В Снежном Царстве свои праздники, чем-то похожие на эквестрийские, чем-то на праздники иных царств...
Но в любом случае, это время чудес. А главное чудо живёт в нас самих.
Первый месяц зимы и десятый года, Снежник, подходил к концу. Северные ветры, спущенные с цепей своею мрачной хозяйкой, восседающей на Троне Угрюмой Цитадели на Дрожжаших остравах, они же Дрожьберген, дули непрерывно, принося обильные снегопады с северных и южных морей.
А по всему Снежножному Царству зажигались огоньки, снежнороги, пони, кирины и другие жители страны готовились главному празнику года, Светлому Рождеству.
История Жеребёнка-Что-Сделал-Мир-Добрее согревала сердца и дарила надежды. Даже ужасная Госпожа Метелица, Хозяйка Ветров, смирилась перед ним и начала перестала пугать жителей Мидиландии вьюгами, поэтому все знали, что чтобы не творилась на Свете, в землях к Северу от Узкого и Золотого Морей всегда в этот день будет ясно и умеренно холодно, а вся земля укрыта снегом, и даже если кто-то заблудится, то духи северных ветров всегда выведут его к пони.
Сама история Снежного Царства стоявшего на Великом перешейке, отделявшем Широкие Степи Центральной Мидиландии от Далёкого Востока, где находились древние земли драконьих кланов, была неразрывно связана с Духом Хлада, единственной ушедшей и единственной вернувшейся. Метелица обладала взбалмошным характером, и считала, что ее никто не ценит, пока она не встретила Его и не покаялась.
С тех пор весь Восток знает её как аликорна Стужи и Крутой Музыки.
Вспоминая древние сказания, юная Аня слушала песнопения в кафедральном Соборе Морковы, и перед проплывали страницы историй далёких дней и далёких мест. Снежнорожка жадно впитывала этот предпраздничный дух, непоседливая оглядывая хористов, священников и прихожан.
— Аня, не юли! — тихо сказала ей матушка, Валериана Подорожниковна, — стой смирно!
Но куда же ещё смирнее? Дай юной кобылке волю, она бы обошла весь Собор, заглянула бы в каждую книгу и постояла у каждого образа.Всей ей было интересно.
— Анальгина, уже заканчивают, скоро сможешь вволю всё осматривать, — тихие слова её отца, Болиголова Пустырниковича, обнадёжили неугомонную кобылку.
Её сёстры, Мура и Шура, тихо шикнули, но ничего не добавили.
Вскоре, служба действительно окончилась, народ причастился и начал расходиться. Юная снежнорожка же подошла к амвону и начала изучать Книгу, аккуратно выисывая символы оттуда в блокнотик летающим в её магии карандашиком.
— Барышня, чем вы заняты? — раздалось у неё над ухом.
— Я сравниваю записи. В моём экземпляре немного другие буквы, я хочу их записать.
— Это старые буквы. Проще просто прийти в Центральную библиотеку и получить там старинный букварь.
— Мне говорят, "ещё слишком маленькая для получения читательского".
— Ха... а как тебя зовут, барышня?
— Это Буранова Дома, Анальгина, млашая егоза Болиголова, — ответил за неё голос протоиерея Знатика.
— Значит, Буранова... приходи как-ниудь в библиотеку, посмотрим, что они могут сделать.
— Спасибо! — произнесла кобылка, огляднувшись, и чуть не упала. Над ней стоям сам царь Порей V, — В...Ваше...
— С Наступающим тебя, юная Анальгина, — прервал её монарх с мягкой усмешкой.
Она медленно покинула Собор, и начала оглядываться, в поисках своей семьи, но никого не увидела. Аня уже не раз терялась, но всегда возвращалась домой. Батюшка всегда говорил, что ей сужденно попадать в переделки. Анюте это нравилось, хотя и не спасало от домашнего ареста в случае, если она придёт слишком грязной или влипнет в неприятности. Она считала это справедливым, ведь ей было уже десять!
Дорога была ей знакома, да и жили они не особо далеко, на Овощной. Их род был знатен, хотя и несколько обеднел, но отец привел дела в относительный порядок. Да, возможно, у неё не будет приданного... да и чего? Однажды она станет Великой Волшебницей, способной померяться силами с аликорном! Таких было совсем не много за всю истории Снежнии, как в стране, так и в ближайшем зарубежье. И она будет одной из них! Злые духи и ужасные монстры будут трепещать от одного имени Анальгины Болиголововны из Дома Бурана, Великой Волшебницы!
Так она мечтала, одновременно рисуя в своём блокнотике, пока какой-то жеребчик, пробегая мимо, вдруг не выхватил блокнот из её ауры своей. Аня опешила, но лишь не секунду, а затем с диким воплём бросилась за ним с криком:
— Отдай!
Они проскочили Лубовую, пробежали Кири-город, и оказались в лабиринтах Коваровки.
И, вот, наконец, Аня догнала разбойника в одном тупичке. Правда, тут у него нашлась компания.
— Эй, кого ты привёл с собой, Кос?
— Да всё никак не отстанет, Крив!
— У, какая краля! — бросил третий, — а мы с ней сейчас с ней немного поиграем.
— Отдайте мой блокнот, или худо будет!
— А то... — начал обозванеый Кривом и тут же скривился от телекинетического удара. Обычно все думают, что магией можно только держать, но почему бы тем, что держишь, и не ударить! Аня сама придумала это заклинание!
Очень быстро вся троица отхватила тумаков, и всё бы ничего, но тут на неё вылетел четвёртый, снежнорог, и в его телекинезе блеснул нож...
— Нет! — удар ветра разбросал всех участников потасовки, бросив Аню к большим мускулистым ногам с пушистыми щётками. Подняв взгляд вверх, она вздрогнула, ибо пухленькая шерстистая белоснежная кобыла явно была аликорном. А с учётом веющего от неё холода, то никем иной, как Госпожой Метелицей незнакомка быть не могла. Та, же, сбив бандочку в кучу, начала их распекать леденящим кровь голосом, — малолетние идиоты... я знала жеребят, которые были моложе вас и жили куда как хуже, но у них в головах была хоть капля соображения! Да любой деревенский увалень знает, что чикать, как вы любите говорить, надо в крайнем случае, а на кобылу жеребец, считающий себя жеребцом, и вовсе копыто, копыто, ещё раз говорю, тупицам, только если она сама начнёт лягаться как бешенная, и то, только чтобы успокоить! Вы срам всего снежнорожьего рода! Да... вообще, зачем я всё распинаюсь. Из вас выйдут хорошие ледяные статуи... — закончила она и двинулась на испуганных хулиганов.
Аня посмотрела на них, её мозг быстро оценил ситуацию и она приподнялась и схватила Метелицу за заднюю ножку, попросив:
— Пожалуйста, не надо. Дайте им... чего-нибудь, но не превращайте в ледяную статую или что-то такое. Может, до них дойдёт, и они станут лучше.
— Ты понимаешь, что такие падшие души не очень понимают милосердие? — спросила Метелица.
— Ну, так говорят, что силен тот кто валит, но кто поднимается ещё сильнее! Сегодня же Сочельник, Госпожа Метелица, не лишайте их...
— Ладно, красавица, ты права! Я сама и взъярилась оттого, что творят на канун праздника да и с ума съехала. Ты! — обратилась она к старшему, и тут же он вскрикнул, — завтра пройдёт, а денёк так проживёшь, чай не Нечейская каторга! А теперь пшли вон, пшеки недоделанные! Я вам не царь, коль чего, вы у меня узнаете какова цена запрета сполна! — фыркнула она на них и как порыв ледяного ветра грянул, вся бандочка как вскочила и удрала.
А Метель повернулась к Ане и сказала: — Вставай уже. Пойдём, выведу, а то ещё приключений на свою голову найдёшь в Коваровке. Станешь грозой морковских улиц, все сыщики Петрушки будут за тобой бегать.
— Нет, я не хочу быть жуликом! Я буду Великой Волшебницей. Кстати, а вы даёте уроки, Госпожа Метелица?
Суровая аликорна посмотрела на кобылку широко раскрытими глазами и спросила:
— Эй, Буранова, ты дурная что ли?
— Мне батюшка говорил, что надо искать не токмо в книгах знания, но и у мудрых учителей. И вежливо просить их о наставлении и поучении! Так можно мне у вас поучиться?
— Вот же жеребята пошли... — начала Метелица, но тут ей на нос села снежинка и она чихнула, и задумалась, остановившись.
— А ведь знаешь, — произнесла аликорна после затянувшегося томительного молчания, — ты права. Просто учение это не моё, я как-то, ну меня тоже кое-чему учили, но я потом сама как-то. Это мой дурной братец любит поучать, хотя бы своих пташек-переростков. Я то больше по звуку...
— Но вы же знаете магию? — спросилп Аня.
— Да... магия это в боььшей степени связь, чем сила. Ты делаешь что-то, а Мир делает в ответ. В некотором роде, когда ты шваряешься палками и одна потела вверх, а потом упала тебе на голову, это тоже магия. Большинство энергий в Мире неструктурированно, но аликорны, кирины, единороги и снежнороги могут этим самым своим рогом их упорядочивать и заставлять делать то, что им нужно. И чем больше ты понимаешь, и чем больше можешь предложить Миру, тем больше можешь. Поэтому фанаты тёмной магии такие странные вещи творят, они буквально как минимум тепло своей души, а как максимум её куски предлагают. Иногда и больше, но это уж совсем дурные, такие точно потом всё теряют.
— А что с этим делать?
— То же, что ты делаешь со мной. Красиво говорить и убеждать, что полезно и для тебя и для меня. Только в серьёзной магии вместо меня будет Мир. А если вздумаешь государством править — то народ.
— Это логично.
— Ну так логика это умение узнавать правду, чего ты ещё от неё ждёшь?
— А расскажите мне ещё что-нибудь, Госпожа Метелица?
— Ну чего тебе ещё, дитя?
— Про вашу музыку, к примеру?
— Да я пишу музыку. Без музыки же скучно! Как без нее прожить? Идти и то не сподручно! И можно лишь тужить...
Так, за разговором, они дошли дома Ани, и кобылка вдруг предложила:
— А заходите к нам! Сейчас же Рождество! Как раз время поесть чечевичи!
— Ты совсем дурная, Буранова?! Я дух Зимы, аликорна Ветров! Какое мне сочиво?
— Ну, вы же не нежить?
— Чего? — спросила удивлённая Метель.
— Вы же живая? — переспросила серьёзно настроенная кобылка.
Аликонрна почесала нос и ответила:
— Да, вроде, жива.
— Тогда прошу в гости!
Меиелица вздохнула и произнесла:
— Умеешь же ты ломать запреты, Буранова. Лады, но смотри, у всего есть своя цена: будешь плохо учиться, заморожу!
— Буду хорошо учиться, тётушка Метелица! Пойдёмте в дом, холодно.
И аликорна с кобылкой поднялись на крыльцо и постучались.
Открывший дверь и тут же опешевший Болиголову Пустырниковичу услышал:
— Приветствую! Метель Белоносица, нашла я тут вашу кобылку и она пригласила меня на трапезу. Будем знакомы?