Смерть это магия

Глава первая: Пробуждение

Все начиналось хорошо.

В своих мыслях Флаттершай много раз возвращалась к тому дню и спрашивала себя, что могло пойти не так. Снова и снова, словно боль в застарелой ране, этот день всплывал в ее памяти и она каждый раз удивлялась тому, как безобидно все началось.

Стоял прекрасный солнечный день и прозрачные тени деревьев едва заметно тянулись через холмы.

Посреди океана трав, у подножья векового дуба Флаттершай слушала пение цикад. Она лежала неподвижно, закрыв глаза и старалась ничем не нарушить тишину. Со стороны могло бы показаться, что она спит.

Раздался легкий хлопок и она подняла голову. Несколько минут она пыталась привыкнуть к свету солнца и наконец разглядела в небе едва заметную белую черту.

Это был инверсионный след Рэйнбоу Дэш, наконец-то научившейся преодолевать звуковой барьер.

Флаттершай поднялась, неловко вытягивая перед собой ноги и потянулась.

— Как жаль — сказала она, и услышала, как хрустнули вставшие на место позвонки — как жаль, что не все умеют ценить красоту момента.

В голосе Флаттершай слышалось едва заметное самодовольство. Мало кто смог бы различить эти нотки за маской тихой и застенчивой пони, а те, кто знали Флаттершай достаточно хорошо — что ж, сегодня их не было рядом.

— И как жаль что все они умрут — сказал кто-то сзади тонким голосом.

Флаттешрай подпрыгнула на месте, приземлившись своими копытцами ровно на то же самое место, но с оборотом на 180 градусов.

— Спайк — сказала она — ты напугал меня. Что ты тут делаешь?

— Наслаждаюсь моментом — сказал маленький дракончик. — Как ты и говорила, мало кто на это способен.

Флаттершай нахмурилась. Был ли это сарказм? Нет, Спайк был серьезен, но во всем его виде сквозило что-то до этого ему не свойственое.

Печаль.

— Прекрасный вид — сказал Спайк, вытянув вперед фиолетовую лапку. Его коготь описал полукруг, словно обводя окрестные холмы.

— Мне грустно от того, что все это скоро исчезнет. Этот мир — он сделал паузу и Флаттершай почувствовала странный холод возле холки — вот-вот рассыпется на части.

Он открыл пасть, обнажив два ряда необычайно длинных и острых зубов, а затем откусил Флаттершай голову.

И была тьма, и была боль, и когда Флаттершай наконец открыла глаза, ей показалось, что прошла вечность. И вечность эту она провела в аду.

Флаттершай моргнула, прогоняя остатки сна и огляделась по сторонам.

Она окинула взглядом пейзаж, который открывался ей с вершины холма. Теплая поверхность дерева все так же приятно грела спину, а воокруг без конца и края тянулся травяной ковер. Флаттершай легла на траву и посмотрела вперед пустым невидящим взглядом. Она глядела на белые полевые цветы, которые безмятежно раскачивались на ветру, словно надеялась, что часть этой безмятежности передастся и ей.

Что-то изменилось. Солнце светило через кроны деревьев, но теплые лучи больше не могли её согреть. Она потянулась копытом к шее, почувствовав странную тяжесть и скованность в теле. Кончик копыта немного покалывал и прикосновение вышло каким-то чужим, словно тело перестало ей принадлежать.

Несколько минут Флаттершай осматривала себя, но не нашла ничего особенного — ни следа укуса или шрама.

Облака клубились в небе и в молочно-белом полуденном тумане она видела маленькие юркие фигурки пегасов.

Все вокруг было пугающе нормальным, и словно в насмешку, внутри нее царили страх и смятение. Ее чувства притупились, радость ушла, а крылья начал сковывать необьяснимый холод.

Флаттершай зажмурилась и замотала головой. Прошло уже много лет с тех пор, как ей последний раз снились кошмары, и вот ужас из её детства вернулся.
“Этот мир скоро рассыпется на части.” Голос Спайка эхом звучал у нее в голове.

Призрачный дракон сидел в траве и его макушка едва показывалась наружу.

Она все еще видела его внутренним взглядом и понемногу ей становилось страшно от того, насколько пугюще реальными были эти воспоминания.

Спайк был прав. Каким-то образом его слова смогли просочиться через границу сна, и теперь все воокруг было отравлено ядом. Она была в раю, но этот рай умирал.

Флаттершай вздохнула и набрав побольше воздуха, выдохнула в едином порыве:

— Ееей!

В звенящей тишине её голос звучал необычайно тихо.

И флаттершай крикнула громче:

— Йей! — закричала она. — Йееей!

Она наклонила голову и стала слушать как эхо её крика затихает над холмами.

Странно, но ей стало лучше. Флаттершай не могла сказать, что все ее кошмары растворились без следа, но они ненадолго отступили.

И все же пикник на холме перестал казаться ей таким заманчивым. Ветер усиливался. Облака закрыли солнце и холм утопал во мраке. С каждой минутой тени набирали силу, превращаясь в густые темные пятна. Флаттершай с испугом смотрела, как они тянутся к ней, словно чудовища, насосавшиеся черной крови. Пони спряталась в траву, но чем сильнее она прижималась к земле, тем более уязвимой и беззащитной она себя чувствовала.

Впервые ей стало страшно находиться одной. Она хотела, чтобы кто-то был рядом и, кажется, она знала, кто это будет — а ноги уже несли ее прочь с холма.

Флаттершай неслась по склону, поднимая клубы пыли.
“Возьми себя в руки, — думала она, — ты уже не маленькая! Помнишь, однажды ты три часа просидела под скамейкой, потому что испугалась тени от ветки? И ты думала, что это огромное щупальце монстра, который хочет затащить тебя в болото?”

Главной проблемой Флаттершай был страх. Он начинался с чего-нибудь незначительного — вроде шероха ветра или тени от пролетабщего пегаса, вдруг мелькнувшей через улицу — и каждый раз её охватывала необяснимая паника. Флаттершай не могла предсказать где и когда это начнется. Каждый раз, когда ей казалось что все в порядке, грудь сдавливало, ноги начинали подгибаться и вскоре её окутывал тяжелый удушающий страх.

В такие минуты Флаттершай закрывала глаза и представляла себя сидящей в собственной гостиной. На подлокотнике кресла дымилась чашка кофе, а в камине прямо перед ней трещали поленья, в этот осенний вечер согревая ее каплей своего тепла.

Это было ее идеальное убежище, которое портила лишь одна неприятная деталь.

— Ты не думала, что тебе стоит перестать бороться со страхом?

Флаттершай ненавидела этот голос. Она подняла взгляд, оторвавшись от огня (это был воображаемый огонь и воображаемый камин, и в этот момент Флаттершай сидела на обочине дороги, глотая пыль и пытаясь унять дрожь в ногах, но внутри её разума илюзия гостиной была совершенной. )

Свет от камина освещал половину комнаты. На другой стороне гостинной, в самом дальнем углу сидела еще одна пони, почти неразличимая в темноте.

Она раскинулась в кресле, держа в оттопыреном копыте чашку с кофе и всем своим видом выражала скучающее безразличие.

Флаттершай отхлебнула из кофе и пони в тени повторила её жест с медлительностью, похоже на пародию.

— Я не буду слушать твои советы — сказала Флаттерашай.

Темная фигура в дальнем конце комнаты повернула голову и посмотрела на Флатершай холодным пристальным взглядом. Это был оценивающий и очень злой взгляд, словно тень рассматривала не её, Флаттершай, а жалкую букашку.

Флаттершай нахмурилась, но не отвела взгляда.

Таинственная темная пони вздохнула, отложила кофе в сторону и встала с кресла. Она сделала пару шагов к Флаттершай, пока в свете камина не показалось ее лицо.

И Флаттершай вздрогнула, как вздрагивала каждый раз, когда видела свою собеседницу — её бледную, слегка желтоватую шерсть, свисающий локон розовой гривы и мрачное выражение зеленых глаз.

Её собственных глаз.

— Представь себе на секунду, что ты одна в лесу — сказала темная копия Флаттершай.

— И вместо того, чтобы бежать оттуда сломя голову, как ты делаешь обычно, ты решила храбро идти вперед. И что тени, которые мелькают за твоей спиной — это лишь игра света и воображения.

Что если все твои кошмары правда? Что если хотя бы один раз тень окажется монстром?
[ Ты отверачиваешься от тени, храбро поднимая голову и делаешь шаг, а в ту же секунду тень оживает. Ее холодные челюсти сжимаются воокруг твоего хрупкого тела и тварь утаскивает тебя в темноту. ]

— Я не понимаю — прошептала Флаттершай и крепко сжала чашку.

— Я хочу сказать — вздохнула темная Флаттершай — что мир опасное место. Все могут быть храбрыми, пока они не совершат ошибку. Но рядом всегда есть зло, очень много зла. Василиски, мантикоры, драконы, водяные змеи и тысячи еще более кошмарных и невообразимых тварей, которые всегда готовы убить тебя при первой возможности.

— Я не могу жить в страхе вечно — сказала Флаттершай едва слышным голосом.

— В глубине этого леса есть каменная аллея. — сказала другая Флаттершай. — Даже маленькие кобылки знают о ней. Она называется так, потому что выйдя на нее можно увидеть десятки и десятки каменных статуй, застывших в разных позах. Они так похожи на живых пони, что кажется будто через секунду они придут в движение и сорвутся со своих постаментов. Знаешь почему?

Флаттершай знала, но молчала.

— Но они не оживут — продолжала темная пони — их уже ничто не спасет, даже магия бессильна разрушить их каменную тюрьму. На их лицах нет страха. Только удивление, словно они до последнего не верили, что погибнут, и теперь они могут служить лишь безмолвным напоминанием того, что быть испуганными лучше, чем мертвыми.

Так какой ты хочешь быть, Флатти? Испуганной? Или храброй, но очень-очень холодной?

Флаттершай молчала, опустив голову. Кружка кофе дрожала в ее лапах.

— Это был всего лишь сон — сказала она и открыла глаза.

Пыль осела, солнце уже почти скрылось и темнеющим силуэтом перед ней возвышался дом Эпллджек.

Глава вторая: Эпплджек.

Во дворе лежала груда бревен.

На самом верхнем бревне стояла маленькая желтая пони с огромным розовым бантом.

На ее крупе светилась маленькая радужная кутимарка, изображающая бабочку. Если присмотреться, то в закатных лучах солнца на теле бабочки начинал проступать странный узор, выдаваший в ней представительницу Acherotnia atropos, или проще говоря, “мертвой головы”.

Эпплблум балансировала на кончиках копытец, всматриваясь вдаль. Воокруг простирались угодья семьи Эппл и ей было приятно осознавать, что когда-нибудь все это место будет принадлежать ей.

Ей и, возможно, её сестре. Эпплблум недолюбливала свою сестру. Та подолгу пропадала у себя в сарае, и возвращалась оттуда только поздно вечером, перепачканая в саже и машинном масле.

Признаем правду, в последнее время Эпплджек откровенно избегала фермерской жизни. Блум не могла вспомнить, когда в Джек впервые проснулась страсть к механике, так как она долго скрывала свое странное хобби от семьи.

В таком огромном и многочисленном семействе, как Эппл, было сложно иметь секреты. Однажды Блум залезла в шкаф и тайком сьела яблочное варенье, которое бабушка держала спрятаным по особому случаю.

Два дня. Ровно столько времени ей удалось продержаться, пока кто-то из кучи младших братьев не выдал ее Большому Макинтошу.

Эпплблум заслужила хорошую порку и сквозь слезы обиды она отчаяно пыталась сообразить, как? Как ее тайна выплыла наружу? В поместье Эппл секреты, похоже, обретали способность передаваться по воздуху.

И все же Джек удалось провести их всех воокруг пальца. Возиться с машинами — это не самое приличное занятие, особенно для такой почтенной семьи, как семья Эппл, возможно даже немного эксцентричное .

Но когда кто-то из членов семьи высказался неодобрительно, дескать, не пора ли Эпплджэк вернуться к корням и семейным традициям, и что мы всю жизнь строили семейное достояние мозолистыми рабочими копытами, а соседи начинают смотреть косо — что же, рано или поздно каждый в семье Эппл понимает, что нужны стальные яйца, чтобы идти против Джек.

И раз уж мы признаем, что Эпплджек не пошла по семейным стопам, нам придется так же признать, что у ее странного, эксцентричного и не снискавшего симпатии занятия были и положительные стороны.

Флаттершай ворвалась на ферму, словно за ней гнались чудовища. Вид у нее был растрепаный, а изящную розовую гриву покрывали пятна грязи. Она вонзила в землю копытца, резко затормозив и проехав по инерции пару метров.

Когда клубы пыли улеглись, Флаттершай подняла свои грустные глаза и посмотрела на Блум:

— Прошу прощения, где я могу найти... -
Эпплблум молча показала копытом на сарай.

— Спасибо, — сказала Флаттершай так тихо, что Блум едва ее расслышала. — она двинулась к сараю и Эпплблум в который раз поразилась тому, как её удается сочетать в походке одновременно чувство собственного достоинства и грацию побитой камнями собаки.

В сарае Эпплджек стоял полумрак, и только дальний угол освещала слабая галогенная лампа. Никто из пони на задумывался о том, откуда берется электричество, хотя бы потому, что никто не знал, что электричество вообще существует. Для них было естественно, что прозрачная полая трубка вдруг начинает ни с того ни с сего светиться ярким светом — даже Флаттершай полагала, что это магия, возможно не такая магия, которая питает их дружбу, а другая, немного более мрачная магия, которая требут определенных ритуалов или даже жертвоприношений.

Когда Эпплблум пристала к сестре с вопросами, та показала ей большую комнату с котлом, который заполнялся до самого верха гнилыми яблоками. Джек наливала в него воду, закрывала крышку и котел начинал кипеть. Почти то же самое, как варить сидр, только вместо сидра на выходе получается магическая энергия.

— Добрый вечер, Эпплджек — сказала Флаттершай, слегка поклонившись, и сделала пару шагов к верстаку.

— Добрый, сахарок — ответила Джек слегка приглушенным голосом и повернулась к ней.

Она подняла копыто и откинула сварочную маску. Все ее лицо вокруг того места, где находилась маска, покрывал толстый слой сажи.

— Что это? — спросила Флаттершай, показав куда-то за спину Эпплджек на верстак, где лежало неизвестное разобраное устройство. — Это новое волшебное оружие?

— Это не магия, — сказала Джек уставшим голосом, — и это не оружие. Это Пневматический Яблочный Экстрактор 3000, и не спрашивай, пожалуйста, почему он называется именно так.

— Позволь мне кое-что показать, Флаттершай — продолжила Эпплджек. — Мне приятно осозновать, что в этой стране дикарей и неудачников, в которой величайшим техническим достижением считается летать по небу и разгонять облака -
( “Хорошо, что Рэйнбоу Дэш этого не слышит” — подумала Флаттершай — “уж она бы выбила из Эпплджек все дерьмо.” Не то чтобы расистские выпады Эпплджек в сторону пегасов задевали ее, хотя она и сама принадлежала к их числу, и не то, чтобы она очень любила Рэйнбоу Дэш (Не любила)).

— в этой стране, мне приятно отметить, по крайней мере ты в состоянии оценить то, чем я занимаюсь.

Эпплджек полняла с верстака большой и блестящий от смазки металический цилиндр и Флаттершай заметила, что он состоит из шести металических трубок меньшего размера, свареных в одну.

Затем Джек вытащила из-под верстака большую подставку-треножник, разложила ее на полу и вставила в нее цилиндр. Тот вошел в специально отведенное для него гнездо и с небольшим щелчком остановился.
“Это не цилиндр — подумала Флаттершай внезапно — это ствол оружия”.

Таинственное устройство начало раскручивать ствол и с визгом развернулось в её сторону. Флаттершай отпрыгнула, и оружие тотчас повернуло ствол на несколько градусов вправо.

— Не бойся — сказала Эпплджек — оно реагирует на тепло. Не знаю, зачем я прикрутила к нему поворотный механизм, в то время это показалось мне забавным.

— В то время? — спросила Флаттершай.

— В то время, когда мы занимались сбором урожая. Эта машина должна была сбивать с деревьев яблоки. Обычно кто-то лягает дерево ногами и яблоки просто сваливаются вниз, но тогда приходится отбирать те из них, которые недостаточно созрели.

Флаттершай кивнула, делая вид, что ей что-то понятно.

— Моя семья вечно жалуется, что зеленые яблоки портят вкус сидра — сказала Эпплджек, — вот я и подумала, почему бы не построить машину, которая искала бы яркие красные пятна и стреляла в них комками земли.

— Проблема в том, что очень трудно настроить ее именно на яблоки — продолжала Джек, при этом подкручивая что-то в своем магическом треножнике — проклятое устройство пыталось забросать грязью все, что попадало в радиус действия — не только яблоки, но и белок и слишком быстро летящих пегасов, которые смещаются в к красной части спектра — (Флаттершай не поняла часть про красный спектр, но зато вдруг сообразила, почему Рейнбоу Деш целую неделю ходила с подбитым глазом) — и, кстати, Макинтош, я хочу отметить, тоже красного цвета.

— На самом деле, я тут подумала — сказала Джек и почесала затылок — а что если заменить грязь чем-то другим?

— И можно будет не называть его “Гряземет”. — мысль Джек продолжала лихорадочно работать. — Я назову эти снаряды пулями, а гряземет пулеметом!

Флаттершай смотрела на ствол пулемета, покачивающийся напротив неё из стороны в сторону, она смотрела на шесть черных отверстий, которые вглядывались в нее как глаза какого-то безмолвного чудовища, как шесть черных озер бездны, которые грозили выплестнуться и затопить подвал и все вокруг.

Она представляла, как металические снаряды, разогнаные магией Эпплджек вылетают из этих дыр в огненном танце и впиваются в ее тело. Она чувствовала, как маленький блестящие шарики проделывают свой путь через ее грудную клетку, разрывая плоть и ломая ребра, как кровь начинает сочиться из оставленных ими отверстий. И закрыв глаза, Флаттершай ощутила со всем ужасом, как невыносимая боль поднялась из груди и начала заполнять тело, как кровавая пелена стала застилать глаза и как ее тело медленно, словно во сне, стало валиться на бок, пока не ударилось о пол с глухим тяжелым звуком.

Бум.

В этот момент она наконец осознала с холодным, сосущим под ложечкой чувством, что Эпплджек все это время, еще с момента их первого знакомства, а возможно и до него была полностью и безоговорочно сумасшедшей.

— Мне нужен совет — сказала Флаттершай и Джек оторвалась от пулемета.

Она с тревогой посмотрела на свою подругу и спросила:

— Да, сахарок?

И Флаттершай рассказала ей о своем сне, сперва медленно, сбиваясь, потом все быстре и настойчивее и

— Ух — сказала Эпплджек — Стой.

Флаттершай послушно замолчала.

— Сон — растеряно добавила Эпплджек. — Хмммммм. — Она подперла копытом подбородок и посмотрела на свой адский механизм. — Прости, сахарок, но я не очень разбираюсь в снах. Я слишком преземленная, если ты понимаешь о чем я.

Флаттершай закатила глаза.

— Приземленная, ха-ха, — пробормотала себе под нос Эпплджек, продолжая веселиться над своей шуткой. — В общем, я не разбираюсь в снах. Я даже не верю в то, что они что-то значат.

Но я знаю кто может тебе помочь.Ты можешь… Обратиться… К…

— К…? — спросила Флаттершай, пытаясь понять странное подмигивание Джек.

— Ну, ты знаешь, — сказала Эпплджек. — К кому-то, кто хорошо разбирается во снах. К кому-то кто знает о них слишком много.

Флаттершай замотала головой.

— Ни за что. Я не пойду к Рарити. Она тронутая!

Эпплджек вздохнула.

— Сахарок, в этом городе все тронутые. Зекора тронутая, потому что всю свою сознательную жизнь она провела в джунглях, где травила всех ядом и жарила на костре. Я тронутая, потому что вожусь с железом, вместо того, чтобы пахать землю как все земные пони.

Рейнбоу Дэш тронутая потому что ее в детстве головой уронили, а Пинки Пай — лучше не будем упоминать её. Ну и ты сумасшедшая потому что водишься со всеми нами.

— Я не пойду к Рарити и точка — сказала Флаттершай и мотнула головой. — Мы не разговариваем с ней уже полтора года.

— Потому что ты ее не любишь — сказала Джек полувопросительно.

— Не потому что я ее не люблю. Потому что в прошлом произошел неприятный ИНЦИДЕНТ. — Флаттершай выделила последнее слово с такой яростью, что начала скрипеть зубами.

— Нет так нет — сказала Эпплджек. — Но тут уж я не знаю, чем тебе помочь. Ты можешь, в конце концов, попросить помощи у Твайлайт.

Они обе замолчали и стояли так несколько минут, пока ветер выл в ставнях сарая.

— Пожалуй, — сказала Флаттершай, — я пересмотрю свое отношение к РА-РИ-ТИ. Она снова скрипнула зубами, словно одна только попытка произнести это имя причиняла ей боль. — Пожалуй, полтора года достаточный срок, чтобы закопать топор войны.