Примечание автора:
Это будет ужасная история, которую не должен читать ни один здравомыслящий человек, пони или разумное существо.
Вы были предупреждены. Отбросьте все надежды, все вы, кто начинает читать.
Травка выросла в нечто гораздо большее. Присоединяйтесь к нам!
— Тарнишед Типот, пони Понивилля высказали свое слово. — У принцессы Твайлайт Спаркл было строгое выражение лица. — Мы больше не можем терпеть твое присутствие. На данный момент на тебе двести семьдесят два обвинения в нарушении спокойствия, сто девяносто одно обвинение в хаосе и более трехсот обвинений в магическом вредительстве… Тебе есть что сказать в свое оправдание?
Повернув голову, Тарниш посмотрел на свою метку — цветок ядовитой шутки, а затем взглянул на принцессу Твайлайт Спаркл:
— Я не могу ничего поделать с тем, каким я вырос.
— Мы, пони Понивилля, были терпеливы с тобой. Мы пытались жить с тобой. Мы старались не обращать внимания на твои многочисленные недостатки. Но каждый раз, когда ты используешь свою магию, что-то идет не так, иногда ужасно не так. — Принцесса Твайлайт Спаркл широким размашистым жестом окинула город Понивилль. Почти половина его лежала в руинах, да и другая половина выглядела не лучшим образом. — Этот последний инцидент был слишком серьезным. К счастью, никто не погиб. Ради блага всех пони, я должна попросить тебя уйти.
— Это не моя вина… Ты говоришь мне сдерживать свою магию, и я сдерживаю… Я сдерживаю ее так долго, что у меня происходит всплеск, и все вырывается наружу… Я ничего не могу с собой поделать. Это несправедливо… ничего из этого не было преднамеренным, — сказал Тарниш, его голос стал болезненным хныканьем.
— Мне действительно очень жаль… но ты угроза для всех пони. Рядом с тобой пегасы перестают летать, магия единорогов идет наперекосяк, а земные пони теряют свою силу. Таланты всех пони идут наперекосяк. Из-за тебя все вокруг становится неправильным! Я вынуждена просить тебя покинуть Понивилль и больше не возвращаться. И по приказу принцессы Селестии ты никогда, никогда, ни при каких обстоятельствах не должен ступать копытом в Кантерлот. Последнее, что нам нужно, это чтобы солнце или луна упали с неба. Если ты когда-нибудь придешь в Кантерлот, ты будешь изгнан из Эквестрии. — Принцесса Твайлайт Спаркл указала копытом на дорогу, ведущую из Понивилля.
— Это случится, только если у меня будет всплеск… а у меня бывают всплески, когда я вообще не могу использовать свою магию, и она просто накапливается… это не специально! — Тарниш посмотрел на дорогу, куда указывала Твайлайт, а затем снова на нее. — Как можно винить пони за то, что их кьютимарка делает их такими?
— Тарнишед Типот… Я уверена, что в этом мире есть место, куда ты впишешься. Просто не здесь, не с нами. Пожалуйста, не усложняй ситуацию. — Выражение лица принцессы Твайлайт Спаркл смягчилось, и на мгновение уголки ее рта дернулись вниз, так как ее эмоции пытались дать о себе знать.
Подавив горькие, злые, полные ненависти слова, Тарниш отвернулся от Твайлайт Спаркл и поборол желание хорошенько приложить ее своей магией. Он пустился в путь медленной походкой, его седельные сумки подпрыгивали, и он высоко поднял голову, уходя.
— Тарнишед Типот… Я очень надеюсь, что ты…
— Заткнись! Если я уйду из Понивилля, мне больше не придется слушать тебя и твои долгие банальности! — Тарниш ускорил шаг, не замечая страдальческого выражения лица Твайлайт Спаркл и слез, наворачивающихся на глаза.
Долгое время принцесса Твайлайт Спаркл смотрела вслед удаляющемуся Тарнишеду Типоту, пока наконец он не превратился в маленькое пятнышко вдали. Она повернулась и посмотрела на Понивилль, а потом снова на изгнанника. Твайлайт Спаркл всегда слышала, что нужды многих перевешивают нужды немногих… а Тарнишед Типот был всего лишь одним пони.
— Прощай, Тарниш… и удачи… Я очень надеюсь, что в мире найдется место, где ты впишешься и обретешь счастье…
— Глупые пони Понивилля… они должны благодарить меня… я превратил Дискорда в образцового гражданина на целый месяц, когда чихнул… прогнали меня… что вообще должен делать шестнадцатилетний пони? Почему я разговариваю сам с собой? Неужели я уже сошел с ума?
Покачав головой, Тарниш стиснул зубы и продолжил путь. В его сердце ярко пылал уголь ненависти. Незваный, нежеланный, Тарниш пришел к пониманию того, что он сорняк. Сорняки были просто растениями, которые никто не мог полюбить, как ядовитую шутку. Цветы были просто высококлассными сорняками, которые нравились пони.
Повернув голову, Тарниш уставился на свою метку — голубой цветок, резко выделявшийся на фоне его шоколадно-коричневой шерстки:
— Я ненавижу тебя. Если бы у меня была возможность, я бы избавился от тебя в одно мгновение. Ты доставляешь мне одни неприятности с тех пор, как ты появился у меня четыре года назад. Ты — худшее, что когда-либо случалось со мной.
Он вскинул голову, отчего его грива кремового цвета взметнулась. Он несколько раз сердито моргнул, топая по грунтовой дороге.
— Это не моя вина!
Он сдерживал свою магию в течение нескольких недель, и не было ни одного происшествия. Он не использовал телекинез, он не использовал ничего, что могло бы вызвать у окружающих дурные последствия его магии. Он был осторожен.
А потом случилась Пинки Пай, как всегда случается с Пинки Пай. Ей просто нужно было поднять всю чашу с пуншем и танцевать с ней. И когда она увидела пони, с которым ей нужно было поздороваться, Пинки Пай подбросила чашу с пуншем в воздух и подпрыгнула, чтобы обнять пони, входящего в дверь.
Тарниш ненавидел себя за то, что попытался поймать чашу с пуншем.
Это вызвало огромную, ужасную, хаотичную цепь событий, в результате которых половина города была разрушена, в немалой степени благодаря трем ужасным кобылкам, называвшим себя Метконосцами, которые пытались получить свои кьютимарки за концертную пиротехнику.
Другие пони разрушали вещи. Пинки Пай постоянно что-то крушила. Рэрити однажды чуть не разрушила Понивилль с помощью темной магии. Твайлайт Спаркл однажды заколдовала куклу и устроила драку с участием всего города. Эпплджек однажды чуть не убила полгорода из-за пищевого отравления. Флаттершай вызвала нашествие толпы животных во время Гранд Галопинг Гала. Спайк однажды превратился в огромного дракона и пронесся по городу. Рейнбоу Дэш однажды взорвала город Клаудсдейл, чтобы помешать своей любимой черепахе впасть в спячку.
Но никто из них не был изгнан или выдворен. Это было то, о чем они все вспоминали и смеялись. Весь город смеялся над этим. Когда они что-то разрушали, это было смешно. Но когда это делал Тарниш, это было преступно.
— Я ненавижу всех пони!
— Гррр?
Тарниш остановился на середине шага и почувствовал, как его яички словно кольнуло ледяной иглой. "Гррр" — это не то, что вы когда-либо хотели услышать. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Он высоко поднял голову и огляделся. "Гррр" было практически самым худшим, что пони мог услышать, идя по дороге.
— Эээм? — спросил Тарниш осторожным голосом. — Здесь очень опасный единорог… ты даже не представляешь, насколько опасный… меня лучше оставить в покое!
— ГРРР!
Объявив о себе, мантикора выпрыгнула из кустов, составлявших заросли вдоль обочины дороги. Визжа, как кобылка, Тарниш помчался полным галопом, а голодная мантикора пустилась следом.
— О, ДА ЛАДНО! ЭТОТ ДЕНЬ ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ХУЖЕ!
Копыта единорога вздымали пыль, когда он с бешеной скоростью мчался по дороге, и Тарниш издал еще один визг, когда мантикора приблизилась. Не имея другого выхода, Тарниш повернул голову назад, прицелился и выпустил в мантикору магический заряд.
— ГРААААААААААААААВР!
К ужасу Тарниша, его магия, похоже, ничего не дала. Он припустил еще быстрее, легкие уже горели, а мантикора уже хлопала крыльями. Через несколько минут все будет кончено.
Если только мантикора убьет его до того, как начнет есть.
С пронзительным криком мантикора набросилась на Тарниша и повалила его в грязь на землю под собой. Тарниш в замешательстве ждал, когда зубы и когти разорвут его на части. Мантикора лежала на нем сверху. Тарниш был беззащитен.
Мантикора мурлыкала.
— О нет… глупая магия… Я ненавижу свою магию.
Прижатый лапой мантикоры, Тарниш чувствовал, как мантикора лижет его шею, язык мантикоры медленно, осторожно ползет вверх по нижней челюсти Тарниша и поднимается к уху.
— Гррр…
— О нет… моя дурацкая магия вызвала у мантикоры другой голод… Я так облажался.
Пока он говорил, последовал еще один, долгий, затяжной, ласковый лизь, который начался у основания шеи и пошел вверх. Тарниш почувствовал горячее, тяжелое сопение у себя над ухом, и ощутил, как сердце мантикоры заколотилось в ее грудной клетке.
Невозможно было ошибиться, что это была самка-мантикоры, и она мурлыкала.
В панике Тарниш попытался снова использовать свою магию, но из его рога вылетали лишь искры. Поскольку он не должен был использовать магию, он никогда не практиковался и не учился правильному магическому контролю, кроме как держать все в себе. Еще больше искр вылетело из рога, когда он предпринял еще одну неудачную попытку.
— Граааааавр… — мурлыкала мантикора, обнимая Тарниша.
— Нет, нет, нет… этого не может быть, — хныкал Тарниш, когда его лизнули еще раз. Он был уже весь мокрый и испуганно застонал, когда длинный слизистый язык снова провел по его лицу. Мурлыканье мантикоры заставляло ее длинный шершавый как наждачка язык вибрировать, и от этого эффекта Тарниш задрожал всем телом, так как начал испытывать непроизвольное возбуждение.
Мантикора издала требовательный рык и встала на ноги. Она взяла Тарниша в зубы и была так же осторожна, как мама-кошка со своими котятами. Взмахнув хвостом, она отскочила в сторону и понеслась к зарослям у обочины дороги, унося с собой предмет своей привязанности.
Дрожа, Тарниш пробирался сквозь ночь. Он был мокрый, склизкий, весь в слюнях, а любовные соки мантикоры испачкали всю его заднюю половину. У него все болело, он чувствовал себя обезвоженным и был почти уверен, что от него воняет.
Его обоняние умерло много-много часов назад, через несколько минут после того, как мантикора села ему на лицо и прижалась своими женскими местами к его морде. Он захныкал от воспоминаний. Он чуть не задохнулся. Его седельных сумок не было, одну из них она съела, проглотив целиком, а вторую отбросила в сторону. А потом она захлопала ему своими длинными ресницами.
Тарнишед Типот потерял девственность с мантикорой, и он не был уверен, что чувствует по этому поводу. С одной стороны, многие ли пони могут сказать, что потеряли девственность с мантикорой? С другой стороны, она была мантикорой. Она прижала его к себе, вылизывала каждый дюйм его тела, и его тело предало его. Он все еще чувствовал ее язык, его грубую шершавую текстуру, он чувствовал это ощущение даже сейчас, когда она проводила им по его телу, по каждой щели, по каждому изгибу, она вымыла его самым тщательным образом, покрыв каждый доступный дюйм кожи, прежде чем навалиться на него сверху и тереться о него своими тайными женскими частями, пожирая его девственность, словно голодный зверь.
И она была голодным зверем. Твайлайт Спаркл изгнала его чуть позже полудня, а сейчас была глубокая ночь. Один, все еще мокрый и дрожащий, Тарниш продолжал идти по дороге, не зная, куда ему направиться.
Впереди послышалось рычание, и Тарниш вздрогнул, когда несколько волков выскочили на дорогу перед ним. Он посмотрел на них, его глаза сузились, и он увидел, что волки изучают его.
— Ну же! Съешьте меня! Сегодня хуже не будет!
Волки, принюхиваясь, поджали хвосты и побежали прочь, повизгивая и поскуливая. Тарниш, стоявший на дороге и обливавшийся потом, испытал странное чувство благодарности за то, что его обмазали любовным соком мантикоры.
Вероятно, он так плохо пах, что никто в здравом уме не стал бы его есть.