Тернистый путь

И беззаботно пролетят года

Сегодня ты школьник, а назавтра всё меняется.

Лира сладко потянулась в кровати, всем своим видом показывая нежелание вставать или даже просто шевелиться. Будильник уже охрип от двухчасовых попыток разбудить её, сейчас лишь жалобно прыгая на спине в последних попытках издать что-то отдаленно напоминающее звон. За окнами было солнце. Единорожка недовольно нахмурилась, припоминая, что сегодня не выходной и досадуя на здоровый очередной бесславно умерший будильник, так и не исполнивший свою миссию.

Она сонно уставилась на часы, мысленно перебирая расписание занятий. Судя по всему, она уже проспала всё самое интересное и может успеть лишь на теорию магии, но ничего скучнее этого предмета и представить себе было нельзя. Ухмыльнувшись, Лира вновь укуталась в одеяло, с удовольствием отмечая то, что она сможет нормально выспаться.

Не будем беспокоить мгновенно уснувшую единорожку, тем более что по правилам хорошего тона требуется поведать о главной героине хоть что-то. Итак, это Лира Хартстрингс, ей семнадцать лет. Она учится в Школе для Одаренных Единорогов, действительно являясь одаренной и талантливой единорожкой. Это небольшая пони аквамаринового цвета с коротко постриженной гривой телесного цвета с белыми прядями и примерно с таким же хвостом. Её кьютимаркой является лира, музыкальный инструмент. Её талант связан с музыкой и практически безграничен. Она могла научиться играть на любом инструменте, она весьма неплохо умела это делать, она даже могла настроить или починить любой инструмент. Она была сильнее половины даже одаренных единорогов. Она была умнее половины даже одаренных единорогов. С раннего детства ей пророчили великое будущие если не музыканта, то как минимум нового министра культуры, что было вовсе не плохой альтернативой. В принципе, её мама и так была министром культуры, так что второй вариант был вполне себе возможен.

И шла ли она к этому, было ли это её мечтой? Однозначно нет. Единорожка, безусловно, ни минуты бы не сопротивлялась, если бы она вдруг стала важной пони, но это никогда не было её мечтой, хотя если бы и была, то она вполне смогла бы её осуществить уже лет эдак через десять-пятнадцать. О чем же мечтала единорожка? Хм, это был сложный вопрос даже для неё самой. И для её матери, которая никогда не указывала Лире, что ей делать и чем заниматься. Ну, если забыть о той школе, в которой она училась… и об уроках музыке… но не будем ворошить прошлое.

 — Лира, ты — венец неблагонадежности!

Уже и без помощи начинающая просыпаться единорожка потянулась в ответ.

— Это так Борч сказал?

— Не, Сарфин! Как Борч сказал, дак мне мама не разрешает так говорить, — хихикнула вошедшая пони.

— Она тебе и по ночам гулять не разрешает, — пожала плечами сладко зевающая Лира. — Неужели ты вдруг стала послушной?

— Ты знаешь уровень моей культуры! — гордо выпятила грудь кобылка. — Сквернословием я не страдаю.

Аквамариновая единорожка, в последний раз потянувшись, вылезла из кровати, мельком оглядывая собеседницу. Разумеется, её одноклассница по имени Винс ничуть не изменилась за те сутки, что они не виделись. Во всяком случае, она не перестала быть белоснежной единорожкой с черной словно под линейку подстриженной прямой гривой и не менее аккуратным хвостом. Её бок также украшала та кьютимарка, что и была немногим ранее — игральная карта.

— Кстати, ты не хочешь поучаствовать в турнирчике по покеру сегодня в пять часов? — поинтересовалась гостья. — Именитых участников не будет.

— А вчера ты мне об этом не могла сказать? — недовольно воскликнула Лира из душа.

— Прости, забыла. А какая разница? — подняла бровь Винс.

— А разница в том, что я сегодня проспала все уроки и если классной приспичит, то вечер она мне испортит обязательно, — пояснила Лира, перекрикивая шум воды.

— Неа, не испортит! — ухмыльнулась её подруга. — Она заболела и ни сегодня, ни завтра её не будет.

— О, дак можно пить, гулять, совершать аморальные действия всю неделю? — засмеялась единорожка, вышедшая из ванны и вытирающаяся полотенцем.

— Не знаю, на тебя что-то Сарфин уж больно взъелся, когда не увидел тебя на своём месте, так что смотри, не найди себе приключений, маленькая соня, — улыбнулась Винс.

— Зебр мы не боимся! — гордо хмыкнула единорожка.

— А грифонов?

— А грифон мне завтра марафон устроит. Но не будем о грустном.

Лира чуть смущенно улыбнулась. О Борче, их учителе математике, в школе ходили легенды. По слухам, это было злобное существо, готовое заклевать всех и вся, растоптать, унизить или даже реально ударить кого-либо. На практике… кхм, это был один из тех случаев, когда слухи были абсолютно верными, пусть и слегка утрированными. Этот грифон действительно был крайне резок и суров для школьного учителя, но в понимании школьников он всё-таки всегда оставался учителем, а родители и вовсе были без ума от этого милого на вид и не особо-то старого существа, из-за которого их детишки вдруг полюбили математику.

Его первые уроки в старших классах всегда проходили примерно по одному сценарию — учитель во всеуслышание объявлял, что все сидящие в классе — абсолютные бестолочи, которые ни на что не способны, а затем в течении нескольких недель он упорно доказывал эту теорию. Банальные издевательства заканчивались тогда, когда в классе не оставалось неуспевающих.

Впрочем, заканчивались они лишь на общеобязательной основе, ведь для любого провинившегося у грифона уже была заготовлена унизительная тирада и пачка штрафных заданий. Разумеется, из-за этого его банально не любили, но…

Со временем эта ненависть проходила сама собой. Во-первых, класс быстро понимал, что грифон чисто физически не способен быть помягче, а поэтому оборот типа «феерический придурок» быстро начинали считать альтернативой «глупый мальчик», не больше. Во-вторых, несмотря на всю свою грубость Борча считали «своим», ибо он всегда охотно помогал ученикам, за пределами кабинета вел себя вполне дружелюбно, а особо удостоившихся этой чести даже приглашал к себе попить кофейку. В-третьих, он всё-таки был хорошим учителем, который готов и индивидуально позаниматься, и всегда был готов разъяснить что-то непонятное. В-четвертых, несмотря на всю суровость и склонность к обзывательствам, он всё-таки проявлял некоторую пародию на справедливость, особо яро издеваясь лишь над действительно этого достойными. Кроме того, он никогда не фиксировал никакие нарушения или ошибки в журнал, стараясь решать всё своими силами, что избавляло учеников от необходимости показывать родителям табели с неудовлетворительными балами и опасаться ругани от классной дамы. Конечно, вместо этого были, как это у них называлось, «марафоны» и отборные унижения, но всё-таки это было куда интереснее. Кроме всего прочего, его методы, кажется, давали реальный эффект. Иначе говоря, по математике никто ниже A(10) балла не имел (по шестнадцатеричной системе), хотя в результате он оценки ставил по справедливости, никогда не завышая или занижая бал.

— Да тебе то что, ты эти примеры расщелкаешь за пятнадцать минут, — фыркнула Винс.

Лира слегка покраснела. Ей было приятно, когда о её способностях отзываются по достоинству. А в области математики она всегда считалась главной умницей класса, под надзором Борча и вовсе превращаясь в отличницу.

— Не удивлюсь, если завтра обнаружу в списке десятиэтажные дроби, — улыбнулась она. — Этот изверг мне что угодно там напишет, но отмучаюсь я не меньше, чем любой другой, это я тебе гарантирую.

— Ну да… дак ты идешь? — встряхнулась собеседница. — Нужно ведь и покушать, и прийти туда пораньше…

Лира, улыбнувшись, кивнула. Она никогда добровольно не отказалась бы от предложения поиграть в покер, а если речь касалась пусть небольшого, но всё-таки турнира…. Ну, в общем, идея в том, что она любила и неплохо умела играть, а на турнире у неё были все шансы приумножить свои карманные сбережения. Учитывая то, что их оставалось-то всего ничего, перспектива выиграть немного денег казалась кобылке невероятно заманчивой.

---

— Лира, не стоит так расстраиваться. Сейчас ты немножко отдохнешь, и мы попробуем заново.

Единорожка вздрогнула, смотря на источник голоса и едва не выпуская из копыт лиру. Она поняла, что минутой ранее абсолютно забыла о том, что она сейчас вроде бы как играет со своей наставницей по музыке дуэтом, вновь прокручивая в памяти до слез обидный момент проигрыша в турнире в миллиметре от победы.

— Ох, простите, ушла в себя. Из-за этого и игру завалила, — смущенно улыбнулась она.

— Тебя что-то беспокоит? Требуется помощь?

Аквамариновая пони слегка задумалась. В принципе, после фразы «нет, спасибо, ничего», к ней уже никто лезть не будет, но тем не менее, её учитель всегда был проницательной пони и сочтет это за ложь, из-за которой непременно обидится. С другой стороны, не могла же она прямо сказать, что расстроилась из-за досадного, невообразимо глупого проигрыша в турнире, причем проиграла последние остатки стипендии и карманных денег.

— Я… я сегодня проспала все занятия, — вздохнула она.

Лира решила, что будет легче высказать реальную, но куда меньше беспокоящую её проблему.

— И с каких пор тебя беспокоят такие пустяки как школьные занятия? — с легкой ухмылкой и иронией проговорила пони.

— Вы так говорите, будто я самая ярая прогульщица, — фыркнула единорожка.

— Прости, мне не стоило так говорить о тебе, — смиренно кивнула учительница.

Лира не сдержала смешка.

—Не переживайте, я не обижаюсь на вас, вы же знаете. Вы вполне имеете право дразнить меня за это.

—Мне не требуется твоё разрешение, — кивнула пони. — Просто нам не стоило подходить к этому делу с сарказмом, из-за которого слова приобретают сходство с издевательством, вот и всё.

—«Нам не стоило»? — вновь хихикнула единорожка. — Как высокомерно!

—Ну… ты поняла, что я хотела сказать, — с улыбкой отмахнулась наставница.

Лира с улыбкой глядела на Октавию. Всё-таки ближе неё у неё была только лишь мама. Они проводили вместе уже десяток лет. Эта пони обучала её игре на инструментах, рассказывала о теории музыки, просто играла с ней, развлекала. В детстве она заменяла ей друзей, а подчас и вечно занятую важными делами маму. Сейчас Лира уже давно перестала жить одной учебой, завела себе хороших знакомых, новые увлечения, но Октавия всё-таки была на ступень выше всего этого, всегда оставаясь лучшей старшей подругой и наставницей.

Она прекрасно помнила этот момент, когда только-только ставшая министром культуры мама познакомила свою только-только получившую кьютимарку дочь к только-только становившейся известной музыкантше, которая и стала её наставницей на долгие годы. Придя к ней, она практически не понимала, как издавать из этого инструмента звуки и как выглядят ноты. Сейчас Лира была если не прославленной, то как минимум подающей надежды музыканткой.

Кстати о имени — это одна из тех шуток судьбы, над которой действительно можно добродушно посмеяться. Дело случилось еще в роддоме. Её отец (единорог, конечно же) узнал о рождении дочери, ворвался в палату и ему сразу принесли бланк о регистрации детеныша, в котором помимо всего прочего необходимо было указать и имя. Родителей все врачи уверяли, что родиться мальчик, и поэтому у них давно было готово имя — Лоренс. Он решил, что не стоит с этим затягивать, и немного видоизменил это имя до «Лора», ни минуты не задумываясь о том, что называет дочь в честь матери. Или он сильно переволновался, или его подчерк банально не разобрали, но через 2 месяца им пришел документ на имя Лиры Хартстрингс. Мать аж разрыдалась — она сильно хотела, чтобы ребенок пошел по её стопам, но ни один единорог не может играть на лире, и это показалось ей сильно злой шуткой. Но ничего уже нельзя было сделать. В итоге получилось — к лучшему, ибо это было еще и именем достаточно известной в былом родственницы, так же игравшей на лире.

Но та Лира, а так же мать нашей сегодняшней Лиры были пегасами, как, впрочем, и большинство пони в династии Хартстрингс. Единорожка всегда любила музыку, но ей всё время объясняли, что у неё нет шансов научиться играть именно на лире, к которой у неё постоянно тянулись копытца. Дело в том, что пусть копытами и можно было совершать разнообразные чудеса, играя ими на различных инструментах или совершая невероятно ювелирные операции, но они всё-таки были не настолько гибкими, чтобы гладить ими частые струны струнных инструментов. Кроме, пожалуй, смычковых, но к ним у единорожки всегда было полное равнодушие.

О её имени мы уже знаем, а теперь требуется рассказать о том моменте, когда её мама ясно поняла, что несмотря ни на что её дочь всё-таки станет музыкантшей, причем играть она будет именно на лире. Речь, разумеется, идет о её кьютимарке.

То, как она её получила, можно назвать глупой случайностью. В возрасте примерно 7 лет она участвовала в каком-то спектакле, где играла не то Селестию, не то сказочного аликорна. Разумеется, следуя всем законам жанра, её первая серьёзная актерская роль с треском провалилась — кто-то случайно опрокинула занавес из-за неудачного телекинеза, ну и естественно именно тогда, когда был её выход. Со стороны это, конечно, выглядело достаточно комично, а вот сама актерша сильно расстроилась — она поспешила домой даже не сняв накладные крылья. Придя домой она, прежде всего, прошла в зал, надеясь встретить там маму, но её там не было — она вышла на 10 минут погулять, наигравшись на своей лире (она делала это крайне профессионально), ну и оставила сам инструмент на диване. Актерша немедленно прильнула к инструменту, ибо мать оберегала его от неловких копыт дочери крайне сурово, а маленькая Лира очень любила музыку. Разумеется, копытами было играть очень неудобно, однако смышленая малышка нашла интересное решение — она просто взяла её в копыта, села поудобнее (а положение получилось крайне забавное), и осторожно телекинезом задвигала накладными крыльями по струнам, поглаживая их. Получилась неумелая, неловкая, но всё-таки музыка. Через секунду Лира увидела мать со сковородкой и очень быстро поспешила в свою комнату, заперевшись там на ключ. В комнате, кроме всего прочего стояло огромное зеркало, в которое она и увидела свою кьютимарку. К слову о матери, Лира зря себе так все накрутила — она просто её купила, удачно зайдя в магазинчик по пути, хотя если бы не кьютимарка, то еще неизвестно чем бы оно все закончилось. Так — радостью и удивлением. Ну а назавтра, словно по волшебству пришло приглашение на вступительный экзамен в эту самую Школу для Одаренных Единорогов.

Лира тогда еще не совсем понимала, почему все взрослые так удивились, когда на экзамене она задвигала крыльями, поглаживая струны инструмента, так как ясно понимала, что так могут все, а ничего в этом особо специального-то и нету. Тем не менее, её приняли в эту школу, а так же мама начала учить её игре на этой самой лире. Сначала сама, а потом познакомила и с Октавией. Малышке уже чуть позже объяснили, что она не просто двигает крыльями, а управляет каждым перышком, пусть пока доподлинно этого и не понимает. В дальнейшем Лира действительно научилась делать так, чтобы она начинала чувствовать крылья и управлять ими так, будто это действительно были её крылья. Вслед за этим умением пришло и умение играть на сначала этом струнном инструменте, а затем и на прочих других, которые она хотела освоить. Это получалось достаточно легко, хотя ленивой единорожке казалось, что от неё порой требуют невозможного, а от долгого применения этой магии очень сильно начинала болеть голова.

Тем не менее, она добилась достаточно много, не раз побеждая в конкурсах и уже изредка давая выступления на небольших «свойских» праздниках, куда её посылала Октавия, прекрасно понимая, насколько единорожку мотивирует получение гонорара. Деньги, к слову сказать, пусть и были относительно небольшими для профессионального музыканта, но невероятно радовали начинающую музыкантшу, которой на месяц не всегда давали столько, сколько она зарабатывала за неделю подготовки и полчаса игры. Разумеется, даже и говорить не стоит о том, что она вовсе не относилась к этому как к каторге, радуясь и просто возможности выступить перед кем-то.

Впрочем, сейчас Лире не стоило вновь уходить в себя, а поэтому она отогнала все свои мысли и детские воспоминания, внимательно слушая наставницу.

— А насчет всего этого попытайся не переживать в данный момент — посоветовала ей серая пони с мягкой улыбкой. — Я уверена, ты проспала не просто так и сумеешь объяснить это учителям, которые тебя обязательно простят.

— Октавия, меня в последний раз простили во втором классе. Я не понимаю почему, но меня будто бы специально доводят до каления, никогда не прощая за то, за что прощают прочих — скисла Лира.

— Ты не понимаешь? — подняла бровь музыкантша. — Странно, мне казалось, что ты прекрасно это понимаешь и что тебе уже не раз объясняли это. Вспомни слова своей классной копытоводительницы.

— Конычи? — усмехнулась Лира. — Вы имеете в виду про то, что я могу добиться всего того, чего захочу, но вместо этого впустую гублю свой талант и все свои возможности, просто ленясь что-либо сделать?

Октавия кивнула.

— Ох, ну вы же знаете, что я не ленивая, если дело касается чего-то интересного! — фыркнула единорожка. — Я, в конце концов, сейчас к вам добровольно в десять часов вечера пришла на инструменте поиграть. Это можно назвать ленью?

— Лира, в жизни будет много чего неинтересного. Очень-очень много чего неинтересного, — покачала головой Октавия. — Но тебе всё равно придется это делать. Тебе следовало бы начать приучать себя к труду уже давно. Причем и к такому труду, который вгоняет тебя в печаль и тоску.

— Не вижу смысла приучать себя к чему-то такому, что вгоняет тебя в печаль, — вновь фыркнула единорожка. — Я не собираюсь работать там, где мне это не будет нравиться.

— Ох, всё далеко не так просто, глупышка, — вздохнула Октавия. — Кроме работы будет еще и жизнь, а ты ведь и посуду-то никогда не моешь за собой, да и в комнате убираешься, судя по словам матери, лишь после нагоняя. Да и к тому же, если ты думаешь, что становясь музыкантшей, ты будешь просто выступать — ты ошибаешься. Ты же прекрасно знаешь, тебе достаточно поглядеть на меня, чтобы понять, что я говорю правду. Ты же знаешь как я, допустим, не люблю составлять партитуры, как я не люблю вставать в пять часов утра, как я не люблю играть тогда, когда у меня нет настроения, как я не люблю улыбаться слушателям, когда мне хочется запереться где-нибудь и покричать… но я почему-то это всегда делаю, пусть мне это и не нравится!

— Всегда, ага, как же, — улыбнулась Лира.

Она прекрасно знала, что даже такая дисциплинированная пони, как Октавия, всё-таки регулярно, пусть и редко, прогуливает репетиции, позволяя себе просто поваляться в кровати лишний часик.

— Хорошо, не всегда, — согласилась Октавия. — Но не думай, что мне это сходит с копыт. И наш квартет, и оркестр не сами по себе, а работают на министерство культуры, а поэтому я обычная рабочая, как и любой другой пони. Единственное отличие заключается в том, что… нет, отличий нету! Ошибки на репетициях, прогулы, ошибки на концерте, просто неуважение к другим пони, неопрятный внешний вид, опоздания — это всё наказывается дирижером или копытоводителем оркестра.

— Серьёзно? — усомнилась единорожка.

Ей почему-то всегда казалось, что Октавия, равно как и их квартет и многие члены Первого Кантрелотского Оркестра, принадлежит тому числу пони, над которой нет начальства.

— Абсолютно, — кивнула Октавия.

— А почему? У вас там вроде как маленьких-то нету, да и балбесов держать не должны, — поинтересовалась Лира. — Те, кто ошибся, и так поймут, что они ошиблись и больше так никогда не сделают. Разве нет?

— Ох, Лира, вот тебе по десять раз на неделе говорят, что нужно выполнять все задания, оставляют после уроков, ругают, а ты почему-то их всё равно не делаешь, — улыбнулась Октавия.

— Но это всё-таки школа, а я всё-таки еще жеребенок, — отмахнулась Лира. — Нам просто всегда говорят, что во взрослой жизни никто ругаться не будет, а если не будешь стараться, то тебя просто сразу выгонят с работы, вот и всё. Выходит, врут?

— Не знаю, Лира, есть, наверное, и такие начальники, что действительно не разбираются, почему ты ошибся, — пожала плечами Октавия. — У нас всё именно вот так.

— Но вы не дети. У вас нет детей или дурачков. У вас лучшие музыканты Эквестрии! Кто вами может командовать, а уж тем более воспитывать?

Октавия лишь ласково улыбнулась ей.

— Моя дорогая, «лучшие музыканты» — это вовсе не значит «идеальные пони». Тебе достаточно взглянуть на меня и понять, что любой даже самый дисциплинированный пони порой мечтает поспать чуть подольше. Кроме того, наш оркестр вмиг развалится, как только за нами кто-то перестанет присматривать.

— Это еще почему? — усомнилась Лира.

— Коллектив, — просто пояснила Октавия. — Среди наших музыкантов есть и невоспитанные особы и особи, да и вполне хорошие пони частенько ругаются друг с другом.

— Как и у нас, — задумчиво проговорила единорожка. — То есть вы точно такие же дети?

— Нет, но общая схема рабочего коллектива и учебного класса работает и там и там, — улыбнулась наставница. — Разумеется у нас это всё по-другому, никто друг с другом не дерется в открытую, а случаи прогулов или неготовности к репетиции и вовсе единичны. Но, тем не менее, любое преступление всегда заслуживает наказания, и тут нет разницы, будешь ли ты Принцессой или первоклашкой.

— Что-то я сомневаюсь, что Принцессу Селестию кто-то способен просто отругать.

— Не уверена, но мне кажется, что если она сделает что-нибудь не то, то её осудят сразу тысячи пони. Пусть в мордочку ей это никто и не выскажет, но тем не мене она всегда заботилась о том, чтобы её любили, — пожала плечами Октавия. — Мне кажется, это тоже можно назвать некоторой формой санкций. Да и к тому же, её не за что ругать.

Лира попыталась что-то ответить, но не успела открыть рот.

— А вот тебя есть за что! Сейчас одиннадцать часов, а ты и сама не спишь, и мне не даешь! — недовольно завернула вдруг диалог пони.

— Я, помнится, отсюда и в три часа ночи уходила, — улыбнулась единорожка.

— В субботу — пожалуйста, я только рада! А вот сейчас, пожалуйста, давай сыграем в последний раз, а затем ты пойдешь и нормально выспишься. Попробуй хотя бы последний месяц нормально отучиться без прогулов!

Лира спокойно кивнула. Ей действительно не хотелось омрачать последний месяц учебы, тем более тогда, когда ей требовалось постараться выложиться на все сто, чтобы получить в аттестат приличные оценки, которые неплохо были подпорчены за последние три года постоянных прогулов и лентяйства.

Нельзя сказать точно, когда и по какой причине это произошло, но из круглой отличницы, скромницы и любимицы учителей она превратилась пусть в умную и способную, но ленивую и не стремящуюся учиться единорожку. Вспоминая себя во втором классе, она не могла вспомнить того дня, когда бы она получила оценку ниже высшего бала. Вспоминая себя в четвертом классе, она ясно помнила, как сильно она постаралась получить высший бал в аттестат за окончание начальной школы по письменности, по которой у неё не всегда всё получалось. А далее? А далее всё почему-то стало скатываться в Тартар. Сначала она просто потеряла интерес в том, чтобы быть лучшей, тем более что соревноваться с Твайлайт (лавандовой единорожкой, большой умницей, протеже Селестии, а так же хорошей знакомой Лиры) было невероятно сложно, если не сказать «невозможно». Затем она однажды осмелилась не сделать домашнее задание, причем не сделать специально, променяв эти полчаса на чтение интересной книги. Затем она первый раз обманом не пошла на занятия.

Впрочем, точкой отсчета все считали то, что произошло с ней в седьмом классе. Дело в том, что у Лиры случилась неплохая семейная трагедия, которую вкратце можно было описать фразой «блудный отец». Началось всё с того, что её папа просто взял и самовольно покинул квартиру. Его нашли через три месяца на другом конце города. Он извинялся, говорил, что ему требуется побыть одному, что ему требуется подумать о всем о том, что он делает и что ему требуется сделать. Он всегда был в теплых отношениях с дочерью (и, как она позже узнала, в весьма нетеплых отношениях с матерью, но оба от неё это успешно скрывали), а поэтому не отринул её и теперь. Впрочем, она ушла сама, когда однажды заметила в его новой квартире один интересный предмет в виде лежащей в интересной позе пони.

Ситуацию можно было бы назвать очень смешной и забавной, если бы это случилось не с ней и не по-настоящему. Она, желая сделать папе небольшой сюрприз, без его ведома сделала дубликат ключа, а затем в один прекрасный момент проникла в его квартиру, никак не ожидая, что сюрприз её папе уже подготовила другая пони, которая, заслышав шорох ключа, явно активизировалась. Лира еще могла бы сомневаться в том, что она увидела, но эта пони, так и не посмотрев на то, кто вошел на самом деле, начала недвусмысленно намекать на то, что она была бы не прочь слегка поразвлечься с кем-то, кого она называла именем Лириного папы.

Вошедший минуту спустя отец застал свою дочь ошеломленно наблюдающей за его любовницей, которая весьма живописно, но совсем недвусмысленно лежала на кровати бедрами к двери. Он так и не смог ничего объяснить в тот день единорожке, зато она навсегда запомнила эту картину. Лира сначала со всей дури сломала небольшую статуэтку (которую ей дали как приз за первое место в небольшом конкурсе и которой она, в общем-то, и пришла похвастаться) о бесстыдно выставленную задницу, а затем просто навсегда выбежав из этой квартиры. Через день она решилась рассказать об этом всем её матери, которая пришла в полное отчаяние. Примерно через неделю они обе порешили больше не общаться с этим единорогом, отвергая любые попытки пойти на контакт. Впрочем, их не было вовсе.

Разумеется, подобное не могло не ударить по психике Лиры, которая до этого буквально купалась в родительской любви и заботе. Она восприняла это крайне болезненно, поначалу и вовсе задумываясь о том, чтобы просто навернуться с крыши дома, разом перечеркнув все свои беды. Впрочем, эти мысли ушли примерно через неделю вместе с пришедшим пониманием того, что любыми действиями она лишь окончательно добьет и так сильно заболевшую на нервной почве маму, что ей ну никак не хотелось. Кроме того, её сильно поддержали одноклассники (даже её личный враг на месяц отстал от неё) и учителя, включая и Селестию. В результате она пережила всё это, но след определенно остался. Допустим, она окончательно потеряла своё стремление учится, занимаясь (и то в половину сил по половине предметов) лишь из-за нежелания расстраивать мать и расстраиваться из-за ругани с учителями сверх той нормы, что она могла ругаться без опаски получить ярлычок абсолютной бестолочи, с которой даже и ругаться бесполезно.

Тем не менее, то ли силами вконец надоевшей своими нравоучениями, а нередко и наказаниями, Конычи (классной дамы), то ли в силу того, что Лира даже несмотря на тотальную лень и неготовность к занятиям всё-таки чисто от нечего делать работала на самих уроках, но единорожка действительно вполне успешно выплывала и в полугодиях, и по итогам года, а так же вполне могла успешно закончить и всю школу, показывая далеко не отличные, но всё-таки буквенные балы (минимум 10 из 15), что считалось вполне более чем достаточным. Кроме того, мама пообещала сделать ей первоклассный подарок, если она всё-таки окончит школу именно «на буквы», как она выражалась, а поэтому у единорожки был стимул попробовать улучшить свои оценки в последний момент, что она умела делать просто превосходно.

---

Зебр уже несколько минут подряд оценивающе посматривал то на небольшую кипу свитков, то на принесшую их единорожку с огромными жалобными глазами. Ему очень не нравилось, когда от него что-то так настойчиво просили.

— Бессовестно ты поступаешь, когда лик моему взору являешь, стараясь кровью малой выпросить то, что и стараниями не всем получить дано! — укоризненно покачал головой Сарфин.

— Здесь десять выполненных работ, причем выполненных не абы как. Я их всю ночь делала. Это разве не старания? — простонала Лира.

— Ты вдруг решила, что одна ночь искупит то, сколько долго ты неявками грешила? — поднял бровь зебр.

-Ну, во-первых, я болею, а прогуливала может пять, может десять раз за все года, и мне честно очень-очень стыдно за это! — вздохнула единорожка. — Во-вторых, я же всё-таки училась, и у меня в целом неплохие оценки.

— Не ты одна хочешь такой награды, но высокий бал трудом добиваться надо! — покачал головой Сарфин.

— Мне что-то еще сделать? Дайте список, я всё сделаю — наивно активизировалась она.

Она прекрасно понимала, что он говорит немножко не про это, но сделать вид, что ты готова отработать любой свой косяк — это проверенный способ склонить учителя на свою сторону. Сработало и сейчас.

— Не о том всё речь моя, но да симпатию вызывает готовность твоя. Поступим так, мой ветерок — присядешь ты и подождешь, на полчаса здесь приют себе найдешь, пока я проверяю всё, что принесла ты мне в зарок, что не глупа и не ленива ты, дружок, — добродушно кивнул Сарфин.

— Да нет, я еще та лентяйка, но я очень-очень хочу исправится, ну и вот пытаюсь это сделать! — вздохнула Лира. — Вы же вознаградите мои старания, правда?

Зебр вздохнул, вновь видя жалостливый взгляд, стихами призывая её присесть и подождать решения. Лира едва сдержала улыбку. Она не сомневалась, что работы сделаны если не идеально, то как минимум хорошо, а так же в том, что их хватит, чтобы выторговать у преподавателя что-нибудь в районе B или даже C. Это был последний учитель, с которой ей осталось поговорить, но, тем не менее, это было уже практически сделано. Кажется, бессонная неделя погружения в учебу дала невероятно вкусные плоды, улучшив возможный средний бал в аттестате сразу на два пункта, а так же сделав минимальной оценкой A. А это её это вполне устраивало!

Её злодейские мысли прервал стук в дверь и последующее бодрое щебетание.

— Сарфин, простите, что отвлекаю, но у вас уже готовы оценки для выпускников?

-Как раз заканчиваю. Остался последний мне бал, который я почти принял — вздохнул Сарфин. — Мне тут работы принесли, о содействии просили. Вы не поможете решиться, на что же всё-таки решиться?

— Конечно. Кто такой? — поинтересовалась классная дама.

— Я, — произнесла Лира. — С выздоровлением, миссис Коныч!

«Кто бы сомневался», засмеялась пегасиха. Несмотря ни на что, она относилась к этой ученице более чем тепло, лишь только из-за этого и портя свои нервы на бесконечные попытки достучаться до её совести, призывая трудиться, трудиться и еще раз трудиться. Лира, впрочем, искренне считала, что она её ненавидит, а поэтому сильно расстроилась подобному повороту событий, заранее будучи уверенной в негативном исходе.

— Ну а как у неё вообще? Как принесенные работы? — поинтересовалась тонкая, маленькая и изящная синяя пегасиха.

— Без них девять, с ними B, — пожал плечами зебр. — Вот только стоит ли их принять, на всё другое взор затмить?

— На всё другое? Вы имеете в виду пропуски и несделанные задания?

— Именно так.

— Тогда стоит, — уверенно кивнула Коныч. — Я её за каждый прогул по полчаса ругала, так что за них она и так ответила сполна. Правда, Лира?

Единорожка привстала. Не в её привычках было унижаться, но сейчас у неё появился неплохой шанс окончательно убедить Сарфина, заодно слегка подразнив нелюбимую наставницу.

— Именно так. Вы же знаете, насколько зла на язык наша классная! — улыбнулась Лира. — Полчаса находиться с ней в одном кабинете бывает невероятно проблематично.

— Разумеется, когда приходится разговаривать с кем-то таким, кто, кажется, не понимает по-хорошему, то приходится порой и грубить, и обижать, — согласилась «злая на язык классная», ловко отплачивая единорожке её же монетой.

Зебр, ухмыльнувшись этой перепалке, со спокойной душой поставил этот злосчастный B бал, отдавая журнал в зубы пегасихи. Лира, тепло поблагодарив, выскочила за дверь.

— Постой, со мной пойдешь, — остановила её Коныч, невероятным образом умудряясь говорить четко даже с журналом в зубах.

Лира заметно скисла. В абсолютном большинстве случаев эта фраза приводила к тотальному разносу, нередко с применением любых форм взыскания, вплоть до пятичасового ареста. Заметившая это пегасиха добро усмехнулась.

— Не переживай, ругать и наказывать не буду.

— Точно!? — ожила Лира.

Ей ответили кивком.

— Тогда признаюсь, что во время вашего отсутствия был один случай прогула по причине крепкого сна, а так же одно невыполненное задание, вот!

— Хитрая какая… ладно, обещала, — вздохнула классная, явно не имея понятия о данных происшествиях. — Следуй всё-таки за мной.

Лира с улыбкой кивнула, бодро ступая вслед за наставницей. Она никогда особо не переживала по этому повод, но весть о том, что возмездия за тот день не поступит, безусловно её обрадовала. Дорога до кабинета получилась недолгой. Единорожка вежливо подождала разрешения присесть, ожидая начала диалога.

— Лира, скажи, что ты планируешь после окончания школы? Осталась какая-то неделя всего.

— Ну, мама планирует отправить меня в Понивилль, мотивируя это тем, что мне нужно научиться жить одной и жить своей жизнью, вот, — неохотно пояснила единорожка.

— Тебе это, разумеется, не сильно нравится, да? — поинтересовалась пегасиха.

Лира хмуро посмотрела ей в глаза, ожидая увидеть в них сарказм и издевательство. «Издеваешься? Конечно», фыркнула она про себя, лишь кивнув в ответ копытоводительнице.

— Может мне следует с ней поговорить? — вслух задумалась Коныч. — Мне кажется, она ошибается в этом решении. Ты могла бы стать неплохой музыкантшей, если бы продолжила к этому стремиться.

«А вот это уже что-то новенькое», слегка удивилась единорожка.

—Я не думаю, что это имеет смысл, — наконец тряхнула она головой. — Мама говорит, что год прожить одной — это обязательный обряд взросления в роду Хартстрингс и что его должны пройти все, а то, что я буду жить в небольшом городке, дак это даже хорошо. Я вот только так и не поняла, почему это хорошо.

— А почему бы просто не спросить?

— Не, ну спрашивать-то я спрашивала, но она всегда отмахивалась общими фразами типа «вдали от дома ты повзрослеешь быстрее» и прочим бредом, а в последнее время и вовсе за моду взяла меня затыкать, когда я хочу об этом поговорить.

— Ну, это не такой уж и бред, — пожала плечами Коныч. — Другой город, а в твоём случае — совсем небольшой городок с тесными взаимосвязями всех жителей, все друг друга знают, единый коллектив. Другое дело, что в нем ты вряд ли найдешь себе работу по таланту. Максимум подработки на несколько концертов в месяц.

— Мама сказала, что мне требуется попробовать что-нибудь еще, — фыркнула единорожка. — Мол, наиграться ты еще всегда научишься, а вот в этот год попробуешь что-нибудь другое. Зачем? «Общее развитие», как она говорит.

— Верная мысль, кстати. Тебе не нужно всё время смотреть в одну точку. У тебя есть и своя голова на плечах, чтобы решить, кем ты действительно хочешь стать, — одобрила пегасиха.

Лира медленно поднялась со стула, вставая к классной даме боком.

— Вот мой талант, на моём боку отпечатан! — непонимающе воскликнула она. — Зачем мне становиться кем-то другим, если по части музыки у меня всё так хорошо складывается?

— Это твой талант, но это не твоя судьба, — покачала головой Коныч. — Кто знает, может ты найдешь другое занятие, которое бы тебе нравилось.

— Это какое, можно спросить? — хмуро поинтересовалась Лира.

— Ну, помнится, ты в своё время очень увлеклась экономикой, юриспруденцией. Почему бы тебе, допустим, не стать судьей или не открыть свой магазин, в конце концов?

Лира с удивлением обнаружила, что не может вот так сразу найти нужные аргументы в опровержение этого довода.

— Да, но в Понивилле нет суда, а судьей можно стать лишь в сорок лет. На магазин или любое другое своё дело же нужно много денег, а мама вряд ли мне их даст, — с сомнением проговорила она.

— Да, но ты бы могла поработать секретарем в мэрии или, допустим, помогать кому-нибудь управлять уже готовым заведением или предприятием. Это ценный опыт в любом случае.

— Эм, но… а зачем? — вновь усомнилась единорожка. — У меня всё неплохо получается по музыке и у меня бы, без сомнения, получилось построить там карьеру. Зачем пробовать что-то новое, что, наверное, у меня будет получаться не столь гладко.

— Лира, было бы старание и желание, и вот тогда у тебя ВСЁ получится, — улыбнулась Коныч. — Не думай, что если ты талантлива в одной отрасли, то ты обязательно будешь бездарем в другой. Тем более, уж кому как не мне знать твой потенциал. Мозг у тебя на месте, язык подвешен, воспитание вполне сносное, упорство и даже упрямство в тебе тоже разбудить несложно.

«Она это серьёзно?», усомнилась Лира.

— Ленива, конечно, до ужаса, но эта дурь из тебя живо выйдет, когда за прогул тебе влетит посерьёзнее, чем пять часов ареста.

«О, вот теперь вижу, что серьёзно», хмыкнула единорожка. Последнее было вполне в её стиле. А вот первое… над этим определенно стоило задуматься!

— Не верю, что говорю это, но спасибо за совет, — задумчиво проговорила она.

Она слегка запоздало поняла, что это было более чем грубо, но, уже собравшись извиниться, она вдруг услышала смех учительницы.

— Ой, да хватит тебе уже дуться! Не маленькая девочка, чтобы злить-то так. Обижают её, поспать и полениться не дают, бедненькой — смеялась Коныч.

Лира лишь фыркнула, ничего на это не отвечая. Впрочем, пегасиха и так всё понимала. Её десятилетнего опыта педагогики более чем хватало, чтобы понять, что избалованные вниманием кобылки начинают понимать, что любовь и забота может носить не только форму нежностей, но и строгости, уже много позже после окончания школы. Она уже давно свыклась с мыслью, что и Лира, и еще несколько ярых ленивцев её чуть ли не ненавидят за постоянную ругать. Она принимала это за обидную, но неизбежную сторону работы учителем, утешая себя, впрочем, мыслью о том, что она всё-таки пытается сделать как лучше, очень надеясь на то, что пусть бывшие, но всё-таки ученики в дальнейшем помянут её добрым словом.

---

Лира любила последние недели занятий перед каникулами, когда они вроде бы еще учились, но вроде бы уже не занимались на уроках. Разумеется, последняя неделя перед окончанием школы не стала исключением. Все учителя пытались более попытаться последний раз наставить непутевых отпрысков на путь истинный, нежели в последний раз попытаться что-то вбить в их головы, что сейчас уже казалось абсолютно невозможной задачей.

Это было абсолютно удивительно, но в последний день решил заняться философией и грифон-математик, слегка отступаясь от своего правила никогда не срывать уроки и сильно удивляя этим класс. Впрочем, от остальных правил он не отступался, на полном серьёзе советуя всем сидеть ровно и молча, грозясь написанными на доске сложнейшими примерами, на которые и Лира боялась нарваться.

— Ну что же, мои уважаемые идиоты! — хмыкнул Борч. — Пройдет не так много времени, и вы выпорхнете из этих стен, сверкая до блеска наточенными топорами…

Лира улыбнулась. Её даже через два года не переставало умилять то, как грифон называл магический рог единорогов. Это была одна из множества его так называемых «фишек».

— …освещая ими темный путь взрослой жизни. Конечно, многих из вас все годы, проведенные здесь, вообще ничему не научили, остальные же впитали лишь самую поверхность. Тем не менее, я надеюсь, что даже самые ярые затупки уяснили то, что в жизни можно добиться всего, но только если очень-очень постараться. Правда, Лира?

В классе раздались смешки.

— А вот давайте без таких неудобных примеров, пожалуйста, — спокойно возразила единорожка.

— Ага, ты меня еще попроси тебя идиоткой не называть, конечно! — фыркнул грифон, продолжая свой монолог и не обращая внимания на надутые губы обиженной Лиры и новые смешки. — Ты у меня самый яркий пример вот этого высказывания. Я просто разглядел в тебе способности и заставил их проявить. В итоге ты добилась высшего бала. Ну дак вот, уважаемые топороносцы — это всё в жизни вот так и может быть, но только с той разницей, что заставлять вас там уже будет некому. Ну, то есть, родители-то никуда не денутся, но это уже будет всё не то. Вопросы, возражения? — поинтересовался он.

— Есть. Вы утверждаете, что можно лишь стараниями добиться абсолютно чего угодно. Но разве могу я, допустим, стать балериной, если у меня к этому нет никакого таланта? — усомнился серый единорог.

— Кто-то там заикался про неудачный пример? Нет, вот ЭТО — это неудачный пример, да! — хохотнул грифон. — Ну а вообще, если серьёзно, то почему бы и нет? Талант-то талантом, но перестаньте обращать так много внимание на то, что у вас нарисовано на заднице. Я не буду утверждать, что это ничего не значит, но это значит вовсе не так много, как вам сейчас кажется! Я не знаю, как зовут того идиота, кто назвал эти метки «метками судьбы», но…

— Селестия так их назвала, я у неё спрашивала, — невозмутимо перебила его Твайлайт.

Класс заинтригованно зашевелился, предвкушая небольшое представление. Все прекрасно знали, насколько яро Твайлайт защищает честь Селестии, а ведь её сейчас фактически обозвали. То, что это сделал самый суровый учитель, грифон, садист — это её сейчас волновало мало.

— Она ошиблась с названием, это точно, — также невозмутимо высказал Борч.

— Селестия не может ошибиться.

— Да, разумеется, она всесильна, всемогуща, всемудра, о да! — ехидно высказал грифон.

— Если я сейчас попробую обидеть вашего Императора, то вы мне голову оторвете. Зачем же вы так о Селестии? — недовольно воскликнула волшебница.

Лира про себя отметила, что именно так бы и было.

— А я её не обижаю, — пожал плечами Борч. — Просто всем свойственно ошибаться. И Императору, и Селестии, и мне, и тем более тебе. Разница лишь в том, как часто. И…

— Извините, но…

Лира поспешно зажала рот подруги копытом, перевешиваясь через парту.

— М, да наш струнный инструмент сейчас встрял невероятно вовремя — хмыкнув, оценил это грифон. — Твайлайт, вот если еще раз попробуешь меня перебить, то тебе последний учебный день запомнится надолго. Причем запомнится не с позиции «это было так здорово!», а с позиции «я прорешала половину учебника за один вечер». Я с тобой с удовольствием поболтаю, но позже. Ясно тебе?

Слегка смутившись, лавандовая единорожка сдержанно кивнула. Лира со спокойным за подругу сердцем плюхнулась обратно на своё место, мгновенно зашипев от боли и подавляя желание вскочить. Она со вздохом прикрыла глаза копытом. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы представить ехидную рожу Скраппи Смарта, того единорога, что сидел сразу за ней, невзлюбив её с первой встречи. Их противостояние длилось уже более десяти лет, скатываясь порой и на вот такие детские, банальные, глупые, но весьма эффективные и обидные приемчики типа канцелярских кнопок на стуле. Хотя нет. Проверять стулья на предмет инородных предметов наша героиня уже давно разучилась. Видимо, её противник вспомнил детство.

— Итак! — продолжал грифон. — Грубо говоря, я пытаюсь сказать, что метка судьбы пусть и называется меткой судьбы, но не относитесь к этому так-то уж буквально. Творите свою судьбу! Ты захотел — ты сделал. Один раз нужно сильно-сильно захотеть, а в дальнейшем сильно-сильно стараться. Никакая картинка вам не поможет больше чем старания. Да, особый талант и все дела — это хорошо и я не говорю, что кьютимарка вообще ничего не значит. Но она не значит всё, вот в чем беда! Иначе говоря, пойти туда, куда у вас копыта просятся — это неплохо, но многие наверняка попробуют что-то другое и их это увлечет. Вот, допустим… ну, не знаю… кто хочет работать не по своему таланту? — нашелся наконец-то Борч.

— Я, — гордо поднялся нежно-салатовый единорог. — Писателем.

Лира удивленно икнула. Воулди был известен, прежде всего, талантом мастера на все копыта, да и на крупе у него красовалась отвертка. С другой стороны, она прекрасно помнила, насколько талантливо он пишет сочинения, доклады, рефераты. «Да, у него может что-либо получится!», с уверенностью решила она.

— Вот! И как, ты к этому идешь? — поинтересовался грифон.

— Ну, я прочитал много книг и тренируюсь в написании романчика… — смущенно вздохнул будущий писатель.

— Много тренируешься?

— Ну, почти всё свободное время…

— Великолепно! Закончишь — дашь почитать! — с уверенность одобрил Борч. — Еще кто?

Лира с интересом подумала, а было бы интересно почитать его роман ей? В принципе, гадать об этом, не зная даже названия и жанра было более чем глупо.

— Извините, но вот вы сейчас говорите о талантах! Но ведь нельзя забывать и о том, что таланты бывают не совсем там, где их можно использовать — подалась Винс. — Допустим, что мне делать с моими картами? Нет, конечно, на жизнь я себе этим могу заработать, но работать игроком в карты — это немножко бред, согласитесь?

— Вот, еще один момент! — уверенно кивнул Борч. — Короче, не относитесь к своей картинке на заднице как к путеводителю судьбы, иначе можно будет с уверенностью сказать, что у вас судьба в полной заднице. Правда, Лира?

Единорожка вздрогнула, сначала краснея со стыда, а затем краснея уже от злости. Этот грифон позволял себе слишком многое.

— Знаете, а вот оскорблять не нужно!

— Оскорблять? — недоуменно захлопал глазами грифон. — Эм… я честно не понял, чем я тебя оскорбил. Я один такой, нет?

Все недоуменно пожали плечами.

— Извините, я, наверное, ослышалась, — поскорее высказалась единорожка.

Борч частенько спрашивал у неё мнение, ставя единорожку в свои любимчики (правда никто этой роли не завидовал, ибо вслед за некоторыми преимуществами, которые были минимальны, следовали кучу требований, которые были максимальны), но она так и не научилась отличать издевательства от действительно вопросов. Вот и сейчас ей показалось, что ей прямо намекнули на далеко не идеальную фигуру. Впрочем, о том, почему она вдруг так взъелась, никто толком не понял, поэтому тему всё-таки замяли.

— А уши нужно мыть, дорогая моя. Или топор мешается? — усмехнулся Борч. — Ну да ладно. В общем, равно как чудеса, нужно творить самим и судьбу. Если вы захотите — вы сможете добиться того, чего вы захотите. Вот и всё, дети мои. Увидимся завтра на выпускном, но там, увы, я вас идиотами уже назвать не смогу. Эх, время-то как летит…

Выходя из класса, единорожка не переставала думать об этих словах. «И ведь действительно, почему я намерена стать именно музыкантом?», раздумывала она, «Да, у меня это хорошо получается, согласна. Но ведь действительно, кто сказал, что у меня не будет получаться что-то другое? Да и, в конце концов, постоянные занятия музыкой будут сильно меня утомлять, а в итоге мне это всё надоест, и что тогда? Тогда мой талант окончательно потеряет смысл… Хм, мамина затея приобретает всё больше и больше смысла!».

Её мысли перебила легкая боль. Вздрогнув, она повернула голову.

— Это моё. Не присваивай себе чужого, воровка! — едко фыркнул Скраппи, демонстрируя извлеченную телекинезом кнопку.

— Что упало, то пропало. Аккуратнее надо быть, — в том ему ответила Лира.

— Детскую присказку вспомнила? Умница, девочка, — умилился единорог.

Единорожка закатила глаза.

— О да, и это мне говорит тот, кто мне кнопку подложил на стул. Прошу прощения, но это настолько не круто, что я вообще не понимаю, как ты смог это сделать, — ухмыльнулась Лира. — Впрочем, имея отрицательное чувство достоинства можно и не на такое пойти.

Скраппи открыл было рот, но их насильно обняла Винс, перебивая их недружелюбную беседу.

— Эй, ребята, хватит ругаться! Пойдемте лучше в картишки сыграем партейку вместе, а? — весело предложила она.

«Ох, ну вот чего она еще могла предложить!», ухмыльнулась единорожка. Класс у них был в меру дружным, но у всех учащихся была договоренность ни в коем случае не помогать ни Скраппи, ни Лире, если дело касалось их взаимного противостояния. Единственное, что, по версии Коныч, делать было нужно, дак это пресекать любые проявления враждебности. В результате их редко оставляли одних, а при необходимости ловко разнимали. Это мог быть шкафоподобный Демдцем, вдруг встающий между ними без возможности обойти преграду, грозящаяся (а иногда и исполняющая угрозы) Твайлайт, которая у них была старостой с невероятным авторитетом, ну или любой другой. Порой встревала и Винс, пусть и предлагая заведомо неудачное предложение, зато своим вмешательством вынуждая прервать любые разногласия, практически заставляя Лиру идти за собой.

— Ага, в дурака! — фыркнула единорожка.

— Скорее в дуру! — в тон ей повторил единорог.

— А ну-ка хватит!

Вздрогнув, оба поспешно оторвали взгляд друг от друга. У Твайлайт был здорово поставлен командирский голос. Впрочем, на этот раз у неё по непонятным причинам не было настроения зачитывать стыдящие речи и угрозы возмездия. Она просто поманила Лиру за собой, в темпе шагая по своим делам. Винс проследовала за ними бодрой рысцой.

— Куда так спешишь? — поинтересовалась аквамариновая единорожка.

— Мне… мне нужно помочь брату с уборкой, да! — пояснила волшебница, едва не сбиваясь на бег. — Сегодня планирует прийти Селестия, а у нас в квартире… ну, ты знаешь, что у нас в квартире…

Лира хихикнула, вспоминая обычную разруху. Твайлайт читала за раз более десятка книг, раскидывая их в самых невероятных местах, проводила взрывоопасные эксперименты и поддерживала бардак в огромном зале всеми возможными способами. Её брат же… ну, скажем так — он был занятой жеребец без возможности не просто убраться, а даже приготовить себе что-нибудь, ибо приходил домой он лишь ночью и лишь в уставшем состоянии.

— А Спайк? Он еще болеет? — поинтересовалась музыкантша.

Спайком звали личного дракончика Твайлайт. Она получила его на вступительном экзамене — в качестве испытания перед Твайлайт поставили драконье яйцо с указанием произнести заклинание роста вперед на несколько часов, когда дракончик уже должен будет вылупиться. В итоге, испугавшись странного хлопка за спиной, Твайлайт сделала это заклинание необычайно мощным — дракончик вылупился и начал стремительно расти. Селестия остановила этот процесс, заодно заарканив талантливого мага к себе в ученики, даруя ей дракончика в качестве помощника. Именно этот помощник и пытался поддерживать чистоту в доме, но в последнее время он сильно захворал и слег в больницу. Судя по печальному кивку и вздоху, он всё еще был болен.

— О-о, уборка! Как это скучно! — протянула Винс, отличающаяся крайней степенью непоседливости. — Извини, что не предлагаю свою помощь.

— Ничего страшного, я и сама справлюсь, — миролюбиво улыбнулась Твайлайт, а затем вдруг остановилась, в упор разглядывая другую спутницу. — Хотя…

— Ты знаешь, насколько я ленива и не надо на меня так смотреть! Обращайся, когда тебе понадобится помощь в чем-то менее скучном и муторном — слегка извиняясь, произнесла Лира.

— Мне не хотелось бы заставлять… — вздохнула лавандовая единорожка.

Музыкантша едва сдержалась, чтобы не плюнуть в угол. Избалованная всеобщим подчинением, Твайлайт порой становилась крайне наглой, приказывая и то, что приказывать было вообще нельзя. Разумеется, сейчас она подобного делать не будет, но намек на то, что она могла бы это сделать, был очень и очень прозрачным.

— Только из-за того, что ты мне здорово помогла при написании тех стопок домашних работ! Только из-за того! — недовольно проворчала Лира.

— Не обижайся так. Я зачем-то купила сразу четыре торта, а так как четыре нам будет много, а с твоей помощью мы управимся пораньше, то четвертый ты могла бы вполне уверенно уничтожить. С нашей помощью, конечно, но тем не менее — заискивающе улыбнулась Твайлайт.

— Ну дак вот с этого и надо было начинать! — расцвела в улыбке теперь уже довольная своим положением работница. — Бежим скорее, я голодна!

---

— Шайнинг, приучи свою сестру к порядку, будь жеребцом! — простонала Лира.

Ей откровенно надоело доставать книги из всевозможных экзотических мест, включая и места под диваном, за диваном, в диване, между подушками на диване…

— Бесполезно — хмыкнул белоснежный единорог. — Родители на этом деле в своё время крупно прогорели. Помогали лишь угрозы отказать в покупке новой книге, но такими рычагами давления я не владею.

— Да уж, но судя по всему, настолько строго ей доставалось не так уж и часто, — скептически фыркнула единорожка, осматривая высоченные шкафы, сплошь заставленные книгами.

Твайлайт как-то хвасталась, что у неё более двух тысяч наименований и что её дом с лихвой может конкурировать с библиотекой. Впрочем, Лира бы даже сказала, что это место и было библиотекой. Оно просто просилось быть библиотекой. Причем библиотекой для ученых пони, так как книги тут были, в большинстве своём, сплошь научными, причем названия порой ни о чем не говорили даже Лире, которая никогда не считалась глупой или необразованной.

— И как она может это читать? — вновь фыркнула единорожка, держа перед собой справочник о современных временно-пространственных теориях. — Нет, понимаю, это может быть интересным для ознакомления, но ведь здесь всё так подробно расписано!

— Не спрашивай меня, я засыпаю на второй странице — подтверждающе засмеялся Шайнинг Армор.

— Причем читает она их, судя по всему, с интересом, раскидывая где ни попадя… вот, допустим, зачем требовалось выкидывать «колебания материи» за диван? — продолжила ворчать Лира, недовольная самим фактом того, что она работает, а не валяется на боку.

— Может она её решила спрятать? — добродушно хохотнул братец.

— Спрятать? А чего тут надо… вау…

Единорожка, пребывая в состоянии полнейшего когнитивного диссонанса, очумело вчитывалась в абзац случайно открытой страницы. «Нет, ну в принципе текст соответствует названию книги, но я думала, здесь будет вестись речь про менее пошлые колебания», хмыкнула она про себя. Нет, конечно, для дочери министра культуры, которая очень яро боролась с распространением порнографии, существование подобных книжек не было сюрпризом. Запрещенная литература всё-таки проскальзывала и тут и там, а будучи неразумной кобылкой лет одиннадцати она даже украла из маминых домашних запасов «на уничтожение» одну книгу для Винс, которая посчитала иметь у себя подобное невероятно крутым.

Вот только через неделю и ей, и Винс, которую Лира к своему величайшему стыду сдала разгневанной пропажей экземпляра матери, объяснили, что в этом нет абсолютно ничего крутого. Причем Лире мама объяснила это самым наиглупейшим способом, банально заставляя вслух прочитать необразованную по этой части кобылку один из романов, поясняя, что значат те или иные слова и заставляя всматриваться в картинки, а потом и вовсе заставляя написать сочинение по прочитанному. Впрочем, так или иначе, но единорожка действительно согласилась, что это невероятно противно и пошло, превращаясь в самое «правильное» существо, никогда более не интересующееся взаимоотношениями кобыл и жеребцов в абсолютно любых формах. Кроме того, в пятнадцать Лира наглядно убедилась, что простая жажда секса может заставить пони отвернуться даже от своей семьи. Это окончательно убедило её в том, что любые отношения — зло!

Разумеется, о подобных книгах она также была далеко не самого лучшего мнения. Еще более её удивило то, что она нашла подобную литературу у Твайлайт Спаркл. Это было… невероятно!

— Ну и как вы тут, справляетесь? — с улыбкой поинтересовалась вошедшая волшебница.

Шайнинг что-то бодро промычал сестре. Она пыталась привести в порядок свою комнату. Судя по широкой улыбке, миссия была выполнена успешно. Впрочем, её улыбка не развеялась, как только она увидела то, на что таким взглядом смотрит Лира.

— Интересная книжка, да? Я, помнится, зачиталась на пятой главе. Там очень увлекательная сцена знакомства героев! Советую почитать — доброжелательно проговорила единорожка.

— Советуешь почитать!? — оторопело воскликнула Лира. — Ты с дуба рухнула мне такое советовать!?

— Не знаю, мне нравится. Вот только я так и не начала читать шестую главу.

Лира бегло пролистала книгу до этой сцены, действительно не найдя ничего предрассудительного. Это была художественная книга, полная какого-то псевдонаучного бреда. Более того, она заметила, что шестая и пятнадцатые главы помечены звездочками, что, судя по сноскам, обозначало рекомендацию воздержаться от их прочтения детям или непринимающим откровенные сцены пони. Единорожка с облегчением вздохнула.

— И не начинай. А еще лучше сожги её прямо здесь! — посоветовала она.

Твайлайт с сомнением и любопытством взяла книгу, открыв нужную страницу… и действительно последовала совету приятельницы, сначала «сгорая» от прочитанного, а затем и сжигая это самое прочитанное. У Лиры пропали последние сомнения.

— Эй! Слушай, я понимаю, что ты умная, но давай ты не будешь сжигать ничего в пределах стен, хорошо? — недовольно воскликнул Шайнинг.

— Больше не буду, не подумала об этом! — крикнула лавандовая единорожка, а затем понизила громкость голоса, обращаясь к Лире. — Он слышал? Знает?

Та замотала головой.

— Торт съешь одна, но ему ни слова. Никому ни слова! Пожалуйста! — умоляюще протянула она.

— Да не скажу я никому, чего ты, — слегка возмутилась единорожка. — Я твоя подруга или нет?

Твайлайт охотно закивала. Впрочем, Лира ощутила, что они обе прекрасно понимают, что это враньё. Единорожка никогда не относилась к протеже Селестии как к настоящей подруге, которой она доверяла тайны и могла надеяться на любую помощь. Это, скорее, были теплые приятельские отношения, поддерживаемые общим местом учебы и похожими характерами. Настоящей подругой бы, скорее, Винс. Ну и Цезарий, от воспоминания которого у неё в груди защемила тоска. И родилась одна идея…

— Хотя постой! — вдруг переменилась в лице Лира. — Ты можешь мне помочь перейти через защитный барьер?

 — С Цезарием хочешь встретиться, да? — мгновенно догадалась Твайлайт, нахмуривая брови. — Лира, но тебе же объясняли, что если тебя застукают, то мало не покажется!

— Я его целый год не видела! Ему, наверное, безумно скучно там! Он, наверное, так обрадуется, когда увидит меня, — вздохнула единорожка. — Слушай, ну пожалуйста! Я не знаю как, но готова отблагодарить тебя!

— Я знаю! — слегка покраснела Твайлайт. — Ты попросишь у мамы встретиться со мной и поговорить с ней о том, чтобы дать мне книгу о магии… о запретной магии…

— Ого! — присвистнула Лира. — Нет, ну в принципе я могу ей сказать, что ты хочешь с ней поговорить, и даже могу сказать о том, зачем ты хочешь с ней поговорить, но вот за результат я не ручаюсь. А ты чего, убить кого задумала?

— Сплюнь! — испугано замахалась на неё Твай. — Просто мне интересно. Это поможет мне понять магию еще больше, нежели я её могу понять только из разрешенных источников.

Аквамариновая единорожка пожала плечами. В принципе, если её приятельницу устроит лишь сам факт встречи, то это будет совсем несложно.

— Да без проблем, подруга. А с моей проблемой? Поможешь? Пожа-а-а-алуйста!

— Заклинание обхода сложное, но я очень сильно постараюсь, — вздохнула лавандовая волшебница.

Её тотчас заключили в теплые объятия.

---

Как и ожидала единорожка, её заключили в объятия, едва она прошла в дверь. То ли она просто отвыкла от объятий мускулистого пегаса, то ли он от нечего делать еще больше развил свою и так невероятно спортивную мускулатуру, но единорожка едва не задохнулась от этих обнимашек.

— Отпусти… дышать… воздух, — прохрипела она.

— А, прости! — разулыбался Цезарий, отпуская её. — Просто я знакомой мордашки столько времени уже не видел. А тут ты собственной персоной! Как!? Мне мама даже письма не может донести из-за этого долбанного щита вокруг дома!

— Ну, мне помогла Твайлайт, ученица Селестии, — улыбнулась Лира, приведя дыхание в норму. — Она сказала, что заклинание обхода продержится всего два часа, но часок я тут с тобой пробыть смогу.

— Здорово! — обрадовался пегас. — Мне так скучно, что я готов просто смотреть на тебя и радоваться этому факту.

Лира довольно зарумянилась. Цезарий был ей именно лучшим другом, но они никогда не стеснялись отправлять в адрес друг дружки как дружеские колкости, так и вот такие приятные комплименты-похвалы.

— Вот только ты не боишься? Это всё-таки преступление, так проникать туда, куда нельзя. Я в этом не сильно силён, но, думаю, в случае чего тебя накажут здорово, — встревожено проговорил друг.

— Ну ты же знаешь, я не из робкого десятка, — махнула копытом улыбающаяся единорожка. — К тому же, шанс обнаружения невысок. Твайлайт сказала, что этот экран не зафиксирует проникновения. Ну а так проверяющему нужно зайти в квартиру и посмотреть, но, по словам твоей мамы, это случается раз в месяц. Ну, если что, то спрячусь где-нибудь, я думаю.

— Ну а всё-таки? — зачем-то решил уточнить пегас.

Лира вздохнула.

— Не, ну страшно конечно, ибо в случае чего мне до года бесплатных трудов на благо Эквестрии грозит. Но это всё ради тебя, запомни этот поступок навеки! — гордо надулась она.

— Сумасшедшая! Ушки бы тебе надрать за такой риск, — нежно проворчал Цезарий.

— Вот только посмей мне сейчас сказать, что ты из-за всего этого меньше рад меня видеть! — пригрозила ему единорожка.

— Неа. Но волнуюсь за тебя. Впрочем… пойдем чаю попьём? У меня кусочек торта есть для тебя, — предложил пегас.

— А у меня есть целый торт для тебя — улыбнулась Лира, доставая из плаща коробку.

Взволнованная предстоящей встречей, она так и не смогла даже думать о том, чтобы съесть лакомство в одиночку, прихватив коробочку и для друга тоже. Твайлайт, конечно, ворчала, что ей потребуется снабдить заклятием обхода еще и торт, но всё-таки согласилась.

Друг, хмыкнув, жестом пригласил её на кухню.

— Как у тебя тут чисто везде, аж блестит всё! — удивленно протянула единорожка. — У тебя что, мама совсем уже каждый день всё тут до блеска чистит?

— Не, это я сам.

Единорожка непонимающе посмотрела на пегаса. Он никогда не был ревнителем за чистоту.

— Ну, я взял на себя всю работу по дому и даже сделал себе рабочее расписание за тем лишь исключением, что я сплю всё то время, пока могу спать — с улыбкой пояснил Цезарий. — Причем сделал я его таким образом, чтобы ни минуты на месте не сидеть, загоняясь на седьмого пота.

— А к чему это самобичевание?

— А иначе невероятно скучно! — вздохнул Цезарий. — Я первый месяц тоже лежал себе, сидел, книжки почитывал, в бассейне полдня проводил, а затем вдруг понял, что еще один такой день и я сойду с ума. Не привык я на месте сидеть, понимаешь? А тут тотальное безделье. Ну вот я и подумал, что работу-то я себе и здесь могу найти. В результате я полдня работаю, полдня упражняюсь либо учусь чему-нибудь. И знаешь, никакой скуки.

— Зная тебя, я отнесусь к фразе «до седьмого пота» слишком буквально, — скептически хмыкнул Лира.

— Ну да, я почему-то решил себя не жалеть и расписание получилось рассчитанным на двенадцать часов беспрерывного труда, — подтвердил пегас.

— Но зачем в крайность-то кидаться? Понимаю, что валяться всеми днями в кровати невероятно скучно, но зачем так себя гонять жестко по собственной инициативе? — непонимающе подняла бровь единорожка.

Цезарий слегка задумался над ответом, воспользовавшись перерывом в разговоре с целью организации чаепития и тортопоедания. Устроившись за столом, он всё еще выглядел задумчивым.

— Знаешь, отдыхать в неволе — это та еще мука! — вздохнул он. — Работать-то и упражняться нет разницы где, а вот отдых включает в себя прогулки, там, встречу с друзьями, а я не могу этого сделать. Не могу и всё тут. И вот именно когда я это понимаю, я ощущаю всю плачевность своего положения, а вот это очень и очень плохо. А когда заработался, затем уснул, проснулся и снова уработался до состояния нестояния, как-то даже и забываешь, что случилось и что я не могу даже погулять.

Лира прижала ушки к голове. Всё-таки она была существом более чем способным на жалость.

— Ну ты держись, что я еще могу сказать, — попыталась приободрить она друга. — Осталось ведь совсем немножко, да?

— Ну да, десятого августа срок заканчивается, — кивнул пегас. — Больше двух месяцев, конечно, но это уже терпимо, это мы переживем. Не переживай за меня, всё со мной нормально будет. Я вон, видишь даже, какой накачанный стал из-за этого!

Единорожка улыбнулась шутке. Её друг обладал безграничной волей и железным терпением. Она сама бы не выдержала и месяца домашнего заключения, а он уже почти год только дома и сидит.

Она вновь вспомнила ту страшно въевшуюся в память картину суда, на котором её другу вынесли этот страшный приговор, наказав его целым годом домашнего ареста. Лира всем сердцем ненавидела этого судью, хотя, перечитав всю тематическую литературу, она и понимала, что приговор был далеко не самым суровым из возможного диапазона. Всё-таки её друг пусть не специально, но всё-таки покалечил не одного пони.

Цезарий был на несколько лет старше Лиры. Они познакомились на новогоднем вечере в Кантрелоте, куда традиционно приглашались все отличники. Десятилетняя единорожка так и не поняла почему, но из трех сотен возможных новых знакомых она разговорилась именно с этим пегасом. Сначала разговорилась, а потом подружилась. Она искренне считала, что Цезарий стал её первым настоящим, а поэтому и лучшим другом. В принципе, считала не зря: он знал о ней всё, она знала о нем всё. Чем, кроме как дружбой можно было назвать это состояние?

До этого момента Лира всегда ходила одиночкой. Она всегда была добра и открыта, легко завоевывая хорошие отношения с любым типажом пони, но она всегда слишком серьёзно относилась к дружбе и считала, что она должна возникать одномоментно, в секунду, но никак не перерастать из приятельских отношений, в результате чего все её добрые знакомые таковыми и оставались. Кроме неожиданно сильно понравившегося Лире Цезария и, пожалуй, Винс, которая стала её вторым другом.

Вторым и по номеру, и по значению. Единорожка никогда толком не понимала почему, но ту, с кем она всегда была в прекрасных отношениях, которая научила её мастерски играть в покер и играла с ней в эту интересную игру вечерами на пролет, которая всегда ей помогала, она считала номером вторым в её списке друзей. А того, кто встречался с ней максимум на выходных, кто мог и обидеть и поссориться, у кого бывало невозможно допроситься помощи, она считала лучшим другом. Видимо, это были какие-то особенности статуса «лучший друг».

Вот и сейчас, даже когда Цезарий находился под домашним арестом и они не виделись уже почти год, она никогда не забывала о нем, переживая за него всем своим сердцем.

— Слушай, а можно тебя спросить кое о чем, что тебе может не понравиться? — осторожно поинтересовалась единорожка.

Пегас спокойно кивнул, поедая торт. Он никогда ничего не скрывал от подруги и не верил, что она может обидеть его каким-нибудь пошлым вопросом.

— Ну… ты и вправду виноват в том, за что тебя наказали? — выпалила на одном вздохе Лира.

Она терпеть не могла, когда даже мама пыталась выяснить у неё что-нибудь, что касалось строчки «оставлена после уроков» в табеле, считая подобные темы абсолютно закрытыми и не подлежащими обсуждении. Впрочем, Цезарий не начал на неё шипеть или фыркать, а Лира спрашивала лишь потому, что она действительно не знала этого, вполне предполагая, что его подставили или что-то в этом роде.

 — Да. Вот такой я кривокопытный идиот, да, — хмыкнул Цезарий.

— Ох, брось, с каждым могло такое случиться! — попробовала отбить у него эти мысли единорожка.

— Скинуть на головы коллег-стражников наковальню? О да, это могло быть с каждым! — ехидно проворчал он.

Лира не смогла сдержать улыбки. Это было бы действительно смешно, если было бы неправдой. А так это было полнейшей правдой. Во время службы стражником в Гвардии, Цезарию поручили дотащить новенькую наковальню из склада в кузницу. Наплевательски отнесшись к технике безопасности, он просто взял её копытами и вылетел в окно. О том, что он переоценил свои силы, он понял лишь тогда, когда тяжелый предмет выскользнул у него из хватки. Разумеется, прямо под ним стояли отдыхающие после караульной смены двое земных пони-стражников. Благо хоть пони, потому что пегасов или единорогов после такого происшествия пришлось бы собирать по косточкам. Так же всё обошлось лишь переломом парочки ног и множеством ушибов, за что Цезария и посадили под домашний арест.

— Прости, но это в высшей степени комично, — извинилась за эту улыбку единорожка.

— Не извиняйся. Я сам уже перестал относиться к этому как к величайшей катастрофе. Перед ребятами я извинился, они на меня зла не держат (хотя один мне по уху здорово заехал, но да правильно сделал). Винить себя за это? Хм, да вроде меня уже и обвинили, и а-та-та сделали по самое небалуй, — махнул копытом улыбающийся пегас. — Ты-то как? Школу как окончишь?

— А тебя только это интересует? — нахмурилась Лира.

«Мы с ним почти год не виделись, а его только моя учеба интересует?», скептически подумала она.

— Нет, не только. Но мы же поспорили тогда, помнишь? — хохотнул друг.

Лира углубилась в воспоминания и вспомнила о том споре, о котором ей сейчас говорили. Убежденный отличник и прилежный ученик, Цезарий всегда фырчал, когда Лира каким-либо образом позволяла себе усомниться в необходимости учебы. В итоге, он ей на полном серьёзе пообещал, что с подобным отношением всё закончится невероятно плохо, на что единорожка ему едва не рассмеялась в лицо, предложив поспорить на этот момент.

— Ты проиграл! — хихикнула Лира. — В аттестате ниже A ничего стоять не будет, это уже точная информация.

— Что, за ум взялась? — удивился пегас.

— Неа, я тебе потом даже табели покажу. Всё даже хуже, чем было раньше, но тем не менее вот! Не сделал за год половину домашних работ и не присутствуя на трети уроков, я всё-таки закончила школу очень даже прилично. С тебя ресторан! — довольно заключила единорожка.

— Ага, принесешь потом, я маме покажу, — кивнул он. — Я невероятно хочу послушать, что она тебе на это скажет!

— Не, не принесу, — поежилась Лира. — Я скорее своей маме признаюсь, что я на половину двоек и замечаний иллюзии преображения накладывала, нежели это твоей покажу. Она меня больше к тебе потом никогда не подпустит.

— Иллюзии преображения? Это как? — заинтересовался пегас.

Единорожка слегка смутилась. Она ненавидела врать, слегка подправляя истинное положение дел лишь из-за веры в необходимость как можно меньше огорчать маму (о том, что для этого еще можно начать нормально учиться она никогда не задумывалась), а поэтому ей было сложно сознаться в подобном даже другу.

— Ну, я когда видела, что в табеле у меня Коныч пером попрыгала вдоволь и в подобном виде его показывать никому точно нельзя, я на некоторые двойки или замечания накладывала иллюзии, — вздохнула она. — Оценки просто слегка подправлялись под их воздействием, а замечания я обычно просто старалась сделать невидимыми, таким образом приводя табель в то, за что мне мама не будет читать лекций.

Цезарий удивленно захлопал глазами, собираясь с мыслями. Лира с прижатыми в голове ушками ожидала справедливого вывода об отсутствии у неё совести. Впрочем, он явно решил воспользоваться этой информацией немножко на другой лад.

— А, да ты мало того что ленивая, дак еще и врунишка, дак еще и трусишка? — ядовито пропел он.

— Да не в этом дело. Я никогда той же Коныч не врала, но мама бы переживала из-за такого, а я не хочу заставлять её переживать, — вздохнула Лира.

— Неа, ты просто боялась, что тебе круп за это надерут!

— А вот и нет! Меня мама даже ругать бы не стала! — возмутилась единорожка.

— А таких не ругать, таких плохих девочек нужно больно шлепать, — елейно расплылся в улыбке пегас.

— Меня, в отличие от тебя, никто даже копытом не тронул за всю жизнь! — фыркнула единорожка.

— А вот зря. Тебя, в отличие от меня, драть нужно было не переставая, — в тон ей фыркнул пегас.

— А вот давай не ты будешь это решать?

— А давай. Но вот врать маме — это ты очень зря. Считай, что я тебя сильно осуждаю за это! — на полном серьёзе заявил друг.

— Да я знаю, — мигом успокоилась единорожка. — Я, надеюсь, когда-нибудь расскажу ей об этом. Когда-нибудь.

— Когда-нибудь? Обещай мне, что сделаешь это обязательно, причем не когда-нибудь, а в течение трех лет!

Лира с легким недовольством посмотрела на пегаса. «Вот почему он порой начинает думать, что имеет право командовать мной?», недовольно подумала единорожка. Ею порой задевало то, что на его фоне она частенько казалась какой-то по-настоящему плохой девочкой, а он, наоборот, заставлял её потихоньку исправлять хотя бы самые страшные ошибки. Тем не менее, она сдержанно кивнула, абсолютно понимая заслуженность его осуждения и ни в коем случае не желая действительно не искупить этот страшных грех.

— Ладно, не обижайся на меня только за это, — моментально смягчился Цезарий. — А вообще как? Чем заниматься после школы будешь?

— Да всё те же планы. Причем даже не у меня, а у моей мамы, — вздохнула единорожка. — На год поселюсь в Понивилле.

— Да брось, это не такая уж и плохая идея, — улыбчиво махнул копытом собеседник.

Он хотел сказать еще что-либо, но Лира, глянув на часы, опасливо поежилась.

— Слушай, ты прости меня за это, но мне идти надо. Просто если чего случится, то я без посторонней помощи отсюда не выйду, причем выйду я прямым направлением до суда, — заискивающе улыбнулась она.

—Да, не переживай, конечно! — кивнул Цезарий, пряча грусть.

— Ну… я не думаю, что смогу Твайлайт еще раз уговорить сделать это, а поэтому… ну, увидимся после освобождения, да?

— Иди-иди, не нужно этих слезных расставаний, — улыбнулся друг. — Пока!

Сделав некоторое усилие над собой, единорожка развернулась и пошла прочь. Как и планировалось, она легко прошло через едва заметную розоватую завесу сразу перед дверью, бодро, но с сожалением зашагав к своему дому для подготовки к выпускному.

— Стой, вы кто такая! Туда было нельзя!

«Блииин, ну конечно, ну как может быть по-другому?», раздосадовано подумала единорожка, глядя на стоящего неподалеку стражника, удивленно и строго смотрящего на неё. Лира моментально прикинула свои шансы, оценив и стражника, и окружающую местность. Стражником был земной пони, то есть телекинезом он её не поднимет и в два прыжка не догонит, это уже радует. Конечно, она ясно понимала, что далеко ей не убежать, но получить за незаконное проникновением в изолированный дом ей ой как не хотелось.

— Стой, куда! Хуже будет! — вскрикнул пони, бросаясь в погоню за внезапно рванувшей с места единорожкой.

Впрочем, он не был уверен, что это была единорожка. Предусматривающая подобное развитие событий, Лира надела на себя плащ, а поэтому в случае, если она хоть на минутку скроется из глаз стражника, то в дальнейшем её никто искать не будет.

Подстегивая себя осознанием того, сколь сильно ей влетит в случае поражения в этом забеге, она промчалась в сторону жилых кварталов, старая петлять по всем узким переулкам, которые она видела. Ей повезло нарваться на не самого спортивного стражника, а поэтому она всё-таки смогла оторваться от него. Впрочем, он всё еще преследовал её, примерно представляя, где она сейчас бежит, а поэтому ей нельзя было останавливаться. В магазины забегать тоже было нельзя, ибо залетевшую фигуру в плаще скорее всего бы выставили обратно на улицу, причем прямо в копыта стражи.

Впрочем, Лира уже сильно устала, а гонящийся за ней жеребец пусть и не отличался скоростью, но всё-таки был выносливым бегуном, ничуть не сбавлявшим от усталости хода. Свернув в очередной переулок, единорожка чуть не взвыла от огорчения, столкнувшись носом со стеной. Назад бежать уже было нельзя, но вперед бежать было просто некуда. Впрочем, Лире на глаза попал мусорный бак. Заранее поздравляя себя с тем, сколь низко она пала, она не задумываясь нырнула туда, прикрыв за собой крышку. Её едва не стошнило от вони, но вряд ли страж догадается её искать именно там.

— Тьфу ты, и где она? — расстроено подтвердил её надежды стражник, убегая дальше.

Она просидела там еще пять минут, на полном серьёзе опасаясь засады. Впрочем, она услышала стук копыт. «Поздравляю, досиделась!», вздохнула Лира, предполагая, что жеребец всё-таки вернулся и попробует отыскать её улики в этом переулке, где он её и потерял. Открывшуюся крышку она встретила дрожанием.

Впрочем, ей не стоило так бояться этого момента. Это был вовсе не стражник, а простой житель этого района, решивший воспользоваться баком по прямому назначению, высыпая туда недельный мусор. Какого было его удивление, когда в ответ на этот жест из бака с воплем выпрыгнула пони, сбрасывающая с себя плащ и стремительно убегающая куда-то!

А ведь завтра конец школьной жизни…

Именно то, чего ты... хотела?

Школа кончилась. Что началось?

«А вот и тот день, которого я ждала столько лет, верно?», подумала единорожка, едва открывая глаза. В кои-то веки она просыпалась утром самостоятельно и с улыбкой. Стоит ли говорить, что таким как она безумно нравилось ощущать, что сегодня в последний раз придется идти в школу? Причем идти даже не для занятий, а для шикарного фуршета под живую музыку в честь выпускного.

«Нет, пусть мне все еще по десять раз скажут, что дальше будет лишь сложнее, но я всё-таки счастлива покончить с этим!», прошептала Лира, обращаясь прежде всего к себе самой. Она, слезши с кровати, выглянула в окно. На улицах Кантрелота начиналась утренняя жизнь. То тут то там проходили торговцы с огромными повозками, спешили на рынки фермеры. В соседнем дворе единорожка разглядела двух играющих с мячом жеребят. Зачем они в таком возрасте встали настолько рано, осталось для неё загадкой. Впрочем, загадкой неинтересной, не нуждающейся в раскрытии.

Посмотрев на часы, она с ухмылкой на мордочке проследовала в подвал, стремясь найти там маму. Плеск воды подтвердил её догадки. Лора никогда не пропускала утренний час водных процедур, заменяя таким образом обычную зарядку.

Разумеется, речь шла далеко не только об обычном душе. Нельзя сказать, чтобы род Хартстрингс был самым богатым или знаменитым, но в деньгах семья сплошь знаменитых в творческой среде пони явно не нуждалась. Этот дом построила еще прабабушка Лиры, причем построила не жалея на это дело денег. В результате, это получился двухэтажный особняк с фонтаном во дворе, клумбами дорогих цветов, а так же невероятно дорогой внутренней отделкой. Но, пожалуй, больше всего впечатлял достаточно большой банный комплекс в подвале, включающий в себя плавательный бассейн (именно плавательный, так как бассейн был действительно большим), несколько саун с сухим и влажным паром, душевые кабинки, комнатку для отдыха. Разумеется, всё это стоило невообразимо дорого.

К сожалению, еще до рождения нашей героини случилось страшное несчастье, которое унесло жизни практически всех членов этого рода, а так же и большинство нажитых богатств. Речь идет о страшном пожаре в их родовом замке, который случился настолько внезапно и разгорелся столь сильно, что спастись никто не успел. Случился он в тот момент, когда Хартстрингсы праздновали чей-то день рождения, то есть тогда, когда в замке были абсолютно все, кроме Лоры.

Именно так аквамариновая пегасочка осталась одна. Лира никогда не понимала, как её мать оправилась после такого удара, но она оправилась. По рассказам самой Лоры, она не собиралась убиваться горем, зато собиралась прожить свою жизнь так, чтобы об этой славной фамилии никто не забыл еще долгие годы. И ей это удалось: добившись кресла министра культуры она, судя по всему, великолепно справлялась с обязанностями, становясь крайне влиятельной фигурой.

Но, разумеется, это была уже другая жизнь. Министр ты или нет, но ты никогда не сможешь жить так, как тебе хочется, если у тебя нет кладовой, которая полностью заполнена золотом. Избалованная роскошью пегасиха тогда долго мучилась, пересматривая свои «хочу», подстраивая их под текущие «могу». В результате, она поселилась именно в этом доме, наглухо заколотив (но не продавая) все остальные, а те некоторые суммы, что остались ей по наследству и которые не уничтожил этот пожар, она с величайшим сожалением положила в банк на сорок лет, надеясь на то, что, будучи в преклонном возрасте, она потратит их гораздо с большим умом. Кроме того, она отключила все фонтаны, перестала ухаживать за дорогущими клумбами и делать ремонт каждый год, а так же ежемесячно менять платья и питаться лишь в ресторанах. Впрочем, на комфортную жизнь денег хватало более чем, да и Лира никогда не жаловалась на недостаток средств. Ну, то есть, жаловалась, конечно, но это было не большим, чем детские капризы.

— Доброго утра! — бодро поприветствовала стремительно плывущую уже который круг маму единорожка.

Лора от неожиданности остановилась, распластавшись на спине и раскинув крылья, уверенно держась таким образом на плаву.

— Да ладно!? Ты ли это!? Сейчас всего восемь утра!

— Ну, сегодня выпускной и я на эмоциях, поэтому и проснулась! — улыбнулась дочь.

— А, конечно, радуешься мнимому окончанию мучений, двоечница, — фыркнула пегасиха.

— Ну, во-первых, я тебе уже говорила, что оценки у меня вполне и вполне неплохие, — не растерялась Лира. — Во-вторых, будто ты не рада!

— Я рада, но мне и нужно радоваться. А вот тебе положено скорбить по законченной школе, по последнему свиданию с учителями, со многими из одноклассников, со слезами на глазах вспоминать пережитые приключения.

— Да брось ты, вспомни себя! — улыбнулась единорожка.

Мама любила в шутку поворчать. Как ни странно, но чем больше она ворчала, тем лучше у неё было настроение. Вот и сейчас, увидав улыбку на мордочке дочери, она и сама не сдержалась.

— Ну, я тогда действительно сначала даже расстраивалась по этому поводу, но потом как-то раскрепостилась. Отчасти помогло вино, которое у нас тогда даже забирать не пытались. Скажу больше – выпускной у нас затянулся на три дня бесконечной пьянки-гулянки. Ох и влетело же мне тогда от твоей бабушки!

— И поделом! — Лира показала маме язык.

— Ага, конечно, я и не спорю, — хмыкнула Лора. — В принципе, если ты надумаешь выпить, то тебе не меньше влетит. Вру конечно, меньше, но тебе и этого хватит.

Единорожка явно расстроилась. Напиваться в её планы не входило, но вот выпить событие практически обязывало. Нельзя сказать, чтобы она уже пристрастилась к алкоголю, но в свои-то семнадцать лет она уже успела полюбить вкус качественного виноградного вина.

— Ма-а-а-ам! — осторожно протянула кобылка. — Как бы тебе это так сказать…

— Да поняла уже. Но ты же знаешь, какая я убежденная трезвенница! — недовольно фыркнула пегасиха. — Ты же знаешь, как я борюсь с подростковым алкоголизмом. У вас там, в конце концов, Селестия будет, а ты предлагаешь мне, министру культуру, которая ей все уши прожужжала, что требуется запретить продажу вина лицам до двадцати лет, разрешить своей дочери пить у неё на глазах?

— Слабый аргумент. В зале, у неё на глазах, алкоголя и не будет.

— И чего?

Не помогает логика? Девушек это редко останавливает.

— Пожа-а-а-алуйста.

— Не наглей!

— Чуть-чуть! Обещаю! Для вкуса!

Лира прекрасно знала, когда маме есть смысл что-либо доказывать, а когда подобного смысла нет. И сейчас Лора явно колебалась в своём решении. Она раз за разом вспоминала себя. Помог ли ей тогда строгий запрет матери и понимание того, что её ждет за это дома? Нет, она лишь разошлась на всю, чтобы не нахватать неприятностей из-за полбутылки. Кроме того, она была почти уверена, что её дочь уже не раз выпивала, а поэтому от предложения выпить (которое ну просто абсолютно точно поступит) она точно не откажется. Стоило ли лишний раз разочаровывать её, если исход предрешен?

— Ладно, давай так! — со вздохом сдалась мама. — Давай поиграем в ролевую игру, по сюжету которой я начну думать, что ты у меня пай-девочка, которая ни за что не станет пить. Но ты в свою очередь должна прийти завтра утром и абсолютно трезвой. На случай, если это не так, у меня имеется вторая ветка сюжета, которая содержит в себе сцены насилия провинившейся дочери. Ясненько?

— Давай поспорим, что никакой второй ветки у тебя нету? — улыбнулась Лира.

— Нету, но я умею импровизировать.

— Не на тему насилия над дочерью.

— Да, это моя нелюбимая тема, но я пересилю себя. В конце концов, сценаристы иногда пишут сценарии, которые им самим не нравятся, — развела копытами Лора.

— Не правда! Ты мне будешь читать нотации и лекцию о вреде пьянства. Насилия не будет.

— Да, но читать я их буду часа четыре подряд. Чем не насилие? — миролюбиво хмыкнула мама.

Лира улыбнулась. У Лоры был врожденный дар полоскать мозги длинными речами, а слушать её лекции было трудно даже полчаса.

— Договорились. Я прихожу домой после пьянки, но обманываю тебя, но ты об этом прекрасно знаешь, ну и все довольны. Мне нравится! — хихикнула она.

— Всерьёз рассмотри еще тот вариант, что я тебя обнюхаю и покопаюсь в твоих сумках, а при обнаружении чего-нибудь подозрительного буду тебе мораль читать долго-долго.

— Мам, да я поняла всё, это было шуткой – виновато улыбнулась единорожка.

Она почувствовала, что мать восприняла её слова как укол в сторону того, что она никчемная мать, которая даже за выпивку, о которой она прекрасно знает, своей дочери не может преподать урок хорошего поведения. В этом, конечно, было минимум половины правды, но менее обидно от этого не становилось. Особенно Лоре, которая всерьёз считала, что позволяет дочери слишком много. И это опять-таки было отчасти правдой.

Добившись министерского кресла, пережив две измены и два развода, а так же смерть абсолютно всех родственников, ну да и просто будучи воспитанной пусть в роскоши, но всё-таки в строгости, Лора была закаленным на характер пегасом. Она уверенно прорубала себе путь к намеченной цели, не гнушаясь и применением ругани и даже грубой силы, если это было возможно. Текучка кадров в её министерстве была самой высокой, если сравнивать с другими министерствами, ведь просто за неправильный отчет она могла закатить неплохой скандал, а в искоренении грешков типа прогулов или опозданий она и вовсе использовала методы, Кодексом не прописанные. По работе у неё никогда не было трудностей. Она всего могла добиться своими стальными нервами.

Но что-то в её суровости ломалось, если дело касалось вот этой единорожки, которая сейчас прямо заявила ей о намерении выпить, и которую Лора не имеет ни малейшего желания даже укорять в этом желании. Она могла с ней разговаривать на неприятные темы, могла даже заставить уехать на год в незнакомый город, но она не могла быть с ней даже минимально суровой. И она искренне считала, что из-за недостатка строгости её дочь вырастит черти чем. В прочем, предпосылок для этого было более чем много, начиная от далеко не идеальных оценок с такой-то умной головкой и заканчивая вот сегодняшним моментом.

— Ладно, поняла так поняла, — вздохнула пегасиха. — Давай тогда будем тебя к выпускному готовить, пока время есть.

—Эм… ну, у нас есть еще целых шесть часов, — удивилась Лира. — Зачем так заранее начинать-то?

Лора склонила голову набок.

— Слушай, меня не обманули, ты не жеребец случаем, нет? — ехидно усомнилась она.

— Эм… ну, меня в этом никто обмануть точно не мог, – слегка смутилась единорожка. — А в чем дело?

Пегасиха глубоко вздохнула, стараясь сохранять самообладание.

— Да просто ты ведешь себя не так, как должна. В моё время выпускницы уже вовсю с мальчиками дружили, стремясь быть красивыми и досадно шипя, когда после получасового высматривания в зеркало находилась какая-нибудь досадная складочка на бедрах. То, сколько же времени тратилось на подготовку к знаменательным событиям — это я вообще молчу. А ты? Нет, ну первые романы заводить-то так рано и не стоит, согласна. То, идеальный ли у тебя круп или там есть пару складочек тоже мало кого должно интересовать. Но ты ведь готова пойти на ВЫПУСКНОЙ В ЭЛИТНОЙ ШКОЛЕ без должной подготовки!

— Да какая подготовка, блин! — недовольно воскликнула единорожка. — Причесалась, седло одела и пошла.

— Ох, Селестия, да надели мою дочь умом, пора бы уже! — простонала Лора. — Новое платье! Прическа! Парфюм! Идеальная чистота всего тела! Макияж! Украшения!

— Знаешь, мне это очень не нравится — подытожила Лира, явно не пребывая в восторге от этой идеи.

— И мне не нравится, что ты тут из себя строишь принципиальную мужланку. Вот только я твоя мама, а не наоборот, а поэтому ты будешь мириться с этим, а я тебя, если будешь вякать, еще фигурную стрижку шерстки заставлю делать, — шутливо пригрозила Лора.

Пегасиха с удовольствием заметила, что угроза возымела просто невероятный эффект, заставляя недовольную единорожку стушеваться. «Надо было её в салон красоты за плохие оценки отправлять», улыбнулась про себя пегасиха.

---

Лира в который раз слегка покраснела, смущенно улыбаясь в ответ на похвалу. Пусть она и отметила для себя эти шесть часов как, пожалуй, худшие шесть часов в жизни, но ей всё-таки было приятно внимание к её персоне. Она даже поймала на себе парочку завистливых взглядов от одноклассниц, а главная красавица класса явно заподозрила в ней конкурентку, недовольно рассматривая в упор. И, пожалуй, ей было чего опасаться.

Лора не пожалела ни сил, ни денег, чтобы её дочь выглядела шикарно. Разумеется, своей цели она добилась, нисколько не жалея о том, что новое платье и украшения стоили двух месячных (и, конечно, совсем немаленьких) зарплат. Зачем? Она свято верила, что хорошо выглядеть — это священная обязанность каждой кобылки. Разумеется, она и сама принарядилась, постоянно ловя на себе внимание отцов бывших учеников.

— Гусля, вот от кого я не ожидал расфуфыренности, дак это от тебя!

Лира дружелюбно посмотрела на в упор на неё смотрящего Борча. Она уже давно перестала обращать внимание на звучание речи, лишь выдирая из них общий смысл. Это помогало слышать не оскорбления и грубость, которыми пестрила речь грифона, а именно то, что он и хотел сказать. Допустим, она давно махнула копытом на то, что он нередко обращался к ней по прозвищу, на которое она обычно обижалась.

Кобылка даже не помнила точно, когда оно к ней прицепилось. Кажется, это произошло на уроке истории, где они, будучи еще совсем малышами, разбирали какую-то древнейшую легенду. В этих текстах мелькало упоминание о древнейшем струнном инструменте, отдаленно напоминающем современную лиру. Разумеется, нашелся какой-то остряк (и имя ему, разумеется, было Скраппи Смарт), который провел банальную аналогию между лирой и Лирой, прицепляя последней это прозвище, которое и являлось исковерканным названием гуслей.

— Вот уж от кого не ожидала комплимента, дак это от вас! — в тон ему возразила единорожка.

— Комплимент? — фыркнул грифон. — Отнюдь.

— Врете. Нагло врете!

Лира ни на секунду не сомневалась, когда показала ему язык. У них были больше, чем просто тесные рабочие отношения. У них было некоторое подобие на ту дружбу, которая была у единорожки с Октавией. И она прекрасно знала, что он позволяет ей так с собой разговаривать. Разумеется, пока всё это не переходит определенные границы.

— Ладно, соглашусь, ты хорошо выглядишь, — ухмыльнулся Борч. — А я был уверен, что ты придешь в своем неизменном седле и едва причесанной.

— Ну, в этом заслуга моей мамы, — хихикнула Лира.

— Покажи мне эту женщину, что добилась невозможного! Я женюсь на ней!

— О да, вам определенно не помешает тоже слегка преобразиться, — ехидно уколола его единорожка.

Грифон из принципа никогда не носил никакой одежды. Разумеется, это особо-то и не требовалось, но на этом вечере, где одежду носили абсолютно все (даже Селестия была в торжественного вида нагруднике), он казался белой вороной. А ведь он был практически полностью черным грифоном.

— Я и так красив, — невозмутимо пожал он плечами.

— Да, но ваш имидж… слегка приелся за столько-то лет.

— «За столько-то лет»?! Лира, а тебе не кажется, что ты сейчас немного палку перегибаешь, нет?! — взъелся пернатый.

Лира довольно улыбнулась. Ей безумно нравилось подкалывать того, кто только этим на уроках и занимался. Грифон, кстати говоря, невероятно болезненно реагировал на любые намеки на свой возраст. Он почему-то искренне считал, что сорок лет – это уже много, но он хотел быть молодым и в свои сорок четыре.

— Ну а когда мне вас еще подразнить можно будет? — улыбалась единорожка.

— Э, даже не думай ко мне не заходить регулярно. Прибью! — пригрозил грифон.

— Заходить я буду, я не об этом. Я о том, что здесь много пони и вы даже ругаться не будете. А мстить вы не будете, это я знаю. Ну а не подразнить вас при удобном случае, господин тиран — это что-то невозможное.

«Моя ученица» — с любовью пробормотал грифон. Впрочем, вслух он сказал абсолютно иное.

— Договоришься мне тут! Покажи мне твою маму! Я собираюсь нажаловаться на тебя!

— Ябеда вы, учитель, – весело фыркнула Лира. — Вон она, аквамариновый пегас.

Она ни на секунду не задумывалась, что он и впрямь может сказать ей что-нибудь эдакое. Борч был добрым существом способным на дружбу со своими учениками. Но он был грифоном, а поэтому и сам был достаточно грубым, и никогда не обижался на тех, кто с ним не особо любезничал. Вот и вся его загадочная сущность.

Единорожка с интересом осмотрела зал, пытаясь найти хоть что-то достойное её внимания. Столы с закусками выглядели более чем привлекательно, но вот конкретно сейчас ей было не до еды. На небольшой сцене играл квартет Октавии (выпускной главной в Эквестрии школы – это еще то событие), но прямо сейчас она была однозначно занята.

— О, а я тебя не узнала, честно! — весело защебетал знакомый голос. — Никогда не думала увидеть тебя в таком красивом платье. О, да оно дорогое! И… вау, колье! Какие камни, мать моя единорожка!

— Эм, Винс, не стоит так шумно восхищаться, — смущенно пробормотала Лира, ощущая на себе десятки взглядов.

— Не стоит? А чем тогда стоит? — улыбнулась кобылка. — Нет, серьёзно, ты выглядишь великолепно.

— Ты тоже, — решила соблюсти правила вежливости Лира.

— Да ну, это даже рядом не стояло, — махнула та копытом.

— Ну конечно! Винс, не забывай, что красота меряется далеко не только стоимостью платья. Эти побрякушки — это лишь красивая обвертка.

— Будто ты сама уродина, — фыркнула Винс.

— Ну, я этого не говорила, но…

— Лир, не надо этого. Ты хорошо выглядишь. Я тоже. Проехали, — улыбнулась подруга.

Лира спокойно кивнула. Её выросшая в обычной совсем небогатой семье подруга сейчас была одета в приличное, но всё-таки простое платье. Другое дело, что она сама по себе была красивой единорожкой, которая искренне считалась душой любой компании. Иначе говоря, Лира была более чем уверена, что даже в столь небогатом одеянии она всё равно выглядит великолепно.

— Ты уже выбрала, с кем будешь танцевать? — продолжила щебетать Винс.

— Танцевать? — растерялась Лира. — Ну, в принципе, я вообще не планировала этим заниматься.

— Здрасте! — возмутилась собеседница. — А для чего же я тебя столько времени учила этому?

Лира скромно потупилась. Её подруга всегда была более чем подвижной и великолепно умела танцевать, чему Лира если не завидовала, то как минимум восторгалась. Год назад ей даже захотелось стать слегка поближе к этому ко всему, попросив подругу научить её хотя бы танцевать пару танцев.

— Ну… это было давно и для себя, и…

— Не-не-не, будешь танцевать. Ты должна. Это выпускной, всё-таки! Один раз в жизни бывает!

— Винс, я…

— Бла-бла-бла, не слышу! – нарочно зажала уши белая кобылка.

Лира со смешком плюнула на попытки отговориться. В принципе, она просто стеснялась. Наверное, ей и вправду следовало сделать это.

— А, да, кстати, а что у нас после официальной части планируется? — поинтересовалась Лира.

Винс всегда была в центре событий активной жизни класса. Вот и сейчас она наверняка организовала негласное продолжение празднества. Так и было. Осмотревшись по сторонам, белая единорожка прижалась к аквамариновой, переходя на заговорщицкий шепот.

— Всего не скажу, но мне удалось… короче, мне много чего удалось, а поэтому у нас намечается полноценный отдых в большом доме с участием далеко не классической музыки, игрой в карты на желания, много забавных глупостей, ну а так же много вина. Будет весело! — заключила она уже обычным голосом. — Ты с нами?

— Ну конечно, блин, я от такого не откажусь, — с удовольствием кивнула Лира.

Не сказать, чтобы она любила шумные компании. Вернее, она даже не любила шумные компании, но ей однозначно нравилось бывать на вечеринках Винс, которые проводились каждый год после окончания очередного класса. Судя по всему, на этот раз будет куда больше глупости и веселья. Простого веселья, приземленного, можно даже сказать «сомнительного», но всё-таки невинного детского веселья. Детского, конечно, если забыть об обязательном присутствии дурманящих напитков.

— А мама?

— А что мама… сказала, что если приду позже чем утром и пьяная, то она мне рог начистит. Но всю ночь я совершенно свободна! — улыбнулась единорожка.

— О, ну тогда готовь рог, ибо утром ты не уйдешь, — хихикнула Винс. — Никто не уйдет.

— Ну это мы еще посмотрим, — решительно опровергла эту идею Лира.

Подругам пришлось прервать беседу, так как началась официальная часть в виде вручения дипломов. Учитывая количеств учащихся и тот свиток, что положила перед собой Селестия, это затянется на долгое время.

---

— Медленный танец. Жеребцы приглашают кобылок!

Лира с облегчением вздохнула. При таком раскладе она практически гарантированно отсидится хотя бы на время медляка. Она никогда не пользовалась популярностью у противоположного пола. В принципе, она нисколько к этому и не стремилась и, наверное, даже сама свела всю свою популярность на нет.

Впрочем, её ждал большой сюрприз.

— Разреши пригласить?

— Меня?!

Лира ошарашено осмотрелась вокруг. В принципе, шансов на то, что пони пригласил стул, на которой она сидит, или жеребца, который сидит с ней рядом, практически не было.

— А ты против? — слегка удивился он.

Единорожка честно задумалась. В принципе, ей было интересно попробовать потанцевать медленный танец. В принципе, все её «против» основывались лишь на стеснении, которое она легко могла отбросить в сторону. В принципе, Воулди был не самым красивым или умным единорогом, но из жеребцов-одноклассников именно его она считала своим лучшим приятелем.

— Да нет. Просто удивлена, что меня кто-то вообще позвал, — честно улыбнулась Лира.

— Глупости. Ты красивая и умная, почему тебя никто не должен пригласить?

— Комплимент!?

— Констатация факта, не более.

— До ужаса приятный факт, знаешь ли, — едва не промурлыкала единорожка. — Ну, пойдем, что ли, пока музыка не кончилась.

---

— Удивлена, заметив тебя среди танцующих. У тебя неплохо получается, могу заметить.

Лира благодарно поклонилась добро улыбающейся Селестии.

— Благодарю вас. У меня был неплохой учитель, — улыбнулась она в ответ.

Принцесса с неизменной улыбкой пошла дальше. Она старалась вести себя по-матерински с каждым выпускником и просто пони. Селестия была доброй Принцессой, и все об этом знали. Наверное, имея возможность, она бы лично решала все проблемы каждого. В принципе, она и так старалась регулярно заниматься этим, стараясь дружить и как можно более тесно общаться как минимум с теми, с кем она регулярно встречалась. Допустим, она абсолютно точно знала по именам всех учеников Школы, всех отличников или талантливых детей прочих школ, всех работников министерств, всех придворных, всех ближайших родственников учеников, придворных и работников министерств. … О её памяти ходили легенды.

— А, вот значит, как ты танцевать не намерена? — выцепила её веселая Винс.

— Ну, меня пригласили, не могла же я отказать? — смущенно хихикнула аквамариновая единорожка.

— Могла. Но не отказала. А это значит, что… — Винс вновь перешла на заговорщицкий шепот. — Втюрилась, да?

— Ну ты же знаешь, как я к этому ко всему отношусь, — недовольно заявила Лира. — Конечно же нет! Мы с ним хорошие приятели, вот и всё. Просто я подумала, что не будет ничего плохого, если я с ним потанцую. Выходит, зря…

— Не-не-не, всё, я молчу, прости! Ничего подобного, это хорошо. Танцевать можно с друзьями и с приятелями, конечно-конечно! — примирительно затрясла она гривой. — И да, кстати, ты хорошо танцуешь! Судя по всему, мои уроки не прошли зря.

— Ты хорошая учительница, ага, — подтвердила Лира.

Винс довольно кивнула, собираясь куда-то упрыгать, но явно передумала о последнем.

— А, постой, пойдем мы тебя у твоей мамы отпросим еще на один день! — решительно заявила она.

— Винс, не стоит. Они не согласится, зато и сама расстроится, и мне настроение испортит, — покачала головой Лира.

— Не-не-не, стоит-стоит! У неё хорошее настроение, она вон, смеется постоянно, а поэтому тут самое время. Просто ты всё равно не уйдешь утром. Будет лучше, если она будет знать об этом заранее.

— Да не отпустит она, говорю тебе! — раздраженно отреагировала на эту безграничную уверенность аквамариновая кобылка.

-Ну конечно! Слушай, я уже четверых отпросила, а поэтому и твою уболтаем — не менее решительно продолжала гнуть своё Винс. — Ты лучше скажи: она про алкоголь знает?

Лира кивнула. Впрочем, белую единорожку это нисколько не остановило. Она просто схватила подругу за шею и отбуксировала к Лоре, которая, позевывав, уже намеривалась потихоньку собирать домой.

— Миссис Хартстрингс, разрешите поговорить с вами? — вежливо начала она.

Пегасиха с интересом посмотрела на единорожку. Она всегда была в теплых отношениях с подругой дочери, хотя и знала, во что она порой втягивала дочь.

— Да, Винс, слушаю тебя, — улыбнулась она.

— Дело в том, что мне стало известно, что Лире приказано вернуться домой утром, но это слегка не укладывается в рамки подготовленной мною культурно-развлекательной программы, — осторожно, но решительно начала та. — И поэтому я хотела бы отпросить её еще на один день.

— На день!? — удивленно воскликнула Лора. — Прости, но эта идея вызывает у меня отторжение. Какая может быть культурная программа, если она не укладывается в двенадцать часов?

— Я могу перечислить или даже составить список! Вы же знаете, выпускной, всё такое…

— О да, я знаю! — фыркнула Лора. — Вот именно поэтому и не хочу, чтобы моя дочь особо-то праздновала это событие.

— А, в этом плане! — улыбнулась Винс. — Хорошо, а тогда что вы скажете на то, что я готова взять всю ответственность за вашу дочь на себя?

Пегасиха явно заинтересовалась этим заявлением, потребовав расшифровки.

— Ну, я могу вам пообещать, что она явится не позднее третьего Июня шести ноль-ноль, причем в абсолютно трезвом состоянии, будучи абсолютно чистой, не пораненной, ну и вообще в приличном виде, — пояснила белая единорожка. — Еще я обязуюсь тщательно контролировать то, насколько много она пьёт и исключить возможность тотального опьянения. Разумеется, беру ответственность за то, что она будет в доме, в тепле, в сытости, в безопасности. В случае нарушения данного обещания я готова разделить с ней её наказание. Или даже готова оговорить штрафные санкции за нарушение данного договора, вот!

Лира хмыкнула. Её подруга подбирала пусть не совсем приятные (если не сказать «позорные»), зато невероятно правильные слова. И они подействовали.

— Ну разве что под твоим присмотром, — с сомнением протянула Лора. — Ладно, я соглашусь, но в случае чего вы обе сделаете в доме генеральную уборку, включая и чистку бассейна, ясно вам!?

«Три этажа, более пятнадцати комнат, огромный бассейн, чердак, на который никто десятилетиями не залазил… блин, там на неделю работы!», вздохнула Лира. Тем не менее, и она, и её подруга согласно кивнули.

— Ну смотрите, что я еще могу сказать, — пожала плечами Лора, целуя в лоб выражающую благодарность дочь.

— Слушай, а оно тебе нужно? – поинтересовалась последняя у Винс, когда они отошли. — Моя мама, конечно, добрая, но вот если она так сказала, то так и будет. Охота тебе больно из-за кого-то другого так попадать?

— Ох, да брось, всё пройдет гладко! — ухмыльнулась она. — Я ведь прекрасно знаю, что ты прямого приказа не ослушаешься и придешь ничуть не позже шести, да и алкоголь тебя так просто не увлечет, чтобы ты упилась до потери пульса. В случае чего у меня есть отличная практика по применению отрезвляющего заклинания, а так же тяжелое копыто, чтобы тебя пинками гнать до дома в намеченный час.

— Допустим. Ладно, и когда всё это начнется? — поинтересовалась Лира.

Винс уклончиво ответила «увидим», быстро выцепляя из толпы другого одноклассника. «Кажется, в случае неудачного хода вечеринки ей придется стать квалифицированной уборщицей» — с улыбкой прикинула аквамариновая единорожка.

---

— Итак, дорогие друзья, это наш дом на ближайшие тридцать часов, — объявила Винс. — Здесь есть всё необходимое для веселья и жизни. Спать, к сожалению, придется либо по два пони на место, либо частично на полу. Еды навалом, питья тоже. Вина не так-то уж и много, сразу предупреждаю, поэтому пьём лишь централизованно и не так уж и часто. Ведем себя хорошо, не кричим, ничего не ломаем, не буяним. Так уж вышло, что я теперь ответственна за половину из вас, а так же за весь этот дом, а поэтому всем беспрекословно подчиняться моему слову. За плохое поведение буду бить по загривку. Вопросы?

— КАК!? — почти хором выкрикнул класс.

Белая кобылка довольно осмотрела пораженные роскошью дома физиономии друзей. Она ожидала именно такой реакции.

— В карты выиграла, как еще, — хихикнула она. — И да, здесь есть бассейн в подвале, а так же сауна, душевые, ну и конечно комнатка для отдыха, а поэтому именно в подвале я предлагаю и обустроиться. В комнатке будет немножко тесновато, но, в принципе, рядом с бассейном, да и красиво там до невозможности.

Пони радостной гурьбой двинулись туда, но их остановило разумное предложение для начала обустроиться в комнатах и просто раздеться, дабы не испортить дорогие вещи. Правда, сначала требовалось решить, как это сделать.

— Итак, господа, жилых комнат пять, в них всего семь кроватей. Нас четырнадцать, — вслух рассуждала Винс. — В принципе, логично было бы дать возможность устроиться на кроватях девочкам, но нас всё равно десять, а, кроме того, я уже вижу недовольные лица жеребцов. Кровати в большинстве своём одноместные, поэтому по два пони на кровать будет очень неудобно. Есть еще три матраца, кстати, ну и, конечно, на всех куча одеял и подушек. Как будем решать, кто как спит?

— По заслугам? — предложила Лира.

— Это как?

— Ну как-как, очень просто! — улыбнулась она. — Винс у нас организатор, а поэтому её кандидатура на самую широкую и удобную кровать даже не оспаривается. Я, если найдутся желающие, возьму на себя сауну, а поэтому тоже достойна спать в постельке. Кто-то, допустим, поможет мне, ну и так далее.

— Идея хорошая, да, но это три будет три претендента, — задумчиво согласилась Винс. — Просто тут всё сделано так, что всё уже, в принципе, готово, а поэтому мне помогать особо-то и не придется, ну вот разве что кроме баньки.

— Ну дак давайте просто жребий раскидаем, вот и всё, — пожал плечами Воулди.

— Как-то слишком просто… но да а как еще? — улыбнулась Винс.

Через пять минут разочарованных вздохов и торжествующих улыбок все побрели по своим комнаткам (или остались в зале, если говорить о не самых удачливых) готовиться к бурному ночному веселью. Лира, разумеется, бесспорно заняла себе койко-место, бережно складывая на неё одежду и украшения, а затем вышла наружу, спускаясь вниз.

Её радостному взору предстал пусть далеко не настолько большой как у неё дома, но всё-таки немаленький бассейн, а так же размером в две стандартные огромная парилка. Причем, как заметила любопытная единорожка, парилка была самая настоящая, на печке и камешках, причем из-за размеров комнатки и сама печь была просто громадной, пусть и была встроена в стену. Лежащие же на ней в специальном отсеке камни были еще совсем-совсем теплыми. Рядом лежали и парочка веников, а так же прямо в бане был кран с холодной и горячей водой, что, безусловно, радовало.

В другой комнате была беседка, причем беседка опять-таки впечатляющих масштабов. Несмотря на то, что пришлось вынести оттуда диванчики, она всё-таки была достаточно просторной для четырнадцати единорогов.

— И какие у нас планы? — поинтересовался красный единорог, когда все были в сборе.

— А планы очень простые. Все сейчас сытые и бодрые, а поэтому самое время расслабиться, — улыбнулась Винс. — Иными словами, сейчас распиваем по бокалу вина, а затем отдыхаем в бассейне, парилке. Далее мы распиваем еще по бокальчику и уже начинаем веселиться более организованно, немножко поиграем, но бассейн всё так же будет открытым, да и парилка никуда не убежит, я думаю. С наступлением утра включается музыка, вытаскиваются карты, основные винные запасы, отключается мозг, ну и привет безумному веселью безбашенных выпускников.

Все одобрили эти планы. Примерно через десять минут в воздух взмыли двенадцать бокалов (разумеется, пьющими (даже чуть-чуть) были не все), наполненные легким виноградным вином. Прозвучал тост «за выпускной». Веселье началось.

---

— Как у тебя это получается-то а!? — простонала нежно-розовая единорожка.

— Меня этому с детства мама учила. По её уверениям, баня — это лучший способ расположить к себе другого пони, — улыбнулась Лира. — В принципе, исходя из того, что её услугами банщицы при малейшей возможности пользуются абсолютно все, кому не лень, то, наверное, так оно и есть.

— И Селестия? — с интересом поинтересовалась Винс, сидящая рядом. — Я слышала, она часто к твоей маме заходит.

— Да, она любит решать вопросы не в кабинете за столом и не в тронном зале, а вот так же развалившись на деревянной лавке, — вновь улыбнулась банщица, не отвлекаясь от дела. — Причем находиться с ними в одной парилке вообще не возможно: Принцесса при такой температуре парится, что даже моей маме сложно веником махать.

Лира с улыбкой посмотрела на свою работу, которая заключалась в том, что и до того розовая поняшка еще больше порозовела. Она умела парить и делала это профессионально. Разумеется, нравилось всем и желающих было более чем достаточно. Вернее, к очередь выстроились абсолютно все тринадцать одноклассников.

— Хватит, наверное, да?

— А еще можно!? – едва ли не жалобно попросила Никки, которой явно не хотелось уходить.

— Очередь! — требовательно напомнила Винс. — Поднимайся давай, тут все хотят, не ты одна.

Подстегиваемая требовательным фырканьем, выпаренная единорожка со вздохом проследовала в бассейн. Её место мигом заняла белая Винс.

— Если честно, мне это уже начинает надоедать, — призналась Лира. — Я, конечно, понимаю, что всем приятно, но уже почти час прошел, тут достаточно жарко, да и рог уже болит веником-то махать.

-Ну давай этот-то кружочек уж добей, пожалуйста! — протянул Билли. — Тебя все потом на спине катать будут.

— Кружочек… это еще шестерых то есть, да? — устало прикинула Лира.

Ей ответили кивками. «Ладно, обламывать оставшихся действительно неудобно» — решила она.

— Ладно, но только принесите мне кто-нибудь попить немножко. Сока, холодного, апельсинового, — вздохнула единорожка.

Её просьбу исполнили достаточно быстро. Промокнувши потеющий лоб полотенцем, Лира приняла обрабатывать очередную претендентку. Винс, разумеется, не раз была у неё, а поэтому банщица уже знала её предпочтения, невероятно нежно, практически поглаживая, относясь к спине и бедрам, зато едва ли не со всей дури хлеща по копытам и шеи. Винс кряхтела, постанывала и даже ойкала, но всё равно получала удовольствие. Как она сама объясняла, у неё затекали и ноги, и шея, а после ударов вениками это затекание проходило само собой, причем проходило с приятным покалыванием, но бить требовалось сильно, до боли.

— Хватит с тебя, — решительно заявила Лира.

— А можно еще чуть-чуть!? — едва ли не жалобно протянула Винс.

— Вот когда Никки так спросила, ты её прогнала! — хихикнула аквамариновая единорожка. — Иди давай отсюдова, не ты последняя, а у меня уже силы на исходе.

— Пожа-а-а-а-а-алуйста!

— Да ради Селестии! — улыбнулась единорожка.

Ярко вспыхнув рогов, она приложила все усилия, чтобы обрушить очередной удар. Впрочем, не на копыта и не на шею. Вся парилка взорвалась смехом, когда белая единорожка, оглушительно взвизгнув, вскочила с места.

— Можно было и словами сказать, — с укором заявила она, потирая круп.

— Уже говорила. Ты не послушалась, за что и получила, — показала ей язык Лира. — Ложитесь следующий, кто там.

Следующим был Скраппи. Этого момента единорожка определенно побаивалась. Всю жизнь враждовали, мало ли как он сейчас себя поведет, а нарушать идиллию праздника ох как не хотелось…

— Какие-нибудь пожелания, предпочтения? — вздохнула она, будучи практически уверенной, что нарывается на шутку, причем очень хорошо, если не на пошлую шутку.

— Предпочтений нет, просто хочу словить кайф, — беззаботно отозвался жеребец.
“Вау, а это что-то новенькое!” — подумала Лира, прежде чем с улыбкой уверенно и старательно заработать вениками, совсем лишь немного жалея об отсутствии колких веников из крапивы. Для неё было всё равно, в каких они были отношениях. Плохо кого-то парить было примерно так же, как и плохо играть на инструменте – это задевало в первую очередь мастера, а не того, кому ты играешь. Тем более, что пару бокалов вина сделали её самым добрым созданием на свете.

---

— У-ух, покатай меня, большая черепаха! Эй, ну ты чего так рано сдулся!?

Лира хохотала не переставая. Кажется, сейчас её могло рассмешить что угодно. И уж тем более то, что её покатал на спине сам Скраппи. Не по доброй воле, конечно: он проигрался в карты. Впрочем, от этого эта маленькая шалость стала лишь еще более приятной.

— Какая ты тяжелая, блин! — тяжело выдохнул он, пытаясь привести дыхание в норму.

— Это ты дохляк! — Лира не удержалась, чтобы не показать ему язык.

Она была на вершине блаженства. Она была в центре компании, вся во внимании, но совершенно не тяготилась этим. Казалось, сейчас ей было всё по плечу. В том числе и без опаски принять участие в новой раздаче.

— Что-то давно у нас вина не было, а, Винс? — хихикнула Никки.

Её поддержали одобряющим мычанием.

— А мне кажется, что здесь уже давно всем хватит – улыбнулась Винс, указывая на вконец развеселившуюся «наездницу».

-О-ох, да брось, я совсем-совсем еще трезвая!

-Да, Лира, вот ты тут определенно самая-самая трезвая! – засмеялась белая единорожка.

Её смех поддержали прочие одноклассники. Лира озадаченно посмотрелась в зеркало, пытаясь понять, почему это её это вдруг посчитали самой пьяной. Ну да, есть лёгкий румянец на щеках, но это же даже здорово! В целом, единорожка действительно не верила, что она пьяная. То, что в зеркале она почему-то узрела сразу два своих отражения, её ничуть не беспокоило.

Так или иначе, всем желающим телекинезом поставили на стол по бокалу. Винс, конечно, хотела соблюсти для всех меру, но она и сама была навеселе, да и у всех был еще целый день, вечер и ночь, чтобы протрезветь, а с её-то заклинанием хватит и часа. В общем, всё будет великолепно.

---

— Лира, поставь бутылку! Не сейчас. Потом! Фу-фу-фу!

Аквамариновая единорожка виновато заерзала, пока Винс отбирала у неё бутылку вина.

— Слушай, ну мы же оговаривали этот момент! — недовольно заявила она. — Пить строго централизовано, по моей команде. Чего ты как маленькая крадешь бутылку и уходишь в другую комнату?

— Как маленькая? –—хихикнула кобылка. — О, ну будучи маленькой я бы такие бутылки точно не… крала?!

Лиру как током ударило.

— Постойте, почему это я крала!? — удивленно поинтересовалась она. — Их там еще о-го-го сколько много. Если разделить их даже на всех (а пили уже далеко не все), то получится по… несколько на каждого. А я взяла всего одну!

— Они не твои. Я лишь угощаю тебя, а поэтому не смей больше брать без спроса, ясно тебе?

— А ты чего такая строгая? — расстроилась единорожка. — Я же никому не во вред.

— Себе во вред, глупенькая,— хихикнула Винс. — Тебя с одной бутылки залпом гарантировано унесет в далекие края, причем унесет так, что никакое заклинание не поможет.

— О-ох, да брось, всё будет отлично! — рассмеялась единорожка. — Я могу сейчас выпить хоть сколько, поверь! Я себя чувствую превосходно! Дай мне, пожалуйста, бутылку.

Белая единорожка хлопнула себя по мордочке, стараясь сохранять самообладание.

— Да ну почему!? Хочу-хочу-хочу! — капризно взвизгнула Лира.

Винс горько вздохнула. Её начинала здорово тяготить необходимость нянькой бегать за четырьмя пьяными единорогами, тогда как и остальным требовалось уделять хоть какое-то внимание, да и самой Винс хотелось повеселиться.

— По-хорошему ты не понимаешь, да? — задумчиво произнесла она. —Ладно, я тогда уберу все бутылки под замок, а если ты, подруга, попробуешь к ним добраться, то я… на тебя обижусь!

— Обидишься?! — расстроено протянула Лира. — Не надо на меня обижаться, я буду хорошей и больше не буду брать вино без спроса, вот.

Впрочем, прежде чем Винс успела что-либо сказать, аквамариновая единорожка резко сорвалась с места, на бегу выхватывая у подруги бутылку. Ей показалось, что поиграть в догонялки будет превосходной идеей. По крайней мере, ей было дико смешно и весело. Еще веселее было с разбегу прыгнуть в бассейн, едва не пришибив своим весом какую-то неудачно там плавающую единорожку. А вот чувствовать, что тебя за хвост поймали телекинезом и тащат из бассейна, было не так-то уж и весело.

— Эй, отпусти, противная, дай поплавать! — капризно протянула единорожка.

Вот только ей никто не ответил, а натягивать хвост сопротивлением было больно, поэтому Лире ничего не оставалось, кроме как со вздохом вылезти из воды.

— Слушай, как ты мне надоела уже, а! — едва не зарычала Винс.

— Я лишь хотела поиграть, честно , — виновато потупила взор единорожка.

Ей даже в затуманенный алкоголем мозг пришла ясная мысль, что она действительно открыто задолбала Винс.

— Прости меня, я не с целью позлить тебя это делаю, — продолжила она заискивающим тоном. — Просто мне почему-то до невозможности весело, ну вот я и веселюсь.

— Веди себя прилично! Не хватай бутылки! Не создавай опасностей для здоровья ни себе, ни другим! Не бегай по лестницам! — строго отчитывала ей белая пони.

Лира заискивающе закивала, покорно ложась животом на пол. Ей и вправду стало стыдно за своё поведение.

— Обещаешь!?

— Я постараюсь. Хватит, не ругайся. Мы же подруги, — мягко попросила она Винс.

Организаторша фыркнула, возвращаясь в комнатку для отдыха. Лира мигом вновь повеселела. И, конечно же, ей вновь захотелось поплавать. Тем более, что… оп-па!

---

Лира громко застонала, просыпаясь поздней ночью. Ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, где она находится. Затем еще несколько минут, чтобы понять, почему у неё так трещит голова. И еще несколько минут, чтобы попытаться вспомнить, при каких обстоятельствах она уснула. К слову сказать, последнее у неё так и не получилось сделать.

— Проснулась? С добрым утром! — фыркнул кто-то.

— С каким на*YAY* добрым!? — простонала единорожка. — Голова… черт…

Она только и могла, что свернуться калачиком, держась за трещащую черепушку.

— Ляг нормально на спину, я тебе помогу.

На этот раз единорожка узнала голос Винс. С огромным трудом она всё-таки заставила своё тело подчиниться, будучи практически уверенной, что её хотят вылечить магией. Во всяком случае попробовать. И, конечно же, она не ошиблась.

— Что последнее помнишь? — поинтересовалась белая кобылка, ярко светя рогом.

— Ну… я плавала в бассейне, а потом вдруг ударилась копытом обо что-то… а дальше я уже здесь, вот, — осторожно призналась Лира.

— Ага! А знаешь почему?

— Не помню….

— Это была бутылка, которую я всё-таки забыла у тебя отнять, — фыркнула Винс. — Ну ты ударилась, достала её, ну и быстренько опустошила.

«Ой-ой-ой», только и смогла выдать аквамариновая единорожка. Её головная боль постепенно сводилась на нет. К тому же, она определенно больше не была пьяной.

— И я…дебоширила, да? – робко поинтересовалась она.

— Да ты знаешь, ты попробовала, но тебя быстро вырубило, — хихикнула Винс.

— Ох блин… стыдно-то как… а я маме обещала, что не напьюсь, — вздохнула Лира. — А напилась до потери сознания. Вот и как это называется?

— Я бы тебе сказала, но если начну, то я буду тебя материть, — призналась белая единорожка.

— Я тебе праздник испортила, да? — вконец расстроилась аквамариновая кобылка.

— Нет, не стоит говорить так радикально, но ближе к вечеру ты начала портить нервы, это да, — снисходительно улыбнулась Винс.

Лира прикрыла мордочку копытами, пытаясь скрыть ярко вспыхнувшие щеки. «Позор. Дочь министра культуры!» — простонала она про себя.

— Не переживай! — приободрила её белая кобылка. — Я на тебя не обижаюсь. В конце концов, ты всё-таки здорово отдохнула, не правда ли? Ну а напилась… ну что же, теперь ты знаешь, что много пить тебе ни в коем случае нельзя!

— Здорово отдохнула? Ну да, было невероятно весело. Как-то так легко, знаешь… — задумчиво улыбнулась Лира. — Прости меня, пожалуйста, а? Обещаю, если мы попробуем повторить такую вечеринку, то больше нормы я не выпью!

— Да простила уже, честно, — хихикнула Винс, отчего-то слегка покраснев. — Не без труда, но… мне, наверное, тоже нужно перед тобой извиниться. Просто я когда поняла, что ты напилась, я сильно расстроилась, разозлилась, ну и… *вздох*

Единорожка удивленно моргнула, пытаясь понять, о чем она говорит. Понимание пришло сразу вслед за осознанием, что у неё отчего-то невероятно болит щека. Лира аж простонала, потирая её и удивляясь, что боль может приходить будто из ниоткуда.

— Я, кажется, поняла, о чем ты имеешь в виду! — поморщилась она. — Забавно, судя по тому, как сильно она у меня болит сейчас, я просто обязана должна была запомнить этот момент.

— Да не, ты тогда пьяная вдрызг была, — смущенно хихикнула Винс. — Тебя тогда можно было с крыши бросать, а ты бы ничего не почувствовала. А вот наутро да, оживают все мышцы, рецепторы, ну и возвращается чувство боли, которое жестко мстит за пьянку. Ты даже если бы себе все ноги переломала, то вспомнила бы об этом только утром, когда бы и начала корчиться от боли.

— Жуть. Нельзя пить много! — вздрогнула единорожка.

— Ага, напиши об этом Селестии, — вновь хихикнула Винс.

— Ага, сейчас! Не, об этом я никому не расскажу. И ты, пожалуйста, тоже.

Белая единорожка с улыбкой кивнула. Лире осталось лишь вздохнуть и спокойно лежать, ожидая полного выздоровления, надеясь на то, что она успеет прибежать домой, ибо было уже почти шесть часов.

---

Лира стояла в центре малознакомого города и с беспокойством озиралась. Она была здесь в последний раз лет семь назад, причем находилась лишь пару недель. Всех её знаний было достаточно разве что для того, чтобы примерно помнить направление к своему дому. Ну ладно, это лишь проблема времени – Лира не боялась изучить новый город. Изучить же небольшой городок с населением чуть более тысячи пони она не боялась тем более.

Действительно проблемой являлось то, что она не могла просто поднять всех своих сумок. Неожиданно добра набралось очень много, хотя что там было на пять сумок, Лира понять не могла. Ну десяток книг, ну пару платьев, ну минимальное количество еды на первое время, ну лира вместе с солидной кипой партитур.. а нет, кажется все прекрасно понятно.

Лира неуверенно окликнула огромного красного жеребца с половинкой яблока на крупе.

— Простите, неудобно отвлекать, но не могли бы вы помочь мне донести мои сумки? Это недалеко.

— Агась.

Он подошел и спокойно закинул к себе на спину четыре сумки. Лира потихоньку пошла вперед, левитируя перед собой пятую, однако помощник забрал и её. Путь до дома занял всего несколько минут. Приезжая увидела перед собой знакомый двухэтажный домик, явно поменьше Кантрелотского, но тоже достаточно просторный. С волнением открыв дверь, она увидела стандартную планировку. Прихожая. Направо – кухня, налево – зал, наверху пару жилых комнат и все остальное. Однако была еще лестница вниз, но Лира ясно помнила, что бассейна тут нету.

Спутник аккуратно положил все сумки на пол и вышел из квартиры. На теплые слова приветствия он ответил лишь «агась». «Это видимо его коронная фраза.. или просто единственная», пронеслось в голове у музыкантши. Первым делом она спустилась по лестнице.. и с восторгом вздохнула. Здесь располагался новенький банный комплекс. Все по чину: был и бассейн (примерно 5х5 метров), и парилка с сухим паром, и несколько душевых кабинок, и своя комнатка со столиком и кожаным диваном.… А главной радостью было то, что все это просто дышало свежестью – подвал был закончен буквально месяц назад. Лира была не способна проторчать в воде половину дня, как делала это её мать, но тем не менее такому повороту событий обрадовалась.

Следующим сюрпризом было то, что и весь остальной дом также не разваливался от недостатка внимания. Его ремонт был не просто новым, он был окончательно закончен буквально вчера. Стены были разрисованы фигурным узором, по чистейшему новейшему полу было приятно ходить, окна были прозрачными не меньше воздуха. Жить в таком доме должно было быть приятным занятием. Лира поднялась наверх в теперь уже свою комнату, и узрела картину немногим хуже. Единственное, ей не нравилась слишком мягкая кровать, на которой будет невозможно просто сидеть, ну да ладно, это уже мелочные придирки. В общем, Лире её новый дом безусловно понравился.

Что было еще приятно, дак это то, что подарком за хорошее окончание школы стал именно он. Разумеется, речь шла не о просто разрешении жить там, а о тотальном владении жилищем. Единственное условие: она не может его продать или снести. Разумеется, подарок был дорогой и безумно приятный, пусть единорожка и не собиралась жить в этом городе дольше, чем это нужно.

Впрочем, ей всё-таки было невероятно досадно от того, что её едва ли не выгнали из дома, хлопнув дверью перед носом. Она уже смерилась с тем, что ей придется пожить год в этом доме, но она никак не ожидала, что её заставят переехать уже на третий день после окончания школы.

Еще больше обижало то, что в её седельных сумках было лишь две сотни бит и новые поступления ожидались лишь в качестве награды за «безупречное поведение», причем последний термин ей так и не истолковали. Сказать, что Лира не хотела бежать работать значит ничего не сказать. Разумеется, работать она хотела слабо, и в последнюю очередь она хотела работать черт знает кем, а ведь ей не помогли даже в трудоустройстве.

Нельзя сказать, что единорожка была сильно избалованной и не могла бы прожить на обычную зарплату, нет. Пожалуй, единственной дорогой привычкой являлось в ужасающих количествах поглощать кофе, который был достаточно дорогим напитком, но вот именно кофе ей обещала подвозить мама. Скорее, она просто любила деньги, насколько бы ни было это цинично.

Нет, она легко могла расставаться с ними, что-то покупая или приобретая, или даже просто проиграть все карманные деньги в покер за несколько часов. Другое дело, что её невероятно коробило, когда она НЕ МОГЛА что-то купить или проиграть их. И еще она не выносила когда у неё пытались отнять или недодать то, что принадлежит ей. Жадность? Пожалуй да, она была жадной.

К сожалению, никаким горем делу помочь было нельзя. Пожалев себя с полчасика, Лира решительно направилась к выходу, желая освежить в памяти карту города и найти то, где можно что-нибудь купить, куда можно сходить погулять, ну и так далее.

На проверку все её планы с треском разрушились, когда она учуяла запах выпечки. Этот невероятно привлекательный запах исходил из большого розового дома. Не зайти в этот «Сахарный уголок», а именно так он назывался, было просто неправильно.

На проверку это оказалась достаточно крупная кафе-кандитерская с безумно сильным запахом вкусной еды. Хотела ли есть Лира до этого – это было не важно. Настолько вкусный запах соблазнил бы любого!

Она решительно подошла к прилавку и отдала заказ упитанной земной пони. Присев за свободным столиком, она принялась истекать слюнями, дожидаясь своего кексика с чашечкой кофе. «Кошмар, они специально такой сильный запах в помещении делают?», мысленно простонала Лира. Практически через несколько минут она увидела официантку… и распрощалась со своим кофе. Дело в том, что та передвигалась высокими прыжками, неся поднос у себя на носу. Каков был шанс не расплескать все кофе, когда поднос так и прыгал из стороны в сторону?

Каким бы он ни был, но и чашка, и кофе в этой чашке остались в целости и сохранности. Лира удивленно моргнула и вскинула взгляд на официантку-фокусницу. Это была полностью розовая пони с разными оттенками, смотрящая на неё точно таким же удивленным взглядом, будто это Лира сейчас вельветы с подносом на носу вытанцовывала.

— Ты – новенькая! Ты приехала несколько часов назад! Ты поселилась в доме напротив, и ты — Лира Хартстрингс! — внезапно выпалила розовая.

Лире осталось лишь повторно удивленно моргнуть и кивнуть.

— А откуда вы знаете мое имя? — озадаченно произнесла она.

-О, это совсем несложно. Строители, которые ремонтировали дом напротив, поведали мне, что этот дом принадлежит семье Хартстрингс, ну и я была уверена, что в него кто-то должен на днях заехать. Так как сейчас самое начало лета, то это вполне мог быть подросток, закончивший школу. Ну а узнать, что среди Хатстрингсов ты единственная подходящая на эту роль было совсем несложно – она безостановочно прыгала вокруг Лиры, не давая той собраться с мыслями.

— -Да, совсем как нефиг делать… Можно еще вопрос—а зачем?

— Как зачем, глупенькая! Я должна знать в лицо каждого пони в этом городе, потому что если я бужу знать каждого пони в этом городе, то мне будет легче вызывать у всех улыбки! И да, меня зовут Пинки Пай, и я очень люблю устраивать вечеринки, и…

Лира озадаченно посмотрела на то место, где секунды назад стояла пони. Кажется, она куда-то убежала, но каким образом она сделала это столь незаметно? «Какая-то она странная… интересно, здесь все такие?», с улыбкой размышляла Лира, поедая кекс. Последний, кстати, был очень даже неплохой, уж не говоря о кофе. Лира могла пить абсолютно любое пойло, если оно имело вкус, хотя бы отдаленно напоминающее кофе, но хороший напиток от плохого отличала очень четко. Дак вот – этот кофе был сварен совсем недавно, причем сварен из отборных зерен, явно не дешевых.

В Кантрелоте была абсолютно иная ситуация. Были рестораны с их дорогими блюдами, изысканной пищей и отличном сервисом, да, но вот именно кафешки выглядели дешевыми забегаловками с абсолютно невкусной едой, самым дешевым кофе и грубящей толстухой за барной стойкой. Это же кафе рестораном не являлось, но пища здесь была что надо. А цены… ну тут отдельный разговор – исходя из цен более-менее годного кафе напротив её дома, Лира ожидала отдать за ужин не менее пятнадцати монет, тогда как на деле еда стоила всего пять. Жизнь в небольшом городке теперь казалась много дешевле, чем жизнь в Кантрелоте…

— …и я просто обязана провести вечеринку «добро пожаловать в Понивилль» в твою честь!

Лира шарахнулась от резкого вторжения в её мысль громких и быстрых звуков. Врезавшись в стену позади себя, она отыскала источник этих звуков. Источникам была Пинки — она уходила больше чем на десять минут, но вернувшись, продолжила разговор с этого же места, с той же интонацией. Лира смущенно кашлянула.

— Можно на «ты»? — Пинки весело закивала. —Я не люблю шумные вечеринки с множеством пони, причем с теми, которых я даже не знаю. У меня тут абсолютно нет знакомых.

Лира взглянула на поникшую розовую пони и быстро добавила:

— Уже кроме тебя, конечно.

— Ну дак такие вечеринки и создаются специально для того, чтобы завести новых друзей в новом городе! — отказывали в проведении таких вечеринок, судя по всему, совсем немногие.

— Нет, прости, но мне это не требуется, — Лира покачала головой.

Пинки пожала плечами и радостно (из-за отказа она расстроилась, но уже через секунду сменила настрой) упорхнула за стойку, где её нетерпеливо дожидалась кремовая земная пони с сине-розовой гривой. «Интересно, крашеная или нет?» — гадала аквамариновая единорожка с двухцветной гривой – её род очень родился белыми прядями волос, и эта гордость передавалась по наследству. Как, видимо, и ревность к другим пони с двухцветной гривой, хотя таких было едва ли меньше чем половина.

— Извини, а можно мне вот тот кекс, который чуточку выше? — её голос был с легким причудливым оттенком.

Пинки с улыбкой заменила заказ, и та уже собралась уходить, однако неожиданно подошла к Лире, с недоверием смотря на неё в упор.

—Лира? Да , точно, это ты! Рада тебя видеть после стольких лет, — незнакомка улыбнулась во всю ширь рта.

— Мы знакомы? — озадаченно поинтересовалась аквамариновая единорожка.

— Разумеется. Вспомни — лет семь назад ты приезжала в этот городок. Мы познакомились благодаря одному очень запоминающемуся событию, потом подружились, — пони хитро улыбалась, но явно куда-то спешила. — Ладно, мне нужно бежать. Надеюсь встретить тебя еще раз и вновь подружиться. До скорого!

Она торопливо вышла из кафе. Пинки уже была рядом, укоризненно глядя в упор на затерявшуюся в воспоминаниях музыкантшу.

— Ну вот, а ты говорила, что никого тут не знаешь, а оказывается с Бон-Бон дружила, и... да что ты меня так пугаешься! — Пинки залилась громким смехом, глядя на вновь шарахнувшуюся единорожку.

— Ушла в воспоминания с головой, — призналась та. — Пытаюсь вспомнить, при каких таких «запоминающихся событиях» я с ней познакомилась. Я вообще не помню, чтобы я тогда… а! Нет, помню!

Розовая пони заинтересованно глядела на прямо-таки засветившуюся от счастья Лиру.

— Я когда сюда в последний раз приезжала, я её тогда тоже увидела и почему-то решила спросить у неё, не красит ли она свою гриву, — вспоминала та. — То ли я у неё это резковато спросила, то ли она сама резковата, но мне тогда сразу по уху прилетело. Она явно меня постарше будет, но я тогда ей в качестве сдачи звуковым ударом съездила и бежать быстрее. Убежала, но когда вышла назавтра, то она уже меня поджидала. Впрочем, бить она меня не стала. Наоборот, извинилась, предложила вместе погулять. Не скажу, чтобы мы тогда подружились, но всё лето вместе гуляли.

— Ну вот, у тебя тут уже есть один друг! Нет, два, потому что я дружу со всеми! Будешь моей подругой!? — заулыбалась Пинки.

Лире не оставалось ничего иного, кроме как кивнуть.

---

Лира, не скрывая раздражения, зарычала на очередную пачку документов, которые ей требовалось переписать. Зачем? А просто так, мало ли кому-нибудь когда-нибудь захочется их прочесть, а оригиналы уже давно развалятся от старости. Правда вот кому и когда захочется почитать отчет о израсходовании средств о строительстве школы, которую построили тридцать лет назад, единорожка откровенно не понимала.

Она печально глянула на календарь, висевший на стене. Прошло уже чуть больше месяца с того момента, как она приехала в этот городок. И что произошло за этот месяц? Ей исполнилось восемнадцать, был еще один веселый праздник (правда, на этот раз обошлось без алкоголя вовсе), но это осталось в Кантрелоте. А что же было здесь, в Понивилле, в её новом доме?

Во-первых, Лира за месяц привела свой новенький дом в состояние полнейшего хлева и поэтому никакие расписные стены её уже не радовали. Она в буквальном смысле ни разу в жизни не вымыла за собой тарелку, не мыла пол, убиралась в своей комнате лишь для виду. Разумеется, не хотелось ей этого делать и сейчас. Но ей не нравилось банально есть из грязных тарелок, а поэтому ей требовалось пересилить себя. И ей это не нравилось.

Во-вторых, устраиваясь секретарем в ратушу, она надеялась на что-то более интересное. На практике же её буквально завалили монотонной бумажной работой, от которой она взвыла уже на второй день. Единственное, что сдерживало её от того, чтобы сменить профессию дак это то, что выбора в небольшом городке особо-то и не было. Нет, конечно, она могла поработать еще санитаркой в больнице, помогать на яблочной ферме с уборкой урожая, но это ей нравилось еще меньше.

В-третьих, привыкнув к весьма своевольной жизни, она уже через неделю на стены полезла от необходимости вставать в семь утра и возвращаться домой лишь только в шесть, проводя весь день в монотонном и абсолютно неинтересном труде. Нет, разумеется, и в школе порой приходилось нелегко, но там она со спокойной душой позволяла себе кое-что проспать, где-то прогулять, что-то не сделать. Иногда, конечно, её заставляли часами отсиживать после уроков и практически каждый день стыдили и ругали, но это всё-таки было позволительно, возможно, пусть и не желательно. Проспав же (причем даже не специально, а случайно) один раз на два часа, Лира лишилась премии, двух премиальных выходных, а в дополнение ко всему её еще и заставили месяц работать два часа сверхурочно. За эти два часа платили, причем неплохо платили, но для ленивой единорожки это было невероятно строгим наказанием. Иначе говоря, о том, чтобы сделать себе жизнь попроще теми методами, за которые ей сделают а-та-та, она и думать забыла.

В-четвертых, она всё-таки скучала по материнскому дому, по Октавии, Винс, маме, с которыми она теперь была вынуждена видеться лишь по воскресениям, просто по родному ей городу. Да, здесь было неплохо, но это место не было ей домом и вряд ли когда-нибудь бы могло им стать.

Всё в купе приводило к тому, что Лира едва ли не сломалась. Она просто осунулась, скисла, потеряла свойственную ей улыбку, начала едва ли не кидаться на пони. Она, наверное, могла бы когда-нибудь привыкнуть к новому порядку вещей, но ей было сложно. И, пожалуй, грустно от того, что привыкать к подобному ей не особо-то и хотелось. А надо!

Было ли что в новой жизни хорошего? Да, пожалуй всё-таки было. Живя одна, в своём доме, она ощущала себя хозяйкой. Ей никто никогда не напоминал, никто не указывал, как требовалось сделать то, как требовалось сделать это. Она была предоставлена самой себе. Это касалось и того, что она могла спать где она сама этого хочет, и того, что она могла хоть всю ночь гулять с Бон-Бон. И, разумеется, единорожке безумно нравилось, что она делать всякие разные глупости, абсолютно не боясь того, что кто-то над ней потом будет посмеиваться или ругаться. Допустим, она безо всякого стеснения училась петь, ей вполне позволялось прыгнуть в бассейн с разбега (что, разумеется, грозило травмами), париться так и тогда, как и когда ей этого хотелось.

И, конечно, Бон-Бон. Нельзя сказать, чтобы они подружились в момент, но они определенно подружились. Она стала всего третей подругой Лиры (за исключением Пинки, но ту единорожка всерьёз не рассматривала), но подругой хорошей, настоящей. Разумеется, она никогда не превзойдет Цезария (которого Лира была готова на спине катать), да и о Винс никто забывать не собирался, но это была именно дружба.

Они не просто гуляли или разговаривали. Лира могла спросить у неё всё что угодно, получая честный ответ. Та даже помогла ей убраться, когда Лира всё-таки решила, что было бы неплохой идеей прибраться в доме хотя бы перед приездом матери. Разумеется, Лира отвечала взаимностью.

Кроме того, им было весело друг с другом. Бон-Бон не была заурядной, скучной, сильно правильной. Она обладала хорошим логическим мышлением, что позволяло общаться с ней на любые темы, весьма забавным чувством юмора. Кроме того, по непонятным причинам до Лиры у неё практически не было друзей, а поэтому она отдавалась своей новой подруге полностью и без остатка. Нет, конечно, из-за её истории и чистой души у неё со всем городком были отличные отношения, да и по ночам она с хитрой мордочкой куда-то порой удалялась, но именно подруг у неё до этого момента не было. Или были, но кончились.

Была и другая причина, по которой Лиру тянуло к Бон-Бон. Дело в том, что в сравнении с её проблемами, все беды Лиры казались ей настолько ничтожными, что о них и думать не стоило. Бон-Бон уехала из дома будучи в совсем жеребячьем возрасте, просто не захотев в очередной раз глядеть на родителей-алкоголиков, которые наверняка захотят излить свою злобу на беззащитной кобылке. Она просто взяла и уехала, отправившись к своей бабушке в Понивилль.

Бабушка, конечно, сразу приютила свою едва знакомую внучку и постаралась одарить её любовью. По словам Бон-Бон, у неё едва ли это получилось, но кремовая пони всё равно была ей безумно благодарна и, пожалуй, была бы рада, если бы всё именно так и продолжалось. К сожалению, уже через год бабушки не стало по естественным причинам.

Малышке тогда едва стукнуло семь лет. Конечно, ей и раньше приходилось выживать, по сути дела, самой по себе, а поэтому с голоду она не пухла. Трудно, конечно, было, но в Понивилле много хороших и добрых пони, которые подкармливали её. Она отплачивала им взаимностью, помогая по мелочным поручениям типа «подай-принеси».

Когда пришла пора учиться, у Бон-Бон вроде бы и вовсе всё наладилось. У неё появились подруги, появилась учительница, которая тщательно оберегала маленькую кобылку от различного рода напастей и практически постоянно и очень сытно кормила её. Единственно, маленькая кобылка, научившись читать, писать и считать, моментально потеряла интерес к учебе, но она всё-таки училась через «не хочу», банально не желая расстраивать наставницу.

А вот дальше младшей школы её образование не пошло. Бон-Бон просто топнула копытцем и помотала головой даже тогда, когда её попытались за хвост отбуксировать в новый класс. В принципе, пони не теряла времени зря и не бездельничала, а поэтому ей это маленькое упущение прощалось.

Она моментально продолжила помогать другим пони уже на постоянной основе. Вам нужно помочь с покупками? Зовите Бон-Бон! На ферме у Эплов не хватает рабочих ног? Зовите Бон-Бон! В доме полнейший бардак? Зовите Бон-Бон! И, судя по всему, она работала таким образом и по сей день. Она особо не хвасталась, но Лира прекрасно видела, насколько яро она бросается помогать всем и каждому, а поэтому предполагала, что либо ей этот порядок вещей нравится, либо ей за труды воздается немаленькая денежка.

Скорее, кстати, именно первое. Пожалуй, аквамариновую единорожку притягивал к подруге этот шарм «работящей пони». Ей было приятно, что она освобождается так же не раньше семи-девяти вечера, так же вкалывает весь день. Отличия заключались лишь в том, что Бон-Бон никогда не ныла по этому поводу, наоборот, радуясь каждой возможности помочь. А значит и Лире становилось невероятно неудобно ныть из-за своей работы.

Пример для подражания? Да, пожалуй. Иными словами, Бон-Бон стала для Лиры некоторым воплощением её новой жизни. И эта грубоватая, резковатая и даже пошловатая пони невероятно точно воплощала эту жизнь.

Впрочем, это были лишь мысли. Сейчас Лира, уже начиная позевывать, готовилась к окончанию рабочего дня (включая эти ненавистные ей два часа). На практике же это сводилось к тому, что она за три минуты сложила все бумаги в стопку и банально уставилась на часы. Она прекрасно помнила, какой шум устроила Мэр, когда застукала другую работницу, уходящую с работы на три минутки пораньше, а поэтому решила потерпеть и подождать эти несчастные пять минут.

Спасибо Школе, просто сидеть и ждать её там научили прекрасно. Закрыв дверь, она заметно повеселела. Её бок грели заслуженно заработанные биты в достаточном для жизни и баловства конфетами количестве, а поэтому жизнь перестала ей казаться такой уж нехорошей штукой. Тем более, что послезавтра утром был величайший праздник Летнего Солнцестояния, а это означало ночные гулянки и целых два выходных. Хотя нет, четыре, ибо на этот раз Лира решила использовать отсыпные тогда, когда они еще у неё были. Более того, на этот раз в Понивилль приезжает Селестия, что давало возможность полюбоваться этим невероятным зрелищем, так сказать, с наиболее удобной точки обзора.

Тем более, что на лавке перед ратушей её неизменно ждала Бон-Бон.

— Мадам, доброго вечера! Как поработалось? Сколько заработалось? — с легким ехидством улыбнулась она.

— Привет-привет, в кои-то веки всё более-менее отлично! — улыбнулась ей в ответ Лира. — Какие планы?

— -Баня, бассейн!

Лира вздохнула. Она, конечно, любила это дело, но подруга просила об этом много чаще, чем ей бы этого хотелось.

-Опять? Не хочу ничего сказать, но…

— Слушай, ну это ты привыкшая, а я люблю! — отрезала кремовая пони. — Кроме того, тебе ведь наверняка требуется убраться в квартире, да?

Единорожка задумалась. В принципе, шансы на то, что Лора прилетит к ней на праздник невероятно высоки, ну а в доме действительно грязновато.

— Ладно, пойдем, — улыбнулась она. — А вообще, подобные разговоры требуется начинать с «пожалуйста», а не просто ставить перед фактом.

Бон-Бон лишь весело фыркнула, подразнив её лёгким шлепком хвоста по носу. Кремовая пони была явно не из тех, кто стремился быть вежливым, и Лира уже к этому давно привыкла, сравнивая свою новую подругу с Борчем и относясь к ней примерно таким же образом. В итоге, их отношения могли показаться достаточно грубыми и, пожалуй, так оно и было, но единорожку нисколько это не волновало. Бон-Бон была такой не из-за черствости или ядовитого язычка (хотя последний у неё всё-таки был еще каким ядовитым). Она просто была искренней, говоря то, что она думает. И Лира ценила в ней и это тоже.

— М, кстати, у тебя сегодня зарплата должна быть. Ты поэтому такая радостная? — поинтересовалась у единорожка подруга.

Та сдержанно кивнула.

— И как, много дали?

— Честно?! — вздохнула единорожка. — В целом, конечно, немало, но я готова половину назад вернуть за факт того, что мне дадут задания поинтереснее, нежели переписать, написать, отписать, записать… монотонная ерунда такая! Не хочу так! По-другому хочу!

— Ты не в том городе находишься, мадам, чтобы подобное хотеть, — пожала плечами Бон-Бон. — Здесь на все рабочие места километровая очередь. Твой листок бумаги с якобы высокими баллами за школу кое-что да значит, конечно, но далеко не все. Не удивлюсь, если ты даже при желании не найдешь работы получше, чем у тебя есть сейчас.

— Да знаю, поэтому и не возникаю больше, чем требуется для того, чтобы выразить недовольство сложившейся ситуацией, —кисло улыбнулась Лира. — Ладно, не важно. Завтра выходной, поеду домой съезжу, немного развеюсь.

—Надейся на чудо, — хмыкнула Бон-Бон. — Всё может стать лучше буквально в момент.

— Ага, ты хочешь сказать, что мне работа с луны свалится, да? — фыркнула единорожка.

— Не мне знать, мадам, не мне. Но возможно и такое, — пожала плечами кремовая пони.

Лира остановилась посмотреть на ночное светило. Тот же шар, тот же профиль кобылицы, непонятно кем и каким образом нарисованный. Те же загадки вокруг и самого светила, и этого профиля.

— Ну, если так, то ты у меня хоть поселиться в этой сауне сможешь, — улыбнулась Лира. — Хотя шансов на это…

Ох, Лира, не загадывай наперед. В твоей судьбе уже было несколько примеров, ясно показывающих, как всё может измениться уже через час. Неужели недостаточно?

Счастье с Луны

И такое бывает порой...

Сумеречная Принцесса с замиранием сердца глядела на открывающийся портал. Она вернется домой уже через несколько минут! Но как ей стоит вернуться!?

— Ты готова?

— Мы… мы не уверены – с сомнением ответила Луна. – Мы попали сюда именно из-за тебя. Вероятно, твоя помощь вновь причинит Нам вред…

Да, разговаривать самой с собой было более чем странно, но бедняжка не видела другого существа уже долгих тысячу лет своего заточения на Луне. Тем более, она разговаривала не с собой. Она разговаривала с духом, зовущим себя Найтмэйр Мун, некогда пообещавшим ей дать ей всё то, что она хотела. Увы, в тот раз получилось не очень.

— Не говори ерунды! – жестко прервала её демонесса. – Мы попали сюда из-за Селестии. Она никогда не считалась с тобой! Разве не поэтому ты приняла мою помощь?

Принцесса могла лишь согласиться. Час её возвращения после тысячелетия изгнания невероятно близок, а её внутренний голос всё также старался склонить её ко второй попытке. Она… она уже не совсем понимала, где начинается её разум, а где начинается разум демона.

— Но если Мы потерпим поражение, то Мы… новое заточение… — робко пояснила свои страхи аликорн.

— Доверься мне. Я кое-чему научилась из прошлого сражения. В новом мы одержим сокрушительную победу! – пообещал ей демон.

— Да, но…

— Но? Не может быть никаких «но»! – рассержено фыркнула темная сторона Принцессы. – Я знаю, что у них у всех есть оружие, чтобы убить меня. Я рискую даже больше тебя, а поэтому не допущу никаких промахов.

— То есть… ты не бессмертна? – усомнилась аликорн.

— Если меня отделят от тебя, то я еще как уязвима. А отделить можно – неохотно подтвердил дух. – Но этого не будет. Что будет? Ты станешь величайшим существом в этом мире. Абсолютно!

— А ты? – недоверчиво скривилась Луна.

За свою долгую жизнь она давно уяснила, что просто так никто ничего не предлагает.

— Мне не нужна власть или величие, чтобы быть счастливым — хмыкнул дух. – Достаточно будет и того, что мы повергнем целый мир под власть ночи. Вот и весь мой интерес.

— Я…

— Ну же, трусиха, решайся! Вместе мы добьемся многого! – вновь не дал ей возразить внутренний голос. – А в одиночку ты с позором вернешься под крылышко своей сестрички, которая никогда не извинится перед тобой за то, что наказала тебя за попытку привлечь к себе внимание тысячью годами изоляции. Нет, тебя заставят просить прощения перед всеми существами этого мира, требуя загладить свою вину за то, что ты лишь хотела чуточку больше любви к себе. Ответ требуется сейчас и живо! НУ!

Кобыла ничего не ответила. Она лишь закрыла глаза, медленно кивнув и давая духу вновь абсолютно овладеть её телом, изменяя его до неузнаваемости. По сути дела, это уже было не её тело. Сама Принцесса заняла лишь роль сторонней наблюдательницы. «Я не заслуживала того, как со мной обошлись!», нашла она для себя оправдание.

— Мы не заслуживали! – хохотнула Найтмэйр Мун, чудовище, которым стала Принцесса. – Но да наша месть будет сладкой. Селестию ждет куда более незавидная судьба!

Расправив крылья, черная кобылица неспешно направилась прямиком к открывшемуся порталу, зовущему её домой, к скучающей Селестии. Увы, её сестра вернется не совсем так, как хотела белоснежная Принцесса.

---

Лира нервно сглотнула. Она ощущала, будто попала в какую-то сказку, у которой начисто забыли продумать сюжет. Пожалуй, вся Эквестрия была шокирована, но такого поворота событий кобылка ожидала в последнюю очередь. Но начнем по порядку.

Итак, последние три дня выдались невероятно насыщенными в жизни и нашей героини, и практически всех пони. Гуляния в ночь перед праздником, выходные, каникулы. Особенно радовались в Понивилле, ведь там они смогут увидеть весь ритуал собственными глазами, что было невероятно красивым зрелищем!

Что же они увидели на практике? Некто, кого Твайлайт назвала Найтмэйр Мун, явилась в самый торжественный момент заместо обожаемой Принцессы и принялась угрожать вечной ночью, вновь пропав будто никуда. Погоня по горячим следам ничего не дала и Шайнинг Армор вместе с огромным отрядом стражи просто ушли с опущенными головами, не понимая, что им теперь делать, ведь пропала и Селестия тоже. Еще более печальным стало то, что солнце действительно не взошло ни через час, ни через два.

Была ли в Эквестрии паника? Пожалуй, нет. Во-первых, всеми допускалась мысль о том, что это был невероятно жесткий и практически невероятный, но всё-таки розыгрыш от Селестии, которой вновь вздумалось немножко повеселиться. Во-вторых, министерством культуры в сжатые сроки были распространены листовки, призывающие к спокойствию и содержащие в себе краткое копытоводство к действию. В-третьих, пони были невероятно шокированы и подавлены даже для того, чтобы просто паниковать.

В итоге, страна погрузилась в тихий мрак. Пожалуй, единственными, кто хоть что-то пытался сделать, стали министерства и Гвардия, которые не допустили паники и мгновенно приступили к разработке планов на будущее.

Не стоит и описывать, насколько сильно пони были рады, когда следующим утром солнце всё-таки взошло на небосвод. Еще через час сначала жители Понивилля, а затем и вся остальная страна (силами всё тех же листовок) наконец-то получили ответ на мучащий всех вопрос: «а что это вообще было?».

И Лира, и все те, кто были на Понивилльской площади, никогда не забудут те полчаса. Сначала все ликовали, торжественно приветствуя процессию, которая спасла Селестию и вернула им солнце. Всю идиллию в миг сломал один жеребец, всего лишь осторожно поинтересовавшись о том, где же эта Найтмэйр Мун и кто сейчас стоит рядом с Селестией.

Единорожка в первый раз видела Селестию такой подавленной. Она невероятно старалась сказать правду, но сказать её таким образом, чтобы все приняли её так, как ей этого хотелось. А дело было в том, что с ней рядом стояла Луна, которая была и её сестрой, и этой самой Найтмэйр Мун одновременно. Принцесса объяснила, что под воздействием обстоятельств в Луну вселился злой дух, сделавшей и её саму злой, заставив аликорна называться Найтмэйр Мун и не дать солнцу взойти. В результате, ночь длилась неделю. По словам Селестии, она и тогда прекрасно понимала, и сейчас ни в коем случае не обвиняет свою сестру, а поэтому она, вместо того, чтобы напасть на неё, попыталась использовать Элементы Гармонии, но они проявили себя с неожиданной стороны, отправив Луну в изгнание на, кхм, Луну. Как оказалось, срок заточения составил ровно тысячу лет.

Принцесса десятки раз повторяло, что не следует злиться на Луну ни за прошлые грехи, ни за настоящие, и что она, якобы, находилась под воздействием этого самого духа и не отдавала отчет своим действия. Когда, после окончания рассказа, в толпе всё-таки зародился недовольный гул, Едва не плачущая Селестия пошла другим путем, призывая простить свою сестру, уверяя всех, что тысячу лет одиночества – это достаточное наказание за все прошлые и даже будущие провинности. А вот с этим уже никто спорить не стал. Наоборот, в толпе пронесся вздох сожаления.

Лире эта сцена сильно запала в душу. Еще больше её тронул вид младшей Принцессы. Она могла лишь гадать о том, что испытывала Луна, которую сейчас пытались оправдать в том, что она сошла с ума, дважды пыталась наслать на Эквестрию вечную ночь, а, кроме всего прочего, в том, что она еще побила более сорока гвардейцев, причем некоторых практически до смерти. В качестве финала, она еще и заточила Селестию в лик луны. Разумеется, Принцесса не плакала и не просила прощения, фигурируя фразами «я больше не буду», но эти полчаса, пожалуй, стали самими долгими за её долгую жизнь.

А что в итоге? А в итоге жизнь начала было возвращаться старое русло, если бы не один невероятно удивительный для Лиры инцидент. Будучи по сути своей реалистом, она никогда не надеялась на чудо, открыто высмеивая мысли о том, что всё может повернуть в один момент. Она прекрасно знала, как пойдет её жизнь, спокойно предсказывая её с точностью до года, ведь ёё кьютимарка и мама давно всё решили до неё. С помощью Октавии и некоторого усердия воплотить все задачи в реальность будет не так-то уж сложно. Стать же, пожалуй, музыкантом даже уровня Октавии (а, по мнению большинства, она могла бы добиться и гораздо большего) Лира никогда не считала плохой идеей. Это была очень удачная для неё судьба.

Вот только она была не из тех, у кого всё идет как по маслу. Единорожка считала, что единственной преградой станет вот этот всё-таки противный для неё год, который ей суждено провести, просиживая круп в ратуше и выполняя даром никому не нужную работу. Забавно, но получилось всё так, как и во многих приключенческих книжках, в которых герой вдруг узнает, что он не тот, кем себя считает.

Лира редко получала письма. Вернее, она практически не получала писем. То, что к ней рано утром в дверь постучался серый пегас и вручил конверт, она посчитала лишь злой шуткой, чувствуя только лишь стремление наорать на почтальона, помешавшего ей поспать еще тридцать положенных для сна минут.

Позевывая и находясь в полусонном состоянии, единорожка с интересом вскрыла конверт, на всякий случай вскрывая его телекинезом и отойдя от письма на приличное расстояние. В её памяти еще было невероятно свежо воспоминание злого розыгрыша от Скраппи, когда из полученного конверта вдруг вылетели две озлобленные пчелы. Её тогда не покусали, но перетрусила она страшно, ибо пчел и прочих летающих и жалящих насекомых она боялась до дрожи.

Вот только в письме не было ни пчел, ни чихательного порошка, ни какой-либо еще неприятной штуки. Вместо этого, там лежал лист бумаги. Единорожка осторожно подняла его к глазам, вчитываясь в аккуратный, но какой-то не слишком разборчивый подчерк, изобилующий странным написанием некоторых букв. Нечто подобное она видела в музее, на старинных свитках с легендами.

«Дочь рода бессмертного Хартстрингс.

Настоящий письмом уведомляем тебя, что ты претендуешь на роль Нашей *абсолютно непонятно*. Данное к отказу от прочих профессий призывает и времени свободного на прочее не оставит. Разумеется, *опять-таки что-то неразборчивое, но говорится что-то о преимуществах данной вакансии*.

Сие известие не должно шокировать. Воспринимать его как призыв к раздумьям Мы призываем. Для себя реши, готова ли ты жизнь свою поменять коренным образом. Вне зависимости от решения с тобой Мы встретимся ближе к полуночи. Да пусть не волнует тебя где и как.

С уважением, Сумеречная Принцесса Луна».

Что почувствовала Лира? Пожалуй, единорожка и сама не знала. У неё не было каких-то особых эмоций по этому поводу, и уж точно она не кричала от счастья. Наоборот, в её голове вдруг заработал холодных расчет и желание проанализировать письмо. «Во-первых», размышляла она, «Данное письмо вполне может быть злой шуткой, хотя и не стоит к нему относиться именно так. Во-вторых, вполне возможно, что меня зовут поработать уборщицей или придворным шутом, а это мне даром не нужно. В-третьих… а вдруг?».

К кобылке запоздало пришла надежда на чудо. Рациональная часть мозга отключилась, зато проснулась эмоциональная половина. Прежде всего, Лира шлепнулась на круп, не сумев сохранить равновесие на вдруг подкосившихся ногах. Затем к ней на мордочку залезла глупая улыбка. Что-то пробормотав, единорожка еще раз перечитала письмо. Нет, оно не растаяло, да и текст остался прежним.

Ладно! Решив, что здесь требуется что-то иное, нежели ломать себе голову догадками, единорожка наспех собралась и покинула свой дом. С некоторым трудом отвоевав себе выходной в ратуше, она купила биллет на утренний поезд. Она ясно понимала, что единственная пони, которая сможет ей что-либо подсказать, живет в Кантрелоте.

---

— Привет! Я к маме.

Лира улыбнулась секретарше. Это была рыжая молодая пегасочка в строгих и стильных очках-половинках, в спешке строчащая какие-то тексты. Получилось уже несколько листов, но она и не думала останавливаться. К сожалению, её прервали.

— Привет, Лира, но нет, нельзя! – покачала та головой, стараясь и говорить, и писать, и при этом не закапать листы слюной, которая активно выделяется, когда пытаешься разговаривать, держа что-то в зубах. — У неё важное совещание будет через пять минут.

— Я успею, – кивнула единорожка, решительно направившись к двери.

Выпустив карандаш, секретарша поспешно преградила ей путь, грудью защищая проем.

— Ага, конечно! Знаю я вас! – фыркнула «стражница». – Ты её, значит, сейчас заболтаешь, а меня потом ругать будут, что пускаю посторонних, которые ей работать мешают. Неа. Если что-то нужно, то подожди здесь на… Ах!

Резко открывшаяся дверь смела пегаску, стукнув её об шкаф. Вышедшая Лора мгновенно захлопотала над пришибленной по её вине помощницей.

— Реджи, ты жива!?

Та, будучи освобожденной и морщась от боли, осторожно расправила крылья и несколько раз махнула ими. После обследования, секретарша просветлела и кивнула. Кроме крыльев в таком столкновении она ничего серьёзно повредить не могла, ну а парочкой синяков на боках эту гордую птицу было не сломить.

— Извини, пожалуйста, не думала, что кто-нибудь может стоять за дверью, – виновато улыбнулась она, но тотчас же нахмурилась. – Ладно. Речь готова?

— Почти.

— Минута!

— Успею.

— А раньше?

— Виновата.

— Наказать?

— Простите.

— Жду!

— Почти-почти!

Лира с интересом за этим чисто рабочим моментом начальницы и подчиненной. Проработав вместе больше пяти лет, они понимали друг друга с полуслова. Глядя на эту ругань, единорожка с любопытством прикидывала, могли ли они общаться взглядом, вообще не прибегая к помощи слов.

Воспитанная в любящей семье и приученная к труду пегаска с первых же дней работы проявила себя с лучшей стороны, а всего за месяц работы выбилась из простых писарей в секретари к Лоре. Попав же в непосредственное подчинение к министру, она прямо-таки светилась едва ли не собачьей преданностью, прыгая на крыльях и пытаясь угодить начальнице во всём.

Месяц сменился другим, третьим. Лора начала осознавать, что привязалась к этой пегаске. Она могла доверить ей сколь угодно ответственную работу, будучи абсолютно уверенной, что всё будет сделано в срок. Она нисколько не боялась доверять ей какие-либо деловые секреты и даже позволяла ей абсолютно свободно распоряжаться своим личным временем. Нет, разумеется, ошибки были, причем временами серьёзные и тупые ошибки, но они были неизбежны. Но Реджи всегда винила во всех своих неудачах прежде всего саму себя, а поэтому любую неприятность она принимала более чем достойно и не обижаясь на начальницу, подкупая этим самым Лору, привыкшую к тому, что из-за своей строгости она не очень-то любима подчиненными.

Проработав вместе пять лет, Лора, кажется, окончательно сдружилась с этой рыжей пегасочкой в аккуратных очках и прилизанной челкой. Она давно перестала воспринимать её как просто работницу. Пожалуй, это была её ученица, личная протеже. Подобного мнения, в принципе, была и сама Реджи, нисколько не сомневающаяся, что давно перестала думать о Лоре просто как о начальнице, относясь к ней скорее как к старшей подруге, наставнице.

В результате, эти двое часто вместе посещали кафе, просто разговаривали о насущных делах, сплетничали. Лира часто видела пегаску у матери дома, порой даже ревнуя к ней последнюю. Нет, разумеется, более чем двадцать лет разницы в возрасте давали о себе знать, но всё-таки это была своеобразная дружба несмотря ни на что.

Вот только обе четко понимали, что дружба будет за этими стенами и вне рабочего времени, а поэтому одна была твердо уверенной, что в случае задержек кто-то останется без премии, а вторая очень торопилась, абсолютно искренне считая, что это её еще пожалели.

— Кстати, Лира, а ты-то чего здесь делаешь? – отвлеклась Лора от бешено строчащей секретарши.

— А! Ты с Селестией сегодня будешь встречаться? – очнулась единорожка, вновь ушедшая в думы о предстоящем вечере.

— Да, к ней иду. Что нужно, только очень-очень быстро.

— Покажи ей это письмо и поинтересуйся, что она об этом думает, причем сразу как закончите и при тебе, — попросила кобылка.

— А сама?

— Я узнавала, у неё прием будет Дискорд знает когда, а мне срочно нужно! И это важно!

Министр с сомнением подглядела на абсолютно чистый конверт и явно не шутившую дочь. В другое бы время она непременно бы расспросила, что это такое, но сейчас она невероятно торопилась. Просто же читать чужие письма было не в её правилах.

— Готово! — громко и очень самодовольно отрапортовала Реджи, выплевывая карандаш и передавая тонкую стопочку листов начальнице.

— Умничка! На столе лежит пару плиток, возьми себе одну. Вернусь — за щечку потреплю, — пегасиха отвела взгляд от довольной похвалой помощницы и обратила внимание на дочь. — А ты тогда дождись меня здесь. Ушла!

Единорожка кивнула, взглядом провожая в спешку убегающую маму. Она не сомневалась, что ждать придется до самого вечера, но у неё было о чем подумать и с кем поговорить. Нельзя сказать, чтобы они с Реджи были подругами, но хвостиком ходящая за мамой и обладающая здоровым чувством юмора всё-таки еще достаточно молодая и веселая пегаска определенно вызывала у аквамариновой кобылки определенные симпатии. К тому же она от нечего делать иногда желая пойти домой после занятий у Октавии вместе с мамой, она часами дожидаясь её на этом самом диване в обществе этой самой секретарши, что скрепило эти симпатии увлекательными беседами. По тому, что и сама Реджи никогда не была против такого общения (даже несмотря на то, что за разговоры на рабочем месте можно было и получить), Лира давно начала считать их приятельницами не хуже чем, допустим, с Твайлайт или прочими одноклассниками.

— Едва-едва успела, копуша, — попробовала завязать диалог единорожка.

Разумеется, она всем своим видом демонстрировала, что это не более чем шутка. Пегасочка же это, разумеется, поняла и в штыки не восприняла.

— А это меня кто-то невежливый и очень наглый просто отвлек, — парировала секретарша, беззаботно улыбаясь и радуясь возможности отдохнуть.

— Сама такая! — однорогая высунула язык, решив окончательно раскрепостить Реджи.

— Будешь дразниться — кофе не дам! — засмеявшись, пригрозила та.

Лира хихикнула, но язык поспешно убрала, демонстративно захлопнув рот. Не выпить кофе, находясь в приемной у матери – это было что-то из ряда фантастики.

Улыбнувшись, секретарша прошла в кабинет министра, с интересом осматривая стол. На краю действительно лежали две громадные плитки шоколада, одну из которых Реджи и присвоила. Вторую попробовала приватизировать единорожка, но ей больной стукнули по вспыхнувшему было рогу, предупреждая о неприкосновенности данного предмета. И вот на этот раз секретарша уже не шутила: к хозяйским вещам она не допустила бы не только дочь хозяйки, но и, пожалуй, саму Селестию.

Но вот кофе, посуда, а также абсолютное большинство содержимого маленького холодильника было не то чтобы даже общее, а и вовсе находилось под властью Реджи. Лора не так давно скинула на неё абсолютно все обязанности по устройству быта, доверив помощницу даже организацию обеда и лёгких перекусов. Сама пегаска, кстати, последним довольно успешно пользовалась, втихомолку таская из магического шкафчика абсолютно никем не подсчитываемые и неконтролируемые запасы, балуясь посреди работы фруктиками и сладостями. Лора это, в принципе, прекрасно знала (и Лира знала, что она это знала, и даже Реджи об этом догадывалась), но ей было нисколько не жалко сотню-другую для столь преданной ей пони.

И, разумеется, все дальнейшие разговоры протекали уже возле щедро накрытого кофейного столика, на котором помимо парочке чашек кофе находилось столько продуктов, сколько, пожалуй, было не на всех столах на школьном выпускном. Реджи даже нисколько не пожадничала на даренную только ей шоколадку, моментально разломив её пополам и нисколько не возмущаясь, когда единорожка, сама того не замечая, в порыве куража начала поедать и вторую половину. В результате, у Лиры получился первоклассный ранний ужин в приятной обстановке.

— Слушай, а тебе сейчас не положено работать, там, бумажки перебирать? — поинтересовалась кобылка, очень надеясь, что вопрос не будет воспринят как простое любопытство.

— Положено, конечно, но министра нет, да и работы никакой не накопилось, а поэтому все мои обязанности на время её отсутствия — это с милой улыбочкой выпроваживать посетителей и, пожалуй, немножко прибраться в кабинете и приемной, — беззаботно пояснила та. — Но то, с какого стула я буду улыбаться, поверь, разницы нет никому, а пыль я смахну через пять минут, когда осилю эту кружечку. А что такое?

— Просто любопытствую, — пожала плечами Лира.

Несколько минут прошло в полной тишине, несколько нарушаемой лишь до приличного тихим чавканьем.

— Кстати, а чего там за письмо такое? Прошение что ли? — решила-таки заговорить пегасочка.

Лира на секунду зависла, не решаясь сказать правду. Ей казалось, что подобные вещи пока не следует никому разглашать, но мама доверяет своей помощнице, да и Лира её знает не первый день…

— Личное, да? Не надо тогда, не хочу знать что-то такое, что мне знать не нужно, — решила всё за неё смышленая Реджи, заметив на мордочке собеседницы озадаченность.

— Спасибо! — благодарно вздохнула Лира, избавленная от необходимости пусть не самого тяжелого, но всё-таки выбора. — Эм… а можно я у тебя попрошу совета?

— Совета? Ну, эм, я, наверное, не подойду на роль мудрой кобылы, повидавшей на своем веке достаточно, чтобы помочь тебе, но давай попробуем!

Тем не менее, аквамариновой кобылке всё-таки было интересно услышать её мнение. Недаром же мама отзывалась о ней как о полнейшей умнице, «которая, в отличие от тебя, головой думать умеет!», как говорила ворчащая на дочь за очередные двойки Лора. В принципе, и сама единорожка давно заклеймила за секретаршей статус умной пони, к которой вполне можно было обратиться за помощью.

— Скажи, что ты думаешь насчет того, чтобы вмиг изменить свою судьбу, толком не зная, что тебя ждет, но будучи практически уверенной (причем небезосновательно, смею заметить!), что будет может быть и труднее, но точно лучше чем то, что ты имеешь сейчас? — поинтересовалась Лира, попытавшись сделать это как можно менее запутанным и более понятным.

«Изменить?» — призадумалась Реджи.

— Ну, в принципе, я так и сделала! — наконец высказала она. — Только-только окончила школу, уже завтра собиралась поступать в институт на метеоролога. Увидела объявление о вакансии писца в министерство, плюнула на всё, полетела, устроилась. Родители в шоке, требуют объяснений… а у меня и объяснить не получается ничего толком! Зарплата хорошая? Да нет, младшим писцам копейки платят. Престиж? Какой там! Учится еще два года не хотелось? Да нет, всегда хотелось. Говорят «уходи» — я говорю «нет». Почему? Сама не могу понять, но чувствую, что не уйду, хотя отец меня едва не отлупил тогда в бешенстве.

— А сейчас можешь понять? — с надеждой поинтересовалась единорожка.

Пегаска утвердительно кивнула головой.

— Ага. Мне кажется, это была банальная вера в сказку, вера в то, что если куда-то кинуться и очень постараться, то всё будет превосходно! — хмыкнула она. — Ну, в принципе, оно так и получилось, но, честно скажу, что если бы я полгода писцом проработала, то я бы всё равно пошла учиться на метеоролога, наплевав на эту надежду.

Лира крепко задумалась над этими словами. Видя её затруднения, Реджи предложила ей раскрыть саму суть дилеммы, не раскрывая подробностей.

— Ну, видишь ли, мне предложили изменить свою судьбу, но прямо-таки коренным образом, – осторожно начала кобылка. — Это, наверное, престижно, это, скорее всего, принесет мне много денег, меня не устраивает то, что есть сейчас, да и предложенная вакансия невероятно привлекает меня , но я практически уверена, что если я туда полезу – то я полезу туда навсегда, а будет, скорее всего, очень трудно, вот! Но если я сейчас побоюсь, то потом мне уже столь шикарных предложений делать не будут…

— Ныряй с головой, — мгновенно кивнула Реджи, ни на секунду не задумываясь. — Сразу, не задумываясь. Судя по всему, тебя держит лишь страх перед неизведанными трудностями. Но их везде навалом. Ты нигде себе спокойную жизнь не найдешь. А здоровые шишки ради жизни своей мечты – это, знаешь, в сто раз лучше, чем без шишек, но Дискорд знает как. Не бойся трудностей. Они лишь закаляют и делают жизнь интересней, если к ним правильно относиться.

— Ты так думаешь? — усомнилась единорожка.

— Абсолютно именно так и думаю! — разулыбалась пегаска. — И, более того, я почти уверена в том, что в этом и есть залог того, чтобы работа приносила счастье. Когда всё получается — это понятно, это радость. Но вот когда ничего не получается, а работа всё равно приносит радость – это, знаешь ли, уже счастье покруче любого другого!

— Ты сейчас размышляешь как-то странно! По твоим словам, что нужно радоваться трудностям. Это, мягко говоря, не нормально, как мне кажется, — осторожно вступила в дискуссию Лира.

— Не, трудностям радоваться не нужно, да и не получится. Тут нужно правильно просто к ним относиться, как к вызову, знаешь, к призыву показать все свои умения и возможности! — хихикнула собеседница. — Потеряла документ — нарисуй новый. Лезут в кабинет какие-то олухи — возомни себя охранницей и вытолкай их за дверь. Интересно же, когда тебе не дают посидеть на одном месте, интересно! Жизнь, знаешь, она всякие сюрпризы преподносит — то приятные, то не очень. До жути обидно вот просто так на месте сидеть, когда можно решать эти задачки.

— Решение задачек неизбежно приводит к тому, что некоторые задачки решаются неправильно, — покачала головой единорожка.

— Неправильный результат — тоже результат!

— Результат, но в результате этого результата обычно отрывают голову результирующему! — фыркнула Лира.

— А, я, кажется, поняла твои страхи! — улыбнулась Реджи. — Иными словами, ты боишься, что ты пойдешь на эту работу, ты ничерта не будешь справляться и наработаешь себе геморроя от хвоста до ушей?

Лира смиренно кивнула. Пусть это и выглядело достаточно забавно, но она так совершенно не считала. Да, Принцесса Луна уже давно не Найтмэйр Мун и она не безумна, но ведь никто не гарантирует того, что она окажется менее строгой, чем, допустим, та же Мэр. Прекрасно себя зная, Лира была практически уверенной в том, что даже со всей старательностью она всё-таки много чего сделает не так. А сколько она наделает глупостей, если от неё потребуют что-то совсем неинтересное или очень трудное?

— Знаешь, после работы с твоей матерью я кое-что поняла на этот счет! — начала рыжая кобылка, хитро щурясь через аккуратные очки. — Начальникам никак не выгодно требовать от своих подчиненных столько, сколько они не могут сделать даже в теории. На практике, даже требуя от всех работы на грани своих возможностей, они сталкиваются с тем, что персонал либо запугивается и озлобливается из-за постоянных взысканий, которые, якобы, мотивируют их к труду, либо и вовсе бегут с такой работы. В итоге, по умолчанию, каждый начальник должен требовать от своих подчиненных столько, сколько они могут сделать, причем могут сделать в трезвом уме и здравой памяти! Когда работник радуется своей работе – он делает её с удовольствием, а значит делает её хорошо и без постоянного контроля. Короче, иными словами, от тебя не должны потребовать невозможного. Нет, ну лень там, раздолбайство – это, понятно, но за это ты будешь наказана, даже если будешь сидеть дома и нигде не работать. А так… нет, Лира, желание и труд всё перетрут просто по умолчанию, невзирая ни на что, а невозможного труда от тебя никто не потребует, это я тебе гарантирую!

— Ну может и не потребуют, но работать под строгим началом всё равно не очень-то приятно, на мой взгляд – вздохнула единорожка.

— Ты это мне говоришь? — хихикнула секретарша. — Я с твоей мамой не первый год работаю. Честно скажу, что отдача располагает к себе любого. Ну а на орехи можно и самого доброго насобирать.

— Ладно, спасибо за совет… — задумчиво протянула единорожка.

Оставив вдруг захотевшую немного поработать пегаску в покое, она потянулась к книгам, находящимся в приемной министра культуры в поражающих воображение количествах. Это было особенно здорово для Лиры, которая читать однозначно любила. Причем любила читать всё. Даже «учебное пособие по рисованию кистью», мда… К сожалению, книги были способны увлечь кобылку всёго-то на три часа.

— Чем занята? — заскучавши за полчаса безделья, поинтересовалась единорожка у Реджи, которая, несмотря на отсутствие заданий и работы вообще, всё-таки что-то строчила.

— Да вот, шаблоны для приказов подготавливаю, — положив карандаш, пояснила секретарша. — Сейчас всё равно делать нечего, а твоя мама уж сильно довольна, когда у меня уже всё готово и можно начинать диктовать саму суть без необходимости давать время на подготовление формы.

К великой радости единорожки, это была последняя минута, когда ей пришлось скучать. Вместе со скрипом двери, в приемную вошла её мама. Лира настороженно вгляделась в её лицо. Злая? Нет. Радостная? Тоже не очень. Спокойная? Нет, очень встревоженная, но, пожалуй, приятно встревоженная. У Лиры отлегло от сердца. Она прекрасно знала, что новость о письме спокойно могла и разозлить маму, что моментально бы перечеркнуло все её возможности.

Впрочем, на неё не сразу обратили внимание. Первым делом она подошла к Реджи и расплылась в улыбке. Затем, с полной неожиданностью для самой секретарши, взяла её голову копытами и действительно поцеловала в лоб.

— Ути моя радость, солнышко! — ласково воскликнула Лора. — Ты такая умница, а! Нет, правда, я знала, что ты хорошо напишешь речь, но ТАК! Я же из-за тебя на этом совещании и финансирования выбила побольше, да и типографию мы одну закроем… Ум! Ни! Ца! Премию тебе. Две. И вообще неделю выходных с завтрашнего дня! Но твою награду мы оговорим чуть позже, прости. Лира, заходи в кабинет.

С улыбкой посмотрев на ошеломленно застывшую секретаршу (для того, чтобы понять степень её удивления, достаточно сказать, что в последний раз Лора так радовалась с появлением у дочери кьютимарки), единорожка пристроилась уже на другом диване, плюхнувшись на него хвостом кверху и положа подбородок на возвышение из мягких подушек. Она, пожалуй, из принципа не сидела тогда, когда можно было лежать.

Впрочем, её маму сейчас поза дочери волновала в последнюю очередь. Насколько бы не были приятны её эмоции по поводу невероятно успешного (и ведь даже не из-за её собственных заслуг, а по вине помощницы, вот ведь умничка-то, а!) собеседования, их всё-таки затмевало то, что она услышала от Селестии в дальнейшем. Выдав Реджи заслуженную порцию похвалы и награды, она абсолютно настроилась на серьёзный разговор с единорожкой, которой, по словам Селестии, предстоял сложный выбор или, пожалуй, даже сильнейшее потрясение, способное изменить всю её жизнь.

— Лира, в общем показала я это письмо Селестии, и… В общем, это никакая не шутка и всё очень-очень серьезно, — вздохнула она. — По её слова, Принцесса Луна не планировала высиживать у моря погоду и в её планах уже в первые минуты после возвращения был пункт о наборе свиты и восстановлении замка, а так же еще много чего, во что меня не посвятили. В общем, она реально хочет видеть тебя у себя в замке.

— Кем? Я прочитать не смогла.

— Ученицей, протеже, членом свиты.

Единорожка кивнула. Не сказать, что это было так-то уж обыденно, но кобылка почему-то сразу посчитала, приглашения на другие должности выглядили немного по-другому. Да и к тому же, она была не самой умной или трудолюбивой, чтобы Принцесса заинтересовалась её как работницей. Она не обладала никакими крайне полезными навыками, чтобы быть полезной Принцессе как членом свиты (личный музыкант, конечно, рассматривался, но единорожка почему-то сразу отмела его, повинуясь интуиции). Оставался лишь вариант с ученицей, когда достаточно лишь преданно махать хвостиком и исправно выполнять все поручения, но…

— А почему я? — теперь уже удивленно поинтересовалась Лира. — Я что, лучший кандидат, что ли? Да и откуда она меня вообще знает!?

Лора вздохнула. Ответа на этот вопрос она не понимала и сама. Вернее, она знала почему, но не понимала.

— Веришь в судьбу? А вот Луна верит, – еще раз вздохнула аквамариновая пегасиха. – Селестия сказала, что она каким-то образом получила какой-то знак, ну и вот…

— То есть я её не знаю, а она меня знает, так!? – фыркнула единорожка.

Лора могла лишь пожать плечами.

— Замечательно! — вновь фыркнула кобылка, не сдержав в себе желания топнуть копытом по ковру. — И что она обо мне такого знает, что именно я претендую на эту роль?!

— Да я почем знаю! – взорвалась мама, которая нервничала ничуть не меньше. — Ты чего тут меня пытаешь!? Ты просила спросить у Селестии, что она об этом думает — я спросила. Я тебе пересказываю, а ты тут топаешь на меня! Прижми попу к дивану и слушай спокойно. Думать давай, а не рычать друг на друга!

Моментально успокоившись (она не настолько потеряла голову, чтобы злить маму за то, что она не может дать ей всех ответов), Лира действительно уселась на диван.

— В общем… Селестия сказала, что тебе нужно понять, хочешь ли ты этого, или нет, — закончила Лора, постепенно остывая.

— Чего «этого»-то? Я откуда знаю, о чем думать? Мне никто ничего не сказал, о чем мне думать-то!? — расстроено воскликнула кобылка.

Едва выйдя из состояния неагрессивной злобы, единорожка едва ли не начала плакать. Её просто поставили в известность, что непонятно почему и непонятно зачем, она должна думать, хочет ли она того, не зная чего, отказавшись при этом от всего… но опять-таки не понятно, ради чего! Не самое приятное положение, согласитесь?

Впрочем, мама всегда её поддерживала. Вот и сейчас пегасиха уселась рядом с дочерью, обнимая её крылом.

— Лира, а вот раскисать не смей! — легонько встряхнула она понурившуюся дочь. — Все свои вопросы ты очень скоро сама задашь Луне и она, не сомневайся, всё тебе расскажет, если ей действительно нужно видеть в своих протеже именно тебя.

— Ну а даже если и так? — всхлипнула кобылка. — Я хочу попробовать взять и поменять всё. Но ведь даже если я буду расспрашивать Принцессу всю ночь, она не предскажет мне будущее. А вдруг ничего не получится? Вдруг я не справлюсь? У меня никогда ничего не получается…

— Эй, выбрось эти мысли! М насмешливо, но строго одернула её Лора. — У тебя умная головка и ты справишься со всем, что от тебя потребуют. Тебе просто нужно регулярно вправлять мозги и не давать лениться. Я думаю, что Луна с этим справится.

Кобылка недовольно поглядела на мать. «Этой бы только отдать меня туда, где меня жалеть не будут», — с досадой подумала она. С другой стороны, мысль-то верная…

— Ну и чего мне делать? — со вздохом спросила Лира.

— Лира, это твоё решение, — покачала головой мама. — Меня там не будет и я не вправе решать что-либо за тебя. Если ты хочешь совета — соглашайся и будь что будет. Но вот чего ТЫ хочешь — это важнее.

— Я… да еб*YAY*-колотить, я уже опять не знаю, что и думать! — рассердилась на себя единорожка. — Я в поезде десять раз поменяла решение, здесь пять раз, а теперь вот уже больше мне никто не поможет советом, а я всё равно ничерта не могу понять, стоит ли мне решаться или не стоит!

— Ты хочешь попробовать что-то иное, нежели то, что тебе и подготовлено мною? — просто спросила Лора.

—Я… я не против попробовать так, как я себе это представляю, но меня несколько смущает то, что всё может пойти немного не так. Ой, простите, ошибаюсь. Всё точно пойдет не так, как я представляю.

Пегасиха улыбнулась сарказму дочери, не способной решить первую по-настоящему серьёзную задачу в её жизни. Вот только решать-то всё равно придется.

---

Но, тем не менее, успокоившись и уйдя из министерства (не забыв, конечно, просто посидеть там еще полчаса за нецензурную лексику (ибо её мама была министром культуры) и надавать по носу проспорившей Реджи), она вдруг поняла, что у неё были те, у кого можно было спросить совета. Проблема даже не в этом. Проблема в том, что у Лиры были некоторые сомнения в том, что спрашивать совета, не объясняя деталей – это хорошая идея.

Тем не менее, единорожка остро нуждалась если не в помощи, то хотя бы в моральной поддержке, а поэтому её путь лежал ко второму по значимости существу из числа «старших подруг». Разумеется, речь шла об Октавии, которая абсолютно всерьёз стала ей второй «мамой». Или, пожалуй, даже без кавычек: просто второй мамой.

Серая пони без вопросов приняла гостью, обрадовано, но сдержанно хлопоча на кухне. Несмотря на то, что после переезда единорожки в Понивилль они всё-таки условились встречаться каждое воскресенье, ей сложно было отвыкнуть видеть Лиру и вовсе каждый день. Их общение приносило ей море удовольствия.

Впрочем, на этот раз у единорожки была несколько другая цель, нежели похвастаться свежевыученной мелодией или сыграть с учителем дуэтом. В отличии от ситуации с Реджи, кобылка не стала ничего скрывать и просто протянула наставнице злосчастный конверт. Усевшись читать письмо в абсолютной безмятежности, она не поменяла лица и после прочтения. У столь успешной музыкантши всё-таки были железная выдержка и стальные нервы.

— И… ты пришла узнать моё мнение, так? — спокойно поинтересовалась она.

Единорожка кивнула, всматриваясь в лицо Октавии. К великому расстройству, в уголках глаз той мелькнули слезы.

— Соглашайся.

— Но вы же понимаете, что с согласием я уже едва ли буду профессиональной музыкантшей! — как можно спокойнее высказала Лира (читай «едва не сорвавшись на визг»). — Я не собираюсь бросать, но едва ли у меня найдутся время и силы в равной степени совмещать эти два занятия.

— И не нужно совмещать, — покачала головой серая пони. — При некотором желании, на службе приближенной у Луны ты добьешься куда большего, нежели в этой сфере. Во всяком случае, мне так кажется.

— А это тогда зачем? — однорогая с досадой хлопнула себя по кьютимарке.

— От того, что ты станешь протеже Принцессы, твой талант не угаснет. Не стоит бояться чего-то нового. Ты вполне справишься со всем, что тебе предложат. А музыка… она не перестанет быть твоим хобби и увлечением. И не думай, что это сколько-нибудь хуже, нежели стать профессиональным музыкантом. Просто ты будешь играть исключительно для себя, а не и для денег тоже.

— А вы? Вы столько времени потратили на моё обучение. И что, всё впустую? Я же вас обижу своим согласием, отвернусь от вас, — расстроено протянула единорожка.

Этот вопрос, пожалуй, мучил её посильнее прочих других. Она всегда и везде считала себя ученицей Октавии. И если делить ученичество еще и со школьными учителями было вполне понятным и естественным, то вот с Луной это едва ли возможно. К сожалению, титул наставника предстоит носить отныне ей, и титул безоговорочный.

— Глупая пони, ты, Лира, если считаешь, что все мои старания вылились лишь в умение играть на инструментах, — покачала головой с мягкой улыбкой виолончелистка. — Я, наверное, слишком самонадеянная, но мне кажется, что в теперешнем твоем состоянии много и моей заслуги. Я старалась не научить тебя хорошо играть, а воспитать в тебе музыкантшу, а это, мягко говоря, разные вещи.

Лире даже не нужно было задумываться, чтобы признать правоту наставницы. В принципе, и сама единорожка никогда не рассматривала её просто как учительницу музыки. Она учила её жизни и быть хорошей, причем учила ненавязчиво, на собственном примере. Хорошие манеры же кобылка и вовсе старалась копировать с Октавии.

— Да и к тому же, зачем тебе от меня отворачиваться? — продолжила последняя. — Ты всегда долгожданный гость в этом доме, а если ты надеешься, что я хоть когда-нибудь не спрошу с тебя выученные за неделю ноты или не заставлю играть этюды за попытку отлынивать от этого, то ты очень ошибаешься. Не дождешься.

Слова Октавии окончательно развеяли опасения о том, что она перестанет быть учительницей единорожки. Просто это приобретет несколько иные формы, как, допустим, и сейчас, когда Лира приходит к ней всего раз в неделю. В принципе, если забыть о последнем, то ничего толком-то и не изменилось: у единорожки всё также была задача осилить и разучить определенную мелодию и время, когда она демонстрировала выполнение этой задачи. И не дай Селестия ей полениться!

Нельзя сказать, чтобы единорожке уж больно-то это нравилось, но таковым было решение Октавии, а её авторитет был незыблем. Эта пони собиралась сделать из неё величайшую музыкантшу всех времен и народов, а поэтому Лира в большинстве случаев даже не позволяла думать себе о том, что она хочет освободиться из под этой обязанности. Хотя и занятия, и домашние задания по разучению мелодий отнимали у неё едва ли не половину свободного времени, которое и в детском, и в юношеском возрасте очень хотелось потратить на что-то более веселое и интересное.

На её памяти был всего один бунт в возрасте пятнадцати лет, когда единорожка не смогла смириться с наказанием, полученным за неразученный кусок произведения. Когда у неё не получилось оправдаться отсутствием времени (а тогда у неё действительно была с этим беда), она просто наотрез отказалась целых пять раз играть этот долбанный сложнейший этюд, об который требовалось ломать и рог, и крылья, и зубы, которыми она непереставая скрипела. Этюдами Октавия называла абсолютно немузыкальные в большинстве своем и достаточно небольшие произведения, служащие скорее для отточки того или иного приема игры, нежели для удовольствия. Разумеется, это больше походило на упражнения, причем этюды в большинстве своем были невероятно сложными для единорожки, которая управляла своими крыльями с помощью рога, из-за чего добиться хорошей техники было проблемно.

Не сумевши даже ценой скандала добиться прощения, она просто ушла оттуда, хлопнув дверью. Она была гордой и была практически уверенной, что Октавия поймет свою ошибку и сама прибежит к ней с просьбой о прощении. В принципе, сама наставница вполне готова была именно так и поступить, сдерживая себя лишь из-за полной уверенности, что виновата в случившемся именно Лира, а поэтому её требовалось не возвращать незаслуженным прощением, а дождаться и прописать по первое число.

Никто так и не сказал никому не слова, а их разлад остался втайне даже для Лоры, которая очень внимательно следила за занятиями дочери. Лира просто не приходила на занятия, а Октавия просто старалась не думать об этом. Разумеется, первой сдалась блудная ученица, которую вовсю грызла совесть. Погуляв с недельку, она с опущенной головой сдалась на суд наставнице. Удивительно, но именно это примирение (разумеется, гулене тогда сильно досталось, но это всё мелочи) еще сильнее сплотил их, окончательно расставив всё по своим местам.

— Ты просто перейдешь на новый уровень, — продолжила Октавия. — У всех пони рано или поздно меняются учителя и наставники. В конце концов, я обучила тебя практически всему, чему могла обучить. В конце концов, такая авантюристка как ты должна быть в восторге от предстоящих возможностей.

— Я не знаю, что будет дальше, — скрывая раздражение пробубнила кобылка.

Как же ей надоела эта мысль!

— Тебя это когда-то останавливало? — хмыкнула наставница.

— Извините, но в данном случае речь идет о судьбе, о жизненном повороте, а не о какой-либо мелочи! — фыркнула единорожка. — Я была бы просто счастлива, если бы знала о том, о чем мне стоит думать, чуточку больше.

— Ну вот и давай немного логически поразмышляем, попытавшись догадаться хоть о чем-либо, — с мягкой улыбкой предложила Октавия. — Тебе предлагает работу Луна. Что даст тебе служба у Луны? Я практически уверена, что твоя зарплата уже сейчас будет больше моей. Кроме того, слово «ученица» подразумевает в себе, что тебя чему-то будут учить, а учить тебя будут не просто так, а готовя к чему-то. Следовательно, когда-нибудь из разряда учениц ты перейдешь в разряд кого-нибудь, кому потребовалось это обучение. Вероятно, великим магом, министром, личным советником Её Величества, мэром городка, ну или что-то подобное. Разумеется, такое будущее определенно тебя интересует.

Лира не стала спорить. Музыка музыкой, но она была совсем не уверена, что ей так уж хочется зарабатывать на приятном, мигом превращая его в полезное. К сожалению, как показывает практика, игра на инструменте могла серьёзно надоедать, даже когда дело касалось двухчасовых занятий в приятном обществе, а что же будет, если ей придется играть целыми днями и на заказ?

— Ну, не откажусь, так скажем. Но это будет в далеком будущем. А что будет завтра, если я скажу «да»?

— Лира, тебе нужно загадывать именно на далекую перспективу, — покачала головой серая виолончелистка. — Я не думаю, что служба у Принцессы будет уж настолько трудной или неинтересной, чтобы бояться отдельного дня. Ты ведь не знаешь, что будет завтра в любом случае.

—Ну так-то да, но… я боюсь ошибиться, — вздохнула единорожка.

— Боишься — ошибешься!

Кобылка виновато хмыкнула, глядя на недовольную Октавию. Несмотря на всю мягкость характера, эта пони искренне считала, что лучше пойти и ошибиться десять раз, нежели побояться и никуда не пойти. Особенно яро она пыталась вдолбить эту истину своей ученице, когда дело касалось музыки: спасовавшую перед сложной мелодией единорожку неизменно ждали неприятности в виде еще более сложной мелодии.

— То есть мне соглашаться?

— Думай сама. Но я советую тебе согласиться. Так ты сможешь воплотить в жизнь весь свой потенциал, — пояснила Октавия.

Лира покорно кивнула. 3:0 в пользу согласия.

---

— Гусля? Хм, проходи, ты вовремя.

Выйдя от Октавии, Лира откровенно не знала, где провести оставшиеся три часа до встречи. Немного побродивши по ночному Кантрелоту (а милее зрелища для неё не было), она вдруг осознала, что стоит возле дома Борча. Немного подумав, стоит ли вообще открывать эту небольшую тайну грифону, который сам у себя на уме, он всё-таки решила зайти и к нему тоже. Всё-таки, кто бы что не говорил, он был мудрым грифоном, пусть и острым на язычок. К тому же, он всегда хорошо относился к единорожке, а поэтому вполне сможет посоветовать ей что-нибудь толковое. Ну или обругать за то, что она ничего не может решить сама.

Пройдя в комнату, её вдруг встретили визгом и объятиями. Лира с радостным удивлением обняла белую единорожку в ответ. Встретить здесь Винс она явно не ожидала. Хотя в этом не было ничего удивительно: если у неё с Борчем были хорошие отношения, то у этой любительницы покера были с ним великолепные отношения. И дело тут было именно в покере.

Как известно, это была далеко не азартная, а, скорее, даже интеллектуальная игра, где исход отдельно взятой партии может и зависел от удачи, но грамотно всё не взвесив ты рано или поздно всё равно бы всё проиграл. Разумеется, пони, имевшая карту в качестве метки, об этом не знать не могла, а поэтому научилась подходить к игре чисто с математической точки зрения, стараясь детально просчитывать возможность выигрыша в каждой отдельной ситуации, соображая о целесообразности того или иного хода. Вероятно это не давало ей никаких преимуществ со слабыми картами и никоем образом не спасало блефа, но её журнал доходов/расходов говорил о том, что такой подход для игры в покер более чем правильный.

Играя в эту игру днями и ночами, она, сама того не замечая, давно разработала свои собственные схемы для просчета отдельных ситуаций. В её голове будто завелся маленький, но безумно точный калькулятор. Разумеется, всё это не могло не отразиться на её способностях к математике.

Как и Лиру, она была при первой же встречи с Борчем занесена в список отличников. Вот только тогда, когда аквамариновая кобылка тянула эту лямку со скрипом, подгоняемая лишь безумно строгими (по школьным меркам) нагоняями от грифона, Винс отнеслась к этому как к величайшей возможности. Мгновенно войдя к Борчу в доверие (а с её способностями к предмету это было сделать невероятно просто), она добилась того, чтобы он учил её еще и отдельно ото всех, причем учил чему-то такому, о чем Лира никогда и не слышала. Разумеется, с таким подходом она мигом стала абсолютной любимицей у Борча.

Вновь дождавшись свою чашечку крепкого и ароматного кофе (уже пятую за сегодня, что гарантировало ей бодрость всю ночь и, пожалуй, даже утро), которую ей налил грифон, она устроилась на диване, а затем уже начала объяснять, что же её привело сюда столь поздно вечером.

— Понимаете, мне сегодня пришло письмо, которое… Эй!

Единорожка недовольно уставилась на грифона, нагло выхватившего конверт из её теликинетической хватки. Без особой аккуратности вытащив письмо (порвав при этом конверт, разумеется), он вслух озвучил текст. Лира с удовольствием заметила, что он реально удивился.

— Серьёзно? Вау, дайте сюда! — Винс, выхватив письмо, сверила строчки и услышанное, мигом озарилась яркой улыбкой. — Ура-ура-ура, моя подруга будет ученицей у Луны!

— А почему ты так уверена, что буду? — хмыкнула Лира.

— А потому что если не будешь, я тебе уши надеру больно! Иметь в подругах протеже Принцессы — это так круто!

— Подружись с Твайлайт, — пожала плечами единорожка.

— Да ну её, книжный червь обыкновенный, одна штука – весело фыркнула Винс. – А ты клевая.

Лира хмыкнула. Подруга подошла к этому вопросу с крайне неожиданной для кобылки стороны. Впрочем, аргумент силу не терял: её слова можно было трактовать как «это невероятно престижно и все захотят с тобой дружить». Единорожка повернулась к грифону. Тот выглядел несколько озадаченным.

— Тебя? В ученицы? А она тебя знает хотя бы? — с сомнением произнес он.

—Неа. И соглашусь, что это маразм, но мне сказали, что она знала, что делала, когда отправляла это письмо.

— Да, но ты уже здоровая кобыла, тебя уже поздно воспитывать, — продолжал сомневаться учитель.

—Меня не нужно воспитывать. Она, судя по всему, хочет подготовить меня для чего-то, а не выкормить себе приемного ребенка, как в случае с Твайлайт, — опровергла Лира.

— Зависть в твоём голосе я слышу, Гусля! — усмехнулся грифон.

— Ни капельки.

— А, по-моему, ты просто хочешь стать ученицей Луны, чтобы быть не менее, кхм, «крутой», чем она, — расплылся в ехидной улыбке Борч.

— Никогда ей не завидовала! – надменно фыркнула кобылка.

— Врушка, — хихикнула Винс.

— Ну да, ладно, завидовала и продолжаю отчасти завидовать, — нехотя признала Лира. — Но мысль о том, что я делаю это лишь из-за этого поистине бредовая!

— То есть и из-за этого тоже? – подловил её на слове Борч.

Лира, слегка покрасневши, недовольно кивнула, вызвав приступы ехидных смешков. Это была несколько детская, но всё-таки чисто женская зависть: аквамариновая кобылка нередко в приступе саможаления ловила себя на мысли типа «вот у меня всё так плохо, а у неё всё хорошо!». Единорожка и сама не могла доподлинно понять, что у неё особо-то такого хорошего, чего нет у самой Лиры.

Ну да, ей часто ставили её в пример. Ну да, она в своё время без труда обскакала её в гонке «лучшая зубрилка». Ну да, эта пони была мастер организации и всегда затмевала Лиру, которой тоже порой хотелось покомандовать (и она также умела это делать, к слову сказать). Ну да, у неё были любящие друг друга родители. Ну да, ей прощали некоторые провинности просто потому, что она ученица Принцессы. Ну да, она, в конце концов, ученица Принцессы. Ну да, у этой абсолютно неспортивной и не менее Лиры любящей сладкое единорожки не было даже намека на пухлость, тогда как Лира порой хотела заклеить себе рот, созерцая в зеркало печальную картину пусть и лёгкого, вполне допустимого, но всё-таки крайне досадного целюлита…

Ну да, Лира определенно ей завидовала. И это не было секретом для, пожалуй, и самой Твайлайт. Впрочем, это была тихая и незлобная зависть. Кобылка никогда не строила старосте никаких козней, никогда не отказывая той в помощи и относясь, пожалуй, к ней даже лучше прочих одноклассниц и одноклассников. К сожалению, одно другого никак не взаимоисключало.

— Да, но… эта Луна сейчас в полном психическом здравии? — недоверчиво спросил Борч. — Тысячу лет в одиночестве всё-таки провела. Крыша-то поехать должна была гарантированно.

Обе единорожки буравили его недобрым взглядом. О психическом (и моральном, и физическом) здравии во всеуслышание заявила лично сама Принцесса Селестия. Как можно было не доверять её словам? Грифон лишь хмыкнул, догадываясь о причине этого взгляда.

— Ладно, но я бы сказал, что служить кому-то, кого не знаешь абсолютно, работать кем-то, толком не зная кем, ничего не зная ни о зарплате, ни о перспективах — это глупо.

— Не глупо. Это… максимум авантюра, — ухмыльнулась единорожка.

— О, ну тогда это в твоем стиле, лудопони – хихикнула Винс.

Лира нахмурилась. Несмотря на то, что это новомодное слово и обозначало всего-навсего пони, который испытывает любовь идти в покере на «авось», не подкрепляя свои шансы анализом ситуации, кобылка почему-то всегда на него обижалась. В попытках подругу игре в покер, Винс частенько употребляла его, ругая ученицу за безрассудный вход в игру с плохими картами на копытах. Либо Лире просто невероятно надоело, когда её так называют, либо её бесило напоминание об этих уроках (а осознавать, что её ругает (причем за дело, вот что скверно) подруга, было для гордой единорожки сложным испытанием), но она заводилось на это слово не меньше чем на «Гусля».

— Слушай, я не намерена при встрече моментально говорить «да», если ты об этом говоришь. Просто я уже себе голову сломала весь день гадать, что дак как. А чего толку гадать? Слишком мало исходных данных!

Винс примирительно кивнула, виновато улыбнувшись. Удовлетворенная этим Лира переключила взгляд на задумчивого грифона.

— Ну а вообще, каково ваше мнение?

— А оно для тебя важно?

— Безумно, — призналась кобылка. — Я понимаю, что это выглядит как подлизывание, но я всегда считала вас мудрым.

— Ну что же, если ты хочешь знать моё мнение…

Борч вновь задумался, отхлебнув немного кофе. Драматическая пауза уничтожила еще несколько сотен драгоценных нервных клеток.

— Хм, а вообще мне нравится эта идея, — всё-таки решил он. — И дело тут даже не в том, что там ты сможешь раскрыть какой-то там потенциал или много добиться. Тут дело в том, что, как мне кажется, даже если эта Луна и окажется настолько же мягкотелой, как и Селестия, то тебя всё равно даже сам факт близости Принцессы будет бодрить и заставлять работать и работать. Ты можешь сколько угодно обижаться, но главная твоя проблема на сегодняшний день это не нехватка каких-то знаний, кривые копыта или, допустим, непричесанная грива. Твоя главная проблема зовется ленью и в течение жизни будет тебе очень-очень сильно мешать.

— А вы в своем репертуаре, как я погляжу! — фыркнула Лира.

— А вот без «хи-хи» мне тут, улыбается она! — пригрозил ей грифон. — Я говорю абсолютно серьёзно. Меня, поверь, абсолютно не волнует, что с тобой сделают завтра за несделанную работу, но меня очень волнует, во что ты превратишься лет эдак через пятнадцать, если тебя перестать дрючить.

— И что же из меня такого получится-то страшного? — пытаясь сдержать ехидство, поинтересовалась кобылка.

— Зайдешь как-нибудь потом в кабак и посмотришь. Или в приют для безработных.

— Эм, ну безработные по большей части и сами недовольны своей участью! — вставила своё слово Винс. — Разве можно валить все их неудачи на лень?

— Можно. И нужно. Таким личностям не помогать нужно, а кнутом гнать искать себе путь в достойную жизнь, — категорически заявил грифон. — Нет, серьёзно, я искренне считаю, что все проблемы лишь от неохоты взять и сделать. Нет ничего невозможного, но есть много чего трудного, чего нужно добиваться потом и слезами, а порой и кровью. Дак вот, если пони не хочет идти вперед – он ленив. Возвращаясь к нашему барашку, я могу сказать, что Лира практически наверняка достигнет того, чего захочет Луна. И мне плевать, каким образом и через какие страдания, но тебе лишь пойдет это на пользу, ведь, прежде всего, таким образом ты достигнешь тренированной силы воли и постепенного уничтожения лени.

Лира кивнула. Как бы ни были ей неприятны эти слова, она ощущала полную правоту «старого» учителя. Она редко когда могла заставить себя сделать что-то полезное, даже если бы это принесло ей реальную пользу или даже выгоду, но было необязательно. Она с трудом заставляла себя подниматься по утрам. Всё по-настоящему нужное она делала лишь потому, что в противном случае ей будет плохо. Жить так, чтобы было неплохо, а не хорошо она явно устала, но без помощи тут явно не обойтись. В принципе, Луна же научит свою ученицу каким-нибудь секретам по преодолению самой себя, верно?

— Ладно, я вас поняла, спасибо… — протянула кобылка.

---

Спустя целый час приятной беседы, кобылка вновь осталась одна на темной-темной улице. Глянув на накопытные часы (безумно, кстати, дорогая вещь в Эквестрии), Лира отвела себе еще чуть больше часа на раздумья. В принципе, она уже всё давно решила, но она не собиралась давать согласия, доподлинно не поняв, с чем ей предстоит столкнуться. К тому же, Принцесса Луна действительно может оказаться несколько не в себе из-за столь длительного одиночества. Нет, конечно, это не послужит серьёзной преградой, но…

Единорожка с удобством устроилась на деревянной скамье, поджав под себя задние ноги. Её тяжелые раздумья (вернее, попытки составить список вопросов) постоянно прерывали думы о более земном. Допустим, кобылке вдруг ни с того ни с сего стало безумно интересно, сможет ли она самостоятельно включить отключенный на ночь фонтан, располагающийся неподалеку. Или то, почему на неё с таким подозрением смотрит проходивший рядом патрулирующий гвардеец. Ответный взгляд, кстати, еще больше разжег в нем подозрений, а поэтому следующие двадцать минут Лире пришлось доказывать, что ей уже есть восемнадцать и она не делает ничего плохого.

— А я тебя, кстати сказать, помню! — вдруг произнес стражник.

Лира нервно вздрогнула, понимая, что даже при всём везении у неё не получится удрать. Ей почему-то показалось, что это именно тот стражник, который заметил её проникновение к Цезарию. Если да, то ей светит не служба у Луны, а куда менее престижная работа по подметанию улиц.

— Ты года два назад от меня с подругой, белой единорожкой, убегала в час ночи.

«Фу-у-у-ух», выдохнула единорожка. В Кантрелоте существовало четкое ограничение, что детям по ночам гулять не разрешается. Разумеется, ей с Винс, любящим погулять по ночам, частенько приходилось удирать от стражников. В том же, что ей встретился именно один из них, она не видела ничего удивительного; на весь Кантрелот было максимум десяток патрульных. Удивительно было другое.

— А у вас настолько безупречная память?

— Просто это был мой экзаменационный патруль еще при приеме в стражники. Меня из-за вас, кстати говоря, с трудом приняли, — с легким укором сообщил стражник.

— Простите. Но теперь я уже взрослая и веду себя хорошо, поэтому отыграться не получится, — улыбнулась кобылка.

— Посмотрим, может встретимся еще. Я ведь после этого случая бегать-то ох как хорошо научился! — хмыкнул стражник. — Кстати, а куда вы тогда делись, куда спрятались?

— Простейшее заклинание иллюзии, наверное. В следующий раз когда за школьниками-единорогами погонитесь и где-то их потеряете, то попробуйте поморгать почаще — так, обычно, простейшие иллюзии типа заклинания для отвода глаз быстро рассеивается, — без зазрений совести спалила всю контору будущий беглецам Лира.

Судя по тому, как он хлопнул себя по лбу, он об этом знал, но догадался только сейчас. Лира довольно хмыкнула. Такое заклинание изучалось едва ли не в начальной школе, будучи обязательным для обучения, ибо было выполнимо даже для средней силы единорогов (а слабых в Школе для Одаренных Единорогов не было). Разумеется, оно рассеивалось не просто легко, а невероятно легко, но в ситуациях, когда иного выхода нету, можно было спрятаться с его помощью (ибо прочие иллюзии подобного типа уже были достаточно сложными). У Лиры, во всяком случае, получилось примерно три из пяти раз.

Один раз за ней бежал просто неглупый единорог, который каждые пять шагов сканировал окружающее пространство на предмет иллюзий или ловушек, ну а еще раз это был может и не догадавшийся поморгать, но точно уверенный в подвохе земной пони, просто застывший напротив того места, где действительно застыла единорожка. Лира до сих пор помнила ту неземную досаду, когда ей самой пришлось сдаться властям.

Даже несмотря на то, что в мечтания он ушла с головой, единорожка почувствовало, что её чем-то щекочет копыто. Вскоре ей пощипывало уже всё тело. Если бы здесь было посветлее, то Лира бы увидела темно-синее свечение вокруг себя. Впрочем, она и так догадалась, что это явно симптомы принудительной телепортации. Накопытные часы подтвердили это догадку. Час «Х» настал.

---

Лира несколько удивилась тому месту, где она была сейчас. Она была практически уверенной, что попадет если и не в тронный зал, то как минимум в одну из комнат для торжественных мероприятий в замке. Очутилась же она в каком-то пусть и большом, но всё-таки невероятно грязном и разрушенном помещении. Впрочем, это было не совсем важно.

Важным было то, что вызвавшая её сюда Луна стояла неподалеку, величественно распахнув свои крылья. Впрочем, рассматривать её было некогда (хотя и хотелось): единорожка поспешила покланяться.

— ЛИРА…

В неподалеку расположенном Понивилле проснулся десяток пони. По их данным, грозы и грома сегодня ночью не ожидалось. Неужто опять погодная бригада оплошала?

У единорожки зазвенело в ушах. К счастью, Принцесса вовремя заметила свою ошибку и, вспыхнув рогом (после чего Лира вновь получила возможность слышать что-то кроме этого звона), продолжала уже куда более тихо. Милым шепотом это, конечно, назвать было нельзя, но если слегка прижать ушки к голове, то шанс оглохнуть был практически минимален.

— ЛИРА ХАРТСТРИНГС! МЫ ПРИВЕТСТВУЕМ ТЕБЯ В НАШЕМ СТАРИННОМ ЗАМКЕ. ПРЕЖДЕ ПРОЧИХ ВОПРОСОВ И БЕСЕД, МЫ ХОТИМ УЗНАТЬ О ТВОЕМ РЕШЕНИИ. СОГЛАСНА ЛИ ТЫ СТАТЬ НАШЕЙ УЧЕНИЦЕЙ?

Слегка отойдя от сдувающего её крика, единорожка удивленно воцарилась на Принцессу.

— Простите, но я бы хотела сперва поинтересоваться на несколько тем, — осторожно высказала кобылка.

— НЕТ! — отвергла Луна. — НАМ ВАЖНО ЗНАТЬ ТВОЁ МНЕНИЕ ИМЕННО НА ДАННОМ ЭТАПЕ. У ТЕБЯ ЕСТЬ РОВНО ДЕСЯТЬ СЕКУНД НА РАЗДУМЬЕ. ОТВЕТ ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ И ОТМЕНЕ НЕ ПОДЛЕЖИТ. ВТОРОЙ ПОПЫТКИ У ТЕБЯ БОЛЕЕ НЕ БУДЕТ.

У аквамариновой единорожки самопроизвольно открылся рот. «Мне что, так ничего и не скажут, что я буду иметь, что я должна буду делать? Это бред! Мне за десять секунд предлагают сделать, пожалуй, сложнейший выбор в моей жизни!», ошарашено подумала она. Впрочем…

— ВРЕМЯ! — оповестила Принцесса. — ДА ИЛИ НЕТ? ГЛУБОКИЙ ВЗДОХ И ОТВЕТ. ЧТО ПОДСКАЗЫВАЕТ СЕРДЦЕ.

Первое что пришло в голову кобылке — расплакаться. Ну нельзя так, это просто неправильно! Впрочем, она ясно понимала, что слезами делу не поможешь. Делу можно помочь лишь сказав либо две, либо три буквы. Две буквы обрекут её никто не знает на что, а три буквы пошлют её отсюда, кхм, на другие три буквы (*фиг, ибо не надо мне тут!*), заставляя всю оставшуюся жизнь гадать о том, чего же она потеряла…

Лира нервно облизала губы и сделала глубокий вздох. Нужно было решаться прямо сейчас. Ну же!

— Да…

— ОЧЕНЬ ХОРОШО. МЫ ДОВОЛЬНЫ, — кивнула Луна.

Единорожка нервно хихикнула. Вот и всё, как говорится, ребята, конец её старой жизни. А впереди тьма и неизведанное. Пугает, волнует, интригует её это неизведанное.

«Вот вам и счастье с луны свалилось, мда…», вздохнула про себя кобылка.

Луна — Лунная Пони?

И завтра будет круче, чем вчера!*Увы, но ни Stories, ни Gdocs не дружат с капителью, которой я привык обозначать Кантерлотский голос. Жаль!*

Ночь — прекрасное время суток. По крайней мере, так считают те пони, у которых нет дел, связанных с выбором судьбоносного пути и нахождении в стрессовой ситуации по поводу этого самого выбора… который очевиден и пройдет сам по себе.

— Принцесса, вы ведь были уверены, что я соглашусь, да? — робко попробовала подтвердить эти мысли Лира.

Не меняющая своего положения статуеобразная Луна, казалось, никак не отреагировала на вопрос. Реакции подавленно сидящей на холодном полу единорожке пришлось ждать достаточно долго.

— ДА, — громогласно начала Принцесса. — ИНАЧЕ ТЕБЯ БЫ СЮДА И НЕ ЗВАЛИ МЫ.

«Мы? Селестия, видимо, тоже в этом замешана. Могла бы и поговорить со мной об этом» — мысленно укорила правительницу кобылка, которой важна была любая помощь. А сейчас? Ну, поезд, кажется, уже ушел. Тем более, у Лиры было много других тем для размышления. Допустим о том, что громкая, но медленная речь Принцессы вкупе с отсутствием каких-либо движений и взглядом, направленным точно в глаза, неплохо напрягает и, пожалуй, даже пугает.

— РОБОСТЬЮ НЕ ДОЛЖНА УЧЕНИЦА НАША ОБЛАДАТЬ, НО ДОЛЯ АВАНТЮРИЗМА ОБЯЗАНА ПРИСУТСТВОВАТЬ, — неспешно продолжала Луна. — СТРЕССАМ НЕ ДОЛЖНА ПОДДАВАТЬСЯ, УМЕТЬ МНЕНИЕ ЧУЖОЕ ПРИНИМАТЬ, СОВЕТАМ СЛЕДОВАТЬ, НО И СВОИМ УМОМ ДЕЙСТВОВАТЬ. СООБРАЖАТЬ ДОЛЖНА ЯСНО В ЛЮБОЙ ПЕРЕДРЯГЕ, РИСКОВАТЬ НЕ БОЯТЬСЯ. УЗНАЕШЬ СЕБЯ, ДИТЯ?

— Нет. Я очень нервничала, — созналась та безо всяких колебаний, в беспокойстве переступая с ноги на ногу. — И сейчас нервничаю. Очень.

Сейчас, в абсолютной тишине разрушенного замка и долгих ожиданиях ответных реплик, кобылка так и не могла толком успокоиться. Хотя, казалось, сейчас-то уже чего…

— ДРУГОГО И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ. НА ГРАНИ ТЫ, НО НЕ СОРВАЛАСЬ. А ЭТО ГЛАВНОЕ.

— Это был… тест? — с некоторым удивлением открыла для себя явный расчет на всё это кобылка.

— ОТЧАСТИ, — призналась Луна. — ОБРАЗОМ ПОДОБНЫМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИСПЫТАЛИ МЫ ТЕБЯ НА ЧЕРТЫ ВЫШЕПЕРЕЧИСЛЕННЫЕ. К ОБЛЕГЧЕНИЮ НАШЕМУ ЕСТЬ ОНИ В ТЕБЕ.

— А на прочее всё равно? — продолжала дивиться методу отбора персонала аквамариновая.

— ВСЁ ПРОЧЕЕ ТРЕНИРУЕТСЯ, ВОСПИТЫВАЕТСЯ, ПРИВИВАЕТСЯ, — подтвердила Принцесса.

— Я… Принцесса, я не думаю, что это ваш лучший выбор, — вздохнула Лира, высказывая свой главный аргумент.

— ПОЧЕМУ ТЫ СЧИТАЕШЬ ТАК, ДИТЯ НЕРАЗУМНОЕ?

Вскинувшей взгляд Лире показалась нотка иронии в абсолютно монотонной и безэмоционально речи собеседницы.

— Ну, допустим, из меня никудышный маг, — осторожно высказала единорожка, пожимая плечами.

— ТЫ НАМ НУЖНА ДЛЯ ДРУГОГО, — без особого труда парировала Луна.

— У меня не очень с образованием, — попробовала другой вариант Лира.

— ЭТО ЛЕГКО ИСПРАВИТЬ. СЛИШКОМ ЛЕГКО, ЧТОБЫ ВЫНОСИТЬ ЭТО ПРОБЛЕМОЙ.

— Я ленивая!

— НАША СЕСТРА ТОЖЕ ЛЕНИВАЯ. ЭТО НЕ МЕШАЕТ ЕЙ ПРАВИТЬ СТРАНОЙ, — не изменяя своей неторопливой речи, неторопливо изрекла Луна. — ПЕРЕД ТОБОЙ СТОЯТ НЕСКОЛЬКО БОЛЕЕ СКРОМНЫЕ ЗАДАЧИ.

Не осмеливаясь высказать сомнения по поводу «ленивости» Селестии, единорожка насуплено уставилась в пол. Такое чувство, что Луне бы любая пони подошла…

— НЕДОСТАТКИ, МЫ ТАК ПОНИМАЕМ, КОНЧИЛИСЬ? — с микроскопической издевкой произнесла Принцесса.

— Но… я что, абсолютно идеально подхожу для этой работы?! — недовольно высказала Лира.

— ВОЗМОЖНО. В КОНЦЕ КОНЦОВ МЫ ВЫБРАЛИ ИМЕННО ТЕБЯ. ЗНАЧИТ, ВОЗМОЖЕН И ТАКОЙ ВАРИАНТ, — снисходительно кивнула Принцесса.

— Вы шутите. Вы шутите, верно? — хмуро поинтересовалась Лира у законного автора данного выражения.

— ШУТИМ? — Луна слегка склонила голову набок. — Вовсе нет. ПРИЧИНЫ ЕСТЬ У НАС В УЧЕНИЦЫ СЕБЕ ВЗЯТЬ КОГО-ЛИБО. ПРИЧИНЫ ЕСТЬ У НАС ТЕБЯ ИМЕННО ВЫБРАТЬ. ПРИЧИНЫ СЧИТАТЬ ТЕБЯ КАНДИДАТОМ ДОСТОЙНЫМ ЕСТЬ У НАС.

— Я… простите меня, я просто не могу во всё это поверить, — вздохнула кобылка.

— ПОВЕРИШЬ. У ТЕБЯ БУДЕТ НА ЭТО ВРЕМЯ.

Из уст статуеподобной Луны, смотрящей тебе прямо в глаза, эта фраза звучала достаточно зловеще…

---

— Мадам, я верчу у тебя перед носом тарелкой с куском торта, а ты никак не реагируешь! Я понимаю о твоих душевных переживаниях, но это уже ни в какие ворота не лезет. ПРИДИ В СЕБЯ!

Лира, действительно придя в себя от яростного крика подруги, упала со стула. В полете, она задела стол ногой, из-за чего у кобылки на пузике лежал упавший оттуда кусок торта. «Ему следовало быть по ту сторону живота» — пронеслось у кобылки в голове.

— Прости, я чего-то задумалась.

— Четвертый раз за час? — подняла бровь Бон-Бон.

— Слушай, я вчера приняла решение, которое изменит всю мою жизнь! Чем не повод быть задумчивой? — недовольно фыркнула Лира.

— Ради Селестии, но ты не ешь своё любимое лакомство, которое я приготовила специально, чтобы поддержать тебя! — недовольно заявила кремовая пони.

Лира, так и не поменявшая позу, вновь опустила взгляд на свой живот. Даже упавши с большой высоты этот кусок торта выглядел крайне аппетитно. Кобылка нисколько не скрывала свою любовь к сладкому и, услышав о том, что у её подруги далеко не просто так изображены на крупе конфетки, мигом уломала её хотя бы иногда готовить ей какие-нибудь вкусняшки.

К слову сказать, Бон-Бон относилась к одной из тех пони, которые не считают свой талант своим признанием. Едва получив кьютимарку, тогда еще совсем малышка моментально отвергла идею работать кондитером или еще кем-либо в этом роде. Она просто… ненавидела готовить, как бы это ни было смешно.

— А можно мне думать вслух? – поинтересовалась Лира. – Просто совсем не думать я точно не смогу, а так хотя бы не буду уходить в себя.

Бон-Бон спокойно кивнула, а поэтому единорожка потихоньку начала вставать с пола. Правда, перед этим она, пользуясь языком, ложкой и полотенцем одновременно, уничтожила все следы пребывания торта на её животе, насухо вытерев шерстку.

— А вот когда я немного крема на пробу слизнула, ты едва ли не отказалась есть пирожное, – укорила её кремовая пони.

— Это негигиенично и противно. На нем осталась твоя слюна! — заявила брезгливая музыкантша, усаживаясь на стул.

— А то, что вот ты сейчас вылизала собственный живот — это не «негигиенично», не?

— Я недавно из душа, так что всё нормально, — опровергла Лира.

Бон-Бон слегка призадумалась.

— Кхм, а с чужого тела ты бы смогла бы так…

— Нет! — быстро высказала единорожка. — И спорить я на это тоже не буду.

— Эй! Я и не думала предлагать, маленькая извращенка, — хохотнула земная.

Слегка смутившись, единорожка быстро перевела тему, всё-таки начав запланированные раздумья.

— Итак, теперь я ученица Луны. Почему? Потому что я приснилась ей несколько лет назад, а потом она увидела меня среди всей толпы незнакомых пони. Тем не менее, она потратила целых три часа, беседуя со мной на разные темы, а поэтому я в любом случае не могу сказать, что я у неё просто так.

— А что, ты хорошо себя проявила на собеседовании? – поинтересовалась Бон-Бон.

— Ну, не то чтобы очень, но Принцесса, кажется, осталась довольной.

— А что у тебя спрашивали?

— А всё подряд, – хмыкнула Лира. – Начиная от даты рождения и заканчивая опросом со сложными вопросами и всего минутой на развернутый ответ.

— Например?

— Ну, например как я отношусь к расизму или почему, когда надутый шарик лопается, он громко хлопает.

— И как ты относишься к расизму? – заинтересовалась Бон-Бон.

— Я очень жалею тех, кто родился без рога. Бедные калеки, им так сложно жить! – всхлипнула единорожка.

Кремовая пони лишь хмыкнула, оценив шутку. Уж кем-кем, но калекой себя эта рабочая лошадка явно не ощущала.

— А про шарик?

— Ну, здесь что-то про то, что хлопок обозначает воздух, с шумом выходящий из шарика под напором резких перепадов давления.

«Уважаемая, вы вообще в курсе, что физика — это не астрономия, она и в жизни может пригодиться?!» — так говорил единорожке школьный учитель физики. И ведь пригодилась, зараза, даже если ответ был и не совсем правильным!

— В общем, в итоге она узнала, что ты не такая уж глупая, какой можешь казаться? — с лёгкой издевкой вопросила Бон-Бон.

— Скорее то, что я лишь немногим более глупая, нежели хочу казаться, — хмыкнула Лира. — Но, в целом, эта часть прошла успешно.

— А что прошло неуспешно?

— Ну… она телепортировала из школьных архивов журналы нескольких моих лет…

— А что там такого страшного? – вновь заинтересовалась собеседница.

— Там? Там «Н» и «О» через каждые две оценки – вздохнула Лира.

Заметив несколько непонимающий взгляд, она решила пояснить.

— «Н» — это «не готова к уроку», а «О» — это «отсутствовала на занятии».

— И она тебя не выгнала сразу после этого? — с издевкой вскинула бровь Бон-Бон.

— Эй, ты вообще в школе толком не училась! — возмутилась аквамариновая.

— А я у Принцессы работать пока и не собираюсь, — с легкостью парировала пони.

Лира махнула на это дело копытом. Пытаться спорить с Бон-Бон было абсолютно бесполезным занятием.

— Ну, скажем так, она намекнула на то, что с ней такие фокусы не пройдут…

— Иначе говоря, кому-то будут часто-часто драть уши, — хмыкнула пони.

— Не, не будут. Я… я не думаю, что, даже не спав неделю подряд, я осмелюсь хоть на секунду опоздать к ней – смущенно призналась кобылка. – Она… внушает трепет и, пожалуй, даже страх. Она… ну, она из тех, кого нельзя злить по умолчанию, просто потому что нельзя.

— Служить той, кто в недавнем прошлом повергла страну в дневную ночь – это, наверное, и вправду страшновато…

— Да не, не в том дело! – опровергла единорожка. – Она просто… ну, она принцесса.

— И что? Селестия тоже Принцесса, но все её любят.

— А это тут причем!? – недопоняла Лира.

— Ну, ты сказала, что ты побоишься безобразничать, ибо Луна – Принцесса, но Селестия ведь тоже Принцесса, но её все любят и обожают, а поэтому я не думаю, что она сильно уж страшная, — пояснила Бон-Бон.

— Она не страшная, не в этом дело, — кивнула единорожка. — Но, как бы тебе это объяснить… хорошо, давай на примере. Допустим, ты сделала что-нибудь очень плохое и у тебя есть выбор: пойти на суд или обратиться к Селестии. В первом случае тебе здорово влетит, а во втором тебе придется общаться с Принцессой. Какой вариант выбираешь?

Изначально уверенная в безграничной доброте белоснежного аликорна пони хотела было раскрыть рот, но…

— Вот то-то и оно, — хмыкнула Лира, замечая замешательство подруги. — То-то и оно.

— Согласна. Даже стало тебя немножко жалко, — мягко улыбнулась Бон-Бон, поедая свой кусок торта.

Нужно сказать, что к этому она относилась очень основательно и со всем уважением, уничтожая любой десерт по чайной ложке в пять минут.

— Не стоит. Я умею подстраиваться. А еще я очень умна и послушна… особенно когда приходится иметь дело с аликорнами…

Бон-Бон весело фыркнула, принимая маленькое, но верное уточнение.

— Кстати, а она не сказала, что тебе придется делать? — поинтересовалась пони.

— Слушай, вот ты ни за что не поверишь, но само слово ученица прямо указывает на то, что должна делать пони в этом статусе!

— Чему учиться-то, мадам, чему?

— А вот это интереснее, — хмыкнула единорожка. — Принцесса Луна сказала, что она готовит своих учениц…

— Стоп, вас что, много? — перебила её Бон-Бон.

— Сейчас нет, но ей не одна тысяча лет, а поэтому я не первая. И не последняя, как это ни печально… Так, она готовит своих учениц едва ли не универсальными помощницами. Разумеется, речь идет не о «подай-принеси», а о возможности возглавить многие отрасли, министерства. Иначе говоря, учить меня будут абсолютно всему, начиная от высшей магии и заканчивая древним языком зебр.

— Кто-то будет читать много книжек?

— Не без этого, но мне сказали, что большинство знаний необходимо получить именно практическим путем. Иначе говоря, культуры других народов я буду изучать во время нахождения в другой стране, ну и так далее, — радостно пояснила единорожка. — Луна меня дико обрадовала, сказав, что учеба будет в большинстве своем достаточно интересным занятием. В конце концов, в качестве примера она пояснила, что было бы неплохо, если бы я месяцок поработала судьей или мэром какого-нибудь городка.

— Мэром? Это круто! — оценила Бон-Бон.

— Это невероятно круто! Разумеется, для этого мне придется много прочесть и узнать, но уже только ради этой возможности стоит постараться, — кивнула Лира.

— Хм, ладно, допустим, — задумчиво протянула Бон-Бон. — А во время учебы тебе будут платить, кормить, в конце концов?

— Ага, будут, — кивнула Лира. — Луна не называла конкретных цифр, но намекнула о том, что если я буду хорошо работать, то я буду много получать.

— Хех, если ты будешь плохо работать, ты тоже будешь много получать? — хохотнула кремовая пони. — И кстати, ты сказала «работать». Но ведь ты будешь учиться, верно?

— Я тоже не совсем поняла этот момент, но кажется, кроме всего прочего, мне предстоит выполнять много разных заданий. В принципе, Твайлайт регулярно помогала Селестии в мелких, но ответственных поручениях, поэтому этот вариант очень даже правдоподобен.

— А не много ли всего? Ты ведь свалишься от усталости, если тебя загрузить.

Кобылка лишь пожала плечами.

— Кстати, мадам, а где ты будешь работать-то? В Кантрелотском замке? — перевела разговор на другую тему Бон-Бон, нежелающая раньше времени пугать подругу надуманными сложностями. Ей и так сейчас нелегко всё это осмыслить.

— О, а я тебе разве не говорила, где я была той ночью? — удивилась единорожка. — В общем, всё не совсем так. В замке, да, но не в новом, который в Кантрелоте, а в старом, который сейчас в Вечнодиком Лесу располагается. Ужасная развалина, смею заметить. Удивляюсь, как он вообще еще не развалился.

— Эм… а Селестия разве не хочет приютить сестру под боком?

— Тут, кажется, проблема в самой Луне, — вновь пожала плечами единорожка. — Она немного… ну, не в своей тарелке после заточения, это сразу видно. Наверное, в своём замке ей будет немного легче уединиться при необходимости, да и пугать она никого лишний раз не хочет.

— Пугать? — повела бровью Бон-Бон.

— Ну… она очень давно не общалась с пони, — слегка опустила ушки Лира, вспоминая громогласную и будто бы неживую Принцессу.

— С катушек слетела за тысячу лет одиночества. Глупо даже упрекать её в этом, — согласно кивнула земная.

— Да нет, она совсем не похожа на сумасшедшую. Ей просто нужно время восстановиться, — покачала головой единорожка

Кремовая пони не стала спорить. Она стала есть торт. Чем занялась и теперь уже, кажется, всё-таки успокоившаяся Лира. Вот только у последней торта уже и не было…

— Я возьму еще кусочек? — ангельски заулыбалась единорожка.

Бон-Бон лишь усмехнулась, согласно придвигая к подруге оставшуюся четвертинку десерта. «Всё равно она всё съест, пока я этот кусок осилю» — пронеслось у неё в голове. Она уже знала об уровне аппетита аквамариновой, если дело касалось сладостей.

---

Лира с легким стоном потерла копытами виски, отбрасывая очередную книгу. Она определенно любила читать, но она делала это исключительно ради удовольствия. Здесь же ей требовалось прочесть (причем очень внимательно, ибо спросят!) пусть небольшую, но всё-таки целую книгу, а поэтому пятичасовой марафон чтения выдался не особо-то простым.

Хвала небесам, это была не астрономия, теория магии или какая-нибудь еще ерунда, которую кобылку заставили бы читать только под страхом нагоняя. Это была даже не история или литература. Это были сжатые данные о практически всех разумных расах данного мира. И это было, мягко говоря, интересно!

Пони всегда жили в пределах своей страны, не лазя в чужие дела. Разумеется, совсем обособиться не получалось (особенно это касалось грифонов, которых в Эквестрии можно было встретить практически в любом городе и по нескольку штук), но, как говорила мама, Селестия ратовала за идею, скажем так, «наш дом – Эквестрия, а остальное не ваши заботы». Иначе говоря, любая информация о том, что творилось за границами родины была не то чтобы уж очень секретна, но не практически не распространялась.

Но проблема была даже не в этом! Проблема была в том, что в отличии от многих других вопросов, большинство пони банально не интересовались тем, что происходит не только вне Эквестрии, а и просто вне их маленького мирка, состоящего из родного города и столицы. Даже встретив зебру или грифона, они удивлялись, привыкали, но не делали никаких попыток понять, кто это такой и откуда он пришел.

В итоге, Лира была уверена, что более половины жителей (особенно деревенских) даже не представляют о значении слова «зебра», и уж она была точно уверенной, что вряд ли кто-нибудь слышал о таком существе как гиела. А ведь последние тоже были разумными существами, пусть и не создающими свои цивилизации, а живущие на правах хищников в землях зебр. Знать же о том, о чем не знал практически никто, единорожка считала очень интересной идеей. Особенно теперь, когда кобылка убедилась, что содержимое книги прочно сидит у неё в голове и у неё осталось еще примерно пятнадцать минут, которые она потратит на…

— ЛИРА ХАРТСТРИНГС! — этот окрик был слышим, пожалуй, за многие метры от замка.

«Хм, зато не нужно думать, в какую форму безделья преобразовать имеющееся время» — хихикнула единорожка, мигом поднимаясь с подушки в комнате, которую ей выделили для спокойного чтения. По идее, это была жилая комната (вернее даже квартира), на что ясно намекали пару дверей, ведущие в ванную и туалетную комнаты. В принципе, Луна сразу пояснила, что это теперь по праву её комната, в которой она имеет право даже жить, но…

Лиру не очень-то радовали перспективы жить где-то, где не было абсолютно ничего, кроме пары подушек, которые она, кстати говоря, сама принесла из дома. В принципе, в подобном состоянии сейчас был и весь остальной замок — если сам замок время и не осилило, то вот всю возможную мебель оно уничтожила нещадно. Даже в тронном зале сейчас стоял лишь, собственно, трон, ну и ковер, подаренный Селестией сестре на новоселье. Она бы ей и всё остальное подарила, да вот младшая Принцесса почему-то была далеко не в восторге от этой идее. Ей хотелось знать, что это ЕЁ дом и она вернёт ему былое величие самостоятельно.

Разумеется, говоря самостоятельно, принцессы и прочие важные пони обычно подразумевали, что это сделают наемные рабочие, а сами они и крупа с мягкого дивана не поднимут, не желая лишний раз сверкнуть рогом. Лира, конечно, не осуждала такого подхода (во всяком случае, если дело касалось Принцесс), но у неё были некоторые сомнения, что этому замку получится вернуть величие даже за десяток лет. Здесь нужен был капитальный ремонт, но даже на ремонт небольшого дома могут уйти годы, а здесь был целый замок, рассчитанный (как сказала Луна) на жизнь полутысячи придворных. А ведь были еще и огромные помещения для торжественных мероприятий, рабочие кабинеты, огромные спортивные залы… работы непочатый край!

Впрочем, у страха глаза велики, а поэтому Принцесса предпочла не смотреть на это, а с помощью Селестии дала клич о наборе работников в замок. Разумеется, речь шла не о крике традиционным Кантрелотским голосом (хотя единорожка была почти уверенной, что если постараться, то у неё получится крикнуть на всю Эквестрию), а о массовых объявлениях.

Желающих, к слову сказать, нашлось невероятно много. Настолько много, что очередь на собеседование (а на данный момент кроме Луны этим заниматься было некому) растянулась сразу на несколько недель. Этому способствовали и обещание неплохих денег, и то, что в замке нашлась бы работа абсолютно любому пони, даже если он ни на что не годился.

К сожалению, желать работать, глядя на объявление с указанием звучных вакансий, на которые ты можешь рассчитывать, и желать работать, когда тебя уже вызвали (телепортацией, разумеется, а заявки на собеседование отправлялись по почте) в замок… ну, это немного разные вещи. Обычный среднестатистический пони, скажем так, оказывался неготовым к тому, что он видел. А видел он вокруг себя голые стены, разбитые окна, а в качестве кульминации страшную Луну, перед которой несколько кобылок даже упали в обморок от страха. Работать в такой обстановке хотелось далеко не всем.

Впрочем, отчаянные находились, а поэтому замок потихоньку оживал под стуки молотков и редкие, тихие, но всё-таки живые разговоры знакомящихся друг с другом рабочих. На Луну трудились уже более двадцати пони, что было более чем неплохим результатом, если учесть, что объявление распространили всего немногим больше чем неделю назад. Разумеется, этого было мало, чтобы поднять замок с колен (особенно учитывая то, что лишь шесть пони занимались непосредственно ремонтом, а другим достались совершенно иные роли), но это было хоть что-то!

Попытала своё счастье и Бон-Бон, причем счастье улыбнулось ей широкой улыбкой — не струсившая из-за неприглядных условий, трудолюбивая рабочая поняшка стала во главе этих самых шестерых пони, занимающихся ремонтом. И это было более чем справедливым решением — с тем-то рвением, с которым она взялась за работу, замок заблестит даже усилиями шестерых. Лира могла лишь порадоваться подруге, которая обрела работу своей мечты. Разумеется, кремовой пони нравилось просто помогать всем, но зарплата помощника города была, мягко говоря, не очень большой. И абсолютно, абсолютно никаких перспектив!

Впрочем, сейчас единорожке предстояло думать о совсем ином. Остановившись примерно за три метра перед троном, кобылка вежливо поприветствовала Принцессу, в том числе и изящным поклоном. Она в последний раз прогнал в своей памяти несколько дат из только что прочитанной книги, ибо у Лиры не было сомнений — сейчас с неё будут спрашивать прочитанный материал, а затем ей расскажут что-нибудь интересненькое, чего нету даже в этих книгах. Во всяком случае, так было предыдущие шесть дней её первой учебно-рабочей недели.

— ЛИРА, ДИТЯ, ПОВЕДАЙ НАМ О ПЕГАСЕ ТЕМНОГО ОКРАСА, ЧТО РАНЕЕ СТРАЖНИКОМ РАБОТАЛ И ДРУЖИТ С ТОБОЙ.

«Ответа на этот вопрос в книге явно не было!», удивилась единорожка. Кажется, её просили рассказать о Цезарии, но причем он здесь!?

— Зачем? — сказала она первое, что пришло на ум.

Она понимала, какую она совершает ошибку, прося Принцессу отчитаться перед ней, но ей действительно было просто безумно интересно!

— ТАКОВ НАШ ПРИКАЗ!

«Облом…» — мысленно вздохнула однорогая.

— Прошу прощения за неосмотрительный вопрос, — соблюла обет вежливости Лира, хотя Луна, кажется, нисколько не рассердилась за проявленное любопытство. — Я правильно понимаю, что вы говорите о жеребце по имени Цезарий Дэв?

Луна слегка склонила голову набок, но затем вновь застыла без движений, а полившийся голос был монотонен и, казалось, безжизнен.

— ПРОСИМ ТЕБЯ МЫ РАССКАЗАТЬ О ПЕГАСЕ ТЕМНОГО ОКРАСА, ЧТО РАБОТАЛ СТРАЖНИКОМ И ИМЕЕТ ДРУЖБУ С ТОБОЙ. КАК ДУМАЕШЬ ТЫ, ПОЧЕМУ НУЖНЫЙ НАМ ЖЕРЕБЕЦ ИМЕННО ТАК БЫЛ ОПИСАН?

— Вы… не знаете о нем ничего, кроме того, что вы о нем сказали? — робко предположила единорожка.

— ТЫ УМНА, А ОТВЕТ ТВОЙ ПРАВИЛЬНЫЙ, — едва заметно кивнула Принцесса. — ТЕБЕ СЛЕДУЕТ НАУЧИТЬСЯ СПЕРВА ДУМАТЬ, А ЗАТЕМ УЖ РОТ РАСКРЫВАТЬ.

— Я лишь хотела уточнить, — виновато и смущенно бросила Лира.

— ОПРАВДАНИЯ ТАКЖЕ ПОЛЬЗЫ НЕ ПРИНЕСУТ НАМ. СИЯ ПОПРАВКА БЫЛА ЛИШЬ УРОКОМ НА БУДУЩЕЕ. В ПРОЧЕМ, ТВОИ ОПРАВДАНИЯ ВСЁ РАВНО НЕ ИНТЕРЕСНЫ НАМ ДО ТОГО МОМЕНТА, КОГДА ЗАХОТИМ УСЛЫШАТЬ ИХ МЫ. КОГДА МЫ ЗАХОТИМ — МЫ ДАДИМ ЗНАТЬ. КАЖЕТСЯ, СЕЙЧАС МЫ СПРАШИВАЛИ ТЕБЯ НЕМНОГО О ДРУГОМ.

Единорожка поморщилась. Даже за неделю она не привыкла к столь громкому голосу. Он буквально оглушал, а у кобылки ежеминутно возникала мысль о том, что за пару месяцев такого крика она абсолютно оглохнет. Была в Луне и другая неприятная черта — из-за монотонного голоса и абсолютно каменного лица никак нельзя было понять, отругала ли она сейчас кобылку или дружелюбно пожурила за несмышленость. В принципе, по этикету ответная реакция должна быть абсолютно одинаковой, но эта неопределенность безумно сбивало с толку!

— Я постараюсь не повторять этой ошибки, прошу прощения, — еще раз поклонилась Лира, силясь вспомнить какой-нибудь шаблон характеристики третьего лица. — Под данное описание подходит именно Цезарий Дэв. Ему двадцать лет, он пегас и действительно служил стражником в Гвардии. Он мой лучший друг. Обладает хорошим чувством юмора. Окончил лучшую школу Клаудсдейла, а затем еще и Лётно-спортивную Академию. Оба образовательных учреждения закончил исключительно на высший бал, а поэтому можно смело сказать, что он имеет отличное образование. В школьные годы профессионально занимался разнообразными видами спорта, отдавая предпочтению воздушной борьбе, метанию копья и спортивному многоборью. Не раз завоевывал первые места на различных чемпионатах. Имеет множество медалей и даже какие-то титулы. Великолепно, к слову сказать, воспитан, умеет вести себя в обществе, разговаривать с уважаемыми пони. Его кьютимаркой служит щит, перекрещенный с копьём, а поэтому его мечтой всегда было стать стражником, к чему он стремился с момента получения этой метки. Разумеется, его увлечение спортом а также старательность в учебе служили именно этой мечте. Его мечта сбылась, и полтора года назад он действительно стал стражником, но карьеру погубил один досадный несчастный случай. Вернее, он был не совсем несчастным – двое стражников получили увечья средней тяжести именно по вене Цезария. Он был признан виновным в этом и, так как вину не отрицал, получил достаточно мягкое наказание в виде года домашнего ареста, которое он и отбывает в данный момент. Из под стражи его выпустят десятого Августа, то есть вот уже совсем-совсем скоро.

Лира перевела дыхание и внимательно посмотрела на Луну. Бесполезно. Ни одного намека на хоть какие-нибудь эмоции от этого рассказа!

— ИМЕННО ЭТО МЫ И ЖАЖДАЛИ УСЛЫШАТЬ, — одобрила Принцесса, не подавая даже вида на довольство. — СКАЖИ НАМ, ДИТЯ, ИМЕЕТ ЛИ СМЫСЛ ПОСТАВИТЬ ЕГО ВО ГЛАВЕ СТРАЖИ НАШЕЙ?

— Ух ты! Серьёзно!? – расплылась в улыбке единорожка.

Еще в первый день знакомства ей сказали, насколько могуча будет стража Сумеречной Принцессы (носящая, кстати, название Сумеречной Стражи, что более чем логично), которая превзойдет даже Гвардию. Цезарий будет командиром такой мощной армии? Это же…

Восторг единорожки мигом разбился о новый легкий наклон головы. Ей хватило ума связать этот жест и её косяки. Кажется, наклоном головы Луна сообщает о раздражении. Лира мгновенно поджала хвост и ушки, принимая максимально виноватый вид.

— МЫ ПОНИМАНИЕМ ПРИЧИНУ ТВОЕГО ВОСТОРГА, НО НЕ ПОНИМАЕМ МНОГО ДРУГОГО. ДОПУСТИМ, ПОЧЕМУ ТЫ РЕШИЛА, ЧТО ИМЕЕШЬ ПРАВО СОМНЕВАТЬСЯ В НАШИХ СЛОВАХ. И ВОТ ТЕПЕРЬ УЖЕ МЫ ЖДЕМ ТВОИХ ОПРАВДАНИЙ.

— Я… Принцесса, простите меня, пожалуйста, — виновато улыбнулась Лира. — Я виновата, да, но возможность увидеть своего друга на столь удачном для него месте очень сильно обрадовала меня.

— СЛИШКОМ МНОГО ОШИБОК, ДИТЯ, СЛИШКОМ МНОГО. ПОСТАРАЙСЯ СЛЕДИТЬ ЗА СВОЕЙ РЕЧЬЮ. И ЭТО НЕ ПРИДИРКИ — ЭТО, ПОЖАЛУЙ, САМЫЙ ВАЖНЫЙ УРОК. НАУЧИВШИСЬ ПРАВИЛЬНО РАЗГОВАРИВАТЬ, ТЫ ДОБЬЕШЬСЯ ОЧЕНЬ МНОГО.

— Я буду стараться, Принцесса! — всё еще виновато улыбнулась единорожка. — А вообще, возвращаясь к Вашему вопросу, я могу сказать о том, что Цезарию данный пост действительно будет очень и очень подойдет. Несмотря на досадное происшествие, он всё-таки дисциплинированный и очень спортивный пегас, что делает его очень хорошим стражником, а также очень умный и имеет задатки лидера, что делает его может быть и не идеальным, но всё-таки хорошим командиром.

Принцесса слегка зависла, обдумывая слова ученицы.

— ПОПРОБУЙ ОБЕРНУТЬ ЕГО ГЛАВНЫЙ НЕДОСТАТОК В ВИДЕ СУДИМОСТИ В ГЛАВНЫЙ АРГУМЕНТ ВЗЯТЬ ИМЕННО ЕГО, — потребовала она.

Лира удивленно хмыкнула, задумавшись над задачкой. Луна частенько заставляла её пораскинуть мозгами, ища ответ на какую-нибудь вроде бы простую, но вместе с тем слегка необычную задачку, ответ от которой лежит где-то рядом, но непонятно на какой глубине.

— Ну… мне приходит на ум поговорка «за битого двух небитых дают», — осторожно начала аквамариновая кобылка. — Я не думаю, что он повторит ту же ошибку, за которую его достаточно строго наказали. А если учесть, что из-за судимости он не имеет шансов устроиться куда-нибудь на более-менее приличную должность, то он ухватится за эту вакансию всеми копытами и будет из кожи вон лезть, чтобы не упустить свой последний шанс.

— ВЕРНО МЫСЛИШЬ, ДИТЯ, – одобрила Луна, даже не удосуживаясь кивнуть. – МЫ ВИДЕЛИ ЕГО В ОДНОМ ИЗ СНОВ… КАЖЕТСЯ, ЭТО ЕЩЕ ОДИН ЗНАК.

Единорожка едва ли не запрыгала от любопытства. Этот вопрос волновал её уже столько дней, а сейчас такой удачный момент! Она уже была готова вновь прогневать Луну вопросом посреди разговора, когда та заметила это переминание с ноги на ногу. Удивительно, но её вывод был абсолютно точным.

— ЛИРА, У ТЕБЯ БУДЕТ ВРЕМЯ ДЛЯ ВОПРОСОВ, И ТЫ ЭТО ПРЕКРАСНО ЗНАЕШЬ! УЧИСЬ ТЕРПЕНИЮ!

«Чему мне еще учиться?» — с некоторым раздражением подумала кобылка. Нет, серьёзно, её уже начинало напрягать, что её осуждают даже не просто за слова, а просто за жесты!

— ЗЛИТЬСЯ НА НАС ТОЖЕ НЕ СЛЕДУЕТ. НЕ ЭТОГО РАДИ ЗАМЕЧАНИЯ МЫ ДЕЛАЕМ.

«А вот это уже совсем не смешно!». Единорожка едва ли не топнула от досады. Почему нельзя просто не замечать такую мелочь, а обязательно нужно тыкнуть в неё носом? Вот только она постаралась подавить это расстройство. Мало ли, вдруг и расстраиваться ей запретят?

— ДИТЯ, ТВОЯ ОБИДА ПОНЯТНА НАМ, НО… ОХ, НЕБО, ПОЧЕМУ С ВАМИ ВСЕГДА ТАК СЛОЖНО!

Лира удивленно глядела на до этого абсолютно неподвижную Луну, которая встала на копыта, в неспешной походке подходя к окну. «Я только что довела настолько невозмутимую пони, как Принцесса Луна!?» — озадачилась кобылка.

— Простите меня, мне просто сложно оставаться абсолютно невозмутимой, когда идет разговор о чем-либо таком, — сделала она робкую попытку извиниться.

— ТЫ НЕ ВИНОВАТА, ДИТЯ, ТЫ НЕ ВИНОВАТА. К СОЖАЛЕНИЮ, ПРОБЛЕМА В НАС САМИХ. НАМ СЛОЖНО ПРИВЫКНУТЬ, ЧТО ИМЕЕМ С ТОБОЙ ДЕЛО ВСЕГО ЛИШЬ НЕДЕЛЮ. МЫ… МЫ НЕ ПОПРОЩАЛИСЬ С ТАЙРИ, А ЭТО СБИВАЕТ НАС С ТОЛКУ…

А вот этого аквамариновая пони, застывшая в удивленном взгляде, явно не ожидала. Она не совсем понимала, кто такая «Тайри», но зато ясно поняла, куда она ушла и почему с ней не попрощались. И Принцесса явно скорбела по той, которая не дождалась её из тысячелетней ссылки.

— РАЗУМЕЕТСЯ, НЕЛЕГКО И ТЕБЕ, НО… МЫ ПРИВЫКНЕМ ДРУГ К ДРУГУ, ЭТО ЛИШЬ ВОПРОС ВРЕМЕНИ, — однозначно высказала Луна. — У ТЕБЯ, КАЖЕТСЯ, БЫЛИ КАКИЕ-ТО ВОПРОСЫ? ТЫ МОЖЕШЬ ЗАДАТЬ ИХ СЕЙЧАС.

Единорожка встряхнулась, глядя на медленно возвращающуюся на трон аликорна. Обида и некоторая злость явно куда-то подевались. Что же, это и к лучшему!

— Вы говорите о том, что сны являются знаками, — поинтересовалась Лира. — Но если это действительно знаки, то они должны быть кем-то посланными, ведь так? Но тогда кем?

— БОГИНЕЙ, — ни на секунду не задумавшись, ответила Принцесса. — СКОРЕЕ ВСЕГО, НАМ ПОМОГАЮТ НЕМНОГО АДАПТИРОВАТЬСЯ В ЭТОМ МИРЕ, ПОМОГАЮТ ЗАВЕСТИ ДРУЗЕЙ. ЧТО ЖЕ, МЫ КРАЙНЕ БЛАГОДАРНЫ ЗА ЭТУ ПОМОЩЬ И ВСЕГДА ПРОБУЕМ ЕЙ ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ.

«Богиней? То есть это далеко не сказки!», отметила для себя кобылка. Она не раз слышала о Богине – всевышнем существе, создавшим этот мир, но об этом никогда не говорили слишком много. В мире пони, в принципе, вообще не было такого понятия, как «религия». Все просто знали, что над ними стоит Селестия, но далеко не исключено, что кто-то стоит и над ней самой, так как она далеко не всесильна, всё-таки. Выходит, так и есть.

— Благодарю за ответ, — единорожка вновь поклонилась. — Простите, но меня смущает еще вот что: моя подруга Бон-Бон будет работать бригадиром ремонтников Вашего замка, мой друг Цезарий возможно станет командиром Сумеречной Стражи. Это… это ведь не просто совпадение, да?

— ДОСТОЙНЫЕ ДРУЖАТ С ДОСТОЙНЫМИ. В ЭТОМ НЕТ НИЧЕГО УДИВИТЕЛЬНОГО. ТЫ БЫ НИКОГДА НЕ СТАЛА ДРУЖИТЬ С КЕМ-ТО, КТО ДАЖЕ ПРИ БЛАГОПРИЯТНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ НЕ МОГ БЫ ВЫБИТЬ СЕБЕ ИМЕННО ТО ДЕЛО, О КОТОРОМ ОН МЕЧТАЕТ.

— Это… спорное утверждение, Принцесса, — озадаченно произнесла Лира.

— ОНО ПРОВЕРЕНО ВРЕМЕНЕМ И НАШИМ ЛИЧНЫМ ОПЫТОМ. В НАШЕЙ ЖЕ МУДРОСТИ ТЫ МОЖЕШЬ НЕ СОМНЕВАТЬСЯ, — опровергла Луна.

— Это звучит как-то высокомерно, Принцесса – робко улыбнулась единорожка.

— ВОЗМОЖНО, НО ЭТО ТАК, — хмыкнула (именно хмыкнула, что было её второй более-менее сильной эмоцией за день) Луна. — МЫ НЕ СТАНЕМ УТВЕРЖДАТЬ, ЧТО НИКОГДА НЕ ОШИБАЕМСЯ, НО ЭТУ ИСТИНУ МЫ ПРОВЕРЯЛИ СОТНИ РАЗ. ЛЮБАЯ ЖЕ ДРУЖБА, КОТОРАЯ ВОЗНИКАЕТ ВНЕ ЭТОЙ ИСТИНЫ, РАНО ИЛИ ПОЗДНО РАСПАДАЕТСЯ.

— Я… я запомню это, спасибо.

— И ЭТО ОЧЕНЬ ХОРОШО, ДИТЯ, — проговорила аликорн. — ПРЕЖДЕ ЧЕМ ТЫ СМОЖЕШЬ ИДТИ, МЫ ХОТЕЛИ БЫ ПОВЕДАТЬ ТЕБЕ О ТВОЕМ ЖАЛОВАНИИ.

У единорожки заблестели глаза. Такие темы ей определенно нравились.

— Сейчас, ИМЕЯ РЕАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЦЕННОСТИ ДЕНЕГ, НАМ КАЖЕТСЯ, ЧТО СУММА В ТЫСЯЧУ МОНЕТ ЕЖЕМЕСЯЧНО БУДЕТ ТЕБЕ ДОСТОЙНОЙ И ВПОЛНЕ ЗАСЛУЖЕННОЙ НАГРАДОЙ ЗА ТВОИ ТРУДЫ. ДАННАЯ СУММА ФИКСИРОВАННАЯ И НЕ ПОДЛЕЖИТ ИЗМЕНЕНИЮ ДАЖЕ В ЦЕЛЯХ САНКЦИЙ.

«Я спокойна. Я дышу носом и выдыхаю через рот. Я сдержана и умею держать себя в копытах» — уверяла себя единорожка, стараясь не поддаться желаю завизжать от счастья. По самым оптимистическим подсчетам это было минимум в два раза больше чем те деньги, которые бы она смогла заработать на прежнем месте, даже если бы забыла про слово «отдых». Здесь же… кхм, ну если всё и дальше пойдет именно так, как оно идет — это бы было идеально!

— Спасибо, я очень благодарна! — как можно спокойнее улыбнулась Лира.

— БЛАГОДАРИТЬ НЕТ НУЖДЫ, — слегка помотала головой Луна. — ЦЕНА ДЕНЬГАМ ТАКИМ ВЫСОКА БУДЕТ, ПУСТЬ И НЕ ПОНЯТНО ТЕБЕ ЭТО СЕЙЧАС.

Единорожка лишь пожала плечами. У всякой работы есть свои плюсы и минусы, это ей уже давно стало понятно.

---

Лира уже второй час наигрывала несложную мелодию, сидя на любимой скамейке в Понивилльском парке. Несмотря на то, что у неё всё координально поменялось, по большому счету у неё… ничего не поменялось. Во всяком случае, она не изменила основным своим привычкам отдыха, не сменила место жительства, не перессорилась с Бон-Бон, не разлюбила есть торты и играть на лире, сидя в парке и радуя окружающих пони ласковыми звуками очередной сонаты.

Разумеется, нельзя сказать, что место её работы абсолютно ни на что не повлияло. Пожалуй, повлияло еще как. Допустим, разлетевшаяся из-за Бон-Бон новость о новой ученице новой Принцессы достаточно сильно изменило к ней отношение горожан. Кто-то откровенно завидовал, кто-то пытался попросить замолвить словечко или передать просьбочку, кто-то вдруг очень захотел подружиться. Разумеется, на такую «дружбу» Лира отвечала лишь неискренней улыбкой, ну а недобрые взгляды и вовсе старалась не замечать, но суть была в другом — теперь её имя знал весь город. Пинки Пай, кстати, уже успела организовать вечеринку по этому поводу.

Вот только дело было еще и в том, что далеко не все считали положение кобылки сколько-нибудь удачным. На слуху были байки о том, что Луна, допустим, в ближайшее время попробует свергнуть Селестию, ну или о том, что она еще разок попробуем опустить на мир вечную ночь, а поэтому ни её саму, ни её подчиненных особо-то в народе не жаловали. Байки байками, но Лира сильно удивилась, когда любопытствующего о способе игры ненастоящими крыльями жеребенка за хвост оттащила взволнованная мать, шепча что-то типа «не подходи к этой тете, она злая». Удивилась, конечно, неприятно.

Кобылка даже поделилась этой ситуацией с самой Сумеречной Принцессой (это был любимый титул Луны), но та и ухом не повела, говоря о том, что с мыслью о её появлении все рано или поздно смирятся, а поэтому нет повода для расстройства.

В принципе, повода для расстройства действительно не было. В конце концов, Лира больше выиграла от такой славы, нежели потеряла. К тому же, неделя сменялась другой, а она была все еще была веселой и отзывчивой и не пыталась воплотить планы по захвату вселенной её госпожой, что всё-таки заставило задуматься некоторых фантазеров. К тому же, у Луны служила еще и Бон-Бон, чьё мнение уважал абсолютно каждый в этом городе, а её мнение можно было описать словами типа «нормальная кобыла, просто немного не в себе после стольких-то лет одиночества».

Сама же Бон-Бон сейчас валялась на той же самой скамейке не чувствуя задних ног. Получив в своё распоряжение целый замок (читай: огромные пространства, которые требовалось отдраить, отремонтировать, привести в порядок, покрасить, подобрать мебель, отыскать чертежи в огромной комнате и восстановить служебные комнаты такими, какими они были) и теперь уже десяток работников, она из шкуры лезла, чтобы справится со всей вложенной на неё работой как можно быстрее. Единорожка как-то пыталась втолковать подруге, что Принцесса не ставила перед ней каких-то жестких рамок и так торопиться некуда, но трудолюбивая пони всё-таки явно перетруждалась, гоняя и себя, и явно недовольных этим работников, до седьмого пота. Впрочем, самой кремовой трудяге это доставляло, скорее удовольствие, нежели что-то другое, а поэтому попытка такого убеждения окончилась абсолютно нечем.

Сама Лира, конечно, искренне дивилась такому «развлечению», но вновь эту тему решила не поднимать. Для неё самой такая служба проходила достаточно легко, ведь все её задания состояли исключительно из необходимости читать книги. Мало того, что книги были более чем интересными, дак её лень и неусидчивость волшебным образом испарялись на время занятий. В последнем, конечно, была виновата Луна, которой не нужно было грозиться и заставлять, чтобы мотивировать кобылку к работе. Она была Принцессой и этого было вполне достаточно.

В общем, на данный момент единорожку более чем устраивало её положение. Конечно, шла только вторая неделя её службы и дальше, безусловно, будет сложнее, но ведь вместе с этим будет и интереснее, верно?

— Мадам, сыграйте мне польку! — лениво потребовала потянувшаяся Бон-Бон.

Лира в который раз сняла с себя нагло лезущее к ней на ногу в результате потягиваний копыто.

— Польку? На лире? Зашибись идея, — хихикнула она.

— Мадам, отыщите подходящий инструмент и сыграйте мне польку, — перефразировала пони без какой-либо паузы.

Единорожка лишь еще разок хихикнула, действительно наигрывая на лире озорной мотивчик. Получатся-то получалось, но мелодия явно звучала слишком мягко, что для польки было непростительно. Кобылка постаралась добиться более резкого звучания ценой более сильных усилий телекинезом, но… чпоньк!

— Осторожней надо быть! — укорила музыкантшу Бон-Бон.

— Не наглей! Я из-за тебя эту струну порвала, — без какой-либо злости или досады, но на полном серьёзе высказала Лира.

— Могу лишь высказать искренние сожаления, — не совсем искренне вздохнула кремовая пони.

Лира улыбнулась, выбрасывая это маленькое происшествие из головы. У неё было море запасных струн, из-за чего эту поломку едва ли можно назвать значительной.

— Ладно, нечего из-за этого переживать, — решительно произнесла единорожка, не выпуская инструмент из копыт.

— Правильно, нечего, — кивнула кремовая. — Давай лучше поговорим о том, что я хочу переехать к тебе.

— Че-е-его?! — ошалело протянула Лира, удивляясь внезапному переходу к другой и совсем неожиданной теме. — Что значит «к тебе»?

— То и значит, мадам, то и значит, — пожала плечами собеседница. — Ты мне проспорила эту возможность не так давно, ну вот я и хочу воспользоваться.

— Я это в шутку сказала! — запротестовала единорожка, прекрасно понимая о каком споре шла речь.

— Но сказала же? — резонно возразила абсолютно спокойная Бон-Бон.

— Сказала. Но… Ладно, а зачем тебе это? — попробовала зайти с другой стороны Лира. — У тебя просторный и уютный дом.

— Мне хватит одного дивана, чтобы жить припеваючи, — улыбнулась кремовая пони.

— И это та причина, по которой ты хочешь переехать жить ко мне? — взметнула бровь Лира.

— Нет конечно, мадам, нет конечно, — вздохнула земная. — Просто мне немного надоело приходить домой и видеть перед собой только голые стены.

— Но мы ведь и так не видимся разве что ночью! — удивилась Лира. — Мы даже на работе в перерывах и то вместе отдыхаем.

— Только ли в перерывах? — хихикнула собеседница.

— Теперь уже только! — улыбнулась единорожка.

Впустить во время чтения к себе в комнату Бон-Бон явно было плохой идеей. Во всяком случае так показалось Луне, которая не поленилась подняться в комнату и строго отчитать обеих. О том, как она узнала об этом, Принцесса не распространялась. Лире всё чаще казалось, что эта пони знает обо всём, что происходит в радиусе хотя бы нескольких километров.

— Ну вот видишь! — с наигранной капризностью протянула земная. — А мне мало!

Лира вскинула бровь, ожидая более весомых аргументов.

— Надоело жить одной! — максимально упростила объяснения Бон-Бон. — Вот и все мои аргументы. Хочу будить кого-нибудь по утрам, готовить завтрак на двоих, ну и так далее.

— На мой взгляд, для этих целей заводят жеребцов, не? — хихикнула единорожка.

— Конкретно жеребцов заводят немного для других целей, моя маленькая пони, — пошло улыбнулась земная. — В нашем же случае подойдет любой род сожителя/сожительницы.

— Возможно, но… я не думаю, что

— Давай пойдем от обратного — чего тебя смущает? — требовательно высказала кремовая.

Её собеседница слегка задумалась над этим вопросом. В принципе, если потребовать от подруги взять на себя хотя бы кухню (а в идеале еще и уборку, и роль утреннего будильника, ну и так далее), то подобное предложение обещает быть взаимовыгодным. Лира была абсолютно точно уверена, что Бон-Бон будет очень неплохой сожительницей — та абсолютно точно не пила, не курила, была аккуратной. Пожалуй, единственное, что пришлось бы терпеть — это её резкий характер, который она обязательно проявит.

— Давай мы вернемся к этому чуть позже? — попросила в итоге единорожка, так и не решившаяся дать однозначный ответ.

— Нет.

— Нет? — озадачилась Лира.

— А какая из трех букв в этом слове тебе непонятна? — хмыкнула Бон-Бон.

— Не в этом дело, просто… — единорожка вздохнула, набираясь решительности, — ладно, давай скажу вот как — мне и одной неплохо и я хочу дома быть одна.

Кремовая лишь со вздохом пожала плечами, явно не желая продолжать этот спор.

— Что же, если так угодно хозяевам…

— Хотя ты знаешь, — перебила её Лира. — Забей. Переезжай.

— А что вдруг повлияло на перемену решения, мадам? — с удивлением вскинула бровь земная пони.

— Мысль о том, что я всегда смогу тебя выгнать, если что-то пойдет не так, — честно отозвалась однорогая, потихоньку собираясь домой.

— Ты так уверена в этом? — на мордочку к Бон-Бон залезла нахальная улыбочка.

«Нет, потому что ты упертая и невоспитанная пони, с которой подчас очень сложно о чем-либо договориться!» — заявил внутренний голос единорожки. Впрочем, вслух такое высказывать было опасно для крупа.

— Ага, — решительно кивнула обладательница этого внутреннего голоса. — Ты мне сейчас это пообещаешь.

Бон-Бон с сомнением взглянула на крылатую единорожку с лирой на спине и с копытами на земле. Всё-таки было в ней что-то такое… начальственное.

— Что пообещать, конкретно? — решила осторожно уточнить кремовая.

— То, что ты при первом же намеке на это ты действительно съедешь. Разумеется, ни в ущерб дружбе, — решительно пояснила этот момент аквамариновая.

— Ну… да, разумеется, обещаю, — после недолгого колебания согласилась новая сожительница. — Я понимаю, мадам, я понимаю, конечно.

— Ну тогда пойдем помогу с переездом, — улыбнулась Лира.

Её одарили ровно такой же светлой улыбкой. Пусть для единорожки так до конца и не стал ясен ответ на вопрос «зачем?», но для Бон-Бон это явно было очень и очень важно.

---

— Лира? — произнес мягкий, но достаточно громкий голос где-то у дверей.

Очень знакомый каждому пони голос, кстати говоря. Узнала его и аквамариновая, моментально откладывая книги и вскакивая с подушки, распыляясь в приветственном поклоне.

— Принцесса, рада вас видеть! — повстречала она Селестию. — Проходите, пожалуйста.

До того стоящая в дверях Селестия мягко улыбнулась, осторожно входя в явно низкий для неё дверной проем.

— Благодарю, дитя, — мелодично произнесла она. — Ты не очень занята?

— Ну…. — Лира замялась, оглядываясь на книги.

В прошлый раз всё ограничилось замечанием, но кобылке явно дали понять, что лучше бы ей быть хорошей девочкой. Увы, но единорожка не была уверена, что отмазка в стиле «это была Селестия и она сама пришла» будет достаточным оправданием перед Принцессой Луной.

— Не беспокойся об этом, — ободряюще улыбнулась кобылица. — Я получила разрешение на немедленный разговор с тобой. Уверяю, что он пройдет без последствий.

«А зачем тогда было спрашивать? А, ну да, вежливость» — сообразила Лира, самостоятельно отвечая на свой вопрос.

— Тогда рада буду разговору, Принцесса, — улыбнулась ей в ответ кобылка.

К Селестии поплыла охваченная аквамариновым сиянием подушка, на которую кобылица немедленно и приземлилась, не забывая поблагодарить за эту однорогую.

— Мило здесь у тебя, — со смешком оценила обстановку белоснежная, водя по комнате глазами.

«Раньше здесь еще паук размером с мою голову жил. Вот тогда действительно было мило» — улыбнулась про себя кобылка. Она, если честно, уже перестала замечать, что «самообразовывается» в полуразрушенной комнате без какой-либо мебели, в которой даже в потолке было парочку дырок, не говоря уж об отсутствии стекла в окне. Сказывалось то, что за исключением редких минут у Лиры толком и не было времени наслаждаться этой обстановкой.

— Бон-Бон планирует добраться до этой комнаты примерно через полгода, Принцесса, — зачем-то пояснила этот момент хозяйка помещения.

— Немного поторопи её, пожалуйста, — мягко посоветовала Селестия. — Здесь может быть достаточно холодно уже через пару месяцев. Не хотелось бы, чтобы ты простудилась из-за сквозняков.

Единорожка, добро улыбнувшись, кивнула. Забота обо всех и всегда была вполне себе в стиле Селестии.

— Впрочем, оставим это, — переменила тему для разговора белоснежная. — Я пришла поговорить с тобой о моей сестре. Скажи, ты не замечаешь за нею ничего… странного?

— Громогласная речь, манера называть себя во множественном числе и безэмоциональность не в счет, верно? — без особых раздумий отозвалась Лира.

— Верно, это известно мне и естественно вполне, — вздохнула Селестия. — Я имею в виду… ну, вероятно она видит что-нибудь такое, чего не видишь ты, или, может быть, разговаривает с кем-то?

Единорожка удивленно моргнула на такой вопрос.

— Ты пойми, что я верю своей сестре и очень рада, что она считает себя здоровой, но… она долго была в одиночестве, — с тяжелым вздохом решилась объясниться Принцесса. — Слишком долго даже для столь сильного разума.

— Я понимаю, Ваше Величество, — кивнула кобылка. — Но я действительно не замечала ничего особо странного. Мне кажется, что она абсолютно в своем уме. Ей просто нужно привыкнуть к… к смене обстановки, скажем так.

— Благодарю за обнадеживание, дитя, — благодарно кивнула Селестия. — Сон спокойнее будет мой от слов этих.

Лира едва сдержалась, чтобы не надуться в горделивом порыве. Слышать подобное от правительницы было безумно приятно.

— Впрочем, именно это я и ожидала услышать, — продолжила последняя. — Теперь немного поговорим о тебе… чего ты так напряглась сразу?

— Простите, просто в прошлый раз после таких слов следовала не очень приятная для меня беседа, — улыбнулась кобылка, смущаясь своего глупого порыва.

— Что, крепко засел в памяти тот нагоняй? — с хитрой улыбочкой решила подразниться Селестия.

И говорить не стоит о том, что беседа с Селестией была сложным испытанием для любого студента или школьника. Дело было в том, что, за малым исключением, все подобные беседы проходили только с одной целью — заставить, надавить на тех, кто подает надежды, но почему-то их не реализует даже под давлением всех остальных факторов. Разумеется, Лира под эту категорию вполне попадала, что и спровоцировала «не очень приятную для неё беседу», эдакую тяжелую артиллерию для лентяйки.

— Не разучилась еще старушка-тиран на малышей страха нагонять! — хохотнула белоснежная, замечая на мордочке собеседницы явное смущение, что послужило весьма красноречивым ответом. — Ну да ладно, я опять отвлекаюсь от темы. Довольна ли ты сложившейся ситуацией?

Кобылка вскинула на правительницу удивленный взгляд.

—Я владею информацией о том, что твоё согласие на эту службу было… в добровольно-принудительном порядке, если можно так выразиться, — осторожно пояснила Селестия. — Это далеко не в первый раз, но даже сестре свойственно иногда ошибаться. Вполне возможно, что ты согласилась на это под влиянием страха или минутной жадности, скажем так… в общем, вопрос ты слышала.

— Нет, Принцесса, меня вполне всё устраивает. Во всяком случае на данный момент, — опровергла Лира.

— Но есть какие-то опасения? — чутко уцепилась за подобное уточнение Селестия.

— Ну… я не совсем понимаю, что будет потом, а неизвестность всегда страшит, — пояснила единорожка.

— Это да, это понятно… — кивнула белоснежная. — Так, хорошо. Уровень установленного тебе денежного довольствия, разумеется, тебя устраивает.

Лира закивала, еле сдерживаясь от довольного урчания. Она уже не раз фантазировала о том, куда и каким образом будет тратить настолько неплохие суммы. Конечно, каждый день в ресторан ходить явно не хватит, но…

— Ну да, Луна никогда не жадничала на поощрение работников, — усмехнулась Селестия. — Не удивлюсь, если уже через год размер твоей зарплаты превысит ту, которую получает твоя мама.

— Правда?!

Правительница едва не захохотала над едва не вскочившей в радостном возбуждении Лирой.

— Такое вполне возможно, — широко улыбнулась она. — Луна всегда считала, что высокий статус члена её свиты должен быть подкреплен не в меру высокими суммами заработка, причем не привязанным к заслугам как к таковым.

Вот теперь уже Лира действительно заурчала, вызывая громкий смех аликорна, но ничуть не смущаясь этому. Слишком уж хорошей была новость.

— Ладно, закончим с этим, — отсмеявшись, продолжила Селестия. — Луна, надеюсь, ведет себя вежливо, прилично?

— Да, Ваше Величество, грубого слова от неё пока никто не слышал, — подтвердила единорожка.

— Ты в этом так уверена?

— Практически наверняка, Принцесса, — кивнула Лира на вопросительный взгляд аликорна. — Бон-Бон рассказывала мне, что Принцесса Луна достаточно вежливо повела себя с работником, который неосторожно испачкал её краской.

— Это действительно аргумент, — ухмыльнулась Селестия, примерно представляя себе реакцию среднестатистического начальника на месте Луны. — Но обопремся на этот же случай с другой точки зрения: работник понес взыскание за свой проступок?

— Нет, — помотала головой Лира. — По словам Бон-Бон это всё произошло абсолютно случайно. Луна лишь вежливо сделала замечание по поводу неаккуратности, вот и всё.

— Хорошо, то есть ты считаешь её справедливой, не так ли? — поинтересовалась Селестия.

— Ну… насколько я могу судить — да, — опять-таки кивнула кобылка.

— Какая хорошая Принцесса Луна, — мягко улыбнулась её сестра. — Но ты не будешь спорить о том, что она подчас крайне требовательна, да?

— Не буду, Ваше Высочество, — согласились Лира. — Причем это далеко не только моё мнение. Допустим, насколько мне известно, Принцесса Луна пообещала наказать такого стражника, который будет замечен в произнесении хотя бы одного лишнего слова во время своего дежурства.

— Да, к стражникам у неё подход особый, — согласилась Селестия. — Равно как и к ученикам.

— Вы что-то хотите этим сказать? — напряглась кобылка.

— То, что тебе следует хорошенько следить за своими поступками, — на полном серьёзе кивнула Принцесса.

— Ну это-то понятно, — пожала плечами кобылка.

— Возможно, но ты всё равно меня внимательно послушай, — еще более строго продолжила белоснежная. — Ты должна ясно понимать ,что сейчас ты находишься не в школе и не на обычной работе. В школе тебе, конечно, тоже не давали расслабляться, да и твой недолгий опыт работы секретарем в ратуше должен был тебя чему-нибудь научить, но здесь совершенно иная атмосфера.

— Эм… в плане? — осторожно поинтересовалась аквамариновая.

— В том плане, что Принцесса Луна возлагает на тебя крайне серьёзные надежды в плане воспитания из тебя одной из наиболее влиятельных пони в Эквестрии. Ты должна стать той, которая будет способна разрешить множество проблем и сделать жизнь прочих жителей несколько лучше, — пояснила Селестия, не сбавляя градуса строгости. — Ты понимаешь, что это величайшая честь и величайшая ответственность одновременно? Понимаешь, конечно. Понимает это и Луна. А вот теперь давай представим, что ты сделала что-то не то или не так, причем сделала исключительно по своей вине.

Принцесса сделала небольшую паузу, позволяя богатой фантазии единорожки действительно сделать себя виноватой в каком-то условном провале.

— На всякий случай возьмем какой-нибудь более-менее конкретный пример, — продолжила белоснежная. — Допустим, ошибка была мелкой. Ну, допустим, ты на пятнадцать минут куда-то опоздала. Чем это грозило тебе на прошлой работе?

— Ну… я не успела бы переписать пару никому ненужных документов? — осторожно попробовала ответить Лира.

—Хорошо, пусть будет так, —снисходительно кивнула Селестия. — На текущей службе, допустим, это тоже особо ни к чему ни привело — пусть своё опоздание ты легко можешь отработать и действительно отработала его без всяких видимых последствий. Но! Теперь мы представим, что твоё опоздание прошло по примерно подобному сценарию, но через десяток лет, причем опоздала ты уже на какую-нибудь важную международную, допустим, встречу. Последствия такого опоздания? Как минимум, слегка подорванный авторитет страны, представитель которой возомнил себя выше остальных государств. Не очень хорошо для Эквестрии, верно?

Лира, пусть и крепко сомневающаяся в возможность такого опоздания (и в возможности такой встречи с её участием, кстати говоря, тоже), согласно кивнула.

— Вся беда для тебя заключается в том, что Луна свято верит в то, что единожды пострадавший за что-то пони банально на подсознательном уровне едва ли решится повторить подобный проступок даже при условии гарантии безнаказанности, — продолжила Принцесса. — Я не буду вдаваться в подробности работы головного мозга, но это её утверждение многократно подтверждалось и еще не раз подтвердиться. Самое банальное, что я могу привести в пример — это пегаса, однажды сломавшего крыло после экстремального полета, которому сейчас безумно трудно заставить себя повторить что-то подобное даже при условии того, что он обезопасит себя всеми возможными методами. По сути, сам смысл взысканий и строится в основном на этой теории психологического барьера.

Селестия сделала паузу, переводя дыхание из-за долгой речи.

— Ты, надеюсь, уже поняла, к чему я веду этот монолог?

— К тому, что любой нежелательный проступок Луна будет блокировать на года вперед? — внешне спокойно ответила Лира.

— Именно так, дитя, — кивнула Принцесса. — А понятно ли, каким образом?

— Понятно.

— Надеюсь. А теперь позволь попугать тебя примерами. Что в своё время приходилось делать твоим учителям, чтобы заставить учиться хотя бы месяц? — риторически поинтересовалась Селестия. — А теперь представь себе, каким должно было быть наказание, раз и навсегда закрывшее эту тему?

— Но… Принцесса, вы ведь немного утрируете, верно? — нервно облизала губы Лира.

— Нет, но всё, тем не менее, не совсем так, как ты могла себе нафантазировать, — смягчилась Принцесса, немного раскрепощая атмосферу доброй улыбкой. — Имелся в виду точечный удар по уничтожению этого порока в зародыше. Это, к слову сказать, можно было сделать очень просто и практически безболезненно для тебя.

— Так мне бояться или не стоит? — нахмурилась в ответ кобылка.

— Бояться не стоит в любом случае, — покачала головой кобылица. — Просто раз и навсегда пойми, что это не шутки, а на тебе лежит солидный груз возложенных на тебя надежд. Луна, конечно, не садист, но к неоправдывающим её надежды столь же беспощадна, сколь щедра к их оправдывающим.

— Я поняла. Буду максимально хорошей ученицей, Принцесса, — серьёзно высказала единорожка.

Заслышав подобное, Селестия окончательно сбросила с себя маску строгости. Или, возможно, накинула маску бесконечной доброты и заботы…

— Рада слышать подобное, дитя, — улыбнулась она. — Вероятно, ты хочешь спросить меня о чем-нибудь?

— Есть, — согласилась Лира, довольная из-за предоставленной возможности. — Вы сказали о международной встрече с моим участием. Это был отвлеченный пример или такое реально возможно?

— А почему бы и нет, моя маленькая пони? — доброжелательно ответила белоснежная. — Более того, я практически готова гарантировать тебе то, что такие встречи с твоим участием обязательно будут. Дело в том, что Луна с самых первых дней нашего правления взяла на себя ответственность за внешнеполитическими делами и, следовательно, она и её свита всегда этим занимались. Разумеется, я очень надеюсь, что и сейчас будут заниматься.

— Да, но… и я?

— На то воля наставнице твоей будет, — пожала плечами Селестия. — Но, я думаю, и ты тоже. Сестра моя всегда много дел на учеников взваливала.

— Ужас… до сих пор не могу поверить, что оно всё так повернулось, — призналась кобылка. — Всегда настраивала себя на жизнь музыкантом.

— Но, сознайся, тебе здорово льстит такой поворот событий? — с доброй улыбкой поинтересовалась правительница. — В настоящее время всего две ученицы принцесс, да и вообще их было чуть-чуть меньше, нежели музыкантов.

Лира, разумеется, только и смогла, что кивнуть. Дело тут было даже не в желании стать «эксклюзивной» или известной. Кобылку, скорее, прельщала возможностей быть ближе к существам, которые держат в своих копытах судьбы всех жителей Эквестрии. Ну и, пожалуй, неплохие деньги, которые, как оказывается, в ближайшем будущем станут еще куда более неплохими.

— Хорошо, очень хорошо, — довольно произнесла кобылица, вновь зачем-то осматривая «богатую» на обстановку комнату. — А, скажи, считаешь ли ты… нет, не так. Луна предпочитает дружить со своей свитой в прямом смысле этого слова. Сможешь ли ты дружить с Луной?

— Дружить?!

О такой стороне вопроса Лира определенно не задумывалась.

— Да. Что-то вроде той дружбы, которая есть у вас с Октавией, — пояснила Селестия, демонстрируя неплохую осведомленность в личных делах кобылки. — Дружить далеко не обязательно со сверстниками. Вполне возможна дружба и с наставником, даже если это бессмертный аликорн. Тем более, если это Луна.

— М… простите, но почему «тем более»? — озадачилась единорожка, сумев-таки поднять челюсть с пола.

— Ну… та Луна, которую ты сейчас видишь — это не настоящая Луна, — сбивчиво пояснила кобылица. — Как ты правильно заметила, ей требуется некоторое время, чтобы восстановиться после долгого одиночества. Через некоторое время она всё-таки станет прежней, и вот тогда ты увидишь, что Принцесса несколько изменилась.

— Например?

— Моя сестра всегда стремилась быть популярной и дружелюбной, — с любовью улыбнулась правительница. — Я стремилась стать всем мамой, она — другом. Разумеется, работа работой, но она, на моей памяти, никогда не отказывалась от возможности поразвлекаться с кем-либо. Причем говоря о развлечениях, я имею в виду то, что приходит в голову тебе.

— Неужто ночные клубы? — усомнилась Лира, которой почему-то пришло в голову именно это, хотя сама кобылка не особо-то жаловала подобные заведения.

— В те незапамятные времена о таком словосочетании даже не догадывались, — по-доброму хохотнула Селестия, — но образ мыслей правильный. В этом смысле она застряла где-то в твоём возрасте, постоянно ища возможность повеселиться.

— Серьёзно? — еще больше усомнилась кобылка.

— Абсолютно, — подтвердила белоснежная. — Причем до такой степени, что одно время существовала едва ли не официальная версия о том, что у Принцессы Луны есть двойник, ибо была грозная и вгоняющая в страх провинившихся пони Принцесса, а была горячо любимая всеми гуляками Луна, не пропускающая ни одного ночного мероприятия. Удивительно, как обе эти личности сочетаются в одном теле… впрочем, ты сама всё увидишь достаточно скоро, — улыбнулась она, закрывая эту тему. — Скажи лучше, нормально ли у тебя дела с твоим желудком?

«Блин!» — пронеслось в голове у кобылки, внешне стремящийся остаться спокойной. С желудком у неё начались «дела» еще много лет назад. Тогда это было спихнуто на стресс из-за семейных историй и этому никто серьёзного значения не придал (тем более, что отмазка «живот болел» безошибочно срабатывала у наиболее сердобольных учителей, которым было известно о неких проблемах Лиры, в которые никто не лез, но которые ни у кого не вызывали сомнения).

Значение было придано много позже, когда ясно стало понятно, что с течением времени проблем по этой части не становится меньше, хотя стресса как такового уже никакого и нет. И, по идее, требовалось что-то делать, лечиться, бежать… но здесь в силу вступило раздолбайство самой пациентки, у которой банально не находилось минутки пройти обследование.

И не сейчас не находилась. Но Селестия, которая каким-то невероятным образом помнить про неё еще и вот это… не врать же ей в глаза?

— Всё примерно то же самое, — вздохнула Лира. — Беспокоит иногда.

— И что? Продолжишь запускать дальше? — вполне ожидаемо нахмурилась Селестия. — Дитя, кончай уже шутить со своим телом. Теперь тебе как никогда необходимо следить за своим здоровьем.

— Я понимаю, но…

— Слушать не желаю, — строго перебила её кобылица. — За неделю чтобы обратилась к врачу, а не то отправлю тебя туда самостоятельно. Не пинком, конечно, и не за ухо зубами, но, думаю, тоже мало приятного. Не очень маленькой, но очень неосмотрительно бездействующей пони, сидящей здесь, этот момент понятен?

— Понятно, Принцесса, — не особо-то раздосадовано повиновалась кобылка.

Всё равно это когда-нибудь должно было случиться. Что же, пусть случится тогда, когда о необходимости данного шага напомнила Селестия, а не острый приступ аппендицита… ну или что там еще может «остро приступить».

— Думаю, обиду за данное принуждение на меня ты держать не будешь. Уже что-что, но это точно для твоего же блага, — кивнула Селестия без малейшего намека на сожаление. — А теперь пойдем. Сестра просила привести тебя к ней по окончанию разговора. Он ведь окончен, верно?

— Могу я задать еще один, последний на сегодня вопрос? — осторожно поинтересовалась Лира.

Уже начавшая подниматься с подушки Селестия слегка задумалась, встала, но всё-таки кивнула, рассудив о том, что ответить можно и стоя.

— Вы сейчас разговариваете со мной только потому, что я стала ученицей вашей сестры, верно?

Осторожно высказанный вопрос явно озадачил белоснежную, но разве что на один миг.

— Тебе честно или помечтать вслух? — печально улыбаясь куда-то в стену, вздохнула кобылица. — Дитя, если бы я могла говорить так с каждым пони, не обделяя никого, то я именно так и поступала бы. К сожалению, мне не всегда хватает времени поговорить даже с самой собой.

Пауза затянулась настолько, что Лира начала уже задумываться о необходимости извиниться за столь неудобный Её Величеству вопрос.

— Да, дитя, если бы всё повернулось немного иначе, то вполне возможно, что с глазу на глаз за всю твою жизнь мы бы не обменялись с тобой ни одной фразой, — невесело усмехнулась правительница, продолжая свои слова. — А так тебе предстоит достаточно часто видеть меня. Уж для кого для кого, но для своей сестры мы время всегда найдем. А ты? А тебе следует привыкнуть к тому, что в скором будущем всё, что будет касаться Принцессу Луну, будет касаться и тебя непосредственно. И радости, ура, и печали, увы.

— Я… кхм, простите меня, я не хотела вас грузить, — неловко откашлялась Лира, пытаясь разрядить атмосферу.

— Грузить? Надеюсь ни в лодку с целью утопить, мм? — уже с куда более веселой улыбкой поинтересовалась Селестия.

— Я имела в виду напрягать… кхм, расстраивать, вот, — пояснила кобылка не совсем удачное словечко.

— Я-то понимаю, — ухмыльнулась кобылица. — А вот с сестрой, пожалуйста, старайся выбирать выражения. Она давно не перечитывала толковый словарь и, скорее всего, останется сильно недовольной, если не поймет какой-нибудь сказанной тобой фразы. Оу, а еще она останется сильно недовольной из-за того, что мы задерживаемся больше необходимого, — со смешком добавила она, взглянув на часы, — так что советую поторопиться.

Лира, прихватив с собой пару книг, с готовностью вышла за дверь, с трудом поспевая за длинноногой правительницей, из-за чего единорожке приходилось едва ли не бежать рядом с последней. Благо, больше половины пути представляла из собой крутая винтовая лестница с верхних этажей жилой башни (где и была комната кобылки) до первого этажа замка, на которой длинные ноги не давали каких-либо ощутимых преимуществ. Впрочем, поторапливаться всё равно пришлось и там, сиюминутно рискуя споткнуться.

— Луна подыскала толковых рабочих, — одобрила Селестия, будучи уже на первом этаже в главном коридоре, который соединял собой тронный зал и главный вход замка. — Всего третья неделя пошла с момента её заезда, а здесь уже можно ходить без опаски споткнуться об обломки стен.

«По-другому и не скажешь» — хмыкнула про себя Лира, вспоминая первоначальное состояние и замечая работу, кипящую вокруг. Подбадриваемые какими-то только им ведомыми причинами, рабочие (поголовно только земные, что примечательно) пони изо всех сил старались окончательно разобраться хотя бы с полом главного коридора, приводя последний кусочек этого самого коридора в приличный вид всеми доступными средствами. Разумеется, можно было углядеть среди толпы (хотя как толпы… всего-то десять пони) рабочих и знакомую всем кремовую кобылку, которая не жалела копыт, с силой пытаясь вогнать не совсем подходящую по размерам заплатку в пол. Пол отчаянно сопротивлялся, но и Бон-Бон была не из простых, остановившись лишь только на поклон Селестии. Но тут уж как не остановиться…

— Ах да, Лира, — остановилась последняя перед самой-самой дверью, озабоченно глядя на в последний момент нагнавшую её спутницу. — Ты, надеюсь, понимаешь, что никаких лишних звуков, особенно писков восторга, в тронном зале от тебя исходить не должно?

— Понимаю, конечно. А что, есть от чего пищать? — заинтересовалась кобылка.

— Сейчас узнаешь, — как-то уж слишком озорно подмигнула великовозрастная правительница. — Не буду портить небольшой, но приятный сюрприз. Но я тебя предупредила!

Селестия, постучавшись, несильно толкнула дверь, на что та отреагировала режущим слух скрипом, нехотя впуская в свои владения гостей.

— Сестра? Мы готовы, — объявила она, входя во внутрь, через секунду приглашая и единорожку.

Той, кстати говоря, не потребовалось много времени, чтобы понять, о каком небольшом сюрпризе идет речь. Достаточно лишь было заметить шеренгу из стражников и стоящего в центре зала пегаса в свежеотполированной офицерской форме. Явно волнующегося и очень знакомого пегаса, держащего в копытах длинный свиток.

Впрочем, кобылке не потребовалось напоминаний, чтобы согнать с мордашки глупую улыбку и занять указанное Луной место по правое копыто от трона, где специально для неё уже лежала большая подушка, на которую кобылка и приземлилась. Не без лишних эмоций — приятно, всё-таки, оказаться по правое копыто от второй по значимости пони в Эквестрии. Сумеречный аликорн, кстати говоря, держался как всегда величаво, внушая трепет и уважение одним своим видом.

Цезарий, заметив подругу, вздрогнул, но, увидя ободряющую улыбку, быстро успокоился. Ну, вернее, стал переживать по-прежнему, едва сдерживая дрожь в ногах.

— СМИРНО!

Луна рявкнула так, что этому выкрику позавидовал бы все сержанты Гвардии одновременно. Разумеется, эффект был ровно ожидаемый — стоящая шеренга стражников, встрепенувшись, мгновенно выровнялась и приняла молодцеватый вид. Точно такие же слова можно было сказать и про будущего капитана (как надеялась кобылка), который мгновенно забыл про свой страх и, кажется, приложил все усилия, чтобы выглядеть максимально достойно.

— СЕГОДНЯ, ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС, ПРОИСХОДИТ ВОЗЛОЖЕНИЕ НА ЦЕЗАРИЯ, СЫНА РОДА БЕССМЕРТНОГО ДЭВОВ, ОБЯЗАННОСТЕЙ КАПИТАНА СУМЕРЕЧНОЙ СТРАЖИ, — громогласно вещала Сумеречная Принцесса со своего трона. — ПЕГАС СЕЙ ДОЛЖНОСТЬЮ ДАННОЙ СОВЕТОМ СВЫШЕ ОДАРЕН, НО К ВЫПОЛНЕНИЮ ОБЯЗАННОСТЕЙ ГОТОВ И ПРОВЕРКУ ВРЕМЕНЕМ ПРОШЕЛ. СОГЛАСИЕМ НА СЛУЖБУ ЭТУ ПРОШЛЫЕ ПРОВИННОСТИ ТЫ СТИРАЕШЬ, КРОВЬЮ И ПОТОМ ОБЯЗУЯСЬ ВИНУ СВОЮ ИСКУПИТЬ. ДУША ТВОЯ СОГЛАСИЯ ПОСЛЕ СТРАЖЕ ПРИНАДЛЕЖАТЬ ДОЛЖНА. ПЛОТ ТВОЯ ПОВИНОВАТЬСЯ ПРИКАЗАМ ДОЛЖНА. РАЗУМ ТВОЙ ТРЕЗВЫМ И ГОТОВЫМ К СЛУЖБЕ ВСЕГДА БЫТЬ ДОЛЖЕН. СТАН ТВОЙ УВАЖЕНИЯ К СТРАЖЕ НАШЕЙ НЕСТИ ДОЛЖЕН. КОПЬЁ ТВОЁ ГРАЖДАН ЭКВЕСТРИИ ОБЕРЕГАТЬ ДОЛЖНО. ГЛАЗ ТВОЙ НА СТРАЖЕ ВСЕГДА БЫТЬ ДОЛЖЕН. ЯЗЫК ТВОЙ КЛЯТВУ ВЕРНОСТИ ВНЕМЛИТЬ ДОЛЖЕН СИЮ СЕКУНДУ.

Лира абсолютно точно ощутила, как по горлу друга прошелся нервный кадык. Она была более чем уверена, что о своей будущей должности он узнал не так-то уж и давно и, практически наверняка, едва ли свыкся с этой мыслью. А тут ему душу отдать предлагают…

— Я, Цезарий Дэв, торжественно клянусь! — зазвучал сухой голос взволнованного, но непоколебимого в своем решении жеребца. — Свято чтить законы Эквестрии и устав Сумеречной Стражи; защищать и оберегать любого, кто в этом нуждается; взять на себя ответственность за жизнь и безопасность Принцессы Луны; взять на себя ответственность за жизнь и здоровье любого солдата, который поступит под моё распоряжение в Стражу; безоговорочно следовать приказам принцесс; быть преданным Эквестрии; без промедления пожертвовать всем для общего блага или по приказу. Клянусь служить и защищать! Клянусь!

Завороженная этой клятвой кобылка во все глаза наблюдала за нижайшим поклоном Цезария, зачем-то целующего свиток. Хотя… да, Лире хватило взгляда хоть чуть-чуть повнимательнее, чтобы заприметить в этом бесконечно длинном документе «свод законов и прав Эквестрии».

— КАПИТАН, ВАША КЛЯТВА ПРИНЯТА. ВСТАТЬ В СТРОЙ! — приказала Луна, прежде чем продолжить. — СЕГОДНЯ, ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС, ПРОИСХОДИТ ВОЗЛОЖЕНИЕ НА УЭНСЛИ, СЫНА РОДА БЕССМЕРТНОГО УЭВОЛТЕРОВ, ОБЯЗАННОСТЕЙ РЯДОВОГО СУМЕРЕЧНОЙ СТРАЖИ. ЗЕМНОЙ ПОНИ СЕЙ ДОЛЖНОСТЬЮ ДАННОЙ ЗА КРЕПКИЙ УМ УДОСТОИЛСЯ…

По тому, как встрепенулся наиболее ближний к ней стражник-жеребец, действительно являющийся здоровым земным пони с картой в качестве метки, Лира сделала вывод о том, что Луна решила провести этот обряд посвящения сразу со всей стражей. Даже несмотря на то, что конкретно Уэнсли, допустим, пришел служить уже минимум неделю назад, да и многие из остальных стражников едва ли были новичками.

Что же, удачи этим жеребцам. Удачи Цезарию, который по стечению обстоятельств освободился от ареста практически на целый месяц раньше положенного срока. Удачи щупленькому Терцию, который, кажется, никогда и не задумывался о том, чтобы стать стражником, приходя на пробы лишь «ради интереса», чтобы испытать себя. Удачи Клауду, которому дико трет проржавевший изнутри старинный легкий доспех, из-за чего это мероприятие становится похожим на пытку. Удачи Шории, которая, несмотря на то, что жеребцом не является, всё-таки записалась в Стражу (не солдатом, конечно, а писарем, но тем не менее), надеясь помочь в защите своей родины, когда это потребуется (дай Селестия, чтобы и не потребовалось). Удачи…

— ЛИРА! ВЫЙТИ НА СЕРЕДИНУ ЗАЛА! — приказала Луна в своей обычной громогласной манере.

«Ох, тоже, поди, в стражники заберут» — хихикнула бы единорожка. Почему «бы»? Потому что это ни разу не смешно, когда тебя вообще по непонятным причинам вдруг вызывают на середину тронного зала, в котором сейчас находятся обе принцессы, твой лучший друг, а также около двух десятков жеребцов. И всё внимание, разумеется, мигом досталось кобылке, которая едва ли была довольна этим фактом. Хорошо хоть достаточно успешная карьера музыканта позволила натренировать нервы для такого случая…

— ЛИРА ХАРТСТРИНГС! — будто бы несколько более мягко начала Луна, ощущая беспокойство ученицы. — ЯВЛЯЯСЬ НАШЕЙ УЧЕНИЦЕЙ, ТЫ ТАКЖЕ ДОЛЖНА ПРИСЯГНУТЬ НА ВЕРНОСТЬ ЗАКОНАМ ЭКВЕСТРИИ, НА ВЕРНОСТЬ ПРИНЦЕССАМ, НА ВЕРНОСТЬ ИДЕАЛАМ ВСЕОБЩЕЙ ЛЮБВИ, ВСЕОБЩЕГО РАВЕНСТВА, ТОЛЕРАНТНОСТИ. ТЫ ДОЛЖНА ПОКЛЯСТЬСЯ В ТОМ, ЧТО НЕ БУДЕШЬ КАКИМ ЛИБО ОБРАЗОМ ДИСКРИМИНИРОВАТЬ ПРОЧИЕ НАРОДЫ, ПО КАКИМ-ЛИБО ПРИЗНАКАМ ОТЛИЧАЮЩИЕСЯ ОТ ПОНИ. ТЫ ДОЛЖНА ПООБЕЩАТЬ ЛИЧНО НАМ, ЧТО ТЫ ПОСТАРАЕШЬСЯ ПРИЛОЖИТЬ ВСЕ УСИЛИЯ В ВЫПОЛНЕНИИ ТОБОЙ ТВОЕЙ ГЛАВНОЙ ЗАДАЧЕ — СДЕЛАТЬ ЖИЗНЬ В ЭТОМ МИРЕ ДЛЯ КАЖДОГО СУЩЕСТВА ЧУТОЧКУ ЛУЧШЕ И ПРОЩЕ. РАЗУМЕЕТСЯ, ПОДОБНОЙ КЛЯТВОЙ ТЫ СОГЛАШАЕШЬСЯ НА БЕСПРЕКОСЛОВНОЕ ПОДЧИНЕНИЕ НАШЕМУ СЛОВУ В ТЕЧЕНИЕ ДЕСЯТИ ЛЕТ. СОГЛАШЕНИЕ ОКОНЧАТЕЛЬНО. ЭТО ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС НА ОТКАЗ.

«Ох, мамочка!». Разумеется, сейчас Лира уже представляла себе, на что подписывается. Допустим, не так давно ей всё-таки высказали достаточно четкий список возможных будущих обязанностей, который пусть и казался проблемным, но явно гарантировал интересную работу с интересными задачами. Допустим, буквально сегодня она узнала, что с подобной работой ей больше не придется истекать слюнями, смотря на четырехэтажный торт в элитном Кантерлотском кондитерском магазине, ведь у неё будут деньги купить его и попробовать. Допустим, Луна всё-таки озвучила краткий список «можно/нельзя», который пусть и потребует от единорожки внимательности к алкоголю и, кхм, плотским утехам, а также еще ко многому, но не потребует от кобылки стать «рабой извечного табу», ведь для выполнение этого списка достаточно лишь просто вести себя так, как ведут себя приличные пони. Ни больше, не меньше. Допустим, Лира так и не узнала о том, насколько туго ей придется в случае каких-то ошибок, но если за этим будет посматривать Селестия, то можно было смело надеяться на пусть и строгие, но как минимум справедливые наказания, что уже было неплохо. И, самое главное, кобылка кое-что узнала о Луне. Луна — это не съехавшая с катушек сумасшедшая, которая сделает всё, чтобы завоевать власть в Эквестрии. Луна — это пони, которая, как минимум по мнению Селестии, заботится о своей стране, а так же и о своих подданных. Луна — это, в теории, та пони, о которой Лира, пусть и в далеком будущем, сможет смело сказать, что «Луна — это лучшая пони».

— Клянусь!