Чужая магия: Сонная реальность

5.

– Какова вероятность, что в Люме де вис появится пони, никак не связанный с реальным миром? – вопрошала Луна, шагая в свой кабинет. Пушок дёрнул ухом, но ничего не ответил, продолжая бесшумно шагать следом за аликорном. – Верно, близкая к нулю, – принцесса вздохнула. – Но не нулевая. Предположим, что он не соврал Винил. Зачем ему все эти кошмары? Неужели он и в самом деле рассчитывает сделать пони лучше таким методом?

Аликорн тяжко вздохнула. Вначале она полагала, что искажения – это результат неумелого воздействия единорога-неофита, откопавшего древний фолиант с опасными заклинаниями. Но всё оказалось куда хуже – целенаправленное искажение это уже не шутки, а посягательство на покой подданных! Луна остановилась и в сердцах топнула, высекая сноп искр из каменного пола.

Пушок широко зевнул и, расправив кожистые крылья, взлетел вверх, устроив миниатюрное торнадо. Некоторое время он носился по стенам и потолку, изредка взмахивая широкими крыльями, по всей видимости он гонялся не то за собственным хвостом, не то за мотыльками, привлечёнными магическим светом рога принцессы. Глядя на своего питомца, Луна невольно улыбалась; она могла часами наблюдать, как тот играется. Мантикоры отличные рыболовы, но и охотиться они могут, если есть такая нужда. Хотя пони не признавали охоты, но они не препятствовали естественному кругу жизни. Аликорн покачала головой и пошла дальше, Пушок тут же успокоился и пристроился сразу за кобылкой.

– Продолжаем размышления, – вновь начала Луна, обращаясь к своему молчаливому, но внимательному слушателю. – Если не изменение пони как таковое нужно незнакомцу, то что? Скажи мне, Пушок, ты знаешь, из чего состоят сны? А сны, мой милый, состоят из того же эфира, что и наш с тобой Мир, только в более разреженном состоянии… Улавливаешь? Если собрать достаточно эфира и уплотнить его, то можно создать свой собственный Мир. Потенциально, любой сон может оказаться началом новой вселенной, как семена в плохой земле – всходы редки, но тем они ценнее, – Луна остановилась у окна, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. – Но можно пойти другим путём. К примеру, изменив уже существующий Мир. Эфира для этого нужно на порядок меньше…

Дворцовый парк за окном был окутан густым, молочно-белым туманом, и казался таинственным и, пожалуй, даже сказочным лесом, а не ухоженным и благоустроенным местом для прогулок. Принцесса нахмурилась и, резко повернувшись, поспешила в свой кабинет – Твайлайт её наверняка уже заждалась.

В комнате догорали несколько огарков толстых свечей, отчего в углах царил полумрак. На полу, на ворохе бумаг посапывал фиолетовый дракончик, укрывшись купчей на двухэтажный особняк в пригороде Кантерлота. Единорожка сидела, тупо глядя в пустоту, без единого признака мысли в глазах. Её рог слабо светился, и дюжина документов водила вокруг волшебницы замысловатый хоровод, выстраиваясь в различные фигуры, группируясь то парами, то тройками, а то и просто летая поодиночке.

– Твайлайт, – принцесса осторожно потрясла единорожку за плечо. – Твайлайт, отправляйся спать.

– А? Что? – кобылка вздрогнула, и свитки посыпались на пол. – Прошу прощения, принцесса, я немного задумалась. Все бумаги готовы и ждут вас на столе…

– Твайлайт, – перебила волшебницу аликорн, – отправляйся спать. Сейчас же.

– Но я совсем не устала! – вяло запротестовала единорожка, но, стоило ей на секунду прикрыть глаза, как она едва не рухнула где стояла. – Хотя вы правы, несколько часов сна и я буду готова…

– На завтра у тебя выходной, – твёрдо произнесла Луна. – Проведёшь день с подругами и навестишь сестру – она скучает по тебе.

– Но… – попыталась возразить Твайлайт.

– Это приказ! – нахмурилась принцесса. – Если ты свалишься с переутомлением, лучше от этого никому не будет, ты меня поняла?

Волшебница неуверенно кивнула и пошла в свои покои, перед этим пролеветировав Спайка к себе на спину. Дракончик улыбнулся во сне и обнял единорожку, прижавшись щекой к её гриве.

Луна проводила их взглядом и уселась за стол, где ждала кипа документов на подпись. В такие моменты принцесса мечтала наделить Твайлайт правом на подпись, но это означало сделать её полноправной принцессой. Аликорн задумалась над перспективами такого превращения, щекоча нос кончиком пера. Выходило очень недурственно, за исключением одного нюанса – отведав канцелярской жизни принцесс, Твайлайт вряд ли добровольно согласится стать аликорном. Нужно было превратить её раньше, пока она считала, что обязанность принцесс сидеть на троне и светить крупом на балах!.. А вот как её сейчас убедить?! Уговоры? Шантаж?..

Луна так увлеклась, что не сразу обратила внимание на вежливый стук в дверь.

– Да, войдите!

Дверь приоткрылась, и в комнату скользнул тёмно-серый единорог – один из тех, что должен был присматривать за Винил.

– Что-то случилось, – констатировала принцесса.

– Прошу прощения, ваше высочество! – виновато опустил голову страж. – Сунжерос Винил пропала из палаты.

Аликорна устало прикрыла глаза. Только этого не хватало…

– Как это случилось? – спокойно спросила она, но ликан инстинктивно почувствовал недовольство и тихо заскулил, поджав хвост.

– Днём она как обычно поспорила с врачом, но тот её переубедил, и Сунжерос Винил легла спать. Я проверял, всё было в порядке, она спокойно спала, – быстро заговорил страж, не смея поднять глаз. – Вечером хунтрэсс Октавия пришла навестить подругу, но, когда она вошла в палату, там уже никого не было.

Аликорна раздражённо зашипела и, не сдержавшись, на несколько мгновений выпустила Облик. Ликан сжался в комок и не смел дышать. Сделав несколько глубоких вдохов, Луна подавила вспышку гнева.

– Что со следом?.. – проскрипела она.

– Не удалось взять! – отчаянно провыл единорог. – Окно в палате распахнуто настежь, и помещение заполнил туман. А он поглощает все запахи и глушит поисковые заклинания!

Принцесса недовольно скривилась, но страж был прав – туман смердел кровью и был перекачан магией. Странно, что никто не замечал этого…

– Ступай, передай дежурной смене, чтобы начали поиск. Живой или живой – другой вариант меня не устроит! Ясно?! – глаза аликорны вспыхнули алым, и единорог выскочил за дверь, едва сдерживая испуганный скулёж.

Одно из преимуществ общения с обращёнными – они чувствовали силу и подчинялись.

–Что, во имя сестры, происходит?!

Пушок лёг на свою подстилку в углу и принялся наблюдать за принцессой из под полуприкрытых век. Он хотел, чтобы его погладили, и сейчас составлял хитрый план по осуществлению мечты…

– Какого сена?! – вскричала Винил. – Это не может быть настоящий Понивиль! Пинки никогда не будет так себя вести, даже узнай она правду обо мне!

Жеребец улыбнулся единорожке и не спеша пошёл вдоль улицы; Винил не оставалось ничего иного, как пойти следом.

– Но ты этого боишься. Боишься, что от тебя все отвернутся, когда узнают кто ты на самом деле, – спокойно заметил кольт. – И потому твоё подсознание построило этот Понивиль.

– Подсознание? – Скрэтч остановилась. – Значит, это не реальность?

Она до дрожи боялась услышать обратное.

– Пока нет, но скоро!.. – подмигнул ей пони.

– Что это значит? – нахмурилась кобылка.

Незнакомец улёгся на траву под деревом, поджав ноги. Винил угрожающе нависла над ним, но тот не придал этому значения.

– Это значит, что скоро кошмары начнут воплощаться в жизнь.

– Зачем? – воскликнула единорожка. – Ты же говорил, что хочешь сделать пони лучше, очистив их страхом! В чём смысл, если кошмары станут реальными?

– Ты так и не поняла? – жеребец вздохнул и печально опустил голову. – Смысл вовсе не оживить кошмары, а воплотить то, что скрыто глубоко в сердце. Рай для каждого… – пони закрыл глаза. – Кто виноват, что в душе пони хранят лишь тьму? Вот и выходит, что личный рай обернётся для каждого личным адом!

Винил замерла – такого попросту быть не может, чтобы ВСЕ пони хранили только негатив на сердце! Но она не чувствовала лжи в словах незнакомца. Тонкий слух вампира вкупе с музыкальным восприятием раньше не подводили, и фальшь всегда чувствовалась!..

Но сейчас её не было.

Где-то играла знакомая мелодия, простая, но в то же время узнаваемая. Та самая колыбельная, что услыхала Винил, обнаружив своё первое и единственное искажение. Почему-то эта мелодия у единорожки чётко ассоциировалась с кошмарами.

Скрэтч рассматривала пони перед собой, но не могла запомнить его внешность, только масть оставалась в памяти. Очертания морды, телосложение, рост – всё это улетучивалось из головы, стоило отвести взгляд! Она и принцессе описала его как «молодого жеребца серой масти, с белой гривой и хвостом». Даже кьютимарка выглядела замыленной и нечёткой, так что разобрать, что на ней изображено, не представлялось возможным.

– Эй, как твоё имя? – тихо спросила кобылка.

– У меня его нет. Она не удосужилась назвать меня, – горько улыбнулся жеребец. – Но для простоты можешь звать меня Дормиентэс.

– Дурацкое имя, – буркнула Винил, присаживаясь рядом. – Зачем ты мне всё это рассказываешь?

– Две причины. Во-первых, мне скучно, а во-вторых, ты всё-таки моя помощница, – улыбнулся кольт.

– Какая ещё помощница?! – возмутилась Скрэтч.

Жеребец вытянулся под деревом, явно намереваясь поспать, но всё же приоткрыл один глаз и ответил:

– Как думаешь, если ты, то есть сознание, погрузилась в себя, то кто управляет телом? Ответ – инстинкты! – кольт клацнул отросшими клыками вампира и рассмеялся. – Проблема была в том, что я не мог проникнуть в реальный мир. Нужен был кто-то, кто пронёс бы в себе частичку Люме де вис в реальный Мир.

Винил зажала занывший порез, оставшийся от лже-Рабидуса. Проклятье, ублюдок её попросту использовал!

Единорожка со всей силы опустила копыта на место, где лежал кольт!.. Мгновение назад.

Но его там уже не было – жеребец стоял в полудюжине шагов от кобылки и с нескрываемой издёвкой смотрел на неё.

– Смирись, обратного хода нет! – широко улыбнулся жеребец. – Когда ты распространила туман по Понивилю, граница миров начала истончаться. И скоро… она пропадёт вовсе.

Кольт стал зыбким и прозрачным, словно на акварельный рисунок плеснули воды, и постепенно растворился в воздухе.

Скрэтч дёрнулась было его поймать, но остановилась: сейчас важнее выбраться из ловушки собственного страха, пока тело, ведомое инстинктами хищника, не натворило дел! Как это сделать, Винил слабо представляла, потому воспользовалась методом выхода из Люме де вис: закрыла глаза и пошла вперёд, желая оказаться в реальности…

Жажда…

Страшная жажда, что иссушает язык, что сушит глотку и нутро. Жажда, что сводит с ума, заставляя думать только об одном. Жажда, которую не утолить водой или сидром, лишь один напиток способен справиться с ней – тот, что течёт по венам живых. Горячая, горьковато-солёная, с металлическим послевкусием, отвратительно-слизистая и такая желанная…

Винил тенью скользила в тумане, выбирая жертву. Туман был другом – он помогал охотиться, скрывал вампиршу от чужого взгляда, прятал её запах от чужого носа, скрадывал её шаги от чужого уха. Сама же Винил прекрасно ориентировалась в белом мареве: туман, по сути, был частью её самой, её ушами, носом и глазами.

Единорожка уже не раз примеривалась к одиноким пони, но каждый раз останавливалась. Они пахли недостаточно вкусно: вампирша до сих пор чувствовала тот восхитительный аромат светящейся крови и желала вкусить её вновь. Винил чувствовала, что носитель рядом, но даже туман не мог помочь в поисках. Скрэтч помнила силу, исходившую от крови, она одновременно боялась встречи с потенциальной жертвой и страстно желала её…

Жажда всё больше туманило остатки рассудка, единорожка была готова сорваться в любую минуту. Клыки уже не убирались, рот был приоткрыт и глухое хриплое дыхание вырывалось из горла. Алое свечение глаз уже не могли скрыть тёмные очки. Винил то и дело проводила сухим языком по губам и клыкам, будто проверяя, на месте ли они.

Наконец, запах одной пони привлёк внимание: мятно-зелёная единорожка с бело-зелёной гривой и хвостом пахла очень аппетитно. Это не был тот самый запах, но кобылка пропиталась им. Терпеть больше Винил не могла. Жертва ничего не замечала, преспокойно гарцуя и напевая под нос песенку, а охотник уже приготовился к молниеносному броску…

Скрэтч замерла, напружинившись.

Рывок, всё вокруг смазалось, превратившись в подобие тоннеля, в конце которого была жертва!..

Страшный удар по рёбрам отбросил Винил далеко в сторону.

Вампирша тут же вскочила на ноги и зашипела, озираясь: неважно, кто посмел прервать охоту, сейчас он умрёт!..

Ещё один сильнейший удар под брюхо подбросил кобылку, выбив из неё весь воздух. Новый удар пришёлся по спине единорожки ещё в полёте и буквально пригвоздил Скрэтч к земле. Навалилась тяжесть, не позволяя подняться. Копыта безуспешно скребли землю в надежде найти опору. Отбитые рёбра и живот не позволяли нормально вздохнуть, ноги были до боли вывернуты в суставах…

Винил шипела и металась, кровавая пелена застилала глаза… Пока прямо в рот не сунули тёплую плоть. Прямо под клыками пульсировала вена и кобылка сомкнула челюсти. Внезапная усталость навалилась на неё, когда в горло брызнули первые струи той самой крови. Теперь кобылка не сопротивлялась и послушно лежала на земле, глотая живительную влагу. Всего несколько глотков успокоили сжигающую её Жажду, но она продолжала пить мелкими глотками. Наконец, Винил отстранилась, не в силах выпить больше. Она чувствовала, как алые капли стекают по мордочке и капают на землю. Ей было безумно жаль так бездарно потраченного лекарства, но поделать она ничего не могла: насытившийся вампир вял и апатичен.

Сейчас Скрэтч заботило лишь одно – найти уголок потемнее да заснуть покрепче. Но этого ей не позволили: кто-то подхватил её и куда-то понёс. Кобылка вяло взбрыкнула, но тут же безвольно обвисла, задремав…

Над пролитыми Винил каплями алой светящейся крови начал сгущаться туман. Он клубился, перетекая из одной причудливой формы в другую, пока, наконец, не принял вид пони. Фигура сгустилась, уплотняясь, и теперь было видно, что это молодой жеребец без рога или крыльев. Его шкурка чуть посерела, а грива и хвост так и остались молочно-белыми.

Кольт с улыбкой взглянул на то место, где минутой ранее была кровь: теперь там были лишь пятна почерневшей земли, словно от пролитой кислоты.

– Здравствуй, реальный Мир, давненько не виделись!.. – ухмыльнулся пони. – Я вернулся, как и обещал.

Над ним пролетела голубая пегаска с радужными гривой и хвостом: уставшая кобылка спешила домой. Жеребец прищурился и не спеша пошёл следом, напевая простенький мотив жутковатой колыбельной. С каждым шагом он становился меньше, а его внешность менялась, пока он не превратился в юную кобылку-стригунка.

– Посмотрим, какой страх таишь ты в своём сердце, моя яркая, – нежным голоском пропела она, после чего обернулась туманом и устремилась к облачному дому, где жила пегаска…