ЧМ. Повседневность.

VII

Белая кобылка приподняла голову и коротко стриженная синяя грива мазнула человека по лицу. Он нежно улыбнулся пони, склонившейся над ним…

– Винил… – прошептал он.

– Да-а-а?.. – единорожка томно прикрыла малиновые глаза.

– Я уже давно хочу тебе сказать… – Рабидус провёл кончиками пальцев по щеке кобылки и та, словно кошка, прильнула к его ладони.

– Говори, – прошептала пони едва слышно.

– Винил… – от проникновенного голоса вдоль позвоночника единорожки пробежали мурашки. – Слезь уже, наконец, с меня!

Кобылка покинула насиженное место на животе человека и села рядом, обиженно глядя на Рабидуса.

– Такой момент похерил! – с досадой вздохнула пони. – Прям романтика, как в книжках у Октавии.

– Трудно быть романтичным, когда всё затекло, – потягиваясь, зевнул маг. – Между прочим, я не единственная подушка в этой комнате… Кстати, а где мы?

Рабидус и Винил огляделись по сторонам: их взорам предстала поистине великолепная картина, иллюстрирующая неравный бой между пони и зелёным змием. Змий был силён и многие герои пали на сём поле брани!.. Но и гад не уцелел в схватке, подчистую уничтоженный доблестными кобылками.

– Я так понял, здесь была вечеринка, – отметил Рабидус, разглядывая уцелевшие украшения на потолке и стенах. – И мне от этого делается дурно.

– Почему? – удивилась Винил. Она взором боевого генерала осматривала место сражения. – По-моему, отвязная туса вышла, нет?

Человек поворошил причёску, вытряхивая пару раздавленных чипсов, и огорчённо вздохнул.

– Винил, вспомни, где именно должна была пройти «скромная и тихая приветственная вечеринка»?

Кобылка, осматривавшая стаканы и бутылки в поисках лекарства от сушняка, на секунду замерла, вспоминая, а потом резко спала с лица.

– В покоях Авамори, – тихо произнесла она. – Которые находятся в Замке Ночи.

– И как, думаешь, принцессы отнесутся к шумной вечеринке в их замке?

– Думаю, валить надо с этого праздника жизни! – заметила кобылка, нервно оглядываясь. – Так, а где Октавия?

Рабидус завертел головой в поисках Лиры, но ни той, ни другой кобылки в комнате не было.

Зато была масса другого народа разной степени адекватности. Ближе всего находился Лист: парень сидел, по-турецки скрестив ноги, и таращился в пространство пустым взглядом. Маг помахал рукой перед его лицом, но не вызвал ответной реакции. Тогда он осторожно потряс приятеля за плечо.

– Эй, Эквестрия вызывает Листа! Как там, в Нирване, хорошо слышно?

Парень медленно повернул голову к Рабидусу и тот невольно отшатнулся – такой вид был у друга: Лист сидел, широко раскрыв глаза, не моргал и практически не двигал мышцами лица, из-за чего казалось, будто это не лицо, а восковая маска.

– Я видел Его!

– К-кого ты видел? – нервно поинтересовался маг, заинтригованная Винил прекратила поиски и тоже прислушалась.

– Я Видел Бога! – значимо произнёс художник.

С каждой минутой его вид становился всё хуже, взгляд метался из стороны в сторону, руки дрожали.

– А пить-то ты не умеешь… – заметил Рабидус, покачав головой.

– Нет! Я точно видел Его! Не того, который выгнал голема и ребро из рая за надкусанное яблоко, а настоящего! – Лист резко подорвался и схватил Рабидуса за грудки. – Я узрел великого Данунаха!

Маг поначалу опешил, но быстро сообразил, о чём речь. Усадил Листа обратно и начал что-то тихо ему втолковывать – тот слушал сначала с недоверием, но потом, видимо, начал вспоминать вчерашний вечер. Через минуту он уже покорно кивал, соглашаясь со словами друга, но всё равно иногда несмело спрашивал «А может, это всё-таки он?», «А может, это посланница его?». Рабидус только пожимал плечами – мол, всё, возможно, судить не берусь.

Наконец маг оставил озадаченного парня наедине со своими мыслями и вернулся к Винил.

– Что это вообще было? – спросила кобылка. – Чего с ним такое?

– Данунах – великий Бог, покровитель студентов и всех учащихся, дарующий халяву и отмену пар, – пояснил Рабидус. – Обычно является в виде кота, который приходит к студенту утром и ложится ему на грудь, весом не давая подняться, а мурлыканием вновь усыпляя и тем самым не давая пойти на пары.

– Так вот из-за кого у меня было столько прогулов! – воскликнула поражённая Винил. – Этот Бог, оказывается, не только у людей, но и у пони есть!

Рабидус согласно кивнул и продолжил:

– Похоже, Лист принял за божество Авамори, имеющую кошкоподобную внешность.

– А чего это его так переклинило?

– Как ты не понимаешь?! – всплеснул руками человек. – Это у вас Богини реальны и осязаемы, а для людей Бог – это нечто абстрактное и непонятное. Встретить его вживую – шок почище электрического! Прибавь то, что он совсем недавно в Эквестрии – мире его мечты…

– Мда, а мог и совсем поехать умом, – согласилась пони, возвращаясь к поискам подруги.

На столе посреди комнаты сидела с опущенной головой Пинки Пай. Хотя её грива и хвост были кудрявыми, прежняя воздушность в них отсутствовала. Да и сама кобылка выглядела так, будто из неё вытащили батарейки.

– Пинки, ты в порядке? – Скрэтч было непривычно и даже страшно видеть элемент смеха и радости в таком грустном состоянии.

– Голова болит… – тихо пробормотала розовая пони. – Но что ещё хуже, я не помню большую часть вечеринки!

На последних словах она повысила голос, но вмиг замолчала, схватившись за голову и тихо заскулив.

– Неудивительно, учитывая, сколько ты вчера выпила, – заметил Рабидус, протягивая кудряшке стакан с водой. Та благодарно кивнула и осушила его мелкими глотками.

– ЭйДжей в своей алхимической лаборатории сотворила страшное зелье! – замогильным голосом произнесла Пинки. – Оно пьётся как обычный сидр, приятно щекоча язык и горло, а потом коварно бьёт по мозгам! – пони допила и, уже обычным голосом, продолжила. – Всё, больше ничего креплёного на моих тусовках! Какой кайф от вечеринки, если я не могу потом ничего вспомнить?!

– Иногда лучше и не вспоминать, – тихо заметила Винил.

– Совершенно не мой стиль! – заявила Пинки. – На моих праздниках гости валятся на пол не в пьяном угаре, а от смеха или усталости!.. Мать Кобыла, что обо мне подумает посол! – воскликнула поняша. – Нужно срочно организовать правильную вечеринку, чтобы извиниться за эту!

Пинки подскочила прямо на столешнице и вылетела прочь, даже не касаясь пола, зато оставляя вполне различимый розовый шлейф в воздухе.

Лира и Октавия нашлись в соседней комнате – лежали рядом на ворохе подушек, чуть ли не сплетаясь телами. На мордашках обеих читались удовольствие и счастье.

– О, Рабидус… – во сне бормотала Лира, сжимая Октавию и слегка покусывая её за ушко.

– Винил, прекрати, – не просыпаясь, хихикала Октавия, поглаживая Лиру копытцем в районе крупа.

Винил и Рабидус стояли рядом и смотрели, не отрываясь, на эту сцену. Ни у одного не находилось слов, чтобы прокомментировать увиденное.

– Эй, – наконец, нарушил молчание Рабидус, – как думаешь, это верность или измена?

– Даже не знаю, – честно призналась Винил. – С одной стороны… А с другой…

– Да, а с другой голова, – согласно кивнул маг.

Спящие кобылки, наконец, открыли глаза, просыпаясь. Они удивлённо посмотрели друг на друга, потом синхронно перевели взгляд на Винил и Рабидуса, хором сказали «Ой!» и отчаянно покраснели.

…Уже давно Авамори так хорошо не высыпалась: было темно, тепло и очень уютно. Мягкое ложе, на котором она лежала, напоминало родное гнездо, где она провела первые месяцы после рождения. Гнёзда драконов, созданные для насиживания яиц и выращивания новорождённых, в корне отличались от обычных лежанок огнедышащего племени. На вид они отличались мало и казались жёсткими, неудобными и грубо сделанными, но это было далеко не так – внешний вид мало говорил о содержании. Это правда, что у драконов особое отношение к молодняку и пока молодой дракон не проявит себя, он не может считаться полноценным членом сообщества, но это же значит, что каждый новорождённый в потенциале – великий дракон, и потому заботятся о них как следует. Все драконы, кроме тех, кого ещё яйцами отправили в другие страны, с большим теплом и любовью вспоминают родильные гнёзда. Авамори слыхала, что драконы, вылупившиеся вне острова, так же сильно привязываются к месту рождения.

Она медленно, со вкусом потянулась, наслаждаясь, как растягиваются мышцы, а суставы входят на положенные места. В голове выспавшейся Авамори медленно проплывали события вчерашнего вечера…

Ещё подходя к дверям своих комнат, она почувствовала чьё-то присутствие, но, поначалу, решила, что это просто прислуга прибирается. А вот когда она подошла к дверям вплотную, то явственно почувствовала напряжение многих пони, скрывающихся в комнате. Её, без сомнений, ждали; вдобавок ко всему, она почувствовала за дверьми несколько очень сильных магических центров – нечасто встретишь единорогов с подобным потенциалом.

Авамори не боялась нападения или засады, да и виданное ли дело, чтобы пони нападали на дракона? Конечно, были прецеденты, но крайне редко. К примеру, один дракон как-то рассказывал, что на него спящего набросился целый табун оголтелых пони. Авамори не знала, сколько в его словах правды, но он говорил о радужногривой пегаске, что с ужасающей силой ударила его в нос, чем нанесла сильнейшую психологическую травму. Другая кобылка едва не ограбила его, заговорив зубы… Но самой страшной оказалась жёлтая пегаска с розовой гривой. Если верить его словам – под её взглядом он чувствовал себя нашкодившим котёнком, которого отчитывает хозяйка! Ужасающие ощущения для гордого дракона…

Но те байки не имели ничего общего с имеющейся ситуацией, и драконша, так ничего и не решив, просто распахнула створки дверей, рассчитывая разобраться с любой возникшей проблемой.

– СЮРПРИЗ! – многолосый нестройный хор на секунду оглушил и дезориентировал Авамори. Этого хватило, чтобы её втащили внутрь, много раз пожали лапу, всучили стакан пунша и наговорили кучу комплиментов.

Неожиданно для себя драконша оказалась в центре большой и весёлой вечеринки! Она, разумеется, бывала на драконьих праздниках, но на церемониальной части было скучно и она, чаще всего, просто засыпала. На неофициальной всё было ещё хуже: в то время, как другие драконы шумно веселились, Авамори, большую часть времени проводившая среди книг и не имевшая друзей, сидела в углу, с тоской глядя на чужой праздник. По натуре затворница, она, вдобавок, была на порядок умнее сверстников, что ещё больше отдаляло её от них. Она могла попытаться завести знакомых, но страх быть не понятой, отвергнутой или, ещё страшнее, высмеянной, останавливали её. Так что Авамори сидела некоторое время из вежливости, после чего тихо удалялась, чтобы никому не мозолить глаза и не портить праздник…

А тут она оказалась в самом эпицентре всеобщего дружелюбного внимания! Её о чём-то спрашивали – она отвечала и её внимательно выслушивали; Авамори неловко шутила – и пони искренне смеялись! Драконша не чувствовала в их поведении фальши – все присутствующие и в самом деле были рады её видеть, им хотелось узнать о ней побольше, подружиться.

Что удивительно, присутствовали не только пони – была ещё пара странных лысых брильянтовых псов, но и они буквально излучали дружболюбие. Главной заводилой являлась кудрявая розовая кобылка, работница кондитерской: она скакала там и тут, поспевая везде и всюду. Едва в каком-то углу снижался градус веселья, как она тут же оказывалась там, то подкидывая тему для разговора, то предлагая сыграть во что-нибудь, то просто рассказывая весёлый анекдот.

Потом два пони, пахнущие свежескошенной травой и яблоками, вкатили пару бочек с маркировкой ЯС-40, и всем желающим были выданы мерные колбы – «во избежание передозировки», как пояснила кобылка в ковбойской шляпе. В бочонках оказался креплёный сидр, но поначалу ни пони, ни драконша не поняли, насколько он был креплёным! Градус совершенно не ощущался, напиток пился как обычный яблочный сок, разве что более терпкий, но с каждым глотком в голове становилось всё свободнее от тревог, а язык всё свободнее болтал с окружающими.

Что было в конце вечеринки, оказалось скрыто хмельным туманом, в просветах которого выплывали разные картины. Вот она поёт вместе с Твайлайт, вот сражается с белой единорожкой за внимание прекрасного дракончика, вот втолковывает брильянтовому псу рецепты правильной выпечки с рубинами. Было ещё что-то, много чего, но всё остальное напрочь выветрилось из головы. Признаться честно, Авамори не представляла, как она сюда попала, и где это здесь находится. Всё что она знала об этом месте – здесь уютно.

Когда драконша, наконец, сбросила остатки сна, то поняла, что спит не одна. От этого открытия Авамори слегка напряглась, но никто не делал попыток покуситься на её честь. Кто бы ни был рядом с ней, он просто спал… Или спали: драконша чувствовала, что её согревают с двух сторон.

Она хотела осторожно выбраться, чтобы не потревожить спящих – Авамори вовсе не была уверена, что это они забрались к ней, а не наоборот. Но одна из пони перевернулась во сне и обняла её крылом… Очень большим крылом, куда большим, чем у обычных пегасов. На ум пришла лишь одна обладательница подобных крыльев и слабое синеватое свечение гривы подтвердило опасения Авамори. Уже догадываясь, кого увидит, она повернула голову ко второй пони. На неё огромными светло-фиолетовыми глазами смотрел белый жеребёнок-аликорн.

Тия, посмотрев в глаза Авамори, мягко улыбнулась и, потёршись носиком о её щёку, тихо сказала:

– Полагаю, это будет началом долгой и крепкой дружбы…