Прогулка ^{завершен}

Прогулка

И у принцесс бывают свободные минутки. Как этим утром: солнце поднято, письма прочитаны, циркуляры подписаны. Селестия теперь до обеда свободна.

Принцесса отсылает стражу, снимает с себя корону и, улыбаясь, откладывает её в сторону – венец красивый, но неудобный. Туда же отправляются и прочие королевские украшения. Повелительница огромной страны превращается в обычную пони, собирающуюся прогуляться в одиночестве.

Тия выскальзывает из дворца через одной ей известную потайную калитку и, неспешно цокая подковами, шагает по тропинке, петляющей между лугов, встречающих принцессу звоном крылышек трудолюбивых насекомых, и юных рощиц, радостно тянущих свои деревца навстречу небесной лазури. Запах парного молока с ферм приятно ласкает ноздри. Принцесса расправляет крылья и взлетает, она хочет обнять в полете этот добрый мир и почувствовать его ответные объятия. Она парит на теплом дыхании прогревающейся земли, и ощущает бескорыстное дружелюбие природы, ту доброту, благодаря которой и существует этот изобильный мир, щедрость, с которой земля, реки и небеса вознаграждают трудолюбивых и добросердечных.

Скользнув по прохладному ветерку, принцесса опускается на полянку с родником. Она, улыбаясь, погружает свои губы в прохладу воды, просачивающейся из подземных глубин сквозь стеклянную нежность песка и меланхоличные поцелуи томной глины. Эта вода сейчас кажется вкуснее всех самых изысканных напитков из дворцовых буфетов – от них не сводит приятно скулы, не щекочут ноздри хитренькие слёзки радости, их не хочется пить снова и снова.

Селестия ложится около родника, подобрав ноги, и аккуратно срывает зубами колосок лугового пырея. Она держит этот стебелек во рту и с наслаждением трогает его языком: пряная горечь травяного сока навевает какие-то смутные счастливые воспоминания о том, от чего в памяти остались только чуть различимые тени, а может, этого и не было вовсе – следы давнишних снов и фантазий.

Принцесса думает о своих добрых друзьях из Понивилля, об их размеренной и, порой, очень непростой жизни. Она улыбается, вспоминая об их непритязательных развлечениях, зачастую переходящих все границы приличия, однако доставляющих большее удовольствие, чем чопорные придворные балы и приемы, тоскливые поездки в позолоченные дворцы около южного моря. Как жаль, что коронованным особам положено только так проводить свой досуг: в скуке и роскоши! Тия вспоминает, как они с сестрой еще жеребятами сбегали из этих надоевших помпезных дворцов и купален, пробирались тайком в портовые кабачки и слушали там песенки, которые не положено слушать юным пони из приличного общества. Вспоминает и как со страхом и восторгом они наблюдали внезапно вспыхивающие в этих притонах ссоры, переходящие затем в яростные драки, которые, впрочем, тут же заканчивались перемирием и клятвами в вечной дружбе между бывшими противниками. Всё-таки не совсем весело быть принцессой: ты можешь себе позволить всё, что можно купить за деньги, однако то, что простые пони имеют абсолютно бесплатно, тебе никогда не будет доступно.

Селестия встает, потягивается: еще одно наслаждение – потянуться всем телом, и шагает дальше. Солнце начинает припекать, принцесса со смехом срывает большой лист лопуха и водружает его себе на голову: «Моя новая корона!» Капризная тропинка бежит дальше, и принцесса шагает по её вьющемуся следу. Иногда она останавливается, чтоб рассмотреть какого-нибудь ярко блестящего жучка или бабочку, трепещущуюся солнечным калейдоскопом. Ну а цветы… Жалко, что Тия не прихватила с собой корзинку – набрала бы этого летнего великолепия, а потом бы поучилась плести венки, или начала бы собирать гербарий. Никто же не скажет, что собирать гербарий, это занятие, неподходящее для коронованных пони?

А ноги все перебирают и перебирают пыльную ленту тропинки. Принцесса на время позабыла обо всех своих заботах и обязанностях – сейчас она обычная пони, беззаботно бредущая сквозь радостный летний полдень, улыбающаяся в ответ на улыбку окружающего мира. Как и у большинства её подданных, у неё нет сейчас с собой ни гроша, ни золотых украшений, ни дорогой одежды – вообще ничего. И она счастлива – потому что можно дышать полной грудью, потому что не нужно сейчас думать о приличиях, принятых в высшем свете, потому что можно выпустить того маленького жеребенка, который тайно всё ещё живет в её сердце.

Может всё бросить и уйти? Поселиться в Понивилле, стать помощницей библиотекаря, плясать вместе с простыми пони на празднике Майского дерева, а осенью бегать по рощам и стряхивать золотые листья. Есть простой хлеб и пить ключевую воду, ходить пешком, и, да, собирать гербарий. Мысли волнующие, но, увы, неосуществимые: уже слышен позади свист резиновых шин, легко бегущих по грунту. Тию догоняет раззолоченная просторная карета. Она останавливается около принцессы, и кучер, поклонившись, открывает перед принцессой дверцу этого шикарного, но кажущегося таким несуразным вдали от столичного великолепия, экипажа:

— Пора возвращаться во дворец, Ваше Высочество!