— Зекора! Зеко-о-ора! Кхэ-кхэ... Конские яблоки! Куда ж она подевалась? — говорила сама с собой Пинки, заглядывая под банки и колбы на столе в хижине зебры. — Наверное, ушла за какой-нибудь травой для своих отва... Кхэ, кхэ, кха-а! Кха!
Раскашлявшись, Пинки уронила передние копыта на грубый деревянный стол и облокотилась на них. Наверное, ночная вечеринка с купанием в пруду была действительно плохой идеей. Вода была холоднющая, и Пинки совсем продрогла и схватила жуткий кашель, который мучил её вот уже второй день. Временами Пинки Пай забывала, что она заболела, и возвращалась к своим обычным делам: прыганью, пению и надуванию воздушных шариков — это нормально для такой пони с шилом в одном месте — но игнорировать всё учащавшиеся приступы кашля было уже невозможно. Однако хижина Зекоры, как вы уже поняли, была пуста.
— Ладно, — состроив серьёзное лицо юного детектива, пробормотала Пинки. — Поищу сама, авось найду что-нибудь противобольно... противоболезне... противокаш... Хм, этот пузырёк такой пыльный, вряд ли это средство от чего-то настолько обычного, как простуда. М-м, какой красивый флакончик... буэ, зато пахнет просто отвратно!.. О!
На глаза Пинки попалась тёмно-коричневая бутылочка, на которой было изображено маленькое красное сердечко без каких-либо подписей. Природное любопытство Пинки взяло над ней верх, и она открутила крышку и понюхала тёмную жидкость. Пахло каким-то медовым, цветочным запахом, который казался знакомым. От сладкого аромата у неё даже закружилась голова. Пинки призвала все свои усилия, чтобы вспомнить, что за растение издавало похожий запах. Вспоминалась какая-то не имеющая отношения к делу нелепица вроде весенних погонь за майскими жуками с сачком в зубах, ежегодной генеральной уборки и... Что-то весеннее, что-то жёлтое...
— Ну конечно! Это же перво... Кха! Первоцвет! — воскликнула Пинки, озарённая внезапной догадкой. — Лучшее средство от кашля, какое только может быть! Молодец, Пинки!
С этими словами она погладила саму себя по голове и залпом осушила бутылочку, после чего поставила на место пустой флакончик. «Уверена, Зекора не будет злиться за пропажу зелья от кашля. Оно ведь было мне очень-очень нужно, и потом, первоцвет не так уж сложно найти. У неё наверняка этого первоцвета просто завались!» Внезапно Пинки почувствовала, как у неё резко улучшилось настроение — да так сильно, почти до состояния эйфории. Захотелось скакать, подставляя под яркое летнее солнце розовую мордочку, танцевать до упаду, петь так, чтобы все слышали, как она счастлива. Пинки показалось, что это определённо один из лучших дней из её Пинки-жизни.
— Ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля... — вслух запела Пинки и запрыгала в сторону выхода. И тут...
Ой!
Ой! Ой! У Пинки затряслись ноги, захлопали уши, задёргался хвост и заморгали по очереди то правый, то левый глаз. Да-да, это было именно оно — Пинки-чувство! И с ней определённо раньше не случалось таких множественных конвульсий. Что-то совершенно особенное должно было произойти немедленно, вот прямо сейчас!
Бамс! Входная дверь резко распахнулась, входившая пони споткнулась о высокий порожек и рухнула на опешившую Пинки всей массой своего сиреневого тела.
— Твайлайт! — воскликнула Пинки Пай, немного придя в себя. — Ты чего, совсем осенела? Так ведь и рог расквасить недолго... О, Твайлайт...
Пинки вдруг почувствовала, что с ней происходит что-то странное. Она была так невероятно счастлива видеть Твайлайт Спаркл, что её сердце забилось быстрее, у неё перехватило дыхание, и она от восторга выдохнула ей в ухо тихое, умиротворённое «а-а-а»... Твайлайт подняла голову с её шеи и тряхнула гривой, оправляясь от падения. И как Пинки раньше не замечала, какая Твайлайт красивая?.. Она была немного взъерошенной и сонной — наверное, опять бессонная ночь над книгами — и это только добавляло ей прелести. Два больших фиолетовых глаза с недоумением уставились на восхищённое лицо Пинки, и она, как заворожённая, готова была смотреть и смотреть, никогда не уставая любоваться. Тёплая тяжесть тела Твайлайт Спаркл была волнующей и потрясающе приятной; прикосновения словно посылали слабые электрические разряды по нервам...
— Э-э... Пинки? Ты в порядке? — озадаченно спросила Твайлайт, огорошенная её отсутствующим выражением лица.
— Д-да... Да, Твайлайт, — ответила Пинки Пай, не переставая умиротворённо смотреть на неё.
— Может, тогда ты отпустишь мои копыта, чтобы я могла встать? — подняв одну бровь, поинтересовалась Твайлайт.
— О... Да, да, конечно. Извини, — Пинки отпустила её ноги и вдруг улыбнулась до ушей, кокетливо хлопая ресницами. Но тут на неё словно снизошло озарение. Что она делает?! Твайлайт — просто её подруга, и она только что просто неудачно приземлилась прямо на Пинки. Ну и что с того? Надо прийти в себя. Срочно!
Пинки помотала головой и согнала глуповатое выражение с лица, попытавшись более осмысленно взглянуть на произошедшее только что недоразумение.
— А... Эм... Что ты тут делаешь? — стараясь выглядеть и говорить небрежно, спросила она.
— Зашла к Зекоре спросить, нет ли какого-нибудь энергетического зелья, а то я так долго читала вчера, что не выспалась и просто валюсь с копыт. Но, как я вижу, Зекоры здесь нет. А ты что тут делаешь, Пинки?
— Я, э-э-э...
Внезапно ей неудержимо захотелось соврать.
— Я тут просто проходила мимо, увидела, что ты идёшь, и... Ну, я решила устроить тебе сюрприз! Думала неожиданно выскочить, когда ты зайдёшь, и напугать тебя, сахарок, — и на лицо Пинки снова вырвалась милая улыбка, потому что здесь, в нескольких шагах от неё, стояла лучшая пони во всей Эквестрии, и Пинки Пай просто не могла не радоваться, что она рядом.
— «Сахарок»? — удивлённо переспросила Твайлайт.
— Н-ну да. А что такого? Просто ты же моя супер-дупер-лучшая подружка, поэтому я тебя так называю, — снова соврала Пинки, чувствуя, что краснеет от смущения. На самом же деле ей, конечно, хотелось говорить Твайлайт кучу всяких ласковых слов, потому что она была теперь такой особенной для неё. И как она раньше не догадалась, как много эта пони для неё значит?
— Что ж... Извини, что упала на тебя. Я, пожалуй, пойду? — и Твайлайт нацепила неловкую улыбку от уха до уха и тут же рванула прочь.
Пинки, всё ещё не понимая, что именно только что произошло, опустилась на деревянный пол хижины и погрузилась в раздумья.