Странно всё. Для мёртвого я слишком много думаю. А остаться в живых после такого — шансов никаких, даже в теории. Яркий получился финал, из серии «хоронить будет нечего».
Удивительно ли, что чувствую я себя ужасно?
Удивительно, потому что чувствовать мне сейчас вообще ничего не положено, по идее…
Болит правая нога, саднят рёбра, опять же, с правой стороны, во рту чувствуется характерный металлический привкус крови, а в раскалывающейся на части от боли голове — полный сумбур из хаотично мечущихся мыслей, которые с трудом удаётся ухватить.
Ничего не соображаю… Наверное, это в таком состоянии люди задают себе вопросы вроде «кто я?» и «где я?» Мысль кажется нелепой, но ухватить другие никак не получается. А почему бы и нет, в принципе? Вопрос несложный.
— «Кто я?»
…
…
…
Существует такое незабываемо гадкое ощущение, когда на экзамене берёшь билет и видишь в нём хорошо знакомый тебе вопрос с простым и очевидным для тебя ответом. Ты одним из первых уверенно подходишь к преподу, садишься, зачитываешь этот вопрос, дождавшись разрешающего кивка открываешь рот для этого самого простого и очевидного ответа… и с ужасом понимаешь, что сказать тебе нечего! Ещё минуту назад хорошо известный ответ начисто стёрся из памяти! Ты недоумённо пялишься на предательский билет: «Я знаю этот вопрос! Там же совершенно очевидный ответ! Ничего сложного! Как же там было?!» Препод иронично выгибает бровь, мол: «От уверенно вышедшего первым храбреца я ожидал большего.» Ты в прострации слушаешь, как в давящей тишине аудитории тикают часы, а в голове бьётся только одна мысль: «Я знаю, я точно знаю! Как же там было-то?!»
Пожалуй, это было бы даже забавно, если бы такое ощущение не вызывал действительно тривиальный вопрос: «кто я?»
Пытаюсь успокоиться.
Так, по порядку: что я помню? Я человек. Мужчина. Так, что ещё? Тяжело сосредоточиться, мысли путаются, мечутся, сталкиваются между собой… Имя, как меня зовут?
…
Ничего. Пусто. Страх скользкой холодной змеёй заползает в сердце. Нет. Нет-нет-нет! Собственное имя — это не то, что можно просто взять и забыть! Вспоминай!!! НУ!!!
…
Так, успокоиться! Паникой делу не поможешь! Просто надо попробовать с другой стороны: как меня называли другие? Родственники, друзья?
…
А вот теперь мне действительно стало страшно.
У меня были родственники и друзья, были! Я знал это абсолютно точно! Но я не мог вспомнить ни их лиц, ни имён — ничего! Я лихорадочно перебирал в мыслях воспоминания: обрывки каких-то разговоров, эмоции, чувства… Разговоров с кем?! К кому эти чувства?! Я почти физически ощущал, как страх перерастает в липкий ужас.
Как это возможно? Что делать? Я не мог этого забыть! Неужели я всё забыл? Что я вообще помню?
Вцепляюсь в последнюю мысль, как утопающий цепляется за соломинку. Её логичность и рациональность позволяет хоть и с горем пополам, но отогнать подступающую панику. Может, смогу найти зацепки в других воспоминаниях? И тогда, по цепочке, вспомню всё! Точно!
Удивительно, но обезличенная информация вспоминается без труда и пугающе чётко. Порядок расположения клавиш на клавиатуре, порядок разборки-сборки АК-74М, устройство парового двигателя, действенный способ очистки чайника от накипи, рецепт салата «Мимоза» — всё в деталях и подробностях, многие из которых, казалось бы, давно забыты за ненадобностью. И, увы, полное отсутствие хоть каких-то личных данных. Но, по крайней мере, то, что я помню хоть что-то, помогает немного прийти в себя. Паника постепенно сменяется равнодушной опустошённостью и тоскливой горечью об утрате чего-то очень важного, чего-то… нет, я не помню, чего.
Тяжкий вздох вырывается сам собой.
А, блин! Больно! Глубокий вдох отозвался резким болезненным уколом в правом боку. Что со мной? Где я вообще? На фоне навалившейся апатии эти вопросы мало меня интересовали, но я усилием воли переключил на них внимание, просто чтобы не думать о… не думать.
Сосредотачиваюсь на ощущениях. Голова раскалывается: в лоб будто загнали раскалённый штырь. Глаза закрыты. Лежу на животе, покрытие твёрдое, прохладное, похоже на бетон. Поза неудобная, левая рука, на которой покоится моя бедовая голова, затекла и почти не чувствуется. Правый бок неприятно ноет, будто сильно ударился. Ничего особенного вроде бы, но то, как это «неприятно ноет» превращается в резкие, болезненные уколы при глубоких вдохах, наводит на не самые оптимистичные мысли. Правой ноге, похоже, тоже досталось, но пока непонятно, насколько сильно. Во рту — пустыня и характерный металлический привкус крови. А ещё… слышу голоса? Точно, кто-то разговаривает, только слышно как через подушку, слов не разобрать. А вот всхлипы разобрать получается. Что тут, к лешему, происходит? Не нравится мне это всё…
Открываю глаза. Передо мной — небольшое каменное возвышение, разговор слышен где-то за ним. Приподнимаюсь, вытягивая голову над возвышением…
…Уронив голову обратно, прикрываю глаза и пытаюсь осознать увиденное. Вот и что мне теперь со всем этим делать? Либо с головой всё ещё хуже, чем казалось ранее, либо, как говорится, одно из двух.
Опознать увиденную картинку не составляет большого труда для моей избирательно дефектной памяти. Восемь разноцветных лошадок: большая белая с разноцветной гривой, развевающейся, будто на ветру, обнимает крылом тёмно-синюю поменьше — обе ревут в три ручья, что-то говорят друг другу; остальные шесть обступили их полукругом. Что делают — с моего ракурса не видно, но у единственной из шести, чью мордочку я вижу, глаза на мокром месте и она украдкой смахивает слёзы копытцем. Вокруг — разгромленный зал: большие стрельчатые окна без стёкол, потрескавшиеся, увитые плющом колонны, пробитый во многих местах потолок.
Мультик смотрел, поэтому память в подробностях докладывает об увиденной ситуации: Элементы Гармонии освободили принцессу Селестию и вернули на светлую сторону силы её сестру, принцессу Луну. И случилось это только что, в полуразрушенном замке Двух Сестёр, где-то в Вечнодиком лесу, что лежит в дружелюбной магической стране Эквестрии.
Можно было бы, конечно, порассуждать на предмет: «В какой из психбольниц города я лежу», но… Какой смысл в этих размышлениях, если выжить мне не светило никак?! Тем более, всё так реалистично ощущается… Ну, а если попробовать исходить из реальности ситуации, то возникает вопрос: а от чьего лица здесь присутствую я? Если правильно помню канон, то кроме этих восьмерых тут больше никого не должно быть. Собственной персоной лежу? Если и так, я этого даже не пойму: память о собственной внешности отправилась следом за именем. Невесело усмехаюсь этой мысли.
Снова открываю глаза, скашиваю взгляд на левую руку… Нет, это, определённо, не рука! Длинная, в чём-то даже изящная конечность, покрытая чёрной шёрсткой, на конце — немного помятый и исцарапанный серебристый… как это назвать? Больше всего напоминает какую-то деталь доспеха. Проклятье, туплю как двоечник на экзамене! Раз это не рука, значит, это — нога, а на ней — накопытник! Я, получается, теперь пони, что ли? Ну офигеть теперь…
Так, стоп: на краю сознания маячит нехорошее предчувствие. Что-то показалось подозрительным, кольнуло глаз… Что? Чёрная, бархатистая на вид, шёрстка? Да вроде нет, не она… Нога? Нога вместо руки — это как-то… но нет, дело и не в ней тоже… а точнее — не совсем в ней: накопытник! Высокий, почти до колена, серебристый, немного потрёпанный. И видел я подобные в мультике только у…
Отдираю присохший к нёбу язык, провожу им по зубам — натыкаюсь на изрядных размеров клыки, не то что для пони — для человека-то нетипичные! Особенно если учесть, что их аж по восемь штук сверху и снизу! Самые длинные, по краям необычной, почти прямоугольной челюсти, сантиметра три, если не все четыре, слегка загнуты внутрь, тонкие и острые. Учитывая эти наблюдения, своё состояние и ситуацию вокруг…
Я тут паниковал, что не знаю, кто я? Что ж, теперь, похоже, знаю. Твою мать.