Нефоновая пони: A Song of Twilight

Лира, будучи поставленной принцессой Арией перед выбором из двух вариантов, выбрала третий. Но может, есть и ещё варианты — какой-нибудь из которых, пусть и недоступный такому единорогу, как Лира, сможет найти не единорог, но аликорн?.. Твайлайт должна найти ответ. [ Фанфик по мотивам «Фоновой пони» авторства ShortSkirtsandExplosions. Крайне рекомендуется прочитать его (да, он большой и печальный, но это того стоит) перед тем, как читать этот. Иначе многое будет непонятно. ]

Твайлайт Спаркл Лира Другие пони Дискорд

Любви все возрасты покорны

Вместо того, чтобы уйти на выходные устроенные в Понивилле на время охоты, учительница местной школы Мерри Рэд что-то ещё делала в школе. Да ещё ей на голову свалился этот Джим, которого она оставила после занятий...

ОС - пони

Тайная вечеря

Как-то в погреб Эпплджек ночью забрался вор. Но Твайлайт и подумать не могла, какие страшные тайны могут скрываться за похищением квашеной капусты...

Твайлайт Спаркл Эплблум Принцесса Селестия Принцесса Луна

Ученик

Ученик - это отражение учителя. Ученик гордится своим учителем так же, как учитель радуется успехам ученика. А ещё ученик может превзойти учителя, давая тому повод задуматься.

Человеки Король Сомбра

Се пони

Лишившийся жилья и ставший инвалидом Десенди Хуфклаппер живёт рассуждениями о целесообразности своего дальнейшего существования. Чем завершится его суд над самим собой и какую роль в этом сыграют внезапные участники затянувшегося процесса?

Трикси, Великая и Могучая ОС - пони Старлайт Глиммер

Возвращение

Остатки армии Кристальной империи возвращаются домой после неудачного похода в земли грифонов.

ОС - пони

Мелкий Шрифт

Трейси нужно было жилье, но откуда ему было знать, что оно в другом мире? Теперь же навоявленному жильцу, нужно каким-то образом работать на Земле, при этом живя как пони в Эквестрии. И это будет либо так, либо он может распрощаться со своим бытьем человеком.

Другие пони Человеки

"Dear Diary..."

Быть Принцессой - означает постоянное одиночество, пусть даже среди множества подданных. В такой ситуации единственным, кому можно доверять, оказывается тайный личный дневник...

Принцесса Селестия Принцесса Луна

Кукловод

Теплый, ламповый рассказ с неожиданным окончанием.

Трикси, Великая и Могучая Другие пони

Грани безумия / Сборник

Небольшой сборник зарисовок, объединенных общей темой, а именно безумием. От небольшого помешательства до тьмы, скрытой где-то за пределами понимания.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Принцесса Луна ОС - пони Человеки

Автор рисунка: Devinian

Когда нет Дождя

Рейнбоу Дэш мирно спала. Ей снился сон, в котором она и Спитфаер вместе летели над Эквестрией и наблюдали закат. В морду дул приятный ветер, принёсший аромат из далёких лугов. Обе пегаски взглянули друг другу в глаза, кивнули и стали снижаться.

Мягкая трава приятно шелестела под копытами. Они целовались. Целовались так, как только могут истосковавшиеся друг по другу любовники. Без напыщенной страсти, нежно, едва дыша, едва касаясь языков друг друга, стараясь не упустить ни единой секунды этого прекрасного мгновения...

Они долго смотрели на закат, обнявшись крыльями.

— Знаешь, Спит. Я счастлива..., — произнесла Дэш, — здесь, с тобой.

Огненная пегаска усмехнулась и покрепче обняла Дэш.

— Знаешь, Дэши, — проговорила задумчиво Спитфаер и внезапно схватила Рейнбоу Дэш за копыта, скосив глаза к носу, — ПРОСЫПАЙСЯ ДЭЭААШ У НАС ЧП!!!

Дэш очнулась на полу, на голову ей тут же упала книжка о последних приключениях Дэринг Ду, а заодно и читальная лампа до кучи.

— Дёрпи Хувс! Какого мери...

— Я не знаю, что пошло не так, Рейнбоу Дэаааш! — серая пегаска отлетела в сторону, вынеся своим крупом вазу в открытое окно. С улицы донесся звук разбившегося фарфора. Дэш начала серьёзно злиться.

— ЧТО ПРОИЗОШЛО-ТО?! — выкрикнула она, растопырив крылья и вознеся копыта к потолку. Мало того, что ей не дали досмотреть прекрасный сон, так ещё опрокинули на голову лампу с книжкой и выкинули к чертям вазу.

— У нас ЧП! Что-то не так на фабрике облаков! — Дерпи состряпала глупое выражение морды, уставившись на Дэш. Та шумно вздохнула, рывком встала, пробурчала ругательства, наспех причесалась, и обе пегаски вылетели из дому.

... Хрясь!
От мощного удара копыт дерево содрогнулось, но вместо ожидаемого яблочного дождя мне на голову упала сухая ветка.
Ругнувшись себе под нос, я подошёл к Макинтошу, задумчиво смотрящему вдаль.
— Пусто, Мак. Это катастрофа!
— Агась.
Вот уже четвёртую неделю жарило солнце. Поначалу всем даже нравилось — кто загорал, кто просто нежился в тёплых лучах. Но уже на вторую неделю такая температура всем надоела, и на Дэш посыпалась туча вопросов — та ведь работала на фабрике облаков.
Поначалу она упорно отшучивалась и пыталась уйти от разговоров. В итоге вся пятерка её словила в собственном доме, и устроила «допрос с пристрастием». Что там именно произошло — никто мне так и не рассказал, но она пообещала, что в течение двух недель всё исправиться...

... — Спрашиваю еще раз. Кто сломал генератор облаков?
Спитфаер снова пролетела перед толпой перешёптывающихся пегасов. Вперёд никто не вышел. Та раздраженно вздохнула, и положила копыто на мордочку. Дэш нервничала.
Когда неделю назад сказали, что один из Вандерболтов будет летом подрабатывать на фабрике, сложно было передать восторг Дэш. Который утроился, когда она увидела в цеху яркую жёлтую пегаску.
... И тем страшнее было признаться, что это она случайно пролила банку вольтяблочного джема в генератор.
Спитфаер убрала копыто от мордочки, и продолжила:
— Ладно, работайте. Как я понимаю, никто из вас не знает как починить практически центральную машину на фабрике?
Молчание.
— Замечательно. Мы практически парализовали погоду в городе. Посредине такого жаркого лета. Ладно, надеюсь повреждения мы быстро устраним...

... И вот уже почти прошёл месяц. Хуже всего было то, что все яблони погорели, и было нечего есть. И продавать.
Я быстро наловчился ходить в гости, и есть уже там. ЭйДжей сильно злилась (ревновала), но ничего поделать не могла. А вот отсутствие денег сильно мешало. Мне было очень тяжело смотреть на то, как она каждый день, просыпаясь, смотрит в окно на сухие деревья и вздыхает. Тем обиднее было то, что я ничем не мог помочь. Правда, вскоре у меня созрел план, которым я поделился с Макинтошем...

В тот день Мак как раз не оставлял попытки, и лупил задними копытами по стволу яблонь в саду, когда я подошёл, чтобы рассказать о своём плане. Я еще с вечера заранее собрал вещи, чтобы не медлить, ибо время не ждёт. А утром уже успел тайком купить билет.

Хотя планом это можно было назвать с большой оговоркой. Просто подвернулась возможность подзаработать. Вдали от дома.

«Мак, братец, я уезжаю».

Сначала Мак и слышать ничего не хотел. Даже пару стволов переломил от злости. Потом долго (что для него не характерно) говорил, как будет давить из меня сидр, если я уеду. Сказал, что своим отъездом я предам семью Эппл и буду очень нехорошим пони, мягко говоря.

Но я должен был. И Мак это прекрасно понимал.

Я уезжал в Мексику. ЭйДжей долго не хотела отпускать меня, всячески отговаривала. Один раз даже сама себя накрутила, сказала, что мне будет трудно устоять перед местными поньёритами, от чего сама же заплакала, сказав, что я её не люблю и никогда не любил.
Но я ничего не мог поделать. Была ужасная засуха, и её яблочный бизнес медленно загнивал. Нам нужно было новое место для работы.
У поезда она разрыдалась. Я поцеловал её, пожал копыто Макинтошу, обнял повзрослевшую Эпплблум. Та уже подросла, и с каждым днём всё больше походила на старшую сестру. Острая на язык, но ужасно добрая.
Я буду скучать. Но и смотреть на то, как они страдают, я тоже не могу. Двери закрылись, и поезд медленно двинулся с места...
В купе я ехал один. Это позволило мне отдохнуть от всех и ещё раз обдумать план пребывания в чужой стране.

Поезд прибыл на станцию назначения под вечер, и всё, что мне оставалось сделать — побыстрее найти ночлег. У здания вокзала я заметил небольшую пристройку, на крыше которой возвышалась картонка с надписью «Ател Нащлег». Толкнув копытом старую дверцу, я вошёл в плохо освещённый прокуренный холл. За стойкой ресепшена дремала пони-мексиканка. На столе стоял радиоприёмник, тихо ворчавший какой-то старый мексиканский шлягер.
Я тихо откашлялся, пытаясь привлечь к себе внимание. Она проснулась, лениво потягиваясь. Пегаска.
Незнакомка уставилась на меня своими глазами цвета бронзы.
— Здравствуйте. Мне бы переночевать.
Ух. Надеюсь, она меня поймёт. Еще в поезде я убедился в одной паршивой вещи — словарь я забыл. Видать, когда «прощался» с ЭйДжей в том самом сарае. Должно быть, выпал из сумки.
Теперь она внимательно меня осмотрела. С ног до головы. Блин. Словно я в музее. Хорошо хоть между ног не заглядывала.
Кобылка улыбнулась мне ослепительной белоснежной улыбкой, и проворковала:
— Конечно, дорогуша. Для таких как вы — двенадцать монет. Но если вы желаете дополнительные услуги на ночь...
У неё был ужасно соблазнительный акцент. У меня просто защемило в груди. Жуть, а я думал, что стал примерным семьянином...
— Нет, нет, спасибо, — я выложил монеты на стойку, — мне бы просто выспаться.
Она сгребла монеты, с некоторым разочарованием. На столик, звеня, упали ключи.
— Ваш номер — двадцатый, amigo. Если вам понадобится помощь — зовите меня. Я кстати, Опунция, — она протянула мне копыто, прямо под нос. Не особо разбираюсь в их обычаях, но всё же, я легонько поцеловал его.
Странный привкус. Чем они тут душатся?
— Спасибо, буду знать. Очень приятно. Файеркрекер.
— Оу, какое у вас экзотичное имя, — пробормотала она, пару раз взмахнув ресницами, — давно в городе?
— Да нет, — я уже начал нервничать, поэтому продумывал все возможные пути отхода, — вот сегодня моя первая ночь тут. И я порядком устал. Спасибо за радушный приём, Опунция, но я пойду спать.
— Спокойной ночи, semental.
Как она меня обозвала? Ладно, завтра куплю разговорник, там и разберёмся...
Ругнувшись себе под нос, я начал подниматься наверх по лестнице
Ночь прошла более-менее спокойно, вроде бы. Хотя я не уверен. В комнате на утро явно чувствовалось, что ночью кто-то приходил. Не знаю, с чего я так решил, но что-то подсказывало мне это. Сон свой я не запомнил, и, наверно, даже и не снилось ничего — устал.

Спустившись вниз к ресепшну, и не найдя там Опунции, я заглянул в комнату персонала. Там тоже никого не было. Лишь старый письменный стол, платяной шкаф и комод, один из ящичков которого был приоткрыт.

Любопытство взяло вверх, и я отодвинул его. Содержимое меня немного смутило — ящик до отказа был набит нижним бельём.

Вот зараза. С одной стороны, я всё-таки не грязный извращенец, с другой — у нас у всех свои слабости. И тараканы в голове. А мои сейчас там забегали с криком: «Время вечеринки!» А ножки у Опунции были ничего. А прикинув, как она натягивает на себя всё это добро...
Я потряс головой. Блин, позорище. В первый же день вот такие мысли. ЭйДжей вмазала бы мне по почкам, и, пожалуй, была бы права.
Я слегка пригладил дрожащими копытами гриву. Проклятье, уши торчат. Что поделать, естественная реакция организма.
— Оу. Что-то ищете? — этот воркочущий голос со спины заставил меня занервничать еще больше. Я немедленно развернулся, красный, как рак, прикрыв задом шкафчик. И как назло, одни из трусиков застряли, и не давали ему закрыться. Какого сена? Зачем они вообще пони?
А ко мне приближалась салатовая пегаска, буравя меня своим томным взглядом, и повиливая крупом.
— Да я ключи сдать хотел, а на рабочем месте не было никого, — от нервов большая часть моих слов сбежалась в неразборчивую кучу. А её глаза уже были напротив моих...

— Pues bien, presentar las llaves, señor, — проговорила заигрывающим тоном иностранка.

«Какого мерина она говорит?» — послышалось у меня в голове. Я был готов поклясться, что это спрашивала ЭйДжей.

Я быстро протрезвел и, скинув ключ с шеи, сунул его Опунции, после чего слегка оттолкнув её, выбежал в холл, а оттуда сразу на улицу. Лишь успел услышать недоуменное «Dónde estás, красавчик?» себе в след.

Немного придя в себя и отдышавшись, я вспомнил слова ЭйДжей о нравах местных поньёрит. Мне определённо требовался разговорник, иначе я здесь действительно «пропаду».

Обойдя местный рынок в поисках чёртового разговорника, и потеряв всякую надежду найти хотя бы словарь я забрёл в местный бар. Вывеска недвусмысленно гласила: «Feliz caballo».

Я давно мечтал напиться. В Понивилле Эйджей решила, что у меня недостаточно здоровое питание, поэтому большую часть времени я ел яблочные пироги. Еще иногда Пинки меня подкармливала чем-то сладким, или Флаттершай кормила. Она неплохо готовила.
Но пить ЭйДжей мне не давала. Правда, как-то раз мы с Макинтошем вынесли из подвала бочку яблочного самогона, и надрались впятером — еще был Док, Карамель и Лира. Только вот женская половина семьи нас не оценила, и не говорила с нами неделю. Хотя потом помирились.
Так вот, я давно мечтал попробовать хвалёную кактусовую текилу. В конце концов, я знал, что встречаемся мы с моим нанимателем в пять, и у меня в запасе еще куча времени.
В баре было... Темно, грязно, накурено и стоял странный кислый запах. Бар как бар. Я поморщился, сел на более-менее чистый, и не поломанный стул, и окликнул бармена. Ко мне повернулся усатый земной пони.
— Что пьём, amigo?
— Стаканчик текилы.
Он что-то пробурчал себе в усы на своём языке. Всё-таки надо найти эту книгу. Спустя долю секунды у меня перед передними ногами стоял грязный стакан с подозрительной зеленоватой жидкостью. Я выдохнул, и выпил всё залпом.
Брр. Необычная дрянь.
— Extranjero, — улыбнулся мне бармен, — текилу нельзя просто так пить. Ею надо правильно наслаждаться! Она как кобылка — сделай всё быстро — и удовольствия нет. Подожди немного — и познаешь все.
Не, ну они явно издеваются. Походу тут полгорода предупредили о том, что я уже занят, дабы испытать мою верность. А текила неплохо пошла...
Я заказал еще два стакана. Теперь бармен предоставил мне еще и лимон. И соль. Правильную технику я до конца не понял. Вроде бы — пьёшь, лижешь соль, и заедаешь лимоном. Со второй попытки всё вышло. Сам процесс мне не понравился. А вот текила вдарила меня как следует.
... После пятого стакана у меня включился своеобразный защитный механизм. Я уже был в дрова, но пить не мог. Поэтому просто таращился на пустой стакан, и время от времени — на часы. Еще полчаса, и пора идти, благо карта у меня есть, и я знаю куда.
— Привет, jovencitos. Тут свободно? — напротив меня села молодая кобылка с озорными голубыми глазами. Я в ответ улыбнулся, и отрицательно закивал головой.
— Очень жаль, — улыбнувшись, но без всякого сожаления проговорила она.

Тогда я развернулся к ней полностью, чтобы получше рассмотреть, с кем я вообще разговариваю. Это была рогатая пегая девчушка, коих на рыночной площади я перевидал немало. Но её глаза просто гипнотизировали. Я понял, что эта единорожка вскружила голову не одному жеребцу. И я понял ещё одну важную для меня вещь — я вполне смахивал на её очередную жертву.

— Лейла, detener, — вдруг негромко произнёс бармен и почему-то убрал мой стакан со стола, — а тебе, amigo, советую идти по своим делам и estar alerta, ты здесь чужак всё-таки.

Он был прав. Мне действительно нужно было идти, время шло к встрече с нанимателем. Я ещё раз взглянул Лейле в завораживающие глазки.

— Nos vemos, красавчик, — она подмигнула мне и послала воздушный поцелуй. Я тут же развернулся, буркнул «Ну конечно» и побрёл к месту встречи, проклиная тот день, когда решил приехать сюда.

Ровно в пять я сидел на центральной площади этого престранного городка и ждал нанимателя. Мы условились, что он сам найдёт меня, так что я просто сидел и ждал, и смотрел на проходящих мимо пони. Но долго мне так сидеть не пришлось, я увидел, как ко мне целенаправленно идёт какой-то земнопони в потрёпанном пончо.

Я, вообще-то, приготовился к худшему — но он прошёл мимо меня, подойдя к юному жеребёнку неподалёку от бара. До меня донеслись обрывки разговора:
— Вот 5 монет, — они твои, если ты дашь мне знать, что в Эль Хуфсо появился пони, которого ты никогда раньше не видел.
— Отель, сеньор! Оттуда только что вышел пони, которого я раньше не видел.
У меня внутри всё несколько сжалось.
— Пегас?
А теперь отпустило. Я решил не дослушивать до конца разговор, и потопал себе к фонтану caballito de mar. Блин. Что за названия?
На дорогу у меня ушло несколько больше времени, чем я планировал. Всё-таки тут о культуре нечего было и говорить: сначала я застрял в толпе на рынке, потом ко мне долго приставали нищенки, в итоге обругавшие меня на своём языке. Но, так или иначе, я добрался до старого, но еще рабочего фонтана в форме морского конька.
Там была целая куча разнообразного понья, но я знал, что мой будущий начальник будет в рваном оранжевом сомбреро. И как вы думаете, сколько пони стояло в этом самом сомбреро?
Пока я озадаченно размышлял, что бы такого крикнуть, чтобы разобраться, и при этом не опозорится, меня потрогали за плечо. Про себя подумав, что всё сложилось, я обернулся.
На меня таращились два огромных изумрудных глаза.
Обладательница незамедлительно схватила меня за копыто, и принялась его трясти:
— Наконец-то, amigo, я уже заждалась! Фламенка!
Замечательно. Просто, блин, шикарно. Она была нахальна, тараторила еще быстрее Пинки, чуть не оторвала мне ногу. Кобылка. И она мой начальник на ближайшее время...
Я, откровенно говоря, опешил, поэтому открыл рот, и просто кивал в ответ на её слова. Когда она снова распахнула свои глаза, я понял, что она чего-то ждёт.
— Эээ, Файеркрекер. Там я недавно письмо отсылал...
— Да, я знаю. Предпочитаю сама встречать работников. Понимаешь, пока сама не увидишь, и не опробуешь, на что он способен, не узнаешь, что ему можно доверить — свой зад или свиней пасти.
Блин.

Это уже давно превратилось в пытку, но сейчас это превращалось в особую изощрённую пытку. Я всеми силами старался удерживать в голове образ ЭйДжей.

Фламенка, эта бордовая, цвета выдержанного вина, нахалка, сказала, что отведёт меня на место будущей работы, покажет город и вообще расскажет, что к чему. Всю дорогу она тарахтела, вперемежку вставляя эти, ставшие уже ненавистными, мексиканские словечки. Я же всю дорогу поглядывал по сторонам. «Еstar alerta, ты здесь чужак всё-таки» — слова бармена иногда откликались эхом на словесный поток Фламенки.

Когда Фламенка, наконец, произнесла святые слова «Ну вот мы и пришли», мы уже стояли перед покосившимся домиком, от которого далеко за горизонт уходил безжизненный выжженный пустырь. Вы что, издеваетесь?

— Эээээ... Фламенка, я не совсем понял. В объявлении говорилось о работе на развивающейся ферме, где выращивают особый сорт фасоли. Вроде бы.

— Что-то не так, сеньор? — Фламенка уставила свой изумрудный взгляд на меня и нахмурилась.

— Где... ээ... хвалёная ферма? — я тоже недоуменно уставился на неё.

— Una pregunta tonta, mi amigo, разуй глаза, — она схватила мой подбородок и повернула мою голову в сторону пустыря, тыча туда другим своим копытом, — здесь и будет ферма!

— Б... Будет? — я ещё больше раскрыл глаза.

— Ну да, bobo, всё как в объявлении, mi amigo, развивающаяся ферма, — Фламенка замахала копытами, и пошла снова тарахтеть на своём языке.

Я сел на землю. Это была катастрофа. Мало того, что меня, мягко говоря, обманули, так теперь и пути назад не было. Глупо возвращаться в Понивиль. Выход был один — помочь Фламенке, но время! Времени было мало, а работы было — понь не валялся!

Та, наконец, перестала тараторить и заявила:

— Всё, empleado, завтра начинается твоя новая жизнь!

Я встал, сухо попрощался с Фламенкой до завтра и побрёл к себе в отель. Лишь у дверей отеля я вспомнил об Опунции. Открывая входную дверь, я очень надеялся не увидеть её за рабочим местом, но Селестия ко мне явно не благосклонна. Опунция сидела за стойкой и скучающе листала потрёпанную газетёнку.

Пффф. Надо попытаться проскользнуть мимо...
Законы подлости... Я тихонько пробрался мимо пегаски. Но меня подловила мелочь. Я был без ключей. Пришлось спускаться.
— Добрый вечер.
Она спустила газету вниз. Увидев меня, она сразу же поменяла скучающее выражение лица на несчастно-заигрывающее
— Muchacho, как прошёл день?
Откровенно говоря, я был очень расстроен провалом с работой, поэтому мне хотелось выговориться:
— Да как-то не очень. Я думал, что попаду на огромную ферму, на которой сотни работников ворочают мешками с фасолью, а тут оказалось, что я буду только причастен к её основанию.
Она захлопала ресницами
— Это ужасно, potro. Но у нас небольшой городок, в нём нет ничего такого grande. Мы все скромные пони, что тут проживают.
Текила уже выветрилась у меня из головы, поэтому я мог рассуждать здраво. Я в чужой стране, почти без денег, не знаю языка, и сама судьба требует от меня измены. Что может быть хуже?
— Ладно, Опунция, давай сюда ключи. Пойду себе в номер.
— Оу, — её голос звучал расстроено.
Что еще?
— Niño, ты не говорил, что вернёшься... Твой номер уже занят, прости...
Ну что я мог сделать? Её я осудить не мог, благо её извиняющийся взгляд обезоружил меня, поэтому я всего лишь припомнил про себя пару словечек, которые слышал от Бабули Смит.
— Ну и что мне теперь делать?
Она хищно ухмыльнулась. У меня сразу же стрельнуло электрическим разрядом в позвоночнике. Такой взгляд не сулит ничего хорошего.
— Ну, у меня в комнате есть свободный диван. Если хочешь, я пущу тебя переночевать. Dueño против не будет.
Охреблинительно. Идти спать на улице, где уже холодало (а тут климат был совершенно другой, ночью было очень холодно) или согласиться, возможно, подвергнутся домогательствам, и никогда больше не смотреть в глаза ЭйДжей?
— Веди, — буркнул я.
В конце концов, от мёрзлого трупа толку особого на ферме не будет. С другой стороны, его не назовут похотливым ублюдком... Когда-то я остановился поболтать с Дэш о скачках. Обычных. И естественно, нас услышала Эпплблум, которая и передала старшенькой обрывки разговора. Зато в тот день я научился неплохо уклонятся от посуды...
Так или иначе, я шёл позади Опунции, которая едва перебирала ногами, пару раз проскользнув мне хвостом по носу. Очень странный запах. Но не могу сказать, что он неприятен...

Когда дверца

её комнаты распахнулась, в нос ударил запах свежей клубники, что меня совсем ошарашило. Клубника? Здесь? В этом городке, где вместо ферм сплошная пустыня? Вы точно издеваетесь.

— Проходи, invitado, располагайся, хи-хи, — заигрывающе Опунция указала копытом на диван. Который оказался двухместным.

О Селестия, неужели всем так хочется, чтобы именно сейчас и именно здесь я изменил моей любви? О нет, послушайте меня. Я уже запланировал это?!

— Beberemos на ночь глядя, niño? У тебя ведь был тяжелый день, а тут ещё расстройства. Тебе надо... ммм... calmarse, успокоиться, расслабиться, — Опунция даже не удосужилась подождать моего ответа и быстро поставила на столик у дивана бутылку вина.

— Может не стоит, Опунция. Всё-таки мне завтра на работу идти, да и позднова...

— Но-но! Никаких objeciones! Как говорит моя abuela, выпивка лучше всего подготовит к работе на следующий день, — с этими словами Опунция ухватилась зубами за пробку на бутылке, и рывком выдернула её. Вино разлилось в бокалы.

— Para nosotros, за знакомство! — Опунция торжественно стукнула своим стаканом о свой стакан и отпила немного вина, — Итак, jovencitos, какие планы?

— Мне придётся остаться и поднять ферму с нуля. Мне нет смысла безрезультатно возвращаться домой.

— Домой? Откуда ты? — Опунция отпила ещё из бокала.

— Из Понивилля, что в Эквестрии. Хороший городок.

— Никогда не слышала, lo siento. И ты там один? — в голосе Опунции явно чувствовалась надежда.

Я мысленно вытер пот со лба. Но тут же понял, что могу совершить ошибку в любом случае. Только одна из них будет «пустяковой», а другая станет чудовищной. Я сглотнул и лихорадочно соображал, что же сказать ей. Скажи я ей, что один — это предать ЭйДжей. Скажу я ей, что не один и расскажу про ЭйДжей, она тут же вышвырнет меня на улицу. Потому что зачем ещё ей затаскивать меня к себе и спаивать вином?

— Мбхрпхф. Я... Не женат
Ну, это было правдой. Мы еще не обвенчались. Она меня не торопила. Несмотря на наши «родео под луной», у нас не было побочных эффектов, таких как беременность. А ЭйДжей меня и не трогала по этому поводу. Макинтошу было всё равно. Эпплблум — аналогично. Только Бабуля пару раз задавала мне вопросы в стиле: «Правнуков хотелось бы увидеть».
... После моих слов Опунция облизнула уголки губ. Блин. Надо закончить предложение, пока язык еще снаружи.
— Но...
Она придвинулась поближе, не прекращая смотреть мне прямо в глаза. И крылья у неё начали медленно распускаться. Какое интересное, и опасное зрелище. Сейчас. Для меня.
Зараза. Давай, продолжай, идиот!
— Но что, niño?
Я уже ощущал её сладковатое дыхание на моей шее. Я вот-вот оступлюсь...
Полумрак комнаты неожиданно прервал низкий единорог, который широко распахнул двери:
— Nopal, мне всё равно, чем ты тут занимаешься в свободное от работы время, но твой рабочий день еще продолжается, no? А теперь бегом вниз, и обслужи клиентку. И ser una buena chica, хорошо?
Да! Я спасён! Про себя я уже напевал все известные мне песни, и гимн Эквестрии в частности.
Она скривилась, и поставила бокал на стол.
— Уже иду, — потом повернулась ко мне, снова одарив меня усмешкой, — не ложись спать слишком рано, jovencitos. Я быстро, — она стрельнула в меня глазками на прощание.
Ага, сейчас. Я быстро расстелил диван и устроился себе на левой стороне, делая вид, что сплю, и вижу седьмой сон.
Спустя полчаса она вернулась. Я держал глаза едва-едва приоткрытыми, поэтому смог понять по тени, что она сначала попыталась позировать около двери, и что-то там шептала на своём языке. Что именно — я к счастью не понял, не хватало мне погореть на вставших ушах.
Потом она подошла ко мне, пару раз фыркнула мне в ухо. Самый сложный момент. Я напрягся так, словно был готов пробежать двадцать километров без остановки. К счастью, она разочарованно вздохнула, и пробормотала: «Culo».
Потом легла около меня, и легонько прижалась. Хорошо, что свет был выключен. А не то я бы точно погорел.
И я не спал этой ночью. Я лежал с выпученными глазами, иногда вдыхая этот дерзкий аромат из чужой страны. Я специально дождался, когда она встанет с утра, и пойдёт наружу. Перед этим она снова нависла надо мной. Не знаю, что она делала, так как я держал глаза закрытыми.
Как только она ушла, я сорвался с места, и принялся одеваться. Не хочу отвечать на вопросы. Жутко не хочу.
Слава Селестии, Опунции не оказалось за стойкой. Так что я беспрепятственно смог выйти в город. Добравшись до хвалёного зачатка фермы, я обнаружил там Фламенку, которая уже выгребла на улицу из сарайчика все необходимые инструменты.

— Ааааа... dormilón всё-таки пришёл, — бордовая нахалка ехидно усмехнулась и ткнула копытом в плуг, — Надевай.

— Чт... Чтооо? — я удивлённо вскинул брови.

— А ты как хотел, lindo? Это ферма! Тут mano de obra, копытами работать надо! — с этими словами Фламенка схватила оглобли и напялила мне на шею.

— У вас что, даже рабочих нет на этой ферме? — я с трудом развернулся в сторону невспаханного поля.

— Какие рабочие, bebé? Ферма ведь развивающаяся! Давай, давай, arar! — Фламенко вдарила копытом мне по крупу, и от неожиданности я засеменил по пустырю, таща за собой злосчастный плуг.

Вот уж не думал, что буду выполнять тут работу Макинтоша. Тот бы со смеху помер, узнай он, что я в Мексике буду вспахивать землю. Что за судьба у меня, чёрт возьми?

— Нasta la barbilla, амиго! У тебя прекрасные перспективы, — похоже, Фламенка снова начинала словесную мясорубку. Поэтому я решил просто не слушать её и молча делать свою «работу».

Ближе к полудню, когда солнце начало жарить мне зад, Фламенка пригласила меня в сарайчик, сказав, что угостит стаканчиком мохито. Ну, хоть какое-то облегчение.

Сарай встретил меня долгожданной прохладой, тенью, запахом мяты и... стогом сена в углу. Это напомнило мне наши ночи с ЭйДжей. Мы часто после работы закрывались там от посторонних. Подолгу признавались друг другу в любви, смеялись, болтали о пустяках. Стаканчик сидра и вот я уже доставляю своей любимой сказочное удовольствие, лаская её. Укутываюсь в её гриву, запах которой с лёгким оттенком яблок сводит меня с ума. Её шея, такая желанная, гибкая. Её зелёные глаза, жаждущие блаженства. Её бутон... Столь вожделенный...

— Устал небось, tío mío? — Фламенка сунула мне под нос стакан с коктейлем, вернув меня в «здесь и сейчас».

— Не думал, что тут всё настолько, — я чуть не ляпнул «запущенно», но благоразумно продолжил, — развивающееся.

— Ну что ты, amigo, всё впереди. И ты мне здорово поможешь в этом! И не только в этом, — Фламенка похлопала копытом по моей спине, немного задержав копыто на ней, достаточно долго, чтобы я это заметил. Это меня напрягло. «Только не начинайте опять! Вы что тут, все на одном помешаны?!» — беззвучно кричал я себе.
— Главное, что только я один, верно?
Вот зачем я решил пошутить? Я догадываюсь.
Она напоминала мне ЭйДжей. Наглая, шустрая, простая. Вот ведь блин...
Я отогнал от себя все мысли, и вернулся во времена моей ассимиляции. Сегодня буду ишачить!
Фламенка дерзко ухмыльнулась мне:
— Не будь слишком самоуверенным, amigo. Работка не самая простая, тут важна не только скорость, но и выносливость, — нахально бросила бордовая пони через плечо.
Зараза. Лучше заткнутся. Я допил мохито, поставил стакан, и двинулся на улицу. Впереди дооолгий день...
... — Проклятье!
Я ругался, лёжа на животе. Фламенка плясала вокруг меня, хохоча
— Zinger, я же говорила не торопиться, тут не в скорости дело.
— Спасибо за сочувствие, но от твоей доброты у меня спина не пройдёт...
За полгода я уже отвык от тяжелой работы. Я нашёл другие способы сгонять энергию, поэтому в основном клепал фейерверки и собирал яблоки. И вот сейчас я лежал на животе в сарае, и позвоночник был словно металлический штырь, вбитый мне в спину.
Я снова выругался. Фламенка захохотала:
— Ой, да ладно, ну что ты как potro? Уже ведь большой, терпи. А я других работников поищу тебе на замену, — она снова рассмеялась. Спустя минуту, она подошла ко мне, и сбила волосы у меня на голове.
— Ладно, zinger, сейчас мы тебя подлатаем. Главное не ной, а не то не получишь бонуса за работу, — она снова коротко хохотнула
Я пропустил последние слова мимо ушей. Может, она меня добьёт? Да что за идиотизм лезет в голову...
Бордовая чертовка побежала в дальний угол сарая, и зарылась в какую-то коробку с головой. Был виден только её круп, отлично сложенный, кстати. И виляла она им уж очень энергично...
Я невольно увлёкся этим зрелищем. Специфическая анестезия. Впрочем, пытаясь вытянуть шею, дабы разглядеть все подробности, спина снова предательски стрельнула, словно напоминая мне о верности. Я внял совету и уткнулся носом в пол, ругнувшись про себя.
Краем уха я услышал короткий цокот копыт. Подняв голову, я обнаружил перед собой ноги Фламенки. Хммм.
— Ну что, empleado, начнём сеанс?
— Что делать-то? — буркнул я в ответ.
— Просто расслабься и получай удовольствие, — снова обнажила зубы в улыбке бордовка.
Прежде чем я понял, что происходит, и начал бы сопротивляться, она села позади меня. Из коробки она явно вытащила крем, который сейчас втирала мне в спину. И, несмотря на то, что у неё были очень сильные передние копыта, она делала это настолько нежно...
Я немного разомлел, после чего сообразил, что несколько... задумался о скачках. Почему в итоге всегда выходит одно и то же?
— Спасибо, Фламенка, хватит, я думаю, меня скоро отпустит.
— Еще есть немного крема, bobo. Не пропадать же добру...
Теперь она втирала мне его в плечи и шею, время от времени касаясь грудью моей спины. Крем впитался очень быстро, поэтому я отчётливо ощущал прикосновения её короткой шерсти и каждый её выдох со вздохом.
— Вот и всё, empleado. Завтра жду тебя тут же, в десять утра. Не опаздывай!
Прежде чем я что-то сообразил, она уже стояла у дверей. Я успел лишь повернуть голову, и увидеть её мелькнувший в дверях хвост.
Блин. Почему всё происходит именно так?
Кое-как встав, кряхтя, я побрёл к отелю, где меня наверняка заждалась Опунция. Толкнув дверь отеля, я немного удивился, не обнаружив никого за стойкой. Я заглянул в комнату персонала — никого. Ящичек комода был выдвинут, нижнее бельё в кучу, пара трусиков лежала на полу. Я напрягся. Что-то тут не так. Машинально я повернул уши в сторону выхода и тут услышал отдалённые стуки и... шлепки?

Тихо ступая по потрескавшемуся ламинату, стараясь особо не цокать, я подошел к двери комнаты Опунции. Теперь я отчётливо слышал учащённые вздохи и приглушенные стоны. Сердце моё тоже ускорило ритм и теперь гулко отдавалось в ушах. Онемевшим копытом я легонько приоткрыл незапертую дверь, в нос мне вновь ударил аромат клубники. Мой любопытный взгляд выхватил знакомый двухместный диван и два силуэта в полумраке.

— Qué placer! — Я узнал голос Опунции, — No te detengas. Por favor!

Охаживавший её жеребец знал толк в своём деле. Опунция продолжала сдавленно постанывать и облизываться. Жеребец же шумно дышал, прижимался к спине пегаски, разводя крылья, хватал её за круп, и ускорял темп.

— Eres una puta sucia! — внезапно вскричал жеребец, и я опешил. Я где-то слышал этот голос! Меня словно парализовало. Это был тот парень с площади, который искал... возможно меня? «Отель, сеньор! Оттуда только что вышел пони, которого я раньше не видел!» — словно в ответ на мои мысли всплыла эта фраза мальчугана.

Сердце забилось ещё чаще, моё копыто дрогнуло и стукнуло по двери, которая, решив поиздеваться, отворилась с диким скрипом.

— Mierda! — два силуэта тут же закопошились. Опунция зашарила в потёмках, чтобы включить свет, — Quién se ha llevado a cabo el diablo?!

— Eres tú José? — прохрипел жеребец.

Мои ноги не подвели меня. Мгновение ока я уже бежал по улице. Я не знал, куда мне теперь идти, и что меня ждёт. Я догадывался, что Опунция могла меня и «сдать» этому паршивцу. Но, благо, я не особо много разболтал ей о себе.

Единственная пони, которую я тут более менее знал, была Фламенка. Но я понятия не имел, в какой части города она жила. Единственным местом, которое я знал в городе кроме сарая и отеля, был бар. Туда-то я и отправился в надежде, что бармен сможет мне помочь.

Совсем неожиданно бар оказался пуст, хотя вроде бы вечер, и обычно в это время в барах не протолкнуться от народа.

— Ааааа... Estás de vuelta, amigo, — бармен тут же достал текилу. Я отрицательно замахал головой.

— Мне бы ночлег, — выдавил я из себя, благоразумно решив не заикаться о случившемся и тем более о Фламенке.

— Хмм... Лейла! Vaya aquí, тут к тебе, — бармен крикнул это, при этом пристально смотря на меня с прищуром.

Сбоку приоткрылась дверь. На пороге стояла Лейла.
— О, cariño, ты вернулся, — она одарила меня своей очаровательной улыбкой. Я сразу же скис. Что-то мне сегодня не везёт.
— Следуй за мной, — единорожка пошла наверх здания, по лестнице, перед этим приглашающе поманив меня за собой. Я вопросительно уставился на бармена. Тот в ответ просто легонько мне кивнул.
Надо будет спросить его имя. А то выходит очень странно, я знаю всего двух с половиной пони, при этом — сплошь кобылок. Надо расширять свой круг общения.
Тем временем мы дошли в какой-то тёмный, даже по меркам бара, угол, после чего рог Лейлы легонько засветился.
— Обычно yo vivo aquí сама, но комната очень просторная, поэтому, думаю, такого жеребца можно и пустить, — она внимательно меня осмотрела. Снова то «музейное ощущение». Только еще более неприятное, чем когда меня оглядывала Опунция — та просто осмотрела меня по всей длине, от носа и до хвоста. Лейла же очень долго изучала меня своими бездонными голубыми глазами, явно рассматривая все детали. В итоге, я обнаружил, что она уже несколько секунд просто смотрит мне в глаза, явно ожидая чего-то. Пока я соображал, что именно, в воздухе раздался звон потряхиваемых ею ключей. До меня дошло.
Схватив их, я полез в замочную скважину. В темноте и с копытами — малореально. Я ругнулся себе под нос.
За спиной раздался негромкий серебристый смех.
— Что-то не так, amigo?
— Темно слишком, — буркнул я в ответ.
— Делов-то.
По коридору разлился мягкий синеватый цвет. Я наконец-то попал в замочную скважину, и провернул ключ. Оказалось, вставлял не той стороной.
Открыв двери, передо мной предстала довольно необычная, для такого места, картина. Внутри было... Шикарно? Да, комната была определённо для высокого класса. Стол из красного дерева, шёлковый ковёр, огромная двуспальная кровать. Проклятье. Но мне повезло. В углу стоял шикарный алебастровый диван. Я спасён!
Только я собрался шагнуть в открытую дверь, как услышал неодобрительно «Хм», у себя за спиной.
Обернувшись, я обнаружил, что единорожка всё еще буравит меня глазами, только теперь, скорее недовольно.
— Что-то не так?
Она наигранно вздохнула:
— Ох, extranjero, у тебя ужасные манеры. Пропустишь señora вперёд?
А, ну да, точно. Манеры. Как я мог забыть о них в городе, где каждая встречная пытается объездить меня как дикого мустанга?
Хотя у некоторых это, возможно, вошло в привычку. В голове снова возникли шлепки из отеля... Брр. Нет, с одной стороны, я был рад, что не попал к ней на «сеанс». Но с другой — гордость немного щемила. Всё-таки, пусть она и шлюха (как я тогда думал), но видеть что ту, которая вчера пыталась завалить тебя, дерут на том же самом диване...
Я потряс головой, изгоняя подобные мысли на задний фон. Лейла уже вошла в комнату, и явно ждала меня.
— Так что, amigo, как тебя хотя бы зовут?
— Ээм. Файеркрекер.
— Ооо, Cohete? Я не забуду, не волнуйся, — она снова одарила меня своей улыбкой. С каждым разом они становились всё милее. У меня опять кольнуло в груди.
Лейла подвинула к столу шикарный стул, и жестом пригласила меня сесть. Я решил не спорить. Удобно.
Тем временем на столе появилось огромное серебряное блюдо, с овощным рагу, какой-то непонятный салат, пыльная бутылка вина, два бокала и... свечи?
Единорожка снова улыбнулась мне:
— Ни к чему старому Кастильо платить за свет, обойдёмся старым способом.
Свет погас, и спустя секунду в темноте сначала загорелся рог Лейлы, а после — и обе свечи. Ужин определённо будет не деловым...
В свете огня от свеч Лейла стала ещё более обворожительной. Влажные голубые глаза завораживали. Лёгкая привлекательная улыбка, изящный рог, совсем не характерный для «простушки», хотя теперь я сомневался, что Лейла такая уж прям простушка. Только сейчас я заметил, что она успела распустить вороную гриву, локоны которой скрыли её плечи, а один из локонов слегка прикрыл левый глаз. Искушающее зрелище.

Пока я откровенно рассматривал её, Лейла успела разлить вино по бокалам, пододвинула один мне, подняла свой.

— Para nosotros, Cohete! — произнесла она. Где-то я это уже слышал. И, помниться, кончилось всё это престранным образом. Я чокнулся бокалом и немного отпил. Вино было превосходным.

— Превосходная лоза, — сказал я, скорее, ради приличия, помня о манерах.

— Sí. Мой дед знал в этом толк. Жаль, он murió в прошлом году, и не передал никому своего секрета... Даже мне, — Лейла опустила взгляд, улыбка пропала с её лица. Мне стало неловко.

— Прости, я не хотел. Если что-то...

— No, no, всё в порядке. Я много общалась с ним, хотя у него был скверный характер, но... Я encantó его всем сердцем. Он заменял мне отца, который умер ещё до моего рождения. Мама часто подолгу уезжала sobre su negocio, я видела её редко и... смутно помню то время. Лишь знаю, что тоже любила её, как и она меня. А однажды она и вовсе не вернулась. Дедушка тогда сказал мне, что мамы долго не будет. Лишь позже я поняла, что она никогда не вернётся, — Лейла отпила вина. Мне же стало совсем неловко. Малознакомая кобылка, в интимной обстановке рассказывает мне, незнакомому иностранному типу, свою судьбу? Что ж, вызов принят. Я отпил из бокала, мысленно вздохнул.

— Знаешь, я тоже плохо помню свою семью, — произнёс я пасмурным голосом, и тут же пожалел об этом. Что я расскажу ей дальше? Как я был человеком, а потом внезапно очнулся пони? Она решит, что я над ней издеваюсь. Но разговор надо было продолжать. Пришлось придумывать на ходу свою историю, продумывая каждое слово, — Я-а... смутно помню своё детство. Мой отец, кажется, владел пороховой фабрикой и пару раз водил меня туда. Тогда я и загорелся фейерверками, ракетами и прочим таким взрывоопасным, — на слове «взрывоопасный» я невольно взглянул Лейле в глаза — она внимательно смотрела на меня и не упускала ни слова. Я тут же потупил взгляд, — Маму я тем более плохо помню, она занималась... эээ... продажами пороха за рубеж и пропадала в командировках. Наверно они не хотели принуждать меня заниматься «семейным бизнесом». У них было мало времени на меня, и с тех пор я привык быть самостоятельным и делать всё сам. Однажды я устроил в своей комнате пожар. Отец смекнул, что к чему, и отправил меня в Кантерлот к моей тётке, которая позже помогла мне... определиться с профессией. С тех пор я не видел ни отца, ни... маму..., — я снова отпил из бокала.

— Pobre! Я тебя так понимаю, cierto!

— Ну да ничего, кто прошлое помянет, тому кекс в глаз, — сам того не ожидая, процитировал я и немного опешил. Лейла заливисто рассмеялась.

— Знаешь, Cohete, у меня ощущение, что я знаю тебя много лет. Я думаю, у нас с тобой будут прекрасные дружеские отношения, — Лейла улыбнулась и взглянула

мне в глаза, — para amistad!, — она чокнула в мой бокал и мы вместе допили бокалы.

Я понял, что на этом дружеская беседа кончалась. Пришла пора ложиться спать. Каждый на своё место, верно? Я, стараясь не подать виду про мысли о двуспальной кровати, направился к дивану.

— Обычно там спит старик Кастильо, — вдруг сказала Лейла, — я напрягся. Опять всю ночь не спать, притворяясь спящим? Нет, не выдержу, — Но раз сегодня ты здесь, то, думаю, Кастильо может и потерпеть одну ночь в комнате персонала, — успокоила меня Лейла.

Этой ночью я по-настоящему спал.
... За окном кричали петухи, надрываясь изо всех сил. Наступило утро.
Я с трудом продрал глаза. Ночь в купе поезда, ночь в грязном отеле, бессонная ночь на диване... Сегодняшняя была просто верхом комфорта, поэтому я просто лениво перевернулся на другой бок. На стене я заметил часы.
Без десяти десять? Да что же такое. Я сорвался с дивана, и побежал вниз, наспех надевая жилет, и запихиваясь случайно найденным на столе фруктом. Не знаю, как он называется, но это была какая-то мягкая сочная гадость, которой я забил себе рот.
Усатый бармен внизу вежливо кивнул мне головой, одновременно выставив на стол бутылку с текилой, и вопросительно сдвинув брови.
Я проглотил всю ту сладкую массу, что собралась у меня во рту, и проговорил, откашливаясь:
— Сколько с меня?
— Всё бесплатно, mi joven amigo. Лейла оплачивает, это её номер. С ней и расплатишься. Если только...
Из-за усов, я не мог понять, улыбается ли он, но по тону было ясно, что это так. Поэтому я сухо отрезал:
— Увы, Кастильо, — он довольно поморщился, — вчера мы всего лишь мило поболтали. И она куда более приятная кобылка, чем другие...
Я понял, что сболтнул лишнего. И снова неясно, смеется ли сейчас надо мной старик.
Впрочем, он просто похлопал меня по плечу, и назидательным тоном проговорил:
— Учти, deary, Лейла положила на тебя глаз. У нас есть поговорка: «Если кобылка чего-то хочет, надо ей это обязательно дать. Иначе она возьмёт это сама». Боюсь, поговорка как раз про неё. Tener cuidado.
— Эмм. Учту. Спасибо.
Зараза. Заболтался. Я посмотрел на настенные деревянные часы. Без пяти. Да что же такое!
— Прости, старик, но я опаздываю. Мне пора!
— Стой, exaltado! Лейла тебе еще записку оставила, — он подвинул ко мне небольшой конверт. От него сильно разило персиками.
— Спасибо, почитаю по дороге! Пока! — последние слова я уже выкрикивал около дверей.
— Ciao.
Я бежал. Будущая ферма была за городом, поэтому путь мне предстоял неблизкий. По пути я достал конверт, вдохнув этот чудный аромат. Откровенно говоря, в городке всё время стояла засуха, и в воздухе обычно можно было уловить лишь запах пота, и то редко — солнце беззастенчиво выжигало и его.
Я открыл конверт, и принялся бежать глазами по строкам. Да что такое! Всё было написано на испанском. Я немного полюбовался на красивые, ровные буквы, и спрятал письмо в сумку. Потом кто-то переведёт. Тот же бармен.
... Когда я добежал на ферму, я обнаружил, что около сарая меня никто уже не ждёт. Выглянув на поле, я увидел маленькую фигурку, которая тащила за собой здоровенный плуг. Я опоздал на двадцать минут, но продвинулась она уже довольно далеко. Волевая кобылка...
Подойдя поближе, я окликнул пони. Она обернулась и раздраженно фыркнула:
— Vago, ты пришёл. Я уж подумала, что тебя не устраивают мои условия.
— Просто возникли определённые... обстоятельства. Мне было негде переночевать, и я...
— Негде переночевать?
Её и без того огромные глаза стали еще больше. Я просто растаял. Как у них так выходит?
— Pobre, у нас не каждый может выдержать ночь на улице. Ты крепче, чем я думала, — она снова затарахтела, не давая мне вставить и слова. Она уже выбралась из плуга, и провела копытом по своим взмокшим рыжим волосам. Капли пота зрелищно разлетелись во все стороны, когда её короткая грива встала на место. Не отводя взгляда от своего «начальника» я залез в плуг.
— Bueno, ты всё понял, — снова расхохоталась Фламенка, — приступай. Сегодня мы закончим чуть раньше, большую часть мы completado вчера, так что еще четверть поля — и отдохнём.
Я уже тащил плуг, и решил задать наиболее волнующий меня вопрос
— Фламенка, послушай... А как насчёт платы?
— Платы? — она так удивлённо на меня посмотрела, будто я спросил про смысл жизни, и всего такого, — зачем тебе сейчас деньги, amigo?
— Еда, ночлег, развлечения, — ехидно ответил я. Ей явно понравился тон, так как она вызывающе ухмыльнулась.
— Вот оно что? Juerga, значит. Смотри, я тебя сегодня сама накормлю и развлеку, а спать ты не будешь.
Стоп-стоп-стоп. Чего?
— Извини, что? — я не придумал ничего умнее, чем озвучить вопрос, который крутился у меня в голове.
— Festival de la Nieve, bobo! От того, как сегодня ночью будет гулять народ, и будет зависеть судьба нашего дела! Я в это не верю, но развлечься нам велено!
Фестиваль чего? Отлично заработал денег... Ну ладно. Если от этого зависит то, как потом будет развиваться ферма, можно будет немного отдохнуть. Поэтому большую часть рабочего дня я молча таскал плуг, изредка наблюдая за своим непоседливым начальником.
Интересный факт — на крупе у неё красовался красный перец чили...
Когда рабочий день был закончен, и Фламенка традиционно приготовила нам по стаканчику мохито, я без сил плюхнулся в стог сена в сарае.

— Buen trabajo, amigo. Трудная работа позади, можно и отдохнуть, — Фламенка отпила коктейля и плюхнулась рядом. Но мне было всё равно, я сильно устал и думал лишь о том, чтобы лечь на диван у Лейлы и забыться сном, — Но не расслабляйся, semental, нам ещё ночь гулять! — как она только что назвала меня? «Спокойной ночи, semental», — память услужливо подкинула голос Опунции.

Фестиваль традиционно проводился на площади с фонтаном Сaballito de mar. Толчея была непроходимая. Шум и гам вперемежку с музыкой оглушали. Тут и там сновали кобылки с подносами, на которых была россыпь рюмок с разным пойлом.

Эх, гулять так гулять, подумал я, и махнул первую рюмку, оказавшуюся коктейлем текилы с мохито.

— Так что это за фестиваль? — спросил я Фламенку, которая баловалась каким-то голубого цвета спиртным, характерно закусывая красным перцем.

— А! Это Festival de la Nieve! Праздник снега! По преданию, 146 лет назад здесь была жуткая засуха. Наш король Фелипе Второй Эксцентрико взмолился богам, и вскоре ему в голову пришла подходящая идея. Он созвал всех ученых, что были тогда сами по себе и мало кого интересовали, и поставил им задачу избавиться от засухи. Они что-то долго там мудрили-химичили, и видимо перестарались, потому что однажды утром наш город, да и полстраны проснулись под покровом снега! Который к полудню растаял, напитав землю живительной влагой!

«О Селестия, что за бред. У них что, пегасы погоды не делают?» — подумалось мне и я тут же вспомнил схожую обстановку в нынешнем Понивилле. Там тоже самое...

Праздновали действительно почти до утра. Я порядочно напился — мне хотелось забыться, и отбросить подальше насущные проблемы. Наверно, я во второй раз так напился с тех пор, как стал жить с ЭйДжей.

Вернувшись к отелю, я заметил свет на втором этаже. Лейла! Чёрт, я совсем забыл о ней. И даже на фестивале не видел! Она что, всё это время просидела в своей комнате? Перебирая неверными ногами, я кое-как зашёл в бар. Кастильо остался на празднике, наверняка догоняться. Я видел его пару раз издалека, но не хотел подходить. Значит, поговорить нам никто не помешает, хотя в моём состоянии лучшее, что я смогу сделать — отоспаться. Слава Селестии, фестиваль подразумевал день отгула на завтра, поэтому...

Пытаясь контролировать непослушные копыта я стал подниматься по лестнице, чертыхаясь про себя — мне казалось, что я слишком громко стучу ими. Особенно учитывая, что вокруг стояла какая-то слишком уж зловещая тишина.
Если бы я был трезвым, то понял бы, что открытая дверь в номер — это как минимум неверно. Но так как я смутно соображал, что к чему, то переступил порог. Было темно. Я чертыхнулся про себя. Я даже не знал, где свет включается, Лейла всё сделал магией, а за ней особо не проследишь.
Пошатавшись в темноте пару минут, у меня созрел вполне логичный план. Ничего не трогать, а пойти в темноте по памяти к дивану, и спокойно себе плюхнутся на него.
Итак, я медленно пошёл вперед, изредка пытаясь нащупать что-то, на что натыкался. В итоге я облапал столик, стул, кресло и еще что-то — подозреваю, что вешалку. В итоге моё копыто наткнулось на что-то, напоминающее диван, на котором я вчера спал. До этого я его не щупал, поэтому решил перепроверить — не хватало мне увалиться на кровать к Лейле. Не так поймёт.
Однако, после пары тычков копытом, я наткнулся на что-то мягкое. Очень мягкое. Подушка? Не было их на диване.
Перебирая в голове возможные варианты, я заскользил вверх. Похоже на шёлк. И уткнулся на что-то потвёрже. Да что за?
Вместо ответа неожиданно включилась небольшая лампа. Ага, интуиция меня не подвела. Вот он, диван. Стоп, свет сам по себе обычно не включается...
— Rápida usted, — проворковала единорожка, сидя на диване. Спустя десять секунд я наполовину протрезвел, сообразил, что глажу её по ноге, убрал копыто, сообразил, что она одета в прозрачную ночнушку. Скрывать ей всё равно было нечего, но она выгодно подчёркивала её и без того приятные глазу формы.
А насчёт шелка я тоже не ошибся. Чулки. Не знаю, кто их придумал, но, хех, надо отдать ему должное — смотреть на то, что в них засовывают не менее приятно.
— ¿Qué sigue? — я не понял, что она спросила, но по её многозначительной улыбке, я понял — если я не смогу связать пару грамотных оправданий — поглаживаниями сегодня дело не окончится.
— Да я не думал, что ты будешь тут лежать, и вообще — я спать собирался
— Я ждала тебя, jovencitos, — пегая пони встала с дивана, и начала двигаться в мою сторону. Я же мелкими шагами отступал назад к двери.
Лейла тем временем наступала, гипнотизируя меня своими бездонными голубыми глазами.
— Тебе не подходит диван, potro?
Я продолжал пятится
— Не, диван отличный, просто я...
Не договорив последнего предложения, я обо что-то споткнулся, и упал на маленький журнальный столик, животом кверху, при этом широко выпучив глаза.
Надо мной сразу же нависла томная мордашка моей, кхм, «подруги»
— Bueno...
Я сглотнул и нервно хихикнул. Против моей воли мои ушки встали торчком. Из головы улетучились последние признаки опьянения. Немного загудело в ушах. Здесь. Сейчас. Это. Мысли ткнули в меня копытом, рассмеялись и улетучились.

Лейла, словно распознав это, закрыла глаза и прикоснулась своими губами к моим.

Мурашки пробежали от моих губ до самых задних копыт. Всё. Гул в ушах прекратился. Я слышал лишь учащённое дыхание Лейлы и чувствовал, как она пытается проникнуть мне в рот. Я невольно приоткрыл сжатые до этого губы. Её язычок беспрепятственно вошел и поздоровался с моим языком, а сама она прижалась ко мне сильней.

Я не верил, что это происходит. Вот так. Вот здесь. Вот сейчас. Машинально я хватил её за круп. Мысли всё ещё не спешили возвращаться ко мне, видимо, предпочтя наслаждаться зрелищем со стороны. Лейла оторвалась от моих губ и прошептала: «Перейдём на более удобное ложе». Не дожидаясь моего ответа, она схватила меня за копыто, плюхнулась на кровать, и я оказался сверху, на ней.

Мы продолжили страстно целоваться, играясь языками, лаская друг друга. Мы оба заводились ещё больше от мысли, что нам хорошо, и что может быть ещё лучше. Стыдно признаться, но я получал настоящее удовольствие, хотя мы даже не дошли до... Мне нравились её вороные локоны, мне нравилась её пегая шёрстка и я чертовски заводился от её дьявольских голубых глаз. Мне нравились её вздохи, и не терпелось уже услышать, как она будет стонать. Чёрт, эта кобылка просто желала быть охаженной прямо здесь и сейчас, на полную катушку, по-настоящему, по-мексикански.

— Vamos, — простонала Лейла, — Hazlo ahora. Скорее! Más rápido...

Я провёл копытом от её груди до низа живота. Там было горячо. Я притронулся языком её киске, Лейла шумно вдохнула. Но как только я ощутил на своём языке «чужой» вкус, мысли поспешили ко мне. ЭйДжей. Яблоки. Всё. Я отпрянул и быстро встал. Лейла перестала стонать и с недоумением посмотрела на меня.

— Прости. Я не могу. Я не должен был этого делать. Мне не следует здесь более оставаться.
— ¿Qué quieres decir, милый, что случилось? — искренне удивилась Лейла.

Я шумно вздохнул. Сейчас или уже никогда, братец. Время выбора пришло.

— У меня есть дама сердца, — спокойно проговорил я. «Ну же, закончи! Заканчивай!» — крикнул я мысленно сам себе. — И я её люблю, хоть мы и не женаты. Прости, что так вышло.

Я шумно выдохнул. Слово осталось за Лейлой.
— Ты шутишь, верно? — она недоверчиво смотрела на меня, возмущенно хлопая ресницами.
— Я абсолютно серьёзно. Спокойной ночи. Извини, что не предупредил.
— Cohete. Останься. Я дам тебе más, чем может предложить тебе любая! Я не такая, как твоя дама. Я могу дать тебе всё!
— А мне и не нужно всё. Прощай, Лейла.
Я развернулся и пошёл к двери. В груди словно раскалённые щипцы. Сердце стучит как сумасшедшее.
Она крикнула мне вслед:
— Ну и катись, idiota! Ты еще вернёшься! Никто так просто не бросит Лейлу! Твоя жизнь пуста, если ты прибыл сюда и вот так сразу не рассказал. Ты же искал шанс! Но потерял его!
Остальное я уже не слышал, так как уже спускался по лестнице.
За барной стойкой уже сидел её хозяин
— Bebé! С праздником! Идёшь продолжать гуляния?
Я остановился на минутку
— Тебя тоже, Кастильо. Да, я ухожу. Можешь выполнить одну мою просьбу?
— Всё что угодно, amigo!
— Дай мне бутылку текилы с собой.
... Я шагал по постепенно пустеющему городу. Праздник окончился, поэтому на улицах почти никого не осталось. Я был наедине с самим собой, и своими мыслями.
Мерзкое ощущение. Я шагнул в пропасть, но чудом зацепился за ветку, торчащую из скалы, и забрался по ней обратно. Вот так просто — всего несколько ароматных коктейлей и маленькая недосказанность.
Я снова приложился к бутылке. Я был откровенно пьян, поэтому в очередной раз, отпуская бутылку, не удержал её. Она упала на землю, подкатилась к небольшой луже. По-видимому, появилась недавно, иначе бы дневное солнце мигом высушило бы её.
Из лужи на меня смотрела моя морда. Спокойный взгляд, ни один мускул не дрогнул на лице. Всё в порядке, я прежний. Ничего не произошло.
Ложь.
Я ударил по воде, разбивая образ, который мне нарисовало отражение. Печаль и страх уже ушли, и душа наполнялась злостью, причём на самого себя. Почему я сразу её не предупредил? Почему не оттолкнул?
Нет, какая-то часть меня в уголке нашёптывала, что это другая страна, другие обычаи вскружили мне голову, что я не виноват. Но я же мог воспротивится...
На голову неожиданно упало что-то холодное. Сначала, я не придал этому значения. А вот спустя еще несколько падений, я сообразил.
Пошёл дождь.
Великолепно. Несмотря на сильно порушенное самолюбие, я не собирался вот так замёрзнуть в луже на улице. Я двинул к ферме. Там есть сарай, а он, в конце концов, даст хоть какое-то укрытие...
К моей радости, хотя какая тут к черту радость, сарай был пуст от посторонних пьяниц, ведь в эту ночь принято оставлять двери открытыми, чтобы какой-нибудь пьяный бедолага не замёрз. Таким бедолагой в этом сарае сегодня был я.

Работы невпроворот, денег с каждым днём всё меньше, дом далеко, и знакомых в городе раз-два и обчёлся, к тому же с половиной ещё и мягко говоря неясные отношения. Бедолага. Чего и говорить, настоящий, породистый бедолага.

Я плюхнулся в стог сена. За окном пасмурно, и на душе тоже хмуро. Дождь громко барабанил по стеклу. Мне вспомнилось, как мы с ЭйДжей в один из таких же дней, когда грянула гроза, бросились в сарайчик неподалёку от её фермы. Первый поцелуй с ней. Первое признание любви. Первая... любовь...
— Ты на что уставился?
— Да так, задумался.

эхом на мои мысли отозвался наш диалог с ней. Её смех, который так нравится мне...
— Стереотипы.
— Агась. Все считают, что если девчонка с фермы, то её уговорить легче лёгкого. И что она, дескать, ноги раздвинет уже на первой встрече.

В сердце защемило. Мне стало невыносимо — я чуть не изменил ей. Ей, моей единственной любви... Я... Скотина ты. О чём ты только думал...

В голове проносились образы, много. ЭйДжей. Вот она. Прислонилась к двери, держит гитару и наигрывает незатейливый мотив...

«Мельница моей любви
Улети на край земли.
Возврати меня путь
И развей мою ты грусть.
Любовь вечна и свободна,
Так красива и беззаботна.
Мельница моей любви
Расскажи же, как мне жить?»

Эпплблум... Этот её стишок, сочиненный незадолго до моего отъезда под мотив ЭйДжей на гитаре, пронёсся в голове лёгким ветерком, и выбил слезу... Предатель...
Следующие несколько часов я просто сидел, и перебирал соломенные прутья. Ближе к утру я более-менее смирился с произошедшим. На том условии, что по приезду всё расскажу. В конце концов, она элемент честности — и заслуживает того, чтобы я был с ней искренним. Возненавидит ли она меня? Узнаем. Но вот так спокойно жить я не смогу.
Когда солнце уже показалось из-за горизонта, я решил выглянуть на улицу. Дождь всё еще шёл. По большей части, он просто довольно лениво капал, но всё это время я слышал как капли продолжают стучать по крыше.
Вчера мы были слишком навеселе, и Фламенка не сказала мне, когда выходить на работу. А тут еще и дождь. Но идти мне всё равно не было куда, так что можно хоть весь день тут просидеть. Вон, сено съем, если припечёт.
Прошёл еще один час. А может и больше. Сложно уследить за временем. Я уже перестал сам себя накручивать, но ноющая пустота в моей груди не давала мне окончательно расслабится.
Около двери раздался нервный цокот копыт. Я развернулся, и уставился на вход. Двери сарая открылись, и внутрь зашла бордовая пони, энергично, по-видимому, ругающаяся на своём языке.
Увидев меня, она удивлённо застыла, а потом нахально, в своём стиле, улыбнулась.
— Что, из крайности в крайность, amigo? Сегодня решил прийти пораньше?
В ответ я просто хмуро кивнул. Конечно же, она заметила, что меня разрывают противоречия.
— Что такое, ушёл из ночлежки, и не заплатил за ночь?
Где-то в правом боку кольнуло. Верно, да не совсем, Фламенка. «Со скидкой».
Она нахально таращила на меня свои изумрудные глаза. Передо мной снова пронёсся образ ЭйДжей, которая смотрела на меня с укором в глазах.
Я понял, что мне надо выговорится. Хотя бы перед ней.
— Фламенка... Можешь меня выслушать?
— Конечно, ningún problema. Что там у тебя?
Я подождал, пока она пройдёт вглубь сарая, и усядется. Сам же я подбирал слова, пытаясь сделать так, чтобы моя «исповедь» звучала как можно нейтральнее. Не получалось
— Ну?
Я громко выдохнул и начал:
— Понимаешь, я приехал сюда, в надежде подзаработать денег, но не ради себя, а чтобы помочь своей даме сердца. У нас в городе сейчас ужасная засуха, а мы работаем на ферме, на которой выращивают яблоки, и в итоге — нам нечего есть или продавать. Поэтому я уехал сюда по объявлению, несмотря на то, что она была против. В частности из-за того, что боялась, что я забуду о ней. И отвратительнее всего то, что она оказалась отчасти права.
— Оу. Сочувствую, bebé. Но что значит отчасти?
Странно. Она явно сказало «сочувствую» искренне, но в вопросе была некая нотка... гордости?
Я снова вздохнул. Идти, так до конца...
— Вчера я был вынужден ночевать с одной... дамой. Она

попробовала меня совратить... И ей это удалось. Я не довёл дело до конца, но теперь понимаю — что я паршивый предатель, так как мог предупредить её с самого начала.
Воцарилось молчания. Я уставился в пол, так как не хотел смотреть Фламенке в глаза. У неё теперь может появиться куча причин, чтобы тоже меня возненавидеть
— Ты думал о ней?
Я поднял свой взгляд на бордовую пони.
— В смысле?
— Говорю, ты думал о своей señora?
— Ну да. Всё это время. Не знаю, как к ней вернусь...
— Тогда успокойся. Она тебя не бросит.
Чего?
Прежде чем я озвучил свой вопрос, Фламенка затараторила в своей привычной манере:
— Niño, если ты всё это время думал о ней, тобой просто воспользовались. Ты скучаешь по ней, а тебе подсовывают проблемы. Ты оступился? Но не до конца, no? Простит она тебя. Ей повезло...
Вот мне сильно не понравились последние её слова. Там прозвучали очень опасные нотки...
— Эммм, спасибо.
Она продолжила говорить, только вот тон её менялся...
— А я хотела, чтобы ты остался.
О, Селестия...
— Все считали мою затею глупой. Все смеялись, говорили, что я неудачница, что никто мне поможет — ведь это идиотизм, делать ферму на краю пустыни. Ты дал мне понять, что нельзя останавливаться перед мечтой.
Моё ощущения предательства начало медленно меняться. На что-то похожее, но совершенно иное...
— Я... Надеялась, что ты останешься, и будешь жить со мной... Что мы будем вместе работать, жить... Любить...
У меня снова кольнуло в груди. Чем я их привлекаю? Бред какой-то.
Фламенка продолжала:
— А ты — demasiado honesto. Ты не хочешь предать свою кобылку. Физическое единение — disparates. Возлегают сердцем. И предают им же.
Я молчал. С каждым её словом, я ощущал себя всё отвратительнее.
— Этой ночью... Я думала о тебе... Pensamientos sucios. Я... Трогала себя... — а вот это было словно удар ниже пояса. Это должно было быть приятно, но я ощущал себя только приносящим беды, — Я хотела... Всего лишь одну ночь с тобой. Если ты не захочешь остаться. Но нельзя рушить чужое счастье.
Она сжалась еще больше, и казалась крохотным бордовым жеребёнком, который оправдывался перед родителями за сотворённую шалость. Конечно, мне было жаль себя. Но еще больше мне было жаль Фламенку. Хотя я не могу объяснить, почему.
Две слезинки скатились по её щекам и капнули на пол сарая. Я подошёл и молча её обнял. Она просто застыла. Так и прошло несколько минут...

Когда я, наконец, отпустил её, я понял, что очень устал. Я не спал вторые сутки. Тяжесть навалилась на меня. Я закрыл глаза и проговорил:

— Давай отдохнём, я очень давно не спал, очень устал...

Заснул я очень быстро. И мне приснился сон:

Мне снилось, что я в отеле у себя в номере. Был полумрак. Стены номера были покрыты какой-то мутной поблёскивавшей в тусклом свете беловатой слизью, сквозь которую виднелись потёртые старые зелёные обои. Я лежал на кровати с белоснежной простынёй. В ушах сильно гудело, где-то в отдалении играла неясная музыка. Кто-то неохотно и лениво пел под неё:

«Я сбился с пути,
Я так устал идти.
Ничто теперь не тревожит меня,
В душе лишь тьма, пустота»

Дверь моего номера распахнулась, музыка стала чуть громче. В открытую дверь стали входить какие-то тёмные силуэты. Я вдруг понял, что крепко привязан к кровати и могу лишь дёргаться.

«Сон не так уж плох,
Хоть сюжет и паршив.
Я любил одну девчонку,
Ей два раза изменив»

Силуэты продолжали заходить в номер. Их стало очень много. Я продолжил тщетные попытки высвободиться от верёвок, которые стали превращаться в цепи. Силуэты собирались в полукруг у моей кровати и смотрели на меня, поблескивая глазами в полумраке.

«Лишь Селестия знает почему
Почернел наш розовый закат» — завыл противный голос под сходящее с ума фортепиано

Три силуэта отделились от остальных и стали приближаться ко мне. Я различил сначала Опунцию, потом Лейлу и наконец, Фламенку. Остальные стояли неподвижно и смотрели.

«Время застилало мне глаза,
Я лишь мог на ощупь видеть мир.
Сон, в котором правит темнота,
А на стенах стынет жир»

Этот певец пустился в полное сумасшествие. Музыка уже грохотала, превратившись в какофонию. Троица вплотную приблизилась ко мне. Цепи не поддавались. Опунция присела на кровать, Лейла села верхом мне на живот и нагнулась к моей морде, Фламенка встала у изголовья.

«Когда вернёшься ты домой,
Едва дыша и чуть живой,
Ты взглянешь в зелень этих глаз.
Ну а сейчас? Сейчас — экстаз!»

Фламенка схватила мою голову, Лейла тут же поцеловала меня, а Опунция коснулась губами моего члена. Лейла оторвалась от моих губ и копытом ткнула мне в нос.

— Ahora no eres más que la nuestra, — все трое усмехнулись и снова принялись пытать меня. Лейла лизала мне морду, играла с моим языком, Опунция охаживала меня снизу, облизывая мой член, обсасывая, словно он был мороженным на палочке. Фламенка копытом гладила мою голову и приговаривала «Ты честный. Очень честный».

Краем глаза я заметил среди силуэтов какое-то движение. Они стали медленно расступаться, давая кому-то дорогу.

«Каждая планета,
К которой летела моя крылатая ракета,
Была безжизненна, мертва.
Милая... Люблю тебя»

Силуэты расступились, луч света ударил и озарил ЭпплДжек. Она стояла и немигающим отрешённым взглядом смотрела, как меня пытают.

— Он очень любит, тебя, милая, — проговорила Опунция, облизывая мой член от корня до кончика.

— Si, он без ума от тебя, — вторила ей Лейла, облизывая мою морду.

— Он честный. Очень честный, — вздохнув, произнесла Фламенка.

Простыня подо мной стала чернеть и ветшать. ЭпплДжек всё так же смотрела, её мордашка не выражала вообще ничего.

Я попытался крикнуть. Кое-как мне удалось выкрикнуть: «ЭйДжей! Не слушай их!» И Лейла вновь залепила мне рот своими губами. Опунция неистовствовала и уже начала откровенно кусать мой член.

«Сон не так уж плох,
Хоть сюжет и паршив.
Я любил одну девчонку,
Ей два раза изменив»

ЭпплДжек опустила голову, свет над её головой начал гаснуть, она медленно развернулась и ушла обратно за силуэты, которые вновь сомкнулись, скрыв от меня ЭйДжей. Смазливая мордашка Лейлы вдруг стала пузыриться и покрываться чёрными пятнами. Голубые глаза закрылись бельмом. То же самое произошло и с Фламенкой. Наверное и с Опунцией, хотя я не видел её.

— Ты здесь навечно, semental, — прохрипела Лейла, обнажив белоснежные зубы, и вцепилась мне в шею.

Я закричал.

Очнулся посреди площади фонтана. Солнце только начало вставать. Что за... Я встал и осмотрелся. Редкие пони пошатываясь проходили мимо, не обращая на меня внимания. Голова вдруг резко заболела, и загудело в ушах, в горле очень сушило. Что, что произошло?

Стоп. Какой вообще сегодня день?
Я закряхтел, и попытался вылезти из фонтана. В ответ сильно заныло в левом боку. Я снова охнул, и свалился обратно, подняв вокруг себя кучу брызг.
— Pesadilla! Ну что манеры!
Надо мной нависла возмущенная мордашка со странными, двухцветными — золотым и голубым, глазами. Кобылка?
— Одну секунду, señor!
Точно. Она забралась в фонтан, и подняла меня на ноги. Я вылез, и благодарно кивнул ей:
— Большое спасибо.
— Да чего уж там. Не знаю, чему больше удивляться — тому, что такой acicalado жеребец, лежит в фонтане, или тому, что окружающим пони совершенно на это плевать. Так, что señor... Ах, я даже не знаю вашего имени...
Никогда не умел учится на своих ошибках. Интересно, если бы я взмахнул гривой, и потопал себе восвояси, как бы сложилась история?
— Файеркрекер.
— Miel.
Ну а пока что, всё пошло вот так...
— Очень приятно
— А мне-то уж как. Итак, как же вышло, что вы отдыхали вот здесь?
Я почесал голову. Отличный вопрос, кстати говоря. Я не знаю, что больше меня и интересовало — почему мне приснился такой откровенный сон, или почему я видел его в фонтане, и отчего у меня всё болит?
— Не знаю, — сознался я. А что? Сказать, что я алкоголик? Или что у меня вчера была галлюцинация, как тройка кобылок меня насиловали?
Она же в ответ негромко рассмеялась
— Понимаю. Secretos. Правильно, не стоит совать нос в чужие дела. Ну да ладно. Куда направляетесь?
Еще лучше. А действительно, что делать и куда идти?
Я осмотрел себя. Сумка на месте. Сам в целом, в норме, только вот слева не хватало крупного такого куска шерсти... Меня вчера с телеги что ли роняли?
Хммм. Пожалуй, надо всё-таки навестить своего начальника. В конце концов — она последняя, кого я вчера видел. Если только сон не...
Я потряс головой. Мьель вопросительно на меня уставилась
— Мне надо за город. На ферму.
— Oh, bueno, нам по пути, у меня как раз там дом.
Верно. В следующий раз спрошу: «А где вы живёте?». Или сразу получу пощечину, или пойду в противоположную сторону после ответа.
Она стала в ожидающую стойку
— Так что, mi nuevo amigo, идём?
... Спустя сорок минут мы уже добрались к дому Мьели. По дороге мы немного поболтали. Оказалось что она что-то наподобие полиции, в нашем мире — ловит преступников. Legalista. Как-то так.
— Ну, вот мы и на месте. Удачного дня, Мьель, я же пойду дальше.
— ¡Buena suerte, Файеркрекер. Будьте осторожны! В этом городке куда больше пройдох и мошенников, чем кажется на первый взгляд.
Плевать. После вчерашнего я ощущал себя одним из них. Или это было позавчера?
... Спустя десять минут я был уже около сарая. Не знаю, откуда у меня появилась эта мысль, но я отчего-то решил сначала постучать.
— Sí, si, entrar!
Знакомый голос. Я отодвинул двери сарая. На ящике сидела раскрасневшаяся (сложно судить по бордовому цвету шкуры, но всё же), Фламенка.
— Привет.
— Hola! Готов?
— К чему? — опешил я.
Она вскочила с коробки и нахально мне усмехнулась.
— Конец, amigo, пора расплачиваться! — торжественно произнесла пони.
Не понял. Вот так быстро? Я что-то пропустил?
— Стоп. Всё, ферма развилась? — неуверенно спросил я.
Она снова расхохоталась. В своём фирменном стиле.
— Дааа, а тебе текила вчера крепко в голову ударила. Ты что, ничего не помнишь?
Отличный вопрос.
— А что вчера произошло? — вопросительно протянул я.
Фламенко фыркнула, и снова хохотнула:
— Прихожу я вчера в сарай — а ты спишь в стогу сена, да еще и храпишь, как сотня койотов. Я тебе потолкала, — на этой фразе она странно усмехнулась, — а ты — ни в какую.
— Да?
— Ну... Да, — а вот это она как-то неуверенно протянула. Странно всё это... — Ну да ладно, amigo, проверь лучше ящик.

Я подошёл к коробке и залез в неё передними ногами, перед этим вляпавшись во что-то липкое на её краю. Понятия не имею что это. Но что-то свежее... В итоге, наружу я вытащил тугой мешочек. Золото?

— Ого.
— Именно так, semental. Братья Maíz проспорили мне кругленькую сумму, и теперь моя жизнь пойдёт в гору!

Это она уже кричала, причём откуда-то снаружи. Я с трудом засунул мешочек в сумку, и вышел наружу. Фламенка стояла около недавних борозд. Я подошёл поближе — да, из-под земли что-то определённо пробилось.

— Поздравляю.
— Тебе тоже спасибо, empleado. Ну а теперь, — она махнула копытом, — ты свободен. Плату ты получил, можешь идти.
— И всё?
— Estúpido, ты же сделал, всё что надо. Или ты хочешь мне что-то сказать? — нахально стрельнув в меня своими изумрудными глазами, спросила кобылка.

Ну уж нет.

— Да, хочу. Спасибо, и удачи.

Я развернулся, и побрёл обратно в город. Хотя... Я не получил никаких ответов. Развернувшись, я медленно побрёл к Фламенке.

— И всё же, скажи, почему я оказался посреди города в фонтане? Ты ничего не знаешь про это?

Она явно разнервничалась.

— Фонтан? Да я ничего не знаю, после того, как я засеяла поле, я тебя так и оставила в сарае.
— Засеяла всё поле? В одиночку? — я продолжал давить на неё, она же начала пятится.
— Я... Я... Мне очень жаль, bobo, но мне дали за это очень много денег...

Чего? За что дали?

Прежде, чем я успел озвучить вопрос, она сорвалась с места и побежала в сторону города. Я успел лишь ухватить её за сумку, которая, впрочем, сразу же порвалась. Бордовая пони бросилась наутёк, я же практически сразу бросил затею с преследованием — слишком уж всё болело.

Вернувшись назад, я обнаружил, что из сумки высыпалось множество семян. И письмо. Подняв его, я принялся читать. Испанский... Однако в глаза мне бросились три слова: Cactus Olvido и Leila...

Я снова встал перед выбором. У меня на руках были неплохие деньги. Достаточно, чтобы безбедно дождаться окончания засухи в Понивилле. И... Я никому ничего не должен был. Меня знали 3,5 пони, грубо говоря, и... И что-то тревожно мне было на душе...
«Мне очень жаль, bobo, но мне дали за это очень много денег...»

Лейла. Месть? Я смял листок и твёрдой походкой пошел по направлению к бару. Я не знал, зачем я туда иду. Я не знал, чего мне ожидать. Я не знал, зачем судьба, злой рок, так со мной играют.


Бар снова был пуст. Кастильо откровенно храпел на стуле за стойкой. На самом столе стояли полупустой стакан и початая бутылка виски. Напился.

Я поднялся по лестнице и глянул в полумрак коридора — мёртвая тишина. Стараясь особо не цокать, я прокрался к двери той комнаты, где, чуть было, не совершил большущую ошибку.

«— Ну и катись, idiota! Ты еще вернёшься!» — эхом раздались её слова. Что ж, она оказалась чертовски права. Я вернулся. Чтобы получить ответы на возникшие вопросы. Я легонько толкнул дверь копытом — заперто. Постучал — тишина. Скверно.


Кастильо неслабо раздувал щёки, когда храпел. Я допил оставшийся в стакане виски и теперь откровенно рассматривал лицо старика. Обычный бывалый старикан, переспавший в своей молодости не с одной сотней кобылок, познавший все искушения жизни и теперь отдыхавший на старости лет за своей барной стойкой. Забавно думать, что я тоже когда-то состарюсь... Вздохнул.

Вспомнил, что перед уходом в прошлый раз отсюда Кастильо сунул мне письмо, сказав, что оно от Лейлы. Нет, всё-таки придётся разбудить старика, как ни крути.

— Кастильо, — негромко, но жестко буркнул я.
— А..., — отозвался старик сквозь сон и захрапел дальше.
— Кастильо, мы горим, — так же негромко снова буркнул я. Это возымело эффект.
Старик продрал глаза, заёрзал по столу и уронил бутылку на пол, которая тут же разбилась.

— Твою ты лошадь! — выругался бармен, с грустью посмотрел на осколки и перевёл взгляд на меня, — А... Аааааа, amigo, вернулся? — старик подмигнул мне, и я усмехнулся, — Слышал, вы с Лейлой не поладили, м?
— Да, есть маленько, — я старался не подавать виду, — А что, весь город, небось, уже знает?
— Да не то, чтобы весь. Когда ты ушел, она сбежала по лестнице вся разъярённая. На крови клялась, что достанет тебя из-под земли, а потом разрыдалась и побежала куда-то. К сестре, наверно.
— К сестре? — «хм, про сестру она мне ничего не говорила».
— Да, в мотельчик привокзальный. Её сестра там заправляет.

Опунция. Вот уж действительно — твою ты лошадь. Я мысленно схватился за голову. Что же это получается? Кастильо продолжал говорить что-то о паршивом обслуживании в отеле, о том, что ночью там подворовывают прямо из номеров, но меня это уже не интересовало.

— Кастильо, налей-ка мне чего покрепче на дорожку, — перебил я разошедшегося бармена. Он понимающе посмотрел на меня и достал прозрачную бутылку с беловатой жидкостью.
— Esté alerta, amigo, — старик пододвинул мне стопку. Я залпом выпил, подмигнул бармену и вышел на улицу. Солнце медленно подбиралось к зениту. Ну что, амиго. Нам в любом случае на вокзал, верно?
На подходе к вокзалу, во мне начали бороться противоположные чувства: с одной стороны — всё, купил билет, сел и поехал; с другой... Вывеска «Ател Нащлег» могла содержать в себе пару ответов...

И всё-таки любопытство взяло верх. Внутрь я решил не заходить — по всей логике, они сидят либо в прихожей, либо в комнате Опунции. Поэтому я полез в кусты вокруг здания...

Спустя несколько минут и парочки уколов в особо болезненные места, я нашёл нужное мне окно. На подоконнике стояло радио, наполовину закрывающее обзор, но, в то же время, отлично приглушающее мой шорох. Я не ошибся. На диване сидели Лейла с Опунцией, и очень красноречиво болтали

— ...И вот, он приходит ко мне, и говорит: «Мадам, всё готово. Он наказан», — это выкрикнула Лейла, с очень недовольным выражением на своей мордочке.
— Si? Но ты же хотела его лично...
— В том-то и дело. Sementales. Никогда не понимают, чего нам надо.
— Верно, hermana. Ну а ты?
— Отдала ему плату, и выгнала взашей. Идиот. Теперь непонятно, где бродит этот bastardo.
— Но ты же этого просто так не оставишь? — хихикнула Опунция.
— Si. Он еще пожалеет, что отверг меня. Cerdo. Что он о себе возомнил?! Ну ничего. Когда он снова попадётся мне в копытца, он вылижет меня от кончиков копыт, и закончит ушами.

Я невольно вздрогнул. Интересное наказание, следует запомнить. Но только после того, как я уеду отсюда восвояси...

— Так что, твой последний план подлить ему Cactus Olvido прогорел?
— Я сделала всё, что могла. Но тот глупый мужлан провалил все мои труды. Зачем ты мне его вообще порекомендовала?
— Он... Старательный, — расхохоталась Опунция.

Хм. Кое-что начинает вставать на свои места. Лейла отмахнулась и повалилась на диван.

— Я не знаю, что теперь делать. Шансы на то, что к нам опять придут, и сдадут его — минимальны, — «Фламенка, расчётливая стерва», пронеслось у меня в голове, — так что я не знаю. Я устала, Опунция. Но вот так всё не брошу. Есть идеи?
— А эта краснобокая... Она не сможет помочь нам ещё раз?
— Tomando el pelo? Мы её еле уговорили. Влюбилась она в него что ли? — Лейла повернулась на бок и взглянула в окно, я тут же присел, — Хотя как же не влюбиться в такого несмышлёного милого bobo.

Обе томно вздохнули.

— Я ему ещё наплела каких-то глупостей, что у меня родителей нет, что я вообще сирота круглая. Он же, дурак, нет, чтобы утешить меня, обнять, приласкать, выпил вина и понёс какую-то свою ахинею. Совсем манер нет.

Я поперхнулся. Ах ты, стерва. Вдруг я услышал, как сзади хрустнула ветка, и сразу почувствовал обрушившийся мне на голову удар...


Я стоял на краю обрыва. Вокруг висел туман. Внизу выл ветер. Я что, опять сплю?

— Файеркрекер!

Я обернулся. В тумане стоял чей-то силуэт.

— Что велит тебе сердце? — спросил он меня ни к селу, ни к городу.
— Оно велит мне остаться, — вдруг проговорил кто-то сзади меня. Я обернулся и увидел себя. Шарахнулся от себя же самого и опешивши уставился. Да, это был я. Только очень яркий какой-то.

— А что велит тебе разум? — спросил снова силуэт.
— Уехать, — проговорил кто-то сбоку, я уже догадывался, кто. Да, это тоже был я. Только серый весь.

— У тебя был выбор. Ты сделал правильный выбор? — спросил силуэт.

Моё «Сердце» и мой «Разум» стояли молча, опустив голову. Видимо, на этот вопрос должен был ответить я сам. Но я не знал ответа.

— Как мне узнать, что правильно, а что нет? — задал я встречный вопрос. Силуэт молчал. Туман вокруг него начал закручиваться, — Кто ты?! Что это за место?!, — прокричал я, впрочем, потеряв надежду услышать ответ.

Силуэт вдруг двинулся в мою сторону, туман вокруг него стал закручиваться быстрей и сильней. Я невольно сделал шаг назад. «Сердце» и «Разум» развернулись ко мне, окружив с боков. Силуэт продолжал идти.

— Не вини себя, — вдруг раздалось где-то сверху в небе. Силуэт подступал ближе, я попятился к обрыву, — То, что происходило, — послышался смех Лейлы, — Происходит, — послышался смех Фламенки, — И то, что произойдёт...

Я подошел к самому краю обрыва. Все трое — силуэт в тумане, «Сердце» и «Разум» — продолжали идти на меня.

— Это не твоя вина. Это твой

выбор. В нём некого винить, — произнесли все трое в один голос.
— А ЭпплДжек?! — выкрикнул я, в морду мне задул сильный ветер.
— Это твой выбор. В нём некого винить, — повторили все трое, продолжая идти на меня. Ветер усиливался, сдувая меня в пропасть, — Это твой выбор. В нём некого винить.

Порыв ветра заставил меня оступиться, нога соскользнула, и я повис над пропастью, держась передними копытами. Троица подошла к обрыву и взглянула на меня сверху вниз, не опуская головы.

— Это твой выбор. В нём некого винить, — туман вокруг силуэта вдруг расступился, я увидел ЭпплДжек. Моё сердце замерло. Она подняла передние копыта и ударила по моим. Я сорвался в пропасть...


Когда я приоткрыл глаза, я понял, что лежу на кровати в комнате, где недавно болтали Лейла и Опунция...

Первым делом я попытался встать. Не вышло. Я был крепко связан по передним и задним ногам. Замечательно. Сам я не развяжусь, это не так просто — в своё время я это испытал, когда меня связывали с помощью лассо.

Я поёрзал. Меня, походу, просто взяли и привязали за конечности к дивану. В итоге я мог только лежать и таращиться в потолок или же себе на живот. Ноги затекли. Откровенно паршивая ситуация.

— Bueno. Ты проснулся.

Голос Опунции. Ну да, я в полном крупе. Толку просить меня отпустить? Ну ладно, попробуем извлечь максимум информации, прежде чем...
«То что произойдёт...»

Пегаска обошла диван полукругом, грациозно покачивая бёдрами. Крылья уже встали торчком. Нда.
— Слушай, Опунция, а как я тут оказался?

Она повернулась ко мне, обнажив в улыбке свои мелкие, белоснежные зубы. Я вздрогнул. В последний раз она их пустила в дело... И что с того, что это было не по настоящему?

— Bobo, ты очень странный. Даже неясно, чем же ты так всех привлекаешь, — на этих словах я глотнул комочек слюны, который встал у меня в горле, — тебя хозяин гостиницы обнаружил. Подумал, что ты ladron, или pervertir какой-то. Мы выбежали на шум, а там — ты. Забрали тебя, потом положили на диван, и связали. Conveniente?

Интересно, а если бы разговорник сразу купил, я бы тут сейчас лежал?

— Итак... — она подошла ко мне, и склонил надо мной голову, — что бы с тобой сделать, пока Лейлы нету?

Я снова подёргался, пытаясь ослабить путы. Бесполезно. Ну ладно. Может мне повезёт?

— А Лейла где? — с надеждой протянул я.
— В душе, mi prisionera poco. И пока она не вернётся, ты полностью в моём распоряжении...
— Опунция, забыл сказать при первой встрече, моё сердце уже занято...

Она в ответ расхохоталась. Ну ладно, попробовать стоило...

— Mi querida, мне уже всё равно. Не знаю, чем ты ТАК запал Лейле, но признаю — что-то в тебе есть. Тебя просто хочется попробовать на вкус, во всех местах...

Прежде чем я успел запротестовать, и задать следующий вопрос, пегаска уже обхватила мою голову, и буквально затолкала свой язык ко мне в рот. Всё что я мог сделать — бороться с ней своим языком. Но, в этом случае, всё только усугубляло ситуацию, еще сильнее раззадоривая Опунцию. Она мучила меня поцелуем несколько минут, прежде чем оторвалась от меня, в конце еще и прикусив мне нижнюю губу.

Как там говорят — если вас насилуют, расслабьтесь и получайте удовольствие? Что-то у меня не получается... Теперь она рассматривала меня, раздувая ноздри и облизываясь...

— Надеюсь, ты довольна?
— Нет, azucar, я только попробовала, а теперь ко мне пришёл аппетит, — хихикнула
салатовая пони.
— А хрен вам всем, катитесь вы к параспрайтам, сейчас я буду поднимать весь отель на уши! — заорал я. Ну не верю, что всем одинаково, что в номере отеля лежит связанный жеребец, вокруг которого пляшет кобылка.
— Очень жаль, bebé. Ты так забавно сопишь. Мне понравилось это еще в первую ночь, — разочарованно протянула пегаска.

Когда я снова начал набирать в лёгкие воздух, и открыл рот, чтобы закричать что-то нечленораздельное, она ловко заткнула мне рот... теми самыми трусиками, на которые я наткнулся на второй день. Не знаю, что более унизительно. То, что я не могу сопротивляться, пока со мной делают что хотят, или то, что у меня во рту элемент нижнего белья кобылки. И кстати, как оказалось — не так просто выплюнуть такой кляп. Поэтому в ответ я смог только раздраженно замычать. Опунция, в свою очередь, снова улыбнулась.

— Ты сам сделал свой выбор, Cohete.

Знаю. Унизительнее всего то, что она сейчас права. Пока я размышлял, она зашла ко мне сзади, так чтобы я не мог её видеть. Я застыл, в ожидании. Что дальше? Придушат? Кто знает, что может роится в её голове... В ответ Опунция вцепилась зубами в моё правое ухо. Я был, откровенно говоря, шокирован, причём не от боли. Фетиш?

Она продолжила свои странные игры, теперь покусывая меня за ухо с небольшими паузами, во время которых она запускала мне в ухо свой язычок, щекоча и слюнявя меня там. Пару раз она отрывалась, и дула внутрь, из-за чего я принимался шевелить ушами, пока она снова не вцеплялась в него зубами.

И что самое отвратительное, я испытывал от этого странное, противоестественное удовольствие. В итоге она оторвалась от моего изрядно помятого уха, и снова подошла к дивану спереди. Теперь, многозначительно улыбаясь, она целиком взобралась на меня. Я уже начинал подозревать самое худшее.

Вместо этого она вытянула язык, и лизнула меня в нос, после чего, не пряча его обратно, медленно начала спускаться всё ниже, изредка пребольно кусая меня за что придётся, спускаясь всё ниже и ниже, при этом медленно сползая к краю дивана, подходя к самому главному...

Ощутив её дыхание у себя на члене, я невольно зажмурился. Какой же я всё-таки идиот.
Она же не торопилась, то ли потакая своим странным тараканам, то ли желая надо мной поиздеваться. Я ощутил, как она принялась старательно облизывать всё у основания, работая исключительно языком.
Спустя пару очень напряженных минут, я понял, что работы «вокруг» уже окончены, и что язык уже вовсю скользит по всему периметру моей грёбаной гордости, которая, конечно же, только обрадовалась такому повороту дел.

— Всё, hermana, твоя смена окончена, — неожиданно прервал моё очередное падение холодный голос Лейлы.
— Но я еще даже не начинала!
— Твои проблемы, у тебя была куча времени, надо было меньше его тратить на твои juego. Теперь иди работай и смотри, чтобы никто сюда случайно не зашёл.

Я открыл глаза. Опунция выходила из комнаты, бросив себе под нос: «Perra...». Теперь напротив меня села Лейла с мокрыми волосами, распространяя вокруг себя крепкий мыльный аромат. Она провела у меня между ног копытом, довольно хихикнув

— Вижу, Опунция тебя как раз подготовила к моему приходу. Надеюсь, ты так хорош, как я думаю. Тогда я оставлю твой miembro себе на память, — расхохоталась она.

Отлично. Просто отлично. Любопытство стоит определённо добавить к семёрке смертных грехов. Лейла склонилась над моей мордой, вытащила трусики Опунции, бросив их на пол, и нежно поцеловала меня, не пытаясь проникнуть в рот. Я даже немного опешил.

— Ммммм... — она оторвалась от моих губ, — Знаешь, на что это похоже? Manzanas! Спелые, крупные... Сочные, — она снова поцеловала меня, — Слаааадкиееее... — Лейла растянуто выдохнула последнее слово. Фетишисты, кругом фетишисты!

— Интересно, какой ты на вкусссс... таамммм? — не дожидаясь ответа, Лейла развернулась так, что её рот оказался над моим членом, а её промежность над моим ртом. «Поза 69 — одна из наиболее известных поз для орального секса» — пронеслось у меня в голове.

Лейла нагнулась и губами обхватила корень моего члена, обняв его языком, сама, тем временем поближе приблизив к моему рту свою малышку. Устоять было очень сложно, кричать так вообще невозможно и бессмысленно. Когда я попытался позвать на помощь, мой крик был скорее похож на выдох удовольствия. Лейла начала издевательски медленно поднимать голову, проводя шершавым язычком вдоль всего члена. Я же всеми силами сдерживал себя, чтобы не лизнуть её промежность. Я перевозбудился, даже слишком. Мой член вынырнул из ротика этой наглой единорожки и остался стоять, пульсируя от притока крови так, что аж в голову отдавалось. Лейла облизнулась и оглянулась на меня. Повиляла бёдрами перед мордой.

— Ну же, lindo, — в её глазал блеснула надежда, которая, впрочем, тут же растаяла, — Ну что ж, ты сам выбрал.

Опять выбор? Лейла вздохнула и... села мне на морду своей малышкой. Опонеть! Я замотал головой, но это лишь раззадорило её и доставило удовольствие. Она задвигала крупом, усиливая себе наслаждение. Я невольно доставлял ей наслаждение, просто пытаясь вдохнуть! Она же тем временем мычала, стонала и облизывалась, изредка давая мне воздуха. Наконец, оторвав свою наглую задницу от моей морды, она вновь обхватила мой член губами, только теперь на самом кончике, и медленно начала опускать голову, попутно обнимая моё достоинство своим язычком. Это была пытка. Я был готов кончить здесь и сейчас. Добравшись до корня члена, Лейла резко, не открывая рта, подняла голову. Это было подло. Я был на грани, пульсировало в голове, пульсировало в члене.

— Вижу, bebé, ты теперь по-настоящему готов, — Лейла хищно облизнулась, разворачиваясь ко мне мордой. Она села мне на живот так, что мой член упёрся в её спину, — Знаешь, малыш, думаю, Опунция ошибалась, как и я. Ты гораздо лучше, чем мы считали, — она начала медленно приподнимать свой зад. Мой член сначала прошёл сквозь её густой хвост, затем коснулся ануса и соскользнул к заветной ложбинке, задержавшись на входе. Лейла чуть присела, мой член коснулся её кожи. Всё. Это был бесповоротный окончательный конец.

Лейла, усмехнулась, видя в моих глазах капитуляцию. На лице расплылась торжествующая улыбка.

За стеной что-то бахнуло, дверь в комнату распахнулась, чуть не слетев с петель.

— Guindilla! Они здесь! Стерва Мьель! — Опунция верещала как ужаленная.

— Caramba! — Лейла соскочила с меня. Обе бросились вниз. Я же не смог уже сдерживаться и откровенно кончил, разбрызгав вокруг себя свои запасы. И облегчённо выдохнул — спасён, седло вас раздери! Спасён!

Я запрокинул голову на диван, и расслабился. Хотя нет, я просто осел. Если можно так сказать. Всё равно, что творится вокруг. Я закрыл глаза. Я очень устал. Что я буду делать, когда отвяжусь? Встану, пойду за билетом, и поеду домой.

Вокруг была слышна ругань, топот множества копыт, недовольные кобыльи крики. Я приоткрыл глаза: Лейла и Опунция лежали на полу, связанные и с заткнутыми ртами. У Лейлы на роге еще и красовалась специальная насадка, блокирующая магию. Неплохо сработано.

В комнату зашла небольшая кобылка

— Отличная работа, парни. Всех повязали?
— Да, шеф. Одна проблема... — один из жеребцов брезгливо ткнул в меня копытом, — что с этим делать?
— Diosa! Кошмар, — она поморщилась. Впрочем, спустя долю секунды в её разноцветных глазах мелькнул нехороший огонёк.
— Тащите их в участок. А я поболтаю с этим...

Жеребец кивнул. Он закинул себе на спину Опунцию, его желтый подельник — Лейлу. Я проводил обеих стервозниц укоряющим взглядом. У пегаски в глазах читался стыд. У единорожки — ненависть. Мьель дошла с ними до двери. Я решил поблагодарить её.

— Эм, Мьель? Спасибо тебе.

Кобылка закрыла дверь, и закрыла засов. Ой?!

— Рано радуешься, idiota. Ты понимаешь, в какую яму ты упал?

Она прошлась около дивана, вступив в моё недавнее... недопредательство...

— Maldiga! Мало тебе денег, так ты еще и потрахатся с ними решил?

А? А деньги тут причём? Тем не менее, я решил не торопится. В конце концов — я еще не отвязан.

— Дааа, и поэтому привязал себя к дивану. Мьель, развяжи меня, и я свалю из этого сумасшедшего города.
— Слушай, extranjero, я не знаю, как ты попал во всё это, но если ты думаешь, что вот так просто выплывешь наружу — то крупно ошибаешься. Что ты будешь делать со всей этой суммой?
— Да что не так с этими деньгами?

Она удивлённо на меня уставилась.

— Ты и вправду не знаешь?
— Чего не знаю?
— Так деньги из банка утащены. Это Лейла всё. Слишком много власти у этой perra. И жадности.

Я замолчал. Ну вот. Заработал... теперь мне еще и срок дадут. Паршиво, очень паршиво. Два глаза разных цветов продолжали меня буравить. В конце концов законница продолжила:

— Зачем ты приехал сюда, amigo?
— Дела на родине идут не очень. Засуха, неурожай, безденежье, поэтому я решил помочь семье, нашёл подходящее объявление. В итоге — как мне и говорили, не нашёл тут ничего кроме проблем и соблазнов.
— А кто говорил-то?
— Моя дама сердца.

Пару минут мы сидели молча. Мьель встала, подошла ко мне сзади, развязала мои передние копыта. Пока я соображал, что происходит, сделала то же самое и с задними.

— Desaparecer. Тебя не будут искать.

Пока я пытался осмыслить происходящее, она бросила мне мою сумку. Я всё еще тормозил. Она подошла ко мне, и вопросительно посмотрела мне в глаза.

— Давай, давай. Время не ждёт.
— Стоп. Почему?

Она вздохнула так, словно я спросил самую очевидную вещь на свете:

— Если ты поехал в другую страну, рискуя своим крупом, ради своей señora, то, думаю, ты её очень любишь. Считай это моим подарком вам, на счастье.

В моей голове крутилась целая куча вопросов. Мьель уже принялась меня выталкивать из комнаты.

— Не благодари, idiota. Странно, как ты вообще мог кому-то приглянутся?

И вправду. Я закинул сумку на спину.

— Спа...

Она толкнула меня, и шлёпнула по крупу:

— Удачи, cohete. Счастья тебе, и твоей подруге.

Я уже бежал к выходу. В голове роилась целая куча мыслей. Фламенка? Месть? Кастильо? Фасольная ферма? Нет. Куплю билет. И помоюсь. Слишком много грязи на мне за последний день.

Выбежав на улицу, я обнаружил, что небо начало затягиваться тучами. «Очень вовремя» — выругался я про себя. До вокзала я добежал лёгкой рысцой, пытаясь немного развеяться после произошедшего.

У кассы было пусто, собственно как и на самом вокзале. Пара-тройка скучающих пони, которые от нечего делать просто наблюдали приходящие и уходящие составы, и несколько пони из технической обслуги, которые обычно заливают в цистерны воду. И постукивают колёса вагонов.

За кассой сидела средних лет единорожка и дремала. Сиеста. Я разбудил её, постучав по стойке копытом и кашлянув. Она приоткрыла один глаз, уставив взгляд на меня и молчала, видимо, ожидая, чего я от неё хочу в столь неподходящий час.

— Билет до Понивилля, Эквестрия, пжлста, — небрежно бросил я две монеты. Кассирша, наконец, открыла и второй глаз, лениво сгребла монеты куда-то под лавку.

— Поезд уходит утром в 8 часов, — она пошарила под стойкой и достала слегка мятый заветный билет до дома. Слава богу, хоть билеты есть. Я уж приготовился внутренне к тому, что и уехать нормально не получится. А то, что ждать ещё почти целый день, так это уже не такая большая проблема, правда, ведь? Мне бы вот помыться только, а?

Выйдя на улицу, я обнаружил пасмурное небо, накрапывал дождь. Куда мне теперь? Перспектива провести ночь на вокзале мне совсем не нравилась. Я вспомнил про сарай у фермы. Что ж, снова туда? А куда ж ещё...


До сарая я брёл, уже промокнув до нитки — ну вот и помылся. Когда до него оставалось не больше 20 шагов, я остановился — в сарае явно кто-то был. До меня донеслись несколько голосов. Подойдя поближе, я смог различить разговор.

— Dónde está el dinero, дура? — хрипел кто-то низким голосом, — No podía con todo.
— Yo les pasó, честно! — отозвалась кобылка. Фламенка? Сердце ёкнуло.
— Estás mintiendo! Где здесь тратить такую сумму?! — взревел голос.

Кажется, они говорили о деньгах? Я стал лихорадочно соображать, что здесь происходило.

— Leila dijo que ella usted le dio algo de dinero de ese dinero, — проговорил незнакомый голос, — Где они?!
— Yo, yo... Yo le pagaba lo por su trabajo, — затараторила Фламенка. Послышалась пощёчина. Дело поворачивало в очень нехорошее русло.

Передо мной снова стоял выбор. Судьба, за что со мной ты любишь так играть? Помочь и нажить себе на круп ещё больше неприятностей, или уйти восвояси, а утром уехать домой?

Что делать? Что?

Мне очень хотелось уйти. Все доводы были за это. Она меня продала? Да. Обманула? Возможно, не раз. И вообще, какое мне дело? Услышав еще один шлепок от пощечины, я вдохнул про себя. Вот идиот...

Приоткрыв двери сарая, я заглянул внутрь. У стены стоял жеребец в изрядно потрёпанном пончо, прижавший Фламенку к стене одним копытом. Вторым он наотмашь хлестнул её по лицу. Сукин сын. Нет, она конечно заслужила наказание, но не таким же образом! Я не спеша зашёл внутрь, стараясь громко не топать. Не уверен, что обычного удара копытом по затылку хватит, а драться особо не хотелось. Как оказалось, это довольно неудобно, о чем я узнал после того, как меня один раз вздула Рейнбоу Дэш.

Неподалёку от жеребца стоял тот ящик, из которого я недавно вынимал деньги. Вполне подходящий инструмент. Я подкрался к нему, встал на задние ноги, поднял его (сейчас он был уже пустой) и с оглушительным треском опустил жеребцу на голову, попутно разбив ящик вдребезги. Пони в пончо рухнул, как подкошенный, заодно отпустив горло Фламенки. Та тоже упала на пол, практически сразу же поднявшись, откашливаясь. С непониманием уставилась на меня своими дрожащими изумрудными глазами.

— Ты? Но мне сказали, что ты в копытах Лейлы!

Я поёжился. Был. И не только в копытах. Вместо следующего вопроса, Фламенка просто бросилась ко мне на шею, осыпая мою морду поцелуями. Я попытался её отпихнуть, но это было куда сложнее. У этой кобылки сил было явно с избытком. В итоге, она сообразила, что повалила меня на землю, и что мои копыта упёрлись ей в грудь. Прекратив меня целовать, она улыбнулась. Причём, похоже, очень искренне.

— Ты пришёл за мной, да, deary?

В итоге я столкнул её с себя, и уселся на пол

— Нет. Всё кончено, если между нами вообще что-то было. Тебе повезло, но благодарить не надо. В отместку лучше ответь мне на пару вопросов.

Надежда в её глазах медленно затухла. Она склонила голову, и виноватым тоном протянула:

— Bien. Всё что хочешь. Если бы не ты... — она поёжилась, бросив взгляд на спокойно лежащего на полу жеребца.
— Отлично. Во-первых, почему я недавно я проснулся в фонтане? Во-вторых — что не так с этими, — я тряхнул сумкой, чтобы позвенеть монетами, — деньгами? В третьих — что задумала Лейла? И поменьше испанского.

Бордовая пони разочарованно вздохнула, и начала отвечать:

— Primeramente. За день до того, как ты пришёл сюда пьяный вусмерть, я краем уха услышала, что тебя ищет некий señor. Вот этот, — она брезгливо ткнула ногой в пони в отключке, — Он предложил мне отличную сумму за твой круп, при этом пообещав тебя не калечить.

Я неодобрительно хмыкнул.

— Продолжай.
— Sí. С деньгами долгая historia.
— Они из банка, верно?
— Sí. Догадываешься, чья работа?

Я коротко кивнул.

— Ей помогал еще вот этот, и небольшая банда таких же bastardos. И заплатил он мне крадеными же деньгами. Ну, а я еще хотела расплатится с тобой, поэтому взяла у него в долг, надеясь вернуть всё сразу же с денег от спора за ферму. А братья рассмеялись мне в лицо, и выгнали взашей. И вот я без работников, без денег, сама в сарае... Пока не пришёл он, забирать долги. И ты...

История начала постепенно проясняться, но легче от этого не становилось. Да и проблем я себе теперь точно нажил гораздо больше, чем было. И чтобы избавиться от проблем, нужно было их решить.

— Сколько пони в их «бригаде»? — я ткнул копытом в бессознательное тело.
— Не знаю,

lindo. Что ты задумал? — в глазах Фламенки мелькнул страх.
— Есть одна идейка. Наведаемся к сестрицам? — я подмигнул кобылке и вышел из сарая, Фламенка непонимающе засеменила за мной.


Вечерело. Тюрьма оказалась небольшим одноэтажным зданьицем на краю города. Охранник дрых перед входом на стуле, поэтому мы с Фламенкой беспрепятственно зашли в тускло освещаемый одной лампой зал приёмной. Пусто. На столе тетрадь учёта.

«Leila Melocotón — preso 69 — celda 18»
«Opuntia Manzana — preso 70 — celda 18»

Их что, посадили в одну клетку? Заче... Тут я услышал сдавленный выкрик. Пройдя в длинный холл с камерами по бокам я увидел свет в конце коридора в одной из камер. Несомненно эта парочка там.

Они лежали в позе 69 на кушетке и откровенно вылизывали друг друга, абсолютно ничего не замечая вокруг себя. За ними было даже интересно наблюдать. Если Лейла облизывала всё вокруг малышки Опунции, то та, в свою очередь, остервенело вылизывала саму промежность Лейлы. Обе лихорадочно подрагивали от прикосновений и ласк друг друга. Лейла, наконец, принялась облизывать уже саму норку Опунции, обильно смачивая её слюной, а сама Опунция ещё стервозней заработала своим языком.

Хорошо сдобрив Опунцию слюной, Лейла поцеловала её туда и неожиданно приставила рог, задержавшись на входе. Рог засветился розовым и медленно вошёл в Опунцию, которая тут же охнула. Лейла стала медленно вынимать рог, за которым поспешили все соки Опунции. У Фламенки отвисла челюсть.

— Impaciente perra, — рассмеялась Лейла, полностью вынув рог. Её взгляд скользнул в нашу сторону, — Ааааа, пришли нас проведать? А мы тут развлекаемся, — Лейла лизнула Опунцию, та судорожно вздохнула.

— С кем банк грабили, дуры? — спросил я устало.
— Тебе-то какая разница, idiota, ты ж свободен? Катился бы себе домой, а? — Лейла отвернулась и продолжила ласки.
— Вас могут надолго засадить. А я могу помочь... Скажем, скостить вам срок.

Лейла оторвалась от Опунции и развернулась в нашу сторону, задумчиво глядя на меня.

— А заодно вы поможете и Фламенке, — вставил я. Лейла перевела взгляд на бордовую пони, которая непонимающе уставилась не меня.
— Звучит заманчиво, парниша. Что тебе надо?
— Сдай мне всю свою бригаду, об остальном я позабочусь.

Лейла в голос рассмеялась.

— Loco! Мы бы их всех сдали, если бы нам это было в пользу, идиот! — Лейла уже отворачивалась, когда я упомянул Мьель. Это заставило её вновь развернуться ко мне, Опунция тоже присоединилась к нашему разговору, — Говори.
— Я хорошо знаком с Мьель и могу замолвить словечко за вас, — я конечно же врал и надеялся, что Лейла поверит мне. По крайней мере, я знал её имя, а значит, теоретически, имел «связи».

Лейла смерила меня взглядом.

— Bene. Площадь Сaballito de mar. Там они ошиваются. Точный адрес не скажу, сам найдёшь. А теперь оставьте нас, — Лейла повалила Опунцию на кушетку.

Когда мы вышли на улицу, солнце начинало садиться за горизонт. Охранник уже откровенно спал на земле. Я достал из сумки чистый лист и попросил Фламенку написать на нём пару строк. Она начинала понимать мой план.

— А теперь отнеси это письмецо братьям, что должны тебе денег за спор. Встретимся на площади. И... Будь осторожна, — я легонько поцеловал Фламенку в щёку.


На улице было уже темно. Мы с Фламенкой притаились за одним из зданий на площади у знаменитого фонтана.

— Ты подкинула им письмо?
— Да, lindo. Они покричали, и решили прийти разобраться.

— Отлично. Теперь... Знаешь, где живёт Мьель?


Когда оба брата Maíz подошли к площади, там уже бродил тот пони в пончо, что выбивал деньги с Фламенки. Записка подействовала хорошо, и братья быстро узнали своего «обидчика». То, что надо. Сначала это был суровый разговор, потом, наконец, началась долгожданная драка. Отлично. Главное, чтобы Мьель подоспела вовремя. Из неприметного здания начали высыпать пони из «бригады» Лейлы. Много. Дело набирало оборот, но времени было мало.

Наконец сзади послышался цокот. Мьель и Фламенка молча поприветствовали меня.

— Твою лошадь, Cohete! Ты зачем это делаешь? — рассерженно прошептала Мьель.
— Помогаю следствию. Лейла сдала мне всю шайку.
— Интересно, как? — Мьель вопросительно глянула на меня.
— Нууу, я...
— Он умеет убеждать, — опередила меня Фламенка. Я выдохнул и мысленно вытер пот со лба. Спасибо, боевая подруга.
— Ладно. Потом разберёмся, — Мьель отбежала в сторону. Я заметил там небольшую группу бравых молодцев в форме спецотряда. Отлично, это то, что надо.


Был третий час ночи. В полицейском участке на столе лежали 3 мешка, туго набитые монетами. На мешках стояло клеймо «Rampante semental. Banco.»

... Я сидел на диване у Мьель дома, и грыз яблоко. Случайно увидел в корзине с фруктами, и взял с позволения хозяйки. Я соскучился по яблокам.

— Listo. Рапорт готов. Итак, Cohete, чего ты там еще хотел?
— Да, насчёт этого... Скостишь этой парочке срок?
— Ты про этих двух perras? Оно тебе надо?

Я откусил небольшой кусочек

— Не знаю. Но у нас был договор. Они свой сдержали. Моя очередь.

Она покачала головой, добродушно смеясь

— Ты слишком честный, amigo. Тебе это боком выйдет.

Я пожал плечами, так как говорить не мог — рот слишком забит. Мьель снова засмеялась.

— Завидую твоей senorita. По-белому так завидую. Ну ладно.

Из-под стола, на котором она писала письмо, Мьель достала бутылку с текилой, поставила на стол, после чего вытащила два стакана. Я проглотил очередной кусок, и запротестовал:

— Не, я пас. Алкоголя и приключений мне хватит на пару лет вперёд.

Пепельная кобылка пожала плечами.

— Как знаешь, cohete. Мне же больше останется. В конце-концов, у меня тоже удачный день. Повязать целую банду, причём сразу же изъять у них всё награбленное. Это exito!

Она подняла стакан в воздух, запрокинула голову и опустошила его одним махом. Неслабо! Вытерев рот, Мьель задала еще один вопрос:

— А что там твоя красноватая подруга?

Я поднял взгляд к потолку. Фламенка? Ну...

... Когда последнего из громил Лейлы повязали, Фламенка отвела меня за угол. Вместо того, чтобы говорить, бордова пони снова молча уставилась на меня своими огромными глазищами. Я себя очень неуютно почувствовал.

— Эээм. Что?
— Cohete, спасибо тебе за всё. У меня к тебе только последняя просьба.

Смутно догадываюсь.

— Какая же?

Вместо ответа она набросилась на меня, и впилась ко мне в губы. Поцелуй был коротким, без языка, но ооочень страстным. Мне почему-то показалось, что она пытается из меня что-то высосать.

Когда Фламенка отпустила мою голову, я ощутил стыд. Всё-таки это неправильно. Чертовка одёрнула волосы и снова уставилась на меня.

— Это и была твоя... просьба? — осторожно поинтересовался я.

Она медленно потопала в сторону фермы:

— Нет, Cohete. Не возвращайся сюда никогда. Иначе я свяжу тебя, и буду vete a la mierda toda la noche.

После этих слов она перешла на галоп, и вскоре скрылась за очередным зданием. Пока?

... Я почесал нос, и смущенно ответил:

— В порядке. Мы расстались друзьями.

Мьель осушила второй стакан, довольно крякнула и засмеялась.

— Не уверена. У тебя магнита на miembro точно нету?

Я закашлялся, и чтобы не отвечать снова откусил кусок яблока. То подошло к концу, остался только огрызок. За это время, я понял, как соскучился по яблокам. Да, я ел их каждый день, пусть и в разных вариациях. Да, за полгода я их ел уже как что-то полагающееся. Но, как оказалось, за четыре дня я понял, что буду их и дальше есть. Ворчать, иногда подъедать на стороне, но вернусь к ним.

Повертев огрызок в копытах, я забросил его в рот. Не хотелось чтобы пропал хоть маленький кусочек. Попутно, сквозь зубы я бросил Мьели:

— Здоровый у тебя дом.

Особняк, если быть точным. Как по мне, мэрия в городе была меньше. Тут было три этажа, а я был только на первом, и в целом, был шокирован размерами. Неужто ей так хорошо платят?

— Да, muchas gracias. И gracias за помощь. Моя очередь. Что тебе нужно?

Думал недолго. Есть одна вещь.

— У тебя есть ванна? — с надеждой протянул я.

Мьель поставила на стакан, и махнула куда-то в сторону:

— Да, в конце коридора, слева. Не пропустишь. Что-то еще?
— Не забудь срезать срок Лейле и Опунции.
— Хм. Я подумаю. Они конечно этого не заслужили, но ты, с другой стороны... Ладно, посмотрим что я смогу сделать.

Я поблагодарил её кивком головы и побрёл по коридору в сторону ванной.


— Уфф...

Ванна была... Огромной. Это был скорее бассейн, только небольшой. Я скинул жилет, и залез в тёплую воду, пару минут поплавав, но в конце концов усевшись на пол и упёршись спиной в край бассейна. Тишина и спокойствие. В итоге, я прикрыл глаза, наслаждаясь покоем.

Раздался тихий всплеск. Странно. Тут нечему в воду падать. Приоткрыв глаза, я обнаружил рядом Мьель, которая многозначительно смотрела на меня своими разноцветными глазами.

— Эм. Мьель. Я тут моюсь вообще-то.
— И что? Я и так видела тебя без одежды. И в конце концов, ты хочешь чтобы твоим amigos урезали срок? — в её глазах блеснул опасный огонёк. Только не это...
— Что ты имеешь в... — фразу я не договорил, так как ощутил мягкое прикосновение копытца к своему члену.
— Мьель, прекрати.
— Почему? Тебе не agradable?

Я оттолкнул её ногу под водой, раздраженно скривившись.

— Это не важно, ты же всё знаешь.

Она не успокоилась, и, судя по всему, просто сменила ногу. Все эти поскальзывания, вместе с небольшой щелью в её копытце, которое покалывало меня с каждым её «взмахом»...

Впрочем, я мог только догадываться обо всём, что творилось под водой, я не видел, слишком много пара и пены. В Понивилле я мылся в основном в бадье или озере, поэтому сегодня хотел расслабиться по полной. Перебор? Вот ведь зараза. Я уже в полной боевой готовности. Прикусив нижнюю губу, я прошипел:

— Мьель, хватит. Ты же знаешь, ничего здесь не произойдёт.

Вместо ответа, пепельная пони немного отодвинулась, подпрыгнула над водой, захватив воздуха, после чего нырнула под воду. Странно это. Ощутив, как она погрузила мой член себе в рот, я сразу же напрягся. И что теперь? Ждать? Вырываться? Может, просто утопить её, и тихонько уйти? Но против природы не попрёшь. Слишком уж активно она работала там под водой. Этот язык, скользящий по всей поверхности моего достоинства, меня просто парализовало от удовольствия. Я просто застонал, и откинул голову назад.

Неожиданно, ко мне вернулась чистота разума. Всё? Воздуха не хватило? Услышав всплеск, я посмотрел на воду...

— Эплджек?!

Рыжая пони тряхнула своей гривой и нахально ухмыляясь, уставилась на меня своими зелёными глазами.

— А ты кого думал увидеть?

Подобрав свою отвисшую челюсть, я затараторил:

— Это всё невозможно, меня опять накрыло, в яблоко что-то вкололи, я сейчас в отключке и меня наси-

Она прикрыла мне рот своим копытом. Запах яблок...

— А тебе не всё равно? Я тут, с тобой. Ты не рад?
— Очень рад. Но тебя тут нет. И вообще. Неправильно всё это.

Она ободряюще мне улыбнулась:

— Не начинай. В конце концов, если даже я ненастоящая, ты хотел бы видеть именно меня?
Я вздохнул.

— Да.
— Тогда не будем терять времени.

Она поцеловала меня. Нежно, без языка. Но долго. В то же время она уже вертела на мне бёдрами, пытаясь выбрать положение поудобней. Когда она нашла подходящую точку, и уселась, мы приглушенно застонали, не останавливая поцелуй. Выдохнув, ЭйДжей произнесла:

— Ну что, ковбой, поехали?

Уже с первым же её «скачком» на меня нахлынула невиданная волна удовольствия, ударяющая с самого низу, и идущая в мозг. Я просто обхватил её бёдра, и прижался к груди, слушая её нарастающее сердцебиение.

Спустя несколько сладострастных минут, я приоткрыл глаза. Шерсть бордовая. Подняв глаза, я увидел Фламенку, закусившую нижнюю губу.

— Какого?

В ответ она опустилась, и закрутила бёдрами. Я снова «выпал». До моего воспалённого мозга донеслось:

— Даже если так, amigo, ты бы всё равно хотел попробовать местный красный перец!

Приоткрыв глаза, я увидел широко распахнутые крылья. Теперь меня объезжала Опунция.

— Спокойно, bobo. Никто не узнает.
— Да я-

Не дав мне договорить, пегаска залепила мне рот поцелуем, после которого со всей силы укусила меня в шею. Я зажмурился от сладкой боли. Страшно открывать глаза. Теперь же на мне была Лейла:

— Ты не предатель, bebé. Мозги — не член, — расхохоталась единорожка, одновременно придушив меня заклинанием. Когда я уже практически задохнулся, то увидел перед собой Мьель, которая обняла меня за плечи, и постоянно ускоряла темп. Я уже ничего не мог с собой поделать, и просто обхватил её покрепче, стараясь не сойти с дистанции раньше времени.

Плюх-пюх-плюх... С каждым шлепком, с каждым кругом на воде передо мной менялся образ. Пегаска, ЭйДжей, бордовая чертовка, законница, преступница. Я уже не мог сдерживаться, шум в ушах нарастал...

— Cohete!

Я дёрнулся, и ушёл под воду. Вынырнув, я принялся отплёвываться. В окно ярко светило солнце. Я был один. Пена, пар, кобылки — всё улетучилось. Сон.

— Давай, idiota, опаздываешь!

Вокруг бассейна металась Мьель, крича то на испанском, то на всеобщем.

— Что такое?
— Уже половина восьмого, давай, вылазь!

Я был несколько смущен. Не хотелось бы, чтобы она увидела, какой сейчас у меня стояк...

— Эммм, Мьель? Иди в гостиную, я сейчас.

Кобылка фыркнула

— Стеснительный. Я видела тебя после того, как тебя пытались отодрать. Вылазь давай.

Я выбрался наружу, и подобрал жилет. Зараза, да я же еще и мокрый...

— Мьель, мне бы высохнуть...
— Давай, давай, давай, на солнце высохнешь. Не хватало, чтобы ты тут еще на день остался, и снова с кем-то спутался.

Она повела меня к выходу:

— Ту парочку мы выпустим чуть раньше, не беспокойся. И советую поторопиться. Удачи вам обоим.

За мной захлопнулись двери. И вот так, мокрый, с сумкой я побежал на вокзал...

На вокзале снова было пустынно. Состав уже стоял у перрона. В вагоне я был практически один. Судьба, наконец, улыбнулась мне. Отдохну от всех.

Поезд тронулся, увозя меня подальше из этого престранного городка, где каждая вторая пони мечтает переспать с каждым первым встречным иностранцем. Эль Хуфсо... А может это был только сон? Может вся эта история мне приснилась, пока я плескался у Мьель?

Городок, наконец, скрывался за окружавшими его холмами. Солнце озарило верхушки домов. Вот и они скрылись. Всё. Пустыня и лишь редкие кактусы украшали скудный пейзаж. Я повалился на кушетку, вздохнул и закрыл глаза.

Дом, милый дом, я еду к тебе.


ЭПИЛОГ

Я отложил перо в сторону и полюбовался на ровные строчки, лежавшие на желтоватом листе бумаги. Вышло неплохо, правда? Это был мой первый рассказ. Конечно не без изъянов, но... Я даже гордился.

— Ну что, сахарный, закончил? — ЭйДжей обняла меня сзади.
— Да, любимая. Вышло довольно неплохо. Пожалуй, им понравится.
— Мне-то уж точно понравилось. Я тебя даже приревновала, если честно. Хотя и неправдоподобно вышло местами. Но выдумал ты всё хорошо.

Я усмехнулся: «ты даже не представляешь, насколько это правда, ЭйДжей».

— Спайк уже здесь? — спросил я вместо ответа.
— Да, на улице с Эпплблум бегает.

Я удовлетворённо вздохнул и откинулся на спинку стула. Солнце постепенно клонилось к закату. Был погожий вечер.

— Ладно, ты иди, я тебя догоню. Встретимся в сарайчике, моя ковбойка, — я подмигнул ЭйДжей.
— Как скажешь, любовничек, — ЭйДжей, соблазнительно виляя бёдрами, вышла из комнаты.

Я ещё немного посидел, с грустью вспоминая свои приключения. Затем покопался в сумке и достал конверт с надписью «de Leila». Повертел его в копытах, принюхался — пахло персиками. Чертовка. Я рассмеялся в голос. А всё-таки она умеет это делать, признаю. Я вспомнил, как она оседлала меня перед самым приходом Мьель с нарядом полиции. Облизнулся. Жаль, я так и не попробовал её ягодку.

Вздохнув и так и не достав письмо Лейлы, я поднёс конверт к свече. Пламя жадно лизнуло душистую бумагу, которая тут же занялась огнём. Ничего ничего, братец. Ты ведь ничего не потеряешь, если не прочтёшь.

Выйдя на улицу с листами, уже свёрнутыми и обвязанными красной лентой с печатью библиотеки Кентерлота, я подошёл к Спайку.

— Ну что, приятель, отправляй? — я подкинул листы, и дракон их ловко поймал. Он глубоко вдохнул и сжег связку. Зелёное пламя устремилось куда-то вверх.
— Точно по адресу?
— Обижаешь, Крекер? — Спайк усмехнулся.
— Ну что ты, — я похлопал его по плечу, — Да, кстати. Что там насчёт языковых курсов? Есть у нас учителя испанского?
— О, хорошо, что напомнил. Я недавно был в Кантерлоте. И в местный университет приехала какая-то краснобокая красотка. Вроде бы она испанский будет преподавать, но я не знаю точно. Всё мельком видел и слышал.

Солнце начало садиться. ЭйДжей наверняка уже сердится и заждалась в нашем уютном сарайчике. Ну что ж, тем лучше, меня заводит, когда она немного сердится...

— Ладно, Спайк, мне пора. Еще увидимся. Надо сено разобрать с ЭйДжей.

Дракончик фыркнул, сделав круг зрачками. Смышлёный парень, далеко пойдет. Я дружески ткнул его копытом в плечо. Он в свою очередь высунул свой раздвоенный язык и ткнул в рот пальцем. Хорошо ему. У него еще всё впереди.

— Давай уже, иди. А то ЭйДжей будет злится.

Еще как будет. Терпели же почти неделю. Я не спеша потрусил с сарай. Засуха закончилась. Дэш пообещала, что послезавтра будет дождь. У Вайноны родились щенки, с которыми целый день возились Метконосцы (Метконосцы-Ветеринары, yay!). И я притащил котомку с лживыми, грязными, но такими сладкими воспоминаниями... То есть, с золотом. Что тут скажешь. Определённо хороший день.

Я толкнул дверь сарая. Всё так же поскрипывает. Каждый раз замечаю, но забываю смазать. Эпплджек сидела у единственного окна, и смотрела на медленно садящееся солнце. Я сел рядом и приобнял ее. Она положила голову мне на плечо.

— Знал бы ты, как я скучала.
— Я тоже, bebé, я тоже.

Она рассмеялась.

— Ну да, ты у нас теперь очень умный, знаешь кучу языков. Может, научишь меня потом парочке выражений?

С учётом того, как я «изучал» язык... Кхм. Можно будет попробовать. Позже.

В ответ я молча зарылся мордой в густые волосы ЭйДжей, пытаясь вдохнуть как можно больше этого аромата. Ничего не могу с собой поделать. Обожаю этот запах. По-видимому, ей стало щекотно, так как она негромко хихикнула.

— Ну что, сахарок, проверим, не растерял ли ты своих навыков за это время?

Я кивнул. Оранжевая пони в ответ сразу же набросилась на меня, заключив в свои объятия, и накрыв мои губы своими. Долгий, проникновенный поцелуй. Без языка. Как она любит. А потом...

Мы наслаждались друг другом. Долго. Всю ночь. Испробовали все позы. Катались по полу в объятиях, как безумные, дикие звери. ЭйДжей вертелась на мне, как на горячей сковородке. Иногда подо мной. Иногда... Впрочем, неважно. Не знаю, сколько раз мы достигли пика. Вместе — всего пару раз. Всё равно. Мы просто любили друг друга. Хотя бы таким способом.

С утра можно было задать много вопросов. Почему шляпа Эпплджек оказалась разорвана пополам? Отчего у меня так чертовски болят колени? Как относится сломанная балка к занозам в моём крупе? Но мы предпочли вместо этого лежать в объятиях друг друга в стоге сена, часто дыша. Я слушал стук сердца Эпплджек, вдыхал её яблочный аромат, смотрел в её проникновенные глаза.

— ЭйДжей?
— Да?
— Я тебя люблю.
— Я тебя тоже.

Я подтащил её еще ближе к себе, заключив в своих вялых объятиях. Тело ничего не чувствует. Так мы и лежали еще несколько минут. Потом я задал еще один вопрос.

— ЭйДжей?
— А?
— Заведём жеребёнка?

В ответ она лизнула в меня в нос, и мило улыбнулась. Я же поцеловал её, и закрыл глаза.

Спустя два часа я сообразил, что сказал. И знаете что?

Я был счастлив.

Комментарии (28)

0

Что ж... Фик шикарен!

Сначала я подумал, тут r34 с элементами сюжета, но ближе к середине..

А ГГ молодец — не поддался на чары buenas poñeritas!

Но как я понял, Крек не рассказал все ЭйДжей?)

10/10

AJFly
#26
0

Как же мне понравился этот фик. Прочитал я его ровно год назад. Хоть он и достаточно объемный, но из-за этого ещё больше удовольствия при чтении. Могу сказать одно, что прочил я его не в последний раз. Ведь каким колоритом наполнен этот рассказ, это же просто неописуемо.. Хотя нет, описуемо, ведь у автора как-то получилось)Возможно, точнее точно, я стал считать себя полноценным брони после этого рассказа. Поэтому хочу поблагодарить автора ))

ablyazovd
#27
0

Друг, подскажи как тебя найти в соцсетях. Помню в 2017 этот фик очень сильно запал мне в душу. И порой я его перечитываю.

ablyazovd
#28
Авторизуйтесь для отправки комментария.