Четыре кобылки и одно недоразумение

1

Итак, Теплым летним вечерком, когда солнце, повинуясь воле Селестии, уже почти скрылось за горизонтом, Понивилльский паб был еще открыт. Не то чтобы это было чем-то из ряда вон выходящим: Берри Панч зачастую держала своё заведение открытым допоздна, но в этот раз виной всему была не компания шумных гостей города, сорящая деньгами направо и налево, а всего лишь четверка местных, задержавшаяся после ежемесячного собрания понивильских соседей.

— Я тебе говорю... ик!... что моя самая вредная! — еле ворочая языком спорила Винил Скрэтч, тыча копытом в грудь собеседницы. В такт своим словам она жестикулировала давно уже опустевшей кружкой сидра. Одной из многих. — Она даже посуду заставляет меня м.. ыть! Самой!

— Послушай меня! — перебила Лира Хартстрингс, отбрасывая копыто собеседницы своим. Но из-за сегодняшнего злоупотребления горячительными напитками ей это удалось лишь с третьего раза. — Ты даже представ... ить! не можешь насколько не права! Вот моя-то... влажную уборку. Каждые три дня!

На эту перепалку смотрели с крайне недовольным и одновременно смущенным выражением на мордочках, собственно, объекты этого самого спора. Октавия и Бон Бон поглядывали то на подруг, то друг на друга, не решаясь первыми взять за шиворот свою распоясавшуюся единорожку и тем самым доказать правоту её соперницы. И что только в головах у этих рогоносцев? На всю эту компанию из-за барной стойки взирала Бэрри Панч, сокрушаясь о невозможности предаться её привычным возлияниям на сон грядущий, пока эта четверка не отправится по домам. Еще пяток минуток она их потерпит, а потом придется взяться за веник.

— Ладно, ты сама напросилась! — внезапно поднялась Лира, пошатываясь, с торжествующей ухмылкой на мордочке. — Знай, что моя на самом деле…

=

— Вы только посмотрите сколько времени! — резко подскочила Бон Бон, молниеносным движением копыта закрывая рот своей подруги. — Когда выпьет, она начинает говорить всякие глупости, не обращайте внимания.

— Я тебя прекрасно понимаю, — вздохнув,  подала голос Октавия. Поднявшись со своего места и поправив галстук-бабочку, она неспешно прошествовала в сторону выхода. Обернувшись на пол пути и не обнаружив за собой белой единорожки, ей ничего другого не оставалось кроме как устало вздохнуть и негромко позвать: — Винил, мы уходим. Будь добра рассчитаться с Берри и попрощаться с Лирой и Бон Бон.

— Но Та-а-ави! — полушутливо заканючила ди-джей, не уступая в этом навыке ни одному жеребенку. Состроив жалостливую гримасску, она пояснила: — У меня с собой нет ни одной монеты.

И снова из груди Октавии раздался вздох усталости. Подобное ребячество вызывало у неё раздражение и некоторый стыд за поведение подруги. Вернувшись к стойке бармена, серая земнопони выложила несколько монет перед Берри. Та, в свою очередь, поставила перед ней два стакана с розоватым, прозрачным, пахнущим клубникой со сливками напитком.  

— За счет заведения, — улыбнулась она, кивая в сторону подвыпившей парочки. Лира как раз вырвалась из объятий Бон Бон и с виноватым видом выслушивала очередную лекцию. — Что бы у ваших подруг завтрашнее утро не было омрачено похмельем. Личный рецепт.  

— Благодарю, — кивнула Октавия и, аккуратно подхватив ртом поднос со стаканами, направилась к остальным. Вручив напиток единорожкам, она вкратце объяснила назначение чудодейственного средства. Те, с радостью приняв презент и произнеся нечто среднее между тостом за подруг и пожеланием завтра со всем разобраться, залпом осушили стаканы. Вкус оказался неожиданно горьким, словно самый крепкий кофе, без сахара, молока или сливок. Ощущая себя обманутыми, единорожки скривили недовольные мордашки и, не успев сказать ни слова возмущения, уснули, мягко стукнувшись мордочками об стол.

Бон Бон и Октавия с укором посмотрели на Берри Панч. Сидя за стойкой бармена, та лишь развела копытами, не переставая улыбаться. Земнопони ничего не оставалось, кроме как взвалив подруг к себе на спину и наскоро попрощавшись, поспешно отправиться в сторону дома.

=

— Ох уж эти подруги, — устало выдохнула серая земнопони, поправляя чуть съехавший с её спины белый круп с нотой на боку. — И всё же такими они нам и нравятся.

— Но это не значит, что подобное должно сходить им с копыт, — недовольно ответила ей Бон Бон. Перекинутая через её спину единорожка никак не хотела держаться на месте, постоянно соскальзывая но в одну сторону, рискуя шлепнуться навзничь, то в другую, повышая шансы встретиться чуть похрапывающей мордочкой с брусчатой мостовой. — Знаешь, было бы здорово их немного разыграть.

— И что ты предлагаешь? — через несколько секунд игриво спросила Октавия. Её дьявольская улыбка довольной кошки явно не предвещала для спящей парочки ничего хорошего и лишь Селестии известно какие изощренные идеи она себе там навоображала.

— Для начала вот, — Бон Бон аккуратно опустила свою ношу возле серой земнопони. — Забирай. А я, пожалуй, возьму у тебя Винил, пойдет?

В некотором замешательстве Октавия сбросила свой груз и взяла на спину салатовую единорожку. Та сразу обхватила её передними копытами за шею, крепко прижимаясь, словно к плюшевой игрушке. Виолончелистка не могла не отметить для себя, что ей это понравилось.

— И что теперь? — поинтересовалась она, стараясь за улыбкой не выдать своего смущения. — У тебя какой-то конкретный план?

— О, ничего особенного, — отмахнулась кобылка с конфетами на боку. Она деловито разглядывала валяющуюся на земле Винил, примеряясь, как бы её ухватить поудобнее. — Просто небольшая игра. Я с утра поговорю с соседями, привлеку пару давних знакомых и мы всё организуем. Главное веди себя как ни в чем не бывало, словно вы старые друзья. Можешь немного добавить от себя, если хочешь, я всеми копытами за.

Ворох самых разнобразных мыслей прокатился по голове Октавии, и она поспешно кивнула, стараясь не выглядеть слишком довольной. Бон Бон же, плюнув на все осторожности, просто ухватила зубами Ди-джея за хвост и, улыбнувшись на прощание, потащила свою ношу в сторону дома. Утром единорожкам никто не позавидует, это уж точно.

2

Пробуждение вещь довольно деликатная. Кто-то вскакивает с первыми петухами и спешит заняться работой на ферме, кто-то позволяет себе немножко поваляться и понежиться в кроватке, растягивая  блаженные минуты покоя перед очередным бурным днем. Винил Скретч была в этом дела мастером. Один раз она провалялась до самого вечера, пока Октавия не выдворила подругу вон под предлогом какой-то там намечающейся вечеринки. Вредная милая Октавия.

В это утро белая единорожка привычно не шелохнулсь после осознания, что уже не спит. С головой укутанная под одеялком, она едва слышно принюхалась, в надежде уловить запах утреннего кофе Октавии, который она, как самая лучшая и добрая пони приготовила специально для своей перебравшей вчера подруги. Но увы, пахло лишь ландышевым кондиционером для постельного белья, а значит можно пока еще поваляться.

— Хватит валяться! — резкий крик вырвал Винил из полудремы, в которую она уже с улыбкой на губах успела погрузиться. Неведомая жестокая сила рывком сорвала с мгновенно продрогшей кобылки одеяло, несчадно подстовляя её мордашку ослепляюшему утреннему солнцу. — Вставай, лежебока, а не то опоздаем на завтрак. У нас столик на восемь утра.

— Что? Завтрак? Столик? Восемь?! — последнее слово Винил буквально прокричала в возмущении: так рано она привыкла ложиться, но уж точно никак не вставать. — Да какого Диск...

Белоснежная единорожка осеклась. Вместо привычно хладнокровной и попустительски относящейся к её разгильяйствам Октавии перед ней стояла совсем другая кобылка, Бон Бон, кажется. И судя по выражению на её мордочке, она была совсем недовольна.

— Хватит на меня таращиться и терять время, — кучеряшки на чёлке конфетной пони недовольно вздрогнули. — Или ты забыла нашу многолетнюю традицию завтракать в кафе каждое утро еще со времен, когда мы только стали подругами?

— Что-о-о... — Винил с ужасом озиралась по сторонам, не узнавая ни свою комнату, не вид за окном, ни пони, которая её так несчадно вырвала из сна. "Точно, сон!" — подумала она, похлопав себя копытами по щекам. Лучше не стало. Зато Винил заметила аккуртно расставленные на прикроватной тумбочке фотографии, где она сама с ужасно приличной прической рядом с вот этой вот кучерявой пони позирует на фоне понивилльской ратуши, кантерлотского замка, каких-то гор и даже океана.

— Если ты закончила свой концерт, может поторопишься и приведешь себя в порядок? — не скрывая своей улыбки, напомнила о своем присутствии Бон Бон. — Нас ждет завтрак в компании соседей, подруга.

3

Что-то в облике мирно посапывающей мятно-зеленой единорожки было чарующим, захватывающим, восхитительным. Октавия, закусив губу, наблюдала, за спящей Лирой, возможно пристальнее, чем диктовали рамки приличия, представляя десятки сценариев, что она никогда не решалась проделать с Винил. Теперь же у неё есть полное право делать всё, что заблагорассудится, карт бланш на любые поступки. Больше никакого кофе в постель, никаких поблажек. Новое ощущение набирало силу внутри виолончелистки. Щекочуще-игривое чувство безнаказанности.

Беззвучно хихикая, предвкушая дальнейшее развитие событий, Октавия аккуратно сходила на кухню. "С утра её наверняка мучает жажда," — думала она про себя, возвращаясь обратно со своей ношей. Нависнув над спящей единорожкой тенью грядущего ужаса, серая кобылка не без удовольствия выплеснула полное ведро ледяной воды на крепко спящую, ни о чем не подозревающую Лиру.

Оглушительный вопль потряс округу. Мало что соображая спросонья, шокированная единорожка вскочила с кровати и, натыкаясь на стены в незнакомой обстановке, почти чудом выскочила наружу. Лишь там, опомнившись, она осмотрелась по сторонам, не узнавая своего двора.

— Доброе утро, лежебока, — мило улыбаясь поздоровалась с продрогшей кобылкой Октавия, многозначительно опираясь на перевернутое ведро. — Как спалось?

— Т-т-ты-ы-ы? Ч-что?! — мелко трясясь от холода еле выговорила Лира, шокированно сев в натекшую с неё лужу. — А г-г-где Б-бонни?

— Понятия не имею о чем ты говоришь, — невинно пожала плечами Октавия, внутренне ликуя от произведенного эффекта. Кто же мог подумать, что творить гадости так приятно, тем более, что она это заслужила. — Я тебя предупреждала, что если ты опять проспишь, то последствия будут ужасающими. И ты знаешь, что я не бросаю слов на ветер. А теперь живо марш в дом и приведи себя в порядок. У нас репетиция через час. Или ты и об этом забыла, подруга?

Замёрзшая и шокированная, Лира беспрекословно подчинилась, больше желая поскорее согреться и привести себя в порядок, чем разбираться в происходящем. Всё же не стоило столько пить вчера…

4

— Что ж, похоже, сегодня мы с тобой завтракаем одни, — с нескрываемым сожалением буркнула Бон Бон,откидываясь на спинку диванчика. Она надеялась пересечься с Октавией и Лирой и узнать у серой кобылки, как всё проходит, но, видимо, у парочки были иные планы. Повернувшись к своей собеседнице, она усмехнулась: — Давай, вылезай уже.

От Винил Скрэтч, известного Ди-Джея и просто стильной и бунтарской кобылки из под стола торчал только кончик рога. Она безуспешно пыталась спрятаться от посторонних глаз, стыдливо уткнув мордочку в скатерть. На слова Бон Бон рог отрицательно покачался из стороны в сторону.

— Нет, я не могу показаться на понях в таком виде! — раздался приглушенный шёпот. — Что если меня увидят мои фанаты?

— Ты буквально только что шла сюда у всех на виду, — недоуменно подняв бровь, резонно возразила Бон Бон. — Тогда это тебя не смущало?

— В такую рань ходят либо те, кто меня не знает, либо сумасшедшие, которым всё равно никто не поверит! — гневно пробормотала единорожка, решительно махнув головой, от чего рог стукнулся о край стола с глухим звуком. — Ай! Если что, моя репутация будет на твоей совести!

Напротив Бон Бон из под стола вылезла изумительной красоты белая кобылка. Аккуратно уложенная грива была собрана в элегантный пучок, держащийся вместе лишь за счет одной резиночки.Подведенные ресницы подчеркивали необыкновенную красоту глаз, так неожиданно выделяющихся на мордочке раздраженной пони. Очков не было и в помине.

— Ты выглядишь замечательно, дорогуша, — улыбаясь в копыто, Бон Бон сделала комплимент, на самом деле любуясь плодом своих трудов. Именно она добрые двадцать минут укладывала этот жесткий комок соломы на голове единорожки, что по какой-то ошибке именуется гривой. — А теперь, как насчет того, чтобы перекусить. Впереди долгий день, так что почему бы тебе не съесть твоего любимого блюда…

— Тройную порцию сенбургеров с большой порцией глубоко профритюренного картофеля? — Обрадованно взмахнула ресницами Винил. Этот облик ей определенно был к лицу.

— На завтрак? Серьезно? — Бон Бон укоризненно посмотрела на приунывшую пони. «С таким рационом как она вообще умудряется быть в форме?» — мельком подумала она, жестом кивая разносчику. На столе появилась пара чашечек чая и тарелочек с тортом. — Настоящие цивилизованные кобылки начинают утро с чего-нибудь более культурного.

— Вау, ты звучишь прямо как кто-то очень знакомый! — заметила Винил, брезгливо понюхав свой завтрак. — Как там её звали? Что-то на «о»… Овсянка? С изюмом? В торте?! Ты в своем уме?!

— Ешь давай, это вкусно и полезно,— нахмурилась Бон Бон, уже заканчивая со своей порцией. — Или мне придется тебе в этом помочь.

— Ах так? — возмутилась единорожка, срывая с гривы резиночку и разлахмачивая волосы в привычный беспорядок. — Заставь меня!

— Ты сама напросилась, — ехидно улыбнулась конфетная пони под прикрытием, разминая копыта и шею. Последовал молниеносный рывок и в следующий миг кусочек торта был нещадно впихнут в рот возмущенно перекосившейся Винил, не ожидавшей столь скорой расправы. — Ведь вкусно же. Скажи, что вкусно. Скажи!

— Е фкушна! — только и смогла возразить единорожка с набитым ртом. Мордочка её тоже была вся в торте. Бон Бон победно ухмылялась, слизывая кусочки тортика с своего копыта. Кое как прожевав,Винил гневно вопросила: — Смерти моей хочешь?!

— Напротив, пекусь о твоем здоровье как никто другой, — невинно пожала плечами конфетная пони. — Ну скажи,ведь вкусно же?

— … да, немного, — нехотя призналась единорожка, отводя взгляд. На белых щека чуть выступил румянец. — Но это не значит, что можно пытаться меня задушить тортом!

— Если бы ты не привередничала, а просто попробовала, этого бы не случилось, — спокойно парировала Бон Бон, кинув на стол пару монет и поднимаясь. — Пошли, у нас еще много дел на сегодня.

5

По дороге на репетицию кобылки безмолвствовали. Лира пыталась собрать в голове пазл из обрывочных воспоминаний и получалось у неё откровенно плохо. Но ощущение неправильности происходящего не покидало её с самого утра. Тянущее чувство пустоты внутри, словно что-то важное исчезло из её жизни. Или кто-то.

Октавия же, пусть и держала привычно возвышенное и строгое выражение мордочки, внутренне скакала от предвкушения, как невоспитанный гиперактивный жеребенок, которому подарили леденцы с кофеином и разрешили гулять на улице допоздна. «Интересно, как там Винил?» — на миг задумалась серая кобылка, немного переживая за судьбу своей подруги.

— Почему мы не могли остаться играть в доме? — недовольно пожаловалась единорожка, разглядывая пыль под ногами.

— Те, кто берут работу на дом, лишаются и того, и другого, — не моргнув и глазом, соврала виолончелистка, поправляя футляр на спине, оставив Лиру раздумывать об абсурдности данного изречения. «С ней весело играть», — усмехнулась про себя Октавия, а затем уже вслух продолжила: — Мы пришли.

Местом для репетиции оказался заброшенный сарайчик на окраине Понивиля, слишком далеко, что бы кто-то мог что-то услышать, но достаточно близко, чтобы посещать его на случай, если потребуется уединение. От подобных мыслей Октавия почувствовала, как кровь приливает к щекам, но, к счастью, под серой шерсткой этого было не видно. Чуть подрагивающими копытами, она достала из футляра свою виолончель. Единорожка последовала её примеру, извлекая на свет лиру. Но не успела она коснуться струн, как властный жест серой кобылки её остановил.

— Сегодня м-мы поменяемся инструментами, — голос виолончелистки дрогнул от волнения и она поспешила объясниться. — В качестве эксперимента и ради понимания техник и принципов игры друг друга.

— А-а-а, — только и смогла протянуть Лира. Прежде чем она успела что-то возразить, Октавия всучила ей свои инструмент.

— Становишься на задние ноги, вот так, — поясняла она, нежными, но в то же время требовательными прикосновениями копыт поправляя стойку кобылки. — Ноги чуть шире, хорошо. Это необходимо для устойчивости. Теперь можешь чуть приобнять её, нежно.

— Т-так? — сдавленно прошептала единорожка. Румянец на её нежно мятных щеках был виден куда как отчетливее, но это лишь подзадорило Октавию.

— Замечательно. А теперь зажимай смычок правым копытом и ласково веди по струнам. Так, словно это тот, кого ты любишь всем сердцем и хочешь подарить этот чистейший звук от самого твоего сердца, — теперь даже у виолончелистки щеки пылали алым, а глаза светились нездоровым блеском.  

Что-то в том, как другая кобылка использует её инструмент было неправильно запретным и оттого необычайно притягательным. И пусть звук, вырвавшийся из-под смычка совсем никуда не годился, этого было достаточно для Октавии. Сама она, бездумно крутя в копытах лиру, попыталась извлечь из неё пару звуков, но вышло из копыт вон плохо. Наблюдать же за единорожкой в столь пикантной ситуации было сплошное удовольствие.  

До тех пор пока дрожащие от непривычки задние ноги Лиры её не подвели. А может вся ситуация просто выбила землю у неё из под ног. Какой бы не была причина, итог один: в какой-то момент мятно-зеленая кобылка просто начала заваливаться назад, утягивая за собой нелегкий инструмент. Раздался глухой грохот и единорожка оказалась на полу под виолончелью, тяжело дыша и переводя дух.  

— Д-довольно! — дрожащим голосом прикрикнула Октавия, стараясь выглядеть сердито. Столь грубого отношения к своему инструменту она стерпеть не могла. — Надеюсь, теперь ты чуточку лучше понимаешь всю сложность виолончели.

Ответом ей было невнятное бормотание всё еще приходящей в себя Лиры.  

— Ладно, на сегодня хватит экспериментов, — благодушно вздохнула Октавия, помогая подруге встать на ноги, и возвращая ей её инструмент. — Давай тогда сыграем сонату «Цвет лавандовой ночи», с первого отрывка, пожалуйста.

И кобылки предались музыке в уединенном заброшенном сарайчике на окраине Понивиля, где их никто не мог услышать…

6

Замок на двери зловеще щелкнул. Бон Бон, повернувшись к испуганно затихшей Винил, игриво прошептала:

— Теперь, когда мы остались наедине…

— Кхм! — прервал кобылку исключительно вежливый и деликатный кашель, напоминание, что одни они быть никак не могут в рабочие часы бутика Карусель. — Дорогуша, я и так пошла тебе на уступки по старой дружбе, но лишать меня такого удовольствия я тебе ни за что не позволю.

— Ох, не беспокойся, Рарити, — заверила единорожку Бон Бон, — мы восхитительно проведем время.

Обе кобылки принялись не спеша надвигаться на свою жертву. Винил переводила затравленный взгляд от одной угрозы к другой, медленно пятясь, пока не уперлась хвостом в плотно закрытое шторами окно. Решившись, она развернулась и, отбросив в сторону колыхнувшуюся ткань, попыталась открыть свой путь к свободе. Тщетно.

Случайный прохожий мог бы заметить, как на короткое мгновение в окне бутика мелькнула перекошенная ужасом мордочка известного Ди-Джея, а затем она исчезла бесследно. Лишь шторы чуть колыхались, напоминая о недавних событиях. Впрочем, никто в ту злополучную секунду мимо бутика не шел, так что спасения жертве было ждать неоткуда.

— Кричи сколько хочешь, дорогуша, — улыбаясь, приговаривала Рарити, вооружаясь своим инструментарием. — После недовольства Рэйнбоу Дэш я сделала свой бутик звуконепроницаемым. Очень полезно и в работе, и в быту.

Модельер, загадочно захихикала, принимаясь за дело. Бон Бон оказывала посильную помощь, удерживая Винил на месте, подавая необходимые принадлежности и даже сама немного приняла участие в деле. Ди-Джей же, после нескольких бесплодных попыток вырваться и позвать на помощь сдалась на милость своим экзекуторам и лишь молила Селестию, чтобы это все поскорее закончилось.

— Готово! — провозгласила Рарити, вытирая пот со лба. Её прическа чуть растрепалась, но это того стоило. Удовлетворенно вздохнув, единорожка повернула к Винил зеркало. — Полюбуйся на себя, красавица.

И любоваться действительно было на что: замечательное, пышное, но не тяжелое коротенькое платьишко с оборочками, чем-то неуловимо напоминающее костюмы служанок в имениях богатых пони. Сходство дополнял символический чепчик и тканевая бархатка-колечко на рог, всё украшенное теми же рюшечками. Копыта прикрывали изящные, но удобные сапожки, позволяющие ходить бесшумно практически по любой поверхности. Ушки Винил украшали сережки в виде пары нот, как на её метке.

— Ва-а-ау, — восхищенно протянула она, осматривая себя то в зеркале, поворачиваясь то одним боком то другим. Этот костюм заставлял её чувствовать себя… красивой. Теперь отсутствие очков не казалось таким неправильным, а подведенные ресницы не раздражали своей бесцельностью. Единорожка словно превратилась в совершенно другую пони. И было бы ложью сказать, что это ей не нравилось.

— Ты выглядишь просто изумительно, подруга, — сделала комплимент Бон Бон, выходя из тени. Несмотря на свою работу кондитером, она была обладательницей стройного подтянутого тела, что прекрасно подчеркивало строгое обтягивающее элегантное платье. Бантики на голове и у основания хвоста придавали наряду особую изюминку, а туфельки на высоком каблуке, звонко цокающие по мраморному полу, слегка изменяли положение кобылки таким образом, что от этого просто захватывало дух.

— Ва-а-а-а-ау! — Винил не могла сдержать восхищения. Рот раскрылся в изумленном «ахе» и не спешил закрываться. Единорожка переводила взгляд от подруги, к своему отражению в зеркале, затем к себе, и обратно к подруге. Бон Бон же мило улыбалась, довольная произведенным эффектом. Ей новый облик Винил тоже был по душе, но больше всего радовал восхищенный блеск во взгляде Ди-Джея. Рарити стояла неподалеку и вытирала белоснежным платочком выступившие на глазах слезы.

— Ох, вы выглядите так замечательно, — дрожащим голосом приговаривала она. — Это моя лучшая работа…

— Спасибо, Рэрити, — Бон Бон благодарно приобняла модельера. От этого движения платье чуть плотнее обхватило фигуру, заставив Винил взволнованно сглотнуть, к еще большему удовольствию кобылки. — Идем, подруга, покажем тебя миру.

Единорожка не задумываясь подчинилась, всё еще пребывая во власти очарования. Вместе они вышли из бутика и куда-то направились.

— А теперь, Винил, — неожиданно строго произнесла Бон Бон, — пора навестить кое-кого.

7

— Ты уверена, что это обязательно? — дрожащим голосом спросила Лира, чувствуя, как горло непривычно сдавливает ошейник.  

— Расслабься, это всего лишь игра, — невинно улыбаясь, шепнула ей Октавия, поправляя бабочку на шее у единорожки. — Кроме того, мы так долго сюда шли, ты же не хочешь сказать, что мы столько усилий потратили впустую?

— Н-нет, — кобылка замялась отводя взгляд. Примерять чужой костюм было несколько непривычно, это смущало её, заставляя нежно мятные щечки умильно алеть на радость виолончелистке. — Но ведь мы репетировали!

— Ага, и мне стоит напомнить тебе чем всё это закончилось? — наиграно строго возразила Октавия, шутливо нахмурив брови. К её удовольствию, подруга опустила взгляд под тяжестью вины. То, что нужно. — Так что хватит причитать. Просто расслабься и получай удовольствие.

С этими словами серая кобылка водрузила иглу патефона на пластинку. Комнату наполнила чарующая, мелодичная музыка, обволакивающая и уводящая за собой. Словно галантный и утонченный партнер, она заставляла копыта пускаться в неспешный, плавный и чувственный танец. Раньше, чем Лира успела это осознать, она уже была в объятиях подруги, кружась в сводящем с ума подобии танго.

— Просто позволь музыке вести себя. Доверься мне, — нежно прошептала на ушко Октавия. Единорожка выдавила из себя улыбку, стараясь не отставать. Больше всего её смущало, что она получала от этого какое-то непривычное удовольствие. Раньше ей никогда не доводилось так кружиться с… Тоненькая ниточка воспоминания игриво вильнула в её сознании, напоминая о чем-то забытом, но восхитительная музыка, чувственный танец и почти непристойная близость другой кобылки никак не давали Лире сосредоточиться.

— Хватит витать в облаках, — Октавия ловко крутанула единорожку вокруг себя, крепко сжав в объятиях в следующий миг. Их ноги сплелись в танце, их шеи соприкоснулись и Лира ощутила весь жар и страсть, источаемые подругой. Аромат сиреневого шампуня от шелковой гривы стал последней каплей. Все чувства кобылки были забиты до отказа, и ей ничего не оставалось, кроме как поддаться моменту и с головой окунуться в океан бушующих эмоций, наслаждаясь музыкой, танцем, близостью подруги, её теплом, нежностью и ароматом, а непривычный ошейник с бабочкой лишь придавал ситуации особую пикантность.

Позабыв обо всём, кобылки кружились в объятиях друг друга, позабыв о времени, пока решительный стук в дверь не пробился сквозь пелену мелодии, вырывая подруг из мира грез, где они наслаждались обществом друг друга как никогда раньше. Разомкнув объятия, Лира и Октавия, благодарно и немного виновато глянули друг на друга, прежде чем виолончелистка отключила патефон. В непривычной тишине ощущая некоторую отдышку и слыша частый стук сердца в ушах, единорожка подошла к двери и, сделав глубокий успокаивающий вдох, неуверенно спросила:

— Кто там?

8

Бон Бон вновь грустно вздохнув, что пришлось расстаться с их нарядами из-за непрестанного недовольного бурчания единорожки, настойчиво постучала в дверь домика, украшенного клавишами от фортепиано и органными трубами. На окнах и балках были витиеватые изображения музыкальных обозначений, а ручка представляла из себя восьмую ноту. Как и в первый раз, на стук никто не ответил. Зато Винил, задумчиво прищурившись, магией достала запасной ключ из-под цветочного горшка.

— Я всегда забываю ключи, — как бы невзначай прокомментировала единорожка, а затем осеклась. — Погоди, а откуда я вообще о нём знаю?

— Ты начинаешь вспоминать, — вздохнув, потерла переносицу Бон Бон. — Входи, там мысли быстрее придут в норму.

Дверь распахнулась и кобылки оказались внутри. Убранство дома вопреки ожиданиям не придерживалось столь явной музыкальной направленности, как это казалось снаружи. Зато комната была четко разделена на две половинки, будто живущие тут пони ценили и уважали вкусы друг друга, и предоставляли личное пространство для их реализации. Бон Бон отметила это довольно странное проявление дружбы. Обычно они с Лирой вместе выбирали новый предмет мебели или очередную вазочку под цветы, которые единорожка всё равно съедала в первую же ночь. Кобылка грустно вздохнула, скучая по своей подруге. А в это время Винил, словно во сне, безошибочно проследовала к холодильнику и достала оттуда молоко.

— Никогда бы не подумала, что ты такое пьешь, — удивленно отметила Бон Бон, пока белоснежная кобылка вытирала молочные усы с мордочки.

— Да, я люблю эту штуку, — кивнула единорожка, обводя комнату взглядом. Что-то было не так. Непривычное чувство пустоты, эдакий зуд на переносице требовали немедленного удовлетворения. Винил решительно направилась к комоду. Выдвинув верхний ящик, она обнаружила целый ряд восхитительных фиолетовых очков. Она уже и забыла, когда последний раз их одевала. Не долго думая, кобылка водрузила пару на свою мордочку и по новому взглянула на мир.

— Октавия! — первое что сорвалось с её языка. — Бар, выпивка! Что произошло? Почему я всё забыла?

Винил с вопросом и даже некоторой угрозой воззрилась на виновато опустившую глаза Бон Бон. Было очевидно, что этот момент настанет, но такова была цена розыгрыша. Какой бы не была расплата, это того стоило. Они замечательно провели время и сейчас кобылку волновало лишь благополучие её подруги.

— Мы с Октавией вас решили немного разыграть. В отместку за тот спор. Чуть-чуть амнезиака и вы были полностью в наших копытах. Действие должно было продлиться не более дня, — она пустилась в объяснения, подковыривая передней ногой границу посреди комнаты. — Небольшой обмен подругами, день, наполненный веселыми приключениями. Но Октавия не пришла на завтрак как мы договаривались. Я беспокоюсь за них с Лирой, и, как видишь, здесь их тоже нет. Возможно ты мне сможешь в этом помочь?

Винил хмуро последовала прочь из дома. Бон Бон просто грустно стояла, словно в воду опущенная, пока единорожка её не окликнула:

— Ты идешь или как? — спросила она, кивая головой куда-то в сторону. — Если они не здесь, то есть только одно место где они могут быть.

Бон Бон, не веря своим ушам, поспешила следом. Её всё еще было немного неловко за свой розыгрыш, но она не жалела о проведенном с Винил времени.

— Так ты не сердишься на меня? — предельно виноватым голосом спросила она.

— Кончено сержусь, — возмущенно встряхнула гривой единорожка. — Но мы действительно неплохо провели время, так что на первый раз я тебя прощаю. Но только попробуй провернуть что-нибудь такое еще раз!

— Обещаю, — кивнула ей Бон Бон. — Я воспользуюсь подобным против тебя только в самом экстренном случае.

— Эй! — вскрикнула Винил под хихиканье подруги. — Посмей только! В любом случае, мы уже почти пришли.

Кобылки как раз приближались к несколько обветшалому заброшенному домику на самой окраине Понивиля. Судя по бурным звукам, раздававшимся оттуда, он точно не был таким уж заброшенным. Вместо того, чтобы напрямую ломиться внутрь, как предложила Винил, кобылки решили залечь в кустах и понаблюдать. Ведь каждой пони интересно, как их подруги ведут себя, когда их нет рядом. Удобно устроившись в зарослях так, что лишь мордашки торчат наружу, они принялись ждать. К счастью, прошло лишь пара минут, когда дверь домика распахнулась и его обитатели вышли на свет.

Бон Бон не смогла скрыть удивления и смущения, широко открыв рот наблюдая за представшей перед ней картиной. Винил же лишь неопределенно нахмурилась, уронив при этом свои очки. Хвост её, как у кошки, поднялся вверх восклицательным знаком. Они ожидали увидеть что угодно, но только не это…

9

— Кто там? — стоя у двери, нервно спросила Лира. Прошла томительно долгая минута прежде чем она услышала ответ.

— …Эмм, не могли бы вы… в смысле, если вас не затруднит… я конечно не настаиваю, но… — раздалось едва слышное лепетание снаружи.

— Флаттершай? — удивленно распахнула дверь единорожка, едва не стукнув по носу находящуюся за ней кобылку. Пегаска испуганно пискнула, отпорхнув на пару метров назад. — Что-то случилось? Что ты тут делаешь?

— Я… эм… занималась с зверятами, и мы услышали вашу музыку, — Флаттершай неуверенно оглядывалась по сторонам, словно ища у кого-то поддержку. К её счастью из кустов появилось несколько белочек, сурок, бобер, пара мышек и медведь. — В общем я хотела сказать, что вы несколько мешаете нашему пикнику. Сложно наслаждаться пением птиц из-за всего этого шума. Я очень извиняюсь, но я вынуждена попросить вас прекратить.

— Ого, — удивленно моргнула Лира, оценив насколько увереннее стала говорить желтая кобылка. Хотя любой бы казался внушительнее с дружелюбно скалящимся медведем за спиной. — Конечно, не вопрос, мы будем сидеть тихо, как мышки.

Пара грызунов недовольно покосились на единорожку и разразились дружным писком, всеми силами показывая, что уж они-то не тихони. Флаттершай же, распрощавшись, удалилась в окружении своей пушистой свиты. Улыбнувшись её в след, Лира вернулась внутрь, закрыв за собой дверь.

— И что дальше, подруга? — с ухмылкой спросила она Октавию. — Теперь уже не пошумишь.

— Ну у меня есть кое-что на примете, — с не менее многообещающим выражением на мордочке произнесла виолончелистка, копаясь в своей седельной сумке. Нервно сглотнув, единорожка мысленно готовилась к худшему. Что бы не показалось из этой сумки, она с этим справится как настоящая взрослая кобылка. Наконец, Октавия извлекла на свет пару неких продолговатых предметов.

— Ну что, подруга, ты готова? — ехидно спросила она, поигрывая новыми игрушками. — Какую выберешь?

— Мы что, правда будем… — неуверенно попятилась назад Лира, подумывая о позорном бегстве.

— Ой да перестань, будет весело! — земнопони подходила всё ближе. — Доверься мне и просто получай удовольствие.

— Учти, у меня очень нежная… Ай! — пискнула единорожка, когда её подруга принялась за дело. — …грива.

— Не будь такой неженкой, — упрекнула её Октавия, аккуратно орудуя расчёской. Аккуратно проводя зубчиками, она вычесывала каждую прядку, иногда нежно касаясь кожи головы кобылки. Деликатно обходя рог, она постепенно придавала гриве привычный для неё вид. Так увлекшись процессом, она не сразу заметила, что вторая расчёска, перехваченная магией Лиры, уже во всю орудует в её собственных волосах, выписывая замысловатые повороты и пируэты, закручивая локоны в витиеватые кудряшки.

— Что это ты там делаешь, — Октавия с ухмылкой спросила подругу, несильным похлопыванием по крупу заставив её лечь, после чего принялась за хвост.

— То, что умею, — с небольшим придыханием ответила Лира, тоже переходя к завивке тёмно-серых волос хвоста земнопони. — Бон Бон часто просит помочь ей с этим.

— Оу, — Октавия на миг застыла, занеся расчёску над очередной прядью. — Так ты вспомнила?

— Ага, — как ни в чем не бывало призналась единорожка, продолжая работать над хвостом.

— И давно? — виолончелистка заставила себя сдвинуться с места и продолжить.

— Ледяной душ очень способствует восстановлению памяти, — с некоторым укором произнесла Лира, ощутимо дернув кобылку за хвост.

— Ауч! — вскрикнула Октавия, виновато покосившись на подругу. — Значит всё это время ты…

— Ага, просто подыгрывала, — кивнула единорожка, продолжая расчёсывать. — Но мне правда было весело. Кроме пары моментов…

— Извини, — земнопони виновато опустила глаза, но тот факт, что они уткнулись прямо в круп лежащей под ней кобылки сводил всю атмосферу раскаяния на нет.

— Не заморачивайся, — прощающе вильнула ей хвостом Лира. — Кстати, мне кажется или у меня одна прядка в гриве не хочет укладываться?

— Сейчас я с ней разберусь, — кивнула Октавия, принимаясь за работу с новыми силами.

Покончив с прическами, кобылки осмотрели друг друга и покатились с хохоту. Получившееся настолько напоминало их подруг, что вытерпеть это было невозможно. Распахнув дверь и приглашающе махнув копытом, Лира предложила:

— Пошли покажемся им в таком виде, — сквозь смех произнесла она. — Уверена, они будут шокированы.

И, дружно хихикая, представляя мордочки подруг, пара кобылок вышла из домика на свет.  

10

Ранее в приключениях четырех лошадок: благодаря небольшой шутке Бон Бон над малость перепившими подругами, команда разделилась по парам Лира вместе с Октавией, Винил с Бон Бон. Вместе и порознь они провели замечательный день, хотя он и не пошел по плану, ведь Октавия не явилась к назначенному времени в назначенное место. Отправившись на её поиски, Бон Бон и Винил вышли к заброшенному зданию на окраине Понивиля и узрели нечто такое, что повергло их в шок. Вернемся же и узнаем, что будет дальше.

Выйдя из мрачного помещения на свежий воздух, Октавия прищурилась от бьющего в глаза закатного солнца. Ей и в голову не приходило, что прошло так много времени. Тряхнув кудрявой челкой, прогоняя мысли о пропущенном чаепитии, виолончелистка слегка улыбнулась, полностью довольная подобным обменом. Её любование закатом прервал глухой рык за спиной.

— Ох, извини, это я, — смущенно произнесла Лира, выходя на свет. Магией она поправляла острые кончики залихватской клубной прически, совсем как у Винил. — Я не помню когда последний раз ела.

— Мы можем найти остальных и вместе что-нибудь съесть, — повернув голову предложила Октавия. — Мне придется постараться, чтобы загладить свою вину.

— Отличная идея, — кивнула единорожка, ощущая, как пружинит её залитая лаком грива. — Но как мы всех найдём?

— А нам и не придется, — довольно ухмыльнулась виолончелистка, всматриваясь вдаль. — Похоже, они сами нас нашли.

И действительно от кустарника неподалеку к ним двигалось две очень знакомых фигуры. На удивление, кремовая уверенно держалась впереди, показывая хорошую физическую подготовку. По мере приближения можно было услышать сначала еле различимое, а затем вполне отчетливое «…ви-и-и-и…» исходящее от белой единорожки. Через несколько мгновений компания снова была в сборе.

— …ви-и-и-я! Октавия! — со слезами радости в глазах, ди-джей повисла на шее подруги. — Я так по тебе скучала!

— Винил, — тихо и спокойно произнесла серая кобылка, поглаживая единорожку по голове. — Ты что, плачешь?

— Ничего я не плачу! — шмыгая носом, возразила та, вытирая влагу с мордочки черными кудряшками, так удобно расположившимися перед самым её носом.

— А тебе идет этот образ, — отметила Бон Бон, копытом пробуя прическу Лиры на упругость. — Но старый мне всё равно нравился больше. Так у вас всё в порядке? Никто ни на кого не в обиде?

— В полном! — хором ответили кобылки и дружно засмеялись.

— Мне кажется, — начала Октавия, чуть отстранившись от Винил, — что это небольшое приключение нас сблизило, показало нам новые стороны друг друга. Может быть, нам стоит даже это как-нибудь повторить.

Вновь раздался глухой и требовательный, протяжный и очень грустный рык, больше напоминающий стон. Все кобылки с недоумением уставились на его источник. Лира, смущенная таким пристальным к себе вниманием, да еще и по такому поводу, неуверенно попятилась.

— Что? Я просто очень голодна! С прошлого дня маковой росинки во рту не было! — принялась оправдываться единорожка. — Мне уже запахи выпечки начинают мерещиться повсюду. Словно кто-то рядом поставил поднос со свежеиспеченными кексами.

— Странно. Теперь, когда ты это сказала, я тоже чувствую этот запах, — водя носом по ветру и принюхиваясь, отметила Бон Бон.

Остальные кобылки согласно кивнули. Чувствуя, как у неё тоже засосало под ложечкой, Октавия предложила:

— Может это прямой намек, что нам следует пойти и по… ай!

Невероятно быстрая серая тень свалилась откуда-то сверху и погрузила мир Виолончелистки во тьму. Невыносимо ароматную и вкусную тьму, заставляющую забыть обо всем на свете. Теряясь в этом водовороте сдобных ароматов, Октавия почувствовала крепкие объятия и её тело оторвалось от земли. Поток вкусных образов окончательно заполнил её разум и она отключилась, продолжая наслаждаться вкусной выпечкой в своих снах.

В это время трио кобылок ошарашенно смотрели на таинственную пегаску в маске, самым наглым образом похитившую одну из их подруг. И пока единорожку приходили в себя от удивления, Бон Бон задалась единственным пришедшим ей в голову на тот момент вопросом: «Что, во имя Селестии, тут творится?»

11

Шок от происшествия продлился недолго и каждая кобылка из оставшегося трио отреагировала по-своему. Винил захлестнула волна опаляющей злости на злостного похитителя, вперемешку с всё растущим беспокойством за дорогую подругу и, к немалому удивлению самой единорожки, некоего подобия детской обиды, словно у жеребёнка отобрали его любимую игрушку. Мордочка кобылки скривилась в соответствующей гримасске, а на глазах выступили слезы. В сердцах она снова и снова прокручивала что сделает с негодяем, покусившемся на святое. Пусть только посмеет причинит вред Окти, Селестия свидетель, добром это не кончится.

      Лира, бросила вопрошающий взгляд в сторону Бон Бон и, получив согласие в виде едва заметного кивка, водрузила на нос пару серьезных солнцезащитных очков. Кремовая кобылка, устало вздохнув, сделала то же самое. Теперь эта парочка выглядела предельно серьезно и профессионально. Это были уже не посиделки кобылок на природе, а самое настоящее место преступления. И как полагается в таких случаях, серьезные и ответственные пони принялись за свои важные и очень непонятные простым обывателям дела. Такие как поиск улик, например, хотя со стороны могло показаться, что они с очень важным видом просто смотрят на землю и кусты.

      Как бы то ни было, серьезный подход профессиональных кобылок принес свои плоды, и пока Винил приходила в себя, все сколько-нибудь важные вещественные доказательства чего-либо были надежно упакованы и помещены в специальные хранилища, так же известные как седельные сумки. Все это было проделано с высшей степенью профессионализма, которые можно ожидать от кобылок в солнцезащитных очках. Наконец Бон Бон удовлетворенно кивнула и, подойдя к белой единорожке, положила копыто ей на бок.

      — Не волнуйся, Винил, мы непременно найдём кто это сделал, — чуть приспустив очки, произнесла серьезная кобылка, внушительно посмотрев на подругу поверх темных стёкол. — Мы уже работаем над этим делом. Тебе придется ответить на несколько во…

      Бок единорожки подрагивал под копытом Бон Бон. Винил издавала сдавленные всхлипы, походившие на помесь плача и рыка разозленного зверя. Любой профессионально серьезной кобылке было бы очевидно, что сейчас от вопросов толку не будет. Так что, едва заметно вздохнув обо всей этой ситуации, Бон Бон лишь обняла подругу на прощание и коротко кивнув Лире, быстрым шагом направилась в сторону Понивиля.

      — Новое задание! Я так взволнована! —серьезно изрекла мятная единорожка едва не переходя на счастливый писк. — Что мы будем делать? Все эти улики…

      — Цыц, — бросила в её сторону Бон Бон, даже не повернув головы. Стажеру определенно не хватало опыта. Излишняя эмоциональность ставила под угрозу всю профессиональную серьезность, и даже солнцезащитные очки не спасали положение. — Ты определенно ещё не готова для такой работы. Так что мне придется прибегнуть к помощи старой коллеги, благо она живет недалеко. От тебя лишь требуется молча наблюдать и набираться опыта. Информация ясна?

      — Так точно, агент Свити Дропс! — козырнула Лира, сбиваясь с быстрого шага. И хоть её отводилась исключительно роль наблюдателя в этом деле, сам факт участия в расследовании будоражил кобылку, заставляя шевелиться шерстку на её загривке, а мордашку расплываться в абсолютно непрофессиональной счастливой ухмылке. И даже тот факт, что жертвой похищения стала ей подруга не являлся достаточно большой ложкой дегтя в нескольких бочках мёда, затопивших подвал настроения Лиры. Некоторые пони просто очень любят свою работу.

      — Так а куда конкретно мы идём? — нетерпеливо спросила она.

      — Увидишь, — коротко ответила Бон Бон, профессионально прищурившись так, что это было видно даже за солнцезащитными очками. — Уже скоро. Надеюсь, пока мы работаем, Винил не сделает ничего неразумного…

12

Со стороны дом Кэррот Топ выглядел абсолютно точно таким же как и дома её соседей, да и как все постройки на улице, если уж быть точным. Но это только на первый, нетренированный взгляд. Бон Бон сразу приметила несколько небольших модификаций. Калитка скрипнула тоненько и пронзительно, достаточно громко, чтобы сообщить о гостях хозяйке дома, но недостаточно, чтобы это показалось странным. «Просто давненько не смазывали петли,» — решил бы любой другой пони. Но не Бон Бон.

Они с подругой проследовали по тропинке к двери в дом. Дорожка была выложена красивыми каменными плитами, и стук копыт звонко разносился по всей округе, делая очевидным количество гостей. Еще одна маленькая хитрость от хозяйки дома. Лира с любопытством поглядывала по сторонам, гадая, для чего могут использоваться стройные ряды грядок с ботвой морковки сверху, или что скрывает в себе вон тот сарайчик и всё в таком духе.

Пока единорожка мотала головой из стороны в сторону, словно отгоняя назойливую мошкару, её подруга подошла к двери и решительно постучала. Вернее собралась постучать, но стоило ей занести копыто, как дверь сама распахнулась и на пороге возникла хозяйка дома. По мере того как она окидывала взглядом незваных гостей, приветливая улыбка сползала с её мордочки, уступая место усталой угрюмости.

— Свити Дропс? Опять? — недовольно буркнула она. Бон Бон коротко кивнула. Кэррот Топ закатила глаза. — Агх… Ладно! Нас ждет Золотой Урожай!

Коротким резким движением кобылка кивнула, тряхнув гривой. Оттуда, словно только того и ждали, выпали черные солнцезащитные очки, прямо на её мордочку, прочно вставая на своё место. Лира и Бон Бон уважительно глянули на это поверх стекол, отмечая потрясность.

— Агенты, введите меня в курс дела, — скомандовала мигом преобразившаяся в серьезную кобылку Голден Харвест.

— Понихищение, средь бела дня! — взяла на себя инициативу Лира.

— Вечера, — кивнув на садящееся солнце, поправила её подруга.

— Точно. Преступление произошло прямо у нас на глазах, плюс еще одна свидетельница, близкий друг похищенной, — единорожка глянула на Бон Бон ожидая исправлений, но та лишь одобрительно кивнула.

— С уликами ознакомишься на месте преступления, — дополнила отчет она. —За ним сейчас как раз присматривает свидетель.

— То есть вы оставили заинтересованное лицо на месте преступления без присмотра? — недовольно покачала головой Голден Харвест. — Не очень профессионально. Кто знает, что ей в голову может прийти.

Кобылки молча приняли критику к сведению, как и положено специальным агентам. В дальнейшем они наверняка не допустят столь нелепой оплошности. К счастью, трио кобылок уже подходило к окраине Понивиля, где как раз всё и произошло. Винил, как и ожидалось, сидела на неподалеку и чем-то занималась, не обращая внимания на приближающихся гостей.

Сняв очки и убрав их обратно в гриву, так как в наступающих сумерках они были лишь помехой, Кэррот Топ принялась за осмотре места преступления. Бон Бон и Лира предоставили все найденные ими улики, показывая где, что и как нашли. Кобылки задумчиво чесали подбородки, делясь соображениями и умозаключениями, предполагая возможные варианты личности преступника. И никто из них не обращал внимания на белоснежную единорожку, занимавшуюся чем-то своим неподалеку. А зря.

Зло улыбаясь, Винил занималась приготовлениями. Они забрали у неё Октавию и они за это заплатят. Они пожалеют, что родились на свет. Если они хотят войны, они её получат. Сполна.

13

Сознание медленно возвращалось к Октавии. Сначала она ощутила неприятную боль в шее, словно спала в крайне неудобной позе всю ночь, попытавшись повернуться и размяться, кобылка к своему несказанному удивлению обнаружила, что сие действо не представляется возможным: что-то крепко вцепилось в её копыта и не желало отпускать. Распахнув, наконец, глаза, виолончелистка судорожно огляделась, вспоминая события последнего вечера.

«Мешок! Похищение!» — проносилось у неё в голове, пока она изучала обстановку в комнате. К несчастью, смотреть было особенно не на что: в полумраке комнаты стены и пол были едва различимы, как и большинство элементов интерьера. Сама Октавия была привязана к стулу и его подлокотникам толстым, почти мультяшно комичным слоем веревок. Любые попытки освободить копыта были обречены на провал. Еще одна деталь бросилась её в глаза: кто-то очень добрый закутал её в плед, не дав замерзнуть ночью. Поразительная забота о… а кто она тут? Заложница? Пленница? Неужели…

— Я вижу ты проснулась, — раздался приглушенный голос из тени. Неясная фигура шевельнулась и, прихрамывая, неспешно двинулась в сторону Октавии. Шаг за шагом отсчитывали скрипучие половицы, пока похититель неумолимо надвигался на свою жертву. Виолончелистка дернулась еще раз, и еще, не желая сдаваться без боя. Когда враг был уже совсем близко, он поднял копыто, словно в широком замахе и на какое-то время серая кобылка перестала что-либо видеть, ослепленная внезапно хлынувшим сверху ярким потоком света.

— Вот, я думаю так будет лучше, — мило улыбнувшись, сказала Дерпи, отпуская веревочку выключателя, что была прямо над стулом. Другим копытом она поспешно стряхивала крошки с мордочки, но запах свежей выпечки не оставлял сомнений о её недавней трапезе. Видимо, говоря с набитым ртом она и звучала так зловеще глухо, а прихрамывала лишь потому, что в одном копыте поддерживала недоеденный маффин. — Теперь тут не так темно и мы можем наконец поговорить? Как ты себя чувствуешь? Нигде не жмет? Не замерзла? Я принесла свой плед, но…

— Что здесь происходит?! — возмущенно перебила её Октавия. — Почему я связана? Зачем ты меня похитила? Отпусти меня немедленно!

— Оу, — несколько стушевалась серая пегаска, опустив взгляд и виновато ковыряя копытом пол. — Прости, меня, правда. Но я пока не могу этого сделать. Зато я могу скрасить тебе пребывание тут, пока не придет время.

Последняя фраза прозвучала несколько зловеще, но общий идиотизм ситуации заставил Октавию лишь недовольно простонать. Будь у неё свободны копыта, она бы непременно закрыла ими мордочку. А потом ушла бы отсюда подальше. Знать бы только где это место находится. Впрочем, Дерпи лучилась позитивом, услужливостью и раскаянием, так что на неё обиду у виолончелистки никак держать не получалось.

— Чаю, — наконец буркнула Октавия. — Уже ведь утро? Умираю как хочется чая. Ромашкового, если можно. Полторы ложки сахара. Дай ему немного настояться и слегка остыть, чтобы весь аромат из листьев вышел наружу и высокая температура не перебивала вкус. Справишься?

— Непременно! — гордо козырнула Дерпи и унеслась куда-то в другую комнату. Оттуда слышалась возня, свист, грохот, вздох ужаса, звук падения чего-то металлического, громкое «ай!» и еще набор нечленораздельных звуков, которые Октавия, обладая музыкальным слухом, к своему ужасу распознала как пение. Наконец серая пегаска вернулась, держа на подносе небольшую чашечку на блюдечке. На фарфоровом боку красовался одинокий белый цветочек. Комнату сразу наполнил аромат ромашки. Виной тому был не столько чай, сколько сама Дерпи, щедро усыпанная сушенными листьями, запутавшимися в гриве и шерстке.

— Эм… — замялась Октавия, попробовав протянуть копыта к чашке и осознав всю тщетность этого действия. — Ты не могла бы…

— О да, конечно! — Стукнула себя копытом по лбу пегаска, и, оставив поднос рядом, вновь куда-то улетела. Пленница решила было что за ножницами и ей, наконец, выдастся шанс сбежать, но её надеждам не суждено было сбыться. Вместо чего-либо режущего, Дерпи принесла соломинку. Поместив её в чашечку и аккуратно поднеся её к мордочке Октавии, она ободряюще подмигнула. — Давай же.

Делать нечего, виолончелистка нащупала губами соломинку и затянулась, делая небольшой глоток. К её удивлению чай оказался просто идеальным. Восхитительный баланс насыщенного вкуса, мягкости аромата, чью острые края сглаживало идеальное количество сахара, а температура была просто идеальной. Винил вот никогда не могла справиться с вроде бы нехитрой процедурой приготовления этого напитка. Октавия по новому посмотрела на свою похитительницу, взглядом полным уважения и благодарности. Похоже, за вычетом некоторых неудобств, это приключение может казаться не таким уж и плохим.

14

В одной из множества книг Октавия когда-то прочла про некий «понькгольмский синдром», но ей и в голову не могло прийти, что она испытает нечто подобное на себе. Сама мысль оказаться похищенной никогда не забредала в её переполненную нотными переплетениями голову, не говоря уже о том, чтобы испытывать симпатию к своему похитителю.

И вот она уже сидит за небольшим круглым импровизированным столом, сделанным из огромной бобины. На нём уже разместилась большая миска свежих маффинов и пара чашечек чая. За обещание вести себя хорошо и не вырываться, Октавию отвязали от стула и позволили расположиться поудобнее. Чтобы похищение выглядело натурально, веревки накинули на тело кобылки, создав некоторое подобие необычного наряда. Движений они не стесняли, выглядели в какой-то степени симпатично и при желании можно прикинуться связанной, если вернется Она.

— Так что же всё такие Ей от меня нужно? — покачивая в копытах свою чашечку, спросила наконец Октавия. — И кто Она вообще такая? И почему столь дружелюбная кобылка как ты выполняет её поручения?

— Оу, спасибо, — слегка залилась краской Дерпи, довольно улыбаясь. Они уже какое-то время провели вместе, и оказалось, что эта виолончелистка само очарование. Теперь ей очень хотелось поделиться с новой подругой своей ситуацией и помочь чем может. Так что осмотревшись, не подслушивает ли их кто, пегаска начала свои объяснения.

— Вообще-то я работаю в почтовой службе. Работа хлопотная и очень непростая. Иногда случаются крайне неприятные казусы. Вот как-то я доставляла посылку и буквально перед самым порогом, когда дверь резко распахнулась, я её уронила и поломала! Она была в ярости и сказала, что я теперь ей должна. Богатств у простой почтовой пони нет, так что вот выполняю её поручения.

— И Она велела похитить меня? — Октавия сделала глоток чая и потянулась за новым маффином из большой чаши посреди стола. Откусив небольшой кусок и прожевав, она уточнила: — Что её вообще от меня нужно?

— Не могу сказать наверняка, — развела копытами Дерпи, едва не сбив собственную чашку чая. — Может хочет приватный концерт? В той сломанной посылке было как раз что-то похожее на твой инструмент. Да и внешне она очень на тебя походила. Может она твоя ярая фанатка?

— Сомневаюсь, — усмехнулась виолончелистка, потихоньку доедая маффин. — Единственное, за что я сейчас опасаюсь, это чтобы моя подруга Винил не сделала чего глупого. С неё станется.

— Ну если тебя придут спасать, я точно препятствовать не стану, — воодушевленно призналась пегаска, сделав большой глоток чая. — Я всего лишь курьер, я не разбойница.

— Ну, похищение у тебя вышло вполне замечательно, — отшутилась Октавия. Придвинувшись поближе к серой кобылке, она доверительно произнесла: — не переживай, я тебя перед ними в обиду не дам. А ты в случае чего не отдавай меня Её на растерзание. Идёт?

— Но как же долг? — несколько растерянно повела глазами Дерпи. — это же крупная сумма…

— Что-нибудь придумаем, — подмигнула ей виолончелистка. — В беде не оставим так и знай. На что ещё нужны друзья.

Мордочка пегаски засияла широкой улыбкой. В порыве чувств она крепко обняла новую подругу, а затем, не в силах усидеть на месте, полетела на кухню за новой порцией чая и маффинов. Несколько ошеломленная, Октавия проводила ей взглядом. Поправив чуть сползшие веревки, она невольно усмехнулась ироничности ситуации. Вот уж точно никогда не знаешь где найдешь нового друга.

15

Пока Дерпи устраивала на кухне очередную катастрофу, серая земнопони предалась размышлениям. С одной стороны её самым бесцеремонным образом похитили и, вроде как, держат в плену. С другой же, тут вполне неплохой чай, вкусная выпечка и приятная компания, вреда ей не причиняют и вообще она с пегаской подружилась. И, если уж задаваться вопросом, где именно «здесь»? Место выглядело как какой-нибудь амбар, но в то же время как её дружелюбная похитительница делает столь вкусный чай, тут же не должно быть кухни. Октавия лишь пожала плечами, списав это на загадочные странности её новой подруги. А тем временем Дерпи вернулась с новым подносом.

— А вот и я, — с широкой улыбкой провозгласила она, направляясь к их импровизированному столику. На пол пути дверь в комнату, которую раньше виолончелистка принимала за кусок стены, резко, с грохотом отъехала в сторону, на миг ослепляя кобылок светом полуденного солнца. От неожиданности Дерпи уронила поднос. Фигура, возникшая в проеме, сделала шаг вперед и задней нагой с грохотом захлопнула за собой створку амбарной двери, не давая увидеть хоть что-нибудь из происходящего снаружи.

— А вот и Я! — чуть надтреснутым голосом произнесла гостья. В наступившей тишине это бы прозвучало весьма внушительно, если бы не звуки собираемого с земляного пола битого стекла, что поспешно убирала пегаска. Игнорируя это недоразумение, гостья неестественно широко улыбнулась и направилась к Октавии. — Моя дорогая, как же я рада что ты почтила Меня своим присутствием!

— Как будто у меня был выбор, — холодно заметила серая земнопони, внимательно разглядывая свою похитительницу. С виду обычная земнопони, грязновато-желтая шёрстка, чуть нечёсаная грива, уложенная на знакомый манер, скрипичный ключ на боку. Говорила она несколько простовато, с отчетливым деревенским акцентом. Что-то смутно знакомое было в этой кобылке. Определенно, где-то они встречались.

— О да, ты наверное не можешь меня вспомнить, — словно прочитав мысли Октавии, отметила похитительница. Усевшись за стол, она пристально уставилась на свою жертву. — Давай-ка я дам тебе подсказку. Филлидельфийская консерватория, второй год обучения, занятия по смычковым.

— Я, наверное, должна всплеснуть копытами, словно помню какую-то пони из событий почти десятилетней давности. Воскликнуть «Батюшки светы, да это же ты, как там тебя! Сто лет не виделись!» Так что ли? Извини, не выйдет. Я была занята обучением, а не заведением сомнительных знакомств, — холодно отметила Октавия, даже не скрывая своего раздражения от сложившейся ситуации. — Если это своеобразный вечер встречи выпускников, то я, наверное, пойду. Никогда не любила подобные мероприятия.

— О-хо-хо, голубушка, насмешила, — залилась неестественным смехом похитительница. — Меня зовут Фиддлстикс, но друзья называют просто Фиддли Фэддл. И я просто уверена, что когда я с тобой закончу, мы будем лучшими друзьями, ты и я.

— Эмм… — встряла в разговор Дерпи, нерешительно пытаясь привлечь к себе внимание. — Я, наверное…

— Прочь с глаз моих! — не меняя уже ставшего несколько пугать выражения на мордочке, гаркнула похитительница. Прижав ушки, пегаска повиновалась. Бросив последний взгляд на Октавию, она решительно выскочила наружу. Фиддлстикс же направилась к куче сена и, порывшись немного, извлекла на свет скрипку. Темное матовое дерево инструмента словно поглощало свет вокруг себя, нагнетая мрачную атмосферу. Определенно это был совсем непростой инструмент. Вскинув его на плечо, похитительница ехидно ухмыльнувшись, подмигнула Октавии.

«Вот он мой шанс!» — внезапно осознала виолончелистка и приготовилась к рывку.

16

Дверь захлопнулась за серой пегаской, едва не прищемив ей кончик хвоста. Вздрогнув от громкого звука, Дерпи встряхнулась, приводя себя в чувство, а свои мысли в порядок. У неё есть цель и она намерена её выполнить. Сорвавшись с места, незадачливая соучастница понихищения направилась к тому самому домику-сараю на окраине Понивиля, где и было совершено гнусное злодеяние.

Щурясь от бьющего в мордочку ветра, пегаска прокручивала в голове варианты развития событий. Что, если ей не поверят? Или она никого не сможет найти? Можно обратиться к страже, но к тому времени может оказаться слишком поздно. Чувствуя щемящую тревогу в груди, Дерпи поднажала, игнорируя ноющую боль в крыльях. Если бы небезызвестная радужная пегаска решила внезапно с ней посостязаться, то она оказалась бы беспощадно разгромлена целеустремленностью и скоростью простой пони-почтальона. К счастью, Рэинбоу Дэш рядом не было и в помине, так что её эго ничуть не пострадало.

Дерпи же в считанные минуты оказалась на месте. Как она и опасалась, ни одной пони не было видно вокруг. Едва слышно чертыхнувшись, она принялась осматриваться по сторонам в поисках следов или других ориентиров. Может, они были тут совсем недавно и только-только ушли? И их, конечно же, можно еще догнать. Пристально смотря себе под ноги и погружаясь в собственные переживания, пегаска совсем не расслышала нарастающий топот за своей спиной. Пока не стало слишком поздно.

— Попалась! — преждевременно выкрикнул кто-то за спиной серой кобылки, заставив её с недоумением обернуться. На неё карьером неслась белая единорожка в боевой раскраске. Дерпи одним взмахом крыльев могла бы избежать столкновения, но удивление и радость от встречи похитили у неё это мгновение. Какая ирония.

Винил с разбегу врезалась в пегаску и повалила её с ног. Кобылки кубарем покатились по земле, пока не замерли в весьма двусмысленной позе. Единорожка, усевшись сверху на распластавшуюся на спине недоумевающую Дерпи, замахивалась копытом для нанесения удара.

— Мисс Скэтч, я вынуждена просить вас остановиться, — раздался требовательный голос, и из ближайшего куста вышла троица агентов с Голден Харвест во главе. Именно она и продолжила: — Хотя моё предположение о том, что преступник всегда возвращается на место преступления, и принесло плоды, я более чем уверена, что конкретна эта пони здесь не для того чтобы пережить прилив эмоций от созерцания и воспоминай совершенных её злодеяний. Или я не права, агент Дитзи Ду?

Все с удивлением уставились на притихшую пегаску. Та же, внезапно, ловко извернулась, без какого-либо труда избавившись от плена единорожки. Поднявшись на ноги, она оглядела присутствующих прямым сфокусированным строгим взглядом, от которого у кобылок невольно встала шерсть на загривке. Лицо агента Ду внезапно перекосило в пугающей гримасе, она принялась набирать в грудь воздух а затем… оглушительно чихнула. Пока все присутствующие отходили от шока, пегаска потирая нос вновь посмотрела на них своим привычным и чарующе рассредоточенным образом. На её мордочке возникла по детски наивная улыбка.

— Она наш… специальный сотрудник, — словно извиняясь пояснила Голден Харвест. — Обычно работает под глубоким прикрытием или выполняет диверсионные миссии. Или и то и другое сразу, — повернувшись к Дерпи, она мягко, словно у ребенка поинтересовалась: — Итак, что ты хотела сказать нам, дорогая?

17

Когда мы в прошлый раз оставили нашу компанию кобылок-спасительниц, они как раз обезвредили агента Дитзи Ду и приступили к импровизированному допросу, что, в принципе, не было необходимым, ведь пегаска сама жаждала поведать им всё и даже больше. Столпившись вокруг неё, Винил, Лира, Бон Бон и Кэррот Топ навострили ушки и принялись слушать.

Итак, Дерпи пустилась в свои объяснения, путанные и переплетенные, как ни разу не чесанная грива яка. Там были и ответвления сюжета про посещение кондитерской и покупку самого лучшего маффина, была и целая глава, восхваляющего его вкусовые качества и превосходную текстуру, был целый манифест о восхитительности и величии маффинов во всей как хлебобулочной, так и кондитерской иерархии.

Пегаска всё говорила и говорила, и присутствующие, зачарованные звуками её голоса, не могли её остановить и указать верный путь повествования, что всё развивалось и развивалось, по спирали, медленно и не спеша, словно гипнотизируя. Постепенно Дерпи добралась в своем рассказе до работы на почте, но внезапно вновь переключилась на былые деньки охоты за беглыми письмами и поиск хитрых бумажек в домах малознакомых кобылок.

Когда же речь серой пегаски дошла до недавних событий, никто из присутствующих, даже она сама, не могут определить. Следующие события были для них словно безумный сон, где творилось Дискорд пойми что. Единственное в чем показания всех пяти кобылок сходятся, это в их острой, прямо-таки безумно целенаправленной необходимости проникнуть в один конкретный и строго определенный амбар. Но вот методы они избрали абсолютно им не свойственные и откровенно говоря безумные.

Дерпи, связанная и с одетым на голову ведром, была возведена в роль импровизированного тарана, который Винил, верхом на Бон Бон, крайне не довольной своей ролью ездовой пони, с разгону впечатывала в двери амбара. Лира, в приступе бобровой ярости, грызла угол амбара, превращая возможно когда-то многовековые стволы, чуть позднее превращенные в доски, теперь и вовсе в жеванные пони щепки. И только лишь Кэррот Топ смогла в достаточной степени противиться навалившемуся на всю компанию безумию и просто таращилась куда-то в пространство с откровенно пугающей ухмылочкой. По крайней мере, когда всё закончится, у неё не будет болеть голова или спина, и рот не будет полон опилок и заноз.

К счастью, наваждение развеялось так же скоро и внезапно, как и появилось. Осознавшие себя кобылки, испуганно переглянулись, искренне недоумевая, как так вышло. Винил предельно вежливо слезла со спины недовольно хмурящейся Бон Бон, едва удержавшись от того, чтобы благодарно похлопать её по загривку, как хорошую кобылку. Вместе они развязали жмурящуюся от накатившей головной боли Дерпи и аккуратно сняли с неё покореженное от частых ударов жестяное ведро. В это время Лира старательно отплевывалась от забивших её рот щепочек и, вывалив язык на всю длину, скребла его копытами. Кэррот Топ же усердно массировала себе лицо и скулы, ужасно задеревеневшие от её безумного застывшего выражения мордочки ранее.

Немного приведя себя в порядок, кобылки наконец обратили внимание на почти полностью разрушенную дверь, почти ничем не препятствующую их проникновению внутрь амбара. Лира старалась игнорировать изрядно погрызенный угол здания, хотя внутри её распирала непонятная гордость за свою работу. Молча кивнув друг другу, соглашаясь никогда не упоминать об этом инциденте, кобылки направились на спасение Октавии.

18

Когда туман внезапного помешательства развеялся, квинтет кобылок замер перед дверьми в амбар. Как-то незаметно вокруг стало очень тихо, словно каждая птица сочла своим долгом покинуть это место, каждый беззаботный кузнечик, ранее пиликавший на своей крошечной скрипке, забился в какую-нибудь щель и трясётся в страхе. Даже ветер стих, повисая тяжелым густым маревом, от которого было трудно дышать.

Лира нервно сглотнула, беспокойно бросив взгляд на Бон Бон. Та, в свою очередь посмотрела на Кэррот Топ, в некотором роде исполняющей роль лидера их группы, как самый опытный агент. Но даже желтая земнопони выглядела несколько растерянно, несли не сказать напугано. На лбу её выступила испарина, когда она сделала первый шаг в сторону двери. Медленно протянув подрагивающее от волнения копыто, кобылка почти коснулась двери, но что-то заставило её остановиться.

Тихий, едва различимый звук изнутри дома, словно пронзительный и угрожающий шепот струн, терзаемых незримым смычком. Это походило на плач жеребенка и сдавленный крик взрослого пони одновременно, пробирая всех, кто это слышал, заставляя их шерстку на загривке встать дыбом, копыта дрожать в страхе, а зубы нервно стучать.

— Что это? — незаметно для себя перейдя на шепот спросила Лира, нервно переводя взгляд от одной подруги к другой. — Я что-то слышала…

— Все мы слышали, — также едва слышно объяснила ей Бон Бон. Земнопони старалась держаться как можно невозмутимее, но подрагивающие копыта выдавали её страх. Кивнув Голден Харвест, она уточнила: — Что это может быть?

— Вот сейчас и узнаем! — Неожиданно громко сказала Дерпи и, словно не поддавшись пугающей атмосфере момента, распахнула двери в стороны. Пятерка кобылок застыла в шоке.

Внутри царил мрак. После относительно светлого дня снаружи, глазам надо было перестроиться, чтобы видеть хоть что-то. С каждым мгновением из темноты проступали всё новые и новые детали. Но первое что заметили вошедшие кобылки, было тихий, едва слышный, монотонный скрип веревки, словно раскачивалось что-то подвешенное. В густой тишине и темноте амбара это было не самым приятным звуком.

Внезапно что-то сверкнуло в темноте. Солнечный свет на миг отразился от чего-то длинного, металлического и очень острого. Веревка скрипнула громче, увеличивая темп, а к звукам добавился еще едва слышный противный смех из другого конца комнаты. Он пробирал насквозь своей неестественностью, ненормальностью и откровенным безумием. Еще один звук прорезал тишину: немелодичный писк струн, словно истязаемая кошка на грани жизни и смерти. Кобылки поморщились, зажмурившись, а когда открыли глаза вновь, то сокрытое во тьме наконец стало явным.

Октавия, испепеляющая их яростным взором, вооружившись косой и вилами, раскачивалась на подвешенной к потолочной балке веревке. Весь её вид говорил о готовности броситься в атаку и устроить кровавую резню, превратив это спасение в мрачную трагикомедию. В углу из которого доносились странные звуки и смех обнаружилась Фиддли Фэддл. С неестественно искаженной гримасой на мордочке и расфокусированным взглядом, она содрогалась всем телом в едва слышном безумном хохоте, периодически позволяя смычку касаться своей черной скрипки, издавая тем самым те ужасающие стоны и вопли, прекрасно аккомпанирующие общему сумасшествию происходящего в амбаре.

— Неа! — внезапно произнесла Дерпи и вновь захлопнула двери абмара. Изнутри послышался яростный надрывный вопль и сквозь древесину прямо на уровне головы пегаски прошло лезвие косы, остановившееся лишь в нескольких миллиметрах от глаз. Раздалась еще одна дьявольская нота скрипки и новый приступ хохота огласил стены амбара.

Переглянувшись, квинтет кобылок приступил к разработке плана действий.

19

Разумеется, план действий был разработан в считанные минуты. И хотя не всем участникам он понравился, отрицать его потенциальную эффективность никто не мог. Так что пока Дерпи и Голден Харвест удерживали дверь, остальные кобылки помчались в Понивиль за всем необходимым. Приготовления заняли считанные минуты и к моменту, когда солнце уже приблизилось к горизонту, кобылки снова были в сборе у дверей амбара. В древесине появилось несколько новых трещин и дыр, однако судя по несколько уставшим, но довольным мордочкам Кэррот и Дерпи, со своей работой они справились.

Итак, настало время привести план в действие. Согласно кивнув друг другу в знак готовности, кобылки распахнули двери. Как и ожидалось, на них тут же обрушилась волна ужасающих звуков Черной скрипки Фиддлстикс и яростных воплей обезумевшей Октавии, несущейся на них в атаку с косой наперевес. Но стоило этой парочке потерявших рассудок пони увидеть освещенную закатными лучами команду агентов, как они остановились и затихли в немом изумлении. И посмотреть там было на что.

Впереди, стояла Винил, облаченная в роскошное обтягивающее вечернее платье с глубоким вырезом на бедре. Полупрозрачная ткань цвета глубокого ночного неба с примесью чего-то волшебного, сверкала изящно разбросанными звездами-стразами, добавляя наряду налет шика. Туфельки на каблуках, подобранные в тон к платью, несколько меняли позу кобылки, выгодно подчеркивая её наиболее… аппетитные формы. Очевидно об этом осведомленная, единорожка старательно позировала, как видела в тех журналах моды, что она всегда считала глупыми и бесполезными. Поворачиваясь то тем боком, то этим, она встряхивала непривычно уложенной гривой и выдавала самый свой лучший многозначительный взгляд на ряду с самой соблазнительной улыбочкой.

Никто во всей Эквестрии не смог бы заставить Винил это сделать, никто, кроме, разумеется, её дорогой подруги Октавии. Лишь ради неё обычно растрепанная ди-джей тусовщица пошла на столь кардинальные изменения имиджа. И, как бы ей не хотелось это признавать, ошалевшее выражение на мордочке серой земнопони стоило усилий. Коса со звоном упала на землю, выпав из копыт дрожащих от восхищения копыт. Это и послужило началом второй фазы плана.

На пороге амбара возникла Лира. Стоя на задних ногах, она обхватила копытами виолончель и, следуя их недавнему уроку с Октавией, принялась играть. Получалось на удивление не плохо. Видно было, что единоржка отдает себя всю этой музыке, вкладывая в каждую ноту частичку души. Чарующая мелодия заполнила амбар, пронизывая каждого, кто её слышит, сжимая сердечко в тиски, заставляя слезы выступать на глазах. Единорожка и сама плакала, словно светясь изнутри. Порывы неизвестно откуда взявшегося ветра заставляли её гриву развеваться, как по волшебству, создавая поистине удивительное зрелище.

Фиддлстикс почуяв неладное, попробовала перебить мелодию Лиры своей скрипкой, но сила произведенного эффекта и громкость мелодии были слишком сильны, чтобы какая-то скрипка, пусть и волшебная, могла что-то с этим сделать. А тут еще смазанное кремовое пятно внезапно возникло за её спиной и одним молниеносным движением отправило кобылку в сон. Скрипка выпала из копыт обомлевшей кобылки прямо под ноги Бон Бон. Та, недолго думая, несколько раз на неё прыгнула, превращая утонченный музыкальный инструмент темной магии в небольшую горку черной древесины и обрывков струн.

Оглушительный треск и вой высвобожденной энергии отвлек увлекшихся своими ролями Винил и Лиру, заставив их прекратить концерт. Октавия, освободившись от чар, потеряла сознание, мягко рухнув в объятия вовремя подхватившей её подруги. Мятная единорожка обернулась, благодарно кивнув Кэррот Топ с фонариком и усердно машущей крыльями Дерпи, так замечательно подсобившими ей в создании иллюзии.

Квинтент кобылок столпился вокруг пары бессознательных тел, решая, что делать дальше.

20

Купаясь в алых лучах заката, по обычно пустой дороге в Понивиль двигалась весьма занимательная процессия. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, заставляя тени семи кобылок растянуться по земле длинными темными полосами, создавая иллюзию эдакой красной зебры. Уже издали можно было услышать их болтовню, отчетливо звучащую в вечерней тишине.

— … а потом она такая вжух! И оказалась прямо за её спиной! — восторженно подпрыгивала Дерпи, в лицах пересказывая последние события в амбаре. На каждый ключевой момент своего эмоционального повествования она чуть подлетала на месте и делала небольшой кульбит не в силах по-другому выплеснуть обуревающие её чувства. — А затем эта скрипка хрясь! И только щепки на полу!

— Да, да, мы все там были, — самую малость раздраженно напомнила ей Лира. Но как бы она не старалась выглядеть строгой и профессиональной, выражение её мордочки упорно становилось взволнованно недоуменным. Она остро чувствовала, что что-то не так, о чём-то она забыла. Эта мысль не давала покоя единорожке, заставляя нервно поглядывать назад.

— Знаешь, мне вот другое непонятно, — напомнила о своем присутствии Винил. Она несколько удивленно разглядывала мятно-зеленый бок подруги и метку на нем. — Ведь твой инструмент совершенно другой. Как так вышло, что ты неплохо играла на виолончели?

— О, тут всё просто… — самодовольно ухмыльнувшись пустилась было в пояснения Лира, но тут её глаза широко распахнулись в осознании. — Точно! Виолончель! Мы забыли её в сарае!

— Мы? — послышалось несколько ехидное уточнения сзади. — Не обобщай, будь добра. Эта ноша была на твоей совести и теперь тебе придется за ней вернуться.

Бон Бон, за хвост тянущая Октавию с едва заметной усмешкой поглядывала на подругу. После довольно успешной операции ей не повредит немного поубавить пыл, а то быстро зазнается. А нет ничего хуже слишком самоуверенного агента. Хотя, надо отдать Лире должное, она вспомнила о виолончели значительно быстрее, чем ожидалось.

— Не переживай, потом сбегаем вместе, — видя грустно опустившийся взгляд Лиры, утешила её кремовая земнопони. — Ни что так не помогает заснуть, как прогулка под звездами. Меня вот другое интересует. Винил, ты что сделала с тем образом, который мы так тщательно наводили? Прическа, платье, туфли… Всё пропало!

— Не, подруга, уволь. Я в такое больше ни за что не ввяжусь, — яростно замотала головой белая единорожка, позволяя своей гриве растрепаться еще сильнее, возвращая ей привычный залихватский вид. — Голова от прически безумно чешется, в платье невозможно нормально ходить, приходится семенить словно балерина, а про туфли я вообще молчу. Копыта до сих пор огнем горят, словно всё ночь на танцполе отжигала.

— Красота требует жертв, — резонно заметила Бон Бон, кося глаза на идущую рядом Кэррот Топ и вспоминая про их похождения под прикрытием в Кантерлоте, Мэйнхеттене и даже Седельной Арабии. Вот уж где одежда была невыносимой.

А желтая земнопони, казалось, вообще не замечала происходящего вокруг, равно как и свою ношу в лице Фиддлстикс, также, как и Октавия, находящуюся без сознания. Кэррот Топ просто смотрела в пространство перед собой, без особых усилий игнорируя внешние раздражители, и прикидывала план дальнейших действий, набросок отчета о проведенной операции, время, которое потребуется этой парочке для восстановления после всего что случилось, и многое многое другое. Бон Бон понимающе хмыкнула и не стала тревожить подругу.

Постепенно и не спеша, дружная процессия из семерки кобылок и одной забытой виолончели вернулась в Понивиль.

21

Одно из самых завораживающих и таинственных зрелищ это вид спящей кобылки. То как она хмурится во сне, морщит носик, подрагивает ушками и перебирает ногами. Можно только гадать что же происходит у неё в голове, от чего же она убегает или к чему стремится. Это целая загадка в лице одной пони. И ни Винил, ни Бон Бон, ни Лира не могли даже предположить, что творилось во сне Октавии.

А серая кобылка даже не подозревала о таком количестве наблюдателей. В окружающей темноте сна, она слышала ужасающие звуки, терзающие её до самой глубины души. Отчаянно прижимая ушки, спасаясь от этих чудовищных вибраций, виолончелистка, пыталась бежать, прятаться, прикрываться копытами, но всё тщетно. Невыносимый шум проникал везде.

— Пожалуйста, прекрати! — со слезами на глазах возопила Октавия, не слыша звука своего голоса. — Хватит, прошу!

Тщетно. Звуки продолжались, становясь всё ритмичнее, чередуясь и переходя из одного в другой. Невыносимо знакомые звуки, порожденные копытом настоящего садиста. Только тот, кто искренне ненавидит музыку способен на такую пытку. Не выдерживая наваливающегося на неё давления, Октавия ощутила, как внутри неё закипает ярость. Она редко давала эмоциям взять верх, но ситуация становилась просто невыносимой.

— Надо до-мажор, ты, необразованная бездарность! — что есть сил выкрикнула виолончелистка, подрываясь на кровати. Оглядываясь по сторонам, она с удивлением обнаружила стоящих над ней пони: радостную улыбку на мордочке Винил, довольный взгляд Бон Бон и отчаянно краснеющие щеки Лиры.

— Что… — открыла было рот Октавия, но влетевшая в него ложка помешала прозвучать вопросу. Приятная сладость растеклась по языку, снимая всё желание возмущаться, удивляться или задавать вопросы. Эта белая единорожка самым наглым образом воспользовалась своим знанием её любимого вкуса варенья.

— Прежде чем задавать множество вопросов, позволь нам самим кое-что пояснить. Кивни, если чувствуешь себя хорошо, — Бон Бон с профессиональными нотками принялась за разъяснение ситуации. Октавия, смакуя вкус варенья, несколько раз покорно кивнула, после чего еще раз открыла рот, очевидно ожидая новую порцию сладости. И та не заставила себя ждать. Довольно облизывающаяся серая кобылки выжидательно поглядывала на Бон Бон.

— Замечательно. Итак, ты стала жертвой проклятого музыкального инструмента, скрипки, если быть точной. На тебя она воздействовала через Фиддли Фэддл, которая тоже была под действием чар, — пустилась в пояснения кремовая пони, отрывисто жестикулируя, показывая то игру на музыкальном инструменте, то широкополую шляпу, то просто крутя копытом у виска. — Сейчас она проходит реабилитацию, поскольку была подвержена магии намного дольше, но прогнозы весьма многообещающие. Скажи, что ты помнишь из последних событий? — агент Свити Дропс вопросительно подняла бровь.

Октавия, непонимающе на неё посмотрела, удерживая во рту очередную ложку и уже потянувшись за обнаруженной неподалеку банкой. Выпустив из плена инструмент доставки вкусности, виолончелистка что-то прикинула, а затем покачала головой.

— Прошу меня извинить, но события последнего дня от меня ускользают, — отметила она, не прекращая своих попыток добраться до источника варенья. — Всё, что я могу вспомнить, это невыносимо терзающие слух издевательства над инструментом, словно ржавой пилой по плохо настроенным струнам.

— Я… это… прости, пожалуйста! — густо краснея прервала её Лира, не рискуя поднять взгляд. — Просто план был перебить шумом Фиддлстикс, пока Винил отвлекала тебя своим…

Мятная единорожка краем глаза заметила отчаянно жестикулирующую ди-джея, очевидно требующую прекратить и не упоминать о тех событиях. Октавия замерла на мгновение, погружаясь в пучины смутных воспоминаний, а затем на её мордочке вспыхнул румянец. Улыбаясь, она бросила игривый взгляд на прячущую глаза Винил.

— К-как бы то ни было, — попыталась перевести тему белая единорожка, — хорошо, что с тобой всё в порядке.

Виолончелистка протянула копыто в сторону подруги, и та зажмурилась в ожидании. Но ничего не последовало, и через пару секунд открыв один глаз, Винил обнаружила Октавию с заветной банкой в копытах и мордочкой на половине пути ко дну. Бон Бон лишь покачала головой, косясь на едва сдерживающую смех Лиру. Похоже, инцидент был исчерпан и всё закончилось хорошо.

22

Итак, теплым летним вечерком, когда солнце, повинуясь воле Селестии, уже почти скрылось за горизонтом, Понивильский паб был еще открыт. Не то чтобы это было чем-то из ряда вон выходящим: Берри Панч зачастую держала своё заведение открытым допоздна, но в этот раз виной всему была не компания шумных гостей города, сорящая деньгами направо и налево, а всего лишь несколько местных кобылок, что-то бурно отмечающих.

Застолье было в полном разгаре, и Берри Панч не могла нарадоваться на эту компанию. Алкоголь уже слегка ударил им в голову, переведя их общение на тот удивительный сакральный уровень, когда самые глубинные и сокрытые чувства расцветают в полной мере и становятся очевидными. Так что секстет подруг искренне наслаждался обществом друг друга, позабыв любые разногласия и проблемы.

Октавия, отобрав очки у Винил, не могла насладиться цветом этих густо-малиновых глаз, словно самое сладкое варенье, её любимое. Она их рассматривала так близко и пристально, что почти не заметила, как их щеки соприкоснулись. Но даже удивленный взгляд белой единорожки, нежно держащей ей за копыто не мог помешать виолончелистке насладиться этим сполна.

Рядом, совершенно не замечая близости подруг, в полуобнимку расположились Лира и Бон Бон. Мятная единорожка только что услышала те самые слова, которых она так долго ждала и с трудом сдерживала свое счастье, едва не упав под стойку от радости. Её подруга, глядя на всё это, не могла сдержать улыбки. Лира напоминала ей себя в ранние годы в агентстве и эти чувства были ей знакомы. У единорожки огромный потенциал и Бон Бон обещала себе, что будет с ней рядом всегда. Как вот в такие минуты радости, так и в другие.

А следом сидели не кто иные как Дерпи и Кэррот Топ. Не такие частые посетители этого заведения, они прекрасно вписались в общую картину. Похоже, воспоминания о старых приключениях всплыли в голове серой пегаски, судя по тому как она, приобняв соседку, отчаянно ей подмигивала с игривой улыбкой на мордочке. Агент Голден Харвест, очевидно не могла сдержать удивления от проявления таких чувств. Впрочем, и вырываться она не спешила. Будь то корыстное желание поднабраться тайных хитростей успеха агента Дитзи Ду или же ей просто нравилась подобная близость, всё равно никто наверняка не узнает.

Внезапно, дверь в бар распахнулась и на пороге показалась всем знакомая фигура. Её темно-желтая шерстка выглядела почти горчичной в свете сумеречных фонарей, а грива, выбивающаяся из под потрепанной ковбойской шляпы, вместо синего отливала недобро-сизым. Глаза семерых кобылок уставились на гостью. Октавия, отставив свой бокал, презрительно прищурилась, уставившись на Фиддлстикс.

— Ты-ы, — сухо протянула виолончелистка, прожигая в кобылке взглядом дыру. Казалось, еще немного и пони на пороге начнет дымиться. Неловкая пауза стала затягиваться, когда Октавия продолжила. — Ты опоздала!

Её поддержал нестройный ропот возмущенных пьяненьких кобылок.

— Звиняйте, подруги, сами знаете, репетиции и всё такое, — привычным жестом метнув шляпу на вешалку, Фиддлстикс плюхнулась рядом с Октавией, удостоившись от Винил красноречивого взгляда, полного ревности. Показав в ответ язык, и махнув Берри «пива!», кобылка с гордостью пояснила: — Планируется небольшой концерт на съезде Эпплов, и я там первая скрипка. К тому же никогда не знаешь, когда эти пони внезапно ударятся в очередную спонтанную коллективную песню.

Октавия рассмеялась, деликатно прикрыв рот копытом, и тот факт, что в нем же она держала бокал вина её не чуть не остановил. К счастью, она всё уже выпила, так что ничья репутация не пострадала.

— Дорогая, вот что я тебе скажу, — не отпуская свою единорожку, произнесла виолончелистка. — После сотен концертов и тысяч репетиций, прослушиваний, сольных партий и еще множества разнообразных музыкальных мероприятий, будь то создание фона и на вычурном приеме или помощь Пинки на её вечеринке, — всё это, отходит на второй план. Я люблю свою виолончель и люблю на ней играть. Но еще больше я люблю своих подруг и ценю время, проведенное с ними куда больше.

Стиснутая в объятиях единорожка согласно закивала, подтверждая слова Октавии. Фиддлстик, улыбнулась, слегка завидуя им. Опустив глаза, она покрутила свою кружку пива, с неловкостью вспоминая все те неприятности, что она доставила этим кобылкам. Её до сих пор удивляло, что они смогли её простить и принять, после всего что она сделала. Скрип отодвигаемых стульев отвлек кобылку, заставив поднять глаза. Вокруг столпились подруги, поглядывая на неё со смесью беспокойства, негодования, искренней душевной теплоты. А вот Дерпи одним глазком ещё смотрела за барную стойку, где лежало что-то вкусное.

— Мне кажется, кому-то тут остро не хватает объятий, — словно вердикт произнес кто-то из толпы. Фиддлстикс не успела ничего возразить, в миг погребенная под самыми дружескими обнимашками, что она когда-либо испытывала. Все горькие и неловкие мысли мгновенно улетучились, уступая место всепоглощающему теплу дружбы и острому желаний вдохнуть хоть капельку воздуха. После, все расселись по своим местам и продолжили вечер. Самый обычный вечер в самом лучшем (и единственном) баре в Понивиле.

ПОНЕЦ