Полярник...

Заполярное одиночество. Человек. Отсутствие выжившей после ядерной войны цивилизации. Больше нечего сказать, это стоит лишь прочитать.

Пинки Пай

Большая тайна самой честной пони

Кьютимарка призывает Эплджек в дебри Вечнозеленого леса. Но при любой попытке носительницы поделиться вестью с друзьями, метка скрывает свою активность. Вскоре ЭйДжей решает разобраться во всем сама и следует по зову в одиночестве. Ей предстоит столкнуться с порталом в другую реальность, осознать свою цель и попытаться достичь её.

Эплджек Человеки

Дилемма честности

Честностью вымощена дорога ко лжи, на которую рано или поздно даже Эппл Джек приходиться ступить, но ради чего она это сделала и что будет дальше?

Флаттершай Твайлайт Спаркл Эплджек Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони

Небо для пегасов

Пилотажное звено Вондерболтов во время тренировки случайно находит потерявшегося жеребенка. Выяснив все сопутствующие обстоятельства, капитан решает помочь маленькой кобылке в её проблеме.

Рэйнбоу Дэш Скуталу Спитфайр ОС - пони

Откровенные истории Эквестрийской Пустоши

Настала полночь, дети мои! А значит пришло время рубрики “хлюпающих историй” и ее бессменного ведущего Dj-Pon3! Жеребятам рекомендуется срочно выключить радио и идти баиньки. И помните, вы всегда можете прислать нам новую историю – мы принимаем бумажные письма, диктофонные записи и шары памяти. Кто-то может счесть их выдумкой, но на этой волне я всегда говорю вам правду, какой бы горькой она не была.

ОС - пони

МеткоНЕискатели (Undead Robot Bug Crusaders)

У Скуталу есть секрет. Тот, что она скрывала всю жизнь, и решила раскрыть только после свадьбы в Кантерлоте. У Эплблум есть секрет. Тот, что она скрывает уже шесть месяцев, и который до сих пор внушает ей страх. У Свити Белль есть секрет. Тот, что она скрывала... ну, она сама не знает, как долго, но очень хочет это выяснить. Так что же произойдет, когда трое не-пони узнают, что их друзья тоже не совсем пони? Наверняка известно лишь одно: они придумают новое название для своего клуба.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Эплблум Скуталу Свити Белл Спайк Бабс Сид Чейнджлинги

Скитающаяся Луна

Что если после финальной битвы Найтмер Мун с Принцессой Селестией, темная кобылица не была изгнана на Луну, а каким-то чудом попала в Столичную Пустошь? Теперь, застряв во враждебном и жестоком мире, совершенно непохожем на их собственный мир, Луна и Найтмер Мун должны работать сообща, чтобы вернуться домой и вернуть трон, который по праву принадлежит им. Однако аликорн и её подруга - не единственные, кто что-то ищет. К ним присоединяется Сара Саммерс. Девушка, недавно изгнанная из убежища 101, судьба которой более значима, чем чья-либо ещё судьба в этой суровой и безжалостной Пустоши. Вместе: Принцесса Луна, Найтмер Мун и Сара должны пересечь полную опасностей пустошь, в то время как тёмные тени пытаются затмить блуждающее сознание Луны.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони Дискорд Найтмэр Мун Человеки Сансет Шиммер

Внутривенное вмешательство

В последний день года медсестра Свитхарт отправляется на миссию по спасению сестры Редхарт и пытается вылечить еще одного трудного пациента. Одно можно сказать точно — Новый Год будет просто бомбическим.

Трикси, Великая и Могучая Другие пони Сестра Рэдхарт Старлайт Глиммер

Закат

Закат. Каждый по-своему прекрасен и неповторим. Так и этот закат стал особенным.

Принцесса Селестия Дискорд Человеки

Самый страшный зверь

Рейнбоу Дэш поспорила с Эпплджек, что сумеет укротить самого страшного зверя во всей Эквестрии. Но исход этой смелой затеи оказался совершенно неожиданным... Небольшой, немного мистический и самую чуточку хулиганский фанфик, затрагивающий необычные взаимоотношения Рейнбоу Дэш и Флаттершай. Приятного чтения!

Рэйнбоу Дэш Флаттершай

Автор рисунка: Noben
Утро

Жучьи страсти

Ночь

Последние залпы фейерверка раздались над Школой Дружбы в Понивилле. Выпускники проводили их радостными выкликами.

Сэндбар слегка прикрыл глаза и молча наслаждался зрелищем, сидя за одним из столиков на открытом пространстве. Было уже далеко за полночь, и праздник немного утомил его.

Да так, что он не сразу заметил, как к нему приближается Оцеллус.

— Свободно? — спросила она.

— Разумеется!

Чейнджлинг села за стул, Сэндбар обратил всё внимание на неё. Она дышала глубоко и неровно.

— Устала? — спросил Сэндбар.

— Да, немного, — быстро улыбнувшись, ответила Оцеллус. — Галлус в ударе, уже со всеми нашими девочками потанцевал. И откуда в нём столько сил?

Сэндбар усмехнулся и развёл копытами.

— Грифоны! Это у них в крови, — он подвинул к ней свой нетронутый коктейль.

— Спасибо, — она приняла его и потянулась к трубочке.

Сэндбар промолчал, слегка задумавшись. Все напитки сегодня были слабоалкогольными — всё же, почти все выпускники за редким исключением были совершеннолетними, и это было обговорено с учителями. Но каким образом даже лёгкий градус может повлиять на его подругу — он не знал. Оцеллус старалась не пить ничего даже на посиделках в компании их друзей, не говоря уже о празднике в толпе пони.

И в голове молодого жеребца сами собой возникли довольно интересные мысли. Сэндбару она нравилась — он не мог врать себе. Не совсем внешне: всё же, облик даже исправившихся чейнджлингов был довольно “экзотичен”. Он вспомнил, как долго пытался понять, как работают её крупные блестящие глаза и куда она направляет свой взгляд. Да и хитиновый покров с “панцирем” на спине, под которым были крылья, был абсолютно далёк от привычного ему вида пони.

Но вот своим характером Оцеллус абсолютно точно нравилась жеребцу: всё ещё немного скромная, но добрая зубрилка, готовая поддержать безумные идеи друзей. Сэндбару нравилось общаться с ней, за годы учёбы он помог ей адаптироваться к быту обычных пони, рассказывая истории и объясняя разные мелочи, что были незнакомы чейнджлингу. И эти чувства перебивали культурный шок от её внешнего вида.

“И сейчас, в такой знаменательный день, насколько хорошей будет идея слегка напоить подругу, чтобы самому ему было не так страшно признаваться в чувствах? Ведь, в конце концов, если она откажет, всегда можно будет списать на пьяный бред” — подумал он.

— Сэндбар? — голос Оцеллус выбил его из мыслей.

— М? — чуть кивнул он, показывая, что слышит её.

— Мы можем серьёзно поговорить?

Он напрягся. “Ну и о чём же это она?” — пронеслось в его голове.

— Конечно, — кратко ответил он.

— Ты же знаешь, что мы — чейнджлинги — очень хорошо чувствуем эмоции других пони? — тише, чем раньше, произнесла она.

Сэндбар не знал, как сразу отреагировать на эти слова.

— И я... — продолжила Оцеллус. — Я отлично понимаю, что ты ощущаешь по отношению ко мне.

Он опешил. От волнения сердце забилось сильнее, а горло словно сдавило.

— И я знаю, — она посмотрела прямо ему в глаза, как он мог судить по чуть более светлым пятнам “зрачков”. — Что обычно ваши кобылки так не поступают. Но я хочу предложить тебе встречаться.

От удивления Сэндбар откинулся на спинку стула.

— Я перегнула палку? — осторожно спросила Оцеллус.

— Нет, нет! — поспешил он, побоявшись, что молчание в ответ обидит подругу. — Просто я... Я просто удивлён! Это как-то слишком открыто и быстро...

— Ты против? — тут же уточнила она.

— Я? — он взял краткую паузу, чтобы собраться с мыслями и перестать мямлить первое, что придёт в голову. — Нет, я не против. Я даже рад этому, правда. Но просто думал, что это мне придётся краснеть перед тобой и ждать ответа. А тут ты первая всё так резко выкладываешь.

Неожиданно для него она опустила голову.

— Сэндбар, я могу быть с тобой честной?

— Ты уже честнее некуда, Целли, — позволил он себе так обратиться к ней.

— Ну, спасибо, — она набрала воздуха в грудь. — Я не люблю тебя.

Во второй раз за разговор Сэндбар выпал в осадок.

— Э? — лишь смог выдать он.

— Ну, то есть, — поспешила объяснить свои слова Оцеллус. — Я чейнджлинг! Я не знаю, что такое по-настоящему кого-то любить. Я с личинки училась вызывать любовь у другого объекта, чтобы питаться ею. Но не наоборот. Поэтому я хочу сразу на берегу сказать, если тебе это важно, то я не чувствую к тебе любви. Ну, о которой ты мне рассказывал, когда говорил о своей семье и об отношениях пони.

Сэндбар промолчал, ему снова нужно было собраться с мыслями.

— Прости, зря я вообще это сказала, — почувствовав неладное, Оцеллус помотала головой и практически стихла.

— Но ты же ведь хочешь со мной встречаться? — задал вопрос жеребец. — Так ведь?

— Да? — она поправила голос и затараторила. — То есть, да, да! Просто хочу сразу уточнить. Мне как бы, ну, нравится быть рядом с тобой, но мне нравится быть и рядом с нашими друзьями. Но это же не любовь? Я не знаю, но вроде нет, и...

— Оцеллус, успокойся, — Сэндбар чуть подался к ней. — Я понимаю, о чём ты говоришь. Пони и чейнджлинги различаются очень сильно, я давно это понял.

— И ты не против? — вкрадчиво уточнила она. — Что не будешь, ну, чувствовать от меня любви?

Он уже открыл рот, чтобы сказать ожидаемые слова, но его сознание зацепилось за формулировку фразы. И до него кое-что дошло.

— Целли?

— Д-да?

— Ты же ведь понимаешь, что пони не могут чувствовать эмоции также, как ты? И что мы выражаем их через действия и слова?

Оцеллус застыла на месте. Затем цокнула языком и подняла копыта к мордочке, закрыв ими глаза.

— Какая же я глупая! — посетовала она, опустив копыта. — Пожалуйста, пожалуйста, забудь всё, что я сказала. Я глупая-глупая пони!

— Ты просто не знала, это нормально, — Сэндбар пожал плечами. Не первый раз ему приходилось догадываться об иной точке зрения подруги на обычные для него вещи. — Ну, или ты думала об этом со своей стороны. Как я понял, чейнджлинги с эмоциями работают, словно дышат. Ну, то есть, не задумываясь, на рефлексе. Ничего удивительного, если ты начала об этом волноваться.

— Спасибо, — сильно смутившись, поблагодарила кобылка.

Он давно подметил, что хитиновое покрытие на её мордочке мягче и подвижнее, чем на теле, и немного прозрачно. Когда подруга смущалась, все могли видеть, как зелёная кровь приливает к её щекам.

Разговор прервался сам по себе. Они откровенно растерялись и бросали друг на друга неловкие взгляды. Но Сэндбар первый собрался с мыслями и начал вставать из-за стола.

— Ты куда? — спросила Оцеллус.

— Никуда. Не хочешь прогуляться в тихом месте? — предложил он, подойдя к ней и протянув копыто.

Она кивнула и положила своё копыто на его. Он помог ей встать. Обойдя стороной большое скопление выпускников, где точно были их друзья, пара зашла на территорию самой школы и уединилась в небольшом “саду” — дорожке с кустами по бокам и несколькими скамейками.

Им приглянулась одна из них, и они запрыгнули на неё. Сначала на небольшом отдалении друг от друга, но осмелевший жеребец сам придвинулся и приобнял Оцеллус. Разговор никак не завязывался, и Сэндбар решил зайти совсем издалека.

— Получила, кстати, карточку?

Она не сразу поняла, о чём речь, но угукнула и потянулась к нагрудному карману своего платья, чтобы достать оттуда документ.

— Некрасивое фото получилось, — она повернула её, чтобы показать.

Сэндбар не сдержался от ухмылки, но поспешил похвалиться своей карточкой.

— Я не лучше.

— И вправду. А я не верила в шутки про фотографии на документы.

— Ну вот, видишь, — он пробежался взглядом по тексту. — Даже и не знаю. Мы теперь взрослые.

— Официально — взрослые, — подметила Оцеллус, убирая карточку. — Но взрослые знают, что делать в жизни. А я нет.

— Будто бы я знаю, — вздохнул Сэндбар. — Хотя какие мы взрослые? Мы ещё считаемся “молодёжью”.

— Нимфами? — вдруг спросила она.

— А при чём здесь они?

Она пожала плечами.

— Просто сравнила. Чейнджлинги похожи на насекомых, так ведь? Вот. И у некоторых из них есть стадия нимфы. А у нас есть период, когда хитин ещё не полностью затвердел, — Оцеллус показательно постучала копытом по другой ноге. — Но мы уже и не личинки. Ещё не взрослые, но уже не дети.

— А. Буду знать, — бессмысленно отозвался он.

Краткая пауза, но на этот раз первой заговорила она.

— Сэнди?

— Хорошо, буду Сэнди, — чуть кивнул он.

— А любящие друг друга пони целуются же, так ведь?

Сэндбар почувствовал, как странные мурашки побежали по его спине. Разговор резко перешёл в пикантную тему.

— Ну, да?

— Хочешь я тебя поцелую?

Молодой жеребец замер от вопроса. Сердце заколотилось в его груди, стало жарко, щёки словно загорелись.

— А ты, эм... Хочешь этого?

Реакция Оцеллус удивила его не меньше вопроса. Она без капли смущения чуть наклонила голову и повела копытом в сторону.

— Наверное. Ну, я видела, что парочки целовались. Причём чаще всего они любили друг друга, я чувствовала их эмоции. Иногда правда любил кто-то один. И пару раз помню, что вообще между пони не было чувств.

— Как интересно ты видишь мир, — растянуто произнёс Сэндбар.

— Ну так... Хочешь?

Возникла абсолютно неуютная тишина. Жеребец спохватился и решил проявить инициативу.

Он потянулся к ней. Она закрыла глаза и замерла в ожидании, то ли позволив ему всё сделать самому, то ли сама робко побоявшись. Сэндбар целовался раньше, но тогда это был довольно ребяческий краткий “чмок” в губы подружки из средней школы, ничего серьёзного. Но сейчас всё ощущалось совсем иначе, чем тогда.

Он коснулся Оцеллус, и она чуть подалась вперёд. Быстро сообразив, он повернул голову, чтобы не стучаться зубами. И почувствовал, как на удивление мягкие губы чейнджлинга приоткрылись. Её язык самым кончиком коснулся его губ, зазывая на более глубокий поцелуй.

И он ответил ей. Язык кобылки казался ему чуть более шершавым, чем его, и щекотал в ответ на ласки. Сердце жеребца нещадно колотилось от трепетного момента, но он с удовольствием продолжал играться в поцелуе.

С непривычки дыхание сбилось, и ему пришлось прерваться. На удивление, Оцеллус стала выглядеть ошалевшей.

— Так много любви... — прошептала она. — У меня даже голова закружилась.

— А ты сейчас питалась ею?

Сэндбар знал, что несмотря на изменения, чейнджлинги всё ещё способны питаться эмоциями других существ. Оцеллус делилась этими довольно сокровенными мыслями с ним ранее.

— Нет, нет, — тут же замотала она головой. — Я бы и не посмела, так нельзя. Но её столько, и мне это ещё непривычно... Я просто схожу с ума!

Он ухмыльнулся. Для себя он сравнивал эмоциональное восприятие подруги с обонянием. И любовь других существ была для чейнджлинга в воображении жеребца, как сильный запах самого вкусного в мире яблочного пирога. Особенно когда голоден. Манящий, вытесняющий из головы другие мысли и вызывающий аппетит.

— Если хочешь, то можешь её попробовать. Ну, имею в виду, как надо.

Оцеллус удивлённо уставилась на жеребца.

— Ты правда разрешаешь?

Сэндбар уверенно кивнул.

— Ты много рассказывала об этом и, если хочешь, то можешь это сделать. И не думаю, что это как-то мне навредит. Да и вокруг никого нет, все на празднике.

Она долго не решалась, но всё же согласно кивнула.

— Т-только если что, останавливай меня! Прям отталкивай, ладно?

— Ладно.

Оцеллус промедлила, прежде чем потянуться за вторым поцелуем. На этот раз Сэндбар встретил её, и услышал тихий стон кобылки. И, как только их языки коснулись, почувствовал что-то иное. Во рту закололо, мир слегка поплыл перед глазами. А помимо трепета возникало новое чувство. Похоть разгоралась в его душе, тянущей сладостью разливаясь по телу.

Тем временем Оцеллус распалялась даже сильнее жеребца. Она подалась к нему ещё ближе и, стараясь не разрывать поцелуя, вовсе залезла на него сверху, прижимаясь к нему. Копыта жеребца самопроизвольно потянулись гладить бока кобылки сквозь платье.

Естественная реакция не заставила себя долго ждать — он не мог, да и не хотел сдерживать нарастающее напряжение. Ему хотелось её, прямо здесь и сейчас.

Но почувствовав, как что-то упирается в неё сзади, Оцеллус остановилась.

— Ой, — поднявшись на ноги над Сэндбаром, она наклонила голову вниз и увидела вставший пенис жеребца. — Почему ты меня не остановил?

— Продолжай, прошу, — тихо прошептал опьяневший жеребец.

— Нет-нет-нет! — вопреки его просьбе и попытке удержать, Оцеллус спрыгнула на дорожку. — Я перестаралась. Подожди, сейчас наваждение пройдёт!

Жеребец разочаровано застонал, но остался на лавочке. Осознание реальности постепенно выигрывало у тающей беспросветной похоти. А за осознанием шёл и стыд.

— Вот же блин! — он подвинулся и поставил передние ноги на скамейку, стараясь прикрыться ими. — Это просто... Я такой!..

— Нет-нет, это моя вина, — перебила его Оцеллус. — Когда чейнджлинг кормится, то по наитию усиливает эмоции у жертвы, чтобы взять как можно больше. Это была ответная связь, что усилила в тебе естественное желание. Я виновата, правда.

— Всё равно стыдно, — покачал головой Сэндбар. — Тыкаться членом в свою кобылку в первый же день, как признались в чувствах, да ещё и на улице! Это неприемлемо для жеребца.

— А для кобылки-чейнджлинга неприемлемо бросаться на жеребца с намерением высосать из него всю любовь, — виновато ответила она ему. — Да и тыкаться в кобылку жеребцы вроде как любят, нет?

Он громко цокнул и опустил голову вниз, чувствуя, как пылают щёки от позора.

— Мне очень стыдно, прости меня.

— Ничего, я же говорю, это я виновата. И знаешь...

Он почувствовал, как она приблизилась к нему, залезла передними копытами на скамейку и потянулась к его уху.

— Если хочешь, мы действительно можем где-нибудь уединиться.

До этой фразы жеребец мог заявить, что больше ничего этим вечером его не способно смутить или сбить с толку ещё сильнее. А сейчас он не смог сдержаться от нервного смешка. “Милостивая Луна, да что за ночь сегодня?! Или я напился и это всё лишь снится мне в пьяном сне?”

— Хей, я серьёзно, — с толикой обиды восприняла смех Оцеллус.

— Да? Но мы признались друг другу всего полчаса назад. И ты спокойно приглашаешь меня, эм, на “ночное чаепитие”? — не сдержался Сэндбар. — Обычно такое происходит после долгих ухаживаний и подарков.

— Ну, для ухаживаний время ещё будет, — она вдруг хитро улыбнулась. — А подарок... Ты знаешь, насколько сладкие твои эмоции? Они лучше любого подарка, поверь мне.

— Ты сейчас серьёзно? — до него наконец-то начало доходить, что кобылка совсем не шутит.

— Да. Ты просто не представляешь, насколько это вкусно. Любовь вперемешку с похотью пьянит куда сильнее любого алкоголя, — Оцеллус показательно облизнулась. — Пожалуйста?

Сэндбар завис. Он не верил в происходящее, всё это абсолютно ломало его мировоззрение. Кобылка сама приглашает его переспать с ней. В первую же ночь!

Но тающие остатки от былого ощущения лишь подталкивали его согласиться. Пусть это и было неким наваждением и иллюзией от чейнджлинга, но он хотел вновь это ощутить. Возможно даже нечто большее.

— Х-хорошо, — легко согласился он. Но запоздало вспомнил об одной проблеме. — Но куда мы пойдём?

Во время учёбы он часто жил в школе, в неком крыле-общежитии, деля комнату с Галлусом. Делал он это добровольно, несмотря на то, что его дом был не так далеко от Школы, да и родители никуда не выгоняли его.

Но идти сейчас туда? Глупо, вернувшийся с праздника грифон их увидит. Да и если пойти в комнату к Оцеллус, будет только хуже. Вести домой? Там родители, они точно помешают всему. Да и насколько неловкой будет сцена знакомства?

— Можем ко мне, — предложила Оцеллус. — Домой.

— Домой? — слегка растерянно переспросил Сэндбар.

— По программе интеграции новых видов мне было выделено жильё, не помнишь?

Он запоздало вспомнил об этом и кивнул головой.

— Вот. Там сейчас точно никого нет. Что думаешь?

— Идём. Я бы позвал тебя к себе домой, но там сейчас родители, и...

Оцеллус перебила его.

— Не извиняйся. Я умею быстро думать. Твои родные ушли с праздника несколько часов назад, ты им обещал спать в школе и “никуда с территории не уходить”, но вот в наших комнатах нас быстро поймают. А мой дом недалеко отсюда, всегда можно вернуться.

— Тогда... Идём?

Прогулка под луной и разговоры на отстранённые темы окончательно остудили жеребца. Для себя он решил просто отдаться течению этой странной ночи.

Оцеллус была права, дом, куда её поселили, был на краю города и находился очень близко к школе. Внутри он оказался небольшим, буквально одна комната, кухня и туалет с душем. Но для жизни одной особи из Улья его вполне хватало.

— Располагайся, сегодня ты мой гость, — как только Оцеллус сняла с себя платье, она кивнула на разложенный диван. — Извини, у меня не убрано немного. Чай будешь?

— Если можно. И у тебя тут уютно, — похвалил он хозяйку.

К своему стыду, он ожидал увидеть зелёную слизь по всем углам и разные коконы, висящие с потолка. Но нет, совершенно типичная обстановка для обычной пони.

— Спасибо. Присаживайся!

У него было время, чтобы снять с себя лёгкий смокинг и сложить его в стороне вместе с бабочкой. Вскоре кобылка присоединилась к Сэндбару, принеся магией два стакана чуть тёплого чая. Несмотря на ночь, на улице было довольно жарко даже по меркам начала лета, и пить горячий напиток никому не хотелось.

Разговор не начинался, Сэндбар сильно нервничал. Это был его первый раз, и он не хотел оплошать.

— Всё же, — разрушила тишину Оцеллус. — Начнём?

— Можно я на мгновение отойду... в туалет? — Сэндбар нашёл предлог, чтобы ненадолго покинуть её и собраться с духом.

Она безразлично пожала плечами.

Сэндбар умывался холодной водой, до сих пор чувствуя, как горят его щёки.

“Успокойся”, — говорил он самому себе в отражении. — “Всё будет нормально!”

Вытерев морду висящим на крючке полотенцем, он вернулся в комнату. И подойдя к дивану, внезапно увидел на нём Сильверстрим.

— Целли? — растерянно произнёс Сэндбар.

Она удивлённо моргнула.

— Не угадала? Секундочку!

Зелёная вспышка пламени, и вот на диване в довольно заманчивой позе лежала Смолдер.

— Ну же, иди ко мне, я согрею тебя своим пламенем!

— Целли! — чувствуя, как теряется и краснеет, воскликнул он.

— Опять не то? А если...

Ещё одна вспышка, и на диване оказался Галлус.

— Оцеллус!!! — выпалил жеребец.

— Что?! Я боюсь Йону копировать, диван не выдержит её массы! — чейнджлинг вернула свой вид.

— Зачем вообще ты хочешь менять облик? — недоумённо спросил Сэндбар.

— Ну, ты испытывал к ним симпатию, я помню, — невозмутимо и нейтрально ответила Оцеллус.

— Ну симпатию, не лю... — он замолк на полуслове. — А Галлус тут при чём?!

— Мне просто показалось, что это такие странные эмоции между вами! — прижав уши, сказала она. До неё начало доходить, что она сделала что-то не то.

— Да я бы никогда не влюбился бы в него! Уж чего, но не с парнем! — продолжал восклицать оклеветанный жеребец.

Оцеллус отвела взгляд в сторону и загрустила. Сэндбар замолчал и приблизился к ней.

— Целли, ты чего?

— Прости, — помотала она головой. — Просто скажи, кого ты хочешь видеть из наших знакомых. Я превращусь в неё.

— Да с чего ты взяла, что я этого хочу? — он залез на диван и сел сбоку от неё. — Целли, почему ты так подумала?

— Не знаю, — её голос осип. — Я... Мне кажется, я тебе не нравлюсь внешне. Когда жеребец смотрит на кобылку, я чувствую в его эмоциях не только любовь. Даже чаще первым идёт его желание. А это же зависит от того, нравится ли она ему внешне, или нет. А у тебя немного наоборот. Ты больше влечения испытываешь к Сильвер, чем ко мне. Вот я и подумала так.

Сэндбар выдохнул. И что ему стоит сейчас сказать? Можно ли вообще быть готовым к таким словам от возлюбленной? Он поднял копыта к вискам и потёр им. “Насколько же иначе думают жуки, святая Селестия, насколько же у неё мозг иначе работает!”

— Целли. Просто оставайся сама собой. Я не смогу словами тебе объяснить разницу между влечением и реальными чувствами, но просто поверь, что в своём настоящем виде ты привлекаешь меня куда сильнее, чем в любом ином.

— Ты так мило врёшь, — она натянуто улыбнулась. — Но не надо. Я всё очень хорошо чувствую.

Жеребец помотал головой. Ну и что ему теперь делать?

“Делать. Ну, конечно же!”

Он повернулся к ней.

— Целли?

Она посмотрела на него и едва успела наклонить голову для поцелуя. Сэндбар напирал и, прервав поцелуй, завалил кобылку на спину.

— Питайся мною, — прошептал он, прежде чем снова прильнуть к её губам.

Она обняла его копытами за шею. Вновь он почувствовал покалывание во рту. Оцеллус сладко застонала, активно отзываясь на ласки языком. Нескоро они оторвались друг от друга. Кобылка тяжело дышала, жадно ловя воздух.

— Хочу ещё. Но больше!

Она перевела взгляд на набирающий кровь член Сэндбара.

— Уже? Но я же не влияла…

— А что я говорил? — ухмыльнулся жеребец. — Теперь-то веришь в то, что ты меня привлекаешь во всевозможных смыслах?

— Верю, — она кратко хихикнула. — Ляжешь? Я могу немного...

— Не надо, — отказался он. На кивок Оцеллус он честно продолжил. — Я боюсь, что не продержусь долго.

— Ну, хорошо. Тогда отойди, я перевернусь.

Он сделал шаг назад, и чейнджлинг легла на живот, а затем широко расставила задние ноги и выпрямила их. Сэндбар присвистнул. В целом, ракурс ничем не отличался от тех кобылок, что он видел в журнале для взрослых и одиноких жеребцов.

— Любуешься?

— Немного, — он провёл копытом по ягодице и слегка потянул вбок. Блестящий от влаги валик её вагины немного приоткрыл мягкую синеватую плоть естества. Он убрал копыто. — Ты очень возбуждена.

— Ты просто не представляешь, как долго я ждала этого момента, — приподняв голову и посмотрев на него, сказала Оцеллус. — Несколько месяцев быть рядом с тобой, чувствовать всё это, но не решаться поговорить. О, это было сумасшествием!

— Думаю, мне стоит извиниться за это.

— Пожалуйста, просто сделай это!

Сэндбар кивнул, она отвернулась и немного подвигала копытами, чтобы найти устойчивое положение.

“Лишь бы не оплошать”, — думал он, пристраиваясь к ней. — “Просто продержись как можно дольше!”

Его сердце продолжало бешено колотиться, он волновался. Из мечущихся в голове мыслей всплыла на передний план одна главная.

— А нам может надо как-то предохраниться?

Сэндбар знал, что у разных видов не бывает детей. Но всё же она чейнджлинг, и если она способна становиться обычной кобылкой, не может ли что-то пойти “не так”?

— Ну, у меня тут ничего для этого нет, — отозвалась она. — Но я не помню, чтобы у наших видов были общие болезни.

— Я не только про это, Целли.

— А. Кто-то спал на уроках по анатомии других видов? Чейнджлинги не могут иметь детей от пони так просто, как ты думаешь.

— Но могут?

Оцеллус недовольно цокнула языком.

— Да! Для этого надо всего-то принять облик пони, желательно твоей же расы, и оставаться вплоть до родов в этом виде. Никогда бы не подумала, что скажу такое, но пожалуйста, выключи мозг.

— Хей, я о тебе хотел позаботиться, — слегка обиженно сказал Сэндбар.

— Когда буду готова стать мамой, тогда и позаботишься. А сейчас ни о чём не думай, ты делаешь только хуже.

Он недовольно выдохнул, но продолжил. Такой странный разговор отвлёк его и немного успокоил.

Головка его члена коснулась вагины. Он стал надавливать, Оцеллус постаралась помочь ему, подвинувшись, и, под довольный вздох кобылки, Сэндбар проник в неё. Чувство мягкости и лёгкой упругости окружило его член. Жеребец сам тихо застонал, когда мышцы влагалища сжались.

— Я... Я не продержусь долго, — честно признался он.

Оцеллус чуть качнулась ему навстречу, выбив из него вздох.

— До утра ещё далеко.

Он поддался инстинкту и начал двигаться, сжав зубы и стараясь сдерживать набирающееся напряжение. Оцеллус зашаркала передними копытами, собирая к себе покрывало.

Но надолго Сэндбара не хватило. Слишком яркими были эти новые чувства, он не мог противостоять им. Его член запульсировал, изливая семя в лоно кобылки. Он прижался как можно сильнее и замер, едва дёргаясь в такт выплескам.

Сэндбар поспешил выйти из неё и грузно сел на круп. Оцеллус проскользнула ногами назад, опуская поднятую часть тела на диван. Из ещё приоткрытой вагины показались первые капли спермы, стекающие на подстилку дивана.

“Молодец, ты всё испортил!” — мысленно пожурил себя жеребец.

— Прости, я не смог сдержаться, и...

Неожиданно для него, Оцеллус постучала передним копытом по месту рядом с собой.

— Ничего страшного. Лучше ляг рядом.

Он выполнил её просьбу, и быстро попал в объятия. Она прижалась к нему так тесно, как только могла.

— М-м, — тихо простонала она, когда перестала двигаться в поисках лучшего положения. — Вот теперь точно всё хорошо.

Сэндбар хмыкнул. Не такой реакции он ожидал от неё при столь быстром акте.

— Что? — отреагировала Оцеллус.

— Да я всё же оплошал. Ни капли удовольствия тебе не принёс.

В ответ ему был коронный сдавленный смешок.

— Глупышка. Я и не ожидала, что ты сразу же часами будешь сдерживаться. Считай, просто быстренько преодолели черту первого раза, чтобы оставить все неуклюжести и волнения позади.

— Ну, если ты так говоришь, — жеребец вновь хмыкнул. — Вообще, это звучит так, словно ты опытная дама в этих делах. И типа учишь меня, молодого несмышлёныша. Неужели ты вела вторую жизнь и в тайне от нас вертела жеребцами направо и налево? А выглядела напоказ застенчивой и скромной милашкой?

Оцеллус показательно несколько раз цокнула языком.

— Нет, я просто читала слишком много ваших романов, в том числе и для взрослых. А потом сопоставила с тем, что было в старом и новом Улье. И поняла, что вы слишком зацикливаетесь на прекрасном образе довольно грязного дела.

— Ох, как это звучит. А в Улье были оргии?

— В старом да. Много чейнджлингов гибло из-за голода, а Королеве всегда нужен был свежий приплод. Поэтому, как только нимфы затвердевали, их тут же заставляли спариваться с наиболее опытными солдатами. Те, кто давал хорошее потомство, оставались самками и продолжали размножение. Кто не справлялся — менял пол и становился рабочим дроном. А там уже своя иерархия.

— Вы правда можете так легко менять пол? — чуть нахмурившись, спросил Сэндбар.

— В самом начале нашей жизни — да. Это не просто смена облика, это именно перестроение тела чейнджлинга. Пока организм ещё развивается, перемены не так сложны и не так сильно бьют по нам, но с возрастом тело привыкает к выбранному полу. Ведь у самцов происходят свои процессы и изменения, у самок свои. И резкая смена ломает всё. Ну, это если простыми словами говорить.

— Наверное, тебе доставалось, — предположил Сэндбар.

Он чувствовал неприязнь к тому, о чём рассказывала его подруга. Это было неправильным, невозможным для того общества, в котором он вырос. Но он напомнил себе, что мораль и нравы пони не работали для чейнджлингов.

— На самом деле нет. Королеву свергли до того момента, как я затвердела. А в новом Улье уже был совсем иной порядок. И меня сторонились.

— Почему же?

— Считается, что я из самой близкой к Королеве ветви. Поэтому я в тех пещерах и боялась навсегда остаться Кризалис, — Оцеллус тяжело вздохнула, а Сэндбар чуть сильнее обнял её. — Но в любом случае, заранее скажи, если хочешь, чтобы у меня был большой и длинный...

— Целли!

Она засмеялась.

— Шучу. В наших отношениях хватит и одного члена.

Сэндбар не выдержал и взвыл.

— И это говорит главная зубрилка всей нашей группы! Даже не верится.

— Ну, другому жеребцу я подобное никогда не скажу. Обещаю.

— И на том спасибо.

Тема исчерпала себя, пара затихла. Сэндбар погрузился в мысли.

“Как всё... Странно. Действительно странно. Не ожидал, что встречу податливость и благосклонность в тех вещах, где мне бы копытом по щекам надавали. И проблемы и заморочки там, где их и нельзя было ждать. И не пожалею ли я потом, что мы всё так ускорили? Ну, по большей части это была она. Значит, её действительно всё устраивает?”

— Сэнди?

— Да, Целли?

— Готов ко второму раунду?

— Наверное, да.

— Тогда переворачивайся на спину.

Он освободил её из объятий, и Оцеллус приподнялась на передних копытах. Сэндбар в это время послушно повернулся.

— Начнём с приятного, — она потянулась к нему за поцелуем. Жеребец сразу почувствовал вспыхнувшую словно из ниоткуда волну похоти. Его пенис снова стал увеличиваться и твердеть.

Оцеллус разорвала поцелуй, но через мгновение обхватила член кольцом магии и заскользила им. Покалывающее ощущение сначала смущало Сэндбара, но и такие ласки быстро довели его до полного возбуждения.

— Доверишься злой колдунье? — шутливо спросила кобылка.

— А что ты хочешь сделать?

— Притуплю ощущения, раз ты так хочешь доставить мне удовольствие. Не зря же я ходила на курсы для единорогов.

Сэндбар тихо присвистнул.

— Не знал, что там такому учат.

— Конечно нет. Это базовое заклинание, которое используется при травмах. Но должно работать и в этом случае.

Жеребец задумался. Накладывать заклинание на его часть тела? Немного страшно и странно.

Но доверял ли он своей зубрилке? Абсолютно.

— О, зачаруйте своего принца, прекрасная принцесса! — помахав копытом в воздухе и попытавшись изобразить нужный тон, согласился он.

— Ну хоть не королева, — Оцеллус улыбнулась ему, и начала колдовать.

Вскоре он и вправду почувствовал небольшое онемение по всей длине пениса. Тем не менее, вновь появившееся кольцо магии подсказывало ему, что он всё же что-то может чувствовать.

— И позвольте принцессе оседлать своего пони! — чейнджлинг быстро оказалась над ним. Несколько капель оставшейся спермы упали на пах и живот жеребца, пока она пристраивалась.

Он плохо чувствовал касание её половых губ к головке члена, но зато прекрасно ощутил, как проникает в кобылку.

— М-м-м, — сладко простонала Оцеллус, принимая в себя всю длину партнёра. — О, да...

Она вдруг стала водить копытом по своему животу, и задержалась на одном месте.

— Вот где-то здесь я тебя чувствую, — выдала она. Сэндбар изрядно смутился от такой фразы с довольно извращённым подтекстом.

— Буду знать, — бездумно он брякнул в ответ.

— Ладно. Дай-ка мне сообразить, как лучше... — Оцеллус осмотрела пространство вокруг жеребца, поставила по бокам от него копыта и начала покачиваться. — Можешь помочь?

Он поспешно потянулся к ней передними ногами, чтобы помочь удерживать равновесие. Найдя баланс, Оцеллус начала ритмично двигаться.

Сэндбару оставалось лишь наблюдать за процессом и помогать кобылке не завалиться вбок. Он видел, как синеватые щёчки подруги зеленели от прильнувшей крови. В один момент она остановилась и потянулась за поцелуем, сразу же начав выкачивать эмоции. Сэндбар расслабился и поддался ей, полностью отдаваясь ожидаемому приливу похоти и желания.

— Как же мне нравится твоя любовь... — прохрипела чейнджлинг, выпрямляясь и продолжая двигаться. Её голос вернулся в норму. — Я бы пила её всю свою жизнь!

В стремлении усилить ощущения жеребец начал пытаться двигать тазом навстречу кобылке. Оцеллус не сразу подстроилась под это, но вскоре начала шлёпаться крупом в такт, с нескрываемым удовольствием наслаждаясь проникновением на максимально возможную длину. Когда кобылка уставала, она переставала двигаться вверх-вниз, вместо этого садясь на жеребца и покачиваясь из стороны в сторону. Сэндбар чувствовал, как стенки её влагалища сопротивляются его члену.

И несмотря на притупляющее заклинание, он всё отчётливее понимал, что Оцеллус приближалась к финишу. Всё сильнее и активнее сжимались её мышцы, всё быстрее и прерывистее становились движения.

— Хочешь... Кончим вместе? — едва ловя ртом воздух, предложила она.

— Да.

Она замерла на месте на самой высокой точке, когда лишь головка пениса была погружена в неё, и сняла заклинание.

— Тогда не сдерживайся! — воскликнула кобылка, резко подавшись назад.

Сэндбар сжал её бока копытами, получив настоящие, не притуплённые ощущения. Уже через несколько покачиваний он почувствовал то самое напряжение.

— Целли...

Она начала двигаться очень кратко и быстро.

— Да, да, да, да, да! — Оцеллус срывалась на писк и слегка задыхалась.

И в одно мгновение замерла и громко-громко застонала. Её мышцы так крепко сжали жеребца, что несколько его неуклюжих толчков выбили Сэндбара за грань. Болезненная, но всё ещё приятная пульсация опустошала его. Он пытался податься как можно глубже в кобылку, повинуясь инстинкту. На этот раз удовольствие продолжалось дольше, чем в самый первый, и он закрыл глаза, наслаждаясь моментом.

После яркого пика Оцеллус легла на жеребца.

— Побудь ещё немного во мне. Ты такой горячий! — шёпотом попросила она.

— Горячий? — он нашёл в себе силы на одно слово.

— М-м, — чейнджлинг на несколько секунд включила режим “зубрилки и всезнайки”. — У нас разная температура тела, у меня меньше, чем у тебя. Забыл?

Сэндбар издал краткий смешок.

— Да. Кажется, мне надо будет заново открывать все учебники по анатомии видов и перечитывать параграфы о чейнджлингах с самого начала.

Оцеллус поворочала головой, найдя на груди жеребца лучшее положение, чтобы расслабиться.

— И как таких балбесов вообще выпустили из школы?