Телефон прозвонил дважды, прежде чем кто-то ответил. Это было ровно в два раза дольше, чем Лира Хартстрингс предпочитала ожидать, когда она звонила кому-то.
– Чёрт побери, а ты не торопилась, – сказала она, прикрывая рот и микрофон копытом, чтобы её голос был слышен сквозь крики множества сиро́т. – Чем ты там вообще занимаешься?
– Ну, я не знаю. Наверное, я могла бы сказать, что занималась своими чёртовыми делами. Но, опять же, в моей жизни просто не может быть абсолютно никакого смысла, когда рядом нету тебя. Так что знаешь что? Я ничем не занималась. Я просто безвольно смотрела в пространство, ожидая, когда же ты волшебным образом появишься и снова придашь смысл моему существованию…
– Очень мило, – перебила Лира. – Послушай, у меня тут некоторые затруднения, и я... – она вздохнула, – думаю, мне нужна твоя помощь.
Тишина. Ну, относительная тишина. Слышался шум поезда и крики всех этих безмозглых детей и котят рядом с Лирой. И ветер. Нельзя забывать про ветер. Но Лира молчала. Так же как и Бон‑Бон.
Потому что, конечно же, пони на другом конце провода была никто иная, как Бон‑Бон. Балаболка-экстраординарэ и, в девяноста девяти процентах случаев, гранд чемпион Эквестрии по игре "Веди себя как полный мудак и оставайся проигнорированным". По правде говоря, в эту игру играла только Бон‑Бон, но, богини, она была хороша.
– О, этого определённо не может быть, – сказала Бон‑Бон тоном, который был немного более высоким, чем обычно. И сопровождался самодовольной улыбкой, на которую способна только пони, у которой нет сердца. – Я на сто процентов уверена, что ты не можешь просить меня о помощи. В конце концов, ты была так уверена, что сможешь отправиться и сесть на этот поезд самостоятельно… Это буквально невозможно, чтобы ты умудрилась всё испортить за… Сколько времени прошло? Двадцать минут?
– Бон, послушай! Я...
– Двадцать минут. Плюс-минус. И ты уже звонишь мне. И это так неожиданно! Почти как если бы ты была бестолковым, бесполезным куском мусора, не способным нормально функционировать без меня…
– Клянусь Селестией, я найду тебя и вышибу твои кишки через твои мозги, если выберусь отсюда, – перебила Лира. – Можешь, пожалуйста, перестать быть невыносимой гадиной и выслушать меня? Или ты хочешь, чтобы я стала жёсткой?!
Снова тишина, приправленная жуткими звуками плачущих в отчаянии детей и кошек.
– Ты что, действительно использовала слово на букву "П"?
– Ты очень хочешь, чтобы я тебя пнула, да?
– Я как раз хотела сказать, что ты не можешь разговаривать со мной по телефону таким тоном, потому что я могу просто повесить трубку, и у тебя нет никакой возможности причинить мне физический вред, но знаешь что? То, как ты со мной разговариваешь, показало мне, что я ошибалась! Ты настолько гениальна. Конечно, я не могу повесить трубку! Если бы я это сделала, то поступила бы разумно! А это, разумеется, невозможно, потому что одно твоё присутствие полностью уничтожает любой шанс того, что хоть кто-нибудь будет проявлять компетентность. Настолько заразительна твоя тупость.
Лира застонала и убрала телефон от головы. Помассировав виски пару секунд, она снова приложила его к уху.
– Ну, хорошо. Бон? Ты сейчас одна, верно?
– Нет. Я на кровном воссоединении клана Бон. Рядом со мной тысяча миллионов пони. Мы все собрались на горе Бон, и вскоре мы отправимся на огромную частную яхту под названием "Бон Вояж", а затем...
– Хорошо, так как тебя никто не слышит, не могла бы ты, пожалуйста, отбросить сарказм ненадолго? Он меня немного раздражает. А я действительно не хочу умирать таким образом, так что...
Тишина.
– Ладно, это серьёзно, – тон Бон‑Бон на этот раз утратил своё самодовольство, и теперь звучал почти как у обычный пони. Почти. У неё всё ещё был этот ужасный акцент. Как у пони, которая всю свою жизнь прожила под мостом, слушая исключительно заносчивых придурков, говорящих о хлебных крошках и о том, как правильно доставать их из гривы. От этого Лире захотеть её ударить, но опять же, Лире всегда хотелось кого-нибудь ударить, так что это не было большой проблемой. – Думаю, я посмеюсь над твоей кончиной позже. Что происходит?
Лира закатила глаза.
– Наконец-то. Видишь ли…
– И ещё, что это за шум я слышу? У тебя на заднем фоне. Я бы сказала, что это похоже на детский плач, но это невозмож… ладно, я забыла, что разговариваю с тобой. Это вполне возможно. Я слышу, как множество детей плачет. Я слышу, как плачет почти целая сотня детей, это так?
– Хм... – Лира убрала телефон от лица и обернулась. – Не, это не так, – сказала она.
Вздох облегчения.
– Слава богиням, ты даже не представляешь, как я рада это слыш…
– У меня здесь гораздо больше сиро́т. Я имею в виду, ух, три тысячи минимум.
Тишина.
– Плюс-минус.
Тишина.
– Что на самом деле является одной из причин, почему я тебе звоню! Видишь ли…
– КАК, ВО ИМЯ СВЯЩЕННЫХ ПОРТКОВ СЕЛЕСТИИ ТЫ ОКАЗАЛАСЬ В КОМПАНИИ ТРЁХ ТЫСЯЧ ДЕТЕЙ, И ПОЧЕМУ ОНИ ВСЕ ПЛАЧУТ?!
– Ого! – Лира убрала телефон от лица и нахмурилась, глядя на него. Позади неё всё ещё плакали маленькие пони. – За это я сожгу семейные драгоценности твоей матери, когда вернусь, – сказала она. Её голос был при этом градуса на три холоднее. – Не смей на меня кричать...
– В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ, КОГДА Я ПРОВЕРЯЛА, ВСЕ СХОДИЛИСЬ НА ТОМ, ЧТО ДАЖЕ ПОЛИОМИЕЛИТ НЕ ТАК ОПАСЕН ДЛЯ МЛАДЕНЦЕВ, КАК ТВОЁ ОБЩЕСТВО! ТАК ЧТО ИЗВИНИ МЕНЯ, ЕСЛИ Я НЕМНОГО ВСТРЕВОЖЕНА ТЕМ ФАКТОМ, ЧТО... КАК, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТЫ ПОЛУЧИЛА ПОД КОНТРОЛЬ ТАКОЕ КОЛИЧЕСТВО ДЕТЕЙ И ПОЧЕМУ МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ СТАТЬ ЕЩЁ БОЛЬШЕЙ УГРОЗОЙ ДЛЯ ОБЩЕСТВА КАЖДЫМ СВОИМ СЛЕДУЮЩИМ ПОСТУПКОМ?!
– Ладно. Во-первых, они не "дети", они "сироты", – Лира прищурилась. – Я почти уверена, что существует какая-то научно-обоснованная разница. Типо, у сиро́т повышенная концентрация пероксида водорода или что-то в этом роде.
– О ЧЁМ, ЧЁРТ ПОБЕРИ, ТЫ ВООБЩЕ ГОВОРИШЬ?!
– О Науке. Кажется для тебя это слишком сложно, – Лира вздохнула. – Послушай, проблема не в сиротах, ясно? Ну, она связана с сиротами, но не они являются моей главной проблемой.
– ЛИРА ХАРТСТРИНГС!..
– Бон‑Бон Без-Фамилии, – перебила Лира, – заткнись.
– ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, СКАЖИ МНЕ, ПОЧЕМУ ОНИ ПЛАЧУТ, НЕСЧАСТНЫЙ ТЫ МЕШОК ДЕРЬМА!
– Хм… – Лира обернулась и на секунду задержала взгляд на сиротах. – Ну, судя по их лицам, скорее всего, они плачут из-за пожара.
Тишина.
– Из-за пожара.
– Да, именно это я и сказала, – Лира подняла бровь. – С другой стороны, вполне возможно, что они плачут, потому что котята тоже плачут. Сироты такие странные.
– Пожар… Пожар и котята. Рядом с тобой пожар и котята.
– Много котят. И ты не поверишь, как чертовски они раздражают.
– Ладно, – Бон‑Бон вздохнула. – Ладно, знаешь что? Просто… Просто скажи мне, что случилось, и что я могу сделать, чтобы ты убралась подальше от этих бедных жеребят.
– А как же котята?
– Сосредоточься.
– Конечно, – ответила Лира. – Итак, – она почесала подбородок. – На самом деле я не думаю, что у нас достаточно времени, чтобы всё тебе объяснить. Это долгая история.
– У тебя нет времени? Чем ты там вообще занимаешься?
– Хм. Прямо сейчас? Управляю поездом.
Тишина.
– Что?
– Ну, точнее будет сказать, что я пытаюсь. Этой штукой удивительно трудно управлять. Даже не смотря на тот факт, что она ходит по рельсам. Я всегда думала, что поезда, как бы двигаются сами по себе, но это далеко не так.
– Что ты вообще делаешь в поезде?!
– В данный момент? – Лира снова прищурилась. – Приближаюсь к разрушенному мосту с пугающей скоростью. Собственно, именно по этой причине я тебе и звоню.
– ВО ИМЯ ВСЕГО СВЯТОГО, ЧТО...
– Да, и у поезда нет тормозов, – Лира посмотрела направо, где валялся сломанный рычаг. – Это был довольно серьёзный облом, знаешь ли. Так что... Я на высокой скорости приближаюсь к сломанному мосту, высотой…– Лира облизнула губы, – думаю, метров сто пятьдесят или около того. Также поезд заполнен котятами и сиротами. А ещё он горит.
Тишина.
– Как ты вообще...
– Бон‑Бон, у меня есть минут пятнадцать, пока я не умру ужасной, постыдной смертью окружённая очаровательными созданиями! Не могли бы мы, пожалуйста, попытаться сосредоточиться на действительно важном? КАК, ЧЁРТ ПОДЕРИ, МНЕ ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА ЖИВОЙ?!
– КАК, ЧЁРТ ПОДЕРИ, ТЫ ВООБЩЕ ПОПАЛА В ТАКУЮ СИТУАЦИЮ?!
– Я не знаю, ясно?! Я просто хотела добраться до Кантерлота, но у меня не было денег, поэтому я сделала единственную разумную вещь, которую могла сделать.
– ТЫ УГНАЛА ПОЕЗД, ПОЛНЫЙ СИРОТ?!
– Я угнала поезд. Точка, – Лира фыркнула. – Сироты не входили в план. И я до сих пор не понимаю, почему здесь котята. Эй, ты! Да, ты, толстяк! Почему у вас здесь так много котят?!
Очаровательный маленький жеребёнок, серый жеребчик, всхлипнул, прежде чем ответить:
– Они наши единственные друзья!
– Очень мило. Итак! – сказала Лира, возвращаясь к телефону. – Я хочу выбраться отсюда живой. Если же я умру, то я хочу умереть, убивая кого-то, кто, знаешь ли, достоин этого. Не кучку маленьких детей, которые всё ещё мочатся в свои кровати.
– ЛИРА! БЕЗОПАСНОСТЬ ДЕТЕЙ – НАШ ГЛАВНЫЙ ПРИОРИТЕТ!
– Конечно, если это тебя мотивирует, – Лира ещё раз взглянула на рельсы впереди. – Четырнадцать минут. Кроме того, мы, кажется, ускоряемся.
– О, Селестия, – голос Бон‑Бон звучал странно встревоженно, пронзительно, громко и всё такое. Лире было интересно, почему. – Ладно, ладно, мне... мне нужно сохранять спокойствие. Э-э, ты пробовала… эмм… остановить поезд?
– Ты серьёзно?
– ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я СКАЗАЛА?! Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ О ПОЕЗДАХ!
– Ну, это не мои проблемы! И не стоит просто так демонстрировать свою тупость, – Лира облизнула губы. – Давай же, ты всё время придумываешь разные планы!
– НЕ Я, А ТАЙМ ТЁРНЕР!
– Разве? Хм. Честно говоря, я всё равно никогда не обращаю внимания на эти ваши планы. Я предпочитаю просто всё поджигать.
– О, Лу́на. Я ненавижу тебя. Ладно, ладно. Мне нужно успокоиться, – Бон‑Бон глубоко вздохнула. – Лира, как работает этот поезд? Магия, уголь?..
– Уголь, – Лира посмотрела налево. – Я стою рядом с топкой.
– Топкой?
– Эта штука, в которую ты бросаешь вещи, чтобы сжечь их и заставить поезд ехать быстрее.
– Хорошо. Тогда попробуй... э… потушить огонь? Там есть какой-нибудь выключатель или...
– Выключатель? – Лира огляделась. – Я не вижу никакого выключателя. Но, может быть, он там… Дай мне секунду, – она опустила трубку.
Тишина.
Ужасающий крик.
Тишина.
– Ладно, – сказала Лира, снова прижимая трубку к уху, – я бросила сироту в топку и попросила его поискать выключатель, но он не очень-то помог.
– ЛИРА!
– Что?
– КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ТВОРИШЬ?!
Лира нахмурилась. Часть её хотела ответить чем-то угрожающим, но сломанный мост был уже совсем близко, и она поняла, что у неё действительно нет на это времени.
– Ну-ну, не стоит так злиться. Подожди минутку, я попробую ещё раз, – она опустила трубку.
– НЕТ, НЕ ПРОБУЙ ЕЩЁ РАЗ, ЧЁРТОВ КУСОК ДЕРЬМА! НЕ БРОСАЙ СИРОТ В...
Ужасающий крик.
– ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ЛИРА!
– Ладно, я вернулась. Второй сирота тоже не заметил выключателя.
– ДА ЧТО С ТОБОЙ НЕ ТАК, ЧЁРТ ПОБЕРИ?!
– Со мной? Ничего. Я имею в виду, да, я понимаю, что сироты горят быстрее, чем обычные пони, но чего ты от меня хочешь?
– О ЧЁМ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТЫ ВООБЩЕ ГОВОРИШЬ?!
Лира закатила глаза.
– Серьёзно? Ты уже забыла? Знаешь, ты всё ещё находишь новые способы удивлять меня своей тупостью каждый день, – она вздохнула. – Сироты имеют более высокую концентрацию пероксида водорода по сравнению с обычными жеребятами, поэтому они горят быстрее. Это объясняет…
– ЛИРА!
– Что?
– ПЕРЕСТАНЬ БРОСАТЬ СИРОТ В ОГОНЬ, ТЫ ОШИБКА ПРИРОДЫ!
– Но почему?
Тишина.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь и не спрашиваешь меня об этом всерьёз.
– Конечно, не шучу! Бон, я не хочу умирать таким глупым способом, понятно? – Лира нахмурилась. – И я хочу перед смертью убить либо Октавию, либо Кэррот Топ, так что да, мне некогда шуточки шутить. Что, чёрт возьми, я должна сделать, чтобы остановить этот поезд?
– Лира, ты только что убила двух сиро́т!
– Подумаешь, у меня ещё осталось три тысячи или около того. Я имею в виду, не похоже, что кто-нибудь будет по ним скучать.
– ЛИРА!
– В этом же вся суть сиротства. Их фишка, можно сказать.
– ЛИРА!
– Ну, может быть, котята будут скучать. Думаю, мне стоит сжечь и их тоже.
– ЧЁРТ ТЕБЯ ПОБЕРИ, ТУПИЦА, ПЕРЕСТАНЬ БРОСАТЬ СИРОТ В ОГОНЬ!
– Я и перестала, примерно полчаса назад, – сказала Лира. – А теперь извини, что прерываю, но мы приближаемся к мосту, и я не вижу, чтобы поезд замедлял ход.
– КАКОГО Х... Ладно, ладно. Мне нужно успокоиться. Мне необходимо… – Бон‑Бон вздохнула. – Только... не сжигай больше сиро́т, ладно? Это тебе не поможет.
– Хмм.
– Я серьёзно! – сказала Бон. – Хватит жечь сиро́т!
– Ладно, ладно!
– Сжигать сиро́т запрещено!
– Как скажешь. В любом случае, нам нужно... Аа?
Тишина. Ну, опять относительная тишина, потому что сироты всё ещё плакали. На самом деле они плакали ещё громче.
– Ну ладно. Есть хорошие новости и плохие новости.
– О богини…
– Хорошая новость заключается в том, что я не бросила ни одного пони в топку.
– …Ладно. Ладно, это... это хорошо, – Бон‑Бон вздохнула. – Для абсолютно любого другого пони в мире это не являлось бы хорошей новостью, но для тебя не сжигать детей заживо – это отличное начало, так что…
– Плохая новость в том, что сироты всё равно горят.
– ЧЁРТ ПОБЕРИ, ЛИРА!
– Эй, я же сказала, что это ни разу не моя вина!
– У ТЕБЯ БЫЛА ТОЛЬКО ОДНА ЗАДАЧА, И ТЫ УМУДРИЛАСЬ ВСЁ ИСПОРТИТЬ СРАЗУ ЖЕ!
– Я ничего не делала!
– ТЕБЕ БУКВАЛЬНО ПОНАДОБИЛОСЬ МЕНЬШЕ ДВУХ СЕКУНД, ЧТОБЫ СНОВА НАЧАТЬ УБИВАТЬ НЕВИННЫХ ДЕТЕЙ!
– Повторяю: это не моя вина. Они вроде как сами себя сжигают! – Лира повернулась к охваченным огнём сиротам. – Верно, дети?
– ААААААААААААААААААААААА!
– Даа, что они говорят.
– ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТАМ ВООБЩЕ ПРОИЗОШЛО?!
– Ну, я же говорила тебе, что поезд в огне, – сказала Лира, глядя на пламя. – Думаю, это был лишь вопрос времени, когда огонь доберётся до локомотива. Вообще, это ты виновата, что тратишь время, крича на меня, – Лира облизнула губы. – По крайней мере, ты делаешь это без сарказма.
– ХОТЯ БЫ, ПОПЫТАЙСЯ ИМ ПОМОЧЬ, ПСИХОПАТКА!
– Ага, конечно. Моими волшебными противопожарными силами.
– ТЫ ЕДИНОРОГ! У ТЕБЯ ЕСТЬ ВОЛШЕБНЫЕ СИЛЫ! ЭТО БУКВАЛЬНО ЕДИНСТВЕННЫЙ ПОЛЕЗНЫЙ НАВЫК, КОТОРЫЙ У ТЕБЯ ЕСТЬ!
– Да, но у меня есть дела поважнее, чем спасать сиро́т, – Лира обернулась и снова прищурилась. – Например, придумать, как остановить этот дурацкий поезд. Думаю, мы действительно едем быстрее, чем раньше, со всеми этими сиротами, горящими в топке.
– Ты же сказала, что бросила внутрь только двоих!
– Эм, ещё несколько упали сами по себе. Я никогда не говорила, что сироты умны.
– О, Селестия, почему это вообще происходит...
– Потому что у поездов недостаточно крепкие тормоза, вот почему, – сказала Лира. – Клянусь Селестией, тот, кто спроектировал этот кусок дерьма, был ещё тупее тебя, Бон.
На другом конце провода раздался звук, жутко похожий на тот, который издала бы Бон‑Бон, ударившись в отчаянии головой о стену.
– Я ненавижу тебя всеми фибрами души, Лира.
– Мост приближается, тупица, – сказала Лира. – Есть идеи?
– Почему сироты не пытаются напасть на тебя или, не знаю, спрыгнуть с поезда?
– Потому что они боятся. И они все земнопони, – ответила Лира, – поэтому они не могут улететь. И глупы. По-моему, все земнопони невероятно глупы, – Лира нахмурилась. – Минуточку… Спрыгнуть с поезда, говоришь?
Тишина.
– ...Да, – ответила Бон с сомнением в голосе. – Да, именно так я и сказала. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что я думаю, что ты только что подала мне идею. Подожди секунду. – Лира снова опустила трубку.
– Постой. Постой! Лира! Что ты собираешься...
Ужасающий крик.
– ПРОКЛЯТЬЕ, ЛИРА!
Странный шум, жутко похожий на звук, который издал бы поезд, наскочивший на полной скорости на что-то мелкое.
– КЛЯНУСЬ СЕЛЕСТИЕЙ, ЕСЛИ КОРОЛЕВСКАЯ СТРАЖА НЕ ДОБЕРЕТСЯ ДО ТЕБЯ К КОНЦУ ДНЯ, Я...
– Я вернулась, – сказала Лира, снова беря трубку. – Хорошая новость. Теперь я знаю, как остановить поезд. Плохая новость. Сначала мне нужно потушить огонь в топке. Но да, я думаю, что спасла положение.
– КАКОГО ЧЁРТА ТЫ НАТВОРИЛА?!
– Я бросила сироту на рельсы.
Тишина.
– Поезд врезался в него, и это замедлило нас на секунду, но так как топка всё ещё горит, мы довольно быстро наверстали потерянную скорость. Но я думаю, что если просто...
– ЛИРА, Я ДУМАЛА, ЧТО ВЫРАЖАЛАСЬ ДОСТАТОЧНО ЯСНО, КОГДА ГОВОРИЛА ТЕБЕ, ЧТО ТЫ НЕ МОЖЕШЬ УБИВАТЬ СИРОТ!
– Да ладно тебе! Этот был слепой. Я почти уверена, что у него в любом случае были нулевые шансы на самостоятельное выживание. Это было даже милосердно.
– ЛИРА!..
– Ладно, на самом деле это было невероятно болезненно, – Лира облизнула губы и посмотрела в вагон позади неё, полностью заполненный горящими сиротами и котятами. – Но кого это волнует? А теперь, как мне погасить топку?
– Не знаю, но не кидай в неё ничего больше! – закричала Бон.
Лира почесала подбородок.
– Хм… Но бросать в неё вещи – это единственное, что я могу делать. Эй, может быть, если я заброшу достаточно сиро́т, огонь погаснет? Если я покрою его полностью…
– НЕТ!
– Почему нет?
– ТЫ НЕ СТАНЕШЬ ДУШИТЬ ПЛАМЯ СИРОТАМИ!
– Даа, полагаю они мне понадобятся для рельсов, – Лира пожала плечами. – Что ж, думаю, что могу попробовать использовать кошек. Некоторые из них уже сгорели, но я уверена, что справлюсь. Я позвоню тебе ещё раз, если что-то случится. Я собиралась сказать "спасибо за помощь", но, как обычно, ты была совершенно бесполезна. Увидимся.
– НЕТ, НЕ ВЕШАЙ ТРУБКУ! НЕ ВЕШАЙ ТРУБКУ, ИЛИ, КЛЯНУСЬ, Я...
Ужасающие крики повсюду.
Лира повесила трубку.
– ЧЁРТ ПОБЕРИ!
Телефон прозвонил дважды, прежде чем Бон‑Бон ответила.
– Ладно, – сказала Лира, – я сделала это, но теперь я застряла посреди огромной пустыни с одним единственным телефоном и полутора тысячью сиро́т. Некоторые из них всё ещё горят. Есть идеи, как мне отсюда выбраться?