Midipon's Group

Пролог

Передо мной яркими переливами света горел костер. Я посматривал на небольшой чайничек, что висел на той чудо конструкции, сооруженной Лилстронгом. Прошло всего десять минут после того, как я проснулся, но усталость опять разливалась по всему телу. Моих сил не хватило бы даже на то, чтобы простоять на копытах и пяти минут. Все раны и царапины на моем теле ныли и причиняли острую, но все же терпимую боль, когда я к ним прикасался. Однако, все это было сущей мелочью в сравнении с тем, что я испытал за последние два дня. Многое из того, что случилось вчера, давало мне повод пересмотреть свою точку зрения относительно гуманности к некоторым пони.
“Как я вообще мог думать о них, как о пони?! Даже самые неприятные мне личности, что я знал раньше, были бы просто святыми, поставь их рядом с этими убийцами из леса, вблизи Дымящихся Гор. Как они могли поступить так с Хэпли и её отцом? Зачем они это сделали? Неужели и вправду существуют столь жестокие пони?”
Я тихонько ойкнул, внезапно осознав, что железный стакан, который я держал в своих копытах, начал нагреваться от налитого в него кипятка. Встряхнув головой, я освободил себя от тяжелых мыслей и напомнил себе, что моя шея, как и большая часть тела, была в царапинах. Обхватив стакан облачком левитации и поставив его на большой булыжник, валявшийся около костра, я задал вопрос, который мучал меня с тех пор как я проснулся.

— Лилстронг, Фаертрэк, что мы будем делать дальше? И как мы вернемся в Кантерлот?

Оба моих новых знакомых молча смотрели на меня. Кажется, они и сами не знали ответов на эти вопросы.

— Видишь ли, в чем дело, Мидипон… – начал было Лилстронг.

— Мы пока даже не знаем, насколько безопасно сейчас снаружи, – закончил за него Файртрэк.

— То есть за все то время, что я здесь спал, вы не пытались разведать обстановку? – спросил я у них.

— Мидипон, те разбойники, хоть и не знают, куда мы сбежали, сейчас могут обшаривать всю окружающую эти горы местность в поисках нас. И мы побоялись выдать наше убежище. Сам представь, сколько “денег” у них было унесено из-под носа. — Файртрэк как-то искоса посмотрел на меня. – Я уверен, они догадываются о том, что мы не смогли бы далеко уйти с тобой и Хэпли.

Я понимающе кивнул, соглашаясь с ним.

— Но ведь мы не сможем находиться здесь столь долго, сколь нам того захочется. Нам определенно нужен план, – начал суетиться я. – Наш запас провианта закончится уже завтра, а нам еще нужно добраться до Кантерлота! Туда же дня три пути по дорогам, а если учесть то, что я ранен и с нами Хэпли, на дорогу уйдет минимум дней семь.

— Не говори глупостей. О возвращении в Кантерлот и речи быть не может, – отрезал Лилстрон. – Нам нужно добраться до этой долбаной деревушки Тол Тэйл. До неё гораздо ближе. Более того, нас там должны встретить. Вернее, там должны встречать Брикера… – на пару секунд Лилстронг замолчал, грустно опустив глаза вниз. – Ладно. Давайте сперва обдумаем, как нам пройти через лес и не попасться на глаза этим бандитам.

— Я бы мог взять кого-нибудь из вас и полететь в Тол Тэйл, но я не уверен, что смогу дотащиться с кем-то тяжелым на спине до окраины леса. Мое крыло еще побаливает, и полет отнимает много сил, – сказал Файртрэк.

В мою голову стукнула идея, которая, судя по всему, пришла в голову не одному мне. Лилстронг смотрел на мирно спящую в другом конце пещеры Хэпли.

— Ты возьмешь Хэпли и полетишь с ней до Тол Тэйла. Там ты оставишь её и позовешь подмогу, – озвучил я нашу с Лилстронгом идею.

— Да. Отлично придумано! С её легким весом я смогу быстро долететь до Тол Тэйла и вернуться к вам. Я не знаю, сколько времени у меня уйдет на все это, но, думаю, часов через восемь я уже буду там.

— Хорошо. Тогда мы с Лилстронгом попробуем пробраться через лес своим ходом. Вдвоем мы справимся с этой задачей гораздо быстрее.

— Все бы ничего, но ведь ты еще слишком слаб для таких марш-бросков, – заметил Лилстронг.

— Не беспокойся, мы выдвинемся немного позже. Я еще успею отдохнуть, – заявил я, понимая, что подписываю смертный приговор своей перебинтованной ноге, которую недавно пробило стрелой насквозь.

Лилстронг согласился со мной, хоть и крайне неуверенно. После он задумчиво ушел будить Хэпли. Я же остался в полулежачем состоянии около костра, попивая чаек с лечебными травами, которые, по словам Лилстронга, обладали просто чудодейственными свойствами. И… после того, как я глотнул немного этого чая, я почувствовал, что Лилстронг не ошибался насчет него.

— Куда мы идем? – спросила бедная маленькая кобылка, не успевшая даже получить свою кьютимарку.

— Ты сейчас полетишь с Фаертрэком в Той Тэйл, где вас встретят другие пони, – сказал ей Лилстронг.

— А эти пони… Они же не злые? Нет? – дрожащим голосом спросила малютка Хэпли.

— Нет, конечно! Они добрые, – заверил её Лилстронг. – Они помогут нам.

— Хорошо. Я верю вам, мистер Лилстронг. Так же, как папа верил вам.

Я был порядком удивлен, как эта кобылка вообще способна кому то верить после того, как поступили с ней и её отцом Брикером.

Кружка, из который я отпивал не очень-то вкусный, но очень нужный для меня чай, весьма быстро опустела. Лилстронг подошел ко мне и спросил, не хочу ли я еще чаю, на что я с удовольствием ответил, что хочу прямо-таки упиться этим волшебным напитком, который способен так исцелять. Лилстронг громко усмехнулся и налил мне еще стаканчик. После того, как я опустошил его, у меня по телу разлилось тепло, от которого меня не клонило, а просто уносило в страну снов. Забавно было то, что я почти уже не чувствовал боли, исходившей от моей задней ноги. И царапины, которые жгли меня до этого острой болью, как будто исчезли. Я уже думал лечь поспать, но тут мне в голову пришла одна странная и несвойственная для меня мысль.

— Лилстронг, будь добр, принеси-ка мне мои сумки.

Тот залился хриплым смехом.

— Что? Я что то не то сказал? Где мои сумки? – я начал вертеть головой в стороны, пытаясь углядеть их где-то в темноте.

Я внезапно осознал, что последний раз видел свои сумки, когда бежал по лесу, неся их в облаке левитации. Как раз незадолго до того, как одна из арбалетных стрел прошила насквозь мышцу заднего копыта.
“Неужели я выронил их там?! Но я же пытался контролировать свою магию! Кажется, тогда меня подхватил Файртрэк и мы с ним полетели куда-то. А потом я очнулся в пещере”.

— Ты вообще хоть что-то видишь дальше своего носа? – успокоившись, спросил меня Лилстронг. – Посмотри, на чем ты лежишь.

Я с превеликим удивлением обнаружил, что валяюсь на наших сумках.

— Оу..

— А ты-то думал, тебе так мягко на этом шершавом каменном полу благодаря твоему чрезмерно мягкому крупу? – с улыбкой на лице подколол меня Лилстронг.

Подошел Файртрэк. На нем сидела Хэпли, а с его боков свисали сумки, набитые провиантом и медикаментами. Лилстронг не пожалел для них ничего.

— Что ж, мы готовы вылетать, – заявил он голосом, полным решимости, однако чувствовалось, что он пытается показать себя более уверенным, чем был на самом деле.

— Тогда вам пора вылетать, и пусть вам дуют попутные ветры, – пожелал я им удачи. – Надеюсь увидеть тебя завтра. Встретимся где-нибудь на окраине леса или вблизи него.

— Все будет в лучшем виде. Я вернусь с подкреплением так быстро, как только смогу.

— Надеюсь.

Файртрэк пошел к выходу из пещеры и взмыл в черное ночное небо.

У меня что-то назойливо крутилось в голове, но я не мог вспомнить, что же это. Лилстронг увидел мою задумчивость и произнёс:

— Ты, вроде, сумку свою искал. Что-то хотел из неё достать?

— Ах, точно! — я левитацией вытянул из неё книжку со своим портретом и зачарованное перо. – Я хочу записать все то, что произошло за последнее время с нами.

— Пхах, тебе серьезно нечем заняться? Книжки он тут с ужастиками писать решил. Лучше бы поспал уже. У тебя через несколько часов начнется трудное утро, и тебе придется много шевелить своим ленивым крупом.

— Просто потом у меня не будет времени на написание этой истории. А я хочу сохранить для себя и, может быть, кого-нибудь ещё эту историю о жестокости и ужасе, что может таиться за пределами твоего уютного дома.

— Хм… Ну, дело твое. Я тогда лягу пока что посплю, а ты пиши. Через часок меня буди и ложись сам.

В мыслях я проклял себя за то, что со своим дырявым копытом совсем позабыл о том, что другим тоже надо спать. Хотя, вроде бы, они с Фаертрэком тут спали по очереди.

Я левитировал книгу на свой “каменный рабочий стол”, направил немного магии в своё зачарованное перо, заряжая его. И начал думать. Перо само по себе начало скакать по чистым листам книги и записывать:
“Меня зовут Midipon Bravecroup и я поведаю тебе историю, которой стоило бы избежать, но… Порой не мы выбираем свою судьбу, а она нас…”.

Глава 1. Перо феникса.

Меня зовут Midipon Bravecroup, и я поведаю тебе историю, которой стоило бы избежать, но… Порой не мы выбираем свою судьбу, а она нас. Мне не хотелось бы сразу погружать тебя в самую гущу событий, что сейчас происходят вокруг меня, поэтому я расскажу тебе немного о себе и о своем прошлом.

Я родился в самом крупном городе – Кантерлоте. Неофициально этот город считается столицей Эквестрии, любой единорог это подтвердит. Ведь именно здесь проживает вся пони-элита. В том числе и принцесса Селестия. Огромные башни и возведенные вокруг них неприступные стены возвышаются на платформе, которую держат гранитные опоры. Живописность этого места всегда меня радовала. С вершины горы лились потоки водопадов, образуя вокруг города неглубокую речку, которая огибала город с южной стороны. В детстве я часто ходил с отцом к этой реке. Он выбирал удобное место и тренировал меня во владении холодным оружием. Отец был уверен на все 146 процентов, что я, как и он, пойду служить в королевской гвардии. Каково же было его удивление, когда у меня на крупе появилась кьютимарка со стопкой бумаги и чернильницей с пером, стоящей на ней. Кьютимарка появилась у меня крайне рано, можно даже сказать: раньше всех моих ровесников. Получил я её благодаря одному случаю. Мой отец, работавший тогда гвардейцем королевской стражи, как-то раз взял меня с собой на работу. И когда он оставил меня на несколько часов со своим приятелем из королевской канцелярии, приятель (кажется, его звали мистер Хуфглас) дал мне горсть канцелярского мусора, будучи уверенным в том, что мне будет весело играть с ним. Забавно, но через некоторое время я увлекся этими новыми для меня предметами. В куче канцелярского хлама были какие-то бумаги, ломаные перья, документы, пузырьки, на дне которых были остатки засохшего клея, но больше всего меня завлекло одно сломанное перо. Оно было ярко-желтого цвета, и я был готов поклясться, что оно переливалось с желтого на рыжий, а с рыжего постепенно на красный и обратно. Тогда я еще не знал, что передо мной перо феникса, один из самых ценных видов перьев. Я решил, что хочу оставить это перо себе. Спросил у мистера Хуфгласа, можно ли мне его забрать, чтобы я смог его починить, на что он лишь усмехнулся и сказал, что подобную починку способен провести только мастер писарского дела. Я тогда не знал правильное значение слова писарь, поэтому решил, что мне это под силу. Пришедши домой, я выплюнул перо на небольшой столик, стоявший в моей комнатке, и принялся его рассматривать. Оно напоминало мне язычок огня. Поломка была не серьезной, кончик пера был стерт, а само перо было погнутым посередине. Просидев около пера примерно полчаса, я придумал, как можно будет починить его. Тогда я пошел в мастерскую комнату мамы, где её в тот момент не было, взял её спицы для вязания, а также прихватил набор ниток и иголок. Орудуя ножницами, я отрезал сточившийся кончик пера и вставил внутрь него спицу, которую позже закрепил при помощи нитей из набора. Спица поддерживала перо в выпрямленном состоянии, и в то же время обеспечивала ему чуть ли не бесконечную работоспособность за счет стального кончика. Довольный своей работой, я положил плод своих трудов в седельную сумку и пошел к отцу, сидевшему в холе около камина.

— Пап, а мы завтра пойдем к тебе на работу? – спросил я у него.

— Разумеется, Миди, ты еще слишком мал, чтобы оставаться дома в одиночку. Ты ведь и сам знаешь, что твоя мама вернется из Клаудсдейла еще не скоро, поэтому тебе придется ходить со мной, – устало ответил он.

— Это я уже понял, пап. А можно мне завтра опять остаться с мистером Хуфгласом?

— Возможно. Я спрошу у него. Если он будет свободен, то очень даже может быть.

Я с нетерпением ждал завтрашнего дня. Мне хотелось показать мистеру Хуфгласу исправленное перо. Усталость брала своё, и я пошел спать, но еще долгое время сон не забирал меня. Моя голова была забита мыслями, не дававшими мне спать. Это было не в новинку для меня, частенько я не мог заснуть еще несколько часов после того, как лег, но сегодня моя бессонница продолжалась особенно долго.

Утро пришло внезапно. Впрочем, как всегда.

Было еще темно. Я бежал вдоль какого-то забора, покрашенного в темно-синий цвет, ища в нем дырку или брешь, через которую я бы смог пролезть. Копыта заплетались и утопали в траве. Ноги были будто ватные. Не то что бы меня это не беспокоило, но толпы ужасных пони-зомби плелись в нескольких метрах от меня, и мне было абсолютно пофиг на самочувствие. Я не понимал, как эти медленные твари, несмотря на все мои старания, умудрялись едва ли не догонять меня. Но вот спасительный проем! Я ринулся со всех копыт к нему. Один прыжок отделял меня от спасения.

Толчок. Полет. БОЛЬ!

Бока! Их расцарапало об доски забора. Я застрял! Долбаный круп! Это был конец. Спереди, в темноте я увидел знакомого до боли (да черт побери! Мне же сейчас и вправду дико больно) пони.

— Мидипон! – крикнул пони.

— Папа! – крикнул я в ответ.

— Быстро вылезай оттуда! Мы можем опоздать!

— Но папа! Я застрял! – недоумевающим голосом заметил я.

— Мид! Если ты сейчас же не вытащишь свой застрявший в кровати ленивый круп, то никаких маффинов с яблочным соком тебе на завтрак не будет! Как впрочем, и мне. Ведь мы реально опаздываем!

Я мотнул голо… Или не мотнул. Я посмотрел на место, где пару секунд назад мои бока рвали доски забора и обнаружил, что одеяло замотано чуть ли не в узел вокруг моих бедер.

— Фух *****… — простонал я с облегчением.

— Что ты там сказал?! – донесся голос отца с кухни.

— Говорю: блин! Опять кошмары снились.

— Опять? Ну и как тебя в этот раз пытались убить? – в дверном проеме показалось его лицо.

— Я застрял в заборе, а сзади подкралось нечто ужасное, – не стал уточнять я.

Папа сперва задумчиво поднял взгляд наверх, а затем усмехнулся.

— Будем надеяться, что это самое “нечто”, больше тебя не побеспокоит. А теперь перестань уже наконец валяться, и иди завтракать.

Я лениво скинул с себя одеяло и поплелся за отцом на кухню. На столе лежала тарелка с яичницей и кружка яблочного сока.

— А где маффины? – поинтересовался я.

— Ты и твой ленивый круп не заслужили маффинов. Вы слишком долго вставали, господа.

— Дай угадаю, маффинов и не было?

— Ты догадлив не по годам.

— Добрый день, мистер Хуфглас!

— Ооооо! Мальчик мой! Я ожидал тебя несколько позже. Признаюсь, я сегодня немного занят, но твой отец сказал мне, что у тебя есть ко мне какие-то вопросы.

— Да. Я у вас вчера взял на починку то самое желто-оранжево-красное перо. И, мне кажется, у меня вышло его починить.

— Быть того не может. Чтобы чинить такие перья, нужно заклинание высокого уровня и некоторые ингредиенты. В зависимости от поломки… Которых в обычном магазине не достать. Поэтому, это исключено.

Я молча достал перо из своей седельной сумки. Старик Хуфглас залился смехом.

— Что-то не так? – спросил я, не понимая причины его смеха.

— Дело все в том, что твоя починка не совсем та починка, которую я имел ввиду. Видишь ли, мальчик мой, в чем заключается вся сложность... Перо феникса, в своем изначальном виде, используется для написания заклинаний на свитки. Особенность подобной записи состоит в том, что волшебные свитки, написанные этим пером, могут применять все. Перо феникса позволяет вкладывать единорогам свою магию в строчки что они пишут, а после, любой может взять этот свиток, прочитать что на нем написано и заклинание получит магическую энергию того единорога который его записал, подпитав тем самым заклинание. Для поддержания подобных свойств пера требуется его полная сохранность. Без нарушений его внутренней магической структуры. У этого пера были некоторые шансы на починку… до того, как ты начал его чинить! – сказал он и продолжил смеяться.

— А все же, как мне следовало чинить это перо? – не унимался я.

— Я многое понимаю в писарском деле и вообще во всех канцелярских делах, но в починке перьев, я не разбираюсь. Увы! Поэтому я и работаю на складе канцелярии, а не почтовиком Селестии, – снова усмехнулся он. – Однако я знаю, что где то в библиотеке, – он махнул копытом куда то вверх, – в архиве Стар Свирла Бородатого, наверняка есть информация по этому поводу. Кажется, та книжка называлась “Основы магии начертания”. Стар Свирл неплохо разбирался в этой области. Хотя я что-то не могу припомнить, в чем он не разбирался. Вот только доступ туда, парень, закрыт и вход серьезно охраняется королевской стражей.

— Ты можешь достать мне одну книжку? – спросил я вечером у папы.

— Да. Без проблем, сынок. Какую книжку ты хочешь? – спросил он, не отрывая взгляда от камина и делая глоток забродившего виноградного сока из своей кружки.

— Мне нужна книга “Основы магии начертания” из архива Стар Свирла Бородатого.

Забродивший сок фонтаном вырвался наружу.

— Что-что тебе нужно? – переспросил он, переводя взгляд на меня. – А маффинов вагон не хочешь?

— Было бы неплохо, на самом деле… — заметил я.

— Ты хоть знаешь, что эта книга в закрытом отделе?

— Но мне нужно оттуда всего несколько страниц! Я хочу починить перо феникса.

Папа задумчиво уставился в камин, почесывая свою гриву каким то странным косметическим заклинанием.

— Ладно, я что-нибудь придумаю. А теперь иди спать.

Весь следующий день отец был задумчивым. Он опять отвел меня на канцелярский склад, но мистера Хуфгласа там, к моему удивлению, не было. У мистера Хуфгласа, как сказал мне папа, был выходной. Вместо него меня на складе встретила веселая молодая пегаска. Имя её я уже не могу вспомнить. Помню только, что она то и дело упоминала свою подругу, торгующей цветами, у которой тоже есть сын единорог, которому столько же лет, сколько и мне.

Вечером, по дороге домой, я заметил, что папа какой-то особенно довольный. И дома я понял, почему.

— Держи! Папенькин сынок, – сказал он мне, вываливая на мой столик маленькую папку листков. – Я сегодня полдня думал, как мне достать тебе эти копии. Мне пришлось договориться со смотрителем того отдела библиотеки, чтобы он нашел ту книгу и специальным копировальным заклинанием сделал мне эти страницы.

— Спасибо! – выкрикнул я, кидаясь к отцу на шею.

— А теперь, изволь, наконец, рассказать, зачем тебе так нужны были эти страницы? Ты что, собрался быть ремонтником перьев и прочего канцелярского хлама?

— Нет. Просто я хочу себе такое перо. Оно классное! – сказал я.

Всю оставшуюся часть дня я изучал записи на копированных страницах. На них было множество описаний перьев феникса и их свойств. На последних страницах покоились какие-то формулы, состоявшие из непонятных знаков, а также их описание на нормальном языке. Отец мне рассказывал, что в гвардейской школе его учили больше боевому мастерству и боевой магии, нежели чем “этим заумным магическим формулам, написанным на абытамкаком языке”. Я никогда не был против изучения боевой магии и тренировок гвардейцев, тем более, что моего отца именно в гвардейской школе всему и учили, но сейчас мне почему-то казалось, что он серьезно недооценивал возможности магии тех единорогов, которые пользуются ею в других целях.

Я валялся на своей кровати с листом магических формул в копытах и мечтал о том, как стану великим волшебником единорогом, который будет под стать самому Свирлу Бородатому. Меня переполнял интерес ко всей этой магии, а больше всего меня переполняло желание изучить магическую структуру этого пера и написать свое собственное заклинание.

Всю следующую неделю я пытался достать ингридиенты, нужные для починки пера. Даже когда меня настигала неудача в поисках того или иного ингридиента, я не разочаровывался в своей затее. Я выпрашивал у своего отца деньги на их покупку. Он отвечал мне, что я занимаюсь фигней, но затем, хоть и неохотно, но все же давал их. Меня знали, наверное, уже во всех магазинах редких товаров в Кантерлоте. И вот, после почти недели поисков и еще нескольких дней потения над пером за своим столиком, я получил желаемое. Я сидел перед своим столиком. Передо мной лежало мое творение. Оставалось только применить заклинание, которое смогло бы повторить всю магическую структуру оригинального пера и создать точную его копию из сделанной заготовки. Я прекрасно знал формулы, благодаря которым можно произвести это заклинание. Но как!? Как я должен был сотворить это заклинание? Я даже левитировать предметы еще не умел, а тут заклинание такой сложности. Была глубокая ночь, я очень устал. Я сидел уже несколько часов, пытаясь хоть как то заставить свой рог работать, но я понятия не имел, как должен был это сделать. Глаза уже начинали слипаться, а нервы были на пределе. Я уже пытался и медитировать, и представлять магию, которую я собираю в свой рог, и концентрироваться на листке с формулами, но ничего мне не помогало. Я уже начинал отчаиваться. То ли усталость давала о себе знать, то ли я уже разочаровался в своих способностях. В очередной раз я закрыл глаза и начал представлять, как нечто нематериальное начинает наполнять мой рог. Я уже ни на что не надеялся, когда вдруг почувствовал , как на моем столе что-то зашевелилось. Я открыл глаза и увидел, что перо пляшет на лежавшем около него чистом листке, вычерчивая те самые формулы со страниц книги. Я сразу узнал их, ведь за последнюю неделю я выучил наизусть все свойства и принципы работы пера феникса. Формула починки. И тут меня осенило. Перо и формулы, которые оно выводило на листке, охватывало зеленое свечение. Оттенок этого свечения, казался мне каким-то… Своим, что ли.

Перо сделало последний штрих и упало. Сломанное перо феникса, которое только что написало рабочие (судя по легкому зеленому свечению) руны, упало…

Я взял листок с рунами в свои копыта и прочитал. Я прочитал. Клянусь! Я не умел в тот момент читать магические формулы, но я прочитал их. Прочитал так, как будто видел звуки, записанные на листке. Руны заполыхали зеленым пламенем, и листок сгорел в ту же секунду. Вспышка зеленого огня озарила всю комнату. Я почувствовал, как, начиная с копыт и заканчивая кончиком моего рога, по мне прошло нечто сковывающее мое тело смертельной усталостью. И… И я потерял сознание.

Сегодня у отца был выходной. Поэтому он не стал меня будить. Я резко проснулся на своем столе, осознавая, что проспал на нем всю ночь. Судорожно собирая мысли воедино, я пытался вспомнить, что было вчера — перед тем, как меня отключило.
“Так, Миди, вчера ты сидел за этим долбаным столом, пытаясь починить это долбаное перо, и тебя вырубило от усталости”. Тут мой взгляд набрел на перо, лежавшее на краю стола. На перо, которое вчера в сломанном состоянии начертило руны починки, а теперь лежало целое и невредимое. Я мотнул головой и осмотрел стол. На столе не было ингредиентов, приготовленных для починки, и не было того листка со светящимися зеленым формулами. Зато лежало перо. В целости и сохранности. В его рабочем виде! Я еще несколько раз перебрал все эти факты в своей голове, пока до моего сонного разума дошел тот факт, что… Вчера. Я. Умудрился починить это перо!..

— Ты будешь завтракать или ты опять будешь играть в игру “Обожаю это пер…” — начал было папа, но тут же замолк.

Я обернулся на его голос. Лицо, торчавшее в дверном проеме, было наполнено удивлением и… Разочарованием что ли… Магия вокруг его рога исчезла. Со стороны кухни послышался звук разбившейся посуды.

— Вот видишь! А ты смеялся над моей затеей починить это перо. Для меня нет невыполнимых задач! – радостно воскликнул я.

— Да я сейчас не перу удивлен, – задумчиво протянул он. – Я удивлен твоей кьютимарке.

Глава 2. Да пошло оно все к Дискорду.

Синий единорог, в белой рубашке и с черным галстуком на шее, стоял и смотрел на меня (как на говно XD) своими зелеными глазами. Его грива торчала вверх, спереди слегка падая вперед, а сзади, в свою очередь, назад. Она была двухцветной, полосами, друг за другом, шли желтые и черные пряди волос. Двухцветная грива была довольно редким явлением. Жеребец улыбался, задрав нос немножко вверх. Его великолепная осанка и…

— Мидипон! – послышался из соседней комнаты голос кобылки. – Как только закончишь любоваться своим новеньким костюмом, зайди ко мне в мастерскую, нам с папой нужно с тобой поговорить!

— Окей, мам! – отозвался я, отводя взгляд от зеркала.

В комнате царил хаос. Вещи валялись в самых не подходящих для них местах. Подоконник был завален горой бумаг, перьев, склянок и книжек. Только на столе в этой комнате всегда был идеальный порядок. Сейчас стол был вообще пустым. Я всегда считал, что рабочее место должно быть чистым. На столе должны быть только те предметы, с которыми я работаю. Сегодня у меня никаких работ запланировано не было, но это не делало этот день менее важным. Ведь именно сегодня я впервые пойду в школу молодых единорогов имени Селестии. Я чувствовал себя очень взволнованно, и в то же время уверенно. Ведь мне предстояло пройти вступительный экзамен! На нем я должен был показать свой талант в самом ярком свете, в каком его только можно вообразить. У меня уже была пара идей, как заставить моих экзаменаторов обратить на меня особое внимание. Массовая левитация! Этот трюк стоил мне пока еще больших усилий, но я уже мог контролировать одновременно до пяти — семи пишущих перьев. Особенно сложно мне было концентрироваться на движении всех этих предметов одновременно. Мозги начинали закипать уже после нескольких минут подобных упражнений. Как-то раз я даже переусердствовал с магией и перегорел, но это было уже около года назад, когда я получил свою кьютимарку. Кто бы мог подумать, что моим первым заклинанием окажется контролирование пера феникса?! Мистер Хуфглас был восхищен, когда увидел мою кьютимарку (чего не сказал бы я о своем папе), а еще больше он восхитился перу, которое я ему показал. Он был уверен, что это перо уже не подлежит починке после того как я добил его спицей. Моя мать отреагировала на мою кьютимарку более радостно, чем папа, но всё же не так радостно, как старик Хуфглас. Она была швеёй высшего класса. За несколько дней она сшила мне этот прекрасный костюм (я снова улыбнулся зеркалу). Мне он дико нравился, и я был готов поклясться, что буду носить его в школу хоть каждый день.

Я взглянул на часы, висевшие на стене, и обнаружил, что сижу в комнате и мечтаю о своем первом дне вот уже около пятнадцати минут. Собравшись с мыслями, я вышел в коридор и пошел в мастерскую комнату мамы.

— Вы чего-то от меня хотели, мам? – зашел я с вопросом.

Папа задумчиво сидел у стены, а мама, как всегда, копошилась с одеждой, лежавшей на её столе.

— Оооо! Да сынок! Просто мы с папой хотели пожелать тебе удачи на экзамене. Мы верим, что у тебя все получится, – сказала мама.

— Не сомневайтесь во мне, – смело заявил я. – Сегодня я в лучшей форме. Во всех смыслах этого слова.

— Как ты знаешь, сынок, – начал папа свою “ободряющую” речь, – мы заплатили немалые деньги за то, чтобы ты смог учиться там. Надеюсь, ты понимаешь, что на экзамене все не заканчивается. Ты должен проявлять себя и в ходе учебного процесса, чтобы зарекомендовать себя как стоящего ученика и не вылететь с треском.

— Расслабься, пап! У меня все будет под контролем.

С очередью на экзамен мне не повезло. Я стоял в ней последним. Обычно лучше иди в первых рядах. Так легче удивить экзаменаторов, которых еще не успели разбаловать своими трюками, и они более сконцентрированы на экзамене, чем на болтовне друг с другом. Я сидел на стуле в просторной аудитории, где принимали экзамен, и доедал последний маффин, который принес с собой. Экзамен проходил в простой форме. Сначала тебя случайным образом записывали в очередь, а после вызывали на небольшую сцену, которую, судя по всему, наспех соорудили в центре аудитории, и спрашивали о твоих талантах, которые ты должен был после продемонстрировать.

Вместе со мной здесь сегодня собралось 34 пони. Все были ровесниками. К моему большому удивлению, принимали далеко не все выступления. Около десятка пони не смогли сдать экзамен. У них либо был завален номер с талантом, либо они вообще не могли продемонстрировать своего таланта. Некоторые из этих пони убегали в слезах из аудитории, а некоторые забивались куда-нибудь в угол после выступления, и плакали. С каждым несдавшим атмосфера в аудитории становилась все нервозней. Я, к примеру, уже не был так уверен в том, что мой “трюк” с левитацией здесь кого-то вообще удивит. Тем не менее, я не терял уверенности в том, что пройду экзамен. Может быть, и не с самой высокой оценкой.

Пришла очередь 32 номера. Бледно-желтая единорожка с кьютимаркой в виде синей полупрозрачной сферы вышла на сцену.

— Ватер Шиммер! В чем заключается ваш талант? – спросил один из экзаменаторов.

— Мой талант? Я могу материализовать воду, а также изменять её состояние, то есть я могу её испарить, а могу заморозить, – гордо сказала единорожка. – Еще я немножко разбираюсь в погодной магии, – протянула она уже менее уверенно.

Я с удивлением посмотрел на её кьютимарку еще раз.

Вода! Так это вода! Синяя полупрозрачная сфера – капля воды. Больше походило на пузырек без горлышка, честно говоря… Я сидел и не понимал, как единорог с такой эффективной и актуальной магией может иметь такую безвкусную кьютимарку. Чувство вкуса досталось мне от матери, поэтому я был очень строг ко многим выступавшим на этой сцене единорогам, но здесь было нечто иное. Обычно единороги, имевшие действительно красивые кьютимарки, выходили и показывали что то обычное; что-то, что было не достойно их красивых кьютимарок. Но сейчас, я наблюдал, как единорог, с такой элементарной кьютимаркой, превращала кубик льда, взявшийся из ниоткуда, в пар. Пар собирался вверху в миниатюрную тучку, из которой лился такой же миниатюрный дождь. Капли дождя, падавшие на пол у ног единорожки, тут же испарялись.

Я сидел на своем месте с открытым ртом и понимал всю ничтожность своей магии в сравнении с этим. Около меня сидел единорог со светло-желтой шерсткой и синими копытцами. Его рот был приоткрыт, а лицо было наполнено удивлением и… даже восхищением. Его фиолетовые глаза смотрели на выступавшую Ватер Шиммер.

Выступление подошло к концу. Экзаменаторы в лице трех единорогов переглянулись. Все трое подняли вверх зеленые карточки. Это означало, что Ватер единогласно принята в школу. Радостная единорожка поскакала галопом к своему месту.

В нашу сторону направился земнопони темно-зеленого цвета.

— Эмилио Блэк и Мидипон Брэйвкруп. Экзамен закончится через 15минут. Поэтому вы будете выступать вместе, так как иначе вы не успеете его сдать, – спокойно сказал он мне и моему соседу по месту.

— Мы не виноваты в том, что многие пони подолгу выступают, – возмутился я.

— Я думаю, это будет учтено при принятии решения о вашем поступлении, – ответил он все тем же спокойным голосом. – А теперь, проследуйте на сцену.

Я с легкой злостью в душе посмотрел на своего соседа, который смиренно пошел на сцену. Судя по всему, он и сам был не в восторге от того, что ему предстоит выступать с кем-то одновременно. Я подхватил облачком левитации сумки, валявшиеся под моим стулом, и, закинув их себе за спину, поплелся за светло-желтым единорогом, которого, судя по всему, звали Эмилио.

— Эмилио Блэк! Расскажите, в чем заключается ваш талант? – уже в 33 раз спрашивал экзаменатор, сидевший между двумя другими.

— Я могу рисовать картины при помощи красок, которые сам же и материализую, – смело сказал он.

Я взглянул на его кьютимарку. У меня было впечатление, что на его круп пролили радугу. Большая клякса радужного цвета красовалась на его боку.

— Ну, а вы, Мидипон Брэйвкруп? Чем вы нас сегодня порадуете? – обратился тот же самый экзаменатор уже ко мне.

— Я порадую вас чудесами высокой концентрации. Я буду левитировать одновременно семь перьев, которыми буду писать на листках различные тексты, – сказал я, доставая из своих сумок перья и пачки листов.

— В таком случае, я предлагаю вам начать демонстрировать ваши таланты, – сказал экзаменатор.

Я спешно начал раскладывать перед собой листы бумаги, изредка поглядывая на то, как идут дела у Эмилио. Дела у него шли так же, как и у меня. Он пока что готовился к выступлению, устанавливая маленький складной мольберт на краю сцены. Но сейчас мне было не до него. Мне нужно было приложить непомерные усилия, чтобы одновременно сконцентрироваться на целых семи перьях!
“Ну Миди, давай! Ты сможешь! Не зря же ты последний месяц тренировался сперва на двух, потом на трех, затем на четырех перьях и так далее? Да! Ты не пробовал писать семью перьями сразу, но ведь пару дней назад у тебя получилось писать сразу шестью!” – не переставал я мысленно себя подбадривать.
“А вдруг я не смогу?! Вдруг они не оценят это?! Ведь до меня была куча других единорогов, которые показывали свои таланты!” – вопил второй голос в моей голове.
“Завали свой рот маффинами!” – начал говорить третий голос второму.

Бррррр!.. Я мотнул головой, очищая свою голову от мыслей и волнения. Сейчас мне действительно нужно было сконцентрироваться на левитации. На кону была моя судьба. Мне очень сильно хотелось учиться в этой школе. Меня всегда тянуло к знаниям, а особенно к магическим знаниям.

Я начал понемногу концентрироваться на левитировании перьев. Первые два пера подлетели и начали писать на заготовленных листах. Мне не составило никакого усилия заставить их писать то, что мне нужно. Я зазубрил все движения перьев при написании нескольких десятков текстов, поэтому выбрал два самых длинных текста и только подпитывал заклинание левитации. Самые длинные тексты я выбрал вовсе не из любви к горе исписанной бумаги; я выбрал их, чтобы у меня было больше времени на то, чтобы сконцентрироваться на остальных перьях. Я старался не спешить брать под контроль сразу все перья. Такую нагрузку не потянул бы ни мой мозг, ни мой рог.

Третье перо мне далось так же просто, как и первые два. А вот четвертое… Четвертое перо далось мне несколько сложней. Мне уже становилось тяжело. Я взял под контроль пятое перо. Пот выступил на моем лбу. По телу прошлась легкая дрожь, а за ней начала приходить усталость.

— Черт. Только не сейчас. Только не сегодня. Прошу тебя, Селестия, – услышал я бормотание Эмилио.

Я бросил взгляд в его сторону. Он стоял у своего разобранного мольберта, на котором уже появились очертания школы молодых единорогов им. Селестии. Рисунок и вправду был отличным, но что-то было не так. Не с рисунком. Что-то не так было с его рогом. Он не только сиял, но и неестественно искрил. Но я уже не мог думать об этом. Шестое перо не стало бы меня ждать. Мои копыта начали наливаться свинцом в тот момент, когда я заставил шестое перо плясать по бумаге. Я достиг своего рекорда. Шесть перьев. Мне оставалось последнее седьмое перо. Перо, отделявшее меня от поступления в школу, в которой я уже давно мечтал учиться. Я направил свои последние силы в это чертово перо. Облачко левитации появилось вокруг него. Медленно оно поднялось и поплыло к бумаге.

— Нет!

Резкий хлопок. Фиолетовая вспышка откуда-то сбоку. Последнее седьмое перо выпадает из левитационного облака. А за ним и все остальные. Б***ь!

Я не успел понять, что отвлекло меня от экзамена и сломало тем самым мою мечту, поскольку в этот момент услышал вопли. Подняв взгляд от перьев, я увидел Эмилио, бегающего по сцене и размахивающего своей головой. Из его рога, с некоторой периодичностью, разлетались в разные стороны большие капли краски. Одна из капель чуть было не попала на мой костюм. Спасло его лишь то, что я вовремя отпрыгнул. Многие сидевшие в аудитории были уже забрызганы краской. Никто не понимал, что происходит. Некоторые единороги пытались возвести щиты, которые заслонили бы сцену, но они тут же падали, задерживая максимум одну каплю этой краски. Экзаменаторы, вскочившие со своих мест, пытались остановить происходящее. Один из них как раз и возводил те самые немощные щиты. Это было крайне странно, ведь среди экзаменаторов сидели достаточно опытные единороги, которым не составило бы проблемы создать мощный и стойкий щит.

Второй экзаменатор, пытался обхватить телекинезом Эмилио, но и в этот раз магия была почти бесполезна. Она лишь слегка замедляла обезумевшего и орущего (неужто от боли?) единорога.

Третий экзаменатор вообще пропал в неизвестном направлении.

Очередная капля полетела в мою сторону. Я пытался отпрыгнуть, но капля, превышавшая по размерам пирог, успела попасть в меня и сбить со сцены, уронив на стулья, расставленные перед нею. Было не очень больно. Было скорее обидно. Я! Единорог, мечтавший учиться в этой школе, и заваливший экзамен из-за какой-то фигни, сейчас валялся в кучке стульев, измазанный зеленой и красной красками. Костюм, который я носил только первый день, и который мне дико нравился, сейчас был уделан донельзя. Быстро заползая за стулья, я попытался левитировать за собой баррикады из них, но обнаружил, что мой рог, измазанный в долбаной краске, напрочь отказывался работать. Карабкаясь между стульями в сторону щита, который то появлялся, то пропадал, я пытался судорожно сообразить, что же произошло с моей магией. Я вроде как не перегорал. Если бы я перегорел, то я бы сейчас уже потерял сознание. Тогда в чем же была причина? Что заставляло магию опытных единорогов блекнуть, а мою и вовсе отключало? Обычные краски, вырывающиеся из черного рога Эмилио, заставляли всех вокруг терять магию. Стоп! С чего я вдруг решил, что рог Эмилио черный? Он же, вроде как, был светло-желтого цвета! Точно! Когда он пробегал мимо меня — за пару моментов до того, как я улетел со сцены — я видел его рог. Он действительно был черным. Но как?! Я впервые видел, чтобы у кого-то изменился цвет рога.

Наконец, я дополз до спасительного щита, который пытались создать теперь уже оба экзаменатора, оставшиеся с учениками (до сих пор я не понимал, где третий). Под щитом уже были все ученики. Большинство из них были измазаны в краске. Лишь единицам повезло оказаться под щитом раньше всех. Среди них я обнаружил Ватер Шиммер.

— Ватер! – закричал я, подбегая к ней. – Мне срочно нужна твоя помощь!

— Что тебе нужно от меня?! – непонимающе уставилась она.

— Мне нужно, чтобы ты заморозила шар, который только-только собирается отделиться от рога этого безумного единорога.

— Но как я это сделаю?! У всех нас магия напрочь заблокирована. Даже Блайндтайм (как я позже узнал, так звали одного из наших экзаменаторов и моего будущего преподавателя) едва может поддерживать этот щит! Я просто-напросто не смогу!

— Перестань! У тебя хватит сил на это. Просто ты должна сильно постараться. Я уверен: если ты остановишь это, заморозив его рог в шаре краски, то тебе обеспечено отличное окончание этой школы.

— Хорошо. Я попробую, но наверняка не получится.

Она уверенно вышла вперед к границе щита. И, когда щит в очередной раз пропал, она направила свой рог в сторону Эмилио и выстрелила целой горстью искр. После чего упала замертво. Её рог искрил еще несколько секунд после того, как она упала. А после потух.

Все вокруг остановилось. Шум исчез, как и щит. Я не знал, что вокруг происходило. Я просто тряс в своих копытах тело Ватер Шиммер, пытаясь привести её в чувство. Кажется, я что-то кричал, но не слушал звуков в тот момент. Слышал звон. Время замедлялось. Мир темнел. Я терял сознание.

Медсестра в медпункте уже долгое время расспрашивала меня о моем самочувствии и о том, что я помнил. Родители стояли за дверью, ожидая, когда меня можно будет забрать домой. Я чувствовал себя вполне отлично, но меня серьезно беспокоила судьба Ватер Шиммер и Эмилио Блэка.

— … а потом я, очевидно, потерял сознание, – закончил я свой рассказ.

— Хорошо. Вся ситуация была уже объяснена твоим родителям. От них ты сможешь узнать, что произошло в том зале. А я пока схожу кое-куда ненадолго. С кровати лучше не вставай. Мы отпустим тебя, как только убедимся, что с тобой всё будет в порядке.

— А что с Ватер и Эмилио?

— За них не беспокойся. Они в норме и уже пришли в себя, – заверила меня медсестра. – Хотя не буду скрывать от тебя тот факт, что магия обоих перегорела. Удивительно, что твоя осталась целехонькой. Ты, насколько я понимаю, уже перегорал. Так?

— Да. Около года назад.

— Хорошо. А теперь жди меня тут, – сказала она и ушла.

Когда я пришел домой, родители кинулись расспрашивать о моем самочувствии еще более активно, чем медсестра в медпункте. После допроса родителей, в котором вопросы вроде “У тебя сейчас не кружится голова?”, “Левитировать хоть что-то можешь?” повторялись около десяти раз, меня усадили в кресло около камина, дали тарелку с маффинами и начали рассказывать, что же все-таки произошло.

— Дело в том, что Эмилио Блэк из старого рода Блэков, имеет одну родословную особенность, – начал свой рассказ папа. – Около двух сотен лет назад, Блэки были подвергнуты проклятию духа раздора по имени Дискорд. Проклятие заключалось в том, что все члены семьи в подростковом возрасте страдают магической болезнью, именованной “нестабильным колдовством”. Также признаки этой болезни активируются в агрессивном состоянии всю жизнь. Нестабильное колдовство ужасно тем, что при сотворении любого заклятия есть маленькая доля вероятности вызвать форму хаоса. При такой форме все заклинания, сотворенные около эпицентра формы, поглощаются её носителем и выплескиваются из него уже искаженными копиями того заклинания, при котором была принята форма. То есть, если у Эмилио Блэка это было простое заклинание материализации краски и переносе её при помощи телекинеза, то в результате принятия его рога формы хаоса он начал раскидывать вокруг гигантские капли краски. Когда Эмилио принял форму, трое ваших экзаменаторов тут же прореагировали. Двое из них остались для вашей защиты, а один побежал за помощью. Экзаменаторы не стали рисковать с заклинанием телепортации, так как магическое поле было нестабильным. Ну, или как они это объяснили? – обратился он с вопросом к маме.

-Да, они так и сказали. Из-за нестабильного поля, они не стали рисковать применением телепортации. И правильно сделали. Если бы они начали телепортироваться около принявшего данную форму хаоса пони, то была бы высока вероятность, что всех вас поглотила бы форма, – продолжила рассказ мама. – Дело было ещё и в том, что поглощение большого количества энергии в этой форме вызывает выжигание собственной магии у носителя формы. Из-за этого Блэк бегал как сумасшедший. Ему было, мягко говоря, больно. О том, что он в конце мог бы не перегореть, не идет и речи. А вот перегореть носитель может только тогда, когда он будет многократно переполнен магией, поглощенной из чужих заклинаний. Именно такую порцию и выдала ему Ватер Шиммер, которую ты попросил о сотворении заклинания заморозки на краске. На самом деле не имело значения, какое заклинание она бы произнесла. Дело все в силе поглощённого заклинания.

Теперь мне стало понятно, почему щиты опытных учителей единорогов почти не держались. Они очень быстро поглощались формой хаоса, создавая тем самым нестабильное колдовство. И какой же глупой идеей было надеяться на то, что заморозка черного рога Эмилио поможет утихомирить его краскометательный рог.

— Мам, а почему я потерял сознание? Ведь теряют сознание, когда выгорают. Медсестра сказала, что я не выгорел, – спросил я, левитируя маффин в подтверждение своих слов.

— Нам сказали, что после переполнения формы хаоса магией она взорвалась подобно бомбе и выпустила накопившуюся магию наружу. Вас всех там захлестнуло этой волной, поэтому, когда к вам на помощь пришли мед-пони, архихорн и Селестия, вы валялись без сознания. Интересно еще то, что о существовании формы хаоса из всех знали только Селестия и архихорн.

Теперь я сидел и поражался другому: сама Селестия пришла мне на помощь!

— А что насчет моего поступления, мам? – вдруг вспомнил я.

— По приказу самой Селестии, вы оба приняты в эту школу.

— Вау! Это же просто супер! Мам. А расскажи мне, пожалуйста, поподробней о магических полях и максимальных магических пределах. А то я добрую часть из твоих рассказов не понял.

— Этому тебя и будут учить в школе молодых единорогов им. Селестии. Лучше, чем учитель, я тебе все равно не объясню, а глупостями голову тебе забивать тоже не хочу, – ответила та со смехом.

Как же неудобно спать на деревянных столах. Именно это меня сейчас беспокоило, а не занудный голос учителя Блайндтайма где-то в начале кабинета. Шел урок “Общая История Эквестрии”, предмет мне абсолютно не интересный. Я дрых на задней парте, зачаровав перо на написание лекций за меня. Справа от меня сидел (а если быть точнее, то лежал) Эми. Его перо лежало на месте, не шевелясь. Ему было принципиально плевать.

— …ровно 185 лет и 213 дней назад принцесса Селестия была вынуждена применить элементы гармонии против своей сестры, именно этот факт послужил ухудшением торговых и политических отношений между грифонами и пони. Сей факт связан с тем, что принцесса Луна всегда стремилась поддержать союз с ними, а принцессе Селестии казалось… — шел голос, откуда-то издалека.

— Эми, — позвал я своего соседа.

— Отстань. Дай мне поспать, — уныло ответил тот.

Я лениво оторвал свою голову от парты и посмотрел на переднюю часть аудитории.

— Судя по тому, что Ватер Шиммер сегодня какая-то помятая, ты эту ночь опять бренчал под её окнами на своей дудке.

— Это не дудка, а флейта! – возмутился он, слегка приподнимая голову и сверля меня своим “гневным” взглядом, от которого меня тянуло на смех.

— Да хоть волынка, играешь ты на ней все равно как на дудке, — с усмешкой заметил я.

— А ты, можно подумать, играешь на ней лучше! – сказал он уже без прежнего возмущения.

— А можно подумать, что я пытался. Или, что мне интересна игра на ней, – парировал я. – Да и вообще. Ты не пробовал просто поговорить с ней? То, что она тебе нравится, еще не повод наигрывать под её окнами эту ужасную музыку.

— Сам ты ужасный! Я уверен, еще несколько ночей, и она не в силах будет устоять. Она выйдет ко мне со словами о том, какой я талантливый игрок на флейте. И мы будем гулять по ночному Кантерлоту, ведя разговоры о… Хм. Надо будет у кого-нибудь разузнать, чем она увлекается.

— Да просто подойди к ней и назначь встречу! – сказал я громким шепотом.

— А вдруг она откажет? Вдруг у неё уже есть особенный пони, который не разрешит ей идти на встречу со мной?

Прозвенел звонок. Профессор Блайндтайм замолк. И после небольшой паузы сказал:

— Домашнее задание: написать доклад на тему “События Грифоньих неурядиц начала II века”.

— Да, да. Обязательно напишу, – с насмешкой сказал Эми.

— Я бы на твоем месте написал пару строк об этом, – сказал ему я. – Профессор Блайндтайм уже устал от твоих отговорок.

— Ой. Только не начинай, Мид! Ты становишься похожим на мою маму.

— Напомни мне, пожалуйста, когда ты последний раз бывал в библиотеке? Месяц назад?

— Да. Я тогда еще плохо знал все эти школьные коридоры и заблудился.

— Знаешь, мне иногда кажется, что ты ходишь сюда только из-за Ватер Шиммер. Если бы ты по ней не сох, ты бы вообще на уроках не появлялся.

— Это не так. Я усердно учу лекции, которые дает нам профессор.

— Ты о тех самых лекциях, которые ты даже не пишешь, в большинстве случаев?

— Я пишу их! Просто не всегда у меня это получается. И вообще, я займусь учебой чуть попозже. У меня сейчас сверхважных дел хватает.

— Это каких дел? Не давать по ночам спать семейству Шиммер?

— Нет. Я сейчас рисую большую картину, на которой мы с Ватер стоим на крыше школы и жжём костер.

— Мммм… Ну удачи тебе в этом сверхважном деле…

Мы с Эмилио вышли из школы. На улице было облачно, но ни намека на дождливую погоду не было. Недалеко от широкой лестницы, ведущей к входным дверям, стояла Ватер.

— Давай. Просто подойди к ней и позови её куда-нибудь погулять, — сказал я своему приятелю, кивая в сторону бледно-желтой единорожки.

— Нет. Я не смогу. Сам подумай, единорог вроде меня, при всех подходит к ней и начинает выпрашивать свидание! Это, как минимум, нелепо.

— Это, как минимум, нормально, — поправил я его. – Даже если она откажет тебе, в этом не будет ничего ужасного.

— Все равно нет, — отрезал Эмилио.

Я подхватил Эмилио левитацией и понес его за собой в сторону Ватер Шиммер.

— Поставь меня на землю, придурок! Отпусти! – начал он беспомощно трепыхаться в воздухе.

— Ты сам напросился, — сказал я уже в полголоса.

Подойдя к Ватер, я заметил, что она читает какую-то книжку.

— Привет, Ватер! Что читаешь?

— Оу! Это первое издание “Погодная магия в общественных благах”.

— Какое совпадение! Мой друг Эмилио сам фанат этой темы, – соврал я, леветируя его на землю.

— Странно… Я думала, никому, кроме меня, не интересна эта тема. Я нашла эту книгу в одном из самых дальних отделов библиотеки, где слои пыли покрывают книги чуть ли не изнутри, — обратилась она уже к Эми.

— Да! Конечно! Это моя самая любимая магия, ведь она такая… Ну ты сама знаешь… Погодная.. И, эм… Такая.. Общественная! – начал тот нести бред.

— Может быть, погуляем с тобой как-нибудь? Расскажешь мне о своих успехах в этой области, – внезапно предложила Ватер.

Готов был поклясться, что челюсть Эмилио свисала чуть ли не до земли.

— Эм.. Да! Разумеется! Хоть прям сейчас! – оживился он.

— Сейчас не получится. Я сегодня плохо выспалась. В очередной раз, у меня под окнами, всю ночь играл какой-то ненормальный на своей дудке. Возможно, завтра мы с тобой сможем, куда-нибудь сходить. А сейчас мне нужно идти домой, чтобы пополнить запас утраченных снов, — улыбнувшись, сказала она.

Я едва сдержал порыв смеха.

— До завтра, – сказала она уже нам обоим, и, развернувшись, ушла.

— До завтра, – промямлил Эмилио.

— Ну вот! А ты волновался… — начал я.

— Ты идиот, Мидипон! О чем я с ней завтра буду говорить? Я же в этой погодной магии не в зуб копытом! Что она обо мне подумает?! – завопил он, перебивая.

— Просто скажи ей, что не мог найти способа завести с ней диалог. Скажи, что она красивая и покажи ей свой сверхважный проект. Попроси у ней еще одной встречи… Боже мой! Да что угодно! Только не говори о том, что тем ненормальным типом с дудкой под её окном был ты, — с усмешкой сказал я.

— Это была флейта, — грустно заметил Эмилио.

— Да просто забудь об этом инструменте! Он не для тебя.

— Пожалуй, ты прав… Я и сам догадывался, что мне не подходит играть на флейте. Я буду учиться игре на арфе!

Лицокопыто.

— Добрый день, ученики! – приветливо сказал профессор Блайндтайм. – Начнем наш урок с проверки ваших докладов. Первым отвечать пойдет Эмилио Блэк!

— Простите, профессор Блайндтайм, сегодня я не могу представить свой доклад, — виноватым голосом сказал Эми.

— Эмилио! С меня хватит! Я вызываю твоих родителей в школу. Завтра мы будем говорить о твоем исключении, — сказал Блайндтайм.

— Профессор, не исключайте Блэка, — внезапно сказала Ватер Шиммер, вставая со своего места.

— Это с чего бы это вдруг? – удивленно спросил Блайндтайм у своей любимой ученицы.

— Это все из-за меня! Эмилио помогал мне в моих экспериментах с магией погоды, — соврала она. – Обещаю, он сдаст вам все работы в течении недели.

— В таком случае, я не буду вызывать ваших родителей, — направил он свой взор на Эмилио. – А вы, мисс Ватер Шиммер, будете нести ответственность за то, чтобы он сдал все работы за последний месяц. Иначе Эмилио Блэк будет исключен из школы, а вам будет сделан выговор.

— Я позабочусь об этом. Нет поводов для беспокойства, профессор Блайндтайм, — заверила его Ватер.

— Зачем тебе нужно было это делать? – спросил Эмилио у Ватер Шиммер, как только мы толпой вывалились из школы.

— Просто, когда мне еще представится возможность найти пони, интересующегося погодной магией? Правильно! Еще очень не скоро, — сказала она в ответ.

— Эм.. Ватер… Тут такое дело… На самом деле, я немного приврал насчет этого. Просто я не знал, как мне завести с тобой диалог, – едва выговорил Эми.

Ватер молча посмотрела на него. На её лице не было ни капли удивления или возмущения.

— А ты думаешь, я и так не поняла это? – насмешливо сказала она. – Да по твоему лицу было видно, что ты впервые слышишь об этом направлении магии. Однако теперь ты просто обязан мне помочь с одним опытом. Я давно искала себе помощника. Поэтому прикрыла тебя перед профессором. Теперь ты просто обязан помочь мне с экспериментом, а я, так и быть, помогу тебе с горой докладов, которые ты не сдал.

Её слова удивили не только Эмилио, но и меня. С другой стороны, неспроста она была лучшей ученицей класса.

— Что стоишь как вкопанный? У нас сегодня с тобой по плану прогулка, – улыбнулась Ватер.

Всю следующую неделю я буквально не узнавал Эми. Он… Учился! Не без помощи своего нового наставника, разумеется. Ватер натаскала его по многим темам. Он все чаще и чаще появлялся в библиотеке.

— Ну, и каково это? – спросил я у него как-то раз.

— Ты о чем? – непонимающе уставился он на меня.

— Каково это — учиться? Ты же теперь понял, что это такое? – с легким смешком спросил я.

— Это… Отнимает много времени, честно говоря, — признал он. – С другой стороны, мы начали хорошо общаться с Вати. И, как оказалось, эта её погодная магия действительно занятная вещь. Ты знал, что сама Селестия является лучшим экспертом в этой области?

— Это логично. Ведь она поднимает солнце и луну, — заметил я.

— Ну.. Да… Но, все же, этот факт был интересным, — задумчиво сказал он. – А еще мы с Вати на днях собираемся провести этот самый её эксперимент. Только вот, я не уверен, что смогу выполнить все, о чём она просит. Тебя она, кстати, позвала наблюдателем. Суть эксперимента в том, что я должен буду поддерживать её своей магической силой для создания большого снежного облака. Представляешь?! Я… то есть, Ватер... создаст при помощи наших магических сил облако, из которого будет валить снег! Настоящий снег!

— А какой он может быть еще? – поинтересовался я.

— Ну.. Вати говорила, что спокойно может создать иллюзорный снег. Только он не будет валить из облаков и не будет холодным. Еще он, кажется, в тепле очень быстро тает… Ну, что-то вроде того, — неуверенно начал вспоминать Эмилио.

— Хорошо. Тогда я с радостью посмотрю на результат ваших трудов, – согласился я. – А что насчет работ, которые ты должен сдать мистеру Блайндтайму?

— О них можно уже не беспокоиться. Я не спал двое суток. Делал эти работы. И, кажется, они у меня неплохо вышли. По крайней мере, Ватер так сказала. Еще она сказала, что, если бы я не был таким ленивым, то мог бы спокойно учиться как ты, — Эмилио ткнул копытом в меня.

По мне прокатилась волна гордости. Лучшая ученица моего класса ставила меня в пример.

— Хотя я уверен, что твоя ленивость все же выше моей. Просто профессор Блайндтайм любит тебя.

— Ну… Возможно, это потому, что я всегда вовремя сдаю все работы, — тонко заметил я.

— Не смеши меня. Можно подумать, будто ты, Мидипон Ленивокруп, ни разу не запарывал домашние работы, – уверенно сказал Эми.

— Ну, да. У меня были несколько несданных вовремя работ, но все из них я отрабатывал, — туманно ответил я. – И да! Перестань коверкать мою фамилию.

Сегодняшний день выдался насыщенным. Я с отличием сдал экзамен по практической и теоретической магии. Вымотанный, я завалился домой, где меня уже ждали отец с матерью.

После того, как мы сели ужинать на кухне, отец как бы невзначай сказал:

— Знаешь, сынок. Сегодня я ходил в канцелярию и обнаружил, что там сейчас нехватка работяг, готовых взвалить на себя тяжкий бумажный груз.

— Что поделать, пап, – никак не отреагировал я.

За годы моей учебы в школе у моего отца произошло много изменений на работе. Во-первых, мой отец был повышен до капитана гвардии за кое-какие заслуги в борьбе с бандитами, обитавшими вблизи Вечнодикого леса и в руинах замка двух сестер. Во-вторых, бедняга мистер Хуфглас скончался. Я долгое время не мог думать о работе с бумагами, после того, как до меня дошло это печальное известие. Часто садясь за свой письменный стол, я вспоминал, как получил за ним свою кьютимарку. А, вместе с этим, я вспоминал доброго старика Хуфгласа. Мне казалось, это было так недавно…

— Добрый день мистер Хуфглас! Поздравьте меня! Я получил свою кьютимарку и починил перо, которое вы мне разрешили забрать! – радостно вопил я, подбегая к нему.

— Мальчик мой! Как такое возможно?! Да ты же прирожденный писарь! Пони с таким потенциалом в этой области я еще не встречал! Тебе определенно нужно развивать это умение! Кто знает, быть может, ты станешь главным смотрителем королевской библиотеки. Или даже возглавишь коллегию писарей Кантерлота. Я просто обязан научить тебя магии записи. Эта магия тебе сперва покажется простой. Но! Как и любая другая наука, она станет казаться тебе тем сложней, чем лучше ты её познаешь. Сегодня же мы начнем обучение!

— Но моя магия перегорела! Папа сказал, что я не смогу колдовать еще минимум неделю.

— В этом нет ничего страшного, друг мой. Для начала мы начнем с теории…

Около полугода он занимался со мной, пока я не начал добиваться успехов, которые превосходили умения самого мистера Хуфгласа. Его кьютимаркой было вовсе не перо или что-то наподобие того. Его кьютимаркой была книжка и стоявшая на ней склянка клея, как он мне потом сказал. Хотя эта склянка больше была похожа на банку краски. Тем не менее, он “немного” разбирался в написании текстов. Именно он научил меня тому трюку с левитацией, который я пытался показать на вступительном экзамене. Он же и порекомендовал мне тренировать это умение.

Теперь же, мистер Хуфглас остался лишь в моих воспоминаниях.

— Я, сынок, вот к чему клоню… — продолжал папа. – Я бы мог устроить тебя на работу в королевскую канцелярию после того, как ты окончишь школу. Там и деньги платят не малые, и работенка, вроде как, по тебе.

— Хорошо, пап. Я подумаю над этим вариантом. Для начала мне нужно до конца сдать экзамены, – с улыбкой заметил я.

Перспектива работать в королевской канцелярии меня устраивала, вот только за пять лет, что я проучился в школе, я так сблизился со своими друзьями, что расставаться с ними было для меня большой потерей. Эмилио очень тяжело переживал известие о том, что после окончания школы Ватер Шиммер уезжает работать в Клаудсдейл на фабрику погоды, где производили радугу, облака, снежинки и прочее. Ватер добилась больших успехов в области погодной магии. Она прославилась как профессионал в этой области после изобретения заклинания, позволявшего единорогам и земным пони ходить по облакам и взаимодействовать с ними.

Эмилио, хоть и сдал сегодня экзамен на “хорошо”, радостным вовсе не выглядел. Он вообще стал каким-то… Менее жизнерадостным. Он как будто замкнулся.

Вати тоже ходила грустной. Она была расстроена не так сильно, как Эми, ведь это был её выбор. И выбор был осознанным. Она всю жизнь стремилась к этому, и её ждало большое будущее. По крайней мере, я был в этом уверен. Очевидно, Эмилио был другого мнения.

— Привет, Эми. Готов к сегодняшнему экзамену? – спросил я у своего друга, уже зная ответ.

— Нет, не готов, – с сарказмом ответил тот.

— Я так полагаю, Ватер помогала тебе в подготовке?

— Нет. Я больше не принимаю её помощь. Уж если и бросает меня, то пусть бросает во всем.

— В таком случае, ни пуха, ни пера нам, — сказал я.

— К Дискорду! – разом произнесли мы.

Глава 3. Обычное начало тяжелого пути.

— Пап. Я соглашусь работать в королевской канцелярии. Только я бы хотел обсудить с тобой некоторые детали, — резко начал я диалог с отцом.

— Какие именно, Миди? – с интересном спросил он.

— Ты говорил, что в канцелярии сейчас полно рабочих мест.

— Ну.. Возможно, я немного погорячился, но да. Там, несомненно, будет место для тебя.

— Я хочу работать там с моим другом Эмилио.

— Слушай, я, конечно, понимаю тебя, парень. Друзья, мужская солидарность, пять лет бок о бок бились с гранитом науки, но все же… Я говорил только о тебе.

— В таком случае, я отказываюсь от этой работы. Дружба для меня важнее, чем деньги и карьера, — принял я решение.

Эмилио только что потерял одного очень близкого друга. Я не мог, вслед за Ватер Шиммер, оставить его сейчас.

Я развернулся и пошел в сторону двери.

— Подожди, Мидипон, — попытался остановить меня отец. — Не принимай необдуманных решений.

Я продолжал идти. Мой выбор был таким же осознанным, как и выбор Ватер.

— Мидипон Брэйвкруп! Остановись и подойди сюда! Будет тебе друг на работе!

Я остановился.

— Я устрою и тебя, и Эмилио на работу в королевскую канцелярию, — с гневом в голосе сказал отец. – Чертов ты пони. Привык получать либо все, либо ничего… Прямо как я… Я договорюсь, чтобы на работу вас приняли обоих, но не приведи Селестия чтоб ты или твой друг там как-то облажались! Это поставит большое пятно как на твоей репутации, так и на моей.

— Серьезно? – не верил своим ушам Эмилио. – Мы будем работать в королевской канцелярии? Мы вдвоем?

— Да. Все так и есть, – кивнул я.

— Поверить не могу! А какие должности мы будем занимать?

— Ну… Тебе я выпросил место эксперта по печатям и магической метке документов, а сам буду руководителем приема и отправки писем королевской почты. На самом деле наши обязанности этими должностями ограничены не будут, но и деньгами, как ты понимаешь, нас тоже не обидят. Мы будем получать около семи серебряных битсов в час, на каждого.

Глаза Эмилио расширялись все сильней и сильней. Когда я упомянул об оплате, он сел на месте, а его челюсть упала вниз.

Сегодня мы с Эмилио задерживались на работе особенно долго. Мне нужно было разобрать еще целую гору писем, направив их в нужные места, а у Эми, насколько я понял, были помечены и зашифрованы не все документы, пришедшие в этот понидельник. Сроки сдачи его работы горели, но он все равно не торопился, а выполнял свою работу не спеша. Опыт работы был у него уже не маленький, и он понимал, что торопливость в подобных делах только все портит. Сколько документов государственной важности ему приходилось порой переписывать ночами из-за неправильной шифровки или метки. Я был уверен, что он сегодня закончит работу позже меня как минимум на несколько часов. Поэтому, когда я завершил свою работу, я осторожно подошел к нему и сказал:

— Торговая площадка закрывается через двадцать минут. Тебе захватить чего-нибудь на ужин?

— Да. Захвати свежих овощей и пару склянок с вином.

— Уверен? Тебе завтра точно не на работу? – спросил я.

— Смотрю я, Миди, на эту кучу документов и думаю: как бы мне завтра всю ночь над ними не просидеть.

— Да не преувеличивай! Ты разберешься с этой стопкой до ночи.

— Хотелось бы мне быть столь же уверенным в этом, как ты, – усмехнулся тот в ответ.

Два года уже прошло с того момента как мы впервые пришли на эту работу. За это время мы с Эмилио накопили денег на небольшой двухкомнатный домик на окраине Кантерлота. Как и было обещано, деньгами нас не обделяли, хотя и повышений мы никаких не получали. На работе приходилось порой даже ночевать, ибо завал в канцелярии был вечным.

Я неспешно шел по рынку, пересчитывая деньги в своем кошельке. Насчитав в нем немалую сумму, я направился сперва к овощному прилавку, а затем и к винному.

Быстро закончив с покупками, я пошел домой; мои седельные сумки были нагружены провиантом. На улице начало понемногу темнеть. Когда я уходил с торговой площади, многие прилавки уже опустели.

По приходу домой я устало упал на кресло, левитировав тяжелые сумки подальше от себя. Настроение готовить что-либо у меня отсутствовало напрочь. Да и вообще настроения как такового не было. Была усталость. Я медленно проваливался в сон.

Послышался стук в дверь. Не вставая с кресла, я крикнул:

— Кто там?!

— Я! – послышался голос Эмилио.

Так быстро? Я открыл глаза и обнаружил, что за окном уже стемнело. Дискорд! Я и не заметил, как уснул в кресле. Левитировав задвижку, я медленно поднялся. В зал зашел Эмилио. Вид у него был еще хуже, чем у меня.

— Я так понял, мы можем отдыхать ближайшие несколько дней? – спросил он у меня.

— Да! И ты сам знаешь, как я этому рад.

— Тогда предлагаю в честь этого бахнуть по паре стаканчиков! – устало, но уже более оживленно сказал Эми.

— Ну, давай. Почему бы и нет… Тем более что повод есть.

— Какой еще повод? – немного удивленно спросил Эмилио.

— Ну.. Мы, вроде как, уже два года работаем на этой работе, и за все время ни разу не пожалели о своем выборе.

— Отличный повод, приятель, — согласился Эми.

Он был тем еще алкопонем. Меры своей, увы, не знал, но и глупостей под выпивкой не творил.

— Помнишь наш первый рабочий день? – с интересом спросил я, разливая по стаканчикам одну из бутылочек.

— Ну разумеется! Это был волнительный день. Я люто боялся подвести тебя и твоего батю. Хотя как потом оказалось, что волнения были напрасными. Работа далась нам достаточно просто. Вот только чем дольше мы работаем, тем больше я начинаю скучать по былой жизни. Помнишь, как мы с тобой веселились в школьные годы?

— Еще бы такое забыть… — по мне ударила волна ностальгии.

— Знаешь, Мид, чего мне не хватает? – спросил меня с серьезным лицом Эмилио, допивая свой стакан. – Мне не хватает встряски. Хочу, чтоб все снова было так, как было когда-то. Хочу приключений, черт побери. Помнишь, я раньше рисовал?! А ведь я уже и не помню, когда в последний раз заставлял свой рог что-то творить на бумаге.

— Ты рисовал незадолго до отъезда Ватер. С тех пор ты перестал рисовать большие картины.

Эмилио многозначительно промолчал.

— Давай еще вспомним, как мы с тобой посреди ночи пошли гулять в лес в поисках привидений и разожгли костер, — после небольшой заминки сказал я. – Клёвые же байки я тогда травил…

— Это когда мы с тобой подожгли нечаянно лес, а после нам пришлось тушить пожар всеми заклинаниями, которыми только могли?

— Да! – радостно сказал я, чуть не опрокинув со стола стакан своим зеленым копытцем.

— Нет, Миди. Хуфёное воспоминание. Мои родители меня потом месяц из дома только в школу и отпускали.

Я разлил по стаканам остатки из второй бутылки. И утонул в воспоминаниях.

— Знаешь, а ты прав! Нам и вправду не хватает хорошей встряски! – сказал я, поднимая стакан.

— Звучит как тост, — поддержал меня Эмилио.

— Командировка в Толл Тэйл? А с какой целью? – спросил я у своего начальника.

Солидный единорог серого цвета стоял передо мной. Его звали Флинтбук. Последние полгода мы с Эмилио подчинялись его указаниям. После его назначения из канцелярии поувольняли много пони и из-за этого мы с Эмилио начали вкалывать раза в два больше. Хотя свое дело Флинтбук знал хорошо. С ним в канцелярию пришел порядок и дисциплина. Нам с Эми он давал некоторые поблажки и никогда не задерживал зарплату, в отличие от прошлого руководителя канцелярии.

— Принцесса Селестия дала указ об освоении западных территорий. Там обнаружили большое количество самоцветов. И сейчас в ту деревушку, Толл Тэйл, съезжаются многие солидные джентльпони с целью построить там свой бизнес. Была собрана группа пони для постройки шахт по добыче этих алмазов. И по счастливой случайности вы были выбраны как руководитель этой группы. Хотя случайности не случайны. Насколько я понял, принцесса хочет, чтобы вы постоянно докладывали о своих успехах в области добычи самоцветов. Вы будете нести ответственность за добычу и доставку самоцветов в Кантерлот. Более того, у тебя репутация честного и добропорядочного пони, способного вести строгий учет. Ты, Мидипон, и сам прекрасно понимаешь, что с цветными камушками работать дело ответственное. Ведь они стоят уйму денег. Более того, у принцессы большие планы на тебя. Судя по всему, тебе придется там обосноваться и жить долгое время. Поэтому эта командировка должна фактически означать твой переезд. С другой стороны, ты имеешь полное право вернуться в Кантерлот и продолжить работу в канцелярии.

— А что касательно Эмилио Блэка? Он же тоже поедет работать в Толл Тэйл?

— Не совсем. Насчет него никаких указаний получено не было. Хотя, зная его, могу тебе гарантировать, что он рванет туда вслед за тобой.

— Да я и сам знаю, — задумчиво протянул я.

— Завтра я познакомлю тебя с твоей рабочей командой, а в четверг вы уже должны выдвинуться в пункт назначения.

Завтрашний день для меня настал очень быстро. Работой меня вчера загружать не стали. Я отправил несколько писем и с задумчивой миной пошел домой, где рассказал о так называемой “командировке” Эми.

Тот отреагировал на удивление весело. Сказал, что будет рад сбежать в другой город хотя бы на какой-то срок. Он, как и я, покидал Кантерлот несколько раз. И то ненадолго.

Я отворил дверь и вошел в просторный зал заседаний, в котором лично присутствовал раз пять, и то по праздникам. Сейчас же я вошел сюда по делу. Меня вызвал Флинтбук. Он должен был познакомить меня с моей группой, с которой я бы выдвинулся в Толл Тэйл.

— А вот и Мидипон Брэйвкруп, — громко сообщил Флинтбук собравшимся за длинным столом пони. – Именно он возглавит вашу группу. В его обязанности будет входить учет и доставка камней в Кантерлот. А также он будет смотреть за тем, насколько честно вы выполняете свою работу. Короче говоря, он ваш руководитель.

Я, немножко покраснев, прошел вперед и сел за стол. За столом помимо меня и Флинтбука сидели еще трое пони. Два земнопони и один пегас.

— Знакомься, Мидипон. Это Брикер, — указал Флинтбук на сидящего ближе всех земнопони. – Он будет отвечать за проектирование и постройку шахт в Толл Тэйле. – А это Лилстронг, он будет руководить работами на шахтах, а также будет твоим главным консультантом по части драгоценных камней. Он свое дело знает хорошо… Ну и наконец! Фаертрэк! Наш пегас-молния! Он будет руководить доставкой самоцветов в Кантерлот. У него большие заслуги в области скоростных полетов и доставке груза. В общем, он оправдывает свою кьютимарку.

Пока Флинтбук рассказывал о моих коллегах, я внимательно оглядывал их, а они, в свою очередь, меня. Первым мне в глаза бросился Брикер. Суровый серый земнопони с белой гривой и кьютимаркой в виде трех кирпичей, уложенных друг на друге пирамидкой. Следующим, на кого я обратил внимание, был не менее крепкий земнопони Лилстронг. Он был низкого роста, но маленьким от этого не казался. Его низкий рост компенсировало хорошо сложенное тело. Я видел не много земнопони, но все они, как правило, были “плотной комплекции”. Он был желто-зеленого с оттенком серого цвета, с ярко выделяющейся темно-красной гривой. На его крупе я обнаружил кьютимарку в виде переносного ящика для инструментов, в котором можно было увидеть молоток и гаечный ключ.

Обладатель имени Фаертрэк выглядел ярче всех здесь собравшихся. Вернее, даже не он сам. Выделялась его пламенного цвета грива. Волосы у корней были желтого цвета, а выше переходили в красный цвет пламени. Сам он был рыже-желтого немного блеклого цвета. Его круп украшала кьютимарка то ли метеорита, то ли языка пламени, загибавшегося в форму серпа.

Все по очереди подходили ко мне и протягивали копыто в приветствии. А тем временем Флинтбук продолжал.

— На днях, а, если быть точнее, то в четверг, вашей бригаде предстоит выдвинуться в Толл Тэйл. Вы поедете на повозке Брикера. На дорогу уйдет около четырёх дней, поэтому вам будет выделен запас провианта. Брикер, — Флинтбук указал взглядом на сурового земнопони, — живет там со своей семьей. И он оказал нам большую любезность, разрешив вам пожить первое время у него.

Суровый земнопони улыбнулся. Я поразился тому, как сильно изменилось его лицо с появлением улыбки.

— Не стоит благодарности. Для меня честь помогать правительству Эквестрии, – гордо сказал Брикер.

— Не скромничай. Без твоей помощи мы бы не обошлись, – сказал в ответ ему Флинтбук. – И все же, мы выдадим вам большую сумму денег, чтобы по прибытию Лилстронг смог нанять работяг для постройки шахты и добычи самоцветов. Кстати говоря, в работниках там дефицита нет, ибо в той деревушке много новых жителей, еще не успевших найти себе работу. Ваши зарплаты я буду высылать вам вместе с Фаертрэком. Скажу сразу: вы можете в любой момент отказаться от этой работы, если она вам кажется сложной или непосильной. Вас никто не осудит, и наказаний, выговоров и прочей шелухи от начальства не будет. Так что выбор за вами.

Брикер засмеялся.

— Я ни за что не откажусь от этой работы. Я уверен, мы принесем много пользы экономике Эквестрии, ну и, само собой, принцессе, – патриотично заявил он.

За ним закивали и остальные. В том числе и я.

Наступило утро четверга. Мы всей толпой стояли около большой повозки. Помимо моих новых друзей и Флинтбука вокруг Брикера бегала его дочка, пегасочка Хэпли. Брикер взял её с собой, когда приехал в Кантерлот. Он хотел показать ей, что такое большой город и какие развлечения в нем есть. Наши сумки отягощал провиант. В повозке было много места. По крайней мере, его было много до того как Лилстронг и Фаертрэк перетащили туда еще несколько сумок с провиантом. Создавалось такое впечатление, что ехать мы будем минимум две недели. Затем я вспомнил, каким аппетитом обладают многие земнопони, и срезал в мыслях наши запасы до недели.

— Мидипон! — подошел ко мне Флинтбук. – Держи эту книжку. В ней ты будешь писать отчеты о добычах самоцветов. Она зачарована магическим образом. Все, что ты пишешь в ней, начинает появляться в моей книжке. Так тебе не придется таскаться туда-сюда с этими отчетами для принцессы Селестии. Из напутствий могу тебе сказать только одно: будь осторожней. Жизнь за пределами Кантерлотских стен гораздо жестче, чем внутри них.

— Хорошо, мистер Флинтбук. Я постараюсь вас не подвести, — заверил его я.

— Да я и не беспокоюсь за тебя. Ты парень ответственный. По этой-то причине тебя и выбрали на роль руководителя этой группы. А теперь нам пора прощаться, ибо время начинает поджимать. Удачи вам.

Поначалу, я, Лилстронг и Фаертрэк молча располагались на своих местах. Хэпли захотела ехать прямо на папе, на что тот согласился неохотно, ведь ему предстояло везти повозку со всеми нами несколько дней. Я лег головой на свои сумки и меня начало клонить в сон. Еще бы! Я сегодня не спал вообще. Вечером, придя с работы, мы с Эмилио сидели в зале и обсуждали мою поездку.

— Ты выезжай завтра, а я отправлюсь туда через несколько дней. Нужно уладить дела с работой. Я уверен, Флинтбук не будет меня тут долго держать. Я уговорю его перевести меня на работу к тебе, – рассуждал Эмилио. – Дом я запру хорошенько, а ты не забудь взять ключи. На всякий случай. Проблемой остается только то, как я доберусь туда и где я тебя найду.

— Остановись в какой-нибудь таверне, а там я сам тебя найду, – успокоил я его.

— Ладно, а как быть с транспортом? – не унимался Эмилио.

— А это уже сам заморачивайся... Я бы порекомендовал тебе нанять извозчика.

— В Толл Тэйл!? Да он же будет стоить немереных денег! Хотя другого выхода у меня нет. Так?

— Ну… Можешь и пешком пройтись, – со смешком в голосе предложил я.

— Нет уж, спасибо, – улыбнулся Эми.

— Знаешь, время ночь, – сказал я, смотря в сторону окна. – Но мне что-то подсказывает, что сегодня я не усну. Переживаю что-то... Сам не знаю от чего. Это что-то не связанное с моей работой там. Насчет неё я уверен и не беспокоюсь. У меня предчувствие, что что-то не так с этой поездкой.

— Не страдай маразмом, Миди. Тебе пока рановато.

— Думаю, ты прав! Наверное, это просто боязнь нового места. Я ведь там совсем никого не знаю. Это, очевидно, меня и пугает.

Эмилио встал и, пожелав мне спокойной ночи, направился в свою комнату. Я же остался в зале и еще долго сидел в кресле, думая о своих родителях, о своей работе в канцелярии, о своем прошлом, в конце концов. О том, что мне скоро придется оставить все это позади и начать новую жизнь в новом месте.

Я проснулся от разговора моих новых пони коллег.

— Там куда мы едем, народ всегда был приветливый, – услышал я сквозь сонную пелену голос Брикера. – Хотя в последнее время многие пони стали грубее. Это связанно с тем, что новые поселенцы, приехавшие туда, слишком рознились характерами. Я даже пару раз встречал у нас на улице грифонов. Понятия не имею, что они там забыли. Ведь принцесса заключила с ними контракт о ненарушении воздушных границ. Да и вид у них вовсе не рабочий. Ну... не похожи они на работяг… Повадки у них не те. Скорее, на наемников они смахивают. В общем, много чего в нашей деревне поменялось, с тех пор как около неё нашли месторождения этих самых самоцветов. Все стали более корыстными, да и приветливость начала куда-то улетучиваться.

— Хочешь сказать, что весь этот шум вокруг самоцветов сделал вашу деревушку хуже? – спросил его Фаертрэк.

— Он сделал её лучше лишь в плане денег, — ответил за Брикера Лилстронг. – Да! Несомненно, прилавки у торговцев начали ломиться от товаров, а кошельки от денег. Ведь поселенцы, готовые покупать товары, сделали свое дело. Но многие пони стали более скупыми и грубыми. А эти новые пони в городе ведут себя как у себя дома. Причем раньше их домом, как мне порой кажется, была улица.

— Спокойней, Лилстронг, — прервал его Брикер. – Далеко не все из новых жителей ведут себя так. Взять, к примеру, того пегаса по имени Рилфилд. Он и его семья очень дружелюбные пони. Один раз он даже помог мне при строительстве дома для нового поселенца. Абсолютно бескорыстно. Или еще, взять, к примеру, ту единорожку, не помню уже как её звать. Она же открыла в своем новом доме чуть ли не целую библиотеку, а днем читает жеребятам различные поучительные книжки. Хэпли была у неё уже, наверное, дюжину раз, когда та читала свои книги.

— Ну да, — согласился Лилстронг. – Возможно, я перегибаю, но все же мне кажется, что некоторым новым жителям деревни стоит вести себя каплю поскромней. Моя сестра, работающая там врачом, регулярно жалуется, что к ней поступают с переломами копыт и ребер. И что бы ты думал? Думаешь, те пони ломают свои кости по неосторожности? Как бы не так! В городе участились драки, и было даже несколько грабежей. И везде были замешаны копыта этих новых поселенцев. Они бывают порой агрессивны. Раньше зайдешь в таверну…

— Алкопонь, – шепотом усмехнулся Брикер.

— … там все свои, дружелюбные, общительные. А сейчас? Сейчас там взгляды стали злобные, недоверчивые. С сидром переборщить боишься, как бы не обобрали до копейки, — с обидой в голосе закончил мысль Лилстронг.

Окончательно разбуженный разговором, я уселся на скамейке в повозке. Около меня на скамье мирно дремала Хэпли. Её яркая грива зеленого и желтого цвета свисала со скамьи. Сизо-зелёная поняшка была размером не больше мешка провианта, лежавшего около неё.

— Оооо! Гляньте кто проснулся! Время уже спать ложиться, а мы только встаем, – усмехнулся Лилстронг. – Мы как раз собирались разбить лагерь. Ты ведь не против?

— Нет, конечно, – сказал я, оглядываясь по сторонам.

Солнце уже понемногу садилось где-то за деревьями и начинало стремительно темнеть. Повозка остановилась вблизи небольшого леса, и мы слезли с неё. Нужно было разбить лагерь с костром. Я вызвался собрать дров. Побродив по лесу и собрав нужное количество палок, я вернулся к повозке. В лесу у меня было странное впечатление, будто за мной кто-то следит. И этот «кто-то» прятался где-то в глубине этого леса. У повозки это ощущение рассеялось. Сложив на месте нашего привала добытые дрова, я левитировал несколько полешек подальше и поджег их своей магией.

— Хорошо, когда в походной группе есть башковитый единорог, – заметил Брикер. – Не надо морочиться с огнем для костра.

Я лишь усмехнулся.

Все расположились вокруг костра. Одна Хэпли продолжала спать в повозке. Брикер накрыл её одеялом.

— Завтра выдвигаемся рано. Я постараюсь разбудить вас, как только начнет светать, — сказал Брикер.

— Насчет подъема не беспокойся, — заверил я его. – Я разбужу вас. Я ведь не буду ложиться.

— Хорошо. Только учти, поднять Лилстронга пораньше — задача не из легких. Он спит как медведь.

Лилстронг одарил его тем самым дружеским взглядом, которым меня иногда одаривал Эмилио, когда я говорил ему, что если он выпьет еще стакан, то ему придется мыть пол на кухне.

Некоторое время мы сидели у костра и рассказывали друг другу о себе. Оказалось, что Лилстронг и Брикер оба из Толл Тэйла и что они друзья чуть ли не с самого детства. Фаертрэк рос в Клаудсдейле, где после окончания знаменитой летной школы Стормболтов устроился на работу курьером. Выполняя заказ одного из своих клиентов, он доставил нехилых размеров груз в Кантерлот всего за один день. Получателем заказа был Флинтбук, который впоследствии зарекомендовал Фаертрэка как отличного доставщика грузов и взял его в группу по добыче самоцветов. Брикер был архитектором в своей деревушке, где сколотил немалое состояние на постройке домов. Лилстронг работал с ним на пару, но после того как Брикер обзавелся семьей, они стали меньше общаться, и эта совместная поездка в Кантерлот должна была укрепить их дружеские отношения.

В Толл Тэйле первое время мы планировали всей оравой жить в особняке Брикера. Нам, как оказалось, предстояла большая работа перед добычей самоцветов. Постройкой шахт и добычей самоцветов все не ограничивалось. Была запланирована постройка рабочих домов со складскими погребами, где должны были храниться самоцветы. Наша маленькая группа имела больше разведывательную и подготовительную задачу. Далее к нам должны были подтянуться другие пони из Кантерлота.

Впрочем, все это ожидалось еще очень не скоро. Поэтому Фаертрэк быстро сменил тему на доставку самоцветов. Я объяснил ему, по какой системе будет вестись учет камней, на что он слегка обиженно заметил, что ему можно доверять такие ценные грузы и без всяких учетов. Я лишь сослался на необходимость отчетности перед руководством. Лилстронг начал было ругать бюрократию, но, коротко взглянув на мою кьютимарку, решил, что разговоры об архитектуре более увлекательное занятие.

После (очень) плотного ужина пони начали ложиться спать. Остались только я и Фаертрэк. Фаертрэк сказал, что привык перед сном некоторое время летать и пожаловался на то, что его крылья засохли за целый день без полетов. Когда он улетел, я левитировал к себе свои седельные сумки, валявшиеся в повозке и начал перебирать то, что этим утром спешно покидал в неё. Вынув всю еду, припасенную в дорогу, на дне сумок я обнаружил кипу листов, несколько перьев разных птиц и две книги. Одну мне сегодня с утра дал Флинтбук. Учетная книга. В красивом стилизованном переплете. В центре книги располагалась кьютимарка принцессы Селестии. Я оглядел вторую книгу. Она была уже достаточно старой, но несмотря на это выглядела так же как и в тот день, когда мне её подарил Эмилио. Это был его подарок на мой день рождения. Мы уже жили вместе около полугода на тот момент. На обложке был мой портрет, а с задней стороны моя кьютимарка. Я понятия не имел, зачем взял её с собой. Возможно, я боялся с этой поездкой потерять все из своего прошлого. Ведь возвращаться в Кантерлот я уже не хотел. Решение было принято. Вот только я не желал распрощаться со всем, что там оставил. Одним из самых важных пони в моей жизни был Эмилио. С ним я был знаком вот уже лет семь, если не больше. С родителями мне было расставаться менее тяжело. Возможно, потому, что я расстался с ними вот уже почти как два года. Общение с ними, я, конечно, поддерживал, но не так активно, как раньше.

Сейчас же, держа в копытах эту книгу, я понимал, что в моих руках частичка тех самых воспоминаний, которые ничто и никогда не сможет стереть из моей памяти.

Пришло время встречать новое окружение. Новые заботы. Я надеялся, что работа по добыче самоцветов не сильно отяготит мое свободное время. Думаю, у меня будет время для того чтобы решить, чем же я займусь после того, как все в Толл Тэйле станет стабильным.

Я сложил все обратно в сумку и левитировал её в повозку. Темнота вокруг была уже ночная. Я слышал, как похрапывает Лилстронг. Гигантская тень, которую отбрасывало его тело в противоположную от костра сторону, указывала в сторону леса, около которого мы остановились. Я вгляделся в темноту чащобы. Мне казалось, что там что-то светится. Будто какие-то глаза смотрели на наш лагерь оттуда. Появилось ощущение, будто за нами кто-то следил.
“О боже! Мидипон! Заканчивай со своей паранойей!” – крикнул голос в моей голове.

Я мотнул головой, выбрасывая из неё все плохие мысли об этом месте. Хотя еще долгое время меня не покидало это странное ощущение.

Что-то резко приземлилось около меня и порывом ветра на пару секунд задуло пламя костра, заставляя его разгореться еще сильнее. Фаертрэк молча устало прошел мимо костра к повозке. Некоторое время спустя, порывшись в своих сумках, он вернулся со свертком в зубах.

— Будешь? – вопросительно посмотрел он на меня, доставая из свертка пирожок.

— Нет, спасибо, — улыбнулся я ему, вспомнив, что, когда мы ужинали, Фаертрэк к еде и не притронулся.

— Ну и зря, — неразборчиво сказал он с набитым ртом. — Они вкусные!
“Еще бы, столько времени не есть…” – подумал я.

Доев пирожки, Фаертрэк деловито уселся около костра и осторожно спросил:

— Слушай, Мидипон, у тебя нет никаких странных ощущений после того как мы здесь остановились?

— Нет, — резко соврал я. – А чтото случилось?

— Ничего не случилось, — задумчиво протянул Фаертрэк, — просто у меня какое-то странное чувство, будто мы здесь не одни. Я понимаю, это странно звучит, но мне кажется, что за нами кто-то пристально наблюдает.

Клянусь! Если бы не шерстка, покрывавшая все мое тело, то Фаертрэк даже при таком освещении смог бы увидеть волны мурашек, побежавших по моему телу.

Фаертрэк странно на меня посмотрел.

— Черт! Прости. Я не хотел тебя напугать. Я просто поделился впечатлениями об этом спокойном на вид местечке. Не подумай про меня ничего плохого, — кинулся извиняться Фаертрэк.

— Да нет, все в порядке, — соврал я, внезапно понимая, что на моём лице застыл испуг, — просто мне кажется, что у тебя это все из-за нервов.

— Думаю, ты прав, — уже спокойным тоном ответил он. — Это все нервы шалят. Ну да ладно, сегодня был насыщенный день, хоть я и провел его в повозке. Спокойной ночи.

— Спокойной.

Лилстронг, недолго думая, улегся прямо около костра.
“Как он только не боится спалить свою шерсть или, чего хуже, перья?” – удивился я, смотря на его огненную гриву.

Ночь обещала быть холодной. Хоть жар костра и грел мои копыта и грудь, но легкий ветерок не давал спине так же согреться. Поэтому я, недолго думая, левитировал себе покрывало из повозки и укутался в него. Летом в этой части Эквестрии всегда так было. Днем тепло, а ночью наступает легкий холод.

Я посмотрел на своих товарищей. Брикеру и Лилстронгу, казалось, вообще можно было не задумываться о температуре на улице. Жар, исходивший от их тел, уступал лишь жару от костра. Фаертрэк же лежал так близко к огню, что ему наверняка не было холодно.

Оглянулся я и в сторону повозки, на которой, свернувшись комочком и накрытая одеялом, лежала Хэпли. Интересно, что же ей сейчас такое снится, что она так улыбается во сне? Возможно, то, как они с отцом приезжают домой, а там их радостно встречает её мама? Кто знает…

Я уставился на пламя костра. Всегда удивлялся этому свойству огня завораживать взгляд. Казалось, я вечно могу смотреть на извивающиеся языки пламени, но сейчас меня интересовали вовсе не они. Я думал над словами Фаертрэка.
“…просто у меня какое то странное чувство, будто мы здесь не одни. Я понимаю, это странно звучит, но мне кажется, что за нами кто-то пристально наблюдает…” – прозвучали его слова в моей голове.

Я бросил взгляд в сторону леса, и меня снова охватило то же самое ощущение. Казалось, что где-то там, в лесу, в темноте, таятся два таких же глаза и смотрят на меня. У меня появилось резкое желание пойти и разобраться, что же там такое происходит. Мне хотелось доказать себе, что там ничего нет, но что будет, если вдруг там и вправду кто-то есть?

Время тянулось медленно. Каждая минута казалась часом. Чем дольше я сидел у костра и пытался избавиться от плохих мыслей, тем глубже вгрызались они в мою голову. Я пытался отвлечь себя чем-то, но все было тщетно. Странное ощущение слежки н давало мне думать о чем-либо другом.

Солнце еще не поднялось из-за горизонта, но на улице уже начинало светать. Понятия не имею, как я дотянул до утра. Прогоревший костер уже даже не тлел. Лишь горсть пепла осталась на том месте, где вчера пылал костер. Покрывало хоть и спасало от холода поначалу, но перестало греть, когда костер потух. Я начал замерзать. Мурашки бегали по моему телу взад и вперед, заставляя изредка дрожать. Радовало лишь одно: меня наконец покинуло это странное ощущение.

Вылезать из-под теплого покрывала у меня не было ни малейшего желания, поэтому я одной лишь левитацией начал будить похрапывающего Лилстронга. Как и предупреждал Брикер, это была задача не из легких. Однако после того как я не выдержал и обхватил левитацией его копыто, поднимая его в верх, Лилстронг вдруг удивлённо открыл глаза и рефлекторно ”двинул” вторым копытом воздуху. Потом, не понимая, что происходит, он вырвал из левитационного облака копыто и вскочил.

— Мидипон! Имей совесть! Зачем же так пугать? Ты не мог меня по-другому разбудить? – возмутился он.

— «По-другому» это как? Так как я пытался это сделать последние десять минут? – с усмешкой спросил его я.

— Ну, уж точно не так, — уже без возмущения, но с легкой обидой в голосе сказал он.

Второй день пути мы провели более весело, чем первый, хотя я понятия не имею, как они проводили первый день, ведь я дрых всю дорогу.

— Ух ты, что это тут у меня? – радостно воскликнул Лилстронг, доставая пачку цветных карточек из своей сумки. — Это же колода для Файткарда.

— Файткард? – разом спросили мы с Фаертрэком.

— Ну да! Вы что? Ничего не слышали о Файткарде?

— Впервые об этом слышу, – сказал я, очевидно выражая нашу общую с Фаертрэком мысль.

— Ну... тогда объясняю. Файткард — это такая игра, в которой каждому игроку раздается определенное количество случайных карт. А дальше вы начинаете ходить друг на друга. В общем, побеждает тот, кто в конечном итоге выживает в этой карточной битве.

Мы с Фаертрэком с недоумением переглянулись.

— А это для здоровья-то безопасно? – поинтересовался у Лилстронга Фаертрэк.

Брикер слышавший наш разговор, начал хохотать, а Лилстронг мягко улыбнулся.

— Я имею в виду немножко другое: в этих самых карточках есть ваши жизни и прочая шелуха… В общем, вы разберетесь по ходу дела! – заверил он нас.

Потом он начал рассказывать правила игры и показывать карточки, объясняя их значения. Поначалу мы с Фаертрэком не понимали, в чем заключается смысл игры, но потом игра затянула нас с головой. Она оказалась и вправду интересной. За нашими действиями из уголка повозки с живым интересом наблюдала Хэпли. Брикер несколько раз ругнулся о том, что и сам с радостью показал бы нам как нужно играть в эту игру, на что Лилстронг лишь усмехался.

— Ну и, наконец, я добиваю твоего параспрайта второй головой своей гидры, — сказал мне Лилстронг, выводя из игры мою последнюю карту.

Я порядком недоумевал. То ли мне уже четвертый кон подряд не везло, то ли эта простая с виду игра была действительно очень сложной. Однако поражало меня не только это. Больше всего меня впечатляло то, как ловко Лилстронг держит эти неудобные карты в своих копытах, в то время как Фаертрэк просто проклинал их за неподходящую для игры форму. Именно поэтому уже четвертую игру подряд проигрывал сначала он, а потом я. Лилстронг, как мне казалось, играл в эту игру почти с младенчества, хотя по его словам в деревушке Толл Тэйл он далеко не самый лучший игрок Файткарда.

И хоть через несколько игр Фаертрэк вообще потерял интерес к игре, мы с Лилстронгом играли до самого вечернего привала. У меня даже получилось выиграть у него пару раз, но к вечеру я уже начал плохо соображать и меня дико клонило в сон. Это было не удивительно, ведь последние сутки я не спал. После плотного (весьма плотного) ужина, я, обессиленный, завалился спать около костра. Мы остановились на лесной дороге, и кажется, все были измотаны, за исключением Фаертрэка. Брикер устал больше всех, ведь последние два дня он вез огромное количество груза. В числе которого были и наши туши, мирно сидевшие на тележках. Перед сном Фаертрэк отправился на свой традиционный облет, и я еще не догадывался, как этот облет будет полезен для нас всех. Ведь этой ночью о спокойном сне можно было и не мечтать.

Около десятка пони в различной одежде сидели вокруг костра. Еще пятеро стояли в стороне. Среди этой пятерки были три единорога и двое земных пони. В большинстве своем единороги были одеты в темные балахоны. Хотя темными они, скорее всего, казались из-за окружавшей их ночной темноты. Пламя костра, вокруг которого собрались незнакомцы, было необычным. Оно было магическим. Фиолетовый огонь освещавший все вокруг гораздо слабее обычного огня, источал больше тепла и при этом не дымил, как это происходит при нормальном горении. Вокруг лагеря, который располагался посреди леса, стояла невидимая завеса, не пропускавшая звуков. В толпе пони, стоявших недалеко от костра, был единорог в фиолетовом балахоне. Его рог хоть и был скрыт в складках ткани, но все равно слегка светился магическим полем.

Пони, сидевшие у костра, выглядели достаточно жутко. По количеству оружия, сложенного около них, можно было подумать, что они гвардейцы, вот только манерами гвардейцев или начищенной до блеска гвардейской броней они не обладали. В их разговорах временами проскакивали выражения, от которых у меня, наверное, начинали бы скручиваться уши, если бы я их услышал.

В компании пяти пони, что стояли недалеко от костра, таких выражений не было. Сейчас они, очевидно, были увлечены более важным разговором.

— Сколько по-твоему времени нам еще ждать, Фарфлэт? Может быть, ты еще скажешь, что нам до самого утра здесь торчать? – гневно сказал земнопони в кожаной жилетке.

Ноги земнопони до самого туловища были покрыты многочисленными шрамами, выступавшими из не очень густой шерсти.

— Не спеши, Гроувел, – спокойно отреагировал единорог в бледно-сизом балахоне. – В ближайшие несколько часов мы возьмем их, а пока что прикажи своим парням размяться перед взятием. Ну, или как вы там готовитесь к своей работе?

— Да мы готовы уже последние двое суток! О какой к черту разминке ты говоришь? Мы и так достаточно долго ждали. Мы должны хватать их прямо сейчас, когда они все уснули, — не унимался Гроувел. — Я вообще не понимаю, почему мы не схватили их еще в первую ночь? Зачем мы так долго с ними возимся? Я собрал целую банду, способную грабить караваны только ради того, чтобы захватить в плен эту жалкую четверку…

— Их пятеро, — поправил его единорог в сером плаще, который до этого молча стоял около Фарфлэта.

— Мелкая не в счет, — нервно сказал Гроувел. – И мне плевать, чего хотите вы. Ваше дело передавать нам приказы от вашего боса, а мы в свою очередь должны их выполнять, а не слушать ваших тупых рекомендаций. Мы бы уже давно покончили с ними, если бы не эта ваша неторопливость.

Три единорога в фиолетовом, сером и бледно-сизом балахонах переглянулись.

— В таком случае, не смею мешать вашей работе. Оплату вы уже получили. Так что можете смело приступать. Кстати, по поводу пленных. Указания немного изменились. Нашему лидеру нужен теперь только единорог. На остальных, насколько я понял, ему наплевать. Хоть на костре пожарьте и скормите параспрайтам. Помните, единорог должен быть невредимым. Чтобы вам не пришлось его оглушать, вот вам кое-что в помощь – сказал Фарфлэт, левитируя из складок своего балахона мешок небольших размеров.

— Что это за хрень? – с опаской поглядывая на мешок, спросил Гроувел.

— Это то, что вы наденете ему на рог, если он будет фокусничать. И да, у них будет немалая сумма денег с собой. Так вот. Можете забрать их себе. Это будет вам небольшая премия. И я надеюсь, мне не нужно вам рассказывать, что с вами будет, если вы провалите задание Синдиката Алмазного Копыта.

— Оставь свои угрозы для пленника, которого мы вам привезем завтра днем.

Рог единорога в фиолетовом балахоне погас. Вместе с ним погасло и пламя костра. Звукоизолирующая завеса все еще висела, но воздух, который обозначал её, начал рябить слабее. Затем зажегся рог единорога в сером плаще. Серые магические поля, которые обхватывали его рог, начали обхватывать пространство за ними, образуя портал, в котором магическими вихрями вырисовывались очертания какого-то зала. По очереди три единорога в фиолетовом, сером и бледно-сизом балахонах вошли в портал. Как только копыто третьего исчезло в магическом вихре, портал ярко вспыхнул и тут же погас, издав приглушенный хлопок.

— Твою же мать! Неужели нельзя уходить менее пафосно?! Они же своими вспышками могли сдать наше местоположение! – шепотом ругнулся Гроувел.

— Гляньте-ка, кто заговорил о конспирации, — внезапно сказал земнопони стоявший около Гроувела. – Ах, да! Это же тот самый Гроувел, который пять минут назад рвался ворваться в лагерь того единорога и без всякой подготовки схватить их всех.

— Не капай мне на мозги, Шадоурайв, — ответил Гроувел молчавшему до этого момента земнопони в черной одежде с капюшоном и многочисленными карманами. — Лучше иди и объясни ребятам, как правильно подобраться к лагерю наших будущих пленных и не разбудить их своим гоготом.

Я стоял на берегу и смотрел в темные бурлящие воды реки. Я определенно не понимал, что происходило с ней. Ещё пару минут назад она была спокойной, а теперь её темные воды меня порядком начинали пугать. Вся группа была уже на той стороне берега и ожидала меня. Все они смогли спокойно пройти через это препятствие, а я не мог!

Я боялся чертовой речки!

Как бы смешно это ни звучало, но у меня ноги стали ватными, когда я ступил копытами в воду. По телу прокатилась дрожь. Вода в реке была не прохладной, как это бывает обычно в реках. Она была ледяной.

Но деваться было некуда. Я должен был проплыть до того берега, ведь там меня ждали мои друзья... Стоп. Как давно я начал считать этих пони своими друзьями? Я ведь еще неделю назад мог только догадываться об их существовании! Хотя какая, к черту, разница. Я просто должен плыть.

Я старался грести изо всех сил, но, оглянувшись на мгновение назад, я понял, что от берега я отплыл не больше чем на десять метров. Какого черта? Мое тело уже начинало изнемогать, но я продолжал свой путь на тот берег, и чем дольше я плыл, тем шире мне казалась река.

Я снова посмотрел назад. Тот берег уже был достаточно далеко, но берег, где меня ждали, так и не приблизился ни на метр. Копыта отягощала сильная слабость. Мою шею начало что то сдавливать. Стало трудно дышать. Я уже понимал, что доплыть до того берега у меня не хватит сил, но и поворачивать назад было бессмысленно. Я бы просто не доплыл. Брыкаясь из всех сил, я начал кричать. Вот только крика я не услышал. Вместо него я услышал глухой хрип. Я был в самом центре реки, где начинал закручиваться водоворот. Я попытался докричаться до своих друзей еще раз, но, когда я посмотрел на тот берег, то увидел, как они уходят прочь. Они оставили меня! Они решили, что если я не могу даже реку переплыть, то зачем я вообще нужен их группе. Я почувствовал, как кровь сочится из моей шеи и ледяная вода обжигала царапины, появившееся на ней.

И тут я вспомнил, что у меня есть магия. Селестия! Я вспомнил, что у меня есть магия, которой обладал всю жизнь только в тот момент, когда я был уже, наверное, на волоске от смерти. Я попытался магией своего рога телепортироваться на короткое расстояние. Это заклинание я проходил на третьем году обучения. Вот только, как я ни пытался, мой рог напрочь отказывался работать. Чем сильнее я пытался себя телепортировать, тем сильнее мою шею сжимало.

Я резко открыл глаза. Передо мной стоял плотный, но небольшой земнопони в черной одежде с капюшоном. Он держал какой-то чудесный ключ в своих зубах. На конце ключа слегка подсвечивался фиолетовым светом драгоценный камушек. Разглядывать этого пони, а тем более его ключ, мне пришлось не долго. За его спиной я увидел нечто более пугающее. Бездыханное тело Брикера жестоко избивали копытами три – четыре пони в бандитском обмундировании. Лилстронг хоть и не был повален на землю, судя по разбитому носу, тоже неслабо получил от громил, которые пытались его сейчас схватить. И судя по тому, что они уже прижали его к повозке, им это в скором времени удастся.

Но больше всего мое сердце разрывала Хэпли, которая валялась в ногах пони, топтавших её папу, и рыдала. Бедная пегасочка! На её глазах жестоко избивали отца, которому она, судя по всему, уже пыталась помочь, но её отпихнули как грязную половую тряпку. Некогда мне было уже определять, что ей сделали эти уроды. Я наконец обратил внимание на то, что брыкаюсь как припадочный, и мое горло все сильней сжимает какой-то ошейник. На моем роге было что-то тяжелое, прикрепленное к этому ошейнику цепью.

— … повезло тебе, парень, что ты не на их месте. Уж поверь, с такой важной личностью как ты, мы обойдемся помягче, — сказал пони, нависавший надо мной, и замахнулся.

Голос земнопони в черной одежде, звучавший все это время, погас.

Погас вместе с моим сознанием.

Я проснулся. Была еще ночь. Причем, судя по тому, что в костер, горевший нормальным пламенем, даже ни разу не подбрасывали дров, времени с того момента как я заснул прошло действительно немного. Я смотрел на огонь костра и не понимал, что же за кошмар мне такой сейчас приснился. По телу разливалась такая сильная слабость, что, казалось, я вот-вот вернусь в тот мир ночных кошмаров, но нет. После такого ужасного сна я не хотел ложиться так быстро. Я попытался поднять голову, чтобы оглядеться вокруг, ведь я слышал чьи-то голоса и хотел посмотреть, кто из наших еще не спит, но внезапно осознал, что мои копыта связаны, а шею охватывает тот же самый ошейник из сна.

Вот навоз! Это был не сон! Я снова попытался поднять голову. Вертеть шеей было безумно больно, не говоря уже о том, что шея была вся липкая и грязная… Она еще и кровоточила… Класс!

После тяжелых усилий я наконец-то смог оторвать голову от земли и оглядеться. Вокруг было полно незнакомых мне пони. Интересно было и то, что теперь около каждого из нас сейчас лежало оружие. Когда они нас избивали, его при них не было. Кто-то из пони сидел недалеко от костра, однако большинство из них гоготали и шумели своими басистыми голосами поодаль.

Я внимательно пригляделся к двум земнопони, сидевшим у огня. Казалось, им было абсолютно наплевать на другую часть компании. Один из них был тот самый пони в черной одежде с капюшоном, а второй абсолютно новый для меня земнопони; его я не видел, даже когда проснулся от ошейника, резавшего мою шею (кстати, почему он перестал резать её сейчас?). Они были увлечены разговором друг с другом и не замечали того, что я очнулся.

— Что будем делать с грузом, который нашли в повозке? – спросил пони в черной одежде.

— Смотря, о каком именно грузе идет речь. Если ты о провианте, то, само собой, поживимся им, а то мне уже порядком надоела та пародия на еду, которой мы питаемся. А что до денег… Деньги пускай поделят наши парни. Они сегодня неплохо поработали и заслужили эту награду. Нам же с тобой вполне хватит тех денег, что нам обещали за выполнение этого задания, – с легкой усмешкой заметил его собеседник в жилетке (ох и странная шерсть на его копытах).

Басистые голоса недалеко от костра становились громче. Я посмотрел в их сторону и увидел своих друзей. Они были связаны и лежали окруженные огромными тушами земнопони, которые недавно их избивали. Лилстронг выглядел на удивление целым. Наверное, его избить они еще не успели, а вот у Брикера дела были хуже некуда. Он, хоть и был в сознании, но легче ему от этого вовсе не было. Его тело покрывали кровавые вмятины. Сколько же переломов они ему нанесли?! Одно из его копыт было выгнуто в неестественном направлении, а из сустава наружу выходила кость. Не нужно было быть медпони, чтобы определить открытый перелом. Кровь сочилась почти по всему его телу. Едва ли он сейчас мог нормально соображать. Он что-то пытался говорить, но звуков не было слышно за гоготом земнопони (да какие они вообще пони после этого?!). Хэпли лежала около него, но уже не рыдала. У неё был шок. У пегаски, которая лежала под боком своего избитого и покалеченного на всю жизнь отца, уже просто не могли литься слезы. Она содрогалась и лишь слегка постанывала.

— А что с пегасом? – я снова развернулся на голос пони в темной одежде.

— Скорее всего, он решил покинуть их группу. О нем можно не беспокоиться.

Стоп! Неужели Фаертрэк нас бросил?! Как он мог? Неужели он не видел, что происходит? Почему он не вернулся и не помог нам?

— Эй малявка! Ты чего это рыдать перестала? – недовольно спросил своим басистым голосом один из пони (один из ********), стоявших вокруг своих новых пленников.

Я снова повернул свою голову в сторону друзей.

— Растряси её, Кикбер! – выкрикнул еще один.

— Да давай, Кикбер! Мы соскучились по этим воплям, Кикбер! – поддержали остальные пони (*******).

— Малявка, смотри-ка, – сказал он, оттаскивая её от отца и разворачивая так, чтоб ей было его видно, — я делаю твоему папе больно!

После этих слов он с размаху ударил в живот Брикеру задними копытами. Изо рта Брикера резко хлынули красные капли, и он распластался на земле, захлебываясь в своей крови.

Хэпли перестала стонать. Она содрогнулась несколько раз и упала мертвым грузов на землю. Кажется, она потеряла сознание.

Брикер перестал захлебываться кровью. Он вообще перестал что-либо делать. Он умер.

Брикер. Мне приходилось встречать не много земнопони, но такого задорного, веселого и жизнерадостного земнопони, я ни разу не видел. Этот семьянин, который всей душой был патриотом, готовым ради блага общества и Эквестрии пожертвовать многим… умер.

— Ох, ну уж нет! – зарычал пони в кожаной жилетке. — Я не из тех пони, которые жуют сопли по каждому мертвому, но и работать с больными ********* я не намерен! Шадоурайв! Иди и проучи этого придурка.

*******, убивший Брикера, оторопел и попятился назад. Толпа, в которой многих данное зрелище впечатлило так же, как и собеседника Шадоурайва, резко умолкла; все начали расступаться, когда пони в темной одежде (Шадоурайв) стал стремительно идти к убийце.

— О! Кто это у нас тут проснулся? – внезапно переключил на себя мое внимание пони в кожаной жилетке. – Лучше не смотри туда. Такой особе как ты психику лучше не портить. Уж поверь мне. Шадоурайв накажет того паренька.

Я услышал вопли мольбы убийцы и хотел было обернуться, но пони в жилетке легким толчком заставил мое тело развернуться в другом направлении. И, судя по хрусту ломающихся костей, там не было ничего из того, что я был бы рад увидеть. Хотя кого я обманываю?! Я, несмотря на весь ужас ситуации, наслаждался этим хрустом. Я никогда не был склонен к насилию, но сейчас я понял, что бывают такие случаи, когда лишь насилие является достойным наказанием.

— Ты, хочу заметить, крепкий орешек. Очухался достаточно быстро, несмотря на то, что Шадоурайв тебе неслабенько так приложил, — сказал он, тыкая копытом в область вежду виском и щекой.

По лицу прошла волна боли.

— Оно и хорошо; так выше шанс, что ты доедешь до заказчика живым, — закончил свою мысль незнакомый мне пони.

— Кто ты? – спросил я его и услышал свой хриплый голос.

— Оооо, друг мой, не столь важно кто я. Таких наемников как я по Эквестрии хватает. Важно здесь кто ты. Кто ты, а? Скажи мне.

— Я Мидипон. Мидипон Брэйвкруп.

— Мидипон… Хм.. Мидипон! Ах да! Мне уже говорили твое имя. Тот самый маг, не помню опять же его имени. Но у меня, увы, плохая память на имена. Вот незадача, столько лет проработать наемником, обзавестись своей бандой и иметь плохую память на имена, — как-то грустно вздохнул мой собеседник, расхаживая то взад, то вперед. — Знаешь, а с тобой можно нормально общаться. Не то, что с теми единорогами. Даже жалко будет отдавать им тебя, но что поделать. С Синдикатом шутки плохи. Шадоурайв рассказывал, какие парни у них работают. Действительно пони, которых стоит бояться. Ну да ладно. Давай вернемся к моему вопросу. Кто же ты такой, что твоя личность вдруг заинтересовала Синдикат Алмазного Копыта?

Я молчал. Не потому что боялся (хотя не без этого) или не хотел рассказывать. Я просто не знал.

— Молчишь? Хм.. Жаль. Я думал, общаться будем. Думал, мы с тобой поладим, — грустно сказал он, — Ладно. Не столь важно. Эй! Парни! – крикнул он в сторону молчаливой толпы седевшей в кругу неподалеку от пленников. — Сегодня мы, наконец, отдохнем и поедим нормальную пищу!

Толпа прореагировала радостными возгласами.

— А что до тебя… — взглянул он снова на меня. – Понибудь! Отнесите эту синюю тушу к остальным. Пускай они сегодня тоже отдохнут. Они, в конце концов, весь день были в дороге, — издевательским тоном сказал он и направился к повозке.

Два пони подхватили меня и потащили к Лилстронгу и Хэпли. Хэпли обмякшим грузом лежала около связанного Лилстронга. Когда меня тащили, я замети, что у Лилстронга текут слезы. Подумать не мог, что хоть раз в жизни увижу его таким. С другой стороны, и у меня самого настроение сейчас было не лучше. Как я себя чувствовал, если бы, допустим, потерял Эмилио.

Я резко выбросил эти мысли из головы. Хватит мне на сегодня ужаса. Мы сегодня и так все достаточно много пережили. Особенно Хэпли с Лилстронгом.
“…могу тебе сказать только то, чтобы ты был осторожней. Жизнь за пределами Кантерлотских стен гораздо жестче, чем внутри них”, – отозвались в моей голове слова Флинтбука.

Неужели настолько?! Неужели Эквестрия за стенами Кантерлота настолько ужасна?

Пони, поймавшие нас, уже доедали остатки нашего провианта и начинали делить золото, которое дал нам Флинтбук на проживание и налаживание дел в Толл Тэйле. Мне уже, в общем то, было наплевать на работу, которая предстояла нам в той деревушке. Какая уже к черту разница? Мы ведь все были обречены на смерть. И что еще за Синдикат Убийц Копытных Идеалов (ну или как их там)? Зачем этим пони понадобилось убивать Брикера? Зачем им был нужен я?

Слишком много вопросов, ответы на которые все равно ничего бы не изменили.

Хотя нет. Был на самом деле один вопрос. Ответ на который дал бы мне надежду в тот момент, но я не стал им задаваться.

— Всё, парни! Нам надо выспаться за последние двое суток, — громко сказал пони в кожаной жилетке, который, как я уже понял, был тут главным. — Завтра мы должны будем доставить пленника в назначенное место. Вы двое! – ткнул он копытом в двух крайних земнопони, — вы будите сторожить пленников, так что еще одна бессонная ночь вам обеспечена.

Двое земнопони недовольно заржали, однако перечить босу не посмели и недовольно побрели к нам. Все в лагере начали ложиться спать. Костер потушили не самым лицеприятным способом. Наступила тишина и темнота. Глаза особенно долго привыкали к темноте. Мое тело било усталостью, а боль разливавшаяся по нему, то и дело заставляла и без того темный мир вокруг темнеть еще сильней.

Был слышен лишь шум ветра и тихие переговоры двух пони, стороживших нас. На небе стояла луна, но за ветками деревьев, что окружали эту лесную дорогу, её было видно очень плохо. Какая-то птица очень быстро пролетела где-то высоко над нами. Настолько быстро, что я не смог определить, что это за птица. Да и какое это уже имело значение? Слабость все сильней и сильней разливалась по телу, но я не мог спать. Горе, охватившее мой разум после смерти Брикера, начало отступать, и я начал продумывать все варианты побега из этого чертового лагеря. Еще и этот непонятный ошейник, скрепленный цепью с еще более непонятным браслетом, надетым на мой рог. Я попытался левитацией освободиться от этого браслета, но внезапно ошейник снова впился в мою шею и начал резать её шипами, которые буквально вырастали изнутри. Что же это за магия такая? Я не мог создавать никаких магических полей. Зато всякий раз, как я пытался это сделать, ошейник причинял мне лютую боль.

Да ну к черту.

Внезапно для себя я заметил одну интересную вещь. Пони, сторожившие нас, замолкли. Может быть, они уснули?

В кустах послышался шорох. Один из наших надсмотрщиков встряхнул мордой и посмотрел в ту сторону.

Не уснули. По крайней мере, один из них.

В кустах снова послышался шорох.

Земнопони, который не спал, начал трясти второго.

— Эй! Броубокс! Проснись! – шепотом кричал он ему.

Обладатель имени Броубокс вскочил со своего импровизированного сиденья и начал озираться.

— Чего тебе?

— Там в кустах кто-то лазает. Иди, проверь.

— Ох, Нароукнот, ты придурок, мы в лесу. Тут постоянно кто-то лазает по кустам. Тут же животных полно. Белок там всяких. Лучше забей и поспи нормально. Не знаю как ты, но я третью ночь подряд без сна жить не собираюсь.

— Да пошел ты к черту, Броубокс. Пойду лучше сам посмотрю, какого хрена там происходит.

— Ага. Удачи. Как распугаешь всех белок, возвращайся, — сонно ответил ему тот.

Темный силуэт Нароукнота исчез в лесной чащобе. Его не было около двух минут. Затем из-за деревьев показался его силуэт, идущий спокойным шагом обратно.

— Ну как? Много белок обосрались со страху, увидев тебя? – с легким смешком в голосе спросил его Броубокс. — Подожди, хочешь сказать, ты и оружие с собой брал? Ты там на них охотился, что ли? Ну ты и долба…

Но не суждено было ему договорить эту фразу. Темный силуэт внезапно расправил крылья. Фаертрэк в один скачек успел напрыгнуть Броубоксу на грудь и полоснуть охотничьим ножом по глотке. Броубокс попытался закричать, но из его рта доносился лишь хрип и хлюпанье. Второй удар пегаса пришёлся по виску.

Выдернув нож из раздробленного черепа, он стремительно, но бесшумно подбежал к нам.

— Действуем быстро, у нас мало времени, — прошептал он нам, разрезая веревки, спутывавшие нас. — Мы должны бежать, пока они не обнаружили трупы и ваше отсутствие.

— Подожди, Фаертрэк, — остановил я его спешку, — мне нужно снять этот чертов ошейник с браслетом. В них моя магия абсолютно бессильна.

— Ты, пожалуй, прав, Мидипон, — согласил Фаертрэк после секундной задумчивости. — У тебя есть какой-то план? Как ты собрался снимать этот ошейник?

— Ключ от ошейника у того пони, — указал я в сторону дремлющего пони в черной одежде, заснувшего дальше всех от костра, но я понятия не имею, как мы его у него достанем и не разбудим весь лагерь этих головорезов.

— Хорошо. Лилстронг, бери с собой Хэпли и скачи в лес, — махнул копытом в сторону кустов Фаертрэк, — а мы с Мидипоном попробуем незаметно стащить у них этот ключ. Ждите нас на окраине леса вблизи Дымящихся гор.

Невысокая гора была в двух километрах от лагеря, и нас от неё отделял не очень густой лес. Лилстронгу не составило бы проблем добежать до неё за десять минут, хоть и состояние у него было сейчас не из лучших. Да и меня слегка пошатывало и кружилась голова. Сейчас в порядке был только Фаертрэк, и большие надежды я возлагал на его прыть.

Лилстронг кивнул. Подхватив Хэпли и аккуратно закинув её себе на спину, он максимально тихо погрузил на себя наши сумки и поскакал в лес через кусты. Фаертрэк сокрушенно помотал головой, услышав, как сильно они шелестят листвой.

— Значит так. Мы осторожно обойдем лагерь с той стороны и, не создавая шума, убьем этого пони с ключом, — начал излагать я только что созревший элементарный план.
“Как же просто становится говорить об убийстве других пони после того, как эти пони убили твоего друга”, – заметил я про себя.

Фаертрэк оценивал расстояние, которое нам нужно было пройти в обход лагеря, и расстояние оттуда до горы. Мрачно кивнув, он осторожно пошел впереди, сжимая в своих зубах охотничий нож. Я начал красться за ним. Несмотря на то, что расстояние мы прошли небольшое, время, которое мы на это потратили, казалось, растянулось в несколько раз. Мой организм был на пределе. Запекшаяся на шее кровь, давала мне понять, отчего у меня кружилась голова, но потеря крови меня сейчас беспокоила не очень. Больше всего меня сейчас беспокоило то, что, если нас заметят, то все эти головорезы погонятся за нами. А когда они поймают нас, то начнут искать Лилстронга с Хэпли.

Я в очередной раз постарался не думать о плохом, но мысли о провале так и лезли в мою голову. Сейчас от нас с Фаертрэком слишком многое зависело. А ведь мы все рисковали только потому, что на мне была эта штука, лишавшая меня магии. Фаертрэк и Лилстронг могли бы махнуть копытом и сказать, что это не повод так рисковать их жизнями, но они не поступили так. Может быть, потому, что они тоже теперь считали меня своим другом?

Я старался дышать спокойно, хотя мое сердце сейчас так сильно колотилось, что, наверное, могло разбудить весь лагерь.

Наконец мы смогли обойти лагерь с другой стороны. Пони в нем спали маленькими группами по трое. Пока мы обходили их всех, я насчитал десяток земных пони. Десять здоровенных земнопони, каждый из которых мог одним ударом задних копыт сломать мне ребра. И сейчас мы стояли около мирно дремлющего пони в черной одежде, который отчего-то спал отдельно ото всех. Фаертрэк едва различимым шепотом попросил меня наклониться и пошариться у него по карманам, пока он держит лезвие у горла этого пони, которого, если не изменяла мне память, звали Шадоурайв. К моему дикому везению, среди его многочисленных карманов я сразу же нашел тот, в котором лежал ключ. Осторожно, сперва копытами, а затем и зубами я вынул его из кармана черной одежды. Волна облегчения прокатилась по моему телу, когда я вставил ключ в замочную скважину ошейника. Повернув ключ на один оборот, я осознал, что сделал дикую ошибку, попытавшись снять ошейник именно здесь. Громкий пищащий звук изошёл от моего ошейника на весь лагерь. Было бы просто невероятно, если бы хоть кого-то он не разбудил.

Фаертрэк с силой хлопнул себя копытом по лбу.

Шадоурайв, находившийся от нас в паре метров, вскочил на месте и, не понимая, что происходит, начал озираться. Увидев нас с Фаертрэком, с круглыми глазами глядящих на него, он ринулся прямо на меня. Для земного пони он был безумно прытким. Фаертрэк славившийся своей молниеносностью, и тот не успел среагировать. Он, как и я, был ошарашен оглушающим сигналом ошейника.

Мощным ударом передних копыт в бок я был повален на землю. Фаертрэк вышел из недоумения и ринулся с ножом на Шадоурайва. Вот только ударом ножа он попал в броневую пластину, вшитую в ткань. Пластина была достаточно тонкой, чтобы нож прошел сквозь неё, но, судя по всему, не так глубоко, чтобы нанести какой-то серьезный урон Шадоурайву. Весь лагерь уже проснулся. Двое суток без сна сделали свое дело и многие долгое время не понимали, что вообще происходит. Все для них усугубляла та же ночная темнота, в которой они слабо могли различить, что же происходит. Шадоурайв, поняв, что сейчас для него большую опасность представляет Фаертрэк, вооруженный ножом, кинулся на него. Фаертрэк выронил нож. Они начали кататься по земле, нанося друг другу сокрушительные удары копытами, но как бы Фаертрэк ни старался, он был обречен в рукопашной битве с Шадоурайвом.

— Эй! Шадоурайв! – крикнул я в ту же секунду как покончил с ошейником.

Шадоурайв рефлекторно повернулся на мой голос. Охотничий нож, направляемый моей левитацией, с разгона вошел ему прямо в лицо. Мой телекинез был очень ослаблен. Я это чувствовал. Однако его хватило, чтобы хорошо заточенное лезвие прошло сквозь его черепную коробку. Я с отвращением отвернулся. Фаертрэк быстро скинул с себя труп истекающего кровью Шадоурайва, и мы кинулись в лес сломя копыта. Все в лагере уже поняли, что именно произошло, и ринулись за нами в погоню.

На нашу беду лес был не настолько заросшим, чтобы нас в нем быстро потеряли. Крики погони буквально в десяти метрах от нас, казалось, приближались с каждой секундой. Я несся со всех ног. Фаертрэк мог спокойно взлететь и оставить позади нашу шумную погоню, но он не спешил взлетать. Я старался ускорить себя, облегчая свой вес заклинанием и, кажется, мы понемногу начали от них отдаляться.

До горы оставалось не больше километра, когда я услышал крик того главного пони в жилетке:

— К черту целостность этого единорога. Стреляйте парни!

И в тот же момент буквально в десятке сантиметров от моего храбро убегающего крупа пролетела стрела. Я на несколько мгновений оторопел. Откуда у них стрелы?! Оглядываться назад времени у меня уже не было. Теперь смерть буквально дышала мне в спину. Вторая стрела была, очевидно, адресована уже Фаертрэку, но попасть в него было практически невозможно. Он находил время оглядываться назад и ловко уходил с линии обстрела за ближайшие деревья. Очевидно, стрелков среди преследователей было не много, раз они стреляли так редко.

Ноги уже начинали выжигать болью и усталостью мое сознание. Мне безумно хотелось бросить все. Остановиться на месте, развернуться и лицом встретить летящую стрелу. Но я не мог умереть. Я просто не имел на это права. Я даже не хотел себе объяснять, почему я не имею права сдаваться. Мне было некогда об этом думать. Я просто знал это. И сейчас мной на все сто процентов руководил инстинкт выживания.

Я, наконец, увидел Лилстронга с сумками. Хэпли с ним на удивление не было. Внезапно Фаертрэк взлетел и ринулся к нему, резко обгоняя меня. С криком “Бросай сумки и прыгай на меня!” он подлетел к нему. Лилстронгу не надо было повторять, чтобы он за считанные секунды вскарабкался на Фаертрэка. Фаертрэк (какие он там вообще грузы таскал, когда курьером работал?) уже не так быстро, но все же взлетел с взваленным на него плотным земнопони.

Стоп! Куда они, Дискорд побери, полетели?! Еще одна стрела в этот раз пролетела, задевая мой бок своим острием. Боль! Царапина едва не задела мою кьютимарку! Я продолжал бежать к тому месту, где несколько секунд назад стоял Лилстронг. Боль разливалась по всему боку. Заднее копыто начало становиться ватным.

Я продолжал бежать. Около, наверное, двадцати секунд бега растянулись для меня в бесконечную агонию. Я пробежал мимо сумок, подхватывая их левитацией. Магия моего рога вот-вот должна была иссякнуть. Еще минута левитации вызвала бы у меня, наверное, перегорание. Я вложил почти все силы в то, чтобы облегчить свой вес по максимуму. Бег для меня стал еще более легким, но, клянусь, никогда для меня бег не был столь мучительным занятием. Мельком я глянул на свое заднее копыто. Оно было все черным. В темноте кровь окрашивала его именно в этот цвет. Я успел немного оторваться от преследователей. Нас разделяло около пятидесяти метров. У меня в глазах начинало темнеть, и мой бег имел волнистую траекторию. Голова кружилась как никогда сильно. Я начал замедляться. Погоня нагоняла меня, но я уже не мог бежать дальше. Я остановился.

Уже не имея никаких сил бежать, я развернулся в сторону своих преследователей. И тут-то я увидел, из чего земнопони стреляли в нас стрелами. У четверых из них в зубах были зажаты тяжелые механизмы, напоминавшие арбалеты, только устроенные немного по другой системе. Учитывая то, что они постоянно были в погоне, времени на перезарядку у них не было. Первая стрела пролетела недалеко от моего бегущего крупа еще в самом начале. Вторая улетела в никуда, когда они пытались попасть в Фаертрэка. Третья чуть не прошила мой круп насквозь. Четвертая стрела…

Резкая боль пронзила заднюю ногу. Ту самую, которая уже и без того была вся в крови. От болевого шока меня спасло, наверное, то, что я уже почти не чувствовал эту конечность. Сумки, висевшие прямо надо мной, выпали из левитационного облака. Но выпали они уже вовсе не из-за перегорания. Я терял сознание, а о концентрации и речи идти не могло. Что-то сверху подхватило меня в этот же момент. Кажется, Фаертрэк вернулся, только это я понял уже когда очнулся.

Глава 4. Таверна “Гарцующая пони”.

Утро наступило несколько часов назад. Мы с Лилстронгом стояли у выхода из пещеры. За всю ночь мы так и не смогли отдохнуть. Несколько часов сна, конечно же, пошли нам на пользу, но этого было недостаточно. Однако нам нужно было двигаться дальше. Это долгое путешествие должно было подойти к концу. Нам нужно было добраться до Толл Тэйла любым способом. Это была не легкая задача, и поэтому мы сперва решили обсудить план.

— Будем двигаться незаметно. Да, у нас уйдет на дорогу гораздо больше времени, но так будет в разы безопасней и это сильно уменьшит их шансы заметить, что мы покинули эти горы, — начал выкладывать план Лилстронг. — Я знаю дорогу отсюда до Толл Тэйла. И если мы будем идти неспешно, то примерно через семь часов сможем дотуда добраться.

— Надеюсь, ты прав, — поддержал я его. — А как ты себе представляешь наше незаметное путешествие?

Что?! Серьезно?! Ну ладно…

Очередная телепортация в очередные кусты вызвала у меня головную боль. Я уже начал было проклинать Лилстронга, но когда увидел его виноватый взгляд, понял, что лучше мне сейчас помалкивать. Ведь когда ему пришла эта далекая от идеала идея, он заботился лишь о нашей безопасности.

Концентрация! Вспышка!

Лилстронг помахал мне из кустов находившихся в сотне метров от моих.

Опять… Концентрация! Ослепляющая меня вспышка! И я сижу около Лилстронга.

Спустя еще полчаса таких скачков у меня начала кружиться голова.

— Лилстронг. Я так больше не могу! – громким шепотом заявил я.

— Прости, Миди, — виновато сказал Лилстронг, — я не придумал более адекватного способа незаметного перемещения. Мне почему-то казалось, что все единороги с легкостью способны телепортировать себя и другие предметы на такие расстояния.

— Я тебя удивлю, Лил, но даже для меня, единорога, окончившего школу единорогов им. Селестии, это почти невыполнимая задача. Особенно учитывая то, что мой рог пережил за ту ночь. Я до сих пор не могу нормально концентрироваться. В ушах скоро звенеть начнет!

— Хорошо. Думаю, нам и вправду стоит сменить тактику. Понадеемся на то, что мы достаточно далеко ушли от них и пойдем просто пешком.

О Селестия! Я почувствовал себя значительно лучше после того как услышал эти прекрасные слова! Нет, несомненно, я понимаю, что в нашей ситуации осторожность была очень важным фактором выживания, но сейчас, когда моя голова уже гудела от перегрузки, я был готов идти пешком и напевать песенку хоть под носом у той банды. Мешало мне забинтованное от и до копыто. Помимо того, что перед выходом Лилстронг в очередной раз сменил мне бинты (которых у него было полно), он ещё и опять напоил своим обезболивающим чаем, отдававшим спиртом.

Как оказалось позже, благодаря телепортациям мы перемещались гораздо быстрее, чем с помощью копыт. Около пяти часов рыси с несколькими передышками вымотали меня. Лилстронгу, как я заметил, были привычны такие нагрузки. Он шел спокойно, будто не заметив километров пути, оставленных позади, в то время как я уже начинал то и дело отставать. Причины мне были предельно ясны. Его организм был приспособлен ко всем этим походам и прочим телесным нагрузкам. Еще с детства многие земнопони проявляют огромную выносливость. Не знаю, как с этим обстоит у пегасов, но единороги в этом плане сильно отстают от своих собратьев. Хоть отец в детстве и пытался время от времени уделять время развитию моего здоровья, после того как я получил кьютимарку он забросил все наши занятия. Наверное, тогда он понял, что в гвардии мне с такой кьютимаркой делать нечего. При этом стоит отдать ему должное. Несмотря на то, что по его стопам я не пошел, он всегда поддерживал меня во всех моих начинаниях. Вспомнить хотя бы тот момент, когда он предложил мне место в канцелярии…

— Вот мы и дома! – радостно воскликнул Лилстронг, выбивая меня из задумчивости.

Я поднял взгляд. Передо мной раскинулось поле, на окраине которого виднелся огромный город. Да-да! Именно город! Иначе я не мог это назвать. Хоть дома в нем были не выше двух-трех этажей, их ряды тянулись безумно длинными улочками. По площади эта деревня походила на Кантерлот. Я даже не мог сказать, что было обширней.

Но сейчас меня меньше всего беспокоил размер города. Сейчас я безумно нуждался в отдыхе. Знание того, что где-то там впереди меня ждет теплая кровать и мягкая подушка, придавало мне сил. Разливавшуюся по телу усталость дополняло легкое чувство голода.

— Лилстронг, а где мы остановимся?

— Знаешь, вообще мы должны были остановиться у Брикера, но у нас тут как видишь, форс-мажор случился. А ты вроде бы как руководитель группы и должен руководство брать в свои копыта в подобных ситуациях, — медленно протянул он, очевидно вспоминая указания, которые получал до этого Брикер. — Подожди ка! А разве тебе не сообщали рабочие планы нашей группы?

— Да, но все было в общих чертах и сводилось к тому, что “Брикер обо всем позаботится”, — сказал я и тут же сел на месте.

Я осознал! Неужели! Я только что осознал, что вместе с Брикером умерли и все наши планы в этом городе. Все держалось на нем. А сейчас? Сейчас – “…ты вроде бы как руководитель группы…”.
“…Брикер, — Флинтбук указал взглядом на сурового земнопони, — живет там со своей семьей. И он оказал нам большую любезность, разрешив вам пожить первое время у него…’’
Я вспомнил ту добряцкую улыбку Брикера, которой он одарил Флинтбука. Трудно мне было сейчас рассуждать о работе и его смерти с таким хладнокровием, которое требовалось от настоящего руководителя группы, но я всё же подавил в себе это горе и уступил место спокойствию и рассудительности:
“Так! Спокойно, Миди. Давай! Ты сможешь. Ты просто обязан как-то решить все эти проблемы и вернуть работу на свои рельсы!” – подбадривал я себя.
“Что ты несешь? Ты никогда не занимал руководящие роли! Даже Флинтбук понимал это, когда доверил все Брикеру, а не тебе! Он знал, что ты все запорешь!” – прозвучал второй голос в моей голове.
“Знаешь... а он ведь дело говорит. Ты и вправду все запорол”, – как-то грустно сказал третий голос. — “Брикер погиб. Только ТЫ мог это предотвратить. ТЫ же главный, ТЫ же ДОЛЖЕН БЫЛ беречь свою группу, ТЫ просто-напросто МОГ ПРИКАЗАТЬ Брикеру выбрать долгий, НО безопасный путь, ТЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛ! ЭТО ТЫ УБИЛ БРИКЕРА!”.

Мы были в маленькой комнатке, посреди которой стоял круглый стол. Я сидел за этим столом. Передо мной сидели еще два меня. Меня?!

— Где я и кто вы такие?! – почему-то не слишком удивленно спросил я.

— Где мы – значения не имеет. А на второй свой вопрос ответ ты знаешь и сам, просто любишь корчить из себя дурака, — сказала мне третья копия, возникшая между двумя остальными.

Я посмотрел на источник своего “второго голоса”, который стоял слева. Это была моя неуверенность в себе, она смотрела на меня с насмешкой, лишь изредка делая серьезное лицо. Справа стояло чувство вины. Никогда на меня еще не смотрели так гневно как смотрела на меня моя третья личность. Она просто выжигала меня своим взглядом. Желала, чтобы я занял место Брикера и умер, захлебываясь своей кровью.

В центре стояло воплощение здравомыслия. И, кажется, оно только что улыбнулось моим мыслям.

— Да, Брикер умер. Это так. Но он умер не по твоей вине, — продолжил четвертый “я” свою речь. — Ты действительно понятия не имел, к чему все это может привести. Ты никак не мог помешать тому убийце. Ты должен быть достойным руководителем этой группы пони, которые доверили тебе свои жизни. Это не значит, что ты как-то опорочишь честь Брикера, если сейчас же возьмешь ситуацию в свои копыта, а не будешь дальше оплакивать потерю. Посмотри на Лилстронга, он потерял друга, наверное, всей своей жизни, а ты, слабохарактерный единорог, не можешь смириться с тем, что у тебя что-то идет не по плану!

Пока он произносил эти слова, две мои копии, стоявшие по бокам от него, начинали становиться прозрачнее и прозрачнее, пока совсем не исчезли. Здравомыслящий “я” вскочил на стол и прошел по нему ко мне.

— А сейчас, перестань наконец пялиться в одну точку, Мидипон! Нам нужно идти! – сказал он мне голосом Лилстронга.

Я мотнул головой и огляделся. Мы стояли все там же. На противоположном от города краю поля. Лилстронг стоял передо мной и тыкал в меня копытом.

— Да, да! – резко выпалил я. — Пошли скорее! Нам же нужно еще узнать, как добрались до города Фаертрэк с Хэпли.

— Наконец-то ты очнулся, я уж думал, с тобой чего неладного произошло! – радостно сказал Лилстронг.

Он развернулся и неспешно направился в сторону города. Я пошел за ним.

— После слов о том, что Брикер обо всем позаботится, ты сел и начал смотреть в одну точку. Я звал тебя, но ты не откликался! Как будто тебя здесь вообще не было. Я даже тряс тебя, но ты продолжал молчать и все смотрел куда-то мимо меня. Ну и напугал же ты меня, парень! – беспокойно сказал он.

Мне хотелось, объяснить Брикеру причины моей “задумчивости”, но он бы все равно не понял, поэтому мы молча продолжили идти в сторону города.

После того разговора с самим собой в моем сознании что-то изменилось. Мысли начали идти как-то легче. Я начал думать в первую очередь о жилье и о деньгах на пропитание. Нужно было где-то раздобыть средства на жилье. Остановлюсь в какой-нибудь таверне. Буду ждать указаний сверху. Точно! Книга! Отчетная книга, через которую я должен общаться с Флинтбуком. Я быстро левитировал её из своей седельной сумки.

Стремительным движением копыта я открыл её. На первой же странице я нашел одну короткую запись:
“Как только доберетесь до Толл Тэйла, напиши мне.”
Нужно рассказать обо всем Флинтбуку! Он должен нам помочь. Он сообщит в королевскую гвардию о разбоях, происходящих на дорогах к Толл Тэйлу, и они обязательно поймают их. Только... только не сейчас. Сейчас я должен, наконец, добраться до дома Брикера и отыскать там Фаертрэка. А позже… позже решим.

Мы подошли к большому трехэтажному дому с небольшим садом перед крыльцом и широким задним двором, который был засажен всевозможными овощами. По дороге я заметил, что подобные огороды можно было обнаружить почти около каждого дома. Казалось, все пони в этом городе считали своим главным занятием земледелие. В Кантерлоте огороды были редкостью. Всю еду в столицу Эквестрии привозили с полей под Кантерлотскими горами.

Лилстронг неспешно подошел к двери и с заметной грустью на лице постучал в неё. Спустя некоторое время зеленая пегаска открыла нам дверь. На её заплаканном лице отражалось страдание последних нескольких часов.

Я стоял недалеко от крыльца и старался не слушать их разговор. Мне искренне было жаль эту пегаску (кстати, как её зовут?) и я действительно очень сожалел об её горе. Я просто не смог бы с ней говорить после того, что пережила её семья, может, даже по моей вине. Лилстронгу же это могло пойти на пользу.

Немного поговорив на крыльце, они прошли внутрь. Я и предположить не мог, что их разговор внутри затянется на столь долгое время, но я пока никуда не спешил. У меня было о чем подумать, пока я их ждал.

Я левитировал свои седельные сумки на землю и начал осматривать их содержимое. Нащупав копытцем внутренний кармашек небольших размеров, я открыл его и обнаружил внутри горсть золотых битсов. Облегченно вздохнув, я закрыл кармашек. Отлично! У меня еще было некоторое количество денег про запас. Их спокойно должно было хватить на неделю жизни в Толл Тэйле.

Лилстронг наконец-то вышел. Стоп. Он вышел один! Где же Фаертрэк? Мы ведь пришлю сюда именно за ним.

— Фаертрэк полетел к нам на подмогу в лес сразу после того как доставил Хэпли, — слету ответил на мой вопросительный взгляд Лилстронг, — однако наш доставщик догадывался, что мы можем выбраться и без его помощи. Поэтому попросил Гринсанд (так вот как её зовут!) передать нам, что будет к вечеру в таверне “Гарцующая пони”. Там мы и будем его ждать.

Я мог лишь кивнуть ему в ответ.

Мы неспешно шли по городским улочкам. Все прохожие пони поглядывали на меня с легким недоверием и даже опаской. Очевидно, их настораживало мое перебинтованное копыто. Стоило отметить, что среди этих пони я нашел лишь несколько пегасов и двух-трех единорогов. Остальные местные были земнопони.

Оказалось, что дорога до таверны была достаточно короткой. Она находилась в двух улицах от дома Брикера. Когда мы зашли в неё, мне стало не по себе. Таверна представляла собой большой зал, заставленный столиками. Спереди была широкая сцена, справа от которой шла узкая лестница, ведущая на второй этаж. Там же по правому боку зала шла барная стойка. Также я обратил внимание на большие деревянные (как и вся таверна) столбы, являвшиеся, очевидно, опорой второму этажу. Они делили зал на четыре условных области. И, несмотря на то, что области эти были достаточно условны, пони, сидевшие в них, на мой взгляд действительно отличались друг от друга. В передней части бара сидели пьянчуги. Это я ясно определил по столам, заставленным пустыми стаканами из-под сидра. Сидевшие за столами шумно обсуждали различные темы, которые менялись с такой частотой, что пони начинали перебивать друг друга, создавая шум и недопонимание, но при этом не нарушая дружеской атмосферы, царившей там. Среди них я нащупал взглядом лишь одного пегаса, остальные были земнопони.

Вторая часть зала находилась чуть дальше от барной стойки, но не дальше чем первая часть от сцены. Эта часть также была полна пьянчуг, вот только столы не были так сильно заставлены стаканами, а пони, сидевшие за ними, играли в файткард, кости, наперстки и прочие игры, которые были свойственны подобным заведениям. В этой части зала я увидел двух единорогов и трех пегасов.

Две задних части таверны сейчас пустовали, но что-то мне подсказывало, что это все из-за времени суток. Сейчас там сидели лишь два явно чем-то недовольных земнопони и вполголоса говорили.

Мы прошли к барной стойке. За ней стоял темно-сизый единорог. Облачко магии бледно-сизого цвета обхватывало его рог и краник, шедший из бочки сидра. Он только что закончил наполнять стакан. Левитировав его довольному клиенту, он обратил свой взгляд на нас.

— Вас что-то интересует, господа? – посмотрел он почему-то на меня, хоть Лилстронг и стоял к нему ближе.

— Да, — обратил на себя внимание Лилстронг. — Не расскажите ли вы мне, куда подевался старый бармен Клеангласс?

— Ему сегодня утром внезапно стало плохо, поэтому я вышел за него, — с улыбкой сказал нам бармен.

— Хорошо, а как тебя зовут?

— Мое имя Фар.. Фарглиф, — закашлявшись, ответил бармен.

— В таком случае, Фарглиф, налей мне и моему другу по стаканчику сидра.

Бармен левитировал из-под стойки два стакана и начал неспешно наполнять их сидром из бочки, нервно поглядывая на нас. Я заметил, что Лилстронг пристально вглядывается в толпу за столами любителей азартных игр. Зацепившись за кого-то своим взглядом, он улыбнулся.

— Ваш сидр, господа, — сказал бармен, левитируя стаканы к нам.

Лилстронг достал мешочек из своей седельной сумки и рассчитался за заказ. После, я подхватил облачком магии кружки, и мы направились к одному пустующему столику в игровой “четверти” таверны. Как только мы уселись, Лилстронг попросил меня подождать и отошел к большому столу, где шла напряженная игра в файткард.

Я сел поудобней и начал неспешно отпивать сидр из стакана, поглядывая по сторонам. Вокруг было достаточно шумно. Чего я не мог сказать о двух задних частях таверны. За те столы никто не садился, кроме вышеупомянутых двоих. Как будто они были прокляты или что-то вроде того.

Лилстронг вернулся уже не один, а с низеньким и худощавым земнопони, одетым в не по размеру широкую для него рубашку.

— Знакомься, это Криспи Аджайлхуфс, — представил мне своего знакомого Лилстронг.

— Рад знакомству, — приветственно протянул Криспи копыто.

— Мидипон, — ответил я взаимностью.

— Присаживайся, Криспи, рассказывай как дела твои, — дружелюбно предложил Лилстронг, выдвигая из-за стола еще один стул.

Криспи начал рассказывать что-то про свою работу, с которой его недавно уволили. Работал он, как я понял, строителем, а все свободное время проводил здесь с картами в копытах. Я с самого начала не включился в разговор, поэтому слушал в большей степени невнимательно. Больше моего внимания привлекало место, в котором я находился. Мне было интересно наблюдать за столом, за котором сейчас, судя по всему, шла большая игра. За пони, столпившимися вокруг этого стола. За тем пони официантом, который разносил по столам пьянчуг закуски и выпивку. За работягой, который натирал и без того блестевший пол на сцене воском. И даже за барменом, протиравшим стаканы и настороженно глядевшем в нашу сторону. Все было как-то непривычно. Нет! В Кантерлоте тоже были таверны, но пони посетители там были совсем иные, и атмосфера там была скучной. Здесь, глядя на всю эту пеструю толпу пони, которые были одеты в такие непривычные для меня одежды, я понимал, что мир за стенами Кантерлота не так уж и плох, как мне казалось раньше.

Я допил стакан сидра и направился к барной стойке за добавкой. Когда я увидел меню, меня просто поразило то, как дёшево было всё в этой таверне. Взяв три кружки сидра, я поставил одну себе, вторую Лилстронгу и третью для Криспи. Криспи благодарно кивнул.

— Ну а вы, господин Мидипон, я посмотрю, не из наших краев. По крайней мере, я вас ни разу не видел в этой таверне. С какой целью прибыли? – обратился он ко мне.

— Цели исключительно рабочие и вас, пожалуй, не должны касаться, — недоверчиво ответил я пони, которого знал минут двадцать от силы. — С другой стороны, если вас интересует некоторый заработок, думаю, я могу рассказать вам о цели своего прибытия.

— А что именно я должен буду делать? – с прищуром спросил Криспи, поставив кружку сидра на стол.

— Думаю, вашу работу вам лучше разъяснит Лилстронг, — уклонился я от вопроса, ответ на который знал сам крайне смутно.

Криспи вопросительно повернулся в его сторону. Лилстронг почесал затылок и начал рассказывать о шахтах и о том, что ему требуется бригада рабочих, готовых вкалывать сперва над строительством, а потом и над добычей самоцветов. Когда он закончил, Криспи спросил его о зарплате и о том, сколько людей нужно Лилстронгу. Лилстронг замешкался, и теперь уже он вопросительно посмотрел на меня.

— Нам нужно шестеро земнопони, готовых работать по пять дней в неделю за 1 золотой и 4 серебряных битсов в день, рабочий день при этом будет действительно большим. Десять часов в сутки. Тебя это устроит?

Глаза Криспи расширились, когда я упомянул об оплате.

— Я согласен хоть на двенадцать часов в день, — резко согласился он.

Кажется, я начал понимать, почему Флинтбук не сильно беспокоился за найм рабочих. Учитывая здешнюю экономику, я мог продать свой дом в Кантерлоте и купить здесь несколько домов побольше…

— Я раздобуду для вас самых работящих пони в этом городе! Уверяю! – не унимался Криспи.

— Это было бы здорово, — согласился я, а потом, вспомнив кое-что, добавил, — слушай, ты же в этом городе наверняка обо всех последних слухах знаешь?

— Само собой. За игровым столом пони любят поговорить о том, что они видели или слышали за последнее время.

— Отлично. Тогда я задам тебе пару вопросов, — сказал я. – Слышал ли ты что-нибудь о Синдикате Алмазного Копыта?

Криспи задумался на несколько секунд.

— Я понятия не имею что это за синдикат, но, кажется я слышал как кто-то о нем упоминал… — еще несколько секунд Криспи задумчиво смотрел вверх. – Кажется, это был тот пони… Не помню уже как его зовут. Он иногда играет с нами в наперстки и файткард… Мутный тип. За шулерством его ни разу не ловили, но как-то он неестественно играет. Везет ему, что ли… Не помню ни одного дня, когда он уходил из таверны, проиграв больше чем выиграв. Обычно он приходит сюда по вечерам. Предпочитает сидеть в дальнем конце таверны вон в том углу, — ткнул он копытом в угол со стороны барной стойки.

— Спасибо, Криспи, — поблагодарил я, в очередной раз отхлёбывая из стакана.

Наступило неловкое молчание, которое прервал Лилстронг.

— Чем займемся после того как дождемся Фаертрэка? – обратился он ко мне. — И когда вообще ты запланировал постройку шахт? Мне же еще нужно показать тебе, где они будут строиться.

— Сегодня мы отдохнем. Клянусь, мы это заслужили. Учитывая те физические и моральные нагрузки, что мы пережили за последнее время, нам просто необходимо расслабиться. А что до шахт... ими мы займемся завтра.

— Тяжелая дорога? – вопросительно взглянул на меня Криспи.

Я бы рассказал ему о том, что произошло на пути в Толл Тэйл, но после случившегося у меня никто в этом городе кроме Лилстронга и Фаертрэка не вызывал доверия.

— Да, по дороге наша тележка сломалась, и мы были вынуждены тянуть её без передних колес, — выдумал я на ходу и в ту же секунду понял, как же плохо я умею врать.

Криспи удивленно посмотрел на меня, но потом, очевидно, решил не заморачиваться и перевел тему.

— Так значит, мне нужно раздобыть для вас работяг до завтрашнего дня?

— Нет. Завтра ты их будешь искать, пока мы решаем проблемы с.. эм.. с руководителем постройки.

Лилстронг понимающе взглянул на меня. Мы оба думали о Брикере.

— А сейчас давайте сыграем в файткард! Как раз подучите меня в неё играть, — переключил я мысли.

Криспи удивленно взглянул сперва на меня, а потом на Лилстронга.

— Да, да! В Кантерлоте, откуда он приехал, об этой игре не знают, — ответил Лилстронг на немой вопрос Криспи. — Мидипон, раз мы сегодня решили отдохнуть, может, еще по кружечке сидра? А то что-то как-то не берет.

Я был слегка удивлен его заявлению, но потом вспомнил, что передо мной сейчас два земнопони, которые наверняка могут пить этот сидр как воду, и решил, что не буду гнаться за ними в попойке.

— Возьми столько сидра, сколько твоей душе угодно будет, — сказал я, левитируя к нему два золотых битса.

Глаза Криспи загорелись. Лилстронг молча кивнул и, взяв монеты, направился к барной стойке. Криспи ринулся за ним. Я остался сидеть за столом один. Сидр лишь слегка затуманил мой разум, но и этого уже хватало, чтобы я начал ощущать это расслабляющее тепло, распространявшееся по моему телу. Сегодня я и вправду очень устал. Мне хотелось побыстрей добраться до мягкой кровати. Вопрос заключался лишь в том, где я эту кровать найду.

Лилстронг и Криспи вернулись минут через десять. Каждый нес по подносу со стаканами. Лилстронг поставил на стол поднос и выложил передо мной сдачу.

— Ну, а теперь можно и засесть за файткард, — с довольным видом сказал Криспи.

С этими словами он достал из складок своей одежды ларчик, доверху набитый картами. Я непонимающе посмотрел на карты, которые высыпались на стол.

— Это полная колода, — попытался удовлетворить мое удивление Лилстронг. — До этого ты играл лишь её частью. Пока изучи новые для тебя карты.

Я, отхлебывая сидр, начал рассматривать цветные карточки, читая описания на них. Голова соображала туговато. Сказались мои утренние потуги над телепортацией.

— Соображу по ходу дела, — сказал я, понадеявшись на силу привычки.

Игра шла напряженно. По крайней мере, мне так казалось. Лилстронг и Криспи, скорее уж, только разминали копыта. Не помню уже, какой кон подряд я вылетал самым первым. Меня, вроде, и не сильно закидывали, но я все равно как-то умудрялся оставаться без карт, а впоследствии и без жизней. Криспи был профи в этой игре. Лилстронг все время бубнил себе под нос всяческие обвинения Криспи в том, что он продал душу Луне за умение играть. Я был с ним в этом солидарен. И обвинять Криспи в везении было смешно, ведь он несколько раз уже начинал с самых ужасных карт и как-то умудрялся выигрывать.

Опустошив шестую кружку сидра, я решил остановиться. Криспи, кажется, меры не знал, хотя на его игре в карты это никак не отразилось. Как ни старался Лилстронг, выиграл он не более двух раз. Я ненадолго удалился в уборную. Вернувшись, я обнаружил сидящего за столом Фаертрэка. Он с легкой опаской смотрел на меня. Я приветственно протянул копыто, но он не ответил взаимностью.

— Что ты, черт побери, сделал с ними, Мидипон? Я понимаю, что ты был зол на них из-за Брикера, но это перебор.

Все непонимающе уставились на Фаертрэка.

— Зачем ты так с ними? – не унимался Фаертрэк, очевидно не понимая нашего удивления.

— О чем ты? – спросил я его уже жестким тоном.

— Те пони. Они все мертвы! Их лагерь около останков повозки как будто накрыл магический вихрь. Они изорваны в клочья! Все!

Его слова дали мне кое-что понять, но родили еще целую кучу вопросов.

— Поверь, Фаертрэк, я бы не стал так поступать. Да, у меня есть причины их ненавидеть, но чтобы убивать их всех… О таком я бы даже не помыслил, — мой пьяный вид, наверное, его сейчас не очень убеждал в моих словах, но гнев в его глазах сменился непониманием.

— Тогда кто это сделал? – осел он на месте.

— Успокойся, Фаертрэк, — вступился за меня Лилстронг. — Мидипон все время был со мной, и с той ночи мы ни разу их не видели.

— Прости, Мидипон, — грустно сказал Фаертрэк. — Я не должен был думать о тебе такое.

— Да, как минимум потому, что я учился на канцелярского рабочего, а не на боевого мага гвардии, — заявил я, прекрасно понимая трезвой частью своего разума, что даже рядовому боевому единорогу такое не под силу.

— Расслабься, Фаертрэк. Ты, очевидно, как и все мы, переутомился, сядь выпей с нами сидра, — сказал Лилстронг, протягивая ему кружку.

Фаертрэк виновато взглянул на меня.

— Я не держу на тебя зла, все ошибаются, — сказал я, понимая, как неловко ему сейчас.

— Спасибо, Миди, — сказал он, протягивая мне копыто.

Я цокнул его по копыту и мы уселись за стол. Лилстронг тут же заставил его залпом выпить несколько кружек, отправив позже за добавкой для всех к бармену, обосновав это тем, что нечего опаздывать, когда Мидипон проставляется. Фаертрэк, усмехнувшись побрел к стойке.

— Что сейчас вообще произошло? — спросил Криспи, который ничего не понимал с самого начала и до самого ухода Фаертрэка, но вида не подавал, — кто этот пони?

Ох, блин.

— Лилстронг, расскажи ему ты.

Пока Лилстронг рассказывал обо всей нашей поездке, вернулся Фаертрэк с двумя подносами с сидром. После окончания рассказа Лилстронга, Фаертрэк принялся рассказывать свою историю.

— После того как я принёс Хэлпи в дом Брикера, я кинулся к вам на подмогу. Когда я прилетел в пещеру, вас уже там не было, и я начал обшаривать ближайшие к горам леса. Позже я нашел и их лагерь. Вернее будет сказать, останки их лагеря вместе с останками пони, напавших на нас этой ночью. Лагерь как будто выжгли магией. Я не стал рассматривать землю, я вообще не хотел там приземляться, но что-то мне подсказывает, что ночью эта земля будет светиться от остаточной магии. Я сначала не мог понять, как такое может произойти, но потом мне в голову пришла бредовая мысль. Я подумал, что это Мидипон так решил отомстить им за Брикера. Просто в этом лесу кроме него и не было других единорогов.

— Очевидно, были, — сделал логический вывод Лилстронг.

После этого Криспи задумчиво посмотрел на меня, пробормотав: “Колеса у него на тележке сломались”. Затем, после небольших размышлений, он сказал:

— Вон он.

И ткнул копытом в противоположную от нас сторону зала.

Я проследил за движением его копыта, которое указало мне на пони, одиноко сидевшего за одним из дальних столов.

— И кто это? – не поняв его мысли, спросил я.

— Ну, тот самый пони, который упоминал о Синдикате Чего-то Там, — пояснил Криспи, стукнув копытом по столу.

Пони, сидевший в темной части зала, выглядел настораживающе. Он подозвал к себе официанта и начал что-то заказывать.

— Ждите меня тут. Сейчас буду.

Я встал из-за стола и неровной походкой направился к незнакомцу. И, хотя всем вокруг было понятно, что я пошатываюсь из-за того, что перепил, я искренне думал, что мою хромоту списывают на больное копыто.

— Доброго дня, — поздоровался я с незнакомцем, садясь за его стол.

— Сейчас вечер, — поправил он меня, не здороваясь. — Чего тебе надо?

Я был слегка контужен такой невежливостью, но все же продолжил разговор.

— Я бы хотел с Вами поговорить на тему, которая Вам, должно быть, известна.

— Продолжай, — сказал он мне уже более дружелюбным тоном (если его тон вообще можно было так охарактеризовать).

— Что вам известно о Синдикате Алмазного Копыта?

— Кто твой старший?

— Что? – не понял я вопроса.

— Кто тебя прислал?

— Меня никто не присылал. Я пришел сам.

— Слушай, парень, мне некогда играть с тобой в твои игры. Я понятия не имею, о каком к черту синдикате ты говоришь! Если ты сейчас же не отвалишь от меня, я быстро дам тебе понять, что твой перелом копыта сущий пустяк по сравнению с тем, что тебе предстоит испытать, — сказал он полутоном, резко вставая из-за стола.

Я понял, что разговора с этим пони точно не выйдет, поэтому решительно встал из-за стола и пошел обратно к своему, кинув ему напоследок про то, что у меня нет никакого перелома. Пока я шел, я ни разу не обернулся, но чувствовал, как его взгляд жжет мне затылок.

— По твоему гневному лицу я вижу, что разговор у вас был не очень, — сказал мне Криспи, когда я уселся за свое место.

— Сомневаюсь, что такое можно назвать разговором, — ответил я и выпил половину стакана залпом.

Лилстронг предложил продолжить игру в файткард, в чем все, за исключением Фаертрэка, его поддержали.

Во время игры я время от времени поглядывал на того незнакомца. Тот, еще немного посидев и дождавшись своего заказа, встал из-за стола и направился к барной стойке. Начал о чем-то беседовать с барменом. Бармен, коротко взглянув в нашу сторону, зашел в подсобку. Незнакомец вернулся к своему столу.

Игра меня сейчас интересовала в меньшей степени. Поэтому я, быстро погибнув, стал попивать сидр и поглядывать в сторону барной стойки и того незнакомца.

Через какое-то время к нам подошел официант.

— Вам небольшой подарок от бармена. Ему понравилась ваша компания, поэтому он вам предоставляет свой особый крепленый эль, — сообщил он нам, ставя на стол поднос с четырьмя кружками.

— Парни, вы просто обязаны это попробовать! – воскликнул Криспи, хватая стакан. — Об этом эле в таверне чуть ли не легенды ходят! Его нет в меню, но его иногда подают тем, кто.. эм.. В авторитете, что ли…

С этими словами он принялся пить. Как только пони официант ушел, я разом вырвал стаканы из копыт своих собутыльников левитацией.

— Ни в коем случае не пейте! – сказал я громким шепотом. — Делайте вид, что пьете, но ни глотка не должно попасть в ваши желудки.

— Ты о чем, Мидипон? – с удивлением спросил меня Лилстронг.

Удивлен был не только он. Удивлены были все.

— У меня такое ощущение, что этому бармену не стоит доверять. Лилстронг, помнишь, ты заметил, что старый бармен куда-то пропал?

— Ну… Да, но это не повод отказываться от их фирменного крепленого эля.

— А будет ли для тебя поводом то, что тот незнакомец после нашего “общения”, подошел к бармену и что-то ему наплел про нас?

— Миди, мне кажется, ты преувеличиваешь свои подозрения, — сказал Криспи.

Он опять взял стакан в свои копыта и начал отхлебывать.

— Вкус похуже чем у сидра, но прошибать должен неслабо, — продолжил он, как будто забыв о моих словах.

Фаертрэк к стакану с элем прикасаться даже не стал. Лилстронг же начал рыться в своих сумках. Закончив рыться, он достал какую-то склянку, содержимое которой незамедлительно вылил в стакан. Взболтав содержимое стакана, он, как и Криспи, продолжил спокойно пить эль.

Я же с тревогой начал наблюдать за их действиями, изредка поглядывая на бармена. Бармен в свою очередь протирал тряпкой стойку и загадочно смотрел в нашу сторону. Я левитировал стакан к губам и сделал вид, будто отхлебнул немного. Бармен на несколько моментов замер, и улыбнулся, когда я поставил стакан на стол.

Первое положительное впечатление об этом месте начало понемногу рассеиваться. Мне хотелось уйти отсюда побыстрей.

— Ну что, Лилстронг, думаю, нам пора, — ткнул я в него копытом.

— Если ты так считаешь, Мидипон, — начал вставать он из-за стола.

— Вы что? Уже уходи… — недоговорил свою фразу Криспи и мертвым грузом свалился на пол.

Мы разом вскочили со своих мест.

Первым отреагировал Лилстронг. Он кинулся к Криспи, бросая около него свою сумку и начиная судорожно что-то в ней искать. Я начал тормошить Криспи, пытаясь привести его в чувство, но мои попытки не увенчались успехом. Лилстронг достал из сумки еще одну склянку с жидкостью, похожей на ту, что он вылил до этого в свой эль, но эта склянка была темней. Подняв голову Криспи повыше, он влил в его глотку содержимое своей склянки.

В нашу сторону начали понемногу двигаться бармен и еще несколько земнопони из дальней части зала. Рог бармена светился бледно-сизым, однако никаких левитируемых предметов около него я не видел.

— Быстро сваливаем! – сказал я Лилстронгу и Фаертрэку, подхватывая левитацией тело Криспи.

Мы стремительным шагом направились в сторону выхода. На нас уже были направлены косые взгляды со всех сторон.

Лилстронг попытался открыть дверь, но она не поддалась. Бармен и четверо земнопони, среди которых был и тот самый незнакомец, ускорили шаг. У меня было несколько секунд на концентрацию, но хватило бы мне их? Нет. Не нужно полагаться на удачу сейчас. Я не стал фокусироваться на массовой телепортации. Я направил свой рог в сторону приближающейся группы. Мощная вспышка моего рога озарила всю таверну. Я сам не до конца понял, какое же именно заклинание у меня вышло. Я пытался одновременно ослепить их и резко ударить магическими полями спереди. В итоге они, ошарашенные, отлетели на десяток метров. Бармен потерял концентрацию, и я быстрым легким толчком открыл дверь, которую Лилстронг уже пытался выбить.

Мы выбежали на улицу.

— За мной, — крикнул Лилстронг, обегая таверну с левой стороны.

Мы ринулись за ним. Левитацией я нес за нами тело Криспи.

Я обнаружил, что трезвый разум меня не покидал даже тогда, когда я опустошил больше десятка стаканов с сидром. И хоть меня шатало из стороны в сторону, легкая пробежка вернула мне часть координации.

Наше бегство закончилось у дверей большого одноэтажного дома. Лилстронг начал буквально барабанить по деревянной двери.

— Открывай, Клеверти! Это я!

Несколько секунд спустя желто-зеленая земнопони открыла нам дверь. Лилстронг забежал в двери, отталкивая её в сторону.

Следом за ним я левитировал тело Криспи и забежал сам. Фаертрэк не заставил себя ждать.

— Лил, братик, какого *неразборчивый текст* тут происходит?! – возмущенно сказала Клеверти.

— Быстро тащи сюда свои настойки от ядов. Этому парню нужна помощь! – не обратил он на её слова внимания.

Клеверти захлопнула дверь, заперев её на большой засов, и ринулась в соседнюю комнату. Вернулась она оттуда с ящиком колб и склянок, заполненных всяческими цветными жидкостями.

— Твоя срочность не оправдывает твоего поведения, Хэвихуф младший, — грозным голосом сказала хрупкая с виду пони.

Она достала из коробки склянку с той же жидкостью, которой воспользовался Лилстронг в таверне.

— Синий! – обратилась она, очевидно, ко мне. — Воду греть умеешь?

— Само со…, — сказал я, вспоминая то старое заклинание преобразование воды в пар, которому когда-то меня научила Ватер Шиммер.

— Так не трать время на разговоры! – перебила она меня, протягивая склянку.

В мгновение ока жидкость начала бурлить под действием моей магии.

— Ты хочешь, чтобы я ему весь рот сожгла?! – сказала она, перекидывая горячую склянку из копыта в копыто.

— Прости, сглупил.

Я слегка остудил содержимое склянки. Клеверти влила её в Криспи.

Лилстронг начал, пошатываясь, оседать на пол.

Я, не спрашивая, левитировал из ящика еще одну такую же склянку и кинулся уже к “Лилу”, подогревая её содержимое.

Лилстронг хоть и не потерял сознание, но по его побледневшему лицу было видно, что он понемногу начинает терять связь с реальным миром.

Я влил в него содержимое склянки. Он судорожно сглотнул и повалился набок.

Кажется, я опоздал. Опоздал минут на десять…

— Не беспокойся за Лила, — успокаивающим голосом сказала Клеверти, — он устойчив к ядам. Максимум через пару часов он придет в себя. А вот этот его собутыльник заставляет меня беспокоиться. Я сделала всё что могла. Сейчас многое зависит от него самого. Пока что левитируй их тела на кровать.

Я обратил свой взгляд на Криспи. Его бездвижное тело лежало, прислонённое к стенке прихожей. Обхватывая левитацией Лилстронга и Криспи, я прошел в соседнюю комнату вслед за Клеверти.

К моему большому удивлению, Лилстронг очнулся уже через полчаса. Его ослабший голос донесся из соседней комнаты. Все это время мы с Клеверти и Фаертрэком сидели на кухне, разговаривая о том, что было в таверне, попутно вводя Клеверти в курс дел.

На стон Лилстронга обратили внимание только я с Фаертрэком.

— Клеверти! Воды! – пытался наполнить свой голос требовательным тоном Лил.

— Принеси себе сам, Лилстронг! Будешь знать, как смываться из дома, стащив из аптечки половину моих настоек и бинтов, — сказала она равнодушным голосом.

Меня поражало её спокойное и равнодушное отношение к происходящему. Складывалось впечатление, будто для неё эта ситуация была обычным делом.

— Клеверти! Не будь бякой! Принеси! Пожааааалуйста! – уже жалобным голосом простонал Лилстронг.

Клеверти, грузно вздохнув, встала из-за стола и взяла с полки кувшин. Набрав в него воды из бочки, она неспешно пошла к Лилстронгу, что-то недовольно бубня себе под нос.

Через несколько минут она вернулась. Лилстронг грузной походкой шел за ней. Он слегка шатался, но было заметно, что ему уже гораздо лучше.

— Клеверти, будь добра, осмотри копыто Мидипона, — сказал он.

— Не стоит беспокоиться, копыто почти зажило и уже едва болит, — попытался успокоить я Лилстронга.

— Я накачал его настойкой из красного плюща, — предупредительным тоном сказал он Клеверти.

— А что случилось с его ногой? – спросила Клеверти, подойдя ко мне и начав разматывать бинты. — Ушиб? Порез?

— Стрела пробила её насквозь, — спокойно ответил Лил.

— Подожди, ты хочешь сказать, что ты дал ему настойку красного плюща при открытой сквозной ране?! – с округляющимися глазами повернулась к Лилстронгу его сестра. — Ты хоть знаешь, чем это чревато!? Ты хоть представляешь, что теперь стало с его раной?!

Она кинулась разматывать бинты на моем копыте. То, что я увидел под ними, ужаснуло не только меня. Это ужаснуло всех. Даже невозмутимую до этого Клеверти. Копыто почти зажило. Новая кожа начала обрастать вокруг отверстия. Вот только само отверстие в копыте не спешило затягиваться. Создавалось впечатление, что оно так и останется на всю жизнь.

— Мидипон, прости меня, умоляю! Я не знал! – кинулся оправдываться Лилстронг.

Перспектива ходить всю жизнь с дырявым задним копытом меня не впечатляла. Я бы мог спокойно носить одежду поверх этого места и никто бы не видел этого, но сам факт того, что мое тело теперь изуродовано, пугал меня больше всего.

— Спокойно. Рана еще не затянулась. Я знаю, как это исправить… Правда эффект будет подобен тому как если бы тебе снова пробили ногу стрелой. Ты готов к такой операции? – серьезно взглянула на меня Клеверти.

— А другие альтернативы есть? – спросил я неуверенно.

— Да. Можешь проходить всю жизнь с дыркой в копыте, — с нервной ухмылкой ответила она.

— Хорошо, а в чем будет заключаться операция?

— Ну… я просто вскрою твою рану и с помощью восстановительных настоек попробую зарастить эту дыру. Вот только ты должен будешь готов испытать лютую боль, — предупредила она.

— Может быть, у тебя есть какое-нибудь обезболивающее?

— Единственное обезболивающее, которое у меня сейчас есть, это настой из красного плюща, но ты сам видишь, что у этой настойки масса эффектов. Она не только уменьшает боль, но и вызывает скорейшую регенерацию. А нам это сейчас совсем не нужно. Это будет даже не совсем операция. Я просто вскрою тебе рану, а после в течении нескольких дней буду наращивать новую плоть.

— Несколько дней?! – полезли мои глаза на лоб.

— Да, а ты думал это исправить так просто? Я тебе не Свирл Бородатый, чтобы чудеса творить! – недовольная моим возмущением, сказала Клеверти. — Я понимаю то, что это натворил мой младший брат. И теперь я должна все править из-за этого болвана (Лилстронг, сидевший в углу, тяжело вздохнул), но что я могу поделать с тем, что это все уже начало покрываться кожей? — она ткнула копытом прямо в рану, вызвав тем самым у меня резкую, но легко терпимую боль, — поэтому давай решай быстрей, хочешь ты себе нормальное копыто до конца жизни или хочешь быть дырявым.

— Дай мне несколько минут. Я должен написать отчет о поездке в Кантерлот, прежде чем ты начнешь свою “операцию”.

Клеверти в очередной раз поменяла мне компресс на копыте. Боль наконец-то перешла из резкой острой в терпимую ноющую. Прошлой ночью от боли меня спасло заклинание сонности, которое я кое-как смог наложить на себя.

Обычно это заклинание использовали как успокаивающее, но при должной подпитке оно начинало и вовсе отключать свою цель. Проблемой было то, что для подпитки я должен был концентрироваться на заклинании, но о какой концентрации могла идти речь, когда у меня несколько часов назад срезали кожу и когда я еще под “успокаивающим” заклинанием.

Я всю ночь и половину дня валялся в постели. Клеверти строго запретила мне вставать, но я и не рвался ходить. Лилстронг с Фаертрэком были вымотаны так же, как и я, но после хорошего ужина и здорового сна они восстановились. Места для сна в этом доме было мало. Поэтому две единственных кровати занимали наши с Криспи туши.

Кстати говоря, если верить Клеверти, то Криспи пришел в себя ранним утром, однако он был еще обессилен и чуть ли не со слезами умолял принести ему воды. Позже, когда он напился, он быстро отключился. Хочется надеяться, что это были лишь преувеличения, но вспоминая Лилстронга, который выпил одну дозу противоядия вовремя, я начинал думать, что именно так все и было.

Клеверти объясняла потребность отравленных в воде тем, что им нужно как-то вывести токсичный яд из тела. Я не много понимал в медицине, но не доверять ей в этом плане казалось мне сродни самоубийству.

Когда она закончила очередную смену компресса и последующую перевязку, я левитировал из своей сумки отчетную книжку, где меня ждало два важных послания от Флинтбука:
“Дорогой Мидипон,

Я доложил обо всем в королевскую гвардию. А также я сообщил обо всем твоему отцу и другу Эмилио. Сегодня днем будет собран высший совет, на котором решат, что делать со все этой ситуацией. Жди новостей, я сообщу тебе о решении совета, как только смогу”
“Отличные новости, Мидипон, совет отнесся к твоему прошению о помощи с максимальной серьезностью. Твой отец возглавит группу бойцов, которых отправят к тебе на помощь в решении проблем с этим самым Синдикатом Алмазного Копыта. Помимо твоего отца к тебе уже сегодня днем выехал твой друг Эмилио. Он просил передать тебе дословно: “Держись, Миди, я скоро прибуду. Попроси, чтобы понибудь встретил меня у той самой таверны, где тебя пытались отравить”. Также хочу сказать, что в группе твоего отца будет профессиональный лекарь, услугами которого ты можешь воспользоваться по его прибытии. Насчет работы в шахтах можешь пока не беспокоиться. Совет дает твоей группе неделю на поправку здоровья и остальных дел, которые затронуло это нападение на вас. Семье Брикера будет оказана материальная и моральная помощь. Эмилио пообещал прибыть сегодня же ночью. Группа твоего отца прибудет завтра вечером. Им нужно тщательно подготовиться перед началом этого… назовем это «расследованием». Жильем мы пока обеспечить тебя не можем, но передай Лилстронгу, что принцесса лично пообещала возместить все его убытки. Если у тебя возникнут еще какие-либо проблемы, ты всегда можешь мне написать о них в эту книгу”
Прочитав это, я радостно и с облегчением вздохнул. Хоть одна хорошая новость за последние три дня! Наконец-то я могу спокойно отдохнуть.

Положив книгу обратно в седельную сумку, я вытянулся в кровати во весь рост и, обняв мягкую подушку, начал погружаться в страну снов. Спокойных, мирных, добрых снов. Снов, а не кошмаров, которые мне снились в последнее время. Наконец-то!

Глава 5. Черный дым.

Проспал я недолго. Уже через несколько часов, когда только начало темнеть, я резко вскочил с кровати. Мне снова снился чертов кошмар. Мне снился Брикер и тот бармен в таверне. Во сне мне привиделось, будто это по вине бармена на нас напали те разбойники. И каким бы бредом мне не казалось это вчера, после рассказа Фаертрэка о выжженном лагере я уже не мог быть в этом уверен. Да что там говорить, я вообще теперь ни в чем не мог быть уверен на все сто.

— Клеверти! Лилстронг! Фаертрэк! – позвал я их уставшим голосом.

Удивительно, но в дверном проеме появилась лишь голова Фаертрэка.

— Что случилось, Миди? – спросил он, но увидев, что я пытаюсь встать с кровати, кинулся ко мне. — Не смей, Мидипон. Клеверти сказала, что тебе вообще вставать нельзя ближайшие два дня. Иначе твоя рана может зарасти неправильно, а то и вовсе не зарасти.

Оценив риск остаться на всю жизнь с дырявым копытом, я решил остаться на кровати:

— Фаертрэк, а где Лилстронг с Клеверти?

— Они пошли на рынок и еще куда-то за новыми травами для настоек Клеверти. Она жаловалась на то, что ей скоро нечем будет тебя лечить. К тому же у неё нет настоек даже для помощи больным, которые к ней обращаются. По крайней мере, она так сказала, — задумчиво протянул он.

Я вспомнил, как Лилстронг жаловался на то, что после приезда чужаков в Толл Тэйл, к Клеверти стали частенько приходить пони с различными ушибами, переломами и прочими травмами.

— Как давно они ушли?

— Уже где-то часа два назад, — почесал затылок Фаертрэк. — Скорее всего, прошло меньше времени. Когда сидишь один на кухне и думаешь о работе, которая накрывается медным тазом, время долго тикает.

— По поводу работы можешь не беспокоиться. Через неделю все будет в полном порядке.

— Откуда такие смелые выводы? – с усмешкой спросил Фаертрэк.

Я левитировал отчетную книгу к Фаертрэку. Сперва, он не понял, чего я от него добиваюсь, но потом, кивнув, открыл её и начал читать нашу с Флинтбуком переписку. Под конец чтения выражение его лица сменилось на радостное.

— Слушай, это действительно здорово. Мне только непонятно, кто такой этот Эмилио? – оторвал он взгляд от книги.

-Эмилио Блэк, мой старый друг, с которым я работал в канцелярии до этой поездки. Он присоединится к нам сегодня вечером. И именно ты полетишь встречать его после того как придут Лилстронг с Клеверти.

— Будет сделано, босс! – в шутку отдал мне честь Фаертрэк.

— Слушай, пока наши спасители не вернулись, ты можешь сходить на местный рынок и купить еды? – озвучил я свою просьбу после недолгого молчания. — Я бы и сам с радостью, но ты понимаешь, почему я должен оставаться здесь, — я перевел свой взгляд в сторону забинтованного копыта.

— Без проблем, Мидипон, только как же я закрою дверь? Да и что если вдруг кому-то из вас, — он обвел копытом меня и Криспи, — понадобится моя помощь?

— За нас и дверь не беспокойся. Это уж как-нибудь само уладится.

Фаертрэк немного неуверенно положил деньги в свою седельную сумку и направился в сторону двери.

— Ах, да! Забыл спросить. Что именно я должен тебе купить? – не дойдя до двери, спросил Фаертрэк.

— Купи всякой разной еды на всех нас.

— А мне денег то хватит?

Я задумчиво почесал затылок и левитировал из сумки один золотой битс к Фаертрэку.

— По здешним ценам тебе хватит денег, чтобы накормить целый взвод гвардейцев и пару драконов, — со смехом в голосе сказал я.

Пегас шутки не понял и рванул к выходной двери.

Прошло где-то полчаса с тех пор как ушел Фаертрэк. Я, проводя все это время в раздумьях о предстоящей работе, вздрогнул, когда услышал как Криспи на соседней кровати начал подавать признаки жизни. Оторвав голову от подушки и приняв сидячее положение, он обратил внимание на меня.

— Доброго… – он бросил короткий взгляд в сторону окна,- дня. Как спалось?

— Глубоко, — ответил я, потирая бинты на копыте.

— Слушай, ты не знаешь где в этом доме хоть какая-нибудь жидкость? В прошлый раз она стояла неподалеку, – сказал он, смотря по сторонам, — Да. И туалет бы не помешал…
“В прошлый раз она стояла неподалеку…”. Хм… Я даже знаю, какой Лилстронг поставил ту воду около Криспи, избавив его от жажды, о которой прекрасно знал сам.

— Жидкость ты найдешь на кухне, а уборная рядом с домом.

— Что рядом с домом? – переспросил он, очевидно впервые слыша это кантерлотское словечко.

— Уборная.

— Мммм… — деловито промычал Криспи. — А туалет где?

Фэйсхуф.

Лилстронг с Клеверти вернулись раньше Фаертрэка. Когда же вернулся Фаертрэк с забитыми сумками, он недовольно заметил, что найти рынок в этом городе было задачкой не из легких. Уже вечерело и он, не оставшись на ужин, полетел встречать Эмилио.

— Твой прожорливый желудок спас положение, синий, — сказала мне Клеверти. — Это было как раз кстати. Пока мы с Лилстронгом искали нужные ингредиенты для новых лечебных настоек, я совсем забыла, что мой погреб пустует.

Она называла меня синим с самой нашей встречи.

— Меня зовут Мидипон.

— Синий, у меня плохая память на имена, — сделала она вид будто не слышала моего имени. — К тому же, вас, таких больных, ко мне приходит много, а я одна! И да, наверное, тебе уже пегас говорил об этом, но с кровати тебе пока вставать нельзя, так что есть будешь прямо здесь.

С этими словами она ушла на кухню, где сидели Лилстронг с Криспи. Спустя некоторое время они принялись что-то бурно обсуждать:

-… ну и где я по-твоему должен их поселить? – с трудом различил я недовольный голос Криспи.

На кухне помимо их голосов бурлило несколько котелков. Это Клеверти готовила свои настойки.

— … хоть в своей худой… — не расслышал я голос Клеверти. — У нас... – я опять не расслышал, — дом не резиновый и меня не е… — да будьте прокляты котелки! — что ты сам живешь в мелкой коморке.

— Успокойся, Клеверти, — вмешался голос Лилстронга. — Я, Фаертрэк и этот Эмилио можем пожить некоторое время в таверне “Бодрящая соль”. Там достаточно дешевые и большие номера. После того как Мидипон сможет освободить кровать, я вернусь жить сюда, а он займет мою койку в таверне.

— Всё бы тебе в таверну… — уже более удовлетворенно и как-то задумчиво протянула Клеверти. – Ох, — бурление, — отвар сейчас выкипит!

— Здорово, дружище, как самочувствие?

Это были первые слова Эмилио после того как он вошел в комнату.

— Ну… Вопрос достаточно риторический, как ты понимаешь, — сказал я, “тыкая” взглядом в перебинтованное копыто. — Однако здравствуй. Как добрался?

— Отлично. Почти без происшествий. Я нанял пегаса извозчика и попросил его лететь как можно быстрее. После четырех часов моих просьб ускориться, он пригрозил мне оставить меня прямо посреди “Лунапоймигде”.

Я лишь усмехнулся.

— Так, думаю, на этом драматичном моменте я вынуждена вас погнать из дому, — вмешалась Клеверти в беседу скучавших друг по другу друзей. — Время позднее, мало кто выспался этой ночью, поэтому… Лилстронг, где ты там ходишь!? Собирайся! Вам пора.

Эми непонимающе взглянул на меня.

— Ты, Лилстронг и Фаертрэк пока что поживете в таверне. Просто в этом доме нет больше спальных мест. Но, будь уверен, я присоединюсь к вам как только смогу. Лилстронг введет тебя в курс дела… Ах да, ты же, я надеюсь, взял из дома наши сбережения?

Эмилио коротко кивнул.

— Будь добр, не поскупись этим вечером и сними одну большую комнату в таверне. По здешним ценам это не сильно ударит по нашему кошельку, – уже в тысячный раз я восхитился местными рыночными отношениями, — ну, и рекомендую вам всем поближе познакомиться. Все-таки вам скоро вместе работать.

— А здешние пони имеют столь вредную привычку как злоупотребления крепкими напитками? – якобы невзначай спросил Эмилио вполголоса, оглядываясь на Лилстронга с Фаертрэком.

— Поверь, у здешних пони эта привычка присутствует похлеще чем у кантерлотских, — подмигнув ответил я.

— Вы о чем там перешептываетесь? – подошла к нам Клеверти.

— Я говорил Эмилио о том, что негоже злоупотреблять алкоголем при знакомстве с новыми пони, — резко сменил я выражение своего лица на серьезное.

С этими словами я левитировал из сумки книжку и в тоже время концентрировал часть своей магии на задней части гривы Эмилио, дергая её скрыто от глаз Клеверти. Этот прием был у нас в ходу еще со школьных годов и Эмилио, не задумываясь, подыграл мне.

— Само собой, Миди прав. Просто я только приехал и хотел не оплошать перед новыми друзьями, — таким же серьезным тоном сказал он.

— Как мило! – сказала она с наигранной радостью и, придвинувшись к нему, менее дружелюбным тоном прошипела. — Только попробуй напои моего братика.

Я махнул Эмилио копытом, чтобы тот не заморачивался насчет этого.

После недолгих сборов они ушли. Хотя, будет вернее сказать, что Клеверти с милой улыбкой на лице и сжатыми зубами вытолкала их из дома.

Криспи еще до прихода Эми ушел домой, пообещав в ближайшие пару дней поговорить со своими знакомыми насчет их трудоустройства. Теперь, когда остальные ушли, мы с Клеверти остались наедине.

Она ненадолго удалилась на кухню и вернулась оттуда с двумя склянками, бубня под нос, что пройдоха Лилстронг опять стащил у неё несколько очищающих настоек.

— Повернись больным копытом ко мне, — обыденно сказала Клеверти.

Когда я повернулся, она неспешно начала сматывать бинты на моей ноге. Я обнаружил, что шерстка вокруг затягивавшегося отверстия начала темнеть и линять. Слегка поеживаясь от боли, я спросил:

— Это нормально?

— Ты о чем? – спросила она, продолжая мочить содержимым первой склянки тонкую повязку из новых бинтов.

— Ну… Об этом, — указал я взглядом на копыто, — о шерсти. До этого она не темнела.

— А мне казалось, ты говоришь о том, что твое копыто не торопится заживать, — все тем же обыденным и уставшим тоном сказала она. — Это потому, что в отличие от моего не очень-то умного братика я применяю другую настойку для заживления. Она имеет несколько иные свойства. Она лечит.

Я многозначно промычал, делая вид, что что-то в этом понимаю.

— Как давно ты стала доктором?

— Доктором? Не смеши, в этом городе нет докторов. Это тебе не твой Кантерлот. Здесь есть лишь несколько лекарей. Лекарь это нечто другое. У нас… — задумчиво уставилась она в потолок, подбирая нужное слово, — у нас другие методы, да и плату мы за помощь не берем.

— То есть ты хочешь сказать, что помогаешь другим пони просто так?

— Да. Я тебе даже больше скажу. Года два назад здесь многое могли сделать «за просто так». Потом город стал расти. Рос он благодаря тому, что какой-то умник нашел у нас самоцветы. Вернее, нашел он их где-то в горах у города.

— То есть тебе тоже больше нравился старый Толл Тэйл?

— Само собой. Да, здесь у нас все выглядело несколько беднее чем сейчас, да и город поменьше был… Вот только пони изменились. Они стали какими-то… продажными, что ли… Или корыстными. Тебе это более красноречиво мой братик опишет.

Я вспомнил похожую реакцию Лилстронга. Когда они спорили с Брикером о плюсах и минусах расширения города.

— Ты так и не ответила на мой вопрос. Как давно ты занимаешься всем этим?

Её лицо слегка дрогнуло.

— После того как мама умерла. До меня она была лекарем в деревне. Все шли к ней и она помогала всем. Абсолютно всем. Все в деревне считали себя дико благодарными ей. Я была тогда еще маленькой кобылкой. У меня даже кьютимарки не было.

Я бросил короткий взгляд на её кьютимарку, на которую до этого внимания не обращал. На её боку красовался крест из рубинов.

— Она умерла от болезни. Забавно, да? Тот, кто исцелял других, не вылечил сам себя. Она всю себя отдавала помощи другим пони. Наверное, поэтому она не заметила, как заболела сама. Хворь свалила её буквально за два дня. Многие пони оплакивали её уход, но никто не оплакивал так сильно как отец. Однако и он тоже прожил недолго, — уже начавшим дрожать голосом закончила она.

— А что с отцом случилось? Ааааа! Ты что творишь?!

Она резко воткнула мне в рану мокрую сторону повязки.

— Кажется, кто-то задает много вопросов, — сказала она без угрозы, но с заметным недовольством.

Быстро поняв, что много давлю на больное, я примолк, продолжая наблюдать за тем, как она бинтует мою ногу.

— На, выпей, — нарушила она молчание, протягивая мне вторую склянку.

Я послушно выпил.

— Знаешь, я не в настроении говорить о своем прошлом. Возможно, как-нибудь позже… Или спроси у Лилстронга. Он, думаю, более сговорчив в этом плане, чем я.

Когда она уже собралась уходить, я осмелился задать еще один вопрос:

— Он был строителем? Ну, или кем-то в этом роде?

Клеверти несколько секунд молча стояла ко мне спиной.

— Да, кем-то в этом роде, — сказала она, пытаясь скрыть ломающийся голос.

Впервые за долгое время я проснулся с приятным ощущением бодрости. Не той пародии на бодрость, что бывает после сбитого режима сна и постоянных перенапряжений организма, а с бодростью, с которой, наверное, каждый день просыпается любой пони в Кантерлоте, живущий своей обычной жизнью.

Не хотелось бы, конечно, жаловаться на свою работу и говорить себе “Лучше бы я остался работать в канцелярии”, нет! Но что-то мне подсказывало, что мое желание сменить обстановку, взявшись за новую работу, еще не раз мне аукнется.

И, хоть мое копыто пока побаливало, да и вставать мне строго воспрещалось, всё же мне казалось, что ничего в этот день не сможет расстроить меня.

— Доброе утро, — сказала Клеверти, заметив, что я проснулся.

— Доброе. Как спалось?

— Не очень, на самом-то деле, добрую часть ночи готовила настойки. А ты, Мидипон, как поспал? – с улыбкой спросила она, впервые назвав меня по имени.

— Это была, наверное, лучшая ночь за последнюю неделю. Уже давно я так хорошо не спал.

— Ну и отлично. Сегодня вечером после перевязки я разрешу тебе вставать.

Этот день становился все лучше и лучше.

Я левитировал из сумки отчетную книгу. На страницах я обнаружил несколько кратких записей.
“Группа твоего отца уже почти готова и собрана. Через несколько часов они выдвинутся к вам. С ними по моему личному требованию вам привезут денежные средства на возмещение убытков семье Брикера и Лилстронга. Едва ли это загладит нашу вину перед семьей Брикера, но, думаю, это все же лучше чем вообще ничего. Кстати, я уже давно не получал от тебя никаких сообщений. Ты заставляешь меня беспокоиться”.
“Только что группа помощи выдвинулась в Толл Тэйл на пегасьей тяге. Они будут у вас через шесть – семь часов. Я выдал им адреса Брикера и Лилстронга. Где бы ты ни был, постарайся их встретить именно там.”
Я посмотрел на третью запись и с превеликим удивлением обнаружил, что она дописывается прямо на моих глазах. Почерк был весьма кривым. Было видно, что Флинтбук торопится с её написанием.
“Мидипон! У меня для тебя крайне срочные новости! Сразу же после того как группа, возглавляемая твоим отцом, выехала на помощь, один наш боевой единорог случайно заметил, что гвардеец, присутствовавший на сборе группы, скрыто держал телепатический контакт с каким-то другим единорогом из того же Толл Тэйла. Он не придал этому значения, но на всякий случай сообщил об этом архихорну. Архихорн вызвал к себе того самого единорога и вполне спокойно спросил у него, с какой целью тот держал связь с Толл Тэйлом. Реакция гвардейца была крайне неожиданной. Он попытался оглушить внезапным заклинанием архихорна, но на то он и архихорн, что в магии кое-чего смыслит. Архихорн лично провел допрос гвардейца. Понятия не имею, что он там наворотил своей магией, но гвардеец рассказал ему всё как на духу. Выяснилось, что этот гвардеец работает на некий Синдикат Алмазного Копыта. Впервые слышу о них, но от этого угроза не становится менее серьезной. Как сказал гвардеец, это он доложил своим работодателям о твоем выезде. Более того, он сообщил также и о выезде группы твоего отца. Он вообще много чего докладывал этому синдикату, если я правильно понял. Однако он не был достаточно информирован о планах САКа (именно так мы именуем новую группу бандитов), его должностью было только информировать их о вещах, которые они требовали. А требовали они с него все, что хоть как-то касалось проекта по освоению шахт в Толл Тэйле. По этому поводу сегодня будет собрано еще одно совещание, на котором совет решит, что делать со всем этим. Также я просто обязан сообщить тебе: во время допроса архихорн выяснил, что против группы твоего отца что-то затевается. Впрочем, я бы за них не беспокоился. Его отряд подготовлен к боевым стычкам хоть с целой армией разбойников и, как бы самоуверенно это не звучало, это так. Им способен противостоять лишь столь же хорошо подготовленный отряд из боевых единорогов…”.
“Или один единорог, способный, допустим… уничтожить целый лагерь разбойников”, – подумал я, переворачивая страницу.
“… Даже если им что-то и угрожает, то они с этим справятся, будь уверен. А пока совет не состоялся, я буду сообщать тебе о самых последних новостях по этой теме”.

На этих словах запись закончилась. Волна мурашек пробежала под моей шерсткой. Беспокойство начинало резко перерастать в страх и тревогу. Я знал, что боевая группа готова встретить хоть сотню разбойников, но САК не представляли собой группу разбойников. Одно только показательное представление, которое наблюдал Фаертрэк на останках лагеря разбойников, подсказывало мне, что ситуация складывается не шуточная.

Я резко вскочил с кровати и направился в сторону входной двери. Клеверти, увидевшая меня через открытую дверь кухни, возмущенно завопила:

— Мидипон! Немедленно вернись в кровать!

— Клеверти, мне нужно идти, — спокойно ответил я.

— Нет, Луна тебя подери! – не унималась она, — тебе действительно нужно лежать в кровати и не выдрыгиваться!

Закидывая левитацией сумки на свою спину, я открыл входную дверь. Яркий солнечный свет резко ослепил меня. Был уже день. Не прощаясь с Клеверти, я пошел по улице в поисках прохожих, которые могли бы мне подсказать, где же находится эта самая таверна “Бодрящая соль”.

— Подымайтесь, лежекрупы!

Моего прихода явно никто не ждал. В комнате царил хаос. Лилстронг с Фаертрэком мирно посапывали на одной кровати, расположившись валетом. Эмилио же до кровати, как я понял, вчера так и не добрался. Его туша валялась в метре от неё. Он прижимал к себе плюшевого тигра (откуда он здесь вообще взялся?!), наверное, думая, что это его подушка.

Первым на мой возглас отозвался Лилстронг. Он пробурчал что-то невнятно и, оторвав голову от подушки, начал с ярко выраженным удивлением оглядывать весь кавардак в комнате. Переведя взгляд на меня, он попытался изобразить невинную улыбку, но, поняв по моему взгляду, в каком я сейчас расположении духа, решил, что она не очень то уместна.

— Как твоя нога, Миди? То есть, мистер Брэйвкруп, — спешно поправился он.

— Жить буду, — машинально ответил я. — Чтобы через десять минут вы в полной боевой готовности стояли у выхода из таверны! — жестко отдал я приказ Лилстронгу, выходя из комнаты.

Спускаясь вниз по лестнице, я думал: “Не слишком ли я резко с ними?”, на что второй голос отвечал: “Ты их руководитель, ты обязан держать своих работников под контролем, особенно сейчас, когда твоему отцу угрожает такая серьезная опасность!”.

Долго ждать себя троица не заставила. Они действительно вышли из таверны через десять минут после моего ухода. Вид у них был не совсем бодрый. Шерсть на лицах была еще мокрой от воды, которой они приводили себя в чувство.

— Я вижу, прошлым вечером вы неплохо отдохнули, и, думаю сейчас самое время потрудиться. Лилстронг, здесь есть оружейные магазины? Или хотя бы кузнец, который смог бы предоставить нам необходимую амуницию?

— Ты сейчас о какой амуниции говоришь, Мидипон? – удивленно посмотрел он на меня (и не только он).

— О боевой, Лилстронг Хэвихуф. Я говорю о боевой амуниции, — сказал я прямо, не обращая внимания на его удивление.

— Ты в порядке, Миди? – подошел ко мне поближе Эмилио.

— В полном.

— Тогда для чего нам, по-твоему, боевая амуниция?! – непонимающе сверлил меня взглядом Фаертрэк.

— Нам нельзя терять времени, Лилстронг. Веди нас туда, где мы сможем все это достать. По дороге я вам расскажу.

Я приглядывался к своему отражению в лезвии кинжала, лежавшего на столе передо мной.

— Нет, думаю, мне это не подходит, — сказал я, вспоминая, как подобный кинжал, направляемый моей левитацией, вскрыл череп Шадоурайва подобно ножу, режущему масло.

Эблэдсмит, местный кузнец, услужливо предложил мне этот клинок как “отличное оружие для самозащиты”.

— Мне кажется, вы не совсем поняли, что меня интересует.

Моя тройка “рабочих” застенчиво стояла за моей спиной, делая вид, что они меня не знают. Лишь Фаертрэк изредка бросал взгляд на витрины с клинками.

— Тогда извольте объяснить мне поточнее, — все так же услужливо спросил меня Эблэдсмит.

— Меня интересует оружие, — сказал я, выделяя интонацией последнее слово.

— Хорошо, тогда я предлагаю вам проследовать со мной, — махнул он копытом в сторону двери, ведущей в соседнюю комнату.

Моя группа проследовала за ним в эту комнату. Как оказалось, это была сама кузница. Стены в комнате были окованы железными пластинами, которые в теории должны были защищать дерево он возгорания, но что-то мне подсказывало, что эти пластины больше служили “стендами”, на которых висели самые разнообразные виды оружия. Названия половины этих творений мастера ковки я даже не знал. В центре комнаты располагался железный… назовем это «стол», хотя я бы назвал это гигантской наковальней. На столе лежали различных форм заготовки. Чуть поодаль от стола, в противоположной от входа стороне находилась печь. Сейчас она не была растоплена, но и без этого в комнате создавалась удивительная атмосфера кузнечного жара. У печи, как и на столе, я заметил целую груду кузнечных инструментов.

— Думаю, в этот раз я понял вас правильно, — сказал мне кузнец, оглядывая весь арсенал оружия, свисавший со стен. — Только прежде чем иметь с вами дело, я просто обязан узнать, для чего же вам понадобилось оружие, — теперь уже была его очередь делать ударение на последнее слово.

— На меня и моих друзей недавно нашла идея поохотиться в ваших лесах на... на медведей, — выдумал я на ходу, и по недоверчивому взгляду Эблэдсмита понял в очередной раз, что вру я ужасно.

— В таком случае, я должен вам сразу сообщить, что я не несу ответственности за то, что будет сделано этим оружием. А также я осмелюсь сообщить вам, что убийства, грабежи и прочие незаконные деяния строго пресекаются старейшиной города и его гвардией, — сказал он, изображая серьезный тон. — А теперь перейдем к делу. Что вас интересует?

Я начал неспешно идти вдоль стены, оглядывая оружие, висевшее рядами на металлических листах. Мне приглянулось небольших размеров копье. Древко копья было украшено выжженным на дереве узором, обвивавшимся вокруг кожаной ручки для зубов и шедший до самого стального острия. В Кантерлоте я часто видел гвардейцев с копьями, но все они были единорогами и с легкостью могли управляться с этим неудобным для земнопони или пегаса оружием. Это же копье нужно было держать зубами. Понятия не имею, как кто-то вообще умудрялся управляться с подобным оружием, нося его в зубах. Возможно, у других пони зубы крепче, чем у единорогов, но неужели они были способны выдерживать такую жесткую отдачу и не оставаться беззубыми? Позже Лилстронг объяснил мне, что устройство всего оружия земных пони не так просто как кажется на первый взгляд. В каждом оружии, а, если быть точнее, в его ручке, есть специальная заглушающая силу удара часть, которая позволяет зубам стоять там, где им место.

— А сколько стоит это копье? – спросил я.

— Всего-то ничего! Семь битсов золотом, надеюсь, такая цена вас устроит? – спросил он.

Я в очередной раз восхитился ценам этого города. Оружие было дорогим удовольствием в Кантерлоте, здесь же я мог спокойно коллекционировать его. Левитировав на стол горсть золотых монет, я развернулся к своей группе.

— Чего стоим? Выбираем что вам по душе. Сегодня я… — я задумчиво глянул на Эмилио, — сегодня мы за вас расплачиваемся. Как-никак вы рискуете своими жизнями, помогая нам.

С каких пор я начал вот так вот спокойно заставлять других пони рисковать собой ради помощи себе? Я делал сейчас не очень-то хорошее дело. Я превышал свои полномочия как минимум. Действовал против инструкций. Подвергал угрозе жизни своих друзей, в конце концов! А ведь я даже не спрашивал их, хотят ли они мне помочь.

Фаертрэк, не задумываясь, пошел в сторону накопытников с торчащими из них остриями. Лилстронг, задумчиво огладывая все на своем пути, пошел в дальнюю часть кузни. Эмилио же молча смотрел на меня.

— Миди, нам нужно поговорить, — сказал он в полголоса, но не пытаясь при этом скрыть этой фразы от окружающих.

Я кивнул. Мы вдвоем вышли из кузни.

— Слушай, что с тобой происходит? – обратился Эми ко мне, как только я закрыл за собой дверь.

— Ты о чем? Тебя удивляет то, что я решил оплатить их затраты на оружие нашими деньгами? Я понимаю, что, возможно, было неправильно принимать это решение, не посоветовавшись хорошенько с тобой, но, если ты против, то давай я отдам тебе потраченное позже, — начал я оправдываться.

— Да черт с ними с этими деньгами! – прервал он меня. — Я сейчас о них меньше всего думаю. Меня беспокоишь ты сам. Ты реально на себя не похож. Ты хоть осознаешь, что мы сейчас собираемся вчетвером пойти и сделать то, что, как ты говоришь, не под силу целой боевой группе гвардейцев. Ты в своем уме? Я понимаю, что там твой отец, и тот погром в лагере, что устроили САК, тебя пугает, но чего ты хочешь добиться, кидаясь на опасных преступников, которые способны своей магией выжечь целый лагерь? Где тот Мидипон, который работал в канцелярии? Почему мне кажется, что я приехал сюда работать не твоим помощником, а боевым единорогом? Я же, черт побери, оружия ни разу левитацией своей не касался! А ты сейчас собираешься отправить меня и этих парней в невесть какую передрягу! – он смотрел на меня непонимающим гневным взглядом.

Его слова для меня были словно удар по лицу. Он не хотел мне помогать. Лилстронг и Фаертрэк, которых я знал неделю, и слова не сказали мне. А лучший друг сейчас говорил о том, что помощь мне – дело безумное.

— Знаешь, Эмилио, если ты не хочешь мне помогать, езжай домой. Мне не нужен такой помощник, — сказал я, слабо сдерживая эмоции.

Взгляд Эми резко изменился. Он стал удивленным, а затем виноватым.

— Подожди. Ты неправильно понял меня. Я не говорю о том, что мне не хочется тебе помочь, просто я боюсь, что с нами может что-то случиться. Ты же сейчас действуешь на горячую голову. Не строя никаких планов. Как будто мы вчетвером придем туда-не-пойми-куда, покажем бандитам свое оружие, те испугаются и мы довольные уйдем от них вместе с группой твоего бати.

— Эмилио, я понимаю, что эта затея достаточно безумна, согласен. Но, с другой стороны, что нам остается? Сидеть сложа копыта? Нет уж! Я этого просто так не оставлю. К нам движется группа, желающая нам помочь, а мы даже не хотим предостеречь их, — сказал я уверенно, в то же время понимая, что звучит это не очень-то убедительно. — К тому же, ты сам подумай, ну кто из САКа сейчас может ожидать нашего вмешательства? Нам нужно действовать вопреки здравому смыслу. Мы воспользуемся элементом неожиданности. Уверен, это не входит в их планы.

Несмотря на то, что мои аргументы основывались лишь на моём чувстве долга, самоуверенности и страхе за отца, Эмилио, немного помолчав, сказал:

— Ты прав, Миди. Мы обязаны им помочь, — кивнул он, левитируя с прилавка два самых длинных клинка, которые мне в самом начале предлагал Эблэдсмит, и подмигивая мне, — пошли, нам нужно расплатиться за покупки и мчаться на всех парах за пегасом-извозчиком.

Забавное совпадение. Пегас по имени Фастклауд стоял сейчас перед нашей группой. Это был не старый, но на порядок взрослее нас пегас. Он довольно поглядывал на свою новую воздушную повозку. Повозка была оснащена бирюзовыми самоцветами, и я прекрасно знал, что эти самоцветы стоят на упряжке и на передней части этого агрегата вовсе не для красоты. Их магический блеск выдавал полетную магию, которую подпитывали эти камни.

— Сколько ты ему там заплатил, когда он вез тебя сюда? – шепотом спросил я у Эмилио.

Эмилио уже знал, какие цены были в Толл Тэйле.

— Ну… Примерно треть этой повозки… — задумчиво протянул он, — хотя, возможно, и половину.

— Вы все поедите на повозке? – с опаской поглядывая на наше вооружение, спросил Фастклауд.

— Да, думаю, мы… — начал я.

— Нет, конечно! Нам нужно лететь как можно быстрее, — перебил меня Фаертрэк. — Они, — кивнул он в нашу сторону, — сядут внутрь, а я помогу тебе быстрее везти нас и буду направляющим.

С этими словами Фаертрэк достал из своей сумки веревки и начал привязывать их к передней части повозки. Фастклауд, облегченно вздохнув, начал одевать на себя упряжку. Я, Эмилио и Лилстронг залезли в повозку. На дне повозки я заметил коричневый и оранжевый самоцветы (Эмилио ему там нашу зарплату месячную отдал что ли?!). Лилстронг неловко нес в своих зубах кузнецкий молот. Сколько же ему пришлось уговаривать кузнеца продать ему его же орудие труда! Хотя позже Лилстронг объяснил нам это тем, что самые лучшие товары всегда использует сам продавец. И хоть такой принцип выбора оружия я не совсем понимал, я все же решил, что Лилстронгу виднее.

Когда повозка оторвалась от земли, я еще раз глянул на камушки. Оранжевый начал едва заметно светиться. Повозка летела плавно и не качалась, а ветер над ней как будто отсутствовал. Магия этого камушка мне сейчас была очень на руку.

Лилстронг вздрогнул, когда его молот взлетел со скамейки. Облаченный в зеленое магическое поле, он висел передо мной. Некоторое время, вспоминая магические формулы для железа и прикидывая на глаз металл, из которого был выплавлен молот, я начал наполнять его своей энергией. Увы, металл был не таким хорошим материалом для хранения магии как самоцвет, но то, что в него впиталось, вполне могло бы заставить этот молот быть в два-три раза легче по крайней мере ещё пять – шесть часов.

Затем я достал из своей сумки два пера и кипу листков. Первое перо было обычным гусиным пером с железным укрепленным наконечником, второе же переливалось красно-оранжевым цветом. В очередной раз видя это перо, я ощутил легкий прилив ностальгии, но быстро потушил его мыслями о магических формулах. Взяв обычное перо, я принялся записывать символы, понятные лишь двоим в этой повозке. Эмилио с интересом уставился на листок.

— Можешь даже не говорить, что ты хочешь, — быстро смекнул он, хватая левитацией второе перо и используя свою, особенную магию материализации красок, начал обводить символы, написанные мной на первом листке.

От использования пера феникса, этих красок и, главное, наполнения магией, надпись начала светиться. Это было заметно даже при дневном свете.

— Миди, а почему бы тебе сразу не зачаровать все свитки самому?

— Я стараюсь экономить свою магию, да и тебе рекомендую её не растрачивать попусту.

— Но для чего ты её экономишь?

— Увидишь.

Эмилио молча продолжил выводить символы на листках, которые я ему давал.

— Подожди ка, я мало понимаю в записи магических формул, да и в заклинаниях не столь силен, но эти-то я точно знаю, — ткнул он пером в очередной листок.

— Тогда ты прекрасно знаешь, что должен делать этот свиток, — с таинственной для Лилстронга улыбкой посмотрел я на Эмилио.

Эмилио улыбнулся в ответ. В прищуре его глаз я заметил легкий азарт.

Взяв копытами нужный мне листок с готовым заклинанием, я направил магию свитка в сторону своего копья. Руны на листке начали таять. Я эксперимента ради поднял облачком левитации копьё. Оно почти ничего не весило, и его левитация едва ли отнимала у меня силы. Эмилио не пожалел энергии. Когда он закончил заряжать последний листок, я обратился к Лилстронгу.

— У тебя есть какие-нибудь ремни? – глупо было ждать ответ да, но попробовать стоило, вдруг он носит с собой что-то подобное, строитель как-никак.

Несколько секунд его задумчивый взгляд наверх давал мне надежду.

— Нет, — послал к черту он мои надежды, — однако у меня есть семь метров веревки. Тебе нужно? – спросил он, уже доставая моток из своей седельной сумки, что валялась у него под ногами.

— Да, думаю, мне это подойдет.

Я начал наматывать эту веревку вокруг своего туловища, делая что-то вроде крепежа для свитков. Аккуратно засунув все магические заготовки в импровизированный боевой пояс, я начал медитировать в центре повозки.

— Что он собирается провернуть? – спросил Лилстронг у Эмилио.

— Он медитирует. Этому учат в любой школе для единорогов. Это помогает в концентрации над заклинаниями, — делая заумный вид, ответил Эми.

— Да нет, я не об этом. Что он собирается делать, когда мы встретимся с врагом?

— Могу только догадываться. Но что-то мне подсказывает, что мы в этом будем играть далеко не последнюю роль.

Сурового вида единорог, закованный в золотую броню, нервно стучал своими зелеными копытцами по днищу повозки.

— Сколько времени до прибытия!? – его строгий голос был способен подчинить себе даже самого распущенного гвардейца.

— Около трех часов размеренного полета, капитан Брэйвкруп.

— Усилить действие полетных камней.

— Капитан, но вы ведь сами прекрасно знаете, к чему это может привести.

— Не рассказывай мне о рисках, капрал. Выполняй приказ.

Неуверенной походкой единорог в серебряной броне подошел сперва к задней части повозки и, усилив свой голос магией, передал другой повозке, летевшей метрах в пятидесяти, приказ об усилении сизых кристаллов. Затем он прошел к передней части, начиная концентрировать свою магию на сизом кристалле, закрепленном на бронированном переднем щите.

Повозка была достаточно узкой, но длинной. Её битком заполняли бойцы в стальной и серебряной броне, которые сидели на лавках, прикрепленных к боковым стенкам. Сам воздушный агрегат был из железа, но, несмотря на материал, сама конструкция особо защищённой не выглядела. В ней явно прослеживалось скорее эстетическое начало, нежели боевое.

Капрал снял шлем и положил его на единственную пустовавшую часть скамейки. Рог гвардейца начал источать желтые магические поля. Его лицо было напряжено. На его лбу начал проступать пот. Повозка сперва замедлилась, но затем, резко дернувшись пару раз, начала снова набирать скорость, разгоняясь до новых высот.

Капитан Брэйвкруп смотрел вниз. Высота была метров сто, а то и больше. Кантерхерт, хоть и не страдал боязнью высоты, сейчас невольно подумал о том, насколько смертельным для жизни стало бы сейчас бесконтрольное падение. Даже деревья, росшие там внизу, едва ли смогли бы спасти беднягу.

Послышался глухой хлопок откуда-то из леса. Кантерхерт начал вглядываться в густую зелень деревьев, через которую невозможно было понять, что же происходит там, на земле.

Еще один резкий хлопок.

Несколько гвардейцев вскочили со своих мест и начали вглядываться в лесную гущу вместе со своим капитаном.

Наступило напряженное молчание. Капрал с гневным лицом подбежал к переднему краю повозки и начал концентрировать своё внимание на сизом кристалле, заставляя повозку притормаживать.

Резкая магическая вспышка, местоположение которой было заметно даже при дневном свете, отправила в сторону капрала красный магический луч. Луч остановила невидимая стена, которая, судя по резкому треску и искрению, лопнула в тот же момент. Повозка потеряла свой защитный барьер. Вторая магическая стрела, уже менее мощная, но не менее смертоносная, тут же вошла прямо в рог капрала, выводя из строя как магию изменения формул кристалла, так и самого гвардейца. Сизый кристалл лопнул, фонтаном выбрызгивая осколки полетных заклинаний в воздух. Сам же капрал, половина рога которого отсутствовала вовсе, а половина превратилась в угли, бездыханной упал на дно повозки, заливая его кровью, которая стремительно вытекала из его ушей, носа и рта.

Воздушный агрегат сперва несколько раз неуверенно дернулся в воздухе, а затем начал стремительно падать вниз. Ошеломление среди гвардейцев держалось недолго. Повозку начали озарять разноцветные вспышки телепортаций, которые дублировались уже где-то в лесной гуще слабым свечением.

Кантерхерт, как и другие, резко телепортировался из повозки на землю, читая про себя молитву Селестии об упокоении капрала, имя которого даже не успел запомнить. Телепортация, как и у других гвардейцев, вышла не совсем удачной. Из-за незнания лесной местности все телепортировались то в ветки деревьев, то и вовсе в пяти-десяти метрах над листвой. Падение почти для всех заканчивалось легкими ушибами и кратковременной потерей ориентации в пространстве.

Вспышки, источником которых был всего-навсего один единорог, из складок тёмной мантии которого можно было различить лишь фиолетовое свечение его рога, продолжали сыпаться на оглушенных гвардейцев. Красные лучи, которые напрочь игнорировали стальную броню, как оказалось, не могли ничего сделать простому серебру, которое отражало их в ближайшие деревья, буквально прожигая толстые стволы насквозь.

Кантерхерт, телепортация которого прошла, пожалуй, успешней чем у всех, кинулся ставить магический барьер на области, разделявшей источник смертоносных лучей и гвардейцев. Мельком он заметил, что один из гвардейцев, приземлившихся ближе всех к этому магу, сейчас лежал сразу в двух местах. Лежал он не совсем цельным.

Красные лучи при прохождении через щит, возведенный Кантерхертом, ослабевали, но все равно оставались достаточно опасными. Другие гвардейцы, которые пришли в себя достаточно быстро, начали обходить мага в фиолетовой мантии по бокам. Те, кто остался в центре, начали поддерживать своей магией щит, который искрил и трещал, но уже почти не пропускал эти лучи.

Единорог в мантии остановился. Его рог все еще источал фиолетовое свечение, но лучами не сыпал. Он резко провернулся на месте, выкидывая из складок своего плаща какой-то пурпурный самоцвет, который никто из гвардейцев еще в жизни не видывал. Затем его рог засветился еще сильней и земля под брошенным на землю самоцветом начала накаляться. Листва, устилавшая землю вокруг камня, в мгновение ока сгорела в фиолетовом пламени, открывая магические формулы, вычерчивающиеся прямо на перегное. Формулы начали светиться сильней и сильней, сжигая на пути всю листву. Круги формул расползлись уже более чем на два-три метра вокруг камня.

— Какого черта он творит?! – послышался шепот одного из гвардейцев.

Сразу три, а затем и еще пять разноцветных лучей пронзили воздух, летя в сторону мага с обоих боков от него, но резкая вспышка магического щита ярко-фиолетового цвета остановила их, не дав дойти до цели. Щит засветился лишь на несколько мгновений и тут же потух. Это значило, что он не упал. Как минимум восемь боевых лучей поглотил и не упал! Сколько же у этого мага примочек под его плащом!? У него там целый боевой арсенал, что ли?!

Капитан Брэйвкруп, встретившийся с подобной магией впервые, понятия не имел, что делать дальше. К счастью, спустя буквально две секунды по тому же самому щиту начал палить целый залп лучей уже из другой части леса. Кантерхерт, продолжая концентрировать большую часть своей магии на щите, посмотрел в сторону источника лучей, которые заставляли щит мага трещать как сырое полено в печи.

Вторая часть отряда из другой повозки, чьи защитные заклинания уже подсвечивали броню каждого гвардейца, неслась галопом сюда. Ничего удивительного в том, что они заметили падение повозки на землю. Сразу же после этого они высадились и приняли боевую готовность. Щит пал, а магические формулы вокруг камня перестали расползаться по земле. Хотя они уже охватывали собой огромный круг радиусом метров десять, покрывая даже деревья. На том месте, где только что стоял маг в мантии, дымилась земля, но его останков не было.

Новый хлопок уже со стороны второй группы. Маг в фиолетовом плаще стоял в самом центре их толпы. Не успевшие понять, что произошло, солдаты разлетелись от оттолкнувшей их фиолетовой вспышки. Она была настолько мощной, что даже на таком расстоянии Кантерхерт и остальные гвардейцы, пытавшиеся держать уже бесполезный щит, потеряли концентрацию и были ослеплены. Пошатываясь, Кантерхерт нащупал ближайшее дерево. Он коснулся рогом коры, концентрируя свою магию на новейшем заклинании королевской гвардии, которому обучились еще даже не все гвардейцы. Ошеломление начало отступать, а багровые пятна, туманившие взор, начали таять. Перед его взором появилось потемневшее дерево, которое никогда бы не зацвело вновь.

Кантерхерт постарался сориентироваться так быстро, насколько это было возможно. Он оглядел все вокруг. Единороги из второй группы были живы только благодаря магическим щитам, преждевременно повешенным на броню, однако вспышка света сделала свое дело. Сейчас лишь некоторые из них стояли на трясущихся ногах чуть ли не в обнимку с засыхающими деревьями. Остальные гвардейцы, не успевшие выучить это заклинание, беспомощно ползали по земле, не понимая, что произошло. Фиолетовый маг вернулся к пурпурному камню и продолжил концентрировать на нем свою магию. Вокруг него поблескивал уже видимый фиолетовый щиток. Значит, магия тех самоцветов (или что там у него?), спрятанных у него под плащом, начинала иссякать. Копытца резко обожгло болью, когда фиолетовое пламя от листьев достигло Кантерхерта. Формулы продолжали расползаться, покрывая уже неимоверных площадей круг. Формулы, на которые пришлось ему наступить, избегая пламени листьев, источали лютый холод. Однако этот факт в купе с горящей листвой в голове у капитана гвардии сочетаться отказывался. Понятия не имея, что делать дальше, Кантерхерт принялся стрелять в щит мага лучами, пытаясь сломить защиту, но щит лишь слегка трещал, слабо замечая ущерб.

Еще один резкий хлопок, сопровождаемый зеленым всполохом, раздался со стороны мага. Кантерхерт уже не удивлялся этим вспышкам, однако эта все же смогла привлечь его внимание. Это была уже знакомая ему вспышка. Где-то он её уже видел…

Вокруг опаснейшего из магов, которых когда-либо видел Кантерхерт, стояла группа из четырех пони. Один из них ярко светился зеленовато-фиолетовым свечением.

— Ну и долго мы будем здесь лицезреть это?! – нетерпеливо спросил меня Эмилио.

— Подожди, Эми. Я еще не достаточно хорошо изучил магию, которую он применяет. Мне нужно еще немного времени.

Прошло уже пять минут после того как мы, затаившись в листве, начали наблюдать за происходящим. Формулы, выжигавшие листву и ветки, нападавшие с деревьев, уже вот-вот должны были добраться до нашего укрытия.

Битва была в самом разгаре, но, если я правильно проанализировал магию этого единорога, то исход был у неё печальным. Как только формулы начали расползаться по лесу, Фаертрэк заметил, что они чем-то похожи на те, что выжгли лагерь бандитов, только радиус этих был заметно больше.

— Бинго!

Вся группа вздохнула с облегчением.

— Давай выкладывай! – сказал Эмилио.

— Значит, так! Эмилио, читай эти свитки, я прочту эти, — я достал несколько свитков из своего импровизированного пояса. — Как только я телепортирую нас всех к этому психу, вы должны сделать следующее. Лилстронг, ты дождешься, когда я прочитаю этот свиток, — ткнул я копытом в пергамент, — и поймешь, что он заработал, по фиолетово-зеленому свечению молота. Затем ты сразу же со всей силы должен ударить молотом по тому камню, но не в коем случае не раньше чем я дестабилизирую этого мага. Эмилио, твоя задача — подпитывать меня магией постоянно и быть готовым по сигналу телепортировать нас всех подальше от этого места. У тебя будет буквально несколько секунд.

— Массовая телепортация?! Ты что, смеешься?! Да я же в жизни такого количества пони одновременно не телепортировал!

— Просто сконцентрируйся хорошенько. У тебя все выйдет. Мы верим в тебя.

— Ох, Мидипон! Если мы выживем, то ты мне поставишь десять бутылок самого крепкого сидра, который только есть в этом Толл Тэйле.

— Фаертрэк, ты у нас самый скоростной, вот сейчас ты это и докажешь. Твоя задача откинуть всех беспомощных гвардейцев за пределы круга формул. У тебя будет примерно десять – пятнадцать секунд. Я постараюсь растянуть это на подольше, но даже при самом лучшем раскладе я не уверен, что у тебя останется время.

Эмилио уже вовсю читал свитки. Меня обволакивало магическое поле, которое скрывало меня едва ли не полностью. Это заклинание щита. Оно не должно было меня защищать, оно должно было помочь мне пройти прямо сквозь ослабевший щит того мага.

— Готовы? Начинаем!

Вспышка.

Мы появились прямо на тех местах, где я и представлял себе. Дело оставалось за малым. Всего-то навсего пройти сквозь щит и лишить этого единорога какой-либо фокусировки на этом пурпурном самоцвете, который вот-вот мог поглотить все вокруг пламенем Тартара.

Фаертрэк кинулся к ближайшему ослеплённому гвардейцу, который беспомощно ползал по земле. Лилстронг подбежал к камню уже с полной готовностью ударить в нужный момент. Я стоял прямо перед фиолетовым щитом. Понятия не имею, как сильно он был заряжен. Нашей с Эмилио подпитки в теории должно было хватить на то чтобы пройти сквозь щит, игнорируя магию, но эта теория держалась только на моих надеждах. Я рывком закинул себя левитацией внутрь. Волна пламени, жгущего не тело, но душу, охватила меня при проходе через этот фиолетовый барьер.

Единорог казалось, и не заметил моего присутствия… Его внимание было сфокусировано на камне. Очевидно, эта его магия требовала полной отдачи… Только вот вся его фокусировка была напрочь потеряна после того как я полоснул его острием своего копья, которое светилось уже тремя цветами: тёмно-фиолетовым, моим зеленым и светло-фиолетовым Эми. Темно-фиолетовым был цвет магии этого единорога. Как только я полоснул его, щит вокруг нас в тот же миг исчез, а раненый единорог упал, источая на землю.. Нет! Не кровь! Черный дым лился из разрезанной робы. Я полоснул его копьем второй раз. Этот единорог (хотя я уже начал сомневаться, что это единорог) начал издавать душераздирающие вопли, от которых у меня побежала волна мурашек. Я начал читать свиток на усиление молота, с которым Лилстронг вот уже секунд десять нависал над пурпурным камнем. Молот засветился зеленым, светло-фиолетовым и… темно-фиолетовым?

Удар молота, казалось, мог бы создать маленькое землетрясение, подпитай я его еще немного. Пурпурный кристалл лопнул. Формулы, светившиеся на концах магического круга, начали потухать. Но энергия магии никуда не девается и не берется из ниоткуда (фундаментальный закон сохранения магии Стар Свирла Бородатого); она начала стягиваться к месту, где до этого был камень. Вот-вот она должна была сконцентрироваться в этом месте и рвануть во все стороны, вызывая мощнейший магический взрыв. Я уже встречался с подобным. Только тогда выплеск был из рога Эмилио и он был не столь мощным, сколь обещал быть этот взрыв.

— Эмилио! Давай!!! – крикнул я что есть мочи.

Последним, что я успел разглядеть перед вспышкой телепортации, было то, как темный силуэт, образовавшийся из черного дыма, струящегося из своего хозяина, оставляет свои фиолетовые одежи и смывается в образовавшийся под ним дымчатый портал.

Оккулат.

Ночью мне становится одиноко

День,когда кьютимарки ушли...

История о сгоревшем человеке

В погоне за мечтой

Бессмертные

Half-Life: Эквестрия

Множество смертей Твайлайт Спаркл

Жертвы и хищники

Последняя Ночь Кошмаров Пинки Пай