Все тлен

Все тлен

— Я не понимаю тебя. – удивленно хлопала зелеными как изумруд глазами пегасочка лазурной масти. Она растерянно улыбалась, ее белесая грива, стоящая торчком, еле заметно колыхалась от налетевшего прохладного вечернего ветерка.

— Странно. – удивился Макс и проверил логи автопереводчика. Кое-что ему не понравилось, он быстро провел некоторые манипуляции в интерактивном голограммном интерфейсе и сохранил изменение кода. Затем нажал «Применить», и небольшой серебристый имплантант в его голове мигнул зеленым огоньком, возвещая о том, что новый алгоритм программы-переводчика загружен в соответствующий участок мозга. Он аккуратно зачесал рукой назад свои длинные каштановые волосы, прикрыв маленькую серебристую бусинку, малозаметную внешнюю часть имплантанта мягким непослушным локоном.

— Попробуем еще раз. Я сказал, что все тлен. Какое слово ты не поняла? – он ласково улыбнулся поняшке, от чего она почувствовала тепло, и ответила ему такой же теплой и доброй улыбкой.

— Я поняла все твои слова, но я не поняла что ты хотел этим сказать? Как все может быть тленом? Или тлеть? Прямо как дрова на костре? – она искренне хотела понять о чем речь, и старалась, но ничего не получалось.

— Думаю, это разъяснение будет долгим. – снова улыбнулся Макс и подбросил дров в костер, который уже начал немного угасать. Два распакованных замороженных плодоовощных пайка уже разогрелись, и были на треть съедены человеком и поняшкой, которой очень по вкусу пришлось угощение, особенно клубника, сезон которой прошел месяц назад. – Я думал, что ошибка в транскрипции, но теперь вижу, что дело в меметичности понятия, потому разнится вкладываемый смысл.

— Эээ... ты такой смешной. Прям как наша училка Смитти Браун. – не переставала улыбаться пегаска, которую все больше забавлял странный двуногий пришелец с серебристой кожей. – Да, а у тебя нет еще клубнички? – и она опустила ушки, сделав просительную мордашку. Фрутти обожала клубнику, она переехала в Понивиль из Клаудсдейла именно поэтому.

— Конечно, сейчас. – засуетился человек. Он повернулся к своему небольшому челонку и поднял руку со встроенным мини-имплантантом для удаленного консольного управления устройствами. Это был очень удобный интерфейс, который позволял управлять любыми совместимыми устройствами. Прелесть его была в том, что можно было управлять не только своими устройствами, но и теми, на управление которыми дал разрешение их владелец. Уникальная система распознания была осведомлена о таком желании или нежелании буквально в любой момент времени. Но, в принципе, в челноке вольного искателя были только его вещи, да и других людей на этой, буквально несколько часов как открытой планете не было, так что... Один из сервисных люков тридцатиметрового элегантного стандартного челнока искателей открылся, и в сторону человека полетел небольшой круглый зеленоватого цвета дрон, неся в цепких манипуляторах прямоугольную коробочку пайка. На сей раз Макс запросил не ассорти, а исключительно клубнику. Дрон, похожий со своими манипуляторами на большого зеленого паука, бесшумно подлетел и опустил на траву коробочу пайка, втянул свои ножки-манипуляторы, отчего стал полностью круглым шаром, и так же бесшумно отправился в транспортный люк, закрывшийся за ним без единого звука.

Макс поднял увесистую коробочку и снял защитную пленку. Сработавший датчик заставил контейнер моментально разогреть замороженную клубнику до комнатной температуры и покрыть ее конденсатом. Фрутти и не стеснялась: она была не из стеснительных кобылок. Несколько минут человек, приведший костер в порядок, сидел и умилялся картине поедания клубники поняшей. Между делом он проверил серебристый биоскафандр, который ответил на его прикосновение включением синих чуть светящихся полос вдоль всего тела. Фрутти, уже почти доевшая паек, прыснула от смеха:

— Что это?

— Проверяю костюм. – ответил человек.

— Как забавно. – веселилась она. – Прямо как рыба-светляк.

— Еще хочешь? – спросил Макс видя, что коробка пайка опустела.

— Не, я все. Спасибо тебе, Макс. А на утро есть еще? – она снова опустила ушки.

— Конечно. Сколько влезет. – человек развеселился.

— Просто чудесно! А теперь расскажи мне про тлен. Это как в костре ветки? – Фрутти вылизывала коробочку пайка.

— Слушай, я сейчас еще притащу. Не вылизывай остатки. – Макс тихонько смеялся, наблюдая за тем, как иссиня-лазурная непоседа дочиста вычищает коробочку длинным гибким красным язычком, негромко посапывая при этом.

— Не, все. – она отстранилась от коробки, облизывая красный от клубники нос. – Привычка. Мама меня ругает, и в гостях не разрешает, но вот что я тебе скажу, Макс: самое вкусное – это остатки. Умпф. – добавила она, снова облизывая розовый нос.

— Или сюда, грязнуля. – хихикал человек, доставая из походного чемодана белоснежное полотенце. Поняшка послушно подошла и подождала, пока он аккуратно вытирает ей нос. Потом понаблюдала глазами, как из ниши челнока снова вылетел уже знакомый зеленоватый дрон, подхватил грязное полотенце и пустую коробку из-под пайка и бесшумно скрылся.

— Как его зовут? – несколько настороженно спросила она.

— Никак. Это машина. Вещь.

— Да?!! – удивилась Фрутти. – Слушай, дай мне тоже. Тоже такое надо. А заметать в доме оно может? А уроки делать?

— Ты не сможешь им пользоваться. – улыбнулся Макс и потрепал растрепанную гриву небольшой пегаски.

— Ой! Ты такой холодный... Как драконы. Или рыба. – отпрянула Фрутти от неожиданного прикосновения холодного скафандра.

— А сейчас? – Макс откорректировал внешнюю температуру, полосы на его скафандре поменяли цвет с синего на зеленый, а после на желтый.

Фрутти осторожно дотронулась носом до руки, потом аккуратно прижалась к боку человека ушком, и наконец, повертевшись как собачонка, улеглась рядом с сидящим под деревом Максом:

— А теперь теплый. Прямо как мама. Я часто люблю так сидеть с мамой, или братиком. Особенно зимой.

— А скоро зима? – поинтересовался человек.

— Да еще лето не кончилось. А потом еще осень. А уже потом зима. Ты не знал?

Макс улыбнулся и осторожно, чтобы не потревожить поняшку, попытался подбросить еще дров. Поняв, что это будет проблематично, он опять вытянул руку к челноку. Из другой ниши вылетел еще один круглый дрон, на этот раз черного цвета, термоустойчивый. Получив переведенную имплантантами на программный язык инструкцию, он направился к хворосту и принялся хлопотать вокруг костра. Подбросив еще веток, он тихо и плавно улетел в сторону недалеко стоящего леса за новой порцией дров.

— А много у тебя этих? – уже не удивляясь спросила Фрутти.

— По три комплекта каждого типа. – ответил Макс.

— А видов сколько?

— Двенадцать. Каждый для своего участка работы.

— И все круглые? – не унималась поняшка.

— Большинство. Но у некоторых корпус и рабочие части значительно больше чем у этого, так что они не круглые.

— Вау! А покажи их мне! Хотя нет, уже темнеет. Лучше завтра. Расскажи мне про этот тлен! Это должно быть что-то очень интересное!

— Ну, как сказать... Сейчас это рассматривается как необходимый этап в развитии, но тогда... Отец застал те времена...

— Ух как я люблю всякие такие истории! – Завертелась под боком Макса поняшка, устраиваяь поудобнее.

— Хорошо, конечно я расскажу. Давным-давно, пятьдесят лет назад, появились брони. И были они странным сообществом...

— Брони – это такие как ты, кому мы нравимся? – хихикала Фрутти.

— Да, похожие. – Макс запустил пальцы в ее гриву и провел вдоль шеи. Сенсоры скафандра в точности передали тактильные ощущение нервным окончаниям его ладони, и по телу пробежала волна тепла и доброты. – Появились они тогда, когда надежды на добро в мире практически не осталось. Все общество сверху и донизу прогнило и переполнилось ложью, предательством, алчностью, унынием, злобой и раздором. Все противостояли всем, а добродетели презирались, считались пережитками прошлого, мешающими жить...

— Как до правления принцесс? – встряла пегаска.

— Да, как до правления принцесс. Философия скатилась до самых примитивных желаний человека, даже в семьях люди становились друг другу врагами. Каждый был сам за себя, и исцеление уже казалось невозможным. И тогда появились вы, маленькие пони.

— Так у вас тоже живут такие как я? – вскинула голову Фрутти и посмотрела в карие глаза Макса.

— Нет, о вас появились только истории. Но эти истории показали тем, кто разуверился в омуте порока, что есть другой путь. Путь, обратный раздору и одиночеству. Они показали нам дорогу честности, важность верности, благородство щедрости, порыв радости, силу доброты и магию дружбы. Очень многие откликались на это зов сердца, но страх все еще сковывал их. Потому что многие поверили в безысходность. Пока выпускался канон, его поклонники творили и радовались. Но после окончания сериала, а кое-где и раньше этого, из-за веры в безысходность многие отворачивались от тех принципов, на которых зиждется гармония. Они поверили в то, что все тлен. Они говорили, что теперь фанон уже не тот, они говорили, что дружбомагия потрачена.

— Значит, они потеряли надежду?

— Именно. Они поверили в безысходность и отсутствие надежды. Они перестали верить в гармонию.

— Значит, это тлен... Значит... Они испугались?

— Именно так, Фрутти. Безысходность питается страхом. Весь путь дисгармонии в конечном итоге коренится в страхе. Страхе быть слабее, страхе быть не понятым, вечном страхе перед другими. И страх погубил старое человечество.

— Как, все умерли? – испуганно задрожала поняшка. Макс ласково провел ругой по ее шерстке, отчего дрожь ее улеглась:

— Нет, не все. Просто общество деградировало и распалось, рухнули старые структуры и правительства, сгорели в горниле войны всех со всеми целые народы. Но гармония на самом деле не умерла. Она только начала рождаться. Ведь очень много было брони, которые не поддались страху. Они продолжали творить и надеяться даже тогда, когда многие покинули общество. Долгих десять лет человечество просто пыталось выжить на развалинах некогда величественной цивилизации, сожравшей себя, отвергнув гармонию. И тогда, после краха, они понесли людям новое учение – учение о дружбе и гармонии. И все те разбитые, потерявшие надежду люди, ранее сбитые с толку и разобщенные – они поверили в гармонию. Они видели, к чему привел их раздор, они страдали и были одинокими, и дружба стала для них надеждой и спасением. Все новые и новые города и поселки присоединялись в к идеям гармонии и дружбы, и маленькие пони указывали путь во тьме тем, кому судьбой не полагалось выжить, но они бросили вызов и победили рок. Победили своей дружбой, несокрушимой надеждой.

Еще десятилетие человечество зализывало раны, но становилось сильнее и краше день ото дня, когда между ним исчез раздор, когда они потеряли страх друг перед другом. Появились новые технологии, новые изобретения, настало время труда Великого Возрождения. Еще через десятилетие планета снова нарядилась в зеленые леса, гармоничный человек очистил все, что загрязнил до этого, озеленил пустыни и возродил природу. Озера и реки снова были кристально прозрачными, в них плескалась рыба, а города из бетонных джунглей превратились в зеленые бесконечные сады, вместо вони, дыма и шума человека окружил аромат леса и пение птиц. И тогда брони решили нести дружбу и гармонию всюду во Вселенной, и началась эпоха Поиска. Тысячи вольных искателей отправлись разведывать новые миры. Люди стали основывать колонии и поселения на других планетах, везде утверждая гармонию. И сейчас мне, рядовому искателю, удалось найти настоящее чудо – вас, милые поняши. Чтобы сказать вам, что человечество в неоплатном долгу перед вами.

— Да, чудная история. – зевала Фрутти. — Я отведу тебя завтра в Кантерлот, там сейчас принцесса Твайлайт. И принцесса Селестия. И еще принцесса... – она снова зевнула, — ... Луна.

— Спи, малышка. – тихо сказал Макс. Но это было излишне, потому что поняшка уже положила голову ему на грудь и тихо, безмятежно сопела. Макс смотрел на Луну, мерно светившую над хвойным лесом.

Черный дрон вдруг ожил, схватил охапку дров своими выдвинувшимися из корпуса паукообразными лапками, положил на костер, и снова замер. Макс осторожно устроился поудобнее, обнял пегаску и стал засыпать, чувствуя сквозь скафандр как бьется ее маленькое сердечко.