Я ни о чём не жалею
Я ни о чём не жалею
Сегодня на удивление хороший вечер. Солнце медленно опускалось за горизонт, почти скрываясь за ним, дабы уступить место своей сестре – луне, передавая бразды правления и готовясь сменить радостную палитру весеннего дня, на более мрачную, но такую чарующую тёмную ночь. Небосвод принял красноватый оттенок, а облака, медленно плывущие по небу, немного потемнели. И именно в этот прекрасный вечер, я хочу сделать предложение своей возлюбленной – Флейнит.
Рысцой я приближался к её дому, и по мере приближения моё сердце билось с каждым шагом всё сильнее и сильнее, а в голове нарастая, словно снежный ком, звучала одна мысль: “может всё же не стоит?” Но я тщательно старался делать вид, что этой мысли не существует, однако сердце так и не успокаивалось. Как там говорится: “сердце не обманешь", да?
Мы знакомы уже год и за всё это время, проведённое рядом с нею, я понял только одно: если уж Флейнит не подходит мне, то мои дни обречены на вечное одиночество. Казалось что мы с ней слеплены из одного теста, настолько мы были похожи во всём, за исключением мелких расхождений в музыкальных вкусах, но это так, пустяки.
Взобравшись по ступенькам на крыльцо её дома, я осторожно подошёл к двери и некоторое время не решался постучать…
— Прошу вас, не надо… — Проговорила красная пегаска со слезами на глазах, вжимаясь в угол, пытаясь защититься передними ногами от нависшей над ней тёмной фигурой. Когда в синем магическом захвате рядом с фигурой возник молоток, пони заплакала навзрыд: — Умоляю вас… у меня дети…
Но тёмную фигуру этот факт нисколько не смутил и молоток резко ринулся вперёд…
*тук-тук-тук*
Ещё раз нервно сглотнув, пытаясь хоть как-то унять сердце, танцевавшее чечётку в груди, я пригладил свою короткую фиолетовую гриву. Сейчас всё должно быть идеально: она должна стать моей кобылкой! Но если Флейнит всё же откажет мне – это будет концом для меня.
Прошло секунд пятнадцать, прежде чем дверь открылась, а в проёме возникла она: фиолетовая пегаска с бирюзовой гривой и голубыми глазами, смотря в которые я уже не одну сотню раз тонул.
— П… кхе-кхе… п-привет… Я тут хотел… — По моему лбу стекали ручьи пота, а язык напрочь отказывался слушаться. Флейнит мило улыбнулась, смотря устроенное мной представление, а все мои мысли, наполняющие в этот момент мою голову, сводились к одному: “это провал”. Ну же, Кейл, соберись! Давай, думай, думай, у тебя ещё есть одно оружие за спиной, используй его!
— Т-тут у меня… в общем… вот. — Из-за моей спины, окружённый синим свечением рога, выплыл букет и Флейнит приняла его передними копытцами, а я немного потупился. — Он может и некрасив… я потратил полдня что бы… это ни в коем случае не оправдание, но... — Снова затараторил я, пытаясь согнать все свои мысли, словно пастух овец во время конца света, ведь именно он настал моим отношениям – конец!
— Спасибо, Кейл, цветы очень красивые. — Флейнит снова мило улыбнулась, видимо, заметив моё залившееся пунцовой краской лицо, и для убедительности понюхала букет. И как только у неё получается совсем не волноваться? Хотя ей-то что, вокруг неё много жеребцов куда лучше меня, не говоря уже о красоте. Почему она, вообще, тратит своё время со мной? — Не хочешь пройти внутрь?
— Нет. — Уже более смелым голосом ответил я, но заметив, как с лица Флейнит сошла улыбка, уступая место лёгкой обеспокоенности, моё сердце снова ушло в копыта. — То есть да, но… там это… у меня для тебя сюрприз.
— Сюрприз? — В её голосе прозвучали нотки заинтересованности. — Но ведь уже поздно…
— Тут недалеко. — Ого, да у меня даже получилось произнести фразу целиком ни разу не запнувшись! Неужели я, наконец, начал успокаиваться? — Всего десять минут пути медленной рысью.
— Ох, ну раз недалеко, то пойдём скорее! — Она закрыла за собой дверь и встала рядом со мной так близко, что я смог почувствовать её дыхание, а после потёрлась носиком о мою шею, вызывая ещё более бешеный ритм моего сердца. Я медленно выдохнул, пытаясь хоть как-то обуздать своё сердце. Ну спасибо, Флей, я ведь только успокоился! Не хватало только упасть тут с инфарктом, хотя заголовки в газетах были бы стоящими: “он умер от любви!”. И если звучит такой заголовок красиво, то заманчивым его никак не назовёшь.
— Д-да… п-пойдём… — Снова запинаясь на каждом слоге, сказал я, вызвав ещё один смешок у подруги.
Сказав что мой сюрприз находится в десяти минутах пути, я, признаюсь, немного слукавил. Нет, вы не подумайте: если бы мы шли по тропинке, то десяти минут вполне хватило, но нам предстояло пробираться через лес, так что наше маленькое путешествие заняло в два раза больше времени. Но Флейнит этого не замечала, как, впрочем, и я. Время с ней проходит для меня незаметно. Весь путь по уже довольно-таки тёмному лесу (солнце скрылось за горизонтом), мы провели разговаривая на разные, совсем незамысловатые темы, как и всегда…
— Вы с-совершаете ошибку!.. — Испуганно произнёс коричневый земнопони в возрасте, отступая от тёмной фигуры. Запнувшись о камень, старик упал в траву и отполз назад, прижимаясь спиной к дереву. Тёмная фигура нависла над жеребцом, а рядом с ним, в синем магическом захвате, появился нож. — Но ещё не позд-дно…
— Нет. — Безэмоциональным голосом отрезала тёмная фигура, прерывая старого жеребца. — Уже поздно…
— Уже почти… — Сказал я, подталкивая робко ступающую кобылку вперёд, подсказывая правильное направление, ведь её глаза были завязаны. — Так… Стой-стой, вот сюда…
— Кейл, могу я уже снять повязку? — Спросила немного нервным голосом Флейнит, осторожно переставляя копыта, продвигаясь вперёд.
— Д-да… то есть нет!.. — От прикосновения к её телу моё сердце билось сильнее, желая поставить новый рекорд, а заодно, свести меня в могилу от разрыва сердца. В моём горле пересохло, а колени заметно дрожали, ведь я не был уверен, что мой подарок ей понравится. — В-всё, снимай!
Когда она сняла повязку, её глаза стали большими, а сама она осела на задние ноги, отчего я непроизвольно отпрыгнул назад (она была так близко от меня!). Мы находились на краю обрыва, под нами раздавались удары волн о скалы, а в небе был сам сюрприз – звездопад. Тысячи падающих звёзд расчерчивали тёмное небо, оставляя за собой яркие полосы.
— Какая… к-какая красота… — Заворожённо выдохнула Флейнит, запинаясь, отчего я почувствовал себя смелее, но Флей не дала мне долго насладиться этим ощущением, вновь заводя моё сердце, отчего то опять набрало обороты. Не отрывая своего взгляда от неба, она постучала копытом рядом с собой и произнесла: — Присядь со мной, Кейл.
— Х-хорошо… — Я приблизился так медленно и осторожно, словно на месте красивой фиолетовой пегаски сидел ужасный монстр, к которому стоит только подойти и он меня съест. Сев рядом с ней, и как можно большее сохраняя между нами дистанцию (мы были почти что на самом краю обрыва), я посмотрел на её лицо. На нём я увидел лишь восторг происходящем, а в её нежно-голубых глазах отражались падающие звёзды, отчего я снова почувствовал, что тону, и не чуточку не собирался этому противостоять.
— Кейл, — произнесла она, посмотрев на меня, и на её лице промелькнуло замешательство, — почему ты так далеко от меня?
— Я… п-просто… — Но договорить мне не дал поцелуй, отозвавшийся в моей голове взрывом тысячи фейерверков: “она поцеловала меня… Я ЕЙ НРАВЛЮСЬ!”.
Когда Флейнит отстранилась от меня, я заметил на её лице нарастающую неуверенность. Не желая, чтобы она чувствовала себя так же, я обнял фиолетовую пегаску и прижал к себе, чувствуя её тепло. Видимо, это сработало, так как она положила свою голову на моё плече, чуть ли не растекаясь как желе, а я с радостью приобнял её передней ногой. И вместе мы смотрели на настоящее чудо, происходящее на ночном небе.
Это он, идеальный момент для предложения.
Я попробовал зажечь свой рог, чтобы вытащить из сумки кольцо, но ничего не произошло. Объяснив это волнением, я подавил в себе нарастающую панику и попытался достать его копытом, но моё тело наотрез отказалось мне подчиняться, а в голове прозвучал надменный смех…
“Нет… Стой, СТОЙ! У нас договор, забыл?!”
Ответа не последовало, а вместо этого мои передние ноги легли на её грудь. Почувствовав новое прикосновение, Флейнит посмотрела на меня и снова потёрлась о мою шею, блаженно мурлыча:
— Как мне хорошо с тобой, Кейл… — “Нет, милая, НЕТ! Беги отсюда, ты не понимаешь…”
“Ха, — прозвучал голос в моей голове. ЕГО голос. — я ничего не забыл, а вот ты – да”.
“Что?.. Мы договорились: ты убиваешь других пони, но Флейнит не трогаешь!”
“Глупый пони, — произнёс голос, — их убивало ТВОЁ бездействие”.
Не успело последнее слово отзвенеть в моей голове, как мои ноги обвились вокруг шеи Флейнит, перекрывая дыхательные пути. Она тут же забилась в моём захвате, но ОН держал её крепко.
“Нет! СТОЙ, НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! НЕ-Е-ЕТ!”
“Да. — Произнёс голос. — МЫ сделаем это”.
Флейнит всё ещё продолжала биться и пыталась вырваться, но каждый последующий рывок становился всё слабее и слабее – силы покидали её. Когда же последние силы оставили её, она перестала биться и посмотрела, как это было возможно из её положения, на меня, и я почувствовал, как моя голова подалась вперёд, позволяя сойтись нашим взглядам.
“Попрощайся с нею, пони”.
— Флей… — Сорвались с губ мои слова. — Я сожалею…
Услыав эти слова, она дотянулась до моего лица своим копытцем и, вместо удара, нежно провела им по щеке… её глаза остекленели, а тело обмякло в моих ногах.
“Флей…”
“Её больше нет”, — сказал голос в моей голове, а в подтверждение его слов, мои ноги оттолкнули бездыханное тело Флейнит, сбрасывая с обрыва. Почувствовав, как узда над телом снова переходит ко мне, я бросился к обрыву и, в надежде увидеть взлетевшую пегаску, свесился с него… но ничего, кроме волн, разбивавшихся о камни, так и не увидел.
— А-А-А-А! — Закричал я, разбивая передние копыта о землю. — ТЫ УБИЛ ЕЁ!
“Нет, — раздался надменный смех, — её убил ТЫ”.
— НЕТ! ЭТО БЫЛ ТЫ! — Прокричал я. — Я давно должен был сделать это… Я прыгну с этого обрыва!
Подтверждая свои слова, я поднялся и мои копыта легли на самый край, но в ответ услышал только смех.
“Нет, не прыгнешь. — Произнёс голос, издевательски смеясь. — Ты мог прекратить всё давно – это правда, но так и не сделал этого, наивно полагая, что не причинишь ей вреда. Признайся: тебе нравится смотреть, как они умирают”.
— Нет… — Мой голос прозвучал так тихо, что я сам не поверил себе. Я вспомнил каждое убийство, совершённое моими копытами. Неужели мне это действительно нравится?..
“Да. Ты же видел эти глаза, в которых затухает искра жизни, а эта пегаска, — голос снова издал смешок, — бедняжка до конца не верила в то, что ТЫ её убиваешь”.
— Заткнись! Пусть я и совершил уже много зла, но покончу с этим раз и навсегда!
“Ну давай же, вперёд – прыгай!”
Я поднял свою переднюю ногу… и отступил от края. Мой рог зажёгся и из сумки выплыло кольцо, на которое я смотрел не отрываясь чуть ли не целую вечность. Невесть откуда взявшаяся одышка сбила моё дыхание, но я не обращал на неё внимание. Это ведь всё ложь… я не делал этого… их убивал он, а не я! Я лишь… наблюдал…
В моей голове всплыло воспоминание о детстве, о доме; о отце, избивавшим меня, когда снова прикладывался к бутылке, о матери, которая со слезами на глазах стояла и... наблюдала... Наблюдала за тем, как мне делали больно, хотя могла прекратить мои страдания... я ненавидел отца... но больше всего я ненавидел именно её...
Я ни хочу больше наблюдать.
“Вот видишь, — снова ожил голос, — ты не смог. А всё потому что это приносит тебе удовольствие”.
— Да… — Моя магия развеялась и кольцо упало вниз, где через несколько секунд скрылось в воде. — Мне это нравится…
Ночь. В небе висела, выглядывая из-за туч, полная луна, освещающая дома вокруг своим холодным, серебристым светом. Кода силуэт, принадлежавший грифону, зашёл в тёмную подворотню, следом за ним скользнула в тени тёмная фигура. Моя тёмная фигура. Я двигался быстро и бесшумно, постепенно нагоняя грифона и жертва ничего не подозревала. Когда грифон вышел из подворотни и свернул налево, скрываясь за поворотом, я ускорился и уже через считанные секунды свернул за ним… но увидел лишь пустой двор.
И ни следа грифона.
— Куда он дел… — Почувствовав лёгкий укол в шее, мой язык перестал меня слушаться, а земля ушла из-под ног. Но удара я так и не почувствовал…
Очнувшись и открыв глаза, я тут же их прикрыл – над моей головой висела лампа, ослепляя меня, а во рту оказался кляп. Я попытался отвернуться от бьющего в глаза света, но моя голова оказалась крепко зафиксированной, а когда я попробовал подняться, то ничего, кроме шелеста, не добился – я был привязан, но однозначно не верёвкой.
— Очнулся? — Раздался властный и холодный голос, шедший, казалось, отовсюду. — Это хорошо. Мы заждались.
Нависший надо мной силуэт разглядеть было невозможно, но сомнений быть не могло – это грифон, которого я преследовал ночью. Он прикрыл собою лампу и я смог, наконец, перестать щуриться, и увидел его глаза, алого словно кровь цвета. Они смотрели на меня, но в них не было ничего, кроме… самой чёрной тьмы, которую я когда-либо видел.
— Ты попытался поймать нас, — произнёс грифон, ведя по моей груди когтем, но ничего, кроме давления, я не чувствовал. Однако его коготь не останавливался и двигался всё выше и выше по моему телу, вскоре переходя на шею. И вот теперь я смог почувствовать, как бритвенно-острый коготь вспарывает мою кожу, но неглубоко, словно говоря мне “это только начало”.
— Но это мы поймали тебя… Каково это стать жертвой?
Я ничего не ответил, да даже если бы и хотел, то не мог из-за кляпа во рту. Пройдясь по моей щеке, я услышал, как его коготь что-то разрезал, а после грифон всей лапой ударил меня по лицу и повернул мою голову налево.
— Смотри, — он прижал мою голову лапой, вдавливая в плоскую поверхность, и когда моё зрение привыкло к свету, я увидел. На столе, с маниакальной точностью, стояло четыре фотографии. Я оглядел их внимательно: на первой был жеребёнок бежевого цвета, радостно тянувший за собой разноцветного воздушного змея; на второй была изображена счастливая красная пегаска, державшая на ногах новорождённого, а рядом с ней нетерпеливо прыгал на месте синий жеребёнок-единорог; на третьей фотографии, возле статуи Селестии, стоял старый коричневый земнопони; а на четвёртой была пони, которую я когда-то знал…
Флейнит…
— Ты узнал их? — Произнёс грифон, смотря мне в глаза и хватая за шею, перекрывая дыхательные пути, отчего мои лёгкие отозвались огнём в груди. — Ты убил их всех.
Он сжимал моё горло до тех пор, пока мой взор не начала застилать чёрная пелена, а после, с явной неохотой, разжал свои когти, отпуская меня.
— Ты скажешь что-нибудь в своё оправдание? — Донёсся до меня без эмоциональный голос грифона и я почувствовал, как из моего рта вынимают кляп. Жадно глотая воздух ртом, я повернул голову налево и снова скользнул взглядом по фотографиям на столе. Повернувшись обратно к грифону и заглянув в его алые глаза, я оскалился:
— Я ни о чём не жалею.
— Хорошо, — произнёс грифон, и теперь в его голосе заиграли нотки предвкушения. Он вернул кляп на место и склонился надо мной. С его клюва сорвалась слеза и упала прямо по центру моего лба. — Мы тоже.
Его правая лапа скользнула во тьму и появилась с чем-то металлическим в когтях. С хирургическим ножом. Блеснув лунным бликом, ударившим в мои глаза, холодная сталь впилась в ногу…
И меня охватила жгучая боль.