Сказка о пути к Истине
Дружеский совет.
Как появляются кольценосцы…
www.youtube.com/watch?v=ayb9v_Ycqq4
Две части, пятнадцать тысяч слов, четыре дня и море болтовни. В предыдущем произведении за сопоставимый текст гибли миллионы и проходило пара десятков лет. Как же я измельчал.
docs.google.com/document/d/15PUynFsgXe2zrpi0YDPThAQ3fVpmndw7pk-_u9AfHfQ/edit
День вышел просто на загляденье – не ветреный, солнечный, почти теплый. Даже жаль, что все утро провалялась в постели. С другой стороны: должна же она была уделить хотя бы несколько часов своего времени размышлениям, вместо того, чтобы сразу бросаться в бой? Тем более сейчас, когда решаются столь великие вопросы современности.
Уже занимаясь наведением утреннего марафета, Бон-Бон решила подытожить: если Страшила и правда запал на мэра, то ему ничего не светит. Пусть красавица по какой-то причине и не страдает от безусловно заслуженного ею переизбытка мужского внимания, однако иностранец все-таки чересчур «незавиден». Не только и не столько внешностью, сколько характером. Впрочем, кто знает: может он и правда изменился за эти месяцы? Надо будет поспрашивать у Биг Мака.
Кулинарка тяжело вздохнула.
Ладно. Теперь-то уж точно не осталось интересных тем, способных отвлечь ее от главной проблемы, а значит, выбора нет.
Кобылка зажмурилась и сделала глубокий вдох.
Люблю ли я Биг Макинтоша Эппла?
Подсознание хранило гробовое молчание.
Вот ведь…
Разочарованный выдох.
Ноги сами понесли ее к кухне – раз все равно придется думать, то хоть с комфортом.
Увы, завтрак также не помог в разрешении проблемы — ответ остался тот же.
Понятия не имею.
Да, я волновалась за него, злилась, переживала, радовалась его возвращению и прочее – но может это просто дружеское участие? Или, на крайний случай, мимолетное увлечение? А может просто самообман, порожденный одиночеством и желанием найти себе хоть кого-то?
Копыто с громким стуком опустилось на стол, чуть не перевернув чайник.
Так, оставим данный вопрос пока в стороне – и без того уже слишком часто задавался.
А он меня?
Станет ли любящий жеребец бросать свою избранницу и ехать не пойми куда ради знакомого всего несколько месяцев психа?
Нет.
А если он в первую очередь – честный и благородный и только после этого влюбленный?
Может быть.
То есть у него все равно будет что-то перед ней. Нечто более важное.
Честь. Совесть.
Но разве имеет она право требовать отказа от того, что в общем-то и составляет Биг Макинтоша Эппла? Да и нужен ли ей супруг, отвергнувший свои лучшие черты? К тому же: Бон-Бон ведь не собирается принуждать его к чему-то постыдному или нечестному.
Ведь так?
Улыбнувшаяся было вспыхнувшим в голове не вполне приличным образам кобылка печально вздохнула.
Однако есть еще одно — Орден. Священная корова, которую никто не имеет права и кончиком копыта тронуть. Забравший у него обеих сестер и уже вернувший одну из них в урне. Отнявший годы жизни и стоивший брака с Черили. Но уважаемый и любимый несмотря ни на что.
Глубоко внутри появилось неприятное сосущее чувство.
Если фиолетовые позовут – он пойдет…
Стоп.
Ты не знаешь наверняка.
И вообще – что это за философский клуб? Бон-Бон верит Биг Маку?
Неуверенное «да».
Тогда хватит сидеть на крупе ровно. Не маленькая, в конце концов. Встань, найди и прямо спроси его обо всем, что тебя так тревожит. А там уже можно будет делать выкладки не на голых умозаключениях, а на вполне надежных свидетельских показаниях.
Вперед.
Слушаюсь! – шутливо отдала честь своему рационализму кобылка.
То-то же. По пути не забудь прихватить пирожных, пока все не съели…
-
К счастью, опасения мозга оказались беспочвенны – сладостей со вчерашнего дня уцелело еще где-то на неделю. Осталось даже несколько Селестий, которых несмотря, а может даже благодаря вчерашнему казусу, тут же расхватали. Бон-Бон также не преминула ухватить парочку своих шедевров – один для Дерпи, с надеждой ее уговорить. А второй – для истории. Пряники живут долго в двух случаях: когда они отвратительны или же столь хороши, что съесть жалко. Это, безусловно, второй вариант.
Как оказалось, многим даже понравился вчерашний пламенный концерт. «Стильно и необычно», «круто», «экзотично», «почувствовал себя драконом» и даже «всегда хотел легально рыгать у всех на глазах». Собственно недовольство по поводу их коктейля выразила лишь группа родителей и Колгейт, которой аж страшно стало от мысли, КАК могло подействовать пламя на эмаль. Впрочем после четырех ореховых корзинок ее стресс сошел на нет и она даже отказалась от великодушного предложения своей архиврагини тут же, прямо на этом самом месте, отдаться на обследование.
Столь же благотворно этот стихийно образовавшийся фуршет подействовал и на всех остальных жителей города, прямо с утра ринувшихся доедать «остатки» вчерашних блюд. Понивилль медленно, но верно захлестывало праздничное настроение.
Откровенно говоря, Бон-Бон всегда больше котировала не сами торжества, во время которых надо вести себя прилично, соблюдать церемониал и другими способами напрягаться, а как раз такие вот дни сразу после них – куча вкусной еды и никаких заморочек. Танцы с играми тоже никто не запрещает и рамки на них не ставит.
— Кое-кто так растолстеет – подкатилась к ней подозрительно ухмыляющаяся Бэрри и многозначительно присвистнула, устремив взгляд на ее тарелку – или это ты уже сейчас подготавливаешь желудок к собственной свадьбе?
— Ты хоть представляешь, какой у меня нынче стресс? – поинтересовалась абсолютно спокойная кулинарка, подгребая к себе поближе тарелку с мармеладом. Опять этот аромат. Видно Док где-то поблизости – мой пропадавший не пойми где жеребец только вернулся и сразу – «БАЦ» — замуж просится. Ты бы тоже переволновалась.
— То есть ты нервы заедаешь – изогнула бровь как-то совсем уж странно ощущаемая подруга – против этого дела, знаешь ли, есть способ лучше…
В голову стукнулась запоздалое озарение.
— Эй, да ведь это же от тебя…- она резко сбавила тон и пригляделась к главному алхимику. Время, проведенное в госпитале, не прошло даром – наметанный глаз сразу указал на целый ряд признаков. Вот только поверить все равно удалось далеко не сразу.
Бывшая медсестра еще пару минут разглядывала свою сообщницу и наконец спросила шепотом:
— Ты…пила? – исполненный самодовольства кивок – а как же твое…
— Обещание? – закончила за нее сиреневая кобылка – помню. Очень хорошо. Как и свою маленькую сестру, которую я клялась беречь и защищать до гроба – ее глаза вдруг расширились, а голос будто стал принадлежать кому-то другому — и ту ночь, когда она нуждалась в Бэрри больше, чем когда-либо, а та дрыхла в обнимку с бутылкой, мне никогда не забыть…
Бон-Бон поджала губы и осторожно положила копыто на плечо уставившейся в никуда подруге, мысленно кляня себя последними словами за то, что заставила ее вновь вспомнить ужаснейший эпизод в современной истории Понивилля. Тогда до них только дошло известие о гибели Безумца. Жуткое напряжение, давившее на всем протяжении Похода, нужно было куда-то девать. Накопившиеся за период военного времени напитки пришлись как нельзя кстати. А ночью пришли чудовища…
— Вот только я больше не пленница своего прошлого – внезапно почти нормальным тоном сказала главный алхимик, придвинувшись к ней – однако это не значит, что я вновь собираюсь превратиться в ту развалину, заливающуюся до верха, когда только возможно, дабы не видеть творящегося вокруг ужаса. Эта бутылка – из сумки появилось горлышко – была последней. Не в память о том, чего уже никогда не исправить, но для того, кто есть у меня сейчас – Бэрри с любовью погладила свое кольцо – и ради будущего.
Пустая стеклянная емкость отправилась в мусорную корзину, а кобылка со слезами на глазах обняла свою давнюю подругу.
— Впрочем – снова улыбнулась она, отняв от себя Бон-Бон через пару минут – думаю, можно будет угоститься еще чуть-чуть на дне рождения дочки.
Кулинарка удивленно воззрилась на нее и открыла рот для напрашивающегося вопроса:
— Нет, конечно – с оскорбленным видом опередила ее главный алхимик – стала бы я пить, если б была…не одна? Да и Док бы мне не позволил – лицо Бэрри вновь смягчилось и в голосе появилась так давно не слышанная Бон-Бон мечтательность — но это же не значит, что вскоре ситуация не изменится…
-
— Сожалею, но моего заместителя здесь нет – вежливо не замечая не вполне приличного поведения посетительницы, ответила глава города, чей стол в честь праздника украсился парой гирлянд, декоративной елочкой и, что особенно приятно, внушительно выглядящим подносом с преобладанием творений Бон-Бон – он, вероятнее всего, в данный момент проводит свое свободное время на площади.
— Его там нет – увы, как она ни старалась, а смотреть только на собеседницу не получалось – кстати, а почему вы сами не на празднике? В конце концов и у вас же должен быть отдых.
— Ваше беспокойство очень лестно – кивнула глава города – однако я не являюсь любительницей столь…активного времяпрепровождения. Мне значительно приятнее тишина и возможность спокойно предаться размышлениям.
— Понятно – протянула кобылка и, не найдя подходящей вежливой темы для продолжения разговора, развернулась к выходу. Однако просто так уйти ей не дала сама природа – а что ОН тут делает? – копыто почти обвиняющее указало на сидящего у входа иностранца.
— Пишет – глянув в сторону психа, дала очевидный ответ красавица.
— Ну, это-то видно – кивнула кулинарка – но почему здесь? С вами?
Мэр наградила посетительницу взглядом, явно намекающим на неприличность обсуждения третьей персоны в ее присутствии, однако все же ответила:
— Вероятно потому, что ратуша в данный момент является единственным одновременно общедоступным и тихим местом в Понивилле, где существую условия для этого занятия. Это лишь предположение: мне показалось невежливым докучать ему расспросами, когда уважаемый гость нашего города попросил меня просто дать ему возможность побыть здесь.
— Ясно – Бон-Бон посмотрела на него еще более подозрительно. Иноземец явно что-то затевает.
– Быть может, мне стоит отвести нашего уважаемого гостя к банкетным столам и угостить? – после минутного размышления предложила бывшая медсестра — ведь он, насколько я понимаю, не очень общителен и может просто стесняться самостоятельно присоединиться к фуршету.
— Это было бы очень гостеприимно с вашей стороны – видя, что обсуждаемый объект не реагирует, снова заговорила глава города – однако я сомневаюсь в необходимости подобного шага – голос на мгновение дрогнул – видите ли, это угощение принес наш гость – она указала на поднос – и, насколько я смогла понять, предложил его мне, сославшись на собственное нежелание принимать пищу в данный момент.
— Ага, так значит уважаемый иностранец просто взял и принес вам кучу еды – отвечавшая за сплетни часть сознания завибрировала – а вы его об этом просили?
— Нет. Я ни о чем его не просила – уже несколько напряженно ответила красавица.
Бон-Бон четко почувствовала недовольство своего, по идее, начальства. А также намек на то, что этот допрос пора бы уже прекращать. Но любопытство вновь оказалось сильнее подточенного последними событиями здравомыслия:
— Скажите, а вчера, когда вы…испытывали неприятный побочный эффект нашего сюрприза...– обе кобылки начали стремительно краснеть. Кулинарка неожиданно забыла заготовленную фразу и начала мучительно подбирать слова, что добавило еще один штрих к и без того крайне неудобной сцене.
— Понимаю, о чем вы хотите спросить – наконец с тяжелым вздохом прервала ее муки мэр, вставая из-за стола – вероятно, разумнее всего будет рассказать о данном эпизоде сразу, так как опыт показывает, что народные массы почему-то крайне заинтересованы в каждом приключающемся с их избранным представителем конфузе – серая красавица выдала саркастическую улыбку – наш уважаемый гость заметил мое отчаянное положение и предложил свою помощь. Я отказалась, дабы не затруднять его. Однако он не внял моему отказу, вместо этого довольно-таки невежливо взяв под ногу и насильно уведя с глаз собравшихся – в обычно практически невозмутимом голосе главы города появились четко слышимые эмоций. Смущение, раздражение.
И признательность.
Бон-Бон почувствовала невольное уважение к сумасшедшему – таким макаром у него действительно может появиться шанс.
– А после столь же любезно и непрошено сопроводил меня до дома – вот собственно и все. Вы ожидали чего-то другого? – в ее тоне читалась как минимум некий вызов.
Кулинарка с трудом удержалась, чтобы не брякнуть: «жарких объятий, поцелуев и взаимных признаний в любви» — не стоит лишний раз провоцировать главу города на конфликт. Она, конечно весьма благожелательная и мирная, но все же представительница прекрасного пола, а значит склонна принимать некоторые темы близко к сердцу. Тем более, что бывшая медсестра и так уже узнала достаточно для рассказа подругам. Пора сворачиваться.
— Надеюсь, вам понравились мои «титаны»? — она указала на пирожное в центре подноса – очень сложная конструкция и технология, дорогие ингредиенты, но поверьте: они того стоят.
— Не смею сомневаться – расслабилась мэр – обязательно попробую.
— Вы окажете мне честь. Простите, что заняла у вас столько времени – Бон-Бон поспешали покинуть залу, по пути все-таки не сдержавшись и заглянув в работу психа. Увы, уже нарисованного ее воображением портрета некой серой кобылки она там не увидела. Только куча заполненных непонятными буквами и цифрами листов.
-
Биг Мак был обнаружен в казарме, занимающимся любимым делом – распеканием подчиненных.
Как оказалось, это те самые ребята, что должны были дежурить в Канун. Сбежали с постов еще во время первого взрыва. За столь вопиющее нарушение дисциплины заместитель мэра по безопасности лишил их ближайшего отгула и на неделю урезал вдвое пищевое довольствие. А дабы им совсем жизнь медом не казалась, официально запретил парням есть «остатки» праздничного ужина. Тут уж они взвыли.
— А ты не слишком ли суров? – поинтересовалась кобылка, когда несчастные были вытурены из комнаты – как-никак сегодня День Согревающего Очага.
— В иное время их бы ждало разжалование с публичной экзекуцией, а в военное – вплоть до казни – громко ответил жеребец и, подмигнув, шепотом добавил – все равно ведь подкармливать будут: как-никак народ у нас сердобольный. Но так может хоть какие выводы из этой истории сделают.
— Например? – также тихо спросила кобылка, подходя ближе.
— Как минимум, что при бегстве с поста стоит снять доспехи и вернуть копья на стойку – с улыбкой отозвался Биг Мак и уже серьезно добавил – впрочем, лучше бы они так не делали. Произойди подобное в Сезон – и я бы костьми лег, но вытурил разгильдяев из города – по лбу пролегла суровая складка – да и вообще: стоило мне на несколько месяцев оставить их без присмотра, как вся обороноспособность Понивилля пошла в компост. Ты только глянь – он схватил с заваленного стола пару листов – всю ночь разбирал эту кучу и до сих пор не могу найти донесение, куда девали новые доспехи. В оружейной – нет, на складе – нет…
— Это что ли те, которые из панцирей тварей? – прерванный Макинтош недоуменно кивнул – так их никуда не таскали – так и висят в кузне. Туда уж весь город успел сходить полюбоваться.
— Агась – с каким-то непонятным недовольством протянул заместитель мэра – я так понимаю и снаряды для баллисты там же стоят? – Бон-Бон кивнула. Жеребец вздохнул — действительно, это же вполне разумно – просто оставить их в покое до дальнейших указаний пропадающего не пойми где начальства – он безрадостно глянул на гору бумаг – но все равно: они без меня пропадут.
— Кто бы спорил – кивнула кобылка и приняла волевое решение, что «подходящий момент» настал – знаешь, нам надо поговорить…
— То есть вот так – с прямо читающейся на лице мрачной обидой уточнил Биг Мак – ты заставляешь меня выбирать между двумя самыми дорогими вещами в моей жизни?
— Именно – сурово кивнула Бон-Бон, изо всех сил стараясь не потерять твердости – я готова принять тебя таким, какой ты есть. Но не намерена делить. Либо я, либо Орден.
Жеребец встал и заходил по комнате.
— Ты разве не хочешь, чтобы мир вернулся к прежнему? – снова начал он – не желаешь счастья и безопасности для наших детей…
— Я уже отвечала на это – перебила его кобылка – и повторю: чего ради стараться, когда этих самых отпрысков нет? От переписки они, знаешь ли, не заводятся, а иначе общаться с ушедшими в очередной поход супругами пока не научились.
— Но кто-то же должен…
— Не мой муж. У него другие обязанности: как перед семьей, так и перед городом – кулинарка усмехнулась устремленному на нее осуждающему взгляду – да: такая вот я эгоистка – бровь приглашающее поползла вверх – подумай: ты все еще можешь взять свое предложение назад.
— Ты же отлично знаешь, что я не откажусь от тебя – Макинтош сел – но как можешь ты требовать от меня отвергнуть собственную Родину?
— И это мы также уже обсуждали – кивнула кулинарка – я не буду спорить с тем, что фиолетовые сделали очень многое для нашей страны. Может быть даже больше, чем все остальные вместе взятые. Однако ты вновь упускаешь одну очень важную вещь: Эквестрия не тождественна Ордену. И вряд ли найдется лучшее время, чтобы вспомнить об этом, чем День Согревающего Очага
Жеребец мрачно посмотрел на нее исподлобья.
— Даже Селестия не была равна нашей родине, хотя уж ее-то заслуги несравнимы ни с чьими другими – спокойно продолжила кобылка – страна родилась до нее, когда пони отбросили свои различия и войны, чтобы сообща заселить новую землю. И существует после ее гибели, благодаря в том числе и фиолетовым, но в первую очередь потому, что мы не позволили нашей ненависти взять верх над нами…
Она встала с кресла и подошла к его столу:
— Вместо бездумной, бесполезной мести в принципе не разумеющим понятий добра и зла животным, эквестрийцы направили свои копыта на восстановление разрушенного войной. Возродили города, высадили сады, нашли семьи, нарожали детей – Бон-Бон погладила собеседника по щеке – мы сражаемся, чтобы жить, а не живем ради сражений. И если все уйдут на битву, то откуда возьмется смена для павших?
— Если Орден не уничтожит тварей сейчас, пока они слабы, то пришедшим после нас…
— А с чего ты взял, что враг со времен усилится, а не напротив, как все видят сейчас, окончательно не захиреет без своих повелителей и не превратится в обычных, пусть и весьма опасных, диких зверей? – она усмехнулась – может нашим потомкам даже удастся их приручить…
— Неа – в голосе заместителя мэра послышалась какая-то фанатичная злоба – ни одно проклятое творение Создателя нельзя оставлять в живых. Лишь с гибелью последней…
— Эквестрия возродится и Преподобная Твайлайт проснется дабы вести вас в светлое будущее – со вздохом закончила за него кулинарка, возвращаясь к своему сиденью – я помню. По-моему, разговор перешел в бесполезную стадию. Поэтому позволь мне просто повторить свои тезисы и я пойти заедать разочарование пирожными.
Жеребец откинулся на спинку и ожидающе уставился на собеседницу.
— Мне было сделано предложение. Я поставила условие, которое, по твоим словам, ты уже готов на половину принять. Никаких походов с Орденом, кроме одного, самого бессмысленного и самоубийственного, к тому же вполне могущего вовсе никогда не произойти – она скрестила перед собой передние копыта — меня это не устраивает. Либо я, либо фиолетовые. Все.
Кобылка встала и направилась к двери. Уже открыв ее, Бон-Бон обернулась:
— Я тебя не тороплю — можешь думать сколько хочешь. И кстати: кому-то же все равно придется остаться здесь, когда Магистрессы отправятся на штурм Леса…
-
— Опять ты – прокомментировала Вэт, слезая с нее – и снова с ведром.
— Такая вот у тебя нынче однообразная жизнь – отозвалась героически не просыпавшая ни одной сладости кулинарка, принимая копыто помощи – небось еще и подарок кому-то несешь?
— Не поверишь: именно так – с улыбкой ответила синяя кобылка – вернее, в данный момент она идет сама.
Рядом стояла и умильно смотрела на копошащихся пони пухлая трехцветная кошка, при одном взгляде на которую у кулинарки зачесались копыта. Что-то в этом животном показалось ей странно знакомым. И только через минуту до нее дошло:
— Это ведь она? – обернулась бывшая медсестра к путешественнице — та самая ободранная кошара?
— Агась – насмешливо отозвалась ветеринар – времени на нее убила целую бездну. Как тебе результат?
— Сногсшибательно – честно ответила Бон-Бон – только как бы теперь Страшила от счастья не скопытился. Ты ведь ему ее тащишь?
— Ну, откровенно говоря, я бы и себе не прочь оставить такую прелестную представительницу кошачьего племени – нога потянулась погладить зверя – но уговор дороже денег.
Кошка встретила душевный порыв снисходительно и даже слегка помурчала.
— К тому же в этом деле последнее слово все равно останется за ней – Вэт издала некий странный звук и бывшая уродина с готовностью запрыгнула ей на спину – ну я пошла: и так на целый день подарок просрочила.
— А ты знаешь, где он? – примостилась слева от путешественницы кулинарка.
— Об этом, наверное, не слышал только глухой – усмехнулась ветеринар – иностранец с самого утра решил составить мэру компанию в молчаливом сидении за столом в ратуше…
В общем, Бон-Бон за неимением лучшего решила отправиться вместе с ней. Не то, чтобы в Понивилле уже на следующий день после праздника нечем было заняться. Напротив – гуляния, начавшиеся после обеда, с каждым часом только набирали обороты. Горка, уже не детская и не на их площадке, а прямо перед мэрией, росла и ширилась с прямо-таки угрожающей скоростью. Каток ныне занимал чуть ли не пятую часть города, а снег стал дефицитом: весь ушел на укрепления, снежки и снеговиков. Как раз когда она уходила, начался первый конкурс ледяных фигур – для поделок детей, большинство же взрослых статуй к тому моменту еще находились на стадии доработки.
Короче, заняться есть чем. Просто у одной конкретной белой кобылки отсутствовало необходимое для веселья настроение и присутствовали никак не способствовавшие радости мысли. Причем по большей части не о личном, что было бы весьма логично, а об общественном и политическом. Говоря попросту: ее голова пухнет от всяких совершенно не подходящих к ситуации бредней. Какая ЕЙ СЕЙЧАС разница до фиолетовых мечтаний КОГДА-НИБУДЬ атаковать Лес? В конце концов: если Магистрессам так уж хочется, пусть лезут, авось чего хорошего там сделают, коли тут им не сидится. Не у всех же в конце концов есть, ради чего жить.
Да и с собой они наверняка возьмут только добровольцев – заодно очистят Эквестрию от слишком уж ярых ненавистников…
С ее уст сорвался тяжелый вздох.
— С тобой все в порядке? – мгновенно отреагировала спутница.
— Что? – дернулась кобылка – а…да, все путем. Просто мысли грустные.
— Это в Очаг-то? – хмыкнула Вэт и кошка у нее на спине согласно фыркнула – ничего умнее не могла придумать? О чем хоть?
Бон-Бон вдруг жгуче захотелось поделится знаниями об очередной авантюре Ордена. Вот только Биг Мак просил этого не делать – еще ничего не решено, да и ему самому рассказали о ней исключительно по старой дружбе. С трудом, но все же победив восстановившиеся за последнее время сплетнические инстинкты, кулинарка постаралась вяло отмахнуться.
— Да так, мелочи всякие, не бери в голову. Мы все равно уже пришли.
Путешественница смерила ее скептическим взглядом, но с последним аргументом ничего поделать не смогла – они и правда стояли перед дверями ратуши. Стражники уже который месяц отсутствовали, так что даже задержаться на ритуальные объяснения цели визита не представлялось возможности. Таким образом, ей ничего не оставалось, кроме как еще раз подозрительно сощурится на непрошенную спутницу и войти-таки в мэрию
— Добрый вечер, госпожа мэр – та кивнула – господин начальник стражи – Биг Мак повторил движение – счастливчик – Страшила даже не поднял головы от своей значительно выросшей с утра горы бумаги – надеюсь, мы не помешали?
— Нисколько – отозвалась серая кобылка, протирая пенсне – мы всего лишь обсуждали с заместителем некоторое произошедшие в его отсутствие происшествия.
— Вроде тех «свободных торговцев»? – понимающе кивнула путешественница – с кем не бывает – ребята действительно удачно загримировались. Можно сказать, что город просто расплатился за спектакль.
— Да, можно выразится и так – с явным неудовольствием отозвалась глава Понивилля – однако я все же предпочту термин «ограбление». Не важно. Вам что-то нужно?
— Ага. Он – кивок в сторону иностранца.
Ноль внимания.
Через пару минут Макинтош подошел к требуемому объекту и легонько тронул его за плечо. Тот прореагировал весьма…бурно. Хорошо хоть быстро узнал друга и даже пробормотал нечто извиняющегося стиля. Красный здоровяк отмахнулся и указал на новых посетительниц.
— Ну а теперь, когда мы наконец удостоились вашего августейшего внимания – с нескрываемым сарказмом начала Вэт – позвольте представить результат столь долго и назойливо требуемого вами труда – она продемонстрировала свою кошатину, еще в прихожей предусмотрительно засунутою в сумку – ну как?
Последствия вновь оказались весьма неожиданными…
-
— И что это было? – наконец поинтересовалась у пространства Бон-Бон.
Вэт, гладящая только-только спустившееся с люстры животное, не отозвалась. Задумчиво разглядывающая вмятину от копыта на двери мэр также проигнорировала вопрос. А вот Макинтош со вздохом дал очевидный и вместе с тем невероятный ответ:
— Он не любит кошек.
— Но это ведь не так – возразила кобылка – мы с тобой видели, как псих ухаживал за этой самой кошатиной еще когда она была уродливой и мерзкой. Или этому извращенцу только такие и по вкусу?
— Теперь ему, скорее всего, никакие не нравятся – чувствуя устремившиеся к нему вопрошающие взгляды, главный по безопасности снова вздохнул – они хотели поработить его разум и заставить плясать под свою дудку.
— И что? Кошки все время пытаются это сделать – как нечто очевидное, заметила отвлекшаяся ветеринар – но никто же на них из-за этого с ножами не набрасывается.
Теперь уже все присутствующие, включая и чуть было не превратившуюся в фарш животину, обратили свои взоры на мнущегося заместителя.
— Во время нашего совместного приключения нас нашла небольшая колония представителей сего семейства, которые на поверку оказались замаскированными под питомцев тварями – решил-таки дать более развернутое объяснение жеребец — они проникли в близлежащее поническое селение и втерлись в доверие к местным обитателям, постепенно сведя их с ума при помощи выделяемых через слюну, когти и шерсть наркотиков. Когда же те дошли до кондиции их просто увели к находящемуся неподалеку Гнезду, где превратили в убогое подобие детей Создателя.
— То есть? – попросила уточнения глава города.
— Зараженных – пояснил Биш Мак – но не таких, как мы видели во время похода. Хуже. Безмозглые оболочки, в которых не остается ничего от прежнего обладателя. Нас тоже попытались сделать такими. Я и оба наших спутника оказались под полным контролем тварей. Просто вбежали вслед за кошкой в зал, увидели в середине Гнездо, а затем – сон, от которого не предполагалось пробуждения.
У Бон-Бон мелькнула мысль, что раньше его истории были не столь интересны. Ей, во всяком случае.
— Но что-то у чудовищ пошло не так – рассказчик вздрогнул – когда мы очнулись, все вокруг было залито кровью. И от входа до самого центра лежал сплошной ковер распотрошенных кошачьих тел. В конце же этого жуткого пути, у развороченной и дымящейся горы плоти, только недавно бывшей одним из высших детей Создателя, мы обнаружили Страшилу.
Жеребец сглотнул.
— Он был буквально залит внутренними жидкостями. Одежда превратилась в разодранную тряпку. На теле живого места не было. Белок вытекал из-под порванного века. А парень просто с хихиканьем сидел, напевая про себя детскую считалку и не моргая смотря прямо в остававшиеся, полные боли глаза маленького котенка, нанизанного на его кинжал – Макинтош вдруг снова содрогнулся и приложил копыто ко рту. Подобное же движение сделала глава города. Бон-Бон же привычно вытеснила вставший перед внутренним взором образ более приемлемой картинкой.
В итоге никого так и не вырвало и единственный присутствующий в здании представитель сильного пола продолжил:
— Страшила далеко не сразу смог прийти в себя. А когда удалось — рассказал о том, как его пытали, стараясь сломить и подчинить себе. Но у них не вышло. Никто не знает почему. После этого случая он…изменился. Начал «видеть» всякие линии связи, офицеров в армии тварей, предчувствовать откуда они лезут…
— Стоп-стоп-стоп – замахала ногами Бон-Бон – это все, конечно, очень интересно, хоть мы и далековато ушли от кошек, но хочу задать вопрос: как ты все это понял? Конечно всякие там: «куда идти» и «можно мне здесь остаться» можно передать и без языка, но для чего-нибудь посложнее одними рисунками уже не обойтись. Он что, выучил эквестрийский?
— Неа – покачал головой Макинтош – и откровенно говоря, явно не стремится к этому — те эквестрийцы, у которых мы провели эти месяцы, произвели на него крайне негативное впечатление. Просто одним из моих спутников оказался другой стадзер – так себя называют представители их народа – который умел говорить по-нашему…
-
Стук в дверь повторился.
— Войдите – разрешила глава города.
— Господин мэр? – в зал просунулась голова стражника – вы намерены отменить свое сегодняшнее выступление?
Она глянула на часы. Долго же они проговорили – уже спать ложиться можно.
— Нет. Сейчас буду – подумав, заявила красавица – простите, господа, но я вынуждена вас покинуть.
— Да и мы что-то больно засиделись – кивнула как-то незаметно перебравшаяся совсем близко к рассказчику Бон-Бон – у тебя там еще много осталось?
— Если также подробно, то порядочно – отозвался Биг Мак, потягиваясь.
— А кратко? – спросила Вэт.
— Мы выбрались через таинственную червоточину в Троттингем, где Страшила остановил гражданскую войну, женив номинальную причину восстания на давно влюбленном в нее главе города, после чего запер всех тротов внутри во время казни заговорщиков – реальных зачинщиков мятежа, ни одного из них при этом так и не повесив – затараторил Макинтош – затем были экзекуции массовых убийц с приговором «за злостное уклонение от уплаты налогов», женские отряды и лобовые атаки против волн тварей, предательство местной элиты, полное ее истребление, поход за мозгом и затопление Троттингема. Короче: куча трупов с обеих сторон, но мы все-таки выжили и славно заработали, продав честно награбленное в Кантерлоте. Все.
— Надеюсь, вас не затруднит в будущем рассказать нам более полную версию произошедшего? – через пару минут высказалась мэр, надевая сапожки.
— Ага, завтра например – кивнула ветеринар – уж больно захватывающая сказка получается. Хотя романтики, ясное дело, хотелось бы побольше.
— И принца хоть одного нормального – поддакнула кулинарка – а то почему-то куда ни глянь — всюду какие-то некондиционные. Что у нас был Блюблад – хамло редкое, что у них – вообще псих навроде Страшилы. Неужели у жеребцов от власти прям всегда крыша едет?
— Вероятно, именно по этой причине Эквестрией традиционно правили только представительницы прекрасного пола – с легким смешком заметила мэр, скрываясь за дверьми.
— «Я хочу посвятить это выступление одному несчастному народу, который сгубили собственные правители» — тихонько процитировала Бон-Бон – «никакая победа в войне не стоит наших прав и свобод. Того, что мы есть». Как думаешь, к чему это она?
Биг Мак прикинулся обычной подушкой. Хотя при его габаритах объектом мимикрии надо было выбирать как минимум кресло.
— Ну ладно, буду считать, что ты не понимаешь намеков – кобылка устроилась поудобнее и вновь отдалась замечательной музыке.
Взгляд сам собой устремился ввысь, в безоблачное ночное небо, полное ярких звезд. Точь-в-точь, как и десять лет назад, когда о тварях никто и не слышал. Его они не смогли испортить. И никогда не смогут. Как впрочем и мы.
И все вокруг кажется таким мирным. Красивым. Спокойным. Будто мир вновь стал прежним.
Но вот мелодия подошла к концу. Мэр сошла со сцены, дабы отогреться и немного отдохнуть, а ее место заняли другие оркестранты. Ни один из них не был прирожденным музыкантом и вряд ли когда-либо мог надеяться выступать перед Принцессами. Но сограждане любили их выступления и им этого, судя по всему, было вполне достаточно.
— Не хочешь потанцевать? – спросила Бон-Бон, вставая.
— Неа – отозвалась подушка, все так же смотря с мрачным видом в никуда.
— Совсем обленился – прокомментировала кобылка и привалилась обратно – а не ответишь ли тогда на пару вопросов?
— Посмотрим.
Кулинарка смерила его скептическим взглядом. И заговорщицки зашептала на ухо:
— У тебя были такие насыщенные месяцы: погони, драки, подземелья – она хихикнула – красотки. Все так интересно и захватывающе. А вспоминал ли ты обо мне?
— Неа – фыркнул жеребец – аж до вчерашнего дня, когда случайно нашел в воротах брошенную кем-то конфету и вдруг с ходу решил жениться с помощью совершенно ненамеренно купленных в Кантерлоте колец.
— А если честно? — кобылка с улыбкой потерлась о его шею – мне же приятно будет услышать, как ты каждый день изнемогал от душившей тебя любви к оставленной вдали обычной изготовительнице простых сладостей.
— Обычной тебя назвать в принципе невозможно, а уж твои изделия и подавно – хмыкнул и.о. дивана – однако массировать твое тщеславие рассказами о том, как я каждую ночь гладил ту, первую пару колец я не собираюсь. И описывать рисунки в виде трех конфет, появлявшиеся практически на каждом долгом привале. Они вообще делались, чтобы не заблудится…
— Ну-ну – мурлыкнула кулинарка – впрочем можешь не волноваться: потомкам будет очевидно, что это просто наскальная реклама доисторической кондитерской фабрики.
— Тебе никогда не удаться выжать из меня признания о том случае, когда тоска взяла меня настолько сильно, что я чуть не бросил как никогда нуждавшегося во мне друга только ради того, чтобы скорее вернуться в Понивилль – голос стал насмешливо-грустным – или о всех тех гадостях, которые старый солдат наговорил своим соратникам по оружию в блокированной пещере, уже сходя с ума от разлуки со своей избранницей.
— О ужас – патетично воздела Бон-Бон копыто к небесам – как же мне прожить, не зная всех этих чудесных вещей. Я обречена – она чмокнула его в щеку – некая кондитерша, оставшаяся в далеком, обнесенном тремя рядами стен городке, тоже вспоминала ушедшего командира стражи. Далеко не всегда ласково, но регулярно.
— О большем и просить нельзя – тяжело вздохнул жеребец и начал вставать – прости, мне надо найти Страшилу. Мало ли, чего с ним могло случиться.
— Как-то поздно ты спохватился: сколько часов-то уже прошло с его побега – прокомментировала представительница прекрасного пола – к тому же волноваться скорее всего не о чем: учуди он какую пакость мы бы уже о ней знали. Тут у нас при всем желании ничего не скроешь.
— Агась – кивнул Биг Мак – но все-таки лучше проверить.
Она встала перед ним с самой ехидной из своих улыбок наперевес:
— Лучше сразу признайся, что просто хочешь сбежать, дабы сохранить свое рушащееся на глазах нежелание оставлять ради меня Орден.
— Кое-кто вроде утверждал, будто не собирается меня торопить – вскинул брови заместитель мэра.
— Истинная правда: я обещала не заставлять тебя думать быстрее – кивнула кобылка – однако ничего не говорила о том, что не буду пытаться влиять на твое решение – Бон-Бон придвинулась вплотную – возможно это покажется тебе странным, но мне действительно очень хочется, чтобы ты выбрал правильный вариант развития событий.
— «Правильный»? – вскинул он брови – это в смысле тот, где я не предаю свою Родину из эгоистических побуждений некоей представительницы прекрасного пола?
— В яблочко – чмокнула она его в нос – как приятно осознавать, что ты понимаешь эгоистичность Магистресс в их стремлении отомстить тварям даже ценой принесения на алтарь тысяч фанатично преданных им эквестрийцев, которые вместо этого могли остаться дома и нарожать новых граждан для своей страны.
Жеребец наградил ее довольно-таки обиженным взглядом и попытался ретироваться.
— Шеф? – выглянул из соседней палатки один из стражников – не подумай, что я подслушивал, но ты вроде хотел найти Страшилу? Так я его совсем недавно видел.
— Агась – кивнул главный по безопасности – где? Кстати, привет Фрути.
— Пардон – слегка смутился бывший беженец – добрый вечер, уважаемый заместитель мэра. В казармах.
— Агась – ее жеребец вдруг широко зевнул – надеюсь, он там спал?
— Помнишь чучела на заднем дворе? – усмехнулся Милк – так вот: теперь их там нет. Как и стенки у сарая. Когда я уходил, он пытался хоть немного прибраться.
— Понятно – Макинтош ступил на обледеневшую мостовую – то есть проведать его все-таки стоит. Чтобы хотя бы перестал бомбы использовать внутри города. Странно кстати, что мы в мэрии взрыва не слышали.
— Так его и не было – пожал плечами доброхот – Страшила ногами обошелся…
-
— Ну и бардак – присвистнула кобылка, оглядывая тренировочный двор – впрочем, разве можно было ожидать чего-то иного от обители брутальных мужиков?
Макинтош кисло посмотрел на нее и продолжил попытки сбить топор для колки дров собранным посередине плаца в кучу мусором. Наконец какая-то ржавая железяка попала в цель и воткнувшееся под самой крышей орудие труда спустилось с небес на землю.
— Как ему вообще удалось так кинуть? – поинтересовалась Бон-Бон, подходя к начальнику стражи – тут же и места-то нет.
— Да кто его знает – пожал плечами жеребец, возвращая инструмент в поленицу – этот парень всегда сможет удивить. Глянь только, во что превратились наши манекены – он пихнул гору рухляди – даже на дрова теперь не шибко тянут.
— Видно у него действительно были серьезные намерения относительно той кошки – прокомментировала кулинарка – тебе стоит с ним серьезно поговорить на эту тему, а то мне как-то совсем не улыбается лицезреть результат его ненависти применительно к живой мишени.
— Агась – кивнул заместить мэра – сделаю. Найти бы его сперва.
— В этом я могу тебе помочь. Конфету? – протянула она ему большую кокосовую. Тот недоуменно поднял бровь, однако все же принял подношение – ну как?
— Если предполагалось, что она простимулирует мою мыслительную деятельность, то не вышло – отозвался Биг Мак – а так довольно вкусно.
— Ну вот и чудненько – Бон-Бон взяла его под ногу – пошли: отведу я тебя к твоему психу.
Когда они вернулись к ратуше, уже перевалило за полночь, однако гуляния все никак не хотели заканчиваться – празднующие понивилльцы раз за разом снова просили своих драгоценных музыкантов подарить им еще одну, «распоследнюю» мелодию. И те не могли устоять. Пони танцевали, болтали, играли, пели, питались. Никаких забот и печалей. Даже откровенно низкая температура нисколько их не смущала. Приятно посмотреть.
На фоне всего этого благолепия молча сидящий в освещенной мертвенным светом луны мэрии мрачный иностранец выглядел особенно жутко.
— Из-за твоих россказней я забыла тут свое ведерко с экстренными сластями – почему-то шепотом пояснила кобылка – прихожу, а тут он. Даже вроде не шевелится.
Биг Мак кивнул и осторожно переступил порог:
— Страшила?
Иностранец вздрогнул и повернул глаза к вошедшим.
— Ты хорошо себя чувствуешь? – участливо спросил начальник стражи, уже спокойно подходя к сидящему у окна другу.
Тот покачал головой. Взял из высящейся справа от себя стопки верхний листок и придвинул его к красному жеребцу, который тот сразу начал сосредоточено рассматривать. Спустя пару минут Бон-Бон не сдержалась и так же присоединилась к ним. Увы, разгадывание ребусов никогда не было ее сильной стороной.
— Что это? – наконец тихонько спросила она у Макинтоша.
— Ну, на большей части он извиняется – пожал плечами заместитель мэра, показывая на кланяющегося пони немного слева от центра листа, от которого отходили стрелки – за нападение – кошка и нож – за разгром на плацу – разобранное чучело – и, хотя я и не уверен, за беспокойство – нечто трудно понимаемое. Биг Мак еще несколько секунд поизучал правую часть рисунка и обратился к его создателю – ты хочешь знать, каково будет наказание, так?
«Да».
— Забудь – положил копыто ему на плечо заместитель мэра – разве что поможешь выточить новые манекены и починить стенку. Ну и, разумеется, пообещаешь не обижать кошек – небось лучше меня знаешь, что у нас в Понивилле тварей нету.
Кивок и удар себя в неожиданно глухо отозвавшуюся грудь. Неужели он правда и здесь в нагруднике ходит?
— Ну вот и отлично – широко улыбнулся понивиллец – а в остальном все путем? Как тебе наш праздник? Изжога, надеюсь, прошла?
Страшила наконец поднял на собеседника глаза и легонько улыбнулся, покачав головой.
— В таком случае к тебе в принципе претензий быть не может– шутливо произнес начальник стражи –любой озвереет, когда вокруг столько вкуснятины, а ты ни до чего не можешь добраться. Бон-Бон очень стыдно.
Иностранец устремил на упомянутую кобылку скептический взгляд.
— Ничего не знаю – выставила она вперед копыто – с меня было только безвредное тесто, а насчет эликсира все претензии предъявляйте Бэрри. Уверена, она с удовольствием всех выслушает и тут же попытается использовать жалобщиков в качестве подопытных…
Ее уже не слушали – псих что-то быстро рисовал на чистом листе одновременно двумя мелками. Меньше чем через минуту картинка была готова и с испытующим взором продемонстрирована начальнику стражи.
— Увы, с нашей свадьбой произошла заминка – исследовав результат, растерявшим большую часть жизнерадостности тоном ответил Биг Мак – а именно: мне поставили условие, которое я не в силах выполнить.
Страшила перевел взгляд на кобылку и вопросительно вздернул бровь.
— Все просто: либо я, либо Орден Сумерек – вскинула подбородок кулинарка – хотя на мой взгляд это никаким боком не твое дело.
Иноземец сделал еще более удивленное лицо и снова начал малевать. На сей раз куда больше. На первом листе располагалась фиолетовая звезда, убитые твари, некто в желтых доспехах и флаг Эквестрии под солнцем. На втором белая конфета, коричневый домик и жеребята, увивающиеся вокруг яблони. На третьем же, который он положил между первыми двумя, изображался лишь один красный жеребец.
Страшила поднял взгляд и с вопросительным видом обвел свое творение копытом, предварительно подвигав нарисованного Биг Мака из стороны в сторону.
— Да, все именно так и обстоит – кивнул начальник стражи – мне предложили выбирать между служением своей отчизне и семейным счастьем – он криво усмехнулся — может подскажешь, что делать? До сих пор твои идеи выручали даже из самых безнадежных ситуаций.
Псих с улыбкой принял комплимент и начал обрисовывать центральный лист. Судя по всему, иноземец пытался представить возможные выгоды от обоих вариантов. Со стороны Ордена его верному слуге бы перепало сверкающее обмундирование, возможность убивать тварей, куча каких-то пони, половина сердца с вопросом, флаг Эквестрии и большущий надгробный камень с двусторонней стрелкой к грязной яме в окружении деревьев. В то время как конфетный вариант давал ему дом, половину сердца без всяких знаков, жеребят и кусок пирога.
Страшила с насмешливой улыбкой взвесил копыта и вопрошающе поднял бровь.
— По-моему он имеет в виду, что выбор очевиден – осторожно высказалась удивленная неожиданной поддержкой Бон-Бон.
Псих радостно кивнул и презрительно отодвинул от себя лист с ее вариантом, переложив Биг Мака на фиолетовых. После чего с издевательским видом начал один за другим зачеркивать выгоды от принятия ее условия, сопровождая это быстрой и сложной пантомимой, общей мыслью которой была, насколько смогла понять кобылка, «настоящему мужику все это не нужно».
— Ты вообще на чьей стороне? – возмущенно поинтересовался Бон-Бон.
Страшила ткнул копытом в сторону жеребца, к которому придвинул сложенные листы и опять начал рисовать на новом куске бумаги.
Макинтош простой – он же в сверкающих доспехах – побеждает тварей – вокруг него трубят – вновь убивает чудовищ – забрасывают венками – снова втыкает во что-то копье – троеточие. Седой старик сидит в большой пустой комнате – роскошный белый мемориал.
Пафосная поза. Усмешка. Мелки вновь зашуршали по чистой поверхности.
Четыре пони с идущей от них линией к двум другим, от которых в свою очередь отходят стрелки к трем: оранжевая кобылке, красному жеребцу, жеребенку в цилиндре. От каждого указание к могиле и суровая горизонтальная черта.
Еще одна картинка. Много-много улыбающихся пони в золотых доспехах под солнцем и подчеркнутый Биг Мак среди них. А по соседству одна-единственная белая кобылка с конфетой на крупе и несоразмерной слезой на лице.
Страшила явно думал продолжить свой изобразительный марафон, но ему видно надоело переводить бумагу. Он придвинул все это к «собеседникам», радостно улыбнулся и сделал приглашающий жест.
Бон-Бон вдруг почувствовала жгучее желание сжечь все эти проклятые ребусы.
— Спасибо тебе конечно за уточнение перспектив – наконец высказался Макинтош – но откровенно говоря, от этого мне легче не стало. Все только сильнее запуталось.
Псих возвел глаза к потолку и достал из кармана несколько монет. Одну положил решкой на лист со звездой, другую аликорном на конфету, а третью взвесил на копыте и приглашающее поднял бровь.
— Это уже становится откровенно унизительно – прокомментировала кулинарка и устало вздохнула – ну давай уже, кидай, вершитель чужих судеб.
Биг Мак же посмотрел на все это безобразие неожиданно серьезно. И с самым суровым видом кивнул.
Уродец оскалился и подбросил золотой вверх.
Вдруг захотелось приложить копыто к лицу от нелепости ситуации: ее судьба решается возлюбленным при помощи бесчувственного маньяка и бездушного кусочка желтого металла. Хорошо хоть это еще старого, с Селестией – какое-никакое, а утешение. Вот переворачивающаяся пластинка упала на точно подставленную ногу. Страшила, естественно, разглядел результат первым и уже через пару секунд поднял на нее ставший каким-то очень странным взгляд.
Смазанное движение, а сразу за ним – вспышка боли и глухой стук. На глаза вдруг плеснула кровь…
-
Бон-Бон подняла веки.
И узрела ведро, парящее над ее головой.
С клейстером.
Засохшим.
Так вот он какой — загробный мир…
Нахлынули воспоминания.
— Тьфу ты! – кобылка раздраженно откинула одеяло и встала с постели, сразу сняв подвешенное со вчерашнего дня напоминание о давно ждущей выполнения работе – приснится же такое.
Пока тело привычно выполняло традиционные утренние процедуры разум сосредоточенно решал классическую диллему, в итоге как обычно придя к выводу, что работа не волк, а значит можно еще денек побездельничать. Ведро вернулся на прежнее место.
Причем на сей раз надо уже конкретно отдать время веселью, а не всяким там бесполезным шурам-мурам, которые к тому же при определенных условиях вполне могут привести к травмам.
Копыто машинально провело по месту, где вчера предположительно была царапина. Хорошо иметь в друзьях жену главврача – иначе бы Док на такую ерунду и внимания бы не обратил. Как ни странно, но который день регулярно применяемые не по назначению дезинфекционные средства нисколько не сказались на качестве его работы.
Так: для начала, схожу-ка я на горку…
Стук.
— Войдите – ответила кобылка после краткой рекогносцировки.
— Доброе утро – в дом ввалился Биг Мак – надеюсь, я не слишком рано?
— Спорный вопрос — осторожно отозвалась хозяйка, сразу ставя на стол и наполняя вторую чашку. Эти действия впрочем нисколько не помешали ей внимательно оглядеть раннего гостя – скажи-ка: а ты случаем не стоял ли какое-то время у меня под дверью, покрываясь видимым на тебе на ныне инеем и ожидая когда меня можно будет посетить?
— Ээээ…агась? – поднял бровь заместитель мэра.
— И как долго? – поинтересовалась кобылка.
— Всего-то пару часиков – пожал он плечами – не спалось, знаешь ли.
— Не знаю – у меня так со сном все в порядке – она приглашающее показала на место напротив – так или иначе, ты что-то собираешься мне сказать. Нечто очень важное. Поэтому давай сперва подкрепимся – тогда у меня будет больше сил на радостные визги или горький плач.
Жеребец поджал губы и послушно сел, приняв протянутую чашку. Завтрак прошел в спокойной, дружественной обстановке взаимного уважения.
— Ну а теперь – говори – разрешила решившаяся Бон-Бон.
— Ты ведь помнишь вчерашнее происшествие? – начал заместитель мэра издалека – хотя скорее уже сегодняшнее?
— Это может показаться странным, но да – чувствуя легкое раздражение ответила кобылка – то, как твой друг бросил в меня нож до сих пор не истерлось из моей памяти, несмотря на все прошедшие с того времени часы. Как впрочем и твое нежелание его за это нокаутировать.
— Я очень неслабо приложил его тогда об стену – попытался оправдаться Биг Мак – но суть не в этом. После того, как ты пошла спать, я вернулся к нему за ответами. Поприветствовали меня еще два клинка, воткнувшиеся по контуру, как бы намекая, что если бы их хозяин действительно хотел тебя убить…
— Да-да-да – возвела глаза к потолку кулинарка – я сама давно это поняла. Так чего ради этот псих расшвырялся?
— Видишь ли, монетка упала решкой, указав мне на Орден. Откровенно говоря, к тому моменту я настолько отчаялся найти выход самостоятельно, что вполне мог бы принять это за ответ самой Твайлайт – заместитель мэра улыбнулся – и тут Страшила решил продемонстрировать еще один, последний, аргумент. Заставить меня почувствовать, как на самом деле я тобой дорожу…
— Ну и? – подняла бровь кобылка.
— Такого страха мне не приходилось испытывать с самого Похода – признался солдат – я уже у тебя на крючке и даже если приму сторону Ордена, то всю жизнь буду об этом жалеть и вспоминать упущенную возможность. И хотя стадзер считает твое требование несправедливым, а тебя саму — далеко не лучшей кандидаткой на гордое звание моей супруги, он официально порекомендовал пойти за своим сердцем, раз уж этот жеребец не способен отдать всего себя служению Высшему Благу…
Макинтош хохотнул, однако сразу вернул на лицо серьезное выражение:
— Вторая бессонная ночь в казармах, посвященная размышлением и вот — жеребец порывисто встал на колени и протянул ей кольца – я вновь прошу тебя, Бон-Бон, стать моей женой и даю слово, что отныне буду принадлежать только тебе.
Спо-кой-но.
Чашка аккуратно вернулась на стол.
Перед глазами вдруг встало утреннее виденье.
— Позволь уточнить – медленно, дабы не дать голосу задрожать, проговорила кобылка – ты хоть раз за это время бывал у себя дома?
— Неа – неуверенно проговорил коленопреклонный начальник стражи – а что?
Она сделала глубокий вдох.
— Ты слишком долго думал – расплылась Бон-Бон в зловещей улыбке – у меня появилось еще одно условие…
-
— Ну как? – закусив губу, поинтересовалась кобылка – все еще хочешь на мне жениться?
Жеребец, измазанный кремом и обсыпанный остатками пирожного из наконец-то дождавшейся своего звездного часа ловушки над дверью, усмехнулся и в который уже раз встал на колени, протягивая ей слегка подслащенные кольца.
— Больше жизни.
Радостный визг удался на славу. Как и рывок.