По дороге дружбы

Действия происходят в те времена, когда принцесса Твайлайт Спаркл уже пятьдесят лет правит Эквестрией и ее подруги пока живы. Она стала настоящим, взрослым аликорном и любимицей многих. Однако, эта история не о Твайлайт и ее друзьях. Эта история о том, как маленькая графиня в ночь после юбилейного Гранд Галлопинг Гала встречает полную противоположность себе, находит друзей и попадает в передряги.

Флаттершай Твайлайт Спаркл ОС - пони Дискорд

Рога Единорогов Сделаны Из Леденцов

Пинки Пай раскрывает тайну, сокрытую от каждого безрогого пони, Рога единорогов сделаны из леденцов! Она просто обязана попробовать каждый!

Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Принцесса Селестия

Неугасимое и пылкое солнце

Принцесса Селестия проводит ночь со своим любовником.

Принцесса Селестия Человеки

Высадка на Луне

Американский лунный модуль "Орел" на высоте девяти метров по неизвестной причине повело влево и назад. Что если это движение занесло космонавтов несколько дальше намеченного места посадки?

Принцесса Луна Человеки

Свадьба для злодейки

События свадьбы в Кантерлоте с точки зрения главной злодейки.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Принцесса Луна Филомина Другие пони Кризалис Принцесса Миаморе Каденца Шайнинг Армор

На всё воля Силы

Император Палпатин и Дарт Вейдер строят великие планы... а ещё у них есть печеньки.

Человеки Принцесса Миаморе Каденца Флари Харт

Флеш Сентри и призрак короля

Флеш Сентри, герой Эквестрии и трус до мозга костей, решил, что в Кристальной Империи он будет вдали от опасностей. Апокриф Записок Сентри.

Другие пони Кэррот Топ Король Сомбра Флеш Сентри

Север

Сказ о том, кабы Трикси заместо каменной фермы подалась на далекий север.

Трикси, Великая и Могучая ОС - пони

Синхронность

В попытках найти себя, Лира приезжает в Понивиль, но лишь для того, чтобы узнать, что это далеко не так просто, как её казалось. По крайней мере до того, как она встретила одну очень интересную пони.

Лира Бон-Бон

У Принцессы возраст не спрашивают

Твайлайт узнает тайну Принцессы. Но сможет ли она её сохранить?

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия

Автор рисунка: Stinkehund

Жеребята

Глава 1

Я очень люблю жеребят и без ложной скромности могу сказать, что и они любят меня.

Найти настоящий путь к сердцу жеребёнка — очень затруднительно. Для этого нужно обладать недюжинным чутьём, тактом и многим другим, чего не понимают тысячи разных учительниц, наставниц и нянек.

Однажды я нашел настоящий путь к сердцу жеребят, да так основательно, что потом и сам был не рад…

I
Я гостил в Понивилле у своих подруг, носительниц Элементов гармонии и сестёр трёх прелестных маленьких кобылок – школьниц.

В один прекрасный летний день единорожка Твайлайт Спаркл сказала мне за утренним чаем:

— Дорогой Острокрыл! Сегодня мы всей компанией уедем к принцессе Селестии в Кэнтерлот дня на три. Ничего, если мы оставим тебя одного?

Я добродушно ответил:

— Милая Твайлайт, если ты боишься, что я в этот промежуток подожгу «Сладкие акры», напущу на городок чейнджелингов, призову Дискорда и, освещаемый заревом пожаров, буду в одной сбруе плясать с королевой Кризалис на дымящихся развалинах Понивилля, то опасения твои преувеличены более чем наполовину.

— Дело не в том… А у меня есть ещё одна просьба: присмотри за Эпплблум, Свити Белль и Скуталу! Мы, видишь ли, берём с собой и Биг Макинтоша с Гренни Смит, они тоже хотят поглядеть на столицу. Так что с жеребятами и остаться-то некому.

— Что ты, Твай! Да я не умею присматривать за жеребятами. Не имею никакого понятия: как это так за ними присматривают?

— Ну, следи там, чтобы они делали уроки, чтобы не очень шалили и чтобы им в то же время не было скучно… Ты же такой милый!

— Милый-то я милый… А если эта малышня откажется признать меня как начальство?

— А мы им скажем… О, я уверена, вы быстро сойдётесь. Ты такой общительный.

Были призваны жеребята. Три очаровательных маленьких создания в искусно сшитых Рарити белых школьных платьицах и сандаликах. Выстроившись в ряд, Эпплблум, Свити Белль и Скуталу посмотрели на меня чрезвычайно неприветливо.

— Вот, жеребятки, — сказала фиолетовая единорожка, — с вами остаётся Острокрыл! Мистер Острокрыл. Слушайтесь его, не шалите и делайте всё, что он скажет. Главное, учёбу не запускайте. Они, Острокрыл, вообще жеребята хорошие, и, я уверена, вы быстро сойдётесь. Да и три дня — не год же, в конце-то концов!

Через час все, кроме нас, сели на поезд и уехали.

II

Я, насвистывая, пошел в сад и улёгся на траву. Мрачная, угрюмо пыхтящая троица опустила головы и покорно потащилась за мной, испуганно поглядывая на самые мои невинные телодвижения.

До этого мне никогда не приходилось возиться с жеребятами. Я слышал, что жеребячья душа больше всего любит прямоту и дружескую откровенность. Поэтому я решил действовать начистоту.

— Эй, вы! Мелкие грифонята! Сейчас вы в моей власти, и я могу сделать с вами всё, что мне заблагорассудится. Могу оставить вас без обеда, лягнуть до Луны или даже отвести в лес и скормить древесным волкам. Ничего мне за это не будет, потому что принцесса Селестия далеко и у неё и так куча дел. Так что вы должны меня слушаться и вести себя подобно молодым благовоспитанным паинькам. Ну-ка, кто из вас умеет кататься по траве?

Несоответствие между началом и концом речи поразило жеребят. Сначала мои внушительные угрозы навели на них панический ужас, но неожиданный конец перевернул, скомкал и смёл с их испуганных мордочек определённое выражение.

— Мы… не умеем… кататься… по траве.

— Напрасно. Пони, которым приходилось кататься по траве, отзываются об этом с похвалой. Вот так, смотрите!

Я сложил крылья, улёгся на бок и прокатился по лужайке туда-сюда.

Жеребята сделали движение, полное удовольствия и одобрения, но тотчас же сумрачно отодвинулись. Очевидно, первая половина моей речи стояла перед глазами тяжёлым кошмаром.

Я призадумался. Нужно было окончательно пробить лед в наших отношениях.

Жеребята любят всё приятное. Значит, нужно сделать им что-нибудь исключительно приятное.

— Малышня! — сказал я внушительно. — Я вам запрещаю — слышите ли, категорически и под угрозой ссылки на Луну запрещаю вам в эти три дня учить уроки!

Крик недоверия, изумления и радости вырвался у трёх маленьких созданий. О! Я хорошо знал привязчивое жеребячье сердце. В глазах этих милых школьниц засветилось самое недвусмысленное чувство привязанности ко мне, и они придвинулись ближе.

Поразительно, как жеребята обнаруживают полное отсутствие любознательности по отношению к грамматике, арифметике и чистописанию. Из тысячи юных жеребят нельзя найти и троих, которые были бы исключением…

За свою жизнь я знал только одну маленькую пони, обнаруживавшую интерес к наукам. По крайней мере, когда бы я ни встречал её, я всегда видел её с блокнотом и пером в копытах. Выражение её мордочки было совершенно невозмутимо, а глазки-пуговки от учения утратили всякий смысл и выражение. Нельзя сказать, чтобы науки прояснили её мозг, потому что говорить или делать что-то другое она не умела и большую часть времени неподвижно лежала в сундучке у Твайлайт Спаркл.

Повторяю — это была единственная встреченная мною прилежная маленькая пони, да и то это свойство было навязано ей прихотью мамы Твайлайт, сшившей фиолетовой единорожке тряпичную игрушку.

Итак, всякие занятия и уроки были мной категорически воспрещены вверенным мне жеребятам. И тут же я убедился, что пословица «запрещённый плод сладок» не всегда оправдывается: ни одна из моих трёх питомиц за эти дни не притронулась к книжке!

III

— Будем жить в своё удовольствие, — предложил я жеребятам. — Что вы любите больше всего?

— Жевать смолку! — сказала Эпплблум.

— Купаться в грязи! — сказала Свити Белль.

— Пулять в Даймонд Тиару вишнёвыми косточками! — сказала Скуталу.

— Почему же вы, ужасные грифонята, — фамильярно спросил я, — любите всё это?

— Потому что сёстры нам запрещают, — ответил Эппблум, вынимая из седельной сумки старый кисет. — Хотите смолки?

— Ты в каком классе, мелкота?

— В первом.

— А где же ты взяла смолку?

— Утащила у Биг Мака.

— Таскать, имейте, малышня, в виду, очень нехорошо, тем более такую скверную смолку. Биг Макинтош – отличный жеребец, но, надо вам сказать, жуёт он страшную дрянь. Ну да если ты уже утащила — будем жевать её. А кончится — я угощу вас своей.

Мы развалились на траве, зачавкали смолкой и стали непринужденно болтать. Беседовали о чейнджелингах и грифонах, причём я рассказал несколько не лишённых занимательности фактов из их жизни. Учителя обыкновенно рассказывают жеребятам о том, сколько жителей в Кэнтерлоте, что такое Элементы гармонии и почему единороги умеют колдовать. Я избегал таких томительных разговоров.

Поговорили о диких зверях, живущих в Вечнодиком лесу.

Потом беседа прекратилась. Молчали…

— Скажи ему! — шепнула Эпплблум подвижной вёрткой Скуталу. — Скажи ты ему!

— Пусть лучше Свити Белль скажет, — шепнула так, чтобы я не слышал, пегасёнка, — Свити, скажи ему.

— Стыдно, — прошептала единорожка.

Речь, очевидно, шла обо мне.

— О чём вы, жеребятки, хотите мне сказать? — осведомился я.

— Об вашей особенной пони, — хриплым от волнения голосом отвечала Эпплблум. — Об тёте Дэши.

— Что вы врёте, скверные прохвосты? — смутился я. — Какая ж она моя особенная пони?

— А вы её вчера вечером целовали на сеновале, когда Эпплджек с остальными гуляла по ферме.

Меня разобрал смех.

— Да как же вы это видели?

— А мы все играли в Меткоискателей-уминателей сена и провалились в копну, когда вы вошли. Вы её ещё взяли за копытце так романтично, прижали к себе и сказали: «Дэши! Радуга моя!». А Рэйнбоу Дэш головой крутит, говорит; «Кончай болтать, целуй уже, они вот-вот вернутся!», — умилилась Свити Белль.

— Глупая! — сказала, усмехаясь, маленькая земнопонька.

— Ничего не глупая! – гневно возразила оранжевая пегасёнка.

Мы помолчали.

— Что же вы хотели мне сказать о ней?

— Мы боимся, что вы с ней поженитесь, — сказала земнопонька.

— А чем же она плоха? — спросил я, вытаскивая кусок смолки из кисета Эппблум.

— Да ну, не женитесь, моя сестрёнка лучше, чем она! — предостерегла яблочная кобылка.

— Почему же?

— Рэйнбоу Дэш лассо швырять не умеет.

— Только и всего?

— А мало? — удивилась маленькая фермерша. — Яблочки наши таскает, на состязаниях жульничает. А я вот Даймонд Тиаре без всякого жульничества в школе синяк поставила.

— Вчера мы эту розовую задаваку видели. Я в неё с неба огрызком запулила, — мечтательно улыбнулась Скуталу.

Я был очень рад, что мы сошли со скользкой почвы моих отношений к «тёте Дэши», и ловко перевёл разговор на пиратов.

О пиратах Меткоискатели толковали со знанием дела, большой симпатией и сочувствием к этим отверженным пони. Удивились моему терпению и выдержке: такой я уже большой жеребец, а ещё не пират.

— Есть хочу,— сказала неожиданно Эпплблум.

— Что же вы, мелкие, хотите: нажарить сейчас на свежем воздухе сенца с картошкой или идти в дом и есть то, что нам Твайлайт оставила?

Милые пони отвечали согласным хором:

— Сенца с картошкой.

— А сено как достать: взять на кухне или украсть из амбара?

— В амбаре. Украсть.

— Почему же украсть лучше, чем просто взять?

— Веселее, — сказала Скуталу. — Мы и масло сейчас украдём. И соль! И сковородку!!

Я снарядил на скорое копыто экспедицию, и мы с Меткоискателями отправились на воровство, ограбление и разбой.

IV

Был уже вечер, когда мы, разложив на окраине «Сладких акров» костерок, хлопотали над сковородой. Свити Белль поливала маслом стащенное из амбара сено, а Скуталу, только что со вкусом искупавшаяся в тёплой грязи, плясала перед огнём.

Ко мне жеребята чувствовали нежность и любовь, граничащую с преклонением.

Эппблум держала меня за копыто и безмолвно, полным обожания взглядом глядела мне в лицо.

Неожиданно Свити Белль расхохоталась.

— Что, если бы Рарити сейчас сюда явилась? Что бы она сказала?

— Хи-хи! — запищала перемазанная от головы до хвоста пегасёнка. — Уроков не учили, в Тиару косточками швырялись, жевали смолку, вечером купались в грязи и лопали жареное сено вместо полезного обеда.

— А всё мистер Острокрыл, — сказала земнопонька, почтительно пожимая моё копыто.

— Мы вас не выдадим!

— Можно называть вас дядей Острокрылом? — спросила Свити Белль, пробуя жареное сено. — Ой, горячее!

— Называйте, грифонята. Хорошо вам со мной?

— Потря-а-а-асно!!!

Поужинав, достали кисет со смолкой и разлеглись на одеялах, притащенных с фермы Эпплблум.

— Давайте ночевать тут,— предложил кто-то.

— Холодно, пожалуй, будет ночью. Сыро, — возразил я.

— Да ничего! Мы костёр будем поддерживать. Дежурить будем.

— Не простудимся?

— Нет, — оживилась земнопонька. — Вот Пинки-клятву даю, не простудимся. Через сердце на Луну…

— Эпплблум! — предостерегла белая единорожка. — Пинки-клятва? А что мисс Черили говорила?

— Злоупотреблять Пинки-клятвой нехорошо, — сказал я. — Тем более, что на свете есть менее обязывающие и более звучные клятвы. Например: «Клянусь бородой Селестии!», «Конские яблоки!», «Гнилое сено!».

— Поньские сена! — проревела Свити Белль. — Пойдём собирать хворост для костра.

Пошли все. Даже полусонная Эпплблум, державшаяся за мою ногу и громко сопевшая.

Спали у костра. Хотя он к утру погас, но никто этого не заметил, тем более что скоро принцесса Селестия подняла солнце, защебетали птицы, и мы проснулись для новых развлечений и забав.

V
Трое суток промелькнули, как сон. К концу третьего дня мои питомицы потеряли всякий поньский образ и подобие. Нарядные платьица превратились в лохмотья, а Скуталу вообще бегала без одёжки, потеряв её неведомым образом в грязи. Я думаю, что это было сделано оранжевой пегасёнкой нарочно — с прямой целью отвертеться от утомительного процесса одевания и раздевания при купании.

Мордочки всех троих понек загорели, обветрились, милые голоски от ночёвок на открытом воздухе огрубели, тем более что всё это время они упражнялись лишь в звучных выразительных фразах:

— Конские перья! Какой это проходимец утащил мой кисет? Гнилое сено! Наш костёр опять потух. Тащи-ка, Свити Белль, огоньку!

К концу третьего дня мною овладело смутное беспокойство: что скажут их сёстры по возвращении? Жеребята успокаивали меня, как могли:

— Ну, полягают вас, ничего страшного! Ведь не убьют же!

— Конские яблоки! — хвастливо кричала Скуталу.— Да если они, дядя Острокрыл, дотронутся до тебя хоть одним копытцем, то пусть берегутся. Я им этого не спущу!

— Ну, меня-то не тронут, а вот вам, поньки мои, достанется. И за смолку, и за пуляние косточками, и за разбой.

— Ничего, дядя Острокрыл! — успокаивала меня Эпплблум, хлопая по спине. — Зато повеселились что надо!

Вечером приехали из Кэнтерлота их сёстры, Биг Мак, Гренни Смит и та самая «глупая тётя Дэши», на которой земнопонька не советовали мне жениться из-за лассо.

Меткоискатели попрятались в бочки и в шкафы, а Скуталу взлетела даже на чердак.

Я извлёк их всех из этих мест, ввёл в столовую, где сидели мои подруги, закусывая с дороги, и сказал:

— Дорогая Твайлайт! Уезжая, ты выражала надежду, что я сойдусь с этими жеребятами и что они оценят мою общительность по достоинству. Я это сделал. Я нашёл путь к их сердечкам…Вот смотрите! Жеребята! Кого вы любите больше, родных сестёр или меня?

— Тебя! – хором запищали пони, держась за меня, глядя мне в лицо умильными глазами.

— Пошли бы вы за мной на бой, на грабёж, на лишения, к чейнджелингам в пасть, к Дискорду на рога?

— Пойдём! – взвизгнули все трое, а маленькая Эпплблум даже ухватила меня за ногу, словно бы мы должны были прямо сейчас, немедленно отправиться навстречу вышеупомянутым опасностям.

— Было ли вам эти три дня весело?

— Иго-го!

Они стояли около меня рядом, сильные, бесстрашные, с чёрными от грязи мордочками, облачённые в оставшиеся от платьиц немыслимые лохмотья, закопчённые дымом костра и перемазанные ягодным соком.

Эпплджек нахмурилась и обратилась к Эпплблум, сонно хлопавшей глазёнками.

— Так, значит, ты, стожок, бросила бы бабулю и меня с Биг Маком и пошла бы за этим мазуриком?

— Да! – сказала храбрая земнопонька, вздыхая. – Клянусь бородой Селестии! Пошла бы.

Борода Селестии спасла дело. Все расхохотались, и громче всех смеялась Рэйнбоу Дэш, бросая на меня нежные взгляды.

Когда я отводил жеребят спать, Эпплблум презрительно фыркнула.

— Хохочет. Тоже мне, чемпионка! Всё равно Эй Джей лучше. Глупая.