Голод

Пролог

Сумерки окончились, небо покрылось звездами. Уже все утихомирились и заснули спокойным сном в маленьком доме на отшибе. О богини, как же прекрасны звезды в пору, когда луны нет на небе: они мерцают россыпями ярких, причудливо мерехтливых драгоценностей, витками галактик и полными тайн туманностей...

Но она не любила небо без луны. Сидела она под окном и с надеждою вглядывалась в то место, где восходила еле заметная старая луна вчера вечером. Но нет, не восходит она: сегодня новолуние. Нет луны не небе, а это значит лишь одно. Сегодня она снова голодна.

Она пыталась. Она терпела, и силы воли ее хватало чтобы удержаться, но не силы тела. Стоило ей пропустить новолуние и не отведать крови, и она начинала умирать, медленно и мучительно. Солнышко нестерпимо жгло тогда ее шерстку, малейшие звуки заставляли страдать, и только кровь помогала вернуться к нормальной жизни. Однажды она чуть не умерла, решив во что бы то ни стало отказаться от убийств, но ей нужно было жить, одна должна была жить, без нее не смогут работать Элементы, и Эквестрия будет в опасности. Принцесса призвала ее на помощь, и она вынуждена была снова утолить свою жажду крови, и страдания ее души от убийства были значительно мучительнее страданий тела от голода.

Сегодня снова, сегодня опять. Может, луна таки появиться? Но нет. Нет...

Она посмотрела на свою кьютимарку и закрыла глаза от отчаяния: теперь снова ее три знака превратились в три летучие мыши. Обреченно она вздохнула, и одела красный плащ с высоким воротником, привычное для новолуния одеяние, которое появилось у нее на кровати как только солнышко село за горизонт.

Устало она села на краешек кровати, сгорбилась и подперла мордочку передними копытами. Вздыхала она горько и проклинала тот день, когда пошла в Вечнодикий лес. Это было недавно, всего полтора года назад, но жизнь с тех пор стала настоящим кошмаром, и она бы уже давно решилась покончить с собой, если бы не подруги. Ах, если бы они могли найти кого-то другого вместо нее. Не зря запрещают детям ходить в Вечнодикий лес, не зря запрещают приносить оттуда что-то непонятное. Если бы она тогда знала, чем обернется для нее эта странная находка, этот причудливый обруч с черными камнями... Это проклятие... Но пора.

Она еще раз вздохнула и подошла к зеркалу. Она не знала, как она выглядела сейчас, потому что в новолуние зеркало не отражало ее. До тех пор, пока не взойдет солнце. Не решалась она сделать шаг, смотрела на отражение своей комнаты, такой милой и уютной. Как же хотела она никуда сегодня не ходить. Но она шагнула в отражение с тяжелым сердцем, и зеркало всколыхнулось волнами, словно вода в пруду.

Вася шел домой из клуба. Эх, знатно сегодня погамали в ТФ с пацанами! Развалили команду забугорных нубов в пух и прах! И во многом благодаря ему. Медик рулез! Хе-хе! Стреляйте сколько влезет, а мои бойцы будут снова как новенькие. Конечно, Вася и другими классами играл некисло, особенно скаутом, но медик был его любимым, его фишкой. Конечно, инет и дома есть, но когда вся команда рядом, все дружно орут и могут подбегать и дергать друг друга, а потом посидеть и обсудить матч за чашечкою чаю – это же чудесно! Если все так пойдет, то скоро можно будет тягаться с теми корейцами-зазнайками. Ох, уж и огребут они скоро, ох и расплатяться за все прежние унижения... Ох уж, да.

Вот и дом скоро, уже повернул Вася на свою улицу, и теперь разглядывал звездное безлунное небо. Да, щас он залезет на Табун, посмотрит че новенького, зайдет в ветку обсуждения «Эквестриан герлс» и немного посрется там. С кем? А неважно. Там уж найдется с кем. А потом посмотрит пони и пойдет спать. А может и просто пойдет спать, кто ж его знает. Вася улыбался и напевал себе под нос колыбельную, которую пела меткоискателям Флаттершай.

Она чувствовала его. Она всегда чувствовала своих жертв, она могла предугадать их мысли и знала, где они будут идти. Она притаилась и ждала. Она знала, что проблем не будет. Во всяком случае, ни разу еще не было: у нее было чутье к кому подходить. Она услышала знакомый мотив, и боль пронзила сердце, и комок подошел к горлу. Но нужно решаться. Да, сейчас.

— Эм... можно тебя на минутку? – Вася слегка шуганулся, когда сбоку из темноты кустов раздался мягкий голосок. Он от неожиданности принял боевую стойку, но следующие слова его успокоили: — Прости, если отвлекаю. Если хочешь, то иди...

Вася быстро прокрутил ситуацию: голос спокойный, приятный, явно женский, семок или мобилу перезвонить не просит. Район этот был тихим, уже давно никто не слышал о гопоте или отморозках. Даже пьянчужек, заседателей на лавочках, местные жители прогнали, и теперь их район был чуть ли не самым чистым в городе.

Также Вася подумал о том,что женщина может быть приманкой, и лишь завлекает его зайти в темноту кустов, не освещенную фонарями, а там уже ждет небритый дядя, а может и несколько, чтобы обобрать. Но у Васи с собой было всего триста рублей, так что... Ну разве что отморозки и подрежут.

— Эй, сколько вас там! – стараясь говорить грозным хрипловатым голосом, рявкнул Вася и огляделся на предмет прохожих или заходящих с флангов типов.

— Я одна. Прости, если напугала. – ответил с кустов нежный голос. Вася еще раз осмотрелся, и убедился в том, что с флангов и тыла никто не заходит. Однако, и прохожих не было видно, потому что время было уже позднее.

— Так, выходи из кустов. Я в кусты не пойду. – так же рявкнул Вася, готовясь дать по газам в случае чего.

— Хорошо. – ответила она. Она чувствовала все вокруг и знала, что похожих все равно нет. Кусты зашевелились, и она вышла на освещенный асфальтированный тротуар.

— Ч... Флаттершай? – выдохнул Вася и закаменел. Она нерешительно подняла на него свои глаза. Вася бубнил себе под нос что-то невразумительное и явно матерное.

— Прости, что? – спросила Флаттершай и прижала ушки.

— Говорю, глаза у тебя красные. – ответил Вася и повнимательнее присмотрелся к поняшке.

— Оу, это нехорошо. – погрустнела пегаска.

— Обалдеть! – радовался Вася. – Настоящая Флаттершай!

— Да. – она опустила голову.

— Эй, выше нос. Чего ты там хотела? Обидел кто? – Вася стал медленно подходить к пегаске осматривая ее странный наряд. Флаттершай молчала, позволяя ему как следует рассмотреть ее. Когда он расслабился, она спросила:

— Можно я выпью твою кровь? — Вася остолбенел. – Если ты не против. – добавила она тише.

— Э... чего? – Вася отступил на пару шагов.

— Ты можешь уйти, я не обижусь. Я попрошу кого-то другого. – Она опять нагнула голову и опустила ушки.

— Это... А зачем тебе моя кровь? – насторожился Вася и приготовился бежать.

— Потому что я вампир. И умру без человеческой крови. Я пойду, наверное... – и она стала разворачиваться.

— Эй, эй. А это тебе обязательно? – крикнул Вася уже издали.

— К сожалению. – тихо ответила Флаттершай и поплелась в кусты.

— Эй, погоди же! – поняшка остановилась и обернулась. – А много тебе нужно крови? – уточнил Вася, которому совсем не хотелось обижать Флаттершай ни при каких обстоятельствах. Флаттершай повернулась и медленно побрела к человеку, но остановилась в нескольких шагах:

— Мне нужна вся. – уже еле слышно промямлила пони. Васю передернуло:

— Э... как вся? А мне что тогда останется?

— Ничего. – вздохнула желтая пегаска.

— Совсем?

— Да, совсем.

— Я ведь тогда в ящик сыграю. – волосы на голове Вас зашевелились.

— Я не настаиваю. Если ты не хочешь, то я пойду. – она снова стала разворачиваться.

— Э... а как ты без крови? Ты тогда умрешь без крови?

— Да. – грустно ответила Флаттершай.

-Ну... ну тогда хорошо. – согласился Вася. Он просто не мог отказать ей, и она это знала. Она всегда чувствовала тех, кто не откажет ни за что.

Она подняла на него свои красные глаза, и в свете фонарей блеснули белоснежные клыки, которых Вася не видел раньше. Он вздрогнул, и пони тоже. Оба обреченно глядели друг на друга.

— Что надо сделать? – вздохнул Вася.

— Подойди и стань на колени. – попросила Флаттершай. Вася медленно подошел, не отрывая от нее глаз, и послушно стал перед ней на колени.

— У тебя глаза красные. Совсем. А я думал, что у тебя бирюзовые глаза. – тихо сказал человек.

— Да, бирюзовые. Наверное, это сейчас они такие. И будут такими до рассвета. – она пристально рассматривала его лицо, запомнить как можно лучше, – Обними меня.

— Хорошо. – Вася поднял руки, и пони запрыгнула передними ногами ему на плечи, охватив крепко шею. Он же прижал ее к себе руками, и шерстка ее была теплой.

— Как тебя зовут? — наклонилась Флаттершай к уху человека.

— Вася.

— Ты пел мою колыбельную? – прошептала она Васе на ухо.

— Да. – так же шепотом ответил он ей и нежно погладил по спине рукою, ощущая сквозь ткань плаща крылья.

— Мне очень понравилось. – еле слышно шепнула поняша.

— Спой мне ее. – попросил Вася.

И Флаттершай начала петь. Она старалась так, как никогда в жизни, и ее тихая песенка наполняла полуночную тишину улицы как прекрасные сады, цветы и клумбы наполняют красотою бетонный город. Вася все гладил поняшу, и она пела, наслаждаясь ласками. Когда песня закончилась, она резким движением укусила Васю за шею, и тот свалился замертво.

Она знала куда нужно кусать, чтобы не было больно. Она надеялась, что он не почувствовал боли. Она стояла над ним и пила из ранки, и слезы ее лились по щечкам, скатывались по шее и смешивались с редкими капельками крови на шее человека.

Когда кровь закончилась, она стала облизывать длинным язычком ранки, и те стали быстро затягиваться. Скоро от них не останется и следа, и утром люди обнаружат мертвого молодого человека, который скончался от остановки сердца прямо на улице.

Уже скоро рассвет, и Флаттершай почти закончила. Она старалась не пропустить ни единой детали, ни единой черты этого молодого и жизнерадостного человека.

Она перепробовала все. Все зелья. Всех заклинателей. Она перерыла горы литературы, но все источники твердили одно: лишь смерть избавить от проклятия. Но ей нельзя умирать. Ради всех зверей. Ради подруг. Ради Понивиля. Ради Эквестрии.

Она не знала, как она завтра будет смотреть в глаза подругам. Как она будет о чем-то просить других пони. Она, убийца. Она, кто загубил столько невинных жизней! Как она смеет хотя бы заговорить со всеми этими добрыми пони?

Ну вот, портрет готов. Это уже семнадцатый портрет, она помнит их всех. Память о каждом теперь надежно сохранена. И одинокими вечерами она достает портреты, и говорит с ними, и просит у них прощения. Но портреты молчат, и только улыбаются. Она запомнила их улыбки, когда они видели ее.

Пегаска спрятала краски, и взобралась на огромный стул. Она непонятно зачем купила этот стул для минотавров. Ах да, Айрон Уилл втридорога всучивал всем своим ученикам вещи минотавров, потому что они придавали уверенности.

Она тяжело вздыхала, и с трудом сдерживала слезы, рассматривая портрет веселого человека. Нужно пересилить себя и немного поспать.

Дрема охватывала ее, унося вдаль боль и тоску, и только красные глаза врезались ей в память. И казалось ей, что все ее зверушки сейчас смотрят на портрет, и глаза их светятся красным...

Автор арта — MykeGreywolf

Глава 1

Это был один из тех приятных летних дней, когда прохлада не уходила после завтрака, а держалась иногда и до полудня, ведь с утра начался нечастый, прямой и теплый, грибной дождик. Небо не было серым, потому что облака были лишь кое-где, сквозь нечастые белые пушистые преграды то и дело проглядывало голубое и чистое небо. Небольшие светлые тучки шли неспешно, поволе, как череда коров задумчиво бредет вечером с пастбища, неся в тугих выменях много белоснежного молока. И даже кое-где в просветах тучек мелькала радуга, но была она маленькой, поэтому не было сомнения в том, что где-то там в небесной выси суетится вертлявая Рейнбоу Деш, всегда поспешающая, отчего и оставляла за собою эти маленькие радужные шлейфы.

Флаттершай нравилось утро. Это было ее любимым временем суток, те недолгие часы, когда солнышко уже взошло, а дневной зной еще не взял бразды правления. Тогда открывала она все двери и все окна, дабы утренняя прохлада как следует наполнила ее уютный домик, пройдясь веселым сквознячком по комнаткам, пробуждая излишне задремавших сонь — зверушек. И обычно настроение ее в это время было прекрасным, но сегодня ей хотелось протяжно выть, и очень хотелось, чтобы рядом был у нее кто-то, кому можно было бы все рассказать, и поплакать намного. Но никого кроме Энджела у нее сейчас не было, да и не расскажешь ему. Что толку, разве же он поймет? И подругам тоже не рассказать. Хоть бы кто-то пришел к ней в гости, хоть бы одна живая душа. Хоть бы вечно сердитая на всех Бон-Бон, что частенько ругалась на Флаттершай по поводу, но чаще без повода, когда ее подруг не было рядом чтобы вступиться. Даже ей бы сейчас желтая пегасочка была бы рада.

На кухне царило некоторое оживление: Энджел сосредоточенно поглощал состряпанный для него салатик, а его хозяйка хлопотала за приготовлением завтрака для себя, и ловко орудовала небольшим ножичком, нарезая овощи. Ей было немного тяжело: ножик затупился, а сама она ну никак не могла освоить искусство его заточки, то и дело до болей в копытцах вытирая его о точильный камень. Но делать было нечего, все остальные ножи были еще более тупыми, и Флаттершай сосредоточила свои мысли на том, что их нужно будет кому-то отнести для заточки, потому что ей самой это будет сущей мукой, да и результат самостоятельной заточки будет как минимум сомнительным.

Она уже предположила два варианта насчет того, к кому бы обратиться за помощью, но продолжала думать еще, мотивируя себя тем, что первые могут и отказать, или быть занятыми. Но на самом деле ей просто хотелось отвлечь свои мысли, и не думать о прошлой ночи. Занять мысли хоть чем-то.

— И... — тихонько заскулила пегасочка, ненароком зацепив ножом нежную кожицу возле копыта. Хоть нож и был тупым, но по закону подлости его заточки, что была недостаточной для твердых овощей, вполне хватало чтобы поранить. Ранка была совсем маленькой, и Флаттершай вскрикнула скорее от неожиданности чем от боли. Пегасочка даже не выпустила нож из копыта.

Лучик солнца пробился сквозь тучки, скользнул в ее окошко, словно маленький фонарик осветил кусочек стола и пораненную нежно-желтую ножку, выгодно оттеняя все остальное, заставляя приковать к освещенной ножке внимание. Две алые капельки не спеша скатились из ранки, оставляя за собой еле заметный красный след на коротенькой желтой шерстке, и больше крови из нее не пролилось, кровь свернулась.

...Кровь... кровь...

И опять все, о чем маленький элемент доброты стремился забыть всею душою, все опять нахлынуло и придавило, словно громадный мешок хилого исхудалого батрака, словно внезапно вывернутое с корнями дерево придавило незадачливого путника. Флаттершай выронила нож, и он со странным, тягучим словно кисель звоном, укатился куда-то, но она не видела куда, потому что закрыла глаза и слезы заструились по дрожащим щечкам. Сначала она тихо скулила, но не могла долго сдерживаться, и вот она уже ревела, даже выла, протяжно всхлипывая, охватив голову передними ногами. Она даже не чувствовала, как Энджел пытался ее успокоить, и напрасно он гладил хозяйку по задней ножке.

— Флатти... Что, с тобой? — в дверях кухни появилась растрепанная и мокрая Рейнбоу Деш, грива ее свисала, и с нее мелкими капельками струилась вода. Флаттершай не отвечала, только выла как простреленная навылет волчица, высоко поднимая пораненную ножку.

— Ох, ну не надо... — Рейнбоу заметила ранку, и быстро подскочила к подруге, ухватившись за болтающуюся ногу крепко своим и сильными передними ногами, надежно зафиксировав ее, — Флатти, не плачь, я сейчас.

Рейбоу наклонилась к ранке, и стала быстро и ловко зализывать ее, хоть она даже уже не кровоточила. Язык поняши был поистине чудесным средством, и они могли запросто лечить даже серьезные повреждения, просто зализывая их. Позже, с развитием магического и зельеварного искусства, когда были изобретены гораздо более эффективные и быстрые способы исцеления, эти практики постепенно перешли в разряд народных методов, и также иногда использовались в качестве средств первой помощи. И кроме целебного и антисептического эффекта, в слюне пегасов было еще и природное обезболивающее средство, поэтому в летных школах нередко можно было встретить молодых пегасов, усиленно зализывающих ранки своим товарищам, что неудачно зашли на вираж, чтобы на следующее утро от повреждений не оставалось и следа.

Флаттершай чувствовала горячее дыхание на своей ножке, нежный и заботливый язычок, от которого улетучивались любые намеки на боль, но из-за слез даже не могла понять кто перед ней. Она только знала, что это кто-то добрый, хороший, заботливый, и он жалеет ее. Она подалась вперед и со всей силы обняла теплую и мокрую поняшу, что была перед ней, и продолжила рыдать, крепко обнимая.

— Ну все, все хорошо, все хорошо, Флатти... Я с тобой, не нужно плакать, все хорошо... — шептала на ушко своей подруге радужногривая поняшка, также крепко ее к себе прижимая, легонько поглаживая по шейке, вытираясь щекой.

Это помогало, Флаттершай постепенно успокоилась, и взяла себя в копытца. Она поняла, что перед ней Деши, и оттого ей стало на душе теплее. Так ей хотелось увидеть кого-то живого, и как здорово, что сейчас с ней ее самая старая и самая любящая подруга.

— Спасибо, Рейнбоу. Спасибо. — тихонько сказала Флаттершай и разомкнула объятия. Рейнбоу, что собиралась было поподкалывать подругу перед тем, как прилетела, сейчас тоже раскисла и впала в легкую меланхолию от всей той сентиментальности. Она боялась себе признаться в том, что ей иногда до жути хочется испытать такие чувства, и сейчас они, замкнутые в темнице и порабощенные, поднимали настоящее восстание против своего угнетения, требуя равных прав и свобод. С некоторой, скрываемой даже от себя, неохотой Деши отпустила подругу, и теперь снова усиленно подавляла бунтующие в ней нежные чувства, что происходило хоть и со скрипом, но все же неумолимо и уверенно.

— Ну все. Все уже кончилось. Не болит? — участливо смотрела она во влажные бирюзовые глаза подруги.

— Нет, уже все хорошо. Я так рада тебя видеть. Как хорошо, что ты зашла. Ох, Энджел, все хорошо, малыш, спасибо. Иди завтракай. Иди. — она легонько подтолкнула белого кролика к столу, и тот поскакал, то и дело бросая на хозяйку беспокойные взгляды.

— Это... я чего залетела. Сегодня после обеда собираемся на пикник к озеру. Ты как, с нами? — Деши теперь отошла чуть дальше, чтобы не возникало желания еще раз обняться с Флаттершай, и теперь оглядывалась по сторонам в поисках полотенца, подавляя в себе желание отряхнуться чтобы не замызгать стены и весь пол.

— Ох... ну да, конечно я пойду. А кто еще пойдет? — Флаттершай уловила стремление подруги, и участливо подала большое и мягкое полотенце, которое достала из шкафа.

— Гм... Хм... — выворачивала Деши шею, вытираясь, — Я пойду, из наших еще Пинки и Джеки. Еще будут Роза, Лира и Черили. Малышня тоже напросилась, целая орава. И ты тоже, вообще круто будет. Афалао взвах.. — Деши принялась вытирать мордочку, отчего безнадежно было ее понять.

— Как мило... — нарочито веселым голосом отвечала Флатти, она подняла укатившийся ножик, сполоснула его в миске с водой и продолжила нарезать овощи. — Слушай, оставайся на завтрак. Хлебушек вчера испекла, между прочим по рецепту Гренни Смит. И картошечка молодая, и капуста цветная, сейчас поджарю. А?

— Ох, Флаттершай. Ты как никто другой знаешь что мне сейчас нужно. Так устала с самого утра с этим дождиком: за двадцать верст пришлось тучу сюда переть, а потом еще ее распределять... Хоть это я ваще круто так все быстро сделала, а когда узловое завихрение, так я его как на тренировке только раз — и в дамки. — Деши теперь рассматривала себя в зеркало, удовлетворенно отмечая, что грива снова стоит торчком как ей и положено. Она резво побежала на улицу чтобы повесить сушиться мокрое полотенце. Дождик еще накрапывал малость, но вскоре он прекратиться, поэтому можно было смело вешать.

Флаттершай чистила овощи на кухне, когда Деши зашла туда. Энджел уже позавтракал, помыл за собою тарелку и поскакал куда-то на двор по своим кроличьим делам.

— Так хорошо, что ты зашла, Рейнбоу. Это...

— Это просто круто, как и всегда. Так, ты там долго?

— Эм... еще минут двадцать. Прости, я не успела раньше. — Флаттершай приопустила ушки.

— Ну ты и … Не, все в порядке. Серьезно. Я подожду. А знаешь что меткоискатели намедни утворили? — Рейнбоу заглянула в шкафчик в поисках чего-то сладкого.

— Нет, не знаю. Наверное, опять в лес ходили?

— Так точно, опять потащились. И опять все в колючках и грязи вернулись. Пришлось их под тучей мыть. Как будто мне делать больше нечего. А печенья у тебя никакого не завалялось?

-Оу, прости. Нет, но если ты не против, я сейчас быстро к Кейкам сбегаю. Хочешь?

— А, ладно с этим. — Рейнбоу потянулась, — Слушай, я пойду немного полежу пока до завтрака.

— Да, иди. Кстати, в спальне еще не убрана постель, и расстеливать даже не нужно. — Флаттершай ловко забросила в плиту несколько поленьев, и поставила на камфорку, предварительно сняв два круга, кастрюльку с картошкой. Рейнбоу не пришлось повторять два раза, она без промедления шмыгнула из кухни, оставив за собой размытый радужный шлейф, а Флаттершай продолжила хлопотать у плиты.

Флаттершай собиралась идти за подругой когда все было почти готово, но запах поджаренной, подрумяненной цветной капусты уже выманил Деши из-под теплого одеяла. Она стояла в дверях и с улыбкой водила носом, улавливая ароматы. Готовила Флаттершай просто превосходно, и никто в этом из ее подруг и знакомых сравниться не мог. Только Пинки Пай могла посоперничать с элементом доброты в кулинарии, да и то только в кондитерском направлении. Что же до первых и вторых блюд, гарниров, закусок и салатов, то Флатершай была впереди всего Понивиля. Только об этом мало кто знал, потому что она была скромной, очень скромной, и только близким друзьям иногда перепадало вкусностей из копытец стеснительной желтой пегасочки. Рейнбоу, к сожалению, совершенно не блистала в приготовлении пищи, но то было ее спасением, что она была довольно неприхотливой к еде. Тем не менее, вкусно покушать возможность она никогда не упускала, и сейчас чудесный запах буквально выдернул ее из постели, и она в предвкушении глотала слюнки.

Флаттершай первой насыпала тарелку для Рейнбоу, причем большую часть. На завтрак она приготовила чуть больше блюд чем собиралась сначала, и на тарелке появилась кроме обещанной молодой картошечки с маслом и укропом и поджаренной цветной капусты еще и немного притушенная сладкая спаржа под сырной корочкой, и пикантный чесночный соус. Себе же соуса она оставила побольше, потому что любила его до жути.

Рейнбоу пересиливала себя и не бросалась на вожделенную еду, ожидая пока Флаттершай наберет и себе, но сорвалась как только подруга присела за стол. Рейнбоу поглощала еду быстро, хоть и хотела растянуть удовольствие, но этакая вкуснятина, помноженная на голод молодого, здорового организма и утреннюю зарядку в небе, делали это практически невозможным делом. Но хоть как спешила Рейнбоу, Флаттершай управилась быстрее со своей порцией, и это было для Деши весьма удивительно, ведь Флаттершай ела очень аккуратно и неспешно. Возможно, просто порцию для подруги желтая пегасочка выкроила значительно больше.

Но вот Деши наелась, и теперь счастливо улыбалась подруге за чашкою чаю. Как же немного для счастья нужно-то. Всего-то покушать, утешить подругу и немного вздремнуть.

— Флаттершай, ты просто чудо. Знаешь, иногда я злюсь или кричу на тебя, но просто знай, что это... как его сказать-же?

— Да перестань, Деши. — Флаттершай опустила глаза и погрустнела.

— Да не, ты послушай. Я не стану дружить абы с кем, слышишь? Ну, что я кричу иногда, ну так я же круче, и мне нужно иногда покричать, да. Так ты просто не обращай внимания, подруга. И вообще, не обращай внимания на всяких, кто на тебя кричит, а то и вовсе скажи — я им так крикну, что грива неделю торчком стоять будет.

— Деши, ты чудесная подруга. Ты такая хорошая. Не то что я. Ах, если бы ты только могла понять меня... — Флаттершай говорила тихо, но спокойно и размеренно. И это значило, что дело и впрямь серьезное. Твайлайт или Рарити немедленно бы заметили эти странные интонации в голосе Флаттершай и серьезно бы к ним отнеслись. Но к счастью, или к несчастью, Рейнбоу Деш не умела различать эти непонятные многим нотки.

— Ну перестань. Ну что, снова обниматься что-ли? — Деши хохотала.

— Эм... Да не надо, наверное. Ладно, оставим. Просто я хочу чтобы ты знала, что ты очень много для меня значишь. — все так же серьезно ответила Флатти.

— Не надо так не надо. — Улыбнулась Рейнбоу, немного скривив уголок рта. Да, она не так хорошо умела владеть собой как Рарити. — Кстати, а где ты купила ту картину? Такая прикольная. Мне понравилось, хоть я и не выкупила что там нарисовано.

— Ох... — зрачки у Флаттершай сузились. Как она могла забыть! Она зажала копытцами рот и ушки ее испуганно прижались.

— Что? Ну та картина у тебя в спальне. Да можешь не выкручиваться, я поняла, что это ты сама рисовала. Краски-то везде валяются.

— Я не... не... это не я.... — еле слышно пищала Флаттершай.

— Да ладно тебе, не прибедняйся. Ваще классно получилось. Ты зря никому не показываешь, у тебя ведь реально талант. Я серьезно. Так вообще смотрится, как живое.

— М.м....

— Да чего ты? Я серьезно, я вообще под впечатлением. Тебе стоит это показать Рарити или Твайлайт. Я не знаю как это называется? Срюализм, или вроде того. Но круто. Честно, Флаттершай, ЭТО КРУТО!

— хм... им....

— Все, перестань. Если стесняешься, то я никому не скажу. Только ты совершенно зря стесняешься.

— Не говори никому. Пожалуйста. — еле слышно просила Флатти.

— Агрх... — засопела Рейнбоу, — Ну... Ну Флатти, ну давай уже немного становись смелее. Ты даже не представляешь сколько в тебе всего классного, а ты все это прячешь вместо того, чтобы показать это пони. Да если б я умела хоть вполовину всего что умеешь ты, за мной бы уже стаями жеребцы летали...

— Да, наверное... — Флаттершай сникла.

— Ум... Ну извини, я не хотела. Прости... — Рейнбоу уже пожалела о своих словах.

-Да нет, все нормально. Не беспокойся. Как тебе спаржа по новому рецепту?

— Я это серьезно. Что? А, да, вкусно. Не, просто объедение, аж копытца облизала. Даже не стану просить рецепт, все одно не получиться. Флаттершай, ну подумай над моими словами: не прячь свои достоинства. Уж как увидела эту картину, то меня прям пробрало, какой же талантище. Флатти?

— Рейнбоу, что я для тебя значу?

— Что? Ам... Эгрх... Ну, много значишь, да. — Рейнбоу покрылась еле заметным румянцем.

— Пожалуйста, Рейнбоу, я если я для тебя дорога, то не говори никому. Я прошу. — опять голос Флаттершай приобрел этот странный стальной оттенок, и на этот раз Деши его заметила и удивилась.

— Хорошо, Флаттершай. Но знаешь что? — Рейнбоу понизила голос, испытав непривычный комок в горле.

— Что?

— Ты не просто много для меня значишь. Я не умею там сильно красиво говорить как другие, я скажу просто, и только потому, что ты ОЧЕНЬ много для меня значишь, Флатти. — радужногривая опустила голову и замолчала в нерешительности.

— Да, Рейнбоу?

— Гм... В общем, я не знаю, что я для тебя значу, но если что-нибудь я для тебя да значу, то тебе не стоит прятать свои достоинства, Флатти. Тебе есть что показать, и я прошу тебя не стеснятся этого. Ради меня.

— Ах, Деши... Если бы ты только знала... — Флаттершай грустно вздохнула. — Может быть... Нет, наверняка я недостойна такой подруги как ты. Прости.

— Не говори глупостей. — Нахмурилась Рейнбоу, — Навыдумывает себе невесть чего... Завязывай с этим. Все, проехали. Закончили с этим на сегодня.

— Как скажешь... — согласилась Флаттершай.

— Нет, ничего. Решительно ничего. — Твайлайт выложила на стол добрый десяток фолиантов, в том числе и очень старых, от которых поднялась небольшая пыль, и Спайк то и дело чихал.

— Эм... ну, может, поискать чуть тщательнее...

— Куда уж тщательнее. Все перерыла. Все. — нахмурилась лавандовая единорожка, и пошла на кухню за чем-то сладким. — Ты почитай пока выкладки.

— Хорошо...

Был уже вечер, и близилась ночь. На небе зажигались звезды, и восходила полная луна, теплый ветерок влетал в открытое окно библиотеки — дуба, а Флаттершай, удобно расположившись на диванчике, изучала фолианты и книги, что притащила Твайлайт. Спайк откровенно зевал и поглядывал на часы.

— Ох, пойти бы покупаться сейчас... — мечтательно протянула Твайлайт, выходя из кухни. — Я люблю купаться в сумерках. Такая необычная тогда водичка, и пар над нею. Загадочное все, в воде отражается звездное небо... Пойдем покупаемся, Флаттершай?

— Что? Да, если хочешь. — Она погрузилась в чтение, и хмурилась, ибо явно рассчитывала прочесть что-то более полезное.

— Спайк, иди уже спать. — Твайлайт подошла к клюющему носом дракончику и погладила его по чешуе.

— А как же ты без своего помощника номер один? Я тебе нужен. — Вскинулся он.

— Идем уже спать. Мы тут недолго, и тоже баиньки. Идем. — Единорожка подхватила магией Спайка и побежала на второй этаж, удерживая его в фиолетовом облачке.

Через минут десять после еще одной чашечки чаю Твайлайт прервала подругу:

— Слушай, Флатти, я ничего не нашла. Только художественную литературу, самая свежая была позапрошлого века, и она была совершенно абсурдной. Я даже принцессу несколько раз спрашивала, и она говорила то же самое: вампиры — лишь выдумка чей-то фантазии, причем явно больной. Написали страшилку, а потом испугались собственной сказки. Какие-то еще чесноки придумали отпугивать...

— Да, насчет чеснока глупость, конечно, полная... — не отрываясь от чтения отметила Флаттершай.

-... Вот, сама же и согласилась. Все остальное тоже не иначе как глупость, и никаких вампиров в Эквестрии не было и нет. Единственное что более-менее стоит воспринимать всерьез, то это исторические труды Свирла. Но он пишет о временах столь отдаленных, что даже принцессы с трудом могут их вспомнить. И он вообще описывает вампиров не пони, а как странных высоких двуногих существ без шерсти, зато с большой бородой. Наверное, там говориться об алмазных псах, хотя борода у них и не растет. А может, это было какое-то редкое племя алмазных псов, которое не дожило до наших дней? Среди пони никто и никогда вампиров не слыхал, только в книжках и выдуманных историях. Уверяю тебя, Флаттершай, принцесса не стала бы что-то скрывать от меня, а знает она очень много.

— Да, наверное. — все так же монотонно ответила пегаска.

— Вот же. И еще. Когда я последний раз я опять спросила у нее про вампиров, принцесса спросила, откуда у меня этот интерес. Я сказала, что это ты ими интересуешся, причем очень активно. И знаешь что она мне сказала?

— Что? — еле слышно пискнула Флаттершай и прижала ушки.

— Чтобы ты не забивала себе голову всякими глупостями. И эти книжки — это ужастики, и они не для впечатлительных. Так что хватит тебе читать эти выдумки, Флаттершай. Это выдумывалось как шутка чтобы пощекотать пони нервы, но ты уж слишком близко к сердцу эти страхи принимаешь, что и неудивительно. Так что забудь об этом. Хорошо?

— Эм... Ну да. Если ты хочешь...

— Да, хочу. Я не хочу, чтобы всякие пустопорожние глупости пугали мою подругу. И вообще, пойдем лучше купаться. Уже полная луна взошла, вообще будет чудесно.

— Да, пойдем, наверное. — расстроенно встала с диванчика пегаска. — Кстати, мы две недели назад так хорошо искупались. Ну у Рарити был срочный заказ. А ты почему не пришла.

— Ах-ха-ха, Флаттершай. Какая ирония судьбы: я как раз рылась в Кантерлотской библиотеке по твоим вампирам. Видишь, сколько из-за этих вампиров хлопот ненужных?

— Да, много. Очень много. — опустила ушки Флатти.

— Ну, побежали. — весело сказала Твайлайт, когда они вышли за дверь, и понеслась вперед, задрав фиолетовый хвостик.

Он был очень грустным. Она чувствовала его душу. Этот человек тоже был из тех, кто не откажет ей. Иногда он поворачивал голову, и она могла видеть его лицо сбоку, и по его щеке бежала слеза. И у нее тоже бежала слеза по щеке.

Вечер закончился, дело было ближе к полуночи, в густом городском парке мирно горели фонари синеватым светом. Некоторые ртутные лампы были желтоватого оттенка, и когда на одном двухламповом фонаре встречались и синяя, и желтая лампа, то смесь этих цветов была такой, к которой тщетно было подобрать название человеку, не знакомому с художественными науками.

Деревья покачивались в такт теплому июльскому ветру, дальняя аллея была пустынной, даже выпивающие компании уже подались на ночлег. Только где-то далеко слышался звон гитары да нестройное и нетрезвое пение. Сейчас разобрать песню и жанр не представлялось никакой возможности ввиду ее крайне приблизительного и схематичного исполнения, но час назад, когда исполнитель был чуть более трезв, можно было идентифицировать музыку как русский рок 80-х.

Он иногда посматривал на чистое звездное небо, где-то вдали виднелся Обелиск Славы и вечный огонь перед ним. Он смотрел туда, и уж думал совершить прогулку в несколько километров к Обелиску, чтобы постоять там, у вечного огня, вспоминая. Когда-то давно, в восьмидесятых годах, власти города задумали грандиозный проект с мемориалом партизанской славы, с тремя мостами, один из которых должен был вести от конца этой аллеи парка аж до самого Обелиска через глубокое ущелье над рекою. И даже треть проекта была сделала, и один мост через реку построен. Но потом началась Олимпиада, а потом взорвался Чернобыль, и все финансирование государству пришлось направить на более важные цели. А потом союз развалился, и о финансировании мемориала можно было даже не заикаться. Треть построили, в том числе и тот парк, в котром он сейчас сидел — и то хорошо. Если бы успели еще построить второй мост, то до Обелиска пешком было бы пол километра. А так все пять. Но хотелось делать хоть что-то, потому что от одинокого сидения сиднем становилось только хуже.

— Почему ты плачешь? — негромко спросили сзади.

— Тебе какое дело? Уже набухалась и лазишь снимаешся, малолетка ссыкливая? — зло огрызнулся он.

— Эм... прости. — донеслись сзади из-за кустов тихие слова.

— Вали себе. Я сегодня не в настроении. — немного успокоился он. — И бухать в твоем возрасте нихера не круто. Вообще не понимаю вас, дур набитых. Че, блядь, крутого — нахерачится яги и лазить как проститутки, блядь, сосать за коктейль. Пиздец.

— Прости. Я пойду. Я не хотела...

— А че ты хотела? Хоть слышу, что вроде не бухая. Че тогда ночами лазишь?

— Прости, я увидела, что ты плачешь.

— Да. А что, нельзя, да? Только ты можешь, блядь, плакаться, потому что, блядь, ноготь сломала и мама денег на ягу не дала, или ебырь айфон не купил? А если люди, блядь, калечаться или умирают, ну так похуй же. Конечно, ноготь важнее.

— Оу...

— Да, блядь, плачу. У меня друг умер. Час назад узнал. А он еще месяц назад умер, а я искал его две недели. Еле вычислил его емейл и телефон через аккаунт, даже ментам взятки носил чтоб по базе пробивали. Час назад позвонил, а его мама и отвечает, что нет его, мол, умер. Месяц назад. От сердечной недостаточности.

— Ох... — голос сзади задрожал. — А... А как его звали.

— Васей звали.

Глава 2

Пауза несколько затянулась, человек уже успел вытереть слезы, и теперь отрешенно смотрел вдаль на яркую точку далекого вечного пламени.

— Ну, чего молчишь-то? — недовольно бросил он в темноту.

— Я... прости меня... — неизвестный голос дрожал в темное.

— Ну еще разревись тут, блин. — буркнул парень, — Ладно, иди сюда, чего там жмешься?

— Я... нет, не надо... я прошу тебя... иди. Просто уходи...

— Иди сюда, говорю. Ты че, под кислотой какой? — он стал внимательно вглядываться в темноту.

— Я? Нет. Беги... Пожалуйста...

— Лет тебе сколько? Сюда иди, сказано! — человек нахмурился и голос его стал грозным.

— Нет, пожалуйста... не надо... я не хочу... — и Флаттершай заплакала.

— Блядь, еще не хватало обдолбанных малолеток. Пиздец. Иди сюда, я на машине. Иди, говорю, не бойся.

— И... не надо... — еле слышно пищала пегаска.

— Сюда, блядь, иди! В больницу щас отвезу. Или к родакам, и скажу чтоб пиздюлин пару выписали, нахуй. — громко заверил человек, и добавил с шипением: — Сюда иди!

Ответом было только тихое хныканье из темноты. Человек вздохнул, встал со скамейки и направился в темноту. На ощупь он нашел Флаттершай и стал тащить за переднюю ножку:

— Хули ты, блядь, на четвереньках стоишь? Совсем что ль, блядь, глючит? Да иди, блядь, не упирайся. — он тащил ее, а пегаска слабо вырывалась. Он рассердился, и отвесил пинка вслепую по тому месту, где предположительно должен был бы быть зад человека. Попал.

— Ой!.. не надо... — пищала Флаттершай, но он продолжал тащить ее на свет к аллее:

— Блядь, совсем в говно распидорасило, нахуй. Чем долбилась? — человек отвесил увесистого подзатыльника, после чего сопротивление Флаттершай ослабло, и она покорно потащилась за ним, но он вдруг стал тащить не вперед, а вверх: — Поднимайся давай. Давай! А ну на хуй, ползи хоть как. — добавил он после того, как Флаттершай уже дважды опять опускалась на четвереньки. Он снова потащил ее к аллее, и через пару мгновений таки вытащил ее на свет.

После чего отступил на пару шагов и замер в нерешительности. Флатершай села, и закрыла передними ножками мордочку, продолжала плакать. Так продолжалось секунд двадцать, после чего человек наконец решился говорить:

— Это пиздец... Да здравствует карательная психиатрия.

Налетел теплый порывистый ветер, и зашумел листвою в верхушках деревьев, он подцепил розовую гриву Флаттершай, и стал играть ей, резвясь в длинных прямых прядях. Флаттершай опустила копытца и подняла на человека свою заплаканную мордочку:

— Я больше не хочу. — тихо сказала она. — Я не хочу.

— Че..Ик..Чего не хочешь? — хмурясь, спросил человек.

— Прости меня. Все меня простите. — Она еще раз вытерла передними ножками мордочку от слез, и поплелась к скамейке, на которую упала, как изнуренный работой раб, улеглась и тихо засопела.

Человек не двигался, иногда осматривался.

— Почему вы это делаете? — вдруг повернула к нему мордочку Флаттершай. — Зачем же?

— Что делаем? — буркнул человек.

— Зачем вы соглашаетесь? Ну вот зачем?... — она опять уткнулась мордочкой между передних ног и продолжила тихо причитать: — Если бы... Ну просто не соглашайтесь... Просто прогоните меня, или уйдите, убегите... Зачем же вы мне разрешаете? Не слушай меня, уходи. Или просто прикажи мне уйти. Пожалуйста, только не соглашайся.

— Я ничего не понимаю. Блядь, ну и глюки. Ну на хуй. — человек плюнул и быстро зашагал куда-то по аллее, вскоре свернул на другую и скрылся из виду. Флаттершай не двигалась. Она легла поудобнее, подобрав под себя ножки, обвила вокруг туловища розовый хвостик, и сопела, вглядываясь в темноту. Ей почему-то совсем не хотелось шевелиться. Тяжелые думы грызли ее. Уже предвкушала она муки голода крови, что были значительно сильнее мук от голода обычного. Снова и снова ветерок играл ее гривой, а она все смотрела туда, куда ушел человек. Она хотела извиниться перед ним. Она хотела чтобы человек рассердился на нее, накричал и избил: так ей и надо. Только бы его боль от потери друга стала легче. Друга, которого она убила. А сколько еще убитых друзей, сыновей, отцов? Это было выше ее сил. Флаттершай снова заплакала.

Что-то теплое коснулось ее шеи. Что-то теплое, гладкое, приятное, отчего сразу стало легче. Оно снова прикоснулось, и провело этой теплотой вдоль шеи, спинки, по крылышку.

— Ну ни хрена себе... — услышала пегасочка знакомый голос. Она даже не дернулась. Она испугалась, и ей очень захотелось, чтобы человек поскорее убрался и ушел от опасности. И ей хотелось, чтобы он остался. Чтобы выслушал ее. Чтобы еще раз прикоснулся вот так же, тепло и успокаивающе.

— Хера себе... Как настоящая. — Флаттершай закрыла глаза, сосредоточившись на ощущениях. Ее гладили и осторожно прикасались к гриве, слегка тянули за нее, прикасались к нежным перышкам, к теплым бокам, и это заставляло забывать ее о всех тех тяжких размышлениях, заставляя чувствовать что-то значительно более приятное.

— А ты что, не глюк? — человек вдруг прекратил прикасаться к ней и зашел с другой стороны лавочки. До этого он подкрался со стороны спинки, скрываясь в темноте как Флатершай немного ранее. Он долго наблюдал за ней, пока не решился прикоснуться. А теперь огонек живого интереса горел в его глазах. Он присел и посмотрел на мордочку пегасочки, а она посмотрела не него.

— Ты же Флаттершай? Как ты тут оказалась? Ты боишься? — человек протянул руку и коснулся щечки Флаттершай тыльной стороной ладони. Она закрыла глаза. Но потом опять открыла, и человек отпрянул, заметив ее красные глаза.

— Прости. — Тихо пискнула Флатти.

— Я... Очешуеть!!! — человек схватился, и пару раз возбужденно прошелся туда-сюда вдоль скамейки. Пегасочка наблюдала за ним взглядом. Наконец, он немного успокоился, и опять присел на корточки возле мордочки Флаттершай:

— Не бойся, я тебя не...

— Я не боюсь. — тяжело вздохнула Флаттершай, неожиданно перебив человека. — Я не боюсь за себя.

— Что, что произошло? Кто тебя обидел? — человек снова прикоснулся к щеке Флаттершай рукой, на этот раз внутренней стороной ладони, которая была теплой.

— А? Нет, никто не обидел. — опомнилась Флаттершай, впавшая было в легкий транс от прикосновения человека. — Нет, не обидел. — и впервые взглянула в глаза собеседнику. На этот раз он не отпрянул, и смело смотрел в ответ.

— Я не боюсь за себя. Я боюсь за тебя. — Еле слышно проговорила Флатти. Но на улице была ночь, даже ветер уже немного унялся, поэтому слова были четкими и понятными.

— Что... что ты такое говоришь? Да что случилось-то?

Флаттершай тяжело вздохнула, и ничего не ответила. Лишь спрятала мордочку меж передних ножек.

— Давай пройдемся немного. Давай. — человек аккуратно потянул на жёлтую ножку, и Флаттершай послушно слезла со скамейки. — Идем. — пригласил человек жестом, и они не спеша пошли по ночному парку, по мягко освещенным аллеям, по безлюдным ночным улицам человеческого города.

Они молча шли минут пять, пока не вышли из парка, и теперь шли более темной улицей, человек и пони под звездным небом.

— Так что у тебя произошло, маленькая? — наконец решился спросить человек.

— Я... понимаешь, я... я вампир. — Еле слышно ответила Флаттершай. Человек ничего не сказал, только немного изменился в лице.

— Я... Я вампир. — Чуть громче повторила Флаттершай.

— Значит... Ты пришла чтобы укусить меня? — человек онемел от неожиданности, — Но...

И тут Флаттершай прорвало. Все, что накопилось в ней за эти долгие полтора года. Они никогда и никому этого не рассказывала, не могла рассказать. И только сейчас у нее появилась такая возможность, и она говорила и говорила. Она рассказывала все. Это было похоже на то, как вода разрывает могучую плотину, что прежде надежно держала ее в узде. Сначала появлялась маленькая трещинка, и вода била туда год за годом, пока наконец не прорывался маленький ручеек, и теперь уже он крушил монолит плотины, и вот уже река воды несется сквозь пролом, и нет в природе силы чтоб ее остановить; вот остатки плотины рушатся, и вода несется вперед, сметая все на своем пути, и только тогда этот разрушительный и очищающий, смывающий все поток угомонится, когда уйдет вся накопившаяся вода. И она закончилась.

Они уже пришли к Обелиску славы, когда Флаттершай заканчивала изливать душу тому, кого собиралась убить немногим ранее. Он не ругался, не кричал на нее, лишь изредка поглаживал, отчего ей становилось хорошо и тепло, и это придавало ей уверенности рассказать все, все без утайки.

Сейчас они стояли перед вечным пламенем, оно весело играло над черною медной звездой на гранитном постаменте, отбрасывая на красноватый камень причудливые тени, подчеркивая выбитые на нем Имена.

— Я... это я убила его. — Сказала наконец Флаттершай, уткнувшись головой в грудь человеку. Он обнимал ее руками, запустив между пальцев пружинящую гриву. Он сжал в кулаке ее немножко. Потом сильнее. И еще сильнее.

Флаттершай почувствовала боль оттого, что ее так таскают за гриву, но эта боль ей даже понравилась. Она боялась и жаждала возмездия, и была рада, что наказание исходило от этого хорошего человека. Он сжал гриву со всей силы, с небольшим вывертом, отчего у Флаттершай на глаза навернулись слезы, но она прикусила губу и не смела даже пискнуть. Она молча терпела, и эта боль тела уносила и замещала собой другую боль, боль ее души. Она терпела, и не смела перечить человеку. И он отпустил. Хватка его ослабла, он разгладил рукой примятые волосы, и боль тела ушла. Вытесненная же ранее боль души не возвращалась.

— Он ведь сам согласился? — строго спросил человек.

— Я никогда не кусала тех, кто не соглашался. — ответила Флаттершай. — Поэтому я просила тебя уходить. Я вдруг поняла, что больше не вынесу этого. — и она засопела.

Человек прижал к груди голову пегаски уже двумя руками, и продолжал гладить, а она с жадностью ловила этот момент, эти прикосновения, которые заставляли ее забывать все плохое на свете. И нежные, и грубые, они несли облегчение для ее истерзанной души, для большой и нежной души маленькой пегасочки, для носителя элемента доброты.

— Ты знаешь что это за огонь? — вдруг спросил человек. Флаттершай осторожно, чтобы не отрывать голову от теплой груди человека, повернула взгляд в сторону огня. Она разобрала буквы, но не поняла смылся слов.

— Что это? — наконец спросила она, осознав тщетность попыток прочесть.

— Это Вечный Огонь. Это символ вечной памяти героев. Тех, кто отдал свою жизнь за Родину и за тех, кого он любил.

— Вечный огонь? Он никогда не гаснет? — удивилась Флаттершай.

— Старые мудрые люди говорят, что когда погаснет последний Вечный Огонь, тогда в душах людей погаснет последняя искра добра, и умрет последний герой, и тогда больше некому будет противостоять злу. До тех пор Вечный Огонь хранит пламя добра, а Вечный Огонь хранят Имена.

— Имена?

— Да, Имена. Имена героев. Многие из них безымянны, они отдали свою силу тем, чьи имена еще помнят. Эти Имена высечены на камнях и обелисках возле Вечного Огня, и они хранят пламя, и их сила помогает Огню сохранять искру доброты в душах людей.

Они немного помолчали. Флаттершай высвободилась из объятий человека, и подошла к камню. Вот почему она не понимала смысла этих слов. Это были Имена. Она прочла их, и ей стало очень страшно оттого, как много было этих Имен. А ведь были еще безымянные.

— Да, они погибли за то, что любили. Значит, они стали героями, и теперь помогают хранить добро в душах людей. И Вася с ними. — тихо сказал человек.

— Мне очень жаль. — наконец сказала пегасочка. — Я... я больше не буду делать этого. Лучше я уйду, но я больше не хочу.

— Флаттершай, ты же умрешь...

— Да, но... разве моя жизнь, одна моя жизнь, стоит жизней всех тех добрых людей? — Флаттершай пристально посмотрела в глаза человеку.

— Я... я не знаю. Сейчас так мало доброты осталось в душах людей... Так мало... И Вечные Огни гаснут один за другим. Ты — один из таких огней, Флаттершай. Наверное, ты даже не знаешь, что ты — один из тех Огней, которые дарят людям надежду на доброе и хорошее. Ты не можешь уйти. Не имеешь права. Я тебе не позволяю.

— Ч... Что?... Нет, пожалуйста, нет... НЕТ! — вдруг крикнула Флаттершай, и в ночной тишине эхо ее звонкого голоса прокатилось по ущелью, над которым стоял Обелиск, потревожило стайку соек, что ночевали на деревьях, и они недовольно загомонили.

— Ты слишком много значишь для нас. Для многих из нас, Флаттершай. — человек начал подходить к пегасочке, а та начала испуганно пятиться, — Я запрещаю тебе умирать. — и он сделал резкий выпад, схватил ее, присел и крепко прижал себе.

— Ты должна, Флаттершай! — шумно дыша, прохрипел он ей на ухо.

— Н... нет... я не хочу! Нет... — Флаттершай отчаянно вырывалась, и старалась не зацепить белоснежным клыком его шею, хоть инстинкт призывал ее немедленно вцепиться. — Нет! Только не ты, пожалуйста... НЕТ! Отпусти!

Наконец, ей удалось выскользнуть, она тут же отпрыгнула на несколько метров, хлопнула крыльями, и поднялась в воздух. Она сделала два круга над обелиском, поднимаясь все выше, наблюдая за поднявшемся с брусчатки человеком, освещенным странным Вечный Огнем. Он уже еле различал ее очертания, когда она снова резко спикировала, и села в десятке метров от него с другой стороны постамента. Несколько мгновений смотрели они друг на друга, пока Флаттершай не выдержала взгляда, и улетела прочь, оставив добычу перед высоким Обелиском над глубоким ущельем над рекою.

Нет, она не спала. Солнышко было высоко в зените, а это значит, что на улице ей лучше не показываться, если не хочет заработать приличные ожоги. Это была только первая неделя голода крови, поэтому симптомы были еще терпимы, и иногда она таки летала и бегала днем, ведь нужно было ухаживать за зверушками. Но потом будет хуже, она знала. Она собиралась терпеть сколько возможно, чтобы помогать своим питомцам. А когда уже не сможет, то просто выйдет на солнце и спечется за несколько часов.

Голова болела, в ушах стоял странный звон. Только ночью боль немного утихала, и она могла полетать, заготовить корм, похлопотать на своих грядках. Днем же она предпочитала лежать и немного поспать, хоть сон днем был для нее и непривычен, и не приносил ожидаемого отдыха телу. Так она и лежала в странной полудреме, стараясь не шевелиться. Внизу слышался шорох, поскрипывание, но это наверняка Энджел или кто-то из малышей зверят шалит.

Она поднялась, не найдя в себе сил заснуть, и подошла к завешенному синеватой шторкой окошку. Аккуратно отодвинула она занавеску, и поглядела вдаль, на дальние деревья за ручейком. Над землею молочной дымкой поднимался пар: после небольшого дождика земля активно парила. На вечер наверняка спуститься на землю густой туман, который Флаттершай любила за загадочность, и немного побаивалась по той же причине. И сегодня будут посиделки у Твайлайт. Флаттершай очень хотела бы пойти, ведь как бы плохо она себя не чувствовала физически, на душе после разговора с человеком ей было гораздо легче, и сейчас она с большим удовольствием пообщалась бы с подругами. Внизу опять заскрипели доски, и Флаттершай поняла, что это скрипят ступеньки в подвал.

— Энджел, не трогай овощи для салата! — крикнула пегасочка, и тихонько добавила: — Пожалуйста.

Она посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась глядящей на нее оттуда растрепанной Флаттершай:

— Эка... Неряха. Причесалась бы... — она зевнула, наконец почувствовав желание поспать, и тут же улеглась на кровать, накрылась одеялом,и даже подушкой чтобы не слышать скрип и постукивание внизу, которое, тем не менее, были уж слишком громкими для кролика.

Она проснулась когда солнышко уже клонилось к закату. Как она и предвкушала, под вечер над землею поднялся таинственный и густой туман. Она причесалась, потянулась, и с улыбкой выбежала навстречу этому белому мареву. Этих приключений и волнующих встреч у нее осталось не так много в запасе, но пусть они тогда будут самыми радостными и веселыми: она не собиралась упускать ни единого шанса побыть с друзьями. За несколько метров от носа ничего не было видно, поэтому она то и дело вспархивала над белой пеленой, на полтора метра в высоту зависшей над землей, и снова ныряла в белую кашу тумана с головой. А вот и библиотека.

Флаттершай пришла одной из первых, кроме Твайлайт была только Рарити. Они весело хихикали с Флаттершай, когда увидели несколько не расчесанных локонов в ее гриве, и принялись немедленно поправлять: Твайлайт чесала и укладывала, а Рарити давала ценные указания. За этим занятием их застали Пинки Пай и Эппл Джек, которые пришли вместе. Последней влетела Рейнбоу, через окно, конечно же, но аккуратно, и ничего не сбила по дороге. Рарити и Деши перемигнулись, и все подружки присели за столиком, за чаек, уже разлитый Спайком.

Кобылки неспешно обсуждали последние новости, Джеки хвалилась позавчерашней выручкой, и жаловалась на сестру, которая с другими меткоискателями зачем-то вытоптали грядки Кэррот Топ, и Джеки пришлось компенсировать убытки целой третью такой большой позавчерашней выручки.

— Кстати, сахарок, а ты чо, куда-то собралась? — внезапно спросила Эппл Джек у Флаттершай. Все кобылки были заняты своими делами, но сейчас как по команде повернули головы и смотрели на Флаттершай с интересом. Та очень смутилась от такого пристального внимания, но постаралась говорить непринужденно:

— С чего ты... взяла это?

— Эм... — Эппл Джек поправила шляпу, — Ну, в обшем, когда с Кэррот толковали, то она, конешно, сильно ругалась, но это дело десятое. Она талдычила, чо ты ее просила присмотреть за твоими зверушками, и даже обещала отдать свое хозяйство за хлопоты. Это чо такое?

— Ах, это... — Флаттершай понимала, что это рано или поздно вскроется, поэтому ответ был готов заранее, хоть говорила она неуверенно: — Я... эм, собиралась отлучится к родственникам в Клаудсдейл, и мне... ну, нужно была оставить на кого-то своих зверушек, как же по другому. Вот.

— Э... ну не вопрос, сахарок, ага. — ковбойша вернулась к чаю. Наверняка заприметила подвох из-за тона Флаттершай. Хотя... она же так почти всегда говорила, так что может и не заметила.

— Кстати, могла б и меня попросить, или кого из девочек. Не, ну зеленые яблочки, неужель я не помогу подруге, если ей надо отлучится? Не вопрос же. — Вновь вернулась к разговору Джеки. Флаттершай виновато улыбнулась ей и сдвинула плечами, и Эппл Джек удовлетворилась этим.

— Кстати, Флатти...- осторожно начала Рарити, -Ты... гм. Мы тут слышали...

— Да, мы слышали, — подхватила Твайлайт, — Про твои рисунки... Тут... — и она замолчала, когда увидела реакцию Флаттершай. Та сразу вся сникла, и теперь затравленно озиралась на своих подруг, поджала под себя хвостик, прижав ушки. Теперь снова все ее подруги пристально следили за ней, отчего у Флаттершай появилось настойчивое желание выскочить на двор.

— Ты не... Так, не нервничай! — попыталась Твайлайт говорить убедительным тоном, — Не переживай, Ок? Нам очень понравилось, и...

— Что? — перебила ее Флаттершай.

— Эм... -замялась Твайлайт, а Рарити поспешно сделала вид, что пьет чай. Флаттершай перевела взгляд на Рейнбоу.

— Чего? — хмуро ответила та.

— Я... я же просила, Рейнбоу... ты же мне...

— Ну да, ну обещала. Но мне больно смотреть как ты закрываешься в себе из-за каких-то глупых страхов, понятно?

— Ты... Ты... как же так?...

— Так, Флаттершай, перестань. Я так сделала только потому, что хочу тебе добра. Я взяла одну картину у тебя из подвала и принесла девочкам посмотреть...

— Ты ЧТО? — взвизгнула Флаттершай и крылья ее распахнулись.

— Ну... нам очень понравилось, ты не переживай! — опять осторожно вступила Твайлайт, — и... у тебя талант... — она запнулась, когда глаза Флаттершай наполнились слезами, а сама она затряслась.

— Без паники! — громко сказала Рейнбоу. — Ты заперлась в своей раковине, и если ты не хочешь оттуда вылазить, то я намерена тебя выковыривать, вот.

— Я... я не могу поверить... как ты могла... — захлебываясь слезами, пищала Флаттершай. Она вдруг распрямилась, хлопнула крыльями и вылетела в окно.

— Ну вот, допрыгались. — монотонно заметила Эппл Джек, и принялась за чай.

— Боже, девочки, что же мы такое делаем? — вдруг вскинулась Твайлайт.

— Я совсем не поняла что к чему. Но это было не весело. — заметила Пинки. — Ни разу не весело.

— Хм... Это было... экспрессивно. Дорогуша, ты не говорила, что Флаттершай запретила тебе говорить о ее творчестве. — строго посмотрела на Рейнбоу Рарити.

— Ну не говорила, и че?

— Через плечо. — съязвила Джеки, и запустила в Рейнбоу своей шляпой. Та проворно уклонилась. Повисло неловкое молчание.

— Так, и что же нам теперь делать? — обвела подруг взглядом Твайлайт.

— Давайте найдем ее и утешим. Я попляшу и спою, принесу ей что-то вкусненькое? — предложила Пинки.

— Хорошая идея. Только ее сначала нужно найти. — заметила Рарити.

— Так, я щас. — Деши хлопнула крыльями.

— Полегче там, слышь? — крикнула ей в вдогонку Эппл Джек.

Но Деши явно переоценила свои силы: в таком плотном тумане отыскать Флатершай ей было явно не по зубам. Да и пойти она могла куда угодно. Немного полетав над густым словно молоко туманом, состригая его куски как садовник кусты, она таки залетела в дом к Флаттершай. Дома ее не было. В спальне Деши заглянула под кровать, но и там не было Флаттершай. Оглянувшись, она увидела свое отражение в большом зеркале. Несколько мгновений полюбовавшись на свои тугие рельефные мускулы, Деши проверила подвал, и полетела дальше.

Сергея отвлек какой-то посторонний шорох. Он перестал стучать пальцами по клавишам ноутбука и прислушался. Шум шел откуда-то из зала. Он немного перепугался, потому что это были чьи-то негромкие и явно крадущиеся шаги.

Серега был не робкого десятка. Он открыл шухляду стола, вытащил оттуда кастет, а в левую руку взял нож-финку, лежавшую тут “на всякий случай”, и стал осторожно побираться по коридору к залу квартиры.

— Это ты?... — выдохнул он, когда увидел Флаттершай посреди большой комнаты. На это раз у нее были нормальные бирюзовые глаза, и не было страшных клыков.

— Прости... Я.. Мне больше некуда податься...

Глава 3

— Ты драматизируешь, маленькая Флаттершай...

— Но я не маленькая... прости. — добавила она, понизив голос. В квартире было тихо, мягко горели красивые зеленоватые светильники в виде полусферы с красивым серебристым ободом в из двойных колец, наполняя комнату приятным, успокаивающим полумраком.

Сергей улыбнулся, и потянулся за новой печенюжкой на столике. Небольшой стеклянный журнальный столик стоял между двумя большими креслами, обитыми толстым коричневым велюром, с очень массивными и мягкими подлокотниками. На одном кресле сидел сам Сергей, на втором лежала Флаттершай, удобно положив голову на подлокотник кресла так, чтобы смотреть на человека. Она уже выпила свой чай, и больше не хотела, разве что с интересом рассматривала печенье на серебристом подносе, которое было двух видов: квадратное и круглое. Простое, печатное печенье, в первом немножко орешков, но было в нем что-то этакое...

— Думаю, все образуется. С чего ты взяла, что эти портреты тебя раскроют? Это ведь вполне может быть просто абстракция, не более. Никто ведь не знает о людях кроме тебя. А вообще-то, я не ожидал такого от Рейнбоу...

— Ах... Знаешь, сначала мне было так больно оттого, что она меня обманула, но... наверное ты прав. Она хотела мне добра, а я так боялась... Ведь как бы я показалась подругам, если бы они узнали, что я... ну... — Флаттершай запнулась и посмотрела на большую картину на гладкой монотонно-бежевой стене напротив. На картине была изображена дубовая роща и речка. Очень красиво.

Повисла пауза, но она совершенно не была неловкой. Флаттершай чувствовала себя одинаково хорошо с человеком, хоть бы он говорил, а хоть бы и молчал. Она уже второй раз находилась в его обществе, и оба раза в ее душе царила такая безмятежность и покой, такое спокойствие, о которых она уже и думать забыла. Даже с подругами ей приходилось быть начеку, но тут — совсем другое дело.

— Флаттершай, я вот что... может, таки передумаешь? — Сергей посмотрел в глаза пегасочке. Та отвернулась и ничего не сказала. — Сколько ты можешь продержаться?

— Я... не знаю точно. Прошлый раз полтора месяца, а потом совсем плохо. А потом нужно было ехать в Кантерлот всем нам, как оказалось, освободился Дискорд, и я снова... просила. Просила человека. Его тоже звали Сергей.

— Извини, маленькая.

— Я не маленькая! — вскинулась Флаттершай, но тут же сникла: — Ой, я нечаянно. Просто... я не маленькая, я уже взрослая.

— Ну, по сравнению со мной ты все-таки маленькая, да? — Сергей улыбнулся, и Флаттершай тоже захотелось улыбнуться, что она и сделала.

— Хорошо, если... если ты так хочешь.

— Вот. Люблю, когда ты улыбаешься. Значит так, Флаттершай, у нас есть около полутора месяца. Думаю, можно будет кое-что поискать, и нечего отчаиваться. У нас тоже очень много историй про вампиров, и, возможно, кое-что полезное по этому вопросу мы найдем и поможем тебе. Я подключу своих друзей. Ты только держись, ладно?

— Я... знаешь, я согласна. — Флаттершай потянулась и достала еще одно квадратное печенье, и налила себе еще чайку из небольшого заварника. Сергей с любопытством наблюдал как она ловко все это проделывает без помощи рук. Могло показаться, что это будет сложно для копытного, но первое впечатление было очень обманчиво, и пони без каких-либо затруднений орудовала приборами с маленькими ручками, и даже вовсе без них.

— Одно удивительно: ваш мир волшебный, но никто ничего про вампиров не знает, даже принцесса. Это очень странно. — человек поставил пустую чашку на стол, и отрицательно покачал головой, когда пони предложила ему еще чаю, все еще не выпустив заварник.

— Да, ничего толкового. Но я недавно узнала у Твайлайт, что... что вроде вампирами описывали людей... — совсем тихо закончила она.

Сергей задумался, а Флаттершай тем временем пила чай.

— Очень любопытно. Значит, истинными вампирами были люди... Это хорошо, хорошо, да... — протянул Сергей.

— Почему хорошо? И почему именно люди? — неуверенно подняла взгляд пегасочка.

— Ну как же... высокие, двуногие, бородатые. Кто ж еще. А хорошо потому, что и ответы нужно искать не у пони, а у людей. Поэтому у нас есть шансы, и неплохие. Точно.

Флаттершай вдруг стало так хорошо на душе, так спокойно. Это отразилось на ее лице, и Сергей заметил, и тоже улыбался ей.

— Я... спасибо тебе. Ты так много для меня делаешь. Даже не знаю что было бы если бы не ты. Ты очень хороший. — улыбаясь, говорила поняша.

— Эх, много ты знаешь, Флаттершай. — отмахнулся Сергей, — ладно, уже поздно. Я постелю тебе тут, на диване. Согласна?

Флаттершай кивнула.

— Ну вот и славно. Допивай чаек.

Когда Флаттершай улеглась, то человек накрыл ее большим розовым махровым полотенцем, и провел рукой по улыбающейся мордочке и по носику. Флаттершай непроизвольно подалась вперед, и они на мгновение задержали друг на друге теплые взгляды. Потом человек развернулся, погасил светильник, и закрыл дверь чтобы не мешать поняшке спать.

Флаттершай улыбалась себе, засыпая, и в душе у нее было радостно, и какое-то тепло грело внутри, и расходилось по телу мягкими приятными волнами. Впервые за долгое время у нее появилась надежда.

Сергей проснулся рано. Он уже неделю был в отпуске, и потому привык просыпаться поздно, да еще и вчера до полночи в интернете про вампиров выискивал, правда, одна галиматья попадалась. На Табун он заходил, и ему страшно кортело рассказать про Флаттершай, но он понимал всю глупость этой затеи. А сейчас нужно пойти на кухню, и что-то приготовить. Точно, Флаттершай тут, нужно придумать что-то получше бутербродов и печенья. Да и колбаса ей вряд ли придется по вкусу.

Он медленно встал, потер лицо, на котором уже стала появляться ощутимая щетина, и распрямился, потягиваясь. И тут он услышал запах. Чего-то очень вкусного. Определенно вкусного... Хм... И-и-и... У Сергея похолодела спина: кто-то пришел! Батя, или мачеха! Или сестра! Блядь, там же Флаттершай спит в комнате!!! Это ж пиздец будет полный!

Он на ватных ногах выскочил на кухню прямо как спал, в своих синих обтягивающих трусах-шортах, и в условно-белом носке на одну ногу, зато с совершенно не условно, а вполне натурально белой физиономией и выпученными глазами.

На кухне на него удивленно уставилась... Флаттершай. Сначала она немного испугалась, но чем больше она рассматривала растрепанного еле одетого Сергея с глазами навыкате, и в одном не совсем одетом и волочащемся носке, тем больше ее мордочка расплывалась в улыбке, а вскоре она и вовсе прикрыла рот копытцем и тихо хихикала.

— О-о-ох... Флаттершай, меня чуть кондратий не хватил: я думал, что кто-то пришел. Фууух. — человек вытер ладонью холодный пот с чела. — Блин, чуть сердце не выпрыгнуло. Капец. А ты чего прешся? Ржешь, спрашиваю, с чего?

Щечки Флаттершай покрылись небольшим румянцем, и она с улыбкой и негромким смешком показала на него копытцем:

— Ты почти без одежды. Я еще не видела людей без одежды, хи-хи. — она снова прикрыла крот копытцем с стеснительном жесте и отвела глаза.

— А... Ах, ешкин блин. А, все равно я у себя дома, и я не голый формально. Короче, я щас. — он развернулся и потащился в ванную, смешно шлепая полуодетым носком на одной ноге. Флаттершай опять подняла на него взгляд, и теперь рассматривала сзади, тихонько хихикая.

Через минут пять Серега вернулся, уже одетый в белые шорты и синюю футболку. Флаттершай только сейчас как следует рассмотрела Сергея: среднего для человека роста, среднего телосложения, короткая темно-русая грива и небольшая небритость на лице, острые, очень приятные черты лица, намного горбатый нос, но это только придавало ему шарма.

— Извини, Флаттершай, я проспал. Это я тебе должен был приготовить завтрак, прости...

— Чего? — Флаттершай повернулась, и на мордочке ее было выражение крайнего удивления, — Как это ты должен был готовить? Жеребцы не готовят еду, если рядом есть кобылки. Ты что, совсем уважения к себе не имеешь? Ой, прости... — она смутилась под непонимающим взглядом Сергея.

— О... Хм... Это забавно. — почесал колючий подбородок человек. — Гм... Ну, тебе, наверное, очень сложно было разобраться, тут ведь электрическая плита, посуда не ваша...

— Да нет, все в порядке... Я уже встречала подобные плиты, и посуда у тебя просто отменная и очень удобная. Да, и продуктов в холодильном шкафу тоже хватает. Идеальные условия, мне очень понравилось. Особенно эти острые ножи, вообще прелесть. Флаттершай ловко сделала пару финтов ножиком, отчего у Сергея чуть не вылезли глаза из орбит.

— Оу... Ты меня удивляешь, Флатти... Кстати, ты не против, если я тебя так буду называть?

— Что? Нет... конечно нет. Что ты. — пегасочка немного засмущалась.

— Да, кстати, там в холодильнике, ты не смотрела же да, там... — Сергей немного замялся, — ну, это...

— Ты про мясо? — Флаттершай подняла на него глаза, — Да, я видела.

— И ты... ну, не обижаешься?

Флаттершай немного подумала прежде чем ответить:

— Как тебе сказать?.. Мы, пони, не едим мяса, но... знаешь, я с пониманием воспринимаю это. Ведь многие звери едят мясо, но я не перестану их любить из-за этого, ведь это ну... — пегасочка задумалась, удерживая в ножке кастрюлю и медленно что-то там помешивая, — как бы... ну, в общем это их сущность, их природа. Они такие есть. И вы тоже такие есть, вы едите мясо и оно вам нужно, значит... значит, я принимаю вас такими как вы есть, ведь это тоже часть вашей, ну... — она теперь говорила совсем тихо, — вашей природы.

Когда она закончила, то вопросительно подняла взгляд на Сергея, и тот смотрел на нее с нескрываемым интересом:

— Хм... Знаешь, Флатти, я не думал, что ты сможешь так сильно меня удивить. Серьезно. Ты... Очень необычная. — нашел правильные слова человек. Флаттершай отвернулась плите, и только тогда улыбнулась, когда человек уже не видел. И щечки ее снова покрылись небольшим румянцем.

— Да, а что ты готовишь? Вкусно так пахнет.

— О... — Флаттершай снова развернулась к Сергею, — пустяки, рагу с соусом Тарки и сладкую морковку под чесночным соусом.

— Соус Тарки? — вскинул бровь Сергей.

— Да. Скоро будет готово, попробуешь. — и Флаттершай снова вернулась к плите. Несмотря на то, что плита, да и вообще кухня была приспособлена для человека, пони легко и просто справлялась со всем. Даже холодильник у нее никаких вопросов не вызывал.

Наконец, пони закончила готовить завтрак, и пресекая при этом любые попытки человека помочь ей. Только чай и десерт (сырный десерт из холодильника) Сергей приготовил сам.

Завтрак действительно был очень вкусным, даже с учетом того, что мяса в блюдах не было. С удивлением отметил Сергей, как Флаттершай поливает свою морковь большим количеством соуса:

— А это... тебе разве можно чеснок?

— Хм? Ах, да, конечно. Обожаю чесночный соус. — и Флаттершай продолжила кушать, ловко справляясь вилкой.

— Хм... Дааа...

Остальную часть завтрака они провели молча, только усиленно сопели над горячими блюдами.

— Завтрак был очень вкусным, спасибо тебе, Флаттершай. Просто объедение.

— Да пустяки. — она снова начала мило смущаться. Тем временем Сергей убрал посуду и разлил чай.

— А ты... ты говорил, что кто-то еще мог прийти? — Флаттершай вопросительно смотрела на человека, надпивая чай.

-Ах, да. Ну родня с ключами, и Светка могла зайти, тоже ключ есть.

— Какой ключ? — не поняла поняшка.

— От двери ключ. К замку.

— А у тебя что, дверь на замке?

— Ну да, а что? — удивился Сергей.

— Ну... не знаю. — смутилась Флаттершай. — А... а Светка — это кто?

— Моя девушка. Ну, особенная по вашему.

— Да? — ушки у Флаттершай немного дрогнули. — Ясно. А она что, тебе еду не готовит?

— Кто, Светка? Ну, мы с ней если встречаемся, то в какую-то кафешку идем. А утром, ну... ну да, я готовлю.

Флаттершай сначала немного покраснела и опустила ушки, но потом вдруг вскинулась решительно:

— Как ты? Что значит ты?! А она что делает?

— Эмм... ну, спит.

Флаттершай ничего не ответила, только нахмурилась и засопела сердито.

— Ты чего? — удивился человек.

— Что? Не, ничего. Извини. — Ответила Флаттершай, но на это раз в ее голосе были необычные нотки.

Сергей еще немного помолчал, и Флаттершай тоже, думая каждый о своем. Наконец, человек спросил:

— Слушай, а как ты меня нашла?

— Я... я даже не знаю. Я чувствую. Я просто хочу оказаться рядом, и захожу в зеркало у себя в комнате. И выхожу уже тут, из самого ближайшего к тебе зеркала подходящего размера. Вот, ближайшим было то большое, в твоей комнате. И вот так... — она вскинула бровями, что на ее выразительном лице было просто невероятно красиво. Она заметила как Сергей рассматривает ее, и снова покрылась небольшим румянцем.

Время завтрака подошло к концу, и Флаттершай засобиралась обратно в Эквестрию.

Сергей закрыл все жалюзи, чтобы солнце, которое уже поднялось над домами, не проникало внутрь и не причиняло неудобство поняшке.

— Значит, договорились. Через пару дней я жду тебя, к тому времени постараюсь накопать максимум полезного. Ты там не раскисай. Держи хвост пистолетом. — Сергей улыбался, и Флаттершай тоже улыбалась ему в ответ, хоть ей было совсем непонятно отчего.

— Хорошо, я приду.

— Ну, иди сюда. — Сергей нагнулся, и Флаттершай неожиданно для самой себя запрыгнула ему на плечи, и крепко прижалась. Сильные руки человека обняли ее и немножко сдавили, отчего она почувствовала себя такой хрупкой и маленькой. И тогда она прижалась к его шершавой и колючей щеке, и стала нежно тереться о нее, и это было так... так...

— Ох, ну не надо облизяк делать... — смеялся человек, перебирая руками ее роскошную розовую гриву. Флаттершай вдруг очнулась от этого забытья и с удивлением обнаружила, что ее язычок теперь скользит по колючей щеке человека, немножко задевает ухо, отчего он смешно дергался. Флаттершай совсем залилась краской и испуганно отстранилась, встав на все четыре ноги.

— Ой, извини... — еле слышно пискнула она.

— Ха-ха-ха... — смеялся Сергей. — Щекотно. Или ты грызнуть меня хотела?

Флаттершай тут же скривилась, и грустно посмотрела на Сергея:

— Не... не надо, не шути так... Пожалуйста. — и опустила ушки.

— Ладно, извини, не хотел. — он погладил ее щеку, повел рукой за ушком, и снова ее настроение стало чудесным, а ушки теперь весело торчали. — Ну, удачи.

— И тебе. — улыбнулась поняшка, и прыгнула в зеркало на шкафе-купе, по нему прошла небольшая рябь, но вскоре улеглась, осталось только отражение Сергея.

Она быстро управилась с хозяйством, и теперь сидела у окна с северной подсолнечной стороны домика, со стаканчиком морковного сока.

Из окна открывался чудесный вид, зеленый лужок, разноцветные цветы на нем, но все больше фиалки. Ярко светило солнышко, порхали разноцветные бабочки, по полянке деловито сновали кролики и куры, а Энджел уверенно ими руководил. Флаттершай улыбалась. Все это было привычно, но почему-то вызывало у нее какую-то отрешенную и глупую улыбку, которую она даже сама не осознавала. Наверное, Энджел бы очень удивился, заметив на ней эту... полуулыбку. Да, наверное он так бы и подумал, но ничего бы не сказал. Ведь он не умеет разговаривать.

Энджел удивился бы этому еще больше, чем сегодня утром, когда вернулась Флаттершай. Потому что тогда, когда он начал настойчиво требовать от нее не морковки, а изысканного салата, она не побежала сломя голову готовить его, а просто посмотрела на него. Ласково и с улыбкой, и Энджелу тут же перехотелось салата, и он принялся покорно хрумать морковку с самым довольным видом. Удивился он уже потом. Впрочем, сейчас он уже не удивлялся, только залихватски давал какие-то свои кроличьи команды стайке кроликов, что бегали по лугу, казалось, совсем бессистемно.

Флаттершай смотрела на травку. Короткую, зеленую, весело колыхающуюся в такт ветру. Именно ее вид вызывал у нее эту странную улыбочку. Она, эта травка, она тоже такая нежная, такая шершавая, как... что?

Флаттершай вдруг поймала себя на этой мысли, и щечки ее смешно порозовели. Но она смущалась очень недолго, потому что ей понравилось это ощущение, и это... понимание?

Флаттершай увидела Рейнбоу Деш, которая вертелась поблизости, и это отвлекло ее. Наверное, она не решалась зайти. Время было уже около полудня, и в это время от голода крови ей должна была болеть голова. Но почему-то не болела. Чуть-чуть чувствовалась, но гораздо легче чем обычно. Наконец, в дверь постучали.

-Флаттершай... — на пороге стояла Рейнбоу Деш. Она была растрепанная, ушки опущены, и глаза ее смотрели в пол.

— Проходи, Деши. — тихо пригласила ее Шай.

— Я... ну, это... — Рейнбоу потупила взор и ковыряла пол копытом. — Ну... ты же знаешь, что иногда такая дура, да? Ну, это...

— Деши... — Флаттершай подошла к ней и дотронулась носиком до синего ушка. Сегодня она была готова простить кого угодно.

— Я... ну, покричи на меня. Я не буду ничего отвечать... — Деши закрыла глаза и прижала ушки. — Ну, давай! Накричи на меня, пообзывайся, что хочешь делай, я все сто пудов не стану тебе отвечать. Ругайся, слышь?

Флаттершай еще раз поводила носиком по ушку подруги, и у Деши выступили слезы на крепко зажмуренных глазах:

— Шай, слышь?.. ну, что хочешь делай, поколоти меня, ну не молчи, Шай... Не молчи, слышь?

Флаттершай обняла Рейнбоу, и прижала к себе, и та громко заревела, иногда всхлипывая:

— Ой... ну пожа.. пжалста... Шай, я такая дура... набитая дура, не прогоняй... меня. Шай, слышь...

Так она плакала пару минут, но все беды и невзгоды забывала она в теплых объятиях, под нежными ласками подруги.

— Шай, прости меня. Я... я больше никогда так не буду.

— Да, Рейнбоу. Я тебя прощаю.

И Деши тут же обняла подругу, и у нее как будто камень с души свалился. Так они сидели, иногда шептали друг другу что-то теплое и нежное.

Уже на кухне, за вкусным свежим соком, Деши сбивчиво рассказывала:

— Я ваще, слышь, всю ночь напролет. Честное слово, всю ночь напролет тебя искала. Ты нас так напугала. Все тебя искали, но я всю ночь, слышь?

— Я... я не хотела доставлять вам такие неудобства, простите. — тихо ответила Флаттершай.

— Ох, как же я искала. И где ты была, ума не приложу. А где ты была?

— Я... ну, в одном месте. Тайном.

— Оу, тайном? Не, серьезно? Слушай, а мне покажь? — у Рейнбоу заблестели глаза.

— Ну... нет.

— Гм... — поперхнулась соком Деши, — Э... что?

— Нет, Рейнбоу, я не могу. Прости. — Флаттершай отвернулась.

— Ну ладно. — Удивленно сдвинула плечами Деши.

— Да, Рейнбоу, я могу у тебя попросить, чтобы ты мне кое-что пообещала? — Шай вдруг пристально посмотрела в глаза подруге.

— Эм... да, давай. Что? — Деши снизила голос и внимательно смотрела прямо в бирюзовые глаза подруги. Флаттершай немного замялась:

— В общем... Ну, когда у тебя будет... Ну, кто-то особенный... То обещай, что будешь готовить ему вкусную еду и... ну, ухаживать за ним и помогать... во всем...

— Че? — Деши сделала голову набок.

— Обещай, что будешь помогать своему особенному жеребцу, хорошо? — Флаттершай говорила тихо, но опять в ее голосе были эти... нотки. Лицо Рейнбоу Деш настолько сильно выражало удивление, насколько это вообще возможно.

— Обещай мне это, Рейнбоу. — повторила Шай.

— Эм... ну, да, хорошо. Само собой. Гм... Конечно, я обещаю. — и Деши вдруг закашлялась, подавившись соком. Но быстро взяла себя в копыта и состроила невозмутимую мордочку, — Так ты... не сердишься за ту картину? Я ее уже вернула, все в целости и сохранности.

— Картину? Я немного обиделась, но уже не сержусь. Да, кстати... я не против, чтобы ты, или кто-то другой посмотрели. Я уже переосмыслила это, и... ты была права, мне не стоит это прятать.

Деши пыталась сохранить на лице хоть какое-то приличное выражение, но ей это совершенно не удавалось.

Она с нетерпением ждала вечера. Прошло два дня, и голод крови давал себя знать. Если в первый день симптомов почти не было, то сегодня днем опять болела голова, и ноги будто налились свинцом. Под вечер отпустило, а сейчас, когда она уже дожидалась ночи чтобы снова прийти к Сергею, настроение было просто замечательным. И он наверняка что-то найдет полезное. И... она хотела, чтобы он был небритым.

“Плохая пони!” — наругала себя мысленно Флаттершай, и улыбнулась.

Она кое-как занимала себя после заката: уложила всех спать, прополола грядки с капустой, потом искупалась в ручейке, и теперь сидела перед зеркалом, проверяя хорошо ли уложена грива. Хорошо.

Наконец, часы ударили полночь, и она осторожно зашла в зеркало, и аккуратно ступала по мягкому ковру в большой комнате, в которой она два дня назад говорила с человеком и спала под мягким махровым полотенцем.

Сначала она хотела быстро открыть дверь и вприпрыжку поскакать по коридору, но потом одумалась, что вдруг в доме может быть кто-то еще? Она прислушалась, насторожено ведя ушками. Точно, в спальне Сергея слышались какие-то голоса. Один голос она узнала, это был голос Сергея. А вот второй... это был женский голос. Кто это? Это... Да, та самая Светка. Так ее Сергей и называет. И...

Копытце в нерешительности замерло на ручке. Ей нельзя туда. Они вместе, им нельзя мешать. Но она не отпускала ручку. Теперь... Да, они... Она услышала характерные звуки, они мало отличались от звуков пони, и это значит, что Сергей сейчас кроет эту Сссссс...ветку, а она утром не будет его кормить, будет храпеть вместо этого.

А сейчас он с ней, и ...

Ушки у Флаттершай опустились, по щечке побежала горячая слеза. Она скрипнула зубами с досады, и на мгновение радужная оболочка ее глаз вместо бирюзовой стала красной.

Глава 4

Магический фонарь разливал вокруг себя мягкий и приятный свет, пространство библиотеки наполнено было причудливыми тенями. Синеватый, даже немного зеленоватый, его ненавязчивый свет создавал внутри атмосферу загадочности и умиротворения. Вечерняя прохлада уже чувствовалась на улице, и Твайлайт открыла все окна настежь, чтобы эта прохлада наполнила нагретую за день библиотеку.

В большой комнате библиотеки-дуба находились три поняши: одна нежно-желтая пегасочка и две единорожки. Пегасочка лежала на небольшой софе, а единорожки расхаживали по комнате, разглядывая картины и негромко переговариваясь. Флаттершай принесла только четыре портрета убитых ею людей, больше показывать ей пока не хотелось.

Сейчас она чувствовала себя более-менее спокойно и приятно вместе с друзьями, но прошлой ночью и днем ей было очень плохо. И это вдобавок к тому, что симптомы голода усилились настолько, что она еле могла управится со своим хозяйством. И ей было немного... нет, ей было сильно грустно оттого, что...

“Что, Флаттершай? Чего ты вообще хотела-то? Человек, которого ты хотела убить, пожалел тебя, и теперь помогает тебе, и может даже поможет. А ты? Как ты вообще можешь думать о нем... вот так?”

Она тряхнула головой, прогоняя плохие мысли. Но одна, совсем-совсем плохая, никак не уходила. Ведь он такой хороший, а эта... Светка так к нему относится. Это ведь...

“Спокойно, Флаттершай. Это не твое дело. И вообще, это может быть нормальным для людей. Или нет?”

Единорожки тем временем стояли перед третьей картиной и негромко шептались, иногда водя ушками. Наконец, они обратились к Флаттершай, выводя ее из задумчивости.

— Флатти, я не знаю что это, но это просто красиво. И они тут все такие веселые... — Задумчиво протянула Твайлайт, не глядя на Флаттершай. Та поежилась, вспоминая. Да, она запомнила их такими, ведь они так радовались, когда видели ее, они так радовались...

— Тебе какой чай? — вывел пегасочку из задумчивости вопрос Спайка, который держал два чайника в ручках.

-А? Мне мятный. Если тебя не затруднит.

— Конечно. — Весело улыбнулся дракончик и налил Флаттершай чай из чайника в правой руке.

Рарити и Твайлайт, улыбаясь, тоже подошли к столику, присели за него, Спайк с энтузиазмом принялся обслуживать и их. После этого Рарити снова улыбнулась и начала:

— Ну что же сказать тебе, дорогая Флаттершай? Это... определенно впечатляет.

— Спасибо. — Смущенно улыбнулась пегасочка.

— Ага. И мне тоже понравилось. Очень. — кивнул вслед за Рарити Спайк, который уже уселся за столик рядом с Твайлайт. Он заискивающе смотрел на нее, и та, конечно, погладила дракончика, и повернула лицо к Флатти:

— Да, этот стиль, это... я прямо чувствовала эти эмоции. Честно, Флаттершай, ты просто молодец. И еще больше я... ну, все мы гордимся тем что ты, в общем, согласилась показать это нам.

— Оу... спасибо, Твайлайт. Вы такие замечательные подруги, — Шай с удовлетворением теперь смотрела на закат, и ее чуткий носик улавливал аромат цветущей липы, что был таким крепкий, ярким и насыщенным в сумерках.

-Да, а где... ты черпала вдохновение? — неуверенно спросила Рарити, — Такие интересные и забавные существа?

— Я видела их во сне. — спокойно выдала Флатти уже заранее заготовленный ответ на такой логичный вопрос. Рарити продолжила:

— Ах, это так необычно. Мне жутко понравилось, эти существа выглядят такими таинственными, и... даже не знаю, но...

— Интересно, правда? — оживилась Флаттершай, — Мне тоже так... ну... — она засмущалась, когда подруги начали улыбаться до ушей.

— О, да все в порядке, Шай. Очень интересно и просто жутко красиво. — Твайлайт снова взглянула на портреты.

— Ах да. Я до сих пор не могу отойти от эмоций. Тут прямо такая экспрессия, такой накал чувств, я просто ощущаю это... напряжение. — Рарити подняла мордочку к потолку и прикрыла глаза. Флаттершай наоборот потупила взор, вспомнив про свои чувства, когда она писала эти портреты. Рарити отхлебнула чаю, аккуратно откусила кексик, удерживая его в облачке магии, и неуверенно начала:

— Это, Флаттершай, я могу тебя попросить?

Пегасочка резко вскинула голову, пристально посмотрела на Рарити, но затем снова отвела взгляд:

— Эм... нет. Прости, но...

— Флатти, это такая красота, такая прелесть... Ну я очень тебя прошу. Ну хоть одну. — Рарити состроила просительную мордашку.

— И мне одну. — тут же подхватила Твайлайт, но Рарити перебила ее:

— Я что угодно, Шай, что угодно. Я тебе сошью какое захочешь платье, или два..

— Нет, простите, это... — голос Флаттершай стал тихим, но в нем опять появились эти несвойственные ей нотки, — Это... личное. Да. Очень личное. Простите, девочки.

Кобылки немного помолчали, и Твайлайт кивнула:

— Да, хорошо, это... мы понимаем. Не сердись на нас, хорошо?

— Я не сержусь. — Улыбнулась в ответ пегасочка.

Кобылки опять начали улыбаться и тихонько переговариваться, а Спайк убежал на кухню по каким-то делам. Рарити, предварительно переглянувшись с Твай, осторожно сказала:

— Кстати о личном, Шай. Шай?

Флатти легонько вздрогнула. Рарити продолжала:

— Да, так... ну, нам тут на досуге мысль такая пришла, ну... в общем...

— У тебя появился кто-то особенный? — не выдержала Твайлайт, удостоившись косого взгляда от Рарити, но не обратила на него никакого внимания: она во все глаза пялилась на Флаттершай, а фиолетовые уши стояли торчком.

— Я? Что? — Испуганно глядела на подруг желтая пегасочка.

— Твай, не дави. — Тихо сказала Рарити и толкнула лавандовую единорожку вбок.

— Но с чего вы взяли? — Удивленно смотрела Флатти, — Это ведь... Ах, Деши... Деши... — она замолчала и грустно потупила взор.

— Ну ты... давай не будем об этом. — Взяла себя в копыта Твайлайт.

— Да, прости нас, дорогая. Я совсем не подумала, прости. — Рарити опустила ушки.

Флаттершай несколько мгновений молчала, потом осторожно надпила немного чаю, и осторожно сказала:

— Эм... ну, вообще-то...

Ушки подруг, что только что были опущены, теперь стояли торчком, а сами они во все глаза смотрели на Шай. Та робко продолжала:

— Ну, мне нравится один... жеребец. Но я... — Флаттершай осеклась, когда Твайлайт так сильно подалась вперед, что чуть не перекинула столик, и посуда на нем зазвенела.

— Ой! — Одновременно вскрикнули Твайлайт и Флаттершай. Из кухни выскочил нахмуренный Спайк, ожидая увидеть осколки разбитой посуды. Но к счастью, ничего не разбилось, и он вернулся на кухню, предварительно наградив поняш осуждающим взглядом. У Твайлайт щечки покрылись небольшим румянцем, но смущалась она вовсе не оттого, что чуть не перекинула столик. Она нетерпеливо махала хвостиком:

— Прости, Флатти, извините меня. Но что дальше? — Она буквально сверлила взглядом пегасочку, даже после того, как получила еще один, уже более сильный толчек в бок от Рарити.

— Я... эм... — замялась Флатти.

— Мы не давим на тебя, дорогая. — Напомнила Рарити.

— Я... в общем, у него уже есть особенная... ну, пони. — Флаттершай грустно опустила ушки.

— Ох, милая, ну... — Рарити вдруг скривилась, и уже задней ногой хорошенько приложилась к боку Твайлайт, которая как раз собиралась завалить Флаттершай вопросами как злой следователь на допросе. Твай прикусила язык, но весь ее вид говорил о том, как непросто ей это удается.

— Я в порядке. — Тихо сказала Флаттершай.

Твайлайт почесывала ушибленный бочок, а Рарити поправила гриву и негромко, но выразительно сказала:

— Знаешь, Шай, это очень хорошее и замечательное чувство. Даже если... если оно не взаимно, то... ведь ты знаешь, зачем мы любим?

— Что? — Флаттершай дернулась, как будто ее только что ударило током. Это слово... она даже боялась подумать, а теперь оно прозвучало, и так страшно... и так волнующе... у нее даже в горле пересохло.

— Зачем? — еле выдавила из себя пегасочка, и быстро принялась пить чай чтобы промочить горло. Рарити с удовлетворением улыбнулась, заметив эффект от произнесенного ею:

— Мы любим, дорогая, чтобы дарить радость нашим любимым. Чтобы поддерживать их, помогать им, радоваться их успехам и сопереживать их неудачам. Чтобы дарить им наше тепло и ласку, нашу заботу. Даже если они выберут кого-то другого, то... их счастье пусть будет и нашим счастьем. Вот зачем мы любим.

В библиотеке ненадолго повисла приятная тишина, только негромко стучали поняши посудой, да Флаттершай иногда глубоко вздыхала. Лицо Твайлайт описать было сложно: оно менялось, а сама она то и дело смотрела то на Флаттершай, то на Рарити, то на свою чашку.

— Я... эм, ну... — Флаттершай осторожно подняла взгляд на подруг, — Да. Ты права, Рарити. Мне тоже хорошо, если я знаю, что ему хорошо. И я... я буду дарить ему эту радость. Да. — И пегасочка улыбнулась.

Рарити ничего не сказала, и незаметно для Флатти сделала угрожающий жест Твайлайт чтобы та помалкивала.

— Я пойду, наверное. — Смущенно улыбнулась Шай. — Я... мне нужно побыть одной.

Рарити поднялась, подошла к пегасочке и нежно потерлась своей щекой о ее:

— Это будет только между нами. — Тихо сказала она.

— Спасибо. Спасибо тебе, Рарити, и тебе, Твай. Вы очень хорошие. — Флаттершай опять улыбнулась, и выпорхнула в открытое окошко.

— Уже можно. — Донесся до нее голос Рарити, и тут же его сменил голос Твайлайт, которая принялась тараторить без умолку какие-то вопросы, но Флаттершай их уже не разбирала, да и не хотела разбирать. Сейчас она свободно порхала на легких желтых своих крылышках, нежилась в прохладном вечернем воздухе, и мысли ее были легки. На устах ее играла веселая улыбка. Она подарит ему... она будет дарить ему свою доброту.

Серега был в препаскудном настроении: с самого утра ему истрепали нервы, а потом еще и начальник позвонил и “попросил” выйти на работу, потому что повыбивало аммиачные компрессора, и нужно было их пускать чтобы не накрылась холодилка. Провозился до самого вечера, потому что, как оказалось, проблемы возникли еще и на высокой стороне, и нужно было лезть не подстанцию. А чтобы туда лезть, пришлось вызывать РЭС, потому что на подстанции пломба... в общем, нервотрепка была до самого вечера. Ну, хоть запустили с горем пополам. А Васильевич, блядь, забухал, потому что Серега, видишь ли, все равно в городе, и на подхвате если что. А то, что отпуск и все такое, ну так и насрать. Начальник клялся и божился супер-пупер премией, но эти деньги сейчас мало интересовали Серегу.

Он насторожился, когда дома не обнаружил завалов барахла на стуле и столе в комнате. И еще пол... ну, не засран как обычно.

Может, сеструха нагрянула? Да нет, она же сейчас в командировке аж в Якутске. Или батя? Но этот не убирает, а засирает еще похлеще самого Сереги. Светка? Может, быть решила подлизаться после после произошедшего? Хотя раньше за ней такого не наблюдалось.

Он добрался на кухню, и не увидел завалов посуды в раковине. Серега хмыкнул, и тихо выругался, вспоминая барабашку в каком-то странном и извращенном сексуальном контексте.

Причину он нашел у себя в спальне. Она тихо сопела, свернувшись калачиком на его кровати, мило прижав ушки и обернув себя розовым хвостиком. Крылышки ее немного подрагивали в такт мерному дыханию, а воздушная грива немного колыхалась от легкого ветерка, что дул из открытого окошка.

Сережа осторожно, чтобы не разбудить Флаттершай, присел на краешек кровати и несколько минут любовался такой милой поняшей. От его дурного настроения не осталось и следа. Оно ушло незаметно о окончательно, как незаметно уходит время порою, и теперь в его груди уже не было тяжелого камня, а вместо него было теперь что-то очень теплое и приятное.

Серега осторожно положил руку на гриву Шай и нежно провел по ней. Она открыла большие глаза и улыбнулась. Потом слегка потянулась, взяла копытцами его руку и прижалась к ней мордочкой. Сергей погладил ее по щеке, по носику, они смотрели друг на друга и улыбались.

— Ты давно ждешь? — спросил человек.

— Хм... нет. — Протянула Флаттершай и с неохотой отпустила теплую руку.

— Ты что, убирала тут весь это срач?

— Я... ну, тут немножко было, и... все равно тебя не было, и нужно было ждать. — она пугливо опустила глаза.

— Оу, ну спасибо, конечно. Мне, в общем, неловко как-то, Флатти. Ты...

— Не стоит. Это пустяки. — Она улыбнулась и проворно соскочила на пол, помогая себе крылышками. — Кстати, ты, наверное, проголодался? Ну конечно. Идем. — И она выбежала в коридор.

Сергей поднял брови и пошел за поняшей. Как оказалось, она приготовила ужин.

— Это... ну, ты меня удивила, Флаттершай. Ты просто чудо. — Выдохнул парень.

— Ой, да пустяки. — Она смущенно улыбнулась. — Садись, сейчас я тебя буду кормить.

После ужина человек и пони переместились в большую комнату на уже знакомые пегасочке кресла, где удобно расположились за чаем.

— Это, Флаттершай... спасибо тебе. Мне так хорошо стало, когда ты... ну, вот это все. Да и вообще. Спасибо.

— Да не за что. Я рада тебе помочь, ведь ты мне помогаешь. — Пегасочка отвернулась и незаметно улыбнулась.

— О, кстати о птичках. За два дня кое-что всплыло, и можно с уверенностью сказать, что информации достаточно.

— Правда? — Навострила ушки Флатти.

— Да. К сожалению, сегодня не было возможности искать, но вчера и позавчера натолкнулся на несколько серьезных сообществ, и они, похоже, вампиры, или как-то с ними связаны. Пока ничего конкретного, но контакты, я уверен, можно найти. — Сергей допил чай и поставил на столик пустую чашку.

— Ох, это замечательно. — Улыбнулась Флаттершай.

— Точно. Ты, кстати, как? Держишься?

— Ну... да, держусь. — Кивнула Шай.

— Какая ты молодец. — Похвалил Сергей, и пегасочка улыбнулась. — Вот так. Да, еще завтра я хочу ехать в деревню на дачу, ту недалеко, сорок километров. Интернет там есть, а с работы не достанут. Васильич пусть из запоя выходит и арбайтен. Так ты туда приходи. Сможешь?

— Я? Ну, если там есть зеркало, то смогу. — сдвинула плечами Флатти.

— Есть, дача большая, хорошая.

— Ну тогда конечно. — Кивнула поняша.

— Вот и славно. Там даже лучше будет: природа, все дела. Дом стоит на отшибе, так что можно тебе будет и по двору гулять. Эх... — Серега замечтался, представляя себе как он будет гулять по лесу с Флаттершай.

— Да, как захочешь. Ну... — Шай нехотя поднялась и прыгнула на пол, — Мне уже пора.

— Флаттершай, я... — Сергей замялся, — Ну, в общем, спасибо тебе за сегодня. Нет, это не пустяки, — остановил он ее жестом, — Ты очень хорошая. Просто знай, что я тебе очень благодарен.

Флаттершай зарделась, и осторожно подошла к человеку. К ее удовольствию он начал ласково к ней прикасаться, к ее носику, к е щечкам, к ушкам, и она замолчала, сосредоточившись на этих ощущениях. Они ее растворяли, словно она была белой пеной на поверхности прозрачного и теплого моря, и...

— Спасибо тебе, Флаттершай. — донеслись до нее слова человека, и она вернулась к реальности.

— Эм... — она снизила голос, — Я... можно я буду приходить чаще? — Она сама испугалась этих слов.

— Что? — Серега удивился. — Ты... ну конечно. Конечно, маленькая Флаттершай. Приходи когда хочешь, я всегда тебе очень рад.

— Ну, — она вдруг освободилась, бирюзовые глаза ее задорно блеснули, — Тогда до встречи. — И она ловко прыгнула в зеркало.

Теперь Флаттершай приходила к Сергею каждый вечер. Вот уже четыре дня. Ей становилось чуть хуже от голода, но она держалась молодцом, ведь теперь у нее была причина терпеть. Эту причину звали Сережа, и она с готовностью встречала утро и несущее ей боль и страдание солнце, зная, что вечером они обязательно встретятся.

Пару раз к ней залетала Рейнбоу Деш, чтобы поболтать о том, о сем, и внимательно наблюдала. Она не умела делать это незаметно и непринужденно. Флаттершай понимала, что подруги чутко следят за ней через Рейнбоу, но она ничуть не обижалась и не таилась, ведь у нее было прекрасное настроение, особенно ближе к вечеру, после дневного зноя.

Сил у нее как будто прибавилось, хоть из-за голода все должно было быть совсем иначе. Она легко справлялась со своими каждодневными делами, а ночами перед рассветом успевала справиться с кормами и грядками. А днем она старалась отдыхать. Зато вечерами... вечерами она разговаривала с Сережей, готовила ему что-то вкусненькое, и даже разочек пыталась спеть ему песенку чтобы развеселить его.

А позавчера, когда он сказал ей, что не хочет утруждать ее и сам будет готовить, она... она... Флаттершай боялась вспомнить, но она наругалась на Сережу!

Ох, как же она испугалась тогда! Ее маленькое сердечко чуть не выпрыгнуло из груди, и она с ужасом думала, что человек сейчас рассердится и прогонит ее, и от этой мысли по спинке ее тогда пробежал мороз... Но Сережа был добрым, очень добрым, он простил ее за это непотребство, и только рассмеялся. Ох, ее тогда пронесло не иначе как чудом.

А три дня назад, когда село солнышко, человек попросил ее немножко полетать. И тогда он любовался ею в полете, и ей оттого стало так хорошо, так весело! И эта Светка в деревне не появлялась. И утром у Сережи всегда было что-то вкусненькое на завтрак, ей так нравилось смотреть как он ест. И даже когда он ел мясо, когда она чувствовала, как маленькие холодные ниточки страха натягиваются внутри, страха, что перед ней хищник, но эти ниточки ничуть не пугали, и даже наоборот, это чувство было даже... приятным. Так приятно щекотала ей нервы эта мнимая опасность, ведь она знала, что Сережа никогда не сделает ей плохо, никогда.

Флаттершай улыбнулась и посмотрела в окошко своей комнаты. Солнышко уже клонилось к закату, а она приготовила и уже помыла немного овощей со своих грядок чтобы приготовить их Сергею. Самые свежие, чтобы получилось самое вкусное, ведь он такой забавный. Вчера, например, он привел ее к небольшому сараю на своем дворе.

— Хей-хей-хей! — Заговорщицким голосом говорил он, — Не ходите в мой сарай! — И рассмеялся. Флатти не знала почему, но ей вдруг тоже сделалось смешно и весело, и они заливисто хохотали там, перед сараем.

А в сарае стояли какие-то клетки, а внутри них — провода и катушки. И когда Сережа потянул за рычаг, вокруг катушек заплясали вдруг заплясали молнии! Но Флаттершай не испугалась, ведь она знала, что человек хоть и может быть опасен, но он не сделает плохого ей, и это осознание, эта еле заметная опасность, как тонкий привкус немного острого пикантного блюда манил ее, делал каждое мгновение незабываемым. И верно: эти молнии были надежно заперты внутри клеток, и ни одна не могла выбраться за ее пределы.

Флаттершай нетерпеливо завершала свои дела, укладывала зверят спать. И вот наконец солнышко село, она подхватила свою корзинку с овощами и прыгнула в зеркало.

Сережа, как обычно, сидел перед своей светящейся волшебной книжкой с кнопочками. В этой книжке он искал информацию про вампиров, и уже очень много нашел интересного и полезного, чем регулярно радовал “маленькую Шай” — так он любил ее называть.

— О, маленькая Шай! — обрадовался человек и поднялся со стула.

— Привет! — подскочила к нему пони и с разбегу запрыгнула передними ногами на плечи. Он запустил пальцы ей в гриву и погладил с легким протягиванием, зажимая между пальцев розовые пряди, и Флаттершай тихо запищала от удовольствия. Сережа очень быстро замечал, где и как нужно гладить Флаттершай, чтобы ей было приятно.

— Я... я сейчас, — Перевела дыхание Флатти, выпав из легкого транса, — Сейчас что-то вкусненькое придумаю. Я полдня думала, вот.

— Да ладно. Я сегодня ездил в город, взял пиццы. Тебе только с овощами.

— Ох, ну я бы что-то...

— На утро овощи оставь, — мягко оборвал ее человек, — Сейчас нет времени готовить. Разогреем по бырику пиццу, и пойдем купаться.

— Да? — изумилась Флаттершай.

— Да, на озеро. Сейчас уже темно, а луна будет светить достаточно, вот и пойдем.

— А... а если кто-то увидит? — Неуверенно переступила ножками пони.

— Эх, где наша не пропадала. Да ладно, темно ведь будет, людей вряд ли встретить, не день же. А живности разной в селе хватает, кто там в темноте разглядит. Если что, скажу что ты — моя пони.

— Твоя пони? — Ахнула Флаттершай, и у нее аж дыхание перехватило.

— Ну да. И технически это даже не будет брехней. Ты ведь пони, да? — Сергей улыбнулся.

— А, ну да... — до Флатти дошло, но она все равно улыбнулась человеку.

Флаттершай не знала что такое пицца, но в общем оказалось совсем неплохо. До озера они дошли без приключений, тем более, что это было совсем близко. Сначала они прошли по саду, потом свернули в лесок, и вскоре были на озере.

Это было чудесно. Даже что-то лучше чем чудесно, и Флатершай наверняка бы назвала это так, если бы она знала подходящее для этого слово. Почти полная луна ярко светила, покрывая серебром любую поверхность, до которой прикасалась своими лучами; хвойный лес убаюкивающе шумел в верхушках, а практически круглое лесное озеро было чистым и полностью окруженным высокими деревьями. Даже комаров не было.

Вода была теплой как парное молоко, и над нею струилась лёгкая туманная дымка, которая под лунным светом казалась серебряной паутиной.

Сергей хорошо плавал, заманивая Флаттершай на глубину, и она охотно плыла за ним, полностью ему доверяя. А потом они стояли в неглубокой воде, и человек аккуратно мыл ее теплыми руками и теплой водой, осторожно полоскал ее гриву, и заплетал туда небольшие цветочки, которые росли тут же в воде, и это... эти прикосновения, это все... Флатти хотела, чтобы это никогда не прекращалось, а внутри у нее то тепло, которая она ощущала когда Сережа был рядом, оно превратилось в настоящий жар, и это будило в ней что-то неизведанное, чего она никогда-никогда не чувствовала ранее.

А потом они вышли из воды, и человек устало прилег на спину, раскинув руки и ноги на расстеленном ранее покрывале. А Флаттершай нерешительно замерла на берегу, прислушиваясь к этим новым чувствам. Рядом с ушком что-то затрепыхалось, Флатти перевела туда взгляд, и увидела небольшую бабочку. Она подняла копытце, и бабочка с готовностью села на него, и сложила крылышки. Но потом бабочка вдруг осветилась ярким бирюзовым светом, и эта метаморфоза очень удивила Флаттершай. Но это было слишком красиво чтобы пугаться. Поэтому она улыбнулась, а бабочка, продолжая светить вокруг мягким светом, хлопнула крылышками, и зависла возле мордочки Флаттершай. Это мягкое бирюзовое свечение выхватывало из темноты улыбку пегасочки, ее мокрые волосы, прямым водопадом струящихся вдоль шеи, и дивным образом отражалось с таких же бирюзовых, глубоких глазах маленькой пони.

С удивлением человек наблюдал за этой волшебной картиной, и боялся отвести взгляд. Он наблюдал как бабочка еще некоторое время летала вокруг Флаттершай, но потом полетела куда-то вдаль и ввысь, пока ее маленький огонек не скрылся во тьме. Тогда Флаттершай посмотрела на Сергея и их взгляды встретились.

Флаттершай с удивлением и странным ощущением внутри теперь рассматривала человека, его гладкую мокрую кожу, немного пригоревшую на солнце и оттого сейчас кажущуюся бронзовой, маленькие капельки влаги на этой коже, как как в этих капельках дивным образом преломляется лунный свет...

— Тебе, наверное, сейчас холодно без шерстки? — услышала пегасочка чей-то знакомый голос, очень похожий на ее собственный, но совсем не удивилась этому, только немного испугалась, и сердечко забилось чаще. Человек улыбнулся в ответ и беззаботно махнул рукою.

— Так тебе будет теплее, — опять тихо сказала Флаттершай, и ей снова показалось, что эти слова вместо нее сказал кто-то другой. От мысли о том, как на это может отреагировать Сережа, ее душу сковал мороз, но он не справился и был тут же растоплен тем самым внутренним жаром, поэтому она медленно подошла к человеку, встала прямо над ним и улеглась сверху так, чтобы их лица были напротив друг друга. Она улыбалась, но внутри ее все трепетало от мысли о том, что человек сейчас прогонит ее. Но... он не прогнал! Нет, он обнял ее и погладил! Он не сердится! Ура!

Мороз теперь отступил, и вместо него всю ее сущность заполонил тот самый всепоглощающий жар, и ощущения... Ощущения гладкой кожи под ее грудью и животиком, ощущения теплых и нежных рук на спине, ощущение горячего дыхания человека... Он прикасался к ней так волнующе...

Ее розовый хвостик предательски дергался, выдавая ее намерения, и ее дыхание стало прерывистым... Флаттершай наслаждалась каждым этим мгновением, она прижалась к человеку, она опустила крылышки чтобы сохранить для него тепло по бокам, и смотрела ему в глаза, медленно опуская к нему голову.

А Сергей просто не мог поверить. Нет, это... это невозможно! Но мордочка Шай все приближалась, а взгляд, ее взгляд... был полным... чего? Это просто решительно невозможно, этого не может быть, он просто не верил в такое! Сережа осторожно ухватил ладошкой за носик поняшку когда между их губами оставалось всего несколько сантиметров, и нежно легонько сжал его.

Это привело Флатти в чувство. Она вдруг отпрянула, и отвела взгляд, теперь уже улыбаясь смущенно, а не как несколько мгновениями ранее. Она вдруг поняла, что... что это нельзя, ведь Сережа... у него уже есть особенная, даже если и не пони, но он сделал выбор, это его решение и его судьба, а она... она не имеет права брать то, что ей не принадлежит. Она не смеет становится на пути его счастья, она должна только способствовать этому, а не мешать, ни в коем случае не мешать! Он должен быть счастлив, и это будет пусть и маленьким, но и ее счастьем.

Флаттершай опустила голову на плечо человеку, и тот продолжил гладить ее и ласкать. Пусть хоть так, хоть так. Она жадно ловила и прислушивалась к каждому прикосновению, и каждый раз, когда он прикасался к ее спинке, она мечтала,чтобы он провел рукой дальше, к хвостику, а потом... и еще...

Но что-то было не так. Флаттершай насторожилась. Она подняла голову и и пригляделась. Сережа гладил ее, но сам был почему-то грустным, что-то было не так.

— Что с тобой? — неожиданно для человека спросила Шай.

— Хм? — Поднял на нее взгляд Сергей.

— Что... почему ты грустишь? — поняша обеспокоенно смотрела на него.

— Да... так. Пустяки. — Отмахнулся Сережа.

— Расскажи. — Нагнулась и прошептала ему на ушко Флаттершай.

— Да хрен с ним, забей.

— Расскажи... — Прошептала поняша на другое его ушко и нежно потерлась о его щеку.

— Ох, маленькая. — Сергей почувствовал, как к горлу подступил комок, — Хорошая, как же ты узнала?

— Расскажи... — еле слышно попросила пегасочка, и он больше не мог сопротивляться.

— Да... посрались малость. Со Светкой. Помнишь ее?

— А, Светка. Да, помню. — Тихо сказала Флаттершай.

— Поругались в смысле.

— Я... я не хочу, чтобы у тебя были с ней ссоры и проблемы, ведь ты... ты должен быть счастливым. — Шептала ему на ухо поняша.

— Та да. — Протянул человек.

— Почему? Почему вы поругались? — Она терлась носиком о его ухо, утешая.

— Та на море ж добазарились ехать, а тут эта история. Какое ж теперь море? Тебе нельзя ждать.

Флаттершай подняла голову и посмотрела в глаза Сереже:

— Так это... из-за меня?

— Забей. Перебьется со своим морем. И вообще, я ей котлету денег отвез — пусть едет, тем более с ней и так подружки будут.

— Но...

— Все, Флаттершай. Не помрет без своего моря. А у тебя все срочно.

— Извини. Прости, что так получилось, — Флаттершай попыталась встать, но к ее удовольствию человек ей этого не позволил, несильно прижал к себе:

— Забей, слышишь? Ты даже не представляешь себе как я рад встречам с тобой. Ты — мое маленькое счастье, Флаттершай. И я найду способ помочь тебе. Давай собираться, а то уже холодно.

Они быстро собрались, но Флаттершай, хоть и была еще мокрой, после этих слов холода не ощущала. Напротив, тот самый жар теперь грел ее не хуже большого костра, который ярко полыхает и с треском разбрасывает искры.

— Флаттершай, я не сказал тебе кое-что важное, — Вдруг спохватился Сергей когда они уже выходили из лесочка.

— Да? Что? — Навострила ушки пони.

— Я вышел на контакт с одним тайным обществом, и завтра поеду на встречу, я уже договорился.

— Ух ты, это... обнадеживает. — Неуверенно сказала Флатти, — А это... ну, не опасно для тебя?

— Хех... Вообще-то можно и в ложке воды утонуть, если на то уж пошло. Но я не думаю. Все-таки я тут буду выступать в роли спонсора, дойной коровы, а кормящую руку даже вампиры не кусают. — Сережа рассмеялся.

— Ну, если ты так говоришь... То это замечательно. Спасибо тебе. — Флаттершай улыбнулась.

Два дня прошли, сегодня вечером, уже совсем скоро должен был вернуться Сергей со встречи. Флаттершай пришла немного раньше чтобы успеть приготовить ужин к возвращению человека.

Входная дверь хлопнула, и Флаттершай вприпрыжку бросилась в прихожую. Но там стоял не милый Сережа, а высокого роста девушка с длинными белесыми волосами и карими глазами. Их взгляды встретились.

— Вот же ссссука... — Процедила сквозь зубы девушка, — А я, блядь, не верила...

Автор арта — BlueCatinthemaskcrow. Разрешение на иллюстрацию имеется.

Глава 5

— Хм. Так, так... — За столом восседал невысокий мужичок с сером строгом костюме-тройке и листал анкету, иногда хмыкая или повторяя какие-то слова из написанных Сергеем. Занимался он этим уже довольно долго, и Сергей уже начал раздражаться. В конце-концов, мужичок не задавал никаких вопросов, просто изучал анкету, и больше ничего. Мог бы изучать и самостоятельно, а Серега бы лучше посидел на диване в приемной и посмотрел большой телек, или на смартфоне бы поиграл. А так вот уже почти час он тупо сидит на стуле за Т-образным столом для совещаний и пялиться куда-нибудь чтобы не помереть со скуки.

Хорошо хоть рассматривать было что в этом кабинете. Во-первых, он был довольно большим. Во-вторых, изысканно обставленным дорогой, но не кричащей, мебелью в нарочито мрачных тонах. Иллюминация была очень грамотной, даже подсветка стен кое-где имелась, благодаря чему с одной стороны был хорошо освещен каждый уголок комнаты, а с другой комната находилась как бы в полумраке. Целая стена комнаты была отведена под большую стеклянную витрину, в которой были выставлены образцы разного холодного и старинного огнестрельного оружия, а также очень натуралистичный манекен вампира в “стандартном” одеянии, в черном плаще с высоким стоячим воротником. Все в этой комнате служило одной цели: впечатлять. И, надо признать, оно неплохо справлялось со своей задачей. Серега уже по третьему разу рассматривал витрину, и ему хотелось подойти и посмотреть ближе, но это было бы не солидно, а он хотел, чтобы его эти сектанты восприняли всерьёз.

Во всяком случае, они довольно сильно морочили Сереге задницу своей конспирацией. Во-первых, добираться сюда нужно было на поезде, а не на машине. Во-вторых, когда на одном из глухих полустанков его встретили, то завязали глаза, и потом довольно долго колесили по дорогам, иногда выезжали на круговое движение и давали несколько кругов, что напрочь запутало бы даже того, кто был знаком с местной географией. Зато хоть контора выглядела более-менее серьезной: она располагалась в богатом трехэтажном поместье, и там было довольно много персонала. Только увиденных Серегой охранников было пятеро, причем один из них, невысокий мужичонка, почему-то внушал Сергею просто животный страх. Когда он проходил по коридору мимо него, увлеченного какими-то тумблерами в на щитке в нише стены, то внутри все сжалось, ему вдруг захотелось убегать со всех ног, и только огромным волевым усилием ему удалось сохранить хладнокровие.

— Так, так. Хорошо, господин Рыжов. — Мужичок отложил планшет с анкетой, сложил пальцы рук в замок и уставился на Сережу.

— Я вас слушаю, господин Тарэˡ. — Напрягся тот. Этот мужичок называл себя так. Идиотский псевдоним, как показалось Сереге, но такие общества любят странные прозвища.

— Хм... У меня тут некоторые вопросы возникли, да... В общем, у вашего отца ведь неплохой бизнес, да? — Тарэ разнял руки, взял со стола еще один планшет, и приготовился записывать.

— Да, уважаемый, да, есть. Ну, не знаю насколько это для вас важно, но капитализация его холдинга составляет около пятнадцать миллионов Евро. И он имеет неплохие связи. — Ладони Сереги вспотели. Он надеялся впечатлить этим собеседника, но тот и бровью не повел, только что-то отметил в планшете.

— Хорошо, хорошо. Да, нам это известно, мы навели уже кое-какие справки. Но... вопросы у меня возникли иного толка. Вы в каком возрасте пребываете? — Тарэ опять поднял взгляд с планшета на собеседника.

— Так в этом, в анкете же указано все? — Серега еще больше напрягся, и собеседник с удовлетворением это заметил:

— Да, верно, но все таки?

— Скоро будет двадцать пять.

— Хорошо, это отлично. Это значит, что вы вполне способны на осмысленное и обдуманное решение. Но вот... хм... — Тарэ покрутил ручку в руках, не сводя с Сергея взгляда, — Вы почему-то не участвуете в бизнесе отца, не введены в правление, и... работаете в сторонней организации на, извиняюсь, рабочей профессии...

— Простите, — Серега нахмурил брови, — Вообще-то я — высококвалифицированный инженер, и занимаю должность заместителя главного энергетика, а это...

— Да-да, прошу меня извинить, — Улыбнулся мужичок, — Конечно, вы технический специалист. Но... у вас ведь есть возможность занять более приличную, РУКОВОДЯЩУЮ должность, у вас, в конце концов, есть возможность управлять людьми. Кстати, вы даже не пытаетесь перенять связи своего отца, и старательно избегаете контактов с представителями молодежи из... хм, высшего общества. Это несколько недальновидно.

Серега выдержал некоторую паузу, и опустил глаза после нескольких секунд взгляда Тарэ. Потом опять поднял взгляд, но тот уже что-то отмечал в планшете.

— Ну, вы понимаете... Я именно поэтому и обратился к вам. Гм... — Сергей прокашлялся, а Тарэ участливо улыбнулся, — В общем... Некоторые черты моего характера вступают в некоторое... противоречие со всем этим. Я, ну, как бы это выразиться... Я не люблю причинять людям неприятности. Да. А в подобной деятельности без этого не обойтись, но... вы ведь сами справедливо говорили о том, что нужно думать на перспективу. В общем...

— Вам не нравится властвовать. — с улыбкой подытожил Тарэ и снова скрестил пальцы рук. — Да. Есть люди, которые хотят доминировать, и им нравится управлять...

— Гм, прошу прощения, — Поднял руку Сергей, — Но в данном случае речь об управлении не идет.

— Простите? — Тарэ склонил голову на бок.

— Я не говорил о том, что мне не нравится... управлять. Просто я имел возможность столкнуться и с руководством холдинга моего отца, и с высшим светом, и неудобство для меня состояло не в том, чтобы управлять, а в том, чтобы... ну...

— Банально кушать других. — понимающе кивнул Тарэ. — Фигурально выражаясь, конечно же. — Поправил себя он.

— Гм... да, именно. Я... не ощущаю удовольствия в унижении других людей, и даже напротив, но все там, где мне полагается пребывать, построено именно на этом, и... Мне нужна с этим помощь. Я нашел информацию, которая позволяет предположить...

— Да, мы можем помочь вам с этим, и вы обратились по адресу. — Тепло улыбался Тарэ.

— Здорово, но...

— Вы бы не хотели терять дорогие вам черты вашей личности. — Кивнул собеседник Сергею.

— Эм... да, именно. В общем, я про эту ауру.

Мужичок похрустел пальцами на руках, разглядывая витрину. Наконец он улыбнулся и посмотрел на Сережу:

— Вы ведь уже испытали ее действие, верно? Вы встречались в Курстеном? В коридоре. Впечатляет, верно?

Сергей натянуто улыбнулся и сглотнул. Тарэ продолжал:

— А знаете, в вашем случае это мудрый выбор. Я бы даже сказал идеальный. Естественно, результат не будет мгновенным, и ритуал требует хоть и нечастого, но регулярного обновления, но... Я уверен, что вы будете довольны результатом. — Тарэ улыбнулся во всю ширь, обнажив нестройный ряд зубов.

— Я очень надеюсь на это. И на вашу помощь. Только понимаете, это ведь важный шаг, и мне... хотелось бы получить об этом максимум информации. — Серега покрывался потом при этих словах. Тарэ понимающе кивнул:

— Это естественно. Мы снабдим вас всей необходимой литературой чтобы вы могли принять самое взвешенное решение. Естественно, мы предоставляем вам эту информацию только потому, что уверены в вашей прозорливости и здравомыслии. — Он кивнул, — И, в общем, размышляйте и думайте.

— Да, спасибо за доверие. Я... вы просто дали мне надежду. И я буду весьма благодарен, если эти надежды оправдаются. — Серега кивнул.

— В положительном результате можете не сомневаться, у нас, хе-хе, многовековой опыт. — Тарэ противно рассмеялся, но взял себя в руки и прекратил, — Что ж, господин Рыжов, будем очень рады, если вы присоединитесь к нашему клубу. Условия клуба вы можете узнать из буклета, все остальное, надеюсь, сможете узнать из литературы, которую мы вам предоставим.

— Да, спасибо...

— Пока не за что. Если у вас возникнут иные вопросы, или вы будете готовы принять решение, то обращайтесь непосредственно ко мне, я буду готов оказать вам любую помощь и поддержку.

— Благодарю вас, Тарэ.

— Слышь, пацан, не занято? — отвлек Сергея хриплый голос. Он оторвался от книги и увидел бородатого высокого и широкоплечего дядю в засаленных камуфляжных штанах и черной майке с черепами. На голове его была камуфляжная же бандана.

— Не видно что-ли? — нахмурился Сергей.

— А че видно-то? Не написано же.

— Ну сумки, вещи же не лежат, свободная сидушка, что еще нужно чтобы понять?

— А-а-а, не скажи, — Протянул мужик, присаживаясь в купе вагона, в котором кроме Сереги никого не было, и сгружая со спины увесистый рюкзак. — Вот, бывало, тоже сядешь, а тут как разорутся, что, мол, занято.

— Хм, да? — удивился Сергей.

— А то. Особенно бабоиды. Их хлебом не корми — дай кому-то нервы истрепать. За эту неделю уже два раза было. И тоже, значит, одна или две сидят, тихо что-то шепчутся, а купе-то шестиместное. Ну и видишь, что тоже ни сумок, ни вещей. Как сел — а они, блядь, в крик, как то их режут. И то же говорю, что ты вот щас, а им и посрать. Есть на кого поорать — и охуенчик, день не зря прожит.

— Серьезно? — поднял бровь Сергей.

— Да серьезней некуда, — Хрипел бородач, — А раз одна за мной даже в другой вагон побежала, и пиздела там минут пять. Еле сдержался чтоб в табло не засветить, но ведь бабка все-же. Хорошо хоть там еще злее бабки нашлись, которых она своим зудом заебала, так они на нее всем кодлом набросились, она и свалила. Таки дела, пацан. А ты говоришь.

— Хм, весело. Кстати, не нужно называть меня “пацан”. — Серега вернулся к книге.

— Ахаха, — Раскатами грома разошлись по вагону волны баса великана, — А че тебя, телкой звать? Не пацан, что ли? Я вот пацан. И ты тоже с виду пацан. Или не?

— Не в этом дело. Просто я знаю что это слово значит.

— О как? А ну просвети. Смотрю, дохуя книжек знаешь, да?

— Та да. — Серега с усмешкой посмотрел на бородача.

— Ну так что означает-то? — Тоже лыбился в бороду тот.

— Ну как бы помягче... “поцан” — это производное от слова “поц”. В идише оно означает то же, что и “шмок”, буквально — хуй. Это было ругательством на идише, которое перекочевало в лагерную лексику. Потом от него появилась уменьшительная форма — “поцан”, буквальный перевод — маленький хуй, так обзывали детей и подростков. А потом уже из лагерной фени распространилось в разговорной речи, и ругательный контекст забылся. Так что вот, мужик. Когда говоришь, что ты — пацан, то буквально называешь себя маленьким хуем. Вот так.

— Э... Ты че, серьезно вот это? — Глаза у дяди округлились.

— Да, серьезней некуда. Можешь погуглить.

— Хера себе, проверю, конечно. Но, блин, америку открыл, открыл. — Дядя почесал бороду, — Да, кстати, Юра.

— Сергей. — Они пожали руки, и Сережа вернулся к чтению.

Электричка ехала долго, но уже более половины пути он проехал. Еще часика полтора, и он будет на вокзале, на стоянке ждет машина, а там еще полчаса — и дача. А на даче... он улыбнулся, и внутри сделалось тепло. На даче его ждет одна пегасочка. У нее желтая шерстка, у нее роскошный розовый хвостик, у нее мягкая и пружная грива, нежные ушки и невероятные глаза. Он привезет ей кое-что, на это раз у него серьезные успехи, у него есть для пегасочки сюрприз. И тогда она улыбнется так, как это умеет только она, и благодарно прижмется к нему, и он будет нежно гладить это маленькое счастье.

Сергей оторвался от книги и теперь смотрел в окно электрички. Мимо пробегали деревья, столбы, речушки и ручейки. Где-то вдали виднелась какая-то деревня, и настроение было хорошим. В принципе, литература было довольно разнообразной, хватит на несколько дней пристального изучения. При необходимости он снова будет звонить этому Тарэ и попытается вытащить побольше информации, пока он не найдет то, что сможет помочь Флаттершай. Будет тащить сколько сможет, а потом выйдет на другие клубы, возможно, даже вступит туда, и заплатит несколько взносов. Только чтобы батя не узнал. Ну, продаст машину, будет ездить на старенькой ниве, делов-то. Этого хватит чтобы вступить, и задобрить кого надо, а там и видно будет. И так увесистая сумка книг — хорошая добыча.

Он видел там рисунки каких-то диаграмм, графики и заклинания. Скорее всего, это была профанация, но все равно пусть Флатти покажет это Твайлайт. Вдруг с магией единорогов это будет как-то работать? В любом случае, это может натолкнуть ее на какую-то разновидность магии, или еще чего. И вообще, нужно подключать к этому делу Твайлайт в любом случае, потому что уже куча информации накопилось, в том числе и эти странные обряды. Уж она в этом всем получше шарит. А при необходимости он накопает еще, путь она только подскажет направление.

— А ты это чего, вампирами интересуешся? — Отвлек Сергея хриплый голос. Он неприязненно посмотрел на бородатого Юру. Тот уже снял мокрую бандану, под ней оказалась немаленькая лысина, но по бокам и сзади черные с проседью волосы его были длинными, и их хватало чтобы затянуть их сзади в небольшой хвост, который от сочетания черных и седых волос казался серым. — Да я на обложку посмотрел. — Примирительно улыбнулся он.

— Да вот, немного. А ты, кстати, че, седой уже? Не рано? — Обратил внимание Сережа на волосы великана.

— Та да, рановато. Но что поделать, работа немного нервная. — Развел руками Юра.

— Ого. А кем работаешь-то? — Заинтересовался Сергей.

— У нас не работают, у нас служат. Во как. — Бородач поднял палец вверх.

— Че, священник что-ли?

— Почему сразу священник? — Обиженно буркнул Юра.

— Ну как... Борода, бас, служба. Как-то ассоциируется с попами.

— А-а-а... Блин, точно, — Засмеялся великан, — Нет, не священник. Да и чего попу седеть-то? У него что, работа нервная? Кадилом помахал, аминь сказал — и на бок. Не, я в спецназе обитаюсь.

— Оу, спецназ? Круто, круто. А как тогда борода? По уставу ж не положено?

— Нам можно, нам послабления и все такое. Так что... И вообще, ты майку мою видел? — Он показал на рисунок из черепов, — Это что, поп будет такую майку носить? Ну ты даешь.

— Ой, да. — Смущенно улыбнулся Серега, — Лохонулся я что-то.

— Слушай, дай почитать книжку? — Вдруг предложил бородач. — Я тоже интересуюсь всякой такой чертовщиной.

— Прости, не могу. — Сдвинул плечами парень.

— Ну... а хочешь тогда поменяемся? — Юра с надеждой посмотрел на Сергея.

— Чего? — Удивился тот, — А на что меняться-то?

— О, а у меня тоже про чертовщину всякую книжка есть! И даже с собой! Могу показать. — Он достал свой рюкзак и принялся там рыться. В нос ударил запах колбасы.

— Нет, не могу, извини. — Сергей напрягся. — Не пойдет.

— Да ты только посмотри какая книжка! — Заговорщицким тоном басил бородач, — Вот! Такую хрен в продаже найдешь! — И он протянул Сергею небольшую, формата А5 потертую брошюру толщиною в палец.

Сергей с интересом осмотрел книгу. В отличии от предоставленной ему литературы, эта выглядела довольно невзрачно. Ему дали новенькие книги и буклеты, с твердой обложкой, глянцевыми страницами и чудесными постерами. Эта же потрепанная брошюра была выполнена на обычной, пожелтевшей бумаге, некоторые страницы были затерты, а еще его удивила дата книги — 1935 год, типография НКВД. Это была какая-то методичка-справочник. И что еще больше удивило Серегу, так это печать центрального архива НКВД на 17-й странице. С удивлением он пробежался по оглавлению:

— А это что, НКВД всякими вурдалаками занималось?

— Э, братишка, легче сказать чем оно не занималось, — Тихо сказал Юра.

— Хм... А это не фэйк? — скривился Сергей.

— Кто знает, кто знает. Достал ее совершенно случайно. Как-то после развала, я тогда еще не в спезназуре служил, а так, замом по строевой в десантуре. Хм... Гм... — бородач прокашлялся, достал из рюкзака воду в пластиковой бутылке и выпил немного, промочив горло, — Так вот. Тогда как раз путч был, все дела, и один из боссов в нашей области, который поддержал путчистов, попал в немилость к кому не нужно. Ну, и наша рота, и все офицеры части, под командованием нескольких гебистов к этому бонзу на дачу и нагрянули. Да ты не смотри так, — Усмехнулся Юра, — Тогда такая неразбериха была, все всех боялись, так что наш командир части, царство ему небесное, стразу обосрался когда к нему пришли люди в штатском, и роту солдат им выделил.

— Дела... — удивился Сережа.

— Ага. Ну, нагрянули мы, значит, его и семью погрузили эти агенты смиты в мерседесы и увезли, а нас, значит, в оцепление пока суд да дело. Ну там, на этой даче я и нашел книжечку, и еще парочку. Ну, и по-тихому скомуниздил, я ведь тогда еще всякими там летающими тарелками интересовался. Тогда вообще почти все на этом помешались, на экстрасенсах всяких, а литературы очень мало было, не то что сейчас. Вот и спер. Так что вот. Ну так что, будешь меняться?

— Эм, прости. — Сергей опять напрягся, почуяв неладное, — Не могу, литература не моя, ее вернуть нужно.

— А, понятно. — Грустно сказал Юра. — А я ездил продавать ее. Ее, и еще пару книг про НЛО и про призраков. Но никто не хочет такое старье покупать, все хотят вот такие же как у тебя — глянцевые и с красивыми рисунками. Ладно, не хошь — как хошь.

— Ну так... Слушай, так давай я куплю. — Осторожно сказал Сергей.

— Э... без балды? — Оживился великан, — Хочешь купить?

— Ну... Да. Сколько за нее хочешь?

— А сколько дашь?

— Хм... Даже не знаю. Две тыщи пойдет?

— Ну, я думал выручить больше...

— Так ты прямо скажи, че кота за хвост тащишь?

— Вот только не надо мне про котов, блядь! — Вдруг вскипел бородатый великан, и Сергей отшатнулся, — Оу, прости, хуйней страдаю. — Снизил голос Юра, виновато улыбаясь, — Просто аллергия страшная на этих тварей. Пиздец, раз чуть не умер.

— Хера себе... — удивился Серега.

— Ага.

— Так сколько хочешь?

— Ну... пятнадцать?

Сергей вскинул бровь. Бородач замялся:

— … Десять?...

— Даю пять. Больше с собой нет, можешь проверить. — И состроил морду кирпичом.

— Вот блин... ну... хер с тобой. А у меня тут еще есть — две про пришельцев, одна про призраков. Глянешь?

— Говорю же, денег больше нет.

— Ну, так можешь посмотреть. Может, понравятся, так созвонимся и потом купишь? Я там же их взял. Доставать? — И бородач опять поднял рюкзак.

— Да не, не надо, я этим не интересуюсь. Только вампирами. — Сергей сложил все книги в свою сумку и отсчитал нужную сумму Юре.

— А говорил, что больше нету. — Буркнул тот, краем глаза оценив содержимое Сережиного кошелька.

— Мне еще до дому чем-то добраться надо, и заправиться. И пожрать купить.

— Ну, тогда ладно.

— А ты, кстати, не сильно взрослый чтобы всяким таким интересоваться? — Усмехнулся Сережа, когда они завершили складывать свои пожитки.

— Ну, мало ли что бывает. Есть дядьки, которые мультики смотрят, анимешники всякие. А есть те, что марки собирают. О, а слышал, есть и такие, что про разноцветных лошадок мультик смотрят? Щас недавно в интернете про них читал.

— Да? — Хмыкнул Сережа и напрягся. Теперь у него не оставалось сомнения в том, что это проверка на вшивость от Тарэ. Ну и хрен с ним, пусть проверяет. А этот дядя пытается что-то разнюхать.

Когда Сергей выходил на своей станции, то зашел с другого тамбура и осторожно посмотрел на Юру со спины. Тот и вправду вынюхивал что-то. В прямом смысле.

— Я херею. Вот это да. — Девушка поправила длинные белые волосы. Флаттершай отступила на несколько шагов и замерла. — Что, гостей не ждали?

— П... простите, я пойду. — Еле слышно сказала она и начала пятиться в смежную комнату, в которой было зеркало.

— Эй, ты где? А ну сюда иди, козел! — Громко крикнула девушка и пошла за Флаттершай. — А тебе я щас перья выдерну, курица желтая! — И она запустила во Флатти свою сумочку. Но не попала, а сумка полетела дальше и разбила то самое большое зеркало, и Флаттершай обдало градом острых осколков, которые, к счастью, не порезали ее.

— Пожалуйста, не надо! — Запищала Флаттершай и сделала попытку выскочить из комнаты, но девушка успела ухватить ее за гриву. Она попыталась притащить пони к себе, но руки у нее были слабыми, и Флаттершай вырвалась. Поняша бросилась к спальне, которая была закрыта, и попыталась открыть дверь, но ручка там была выполнена в форме шара, слишком большого чтобы ухватить зубами и неудобного для копыт. Она не успела открыть, тем более что она очень испугалась, а девушка уже бежала к ней. Тогда Флаттершай бросилась на кухню, и забилась под стол. В кухне тоже было зеркало, но оно было слишком маленьким чтобы Флатти могла пролезть туда.

— Не съебешся, курица. — Сказала девушка, зайдя на кухню.

— Пожалуйста, не надо, я ничего тебе не сделала! — Закричала из-под стола пегасочка.

— Да? — Девушка остановилась, насмешливо рассматривая пони, что притаилась под столом, — А хули тогда ты лезешь в мою жизнь? Думаешь, я не знаю кто ты? Я видела вас, уродов, и знаю. А ты знаешь, кто я?

Флаттершай тряслась и молча отрицательно помотала головой.

— Я — девушка Сергея. Кстати, где этот урод делся? — Она отвернулась и крикнула в коридор: — Эй ты, где ты есть?

— Его сейчас нету. — Пропищала Флатти из-под стола.

— Вон как? Вот и заебись. — Усмехнулась Светка.

— Пожалуйста, разреши мне уйти! Я больше никогда не приду, прости, прости... — На глазах Флаттершай выступили слезы.

— Ага, так я тебе и поверила. А ты, смотрю, дохуя хозяйка, да? — Она подошла к одной из кастрюль и открыла. — Хм, пахнет вкусно. И на вкус ниче так. — Сказала она, попробовав содержимое. Затем скривилась, и запустила в пони ложкой, которой только что пробовала приготовленную еду, отчего Флаттершай зажмурилась и дернулась, тихо запищав. Это еще больше разозлило девушку, и она перекинула кастрюлю, вывернув на пол зеленоватый то ли борщ, то ли суп.

— Пожалуйста, не надо! За что?! — Закричала пегасочка, и заворочалась под столом, когда горячая жидкость достигла ее.

— Хм, за что? За то, что Сергей — мой парень, и нехуй тебе к нему лезть. — Спокойно ответила Света.

— Но я не... Я и не думала, я не …

— Харош пиздеть, тебя видели с ним, когда вы миловались возле озера. И ты, охуевшая скотина, не наебешь меня.

— Но... кто мог нас видеть? — Округлились глаза у Флатти.

— Кому надо, тот и увидел. Он мой, а ты идешь на хуй, пидораска. — Девушка подошла к столу и достала большой нож для мяса.

— Прости, прости, я не хотела! — Закричала Флаттершай, — Такого больше не повториться, я больше не буду, прости...

— Ну ясен хуй не будешь. Без головы такое мало кому удается. — Она усмехнулась и двинулась к столу. Флаттершай онемела от ужаса, когда поняла намерения Светки. Без какого-либо колебания она выскочила из-под стола, пытаясь проскользнуть в дверь, но девушка бросилась к двери и перегородила выход. Тогда пегасочка в два прыжка добралась до закрытого окна и со всего размаху прыгнула в него.

Повезло, ей удалось пробить стекло, отделавшись всего несколькими порезами, но левое крыло зацепило раму, и теперь страшно болело, она не могла взмахнуть им. Она побежала к калитке, но отворить не получилось, потому что она была закрыта на ключ. Несколько попыток перепрыгнуть забор не увенчались успехом. Тем временем Света уже выскочила из дома, и заметила Флаттершай во дворе.

Тогда Флаттершай побежала дальше, где стоял не закрытый сарай. Она надеялась спрятаться там. Она открыла скрипучие ворота и забилась в темный угол. Через минуту ворота опять заскрипели, и в сарай вошла девушка.

— Хей-хей-хей! — Рассмеялась она, — Не ходите в мой сарай! А ну вылезла, скотина копытная.

— Пожалуйста, не надо. Сережа очень хороший, я не посмею быть помехой его счастью... — Плакала Шай.

— Не посмеешь? Это точно.

— Не надо, не надо! Я понимаю, что он любит тебя, и что ты любишь его, он всего лишь помогает мне! Пожалуйста!

— Да кто его любит-то, лоха последнего? — Рассмеялась девушка.

— Я... я не понимаю... — уже более спокойным голосом крикнула из своего угла Флаттершай.

— Че ты не понимаешь-то? — Девушка вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть пони.

— Не понимаю, зачем тогда ты... если ты не любишь?

— Ну ты и лошара, подруга. Все просто, он — сын миллионера. Лошок, конечно, но сын миллионера. Вот и все.

— Но значит... и ты его обижаешь...и не заботишся о нем... и ты будешь на него кричать? И ругать его? — Светка рассмеялась, не разглядев в голосе пони непонятные нотки:

— Слушай, твоя проблема в том, что ты слишком хорошая. Если хочешь в жизни что-то получить, то это нужно вырвать. Это значит, что нужно быть стервой. Нужно нагнуть мужика и заставить его служить себе. Выжать его и держать в напряжении. Нужно чтобы он боялся, и природа дала нам все для этого. — Она заметила рычаг, — О, а это я помню. — И она потянула за него.

Пространство сарая осветилось синим светом, наполнилось гулом и треском электрических разрядов. В клетках заплясали частые молнии. Возле входа с большим ножом в руке стояла Света, а с другого конца коридора, образованного набитыми электричеством клетками, стояла желтая пегасочка.

— Он заслуживает лучшего. Он... он достоин счастья, а не жизни в страхе и угнетении... — тихо сказала Флаттершай.

— Серьезно? Это ты на себя намекаешь? А что ты можешь ему дать, лошадь ты чернобыльская? Что? Ты можешь ему кого-то родить? — Светка потихоньку подбиралась к пони, а та тоже неспешно шла ей навстречу.

— Я... даже если не я, но точно не ты! Что ТЫ можешь ему дать? Ты хочешь только взять! — Уже громко крикнула Флаттершай.

— Я? Я могу дать ему много секса. Я могу родить ему детей. Я могу быть красивой в обществе. — Расстояние между девушкой и пони было около метра, и они остановились, глядя друг другу в глаза.

— И это по-твоему достаточно? — Нахмурилась Флатти, — Всего лишь это, а взамен ты хочешь забрать у него все? Сделать его своим рабом?

— Да, подруга. О, это целая наука, но зато хоть учителей хватает. — Девушка поудобнее перехватила нож.

— Этого НЕ БУДЕТ! — Крикнула пегасочка, в ближайшей клетке с грохотом и яркой вспышкой разорвался очередной разряд молнии, и пони сорвалась с места. Она за доли секунды преодолела расстояние между ними и протаранила Светку головой в солнечное сплетение. Светку отбросило на два метра назад, она выронила нож и он укатился куда-то. Она медленно поднялась, охая.

— Уходи прочь! — Крикнула Шай, и хвост ее яростно хлестнул по полу.

— Тебе пиздец, сука! — Закричала девушка, подняла с пола металлический прут и бросилась на пегасочку. Той не удалось увернуться, и тяжелый прут ударил ее по спине, Флаттершай вскрикнула и упала.

— Ну что, выкусила? Я тебя щас поджарю, курица. — Процедила Света, схватила пони за гриву и подтащила к ближайшей клетке, в которой бесновались молнии. Она засунула голову пегасочки между прутьев, и отбежала. По носу и мордочке Флаттершай ударили синие разряды с глухим треском, за долю секунды шерстка на мордочке покрылась сажей, и девушка довольно ухмыльнулась, полагая, что дело сделано.

Но молнии не могли причинить серьезный вред пегасу: эволюция наградила их слабой восприимчивостью к электрическим разрядам, потому что повелители туч часто попадали под молнии. Эти разряды хоть и подпалили шерстку на мордочке, но только привели Флаттершай в чувство. Она вскинулась и выдернула голову из клетки, она отряхнулась и повернулась у человеку. Света опять принялась поднимать прут, но не успела: в два прыжка пони подскочила к ней, развернулась и со всей силы лягнула в голову. На этот раз девушка отлетела аж на четыре метра, она упала почти у самого выхода, и теперь пыталась подняться. Когда Флаттершай подошла ближе, то увидела, что ее череп был разбит, а из головы текла кровь.

Светка билась в судорогах, напрасно пытаясь ползти. Флаттершай понимала, что эта травма смертельна, и ничего уже сделать нельзя. Ей не было жалко содеянного, но не хотелось, чтобы девушка страдала. Остается только подарить ей легкую смерть.

Сергей почуял неладное, когда он уже подъезжал к поселку, и радио внезапно начало сильно шипеть. Обычно такое случалось когда он запускал катушки в сарае. Еще больше он занервничал, когда возле двора увидел машину Светланы.

“Это пиздец!!!” — пронеслось в голове парня. Он даже не стал загонять машину, а бросил прямо на дороге, и забежал в дом. Он увидел разбитое зеркало, и волосы у него на голове зашевелились. Он бросился на кухню, увидел все, что там творилось, и внутри все похолодело.

— Не трогай ее! — громко крикнул Сережа и бросился к выбитому окну. С той стороны он заметил несколько небольших желтых перьев, и открытый сарай в дальнем конце двора, из которого доносился гул трансформаторов.

— Не трогай! Света! Не трогай ее! — Кричал он, подбегая к сараю. Он заскочил туда и отшатнулся. На полу в луже крови с пробитой головой лежала Светлана, на шее ее были заметны две небольшие дырочки. Чуть дальше, опустив крылья, с чумазой мордочкой сидела Флаттершай, потупив взор. С уголков рта у нее капала кровь.

Глава 6

— … а она... и я... — Флаттершай всхлипывала, а Сергей мыл ее под душем горячей водой. Это помогало, пегасочка понемногу успокаивалась, и с горем пополам рассказала человеку что произошло. — Понимаешь, я не хотела чтобы она страдала, она... ей было больно, она мучилась, а я... — И она опять плакала.

— Тихо, тихо. Я верю тебе, Флаттершай, верю. — Сергей опять направил струю ей на мордочку, и еще раз ополоснул. Всю сажу он уже смыл, и на этот раз он смывал слезы.

— Там... твой ужин, еще осталось, — она отодвинула ножкой распылитель и посмотрела в глаза Сереже. — Там еще...

— Да какой ужин, блин. Ладно, сейчас. — Человек закрыл кран, взял большое мягкое полотенце и принялся вытирать поняшку. Когда они закончили, Сергей сказал:

— Флатти... Флатти, посмотри на меня, — Он поднял ее мордочку рукой и их взгляды встретились, — Сейчас тебе нужно уходить. Даже не знаю, когда мы сможем опять спокойно встретится, но... Даже не знаю, как тебе об этом сообщить...

— Ты просто пожелай этого, я почувствую. — Флаттершай опустила ушки, — Ты только пожелай, я найду тебя.

— Так, ладно. Уже легче. Тогда сейчас уходи, встретимся позже.

— Хорошо. Когда мы сможем встретится? — Она подалась чуть вперед, но подавила в себе желание запрыгнуть ему на плечи.

— Хм... зависит от обстоятельств. Но, думаю, не раньше чем через несколько дней. Я позову тебя. Надеюсь, это сработает.

— Я почувствую, обязательно.

Сергей открыл спальню, в которой еще осталось большое зеркало, и Флаттершай, обернувшись напоследок, вернулась в Эквестрию. Сергей пошел на улицу, отогнал с дороги машину и взял телефон:

— Алло, пап? Привет. Да. Херово дела. В общем... Светка. Я ее завалил.

На том конце провода на добрые секунд двадцать повисла тишина.

— Где это было? — послышался из трубки грозный голос.

— На даче. Она в сарае.

— Кто-то видел ее?

— Да, машина перед двором, наверняка все соседи видели как она заходит. И ей кто-то звонил отсюда, вызвал ее. Я думаю, что это или Валентина Степановна, или Николаич.

— А че звонили?

— Ей сказали, что у меня тут любовница живет, она скандал закатила, с ножом на меня бросалась, с арматуриной, я в нее камнем запустил, ну и по закону подлости в голову.

— Вот же уебки. Блядь, пойди набей Николаичу ебальник, доброжелателю хуеву. Хотя не надо, я сам набью. Ладно, ниче не трогай пока. Ментам еще не звонил?

— Нет пока, сразу тебе.

— Правильно. Подожди, я щас своих юристов подпрягу, перезвоню. И не трогай ничего, не суетись.

— Хорошо, бать.

Положив телефон в карман, Сергей быстро прошелся по дому, пособирал выпавшие перья Флаттершай, а также нашел подходящий камень, прикоснулся им к разбитой голове Светки и положил рядом. Потом еще немного подумал, взял дощечку, набил туда немного маленьких гвоздей, и бросил рядом: чтобы объяснить дырочки на шее.

Книги он не понес в дом, потому что наверняка будет обыск и возникнут непонятные вопросы, а оставил в машине. Через минут пятнадцать, когда он уже все закончил, перезвонил отец:

— Алло, Серег, ты там как?

— Да в порядке. Что?

— Ну, вызывай ментов, слишком много следов и свидетелей, да и своим Светка наверняка сказала куда едет. К тебе уже выехали два адвоката, если менты приедут раньше, то ничего не говори пока адвокаты не приедут. Ты, кстати, че-то пил?

— Да не, батя, я ж не по этому...

— Вообще заебись. В общем, если все сделать грамотно, то ничего страшного, главное язык не распускай и ничего не подписывай пока адвокат не посмотрит. Усек?

— Да.

— Хорошо. Не дергайся там.

В небольшом скверике перед районным отделением милиции прохаживались два человека, очень похожих. Один старше, в строгом дорогом костюме, с небольшой залысиной, другой молодой, в потасканной серой робе. Сразу за сквериком был какой-то продуктовый магазинчик, в воздухе витала жара и вонь выхлопных газов.

— А это вообще положено? — С подозрением спросил молодой.

— Сын, формально ты в наряде, а вообще у тебя статья легкая, бытовуха, репутация опять же. В конце-концов, прокурор — мой знакомый, так что... Все понимают, что никуда ты скрываться не собираешься, ибо нет смысла.

— Хм... Ну да логично. — Кивнул Сергей.

— Конечно логично. Ну вот что тебе светит? Ну как максимум — три года общего режима, и то через год прошение — и ты на воле с чистой совестью. Но вообще уже все договорено на условный срок, можно это считать практически свершенным фактом, разве что совсем форс-мажор.

— А что Светкины?

— Ну что, хорошего мало, хотя батя, да и вообще мужики понятливые. Им фотки, улики, все показали, экспертизы, все твою версию подтверждает. Жалко, нет у нас нормальной нормы о самозащите, а то и вовсе мог чистеньким выйти. Но не беда.

— А тетя Валя?

— Ну, мать есть мать... грозится тебя кислотой облить. Хотя, я думаю, со временем угомониться, но если нет — в дурку запрем ее...

— Ну бать, вроде не чужие, и вообще...

— А что? Ну, блин, нихера хорошего, конечно, в ситуации, но ты-то тут при чем? Да по сути ты вообще пострадавшая сторона, если по совести. И что, теперь из-за чьего-то неадеквата тебе еще раз под монастырь? Не, не будет такого. Да Степан Петрович — нормальный, адекватный человек, он сам мне предложил, что обратиться к врачам, если она будет что-то такое вытворять.

— Ты им это... ну, ты давал?...

— От денег они отказываются, но я всегда окажу им помощь. Пусть не сейчас, пусть попозже. Вон и Гриша скоро поступает, я обязательно предложу оплатить его учебу. Думаю, они не откажутся.

— Хм... ну, спасибо, пап.

— Да ладно. Думаю, даже без протекции ничего бы особо страшного не было, ибо банальная бытовуха с замозащитой и кучей облегчающих. Если б Светка еще и под газом была, то вообще. Ладно, не ссы, все нормально.

— Понятно. А кто ей позвонил? Узнал?

— Конечно, Николаич, сука и гнида, конечно, но не причем вышел. Это Кожух, блядь, рассказал жене, а жена каким-то боком вроде дальняя родственница Светкиным. Вся каша из-за них.

— Ты там не глупил?

— А че глупить? Зубы нахуй выбил пидору, блядь, доброжелательному. И вообще он какую-то галиматью нес, про лошадь желтую. — Отец внимательно посмотрел на Сергея.

— Да, Светка тоже че-то такое говорила. Озеро, говорила, еще что-то.

— Ага. Он мне клялся и божился, что ты там обнимался и целовался с желтой лошадью, у которой была розовая грива.

— А что там еще было? А синего дракона я там не дрюкал, не?

Отец засмеялся, Сергей тоже улыбнулся. Отец подошел к скамейке и сел на нее, приглашая сесть сына. Когда Серега присел, отец обнял его и тихо сказал:

— Знаешь, а может, и хорошо, что так вышло. Сука эта Светка, земля ей пухом. Сука конченая. Не жизнь у тебя была бы с ней, а мука. И знаешь почему я не вмешивался?

— Че, бать?

— Потому что... ну... а на кого ее было менять-то? — Лицо старого человека сделалось грустным.

— В смысле?

— Хех. Я ведь понял почему ты к этому мультику прикипел. Да, не парься, я уже все хорошо изучил, и тоже посмотрел. И почитал, время было.

Серега покраснел, а батя потряс его рукой:

— Не парься слышишь. Я кое-что понял. Они похожи на них, на прежних. Какие они были раньше.

— Кто? На чего? — не понял Сергей.

— Лошадки эти, говорю, похожи на тех баб, которые были прежде. Они похожи на твою мамку. И на бабку твою, мою мамку. Они тоже были такими, но... потом что-то случилось, и они сломались.

— Бать, ты че такое говоришь?

— Я знаю что я говорю, потому что я их еще застал. Они были такими, но сейчас... сейчас они почему-то другие. Я бы никогда не стал тем, кто я сейчас, если б не твоя мамка. Она сделала меня таким, а ведь мы и по коммуналкам мыкались, и бедовали. Черт, да я помню ка меня чуть не посадили, и ей советовали отречься чтобы не подвергнутся неприятностям, и я ее просил. Да, сын, слушай внимательно.

— Че, бать? Ты мне такого не рассказывал.

— Да, не рассказывал, а сейчас расскажу. И знаешь че твоя мамка? Она не отреклась, она все равно ходила ко мне, она добивалась, а ее выгнали с работы, но она не бросила меня, хоть ей предлагали золотые горы чтобы она угомонилась. Она терпела со мной все трудности, и она радовалась как ребенок когда у меня что-то получалось, и это давало мне силы сворачивать горы. А сейчас... сейчас в них сломалось то, что позволяло нам бросать вызов горам. Нет этого.

— Бать, ты что, Ницше почитал? — Улыбнулся Серега.

— Хуйня это Ницше, сын. Я жизнь почитал. И прочитал. Знаешь, я ведь ко многим присматривался девочками, и из богатых, и из бедных, и из умных, и глупых, но не нашел тех, у кого бы это самое не было сломанным. Не нашел. Я хотел внучат побыстрее, вот и не вмешивался: чего менять шило на мыло. Вот такие пироги, сын. Так что ты держись, скоро суд, и условный срок. Херня.

— Бать, я это... а ты можешь суд чтобы побыстрее?

— Хм... Спешишь куда?

— Да, есть дело, очень-очень срочное. Можешь потянуть за нужные рычаги?

— Хм... Гм... Что за дело?

— Бать, это личное, очень личное. Я тебе потом обязательно расскажу.

— Вон как? — Старый усмехнулся, — Я вижу... Да, я вижу это в тебе, оно наконец проснулось. Ты реально кого-то встретил, да? Неужели у нее это не сломалось?

— Ну так что, бать?

— И так следствие очень скорое, всего полторы недели как. Суд по нормальному раньше чем через месяц быть не может.

— Бать, сделай что угодно, очень нужно. А если будут давать реальный срок, то пусть с отсрочкой, это ведь не сложно сделать.

Отец Сергея поднялся и распрямился, потягиваясь:

— Ладно, сын. Я доверяю тебе, сделаю что смогу. Думаю, через недельку можно будет организовать суд. Тебе, как я понял, нужно хотя бы пару месяцев побыть на воле, причем чем быстрее тем лучше, так?

— Именно так, пап. Это очень важно.

— Хорошо. Да, вот та книжка, что ты просил найти. Что это за бредятина? Ты, надеюсь, ни в какую секту не влез?

— Нет, это нужно. — Сергей взял невзрачную брошюрку и запихнул за пояс в штаны, накрыв сверху робой.

Был уже вечер, когда в полуподвальном помещении ИВС Сергей вскинулся на кровати от тихого голоса, который звал его снаружи, с улицы через зарешеченное окно. Он осторожно поднялся, и улыбнулся, увидев сквозь решетку мордочку Флаттершай.

— Че ты так долго? — Сергей встал на цыпочки и протянул руку через решетку, и Флаттершай прижалась к ней носиком.

— Я долго искала... пчхи... — Она смешно чихнула, когда он дотронулся до носика пыльными пальцами, — Искала как незаметно подобраться. Тут хорошо, нет фонарей, и сразу высокая стена, никто не видит. Как ты, что с тобой? Тебя посадили в темницу?

— Позвал тебя чтобы ты не раскисала. Скоро я выйду, через неделю, может, через две, так что не совершай резких движений. Ты как?

— Хорошо, все хорошо.

— А как голод?

— Ну... я ведь не голодна, я недавно... ну...

— А, точно. Прости.

Тут дверь заскрипела, и Сергей повернулся, а пегасочка спряталась за стену так, чтобы ее не было видно. В камеру вошел огромный кавказец, удерживая под мышкой постель. Охранник бросил ленивый взгляд на Сергея, и захлопнул дверь.

— Выибу. — Начал гундосить неопрятно расчесанный пассажир, — Сука, зарэжу, в жопа выибу!

Сергей молчал.

— Плять, пидарас! Твою маму ибал! — Видя отсутствие сопротивления начал еще громче угрожать лохматый придурок, — Сука, ты жопа мыл? В жопа выибу!

— Мужик, я Рыжов. — Тихо сказал Сергей. Кавказец нахмурился, и с досадою плюнул на пол:

— Сука! — И, потеряв к парню интерес, принялся заселять нижнюю койку. Его предупредили, кого можно трогать, а кого лучше не надо. И кавказец запомнил, что Рыжов был из тех, кого лучше не надо трогать. Знал это и Сергей, поэтому он тихо просунул руку сквозь решетку и нежно похлопал Флаттершай, понукая улетать. И она улетела.

Тогда Сергей забрался на верхнюю койку, достал книжечку, и наконец-то принялся ее читать. Он очень удивился, когда рассмотрел содержание брошюры. Оно разительно отличалось от тех, что дал ему Тарэ. Те книжки рассказывали о культуре вампиров, об их кланах и взаимоотношениях, и их могуществе и тех возможностях, которые можно заполучить, если вступить на службу клану. Эта же книжка была о том, как искать, вычислять и уничтожать вампиров, а также людей, которые стали их слугами. На одной из страничек он с удивлением обнаружил доклад наркома о необходимости планирования и проведения массовой операции по чистке государственного аппарата от вампиров и их слуг. У Сереги все меньше оставалось сомнений того, что брошюрка была подлинной инструкцией-справочником НКВД. Но он не стал заострять на этом внимание, а быстро перешел к разделу о протекании вампиризма, где с ужасом обнаружил информацию о том, что лекарства нет. Более того, со временем личность зараженного разрушается, и вместо нее остается только хитрый, голодный зверь, который иногда даже обманывает старую личность, заставляет ее забыть о преступлениях, и который получает извращенное удовольствие от причинения боли и страданий другим. Но...

Сергей не поверил. Должно быть что-то. Обязательно должно быть что-то, он был в этом уверен. Да и Флаттершай не станет монстром, это просто что-то из области фантастики.

Дверь опять заскрипела, и Сергей быстро спрятал брошюру под одежду.

— Рыжов, на выход.

— Что случилось? — Поднялся он на койке.

— На выход, блядь! — рявкнул охранник, и Сергей поспешно вышел и сложил руки за спину. За спиной щелкнули наручники, и захлопнулась тяжелая дверь. Как только это произошло, за окном раздался голос:

— Подойти сюда.

Кваказец, что уже, было, задремал, прислушался.

— Подойди к окну. — Опять раздался с улицы чей-то нежный голос. Кавказец перепугался, но осторожно поднялся и подошел к окну. Он встал на цыпочки чтобы разглядеть получше, но ничего не увидел, только стену за метр от окна. Он уже хотел отходить и ложиться спать, когда прямо перед окном плюхнулось нечто желтое, и уставилось на него невероятно огромными бирюзовыми глазами.

— Ты не будешь обижать Сергея. — Донесся до него как будто из далека голос, похожий на гром, а эти глаза становились все больше, они заполонили собою все, и в этом взгляде утонул человек.

Как оказалось, это пришел отец.

— Все в порядке, сын. Суд через неделю, срок условный. — Он улыбнулся.

— Ох, бать, это просто супер. — Обрадовался Сергей. Они еще посидели: отец принес чаю в термосе и немного выпечки, мимо них пару раз проходили полицейские, старательно делая вид, что ничего не видят.

Наконец, Сергея повели в камеру. Он собирался тут же заснуть, но кавказец на нижней койке почему-то привлек его внимание. Он пригляделся, и увидел, что у того стеклянные глаза, серое, перекошенное от боли лицо и он не дышит. Волосы на голове Сергея зашевелились, и он бросился к двери, отчаянно барабаня в нее. На крик и шум прибежали охранники, что еще не успели далеко отойти, и парень дрожащей рукой показал на тело:

— Он... он мертвый...

Поднялся настоящий переполох, прибежал врач, что-то кричали, Сергея вывели в коридор и поставили лицом к стене. Когда выносили на носилках тело, парень с ужасом заметил след от укуса на шее кавказца. Когда все угомонилось, и он остался один в камере, его трясло и заснуть он теперь ни разу не мог. Блин, неужели книжка не врала? Флаттершай, блин, что ж ты делаешь-то?

Через минут пятнадцать возле окошка заскреблись, и Сергей быстро подскочил. Флаттершай ждала его:

— Я почувствовала, что ты ждешь меня. У тебя все в порядке? — Она беспокойно водила носиком по решетке.

— Блин, Флаттершай, зачем ты это сделала? Еханый бабай, это же живой человек!

— Я только хотела защитить тебя, и ничего больше. Почему ты так взволнован, Сережа?

— Почему?! Трындец, Шай, в кого ты превращаешься? Ты что, собираешься валить всех направо и налево стоит им на меня косо посмотреть? Что ты творишь? — Сережа смахнул холодный пот со лба.

— Но я же только... Он же угрожал тебе, это только ради тебя... — Голос пегасочки задрожал.

— Шай, ну маленькая, ну зачем было его кусать? Он бы мне ничего не сделал, ничего! Это же жизнь, пусть и...

— Ч... что? Но... О чем ты, Сережа, я не кусала его... — Флатершай напряглась.

— Флатти, не ври... НЕ ВРИ МНЕ! — Крикнул Сергей, и пегасочка приложила ушки. — Как ты можешь, как? Флаттершай, я не думал о тебе так...

— Но Сережа... — Из глаз Флатти выступили слезы, — Я не... ты не веришь мне... Ты не веришь мне, да?

— Нет, Флаттершай. Я тебе не верю. Ты убиваешь, и ты врешь мне, а я ведь думал... я думал, что ты... — К горлу человека поднялся комок, и он почувствовал, что его глаза тоже наполняются влагой.

— Сережа... — Голос Флаттершай дрожал как осиновый листочек, — Сережа, нет... нет, не... я... поверь мне...

— Это... Мне это очень трудно, Флатти, — Сергей глотал скупые слезы, — Но... я понял, что не могу помочь тебе. И я не могу... не могу дальше... с тобой видеться.

— Нет... — Флаттершай говорила еле слышно, — Нет...

— Да, Флаттершай. Я... прости, но уходи. Я не хочу, чтобы ты была угрозой моим близким. Уходи, и больше не возвращайся. — И Сергей закрыл глаза ладонью, по щекам его бежали слезы.

— Нет... Пожалуйста, не прогоняй меня... не оставляй меня, Сережа, нет! — Флаттершай зарыдала, уцепившись копытцами за решетку.

— Уходи. Навсегда. — Отрывисто бросил человек, и ушел в глубину камеры, закрыл глаза и прикрыл руками уши чтобы не слышать и не видеть Флаттершай, чтобы это не рвало на части его душу, потому что одних мыслей было достаточно чтобы ему перехотелось жить.

— Нет! Нет! — Надрывалась пегасочка, ударяясь о прутья головой, — Нет, пожалуйста... Сережа, пожалуйста...

Но ответа не было. Она целый час сидела перед зарешеченным окном и умоляла не бросать ее одну, не прогонять, просила поверить, просила выслушать, но только тишина была ей ответом. Она словно неживая отошла от этой клетки, взглянула на ночное небо и взлетела ввысь, оставляя тут, перед клеткой на грязной земле выдранный кусок своей большой и доброй души, половину своего окровавленного, раненого сердца.

Флаттершай не спала до самого утра. Она даже в постель не забиралась, она просто лежала под мостом возле своего домика и плакала. Она не думала о том, что будет потом. Для нее уже не было никакого потом. Все, что у нее было, осталось в прошлом. Потом только ничего. Пустое ничего и боль.

Только когда взошло солнце, она вспомнила о том, что у нее еще есть зверята и нужно их кормить. Она омыла грязную шерстку прямо тут, в ручье, и словно механическая кукла поплелась делать дела. Если раньше ей нравилось смотреть на довольных зверушек, то сейчас их вид был ей настолько равнодушен, насколько это вообще возможно. Все, на что бы она не обращала внимание, напоминало ей о Сереже, и новая порция боли наполняла ее душу, когда еще не успевала схлынуть предыдущая. Ее ушки теперь всегда были опущены, розовый хвостик безвольно волочился, в глазах потухла задорная искорка жизни. Теперь она походила на дряхлого старика, что угрюмо ковыляет по кривой и ставшей уж слишком трудной дорожке жизни, одержимый ожиданием того, когда уже эта дорожка прервется, и вместе с ней прервутся и его муки. Как трухлявое дерево в ожидании ветра, что повалит его наконец и позволит сгнить окончательно.

Она уже собиралась в постель после завершения дел, когда по комнате резво застучали чьи-то копытца. Она вышла навстречу и посмотрела пустым взглядом. Это была Деши.

— Привет. — Сказала Флатти.

— Привет, Флаттершай! Че как, подруга? — И она взлетела, сделала два круга по комнате и снова опустилась.

— Да... По всякому. Ты чего хотела?

— Я? Ну... — замялась Рейнбоу, — Мы... Ты можешь... Ну, поговорить?

— Проходи, чего уж там. Ты что будешь, чай или сок?

— Я? Ха-ха... — Нервно рассмеялась Рейнбоу, — Ну, давай что есть, какие у тебя смешные шутки.

Флаттершай подняла бровь, но ничего не сказала, а поплелась на кухню чтобы сделать чаю: это было быстрее и проще чем давить сок. Когда все было готово, она сказала:

— Ну, говори. Что там у тебя? Танк заболел, или что? — Она подняла чашку, но запах чая показался ей столь пресным, что она брезгливо отставила ее и вздохнула.

— Нет, с ним все окей, да, хи-хи... — глаза Рейнбоу бегали, а она сама старательно изображала улыбку, что не особо удачно выходило.

— Короче, Рейнбоу, что ты хочешь? — Устало сказала Флатти.

— Я? Ну почему сразу хотела, я так...

— Короче.

— Ну я... Слушай, не дави, Окей? Я щас вспомню, из-за тебя забыла. — Она поставила чашку, потом снова взяла, глупо улыбнулась и принялась дуть на нее с такой силой, что капельки чая летели на средину стола. Флаттершай со скукой посмотрела на это действо, и отвернулась к окну.

Наконец, Рейнбоу взяла себя в копыта и сбивчиво спросила:

— Да, вкусный чай, да, и сахара много... и лимон.. не, лимона ж нет, хи-хи-хи, — Она сглотнула, — А вот... ну как это, Флатти? Шай?

— Что как, Рейнбоу? — Все так же уставилась в окно Флаттершай.

— Ну, вот это... когда у тебя есть... особенный. — Рейнбоу передернуло, и она с невероятным усилием подавила в себе желание смыться.

— Это... это больно, Рейнбоу. Очень больно. — Она вздохнула, и таки взяла свою чашку.

— Что, так больно? Постоянно больно? — Деши удивленно подняла брови.

— Это... что? — Флаттершай задумалась. Рейнбоу не решалась ничего говорить, даже сопела тихонько.

— Шай?

— Н... нет, ты знаешь, это было не только больно. Это было... Это было волшебно, Рейнбоу. Это было... Иногда это было лучшее, что у меня было когда-либо. — Она улыбнулась. — Но сегодня мне было очень больно, так больно, что мне больше не хочется жить.

— Э... что, так по разному? И было очень круто? Не, не надо мне про больно, лучше про то как было круто. Было?

— О да, — Флаттершай улыбнулась, — То, что было, было и... не просто круто, а крутезно. Да, Деши, это и круто, и больно, вот что значит кто-то особенный.

— Ну... если сейчас не круто, то... а если сделать так, чтобы снова было круто?

— Что? — Вскинулась Флатти. — Что? Повтори, Рейнбоу! Повтри! — Крикнула она.

— Оу... — От неожиданности Деши опустила ушки, — Воу, воу, полегче. Я говорю, что если было круто, а потом стало не круто, то нужно сделать так, чтобы опять было круто. Ну, так я думаю. И делаю. — Она сдвинула плечами.

— Это... да, но как? Он не верит мне и прогнал меня...

— Хм... не знаю. Но если это круто так, как ты говоришь, ну так... сделай чтобы поверил. А прогнал — нут так и что? Приди опять, делов-то. Меня знаешь сколько раз со всяких мест прогоняли, но это не мешало мне тусоваться там, подруга. Так ты говоришь, что это бывает круто, да? — Щечки Рейнбоу покрылись небольшим румянцем. — А... подробнее...

— О да, и это... Ты знаешь, Деши, это стоит того. Даже терпеть такую боль, все равно стоит того, я только что это поняла. Спасибо тебе, я бы... Ой!..

— Что? — насторожилась Деши.

— Я... я не знаю. Я не прислушивалась к себе, только теперь я прислушалась... Что-то не так... С ним что-то не так, что-то плохое!!! Ой... — Она в страхе прикрыла копытцами мордочку.

Сережа слышал, как билась Флатти о клетку, но не хотел терзать душу ни себе, ни ей. Пусть она уходит, так будет лучше. Лучше ей, и людям вокруг. Возможно, Селестия что-нибудь придумает.

Он так и не заснул до утра. А за час до рассвета его сбросили с койки какие-то крики в здании. Потом он услышал несколько выстрелов, но они смолкли. Он залез под койку и затаился. Он услышал, как по очереди кто-то стал открывать камеры, потом какой-то голос, приглушенные выстрелы, и следующая камера. Через пару минут дверь с лязгом отворилась, и на пороге показалась фигура с пистолетом-пулеметом с глушителем.

— А ну вылез! — противно протянул боевик. Сергей осторожно выбрался с поднятыми руками. Вслед за первым подошел и второй, в каком-то навороченном броне-костюме и в маске с черным зеркальным стеклом, но без автомата.

— Этот? — спросил вооруженный.

— Да, это он. — Ответил тип в маске, вытащил из кармана продолговатый пистолет, похожий на пейнтбольный, и выстрелил в Сергея. Что-то укололо Сергея в шею, но боль быстро пропала, мир вокруг закружился с безумном водовороте и померк.

Сергей очнулся. Какое было время суток он не знал, потому что находился в каком-то большом и затемненном помещении вроде ангара или полусферы. Вокруг не часто светили неоновые лампы, сам он был привязан ремнями за руки и ноги к вертикально стоящему щиту. Из одежды остались только штаны.

Вокруг было десятка два вооруженных людей, они нервно переглядывались. Также рядом стояли и живо переговаривались три фигуры в красивых и вычурных костюмах, в которых Сергей узнал похожий на тот, в котором был облачен выстреливший в него тип в маске. На этих, правда, масок не было. Но лучше бы были: из головы были лысыми и лица безобразными и с каким-то вызывающим блевоту сероватым оттенком.

— Он очнулся, — Заметил первый из этой странной тройки. Только сейчас Сергей увидел два желтых клыка, что торчали у него изо рта. — Давайте приступать.

— Я полагаю, что нужно лучше подготовится. Переедем в дальнюю лабораторию, мы ведь не знаем с чем столкнемся. — Возразил более высокий второй.

— Мать не убила его, значит, не убьет и нас. Я уверен в успехе, и ждать опасно: утечка уже произошла. Другие тоже жаждут увидеть Черную Мать. Когда она будет с нами, мы станем Главным кланом и объединим в себе всех. Начинаем немедленно. — Заявил тоном, не терпящим возражений третий.

— Хорошо. Она приходит через зеркало. Приготовтесь! — Гаркнул первый вампир вооруженным людям, и те засуетились.

За десять метров от Сергея установили большущее, где-то 3 на 3 метра, зеркало. Два вампира отошли и стали по разным бокам от пространства между привязанным и зеркалом. Люди щелкали какими-то механизмами.

— Начинай! — Махнул рукой самый высокий.

Боль пронзила Сергея словно током, она пронзала само его естество. Лишь в короткие передышки ему удавалось разглядеть длинные острые иглы, которыми орудовал один из вампиров. Он явно был мастер в этом деле, потому что эти страдания не шли ни в какое сравнение с тем, что он когда-либо ощущал. Это продолжалось минут десять прежде, чем поверхность зеркала заколебалась, и оттуда показалась мордочка Флаттершай. Она вскрикнула, когда увидела окровавленного Сергея, распятого на столе.

— Нет, Флаттершай, беги! — Крикнул он. Вампир не стал ему препятствовать, потому что от этих криков пегасочка наоборот исполнилась решимости, а в глазах ее засветились горячие слезы:

— Нет, не обижайте его! Пожалуйста, не обижайте!

— Если ты убежишь — он умрет. — Выразительно сказал вампир. — Выходи.

И Флаттершай покорно вышла из зеркала, слезы струились по ее щечкам:

— Я... не обижайте его...

— Флаттершай, нет... — Прохрипел Сергей и закрыл глаза в изнеможении.

Раздался звон стекла: один из вооруженных людей разбил зеркало, лишая пегасочку путей к отступлению. Однако, все, и вампиры, и их обслуга, стояли в нерешительности: они явно не ожидали увидеть перед собой такое. Наконец, один из вампиров опомнился и сказал человеку со странным приспособлением:

— Давай.

Тот дернул рычаг, и на Флаттершай упала сетка из стальных цепей, придавив ее к земле.

Глава 7

Тяжелые цепи пришлись поперек спинки Флатти, и наверняка оставили крупные синяки, но это ее сейчас совершенно не заботило. Она напрягла все силы, и посмотрела на распятого человека. На любимого человека. Она будет с ним, даже если он ее возненавидит. Она все равно отдаст ему все. Все равно.

— Заканчивай с ним. — После некоторой задумчивости махнул рукой самый высокий вампир. Тот, который истязал Сергея кивнул и взял в руки нож.

— Стой! — Закричала Флаттершай. — Стой! Посмотри на меня!

Вампир с ножом с интересом и некоторой опаской посмотрел на пони.

— Не смей! Ты слышишь? Не смей! — Крикнула Флаттершай. Все в ангаре с удивлением и страхом уставились на рискнувшего взглянуть на пегасочку вампира: тот зашатался, выронил нож, отошел на несколько шагов и устало сел на пол, охватив голову руками.

— Так, никому не смотреть ей в глаза! — Крикнул высокий вампир, который, судя по всему, был главным. Тем не менее, все в ангаре заметно занервничали.

— Давайте камень крови! — Громко приказал главарь. Второй вампир куда-то ушел. Главарь же подошел к вампиру-экзекутору, рискнувшему смотреть на Флаттершай, и стал его тормошить. Тот вяло отмахивался, предпочитая сидеть и не двигаться. Наконец появился второй вампир, он нес какой-то ларец. Главарь подошел к нему, осторожно открыл ларец и извлек из него красноватый камень величиной с ладошку. Он подошел к Флаттершай, удерживая камень, и с того начала капать красная жидкость, очень похожая на кровь.

— Да... — С придыханием сказал вампир, — Черная Мать... Наконец-то мы ее нашли... Теперь победа наша! Тащите контейнер... Хотя нет, тащите сюда большой мешок! — Распорядился он, и трое людей убежали выполнять. Но тут вампир прислушался. И другой тоже.

— Ну я же говорил... — Злобно посмотрел на главаря второй вампир, — Нужно было в бункере!

— Спасайте камень крови и Черную Мать! — Закричал главарь, и люди в ангаре забегали. Он быстро положил камень обратно в ларец, закрыл его и побежал с ним куда-то вдаль ангара, где скрылся в люке. Остальные пытались засунуть Флаттершай в мешок, но это им не сильно удавалось, потому что ее сначала нужно было вынуть из-под массивной стальной сетки из цепей, которую не особо можно было поднять, а многие еще и пытались работать с закрытыми глазами, боясь посмотреть не только в глаза пегасочке, но и просто на нее. Теперь уже и люди отчетливо различили звуки лопастей вертолетов, которые быстро приближались. От этого они запаниковали, и работа с сеткой вообще застопорилась.

Про Сергея и апатично сидящего на полу вампира все совершенно забыли, половина людей вообще метались по ангару совершенно бесцельно, а одна пятерка, ведомая окриками командира, живо занимала оборону перед массивными воротами в ангар. Один оставшийся работоспособный вампир пытался организовать подъем цепной сетки, и под его криками уже кое-что уже начало получаться. Тем временем было слышно, что вертолеты зависли где-то совсем рядом с ангаром, и это означало одно: высадка десанта уже началась.

Внезапно грянул взрыв, и небольшая часть стены ангара разлетелась на куски, Флаттершай почувствовала, как по спине прошлась бетонная крошка. Эту часть ангара заволокло пылью. И тут же в пролом кто-то ломанулся, ведя довольно прицельный и плотный огонь, потому что люди вампиров стали падать как подкошенные. А оставшийся вампир зарычал:

— Унесите Мать! Любой ценой! — И бросился в пролом, игнорируя пули, которые то и дело колошматили его. Но он не добежал: с потолка на него упала какая-то громадная серая туша, и в буквальном смысле разорвала на части. Сергей, которому удалось развернуть голову, был в шоке: эта тварь была раз в пять массивнее человека, с огромными когтями и толстыми как швеллера руками. Один взмах — и вампир разлетелся на три куска, разбрызгивая вокруг себя черную как сажа кровь.

Люди вампиров начали вести по нему огонь, но эти ранки явно не впечатляли великана. Он медленно повернул свою голову, и вместо лица в сторону людей направились два ряда острых белых зубов в волчьей пасти. Он зарычал, и с ошеломительной скоростью бросился на них, двигаясь так быстро, что едва за ним успевал глаз. Он легкими движениями своих огромных мускулистых рук разрывал людей в клочья несмотря на бронежилеты, а выбегающие в пролом поддерживающие его люди в странных, похожих на фантастических роботов, защитных костюмах поливали свинцом тех, кто оказывал сопротивление.

Пяток человек, что еще возились с сеткой, пытаясь вытащить оттуда Флаттершай, бросили это безнадежное дело и теперь лихо улепетывали к люку, в котором скрылся главный вампир. Но не судьба: роботоподобные бойцы скосили их несколькими точными очередями. Сопротивление слабло, оставшиеся три очага были быстро ликвидированы серым монстром, который, передвигаясь огромными прыжками, просто перелетал за укрытие, и тогда оттуда неслись недолгие визги и разлетались красные ошметки. Закованные в футуристичные доспехи бойцы быстро передвигались по ангару, добивая раненых и заглядывая в каждый угол. На их шлемах светились неяркие огоньки, глаза были прикрыты какой-то очень навороченной оптикой, которую Сергей напрасно силился распознать. Теперь из живых кроме пегасочки под тяжелой цепной сеткой и распятого полуживого человека остались только десятка полтора “киборгов” и один серый монстр, который с грозным рыком похаживал по ангару, то и дело принюхиваясь. Потерь среди “киборгов”, судя по всему, не было, потому что никто не суетился и не было ни одной лежащей на полу фигуры в доспехах.

Один из “киборгов” подбежал к Сергею, и прикрепил на грудь какое-то устройство. Сергей не видел что это, но наверняка у устройства был экран, потому что солдат некоторое время смотрел на устройство, и негромко сказал:

— Шок. Нужна плазма и физ раствор. Нужно обезболивающее. Нужен антисептик. Немедленная госпитализация.

— Флатти... Флаттершай... — прохрипел Сергей. Боец тем временем принялся освобождать конечности парня от ремней. Монстр, у которого верхняя часть черепа оказалась совершенно лысой, подошел к Флаттершай, придавленной тяжелой сеткой, и некоторое время смотрел на нее. Сергей испугался, а сил кричать уже не было. Но монстр не вел себя агрессивно. Он аккуратно поднял тяжеленную сетку из цепей, и бросил ее в дальний угол ангара, она шлепнулась там с противным металлическим лязгом. Флаттершай попробовала встать, но ножки ее подкосились, и она с тихим всхлипыванием опять повалилась на пол. Она попробовала еще раз и потеряла сознание.

В ангар уже забегали люди без доспехов, зато с носилками и какими-то чемоданчиками.

— Так, что это? — Внезапно обратил внимание на апатично сидящего вампира один из бронированных солдат. — Че это у него, тихий час?

— Не видишь, медитирует парень. — Ответил ему второй, — Слышь, Юрась! Тут клиент духовно просвещается! Помоги ему переместиться в астрал, а то все мучается бедняга.

Монстр рыкнул что-то наподобие смеха, и подошел к “медитирующему” вампиру. Тот равнодушно посмотрел на гиганта. Монстр размахнулся, и ударом лапы развалил вампира на куски, которые черными ошметками разлетелись по ангару. Больше Серега не выдержал и потерял сознание.

Сознание возвращалось постепенно, не сразу. Как будто устаревший компьютер, жутко лагая, пытался запустить одно приложение за другим. Вот вернулся слух, обоняние. Немножко вернулись тактильные ощущения. Слегка чувствовалась боль, но это скорее была боль везде, чем где-то конкретно. Наконец, и зрение стало возвращаться к Сергею, и он стал осторожно осматриваться.

Это точно был лазарет, правда, какой-то очень навороченный и супертехнологичный, и без окон, похоже, подземное помещение. Желтые стены имели параллельные горизонтальные светящиеся панели, а над его койкой, как раз чтобы было удобно нащупать рукой, был пульт с добрым десятком всяких кнопочек и рычажков. Чуть поодаль были еще четыре подобные койки, и на одной из них даже кто-то лежал, но сильнее вывернуть голову Сергею было больно. Он полежал так минут десять, пока не догадался поднять руку и нажать на пульте кнопку вызова врача. И обнаружил на руке капельницу. Хорошо хоть не решился вставать.

Через минуту пришел врач, небольшой сухенький старичок с аккуратной белой бородкой.

— Так так, хорошо, вы уже очнулись. Так, больной... — Он нагнулся и показал рычажок на пульте, — Вот этим регулируете угол наклона. Сейчас поднимитесь повыше, вам так будет значительно легче.

Сергей попробовал, и действительно, верхнюю часть его тела койка подняла почти в сидячее положение.

— Эм... где я?

— Все хорошо, не нервничайте. С вами все в порядке, вы в безопасности.

— Я там... а Флаттершай?

— Гм... так ее зовут? Она недалеко, в карантинном отсеке. С ней тоже все хорошо, не беспокойтесь. Так, больной, не ерзайте, вам еще нельзя, а то раны откроются. — Наругался на Серегу врач.

— О... Меня сильно покромсало?

— Немного. Жизненно важные органы не задеты, раны хоть и проникающие, но опять же ни венозных, ни артериальных повреждений нету. Мы ввели вам сыворотку, она значительно ускоряет заживление. К исходу второго дня будете на ногах.

— Хера себе...

— М... Молодой человек, попрошу вас не выражаться! — Нахмурился доктор, — Есть вам пока не нужно, вы на глюкозе. Вы проспали почти сутки, но постарайтесь поспать еще. — Он поправил одеяло на Сереге, и пошел дальше, к еще одному пациенту.

— Ну как самочувствие? О, смотрю уже почти все в порядке? — Усмехнулся врач.

— Та да. — Ответил хриплый голос, который показался Сергею немного знакомым, но он не мог вспомнить где он его слышал.

— Тогда я пойду оформлять документы на выписку. — Ответил старичок.

— А я бы еще повалялся и поспа-а-ал. — Лениво ответили ему басом.

— Хм... Ну что ж, дружочек... До вечера еще полежите. Кстати, и лекарство еще вам прокапаем, а то вы все время отлыниваете. После обеда сестра поставит, и чтобы без фокусов!

— Ладно. — С нотками в голосе как у вредного подростка-хулигана ответили врачу.

— Хорошо, славно, славно. — Ответил старичок. Он еще некоторое время ходил по палате и разглядывал планшеты, которые висели возле коек пациентов, после хмыкнул, сказал всем вести себя хорошо и отдыхать, и пошел к двери.

— Простите, но где я? — Окликнул его Сергей. Врач повернулся:

-Молодой человек, попрошу вас не нервничать и не беспокоиться. Выздоравливайте, и все узнаете. — И вышел в коридор.

Сережа не удовлетворился этим ответом, и несколько раз нажал на кнопку вызова врача. Подождав минут пять и поняв, что ответа не будет, он уже приготовился орать, несколько раз набрал воздуха в легкие чтобы размять грудь.

— Слышь, чувак, не занято? — Перебил приготовления Сережи хриплый низкий голос. Он повернул голову, но удивляться после всего произошедшего он уже отвык.

— Ну трындец, конечно. — Тихо ответил Сережа. — Я бы сказал, что я в шоке, но...

— Но ты и так в шоке, — Рассмеялся Юра. Тот самый, из электрички, но на этот раз на нем были только длинные труселя в зеленый горошек, а вот оставшиеся не голове волосы были собраны в уже знакомый серый хвост. И седых волос, похоже, у него прибавилось. Он присел на соседнюю койку и облокотился руками об колени. — Ну, живой вышел, да?

Сергей добрых полминуты не отвечал, разглядывая великана. Мускулатура его впечатляла, на теле было множество шрамов, и многие места были залеплены лейкопластырем. Также он был довольно волосат, и старшина, будь он призывником, ни за что не выдал бы ему тельняшку.

— Юра,что это вообще за херня?.. — Простонал Сережа.

— Оу, ну... вампиры, что ж тут не понятного? — Сдвинул плечами великан, но скривился, потому что это движение наверняка причинило раздражение его ранам, залепленным пластырями.

— Это... херово. — Сергей закашлялся.

— А ты думал! — И великан расхохотался. Сергей с ужасом разглядел в его зубах клыки, верхние и нижние, небольшие, не выступающие, но вполне различимые, и страшная догадка настолько испугала его, что он побледнел. Но долго Юра не смеялся, потому что опять это вызвало раздражение открытых ран, и он, недовольно причмокивая, прекратил и уселся поудобнее.

— Я... эм... поспал бы... — Промямлил Сережа.

— Ну спи, делов-то. И я тоже на боковую. — Великан поиграл мускулами, и стал моститься на койке, на которой только что сидел. Сергей, немного отойдя от шока, все же решил продолжить разговор:

— Юра, это... а где мы вообще?

— Хм... Ар... Ты ж спать хотел? Я уже и закимарить успел. — Недовольно пробурчал он.

— Прости, перехотелось. Так что?

— Ну где нам еще быть. На базе на нашей. — Юра покряхтел и снова сел на койке.

— Что... за база?

— Ну база как база, склады, помещения, службы, все дела. И столовка есть. И даже теннисные столы, да. — Юра довольно повел рукой по бороде.

— Я понял. Юр, слушай, а что... вообще за чертовщина твориться?

— Ну ты ж хотел про вампиров, интересно было. Вот тебе и вампиры. — Сердито бросил великан.

— Я... так ты был не от Тарэ...

— Это еще что за член... политбюро? — Нахмурился бородач.

— Это... я к нему на встречу ездил чтобы книжки... взять. Чтобы... — И Сергей снова закашлялся.

— Власти захотелось, тайных возможностей. Очень много мажорчиков ведутся, можешь не продолжать. — Отмахнулся Юра.

— Нет, нет, я хотел... кстати, где Флаттершай?

— Оу, ты про эту... — Юра почесал затылок, — Не знаю точно, но вроде все в порядке. Да, там наши умники от нетерпения прыгают. И вообще, поговори лучше с ними, а я тоже послушаю. Знаешь, — Он хитро улыбнулся, — Я больше не языком, а руками работать привык, — Он поднял свою правую ручищу и с довольным видом осмотрел ее. А Сергей опять побледнел.

— Ладно, щас кого-то позову. Хорошо хоть день, и никто не разбежался. — Кряхтя, Юра встал и вышел из палаты. В коридоре послышалась чья-то недовольная речь, а потом хриплый бас, а потом снова чей-то недовольный скрипучий голос. Но потом все затихло, и Сергей начал лихорадочно размышлять.

Но мысли обычно скатывались к банальному “Полная жопа!”. Вроде все более-менее налаживалось, а тут вампиры, они как-то узнали о Флаттершай, и она им теперь позарез нужна, и они выкрали Сергея прямо из КПЗ, перестреляв кучу народу. Блин, они ж до бати доберутся!!! И до остальных!

А тут еще это... Хрен его знает где он, но рядом с ним на соседней койке лежит, похоже, оборотень, который торгует в электричках стыреными на дачах партийных боссов книжками по пять кило за штуку, любит колбасу и ругается с бабками. А еще он разрывает людей на кусочки небрежным движением рук.

И у этих оборотней теперь Флаттершай. Исходя из того, что знал Сергей, оборотни не сильно жаловали вампиров, и ничего хорошего из этого не выйдет. А еще они знают, что Сергей хотел вступить в сообщество прислужников вампиров, так что к его словам они тоже мало прислушаются, а то еще и спросят по всей строгости. Военного, судя по недавним событиям, времени.

А еще этакая мини-войнушка с горами трупов. И Флаттершай... все больше заражается вампиризмом, а эти оборотни... вряд ли их будет интересовать кем была Флаттершай раньше, вряд ли они питают к пегасочке те же чувства, что и Сергей. Она для них просто очередной опасный зараженный объект и конкурент в питательной цепочке. Он попробует исхитриться чтобы подвести ее к зеркалу... но наверняка они уже знают, так что...

Полная жопа. Полная. Жирная, увесистая, выпирающая из любых, даже самых безразмерных труселей.

От этих размышлений Сергея отвлек шум в коридоре. Похоже, опять кто-то недовольно что-то говорил Юре, а тот отгавкивался басовито и отрывисто. Вскоре он сам показался в дверях, за ним заскочил врач-старичок, и еще один худощавый мужик в очках годов этак под сорок в коричневом костюме без галстука, и прилизанными длинными каштановыми волосами.

— … и я категорически против! — Скрипел старичок. — Я запреща...

— Так, дела, Карлыч. Все. — Перебил его Юра, и вытолкал за дверь, а саму дверь запер и подпер собой. — Ну вот. Давай, разбирайся. — И с завистью посмотрел на густую шевелюру брюнета.

Худощавый тип поправил очки и начал:

— Господин Рыжов, разрешите представится: меня зовут Федором Борменталем, и у меня к вам есть некоторые вопросы.

— Ага. — Басом подтвердил Юра. Борменталь осуждающе посмотрел на него, и продолжил приятным голосом:

— Так вот, нам бы очень хотелось услышать историю вашего знакомства с... Флаттершай, верно? — Он неспешно подошел к соседней, уже скомканной Юрой койке, и присел на нее.

— Что с ней? — Холодно спросил Сережа.

— Все в порядке. Она пока в искусственном сне, мы ждем вашего выздоровления чтобы вы вступили с ней в контакт, мы же пока не рискуем, потому что нам известно, что она крайне неохотно идет на контакт с незнакомыми ей существами. И мы надеемся на вашу помощь.

— Я... хорошо, только не делайте ей плохо, она — всего лишь жертва обстоятельств, и... в общем, там, откуда она пришла, она... довольно важная персона, и у нее есть могущественные покровители, так что... — Сергей выдержал паузу, — хорошенько подумайте прежде, чем причинять ей вред, последствия для вас могут быть крайне плачевными. Я серьезно. — Серега старался говорить убедительно, и, похоже, это получалось.

— А ты не пугай, мы тут и так пуганые, — Буркнул Юра, оставил в покое дверь, в которую уже никто не ломился, и пошел к своей койке, где улегся.

— Я не пугаю. Просто предупреждаю. Вы даже не представляете, с чем вы шутите. Они могут казаться вам безобидными, но они могут постоять за себя, я вас уверяю. Так что не трогайте ее, и лучше отпустите по хорошему. — Все так же продолжал нагнетать Сергей.

— Мда... — Протянул Борменталь и пригладил свою роскошную прическу, — Наш разговор протекает в каком-то не очень конструктивном русле, да...

— Просто дайте ей уйти, и все. Не усугубляйте ситуацию...

— Молодой человек, — Оборвал Серегу брюнет и нахмурился, — Мы, вообще-то, спасли и вас, и ее. И вместо благодарности вы начинаете разводить истерику и угрожать. Не надо так. — И он еще раз обижено поправил очки.

В палате ненадолго повисла тишина. Юра с койки забурчал:

— Что, опять тихий час? Я что, зря в трусах по БЧ рассекал?

— Да, действительно. — Поддержал его Борменталь. — Перейдем к делу. Господин Рыжов, будьте добры, расскажите нам все про эту историю начиная с того, как вы вышли на контакт с этим... с Флаттершай.

— Щас. Если пообещаете... — начал было Сергей, но Борменталь прервал его:

— И будьте внимательны, не упускайте ничего и не утаивайте. Кое-что нам уже известно, и мы будем сравнивать эту информацию с предоставленной вами. И мы несколько расстроимся, если обнаружим отсутствие искренности с вашей стороны...

— Да, мы ОЧЕНЬ расстроимся, — Рычал Юра со своей койки. Брюнет невозмутимо продолжил:

— … Да... но суть не в этом, а в том, что мы — не враги вам. Поверьте, мы склоняемся к той мысли, что и вы, и Флаттершай — жертвы обстоятельств, и было бы неплохо, если бы вы не давали нам поводов убедиться в обратном. И мы надеемся на вашу помощь. И со своей стороны согласны помочь вам, если оказанная вами помощь и информация будет существенной. Что скажете?

Сергей несколько помолчал прежде чем ответить:

— Да, хорошо... Кстати, те отморозки могут напасть на моих близких. Это, вы...

— Не волнуйтесь, ваша семья уже эвакуирована. Они в безопасности. Так каков ваш ответ? — Брюнет уселся поудобнее.

— Я бы согласился, но вот... гарантии.

— Ну ты ваще там губу не раскатывай, да. — Хрипло отозвался Юра.

— Я всего-навсего прошу гарантий, это что, что-то сверхъестественное в таких делах? — Сергей отвернулся, переводя дыхание. Борменталь подумал и размеренно сказал:

— Да, молодой человек, этот вопрос сложен. Мы, к сожалению, не можем дать вам никаких гарантий, ибо сами их не имеем. Волею случая вы оказались втянуты в активную фазу древнего конфликта, и теперь выйти просто так из него вам не удастся. Даже если бы мы оставили вас в покое, что маловероятно, вы тут же будете схвачены вампирами. Так что... Выбор у вас невелик. Либо сотрудничество с нами, либо милый и весьма непродолжительный разговор с вампирами. Да, молодой человек, вопрос стоит именно так: к кому вы примкнете. Выход из игры, к сожалению, только вперед ногами. Даже если мы отнесемся к вам максимально снисходительно.

— О сказанул, ну как отрезал! — Обрадовался Юра. — Вот-вот. Все так и есть. Полная жопа, парень.

Тем не менее, Сергей так не думал. Наоборот, у него затеплилась надежда. Теперь это была не полная жопа, теперь у него был кое-какой шанс, если, конечно, оборотни его не кинут. Значит, нужно всегда иметь за пазухой нечто для них ценное, что без него они не достанут.

— Я... я понял ситуацию. Но не полностью. Все-таки, прежде чем сотрудничать, хотелось бы знать, ну... с кем. — Сергей пристально посмотрел на Борменталя, но тот спокойно выдержал взгляд:

— Естественно, молодой человек. Итак, с чего начать, с вампиров, или с нас?

— С вампиров.

— Отличный выбор, сразу чувствуется хороший вкус. — Улыбнулся брюнет.

— Давайте обойдемся без подобных неуместных шуток. — Нахмурился Сергей.

— А давай без давай! — Смеясь, хрипел Юра.

— Ну, давайте... — Борменталь еще раз поерзал, усаживаясь удобнее, — Итак, все тянется с очень далекой древности, задолго до величественного Рима. Если честно, мы даже и сами не знаем как появились вампиры, но они издавна пакостили роду человеческому. Их самые ранние следы появились в древнем Египте около второго тысячелетия до нашей эры, и они были, наверное, каким-то экспериментом жречества. Ничего более подробного мы не знаем кроме того, что после захвата вампирами власти в Египет вторглось какое-то странное племя высоких бородатых воинов в волчьих шкурах, и они разбили вампиров. Мы теряемся в догадках относительно того что это было за племя, откуда взялось и куда делось, только несколько раскопок показали, что на их щитах изображался олень, а некоторые источники утверждали, что десяток этих воинов опустошал целый город. Вероятно, они пришли откуда-то с севера, потому что ни в Египте, ни в Азии олени не водились.

После этого инцидента вампиры значительно ослабли, и разбежались по всему миру. Тем не менее, основные черты свои они сохранили: они настойчиво рвались во власть. И имели для этого неплохие инструменты: их кланы были довольно сплочены, они жили очень долго и могли аккумулировать громадные знания, и они... они имели и имеют значительный арсенал техник по влиянию на психику людей. Именно благодаря этим техниками и набранным с их помощью слугам, им удалось заполучить богатство и могущество, они втирались в доверие к власть имущим, даря им взамен за влияние и ресурсы свои навыки. Например, встречали ли вы людей, перед которыми у вас в буквальном смысле дрожат поджилки без какой-либо причины? Это техники вампиров. Видели ли вы вождей или ораторов, перед которыми в экстазе беснуется толпа? Это тоже техники вампиров. Самые извращенные удовольствия, что всегда манили пресыщенных жизнью вельмож — вампиры с радостью предоставят и это. И еще очень много других пакостей и соблазнов им доступно.

Они бы уже давно поработили человечество, если бы не два фактора: их кланы не монолитны и конкурируют друг с другом, и второй фактор — это мы.

Сейчас мы точно не можем сказать откуда мы пошли, вероятно, мы — остатки того самого племени варваров, что зачистили Египет однажды, но никаких достоверных данных нет. Пока эта гипотеза наиболее правдоподобна.

— А вы что, ну...

— Оборотни? Да, эта техника необходима нам для борьбы с вампирами, потому что иначе как в состоянии волколака вампира убить невозможно...

— Да и с прочими уродами разбираться сподручнее. — Подхватил Юра.

— Да, верно. Только ты там не увлекайся, ладно? — Борменталь обеспокоено посмотрел на великана, и снова повернулся к Сергею: — Но сейчас у нас ситуация не очень забавная, в последнюю сотню лет вампирам удалось захватить контроль практически над всей мировой элитой, и мы не справляемся, и мы несем ощутимые потери. И, что самое страшное, все меньше остается людей, которое способны влиться в наши ряды, для этого нужно особое качество человека, мы называем его “Искра”.

— Искра? — Удивился Сергей.

— Да. Конечно, можно долго философствовать на тему что это такое, но, если честно, никто толком ничего об этом не знает. Оно либо есть, либо нет. Искру можно зажечь, и ее можно погасить. И вампиры приложили очень много усилий для того, чтобы погасить эту искру в людях, и продолжают это делать. И нам сейчас очень непросто: фактически мы воюем со всеми правительствами разом.

— А как же вы продержались до сих пор? — Удивился Сергей.

— А мы живучие. — Рассмеялся Юра.

— Да, мы очень живучие. И у нас есть свои рычаги. Но сейчас вампиры очень обеспокоены, потому что несмотря на всю их ложь, искры почему-то начинают возрождаться в людях. И они готовят что-то очень нехорошее в этой связи.

— Да, дела. — Сергей хотел было почесать затылок, но трубки капельницы не дали ему этого сделать.

— Вот так, Сергей. В тебе есть эта искра, и ты можешь присоединиться к нам, но эта жизнь не будет легкой, и ты можешь погибнуть на этой войне. Зато мы сможем защитить тебя, и твоих близких. — Борменталь закончил и развел руками.

— Вот и приплыл... — Вздохнул Сергей, — Отсутствие выбора значительно упрощает выбор. Ладно, я с вами. Только не надо меня ну... кусать, да.

— Ах ты противный, — Озвался со своей койки слащавым голосом Юра, — Чего удумал, нахал. Не, Федь, ты слышал, какая нынче развратная молодежь пошла? — И заржал. Борменталь тоже улыбнулся.

— Ясно. Значит, рассказать вам, да? Хорошо. — И Сергей вкратце описал историю с Флаттершай и свою, опуская кое-какие личные моменты.

Борменталь кое-что записывал в блокноте, иногда кивал и переспрашивал. Когда все закончилось, он почесал затылок:

— И я все же не могу понять, как они нашли вас? Совершенно не понимаю.

— Ну как же, я же сам к ним обратился? — Удивился Сережа.

— Ну и? К ним много кто обращается. Они, конечно, пробивают досье, и все такое, но слежку ж не ведут. Ну разве за очень крупными и интересными объектами. Кто ж за всеми уследит, это нереально. Но как? Может, их внимание привлек этот инцидент с убийством? Но тогда тоже непонятно почему они так долго тянули, почти две недели. Да и не порют они обычно горячку. Странно, кое-что непонятное.

— А как вы нас нашли? — Спросил Сергей.

— Это они вас нашли. Мы уже узнали от них, у нас тоже есть там своя агентура.

— Среди вампиров? — Удивился Сергей.

— Конечно. Они очень трусливые создания, если по сути, они сильны только хитростью и постоянной ложью, они сильны только скрываясь в тени и действуя исподтишка. Немного надавить на них — и вуаля. — Ответил брюнет. — Да, меня интересует вопрос ее пищевых пристрастий. Ты говоришь, что мяса она не ест? Какие у нее любимые блюда?

— Хм... Ну, мы не так долго общаемся, но она... Любит овощное рагу, любит хорошо потушенную морковку с луком, и еще очень любит чесночный соус, соки...

— Подожди, чего? — Переспросил Борменталь, — Чего ты про соус говорил? Чесночный? Ты не путаешь?

— Да нет. Мы раза три его вместе ели, и я своими глазами видел... Чего? — Запнулся Сережа, когда у Борменталя от удивления выпала ручка из рук и покатилась куда-то под койку. Он неуклюже принялся ее оттуда вылавливать, а когда таки выловил, то имел крайне смущенный вид.

— Да что такое? — Не понял Сергей.

— Да вот видишь ли... чеснок вреден для вампиров. Если вампир его съест, то ему будет очень и очень плохо. Это... невероятно.

— Ну, не знаю. Она нормально себе ела, без проблем.

— Хм... это определенно очень интригующе. Хорошо, думаю, нам пока достаточно информации, ее теперь нужно осмыслить и проанализировать.

— Эм... простите, Борменталь, секундочку, — Остановил его Сергей, — Скажите, я тут прочитал, ну... Есть ли лекарство от вампиризма?

Борменталь немного помолчал, и сказал со вздохом:

— В данный момент нет, и у нас нет никаких зацепок кроме каких-то древних легенд. Так что извини, парень.

— А... если вампир будет пить, ну, донорскую кровь... Или там коров кусать?

— Тоже не катит. Ведь важна на самом деле не сама кровь, а жизнь, которую втягивают из жертвы. Из разумной жертвы, из человека. Поэтому... нет, не пойдет.

— Значит, она действительно обречена превратиться в монстра... Значит... И она убила того типа... — Серега погрустнел, — Она не захочет жить в таких условиях...

— Сожалею, парень. Кстати, про какого типа ты говоришь? — Борменталь вскинул брови.

— Мой сокамерник. Ну, в КПЗ.

— Ах, этот. Нет, его укусила не она.

— Как не она? — Сергею как будто снегу за шиворот насыпали. Борменталь сдвинул плечами:

-Ну так, не она. Мы, вообще-то, мониторили ситуацию, и заметили, что чуть больше года назад появился странный вампир, со странным почерком. Обычно вампиры убивают так, чтобы человек испытал максимальный страх и боль. Они даже когда мясо едят, то стараются, чтобы убитые животные умирали максимально мучительно. А она убивала не так: она убивала сразу, и так, чтобы не было больно. Многие даже улыбались, когда их находили. И ранок почему-то не было. А этот убит как обычно: он обоссался, морда перекошена, два сустава вывернуто. Так что это не она. Не ее почерк, она так не кусает. Да, только теперь понятно почему. Грустная история, конечно.

— Так значит... Ох, нет, что же я наделал... Кто же его тогда убил?

Борменталь развел руками:

— Ну, другой вампир, наверное. Кто-то из этих троих. Поиграть решил, они это любят. Кстати, повезло, что нарвались на этих придурков. Они начали пороть горячку, не подготовились, вот мы их тепленькими и взяли. Обычно они гораздо скрупулезнее подходят к вопросам. Так что тебе повезло. Ну, есть еще вопросы?

— Все, на боковую. — Буркнул Юра и повернулся на бок.

— Хорошо, выздоравливайте.

Сережа не знал, что это было за лекарство, но оно было поразительно эффективным. Менее чем за сутки почти все раны, которые ему нанес садист-вампир, затянулись, осталось только пара самых глубоких. Врач все-таки настоял на постельном режиме до полного восстановления, поэтому оборотни решили привести Флаттершай к нему в палату, потому что Борменталю и его коллегам не терпелось. Юра утром выписался, и целых полдня Сергей провел в одиночестве, размышляя. За ними будут наблюдать, Борменталь предупредил.

Наконец, скрипнула дверь, и в проеме показалась мордочка Флаттершай. Она увидела Сережу, глаза ее расширились, и она тут же запрыгнула в комнату:

— Я... прости... Что с тобой? — она забегала вокруг койки.

— Все нормально, Шай. Скоро поправлюсь. Иди... Иди сюда... — Он протянул руку, с которой свисали трубки капельницы, и поняшка тут же подбежала и уткнулась туда мордочкой и опустила ушки. — Как ты, маленькая? Тебя не обижали?

— Нет... нет, не обижали, но я боюсь.

— Не бойся, они не будут делать плохо, они хотят помочь. Я... Шай, я хочу сказать... Маленькая...

— Да, я слушаю, — Она подошла ближе и подняла ушки.

— В общем... Флатти, прости меня. Прости, что я тебе не поверил, я... Прости, я не хотел, ведь ты... — Сереге трудно стало говорить, и он прокашлялся. Флаттершай ничего не сказала, она только улыбнулась, подошла совсем близко и положила ему голову на грудь. Он быстро обнял ее и прижал, и начал плакать. Тогда Флаттершай подалась ближе, уперлась носиком ему в щеку и легонько поцеловала. Она никогда раньше так не делала, и это настолько сильно впечатлило ее, что она была готова простить Сереже что угодно, что угодно. Он плакал, а она все шептала ему что-то хорошее и успокаивала.

— Шай... — Наконец взял себя в руки Сережа, — Я говорил с этими людьми... Они, короче... Они борются с вампирами, и они говорят... Что лекарства нет.

Пони на удивление спокойно восприняла это. Она подняла голову и посмотрела в глаза любимого. Она улыбнулась, чтобы ему стало теплее. Она тихо сказала:

— Ничего. Ничего страшного. Я согласна, только... не прогоняй меня... пожалуйста, не оставляй меня одну, позволь мне... — Из ее глаз покатились маленькие слезы, — Позволь мне остаться, Сережа... Позволь мне быть с тобой до...ну, до конца...

— Моя маленькая, — Прошептал Сергей и прижал к себе поняшку. Так они и стояли. Пусть им осталось немного быть вместе, но они с благодарностью будут принимать каждую минуту. — Я не брошу тебя. Я больше никогда тебя не оставлю. Маленькая Шай, ты... Я буду с тобой, и ты будь со мной. Будем вместе.

— Да... — Сказала пегасочка.

Через минуту Флаттершай нехотя освободилась чтобы размять шейку, и стала потягиваться.

— Флатти, ты никогда не рассказывала... — Сергей немного приподнялся, — А как это произошло?

— Что? — Удивленно хлопнула глазами Флаттершай.

— Ну, как... Как ты стала вампиром?

— Ах, это... Столько бед из-за какого-то пустяка. Правильно говорят старые мудрые маги: лучше не подбирать с земли никаких драгоценностей. — Она грустно улыбнулась, и села возле кровати, чтобы Сергей мог гладить ее, чем он с удовольствием и занялся.

— Какой еще драгоценности? — Не понял Сергей.

— Ах, мне тогда он... иии.. — Она улыбнулась и тихо запищала от удовольствия, когда человек легонько сжал рукой ее ушко, — Да, ох... прости. Понравился он мне тогда, золотой такой обруч вроде короны, три черных больших камня. Еще было место для четвертого, но, видно, потерялся. Нашла в кустах, и решила взять. В следующее новолуние я ощутила голод, меня потянуло к зеркалу, и там я увидела окно. Я ступила в окно, и мне жутко захотелось крови. Так тяжело вспоминать об... — Она навострила ушки. В коридоре слышался какой-то грохот и крики. Похоже, кто-то матерился, и ломился в сторону палаты, причем целой толпой. Наконец, дверь распахнулась, и на пороге возник взлохмаченный Борменталь, и еще несколько типов в очках. Далее по коридору слышался чей-то басовитый и громкий плач. Флаттершай от неожиданности спряталась за койку, а Сергей приподнялся.

— Что?!! — Вскочил в комнату Борменталь и бросился к Флатти, но другие коллеги схватили его, — Что ты сказала! Где она? ГДЕ?!!

— Эй, угомонись-ка, ты чего? — Насупился Сергей.

— Я? Чего? — С выпученными глазами уставился на него Борменталь, но тут же потерял к Сергею всякий интерес, вырвался из рук коллег и забегал по комнате, что-то бормоча себе под нос. Флаттершай испуганно наблюдала за этим из-за койки. В коридоре кто-то продолжал рыдать. Борменталь ухватил себя за волосы, нещадно таская, выскочил в коридор и заорал:

— Да уведите уже этого нытика в парашу! Васильич, уведи его! — Потом опять вскочил в палату и продолжил бегать, словно безумец, нашептывая под нос непонятные литании.

— Эй, ты че, с дуба рухнул?! — Крикнул на него Сергей, привлекая внимание. Борменталь подпрыгнул и уставился на Сергея, от вычурной стильной его прически не осталось и следа. Теперь он больше напоминал стереотипного безумного ученого, с торчащими в разные стороны волосами, разве что они были не седыми, а каштановыми. Он остановился, посмотрел на Серегу как на полного дебила и медленно сказал:

— Это же Черная Мать! — Потом опять потерял к окружающему интерес, и принялся нарезать круги по палате, иногда вскидывая руки и матерясь: — Вот же... вот же гниды... где вы ее спрятали... Вот пидоры...

Глава 8

Длинное помещение со столами по обеим столам было декорировано очень интересно, в футуристичном стиле, с синими неоновыми лампами, что шли вдоль стен всего помещения параллельными горизонтальными линиями. Кое-где на стенах висели мотивационные постеры, призывающие давить кровососущую гадину во всех ее проявлениях. В воздухе витали запахи чего-то съестного, но далеко не деликатесов. Двумя рядами стояли узкие столы металлического цвета с причудливыми ножками, за столами сидели люди и ели. Все они были в одинаковой красивой камуфляжной униформе, даже повар, коротко стрижены и с быстрыми, четкими движениями. Чуть поодаль сидели люди в штатском, по большей части в костюмах, некоторые — в белых халатах. Но один из столов сильно отличался: прямо на полу за ним сидело забавное существо, нежно желтого цвета с розовыми волосами. И еще у него были крылышки. Да и вообще компания за столом собралась довольно колоритная. Рядом с существом, которое довольно сильно смахивало на небольшую лошадку, сидел забинтованный как мумия парень, и тянул какой-то напиток из высокого бумажного стакана через трубочку. Напротив него сидел огромный волосатый на руках и плечах и лысый на голове бородатый дядя в тельняшке ВДВ. Он манерно пил кофе из миниатюрной фарфоровой чашечки. Эта чашечка в огромных лапищах мужика выглядела как минимум комично, но смеяться над мужиком желающих не находилось, и все делали вид, что так и надо. Последний в этой четверке выглядел вполне себе прилично, в строгом коричневом костюме, даже с платочком, с красивой прической с пробором, но он-то как раз на фоне всей этой разношерстной компании казался наиболее нелепым из-за контраста и несоответствия. Тем не менее, вся компания, несмотря на то, что состояла из кого ни попадя, вполне тихо и мирно вела себе светскую беседу, иногда привлекая к себе взгляды окружающих.

— Это уму непостижимо! Как ты могла додуматься чтобы выбросить такой могущественный артефакт! — Прилично одетый человек в костюме негодовал, и хоть движения его оставались плавными, он вполне компенсировал это мимикой. Флаттершай опустила ушки и не смела ничего говорить.

— Эй, полегче, да, — Повысил голос забинтованный, — Откуда она могла знать? Она же сказала, что думала, что ей это поможет избавится от проклятия. Что не ясно?

— Я.. Я просто... — Борменталь достал платочек и промокнул взопревший лоб, — Вы понимаете, это ведь работа всей моей жизни! Да я, почитай, докторскую по этому артефакту защитил! Ну, неофициально, естественно. Это...

— Ладно, хватит, — Хрипло перебил его здоровый бородатый дядя, — Что это нам может дать?

— Ну, очень, очень много! — Оживился Борменталь, — Я даже спроектировал экспериментальную установку для использования этого артефакта! Конечно, она не заработает сразу, ведь необходима еще и дополнительная тонкая отладка, перекодировка некоторых алгоритмов...

— Короче, Склифасофский, — Перебил его Юра.

— Ну, много. Вообще-то, если все будет хоть вполовину так, как я думаю, то это будет означать перелом в войне! Понимаешь! Мы их придавим!

— Это круто. А лекарство? — Напомнил Сергей.

— Да, и лекарство тоже. Представьте, если оно у нас будет, то можно будет убивать вампиров и обычным оружием, и не рисковать лучшими бойцами, ведь просто нужно будет сделать капсулы вместо пуль, и тогда...

— Да, мы поняли, поняли, — Перебил через меру возбужденного ученого забинтованный Сергей, — А как быстро его можно будет синтезировать?

— Ох, ну не знаю. Я приложу все силы, и, так как я все-таки посвятил исследованию этого артефакта всю жизнь, более того, в нашей организации считаюсь признанным авторитетом по артефактам и действительный член...

— ...Политбюро товарищ Громыко. Мы поняли, — Перебил Борменталя Юра.

— Хм... — Недовольно посмотрел на бородатого великана ученый так, как дирижер симфонического оркестра посмотрел бы на какого-то из своих музыкантов, если бы у него вдруг заиграл телефон во время концерта, — Ну, пару дней. Может недель. Не больше.

— Это чудесно! — Оживился Сергей. -Слышишь, Шай, тебя вылечат!

— Ох, это просто чудесно, — Она улыбнулась, и потянулась к любимому, коснувшись его плеча носиком. В сидячем положении она как раз доставала.

— Это... необычно, но очень трогательно... — Улыбнулся Борменталь, — А тогда, когда вы были в палате, Юра аж... нет, ничего. — И прикусил язык. Сергею и Флаттершай было не до этого, но сидевшие за ближнем столом солдаты видели, как великан незаметно показал Борменталю пудовый кулак.

Флаттершай боялась лететь туда сама, поэтому она полетела к подруге, чтобы попросить ее слетать туда вместе.

— Слушай, нафиг оно надо-то? — Скривилась Деши, когда услышала просьбу.

— Ну... Мне очень надо. И мне, и... ну, и вообще нужно. Поможешь? — Флаттершай неуверенно выглядывала из-под розовой гривы.

— Подруга, что-то ты темнишь. Кому это надо? Это твой особенный тебя попросил, да? — Деши нахмурилась.

— Ну... не совсем... — Флаттершай немного покраснела.

— Хм. Ясно, ясно. Нет, Флаттершай, я не полечу с тобой, и тебя не пущу. Вот так.

— Что? — Пискнула Шай, — Но.. почему, Деши?

— Так, Флаттершай, говори мне кто он. Быстро. — Повелительным тоном говорила Рейнбоу.

— Он... Ну, вы не встретитесь... тут. А зачем тебе это?

— Затем чтобы полететь и надрать ему хвост — вот зачем.

— Надрать?! — Флаттершай прикрыла рот копытцем.

— Да, Флатти. Потому что он — хитрый и подлый негодяй. — Рейнбоу поудобнее уселась на ветке дерева, на котором они сидели.

— Что... что ты такое говоришь, Деши? Это не так, совсем не так! Он очень хороший, ты не понима...

— А что тут понимать? — Рейнбоу зевнула, — Он прогоняет тебя, не верит, делает тебе больно. А потом типа я тебя прощу, только принеси мне вот то-то. Только там чуточку опасно, всего-то можно не вернуться. Подумаешь, Гнилое Болото на Плато костей в Вечнодиком лесу. Всего пару стай мантикор, пару десятков древесных волков, гидр с полдюжины, а еще диких драконов непонятно сколько. Делов то. Ну как? И конечно бедная Флаттершай полетит туда сломя голову лишь бы...

— Замолчи! — Крикнула Флаттершай, нахмурившись, и Деши от неожиданности даже приложила уши, а улыбка моментально слетела с ее мордочки, — Не смей так говорить! Я... Все не так! Не хочешь мне помогать, ну и не надо! — Флатти хлопнула крыльями и взлетела с дерева, на котором дрыхла Рейнбоу перед тем, как ее разбудили. Она нетерпеливо махнула розовым хвостиком и полетела в сторону Вечнодикого леса.

Сделать оказалось чуть труднее, чем сказать. Поначалу все шло хорошо, она грамотно пряталась в лесу, в высокой осоке, за небольшими холмами. Она даже нашла эту проклятую вещицу, но гидра заметила ее и бросилась наперерез. Флаттершай не успела взлететь, и вынуждена была укрыться в небольшой норе, над которой нависал небольшой холмик.

К несчастью, гидра оказалась матерой, и принялась разрывать холмик, одну из голов она расположила у выхода чтобы не дать пегасочке сбежать. Флаттершай несколько раз попыталась проскочить, но поняла, что теперь это уже невозможно. Флатти не жалела о том, что ей придется умереть вот так. Она жалела лишь о том, что больше никогда не увидит улыбку Сережи, что он больше не прикоснется ней. Флаттершай устало легла на холодную мокрую землю, и стала ждать своей участи.

Но тут воздух зашумел, гул становился все более сильным, и наконец он стал таким, что ушам стало больно. А потом... Потом был какой-то взрыв, и Флатти оглушило. Она накрыла копытцами голову и замерла. Через пару минут она почувствовала, что ее кто-то тормошит.

— Шай! Шай, ты как? Давай, Флаттершай, давай!

Это была Рейнбоу. Флаттершай еле слышала что та ей говорила, только улыбнулась счастливо. Деши тащила подругу к выходу. Наконец Флаттершай опомнилась и побежала за подругой. Недалеко от выхода из почти разрытого холмика валялась оглушенная гидра, одна из ее голов еще была при памяти, но предпочла изображать обратное, лишь изредка приподнимая веко левого глаза и пугливо озираясь.

Когда они уже летели над верхушками деревьев, Рейнбоу начала говорить:

— Ты это... Ну, прости меня. Я как всегда все лажаю. — Она виновато улыбнулась.

— Что? Нет, Рейнбоу. Нет, ты сейчас... Нет, ты хорошая подруга. — Флаттершай счастливо улыбнулась, — Я благодарна тебе.

— А, делов-то. Звуковая радуга над головой этой ящерице не понравилась, ха-ха. — Рейнбоу засмеялась, — А все-таки хорошо иметь крутую подругу. Да, Флаттершай?

— Да, Рейнбоу. Это... это было круто.

— А то.

— Нет, не выходит. — Чесал затылок Борменталь. Он уже полдня экспериментировал с артефактом, но тот не реагировал. — Не хватает последнего камня.

Сергей и Флаттершай, которые пришли к нему в лабораторию, были расстроены. Но не особо: это значит, что у них теперь есть еще немного времени побыть вместе. К сожалению, из бункера выходить было нельзя, но Сережа и Флаттершай находили местечко чтобы побыть вместе и поболтать, ведь столько много им еще нужно было обсудить интересного. А интересное у них было буквально все.

— Ладно, попьем пока кофе, — Предложил Борменталь, — Ребята, сходите перекусите пока. — Обратился он к троим своим ассистентам, и те с радостью поспешили удалиться.

Лаборатория эта была самая настоящая — с кучей осциллографов, пробирок, реторт, сам артефакт находился в небольшой стеклянной коробке, к которой были подведены провода. Сбоку стоял столик, рядом с кофейным автоматом. Борменталь с улыбкой любил повторять, что кофе тут не напиток, а техническая жидкость. Куча бумажных стаканчиков в урне подтверждала его слова.

Сначала ученый радовался как ребенок принесенному древнему обручу, но за несколько часов его пыл был остужен, а сейчас он и вовсе приуныл: артефакт не отвечал. Похоже, без недостающего камня он совсем испортился. Было странным то, что ученых не заинтересовала сама Флаттершай, но это, скорее всего, объяснялось тем, то они были полностью увлечены артефактом и теми перспективами, которые он открывал перед оборотнями.

— Вспомни, Флатершай, четвертого камня точно не было? — Сокрушенно спросил он, когда все уселись за столик. Флаттершай смешно фыркала: такое у нее всегда было от кофе. Могло показаться, что она чихает, но она таки мило фыркала, вызывая улыбки у окружающих.

— Нет, не было, я помню. Но все камни были черными, а сейчас черный только один...

— Ах блин!!! — Ученый схватился и безо всяких объяснений побежал к контейнеру с артефактом, вокруг которого начал бегать и орать о том, что он — осел, причем все громче с каждым кругом.

— Эй, док, мы тебе не мешаем? — Крикнул ему Сергей, после пятого круга, а Флаттершай тихо хихикала, прикрыв копытцем мордочку. Док очнулся от очередного озарения, и смущенно подошел к столу, искоса поглядывая на ржущую с него кобылку. — Ты в порядке вообще?

— Э... Простите... Я упустил столь очевидное, я даже не обратил внимание на эту вещь, а ведь она была на поверхности... Я болван, нерастороп...

— Док, да что произошло-то? — Сергей уже начал опасаться, что Борменталь рехнулся от отчаяния.

— Это... Я совсем не обратил внимания на то, что два камня поменяли цвет! Теперь это не три черных камня, а черный, белый и желтый!

— И что? — Поднял бровь Сергей.

— Как что? Как что, Сережа! — Удивленно посмотрел на парня Борменталь, — Ведь это очень важно!

— Ну это понятно. А что это значит?

— Ну... пока не ясно. Но все равно это очень важно! Флаттершай, скажи, камни были такими когда ты выбрасывала артефакт?

— Ну... нет. Они все были черными.

— Ох... — Ученый прищурился, глядя на Флаттершай, — Это... Неописуемо.

— А в чем дело-то? — Скептически скривился Сергей.

— Дак... Видишь ли, Сережа, артефакт как-то связал себя с Флаттершай. Именно поэтому она смогла проникнуть в наш мир, и именно поэтому ей нужно кусать именно людей: этот артефакт связан с человечеством. А теперь... он сам изменился. Флаттершай как-то изменила его, и пока непонятно как.

— Слушай, док, ты спец по этому артефакту. А что он вообще такое и откуда взялся?

— О... — Борменталь улыбнулся, предвкушая блеснуть познаниями, — Это было очень, очень давно. И, если честно, есть две версии его происхождения: мистическая и технологическая. Мнения наших коллег, если честно, разделились, но я придерживаюсь технологической точки зрения.

— О, рассказывай! — Обрадовался Сергей, и поманил к себе рукой Флаттершай. Сам он слез со стула, и присел на полу, облокотившись о стену спиной. Флаттершай же умостилась сбоку, положив ему на ноги голову, нетерпеливо шевеля ушками, понукая гладить и чесать ее. А Борменталь, налив себе еще кофе, принялся расхаживать туда-сюда, вещая то, в чем был признанным авторитетом. Видимо, рассказывать об этом ему доставляло немыслимое удовольствие, потому что он уже и забыл о неудаче с артефактом, и на лице его блуждала блаженная улыбка:

— Итак, начнем с мистической точки зрения. Она проста как двери, и не имеет ровно никаких доказательств кроме скользких логических доводов о том, что когда-то какие-то очень значительные духовные лидеры собрались и создали инструмент для того, чтобы уравновешивать человечество и избавлять его от пороков. Они и создали артефакт Мать.

— А почему тогда Черная Мать? — Удивилась пегасочка.

— Об этом будет далее. Перед тем я расскажу технологическую версию, и вот она уже имеет довольно немало материальных доказательств, хотя мои оппоненты и называют их косвенными. Ну вот например, слышали ли вы о том, что нынешняя цивилизация далеко не первая? И что были и ранее не менее, а может и более развитые цивилизации? Или про следы в африканском и южноамериканском континентах, которые очень похожи на следы атомной бомбардировки многотысячлетней давности? Или про раскопанные технологичные города или изделия? Но главное не в этом. Главное — в генетическом коде человека. — После этого Борменталь с удивлением посмотрел в свой опустевший стакан, и направился к аппарату чтобы его наполнить. После этого продолжил:

— Так вот, главное доказательство технологической гипотезы — это генетический код человека. Дело в том, что в коде человека есть гены, которые не имеют аналогов на планете, ни необходимых предшественников, ничего. Они как будто искусственно вживлены в генетический код, и самое главное — это именно те гены, которые отвечают за прямохождение, мозг и разум человека. Вы, думаю, ознакомлены с загадочной судьбой неандертальцев и кроманьонцев? Кроманьонцы, то есть практически современные мы, появились неожиданно тогда, когда доминировали неандертальцы, и ровно никаких причин для эволюционного скачка у неандертальцев не было: они и без развитого абстрактного мышления вполне себе здравствовали. Но потом вдруг откуда ни возьмись появились существа с развитым интеллектом, мозгом и сознанием, и они были даже менее приспособлены к диким условиям жизни чем неандертальцы. А сами неандертальцы загадочно вымерли от неизвестного вируса, причем повсеместно и почти одновременно, даже не успев составить конкуренцию кроманьонцам. И вот отсюда, из предположения об искусственном происхождении человека и биологического геноцида неандертальцев, и берет начало технологическая гипотеза происхождения артефакта Мать. Дело в том, что гипотеза предполагает, что человечество было сконструировано на базе местного вида приматов посредством вживления в его генетический код этого самого загадочного, не имеющего земных аналогов, фрагмента некими предтечами. А конкурирующий вид они от греха подальше выморили. И они же, предтечи, создали Мать чтобы удерживать человечество в балансе. Вот. А теперь почему Черная Мать. Черной она стала после того, как кто-то испортил артефакт. Скорее всего, это были некие некромантские течения древности, известные как Кали Ма.

Есть мнение, что именно из-за этих культов и рухнули цивилизации древности, окунувшись в пучину гражданский войн. Эти некромантские культы строили свою пропаганду и идеологию на матриархате. Сначала у принявших идею матриархата народов все было чудесно, угасала агрессивность и прекращалось кровопролитие, но потом цивилизации рушились одна за другой, потому что сущность этих течений была людоедской. Лишь немногие народы разглядели подвох и сохранились. Извращенный черный артефакт переходил из рук в руки, порождая все новых вампиров. И однажды, когда вампиры были разбиты в Египте, то их часть сумела убежать в мир Флаттершай при помощи артефакта. Что с ними случилось далее — неизвестно, но наверняка они не выдержали конкуренции с местными видами, особенно теми, кто владел магией, и вымерли тысячи лет назад. А может банально умерли от голода, ведь им нужна была кровь людей, а людей-то там и не было. Вот такая история артефакта. Но интересно другое: Флаттершай каким-то образом смогла исправить артефакт, приведя его к первоначальному виду. И не хватает только одного камня чтобы артефакт снова заработал и смог начать восстанавливать баланс в человечестве. Это просто чудо. — Борменталь теперь победно улыбался.

— Да, док, это тебе не цацки-пецки. Флаттершай, между прочим — элемент доброты, часть самого могущественного артефакта того мира. — Сказал Сергей и погладил Флатти, которая немного засмущалась.

— Вот как? Хм... Это интересно.

— Эм... простите, — вдруг подняла голову Флаттершай, — Вы говорили о странном участке генетического кода... Ну, я интересуюсь биологией. Как бы по профилю... — Она совсем раскраснелась, когда люди ошарашено уставились на нее. Но все же продолжала: — Я, конечно, не знаю, умеете ли вы считать гены, поэтому это может и не быть полезным, но... похожая гипотеза есть и у нас. Дело в том, что... ну, у нас тоже до пони были стада мустангов, которые были и сильнее, и приспособление, но потом откуда ни возьмись взялись пони, а мустанги почти единовременно вымерли, и эта история очень похожа на ту... с неандертальцами. Я... вы умеете считать гены, да? Ну, в нашем генетическом коде сто сорок три странных гена, и они тоже отвечают за разум и мозг. А еще за магию. И они тоже не встречаются на планете нигде. И у всех наших разумных видов, и драконов, и грифонов, и минотавров, — у всех есть этот странный участок в сто сорок три гена, хотя общий генотип и различен.

— Вот жеж... — Хлопнул себя по лбу Борменталь, — Вот же оно! Доказательство моей гипотезы о предтечах! У людей этот участок тоже состоит из ста сорока трех генов! Предтечи были, они были! — Борменталь дико расхохотался, подпрыгивая и поднимая руки вверх, а пегаска и Сергей немного перепугались и плотнее прижались друг к другу.

— Вы хоть понимаете что это значит! — Восклицал ученый, — Это значит,что я был прав! Я теперь их всех уделаю! Теперь я им всем покажу кузькину мать! Му-ха-ха-ха!

— Э... док, ты в порядке? — Осторожно спросил Сергей.

— Да! Ха-ха-ха! В полном, в полном порядке! Му-ха-ха-ха-ха! Я им всем покажу, всем! — На лице Борменталя застыло выражение такого дикого восторга, на которое оно вообще было способно. Сергей строго сказал надеясь на то, что это поможет:

— Док, уймись, у нас другие проблемы. Как Флаттершай смогла исправить артефакт?

— А? Что? А, это же элементарно, теперь все сходится! Элементы гармонии, да? Это ведь тоже артефакт предтечь, но уже не для людей, а для них. И эти артефакты как-то связаны. И это логично, что один работоспособный артефакт сумел починить второй, все сходиться! — Борменталь радовался как ребенок, даже Флаттершай начала с некоторым осуждением смотреть на него.

— А делать-то нам что теперь? — Спросил Серега.

— А не знаю. Надо искать четвертый камень, но что это за камень — без понятия. Я даже не знаю как он выглядит и какого должен быть цвета. — Борменталь угомонился и сдвинул плечами.

— Ну... простите... — Подняла ушки кобылка, — Если вы говорите, что он как-то похож... ну, на элементы гармонии... просто цвета у них совпадают с цветами наших кьютимарок. А элементы связаны с нами. С чем, эм... связан этот артефакт?

— Со всем человечеством, если я правильно понял. Да, док? — Сергей вопросительно посмотрел на ученого, и тот кивнул.

— Тогда... а каких цветов бывают люди?.. Что? — Флаттершай сначала удивилась, потом несколько испугалась и прижалась к груди Сергея, потому что у Борменталя опять начали выкатываться глаза, да еще и челюсть подалась вперед.

— Как... я... ну почему я такой болван! — Закричал он, — Почему я никогда не вижу очевидных вещей, почему, за что, за что-о-о.. — Она схватился за голову и забегал по лаборатории.

— Что это с ним? — Шепотом спросила Флаттершай.

— Для его профессии это нормально. — Так же тихо ответил ей Сергей, и пегасочка успокоилась. Док и правду угомонился после нескольких кругов по лаборатории:

— Красный камень. Красный! Четыре расы — четыре камня. Выдран камень — и раса почти уничтожена. Нам нужен этот красный камень. Из мне известных на эту роль подходит только Камень Крови. — Борменталь нахмурил брови.

— Я видел этот камень, — Припомнил Сергей, — И да, он примерно подходит по габаритам. Его нужно достать.

— А вот с этим проблемы, парень. К этому камню могут прикоснуться только вампиры. Остальных ждет немедленная смерть. — Борменталь потер лоб.

— Ну а если... щипцами, там, или в контейнере? — Начал размышлять Сергей.

— Нет, все равно тут же смерть. Мы уже пробовали, и не раз. Это очень серьезный артефакт, вампиры доставляют нам немало хлопот с его помощью. Так что... но что же делать-то? — И он снова начал нарезать круги по помещению, но на этот раз бегал не так быстро.

Сергей наклонился к ушку Флаттершай и что-то сказал. Та опустила ушки и посмотрела ему в глаза. Они молча поднялись и вышли из лаборатории.

В маленькой комнате, в которой сейчас жил Сергей, горела только небольшая настольная лампа с зеленоватым абажуром, отбрасывая на желтые стены причудливые тени. На желтом фоне, да еще и в полумраке, Флаттершай, лежащая на кровати Сергея, была не очень заметна. Она поджала под себя копытца, обернулась хвостиком и наблюдала за Сергеем, который сидел на табуретке возле небольшой тумбочки. Он хмурился и иногда посматривал на Флатти.

— Это будет опасно, да? — Сказала она.

— Очень опасно. — Подтвердил Сергей.

— Я боюсь. — Тихо сказала пегасочка.

— Да, Флатти, да, маленькая. Но... если это сможет помочь тебе?

— Я — всего лишь маленькая пони, Сережа. Всего одна пони, не больше. — Она положила голову на подушку и закрыла глаза. — Всего одна. А если мы пойдем туда, то многие пострадают. Из-за всего одной пони. — Она тяжело вздохнула.

Сергей подошел к ней и стал на одно колено перед кроватью.

— Шай... — Тихо сказал он. Та вздохнула, — Шай, маленькая, посмотри на меня. Посмотри...

Пегасочка подняла голову и посмотрела на человека, они были совсем близко, они даже могли чувствовать дыхание друг друга.

— Шай, ты не просто маленькая пони... Для меня — ты не просто пони, Шай. Ты — что-то большее, гораздо большее, Флатти. Я... — Он замялся, — Я не знаю как тебе это сказать и поймешь ли ты меня, но знай, что... Что я ради тебя сделаю что угодно. Я смогу защитить тебя, я обещаю. И если это даст шанс спасти тебя, то... Шай, мы просто обязаны попробовать, я не смогу видеть как ты умираешь.

Он опустил глаза и добавил:

— Шай, поверь, ты для меня... просто очень важна. Очень.

Когда он поднял взгляд, то глаза пегасочки просто лучились счастьем. Она улыбнулась так, как это умела только она:

— Я сделаю это, Сережа. Не потому что боюсь умереть от голода. Я сделаю это потому, что вампиры что-то замышляют. Что-то нехорошее, и им нужно помешать. Я делаю это потому, что... я делаю это ради тебя, Сережа. — Ее голос стал совсем тихим, но говорила она легко и уверенно, — Чтобы ты с твоими новыми друзьями смог им помешать. Чтобы ты смог помочь другим людям, и... и себе. Ради тебя, Сережа, потому что ты... Ты тоже для меня много значишь, Сережа. Но зачем идти тебе?

— Мне нужно. Всем будет некогда, я за тобой присмотрю. Идем вместе. Только вместе. — Сергей улыбнулся и обнял желтую пегасочку, запустив пальцы в гриву так, как она любила. Но она не запищала как обычно, она подняла крыло и накрыла им человека.

Глава 9

— Эй, док. Борменталь! Ты как, с нами? — Окрикнул ученого Сергей. Они с Флаттершай уже вернулись и стояли с прихода в лаборатории, а Борменталь, иногда покрикивая на уже воротившихся ассистентов, ковырялся в каком-то аппарате.

— А? — Тот остановился. — Что?

— Мы насчет Камня Крови. Ну, у нас тут есть один... милый вампирчик. И она нам поможет. Только обеспечите безопасность, а чтобы быть уверенным, я пойду вместе с ней. Так что?

Борменталь снова забегал по помещению. Через три круга он бросил:

— Я созываю экстренное совещание. — И выбежал из лаборатории.

Совещание было очень коротким. Небольшой зал был забит всяческим персоналом. Как оказалось, агентурная работа была выстроена у оборотней на высшем уровне: уже через час было известно где Камень Крови, а также тот неприятный факт, что после провала вампиров-авантюристов артефакт для хранения решил взять более могущественный клан, и действовать нужно было быстро. Логово вампиров, где был артефакт, находилось всего в трехстах километрах от базы оборотней, а забрать артефакт делегация приезжает уже сегодня ночью. На подготовку операции оставалось лишь несколько часов, и все бегали как угорелые.

Сергею тоже выдали “доспехи” — довольно сложную конструкцию из композитных материалов с сервоприводами. Толщина брони грудной пластины составляла около двух сантиметров, но вес всего костюма был невелик. Кроме того, после того, как он был одет, можно было включить сервоприводы и передвигаться почти не затрачивая усилий. В комплекте был калашников и пять магазинов к нему. После того, как все одели экипировку, Сергея и Флаттершай позвали в небольшой зал. Там был один седой старик в красивой синей военной форме, с полковничьими погонами, хоть форма и знаки различия были явно не армейскими, но выглядел и держался он очень гордо. Также там были уже знакомые Борменталь, Юра, и еще один худощавый парень годов тридцати, все в камуфляжной форме.

— Итак, это — глава нашей ячейки, называйте его полковник Смирнов. — Сообщил Борменталь, а седой старик кивнул, — А это, — ученый показал на юношу, — капитан Синицын. Майора Кожедуба вы уже знаете. Эта операция очень важна для нас, кроме того, к сожалению, Флаттершай не идентична нашим вампирам, поэтому она уязвима для обычного повреждения. Поэтому охранять ее будут два наших лучших бойца, Кожедуб и Синицын. Что же до тебя, Сергей, то бронекостюм довольно надежен, главное — не подставляйся, прячься за укрытием и прикрывай Флаттершай. Где точно камень мы не знаем, но она должна его почувствовать. Ни в коем случае не поднимайте ни сам камень, ни контейнер, в котором он находиться. Это может сделать только Флаттершай. Всего будет пять с половиной десятков бойцов, больше сейчас в нашей ячейке нет, а подтягивать силы нет времени. Похоже, вампиры почуяли опасность, и теперь будут изо всех сил прятать камень, хотя раньше они не сильно таились из-за невозможности отобрать у них артефакт. И еще. У полковника кое-что есть для Сергея.

— Да, я слушаю, — Ответил тот, поправляя бронепластину на плече.

— Вот, возьми, — Сказал скрипучим голосом старик, протягивая Сергею небольшую плоскую черную коробочку. Сергей открыл ее, а в ней лежали две ампулы с зеленоватым содержимым и небольшой пистолет-инжектор.

— Что это? — Удивился Сергей.

— Это покажет насколько ты можешь гореть. К сожалению, у нас нет времени тестировать тебя. Но в жаркое время все зреет быстрее. Я надеюсь, что искра в тебе горит достаточно ярко. Удачи. — И старик развернулся и ушел.

— Так, ребята, — Прохрипел Юра, — Все держитесь возле меня и не разбредаться. Через полчаса вылет.

Через минут десять к шуму винтов уже привыкаешь, и он почти не отвлекает. Тем более что этот вертолет, в отличии от других, на которых летели четыре прочие группы, был цивильным, с закрытыми дверями, потому и шум был не очень, и ветер не дул. Солнце уже почти село, еле видна была старая луна.

Флаттершай выглядела комично: на нее с горем пополам напялили бронежилет, и как-то протолкнули в рукава передние ноги. Он он был ей великоват, дыбился и нелепо свисал с ее крупа, но хоть не мешал передвигаться на ногах. Это не давало ей использовать крылья, но Юра и Валик (это капитан Синицын так себя называл), убедили ее, что летать ей не придется. Чтобы он не спадал и не переворачивался, в некоторых местах бронежилет перемотали синей изолентой, делая его за животиком пони немного уже. На голове, сминая роскошную гриву, был нахлобучен тактический шлем, обтянутый темно-зеленой тканью, из-под него торчали розовые локоны.

Персонал базы очень быстро привык к поняшке, и она даже стала местной любимицей. Все с интересом наблюдали за странной неразлучной парочкой, и незаметно улыбались друг другу, ведь им все и сразу становилось все понятным. А вот ни пегасочка, ни ее любимый так до конца и не посмели осознать то, что понимал даже штатный повар дядя Коля, который тоже почему-то вместо спецодежды ходил в камуфляже. Замызганном, естественно. Зато дядя Коля уже дважды зазывал на кухню маленькую пони, позволяя ей выбрать себе покушать что она захочет.

Несмотря на свой комичный вид, Флаттершай дрожала. Она боялась, жутко боялась идти туда, но это нужно было для того, чтобы заработал артефакт, чтобы ее любимый мог победить вампиров. Он, и те, кто сейчас ему помогают. А значит, она выдержит, она будет стойкой. Тем более, что он обещал защитить ее, и мысль об этом гасила страх и неуверенность. Она посмотрела на любимого, который теперь выглядел грозно в своем новом с темным металлическим отблеском доспехе. Это немного смахивало на тот доспех, в котором была она в Кристальной империи, но выглядел он немного угловатым, без вычурных завитушек, и почти полностью скрывал под собой человека под подвижными пластинами, хитро наложенными друг на друга.

Сергей щелкал кнопками на шлеме, пытаясь разобраться в разных режимах, в которых работала полностью скрывающая верхнюю часть лица, оптика. На автомате, как он думал ранее, был коллиаматорный прицел, сам АК был из последних серий, где уже была планка Пиккатини. Но прицел оказался вовсе не коллиматором, а очень хитрым устройством, о которых ранее Сергей даже и не слышал: он передавал точку прицеливания напрямую на оптику шлема, накладывая ее на видимую картинку, а также самостоятельно вычислял расстояние, возможное рассеивание (обводилось вторым красным кругом вокруг ярко светящейся точки прицеливания на наложенной картинке) а также настильную траекторию. Парень даже и не думал, что такие технологии уже существуют, однако вот на его голове это чудо техники, а в руках — грозное оружие. Ну, в большинстве случаев грозное.

— Значит так, повторим. — Привлек внимание Юра. Все обратили на него внимание. В вертолете кроме Флатти, Сергея и Юры был еще капитан Синицын, и еще один боец в доспехах, который сказал называть его Степой. Сергей поднял забрало своего шлема с оптикой и посмотрел на Юру уже нормальным взглядом, — Порядок следующий. Поместье большое, но не стоит опасаться сильного сопротивления. Вампиров там около полутора десятков, и человек двести обслуги, бойцов из них человек пятьдесят — сорок. Они не сильно укреплены, потому что это убежище у них временное, скорее для отдыха и развлечений. Дача, так сказать. Мы для них как снег на голову, да и силы у нас подавляющие. У нас четыре группы зачистки с спецбойцом в каждой, плюс наша группа прорыва, у нас два спецбойца. А для этих хватило бы и одной группы, но чтобы наверняка одним ударом и не было эксцессов — вдарим всем чем есть. Мы высаживаемся после того, как группы зачистки захватят здание и зачистят основное сопротивление. Нам, если все будет как надо, никакой веселухи не достанется, только найти хранилище. Так что не ссыте в компот — там повар моет ноги...

— Что? Вы это серьезно!... — Взвизгнула пегасочка, — Но я ведь его... — И она позеленела, — Но... Зачем дядя Коля это делает? Что? — Она затравленно оглянулась, когда все в пассажирском отделении вертолета начали ржать как кони. Сергей потянулся и дотронулся теплой рукой до ее щечки:

— Флатти, это просто такое выражение. С компотом дяди Коли все в порядке, это так. — Сергей улыбался, и пони поверила ему. Сергей вытащил ту самую коробочку с ампулами:

— Да, Юра...

— Вообще-то товарищ майор, салага, — Нахмурился великан, — Раз уж ты в моем отряде. Но ладно, пока официально ты штатский. Чего?

— А что вот это такое? — Парень открыл коробочку, и с интересом взял одну из ампул. Второй боец в доспехах неуверенно пробубнил:

— Я не понял, это что же...

— Спокойно, — Поднял руку Юра, — Полковник дал. А ты что, Сережа, не догадываешься?

— Ну... нет.

— Это сыворотка. Сыворотка ликантропии, для перехода в форму оборотня. На всякий пожарный. — Юра забрал ампулу у Сергея и положил обратно в нишу в коробочке.

— Это... и я превращусь в оборотня? Но зачем?

— Сказано же, на всякий случай. Да и ненадолго превратишься, эта сыворотка непродолжительного действия. И вообще тебя не тестировали, так что может вообще только припадок схватить, но Борменталь думает, что искра достаточная.

— Ох ты... А я думал, что у вас, ну... кусать нужно, или еще чего...

Юра рассмеялся:

— Ага. Такой большой, а в сказки веришь. Не все так просто, малый. И у вампиров тоже не все так просто, так тоже от укуса только окочуришься и все. — Он заметил, как сжалась Флаттершай, и ему стало стыдно: — Эу... ну, прости, прости старого лысого майора, да? Хорошо. Да, вампиром чтобы сделать — это им тоже сложно, сложный ритуал и много сил отбирает, да и не всякому вампиру по зубам, так что вот.

— Это... А как же раньше без сыворотки?

— А раньше зелья варили, Сереж. И вообще тогда сложно было с этим, зелья были очень опасными и нестабильными, много нашего брата отравилось. Это щас наука, все такое, то проще гораздо с этим.

— Оу... так что, любой человек с ней может стать оборотнем? Хм... — Сергей почесал подбородок, — А почему тогда вы не привлечете целую армию оборотней и не нагнете вампиров одним махом? Я видел, как ты один там, в ангаре такой погром устроил!

— Не все так просто, брателла, — Хмыкнул Синицын.

— Ага, не все, — Подхватил басом бородач, — Сыворотка не действует на всех, нужно чтобы искра была достаточной. Иначе только в припадке поколбасит. Да и не сильно в форме оборотня побегаешь: сыворотка вредная очень. Выжигает со временем нервную систему, и рискуешь паркинсона схватить через пятнадцать-двадцать применений. Вот так. Но тоже, правда, от искры зависит. Вот у меня, например, уже двадцать пять применений, но держусь. А некоторые парни перегорают и инвалидами остаются после пятого-седьмого. Вот так-то.

— От искры? И зачем тогда мне это? — Сергей захлопнул футляр и положил в нагрудный карман разгрузки.

— Сказано же: на всякий пожарный. Ты главное не суйся, и за подругой своей следи чтобы она не высовывалась если пальба начнется. Это что, Сереж. А вот раньше зелья люди пили — так вообще два-три раза — и гаплык. А бороться-то как-то надо было. Так что не сильно навоюешь при таких раскладах. И от искры опять-же зависит насколько сильным будешь от сыворотки. У нас были ребята, правда, сейчас далеко, так они вообще никаких повреждений, когда волколаки были, не боялись, мигом зарастало все. И машины могли переворачивать. Но это редко чтоб такая искра была. Да и побочные эффекты тоже донимают.

— Побочные эффекты? — Насторожился Сергей, а Синицын улыбнулся.

— А ты думал так себе все, цветочки да птенчики? Конечно. Эти, как его... ну, Валик, помогай! — Он обратился к Синицину.

— Атавизмы. — Улыбнулся тот еще шире.

— Ага, они. — Кивнул великан, — Вообще-то не комфортная штука, но потом привыкаешь. Когда много сыворотки отхавал, то клыки немного подрастают. Неудобно, но привыкнуть можно. Но самое неприятное — пару часов после приема жутко обостряются инстинкты. Прямо жуть. И еще индивидуальные задвиги могут быть. Я вот, например, кошаков терпеть не могу.

— Аллергия, да? — Улыбнулся Сергей.

— Да какая... ненавижу просто. Где увижу — там и... — Он осекся, вспомнив, что рядом Флаттершай. — В общем, вот так. А ты говоришь — одним махом.

— А долго действует сыворотка?

— Где-то около часа. Есть и подольше составы, но они и травят сильнее. Так, слушаю!... — Он поднял руку чтобы все замолчали и прислушался к докладу, который ему вещали через гарнитуру. Когда доклад окончился, он сказал: — Хорошо, ребята уже начали. Сопротивление минимально, они вообще там в шоке. Проблем не будет, но все настороже. — И беспокойно выглянул в окно, где уже стало темно, но звезды на небосводе еще были блеклыми.

Через минут пять Юре доложили о том, что зачистка проведена, и может приступать к работе группа поиска. Вертолет, шаря прожектором по полю, выхватывал очертания большого трехэтажного поместья, перед поместьем была большая поляна, на которой можно было различить теннисный корт, баскетбольную площадку и несколько беседок. К счастью, деревьев или линий электропередач не было, и вертолет без проблем приземлился рядом с остальными винтокрылыми машинами. Юра и Валентин начали раздеваться, поспешно сбрасывая с себя одежду и обувь. Флаттершай смущенно отвернулась, но бойцы не обращали на нее ровно никакого внимания, и когда все было снято, они нацепили на пояс эластичные ремни с повязками как у индейцев, защелкнули их, и нацепили на них несколько мешочков. Вертолет сел, и пилот разрешил высадку. Синицын рванул дверь, и поспешно выскочил в темноту, Юра прыгнул за ним. Там уже ждали несколько бойцов в доспехах с автоматами наперевес, и один из них принялся что-то рассказывать Юре.

Боец, который остался в вертолете, закрыл лицо Сергея забралом с оптикой и нажал какие-то кнопки на шлеме. Тут же включился прибор ночного видения, и Сергей стало довольно отчетливо видеть в темноте. Он также поводил автоматом: прицел был включен и наложение работало. Тогда они тоже выпрыгнули из вертолета и отошли подальше, где стояли почти голые Юра и Валентин. Последней вышла Флаттершай, Сергей помогал ей спуститься. Она с ужасом смотрела на то, как два голых человека вытащили из мешочка на ремне такую же как у Сергея коробочку, зарядили в инжектор одну из ампул и вкололи себе препарат в левую руку. Они едва успели быстро спрятать инжектор в коробочку и вернуть ее в мешочек, как с ними начали происходить метаморфозы, страшные и пугающие.

Вы видели, как в фильмах происходит перевоплощение? Так вот, тут все было на двадцать процентов страшнее и противнее. Их кожа быстро обрастала густой шерстью, а сами они укрупнились, конечности стали длиннее, уши заострились и теперь торчали на макушке. Это было жуткое зрелище, но оно хоть не было долгим: превращение заняло не более тридцати секунд. И Юра теперь был в почти в два раза выше человека. А вот Валентин был меньше — он превышал человеческий рост раза в полтора, и имел не серый цвет шерсти, а черный.

Флаттершай дрожала, но Сергей гладил ее и успокаивал. Большой серый волколак повернулся и махнул рукой, после чего довольно быстро для человека, но как для себя, то неспешным шагом двинулся к поместью, а за ним пошел и черный оборотень.

— Идем. — Сказал Степа, стрелок из их группы. Они поспешно заторопились за двумя хищными монстрами. И Сережа благодарил небо за то, что эти грозные машины смерти сейчас на его стороне.

— Слушай, Юра, а почему две ампулы? — Тихо спросил Сергей, поравнявшись с огромным серым монстром.

— Агры... алгры.. — Сказал тот, и отмахнулся страшной ручищей, увенчанной смертоносными когтями. Черный волколак повернулся к Сергею и приложил палец к носу, что приблизительно можно было трактовать как повеление помалкивать.

Вскоре они достигли поместья, и Степан сказал:

— Теперь пусть Флаттершай говорит куда нам идти.

— Я... Эм...- Она замялась и покрутила головой с нахлобученным шлемом в разные боки, — Вот туда. Он где-то в подвале. Юра показал ручищей какой-то знак.

— Мы посредине. — Пояснил Степан.

Впереди по коридору пошел сам Юра, иногда пригибаясь и ловко проскакивая на четырех конечностях через дверные проемы, потом шел Степан, на ним — Флаттершай, потом Сергей, а замыкал группу, прикрывая тылы, оборотень Синицын. Они дважды были обстреляны одиночными бойцами, но все пули пришлись на громадную тушу Юры, который намеренно не уходил с линии огня. Один раз обстреляли сзади, и на сей раз живым щитом был Валентин. Но у защитников не было ни единого шанса против оборотней, которые могли при желании двигаться просто невероятно быстро и проворно, и легко разбирались с обороняющимися. Помочь им могло только какое-то орудие или РПГ. Да и то под вопросом, как думал Сергей.

Они спустились уже на три этажа в подвал, и Флаттершай сказала, что это где-то здесь. Они почти зашли за угол очередного коридора, когда сзади вдруг напала хорошо организованная группа защитников, с дробовиками, и открыла яростный огонь. Синицын стоически терпел, и только громко протяжно рычал, когда его плоть начали кромсать дробинки. Дробь с противным свистом рикошетила от стен, Флаттершай от страха опустилась на пол, а Сергей поначалу растерялся. К счастью, все дробинки пришлись в прикрывающий поняшу бронежилет, и она не пострадала. Зато не растерялся Юра: он быстро вытолкал за угол коридора поняшу и Сергея, а сам кинулся на помощь Синицыну, Степан тоже не пас задних, и открыл по защитникам огонь. Судя по звукам, атака захлебнулась, но волколак Валентин продолжал реветь и подвывать. Наверное, ему хорошо досталось.

— Они здесь! Они уже тут! — Раздались по коридору чьи-то испуганные крики. Сергей не успел разглядеть кто там был, потому что вслед за этими словами раздался электрически гул, и что-то большое и явно металлическое грохнулось совсем рядом. Он с ужасом заметил, что коридор, из которого они вышли, был теперь перекрыт толстой металлической заслонкой.

— Степа! Степа! Кто нибудь! — Тихо позвал Сергей. Ответ пришел, но звук шел из наушника в шлеме:

— Вы отрезаны. Держитесь, попробуем пробить.

Вслед за этим заслонка загудела, и в нее явственно слышались чьи-то могучие удары. Но через секунд двадцать, когда на заслонке уже было пару заметных выпуклых вмятин, Степан сообщил по радиосвязи:

— Пробить не можем. Держитесь, мы уже вызвали саперов. Не высовывайтесь, сидите тихо, и они вряд ли сунуться.

— Они... Камень. — Тихо сказала пегасочка, — Он совсем рядом, и его кто-то взял.

— Камень уносят! — Повторил Сергей в микрофон на шлеме.

— Не рискуйте, сидите тихо. — Раздался голос Степана в наушнике.

— Эй, они за заслонкой! — Крикнул кто-то в темноте коридора на следующим углом. Сергей не питал иллюзий на этот счет, он прыгнул к повороту, снял с предохранителя автомат и выпустил за угол весь магазин. Флаттершай опять упала на пол и запищала от страха. К коридоре, куда стрелял Сергей, поднялись чьи-то истошные крики, кто-то стонал, кто-то матерился. Сергей заменил магазин, и повторил, не высовываясь из-за угла. На это раз он вряд ли попал, потому что никаких новых криков не добавилось, только кто-то стонал. Зато раздались выстрелы, и по стене противно забарабанили пули.

Сергей снова сменил магазин, и высунул автомат за угол, на это раз стреляя вслепую короткими очередями. После третьей очереди левое предплечье вдруг заболело, как будто кто-то потушил горячий окурок о шкуру. Сергей от неожиданности прекратил, и забился дальше за угол, осматривая руку.

— Что? Что? — Подбежала к нему Флаттершай и ткнулась носиком в руку. Сергей прижал ее к земле, понукая лечь, и посмотрел: пуля прошла с внутренней стороны, где не было щитка, и поразила предплечье. Сергей решил больше не соваться за угол: он уже хорошо пристрелян, наверное, и его легко достанут, если он снова высунется. В коридоре все так же кто-то протяжно стонал, и где-то с минуту никаких движений и выстрелов не было слышно.

Наконец, там зазвучал чей-то противный голос:

— Там точно нет ликана?

— Точно, только стрелок или два. Иначе он бы уже бросился.

— А че он не стреляет?

— Патроны, видно, кончились.

— Ну так иди и пристрели их! — Зашипели в ответ.

— Опасно, он нас сразу срежет если патроны еще есть. Гранатой бы...

— Тут нельзя! — Зашипел кто-то. — Ладно, я сам проверю, трусливая ты шавка.

Сергей понял, что это наверняка говорил вампир, и от него он точно не отстреляется. Остается одно. Он дрожащими руками достал и открыл футляр с сывороткой, в правую руку он взял инжектор, в левую — одну из ампул. Он попытался зарядить инжектор, но раненая рука его подвела, и ампула выпала, разбилась о каменный пол.

— Блядь! — Тихо выругался парень и уже более осторожно достал вторую ампулу. Эту зарядить удалось, тогда он приставил инжектор к не закрытому бронепластинами участку возле плеча и нажал на кнопку впрыска.

Боли почти не было, зато в голове зашумело, и что-то стало душить его. Душить везде, душить на руках, давить на грудь, ноги, пах. Давление становилось все сильнее, но потом вместе с противным металлическим лязгом стало отпускать его тело участок за участком. Бзынь! — И Серега почувствовал, как перестало давить на грудь, и вместе с этим нагрудная пластина отскочила от костюма и со звоном ударилась о дальнюю стену. Все меньше... Только ноги еще были как будто зажаты в тисках. КРАК! Ух, отпустило... Сергей посмотрел на ноги... Костюм, одежда... от всего этого остались одни ошметки. Даже берцы разлезлись, и это они так давили на его... лапы. Но нет: на ЛАПИЩИ! Он с удивлением поднял руку и поглядел на нее. Это было... страшное зрелище. Когти, густая жесткая белая шерсть, валуны мышц... Он услышал, а скорее почуял, как кто-то показался за углом. Он был какой-то маленький, словно карлик. И двигался медленно, как в замедленной съемке. Карлик был одет в костюм, совершенно лысый, и лицо его отливало серостью. Только сейчас Сергей обратил внимание, что различает в коридоре все детали, хоть там и было темно. А еще... точно, все теперь казалось совсем миниатюрным, даже до потолка модно было достать рукой. Рука... да, боли не было.

Карлик увидел Сергея, и глаза его стали медленно расширяться от ужаса, а рука, в которой он держал пистолет, стала напрягаться. Наверное, случись такое минутой ранее, и Серега бы наверняка залип, но сейчас мысли его значительно упростились, и соображение ускорилось. Все теперь казалось просто. Вот цель, добыча. Он сам — охотник. Все остальное не важно. И Сергей бросился на карлика, ударив его сверху рукой. Когти без труда распотрошили вампира, словно тот был не из плоти, а из какого-то желе, и это желе черного цвета медленно полетело дальше, на стены. Из коридора, из которого теперь было видно белого как молоко волколака, зазвучали выстрелы, и это привлекло внимание зверя. Он обернулся и увидел пули. Они летели быстро, но он их видел, и даже мог, проявив сноровку, увернуться. И он увернулся, и бросился вперед на тех, кто посмел бросить ему вызов. Вот еще один карлик. Почему они все такие маленькие? Не важно, верхняя часть туловища карлика вместе с головой уже летит в окружении красных капель крови. Еще кто-то прекратил стрельбу и начал бежать. Еще карлик? Тут у них что, армия карликов? Когда Сергей увидел убегающего, внутри него почему-то закипела такая дикая ярость на бегуна, что одного прыжка было достаточно чтобы догнать и ударом лапы снести голову карлику. Еще одна живая добыча, она ранена в живот и кричит. Еще удар, и добыча затихла. Что с... Флаттершай? Несколькими прыжками он вернулся, и увидел там пегасочку. С ней все было хорошо, но она была очень напугана.

— Ахлашаа...- Попытался позвать ее Сергей, но получалось какое-то нечленораздельное рычание и курлыкание. Флаттершай подняла мордочку и увидела... его. Но...

Пегасочка прислушалась к себе, но страха у нее не было перед этим громадным белым зверем, нет. Он даже что?... Он показался ей милым, ведь это!!!

От этой догадки она вскочила и улыбнулась.

— Сережа!

— Амфшшш! — Кивнул зверь, и встал на четвереньки, практически распластавшись на полу. Флатти подошла к нему и дотронулась своим желтым носиком к его большому черному влажному носу. А он лизнул ее, даже не успев опомниться.

— Хи-хи... — Тихо сказала она, но потом вскинулась: — Камень, Сережа. Он совсем рядом, и его кто-то взял. Быстрее. Там всего один из них, я больше никого не чувствую. Нельзя чтобы он убежал, останови его.

Белый зверь поднялся, и поспешно пошел по коридору, показав когтистым пальцем Флаттершай оставаться тут.

Сопротивления больше не было, а буквально за вторым поворотом коридора был небольшой, высокий зал. Очень красиво убранный, с висящими вдоль стен красивыми дорогими бордовыми тканями, на которых были изображены геральдические знаки, с рядами вычурных стульев вдоль стен. На возвышении на высокой, наверное, каменной тумбе стоял уже знакомый Сергею ларец, а за тумбой прятался еще один серомордый карлик с пистолетом. Заметив белого волколака, он тут же выскочил и побежал к стене, нажал там что-то, но убежать в открывшийся потайной ход не успел, потому что зверь догнал его и придавил к полу. Вытащив из руки вампира пистолет, Сергей сграбастал его в лапу и поднял, осматривая. И узнал: это был тот самый высокий вампир, который убежал тогда из ангара, в котором Сергея пытали. Но почему он тогда такой маленький!

Точно! Как же он раньше не додумался. Это он сам стал большим. Надежно удерживая вампира, он подошел к ларцу, но побоялся прикасаться, помня слова Борменталя.

— Аггг... — Протяжно позвал он. — Сшаааахххх!

Через непродолжительное время в коридоре показалась мордочка пегаски. Она пугливо озиралась. Заметив Сережу, она подбежала к нему, косясь на зажатого в правой лапе вампира. Сергей показал когтем на ларец, и пони быстро все поняла. Она открыла шкатулку... Камня там не было. Тогда Сергей потряс вампира, показывая на пустую шкатулку. Тот не отвечал.

— ААААРРРР! — Рыкнул ему просто в лицо волколак, обнажив белоснежные острые клыки. Вампир не отреагировал, только закрыл глаза. Тогда Сергей посмотрел на Флатти. Та опять все поняла без слов.

— Посмотри на меня. — Негромко сказала она вампиру. — Где камень?

— Неее.... -Проблеял он. — Его нееет. Нет.

— Где он?

— Сссука!!! — Заверещал вампир, — Эта сука его украла!!! Суууука!!!

— Кто его украл? — Настаивала Пегаска.

— Сука! Сука украла, сука!!! — И вампир стал орать одно и то же. Когда уже звенело в ушах, Сергей сделал знак пегасочке, и та сказала:

— Замолчи.

Вампир умолк и только хлопал глазами. Тогда Сергей побежал к заслонке, отыскал немного деформированный шлем, и вернулся. Он поднес шлем к голове Флаттершай. Расторопная поняшка опять все поняла без слов:

— Меня кто-то слышит? — Проговорила она.

— Прием! Прием! — Раздалось в наушнике. Шлем был недалеко от Флатти, и она слышала, слух же Сергея обострился достаточно, чтобы разобрать.

— Да, это я. — Сказала пегасочка, — Камня нет. Тут один... ну, он говорит, что камень украли. Он не знает кто украл.

— Что? Вот дерьмо! Ты чувствуешь камень?

— Недавно он был здесь, но сейчас нет. Он... — Флаттершай прислушалась к ощущениям, — Нет, он даже не в доме. Он очень далеко, я его даже не чувствую.

— Дерьмо! Ждите, мы сейчас придумаем что-то.

Через две минуты микрофон снова ожил, но голос был другой.

— Сережа! Сергей, слышишь меня? Это Борменталь.

— Да, мы слышим. — Подтвердила Шай.

— Начинаем эвакуацию. Вампиры выдвинули туда значительные силы, через пару часов будут там. Согласно моим данным, где-то там должен быть подземный ход, попробуйте его найти.

— Да, мы видим его.

— Отлично, уходите через него. Тогда я даю нашим команду уходить и не тратить время на заслонку. В тоннеле связь вряд ли достанет. Будьте осторожны, удачи.

— Хорошо. — Кивнула Флаттершай. Сергей показал пальцем на открывшийся проход, и Флаттершай осторожно заглянула туда. Потом шагнула и скрылась из виду. Сергей посмотрел на вампира, и оторвал ему голову.

К счастью, в подземном тоннеле никого больше не было, и хоть там было темно, но глаза оборотня видели все без проблем. Они выбрались оттуда, и Сергей решил отойти подальше на тот случай, если будет погоня. Они еще некоторое время пробирались по чаще леса, пока не вышли к небольшой речушке. Волколак принюхался, но ничего подозрительного не обнаружил, и махнув ручищей влево, они пошли с Флаттершай вверх по течению. Но не прошли даже и двухсот метров, как белого зверя скрутила судорога, он задрожал и упал без сознания.

— Проснись, Сережа! Что с тобой, Сережа? — Тормошила его пегасочка.

— А? Что? — очнулся человек.

— Ох, Сережа... Я так испугалась...

— Ой-ой-ой... — Он скривился и сел, ухватившись за голову, — Что случилось?

— Я не знаю, ты упал, тебя били судороги, а потом ты снова стал человеком и потерял сознание. Как ты себя чувствуешь? — Она ходила вокруг него и осматривала или он не ранен.

— Ничего. Как давно я лежу?

— Пару минут. Ты в порядке?

— Да,Флатти. Ооох... — Он поднялся на ноги. Было почему-то довольно холодно, и тогда человек обратил внимание на то, что он совершенно голый, — Блин. — Сказал он.

— Ох, я так рада,что все в порядке. Я так боялась, Сережа...

— Все хорошо. Блин, весь в грязи. Надо помыться. В реке. — Сергей поднял руку и показал на воду. — Давай помогу тебе снять это.

Флатти подождала, пока ее освободили от тяжелого бронежилета и каски, и они пошли в воду.

Прохладная вода снимала с них напряжение, уносила тревоги последних часов вместе с потом и кровью, с пылью и землей. Вскоре они уже улыбались друг другу, и обращали внимание теперь на тихо шумевший лес, на мирно плывущую воду, на крупные яркие звезды в черном небе, полном тайн и загадок, и на звезды, что отражались в воде, где их можно было зачерпнуть и плеснуть друг на друга, даря успокоение и умиротворение.

Сергей устало вышел из воды, и опустился на прохладную траву. Флаттершай вышла следом и отряхнулась. Она заметила касательное ранение на его левой руке, и тут же подошла:

— Дай сюда... вот так. — Она взяла его руку передними ножками, улеглась рядом и принялась зализывать ранку. Боль прошла буквально за минуту, а кровотечение прекратилось и того раньше. Но не к этим ощущениям прислушивался Сергей, а совсем к другим. К тем, которые он ранее прогонял от себя, но сейчас они завладели им полностью.

— Флаттершай. Шай? — Она посмотрела на него, — Мне холодно без шерсти, — С улыбкой сказал он. Флаттершай смотрела в глаза Сергея, и чувствовала, как по спине пробежал как будто бы электрический разряд, ударив куда-то вниз, и она задышала часто. Она немного испугалась и... чуть не подпрыгнула от нетерпения! Она медленно поднялась и легла сверху на человека так, как недавно на озере. Это было совсем-совсем недавно, и... как будто годы прошли с того времени.

Сергей смотрел на нее, прямо на нее. Он смотрел на нее так... Так, как она мечтала. Нет! Он смотрел на нее так, как она даже и не смела мечтать! Это...

Их взгляды встретились, их жаркое дыхание стало единым, и надо было бы что-то сказать...

Нет. Уже ничего не надо было говорить. Они одновременно увидели ответ в глазах друг друга, и осознание этого ответа сделало их самыми счастливыми созданиями на свете, и они улыбнулись в одно время...

Сергей запустил руку в гриву поняшки, и потащил так, как она этого хотела, и ее сердце затрепыхалось. Он привлек ее к себе, их губы соединились, и их желания стали едиными. Он положил руку ей на спину, провел вдоль крупа, к хвостику и дальше, как она уже давно страстно желала, и тепло тысячи солнц заполнило все ее нутро. Он положил вторую руку на ее кьютимарку и сжал в руке желанную добычу, которой теперь уже никуда не уйти, и Флаттершай прикусила нижнюю губу и протяжно застонала, вложив в этот стон столько страсти, сколько накопилось в ее великой, доброй душе. Сергей подбирался все ближе, пока наконец не дотронулся рукою там, где жар страсти кобылки стал уже просто невыносимым, и Флаттершай утонула в хлынувшем на нее бурном потоке счастья и удовольствия, унося ее чистую, нежную душу за грань реальности, где не было ничего кроме здесь и сейчас.

Два любимых существа возлежали на высокой зеленой траве, отдыхая, на устах их играла улыбка, они тяжело дышали, их тела были расслабленными, недалеко тихо журчала тихая речка, полная звезд, в ночной тишине лилась их тихая нежная беседа, а они дарили друг другу ласки и всю свою любовь, которой хватило бы чтобы разрушить любую преграду.

— Ох, маленькая моя... как же я жил без тебя все эти годы? Нет, не жил. — Прошептал Сергей, и провел рукой по раскрытому крылу пегасочки.

— Милый, любимый... как мне хорошо... И я уже не маленькая, — Игриво добавила Флатти.

— Ох уж да... Тебе не было больно, Шай?

— Нет, — Она счастливо улыбнулась, — Я знаю, что в первый раз больно, но мне было... Это неописуемо. Милый мой, хороший...

— Флатти, маленькая Шай... Ох, аж в голове звенит. Да ты просто огненная, моя хорошая...

— Я, ну... а впрочем да. И... милый, можно я тебя кое-что попрошу, — Она загадочно улыбнулась и подалась вперед, даря любимому жаркий поцелуй.

— Ты можешь просить чего угодно, маленькая Шай, моя любовь... — Сергей обнял любимую.

— Ты... в следующий раз ты кусай меня за ушко... Ну, не сильно. -И она посмотрела на него виновато.

— Я тебя и сейчас могу укусить. — Улыбнулся Сергей, а Флатти захихикала, и подалась ближе, снова напрягшись и наполняясь желанием.

— Ну я щас прямо разрыдаюсь. — Вдруг раздался из лесной чащи знакомый им обоим голос, и они одновременно схватились с земли, — Ну прям голубки.

— Это... Ты слышала тоже? — Сергей посмотрел на поняшу, и та утвердительно кивнула. — Кто здесь?

— А ты уже не узнаешь? Какие же вы, мужики, забывчивые. Нашел себе шмару, и предыдущую девушку можно забыть, да?

— Ч... Что? — Сергей покрылся холодным потом, — Но как?

— А вот так, милый. Или лучше сказать козел! — Темнота сгустилась, и в нескольких метрах от Сергея и Флаттершай проявилась высокая худощавая фигура женщины с длинными белыми волосами. Ее губы кривились в ухмылке, лицо было пепельно-серым, глаза отливали красным, а из уголков рта торчали желтоватые клыки.

— Ох... Света...

— О, ты узнал? Ну, похвально, похвально. И чем вы тут занимаетесь? Надеюсь, ничем таким?

— Это не твое дело, Света! Что тебе нужно? — Нахмурился Сергей и рукой заставил поняшку зайти ему за спину.

— Ах, как трогательно... — Рассмеялась вампирша, — Но это ты все равно зря. Зря, зря.

— Света... Так это ты им все рассказала! Вот как он узнали!

— Ну да, ну я. А что? — Она удивленно подняла брови, — Что тут такого, Сереж? Вы меня убили, в общем-то.

— Что? Света, но... Но ты же сама набросилась, ты даже мне не позвонила, это же... Это же решаемый вопрос, ты даже не спросила меня...

— Это уже не важно. Мне не нужно о чем-то спрашивать тебя. Раньше не было нужно, а сейчас подавно.

— Ты! — Крикнула Флаттершай, — Я не позволю тебе так говорить с Сережей!

— Ага, пугай своих зайчиков, кобыла. Я не стану смотреть тебе в глаза. — Она нахмурилась, — А ты смотри, заступается. И тогда заступалась. Видно, она и вправду в тебя втюрилась, лоха этакого. Не думала, что кто-то по настоящему тебя полюбит.

— Иди на хуй, Светка! — Хмуро сказал Сергей.

— Пойду, пойду, не беспокойся. У меня их будет столько, сколько я захочу. Так, значит, любовь-морковь, да? — Она скривилась, и ее рожу перекосила гамма чувств, в которых смешалась злоба, ненависть зависть и горечь, — Жалко, что моя милая шуточка не сработала. Хотя... Все-таки та трагическая сценка немного доставила мне удовольствие. Блядь, да я полдня ржала!

— Что? Так это ты тогда в камере? Ну ты и сука. Сука, блядь, сука!

— Ахаха, да давай. Посмеши меня еще, конченый придурок!

— Ну сука! Погоди... Это ж ты камень крови украла? Да?

— Может и так.

— Что? Света... Света, отдай камень и пошли с нами, мы сможем вылечить тебя! Забудем все, у тебя будет возможность начать жить сначала, слышишь? Жить нормально! Нормальной жизнью!

— Ты всегда был лохом, Сережа. Вот нахера мне жить нормальной жизнью? Жить в двушке или трешке, если повезет, ходить, блядь, на работу, стоять, нахуй, у плиты... Какого лешего мне это надо, если я могу жить как королева, во дворцах со слугами? У меня есть этот камешек, и я выторгую себе неплохое положение среди вампиров, я уже договорилась. А что в “нормальной” жизни? Нихуя! Жить как все, как это ебаное быдло и самой быть быдлом? Знать, что где-то есть красивая жизнь, фешенебельная, беззаботная и роскошная? Вот где счастье, Сереж! Это когда тебе все завидуют, а сделать ни хрена не могут — вот оно, счастье!

— Но... Света, камень позволит нам помочь человечеству... В конце-концов, тебе придется убивать невинных людей, живых людей, Света!

— Да мне похуй на твое человечество, Сережа. По-хуй. И на людей похуй, еще бабы нарожают. Вот почему ты — лох, а я — нет. Потому что мне похуй на других, абсолютный. Мне безразлично что будет после меня, пусть хоть медной пиздой накрывается. Вот где разница между лохом и нормальным человеком.

— Хуй тебе в ухо, Светка. Тупая ты, блядь, пизда. — Негромко сказал Сергей, а Светка удивленно подняла бровь, — Это не та разница. Не между человеком и лохом. Это разница между вампиром и человеком. Между ходячим трупом и живым существом. Это трупу, кровососу и паразиту безразличны другие. А тому, кто живой, кто не умер, в ком еще горит живое сердце, тому не безразличны другие. Потому что он еще может любить других, он еще может чувствовать свое с ними единство. Он еще может любить, Светка, и в нем есть Искра. А кто думает как ты, в том нет Искры, он не может любить, и он мертвый внутри, даже если вроде живой снаружи. Ходячий труп, которому нужно жрать кровь и жизнь других чтобы поддерживать это подобие жизни. Вот что в вас, блядь, сломалось. Пизда тупая.

Вампирша скривилась, резанула зубами и зашипела, медленно выплевывая слова:

— Я буду медленно вас убивать. Это хорошо, что у вас все так вышло. Вы будете страдать, когда будете видеть смерть того, кого любите.

Она сорвалась с места, и в мгновение ока подскочила к Сергею, ударив его наотмашь. Сила удара вампирши была такой, что человека отбросило на пару метров, и он заворочался в траве.

— А теперь ты, — Улыбнулась покойница и ухватила Флаттершай за гриву, — Что, пидораска, теперь не можешь выскользнуть? — Смеялась она, видя как кобылка кричит от боли в бесполезных попытках вырваться.

— Эй, ты, сука! — Услышала Светка, но не обратила внимания, продолжая издеваться над пегасочкой, — Я тебе два раза уже говорил, чтобы ты не трогала ее. Третий раз я никому, блядь, не повторяю... аррррррххх!!! — Последнее слово Сергей закончил рычанием, и это привлекло внимание Светки. Она посмотрела на Сергея, но вместо него теперь стоял огромный белый монстр со страшной волчьей пастью. На серой морде уродки, суки и тупой пизды не было сожаления или горечи. Только страх, злоба и ненависть ко всему живому.

Белый волколак в два прыжка подскочил к ней, ухватил одной рукой за руки, а второй — за ноги, поднял, свел руки, а потом резко, как будто он сделал хлопушку из ремня, развел руки и разорвал Светку, разбрасывая по траве ее черное как сажа нутро.

Что-то в этих черных потрохах светилось красноватым светом. Сергей подошел и потянулся к нему когтем.

— Нет! Сережа, не надо! — Подскочила Флаттершай и уперлась в его ногу передними копытцами, понукая отойти, — Это он, это Камень. Не трогай его.

Огромный монстр послушно отошел на пару шагов. Флаттершай осторожно выудила копытцами Камень и побежала пополоскать его в речке. Белый волколак тоже зашел в воду чтобы омыть с себя черную кровь мертвой суки. Из воды он вышел уже человеком, и на это раз сознания он не терял.

Флаттершай положила камень в мешочек, а мешочек повесила себе на шею. Через несколько минут послышался шум вертолета, а вскоре и сама крылатая машина над лесом. Она шарила прожектором между деревьев, пока не выхватила из темноты голого человека и Флаттершай, затем накренилась на бок и полетела куда-то недалеко, где, наверное, нашла полянку и села. Человек и пони направились к вертолету.

За два дня Борменталю удалось активировать, настроить артефакт и изготовить лекарство, потому что он не врал о том, что он таки знает толк в артефакте Мать. Эти два дня Флаттершай и Сергей провели вместе, и то было лучшее время в их жизни. Хоть каждый из них и понимал, что освобождение Флаттершай от проклятия будет означать их неминуемое расставание, но они как могли старались не говорить и не думать об этом, чтобы не омрачать то счастливое время, что было даровано им судьбой. Их любовь за короткий срок прошла через столь многое, что иным за всю жизнь не выпадает столько. Но они ничуть не жалели, они лишь брали эту любовь и отдавали любимому существу сколько могли.

Флаттершай лежала в комнате Сергея (на самом деле это была ИХ с Сергеем комната), и отдыхала после ужина. Сервоприводы тихим шипением отворили дверь, и в комнату зашел Сергей. Пегасочка улыбнулась ему и потянулась мордочкой, и Сергей немедленно взял рукою ее носик, как она любила, и присел на кровати.

— Лекарство готово. — Сказал он. Улыбка Флаттершай сникла. Она все поняла, и они минуту сидели молча.

— Сережа, я не хочу уходить. — Наконец сказала Шай.

— Флаттершай... — Человек взял нежно взял ее за ушко, — Ты... Ты должна жить. Если ты меня любишь, то ты будешь жить. Потому что я хочу, чтобы ты жила. Если ты будешь жить, то и я смогу.

— Сережа... — Глаза Флатти заполнились слезами, — Сережа... Мой любимый... Мой хороший...

— Шай, маленькая моя. Я прошу тебя. Нет, я тебе приказываю: ты должна жить. Это мое решение.

-Я... я не хочу жить без тебя, Сережа, не хочу... Но я подчиняюсь твоей просьбе, и сделаю все, чего ты хочешь. Потому, что я люблю тебя. Люблю больше всего, больше чем себя саму. И если ты чего-то хочешь, то не важно, чего хочу я...

— Спасибо, родная. — Сергей обнял любимую, и тоже плакал. Через несколько минут молчания Флатти сказала:

— Может... Может, попозже? Немного позже, Сережа?

— Нет, моя маленькая Шай. Нет, любимая, потому что чем дальше, тем больше будет боль. Не меньше, а больше.

— Я... ты... да... да, любимый. — Она поднялась и сошла на пол. Сергей вытащил из кармана большую желатиновую капсулу, положил в нагрудный мешочек Флаттершай и повесил его ей на шею. Они молча вышли из каюты и отправились к большому зеркалу в комнате неподалеку. Хорошо, что было уже поздно, и там никого не было. Пони запрыгнула на плечи человеку, и они обнялись. Флатти с наслаждением терлась щечкой о легкую щетину человека, и она была мокрой от слез.

— Флаттершай, — Прошептал ей Сергей, — Ты знай... Ты — моя жизнь. Ты — мое сердце, и я буду любить тебя в этой жизни и во всех следующих.

— Милый... Милый мой. Я не хочу жить, но я буду. Ради тебя. И я буду любить тебя всегда. В этой жизни. И во всех следующих.

Пони спрыгнула и повернулась к зеркалу. Она занесла ножку, но оглянулась, и их взгляды, затуманенные слезами, встретились. И они поняли, что если это не сделать сейчас, то больше никогда они на это не решатся.

Флатершай последний раз посмотрела на любимого, запоминая его навеки, и прыгнула в зеркало.

День в Эквестрии подходил к концу, небо покрылось багрянцем, тучи приняли необычный коричневый оттенок, начали появляться редкие звезды.

Черный и безжизненный утес. Высокая скала в Белохвостом лесу. Скала пегасов. Черная как уголь, холодная как смерть. Флаттершай лежала на небольшом скальном балконе и смотрела. Вдали за лесом виднелся Понивиль, ратуша, площадь, сбоку от него раскинулись бескрайние сады Эпплов, где всегда есть вкусные яблоки и задорная, веселая Эпплджек. Недалеко от площади растет дуб, в котором есть библиотека, всегда есть что почитать, и умная Твайлайт. Чуть дальше бутик Карусель, там есть красота, чудные платья и утонченная Рарити. Слева от площади забавное розовое строение Сладкого уголка. Там всегда есть что-то вкусное, там пахнет корицей и ванилью, и там есть веселая и такая же розовая как и само строение Пинки Пай. А над Понивилем дрейфует небольшое облачко, на нем стоит аккуратный воздушный домик, с него спадают разноцветные радуги, там иногда можно встретить верную и смелую Рейнбоу Деш. Все ее подруги тут. Но нет здесь того, кого она любит больше жизни.

На отшибе, возле самого леса, стоит и ее уютный маленький домик, в котором ей предстоит прожить тихую и спокойную жизнь. Она бы променяла ее всю на несколько дней с любимым. Но лекарство лежало перед ней. И что ей делать теперь?

Она бы могла... Ведь много людей, которые нехорошие. Которые враги Сергею, или его друзьям. И она могла бы... И тогда они были бы вместе с Сережей, и еще...

Но тогда это была бы не та Флаттершай... Не та, которую любил Сергей, это была бы вторая Светка. Он любит Флаттершай, а не Светку. Он любит Флаттершай, он любит ее. А это значит, что Флаттершай не предаст своего любимого, не предаст его любовь.

Флаттершай взяла в копытца капсулу и положила в рот. Она надавила зубами, и капсула лопнула, высвобождая жидкость. Вкус немного сладковатый. Больше ничего. Это и все? Да, вот и все. Теперь Флаттершай остается только память и любовь на все времена. Правильно ли она поступила?

Автор арта — MBlood. Разрешение на иллюстрацию имеется.

Рядом с ушком что-то затрепыхалось, Флатти перевела туда взгляд, и увидела небольшую бабочку. Она подняла копытце, и бабочка с готовностью села на него, и сложила крылышки. Но потом бабочка вдруг осветилась ярким бирюзовым светом, и эта метаморфоза очень удивила Флаттершай. Но это было слишком красиво чтобы пугаться. Теперь она поняла, что поступила правильно, но память... как больно ей будет все это вспоминать... Бабочка поднялась и полетела дальше, и ее бирюзовый свет отражался в больших бирюзовых глазах пегасочки, из которых катились крупные слезы. Она вспомнила озеро и луну над ним, и она вспомнила... его.

Она схватилась и полетела домой, так быстро, как только могла. А вдруг... вдруг лекарство не сработало? Она заскочила в комнату и осторожно приложила копытце. Легкий стук, копытце уперлось в стекло зеркала. Больше она не пройдет в него.

— Сережа... — Обреченно застонала она.

А где-то далеко-далеко, за тысячи световых лет, на маленькой голубой планетке в маленькой комнате перед зеркалом стоял человек. Он положил ладонь на зеркало и обреченно сказал:

— Флаттершай...

Эпилог

Солнышко ласково пригревало, не жарко, а мягко, как ему и полагается в конце лета. Это чудное августовское время было особенно именно этим: теплом, и отсутствием зноя одновременно. В садах поспевали яблоки среднеспелых сортов, а ранние уже отошли. Доктор Борменталь особенно любил буравицу, и уж не знал почему именно, но ее зеленоватые, и иногда и нежно-желтоватые крупные, немного угловатые яблоки были его любимыми. Плохо, очень плохо то, что они не сохраняются как более твердые зимние сорта, и их нужно съесть не позднее нескольких недель после уборки, иначе они неизменно трухлявеют, теряют свою сочность и твердость. Именно поэтому Борменталь улыбнулся, когда увидел на столе рядом с напитками плетеную корзинку, полную свежих яблок буравицы. Наверняка они были буквально только что сорваны, но не мыты, а вытерты полотенцем: хозяин дачи и сада был уверен, что мыть сорванные с дерева яблоки — распоследнее дело. Борменталь не особо разбирался в этом, но такие причуды его заботили мало. И вообще, он относился довольно снисходительно к причудам других людей: главное, чтобы человек хороший был. Наверное, это оттого, что он и сам имел за плечами неслабый такой наборчик этаких причуд. Но что до себя, то насчет этих самых причуд он был полностью объективен и самокритичен: твердо знал о том, что эти причуды ему не только позволительны, но и должны иметь место быть в силу его рода занятий.

— Ох, уважил, Степаныч, уважил... — Улыбнулся ученый еще издалека. Он медленным шагом шел по траве, что уже не была такой зеленой и яркой, ведь дело было ближе к осени, когда приходит пора пожинать плоды и подводить итоги. Он направлялся к небольшой, но очень красивой деревянной беседке, выполненной в виде сруба, в глубине тенистого яблочного сада. Его красивые лаковые туфли коричневого цвета удивительно гармонировали с его каштановой шевелюрой, а строгий серый костюм делал похожим его на заправского аристократа. Походка его была легкой и пружинящей, а настроение — самым приподнятым в предвкушении вкусного угощения и приятной беседы.

— А, Генрихович! Здорово! — Среднего роста пожилой человек с довольно заметной залысиной на темно-русой прическе приветливо махнул ему из беседки, приглашая поскорее присесть за стол. Одет он был просто, в просторные льняные шорты и цветастую тенниску-гавайку, на ногах его были обычные резиновые шлепанцы черного цвета. Он поднялся, когда Борменталь зашел в беседку, и они пожали друг другу руки.

— А падай, Генрихович! — Показал на плетеное кресло у стола хозяин дачи, — И лапсердак свой сымай: душно.

— Это не лапсердак. Это спиджак. — Поправил Борменталь приятеля, и они негромко рассмеялись. Наверное, было глупо смеяться с этой шутки больше одного раза, но они неизменно смеялись, повторяя эту бородатую цитату почти каждый раз, когда встречались.

— Ох... — Борменталь присел в кресло и расслабился после того, как снял пиджак и повесил его на спинку. — Где там наследник?

— А... Уж полчаса как пошел, да все нет, — Отмахнулся Степаныч, — Да пусть. Наверное, дела там какие. Вечно то то, то се, хозяйство ведь.

— Это да... — Протянул ученый.

— Ты это... не расслабляйся. Вот, угощайся. Медок, кстати, позавчера выгнали, бери-бери. — Хозяин засуетился, переставляя тарелки и миски на массивном дубовом столе. Рядом с плетенными креслами и кушеткой он выглядел не совсем уместно, но зато был довольно практичен. Особенно в последнее время: очень важна была его устойчивость. — О, яблочки же! Только что буквально сорвал!

— О, яблочко — это да. Это сейчас, — Борменталь достал теплый зеленовато-желтый плод из корзинки и хищно впился в него зубами, с характерным звуком откусывая кусочек. Сочная кисло-сладкая мякоть хоть и была твердой, но это было только в радость для ученого, он любил именно такие яблоки.

Два пожилых человека сидели в беседке посреди яблочного сада и молчали. Один уплетал яблоки, второй же молчал чтобы не отвлекать первого. В саду пели птицы, а солнце иногда с интересом проглядывало сквозь зеленые кроны деревьев, сквозь прорехи в нагруженных плодами ветках. Сидели они так довольно долго, пока Борменталь не опустошил корзину на половину.

— Да... — Довольно протянул он, наевшись.

— Что да? — С улыбкой спросил хозяин дачи.

— Хорошо говорю. — Борменталь поудобнее сел в кресло, и тепеперь он полулежал в нем, закрыв глаза.

— А мой-то как там, а то он все скрытничает, секретностью его застращали...

— Ох, да геройствует, Степаныч, геройствует. Скоро уже наград некуда цеплять будет. Подполковника должны скоро дать.

— Да ну? Вот же стервец, а бате ниче и не сказал. — Хозяин нахмурился.

— А он еще не знает. Только рапорт подали. Так что скоро начальником будет, да?

— Шельмец, быстро-то как выслужился! — Хмыкнул недовольно Степаныч, но было видно, что его распирало от гордости за сына.

— Да нормально. С его-то опытом и прочими... — Отмахнулся Борменталь.

— Хоть бы справился. Это ж не хухры-мухры. — Беспокоился отец.

— Да ладно тебе, Степаныч, один из лучших командиров, народ опять-же за ним тянется. Думать умеет, решать умеет, и приложить как следует — тоже умеет. Не переживай. Хорошего вырастил командира. — Борменталь опять потянулся за яблоком.

— Хех, да... Но знаешь, Генрихович, ведь это не столько я. Это ведь она. Она его таким сделала. Я всегда говорил о том, что это она. Странно, да? — Он виновато усмехнулся.

— Странно? Да все у нас странно, Степаныч. Все. — Отмахнулся Борменталь, жестикулируя яблоком в руке, — У нас все странное, во что не ткни. А вообще, я думаю, что это на самом деле какая-то закономерность. Что-то они задумали. Изначально еще задумали, но промолчали.

— Кто? — Вскинул бровь хозяин.

— Предтечи, Степаныч, кто ж еще. Какой-то у них был план. И Мать сейчас этот план выполняет. Мать хочет, чтобы наши миры были связаны, и я два месяца пытался перенастроить на какой-то другой мир, но... Они есть, Степаныч, но Мать постоянно сбрасывает настройки. Постоянно, как не шифруй, как не перепрошивай, она настойчиво прокладывает путь именно в этот мир. И их руководство, похоже, это смекнуло еще раньше нас.

— А мне они показались наивными, — Усмехнулся хозяин дачи.

— Да... Не то чтобы наивные, Степаныч. В некоторых вопросах они нам сто очков вперед дадут. И довольно грамотную стратегию мы с ними выработали. Так что пока ограничимся очень небольшим кругом контактов. Пока присмотримся друг другу, изучим в теории и на практике, в режиме секретности. С нашей, конечно, стороны. У них с этим полный абзац, слухи расходятся быстрее чем в деревне, а в прессе все рассказывают просто открытым текстом. Мы, конечно, в шоке, но... у них там сильно по другому все построено. Все на доверии друг другу, это у нас все на недоверии и брехне. Постарались, вампирчики, сколько лет этой брехней всех как говном по самые уши заливали. Не скоро еще от этого говна отмоемся, и пока не отмоемся, никаких дальнейших шагов по сближению не будет.

— А местные-то как к нашим?

— Да ты знаешь, Степаныч, нормально как-то. Даже хорошо. Поэтому пока нельзя туда всем, только ученым. Ну и так нескольким для наладки контакта. Че, кстати, на ужин-то?

— Ох... — Спохватился хозяин дачи, — Гарнир же пригорит! — И выскочил из-за стола. Через несколько минут он вернулся, но до беседки не дошел, потому что его остановил звонкий крик:

— Деда!

Из-за угла веранды выскочил жеребенок пегаса лет семи, весело взбрыкнул и побежал к Степанычу. Он подпрыгивал и махал крылышками, уже невысоко вспархивая над землей, и сейчас ему удалось долететь до шеи деда, и он ухватился за нее. Степаныч обнял малыша, погладил по синей шерстке, и аккуратно поправил перышки на правом крыле, что нелепо перекрутились. За ногу тоже кто-то ухватил. Дед наклонил голову, и увидел там еще одного жеребенка, пагасочку четырех годков. Летать она, естественно, еще и не пробовала, но бегала уже прилично, поэтому не сильно отстала от братика. Эта была очень похожа на маму, тоже желтого цвета и с розовой гривой и хвостиком, только глаза у нее были карими. Пообнимавшись положенное, жеребята тут же бросились к столу, позапрыгивали на кушетку, а оттуда — передними копытцами на стол. Тут и пригодилась его устойчивость. Они быстро осмотрели присутствующие предметы, и, не найдя лимонада (дед запрещал им его пить) начали клянчить:

— Деда, дай морожено...

— Да, дай, деда...

— Ну дай, ну хоть одно...

— Так, — Строго нахмурился он, — Мамка вам за мороженое до еды по жопе даст.

— А мы успеем, дед. — Сказала желтая малышка.

— Ага, успеем, — Поддержал ее старший братик, — Они еще с папкой на огород пошли за кабачками. А мы сразу к тебе. Ну дай, Деда.

— Дай...

— Ладно, только смотрите мне! — Так же грозно ответил дед, но отказать внучатам он бы все равно не смог. Рядом со столом стоял пластиковых холодильный контейнер, Степаныч достал оттуда и выложил в металлическое стаканчики на ножке три разноцветных шарика мороженого. Один, оранжевый, абрикосовый, он дал нежно-желтой внучке, а два других — старшему, синему пегасику.

Пожилые мужчины молчали и с улыбкой смотрели как жеребята расправляются с мороженым, орудуя своими длинными розовыми язычками. Пегасочка справилась быстрее братика, и теперь потянулась мордочкой к его стаканчику. Он пофыркал, но отодвинулся, и теперь они с содержимым расправлялись вместе. А потом они улыбались и облизывались, очищая носики от остатков мороженого.

— Спасибо, деда! — Сказал синий жеребчик и спрыгнул на пол беседки, а оттуда побежал к ближайшему дереву, где лежал футбольный мяч. Он стал играть с ним, и кобылка, видя это, тоже поскакала к нему, и они принялись устраивать в саду столпотворение с визгами и беготней, пиная мячик и гоняясь за ним.

Степаныч быстренько взял стаканчики, сбегал ополоснул их, и даже вытер насухо, скрывая следы преступления. Он уже раз попался на этом, когда Флаттершай заметила, что два стаканчика в отличии от других были мокрые. Она оказалась на редкость сообразительной и проницательной, и деду тогда было что слушать.

Но на сей раз его вряд ли подловят, и он удовлетворенно присел в плетенное кресло рядом с Борменталем, наблюдая за жеребятами.

— Скажи, Генрихович... Как же вот это все? — Он указал на внучат, что теперь покинули мячик, зато поймали кошку и гладили ее (кошке это не особо нравилось, к слову).

— Честно? Не знаем. Вообще. Местные специалисты что-то говорят про магию. Но, если честно, как-то мутно у них поставлен вопрос изучения и науки. Скорее что-то эмоционально-интуитивное, чем что-то точное. И вообще, — Борменталь с досадой махнул рукой, — Как-то организовано по детсадовски... И ученый, и правитель, и стратег в одном лице. Что госпожа Селестия, что мисс Спаркл. Странно, как они все эти функции объединяют, но... как-то у них оно нормально работает. Нам еще много изучать надо. И вообще, у них там большое видовое разнообразие, и как-то у них получается иметь потомство от пар разных видов, иногда без помощи специалиста-мага, а иногда без него никак. И потомство всегда вида материнского организма, что, в принципе, логично.Но на этом вся логичность оканчивается. Они даже не пытались толком изучить этот вопрос, все сваливая на магию. Вот так, Степаныч.

— Я это уже слышал, док. Я хотел знать, что вы об этом думаете? — Степаныч налил себе сока в высокий граненый стакан и принялся смаковать.

— Мы? Пока только гипотеза, никакими данными и исследованиями не подтвержденная. Возможно, предтечи предусмотрели возможность для совместимости. Но странно тогда, почему они не заселили планеты одним видом, а всегда модифицировали местные? Загадка, Степаныч. Еще долго нам ответ искать, если найдем когда-то.

— Это точно. О, мои идут.- Оживился дед. Он поднялся, и пошел навстречу сыну и невестке. Они улыбались, Сергей нес в руках корзину с кабачками. Флатти не изменилась совершенно за все то время, а вот Сергей немного набрал веса, и в волосах его стали появляться сединки.

— Привет, бать!

— Здравствуйте, Дмитрий Степанович.

— О привет, привет! А ужин уже греется. — Улыбался он.

— Ох, ну зачем же вы? Я бы все приготовила. — С укоризной сказала Флаттершай.

— Да что ты, доченька, это ж еще вчерашнее, которое твое не доели. Разогреть — и все дела. — Махнул рукой дед.

— Ну, все равно. Кабачков вот свежих принесли, поджарить нужно. О, доктор Борменталь! Простите, я вас не увидела!

— Привет представителям дружественных цивилизаций! — Отозвался тот.

— Док, а ты че без пиджака? — Удивился Сергей.

— Дык, вот же он, — Показал Борменталь пиджак на спинке кресла.

— О, а я уже, было, испугался. — Выдохнул Сергей, — Так, батя, куда ты корзину цубишь!

— Давай, давай. Я сам с кабачками разберусь. Ну кому сказано, что сам поджарю, ну! Сходите лучше на озеро искупайтесь, скоро лето уже закончится. Замаялись оба. А я тут полдня на лавочке сижу. Так, все. — Он погрозил пальцем Сергею.

— Хм, — Почесал тот как всегда небритый подбородок, — Милая, а это неплохая идея.

— Ну... Если вы, конечно, не против помочь...

— Все, заметано. Кабачки на мне, не обсуждается. — Закивал головой Степаныч.

— Тогда конечно, я только за. Очень тут хорошо у вас, прямо загляденье а не вода. Так! А ну отпустите кошку! — Заметила мелких шкодников Флаттершай.

— Ну маааам! Мы же ее глаааадим...

— Что сказано?! — Грозно насупился отец. — А ну быстро!

Жеребята послушно выпустили замученного ласками кота, и тот поспешил скрыться на ближайшем дереве.

Веселые крики жеребят уже затихли, оставшись далеко позади, сейчас Сергей и Флаттершай шли вдвоем по тропинке к любимому озеру чтобы искупаться после жаркого дня.

— Слушай, любимый, я тут, ну... Я подумала...

— Да, маленькая Шай. — Улыбнулся человек.

— Ну, я... эм... в общем, я хочу еще единорожика. Или единорожку. Ну, что ты думаешь? — Она смущенно посмотрела на Сергея.

— Я-то? Но как же мы заведем единорожика, милая, ведь Твайлайт говорила, что...

— Я с ней уже разговаривала. — Шай хитро улыбнулась, — И есть специальные заклинания, и она поможет с этим. Вот.

— Да? — Удивленно поднял бровь человек — Ну тогда... — Он задумался, и Флаттершай слегка занервничала. Сергей еще раз посмотрел на нее, положил ей на спинку руку и сказал с хитрой улыбкой:

— Будет тебе единорожек.

Обложка

Автор арта MykeGreywolf.

Осознание

Путь к миру

Алетейя

Узница

FOE: Чудо

Искусство войны

Неправильные пони

Шварц

О новый чудный мир!

Нагая Сингулярность