Утро было весьма прохладным, несмотря на высоко стоящее солнце. Отважный рой снежинок раз за разом брал шкурки пони на абордаж. Павших-растаявших солдат тут же сменяли новые батальоны, заставляя одетую в одни шарфы парочку дрожать от холода. Еще бы! На Курящей Горе дракона давным-давно не было, и теперь шапки снега лежали почти на каждом камне. Одна из пони негромко закашлялась под новой волной обжигающего холодом ветра.
– Пинки, не напомнишь, почему я согласилась пойти с тобой?
– Потому что я обещала показать что-то запредельно крутое, невообразимо интересное и совершенно непонятное? – Пинки сделала колесо, чудом не запутавшись в шарфе.
– Ты, помнится, упоминала не про «крутость» и «непонятность», а про «важность» и «не изученность наукой», – выдохнула паром Твайлайт.
– Точно, постоянно забываю, что ты не Дэш! – Пинки пару раз ткнулась носом в шарф, и вот на ней уже были огромные роговые очки. – Находка, которую я имела честь обнаружить, чрезвычайно необходима для Эквестрийского научного сообщества, ну просто чрезвычайно-чрезвычайно, – Пинки явно выходила из образа и начала пританцовывать, – настолько чрезвычайно, что если бы мне предложили торт или обнаружить эту находку еще раз, я бы, не колеблясь, выбрала торт…
– Почти убедила, – фыркнула Твайлайт, когда они проходили мимо огромной ниши, доверху заполненной полупрозрачным льдом. – Долго еще?
– Совсем чуть-чуть! Хотя, смотря чего мы будем принимать за «чуть-чуть» и «совсем чуть-чуть», – Пинки проскакала к противоположной стороне ледяного озера, и помахала Твайлайт, – вот здесь «чуть-чуть» заканчивается и начинается «совсем чуть-чуть»!
Твайлайт закатила глаза и в который раз отфыркиваясь от заплетающегося шарфа пробралась на ту половину.
– Это здесь? – она удивленно осмотрела щербатую трещину в скале, за которую чуть не зацепился ее шарфик.
– Тааак точно! – Пинки вытянулась по струнке и отдала честь, будто бы охранник около входа в королевские походы. Затем схватила сомневающуюся Твайлайт в охапку, и потащила внутрь расщелины.
– Эй, мы так не договаривались!
– Ну, если ты резво преодолела «чуть-чуть», то для «совсем чуть-чуть» думала слишком долго! Пойдем, ты просто должна это видеть!
Вероятно, у Пинки действительно отсутствовало чувство расстояния, потому что они шли в полумраке уже добрых полчаса, освещаемые только слабым свечением из рога Твайлайт. Пинки увлекала подругу все глубже и глубже в своды Курящей Горы; порой протестующей единорожке казалось, что они давно опустились ниже уровня самой горы, и попали в какие-нибудь подземелья стражников Луны, или еще чего похлеще. Чего она себе только не насочиняла, пока пышный розовый хвост вилял где-то спереди, каждый раз находя невозможные тропинки и ступеньки в хаосе раздробленных булыжников.
Наконец, Пинки-эскорт изволил замереть и объявить остановку (она действительно достала рупор и громогласно объявила «Важная археологическая находка!», несмотря на то, что Твайлайт стремительно прыгнула на нее, опасаясь камнепада).
– Пинки, тут нельзя кричать! – испуганно воскликнула Твайлайт, целясь копытом в рупор.
– Тшшш, ты же сама только что закричала? Смотри лучше!
Поднимаясь, отряхиваясь, и искренне вздрагивая от прокатившегося эха падающих камней, Твайлайт уставилась на большое зеркало, на которое показывала Пинки.
– Ч-что это?
– А ты подойди!
Два розовых копыта чуть ли не носом пихнули Твайлайт к кускам породы, и та с удивлением обнаружила, что это… Лед! Не похожий на обычный, практически не отдающий холодом, со странными розовыми вкраплениями, это все-таки был лед!
– Невероятно... Дракон же согревал всю гору, а судя по своду, эта пещера как раз под его логовом… Как лед здесь оказался?! Ты похоже права Пинки, это действительно стоящая находка…
Пинки лишь удивленно посмотрела на завороженную Твайлайт и неопределенно хмыкнула.
– Ну так не интересно, я еще тебе главного не показала, а ты уже тут вовсю, – Пинки так и не договорила, что именно Твайлайт «вовсю», зато сама вовсю расхохоталась, свалившись наземь.
То ли от непривычного давления, то ли от сомнений в их общей находке, Твайлайт немного растерялась, и на всякий случай лизнула поверхность.
– Ухха-ха!
– Хм, и правда, настоящий лед… Чего? – Твайлайт насупившись посмотрела на катающуюся по пещере Пинки. – Между прочим, настоящий ученый всегда должен подтверждать теорию эмпирическим путем!
– Отличная фраза, нужно записать! – Пинки вскочила и стала усердно что-то писать в блокноте. Твайлайт заглянула ей через плечо – и все что увидела, рисунок какой-то когтистой лапы.
– Почти слово в слово записала, – иронично протянула Твайлайт, отвернувшись от Пинки и встав на задние копыта и пристально изучая розовый лед.
– Так я не фразу записывала, глупая! Это я… Да чего говорить, сама смотри!
Твайлайт не успела опомниться, как уже второй раз за утро (слишком часто, для стандартного утреннего распорядка единорога Твайлайт Спаркл), ее самым наглым образом схватили, протащили пять метров и куда-то развернули. Еще и глаза копытами закрыли, чего Твайлайт совсем не хотела терпеть.
– Пинкиии! Либо ты сейчас же оставляешь меня в покое, либо твое открытие этого странного льда не помешает мне заколдовать все твои кексики в несъедобные!
– Нет, вот все, я ничего и не сделала, – Пинки то ли испугалась, то ли сделала вид, и отскочила от Твайлайт на порядочное расстояние, вертя в копытах невесть откуда взявшийся стог сена.
– Вот и отлично, – Твайлайт повернулась к Пинки. – И зачем тебе сено, ты что не наелась? Я думала у нас был плотный завтрак. И вообще, – Твайлайт закрыла глаза, подняла копыто вверх и нравоучительно продолжила фразу, – много есть, это очень вредно. Всегда хотела спросить тебя, как ты можешь есть столько сладкого, это же ужасно… Ужасно… Что?!
Твайлайт будто бы онемела, когда открыла глаза, взглянуть чего же такого приготовила ей Пинки. Но розовый лед повышенной прозрачности надолго испарился из ее мыслей, когда из его толщи на нее блеснули два ядовито желтых глаза, в окаймлении белой шерсти мордочки. Блеснули – и тут же пропали, когда ошеломевшая Твайлайт перестала освещать помещение рогом.
Ноги бедной единорожки разъехались, и она в немом ступоре плюхнулась на любезно подстеленное Пинки сено, продолжая смотреть на матовую поверхность льда.