Хантер. Свет и тьма

Глава 1. Хантер из Западного клана

«Опасно недооценивать личность, которая переоценивает себя.» © Ф.Рузвельт

Добро и зло.

Две, противостоящие друг другу силы, которые вечно что-то делят между собой. Разные идеалы. Способы достижения целей, отношение к собственным адептам — все это у них различается. И даже не смотря на многие разногласия, можно с уверенностью сказать, что добро и зло — это две стороны одной монеты. Не бывает только чёрного и белого, всё — относительно. Относительно тебя, меня или кого-то ещё.

Так же и пони, они не могут быть всегда добрыми или злыми, у каждого есть свои стремления, желания, не всегда совпадающие по идеологии с собственным мировоззрением. Как говорится: у всех есть свои скелеты в сарае. Но это не значит, что каждый пони — латентный серийный маньяк или насильник. Скорее — в каждом из нас есть часть от обеих сторон, что бы мы не думали. Поэтому всегда следует поддерживать баланс в собственном поведении, сдерживая обе части своей души, от необдуманных поступков.

Гармония. Гармония — скажете вы, и будете правы. Это то, на чём стоит весь мир. И если какая-нибудь сторона сможет навсегда пересилить другую…

…наступит хаос.

152 год Эры Солнца. 24 Мая.

Солнце только что опустилось за горизонт, и многие пони, начиная готовится ко сну, стали тушить масляные лампы. Тяжелые свинцовые тучи, с самого утра затянувшие небо, непрестанно изливали из себя тугие струи холодного дождя. Вода скапливалась в лужах, набиралась сил и устремляла свои потоки по узким улочкам этого невзрачного городка, заставляя случайных прохожих пачкать свои копыта в месиве из грязи и сора.

Под одобрительное ржание пьяных глоток, из окна старого трактира вылетела кружка. Кажется, в «Хмельном Яке» было, как всегда, много народу. Посетители на разный манер горланили похабные песни, и хотя у них получалось не очень складно, кто-то умудрялся даже танцевать. Не смотря на то, что дружелюбное, по всем параметрам, заведение было ещё открыто, наш путник прошел мимо, направляясь к более темным уголкам города.

Единственное, что встретило его у порога следующего трактира — это старая покосившаяся табличка «То’стой бо’ки», в названии которой явно не хватало двух букв. Помещение, как он потом понял, впрочем, тоже не отличалось особой эстетикой. Встряхнув, промокший на сквозь, тяжелый черный плащ, он шагнул внутрь.

Первое, что сразу бросилось в глаза это несколько покосившихся от времени столов, а так же старый канделябр, не горящие свечки в котором, скорее всего не меняли уже несколько лет. Стойка для бутылок за спиною престарелого барпони была почти пуста, а редкие посетители с неприязнью следили за вновь прибывшим. Заведение пустовало, что и не удивительно, репутация всегда сильно сказывается на посещаемости.

Старый трактирщик поднял морду от бочки с огурцами и смерил незнакомца угрюмым взглядом. Тот, не спеша и даже не особо озираясь по сторонам, подошёл к барной стойке.

— И чо налить?

— Пива, — голос пони был немного хрипловат.

Старик, умеючи крутанув вентиль, наполнил коричневую щербатую глиняную кружку и поставил её перед посетителем.

Белая шерсть незнакомца почти сливалась с его более светлой гривой, настолько, что практически невозможно было разглядеть линию перехода. Просторный плащ, почти случайно демонстрировал под собой пластины композитной кожаной брони, стянутые между собой шнуровкой. Взгляд почти сразу уцепился за небольшой меч, прикрепленный к седельным сумкам. Ничего странного в этом не было, все в Эпплузе носили какое-либо оружие. Трактирщика, в прошлом торговца, заинтересовал сам клинок — немного изогнутый, почти без гарды, и с рукояткой, оплетенной чёрной кожей, складывающейся в замысловатый рисунок. Когда незнакомец откинул свой капюшон, барпони заметил рог, который до этого был умело спрятан в складках ткани.

Новый посетитель не отошёл к столам с немногочисленными гостями сего мрачного питейного заведения. Он остался рядом со стойкой и, чуть усмехнувшись, поболтал жидкостью в кружке:

— Не часто, кажется, сюда пони заглядывают. Хотя, тут довольно «мило». Ну а вот пиво у вас что надо. Интересно, почему же у вас так мало посетителей? — чужак перевёл взгляд на трактирщика.

— Ну-с… зесь не местно сяким, — барпони не очень охотно повернулся к собеседнику. — Не заходют сюда сякие забулдыги, токмо, вот, свояки, — кажется, он сказал это немного громче, чем хотел, потому что позади незнакомца вмиг образовалась напряженная тишина.

Чужак, словно и не поняв намека, продолжил:

— Свояки? Вот в этом то и проблема… если вы будете открывать двери только тем, кого знаете, у вас, в скором времени, может и не остаться посетителей, — единорог, усмехнувшись, приподнял кружку над столешницей. — Ваше здоровье.

Рыжий рябой верзила, который не спускал с незнакомца взгляда, ещё с самого начала разговора, встал и грузно подошел к стойке. Двое его дружков, пегий и каштановый, остановились на пару шагов позади.

— Ты чё-ё эт тут! Заплутал шталь? — крепкий земнопонь остановился прямо за спиной чужака, — А ну-к! Вали отседов! Те ж сказали, паскуде — для своякооов токма…

Белый единорог проигнорировал рыжего и продолжил смотреть на трактирщика. Хозяин заведения отвел взгляд.

— Слышь?! Че! Недоносок! — жеребец от которого ощутимо несло пивом, мочой и злобой, навис над чужаком.

— Да не слышит он. Дерьмом уши забил, — гадостно усмехнулся пегий стоящий позади вожака.

— Нук! Съёбывай отседа, или мы подмогнем, — осклабился в злобной улыбке вожак.

Белый единорог повернул голову в сторону говорившего:

— Агааа. Щааас. Уже натягиваю походные подковы, пиво дайте только допить.

— Мы те подмогнем — допить… — с угрозой прошипел земнопонь.

Рябой наклонился и резким движением выбил коричневую глиняную кружку из магической ауры чужака. Его сильно качнуло, и земнопонь, последовав инерции, направил крепкий лоб в грудь противнику. Один из его друзей, стоявших позади, начал разворачиваться, чтобы ударить копытом, а второй сконцентрировал магическую ауру на стоящем рядом стуле. Белый единорог крутанулся на месте, в его зубах, словно из воздуха, возник небольшой кинжал. Вожак пролетел мимо своей цели и врубился в деревянную стойку. Из длинной резаной раны, идущей почти через всю шею громилы, толчками вытекала темно-красная жидкость.

Послышался звук отодвигаемых стульев. Где-то разбилась посуда.

Один из приспешников громилы, тот что каштановый, сконцентрировавшись, попытался огреть чужака табуреткой, но не успел. Белый пони был быстр. Одним движением переместившись вплотную к неудачливому противнику, он нанес ему быстрый удар рогом в висок. Стул с грохотом свалился, лишившись магической ауры. Пегий же земнопони, оказавшийся между стойкой и незнакомцем, невольно шагнул назад, не успев опустить копыто на дощатый пол, как ему в грудь прилетел удар, выбивший из него всё дыхание. И он, потеряв равновесие, упал. Послышался сдавленный хрип.

Старый барпони осторожно выглянул из-за стойки. Белый единорог сидел на табурете, а все еще мокрый насквозь плащ окончательно сполз с него. Левым копытом придерживая кинжал, остриё которого пробило ногу пегому жеребцу, приковав того к стенке бара, чужак разочарованно покачал головой. Все посетители сохраняли напряженное молчание, был слышен только шорох доставаемых ножей.

— Я же попросил, хотя бы пиво допить, — тяжело вздохнул белый единорог.

Откуда-то из-под потолка опустилась коричневая глиняная кружка чужака с остатками напитка. Как только белый пони допил, его магическая аура вокруг посуды рассеялась, и он отставил её в сторону.

Трактирщик, наконец, смог вблизи рассмотреть крупный рисунок, обвивающийся пару раз вокруг левой ноги чужака и идущий по всей её длине. По обильно выступившей испарине на покатом лбу старика можно было понять, насколько его испугало и обескуражило увиденное.

— Т-татуировка в виде красной змеи! Э-э-э… вы же… — под взглядом белого единорога барпони стушевался и громко сглотнул.

Стараясь не смотреть на бессознательное тело рыжего, трактирщик зубами снял щеколду с неприметной дверцы за своей спиной.

— П-п-прошу. В-вам сюда, — страх в его голосе, казалось, обрел физическую форму.

Чужак улыбнулся ему такой теплой и дружелюбной улыбкой, от которой бледность старика только усилилась. Затем, чуть раскачав рукоятку, он вытащил клинок из ноги стонущего земнопони. Не обращая внимания на откровенно враждебные и возмущенные взгляды остальных посетителей, направился к темнеющему зеву прохода.

На тщательно подметённом деревянном полу, отшлифованном почти до блеска, отражались блики тусклых свечей, грамотно расставленных в старых бронзовых подсвечниках по всему кабинету. Не смотря на это, света явно не хватало. На обшарпанных, но не менее чистых, стенах, от пола и до самого потолка, висели простые деревянные полки, целиком заполненные разнообразными свитками и, в меньшей степени, книгами. Центр комнаты занимал стол. Массивный, из морёного дуба, он выделялся на фоне остального своей дороговизной и качественностью изготовления. Пожалуй, это единственная деталь интерьера, которая хоть как-то приковывала к себе взгляд. На расписном фасаде стола была вырезана, с высоким вниманием к деталям, развернувшаяся посреди поля баталия. Сцена изображала знаменитое сражение, которое произошло на заре воцарения Эры Солнца, правый нижний угол был слегка сколот.

Сидящий напротив старый сутуловатый грифон, почти скрытый за стопками всевозможных бумаг, методично и не спеша поскрипывал недавно заточенным пером. Отложив в сторону один из не дописанных документов, он повернулся и достал откуда-то из-за спины массивную книгу, в старом потёртом переплёте. Отыскав одну из многочисленных закладок он раскрыл её на нужной странице и, не поднимая глаз, обратился к собеседнику:

— Так-с, так-с… Имя?

— Аран.

— Просто Аран? — писарь заинтересованно поднял взгляд на собеседника.

— Да, так просто. А что, с этим есть какие-то проблемы?

— Нет, нет… — мельком глянув на лист, грифон крутанул перо в когтях, — никаких проблем. Так и запишем: Аран.

Белый единорог сидел в удобном кресле, опершись локтем о стол и подперев копытом голову. Его взгляд вяло следил за неторопливо качающимся пером, которое что-то выводило на пергаменте.

— Так. Хорошо, — спустя некоторое время, закончив писать, грифон размял когти. — А теперь расскажите, откуда вы, Аран, — сказал он, сделав ударение на имени.

— Городок именуемый Моррис, мистер Кейт, — единорог не преминул возможностью тоже выделить имя собеседника.

— Странное название. Для города… — старик слегка прищурился.

— Не страннее, чем Эпплуза, — парировал единорог.

Повисшее недолгое молчание грифон нарушил первым:

— Допустим, — Кейт кинул очередной взгляд на передние ноги пони. — Татуировки, вроде, настоящие и магическая печать присутствует, — старик поправил очки, — Две красные змеи. Интерееесно… давно я таких не видел, а точнее — никогда. Это же отличительный знак… — писарь отвёл взгляд в сторону, словно припоминая.

— Западного клана, — подсказал Аран.

Кейт, немного скривив клюв, продолжил:

— Точно, точно. Единственный клан Хантеров, основанный на Зебринских землях, и, к тому же, самый старый из всех, — грифон опустил взгляд на записи, — Они же обычно не обучают не зебр. С чего они решили сделать для Вас исключение? — Кейт обратил свое внимание на единорога, с удивлением кое-что подметив:

«Мне показалось… Или нет?» — небольшое помаргивание пространства вокруг белого рога, словно песчаная буря, или мираж в пустыне, — «Но никакой магии не ощущаю…»

— Так они и не сделали исключение, — Аран откинулся на спинку кресла, подложив копыта под голову. — Это просто… — на краткий миг Хантер задумался. — Удачная череда сложившихся обстоятельств.

Кейт недоверчиво покачал пером, кинул настороженный взгляд на рог собеседника и, наконец, глубоко вздохнув, изрёк:

— Не важно. Хоть в наших краях Хантеры из Западного клана явление редкое, мы имеем образец Их магической печати. И Ваша полностью с ней совпадает. А её невозможно подделать… если вы, конечно, не королева Дейбрейкер, — усмехнулся грифон.

Аран приподнял бровь. Не часто ему доводилось слышать, чтобы понибудь упоминал Королеву всуе, хотя сам он не редко этим грешил.

«Неужели мне показалось…» — подумал Кейт.

Писарь выпрямился с хрустом в спине, поправил очки на клюве и продолжил уже официальным тоном:

— Поздравляю. Аран из Морриса — вы первый Хантер, который будет записан в Этой книге, как выпускник Западного клана.

Аран, в ответ, саркастично топнул копытами пару раз.

Кейт продолжил:

— Раз уж мы со всем разобрались, я бы хотел задать Вам неофициальный вопрос. Вы позволите?

— Валяйте, — почувствовав окончание бюрократической пытки Аран слегка подобрался и чуть более раслабился.

— Почему вы напали на троих пони в «Толстой бочке»? — грифон немного наклонился вперед, поймав взгляд зелёных глаз единорога.

«Но ведь, мне действительно что-то такое показалось, » — мысли жужжали, словно пчелиный рой в голове писаря.

Аран, приподняв бровь, ответил:

— Ну, во-первых — не я нападал на них, я всего лишь общался с барпони.

Кейт ухмыльнулся:

— Старик Трабл.

— Да-да. Обсуждал, как это говорится, посещаемость его питейного заведения. А эти три, с позволения сказать, индивидуума решили на меня наехать. Ну, а во-вторых… — Аран сделал удивленные глаза. — Разве эта харчевня не называется «То’стая бо’ка», мне казалось на вывеске так и было написано?

Старик, подавив смешок, поправил очки.

— Ну, это издержки маскировки, — грифон, аккуратно заложив закладку, закрыл книгу. — Для вас ведь не секрет, что эти три пони связанны с Нашей организацией?

— Теперь — не секрет.

— Тогда скажите, как же вам удалось столь изящно обезвредить охрану, каждый пони из которой, как минимум, не был слабаком? — почему-то складывалось странное ощущение, что писарь знал обо всем, что произошло наверху.

«Нет, этого просто не может быть. Наверное я в последнее время слишком мало сплю, » — Кейт всё ещё ворочал в голове неприятные мысли.

— Обезвредить?! Скажу я вам правду — херовые у вас охранники! На самом деле, это было проще пареной брюквы, — единорог не хвалился, он просто констатировал факт.

— Но почему вы не защищались в полную силу? Ведь ведь вам угрожала серьезная опасность, и в той стычке обязательно понибудь да умер бы…

— Убивать их? А зачем? — Аран недоумённо посмотрел на собеседника. — Проще проучить. У рыжего из них будет шрам, который на всю жизнь станет напоминанием о том, что не стоит недооценивать слабых на вид противников. Каштановый будет целую неделю мучиться головной болью, понимая, что магия это не единственный способ защитить себя. Ну, а пегий… ему просто не повезло, — Аран снова откинулся в кресле, подняв глаза к дощатому потолку.

Старик, не зная что ответить, начал молчаливо перебирать бумаги.

«Если бы он был одним из „НИХ“, то магическую печать на него было бы поставить не возможно. Дискорд! О чём я вообще думаю?!» — Кейт устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза:

— Зачем спасать пони от монстров, если они сами не смогут хоть как-то позаботится о себе в будущем, — после долгого раздумья, высказался старый грифон и, открыв глаза, поймал подтверждающий взгляд Арана. — Интересная философия. Мистер Аран.

Единорог кивнул:

— Что же, давайте больше не будем тянуть кокатриса за хохолок и перейдем к сути, — Аран внимательно посмотрел на собеседника. — Мне нужен список дел, которыми я мог бы заняться на досуге.

— Ах, ну да, конечно. Ваша работа… — старик не спешно выудил из горы пергамента пару листов. — На самом деле, я не знаю вашего профиля. Так что достал всё, — грифон посмотрел на пергамент немного приспустив очки. — Северный клан занимается в основном магическими существами и проклятиями, восточный — монстрами из Вечносвободного леса и всякого рода нечистью, южный — ищет редкие растения и создает магические артефакты, обереги… — Кейт методично просматривал листы. — Так какой род занятий вам больше подходит?

За все время разговора писарь впервые заметил неделаное удивление на морде собеседника. Белый единорог, все еще пребывая в небольшом замешательстве, воскликнул:

— Вы не шутите?! Но ведь всему этому в Нашем клане учат делать уже в первый же год обучения…

Глава 2. Вечносвободный лес и те, кто в нем обитают

«Не все то дружественно, что не нападает.» © Автор

152 год Эры Солнца. 25 Мая. Ближе к вечеру.

— Вечносвободный лес. Или, как ещё его называют на древнем языке, Everfree. В основном, в этом устрашающем месте, преобладают чёрные и бурые цвета. Случайно, конечно, можно встретить некоторые отблески темно-зелёного, но это бывает редко и, чаще всего, это самое зелёное, опасно. На уроках Эквестрийской истории нам рассказывали, что когда-то, в древности, Вечносвободный был относительно безопасен, да и размерами он был поскромнее, где-то около десяти квадратных лиг. Не знаю, как было раньше, но сейчас Вечносвободный занимает чуть ли не половину материка, — Аран, ступая по едва заметной тропинке, размышлял вслух.

Было уже довольно поздно, многие существа, из числа тех, что предпочитали ночное время суток, выползали из своих нор. Благо, заранее запасшись экстрактом из кисейницы, Хантер смог хоть немного сбить собственный запах, но даже этот, казалось бы, умный ход не давал гарантий в собственной безопасности: Лес — место непредсказуемое. Цель путешествия была где-то близко или неподалёку. От огромного количества разнообразной магической энергии, пропитавшей всё вокруг, сложно было отделить какой-то конкретный поток. Для единорогов они были ощутимы, словно различные запахи, так что сейчас Аран чувствовал себя, будто находится в лаборатории алхимика. И хоть нужный ему «запах» потока было сложно отделить от остальных, всё же можно было следовать общему направлению, что пони сейчас и делал.

В Эпплузе работы было много! Даже слишком! Казалось, что в этом городке вообще никогда не было Хантеров. Несколько хибар с приведениями, шалящий домовой, Стриганы — чинившие злобный геноцид капустных побегов, и это только малая часть того, что озвучил Кейт. Самое интересное то, что за эти, казалось бы, серьёзные проблемы платили несерьёзно малым количеством битсов. Когда Аран спросил о причине таких низких вознаграждений, Кейт только пожал плечами и ответил:

— Полные приведений дома, о владельцах которых давно ничего не известно, стоят на отшибе городов и сёл, не представляя ни для кого интереса. Вполне естественно, что никому они проклятые не нужны, да и местные «смельчаки» уже давно вытащили из них всё самое ценное. В свободное от посетителей время призрак в основном завывает в трубах. Если же кто-то зайдет в гости, того привидение, обычно спокойное, для начала пугает скрипом половиц, топтанием по чердаку, если это не помогает — летающими предметами, и на крайний случай шугая «смельчака» метлой. Домовой… ну, он шалит помаленьку: то корочку хлеба сопрет, то кошачью какашку в бочку с водой подбросит, то ночью откроет на распашку все двери и окна. Но так-то он полезный: может прибраться в доме, пока хозяев нету, или притащить полезное растение из Вечносвободного, например, остролист или какой-либо лечебный корень.

— Так для чего тогда их прогонять? Призраки не мешают, домовые даже помогают, — озадачился Аран.

Старый грифон усмехнулся и, пожав плечами, ответил:

— Как для чего? Для порядка! Говорят не хорошо, если в доме нечисть водится, даже полезная…

Иногда Аран не понимал других пони. Да, из врат Тáртара много зла в своё время повылезало, с этим поспорит только идиот. Говы, кирсаны, ворги, гор’хаа — это ещё не самый малый список демонических тварей. Но так же появилось и много полезной нечисти, с некоторыми из которых можно даже сотрудничать. Взять тех же пикси — могут перемещать небольшие предметы на любое расстояние, даже к конкретному получателю. Или, например, если дать домовому сахарный пряник, а лучше булку, то вы можете на целую неделю забыть об уборке, вам будет гарантированна чистота и порядок. Вообще со многими, якобы, страшными существами вполне легко можно договориться за совсем небольшую цену. И таких примеров масса.

Аран не знал, кто и когда решил открыть врата Тáртара. Многие древние свитки говорили о трёхглавой собаке, именуемой Цербер, которая, по идее, должна была охранять эти самые врата, интересно, что у неё не заладилось. Ведь решение открыть их было самым опрометчивым за всю Эквестрийскую историю, но, видимо, на то было свои причины…

Копыто ступило на край не очень широкой расщелины. Потревоженный на самом краю камешек, с характерным постукиванием, полетел вниз.

— Тыквенная голова! В рот мне ноги! Я ж так и помереть могу! — бормоча себе под нос проклятия, единорог аккуратно отшагнул от склона.

Несколько длинных лиан свисало над пропастью. Они брали своё начало с веток большого размашистого дерева, стоящего с этой стороны расщелины. На самой границе света и тьмы виднелось небольшое висящее бревно, запутавшееся когда-то в лианах. Из чёрного зева провала сильно несло магией. Аран присмотрелся вглубь. Он как-то слышал, что если долго смотреть в бездну, то бездна может ответить взаимностью. Но эта бездна взаимностью не воспылала. В глубине тьмы проявились два жёлто-зелёных глаза. Два огонька посмотрели на фигурку белого единорога, резко выделяющуюся на фоне тёмной листвы, целиком и полностью закрывающей небо. Внезапно то, что Аран вначале принял за бревно, махнуло хвостом и клацнуло челюстью. Древесный волк ничего не мог поделать со своим положением, его передние конечности были созданы не для карабканья по отвесным склонам и лианам. Краткая игра в гляделки закончилась когда магическая тварь отвернулась.

Довольно комичная ситуация, если смотреть на неё со стороны пони.

— А ведь на твоём месте мог бы быть и я, — Аран ещё раз оглядел склон и заметил несколько лиан, подозрительно лежащих у самого обрыва.

Сердцеедка — хищное растение, любимое лакомство которого, как понятно из названия, орган, отвечающий за перегон крови по телу, проще говоря — сердце. Этот паразит на стадии ростка вступает в симбиоз с другими живыми существами, со временем подчиняя их себе. Именно такая незавидная судьба постигла стоящее на краю обрыва размашистое дерево. На самом деле, магически созданное тело древесного волка составляет такую же ценность для сердцеедки, как рыбий скелет для пони. То есть, никакую. А значит, живое, хоть и не совсем, существо погибнет просто так. Хотя, кого это должно волновать…

Аран отодвинулся от края ущелья. Из кожаного седельного мешка, скорее похожего на часть брони, чем на сумку, Хантер достал длинную верёвку с крюк-кошкой на конце. Печально, что возле обрыва было так мало надежных растений. Самое прочное дерево здесь было под контролем паразита, а больши́х камней, как назло, рядом не было.

— Придется поискать что-то менее опасное. Хотя… забавно, что я это сказал вслух. Ведь в Everfree почти невозможно найти что-то неопасное.

В результате, единорог остановился перед выбором: либо уцепить крюк за корень цитроникуса, либо за ствол кабензина. Хантер, не долго думая, выбрал второе.

— Лучше уж сутки не пользоваться магией, чем неделю страдать от недержания… Если кто-то посмеет возразить, я дам ему в глаз.

Древесный волк, скованный лианами, потихоньку качался на ветру, и явно не собирался никому возражать, а уж тем более вступать в дискуссию. Хантер захлестнул верёвку крюком за ствол растения и немедленно почувствовал магическое опустошение. Эффект кабензина передавался даже через косвенный контакт. Аран быстро провел копытом по рогу, убедившись, что он не изменил свою форму.

— Ну хоть с этим всё в порядке.

Древесный волк пару раз дёрнулся в своей ловушке.

Через минуту пробковая веревка плавно заскользила по внутренней части копыта, и Аран, словно белая тень, начал мягко спускаться в темноту. Гнетущая тишина ударила по ушам, грозя порвать барабанные перепонки. Сердцеедка имела в своём не богатом арсенале такую неприятную вещь, как «аура подавления». Она обуславливалось тем, что в воздухе рядом с паразитом кружили споры, которые, попадая в различные естественные отверстия живых существ, вызывали расстройство нервной системы. Среди других побочных эффектов было: учащённое сердцебиение, разгустение крови и, как результат, усиление притока крови к конечностям и голове жертвы. Аран методично разжевывал лист гокéна, благо, всё еще оставалось немного с прошлого раза. Можно было, конечно, сходить поискать свежие побеги, но это заняло бы слишком много времени. Гокéн хоть и не обладал приятным вкусом, причём это ещё слабо сказано, зато нейтрализовал алхимический паралич и давал иммунитет к большинству заклинаний контроля разума.

По мере спуска, рассеянный свет, пробивавшийся из-за плотного лиственного покрова, совсем пропал. Ему на смену пришло мягкое синеватое свечение, исходящее от множества фосфоресцирующих грибниц. Все стены ущелья были покрыты голубыми шляпками. Они довольно красивые, но, по большей части, бесполезные и не вкусные. Заднее копыто нащупало надёжную опору. Аран аккуратно спустился на едва видимый сверху скальный карниз и огляделся: взору открылась небольшая пещера. Возможно, когда-то, здесь было подземное озеро, большое чашеобразное углубление которого, в настоящий момент сухое, являлось вместилищем сердцеедки.

— Тесто мне в печку! Это ж надо было так вымахать.

Примерно в центре возвышался крупный, размером почти с городской колокол, маслянистый бутон кроваво-красного цвета. Из его сердцевины к потолку вздымались лианы, уже виденные Араном раньше. Они обвивали корни того самого дерева и вкачивали в него ярко-зелёную жидкость. У основания бутона — несколько толстых лиан-щупалец, которые являлись скорее опорными точками, чем манипуляторами, слегка извивались. В радиусе нескольких пони-корпусов вокруг самогó цветка воздух позеленел от мельтешащих тут и там лиан потоньше. Сердцеедка заботилась о сохранении бутона, оно и понятно, ведь её сердце, если можно так назвать, орган, отвечающий за жизнедеятельность всего растения, находится прямиком в центре цветка, за толстыми кровавыми лепестками. На первый взгляд ей можно было дать около десяти — двенадцати лет, а на второй и все пятнадцать — двадцать.

— Благо ты слепая и глухая, как упы́ри во время спаривания.

Был бы тут живой упы́рь, он, скорее всего, оспорил бы это заявление. Но сердцеедка действительно не воспринимала никаких внешних сигналов, кроме осязательных. Нужно было поторапливаться. Чем дольше Аран здесь оставался, тем выше был шанс, что его обнаружат. Риск случайно коснуться, снующих туда-сюда, лиано-щупалец растения был слишком велик.

— Так-с, что тут у нас, — Хантер, немного отшагнув сторону, начал осматривать пещеру более подробно.

Когда глаза привыкли к полутьме, единорог смог отметить больше деталей. В основном, это были останки от добычи сердцеедки. Несколько скелетов пони, большая часть из которых принадлежала к земным особям, три пожелтевших скелета мантикор, бесчисленное количество сваленных в кучу кока́трисов и даже, одиноко лежащие, останки гидры. Немного в отдалении, были свалены деревянные части тел древесных волков. Все эти скелеты были совершенно разными по строению, и по внешнему виду, единственное, что их объединяло — сломанные рёбра и развороченные грудные клетки: специфика смерти, свойственная жертвам этого отвратительного растения. Но здесь не было того, что искал Хантер. Ну, или он просто этого не замечал.

— Где же оно… где? — Аран, осматривая пещеру, развернулся на месте.

Шурх — шурх — шурх… — пещеру наполнили громкие шелестящие звуки. По видимому сердцеедка проголодалась. Лиано-щупальцы начали втягивать в грот древесного волка. Тот безуспешно пытался освободится, деревянными когтями разрывая путы, но их было слишком много. Жалобный скулеж глухо отражался от влажных стен пещеры.

— О, великая Дейбрейкер. Ну вот нахера мне пхихётся это хелать, а? — последние слова Арана было сложновато разобрать, их искажала рукоятка катаны, которую он крепко зажал в зубах. — Ну та похех! Похнали! — Хантер сорвался с места.

Преодолев разделявшие их десять ярдов, словно сделав один длинный шаг, единорог, в ту же секунду, рубанул одно из опорных лиан. Зелёная жидкость брызнула во все стороны. Бутон начало кренить, располовиненное щупальце заметалась по каменному полу пещеры. С огромной скоростью зелёные хлысты ударили в то место, где секунду назад стоял пони. Хантер мягко отпрыгивал и уворачивался от лиан, обходя бутон и собираясь зайти с противоположной стороны. Каждый раз, когда атакующие отростки промахивались, на каменном полу оставались неглубокие царапины, а случайно оказавшиеся на пути скелеты разлетались острыми осколками костей. В глубине пещеры было темно, света от фосфоресцирующих грибов уже не хватало. Стены, пол и потолок слились в одно тёмное пятно. Наконец, закончив делать большой крюк, белый пони смог обойти мельтешащую мясорубку и, почти вплотную, приблизился к цветку с другой стороны.

— Э-хе-хей! Вот я то тебя и тобхался, стелаю ис тебя овохное хаху…

Аран сделал шаг ближе.

Бум! Бум! Бум! — главная мышца начала гнать кровь с огромной скоростью. Пульс участился.

Копыто наступило на камен… СТОП. Поверхность немного отличалась от обыкновенного камня, это было похоже на…

БумБумБум! — сердце забилось ещё чаще.

— Фот Тискохт, иммунитет пхопходит. Нато быхтее…

Все щупальца, как по команде, устремились к Хантеру, пол вздрогнул.

«Хитрая тварь. Подловила меня, за счёт того, что в темноте и спешке я нихрена не разглядел. Скорее всего это один из его лепестков…» — ясность мысли терялась, сознание превращалось в кусок бесформенной пемзы.

Росчерком сверкнула сталь. Несколько ближайших лиан, изрубленных на части, упали на пол. Копыта стали почти деревянными, а в ушах начало сильно шуметь, клинок потяжелел. Тело ощутимо потеряло в подвижности. Но даже в таком состоянии один из лучших мечей Западного клана мог эффективно сражаться. Однако стоило ли оно того… возможно разумнее было бы просто свалить куда подальше.

Слева, на стене, голубоватый свет грибов пару раз мигнул. Аран, машинально взглянув в ту сторону, разглядел тело другого единорога. Он погиб относительно недавно, труп ещё не успел разложиться. Светло-синяя шерсть, взлохмаченная серебряная грива, рог, с покрывшей его коркой запекшейся крови, ноги — разодранные словно когтями дикого зверя. Но самое ужасное его глаза — вырванные, скорее даже выгрызенные и наверное кем-то съеденные. Только передние копыта продолжали сжимать некрупную серебряную сферу.

— Фот оно! — воскликнул Аран.

Голова немного прояснилась. Вокруг сферы витала магическая энергия, которая обволакивала мертвое тело светло-синего единорога. Хантер, из последних сил, отскакивая от смертоносных хлыстов, дотянулся до серебряной дымки, и увидел всю картину целиком: множество лиан-щупалец атаковало его с разных сторон, не оставляя возможности к бегству. Единорог, находясь почти в бессознательном состоянии, защищал себя от бóльшей части атак. Но несколько ранений уже давали о себе знать, благо, попадания прошли вскользь. Однако даже так боль от них была почти невыносимой. Долго это продолжаться не могло.

Древесный волк, каким-то чудом освободившийся из захвата, прыгал вокруг Хантера и рвал когтями и зубами подворачивающиеся ему лианы. Ни на секунду не останавливаясь в этой мельтешащей суматохе, Аран всё же слегка замер увидев красные, неестественные здесь, словно призрачные, линии вокруг себя…

…он ощутил:

Шаг — правой-передней, левой-задней, разворот.

Шаг -…

Когда-то.

Высокая зебра, с невозмутимой мордочкой, расхаживала по внутреннему дворику академии перед, выстроенным в ряд, молодняком. И звонким контральто вещала:

— Пони сражаются как дикари. Все эти рыцари и гвардейцы, они только машут гигантскими мечами вокруг себя, надеясь хоть кого-то задеть. Расходуют массу сил на бесполезные и бессмысленные движения. В отличии от них, Мы — зебры, совершенствовали своё мастерство веками. Наши знания берут начало из тех далеких времен, ещё до королевы Дейбрейкер, когда пони даже еще и не знали, что такое клинки. Сражение на мечах для зебры — это все равно, что танец, а в танце всегда важен ритм и такт, — зебра остановилась перед единственным единорогом в строю. — Но тебе, мой дорогой незебра, сложно будет научится танцевать, пока ты хотя бы не выработаешь свой собственный ритм.

Слова преподавателя прозвучали в голове Арана так, словно он сейчас стоял напротив неё, ожидая неминуемого поражения в спарринге. Ощущения были настолько реальными, настоящими… Единорог отогнал от себя эти мысли, нужно было сосредоточится на ритме: движение корпусом, поворот левым копытом, клинок на пару дюймов выше, ещё выше. Меч рассекал призрачную красную линию вдоль, вместе с тем рассекая лианы. В пещере, кроме хлестких ударов по каменному полу и грохота разлетающихся костей, не было слышно больше ни звука. Но в голове белого единорога звучал барабан. Ритм. Просто ритмичные удары палкой по овчинной коже, натянутой на полый цилиндр. В этом не было ничего красивого, или изящного. Но… это был ритм, его ритм!

Аран замер. Последний выпад закончился мягким полуповоротом. Хантер уже не видел врага, но был уверен, что тот мёртв. Кислотно-зелёное сердце растения булькнуло в последний раз и остановилось. Клешня, с помощью которой сердцеедка разламывала ребра и вырывала сердца, так и не дотянулась до пони, и остановилась буквально в нескольких дюймах от его грудной клетки. Древесный волк с рычанием рвал зубами один из лепестков, отгрызая от него большие куски и с омерзением выплевывая их в сторону. Впрочем, на его деревянной морде читалось явное удовлетворение процессом.

Сфера лежала неподалёку. Подойдя к ней, единорог ещё раз осмотрелся по сторонам. Разжать копыта держащего её чародея оказалось довольно сложно. Он, словно спасая жеребёнка, сжимал артефакт мёртвой хваткой. Сфера отдавала приятным холодком и была ощутимо гладкой. Хантер попытался закинуть её в седельные сумки — безуспешно. Матовый шар, выскользнувши, проехался по ноге пони и остановился возле своего предыдущего хозяина.

— Ясно. Заколдованная, значит, — белый единорог попытался приподнять сферу телекинезом и по вполне понятным причинам это не получилось. — Ааа.. Дискорд! Кабензин или цитроникус!? — Аран как будто передразнивал самого себя.

Единорог посмотрел на древесного волка.

— Так! Ты — почему тогда не оспорил моё решение? Ведь сейчас мне явно нужно колдовать, а колдовать я не смогу ещё целые сутки из-за этого проклятого кабензина. Редьку мне в дышло…

Древесный волк только непонимающе склонил голову и смешно встопорщил ушки.

Откуда-то сверху прорезался луч бледного света — ночное солнце уже вступило в свои права. Королева подняла его вовремя, впрочем, как и всегда. Звуки Вечносвободного леса стали более опасными. Странное присутствие ощущалось сверху, кажется какое-то из чудовищ уже заметило исчезновение своей соседки и решило проверить чем тут можно поживиться. Хантер посмотрел вверх, через некоторое время гнетущая аура исчезла, оставив после себя только неприятное воспоминание.

Прошла уже пара часов и сварганить из здешних ингредиентов зелье восстановления не составило особого труда. Синий гриб, плесень сорянка, сок сердцеедки, ну и так далее…

— Во имя Дейбрейкер. Тут на ней ещё и блок стоит на всех, кроме владельца, — Аран болезненно припечатал себе копытом по лбу, нависая над сферой, которая никак не хотела с ним «уходить».

Как ни странно древесный волк не убежал. Пока Хантер разбирался с ингредиентами к зелью, волчара нашел в дальнем углу пещеры свежий труп мантикоры, ядовитые железы которой не успели высохнуть. Не без помощи древесного Аран перевернул тело, и добравшись до хвоста просто напросто отрубил его у самого кончика. Ценный ингредиент был тут же помещён в одну из седельных сумок.

— Спаривал я эту долбанную магию, — каждое слово отдавалось отчетливым «тумк» по голове. — Ну вот кто, скажите мне, какой мудак накидывает такие топóрные чары на такие дорогие вещи? А если бы этим занялся какой-нибудь деревенский «чародей», он бы нахер взорвал артефакт, себя, а ещё заодно половину своей деревни!

Тем временем магический зверь нашёл себе игрушку, кажется, это была отгрызенная им часть хвоста мантикоры — несколько пластин соединенных хрящами. Когда волк толкал ее лапой, она немного потрескивала. И пока Аран алхимичил, разбираясь с артефактом, волчара успел несколько раз прогнать обрывок хвоста вдоль и поперёк широкой пещерки. Надо ли говорить, что раздражающая трескотня порядком поднадоела белому единорогу, хотя он не был особо против соседства с внезапным союзником. Аран глубоко вздохнул:

— Ладно. Другого выхода нету. Деревяшка, иди сюда…

Древесный волк, оставив свою импровизированную погремушку, спокойно подбежал к Хантеру. Уселся перед ним и завилял хвостом. Мордочка Арана дернулось, когда он посмотрел в желто-зелёные глаза магического зверя:

— Прости…

Когда-то.

— Древесные волки, на древнем языке, кстати, Timberwolf, сами по себе существа магические. У них нет живой плоти и внутренних органов. Они созданы самим лесом, из излишков магической энергии и растительного материала. Да-да, вы не ослышались, все эти существа — просто напросто побочные продукты деятельности Everfree, — профессор поправил очки. — Timberwolf’s имеют поразительные способности к регенерации. Если вы разделите одну из особей на несколько частей, то, при достаточной близости кусков тела, она сможет регенерировать себя до изначального состояния. А если вы дадите восстановиться бóльшему количеству особей в одном месте… У-у-у! Это мы, кстати, обсудим на следующей лекции, — профессор строго зыркнул на, уже тя́нувшего копыто, зебренка. — Так вот. О том, как убить древесных волков. Как я уже говорил они существа магические, и тут нужен особый подход. Можно, конечно, попытаться отпугнуть их шумом, но это не всегда срабатывает. Первый способ: точно ударить в магический накопитель существа чем угодно. Накопитель — это аналог сердца, в котором сосредоточена вся энергия, поддерживающая в волшебных созданиях жизнь. Мы же это с вами проходили на прошлой неделе. А ну-ка! Кто хочет рассказать нам о строении накопителя? — профессор окинул взглядом помещение академии.

Многие зебрята старательно отводили глаза, или вжимали голову в полосатые плечи. Даже Аран почему-то пропустил эту главу и сейчас ему было не по себе. Старый зёбр разочарованно постучал копытом по столу:

— Вижу, никто не хочет. Ну хорошо. Завтра всем подготовиться по этой теме. Так! А мы остановились… точно! Просто атакуете их в центр груди. И если вы попадете с первого раза в нужную точку, то уничтожите накопитель. После этого вам стоит опасаться отдачи, ведь после смерти энергетические потоки внутри всего существа становятся нестабильны, и, с некоторой долей вероятности, может произойти магическая пертурбация. Проще говоря — взрыв. Так случается, если волк прожил хотя бы более пяти или шести лет. Для второго способа вам следует заучить одно из заклинаний экзорцизма подходящее для этого. В данном случае мы имеем дело с более древней формой магии, которую могут использовать все, при этом не обязательно иметь для этого рог. Вы можете использовать либо любую часть своего тела, либо оружие или предмет, длинна которого не превышает одного ярда. Потребуется лишь нанести точный удар в накопитель, и после — прочесть в слух заклинание. В результате, древесный волк будет убит, а его магические силы, на короткий промежуток времени, перейдут в ваше распоряжение. В этом случае, отдача если и будет идти, то направленно она будет прямо в заклинателя. И если он не сможете её скомпенсировать, то пострадает, вплоть до смертельного исхода. Да — Фао, после этого вы сможете колдовать совсем не используя заклинания или рог, — профессор, кивнул воодушевившемуся от этих слов зебрёнку. — И всё, дальнейшее дело техники, — профессора прервал громогласный звон. — Ладно. Колокол. Всем разойтись. Следующие занятие проведет наш наставник копытопашного боя.

«Почему в сознании всплыл именно этот эпизод воспоминаний? Зачем? На самом деле — не важно…» — Аран грустно вздохнул.

Сильвербёрд, самый старый из наставников по магической теории, всегда был добр с белым единорогом. Старый зёбр позволял будущему Хантеру засиживаться допоздна в его личной, но тем не менее огромной библиотеке. Он не мог дать своему ученику практических уроков в магии, но зато сполна компенсировал это полновесной теорией. Многие из его, действительно полезных, теоретических занятий запомнились на всю жизнь, а некоторые, как утверждают книги, помогут и в посмертии.

Аран произнес формулу экзорцизма. Прошла секунда. Две, и поток энергии хлынул через рог, который был вонзён прямо в грудь магического зверя. На краткий миг проявилась настоящая гладкая и острая форма рога. Пони словно глотнул свежего воздуха. Воспоминания древесного волка о последних сутках его жизни влились в голову Хантера.

«Лес. Кролик. Еда. Лес. Погоня. Кролик. Еда. Единорог. Погоня. Добыча. Еда. Ловушка. Беспомощность…»

Что будет дальше Аран помнил, поэтому, усилием воли, отключил дальнейшие видения. Хантер не знал, дает ли в экзорцизме рог какое-либо преимущество, но никто из его класса поглощая чужую магию ни разу не узрел никаких воспоминаний. Отдача, на этот раз была столь незначительная, что даже не прервала концентрации единорога.

— Магическая энергия сосредоточена у пониобразных в нескольких местах: мозг, желудок, печень… глазные яблоки, — Аран тоном профессора вспомнил вычитку из «Энциклопедии по магической анатомии». — Значит, ты загнал этого единорога на край обрыва. И уже доедая его глаза попался в ловушку.

Сосредоточившись на сфере, пони поднял её телекинезом. Артефакт пытался сопротивляться и пришлось добавить в своё белое свечение ауры немного синего. Сфера тут же успокоилась и подчинилась, после чего спокойно перекочевала в седельные сумки. Сев на небольшой камень, Хантер решил как можно быстрее разобраться с ранами. У его врожденной магии был доступ к заклинаниям лечения, но они выходили настолько слабыми, что результат не стоил затрачиваемых усилий. Чего не скажешь о магии регенерации древесных волков. Цвет ауры поменялся на зеленый, Аран, опутав себя энергией, изрядно напряг воображение, усилив течение магического потока. Прямо на глазах глубокие порезы стали затягиваться, а синяки и кровоподтёки активно рассасываться, оставляя после себя только болезненные воспоминания.

Через пол часа белый единорог покидал ущелье, поднимаясь вверх по верёвке. Он старался не смотреть вниз — на площадку. Доверчиво склонив голову к кому-то невидимому, прямо по центру широкой пещеры, среди раскиданных тут и там острых костяных осколков, словно каменное изваяние — замер в одной позе его недавний союзник, так и не рассыпавшись в прах. Редчайшее явление, ведь в теле магического существа всегда должна быть магия для поддержания формы, а в нём её не должно было остаться…

Аран когда-то слышал о таком — мол, якобы, в древности существовала особая магия, которую невозможно было почувствовать или поглотить, не овладев ею. Говорили, что она была самой сильной магической дисциплиной. Она могла побеждать зло, не проливая ни капли крови, она могла восстанавливать выжженные поля, делая их снова плодородными, она могла спасти любое живое существо от любой болезни и самое главное, во что Аран не верил, дарила мотив к жизни. Как бы абсурдно это не звучало, сия магия основывалась на Дружбе.

Глава 3. Древний артефакт

«Любопытство — не порок.» © Народная мудрость

Имена.

У каждого есть своё имя. Обычно, при рождении, его дают родители. Как правило, оно довольно простое и, чаще всего, незамысловатое, например Джон, Бак, Бетти, Джуди, ну и тому подобные. Это то, что все привыкли называть именами, но, по правде, настоящими они не являются.

Истинные имена отличаются от всем привычных тем, что произносятся и записываются на древнем языке. И если вы не являетесь одним из десяти лучших выпускников одной из привилегированных академий Кантерлота, то получение этого пресловутого имени вряд ли вам грозит. Помимо прилежной учебы и отличного врожденного таланта необходимо иметь за спиной серьёзные связи и весомый кошелек. Так что пони, не оправдывающие хотя бы один из этих критериев, крайне редко получают настоящие имена.

Сама технология получения имени чем-то похожа на получение кьютимарки, но, конечно, же этот процесс не оставляет никакого отличительного знака. Однако есть другой эффект, и он не менее интересен: естественный раскрас шерсти становился более ярким. Вместо темно-лимонного цвета, пони приобретает яркий оттенок желтого, грязно-зеленый начинал отливать изумрудом и далее по аналогии. Один из наставников Арана, Сильвербёрд, получил свое настоящее имя за огромный вклад в развитие теории магической науки, хотя он и не заканчивал знаменитую «Академию Магии и Чародейства Имени Дейбрейкер». Обычно, такие имена состояли из двух слов на древнем языке, которые каким-либо образом характеризировали его владельца. Возможно, учитель получил своё именно из-за длинной белой бороды, кто знает.

Так в чём же ценность этих имен, спросите вы. Я вам отвечу: они усиливают естественную магию пони. Тело единорогов, например, приобретает повышенную сопротивляемость к чарам, что повышает ранг заклинателя и позволяет использовать более сложные сплетения волшебных формул. У пегасов повышается метаболизм и ускоряется восприятие времени, а в редких случаях у отдельных пернатых получается управлять погодой. Земные пони, чаще всего, становятся физически сильнее или открывают в себе необычные способности, вроде управления животными и растениями. Как говорят свитки — раньше все пони получали свои истинные имена ещё при рождении. Очень жаль, что эта традиция не сохранилась по сей день. Сегодня не наберётся и сотни пони на всю Эквестрию, которые имеют настоящее, особое имя, что весьма печально.

— Ди скорд их по бе ри, — слова прерывисто вылетали из пересохшего горла Хантера.

Аран, сломя голову, нёсся сквозь Вечносвободный лес. Эта его часть была весьма заболочена, и копыта проваливались в мутноватый ил почти полностью. От кислотной воды откровенно несло тухлятиной и гнилью. Хоть ночное солнце и просвечивало сквозь плотный лиственный покров, всё же такого скудного освещения катастрофически не хватало. Деревья, будто специально подставляли свои самые колючие и сухие ветки — больно хлеща ими по морде, выставляли корни — норовя поставить подножку, словно, тайно сговорившись, постарались затруднить белому единорогу передвижение. Поверх старых шрамов появилось множество новых и свежих ран. Сейчас они покрывали почти все открытые части тела Хантера. За ним, по пятам, следовали чёрные расплывчатые силуэты. Аран смог разглядеть их, прежде чем успешно дать по копытам. Это были теневые гончие. Пять или даже шесть демонических тварей стремительно преследовало его, передвигаясь, преимущественно, по веткам деревьев. Погоня продолжалась, наверное, уже более часа. И если Аран не был уверен в своей победе изначально, то уже теперь, остановиться — означало верную смерть. Надежда была только на то, что гончие собьются со следа или, возможно, потеряют к нему интерес. Так что единорог просто бежал и надеялся на удачный случай или на милость богов.

Возможно, его мольбы были услышаны — далеко впереди забрезжил свет. Голубоватое свечение, то и дело мелькая среди чёрных ветвистых деревьев, прыжками передвигалось навстречу. Вечносвободный лес сотряс рык, разбив ночную тишину на множество мелких осколков эха.

«Кажется, сегодня божества взяли себе выходной» — разглядев источник звука, мысленно хмыкнул Аран.

Чудовищного размера медведь, словно сухопутный фрегат, ломился через чащобу, прямо навстречу Хантеру. С первого взгляда могло показаться, что на вас несётся кусок ночного неба. Светло-синяя шерсть была устлана мельчайшими звёздами, которые мягко освещали голубоватым сиянием всё пространство вокруг чудовища. Обычно, шкура звёздных зверей была полупрозрачной, что только сильнее подчеркивало их сходство с ночным полотном. Но назвать «прозрачной» эту шерсть, просто не поворачивался язык. Помимо свалявшихся колтунов, имели место быть множество веток и палок, которые повсеместно торчали тут и там. Картину дополняла засохшая корка грязи, которая закрывала почти весь живот и ноги медведя. Длинный хвост, неожиданно чистый, с распушением на конце, метался из стороны в сторону. По центру широкого лба располагалась ярко светящаяся восьмиконечная звезда, своим мягким белым светом она оттеняла отвратительную кровавую мазню — вся морда чудовища была перепачкана в какой-то красно-бурой жидкости. Так же Аран смог разглядеть несколько стрел, торчащих из спины и загривка зверя. По видимому, отряду охотников сегодня весьма не повезло натолкнуться на Малую Медведицу.

Хантер стал забирать вправо. Хоть единорог и не был специалистом в лазании по деревьям, другого выхода у него просто не оставалось. Совершив длинный прыжок, Аран, отчаянно балансируя, на стволе поваленного наискось дерева, устремился к спасительной высоте. Благо, просевший ствол не прогнил насквозь и смог выдержать его вес. Хантер, изрядно перенапрягая раненое тело, взбежал по мягкой древесине и перепрыгнув на соседнее, более крепкое, дерево, запрыгал дальше с ветки на ветку.

Чудовище продолжало нестись через зелёные заросли, даже не замечая их, попутно с лёгкостью раздвигая небольшие и среднего размера деревья. Наверное, зверя не сильно озаботило то, что добыча поднялась на высоту. Пункт «повалить еще что-нибудь, что бы добраться до еды», скорее всего, не занимал и строчки в его планах. До Малой Медведицы оставалось около сорока ярдов, а до теневых гончих, примерно, вдвое больше. Как бы быстро звёздный фрегат не бороздил наземные просторы, тени двигались гораздо быстрее и проворнее. Аран остановился на широкой ветке, которая нависала прямо над окном чистой воды, понадеявшись на то, что она глубже чем кажется. Хантеру нужно было точно рассчитать момент и прыгнуть. Единорог закрыл глаза.

«Иногда, что бы что-то заметить, стоит полагаться не только на зрение» — вспомнился один из уроков Сильвербёрда.

Сначала Аран в полной мере прочувствовал солоноватый металлический привкус крови заполонившей его рот. Затем, уловил едва заметный сладковатый запах весьма редкого растения — золотого сансана. Наконец, звуки затопили голову единорога. Он услышал треск и грохот, сопровождающие движение Малой Медведицы где-то впереди и немного слева. А позади и справа были слышны методичные щелчки острыми когтями по дереву — гончие стремительно сокращали дистанцию. В небольшую ямку, возле корней соседнего дуба, забилась парочка плотоядных крыс. Неподалёку от их временного убежища недоеденный ими, но ещё вполне живой собрат продолжал громко верещать. Из далека послышалась трель флейты — скорее всего лесные дриады начали пировать чьими-то свежими останками.

Дзинь… Дзинь… Дзинь… Аран с удивлением обнаружил источник неуловимого, призрачного перезвона у себя в седельных сумках.

— Нет времени выяснять, — прошипел под нос единорог, немного поморщившись — его голос отразился в голове громким эхом.

Старик Время, или кто там этим заправляет, как будто издеваясь, растянул последние мгновения на целую вечность. Мир, ощутимо замедлившись, раскрыл больше деталей о себе. Множество звуков, до этого момента совсем неосязаемых и практически неслышимых, обратили на себя внимание: едва уловимое перешёптывание астральных сущностей леса, деловитое и суетливое копошение мельчайших насекомых, немного грустная и растянутая «китовая» песня растущих деревьев… Находясь на пике восприятия Аран чувствовал различные вибрации, исходящие от всего вокруг. Они походили на сотни, если не тысячи, маленьких оркестров, каждый из которых настукивал свою неповторимую мелодию. Так казалось поначалу, ведь потом единорог смог сложить всю эту какофонию звуков в единый стройный унисон, которым уверенно дирижировало одно из Сердец Леса, находящееся где-то неподалёку.

В ожидании столкновения Аран старался не двигаться, даже совсем чуть-чуть, чтобы не сбить концентрацию. Девятый, нет… десятый удар Сердца послужил сигналом — Малая Медведица, подбегая к Хантеру, попыталась с разбега врезаться в дерево. Когда она уже сделала последний шаг, перед прыжком, её передние лапы до основания погрузились в трясину. Не успев затормозить, медведица с рёвом кувыркнулась через голову. Аран спрыгнул прямо на открывшийся живот, параллельно телекинезом направляя клинок меча вертикально вниз. В следующее мгновение он уже бежал вдоль тела гигантского зверя, продолжая с напряжением тянуть меч на своем уровне, тем самым вспарывая огромное брюхо чудовища.

В очередной раз оглушительный рев сотряс, наверное, половину Эквестрии.

Увернувшись от огромных челюстей беснующейся медведицы, Хантер спрыгнул на землю. С меча, подле него, упало несколько больших капель тёмно-синего цвета. Единорог перевел дыхание, бросив взгляд за спину. На той ветке, где он стоял пару мгновений назад, виднелись три дымчатых фигуры. Крупные, размером почти с пони, демонические твари остановились в ожидании команды Альфы. Самая крупная гончая плотоядно смотрела на раненую медведицу, из ее пасти, помимо извергающегося Та́ртарского пламени, ручьем текла смоляная слюна.

«Это займёт их на какое-то время» — промелькнула холодная мысль.

Не задерживаясь более ни на секунду Хантер припустил со всех копыт, уходя прямо по свежей просеке, оставленной звёздным зверем. Не обратив внимание на отдаленный боевой рев Малой Медведицы, которая с остервенением отбивалась от насаждающих демонических тварей, Аран через пару мгновений уже спускался в какой-то овраг. Благо он был не такой крутой как прошлый, да и плотоядных растений пониедов на горизонте не наблюдалось. Единорог ступил на округлую площадку, укрытую сводом нависающей скалы от пронизывающего ветра и ненужного внимания. На каменной поверхности немного влажных стен, образуя причудливые узоры, произрастали знакомые синие грибницы.

— О! Кажется, я наткнулся на чьё-то убежище, — Хантер изучающе окинул взглядом старое каменное кострище и импровизированную лежанку, состоящую из нескольких куч пожухлой травы и дырявой тканевой накидки. — Надеюсь, никто не будет против, если я здесь перекантуюсь.

Ответом, естественно, было только тишина. Пони достал из сумки пару бинтов и небольшую банку с зелёной мазью. Понюхав её, единорог скривился.

— Надеюсь, хоть после э́того задания я смогу себе позволить нормальное зелье, а не вот… зелёнку, — немного морщась, он начал наносить мазь на раны и ссадины. Особо серьёзные ранения пришлось стянуть бинтами, для надежности.

Спустя некоторое время, перемотанный белой тканью и измазанный в неприятно пахнущей мази, единорог завалился на лежанку, держа в телекинетической хватке серебряную сферу.

— Сфера Хранения. Используется для хранения чего угодно, начиная от магической энергии и заканчивая, добровольно отданными, воспоминаниями, — Аран вспоминал лекции Сильвербёрда,
и даже не задумываясь их цитировал. — Ну… или не добровольно, это уже как повезёт.

Единорог начал концентрироваться, создавая сложное плетение заклинания. Слой за слоем магия покрывала закрученный рог. Первые две ступени дались относительно легко, да и третья не вызывала особых проблем, а вот начиная с четвертой… Когда он попытался накинуть еще одну ауру, то понял — это предел. Смысла продолжать держать заклинание уже не было, так что, немного подкорректировав первый слой, заклинатель сменил направление всех ступéней и направил их на старую лежанку.

Трёхступенчатое заклинание трансфигурации опутало подгнившую, дырявую ткань. На её месте, с негромким «пуфф», появился потрёпанный матрас.

— И это все, на что ты способен? Старый, вонючий матрас? — Хантер с разочарование постучал себя по рогу. — Даже простейшее заклинание четвёртой ступени сделать не можешь… Ладно уж, придётся по другому.

Аран кинул быстрый взгляд вокруг себя, хотя и понимал насколько глупо это было делать сейчас. Ведь никто не смог бы увидеть его здесь, в овраге под скалой, но… это скорее дело привычки. Всё произошло почти мгновенно: мимолётное мерцание бело-серебряной энергии и закрученный белый рог поменял форму. Хантер, коснувшись копытом, нащупал привычный немного изогнутый, гладкий рог с ощутимым острием на конце.

— Ну, теперь разгуляемся, — он сосредоточился.

Первые четыре слоя ауры проявились почти мгновенно, за ними последовали пятая и шестая. Ярко-белый свет полностью перебил грибное освещение. Стараясь не потерять концентрации единорог осторожно коснулся серебряной сферы.

Пустота. Пустая белая комната с размытыми краями. Если попытаться сфокусировать свой взгляд на какой-нибудь стене, то контуры пространства потихонечку начинали формироваться. Но стоило только немного отвести взгляд, и обыкновенный угол превращался в бесконечное мельтешение размытых линий. Почти полностью сливаясь по цвету с окружением, белый единорог стоял посреди странной комнаты и с удивлением осматривался вокруг.

— И как всегда они внутри больше, чем снаружи, — последние слова несколько раз повторились, словно от эха. — Пустовато тут только, странно, что…

Словно перебивая Арана, внешнее убранство комнаты полностью изменилось. Сейчас она стала похожа на… библиотечный зал. Большой круглый стол из чёрного дерева покоился по центру маленького хранилища книг. На лакированной поверхности стоял большой латунный подсвечник, подле которого был разложен набор свечек всех мыслимых цветов и размеров. Несколько вычурных стульев были аккуратно задвинуты под стол, а подушечки для сидения добросовестно складированы на специальной подставке. Общее убранство напомнило Арану о личной библиотеке Сильвербёрда. Примерно за таким же столом единорог провёл большую часть своего обучения в клановой магической школе. Все стены занимают полки, ломящиеся от книг. Быстро пробежав взглядом по корешкам, Хантер отметил десяток запрещенных книжных экземпляров и несколько таких, за один только листик из которых, знающие пони давали копыта на отсечение. Потолок собой представлял полностью прозрачный материал, сквозь который виднелось ночное небо. От количества звезд на этом небольшом небосклоне у единорога перехватило дух. Некоторые из светящихся точек были соединены между собою призрачными белыми линиями, составляя и знакомые и не знакомые узоры — различные созвездия. Взгляд Арана притянуло небольшое тусклое созвездие, которое на фоне остальных выглядело крайне блекло. Когда единорог пристальнее вгляделся в него, то на поверхности потолка проступили буквы на общем Эквестрийском: «Малая Медведица».

— Хм. Значит существование созвездия напрямую связанно с жизнью звёздного зверя… Раз оно ещё горит, то она скорее всего выжила, — почесав копытом за ухом, пробормотал Аран. — Главное не повстречаться с ней на обратном пути.

Единорог решил посчитать «пустые» места, среди скоплений звёзд. Насчитав более тринадцати, Аран остановился, хотя, как он понимал, счет ещё далеко не был закончен — многие звёздные звери уже давно отправились на тот свет.

В общем и целом создавалось впечатление, что это место создал некто весьма могущественный. Сотворить такой артефакт, да и еще заставить его хранить столь много информации мог исключительно великий чародей. Единственное, что смущало Арана во всем этом великолепии — странный цвет ночного солнца. Обычно оно оранжево-красное, а здесь, за слоем странного прозрачного материала потолка — бело-серебряное…

— Ну-у-у. Каждый имеет свои причуды, — пони только пожал плечами.

Наконец, до конца осмотрев комнату, взгляд единорога остановился на закрытой книге, покоящейся на столе.

— Странно, что я её сразу не заметил.

Аран уселся на стул, не забыв подложить под круп специальную подушечку. Толстенный фолиант, не обремененный какими-либо опознавательными знаками, с лёгкостью поддался телекинезу белого единорога. Корка переплёта открылась, явив на свет первую страницу.

«Пыли нет. Оно и понятно. Ведь всё это просто иллюзия артефакта… хотя могли бы и добавить для пущего эффекта» — дыхание тут же затруднилось.

— Будь осторожен в своих желаниях, а то как жеребёнок, ей богу, — перхая и кашляя, единорог замахал копытом в воздухе, отгоняя пыль — якобы вековую.

Все пять чувств были мастерски обмануты, ощущения словно настоящие — здесь действительно поработал очень умелый маг. Название книги, написанное на первой странице древним языком, выделялось каллиграфическим подчерком и иногда неуместными завитушками, завершавшими каждую букву.

— «Инвентарикон». Ладно, допустим, — пони открыл вторую страницу.

Магическое хранилище.

1. Концентрированная магическая энергия.

2. Книги и другие источники информации.

3. Воспоминания и визуальные образы.

Аран несколько раз пробежался глазами по содержанию.

— И всё? В такой толстой книге всего три раздела? — единорог пролистнул пару страниц.

На удивление остальные страницы повторяли тот же текст тютелька в тютельку. Пони с глупым выражением мордочки уткнулся в копытописные буквы. Затем сделал фейсхуф.

— Точно же! Комната преобразилась как только я подумал, что тут не хватает мебели. И пыль тоже… Может…

Как только единорог задумался об этом — первый раздел, а именно «Концентрированная магическая энергия» раздвинулся сам по себе на несколько десятков новых строчек, являвших собой подразделы. Среди них были и совсем обычные, вроде «Лечащей магии для начинающих», и экзотические, вроде «Высшей некромантии пятого круга». В списке находились и более блеклые названия, словно когда их писали, то специально меньше давили на перо. Аран дочитал первую страницу донизу, и наткнулся на примечание, которые объясняло, что разделы с блеклым названием являлись «пустыми», ведь магическая энергия, связанная с ними, не сохранилась. Такой же «пустотой» отличалась вышеупомянутая «Высшая некромантия пятого круга».

Единорог присвистнул.

— Надо же. Да тут запасов маны… Не могу даже придумать сравнения… Дискорд! Первый раз с таким сталкиваюсь, — Аран озадаченно покачал головой.

Хантер прочитал еще несколько названий и выбрал подраздел «Высшее магическое лечение».

— Так, ла-а-адно. Никто же не будет против, если я хотя бы вылечусь, ага? — он нервно усмехнулся.

Книга открылась сама, примерно, на середине. С самого верха и до самого низу страницы, ни оставляя и островка белого листа, переплетались в странной гармонии строчки, написанные на древнем языке. И здесь автор не поскупился на завитушки, составляющие большую часть текста.

— Куре ю энд неве… Чего? Копыто мне в глаз! Что бы использовать чистую ману нужно быть Дискордовым архимагом! И что мне теперь делать с этим, наверняка весьма информативным, но для меня бесполезным текстом?!

Словно отвечая на этот риторический вопрос книга перевернула лист.

Активировать автоматическое заклинание регенерации артефакта/его владельца и найти лучший путь выхода из ситуации?

-Да.

-Нет.

*Примечание: В случае прочтения заклинания ваши жизненные показатели будут восстановлены и улучшены.

— Э-э-э. Что это? Пояснения для совсем тупых? — уточнил в пустоту Аран, прочитав последнюю строчку.

Примечание в книге поменялось:

-Да.

Белый единорог только и сделал, что открыл рот. Когда пауза слишком сильно затянулась, пони прокашлялся.

— Э-э-э. Ты меня слышишь что-ли? И вообще, что ты такое? Я никогда не слышал чтобы артефакты, вроде сферы хранения, могли общаться.

Примечание снова поменялось:

— 1. Да. 2. Я — копия настоящего «Инвентарикона», отраженная в этом изделии. В пределах текущего искусственного пространства я имею такие же возможности как и настоящая версия.

— Разумная книга? Разве такое бывает? — Аран с недоверием посмотрел на страницу.

Буквы примечания исчезли и, спустя секунду, снова появились:

— «Инвентарикон» — не простая книга. Это легендарный блокнот Свирла Бородатого. Свирл записывал в настоящую версию меня все важные вещи. Начиная с записей своих новых, потрясающих заклинаний, заканчивая списком продуктов на неделю.

— Э-э-э… Понятно. Артефакт внутри артефакта. Ладно, так что… Что будет если я соглашусь?

Примечание мигнуло, и как показалось Арану — немного нервно:

— Ваше тело будет восстановлено и улучшено. Так же будет произведен поиск лучшего решения проблемы артефакта.

— Ла-а-адно. Короче, скажи одним словом — это может повредить мне или кому-то ещё?

Примечание снова мигнуло, прежде чем Аран договорил последние слова:

— Нет.

— Значится, на нет и суда нет. А вот лечение мне не помешает.

Аран ткнул носом в «Да.» на пергаменте, но ничего не произошло. С небольшой озадаченностью на мордочке он ткнулся еще раз, затем еще, и еще, и ещё…

Примечание мигнуло, в этот раз как-будто сердито:

— Это не так делается! Дискорд меня побери! Нужно запустить процесс голосом! Голосовая команда! Understand?!

Конечно Аран довольно смутно представлял, что на древнем означает understand, но на всякий случай согласно кивнул.

— Да, я разрешаю провести эту… Эту… Как её… — единорог сделал вид, что подзабыл.

Примечание с медленной обречённостью выплыло на страницу: процедуру.

— Проце… Проце… Как это читается? — Аран приложил копыто ко рту, изображая глубокую задумчивость.

Примечание, ещё медленнее и более осторожно, а так же, как показалось Хантеру, с проявлением какой-то безнадёжности, вытянуло на страницу букварь. Секунду единорог терпел, но потом не смог сдержаться и сдавленно засмеялся.

— Активировать процедуру автоматического заклинания регенерации и поиска лучшего решения, — единорог продолжал улыбаться, смотря как исчезает «обиженное» примечание.

Откуда-то издалека, с пугающей периодичностью, раздавались кобыльи крики о помощи, призывая порядочного пони подорваться и прогалопировать спасать заблудшую кобылицу. Если вы умеете слушать, хотя бы в половину, так же хорошо, как и Хантер, то, что-то в этом голосе заставит вас задуматься о том, что его владелица уже давно кормит подводных трупоедов, где-нибудь на дне Великого Болота. Прошло уже несколько часов, как пони крепко уснул на матрасе, а процесс регенерации всё ещё продолжался. Как оказалось магическая сфера не только смогла затянуть все его раны, но и полностью восстановила внешний вид, ко всему прочему удалив грязь с шерсти, что успела скопиться за сутки. Внезапно поток зелёной ауры от сферы к единорогу прервался. Лёгкий перезвон колокольчиков совсем затих, тишина широким куполом опустилась в округе, но не на долго.

Перезвон колокольчиков возобновился с новой силой. Широкий каменный выступ затопило серебряным светом. Несколькими секундами позже от лежащего неподалёку артефакта отделилось множество магических аур, которые, переливаясь всем разнообразием цветов радуги, потянулись к спящему единорогу. На поверхности небольшой сферы отчётливо проступили буквы.

Восстановление и улучшение организма хозяина: завершено.

Поиск лучшего решения проблем: завершено.

Написание плана воспоминаний: завершено.

Передача всей имеющейся информации на новый артефакт: продолжается — 2%.

Хантер продолжал тихонько посапывать, чему-то улыбаясь во сне, совершенно не обратив внимание на одинокую мышку, которая залезла в его сумку, надеясь поживиться чем-то съестным. Деловитое шебуршание продолжалось довольно долго и окончилось только тогда, когда серый мышь победоносно вытащил старый погрызенный сухарь и с достоинством не спешно удалился, прихватив трофей с собой. Королева Дейбрейкер уже пробудилась ото сна, готовясь в очередной раз поднять дневное светило.

— Вот оно значит как. Э-э-эх. Не повезло Кевину. Наткнулся на сердцеедку… даже врагу не пожелаешь, — старый грифон, с небольшим разочарованием на морде, склонился над уже знакомым фолиантом, делая едва заметные пометки.

Аран не стал уточнять, что причиной смерти светло-синего единорога была скорее не клешня сердцеедки, а болевой шок, вызванный древесным волком, в результате выгрызания глаз. Не стал… Просто это было ни к чему.

— Ты же успел похоронить его? Или хотя бы сжечь, — Кейт, заложив одну из многочисленных закладок, сложив, убрал книгу куда-то позади себя.

— Куда там. Я из леса-то еле вышел, хотя, ещё не было и полуночи. Задержись там хоть чуть-чуть… меня бы сожрали ещё на подходе к городу.

— И то верно, — ответил Кейт немного помедлив. — Ладно, надеюсь Кевин погиб не напрасно.

— Конечно, — Аран достал из сумки серебряную сферу. — Вот, то, за чем вы меня послали.

Грифон, подняв со стола очки, водрузил их на клюв.

— Да? Сейчас посмотрим, — Кейт взял добычу Арана в когти, покрутил немного, долго рассматривая сквозь толстые линзы и, наконец, опустив на стол, изрёк. — Ну, что ж. Круглый серебряный артефакт, очень похож на… Сферу Хранения.

Аран чертыхнулся.

— Похож?! А вы разве не должны были знать, отправляя меня искать, что конкретно я принесу?

— Ну… мы как бы не совсем были уверенны, что, именно, Кевин должен был доставить. Да и вообще, я же вам сказал тогда, что это будет что-то похожее на шар.

Арану захотелось сплюнуть, но он сдержал себя.

— Я, конечно, вам доверяю и обязательно заплачу, но вы же понимаете, что сначала нужно все проверить, — сказал писарь, отложив изделие неизвестного мага в сторону.

— Да без проблем. Валяйте, — единорог демонстративно расслабился и развалился в кресле.

Грифон, только хмыкнув, посмотрел за спину Хантера.

— Брод — позови мага. Скажи, что нужно проверить артефакт на подлинность.

Позади послышались мягко ступающие шаги, которые чередовались постукиванием когтей по деревянному полу. Аран, когда в первый раз сюда пришёл, уже видел этого грифона — тогда тот стоял перед входом в кабинет Кейта. Молодой, с неиссякаемым энтузиазмом в глазах, готовый сорваться с места в карьер, кароче… такие умирают первыми. Благо должность мальчика на побегушках не предоставляла ему возможности по настоящему рисковать своим крупом.

Когда Хантер уже в сотый раз оглядывался в поисках вентиляционных отверстий, в комнату, почти неслышно, зашла единорожка. Аран, повернув голову, посмотрел на чародейку. За ней, по отполированному дощатому полу, тихо шелестя, тянулась алая мантия. На голове покоилась остроконечная шляпа, такого же цвета, кончик головного убора свисал назад. Одеяние было весьма дорогое, полы шляпы и левую сторону плаща украшала чёрная вышивка в виде полумесяца ночного солнца. Магичка, естественно, блюла магические каноны одежды, и делала это вполне со стилем. Платиновая единорожка, явно игнорируя присутствие Арана, гордо прошла мимо и уставилась на Кейта.

— Ну? И? — при этих словах чародейка держала свой нос непомерно высоко. — В чём дело? Почему вы приказали своему пáжу разбудить меня в столь ранний час?

Кейт молча выкатил из-за стопки бумаг серебряный шар. Кобылка, презрительно закатив глаза, подошла ближе. Небрежно подтянув к себе копытом артефакт, она окутала свой рог аурой алого цвета. Когда двухступенчатое заклинание было сформировано, единорожка склонилась к магическому изделию. Слепящий свет, бравший свое начало в месте соприкосновения платинового рога и сферы, взорвался ослепительной вспышкой. Вслед за ним раздался громкий звук электрического резонанса, который заставил магичку испуганно отпрянуть. На секунду, вся напыщенность этой разодетой чародейки словно испарилась: она занервничала, но очень быстро взяла себя в копыта. Прядь чёрно-красной гривы немного выбилась из-под шляпы.

— Это то, о чём я думаю, — скорее не спрашивая, а утверждая сказала магичка.

— Именно. Артефакт, что должен был доставить Кевин. Сфера Хранения, — Кейт скрестил когти, наблюдая её реакцию.

— Я немедленно займусь её изучением. Ведь… — единорожка прервалась. — Извините меня Кейт, но так ли необходимо присутствие здесь, сейчас, этого… пони? — чародейка сделала вид, что только что заметила Арана.

— Совсем нет, я просто жду свою оплату. И если ваше магическое чародейство уже все проверило, прошу перестать тратить моё драгоценное время, я, знаете ли, очень занятой пони, — Аран, заметив как сильно скривилось лицо кобылки, усмехнулся. Его всегда забавляло неуёмное высокомерие жёлторотиков, которые, только закончив обучение в какой-нибудь задрипаной городской магической школе, ведут себя словно они теперь избранные, и все должны стелиться подле них.

Кейт примирительно поднял когти.

— Аран вот ваше вознаграждение, — грифон поставил небольшой, но плотно набитый, мешочек на стол, — Благодарим за помощь, и, случайно, вас не интересует какая-нибудь работёнка? Сейчас, знаете ли, есть выгодный заказ на чейнджлинга, он конечно же со стороны, не официальный…

— Увы — нет, — Аран, перебив, взвесил мешочек на копыте. — Ну, думаю, считать не имеет смысла. Этих денег мне хватит надолго. Покамест я повременю с поиском работы, которая, в очередной раз — будет «простой и лёгкой», но как всегда окажется «кока́трисом в мешке», — подняв глаза, Хантер доброжелательно улыбнулся собеседнику.

— Да. Конечно. Всего доброго. Надеемся, что когда-нибудь снова будем сотрудничать, — грифон кивнул. — Броди, проводи гостя до выхода, и проследи за тем, чтобы ко мне никто не заходил, пока я не скажу.

Молодой грифон приоткрыл дверь, пропуская Хантера. Аран, подмигнув чародейке, заработал от неё, ничего хорошего не предвещающий, взгляд. Но, видимо, белого единорога не сильно беспокоила, вполне реальная, возможность превратиться в кактус, потому что, изобразив обиду, тот показал магичке язык. Платиновая единорожка несколько секунд ошалело глядела на закрытую дверь. Когда шаги в коридоре стихли Кейт облегченно выдохнул и повернулся к чародейке. Вокруг её рога гуляла пугающая чёрно-алая аура.

— Ну как тебе?

Единорожка несколько раз вдохнула и выдохнула, успокаивая кипящую злость и возвращая себе контроль над эмоциями.

— Этот… артефакт просто нечто. С первого взгляда, можно сказать, что тут наложено как минимум пятиступенчатое заклинание.

— Да я не об артефакте, я о Хантере, который только что вышел, — перебил Кейт.

— Хантере? Вот этот худосочный дрыщ — Хантер? Смазливый мальчишка он, а не Хантер, — магичка подняла рубиновые глаза на грифона.

Кейт прыснул в кулак.

— Мальчишка? Неужели ты считаешь себя настолько старой, что… — грифон запнулся, наткнувшись на прожигающий алый взгляд. — Кхм. Ладно, не будем об этом. Так вот. Этот самый «смазливый мальчишка», в одиночку, меньше чем за двое суток, зашёл за черту Вечносвободного леса на, примерно, четыре мили и притащил дорогущий артефакт, мисс Пёрлбим. Для того, что бы достать сферу ему пришлось залезь в логово десятилетней сердцеедки и в одиночку прикончить ее. На обратном пути он наткнулся на выводок теневых гончих и Малую Медведицу. И после всего этого, на нем ни осталось и царапины, да что там царапины, даже пятнышка грязи, — грифон говорил не громко, но с каждым словом удивление кобылки росло в прогрессии.

— А ты не думал, что он может всё… преувеличивать? — магичка недоверчиво посмотрела на дверь.

— Пёрлбим. Ты же знаешь, что я всегда чувствую когда мне врут, — Кейт с небольшим укором посмотрел на собеседницу.

— Знаю. Именно поэтому я использовала термин «преувеличивал».

— Да, согласен, в нескольких вещах он мне соврал, — грифон отложил очки.

— Видишь же, говорю…

— Сердцеедке было не десять лет, а, скорее всего, около пятнадцати. Да и из Вечносвободного вышел он далеко за полночь, скорее ближе к утру.

Повисла тишина. Кобылка, с отпечатавшейся на мордочке задумчивостью и недоверием, смотрела на старого грифона. Было даже слышно, как, где-то под полом, скреблись мыши.

— Ого-о-о. А я подумала, что это один из твоих этих… посыльные которые.

— Да если бы. На самом деле, кажется, наниматься на постоянную должностью он не намерен. А попытайся я взять его в оборот… в общем, не уверен, что со временем это не вышло бы мне боком.

— Довольно странно слышать от тебя такое, — Пёрлбим недоверчиво заглянула в глаза грифона.

— Ты не представляешь, как странно мне это понимать, — вздохнул Кейт.

Уже поздно вечером Пёрлбим, как раз закончившая исследования, подошла к двери кабинета главы гильдии «Чёрных заказов» города Эпплуза. Стоящий на вытяжку Брод, как всегда, безоговорочно пропустил её.

— Так. Что я могу сказать, — единорожка отлевитировала сферу на стол. — На артефакте чувствуются какие-то остаточные чары, что-то похожее на «Привязку» или «Поводок», скорее всего и то, и другое. Но эти чары кто-то обезвредил, возможно наш Хантер, — зачастила магичка. — Но, самое проблемное это изначальное заклинание «Стена», оно было установлено создателем артефакта и может быть открыта только пони, которые были обозначены им в качестве пользователей, в момент сотворения заклинания, — Пёрлбим нервно расхаживала по кабинету, совсем не интересуясь слушают её или нет. — Чтобы пересилить «Стену», потребуется единорог с уровнем владения магии около шести, а то и семи… А ведь это уже — потолок для естественного развития. У меня, к примеру, только пятый. Если мы быстро не придумаем, что нам с этим делать, они могут… — кобылка закинула передние копыта на стол, и с беспокойством посмотрела на грифона.

Кейт в это время спокойно дремал, развалившись в удобном мягком кресле. В повисшей тишине можно было услышать тихое посвистывание, сопровождающее его ровное дыхание. Картину дополняла раскрытая примерно на середине книга с фривольным переплётом, лежащая на груди, уже не молодого, грифона. А стоящая подле него кружка с «горячим» напитком, скорее всего, уже давно остыла и была полупуста. Пёрлбим сделала фейсхуф.

Придется рассказывать всё сначала…

Глава 4. Клятва Пинки Пай

В главе используется текст оригинальной(1) песни из оригинального(2) мультфильма MLP:FIM, а конкретно песня "Песня смеха", которую в оригинале(3) исполняла Пинки Пай.

Примерный перевод, для понимания смысла:
Она сказала: «Пинки, ты должна стать во весь рост.
Научись встречать свой страх лицом к лицу.
Ты увидишь, что он не может навредить тебе,
Просто засмейся и страх исчезнет.»
Хa! Хa! Хa!

P.S Песня была пропета во 2 серии 1 сезона "Магия дружбы. Часть 2". Да это мой кривой перевод, для передачи смысла. Если хотите более "музыкальную версию" то поищите версию перевода Карусели.

«Много воды с тех пор утекло.»

152 год Эры Солнца. 3 Июня. Поздний вечер.

— Доброго вечера. Вам как всегда?

— Да, пожалуй.

Пегий жеребец достал из-за стойки небольшую запечатанную емкость и водрузил её на деревянную столешницу. На совесть сбитый бочонок цвета яблони выделялся на фоне крупных, более кособоких собратьев. Когда трактирщик сломал восковую печать и вытащил плотную пробку, в воздухе начал витать восхитительный аромат яблочного сидра. Ярко переливающаяся жидкость золотистого цвета с приятным шипением начала заполнять круглобокую деревянную кружку. Аран, скользнув по бочонку взглядом, заметил отличительную маркировку «Яблочной Аллеи». Эта дуговая эмблема, с соответствующим названием и яблочным орнаментом, отражала не только высокое качество напитка, но и оправданно завышенную цену. По началу, когда Аран заказал яблочный сидр производства семьи Эппл, трактирщик засомневался в возможности единорога вообще оплатить столь эксклюзивный напиток. Но потом, утвердившись в обратном, с воодушевлением отправился на поиски в самый дальний подвал. Оказалось, что в принципе не было удивительным, что яблочный сидр, каким бы вкусным он ни был, не пользовался особой популярностью в «Хмельном Яке». Хантер пригубил напиток. Восхитительный вкус забродивших яблок со слабым, еле различимым, лиственным оттенком полностью перекрыл остальные запахи. Перед единорогом пронеслась словно целая жизнь: начиная от распустившегося на дереве цветка, заканчивая, тянущим ветви к земле, ярко-красным сочным плодом. Дни сменялись ночами, яркое, горячее солнце чередовалось со свежим живительным дождем. И хотя образы ничего конкретного не могли показать, но те картины, что были заложены в золотистом напитке, демонстрировали яркое и сочное изображение мира. Стало быть все растения воспринимали окружающий мир в подобном свете. Белый единорог усилием воли прервал поток ярких картин. Где-то внутри сохранилась небольшая крупица отголоска магии, которой был пропитан яблочный сидр. Обычно, на пони это заклинание возымевает не такой сильный эффект. В целом оно должно поднимать общий тонус организма, восстанавливать силы и повышать болевой порог, а уж изрядный градус алкоголя помогает лечебной магии лучше усваиваться. Но на белого единорога алкоголь не действует, поэтому ему приходится хитрить с усилением чувствительности вкусовых рецепторов и накачкой относительно слабого заклинания магической энергией.

С последнего визита к Кейту прошло чуть меньше недели. Аран занял одну из вип-комнат на верхнем этаже «Хмельного Яка», благо, после недавнего задания, слово «экономить» ненадолго выпало из лексикона белого единорога. В общем, битсов оставалось изрядно, даже если брать в расчет ежедневные растраты на сверх дорогой напиток. Сегодня в «Хмельном Яке», как обычно, собралась уйма народу. Само заведение было крайне интересно, да и контингент посетителей весьма разнообразен. Чего только стоила четвёрка стражников, которые сидели за центральным столом, закованные в броню, и травили солдатские байки, прерываясь исключительно на очередную кружку тёмного пива. Или классические головорезы с большой дороги, старающиеся не привлекать к себе особого внимания — в дальнем углу сидела двойка пегасов жуликоватого вида и худощавый земнопонь: они толкали друг к другу по столу карты и тихонько переругивались. А так же несколько единорогов, укутанные во всевозможные мантии и с классическими остроконечными шляпами на макушках, мирно беседовали, потягивая, на манер Кантерлотских аристократов, отвратительную бурду, которую они гордо именовали «сухим гранатовым вином». Если брать в расчет широкий спектр мировоззрений и менталитетов, было даже удивительно, что за целую неделю разного рода конфликты имели место быть всего пару раз, да и заканчивались они крайне оперативно, стоило только накачанному пони-вышибале демонстративно приблизиться на расстояние удара копыта. Но внешняя оживленность, которая могла обмануть только неопытного в приключениях юнца, на самом деле была ложью. Хантер, изначально, всерьез предполагал, что таверну накрыл своим небесным покрывалом Морфей. Каждый пони, в этом сонном царстве, вел себя крайне вяло и апатично, зарождавшиеся было разговоры в конце концов заходили в тупик, оставляя позади себя только неловкую бессмысленную тишину и сонно клюющих носом собеседников. И хоть Аран чувствовал себя в такой обстановке более менее спокойно, всё равно старался держаться на некотором отдалении от больших групп пони.

— Вы же Хантер, верно? — хорошо поставленный голос вывел единорога из глубокой задумчивости.

Аран перевел взгляд с кружки на жилистого трактирщика.

— Неужели это так очевидно?

— Не совсем. Ваши татуировки выглядят иначе… чем те, о которых мне известно.

— Известно… А вы знавали много Хантеров на своем веку? — Аран с интересом взглянул на собеседника.

— Знавал только одного, но хорошими друзьями нас не назовешь, а вот встречал… достаточно, чтобы знать, кто вы такие и что вы можете. Меня зовут Харин, — после недолгого молчания пегий жеребец протянул копыто.

— Аран, — белый единорог принял крепкое копытопожатие. — Я подозреваю, вам что-то нужно?

— Ну так, — сказал земнопонь, почесывая голову, — один небольшой заказ, если так можно выразится. Я же правильно слышал, что вы за плату можете помочь с монстрами из Вечносвободного леса и разного рода нечистью.

— Если разговор пойдет о крысах в подвале или доставке письма — я сразу пас, — Аран усмехнулся.

— Ничего такого, что может очернить ваш послужной список. Тут кое-что другое… — Харин перешел на шепот. — В моей таверне, как вы наверное заметили, очень редко происходят разного рода инциденты. Никаких недопониманий между посетителями, а только тихая мирная обстановка, в которой можно скинуть с плеч последствия тяжёлого дня и забыться парой кружек отличнейшего эля.

— Да, я заметил. Прямо такое сверхъестественное спокойствие, — Аран отпил из кружки и с небольшим разочарованием опустил тару на стол, без применения магии напиток сразу показался пресноватым.

— Верно, — Харин тяжело вздохнул, — и это, как вы понимаете, заслуга аромата особых трав, экстракт из которых развеян по всему помещению.

— Ясно. Дайте угадаю. Вы хотите, что бы я принес вам еще чудо-растения, потому что уже имевшаяся трава почти выдохлась, и у неё обнаружились неприятные побочные эффекты, — белый единорог опёрся на локоть.

— Предыдущая партия травяного экстракта держалась довольно долго, но со временем… как вы и сказали, появился побочный эффект. Кроме умиротворяющей ауры и успокаивающего запаха, он стал навевать сонный туман, который почти не заметен, но очень эффективен. А насчет помощи… да, но не совсем. Извините, конечно, но я не могу вам показать это растение или сказать его название, из-за ряда некоторых причин.

Аран закатил глаза.

— Ну и с чем я тогда должен вам помочь? Найти то, не знаю что, вряд ли мне это удастся.

— На самом деле мне нужно, что бы вы сопроводили мою дочку и обеспечили её безопасность на пути по Вечносвободному лесу в определённое место.

Аран отодвинул кружку с недопитым напитком от себя.

— Обеспечил ее безопасность… А были прецеденты?

— Скажем так, — улыбка Харина показалась единорогу немного натянутой, — лишняя предосторожность не помешает.

Хантер хмыкнул.

— Охрана… охрана будет стоить дороже, — ответил единорог после короткого молчания. — Мне придётся вступать в бой в любом случае, ведь ваша дочь вряд ли сможет обогнать и самое медленное чудище из Вечносвободного, — ответил он на молчаливый вопрос трактирщика.

— Я могу заплатить… — Харин неуверенно глянул на единорога.

— И сколько? Двести, может триста битсов? — Аран скептически приподнял бровь.

— Ну… скажем… где-то в погребах у меня завалялся бочонок яблочного сидра, дата рóзлива, которого около 15 лет Эры Солнца.

— Пятнадцати… — Аран задумчиво причмокнул, — говорят магия, вложенная в сидр, была намного сильнее в рóзливах близких к началу правления Королевы Дейбрейкер.

— И это правда, смею вас уверить. Я сам пробовал, когда-то, рóзлив датируемый 57 годом, и это было незабываемо, — Харин утвердительно кивнул.

— Что же, — Хантер пару раз стукнул по столешнице кружкой. — Ладно. По копытам. Единственное — треть бочонка вперед, и в путешествие нам нужно будет собрать припасов, — белый единорог опрокинул в себя остатки сидра.

Харин задумчиво почесал голову, обмышляя услышанное, хотя для Арана была очевидна наигранная неуверенность в его действиях.

— По копытам. Треть так треть, хотя бы для того, чтобы вы удостоверились в наличии столь давнего рóзлива. А насчет еды… — трактирщик прикинул что-то в уме, — об этом не беспокойтесь, я лично позабочусь о провианте. В наших планах было отправиться завтра, спустя два часа после восхода солнца, вам это удобно?

— Конечно, я как раз высплю… кхм, кхм, — Аран кашлянул. — То есть, ночные чудища все по норам расползутся, будет гораздо безопаснее, — единорог нарочито серьёзно кивнул.

— Вот и отлично, — Харин немного приободрился и, чуть повернувшись, крикнул в сторону кухни. — Доча, подготовь наш лучший кувшин, возьми мерную чарку и обожди меня около колоды.

Из глубин кухни послышался звонкий кобылячий голосок:

— Поняла. Сейчас всё будет.

— Вы про дегустируете этот славный напиток здесь, или доставить наверх в комнату? — Харин повернулся обратно к собеседнику.

— Да… пожалуй наверх. Довольно поздно уже, до завтра надо выспаться, а то, если здесь останусь, веселье с головой утянет, — Аран кинул взгляд за спину.

Сонное царство оставалось все таким же статичным, только один из пегасов, из тех что с картами, кинул быстрый взгляд на белого единорога, но тут же отвернулся. Барпони тяжело выдохнул.

— Хорошо, сидр прибудет в ваши апартаменты примерно через пол часа.

Из сладкой полудремы, белого единорога вытащил настырный стук в дверь.

— Кого там Дискорды привели! Иду, — пробормотал Аран, старательно затирая, натёкшую во время сна из уголка рта, слюну. Глубоко зевнув, он слез с невысокой кровати и, протирая заспанные глаза, направился к двери.

Повторившийся стук прервался на втором ударе, когда единорог отодвинул засов. За порогом, нервно переминаясь с ноги на ногу, стояла стройная кобылка, ростом чуть меньше самого Хантера. Шёрстка тыквенного цвета лоснилась от выступивших капель пота, а кремовая грива с частыми тёмными локонами была красиво зачесана вверх. Обратив на хозяина комнаты свои прекрасные янтарные глаз, слегка помявшись, она спросила:

— Извините за задержку. Я доставила ваш заказ, я ведь вам не помешала? — Аран немного поморщился от невероятно громкого и бодрого голоса кобылки.

— Вообще-то я…

— Ну вот и отлично. Так… яблочный сидр с клеймом «Яблочной Аллеи» 15-го года рóзлива, это ваш заказ? — кобылка, перебивая, кинула быстрый взгляд на огромный кувшин стоявший подле на полу.

— Да, но… — единорог снова сделал попытку перехватить инициативу в разговоре.

— Вы только не подумайте ничего, я ведь знаю, что это точно ваш заказ. Просто понимаете, Эпплуза недавно, по количеству жителей, перешла из разряда маленького города в средний и по этому случаю в нашей таверне, несомненной лучшей во всем городе, объявили Кантерлотский «станда-а-арт обслуживания», — кажется, сложный термин ненадолго вывел кобылку из равновесия, давая возможность единорогу вклиниться.

— Вообще-то я спал! — Аран потёр разболевшуюся переносицу.

Секунду казалось будто оранжевая кобылка не знает, что ей ответить, но, собравшись с мыслями, та продолжила.

— Прошу прощения за предоставленные неудобства. Согласно нашему новому «станда-а-арту обслуживания», — кобылка снова замедлила свой темп на этой фразе, — вы можете пожаловаться хозяину заведения и тогда он примет меры по этому поводу, — уши оранжевой земнопоньки виновато опустились и она стала говорить гораздо медленнее и тише. — Он может наказать провинившегося работника лишением заработанных денег или строгим выговором, — голос кобылки опустился до полушепота, — а еще меня оставят без кексиков.

— Кексиков?! — вся сонливость как назло улетучилась, но сообразительность до сих пор не восстановилась.

Ушки кобылки радостно встопорщились, видимо говорить про кексы ей было намного более приятно, чем про правила «станда-а-арта обслуживания».

— Ну да, кексики. Вы знаете, для нашей таверны хлеб поставляют сами достопочтенные Бисквиты. Это широко известная фамильная семья, которая целыми поколениями печёт отличнейшую выпечку, и не только. Когда нужно забирать очередную партию хлеба мой папа иногда берет меня с собой на пекарню достопочтенных Бисквитов. Если везёт, то я могу одним глазком посмотреть как выпекается хлеб, вы бы просто видели… — кобылка мечтательно закатила глаза. — Эти пони были словно рождены для работы на пекарне. Тесто всегда выходит идеальным, каждый батон похож на своего предшественника как две капли воды. У них даже в кьютимарках всегда присутствует элемент хлеба: колосок пшена, мельница, печь или же тесто, всё это имеет отношение к выпечке…

— Так! Погоди, — Аран замахал копытом, пытаясь остановить бурный поток информации. — Я знаю что такое фамильные семьи. И я даже знаком с некоторыми их представителями. Ты скажи мне лучше, при чем тут всё-таки кексы?

— Ну разве это не очевидно? — кобылка невинно захлопала большими янтарными глазами. — Когда мы ходим к пекарне за партией хлеба, папа мне иногда покупает такие вкусные кексики — сверху они покрыты сахарной обсыпкой, а внутри всегда нежная кремовая начинка… правда, если вы пожалуетесь, в следующий раз он мне точно его не купит, — кобылка заметно погрустнела.

— Ладно — ладно. А папа твой случайно не…

— Да! Мистер Харин. Владелец Этого замечательного, прекрасного, лучшего в городе заведения.

Единорог оперся о косяк двери, еще только осознавая масштабы свалившегося на него «счастья».

Безмолвная пауза затянулась.

— Так я… — начала было кобылка.

— Я не буду жаловаться твоему отцу при одном условии: если ты согласишься замолкать, как только я попрошу.

— А зачем?

— Ты слишком много болтаешь, — Аран, улыбнувшись, отлип от косяка.

— Хм, кексики или просьба молчать от пони, которого я буду видеть пару раз за день, — кобылка наморщила лобик.

Аран терпеливо подождал пока она сможет взвесить все за и против, параллельно оценивая масштабы вечерней попойки, которую он может устроить.

«Надо будет отлить пинту в фляжку… Так же нужно будет запасти пару колбочек для алхимических изысканий… Возможно, для хорошего сна, использовать оставшееся по назначению. А можно перепродать по заоблачной цене, правда без клейма на бочонке…»

Важные, несомненно, стратегические размышления прервала кремовая грива, которая оказалась неожиданно близко к носу единорога. Вернувшись в настоящее Аран увидел прямо перед собою мордочку кобылки, она обеспокоенно заглядывала ему в глаза и несильно тыкала копытом в плечо.

— …Вы в порядке? Э-э-эй, что с вами?

Единорог непроизвольно вдохнул и почувствовал необычный, но приятный аромат, исходящий от неё. Он ощутил сильный запах персика и мандарина, а так же немного терпкий, оставшийся где-то на фоне, приятно сладкий запах пота.

— Нет, всё хорошо. Я просто задумался о своем… — Аран сдавленно чихнул — странное смешение запахов сильно раздражало его чувствительное обоняние.

— Надеюсь, вы не заболели, — кобылка с искренней обеспокоенностью заглянула в изумрудные глаза единорога. — Ну… это. До того как вы «задумались» я сказала, что согласна на ваше условие. Как будем подтверждать соглашение? Можно просто пожать копыта или…

Аран вдруг понял, что мордочка кобылки находится слишком близко к нему, и медленно отшагнул назад, стараясь сделать это как можно более естественно. Насмешливые янтарные глаза, казалось, заметив этот манёвр, демонстративно не придали значения случившемуся.

— Клятва Пинки Пай? — единорог легкомысленно пожал плечами.

— Что-о-о?! — глаза кобылки округлились.

— Что, «что»? — Хантер, немного опешивший от такой реакции, поглядел на собеседницу.

— В-в-вы… т-только что… с-сказали, что мы поклянёмся к-клятвой Пинки Пай? — кобылка сделала маленький, едва заметный, шаг назад. Её тело ударила явно заметная мелкая дрожь.

— Ну да… сам не могу вспомнить откуда знаю о подобной глупости, — Аран попытался улыбнуться.

— В-вы только что назвали эту клятву глу-упостью? — теперь её глаза были похожи не на блюдца, а, скорее, на две большие тарелки.

— Ну, да. На самом деле я совсем не знаю, что это такое. Возможно где-то когда-то слышал… — Аран помассировал висок.

— Так… вы… и вправду ничего не знаете о ней? — кобылка громко сглотнула.

— Ничего, кроме того, что «Пинки Пай» это слова древнего языка, которые обозначают совершенно безобидные вещи. Ты скажи лучше, почему тебя это так взволновало?

Она всё ещё сильно нервничала. В безуспешной попытке это скрыть она с силой прикусила губу, но её выдавали немного дрожащие, словно от холода, ноги и сбившиеся порывистое дыхание. Размышления на эту тему доставляли ей боль, и Аран явственно это чувствовал. В какой-то момент ему даже показалось, что она, прямо сейчас, сорвется с места и побежит вниз по лестнице, как можно дальше от Хантера и от его, повисшего в воздухе, вопроса. Мечущийся взгляд кобылки наткнулся на спокойные, немного отливающие изумрудом, глаза Хантера. Янтарь зацепился за зеленый драгоценный камень словно якорь, пытаясь ухватиться, казалось бы, за саму суть мироздания. Несколько секунд напряженного молчания были вознаграждены результатом. Возможно жёлтый камень смог отыскать что-то в глубинах тёмного изумруда, что помогло оранжевой кобылке справиться с ситуацией и урегулировать подступивший комок эмоций, а может она просто сама сумела взять себя в копыта. Проявления страха нехотя отступили, оставив место не менее ужасному чувству — печали.

— Ладно… только не говорите моему папе, что я вам про неё рассказала, он… он не одобряет все эти магические ритуалы, да и магию в целом, — кобылка перешла на доверительный шёпот. — Это магическая клятва, намертво скрепляющая любые договоры и совершенно беспощадная к клятвопреступникам, — в конце голос оранжевой кобылки задрожал.

— А что случается, если кто-то её нарушает? — спросил единорог, стараясь не отводить взгляд от янтарных глаз.

— Все… все нарушившие Пинки-клятву пропадают.

В комнате стало, как будто, резко холоднее и оранжевая кобылка задрожала всем телом, уже совсем не в силах скрывать своё былое состояние.

— И… ещё… после этого никто не мог найти исчезнувшего, многие пытались, но безуспешно… Я пыталась… найти мою подругу, — из уголков глаз по щекам скатилось несколько крупных бисеринок слез. — Мы… по глупости дали эту Дискордову клятву и нарушили её. И через сутки она… пропала, — когда оранжевая кобылка наконец дала выход эмоциям, то её ноги подкосились, благо Хантер успел подхватить падающую кобылку. Аран, поддерживая её плечом, за своим плечом слышал только сдавленный тихий плач.

Спустя два часа и добрую половину имеющегося яблочного сидра, 15-го года рóзлива, слёзы наконец удалось остановить. В теории можно было бы применить заклинание контроля эмоций, но эти чары были слишком сложными для белого единорога, по крайней мере в состоянии маскировки. Когда Хлоя, да, оказывается её так зовут, наконец успокоилась, Аран смог разузнать ещё несколько вещей, связанных с этой Пинки-клятвой. Например, оказывается, что пони пропадали спустя ровно сутки после нарушения обещания, и не важно где они находились в тот момент, в закрытом доме, глубоко в погребе или же на большом открытом пространстве. На месте пропажи каждый раз находили непонятные символы, написанные кровью, и клочок гривы пропавшего, оставленный там же. И самое удивительное, что Аран выяснил для себя — это то, что он никогда не слышал о данном феномене.

— Так. Ик-ты не будешь засалять меня клятся? — заплетающимся языком спросила Хлоя.

— Нет. Я тебе уже пятый раз говорю, что не собираюсь заставлять тебя ни в чём клясться, просто поверим друг другу на слово и всё, — тяжело вздохнул единорог, поспешно отлевитировав ополовиненную кружку крепкого сидра.

— Ик. Ну-фс это хорош-шо. Я сасиделась у тебя тут-ик. Пап-а наверна меня искал уше, ик… — Хлоя отстранилась от плеча Арана и попыталась встать, бесцеремонно опёршись о него же.

«Слава Дейбрейкер, что я успел сотворить заклинание „Короткой памяти“, а то мне пришлось бы объяснятся с владельцем „самого лучшего ресторана в городе“ почему его дочка на целых два часа заперлась у меня в комнате, и почему я её усиленно спаиваю» — подумал единорог, но вслух сказал совсем другое:

— Погоди, Хлоя. Сначала я должен помочь тебе с твоим состоянием, — Аран усадил её обратно, легонько потянув телекинезом.

— А што, ик, с ним не так? — кобылка в упор посмотрела на Хантера.

— Ты пьяна, причём в стельку. Как бы твой папа ничего плохого не подумал.

— Ой, да чо он там скажит, та, ик. Да и с моим, как ты с-сказал, софстоянием, ничего не поделаешь. О, есть идея, нужно хорошенько поспать, ну, или… переспа-ать, — кобылка, слегка улыбнувшись, коснулась губ единорога своим копытом.

— Нет, в сотый раз уже тебе говорю, мы этого делать не будем, — Аран мягко отвел её копыто от своей мордочки. — А насчет опьянения, то я тебе помогу, знаю одно заклинание, которое полностью выветрит алкоголь у тебя из головы.

— А… ну это ше магия, она может, да… а вот мой папа говоритс, чо она для жеребцов, у которфых не стоит, когда нужно, — Хлоя захихикала.

«Ага, а сам использует ауру сильного магического наркотика, который делает из посетителей сонных тушканчиков.» — подумал единорог, но ничего не сказал.

Хлоя хитренько улыбнулась, воспринимая молчание Арана по своему:

— Так ты тоше магию для этого используешь, да? Неушели у великого и магущественного мага не стоит, когда нужно? — не переставая хихикать говорила кобылица. — Знаешь, я подслушала как-то раз разговор дфух жеребцов в таверне, так они сказали, чо в этих случаях помогхает огурец, если откусить ему попку, намазать слюной и засуну…

— Стоп! Стоп! Хлоя, я тебя понял, — поспешно перебил её Аран. — Мне не интересен рассказ про жеребца и его сексуальный опыт с огурцом… Дискорд! Мне просто нужно твоё согласие на заклинание, которое может избавить нас обоих от проблем, — сказал единорог, мягко отодвигая от себя чересчур возбужденную кобылицу. — Так что тебе решать, или мне придется объясняться с твоим отцом и скорее всего тебя накажут, как только все прояснится, ведь я лишний раз врать не стану, или я просто избавлю тебя от лишнего сидра в крови, и мы спокойно продолжим жить, словно этого всего и не было.

— Так ведь ничего и не было, — Хлоя обидчиво надула губки. — Ещё, — она озорно улыбнулась.

— Этого и не могло быть… Я имею ввиду, что не было нашего разговора про клятву Пинки Пай и про то, что ты нарушила почти все, известные мне, догмы и правила «станда-а-арта обслуживания», — пробормотал единорог.

— Ну-с и ладно. Не хочешь, никто не застафляет. Давай колдуй свою магию, а то без нее совсем ничего не можешь, — закатила глаза кобылка.

Аран, еще раз посетовав на свою незавидную судьбу, начал сосредотачиваться. Простое заклинание второго уровня «Анти-похмелин», было не частым выбором белого единорога, но в некоторых ситуациях, как например, эта, оно было незаменимо. Благо, что хоть Хлоя и довольно сообразительная кобылка, она всё-таки вообще не разбиралась в магии, так что появление третьего и четвертого слоя магического заклинания её никак не насторожило.

— Ну что, готова? — Хантер держал на роге сложное заклинание, сотворение которого было пределом мечтаний большинства заслуженных магов, так легко и непринужденно, словно демонстрировал умение ходить.

— Ну-с ладно, — кобылка с некоторой опаской и интересом подошла ближе, рассматривая сверкающий рог. — А это будет больно?

Единорог, уже готовый отправить заклинание в свободный полет, остановился на полувзмахе и с некоторой неохотой задумался.

— Да… это будет немного больно. Наверное, если с чем-то сравнивать, то это будет сродни несильному удару палкой.

— Это конешно неприятно, но… — кобылка немного замялась, — я не против, если ты будешь первым, кто сделает мне это.

Аран поперхнулся, затем секунду тупо глядел в немного мутные глаза Хлои и решительно направил на нее заклинание.

«О святая Дейбрейкер… она хоть понимает, насколько это ненормально звучит… Ладно, надеюсь её состояние нормализуется после заклинания… Дискорд, всё-таки я недооценил урожай яблок 15-го года…»

Первым пошло в ход заклинание «Анти-похмелина», для того что-бы прочистить сознание кобылки от излишних токсинов, затем активировалось сложное хитросплетение магической печати «Памяти». Никаких корыстных целей единорог не преследовал, как могло показаться со стороны. Когда Хлоя ещё не напилась в зюзю, и была в состоянии нормально отвечать на вопросы, Аран заметил пару расходящихся деталей в её рассказе. Один только шрам на ушке мог заставить задуматься, ведь до того дня у Хлои его никогда не было, и она не помнит как его получила. Но самая важная деталь, которая побудила единорога пойти на столь рискованный шаг — ментальная печать, неестественного происхождения, которая блокировала бóльшую часть подробностей о том дне. О ее присутствии недвусмысленно намекал небольшой магический след, оставленный вместе со шрамом.

Бескрайний простор и гремящая тишина встретили призрачное воплощение Хантера. Самая яркая деталь, которая хоть как-то выделялась на этом сером фоне — широкая дорога, вымощенная белым мрамором, которая сильно петляя уходила далеко за линию горизонта. Аран, прежде чем ступить на каменную кладку, осторожно осмотрелся вокруг. Небеса были черны, тёмные грозовые тучи закрывали весь обозримый небосвод. Горизонт напоминал кривую изломанную линию, словно несмышленый жеребёнок, только научившийся ходить, исчеркал углем пустой холст. Немного задержав взгляд на отдалённой, одиноко стоящей горе, вокруг которой, словно живые, вились фиолетовые грозовые облака, Хантер отправился в путь.

Даже мягкие неторопливые шаги раздавались громким топотом в разлившейся гробовой тишине; с каждым пройденным ярдом на границе, там где серая земля встречалась со светлым камнем, стали появляться, прямо из воздуха, всё новые и новые картины. Каждая композиция отливала своим неповторимым свечением, а особая магия позволяла изображениям жить своей жизнью. Толстые деревянные рамы, словно прочные колодки, крепко держали в себе нестабильную магию, норовившую вырваться на свободу. Но в то же время они, хоть и выполняя функцию одиночной камеры, отлично оттеняли своей простотой и незамысловатостью беснующееся буйство красок. Аран пробежался взглядом по картинам. На первой, Хлоя, будучи еще пустобоким жеребёнком, праздновала свой день рождения, простенький незамысловатый кекс, с одной единственной свечкой, было настоящим праздником для маленькой кобылки. В следующем воспоминании она же, только чуть постарше, гуляет со своей подругой, на голове красуется венок из ромашек, некультяпый и кособокий, но такой милый маленькому сердцу. Следующая композиция была мрачнее предыдущих, Хлоя, дрожа от страха, закрывала спиной тощего рыжего котенка, а несколько исхудавших собак яростно заливались лаем, зажав их в углу какой-то тёмной подворотни.

— Так, я же себе обещал… больше никаких чужих воспоминаний. То, что мне нужно, где-то впереди… заклинание «Памяти» должно проложить короткий путь, — единорог немного беспокоился за судьбу маленькой заступницы, хотя отчётливо понимал, что в этом воспоминании ничего плохого случится не могло.

Если грубо перевести с древнего языка, то это место можно было назвать: Дорога Жизни. Самые яркие и важные моменты, с самого рождения, откладывались в подсознании и сохранялись в этом хранилище воспоминаний. Многие заслуженные умы и мыслители Эквестрии считали, что эта дорога нужна как последний путь для души погибшего пони. Он должен пережить свои воспоминания, должен почувствовать всю благодетель и боль, которую причинил при жизни, и пережитые воспоминания будут решающими в вопросе: достойна ли душа погибшего врат Парадиза, или же она будет низвергнута в Тáртар. Но никто так и не смог доказать или опровергнуть эту гипотезу — после смерти тела, Дорога Жизни не пускала на свою тропу ничьё воплощение или сознание, кроме души своего владельца.

Рог слабо запульсировал. Аран поводил им из стороны в сторону, выискивая нужное направление.

— Хорошо, значит мне на лево. Неприятно. Не будем медлить, — сказал единорог, оглядывая неприметную тропинку, берущую начало ровно у границы здоровенного щербатого серого камня. Оставленные позади, картины начали потихоньку затухать. — Говорила же мне добрая волшебница, не стоит сходить с дороги, которая вымощена жёлтым кирпичом… — Аран, глубоко вздохнув, сошёл с тропы и направился вперёд, руководствуясь только магическим чутьем.

За всё время пути единорогу понадобилось остановиться только один раз, когда на горизонте замаячила фигура огромного антропоморфного голема из чёрного камня. Встречаться с Хранителем было бы, мягко говоря, не самым разумным решением, поэтому единорог переждал потенциальную опасность, схоронившись в неглубокой расщелине. Присутствие здесь этого существа говорило о многом, как минимум о том, что в голову Хлои уже вторгались. На удивление, эта тропа была намного короче, чем думалось изначально. Если бы Аран проследовал по Дороге жизни с начала и до конца, то весь путь занял бы чуть больше суток, а это значит… а это значит, что Хлоя «немного» старше тех лет, на которые выглядит. Конечно, настоящему телу было всё равно, сколько ты здесь пробудешь, два дня или два года, но у души тоже есть свой лимит, который, в данном состоянии, крайне быстро истекает. По внутренним ощущениям, прошло чуть больше двух часов, прежде чем Хантер смог издалека увидеть такую знакомую мраморную дорогу. Как только единорог ступил на белый камень, яркие картины воспоминаний снова обступили его, сопровождая свое появление небольшими световыми вспышками.

Здесь, на этом участке пути, их было намного больше чем в начале. Объяснением этому было то, что потихоньку взрослеющая кобылка набиралась жизненного опыта, и многие вещи, на которые она раньше не обращала пристального внимания или просто считала их не столь важными, в последствии становились отличными жизненными уроками. Единорог кинул, и тут же отвёл его, быстрый взгляд на один из холстов, чтобы удостовериться, что он не ошибся. Эта часть воспоминаний относилась к подростковому периоду Хлои, когда ей было, примерно, лет 16-17. Рог, который нестерпимо зудел в течении последнего получаса, окутался чуть помаргивающей белёсой аурой, свечение нестабильной магии указывало на одно из воспоминаний. Аран, с долей некоторого беспокойства, оглядел представшую его взору картину. Это было воистину самое тёмное воспоминание, среди тех, что уже видел здесь Хантер, да и скорее всего самое тёмное за всю жизнь Хлои. В пользу этого говорило несколько вещей: само полотно, не имеющее никакой движущейся картинки, походило больше на грязь, почерневшую от пропитавшей её крови, чем на пергамент. Рамка, бывшая некогда скорее всего какой-нибудь благородной древесиной, почернела и высохла настолько, что сначала могло показаться, что это не дерево, а уголь, старый потрескавшийся и второпях слепленный кусками. Единственным объяснением вопросу: «Почему нестабильная магия памяти ещё не вырвалась из столь ненадежной темницы?» были толстые металлические путы, оплетавшие эту картину. Старые, ржавые на вид цепи не выглядели очень уж прочными, несколько точных ударов, скорее всего, хватило бы для того, чтобы перебить самое проржавевшее звено. Хватило бы, если бы не одно «но»… Каждое звено было отмечено одной из букв древнего алфавита, которые выступали в роли магических печатей. Даже не касаясь цепи можно было почувствовать мрачную давящую силу, исходящую от каждого металлического кольца.

— Значит вот что это за печать, — Аран осторожно провел копытом по металлическим путам, холод зачарованного метала неприятно жёг копыто. — А это что тут у нас? — его взгляд остановился на трёх небольших объектах, изначально скрытых за звеньями цепей. — Три старых замка. Интересно… Почему же вместо древнего алфавита печатью здесь выступают… воздушные шары? — хоть это все и выглядело довольно забавно, единорог просто крýпом чуял, что это совсем не смешно. — Ладно экспериментировать не будем, разберёмся по старинке.

Хантер протянул копыто, кое-как протиснув его меж цепей, стараясь так же их особо не задевать, и осторожно коснулся картины. Чёрное полотно подёрнулось рябью, а в месте соприкосновения начало нещадно жечь. Хантер, не обращая внимание на боль, подался вперед, продавливая чёрную массу. Прямо на глазах по буровато-бордовой поверхности начали расходится золотистые трещины, берущие свое начало из-под копыта единорога. Аран, уже не в состоянии сдержать тихий стон, надавил сильнее, заставляя ногу погружаться в полотно все глубже и глубже. Наконец он смог нащупать холодный сферический предмет, покоившийся где-то в центре магической тюрьмы. Прорыв такого уровня был крайне болезненным для заклинателя, но рисковать сознанием Хлои… даже думать об этом было нельзя. Активация сферы всегда происходила с некоторой задержкой так, что когда единорога начало затягивать внутрь, он уже почти потерял сознание от боли.

Из сладкого забытья Арана вырвал, как ни странно, крик маленькой кобылки.

— Ма-а-ам, можно я пойду поиграю с девочками? — звонкий жеребячий голосок раздался прямо в голове белого единорога.

— Да, моя дорогая, конечно. Главное не опаздывай к обеду как в прошлый раз, а то оставлю без сладкого, — за небольшим кухонным столом стояла симпатичная кобыла, она, иногда посматривая на шкворчащую сковородку, раскатывала цилиндрическим валиком большой блин теста.

— Спасибо, люблю тебя, — губы Арана двигались сами по себе, а голос совсем не был похож на его обычный.

Единорог был в воспоминаниях Хлои, а её память сохранялась, как бы, от её лица, так что это состояние как раз и называлось «Чтением памяти» — переживание событий от лица владельца. В своей практике единорогу ни разу не приходилось пользоваться этим заклинанием, так что все ощущения для него были крайне в новинку. Он уже и забыл, каково это быть настолько маленьким, что можно было спокойно под стол пешком ходить. Да и отсутствие рога и кое-каких других… кхм, кхм… деталей, обозначающих его половую принадлежность, было крайне непривычно.

Маленькая Хлоя, громко топая крошечными копытцами, выбежала из дома. Яркий дневной свет затопил собою всю улицу, солнечные зайчики прыгали по стенам и крышам невысоких зданий, словно играя в догонялки. Где-то в далеке слышались крики крестьян, волокущих обтёсанное бревно в сторону центральной площади. Птицы, перелетая с крыши на крышу, как обычно галдели, о своем, о птичьем. А вот рядом с крыльцом дома тёти Бекки два тощих кота загнали в угол соседского Рыжика.

Аран одёрнул себя, когда Хлоя уже побежала в сторону обидчиков.

«Точно. Это же её воспоминание, поэтому я могу слышать ее мысли. Если конечно сконцентрируюсь. Вот откуда эти все тёти Бекки и Рыжики»

— Кыш отсюда, блохастые! Нечего Рыжика трогать, он вам ничего не сделал! — заверещала Хлоя, угрожающе подбегая к месту действа.

Два тощих кота, недолго думая, коротко прошипели и скрылись в ближайшей подворотне. Невероятно толстый Рыжик, который до этого только жался в углу, перевел взор на Хлою. В его взгляде читалось что-то вроде «Опять ты?», Арану сразу же вспомнилось одно из первых воспоминаний Хлои, одно из которых он сегодня видел. Однако, маленький худенький котенок знатно постарел и разжирел, за столько-то лет.

— Ко-о-отик, тебя не поцарапали? — Хлоя сгребла, не успевшее дать дёру животное, в охапку, не обращая внимание на протестующие вопли и мяуканье.

В какой-то момент Арану даже стало немного жаль Рыжика, столь сильно кобылка тискала его, пытаясь осмотреть на предмет ранений. В конце концов, недовольно мяукнув, рыжий кот выкрутился из мертвой хватки и припустил куда-то вглубь двора.

Когда единорог сосредоточился на её мыслях, он смог перехватить пару фраз:

«…Ой! Ребята заждались меня. Надо быстрее…»

«Да-а-а, нужно будет потренироваться, а то так самое интересное пропустить можно» — подумал Аран, уже своим сознанием.

Хлоя, развернувшись, погарцевала, туда где, по видимому, её ждали друзья.

«Только бы успеть, только бы успеть» — единственные мысли, что вертелись у неё в голове на протяжении всего пути.

На одной из окраин города столпилось около дюжины жеребят подросткового возраста. Они весело переговаривались и вскрикивали, наблюдая за небольшим представлением. Два самых бойких жеребёнка перетягивали, каждый к себе, небольшую палку, повторяющую форму примитивного клинка.

— Эфо мой меч! Офтай! — тянул изо всех сил бурый жеребенок, мёртвой хваткой вцепившись зубами в конец палки.

— Не-е-е-ет, мо-о-ой! — верещал ему в ответ темно-синий пегасик; он так же вцепился в палку, и хотя он явно проигрывал в силе крепкому земному жеребенку, его мелкие воробьиные крылышки успешно уравнивали шансы.

Остальные жеребята, сгрудившись толпой, кричали одобрительные возгласы в сторону то одного тянущего, то другого. Хлоя подошла к веселящейся толпе:

— Эй, Кейси. Что вы тут затеяли? — спросила Хлоя одного из зрителей.

— Да Джек с Билли не поделили меч, который, кстати, сделал Тоби, — светлый пегасик указал копытцем на мелкого единорожка, стоящего на небольшом отдалении от компании, — они у него отобрали и теперь решают между собой кому он достанется.

— Поня-ятно, — протянула Хлоя, кинув взгляд на серого единорога, который с вселенской тоской глядел на то, как делят его меч.

Аран перехватил некоторые мысли кобылки:

«Бедный Тоби, почему у него нет друзей… Он ведь единорог, он умеет колдовать, магичить… А магия, это ведь так классно…»

Аран только хмыкнул.

Резкий вскрик заставил Хлою развернуться. Тёмно-синий пегасик, видимо Джек, сидел на земле и потирал ушибленное крылышко, несколько перьев были неестественно вывернуты. Напротив него стоял Билли, победно размахивая трофейным оружием. Одна из кобылок, с белоснежной шёрсткой, взволнованно подбежала к поверженному пегасу и предложила помощь. Тот с улыбкой согласился и, приняв протянутое копыто, поднялся с пыльной земли, не забыв, конечно же, кинуть взгляд превосходства на недавнего «победителя». Хлоя усмехнулась, заметив с какой завистью глядел новоявленный воин на своего «поверженного» соперника.

— Ладно, кажется Джек и Роза присоединятся к нам позже. А пока нам нужно выдвигаться, — прокричал светлый пегасик, взлетев чуть повыше. — Все остальные на месте?

Из небольшого отряда жеребят послышалось:

— Да!

— Все здесь.

— Да пойдемте уже, надоело сидеть на крупе.

— Стойте, — закричала Хлоя. Аран только сейчас заметил, что она все это время усиленно выискивала кого-то в толпе. — Кристи нету, никто её не видел?

— Нет, сегодня не видел.

— И я.

— Вчера вроде… с утра.

— Слушай Хлоя, а она вчера не с тобой вечером гуляла? — светлый пегасик подлетел ближе.

— Ну… да… Ладно, она скорее всего дома задержалась. Я пойду приведу её, мы вас догоним, — Хлоя неуверенно улыбнулась парящему пегасу.

— Ну вот и отлично. Так, жеребята и кобылки, все за мной, — светлый пегас с энтузиазмом полетел вперёд, но потом, опомнившись, замедлился, ожидая, пока соберутся остальные.

Последним шёл единорог Тоби. Он поднял деревянный меч, брошенный на землю, аккуратно очистил его от налипшей грязи, придерживая нестабильной, постоянно срывающейся, аурой телекинеза, и, глубоко вздохнув, направился за остальными.

Дом Кристи находился недалеко, поэтому путь к нему не занял много времени. Солнце светило ярко и, по идее, сейчас должно было быть тепло, но Хлоя, по пути к дому, ощущала неестественный холод, пробиравший её до самых костей. Крайняя улица, в относительно небольшом городке, обычно всегда пустовала, но даже здесь, вдали от оживленного центра, никогда не было так тихо.

«Гуси, куры, собаки… коты, в конце концов, где же они все?» — вертелось в голове у Арана, хотя, как он не пытался прочитать мысли кобылки, выходило, что Хлою эти обстоятельства никак не волнуют. Ну что тут взять, Хантер, которого с детства обучали видеть признаки присутствия сверхъестественного в поведении домашних животных, и кобылицу, которая пару лет как получила свою кьютимарку. К сведению, исчезновение котов — это самый верный признак сверхъестественной активности, потому что эти животные могут видеть и чувствовать в намного большем спектре восприятия, чем пони.

«Так стоп, значит я — немного кот?» — Аран с раздражением отогнал от себя неуместные мысли и полностью сконцентрировался на ощущениях маленькой Хлои.

Ей было страшно. Страшно оттого, что вдруг стало холоднее. Страшно от тех сказок, что они с Кристи рассказывали друг другу на ночь, так настырно лезущих сейчас в голову. Страшно от того, что её подруга не пришла на сбор, хотя она очень долго ждала это событие, и заставить передумать её могла только действительно веская причина.

«Что же случилось с Кристи?» — думала Хлоя, подходя ближе к дому подруги.

Дверь была закрыта. Порог дома встретил Хлою зловещим молчанием, если раньше казалось, что мир просто решил выкрутить звук на минимум, то теперь словно само понятие «звук» вырезали и безжалостно выдрали из полотна мироздания. Гнетущая тишина била по психике даже сидящего внутри головы единорога, хотя ему было явно проще справляться с подступившим страхом. Хлоя громко сглотнула и осторожно постучалась в дверь. На стук это было мало похоже, скорее — как два осторожных касания друг за другом. Хантер заметил, а скорее почувствовал, как сильно задрожала Хлоя, когда в доме что-то непонятно прошуршало. Это могло быть, что угодно: хлопание старой занавески на сквозняке, упавший кусок отвалившейся штукатурки, шорох мышки, что юрко пробежала под половицей. Но этот тихий звук настолько отчётливо прозвучал в гнетущей тишине, что заставил бы содрогнуться даже самого закалённого воина.

Хлоя замерла, вслушиваясь в тишину в доме. Она, буквально, пару минут стояла в нерешимости, но затем, наконец набравшись смелости, отважилась на последний шаг.

«Если постучу ещё раз и Кристи не откроет, то пойду домой, к маме с папой…»

Шумно сглотнув, Хлоя, приложив гораздо больше усилий, еще раз постучалась в дверь.

Тук-тук, тук-тук…

Не успела кобылка убрать копыто, как дверь начала медленно открываться. Скрип, по громкости сравнимый разве что только с канонадой Кантерлотских пушек, сопровождающий открывающуюся дверь, стих только тогда, когда створка открылась до конца.

— Кристи? Кристи, ты дома? Это я, Хлоя… — кобылка, немного запнувшись о порог, зашла в дом. — Кристи, я…

Откуда-то, из глубин комнат послышался высокий мелодичный голос, принадлежавший какой-то незнакомой пони:

— She said: Pinkie, you gotta stand up tall… — Хлоя прервала себя на полуслове и остановилась, вслушиваясь в слова странной песни.

«Кто это поет? Почему я не могу понять слов? Так Кристи не пришла на сбор, потому что у неё гости?» — у Хлои собралось в голове множество, волнующих её, вопросов, а вот ответов не было совсем.

Некоторые из подобных мыслей заинтересовали и Хантера, например: «Какой пони может так чисто разговаривать на древнем языке?» или «Почему у меня только от одного голоса этой кобылки встает шерсть на несуществующем загривке?». Арана тоже мучили вопросы, но, в отличии от Хлои, в воспоминания которой он влез, он знал, что все ответы получит из последующих событий, так что единорог, в силу своих скромных познаний древнего языка, подбирал слова, пытаясь понять смысл песни.

— Learn to face your fears… — продолжала невидимая кобылица.

Хлою пугал этот высокий, немного писклявый голосок, пугали непонятные гортанные слова, звучавшие в этой жуткой песне. Но она должна была идти, её подруга где-то здесь, она чувствовала это и наверное ей требовалась помощь.

«А дом Кристи всегда был таким большим?» — задумалась оранжевая кобылка, заглядывая в очередную пустую комнату. Длинные коридоры были нескончаемы, множество дверей, большая часть из которых была заперта, были установлены в самых разнообразных местах: под пролетом лестницы, на полу, даже на потолке. Хлоя поначалу пыталась открывать или стучаться во все встречающиеся створы, но вскоре бросила это бесполезное занятие.

— You’ll see that they can’t hurt you… — Хлоя вздрогнула от неожиданно громкого голоса невидимой кобылицы. Она была близко, по крайней мере намного ближе, чем когда она услышала её в первый раз.

Когда Хлоя поворачивала на очередной развилке, лампады, освещавшие её путь, разом потухли, оставив кобылку на несколько секунд в полной темноте. Вновь появившееся освещение ознаменовал громкий вскрик маленькой Хлои. Казалось, словно отовсюду, со стен, пола, потолка на неё уставились десятки, а то и сотни глаз. Мертвые, чёрные белки, слившиеся со зрачками, источали осуждение, вожделение, страх и… дикий голод.

Сначала могло показаться, что это всё чучела животных, просто сделанные крайне кривокопытным таксидермистом, но это было не совсем так. Когда Хлоя отошла от первого шока и, пытаясь подавить рвотный рефлекс, начала осторожно пятиться назад, она заметила, что большинство голов, одними только глазами, продолжают следить за её передвижениями. У живых «чучел» не было никакой деревянной основы, головы были просто прибиты на стену, чаще всего, за загривок при помощи длинных кривых гвоздей. У всех голов из шеи продолжала обильно течь кровь, заливая паркет и пропитывая, покрытые бумагой, стены. Огромная голова ближайшего медведя обильно исходила слюной, он, в отличии от остальных, наблюдал за своим соседом, явно лелея желание испить такую, казалось бы, близкую, но такую далекую алую жидкость. Желудочный сок подступил к горлу кобылки, заставляя судорожно отплёваться. Вышли остатки сегодняшнего завтрака, но это было не так критично, благо кобылка не успела сегодня пообедать.

— Just laugh to make them disappear… — слова песни, раздавшиеся, как назло, с другой стороны таксидермисткого ужаса, остановили Хлою, уже готовившуюся сбежать.

— Они там… на той стороне, — кобылка, дрожа как осиновый лист, зажмурила глаза. — Но я ведь должна… где-то там может быть моя подруга.

Честно говоря Аран ожидал, что кобылка сбежит, что было бы вполне разумным решением, но она его удивила. Стараясь не смотреть на хищников, буквально пожирающих её глазами, Хлоя сделала несколько неуверенных шагов.

«Иду по тропе мертвецов, иду по тропе мертвецов…» — слова старой пиратской песни гулким эхом отдавались внутри подсознания белого единорога.

Сначала ничего не происходило, возможно живые «чучела» просто не верили в свалившееся на них счастье или считали, что добыча ещё слишком далеко для каких-то действий. Когда Хлоя, осторожно семеня, прошла около трети «тропы мертвецов» головы зашевелились. Громкое клацанье зубами и беззвучное шипение было не самой главной проблемой, помимо гораздо более усилившегося давления на психику маленькой кобылки, головы начали в унисон раскачиваться.

Первый удар о пол прозвучал со спины, Хлоя резко обернулась и… её вырвало ещё раз. Девочку нельзя было винить за эту слабость. Если бы Аран был тут в своем физическом воплощении, то возможно и его Хантерский желудок не выдержал бы подобной картины. Полусгнившая оленья морда упала, видимо, прямо с потолка. Неудачное приземление было совершено на рога, бывшие некогда объектом гордости и статуса в оленьей общине. Как оказалось они были еще довольно крепки, ведь рога не поломались при столкновении, они с громким хрустом пробили лобовую кость и зашли глубоко в череп. Нанизанная на собственные рога, голова беззвучно открывала рот, пытаясь издать какое-то подобие звука.

Головопад начался. «Чучела» среагировав, скорее всего, на попытку оленя, решили тоже испытать своё счастье и ухватить себе кусочек оранжевой плоти. Благо, первые две упали рядом и дали возможность кобылке среагировать. Хлоя, отскочив от свежей кислотно-зелёной лужи, сломя голову понеслась в изначальном направлении, виляя и уворачиваясь от множества падающих ощерившихся пастей. Последние десять ярдов были самыми лёгкими, здесь почти не было крупных голов хищников, так что достаточно было лишь проходить под «чучелами» которые не имели достаточно сил для того, чтобы оторваться от хоть и ржавых, но еще крепких гвоздей. Последние пару ярдов…

Единорог, всё это время молчавший в тряпочку, не смог сдержать остерегающего восклика, когда немного впереди над Хлоей в темени потолка блеснули два красных глаза. Химера сохранила свои маскирующие свойства даже пребывая в таком плачевном состоянии. И даже посмотрев в упор, неопытный взгляд кобылки не смог обнаружить чёрный камуфляжный окрас, а вот Хантер смог.

«Осторожно, сверху. Он же сейчас…» — мысленно проорал Аран и осекся. «О чем я думал. Это же её воспоминание, значит она выживет в любом случае, и у неё не должно остаться никаких ранений кроме маленького шрама на ушке»

Хлое оставалось сделать всего пару шагов и она оказалась бы прямо под, «засевшей в засаде», Химерой. Единорог терпеливо ждал, пока она случайно отклонится в сторону, может затормозит или, наоборот, ускорится, но нет, этого не случилось. А надеяться на ошибку со стороны Химеры, было так же глупо, как надеяться на то, что солнце и ночное солнце поменяются местами. Надо было, что-то делать.

Три шага, два шага, один шаг… Время словно замедлилось, Хлоя, ни о чём не подозревая, спокойно двигалась вперед, а Химера, использовав свой длинный, как назло сохранившийся, гибкий язык, оторвалась от крюка и полетела вниз.

Аран мысленно прошептал форму обратного экзорцизма.

— Экзорцизм, мои маленькие зебры, это не игрушка. Это магическое искусство, совершенствуемое и дорабатываемое зебрами десятилетиями. Еще сто пятьдесят лет назад экзорцизм был всего лишь интересной страницей в теоретических книгах, а сейчас это целая философия и невероятно долгий процесс обучения в каждом из его направлений. Как вы знаете, основой магии зебр являются магические ритуалы и алхимические зелья, но это всё две большие отдельные школы. Экзорцизм же, хоть и обладает узкой специализацией, сочетает в себе две этих дисциплины и делает это как нельзя лучше, — Сильвербёрд положил три толстых тома на большой дубовый стол. — На каждого из вас в библиотеке будет по два комплекта, это основные сведения, которые вы должны будете выучить до следующего понедельника.

Вздох полный разочарования и отчаяния пронесся по залу как морская волна, немного запнувшись в одном белом месте. Сильвербёрд удовлетворенно крякнул.

— Ну так, что. Будут у кого вопросы?

Белый единорог был единственным кто поднял копыто.

— Я и не сомневался, — едва слышно пробормотал престарелый зёбр, — Что у вас за вопрос студент Аран?

— Я… это… А в теории по экзорцизму будут главы которые нельзя читать, вроде главы про Некромантию в пятом томе «Ритуальной практической магии»? — молодой единорог немного съежился под уничижающими взглядами с соседних парт.

— А зачем вам, позвольте спросить, это знать? — Сильвербёрд поправил очки.

— Ну… я не хочу снова целый месяц в одиночку мыть тренировочную площадку, как в тот раз, когда я выучил заклинание «Физического воплощения магии».

Из приглушённого шепота позади себя Аран смог выцепить промелькнувшее, несколько раз, слово — «Позёр».

— Хм, достойная причина. Что ж, раз вам так интересно. Не стоит углубляться в главы с 16 по 23 в третьем томе, там содержится информация о крайне нестабильной форме экзорцизма — об обратном экзорцизме.

Встретив во взгляде единственного единорога молчаливый вопрос, Сильвербёрд, вздохнув, пояснил:

— Обратный экзорцизм — это искусство призывать сверхъестественных существ и управлять ими…

Хантер не собирался призывать никакого демонического прислужника или неупокоенную душу: эта формула, которую он в торопях прочитал, позволяла вселять духов в живых существ или объекты. Вряд ли бы это вообще сработало, но… попытка не пытка. Единорог, мысленно дернул тело Хлои вправо в самую последнюю секунду. Никакого контроля он не ощутил, да и слияния, как такового не было. Но ровно в момент, когда падающая Химера должна была оторвать половину головы маленькой кобылке, её правое копыто немного подогнулось, немного, буквально на пару дюймов. Но этого хватило, что бы она споткнулась.

Бумс!

Безобразная голова химеры смачно приложилась о деревянный пол прямо перед мордочкой оранжевой кобылки. Видимо голова прогнила насквозь, потому что мозговая жидкость и остатки крови, смешанные с гноем, брызнули во все стороны, окатывая Хлою тошнотворной смесью. Кобылку вырвало ещё раз.

«Странно, чем её уже может тошнить-то? Вроде всё вышло в первые два раза» — успел подумать Хантер, прежде чем благополучно согнуться пополам вместе с Хлоей.

— Ха, ха, ха, — либо продолжения песни не было, либо исполнителя просто заело, потому что последние пол часа от обладательницы высокого и писклявого голоса был слышен только громогласный смех, иногда прерываемый на тихое хихиканье.

Хлоя, тяжело опираясь о стену коридора, молчаливо брела по направлению к источнику столь жуткого смеха. Аран, конечно из уважения к Хлое, не следил за ситуацией с мочевым пузырем, но догадывался, что за всё время он точно опустошался пару раз. Наконец, Хлоя смогла добраться до заветной двери, в пользу этого говорило то, что она не была похожа как две капли воды на все остальные в этом доме. Из щели под ней бил свет, периодически прерываемый чьей-то тенью. Маленькая кобылка, ни секунды не медля, отворила тяжёлую створку, и остановилась на пороге.

Взору предстала небольшая комната с довольно милой обстановкой. Хлое она была хорошо знакома, как минимум по частым ночным ночёвкам у Кристи, но сейчас тут многое поменялось. Большая кровать занимала почти треть комнаты, скомканное, изорванное, изрезанное постельное белье было совершенно не похоже на кровать чистюли Кристи, а уж странного цвета пятна, покрывавшее большую часть простыни, только усугубляло эту разницу. Широкая тумбочка, ранее использовавшиеся подругами для хранения гребешков, расчёсок и всякого рода всячины, выглядела не лучше. Все полки были вырваны, не смотря на то что они крепились внутри специальными скобами, и разбросаны по всей комнате. Большое зеркало, что всегда стояло на тумбе, было безжалостно разбито, а на осколках, что остались в раме, были видны капли подсохшей крови. На самой тумбочке, вместо привычных деревянных шкатулок и разноцветных камней, были разложены хирургические инструменты. Множество ножей, разной формы и предназначения, видимо уже были использованы для чего-то, на ряду с ними лежало несколько длинных осколков стекла, так же побывавших в деле. Небольшое окно было зашторено, так что если на широком подоконнике, что-то и стояло, то Хлоя, как и Аран, не смогли это разглядеть.

Спиною к Хлое у противоположной стены стояла розовая кобылка. Она, поднявшись на небольшую башню из тумбочных полок, передними копытами чертила на стене, с помощью какой-то красной краски, замысловатые буквы, сопровождая каждый свой мазок ненормальным смехом.

«Forever» — прочитал Аран. «Э-э-э, Навсегда?»

Розовая кобылка оборвала своё хихиканье и повернула голову, серо-розовая выцветшая грива совершенно ровной линией опустилась ей на плечи, голубой глаз с вертикальным зрачком посмотрел на вошедшую.

Хлоя сделала небольшой шаг назад, явно напуганная всем происходящим, судя по её мыслям, она охотнее предпочла бы снова пройти по коридору с живыми «чучелами», чем даже думать о возможности захода в комнату. Розовая пони недобро сощурилась и полностью повернулась к гостье. В мгновение Аран почувствовал, как Хлою подняло на несколько дюймов от пола и резко втащило в комнату. Дверь громко захлопнулась за спиной маленькой оранжевой кобылки. Внезапно в нос ударил сильнейший запах озона.

«Озон… неужели она…» — промелькнуло в голове у Арана.

— Привет, как Вы сюда попали? — розовая кобыла скривила мордочку в недоброй, кровожадной ухмылке.

— Через… дверь, — боязливо прошептала Хлоя, — я… я… пытаюсь найти мою подругу…

— О! Через дверь? А как Вы прошли мой, лишающий рассудка, лабиринт? — розовая пони вопрошающе склонила голову набок.

«Мне показалось… или она назвала Хлою „Вы“, причём, два раза»

— А хотя, нет, — мордочка снова исказилась в жутковатой ухмылке, — не отвечай. Ты же любишь игры, правда? Все кобылки любят игры, особенно в твоём возрасте, — кровожадная улыбка сменилась более пошлой, голубые глаза с вертикальным разрезом зрачков, не церемонясь рассматривали самые пикантные места. — Так давай сыграем. Ты ответила на мой вопрос — я отвечу на твой. Так что ты там хочешь? Ах, не отвечай я знаю, я всегда знаю, чего хотят такие сладкие кобылки, как ты. Ты хочешь знать где Кристи, правильно? — последнюю фразу розовая кобыла почти прокричала, мгновенно оказавшись нос к носу с Хлоей.

Хлоя отшагнула назад и уперлась крупом в дверь. У неё не получалось издать ни малейшего звука, всё тело сковал животный страх, а дыхание перехватило от какого-то тошнотворного запаха, источник которого, скорее всего, стоял на подоконнике.

— Она была о-о-чень плохой маленькой кобылкой, поэтому я тебя от неё избавила. Ведь лучшие друзья не будут нарушать клятву, данную другу, — розовая кобылка приподняла окровавленные копыта. — Но она смогла послужить мне, как очень хорошая девочка, хотя бы в последний раз. С её помощью я так быстро всё дописала, вон, погляди, — она кивнула на противоположную стену.

— Я… никогда не видела таких букв, и не могу… прочитать, — ответила Хлоя, сглатывая собравшийся в горле тяжёлый ком, она только сейчас догадалась, что эта ненормальная пони имела ввиду.

— Глупенькая, конечно ты не можешь прочитать их, ты же не знаешь древний Эквестрийский, а вот твой Друг знает, могла бы и у него спросить, — когда розовая пони слизнула густую, почти засохшую, кровь со своих копыт, Аран смог разглядеть пару острых клыков, изначально спрятанных за верхней губой.

«Твой Друг, который знает древний Эквестрийский… Что б меня Дейбрейкер ёбнула солнечным затменьем! Она знает, что я здесь?!»

Если это и было так, то розовая кобылка никак не отреагировала на его мысли. На её мордочке застыло чувство истинного блаженства, пока она продолжала слизывать кровь.

— Не… не знает Кристи никакого «древнего…», да и вообще, что она нарушила? Какую клятву? — Хлоя, продолжая упираться в дверь, с ужасом наблюдала за тем как густая красная жидкость стекает по подбородку розовой пони.

— Глупышка, я не о твоей подруге говорю. Ладно… это сейчас не важно, — розовая кобыла разочарованно качнула выцветшей гривой. — Какая клятва? Клятва Пинки Пай конечно, — Аран наконец смог различить её кьютимарку, и это были… три воздушных шарика.

«Это имеет смысл, ведь там была печать именно с такой меткой, но… это совсем не то, что я ожидал увидеть на бедре безумной кровожадной психопатки» — подумал белый единорог.

— Клятва Пинки Пай? Мы читали про неё позавчера в одной старой книжке, но… какое это имеет отношение к…

— А я и есть та самая. Позвольте представиться — Пинкамина Диана Пай, — розовая кобылка прижала Хлою к двери, в зубах у неё словно из неоткуда появился большой кухонный нож. — И моя клятва — это не просто развлечение для таких несмышленых кобылок как ты, это клятва настоящей дружбы! И если твоя Кристи не смогла сдержать такое простое обещание, как: «Не рассказывать никому о том, что вы втихую изучали ритуальную магию», то зачем тебе нужна такая подруга, а? — Пинкамина прижала копытом горло маленькой кобылки, а нож продолжил нервно плясать в опасной близости от её глаз.

— Но… но… она моя подруга, она не могла, — Хлоя перепугано смотрела на нависшую над ней психопатку. — Мне всё равно… я… хочу… с ней дружить… — кобылка начала потихоньку всхлипывать.

— Ой-ой. Только не надо мне тут ныть. Что Он о тебе подумает-то? — Пинкамина нехотя убрала копыто от горла оранжевой кобылки. — Знаешь… если ты такая хорошая подруга, то я пожалуй позволю тебе… почувствовать твою подругу… да и ты довольно симпатичная, можем немного позабавиться… Эх, как давно никто не пробовал мою выпечку. Может конечно старые деньки еще вернуться, а? Как думаешь? — Пинкамина смотрела на Хлою, но Арану почему-то казалось, что этот вопрос предназначался ему. — Я тут как раз партию кексиков испекла, позволю тебе попробовать свою подругу на вкус, если уж ты так хочешь, — розовая кобыла с каким-то больным наслаждением наблюдала за маленькой Хлоей, потерявшей дар речи от ужаса. — Но для начала, — Пинкамина снова улыбнулась своей самой пошлой ухмылкой, — мы с тобой немного пошалим. И раз уж это между нами, девочками, лишние глазки и ушки нам не нужны, — нож, с силой брошенный вниз, с громким «взум» воткнулся меж ног оранжевой кобылки, всего пары сантиметров не доставая до промежности. Пинкамина, явно удовлетворенная произведенным эффектом, демонстративно облизнув губы, приблизила свою мордочку вплотную к мордочке маленькой оранжевой кобылки.

Аран почувствовал, как его, то есть Хлою, укусили за ухо, два длинных клыка спокойно прокусили мягкую плоть и холодные губы, немного причмокивая, начали потихоньку сосать кровь.

— Разыщи Меткоискателей, Аран, — тихонько прошептала Пинкамина, прежде чем резко дернуть ухо, отрывая от него небольшой кусочек. В воздухе сконцентрировался невероятно сильный запах озона.

Единорога повело, он перестал ощущать себя как Хлоя, став чем-то отдельным, отдалённым, отдаляющимся. Последнее за что уцепился изумрудный взгляд были шторы, край которых спал с подоконника открывая такую милую, но такую ужасную картину: на большом хирургическом подносе лежало шесть фиолетовых кексов, почти одинакового размера, сверху каждого из них была выложена небольшая прядь сиреневых волос. В голове с небольшим запозданием промелькнула мысль о начинке, которой эта психопатка собирается накормить Хлою, а затем он почувствовал сильный ментальный удар словно под дых.

Уже третий раз за день его разбудило одно и то же лицо. Аран проснулся, обнаружив себя лежащим в кровати с мокрой тряпкой на голове, и честно… стыдно признаться, мокрой была не только тряпка.

— Аран, с вами всё в порядке? — Хлоя, сидевшая рядом, заметила, что единорог открыл глаза.

— Да, Дискорд меня побери, моя голова…

— Ваше… заклинание прошло не слишком удачно? — Хлоя осторожно приподняла мокрую тряпицу с головы Хантера.

— Да нет… нет. Все просто замечательно, — сказал Аран, приложив копыто к голове, в висках сильно ломило, — А сколько я так проспал?

— Примерно час, — оранжевая кобылка осторожно поменяла тряпицу на более свежую.

Единорог наконец сфокусировал взгляд на Хлое. Ему даже в какой-то мере было непривычно находится вне её тела… как бы странно это не звучало.

— Сколько? Час? Вот это я понимаю отдача от мгновенного выхода, — его взгляд зацепился за шрам, который действительно мог остаться после порванного уха. — Это… а почему ты просто не ушла? Вроде как заклинание вступило в силу сразу же, час назад.

— Да, насчет этого, — Аран заметил, как мордочка Хлои заметно покраснела. — Я хотела сказать вам… спасибо.

— Да ладно, нам же это обоим на копыто, — единорог, заговорщически улыбнувшись, попытался привстать, но ему не хватило сил даже на то, чтобы поднять одеяло.

— Да нет… я не об этом… вы, — Хлоя замолчала, словно пытаясь подобрать слова, — очень благородный пони. Любой бы на вашем месте воспользовался ситуацией… и мной, — цвет щёк оранжевой кобылки теперь можно было сравнивать только с цветом крови.

«Так! Что за странные ассоциации. Неужели последствия после встречи с этой психопаткой…»

— Да не сказал бы, что уж и любой… — начал было Аран, но, наткнувшись на недоумевающий взгляд, осёкся.

Поняв, что он почти только что сказал, единорог заткнулся, дабы не сболтнуть ничего лишнего.

— И я вам наговорила столько пошлостей, за что и прошу у вас прощения, — продолжила кобылка, после недолгого молчания.

— Ладно. Проехали.

— Тут, ушат с холодной водой стоит, если нужно. У вас был сильный жар, когда вы отключились. Если хотите могу с вами…

— Не стоит, Хлоя, — улыбнулся ей Аран. — Иди лучше спать, поздно уже. Думаю великий и могущественный маг разберется как с помощью магии поменять тряпку, — радовало, что у единорога ещё хватило сил хотя бы на вымученные улыбки.

Кобылка запунцевела пуще прежнего и, коротко кивнув, выбежала за дверь. Хантер, проводив её взглядом, с протяжным стоном откинулся на твердую подушку. В голове была полная каша, поэтому Арану понадобилось намного больше времени, чем обычно, что бы составить хотя бы примерную общую картину увиденного:

«Что бы меня сослали на солнце… куда же я вляпался на этот раз? Садистская психопатка, пекущая из пони кексы… а еще эти вампирские клыки и вертикальные зрачки… и нельзя забывать про сильный запах озона, который всегда сопровождает мощные проявления демонической магии… Ладно, как-нибудь разберемся… А кто такие вообще Меткоискатели и зачем они мне? Пиздец какой-то…»

Глава 5. Беда не приходит одна

Извиняюсь за месячную задержку. Предыдущие главы выходили очень скоро, а 4, которая кстати больше, вышла за 20 дней (на самом деле чуть больше но не суть), а эта очень долго выкладывалась. Блин, думаю многие меня поймут... Спасибо за прочтение, если вы уже прочитали, или приятного аппетите, если еще не начинали, надеюсь и дальше радовать вас рассказом о не совсем заурядном белом единороге)

152 год Эры Солнца. 4 Июня. Утро.

Плотное полотно серо-зелёного тумана, густое словно застоявшийся кисель, перекрывало весь видимый обзор. Единорог, безуспешно отмахиваясь от наступающего смога, спотыкался, чуть ли не на каждом шагу. До чутких ушей доносились отрывистые нервные фразы, к которым он с интересом прислушивался.

— Как ты могла, сестра? Почему… почему ты превратила себя в это?

— Ты должна меня понимать! Эта сила, власть, бесконечное могущество, что я сейчас ощущаю на самых кончиках копыт… Оно так опьяняет!

Аран заворочал головой, пытаясь найти говоривших, но понять откуда доносятся эти властные, ни на что не похожие голоса, был не в силах. Кроме рваных клубящихся серо-зелёных всполохов в тумане, невозможно было разглядеть что-либо ещё.

— Но ведь я уже совершала такую ошибку! Как ты могла забыть чем это все закончилось?! — некогда прекрасный голос сильно искажали истеричные нотки страха и отчаяния.

— Ха-ха-ха. Найтмер Мун? Не смеши меня. Ты… да и твоя тёмная сущность — просто мелкое ничтожество по сравнению со мной. Жалкое подобие той силы, олицетворением которой теперь являюсь я, — ответила ей вторая кобылица. Говорила она медленно, надменно, чувствуя своё явное превосходство. Из всех знакомых Арана вряд ли понибудь смог бы переплюнуть её в высокомерии, даже та миленькая платиновая единорожка, с её то потенциалом.

Едкий дым рывком заполонил дыхательные пути. Задержка дыхания — полезный навык, но, как это говорится, у всех есть свой предел. Лёгкие нещадно жгло, а голова гудела словно огромная чугунная кастрюля. Хантер ткнулся носом в землю, его передние ноги неожиданно подкосились.

— Я знаю как сложно отказаться от той власти, что может предложить тебе твоя тёмная сторона… Я сама не смогла этого сделать. Но ты Селестия — сможешь… должна смочь, — чуть ли не плача молила первая кобылка.

— Не. Смей. Так. Меня. Называть, — ответила другая. Её нарочито спокойный тон не смог бы обмануть разве что идиота. Можно было быть уверенным, что тот кто нарушит её приказ, хотя бы раз, уже никогда не сможет нарушить его впредь. — Я теперь ни чем не похожа на эту мягкотелую принцесску. Я намного совершеннее, сильнее и могущественнее чем она. И теперь, когда вся магическая сила солнца подчиняется моей воле, никто не сможет встать у меня на пути.

Аран судорожно хватал ртом воздух перемешанный с дымом, пытаясь отыскать хоть одну крупицу чистого кислорода, тело перестало подчиняться, и его повело в сторону. Странный туман, казалось, полностью отстранил его от ощущения реальности.

— Но сестра! Ты не сможешь контролировать такую силу вечно, рано или поздно она тебя погубит! Ты же меня всегда учила, что большая сила влечет за собой большую ответственность…

— Молчать! — вскрикнув, перебила вторая. За истеричным возгласом последовал мощнейший выплеск магической энергии. Белый единорог, с какой-то не очень понятной болью для себя, отметил что атакующая магия успешно поразила первую кобылу. — Я не твоя сестра, я не Селестия! Я нечто большее! Совершенное! Я…

— Я Дейбрейкер!

Аран с тяжёлой одышкой резко вскочил. Быстро окинув беспокойным взглядом помещение, он убедился что всё ещё сидит в комнате на втором этаже «Хмельного Яка», на своей кровати. С оттенком лёгкой паники, единорог попытался сделал пару глубоких вдохов. Лёгкие сильно сдавило и обожгло, словно ядрёной ядовитой кислотой. Аран перегнулся с кровати, упёрся лбом в пол и попытался судорожно продышаться. Спустя некоторое время, и два рвотных позыва, фантомная боль стала отходить. Ещё через несколько мучительных секунд он наконец смог восстановить дыхание. Белая аура телекинеза с металлическим лязгом задвинула в ножны наполовину обнажённую катану, лежащую рядом.

— Это сон, надеюсь… — Аран вытер со лба холодный пот. — Всего лишь сон.

За окном прокричали первые петухи, ознаменовывая начало трудового дня.

— На самом деле… А какого сена мне приснилось? — единорог поперхнувшись прокашлялся. Последние полезные мысли как назло разбежались по разным углам, затрудняя поиск ответов на интересующие его вопросы. — Ах да… возможно последствия прерванного заклинания памяти. На моей практике, да и возможно за последнюю сотню лет, если верить книгам и манускриптам, никого никогда не выкидывали из воспоминания участники этих самых воспоминаний, так что я возможно первопонипроходец, — Аран попытался оптимистично улыбнуться.

Как всегда ответом ему была тишина.

Поднимаемое солнце только-только выплывало из-за полосы далёкого Вечносвободного леса, когда единорог спускался по широкой деревянной лестнице, направляясь в главную залу. На самом деле провести первую половину ночи в воспоминаниях Хлои, а вторую промучится в пугающем правдоподобном кошмаре — обстоятельства, которые совершенно не способствуют нормальному, здоровому сну. И это правда, именно поэтому Хантер среагировал на летящую на него земнопоньку гораздо позже, чем мог бы. Хлоя, явно ошеломленная таким неожиданным столкновением, даже не стала особо разбираться в кого она врезалась, а сразу же начала судорожно извиняться.

— Привет Хлоя, — единорог вымученно улыбнулся.

— О, Ара… — она немного осеклась, — господин Хантер, я вас сбила. Простите меня, — оранжевая кобылка наконец сфокусировала взгляд на сидящем перед ней белом единороге. — Я могла бы, если вы хотите…

— Хлоя стоп, тихо. Просто кивни и иди по своим делам, хорошо?

На самом деле условия договора о «молчанке» Аран хотел бы начать применять во время похода, что, скорее всего, сильно облегчило бы ему жизнь. Но… единорог чувствовал себя как после многодневной пьянки и, как бы он теперь не относился к оранжевой кобылке, ему крайне не хотелось выслушивать в свой адрес многословную извинительную тираду. Кажется Хлоя это тоже поняла, но, судя по настойчивому взгляду, никак не хотела с этим смириться.

— Я просто хотела… — начала было она по новой.

— Нет, — прервал, как отрезал, Хантер.

— Извин…

— Прощаю, — уставшим тоном опередил он.

— Но…

— Ни слова более. Я чувствую себя даже хуже чем после того раза как меня чуть не съела гофрензия, а это, смею уверить, крайне неприятно и противно, — пробормотал единорог.

Оранжевая кобылка насупилась, но всё-таки отступилась. Быть может она просто пожалела только что проснувшегося Хантера, а скорее всего у неё были какие-то свои неотложные дела. Пару секунд кобылка буравила взглядом сонного белого единорога, и затем, обогнув препятствие, спокойно поскакала дальше, не сказав при этом и слова. Аран, облегчённо вздохнув, продолжил спуск с лестницы.

Харин, как всегда, с самого раннего утра, стоял за стойкой, протирая бесчисленные полки и переставляя бутылки самой разнообразной формы с места на место. Право, сказать, что полки были вообще грязными, значит соврать.

— Доброе утро мастер Аран. Как вам спалось? — поинтересовался тот.

— Кошмары мучают, а так в целом неплохо, — зевнув, единорог подошел к барному столу.

— Кошмары? — Харин оторвался от своего занятия и недоумевающе посмотрел на Хантера. — А разве…

— Нет. Такие слабые травы на меня не действуют, как и на большинство моих собратьев по ремеслу, — Аран присел на высокий барный стул.

— Полезный навык, — хмыкнул трактирщик и, немного помедлив, продолжил вытирать «несуществующую» пыль.

— Так… когда мы отправляемся? — единорог снова зевнул.

— Примерно через полтора часа. Провизию, кстати, мы подготовили. Да и Хлоя должна была уже начать собираться, — ответил Харин, закончив с первой полкой и перейдя ко второй.

— Знаю — столкнулись на лестнице. Скажите, мистер Харин, вы говорили ей, кто именно пойдет с ней как сопровождение? — спросил Аран, подтягивая к себе полную кружку из набора «бесплатного» (пробного) светлого пива, что была так любезно оставлена для первых посетителей.

— Да нет. Какая разница? Сейчас придет и всё узнает, — пробормотал трактирщик. Во время этого хозяин заведения дотянулся до дальнего угла и, на удивление, выгреб оттуда малюсенькую ниточку паутины.

— Хех. Думаю она как минимум удивиться, — усмехнулся Аран, отпив из деревянной тары.

— Да? А вы успели с ней познакомиться? — спросил Харин, едва сдерживая улыбку, наблюдая за калейдоскопом эмоций промелькнувших на мордочке единорога.

Подавляя рвотный позыв, Хантер отодвинул кружку с бесплатным напитком как можно дальше от себя. Настолько отвратительную бурду он не пробовал уже о-о-очень давно.

— Да. Немного пообщались, когда она занесла вчерашний заказ.

— Понятно. Действительно немного. Много ли обговоришь за несколько минут общения…

Фразу пегого жеребца прервал гулкий «бум», прозвучавший со стороны второго этажа. Кажется кто-то уронил что-то по габаритам сравнимое со шкафом. Хантер уже было подорвался бежать наверх, что бы спасти бедолагу, или хотя бы узнать, что случилось, но затормозил, наткнувшись взглядом на равнодушно-спокойную позу трактирщика. Тот, совершенно не обращая внимания на громкие звуки, продолжал вытирать «пыль». Спустя ещё какое-то время и ещё несколько громких и не очень «бумов», со стороны лестницы послышалось торопливо-спешащее цоканье.

— Па-а-ап, слушай, тут… — Хлоя, начавшая было говорить, прервалась заметив знакомую белую спину.

— Да доча, что такое? — Харин, не поворачиваясь, старательно протирал последнюю полку.

Аран, воспользовавшись заминкой хозяина заведения, кратко махнул копытом, мол — всё нормально.

— Я… там… Сумки, что ты говорил не было. Я весь чердак обшарила, но ничего не нашла, — Хлоя, немного помедлив, подошла к стойке, старательно испепеляя Хантера взглядом, словно говоря тем самым, что ей не нужно никаких разрешений, и это она сама решила говорить.

Харин наконец повернулся, вытирая чистое копыто о чистую тряпку.

— Хло, какая же ты невнимательная. Ты проверяла за сундуком? А за тумбой? А в платяном шкафу? — судя по выражению его мордочки, можно было сказать, что вопрос о способности Хлои находить разные вещи поднимался уже не раз, и ставился под явное сомнение.

— Папа, сколько раз я тебя просила при чужих не называть меня так… — Аран заметил как щеки оранжевой кобылки немного порозовели. — Да, за сундуком смотрела. За тумбой тоже. А в платяном шкафу… наверное… тоже, — Хлоя неуверенно переступила с ноги на ногу.

— Ясно, мне всё Хло, — сказал Харин, намеренно или нет, но пропустив мимо ушей её просьбу. — Проверь шкаф, а точнее левый створ, а если и там не будет, то загляни за него, мало ли.

— Ну за ним точно ничего нету, я проверила уже, — ответила оранжевая кобылка.

— То есть уронила, — уточнил пегий жеребец.

— Ну-у-у да. Можно сказать и так. Да я вообще много чего уронила, — пробормотала Хлоя.

Харин сокрушённо вздохнул.

— Папочка, я обязательно уберусь на чердаке. Ты же знаешь…

— Знаю-знаю. Иди собирайся, мне нужно будет ещё твою охрану снарядить едой, — трактирщик отложил чистую тряпочку, перед этим аккуратно её сложив.

— Кстати да, кого ты нанял для охраны? Я все так же предлагаю нанять Кейси. Он умело орудует кинжалом, да и денег не так много просит.

Харин убрал под столешницу початую кружку бесплатного светлого пива, а на её место поставил новую, наполненную до краёв.

— Хло, даже если бы я и хотел воспользоваться услугами Кейси, я не могу этого сделать сейчас. Как минимум потому, что я сам не хочу нанимать его и ты сама знаешь почему, — между отцом и дочкой произошёл краткий обмен взглядами, который заставил одну сторону изобразить вселенскую непоколебимость и строгость, а вторую стыдливо потупиться. — А как максимум я нашёл более надёжную охрану и уже оплатил взнос за работу.

— Ладно, я поняла. Ну и кого ты нанял тогда? И сколько? — судя по тону Хлоя совершенно не одобряла такую расточительную, на её взгляд, трату денег.

— Да нет, только одного. Вон он кстати сидит. Познакомься — это Аран, по профессии Хантер, и он будет тебя сопровождать на пути в Вечносвободном лесу, — Харин кивнул в сторону единорога, который, немного повернувшись на стуле, с интересом следил за развернувшимся разговором.

— Что-о?!

— Что «что»? — трактирщик непонимающе уставился на свою дочку.

Белый единорог отметил какое-то смутное чувство дежавю.

— Но это же… я… я вчера ему доставила яблочный сидр, — ошеломлённая кобылка заметно путалась в словах.

— Ну да. Треть бочки яблочного сидра 15-го года ро́злива и есть задаток, — Харин, все так же недоумевающе, перевёл взгляд с кобылки на единорога.

— Задаток… — медленно пробормотала Хлоя. — Ага, я это… за снаряжением пойду, — кобылка, коротко кивнув, быстренько побежала к лестнице, ведущей на верхние этажи.

Когда торопливый цокот копыт стих, провожавший её взглядом, отец тяжело вздохнул.

— Вы простите мою дочь, она обычно неплохо ладит с новыми пони, но тут… видимо, что-то у неё случилось. Надеюсь вы все так же намерены выполнить заказ? — Харин перевел обеспокоенный взгляд на Хантера.

— Не в моих правилах нарушать данное слово, а сделка есть сделка, — единорог оперся спиной о столешницу и окинул взглядом пустующий зал.

— Прекрасно, надеюсь в путешествии Хлоя не создаст каких-либо проблем.

— Я тоже, — честно ответил Хантер. — Кстати, перед походом мне нужно посетить ваш подвал, ну или погреб. В тавернах же обычно большие и просторные погреба, так что здешний как раз подойдёт.

Возможно, Хлоя хотела доказать, что не так уж и много болтает, и первое время ей это вполне удавалось, но не прошло и получаса как оранжевая кобылка сорвалась и снова начала непринужденно трындеть обо всём подряд.

— А я всегда мечтала в детстве научиться печь пироги, как моя мама, но как-то не задалось. Мой особый талант на самом деле — это поиск разных трав и создание из них различных отваров, поэтому отцу и приходится полагаться на меня в поиске волшебных растений. Папа даже не способен различить сныть и гармалу. Нет ну ты представляешь?! — неустанно вопрошала она. Казалось, они обсудили уже всё, начиная от устоявшейся пасмурной погоды, заканчивая кулинарными предпочтениями каждого из постоянных посетителей «Хмельного Яка», но неугомонная кобылица находила новую тему для разговора, буквально, за пару мгновений тишины.

— Нет, не представляю, — тяжело вздохнул Хантер. Откровенно говоря даже он не знал какие различия существуют между этими растениями, ведь по сути, как он думал, их различие заключается исключительно в названии. А уж если, ни разу не прогулявший Алхимию и Травничество единорог, не может вспомнить таких нюансов, значит у Хлои действительно есть к этому талант.

— Кстати, моя кьютимарка отлично отражает мой особый талант, вот посмотри, — Хлоя забежала немного вперед и остановилась прямо перед носом Хантера.

Аран послушно притормозил, дабы не врезаться в подставленный круп, и пригляделся к оранжевому боку. Со вчерашнего вечера, когда возможности рассмотреть Хлоину кьютимарку было предостаточно, ровным счетом ничего не изменилось: гроздь барбариса, наряду с цветками золототысячника и несколькими бутонами иван-чая, волнистой дугой огибали резную деревянную ступку, сверху из которой торчали лепестки жимолости, соседствуя с небольшим пестиком из чёрного дерева.

— Вижу. Тот отличительный знак, который никак нельзя ожидать у заурядной работницы трактира, — Аран посмотрел на немного смутившуюся кобылку. — Почему же ты, имея такой полезный и редкий талант, не занимаешься предназначенным делом?

— Ну… даже если бы я и могла… — неуверенно пробормотала Хлоя. — Папа никогда не одобрял всяческие магические штучки, да и помощь в таверне всегда требуется…

— Знахарство — это не магия, а алхимия, и вряд ли такой рассудительный жеребец как твой отец этого не понимает, — Аран, почти не напрягаясь, откинул с дороги толстую дубовую ветвь.

— Может и так, но мне кажется он все равно…

— Признай, ты хотела поговорить с ним об этом, но никак не можешь решиться. Ты боишься, потому что знаешь, что если он скажет твёрдое «нет», то с твои мечтами о занятии любимым делом придётся расстаться. А так ты хотя бы теплишь внутри себя надежду на светлое будущее, которое может быть когда-нибудь да настанет, — Аран говорил спокойно, стараясь не задеть чувств оранжевой кобылки, но, кажется, ему это не удалось.

Как и ожидалось, Хлоя немного вспылила:

— Да что ты вообще знаешь о том каково это, а?! Всю жизнь слышать о том, что магия — это плохо, что нужно сторониться тех пони, которые имеют к ней какое-либо отношение и никогда не водить с ними дружбы. Всю Дискордову жизнь мне вдалбливали в голову то, что все пони связанные с магией хитрые, изворотливые ублюдки, которых не волнует ничего кроме денег и власти. И после всего этого я получаю кьютимарку, которая, хоть и косвенно, но связана с магическими дисциплинами. Ты хоть представляешь, как на меня посмотрел отец, когда я прибежала к нему показывать свой отличительный знак? — разгоряченная кобыла, остановившись, буравила взглядом застывшего Хантера. — Так вот, я еще раз повторяю вопрос: Что ты знаешь о том, чтобы не иметь реальной возможности реализовать свой настоящий талант? И всю жизнь боятся хоть как-то заикнуться о собственном предназначении, опасаясь что близкие пони не одобрят этого?

— Всё.

— Что? — Хлоя не смогла расслышать тихое бормотание белого единорога.

— Я знаю об этом очень много, — уже громче ответил тот. — Ты хотя бы осведомлена о своём предназначении, а я… — Аран грустно улыбнулся, — никогда не понимал смысла своей кьютимарки.

Хантер поймал, брошенный на него, янтарный взгляд, полный спонтанного удивления и озадаченности.

— Но… как же так? Ты же Хантер, да и ещё единорог. Я много слышала о вас: некоторые утверждали, что Хантеры одни из лучших фехтовальщиков в мире, сравнимые разве что с элитными бойцами из королевской стражи. Другие рассказывали, что единороги, из числа этого древнего ордена, как минимум, являются магами довольно высокого ранга. Разве у вас не должен быть знак отличия, который явно отражает вашу принадлежность к Хантерам? — Хлоя вопросительно наклонилась к единорогу, от былой раздраженности или негодования на её мордочке не осталось и следа.

— Нет, Хлоя, — Аран тепло улыбнулся. — Владению клинком можно научится безо всякой кьютимарки, ровно как и магическому искусству… — он на секунду задумался, — Хотя ты и должен будешь потратить на обучение довольно продолжительное время, или чуть больше чем требуется более талантливым. Конечно, у большинства Хантеров действительно на боку красуется изящный клинок или же абстрактное изображение магии, дающее им неоспоримое преимущество в этих сферах, но у некоторых Хантеров кьютимарки совершенно другие. Я знавал пару собратьев по ремеслу у которых отличительными знаками выступали вполне заурядные молоток с гвоздями или же не менее обыкновенная морковная грядка. И я им завидую, ведь это настолько очевидное и ни к чему не обязывающее предназначение, — Аран нервно усмехнулся.

— Но ведь твой отличительный знак, что-то же должен обозначать? Он может быть на что-то похож или… — Хлоя прогарцевала туда-сюда обмышляя услышанное. — Можно я посмотрю на него?

— Ладно, почему бы и нет, — после некоторой задержки пробормотал единорог. — Да и чего ты так нервничаешь, словно попросила о чем-то непристойном. Когда ты укладывала моё бездыханное тело в кроватку вчера, я почти уверен, что ты рассмотрела мою кьютимарку вдоль и поперёк.

— Ээй, я не… — кобылка хотела было начать возмущаться, но заметив, что Хантер её не слушает, отложила эту идею на потом.

Аран магией стянул с себя плащ, аккуратно разложив его на подвернувшемся поваленном бревне, затем, с помощью всё того же телекинеза, отвязал шнуровку седельных сумок, соединяющую их с пластинами композитной брони. Всё это время он буквально чувствовал заинтересованный взгляд, бесцеремонно буравящий его круп. Нельзя сказать, что это ему не льстило, но было чуть-чуть неудобно… совсем чуть-чуть. Когда Аран приземлил седельные сумки рядом с плащом, то не удостоил свой бок даже кратким взором, в своё время он вдоль и поперёк насмотрелся на этот отличительный знак.

Хлоя во все глаза рассматривала открывшуюся ей кьютимарку, на секунду даже забыв о мелькнувших было мыслишках насчет его крупа. Настолько необычного и противоречивого отличительного знака оранжевая кобылка еще не видела. На светлой шёрстке отчетливо выделялись две совершенно разные маски, расположенные почти вплотную. Первая маска была насыщенного кроваво-красного цвета, в некоторых местах чуть разбавленная тёмно-оранжевым оттенком. Её губы скривились в презрительной усмешке, а глазные щели выражали такую сильную ненависть и презрение, что становилось не по себе, от одного, даже мимолетного, взгляда. Из покатого лба, словно довершая жутковатую картину, росли заостренные бычьи рога. Вторая же маска была полной противоположностью предыдущей: приятный бирюзовый цвет, чередовался со светло голубым оттенком. Мягкие черты лица плавно переходили из сострадающей улыбки во всепонимающий и всепрощающий взгляд. Полупрозрачная дымчатая аура формировала чуть выше головы маски небольшой круг, хотя, он и был едва заметен, и рассмотреть его можно только вплотную.

— Кхм, кхм, — Аран демонстративно прокашлялся, когда научный интерес Хлои заставил её ткнуть в кьютимарку носом.

— Ой, прости, я просто… засмотрелась, — Хлоя сделала пару шагов назад.

— Оно и видно, — Аран поднял телекинезом седельные сумки. — Ну что? Есть какие-нибудь идеи по поводу моей кьютимарки?

— Скорее нет, чем да… Прости Аран, кроме как предположить, что у тебя отлично получается делать фарфоровые маски, я ничего не могу, — Хлоя немного разочарованно наблюдала за тем, как Хантер снова облачается в своё снаряжение.

— Как я и думал, — Хантер накинул плащ на спину. — Долго еще нам идти?

— Да не очень, думаю… пару часов, — Хлоя поправила собственные, немного сползшие, седельные сумки.

— Ничего себе «не очень». Мы и так уже три часа идем по границе Вечносвободного.

— Ну, значит примерно столько же. Не жалуйся. Тебе всё-таки платят, чтобы ты меня сопровождал, — Хлоя раздраженно фыркнув, направилась к тропинке, что сворачивала вглубь леса.

Аран крепко затянул последний стежок в шнуровке и, обогнав оранжевую кобылку, пробормотал:

— И то верно. Так. Дальше дорога будет только опаснее, так что держись ко мне поближе.

Единорог не увидел, а скорее почувствовал как кобылка согласно кивнула, пристроившись к его левому боку.

Погружаясь в пучины Вечносвободного леса можно было ожидать чего угодно: от, притаившегося за корнями вековых деревьев, трупоеда до, охраняющей границы своей территории, мантикоры. Но никто из этих прелестных созданий так и не вышел навстречу путникам. Аран осторожно шел впереди, с раздражением поглядывая на, окружающую их, зелёную стену. Хантер отчетливо чуял их мерзкие запахи, так резко выделяющиеся на фоне свежих ароматов лиственного леса. Видел их жуткий голод, который должен был заставить лесных тварей уже давно бросится на одиноких пони. Явственно ощущал их безумный страх, не дающий сделать и шагу в сторону такой лакомой добычи. Если к первым двум ощущениям вопросов не возникало, то вот к последнему… Аран никак не мог понять чего же лесные твари так боятся и это обстоятельство его крайне напрягало.

— Сколько нам ещё идти?

— Я… я думаю минут десять ещё, скоро доберёмся, — робко ответила Хлоя, благо теперь она говорила только когда её спрашивали. Хантер не сказал ей о монстрах, что плотоядно следили за ними из-за черты леса, но кобылка уже давно уловила витавшую в воздухе опасность и, на всякий случай, решила держать рот на замке.

В Вечносвободном лесу было как всегда темновато, даже несмотря на то, что солнце было высоко в зените. Широкие кроны деревьев плотным куполом блокировали солнечный свет, только изредка позволяя мелким лучикам пробиться сквозь лиственный щит, дабы хоть немного развеять беспрестанный полумрак. Дорога, по которой шли путники, была действительно редким явлением в Вечносвободном лесу. Все прорубленные тропы долго не существовали, ведь, спустя пару недель, они неизменно зарастали еще более крепкими и гораздо более опасными растениями. Даже магия не могла справиться с этим… по крайней мере магия пони. Существует легенда, что раньше, когда ещё Вечносвободный не был таким огромным, где-то в его тёмных и опасных дебрях жила одна древняя раса — Олени. О них мало что известно, но считается, что такие тропинки, поддерживает остаточная Оленья магия, которая не позволяет лесу поглотить их. Правда это или нет, но со временем, даже такие тропы пропадают. Вина ли это Оленей, которые схалтурили при накладывании своих заклинаний, или же просто Вечносвободный лес перестал стесняться и решил взять, то, что его по праву, но факт оставался фактом — с каждым годом таких троп становилось всё меньше и меньше. Из всех очевидных и неочевидных достоинств магической дороги, нельзя было выделить защиту от лесных обитателей, так что поведение монстров, для Арана, всё так же оставалось загадкой. За очередным поворотом лесной тропы показался длинный прямой зелёный туннель направляющий путников прямиком к большому освящённому пространству.

— Фу-у-ух, наконец-то добрались, — протяжно выдохнула оранжевая кобылка. Аран непроизвольно подтянул полу плаща, когда Хлоя соизволила наконец отпустить его.

— И откуда ты узнала об этом месте? Оленья тропа — раз. Освещенная поляна посреди Вечносвободного леса — два… — Аран настороженно смотрел на зелёный тоннель, оставшийся позади, готовый в любой момент обнажить катану.

— Так всю жизнь сюда ходила. С тех пор как получила отличительный знак, конечно, — Хлоя притормозила, ожидая остановившегося Хантера.

— Всю жизнь? И что лесные чудовища никогда на вас не нападали? — единорог, почувствовав как последняя тварь растворилась где-то на границе восприятия, поравнялся с Хлоей.

— Кроме первого раза, когда меня по тропе провел маленький зелёный мотылёк, всегда кто-то да нападал, но на этот случай мы и нанимали охранников, — кобылка переступила большую корягу, больше похожую на высохшую лапу огромной курицы, чем на ветку дерева.

— Маленький зелёный мотылёк? — Аран скептически хмыкнул.

— Ээй, я не вру! Его зовут Вууд и он провел меня по этой тропинке в первый раз, как только я получила свою кьютимарку. Он показал мне эту поляну и много рассказал о растениях растущих тут, и о том, что с ними можно делать, — Хлоя забежала вперед и преградила путь Хантеру, пытаясь заставить его слушать.

— Хорошо, хорошо. Твой деревянный друг провел тебя дорогой просветления и показал отличную травку и как её правильно использовать. А ты случайно до этого никакой другой травы не употребляла? — Аран в упор посмотрел на кобылку.

— А почему деревянный? Другую траву? А зачем…

— Эхх, молодо — зелено, — Хантер махнул копытом, обогнав собеседницу.

На секунду оранжевая кобылка затормозила, но, спохватившись, припустила за единорогом.

— Аран! Подожди, я не поняла. Что ты имел ввиду?

— Ничего. Вот подрастешь — узнаешь, — ответил тот, с небольшой усмешкой посмотрев на, догнавшую его, Хлою.

— Вообще то, я взрослая уже. Ну и ладно… — кобылка состроила недовольную мордашку и надулась как рыба-фугу.

Довольно долго они шли по зеленому тоннелю молча. Аран всё чаще и чаще ловил на себе выжидающие, многозначительные взгляды, которые умело игнорировал. Как водится, в игре в молчанку всегда выигрывал белый единорог, так же случилось и в этот раз:

— Я это… — промямлила Хлоя, когда до границы солнечного света оставалось всего ярдов десять.

— Да?

— Я хотела спросить… — медленно пробормотала Хлоя.

— И о чем же? — единорог бросил короткий взгляд в сторону дёрнувшейся в лесу ветки.

— Когда Вууд провел меня по Оленьей тропе в первый раз, то за все время пути нам так и не встретилось ни одно лесное чудовище, прямо как сейчас… — кобылка неуверенно кивнула головой. — Но когда я спросила у него «почему так?», то он ответил лишь, то что он дружит с лесом, поэтому лес не хочет навредить ему. Так почему же на этот раз получилось так же?

— По правде говоря, за всё время нашего пути, за нами из леса наблюдало около дюжины разнообразных существ. Кто-то следил из простого любопытства, кто-то наблюдал сугубо из гастрономического интереса, но всех их объединяло одно основное чувство — страх, да такой, что даже самая голодная мантикора не посмела высунуть и кончика своего носа из листвы. И нет, они боятся не меня, — ответил Аран на не заданный вопрос. — Я так и не смог понять, что именно их напугало. Хотя… всё это нам вполне на копыто.

— Понятно, — Хлоя неопределенно вздохнула. — Но даже так, я рада, что на этот раз в сопровождение отец нанял тебя. Я чувствую себя в бо́льшей защищённости, чем с отрядом тяжелобронированных наёмников, — оранжевая кобылка неловко улыбнулась.

— Сочту это за комплимент, — бодро ответил ей белый единорог, прежде чем ступить на границу солнечного света.

Нужные травы отыскались довольно быстро. На этой поляне Хлоя ориентировалась куда лучше чем у себя дома, она ловко маневрировала среди зарослей гортензии и вейгелы, привычно огибая кусты лютика и других ядовитых растений, и довольно быстро пробиралась, скорее всего, к центру поляны. Идущему за недо-знахаркой Арану приходилось просто раздвигать телекинезом все кустарники и травы перед собой, дабы не нарваться на какую-нибудь крапиву, или не замять что-нибудь полезное. Да и вообще всё это место было крайне странным. Многие из обычной и более редкой, растущей в данном месте зелени, здесь проявляли не свойственные им черты не доминантности. Ну то есть, как это бывало обычно, они должны были не давать ни какой траве рядом с собой житья, полностью приватизируя пространство вокруг себя, его полезные ресурсы и минералы. Но здесь нет. Они спокойно сосуществовали не только с обычными растениями, которым и не нужно было много места, но и с подобными себе, что было крайне странно. Некоторые из трав даже со временем сращивались, образуя что-то совсем несуразное — словно сошедшие со страниц книги «Страшилки для молодых садовников». Хотя… чему тут было удивляться? Одна только Оленья тропа чего стоит. Тем временем Хлоя уже начала собирать Кадгаров Ус. Так вот что это за секретный ингредиент, «в том экстракте»: лёгкий наркотик, использующийся в основном в качестве побочной добавки к некоторым безобидным зельям. Сами наркотические свойства как раз и заключаются в успокаивающем и усыпляющем эффекте, благо он не вызывает вообще никакого привыкания. Хлоя продолжала аккуратно срезать, выкапывать и закидывать в сумку не только Кадгоров Ус, но и ещё несколько других трав, которые выглядели более презентабельно, но по правде были совершенно бесполезны. Видимо она хотела чтобы Хантер если и запомнил внешний вид нужного растения, то сделал это неправильно. Аран немного посмотрев на это дело, изобразил взгляд полного непонимания и уселся на круп неподалёку. Пусть и дальше думают, что он не сможет запомнить или узнать об этих «препаратах» что-либо важное, хотя… довольно странно, что они пытаются скрыть это от него таким нелепым образом. Возможно в этом виноваты здешние некомпетентные Хантеры, которые имеют только ограниченный багаж необходимых знаний. Как говорил Кейт: «У каждого из трёх кланов есть своя специализация и они работают только на неё». Как Аран и думал: «Знать методы убийства и изгнания демонических тварей без алхимии в нашем деле — это всё равно, что пытаться залезть на гору совсем не используя ноги. Короче все они инвалиды, причём без исключений».

На этот раз Арану не пришлось использовать своё законное право на тишину — Хлоя было необычайно серьёзна и сосредоточена. По началу единорог даже не верил своим ушам, глазам, да и вообще всем чувствам. Обычно беспокойная и активная кобылка была крайне внимательна и тиха в процессе собирания трав, и почти не обращала внимание на наблюдавшего за ней Хантера. Долго ждать не пришлось, уже через двадцать минут Хлоя с довольным видом подошла к белому единорогу, который, подставив мордочку прямым солнечным лучам грелся, полулёжа на большом плоском камне.

— Кажется всё. Можно выдвигаться обратно.

— Точно? А я думал ещё посидим тут, на солнышке погреемся, — сказал тот.

— Да нет… Я вроде как всё собрала, даже с запасом. Если тебе конечно интересно тут, то можно ненадолго остаться, может что-нибудь интересного нарвём.

— Нет, Хлоя, спасибо. Я думаю — не стоит больше здесь задерживаться, — единорог телекинезом поправил спавший плащ. — Слишком уж тихо как-то, не к добру это.

— Наверное ты прав, — кобылка немного поёжилась. — Последнее время чувствую себя как на иголках.

Аран кивнул. Прислушался. Тишина. Никаких подозрительных звуков. Ни мягких, почти беззвучных, шагов диких зверей, ни голодных поклацываний зубами, ни готовых к атаке когтей, в нетерпении взрыхляющих землю и скребущих по дереву. Ничего. Пустота. Лес, казалось бы, притих, чего-то ожидая. Перестали шелестеть листья, завывавший в высоте ветер смиренно замедлил свой темп, даже немногочисленные птицы прекращали свою многоголосицу и постепенно замолкали. Аран заметил необычайную тишину ещё несколько минут назад, но тогда она разбавлялась далёкими возгласами птиц и осторожным шелестом кустарников, и тогда это не сильно привлекло его внимание, а вот сейчас… Тишина была какой-то чужеродной. Ненормальной. Неестественной. Пугающей. Пустой.

Чувство дежавю неумолимым комом накатило и вцепилось мёртвой хваткой и в Арана и в Хлою, заставив их на секунду застыть в оцепенении.

— Печать не стёрлась? — после не долгого молчания спросил Хантер. Краем глаза он отметил, что кобылка дрожит. Заданный в полной тишине вопрос подействовал как заклинание молнии слабой мощности, — Хлоя дёрнулась, словно, всем телом и немного отпрыгнула.

— Я… я… точно, сейчас, — кобылка скосила глаза на левое копыто, — да печать на месте. Я специально береглась, чтобы не стереть её.

— Отлично. Готовься, возможно она понадобится, — Хантер внимательно рассматривал границы поляны, пытаясь углядеть хоть что-нибудь.

— Что? Но ведь…

— Да я знаю — это крайняя мера, но всё равно будь готова, — Аран неопределённо вздохнул.

— Х-х-хорошо. Поняла, — немного заикаясь согласилась кобылка.

Предусмотрительность — это одно из главных правил выживания. Хантер не обладающей хотя бы толикой, крупицей этого полезного навыка погибает первым. Даже если он лучший фехтовальщик в группе, лучший маг, лучший алхимик… да в чём угодно он будет лучший, он всё равно станет мёртвым одним из первых. Пойти в дебри Вечносвободного, сопровождая пони, что не может совершенно за себя постоять было бы самоубийственным занятием без должной предварительной подготовки. Основное снаряжение Аран таскал всегда с собой: верёвку, которая может помочь в любом деле, начиная от создания ловушек, до опутывания врагов, несколько бомбочек дымного пороха, которые могут и создать дыру в каменной кладке и сделать небольшую дымовую завесу при желании. Всё это и многое другое всегда находится у него под копытом. Но в этот раз Хантер решил перестраховать не только себя, а точнее совсем не себя, а свою спутницу. Как бы Аран не был талантлив в пони-магии, он смог изучить только ограниченное число заклинаний, ввиду простого «дефицита» книг с теорией пони-магии в библиотеке Сильвербёрда. В его возрасте многие Кантерлотские ученики могли выучить по двадцать-тридцать заклинаний, а у него вышло всего лишь только десять. И хоть он проходил по особому курсу «для молодых единорогов», составленный второпях и на коленке специально для него, в ввиду огромного количества свободного времени Аран в основном углублялся в традиционные учения зебр — ритуальную магию и экзорцизм. И надо отметить, что именно на этом поприще раскрылись его настоящие таланты. Так что по части качества выполнения масштабных заклинаний, скорее всего, ему можно было поспорить и с Кантерлотскими профессорами пони-магии. А уж, то, что он научился комбинировать пони-магию и ритуальную магию — это совсем другая история… Короче, составление печати телепортации не заняло у него много времени, перед отходом в Вечносвободный лес.

Сломалась ветвь. Звуки рвущихся лиан. Гулкий угрожающий топот, от которого содрогнулась земля. Рёв, громкий и протяжный, немного высокий и вибрирующий… под конец разделился на четыре огромные отдельные глотки. Гидра.

— Хлоя, подойди сюда, — приказал Аран.

— Но… там же…

— Живо! Иди сюда! — Хантер прикрикнул, хотя в его голосе не было ни какой злости. Кобылка немного оторопела от этого, но не колеблясь подошла. — Копыто, — гораздо более спокойно потребовал он.

— А как это… всё будет? — Хлоя немного испуганно смотрела на то как Аран, придерживая её копыто, сосредоточенно что-то бормочет себе под нос, поглядывая на аккуратно нарисованную октограмму.

— Тебя телепортом отправит домой. В погреб. Там я оставил вторую часть октограммы. Твой отец знает, — единорог говорил короткими предложениями, сильно морщась и стараясь не сбивать плетение чар — на его роге стремительно занимали свои места ступени магического заклинания.

Земля продолжала содрогаться. Откуда-то слева послышался треск ломаемого векового дуба, которому не повезло встать на пути гигантской твари.

— А как же ты? Ты тоже телепортируешься? — Хлоя почувствовала сильное жжение на левом копыте, но оно её почти не волновало.

Единорог закончил плетение, его голову тянуло к земле — столь тяжелым была собранная энергия. Взгляд уперся в янтарные глаза оранжевой кобылки. Он понял. Если он скажет правду — она не согласится уйти. Ему придётся дать слово, которое он не сможет сдержать.

— Да. Пять минут. Я успею, — Аран утвердительно кивнул. — Теперь. Ты должна повторить за мной. Я скажу слова. Ты повторяешь. Поняла? — дождавшись неуверенного, но утвердительного кивка он продолжил, — There but not back. Повторяй.

— Зэа…зэаре бат нот бэк, — Хлоя немного запинаясь, раза с четвёртого, более менее сносно повторила.

Снова раздался счетверенный рёв, наполнивший душу каждого услышавшего его пони первобытным ужасом. Хлоя и сама давно бросилась бы наутёк и попыталась бы забиться в корни какого-нибудь дерева, надеясь переждать опасность, но от столь необдуманного решения её удерживал Хантер, что сейчас стоял перед ней и лез из кожи вон, чтобы отправить её подальше отсюда.

— Так. Хорошо. Хорошо… — Аран уже с трудом сдерживал рвущуюся наружу энергию. — Теперь последнее. Одно слово. Launch.

— Ладно. Но… Ты телепортируешься за мной через пять минут, да? — Хлоя с беспокойством и затаённой тревогой ловила изумрудный взгляд, который переводился то на неё, то на то место, откуда должна показаться тварь.

— Да. Я вернусь, — просипел Аран.

— Лаунч, — прошептала перепуганная кобылица, увидев как из леса, прямо позади Хантера высунулась одна из огромных зубастых голов. Поле зрения разделилось. Одним глазом Хлоя увидела погреб таверны её отца, а вторым продолжала смотреть на травяную поляну посреди Вечносвободного леса. Сначала казалось, что картина таверны какая-то полупрозрачная, ненастоящая, но секунду спустя она начала набирать форму и становилась всё более реальной, а поляна наоборот — тускнеть и исчезать. Последнее что она увидела — это то как на открытое пространство, прямо в круг солнечного света, вступило огромное существо, больше чем всё, что до этого она когда-либо видела. На четырёх длинных шеях, угрожающе ревя, покоились уродливые головы, из пастей которых свисали какие-то кровавые ошмётки. Чудовище наконец доломав какую-то сосёнку, преграждавшую ему путь, полностью развернулось на маленьких пони. Аран, который контролировал телепортацию Хлои от начала и до конца, медленно развернулся, на ходу вытаскивая этот, свой странный клинок. Когда картина почти совсем развеялась, она увидела как Хантер с неимоверной скоростью рванул в сторону намного превосходящего его габаритами противника.

На полу, мелом, был вычерчен огромный круг, с разнообразными символами и рисунками внутри, основу которого составляла восьмиугольная звезда. Прямо по центру, где до этого появилась Хлоя, всё еще теплился очаг магического света, уже несколько минут непрерывно светящийся беловатой аурой. Хлоя сидела там же, где и появилась, в пределах границы октограммы, надеясь таким образом не помешать сложному заклинанию перенести с собой её нового друга. Обозначенное время должно было наступить с секунды на секунду.

«Четыре минуты, пятьдесят три секунды» — считала про себя Хлоя. «Четыре минуты, пятьдесят четыре…»

Она не побежала к отцу. Она не проверяла сумки и поклажу. Она даже не посмотрела закрыта ли она в погребе или нет. После совершённого перехода, она просто села и начала считать. Просто считать.

«Четыре минуты, пятьдесят восемь. Пятьдесят девять…»

Хлоя думала, что магия всегда точна. Когда она втихую читала книги по алхимии, то самым главным правилом в ней считалась точность измерений и следованию правил. Если сказано, что нужно добавить 52 грамма толчёного остролиста, то нужно именно 52, а не 51 или 53. Всё всегда по инструкции и в согласии с правилами. Поэтому она не сомневалась, что если Хантер сказал что прибудет через пять минут, то так оно и будет.

— Пять минут! — почти выкрикнула оранжевая кобылица, ожидая появления белого единорога рядом с собой. Ничего не произошло. Ну вот совсем ничего. Белый единорог не появился в центре круга. Октограмма оказалась нетронута, только белая магическая лампадка посреди продолжала гореть равномерным светом.

Хлоя, начавшая было паниковать, остановилась.

«Точно, он ведь мог задержаться. Он должен появиться, совсем скоро…»

Но он не появился. Ни через минуту, ни через две. Даже через двенадцать минут он не появился. А вот на тринадцатую язычок пламени магической белой лампадки, в центре октограммы, беззвучно встрепенулся и погас.

Аран подпрыгнул в воздух. Легко перемахнул через валун. Глаза поймали отблеск пары кривых клыков. Раздался грохот разбивающегося камня. Повернув голову, он смог полностью рассмотреть оппонента. Тёмно-зелёная гидра, которая не очень удачно приложила одну из голов о большой камень, на котором совсем недавно он грелся. Хантер отскочил назад.

Сражение продолжалось уже довольно долго. Девять минут, если быть точным. Хотя… это даже сражением назвать было сложно. Скорее — охотой, преследованием. И как бы Аран не хотел, в данной ситуации называть себя Охотником он не мог. Единорог вильнул в сторону. Шестое чувство работало как часы. Кустарник, на том месте где он только что стоял, смело одним хлёстким ударом. Попытка завести монстра в лес, дабы затруднить ему путь и оторваться, не увенчалась успехом. Появившиеся из неоткуда широкое ущелье с бурной рекой на дне спутало все карты белому единорогу. Уже в который раз он проклинал себя за то что попался в такую простую ловушку. Все подступы к клиновидному обрыву были закрыты естественным ландшафтом, а единственный нормальный проход блокировало чудовище, которое норовило отведать понятины на обед.

Гидра резко подтянула длинный хвост. Аран полностью развернулся к противнику. Идея о проскальзывании мимо монстра стала казаться ему ну уж совсем невыполнимой. Меч, удерживаемый магией, со свистом описал широкую дугу, уставившись в сторону противника. Оппоненты замерли. Три пары жёлтых глаз вперились в холодный изумрудный взгляд единорога. Хантер увидел кое-что там, в глубине. Гнев — гидра была в ярости — одна из её голов, убитая, болталась бесполезным куском мяса. Для того, чтобы выросла новая — ей пришлось бы отгрызть старую, а это очень болезненный процесс. Ненависть — монстр винил в этой смерти единорога. Ведь вместо того чтобы схватить мягкое убегающее мясо голова со всего размаху врезалась в камень, от чего и погибла. Страх — гидра опасалась это маленькое белое мясо. Монстр рассматривал его исключительно как еду, но всё равно осторожничал. Он почему-то знал, что это не простая, обычная, добыча. Пони не бросился бежать. Не стал звать другую еду на помощь. От него даже не веяло запахом страха, который так любил зелёный монстр. Гидре даже показалось, что в краткий миг, взгляд этого мяса был похож на её собственный — взгляд охотника загнавшего добычу.

Хантер побежал прямо на неё. Та, не ожидая такого манёвра, неуклюже дёрнула хвостом, стараясь попасть единорогу по ногам. В секунду когда, казалось бы, удар был неизбежен белый пони подпрыгнул, буквально, почти на метр, но и этого ему едва хватило. Гидра очухалась только тогда, когда Хантер бежал уже прямо по её хвосту, сильно врезаясь копытами в твёрдую чешуйчатую шкуру. Три оставшиеся головы взревели в унисон и вразнобой ринулись к нахальному единорогу. Аран пригнулся, пропуская над собой первую морду, прыгнул, благополучно миновав бритвенной остроты клыки второй головы, и… понял что просчитался, когда раззявленная пасть третьей впилась ему в бочину. Единороги не умеют летать, поэтому траекторию прыжка и приземления просчитать может любой, и гидра оказалась вполне способна это сделать. Раздался мягкий чавкающий треск. Единорог из всех сил заскрипел зубами и сник, уронив голову на грудь. Острые кривые клыки глубоко вошли в мягкие ткани. Казалось, будто живот и левое плечо зажали в стальные тиски и проткнули в нескольких местах острием копья. Несколько рёбер сломались сразу, не способные сопротивляться такому натиску, остальные, на удивление, ещё держались. Раздался победный рык. Гидра начала поднимать голову, готовясь самолично проглотить захваченную жертву. Две оставшиеся головы с явной завистью глядя на готовую исчезнуть в глубокой глотке добычу, потянулись к белому телу, в надежде урвать хоть кусочек. Единорог поднял голову, с натугой выплюнул красноватый сгусток слюны и крови, и вяло ухмыльнулся.

— Попалась.

Длинная катана со свистом взлетела строго вверх, влечёная мощным заклинанием телекинеза. Голова гидры, которая держала единорога, не успела и моргнуть, как с глубоким чавкающим звуком меж её глаз показалось остриё клинка. Аран и сам еле уследил за результатом своих трудов, он успел лишь заметить как меч с поразительной лёгкостью вошёл в глотку гидры, в ту самую часть что она так опромечтиво открыла, подняв голову. Раздался отвратительно громкий хруст — единорог магией несколько раз провернул катану вокруг своей оси. Из образовавшегося отверстия сразу же заструилась буро-красная жидкость вперемешку с сероватым веществом, мозгом, ну или что там у этих рептилий. После того как мёртвая голова завалилась и повисла, наравне с уже давно замолкнувший товаркой, Хантер, с трудом приподняв её челюсть, вылез из широкой пасти. Две оставшиеся головы гидры на мгновение застыли, словно не могли до конца осознать случившееся. Поджав левую ногу, плечевой сустав которой болел аж до зубного скрипа, и совсем не обращая внимания на четыре глубокие колотые раны, которые очень сильно кровоточили, он даже не поморщившись когда обломок сломанного ребра весьма болезненно ткнулся в стенку легкого, выдрал телекинезом клинок. Благо тот вышел совсем не встретив никакого сопротивления. Хантер встал в боевую стойку. Бесхитростно. Планомерно. Ожидая действий врага и всем своим видом показывая, что готов с ним сражаться до самого конца. Это сработало. Гидра громко взревела. Несмотря на то, что она потеряла половину своих глоток, её рык всё равно был очень внушителен. Оппоненты снова ринулись друг на друга.

Милосердие. Не все живые существа достойны лёгкой смерти. В этом безумном мире есть много тех, кто наслаждается болью других, любит причинять боль сам, или убивает ради забавы. Они просто сор, который стоит время от времени вычищать, просто перхоть бытия, осыпающаяся с уставших от времени небес, проще говоря бородавки вселенского масштаба… Но как бы многим не хотелось, как бы враждебно пони не относились к монстрам из Вечносвободного, отнести гидру к недостойным Хантер не мог.

Один удар. Точный, быстрый, милосердный. Наполненные болью жёлтые глаза медленно сомкнули вертикальные веки. Несколько биений огромного сердца и всё. Тишина. Хантер тяжело осел на землю, почти не чувствуя своих копыт.

— Ты всё-таки убил её.

Аран обернувшись, наткнулся взглядом на серую земнопоньку, стоящую подле поверженной гидры, опираясь на её тело копытом.

— Как жаль. А ведь она была моей любимицей, — сказала та, разочарованно скривив мордочку.

— Кто ты? — единорог покачиваясь медленно встал, болезненно поморщившись и поджав левое переднее копыто.

— Я? — переспросила она, словно не понимая откуда прозвучал вопрос. — Ах, ну да. Где мои манеры. Я же даже не представилась. Менязовут Грейхаунд. Но друзья зовут меня Грей.

— Понятно, — кивнул единорог. — Так что же ты тут делаешь Борза́я?

— О?! — удивилась кобыла, — так ты значит разбираешься в древнем? Занятно…

— Немного есть, — морщась от боли, ответил Хантер.

Целую секунду Грей ничего не говорила, но когда уже Аран решал, спросить её что она тут делает, та продолжила.

— Короче, не важно. Если ты смог разгадать значение моего имени, то для тебя не будет секретом цель моего пребывания здесь. Я выслеживаю всякое, ну то, что прикажут. И на этот раз мне приказали выследить одну занимательную серебряную сферу, которая некоторое время назад была у тебя, — земнопонька, откинув чёрную гриву, подошла ближе.

— И что же тебе от меня теперь надо? — спросил единорог.

— Как что? Ничего. Я просто со своей Кусакой проходила мимо, а она возьми и захоти кушать. А я что? Разве могу запретить ей поесть? — возмутилась кобылка.

— А Кусака это… — Хантер, не договорив, кивнул на мёртвую гидру.

— Ага. Я её обучала и приручала ещё с пелёнок. С тех самых пор, когда она была несмышлёным яйцом, — усмехнулась серая кобылка.

— И даже не смотря на это ты не вмешалась, хотя могла это сделать и не раз?

— Конечно! Зачем мне вообще нужна ручная гидра, которая не может даже вшивого Хантера порвать на лоскутки? — воскликнула Грей. — Всё равно мне ещё эту сферу искать и искать, но на тебя время я ещё могу потратить. Ты будешь умирать долго и мучительно. И в отличии от Кусаки ты не получишь лёгкой смерти.

Аран, догадывающийся о таком развитии событий, вытянул катану из черепа четвёртой головы гидры.

— Да ладно тебе, не дёргайся, — сказала серая земнопони, заметившая его манёвр. — На тебе же живого места нету. Две ноги почти не функционируют. Из рёбер не сломаны только три. Каждое движение отдаётся невыносимой болью, это видно даже отсюда. Кровоточащие раны, синющие гематомы, а уж про исхудавший запас магических сил я вообще молчу.

Аран промолчал. Только передвинул нестабильное белое свечение чуть выше по рукоятке катаны.

— Ну как хочешь. Значит ты будешь умирать ещё более медленно, чем мог бы, — пожала плечами Грей, хотя ей эта идея явно пришлась по душе. Кобыла спокойно достала из небольших ножен короткий кинжал и крепко зажала его в зубах. Хантер только сейчас заметил у неё на ногах неприметную броню, с небольшими когтями, выпирающими за пределы самого копыта.

Обе стороны отступили на шаг, словно оценивая возможности друг друга. Грейхаунд наклонилась, вроде как для традиционного дуэльного приветствия, и неожиданно прыгнула на Арана, попеременно перекидывая в зубах стальное лезвие с одной стороны на другую. Нельзя было сказать, что она какой-то мастер клинка или что-то в этом духе, но скорость с которой она орудовала небольшим, аккуратным кинжальчиком действительно поражала. Единорог только и успевал, что резво подставлять меч, стараясь даже не парировать удар, а хотя бы заблокировать или отвести в сторону. Грей продолжала нападать, совершенно не заботясь о своей защите, хотя даже шанса перейти в контрнаступление Арану явно не представлялось. Она затанцевала вокруг единорога, заставляя того вертеться на одном месте, периодически опираться на повреждённые конечности и шипеть от боли. Аран понял, что это ничем хорошим не закончится и отшагнул назад, пытаясь разорвать дистанцию. Серая земнопони, как приклеенная, двинулась прямо за ним, не предоставляя возможности нормально развернуться для удара длинной катаной. Грей крутанулась на заднем копыте, попыталась обмануть, показала, что собирается ударить правым когтем снизу вверх, а ударила длинным кинжалом, зажатым в зубах, сверху вниз. Аран успел среагировать, но тело было слишком изможденным чтобы двигаться со своей обычной скоростью. Уворот чуть запоздал. Кривое лезвие сильно задело его по скуле, оставив глубокую длинную рану.

— Неплохо, неплохо! — весело воскликнула Грейхаунд, не переставая атаковать. — Но недостаточно! Хантер…

Она теснила его, причём очень резво. Аран вынужден был отступать, шаг, ещё шаг. Обрыв в ущелье, с текущей по дну порожистой рекой, неотвратимо приближался со спины. Хантер устал, со временем получая всё больше и больше мелких, и, казалось бы, незначительных ран. Со стороны этот бой мог показаться красивым и это действительно было так. Двое пони, каждый из которых в совершенстве владел своей техникой фехтования, сражались на широком каменистом пятачке, всё ближе и ближе подбираясь к смертельной расселине. Быстрая и юркая Грей умело орудует двумя сюко, что выглядят как длинные и острые когти хищника, а так же не забывая время от времени доставать Хантера с помощью изящного кинжала, постоянно целя в глаза. И совсем чуть-чуть уступающий ей Аран, орудующий своей смертоносной катаной, с которой ещё капают остатки крови и мозгов гидры. Находясь даже в таком тяжёлом и плачевном состоянии он всё ещё способен оказывать достойное сопротивление равному по силам мастеру.

Аран остановился на краю обрыва. Перед ним стояла, совсем не запыхавшаяся, серая кобыла с чёрно-смоляной гривой. На кончиках парных сюко и кривого кинжала блестела кровь единорога, каким-то непостижимым образом дополняя её мрачноватый образ. Хантер только сейчас удосужился мельком взглянуть на её кьютимарку, изображавшую собой след какого-то зверя и обёрнутый вокруг него кнут.

— Нравится? — усмехнулась она, проследив за его взглядом. — Это значит, что у меня талант к приручению и дрессировке зверей. Да и вообще мы с братьями нашими меньшими закадычные друзья, — Грей недобро усмехнулась.

Хантер промолчал.

— Не думала, что ты сможешь меня даже и раз задеть. Так что неплохо. Неплохо, — кивнула она, вытирая от крови глубокий порез на правой щеке.

— Может хватит уже болтать а? Ты собиралась меня убить или как? — Аран, изрядно перенапрягаясь, продолжал удерживать тяжёлый клинок на весу.

— Я? Убить? Ни в жисть! — преувеличенно возмутилась серая кобылка. — Ты что никогда «Приключения Дэринг Ду» не читал? Там же всегда, когда появляется новый очень крутой герой, они с ним сражаются, чуть не убивают друг друга, а потом оказывается, что он на самом деле очень хочет вместе с ней путешествовать, а потом любовь, романтика, всё такое, тра-ля-ля. Это же классика!

— Не читал. Наверное именно из-за того, что «Приключения Дэринг Ду» находятся под запретом в Эквестрии и во всех прилегающих дружественных странах, — Аран болезненно поморщился, старые и свежие раны неустанно продолжали давать о себе знать.

— Ах ну да, как я могла забыть, — хмыкнула Грей и резко выбросила вперёд правое копыто.

Острые как бритва когти врезались в окровавленный правый бок белого единорога, свободно проходя меж сломанных рёбер. Кажется они задели лёгкое, потому что почти сразу Аран изверг изо рта большущий пенящийся сгусток крови.

— Ты хорошо сражался, Хантер. Но недостаточно для такой как я, — сказала Грей, вперив свой взор прямо в тускнеющие изумрудные глаза. — И скажу честно: твоя смерть даже немного позабавит, хотя это никак не может закрыть ту горечь, что вызвала смерть Кусаки. И знаешь, — она сильнее надавила когтями, вызвав новый кровавый поток изо рта Хантера, — как бы я не хотела тебя помучить… ты просто не достоин моего времени.

Грейхаунд резко выдернула своё хитрое оружие из бока единорога, одновременно толкая того назад. Ослабевшие ноги не смогли удержать Арана в равновесии, как он ни старался. Телекинез до конца исчерпал магические запасы и верная катана с металлическим лязгом повалилась на камень. Потеряв какую-либо точку опоры единорог полетел вниз.

«И вот как теперь можно доверять классике?» — вопрошал себя Аран.

Лететь, а то есть падать, в какой-то мере было даже приятно. Чувствовалась настоящая свобода. Не мнимая, когда зажимаешь самого себя в телекинетические рамки и пытаешься летать как пегас, а именно настоящая. Пегасы самые счастливые существа в Эквестрии. Возможно грифоны тоже, но Кейт, что-то не выглядел счастливым летуном, скорее он выглядел как-то слишком ответственно. Весь в делах, много работы, надо много о ком заботится и так далее. Почему-то Арану было интересно что тот сейчас делает. Как ему казалось, возможно, именно сейчас, он и изучает этот самый артефакт, за которым пришла безумная кобыла-ищейка. Хантеру казалось странным, что ему сейчас очень везёт на безумных кобылок. Слишком везёт. А что будет дальше? Он встретит призрак части старого мира? Ха-ха, и ещё раз ха. Такое бывает только разве что в книжках про Дэринг Ду, которую запретили за неправдоподобное описание королевского устройства управления.

По всем расчётам удар о воду пришёлся бы не достаточно сильный, чтобы сразу убить его, но порожистая подземная река, по идее, должна закончить начатое Грейхаунд. Как в общем-то в конце-концов и случилось.

Феликс

Дорога в Эквестрию

Сокровища Старсвирла Бородатого

Странник. Путешествие третье. Тёмный Град

Высота

Две сестры

Эффект бабушки

Трудно быть Пинкордом!

Fallout: Long Road to Home

Моя маленькая пони. Секс — это чудо! Сезон 3