Переплетённые сердца

Глава первая

Первым в её спящий разум проник аромат кофе. Он разгонял дремоту столь же уверенно, как солнце разгоняет туман ранним утром. Приглушённое стаккато копыт по ковру подтолкнуло её ещё ближе к реальности, но так и не сумело до конца пробудить кобылицу. Даже тёплая и мягкая мордочка, что ткнулась ей в подбородок и скользнула к щеке, где пара влажных губ оставила потом нежный поцелуй, не убедила её открыть глаза.

Она твёрдо решила, что просыпаться ещё рано, упрямо продолжая не замечать несостоятельности такого суждения.

— Добрый вечер, любовь моя, — прошептали губы возле самого её уха. Влажное дыхание коснулось чувствительных волосков на его кончике, заставив ухо трепыхнуться. Луна пыталась проигнорировать сестру и попробовала спастись, зарывшись головой в мягкую подушку, наперекор настойчивой белой мордочке.

Вдруг та отстранилась. Затем раздался писк удивления. А потом двадцать острых коготков вонзились в беззащитный синий живот.

Луна завизжала.

Тиберий заверещал.

Селестия захихикала.

Мгновенно проснувшись, Луна вытянулась на постели и осторожно сняла испуганного опоссума со своего чувствительного животика, после чего заключила питомца в нежные объятия.

— Ах ты мой бедненький! — запричитала она, поглаживая Тиберия по спине. — Неужели эта злюка-сестрюка обидела моего ути-путечку?

Тиберий заскулил.

— За хвост? — ахнула Луна. — Вот чудовище!

Опоссум энергично кивнул и потёр лапкой глаз, продолжая пищать.

— Не бойся, — проворковала принцесса, прижав питомца к груди. — Вуна не даст тебя в обиду.

Она подняла взгляд и уже не первый раз за прошедшие два года — или даже за последнюю неделю — уставилась на свою сестру, свою любовь и бессмертную спутницу, размышляя, не задушить ли ту подушкой. В ответ Селестия притворилась, будто не заметила направленного на неё злобного взгляда. С лёгкой, игривой улыбкой она подняла лакированный поднос, уставленный тарелками с едой, меж которых покоились две дымящиеся чашки с тёмной жидкостью.

Неповторимый аромат свежесваренного крепкого кофе достиг носа Луны, убедив принцессу отложить казнь на потом. Было бы очень невежливо убивать свою любимую сразу после столь милого подарка. К тому же Селестия такое могла вытворять своими крыльями, что найти ей замену не представлялось возможным.

Однако этого было мало, чтобы нахальная белая морда так просто вышла сухой из воды.

Луна опустила опоссума на пол и подтолкнула к домику-дереву, после чего подвинулась к спинке кровати, освобождая место Селестии с подносом.

— Завтрак в постель мог сработать лучше, если бы ты при этом не швырялась в меня Тиберием.

С той же лукавой улыбкой Селестия лишь пожала плечами.

— Равноценный обмен, скажу я тебе.

Белая кобылица взобралась на кровать, чьи рама с матрасом легонько скрипнули под новым весом. На мгновение Луне захотелось подколоть сестру, но она тут же решила, что это прозвучит слишком фальшиво. Несмотря на свой рацион, Селестия держала отличную форму. Конечно же, её тело не походило на выточенное из камня, и сзади был небольшой избыток пушистой шёрстки, но ничего из этого не поставил бы ей в укор даже самый придирчивый пони. Да и не могла Луна отмахнуться от явных преимуществ такого положения дел — обниматься с сестрой было очень приятно.

Тем временем та закончила устраиваться на кровати. Её передние копыта теперь лежали между задних Луны, а круп исчез за остальным телом. Селестия наконец поймала взгляд сестры своим, и Луна вдруг поняла, что её пожирают глазами… снова. Целый год они прожили в такой близости, какая только может быть между двумя пони, а она до сих пор краснела каждый раз, когда понимала, насколько искренне прекрасной была её сестра.

Триста шестьдесят пять дней. Временами было тяжело в это поверить. Год назад их отношения бесповоротно изменились, и в то же время остались практически прежними. О, по первости было неловко и даже слегка неудобно. Взращённые невероятно долгой жизнью социальные ожидания и предрассудки не смываются так легко одной ночью пересыщенного эмоциями секса. Как только дымка наслаждения рассеялась, каждая из сестёр осталась наедине с глубокими сомнениями и в определённом моральном смятении, от которого нельзя было просто отмахнуться.

Когда на кровати перед Луной оказался поднос, синее облако магии сразу потянулось к чашке, наполненной тёмно-коричневым, почти чёрным нектаром. Фарфоровая ёмкость едва успела приподняться, как её накрыло копыто в золотом накопытнике. Удерживая в заложниках бесценный напиток Луны, Селестия склонилась над подносом, демонстрируя свою всё ещё ухмыляющуюся мордочку.

Ночная принцесса должна была приказать белому копыту убраться с её кофе или хотя бы просто злобно нахмуриться, дабы выказать своё неудовольствие. И всё же она не стала. Неважно, насколько не хотелось ей того признавать, но любое её сопротивление таяло под натиском этих розовых глаз и еле заметно надутых губ, которые прямо умоляли о поцелуе. Селестия жульничала, как и всегда, однако Луна просто не могла ей открыто об этом сказать. Вместо этого она повторила движение сестры и встретила ту на полпути, подарив лёгкий, мимолётный поцелуй.

Несмотря на все сложности, им было предопределено после той ночи стать чем-то большим, чем просто сёстрами. Они хотели быть вместе, они нуждались в этом. Так было всегда, в каком-то смысле. Ещё их мама знала и всегда говорила это в далёком детстве. Две части единого целого, они дополняли друг друга. Ни одна из сестёр не поняла этого тогда, и вряд ли это в полной мере понимала их мать, но правда оставалась правдой. Та ночь лишь чуть шире открыла им глаза.

Однако даже знания истины в глубине души, понимания чистоты и искренности разделяемой ими любви было всё ещё мало, чтобы принять эти чувства как нечто правильное, нечто хорошее. Недели молчания перемежались днями разговоров об их чувствах, сомнениях и тревогах, требовавших от принцесс глубочайшей искренности друг с другом и с самими собой, прежде чем они смогли хотя бы попытаться вновь обняться как сёстры. С той поры прошло почти три недели, прежде чем Селестия явилась в покои Луны и они отдались любви во второй раз.

Если первый порыв застал их в шторме отчаянного желания, то второй подарил целые часы неспешной страсти подле потрескивающего очага, пока снаружи их небольшого убежища бушевала метель. И от того всё происходящее становилось ещё прекраснее.

Только Селестия убрала ногу, как Луна жадно притянула чашку к своему носу, схватив её передними копытами, словно иначе было не добиться полноты ощущений, и полной грудью вдохнула горькие, почти волшебные пары напитка. Она довольно выдохнула, когда кофеин начал творить свои чудеса одним лишь ароматом.

— Даже проживи я ещё столько же, всё равно не смогу понять, как ты пьёшь эту гадость.

Губы Луны растянулись в улыбке, когда она перевела взгляд с чашки на ярко-розовые глаза своей сестры. Принцесса решила не торопиться с ответом на столь возмутительное обвинение самого лучшего из напитков, когда-либо касавшегося губ пони. Сперва она полностью сосредоточилась на своём первом глотке, с наслаждением смакуя приятную горечь на языке.

— То, что ты не способна вырасти из глупенькой сладкоежки, не значит, что остальным придётся довольствоваться той же участью.

Селестия отпила из собственной чашки, источавшей приятный, но, право слово, посредственный аромат мяты и ромашки.

— Я наслаждаюсь горечью не меньше любого другого пони.

— Конечно-конечно, ты совершенно права, — Луна помедлила, — пока за эту другую пони мы принимаем леди Пинки Пай.

Вместо того чтобы раздражённо нахмуриться, Селестия вдруг приняла почти тоскливый вид.

— Ах, если бы мы только могли украсть её у Кейков…

Луна закатила глаза. Если кто и мог увести у неё Селестию, так это, вне всяких сомнений, Пинки Пай. Вместо дальнейших разговоров принцесса занялась своим завтраком. Когда с тостами было покончено, она выжидающе уставилась на сестру, дабы наконец услышать настоящую причину всего происходящего.

— Вот почему каждый раз, как я делаю что-нибудь хорошее, ты предполагаешь у меня скрытые мотивы?

— Почему ты всё время пытаешься схитрить, вместо того чтобы просто всё мне рассказать?

Селестия надулась, и, о звёзды, как же тяжело стало на неё злиться.

— Я просто хотела провести побольше времени с моей маленькой сексуальной сестричкой, прежде чем отправлять её на первое свидание с новой подружкой.

Лёгкий румянец проступил на щеках Луны, пусть она и попыталась скрыть его за дымящейся чашкой и свирепым взглядом. Похоже, ей не суждено было свыкнуться с комплиментами от сестры, да ещё сказанными с этими неуловимыми нотками страсти.

— Ещё я вдруг поняла, что Твайлайт до сих пор не видела, как ты поднимаешь луну. Мне кажется, ей очень понравится, если ты сделаешь это при ней.

Луна сразу же пришла в восторг от этой идеи. В их маленькой переписке с Твайлайт та продемонстрировала сильнейшую признательность работе ночной принцессы, даже превзошедшей труды Селестии. Однако в то же время ей было досадно, что она сама до этого не додумалась. Снова. Прежде чем Луна успела как следует поразмыслить об этом, Селестия перехватила её вилку своей магией и умыкнула с её тарелки картофельную оладью.

— Эй, это что такое?!

Держа вилку возле рта, Селестия задумчиво протянула:

— Это оладьи из картошки. Хотя по их виду и не скажешь.

Еда исчезла за ухмыляющимися белыми губами.

— Это мой завтрак, Тия!

— М? Ну тогда возьми его, — промычала Селестия с набитым полуразжёванной массой ртом.

Да, в чём-то их отношения не поменялись ни на йоту.

— Фу!

Селестия фыркнула и вернула вилку на место, проглотив еду.

— А я ещё думала, что тебе нравится вкус моего языка.

Вокруг столового прибора тут же сомкнулась голубая аура. Хотя бы для того, чтобы Селестия больше не воровала еду.

— Даже так это отвратительно.

— Как скажешь.

Луна вернулась к своей трапезе и принялась намазывать маслом блины, ворча что-то о крадущих чужую еду сёстрах. Изредка она бросала на Селестию подозрительные взгляды, дабы удостовериться, что та не собирается стащить у неё ещё чего-нибудь.

Когда Селестия проговорила: «Я бы всё равно предпочла что-то послаще», — Луна нисколько не удивилась и едва обратила внимание на прозвучавший комментарий. Вместо этого она сосредоточилась на том, чтобы налить идеальное количество сиропа на блинчики. Разрезав их, принцесса поднесла первый кусочек к губам. Превосходно. Чётко выверенное количество сладко-маслянистого удовольствия.

Полностью поглощённая кулинарным совершенством Луна не заметила, как слегка приподнялся поднос и исчезло укрывавшее её шёлковое одеяло. Она не заметила даже, как пододвинулась Селестия, пока не открыла глаза.

— Тия? Что ты делаешь?

Величественный белый аликорн, бессмертный соправитель Эквестрии, Владычица солнца, Идеал Гармонии, живое воплощение царственности и самообладания, согнулась в три погибели, высоко подняв покачивающийся круп, опустив шею и игриво виляя хвостом, и смотрела на открывшиеся под подносом виды.

— Раз уж ты не хочешь делиться своим завтраком, — облизнулась Селестия, и её рог исчез во вспышке золотой искры, — то я, пожалуй, займусь своим…

♥♥♥

…Наконец, Селестия убрала поднос на пол и скользнула в ждущие объятия Луны, мимоходом вернув свой рог на место.

Та крепко прижалась к сестре, осыпая поцелуями основание её шеи. Губами проложив себе путь наверх, Луна начала быстрыми движениями вылизывать влажную белую мордочку. Однако стоило ей потянуться за настоящим поцелуем, Селестия отвернулась, подставив щёку.

— От тебя всё ещё пахнет кофе.

Луна расхохоталась, однако всё же отказалась от поцелуя, вместо этого потёршись мордочкой о щёку сестры и прижав ту ещё сильнее к себе.

Они полежали так некоторое время, позволяя эндорфинам схлынуть. Тем не менее время поджимало, и в конце концов Луне пришлось заняться приготовлениями к предстоящей ночи.

После получасового душа принцесса была слегка влажной, но зато полностью проснувшейся и окружённой ароматами тимьяна и лаванды. Стоило ей только выйти из ванной, как её встретил долгий и страстный поцелуй, окончившийся тем, что улыбка Селестии стала слишком широкой, чтобы его продолжать. Отстранившись, она слизнула мазок мятной пасты с синих губ.

— Куда лучше, чем кофе.

Луна наклонилась, прижавшись носом к носу сестры.

— Когда-нибудь я вправлю тебе мозги на этот счёт.

— Ха! Ты не представляешь, от скольких пони я слышала подобные обещания за последние несколько веков. С тех самых пор, как они начали пить эту гадость.

— Хм-м, — Луна приподняла голову, будто бы глубоко задумавшись, пока обходила Селестию, чтобы закончить приготовления. — Предположу, что от очень многих. Однако при этом готова поспорить, что среди них не было никого, чьё имя ты бы кричала в порывах страсти, или чтобы твой прекрасный язык танцевал у них между…

— Туше.

Чёрная, с белым полумесяцем пейтраль скользнула на своё место на груди.

— Ха-ха! Я победила!

— Нет нужды побеждать в битвах, чтобы выиграть войну на истощение, любовь моя. А уж моё терпение поистине велико.

— С каждым поражением твоё упорство слабеет, а моё лишь укрепляется. Ты сдашься, сестра, я подточу твоё сопротивление столь же неумолимо, как вода точит камни. Может, на это и уйдёт в два раза больше лет, чем тебе есть сейчас, но ты сдашься.

— Увидим.

— Так тому и быть, — согласилась Луна, поставив перед Тиберием его ночную трапезу. Опоссум висел на одной из веток, и принцесса нежно погладила его за ушами. Тот довольно вздохнул, потёршись о её копыто в ответ.

Селестия встала рядом, нежно коснувшись губами синей щеки.

— Как бы я ни хотела остаться с тобой, — сказала она, указав на балкон, — тебя кое-кто ждёт.

— Конечно, — согласилась Луна.

Они потёрлись мордочками на прощание, и ночная принцесса шагнула к дверям из матового стекла.

— До встречи, сестра, и приятных снов.

— За последний год иных у меня и не было. Развлекайся, но смотри, чтобы Твайлайт не засиживалась слишком долго. Я бы не хотела сбивать тот намёк на режим, что у неё ещё остался.

Луна обернулась лишь чтобы закатить глаза.

— Мне надо уложить её в кроватку к одиннадцати?

— Я бы предпочла, чтобы ты уложила в кроватку меня.

Принцесса ночи споткнулась, но изо всех сил постаралась не подать виду и не оглядываться, ибо что ещё она могла увидеть на лице Селестии, кроме плохо спрятанного самодовольства? Вместо этого Луна молча дошла до балконных дверей и вышла на свежий воздух.

Расправив крылья, она подпрыгнула в воздух и полетела на юг, обернувшись к сестре в последний раз.

— До утра.

Селестия наблюдала за каждым движением Луны, пока та готовилась сорваться в полёт. Начиная с того, как расправились её крылья, позволив свежим потокам ветра ласкать перья; как дрогнули её ноги и напряглись гладкие, тугие мышцы, когда она пригнулась перед прыжком, заканчивая тем, как метнулся её хвост — ровно настолько, чтобы заставить принцессу желать увидеть больше. Было бы ложью сказать, что она пялилась на Луну, но в то же время это было не так далеко от истины. Приятнее всего, впрочем, было не чувствовать за это вину или отвращение к самой себе. А то Луна была бы разочарована.

И вот она исчезла, скрывшись в направлении Понивилля, чтобы провести немного времени с Твайлайт. Селестия почувствовала крошечный укол зависти в сердце — причём не смогла точно сказать, какой из двух принцесс завидовала больше.

Впрочем, всё было к лучшему. Луна наверняка преуспеет там, где не смогла Селестия, и её присутствие только всё испортит.

Отвернувшись от балкона, принцесса заметила Тиберия, всё ещё висящего на своём хвосте и с интересом за ней наблюдавшего. По крайней мере, ей так показалось. Как бы там ни было, Селестия всё равно улыбнулась опоссуму.

— А как ты поживаешь этим прекрасным вечером?

Тиберий не то зафырчал, не то запищал.

Большинство пони из замковой прислуги считали, что она держала Филомену из-за того, что та была бессмертной, как и сама принцесса. Логика в подобных рассуждениях имелась, однако изначальная причина была куда глубже и значимее. Благодаря странному, неизвестному волшебству Селестия понимала своего феникса. Не словами, но достаточно хорошо, чтобы эти отличия не играли роли. С другими животными было не так.

Принцесса пожала плечами, решив, что опоссум доволен, и оставила его в покое.

Собирая брошенный и лишь наполовину съеденный завтрак, Селестия пожурила себя. Ей следовало удостовериться, что Луна съест больше, прежде чем вмешиваться.

«Così sarà¹», — прошептала она под нос. Оставалось надеяться, что Спайк позаботится о сытном ужине: звёзды свидетели — Твайлайт о нем точно не вспомнит.

Оставив поднос возле двери, дабы его забрали слуги, Селестия вновь обратила своё внимание на кровать, а точнее, на всё ещё влажное пятно, которое сёстры там оставили. Оно было не очень большим — полтора копыта в ширину, или около того. Как бы Селестия ни старалась, у неё не получалось принять в себя всё. Прискорбно, однако больше это не было проблемой.

Её рог засветился, и пятно покрылось золотым сиянием. Им с сестрой — прямо-таки буквально — пришлось прожечь себе путь к нужной форме заклинания через кучу простыней.

Пока они с Луной ещё не были вместе, такие пятна не вызывали никаких сложностей; ни в появлении, ни в отмывании. Да, они слегка смущали принцессу и её служанок, но это был лишь незначительный побочный эффект. Кобыла, пусть даже и правитель, живущая одна… в худшем случае бы поползли слухи, что она, ну, кобыла. А теперь… что ж, их с сестрой запахи отличались столь же сильно, как и сами аликорны, так что без должных мер кто-нибудь мог обнаружить её запах в кровати Луны или наоборот. Ни одна из принцесс не была готова разбираться с возможными последствиями.

Имидж был лишь верхушкой айсберга. Социальные последствия их любви распространятся куда шире за пределы сплетен о проделках в спальне. Слишком многие из их маленьких пони обожествляли своих принцесс, чтобы… невыносимо было даже думать об этом. Селестии хватило того случая, когда её грива порозовела от простуды. Потом добрый десяток лет Эквестрия жила в острой нехватке розовой краски.

Само заклинание использовало обыкновенную очищающую магию, просто было доработано, чтобы удалять ещё и запах. Быстро и эффективно. Прошло не более минуты, а из всех последствий их утех остались одни лишь приятные воспоминания.

Быстрый взгляд на Тиберия поведал, что тот тихо и мирно спит. Он никому не расскажет.

С резким удовлетворённым кивком Селестия покинула покои сестры, направившись в свои собственные. Её ждал закат и пара часов работы с документами, прежде чем она сможет расслабиться.

¹↑ Так и будет (с итальянского)

Глава вторая

«Башня Спаркл», как привыкла её называть Рэйнбоу Дэш — а за ней и все остальные, причём несмотря на многочисленные протесты Твайлайт — была новейшей и, по правде говоря, единственной достопримечательностью Понивилля. За год с её внезапного, даже в какой-то мере «взрывного» появления, число туристов в маленьком городке к югу от Кантерлота удвоилось, причём их поток не собирался убывать.

Как ни странно, кроме переезда во дворец почти ничего не поменялось в жизни принцессы Твайлайт Спаркл. Предыдущие годы она обитала в здешней библиотеке, а до этого большую часть жизни провела в Кантерлотском замке. Она с трудом могла вспомнить каково это: иметь собственный дом. Пока у неё была пара комнат, которые Твайлайт могла искренне назвать своими, она не испытывала никаких неудобств по поводу незнакомцев в коридорах замка. А они там периодически появлялись.

Горничных с лакеями можно было бы назвать другой значимой переменой, если бы принцесса озаботилась вообще обращать на них внимание. За исключением дополнительной стопки документов в конце каждого месяца, здешняя прислуга слабо отличалась от таковой у принцессы Селестии в Кантерлоте.

Твайлайт каждого работника знала по имени — благо их было не так уж много — и пыталась познакомиться со всеми хоть самую малость. Тем не менее принцесса Селестия предупреждала её, что слишком дружелюбной быть тоже не стоит. И, как всегда, была права. Эти пони просто работали в замке, и всем жилось гораздо проще, пока они это понимали. Не то чтобы Твайлайт как-то радовалась по этому поводу, однако принцесса заверила её, что со временем они начнут общаться теснее и всё устроится к лучшему.

Спайк оказался слегка недоволен происходящим, однако его претензии в основном касались только нового повара. Увы, по этому вопросу выбор у них с Твайлайт был невелик. Если посчитать всех уборщиков, небольшой гарнизон стражи и прочую прислугу — пусть даже и не дотягивающую до полноценного двора — то выходило слишком много ртов, для которых Спайк просто не успевал готовить в одиночку, если хотел при этом продолжать помогать Твайлайт с её старыми и новыми обязанностями.

Последовала череда невесёлых разговоров, которые в итоге привели к решению, от которого ни дракон, ни пони в восторге не были, однако Селестия пообещала Твайлайт, что это к лучшему.

Если бы это ещё как-то помогало выслушивать бесконечные жалобы Спайка по поводу всего происходящего…

— Она снова переставила мои специи, Твайлайт! Уже третий раз за месяц! Неужели ты не можешь заставить её прекратить?

Твайлайт вздохнула. Каждый раз всплывало что-то новое, но в то же время такое старое.

— Нет, Спайк, не могу. Вам двоим нужно сесть и вместе расставить всё так, чтобы было удобно обоим. Или ты можешь продолжать в том же духе и просто усложнить всем жизнь. Так или иначе, вы оба чётко дали мне понять, что кухня находится вне моей юрисдикции. Очень жаль, Спайк, но тут тебе придётся разбираться самому.

Это была не совсем правда. Она могла вмешаться и решить вопрос своей властью. Могла, но не стала бы, особенно после того, как принцесса Селестия предостерегла её против этого. Как оказалось, некоторым пони не могла открыто перечить даже принцесса: своему стилисту, своему публицисту и своему повару — или поварам, если их было много.

Твайлайт выкинула из головы все тревоги — а также ворчание Спайка — и сосредоточилась на разборе очередной пачки документов, которые в последние дни изрядно выросли в размерах. Как выяснилось, принцессе в кристальном замке требовалось куда больше заботиться о состоянии своего дома, чем, скажем, библиотекарше в вырезанной из дерева библиотеке.

Несколько быстрых перемен произошли буквально за пару дней после поражения Тирека. Самой яркой из них было то, что Понивилль стал, формально, принадлежать Твайлайт. Все управленческие функции внезапно оказались её ответственностью. Молодой принцессе потребовалось не более тридцати секунд, чтобы назначить мадам Мэр своим главным администратором и вернуть ей все старые полномочия, разве что теперь та отчитывалась перед Твайлайт напрямую. Опять же, единственным отличием в итоге стало то, что подпись Принцессы Дружбы начали требовать вообще все документы Понивилля.

Проведя черту под нижней строкой, Твайлайт подписала платёжную ведомость за последний месяц и взяла следующий лист. Было что-то медитативное в неторопливой бумажной работе. Она почти не требовала чтения, достаточно было лишь бегло пробежать написанное, подписать и двинуться дальше. Вскоре последний документ отправился в стопку просмотренных и Твайлайт встала со стула с победной улыбкой.

Развернувшись, она закричала:

— СПАЙК!

— Гр-р! Твай! — Спайк запустил коготь в ухо, глядя на фиолетовую кобылку. — Я прямо тут, вообще-то.

— Ой, хех, — сконфузилась Твайлайт, её щёки покрылись румянцем. — Прости, Спайк. Сегодняшняя работа с бумагами официально завершена.

— Понял.

Дракончик взмахнул пером и достал толстый свиток.

— И… — он щедро украсил нужный пункт огроменной галкой, — есть!

— Отлично. Что там дальше по списку?

Спайк развернул свиток, дабы свериться с написанным. Его глаза сосредоточенно прошлись по нужной строке, после чего он ответил:

— Подготовиться к визиту Луны.

Пинки могла бы позеленеть от зависти, увидь она сейчас улыбку Твайлайт — наконец-то недельному ожиданию пришёл конец!

— Прекрасно! — кобылка обернулась к окну, чтобы прикинуть расстояние, оставшееся солнцу до горизонта. — И нам как раз должно хватить времени на то, чтобы всё приготовить.

— Всё? — полным тревоги голосом переспросил дракончик.

— Да, Спайк. Всё.

Не удержавшись, Спайк уткнулся в ладони и застонал.

Помимо всех личных вещей Твайлайт, разрушение Понивилльской библиотеки оставило принцессу и без её научного и магического оборудования. Вернее, без оборудования, что ей одолжили Университет и принцесса Селестия.

Процесс заказа нового занял месяцы, а распаковка, ну-у-у…

Конечно, Твай разобралась с парой коробок тут и там, но она делала это по мере необходимости, и большая их часть всё ещё стояла нетронутой. Свалившиеся на её голову обязанности принцессы Понивилля и необходимость уделять время подругам заставили кобылку отложить науку и эксперименты в долгий ящик. Даже её последнее исследование Гармонического Резонанса почти сразу отошло на второй план, и все заказанные инструменты так и остались лежать в транспортировочных коробках.

Из пяти телескопов сейчас был собран и настроен лишь один. Едва ли сложнее трубы с двумя линзами, он был первым настоящим телескопом Твайлайт, и после её переезда во дворец бережно хранился в родительском доме. Такой бы подошёл разве что для посиделок любителей, желающих поглазеть на звёзды, но никак не для королевского визита принцессы ночи.

Твайлайт направилась в лабораторию, а Спайку же было поручено спуститься в библиотеку и притащить наименее хрупкие вещи, нужные для сегодняшнего вечера — по большей части звёздные карты и книги, описывающие последнюю тысячу лет астрономических изысканий. Кобылка в какой-то момент прочитала почти все из них, а которые не прочитала… что ж, она собиралась поговорить напрямую с Луной об их достоверности или отсутствии таковой. Это обсуждение обещало быть весёлым — Астромантия, ха!

Полтора часа спустя, пока солнце ещё не упало в объятия горизонта, Твайлайт дотащила четвёртый и последний ящик до большой смотровой площадки и поставила рядом с остальными. Она только начала снимать первую крышку, как недовольное пыхтение сзади сообщило ей о прибытии Спайка. Бросив взгляд в его сторону, кобылка увидела, как тот с полными лапами груза ковыляет к куче книг и карт, что уже успел натаскать.

— Это последние?

— Вроде да, — ответил дракончик, тяжело дыша от усталости после нескольких рейсов через весь дворец.

Твайлайт почувствовала в груди укол вины. Из-за своей загруженности она то и дело перекладывала всё больше и больше работы на Спайка. Что важнее, он справлялся просто превосходно! Правда в свои обязанности он вцеплялся мёртвой хваткой, но даже это проявилось лишь в проблемах на кухне. Его точно стоило как-то наградить. Может, выходной с визитом к Рэрити?

Ладно, это можно обдумать позже. Сейчас кобылка просто подошла и потёрлась носом о чешуйчатую щёку.

— Спасибо, Спайк. Ты лучший помощник, которого только можно пожелать.

— Фу, Твай! — Спайк попытался притвориться, что ему не нравятся похвалы и ласки, но она-то знала лучше.

Обернувшись обратно к ящикам, Твайлайт распаковала первый телескоп и принялась собирать штатив.

— Вернёмся к работе. Если поторопимся, то успеем распаковать и откалибровать их все до прибытия принцессы Луны.

— Вообще-то, — начал Спайк, и от его интонаций на задворках разума Твайлайт что-то щёлкнуло, заставив её замедлиться и попытаться ухватить выскользающую мысль, — я надеялся пойти поспать.

— Правда? — посмотрела аликорн через плечо.

Дракончик явно стоял дальше, чем до этого — ближе к двери. Что-то точно было не так.

— Ты не хочешь остаться и посмотреть с нами на звёзды? Уверена, у принцессы Луны найдётся парочка замечательных историй, которыми она с радостью поделится.

— Не-е, — отмахнулся Спайк, схватившись другой лапой за щеколду. — Я буду только мешаться.

— Эх, ну ладно, — слегка разочарованно вздохнула кобылка.

Справедливости ради, он несомненно заслужил отдых. Наверное, он ещё даже не ужинал. Хотя она ведь тоже. Как будто подслушав её мысли, желудок выбрал именно этот момент, чтобы выразить своё неудовольствие.

— Не мог бы ты…

— Уже позаботился об этом, Твай, — сказал Спайк, открывая дверь.

— Ваше высочество. Сэр Спайк, — поклонилась им Петуния, ступив на кристальный балкон. Пегаска удерживала на спине крыльями три плетёные корзины для пикников. Две из них, похоже, были набиты едой, в то время как в третьей находилось только клетчатое одеяло.

Склонив голову набок в лёгком смятении от столь своевременного появления Петунии, Твайлайт молча наблюдала, как та раскладывала принадлежности для пикника. Поставив корзины на пол, пегаска вытащила одеяло и, взмахнув крыльями, развернула его почти идеально одним быстрым движением. Когда она вернулась к оставшимся двум корзинам, чтобы вытащить их содержимое, смятение Твайлайт переросло в тревогу.

Аликорн могла только молча открывать рот, её способность формировать связные предложения застряла где-то на пересечении затылочной доли, моторной коры и зоны Брока. Пока этот блок пытался преодолеть сам себя, остальная часть её мозга старалась наверстать упущенное. К тому времени, как шестерёнки встали на свои места, Петуния уже достала коробок спичек и зажгла первую свечу.

Никто бы не смог обвинить Твайлайт в том, что она мастерски разбирается в социальных механизмах или ритуалах, но это не делало её полной невеждой. Две пони, одни под звёздным небом, разговаривающие часами напролёт, при свечах и с бутылкой хорошего красного вина… Даже Твайлайт могла увидеть намёки на готовящееся романтическое свидание.

— Нет. Нет. Нет. Нет! Петуния! Что это такое? — почти прокричала принцесса, ткнув копытом в неудобные предметы.

Служанка замерла, переводя непонимающий взгляд с Твайлайт на Спайка.

— Это ваша вечерняя трапеза, как вы и просили.

— Я не просила… — Твайлайт замолкла, её голова медленно повернулась к молодому дракончику. — Спа-а-айк!

Тот, со своей стороны, не смог принять даже отдалённо невинный вид, несмотря на все старания.

— Да, Твайлайт?

Вместо ответа принцесса лишь повторила свой предыдущий жест, вскинув копыто в сторону свечей и вина.

— Это твой ужин, — ответил дракончик, лапой приказав Петунье продолжать раскладывать еду. — И так как кухню на ночь закроют, то у вас кроме него ничего не будет. Ты окажешься очень плохой хозяйкой, если оставишь свою особенную гостью без еды и питья.

Фиолетовое поле Твайлайт обволокло бутылки и свечи, затушило маленькие огоньки и перенесло предметы обратно в корзину.

— Признательна вам за еду, но свечей и вина не надо, спасибо. Заберите.

Спайк отошёл от двери и вернул всё из корзины обратно на одеяло.

— Вам понадобится свет, чтобы читать под ним все эти книги и карты. И нет, — он покачал когтем перед носом Твайлайт, прежде чем та смогла хоть как-то возразить, — ты обещала перестать читать под светом рога. Сама знаешь, это вредно для твоих глаз.

— С добрым утром, — с издевательской улыбочкой сказала принцесса, помахав крыльями для пущей убедительности. — Я теперь аликорн! Мои глаза чувствуют себя просто прекрасно.

— И тебе следует стараться сохранить их в таком состоянии, — дракон отвлёкся снова зажечь свечи, на что ему хватило двух быстрых выдохов пламени, — а не испортить снова просто потому, что у тебя не оказалось свечи под копытом.

Твайлайт посмотрела на своего младшего брата, который с каждым днём начинал всё больше походить на старшего. Из всех плохих привычек, что он мог подцепить…

— Ладно. Хорошо. Свечи можно оставить. Но вино… это уже слишком, Спайк.

— Это часть ужина. Никто не ест соломку фри без кетчупа, и никто не ест баклажаны с пармезаном без бокала красного.

— Ты откуда это узнал вообще? Ты ещё маленький, чтобы пить вино.

— Просто у меня есть старшая сестра, которая заставляет меня за неделю читать больше, чем большинство пони успевают за год!

К этому моменту дракон и пони стояли нос к носу, сойдясь в поединке воли, полностью безразличные к происходящему вокруг. Они не заметили Петунию, припавшую в низком поклоне, как не заметили трепета крыльев и мягкого перезвона серебра о кристалл. Они услышали, впрочем, царственный — пусть и слегка неуверенный — голос, что раздался позади старшей из спорщиков.

— Я искренне надеюсь, что не прибыла в недоброе время.

Твайлайт в ужасе развернулась, чуть не снеся при этом свечи и одну из корзин. Намеренно или нет, но принцесса Луна возвышалась над хозяйкой дворца, всем своим властным видом заставляя ту съёжиться, словно пойманного на шалостях жеребёнка. Два главных вопроса крутились в голове младшей принцессы: как давно Луна была здесь, и как много она слышала. Поглощённая своими мыслями, Твайлайт неосознанно склонилась перед правительницей.

Или склонилась бы, если бы синее копыто не схватило её за подбородок, удержав голову высоко поднятой.

— Не стоит, Твайлайт Спаркл. Тебе нет нужды кланяться. Мы равны, и я жду от тебя подобающего отношения.

Шагнув ближе, Луна шёпотом добавила:

— А вот с моей сестрой можешь вести себя по-старому, воистину это смущает её со страшной силой.

В такой близи Твайлайт могла уловить нежный аромат лаванды и тимьяна от шёрстки принцессы, дополняемый свежей мятой её дыхания.

— Я… конечно, при… — Луна досадливо клацнула языком и Твайлайт покраснела. — Луна.

— Лучше, — кивнула та с улыбкой.

Её веселье, правда, тут же испарилось, стоило только принцессе обернуться к Петунии, чья голова всё ещё упиралась подбородком в пол. Когда Луна заговорила вновь её тон звучал безразлично, но выжидающе:

— Можешь оставить нас.

Петуния подняла голову и сразу же опустила её обратно, с благодарностью принимая приказ. Пятясь к двери, она скороговоркой попрощалась и пожелала принцессам приятного вечера, повернувшись спиной только будучи уже в проёме. Твайлайт хотела остановить кобылу, отпустить её мягче, но не успела подобрать нужных слов.

Пегаска ушла, и взгляд Твайлайт упал на Спайка. В этот же момент Луна заговорила вновь.

— А ты, сэр Спайк? Присоединишься к нашему вечернему веселью?

— Эм, нет. Если вы не против, принцесса, — ответил дракончик, даже и не пытаясь скрыть озорные нотки в голосе, пока в свою очередь подбирался к двери. — Я… эм… занят. Веселитесь без меня.

Уже в дверях он остановился и поиграл бровями, смотря на Твайлайт:

— И Твайлайт, в оранжерее ещё остались красные тюльпаны, на случай если ты передумаешь.

После чего принцессы остались вдвоём.

Спайк будет мертвее некуда, как только она доберётся до него!

— Твайлайт Спаркл?

— Что? Ох, — кобылка потрясла головой, чтобы прийти в себя.

С драконом можно разобраться и потом, сейчас надо не ударить в грязь лицом перед принцессой.

— Простите… эм, прости, Луна. Я просто… — её взгляд упал на одеяло и брошенные романтические приготовления, после чего быстро переместился на заходящее солнце, а потом снова встретил бирюзовые глаза собеседницы. — Я не ждала тебя так скоро.

Уши ночной принцессы повернулись в лёгком смущении.

— Ничего серьёзного не случилось, я надеюсь.

— Нет. Ничего такого, — быстро выпалила Твайлайт, пойманная врасплох беспокойством в голосе Луны. — Просто неожиданно.

— Приношу свои извинения. Когда сестра предложила отправиться пораньше, я подумала, что она предупредит тебя.

Твайлайт чуть не проглотила язык, когда синее поле поднесло к глазам Луны бутылку вина для беглого осмотра. Одобрительный кивок принцессы ночи тоже не улучшил положения, особенно когда она извлекла два стеклянных бокала, наполнила их красной жидкостью и поднесла один Твайлайт.

— Отличный выбор, мои похвалы шеф-повару.

— Я… обязательно ей передам, — сказала та, приняв бокал и натянув на лицо огромную улыбку в попытке скрыть растущую панику.

Ухо Луны дёрнулось в сторону запада.

— Ах! Время пришло, — приобняв крылом холку Твайлайт, принцесса провела её к перилам. — Давай же насладимся песней моей сестры. Сегодня она должна быть особенно чудесной.

В тот самый момент, как её коснулись синие перья, вся спина Твайлайт напряглась, и едва не распахнулись её собственные крылья. Всё было в порядке. Не было причин волноваться. С принцессой Селестией она бывала в подобных ситуациях несчётное число раз… разве что без вина, и свечей, и… парфюма? Нет, это должно быть ароматизированное мыло. Зачем принцессе Луне духи, чтобы просто посмотреть на звёзды? Это было бы глупо.

Если бы только можно было применить дыхательное упражнение Кейденс не привлекая внимания… О, а ведь и правда! Твайлайт глубоко вдохнула, пропустив часть с движением ноги, подождала секунду, а затем выдохнула. Это бы, наверное, и в таком виде сработало, не будь воздух вокруг пропитан запахом ду… мыла принцессы Луны.

К счастью, сама Луна ничего не заметила, ну или решила не показывать виду. Всё её внимание было приковано к солнцу и его неспешному пути за горизонт. Торжествуя победу своей скрытности, и в надежде успокоить нервы, Твайлайт поднесла ко рту бокал с вином. Однако тот уже был пуст, а на языке кобылка только сейчас почувствовала горький привкус.

Из глубокой задумчивости её вывел всплеск магической энергии. Даже так далеко от Кантерлота Твайлайт до сих пор могла отличить уникальный след магии своей наставницы, тянущийся к солнцу. Это было знакомое покалывание силы, которое она с детства привыкла связывать с успокаивающим присутствием принцессы. В первые годы своего пребывания во дворце кобылка приучила себя вставать до рассвета и прекращать учёбу на время вечерних сумерек — всё ради того, чтобы насладиться мощным гулом этого заклинания. Пусть со временем новизна потускнела, Твайлайт по-прежнему, когда только могла, с радостью тратила пару мгновений на знакомое действо.

Половина неба уже окрасилась в тёплый янтарный цвет, подобный чашке ромашкового чая с молоком, таявший вдали до почти металлического оттенка сиреневого. Чем ближе солнце клонилось к закату, тем насыщенней становился янтарь вокруг него, пока не начал перетекать в фиолетовый, оставляя облакам купаться в длинных лучах золотистого света с вкраплениями розового. Светило опускалось всё ниже, его золотой нимб темнел, обращаясь ворохом оттенков красного и оранжевого, что полосой разделили небо пополам. Просторы небесного свода вблизи светлых оттенков окрасились насыщенным пурпуром, постепенно наползающим вперёд, пока с востока его подгонял тёмно-синий океан, несущий в себе непроглядную черноту ночного неба.

Когда последние лучи стали гаснуть, а редкий фиолетовый растворился во тьме, магия принцессы исчезла. Твайлайт повернулась к своей гостье. Кобылка уже не чувствовала тревоги, весь её страх и неуверенность смыло прочь знакомое, успокаивающее зрелище.

— Луна, что ты имела в виду под песней?

Умиротворённая улыбка на губах принцессы дрогнула, её голова склонилась набок, когда она отстранилась, чтобы встретиться с Твайлайт взглядом.

— Ты не знаешь? Но ты ведь уже перемещала светила, как ты можешь не знать?

Что-то в словах Луны задело Твайлайт. Они не были сказаны с намерением обидеть — кобылка знала это — но тем не менее…

— Само по себе заклинание несложное, — защищаясь, сказала она. — Я так много раз видела, как принцесса Селестия исполняла его… Единственная трудность, это правильно рассчитать силу.

— Твайлайт Спаркл, это… — ухо Луны вдруг дёрнулось к востоку, и сама она повернулась туда же. — Сейчас мне некогда объяснять.

Принцесса порысила к краю балкона, махнув Твайлайт следовать за ней. Поставив копыта на перила, она полностью сосредоточилась на тёмном, пустом небе. Плотная синяя аура окружила её рог, готовый принести ночь.

— Я весьма удивлена, моя дорогая, что ты, оказывается, и понятия не имеешь о чём я говорю, — принцесса потрясла головой. — Приготовься же и слушай внимательно, Твайлайт Спаркл, ибо в сём действе магии больше, чем даже ты можешь себе представить.

Луна начала исполнять заклинание, и Твайлайт принялась восторженно наблюдать. Волшебство не внушало столь же благоговейный трепет, как подъём солнца Селестией, однако было запутанным настолько, что оказалось за гранью понимания младшей принцессы. Длинные завитки магии вырывались из синего рога, расцветая тысячей запутанных лоз, что устремлялись прямо в небо, только чтобы дать жизнь ещё тысячам новых. Звёзды пробуждались ото сна, волной ярких точек усеяв небосвод от одного края до другого. Затем появилась луна — серебряный диск степенно переступил край мира и наполнил его бледным, чистым светом, в то время как пространство меж звёздами окрасилось почти невидимыми туманностями и завихрениями галактик.

Направив луну на её путь и заполнив огнями небо, Луна завершила заклинание и вновь обернулась к Твайлайт, выжидающе на ту уставившись.

Ответ последовал не сразу, так как фиолетовые глаза неотрывно следили за всё ещё растворяющимся в ночном небе заклинанием.

— Я никогда прежде такого не видела! — взорвалась восхищением Твайлайт, как только пришла в себя. — Когда принцесса…

На лице Луны появилось выражение испуга.

— Видела? Я не просила тебя смотреть, я просила слушать.

Твайлайт отступила на шаг.

— Слушать? — спросила она, не в силах сдержать недоверчивый тон.

Никогда в жизни она не слышала такого… такого…

— Нельзя слушать магию. Ну, то есть, можно, но это сплошные искры и помехи, и ничего… — Луна закатила глаза, слегка пригубив вино из бокала. — Что не так?

— Ты и правда никогда не слушала без помощи ушей?

— Без помощи… а как ещё… — Твайлайт оборвала себя и сделала глубокий вдох, дабы успокоиться и отогнать чувство, что ей пытаются втолковать истину, будто неразумному жеребёнку. — В твоих словах нет никакого смысла.

Луна неверяще уставилась на кобылку.

— Неужели ты совсем не изучала гармонию?

Твайлайт коротко мотнула головой.

— Я только начала, однако оказалась слишком занята. Но даже так мои предварительные результаты далеки от чего-то, что я могу назвать обнадёживающим.

— Далеки… предварительные… — фыркнула Луна. — Ещё скажи, что ничего не знаешь о цветовых палитрах…

От пустого выражения на лице Твайлайт голос принцессы затих сам собой.

— Ты ничего не знаешь о цветовых палитрах.

Твайлайт просто кивнула в ответ на утверждение. Она явно что-то упускала. Одной из первых выученных ею вещей стало то, что она ничего не знает. Доказательства этого не переставали возникать на ее жизненном пути, особенно после переезда в Понивилль. Но слова принцессы… Слушать магию? Цветовые палитры? За всё время учёбы Твайлайт ни разу не встретила эти темы применительно к искусству заклинаний.

Лицо Луны потемнело, и она бросила взгляд в сторону Кантерлота.

— Что же ты наделала, Тия?

Повернувшись обратно, принцесса спросила:

— Чему моя сестра изволила тебя научить за столько лет? Математике?

И вновь Твайлайт обнаружила, что голос отказывается ей подчиняться перед лицом грубого, почти презрительного тона Луны. К счастью или нет, принцессе оказалось достаточно неуслышанного.

— Ты шутишь… Селестия учила тебя математике?

Твайлайт не имела понятия, как ей ответить. Не то чтобы она не знала ответа, однако что-то ей подсказывало, что если произнести его вслух, то и так плохая ситуация пойдёт под откос ещё быстрее.

— Да?

— Селестия? Математике? — неверие Луны переходило уже в веселье. — Моя сестрица, принцесса «не порть мои буквы своими числами» Селестия, учила тебя математике?

После подтверждающего кивка Твайлайт она рассмеялась. Сперва был сдержанный смешок, прикрытый копытом, который быстро перерос в мощный хохот, сотрясший всё её тело, и Луна упала, держась за бока. Лишь отточенный навык ловли малышей драконов, имевшийся у Твайлайт, спас бокал принцессы от падения на пол из-за прервавшегося телекинеза.

Пока Луна каталась по полу, беспорядочно размахивая копытами и крыльями, сквозь шок и смущение Твайлайт пробилась искра гнева. Будь это любая другая пони, кобылка бы несомненно набросилась на неё с язвительной речью, ругая за саму мысль о том, чтобы насмехаться над принцессой Селестией. Даже если отставить в сторону личные чувства Твайлайт, принцесса являлась важнейшей пони в истории Эквестрии, и над ней НЕЛЬЗЯ было смеяться. Особенно из-за математики! Принцесса Селестия любила математику!

Но это была Луна. Нельзя было кричать на принцессу Луну за насмешки над принцессой Селестией… правда же? Это казалось неправильным. Впрочем, как и насмешки.

Твайлайт допила остатки вина из второго бокала, скривившись от горького привкуса.

Как бы там ни было, Луна вообще не заметила терзаний младшей принцессы даже когда успокоилась и встала на копыта.

— Ах, бедняжка, — потрепала она Твайлайт по плечу, будто жеребёнка, не набравшего максимум очков из-за мелкой ошибки. — Должно быть, воистину громко скрипели мозги сестрицы, когда она пыталась объяснить теоремы Старсвирла.

Снова хихикнув, Луна прикрыла мордочку копытом.

— Скажи-ка, она ещё использует тех кукол…

Это стало последней каплей.

Вся сдержанность Твайлайт испарилась, когда искра гнева полыхнула нестерпимым жаром негодования.

— Прекрати! — с силой топнула копытом кобылка, вперившись взглядом в аликорна перед собой, отчего последняя даже отшатнулась. — Да что ты знаешь о современной магии или обучении! Да хоть о чём-нибудь! Принцесса Селестия умнейшая и мудрейшая пони во всей Эквестрии, и… и ты не смеешь говорить о ней в таком тоне!

Луну рассердил выговор Твайлайт, всё её веселье мгновенно исчезло и она выступила вперёд, приняв более жёсткую позу.

— Ты права, принцесса Твайлайт Спаркл. Я мало понимаю в современной магии. Но собственную сестру я знаю лучше, чем ты можешь хотя бы надеяться узнать! — её глаза сузились. — Ты, может, и удостоилась нескольких жалких лет под её крылом, но мы томились в её тени веками!

— Мы вместе выстроили империю, спиной к спине бились против армий узурпаторов, сражались с драконами и чудовищами и ни на кого не могли положиться, кроме лишь себя самих. Мы зализывали её раны и в одиночку тащили её израненное тело сквозь войной выжженные равнины. Всегда с ней рядом встречали мы каждую её любовь и вместе же оплакивали каждую последующую смерть. Мы были с ней, когда Дискорд лишил нас всего, и ни на миг не покидали её, когда всё разрушенное возрождалось вновь. Какое право ты имеешь диктовать нам, как мы смеем и как не смеем говорить о нашей собственной сестре?

— Я никогда не предавала её.

Слова ударили словно молния в настоящей буре, словно пощёчина, от которой голова Луны дёрнулась вбок и застыла, оставив двух аликорнов в оглушающей тишине. Сожалением даже и близко нельзя было описать тот водоворот эмоций, что грозился захлестнуть Твайлайт. Таких жестоких слов она никогда ранее не произносила; она словно ударила Луну кинжалом в самое сердце. Даже пять минут назад кобылка не смогла бы предположить, что дойдёт до такого. Что она в такую короткую фразу уместит столь много желчи.

Луна первой нарушила молчание.

— Ты хотела узнать про сияние? — столь мягким тоном спросила принцесса, что Твайлайт не поверила своим ушам.

Даже не дождавшись ответа, Луна повернулась к северу и проговорила:

— Тогда это должно помочь понять всё.

Прежде чем Твайлайт успела хотя бы разлепить губы, магия ночной принцессы ожила. Заклинание было простым, немногим тяжелее энергетического канала — основы телепортации — но лишь когда оно достигло её рога, кобылка поняла его предназначение.

Волна коснулась Твайлайт, и всё вокруг засияло. В благоговейном трепете её глаза расширились, когда мир предстал перед кобылкой в совершенно новом свете. Тьма, что окружала принцесс после заката, не то чтобы испарилась, скорее явила глазам невидимые ранее секреты. Свет не открывал мир вокруг; он лишь заставлял всё сиять и блестеть, отвлекая от созерцания истинных форм в глубине. Прежде чем Твайлайт успела насладиться зрелищем перед собой, мягкое крыло подняло её голову к небу.

Её челюсть отвисла. Ей было открыто… всё.

Словно тончайшие шёлковые нити, протянутые меж звёздами, до сих пор висели следы заклинания Луны. Хрупкая паутина тёмно-синего эфира, покрывающая небосвод. Взгляд Твайлайт сразу отыскал Ponaris, скользнув следом по тринадцати мерцающим нитям, ветвящимся по небу к Shirius, Criopus, Tolizzan… и после каждой из них к дюжинам других, снова и снова, пока каждая звёздочка не обретала связь с Ponaris.

На долю секунды кобылка подумала, что ничего прекраснее увидеть уже нельзя. Тут Луна начала колдовать, и Твайлайт закрыла глаза.

Волшебство было слабым — каким даже шпильку не поднять — протянувшимся к северному краю неба, однако оно уверенно набирало силу, слой за слоем наращивая сложность. Играя вокруг фиолетового рога, будто управляя собственной магией Твайлайт, заклинание Луны затмило все прежние заклинания кобылки подобно тому, как блекнут потуги жеребёнка в рисовании перед величайшими работами Ремгривдта. Гибкие хитросплетения цветных завитков кружились и переливались в калейдоскопе столь ярком, что он бы ранил глаза Твайлайт, прибегни она к их помощи.

Вдруг до её ушей донеслась первая нота. Назвать звучавшее песней было как посмотреть в голубое небо и сказать, что это отражение океана. Не было слов, а если и были, то лишь на том языке, который Твайлайт ещё только предстояло выучить, однако без надежды когда-либо произнести на нём хоть слово. Это был тихий и низкий, отчаянный, безнадёжный стон, затерявшийся в бесчувственной пустоте. Это была печаль и тоска одинокого сердца, разорванного и истекающего кровью в небе. Это была боль.

Произошедшая вдруг перемена оказалось такой незначительной, столь ничтожно малой, что Твайлайт не заметила её. Даже оглянувшись назад, она бы не смогла сказать как или где, только что перемена всё-таки была. Страдание уступило место незримому шёпоту. Где прежде муки отчаяния душили поющий голос, ныне обосновались тайны, скрытые мысли и желания, которым не суждено было увидеть дневного света. Неувядающая надежда балансировала на острейшем лезвии страха.

Твайлайт дрожала к тому времени, как решилась открыть глаза и посмотреть в ночь. Увидеть исполнение заклинания Луны. Зелёные и розовые, фиолетовые и бирюзовые ленты света, в танце рассекающие небо на севере. Хоть она и видела это всего неделю назад, у неё снова перехватило дыхание.

И всё же, в её слезах была повинна только потерянная песня, чьё эхо медленно растворялось в воздухе.

— Что… что это было?

— Это, Твайлайт Спаркл, была магия, какой она задумана быть.

Глава третья

Селестия бежала. Её копыта отбивали ровный ритм, отбрасывая назад небольшие комки грязи, вокруг проносилась высокая трава и дикие цветы, а за принцессой кружились сорванные пушинки одуванчика. Подобно кузнечным мехам вздувались лёгкие, помогая вдохнуть громадные объёмы воздуха, которые тут же выдыхались ртом. Ноги и плечи её не уступали паровым поршням, вытаптывая всё больше травы с каждым отрывистым ударом копыт. Ветер дул в лицо, танцуя на белой шёрстке и развевая длинные пряди хвоста и гривы в трепещущем розовом урагане.

— Сон о беге? — спросила Луна, следуя за сестрой по пятам и наслаждаясь зрелищем больше, чем была готова себе признаться. — Как по-плебейски.

Пусть Селестия и не повернула головы, безмятежная улыбка на её лице стала вдвое радостней от голоса Луны.

— Может и так, — ответила она, мягко хихикнув между тяжёлыми вдохами, — но когда ты сама в последний раз бежала ради удовольствия?

Луна притворилась, будто раздумывает над ответом, чтобы подольше полюбоваться Селестией. Зрелище, усиленное восприятием её бестелесного духа, успокаивало. Оставив ощущения и потребности собственного тела за пределами заклинания, она могла насладиться простым очарованием своей бегущей сестры. Большой редкостью было увидеть ту в движении хоть сколько-то более быстром, чем неспешная рысь. За прошедшие два года Луна едва ли наблюдала крылья Селестии раскрытыми не ради торжественного выступления. Сейчас же, видя перекатывающиеся под безупречной белой шерстью мышцы, она решила исправить это упущение.

Прежде чем её молчание успело бы затянуться слишком надолго, она испустила долгий, страдальческий, но вынужденный вздох.

На расстоянии одного прыжка от сестры Луна воплотилась физически, синие копыта ударили землю в такт с белыми. Оглянувшись, она увидела, как губы Селестии тронула озорная улыбка. Без предупреждения принцесса дня рванула вперёд, её длинные, стройные ноги тянулись изо всех сил, а скорость безумного перестука копыт практически удвоилась.

И Луна последовала за ней.

Все прочие мысли, кроме ритмичного движения ног, покинули её разум, когда она полностью отдалась гонке, дабы не остаться далеко позади. Стебли травы хлестали её по груди и коленям, своими жалящими касаниями лишь разгоняя несуществующую кровь по венам. Каждый вдох обжигал её и без того пересохшее горло, а мышцы кричали в агонии от непривычного для них насилия. Это всё не имело значения. Потребовался лишь один взгляд краем глаза в сторону, лишь один вид белых и розовых цветов её сестры — рядом, как и всегда — чтобы Луна поняла: она сможет, и она вынесет всё, что бы ни ждало её впереди.

Местность вокруг начала меняться, плоская равнина вздыбилась крутым склоном, вырастая выше и выше прямо из-под их копыт. В десяти шагах впереди из травы торчал камень — плоским ногтем он распорол зелёный полог, словно из под земли пытался вырваться гигант. Два шага, и его зазубренный край остался позади, оба аликорна синхронно оттолкнулись задними копытами и прыгнули вверх.

Мгновение они парили в воздухе, вытянув ноги так далеко, как только могли. В чудесную секунду передышки сёстры оглянулись друг на друга, и улыбка Селестии нашла свой путь сквозь заклинание Луны, вызвав трепет в её груди и румянец на щеках.

Стоило им приземлиться, как всё та же трава вновь защекотала их животы, пока принцессы неслись вперёд.

Ещё несколько секунд бега и бабочка-монарх пролетела перед их глазами.

Без единого слова они обе свернули в сторону, преследуя ничего не подозревающее насекомое. Скоростной галоп перешёл в скачущие прыжки, тяжёлые вдохи истощения сменились жизнерадостным смехом, пока пара маленьких аликорнов пыталась поймать бабочку своими жеребячьими копытцами. Ни одна из них не достигла цели, хваткие копыта в последний миг то и дело упускали добычу, растягивая игру в бесконечное развлечение.

В миг озарения, пока Селестия готовилась к очередному прыжку, Луна сменила свою цель. Точно рассчитав время, она поймала сестру посреди прыжка, обхватив белое туловище своими копытами.

Захваченная врасплох, Селестия завизжала и бешено замолотила копытами, пока кобылки не упали обратно на землю. Тем не менее она быстро пришла в себя и борьба за лидерство разгорелась не на шутку. Сёстры катались по поляне, смеялись как жеребята, которыми они и были, и без устали пытались перехватить инициативу. В ход шли и копыта, и крылья — всё годилось, чтобы ударить в открывшуюся брешь и отправить соперницу заливаться неконтролируемым хохотом.

Несмотря на превосходство в росте, Селестия вскоре оказалась плотно прижата к земле своей сестрой, и обе они тяжело дышали, улыбаясь сквозь смех.

— Попалась, — пропыхтела Луна, отбрасывая назад свою бирюзовую гриву, в которой пробуждались к жизни сверкающие звёзды, по мере того, как локоны начинали колыхаться на незримом ветру.

Лицо Селестии застыло в выражении беспомощного отчаяния, которому обзавидовалась бы сама Рэрити. Её собственная грива осталась розовой, даже обретя прежний размер.

— Ах! Как же мне быть? Я всемилостивейше молю вас, тёмная и прекрасная лиходейка, я лишь красивая и хрупкая дева… будьте же нежны.

Глухое рычание раздалось из горла Луны.

— Красива ты бесспорно, — кончики её тёмно-синих крыльев дрязняще провели по белым бокам, — и чувственна весьма, но ни хрупким, ни девичьим не назвать твоё распутное тело.

Наклонившись ближе, она прошептала:

— Страх же пусть не терзает тебя, моё дивное Солнце, из-за неодолимой моей жажды украсть один только поцелуй с твоих прекрасных губ.

Кобылица склонила голову ниже, и тут Селестия сама потянулась вперёд, встретив её на полпути. По прихоти Луны, весь её разум вдруг заняла одна единственная мысль. Скорее даже воспоминание, что она подкрепляла каждый вечер последних двух лет. Вкус медленно заполнил её рот и покрыл язык точно в тот момент, как губы Селестии прикоснулись к её собственным.

Выражение удивления и ужаса на лице сестрицы было бесценным.

— Фу, Луна! — Селестия спихнула ту с себя и судорожно принялась счищать вкус кофе со своего языка.

— У-упс! — жизнерадостно пропела Луна, катаясь по земле и наслаждаясь травой, чьи мягкие длинные лезвия кололи её шёрстку.

Раздражение Селестии не продлилось долго, ибо она тут же подошла к сестре и улеглась сбоку. Перекинув копыто через синий живот, она игриво куснула Луну за плечо, прежде чем опустить голову той на грудь и прислушаться к биению её сердца.

— Прохвостка.

Нежно обхватив голову Селестии передними ногами, Луна медленно провела копытом по длинной элегантной шее сестры, приглаживая мягкие волоски. Когда она заговорила, её голос полнился наигранным возмущением:

— Не я грезила о спальных утехах с лордом Хальсионом две ночи тому назад.

— Во-первых, — колено Селестии вдруг ткнулось Луне в бок, заставив ту взвизгнуть, — это тебе за подглядывание. Во-вторых, тебе не дозволено завидовать моим бывшим мужьям.

— Вот как? И почему же, скажи на милость?

Селестия пододвинулась совсем вплотную, обняв и укрыв Луну всеми конечностями, какими только смогла.

— Помимо того, что они все давным-давно мертвы? — младшая сестра кивнула, не обращая внимания, могла ли видеть её Селестия или нет. — Никому из них и никогда я не позволяла называть себя Тией.

Копыто Луны замерло на полпути вниз по белой шее. Старые воспоминания пробились из глубин памяти, куда они были запрятаны ещё задолго до её падения во тьму. Чувственный шёпот её бывших консортов вновь звучал у неё в ушах, причём один из голосов выделялся на фоне остальных. Когда кобылица снова смогла заговорить, её голос звучал тихо от напряжения.

— Правда?

Если Селестия и заметила, она не подала виду. Вместо этого она недовольно хныкнула от паузы в ласках Луны и зарылась щекой глубже в синюю шёрстку, призывая сестру продолжать. Только когда это не сработало, она подняла взгляд и голос её наполнился беспокойством от выражения на лице сестры.

— Лулу?

Луна словно застыла, не мигая глядя на сгущающиеся в вышине грозовые облака, погружающие их обеих в тень.

— Да, Селестия?

— Что случилось?

Младшая принцесса изо всех сил потрясла головой, выбрасывая прочь непрошенные воспоминания, и усилием воли вернула небу солнечную голубизну.

— Сие неважно.

— Ты не умеешь лгать, — констатировала Селестия.

Когда она продолжила, её голос звучал дразняще, хотя при этом как-то умудрялся сохранять в себе нотки беспокойства и тревоги:

— Ты задумчиво надула губы, это значит, что тебя что-то беспокоит. А если тебя что-то беспокоит, меня тоже начинает что-то беспокоить. А ты знаешь, как я не выношу, когда меня что-то беспокоит.

Луна фыркнула в напускном раздражении, сильно желая оставить эту тему позади.

— Я не дулась.

— Нет, дулась. Ты очаровательно надула губки, вот прямо как сейчас, — Луна сразу же заставила свой рот вытянуться в линию, проклиная сны за то, как быстро они могли воспользоваться потерей бдительности. — Вот только я не смогла этим насладиться, ибо ты выглядела в то же время задумчиво, а я не могу умиляться тобой, когда тебя что-то гложет.

Селестия ткнула Луну в грудь копытом, её голос стал почти раздражённым:

— Ты испортила мне наслаждение твоей очаровательно надувшейся мордочкой, и я хочу знать почему.

Луна отвернулась в сторону. Если она что и не любила в сестре — а таких вещей было множество, стоило признать — так это её невообразимое любопытство. Как только Селестия решала, что хочет до чего-то докопаться, неважно насколько личным это было — она уже не отступала. Даже если Луна бы покинула сон сейчас, ей бы пришлось избегать сестру наяву целыми днями… что лишь причинило бы боль им обеим. Не помогало и то, что прижавшаяся к её боку Селестия подобно якорю удерживала разум ночной принцессы от эмоциональных капризов.

Когда белые перья коснулись её щеки, закрыв сразу половину лица, она поняла, что уже не может сопротивляться ни им, ни их владелице. Голова, наконец, повернулась навстречу взгляду розовых глаз её сестры, её лучшей подруги, её вечной мучительницы и её столь недавно обретённой любви, и слова полились потоком.

Начало было довольно несложным: простой пересказ первых нескольких минут разговора с Твайлайт. Селестия задумчиво мычала что-то себе под нос, пока Луна выражала своё изначальное потрясение очевидным пробелом в знаниях фиолетовой кобылки.

А дальше всё пошло наперекосяк. Тень улыбки промелькнула на лице её сестры от звучавших слов, воспоминания о провальных уроках и упрямых спорах мелькали на периферии зрения, однако ничем большим они не становились. Лишь эфемерная преграда на пути печали, которую даже Селестия могла ощутить на горизонте.

Луна продолжала говорить, не в силах остановиться, пересказывая свою ночную тираду перед Твайлайт. Никакие извинения — неважно от которой из них — не могли исцелить старую рану, а повтор проклятых слов только сильнее терзал её. Не желая плакать или кричать, она могла лишь закрыть глаза назло подступающим слезам.

В какой-то момент их позы сменились: Луна сидя прижалась спиной к груди Селестии, а та обняла младшую сестру ногами и укрыла крыльями в тщетной попытке защитить от мучительных воспоминаний. Пусть само действие было полностью бесполезным, намерения были кристально ясны и согревали Луне сердце.

Впрочем, это никак не облегчило её сомнений. Часть из них время от времени мелькала в разуме, скрываясь в тёмных уголках сознания, однако другие она считала оставленными далеко в прошлом. Слова Твайлайт ударили по ним всем. Правда была в том, что Луна не доверяла самой себе, по крайней мере не полностью. Да и как она могла; только не после того, что совершила. Постоянный самоконтроль, неустанный надзор над собственными мыслями и мотивами стал после возвращения её второй натурой, привычкой, которую она сомневалась, что сможет оставить. Единственным, в чём она не сомневалась — не могла позволить себе сомневаться — была любовь Селестии к ней.

Не было никаких причин даже допустить мысль об обмане. Каждый день Селестия изо всех сил старалась показать свою любовь и внимание. Каждое её слово, каждое действие лишь подкрепляли эти чувства… но здесь-то и скрывался подводный камень, не так ли? Она была идеальна, слишком идеальна. Оглядываясь назад, Луна могла вспомнить только одну ссору: о том, готова была Твайлайт Спаркл встретить Сомбру лицом к лицу или же нет. Что, если всё это было иллюзией? Исполненный без единого изъяна обман, призванный удержать её от рецидива… могло ли всё быть настолько плохо?

Луна ненавидела себя за такие мысли, за сомнения в искренности сестры, но была не в силах от них избавиться. Была ли их любовь реальностью, или Селестия лишь боялась вновь остаться одна?

Она поняла, что говорила вслух, лишь когда последний слог повис в воздухе, словно петля над эшафотом. Дыхание перехватило в груди, и Луна замерла, моля звёзды, чтобы Селестия прослушала это всё. Когда тёплая мордочка ткнулась ей в ухо и горячее дыхание щекотнуло чувствительные волоски на его кончике, она поняла — её мольбы пропали впустую.

— О чём ты, моя любовь?

Луна затряслась, и Селестия инстинктивно прижала крылья с ногами плотнее, как будто её сестра дрожала от холода.

— Как ты можешь до сих пор любить меня?

Тело Селестии, прежде такое мягкое и уютное, вдруг напряглось, а в её голосе зазвучали стальные нотки предупреждения и беспокойства:

— Луна…

— Нет, не трать дыхание своё, — почти выплюнула она; тревога и страх очень быстро превращались в злость и на себя, и на сестру, пока она безуспешно пыталась вырваться из хватки Селестии. — Правда ясна как день. Я отвратительный друг, а сестра из меня и того хуже.

К удивлению Луны, Селестия не стала переубеждать её или злиться, она даже не попыталась утешить. Вместо этого она задрожала, слегка трясясь за спиной своей сестры от мягкого смеха.

— Ох, Лулу. Ты хороший друг и прекрасная сестра, во всех отношениях.

— Но я…

— Совершала ошибки. Пожалуй, я поведаю тебе один секрет, Лулу, — Селестия наклонилась прямо к синему уху, словно кто-то мог их подслушать, и от её дыхания Луна непроизвольно вздрогнула. — Я тоже.

Она высунула язык и схватила им ухо, принявшись мягко покусывать его губами, отчего Луна взвизгнула и завертелась. Каждое нежное прикусывание отправляло колющие разряды по всему её телу, сжимая грудь и не давая сосредоточиться хоть на чём-нибудь.

— Тия! П-прекрати! Ты знаешь, что всё не так просто!

— Да? — Селестия выпустила синее ушко и переметнулась к другому, перейдя вновь на шёпот. — И какие же зловещие и крамольные сценарии развернулись в головушке моей похотливой сестрицы, м-м-м?

Округлые зубы сомкнулись на втором ухе Луны, и на этот раз та не смогла сдержать стон удовольствия, даже продолжая бороться против хватки сестры. Её дыхание уже почти перешло в короткие быстрые вдохи, когда передние копыта Селестии начали массировать её живот, плавно смещаясь вниз.

— Тия! Я пытаюсь быть серьёзной!

— Нет, — ответила та, отпустив ухо и начав покрывать синюю шею поцелуями. — Ты пытаешься хандрить. Но моей Лулу в моих снах хандрить запрещено.

Луна как могла скрестила копыта на груди и надулась в последней отчаянной попытке уйти от натиска сестры. Затем крылья Селестии коснулись синего подбородка и запрокинули голову младшей принцессы, чтобы их взгляды встретились. Изогнув шею, она поцеловала Луну, принявшись посасывать и покусывать её нижнюю губу, к большому непрошенному удовольствию кобылицы.

Ко времени, когда Селестия слегка оттянула голову и разжала зубы, заставив губу сестры вернуться на место с мягким хлопком, все мысли Луны уже пропали, вытесненные удовольствием от присутствия её любви. Синее копыто сдвинулось назад и, поглаживая бедро Селестии, коснулось золотого солнца, отправив старшей принцессе её собственную порцию мурашек.

— Почему бы тебе не прийти и не разбудить меня? — прошептала Селестия.

Её голос ощутимо охрип, когда она добавила:

— И захвати торт.

Луна уже скатилась со своего дивана и направилась к самой глубокой тени, прежде чем последнее слово растаяло в воздухе.

Селестия открыла глаза в предрассветной тьме, которую разгонял лишь бледный луч лунного света с балкона. Облизнув губы, она даже сейчас смогла уловить оставшуюся на них приятную смесь Луны и шоколадной глазури. Вновь прикрыв веки, принцесса сосредоточилась на ощущениях тела. Синяя нога лежала поперёк её груди, а ворох перьев подменил собой отброшенное одеяло. Голова сестры покоилась у неё на шее, свесившись к краю, но не до конца, создавая неудобство. Для Луны было нелегко целиком обнять Селестию, однако она старалась как могла, и для старшей сестры такая смена ролей была весьма освежающей.

По неизвестной причине именно Селестия всегда была снаружи, служа щитом и бронёй, за которыми Луна могла найти покой. Не то чтобы ей самой не нравилось крепко прижимать к себе младшую сестру, но, как и всегда, она тревожилась. Может, она просто нянчилась с Луной, с пугающей готовностью принимая роль старшей сестры-защитницы вместо заботливой возлюбленной? Луна не возражала. Более того, она сама стремилась к подобным ролям не меньше Селестии. Это тревожило не меньше.

Но это всё было пищей для раздумий на потом, сейчас же Селестию более всего волновал их с сестрой совместный сон и прошедший в нём разговор. Пусть грубыми и обидными могли показаться слова, сказанные в пылу злости между Твайлайт и Луной, на деле они были не более чем досадным камешком на долгой дороге дружбы. Её ученица была не из тех, кто надолго затаивает обиду — особенно перед лицом нового знания — а Луна была просто счастлива иметь достойного собеседника. Нет, зудящей тревогой в разуме Селестии скреблось то, насколько близко к сердцу её сестра приняла обвинения Твайлайт.

Секс и поддразнивания могли лишь временно отодвинуть проблемы на потом. Нужно было найти способ избавить Луну от переживаний и сомнений прежде, чем они причинят ей ещё больше боли. Селестия надеялась, что Твайлайт станет отправной точкой… но, видимо, без поиска обходных путей было не обойтись.

Луна зажмурилась от жёлтого света, когда Селестия зажгла рог, дабы поднести к глазам календарь со стола. Было бы ошибкой назвать её расписание забитым под завязку, да и, если уж на то пошло, она могла в любой момент освободить его полностью — до тех пор, пока готова была иметь дело с раздражёнными и уставшими подчинёнными и политиками. Тем не менее, без нужды так поступать не стоило.

Главной проблемой оставался режим, как было большую часть взрослой жизни принцесс. Провести вместе хоть сколько-то минут дополнительно к паре часов утром и вечером значило урезать себе сон или рабочее время. Это обескураживало, мягко говоря. С другой стороны, за последний год высыпаться Селестия стала куда лучше…

Её глаза загорелись. Одна из художественных галерей открывала выставку на следующей неделе. Обе принцессы, разумеется, были приглашены и ни одна из них ещё не дала прямого ответа. Придётся слегка переработать расписание, но Кибиз вполне с этим справится. У Луны запланированных дел быть не могло во второй половине дня, хотя она наверняка будет уставшей и не в восторге от поездки. Но она согласится, не сомневалась Селестия, если её немного поуговаривать. Важнее всего было то, что это был шанс хорошо провести время вместе без постоянного давления со стороны долга и сна.

Синие крылья и ноги сжали принцессе грудь, пока та переносила календарь на место, и мягкие губы прошептали ей в шею:

— Ты самая лучшая подушка.

Селестия расплылась в озорной улыбке, хотя Луна не могла этого видеть.

— Ты намекаешь, что я толстая?

— Ты — моя тёплая, пушистая, мягкая, сексуальная подушка, и я это обожаю, и ты без ума от того, что я это обожаю, — Луна слегка поворочалась, прежде чем прошептать: — А теперь побудь хорошей подушкой и замолчи.

— Значит, — начала Селестия, постаравшись надуть губы, чтобы обида в её голосе звучала убедительней, — ты считаешь меня толстой.

Луна обхватила зубами плечо сестры и простонала:

— Ты — моя идеальной пушистости принцесса-подушка.

Селестия цокнула языком.

— Их было всего-то четыре.

Луна жалобно застонала, изо всех сил не желая просыпаться.

— Ты — есть наша безупречно пушистая и восхитительно пухлая, бледного окраса принцесса-подушка, что беспрестанно изволит докучать нам своими глупостями, дабы насытить алчную свою натуру похвальбой… и пирожными.

— Пухлая?

Задние ноги Луны, уже предусмотрительно обнявшие Селестию, дважды от души сжали белый круп.

— Восхитительно пухлая.

Унявшаяся, но неспособная просто так это признать, Селестия заворочалась, пока они с сестрой не оказались лицом к лицу, прижавшись носами.

— Любая другая кобыла обиделась бы на тебя за такое.

— Удача моя велика, стало быть, потому как не заботит меня мнение «любой другой кобылы».

Сёстры ещё немного полежали в кровати; ни одной из них не хотелось вставать и встречать свой день или свою ночь. В конце концов, однако, настало время опустить луну и дать дорогу солнцу. Не то чтобы принцессам понадобилось ради этого разрывать столь уютные объятия.

Лёжа нос к носу, они смотрели друг другу в глаза, когда Луна начала свою песню. Её магия коснулась рога Селестии и лишь после отправилась дальше в небо. Заклинание началось низко и плавно, оно очистило ночной небосвод от звёзд с нежностью матери, вылизывающей жеребёнка. Лунный диск опустился вниз, укрывшись за горизонтом. Стоило угаснуть последнему потоку голубой магии, как Селестия вступила сама, заполняя возникшую было пустоту. Колыбельная сменилась арией, тёплая и сильная магия принцессы дня потекла величественной рекой, окрашивая рассветом небо и вознося солнце.

Когда замолк последний аккорд и в окна полился яркий золотой свет, Селестия наклонилась вперёд, уткнулась носом в сестру и зарылась лицом в её шею.

— Итак, — начала она, мысленно выстраивая аргументы и контраргументы, которым в последующие пять минут было суждено наполнить комнату, — скоро планируется одна выставка…

Луна застонала.

— На десять минут раньше запланированного, Ваше Высочество. Полагаю, это новый рекорд, — сказал Кибиз, пряча часы обратно в карман.

Селестия ответила своей тёплой материнской улыбкой и кивнула, провожая взглядом последних делегатов у дверей.

— Удивительно, чего можно достичь правильной мотивацией, — почти неслышно произнесла она. — Если я ничего не путаю, моё расписание теперь свободно до самого вечера.

— Точно так, мэм. Должен ли я послать за принцессой Луной?

Улыбка Селестии стала чуть шире, пока она шла к выходу вместе с Кибизом.

— Не думаю, что это будет мудро. Нет, я сама зайду к ней. Пусть приготовят фаэтон. Экипаж из земных пони — давненько мы не выезжали в город.

Удостоверившись на всякий случай, что поручений больше нет, Кибиз поклонился и отправился следить за исполнением распоряжений принцессы. Селестия же развернулась и зашагала в сторону покоев Луны. Оставив позади один лестничный пролёт, она вдруг замерла на нижней ступеньке следующего. Лёгкая улыбка тронула её губы. Повернувшись снова, принцесса быстрым шагом направилась на кухню.

Пару минут спустя она уже стучалась в украшенные полумесяцем эбонитовые двери, и, не дождавшись ответа, ворвалась внутрь. Луна — как и предполагала Селестия — до сих пор спала, развалившись на кровати в окружении своей любимой непроглядной темени. Не останавливаясь, принцесса проскакала прямо к сестре и прижалась своими губами к её.

Поначалу мягкий и нежный, поцелуй становился всё более страстным. Праздные размышления о том, как он влиял на сон Луны, постепенно приподнимали уголки губ Селестии. Может, сестра уже грезила о ней, и поцелуй пришёлся очень вовремя, усилив ощущения? Или напротив — она сражалась с каким-нибудь чудищем, только для того, чтобы посреди схватки оно вдруг прыгнуло вперёд и припало к её губам? Любопытство Селестии оказалось удовлетворено — более или менее — когда спящая кобылица начала возвращать поцелуй. В тот самый миг, как губы Луны раскрылись, Селестия глубоко вдохнула, вытягивая весь воздух из лёгких сестры.

Луна тут же оттолкнулась прочь, судорожно дыша ртом, её глаза широко раскрылись в шоке. Однако прежде чем она успела хоть как-то возмутиться, Селестия левитировала ей под нос чашку с кофе и сняла небольшой щит, освобождая томившийся внутри запах. Глаза Луны тотчас засияли, и она перехватила чашку из хватки сестры.

Глубоко вдохнув любимый аромат, принцесса сделала большой глоток и прошептала:

— О звёзды, ты просто чудо.

— Ох, спасибо. Я стараюсь.

Луна взглянула на Селестию, и её улыбка погасла.

— Я не тебе.

Закатив глаза, принцесса дня тем не менее не смогла удержаться от улыбки, наблюдая, как её сестра вновь припала к напитку, мыча и постанывая не хуже, чем во время их более интимных игр. Собственная любовь Селестии к чаю меркла по сравнению с обожанием кофе Луной. Будь принцесса чуть менее хорошо осведомлена — она бы подумала, что Луна получает от процесса почти оргазмическое наслаждение…

— Что это было?

Селестия моргнула, её глаза вновь сфокусировались на Луне, всё ещё наполовину скрытой за своей чашкой.

— М-м?

Та отставила опустевшую посуду на ночной столик, продолжая буравить сестру взглядом прищуренных глаз.

— Тебе что-то взбрело в голову. Я вижу по твоим ушам и глазам.

— Я совершенно не понимаю, о чём ты говоришь, сестра, — увильнула Селестия, пряча мысль в уголках разума на будущее.

Выпрямившись в полный рост, она сорвала с Луны одеяло и отшвырнула прочь.

— Хватит бездельничать, нам нужно подготовить тебя к выходу в свет.

Принцесса ночи фыркнула и прижала подушку к лицу, проскулив в неё что-то, что Селестия даже не потрудилась расшифровать. Вместо этого она магией схватила копыта Луны и понесла брыкающуюся и ругающуюся кобылу прямиком в ванную, словно мешок с овсом.

С сестринской помощью, синяя шёрстка и звёздная грива были отмыты и расчёсаны в считанные минуты, и последняя теперь свободно развевалась на невидимом ветру. Селестию слегка насторожило настойчивое желание Луны, чтобы их сопровождал и Тиберий, но она быстро сдалась. Опоссум обычно хорошо себя вёл, а принцесса не хотела отказывать сестре в дополнительной компании, особенно учитывая, куда они направлялись.

Когда обе они забрались в фаэтон, где Тиберий удобно устроился на голове у Луны, команда из четверых земных пони с дружным возгласом зашагала по дороге к галерее.

Пусть сёстры и были вместе уже больше года, это был их первый совместный неофициальный выход на публику. Стоило только им усесться, как Селестию тут же одолели сомнения. Сердце и тело велели ей прижаться к Луне как можно плотнее и укутать ту крылом. Мозг, с другой стороны, изо всех сил этому желанию сопротивлялся, неустанно напоминая о приличиях и возможном конце света, если кто-то начнёт подозревать правду. Быстрый взгляд на сестру ухватил прянувшее ухо и напряжённую улыбку — свидетельства схожих терзаний. Хотя, может быть, Луна просто неважно себя чувствовала из-за подъёма посреди дня и нахождения на публике — Селестия сейчас не могла сказать точно.

В надежде помочь им обеим расслабиться, она спросила сестру о её последней вылазке на дикие окраины Эквестрии и не разочаровалась.

Даже в свои былые… приключенческие дни Селестия предпочитала по возможности избегать физических столкновений. Единственная же вещь, которую Луна любила больше драк — их последующий пересказ. Личный опыт подсказывал принцессе дня, что предстоящая история будет заполнена выдумками буквально до краёв, однако Селестия не собиралась позволить чему-то столь пустому и незначительному испортить ей наслаждение. Почти столько же удовольствия, сколько и сама история, доставляли неудачные попытки Луны сдержать громкость голоса и размашистые жесты. Когда-то не столь давно — на памяти Луны — они с сестрой любили разгонять скуку в Медовых Залах, где каждый сказитель, что посмел бы не запрыгнуть на середину стола во время выступления, был бы мгновенно освистан толпой и закидан объедками. К счастью, сейчас с ними в карете оказался Тиберий, который смог разыграть небольшой спектакль прямо у принцесс на коленях.

Ни одна из них не заметила уходящих вдаль минут и кварталов, как не заметила и склонявших головы пони. Рассказ приблизился к завершению, в котором Тиберий, играя химеру, стоял на коленях и воздевал лапы в умоляющем жесте, выпрашивая у Луны пощады — что принцесса милостиво даровала ему после того, как была принесена клятва оставить пони в покое. Сёстры тихонько постучали копытами по полу, пока Тиберий кланялся.

Селестия уже была готова поблагодарить опоссума за великолепное выступление, когда фаэтон начал замедляться, привлекая её внимание к быстро приближающейся художественной галерее. Пара опрятно одетых кобыл бросилась от дверей к экипажу, преклонившись в глубоком поклоне — как и все остальные пони на улице.

Первая из них была единорожкой в возрасте, нежного бананового цвета с оранжевой гривой, среди заколотых локонов которой едва проглядывали седые волоски. Она носила строгое деловое платье, скрывавшее её кьютимарку. Второй была пегаска, едва достигшая совершеннолетия, чья грива представляла из себя мешанину тугих косичек с вплетёнными повсюду бусами и перьями.

Пока Селестия скрывала под маской безмятежного наслаждения вымученную страдальческую улыбку — выражавшую её истинные чувства — Луна, со смесью одобрения и безразличия, стальным взглядом обводила толпу.

Находившиеся на улице пони поднялись через полсекунды после того, как принцессы встали на ноги. Две кобылы возле фаэтона отступили назад, освобождая Луне место для спуска. Тиберий шустро вскарабкался по синей ноге и уселся хозяйке на холку, обеспечив Селестию увлекательным зрелищем кучи пони, старающихся не глазеть на опоссума, которому оказалось позволено использовать Луну в качестве кареты.

В завязавшемся вскоре разговоре ведущую роль взяла Селестия, говоря и за себя, и за сестру, кроме тех случаев, когда вопросы были адресованы напрямую последней.

Примроуз — владелица галереи — неплохо постаралась удержаться в рамках приличия и предложила бесплатное шампанское и закуски всего лишь три раза, прежде чем они все достигли дверей. Художница же, Фезер Браш, вела себя менее собранно. Присутствие на её премьере не одной, а аж целых двух принцесс, явно оказалось за пределами того, с чем кобылка могла должным образом справиться. В перерывах между отчаянными попытками разузнать мнение правительниц о своих работах и дотошными объяснениями заложенных в каждую картину смыслов она заполняла воздух просто неумолкающей болтовнёй. Селестия отвечала ей спокойным терпением — тем же самым, которым она бы ответила любой перевозбуждённой кобылке, однако Луна уже около второй картины решила, что с неё хватит.

— Ты воли полна посвятить нас в тонкости всех своих творений?

Селестия чуть было не закрыла со вздохом глаза, лишь на волосок удержавшись от того, чтобы их не закатить.

Луна отвернулась от портрета и уставилась на бедную кобылку.

— Или, быть может, даруешь им возможность предстать нашему взгляду в собственном нагом великолепии?

Фезер Браш чуть было не совершила огромную ошибку, продолжив говорить, однако ледяной взгляд принцессы ночи успешно удержал её язык за зубами. Кое-как дёрганно поклонившись, она отступила назад — вместе с большинством остальных гостей — оставив принцессам достаточно места для разговоров без лишних ушей.

Повсюду в зале говор возобновился вновь, все вокруг усиленно делали вид, что не наблюдают во все глаза за разворачивающимися событиями. Сёстры ответили тем же, притворившись, что ничего не заметили.

Селестия мельком оглянулась по сторонам и вполголоса упрекнула Луну:

— Можно было обойтись с ней тактичнее.

— Мы пришли сюда не выслушивать пустую болтовню, — фыркнула Луна. — Меня удивляет, что ты готова снести подобное самовозвеличивание от кого бы то ни было, в особенности от той, кто едва ли его достоин.

— Уже давно я усвоила, что не могу ни ожидать от других, ни силой заставить их следовать моим вкусам.

— Ах, тогда мне, должно быть, всё привиделось.

Селестия не смогла не усмехнуться подколке. Тем не менее ущерб был причинён, и с ним надо было что-то делать.

— Ты купишь одну из её картин.

— Ни за что.

— Купишь, а потом повесишь в своём кабинете не меньше чем на три месяца, а также похвалишь Фезер за неё.

— Во имя чего, скажи на милость, мне заниматься такой чушью?

— Потому что ты поставила её в неловкое положение на её же выставке…

— Она сама себя в него поставила.

— …и это в перспективе будет стоить ей ряда заказов и продаж.

— Уверена, твоё покровительство озолотит её куда больше, чем моё.

— Не я её оскорбила.

— И?

— И среди моей коллекции нет места таким картинам. Её работа с линиями весьма посредственна, если не сказать больше.

— Ладно, — с триумфальной улыбкой сказала Луна.

Селестия позволила себе закатить глаза, однако промолчала, и они перешли к следующей работе.

Принцессы неспешно осматривали галерею в относительной тишине, изредка комментируя тот или иной аспект каждой картины, прежде чем перейти к следующей. В какой-то момент Луна согласилась взять бокал шампанского, заменив его новым, когда официант прошёл мимо во второй раз.

Селестия не лгала; мисс Браш не была бездарностью, однако и до мастера ей было далеко. Когда она отточит свой навык несколькими годами практики, то сможет писать картины, которые принцесса дня будет рада видеть в своей коллекции. А до тех пор…

Бросив взгляд на сестру, Селестия чуть было не фыркнула от вида спящего Тиберия — хвост обвит вокруг рога Луны, а сам он болтался перед её глазом, словно чудаковатое украшение.

Медленно наклонив голову, принцесса ночи перекатила опоссума себе за ухо, устроив того спать у себя на макушке. Теперь, когда её лица ничего не заслоняло, она полностью переключилась на Селестию.

— Хотела поинтересоваться, почему ты остановилась на полпути в её обучении?

Селестия ответила не сразу. Не то чтобы вопрос застал её врасплох, нет, она ожидала, что Луна поднимет эту тему, ещё с того визита к Твайлайт неделю назад. Однако легче от этого не становилось.

— Твайлайт учили и тренировали величайшие маги текущей эпохи.

— Твайлайт Спаркл уже посвятила меня в тонкости того, как маги текущей эпохи изучают и практикуют колдовство, — начала Луна кислым тоном, — однако у неё не нашлось объяснения почему.

Селестия двинулась к следующей картине.

— По той же причине, почему пегасы уже не создают копытами каждое облачко: тысяча лет прогресса.

— Прогресса?

Луна вскинула голову и уставилась на сестру, отправив заверещавшего от страха опоссума вновь болтаться перед своим лицом. Краем глаза Селестия заметила беспокойство в её глазах.

— Тия… я… Ты должна объяснить, ибо я не в силах осознать происходящее сама.

Селестия попыталась сосредоточиться на картине перед собой — безуспешно. Её голова поникла, а затем поднялась вновь, отвернувшись в сторону. Заметив неподалёку бархатную ленту, огораживающую тёмную часть галереи, принцесса направилась к ней, жестом попросив Луну пойти следом. Позади раздался сдавленный крик владелицы помещения, однако Селестия оглянулась и покровительственно кивнула, улыбнувшись взволнованной кобыле. Её копыто в это время отбрасывало ленту прочь.

В отличие от выставочной секции галереи, сейчас заполненной картинами только Фезер Браш, остальные комнаты хранили широкий ассортимент работ многих других творцов, когда либо имевших дело с Примроуз.

Вход сюда означал оскорбление не менее серьёзное, чем прошлая колкость Луны, так что Селестия мысленно отметила себе тоже купить одну из работ бедной художницы.

Продвигаясь вперёд, принцесса вела Луну всё дальше вглубь неосвещённой секции, пока они не оказались за пределами видимости гостей. Селестия тем не менее не сбавила шага и остановилась лишь достигнув статуи Старсвирла Бородатого. Сапфировая и лазуритовая крошка покрывала его рог, чтобы на свету тот искрился голубым.

Не отрывая взгляда от статуи, Селестия опустилась на задние ноги. Луна присоединилась к ней, прижавшись к сестре боком и крылом притянув ту ещё ближе к себе. Назойливый голосок на задворках разума начал предостерегать принцессу дня против такой интимности в публичном месте, однако она изо всех сил игнорировала его. Они были сёстрами, небольшое проявление близости не могло вызвать излишних подозрений.

Селестия уставилась на свои копыта.

— Я винила Старсвирла в… в течение многих лет, — она пнула несуществующий камень. — Ты ведь помнишь, каким он был: неустанно исследовал всё вокруг, пока не докапывался до самой сути предмета изучения.

Грива Луны выплыла из-за её плеча и пощекотала Селестии лицо, заставив ту улыбнуться от запаха лаванды и тимьяна.

— Тем не менее его вины в том не было, только моя. Он всегда ценил красоту полного знания и изо всех сил старался привить ученикам ту же любовь. Однако их прилежности был предел, и с каждым годом… если бы я присматривала за ними… всё происходило слишком постепенно, а я была слишком занята. К тому времени как я почуяла неладное, — Селестия замолкла, её уши прижались к голове, — они перестали даже задумываться о том, чтобы дать место искусству среди своих математически выверенных теорем.

В голосе принцессы проступило волнение.

— А их высокомерие! Я была так взбешена, что оставила их вариться в собственном взлелеянном невежестве. Прошли века, прежде чем я достаточно остыла и вновь вернулась в их ряды.

— Конечно, их системный подход имел и свои преимущества. Прогресс принял куда более размеренный темп, по сравнению с полнейшим беспорядком времён нашей юности. Случайные взрывы и дыры в ткани пространства практически сошли на нет. Я решила, что, возможно, так будет лучше для всех.

Повернувшись к Луне, Селестия встретила испытующие взгляды и от младшей сестры, и от опоссума на её голове.

— Сие есть занимательный рассказ, однако вопрос мой до сих пор остался без ответа.

Принцесса дня снова уткнулась взглядом в пол, её передёрнуло, когда она буквально выплюнула имя:

— Сансет Шиммер.

Последовала короткая пауза, во время которой Селестия могла прямо-таки видеть, как на лице Луны проступает смущение, пока в воздухе не раздалось тихое: «ой».

— Она так напоминала меня саму, Луна. Я дала ей всё…

Синие перья легли на шею Селестии, обхватили её щёку и плавно повернули голову. Голосок с задворок разума зашёлся криком от такого контакта и потребовал от принцессы отстраниться, иначе их застанут врасплох… но она не могла. Она позволила Луне направить себя прямо в утешающие объятия, принимая ласку с колотящимся сердцем.

— Мне жаль.

Весь мир исчез, сменившись благоухающим ароматом её сестры, однако это не смогло прогнать голос. Несмотря ни на что, Селестия сильнее прижалась к щеке Луны, отгоняя панику ради сестринского касания.

Луна медленно повернула мордочку, чтобы оказаться с Селестией нос к носу; её крыло тем временем словно расчёской прошлось по многоцветной гриве, зацепившись за белое ухо, что вызвало у старшей сестры волну мурашек. Стараясь хоть как-то обуздать своё сердцебиение, она всё же озвучила терзавшие её страхи:

— Луна… нам нельзя…

Синие губы прервали её, прижавшись, отправляя холодный адреналин по венам, в противовес растекавшемуся в чреслах жару. Селестия разорвала поцелуй, чтобы вновь осудить их действия, однако Луна если и слушала — или слышала — то никак этого не показала, придвинувшись ближе и прикусив белое ухо.

Селестия поборола стон прежде, чем тот бы сумел вырваться из её горла.

— Луна! — вымученным шёпотом воскликнула она, упёршись копытом в грудь сестры. — Мы не можем… только не здесь.

— Я ненавижу это, Тия, — Луна закрыла глаза и отвернулась. — Ненавижу, что боюсь прикоснуться к тебе, что страшусь посмотреть в твои глаза, потому как кто-то может…

— Я знаю, — прошептала Селестия, попытавшись погладить щеку сестры и лишь замерев с поднятым крылом, — матушкина грива, я знаю.

Она словно окаменела, неспособная завершить движение. В конце концов принцесса сложила крыло и усилием воли заставила себя встать.

— Нам следует вернуться, пока кто-нибудь не начал нас искать.

Селестия только спустя несколько шагов заметила, что Луна не двинулась с места. Оглянувшись, она увидела её, сидящую с поникшей головой, которую молча поглаживал стоящий на её плече Тиберий.

— Иди, — не двигаясь проговорила Луна. — Мне… мне нужно немного собраться.

Селестия кивнула и продолжила свой путь. Когда она ступила под свет галереи, маска безмятежности уже надёжно сидела у неё на лице. Принцесса заставила себя сосредоточиться на выставке — ей нужно было подобающе закончить визит и ей нужно было купить картину. Возможно, последняя могла бы стать неплохим подарком… Замок Твайлайт не помешает слегка приукрасить…

Селестии потребовалась вся её воля, чтобы не оглянуться назад.

Глава четвёртая

Дорогая Твайлайт Спаркл,

Понимаю, встреча с моей сестрой прошла не столь приятно, как я надеялась. Это прискорбно, мягко говоря. Однако, что самое печальное — я легко могла всё это предотвратить, найди я время перекинуться парой слов хоть с одной из вас. Тем не менее я позволила надежде на дружбу двух самых дорогих для меня пони ослепить себя. За всё это я прошу прощения и надеюсь сгладить вину советом, который поможет избежать любых возможных недоразумений в будущем.

Пусть Луна и вела себя далеко не самым тактичным образом, она не лгала о моей детской нелюбви к математике. За последующие столетия я научилась больше ценить эту науку, хотя и по сей день нахожу многие её высшие построения трудными для восприятия. Луна, с другой стороны, всегда видела даже в самых абстрактных теоремах лишь возможность «скоротать вечер за приятной головоломкой». В моём сердце с давних пор живёт зависть к подобному таланту, что присущ вам двоим.

Как я уже сказала моей сестре: очень важно помнить — хоть вы обе и невероятно близки моему сердцу, каждая из вас знает лишь свою Селестию, это касается как возраста, так и социальной роли. Сомневаюсь, что Луна когда-либо простит надоедливую старшую сестру, которая однажды… впрочем, это неважно.

Также было бы неосмотрительно с моей стороны не предупредить тебя, что Луна всегда готова к конфронтации — неважно, словесной или физической. Это её способ проверить пони. Самых близких и доверенных соратников моя сестра всегда находила среди тех, кто не боялся высказать своё мнение с той же решительностью и удалью, что и она сама. Не победой, но сражением Луна всегда наслаждалась больше всего.

Мне радостно слышать, что ты согласна провести с ней ещё один вечер. Несмотря на всё произошедшее, Луна весьма тепло о тебе отзывалась. Уж если так закончилась ваша провальная встреча, то я страшусь, что будет после парочки успешных. Того и гляди у меня украдут сестру!

Как обычно напоминаю, если тебе что-то понадобится — можешь писать мне в любое время дня и ночи.

Твой друг,

Селестия

P.S. Я чувствую, что мы очень отдалились друг от друга в последние месяцы. Если что — мои двери всегда открыты для тебя, пусть даже ради простого вечера за чашкой чая в приятной компании.

P.P.S. Завари кофе.

Твайлайт отпустила тут же свернувшийся свиток. Он не был ей нужен, кобылка уже запомнила каждое слово из письма, просто во время чтения эти слова будто бы становились реальнее. Чтение помогало, успокаивало и напоминало, что ни Селестия, ни Луна не таили злобы.

Ночь уже вступила в свои права, так что кобылка заняла себя установкой светлячковых фонарей по смотровой площадке. Маленькие светящиеся жучки быстро набились в стеклянные убежища и принялись поедать оставленные там кусочки пищи, создавая яркий приятный свет.

Спустя совсем немного времени хозяйка дворца заметила, как на фоне звёзд промелькнул тёмный силуэт Луны — ибо кто же ещё это мог быть — после чего принцесса ночи плавно скользнула вниз под лучами своего светила.

Твайлайт применила дыхательную технику Кейденс… а потом применила её ещё раз. Не сказать, что она сидела как на иголках — или даже раскалённых углях, — она просто была немного встревожена. И это было нормально, вне всяких сомнений! После едва-едва не случившейся катастрофы во время последнего визита Луны она имела полное право быть немного встревоженной. Напротив, было бы странно, если бы она не была самую малость встревожена. Встревоженность, вообще-то, была самым подходящим для неё сейчас чувством.

Кобылка поставила мысленную заметку поискать потом синонимы к слову «встревоженность».

С некоторой встрево… с достойным принцессы спокойствием Твайлайт наблюдала за Луной: как та точным и грациозным движением крыльев подхватила нужный воздушный поток, чтобы замедлить полёт. Вот он, второй шанс не только завести дружбу с принцессой ночи, но и получить наконец ответы на вопросы, что уже несколько недель скреблись на задворках разума кобылки.

Как только раздался звон серебряных накопытников по кристальному полу, взгляд Твайлайт тут же остановился на тонком и длинном объекте на боку Луны. Её любопытство, впрочем, не смогло пробиться сквозь мощную смесь тревожного возбуждения, вихрем крутившуюся в животе.

В прошлый раз они обе попросили прощения друг у друга, однако это слабо помогло развеять царившее в воздухе напряжение. Они поужинали практически в полной тишине, изредка обмениваясь лишь самыми необходимыми фразами, а Твайлайт всё никак не могла поднять хоть какую-нибудь из тем, что побудили её написать то письмо Селестии. После пары неловких попыток завязать разговор и ещё более неловкого молчания, она не выдержала и сказалась усталой, пожелав Луне спокойной ночи и отправившись в неуютные объятья тревожного сна.

Принцесса ночи склонила голову в формальном приветствии, и Твайлайт тотчас же повторила её жест.

— Твайлайт Спаркл, — начала Луна в том же тоне, что сохраняла на протяжении лучшей части прошлой встречи: не то чтобы формальном, но и далёком от повседневного, — рада видеть тебя снова.

— Взаимно, — ответила Твайлайт, еле-еле удерживая порывавшиеся дёрнуться уши с хвостом.

Воцарившаяся тишина буквально высасывала еле живой разговор подобно ненасытной пустоте. Прямо как на тех кошмарных школьных танцах, на которые её заст… попросила пойти принцесса Селестия. Взгляды обеих пони пересеклись лишь на мгновение и тут же вновь разошлись в стороны.

Разум Твайлайт оставался совершенно пустым. Все возможные темы для обсуждения и способы разрядить обстановку, что она придумала после согласия на вторую попытку, казалось, превратились в морковку на удочке. Кобылка прекрасно её видела; знала, что та прямо перед ней, однако достать и поднести к губам — или тем более к языку — её было совершенно невозможно.

К счастью, положение спасла Луна. Её глаза вспыхнули, когда она наткнулась взглядом на посылку, что до сих пор была у неё на боку. Несмотря на проблеск радости, голос принцессы наполнился неудовольствием, когда она представила Твайлайт свою ношу.

— Это подарок тебе… от сестры.

— О! — уши фиолетовой кобылки прянули, разрываясь между признательностью за подарок и озадаченностью внезапной переменой в настроении Луны.

Решив сосредоточиться на первом, она приняла свёрток своей магией. Судя по его длине — подарок был высотой с саму кобылку — и форме, под обёрткой могла скрываться только одна вещь.

Так оно и оказалось.

То была картина, написанная маслом. Простой пейзаж Единорожьей гряды, ничего примечательного. Твайлайт с минуту тщательно разглядывала полотно, присматривалась к мелким деталям, оценивала технику работы кистью и выбор цвета, всё в надежде обнаружить хоть что-то, выделившее бы картину среди остальных. Пусть она и не ожидала чего-то конкретного от внезапного подарка, она всё же рассчитывала на что-то более… ну, большее.

— Тия была очень рада, когда нашла это, — сказала Луна, и её тон снова сменился: на этот раз сделавшись более игривым. — Розовое дерево такая редкость в наши дни.

Твайлайт что-то промычала в знак согласия, когда слова наконец дошли до её сознания. Она почти отшатнулась, дабы окинуть взглядом толстую деревянную раму. Резьба на той была выполнена в форме цветов, давших название породе дерева, — четыре раскрывшихся бутона по углам и меж ними листья со стеблями. Резчик приложил немало усилий, чтобы украсить лепестки и шипы тончайшими деталями, и даже изобразил прожилки на листьях.

Часть груза исчезла с плеч Твайлайт. На секунду она подумала, что принцесса Селестия подарила ей совершенно обыкновенную картину, будто бы пытаясь избавиться от неё в надежде, что Твайлайт ничего не заметит. Глупее было бы только отправить одну лишь пустую раму.

— Спасибо, прин… Луна, за то, что принесла её. Я позже отправлю принцессе Селестии письмо с благодарностями.

— Непременно, — с лукавой улыбкой Луна добавила: — Уверена, Тия будет очень довольна, когда ты найдёшь более подходящее полотно для такой рамы.

И вот опять: в голосе принцессы ночи сквозила такая лёгкая мелодичность, словно она рассказывала шутку, будучи при этом полностью уверенной, что кроме неё никто не ухватит скрытую суть сказанного. С чего принцессе Селестии быть довольной? Почему Луна с таким раздражением передавала картину?

Прежде чем Твайлайт успела продвинуться дальше в своих рассуждениях, она услышала мягкий щелчок дверного замка. Из открывшегося проёма показалась изящная хрустальная тележка с подносом, ведомая уже кланяющейся Петунией.

— Ваши Высочества.

Отставив картину в сторону, Твайлайт поприветствовала пегаску небольшой улыбкой и кивком. Указав на несколько сваленных в кучу подушек у телескопа, кобылка сказала:

— Можешь оставить всё там, Петуния. Спасибо.

Служанка поклонилась ещё раз, прежде чем поступить, как было велено. С отточенным мастерством она раскрыла хрустальные створки, превратив тележку в импровизированный стол, и поставила сверху поднос с булочками и пару чашек с блюдцами. Дождавшись, пока Петуния закончит, Твайлайт снова поблагодарила пегаску и пожелала той доброй ночи. Как только они с Луной остались одни, кобылка пригласила принцессу к столу.

Не успев сделать и пары шагов, Луна вдруг замерла и принюхалась. Первая за ночь искренняя улыбка озарила её лицо, и она быстро подбежала к столику. С собственной растущей улыбкой Твайлайт наблюдала, как принцесса склонилась над глиняным кофейником, глубоко втянула носом воздух и удовлетворённо вздохнула.

— Это кофе! Но аромат я узнать не в силах. Что за божественное варево ты мне приготовила, Твайлайт Спаркл?

— Вообще-то, это смесь. Вроде бы тут одна треть Паломино и две трети Пранцузской ванили, но для полной уверенности лучше спросить у Зуппы.

— Ох, пожалуйста спроси, я буду очень благодарна, — подняв чайник магией, принцесса налила себе полную чашку и поднесла ту к мордочке, основательно насладившись сперва ароматом, прежде чем сделать щедрый глоток. — М-м-м-м, восхитительно.

Все попытки Твайлайт не захихикать потерпели крах перед зрелищем такой царственной, часто отчуждённой принцессы, сидящей перед ней с выражением, больше подошедшим бы счастливому пьянице, чем члену королевской семьи. Покачав головой, кобылка принялась колдовать над собственной чашкой.

Однако стоило ей только начать, как Луна ахнула:

— Твайлайт Спаркл, что ты такое делаешь?

Застигнутая врасплох очередной внезапной переменой в настроении своей гостьи, кобылка навострила уши, пытаясь перебороть витавшее в животе чувство, что она где-то серьёзно оступилась. Уставившись Луне в глаза, она принялась мысленно проверять и перепроверять все изученные правила этикета, когда вдруг заметила, что принцесса смотрела не на неё. Проследив за взглядом бирюзовых глаз, Твайлайт увидела свою чашку, в которой на тёмной поверхности кофе плавала розочка белых сливок, окрашивая напиток рядом с собой в более светлый тон.

— Я… эм, добавляю сливки?

Глаза двух аликорнов наконец встретились — взгляд принцессы ночи был хмур и безжалостен.

— Зачем?

— Потому что мне не нравится горечь? — съёжившись ответила Твайлайт, её ушки слегка опустились.

— Ты станешь отбирать сладость у мёда?

Кобылка на секунду опустила глаза от столь странного вопроса.

— Эм, нет, но…

— И в то же время ты лишаешь кофе его горечи?

Твайлайт вздрогнула от прокравшегося в голос Луны обвинения.

— Но ведь любой мёд сладок. А кофе — это сочетание многих вкусов.

— Которые ты скрываешь сливками.

Твайлайт уставилась на свои копыта, затем перевела взгляд на чашку и растворявшиеся в ней сливки. Выбитая из колеи, взволнованная и напуганная она совсем не знала что делать. Она не знала даже, как понимать происходящее. Только что Луна счастливо наслаждалась своим кофе, и вот она уже сердится из-за сливок. Но ведь Твайлайт не ей их положила, с чего бы…

Фиолетовые глаза уверенно взметнулись вверх и уставились в бирюзовые. Не отрывая взгляда, Твайлайт с помощью магии схватила сахарницу с ложкой. Она внимательно наблюдала за Луной, пока осторожно несла полную ложку белых гранул точно к своей чашке. Принцесса смотрела в ответ с вызовом, сурово и холодно.

Твайлайт перевернула ложку.

— Злодейка! — закричала Луна и отвернулась, словно не в силах больше выносить происходящее. — Ты ещё хуже Тии.

Всё напряжение мигом схлынуло с Твайлайт, её уши расслабились. Она победно улыбнулась и постучала ложечкой по краю, закончив размешивать.

— Вот честно, я не понимаю, как ты можешь пить что-то настолько горькое.

Луна повернулась обратно с нечитаемым выражением на лице, с интересом наблюдая, как кобылка подносит чашку к губам. К моменту, когда та закончила, принцесса ночи казалась расслабившейся. Твайлайт почти позволила этому остаться без внимания, однако ей уже хватило недосказанностей на сегодня.

— К чему это всё было?

Луна покачала головой и в свою очередь сделала глоток, прежде чем ответить.

— Просто хотела убедиться, что передо мной не сидит полная копия сестры. Она и в одиночку-то умудряется доставлять хлопот за двоих.

Приятное тепло разлилось по щекам и груди кобылки от этих слов. Хотя её многие сравнивали с принцессой Селестией в прошлом, никто из этих пони не был к принцессе ближе, чем сама Твайлайт, и уж точно среди них не было её сестры.

Последовавшая на этот раз тишина была куда уютней предыдущей. Такой тишиной Твайлайт привыкла наслаждаться в компании принцессы Селестии во время чаепитий. Та однажды описала её как «окунающую в мысли» — около пяти минут внутреннего покоя и привыкания к собеседнику. Твайлайт очень любила эту метафору, хотя с чаем та работала лучше, чем с кофе.

Лишь когда Луна принялась наполнять свою чашку во второй раз тишина была наконец нарушена.

— Я тоже приготовила тебе подарок, — сказала принцесса, достав книгу и положив ту на стол перед Твайлайт. — Тебе хотелось узнать, как Тия управлялась со звёздами, пока я… пока меня не было.

Книга была не просто старой, она была древней. Благодаря эрудиции Твайлайт знала, что когда-то давно книги просто обжимались двумя тонкими деревянными пластинами, но лично видела такое впервые. Окаменевшее чуть ли не до серебряного цвета дерево несло на себе десятки рунных слов; каждый дюйм был покрыт письменами, вытягивающими рассеянную в эфире магию для подпитки охранных чар. Многие важные книги из Кантерлотского архива могли похвастаться похожими оберегами: защитой от влаги, огня и насекомых, однако на них символы не были столь эзотеричными. Не будь фолиант перед Твайлайт очевидно древним, она бы подумала, что руны вырезал какой-то любитель. Каждое слово защиты перекрывалось самое меньшее двумя такими же. Если бы не окаменение, кобылка бы не удивилась, вспыхни дерево от простого избытка поглощённой магии.

Принцессу дружбы не должна была застигнуть врасплох стена нечитаемого текста под обложкой. Хоть кобылка и узнала язык, она не смогла прочитать его. По копытам можно было посчитать случаи, когда в источниках ей встречались каракули, коими была единорожья письменность доэквестрийских времён. Никто из ныне живущих, кроме принцесс Селестии и Луны, не мог это прочесть. Впрочем, о чём бы ни рассказывала первая страница, вторую Твайлайт могла понять вообще без оглядки на язык — та была покрыта уравнениями.

Даже спустя сотни лет вид математических выражений остался неизменным.

Не пытаясь и вникать в суть написанного, Твайлайт принялась листать страницы. С каждым разом ей открывались всё новые и новые ряды чисел и переменных, которые лишь изредка прерывались кусками текста и словно бы не собирались заканчиваться.

Крылья кобылки практически дрожали к тому времени, как она сумела оторвать взгляд от бумаги и вновь посмотреть на Луну. Беззаботная улыбка украсила её губы, но что-то сказать она так и не смогла, вновь уткнувшись в книгу. Твайлайт вернулась ко второй странице и позволила цифрам и кванторам вести себя, совершенно позабыв про остальной мир. Кофе на столе давно остыл, когда осознание вдруг поразило её, как тот самый гром среди ясного неба.

— Это…

У Твайлайт тут же сбилось дыхание и ей пришлось начать фразу заново.

— Это же базовое уравнение. Это… ночное небо целиком, — её копыта задрожали, когда она оторвалась от написанного. — Оно описывает каждую звезду с идеальной математической точностью!

Возникшее на лице Луны выражение Твайлайт видела лишь у Селестии, причём всего несколько раз в своей жизни: лёгкое потрясение, скрытое за маской одобрения.

— Так оно и есть, Твайлайт Спаркл.

Кобылка едва обратила внимание на эти слова.

— С необходимыми поправками на дату, время суток и местоположение заклинателя? — она схватила книгу и крепко прижала её к груди, словно надеялась слиться с ней в единое целое. — Спасибо! Спасибо! Спасибо!

В голосе Луны явственно слышалось наслаждение.

— Рада помочь, Твайлайт Спаркл.

Твайлайт вновь раскрыла том и посмотрела на первое уравнение, однако вовремя спохватилась.

— Но разве она не нужна тебе самой?

Синие губы скривились в озорной усмешке.

— Нет. Страницы в твоих копытах не более чем копия.

— Копия? Разве это не оригинал? Но она выглядит так…

— Сие оригинал в каком-то смысле. По крайней мере в письменном воплощении. Однако источник всего, — Луна прислонила копыто к голове, — здесь.

Твайлайт безмолвно переводила взгляд с Луны на «Карту звёзд» и обратно. Тут легко можно было насчитать одних уравнений с тысячу страниц, даже без текста.

— Ты запомнила всё это? Целиком?

С мягкой улыбкой на губах Луна кивнула.

— Терпение и труд любую кобылу превращают в мастера, Твайлайт Спаркл.

Твайлайт невероятно сильно хотела оспорить это утверждение, однако не смогла придумать как. Вместо этого кобылка переключилась обратно на уравнение. Теперь, зная его суть, она за пару минут смогла сопоставить осмысленные названия с различными переменными. Когда все детали встали на свои места, обозначения расшифровались, а общая картина предстала красивой и аккуратной, Твайлайт заметила что-то знакомое. Она вгляделась внимательнее, прокрутив всё целиком в голове раза три, прежде чем протянуть:

— Я… мы можем это упростить.

Луна склонила голову набок.

— Что ты имеешь в виду?

— Уравнения… они верны, однако… вот, позволь показать тебе.

Рог Твайлайт засиял, когда кобылка вскочила, телепортируя чёрную грифельную доску из недр замка. Схватив кусочек мела, она быстро воспроизвела первое уравнение из книги, что потребовало больше половины доски. Без каких-либо объяснений она провела под ним черту и ниже написала новое — на этот раз занявшее куда меньше места.

Глаза Луны расширились, и она тоже встала, подступив ближе. Ветер лениво трепал перья на её правом крыле.

— Что это?

— Это так называемая теорема Кварца. Выдвинута Сэйблом Кварцем в пятьсот семьдесят шестом году и доказана Хардом Тангентом в шестьсот восемьдесят третьем. Она…

— Неверна.

— Что? — Твайлайт повернулась, дабы вновь осмотреть доску и убедиться, что она переписала всё правильно.

Прежде чем кобылка успела закончить, Луна взяла кусок голубого мела и исправила ключевые участки уравнения. Добавив по одной финальной правке в обоих вариантах, она улыбнулась.

— Вот так. Намного лучше.

Твайлайт разинув рот смотрела на доску, постоянно переключаясь с одной её части на другую и раз за разом перебирая в уме цифры.

— Но это же…

Она уставилась на последнюю добавленную переменную. Та была в книге, однако Твайлайт встречала её впервые. В формуле она стояла на очень странном месте и уравнение прекрасно работало без неё, так что кобылка решила, что это просто описка. Обведя её мелом, младшая принцесса спросила:

— Что это?

— Это, Твайлайт Спаркл, самая важная переменная, — ответила Луна с самодовольной улыбкой. — Мой возраст.

На балкон были призваны ещё две доски, а заодно и кипа подходящих книг. Часы текли в тумане меловой пыли и спорах, пока два аликорна скрупулёзно дорабатывали и перерабатывали древние формулы через призму открытий последнего тысячелетия. Они продвинулись до третьей страницы, когда Твайлайт вдруг поняла, что у неё слипаются глаза, и решила, что на сегодня всё… или на вчера, если точнее.

Лишь за три часа до восхода Твайлайт и Луна пожелали друг другу спокойной ночи — с куда большей теплотой, чем в прошлый раз — и пообещали выделить в расписаниях время для следующих посиделок.

Твайлайт сонно смотрела вслед улетающей Луне. Только когда она моргнула, а принцессы уже и след простыл, кобылка сумела кое-как напрячь нужные клетки у себя в мозгу и добраться до кровати, тут же провалившись в сон, полный рисования уравнений на луне.

— Эм, Твай?

Твайлайт почти подпрыгнула от внезапно прозвучавшего голоса Эпплджек. Она оттолкнула в сторону воображаемую грифельную доску и сосредоточилась на реальном мире. Принцесса сидела в своём «тронном зале» в окружении подруг. Раз в две недели они собирались, чтобы обсудить… ну, всё что в голову придёт. По крайней мере так проходили встречи, когда Твайлайт не была поглощена глупой математической проблемой настолько, что вообще не могла сосредоточиться ни на чём другом.

— Не хочу никого торопить, но коли на сегодня всё, я бы воротилась на ферму. Дела-то сами не сделаются.

— Что? Оу! — кобылка отпрянула назад, надеясь, что никто не заметил румянца на её щеках. — Простите, девочки. Я… да, думаю, на сегодня всё.

Твайлайт огляделась вокруг в поисках несогласных.

— Хорошо. Встретимся через две недели.

Последовала череда кивков и пожеланий хорошего дня, пока все вставали и шли к дверям.

— И запомните, — добавила Твайлайт, совершенно не сверля взглядом затылок Рэйнбоу, — мы собираемся ровно в три часа.

— Хей, — отозвалась та, взлетев в воздух и скрестив копыта на груди. — Если мой будильник не хочет работать, я-то что сделаю?

— Одно то, что ты дрыхнешь у меня в саду, не делает меня твоим будильником!

Твайлайт закатила глаза, в то время как перепалка между Рэйнбоу и Эпплджек становилась всё громче по мере приближения подруг к двери. Фиолетовая кобылка готова была поспорить, что к моменту, когда они выйдут наружу, уже будет назначено очередное состязание — но ведь они могли устроить гонку и не дойдя до выхода. Как бы там ни было, Твайлайт без лишних мук совести решила просто отсидеться в сторонке и позволить всему идти своим чередом. Флаттершай решила наоборот и как смогла попыталась вмешаться, однако не сумела вставить и слова в жаркий спор. Пинки, в свою очередь, бодро прыгала вокруг них всех, изливая нескончаемым потоком планы по превращению грядущего соревнования в грандиознейшее событие Понивилльского масштаба.

Когда дверь за подругами закрылась, Твайлайт испустила долгий вздох. То не был вздох отчаяния или раздражения, кобылка просто устала. От проведенного с друзьями времени у неё всегда теплело на душе, но помимо прочего… это изматывало. А ведь впереди ещё оставался долгий день — и ночь.

Кажется, самым мудрым решением сейчас будет пойти вздремнуть.

Оборачиваясь к Спайку, дабы уточнить о возможности втиснуть в своё расписание пару часов сна, Твайлайт успела лишь открыть рот, как в уголке её сознания что-то щёлкнуло, заставив трепыхнуться ухо. Она что-то упускала. Беглый мысленный пересмотр последних секунд быстро показал кобылке что именно, и её голова резко повернулась влево.

Всё ещё сидевшая на своём троне Рэрити застенчиво улыбнулась.

— Неужели обо мне и правда так легко забыть?

— Вовсе нет! — тут же вмешался Спайк, заработав одобрительную улыбку белой кобылки.

Твайлайт покраснела, мысленно пнув себя за очередное проявление невнимательности. Сон плавно переходил из разряда желательного в разряд необходимого.

— Прости, Рэрити, не представляю, что сегодня со мной творится. Тебе что-нибудь нужно?

— Нужно? — столь сладким голоском переспросила единорожка, что даже Пинки бы слегла с сахарным диабетом, услышь она её сейчас. — Нет, ничего не нужно. Мне просто… интересно.

То был голос, который Твайлайт знала очень хорошо. Который мог сокрушать целые империи. Который шептал: «я чувствую новую сладкую сплетню» буквально каждым своим слогом.

— Интересно? Что именно?

Вместо ответа единорожка повернулась к Спайку.

— Не будешь ли ты столь любезен, чтобы принести нам чаю? Жасминовый подойдёт лучше всего, смею предположить.

— Конечно, Рэрити! — практически выпрыгнул со своего трона дракончик и торопливо побежал на кухню в облаке сердечек.

— Ла-адно.

Такое поведение слегка беспокоило. Либо Рэрити предполагала длительную беседу, либо не хотела, чтобы Спайк слышал её содержание. Твайлайт не прельщал ни один из вариантов. Она уже могла видеть, как её мечта о небольшом сне стремительно улетает вдаль.

— Всё ведь в порядке, да?

— Ита-а-ак, — протянула Рэрити, наклонившись ближе, будто хотела поделиться секретом, хотя вокруг них и не было ни единой живой души, — как его зовут?

Твайлайт моргнула.

— Эм-м… кого «его»?

— Ну что же ты, жеребца-счастливчика, который сумел украсть твоё сердце, конечно же.

— Ч-чего?

— Ну же, Твайлайт, я уверена — мы все будем от него просто без ума, кем бы он ни оказался.

— Нет.

— Право же, дорогуша, нет совершенно никаких причин держать его в тайне… если только ты не считаешь, что мы не одобрим, — единорожка вдруг вздохнула, подняв копыто ко рту. — Он ведь не лихой разбойник, правда? Желающий украсть тебя против воли…

Твайлайт с силой ударила копытом по своему трону, обрывая Рэрити прежде, чем та успела бы дать полную волю фантазии.

— Нет никакой тайны. Нет никого, кого можно было бы держать в тайне. С чего ты вообще взяла, что у меня появился жеребец?

Рэрити фыркнула.

— Ты совершенно очевидно воздыхательна.

— Нет такого слова.

Голос единорожки утратил все возвышенные романтические нотки и стал серьёзным.

— Я не позволю тебе сбить меня с мысли лингвистическими спорами, Твайлайт Спаркл. Ты показываешь все признаки влюблённости, и я хочу знать из-за кого.

Последнюю фразу она произнесла обиженным тоном.

— Я не…

— Витаешь в облаках, — Рэрити клацнула копытом по хрусталю трона. — Дополнительный макияж, — ещё удар. — Хотя я рада видеть, что ты в кои-то веки воспользовалась тенями, которые я подарила тебе на прошлый День Согревающего Очага. Они смотрятся совершенно восхитительно, смею заметить. Но самое главное, — её глаза угрожающе сузились, — ты напевала себе под нос.

Копыто опустилось в третий решающий раз.

— Напевала? — отозвалась Твайлайт, её голос сорвался от удивления.

Рэрити лишь кивнула.

— Почти не переставая.

— Ты точно уверена, что это была не Пинки?

— Точно.

Рэрити размеренно вздохнула, позволяя наигранности вновь вернуться в свой голос.

— Я переживу, если ты ничего мне не скажешь, — она запрокинула голову и приложила копыто ко лбу. — Я знаю, знаю про свою репутацию сплетницы, и если ты пока не готова открыться лучшим подругам, что ж…

— Нет, Рэрити… — ответила Твайлайт; её голос был наполовину мольбой, наполовину стоном. — У меня правда никого нет. Будь иначе, ты узнала бы первой, обещаю!

Рэрити надула губы.

— Тогда как ты объяснишь макияж, отвлечённость и пение?

— Я… Ну, я наконец решила прислушаться к твоим советам. Насчёт макияжа. Ты так непреклонно настаивала, чтобы я носила его чаще, и сегодня мы должны были встретиться…

— Ах, это так мило, — восторженно протянула Рэрити и с блеском в глазах наклонилась вперёд, выжидающе наклонив ушки. — И-и?

— И, — Твайлайт внутренне приготовилась, — ты была права.

Рэрити взвизгнула, хлопнув копытами от возбуждения.

— Ох! Так, у меня ещё есть замечательная помада, которая прекрасно подойдёт к твоим… — единорожка вдруг оборвала себя, вновь приняв серьёзный вид. — И это была неплохая попытка, милочка, однако ты так легко не отделаешься. Ты тихонько мурлыкала песенки, что на это скажешь? И сидела с отрешённым взглядом.

— А, это просто, — Твайлайт небрежно отмахнулась крылом. — Мы с Луной работаем над одним уравнением уже несколько недель, так что мне трудно сосредоточиться на чём-то ещё. Я очень хочу разобраться в паре несостыковок до её прибытия сегодня ночью, но… эм, Рэрити? — медленно расплывавшаяся на губах Твайлайт улыбка мигом увяла. — Почему ты так на меня смотришь?

— Принцесса Луна? — буквально ахнула единорожка, прикрыв мордочку копытами.

— Да. Как я сказала, мы работаем над…

— Ну ничего себе! Я всё прекрасно понимаю, Твайлайт, дорогуша! — Рэрити спрыгнула с трона и крепко обняла Твайлайт. — Не беспокойся, мой рот на замке.

Она провела по губам копытом, развернулась и медленно пошла к выходу.

— Но когда вы решитесь открыться всем, обещай, что предупредишь меня заранее. Сочетающиеся платья не появляются сами собой, хи-хи! О! — Рэрити стукнула копытами и взвизгнула как перевозбуждённая кобылка. — Цветовая гамма! Вот оно, вдохновение! Мне надо бежать. Наслаждайся своим ночным свиданием!

Уже в дверях единорожка затормозила вновь и ещё раз взглянула на Твайлайт.

— Как только будешь готова, я вернусь за самыми сочными подробностями! Пока-пока!

И она исчезла, оставив Твайлайт с копытом в воздухе и возражением на губах смотреть на закрывшуюся дверь.

— Что это было?

Глава пятая

Луна наблюдала за тем, как брови Твайлайт медленно ползли вниз, по мере того как кобылка изучала нарисованную на доске диаграмму. Это была четвёртая, недавно купленная грифельная доска — остальные три стояли здесь же, покрытые попытками разобраться с четвёртой и пятой страницами: схемой движения Shirius.

На протяжении последних двух встреч принцессы без толку бились над этой задачей. Каждый раз, когда решение уже было буквально в их копытах, оно вдруг исчезало, ветром просачиваясь сквозь перья их крыльев. После прошлого визита, когда особенно многообещающий путь снова привёл в тупик и Луна нечаянно смяла в пыль кусочек мела, они решили взять перерыв.

Нынешней ночью, вместо того, чтобы без толку напрягать рога, Луна предложила на время сосредоточиться на кое-чём другом. Принцесса уже давно хотела поговорить об этом, однако не решалась прерывать столь хорошо идущее освоение книги. Сейчас, впрочем, она ждала мнения Твайлайт.

Фиолетовая кобылка обернулась к своей гостье и попыталась взглянуть той в глаза, однако тут же отвела взгляд и залилась румянцем. Она постаралась ответить обвиняюще, но голос её не послушался, и в итоге фраза прозвучала скорее с вопросительным оттенком.

— Это совершенно бесполезно.

Луна ободряюще улыбнулась, убирая мел за ухо.

— Сие правда лишь наполовину.

— Наполовину? — переспросила Твайлайт уже без прежнего трепета, ступая ближе к доске. Отвлёкшись, кобылка плечом задела Луну и так и стояла прижавшись, пока не заметила и не отступила на полшага в сторону.

Было поистине удивительно, как отношение Твайлайт к ней поменялось за прошедший месяц. Последний пони, кто по своей воле стоял так близко к принцессе ночи и не был при этом Селестией, умер давным-давно, ещё до того, как Луна поддалась шёпоту Найтмер. Возможность просто с кем-то поговорить ощущалась приятной переменой, в сравнении даже с тем, что было тремя месяцами ранее.

Постучав собственным мелом по рекуррентным рунам и точкам стока, Твайлайт продолжила:

— Весь эфир либо останется циркулировать по замкнутому контуру, либо рассеется по лей-линиям. Я даже не уверена, что в результате возникнет хотя бы свечение.

Луна согласно кивнула, сдерживая удовольствие от вида ничего не понимающей Твайлайт.

— Такова задумка, да.

Кобылка перед ней ещё на пару секунд уставилась взглядом в схему заклятья.

— Я не… Это пустая трата сил и магии, — глаза принцесс снова встретились, и на этот раз Твайлайт не отвела взгляд. — Зачем тебе вообще придумывать такое бесполезное заклинание?

Луна смогла удержаться и не облизнуть губы, однако как ни старалась — в хищную ухмылку те всё равно сложились. Миг был слишком сладок, чтобы сопротивляться. Наклонившись вперёд, она прошептала Твайлайт в ухо:

— А это и не я. Это Селестия.

— Что?!

Луна кивнула, вновь поворачиваясь к доске.

— Она весьма гордилась своим творением, помнится. Её последующие работы становились одна другой сложнее, однако сама я всегда наслаждалась простотой именно этой.

Принцесса терпеливо ждала, пока Твайлайт в очередной раз тщательно изучит заклинание, вне всяких сомнений в надежде найти скрытые смыслы или эффекты. Луна не торопила кобылку — любые ответы, которые та найдёт самостоятельно, будут куда ценнее услышанных из чужих уст. Так что она отдалась простому наслаждению обществом, которое не боялось её и не сомневалось в ней.

В конце концов Твайлайт раздражённо вздохнула.

— Всё ещё не понимаю.

— Сие неудивительно, Твайлайт Спаркл, — Луна указала на доску крылом. — Ты словно поэт, который ни разу не испытал счастье услышать исполнение собственных сонет. Слова и смыслы кристально прозрачны для тебя, однако ритмы и интонации мутны и непостижимы. Я желаю это исправить.

— Заставив меня применить бесполезное заклинание? — спросила кобылка в ответ, буквально источая недоверие.

— Именно, — снова кивнула Луна. — Искусство само по себе награда, разве нет?

— Искусство? Но тут же нечего смотреть, или слушать, или… — Твайлайт широко взмахнула крылом, обрисовывая весь мир вокруг. — Да вообще ничего нет.

Принцесса ночи нахмурилась.

— Неужели мы не разобрались с этим ранее?

— Да это не лучше, чем «современное искусство», — не сбавляя темпа продолжала её собеседница, неосознанно повысив голос от растерянности. — Искусство должно иметь идею и замысел. Должно выражать что-то!

Отмахнувшись от того, что её проигнорировали, Луна твёрдо кивнула яростному заявлению Твайлайт.

— Совершенно верно, Твайлайт Спаркл. И хоть я уверена, что многие не согласятся, я к их числу не отношусь, — схватив фиолетовый подбородок магией, Луна повернула кобылку обратно к доске. — Постулат: если что-то является искусством, оно обязано иметь идею или замысел. Гипотеза: данное заклинание есть предмет искусства. Чтобы гипотеза оказалась верной…

Твайлайт быстро подхватила направление мыслей Луны.

— Заклинание должно содержать идею или замысел.

— И, — вовремя продолжила принцесса, прежде чем успел прозвучать сам собой напрашивающийся вопрос, — каков наш следующий шаг?

— Проверка гипотезы. Которая может быть проведена путём чтения…

— Или сотворения заклинания. Ты уже довольно основательно изучила его в письменной форме, так может, настало время проверки на практике?

— Я… — вздохнув, Твайлайт кивнула. — Ладно.

Отступив на шаг, Луна принялась наблюдать за кобылкой, вновь обратившей свой взор к доске. Спустя секунду фиолетовый рог засветился.

Принцесса ночи закрыла глаза. Им не на что было смотреть. Она перестала внимать ушам. Им нечего было слушать. Вместо этого она сосредоточилась на своём роге.

Заклятие никак не влияло на физический мир, однако оно сверкающем вихрем тянулось к окружающему эфиру и лей-линиям. Попытка описать его действие не единорогу была сродни попытке объяснить красоту музыки глухому или показать слепому прелесть картины. Тем не менее оно текло, оно резонировало и оно пробуждало давние, очень давние воспоминания. О тех днях, когда принцесса ощущала эти чары в последний раз.

Тия, в обрамлении своих ещё ярко-розовых волос, сидящая перед костром. Рядом Луна, с короткой бледно-голубой гривой. Пламя перед ними потрескивает огоньком света и тепла в клубящейся тьме. Их рога светятся, голубизной и золотом, пока сёстры провожают очередной год с тех пор, как…

— Луна? — с глубоким беспокойством спросила Твайлайт.

Принцесса заморгала, прогоняя туман перед глазами. Она мысленно отругала себя за глупость. Неужели чары так сильно повлияли на неё? Столько лет прошло, и всё же… Быстро отвернувшись, Луна смахнула слёзы крылом.

— Прими мои извинения, Твайлайт Спаркл. Я… Ты справилась великолепно. Сестра бы очень тобой гордилась.

Прежде чем успели прозвучать ещё какие-либо слова, принцесса развернулась к краю балкона и подняла голову к небу, неотрывно уставившись на яркий свет звезды Ponaris. Магией подхватив кофейник, она налила себе напиток, продолжая стоять неподвижно. Ко времени, когда чашка подлетела к её носу, все старые воспоминания были загнаны обратно в прошлое, где им было самое место. Луна не спешила пить, позволяя приятному аромату смыть прочь любые следы ненужных мыслей.

На этот раз кофе был из зебриканских зёрен. Сразу чувствовался вкус лесного ореха, подчёркнутый дубовыми нотками и тем самым неповторимым букетом ароматов, что были характерны для далёкого континента.

Спустя буквально несколько секунд сбоку от принцессы ночи вновь показалась Твайлайт.

— Луна? Что-то случилось? Я что-то не так…

— Нет, — ответила Луна.

Повернув голову, она заметила тяжесть тревоги на плечах Твайлайт и вздохнула.

— Я ценю твоё беспокойство, однако оно беспочвенно. Боюсь, всего лишь подали голос прожитые годы. Слишком тесно сплетены воспоминания в моей голове, — с этими словами принцесса налила вторую чашку. — Сие далеко не первый раз, когда меня одолели старые переживания, и уж точно не последний.

Левитировав напиток ближе, она предложила его Твайлайт.

— Редкое благословение не имеет цены, и эту я плачу с удовольствием.

Принцесса ясно видела на лице фиолетовой кобылки желание задать новый вопрос, однако та сдержала своё любопытство. Из уважения ли или трепета — Луна всё равно была ей благодарна.

Твайлайт просто молча приняла фарфоровую чашку и некоторое время смотрела на неё, плывущую в фиолетовом облаке магии, под конец задумчиво закрыв глаза.

— Я никогда раньше этого не замечала. То есть, замечала… но просто не задумывалась. А вокруг, оказывается, была выстроена целая форма искусства?

Луна собственным рогом могла ощутить дрожь в телекинетическом поле Твайлайт. Невероятно слабая, но она была здесь, подобная ряби в пруду, оставленной вынырнувшей на долю секунды рыбкой.

— Canti eterici¹, — с лёгким кивком проговорила принцесса. — Впрочем, как и любое искусство, они служили иной цели на заре своего становления. Подобно наскальным рисункам и эпическим поэмам это был способ сохранить и передать заклинания между поколениями. Чары, что текли, переливались и пели, что отражались в самом естестве пони, было куда легче запомнить и им было куда легче обучить.

Луна вздохнула и продолжила:

— Все маги когда-то были творцами, и от мастера требовалось сочинить canto eterico, дабы заслужить свой титул. На счету Старсвирла их было двенадцать. У Тии… сотни.

Твайлайт слегка отпрянула назад от последней фразы. Она поставила чашку на перила и рассеяла магию, принявшись проговаривать вслух новое слово, пробуя его на вкус, привыкая к нему, пока пыталась выговорить правильно.

— Почему… нет. Каким образом я только сейчас впервые услышала об этих canti eterychi?

— Canti eterici, — медленно повторила Луна, отчётливо проговаривая каждый слог для примера безмолвно повторяющей за ней Твайлайт. — Что до того, как…

Принцесса ненадолго замолкла, уставившись в свою полупустую чашку.

— Я полагаю, ты способна и сама найти сей ответ, без моей помощи.

Мелкими глотками потягивая кофе, Луна в молчании наблюдала за тем, как могучий разум Твайлайт направил все свои ресурсы на решение новой задачи. Кобылке потребовалось совсем немного времени, прежде чем единственное слово свинцовым шаром сорвалось с её губ.

— Ох, — и тут же последовало: — Но почему? Я понимаю, что Найтм… эм…

Твайлайт вздрогнула и отвела взгляд.

Луна потянулась крылом к подбородку кобылки и повернула её покрасневшую мордочку обратно к себе.

— Без страха произноси её имя, Твайлайт Спаркл. Прятаться от собственных ошибок — позволять себе повторить их.

Покраснев ещё сильнее, та кивнула и продолжила мысль, всё равно слегка споткнувшись о злосчастное имя.

— Я могу понять сокрытие твоей связи с Найтмер Мун, но это… — Твайлайт замолкла, оставляя вопрос висеть в воздухе.

— У Тии были свои причины. Однако делиться ими надлежит ей, а не мне.

Взгляд Твайлайт обратился к оставленной чашке. Она отрешённо наблюдала, как поднимаются в холодном воздухе завитки пара. Кобылка вздохнула, а затем улыбнулась.

— Конечно. Ведь всегда лучше брать информацию из первоисточника, так ведь?

На это Луна кивнула, и принцессы вновь погрузились в молчание.

В фиолетовой вспышке возникла вазочка со сливками. После секундной задержки глаза Твайлайт расфокусировались — кобылка полностью сосредоточилась на привычном доселе заклинании. Она буквально пожирала взглядом белый фарфор, плывущий над её чашкой, восхищаясь ощущением, которое всегда чувствовала, но никогда не замечала.

От раздавшегося рядом фырканья она застыла и посмотрела на Луну, не успев добавить сливок.

— Неужели это и правда тебя так беспокоит?

— Сие трагедия. Ты когда-нибудь пробовала кофе, не осквернив его?

Твайлайт помедлила с ответом, вновь уставившись на посуду перед собой. Луна прямо-таки видела, как в её голове бушует безмолвный спор. Зрелище обнадёживало и немного веселило. Что ж, она хотя бы задумалась. Может, с помощью Твайлайт удастся заставить Тию полюбить кофе…

Цветок надежды расцвёл в груди принцессы, когда кобылка перед ней отставила сливки в сторону и поднесла ко рту дымящуюся чашку. Она прикоснулась губами к белому краю и глотнула.

Цветок иссох — сморщился, так же как и лицо Твайлайт, которая через силу и скривив губы заставила себя проглотить. Выражая вслух своё отвращение, кобылка поскребла языком по зубам и щедро плеснула в чашку сливок, с ложкой сахара сверху. Она выпила остатки и заела их двумя пшеничными лепёшками так быстро, как только смогла, всё это время не переставая извиняться.

— Прости, Луна, но… бе. На вкус просто… бе.

Луна лишь покачала головой и улыбнулась.

— Воистину, Твайлайт Спаркл, ты — ученица моей сестры.

Селестия целеустремлённо шагала к своему Солариуму и ждущему её там обеду, когда мимолётный взгляд в окно заставил принцессу передумать. Её солнце во всём великолепии сияло в небе, озаряя приятным теплом ранний осенний денёк. Стояла та самая пора, когда листья на деревьях едва-едва начинают менять цвет. Пожалуй, погодка слишком хорошо подходила для пикника.

Отправив стражу забрать её еду и сказав им в каком саду себя потом искать, Селестия в одиночестве вышла на улицу.

Она отошла лишь на пару шагов от дворца, когда вдруг услышала доносившиеся сбоку голоса. Остановившись, принцесса повернула ухо в направлении говоривших. Определить самую громкую из них было весьма просто, отчего на лице Селестии расцвела улыбка, а в мысли закралось любопытство.

Обрывков добродушных подшучиваний её сестрицы — принцесса могла только надеяться, что остальные воспринимали их так же — было достаточно, чтобы заставить Селестию ещё раз изменить путь и отправиться к тренировочным площадкам.

Подойдя незаметно и без лишнего шума, она решила на время остаться в тени могучего дуба.

Здесь было примерно сорок или пятьдесят королевских стражей. Разбившись на небольшие группы, они тренировались и оттачивали всевозможные техники боя, чтобы не дать маху при встрече с любым врагом независимо от его вида. Большинство из них обосновались у краёв площадки, однако возле ринга стоял десяток бойцов, кольцом окружая Луну, находившуюся в центре ристалища.

Двое стражников как раз вставали с пыльной земли. Луна улыбалась им и громким, но шутливым голосом упрекала в недостатке мастерства, попутно предлагая советы по улучшению техники. Когда оба вышли из круга, два следующих пони вошли в него. Вместе с принцессой они поклонились друг другу и подняли копья.

Схватка продлилась целую минуту, прежде чем Луна повалила обоих противников на спины. До самых последних секунд она лишь уворачивалась, защищалась, парировала и блокировала их атаки с практически презрительной лёгкостью. Не самое приятное зрелище… а может, оно и не должно было быть таковым. Когда твоих стражей бьют столь легко — на душе становится беспокойно.

Впрочем, Селестия едва заметила эти мысли — её взгляд был слишком прочно прикован к грациозным движениям сражающейся сестры. Луна была великолепна. И простого наслаждения на её лице было достаточно, чтобы унести прочь все так и незамеченные тревоги с души Селестии, пробудив и на белой мордочке тёплую улыбку.

Уже позабыв про обед, принцесса уселась на траве поудобнее и принялась наблюдать, прислонившись головой к шероховатой коре дерева.

Последующие два раунда прошли примерно так же, как и первый. Даже потом, когда Луна увеличила число противников, никто так и не смог нанести ей удара. Пегас, единорог, земной пони — неважно. Принцесса ночи просто была слишком быстрой, слишком сильной и слишком опытной для кого бы то ни было из них. Никто не имел и шанса против неё… в равной схватке.

Дождавшись подходящего момента, Селестия зажгла рог и выдернула волосок из хвоста сестры. Маленького, но резкого укола хватило, чтобы Луна отвлеклась и позволила везучему пегасу ударить себя в плечо.

Все сражающиеся замерли, уставившись на прижатое к синей шёрстке копьё. Напряжение только усилилось, когда взгляд принцессы медленно заскользил к отличившемуся пегасу, всё ещё парящему на месте. Затем она рассмеялась, похлопала его по плечу в качестве поздравления и выдала всем указания для последующих тренировок, тут же и отправив их упражняться.

Когда толпа разошлась Луна рывком обернулась к Селестии и впилась в неё взглядом. Лицо принцессы исказило раздражение, пусть уши и воспряли вверх.

Она порысила вперёд, и чем ближе подходила — тем яснее проступала усталость в её чертах. Селестия только сейчас заметила тяжёлое дыхание и покрывающий синюю шёрстку пот. Тем не менее хмурое выражение на лице Луны плавно перетекало в улыбку с приближением к сестре.

Она преодолела последнюю пару шагов, и обе принцессы по-родственному потёрлись мордочками. Селестия тут же вдохнула густой мускусный аромат, в котором почти скрытые за запахом пыли и пота всё ещё чувствовались тимьян и лаванда. Она медлила так долго, как только могла, не обращая внимания на влагу у себя на щеке, и только участившееся сердцебиение и растущая тревога в груди заставили её отстраниться.

Незаметно оглянувшись и убедившись, что поблизости никого нет, Селестия позволила себе говорить свободно:

— Ты была прекрасна.

Улыбка Луны стала ещё шире, и она было наклонилась за новой порцией ласк, однако тут же выпрямилась и покраснела.

— Спасибо, Тия.

— Отрадно видеть, как ты развлекаешься, — продолжила принцесса, с игривой усмешкой на губах, — однако как много стражей теперь слягут в лазарет?

Луна фыркнула.

— Мне следовало бы возмутиться, потому как ты слишком плохого мнения о моих способностях. Парочка ссадин тут и там никому из гвардейцев не повредит. Лишнее напоминание, что их работа — это не просто стоять на посту и миленько улыбаться.

Селестия позволила себе лёгкий смешок, закатив глаза в ответ на эго сестры.

— Да-а, Кризалис бы дрожала как осиновый лист в твоём присутствии.

Настроение сменилось стремительно. Лицо Луны потемнело, а Селестия скривилась от скрытого, пусть и ненамеренного, обвинения.

— Должна ли я извиниться снова?

— Нет, Луна, я…

— Я глубоко и искренне сожалею о желании хорошо отдохнуть и выспаться перед собственной сменой.

— Это… — пусть Селестия и прикусила вовремя язык, однако совсем промолчать не сумела: — Ты бы всё равно могла помочь.

— Я бы предпочла не начинать этот спор в очередной раз. По крайней мере не там, где нас могут подслушать и потом сделать неверные выводы.

Селестия со вздохом кивнула, в душе ругая себя за то, что вообще подняла эту тему. Позволив тишине задержаться на пару секунд, она заговорила снова, на этот раз не оставив в голосе ни намёка на укор, только чистое любопытство.

— Не думала повстречать тебя на копытах так рано.

— Я… — Луна затихла и уставилась в землю, снова покрывшись румянцем, — не смогла заснуть.

— У тебя точно всё хорошо? — позволив искреннему беспокойству окрасить свой тон, спросила Селестия.

Луна лишь отмахнулась.

— Да. Я… — принцесса ночи удручённо выдохнула и уселась на землю, принявшись разглядывать траву с упавшими листьями. — Мне всё не даёт покоя то уравнение, что мы с Твайлайт Спаркл пытаемся решить. Мы упёрлись в него рогами уже почти месяц как, и лишь впустую с тех пор стираем в пыль один кусок мела за другим.

Селестия вопросительно подняла бровь. Она не была в полном неведении относительно происходящего на посиделках своей сестры и Твайлайт. Довольно умилительная картина — две помешанные на числах кобылки, корпящие над своими графиками и диаграммами. Не будь на щеках Луны усиливающегося румянца, Селестия, может, даже поверила бы ей.

— Да? — лукаво усмехнулась принцесса. — Думаю, я могла бы протянуть вам копыто помощи. Или хотя бы подсказать, на какой странице поискать ответ.

— Н-не стоит, — снова отмахнулась Луна, её румянец и не думал исчезать. — Я… не хочу, чтобы ты опозорилась перед Твайлайт Спаркл.

Подавив смешок, Селестия решила всё же не совать нос в чужие дела. Вид настолько смущённой Луны пробудил в её голове много воспоминаний — все как один приятные. Конечно же, она тем не менее не могла лишить себя удовольствия от ещё одного небольшого подкола.

— Напомню, что именно я научила Твайлайт всему, что она знает.

Луна улыбнулась, наконец перестав краснеть.

— Ты до сих пор используешь тех кукол.

— Так уж случилось, что они мне нравятся, — надулась её сестра. — И моим ученикам тоже.

Селестия ясно видела, как Луна начала еле заметно склоняться за поцелуем. Это могло быть просто мимолётное касание губ, один маленький тычок мордочкой, однако она всё равно опустила взгляд и отвела голову, пусть и с болью в сердце.

— Луна, пожалуйста…

— Никто не увидит, Тия. Даже если все обернутся и примутся смотреть — им не откроется ничего.

Селестия помотала головой.

— Прости.

Она отвернулась к ветвям дуба, не в силах встретить взгляд сестры. Ей всегда было больно ставить свои желания против нужд её маленьких пони. Когда в её жизни появилась Луна — пусть принцесса и знала, что не вынесет новой разлуки — всё будто бы стало ещё хуже.

— Как нам быть, Тия?

— Я не знаю, Лулу… — Селестия напряглась, усилием воли вгоняя во взгляд уверенность, прежде чем вновь посмотреть на сестру, — но я найду выход. Всегда нахожу.

Луна горько усмехнулась.

— Да, это правда, — она оглянулась на стражей позади. — Пошли, потренируемся вместе.

Селестия покачала головой.

— Я не в настроении.

— Ну пожалуйста. С ними скучно.

— Сомневаюсь, что со мной будет интереснее, — усмехнулась принцесса дня. — Уже много лет прошло с тех пор, как я в последний раз держала копьё. Иди, развлекайся, но не забудь и об отдыхе.

Встав, она добавила:

— Увидимся ночью, любимая.

— Ночью, — кивнула Луна.

Прежде чем Селестия успела пошевелиться, младшая сестра метнулась вперёд и поцеловала её. То был быстрый поцелуй, но тем не менее страстный. Язык Луны лизнул белые губы, оставив на них влажное тепло, растворяющееся покалыванием на осеннем ветру. Сама кобылица была уже на полпути к тренировочному полю.

Селестия застыла на месте, её сердце бешено колотилось, а хвост беспокойно дёргался. Она прерывисто выдохнула, чувствуя пробежавший по спине холодок. Потребовалось немалое усилие, чтобы оторвать взгляд от манящего крупа сестры и уставиться в землю, не говоря уже о том, чтобы оглядеться и узнать — не подсмотрел ли кто за ними.

Лишь на полпути в сад статуй её ноги перестали дрожать.

Потребовалось четыре недели, но они справились! Наконец-то! Упрощённая схема движения Shirius была, наконец, закончена — система уравнений на две страницы сведена до единственного выражения, всего на полстранички. Конечно же, решение всё это время было у них прямо под носом, однако сейчас это уже не имело значения.

Лицо Твайлайт озаряла ярко освещённая лунным светом грифельная доска, Луна стояла рядом, и на лицах обеих сверкали одинаковые победные улыбки.

— Зверь повержен, и добыча у наших ног, Твайлайт Спаркл. Я бы сказала, мы имеем полное право на веч…

Фиолетовое копыто прижалось ко рту Луны, заставив ту замолчать, пока Твайлайт лихорадочно оглядывалась по сторонам. Широко раскрыв глаза и не дыша, кобылка внимательно осмотрела сумрак вокруг, расслабившись только под самый конец, никого так и не найдя. Повернувшись обратно к насупившейся Луне, она переместила копыто к своим собственным губам.

— Ш-ш-ш. Мы тут не используем бездумно слово на букву «В».

Принцесса озадаченно посмотрела на Твайлайт, но спорить не стала.

— Как я говорила, возможно нам стоит отпраздновать?

Не дав кобылке времени на ответ, она зажгла рог и с мягким хлопком материализовала высокую тонкую бутыль с парой больших бокалов.

Бутыль была стеклянной, без каких бы то ни было этикеток. Внутри переливалась серебристая жидкость, на её поверхности кружились полосы светлых и тёмных оттенков серебра. Она была густой, куда гуще любых напитков, виденных до этого Твайлайт, и прилипала к краям при покачивании.

Сорвав восковую печать, Луна наполнила каждый бокал наполовину этой странной ртутной субстанцией и протянула один Твайлайт. Та приняла напиток и, повторяя за Луной, поднесла его сперва к носу. Запах ощущался как кусачий морозный ветер.

— Что это? — спросила она.

Собственный голос ощущался как будто издалека, пока глаза неотрывно смотрели на переменчивую жидкость.

— Слеза лунного света.

— Лунная слеза? Но это же просто старая ска… — Твайлайт спешно прижала крыло к лицу, чтобы скрыть за перьями пылающие щёки. — Ах, ну конечно она существовала. Однако ты единственная, кто знала нужные чары для её создания, и следует ли удивляться, что спустя тысячу лет забвения она стала мифом?

— Именно так, Твайлайт Спаркл, — с неуловимыми нотками веселья ответила Луна, потрепав кобылку по спине собственным крылом. — И нет нужды смущаться — меня буквально захлестнуло волной перемен, произошедших за десять веков. Потому я вижу лишь справедливость в том, чтобы разок «обменяться с тобой ролями».

Отняв крыло от мордочки, Твайлайт благодарно улыбнулась Луне. Она почти поправила её лёгкую неточность в выражении, однако в итоге не нашла в себе сил на это.

Принцесса ночи левитировала свой бокал к кобылке.

— Пусть же старое обретёт новую жизнь.

Стекло звякнуло о стекло, пока Твайлайт в свою очередь повторяла тост.

Вместе они припали губами к напитку. Словно тёплый мёд, лунная слеза разливалась во рту, лаская зубы и язык. Ледяной холод пронёсся по горлу Твайлайт, смягчая жар алкоголя, следовавший по пятам. Вместе они смешались в приятное тепло, расходящееся по всему телу.

— Вау, — кобылка провела языком по зубам, слизывая последние капли.

Во время чтения всего и вся Твайлайт натыкалась на парочку поэм, которые пытались описать напиток. Они не справились, но принцесса сомневалась, что сама может хотя бы надеяться сделать подобное. Она снова сделала глоток, побольше — в научных целях.

— Просто… вау.

Луна лишь улыбнулась. Принцесса опустошила свой бокал, наполнила его заново и предложила бутыль Твайлайт.

Где-то на очереди между чётвёртым или пятым бокалом Твайлайт утратила чувство времени. Примерно тогда, по неизвестной отныне причине, она упомянула про первый визит Трикси и случай с Малой медведицей. Это незамедлительно привлекло внимание Луны, и принцесса потребовала полного пересказа. Всё ещё в некотором смущении от тех событий, Твайлайт вкратце поведала о произошедшем.

Кажется, Луну такой рассказ не впечатлил.

Усевшись сбоку от кобылки, она направила взгляд Твайлайт к звёздам. Указав на созвездие Cancer, принцесса начала собственный сказ.

Твайлайт прочитала множество старинных эпических поэм, прошедших сквозь века истории, однако услышать одну из них вживую, да рассказанную по памяти жившей тогда пони? Вот это уж точно было невероятно.

Трудно было представить обстановку приятней. В небе ярко сверкали звёзды, легчайший привкус лунной слезы всё ещё танцевал у кобылки на языке, а ночной воздух изредка доносил ароматы тимьяна и лаванды. Луна сидела рядом, и пусть она не вставала с места, её рассказ трудно было назвать невыразительным. Принцесса виртуозно использовала копыта и крылья, наравне со своим голосом. Ах, и какой же это был голос…

Твайлайт много раз его слышала, но, кажется, ещё никогда не слушала. Возможно, немалая заслуга принадлежала лиричности поэмы, но в таком случае голос Луны дополнял её просто идеально. К третьей строфе Твайлайт была настолько очарована, что перестала слышать слова — всё её внимание было приковано к голосу.

Рассказ добрался до пятой «песни», и к этому времени кобылка всё же начала замерзать под холодным ночным ветерком, открыто поёжившись от прокатившегося по площадке порыва.

На носу была смена времён года, и каждую ночь тепла становилось всё меньше. По всей Эквестрии пегасы готовили земли к зиме, до которой оставалось лишь несколько недель. Большинство пони уже не высовывались из домов с наступлением темноты.

Возвышение Твайлайт не дало ей сразу всех способностей трёх рас, и пегасьей устойчивостью к холоду она похвастаться пока не могла. Кейденс сказала, что магии земных пони понадобится пять лет на полное пробуждение, однако больше ничем помочь не сумела, потому как сама была рождена пегаской. Твайлайт по этому поводу особо не переживала. Первичное понимание полёта пришло к ней вместе с крыльями, тогда как единорожья магия сопротивлялась Кейденс почти два года, в течении которых та могла только красиво зажигать рог голубым светом. Луна и Селестия тут помочь вообще были не в силах, будучи сразу рождены аликорнами.

Луна, должно быть, почувствовала её дрожь, потому как распахнула крыло и укрыла спину и плечи кобылки, спасая ту от холода.

От первого прикосновения Твайлайт напряглась, однако тут же расслабилась, мысленно пожурила себя за глупость и прижалась к Луне. Далеко не впервые она находила убежище под чужим крылом. Конечно, все остальные разы такое бывало исключительно с принцессой Селестией, к которой маленькая кобылка прибегала спасаться от страшных ночных кошмаров, однако ничего из ряда вон выходящего не происходило и сейчас. Пусть Твайлайт уже и не была напуганной кобылкой, а Луна — её временной матерью.

Сей жест никак не повлиял на течение рассказа — принцесса ночи невозмутимо продолжала говорить, однако её жестикуляция слегка потеряла в яркости.

Твайлайт достаточно вынырнула из своих грёз, чтобы услышать, как принцесса Платина во второй раз схлестнулась с огромным звёздным крабом, на этот раз вооружённая каким-то древним магическим оружием. Впрочем, кобылке было всё равно — Луна куда ярче сияла в этой истории, чем принцесса Платина.

Её осанка и поза источали уверенность и силу столь же величаво, как получалось лишь у принцессы Селестии, однако делали это по-своему. Было в её облике что-то звериное, еле заметная сдержанная жестокость, которая по всем правилам должна была оттолкнуть Твайлайт, однако кобылка лишь почувствовала себя ещё уютнее.

Довольный вздох сорвался с её губ в ту самую неподходящую паузу, когда Луна смогла его расслышать. Принцесса остановилась и поглядела на свою слушательницу, её глаза наполнились лёгкой игривостью и небольшим беспокойством.

— Неужели эпопея моя о битве принцессы Платины против Cancer, великого ракообразного, недостаточно занимательна для тебя?

— Нет! — Твайлайт покраснела и отвела взгляд. — То есть, нет. Дело совсем не в этом. Я просто… устала?

— Сном нельзя пренебрегать столь беспечно. Если тело требует отдыха, не истязай себя ради одной меня. В конце концов, всегда будет следующий раз.

Твайлайт закусила губу, упрямо избегая смотреть на Луну. Она уставилась в далёкие небесные просторы, будто бы надеясь средь звёзд отыскать ответ на терзавший её вопрос. Однако нашла лишь долю понимания и сочувствия к астромантам… или, на худой конец, к тем наивным, кто им верил.

— Астромантия же выдумка, правда?

Взгляд, которым её одарила Луна уже сам по себе был ответом.

— Чтение судьбы в звёздах? Нет, Твайлайт Спаркл, ни в коем случае. Звёзды всегда подчинялись мне и они ничего не говорят смотрящим на них.

Принцесса полностью развернулась к кобылке и посмотрела той в глаза. Для этого ей пришлось отстраниться, лишив Твайлайт поддерживающего бока.

— Почему ты спрашиваешь?

Тон и лицо Луны говорили, что ей не интересно мнение собеседницы по поводу астромантии — её, скорее, что-то беспокоило в самой Твайлайт. Последняя немного съёжилась и пожала плечами. Наверняка кто-то другой знал, что ответить, однако этот кто-то сейчас не стоял здесь, изо всех придумывая способ задержать Луну подольше.

Не то чтобы они прощались насовсем. На следующую неделю уже была назначена встреча, и они в любом случае ещё и близко не закончили с расчётами. Однако это же целых семь дней ожидания. И сейчас им так хорошо. Почему веселье должно кончиться именно здесь? Для них несомненно найдётся занятие, прежде чем Луне пора будет вернуться в Кантерлот… осталось только придумать какое.

Хм, а впрочем была одна идейка. Заодно возможность кое-что проверить. Как тихо можно прошептать слово на «В», чтобы не призвать при этом Пинки Пай? Очевидным минусом будет неизбежное прибытие её подруги, что конкретно сейчас Твайлайт ну никак не устраивало. Пожалуй, стоит отметить это как План «П» и надеяться, что сперва иссякнут шестнадцать других, лучших идей.

Придумать бы хоть одну из них…

Твайлайт бросила взгляд на Луну. Та вновь смотрела на звёзды, нахмурив брови в раздумьях. В чертах её мордочки сквозило беспокойство, однако если так подумать — когда его там не было? И что насчёт напряжения, никогда не покидавшего её плеч? Была это просто Луна или причиной служило нечто большее? Твайлайт не сомневалась, что могла бы помочь, знай она в чём дело.

Бирюзовый глаз уставился на кобылку, и та спешно отвела взгляд.

— Да, полагаю, пришло время мне уходить, — проговорила принцесса; её мышцы напряглись, помогая встать.

— Подожди! Я… — Твайлайт судорожно пыталась придумать хоть что-то, но в мыслях её царила пустота.

— Нет уж, Твайлайт Спаркл, тебе нужен отдых.

В молчании кобылка наблюдала за тем, как Луна поднимается на ноги. Выпрямившись в полный рост, она потянулась, выгнула спину и расправила крылья, разминая затёкшие мышцы. Не будь лицо Твайлайт уже залито краской, она бы покраснела сейчас. Луна сверкнула рогом, собрав бокалы с бутылью и отправив их обратно, туда откуда они взялись.

— Было очень приятно провести с тобой вечер, Твайлайт Спаркл.

Принимая поражение, Твайлайт тоже встала и кивнула, изо всех сил стараясь не выказать разочарование и не прижать уши.

— Спасибо… за лунную слезу и за рассказ.

— Всегда пожалуйста, — Луна ступила к перилам и распахнула крылья, готовясь к прыжку. Обернувшись в последний раз, она произнесла: — До новой встречи.

Твайлайт не успела даже рта раскрыть, как дверь позади с громким стуком распахнулась, привлекая к себе внимание обеих принцесс. В проёме показался гвардеец, его грудь тяжело вздымалась под золотой бронёй. Он быстро подбежал к кобылам и склонился в торопливом поклоне.

— Ваши Высочества! На Яблочные Акры напала гидра!

¹↑ Эфирные песни (с итальянского)

Глава шестая

С ног до головы в грязи, щепках и яблочных ошмётках, Твайлайт вытянула шею и прошлась взглядом от самого основания Башни Спаркл до окна своей ванной комнаты. Она могла представить каждый шаг или взмах, который придётся сделать, чтобы этого окна достичь. Каждый новый горящий спазм боли от напряжения её и без того ноющих, уставших мышц.

Вопрос выбора здесь даже не стоял. Призвав последние крохи магии, Твайлайт телепортировалась…

…и едва удержалась на ногах. Её задние копыта громко клацнули по кафелю пола, а передние попали на края ванны, прежде чем кобылка успела схватиться за оные, чтобы не упасть. Опираясь одной ногой, другой она помассировала основание рога. Кажется, это была не самая умная из её идей.

Прошла добрая минута, прежде чем фиолетовые глаза распахнулись навстречу царившей в комнате тьме. Лунный свет едва проникал через окошко, делая видимыми лишь очертания предметов, лишённые каких-либо деталей. Твайлайт посмотрела на выключатель, которому случилось оказаться рядом с дверью на дальней стене. Если так подумать, кому вообще нужен свет, чтобы принять ванну?

Смело вычеркнув данное действие из своего ментального списка, кобылка перешла к следующему пункту. Она взглянула на кран горячей воды и нахмурилась.

Тянуться к нему копытом оказалось настоящей пыткой — каждый дюйм пути оборачивался невыносимой болью, буквально заставляющей кобылку глухо рычать. Единственной наградой за тяжкое испытание оказался шум воды, ринувшейся вниз. Когда шерсти над копытом коснулся пар, Твайлайт заткнула слив пробкой, позволяя ванне наполниться.

Несколько минут спустя она закрыла воду и недовольно уставилась на её исходящую паром поверхность, размышляя — действительно ли стоит тратить силы и переползать через край.

Желание помыться всё же победило. Под громкие болезненные протесты изнурённых мышц, которым почти невозможно оказалось противостоять, кобылка начала перебираться в ванну. Еле-еле перекинувшись через край, она мешком плюхнулась в обжигающую воду, расплескав немалое её количество по полу.

Тепло начало проникать под шерсть и кожу, согревая и расслабляя мышцы, а удовлетворённый разум сам собой принялся прокручивать в памяти события, которые и привели Твайлайт к такому ужасному истощению.

Они с Луной ещё только подлетали к Акрам, когда на горизонте показалась гидра, мрачно возвышавшаяся над деревьями. Принцесса ночи что-то прокричала, её голос звучал бойко и воинственно, однако все слова тут же унёс с собой ветер. Широко загребая воздух сильными взмахами, Луна ринулась вперёд, оставляя Твайлайт плестись позади на слабых и нетренированных крыльях.

Поначалу кобылку удивила неподвижность гидры. Существо просто стояло на месте, слегка покачивая змееподобными головами, и совершенно точно ничего не разрушало… если не обращать внимания на просеку из поваленных яблонь позади него. Лишь подлетев ближе, она заметила парящую перед зверем Флаттершай.

Волна облегчения прокатилась по телу. С помощью Флаттершай они уж точно смогут вернуть гидру обратно в болота и не нанесут лишнего ущерба Акрам.

Луна добралась первой и сразу же подлетела к жёлтой пегаске, без тени сомнения включаясь в спор — если это был он, конечно же. Твайлайт, приблизившись в свою очередь, просто держалась рядом и больше восхищалась тем, что Луна способна понимать гидру, чем вникала в звучавшие слова.

Всё поменялось в тот миг, когда Флаттершай вытянула вперёд шею, а одна из голов гидры дёрнулась назад, словно от удара. Тёмно-синяя магия вспыхнула вокруг Луны секундой позже, покрывая всё её тело. Когда чары рассеялись, принцесса предстала с головы до ног облачённой во внушительный пластинчатый доспех. В её магической хватке парила алебарда с лезвием в форме полумесяца и изогнутым шипом с другой стороны, направленная ко второй голове.

— Убирайся прочь с этих земель, иначе сполна заплатишь за свой дурной выбор.

Вот тут-то всё и покатилось в тартарары.

Боль в крыльях лишь подстёгивала Луну на её пути в Кантерлот. Каждая мышца в теле принцессы пела чудную песнь, что звучала лишь после воистину колоссальных нагрузок. Песнь жизни и силы, каждая нота которой полнилась эйфорией. Луна едва могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько живой.

Она постоянно совершала вылазки в приграничные селения, дабы удостовериться, что рыскающие неподалёку создания будут держаться подальше от земель пони. К сожалению, никто из тамошних обитателей не мог предложить хоть какого-то серьезного поединка. Химеры, медвежуки и мантикоры не выдерживали и часа веселья, но вот взрослая гидра? Это уже выглядело как достойный её внимания враг.

Она поддержала леди Флаттершай в попытке решить дело словами, однако в душе даже не надеялась на успех. Гидры славились своим упрямством и толстолобостью. Каждая из четырёх голов довольствовалась лишь четвертью общего ума, отчего они все становились несоразмерно агрессивными.

Флаттершай, будь благословенна её храбрость, отказывалась сдаваться даже когда зверь разозлился. В последней отчаянной попытке она применила Взгляд и даже преуспела, заставив одну из голов отпрянуть. Увы, в бою с гидрой победить одну голову было мало.

Прекрасно понимая, что сейчас произойдёт, Луна призвала из Кантерлота свой доспех и оружие и дала зверю последний шанс отступить… с прискорбным, но предсказуемым результатом.

Твайлайт среагировала быстро и телепортировала Флаттершай прочь, когда правая голова гидры рванулась к пегаске. Впрочем, Луна и не собиралась позволить той пострадать. Плашмя ударив алебардой по глазам, она ослепила атакующую голову задолго до того, как та могла бы достичь свою цель.

Гидра отпрянула назад, её шеи принялись извиваться подобно змеям, только и ждущим удобного для атаки мига. Луна медленно приняла боевую стойку. Все четыре головы зарычали в унисон, по громкости сравнявшись с боевым кличем принцессы ночи, и ринулись вперёд.

Вот тут-то и началось веселье.

Горячая вода была великолепна. Тепло просачивалось к мышцам, разгоняя кровь и помогая им расслабиться. Оно наполняло голову лёгкостью и прогоняло зарождающуюся головную боль. Полностью прогревшись, Твайлайт наконец улыбнулась. Впервые с того момента, как ушла Луна.

Её взгляд упал на деревянную щётку, после чего сразу скользнул обратно к потолку. Потом, всё потом.

Окружённая соблазнительным теплом и полностью истощённая Твайлайт смогла лишь скользнуть в воду, оставив над поверхностью торчать только нос. Она совершенно расслабилась, позволив мыслям течь куда они захотят.

Луна просто поражала. Твайлайт уже питала к ней уважение за умение быстро вникать в новые концепции математики и магии. Она также считала её очень красивой, хотя сестра принцессы Селестии и не могла выглядеть иначе. Но в битве Луна предстала в совершенно ином свете.

Алебарда ударила голову гидры прямо посреди броска, врезавшись сбоку задолго до того, как та успела бы достичь Флаттершай. После чего всё внимание гидры переключилось на принцессу. Твайлайт скривилась от оглушающей какофонии Королевского кантерлотского гласа и рёва четырёх глоток чудовища, в бесполезных потугах прижав уши к голове.

Когда кобылка вновь подняла голову, всё, что она смогла — это разинув рот наблюдать за разворачивающейся схваткой. Луна летала словно оса, мелькая возле голов и раз за разом нанося алебардой оглушающие удары, в то же время уворачиваясь от ответных атак. Движениями, заставившими бы даже Рэйнбоу Даш удивлённо присвистнуть, она уклонялась, крутилась, петляла и маневрировала вокруг всех четырёх голов, словно для неё это был танец. Грациозно, с каждым новым движением, вытекающим из предыдущего, она обращала в ничто практически каждую атаку на себя… практически.

Луна была неидеальна, либо гидре везло. Изредка один из бросков монстра достигал цели до того, как принцесса успевала увернуться. Её собственные атаки могли быть сильными и многочисленными, однако дурной мощи гидры оказывалось достаточно, чтобы отправлять Луну в падение к земле. Каждый раз она приходила в себя вовремя, но этого было недостаточно.

Отражая атаки гидры, она отступала — медленно, но неумолимо сдавая позицию. Каждый щелчок челюстей отвоёвывал у неё воображаемую территорию. Храбрость принцессы вызывала уважение, её воинственные крики были слышны по всей ферме, однако она нуждалась в помощи.

Вливая магию в собственный рог, Твайлайт взмыла вверх.

Даже пусть битва и осталась так далеко позади, а рассвет подступил так близко, кровь Луны продолжала кипеть. Она не летела по прямой — не могла. Её путь извивался и замыкался в кольца, пока принцесса, звонко смеясь, парила над Эквестрией и повторяла наиболее памятные манёвры ночного сражения по дороге домой.

Первая попытка Твайлайт ввязаться в бой выглядела доблестно и некое уважение всё же вызывала. Однако Луна сразу поняла, что боевая подготовка её помощницы оставляет желать лучшего. Если честно, принцессу удивила выбранная кобылкой тактика. После истории с Малой Медведицей у Луны сложилось впечатление, что Твайлайт предпочитает играть на использовании широкого спектра заклинаний и применять фантазию. Тем не менее сейчас она ринулась в лобовую атаку, пуская стрелы чистой магии.

Подобная демонстрация мощи крайне быстро расходовала силы. Внешне впечатляющая и устрашающая, такая атака оставалась тем не менее нерациональной. Луна сделала мысленную пометку проследить, чтобы Твайлайт освоила более стандартные тактики в самом ближайшем будущем.

Прежде чем принцесса успела хоть как-то предостеречь кобылку, три стрелы достигли своей цели, оставив чёрные подпалины на чешуе — и ничего более. Раненая голова зашлась мучительным рёвом, однако мстить за неё ринулась другая, атакуя Твайлайт из слепой зоны.

Вспышка телепорта — и Луна уже перед разинутой пастью, её алебарда наискось обрушивается на оскаленную морду, отправляя ту в стремительный полёт до ближайшего дерева, тут же разлетевшегося в облаке щепок, листьев и ошмёток яблок.

— Вперёд, Твайлайт Спаркл! — прокричала она. — Мы должны загнать зверя обратно в лес!

Твайлайт принялась водить копытами по груди и ногам, лёгкими движениями массируя ноющие мышцы и вычищая из шерсти всякий мелкий мусор. Что-то среднее между рыком и стоном сорвалось с её губ в ответ на смесь боли и наслаждения от движений ног.

Стоило ей присоединиться к битве, как всё закружилось калейдоскопом магии и действий.

Твайлайт едва не пробила себе копытом лоб, когда услышала выкрик Луны посреди отражения атаки чудовища. Даже не наблюдай она за тренировками Шайнинга с другими гвардейцами, ей всё равно следовало иметь голову на плечах и не использовать чистую магию. Даже простое метание булыжников могло принести сопоставимый результат при существенно меньших затратах сил.

Отлетев туда, где гидра не могла её достать, Твайлайт заприметила несколько подходящих камней. Простым заклинанием она укрепила их прочность, после чего отправила вращаться вокруг себя, подобно астероидному кольцу. Затем её рог снова загорелся, и по бокам кобылки возникли две её точные копии, окружённые такими же кольцами. Изо всех сил постаравшись повторить боевой клич Луны — и, скорее всего, не сумев — Твайлайт вместе с иллюзиями ринулась в бой.

С новой соратницей Луна могла не ограничиваться медленным оттеснением гидры в сторону леса — теперь они вдвоём гнали чудовище прочь. Твайлайт держалась на флангах, телепортируясь с одного края на другой и отсекая любые попытки зверя уйти в сторону, а Луна щедро снабжала его причинами отступать вообще.

Гидра, впрочем, не была совершенно безмозглой. Понаблюдав за своими противниками какое-то время, она начала предугадывать телепорты.

Точный удар головой застал Твайлайт врасплох, сшибив её с неба прямо в одно из деревьев. Наскоро сколдованный щит спас кобылку от самых тяжёлых последствий, однако рассеялся слишком рано, отчего она приземлилась на землю в ссадинах и древесно-яблочной крошке.

Способностью обучаться природа не обделила и Твайлайт. Заново создав иллюзии, она вернулась в небо, заставляя свои копии также издавать треск и вспышки от телепортаций, пока сама кобылка перемещалась по флангам. Иногда она телепортировала только камни, оставаясь на месте, чтобы ещё больше запутать гидру.

Луна в свою очередь продолжала танцевать на острие атаки, оставаясь прямо под носом у чудища в качестве основной цели. Она принимала на себя удар за ударом, умудряясь оборачивать даже их в свою пользу — телепортируясь за остальные головы и используя инерцию для усиления собственных атак.

Потребовалось отогнать гидру на пару сотен метров в сторону Вечнодикого леса, прежде чем она сдалась и убежала, поджав хвост. Луна с Твайлайт тут же отлетели назад и задержались в воздухе, дабы удостовериться, что зверь не решит вернуться.

Побитое и униженное чудище смирилось наконец со своей судьбой и сбежало. То, что оно смогло это сделать, уже само по себе могло считаться небольшой победой.

С самого начала Луна могла предсказать исход сражения; зверь не представлял для неё угрозы. Ей стоило только захотеть — и схватка бы закончилась за секунды, вместо того, чтобы растянуться на час. Если бы не помощь Твайлайт, такой конец мог бы стать неизбежным. Её изначальная тактика по оттеснению в сторону леса сработала бы и так, но полностью отбить у гидры охоту вернуться? Достичь подобного в одиночку было бы трудновато.

Обратив врага в бегство, принцессы сосредоточились на ферме и её обитателях. Вопрос «почему?» был озвучен почти сразу, и большинство глаз уставились на самую юную из троицы Эпплов. Прежде чем успели прозвучать необдуманные слова, Луна и Флаттершай в один голос заверили всех, что гидра явилась за яблокам, чтобы объесться перед надвигающейся спячкой.

Уверившись, что Эпплджек — или скорее её брат — направит в казначейство просьбу возместить нанесённый ферме ущерб, Луна попрощалась со всеми и направилась к дому.

Дом. Она летела домой. Не к старому замку, являвшему лишь руины прошлого, но к своему дому, своему будущему. К высоким сияющим шпилям Кантерлота и сестре, что ждала её там. К любимой, на которую она всегда смотрела, но лишь недавно увидела.

Её любимой.

Принцесса почти рассмеялась от того, как легко удалось совместить эти слова с образом Селестии. Не было ни сомнений, ни промедления. Отныне и навеки. До чего же нелепо всё случилось, если оглянуться назад. После стольких веков, проведённых плечом к плечу, лишь её падение и последовавшая за ним долгая разлука сподвигли их хотя бы задуматься друг о друге как о чём-то большем, нежели простых сёстрах.

Сколько всего удалось бы избежать, если…

Луна потрясла головой. Подобные мысли вели лишь к сожалениям.

Селестия. Высокая, величественная… чувственная Селестия.

Она всегда была прекрасна. Даже до появления великих поэтов, превративших её в идеал, в идола, о сравнении с которым другие кобылы и мечтать не могли. И всё же именно вид слабой, уязвимой и беззащитной Селестии подсказал сердцу Луны путь, о существовании которого та даже не подозревала.

Путь этот ошеломлял. Ужасал. Пробуждал в объятиях сестры, пропахших сексом и потом, и заставлял сомневаться во всём. Правда ли Селестия искренне любила её? Была ли это игра? Одна лишь жалость? Или хуже — холодный расчёт, дабы держать её в повиновении?

Если бы всё сложилось хоть немного иначе… если бы Селестия пришла к ней… Но нет. Она страдала в одиночестве, снова принося себя в жертву… страшась. Её тревоги исчезли со временем, становились тише и незаметнее, пока Луна совсем не перестала слышать их за звуками своего имени в сонном шёпоте сестры.

Луна не знала мира без Селестии и не хотела узнавать.

Приближаясь к замку, она заметила, как небу возвращается цвет. Она припозднилась… на несколько часов больше обычного. Селестия наверняка уже проснулась и ждёт её. Будет ли она зла? Нет. В худшем случае недовольна, и, может быть, слегка встревожена.

Ну разве не мило? Селестия усядется на балконе и примется высматривать на горизонте любые знаки приближения сестры. Потом заметит её, расслабится, даст волю чувствам и улыбнётся той самой открытой улыбкой, которую никогда не увидеть остальному миру.

Сердце Луны затрепетало от этих мыслей. От образа Селестии, её тёплых объятий, её бархатных губ, её идеальных округлых ягодиц…

Синие губы растянулись в голодном оскале, и принцесса изо всех сил взмахнула крыльями.

Селестия вышагивала взад-вперёд по балкону, её крылья то вздымались, то складывались, а глаза ни на секунду не покидали маленького городка на юге, как и едва видимого замка, столь недавно там возникшего.

Не то чтобы она волновалась или негодовала. Луна была взрослой кобылой, как ни крути. Если она хотела остаться на всю ночь — не в праве Селестии было ей перечить. Селестия не была Луне матерью и не могла требовать от неё прибыть в замок не позднее определённого часа. И всё же, со стороны сестрицы было бы вежливо хотя бы предупредить. Просто коротенькой запиской. Парой строк чернил на клочке пергамента да одним дуновением телепортирующего пламени.

Нет, конечно, дело было вовсе не в этом, просто…

Селестия застыла. Прищурилась, вглядываясь в чёрную точку на горизонте. Из-за тёмного окраса Луну было сложно различить на фоне предрассветного неба. После пары секунд всё напряжение из мышц принцессы дня рассеялось, и она позволила себе тяжёлый вздох облегчения. Сестра вернулась, всё хорошо.

Чем ближе Луна подлетала, тем яснее её было видно и тем больше деталей Селестия могла разглядеть. Внезапно напряжение начало возвращаться. Принцесса помнила этот доспех, как помнила и события, что всегда сопутствовали его появлению.

Ей потребовалась вся выдержка, чтобы не взлететь навстречу.

В миг, когда закованные в сталь копыта ударились о мраморный пол, Селестия ринулась вперёд, пропитанные страхами вопросы уже вертелись на кончике её языка. Она не смогла задать ни одного. Прежде чем она успела хотя бы открыть рот, Луна прижалась своими губами к её в страстном поцелуе. Напор сестры оказался столь силён, что сбил весь начальный порыв Селестии, заставив её попятиться и привстать на задние копыта.

Она почти растворилась в крепких объятиях, мысли стали вялыми от движений сильных губ Луны. Глаза против воли закрылись, оставляя нос заполнять возникшую в ощущениях пустоту. Нежного аромата мыла сестры уже не было, его сменил натуральный мускус, щедро сдобренный потом.

Всё это не могло пересилить тревогу. Глупо и опасно было целоваться вот так, на открытом балконе. Их могли увидеть за милю, и никто из посмотревших никак не смог бы их с кем-то спутать.

Когда они наконец отлепились друг от друга, Селестия плюхнулась на круп, тяжело дыша и с лёгким головокружением.

— Л-Луна?

Луна не ответила. Она отвлеклась, чтобы схватить магией шлем, снять и отшвырнуть прочь, позволяя гриве вновь свободно плыть по воздуху. В эти пару секунд передышки Селестия наконец смогла детально рассмотреть сестру.

Царапины, вмятины и прочие следы сражения покрывали её доспех. К счастью, ничего серьёзнее мелких повреждений видно не было, однако Селестию это всё равно не успокоило. Она побывала в бою, да в таком, где получила множество ударов, и притом весьма сильных. Разум принцессы спешно просчитывал все вероятные причины, отмечал любых подходящих монстров и ещё существующие тайные организации — всё, что могло выстоять против Луны достаточно долго, чтобы нанести такой урон. Вдруг поток её мыслей оказался прерван.

Принцесса ночи вновь рванулась вперёд, прижавшись к сестре в жёстком поцелуе. Та приглушённо взвизгнула и, потеряв равновесие, повалилась на спину. Луна преспокойно последовала за ней не разрывая губ и неспешно оседлала белого аликорна, всё это время продолжая поцелуй.

Селестия пыталась возразить, потребовать от Луны остановиться, однако раздвинув губы она лишь дала той возможность скользнуть языком внутрь.

Сестра и раньше иногда наглела — позволяла себе мелкие вольности, когда была уверена, что их не увидят; но происходящее сейчас перешло на совершенно иной уровень. Быстрый чмок в щёку или незаметное поглаживание крылом по крупу было ничем по сравнению с таким открытым поцелуем. Будь они в любом другом месте — Селестия бы более чем наслаждалась внезапной агрессивной страстью, но только не здесь. Не сейчас.

Её копыта упёрлись в грудь сестры, только чтобы соскользнуть по плавным изгибам стали.

Вытянув мордочку вверх и вбок, Селестия смогла наконец разорвать поцелуй, однако Луна, тем не менее, невозмутимо принялась прокладывать губами дорожку вдоль белой щеки и челюсти.

— Луна! Чт…

— Гидра… — выдохнула та между своими отчаянными поцелуями, плавно сдвигаясь к открытой шее Селестии. — Акры… Всё хорошо.

— Я… — принцесса зарычала от того, что её мысль оборвалась из-за Луны, куснувшей её прямо под челюстью. Голова сама собой сдвинулась вбок, облегчая сестре её восхитительную работу. — Я… О звёзды, Луна.

Когда Селестия вновь сумела открыть глаза, её взгляд упёрся в тёмно-синее небо, на котором ещё отчётливо были видны сестринские звёзды, несмотря на ждущее прямо у горизонта её собственное Солнце. Слабый свет совершенно не принёс успокоения. Их всё ещё было прекрасно видно, а если они не поторопятся со своими обязанностями — пони примутся их искать.

Грудь Селестии сжалась от этой мысли, лишая её воздуха и заставляя дышать тяжело и отрывисто, под стать Луне. Она не могла продвинуться дальше первого слога имени сестры, а уж о связном возражении не шло и речи. Сама сестрица ничуть делу не помогала, ведя губами и языком вниз по белой шее к небольшой впадинке под ней.

Матушкина грива, как же хотелось просто позволить всему случиться. Утонуть в дикой похоти Луны. Селестия была бы не против даже откопать эти до нелепого кружевные розовые носки со Дня Очага, если бы решила, что они могут завести сестру ещё хоть чуточку сильнее.

Но не здесь!

Им надо было оказаться внутри дворца. Только и всего: лишь пара метров, лишь только уйти с балкона, и Селестия бы позволила Луне делать всё что ей заблагорассудится, умоляя не останавливаться. Одно слово. Скажи ей успокоиться ровно настолько, чтобы они успели перейти внутрь. Просто одно слово.

— Хва… — синее копыто задело твёрдый белый сосок, и глаза Селестии закатились, — …ла небу!

Подстёгнутая стонущим криком, Луна принялась массировать напрягшийся бугорок. С глухим рычанием её губы сомкнулись на ключице сестры.

Последнее дыхание покинуло Селестию, когда принцесса забилась в попытках вырваться и добраться до дверей. Старания не принесли ничего, кроме лишь высвободившегося от быстрых движений запаха её собственной похоти.

Копыто Луны сдвинулось дальше, коснувшись уже набухшего клитора.

Селестия взбрыкнула, задними ногами ударив прямо в закованный сталью живот и отбросив сестру к замковой стене, от удара о которую воздух наполнился мраморной и известковой крошкой. Свернувшись калачиком на каменном полу и всем телом сотрясаясь в спазмах, она закусила копыто, чтобы приглушить рвущиеся из горла крики, пока другим отчаянно пыталась зажать себя меж стиснутых ног в жалкой попытке удержать текущие из её кобыльего естества соки.

Селестия приходила в себя медленно, её конечности дрожали и отказывались подчиняться. Две безуспешные попытки встать заставили кобылицу задыхаться; она смогла лишь приподняться на передних копытах, крупом всё ещё сидя на полу. Медленно и осторожно Селестия всё же встала, тут же опустив голову и сделав три глубоких вдоха. С каждым последующим из них её самообладание возвращалось, пока всё, что не имело отношения к собранности и спокойствию, не осталось сокрыто за маской. Обретя в себе уверенность, она выпрямила шею.

Луна сидела привалившись к стене и тёрла затылок, уставившись на Селестию. Уши настороже, глаза широко раскрыты — она казалась больше растерянной, чем обиженной, даже несмотря на новую вогнутую форму брюшной пластины своего доспеха. Она попыталась встать и заговорить, но лишь была заткнута сестринской магией, что заодно оплела ей копыта и подняла в воздух, перевернув вниз головой. Поначалу принявшись извиваться и возмущаться, Луна в итоге сдалась с раздражённым фырканьем. Лучшего отношения она сейчас не заслуживала. Даже, скорее, заслуживала худшего.

Мраморная крошка и пыль покрыла балконный пол, а на каменной стене красовалась приличных размеров выбоина, прямо парой копыт выше места, где была голова Луны.

Селестия сотворила чистящее заклятье, дабы убрать все следы того, что сейчас случилось. Потом она внимательно осмотрела стену и, не сумев вспомнить подходящих чар для работы с камнем, просто прижала его кусочки обратно и скрыла все повреждения за иллюзией до той поры, когда сможет спокойно с этим разобраться.

С удовлетворённым кивком принцесса развернулась обратно к сестре, и была встречена умилительно надутой мордочкой, от вида которой у неё защемило сердце. Она силой заставила себя нахмуриться. Было тяжело, мышцы лица буквально восстали против неё. Но что ещё она могла сделать? Если позволить себе слабость сейчас…

Оторвав взгляд от Луны, она вошла внутрь, неся сестру за собой.

Примерно с той же великой грацией, с которой её связывала, Селестия швырнула Луну на свою кровать, освободила от магических пут и сразу же приступила к новому колдовству. За окном светила пришли в движение: звёзды меркли одна за одной, по мере того как луна опускалась за горизонт, а солнце из-под него поднималось. Всё действо было напрочь лишено изящества и красоты — песнь была пропета во имя долга, без какой-либо страсти или заботы о красоте исполнения.

Луна, усевшаяся на краю кровати, встревоженно уставилась на сестру.

— Тия, я…

Только и успела сказать она, прежде чем Селестия без малейшего стеснения набросилась на неё в зеркальном повторении случившегося ранее. Луна откинулась на жёсткий матрас, захваченная врасплох не меньше, чем была недавно её сестра. Впрочем, принцесса ночи сдалась быстрее и вернула поцелуй без промедления и сомнений.

Однако в этот раз Селестия не лишилась дара речи.

— Никогда! Больше. Не. Делай. Подобного! — прокричала она между поцелуями. — Ты хоть представляешь, насколько бездумно это было?!

Белый рог зажёгся вновь, срывая с Луны одну часть доспеха за другой и открывая взгляду свалявшуюся от пота шерсть. Селестия была в ярости, хотя имела полное право и на более сильные чувства. Вся эта перемешанная с потом грязь покрывала её постель, а теперь и её саму. Она ведь только двумя часами ранее приняла душ! Служанки расчёсывали её целых полчаса, а теперь ей придётся повторить всё это самой, в одиночку, да ещё и скрываясь при этом, иначе прислуга подумает, что она недовольна их работой!

Пейтраль скользнула прочь, и Селестия зарылась носом в грудь Луны, вылизывая солёную шёрстку и вдыхая её резкий аромат. Копытами она принялась поглаживать сестринскую грудь и плечи, следуя вдоль линий сильных, бугрящихся мышц и наслаждаясь каждым их движением под синей шёрсткой.

— Любой пегас мог нас заметить! Ты хоть понимаешь…

Селестия не смогла договорить. Всё, что она смогла — это уткнуться носом в шею Луны, провести головой до самого её уха и укусить его, прижавшись к сестре всем телом. Разум принцессы был переполнен потоком ощущений, в нём не оставалось места каким-либо мыслям. Селестия могла лишь беспомощно тереться о Луну и тщетно желать, чтобы сквозь окружавшую её пелену слепой похоти пробился хоть один лучик света.

Она не стала сопротивляться, когда сестра перекатила её на спину, сама оказавшись сверху. Лишь когда та попыталась отстраниться, Селестия обхватила копытами её голову и притянула к себе, вынуждая поцеловаться снова. Белые крылья принцессы тем временем укрыли синюю спину…

♥♥♥

…на исходе сил Луна успела лишь крепко прижаться к сестре и как можно теснее обнять ту копытами. Измотанные, они пролежали вместе несколько минут, не в силах пошевелиться; лишь слушая глубокое дыхание друг друга да бьющиеся в груди сердца, чей ритм плавно возвращался к своему обычному течению.

Первой заговорила Селестия — она нежно поцеловала Луну в лоб и прошептала:

— Тебе не помешает принять ванну.

Твайлайт лежала с закрытыми глазами и продолжала неспешно массировать своё уставшее тело. Её копыта плавно сдвигались вниз — к животу и бёдрам. Расслабленный разум вновь вернулся мыслями к событиям нынешней ночи, а конкретно к моменту, когда Луна крылом притянула кобылку к себе в крепкие объятия, и Твайлайт опустила голову на сильное и крепкое плечо. Она не обратила тогда внимания ни на твёрдость мышц под шёрсткой принцессы, ни на силу и уверенность обнимающего её крыла. Сейчас, однако, ощущения дошли до её сознания во всей полноте.

Никакого труда не составило представить Луну в танце. Её свободное от брони тело, на котором с каждым грациозным движением едва заметно проявлялись напряжённые мускулы. Может, принцесса даже смогла бы научить Твайлайт танцевать, чего не удалось ещё ни одному учителю. По крайней мере на уроках Луны кобылка была бы внимательна как никогда.

Фантазия Твайлайт шла дальше, рисуя в воображении шею принцессы, прижавшуюся к её собственной в объятиях вальса, и слышимый сквозь синюю шёрстку стук сердца.

Фиолетовое копыто добралось до лона, раздвинув и без того открывавшиеся складки.

Твайлайт хихикнула, когда они с принцессой поднялись на задние копыта и обнялись за плечи, балансируя благодаря друг дружке. Их тела прижались, сердца бились в унисон. Луна продолжала вести, её тёплый голос шептал наставления прямо в ухо кобылке.

Второе копыто присоединилось к первому, скользнув по животу к твёрдому бугорку, едва начавшему проглядывать из шёрстки между ног.

Уверенными взмахами крыльев Луна в одиночку держала равновесие, пока Твайлайт вихрем крутилась перед ней, не прерывая касания копыт. Принцесса затем остановила её вращение, прижалась сзади и провела их сцепленные копыта по фиолетовой груди. Их щёки соприкоснулись, запах тимьяна и лаванды заполнил нос, опьяняя и затуманивая разум.

Дыхание переходило в отрывистые вдохи, а от бывшей расслабленности не осталось и следа. Прикусив губу, Твайлайт всё быстрее двигала копытами. Острая боль в мышцах и сопутствующее истощение заставляли её прерываться, давая возможность вдохнуть перед новой порцией удовольствия.

Танец продолжался. Обнявшиеся принцессы медленно кружили под музыку, когда копыта Луны двинулись вниз, слегка коснувшись набухших сосков Твайлайт. Голова кобылки запрокинулась назад, на синее плечо, открывая шею губам принцессы ночи. Жаркий поцелуй заставил её дрожать от удовольствия, и ровно в этот миг одно из копыт Луны добралось до лона.

Лицо Твайлайт исказилось — она дошла до своего пика, но не собиралась останавливаться. Брыкаясь и хрипло рыча в оргазме, она расплёскивала всё больше воды в лужи на полу.

Её тело вздрагивало от отголосков наслаждения ещё какое-то время, однако довольно скоро истощение всё-таки взяло верх. Твайлайт поглотил глубокий сон, наполненный видениями о тёмной богине, обучающей кобылку таким вещам, о которых та лишь пару раз читала в дешёвых романах…

Ванную Селестии заполнял пар от недавно принятого душа, рассеивая лучи тёплого солнечного света из небольшого запотевшего оконца. Один такой лучик упал на спину принцессы, отчего её и так белые перья и шёрстка словно засветились изнутри.

Она лежала, растянувшись на полу, опустив голову на передние ноги и распластав крылья по бокам. Счастливый стон сорвался с её губ, пока Луна ухаживала за её перьями. С помощью губ, зубов и языка сестра выравнивала и приводила в порядок каждое пёрышко, выбившееся из нужного положения.

— …наконец признала своё поражение, поджала хвост и скрылась в лесу.

Селестия усмехнулась сквозь рваный счастливый вздох. Рассказ она слушала вполуха, лишь ухватывая основную суть — более всего она сейчас старалась не задремать под нежной заботой Луны.

Она не сразу согласилась на предложение сестры. В давние, давние времена, когда в мире кроме них не было никого, они частенько чистили друг другу перья. Проводили уходящие закатные часы за тихой размеренной работой. Коронация положила этому конец, как и многим другим их совместным ритуалам ухода за собой. Сейчас ярче сияли воспоминания о последнем найме служанки на эту роль, и о последующем принятии закона, согласно которому от работников впредь требовалась лицензия. Крыло Селестии дёрнулось от одной только мысли о том опыте.

Но сейчас с ней была Луна, и лишь это в итоге имело значение.

Свистящее шипение сорвалось с губ принцессы, когда её сестра выдернула здоровое перо.

— Прости.

— Ничего, ничего. Так… — она подвигала крылом, — даже лучше.

Луна раскрыла собственное крыло, принявшись массировать им спину сестры, плавно возвращаясь к работе. Между ними воцарилась уютная тишина, лишь изредка прерываемая стонами Селестии, когда очередное вывернутое перо Луна возвращала на место, вызывая на коже еле заметное приятное ощущение. Лишь закончив с первым крылом и пересев ко второму, Луна заговорила вновь.

— Я выслушаю тебя, когда ты будешь готова.

Селестия усилием воли удержала уши от движения, оставив их столь же расслабленными, как и всё это время.

— Всё в порядке.

Луна потянула перо чуть сильнее, чем требовалось, заставив сестру дёрнуться и зашипеть снова.

— Твоя спина не согласна.

Принцесса оглянулась через плечо и увидела, как Луна склонилась над основанием её крыла. Она на секунду задумалась над уклончивым ответом. Это было бы несложно — существовало бесчисленное множество мелких вопросов, на которые можно было бы сейчас пожаловаться. Не будь истинная причина напрямую связана с Луной, Селестия бы так и поступила, скорее всего.

Вместо этого она со вздохом сказала:

— Пока тебя не было пришло письмо, — Луна заинтересованно хмыкнула; однако от занятия не оторвалась, и потому Селестия продолжила: — От Кейденс.

Принцесса ночи подняла голову, любовно погладив стройный ряд перьев перед собой.

— Вот как. И о чём же твоя племянница решила сообщить на этот раз?

— Наша племянница хочет с нами поговорить. Она не написала этого напрямую, но совершенно ясно, что разговор предполагается личный.

Луна в ответ лишь вернулась к прихорашиванию крыла. Селестия пару секунд помолчала, однако успокоиться уже не могла.

— Мне это не нравится, Лулу.

Её сестра не спеша закончила укладывать большое маховое перо вровень с остальными, в конце проведя влажными губами по всей его длине.

— Тебе стоило сказать до того, как я начала.

Селестия метнула на неё раздражённый взгляд.

— Ты поняла, о чём я.

Луна закатила глаза и пожала плечами.

— И чего ты от меня хочешь услышать?

Старшая сестра понуро опустила голову обратно на передние ноги, уставившись в дверь ванной.

— Что у тебя есть идея, как решить все наши проблемы.

— У меня есть идея, как решить все наши проблемы.

— Мило.

— Я всегда считала, что выгляжу «дьявольски сексуально», однако «мило» тоже подойдёт, наверное.

Селестия полухрюкнула, полухихикнула, а затем снова обернулась.

— Так значит у тебя есть решение, говоришь?

— Конечно. До невозможности простое, если так посудить, — Луна выждала драматическую паузу: — Мы оставим престол.

Селестия раскрыв рот уставилась на сестру, отчего та закатила глаза.

— Я не предлагаю всерьёз, но проблемы это всё же решит. К тому же это будет несложно. В мире осталось немало диких земель, — Луна потёрлась носом об узел напряженных мышц на спине сестры. — Только ты и я, вместе… одни на всём белом свете. Как прежде.

Селестия тоже представила себе эту картину: хижина на опушке леса, окрест расстилаются луга дикой травы и цветов. Ни одной живой души на мили вокруг. Никаких переживаний. Никаких тайн… Она покачала головой.

— Нет. Не выйдет.

— Вот как? И почему же?

Селестия почти улыбнулась, когда имя сорвалось с её губ… почти.

— Твайлайт.

— А она настырная кобылка, не так ли?

— Ты не поверишь насколько.

Разговор затих, и Луна вернулась к своему занятию. Однако оно уже не приносило былого комфорта. Спустя минуту принцесса заговорила снова:

— Ты уже решила, как ответишь?

— Примерно так же, как и всегда, с тех пор как мы… — мимолётная улыбка всё же пробилась на лице Селестии, — открылись друг другу. Однако я уверена — со временем она станет испытывать любопытство, если не боль. Несправедливо вот так отвергать её без каких-либо объяснений.

— Было бы гораздо проще, не прими ты её под крыло изначально.

— Да вот как-то не подумала, что однажды буду бояться, как бы моя племянница не обнаружила обретённую любовь всей моей жизни, — фыркнула Селестия.

Луна закрылась крылом и сильно покраснела, неразборчиво что-то пробормотав. В конце концов она ответила:

— Мы всегда можем заточить её куда подальше.

— Правда? И куда бы ты посоветовала?

— Ну, в Кристальном сердце, думаю, будет тесновато…

— Это точно… — Селестия ухмыльнулась. — Как там на луне в это время года?

Она тут же вскрикнула, когда Луна резко выдернула совершенно здоровое перо.

Глава седьмая

За окном стояла непроглядная тьма, однако на столе Селестии до сих пор горела одинокая свеча. Пламя слегка трепетало и мерцало, тёплым светом озаряя работающую принцессу. Лишь редкий шелест бумаг да свист Филомены прерывали безмятежную тишину.

Селестия дочитывала последнюю страницу «запроса об оказании помощи в случае бедствий», скрупулёзно проверяя каждую строчку. Пусть она и не сомневалась в обоснованности претензий Эпплджек, нельзя было открыто давать послабления кому бы то ни было. Уж коли лордам и леди приходилось буквально продираться сквозь бюрократию — яблочные фермеры будут следовать тем же порядкам, пусть даже они друзья короны. К тому же, насколько знала принцесса, Эпплджек бы не одобрила даже малейшего намёка на фаворитизм.

Селестия заверила документ и, не удержавшись, зевнула, раскрыв рот во всю ширь. Прикрывшись облачённым в золото копытом, она помотала головой, дабы отогнать навязчивую сонливость, и поплотнее запахнулась в халат.

Строго говоря, халат принцессе был и не нужен — температура её тела от природы была высокой, однако золотое руно уж очень приятно прилегало к телу, словно сотнями маленьких расчёсок проводя по шёрстке при каждом движении.

Отложив в сторону «запрос об оказании помощи в случае бедствий», Селестия уставилась на оставшуюся стопку бумаг. Пусть то была не гора, и даже не куча, работы всё равно предстоял не один час, а постель манила всё сильнее с каждым просмотренным листом. Однако Селестия сама была виновата, что так затянула, да и перенос оставшихся дел на завтра не решил бы в сущности ничего, разве что заставил бы её маленьких пони незаслуженно прождать лишний день.

Нет, она не сожалела о том, что позволила Луне вмешаться в своё расписание. Нисколько не сожалела. Слишком давно они в последний раз летали вместе вот так — просто отдавшись открытому небу и ветрам. Это была приятная смена обстановки, однако усталость и потерянное время… у всего была цена.

Следующий пакет документов был толстым; он состоял из множества непохожих листов разного размера и качества. Официальное прошение о расширении герцогства Кантерберийского.

Селестия прикрыла глаза и задумалась, мыслями вернувшись к прошлой неделе, когда герцогиня явилась просить лично. Глава Кантерберийского рода хотела приобрести большую равнинную полосу для обустройства на ней ферм. Золота было предложено достаточно — по крайней мере, на взгляд Селестии — однако что-то во всём этом не клеилось.

Вскрыв пакет, принцесса приступила к чтению, внимательно изучая как само прошение, так и все прилагающиеся документы.

Долго копать не потребовалось. Быстрый взгляд на карту, предоставленную дворцовыми писцами, расставил всё по своим местам. Пусть участок и представлял большей частью плодородные угодья, несколько его акров заходили на территорию Единорожьей гряды. На земли, ни в малейшей степени не приспособленные к земледелию.

С вымученной улыбкой принцесса отметила прошение для повторного рассмотрения — когда поступит доклад о геологической разведке рекомых гор на предмет ценных минералов и ископаемых. Многоуважаемая герцогиня была не первой пони, пытавшейся провернуть подобное дельце, и уж точно не последней. Из высокородных дворян мало кто был доволен своим богатством, и ещё меньше было тех, кто пренебрёг бы возможностью его приумножить.

Селестия не могла сказать, что получает удовольствие от разрушения чужих интриг. Раз в поколение, впрочем, кто-то из дворян неизбежно возвышался над остальными, становясь своего рода антагонистом короны — скалой, с которой принцессе приходилось держать ухо востро. Какое-то время назад эту роль играло семейство Блюбладов.

Улыбка принцессы посветлела, когда она отложила прошение в сторону и заметила кое-что в стопке документов. Краешек ярко-розового приглашения выглядывал из общей кучи, еле видимый за ворохом бумаг.

Вытягивая конверт наружу, Селестия даже не стала гадать, как письмо проникло сюда. В сутках было не так много часов, чтобы занимать их размышлениями о тайнах мисс Пинкамины Дианы Пай.

Сломав печать, принцесса не моргнув и глазом встретила взрыв ленточек и конфетти, магией перехватив каждый кусочек на полпути к своей мордочке и отправив прямиком в мусорную корзину.

Сколь бы много раз Селестия не отклоняла приглашения Пинки, та, похоже, не унывала. На любую, даже саму маленькую вечеринку, она исправно отправляла по открытке Селестии и Луне. Письма, к тому же, никогда не приходили почтой — они всегда скрывались за чашкой чая, выпадали из книжных страниц, были втиснуты в подставку для ног у трона, лежали в ящиках стола и даже оказывались под подушкой. Последнее Луна совсем не оценила, и после своей первой совместной ночи сёстры попросили неугомонную кобылку пользоваться почтовыми ящиками — как положено.

Даже зная, что на вечеринку не явится, Селестия всё равно каждый раз читала написанное. Приглашения Пинки имели тенденцию уходить в сторону от темы; проехаться сперва по всей Эквестрии и только потом сообщить дату и время. Открытки были превосходным источником понивилльских новостей, так сказать, из первых копыт, и их было куда интереснее читать, чем официальные отчёты.

Принцесса уже было достала чистый лист и принялась строчить ответ, как вдруг обратила внимание на постскриптум. Четыре коротких слова, написанные неповторимым почерком Пинки, привлекли её внимание, а затем…

Желудок Селестии забурчал. Громким низким рыком, что послужил бы источником первоклассной сенсации, будь рядом хоть кто-то, могущий его услышать. К счастью, никого такого рядом не…

Раздражённый клёкот раздался из угла комнаты, заставив принцессу скривиться. Обернувшись через плечо, она увидела Филомену на насесте, складывающую постепенно тускнеющие крылья.

Принцесса бросила на птицу недовольный взгляд.

— Ну чего ты разоралась. Было не так уж и громко.

Филомена прочирикала что-то, отдалённо походящее на смешок, и склонила голову набок. На что Селестия лишь закатила глаза. Эта птица была слишком высокого мнения о своём чувстве юмора. И что важнее — клюнуть на её провокацию значило потерять лишь ещё больше времени.

Закончив ответ, принцесса положила его в стопку исходящей почты и обратила взор на очередной документ. Её желудок, впрочем, был другого мнения касательно ближайших планов и не стеснялся оное озвучивать — к вящему удовольствию Филомены, которая покачивалась на своём насесте и приглушённо чирикала, спрятав голову за крылом.

Селестия продолжила игнорировать феникса, вместо этого сосредоточившись на истинном источнике раздражения. Который явно не собирался утихомириваться самостоятельно.

Луна, нахмурившись, сидела в самом центре «запретного» крыла Королевских архивов. Своей формой помещение напоминало колесо телеги: коридоры меж стеллажей образовывали спицы, а изогнутые столы в центре служили осью. Там спокойно могла усесться добрая сотня профессоров, желающих ознакомиться с выбранными трудами… хотя ме́ста именно за столами хватило бы самое большее двадцати из них.

Кристаллы в изящных креплениях обеспечивали свет, загораясь ярче с приближением Луны и тускнея с её уходом — всё же открытое пламя в архивах не сильно приветствовалось. Практически для любого одинокого посетителя такое освещение — блуждающее в полной темноте пятнышко света — могло оказаться угнетающим, однако Луна находила в нём расслабление, даже успокоение. Она было решила совсем выключить кристаллы, но вовремя отказалась от такой идеи. Сестра мигом её вычислит, забудь она включить их обратно.

Селестия весьма коварно организовала это крыло. Если точнее — совсем никак не организовала. Нетренированный глаз видел на полках лишь хаос: секции не отмечены, книги не сортированы. Словно сестрица просто покидала их на ходу как придётся. Однако здесь была своя система. Когда речь шла о Селестии, рядом всегда была какая-то система, какой-то план. Луна надеялась лишь, что сможет разгадать его.

За две недели поисков она ни на йоту не приблизилась к цели. К тому же принцессе приходилось заниматься всем этим в одиночку — привлекать кого-либо ещё было немыслимо. Они не поймут, они лишь осудят. Луна не была уверена даже в Селестии, и потому не смела ей рассказывать… не сейчас.

Она не знала, к какой школе магии относится заклинание. Терминология непрестанно менялась со временем, иногда даже в пределах одной книги. И что это были за книги — тома, разделённые не по школам, а по авторам. Каждая представляла собой нагромождение успехов и провалов одного пони, щедро усыпанных сторонними заметками и бессмысленной болтовнёй. Даже отбрасывая любые труды, написанные после её ухода, Луна оставалась перед тысячами книг и десятками тысяч свитков.

Принцесса точно знала, что заклятие существует, она смутно его помнила. Однако время и тысяча лет в полу-сознании не способствовали ясной памяти, к тому же многие чары принцесса предпочла бы и вовсе забыть. Блуждая вслепую, она могла потратить на поиски годы. Всё это в предположении, что текст вообще сохранился до нынешних дней.

Тем не менее идея прочно въелась в голову. Впилась сотнями когтей, и единственным выходом для Луны было потакать ей.

Даже если книги и свитки были когда-то подписаны, сейчас все пометки исчезли. Удалены магическими или мирскими средствами, и Луна не могла их восстановить. Всё, что ей оставалось до времени, как она раскроет систему организации — это методичный перебор всего и вся, могущий занять десятилетия. И либо она найдёт что ищет, либо её любопытство переключится на другое. Какому исходу она бы радовалась больше, не знала и сама Луна.

Принцесса задумывалась о магическом восстановлении памяти, однако быстро отбросила эту мысль. Последствия неудачи были бы слишком серьёзны, и зря рисковать не стоило.

Закончив беглый просмотр «Педантова обилия отваров, зелий, настоек и эликсиров», Луна закрыла том и отложила в сторону, всё ещё не понимая, почему его поместили в закрытую секцию. Отведённые ей на исследования часы подошли к концу. Остальные дела, обязанности перед её маленькими пони ждали своего внимания, а ведь ещё надо было успеть поесть.

Завтра будет новый день, а потом и ещё множество новых дней, прежде чем она закончит начатое.

Недовольно поворчав, Луна раскидала стопку своих очередных неудач по местам. Она не стала выходить через дверь. Иначе её мог кто-нибудь заметить, и пронырливая Селестия в итоге обязательно бы всё разузнала. Вместо этого Луна дошла до конца северного пролёта, в своё место входа — приличных размеров закуток, куда не проникал свет.

Селестия была хороша, но не идеальна, и потому изредка допускала ошибки. Например, небольшие прорехи в системе охранных патрулей. Шагнув в тень, Луна…

Дворцовые кухни редко бывали пусты. Шеф-повар и большинство её подчинённых приступали к работе в предрассветные часы, готовя еду чуть ли не для всех, кто мог назвать дворец своим домом. И не уходили до поздней ночи, очищая посуду и подготавливая всё к новому дню.

Однако даже столь малое время залы не оставались пустыми. К работе приступала ночная смена, состоявшая из небольшой группки пони. Они работали по заранее составленным заказам, что позволяло не сильно портить наведённую на кухнях чистоту и быстро за собой убирать. Результатом служили свежесть и разнообразие получаемых блюд.

…ступила в тень дальнего угла дворцовых кухонь.

Словом «огромное» помещение было не описать. Здесь было больше печей и духовок, чем Луна была готова сосчитать, и они могли спокойно обслуживать самое меньшее пять сотен пони одновременно. Места меж различными столами едва хватало, чтобы протиснуться и ни в кого при этом не врезаться. По крайней мере, в дневные часы.

Прямо сейчас тут работала троица пони; все они поклонились принцессе, стоило той только выступить из тени. Спустя три года они наконец начали к ней привыкать. Луна была почти разочарована таким положением дел. Ей нравилось смотреть, как единороги подпрыгивали выше пегасов.

— Ваше Высочество, — произнёс в поклоне старший из поваров, — чем можем вам служить?

— Сегодня в том нет нужды, — ответила принцесса, проходя мимо.

Луна не хотела сейчас тратить время на еду. Она направилась прямо к салат-бару, дабы захватить немного с собой и сразу приступить к работе. Поесть можно и в покоях.

— Как пожелаете, Ваше Высочество. Если мы понадобимся, вам достаточно просто позвать.

Луна отстранённо кивнула, уже открывая двери в столовый зал. Один шаг, и она застыла, вперившись взглядом в затылок Селестии.

Обернувшись, принцесса ночи вполголоса обратилась к поварам:

— Я желаю поговорить с сестрой. Вы можете вернуться спустя два часа.

После небольшой заминки все трое быстро покинули кухню. Луна вновь переключилась на Селестию.

Та сидела в одиночестве за одним из длинных столов. Её повисшая грива была перевязана шёлковой лентой и лениво закинута за плечо. Что важнее — на ней был тот самый домашний халат, который Луна подарила на прошлый день рождения.

Неслышно ступая копытами, принцесса ночи проскользнула в дверь и направилась к своей ничего не подозревающей сестре. Каждый осторожный шаг вёл её всё ближе к Селестии и всё дальше от проблем. Ко времени, когда та была в пределах досягаемости, хвост Луны уже метался от еле сдерживаемого предвкушения. Она слегка отклонилась назад, ноги напряглись, готовые к прыжку.

Что-то шлёпнулось ей на мордочку. Скосив глаза, Луна увидела пятно белой глазури, медленно стекающее с её носа.

Селестия чуть обернулась, уставившись на сестру с улыбкой и игривым огоньком в глазу.

— Ц-ц-ц, Лулу. Когда же ты научишься?

Луна проворчала что-то неразборчивое и потянулась вытереть нос, однако её копыто остановило белое крыло, а Селестия поманила её подойти ближе. Луна неуверенно подчинилась, шагнув вперёд. Её сестра огляделась по сторонам, словно желая удостовериться, что они действительно одни, после чего стремительно наклонилась и слизнула белое пятно с синей мордочки, завершив движение быстрым поцелуем, прежде чем отстраниться

Луна застыла, ошарашенная и ничего не понимающая. Буквально каждый раз, когда она пыталась проявить к сестре близость вне их покоев, она получала нагоняй. Теперь же сама Селестия зашла столь далеко, повела себя так открыто, так не «по-сестрински»…

— Тия? — с волнением спросила Луна, надеясь, что всё хорошо.

Вместо ответа Селестия притянула её ближе к себе, чуть подвинувшись, чтобы они уселись рядышком. Луна хотела заговорить снова, однако сестра предложила ей полную ложку торта — прижав прямо к губам. Понимая, что торт она либо съест, либо он будет размазан по её мордочке, Луна открыла рот, позволяя сладкому десерту на время отвлечь её от странного поведения сестры. Следующим, что она почувствовала, была прислонившаяся к её плечу голова Селестии. В ответ Луна бессознательно обняла сестру крылом.

К реальности её вернул громкий зевок.

— Ты должна быть в постели.

— Я бы там и была, — проворчала Селестия, запихивая очередной кусок торта в рот Луны, — если бы кое-кто не отвлёк меня от работы на несколько часов.

— Тебе понравилось, — усмехнулась Луна, проглотив торт.

— Понравилось, — принцесса дня сильнее прижалась к сестре. — Но дела это не меняет.

Очередная порция торта заполнила возникшую паузу. На этот раз сёстры неспешно смаковали угощение в уютной тишине. Пережёвывая свой кусочек, Луна наконец обратила взор на тарелку. В ней стоял красный пышный торт с толстым слоем густой кремовой глазури белого цвета.

— Сие восхитительно. Как называется этот торт?

— В честь своего создателя: Рубиновый бархат.

Луна что-то одобрительно промычала и положила подбородок на голову Селестии. Каждый вдох её стал полниться запахами диких весенних цветов в окружении свежего аромата, обычно следующего за лёгким дождём. Вытянув язык, Луна схватила белое ухо и принялась губами жевать его кончик.

— А вот это ещё вкуснее.

Она почувствовала, как Селестия напряглась и почти отстранилась от неё. На секунду отпустив ухо, Луна добавила:

— Не переживай. Прислугу я отправила прочь, мы одни.

Селестия вздрогнула, когда к губам подключились зубы.

— Я… кто угодно может войти.

— Лицемерка.

— Быстрый поцелуй это дру… — речь Селестии перешла в подавленный стон, когда Луна провела языком по кромке уха. — Его нельзя сравнить с тем, как ты грызёшь мне ухо.

Вопреки своим словам Селестия совершенно не сопротивлялась — она даже повернула голову, чтобы Луне было удобнее. Спустя пару секунд та снова отстранилась.

— Я пришла сюда перекусить и твёрдо намерена насладиться любимым блюдом.

Обернув их обеих магическим полем, Луна телепортировалась на кухню. Как только Селестия попыталась что-то возразить, она быстро приложила крыло к её рту. Бережно, словно сестра была сделана из хрупкого стекла, она левитировала Селестию на стойку и уложила на спину, после чего сама взобралась следом.

Несколько прекрасных секунд ни одна из них не двигалась. Луна пожирала глазами распростёртое под ней тело сестры в золотом халате, а Селестия слегка закрылась копытами, словно краснеющая девственница. Схватив магией узел пояса, ночная принцесса медленным, плавным движением распутала его и откинула края ленты в стороны. Нежно проведя копытом по кромке, она заставила ткань соскользнуть и обнажить часть груди сестры.

Ей нужно было остановиться. Нужно было облизнуть губы и не забывать дышать. Как долго они уже были вместе? Как много раз она видела Селестию, чувствовала её, пробовала на вкус? И всё равно вид полуобнажённой белой груди заставлял дрожать само её естество.

Синее копыто почти вздрогнуло, пока она вела им по вздымающейся груди, дабы откинуть прочь вторую половину халата.

От зрелища обрамлённой золотом Селестии Луна сглотнула и усилием воли заставила себя вернуться к первоначальному плану. Потянувшись к салатницам, она принялась покрывать сестру сырыми овощами и фруктами.

— Луна? — не отрывая взгляда от возникающей на себе еды, спросила Селестия. — Ты чего делаешь?

— Готовлю перекусить.

Закончив с приготовлениями, Луна оглядела своё творение. Селестия была покрыта от шеи до таза всевозможными салатами, за которыми даже не было видно её шёрстки. Принцесса ночи склонила голову и лизнула белую шею, языком хватая неустойчиво покачивающиеся на ней кусочки морковки. Уткнувшись в шею носом, она принялась жевать, отчего Селестия прикусила губу и выгнула голову, открываясь ещё больше. Луна уловила намёк и поцеловала напоследок её горло, после чего двинулась дальше.

— Что если… — начала было Селестия, как вдруг её сестра схватила кусочек помидора из ямки в основании шеи и сжала между зубов, окропив белую шёрстку каплями сока. Селестия сглотнула и прикрыла глаза, пока язык Луны вылизывал возникшее пятнышко. — Что если нас кто-нибудь увидит?

Хвост Луны дёрнулся, под ним разлилось приятное тепло. Кобылица не ответила сразу — лишь сдвинулась, чтобы прогрызть себе путь вниз по телу Селестии, один за другим съедая кусочки салата.

— Сие возможно, я полагаю, — медленно проговорила она, пережёвывая хрустящую еду. — Воистину, любой может войти, не так ли?

Селестия поёрзала, уронив на пол несколько листьев.

— Двери не заперты и не охраняются. Мы полностью открыты.

Принцесса дня учащённо задышала, когда сестра добралась до её грудной кости. Двигаться дальше Луна уже не могла — её ноги находились на краю стола, а шея была изогнута до упора. Селестия обхватила копытами её голову и притянула вперёд, к своим губам. Поцелуй был отчаянным, жадным и страстным, пока Луна не вырвалась силой.

— Мы должны… должны уйти… отсюда…

Луна приложила копыто к белым губам и неспешно покачала головой.

— Нет, дорогая сестра. Я считаю, мы должны остаться.

После чего она осторожно развернулась к раздвинутым задним ногам Селестии…

♥♥♥

…Лёгкий запах дыма остался незамеченным, скрытый под остальными ароматами, что окружали нос Луны, однако вспышку зелёного пламени так легко пропустить было нельзя. Запечатанный свиток возник у неё перед носом, и лишь быстрые рефлексы принцессы ночи спасли его от падения прямо на мокрое лоно сестры.

Кобылица непонимающе уставилась на свиток, но секунду спустя её озадаченное выражение перетекло в ехидную усмешку. Степенно сломав печать, она углубилась в чтение.

— Луна, что?..

Обернувшись, Луна увидела полную отчаяния мордочку. Она немного полюбовалась зрелищем, наслаждаясь своим отказом даровать оргазм в той же степени, в которой обычно наслаждалась противоположным. Левитировав свиток над головой, она спросила:

— Неужели Твайлайт Спаркл всегда пишет так не вовремя?

— Лулу, пожалуйста! — простонала Селестия, в конце перейдя на почти болезненное рычание.

— Так-так, она хочет пригласить меня на… Астрономическую конференцию? — в искреннем недоумении прочитала Луна. — Я что-то не понимаю. Звёзды расположены согласно моей воле, при чём здесь ещё какие-то «конференции»? Почему…

— Луна! Я всё объясню, — почти прокричала Селестия, — но сейчас ты должна сосредоточиться!

С наверняка большей силой, чем планировала, принцесса дня вновь зачерпнула и шлёпнула большую ложку кофейного сиропа прямо себе между ног.

Ухмыляясь до ушей, Луна осторожно отложила свиток в сторону и полностью проигнорировала вызывающее приглашение. Вместо этого она вернулась к тому месту, на котором закончила с сиропом ранее.

— Ц-ц-ц, сестра. Куда же подевалось твоё прославленное терпение? — Луна покачала головой. — И стоит ли мне закатить скандал, что перспектива быть пойманной возбуждает тебя сильнее, чем мой великолепный круп?

— Право же, Тия, ты слишком долго сидела в своей жемчужной башне, — протянула она, копытом лаская упругую плоть меж сосков. — Ты сидела в ней, высоко-высоко над нашими маленькими пони, так что теперь даже малюсенького шанса предстать перед ними… — Луна облизнула губы, оглядывая поблескивающий розовый цветок перед собой, — во всей природной красе достаточно, чтобы заставить тебя изнывать от похоти.

Принцесса наклонила мордочку вниз, прямо к твёрдому соску сестры; её горячее дыхание омывало его, пока она говорила:

— Вот интересно, что же они подумают, если увидят тебя такой. С широко раздвинутыми ногами, буквально умоляющую о совокуплении…

Селестия заёрзала, стоная и двигая бёдрами в тщетной попытке обрести те самые ощущения, которых Луна её столь упорно лишала. Последняя тем временем двинулась дальше, принявшись за следующее пятно сиропа.

— Так отчаянно желающую отдаться, и оттого даже не способную отплатить в ответ.

Луна ещё подвинула голову. Нижней стороной языка уже прикасаясь к лону сестры, она подула на него холодным воздухом, заставляя Селестию ёрзать, рычать и умолять.

— Станут ли они…

— Матушкина грива, Луна! Просто выеби меня!

— Как пожелаешь.

Рэрити отрывистыми движениями карандаша добавляла последние изящные штрихи к наброску платья. Шагнув назад, она критическим взглядом осмотрела работу, сосредоточенно оценивая самые мельчайшие детали и проходя взглядом по каждой линии, при этом не забывая оценивать весь рисунок целиком.

Что-то ей не нравилось. Единорожка прищурилась, задумчиво прижав к губе грифельный стержень. Чего-то не хватало… или она наоборот добавила лишнего? Может, если изменить…

Негромкий стук в дверь разрушил идиллию её сосредоточенности.

Нахмурившись, кобылка взглянула сквозь дверной проём своей комнаты вдохновения на входную дверь бутика. Сражение между желанием самозабвенно отдаться творчеству и необходимостью оплачивать счета было ей не в новинку. Она каждый день проходила через него в своей голове, к большому несчастью с почти неизменным результатом.

Отложив карандаш в сторону, Рэрити вздохнула. Что ж, в этот раз всё было не так плохо. Она ещё не успела полностью «погрузиться», пусть отвлекаться всё равно было досадно. Ах, насколько было бы проще жить, обладай она властью устраивать «время творчества» и «время продаж» по велению своего сердца, а не покупательского.

Рэрити ненадолго остановилась у входной двери, чтобы внутренне собраться. Бегло проверив укладку гривы и хвоста, она закрыла глаза, глубоко вздохнула, нацепила приветливую улыбку и открыла дверь.

— Добро пожаловать в Карусель Бутик! Все платья здесь… — Рэрити открыла глаза. — Ох, Твайлайт! Почему же ты не сказала, что это ты?

Прежде чем принцесса успела хотя бы открыть рот, единорожка шагнула в сторону и затащила гостью внутрь.

— Входи, входи. Ну, дорогуша, чем я могу услужить тебе сегодня?

Твайлайт улыбнулась в своей застенчивой манере.

— Ничего такого. Я… — она замолчала, стоило только Рэрити обернуться к ней лицом. Прижав копыто к губе, кобылка протянула: — Рэрити, у тебя что-то…

— Что? — единорожка скосила глаза и надула губы, в тщетной попытке их разглядеть.

— Чёрное пятнышко.

Рэрити покраснела, тут же поняв, о чём речь.

— Ох, как неловко! — кобылка развернулась и порысила в примерочную. — Подожди, пожалуйста, секундочку, пока я всё не поправлю.

— Вообще-то, — последовала за ней Твайлайт, — за этим я и пришла.

Включив обрамляющий зеркало свет, Рэрити недовольно цокнула на своё отражение и грифельный след, испачкавший её губы. Всё эта ужасная привычка, от которой стоило избавиться давным-давно. Нежнейшими касаниями влажной салфетки кобылка стёрла пятнышко, изо всех сил стараясь не испортить помаду.

— М-м? В смысле?

— Я надеялась, что ты сможешь помочь мне с макияжем.

Единорожка широко улыбнулась зеркалу — и от слов Твайлайт, и чтобы проверить, не нужно ли ей заново подкрасить губы.

— Смею тебя заверить, ты пришла в нужное место.

Пригласив подругу внутрь, Рэрити уступила той место перед зеркалом. После чего встала сзади и начала поворачивать голову кобылки так и эдак, чтобы позволить яркому свету упасть под всеми мыслимыми углами.

Удовлетворённо кивнув, она повернулась к своему шкафчику с макияжными принадлежностями. За открытой дверцей показалась полная коллекция косметики всех существующих в мире типов и оттенков. Рэрити быстро пробежалась по ней глазами, отбирая необходимое.

— Ита-а-ак, какой повод?

Молчание Твайлайт заставило единорожку обернуться через плечо. С таким удобным освещением кобылка прекрасно видела лицо подруги, взгляд которой непрестанно метался туда-сюда. Когда та всё же заговорила, её голос звучал нерешительно, почти неуверенно.

— Кантерлотская Астрономическая конференция.

Рэрити понимающе и с легчайшим оттенком подозрения хмыкнула. Пряча жеманную улыбку, она взяла ещё несколько флаконов, которые собиралась оставить без внимания.

— Деловая поездка значит?

— Эм… наверное…

— Будешь выступать с докладом? — поинтересовалась единорожка. Она принялась подносить приготовленную косметику к лицу Твайлайт, сравнивая цвета и изредка цокая языком, когда не оправдывались её ожидания. — Перед аудиторией, состоящей сплошь из таких же профессионалов?

Твайлайт поёрзала.

— Нет, не совсем так.

Рэрити слегка отстранилась, чтобы посмотреть подруге в глаза через зеркало.

— Если ты просто хочешь выглядеть «хорошо», я могу это устроить. Но если ты раскроешь мне истинную причину, я подарю тебе идеально подходящий образ. Макияж для деловой встречи совсем не то же самое, что макияж для бала, который в свою очередь будет плохо смотреться на свидании.

Уткнувшись взглядом вниз, Твайлайт что-то промямлила.

Улыбка Рэрити стала прямо-таки хищной.

— Погромче, дорогая, я не слышу.

Твайлайт глубоко вздохнула; она неслышно двигала губами, словно споря сама с собой. Единорожка наблюдала за всем этим с терпеливой понимающей улыбкой. Она подождала, пока Твайлайт вновь не поднимет голову, твёрдым и уверенным взглядом сказав о своей решимости, и заговорила первой:

— Делаем сногсшибательную красотку или сексуальную библиотекаршу?

— Рэрити!

— Второе значит. Не то чтобы я ожидала иного, смею заметить, но всё же решила предложить выбор, — не давая Твайлайт и шанса вернуть себе инициативу, она продолжила как ни в чём не бывало: — Ах, вы двое будете так мило смотреться вместе! Теперь о твоей гриве. Я тут подумала на днях…

Твайлайт никогда раньше не обращала особого внимания на зачарования королевских колесниц. Она и летала-то в них всего пару раз, к тому же с такой причёской, которую можно было восстановить за пару секунд — у неё просто не было причин интересоваться подобным. Кажется, сейчас настало подходящее время начать.

Заклинание, защищающее гриву от ветра, было не идеальным. Оно избавляло лишь от основной мощи потока, позволяя творению Рэрити оставаться целым и невредимым, однако оставляло небольшой ветерок для борьбы с укачиванием. Твайлайт от такового не страдала, но оценила предусмотрительность. Она также заметила, что питали заклинание сами колесничие, а не какой-то внутренний источник.

При более детальном рассмотрении выяснилось, что защита пассажира являлась лишь дополнительным бонусом, а истинная цель наложенных чар заключалась в перенаправлении ветра под колесницу, дабы создать дополнительную подъёмную силу. Надо сказать, что сплетено заклятие было весьма искусно — Твайлайт потребовалось бы немало времени, чтобы разложить его на компоненты.

Что полностью устраивало кобылку, потому как не будь у неё этой головоломки, она бы неизбежно принялась думать о цели своего визита в Кантерлот. А там прыг-скок-перескок — и здравствуй паника! Ведь совершенно точно она уже всё испортила миллиардом возможных способов.

Вот например: она не выразилась достаточно ясно в письме. Твайлайт пыталась показать свои чувства, но в то же время не смогла себя заставить открыться полностью. Каждый раз появлялся шепчущий голос в голове, который в красках расписывал её глупость и почему кто-то, настолько потрясающий как принцесса Луна, никогда не захочет стать ей ближе простой подруги. Так что кобылка просто ходила вокруг да около, напуганная возможными последствиями.

Последовавший от принцессы ответ также ничем не помог. Он полностью соответствовал Луне: прямой, радушный и переходящий сразу к делу. Твайлайт совершенно ничего не могла по нему сказать — такой текст прекрасно подходил любым возможным чувствам принцессы.

Кобылка закусила губу. И сразу же отпустила, потому как испорченный макияж делу бы точно не помог.

Не зная точно, как её письмо восприняла Луна, Твайлайт не могла уверенно считать, что сегодня они встречаются потому что «встречаются». Она не хотела причинять принцессе неудобств, не хотела вслепую диктовать свои условия. Если Луна и не думает о свидании… тогда всё станет очень неловко, и притом очень быстро.

Однако если принцесса всё же полагает, что встречаются они потому что «встречаются», тогда обычное дружеское поведение снова будет неправильным. Надо было просто спросить. Отправить коротенькое письмо и поинтересоваться — не хочет ли Луна сходить на свидание. Или, может, попросить разрешения ухаживать за ней? Теперь, когда кобылка подумала об этом, такой вариант казался более уместным.

Или стоило спросить разрешения Селестии? Или их родителей? У них вообще были родители? Ох, ну почему она не догадалась поговорить с Рэрити? Рэрити уж точно бы подсказала.

Стукнув по полу копытом, Твайлайт оборвала выходящие из-под контроля мысли. Слишком поздно беспокоиться. Она уже выбрала путь, оставалось лишь следовать ему.

Один из стражников вопросительно оглянулся через плечо, от чего кобылка покраснела и съёжилась.

— Ах… ха, ха… простите.

Карета сделала круг и начала плавно спускаться к северному двору замка. Выглянув за борт, Твайлайт заметила ждущую её принцессу Селестию. Вид любимой наставницы мигом смыл все тревоги насчёт Луны, заменив их другими — куда более привычными.

Лишь когда колесница коснулась земли, до Твайлайт наконец дошло. Она собиралась пойти с младшей сестрой принцессы Селестии на свидание! Или на что-то похожее на свидание. Или она по крайней мере надеялась пойти. Несмотря на все волнения, страхи и приготовления, кобылка умудрилась не задумываться об этом в таком ключе. Твайлайт Спаркл хочет пойти на свидание с сестрой принцессы Селестии, даже не удосужившись спросить её мнения по этому поводу!

Колесница остановилась. На вдруг ставших ватными ногах кобылка ступила на траву, зашагав к ментору и идолу всей своей жизни. Лик той украшало обычное доброе спокойствие, почти вернувшее Твайлайт былую уверенность… почти. Она не сомневалась, что Селестия всё заметила, но принцесса никак этого не показала.

— Моя дорогая Твайлайт, как радостно видеть тебя снова, — проговорила Селестия, склонив шею в приглашающем жесте.

Годы тренировок спасли Твайлайт от нерешительности, позволив ей спокойно принять объятия принцессы и вернуть той теплоту в ответ, прежде чем отступить на шаг.

— Мне жаль, я так давно…

Принцесса оборвала её, цокнув языком.

— Не нужно извиняться. Уж я лучше кого бы то ни было знакома с тяжестью тиары, — принцесса неспешно двинулась к замку, открыв двери перед Твайлайт. — Луна просит прощения за то, что не смогла лично тебя встретить. Есть пара срочных вопросов, которые требуют её вмешательства. Надеюсь, ты не возражаешь против моей компании, пока она не явится, — с озорной мелодичностью в голосе добавила Селестия.

— Нет. Конечно не возражаю, принцесса. Я была бы рада, — ответила Твайлайт, надеясь, что нервозность в её голосе сойдёт за обычное поведение.

— Твайлайт. Однажды я избавлю тебя от этой привычки.

Покраснев, та чуть было снова не повторила ошибку. Однако постояв секунду с открытым ртом, она нашла ответ получше. То было открытое неповиновение, однако кобылка уже не могла сопротивляться, как не смела и смотреть на принцессу в этот момент.

— Посмотрим.

Селестия сперва подняла бровь, потом нахмурилась, изучая лицо Твайлайт.

— Это вызов, принцесса Твайлайт Спаркл?

Крылья кобылки дёрнулись от прозвучавшего из уст принцессы Селестии титула.

— Я… эм, да?

— Вот и хорошо, — сказала принцесса, перестав хмуриться и ускорив шаг.

Твайлайт чуть было не споткнулась о собственные копыта, когда оказалась вынуждена перейти на лёгкую рысь, чтобы поспевать за Селестией. Неужели принцесса действительно так ответила? Такого она совсем не ожидала. Хотя кобылка вообще не знала, чего ожидала — но всё равно была рада, что её ожидания не оправдались.

Вскоре они вновь вышли на свежий воздух. В один из маленьких садов, где их уже ждал низкий каменный столик с приготовленным чайным сервизом. Несмотря на смену сезона воздух был тёплым, а цветущие кусты радовали глаз яркими красками.

Принцесса Селестия уселась на одну из подушек и пригласила Твайлайт на вторую, принявшись колдовать над чайником.

Последовала пятиминутная тишина, во время которой принцесса «окуналась в мысли» пока чайные листья окунались в кипяток. Твайлайт тоже попыталась расслабиться, однако впервые в жизни не смогла. Каждый раз как ей удавалось отбросить одни тревоги прочь, другие тут же занимали их место, заставляя кобылку непрестанно съёживаться под взглядом собеседницы.

— Твайлайт, — начала принцесса Селестия, поднимая чайник и разливая первую порцию, — что-то случилось? Тебе, кажется, неуютно.

Не решаясь взглянуть ей в глаза, кобылка уставилась в чашку, лениво покачивая ту в своей магии.

— Немного волнуюсь, наверное.

— М? Отчего же?

— В основном из-за Луны. Просто хочу, чтобы… — Твайлайт запнулась перед следующим словом, после чего сказала иное, — вечер прошёл хорошо.

Принцесса Селестия что-то одобрительно промычала себе под нос, не выказав ни единого знака, что заметила неискренность.

— Не переживай за неё так сильно. Я в последнее время чаще вытягивала её на публику, так что она чувствует себя гораздо лучше вне дворца.

— Это радует, — ответила Твайлайт, с чересчур широкой улыбкой добавив: — Не хочется повторять Ночь кошмаров. Ха-ха… ха.

— И правда, — ответила Селестия с куда более искренним смешком. — Вышло бы не очень хорошо.

Прервавшись на глоток чая, принцесса переключилась на другую тему.

— Луна обсуждала со мной ваши встречи, однако я бы хотела услышать лично от тебя, чему ты научилась.

Наконец почувствовав почву под ногами, Твайлайт каким-то образом сумела расслабиться, и разговор потёк свободно. Он извилистой тропой прошёлся по всему, что кобылка успела узнать за эти месяцы — как в магии, так и в математике. Принцесса Селестия слушала с тем же искренним интересом, как и на всём протяжении их с Твайлайт знакомства. Лишь изредка она прерывала рассказ вопросами, дабы что-то уточнить или дополнить своими соображениями.

На несколько минут Твайлайт будто вернулась в беззаботное прошлое, до того, как её жизнь необратимо усложнилась.

Тема сменилась, на этот раз затронув более общие события в Понивилле и дела во дворце Принцессы Дружбы. Пусть здесь у Твайлайт не было той же уверенности, разговор всё равно шёл легко, сохраняя дух беседы учителя и ученика. Вопросы и тревоги друг за дружкой слетали с губ кобылки, и принцесса каждый раз внимательно их выслушивала. Как и всегда, она не давала прямых ответов или решений, лишь мудрые наставления да редкие подталкивания к ответам, которые Твайлайт знала и сама, но не была уверена в их правильности.

Чайник опустел к тому моменту, как Твайлайт заметила клубящуюся тень позади Селестии. Сердце кобылки пропустило удар, когда во мраке распахнулись бирюзовые глаза, будто парящие в воздухе. Следом возникла синяя мордочка — тьма стекала с её изящных черт, словно вода, а в синеющем мраке позади загорались первые звёзды. Обрели форму ноги, ступив из черноты, их мышцы еле заметно перекатывались под шёрсткой.

Ко времени, когда стройное, красивое тело Луны показалось полностью, сердце Твайлайт уже неистово стучало в груди, а улыбка то и дело норовила приподнять уголки губ.

Хитрая усмешка, с которой Луна вышла из тени, исчезла почти сразу же, утягивая следом и улыбку Твайлайт. Кобылка ничего не поняла, но быстрый взгляд на принцессу Селестию явил озорные нотки в её розовых глазах. Она потянулась и дружески потрепала копыто Твайлайт.

— Ты ни в чём не виновата, Твайлайт. Луна уже должна была смириться.

— Ну уж нет, сестра, — сказала та, подойдя к столу. — Успех придёт ко мне однажды.

— Кто знает, — усмешка подобная той, с которой появилась Луна, украсила мордочку Селестии. — Посмотрим.

Обратившись к Твайлайт, Луна заговорила:

— Прошу прощения за свою медлительность, Твайлайт Спаркл. Меня застигла, — её взгляд метнулся на сестру, — внезапная канцелярская работа.

Кобылка переводила взгляд с одной принцессы на другую. Она чувствовала скрытый подтекст, однако у неё не хватало информации, чтобы его расшифровать. Совершенно потерянная, она лишь вздохнула.

— Всё в порядке, Луна. Я понимаю.

Луна склонила голову.

— Благодарю. Если позволишь испытать твоё терпение ещё немного, я бы хотела перекинуться парой слов с сестрой, после чего можем выступать.

— Ох! Конечно, — встала Твайлайт. — Тогда я просто подожду снаружи?

— Да, будь любезна, — кивнула принцесса ночи.

С немного неловкой улыбкой Твайлайт попрощалась с принцессой Селестией и направилась обратно в замок — ждать Луну.

Закрыв за собой дверь, кобылка больше не могла сдерживать мощную смесь тревоги и возбуждения перед предстоящим вечером. Потребовалось множество глубоких вздохов, прежде чем она смогла хоть как-то унять рой бабочек в животе. Но как ни старалась — не смогла удержаться и немного погарцевала на месте.

Они с Луной проведут целый вечер вдвоём, и никто не будет им мешать. Это будет самый лучший вечер!

Дверь в замок закрылась, и Луна повернулась к сестре.

— Я по прежнему не уверена во всём этом предприятии.

— Теперь ты понимаешь, что я чувствую каждое Весеннее Равноденствие, — ухмыльнулась Селестия. Она игриво куснула Луну за шею и продолжила более миролюбивым тоном: — Они собираются почтить твою работу. Пожалуйста, не забывай. Тебе может не понравиться их способ это сделать, но надо с чего-то начинать.

Луна кивнула в ответ.

— Я загляну к тебе, когда вернусь.

Прежде чем она смогла отвернуться, Селестия схватила её мордочку копытами и страстно поцеловала. Их губы расстались медленно; Селестия не удержалась и быстро чмокнула сестру ещё раз.

— И Луна, постарайся повеселиться.

— Уверена, Твайлайт Спаркл сумеет меня достойно развлечь. Хотя я бы предпочла, чтобы к нам присоединилась и ты.

Селестия улыбнулась, но помотала головой.

— Может, в следующий раз. А сейчас поспеши, не то Твайлайт начнёт волноваться.

Луна кивнула и повернулась к двери. Она немного помедлила, дабы поудобнее сложить крылья, а затем двинулась к замку. Селестия не смогла удержаться — её взгляд неотрывно следовал за покачивающимися бёдрами сестры до тех самых пор, пока за той не закрылась дверь.

Оставшись совсем в одиночестве, принцесса принялась собирать со стола сервиз, улыбаясь мыслям о Луне и Твайлайт. Было в них что-то невероятно милое; в том, как совершенно по-разному они встречали одинаковые страхи и тревоги. Соблазн пошпионить за ними и воочию посмотреть на то, как идут дела, сегодня был особенно силён. Впрочем, даже и без таких спорных поступков, принарядившаяся Твайлайт была достаточным свидетельством, что всё продвигается как нельзя лучше.

Направившись с подносом на кухню, принцесса задумалась — не осталось ли там торта. Успех всегда был достоин небольшого праздника.

Слова автора: Великая и неудержимая Nalesia взяла на себя труд воссоздать одну из сцен между нашими любимыми Луной и Селестией.

Любуйтесь и восхищайтесь.

Глава восьмая

— Дорого, понимаю, но давай хотя бы попробуем.

Алоэ закатила глаза, когда Лотус решила возобновить их утренний спор.

— Нет, мы не будем, Эль. Наш ближайший конкурент находится в Кантерлоте. Нет больше нужды гнаться за последними трендами.

— А вдруг какой-нибудь клиент решит поинтересоваться…

— Тогда мы напрямую закажем новинку за его счёт.

Подобное происходило в салоне каждый раз, когда очередной «чудо-продукт» вырывался на рынок. Алоэ решила ускорить шаг — чем раньше они начнут рабочий день, тем раньше у Лотус не останется времени на пустые споры.

— Я не желаю продвигать очередной крем, который стоит в три раза дороже нашего обычного, и в десять раз дороже себестоимости.

— Ты преувеличиваешь.

Алоэ замерла и обернулась к сестре.

— Вот как? Ну и сколько же он стоит?

Лотус помедлила, нерешительно потерев лазурным копытом шёрстку на ноге. Вообще, этого было вполне достаточно для Алоэ, однако она дождалась, пока цена всё же не будет озвучена, прежде чем продолжить:

— Преувеличиваю, значит? — она фыркнула и в раздражении снова зашагала к спа. — Мы даже не сможем закупить мало-мальски большую партию.

— Ну Алли! — воскликнула Лотус, догоняя сестру. — Нам и не нужно много.

Помотав головой, Алоэ решила высказаться прямо и закончить этот спор раз и навсегда.

— Если ты так хочешь, можешь потратить свою долю. Мы не бита не возьмём из…

Тут они завернули за угол, и Алоэ мгновенно замолчала. Прямо им навстречу неспешно шагали две самые известные кобылы Понивилля. Вся Эквестрия отныне знала принцессу Твайлайт Спаркл — пусть и потребовалось некоторое время, её фотографии отныне украшали страницы журналов и газет по всей стране, а может, и за её пределами. Рядом с ней, с куда большей грацией и уверенностью, шла Рэрити — постоянный клиент спа номер один.

От увиденного мысли Алоэ заполнил ужас, заставив сердце сжаться в груди, а взгляд устремиться к горизонту. Солнце едва выглянуло из-под него, ещё окрашивая небо ярким оранжевым и фиолетовым. Крохотная часть тревоги кобылки улетучилась — они не забыли о времени и не опоздали с открытием.

Если только не было предварительной записи. Рэрити иногда просила их поработать в неурочные часы, однако Алоэ совершенно не могла припомнить подобных просьб на сегодняшний день. Скосив глаза на сестру, она увидела на лазурной мордочке такое же взволнованное выражение, какое, скорее всего, было и на её собственной. Уровень тревоги упал ещё немного, однако не до конца. Кто-то из работников мог просто не поставить их в известность.

Внутренне готовясь к худшему, Алоэ перешла на рысь, за ней последовала и Лотус. Обе кобылки неслышно молились Селестии и Луне, чтобы вдруг не оказалось, что они заставили ждать своих самых важных клиентов.

Обе пары пони достигли дверей салона примерно одновременно. Алоэ и Лотус тут же согнулись в низком поклоне, проследив, что говорят на эквестрийском:

— Ваше высочество.

Никто из них не увидел, как Твайлайт закатила глаза, жестом разрешая подняться.

— Алоэ, Лотус Блоссом, — ответила принцесса Спаркл, её усталый голос вполне соответствовал сонному виду, — простите пожалуйста за столь ранний визит. Надеюсь, мы не причинили больших неудобств.

Сильнейшее облегчение, наконец, смыло все тревоги и ушло выдохом, который Алоэ не смогла сдержать. Если Твайлайт или Рэрити его и заметили, они не подали виду.

Кобылка подняла голову и впервые смогла хорошенько рассмотреть лица ранних посетительниц. Рэрити была столь же великолепна и ухожена, как и всегда — что было неудивительно — ни один волосок не выбивался из её причёски. Твайлайт, с другой стороны, выглядела растрёпанной, почти только проснувшейся. Алоэ могла заметить на её гриве какие-то остатки былой укладки и следы макияжа на лице, с которыми срочно нужно было что-то делать. Однако наиболее красноречивыми были мешки под глазами. Сколь бы мало сна ни урвала Твайлайт, она, впрочем, смогла сохранить энергию. Её почти можно было назвать бодрой.

— Что вы, что вы, вовсе нет, ваше высочество, — с меньшим акцентом ответила Лотус.

Алоэ отступила к двери, оставляя на сестру заботу о клиентах, и сунула мордочку в сумку. Достав ключи, она принялась языком выбирать нужный, из-за спешки чуть было не уронив всю связку. В конце концов входной колокольчик мягко звякнул, возвещая об открытии.

Первой зайдя внутрь, Алоэ включила свет и придержала дверь для остальных. Лотус, шедшая последней, тайком ткнулась мордочкой ей под подбородок. То было слабое утешение, однако милое, и оно сняло ещё немного напряжения с кобылки.

Тем не менее Алоэ всё ещё нервничала. Они не были готовы принимать посетителей, они даже не должны были открывать спа ещё как минимум с полчаса. Всё было убрано и выключено на ночь. Сейчас сёстры могли либо предложить персональные процедуры, отчего пришлось бы отложить подготовку остального на неизвестный срок, либо заставить клиентов ждать, пока всё не будет готово.

— Вам как обычно? — с неприкрытой надеждой в голосе спросила Лотус, несомненно подумав о той же дилемме.

Обычное, в случае Рэрити, начиналось с сауны. Пусть для нужной температуры и потребуется подождать пару минут — потом посетительниц можно будет безопасно спровадить туда расслабляться, а самим в это время подготовить салон к открытию.

Рэрити кивнула.

— Ну конечно же. Разве вам нужно спрашивать? — Алоэ не смогла сдержать улыбки от этих слов, едва подавив новый вздох облегчения. — Запишите на мой…

— Мой счёт! — быстро перебила единорожку Твайлайт. Прежде чем та успела возразить, принцесса добавила: — Это меньшее, чем я могу отплатить за всю твою помощь.

Алоэ подавила усмешку, прекрасно понимая, что сейчас будет. Она бросила взгляд на Лотус, и после небольшого кивка та отправилась в подвал — запускать отопительную систему, пока её сестра осталась терпеливо ждать окончания спора. В конце концов, чем дольше они будут решать, кто платит, тем лучше смогут прогреться трубы.

— Право, Твайлайт, это…

— Рэрити, пожалуйста, у меня нет сил спорить.

— Нонсенс…

Алоэ, если честно, серьёзно подумывала вообще не брать плату. Всё же Рэрити почти в одиночку держала спа-салон на плаву, а принцесса Твайлайт обеспечила мощный приток клиентов за последний год; ещё немного — и придётся нанимать новых помощников.

Кобылка потрясла головой, возвращаясь к реальности.

— …издать официальный указ!

Рэрити нахмурилась, но в итоге сдалась.

— Что ж, хорошо, однако в следующий раз…

Твайлайт обернулась к Алоэ снова и с вымученной, но победной улыбкой произнесла:

— Как я и говорила — запишите на мой счёт.

— Как пожелаете, ваше высочество, — поклонилась кобылка и указала на бельевой шкаф и окружавшие его ширмы. — Проследуйте, пожалуйста, за мной.

Твайлайт и Рэрити кивнули, после чего Алоэ направилась к полкам и вешалкам, где хранились полотенца с халатами. Это была не комната, а скорее зона для переодеваний: небольшой шкаф скрывал вешалки с халатами и полки с полотенцами, а вокруг были расставлены три ширмы для совсем уж щепетильных посетителей — как Рэрити, например.

Алоэ достала комплект с инициалами последней и пригласила единорожку за первую из ширм.

— Ты остановилась на… — напомнила та Твайлайт, следуя за массажисткой.

— А, да, точно. Ну, я только закончила смотреть буклет с расписанием, как мы прибыли на конференцию. Признаюсь, сперва я немного нервничала, но она была так… спокойна и… величественна.

Ушки Алоэ сами повернулись в сторону Твайлайт, пока она накидывала халат на спину Рэрити и помогала той продеть передние копыта в рукава.

— Ну ещё бы она не была! Она ведь…

— Я знаю, но всё было так по-другому. Принцесса Селестия и Кейденс очень открытые и дружелюбные, а она… она очень далёкая, как… как матрона.

Следом настала очередь светло-фиолетового, почти розового, полотенца. Алоэ отточенными движениями обернула его вокруг гривы Рэрити, с губ которой всё это время не сходила лукавая улыбка.

— Матрона? Не очень лестное сравнение, скажу я тебе.

— Нет, я не о том… Я хотела сказать, она источала прямо железную уверенность и спокойствие. Словно держала всё под полным контролем и буквально хотела, чтобы кто-нибудь рискнул бросить ей вызов. По первости было даже немного страшно, скажу честно. Но в то же время, стоя рядом с ней, я постепенно стала чувствовать себя так же. Её уверенность в себе стала и моей тоже.

Рэрити мечтательно вздохнула, выходя из-за ширмы:

— Словно ты могла покорить весь мир, будь она на твоей стороне?

— Да, точно! — воскликнула принцесса Твайлайт, уже одетая в собственный халат.

Обе кобылы были готовы, и Алоэ не могла их более задерживать. Она вновь пошла впереди, к сауне, отделанной деревянными панелями и потому явственно выделявшейся цветом среди остального успокаивающего интерьера. Открыв дверь, кобылка подождала, пока посетительницы усядутся на следующий вдоль стен полок.

Из прохода показалась её сестра, несущая в зубах жестяное ведро с водой, в которой плавал маленький ковшик. В результате плавного, отточенного движения ведро сменило владельца, а губ Алое коснулся легчайший вишнёвый привкус, оставшийся на оловянной ручке. Она вошла внутрь сауны.

— Она ещё и устроила знатный переполох, — усаживаясь рядом с подругой, рассказывала Твайлайт. — Все были невероятно взволнованы её присутствием. Это как если бы А.К. Йерлинг внезапно показалась на конвенте Дэринг Ду.

Протянув копыто над камнями, Алоэ почувствовала жар. Она опустошила на них полный ковш воды, которая мгновенно обернулась зашипевшим паром. После ещё нескольких размеренных порций, воздух в сауне наполнился паром целиком.

— Я всё время боялась, что будет как на Гала. Нескончаемые приветствия и расшаркивания, которые совсем не оставят времени нам двоим побыть вместе. Но она сходу прекратила это всё.

— Даже так? — удивилась Рэрити. — Как же она это сделала?

— Что ж, сперва она привлекла всеобщее внимание…

Алоэ не задержалась ни секундой больше, чем было необходимо, и неважно, насколько ей этого хотелось. Обеспечив сауну паром, она выскользнула за дверь и оставила подруг отдыхать в уединении, отправившись помогать Лотус с приготовлениями.

Она нашла сестру возле грязевых ванн, ломающую образовавшуюся за ночь корку и освежающую смесь грязи, минералов и пепла.

Алоэ прошла сзади, игриво толкнув Лотус крупом по пути. Розовый хвост в ответ хлестнул её по кьютимарке. С улыбкой на губах, кобылка направилась выкатывать массажные столы и доставать прочие принадлежности.

— Пять очков в мою пользу, — самым обыденным голосом, какой только могла изобразить, сказала она.

Лотус оглянулась и удивлённо спросила:

— Что? Почему?

Купаясь в чувстве превосходства, Алоэ слегка помедлила с ответом, в конце сказав лишь два слова:

— Твайлайт Спаркл.

Лопатка для перемешивания выпала изо рта Лотус и громко клацнула об пол.

— Нет.

— Да.

Голубая кобылка помотала головой.

— Я тебе не верю.

— Они потому и здесь. Твайлайт ходила на свидание… — Алоэ позволила очевидному вопросу повиснуть в воздухе и с дьявольской улыбкой посмотрела на сестру. — С кобылой.

Лотус со стуком сомкнула зубы на рукоятке и зло вытерла лопатку о края ванной.

— Я была уверена, что она по жеребцам.

— Та ещё обольстительница кобыльих сердец, — хихикнула Алоэ, по большей части себе под нос. Она не хотела сильно упиваться победой… по крайней мере пока.

Закончив с грязевыми ваннами, Лотус присоединилась к подготовке массажных столов. Сёстры работали в относительной тишине — Лотус, вероятно, не была настроена говорить, а Алоэ была поглощена мыслями о табло в их доме. Она подсчитывала все свои очки, воображая все возможные способы их потратить.

— Кто счастливица? — на середине подсчёта всё же подала голос Лотус.

— Не знаю, но вроде кто-то известный. Наверное, какая-нибудь дворянка, — пожала плечами Алоэ из-за стойки с флаконами.

— Ну конечно, Твайлайт — принцесса. Куда уж тут простым смертным.

Высунув голову из-за прилавка, Алоэ усмехнулась надувшейся сестре.

— И вот так говорит кобыла, которая считала, что принцесса Твайлайт натуралка.

Лотус развернулась и посмотрела на сестру с недовольством.

— Да, считала, но это не значит, что я того хотела. Ещё скажи, она не милашка.

— Ты же знаешь, что не могу, — Алоэ вновь пригнулась, пересчитывая бутылочки кондиционера. — Хотя я по-прежнему считаю Рэрити куда более перспективной.

— Рэрити? Уж если и есть на свете кобыла-натуралка…

— Ага, натуралка, которая буквально тает под моими копытами. Пара бокалов вина, и она будет готова.

— Ты неисправима.

— А ты безнадёжно романтична, — выглянула Алоэ и в свою очередь уставилась на сестру. Они продержались долю секунды, после чего прыснули со смеху.

Дальнейшее веселье оборвало пищание таймера сауны.

Отложив все дела в сторону, кобылки вместе подошли к деревянным дверям. Алоэ постучала два раза и заглянула внутрь. Твайлайт и Рэрити ожидаемо были с другой стороны, обе с покрасневшими щеками. От смущения или просто от жары — массажистка понять не смогла.

— Вы готовы двинуться дальше или хотите посидеть ещё пять минут?

Кобылки решили закончить на сегодня с сауной и сперва окунуться в ледяной бассейн. После пары вздохов от перепадов температуры они были готовы к хуффикюру. Взобравшись на устланные подушками платформы, подружки улеглись на своих местах. Алоэ и Лотус встали по обе стороны и принялись накладывать маски из плотного зелёного кондиционера, дополнив их дольками огурца на глаза, перед тем как достать пилки для копыт и рогов.

— Потом мы остановились в галерее, — говорила Твайлайт, пока Алоэ внимательно изучала рог Рэрити на предмет изъянов, которые следовало устранить. — Только ступили внутрь, как её глаза буквально загорелись. Думаю, она не ожидала, что столь многие творцы черпают вдохновение из ночного неба.

Слушая вполуха, Алоэ сосредоточенно рассматривала белый рог. Внешний кератиновый слой никогда не переставал расти, что могло привести к различным буграм и неровностям при плохом уходе, а в худшем случае — к сколам и трещинам. В то же время внутренняя часть была неимоверно чувствительна, так что неосторожное копыто могло привести к сильнейшей боли.

— Кто-то изобразил битву принцессы Платины с Раком. Я… слабо помню ту часть, — прижала уши Твайлайт. — Каждый раз, когда я пыталась посмотреть на картины, мои глаза возвращались к ней. Когда она спросила, о чём я думаю, я сказала без задней мысли: — «о твоей красоте». К счастью, должно быть я слишком тихо промямлила свой ответ, потому как она лишь обернулась с непонимающим видом. Только тогда я осознала её вопрос. Я так смутилась; смогла лишь отвернуться и что-то выдать про странную палитру, потому как при данном выборе цвета и угла зрения восход на полотне, очевидно, происходил на севере.

Рэрити повернулась лицом к Твайлайт, совершенно не обратив внимания на огурцы на глазах, и Алоэ пришлось на время отступить.

— Ты разбираешься в теории цвета?

— Да. Она меня научила.

— Ох, Твайлайт, Твайлайт… — протянула Рэрити, лукаво ухмыляясь, — похоже, моя помощь нужна тебе не так сильно, как ты думаешь.

— Ты о чём?

— Ну как же, применить знания, которые она даровала тебе. Нет более тонкой формы лести.

— Ох.

Даже несмотря на толстый слой зелёного кондиционера было ясно как день, что кобылка покраснела.

Твайлайт продолжала рассказ, когда Алоэ и Лотус закончили с рогами и перешли к копытам. Она то и дело отклонялась от темы, переключаясь со свидания на что-то иное, отчего Рэрити постоянно приходилось возвращать разговор в нужное русло. Ко времени, когда полировка копыт с рогами была закончена, Твайлайт и её пассия переместились на крышу — где уже было огромное количество пони, наблюдавших ночное небо. Всё там было уставлено мощнейшими телескопами, какие только можно хранить дома, и все они были для продажи, как выяснилось. Ещё одна тема, от тесного знакомства с которой спасла всех Рэрити.

Рассказ приостановился, когда Алоэ и Лотус осторожно провели подруг к массажным столам. Когда те улеглись на животы, сёстры поднялись на задние ноги и принялись водить копытами вдоль их спин, дабы нащупать зажатые мышцы и узлы напряжения.

Рэрити попросила было Твайлайт продолжить, однако стоило копытам Алоэ начать свою работу, как остаток её фразы потонул в первобытном стоне. Твайлайт присоединилась следом, и в последующие пять минут ни одного разборчивого слова в спа не прозвучало.

Алоэ растирала и разминала белоснежную спину Рэрити от плеч до хвоста, отыскивая все зажимы и заставляя их расслабиться. Когда она закончила, кобылка под её копытами напоминала Лотус после пары бутылок — едва могла стоять и всё время пошатывалась. Твайлайт выглядела не лучше, уступив наконец бессонной ночи и задремав под опытной заботой своей массажистки.

Массажные процедуры подошли к концу, и настала пора готовить подруг к грязевым ваннам. Так что пока Лотус смывала с их мордочек крем, Алоэ занялась подготовкой морских водорослей.

Она ненавидела эти треклятые водоросли. Они были покрыты отвратительной слизью и на вкус ощущались как морская вода. Алоэ никогда не понимала, как Рэрити может наслаждаться, будучи обвешанной ими с ног до головы. Впрочем, единорожке всё же не нужно было брать их в рот. Так или иначе, она хотела этих процедур и готова была за них платить достаточно высокую цену.

Твайлайт, к счастью, питала к водорослям симпатии столько же, сколько и Алоэ. Как только последний пучок занял своё место на теле Рэрити, сёстры со спокойной душой оставили клиенток на ближайшие тридцать минут отмокать в омолаживающей грязи.

— Так на чём мы там остановились, дорогуша? — спросила Рэрити, устраиваясь поудобнее. Алоэ и Лотус повернулись, чтобы уйти.

— Хм… — призадумалась Твайлайт. Выходя за дверь, Алоэ легко могла представить, как кобылка постукивает по дну ванной в попытках вспомнить. — Ах да. Мы с Луной…

Розовая кобылка споткнулась на ровном месте, поскорее поспешив убраться из комнаты, прежде чем произойдёт что-нибудь неподобающее.

— Ты в порядке? — спросила Лотус, когда дверь закрылась.

— Принцесса Луна! — задыхаясь, выпалила Алоэ. — Она была с принцессой Луной.

— Не может быть! — наигранно вздохнула её сестра. — Я тебе не верю.

— Сама в шоке! Это…

— Конечно же это была принцесса Луна, — саркастически фыркнула Лотус.

— Но это же…

— Совершенно неудивительно?

— Но…

— Вот честно, Алли, было бы куда внезапней, будь это кто-то другой.

Алоэ надулась.

— Ну спасибо, что поддержала.

— Для чего ещё нужны сёстры? — ухмыльнулась Лотус, после чего наклонилась и чмокнула сестру в щёку. — Пошли, у нас полно работы.

— Знаешь, я пыталась по-доброму, но похоже сегодня ночью я потрачу все свои очки.

— Все? Но там же…

— Шестьдесят.

Лотус сглотнула, её взгляд заметался по сторонам, пока кобылка мысленно пробегала по их списку в попытках разгадать планы сестры. Она пыталась вымолить хоть какую-то подсказку, однако Алоэ непреклонно молчала, лишь один раз раскрыв рот, когда на работу явился Квэйк. После чего до самого конца грязевых ванн Рэрити и Твайлайт в спа установилась тишина.

— …доклад Глиммера, — говорила Твайлайт, выходя из ванны. — Мы не хотели мешать и попробовали тихонько проскользнуть внутрь. Как ты уже поняла, ничего не вышло.

Когда обе подруги встали на пол, Алоэ и Лотус принялись счищать с них грязь, скидывая её обратно в ванны. Следом пошли морские водоросли, упавшие на кафель с мокрым шлепком.

— Все застыли, стоило только Луне войти внутрь. Профессор Глиммер даже пригласил её присоединиться к нему на сцене. Впрочем, думаю, это было чистой формальностью — она отказалась лишь один раз, и он тут же позволил нам пройти на наши места в заднем ряду. Понадобилась минутка, пока все угомонились, но вскоре профессор вновь завладел вниманием публики… ну, по большей части. В общем, он начал говорить. Я никогда раньше не осознавала, сколь мало мы знаем о звёздах, Рэрити. С самого начала его речи Луна принялась шептать мне на ухо, указывая на все прозвучавшие неточности… неточности, которым учили и меня тоже и в которые я верила всю свою жизнь до этого дня.

Когда кобылки закончили ополаскиваться, осталась лишь одна процедура в их сегодняшнем походе в спа — тщательное расчёсывание. Они встали совершенно неподвижно, а Лотус и Алоэ, вооружившись жёсткими щётками, принялись колдовать над их гривами, хвостами и шёрсткой. Пусть конкретно эта процедура и не требовала особого мастерства, сёстры гордились тем, что в их салоне она не уступала остальным по качеству.

— О чём ты говоришь?

— Мне было так неловко! Мы столько времени провели вместе, а я так и не удосужилась спросить о них.

— Не очень вежливо держать леди в неведении.

— Прости, просто… Звёзды не искусство. Ну, то есть искусство, но это не истинная их суть.

— Не очень тебя понимаю.

— Они как… платья! — с просветлевшим лицом воскликнула Твайлайт. — Все твои платья — прекрасные образцы искусства.

— Я стараюсь, — застенчиво улыбнулась Рэрити.

— Однако они служат другой цели, они в то же время и платья, — не заметив реакции подруги, следовала своим мыслям Твайлайт. — Так вот, звёзды такие же! Да, они красивые и приятные, но это не всё. Они рассказывают. Они старейшие хранители нашей истории. Прежде чем единороги научились писать в книгах, звёзды уже запечатлевали всё на ночном небе. Созвездия несут с собой древнейшие мифы пони, сохранённые в их облике и магии. Каждый, при должных знаниях, способен дотянуться до звёзд и читать их как открытую книгу. Одним из последних пони, кто так умел, был Старсвирл…

— Это ужасно интересно, дорогуша, правда. Однако меня куда больше волнует принцесса Луна. Ты всё утро ходила вокруг да около. Что вы двое делали?

— Мы провели всю ночь вместе, разговаривали и веселились. Было очень хорошо, — слегка замкнувшись, ответила Твайлайт.

Рэрити закатила глаза.

— Я понимаю, и я рада, что вы отлично провели время. Вот только должно было произойти ещё и что-то более романтичное, не так ли? Вы поужинали вместе?

— Мы, эм… ну, вроде как перекусили…

— Уже что-то. Держались за копыта, м-м? Касались крыльями?

— Н-нет, не совсем, — мрачно ответила Твайлайт, однако тут же просветлела: — Зато мы бок-о-бок сидели на всех выступлениях.

— Долго и проникновенно смотря друг другу в глаза?

— Ну, нет.

— Ох… Твайлайт, ты ведь поцеловала её на прощание, не так ли?

— Нет! — резко выкрикнула Твайлайт, отчего все вокруг дёрнулись и удивлённо на неё уставились. — Не понимаю, при чём здесь вообще это.

— Эх, Твайлайт, Твайлайт. Что же мне с тобой делать?

Луна смотрела, как колесница с Твайлайт улетает за стены, вдаль, обратно в Понивилль. Стоило ей скрыться из виду, как принцесса испустила усталый вздох и сонно улыбнулась. Как ни крути, ночь оказалась и близко не такой плохой, как она страшилась.

Распахнув крылья, Луна сделала пару пробных взмахов, после чего подпрыгнула и вложила остатки энергии в набор высоты, возносясь над парапетами. Её движения были далеки от идеальных. Когда принцесса выровнялась и взяла курс на свою спальню, от долгих пауз между взмахами она начала то и дело проваливаться вниз. Да и ментальное истощение было столь же сильно, как и физическое. Нужда переобучать предполагаемых профессоров по поводу реальности и сути звёзд довольно существенно измотали кобылицу.

На полпути сквозь тяжёлую занавесь балконной двери до принцессы вдруг дошло, что её комната обставлена как-то скудно. Удивлённо оглядевшись, она обнаружила, что прилетела в спальню Селестии, вместо своей собственной. Будь Луна хоть немного бодрее, она бы нашла произошедшее забавным или, может, трогательным, если не слезливо нежным. Однако сейчас она слишком устала.

Из уважения к спящей на большой кровати туше, кобылица попыталась вести себя тихо, однако получилось у неё так себе. Подставка для регалий уже была занята пейтралью Селестии, так что Луна положила свою на коврик у двери, отчего та гулко звякнула сквозь толстую ткань.

Многочисленных ковров, в отличие от опочивальни принцессы ночи, тут не было, и потому стук копыт по каменному полу отчётливо разносился вокруг, пока Луна устало плелась к кровати и спящей на ней сестре.

Та лежала на боку, отвернувшись от балкона, и её грудь размеренно вздымалась в ритме сна, вопреки устроенному сестрицей шуму. Грива продолжала двигаться — пусть и медленной рекой, а не привычно развевающимся на ветру вымпелом. Края её свисали с кровати словно радужные водопады.

От усталости, и от желания дать Селестии выспаться, Луна очень медленно взбиралась на кровать. Копыто за копытом, осторожно, едва сминая толстый облачный матрас. Впервые в жизни она поблагодарила Селестию за то, что он такой жёсткий.

Ко времени, как она скользнула под одеяло, Селестия шевельнулась и сонно пробормотала:

— С возвращением, любимая.

Луна вздохнула — наполовину от раздражения, и наполовину от удовольствия. Не беспокоясь более об осторожности она просунула переднюю ногу под Селестию и прижалась к её спине, укрыв их обоих одеялом. Не особо осознавая, что делает, она вылизала небольшой участок на шее перед собой, после чего ткнулась туда носом и закрыла глаза.

Селестия чуть подвинулась для удобства. Взяв копыто Луны, она поцеловала его и прижала к щеке.

— Повеселилась на конференции?

Луна согласно помычала и, не отрываясь от шеи, покивала головой.

— Сей вечер выдался приятным.

Принцесса дня широко зевнула, после чего выпустила копыто.

— Вот и хорошо.

Луна лишь вновь согласно хмыкнула, прижалась покрепче и провалилась в сон.

Глава девятая

Шторы и занавеси в комнате Селестии были плотно задёрнуты, пуская внутрь лишь робкие лучики полуденного солнца. В камине потрескивали дрова, отгоняя тьму ровно в той степени, чтобы Луне было удобно под тёплым оранжевым светом. Её взгляд покоился на толстом томе меж вытянутых передних ног, изредка переключаясь на перо и стопку листов для записей.

Выбранная ею книга… была не ею выбрана. Написанная на грифонском языке, она являлась одной из трёх книг о фели-вианской культуре, которые Селестия попросила прочесть.

Вплоть до предыдущей недели принцесса ночи сосредотачивала свои исторические изыскания на последней тысяче лет эквестрийской истории. Что более-менее сводилось к изучению монархического правления Селестии. То и дело попадались несоответствия, и чем дальше вглубь веков — тем чаще. Записи о событиях старше шести столетий становились уж совсем умозрительными и туманными, учитывая прямое присутствие её сестры. Многие реальные и известные Луне вещи трактовались немногим серьёзней предрассудков и сказок.

В припадке, отдалённо напоминающем болезненное любопытство, страх и доводящее до дрожи предвкушение, принцесса попыталась раскопать что-нибудь о первых годах после своего изгнания. Целый день поисков привёл лишь к трём томам, ни один из которых даже с натяжкой нельзя было назвать историчным. Даже официальные записи о тех временах оказались невероятно скудны, и по большей части составляли собой переписи населения да налоговые ведомости. Почти две сотни лет прошло, прежде чем появилась нормально выглядящая историческая хроника. Луна была встревожена таким состоянием дел, однако удобного момента спросить сестру ей пока не представилось.

Теперь же это всё пришлось отложить в сторону, в угоду прошлого иных стран.

На текущий момент исследования принцессы были сосредоточены на истории и культуре Грифоньей Империи. Далее на очереди была куда более спокойная Объединённая Минойская Олигархия. Потом следовало изучить Ослиную Республику, Зебриканские Династии и Королевство Седельной Аравии. Всё в рамках подготовки к тринадцатому Всемирному торговому саммиту, запланированному на следующий год.

Величайшему достижению Селестии за последний век, чуду политической интриги и обмана.

Пусть чейнджлинги с прочими второстепенными народами там и не были представлены, Саммит положил конец большинству крупномасштабных войн, отравлявших ранние годы правления сестёр и продолживших отравлять жизнь остального Эквуса, когда стало ясно, что с Эквестрией шутки плохи. Целый месяц переговоров, торговли и культурного обмена, который заканчивался продлением десятилетнего договора, обеспечивающего основу для мирного решения конфликтов между странами-подписантами.

К несчастью, история была далеко не самой интересной для Луны наукой, пусть и могла похвастаться парочкой занятных тем. Путями развития вооружения и воинского искусства, например. Каждая страна обладала уникальными боевыми традициями и философией, построенными на особенностях родной местности. Скажем, Минойские воины сражались поодиночке, полностью игнорируя боевые построения и превознося культ личной доблести. Грифоны предпочитали тактику молниеносных ударов и отходов под прикрытием мощного дальнобойного оружия, изматывая противника и лишая воли к победе, прежде чем добить сокрушительным ударом. Ослы между тем действовали от обороны, постоянно окапываясь и отдавая большой кровью каждый дюйм земли.

Задание Селестии, увы, практически полностью обходило всё это стороной. Вместо войн Луна изучала культуру и традиции, пытаясь запомнить каждую крупицу информации, что могла бы ей пригодиться в переговорах с другими правительствами ради сохранения действующих торговых соглашений.

Конечно же, слабо помогало делу и то, что Луна совершенно не хотела даже присутствовать на мероприятии, не то что возглавлять его. Военные переговоры были куда интересней на её вкус. К тому же Селестия не столько попросила, сколько проинформировала сестру о её будущей роли, что не улучшило и так хмурого настроения. Луна пыталась напоминать себе, что это естественное поведение для Тии, но…

— Бу.

Сердце подпрыгнуло в самую глотку, а мышцы одеревенели все до единой. Только так Луна смогла удержаться и не подскочить до потолка от страха.

С вертящимися на языке проклятиями и возмущённой тирадой она резко обернулась, дабы высказать сестрице всё, что по этому поводу думает, как вдруг её губы уткнулись во что-то мягкое. Большая часть раздражения принцессы растаяла в поцелуе, однако не вся. Тем не менее Селестия, даже отстранившись, попыталась сохранить инициативу.

— Как продвигаются дела?

— Как ты это делаешь? — требовательно спросила Луна.

Селестия лишь улыбнулась.

— Если раскрою секрет, будет неинтересно.

Принцесса ночи проворчала что-то под нос, но решила не настаивать. Проще одними словами отвадить дракона от его сокровищ, чем выпытать у сестры секрет. Первое она хотя бы смогла однажды провернуть. Стоило ей вернуться к работе, как Селестия уселась рядом и, напевая приглушённую мелодию, положила подбородок Луне на плечо.

Одолеваемая уже растущей скукой и приятным теплом от прижавшейся сестры, Луна начала мыслями всё чаще возвращаться к этому самому приятному теплу, невероятно быстро теряя сосредоточенность. Когда очередной абзац она прочитала три раза и не разобрала ни единого слова, принцесса наконец сдалась.

— Я всё ещё сомневаюсь, что это мудрое решение, Тия. Матушка свидетельница: плохой из меня дипломат, — на спину Луны опустилось белое крыло, перья его подоткнулись ей под бок, и Селестия притянула сестру к себе. — Это твоя стихия. Ты знаешь всех участвующих представителей лучше, чем я могла бы надеяться узнать за десять лет. А ведь сейчас у меня меньше года времени и в качестве источника — книги.

Селестия вздохнула.

— Это правда, соглашусь. Но надо же тебе когда-то начинать.

Возразить на это было нечего, но всё же…

— Я бы предпочла, чтобы ты была рядом.

— Я и сама не против, ты же знаешь, — ободряюще стиснула сестру принцесса дня, — однако моё присутствие повлияет на твой авторитет. Все должны уяснить, что твоё слово стоит не меньше моего.

Луна уже почти возразила на это, но в итоге прикусила язык. Тут не стоило спорить. Селестия была права, как ни крути. Нужно было восстановить позицию у власти не только в глазах своего народа, но и в глазах соседних стран. Проведение Саммита в одиночку позволит решить множество задач, не последней из которых станет демонстрация уверенности Селестии в своей сестре. И всё же, хотелось бы иметь рядом кого-то, с кем можно посоветоваться.

— Главный вопрос, — начала Селестия, ткнув Луну в рёбра перьями, — заключается в том, что ты делаешь в моей комнате, и почему не спишь?

Луна слегка покраснела и принялась буравить взглядом лежащую перед собой книгу, словно та была виновата во всём. Прозвучавшее в итоге мычание было сложно назвать ответом:

— Я не смогла уснуть.

— Вот как? — одновременно взволнованно и с усмешкой спросила принцесса дня.

— Слишком много кофе.

Селестия фыркнула, но к счастью не стала развивать эту тему. Вместо этого она лишь помурлыкала и потёрлась мордочкой о шею сестры.

— Ладно, теперь я жду ответа на первую половину вопроса.

Луна покраснела ещё сильнее и попыталась спрятаться за книгой. Её сдавленный ответ совершенно невозможно было разобрать, поэтому Селестии пришлось попросить повторить.

— Твоя комната мне нравится больше… Она пахнет тобой.

Звук, последовавший от сестры в ответ, напоминал что-то среднее между хохотом и умилённым стоном. Зарывшись носом в гриву Луны, она глубоко вдохнула, после чего поцеловала основание уха и чуть теснее сжала крыло.

— Мне тоже нравится, как ты пахнешь.

Следующие несколько минут они провели в тишине. Луна возобновила свои потуги в изучении культур, а Селестия, полуразвалившись на спине сестры, похоже, задремала.

Присутствие последней поначалу отвлекало Луну, но вскоре стало неплохо убаюкивать. Вкупе с недосыпом и скучной книгой, тепло от Селестии и камина заставляло веки принцессы ночи тяжелеть с каждой секундой. Она моргала всё медленнее и медленнее, пока в конце концов не сдалась.

Широкий зевок ознаменовал конец её сопротивления… или по крайней мере ознаменовал бы, не оглянись она сперва на сестру, которая внезапно ясным взглядом смотрела в огонь. В глубоком удивлении Луна пожала плечами и спросила:

— Сестра, что-то тревожит тебя?

— Хм-м? А, — вздохнула та и встряхнулась. — Ты же меня знаешь: всегда в работе, даже когда пытаюсь расслабиться.

— Уж наверняка у тебя на уме что-то более интересное, чем третье вознесение пятой Грифоньей Империи.

— Воистину, — с притворством ответила Селестия. — Планирование рассадки гостей невероятно захватывает.

Луна было закатила глаза, но тут же нахмурилась.

— Планирование рассадки? Что-то я не припоминаю больших событий в ближайшем будущем.

— Твой день рождения, — ответила сестра таким тоном, будто всё было ясно как день.

Луна фыркнула. Насмешливый и короткий звук вырвался прежде, чем принцесса успела его сдержать. Она закрыла глаза, надеясь вопреки всему, что Селестия не заметила.

Надежды оказались напрасны, конечно же.

— Луна? Всё хорошо?

Ложь возникла в мыслях яркой вспышкой, жаждая воплотиться словами.

В конце концов то была лишь небольшая досада, ничего совершенно нового или неожиданного. Злости не было, по крайней мере не много. Да, было слегка больно, словно в сердце образовалась маленькая пустота, тянущая всё вокруг внутрь себя в попытках заполниться. Но злость? Луна могла легко удержаться от неё, если хотела. Пока что. Это, впрочем, было проблемой. «Пока что».

— Просто… — только начала Луна, как вдруг остановилась. Ложь умерла прежде, чем успела очернить её уста.

Принцесса нисколько не сомневалась, что подобное будет повторяться вновь и вновь. Она не могла вспомнить времени — мирного и спокойного — когда Селестия бы не главенствовала. Она всегда была старшей, мудрой, освещающей путь. Она шла, и за ней следовали. Так было и так будет впредь. И в этом не было ничего плохого, лишь только робко звучала мысль, что править сёстры должны были вместе.

Луна лгала себе, прикусывала язык, всё из-за страха перед… чем? Довольно сложно было определиться. Перед кобылой, которая значила для неё больше, чем вся Эквестрия? Нет. Перед возможностью потерять её? Нет. Перед нуждой вскрыть древнюю рану, нанесённую Селестией, которой Луна позволила загноиться…

— Я не злюсь, — ответила она, потому что эти слова были сейчас её единственным якорем правды.

Селестия молча кивнула, терпеливо ожидая продолжения.

Луна глубоко вздохнула, внутренне готовясь к ответу и выигрывая немного времени на раздумья.

— Попроси меня оставить всё позади, и я соглашусь. Попроси меня открыто показать нашу любовь и вынести все последствия — я соглашусь. Попроси меня никогда больше не поднимать луну, я… соглашусь подумать… лишь потому что ты попросила. Но я хочу… мне нужно, чтобы ты просила, Тия. Ты снова и снова заводишь речь о том, как важно уверить всех в нашем равенстве, как важно показать, что в Эквестрии вновь диархия. Но ты по-прежнему принимаешь решения в одиночку и лишь потом задумываешься о том, чтобы дать мне знать. Я понимаю, ты не нарочно, но это уже говорит о многом. Коль даже ты не можешь спросить сперва меня — причём о моём собственном дне рождения — как я могу надеяться на иное отношение от остальных?

Когда Селестия всё же заговорила, её голос был слаб, а уши опущены.

— Прости. Я просто… я не…

— Нет, — Луна притянула голову сестры к своей щеке. — Ты не знала. Я изо всех сил скрывала от тебя правду. Если кого и винить в случившемся, так только меня.

— Я могла… должна была спросить. Ты не должна напоминать мне, — принцесса помолчала. — Я исправлюсь.

— Тия, ты не всесильна. Даже ты можешь работать лишь с известным. Если бы я сказала тебе хоть что-нибудь, тогда да. Но я не сделала ничего. Я отдалилась от тебя, ото всех вокруг, и чем дальше я была — тем сильнее доказывала себе свою правоту.

— Луна…

— Нет. Я не позволю тебе и эту ношу взвалить на плечи. Мы связаны друг с другом, сейчас теснее чем когда-либо, и мы будем идти сквозь невзгоды так, как нам следовало всё это время. Вместе.

Селестия кивнула, не отстраняясь от мордочки сестры.

— Спасибо, что сказала мне.

— Насчёт моего дня рождения… — начала Луна, не желая дать укрепиться тишине.

— Ещё пока ничего не высечено на камне. Если хочешь, я… мы можем отменить всю церемонию, — улыбка Селестии была слегка натянутой, но потому лишь более ценной. — Возможно, отпразднуем в более узком кругу?

Луна подняла бровь, ухмыльнувшись как и сестра.

— Нет, Тия. Вечеринка звучит чудесно, — после секундной заминки она добавила: — Пока на ней есть ты… и тот красный торт.

— Конечно. Как пожелаешь, любовь моя.

— И ещё кое-что, Тия.

— Да?

— У тебя ещё осталась карнавальная маска?

Твайлайт лихорадочно колотила копытом в дверь бутика Карусель.

Пусть на улице и стоял глубокий вечер, до «позднего» по меркам Твайлайт времени было ещё далеко. Рэрити наверняка ещё не спит, была уверена кобылка. Хотя, опять же, она не знала точно, когда единорожка ложится спать. Судить по пижамным вечеринкам или прочим их совместным приключениям было глупо. До Твайлайт вдруг дошло, что Рэрити и правда вполне может быть сейчас в постели, а значит…

Дверь открылась, явив за собой удивлённую модельершу. Её грива была накручена на бигуди, под рогом виднелась поднятая маска для сна, а в уголке рта притаилась капелька зубной пасты. Все волнения Твайлайт мигом исчезли — всё же Рэрити пока не нанесла крем для лица!

— Ох, как хорошо, что я не слишком поздно! У меня…

— Нет, Твайлайт, поздно.

Принцесса застыла на мгновение. Только сейчас она заметила устало склонившиеся уши и утомлённые глаза, раздражённо стиснутые зубы и глубоко нахмуренные брови. В сознании всплыли спотыкающиеся спросонья шаги вниз по лестнице, которые Твайлайт парой секунд ранее полностью проигнорировала или не заметила — сейчас ей сложно было сказать.

— Оу, — с куда меньшим энтузиазмом произнесла кобылка.

Впрочем, она быстро оправилась.

— Прости, но я получила вот это, — Твайлайт почти ткнула открытое приглашение под нос единорожке, — и мне нужна твоя помощь.

С этими словами она улыбнулась во весь рот.

Рэрити схватила конверт из магической хватки Твайлайт и достала письмо. Прищурившись и моргая, она принялась скользить взглядам по чернильным строчкам. Достигнув конца письма, единорожка выдавила из себя что-то похожее на улыбку — если говорить с большой натяжкой, — после чего ответила:

— Я очень рада за тебя, дорогуша. И обещаю, когда ты вернёшься утром, я буду визжать и прыгать от удивления и радости. А до тех пор спокойной ночи.

И она захлопнула дверь.

Луна смотрела на книгу, которую стащила из Запретных архивов.

Она не посмела остаться там, иначе её бы застали за колдовством. Вместо этого принцесса уединилась в своей ванной, закрыв все двери и опечатав охранными чарами, которые должны были предупредить о приближении посторонних.

Облизнув губы, Луна какое-то время посвятила изучению формул и диаграмм, нацарапанных на страницах. Они выцвели и помутнели, но учитывая все обстоятельства, подобного стоило ожидать.

Сама книга содержала в тысяче своих листов лишь пять заклятий. Каждое из них было на грани общественного порицания даже много веков назад, когда они были написаны. Сейчас… что ж, возможно, времена изменились, и эти чары уже не будут восприниматься в столь негативном свете.

Луна пока не готова была рисковать. Сперва надлежало предпринять некоторые шаги и кое-что проверить. В первую очередь — целостность каркаса заклинания, иначе любые последующие усилия обернутся пшиком.

Принцесса призвала магию и прошлась по охранным печатям, дабы немного успокоиться. Предбоевое волнение — даже спустя два тысячелетия она страдала от него.

Проверка целостности каркаса была стандартным шагом перед сотворением нового заклинания; неважно, изобретённого ли только что или прочитанного в книге. Простые чары можно было проверить на глаз, пробежавшись по структуре на предмет логических ошибок. Более сложные требовали пробного прохода — своего рода виртуального исполнения внутри другого заклятья, с помощью которого можно было повлиять на ход колдовства и удостовериться в его правильности.

Луна зажгла рог и сотворила «Особый ограждающий слой Старсвирла», призвав временный магический пузырь, в котором могла безопасно применить интересующие чары. Сверяясь с формулами из книги, она принялась строить заклятье внутри пузыря.

Как только все части сложились воедино без сучка без задоринки, Луна заволновалась. Всё работало.

Вплоть до сего момента всё было таким отвлечённым, этаким простым мысленным экспериментом — без какой-либо реальности, стоящей за фантазиями принцессы. Теперь… теперь всё стало слишком настоящим. Моральные вопросы, ранее отброшенные как незначительные, вернулись во всей своей полноте.

Луна прекратила колдовать и принялась ходить кругами. Её мозг раз за разом оценивал одни и те же страхи и желания. Фолиант не просто так был определён в Запретные архивы. Что если Селестия разочаруется в ней? Сможет ли она жить с этим? Посмеет ли она поставить всё на кон ради… ради какого-то фетиша? Но… если уж на то пошло — разве они уже не зашли слишком далеко? Порицание от их подданных вряд ли сможет стать сильнее.

Луна замерла. Она вела себя нерешительно. Посмотрев на полузавершённое заклятие, она сделала свой выбор. Не было причин останавливаться сейчас. Если чары не сработают — так тому и быть. Однако даже если сработают идеально, она всё ещё сможет отказаться от них. С холодной уверенностью принцесса вернулась к заклятию, достраивая все его компоненты, пока оно не предстало перед её взором в завершённом виде.

Внутри защитного слоя всё работало правильно. Почти никакой безопасности это не гарантировало, однако можно было не сомневаться, что эффекты при реальном применении будут соответствовать задуманным целям заклинания.

Далее следовало проверить контр-заклятие. Перелистнув на нужную страницу, Луна сверила написанное со своими воспоминаниями, прежде чем начать колдовать. Всё прошло гладко — начальные чары рассеялись не оставив и следа.

Кивнув, принцесса рассеяла огрождающий слой и помедлила, собираясь с духом. Вот и всё. Она всеми способами удостоверилась в том, что всё сработает как описывает книга. Остался лишь последний шаг… сотворить заклятие по-настоящему.

Луна не двигалась целую минуту. Кровь стучала в висках, дыхание вырывалось резкими, неуправляемыми выдохами. Холодок адреналина омывал всё тело от мордочки до крупа, ноги дрожали, а крылья отказывались складываться по бокам. Принцесса закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Бесполезно.

Лишь внезапный порыв убежать вернул её сознанию ясность. Нет, она не позволит страху диктовать ей свою волю.

Синий рог засветился.

Твайлайт пыталась стоять неподвижно, как скульптура, пока Рэрити колдовала над подолом её платья. Что ж, легче было сказать, чем сделать. По меньшей мере тысяча булавок держали ткань вместе, и от каждого движения пара десятков острых концов скреблись по шёрстке. Не говоря уже о том, что крылья приходилось держать постоянно поднятыми, иначе неприятное царапание быстро оборачивалось болезненными уколами.

Платье было слишком вызывающим на вкус Твайлайт. Обычно Рэрити играла с оттенками фиолетового при выборе цветовой основы, однако сейчас не просто взглянула в сторону синего, а прямо отдалась ему целиком. Серебряный и белый ожидаемо служили для акцентов, создавая ослепительную картину такого количества блёсток, о котором принцесса не осмеливалась даже задуматься. Если вглядываться не слишком сильно, то облик Твайлайт естественным образом напоминал ночное небо. Что само по себе не было проблемой. Проблемой были стилизованные луны, нашитые тут и там под оборками.

— Давай пройдёмся по плану ещё разок, — проговорила Рэрити сквозь зажатые в зубах булавки.

Твайлайт кивнула, хоть единорожка и не могла этого видеть.

— Мы отправимся на небесной колеснице в восемь, через час прибудем во дворец. Далее сразу отправимся искать принцесс, чтобы поздороваться и поздравить Луну с днём рождения. После чего останемся беседовать с ней до ужина, при этом удостоверившись, что я не опозорю себя, пытаясь целиком занять её время. Во время ужина продолжим в том же духе и только после трапезы, когда все потянутся размяться, я попробую поймать Луну лично, — Твайлайт вздрогнула. — Не знаю, по-моему, танец не такая уж хорошая идея, Рэрити.

— Нонсенс. Всё, что тебе нужно — это позволить Луне вести. Уверена, она прекрасный танцор, и твоя… неопытность вызовет у неё в худшем случае симпатию.

Всё ещё не убеждённая, Твайлайт, тем не менее, решила не спорить.

— Она будет танцевать со многими другими пони, но я должна пытаться быть её партнёршей так часто, как только смогу. После этого мне нужно попытаться увести её в укромное местечко в саду — возможно, в лабиринт — где мы сможем поговорить наедине. Там я получу возможность перевести разговор в романтическое русло и дождаться «того самого момента», в который ясно пойму, что пришло время её поцеловать.

Твайлайт вздохнула.

— У меня плохое предчувствие, Рэрити.

— Всё пройдёт как по маслу, я уверена. И если тебе понадобится совет — я ведь тоже там буду.

— Понимаю, только… не напоминает ли это… постановку? Разве я не должна попробовать просто отдаться веселью и позволить всему случиться своим чередом?

Рэрити рассмеялась.

— Уверяю тебя, искусство романтики целиком и полностью грамотная постановка. Вся эта чепуха про «внезапный порыв» и «всё случится само» лишь не более чем простой вздор. Вот честно, дорогуша, я даже удивлена, сколь мало ты знаешь о романтике, учитывая твоё детство с принцессой Кейденс.

— Мы не говорили о таких вещах.

— Нет… Полагаю, ты была ещё слишком юна, — кобылка отступила на шаг и оглядела свою работу. Её лицо просветлело. — Чудесно! Ты готова?

— Да. У меня крылья устали.

Рэрити придержала платье магией, пока Твайлайт осторожно выбиралась из него, стараясь ничего не сместить и не поцарапаться больше необходимого. Отойдя в сторону, она увидела, как единорожка надевает наряд на поникен, чтобы дошить его с учётом корректировок.

— Будет готово через день-два, я думаю.

— Даже не знаю, как тебя отблагодарить. Выглядит великолепно.

— Ты уже это сделала, дорогуша. Если бы не ты, я бы никогда в жизни не попала на первый за многие века бал-маскарад. А теперь, пусть я и не горю желанием выставлять тебя за дверь, меня ждут семь других платьев, а тебя ждёт встреча с мадам Мэр.

Твайлайт резко взглянула на часы.

— Вот сено!

Глава десятая: часть первая

Солнце садилось, когда Твайлайт и Рэрити покинули Понивилль, а ко времени их прибытия в Кантерлот луна уже прошла немалый путь в своём извечном путешествии среди звёзд. Столь ярко сияли эти небесные светила, что жаровни, расставленные по пути к отведённой празднику части южных садов, казались совершенно не нужны.

Решение Луны устроить бал ночью трудно было назвать внезапным, по понятным причинам. И всё же поздней осенью, на улице, в Кантерлоте было весьма прохладно, отчего Рэрити порадовалась своему решению облачиться в столь экстравагантный наряд. Изначально она не планировала иных дел, кроме общения и поддержки Твайлайт в делах амурных, однако мысль о паре-тройке танцев потихоньку обретала всё большую притягательность. Сейчас, впрочем, кобылка просто поплотнее запахнулась в шаль.

До полноценного начала оставалось ещё с полчаса, однако большая часть остальных приглашённых уже прибыла; все в новых с иголочки нарядах. Кобылы и жеребцы носили вычурные платья и костюмы, а лица их были закрыты всевозможными масками — от крохотных полумасок, как у самой Рэрити, до полнолицевых, оставлявших взгляду лишь нижнюю челюсть.

В дополнение к платью цветов ночного неба, глаза и правую половину мордочки Твайлайт закрывал серебряный полумесяц. Платье Рэрити же вдохновляло скорее опускающееся за океан солнце — с белоснежной шёрстки ниспадали волны золотого шёлка, отороченные голубыми кружевами. Глаза обрамляла маленькая золотая маска с вычурными оборками по бокам.

Всего в какой-то паре шагов от входа Твайлайт вдруг встала как вкопанная, отчего ушедшей вперёд Рэрити пришлось чуть вернуться.

— Ты в порядке, дорогуша?

— Чего? — голова кобылки дёрнулась к единорожке, но тут же снова обратилась к садам и видневшимся за входом декорациям. — А. Ха-ха, да, пожалуй, в порядке.

Рэрити узнала этот тон и наклонилась ближе, потереться мордочкой о щёку подруги, постаравшись не соприкоснуться причёсками.

— Лучше не держи всё в себе.

Пусть макияж и скрыл румянец Твайлайт, её чувства были видны как на копыте благодаря ушам и позе.

— Просто нервничаю, наверное, — она вздохнула. — Я лишь… не хочу напортачить, сделав или сказав что-то неправильное.

Рэрити цокнула языком.

— Право, Твайлайт, тебе не о чем волноваться. Вы с принцессой Луной знакомы уже больше года. Просто веди себя как на ваших ночных встречах и всё пройдёт гладко, вот увидишь, — легонько подтолкнув подругу плечом, Рэрити добавила: — А теперь пошли. Чем быстрее прибудем, тем больше времени ты проведёшь со своей избранницей.

Твайлайт выдохнула сквозь сжатые зубы и мило покраснела, однако вслух ничего не сказала, позволив подруге провести себя через вход.

Ступив за ворота, кобылки впервые окинули взглядом место будущей вечеринки. К несчастью, взгляд Рэрити первым делом наткнулся на видневшийся вдалеке сад статуй и лабиринт из живой изгороди. Раньше она бы не испытала ровным счётом ничего, однако сейчас не удержалась и пригладила гриву копытом, украдкой потрогав рог.

Справившись с неловким замешательством, она усилием воли отвела глаза.

Площадка под празднество представляла собой широкий открытый двор, прилегающий к замковой стене и южным садам. Возле стены была возведена деревянная платформа, на которой музыканты Кантерлотского Оркестра уже настраивали инструменты, а подле красовался танцпол из полированного дерева.

Большая часть двора была уставлена широкими круглыми столами — все накрыты длинными белыми скатертями, краями касавшимися лужайки. Серебряные канделябры возвышались посреди каждого стола, окружённые подготовленными приборами на восьмерых и двумя бутылками, уже открытыми в ожидании ужина. Напротив оркестра на собственном возвышении находился главный стол. Выполненный в форме подковы, он был удивительно мал и вмещал лишь шестерых пони, хотя оформлен был схожим с остальными образом.

Ровный гул разговоров уже наполнял воздух, изредка прерываемый случайными нотами со сцены.

Рэрити сосредоточилась на присутствующих и как могла постаралась связать имена с лицами — пусть даже лиц и не было видно. Ей пришлось полагаться почти исключительно на кьютимарки жеребцов, дабы понять, кто вообще находится вокруг.

Всё ещё ведя за собой Твайлайт, единорожка извилистым маршрутом обошла весь двор, заводя мимолётные разговоры с попадающимися на пути группками пони. Просто пара фраз, чтобы представиться самим и узнать имена собеседников. Твайлайт, благослови её Селестия, всё время оставалась рядом, чтобы все присутствующие обращали на неё внимание — а заодно и на её платье, — радостно сообщая немногим заинтересовавшимся, кто его создательница. Требовались серьёзные усилия, чтобы не захихикать как маленькая кобылка. Ох, дела определённо пойдут в гору к следующему большому событию.

Ко времени, когда подруги добрались до своего помоста, гостей изрядно прибавилось, и в небольшой суматохе все пытались найти свои места. Первое, к которому подошла Рэрити, оказалось её собственным — на краю подковообразного стола, прямо возле Твайлайт.

Было очевидно, что принцессы Селестия и Луна займут места в середине, однако два оставшихся гостя являли собой тайну. Впрочем, единорожка не сомневалась в своих догадках на их счёт.

— Удивлена, что принцесса Кейденс и твой брат ещё не прибыли, — усаживаясь, сказала Рэрити.

Твайлайт помедлила и пожала плечами, прежде чем присоединиться к подруге.

— Не думаю, что они вообще будут.

— Правда? Не могу представить, чтобы они пропустили такое событие. У них ведь не случилось новых происшествий?

— Нет, по крайней мере я о них не знаю, — ответила Твайлайт, не решаясь встретиться глазами с Рэрити. Прежде чем та смогла бы надавить, кобылка подняла взгляд к небу. — Луна много сил вложила в звёзды сегодняшней ночи.

Единорожка уступила, также подняв глаза. Она без труда могла распознать намеренную смену темы и решила не рисковать всей ночью из-за излишней настойчивости… до поры до времени. Её манил сочный запах сплетни, так что единорожка твёрдо вознамерилась выпытать все подробности в более подходящей обстановке.

— Они волшебны, дорогуша.

Созерцая небо, Рэрити не заметила подошедшую пару, пока жеребец вежливо не кашлянул в копыто.

— Принцесса Твайлайт Спаркл, леди Рэрити, — почтительно склонил голову Фэнси Пэнтс. — Как радостно видеть вас здесь этим вечером.

Твайлайт улыбнулась и кивнула, либо привыкнув наконец к своему титулу, либо просто скрывая эмоции лучше, чем обычно.

— Я польщена, лорд Фэнси Пэнтс.

— Ох, Фэнси Пэнтс, я очень надеялась встретиться с вами сегодня ночью, — проговорила Рэрити, уже выстраивая в голове ряд деловых вопросов. — Хотелось бы обсудить пару вещей, если вас не затруднит.

Жеребец усмехнулся под своей простой повязкой красного шёлка, прикрывающей глаза.

— Ни в малейшей степени. Как удачно, что мы сидим за одним столом.

Рэрити моргнула и уставилась на противоположные места. Оттуда ей приветливо улыбнулась и помахала Флёр де Лис. Наконец заметив удивление единорожки, Фэнси Пэнтс усмехнулся:

— У нас с принцессой Луной возникла некоторая дружба. Хотя, правильнее будет сказать — соперничество. В шахматах она просто безжалостна.

Единорожка как могла восстановила самообладание и натянула приятную улыбку.

— Вот как? Я не знала. Впрочем, не сказала бы, что сильно удивлена.

— Поговорим ещё после ужина? — спросил жеребец.

— Конечно.

— Жду с нетерпением, — поклонился он и зашагал к месту рядом со своей женой.

Рэрити наблюдала за тем, как он потёрся мордочкой с Флёр, отчего покраснела настолько, что пришлось отвести взгляд.

— И почему все хорошенькие жеребцы уже заняты? — неожиданно для самой себя прошептала единорожка.

— Рэрити! Он тебе в отцы годится.

— Да ну? — единорожка окинула подругу оценивающим взглядом. — И это говоришь мне ты?

Твайлайт попыталась было ответить, но быстро опустила глаза и принялась что-то неразборчиво бормотать, залившись румянцем, который ни одна маска или макияж скрыть были не в состоянии.

Пронзительный клёкот развеял мерный гомон за столами и привлёк взгляды присутствующих к небу. Оставляя след из гаснущих искр, Филомена пронеслась над головами гостей ко входу в сад, из которого целеустремлённо шествовали во двор сёстры аликорны.

Филомена пролетела сквозь весь двор, привлекая всеобщее внимание к Селестии и Луне, входившим внутрь. Она, крича, покружила у них над головами и унеслась по своим ночным делам. То было стоящее зрелище, на которое Селестия едва ли обратила внимание — вся её воля пыталась не дать взгляду упасть на Луну.

На её платье…

Луна держала свой наряд в секрете от сестры, причём дошло даже до того, что она напрямую запретила Селестии искать его. Отчего не начать рыскать по замку стало только сложнее. Больше всего принцессе дня не давала покоя мысль, что сестрица наверняка предполагает или даже хочет увидеть её за поисками. У той всегда был свой стиль в подобных играх, и Селестия ни на секунду не сомневалась, что её будет ждать некая ловушка или наказание, ослушайся она наказа.

В итоге она последовала требованиям Луны и не стала ничего предпринимать. В свою очередь ночная принцесса нисколько не облегчала ситуацию, постоянными намёками непрестанно поддразнивая Селестию. Оказалось, что всё воистину было не зря, когда не далее чем пять минут назад Луна вышла в сад и Селестия впервые увидела её платье.

Плотно облегающее, из чистого серебристого шёлка. Сияя под белым лунным светом, оно словно ртутью стекало с синих плеч, по спине и с левого бедра, оставляя правое полностью обнажённым. Звездная грива была также завита и уложена в изящную причёску с парой кудрявых локонов, свободно струящихся по обе стороны лица, отчего стройная шея выглядела ещё более элегантно. Как и Селестия, Луна ещё не успела надеть свою маску — простое серебряное домино.

Принцессе дня потребовалась вся её выдержка, чтобы не отменить сей же час празднество и не уволочь сестричку к себе.

Её собственный наряд выглядел более чем достойно. Бордовый с золотом жилет прикрывал грудь, а с талии ниспадала белая юбка, подшитая ярко-красным кружевом, за которой струился насыщенный бронзовый шлейф. Маска повторяла собой солнце — золотая, со стилизованными лучами по бокам и сверху.

Сёстры бок-о-бок шли меж столов ко своим местам, молчаливо приветствуя гостей. Вечер только начинался, и аристократы ещё сидели чинно и спокойно, однако предвкушение надвигающейся вечеринки отчётливо сквозило в их позах и голосах. Каждый раз, оглядываясь на Луну, Селестия видела и в её глазах огонёк нетерпения.

Только обогнув последний стол и подойдя к помосту, она посмотрела на сидевших наверху.

Взгляд её тут же приковала Твайлайт, и принцесса не смогла удержаться от улыбки. Впрочем, не настолько широкой, как у её бывшей ученицы. С их последней встречи прошло несколько недель, однако ощущались они месяцами. Была в Твайлайт некая энергия и вдумчивость, по которым принцесса так сильно скучала с тех пор, как кобылка переехала в Понивилль.

Сёстры разделились, дабы взойти на помост. Луна пошла слева, а Селестия справа. Проходя мимо Рэрити, она прошептала ей свою признательность за визит, получив в ответ благодарность за приглашение. Дойдя до Твайлайт, принцесса разделила со своей бывшей ученицей приветственные объятия.

— Я так счастлива, что ты смогла прийти.

Твайлайт захихикала и обернулась через плечо на Луну, которая что-то говорила Фэнси Пэнтсу.

— Я бы ни за что на свете такое не пропустила.

Когда кобылка уселась обратно, Селестия преодолела последнюю пару шагов, дабы встретиться с Луной у центра стола. Сёстры улыбнулись друг другу и одновременно обернулись к гостям.

— Доброго вечера, леди и джентльпони, — начала приветствие Луна громким голосом, разносившимся по всему двору. — Спасибо вам всем, что почтили присутствием мой одна ты…

Крыло Селестии стукнуло ночную принцессу в ребро. На недовольный взгляд сестры белая кобылица даже не повернулась, по-прежнему смотря на их маленьких пони, охваченных весельем и лёгким переполохом. Спустя секунду Луна сдалась и возобновила речь:

— Как я сказала, спасибо вам за то, что присоединились к празднованию моего дня рождения, — она снова взглянула на Селестию, с долей сарказма добавив: — Чей номер, надо полагать, является государственной тайной.

По толпе пронеслись тихие смешки, отчего Луна вынуждена была чуть-чуть подождать, пока всё не уляжется. Когда она заговорила вновь, её голос, улыбка и поза стали куда более расслабленными.

— Мы надеемся, вы останетесь довольны сегодняшней ночью.

Последовавшие аплодисменты продлились лишь пару секунд, быстро прерванные подоспевшими блюдами и первыми звуками оркестра, наполнившего воздух тихой мелодией, не мешающей разговорам. Множество официантов появилось из замка — все толкали перед собой тележки с закрытыми серебряными блюдами. С отточенной грацией и ловкостью они скользили меж столов, доставляя гостям заранее заказанные деликатесы, прежде чем поспешить обратно на кухни.

Стол принцесс обслужили в первую очередь. Как только все шесть блюд оказались на местах, Селестия открыла своё и едва не уткнулась мордочкой прямо в порцию лазаньи с тушёными овощами.

— М-м-м, давненько шеф не готовил ронаан, — сказала она, чуть повысив голос, дабы перекрыть звон столового серебра и гомон начавшихся разговоров. Взяв красное вино, принцесса налила себе бокал и сказала: — Впрочем, выбор был трудный, стоит признать. Почему ты остановилась на карри, Твайлайт?

— Я просто… — кобылка замялась, посмотрев ненадолго в сторону, прежде чем договорить, — бросила монетку.

В глазах Селестии сверкнула искра, а на губах возникла загадочная улыбка.

— Мудрый выбор перед лицом двух равных вариантов. Собственно, потому наши монеты и имеют две стороны.

Твайлайт уставилась на принцессу в ответ. Сощурившись, она боролась между желанием принять все слова наставницы за истину и нарастающими сомнениями. Когда этот шторм улёгся, Селестия была весьма довольна прозвучавшим ответом.

— Нет, не поэтому.

— Вот как? — ответила она, аккуратно отрезая кусочек лазаньи. — Почему же тогда?

Твайлайт открыла рот, застыла, поморгала, подумала, повторно рассмотрела свои гипотезы, посмотрела вниз на карри, скривила мордочку и, наконец, сдалась.

— Без понятия. Но точно не поэтому.

— Верно, Твайлайт Спаркл, — подала голос Луна, чуть наклонившись вперёд, дабы заглянуть через Селестию. — Желаешь ли ты узнать правду по сему вопросу?

Твайлайт совершенно предсказуемо попалась на крючок тайного знания, её кивающая голова в тот момент более всего напоминала курицу, клюющую зёрна с земли. Селестия, впрочем, не в меньшей степени хотела узнать, что было на уме у сестрицы. Однако стоило ей увидеть выражение на синей мордочке, как вся интрига тут же испортилась.

— Сиё достаточно очевидно при беглом размышлении, — Луна сделала паузу, дабы нагнать напряжения и дождаться внимания сидящих рядом. — Тия просто хотела, чтобы все вокруг поклонялись её кру… Ай!

Сёстры обменялись многозначительными взглядами. Крыло Селестии медленно складывалось обратно.

— Серьёзно, Луна?

Принцесса ночи лишь ухмыльнулась, безмолвно празднуя удачный подкол. Твайлайт выглядела так, словно не могла поверить глазам и ушам, в то время как эмоции остальных разнились от потрясения до вежливого веселья.

Первым после паузы заговорил Фэнси Пэнтс, спросив Луну о её недавней встрече с представителями торговых гильдий Ванхувера и тем самым направив разговор в более безопасное русло. С этого момента ужин принял почти что светский оборот; в размеренном обсуждении всплывали лишь приятные и безобидные темы.

Еда и вино были настолько вкусными и выдающимися, насколько Селестия привыкла ожидать от своего шеф-повара. Стащив и отведав кусочек карри Луны, она почти пожалела о своём выборе в пользу лазаньи. Луна, в свою очередь, не осталась в долгу, один раз даже попытавшись умыкнуть у сестры всю тарелку целиком.

Вскоре выяснилось, что Твайлайт не очень хорошо понимала на что идёт, заказывая карри. Селестия пережила мимолётную паническую атаку от вида кашляющей и задыхающейся после первого съеденного кусочка кобылки, которая залпом осушила свой — а заодно и Рэрити — бокалы холодной воды в отчаянной попытке охладить горящее горло и язык. После чего стала кушать осторожно, наслаждаясь острой смесью приправ с рисом маленькими порциями.

Более всего на протяжении трапезы Селестию озадачила сама Твайлайт. Пусть они и сидели рядом, кобылка ни разу не начала разговора с бывшей наставницей по своей воле. О, они говорили, и много, однако после очередного прерывания или исчерпавшей себя темы возрождать диалог всегда приходилось Селестии. Обратная ситуация наблюдалась в случае Луны, с которой Твайлайт будто бы была намерена говорить в первую очередь.

Селестия не знала как на это реагировать, противоречивые чувства переполняли её от копыт до кончика рога. Принцесса была в восторге от того, насколько хорошо Луна с Твайлайт поладили. Одно дело слушать пересказ из чужих уст, и совершенно другое лицезреть воочию. Вот только чувство потери от всего происходящего лишь усилилось. Твайлайт уже не искала её внимания и одобрения как раньше. Ясно видя, как они разговаривают на равных — как подруги, а не учитель и ученик — Селестия начала серьёзно сомневаться в своей готовности выпустить Твайлайт из-под любящего крыла.

С каких пор это стало так пугать?

К удивлению принцессы, первой закончила с ужином и вышла из-за стола Рэрити. Она вежливо извинилась и порысила в толпу коллег и потенциальных клиентов, присутствующих на вечеринке. Перед самым её уходом Селестия заметила многозначительный взгляд, которым та обменялась с Твайлайт. Заинтригованная, принцесса мысленно отметила разузнать потом, в чём дело.

Гул разговоров всё усиливался и усиливался, по мере того как всё больше пони заканчивали с едой. Следуя неуловимой перемене, оркестр прекратил играть неспешную балладу и воздух наполнился первыми нотами бодрого вальса. С необычной для своего возраста пылкостью Флёр тут же потащила Фэнси Пэнтса на танцпол — жеребец лишь успел вяло возмутиться, после чего покорно пошёл за женой.

Последовала новая волна официантов. Теперь они носились меж столов с подносами, полными напитков, либо убирали пустые тарелки. Стол принцесс опять обслужили первым, оставив лишь одно блюдо — карри Твайлайт, которого та успела съесть лишь половину.

— Рада, что Рэрити сумела выбраться с тобой на праздник, — произнесла Селестия, поднося салфетку ко рту.

Твайлайт хихикнула, прикрыв улыбку копытом.

— И прайд мантикор не смог бы её остановить.

Взгляд принцессы дня скользнул по толпе аристократов и торговцев внизу. Царившее в начале вечера подобие порядка исчезло полностью в хаосе перемещений и танцев. В такой суматохе, да ещё подкреплённой пёстрыми нарядами, Селестия уже потеряла след Рэрити, хотя и не сомневалась, что та находится в самом центре.

— Как насчёт леди Пай? — спросила Луна. — После всех отвергнутых приглашений я, признаться, не удивлена, что нам отплатили той же монетой.

— О, нет-нет-нет, Пинки никогда бы так не поступила! — яростно замотала головой Твайлайт. — Она очень сильно огорчилась, когда увидела дату. Просто она уже дала Пинки-клятву, что будет группой поддержки для Рэйнбоу на Мейнхэттанских уличных гонках.

Луна вздёрнула бровь.

— Пинки-клятву?

— Ваши высочества.

Все трое аликорнов обернулись к кобыле, стоящей на краю помоста. Она была одета в платье и маску, как и все присутствующие, однако парившая в её магическом захвате камера выдавала истинные цели.

— Не возражаете против одной фотографии? Для Кантерлотских Вестей.

То была первая просьба, ознаменовавшая начало длинной цепочки визитёров. Примеру фотографа последовали многие, подходя к принцессам в поисках благосклонности или внимания. К счастью, большинству из них хватало такта давать правительницам передышки, однако вести содержательный разговор в таких условиях было решительно невозможно. Довольно быстро Селестия заметила тревожные признаки неуклонно растущего раздражения Луны, самым ярким из которых было нервно подёргивающееся ухо.

Длинная скатерть сослужила прекрасную службу в желании Селестии успокоить сестру. Незаметно для чужих глаз она смогла скользнуть копытом к Луне и погладить её ногу, напоминая — я здесь, я рядом. Небольшой жест, но всё одно действенный.

С просителями — как Селестия любила их воспринимать — дела велись по мере их появления. Большинство просто хотели пожелать Луне счастливого дня рождения. Некоторые осмелились предложить подарки. Мелкие украшения да ювелирные безделушки, впрочем, дорогие. В такие моменты сёстры крепко стискивали копыта — Луна в волнении, а Селестия в сочувственном утешении. Как остальные могли не замечать напряжения в улыбке, плечах и крыльях её сестры, принцесса дня откровенно не понимала.

— Неужели вот в это превратилась знать? — поинтересовалась Луна, когда последний проситель отошёл на достаточное расстояние, и телепортировала очередной подарок куда-то далеко и надолго. — Какой мне прок от всех этих бестолковых украшений и безделушек?

Селестия провела копытом вверх по синей ноге и нацепила успокаивающую улыбку.

— Ну-ну, Луна, подарок есть подарок, и должен быть принят с изяществом и грацией.

— Понятно, — Луна скосила глаз на сестру. — От меня не укрылась та маленькая деталь, что ты вот не получила подобного внимания на Праздновании Летне… Ай!

— Ох, Луна, прости пожалуйста, — извинилась Селестия и покровительственно улыбнулась в толпу.

На сцене оркестр объявил свою следующую композицию: «Это должна была быть ты». Почти все танцоры вернулись за столы, но их место тут же заняли новые. Стоило зазвенеть первым нотам фокстрота, а парам на танцполе начать двигаться, как копыто Селестии дёрнулось от пронёсшихся в сознании картин их с Луной танца. Тем не менее она сохранила самообладание, не выказав ни единого намёка на бушующие в голове фантазии.

— Кажется, моё крыло живёт сегодня своей жизнью.

— Нет нужды извиняться. По правде говоря, я беспокоюсь за тебя, сестра.

Луна раскрыла собственное крыло и утешающе обняла Селестию за спину. Всё тело принцессы дня вздрогнуло и застыло от знакомого прикосновения, а мысли о подшучиваниях мигом улетучились из головы. Сердце стучало в груди, а глаза метались по толпе, выискивая всех, кто хоть мельком смотрел сейчас в их сторону. Обыденная процедура вспоминания имён, которая помогала держать разум и тело под контролем.

— Неужели прожитые годы оказались столь беспощадны, что затупили твой острый ум до таких низменных ответов?

Ухватившись за слова Луны, Селестия смогла сохранить ускользающее самообладание на самом бархате своих губ.

— Ни в коей мере, сестра. Просто решила ради интереса попробовать твои методы. Полагаю, от моих усилий ты не в восторге?

Выдавленный через силу ответ не остался незамеченным. Ехидная усмешка тронула синие губы, а яркие бирюзовые глаза слегка сощурились. Одинокое маховое перо нежно скользнуло по шее вверх, прямо в разноцветную гриву. То, что Селестии удалось удержаться от стона, уже само по себе стало великой победой. Грозящей обернуться ничем, если всё продолжится в том же духе — если хватка, сдавившая её грудь, не перестанет спускаться ниже.

— Воистину: целилась ты не туда, а ударам не доставало силы.

В голове Селестии полным ходом шла битва. Осада последнего бастиона здравого смысла неиссякаемыми силами гормонов, угрожающих вскоре выбить ворота.

Заманчивая фантазия начала воплощаться в её мыслях. Как она повернётся к Луне и страстно поцелует её, к вящему потрясению и отвращению всех присутствующих. О-о, это будет лишь начало. Как только этот барьер падёт, её уже ничто не остановит. Она волной магии сметёт всё со стола и упадёт на него, увлекая за собой Луну. И на нём, на виду у всей знати Эквестрии, они потрахаются. Повезёт, если она продержится хотя бы с минуту, прежде чем обильно кончить прямо на лицо сестры под взглядами толпы. То будет их величайший секс на все века, и, по крайней мере на какое-то время, Селестия даже убедила себя, что оно того стоит.

Этому не суждено было случиться, конечно же. Всё, чего принцесса добилась; всё, что помогало ей не сойти с ума за тысячу лет ожидания; все её друзья и отношения — всё это будет потеряно ради пары секунд экстаза.

Она встретилась глазами с сестрой, надеясь лишь, что та увидит в них последствия своих ласк. Несмотря на все эмоциональные бури, голос Селестии прозвучал ровно, совершенно не затронутый смятением:

— В следующий раз я подготовлюсь лучше.

Крыло скользнуло прочь, оставив место лишь холодному воздуху. Пламя погасло, однако углям его ещё долго предстояло тлеть. Селестия в последний раз стиснула ногу Луны — и в знак благодарности, и показывая, что не в обиде. На долю секунды она подумала, что всё обошлось. Затем услышала, как громко клацнули зубы слева от неё.

Не то чтобы сердце Селестии пропустило удар. Оно застыло намертво, а потом ринулось в сумасшедший галоп. Принцесса напрочь забыла о Твайлайт; забыла, что та сидит тут, рядышком, и молчаливо наблюдает за каждым их движением. Заметила ли она? Увидела ли крыло Луны и истому Селестии?

Ужас, на этот раз не смешанный с похотью, охватил принцессу. Тем не менее она должна была обернуться, должна была узнать. С непринуждённой лёгкостью, прочно въевшейся в её суть, Селестия посмотрела на Твайлайт.

— Что-то случилось? — с прежним ложным спокойствием спросила она, молясь, что ошибается. Заметь Твайлайт что-нибудь… улови какой-нибудь… Селестия даже думать не смела о последствиях.

Кобылка смотрела в ответ потрясённо раскрытыми глазами, её уши напряглись, на грани срыва в дрожь. Щёки тронул лёгкий румянец. На неком инстинкте Селестия улыбнулась ей, той самой материнской улыбкой, которой приветствовала почти каждого своего подданного. В каком-то роде это сработало — Твайлайт чуть успокоилась и расслабила уши, однако принцесса рассчитывала на большее.

Свет озарения, зажёгшийся в фиолетовых глазах, нисколько не облегчил страхов Селестии. Затем кобылка покрылась полноценным румянцем, уткнулась в стол и закрылась копытами, принявшись что-то неразборчиво бормотать. Вновь инстинкты принцессы взяли верх, и она утешающе потрепала плечо Твайлайт, повторив вопрос.

— Ничего, — в итоге ответила та, подняв голову. Взгляд её по-прежнему смотрел в пол. — Ничего не случилось, ведь вы сёстры, а значит, я не должна удивляться вашим перепалкам.

Селестия прикрылась копытом, с каждым приглушённым смешком выдыхая внутреннее напряжение.

— Да, пожалуй, так оно и есть, — в лёгком веселье от невероятного облегчения принцесса не удержалась и, наклонившись к самому уху Твайлайт, прошептала: — Но давай оставим это всё между нами, м-м?

Румянец бедной кобылки стал вдвое ярче, и она вновь спряталась в копытах. Селестия почти чувствовала себя виноватой, но всё равно не могла не умилиться такому зрелищу. В остальном же она засчитала это как очередную пройденную веху на пути избавления Твайлайт от упрямого возвеличивания своей бывшей наставницы.

То был день, наступления которого Селестия ждала всем сердцем — когда Твайлайт наконец сможет увидеть правду за выдуманным образом, и они вдвоём смогут насладиться разговором за чашкой чая.

Как друзья.

Принцесса утешающе обняла кобылку крылом.

— Не нужно смущаться. Мы все склонны верить, что у самых близких к нам пони нет от нас тайн, жестоко в этом ошибаясь. Подобное и меня не обошло стороной, — снова наклонившись, Селестия прошептала: — Видела бы ты моё лицо, когда Луна в первый раз привела домой жеребца.

— Сэр Рагед Ридж, — задумчиво склонив голову, произнесла Луна, выдавая своё участие в разговоре.

Селестия кивнула и подалась назад, позволяя им троим говорить без помех.

— Тот ещё обольститель, насколько я помню.

Выражение Луны сменилось вместе с направлением её взгляда, когда принцесса ночи раздражённо уставилась на Селестию.

— Да что ты? Я вот помню, как ты хотела изгнать его за один лишь ответ на мою нежность.

— Он был староват, — пренебрежительно дёрнула крылом Селестия.

Синее копыто, которое она нежно сжимала последний час, вырвалось из её хватки. Столь резкая перемена зажгла в Селестии собственные искры злости, и прежде чем Луна успела открыть рот, принцесса выпалила с чуть большей резкостью, чем намеревалась:

— Ему было почти сорок.

Сестра повела себя почти столь же хорошо, как того следовало ожидать.

— А мне давно перевалило за две сотни!

— Совсем юная девица!

— Ужель мне потребно напоминать в кои годы ты сама ринулась под венец?

Селестия уловила изменение в речи Луны и осознала, что бередит старую рану.

— То было… — попыталась она замять тему.

— То было спустя три весны, не далее как в твой двести восемьдесят пятый год жизни.

— Брак по расчёту, дабы помочь молодому союзу, — огрызнулась Селестия в ответ. — Я даже не спала с ним, пока мне не исполнилось триста.

— Вот как, — Луна откинулась назад. — А почто же ты прогневалась на герцогиню Палладиум?

— Она плохо влияла на тебя и на наших маленьких пони. Слишком увлекалась сказаниями своей матери.

— Ежели этак ты молвишь, что затейница она была великая!

— Она завела тебя в пещеру василиска!

— Славная была потеха!

— Твоё правое крыло висело куском мрамора три недели!

— Да и оправилось затем!

Селестия было раскрыла рот для нового возражения, как вдруг совершенно иное воспоминание пронеслось в её голове. Куда более мягким тоном она протянула:

— А может, стоит напомнить про тот случай, как вы «нашли» ядовитую шутку в Вечнодиком, уснув в её поросли?

Луна выпрямилась словно аршин проглотила и напряжённо замерла. Её голос зазвучал спокойствием, что сочилось угрозой в десятки раз сильнее, чем прежняя злость.

— И помыслить о сём не смей.

Бровь дневной принцессы взлетела вверх.

— Ой ли? — она повернулась к Твайлайт. — Ты ведь встречала ядови… Твайлайт?

Твайлайт Спаркл сидела неестественно выпрямившись, глаза её были широко раскрыты, а зрачки в них сузились в еле заметные точки. Рот кобылки шевелился, но ни единого звука не срывалось с её губ.

Селестия помахала копытом перед фиолетовой мордочкой.

— О небо, кажется, мы сломали её, — она мягко ткнула кобылку в нос. — Твайлайт?

— Прошу прощения, ваши высочества?

Селестия с Луной оставили напрочь застывшую принцессу дружбы и повернулись к новоприбывшему. Барон Мюх Хаузен стоял перед ними в почтительном поклоне, ожидая, пока на него обратят внимание.

Барон был чудаковат. Земной пони с золотой шёрсткой, уже в летах. Курчавая грива его поседела давным давно, навощённые завитые усы и остроконечная борода не отставали от неё по белизне. Он носил свой извечный ярко-красный с золотом офицерский камзол, с белыми кружевами на рукавах. Золотая маска закрывала глаза и верхушку носа, простираясь вперёд на нелепую длину.

Под колоритной внешностью скрывался безжалостный волокита и бессовестный враль. Во всей Эквестрии не существовало кобылы, которую барон счёл бы вне своей досягаемости; а если слухи не лгали — он ещё и не раз это доказывал. Даже Селестия не укрылась от его льстивого языка и попыток ухаживаний.

Опасен он был разве что лёгкой головной болью, однако многие женатые жеребцы жаждали получить с него сатисфакцию за весьма нескромные попытки увязаться за их жёнами. Большую часть времени, впрочем, он был желанным гостем на различных посиделках из-за своего неиссякаемого запаса удивительных приключений. Его истории бросали вызов любой мыслимой логике, в то же время оставаясь безмерно интересными. При всей ауре бедлама вокруг себя, барон ни разу не взял того, чего не предложили, и ни разу не переступил закон.

— Луна, счастлива представить тебе печально известного барона Мюх Хаузена.

Жеребец поднял голову, лишь чтобы вновь поклониться напрямую принцессе ночи.

— Высшее счастье наконец познакомиться с вами, ваше высочество, — барон запустил копыто в карман и извлёк розу, протянув ту Луне. — За все свои странствия я не встречал красоты, подобной вашей.

Селестия волевым усилием удержалась от того, чтобы не закатить глаза, в то время как Луна приняла цветок, медленно покрутив тот в облачке магии.

— Спасибо вам, барон, за подарок и за тёплые слова.

— Должна сказать, — проговорила Селестия, — я удивлена вашему визиту. Мне не докладывали, что вы вернулись в Эквестрию.

Жеребец одарил принцессу дня ещё одним взглядом, на этот раз с озорным огоньком в глазах и самоуверенной улыбкой на устах.

— Неудивительно, моя дорогая принцесса, поскольку я вернулся вот этим самым вечером.

— Ах, что за счастливые ветра направляют ваши паруса, что вы вернулись аккурат в столь важный день. Как прошёл ваш визит в… Пранцию, кажется?

— Увы, мой отдых неожиданно — и ожидаемо — прервали уже в который раз. На нас напали пираты не далее чем в ста лигах от…

— Тише, тише дорогой барон. Вы знаете моё правило.

— Ха-ха! Конечно, конечно, я забылся. Всему своё время и место! Кстати говоря… — жеребец обернулся к Луне и в очередной раз склонил голову. — Моя прелестная принцесса, умоляю вас оказать великую честь и милостиво даровать старому барону танец в вашей компании!

После всего случившегося в последнюю пару минут Селестии не составило большого труда сдержать смех. Вместо этого она уселась чуть поудобнее и принялась ждать быстрого и колкого отказа. Луна с Хаузеном могли бы хорошо сойтись за выпивкой в баре, травя свои невероятные и приукрашенные истории, однако терпение Луны иссякло бы довольно быстро от нескончаемого потока комплиментов и лести.

— Скажите, дорогой мой барон, обращались ли вы с той же просьбой к моей сестре? — холодным и пренебрежительным тоном поинтересовалась принцесса ночи.

— Множество раз.

— Она согласилась хоть единожды?

— Увы, нет.

Луна помолчала, отвелечённо разглядывая розу, что до сих пор парила в её магии. Она повернула голову лишь когда решила посмотреть Селестии в глаза. Принцесса дня никогда прежде не видела у сестры такого выражения — как-то по-особенному склонились её веки, чуть повернулись уши, изогнулись губы. Лишь секунду принцессы смотрели друг на друга, однако стоило Луне вновь обратить взор на Хаузена, как Селестии всё стало ясно, словно ей сказали вслух.

— Сие весьма прискорбно.

Звездная грива выросла, обволакивая ночную принцессу целиком. Будто бы и не имея физического тела, тёмным облаком звёзд Луна пронеслась над столом и воплотилась вновь рядом с бароном. После чего взяла его копыто в своё.

— Позвольте же мне искупить вопиющее негостеприимство моей милейшей сестры.

Селестия не стала подражать изумлению Твайлайт. Она смотрела, как Луна удаляется с бароном прочь от помоста и в сторону танцпола, с той же грацией, что и всегда. Однако за маской принцессы дня, скрытое от чужих глаз, разгоралось пламя. Трепещущий жар, подобный огню свечи в ветреный день.

— Твайлайт?.. Твайлайт?.. О нет! Филомена снова забралась в библиотеку!

Какие бы мысли не заполняли голову кобылки, они мигом улетучились облаком дыма. Твайлайт вскочила на копыта, её сердце яростно стучало в груди, а глаза бешено озирались по сторонам.

— Быстро! Кто-то должен…

Какая-то высшая и могучая сила заткнула ей рот, не дав вызвать подкрепление для спасения беззащитных книг от проклятой демонической птицы. Не тратя драгоценные секунды на сопротивление, Твайлайт попыталась определить свои координаты относительно библиотеки. Она спасёт свои… архивные книги и в одиночку, если потребуется!

Так, вокруг была улица, ночь. Звёзды и луна светили очень ярко. Большая толпа пони стояла на земле внизу, лишь несколько ближайших заметили её безмолвный крик о помощи. Пусть окрест и горело несколько жаровен, в воздухе не витал неповторимый аромат древних свитков и чернил, обращающихся в пепел. То была первая зацепка, намекнувшая Твайлайт на ошибочность её предположений. В следующую секунду, словно в заледенелой медлительности, она вспомнила, где находится. Ну и наконец заметила золотую ауру вокруг своей мордочки, когда та рассеялась.

Твайлайт плюхнулась обратно на стул, скрестила передние ноги и надула губы, отказываясь встречаться взглядом с принцессой Селестией.

— Это было совсем не смешно.

— Нет? — кобылка почти услышала, как Селестия вздёрнула бровь. — А ты уверена?

— Да.

— Хм-м, пожалуй, не соглашусь. Всё, что я помню, так это маленькую фиолетовую кобылку с опалённой гривой, преследующую Филомену по всему замку и пытающуюся попасть в неё полиморфными чарами. Выкрикивающую на бегу угрозы о тритонах и лягушках, — принцесса Селестия усмехнулась. — На мой взгляд было довольно забавно, особенно если вспомнить выражение Филомены, когда ты наконец в неё попала.

— Она заслужила, — зло пропыхтела Твайлайт, отказываясь слышать смех наставницы. — Никогда не понимала, что эта дьявольская птица делает в замке.

Принцесса Селестия цокнула языком.

— Соглашусь, она может доставить хлопот, да и тот розыгрыш был не самым хорошим, однако назвать её дьяволицей я могу не больше, чем Луну.

От упоминания Луны взгляд Твайлайт сразу скользнул на пустое место возле принцессы Селестии, а её мысли — к последнему ясному воспоминанию.

— Вы ругались!

— Что поделать, — согласилась та. — Случается время от времени.

— А я выставила себя полной дурой, — зарычала Твайлайт и уткнулась лицом в копыта.

— Что поделать, — вздохнула принцесса, однако голос её звучал утешающе, а крыло укутало плечи кобылки. — Такое тоже случается время от времени.

Лишь справившись с румянцем, Твайлайт решилась снова поднять голову.

Вечеринка была в самом разгаре. Пони танцевали, оркестр играл. Многие сидели, стояли или ходили вокруг, болтали, брали напитки с подносов или закуски с десертного столика. Некоторые удалились в более уединённые места, кто-то даже исчез за изгородью лабиринта. Ради тишины, спокойствия или ещё чего — Твайлайт не знала, да и ей было в общем-то всё равно.

Внимание кобылки быстро привлекли танцующие пони. В особенности самая высокая из присутствующих — не считая принцессы Селестии. Опуская копыта в такт музыке и покачивая телом — так, что её взметающееся платье то и дело опасно приближалось к черте приличия — там веселилась принцесса Луна, на вид весьма довольная собой. Она метала такие взгляды на Твайлайт, что сердце кобылки трепетало, а глаза почти не замечали стоящего рядом с Луной жеребца в цветастом красном камзоле.

— Это тот… — медленно протянула Твайлайт, не особо веря своему зрению.

— Он самый, — ответила принцесса Селестия, сразу сообразив, что к чему.

— Я думала, он умер.

Принцесса задумчиво хмыкнула.

— Что же ты, Твайлайт, неужели забыла? Он совершенно точно умирал не меньше трёх раз, по собственному признанию.

Кобылка услышала ответ, но её внимание уже полностью поглотил танцпол. Тот факт, что барон Хаузен был жив и здоров, не шёл ни в какое сравнение с бушующей в её сердце злостью и завистью.

Хаузен и Луна покачивались бок-о-бок, не уступая остальным вокруг них — барон взял на себя смелость научить принцессу новому танцу, появившемуся десятилетие назад. Поначалу движения Луны были несмелыми, однако по большей части из-за того, что она больше смотрела на других, чем на себя. Стоило только ей вдумчиво повторить нужные шаги, как принцесса смогла добавить толику своей природной грации и уже в свою очередь предстать мастером в окружении новичков.

Все самые смелые мечты и фантазии о Луне бледнели перед чувственной текучестью её реальных движений. Просто наблюдая, Твайлайт уже заливалась румянцем, а задние ноги её норовили неловко дёрнуться.

В то же время кобылка всё сильнее хмурила брови с каждым разом, как эти двое толкались боками на протяжении танца. Там должна была быть она. Там должна быть она. Но нет. Она просто струсила, бестолково болтала, вместо того чтобы проявить волю, и позволила старому выдумщику увести у себя Луну. Ну ничего, ночь ещё только начиналась — было время развернуть всё в нужную сторону.

Следовало только составить план.

Как только этот танец закончится, она пригласит Луну на следующий. А пока лучше удостовериться, что играть будет одна из тех композиций, под которые сама Твайлайт сможет станцевать.

Мысли о музыке быстро поглотили разум кобылки. Она и знала-то не так много произведений, а уж станцевать под них… И всё же, если выбрать мелодию помедленней да почувственней… Да, такая идея звучала здраво.

Пока Твайлайт витала в облаках, на помост взошла небольшая группка пони и обратилась к принцессе Селестии. Кобылка едва обратила внимание на прощальное обещание принцессы поговорить после, когда та встала и направилась с пришедшими в более уединённое место.

Лишь когда музыка стихла, сознание Твайлайт наконец прояснилось.

Она вскочила на копыта и отругала себя. Если только не ценой маленького представления с телепортацией, у неё не было возможности успеть заказать следующую композицию. Все свежесоставленные планы рухнули как один, оставляя её смотреть на смеющихся после приятного танца аристократов в масках.

Из всех возможностей перед Твайлайт остались лишь две: пригласить Луну на танец сейчас, либо ждать следующего перерыва.

Во вспышке храбрости кобылка ринулась к ступенькам. Быстро, насколько позволяли приличия, она порысила к танцполу, прокладывая свой путь через толпу.

Необычная эйфория с каждым шагом всё сильнее наполняла её тело. Воображение вновь вернулось к тем фантазиям, что не отступали с тех самых пор, как они с Луной прогнали гидру. Раньше всё редко начинались с танца, однако после приглашения и разговора с Рэрити этот сценарий остался почти единственным.

Может, начало вечера и вышло слегка смазанным, однако скоро всё будет хорошо. Пара шагов — и она будет на танцполе, затем рядом с Луной, а затем в танце с ней. Ещё немножко усилий, и остаток ночи пройдёт великолепно.

Твайлайт заметила Рэрити в то же время, как и единорожка её. Подруга ободряюще улыбнулась и подмигнула. Не сильно помогло, однако даже проступивший румянец уже не мог остановить Твайлайт от задуманного. Путь был ясен и чист: найти Луну и пригласить на танец. Проще некуда.

Шаг её сбился, стоило лишь фиолетовым копытам ступить на полированное дерево танцпола. Твайлайт видела принцессу — та стояла посередь толпы, высокая и величественная, в облегающем серебряном платье, от изгибов которого мысли уже взбудораженной кобылки понеслись в совсем уж неподходящие места. Её рот пересох в мгновение. Словно попробовав копытом ледяной пруд, Твайлайт вдруг растеряла всё мужество.

Разум опустел. Лёгкая ещё секунду назад задача вдруг оказалась неприступнее стен Ужасного ущелья. Заканчивая движение, кобылка ещё преодолела пару шагов, после чего застыла подобно статуе. Перед её мысленным взором ещё стояла картина, как она подходит к Луне и просит позволения станцевать, однако действия за фантазиями не было.

Шаг назад. Ещё мгновение нерешительности, и вот она, понурив голову, плетётся к столу с закусками. Вечер только начинается — наверняка ещё представится хороший случай.

Глава десятая: часть вторая

Заприметить Луну в толпе было совсем не сложно, благо принцесса возвышалась над окружающими самое меньшее на полголовы. Вот Твайлайт и не спускала с неё глаз, непрестанно кружа возле танцпола. Не то чтобы она неуютно чувствовала себя на вечеринках, однако любая попытка влиться в танец оканчивалась парой нерешительных шагов в сторону Луны и скорым последующим бегством.

— Ты слишком накручиваешь себя, дорогуша, — нахмурилась Рэрити. — От тебя требуется просто поговорить с ней, уж с этой задачей ты вполне в силах справиться. Вы последние месяцы только этим и занимались.

— Да, но это… — Твайлайт взмахнула копытом в надежде передать весь тот смысл, что не в состоянии была облечь в слова, — …другое!

После самой первой неудачи Рэрити пришла ей на помощь… или, по крайней мере, попыталась. Ободряющие речи и наставления прекрасно вселяли уверенность вдали от Луны, однако стоило кобылке приблизиться к ней, как на пути вставала всё та же стена. Спустя какое-то время Рэрити сменила тактику, разок даже тайком подведя подругу прямо к принцессе ночи. Безуспешно.

Нет, они пару раз мило побеседовали между танцами, но сколько Твайлайт ни пыталась задать заветный вопрос — тут же смущалась и бежала прочь в страхе опозориться.

Она была не одинока в своих потугах. Даже принцесса Селестия, судя по всему, тоже столкнулась с неодолимым препятствием. Не проходило и секунды, чтобы её не окружала надоедливая толпа аристократов, постоянно удерживая вдали от сердца празднества. Может, Твайлайт уже слишком хорошо знала свою наставницу, однако так или иначе она с лёгкостью разглядела растущее нетерпение на лице принцессы, равно как и непрестанно бросаемые на танцпол взгляды.

Вздохнув, кобылка снова поднесла ко рту бокал сладкого вина — второй по счёту — просто чтобы занять копыта.

Луна вновь гарцевала на танцполе, наслаждаясь традиционным вальсом в компании какого-то пони, которого Твайлайт едва могла разглядеть, не то что узнать. Может, так хитро падал свет, что под ним серебристое платье словно волнами струилось со спины принцессы; может, виной всему были её грациозные движения; а может, и её грива, что соблазнительно обнажала шею и плечи, будучи собрана в причёску — так или иначе Твайлайт не могла не сокрушаться от мысли, что Луна просто была слишком хороша для кого бы то ни было. А уж для Твайлайт тем более.

Принцесса вела себя совершенно не так, как на Астрономической конференции. Там она сторонилась любого участия, здесь же танцевала в середине толпы. Там она ни на секунду не покидала Твайлайт, здесь же они почти не пересекались.

И, кроме себя, винить было некого.

— Ну-ка хватит, — проговорила Рэрити, и её голубая аура поглотила пурпурную, отставив наполовину полный бокал в сторону. — И тебе уже достаточно вина на сегодня. Я хоть и сочувствую твоему тяжкому положению, однако не могу просто стоять и смотреть, как ты молча дуешься, пока эта прекрасная ночь неспешно подходит к концу.

— Я не дуюсь, — быстро спохватилась Твайлайт. — Я… размышляю.

— Ты дуешься, прямо как Свити Белль, когда я лишаю её десерта перед сном. Да, один в один.

Твайлайт потрясла головой, фыркнув от столь подлого предательства со стороны своей мордочки.

— Разве ты не должна быть там, в толпе, среди возможных клиентов и спонсоров?

— Мои дела удержатся на плаву, даже если я не потрачу на них каждую секунду этой вечеринки. С другой стороны, твой многообещающий роман с принцессой Луной вот-вот пойдёт на дно. Ну же, всё может измениться в этот самый миг, Твайлайт! Все твои мечты исполнятся, прямо как в… — Рэрити замолкла, после чего кашлянула в копыто и продолжила: — Одна Селестия ведает, когда снова представится подобная возможность.

Твайлайт фыркнула вновь, однако единорожка нисколько не смутилась.

— Ты свыклась с ролью простой влюблённой кобылки, и мысль о следующем шаге тебя пугает. Ты не решаешься пойти и взять то, что хочешь, а всего лишь сидишь здесь и наблюдаешь, как время плавно утекает сквозь копыта, пока не станет слишком поздно и выбор не будет сделан за тебя.

Рэрити вздохнула и продолжила:

— Ничего удивительного в этом нет. Да что там говорить, я помню, как сама пыталась подойти к своему первому жеребцу. Ох, мне было так неловко. Потребовалась вся ночь, прежде чем я решилась сказать «привет», — единорожка вздохнула, и её взор затуманился, очевидно, обратившись в прошлое. Она, впрочем, мигом очнулась, как только Твайлайт попыталась тихонько улизнуть. — А теперь, как твоя самая лучшая подруга, я позволю тебе выбрать. Либо ты идёшь и приглашаешь принцессу Луну на танец, либо я лично прошу её приволочь тебя на танцпол. У тебя три секунды.

— ЧТО?

— Раз.

— Что? Но Рэрити, я…

— Два.

— Я не… Рэрити-и-и-и, — жалобно заныла Твайлайт.

— Три.

Без дальнейших рассуждений единорожка поднялась на копыта. Её точные и размеренные движения не давали и намёка на спешку или торопливость. Новые возражения завертелись на языке Твайлайт, однако ни единой внятной фразы так и не слетело с её губ. Да и Рэрити это всё равно остановить не могло.

— Ладно! — почти прокричала Твайлайт, заставив подругу замереть и обернуться.

— Ладно, — повторила кобылка уже более спокойным тоном. — Я… сама… пойду.

Недоверчиво вздёрнув бровь, единорожка выжидающе постучала копытом и не спускала с Твайлайт строгого взгляда, пока та наконец не двинулась вперёд. Опустив уши и голову, принцесса дружбы словно на эшафот зашагала к своей ненаглядной. Поравнявшись с Рэрити, она получила одобрительный кивок и дружеское похлопывание по плечу. Твайлайт была бы ей куда больше благодарна, не будь единорожка первопричиной всего происходящего.

Пробираясь сквозь толпу аристократов, кобылка всё больше и больше опускала взгляд — пока не начала терять Луну из виду. Она постоянно раздумывала как бы опять сбежать, однако Рэрити следовала за ней прямо по пятам. Всякий раз, как Твайлайт оборачивалась, её встречала ободряющая улыбка и непреклонный кивок. Вечное напоминание, что поджать хвост и ретироваться на этот раз не выйдет.

Твайлайт достигла танцпола ровно к завершению игравшей песни. Звуки аплодисментов наполнили воздух, пока танцоры кланялись своей аудитории. Здесь, возле невидимой границы, кобылка застыла, совершенно не в силах двинуться дальше.

Всё было до безумия просто, и всё же ни одной дельной фразы не приходило ей в голову. Простая просьба потанцевать, казалось, была обречена на провал. Как это будет выглядеть? «Можно пригласить тебя на танец?» Такая серая и заезженная фраза никогда не сработает.

— Твайлайт Спаркл! Потанцуй же со мной!

Кобылка моргнула и обнаружила над собой прекрасные бирюзовые глаза Луны, чью мордочку украшала выжидающая улыбка. Из её изящных заколок выбивались два локона, а звёзды в гриве сияли сегодня ярче обычного — создавая вокруг головы целый сверкающий ореол. Твайлайт попыталась ответить, но не смогла издать ни звука.

Луна не стала ждать и схватила фиолетовое копыто своим, буквально затащив кобылку на деревянный пол. Та успела всего-навсего удивлённо запищать да замахать крыльями, чтобы не споткнуться и не упасть.

Дойдя до середины танцпола, принцесса провела Твайлайт вперёд, пока они не встали лицом к лицу, после чего отпустила её ногу и принялась ждать начала музыки.

Разочарование от потери касания вспыхнуло и погасло в едином ударе сердца, совершенно сметённое обликом улыбающейся Луны. Будь она способна соображать, Твайлайт бы принялась сходить с ума по поводу готовящейся композиции, однако всё, на что её хватало сейчас — это лишь не пялиться слишком уж сильно на укрытые серебряной маской глаза.

Протяжно зазвучали первые грустные ноты, и Твайлайт бы в жизни не сообразила как поступить, не прижмись Луна к её шее своей. Принцесса прошептала ей что-то, однако расслышать слова кобылка уже не могла, опьянённая как мыслью о столь тесных объятиях, так и запахами и ощущением прильнувшей шеи. Она лишь закрыла глаза и отдалась своей воплотившейся мечте.

Окружавшие Селестию голоса отвлекали лишь крупицу её внимания. Принцесса их слышала, обдумывала сказанное и лаконичными ответами поддерживала разговор, однако взглядом и мыслями была с одной своей танцующей сестрой.

Всю ночь повторялось одно и то же. Пони, пришедшие повеселиться и отпраздновать, окружали Луну, завлекали в непринуждённые беседы, танцы. А Селестия всё не могла отделаться от тех, кто воспринимал торжество лишь как повод обговорить деловые и политические вопросы в менее формальной обстановке.

Не то чтобы принцесса сильно возражала — всё это в какой-то мере диктовалось её ролью, да и кое-какие разговоры действительно не стоило поднимать на аудиенции при дворе. В любое другое празднество она бы чувствовала себя вполне свободно. Однако любое другое — это не день рождения младшей сестры, которая к тому же нарядилась в такое платье, что отчётливо стояло перед глазами даже если отвернуться.

В итоге Селестии оставалось наслаждаться Луной издалека, пусть это и становилось невыносимее с каждой секундой. Принцесса попыталась вникнуть в идущий разговор, чтобы хоть как-то отвлечься от неподобающих мыслей…

Не помогло.

Каждый её шаг и разворот, каждое движение, каждое па было пыткой, лишь оттого что Селестия была не с ней. Луна была так близко. Так притягательно переступали её стройные, сильные ноги; так ярко сверкала улыбка. А мечущийся хвост то и дело едва-едва не открывал заветный цветок. Селестия еле сдерживалась, чтобы не утащить сестру в их покои во дворце.

И Луна знала! Каждый раз, стоило их взглядам встретиться, в её глазах вспыхивал озорной огонёк, а сама она в лихом повороте выставляла напоказ чуть больше обычного, заставляя собственное пламя внутри Селестии разгораться сильнее.

Тем не менее, принцессе дня удавалось держать себя в копытах. Она даже ухитрялась скрывать попытки заглянуть Луне под подол, склоняя голову якобы за тем, чтобы лучше слышать собравшихся вокруг пони. Так могло продолжаться хоть всю ночь, не вмешайся в дело Твайлайт.

Зрелище того, как её затаскивают на танцпол, было бесподобным. Может, в мысли Селестии и закралась толика злорадства, но она видела «танцы» Твайлайт не раз и не два. Принцесса в лучшем случае ожидала спонтанного неловкого урока.

А потом заиграла музыка.

Одно дело было смотреть, как Луна кружит с кем-то в вальсе или отплясывает фокстрот, не говоря уж о сольных танцах. Однако как только начинались медленные и плавные мелодии она тут же отступала, выходила из толпы и сама переключалась на лёгкие разговоры. Селестии временами казалось, что сестра буквально бережёт себя для неё.

Зрелище Луны, пытающейся как-то совладать с одеревенелой Твайлайт, должно было умилять. Селестия же видела лишь как её любимая скрестила шеи с какой-то другой кобылой. Желание разогнать всех от неё и так грызло принцессу всю ночь, но сейчас оно начало становиться просто невыносимым. Луна была её сестрой, её любимой, её… она была её, и никого более. Всё это было глупо, по-жеребячьи и незаслуженно жестоко, однако Селестию это не волновало.

Когда Твайлайт подбородком обняла шею Луны, и та повторила жест — Селестия не выдержала.

Извинившись, она вышла из образовавшегося вокруг неё кольца и направилась прямо к танцующей паре. Ровным шагом, не отрывая глаз от цели. Ей не приходилось сбавлять темп — её маленькие пони сами расступались перед своей принцессой, освобождая путь прямо до танцпола.

Когда она приблизилась, Луна подняла голову. Их взгляды встретились, и в бирюзовых глазах Селестия увидела всё, что ей следовало знать. Увидела своё поражение в игре, о которой даже не подозревала. Спустя время она, может, и будет сокрушаться, однако здесь и сейчас её разумом владели совершенно иные мысли.

Твайлайт смотрела в другую сторону, что давало ей право не реагировать на появление принцессы, а вот Луна никакими оправданиями похвастаться не могла. Тем не менее кобылица невозмутимо продолжила покачиваться в такт, словно никакая Селестия и не нависала над ней. И так празднуя победу, она хотела как можно дольше помучить сестру.

Принцесса дня прикрыла рот копытом и легонько кашлянула. Тихий звук тут же затерялся в окружающем шуме, однако Твайлайт все же услышала его. Долгие годы под крылом наставницы научили её всегда узнавать этот мягкий кашель, и нынешняя ночь не стала исключением.

Она пискнула и отстранилась от Луны, словно та вдруг превратилась в раскаленную статую, и тут же повернулась к Селестии.

— П-Принцесса!

— Твайлайт Спаркл, — проговорила Селестия, изо всех сил стараясь сохранить тон невозмутимым. Кобылка, должно быть, уловила непривычный холодок в её голосе, потому как отступила на шаг и прижала уши.

Прежде чем Селестия успела хоть как-то подтвердить её страхи, Луна подала голос.

— Тия.

Принцесса изо всех сил постаралась не улыбнуться сестре. Не сейчас, когда на губах той играла столь озорная усмешка. Однако устоять не смогла. В ярких бирюзовых глазах, обрамлённых серебром, слишком соблазнительным огоньком горело обещание исполнить все те желания, что сама Луна неумолимо пробуждала всю ночь.

Чудо, что Селестия вообще смогла заговорить.

— Очень жаль, что прерываю вас, — не повернув головы, обратилась она к Твайлайт, — однако я должна поговорить со своей сестрой.

— Ох! Хорошо, конечно.

— Луна, прогуляемся?

Та кивнула, усмешка её исчезла лишь когда кобылица развернулась к Твайлайт.

— Прошу прощения, но это, должно быть, важно.

— О… Да. Я понимаю, — довольно огорченным голосом ответила кобылка, однако тут же немного воспряла духом: — Может, я могу чем-то помочь?

— Нет, Твайлайт Спаркл, — уверила в ответ принцесса ночи, в то время как её сестра наконец смогла оторвать от неё взгляд и зашагать к лабиринту. — Не забивай себе голову. Мы вскоре вернёмся.

— Тогда… я просто подожду здесь.

Селестия с Луной не были одиноки на тропинке, ведущей к лабиринту. С самого окончания ужина часть гостей принялась сновать по ней туда-сюда. Оно и понятно — местечко вдали от основного празднества, с кучей укромных уголков за высокой изгородью, предлагало насладиться уединением и приятной тишиной.

Тем не менее оставалось загадкой, почему Селестия вела их именно туда. Если Луна правильно поняла её желания — а уж тут сомневаться не приходилось, — то скрыться от чужих глаз можно было и в покоях, просто телепортировавшись. В извилистых проходах лабиринта толпилось столько пони, что в любом месте, кроме, разве что, самого центра, вероятность попасться стремилась к…

Лукавая улыбка тронула губы ночной принцессы. Вытянув шею, она прошептала прямо в ухо Селестии:

— Ну что же ты не предупредила? Если хочешь, чтобы за нами наблюдали, уверена, стоило предложить сию роль Твайлайт Спаркл.

К её лёгкому недовольству и восхищению сестра совершенно не отреагировала.

— Хорошо-хорошо, ты права. Кобылка слишком юна и очаровательна. Она всё внимание перетянет на себя…

У Селестии дёрнулось ухо. Первая трещина в маске невозмутимости.

— Вот я, например, точно не удержусь и не дам ей просто смотреть. Как думаешь, кого из нас она предпочтёт?

Победа. Едва слышно фыркнув, принцесса дня стиснула челюсть и ускорила шаг. Луна лишь шире ухмыльнулась и позволила сестре вести, когда они наконец ступили в пределы лабиринта.

Лишь раз она бывала тут, среди изгибающихся зелёных стен. Прошла пара недель, как кобылица вернулась в Кантерлот, и ей было скучно. Принцесса бродила по садам, привыкая к новому дому и постепенно восстанавливая силы, и случайно наткнулась на лабиринт. В который тут же и зашла, после недолгих раздумий. Спустя час плутаний она всё-таки решила взлететь, кое-как сориентировалась и продолжила плутать дальше.

Заклятье оказалось столь неприметным, что Луна и не заметила его, пока специально не сосредоточилась. Чары не столько прятали что-либо, сколько искажали восприятие. Находящийся внутри волен был перелететь в иной проход или совсем покинуть лабиринт, однако определить взглядом правильный путь в хитросплетениях коридоров было совершенно невозможно.

С тех пор принцесса не заходила в него. В основу лабиринта Селестия наверняка заложила некое запутанное правило или схему, которая становилась болезненно очевидной лишь после объяснения. А уж объясняла сестрица так снисходительно, что спрашивать Луне совершенно не хотелось. Она из раза в раз напоминала себе, что иного пути нет, но ничего не могла с собой поделать.

Вдоль зелёных стен ровными линиями выстроились скамейки, ежедневно избегающие участи быть поглощёнными валом ветвей и лоз лишь благодаря ножницам садовников. По бокам их стояли фонари, похожие на светильники в архивах: они загорались лишь когда кто-то был рядом. Впрочем, дополнительный свет сёстрам был ни к чему, как и кому-либо другому — луна и звёзды ночной принцессы сегодня сияли необычайно ярко.

Благодаря Селестии принцессы быстро миновали всех гостей; последняя воркующая парочка осталась на скамейке за поворотом. Еле слышимый сквозь изгородь шум голосов слился в эфемерный шёпот. Звуки вечеринки то нарастали, то затихали на извилистом пути сестёр. Казалось, они уже исчезли полностью, как тут же возвращались во всей полноте, стоило лишь свернуть в новый коридор.

Когда праздник отступил в очередной раз, гул разговоров отдалился на границу слышимости, а до ушей доносились лишь самые зычные ноты оркестра, самообладание Селестии наконец пошло трещинами. Ни с того ни с сего она развернулась к Луне и впилась в её уста жадным поцелуем.

Ночная принцесса едва успела насладиться ноткой вина с бархатных белых губ, как оказалась вынуждена шагнуть назад. И ещё раз. Вскоре она почувствовала, как её круп упёрся в изгородь. Селестия всё напирала и напирала, потому Луне оставалось лишь подняться на задние копыта, передними обняв плечи сестры.

Она довольно простонала от такой агрессии, наслаждаясь как ненасытным голодом Селестии, так и почти идеальным исполнением своего маленького плана.

Всё началось с платья. Луна часы напролёт корпела над ним вместе с портным. Важна была каждая мелочь, каждая деталь, дабы слюнки у Селестии потекли буквально с первого взгляда. Наряд должен был стать вызывающим, но не пошлым. Таким, в котором она сможет красоваться перед старшей сестрой и наслаждаться жадным желанием в её взгляде. Да, не дать ей и мельком взглянуть на платье раньше срока было гениальным решением.

На этом замысел ночной принцессы поначалу и заканчивался. Однако Селестии вздумалось до неё докопаться, а потом и барон Мюх Хаузен послужил отличным вдохновением.

Потребовалось приложить усилия, дабы заставить сестру не просто смотреть, но смотреть именно туда, куда хотела Луна. Не то чтобы задача оказалась такой уж сложной. Стоило один раз завладеть вниманием Селестии, как удержать его не составило труда. Вскоре принцесса даже начала гадать — как долго сестрица сможет выдержать.

И конечно же камнем преткновения стала Твайлайт Спаркл.

Селестия наконец разорвала поцелуй, дав им обеим возможность отдышаться, прижавшись лбами и носами. Мимолётная передышка — и вот принцесса уже целует и покусывает щёки и шею Луны.

Если честно, та надеялась, что сестра продержится подольше. И как бы она не наслаждалась столь яростным вниманием, позволять Селестии забрать желаемое Луна пока не собиралась.

— Тия, — снова и снова шептала она, отталкивая белую мордочку сестры прочь от своей шеи, ближе к глазам. По-змеиному быстро она лизнула её в нос. — Водишь.

После чего подмигнула и обратилась в звёздный туман, что просочился сквозь хватку белых копыт и воплотился в убегающую кобылицу.

— Лу-у-у-у-у-уна! — подобно капризному жеребёнку прокричала Селестия и рванула в погоню, тяжёлым перестуком копыт лишь подстёгивая ночную принцессу.

Та совершенно бездумно ныряла то в один поворот, то в другой, пусть и старалась выбирать направления прочь от голосов. Неизвестно каким чудом, но она умудрилась не налететь на кого-нибудь из гостей. Ну или они просто забрались слишком глубоко. Неважно. Ничего не имело значения, пока сзади догоняла Селестия.

Топот её копыт неотступно преследовал кобылицу, отставая лишь на секунды. Против таких абсурдно длинных ног да ещё в своём стесняющем движения платье Луна не имела ни шанса. Она попадётся, то было лишь вопросом времени. В их детстве подобный исход воплощался бесчисленное количество раз. Впрочем сейчас кобылица ждала его — жаждала сестринского касания, запаха её гривы и вкуса губ, уютного тепла под широким крылом и ощущения бьющегося сердца.

Очередной поворот заставил Луну притормозить. Она оказалась в тупике.

Живая изгородь перед принцессой расступилась в небольшой садик. Две скамейки утопали в благоухающих цветах, наполнявших воздух мягким, приятным ароматом, а посередине меж них красовался небольшой стол из белого мрамора, так и приглашающий к уединённому пикнику. Что ж, сегодня ночью и правда предстояло довольно интимное пиршество.

Уши принцессы встрепенулись на отзвуки аккордов оркестра, пока она, успокаиваясь, брела к столу. Приглушённые голоса стали отчётливее, просачиваясь сквозь ветви вокруг.

Совершенно не обращая на них внимания, принцесса вползла на полированную поверхность, уткнувшись в её край коленями. Она прочно утвердилась задними ногами на траве и приподняла круп, а грудью легла на стол. Ей хватило сил лишь на одну идею. Облокотившись головой о копыто, Луна обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Селестия завернула за угол и застыла с вытаращенными глазами.

Полуприкрыв веки, принцесса ночи хлестнула хвостом ровно с той силой, чтобы края юбки обнажили каплю розового в голубой шерсти, прежде чем упасть обратно.

Голодный огонь в глазах Селестии перерос во что-то настолько звериное, чего Луна не видела у сестры за всю жизнь. Пожалуй, стоило испугаться, будучи целью такого взгляда, да от такой могущественной кобылы, однако принцесса лишь наслаждалась. Предвкушение грубых и безжалостных ласк заставило дрожать её ноги и пустило холодок по спине.

Селестия вновь двинулась вперёд. Сдержанно, однако каждый её шаг сочился непререкаемой властью. Одного взгляда было достаточно для Луны, чтобы понять — игры кончились. Принцесса солнца твёрдо намеревалась взять что хотела, ну а Луна была счастлива ей услужить…

♥♥♥

…Согласно хихикнув, Селестия наклонилась и нежно потёрлась мордочкой о щёку сестры, отстранившись после лёгкого поцелуя. Коснувшись губами основания её рога, она произнесла:

— Ты готова?

Луна кивнула и вновь забралась на стол, открывая свои прелести ещё раз. Стоило белым копытам обхватить её талию, как круп принцессы выгнулся, а хвост задрался вверх, убирая последнюю преграду на пути сестры.

И всё же кобылицу терзала неуверенность.

Она этого хотела. Под тёплой тяжестью сестры в сознании Луны всё встало на свои места. Это ощущалось правильно, словно первый раз, когда она коснулась своей луны. Оттянутая зубами Селестии грива заставила принцессу вздрогнуть, её ноги раздвинулись ещё шире в предвкушении.

Потом она почувствовала его. Прохладный кончик игрушки скользнул по её лону, смочив соками шёрстку на животе.

— Нет! — Луна переступила копытами, вынудив Селестию отстраниться.

— Луна? — сдавленным от удивления и покрытым дрожью страха голосом спросила та.

Как могла быстро Луна захватила сестру в крепкие объятия, обвив её шею своей и обхватив копытами плечи.

— Я хочу тебя, — прошептала она, — не эту… штуку.

— Хорошо, — обняла её в ответ сестра. — Пусть будет по-твоему.

Вспышка магии — и все ремешки с бёдер Селестии исчезли, словно ничего там и не было.

— Прости, мы можем потом…

— Нет, — Луна чуть отстранилась, чтобы посмотреть во взволнованные розовые глаза. — Ты не понимаешь.

Наклонившись вперёд, она прижалась носом к носу сестры и склонила голову, пока их рога не пересеклись, а лбы не соприкоснулись.

— Я хочу тебя, Тия. Хочу чувствовать тебя, и чтобы ты чувствовала меня.

— Хорошо, — голосом, полным любви и понимания, ответила Селестия.

Когда она попыталась сдвинуться ниже, синие крылья мигом обвились вокруг неё, удерживая на месте.

— Нет, всё ещё не понимаешь. Я… — Луна судорожно пыталась подобрать слова, но все они отдавали во рту отвратительной пошлостью. Она не могла их сказать, как не могла и обернуть время вспять. — Я хочу попробовать… кое-что… другое.

Селестия тепло улыбнулась и прижалась к сестре носом.

— Как пожелает именинница.

Луна оценила шутку, однако улыбнуться не смогла. Всё происходило слишком быстро. Несколько драгоценных дней, что она успевала посвятить заклинанию, оказались поглощены подготовками к празднованию и к её будущей роли в переговорах. О нет, в своей способности наложить и снять чары она не сомневалась, однако и без этого было о чём беспокоиться. Луна даже не знала, сумеет ли плод их работы обеспечить оргазм. К тому же одни органы трансформировать было сложнее других, приходилось вплетать ткани и системы в уже существующие, не говоря уж о том, что тренировалась она до этого только на себе.

Что подумает Селестия до сих пор оставалось загадкой. У Луны не было времени незаметно и тайком поспрашивать сестру, как она любила, а обсуждать этические и магические вопросы сейчас хотелось ну в самую последнюю очередь. Часть сомнений покинули принцессу ночи, когда Селестия достала игрушку — видимо, та мыслила в схожем направлении. И тем не менее, пусть предназначение и исполнение у неё были очень похожи, сравнение здесь имело смысла не больше, чем между написанным на бумаге и реальным поступком.

На противоположной чаше весов находилась прижавшаяся всей тяжестью сестра, её дыхание, что тёплым ветерком проносилось по гриве и ушам. Одна лишь мысль о Селестии внутри себя, о единстве тел столь же сильном, как и единство их душ… Тончайшее равновесие качнулось под тяжестью решающего вопроса.

— Ты мне доверяешь?

Селестия помедлила.

— Тебе нужно спрашивать?

— Да.

Принцесса вновь ответила не сразу, однако когда слова всё же прозвучали, лицо и голос её полнились лишь решимостью и искренностью.

— Доверяю, любимая. Всегда и во всём.

— Спасибо.

Луна впилась поцелуем в сестру и зажгла рог. Стоило заклятию коснуться кобыльего естества Селестии, как та резко вздохнула и застонала сквозь прижатые губы. Она терзалась и корчилась, взрывала землю сильными ногами, но так ни разу и не отстранилась, готовая стерпеть любые неудобства ради Луны. Одно это смогло вновь зажечь остывшие было угольки страсти в душе ночной принцессы.

Наложение чар потребовало лишь пары секунд, однако под конец обе кобылы тяжело дышали. Луна в нетерпении ринулась прокладывать дорожку из поцелуев по белой шее, но в подбородок ей упёрлось крыло, поднявшее голову обратно к глазам Селестии.

— Луна, что…

Голос принцессы дня затих, лицо скривилось, а уши замерли в странной смеси удивления, беспокойства и любопытства. Она помедлила и неуверенно пошевелила бёдрами, заставив подол платья шуршать по траве.

— Что-то… поменялось.

Луна молча кивнула — она на своём опыте понимала всю неестественность новых ощущений. Вновь склонив голову, она принялась покрывать шею сестры лёгкими поцелуями. После каждого касания её губы спускалось всё ниже, а голова Селестии отстранялась чуть дальше. Добравшись до выреза платья, Луна заглянула под живот Селестии — посмотреть на своё творение.

— Там то, что я думаю?

Меж задних ног её сестры появилась внушительная белая выпуклость, из которой выпирал толстый розовый член. Не встав даже наполовину, он уже был размером с исчезнувший дилдо.

— Именно, — отозвалась Луна, подступая ближе…

♥♥♥

…Селестия обхватила ногами грудь Луны и сжала изо всех сил, зубами впившись ей в шею. Она вгоняла себя глубже и глубже, в слепой похоти даже сдвинув тяжеленный стол. Наконец она застыла, в экстазе закричав в синюю шёрстку и плотнее сжав зубы. Давление внутри неё достигло пика, и потоки жидкого тепла вырвались наружу, расползаясь внутри лона.

Обе сестры застыли, не решаясь пошевелиться — лишь плавно затихали пульсации члена Селестии.

— Тия? — робко подала голос Луна.

На несколько секунд воцарилось безмолвие, сквозь которое постепенно проступали звуки оркестра и приглушённых разговоров. Селестия не двигалась. Когда она всё же разомкнула зубы, её голос прозвучал почти невозмутимо:

— Вынуждена признать — ты смотришься весьма сексуально с такой причёской.

— Не понимаю, какое отношение она… — возмутилась было Луна.

— И ты дразнила меня всю ночь.

— Ну да, но…

— И я никогда не была по эту сторону пениса.

Принцесса ночи фыркнула, пробормотав под нос:

— Что ж, покуда хоть ты утолила свою жажду…

— Ещё нет, — Селестия потёрлась мордочкой о щёку сестры, — но мне жаль.

Её член выскользнул наружу, и принцесса мягко слезла со спины Луны, однако стоило той попробовать подняться самой, как её охватила золотая аура. С жалобным писком кобылица перевернулась в воздухе и мягко опустилась обратно на стол. Уставившись взглядом ей между ног, Селестия подступила ближе, нависнув над распростёртой фигурой.

— Пока мы ждём второй, более успешной попытки, позволь мне заслужить твоё прощение.

Луна не успела ответить, как губы сестры уже нашли её сосок. Нежась и постанывая под ласками Селестии, принцесса расслабилась и позволила тёплым касаниям вновь окунуть себя в пучины удовольствия.

Твайлайт расфокусированным взглядом смотрела куда-то сквозь вино в своём бокале, сквозь стол и дощатый настил — куда-то в неизвестность.

Прошло уже — она взглянула на луну — около часа, кажется, с тех пор как Луна с принцессой Селестией исчезли в лабиринте. Кобылка порывалась сходить и поискать их, однако каждый раз останавливалась после пары шагов. Не существовало эффективного способа прочесать эти коридоры. Один неверный поворот — и они разминутся как нечего делать. К тому же, её просили подождать.

Если бы только ждать не было так скучно.

Рэрити несколько раз пыталась скрасить её одиночество, втягивая в разговоры с какими-то гостями. Ни одна из таких бесед не продлилась долго — у Твайлайт не было ни заинтересованности, ни сил на притворство. Когда единорожка заявила, что не покинет подругу пока той не полегчает, Твайлайт спровадила её прочь. Забота грела душу, однако ночь потеряла всякую притягательность лишь для принцессы дружбы. Нечего было лишать праздника и Рэрити.

Что-то промелькнуло в лабиринте. Твайлайт встрепенулась, и на долю секунды её поглотили возбуждение и страх. Она очень сильно хотела вновь увидеть Луну, однако в то же время не могла унять трепет перед новой встречей с принцессой Селестией.

Та была совсем не довольна, когда забирала сестру. Луна не переживала, однако когда принцесса ночи вообще теряла самообладание? Твайлайт понятия не имела в чём дело, но не могла отделаться от мысли, что каким-то образом послужила всему причиной. Всё было прекрасно, пока… пока они с Луной не начали танцевать. Это же не более чем совпадение… так ведь?

Да… Принцесса Селестия постоянно подталкивала их друг к другу, хотела, чтобы они стали подругами. Не может же она злиться на возникшую меж ними близость. Если только она не догадалась… не одобрила… Сколь бы сильно Твайлайт не хотелось признаваться себе — рассуждения звучали правдоподобно. Причём весьма и весьма, если учесть имевшуюся информацию.

Нет, кобылка не хотела принимать это, не могла. Наверняка было другое объяснение, она просто его не замечала.

Твайлайт поднялась на ноги. В её душе зажёгся праведный огонь решимости. Лишь один исход оставался у её дилеммы, лишь один путь, который мог привести к ответу — исследование. И книги сейчас помочь были не в силах. Нет, положиться она могла только на самый первичный метод познания: на наблюдение.

Твайлайт неспешно зашагала к лабиринту, в уме пробегая свой список «успешного шпиона», который она составила после неудачной попытки прокрасться в архивы. То был не самый длинный из списков, содержавший указания на случай нежелательной встречи. Основным правилом было вести себя естественно, а прочие пункты оставались на случай, если не сработает основной. Твайлайт слегка сомневалась насчёт последнего — вдарить копытом по затылку и быстренько смыться — однако у Дэринг Ду, вроде, всегда работало.

Уверенный марш к лабиринту слегка застопорился из-за выходившей оттуда парочки пони. Они не загораживали проход, однако внимание Твайлайт привлёк их смех — две кобылы перешёптывались и хихикали как маленькие жеребята. Будь они чуть моложе её самой, она бы спокойно прошла мимо, однако эти две вполне годились ей в бабушки.

Выкинув ненужные мысли из головы, Твайлайт остановилась у входа в лабиринт и поглядела на прикреплённую к левой стене табличку. Простая пластина полированного дерева в бронзовой оправе гласила: «Дабы отыскать своё сердце — следуй ему».

Твайлайт терпеть не могла загадки. Они выворачивали наизнанку саму суть языка. Слова и предложения должны были упрощать общение, должны были помогать выражать свои мысли и соображения другим. Загадки же прятали суть за многими слоями подтекстов, коннотаций и ложных смыслов.

В своё время Твайлайт много часов потратила именно на эту загадку, что виднелась перед ней на табличке. Насколько знала кобылка — никто с ней так и не справился, даже Кейденс и старик мистер Ширс потерпели неудачу. А ведь старый садовник мог дойти до центра с завязанными глазами! Скорее всего ответ знала лишь принцесса Селестия, и она никому его не говорила.

В итоге Твайлайт решила попытать счастья и положиться на картографию. Небольшая задачка съела несколько недель времени, да так и канула в лету, вытесненная более важными проблемами. Некоторую пользу сие действо, однако, принесло — кобылка до сих пор помнила проходы, которые успела зарисовать.

Она вошла в зелёные коридоры и направилась к самым дальним закоулкам.

Под таким ярким ночным небом и мягким сиянием зачарованных ламп путь по лабиринту должен был быть не сложнее, чем днём.

Однако лучи света покрывали землю лишь холодным серебром, лишённым даже капли тёплого золота, свойственного солнцу. Тени оставляли в душе Твайлайт неясную тревогу, да и лёгкие искажения звуков под чарами лабиринта вносили свою лепту.

Днём все было вполне хорошо, однако ночью любой шорох оборачивался жутковатым шумом. Приглушённый шелест разговоров лишь ухудшал дело — голоса кружили на самой грани слышимости, не давая разобрать осмысленных слов до тех пор, пока собеседники не оказывались перед глазами. Добавить сюда отзвуки оркестра, и Твайлайт начала ощущать себя словно в доме ужасов на Ночь Кошмаров.

Первый стон, донёсшийся до её слуха, кобылка проигнорировала полностью, отфильтровав как лишний пугающий шум. Второй заставил повернуться её ухо, но также остался незамеченным. Лишь обогнув угол и оказавшись перед небольшим табунчиком пони, Твайлайт вынырнула из своей задумчивости.

Перед ней стояли три жеребца и кобыла. Никого узнать принцесса не сумела, однако ничего удивительного в том не было, учитывая их маски и вычурные наряды. Все четверо стояли тесно прижавшись и ушами утопая в живой изгороди, негромко шушукаясь и шикая друг на друга.

— Как считаете, кто это там? — спросил один из жеребцов.

— Откуда мне знать? Однако они, должно быть, недалеко от нас, как полагаете? Может, отыщем их?

— Едва ли. Сомневаюсь, что смогу отыскать даже это место, если уйду.

Твайлайт подходила ближе и постепенно начала улавливать обрывки звуков, которые, судя по всему, пытались расслышать эти четверо. Только она начала что-то разбирать, как кобыла и крайний жеребец справа принялись покусывать друг друга, словно похотливые подростки, хотя им и было хорошо за пятьдесят. В один момент кобыла отскочила вбок и высоко подняла круп, повиляв хвостом в самом неприкрытом призыве, который Твайлайт когда либо видела в своей жизни. Уши её сами собой встрепенулись от такого зрелища, а парочка тем временем умчалась в глубины лабиринта — морда рычащего жеребца буквально на дюйм отставала от пушистого хвоста хихикающей кобылы.

Совершенно сбитая с толку увиденным, Твайлайт почти пропустила резкий вдох откуда-то со стороны двух оставшихся пони, до сих пор сосредоточенно слушающих у изгороди. Следом её ушей достигло наполовину блаженное, наполовину болезненное ржание, отчего мордочка кобылки залилась густым румянцем стыдливого осознания.

Даже не принимая во внимание убежавшую парочку, Твайлайт было от чего чувствовать себя неуютно — оставшиеся двое жеребцов только и делали, что непрестанно сыпали своими грубыми, сальными комментариями.

Фыркнув от отвращения, она приготовила было язвительную тираду об элементарной порядочности и уважении к чужой личной жизни, однако не успела с её губ сорваться и первая гласная, как ветвистую зелёную стену пронзил громкий вскрик.

— О Селестия! Да-а-а-а!

Челюсть Твайлайт отвисла, когда оторопь смыла её гнев мощной волной. И всё же спустя буквально мгновение она заскрежетала зубами и мелко задрожала от вернувшейся в десятикратном размере ярости. Что хуже всего — кобылка даже не могла дать ей выхода. Насколько неприемлемы были слова стоявших перед Твайлайт пони, они ни в какое сравнение не шли с таковыми от скрытых изгородью. Порицания заслуживало уже само бесстыдное действо на публике, но использовать имя одной из принцесс в качестве непристойного междометия было в высшей степени оскорбительно, унизительно и… и просто неправильно!

В голове Твайлайт пронеслась мысль выжечь в стене проход и прорваться к мерзавцам через листву, дабы прервать их «забаву» и высказать всё, что она о них думает. Им бы пошло на пользу. Разве что, строго говоря, поступать так было незаконно. Не существовало юридических запретов на использование имён принцесс в подобном качестве или в любом другом, если уж на то пошло. Да и парочка не была «технически» на публике, ну или, по крайней мере, то был спорный вопрос. А вот прямое разрушение стены лабиринта будет чистейшей воды актом вандализма против собственности короны. Не то чтобы с Твайлайт могли за него взыскать… однако её совсем не привлекали последовавшие бы за этим разговоры.

«Прошу прощения за изгородь в лабиринте, принцесса, однако там совокуплялась парочка пони, и одна из них прокричала ваше имя, и…»

Кобылка потрясла головой и глубоко вздохнула, следуя технике Кейденс. Подобные гадости не стоили её внимания. Мысленно восстановив карту проходов, Твайлайт возобновила поиски. Шансы налететь на этих пони были весьма невелики, а найти принцесс нужно было как можно быстрее.

Спустя пять шагов она вспомнила парочку, что при ней скрылась в лабиринте. Желудок скрутило от одной возможности случайно увидеть их за… этим. Растоптав неуместную мысль, Твайлайт только собралась двинуться дальше, как вдруг припомнила, скольких гостей встретила внутри лабиринта, по сравнению с количеством пони, что в него вошли. Терзавшие её дурные предчувствия сменились с беспокойства на брезгливость.

— Плохая была идея, — почти проскулила кобылка, после чего телепортировалась прочь.

Глава десятая: часть третья

Травинки скользнули по белой шёрстке, легко уколов Селестию, когда она решила лечь поудобнее. Отзвуки празднества и гомон голосов просачивались сквозь изгородь и сплетались в неразборчивый фоновый шум — неутихающий и бессмысленный, он совершенно не отвлекал внимания и даже слегка успокаивал, в своей манере.

Легкий зевок сорвался с губ принцессы, когда она вцепилась покрепче в свою младшую сестру, словно в страхе, что та исчезнет при первой возможности. Глупый поступок, она прекрасно понимала это. К тому же весьма несправедливый по отношению к самой Луне. Однако два года прошло, а Селестия всё не могла избавиться от давних страхов. Забыть о пробуждениях в одиночестве…

Если Луна и была против — или вообще заметила — она не подала виду. Обычно она наоборот наслаждалась отчаянной хваткой Селестии, прижимаясь сильно как только могла. Вот и сейчас лежала с передними ногами на сестринских плечах и мордочкой в ямке у основания её шеи, свернувшись клубочком в объятиях.

Покрепче обхватив Луну ногами и крыльями, Селестия удовлетворённо положила подбородок ей на голову и снова зевнула. Её дополнительный орган, втянувшийся и сморщившийся, до сих пор красовался меж задних ног. Обеим принцессам пока что совершенно не было дела ни до него, ни до липкого месива, покрывавшего их чресла.

Та последняя поза совершенно вымотала Селестию. Было бы проще, окажись стол чуть выше или будь Луна сверху. Тем не менее легче не значило лучше — ни за что на свете принцесса бы не променяла этот вид младшей сестры под собой, этот взгляд бирюзовых глаз, прервавшийся лишь под самый конец, и их прижавшиеся носы. Растопырив крылья и ноги, она ритмично двигала бёдрами, пока в итоге Луна не выгнула спину и не запрокинула голову в третьем за ночь оргазме, спустя секунду настигшем и Селестию.

Луна чуть поворочалась, решив устроиться самую малость удобнее. Наконец она улеглась, после чего лениво лизнула потную шёрстку сестры.

— Нам бы… — Селестия вдруг запнулась, осознав, что чуть было не сказала.

— Ты хочешь седлать меня всю ночь? — игриво ухмыльнулась Луна. — Не думаю, что я в состоянии ходить.

Селестия нахмурилась.

— Будто это тебе приходилось постоянно приседать. У меня ноги пробудут ватными с неделю.

— Пф-ф! Мне пришлось иметь дело с левиафаном меж твоих ног. Вот где настоящий подвиг.

— Во-первых, — игриво рыкнула Селестия, — наколдовала его ты.

Она куснула Луну за ухо, заставив его трепыхнуться.

— А во-вторых, до сего момента возражений я не припоминаю.

Ночная принцесса хихикнула и потёрлась мордочкой о сестру.

— Пока это ты, возражений и не будет.

На несколько секунд воцарилась тишина. Вдруг Луна напряглась.

— Тия, почему моя луна… не на месте?

Селестия нехотя приоткрыла глаз и уставилась в небо. Луна обнаружилась в окружении звёзд — где, собственно, ей и полагалось быть для нетренированного взгляда. Однако пони, буквально водившая светило по небу, ясно видела нестыковку. На целых два градуса лунный диск оказался ближе к единственному выходу из дворика, в котором шло празднество.

Селестия передвинула крыло, нежно обняв синюю шею и запустив перья в свалявшуюся звёздную гриву.

— Я всё гадала, заметишь ты или нет.

Луна заметно расслабилась.

— На вопрос ты так и не ответила.

— Ты не читала загадку на входе лабиринта? — предвидя раздражение сестры, Селестия проговорила: — «Дабы отыскать своё сердце — следуй ему».

Пара секунд прошла в безмолвии, после чего Луна упёрлась в белую грудь копытами и приподнялась, дабы взглянуть Селестии в глаза.

— Моя дорогая сестра, ты совершенно безнадёжна.

— К чему мне надежда, коль у меня уже есть ты?

Закатив глаза, Луна отпихнула ухмыляющуюся белую мордочку и принялась выбираться. Селестия не позволила ей уйти без боя, обрушив шквал поцелуев, нежных укусов и поглаживаний. Дальше она не заходила, не принуждала сестру остаться. Когда укол страха пронзил её затылок, принцесса не дала ему отразиться на лице. Вместо этого она сосредоточилась на бёдрах Луны, которые покачивались слегка неуклюже, пока та шла подбирать cброшенное в какой-то момент платье. Когда именно это произошло, Селестия уже не помнила.

С земли она прекрасно видела вульву Луны, во всём её обмазанном спермой великолепии, из которой неспешно капнул вниз тягучий белый шарик. На зрелище откликнулись и тело Селестии — полыхнувшее жаром в чреслах, — и разум, наполнившийся гадким чувством.

Она сразу узнала его. Прожив с ним бок о бок большую часть тысячелетия, принцесса не могла легко забыть ощущение неправильности, граничащей с отвращением. Она думала, что всё позади, что всё осталось в тех мрачных глубинах, из которых её вызволила Луна…

Было легко сказать, почему всё вернулось сейчас — ответ крылся в усеянных белыми пятнами бёдрах перед ней. Она оседлала и покрыла свою младшую сестру, оставив её саднящий зад истекать семенем. Однако сказать, почему теперь Селестия чувствовала себя так мерзко, было гораздо сложнее. Принцесса с досадой поняла, что запретность их любви проступила перед ней ярче, чем когда-либо. Что она изувечила свою драгоценную младшую сестрёнку, а не просто опробовала новый путь к наслаждению.

Как сладостно было войти в Луну, ощутить эту тесноту вокруг члена, буквально зовущую двигаться глубже. Сестра отдала себя с такой готовностью, что разум Селестии затмила сплошная страсть в паре с похотью.

Слабое утешение пришло к принцессе от вида беззаботности Луны, чуть ли не гарцующей от удовольствия, несмотря даже на очевидную боль. Её уста украшала та самая лёгкая счастливая улыбка, что всегда появлялась после секса. Эта улыбка была для Селестии куда большим сокровищем, чем любая их интимная близость. Пока Луна оставалась счастлива, принцесса готова была без раздумий проглотить любые свои сомнения.

Тем временем та расправила платье перед собой и принялась осматривать со всех сторон — не испачкалось ли в земле или траве. Удовлетворённо кивнув, она обернулась и тут же изогнула в ухмылке губы, заметив взгляд Селестии. Кобылица расставила ноги чуть шире.

— Не будешь ли любезна?

— М-м-м? — Селестия медленно прошлась взглядом от крупа Луны к её глазам и обратно, где синий хвост уже поднялся выше, дабы лучше показать царившее под ним безобразие. — Ох.

Принцесса дня воззвала к магии, и золотое свечение охватило задние ноги Луны. Колдовство осторожно вытянуло перемешавшиеся жидкости из синей шёрстки, породив небольшую дрожь в спине и хвосте кобылицы. За считанные секунды всё было кончено — чары не оставили и малейшего следа недавних утех.

Луна обиженно надула губы, пока надевала платье и расправляла магией складки.

— Я иное имела в виду, однако и так сойдёт, полагаю.

Селестия закатила глаза.

— Коли мы хотим вернуться на праздник, мой язык слабо нам поможет, как считаешь?

Принцесса ночи подошла обратно и склонила голову к лежащей сестре.

— А вот это, моя любовь, весьма спорно.

— Что толку спорить, если ты постоянно меняешь сторону?

Луна загадочно улыбнулась и чмокнула Селестию в нос.

— Я буду скучать по нему. Было довольно весело… когда ты наконец освоилась.

Любые возражения старшей принцессы оказались тут же оборваны магией Луны. Удовольствия в обратном превращении оказалось не больше чем в прямом, отчего Селестия принялась извиваться и корчиться, стоная сквозь зубы. Не помогало делу и чистящее заклятье, наложенное вместе с трансформирующим. Тем не менее в конце кобылица не смогла сдержать удовлетворённого вздоха от возвращения своего лона.

— Не представляю, как можно жить с этой штукой.

— Мне она не показалась такой уж неудобной, пока я практиковалась.

Рот Луны вдруг изогнулся хищной ухмылкой.

— По правде говоря, я планировала, чтобы всё прошло наоборот, — она наклонилась и поцеловала Селестию, лизнув её губы. — Жду не дождусь своей очереди.

Принцесса дня лениво хмыкнула и прикрыла веки. До её слуха донеслось как оркестр сменил композицию, пусть она и не могла уловить чего-то большего, чем общего лёгкого и светлого настроения музыки.

— Звучит мило.

Последовал короткий перестук копыт, и в спину Селестии упёрлась мордочка. Луна призывно толкнула сестру, вынуждая подняться, словно неразумного жеребёнка.

— Вставай, сестра. Нас ждёт торжество, на коем уже наверняка заметили наше отсутствие.

Селестия расхохоталась, даже и не попытавшись подняться. Как они с Луной очутились на земле она уже не помнила, однако насчёт ватных ног не шутила. Жжение, может, и поутихло, однако мышцы болели до сих пор. Давненько принцесса не чувствовала их настолько натруженными.

— С какой поры я самая ответственная из нас двоих? — проворчала Луна.

Нажим на спину Селестии удвоился — нос попытался подоткнуться снизу, дабы всё же приподнять непокорную тушу. Лишь когда её копыта заскользили по земле, Луна наконец сдалась с громким всхрапом.

— Не хотела ничего говорить, но матушкина грива, какая же ты тяжеленная.

— Сие бремя я несу с радостью, дабы оставаться притягательной для своей любимой.

Принцесса ночи закатила глаза.

— Право, сестра, нам пора возвращаться.

Неохотно Селестия всё же сдалась и, закряхтев от натуги, кое-как поднялась на ноги. Мышцы сопротивлялись каждому её движению, взрываясь дрожью и тупой болью, однако устоять принцесса всё же сумела. Она выгнула спину, вытянула крылья и от души потянулась, при этом широко зевнув. Три позвонка и сустав в левом бедре хрустнули, вызвав блаженный вздох.

— Соглашусь, — наконец сказала Селестия.

Оглядевшись и не обнаружив поблизости своего собственного одеяния, принцесса добавила:

— Сперва нам надо найти моё платье, — она вытянула крыло и провела перьями по распущенным звёздным локонам сестры, — а потом поправить тебе причёску.

Твайлайт вполуха слушала, как Рэрити с Фэнси Пэнтсом обсуждали дела. Хотя, возможно, и не помешало бы уделить их разговору больше внимания.

Они все уместились за каким-то свободным столом, дабы комфортно видеть и слышать друг друга. Все ложки-вилки были убраны подальше, в обмен на ворох салфеток, ныне покрытых набросками платьев различных дизайнов.

Рэрити делилась своим видением новой весенней коллекции, в надежде заручиться поддержкой жеребца — по большей части в виде клиентов и рекламы. Всё это поначалу казалось странным для Твайлайт, однако чем дальше она слушала, тем логичнее всё становилось. Весь бизнес Фэнси Пэнтса, все работающие на него пони держались на его имени. Потому рисковать этим самым именем, например, связываясь с рисковыми предприятиями, нельзя было ни в коем случае. Нетрудно было догадаться, что ей как принцессе предстоит беспокоиться о схожих вещах.

Оркестр прекратил играть какое-то время назад. Сейчас музыканты заканчивали собираться и вот-вот готовы были уйти, как уже сделали многие гости. Впрочем, довольно большая группа осталась возле сцены, на которой расхаживал сейчас барон. Они притащили поближе несколько жаровен для тепла и света и уселись неровным полукругом, околдованные свежей историей о его невероятных — в прямом смысле — приключениях. Флёр тоже была там, и Твайлайт сама подумывала присоединиться, однако ей было слишком лениво.

После побега из лабиринта кобылка вообще не испытывала желания делать хоть что-то. Она сразу отыскала Рэрити и чуть было не рассказала ей как на духу всё произошедшее, однако вовремя спохватилась. Твайлайт довольно быстро осознала свою глупость, в свете известной страсти единорожки к сплетням. Так что в итоге лишь применила один из уроков принцессы Селестии «как сказать правду» и поведала о том, что принцесс найти не смогла.

После чего время словно превратилось в тягучую смолу, особенно когда затихла музыка.

Голову кобылки разрывали противоречивые мысли. Одна часть её сознания не видела вообще никаких причин оставаться в Кантерлоте ни минутой более, другая же до сих пор надеялась дождаться Луну. В конце-концов Твайлайт осталась из-за Рэрити. Они вместе пришли и вместе должны были уйти. Просить подругу покинуть празднество раньше срока кобылка не могла — та явно наслаждалась угасающей вечеринкой и даже умудрялась при этом вести дела. Твайлайт не в силах была портить ей остаток праздника.

Любой иной ночью кобылка бы не заметила лёгкой тени над собой, однако свежий запах лаванды и тимьяна ни с чем спутать было нельзя.

— Луна! — мигом вскочила она со своего места и развернулась лицом к принцессе.

На устах той зажглась улыбка.

— Твайлайт Спаркл. Счастлива видеть, что ты ещё не отправилась в Понивилль. Я страшилась, такая мысль закрадётся в твою голову.

— Ох, нет, я… — Твайлайт затихла и посмотрела в сторону, осознав, как навязчиво могут прозвучать её следующие слова. С кобылой вроде Луны о худшем начале разговора и помыслить было нельзя.

Она решила не раздумывать слишком долго и уцепилась за первое, что пришло в голову.

— А где принцесса Селестия?

Принцесса ночи хитро улыбнулась и наклонилась к фиолетовому уху, прошептав:

— Ах, нас настигло некое происшествие в лабиринте, после чего платье сестры оказалось безвозвратно испорчено. Она решила уйти совсем, дабы не устраивать сцен с возвращением в новом наряде.

— Как ужасно, — с неподдельным волнением проговорила Рэрити, вставая рядом с подругой. — От всей души надеюсь, что всё не так плохо. Платье было поистине чудесным.

— Увы, залатать его не представляется возможным. Даже с таким талантом, как у тебя.

— Вы уверены? Я бы могла…

Луна оборвала единорожку резким взмахом головы, сохранив, впрочем, улыбку.

— Сей наряд утерян отныне, смею тебя заверить.

— Ох, — тяжело вздохнула та. — Какая трагедия.

Твайлайт ожидала, что на этом всё и закончится, а потому следующая реплика Рэрити застала её врасплох. Тошнотворно приторным голоском единорожка протянула:

— Хм, Твайлайт, а ты ничего не хотела спросить у принцессы?

— Я… что?

— Да-да, кажется, припоминаю… о, точно! Ты хотела узнать, не согласится ли принцесса прогуляться с тобой, возможно… в саду? Ведь так?

— Разве? — растерянно спросила Твайлайт, заработав лишь незаметный тычок в рёбра от подруги.

Кобылка непонимающе уставилась на единорожку. Целую секунду той пришлось многозначительно шевелить ушами и бровями, прежде чем до Твайлайт дошёл стоящий за всем этим скрытый смысл. Быстро обернувшись обратно к Луне, она торопливо проговорила:

— То есть, да. Да. Я это и хотела узнать.

— Что ж, с удовольствием разомну ноги, — изрекла принцесса ночи, после чего сразу же направилась в сторону садов.

Твайлайт бросила на Рэрити взгляд, полный чего-то среднего между ликованием и всепоглощающей неуверенностью. Единорожка, в свою очередь, ответила задорной улыбкой и шутливо шугнула подругу копытом. Та собралась наконец с духом и развернулась обратно к Луне, которая уже стояла поодаль, вопросительно склонив уши и голову.

Твайлайт буквально подпрыгнула, заторопившись к принцессе.

— Так… тебе понравился праздник? — спросила кобылка, когда они достаточно отошли.

— Довольно-таки, Твайлайт Спаркл. Всё прошло куда веселее, чем я страшилась. Музыка и танцы в нынешнее время могут похвастаться большим задором и живостью, чем тысячу лет назад.

— Правда? А на что походила тогдашняя музыка? — научное любопытство в кобылке всё же сумело пересилить волнение. — Из той эпохи до нас мало дошло…

Так Луна принялась отвечать, а Твайлайт слушать. Она бы всей душой хотела «ловить каждое слово из губ собеседницы» — как обычно происходило в книгах, — однако чем дальше, тем сложнее становилось ей удерживать своё внимание. Вскоре все её силы стали уходить лишь на попытки расслабиться. На тщетные попытки. Прогулка наедине с Луной казалась сбывшейся мечтой, и это всё, о чём кобылка могла думать в тот миг.

А от постоянных касаний плечами становилось только хуже.

— Взять к примеру, — говорила Луна, когда после одного из таких Твайлайт решила всё же вникнуть в разговор, — аниоморфные чары. Старсвирл Бородатый открыл их только когда случайно превратил своего камешка-питомца в кактус.

Посередине кивка кобылка вдруг ошарашенно застыла.

— У Старсвирла был питомец камень?

Луна широко улыбнулась.

— Его имя Шипастик потеряло изрядную долю иронии после того превращения.

— Это ведь не как шутка про монеты ранее ночью? — нахмурив брови, спросила Твайлайт.

— Кто знает. Ты точно не сможешь меня разоблачить.

Прежде чем кобылка смогла возмутиться, Луна отвернулась и порысила к укромной полянке, которую Твайлайт раньше не замечала. С грациозной ловкостью, напомнившей Рэйнбоу Дэш, принцесса опустилась на траву, совершенно не заботясь о новых пятнах, что наверняка появились на её платье. Лёжа на спине, она всласть вытянула все четыре ноги вверх, после чего прижала обратно к телу. Твайлайт же просто стояла рядом и молча смотрела, пока Луна не поглядела на неё и не пригласила присоединиться.

Кобылка даже не попыталась повторить всю акробатику принцессы. Она села рядом на задние копыта, а потом бесцеремонно плюхнулась на спину.

— Вот скажи мне, Твайлайт Спаркл, каково было под опекой моей сестры?

Твайлайт задумалась на пару секунд.

— Это… было лучшее, что случалось в моей жизни, — она вдруг поняла всю тривиальность сказанного. — В смысле даже без всех сопутствующих привилегий.

Мои школьные учителя старались изо всех сил, но… они не могли всё внимание уделять мне одной, поэтому большую часть времени заняться было нечем. Я не вписывалась в обычный класс. Все учебники я прочитывала за две недели, а потом разрисовывала тетрадки матрицами заклинаний, пока не наступало время писать тест или делать домашнюю работу. На уроках почти всегда было скучно.

Когда в дело вступила принцесса Селестия, всё стало так хорошо. Из-за её плотного графика мы встречались только два раза в неделю, однако она прекрасно понимала, что прямые наставления нужны мне в последнюю очередь. Принцесса лишь указывала направление и позволяла мне зарыться в работу с головой. Она испытывала меня, заставляла учиться самостоятельно и предоставляла для этого все возможности.

— В этом вся Тия, — задумчиво протянула Луна. — «Дай им инструменты, и пони сами построят Эквестрию».

Принцесса тихонько промурлыкала какую-то мелодию, а затем добавила:

— Ещё она сказала однажды: «Враг — не более чем союзник, коего надобно одурачить». Ты знала, что она разрушила Первую Грифонью Империю одной фразой?

— Нет… Мне казалось, там случилась гражданская война?

Луна вздохнула.

— Что правда, то правда. Впрочем, Селестия этого не ожидала. Его Высокопреосвященство желал завладеть нашими землями, которые мы совсем не были готовы защищать. Сестра хотела лишь зажечь искру вражды в кругах высшего командования, в надежде, что какой-нибудь военачальник потребует ритуального поединка и займёт трон. Она не до конца понимала последствия.

— Что же она сказала?

— Лишь пять слов… «Приглядитесь, не утомился ли он?» Пару недель спустя стяги аж трёх вождей взвились в воздух во имя борьбы за Гнездовье и трон.

Последовала тишина, и Твайлайт закусила губу. Впервые с тех пор, как Луна вернулась на праздник, мысли кобылки не были сосредоточены на ней одной. Упоминание принцессы Селестии пробудило в памяти их последнюю встречу и последовавшие за ней тревоги.

— Она не злится на меня, правда?

Луна повернула голову к Твайлайт.

— С чего подобное вообще пришло тебе на ум?

Та лишь пожала плечами. Взгляд её по-прежнему был устремлён к звёздам, уши беспокойно подёргивались.

— Просто… мы с тобой часто встречаемся и проводим много времени вместе, тогда как с ней я почти перестала видеться. А когда вы уходили… она выглядела… раздражённой.

— Не страшись, Твайлайт Спаркл. Сестра по-прежнему не чает в тебе души, как и всегда. Ты стала ей семьёй, и она очень счастлива, что мы с тобой сблизились.

— Правда? — спросила кобылка, повернув голову и только сейчас осознав, насколько близко они лежали.

— Самая что ни на есть. Будь иначе — ты поняла бы сразу.

Твайлайт не столько услышала ответ, сколько прочитала его по губам. Мягким и влажным, изогнувшимся под конец в ободряющей улыбке. Так близко. Их носы почти касались друг друга. Сердце пустилось галопом у неё в груди, когда она поняла, о чём думает.

Лучшего мига и придумать было нельзя. Они лежали здесь, вдвоём, под луной и звёздами, и Луна лишь ждала, пока Твайлайт решится. Пересилит свои страхи и докажет, что достойна. Нужно было только склониться чуть ближе да слегка изогнуть шею…

Глаза Твайлайт закрылись, когда нежный бархат их губ встретился в первый раз. Волшебство вспыхнуло во всём её теле, волной прокатившись от кончика носа до кончика трепыхнувшегося хвоста. Кобылка мягко подвинула губы в поисках того самого ощущения, о котором читала в книгах.

Могла пройти секунда… мог пройти час… Твайлайт потеряла чувство времени. Однако когда поцелуй закончился — кобылка задыхалась от счастья.

Когда губы Твайлайт припали к её собственным, из разума ночной принцессы пропали все мысли. Луну одарил нежный, воздушный бархат касания — мягкого, робкого и отчаянного. Смятение её продлилось недолго, уже на следующем ударе сердца сменившись страхом и неуверенностью. Ей потребовалось всё самообладание, дабы не отпрыгнуть прочь, но медленно отстраниться и упереть копыто в грудь Твайлайт.

Кобылка открыла глаза и взглянула на Луну, буквально лучась чувствами, которые принцесса совершенно не замечала в ней до этого мига. Рот её открылся, но сразу же захлопнулся, не издав ни единого звука. После второй неудачной попытки Луна съёжилась от полного надежд взгляда Твайлайт, отодвинулась и поднялась на копыта.

Взгляд последовал за ней, и впервые за всю ночь Луна пожалела о выборе платья.

— Ты так прекра…

— Твайлайт… — оборвала её принцесса, и тут же затихла сама.

Глубоко вздохнув, она попыталась изобразить спокойный и умиротворяющий голос сестры. Стоило ей вновь посмотреть на кобылку перед собой, как все усилия пошли прахом.

— Я… я польщена, но…

Всё тело Твайлайт словно осело от этого последнего слова, вся энергия словно ушла из неё в одном выдохе. Улыбка увяла, уши опустились, а глаза заблестели в лунном свете.

— Но ты не…

Луна медленно помотала головой и уткнулась глазами себе под копыта. После чего всё же заставила себя посмотреть на несчастное лицо Твайлайт.

— Мне жаль.

Всхлипнув, та поднялась на шатающиеся ноги и утёрла копытом первые слёзы, прежде чем они успели бы пролиться.

— Я… понимаю. Было глупо надеяться, что я могу хоть на что-то рассчитывать.

Нечто в самих словах либо в интонациях, с которыми они были сказаны, задело слух Луны.

— Нет. Не говори таких глупостей, — она подступила ближе и подняла было ногу в утешающем жесте, но быстро поставила её обратно. — Ты прекрасная кобыла, Твайлайт Спаркл. У тебя острый ум и отточенное магическое мастерство. Очень лестно быть предметом твоей любви.

— Всё в порядке, — впечатляюще спокойным голосом проговорила Твайлайт, будучи на грани рыданий. После очередного глубокого вздоха и новой порции вытертых слёз, она продолжила: — Я просто пойду.

Луна прыгнула вперёд, своим телом заслонив кобылке путь.

— Ничего не в порядке! Ты мой друг. Нет мне радости в твоём горе, тем паче что сама я в нём повинна, — принцесса глубоко вздохнула и сосредоточилась на своём говоре. — Сложись звёзды иначе, я бы… я была бы счастлива принять твои ухаживания. Но сейчас это невозможно.

— Почему нет?! — закричала Твайлайт надломившимся голосом. — Если это правда, то… то почему нет?

— Сие правда. Я бы смогла со временем ответить тебе взаимностью, — принцесса покачала головой. — Но…

И она замолкла вновь. Луне нисколько не хотелось лгать, однако истине звучать тоже было нельзя. Сейчас было не время и не место; если они вообще существовали. Говорить слишком открыто было опасно, поступать наоборот — не менее рискованно. Оставшись с вопросом, Твайлайт рано или поздно отыщет на него ответ. Не в первый раз Луна возжелала владеть ораторским искусством как сестра. Селестия бы мигом определила незримый путь и с лёгкостью прошла вдоль него.

— Я… помолвлена, — принцесса скривилась от своих же слов. Из всех ответов этот вполне мог быть самым идиотским.

На несколько драгоценных секунд лицо Твайлайт застыло в потрясении вместо страданий. На её мордочке было прямо написано неверие.

— Что? С кем? Почему я узнаю только сейчас?

— То была тайна! — ответила Луна, её злость на саму себя прорвалась наружу.

Она тут же прикусила язык, однако было уже поздно. Твайлайт дёрнулась назад, а в её глазах со слезами смешался страх.

— Прости, — еле слышно взмолилась принцесса. — Я не… Пожалуйста, не спрашивай более. Будет лучше, если ты вообще забудешь мои слова.

Твайлайт понадобилась пара секунд, чтобы всё осмыслить, после чего она лишь вновь всхлипнула и помотала головой.

— Я понимаю твои старания, но все факты… — кобылка чуть не зарыдала. Она отступила на шаг и затрясла головой, разбрызгивая слёзы. — Я должна была понимать, что я не…

Вспышка пурпурной магии застала Луну врасплох. Ко времени, когда пятна в её глазах рассеялись, она осталась одна — смотреть на место, где совсем недавно стояла Твайлайт.

Принцесса почти позвала кобылку, но остановила себя.

Заскрежетав зубами, она подошла к ближайшему дереву: узловатому растению с корой крепче камня и ветками толще её самой. Крутанувшись на передних ногах, Луна лягнула. Крик её разорвал небеса, заглушив громовой грохот задних копыт, раздирающих вековой ствол.

Глава одиннадцатая

Филомена проснулась. Будучи социально ответственной птицей, она решила возвестить о сём радостном событии всему миру, дабы какая-нибудь бедная душа ненароком не пропустила такой восхитительный миг. Наградой за труды на благо народа ей послужила быстро летящая подушка, нацеленная прямо в голову. Не будь у Филомены многих лет практики за спиной, её бы несомненно сбило с насеста.

Взгляд феникса метнулся к нарушительнице, золотые глаза встретились с розовыми в злобном противостоянии. Никто не смел моргнуть, обе отказывались даже шевельнуться. Кто-нибудь иной бы уже сдался, но они были давними врагами. Их встреча была предрешена; их борьба… вечна. Ох, ну или таковой бы она была, не угляди Филомена в зеркале сбоку самого прекрасного феникса на всём белом свете.

— Ха! — возликовала Селестия. — Я всё видела!

Яростно свистнув в ответ, Филомена высоко подняла клюв и cкрестила крылья на груди.

— А ну-ка не выделывайся, милочка. Из нас двух только ты тут не можешь пройти мимо зеркала без прихорашивания.

Филомена два раза каркнула, распахнула крылья во всю ширь и засеменила по насесту.

— Филомена! — обескураженно воскликнула покрасневшая Селестия, прижав уши. — Ты… Смею заметить, что моей «заднице» посвятили поэм больше, чем у тебя перьев!

Последовавший переливчатый напев превратил жаркий румянец принцессы в холодный стальной взгляд.

— А вот это, милая моя, было совершенно грубо и не к месту. Если ты намерена и дальше себя так сегодня вести, можешь отправляться на улицу.

Засветив рог, Селестия распахнула балконную дверь. Филомена зашлась протестующим свистом и карканьем, однако принцесса была непреклонна. Она лишь молча указала своим мощным крылом на выход. Филомена ещё какое-то время продолжала безумную тираду, но вскоре выдохлась и сдалась.

С душераздирающим криком огненная птица взвилась в воздух и вылетела из комнаты, оставив за собой след из тлеющих угольков.

Как только она скрылась из виду, Селестия испустила раздражённый вздох. Филомена наглела всё больше в последнее десятилетие. Возвращение Луны и пополнение в виде Тиберия делу тоже не помогли. Может, она просто старела. Мда, не самая приятная мысль. С другой стороны, может, она лишь давала выход накопившимся чувствам…

Селестии вдруг пришло в голову, что у Филомены никогда не было пары, не говоря уж о потомстве. По крайней мере о первом не упоминала сама питомица, а второе принцесса бы уж как-нибудь заметила. Возможно, стоило сходить к ветеринару, либо отправить весточку Флаттершай. Да, пожалуй, начать следовало именно с этого.

И тем не менее, то были не самые насущные тревоги.

Пусть сон и был весьма коротким, он всё же закончился. А весь опыт Селестии говорил, что вновь ложиться спать будет не самой лучшей идеей.

Так что принцесса попыталась подняться. Передние ноги распрямились легко, заставив одеяло соскользнуть со спины. Задние, однако, слушались куда хуже. Ноющие мышцы невыносимо болели и тут же начинали дрожать, стоило перенести на них хоть какой-то вес. На долю секунды Селестия подумала, что стареет здесь она, однако тут же вспомнила прошедшую ночь и успокоилась.

Вскоре она уже брела к ванной комнате. Оказавшись внутри, принцесса потянулась было по привычке к душу, однако вдруг остановилась. За долгие годы её утренний ритуал избавился от любых лишних движений, но была ли сейчас в этом польза? Селестия встала на час раньше обычного, и торопиться было совершенно ни к чему. Да и хорошей, расслабляющей ванны она не принимала уже наверное пару столетий.

Золотое свечение переключило маленький рычажок, и вода с журчанием полилась из нижнего крана. Магия принцессы проникла и в трубы, наполнив их теплом и почти сразу же разогрев воду до нужной температуры. Оставив ванну наполняться, Селестия обратила взор на задвинутые в дальний угол масла для купания. Было бы неплохо подобрать что-нибудь расслабляющее для изнывающих мышц.

Скоро комнату наполнил пьянящий аромат эвкалипта и ромашки.

Осторожно переступая копытами, принцесса забралась в воду. Почти кипящая, та всё равно вызвала лишь вздох удовольствия из уст Селестии. Закрыв глаза, кобылица неспешно легла на живот и некоторое время просто нежилась на грани сна и бодрствования, глубоко дыша и полностью расслабившись.

Её разум своевольно блуждал за закрытыми веками от одного шального воспоминания к другому, и связаны они подчас были самым загадочным образом. Тяжёлый аромат ромашки танцевал на краю носа и сознания принцессы, пробуждая воспоминания о мириадах ночных чаепитий. Лица и голоса всплывали в памяти и тут же уходили обратно в пучины небытия. Давно ушедшие любовники, близкие друзья и достойные враги, встречавшие в облике Селестии конец своего злодейского пути.

В конце концов перед мысленным взором прочно утвердилась розовая мордочка племянницы. Их долгие разговоры о праве и политике перед сном, которые, впрочем, часто сменялись бесконечными монологами Кейденс обо всех-всех-всех пони, которых она повстречала, во время чего Селестии оставалось лишь улыбаться и слушать. Она всегда завидовала тому, как легко её племяннице удавалось влиться в любое общество вопреки титулу и тиаре. В какую угодно сформировавшуюся ткань отношений она вплетала себя с малейшей рябью возмущения, в то время как само присутствие Селестии уже рвало в клочья и кардинально перестраивало всё вокруг принцессы.

Она скучала по этим не столь давним дням.

Сердце щемило от осознания, что в последний раз она видела свою приёмную племянницу аж два года назад. Селестия не жалела о совершённом выборе и повторила бы его бесчисленное количество раз, однако счастливее это её не делало. Они с Кейденс поддерживали связь — их письма периодически сновали меж Кантерлотом и Кристальной Империей, но этого было мало. И в довершение ко всему она постоянно видела между строк приходящих посланий растущее недовольство принцессы любви. С каждой отклонённой просьбой об аудиенции…

Цепочка мыслей вдруг оборвалась. Неужели она и правда теперь так думает о любимой родственнице? Просьбы об аудиенции? Было время, когда Селестия мчалась к Кейденс по первому зову. Когда она непрестанно заставляла Кибиза переделывать расписание и освобождать любое время, в которое нужна была племяннице. А сейчас она отклоняет… избегает ответного визита?

Нахмурившись, принцесса перевернулась на спину.

Она вдохнула полной грудью и выпустила всю тоску потоком горячего воздуха. Предаваться подобным мыслям было глупо. Вместо этого принцесса позволила ароматам масел наполнить свой нос и отдалась успокаивающим благовониям. Жар от воды пробрался сквозь шёрстку до кожи и мышц, даруя приятную негу. Всё своё внимание Селестия сосредоточила на запахе эвкалипта, хорошо унимавшем непрошенные мысли и помогавшем расслабиться.

От души зевнув, она вытянула трясущиеся конечности к потолку, после чего позволила им упасть обратно в ванну. Лишь белый нос остался торчать над водной гладью.

Селестия ждала до последнего — лишь когда вода перестала исходить паром потянулась она за мылом и щёткой. Стоило ей начать мыться, как кислая мина сошла с лица вместе с грязью предшествующего дня. Движения обрели силу и уверенность; щётка скребла шёрстку до тех пор, пока та словно не засветилась изнутри.

Вскоре Селестия выбралась из ванны и выдернула пробку. Сама же она села перед раковиной с зеркалом и улыбнулась своему отражению. Длинному белому лицу, обрамлённому еле колыхающимися пастельными прядями, и ярким розовым глазам.

Принцесса покраснела.

Она никогда не считала себя нарциссичной — не в пример Филомене, — однако любуясь собой сейчас, без регалий и с мокрой гривой, Селестия лучше стала понимать всех воспевавших её поэтов. Когда твоей красоте делают комплимент, или даже когда ей пытаются подражать столь многие кобылы, это одно. Но воочию увидеть в себе прекрасное, почувствовать его — совершенно иное.

Отступив назад, принцесса повернулась к зеркалу боком. Взмах головой, и её грива взметнулась в воздух. Долю мгновения пряди продержались на эфирном ветру, после чего упали с другой стороны шеи. Селестия хихикнула такой глупой выходке.

Не то чтобы её это остановило.

Она чуть приподняла крылья и залюбовалась изгибами своего тела, в особенности плавной линией от груди к животу. Изогнула шею, дабы подчеркнуть её изящество и длину. Слегка переступив копытами, пододвинулась крупом поближе и топнула ногой. От прокатившейся по бёдрам дрожи Селестия совершенно неподобающе фыркнула. Вот чтобы у Луны так заметно шевельнулся круп — если шевельнулся бы вообще — она представить не могла. У сестры зад был куда более худой, сплошь мышцы и шёлковая шёрстка.

Когда-то, давным-давно, Селестия была столь же стройна и подтянута. В какой момент всё пошло наперекосяк, принцесса вспомнить не могла, хотя это точно произошло уже после событий с Найтмер. Наверное, как раз после первого Всемирного саммита, когда потоком потекли те сладкие угощения из Миноса.

Селестия задержалась взглядом на своём крупе. Нет, толстой она не была. Она была… как там выразилась Луна? Безупречно мягкой? Всё же несколько упражнений не повредят. Если прошлая ночь и могла служить какой-нибудь демонстрацией, то лишь демонстрацией её плохой выносливости. Конечно, Селестия ни в коем случае не собиралась менять свою фигуру, так что упражнения надлежало компенсировать повышенным притоком калорий.

Она потрясла головой и вновь развернулась к зеркалу.

Любые намёки на веселье или румянец пропали с её мордочки; взгляд стал совершенно пустым.

Почти неуловимыми движениями сотен мышц Селестия заставила своё лицо отразить каждую желаемую эмоцию. По очереди, от одобрения и до яростного гнева. Носящая тиару не наделялась умением показывать собеседнику то, что должно, а не что бушует в душе, ровно как и взявшая в копыта копьё не наделялась умением драться. Терпение и труд служили ключом к большинству начинаний. Вместе с волей и глазами, способными увидеть достигнутое совершенство.

Держа голову неподвижно и не прерывая практики, принцесса полностью расправила крылья и вдохнула в них магию, создавая в комнате небольшой ветерок. Как только поток воздуха установился, она позволила ему вытянуть влагу из шерсти и перьев и унести прямо в раковину. Грива и хвост немного подсохли, но им понадобится дополнительное время. Селестия знала, что здесь торопиться не стоило, а потому просто перевязала их лентой синего шёлка, дабы придать опрятности.

Зубы и шёрстку она почистила, позволив себе чуть затянуть с последней. Косметику и духи она отвергла, разве что втёрла немного масла в перья. Лишь одна пони могла подойти к ней настолько близко, чтобы заметить отсутствие парфюма, и эта пони явно больше наслаждалась естественным ароматом Селестии.

С накинутым на холку халатом принцесса окончательно оказалась готова встретить новый день.

По велению золотой магии распахнулись створки, и Селестия вышла во внешние покои, где её встретили трое пони. Двое из них были стражами белой масти и в золотой броне; они как и всегда стояли по обеим сторонам у дверей. Третим был серовато-коричневый жеребец с редеющей гривой и щеголеватыми усами, в пенсне, простом красном пиджаке и при белом шёлковом галстуке.

Кобылица поприветствовала каждого из них с тёплой улыбкой. Сержант Торрент ответил не утратив гордой гвардейской осанки, а вот капрал Кэллипер подкачал. Его слова прозвучали с лёгким заиканием, и Селестия заметила, как у жеребца блеснули глаза и покраснели щёки. С новенькими часто случалось подобное — принцесса уже не обращала на это внимания. Большинство привыкало после пары-тройки лет, а открытые замечания вели лишь к ещё большему конфузу.

— Надеюсь, вы хорошо выспались и отдохнули, — проговорил Кибиз, когда вся процессия двинулась к Солариуму. — День обещает быть тяжёлым.

Селестия кивнула. Она сбавила темп почти до невозможно медленного, дабы остальные пони могли поспевать за ней без усилий.

— Я совершенно не удивлена, учитывая во что превратилось моё расписание ради прошедшей ночи.

Кибиз достал толстенную папку, из которой буквально во все стороны торчали листы с заметками.

— После завтрака у вас назначена встреча с Ассоциацией учителей в южном зале. Меня слегка беспокоит время — в прошлый раз они превысили дозволенное на двадцать минут, а сейчас им уже изначально выделено на десять меньше.

— Кто будет потом?

— Герцогиня Кантерберийская. Она будет ждать вас в тронном зале по поводу приобретения земель к югу от Единорожьей гряды.

— Хм-м. Как много времени ей предоставлено?

— Двадцать минут, — ответил Кибиз после быстрой сверки с документами.

Селестия задумалась, пока они все спускались на один пролёт по лестнице.

— Поставь баронессу в известность, что её приём начнётся на десять минут позже. Этого вполне хватит, и я также прослежу, чтобы учителя не заняли ни секунды больше необходимого, — Кибиз принялся скрипеть пером, а принцесса тем временем продолжила: — Ещё возможные неувязки?

— Больше нет, остальной день довольно стандартный. Открытый дневной приём продлится час, после чего вас ждёт обед в Метеорологическом бюро в Клаудсдейле. По вашему запросу я отменил инспекцию Академии Вандерболтов в пользу встречи со школьной экскурсионной группой. Затем состоится трёхчасовой закрытый приём с одним перерывом на полчаса. Завершает всё ужин с принцессой Луной, — жеребец подчеркнул конец своей речи резким кивком, буквально излучая гордость.

Селестия мысленно пробежалась по собственному календарю событий, кивая каждому озвученному пункту.

— Очень хорошо, Кибиз.

— Грэтхен просила вашей аудиен… — начал было сенешаль, однако принцесса оборвала его в резком тоне.

— Напомни многоуважаемой Грэтхен, что за Торговый саммит в этом году ответственна Луна, и все вопросы следует направлять ей.

— Она утверждает…

— Поставь её в известность, что моё расписание заполнено на месяц вперёд. Коль она согласна ждать столько времени, значит дело не так уж и важно, и я не собираюсь… — Селестия вдруг оборвала себя. — Нет. Лучше поступи по своему усмотрению. Главное, дай ей недвусмысленно понять, что все свои проблемы она будет обсуждать с Луной и только с Луной.

— Как прикажете, — жеребец пошуршал листами и продолжил: — Дом оперы интересуется вашим мнением по поводу того, какие произведения подготовить в новом году. Также спустя час после заката состоится собрание по планированию бюджета, но ваше присутствие на нём не требуется. И вам всё ещё нужно дать мэру Мэйнхэттена ответ по поводу вашего присутствия на праздновании Нового года. Предпочтительно не за день до торжества, как в прошлый раз.

— Дом оперы ставил когда-нибудь «Палладиевую сагу»?

Кибиз несколько секунд молчал, отчего Селестия оглянулась на него.

— Не думаю, что я вообще слышал о такой, ваше высочество.

— Вполне ожидаемо. Я буду рада увидеть её в их исполнении. Если потребуется доступ к архивам для исследований — он предоставлен, — под скрип пера сенешаля Селестия добавила: — Что касается мэра, передайте ей мои глубочайшие сожаления, но у меня иные планы.

— Иные? — встрепенулся Кибиз, вскоре начиная выглядеть не удивлённым, а скорее печальным. — Хотел бы я, чтобы вы предупредили пораньше. Тогда я бы смог подготовить всё необхо…

— Это не поездка, Кибиз. Я просто подумала, что хочу провести вечер с сестрой. Впрочем… пожалуй будет лучше вытащить её куда-нибудь развеяться. Подготовь-ка список ресторанов, подходящих для спокойного ужина.

— Раз уж зашла речь, хочу напомнить: до Вечера согревающего очага осталось всего сорок три дня, — проговорил единорог, не переставая ставить пометки на полях.

— И ты уже должен был понять, как я собираюсь его провести, — принцесса повернула голову и многозначительно посмотрела сенешалю в глаза. — Меня не тревожить, весь день.

Если Кибиз и заметил отблески стали в её взгляде, виду он не подал.

— Конечно. Как глупо с моей стороны. Вы уже решили, какой приют посетите в этом году?

Селестия на пару секунд призадумалась.

— Нет. Я намерена сперва поговорить с сестрой, и, может быть, в этот раз она составит мне компанию.

Обогнув последний угол, принцесса оказалась в ведущем к Солариуму коридоре. Её не удивило отсутствие Лунной Стражи — сегодня она пришла пораньше, а если на празднике к моменту возвращения Луны ещё оставался Мюх Хаузен…

Белые губы изогнулись в усмешке.

— Если моего непосредственного внимания более не требуется…

— Конечно, ваше высочество, — поклонился Кибиз. — я отправлюсь следить за всеми приготовлениями.

С этими словами жеребец развернулся и зашагал прочь, а стражи тем временем встали на свой обычный пост по обе стороны двери.

Селестия вошла, когда три служанки как раз завершали сервировку стола. Две из них подпрыгнули от неожиданности, после чего все они поклонились и торопливо вернулись к работе, закончив которую спешно ушли через отдельный вход. Сама принцесса сосредоточилась на одном из гобеленов на стене, и на прислугу лишний раз постаралась не смотреть. Слишком часто она лицезрела неловкость и смущение с их стороны даже от легчайшего внимания. Временами хватало и одного лишь присутствия.

Оставшись в одиночестве, Селестия села на своё обычное место — лицом ко входу, — налила чая и принялась ждать. К третьей чашке её копыто уже выстукивало по полу быстрый ритм. Рассвет подступил вплотную, а Луна ещё не показалась.

Для волнения не было причин. Вполне могло статься, что сестрица выдула бочонок самогона на пару с бароном, а может даже и с Твайлайт, и теперь где-то отсыпалась. Или просто легла пораньше. Да, скорее всего — вечеринка знатно сломала режим им обеим. Хм, если так подумать, Луна почему-то вставала раньше обычного в последние месяцы.

Селестия вздохнула. У неё не осталось времени искать и будить сестру.

Поднявшись на ноги, принцесса вышла на балкон и села, уставившись в небо. Время тянулось невероятно медленно; Луны не было ни слуху, ни духу; а её светило уже покусилось на последние дюймы пути.

Время всё же пришло, и Селестия вздохнула вновь. Почти три года истекло с тех пор, как она в последний раз сама опускала луну, и теперь это лишь напомнило ей о годах одиночества. Тем не менее, дело требовалось выполнить. Принцесса выдавила усмешку. На худой конец она сможет припоминать Луне сегодняшнее утро ближайший месяц-другой.

Опустив веки, Селестия призвала магию. С её рога к бледному диску в вышине сорвалась колыбельная, отправляя тот на покой за горизонт. Когда луна скрылась из виду, принцесса обратила внимание к солнцу. Помедлив секунду, дабы перестроиться на иной мотив, она пробудила дневное светило.

Тело аликорна наполнилось магией в блеске возносящегося над миром великого шара. Отдача от колдовства пробуждала сильнее и лучше, чем все чаи мира вместе взятые. Сегодня Селестия не стала ничего выдумывать, а просто позволила магии петь, как той будет угодно. Временами стоило пустить всё на самотёк.

Удовлетворённая результатом, принцесса расправила крылья и взмыла в воздух. До начала дневной рутины оставалось ещё около полутора часов, а приступать к работе без встречи с сестрой Селестия не имела никакого желания.

Слабое пение магии Луны доносилось сквозь балконные двери её спальни — значит сестра была внутри. Улыбнувшись, Селестия постучала копытом по деревянной раме и попыталась заглянуть внутрь сквозь задёрнутые занавески. Найти удобную щёлку не удалось, так что пришлось, к сожалению, отступить.

— Луна? — позвала кобылица, постучав ещё раз.

Встреченная лишь непрерывным потоком сестринской магии, Селестия задумалась. Охранные чары вокруг комнаты достаточно сильно искажали течение волшебства, так что принцесса могла лишь догадываться о происходящем внутри. Наверняка она могла сказать только что колдовство было стабильным и при том несложным. Поразмыслив над этим и прикинув пару вариантов, Селестия не нашла серьёзных причин не войти внутрь.

Стоило белым копытам ступить в покои, как принцесса тут же узнала заклинание. Её и так ставшая неуверенной улыбка сменилась хмурым взглядом. Пусть некоторые пони и могли до сих пор спать, как ни крути, их осталось куда меньше, чем ночью, а сестра никогда настолько не погружалась в работу, чтобы пропустить заход луны. Особенно в последние два года.

Как и ожидалось, Луна обнаружилась на своём любимом диване. Глаза закрыты; уши обмякли; тело не двигается, словно каменное, только еле заметно вздымается от дыхания грудь. Будь у Селестии какие-то сомнения, они бы развеялись сейчас. Сестра путешествовала во снах.

Принцесса не утруждала себя лишней осторожностью, напротив — она ожидала, что Луна почувствует её присутствие и проснётся сама. Кобылица подходила ближе, и шаги её замедлялись всё сильней, а уши и брови начали выдавать беспокойство. Селестия толкнула сестру копытом, однако уже не надеясь на успех. Она попыталась вспомнить — не случалось ли подобного ранее, но среди разрозненных фрагментов прошлого что-то отдалённо похожее нашлось лишь незадолго после обретения ими кьютимарок. Самое ясное из воспоминаний предстало мутным пятном обездвиживающего страха в окружении водоворота облегчения, радости, злости и целой прорвы любопытства.

Осознание вдруг обрушилось на Селестию, и складка меж бровей стала только глубже. Луна забыла поставить защитные чары. Теперь помочь ей извне принцесса не могла — по крайней мере помочь безопасно. Ей оставалось либо ждать пробуждения сестры, либо присоединиться к той во сне.

Впервые с незапамятных времён Селестия прикусила губу. Ни один из этих вариантов ей не нравился. Сон легко мог продлиться минуты, а мог часы, и столько ждать она не могла никак. С другой стороны вторгаться было невероятно грубо, и просто отмахнуться от угрызений совести у принцессы не получалось. Луна, впрочем, сама проворачивала подобное не раз и не два…

В итоге причудливая странность ситуации взяла своё, и Селестия решилась. Она поудобнее устроилась на полу, собрала магию и коснулась синего рога своим.

Луна окинула взглядом ночное небо. Звёзды и луна были идеальны — каждый маленький огонёк стоял точно на своём месте и светил ярко, как полагалось нынешней ночью. То была единственная вещь, в которой кобылица могла найти утешение. Всё остальное выводило из себя. Платье перетягивало и мешалось, грива отказывалась держать причёску, даже трава под ногами кололась как-то неправильно, отчего зубы непроизвольно сжимались.

Всё это можно было и вытерпеть, если бы не кобыла, что лежала рядом. Лавандовая загадка, которую Луна отчаянно хотела назвать «подругой», однако слово порхало в разуме ночной принцессы прямо за пределом досягаемости. Хрупкая мечта, грозящая рассыпаться при малейшем дуновении.

Голос Твайлайт уже не причинял той боли, что раньше, однако и утешения не приносил. Слова её наполнили воздух, сбивчивые и невнятные. Луна не могла их вспомнить точно, да и не пыталась — куда большую роль играли интонации и смыслы, которые буквально сами собой всплывали в сознании ясно и отчётливо.

Принцесса отсчитывала секунды, пока Твайлайт сомневалась в благосклонности Селестии — последний из тысяч маленьких намёков, которые Луна должна была понять, но не смогла. Её собственный голос раздался следом, утешающий и ободряющий подру…

Она повернула голову и улыбнулась, отчего Твайлайт повернулась следом, и их взгляды встретились. Прошла секунда, возможно две, и кобылка наклонилась вперёд, тут же уткнувшись мордочкой в твёрдое копыто Луны.

— Твайлайт…

— Прости! — надломившимся голосом крикнула та, уже орошая слезами всё вокруг. Она отодвинулась и перекатилась на копыта. — Я… не должна была…

Мир растворился.

— Сие поведение никоим образом не пристало Твайлайт! — проревела Луна в пустоту, топнув копытом по несуществующей земле.

Она отвернулась от бездонной вышины и увидела Твайлайт, уже смотрящую на неё с противоположного края травянистой поляны, что шириной могла поспорить с самой Эквестрией. И в то же время кобылка была так близко, что Луна могла почувствовать запахи вина и карри в её дыхании.

Поцелуй снова упёрся в синее копыто, однако слов на этот раз не последовало. Просто маленькая улыбка и покачивание головой.

— Ох, — только и произнесла Твайлайт. Её глаза и уши опустились, — Я понимаю. Я и не надеялась…

Луна взвыла сквозь стиснутые зубы. С каждым возмущённым выдохом из её ноздрей вырывался пар, пока она в гневе обегала парк. Дух снов лишь молча наблюдал за ней.

— Позорище! Жалкая кукла!

— Прости! Я пытаюсь…

— Замолкни! — Луна отмахнулась крылом, и дух исчез.

Она вновь топнула копытом, заставив покрыться рябью весь мир. Вокруг неё один за другим возникали пони — безымянные и безликие, скрытые за масками и платьями. Луна взмыла в воздух и принялась пристально наблюдать за собой, сестрой и Твайлайт: всё в надежде разглядеть новые признаки влечения, пропущенные в предыдущую дюжину проходов. Томные взгляды, робкие попытки подойти, почти полное равнодушие к Селестии и даже платье. Луна словно была слепа всю дорогу.

Время ускорилось, и вот они снова идут вдвоём с Твайлайт, бок о бок, прочь от затухающей вечеринки. Они шли вместе, заполняя пустоту вокруг разговором в… несчётный уже раз.

Принцесса лежала на спине и смотрела в фиолетовые глаза, полные нежности, не в силах больше понять — было всё так на самом деле или прорывалось наружу непрошенное воображение. Злые, беспомощные слёзы потекли по её щекам, когда Твайлайт наклонилась вновь и их губы встретились.

Чужое присутствие воплотилось мягко и незаметно, коснулось пером щеки и провело по шее. Не самое приятное, осознание тем не менее пришло мгновенно. Луна не хотела оглядываться, в том не было нужды. Она точно знала, кто стоит позади, и видеть её воочию было бы слишком больно. Однако выбора, как водится, не предоставили.

Дух снов развеялся, и кобылица повернула голову к Селестии. За эту крохотную вечность перед бурей она приготовилась встретиться с рассерженной сестрой, орущей на неё с огнём в глазах и гриве. Или с расстроенной, плачущей и умоляющей. Реальность оказалась куда хуже — Селестия просто стояла, и лицо её застыло в неподвижной белой маске.

Сон распался.

Луна вскинулась со вздохом, бешено оглядываясь по сторонам в поисках сестры. Стон откуда-то снизу привлёк её внимание к подножию дивана. Кобылица потянулась и копытами прижала белую голову к своей груди.

— Ты не должна была видеть.

Попытавшись вырваться, Селестия пнула диван, отправив его скрежетать по полу. Отчаянная хватка Луны разжалась, и теперь она могла лишь смотреть, как белый аликорн вставала с пола, тяжело дыша и раздражённо махая хвостом. Лицо напряжено, глаза сощурены под глубоко нахмуренными бровями, челюсть крепко стиснута, уши дрожат.

Вдруг всё это растворилось за неподвижной маской.

Всё было так, словно принцессу дня заменили фарфоровым механизмом. Исчезли любые проявления жизни, даже самые малые. Каждое её движение отныне смотрелось неестественно — столь выверенно, столь механистично. Луна уже видела прежде, как её сестра прячет эмоции, но сейчас этот контроль перешёл на какой-то совершенно иной уровень, который кобылица даже не считала возможным. И это страшило её.

Держа голову идеально прямо, Селестия села на пол и развернулась к ночной принцессе. Во вспышке золота меж ними возник чайный сервиз, чайник которого тут же был нагрет магией. По-прежнему без единого слова Селестия принялась подготавливать скрученные листья чёрного чая.

Луна прикусила язык, наблюдая за донельзя выверенными движениями сестры. Она едва могла вообразить, какие чувства сейчас проносились в этой леденяще-бесстрастной голове: злоба, обида… боль. Сморгнув непрошенные слёзы, она не смогла сдержать себя и попыталась заговорить, выдавить хоть какое-нибудь утешение.

Зато смогла Селестия. Один лишь пронзительный взгляд — и рот Луны захлопнулся сам собой, не успев издать ни звука.

До глубины души пристыженная, она склонила голову и уставилась на свои копыта, потирая их одно о другое от волнения. Как ни старалась кобылица, мысли её непрестанно возвращались к Селестии: что сестра увидела, как увиденное истолковала… как много сама она теперь разрушила…

— Луна?

Она вскинула голову и увидела, что Селестия смотрела на неё по-прежнему безэмоционально. Ну, или так могла считать сама дневная принцесса. Даже она не была всесильна, не могла скрыть всего. Ярче прочего выделялся взгляд — направленный слегка в сторону, не в силах встретить глаза Луны. Почему она не могла просто разозлиться? С гневом хоть было понятно что делать.

На краю подноса Луну дожидалась её чашка крепкого чёрного чая. Кобылица схватила ту своей магией и поднесла ко рту. Отпила, совершенно не почувствовав вкуса.

— Полагаю, я бы очень хотела услышать от тебя объяснение, почему ты целовалась с Твай…

— Я не целовалась! — выкрик заставил Селестию смерить сестру строгим взглядом, который, впрочем, всё так же прошёл мимо глаз принцессы ночи. — Это… она целовалась со мной.

— Разницы я не улавливаю…

— На исходе праздника.

Селестия замолкла с тихим «ох».

Луна практически видела, как вращались шестерёнки в голове Селестии, сковывая последние события в единую цепь, пока сама принцесса неспешно пила чай. Это был хороший знак, по крайней мере так Луне хотелось думать. Это значило, что сестра по-прежнему слушала и ценила её слова. Доверяла их любви. Они ещё могли справиться, однако перед лицом маячившей у самых копыт пропасти разлуки это слабо обнадёживало.

— И ты захотела пережить всё снова, потому что?.. — выжидающе спросила Селестия.

Луна сжалась ещё сильнее.

Не услышав ответа, принцесса лишь кивнула. Когда она заговорила вновь, даже её сил не хватило удержать боль, дрожью просочившуюся в голос:

— Ясно.

— Нет! — чашка выскользнула из облака магии и разбилась веером осколков и чайных капель. — Я отвергла её!

Луна слезла с дивана и подошла к сестре, не обращая внимания на мокрый ковёр и фарфор, впивающийся в копыта.

— Клянусь могилой матери! Я не стану… я люблю тебя, Тия, и весь мир пусть горит в огне, пока ты со мной!

Слёзы катились по щекам, пока кобылица смотрела на свою любовь и безмолвно молилась, чтобы та поверила ей. Маска Селестии, уже треснувшая, рассыпалась. На её мордочке проступило поистине измученное выражение. Слабый голос прозвучал хрупким, напряжённым шёпотом, грозящим вот-вот оборваться подобно перегруженной нити:

— Так почему…

— Я не знаю! — воскликнула Луна, споткнувшись о сервиз: единственный сейчас барьер меж ними. — Я не знала, что мне делать, я… Я разбила ей сердце, Тия. Она сбежала в слезах из-за меня…

Взор принцессы затуманился, обернувшись картиной подавленной и потерянной Твайлайт, прямо перед тем, как она телепортировалась.

— Как можно сказать лучшей подруге, что ты не сможешь её любить?

Луна не заметила, как исчез поднос. Не заметила и сестры, вставшей на его место. Она почувствовала лишь как её голову обхватили сильные ноги и притянули вперёд — а потом лба коснулись мягкие губы. Нежный голос Селестии наполнил её уши нескончаемым шёпотом извинений и уверений в любви. Принцесса зарыдала, слёзы её полились прямо на подол сестринского халата, пока она, уткнувшись той в плечо, неразборчиво и бессвязно изливала душу. Стыд за полнейшую беспомощность и бесполезность лишь добавлял отчаяния в её исповедь.

Со временем слёзы иссякли. Всхлипы раздавались всё реже, пока не обернулись лишь свежим звеном в цепочке мучительных воспоминаний. Селестия продолжала крепко прижимать её к себе, словно надеялась защитить сестру от её же сердца. Бессмысленный жест, но он согрел душу Луны новой волной любви.

— Прости, — сказала она, достаточно успокоившись.

Селестия на мгновение стиснула её чуть крепче.

— Тебе не за что извиняться, любимая.

— Конечно же есть! Я ранила твоё сердце! Я…

— Нет, я сама виновата. Я предположила худшее и позволила страхам затуманить моё доверие к тебе, — Луна попыталась было возразить, но Селестия спокойно добавила: — Однако, если тебе нужно услышать непосредственно — я прощаю тебя.

Всю ношу с плеч Луны эти слова снять не смогли, но спокойствие измученной душе всё же даровали. Улыбка — болезненная и слабая — украсила её губы впервые за прошедшую вечность, и кобылица потёрлась носом о плечо сестры.

— Мне следовало догадаться, — проговорила Селестия почти сама себе. — Следовало понять недели назад. Я ведь видела, как она на тебя смотрела, однако и подумать не могла… она и правда так выросла? Я до сих пор вижу в ней кобылку-отличницу, которой не было дела до друзей, не говоря уж о романах.

— Правда. Твайлайт Спаркл — взрослая кобыла, и была таковой с самого начала нашей дружбы. Однако я не меньше твоего удивлена её поступком.

Селестия покачала головой и нахмурилась, ошеломление на лице выдавало поглотившие её думы. Наступила тишина, в которой Луна уже не могла отмахнуться от последнего камня на своей душе. Избежать или скрыть его было нельзя. Можно было лишь решить «где» и «когда», а после всего случившегося принцесса не могла вытерпеть мысли, что плохую весть сестра узнает не от неё. Тяжести признания это не облегчило.

— Тия… — начала Луна; ответом ей стало заинтересованное «м-м». Не в силах подобрать слова, она глубоко вдохнула и выпалила: — Я сказала ей, что помолвлена.

Кобылица прильнула к сестре, от предчувствия выговора за столь ужасную ошибку сильнее сжав ту в объятиях.

— Досадно, — проговорила Селестия. Голос её звучал неуверенно, словно ей не нравился вкус сказанного слова.

— Досадно?

— Да.

Принцесса чуть отодвинулась, чтобы взглянуть Луне в глаза.

— Это немного усложняет дело, однако я не думаю, что Твайлайт сходу догадается до правды, — странная гримаса отвращения и веселья исказила белую мордочку. — Впрочем, тебе было бы неплохо обзавестись парой-тройкой тесных знакомств. Пригласить барона Хаузена на чаепитие, к примеру…

— Тия! Прекрати так шутить.

— Мне это тоже не по нраву, однако…

— Этому не бывать.

Селестия раздражённо втянула воздух, но потом лишь выдохнула и сказала:

— Да. Ты права. Я придумаю что-нибудь ещё.

Принцесса ночи вновь прильнула к сестре, и та ответила взаимностью. Стоило им обняться, а белому подбородку устроиться на синей шее, как Луна вскрикнула.

— Луна? — тут же отпрянула Селестия. Прежде чем её сестра смогла как-то ответить, кобылица оттянула звёздную гриву в сторону. — Ох! О звёзды, Луна! Мне так жаль, я не хотела… сейчас всё исправлю.

Её рог загорелся золотом, однако принцесса ночи оказалась быстрее. С другого конца комнаты прилетела подушка и врезалась Селестии в голову.

— Нет! Плохая Тия! — старшая сестра лишь непонимающе захлопала глазами. — Ужель ты так скоро заберёшь свой же подарок?

— Но… я… чего?

Луна почти хихикнула от беспомощного лепета сестры. Вытянув шею, она потёрлась щекой о белую мордочку.

— Будь подобное в моих силах — остановила бы заживление. Такое-то напоминание о твоей дикой страсти.

Селестия не очень прониклась игривостью ночной принцессы.

— Болит?

— Слегка, — фыркнула Луна и закатила глаза. — Вот серьёзно, Тия, так переживать от маленького укуса. Разве я не одаривала тебя тем же?

— Вообще-то нет.

— Ах, тогда я должна загладить свою вину.

Луна уткнулась носом в шею Селестии и уже приготовилась открыть рот, как вдруг почувствовала отталкивающее её копыто. Нехотя она подчинилась и отодвинула голову, вновь посмотрев сестре в глаза.

— Ты ударила меня подушкой, — напомнила та.

Принцесса ночи слишком поздно заметила золотое свечение.

Много раз, обычно от своих учеников, Селестия слышала вопрос: зачем она утруждает себя поездками в фаэтоне, когда может быстро домчаться в любое место на крыльях? Ответ её не менялся веками, составляя собой требование написать эссе «о трудности письма на ходу»… на ходу. Истина, конечно же, была капельку сложнее. Насчёт… принцессы Эквестрии были определённые ожидания, причём не только у её подданных, но и у заморских правителей. Видимость власти и силы бывала порой важнее их реального наличия, потому маленькие неудобства вроде фаэтонов, парадов, эскорта и проживания во дворце приходилось терпеть ради гармонии внутри и вне Эквестрии.

Слетать в Понивиль было бы быстрее, однако принцесса решила настолько не наглеть — она и так уже чуть не вызвала у Кибиза приступ. Ей придётся навёрстывать упущенное и строчить извинения несколько дней кряду. Жаль, что с навалившимися бедами сосредоточиться на работе было решительно невозможно.

Селестия всегда считала себя собранной и трезво оценивающей ситуацию, способной сохранять холодную голову даже в самые сложные времена. Достаточно было выбрать задачи, которые нужно и можно было сделать, а насчёт остального не волноваться. Мысли и действия Твайлайт лежали за пределами возможностей принцессы, потому переживать о них смысла не было. Был смысл до поры оставить всё как есть и вместо того сосредоточиться на требующих её непосредственного внимания делах.

Все эти хорошие и правильные смыслы летели прямиком в тартарары, пока королевский фаэтон нёс Селестию в Понивилль.

Твайлайт и Кейденс. С самого начала было ясно, что разговор с ними выйдет нелёгким. Сёстры понимали его неизбежность и надеялись со временем так обставить события, чтобы по меньшей мере смягчить удар, а если повезёт — и вовсе не получить в ответ отвращения и разрыва отношений. За Кейденс Селестия беспокоилась сильнее всего, однако надеялась, что глубокое понимание любви поможет той поступить правильно. Твайлайт не должна была доставить особых проблем. Очень медленно и плавно они с Луной начали бы позволять себе всё больше вольностей в её присутствии, а потом, может статься, и вовсе не пришлось бы ничего говорить. Теперь? Теперь Селестия страшилась уже никогда не претворить в жизнь этот план.

«Башню Спаркл» принцесса увидела сразу, как они поднялись в воздух — строение постепенно из сияющей иглы превращалось в великолепный дворец. Он был красив, даже очень, и прекрасно бы смотрелся в Кристальной Империи. Увы, в Понивиле он торчал как дерево посередь пустыни.

Способный потягаться высотой с кантерлотскими шпилями ствол поддерживал внушительных размеров резиденцию Твайлайт. Насколько понимала Селестия, нижний этаж был публичным местом: наполовину библиотекой, наполовину тронным залом. Верхние же помещения занимала сама принцесса дружбы и её прислуга.

Колесничие решили приземлиться на выпирающем балконе дворца. Отсутствие на нём Твайлайт Селестию не удивило, однако и визиту это не сулило ничего хорошего. Тревога кобылицы лишь удвоилась, когда из-под тёмных сводов показалось небольшое фиолетово-зелёное пятно. Даже с такого расстояния в непрестанных движениях дракончика ясно читалось отчаяние.

Принцесса осторожно сложила почти так и не тронутые бумаги и убрала в сундучок под сиденьем. Затем внимательно посмотрелась в зеркало. Столь деликатная ситуация требовала контроля за лицом не хуже, чем за языком — нельзя было выдать ни крупицы лишнего.

Фаэтон мягко коснулся пола и остановился в паре шагов от беспокойного дракона. У Селестии даже не оказалось времени спуститься, как Спайк подбежал к двери.

— Принцесса! Как хорошо, что вы прилетели! — воскликнул он, совершенно забыв о любом этикете. — Мы думаем, она у себя в комнате, но она не издала ни звука за всё это время — я даже не знал о её возвращении пока не пришла Рэрити! Она там одна уже несколько часов, и мы никак не можем заставить её открыть дверь или просто подать знак, что она в порядке! Вдруг…

Селестия мягко ткнула его в нос копытом, прекращая нескончаемый поток слов, и по-матерински улыбнулась.

— Не переживай, Спайк. Поспешных выводов делать не стоит, ситуация не настолько страшна.

Слова подействовали, по крайней мере дракончик заметно притих, и принцесса опустила копыто.

— Что с ней?

Селестия позволила улыбке чуть угаснуть и превратиться в грустную.

— Ей разбили сердце.

Дракончик нахмурил брови, потом его лицо просветлело, но уже спустя секунду он уставился себе под ноги.

— Ох, — Спайк на секунду сжал кулаки. — С ней… с ней всё будет хорошо?

Селестия некоторое время изучала своего собеседника, пытаясь расшифровать язык его тела. С драконами всегда было сложно — ведь у них не было таких подвижных ушек, как у пони, — но принцесса не сомневалась, что теперь Спайка волнует что-то другое.

— Да, через какое-то время. Я полагаю, сейчас Твайлайт потерялась в одиночестве и тьме, однако время излечит её. Она вспомнит, что мир любви велик и многогранен, и не сводится к одним лишь романам. Впрочем, не будет лишним для её друзей и семьи напомнить ей об этом.

Кобылица ступила вперёд, крылом потянув за собой Спайка.

— Вы уверены? — спросил он, по-прежнему не разжимая кулаков. — Не знаю, что сам бы делал в такой ситуации.

Селестия одним глазом взглянула на дракончика и одарила его самой тёплой из своих улыбок.

— О, думаю, ты бы неплохо справился. Скорее всего, были бы слёзы… — на этих словах Спайк будто захотел возразить, так что Селестия быстро добавила: — а может и нет. Но ты бы несомненно скорбел о всевозможных «что, если» и «наверное, стоило». В такие минуты подобное настигает всех нас, однако тут ты не так уж отличаешься от Твайлайт. У тебя тоже есть любящие друзья, способные поддержать в трудную минуту. Со временем ты бы оправился, взглянул на прошлое свежим взглядом и, кто знает, возможно, даже задался бы вопросом: почему вообще было так плохо?

Спайк немного поразмыслил над услышанным и уже в дверях произнёс:

— Ну не знаю…

Добавив немного тепла в касание своего крыла, принцесса продолжила:

— Поверь мне. Тебе предстоит великая жизнь, в которой безответная любовь уж точно не станет главной трагедией, — Селестия отвела взгляд, притворившись, что осматривает коридор, — сей почётный титул обретёт момент, когда ты позволишь страданиям и горю победить себя. А теперь я желаю знать, где находятся покои Твайлайт.

Спайк по-прежнему не выглядел убеждённым, однако задумчивое выражение на его лице послужило хорошим знаком. Поспешив на пару шагов вперёд, он принялся показывать путь.

— Сюда.

Двумя поворотами спустя они обнаружили растрёпанную Рэрити, сидевшую возле дверей с фиолетовой звездой. Селестия слегка удивилась, увидев на единорожке всё то же платье с празднества, правда уже без маски. Кобылка тут же вскочила на ноги и поклонилась, заметив приближающуюся принцессу.

— Ваше высочество!

Селестия махнула копытом, разрешая поднять голову.

— В такое время нет нужды соблюдать формальности. Спайк передал, что ответа вы добиться не смогли?

— Нет, — подтвердила Рэрити, вставая и оборачиваясь к двери. — Я даже не могу с уверенностью сказать, что она там. Хотя иначе объяснить магическую печать сложно.

Селестия отстранённо кивнула, осматривая охранные чары. Схожие она сама применяла на их с Луной комнаты — проникнуть внутрь мог любой звук, а наружу не выходило ничего, пока единорог с нужным магическим ключом не желал этого изменить.

— Признательна за твою самоотверженность, однако с Твайлайт я поговорю лично. Тебе же явно не помешает пара часов отдыха.

К большому удивлению Селестии, Рэрити не сдвинулась с места.

— В этом замешана принцесса Луна, не так ли?

Аликорн ничего не ответила, вместо этого принявшись изучать кобылу перед собой. Она нечасто общалась с друзьями своей ученицы, однако из многочисленных писем сумела составить весьма хорошие портреты каждой из Носительниц. Несомненно, Рэрити рано или поздно выведает всё у Твайлайт, однако принцесса раскрывать личную жизнь сестры не могла.

— Она отказала ей, да? — продолжала единорожка. Селестия коротко кивнула, сохраняя нейтральное выражение. — Я надеюсь, она осознаёт, какую замечательную кобылу отвергла.

Глаза принцессы сузились ровно настолько, чтобы заметила Рэрити. Наклонив уши и сдвинув плечи, Селестия привлекла взгляд кобылки к Спайку, до сих пор стоявшему у её ног.

— Из всех подруг Твайлайт, от тебя я ожидала хоть толики сочувствия и лучшего понимания той ситуации, в которой оказалась прошлой ночью моя сестра. Могу заверить, что случившимся не доволен никто из нас, и Луна меньше всех, — Рэрити покраснела и отступила на шаг, опустив взгляд, однако у Селестии ещё было что сказать. — Если вопросов больше нет, я должна утешить уже вторую близкую мне пони за это утро и восстановить разрушенную дружбу, если повезёт.

— К-конечно, ваше высочество. Я понимаю, что ночь оказалась тяжёлой для всех, — кобылка снова поклонилась и заспешила по коридору.

— Рэрити, подожди! — воскликнул Спайк, однако крыло Селестии преградило ему путь.

— Спайк, не будешь ли ты столь любезен подготовить сервиз с чаем минут через пятнадцать? Лучше всего с ромашковым, если у вас есть.

— Ох. Конечно, принцесса. Уже бегу.

Селестия сложила крыло и проводила умчавшегося дракончика взглядом. Оставшись в одиночестве, кобылица вздохнула и помассировала висок кончиками перьев. С Рэрити она обошлась слишком строго. Совершенно естественно и даже достойно, с её стороны, было встать на защиту подруги. Не будь целью обвинений Луна, Селестия бы и сама поступила схожим образом.

Потом нужно будет извиниться. Сейчас же было куда более важное дело.

Шагнув к двери, кобылица постучала три раза и заговорила:

— Твайлайт? Впустишь меня? — не получив ответа, она постучала снова. — Твайлайт, я знаю, что ты слышишь. Я прилетела поговорить с тобой, а не с дверью.

Принцесса почти удивилась, когда заклятие померкло и с отчётливым хлопком исчезло.

Толкнув створки носом, Селестия вошла в покои Твайлайт. Она была здесь впервые, однако почерк ученицы узнала сразу. Просторная — даже больше, чем её собственная — комната была уставлена кристальной мебелью, покрытой где только можно толстой обивкой для пущего комфорта. Один угол целиком был отведён под алхимические эксперименты и содержал три вытянутых стола с лесом витых трубок, склянок и сосудов с ингредиентами. В другом ютились открытые и закрытые коробки — судя по всему последние вещи, доставленные из родительского дома и Кантерлотского дворца. Больше всего Селестию удивили вырезанные в большей части стен книжные полки. Пустые. Кровать представляла из себя роскошное ложе с балдахином и задёрнутыми шторами, на котором с удобством могли устроиться четверо и осталось бы место. С дальней её стороны было прекрасно видно рог Твайлайт, выпирающий подобно горе в долине ткани.

Принцесса неспеша оглядывала комнату, позволив взгляду блуждать как тому вздумается. Ни единого слова не прозвучало до тех пор, пока она не заметила единственную картину без портретов друзей или семьи Твайлайт.

— Воистину прекрасная рама. Отрадно видеть, что ты отыскала ей более подобающее полотно.

Твайлайт издала нечто среднее между смешком, всхлипом и иканием. Селестия позволила себе немного порадоваться этому звуку, сочтя его хорошим знаком. Скорее всего, Твайлайт и близко была не так плоха, как могла бы.

Радость продлилась недолго. Стоило принцессе обогнуть кровать и посмотреть на ученицу, как она увидела растрёпанное и измождённое лицо, измазанное в остатках макияжа. Под красными опухшими — но сухими — глазами уже начали формироваться мешки. Кобылка удостоила наставницу беглым взглядом и тут же уткнулась носом обратно в лежащие на полу журналы.

Нетренированный взгляд увидел бы там лишь какой-то цветастый коллаж беспорядочно собранный из обрывков статей, страниц и самих глянцевых журналов, оные страницы предоставивших. Для Селестии, однако, всё было очевидно. Все статьи были отсортированы по дате и достоверности, а прочитанные журналы были отмечены. Зрелище принцессу не удивило, но и не успокоило. Осторожно, чтобы не нарушить выстроенную схему, она расчистила немного места для себя.

— Кто он?

Селестия неспешно уселась, не потревоженная ни вопросом ученицы, ни её тоном. В конце концов она ответила:

— Не мне говорить.

Челюсть Твайлайт ощутимо сжалась, глаза несколько раз быстро моргнули.

— Ты не можешь? Или не хочешь?

— Это к делу не относится.

Твайлайт раздражённо фыркнула и вырвала очередной лист, пристроила к остальным. Селестия молчала, позволив бывшей ученице работать в тишине. Она не привыкла сидеть вот так, не зная что сказать. Впрочем, и в подобных ситуациях бывать раньше не приходилось. Принцесса вдруг поняла, что она меньше всего подходила для утешения Твайлайт. Тем не менее ей хотелось быть рядом, несмотря на все социальные обязанности.

Селестии было не по себе, она не могла говорить открыто. Не могла помочь, не могла хоть как-то поддержать, только не против Луны. Всё, что она могла — предложить утешение и понимание. Уже что-то, однако обе принцессы сейчас желали большего.

С великой осторожностью Селестия раскрыла крыло и протянула его за спину Твайлайт. Очень, очень медленно та начала подбираться ближе, пока баланс её не сместился и фиолетовая кобылка не уткнулась в грудь принцессе. Одновременно с касанием опустилось белое крыло, сжимая Твайлайт в тёплых объятиях. Лишившись единственного отвлечения, кобылка беззвучно зарыдала, содрогаясь во всхлипах. Селестия лишь прижала её к себе и, ткнувшись мордочкой в затылок, зашептала на ухо что-то утешительное.

Сколько прошло времени так и останется тайной, но когда Спайк показался с чаем, Твайлайт уже провалилась в беспокойный сон.

Кобылка проснулась легко, пусть и вяло, и безропотно позволила усадить себя за столик. Спайк удалился сразу же, оставив их в одиночестве. Следующие пару минут прошли в тишине чайных приготовлений, и даже после Селестия лишь молча потягивала напиток, а Твайлайт невидящим взглядом смотрела в свою кружку. Вечно это продолжаться не могло.

— Почему?

Старшая принцесса отставила чашку в сторону, вынуждая собеседницу поднять взгляд.

— Мы с Луной обе научились держаться за личные тайны сильнее, чем драконы за сокровища. Тебе пока что везло, однако наступит время, и малейшее твоё движение будут ловить тысячи глаз. Тогда ты начнёшь ценить спокойствие, как мы.

— Но мы были друзьями! — глаза Твайлайт взметнулись вверх и полыхнули огнём, тут же опустившись обратно. Упавшим голосом она продолжила: — Мы делились всем… так мне казалось…

— Ты спрашивала её напрямую?

— Я… нет, — кобылка помотала головой и шмыгнула. — не спрашивала, не было нужды.

После нескольких секунд молчания она снова подала голос:

— Я просто… Я думала…

Твайлайт затихла, не в силах облечь свои чувства в слова. Селестии это и не требовалось. Она протянула над столиком крыло и коснулась маховым пером подбородка бывшей ученицы. От малейшего давления та подняла голову, позволив посмотреть себе в глаза.

— Луна беспокоится за тебя. Ты — её самая близкая, любимая подруга, и она боится потерять тебя.

Кобылка снова уставилась вниз, однако ничего не ответила.

Селестия не стала продолжать. Твайлайт примет и поймёт в своё время. Вместо этого принцесса завела разговор на более отвлечённые темы, а бывшая ученица вскоре поддержала его. И пусть грозовые тучи никуда не делись, они определённо слегка посветлели.

Как бы сильно ей того ни хотелось, Селестия не могла оставаться в Понивилле вечно. Она воздела глаза к потолку и обратилась к сверкающему за ним солнцу. Старая привычка, подобная взгляду на часы.

— Мне очень жаль, Твайлайт, но…

— Тебе нужно идти, — закончила та за неё. — Спасибо, что зашла.

Селестия встала, обошла столик и притянула кобылку в объятия.

— Позаботься о себе, Твайлайт. Отдохни с подругами, позволь им поддержать тебя так, как сама бы хотела поддержать их, — принцесса отстранилась и указала на бумажный бардак. — Не позволяй этому завладеть тобой, боль лишь продлится дольше. Но прежде всего — хорошенько выспись.

— Я… — начала было Твайлайт, однако затихла и отвела взгляд. — Я попробую.

Приняв ответ как лучший из того, на что она могла рассчитывать, Селестия вновь обняла кобылку и поцеловала в лоб, после чего попрощалась окончательно.

Твайлайт провожала взглядом исчезающую вдали Селестию. Лишь когда её уже невозможно было разглядеть, кобылка отвернулась и посмотрела на своё расследование. Отовсюду на неё глядела Луна — со светских мероприятий и событий, собраний ночного двора, разговоров с аристократией. Её фотографии и рисунки лишь напоминали Твайлайт, насколько близко она была и насколько далеко оказалась.

Возможно, принцесса была права. Знание имени не принесёт облегчения.

Оторвав взгляд от пола, Твайлайт забралась на кровать и уткнулась в лежавшую там книгу. Она прочитала лишь один абзац, и её глаза вернулись обратно к разбросанным журналам.

Кобылка часами напролёт корпела над этой схемой с того самого мига, как вернулась из Кантерлота… по большей части. За это время ей не удалось найти ничего. Круг возможных кандидатов сузился, однако достойных подозреваемых не было. Фэнси Пэнтс подходил больше остальных, однако Твайлайт ни на секунду не могла в это поверить — все её знания о его с Флёр жизни говорили, что жеребца даже не стоило рассматривать. Реальными претендентами оставались помощница Софт Виспер, либо же кто-то из личной стражи. Такой оборот событий объяснял желание держать всё в тайне, однако принять это кобылка не могла. Бесчестье романа с прямым подчинённым граничило с беззаконием, не говоря уж об аморальности.

Как было бы просто, обладай она копией расписания Луны за последние месяцы. Тогда, ориентируясь на встречи принцессы ночи, можно было бы составить список настоящих подозреваемых.

С кем-то ведь Луна встречалась. Обе принцессы это сказали.

Глава двенадцатая

Белое одеяло укрывало Эквестрию, сверкая под утренним солнцем. Не будь повсюду снега — можно было бы подумать, что денёк обещает быть тёплым. Чистое голубое небо, облаков не видно и следа. Это была лишь иллюзия. Температура уже начала понижаться, и к ужину обещали наступить планируемые холода. Потом, после заката, пегасы Клаудсдейла выдвинут спрессованные облака и управляемая метель продлится вплоть до первых лучей солнца.

Для тех домов, что следовали традициям, наступало время собраться в тесном семейном кругу, дабы провести вечер в тёплом общении и ожидании ночи, когда можно будет зажечь очаг. Для остальных… что ж, дым вился уже из многих труб.

Шагающая по Понивиллю Рэрити их не осуждала, по крайней мере не за это. Как-никак ценность традиции сперва следовало противопоставить комфорту. Вот сама единорожка, например, всегда предпочитала «традиционному» красному голубую шерстяную накидку с подходящими зимними ботинками.

Улицы вокруг несли куда больше знаков нового сезона, чем просто снег и холод. Весь городок буквально утопал в декорациях к Вечеру Согревающего Очага. Каждое здание могло похвастаться по крайней мере венком, висящим на двери, однако многие хозяева пошли дальше и украсили карнизы фонариками, а стены — макетами удирающих от пламени дружбы Виндиго. Сахарный уголок вполне мог быть самым цветастым и аляповатым в городе, однако это было его обычное состояние, а потому не бросалось в глаза.

Именно оттуда Рэрити и ушла, оставив Пинки Пай и Кейков заниматься своими делами. В ретроспективе решение явиться пораньше и помочь с декорациями оказалось не самым разумным. Как будто одной Пинки было недостаточно, мистер и миссис Кейк превратились в силу, с которой стоило считаться. Втроём они легко перебороли выбранный единорожкой стиль в угоду полнейшему хаосу. Решив не тратить время на борьбу с этим ураганом жизнерадостности, она быстренько ушла и направилась к Твайлайт с намерением провести остаток дня за… за чем-то, чем занималась перед праздником Твайлайт.

В башню Рэрити поднималась окружённая тишиной, лишь ритмичный перестук её копыт разносился по кристальным коридорам. Никто не приветствовал её у дверей, и никого она не рассчитывала увидеть до встречи со Спайком или Твайлайт. Вопреки совету единорожки, принцесса буквально насильно разогнала всю прислугу на время праздника. Отчасти поэтому Рэрити и зашла без предупреждения. Просто удостовериться.

Она дважды постучала в спальню подруги, только после этого дёрнув ручку. Честно говоря, всё это единорожка проделала лишь из вежливости — режим сна у Твайлайт совсем сбился после того, как она влюбилась в принцессу Луну. Если подруга не спала сейчас, то скорее всего она и вовсе не ложилась.

Единственным признаком жизни внутри оказался Совелий, тихо посвистывающий со своего насеста в углу. Тем не менее Рэрити осмотрелась, на случай если Твайлайт уснула где-нибудь под столом.

Особое внимание единорожка уделила кровати (идеально заправленной) и состоянию пола (чистого и опрятного). Куда лучше, чем в первые дни и недели после злосчастной ночи. Ужасный коллаж, к сожалению, никуда не делся, только теперь он был перенесён на большую пробковую доску и подвешен над камином. Журнальные и газетные вырезки покрылись записками и отныне соединялись расходящейся паутиной цветных нитей.

На взгляд Рэрити это всё представляло собой сущую неразбериху. Единственным объединяющим звеном была фотография в центре — принцессы Селестия, Луна и Твайлайт на том самом праздновании, в нарядах и масках.

Единорожка вздохнула. Она понимала чувства Твайлайт лучше остальных подруг и могла сказать, что той давно пора было двигаться дальше. Влюблённость сама по себе не несла ничего плохого — тот же альбом Рэрити хранил много приятных сердцу фотографий, — однако беречь память о безнадёжном случае было… ну, безнадёжным случаем. Настало время избавиться от этого обрывка прошлого, желательно предав огню вместе со всем причастным. Особенно с той фотографией самой единорожки, и не только потому, что она там получилась не особо хорошо.

Закрыв за собой дверь нетронутой комнаты, она направилась к следующему предположительному местонахождению Твайлайт — её кабинету. Тот очень удобно находился на пути в лабораторию.

— Твайлайт, — позвала единорожка, стуча копытом, — ты тут?

— Р-Рэрити?

Кобылка улыбнулась, повернула ручку и толкнула дверь.

— Конечно, дорогуша. Кто же ещё?

Размерами кабинет Твайлайт прекрасно подходил для своих целей — он был настолько мал, что едва могла пройти пони. Не будь на задней стене пары высоких окон, Рэрити бы подумала, что это переоборудованный чулан. Впрочем, для работы места хватало. Всё вокруг занимали книжные полки и шкафчики, напротив двери ютился скромный письменный стол, а перед ним находились два стула: для тех редких гостей, что могли сюда забрести. Твайлайт прилежно работала, а высокие стопки бумаг столь же прилежно пытались её за собой скрыть.

После первого же шага Рэрити остановилась в сомнениях. Всё выглядело нормально, и в то же время что-то было не так. Что-то пропало или появилось, а может, было передвинуто, и в итоге вся комната смотрелась странно.

— Рэрити? — окликнула её Твайлайт, выглянув из-за меньшей стопки.

Единорожка моргнула и отвлеклась на секунду от своих тревог. Наверное изменилась какая-то мелочь, которую она видела, но не замечала. Раздумывать дольше значило повести себя глупо.

— Прости, дорогуша, меня отчего-то посетило очень странное чувство дежавю.

— Надеюсь, ты не связывалась с магией времени, — ответила Твайлайт с натянутым смешком, сделавшим шутку ещё менее забавной.

Дабы кобылка совсем не потеряла почву под копытами, Рэрити неопределённо хмыкнула, чтобы могло сойти за веселье. Сама же принялась внимательно изучать подругу: её подёргивающиеся уши, её излишне широкую улыбку и её в целом напряжённое лицо. Хотя, опять же, наверное чего-то просто не хватало.

— Всё хорошо?

— Конечно! — улыбка Твайлайт растянулась ещё шире, создавая эффект прямо противоположный задуманному. — Всё чудесно! Чего-нибудь хотела?

— Ничего конкретного, нет. В Сахарном Уголке не понадобилась моя помощь, и я пришла сюда — в надежде, что ты не откажешься от тихой компании и неспешного разговора в ожидании вечеринки. Уж на ней такую роскошь найти будет трудно.

— Очень предусмотрительно с твоей стороны! Но, как видишь, сейчас я немного занята… — Твайлайт затихла, проведя пером над столом.

Рэрити могла понять, когда её выпроваживают за дверь.

— Ах, не повезло, — драматично вздохнула она.

Однако отбросить разыгравшееся любопытство единорожка была уже не в силах. Что-то находилось не на своём месте, и либо она разнюхает в чём дело, либо весь оставшийся день будет мучиться и гадать.

— Если тебе не сложно, я бы предпочла не выходить на холод без крайней необходимости, — кобылка уселась на один из стульев и взяла книгу с полки. — Не возражаешь?

Твайлайт возразить очень хотела — это было видно по отклонившимся назад ушам и опустившимся уголкам губ. Тем не менее, спорить она не стала, наверняка не желая сболтнуть лишнего.

— Нет, конечно нет… Что ж, тогда я вернусь к работе?

Рэрити просто кивнула и раскрыла книгу.

— Да, — бросила Твайлайт и скрылась за своими бумагами.

Теперь Рэрити притворялась читающей, пока Твайлайт притворялась работающей. Вообще, это забавляло. Жаль, что у фиолетовой кобылки не было и шанса в их маленькой игре. Долгие годы тренировок в социальных противостояниях сделали Рэрити терпеливей большинства пони, а уж когда язык тела у оппонента был как сейчас у Твайлайт… Она могла сорваться в любую секунду.

Голова Твайлайт вновь выглянула из-за кипы документов.

— Может, тебе перейти в библиотеку? Я…

— Вздор, дорогуша, — даже не поднимая взгляда парировала подруга. — Мне и здесь весьма неплохо.

Аликорн не нашлась что ответить и вскоре вновь скрылась в бумагах.

Спрятав улыбку за книгой, единорожка продолжила своё фальшивое чтение. Она попыталась догадаться, что же такое прячет Твайлайт, и подарок выглядел наиболее правдоподобно. Рэрити лишь надеялась, что это не одежда. Твайлайт, конечно, умница-разумница, но её чувство стиля оставляло желать лучшего.

Надоедливого ощущения неправильности это, всё же, не объясняло. Единорожка незаметно оглядела комнату, стараясь не всматриваться во что-то конкретное, а дать волю интуиции. Слишком сильная сосредоточенность лишь всё испортит. Это как при создании нового дизайна — лучше всего остановиться на некой простой мысли и подождать, пока всё не встанет на свои…

— Твайлайт, — спросила она, уставившись на участок стены меж окон, — что случилось с твоей картиной?

Твайлайт чуть приподнялась и тоже посмотрела на стену.

— Моей чем?

— Картиной. Прекрасным акварельным пейзажем Понивилля.

— А, с ним, — кобылка снова попыталась рассмеяться. Получилось даже хуже, чем в прошлый раз. — Он в спальне, помнишь?

Взгляды подруг встретились, Рэрити уже готова была нахмурить брови.

— Нет, его там нет.

— Конечно же он та…

— Нет. Там до сих пор висит наша ужасная схема, — Рэрити встала, отложила книгу и прошла за стол.

Твайлайт повторила её движения, пытаясь попятиться, но не успела. Единорожка увидела надетые на подругу седельные сумки.

— Как-то преждевременно их надевать, не находишь?

— Ты же меня знаешь, — нервно усмехнулась кобылка, — всегда наготове.

Всё ещё не отрывая от Твайлайт взгляда, Рэрити посмотрела на её светящийся рог. Затем на перо, парившее в облачке магии. Незначительная и глупая деталь, однако единорожку она тревожила. Твайлайт держала это перо с самого момента их встречи в кабинете. Она держала его даже сейчас, когда необходимости не было совершенно никакой. Словно жеребёнок плюшевую игрушку.

Рэрити открыла рот, однако передумала и шагнула вперёд. Протянув копыто, она щёлкнула Твайлайт по рогу.

Аура колдовства распалась, и уже не нужное никому перо медленно полетело к полу. Обе кобылы посмотрели на ранее пустое пространство меж окнами. Рэрити не сразу поняла, что перед ней — опыта в дизайне чего-либо кроме одежды у неё не было. Помог масштаб чертежа и прикреплённые заметки о постах и сторожевых патрулях. А окончательно прояснили всю картину сделанные с воздуха фотографии.

— Твайлайт? — только и смогла вымолвить единорожка.

Она едва могла осознать увиденное, не то что сформулировать связный вопрос.

— Всё не так плохо, как ты думаешь!

— Тогда будь добра, объяснись, потому как выглядит очень плохо.

— Мне просто… мне нужно оказаться в покоях Луны пока её самой там нет.

Оторвав взгляд от плана, на котором мог быть только Кантерлотский Дворец, Рэрити взволнованно посмотрела на подругу.

— Ты вообще понимаешь, что говоришь?

— Нет! Всё не так! — голос Твайлайт задрожал, то ли от сомнений, то ли от возбуждения. — Я же… я не хочу ничего красть или… только осмотреться. Послушай, если у неё есть любовник, то в комнате же должно найтись какое-нибудь подтверждение, так? Фотография, дневник… ну что-нибудь, любое доказательство. Что он существует, а не просто она решила…

Рэрити помотала головой. Дело было плохо, совсем плохо.

— Твайлайт, сама послушай себя. Ты хочешь пробраться во дворец и вломиться в покои принцессы Луны! Я всеми копытами за интриги во имя любви, однако ты переходишь все мыслимые границы. Что, если тебя поймают?

— Да всего-то и надо пробраться через стражу, что мне уже удавалось. А в покоях будет полно времени.

— Откуда тебе знать?

Рог Твайлайт зажёгся вновь, вытягивая из-под стола газету и показывая её Рэрити. Единорожке хватило беглого взгляда на заголовок, чтобы всё понять. Выпуск Кантерлотских Вестей трёхдневней давности содержал статью, которую она уже прочитала. О присоединении принцессы Луны к сестре во время её ежегодного визита в сиротский приют.

Оттолкнув газету, Рэрити заговорила суровым тоном:

— Поверить не могу, что ты вообще рассматриваешь такой план. Мне вслух сказать, насколько он отвратителен? Речь о похищении чужих вещей. Удастся оно или нет — уже другой вопрос! Подло и бесчестно лезть в чужую личную жизнь, а ты ещё и преступаешь эквестрийский закон наравне с нравственным!

— Я не буду ничего красть! Мне просто нужна пара минут на осмотр… — Твайлайт моргнула и нахмурилась. — И вообще, кто бы говорил.

— Прошу прощения?

Фиолетовая кобылка уверенно шагнула вперёд, свободнее расправив плечи.

— Ты буквально пару секунд назад призналась, что поступила так же. Почему тебе можно, а мне нет?

Рэрити моргнула от прозвучавшего обвинения.

— Потому что я ничего от тебя не скрывала. Не говоря уж о том, что я не шла против прямой воли обеих принцесс.

— Рэрити…

— Нет, Твайлайт. Мы не пойдём по второму кругу. Мы уже всё обсудили. Ты согласилась смириться и двигаться дальше! Ты обещала. С кем бы ни встречалась Луна, зацепок она не оставила, и…

— Вот именно! Именно! Видишь? Ничего нет, ни намёков, ни слухов… ничего.

Рэрити слегка оторопела от столь резких переключений меж злостью, мольбой и вот сейчас возбуждением.

— Я… не понимаю.

— Мне кажется… — энергия в голосе Твайлайт иссякла, и кобылка рухнула на стул, уставившись себе в копыта. — Мне кажется, они лгут.

— Что? Это бессмыслица.

— Бритва Роггама. Наиболее простое объяснение. Либо…

— Нет. Твайлайт, пони лгут, скрывая отношения, а не их… — единорожка замялась, не в силах правильно подобрать слова. Сдавшись, она вдруг поняла, что стоит зайти с другой стороны. — Что ж, пусть они лгут, или скрывают, или… гр-р. Я пытаюсь сказать, что обе принцессы желают тебе лишь добра, и если они захотели утаить от тебя что-то, у них наверняка была веская на то причина.

— Ну… пожалуй, — весьма неохотно протянула Твайлайт. — Но…

— Никаких «но», дорогуша. Ты им либо доверяешь, либо нет.

С той же неохотой кобылка кивнула, и Рэрити чуть не рухнула на пол от облегчения.

— Отлично. Теперь-то ты согласишься, — она обвела схему копытом, — что это всё далековато зашло?

Вопрос был риторическим. То, что Твайлайт вообще подумала о таком низком поступке, выходило за любые рамки и сводило на нет все прежние усилия единорожки. Теперь она могла лишь надеяться на помощь со стороны, причём из возможных кандидатов оставалась лишь одна пони.

Рэрити должна была раньше заметить отсутствие принцессы Кейденс. Невозможно было представить, чтобы она не примчалась подобно принцессе Селестии на первую же мольбу своей любимой золовки. Скорее всего, она вообще ничего не знала. А раз так, то это лежало на совести Твайлайт. С чего бы ей молчать, единорожка не понимала, однако напрямую спросить не решалась.

Стоило найти способ передать принцессе Кейденс весточку в обход подруги, и обратиться она могла лишь к одному пони — ну, то есть, дракону. Однако об этом стоило задуматься после.

Твайлайт осунулась, её взгляд потускнел, а задние ноги безвольно подогнулись. Она открыла седельные сумки и извлекла билет на поезд.

— Да, — вздохнула кобылка, разрывая картонку на половинки. — Не могу поверить, что я…

Она помотала головой и уткнулась лицом в копыта.

— Просто… теперь я совсем запуталась.

Рэрити мягко потрепала подругу по плечу, выигрывая себе время на раздумья. Когда её осенило, она чуть не стукнула себя в лоб копытом.

— Я знаю, что тебе поможет! — вместо этого нацепив озорную улыбку, нараспев воскликнула единорожка.

Твайлайт подняла взгляд, пробывший растерянным не более секунды.

— Разве они не закрыты на праздники?

— Кхм, вообще да. Однако за ними водится привычка изредка делать исключения для своих самых преданных клиентов.

— Ну не знаю.

— Сейчас ты нуждаешься в расслабляющем отдыхе, и если у тебя нет идей получше — я не приемлю отказа.

— Не каждую проблему можно решить с помощью спа.

— Возможно, однако мне таких ещё не попадалось, — может, чуть счастливее необходимого парировала Рэрити. Она принялась подталкивать подругу носом, на что та поддалась, пусть и без особого энтузиазма. — Пошли-пошли. Чем раньше придём, тем больше нам достанется!

Идя впереди, Рэрити дождалась, пока они не выйдут к ступенькам, прежде чем притворно вздохнуть.

— Ох! Разве мы не должны предупредить Спайки-Вайки о нашем уходе?

— Я… не думаю, что он заметит, — покраснела Твайлайт. — Кажется, я уже успела ему сказать, что мы пойдём по отдельности. Наверняка он занят на кухне, готовит что-то к празднику.

— Чудесно! — Рэрити обняла подругу за плечо, и они принялись спускаться. — Обещаю, ты не пожалеешь!

Твайлайт плелась за Рэрити сквозь холод и снег, вполуха слушая болтовню единорожки. Зря она так. Подруга лишь хотела добра, хотела помочь, отвлечь от мыслей о Луне. Пусть её и не просили. Ладно, собственный план Твайлайт был плох, а предложение Рэрити хотя бы не вело к ухудшению ситуации.

Сама того не желая, кобылка вернулась мыслями к плану на стене кабинета. Она слышала слова спутницы, но они проносились сквозь её разум даже не касаясь новых и новых задумок, каждая из которых впоследствии отбрасывалась. Сообразить хоть что-то лучше самой первой схемы Твайлайт не смогла за всю дорогу до цели.

Домик был маленьким, в один этаж, с украшенными огнями и декорациями стенами. Снежок покрывал его крышу и двор пушистым одеялом, разделённым лишь расчищеной дорожкой к двери. Сам двор тоже оказался мал и вмещал лишь узенькую лужайку да изгородь вдоль фасада.

Возле неё Твайлайт и остановилась в нерешительности, в коей пребывала с самого начала пути. Одно дело подойти к сёстрам в спа, и совсем другое — в их собственном доме. Без приглашения и в праздники.

Да, расслабиться ей стоило, это кобылка могла признать. Отвлечься тоже было бы неплохо. Однако чем больше она раздумывала обо всём этом предприятии, тем больше ей казалось, что часок-другой в горячей ванне справился бы не хуже.

Рэрити совершенно не разделила с подругой её опасений. Вместо этого она буквально силком притащила Твайлайт к двери и решительно постучала. Воцарилась неуютная тишина, во время которой единорожка ждала терпеливо, а вот хвост её спутницы не переставая метался из стороны в сторону.

Открыла им слегка взъерошенная Лотус Блоссом.

Твайлайт посещала спа не так часто, как Рэрити, однако ни место, ни его владелицы чужими ей не были. Впрочем, не более того. В городе кобылка ни одну из сестёр не встречала и потому вид перед собой нашла… не ошеломляющим, но открывающим глаза.

Она не могла не признать в глубине души, что заглядывалась на сестричек издали. Они были весьма привлекательны, очень женственны и самую малость экзотичны. В то же время Лотус и Алоэ вели себя очень профессионально на работе, отчего Твайлайт — несправедливо и ненамеренно — видела в них скорее служанок, чем простых пони. Здесь же, вдали от своего бизнеса, Лотус предстала более… дикой, если можно так выразиться.

Головная повязка, без которой сёстры не появлялись в спа, отсутствовала, отчего розовая грива свободно ниспадала с одной стороны. Макияжа на мордочке было меньше обычного, однако менее красивой Лотус не казалась, она скорее выглядела непринуждённо и свободно, не так официально. По правде говоря, она словно только-только вышла из душа и едва успела высушиться. Шёрстка на её лице до сих пор была в лёгком беспорядке, губы и подбородок будто и вовсе не просохли.

Быстрая трель на пранцузком слетела с губ кобылки, тут же почтительно склонившей голову. Однако она сразу же оборвала себя с резким вздохом.

— Ах! Excuse¹. Excuse. Я забылась. Принцесса Спаркл, леди Рэрити, большая честь приветствовать вас в нашем скромном жилище.

— Ну-ну, будет тебе, — жестом попросила её подняться Рэрити. — Извиняться следует нам. Надеюсь, мы не причинили вам хлопот?

— Ах, нет-нет-нет! Мы же говорили, что всегда рады вас видеть, да? — Лотус вновь резко вдохнула и отступила вглубь. — Но где же мои манеры? Пожалуйста, входите, входите! Такой холодный день сегодня, да?

Единорожка вновь двинулась вперёд, топнув заснеженными ботинками у порога.

— Благодарю. На улице довольно морозно.

Парадная дверь вела сразу в устланную коврами гостиную, без труда способную вместить шестерых пони. Небольшой двусторонний камин отделял комнату от кухни и одаривал дом теплом. Неподалёку лежало подготовленное традиционное полено, просверленное и начинённое орехами и специями, ждущее вечера. На стене сверху красовался большой семейный портрет, с изображениями Лотус, Алоэ и ещё двух земнопони — судя по всему их родителей.

На каминной полке виднелась скромная коллекция украшений, дополненная несколькими предметами на боковых столиках. В общем и целом домик выглядел уютно, пусть и тесновато по меркам Твайлайт.

Заперев за гостьями дверь, Лотус извинилась и, сунув голову в коридор слева, что-то прокричала на своём родном языке. Недовольный ответ Алоэ раздался откуда-то из дальних комнат. Когда голубая кобылка развернулась обратно, её щёки самую малость порозовели.

— Мне очень жаль злоупотреблять вашим гостеприимством, особенно в праздники, — не дав Лотус извиниться в очередной раз, заговорила Рэрити, — однако Твайлайт пережила столь напряжённую неделю, что совершенно не в состоянии расслабиться. Будет прискорбно, если она не сможет насладиться сегодняшними и завтрашними торжествами. Я просто обязана была привести её к единственным пони, на которых могу рассчитывать в такой непростой ситуации.

— Ну конечно. Ну конечно. Мы будем счастливы услужить её высочеству как только сможем. Ох, вы тоже присоединитесь?

— Ах, знаете, я бы с удовольствием, однако увы — дела совершенно не позволяют.

Твайлайт уставилась на подругу. Она думала, что Рэрити останется с ней, даже если сама ничего не закажет. Неловкость всей ситуации и так зашкаливала, а от идеи провести ближайший час или два одной, в доме почти незнакомок, грива на затылке вставала дыбом.

Прежде чем кобылка успела озвучить своё недовольство, в комнате показалась Алоэ. Полная цветовая инверсия своей сестры. На её лице точь-в-точь отразилось первичное удивление последней, и она торопливо поклонилась.

Лотус Блоссом заговорила до того, как Алоэ смогла определиться с выбором языка, и между ними началась быстрая перепалка, за которой ни Твайлайт, ни Рэрити поспеть не могли. Принцесса тем не менее жадно хватала каждый звук иной речи из любопытства, хоть и не могла отделаться от ощущения, будто подслушивает. Спор, если это был он, закончился быстро, и вот обе кобылки уже вновь смотрели на гостей. Алоэ казалась слегка раздражённой — её уши отклонились чуть назад, а вот Лотус сверкала ещё более счастливой улыбкой, чем раньше.

— Если вам будет угодно, ваше высочество, моя сестра вас обслужит, — протянула розовая пони.

— Я… — Твайлайт нерешительно обернулась к подруге, однако получила лишь кивок и довольную улыбку.

По-дружески потёршись щекой, Рэрити подтолкнула кобылку вперёд.

— Давай, дорогуша. Я скоро за тобой зайду.

Твайлайт почти возразила, однако не смогла придумать фразу, которая бы не обидела хозяек дома. Прежде чем успела опуститься тишина, она вернула единорожке её жест.

— Хорошо. Увидимся.

Как и гостиная, коридор нёс на своих стенах праздничные украшения, в основном развешанные на рамках фотографий. Многочисленные изображения Алоэ и Лотус с семьёй и друзьями весьма живо напомнили Твайлайт о лестнице в родительском доме, только там с фотографий смотрела она и Шайнинг. Знакомая обстановка облегчила тревогу кобылки, однако хвост её продолжал льнуть к задним ногам.

Они прошли меж двух дверей, правая из которых вела в небольшую ванную комнату, а левая — в некий склад, беспорядочно заваленный коробками. Алоэ провела гостью к последней паре проходов, отперла правый из них и пригласила Твайлайт внутрь.

За проёмом скрывалась ожидаемо маленькая комнатка с яркими, но не броскими и приятными глазу обоями. В углах и подвешенных к потолку горшках ютилась куча растений, создававшая пляску неуловимых ароматов, а тёплый ковёр сменила плитка, холод которой почему-то ощущался очень уместно. Твайлайт как будто оказалась в копии спа, только уменьшенной.

Поставив иглу граммофона на пластинку, Алоэ указала на массажный стол. Комнату тем временем заполнили мягкие, певучие ноты флейты.

— Пожалуйста, располагайтесь. Моя сестра прибудет к вашим услугам dans une minute².

Получив от гостьи утвердительный кивок, кобылка поклонилась и ушла. Как только дверь за ней закрылась, Твайлайт снова обвела комнату глазами. Она попыталась убедить себя, что находится в спа, что предстоящий массаж совершенно не будет отличаться от прочих. Не помогло. Никакие сходства, никакое воображение не могли избавить от осознания, что она находилась одна в чужом доме. Эта мысль наполняла разум тревогой, и всё ощущалось как-то неправильно. Впрочем, справедливости ради, с подобным кобылка уже не раз сталкивалась в своей жизни, будь то задержка у кого-то в гостях или первая ночёвка у подруги.

Твайлайт двинулась к столу, намереваясь усесться или улечься на него в ожидании Лотус. Однако, не дойдя пары шагов, свернула и принялась ходить кругами.

Она доверяла принцессам. Доверяла.

Принцесса Селестия не всегда была честна с ней. Не раз и не два она морочила кобылке голову, дабы та усвоила урок или задумалась о новых путях решения проблемы, и ни разу Твайлайт не теряла доверия к своей наставнице. А Луна вообще когда-то была носительницей элемента Честности. Нужна была веская причина, чтобы она солгала. Возможно, она лишь пыталась смягчить удар, но тогда зачем принцессе Селестии подыгрывать ей?

Твайлайт зарычала.

Почему же её так волновало это всё? Ведь не должно было. У принцесс вполне могли быть свои секреты, они вполне могли не хотеть их рассказывать. Однако скрывать что-то столь несущественное? По мнению Твайлайт, её осведомлённость в этом вопросе вообще не могла играть для принцесс роли на фоне их остальных забот.

Уж если ей не доверяли даже в такой малости…

Мягкий щелчок дверного замка выдернул кобылку из раздумий. Она вновь очутилась в комнате, а её обвисший было хвост вновь принялся метаться из стороны в сторону. Беспокойно задёргались и уши, когда она посмотрела на дверь.

Оттуда ей улыбалась Лотус. Она выглядела совершенно иначе, чем пару минут назад. Растрёпанная грива была причёсана — пусть и несколько торопливо, — а черты лица стали выглядеть не резче, но как-то яснее. Мордочка чуть вытянулась, губы стали ярче, а глаза почти сверкали.

— Начнём?

Твайлайт кивнула. Ей вновь стало неуютно, но обратного пути не было. Наконец взобравшись на стол, она уткнулась подбородком в подушку, а ноги вытянула впереди и позади себя соответственно.

Лотус Блоссом не теряя времени принялась за дело, ощупывая кобылку перед собой, надавливая и мягко тыкая. Процедура была Твайлайт знакома, однако она всё ещё не могла расслабиться. То ли от невесёлых мыслей, то ли от незнакомого дома — сложно было судить. Как бы там ни было, Лотус безо всякого стеснения завела разговор прямо об этом.

— Ох! Рэрити не преувеличивала! Вы сильно напряжены, принцесса. Зажимы от головы до самых копыт.

Выдавленный смешок прозвучал плоско даже для самой Твайлайт.

— Да… месяц выдался тот ещё.

— Oui³, неудивительно.

Копыта вдруг исчезли со спины, потому как их владелица отошла к шкафчику с маслами, принявшись едва слышно стучать дверцами. Слова её зазвучали приглушённо в наполнявшей комнату музыке.

— Праздники это же такая головная боль, да? Украшения, подарки, покупки! Ох, я еле раздобыла подарок для сестры. Даже представить не могу, каково подбирать что-то для принцессы.

— Я тоже. Никогда не пыталась.

— Да? — удивилась Лотус, вернувшись к столу.

Её смоченные копыта рьяно взялись за напряжённые мышцы Твайлайт. Душистые благовония заполнили воздух, а масло принялось неспешно просачиваться под шёрстку, согревая кожу. С каждым движением Лотус всё легче и легче было растирать фиолетовую спину.

— Даже на дни рождения? Но… — она вдруг остановилась. — Ох, je suis désolé⁴. Я лишь подумала… Рэрити так радовалась поездке, я…

— Всё в порядке, — успокаивающе произнесла Твайлайт. — Мы были там вдвоём. Просто Луна предпочла обойтись без подарков.

— Правда? — с любопытством спросила Лотус, возобновив массаж.

— Она их приняла, конечно же, однако ни на один не взглянула повторно, — покачала головой принцесса. — От вида некоторых даже кривилась, стоило дарителю отвернуться.

— Это непременно оттого, что никто не был близок ей, как вы. Алоэ ужасно выбирает, однако какое это имеет значение, если важна лишь любовь?

Глаза Твайлайт распахнулись, и она резко обернулась.

Лотус покраснела, однако работы не прекратила, лишь усилила нажим на пропитавшуюся маслом спину.

— Я… мы случайно подслушали… Вы так говорили о ней. Très romantique⁵. Как в сказке наяву!

Вздохнув, Твайлайт обмякла вновь, уронила голову и прикрыла веки.

— Если бы.

Лотус замерла и убрала копыта.

— Прошу прощения. Я не хотела…

— Да… ничего, — Твайлайт изо всех сил старалась, чтобы её голос звучал искренне.

Искренней она не была, впрочем. Так хорошо всё шло, пока она не увидела ту статью в газете… а теперь ещё и это. Как бы ни старалась кобылка, всё возвращалось к Луне. Луна стала для неё центром вселенной, ныне оставив после себя лишь зияющую пустоту. Или, если мыслить более приземлённо, рана просто до сих пор кровоточила и ей потребуется больше времени, чем предполагала Твайлайт.

— Ты не виновата.

Лотус видно поняла намёк, потому как развивать тему не стала и только молча вернулась к работе. Граммофон продолжал наигрывать тихую мелодию, специально подобранную для безмятежного настроя. Лишь тихие выдохи Твайлайт от движений массажистки аккомпанировали нотам, оставляя кобылку наедине с её мыслями.

Она пыталась их обуздать, расслабиться, пустить разум блуждать и фантазировать. Представляла себя на пляже — как полотенце под ней скрывает горячий песок, а нос ловит запахи соли и моря. Никаких копыт на спине, лишь треплющий гриву ветерок. Жар от солнца прекрасно сочетается с песчаным теплом под животом, а позади в своей вечной пляске шуршат волны.

Картину не получилось удержать надолго: она не окрепла, но распалась обрывками и преобразилась в разрозненные воспоминания о дне рождения Луны. Застонав одновременно и от своего бессилия, и от массажа, Твайлайт раскрыла глаза и вперила взгляд в стену. Когда она заговорила, слова полились сами, непрошенные и неудержимые.

— Всё прошло плохо.

— Оу? Прискорбно это слышать, — прошептала Лотус.

На секунду Твайлайт подумала, что кобылка высказалась. Что продолжения фразы не будет, чему несказанно обрадовалась. Небольшая часть её, впрочем, осталась в сторонке, возликовав от снова зазвучавшего неуверенного голоса:

— Что же произошло, если вы позволите спросить?

— Я… выставила себя глупой.

— Не велика беда. Многие пары рождаются, когда кто-то делает глупость.

Помотав головой, принцесса вздохнула.

— Не в моём случае.

— Уверена, ничего страшного не случилось. Скоро вы будете оглядываться назад с…

— Не буду, — произнесла Твайлайт с достаточным нажимом, чтобы раздавить неугомонный голосок внутри. — Нет. Просто… этому не бывать.

— Но…

— Она уже… — кобылка вовремя одёрнула себя: и так уже наболтала лишнего. — Она не ответила мне взаимностью, вот и всё. Пожалуйста, я не хочу об этом говорить.

— Конечно, я не настаиваю… Прошу прощения.

Не в силах уснуть и не решаясь вновь отдаться мечтаниям, Твайлайт сосредоточилась на массаже. По пропитанной маслом шёрстке копыта Лотус скользили свободно, вперёд и назад. Она легко переключалась между растиранием и разминанием, между длинными движениями от основания спины до самых плеч и короткими, направленными на отдельные мышцы.

Пару раз заглядывала Алоэ. Твайлайт узнавала о её присутствии только по лёгкому шёпоту, которым сёстры переговаривались на своём певучем языке. Всё это быстро превращалось в фоновый шум, слегка искажающий льющуюся в уши музыку. Другие чувства кобылки не отставали — нос был заполнен душистыми запахами, кожу покрывало масло, а глаза смотрели в темноту закрытых век.

В центре внимания оставались копыта Лотус. Бережно и осторожно массажистка принялась за крылья, приподнимая их по одному, дабы пригладить перья и добраться до грудных мышц. Эти были, пожалуй, самыми болезненными из всех — слабые, быстро утомляющиеся от малейших нагрузок. Тем не менее Лотус лишь легонько растёрла их, после чего каждое крыло раскрыла три раза и сложила обратно.

Массаж передвинулся на плечи и шею, и именно в этот момент Твайлайт решила открыть глаза. Лотус стояла спереди, и прямо перед мордочкой кобылки красовался её живот, ниже которого были прекрасно видны чуть выпиравшие из лазурной шёрстки соски.

Твайлайт тут же зажмурилась и густо покраснела. Что её смутило больше: как она случайно подглядела или как Лотус беспечно выставила напоказ своё тело, кобылка сказать не могла. Так или иначе, она смутилась. Наверное, ей показалось, наверное, сыграло злую шутку воображение. Лотус — профессионал, она бы не…

Принцесса медленно приоткрыла глаза. Не ради разврата, а как раз-таки наоборот, чтобы доказать себе… Нет, соски точно выдавали возбуждение. Набухшие бугорки гордо выпирали из шёрстки, несмотря на тепло хорошо обогретого дома.

Твайлайт всё не отводила взгляд, невзирая на усиливающийся румянец и тревожное предчувствие. Они торчали так нетерпеливо, так красиво сочетались с цветом шерсти Лотус, что кобылка просто не могла перестать смотреть.

Перед ней маячило обещание, безмолвное предложение чувственного уюта, долгожданного удовлетворения годами терзавшего любопытства. Копыта Лотус уже трогали Твайлайт там, где трогали немногие. Ничего интимного, но тем не менее… Было это поглаживание гривы или тычки меж плеч, всё ощущалось так чудесно.

Пытаться оттолкнуть негодные мысли, подумать о чём-то ином было невозможно. Разум восстал против неё. Чем больше она боролась с желанием, тем больше фантазий возникало перед взором: картины, вкусы и ощущения, что мелькали сразу за гранью досягаемости и опыта. Лотус тем временем передвинулась к бёдрам, лаская… нет, массируя — словно это меняло хоть какие-то коннотации — задние ноги от копыт к метке.

— Ваше высочество, не перевернётесь на спину?

Отстранённо кивнув, Твайлайт начала приподниматься. Только она двинула задней ногой, как тут же остановилась. Широко распахнувшимися глазами она посмотрела на улыбающуюся Лотус.

Неимоверно краснея, принцесса опустилась обратно как могла плавно.

— Н-нет, пожалуй нет. Думаю, мне хватит, эм, обычного массажа.

— Но ваши летательные мышцы, их тоже надо привести в порядок, да?

— Нет. Нет. С ними всё хорошо. Просто… просто не беспокойся.

Лотус совершенно не выглядела убеждённой, однако кивнула.

— Мне совсем их не трогать или…

— Нет, можешь над ними поработать, — Твайлайт попыталась принять расслабленную позу и сама же почувствовала свой провал. — Просто мне больше по нраву на животе.

— Как пожелаете.

Копыта Лотус вернулись вновь, дабы поднять крыло, а Твайлайт всё никак не могла справиться с мыслями. Ей понадобилась вся выдержка, чтобы не вздрагивать от прикосновений к своей груди. Каждое несло с собой покалывающее предвкушение, намёк на возможность, которой Твайлайт могла бы воспользоваться. Инстинкты твердили, что стоило только попробовать.

Как же это раздражало. Ведь она не раз и не два бывала на сеансах полного массажа и от Лотус, и от Алоэ, в чём же сейчас была проблема? Наверняка Лотус каждый день приходилось сталкиваться с извращенцами, низко было думать о ней вот так. Пытаться представить вкус и форму её сосков, или ощущение её язычка на своих…

Твайлайт прикусила губу, не в силах сдержать дрожь от прошедшего по краю бедра копыта, едва-едва не коснувшегося заветного места под животом. Как и не смогла остановить призывно сдвинувшийся круп. Даже если Лотус этого и не заметила, запах она точно должна была почуять. Мозг кобылке совершенно не помогал, ударившись в красочные фантазии о реакции массажистки, будь это стоическое игнорирование, отвращение или осторожное любопытство…

Позволив подопечной лечь обратно на живот, Лотус провела копытами от лопаток, вниз по спине и почти до самых бёдер, где и замерла будто бы в нерешительности.

Твайлайт перепугалась. Наверняка заметила. Заметила и остановилась. Всё кончено. Новая фантазия разыгралась в сознании, даже ярче снов о Луне: владелиц спа она больше не увидит. Её недвусмысленно попросят никогда не показываться на глаза.

— Я доставляю вам неудобства.

— Нет! — бездумно воскликнула Твайлайт. — Всё хорошо. Ты хороша.

Она резко замолчала и покраснела, стоило смыслу сказанного наконец догнать её.

— Ничего хорошего, — проговорила Лотус, не поняв или просто не обратив внимания на последнюю фразу. — Вам так и не получилось расслабиться.

Она надавила на низ спины кобылки перед собой, отчего зад Твайлайт приподнялся, холодный воздух коснулся её лона, а феромоны наполнили воздух.

— Возможно, нам стоит попробовать что-то иное. Более… интимное.

Из головы Твайлайт мигом испарились все мысли, кроме очевидного следствия прозвучавших слов. Часть её отрицала, что она расслышала правильно. Лотус не могла предлагать то, что предлагала. Она ведь не была… не стала бы… или стала? Так напрямик, даже напролом. Иного объяснения не было. Либо она была из… из… в общем такой, или она просто хотела… совокупиться. Неважно. Твайлайт не могла. Не так она хотела…

Этот поток мыслей прервался, стоило лазурному копыту двинуться вниз и пройти по ягодице, прямо возле нижних губ. Кобылка смогла только удержаться и не застонать от нахлынувших фантазий: чтоб это копыто прошло чуть ближе, сдвинулось чуть в сторону.

— Вы бы так предпочли, правильно?

Она хотела сказать «нет». Они не знали друг друга, меж ними не цвела любовь. Ничего не было, кроме похоти и первородного инстинкта.

И тем не менее. Сильнее даже тепла под хвостом чувствовалась боль, сосущая пустота под ложечкой, которую до сего момента кобылка не замечала. Она нуждалась в этом. Не в сексе. В близости. В признании, что она желанна и достойна. В ком-то, кто был бы искренне и полностью близок с ней. Ей нужно было сбросить запреты и открыться.

— Да, — хрипло прошептала она.

Прочистив горло, она было попыталась согласиться снова, как до ушей её донёсся звонкий хохот.

Копыто ласково потрепало ей гриву прямо за ухом.

— Ш-ш-ш, Твайлайт, — прошептала Лотус, обойдя стол и встав перед фиолетовой кобылкой. Она подняла её за подбородок и взглянула в глаза. — Расслабься. Здесь никого, только мы одни. Просто закрой глаза и расслабься.

Твайлайт подчинилась с тяжёлым вздохом. Её щеки коснулась щека Лотус, и кобылка ответила, прижавшись теснее. Даже когда массажистка отодвинулась, принцесса попыталась потянуться и зарыться своей мордочкой в её.

Следом пришёл тихий поцелуй. Губы Лотус коснулись Твайлайт. Не настойчиво или сильно, в то же время не мимолётно или едва ощутимо. Ни одна из кобылок не застонала и не прижалась теснее, языки обеих остались за зубами, а головы не двинулись. Поцелуй прервался через пару секунд, однако плечи Твайлайт успели расслабиться, а крылья — опасть по бокам, освободившись наконец от томительного напряжения, о котором она даже не подозревала.

Твайлайт открыла глаза и увидела улыбающуюся Лотус.

— Oui, вот так куда лучше.

Лазурная пони не стала медлить и тут же легко прогарцевала куда-то за спину принцессы, оставив ту томиться в чувственных мыслях и бесстыдных фантазиях. Неопытность не позволяла ей предсказать дальнейшие ласки. Отсутствие Рэрити уже не казалось такой проблемой, как раньше. До подобного бы не дошло, будь подруга рядом. Твайлайт была уверена, что не отбросила бы столь легко свою сдержанность — вне зависимости от желания — будь единорожка в доме.

Хоть она и ожидала касания, она всё одно вскрикнула, почувствовав на бедре копыто Лотус. Кобылка тут же покраснела, и хихиканье массажистки ей никак не помогло. Слава Селестии, та ничего не сказала, лишь прижалась носом к кьютимарке и поцеловала по очереди каждую звёздочку. Второе копыто присоединилось к первому, поглаживая круговыми движениями метку на другом боку, а затем оба копыта начали описывать на её бёдрах расширяющиеся спирали, пока не встретились у самого основания хвоста…

♥♥♥

…Твайлайт пришла в себя и обнаружила, что перед глазами её находилась стена, тело представляло из себя безвольную, тяжело дышащую кучу, а сердцебиение только-только начало замедляться.

Глупая улыбка растеклась по лицу, глаза закрылись в изнеможении.

— Как же… восхитительно.

Ответом ей стали лишь приглушённые стоны и влажные хлюпающие звуки — такие знакомые и в то же время такие далёкие. Хм, было почти как когда она сама…

Останься у Твайлайт силы, она бы покраснела ещё раза в три сильнее. Кобылка быстро повернула голову, почти восторгаясь перспективой увидеть ласкающую себя Лотус. Может, даже предложить помощь?..

Было слишком поздно.

Твайлайт ещё не успела развернуться, как Лотус достигла пика. Стоны кобылки зазвучали громче, вторя ритмичным движениям розового копыта промеж её ног. В миг оргазма Алоэ схватила мордочку сестры и впилась в неё губами, крепко прижавшись к бьющемуся в экстазе телу и изо всех сил стараясь удержать поцелуй. Постепенно приглушённые стоны сошли на нет, и хихикающая и подрагивающая Лотус развернулась к Алоэ целиком, запустив копыта ей в гриву.

Одной ногой приобнимая голову сестры, а другой — талию, Алоэ наклонилась вперёд, вынуждая счастливо посмеивающуюся Лотус выгнуть спину. Вскоре розовая кобылка неспешно открыла глаза и взглянула вверх, через пару мгновений уткнувшись взглядом в Твайлайт.

Лотус закричала, когда сестра вдруг ослабила хватку, бесцеремонно уронив кобылку на пол.

Твайлайт наблюдала за всем этим в полнейшем ступоре, не считая подёргивающегося глаза. В чувство её привёл удивлённый вскрик Лотус, после чего она подскочила и принялась быстро пятиться в угол — прочь с массажного стола и подальше от близняшек.

Голова казалась ей легче воздуха и в то же время ощущалась неподъёмной ношей. Резкий запах пота и секса перебивал прочие ароматы, заставляя желудок перекручиваться от каждого вздоха. А может, ей просто казалось. Ноги вдруг отказались подчиняться, отчего Твайлайт завалилась на бок.

— Ваше высочество? С вами всё хорошо?

— Нет… То есть, да! — почти прокричала та, зажмурившись от шатающегося мира. — Я… я в порядке.

Чуть приоткрыв веки, Твайлайт увидела, как Лотус встаёт, постанывая и потирая затылок. Вот только при этом она увидела и их с Алоэ поцелуй и прижавшиеся в экстазе тела. Какая-то из сестёр шагнула к ней в обход стола, и Твайлайт взметнула копыто, умоляя остановиться.

— Назад. То есть… не двигайся. Я… мне нужно…

Твайлайт пошатнулась, еле устояв на ногах. Она задышала ртом, однако лишь ощутила ещё и вкус ужасающей вони, разлитой вокруг. Смрад пристал к ней, он обжигал нос и разъедал горло. Голова закружилась ещё сильнее; весь мир, казалось, перекатился с одного бока на другой.

Плюхнувшись на круп, кобылка сжала виски копытами, в глупой надежде успокоить шторм внутри черепа.

Надо было присесть… и она уже сидела.

— Нет, не… Дом. Мне надо домой.

— Принцесса, пожалуйста…

Оглушающий треск телепортации не помог самочувствию Твайлайт, как и скорое падение на кровать.

Бесконечная темнота заполнила мир.

Вдруг перед глазами кобылки замерцали звёздочки, и следом неохотно вернулось сознание.

Твайлайт улеглась на бок и свернулась калачиком, борясь с желанием опустошить желудок прямо на кровать.

Каждый вдох приносил толику спокойствия в измученное тело, запахи родной чистой комнаты постепенно вытесняли жуткий смрад. Желудок успокоился, голова потихоньку просветлела, а давление вернулось в норму, отчего мир перед глазами перестал тошнотворно кружиться.

Вокруг была её комната. Хорошо. Пришло некое успокоение, и сам собой сформировался мысленный список, вооружившись которым, кобылка начала проверять всё ли находилось на своих местах. И всё находилось, даже пробковая доска над камином никуда не делась. Твайлайт слегка тревожилась, что Рэрити первым же делом пришла сюда и избавилась от неё, и ошибиться было приятно.

Вздохнув, она легла на спину и закрыла глаза… тут же дыхание перехватило и веки распахнулись сами собой.

Последние десять минут остались в памяти неясным пятном, чёткой была лишь картина слившихся в поцелуе Алоэ и Лотус. Она прямо горела перед глазами, сбивая с толку. Это было неправильно. Родственники не должны были заниматься такими вещами.

Твайлайт содрогнулась и встала с кровати. Вышагивая по комнате из угла в угол, она всё никак не могла отделаться от увиденного. Не могла перестать проигрывать события в голове снова и снова. Но ещё хуже были вопросы. Вопросы, о которых она не смела даже задуматься, но которые скреблись на задворках разума, стремясь быть услышанными. Твайлайт хотелось убедить себя, что ей просто показалось и на самом деле ничего не было, но такое невозможно было с чем-то спутать. Лотус и Алоэ совершенно точно целовались, причём страстно, наслаждались и услаждали…

Непроизвольно она вдруг представила себя и Шайнинга вместо близняшек… и едва сдержала тошноту.

Кобылка быстро сбегала в ванную и после щедрой порции зубной пасты с целой бутылкой ополаскивателя для рта вернулась в комнату, бессильно плюхнувшись на кровать. Нужно было переключиться на что-нибудь иное, на что-то кроме… Твайлайт содрогнулась вновь.

Взгляд на часы поведал, что до вечеринки оставалась ещё куча времени.

Да, план выглядел не хуже остальных. С мрачной решимостью кобылка прошествовала обратно в ванную, намереваясь заняться приготовлениями и не думать об… этом. У неё даже почти получилось — непрошенные мысли понадобилось отбросить лишь несколько раз. Твайлайт притворилась, что вода и мыло способны отчистить её разум столь же хорошо, как и тело. На долю секунды она даже задумалась о заклятиях памяти, получив хорошее отвлечение в виде моральных и философских рассуждений об этичности стирания воспоминаний.

Слегка мокрая, но чувствующая себя куда лучше, Твайлайт вновь стояла в спальне и раздумывала над следующим шагом. Взгляд её неспешно блуждал по комнате. Вечеринка планировалась небольшая и костюма или платья не требовала, однако кобылка была уверена в двух вещах: Рэрити это не остановит, а ещё единорожка оценит, если сама Твайлайт тоже принарядится.

Открывать платяной шкаф было ошибкой. В середине, на самом виду, висело платье с дня рождения Луны — выстиранное и выглаженное, готовое к новому вечеру, пожелай кобылка его надеть. Зачем она вытащила наряд, Твайлайт и сама не знала, однако он парил перед ней в облачке магии. Проведя копытом по нежному шёлку, она вспомнила тот единственный танец. Вспомнила, как двигалась Луна, как прижалась шеей, как чувствовалось её бьющееся сердце. И всё кончилось тем, что принцесса Селестия увела сестру прочь, когда дела только-только стали налаживаться.

Всё это было неважно, впрочем.

Кобылка швырнула платье обратно и захлопнула дверцу чуть резче, чем следовало. Для Рэрити хватит и того, если она просто придёт по своей воле.

Не зная, чем занять оставшуюся кучу времени до завершения приготовлений в Сахарном Уголке, Твайлайт запрыгнула на кровать и уткнулась в книгу. Ей удалось прочитать целых две страницы, прежде чем разум опять взялся за своё.

Твайлайт уже твёрдо решила, что не будет ничего предпринимать. Для этого пришлось бы кому-нибудь рассказать о, ну… в общем, об этом и думать было нечего. Вопросы, конечно, последуют, особенно от Рэрити, но что с ними делать принцесса пока не придумала. Знала ли единорожка? Нет. Не могла знать, и лучше было так всё и оставить… правда же?

Отложив книгу в сторону, кобылка уткнулась взглядом в камин. Потом и в схему, над ним висевшую. Принцесса Селестия бы точно знала как поступить. Она всегда знала. Требовалось лишь одно аккуратное письмо, неясное и расплывчатое, чтобы ответ предстал на блюдечке. Всё бы прояснилось… возможно, Твайлайт даже почувствовала бы себя глупо, потому как сама не додумалась.

Она вновь спрыгнула с кровати и устроилась поближе к огню; достала перо, чернила и бумагу. Поначалу слова текли легко — приветствие, небольшое вступление с просьбой совета… Затем перо остановилось. Как же ей было спросить принцессу, наставницу, о том, как ей быть…

Твайлайт содрогнулась. Алоэ и Лотус… как они вообще могли… это всё было полнейшей бессмыслицей. Они ведь сёстры, Гармония всеблагая!

В замешательстве кобылка оторвала взгляд от бумаги, словно ожидая найти ответ на стенах или в хаосе своих потуг по разоблачению несуществующей любви Луны. Несуществующей… сестры?

¹↑ Прошу прощения (здесь и далее с французкого)

²↑ Сию минуту

³↑ Да

⁴↑ Мне очень жаль

⁵↑ Очень романтично

Глава тринадцатая

Карета была чиста и хорошо обставлена, даром что общественный транспорт. От Кантерлота, впрочем, меньшего и не ожидалось. Полы и стенки лакированного дерева были отполированы до блеска, а вокруг окон сияли позолотой стилизованные лавры. На обитых нежным бордовым бархатом сиденьях было невероятно приятно и лежать, и сидеть.

Кейденс всего этого не замечала: она уткнулась взглядом в неспешно проносящиеся за окном улицы. Кантерлот. Как бы она ни хотела признавать — он был её домом. Слишком много лет принцесса провела в висящем на горе городе. Рождённая вдали, тут она выросла, пошла в школу и встретила мужа. Кристальная Империя займёт в её сердце место столицы рано или поздно, однако сперва придётся подождать, пока накопятся воспоминания, достойные затмить кантерлотские.

Кобылица прикрыла глаза. Не желая вновь пускать разум по проторенному пути, она попыталась хотя бы отвлечься от мелких неудобств. Самым мелким из которых стало ощущение тесноты, дарованное заклинанием, впихнувшим её в тело молодой пегаски. От которого при этом нещадно зудела кожа — волшебство поддерживало тёмно-вишнёвый окрас шерсти и чёрный цвет гривы.

На грани видимости бокового зрения сидел её муж, Шайнинг Армор, которого, впрочем, тоже было не узнать. Яркую белизну сменила тёмно-зелёная шерсть, покрывшая его от копыт до головы, а сине-голубую гриву — росчерк пламени, вошедший в моду после того, как Спитфайр стала капитаном. Жеребец сидел в напряжённом молчании, с явно написанным беспокойством на лице. Черты последнего Кейденс менять не стала — не очень поняла зачем. Был, конечно, шанс, что верные солдаты узнают своего командира, но сейчас это не имело значения.

Пусть кобылица и смотрела в сторону, ауру Шайнинга она чувствовала прекрасно. Кислый нестройный поток эфира сочился словно из протекающего крана и медленно разъедал ей нервы. Встретить подобные настроения и у обычного пони было плохо, а уж у собственного мужа… У Кейденс скручивало желудок.

Из поезда они вышли в молчании, молча же сели в карету. Ни единого слова не прозвучало меж ними за эти минуты. Сама по себе тишина ничего плохого не несла — супруги давно привыкли часами сидеть в уютном безмолвии. Но не в таком как сейчас.

Нынешнюю тишину создавали не излишние слова, а невысказанные. С каждой секундой они всё сильнее давили на затылок, всё тяжелее было их выносить. Принцессе это не нравилось, однако гордость держала её язык за зубами. Гордость и страх за то, чему слова эти могут дать жизнь, будь у них шанс.

Шайнинг такого не заслуживал.

— Прости.

Две пары глаз тут же взметнулись друг к другу при звуках одновременно сказанных слов. Напряжение сразу ослабло и рассеялось улыбками и короткими смешками, словно пар через открывшийся клапан. Пусть миг беспечности и продлился недолго, светлый след он оставил. Даже мрачные тона в ауре Шайнинга поблекли.

Жеребец отвёл глаза первым, уткнувшись взглядом себе в копыта, скривился и пошевелил ногой.

— Без этого точно было не обойтись?

— Да, — ответила Кейденс, поглядев на собственные укороченные и не того цвета крылья. — Прошло два года с тех пор, как она удостоила нас встречи. Два года уловок и недомолвок…

— И? — больше устало и измученно, чем раздражённо, переспросил жеребец. — Мы в паре минут езды от дворца. Даже окажись ты кругом права — в чём лично я сомневаюсь — Селестия не ринется наутёк из-за нас одних.

— Не будь так уверен! — голос принцессы задрожал от эмоций, которые она не смела назвать. — Если она учует хоть намёк на наше приближение до того, как мы сумеем загнать её в угол, она найдёт способ улизнуть от встречи. Ты не знаешь её так, как я. Она хитрая, изворотливая и… и…

Кобылица затихла, явно попавшись в ловушку нехватки нужных прилагательных.

— Кади.

— Сам ты Кади!

Шайнинг вздохнул и потёр копытом основание рога. Вновь открыв рот, он заговорил сдержанно, но при этом с упрёком:

— Не говори глупостей. Это же принцесса Селестия, а не какой-то преступный гений.

— Да он самый и есть, Шайни! Не будь она принцессой, точно бы подалась в криминал! Наш единственный шанс прижать её — внезапно свалиться прямо на голову.

Шайнинг явно проглотил уже висевший на кончике языка ответ. Сквозь его ауру прокатилась горькая волна, тут же заткнувшая Кейденс рот. Они снова балансировали на краю пропасти, в которую никто не хотел упасть. Жеребец это тоже понял, потому как вздохнул и оставил вопрос, сменив тему.

— Так… что будем делать с Твайли?

Кейденс поскребла языком по зубам, прежде чем ответить. Старая привычка, столь же бесполезная, как и всегда.

— Что ей потребуется. По большей части, думаю, мы просто будем рядом, — голос принцессы окрасился в мрачные тона, — где нам следовало быть уже месяцы назад.

Шайнинг наклонился и взял копыто жены в свои. Его зелёная шёрстка странно смотрелась на фоне вишнёвой.

— Тебе не в чем себя винить.

Кейденс отняла ногу и метнула на жеребца взгляд.

— Зато её есть.

Она чуть ли не услышала, как Шайнинг закатил глаза, вновь откидываясь на своё сиденье.

— Принцессу Луну тоже винить не в чем.

— Не-е-ет, вот её-то как раз есть! Она с самого своего появления только и делает, что вбивает между всеми клинья. Следовало это предвидеть. Не сомневаюсь, что и тётушка нас избегает из-за неё.

— Ты вообще себя слышишь? — голос прозвучал холодно и резко, заставив кобылицу вздёрнуть повисшую было голову. — Сначала ты провозгласила принцессу Селестию каким-то злобным кукловодом, потом объявила, что это всё её сестра. И вообще! Уж ты-то как можешь винить принцессу Луну в любви Твайлайт? Как много жеребят разбили об тебя свои сердца в школьные годы?

— Это дру…

— Это совершенно то же самое. Нельзя делать из пони козла отпущения просто потому, что она тебе не нравится. К тому же тебе не помешает больше доверять Твайлайт и принцессе Селестии.

Казалось, слова Шайнинга эхом отражались от стен кареты — осуждение прямо стучало в ушах Кейденс. Принцесса вскипела. Прежде чем она успела выдать ответ, о котором потом пожалеет, она заставила себя успокоиться. Копыто к груди и медленно прочь, вместе с выдохом. Только уняв желание огрызнуться на идиота-муженька, она соизволила заговорить.

— Твайлайт неопытна. Любая пони с мозгами могла бы в два счёта заставить её вилять хвостиком.

— Что только доказывает…

— Нет! Луна должна была понять! Твайлайт не какая-то влюблённая кобылка с улицы. Они были подругами! В письме Рэрити сказано, что они проводили вместе чуть ли не каждую ночь. Да Твайлайт месяцами чахла по Луне! Выворачивала своё расписание наизнанку, изгибалась ужом, моржом и морским ежом лишь бы только посидеть с ней ещё ночь, и…

— И не писала тебе всё это время, — спокойно отметил Шайнинг.

Кейденс отшатнулась и захлопала глазами, совершенно сбитая с толку.

— Чего?

— Твайлайт не хотела тебе рассказывать. Ты считаешь, это твоя вина, потому как она знала, что ты не одобришь и попытаешься её отговорить. Давай, скажи, что я не прав.

Кейденс впилась в жеребца взглядом, который тот выдержал совершенно спокойно. Что ещё хуже — как бы она ни хотела признавать, Шайнинг не ошибся. По крайней мере не полностью. Впрочем, полностью правым это его тоже не делало.

— Это вина Луны. Не моя.

Дальнейшую перепалку прервал звон маленького колокольчика под потолком, привлёкший внимание пони к окну. Над ними пронеслась арка отделанного золотом мрамора, после которой карета потихоньку замедлилась. Втиснувшись на обочину меж остальными, она остановилась окончательно.

Супруги переглянулись и кивнули друг другу, безмолвно согласившись если не на перемирие, то на прекращение огня. Шайнинг вышел первым и протянул Кейденс копыто.

Пока её муж платил извозчику, принцесса оглядывала толпу пони, праздно шатающихся вокруг или же идущих ко дворцу. Они не были связаны с ней какими-либо узами, потому на их аурах приходилось сосредотачиваться. Все в основном испытывали радость, перекрывая немногих, кто не испытывал. Зрелище стольких счастливых семей и пар, проводящих вместе вечер, помогло Кейденс успокоить нервы и напомнило о её собственных родных и друзьях, готовых поддержать вне зависимости от того, как всё обернётся.

Первые же два шага смыли прочь все тёплые чувства в вернувшемся шторме сомнений. Обуреваемая горьким послевкусием от спора в карете, беспокойством за преждевременное обнаружение и стесняющей хваткой маскирующей магии — не говоря уж о причине, по которой они вообще были здесь — Кейденс прикладывала большие усилия, чтобы не шарахаться ото всех подряд и не оглядываться через плечо каждую секунду. Взятый неспешный темп делал всё только хуже, заставляя время тянуться просто невыносимо долго.

Облик Шайнинга тоже оставлял желать лучшего. Его лицо, может, и не выражало вину как у Кейденс, однако любой пони с глазами тут же узнал бы в нём замаскированного вояку. Что хуже — он умудрялся настолько походить на себя настоящего, что дворцовая стража вполне могла узнать в нём своего бывшего капитана.

Противоречивые мысли отравляли разум принцессы, сомнения в каждом шаге и действии клубились подобно туману над зловонным болотом. Выхода не оставалось. Ничего не давало надежды на спокойствие — ни движение вперёд, ни отступление. Только жеребец, шагающий рядом.

Он был её спасителем, её протянутой над бушующей рекой ветвью, её путеводным маяком… её мужем. Когда он был рядом, она могла сделать всё, даже выступить против тётушки. Вместе они поднялись по ступенькам и смешались с толпой посетителей.

Два гвардейца-единорога несли дозор у больших дверей: копья наготове, глаза всматриваются в толпу. Первая серьёзная преграда. Пусть у парадной стражи и была в том числе декоративная роль, главной обязанностью оставалось обнаружение проблем ещё на подступах к дворцу. Каждый раз, стоило их взгляду скользнуть по принцессе, крылья той сжимались сильнее, заставляя жалеть о выборе личины пегаски. Если единороги что-то заподозрят, если что-то привлечёт их внимание к ней или Шайнингу…

В глубине души Кейденс понимала неоправданность своих терзаний. Их с Шайнингом цели и близко не были гнусными, но всё же… Всё же страх быть пойманными, привлечь ненужное внимание или вообще раскрыть себя заставлял зубы принцессы сжиматься сильнее. Она не могла вынести мысль о поражении, когда успех был так близок.

А потом… ничего не случилось. Они прошли мимо, и стражи даже ухом не повели. Отныне каждый шаг вёл их глубже и глубже во дворец, и Кейденс смогла расслабиться. Вполне может быть, что впервые с того момента, как они покинули Кристальную Империю. С тяжёлым вздохом она обмякла и навалилась на Шайнинга, который беспрекословно принял на себя её вес и даже успокаивающе потёрся о жену носом.

— У нас действительно всё получится, — прошептала она.

Шайнинг засмеялся, лёгкая дрожь его тела стряхнула ещё больше тревог с души принцессы.

— Конечно получится, милая.

Однако блаженное облегчение не продлилось долго.

Маленький успех не ознаменовал победу, но открыл дорогу всё большим тревогам. Не просто так Кейденс не решалась вернуться в Кантерлот все эти годы, и вежливые отказы тёти Селли служили лишь удобной отмазкой. Нет, истинной причиной был куда больший страх, чем тётушкино неодобрение.

Ведь намного легче предполагать худшее, но не знать наверняка, чем рискнуть и услышать правду.

Была в сердце надежда, что теплилась и жила ровно до той поры, пока ничего не было известно точно. Два года эта рождённая неведением соломинка держала копыта Кейденс на месте и затуманивала разум. Не приди письмо Рэрити — она бы так и не покинула дворца. Принцесса должна была узнать, но от самой мысли о поездке, о подтверждении собственных страхов, она немела словно под взглядом кокатрикса.

Тётушка Селли бывала в браке столько раз, что Кейденс в жизни не вспомнила бы точную цифру. Она часами напролёт любила болтать о своих многочисленных мужьях и жёнах, порой даже с излишними подробностями. Во всех этих историях, пересказанных воспоминаниях, постоянно чего-то не хватало. Чтобы понять в чём дело, Кейденс достаточно было беглого взгляда на тётушку. Её аура мерцала связями с каждым из давних спутников жизни, но ни разу — с их детьми.

И Кейденс не спрашивала. Она хотела, но ни разу слова не сорвались с её губ. Это казалось ей грубым, навязчивым. Если тётушка Селли захотела бы поделиться, она сама бы завела разговор, так что молодую принцессу более-менее устраивало всё как есть.

И вот она сломя голову неслась к возможной ссоре с…

Кейденс застыла, встретившись взглядом именно с ней. Остановились все в коридоре, притихли, словно забыв на мгновение даже как дышать. Она стояла спокойно и величественно, как и всегда, её многоцветная грива колыхалась сбоку, скрывая собой один розовый глаз. Никаких отличий от себя прежней. Никаких, кроме одной малюсенькой детали.

Многие пони любили рассуждать, будто тётушка светилась изнутри, излучала тепло и силу от которых душу наполняло спокойствие и благоговейный трепет. Для Кейденс это всё не было пустыми разговорами. Каждый раз в присутствии тёти она ощущала любовь, что та несла своим маленьким пони — тысячи золотых колокольчиков, заполнявших вместе с ней даже самую большую комнату. Однако сейчас она полыхала как само рассветное солнце, да ещё окружённое духовым оркестром.

— Кейденс? Шайнинг Армор? Вот так сюрприз, — со своей неизменной улыбкой произнесла тётя Селли. — Пусть и приятный. Я уже давно желала с тобой поговорить.

— Ты…

Оторопь от ослепляющего свечения мигом вылетела у кобылицы из головы. Она моргнула в замешательстве. Неделями она ждала этого мига, вынашивала планы, продумывала все возможные повороты их словесной дуэли и готовилась выступить против тёти со всем рвением. И вот так, после одного лишь предложения, всё это оказалось зря. Не добавляла радости и ухмылка Шайнинга со сдавленными смешками.

— Подожди, что?

— Мы давно не говорили лицом к лицу. Знаю, вина целиком на мне, однако, как вы можете представить, дел во дворце невпроворот. Даже сегодня, если говорить откровенно.

Тётушка оглянулась на никем не замеченного Кибиза подле себя. Жеребец жестом указал ей поторопиться.

— К сожалению, сейчас я не могу отвлечься на беседу, но, если память мне не изменяет, мой обеденный час сегодня свободен, — сенешаль неохотно кивнул, и аликорн повернулась обратно. — Не подождёте меня в Солариуме? Я прибуду через пару минут.

— Хорошо, принцесса, мы так и сделаем, — ответил Шайнинг вместо своей потерявшей дар речи жены.

Прежде чем та успела озвучить хоть одно из терзающих её возражений, тётушка уже прошла мимо и скрылась за углом вместе с Кибизом.

Будь принцесса любви глупа и не загляни она за стройный фасад прозвучавших слов — поверила бы, что два года разлуки есть лишь досадная оплошность, вызванная навалившимися делами. Однако за выбранными тётушкой фразами скрывалось иное. Было видно, что встречи она избегала не по желанию, но по нужде. И теперь стало ясно почему.

— Она влюблена, — прошептала Кейденс, больше пробуя на вкус смысл этих слов, чем желая их произнести.

— Что? Правда?

Принцесса кивнула, следуя за мужем к Солариуму.

— Потому она и не хотела меня видеть.

Несколько секунд прошли в молчании, пока Шайнинг не озвучил гложущий их обоих вопрос.

— Значит ли это?..

— Да. Она влюблена уже два года, и никто об этом не знает.

— Как такое возможно? Наш роман и двух недель не продлился, как все уже обо всём догадались.

Кейденс прикусила губу.

— Не знаю, в отношениях ли она.

Шайнинг задумчиво вытянул губы, а потом вдруг сообразил.

— О. Ого. Ух ты. Я даже и не подумал… Вау. Два года? И не просто увлечение, а прямо Любовь?

— Да, прямо по уши.

Разговор свернул в тёмное русло, никто из супругов не мог этому помешать. Новые вопросы и ответы лишь добавляли мрака и грусти. Был это пони из дворца или иностранный посол? Почему тётушка не попыталась сблизиться? У Кейденс была одна мысль, но она страшилась озвучить её. Если это Твайлайт… Время прекрасно совпало с её возвышением. И поведение Луны становилось более понятным. Не то чтобы Кейденс так спешила отказаться от теории, что ночная принцесса была просто злобной сволочью, но…

Тем не менее принцесса держала язык за зубами лишь из-за Шайнинга. Насколько она помнила, тётя Селли несла на своём сердце ужасную ношу — тугой болезненный узел от многих и многих потерянных любимых. По крайней мере так ей казалось. Если дело действительно в Твайлайт, если тётушка влюбилась в неё, в такую юную кобылку, и возненавидела себя за это… Кейденс даже предположить не могла, что скажет на это Шайнинг.

Стоило им переступить порог Солариума, как охранная магия зала набросилась на маскировку, раздирая ту в клочья и являя миру розового аликорна с белоснежным единорогом. Ощущение эйфории сродни долгожданному избавлению от слишком тесного платья тут же волной пронеслось по телу и разуму Кейденс.

— О звёзды, как же хорошо, — поёжилась та от удовольствия и встряхнула гривой.

Мимолётный взгляд в сторону поймал Шайнинга, беззастенчиво рассматривающего её сзади.

Когда единорог понял, что его заметили, он даже не попытался оправдаться.

— Я уже говорил тебе, насколько ты прекрасна?

— Последний раз был давно — вчера, — игриво улыбнулась принцесса.

— Да? Что ж, тогда, — жеребец подступил ближе с показной развязностью и дурацкой улыбочкой, которую сам, видимо, посчитал любезной, — ты самая прекрасная кобыла во всей Эквестрии.

Вытянув копыто, Кейденс упёрла его в грудь мужу и вздёрнула нос, взметнув гриву на сторону.

— Только в Эквестрии?

— Ты самая прекрасная кобыла во всём мире, — исправился тот, напирая на розовую ногу. — Никому не дано и близко подобраться к твоей красоте. Ты — живое воплощение идеала.

Копыто опустилось, и голова кобылицы повернулась обратно, почти уткнувшись в нос Шайнинга.

— А ты чертовски прав.

Единорог хмыкнул и наклонился вперёд, коснувшись губами её щеки. Один поцелуй превратился в два, затем в три. Их губы сомкнулись, Шайнинг поднёс копыто к щеке Кейденс, а та запустила крылья в гриву жеребца, притянув его сильнее к себе.

От стука в дверь для прислуги они мгновенно отлипли друг от друга, словно пара пугливых подростков, застигнутых родителями. Их щёки обильно покраснели — как потому, что их поймали за поцелуем, так и потому, что им оказалось стыдно быть пойманными. Две молодые единорожки с подносами озадаченно поприветствовали супругов. Те неловко поздоровались в ответ, после чего усиленно принялись делать вид, будто ничего не произошло, совершенно перестав замечать что-либо вокруг себя. Так продолжалось, пока служанки не накрыли стол и не ушли, оставив пару в одиночестве.

Стоило двери закрыться, как Кейденс привалилась к мужу, тяжело дыша. Она попыталась застонать, но из горла вырвалась лишь череда прерывистых выдохов. Следующая порция воздуха обратилась более уверенным смешком. Сказать что-либо, как-то обсудить произошедшее оказалось совершенно невозможно — слова упрямо оборачивались хихиканьем, что у Кейденс, что у Шайнинга.

— Какие же вы милые.

Кейденс взвизгнула и с колотящимся сердцем обернулась к балкону, на котором обнаружилась тётушка. Шайнинг воспринял ситуацию спокойнее, однако по его резкому повороту и пригнувшейся голове было ясно, что жеребца тоже застали врасплох.

— Проклятье, тётя Селли! Прекрати так делать!

Белоснежная кобылица лишь улыбнулась и, совершенно не утруждая себя раскаянием, ступила под своды замка. Проследовав к своему месту за столом, она отметила:

— Я думала, что ты уже привыкла.

Усевшись, тётя Селли не теряя времени принялась за чай. Её магия управлялась с сервизом отточенными вековой практикой движениями. Кейденс попыталась было открыть рот, однако напоролась на строгий взгляд розовых глаз. Кипя от злости как на тётушку, так и на саму себя, она нахмурилась и зашагала к своему обычному месту по левую сторону. Шайнинг сел напротив. Даже раздираемая любопытством, она не могла заставить себя прервать этот глупый ритуал!

Минуты текли в мягком звоне искусно готовящегося чая. Запах имбиря и апельсина горячим паром разошёлся по комнате, наполнив её странновато-сладкой терпкостью. Кейденс всё это время не спускала с тётушки глаз, пытаясь заново вспомнить свои аргументы. У неё ничего не получилось — внимание непрестанно возвращалось к звенящему свету в тётиной ауре. Тем временем та налила себе первую чашку и заговорила, лишив Кейденс и шанса на ведущую роль:

— Смею предположить, у вас была веская причина рыскать по моему замку в чужом обличье.

Осуждающий тон почти заставил Кейденс покраснеть, сразу вынудив защищаться.

— Ну, а что нам оставалось? Каждый раз, как мы пытались встретиться, ты увиливала. Что прикажешь делать брошенной кобыле, лишённой и намёка на объяснение?

Тётя Селли подняла взгляд, отвлечённо вертя полный мёда черпак над чашкой.

— Я тебя не бросала. Как и не считала необходимым что-либо объяснять.

— Что? Да как ты…

— Кейденс, — произнесла тётя Селли, положив той копыто на плечо и успокаивающе улыбнувшись, — ты уже не маленькая кобылка. Ты взрослая принцесса, владеющая империей. Я всегда буду рядом, однако тебе следует научиться самостоятельности. Ты не можешь бегать ко мне при любой встреченной трудности.

Эта улыбочка, это копыто на плече, эта сочащаяся мёдом полуправда… Кейденс очень хотела поддаться, принять всё за суровый урок и двинуться дальше. В любой другой день, в любом другом разговоре она могла так и поступить, однако не сегодня. Всё это настолько было «тётей Селли», что от такой бессовестной и неприкрытой уловки Кейденс зло спихнула с себя копыто.

— Ну уж сено!

— Прошу прощения?

— Ты лжёшь! — взгляд, которым её одарила тётушка, почти заткнул ей рот. — Ладно, ты перекручиваешь правду словно подкову. Не верю! Ни единому слову!

Вновь опустив взгляд, тётя Селли позволила капле мёда плюхнуться в свою чашку.

— Мы уходим от темы.

— Нет, мы уходим от твоей темы. Я не позволю заговаривать нам зубы. Мне нужна истинная причина, почему ты шарахалась от нас как от чумных.

Адреналин пульсировал в её венах, пуская по телу пробирающий холодок. Хватит тёте плясать вокруг да около. Уж в этот раз ей не уйти, не скрыться. Раньше она всегда укладывала Кейденс на лопатки в словесной дуэли. Бывало, у принцессы любви получалось вырваться вперёд, но слава длилась недолго. В этот раз всё будет иначе. Кейденс не смогла удержать злобную ухмылку.

— Ну?

Чайная ложечка опустилась в жидкость и сделала три полных оборота, после чего аккуратно постучала по фарфоровому краю.

— Ты права…

— Ха!

Тётя Селли прервалась, дабы метнуть на племянницу хмурый взгляд. Та чуть съёжилась, даже несмотря на весь свой задор.

— Мне вслух сказать, почему я тебя избегала? И да, я это признаю, — она тяжело вздохнула. — Хорошо. Я влюблена, и мы желаем хранить тайну так долго, как только получится. А значит невыгодно иметь рядом кого-то, кто может раскрыть нас в мгновение ока. Мне жаль. Я совершенно не испытываю удовольствия, вот так отдаляясь от тебя. Тем не менее, необходимость в этом остаётся.

Откинувшись назад с победным выражением, Кейденс скрестила ноги на груди и впилась в тётю взглядом. Она чуть успокоилась, но всё ещё была захвачена моментом.

— И ты думаешь я приму такой ответ? Я заслуживаю большего.

— Да, полагаю, заслуживаешь, — ответила тётушка Селли, впервые коснувшись губами своего чая. — Однако мы не всегда получаем то, чего заслуживаем.

Последние следы улыбки сошли с розовой мордочки.

— Чего?

— Ты не слушаешь. Я желаю сохранить свои отношения в секрете, и твой приезд ничего не меняет, — как ни в чём ни бывало она повернулась к Шайнингу. — Чаю?

Шайнинг аж подпрыгнул от неожиданности.

— Нет. Эм-м, то есть, спасибо, но нет, мэм.

— Что ты, — тепло улыбнулась та. — Тётушка, тётя Селли или Селестия, если угодно. Или мне величать тебя принцем-консортом?

Жеребец покраснел и склонил голову.

— Нет, меня устраивает Шайнинг… тётя Селестия.

— Видишь, ничего сложного…

— Тётушка! — едва не зарычала Кейденс. — Ты не можешь помахать у меня перед носом таким событием, а потом просто отказаться рассказывать!

— Я ничем не махала, ты сама покопалась без разрешения, — поначалу твёрдым, но в итоге вновь успокоившимся тоном ответила тётя Селли. — Полагай я, что у тебя есть выбор в этом вопросе, я бы сейчас очень рассердилась. Однако в текущей ситуации никто из нас не мог ничего сделать. Тем не менее, если ты продолжишь настаивать…

Быстро разозлившись от очередных тётушкиных виляний, Кейденс вновь открыла рот, однако взметнувшееся белое крыло тут же заткнуло её.

— Я влюблена как никогда, — протянула тётя, уставившись в чашку; на её губах играла лёгкая улыбка, подобной которой Кейденс никогда не видела. — Ты понимаешь, я знаю. Ты также понимаешь, как мало личной жизни я могу себе позволить. От взора общества сложно скрыть даже крохотную вещь, которой…

Она покачала головой и вновь глотнула из чашки.

— Эта вещь останется со мной, Кейденс. Придёт день, и мы должны будем открыться миру, но до той поры у нас не остаётся выбора… — улыбка белых губ погасла. — Пожалуйста, не проси эту пору наступить ни секундой раньше срока.

Кейденс чуть не клюнула снова, чуть было не проглотила сказанное безо всяких вопросов. Однако тётя Селли научила её подмечать истинные смыслы за пеленой слов.

— Ты мне не доверяешь.

Удивление промелькнуло на лице тётушки, быстро сменившись ноткой гордости.

— Да, полагаю что так, — Кейденс поморщилась. — Однако, опять же, в этом я не доверюсь никому.

Кейденс уставилась в копыта. Слова ранили её, причём куда глубже, чем она предполагала.

— Это… моя сестра?

Голос Шайнинга застал врасплох обеих кобыл, и они тут же переключили внимание на жеребца. С некоторым трудом он встретил взгляд тётушки. Его уши дрожали в напряжении, а копыта сжались.

Тётя Селли моргнула. Рот её медленно приоткрылся, но она тут же яростно замотала головой.

— Нет Шайнинг. Я не влюблена в твою сестру.

Порыв воздуха пронёсся над столом, когда Шайнинг откинулся на стуле с явным облегчением на лице. Кейденс хотелось погладить его по копыту. Учитывая, через что прошла Твайлайт, потеря привычных отношений с тётей Селли нужна была ей в последнюю очередь. Однако у принцессы любви было более важное дело.

— Всё ещё не понимаю, почему ты не хочешь рассказывать, — проговорила она, совершенно не озабоченная своим капризным тоном.

— И не поймёшь, пока я не расскажу. А до того времени буду признательна, если ты доверишься моему суждению и оставишь всё как есть. Теперь, — к тётушке вернулась её обычная лучезарная улыбка, — не поговорить ли нам о той причине, что действительно привела вас сюда? Полагаю, ты не осмелилась спрашивать в письме.

Как по волшебству всё остальное перестало волновать Кейденс. Её глаза вновь опустились, она смогла лишь кивнуть. Должно было быть легко, она ведь столько раз всё обдумала, но нет. Вещи, которые хотелось сказать, требующие ответа вопросы — она не могла открыть рот, верные слова будто избегали её. А храбрости рискнуть…

Кто-то вдруг сжал её копыто. Кейденс посмотрела вверх и увидела улыбающегося Шайнинга. Улыбался он натянуто, но это не имело значения. У принцессы уже появились силы.

— Я… Мы, — поправилась она и почувствовала расцветающее в груди тепло, давшее смелость взглянуть на тётю Селли. — Мы с Шайнингом женаты уже три года, и…

Она запнулась, в горле вдруг появился ком.

— Три года не так много, но…

Тепло в груди увяло.

Кейденс уже не видела перед собой ни тётушки, ни Шайнинга, ни окружавших её стен Солариума. Взор заполнила комната из голубых и розовых кристаллов, задорно играющих солнечными бликами на своих гранях. Небольшая — пересечь всю можно было в три шага. У стен стояла такакя же сверкающая и такая же небольшая мебель. Крошечный комод, низенький столик и широкое кресло-качалка, такое неуместное своим обычным размером. А посередине, в самом сердце комнаты…

Грудь сдавило, лишая воздуха. От каждого шага становилось хуже, напряжение росло, грозя вышибить жизнь из её бренного тела. Кейденс не хотела поднимать голову, не хотела заглядывать за кристальные прутья, под качающуюся карусель игрушечных щитов и сердец.

Откуда появился Шайнинг она не знала, да это было и неважно. Она просто прислонилась к нему и уткнулась головой в шею, позволив белому копыту притянуть себя в тесные объятия.

Его губы прошептали в самое ухо:

— Нужно ли мне…

Помотав головой, принцесса вздохнула ещё пару раз, после чего вновь встретилась взглядом с тётушкой. Глаза той источали беспокойство, боль, почти вину и еле заметную нотку понимания. Это успокаивало, однако не обещало ни надежды, ни избавления от страхов.

— Я… я хожу туда каждый день. Сижу у порога и смотрю… — встряхнув головой, Кейденс попыталась избавиться от стоящего перед глазами образа. — И не могу перестать думать, почему я… Почему ты…

Пелена страха страха нависла над принцессой, лишая воли говорить. Не было обходного пути или лёгкого способа. Либо она спросит сейчас, либо даст погибнуть последней искре надежды.

— Почему ты никогда не рожала? — прежде чем тётя успела ответить или сама Кейденс успела подумать, сбивчивые слова полились в отчаянной попытке избежать тишины. — Я знаю, это не потому что ты не хотела. Никто так сильно не любит жеребят, как ты. Даже по горло в заботах, ты всегда находишь время побыть с ними. И я не верю, что титул принцессы способен помешать тебе завести собственных. Лишь одну причину я могу представить… мы — аликорны, поэтому мы не можем забеременеть? Доктора ничего не находят! Говорят всё в порядке, но ведь три года прошло! Неужели это цена за мой рог? Ты позволила мне лишиться детей и ничего не сказала? Как ты могла? Мне было десять! Я же ничего не понимала! Я же…

Как и когда она успела вырвать от Шайнинга своё копыто, встать и, обойдя стол, схватить голову тётушки она не знала. Та не отшатнулась, но ласково зашептала и вытерла ей слёзы, крепко обернув племянницу крылом.

— Кейденс… — с нежным укором прошептала тётя Селли. — Никогда и никому я не позволю принести столь ужасную жертву, обдуманно или нет.

— Тогда… почему же тогда?

— Почему? — копыто тётушки мягко прошлось по гриве племянницы, а губы коснулись её лба. — У меня нет ответа, ни для тебя, ни для себя.

— Почему ты ничего не сказала? — Кейденс больше всхлипнула, чем спросила, уткнувшись в белую грудь.

Ей не позволили такую слабость. Тётя Селли мягко оттолкнула кобылицу от себя и приподняла её подбородок, чтобы взглянуть ей в глаза своими, искрящимися лёгким весельем.

— Потому что говорить было нечего. Я, может, и не знаю, что мешает твоему зачатию, однако могу уверить — возвышение тут ни при чём.

— Но… как… н-ни при чём?

— Нет. Пусть и не много, но были и другие до тебя, и никто из них не познал горечь бесплодия.

— Правда? — улыбаясь сквозь всхлипы спросила Кейденс, утирая последние слёзы.

— Да, правда. Я бы доверяла твоему доктору, — наклонившись ближе, тётушка заговорщицки прошептала: — Они имеют привычку знать, о чём говорят.

Оглянувшись через плечо, она добавила с лукавой улыбкой:

— Вы точно всё правильно делаете?

— Д-да! — выпалила Кейденс, почти отшатнувшись. — Мы знаем как… куда… Тётя!

Тётушка Селли — принцесса Эквестрии — захихикала как школьница, прикрывшись копытом. Шайнинг тем временем подошёл к жене сзади и приобнял за грудь. К вящему раздражению той он тоже дрожал от беззвучного смеха.

— Не хочу напоминать, но я же говорил…

— Ох, умолкни, — огрызнулась Кейденс, надувшись.

Жеребец только удовлетворённо промычал и прижался ближе, его копыта медленно скользнули вниз, к её животу. Вскоре их накрыли розовые. Впервые за много месяцев Кейденс позволила себе представить, каково это — чувствовать растущую внутри новую жизнь. Страх отныне не сдерживал её. Искренняя улыбка зародилась на её губах, растянув их до боли, и расцвела в лёгкий смешок и вздох.

Спустя некоторое время Кейденс пришла в себя. Открыв глаза, она опустила взгляд с потолка на свою попивающую чай тётушку, отчего остатки её улыбки сменились хмуростью. Тётя Селли тоже улыбалась, но как-то неправильно. Чего-то не хватало или было что-то явно лишнее. Кейденс не могла сказать точно, однако раз увидев — отделаться от ощущения уже не могла.

— Тётя Селли?

— Хм-м?

— Ты… — она помедлила в нерешительности. — Ты так и не ответила на мой вопрос.

Не дав тётушке шанса увильнуть вновь, она повторила:

— Почему у тебя никогда не было собственных жеребят?

Взгляд той уткнулся в полупустую чашку.

— Мне казалось, ответ очевиден.

— Ты не можешь…

Слова застряли у Кейденс в горле. Даже убедив себя, промучавшись месяцы и месяцы от мыслей о бездетности, она оказалась не готова столкнуться с реальностью, в которой жила её тётя. Каждый раз она думала лишь о себе, о собственных будущих страданиях. Для тётушки же, наблюдать поколение за поколением…

— Ох, тётя Селли…

Та попыталась отмахнуться движением крыла.

— Мне приятно твоё беспокойство, однако нужды в нём нет. У меня было достаточно времени, чтобы примириться с радостями и горестями своей жизни.

— Но ты и тётя Луна…

— Луна? — с резким смешком бросила Селестия. — Не беспокойся на её счёт. Она никогда и не хотела жеребят. А сейчас давайте отложим, пожалуйста, эту тему. Повара приготовили нам замечательный обед, а моё время…

Она не смогла договорить, широко раскрытыми глазами и с отвисшей челюстью уставившись вниз. Сдавленный писк вырвался из её груди, когда тьма из-под стола ударила по ней и подняла наверх, после чего мягко уложила на спину.

Среагировать успел только Шайнинг, сотворив на себя и Кейденс магический щит. Из тьмы тем временем начала формироваться пони, с каждой секундой проступая отчётливее. Цвет из чёрного обратился синим, по бокам распахнулись крылья, а над головой выступил рог. Дольше всего обретали форму грива с хвостом, да так и не обрели, оставшись колыхаться неспокойным океаном звёзд.

С невероятно широкой улыбкой на свою сестру смотрела принцесса Луна.

— Ха-ха-ха! Получилось! Я наконец-то… — она вдруг резко замолчала и скосила взгляд на Шайнинга с Кейденс.

Её голова вскоре повернулась за глазами, которые успели угрожающе сузиться.

— Ты.

Принцесса любви не услышала этих слов. Какие-то бесполезные звуки волновали её сейчас менее всего — разум кобылицы пытался справиться с потоком ощущений от магической эмпатии. Всё прочее отошло на второй план.

Щит развеялся, когда Шайнинг склонился в неуверенном поклоне.

— Принцесса Луна?

Ответом ему было лишь пренебрежительное фырканье, с которым Луна вновь обернулась к сестре.

— Тия?

— Да, Лулу? — спокойным и размеренным тоном спросила Селестия, лёжа и смотря в потолок, словно ничего интересного не происходило вокруг.

Для Кейденс весь мир сжался до размеров двух её тётушек и ослепляющей симфонии, их окружавшей. Песнь стягивала их, соединяла и порождала гармонию, пусть цвет ауры у тёти Селли и был тёмным, в отличие от тёмно-розового Луны.

— Оставь уловки, сестра. Можешь дурить своими масками головы простолюдинов, а меня не смей. Говори искренне.

Она знала. Понимала их чувства с потрясающей ясностью.

— Луна…

Синее копыто опустилось на пол, выбивая каменную крошку и затыкая тетю Селли. Уши и глаза принцессы ночи прямо источали нетерпение.

— Ну уж нет. Своими банальностями корми тех, кто будет им рад, потому как я не буду.

Всё это не могло быть правдой, не должно.

— Чего ты от меня хочешь? — почти шёпотом вопросила тётя Селли. — Криков? Истерики? Посыпать тебя проклятиями? Кому от этого станет лучше?

Голова принцессы повернулась набок, к распахнутым балконным дверям.

— Чего мы добьёмся руганью и спорами?

Луна улыбнулась, ткнувшись носом сестре в щёку.

— Одной скрытой ране я предпочту тысячу явных — дабы не гноилась и не отравляла внутренняя болезнь.

Это было прекрасно. Это было отвратительно. Её кьютимарка и магия восторгались увиденному, пока остально естество тонуло в омерзении.

Тётя Селли обернулась к сестре с испуганным видом. Схватив её голову и притянув к себе, она ткнулась в её нос своим, продолжая прижиматься, пока рога их не скрестились, а лбы не соприкоснулись. Множество слов пронеслось меж сёстрами — слишком тихих, чтобы расслышать. Их лица за секунды посетили злость, боль, радость и облегчение, после чего они наконец отстранились.

— Звёзды! — воскликнула тётушка, вновь откидываясь на пол. — Я была так глупа!

— Воистину, — Луна нежно провела копытом по мордочке сестры. — Увы, остаток нашего разговора придётся отложить.

Кобылица повернула голову тёти Селли к Шайнингу и Кейденс.

— Полагаю, у нас есть проблемы посерьёзней.

Она рассматривала тётушек, внимательно изучала, почти не слыша слов. Что-то должно быть… было неправильно.

— Может, сотрём их воспоминания?

— Луна, — мягко, но непреклонно упрекнула тётя Селли.

Нет, тётушка не могла быть частью таких отвратительных отношений. Не по своей воле, не в здравом уме.

— Ну, пожалуй, соглашусь, это заклинание всегда работало так себе. Хм. Тогда они могут стать прекрасным пополнением в саду статуй…

— Луна!

Внимание её переключилось наконец на самих кобыл, отвлёкшись от мучительного созерцания каждой мельчайшей детали их аур. На первый взгляд любовь была безупречна, однако тщательное изучение наверняка откроет грязное пятно — след порочного влияния Луны.

— Что ж, тогда луна не так уж и…

— Матушкина грива, Луна! Мы не будем никого заточать на луне.

Что же это было, подвид магии чейнджлингов? Кейденс прямо видела эту петлю обратной связи, маскирующуюся под искреннюю любовь и влечение, разве что без высасывающего энергию канала. Так извратить сестринскую любовь тётушки… нет, стерпеть она не могла. Ощерившись, принцесса обнажила зубы и прижала уши.

— Да как же так. Ладно, есть замечательное место — Тартар…

— Прекрати. Это не шутка.

— А ну хватит! — вскочила на копыта Кейденс, отчего её тётушки мигом умолкли и удивлённо оглянулись. — Отвали от моей тёти, ты… подлая ведьма!

— Ми Аморе Каденза! — прогремел голос тётушки Селли, даром что день стоял безоблачный.

В любой другой день Кейденс бы сжалась от такого тона, однако сегодня слабость она позволить не могла. Только не здесь, не сейчас, не перед лицом демона в обличье Луны. Или даже это и была истинная суть принцессы ночи, которую от злобы Найтмер Мун не смогли очистить даже Элементы, неважно. Первым делом нужно было спасать тётушку.

— Уж не подводят ли меня уши? — с показной насмешкой, поинтересовалась Луна. — Розовая пудреница немного выросла с нашей последней встречи?

Кейденс отпихнула растерянного Шайнинга прочь и наставила на противницу рог. От происходящего её охватило сильное чувство дежавю, разве что для полной картины недоставало копья. Напряжённым взглядом она оценила расстояние — около двух прыжков — и чуть сместила вес, в то время как Луна стояла с почти скучающим видом.

— Я сказала: прочь от тёти Селли.

— Кейденс? — копыто Шайнинга коснулось розового плеча. — Не знаю в чём дело, однако предлагаю не рубить сплеча и сперва поговорить.

— Нет! — кобылица отпихнула копыто и распахнула крылья, вынуждая мужа отойти. — Она что-то сделала с тётушкой. Её надо остановить.

— Что? — оторопело воскликнула тётя Селли. — Ни в коем…

— Нет, сестра, — оборвала её Луна, обнажив в ухмылке зубы. — Повелеваю тебе не мешать, дабы молвила она свободно. Посвяти же нас, принцесса Каденза, в суть и естество злых пут, коими мне сподобилось околдовать сердце своей сестры.

— Подождите! Что происходит? — воскликнул Шайнинг, никем, впрочем, не замеченный.

— Луна. Хватит. Молю, позволь мне…

Бирюзовая магия обхватила ей мордочку и заткнула рот. Не отрывая взгляда от Кейденс, Луна заговорила вновь, голос её сочился надменностью и приторным ядом.

— Я повторять не буду, моя зверушка, — кобылица кивнула на младшую принцессу. — Хотела что-то сказать?

— Не знаю, как тебе удалось, — сквозь сжатые зубы прорычала та, — однако я не стану сидеть сложа копыта, пока ты разбиваешь новое сердце. Твайлайт оказалось мало, да?

Лицо Луны исказилось на долю мгновения, после застыв лишь ещё более напряжённой маской.

— Вон оно что, — холодом отточенной стали проговорила она, не заботясь более о напускной безмятежности; однако в глазах её полыхнул огонь. — И как же ты намерена остановить нас?

Кейденс тревожно сглотнула, вспоминая последнюю свою схватку с ночной принцессой. Гадкий вкус земли, потный смрад и боль порезов, что покрывали её с ног до головы и не сходили ещё несколько недель. Несмотря на это всё, сейчас ставки были слишком высоки. Она не могла позволить себе поражение. Тётушка Селли не сможет спасти её в этот раз, не отзовёт сестру в последний момент. И Шайнинг, что он сделает против такой противницы? Ноги кобылицы задрожали. Нет, она должна попытаться, ради всех, кто дорог ей.

— Я дам тебе возможность сдаться.

— Отклоняем, — шагнула вперёд Луна, надменно поднимая голову. — Что дальше?

Новый шаг, на этот раз освещённый загоревшимся рогом.

Кейденс не смогла удержаться и мельком посмотрела на Шайнинга. Тот стоял в полнейшей растерянности, его взгляд быстро перебегал с одного аликорна на другого. Если бы он помог, если бы она могла воззвать к силе их любви… Она не успела даже моргнуть, как единорог исчез во вспышке бирюзовой магии.

— Шайни!

— За скудоумную нас держишь? Не дождаться тебе его подмоги! Битва эта наша и ничья более, — очередной шаг, и шёрстка Луны начала темнеть, а ноги удлиняться. — Давай же, племянница. Уничтожь нас. Покажи свой праведный гнев.

Последний раз её копыта клацнули о камень. Теперь она стояла перед Кейденс, в росте не уступая Селестии и презрительно глядя на кобылу перед собой бирюзовыми глазами с вертикальным зрачком.

— Мы твой враг, твой недруг и угнетатель. Мы лишили тебя Селестии, обвели сердце её вокруг копыта и обратили в существо столь жалкое, что изведёт она себя из-за малейшего проявления своей к нам любви. Покажи нам свою ярость! Срази нас!

Кейденс дрожала. Она не могла двинуться, разве что свернуться калачиком перед могуществом Найтмер. Как Твайлайт с подругами отважились ей противостоять, принцесса не понимала. Клубящийся зловонный ужас отравлял каждую её мысль, погружал в трясину оцепенения и заставлял даже дыхание казаться великим подвигом. Спала пелена перед её глазами, и неравенство сил открылось во всей полноте. Первобытный страх затмил даже прошлую боязнь перед гневом Тирека. Какой же дурой она была, как посмела бросить вызов той, кто даже на тренировочном ринге чуть не убила её? А здесь и сейчас? Смерть уверенно тянулась к ней своими копытами, смакуя последние секунды перед неизбежным.

Всё что она познала: облегчение и счастье, надежду и радость, всё это потеряло всякий смысл. Шайнинг пропал, мёртвый он или живой — теперь было неважно. Всё равно она его уже не увидит. Их будущего, их нерождённого жеребёнка отныне не существовало тоже, ибо на то была воля Найтмер. Ужасного создания в оболочке её давно утраченной тётушки, что стояло перед ней и глядело, как она трепыхается в пепле своей жизни.

Именно здесь Кейденс вдруг обрела его — тлеющий уголёк гнева; отблеск злости, что подарил ей подобие тепла. Он предстал образом её счастливого будущего, которое она прижимала к сердцу каждую ночь, падая в объятия сна. Как первенец лежит, свернувшись, у неё на животе, всё ещё мокрый и скользкий после родов, а Шайнинг стоит рядом и ласково трётся носом о них обоих по очереди. Вот этого Найтмер намеревалась её лишить. Её, и многих матерей следом.

Принцесса изо всех сил вцепилась в этот уголёк, и он зажёг её внутренний огонь. Каждая мрачная мысль обратилась топливом, напитавшим пламя до пылающей мощи самого солнца.

Слёзы в её глазах испарились под жаром взгляда, которым она одарила Найтмер Мун. Заигравшая на губах той ухмылка лишь ещё больше распалила принцессу. Забыв о всякой магии, намереваясь пронзить мерзкое создание одним лишь рогом, Кейденс взревела и прыгнула вперёд.

Её голова отскочила от пола, и в глазах потемнело. Она задохнулась и закашлялась, беспомощно молотя копытами и крыльями в ужасе от железной хватки на своём горле. Полные гнева и слёз глаза смотрели на неё сверху, и…

— ЛУНА! Хватит!

Хватка с шеи исчезла, отчего Кейденс смогла протолкнуть через своё сдавленное кашлем горло хоть сколько-то воздуха. Она содрогаясь лежала на полу, и постепенно испуг с ужасом начали отступать. Найтмер Мун возвышалась над ней тёмным силуэтом, подчёркиваемым синевой эфемерной гривы, и копыто её всё ещё покоилось у Кейденс под подбородком. Бирюзовые глаза же смотрели теперь вперёд, а не вниз.

— Но она…

— Я сказала, хватит!

Найтмер Мун дёрнулась как от удара и вжала голову в плечи, её уши опустились, а крылья повисли по бокам. Она совсем убрала ногу и отступила вбок. Инстинкты кричали Кейденс перекатиться и вскочить на ноги, приготовиться драться или бежать, однако она проигнорировала этот позыв. Её слишком впечатлил вид поникшей Найтмер.

— Кейденс, милая, ты в порядке?

Перья коснулись щеки принцессы любви, поворачивая её голову к обеспокоенному лицу тёти Селли. Кейденс не удержалась и посмотрела на Найтмер Мун… Луну, наполовину закрытую белым крылом. Та сидела, развернувшись к стене и сгорбившись, и казалась очень маленькой. Словно почуяв взгляд, она вскинула голову и уставилась на Кейденс, сощурившись в насмешке.

Младшая принцесса тут же вскочила на ноги и отпрыгнула за тётушку.

— В порядке? Да она меня чуть не прикончила!

— Коль желали бы мы твоей смерти…

— Луна, — не отрывая взгляда от племянницы, осадила её Селестия. У Кейденс же спросила: — Как твоя голова?

— В порядке, — солгала та, чуть изогнув шею, дабы держать Луну в поле зрения.

Принцесса ночи приняла свой обычный облик, какой Кейденс запомнила у неё после реформирования Элементами. Ну, почти приняла — поза выбивалась. Это извечное презрение всё ещё было написано на её мордочке, однако ему недоставало степенности. С такой сгорбленной спиной Луна выглядела скорее обиженно.

— Плохая из тебя врунья, — копыто в золоте обхватило подбородок Кейденс и повернуло её голову обратно. — Позволь мне…

Кобылица лишь отпрыгнула назад, врезавшись в стол и отправив серебряную посуду звенеть. Ни на удар, ни на тётушку она совершенно не обратила внимания.

— Где Шайнинг? Что ты с ним сделала?

Луна махнула крылом, словно желая смести все возможные тревоги.

— Он в порядке. Спит снаружи. Если нам повезёт, посчитает весь день длинным сном.

— Значит, по-твоему я стану ему лгать, прикрывая тебя?

Голова тётушки Селли вклинилась прямо перед её носом.

— Нет. Мы лишь просим тебя не поправлять его, если он вдруг ошибётся.

— Мне плевать, как вы это перефразируете. Я не стану ему лгать!

— Не станешь? — протянула Луна, взглянув блестящими от удовольствия и недавних слёз глазами. — Может, тогда и о своём сне заодно расскажешь?

Кейденс напряглась и покраснела, не успев ещё даже вспомнить о чём конкретно речь.

— Моём… сне?

— Сие нормально вполне. Даже Тию временами одолевают такие… — принцесса ночи задумчиво покрутила копытом, — низменные фантазии.

Тётя Селли нахмурилась и потёрла висок.

— Луна, может, лучше помолчишь?

— Я лишь пытаюсь…

— Я прекрасно понимаю, что ты пытаешься, но у тебя не получается. Извинись.

— Я не стану! — и вот она вновь стоит неприступно и гордо, сверху вниз глядя на всех, включая тётушку. — Тия, только ей здесь следует…

Наконец-то тётя Селли отвернулась. Она расправила крылья и смерила взглядом Луну.

— Меня совершенно не волнует, что ей следует и что не следует. Меня также не волнует, что ты её не выносишь. Меня не волнует, чем и как она тебя обидела. Кейденс — моя племянница, и ты перед ней извинишься за своё поведение, а после этого вспомнишь о приличиях и будешь относиться к ней с уважением и замолчишь, либо пойдёшь вон отсюда.

Принцесса ночи стояла неподвижно и несгибаемо под гневом сестры, лишь слёзы струились по её крепко сжатой челюсти.

— Она…

Тётушкино крыло дёрнулось в направлении балкона.

Луна медленно повернула голову и встретилась взглядом с Кейденс. С трудом вытягивая каждое слово, она заговорила:

— Прости.

— Объяснись.

Заскрипев зубами, Луна проглотила вертевшийся на языке ответ.

— Я была неправа, доводя тебя до белого каления, и мои шутки были неуместны. Также мне не следовало обращаться с тобой столь грубо и телепортировать твоего мужа.

— И про сны.

— Сны твои я никогда не посещала, и даже побывай я в них — другим об увиденном никогда бы не сказала. Лишь презренные могут повести себя так, — она обернулась к сестре, не переставая плакать. — Вы довольны, ваше высочество?

С опавшими крыльями тётя Селли подступила ближе к Луне и приподняла голову той за подбородок. Луна резко отвернулась. Несколько напряжённых секунд никто не двигался; тётушка просто стояла с поднятым копытом. В конце концов оно опустилось на пол, подобно сорвавшемуся листу.

Всё это не имело смысла. Их ауры полнились гибкостью и многообразием эмоций и окрасов, что сходились волнами тёмных вод вокруг двух кобыл, играя полные диссонансов мелодии и мелькая каплями лимонного сока в стакане молока. Кейденс провела языком по губам. Невозможно. Вынужденная любовь не могла быть такой многогранной. Хитрой и коварной, да, но не такой сложной. Для имитации таких аур Луне уже требовалось бы неслыханное мастерство, не говоря уж о том, чтобы дать тёте Селли нужную свободу для искреннего ответа.

Тем временем последняя без лишних слов повернулась обратно к Кейденс. Лик её украшало хмурое неодобрение.

— Теперь ты.

Всё ещё дерзкий взгляд Кейденс скользнул по Луне, что отвернувшись кипела от злости. Если и было время, чтобы достучаться до тётушки, так это сейчас.

— Нет.

— Это не просьба, — тётя Селли ступила вперёд, каждым дюймом своей статной фигуры возвышаясь над племянницей. Холодный гнев всё сильней окрашивал её слова: — Луна моя сестра и моё сердце. Либо ты извинишься за свои поступки, либо в моём доме тебе будут не рады.

Кейденс сосредоточилась, отодвинула эмоции в сторону и заговорила со спокойной уверенностью.

— Она тебя использует. Она водит тебя за нос и… — Луна издала хриплый и злобный смешок. Зарычав, Кейденс попыталась не сбиться, всё ещё смотря на тётушку. — Я понимаю, любовь кажется реальной, однако это не так. Ты окружена грязной, испорченной ложью. Я не до конца осознаю механизм этого влияния, однако в силах его сломать. Я могу освободить тебя и показать правду.

Кейденс не рассчитывала на успех своей мольбы. Та никогда не работала, ни с жертвами магии чейнджлингов, ни в более приземлённых случаях, однако принцесса всегда пыталась, в надежде обойтись без грубой силы. То ли магия, то ли собственное нежелание всегда мешали обманутым увидеть истину, принять, что реальная по их мнению любовь была лишь миражом райского счастья.

Тётушка не оказалась исключением, голос её окрасился холодом разочарования.

— Я надеялась, что ты сможешь понять, даже если остальные нет. Ты видишь её, видишь нашу любовь и всё же не способна в неё поверить?

— Я вижу суть ваших чувств, простую насмешку над прекрасным. Луна твоя сестра, ты…

— А будь иначе? Будь она простой кобылой, совершенно со мной не связанной, посчитала бы ты нашу любовь неискренней? — голос тёти Селли переменился, став более вызывающим. — Если у тебя есть доказательства помимо отвращения самое время озвучить их, облечь в слова.

— Это неправильно! Она… — десятки вариантов пронеслись в голове принцессы, ни один из которых она не рискнула озвучить, — она твоя сестра!

— Не имеет значения! — рыкнула тётушка, на мгновение поддавшись злости. — Я люблю её, Кейденс. Люблю столь же сильно, как и последние восемь веков.

Последний кусочек пазла встал на место, и Кейденс наконец увидела изъян в своей теории. Тот узел в ауре, сгусток отвращения к себе, возник из-за Луны, не Твайлайт. Это следовало заметить раньше. Она должна была…

— Но она тебя не любит.

— Лживая ты поскакуха! — провизжала Луна, кидаясь на Кейденс, и лишь быстрые рефлексы тётушки удержали разъярённую кобылу.

Она билась и брыкалась, непрестанно выкрикивая угрозы вперемешку с бранью, из которой Кейденс многие выражения услышала впервые. Однако, после пары секунд от бешенства принцессы не осталось и следа, и она вся обмякла и прижалась к сестре, меж всхлипами сбивчиво сыпя признаниями в любви и обещаниями сделать всё, чтобы оную доказать. Тётя Селли такого ожидала не больше Кейденс и неловко сменила отчаянную хватку на нежные объятия.

Младшая принцесса тем временем не верила своим глазам. Эта Луна никак не вязалась у неё в голове с отстранённой и надменной кобылой, которую она знала и презирала.

Всё пошло наперекосяк с самой первой их встречи, и с тех пор лишь ухудшалось. Обе оказались не готовы принять в свою жизнь нового аликорна, да ещё и внезапного члена семьи. К тому же самомнение Луны было столь высоким, что окружающих она воспринимала не иначе как жеребят, пытающихся влезть во «взрослые разговоры».

— Луна? — спросила тётушка спустя время, чуть отстранившись.

Та шмыгнула, вытерла нос копытом и посмотрела в сторону.

— Мы… я в порядке.

— Нет, ты…

— Я в порядке! — Луна отвернулась полностью и села лицом к стене.

— Я по копытам могу пересчитать разы, когда видела тебя такой. Два из которых незадолго после смерти родителей.

— Тогда стоит полагать, ты знаешь меня не так хорошо, как думаешь, — снова шмыгнув, она встала и пошла к балкону. — Мне нужно проветриться.

Тётя Селли позвала сестру, однако ответа не получила. Лишь звук взмаха крыльев донёсся от перил.

В Солариуме воцарилась тишина. Тётушка смотрела на балкон, а Кейденс смотрела на неё. Мысли принцессы любви ворочались с трудом, словно утопая в розовом джеме. Их к тому же пронизывало неприятное онемение, как будто она проснулась от долгого сна и предстала перед осознанием иллюзорности последних «дней», сводящим на нет все её свершения и успехи.

— Знаешь, в чём состоит моё первое воспоминание? — Кейденс чуть не вздрогнула от пустого голоса тётушки, словно перенёсшейся сейчас в другое место и время. — Самое старое, что я могу ясно вспомнить? Рождение Луны. Как она появилась из утробы моей матери под надрывные крики их обеих.

Тётя Селли чуть дёрнула ушами.

— Я помню, как весь год не могла усидеть на месте, в предвкушении встречи с маленькой сестрёнкой. Когда я наконец увидела её, с крохотными крыльями и рогом, прямо как у меня… — она замолчала, с мягким фырканьем качнув головой. — Я более не была одинока. У меня появилась подруга, что могла летать со мной и играть во все придуманные мной игры, тогда как остальные, не имевшие рога, не могли.

Луна мне не только сестра, Кейденс, она — моя вечная спутница, моя лучшая подруга и мой якорь, что тянется сквозь века. Она единственная, кто без колебаний осудит моё решение и будет до конца отстаивать своё мнение, коль посчитает меня неправой. Единственная, кому я могу довериться по-настоящему искренне.

С первых дней мы всё… почти всё встречали вместе. Столетиями мы поддерживали друг друга, как никто иной бы не смог. Пусть временами мы и сближались с простыми пони, они все представали лишь мимолётными знакомыми. Пока мы были друг у друга…

Голос Селестии дрогнул, не выдержав напора накопленных эмоций.

— Потом, в один из дней, её не стало. Я бросила её, поставила роль принцессы выше роли сестры, — белое крыло распахнулось, указывая на балкон, в то время как она продолжила, заливаясь слезами: — И платить пришлось ей! Она десятилетиями страдала, пока я не снизошла до того, чтобы заметить, но было поздно. Монстр уже сжал на ней свои когти.

Тогда Элементы Гармонии не заточили Луну, нет, они наказали меня! Забрали от меня мою Лулу. На тысячу лет! Тысячу лет я водила по небу её лик, тысячу лет он преследовал меня…

Принцесса замолкла, крепко сжала веки и закусила губу. Её копыто тщетно пыталось вытереть влагу с глаз.

— Я осталась одна, впервые с самого детства. Потерянная и напуганная. Никому не верящая. Уж если на предательство пошла моя сестра… — покачав головой, Селестия судорожно вздохнула. — Мне нужен был кто-то, кому я могла довериться, с кем могла бы поговорить. Так что я начала воображать, будто Луна никуда не исчезала, а всё ещё была со мной. Всё ещё была моей младшей сестрёнкой.

Её я представляла рядом, когда чувствовала себя потерянной или одинокой, когда мир становился слишком тяжёл для моих плеч. Только в ней я могла быть уверена, могла рыдать на её плече; обнимать и прижимать к себе одинокими ночами. Со временем всё легче и легче становилось поддерживать иллюзию, удерживать её дольше. Я могла представить касания и объятия, тепло её тела и запах шёрстки, и… я возжелала… Когда до меня дошло, что меня влечёт моя сестра, образ моей сестры, я тут же попыталась найти кого-то другого. Правда попыталась. Не так я хотела любить сестру. Однако ночи шли, а кроме Луны ни о ком более я помыслить не могла. Она являлась ко мне во снах, и прижимая её к себе, я становилась самой счастливой кобылой на свете.

Луна ничего со мной не сделала, я справилась сама. Она лишь приняла меня. Её любовь ко мне так же сильна, как и моя к ней, и я никогда её больше не потеряю.

На этом Селестия замолчала и выжидающе уставилась на племянницу.

Кейденс не нашла в себе сил встретить её взгляд и опустила голову. Отрицание — последний её щит — было сломлено и открыло дорогу многим мыслям, которые до сей поры принцессе удавалось не замечать. Ей хотелось или, на худой конец, ей следовало бы оказаться больной. Две её тётушки были парой, они проводили вместе ночи… занимались сексом. Кейденс всегда избегала одновременных мыслей о сексе и Селестии, разделяя эти понятия, как поступали все простые пони, думающие о родителях.

Но тётушка не была какой-то простой пони. Она была принцессой Селестией, приёмной матерью для любого в Эквестрии, кто захотел бы так считать. Все почтительно внимали ей, многие изо всех сил равнялись на неё, и Кейденс не была исключением.

Селестия сказала… что-то — кобылица не расслышала. А когда её щеки коснулось копыто, она дёрнулась вбок и быстро отошла на пару шагов.

— Не надо… — её взгляд уткнулся в пол, бессмысленно блуждая по узорам плит, пока разум хватался то за один безнадёжный сценарий, то за другой. — Что… что мне теперь делать?

— То, что ты посчитаешь правильным.

— Правильным? — Кейденс вскинула голову и уставилась на тётю красными, опухшими глазами. — Не осталось правильного! Ты спишь с собственной сестрой, в конце-то концов!

Кобылица раздражённо отбежала от стола к стене и развернулась.

— У нас есть законы против этого! Твои законы! И я не могу ничего рассказать, мне не поверят. А когда правда всплывёт — станут считать, что я вам потворствовала. Может, эквестрийцы и продолжат за тобой следовать, а вот мне с кристальными пони придётся тяжело. Грифоны назовут тебя лицемеркой и будут правы. Минотавры не захотят более иметь с тобой никаких дел. Как отреагирует Зебрика и Седельная Аравия я даже представить не берусь, но точно не улыбками и подарками.

Кейденс двинулась к тётушке.

— Но ты и так это всё знаешь, — её сердитый взгляд совершенно не вязался с мольбой в голосе. — Так что же мне делать, Селестия? Пожалуйста, скажи, что мне сделать, чтобы земля не загорелась у нас под копытами!

Селестия не захотела, или не смогла, встретить взгляд племянницы.

— До такого не дойдёт.

— Почему ты так уверена? Откуда ты знаешь? Никто не идеален, даже ты. А Луна тем более! Кто-то из вас облажается рано или поздно.

Копыто легло на холку младшей принцессы.

— Мы храним тайну уже два года, и всё так и останется. Если у тебя нет на примете ещё кого-то с твоими талантами, нам нечего бояться. Мои маленькие пони веками не лицезрели меня в подобном свете, а Луна меньше всех вызывает у окружающих мысли о любовных романах.

Кейденс фыркнула.

— Книгоедки-затворницы с талантом к магии считаются за исключение?

Селестия вздохнула.

— Твайлайт всегда была исключением. Однако с ней я уже говорила и всё уладила. Рано или поздно её сердце перестанет болеть, и она сможет полюбить снова.

Смахнув тётушкино копыто крылом — и заработав от последней удивлённый взгляд — розовая кобылица молча извлекла свиток, с которого всё и началось.

— Это вот так ты всё уладила?

Аура вокруг письма сменилась с голубой на золотую. Селестия поднесла к глазам развёрнутый лист и принялась читать, быстро бегая по строкам глазами. Чем дальше, тем несчастнее она становилась. Дойдя до конца, она перечитала послание снова, а потом ещё раз, и только после бросила его на стол. Тихий вздох сорвался с её губ, прежде чем принцесса вновь смогла взять себя в копыта.

— Мы отправимся в Понивилль…

— Нет, — покачала головой Селестия, — я виновата, мне и разбираться.

Глава четырнадцатая

Горелка Бунзена вспыхнула с мягким хлопком, её каплевидное пламя застыло ровно и неподвижно, готовое к новому эксперименту. Который и начался спустя ещё несколько секунд, потому как Твайлайт ещё нужно было размельчить малахит для завершения смеси. Пара движений в ступке, отметка росчерком пера, и она поставила перегонный куб на огонь.

Запустив кухонный таймер в форме яблока, кобылка вновь уткнулась в руководство, в пятисотый раз сверяясь с инструкциями. Она снова и снова сверяла строки в книге и в своём списке, пока не истекло время и комната не наполнилась требовательным звоном.

Хлопнув по черенку копытом, Твайлайт утихомирила таймер и присмотрелась к перегонному кубу. От его насыщенного пурпурного содержимого поднимался пар, через витой охладитель попадавший в итоге в мензурку. Прошла лишь минута, а у накапавшей туда жидкости уже проглядывался светло-зелёный цвет.

Удовлетворённая правильным результатом, кобылка улыбнулась и кивнула сама себе. Теперь оставалось только ждать окончания перегонки, обещавшей занять около получаса.

«О Селестия! Да-а-а-а!»

Хотя ждать, вообще-то, удел слабых.

Лавандовое сияние окружило рог Твайлайт. Точно такое же возникло и вокруг пламени, и теперь каждая калория энергии огня вливалась прямо внутрь куба.

За считанные секунды чёрная точка на дне колбы начала расти. Внутри кипела и бурлила пурпурная смесь, пузыри её лопались и брызгали на горлышко охладителя. Прежде чем кобылка успела что-либо сообразить, раздался похоронный высокий свист и перегонный куб треснул, расплескав содержимое по всему столу и залив горелку.

Твайлайт молча смотрела на беспорядок перед собой, как фиолетовая жидкость текла меж осколков стекла и капала на пол. Принцесса была неподвижна словно статуя, отрешённая, не способная осознать случившееся. Бесполезная, вот правильное слово — она была совершенно бесполезна. Даже простой алхимический опыт по инструкции из книги оказался выше её сил.

Нос Твайлайт скривился от запаха серы.

— Вот сено!

Кобылка тут же метнулась к горелке, нащупала вентиль и перекрыла газ.

Застонав, она осела на круп. Она должна была сделать это сразу, на одних инстинктах. Забыла про газ… такой грубой ошибки Твайлайт не совершала уже много лет. Селестия бы сильно…

«О Селести…»

Беспорядок! Нужно убрать. Оттереть всё до блеска. Нет причин задерживаться и давать активным химикатам смешиваться. Удалить осколки, дабы не порвали полиэтилен, а жидкости вытереть полотенцами и запечатать в подписанные пластиковые пакеты.

Пятнадцать минут спустя Твайлайт вновь оглядывала стол. Всё было так, как должно быть, за исключением перегонного куба. Это напомнило кобылке, что следует оставить пометку о заказе нового.

«О Селестия! Да-а-а-а!»

Твайлайт заскулила. Её уши дёргались, а глаза лихорадочно искали чем бы заняться. Здешние книги уже не годились. Она перечитала их все по нескольку раз, и интереса они больше не вызывали. Библиотека, вот куда следовало направиться. Там как раз недавно было свежее поступление, возможно, какой-нибудь том сумеет увлечь её достаточно, чтобы она перестала думать о…

Нет! Чтение тут не поможет. Её разум будет слишком свободен, и мысли вернутся к… Нет, нет, нет! Нужно дело, в которое она сможет погрузиться с головой. Изучение новой магии работало какое-то время, однако с каждым заклинанием приходили воспоминания о временах, когда Твайлайт учила основы. О школьной поре, о её уроках с…

Твайлайт зарычала и зажмурилась так сильно, что выступили слёзы. Уши она прижала к голове, но это не помогло заглушить голос. Голос Луны. Сомнений в том не осталось — фраза слишком долго звучала у кобылки в голове. Она не была уверена, что в лабиринте тогда была именно Луна, однако сейчас это не имело значения. Кроме её голоса Твайлайт уже ничего не слышала. Никакие доводы против, никакие рассуждения о многих других пони в лабиринте не меняли картины. Следовавший после крика мягкий стон кобылка дофантазировала позже, однако со временем он стал частью проклятой фразы.

В кристальную дверь кто-то постучал.

— Твай, открой! Пора обедать.

Твайлайт вскинулась, её взгляд в спешке заметался по комнате. Всё было убрано: каждая книга на своё место, а каждый клочок бумаги — в мусорную корзину, или куда-то, где никто не смог бы его увидеть. Спайк даже намёка на её подозрение — знание — не должен был получить. Не сейчас, только когда она решит… когда решит… Твайлайт выкинула из головы эти мысли, с ними она разберётся позже. Когда разум прояснится и сможет соображать нормально.

Медлить дальше кобылка не могла, так что вытерла насухо щёки и открыла замок. Спайк вошёл внутрь, спиной толкнув дверь, а в руках неся накрытый поднос. Он нарочно медленно повернулся, в плохо скрытой попытке осмотреть комнату. Слабая улыбка пробилась на мордочке Твайлайт — что ж, она в очередной раз убедилась, что Спайк никогда не бросит присматривать за ней.

— Ты как раз вовремя, Спайк! — выпалила она.

В ответ на вздёрнувшуюся бровь дракончика кобылка поморщилась и быстро уселась за кофейный столик. Более размеренным тоном она продолжила:

— Я только что закончила… — взгляд Твайлайт сам собой метнулся к алхимической стойке, прежде чем она спохватилась и перевела его обратно на Спайка в надежде, что тот не заметил, — э… главу, так что перерыв будет как раз кстати.

— А-ага, — явно недоверчиво протянул дракончик.

Кажется, не стоило в ответ на это улыбаться ещё шире. К счастью, больше Спайк ничего не сказал, а просто подошёл к столу и снял крышку с подноса. Внутри обнаружилась пара тарелок, предназначенные явно разным едокам специи и два бокала с соком, чтобы всё запить.

Обедали в молчании. Твайлайт периодически капала соусом на своё сено с завёрнутыми в тесто овощами, а Спайк посыпал свою еду мелко дроблёным кварцем. Кобылка могла бы посмеяться над вознёй дракончика, отчаянно пытающегося удержать в когтях разваливающийся лаваш, однако кроме как о них она думать ни о чём не могла.

Принцесса Селестия и… да кто угодно. Нет, Твайлайт знала, что принцесса бывала в отношениях, выходила замуж пару раз. Но… сама идея о ней и сексе, о том, что у неё тоже есть эти потребности и… органы… По спине кобылки пробежал холодок. Почему мозг продолжал воображать, как принцесса выглядела под хвостом? И почему Спайк так на неё смотрел?

Откуда такой странный взгляд, отчего так болит лицо и с чего вдруг сиденье стало мокрым?

Чудной щёлкающий звук, который дракон издал своими когтями, выдернул её из оцепенения.

— У тебя капает.

Проследив за направлением его пальца, Твайлайт зарычала. Последние капли соуса стекали с края стола прямо ей на ноги.

— Итак, — начал Спайк, пока кобылка пыталась вытереть себя салфеткой, — не хочешь об этом поговорить?

Твайлайт застыла и подняла взгляд.

— Поговорить?

Голос едва получилось удержать от дрожи. Он ведь не знал, не мог знать. Глупая мысль, никто не должен был знать кроме неё, иначе…

— О чём поговорить?

Отставив на тарелку полузаконченный обед, Спайк заломил лапы.

— Я знаю, ты думаешь, я не пойму, думаешь, я ещё слишком мал, но… Может и так, однако я достаточно взрослый, чтобы понять — плохо вот так держать чувства в себе.

Дракончик помолчал, потерев лапу.

— Думаю, я могу понять, что на тебя свалилось, пусть и не полностью, так что… может, я смогу помочь? Ты была рядом со мной тогда, после разговора с Рэрити… Я… я просто хочу сказать, — он поднял голову и улыбнулся; пусть слегка натянуто и неуверенно, но всё же улыбнулся, — я тоже буду рядом с тобой.

Твайлайт расцвела улыбкой в ответ. Пусть та и была рождена скорее облегчением, чем благодарностью, она была всё же искренней.

— Спасибо, но… я в порядке.

Ложь была горькой, как остывший вчерашний кофе. Твайлайт не была «в порядке», более того — сомневалась, что будет хоть когда-то. Она определённо не столкнулась с тем фактом, что единственная по-настоящему близкая ей пони состояла в кровосмесительных отношениях с её кумиром! И она совершенно точно могла вспомить этих кобыл без звучавшего в голове «О Селестия! Да-а-а-а!»

Прежде чем Спайк успел бы подловить её на лжи, язык зелёного пламени вырвался из его рта в сопровождении неаппетитной отрыжки.

Взгляд Твайлайт приклеился к запечатанному золотом свитку, который долю секунды повисел в воздухе и упал на поднос. Она очень старательно попыталась удалить его из мироздания одним только взглядом, откатить время назад и в принципе предотвратить появление письма, однако потерпела неудачу. Спайк что-то сказал, потянувшись к посланию, но его слова потонули в потоках «нет-нет-нет!», бушевавших у Твайлайт в голове. Она могла лишь молча смотреть, как он ломает печать.

Моя дражайшая Твайлайт,

Прошу прощения за свою краткость, однако на момент составления письма я не обладаю такой роскошью, как время на любезности. Сожалею, что это не светское приглашение; в последние месяцы нам слишком редко выпадала возможность даже просто поговорить. Существуют, тем не менее, вещи, требующие обсуждения. Я понимаю, насколько порой сложно вот так вырваться из хватки обязанностей, однако чем скорее мы встретимся — тем лучше.

Я отправлю тебе колесницу по первому зову.

Твой друг,

Селестия.

Голос Спайка принял вопросительный тон под конец письма. Он покрутил свиток в лапах, будто ожидая увидеть продолжение на обороте.

— Странно. Эм… Твайлайт?

— Хорошо!

Это слово любезно предоставил словарь бессмысленных заверений, обосновавшийся в голове у кобылки. Сама она не особо воспринимала происходящее и позволила подсознанию говорить вместо себя, занявшись осмыслением послания.

— Со мной всё хорошо. Всё хорошо.

Что было глупо, если подумать. Она ведь уже осмыслила его. Каждое слово было услышано, запомнено и истолковано. Была даже своя магия в том, что у неё получалось удержаться от следующего мысленного шага… при полном осознании его сущности.

— Отчего бы чему-то не быть хорошим? Принцесса Селестия хочет меня видеть. Это великолепно, даже чудесно. Я обожаю видеться с принцессой.

Когнитивный диссонанс, вот как это называлось. Твайлайт до сего мига не понимала до конца природу этого явления. Ох, она могла без запинки сказать определение и пояснить концепцию, однако испытать его действие на себе — вот это было по-настоящему что-то с чем-то. С полной отдачей осознавать истинность вещи, и при этом вести себя так, словно она никогда не приходила в голову. Дружба не имела ничего общего с когнитивными диссонансами.

— Записывай, Спайк.

— Ла-а-а-адно. Только возьму перо и…

— Дорогая принцесса Селестия, я дам знать. Ваша верная ученица, Твайлайт Спаркл.

— Эм… Твай?

Принцесса Селестия на это не купится, конечно, однако время выиграть получится. Время ценно. При достаточном количестве времени она может преодолеть всё, любую проблему. Однако проблему надо сперва определить. Нельзя найти решение, если нет чётко поставленной задачи, не так ли? Правильно? Правильно. Итак, проблема состоит в… состоит в… в «О Селестия! Да-а-а-а!»

Она не могла об этом думать, не хотела об этом думать, как не хотела думать о своих родителях или Шайни с Кейденс. Особенно Шайни.

Не спасала и мысль, что всё это вполне могло быть ошибкой, не более чем откликом воспалённого разума на произошедшее в доме Алоэ и Лотус. Все доказательства кобылки были чисто умозрительными, построенными на отсутствии подтверждений для других теорий, но тем не менее. Ну, ещё было «О Селестия! Да-а-а-а!», которое НИ ЧЕРТА НЕ ПОМОГАЛО!

Она должна была быть идеалом, воплощением безупречности в теле пони. Совершенством, на которое смотрят и к которому стремятся. Даже её ошибки и провалы лишь давали образец стойкости и превозмогания для всех. И вот она трахается с…

Луной…

Это неправильно! Это…

— Твайлайт? — кобылка резко затормозила, по большей части оттого, что врезалась в протянутую лапу Спайка. — Возьми себя в копыта.

— Нет, Спайк! Я не могу полететь в Кантерлот.

— Да, да, внезапный тест. Бла-бла-бла. Неожиданное поручение. Ля-ля-ля. Уже проходили, Твай. Это же принцесса Селестия. Что бы она тебе ни приготовила, всё будет хорошо.

— Нет-нет-нет, ты не понимаешь. Она… — Твайлайт замолкла.

Её разум барахтался в попытках найти способ, как объяснить Спайку происходящее, ничего при этом не рассказав. Хотя он всё равно ей не поверит. Никто не поверит. Да она бы сама передала страже первого, кто осмелился бы ей сообщить об инцесте королевских сестёр. Сама идея выглядела безумной.

Дракончик сгрёб её мордочку в охапку и притянул вниз, чтобы кобылка оказалась на уровне его глаз. Куда более серьёзным и взрослым, чем ему полагалось, голосом он сказал:

— Возможно, ты права. Я не знаю, что ты сейчас чувствуешь, однако могу вообразить, — его глаза наполнились слезами. — Даже если случится самое худшее, друзья всегда будут с тобой. Даже если она не захочет стать… быть с тобой… она всё же останется тебе д-другом.

Он замолчал, резко и судорожно вздохнув.

— Что довольно неплохо. Я знаю, это будет ранить временами, однако скрываться вообще ото всех близких лишь в попытках избежать её — плохая идея. К тому же, временами всё будет наоборот хорошо.

Твайлайт притянула его в объятия; что ещё делать, она не очень понимала. Спайк в ответ зарылся ей носом в плечо, так и не сорвавшись в полноценный плач. Всё им сказанное оказало бы чудодейственный эффект, услышь кобылка это хоть пару дней назад, однако к нынешней её дилемме прозвучавшие слова отношения не имели. Спайк старался изо всех сил, отталкиваясь от устаревшей информации, и это грело Твайлайт душу, однако не более того.

Она потрепала дракончика по спине и принялась шептать увещевания ему на ухо, сама пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Весь её книжный опыт говорил, что после такой речи на неё должно было снизойти озарение. Последний кусочек пазла должен был упасть и показать путь вперёд, однако упасть грозили лишь слёзы из глаз Спайка, не увидь он этого самого озарения.

Ко времени, когда дракончик достаточно успокоился, чтобы отстраниться, Твайлайт так ничего и не придумала. Лишь еле-еле натянула на лицо утешающую и покровительственную ухмылку. Слава звёздам, Спайк не заметил подвоха. Его собственная улыбка была куда искренней, несмотря на постоянные всхлипы и шмыганья.

— Ты прав, Спайк, — выдала она, паникуя внутри от полившихся против воли слов. — Принцесса Селестия нуждается во мне, а это куда важнее… э-э, всякого остального…

Дракончик кивнул, с ухмылкой ступив к столу и достав свиток с пером. Приставив кончик последнего к бумаге, он начал выводить:

— Дорогая принцесса Селестия…

Письмо Твайлайт лениво свернулось чуть позади Селестии. Даже не пари оно в облаке её магии, забыть о свитке принцессе не дали бы непрестанные взгляды окружающих советников. Они достойно пытались скрыть свою заинтересованность, однако совершенным самоконтролем не обладали. Никто из них не задал вопросов, конечно же, — все прекрасно понимали, что принцесса сама даст им знать, если сочтёт нужным.

Крохотная часть сознания, которой Селестия позволила отвлечься на письмо, ничего пока не придумала. Лишь продолжала ходить кругами по уже готовому плану. План был хорошим. Рабочим. Но малоприятным для любой из участниц.

Остальное внимание принцессы было поглощено текущим заседанием.

— …кучевые облака Клаудсдейла и самый гибкий тис северных лесов Мэйнхеттена. Уверена, меньшее будет воспринято не иначе как оскорбление.

— Я не ставлю под сомнение важность качества, но такие… — леди Джеззбель обвела копытом документ перед собой, — высокие цены равносильны ограблению.

— Так важно для нас или же нет начать ведение дел с правильного впечатления? Коль вы настаиваете на некачественной древесине ради экономии пары бит, я не стану ручаться за последствия.

Селестия легонько постучала копытом по полу, привлекая всеобщее внимание. Не отрывая взгляда от листа расценок перед собой, она заговорила:

— Поговорите с владельцами лесопилок ещё раз. Объём нашего заказа должен превысить их обычные годовые продажи, что может послужить неплохим поводом для скидки. Не забудьте упомянуть, что имена наших поставщиков обязательно всплывут в разговорах на саммите, а также обмолвитесь невзначай об их возможных конкурентах. Дайте время на раздумья. Когда получите скорректированные цены, мы вернёмся к этому вопросу.

Заскрипели перья и зашуршала бумага, пока ответственные лица строчили заметки. Вскоре собрание перешло к следующей теме, в быстром, сохранявшемся последние несколько часов ритме. Раз Луна должна была возглавить Торговый Саммит, Селестия решила взять на себя подготовку замка к наплыву иностранных гостей. Всё, начиная с ремонта и переоснащения и заканчивая мелкими украшательствами, тщательно рассматривалось и обсуждалось. К концу встречи каждый подчинённый принцессы имел свой набор задач, которые надлежало выполнить к следующему собранию через две недели.

Селестия осталась сидеть на троне, ожидая, пока советники покинут зал. Лишь когда внутри никого не осталось кроме неё и стражи, она вновь достала письмо. Времени оставалось мало.

— Кхм.

Подняв глаза над посланием, принцесса увидела у основания трона капитана стражи Стрикт Реджмента. В отличие от Шайнинг Армора, этот предпочитал носить парадный китель вместо доспехов. Также ему недоставало приветливости своего предшественника, что выливалось в куда более строгую манеру держать себя. Под крылом у него покоилась стопка бумаг.

Он поклонился.

— Ваше высочество.

— Капитан, — вернула Селестия простой кивок.

Неуверенность Реджмента почти можно было пощупать, она явно читалась в замедленном движении головы и подёргивающихся крыльях. Селестия обеспокоенно нахмурила брови. Бесстрастная прямота и невозмутимость жеребца как раз и послужили причинами, по которым на место Шайнинга назначили его. Оттого такая нерешительность ничего хорошего не предвещала. Волнение принцессы лишь усилилось, когда капитан так и не раскрыл рта, а лишь безмолвно протянул папку с документами.

Вместо ожидаемых дисциплинарных взысканий или донесений разведки перед Селестией оказались хозяйственные ведомости, счета и — что самое тревожное — заявления об уходе на больничный. Принцесса почувствовала себя немного не в своей тарелке, хотя бы по той причине, что она лично такими делами не занималась. Цифры были для неё бессмысленны. Она видела большие на первый взгляд числа, однако их не с чем было сравнить. Больничные, с другой стороны, все как один были краткосрочными, от пары дней до недели, а в качестве причин выступали мелкие травмы. Обычное дело для тренировок, разве что количество настораживало.

Не скрывая усталости, пусть и только в голосе, Селестия проговорила:

— День сегодня выдался долгим, капитан, и он по-прежнему далёк от завершения. Если тут есть связь, она ускользает от меня, — увидев, что жеребец колеблется, принцесса добавила: — Я не наказываю за правду, нравится она мне или нет.

Лицо Стрикт Реджмента напряглось. Казалось, он пожевал кончик языка, прежде чем заговорить, тщательно выбирая слова.

— В последние недели принцесса Луна ведёт себя на ринге непредсказуемо. Каждый день мы гадаем, каким окажется её настроение. Иногда, пожалуй даже зачастую, она всё так же жизнерадостна. Сурова и требовательна, однако милосердна и великодушно указывает на ошибки. Но бывают дни… — он замолчал и указал на бумаги. — Мои парни начинают сторониться ринга, боясь попасть под горячее копыто.

Лик Селестии не переставая лучился вниманием и благосклонностью. Под маской же скрывалась совершенно потерянная принцесса. Она думала, подобное случилось единожды и из-за Кейденс, думала, что Луна была просто взвинчена неожиданной ссорой. Если Реджмент говорил правду — а причин лгать у него не было, — тогда… тогда она не знала.

— Спасибо, что поставили в известность, капитан. Я поговорю с ней ночью.

— Ваше высочество, — откланялся тот.

Дождавшись от Селестии отстранённого кивка, жеребец отступил на шаг, развернулся и порысил к дверям. Походка его стала изрядно бодрее.

Злость заставила принцессу сосредоточиться и обратиться к вековым бастионам самоконтроля. Ей не должны были ничего говорить, ей самой следовало понять первее всех. Память последних дней, впрочем, не явила ничего. За исключением тогдашней истерики Луна не выказала никаких намёков на внутренние терзания. Напротив, была нежнее и отзывчивее обычного.

Она чуть было вновь не подвела свою любовь. Если бы не Стрикт… Луна нуждалась в ней, кричала от… от чего-то, а Селестия не замечала. Болезненный укол желания — нужды — обнять сестру, прижать к себе и целовать, вымаливая прощение и обещая всё исправить, толкнул принцессу прочь от трона к отмеченной полумесяцем спальне.

Большие двери чуть открылись, чтобы пропустить уходящего капитана, и как только его хвост исчез за створками Селестия поднялась на ноги. Она застонала от резкой боли, напомнившей, насколько долго длился совет. Крылья чувствовали себя не лучше; они задрожали, стоило принцессе распахнуть их. Очередь дошла до разминки шеи, когда двери открылись вновь и впустили молодого стражника, галопом понёсшегося к трону.

Принцесса замерла, внимательно наблюдая за тем, как жеребец подбегает к помосту и склоняет голову. Тяжело дыша, он дождался разрешения говорить, после чего выпалил:

— Ваше высочество, принцесса Твайлайт Спаркл прибыла.

Селестия бросила взгляд в восточное окно, на королевские покои и спальню Луны.

— Спасибо, капрал, — почти не задумываясь ответила она. — Пожалуйста, проследите, чтобы её проводили в Солариум.

Жеребец поклонился вновь и унёсся выполнять приказ. Селестия же отвернулась, дабы в последний раз пробежаться по письму Твайлайт. Старсвирл был прав, беды имели свойство множиться в самые неожиданные моменты, и более того — в самые неподходящие. Редко Селестия давала волю слабости, однако сейчас позволила себе вздохнуть и насладиться небольшим облегчением, после чего зашагала на встречу со своей бывшей ученицей.

Стоявшие на посту у Солариума стражи сказали, что Твайлайт уже там. Селестия даже не замедлила шага, лишь кивнула и распахнула двери.

Кобылка обнаружилась у дальней стены, возле которой она, судя по всему, вышагивала. Сейчас Твайлайт была спиной ко входу, а потому Селестия помедлила, пытаясь разгадать настроение своей гостьи и наслаждаясь иллюзией нормальности, от которой, конечно, ничего не останется, как только Твайлайт повернёт голову. Дверь подтвердила эти размышления, захлопнувшись и возвестив о прибытии принцессы. Фиолетовая кобылка тут же вздрогнула и обернулась, сильно вывернув шею. На её губах, тем не менее, появилась улыбка, пусть и самая слабая и робкая из всех. Селестия в ответ сверкнула собственной уверенной ухмылкой, которая должна была снять с Твайлайт очевидное — и не такое уж редкое — напряжение. Каково же было её удивление, когда это не сработало.

— Принцесса Селестия! — попыталась воскликнуть Твайлайт.

Её слова прозвучали скорее как вздох потрясения, чем полюбившийся Селестии крик радости. Что хуже — кобылка избегала взгляда принцессы, не поднимая глаз выше аметиста на пейтрали той. Два её шага навстречу закончились неуверенной остановкой меж балконом и столом. Прямо там, где пару часов назад стояла Кейденс.

— Твайлайт, — проговорила Селестия, вложив каждую имеющуюся крупицу тепла и доброты в это удивительное имя. — Спасибо, что откликнулась так скоро.

Потерев одну ногу об другую, та пробормотала из-под своей чёлки:

— А, да вы ж меня знаете, всегда спешу выполнить свою задачу.

Беспокойство взяло вверх над рассудком, и Селестия шагнула вперёд, к бывшей ученице, но тут же взяла себя в копыта. Желание обнять было непреодолимым, словно перед принцессой стояла всё та же кобылка, что прибегала ночами после совсем уж страшных кошмаров. Вот только не было на её лице напускной храбрости, а верхняя губа не была напряжена в попытке скрыть боль. Не было видно и перевозбуждённого волнения, которым Твайлайт любила прикрываться, когда не справлялась с задачей, но боялась расстроить наставницу. Что бы ни происходило с ней сейчас — раньше Селестия с таким не сталкивалась. Наверняка она знала лишь то, что вся информация от Кейденс и Рэрити оказалась в корне неверной.

Хоть безответная любовь к Луне и могла до сих пор жечь Твайлайт душу, главная причина её страданий была иной.

Шаг принцессы привёл к тому, что кобылка отступила настолько же назад. Селестии словно копьё попало в сердце, пригвоздив к месту. Тем не менее она собралась и оттолкнула собственное горе в сторону, дабы всё обдумать потом.

Нужна была новая информация, как ни крути, и выпытывать её требовалось осторожно. Учитывая поведение Твайлайт, один её приезд уже был хорошим знаком. Но и только. Терпение станет первым ключом к успеху, как и всегда.

Ступив направо, принцесса оказалась по другую сторону стола от бывшей ученицы — за физической преградой в знак понимания. Она неспешно двинулась к своему месту. Не следовало заставлять Твайлайт чувствовать себя неуютно.

— И правда, — с улыбкой и лёгким кивком сказала она. — Весьма важное качество для принцессы. Не стоит, однако, ставить обязанности превыше всего прочего. Можешь довериться моему опыту — плодотворного правления не достигнуть, если не уделять собственным нуждам столько же внимания, сколько нуждам своих подданных.

Всё это время Селестия краем глаза наблюдала за Твайлайт. Она была расстроена, но не удивлена тем, что кобылка зеркально повторила её путь, постоянно держась позади стола. Теперь, когда Селестия оказалась у своего места, Твайлайт стояла напротив неё — где обычно сидела Луна. Не дальше, но и не ближе, чем в начале встречи.

Они устроились за столом, и кобылка спросила:

— В письме говорилось, что ты хотела обсудить какой-то вопрос?

Селестия вздёрнула бровь, пусть собеседнице этого и не было видно, и для пущей убедительности цокнула языком. Твайлайт сжалась, но возражать бывшей наставнице не стала, позволив той заняться приготовлением чая. Вскоре Солариум наполнился успокаивающими запахами мяты и ромашки, не сумевшими, впрочем, прогнать напряжение. Три минуты спустя перед каждой из кобыл стояло по парящей чашке, а Селестия так и не придумала, как ей быть.

В отсутствие иных вариантов она позволила очевидной проблеме подождать, внутренне готовясь к сложнейшему разговору за последние века.

— Да, — наконец произнесла кобылица, в ответ на прошлый вопрос. — По правде говоря, обсудить это следовало месяцы назад, если не годы, однако определённый страх удерживал меня. С немалой помощью эгоизма, если быть откровенной.

— Принцесса? — едва уловимый взгляд всё же скользнул по глазам Селестии.

— Как эквестрийской правительнице тебе давно пора посетить наших соседей и союзников. Повидаться с их лидерами и сановниками, а также завести полезные знакомства. Пусть я и отправляю тебя с тяжёлым сердцем, откладывать более нельзя. Предстоящий Саммит станет несравненной возможностью показать себя.

— Чт… — Твайлайт захотела вскинуть голову, но запнулась; глаза её суетливо забегали по столу.

Селестия, впрочем, пока решила сосредоточиться на мордочке и ушах кобылки — та всегда являла собой захватывающее зрелище в моменты раздумий. Быстрые рывки от высот новых идей к оврагам отказов отражались на её лице, подталкиваемые новыми соображениями и непрерывно ведущие к финальному заключению…

— Да! — не в силах скрыть наигранность своего восторга закричала Твайлайт.

Улыбка её не переменилась, уши не воспряли, а взгляд, пусть и поднявшийся, по-прежнему избегал глаз Селестии.

— Это идеально! — кобылка почти подпрыгнула, вставая. — Спасибо вам огромное, принцесса! Я вас не подведу!

Как бы Селестия ни старалась, она ни слова не смогла вставить в бессвязный поток болтовни, полившийся изо рта Твайлайт. Уже готовая добавить командных ноток в свой голос, она привстала, как вдруг кобылка напротив неё сказала последнее «до свидания» и затем щёлкнула закрывшаяся дверь.

Принцесса так и застыла, в полнейшем неудовольствии буравя выход взглядом. Буквально всё пошло наперекосяк. Даже согласие Твайлайт её не радовало. Она не должна была покоряться так быстро; подобное поведение не имело смысла. Она должна была воспротивиться назначению, и даже после дальнейших убеждений не убегать вот так.

Всё произошедшее наполнило рот принцессы горьким привкусом.

Она раздумывала, не ринуться ли вслед бывшей ученице, но отмела эту мысль. В таком состоянии Твайлайт требовала осторожного подхода, а не безумных рывков.

Опустившись обратно на стул, Селестия вернулась к своему чаю и принялась обдумывать случившееся. Спустя минуту или две чашка опустела, а размышления принцессы так ни к чему её и не привели.

Луна скоро проснётся… ну или вернётся из своего полёта. Селестия нахмурилась от горько-сладостной мысли. У них состоится разговор, не самый приятный, но даже если они поругаются — а они поругаются — в конце всё закончится поцелуями и объятиями. И то и другое принцессе бы сейчас не помешало.

Луна застонала от второго пробуждения за день. Всё её тело ныло, особенно крыло, на которое она уж очень неудачно улеглась. Пусть сон и длился каких-то пару часов, веки её успели покрыться коркой, которую пришлось соскребать копытами. На языке из ниоткуда взялось горькое послевкусие. Однако хуже всего была сонная заторможенность, что безрадостной мглой заволакивала мысли ночной принцессы. По большому счёту пробуждения хуже она не могла припомнить за весьма долгое время.

Ещё и Селестии не было рядом. Луна ожидала, что после всего случившегося сестра будет караулить её у кровати, с нотациями на языке и планом действий в копытах. Это было бы мило. Они бы поговорили, извинились друг перед другом и по очереди загладили свою вину. И душевные раны не успели бы загноиться.

Желание было наивным, пожалуй, однако чем дальше — тем больше оно Луну манило. Пару дней назад у них с сестрой был полуночный пикник в саду, но и только. Они как будто вечность не проводили время вместе. Секс не считался, он не мог сравниться с удовольствием объятий и долгого нежного разговора.

Простая мысль заставила принцессу ночи задышать чаще и легонько улыбнуться. Она как-то пошутила на эту тему месяц назад — о добровольном изгнании, — но искушение-то никуда не делось. Как было бы хорошо всё оставить позади и жить вдвоём, без тягот ответственности и ожиданий; проводить вместе каждый миг и предаваться лишь желанным делам и лишь в желанное время. Никогда не спать в одиночестве, делить каждый кусок хлеба, лежать в траве, уставившись друг другу в глаза…

Кобылица фыркнула, прогоняя излишне сентиментальные мысли. Отправления Кейденс ещё было ждать и ждать.

Не в силах более вынести ни секунды безделья, принцесса скатилась с кровати. Только её копыта коснулись пола, как Луну накрыло волной головокружения, отчего ей пришлось прислониться к ночному столику. Второй раз за последние минуты она застонала и обхватила голову крыльями.

Недомогание никуда не делось, и принцесса, сдавшись, побрела в ванную.

Ледяной холод полился на неё сверху, растекаясь дрожью по спине, крыльям и хвосту. Он был приятен — прогонял остатки сонливости из тела, хоть и не мог ничего сделать с туманом в голове. Изо всех сил стараясь не обращать на последний внимания, Луна открыла флакон своего шампуня, глубоко вдохнула давно полюбившийся аромат и начала втирать гель в шёрстку.

И так угрюмое настроение принцессы ухудшилось, когда в памяти проснулись события полудня. Причём неслыханная наглость Кейденс, вторгшейся в их дом без приглашения, послужила лишь прелюдией. Дорогу настоящему гневу дало произошедшее следом.

Как посмела она усомниться в любви и преданности Луны? Оскорбить её чувства, назвав их ложными? Она не имела на то права! Случись подобное в дни молодости ночной принцессы — пролилась бы кровь, как того требовала её гордость. Повезло же этой Кейденс, что сестра была рядом и смогла обуздать её праведный гнев. Лишь ради своей любимой Луна снизошла до пощады.

Ноги кобылицы подкосились, и она прислонилась к стене.

Кейденс не заслуживала милости, только не после всего сказанного, только не после обвинений, что Луна по-прежнему находилась под властью Найтмер. По какому праву она избегла своего наказания? Назвала любовь перед собой ложью? Такую наглость нельзя было спускать с копыт! Луне следовало оторвать этот розовый рог и отправить его обладательницу в то захолустье, из которого она явилась.

И Селестия позволила ей говорить! Не сделала и не сказала ничего, дабы защитить свою честь. Их честь. Лишь стояла подобно обруганному жеребёнку и рта не раскрывала, боясь получить новую тираду в ответ. Она не оставила Луне выбора. Кто-то должен был дать отпор.

Голова принцессы безвольно повисла от качнувшейся под закрытыми веками комнаты.

— Битва эта наша и ничья более, — оскалившись, сказала она.

Иллюзия Найтмер была простым и дешёвым трюком, однако весьма успешным. Глаза Кейденс расширились от ужаса, а сама она задрожала и сжалась перед Луной. Та наслаждалась страхом племянницы, каждым вдохом пробуя его на вкус. Давненько она не испытывала этого прилива блаженства от зрелища врагов, осознавших свою неминуемую кончину.

— Давай же, племянница. Уничтожь нас. Покажи свой праведный гнев.

Воздух вырывался прерывисто сквозь её стиснутые зубы, силясь удержать перекатывающуюся в животе склизкую мерзость.

Какой-то уголёк сопротивления ещё тлел. Наклонив голову и наставив на неё рог, Кейденс выпрыгнула вперёд. Луна почти расхохоталась от такой нелепой атаки. Чуть отклонившись, она схватила племянницу за шею; дождалась, пока инерция не вынесет тело той вперёд, и впечатала её спиной в пол.

Кейденс уставилась на неё своими потрясёнными глазками, мелко дрожа от страха приближающейся смерти. Её мягкое горло невероятно легко сжалось под копытом Луны, пока ноги и крылья беспорядочно и беспомощно колотили по принцессе ночи. Надавить чуть сильнее, чуть уверенней — и всё будет кончено. Как приятно будет стереть наконец розовое пятно из своей жизни.

— ЛУНА! Хватит!

Луна повернула голову, и её гнев растаял перед сожалением в глазах Селестии.

Передние ноги кобылицы подогнулись, и она тяжело ударилась коленями. Желчь заполнила её горло, поглотила язык и расплескалась по дну ванной, огнём обжигая весь рот, словно Луне пришлось проглотить наждачную бумагу. Её мордочка висела в дюймах над медленно уплывающим в сток месивом — отодвинуться просто не хватало сил. В нос ударила отвратная вонь, и принцесса закашлялась, получив резкую боль по всей шее.

Второй позыв принёс меньше рвоты, но столько же мучений. И так израненную гортань обожгло новой порцией желчи, отправив задыхающуюся и кашляющую принцессу хватать ртом воздух, лишь сильнее терзающий горло.

Сжав зубы, Луна отказалась подчиняться организму и напрягла мышцы. Ей почти удалось встать, как вдруг левая нога подвела, и кобылица рухнула набок, ударившись об пол головой.

Обескураженная падением больше чем ударом, Луна просто осталась лежать, позволяя холодной воде омывать себя. Желудок ещё несколько раз скрутило, но конвульсии прошли всухую — исторгать уже было нечего. Каждая мышца изнывала от боли и отказывалась подчиняться, словно тело вдруг из крови и плоти обратилось глиной с грязью. Тем не менее недуг отступал, исчезая с каждым освежающим вдохом.

С куда большей осторожностью принцесса встала вновь, на этот раз удержавшись на подгибающихся ногах. Магия её тоже ослабела и бессвязно мерцала, закрывая кран.

Оставив душ, кобылица ступила к раковине и уставилась в зеркало.

Из под насквозь мокрой шёрстки на неё смотрело ужасное нечто. С налитыми кровью от усталости и недосыпа глазами, чернеющими под ними мешками и бледными, впалыми щеками. С ушами, что отказывались стоять ровно без постоянного внимания и тут же опадали, стоило отвлечься.

Спустя время принцесса вышла из ванной; высохшая, причёсанная, с ухоженными крыльями и вообще насколько возможно готовая к подступающей ночи. Сорвав с комнаты полог магической темноты, она дёрнула колокольчик для слуг и принялась облачаться в регалии. Стук в дверь последовал спустя минуту, после чего в комнату украдкой юркнула подозванная единорожка.

— Ванную требуется отмыть, — выходя в коридор, бросила Луна. — Поторопитесь, покои мне скоро понадобятся.

Горничная кивнула и суетливо побежала выполнять поручение, пока принцесса отправилась на поиски сестры. Им нужно было поговорить… ей нужно было поговорить. Вечер ещё только начался, и Луна не знала откуда начать искать. Она не стала долго гадать. Пусть с каждым шагом голова прояснялась, а желудок успокаивался, кобылица не решилась рисковать, а потому отправилась в единственное место, где поймать Селестию можно было наверняка.

На подходе к Солариуму её состояние настолько улучшилось, что она уже могла удержать на лице что-то кроме гримасы хмурого отвращения.

У последнего поворота Луна вдруг уловила перестук чьих-то копыт, сопровождавшийся приглушённым бормотанием. Лишь перед самым углом она смогла узнать голос Твайлайт.

Родственное страху чувство прокралось ей в грудь — хладный ужас, призывающий бежать от битвы, сражаться в которой принцесса не могла. Однако она лишь встала как вкопанная и молча наблюдала, как младший аликорн врезается в её пейтраль. Обе кобылицы отшатнулись от удара: Луна — безмолвно шагнув назад, а Твайлайт — вскрикнув и упав на круп, принявшись тут же потирать ушибленный нос.

Принцесса ночи уставилась на кобылку в замешательстве. Их последняя встреча и дальнейшее обоюдное молчание оставили её с мыслью, что видеться они будут лишь в крайних случаях, и каждому такому свиданию уготовано быть кратким, неловким и робким. Сейчас же, видя её перед собой… Луна не знала что и делать. Сердце намертво застряло у неё в горле. Она хотела сказать что-то, хотела… Ей следовало молчать и позволить Твайлайт самой разрешить ситуацию. Ей следовало…

— Твайлайт Спаркл, — с натянутой улыбкой протянула Луна копыто помощи, — радостно лицезреть тебя здесь.

Ожидаемого ею неловкого ошеломления так и не последовало от кобылки. Вместо этого та с ужасом посмотрела на протянутую ногу и отползла назад, словно от гремучей змеи.

— Принцесса Луна! — взгляд Твайлайт ушёл в сторону, а брови нахмурились. — Мне жаль, но я правда должна идти, простите.

— Секунду, пожалуйста, — слова вырвались сами, нежданные и непрошенные. Ведь нечего было сказать помимо уже сказанного, нечего добавить. — Окажи мне милость, позволь испросить прощения.

Твайлайт осталась, безмолвно и неподвижно сидя перед принцессой, выжидая.

— Мне очень жаль. Я… — Луна запнулась, не в силах найти слова, не зная, где их искать; обрывки фраз оседали углём и пеплом на её языке ещё до того, как она решалась раскрыть рот. — Я лишь надеюсь, что когда-нибудь мы сможем стать друзьями вновь.

Твайлайт на мгновение скрестила взгляд с принцессой ночи и опять отвела его в сторону. Глаза её источали раздражение.

— Простите, — она попыталась прорваться насильно, — но мне правда нужно идти.

Луна отступила на шаг и расправила крылья, преграждая кобылке путь.

— Стой, Твайлайт Спаркл. Отчего столь язвителен твой тон?

Отшатнувшись, Твайлайт произнесла сдержанно и спокойно, продолжая смотреть в сторону:

— Нет. Простите. Я в порядке. Всё… всё в порядке. У меня просто… дела. У вас тоже, я уверена, потому, если не возражаете…

Поведя крылом, Луна позволила перу скользнуть под ухом кобылки и поймала блестящую бусинку пота, прежде чем Твайлайт успела дёрнуться прочь.

— Ничего не в порядке, Твайлайт Спаркл, это ясно как день. Ты потеешь.

Та уставилась в пол и стиснула зубы.

— Пожалуйста, просто пустите меня.

— Я не могу в здравом уме позволить…

— Здравом уме? — выпалила с безрадостным смешком Твайлайт, вновь на мгновение одарив Луну суровым взглядом.

Та не осталась в долгу, смотря в ответ и уже не улыбаясь. Сжав крылья, Твайлайт отвернулась первой и, приложив явное усилие, проговорила спокойно и собранно:

— Просто уйди. Оставь меня в покое.

— Твоё неуважение я оставлю без ответа, Твайлайт Спаркл, у тебя есть на него право. Однако без должного объяснения ты меня не покинешь.

Фиолетовый свет заклубился вокруг рога кобылки, неся знакомые аккорды заклинания телепортации.

— Я не должна перед тобой отчитываться!

Блокирующие чары последовали инстинктивно, отчего попытка Твайлайт убежать провалилась и кобыла возникла парой дюймов ближе к левой стене, вместо своей задуманной цели.

— Нет! Нет, нет, нет! Ты не можешь так поступить. Я ведь просто хочу остаться одна! Почему ты не можешь оставить меня?

Луна ступила вперёд и склонила голову, более внимательно изучая лицо и позу принцессы дружбы.

— А я просто хочу удостовериться, что всё хорошо.

Твайлайт пятилась от надвигающейся кобылицы, но тон её остался непреклонным и вызывающим.

— Хочешь удостовериться, что всё «хорошо»? Тогда оставь! Меня! В покое!

— Боль твоя понятна, однако добровольное отдаление…

— Боль? Думаешь, я ещё тоскую по тебе? Да как бы не так. Я не хочу иметь с тобой ничего общего! Меня от тебя тошнит!

Слова будто оплеухой хлестнули Луну по щеке, отчего Твайлайт беспрепятственно смогла протиснуться дальше в коридор.

— Твайлайт Спаркл, — обернувшись, произнесла Луна; её слова сочились такой тьмой, что кобылка замерла на полушаге. — Ныне я велю тебе объясниться.

Та развернулась на месте. С высоко поднятой головой и распахнутыми крыльями она встретила суровый взгляд принцессы ночи — первый, со времён их спора во дворце Понивилля.

— Хочешь объяснений? — ухмыльнулась она. — Хорошо. Я. Знаю.

Вся кровь отлила от лица Луны, леденящий холод растёкся по её груди и ногам. Она ничего не видела, кроме кобылы перед собой. Она ничего не слышала, ожидая следующих её слов. Она ни о чём не думала, кроме наползающей уверенности, что эти самые слова она уже знает.

— Я знаю, что вы с принцессой Селестией делаете, и это отвратительно! Вы же сёс…

— …тры? — резкий толчок от неожиданной телепортации обратил восклицание Твайлайт в вопрос.

Своё окружение она узнала мгновенно, пусть и бывала здесь лишь единожды. Всё вокруг смотрелось тусклым из-за недостатка ярких цветов, и даже падавшие сквозь окна лучи закатного солнца не могли спасти от полумрака тёмных тонов, в коих была отделана комната. Оттенки чёрного и тёмно-синего превалировали надо всем остальным, лишь изредка прерываясь завитками серебряных узоров. Диваны и кофейные столики покоились на роскошных коврах, простиравшихся по всему полу, а единственное свободное от них место занимала огромная, внушительная кровать. Пышно, удобно и покрыто тьмой: ошибки быть не могло — кобылка оказалась в спальне Луны.

Твайлайт не стала задерживаться на эстетике комнаты, вместо этого переключившись на её хозяйку. Принцесса более не нависала сверху, смеряя властным взглядом, а лишь забралась кое-как на ближайшую кушетку и закрылась копытом. Не будь её губы страдальчески изогнуты, можно было бы подумать, что Луне вздумалось поспать или попозировать для портрета. Не прошло и секунды, как воображение Твайлайт уже нарисовало белую мордочку, губами тянущуюся к…

Кобылка мигом отвернулась, и перед её взором оказалась кровать. Ложе было пышным и великолепным, таких она ещё не встречала — не говоря уж об использовании, — однако вся его красота прошла мимо. Твайлайт неотрывно смотрела на сколотую спинку, где…

Воздух потонул в крике наслаждения, за которым едва слышно треснуло древнее дерево от хлестнувшего по нему белоснежного копыта.

— Я ухожу, — громко заявила Твайлайт, как заявляют обычно жеребята монстрам под кроватью, в надежде, что те оставят их в покое.

— Останься, прошу, — мольба в голосе Луны настолько озадачила кобылку, что та не успела даже полностью развернуться. — Прости, я поступила ужасно, и ты страдала из-за этого неоправданно много. Если ты более не пожелаешь видеть меня, я пойму, но молю тебя — не дай всему закончиться вот так.

Твайлайт уставилась на балконные двери перед собой, не в силах отмахнуться от просьбы Луны.

— А как по-твоему это должно закончиться? Улыбками и песнями? Слезливыми объятиями?

— Я не столь наивна, но неужели надежды мои так легкомысленны, что расстаться мы можем пусть и не в дружбе, но хотя бы не во вражде? Ты предложила мне любовь однажды, и я до сих пор дорожу тобой.

— Предложила?! — яростно выкрикнула Твайлайт, вновь оборачиваясь лицом к принцессе. — Да я извивалась у твоих копыт! Я бы пошла за тобой куда угодно, верила бы любому слову и не знала бы высшего счастья, чем малейшее твоё внимание.

Откуда взялись слёзы она не знала, однако необходимость вытереть их лишь сильнее разожгла огонь в сердце.

— Но ты отвергла меня. Променяла НА СОБСТВЕННУЮ СЕСТРУ! А теперь? Ожидаешь, что я хлопну тебя по плечу и скажу: «Да всё в порядке. Мне нисколько не противно жить, когда от одного взгляда на вас у меня перекручивается желудок»?

Луна дёрнулась.

— Я не так… — она тяжко вздохнула и покачала головой. — Нет. Не ожидаю.

От полной покорности в голосе Луны земля ушла у Твайлайт из-под ног. До этого момента все её размышления являли собой лишь догадку; не дающую покоя, выворачивающую наизнанку, но всё же догадку. Отныне это было не так. Спасительная веточка, удерживающая её рассудок, только что с хрустом переломилась надвое.

Сильнейшая дрожь отвращения побежала по спине Твайлайт, по её крыльям и хвосту, когда в каждой своей фантазии о Луне она сменилась принцессой Селестией. Копыта словно покрылись грязью от мысленных картин, в которых её наставница лежала с раздвинутыми ногами и умоляла сестру трогать себя, ублажать себя. А ответная похоть в глазах Луны лишь заострила клинок омерзения, росчерком боли прошедшийся по животу Твайлайт. Она закашлялась.

Она никогда не позволяла себе думать о том, что принцесса Селестия для многих была… желанной. Инстинктивно кобылка понимала, как понимала, например, что у её родителей по меньшей мере дважды был секс, но не более того. Принцесса Селестия вполне разумно считалась воплощением красоты, а вот чем она не обладала — по крайней мере в глазах Твайлайт — так это сексуальностью. Влечение к принцессе было чуждо кобылке, сродни влечению к картине или статуе. Восхвалять или вдохновляться — да, но не желать. Даже мысль о подобном…

Луне требовалось лишь опровергнуть её догадку. Ведь доказательств не было, если уж на то пошло. Немного притворного гнева, немного оскорбления гнусным обвинением, и Твайлайт бы вернулась к блаженному незнанию. Пару дней или даже недель она бы ещё промучилась, но со временем оправилась бы. Ан нет. Луна даже не попыталась оспорить её слова, и ради чего? Честности? Даже Эпплджек понимала, что временами от неприкрытой правды вреда было больше, чем пользы.

— Что ты намерена делать? — не поднимая глаз от ног Твайлайт, спросила Луна.

— Намерена? — вопрос вырвался бездумно: следствие рассеянного разума, не способного хоть как-то сдержаться или проявить самую слабую из эмоций.

Из всех эгоистичных… Она стояла здесь, стояла и беспомощно смотрела, как идол и центр философии всей её жизни рассыпается в прах под единственным ударом молота, а всё, что Луна хотела знать — это куда она собирается рекомый молот деть.

Ночная принцесса кивнула и всё же подняла взгляд на кобылку.

— Мы хотели бы просить тебя не говорить никому о нашей любви, сохранить нашу личную тайну. А если же нет, то хотя бы дать нам время. Это не требование, но лишь просьба о последней услуге в знак дружбы, что связывала нас когда-то.

Неверие разошлось по телу Твайлайт странным оцепенением, в котором из семян ошеломления всходила злость. Кобылка изо всех сил пыталась осознать прозвучавшие слова, но смысл их неизменно ускользал от неё. Оставалась лишь смутно оскорбительная мольба, запятнанная недоверием. То, что принцесса попыталась столь неприкрыто надавить на возможные оставшиеся чувства, лишь распалило кипящую в Твайлайт ярость.

Ей хотелось кричать, указать Луне на её недальновидность. Это было лишь вопросом времени, что кто-то иной узнает истину, а шансы удержать язык того пони за зубами и вовсе стремились к нулю. И когда правда всплывёт, что останется делать принцессе дружбы? Встать за спинами сестёр в знак поддержки? Лгать и притворяться, будто она ни о чём не подозревала? А может, осудить ропот толпы и молиться об успехе? Если она согласится сейчас, её судьба повиснет над пропастью вместе с судьбами диархов.

И всё же…

— Прекрасно. Ладно. Обещаю молчать. Теперь всё?

Мордочка Луны лишь ещё больше осунулась. Уши её безвольно повисли, показывая окончательную сдачу. Пару раз она безмолвно открыла рот, но в итоге смогла лишь слабо кивнуть. Зрелище воинственной когда-то принцессы, ныне обратившейся в позорное ничтожество, потрясло Твайлайт. Сочувствия оно не вызвало, лишь ещё больше раздражения — кобылка стала понимать всю пустоту и фальшь своей прошлой любви.

Она отвернулась с невероятным облегчением, словно избавилась наконец от сильно перегруженного седла. Два шага спустя голос принцессы ночи всё же догнал её.

— Неужели всё закончится вот так?

Твайлайт остановилась и почти обернулась. Она было собралась ответить, как её уха коснулся звук — цокот металла по мрамору. Годами въевшаяся привычка направила взгляд кобылки к балкону, хоть она и знала, что вид прилетевшей пони её не обрадует.

В комнату проскользнула принцесса Селестия. Она столь целенаправленно шагнула к кровати Луны, что не сразу заметила двух других кобыл. Миг, в который её глаза узрели их с Луной, навсегда останется в памяти Твайлайт: впервые она увидела на мордочке принцессы дня выражение, опасно близкое к полному шоку.

— Твайлайт? — только и спросила та, на целую секунду потеряв дар речи. — Я… должна признать, что здесь ожидала тебя увидеть в самую последнюю очередь. Ты умчалась в такой спешке, я даже не удивилась бы вечернему письму от Спайка, сообщившему о твоей готовности отправляться.

Ничего из сказанного Селестией не должно было её побеспокоить. То было совершенно невинное наблюдение, сделанное на основе текущей обстановки и недавних событий. И в этом-то была вся проблема.

— Отправляться? — впервые за последнее время выпрямила спину Луна, взглядом лихорадочно бегая между двумя кобылами. — Куда отправляться?

— Я уезжаю в путешествие, — быстро проговорила Твайлайт сочащимся сарказмом голосом. — В маленькую прогулочку вокруг света, которая удержит меня вдали от Эквестрии какое-то время. А вы с Селестией — или даже она одна — успеете решить, как со мной быть.

— Как с тобой быть? Ни о чём таком я не думала, Твайлайт. Откуда…

— И меня всё устраивает, потому как я сама не хочу тут оставаться.

Твайлайт быстро повернулась и зашагала к двери. Она почти успела дойти в этот раз.

— Нет.

Королевский кантерлотский глас звучал воинственно и громко, будучи специально созданным для речей перед огромными толпами или перекрикивания драконов. Голос Селестии же звучал совершенно иначе. Мягко, однако столь властно, что Твайлайт будто цепями приковало к месту, в шаге от заветной двери.

— Ты не уйдёшь от меня вот так.

Твайлайт почти отдалась желанию выть и кричать, топать копытами и ругаться в истерике, какую закатывает оставшийся без сладкого жеребёнок. Она уже не жеребёнок! Она взрослая кобыла, принцесса! У неё своя голова на плечах, её поступки и решения не продиктованы ничьей иной волей, кроме её собственной, и никто не будет ругать её, словно непослушную кобылку.

— Слишком строго, сестра.

— Я не пропущу столь резкую смену поведения, Луна. Твайлайт, пожалуйста скажи, что не так, и я…

Лишь смех вырвался из горла той, если так можно было назвать её хриплый, лающий выдох.

— Не так? Хочешь знать, что не так? Ладно, я сейчас расскажу, — не отрывая глаз от двери, ответила Твайлайт. — «О Селестия! Да!»

Крик у неё вышел не самым похожим на Луну, но тем не менее легко узнаваемым. Кобылка буквально чувствовала, как в затылок ей впились два оторопелых взгляда.

— Вот что не так, Селестия. Я слышала тебя. Слышала вас обеих, и теперь мне нет покоя! Я не могу выбросить это из головы! Каждый раз, как я думаю о ком-то из вас, вижу кого-то из вас, «О Селестия! Да!» звучит у меня в ушах! Я не могу это прекратить! Ты можешь? Ты можешь вытащить это из моей головы? Можешь сказать, что это не правда? Скажи мне, Селестия, умоляю! Скажи, что я свихнулась, и что ты не т-трахаешь Луну.

Стиснув зубы и зажмурившись, Твайлайт изо всех сил боролась со слезами и всхлипами. Каждый вдох грозил сломать её, стряхнуть последние ниточки самоконтроля, связывающие её воедино. Она ждала лишь ответа, какого угодно ответа, лишь бы он сделал происходящее хоть чуточку легче.

— Прости, Твайлайт… Я не могу…

Остального она не услышала. Она уже стояла в пустом коридоре, а за спиной её закрывалась дверь.

Слова автора:

Вот так и заканчиваются Переплетённые сердца: сердцами, более не cплетёнными, и принцессами, оставленными зализывать душевные раны.

Конечно же, далее последует эпилог, призванный хоть сколько-то ещё утолить ваш аппетит, но я бы на это сильно не рассчитывал. Ещё хочу сказать, у меня… есть заметки на третью историю, однако они в лучшем случае расплывчаты. Я потратил год с половиной на этот роман (если считать Грёзы), и пока решил сосредоточиться на иных начинаниях.

Viva le principesse!

The Landgrave

Эпилог

Твайлайт стояла на конце… корме корабля и смотрела, как внушительные высотки Мэйнхеттена постепенно пропадают вдали.

Солёный воздух оказался не столь притягательным, каким она воображала его из книг; возможно, это приходило со временем. Пригнанные ветрами из более тёплых краёв запахи апельсина полнили всё вокруг и казались совершенно не к месту. Кобылка лениво подумала, что могла бы сказать на всё это Эпплджек? Однако чего было не отнять, так это свежести. Воздух очищал и смывал прочь городские запахи, перекрывал любые остаточные ароматы, что хотелось забыть и никогда не вспоминать.

Вокруг неё в суматохе и криках носились пони, спеша поскорее поднять паруса и лазая туда-сюда по канатам с поразительной ловкостью. Пинки была с ними наверху, «помогала», однако Твайлайт было бы интересно послушать, что думали моряки на этот счёт.

Чувствовала она себя… странно, причудливо… как если бы… Кобылка раздражённо фыркнула. Она не в первый раз покидала Эквестрию, в том числе морем. В юности она бывала на кораблях, путешествуя… а ещё был тот глупый случай с Хуфбёрдом. Так почему же сейчас всё было настолько иначе? Почему ей уже было плохо? Они едва покинули порт, Гармония всеблагая!

— Твайлайт, дорогуша, ты сама не своя.

Кобылка вздрогнула, удивившись своим незаметно стиснувшимся зубам в той же мере, в коей удивилась взявшейся из ниоткуда подруге.

— Всё в порядке, — быстро ляпнула она, надеясь, что её голос прозвучал естественно. — Просто… задумалась… о Спайке. Очень за него волнуюсь.

— У-у-угу-у-ум, — промычала Рэрити, вставая к перилам рядом с Твайлайт и совершенно явно не веря ни единому её слову. — Прекрасно тебя понимаю, однако он растёт замечательным… э-э… ящером? Да и с принцессой ему связаться — огнём дохнуть.

— Ну, наверное. Всё равно уже поздно что-то менять, а значит…

Кобылка затихла, не зная как закончить мысль, да и особо не желая. Она лишь отвернулась наконец от перил и побрела к носу корабля, а следом за ней пошла и единорожка.

Лишь миновав всю палубу и уставившись в открытое море, Твайлайт поняла. В каждом своём приключении, каждом свершении, она всегда двигалась куда-то, шла к чему-то. Сейчас… сейчас она впервые ни к чему не стремилась. Не было конечной цели, не было Элементов или магических ключей, не было предназначения.

Впервые в жизни она бежала.

Открытый приём Селестии шёл полным ходом. Самые разные пони битком набились в тронную залу и все как один жаждали внимания принцессы. Подходили они группами и поодиночке, просили помощи и сыпали жалобами. Некоторые пришли за благословением, в основном для жеребят или грядущих свадеб. Селестия уже давно отказалась от попыток их вразумить и теперь отвечала лишь тёплой улыбкой и парой тихих слов. Многие искали её совета, который по мнению принцессы слабо отличался от чьего-нибудь другого, однако она не возражала, коль её голос вселял такую уверенность.

День летел быстро. Простые, пусть и не менее важные, проблемы её подданных дарили принцессе столь желанное освобождение от собственных тягот.

Три дня. Неужели миновало лишь три дня?

Её уход до сих пор стоял перед глазами…

Дождавшаяся своей очереди пони у трона вдруг замолкла, отведя взгляд от принцессы куда-то ей за спину. Туда, казалось, посмотрели вообще все. Мягкий ропот бесед на мгновение сменился тишиной, чтобы тут же воспрять взбудораженными перешёптываниями.

У Селестии перехватило дыхание. Лишь одна пони могла вызвать подобный отклик у её подданных. Этой пони, впрочем, следовало сейчас без задних ног спать в кровати, а потому принцесса твёрдо вознамерилась её отругать… прижав сперва к стене и выпытав пару десятков страстных поцелуев. Всё это пронеслось в голове Селестии порывом холодного предвосхищения, и она наконец обернулась.

У королевского входа стояла Луна. Невозмутимо и слегка отчуждённо, строго смеряя остальных взглядом, как и всегда на публике. Её поза походила на выправку стражей, стоявших позади неё на посту. На первый взгляд ничего необычного в принцессе не было, пусть и явилась она без регалий — отчего у Селестии встрепенулась фантазия.

Их глаза встретились, и Селестия увидела…

Она отвела взгляд обратно к собравшейся толпе. Мягкий стук копытом, дабы привлечь всеобщее внимание, пара каких-то спокойных слов, и время прошений закончилось — поток уходящих заполнил большие двери. Не замедлили вспыхнуть пылкие обсуждения о причинах всего переполоха, громким шёпотом наполнив коридоры.

Провожая взглядом последнюю пони, Селестия лениво подумала, в качестве небольшого отвлечения: а насколько далеко разойдутся последствия? До срока завершённый прием подданных в прошлый раз принёс…

Однако она отвлеклась. Луна так и стояла поодаль, так что Селестии на секунду даже показалось, будто сестра желает позвать её куда-то. Принцесса было собралась подняться, как вдруг заметила стражей, всё ещё стоявших у стен. Безмолвный взмах крылом, и все они отправились маршировать к постам на входах в зал.

Принцессы остались одни, и самообладание Луны рухнуло. Как и маска Селестии.

Соскочив с трона и ветром подбежав к сестре, она крепко обняла Луну. Та ответила, горячо уткнувшись мордочкой в белую шею. Она не заплакала, пусть и смочила шёрстку сестры парой шальных слёз, и не зашлась всхлипами, пусть и дышала с трудом. Не дождавшись вопроса, принцесса ночи отстранилась и упёрла ногу в грудь Селестии.

— Тия… я… Кажется, я беременна.

— Что? Нет, Лулу, это невозможно. Мы…

— Ошиблись.

Всеподавляющая уверенность в голосе Луны застала Селестию врасплох, унесла возражения с её языка и дыхание из лёгких. Она не могла думать. Для того требовалась ясная голова, коей принцесса сейчас не располагала. Тысячи и тысячи идей проносились перед её расфокусированными глазами. Мысли, планы, сценарии, ничего не значащие и спустя долю секунды сметаемые следующими.

— Что нам делать?

Ответом ей была тишина. Весь мир Селестии заняли бирюзовые глаза сестры. Глаза, что полнились отчаянием, горели надеждой на спасение, острым клинком нацелившейся Селестии в самое сердце. Клинок этот нависал неумолимо, и принцесса могла избежать его удара не больше, чем могла отказать Луне в любви.

— Я… не знаю.

~♥~♥~♥~

———— ♥ Глава 1 ♥ ————

— Раз уж ты не хочешь делиться своим завтраком, — облизнулась Селестия, и её рог исчез во вспышке золотой искры, — то я, пожалуй, займусь своим.

Не успела Луна сказать хоть слово в ответ, как голова и холка Селестии исчезли из виду. Её влажный, горячий язык, вонзившись прямо между нижними губками ночной принцессы, скользнул вверх, раздвигая её нежные складки, чтобы открыть спрятанный в них чувствительный бугорок. Почувствовав на этом обнажённом пучке нервов грубый шершавый язык сестры, Луна содрогнулась всем телом; слова, готовые сорваться с её губ, превратились в пронзительное “Йип!”.

Вновь и вновь Селестия доказывала сестре, что мастерски умеет постепенно заводить её, пока та не начнёт дрожать, словно готовая лопнуть струна. Её прикосновения были умелыми и точными, всегда находя нужный способ возбудить Луну чуть сильнее, медленно подталкивая её к краю и удерживая на нём, пока та не начинала умолять о последней маленькой капле, должной переполнить чашу её наслаждения.

И Луне это нравилось.

Но на этот раз всё было по-другому. Похоже, прелюдия уже закончилась.

То, что Селестию не было видно, и она явно выбрала тактику блицкрига, застало Луну врасплох; она понятия не имела, что случится в ближайшие секунды… и она обожала каждую из них.

Всё, что она могла сделать — это представить то, что не могла увидеть: улыбку Селестии, её уши, возбуждённо стоящие торчком, ноздри, раздувающиеся с каждым страстным вздохом, тёплым дыханием ласкающие успевшее намокнуть естество Луны, и ярко-розовые глаза, всегда сосредоточенные на чём-то, но никогда настолько, чтобы не заметить взгляда сестры, брошенного в её сторону; глаза, наполненные сиянием тепла и любви, заставляющие сердце Луны трепетать каждый раз, когда она их видела.

Селестия крепко обхватила передними ногами бёдра сестры, и та произнесла её имя хриплым, задыхающимся шёпотом. А затем ещё и ещё.

Слюна Селестии смешивалась с любовными соками сестры, и с каждым ударом сердца лепестки её распускающегося цветка раскрывались всё шире. Пылающие угли её чресел породили первое пламя страсти, и оно разлилось по всему телу, окрашивая щёки ночной принцессы в тёмно-фиолетовый цвет.

Заставив себя откинуться на спинку кровати, Луна уставилась в звёздный потолок своей спальни. Одно из её копыт ухватилось за прочную спинку кровати, а другое, скользя по животу, двинулось вниз, к вымечку, где принялось описывать маленькие круги вокруг твёрдых, чувствительных сосков; она почувствовала, как её мышцы напряглись, а дыхание участилось.

Селестия оставила набухший, торчащий бугорок и нырнула мордочкой глубоко между скользкими складками; её длинный язык жадно слизывал сочащиеся капельки нектара сестры.

— М-м-м, совсем другое дело! — шепнула Селестия прямо в раскрытое лоно Луны, чем возбудила её ещё сильнее. — Вот бы мёд был хоть вполовину таким сладким, как ты!

Луна попыталась сосредоточиться на своём дыхании, пытаясь сделать его размеренным и ровным, чтобы хоть немного осложнить Селестии безжалостную гонку за своей наградой, но быстро поняла, что безнадёжно проигрывает. Каждый, почти нежный толчок мордочки сестры проникал в неё всё глубже. Напряжение росло и росло.

Летательные мышцы Луны не выдержали первыми. Плотно сомкнувшись по всей спине, они заставили её крылья широко распахнуться одним резким взмахом трепещущих перьев.

Лаская набухшие края малых половых губ сестры, Селестия пустила в ход зубы, и Луна невольно ухватилась копытами за края подноса, словно это могло хоть как-то помочь ей сохранить стремительно ускользающий контроль. Её взгляд упал на всё ещё сломанную спинку кровати в ногах, и она внезапно вспомнила маховые перья Селестии, щекочущие её шейку матки, неуклонно подталкивая к самому краю.

Не в силах сдержать свой первый страстный стон, она закрыла глаза и прикусила губу.

Напряжение в её бёдрах и животе всё росло, заставляя аликорна выгнуться вперёд и обхватить ногами голову Селестии. Сведённые судорогой мышцы груди сжали лёгкие, не давая дышать. — О звёзды! — задыхаясь, выкрикнула Луна. — Тия! Не останавливайся!

При этих словах Селестия, словно по приказу, вновь вернулась к напрягшемуся клитору Луны и обхватила его губами, посасывая и облизывая. Её копыто двинулось вперёд, чтобы продолжить атаку на вагину сестры.

Борясь с растущим внутри давлением, требующим выхода, Луна извивалась и корчилась. Она решила как можно дольше удержаться на самом краю, сопротивляясь из последних сил.

Балансируя на грани между нестерпимым наслаждением и болью, она стиснула зубы, теряя последние остатки самоконтроля.

И тут напряжённая до предела струна лопнула.

Резко двинув бёдрами навстречу мордочки Селестии, Луна кончила, изо всех сил выкрикивая детское прозвище сестры. Если бы она не держалась передними копытами за поднос, последние остатки её завтрака наверняка разлетелись бы по всей комнате, пав жертвой неконтролируемых спазмов.

Постепенно, задыхаясь и вздрагивая, Луна расслабилась и откинулась на спинку кровати и подушку. Селестия поднялась не сразу, продолжая прятаться под подносом; она тщательно вылизывала всё ещё крайне чувствительное влагалище сестры, заставляя ту содрогаться при каждой ласке её послушного языка. Всё ещё не в силах вымолвить ни слова, Луна наклонилась и провела копытом по эфирной гриве Селестии. Лишь так она могла показать ей всю свою благодарность и любовь.

Наконец, Селестия убрала поднос на пол и скользнула в ждущие объятия Луны, мимоходом вернув свой рог на место.

———— ♥ Глава 6 ♥ ————

Разорвав поцелуй, Луна снова отодвинулась и прикусила шею Селестии прямо под челюстью.

— ...что они могут прятаться в облаках, подсматривая…

Схватив заднюю ногу сестры телекинезом, Луна отвела её вверх и в сторону, а затем плотно прижалась своей горячей сочащейся вагиной к внутренней стороне бедра Селестии, шелковистая шёрстка которого уже успела промокнуть насквозь.

Больно укусив сестру за плечо, Луна, задыхаясь и постанывая, начала двигать бёдрами; с каждым движением её набухшие половые губы раскрывались и вновь смыкались, а напряжённый до боли клитор чертил неровные узоры на теле белоснежной принцессы, постепенно подбираясь всё ближе и ближе к её пылающей щёлке.

— ...и не сводя глаз следя… О звёзды!

Луна выгнула спину и подалась вперёд, отчего их обнажившиеся клиторы соприкоснулись в мимолётном поцелуе.

Глаза Селестии закатились, и она изогнулась точь-в-точь как сестра, испустив крик наслаждения. Луна опять впились зубами в её плечо, но уже для того, чтобы заглушить собственный крик; её бёдра двигались вновь и вновь, пока она совсем не лишилась сил.

Она распласталась поверх тела Селестии, и та нежно обняла её голову передними копытами, раскинув широко распахнутые крылья поверх кровати. Крылья Луны последовали этому примеру; голубые перья накрыли собой белоснежные.

На исходе сил Луна успела лишь крепко прижаться к сестре и как можно теснее обнять ту копытами. Измотанные, они пролежали вместе несколько минут, не в силах пошевелиться; лишь слушая глубокое дыхание друг друга да бьющиеся в груди сердца, чей ритм плавно возвращался к своему обычному течению.

———— ♥ Глава 7 ♥ ————

После чего она осторожно развернулась к раздвинутым задним ногам Селестии.

От запаха возбуждения сестры, резкого и слегка пряного, ноздри Луны раздулись, а дыхание участилось. Скользнув по телу Селестии, её взгляд миновал остатки салата и наконец достиг источника пьянящего аромата. Его прикрывал одинокий листик латука, но она без труда представила себе сочный розовый цветок, прячущийся под хрустящей зеленью.

Луна почувствовала, как её собственное лоно охватывает жар, а блестящее от влаги естество трепещет в ожидании ласки сестры. Опустив голову, она бросила быстрый взгляд промеж своих задних ног и увидела за ними её сияющие розовые глаза, устремлённые прямо вверх, и язык, жадно облизывающий белоснежные губы.

— Знаю, всё это возбуждает тебя, — продолжила Луна, наблюдая за тем, как при этих словах учащается дыхание любимой и всё шире раздвигаются её задние ноги. — Тебя возбуждает сама мысль о том, что кто-то может застать нас врасплох. — Уткнувшись носом в мягкий живот Селестии, она прошептала: — Тс-с! Прислушайся. Ты слышишь? — Дыхание Луны играло на белоснежной шёрстке сестры; сзади доносилось её тихое мурлыканье. Подняв глаза, принцесса ночи уставилась прямо на дверь входа для прислуги. — Мягкий цокот копыт наших подданных. Они притаились прямо за этой дверью.

От этих поддразниваний Селестия извивалась и постанывала, а в её неровном дыхании Луне слышалось отчаяние. Желание прикосновений, жажда ласки её языка и копыт. Не обращая на это внимания, она продолжила трапезу, одаривая сестру лишь самыми мимолётными касаниями.

— Лулу, ну пожалуйста, — жалобно простонала Селестия. Она обхватила копытами бёдра сестры, лаская её кьютимарки.

— Пожалуйста что, любимая? — невинно спросила Луна, бросив взгляд назад и наслаждаясь беспомощной мольбой в глазах белоснежного аликорна.

Селестия ответила не словом, а взрывом магии. Её золотистая аура смела на пол последние остатки салата, обнажив сочащиеся розовые лепестки; она напрягла задние ноги, пытаясь раздвинуть их ещё шире. На стойке неподалёку, откуда ни возьмись, возникла стеклянная баночка. Схватив ложку, Селестия зачерпнула густого сиропа и капнула себе на живот.

Заинтригованная Луна опустила голову и принюхалась. Отчётливый аромат ударил ей в ноздри, и её глаза тут же расширились. Она зарылась носом в шёрстку сестры, вылизывая и высасывая из неё липкую, горькую жидкость, и застонала, когда аромат кофе окутал дёсны и язык. Тепло, поселившееся в её лоне, удвоилось, и по ноге заструился ручеёк вязкой прозрачной влаги.

Ложка вернулась, оставляя след на животе Селестии и продвигаясь всё ближе и ближе к ожидающему её бутону. Убедившись, что начисто вылизала шёрстку сестры, Луна без колебаний устремилась за ней.

Ложка достигла соска, покрыв его щедрым слоем сиропа и оставив после себя широкую сладко-горькую полосу. Луна жадно впилась в него, посасывая твёрдый бугорок и, чтобы вылизать дочиста, массируя его языком. Магия Селестии начала давать сбои, принцесса дня сжала зубы, безуспешно пытаясь сосредоточиться.

Чуть отодвинувшись, Луна потянула сосок за собой, пока тот наконец не выскользнул из её сжатых губ.

Расплескав драгоценный сироп по стойке, ложка дрогнула, и внутреннюю сторону бёдер Селестии украсил длинный липкий потёк. Не обратив на это ни малейшего внимания, Луна принялась аккуратно вылизывать окрестности её вагины, дразня краешки набухших губ языком.

Лёгкий запах дыма остался незамеченным, скрытый под остальными ароматами, что окружали нос Луны, однако вспышку зелёного пламени так легко пропустить было нельзя. Запечатанный свиток возник у неё перед лицом, и лишь быстрые рефлексы принцессы ночи спасли его от падения прямо на мокрое лоно сестры.

———— ♥ Глава 10-2 (сцена 1) ♥ ————

Селестия схватила сестру зубами за хвост и, резко дёрнув, откинула его в сторону, заставив ту судорожно втянуть воздух, а затем, не медля ни секунды, сорвала с неё юбку, чтобы ничто больше не скрывало сочащуюся любовными соками вагину Луны. Ночная принцесса почувствовала, как жар, пылающий у неё внутри, смешивается с прохладой ночного воздуха и горячим, лихорадочным дыханием белого аликорна, омывающим её естество, и закатила глаза; её собственное неровное дыхание заставило запотеть полированный камень стола.

Закрыв глаза, Луна замерла, предвкушая первое касание сестры. Пронзит ли её ласковое копьё искусного языка, или жёсткое белое копыто грубо пройдётся по её нежным лепесткам — всё равно. Рот принцессы наполнился слюной, в груди стало тесно; это ожидание было сродни агонии.

Но пауза всё длилась и длилась, а прикосновения не было. Не в силах больше терпеть, Луна открыла глаза и вновь оглянулась. Лица Селестии было не видно — его скрывали тёмно-синие фланки, а нос прятался где-то прямо под её жаждущими ласки складочками.

— Тия, прошу тебя, — негромко заржала Луна, притопнув в нетерпении копытом.

— Тсс, любовь моя, — тихо ответила Селестия. — Разве не слышишь? Наши маленькие пони совсем рядом, прямо за изгородью.

Её нос ткнулся Луне в бедро, прижался и двинулся вверх, лаская кьютимарку. Принцесса ночи, уверенная, что вот-вот получит всё, о чём так мечтала, вновь повернулась вперёд, закрыла глаза и ещё выше приподняла хвост.

— Я хотела оставить это напоследок, — прошептала Селестия; мягкое сияние её рога согревало живот Луны. — Хотела сделать тебе подарок… когда праздник закончится.

Внимание Луны привлекла вспышка света. Она подняла глаза и ахнула.

Прямо перед её носом покачивался внушительный фиолетовый дилдо. Принцесса почувствовала смесь удивления и досады, не столько из-за этого фальшивого члена, сколько из-за того, что такая простая идея не пришла ей в голову первой. Вместо того, чтобы тратить время и силы на изучение труднейшего заклинания превращения, она могла бы просто зайти в магазин. Кроме того, эта игрушка, сама по себе, неплохо помогла бы справиться со стрессом по поводу нарушения общественных запретов.

Луна не могла сказать, из чего был сделан искусственный пенис, но его материал выглядел гораздо приятнее стекла или керамики, из которых делали такие штуки в её времена. Длинный и толстый, он был точь-в-точь как член жеребца. К его основанию были приделаны ремни и система креплений, не оставляющие никаких сомнений в его предназначении.

Вытянув переднюю ногу, Луна ткнула дилдо копытом, и он начал плавно раскачиваться, свисая в магической хватке её сестры. Да, это было гораздо больше похоже на настоящий о́рган, не то что грубые поделки прежних времён.

Однако чем больше она смотрела на него, тем меньше он ей нравился. Несмотря на точность исполнения, он казался каким-то… неправильным. То ли двигался он как-то не так, или не двигался, а может, на ощупь был не таким, как надо. Но это был подарок сестры, да и не так уж сильно он отличался от её собственных фантазий.

Встретившись глазами с сестрой, Луна согласно кивнула. Селестия улыбнулась в ответ и чуть отступила назад, чтобы прикрепить игрушку у себя между ног. Не прошло и нескольких секунд, как она вернулась, вновь ткнувшись носом в бедро сестры. Скользнув по её боку, она дотянулась до шеи Луны и притянула её голову к себе, вовлекая в полный любви, хоть уже и не такой жадный поцелуй. Затем, вновь отступив назад, она встала боком и задрала подол платья крылом, заодно приподняв ногу.

— Ну, как я выгляжу?

Не удержавшись, Луна фыркнула, и бо́льшая часть сжигающего её желания была смыта волною веселья.

— Воистину нелепо. Промеж твоих монументальных ляжек сей уд не сразу и заметишь.

— Между прочим, он самый большой из всех, что мне удалось найти, — надулась Селестия.

Огромный ярко-фиолетовый член, болтающийся между ног сестры, лишь усилил беспокойство Луны. И дело было даже не в цвете или его размере, более того, её устраивало и то и другое, просто… ему не хватало жизни и тепла, он просто свисал себе, какой-то унылый и вялый, несмотря на свою кажущуюся жёсткость..

— Размер для нас — вечная проблема, да, сестра?

Согласно хихикнув, Селестия наклонилась и нежно потёрлась мордочкой о щёку сестры, отстранившись после лёгкого поцелуя. Коснувшись губами основания её рога, она произнесла:

— Ты готова?

———— ♥ Глава 10-1 (сцена 2) ♥ ————

— Именно, — отозвалась Луна, подступая ближе.

Селестия вновь шевельнула бёдрами, отчего её новоприобретённый член закачался из стороны в сторону. Луна хихикнула и приблизилась так близко, что почти почувствовала на губах его вкус.

— Я не уве…

Не дав сестре договорить, Луна высунула кончик языка и облизала головку, отчего Селестия замычала от удивления, а её член дёрнулся и вырос ещё больше.

— Л-луна?

Не обратив на неё внимания, принцесса ночи поцеловала кончик розового члена, и Селестия почувствовала, как по её позвоночнику пробежала резкая дрожь. Луна сделала один крошечный шажок вперёд, и упругая головка скользнула меж её губами навстречу влажному языку. С каждым ударом сердца Селестии, с каждым непроизвольным движением и подёргиванием, её член становился всё больше и больше, пока его кончик не упёрся в основание языка сестры.

Наслаждаясь теплом и пульсирующими венами, Луна отстранилась, позволив ему выскользнуть изо рта; упругая нежная плоть блестела от её слюны. Пряная капелька смазки осталась на кончике языка. Мурлыча от удовольствия, она вновь медленно двинулась вперёд, и член Селестии глубоко проскользнул ей в горло, отчего она едва не задохнулась; несмотря ни на что, она пыталась двигаться дальше, чтобы принять ещё больше. Из глаз Луны полились слёзы, она не могла дышать, уж слишком велик был член сестры, но тут Селестия сама отступила назад, аккуратно отодвинув от себя магией голову ночной принцессы.

— Луна! Что ты делаешь?

— Я хотела забрать всё себе, — улыбнулась та, вытирая слёзы с глаз и слюну с губ.

— Ты чуть не задохнулась!

— Уж больно он велик.

— Это не самые лучшие звуки на свете, особенно, когда их издаёшь ты, — сказала Селестия, проведя копытом по заплаканным щекам сестры.

Прижавшись к белому копыту, Луна кивнула.

— Он и правда такой большой? — спросила Селестия, борясь с искушением заглянуть себе между ног; её щеки покрылись очаровательным румянцем.

— Истинно так. Увидев его, любой жеребец падёт в обморок от зависти. — Наклонившись, чтобы ласково куснуть её за подбородок, Луна шепнула: — И любая кобыла, сжигаемая похотью. — Она захихикала, и добавила: — Если, конечно, не сбежит от страха.

Луна развернулась и взмахнула хвостом, накрыв им мордочку сестры словно вуалью. Вновь опершись о стол, она не торопясь наклонилась и приподняла зад. Повернув голову и оглянувшись через плечо, она облизнулась и одарила Селестию соблазнительной улыбкой.

Несмотря на то, что её столько раз отвлекали и прерывали, жгучая страсть Луны всё ещё не угасла. Просто смотреть на сестру из такой позиции было всё равно что подбрасывать хворост в огонь. Её желания и потребности не изменились, и, судя по длине того, что красовалось между ног белоснежного аликорна, Селестия чувствовала то же самое.

Не нуждаясь в дополнительном приглашении, принцесса дня шагнула вперёд и уткнулась носом в бёдра и кьютимарки Луны. Осыпав их поцелуями, она подобралась ближе, и её мордочка двинулась вперёд и вверх. Чем ближе она подбиралась, тем сильнее разгоралось пламя в чреслах Луны. Вот-вот начнётся то, что могло случиться как только они остались одни, и чего ей, казалось, пришлось дожидаться несколько часов.

Селестия наконец перестала дразниться и скользнула языком по истекающей желанием вагине сестры. Луна ахнула, неожиданно осознав, сколь немногое отделяет её от оргазма.

Она снова оглянулась, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Селестия поднялась на дыбы. С этого ракурса член сестры казался ей ещё больше, и у Луны перехватило дыхание при мысли о том, что нечто настолько огромное окажется у неё внутри.

Селестия обняла сестру копытами за бока, чтобы удержать равновесие, и придвинулась ближе. Затем она опустилась ниже, и Луна открыла ей путь к своему кобыльему естеству, откинув хвост в сторону. Селестия легла на крылья сестры и та, застонав, почувствовала, как прогибается её спина, приподнимая бёдра.

— Ты уверена, что хочешь продолжения? — спросила Селестия.

Луна оглянулась через плечо и, посмотрев в сияющие пурпурные глаза сестры, кивнула.

Поцеловав её в холку, Селестия медленно двинула бёдрами вперед и провела членом по киске Луны. Головка приоткрыла губы, но только скользнула по скользким складочкам, задев живот. Селестия раздраженно буркнула, а затем отодвинулась, чтобы попробовать ещё раз. Её вторая попытка оказалась не лучше, но был и один плюс: теперь её член был как следует смазан любовными соками Луны.

— У тебя возникли затруднения, дражайшая сестра? — Несмотря ни на что, Луна оставалась верной себе и ничего не смогла с этим поделать.

— С ним непросто управиться, — ответила Селестия, покраснев ещё больше.

Вновь отодвинувшись, она решила взять повыше. Луна вытаращила глаза и распахнула крылья.

— Тия, это уже не...

— Ой, прости, — пискнула Селестия и наконец, использовав магию, направила член куда положено. — Мне как-то не доводилось делать этого раньше.

С той же нежной осторожностью, как и в первый раз, Селестия двинулась вперёд и наконец нашла свою цель. Головка раздвинула нижние губы Луны, растянув их сильнее, чем когда-либо прежде, и заставив принцессу ночи застонать.

— Тебе больно? — Селестия застыла на месте.

— Нет, — сжав зубы, ответила Луна. Сделав глубокий вдох, она приготовилась к продолжению. — Не останавливайся.

Селестия подчинилась. Продолжив движение, она теснее прижалась к спине сестры, обхватила её бока копытами и скользнула в неё ещё глубже. Непередаваемые ощущения от веса сестры, навалившейся сверху, и растягивающего её огромного члена заставили Луну закатить глаза и судорожно вздохнуть.

— О, Луна… — Селестия застонала, и её тёплое дыхание коснулось холки сестры.

Луна чувствовала себя заполненной как никогда в жизни; когда бёдра Селестии качнулись вперёд, принцесса ночи издала гортанный стон. Движение было медленным и плавным, Селестия проникла ещё глубже и остановилась, дав Луне достаточно времени, чтобы та почувствовала сердцебиение сестры, пульсирующее внутри её тела, а затем отступила, оставив холодное и пустое пространство там, где была головка.

Не прошло и секунды, как она вернулась, двигаясь быстрее и ещё сильнее. Она вошла глубже, белые бёдра врезались в тёмно-синюю задницу, почти выбив воздух из лёгких Луны. Та застонала, но у неё было слишком мало времени, чтобы оценить это, так как Селестия вновь отстранилась.

Селестия обхватила ногами грудь Луны и сжала изо всех сил, зубами впившись ей в шею. Она вгоняла себя глубже и глубже, в слепой похоти даже сдвинув тяжеленный стол. Наконец она застыла, в экстазе закричав в синюю шёрстку и плотнее сжав зубы. Давление внутри неё достигло пика, и потоки жидкого тепла вырвались наружу, расползаясь внутри лона.

———— ♥ Глава 12 ♥ ————

Как ни прекрасна была прелюдия, мысленно Твайлайт уже опережала события шагов так на пять. В предвкушении того, от чего её отделяло буквально несколько секунд, её клитор набух и покраснел. Ей уже было неважно, что сделает Лотус, одна только мысль о её грубом, но скользком язычке, проникающем прямо в…

С каждым движением копыт массажистки кобылка напрягалась всё сильнее и сильнее, всё отчаянней ждала, когда они ринутся вниз, дразняще проведут по лону, а затем раздвинут её губки и…

Вместо этого они двинулись вверх, по спине, и Твайлайт бесстыдно застонала от такой жестокости. Лотус лишь удовлетворённо хмыкнула и продолжила плавно переносить свой вес на передние копыта, в конце концов достигнув фиолетовых плеч.

Она нежно ткнулась носом прямо за ушками Твайлайт, а затем осторожно легла ей на спину, подсунув свои передние копыта под её, словно кобылки обнимались. Принцесса уже и думать забыла о том, чтобы жаловаться. Она чувствовала, как сердце Лотус бьётся у самой её холки, как при каждом вдохе массажистки её живот прижимается к её пояснице, а каждый тёплый выдох ласкает шёрстку на ушах, заставляя их дёргаться. Твайлайт непроизвольно выгнула спину, приподняв зад и прижав его к промежности Лотус. Она почувствовала, как основание её хвоста коснулось чего-то горячего и липкого, и во рту у неё тут же пересохло.

А ведь Лотус ещё даже не начала двигаться. Но вот, словно массируя её всем телом, она медленно заскользила вверх и вниз по спине Твайлайт. С каждым движением темп немного увеличивался, она всё крепче обнимала принцессу и сильнее прижимала к себе при каждом толчке. Но это было не так уж и нужно. Твайлайт не нуждалась в поощрении, она быстро вошла в ритм, их бедра уже вовсю шлёпали друг об друга.

С каждым толчком Твайлайт хватала ртом воздух, она готова была кричать, умоляя о большем, но могла лишь издавать нечленораздельный писк, и тут зубы Лотус сомкнулись у основания её шеи. Мыслей и ожиданий как не бывало, осталось лишь предвкушение следующего толчка. Её нижние губки раскрылись, влагалище сокращалось, словно пытаясь сжать несуществующий член, мучительно и отчаянно желая, чтобы что-то, что угодно, коснулось его, заполнило и наконец-то принесло разрядку.

Этого так и не случилось. Напряжённые мышцы болели, дыхание прерывалось, она почувствовала головокружение и решила, что вот-вот кончит, но тут Лотус в последний раз качнулась вперёд и застыла, прижавшись к ней бёдрами. Пользуясь передышкой, Твайлайт перевела дыхание, пытаясь собраться с мыслями.

Она хотела что-то сказать, но не успела: Лотус начала целовать её гриву. С каждым поцелуем она немного смещалась назад, дюйм за дюймом, ни на секунду не ослабляя давления на спину и зад Твайлайт, её тело почти касалось промежности принцессы, но только почти; она остановилась лишь когда упёрлась в хвост аликорна подбородком. Лотус игриво куснула её, ущипнув за чувствительную кожу на репице. Твайлайт снова ахнула, её хвост взметнулся ещё выше, окатив блестящие набухшие губки струёй прохладного воздуха.

Всё тело Твайлайт охватило напряжение, и она зашарила копытами по массажному столу, пытаясь найти за что ухватиться. В любую секунду Лотус могла двинуться дальше, её дыхание ласкало тело принцессы, заставляя умолять о первом прикосновении. Твайлайт с трудом могла представить, что массажистка будет делать с ней дальше: ласкать её копытами, лизать, покусывать, посасывать… Её устроило бы что угодно, и…

Лотус отодвинулась и опустила копыта на ногу Твайлайт.

Принцессе хотелось кричать, требовать разрядки, умолять о ней, но всё, что она могла сделать, это жалобно заскулить, жалуясь на жестокость спа-кобылки. Между ног припекало сильнее, чем когда-либо, заставляя её извиваться, и ей потребовалось всё самообладание, чтобы не попытаться утолить эту жажду самостоятельно.

На помощь копытцам пришёл нос, уткнувшись в заднюю часть ноги Твайлайт, постепенно продвигаясь всё выше и выше, ближе и ближе. Когда он достиг колена, принцесса забыла все свои жалобы, растворившись в океане возбуждения и предвкушения. Она была так близко, так волнующе близко, и с каждым движением подбиралась всё ближе. Считанные дюймы отделяли копыта и мордочку Лотус от жаждущего, насквозь промокшего, зияющего лона Твайлайт.

Копытце Лотус скользнуло вверх, задев самый краешек приоткрытых губ принцессы и заставив ту дёрнуться, резко вдохнуть и прикусить губу. Каким бы твердым оно ни было, его поверхность была идеально гладкой, словно тёплый фарфор, легко скользящий по её нежным складочкам. Оно совершало медленные, продуманные движения, мягко раздвигая их и обнажая самые интимные места.

Несмотря на то, что уже было между ними, Твайлайт покраснела; она понимала, что Лотус сейчас смотрит на неё и видит, как сильно она намокла, как отчаянно она хочет её, нуждается в её прикосновениях. Когда массажистка наклонилась ближе, Твайлайт почувствовала своим естеством её дыхание, отчего её похоть разгорелась ещё сильнее, она буквально видела эту картину своим мысленным взором. В груди принцессы стало тесно, она стиснула зубы и вцепилась передними копытами в стол. Она знала, что сейчас произойдёт: язык или губы, горячие, влажные и сильные; они насладятся вкусом, которого никто ещё не пробовал.

Язык Лотус коснулся вагины Твайлайт и проник в неё, гораздо глубже, чем ей когда-либо удавалось достать собственным копытом. Он извивался и корчился где-то внутри, и Твайлайт извивалась и корчилась вместе с ним; она скорее почувствовала, чем услышала стон массажистки, почувствовала своим лоном.

У неё тут же вновь перехватило дыхание, сердце пустилось галопом, а крылья плотно прижались к бокам. Вот и всё. Сейчас всё закончится. Она не надеялась продержаться и минуты, её влагалище сжалось, пытаясь втянуть в себя мордочку Лотус. Ещё несколько секунд и она перестанет владеть собой, а потом…

Резкая, тянущая боль пронзила её хвост, сразу сбив наслаждение, и с её губ сорвался невольный крик. Она повернула голову. Лотус выглянула из-за фиолетового крупа, её блестящие бледно-голубые губы улыбались; она облизнула влажную мордочку, прежде чем вновь опустить голову. Её язык вернулся прежде, чем Твайлайт успела хоть что-то сказать, медленный и нежный. Он ласково прошёлся по её самым чувствительным местам, прежде чем снова скользнуть внутрь.

Твайлайт не возражала. Впрочем, она и не могла — на помощь губам и языку Лотус пришло копыто, ласкающее её скользкие губки, и глаза аликорна закатились, а голова запрокинулась.

Прижимаясь к языку и копытам Лотус, изо всех сил раскачивая бёдрами взад и вперёд, Твайлайт снова подбиралась всё ближе и ближе к краю, уже не пытаясь сдерживаться, тяжело дыша и постанывая. Всё её внимание было приковано к этому языку и воображаемым картинам того, что сейчас видит массажистка, или даже что увидел бы тот, кто заглянул бы ей через плечо.

Это приближалось вновь, глубоко внутри неё росло напряжение, словно приливная волна, готовая обрушиться на берег.

Ещё один рывок, ещё один писк, и она вновь отступила от края, так и не достигнув кульминации, в которой так отчаянно нуждалась. Снова повернув голову, Твайлайт наконец увидела причину: светло-розовое копыто, запутавшееся в волосах её хвоста, сжимало толстую прядку чуть ниже его основания. Она начала что-то говорить, хотела спросить, за что ей такие страдания, но язык уже вернулся, нежно облизывая и подталкивая; Лотус мурлыкала от наслаждения, смакуя её киску словно в первый раз.

Она ничего не могла с этим поделать, поднималась только для того, чтобы снова и снова падать, с каждым разом подходя всё ближе и ближе к краю, но перейти за него ей не давали. Это была пытка. Сладкая, опьяняющая пытка, которая превратила её в жалкое, хнычущее, скулящее существо, желающее, но неспособное сделать хоть что-то, что позволило бы наконец кончить.

Это чувство беспомощности всё меняло. Никакого сравнения с тем, когда она ласкала сама себя. Она пыталась делать что-то подобное, сдерживаясь как можно дольше, но ей вечно не хватало силы воли, чтобы подольше удержаться на грани оргазма.

Время потеряло смысл, ничто не имело значения, кроме в который уже раз приближающейся кульминации, очередного восхождения на вершину и наконец-то обретения разрядки.

Она кончила.

Содрогаясь всем телом в конвульсиях, Твайлайт закричала от восторга. Она едва не свалилась со стола, если бы не копыта, сжимающие её бока, пытаясь удержать на месте, пока Лотос, не отрываясь от её лона, высасывала и жадно глотала её любовные соки, не желая упустить ни капли.

Твайлайт пришла в себя и обнаружила, что перед глазами её находилась стена, тело представляло из себя безвольную, тяжело дышащую кучу, а сердцебиение только-только начало замедляться.

Осколки

Из портальной пушки на Луну/Lunacy to the Core

Блаженство и влечение в Кантерлоте

Шкура

Скуталинг

Брони и их сны

День зимнего солнцестояния

Time River

Тысяча лет в одиночестве

Мисс Бель

Переплетённые сердца

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая: часть первая

Глава десятая: часть вторая

Глава десятая: часть третья

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Эпилог

~♥~♥~♥~

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая: часть первая

Глава десятая: часть вторая

Глава десятая: часть третья

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Эпилог

~♥~♥~♥~

Предупреждение