Broken Rainbow

Сбывается старинное пророчество и королевские сёстры теперь даже не знают о существовании друг друга...

ОС - пони

Меткостиратели

Меткоискатели и их друзья решают разобраться, что случилось с Лирой, и помочь ей... Если бы они знали, куда приведут их поиски!

Эплблум Скуталу Свити Белл Лира ОС - пони Пипсквик Дэринг Ду Человеки Бабс Сид

Оставайтесь с нами

Сериал «Мои маленькие пони», рассказывающий о временах древней Эквестрии и легендарных Элементах Гармонии, вот уже несколько лет приносил мэйнхэттэнской корпорации «Эмералд» огромные прибыли и снискал бешеную популярность среди зрителей. Но вот, на пороге особо крупной сделки произошло непредвиденное: исполнительницы главных ролей бесследно исчезли, и создателям сериала пришлось срочно искать решение. А это оказалось не так просто, ведь сплоченность съемочной группы оставляла желать много лучшего…

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек ОС - пони

Рельсы

Ветеран войны, врач и убийца. Таким я являюсь. Это мои мысли. Всего-лишь один из многочисленных дней.

Другие пони ОС - пони

Успех и фальшь

Винил Скретч. Богиня от музыки, одна из наиболее популярных пони в Понивилле, Кантерлоте, Мейнхеттене. Желанная гостья на любой вечеринке. Иными словами спортсменка, музыкантша и просто красавица. Однако, она не так счастлива, как казалось бы...

DJ PON-3 ОС - пони

Кэррот и дубина

Кэррот Топ, она же Специальный Агент Голден Харвест, вызывает известного плута Флеша Сентри на Очень Важную Миссию. И вскоре он влипнет в другое приключение, включающее враждующие семьи, юных влюбленных и стаю очень злых летающих обезьян. Чего и следовало ожидать, учитывая удачу Флеша. Вторая часть Записок Сентри.

Другие пони Кэррот Топ Флеш Сентри

Окно в Эквестрию

Снежный Занавес над Сталлионградом рассыпался и сладкая, многовековая дрёма Эквестрии подошла к концу. Тому приметой пробуждение Элементов Гармонии, Найтмер Мун, Дискорда, и — теперь — Медведя. Шайнинг Армор, живший, как и вся Эквестрия, в полусне, едет в страну снегов. Там, на чужой земле, благородному рыцарю предстоит беззаветно оберегать покой Её Величества. Но почему так тревожится Принцесса? То, что Шайнинг знал об истории родного королевства — истина ли это? Кто, наконец, прав? Сталлионградцы, готовые лечь костьми за общее дело, или эквестрийцы, для которых личная свобода — величайшее сокровище? Вопросы загадочные, словно сталлионградская душа. И Шайнингу придётся добывать ответы: наперекор интересам дипломатии и воле Её Величества, наперекор своему личному неприятелю, пониссару Кремлину, наперекор чести гвардейца.

Принцесса Селестия Принцесса Луна Фото Финиш Спитфайр Филомина Дерпи Хувз Другие пони ОС - пони Доктор Хувз Октавия Фэнси Пэнтс Король Сомбра Принцесса Миаморе Каденца Шайнинг Армор Стража Дворца

My little Sniper: Объект "504"

История повествует об Объекте "504". Кто он? Откуда он? Почему он не похож на остальных? Он не знает этого. Он один в этом мире. В этом обезумевшем мире. В мире, где царит хаос и беспорядок. Где его пытаются убить все.

Флаттершай Лира Другие пони ОС - пони

Sadness

Перевод фиков Friends Forever и My Precious Diamond. Почему Sadness? Потому что эти фики оставляют после себя только грусть и пустоту. Но мне захотелось, чтобы их прочитало как можно больше брони, так как они затрагивают довольно таки интересные темы.

Твайлайт Спаркл Диамонд Тиара Другие пони

Сладости истины

В каждой легенде есть крупица истины, даже если она, погребённая в песках времени, почти и не видна. С каждым прошедшим годом мифы и реальность переплетаются, смешиваются между собой, их ткань истончается и ветшает. Одна из самых древних легенд Эквестрии – легенда о Найтмэр Мун. Для пони это основа праздника “Ночь Кошмаров”, а для жеребят – повод, выпрашивая сладости, бродить ночью по городу, декламируя один и тот же стишок, общий для всех.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Другие пони

Автор рисунка: BonesWolbach

Здесь пахнет капустным соком, конским потом и формалином.

Я достаточно пожила на свете и многое повидала. Иногда мне кажется, что я могу понять всё. Но я не могу понять, что в овощном баре может пахнуть формалином. Причём всегда. Я хожу сюда много лет и всегда чувствую формалин.

У меня этот запах связан с трупами в морге. Но труп здесь только один. И он не пахнет.

Я поднимаю взгляд на стойку. Над ней висит голова Брайна Йеллоу, первого владельца заведения. Все думают, что это папье-маше. Но я-то знаю, что голова настоящая. Йеллоу завещал похоронить себя вот таким вот образом. Завещание признали действительным по суду. Я была экспертом на процессе. Старик отдал Селестии душу в нашем госпитале, и наследники надеялись, что мы подтвердим его психическую неадекватность. Я сказала, что Брайн был одним из самых здравомыслящих пони, которых я знала. Просто у ветеранов Второй Эквестрийской бывают свои причуды.

Бармен – мышастый пони с короткими ушами – ловит мой взгляд и меня узнаёт. Улыбается и машет головой. Рог его вспыхивает, и откуда-то снизу появляется бутылка без этикетки.

Второй бармен смотрит на него и что-то шепчет. Первый тоже что-то шепчет в ответ и бутылка оказывается над бокалом. Второй кивает и левитирует лёд.

Я знаю, о чём они говорят. «Это что? – Это в честь Пятницы. – А-а, сейчас добавлю льда».

Бармен мне кое-чем обязан. Я избавила его брата Сэма от опухоли в мозжечке. Операция продолжалась десять часов, и я не могу сказать, что оно того стоило. Сэм не очень законопослушный пони. Оклемавшись, он сбежал из палаты, изнасиловал медсестру и обчистил больничную кассу. Хотя… помню я ту медсестру, розовую сучку с блудливыми глазами. Думаю, она была его сообщницей. А в кассе всё равно были какие-то гроши.

Зато теперь в этом баре мне делают коктейль с абсентом. У бара нет лицензии на продажу алкоголя, но за этот коктейль я и не плачу. Так что всё законно.

— Ну и где наша Аннабель? – капризно говорит Серендипити, постукивая копытом по столику.

— Она вроде бы отошла припудрить носик, — говорит Ред Хат. – По-моему, у неё проблемы с желудком, — говорит она с едва скрываемой надеждой в голосе. – Пятница, что у Аннабель с желудком?

— Откуда мне знать? – я усмехаюсь, одновременно левитируя со стойки бокал с коктейлем.

— Именно ты можешь знать, — замечает Серендипити. – В конце концов, ты врач.

— Вот именно, — говорю я. – Я врач. Я дала клятву Гиппократа.

— Ну это же такая мелочь, про желудок, — капризно говорит Серендипити. – Это вполне этикетная тема, — это она говорит со знанием дела.

— Для кого как, — вздыхаю я, обнюхивая бокал.

— Всё-таки это не комильфо с её стороны – вот так уйти, — замечает Серендипити.

— У Аннабель вообще плохо с манерами, — вторит ей Ред Хат.

— Она очень изменилась в последнее время, — замечает Серендипити, медленно потягивая через трубочку капустный сок. Она не видит, какими глазами смотрит Ред Хат на её бокал. И хорошо, что не видит.

Серендипити, Аннабель и Ред Хат – мои типа подруги. Мы с ними как бы вместе отдыхаем. При этом нас по жизни ничего не связывает. Не считая медицинских карт, конечно.

Ах да, надо бы и самой представиться. Меня зовут Пятница. Это не имеет отношения к дням недели. Просто на моём родном языке слово «пятница» напоминает про пятна. Я пятнистая, чёрная по голубому. У нас такая раскраска была редкой, как и здесь, в Катнерлоте. Зато я могу жить и работать, не встречая косых взглядов. Потому что мою историческую родину, Зебрию, стёрли в пыль мегазаклинаниями. Не знаю, зачем. Хотелось бы верить, что на это были достаточно серьёзные причины. Но я рада и тому, что у моих родителей нашлись причины эмигрировать в Эквестрию ещё до войны. Вот за это им огромное спасибо.

Это о том, кто я такая. Теперь о том, что я такое.

Я инициированный единорог первой категории. У меня есть кьютимарка в виде красного креста и лицензия на магическое вмешательство в организм пациента. Лучшие годы жизни я провела в операционной, копаясь в черепныъ коробках и межпозвоночных дисках. Сейчас мне за пятьдесят и у меня уже не тот рог, чтобы заниматься нейрохирургией. Зато достаточно опыта, чтобы быть старшей медсестрой Катнерлотского госпиталя. Мне нравится административная работа. В общем-то, та же хирургия, только без анестезии. С точки зрения диагностики так даже удобнее.

Я поднимаю бокал и опрокидываю его. Тихонечко, едва заметно рыгаю. Ну, может, не совсем тихонечко.

— Фу-фу, — Ред Хат демонстративно машет копытом перед мордочкой.

Я смотрю на Ред Хат и улыбаюсь. Я-то понимаю, какое наслаждение она испытывает, говоря «фу-фу».

У золотистой пони синдром метеоризма и выраженная флатуленция. В переводе на нормальный эквестрийский – она пукает. Довольно часто и громко. Вроде бы ничтожная проблема, но она испортила ей жизнь. В школе её регулярно били в раздевалке. Она не смогла поступить в лётную школу – опозорилась на экзамене. У не никогда не было ни жеребца, ни кобылки, потому что в возбуждённом состоянии она себя не контролирует. Зайти в овощной бар до недавнего времени было для неё абсолютно невозможным.

Полгода лечения дали результат. Ну, относительный. То есть теперь она может, сидеть здесь и говорить мне «фу-фу». Конечно, в сумочке у неё активированный уголь, а под хвостом – вата, поэтому она в шортиках. Но всё-таки может, и я улыбаюсь ей.

— Уфф… Извините, — это вернулась Аннабель. Мордочка у неё слегка виноватая.

— Ани, ты там заснула? – недовольно говорит Ред Хат.

— Или подвернулась симпатичная кобылка? – Серендипити жадно облизывает губы.

— Может быть, — говорит Аннабель, устраиваясь на своём месте.

Пожалуй, она самая красивая из нас – фиалковая шёрстка, сапфировые глаза, очаровательная улыбка. Когда она лежала в госпитале, от неё сходили с ума все, начиная с медбратьев и кончая соседками по палате. Жаль, что она фригидна. Ей вырезали всё, от матки до внешних органов. Метастазы были везде. Ненавижу эту болезнь.

— Кстати, а куда пропала Кинамон? – вспоминает Ред Хат.

— Возится с ребёнком, — Аннабель хмурится. Она всю жизнь мечтала о детях.

Разумеется, Ред Хат понимает её неправильно.

— Безобразная история. Родить неизвестно от кого… Я не ханжа, но, по-моему, это неприлично.

— Вот-вот, — поддерживает Аннабель.

Я молчу. Я-то знаю, что Кинамон – девственница. Она усыновила ребёнка своей подруги Мишель, умершей родами. Потому что знала, что жеребёнок приходится ей сводным братом. Да, отец Кинамон – не очень хороший пони. Но она всё равно любит папочку. Тем более, к ней он всё-таки не приставал. У этого похотливого урода есть хоть какие-то принципы. Так что я фальсифицировала справку о рождении, не особенно кривя душой.

— Давайте не будем о плохом, — предлагает Серендипити. – Аннабель, где ты красилась? У тебя очаровательный оттенок шёрстки.

— Я не красилась… — бормочет Аннабель. – Просто… стало светлее. Наверное, возраст.

— Мне бы так, — вздыхает Серендипити.

— Ну так сходи к Алоэ, она тебя покрасит, — предлагает Рэд Хат.

— Я перестала краситься, — нервно говорит Аннабель. – В этом есть что-то неестественное.

Я опять молчу. У Аннабель рецидив. Хорошо, что отследили вовремя. Её лечащий врач не очень доверяет магии, но свято верит в химиотерапию. Сейчас у Аннабель вылез подшёрсток, а через два сеанса она станет совсем лысой. Но это будет потом, а пока она ещё может зайти в бар. Хотя, судя по всему, в туалете ей пришлось как следует проблеваться.

Мы заказываем на четверых яблочно-свекольный сок. Нам его левитируют со стойки в чаше со льдом. Аннабель и Ред Хат разом опускают мордочки в сок и выдувают половину.

Серендипити не пьёт, и я знаю, почему. Капустный сок истощил её кошелёчек.

Серендипити всю жизнь жила на проценты с наследства тётки. Сейчас все средства уходят на содержание в Кантерлотском госпитале смертельно больного отца. Наши услуги стоят недёшево, зато они качественные. Так что в ближайшие годы у Серендипити будет хватать средств только на завтраки.

Я могла бы взять её лаборанткой или чем-то вроде того. Деньги небольшие, работа хреновая, но трёхразовое питание ей было бы гарантировано. Но у Серендипити в голове дурацкие сословные предрассудки. Серендипити Августа Вильгельмина  Доротея де Лашарьер не запачкает копыта физическим трудом. Это было бы оскорблением памяти великих предков.

Иногда мне кажется, что некоторые пони произошли от ослов. Особенно те, у которых фамилия с родовой приставкой.

Я смотрю на неё внимательно, потом говорю:

— Тут делают сэндвич с  маринованными одуванчиками. Можно я тебя угощу?

Серендипити величественно кивает и благодарит.

— Пятница! – раздаётся откуда-то сбоку. – Привет!

Разноцветные головы поворачиваются, потом отворачиваются. На всех мордочках – совершенно одинаковое презрение.

— Привет, Олл Инклюзив, — говорю я. – Как дела?

Ярко-оранжевая пони с изумрудной гривой подходит к нашему столику. Она широко улыбается.

— Дела потрясно, лучше всех! – говорит она. – Прикинь, меня сегодня познакомили с принцем Блюбадом! Это потрясающий жеребец!

— Блюбад – подонок, — цедит сквозь зубы Серендипити, не поворачиваясь к Олл Инклюзив.

— Наговаривают! – радостно сообщает оранжевая пони. – Он просто симпапусик! Я уверена, что…

— Оля! – раздаётся откуда-то капризный, требовательный голос жеребца. – Мы торопимся!

— Бегу – бегу – прости – пока, — Олл Инклюзив перестаёт нас замечать и ввинчивается в толпу, изящно помахивая грациозным хвостом.

— Омерзительно, — говорит Ред Хат.

— Не понимаю, почему в приличное место пускают подобных особ, — поддерживает её Серендипити.

— Как из душа окатило, — морщится Аннабель.

Я снова рыгаю, на этот раз довольно громко. На этот раз никто не протестует.

Олл Инклюзив – профессиональная содержанка. Это я мягко. У неё даже на кьютимарке такое, что приходится прикрывать набёдренной повязкой. Разумеется, Олл Инклюзив – не та девушка, которую позовут на званый обед. Она это знает. Но не сильно переживает. У неё удивительно здоровая психика. И ещё более здоровое тело. Несмотря на образ жизни, она просто пышет здоровьем.

Ред Хат, Серендипити и Аннабель уверены, что у нас с ней что-то было. Иначе почему я с ней здороваюсь, общаюсь и не ворочу нос?

Я вздыхаю. Было бы крайне глупо воротить нос от нашего лучшего донора, у которой кровь вообще без антигенов и её можно перелить кому угодно. И которая не берёт за это денег. «Я не бедная, а кровопускания полезны» — вот и всё, что она говорит по этому поводу.

Больше всех Олл Инклюзив презирает Серендипити. Она не знает, сколько крови Олл Инклюзив ушло на неё саму, с её-то четвёртой группой и отрицательным резусом.

Но она об этом никогда не узнает. Во-первых, Олл Инклюзив запретила мне говорить об этом кому бы то ни было. Ну и, во-вторых, клятва Гиппократа.

Комментарии (1)

-10

Если честно, работа не о чём — нарезка сюжетов, которые сплетены в одно целое, и приправлены отвратной врачебной действительностью. Я достаточно спокойно отношусь к экспериментам, но зачем нужен подобный рассказ?

Хеллфайр Файр
Хеллфайр Файр
#1
Авторизуйтесь для отправки комментария.