В ожидании Селестии

После важнейших переговоров с новой принцессой — Твайлайт Спаркл, принцесса Селестия телепортировалась в Кантерлот… оставив в Понивилле свою колесницу вместе с экипажем. Не зная что делать в подобной невероятной, нет, неправдоподобной, нет-нет, невозможной ситуации, двое пагасов пытаются разобраться в произошедшем и приходят к пугающим выводам…

Принцесса Селестия Другие пони

Погоня за радужной тенью. Благие намерения

За образом крутого воина в блестящей броне как правило кроется столько кошмарной дряни, что остальным даже думать об этом не стоит.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Другие пони ОС - пони Лайтнин Даст Старлайт Глиммер Темпест Шэдоу

Тяга к знаниям

Когда у Свити Белль неожиданно открывается необычный магический дар, принцесса Селестия забирает ее в Кантерлот для обучения. И с тех пор, в Понивилле очень долгое время ничего не было слышно о маленькой единорожке. Известно только, что в какой-то момент Свити бросила учебу и занялась музыкой. Сегодня, по прошествии двенадцати лет, популярная эстрадная певица Свити Белль возвращается в родной город, чтобы дать концерт. Но только ли за этим она приехала?

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплблум Скуталу Свити Белл Спайк

Дракон и Мисти

По сравнению с разъярённой единорожкой... да ещё с бодуна... да ещё первого в жизни... Ужаснейшие порождения Тартара и Эпплвуда кажутся милыми щеночками. Ровно через двадцать секунд Дракон понял, что пора вылетать за пивом.

Другие пони ОС - пони Фэнси Пэнтс Кризалис Чейнджлинги

Прокол

Свити Белль наконец-то получает свою кьютимарку в... весьма неожиданном деле. Немного запачкаться она не боится, ведь однажды ей будет суждено свершать великие дела. Вот только Свити не может понять, почему Рэрити реагирует так плохо.

Свити Белл

Гардениан

Незадолго до начала полномасштабной войны в небольшом городе объявляется таинственный южанин. Цепь последующих событий приведёт главного героя рассказа к пугающему финалу.

Другие пони ОС - пони

Твайлайт берет ответственность на себя

У Твайлайт слишком много свободного времени. У Твайлайт есть заклинание, которое включает в себя "транспозицию жеребцовых характеристик", которое она еще не пробовала. Твайлайт вот-вот вляпается в целую гору неприятностей.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Принцесса Луна

Перевёртыши, кругом перевёртыши

Каковы шансы, что твоя любимая пони всё это время на самом деле была перевёртышем под прикрытием? Да, чуть больше ста процентов.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони Кризалис

Дорога на Мэйнхэттен

Фантастика знает множество непохожих историй о Контакте. В "Пикнике на обочине" Стругацких Контакт заканчивается, толком не начавшись. В "Фиаско" Лема принуждение к Контакту оборачивается трагедией. Наконец, в "Контакте" Сагана все завершается действительно неплохо. В свою очередь, «Дорога на Мэйнхэттен» пытается обрисовать один из возможных сценариев того, как бы мог происходить Контакт в канонической Эквестрии. Как бы ни была сильна магия дружбы, такие события не проходят тихо. И разобраться в них всегда чертовски тяжело.

Увидеть Солнце

Прошло уже двести лет с тех пор, как на Эквестрию обрушился огонь сотен мегазаклинаний, разрушивших десятки город и уничтоживших миллионы пони... Но много воды и много времени утекло с тех далёких пор, а выжившие пони, а потом и их потомки, так ничего и не поняли, даже не попытавшись изменить свою жизнь, до сих пор мечтая лишь о материальных ценностях. Но даже здесь, в выжженной пустоши, должен быть хоть кто-то, кто мечтает о чём-то возвышенном... И в тоже время простом.

Другие пони

Автор рисунка: BonesWolbach

(1)

Нежно-золотистая стружка так забавно выскальзывает из-под долота. Тук-тук. Звяк-звяк.

Кажется, стучат? Это ко мне? Эй, войдите!

Никого. И стучать перестали.

Вот я глупая, это же я стучу. Молоток неудобно держать в зубах, но я справлюсь. Тук-тук. Звяк-звяк. Динь-динь.

В голове динькает, каждый удар звонко отдается в ушках.

Как же тебя назвать?

Динь-динь в ушках. Я назову тебя Динки.


Дерпи умостилась за старым письменным столом, доставшимся от прабабки — старым, грубо сколоченным. Не беда — так даже красивее, каждую жилку, каждую трещинку на шершавой столешнице можно разглядывать часами. Но Дерпи было не до разглядывания трещинок и изучения жучиных ходов — она трудилась.

Необычная для нее работа, непривычная — долото то и дело соскальзывает, звон молотка отдается в голове, а глаза ну никак не хотят смотреть туда, куда нужно.

Но Дерпи трудится. Она делает себе дочку.

В голове ее крутятся странные мысли — неужели каждая пара пони так мучается? Ведь сделать жеребеночка сложно, особенно когда молоток тяжелый, а долото, чего таить, туповато.

Но из бруска понемногу проступает силуэт жеребячьего тельца, а четыре симпатичных копытца уже лежат рядом.

Самое сложное — голова. Тут какой-то сучок, и Дерпи боится его срезать — он твердый, еще расколет заготовку, а другой у нее нет. Поэтому Дерпи оставляет сучок торчать. Быть ее дочке единорогом — не так уж плохо.

Пегаска останавливается только чтобы перекусить и выпить воды. Пытается попробовать стружу — она такая красивая, по цвету как маффин. Может быть, она вкусная?

Нет.

Дерпи морщится и выплевывает стружку в сторону, и понимает, что правду говорят жеребцы в портовом квартале — не каждая пони сможет такое проглотить.

Щиплется оцарапанный язык.

Дерпи разминает затекшие крылья. За весь день она не взмахнула ими ни разу — не до того. Нужно делать жеребенка и не отвлекаться. Она тяжело дышит, а потом со всего размаху попадает себе молотком по копыту и поскуливает, уронив долото, сквозь зубы.

Но вот последний удар, и Дерпи вытирает со лба пот.

Стол усеян стружками, на полу их еще больше. Но убирать Дерпи будет завтра — она слишком устала.

Динки получилась красивой — только гривы не хватает. Пегаска смотрит по сторонам — из чего бы сделать гриву?

Ее левый видит бахрому на покрывале, а правый — на пучок соломы.

Бахрома побеждает, и через полчаса у Дерпи склеиваются копыта, зато у Динки — прекрасная грива и хвост.

Наконец посмотрев на свою дочку двумя глазами сразу, Дерпи улыбается и укладывается немножко отдохнуть — прямо за столом.


Свет. Это то что я вижу.

А еще тепло.

Кто-то стоит рядом. Большая, красивая… кто-то. Слова перемешались в… здесь. Сложно думать.

Но с каждой секундой легче.

Ты кто?

Улыбается. У нее красивая грива. Со звездочками.

Протягивает… копыто? Да, копыто, теперь я точно знаю. И указывает мне за спину.

Я оборачиваюсь. Там — мама. Она смотрит. И открывает рот.

А я тоже открываю рот — как мама, и говорю «Мама». Что еще сказать?

Почему у нее на глазах вода?


Дерпи пытается разжечь камин — в доме холодно, и она боится что дочка замерзнет. По ночам уже холодно, и ветки к утру покрываются белыми колючками инея.

Изо рта у Дерпи идет пар, и она то и дело вздрагивает.

А Динки, кажется, даже не замечает холода. Она знакомится с миром.

— Динки! Не нужно это кушать!

— Пафему? — бежевая единорожка, скрипя суставами-шарнирами, подходит к маме. У нее изо рта торчат золотистые стружки.

— Оно невкусное. Лучше давай скушаем маффин.

— Маффин? Мафин маффин?

— Динки, не говори с набитым ртом!

Кучка стружки падает на пол.

— Мамин маффин? — переспрашивает единорожка. — А что такое маффин?

— О… — Дерпи мечтательно поднимает правый глаз к потолку. Там, на высокой балке, паутина без паука.

— Маффин — это самое вкусное что можно придумать! Подожди тут и никуда не лезь!

И Динки сидит на полу. Только никуда не лезть у нее не выходит.

Когда Дерпи приносит тарелку с разрезанным на две части маффином — одна побольше, для Динки, и вторая, всего с четвертинку, для нее — Динки уже радостно скачет рядом с камином, а на кончике рога у Динки огонек.

— Милая, ты научилась колдовать? — спрашивает Дерпи, с улыбкой, но через мгновение замирает.

Тарелка летит на пол, а Дерпи — к кровати, хватает одеяло и накрывает им Динки.

— Что случилось, мама? — спрашивает единорожка, кончик рога у которой уже почернел и обуглился.

Дерпи ничего не говорит, только обнимает дочку и всхлипывает.

— Мама, у тебя опять вода в глазах. — недовольно говорит Динки. Дерпи улыбается.

— Нельзя лезть в очаг.

— Плохой? — уточняет Динки.

— Нет. Хороший, но ты можешь сгореть.

— Как?

Дерпи приходится встать и бросить ворох стружки на потрескивающие дрова.

Динки смотрит завороженно, пока стружка вспыхивает, скручивается и превращается в серую пыль, а потом, осознав, бросается к маме и пытается залезть под крыло.

— Я… Я больше не буду… в огонь… — бормочет единорожка.

— Не будешь… — кивает Дерпи, бережно укрывая дочку серыми перьями.

Маффин куда-то укатился. Дерпи видит его под диваном, но рядом с маффином сидят три мышонка, тощих и растрепанных, а чуть ближе — их мама.

И Дерпи решает, что на этот раз она может обойтись и без ужина.

А глаза, которые и раньше не очень-то слушались, теперь просто сами по себе закрываются, и Дерпи укладывает дочку спать.

— А зачем? — спрашивает Динки, глядя на паутину под потолком.

— Все пони ночью спят… — зевает Дерпи. Подушку она находит уже наощупь.

— А мне скучно… — говорит Динки и ворочается.

Дерпи сонно кивает и машет копытом — она слишком устала, чтобы спорить.

— Только не балуйся… — шепчет она, и засыпает.


Когда Дерпи просыпается, на темно-рыжих занавесках уже пляшут солнечные зайчики. Первым делом она принимается искать дочку. Динки нет ни рядом с пегаской под одеялом, ни за столом, ни — к неслыханному облегчению — в камине.

А вот у стены, рядом со шкафом, высится пирамида старых бланков — тех, на которые ставят подпись о получении. Все почтальоны их выбрасывают, а Дерпи хранит — мало ли, когда может понадобиться бумага?

Дерпи завороженно смотрит на это бумажное сооружение, а оно начинает покачиваться.

— Мама? — деловито спрашивает Динки, откладывая очередной листок в сторону, и удивленно хлопает глазами.

— Светло? — спрашивает она, и выбирается из своих баррикад.

Краем глаза Дерпи замечает, что на пожелтевших от времени листах что-то есть — какие-то серые полоски и пятна, но вглядеться она не успевает.

Динки подходит к ней. Ее рог блестит, словно им долго-долго обо что-то терли.

— А что ты делала? — спрашивает Динки. — Ты молчала.

— Я спала. — улыбается Дерпи, протирая заспанные глаза.

— Спала? — удивляется Динки. — Ты не смотрела на белый рисунок сверху? А на что ты смотрела? Что ты видела?

— Сон. — Дерпи улыбается еще шире и прижимает дочку к груди.

— Сон? А это что? — Динки трется щекой о шерстку Дерпи. Это очень приятно.

— Это… — Дерпи открывает рот, и закрывает его. Как можно объяснить что такое сон?

Динки, впрочем, объяснений и не требует. Она ждет пару секунд, а потом выкарабкивается из маминых объятий и идет к куче бумаги.

— А я вот что делала. — говорит она, и теперь-то Дерпи может рассмотреть кучу рисунков. Посередине кучи снова умостилась Динки, как в гнезде, и берет очередной листок. Рядом с единорожкой — кусок угля из потухшего камина.

Дерпи запоздало спохватывается.

— Ты лазала в камин?

— Там не было огня. — невозмутимо отвечает единорожка. — А я рисовала. Вот, это ты, мама!

Дерпи смотрит на листок бумаги. С листа на нее смотрит Дерпи, а рядом с ней — огромный, почти в ее рост, маффин.

И Дерпи улыбается. Кажется, она знает, куда можно потратить ту кучку полушек, которая лежит у нее на верхней полке шкафа.

— А почему… — начинает Динки, и пегаска, потянувшаяся за деньгами, оборачивается.

— А почему у тебя мягко и как одеяло, а у меня, — Динки стучит по груди, — гладко и как пол?

— Как одеяло? — не понимает Дерпи.

— Ага. Вот тут как одеяло… — Динки проводит копытом по гриве, — А тут — нет.

Дерпи задумывается.

— Это потому что ты еще жеребенок. — решает она. — А у взрослых пони есть шерсть.

— Хочу смотреть на взрослых пони! — заявляет Динки.

Дерпи кивает и подходит к окну. Она раздвигает занавески, и…

— Мама! Нет! Там огонь! — кричит Динки и пытается оттащить маму за хвост, подальше от окна. — Сгоришь!

Оторопев от неожиданности, Дерпи отступает в сторону, а Динки испуганно смотрит на ярко-желтое пятно света на полу.

— Огонь? — неуверено спрашивает она, и пытается положить на освещенную половицу кусок стружки.

Стружка блестит бронзой.

— Не горит. — хмурится Динки и поднимает вопрошающий взгляд на маму.

— Это не огонь. — смеется пегаска. — Это солнце!

— Солнце? — Динки катает слово на языке. — Солн-це. Оно соленое?

— Его не едят. — мотает головой Дерпи, и чувствует как у нее бурчит в животе. Пора бы и позавтракать.

— А какое оно? — Динки пытается выглянуть в окно, становится на кровать, забирается копытами на подоконник, ойкает и зажмуривается.

— Оно тоже больное! — говорит единорожка сердито. — Мама, почему ты не сказала?

— Оно хорошее, если на него не смотреть. — поясняет Дерпи, пытаясь найти хотя бы что-нибудь в холодильном ящике.

— А что с ним делать? Смотреть нельзя, есть нельзя… — удрученно произносит единорожка, и отправляется завтракать.

На столе, среди стружек — тарелка сена и стакан молока. Дерпи сидит рядом и смотрит на дочку.

Динки хватает стакан обеими копытами и подносит ко рту. Белая струйка течет из щели.

У Дерпи сама собой начинает дрожать нижняя губа — от огорчения и внезапного чувства вины. Она плохо сделала дочку! У нее не получилось.

— Я растяпа… — шепчет пегаска, и Динки бросается утешать маму.

— Не надо воды в глазах! — просит она и трется о мамину ногу. — Я больше не буду разливать.

От этих слов Дерпи рыдает еще сильнее.

Динки растерянно смотрит на плачущую пегаску, не понимая, что произошло, задумчиво сует стружку в рот — промахнувшись мимо тарелки.

— Офень вкуфно, мамафка. — говорит она, и Дерпи улыбается, немного неуверенно.

— Правда? — спрашивает она, и Динки кивает.

Дерпи снова задумывается.

— Пони должны есть сено и маффины. — бормочет она под нос, — А не стружку.

А Динки продолжает жевать. К радости Дерпи, никаких опилок ниоткуда не высыпается. Конечно, это немного неправильно, и Дерпи твердо решает что-то сделать с такой диетой. Но еще нужно сделать столько дел, так что стружке придется подождать.

— А теперь будем собираться. — говорит пегаска, наскоро выпив остатки молока и проглотив скудный завтрак. Она берет шапку, носочки, и тут ее посещает мысль, что Динки замерзнет, потому что у нее нет шерсти.

Пегаска принимается копаться в вещах, прикладывая то одну то другую к Динки, зачарованно стоящей рядом и разглядывающей ворох разноцветных одежек в сундуке.

Наконец, Динки собрана — что, по мнению Дерпи, означает «закутана по самые копыта». Ушки спрятаны под платком, нос и рот замотаны шарфом, из-под шубки выглядывает краешек хвоста.

И, конечно, глаза — ярко сияют между полоской шарфа и шапкой.

— А куда мы пойдем, куда? — нетерпеливо перебирает копытами единорожка.

— Узнаешь! — хитро отвечает Дерпи, и распахивает дверь на улицу.

Комментарии (3)

0

Офигеть, буратино...

Darkwing Pon
Darkwing Pon
#1
0

Хороший рассказ, очень хороший. Жаль, что не закончен. Очень бы хотел увидеть продолжение, если это возможно.

Romuald
#2
0

Да, Буратино.
Хорошо сделанная Дерпи-жалелка.
...жаль, что это один из множества тех текстов, что не будут дописаны никогда.

Mordaneus
Mordaneus
#3
Авторизуйтесь для отправки комментария.