Planescape: сказка о приключенцах

Бал

Кто даму обедует, тот ее и танцует.

https://www.youtube.com/watch?v=7VKuIAx0teQ

Гугл-док, где приглашаю указывать ошибки:

https://docs.google.com/document/d/1oJkZ2qsVK3WxSro9FN4-XEL1AQp-UPDfk3-GdawzUiI/edit

— Рыцарь потешного образа, воитель водосточной трубы и палки, цайткнехт, паладин неизвестного бога, грабитель гибнущих миров и чемпион малой арены! – мажордом за считанные мгновения перевел дух и с новой силой провозгласил. – Приветствуем!

Обливающийся потом юноша с трудом не дал телу глубоко поклониться собравшимся.

— В сопровождении противницы рода человеческого, сокрушительницы добрых ожиданий, преградившего путь света клыка, властительницы дум и преследовательницы потомков! – в оригинале титулы звучат лучше. – Приветствуем!

В немалой степени повисшая на нем вследствие отсутствия полного доверия к сравнительно новому методу передвижения дама хихикнула и зажмурилась, будто смотрящая на солнце довольная кошка.

Тут в процессе наступила небольшая заминка – перенервничавший былой школяр застыл как вкопанный, перегородив проход. Владыке пришлось опять-таки в фелинном стиле запустить в тело кавалера длинные накрашенные когти. Естественно, ни на йоту не угашая широкой улыбки на частично сокрытом вуалью лице.

Помянутое покрывало разумеется то самое. Сброшенное. Оставленное Терезой. Быстро же пригодился сувенир.

— Магистр транспортной магии, лауреат престижной премии в области преломления пространства, автор трудов по теории стабилизации диких порталов и формировании многоканальных внутриплановых тоннелей, профессор! Приветствуем! — имаскари блеснул полированной лысиной. – Принцесса народа…

— Хватит глазеть на массовку, — медовым тоном одернула подмастерье получающая от происходящего тонны удовольствия бывшая пони. – Подборок поднять, плечи расправить, генеральное направление движения – стол с аперитивом. Ать-два!
“Потенциальный дворянин” покорно подчинился теперь еще на один слой более повелительноу сюзерену. Тем не менее, не переставая шарить глазами по окружающим. Кучкующийся ближе к выходу сигильский бомонд также нет-нет, да окидывал новоприбывших заинтересованными взглядами, быстро возвращавшимися на собеседников. Видать не впечатлялись. Али неприличным считают.

Не важно. Совсем-совсем не важно. По сравнению с опирающимся на него грузом и сам Дьявол, во фраке обменивающийся с окружающими любезностями поблек бы и скуксился. Кстати, некто подобный тут и правда имеется – и действительно будучи принаряжен до состояния лакированных черных копыт и свисающих с рогов золотых цепочек.

— Стоп, — команда тиха, мелодична, аж игрива — однако несет в себе привычную по предыдущему телу сталь. С момента перехода, пожалуй, даже усилившуюся. – Время пришло.

Леди выпрямилась, отодвинулась на длину рук, глубоко вдохнула.

Захват расцепился.

Людоед покачнулся и облокотился о спинку стула какого-то подсевшего вплотную к яствам хряка. Устремившегося на помощь юношу остановили властным жестом.

Всё же не стоило настолько рисковать: мало того, что вышли в свет спустя сущие дни после превращения, так и сразу при всем параде включая высокие каблуки.

С другой стороны, повторного приглашение какого-то мелкого чемпиона на такой роскошный раут ждать не приходиться, а подшутивший над конем с того света волшебник якобы придал жертве не только вид, но и потребные для него умения.

Немного пошатавшись, ангел смерти встал ровно. Сделал широкое выводящее из равновесия движение по взятию с подноса котлетки, нанизанной на деревянную иглу. Уверенно потянул приобретение ко рту. Попал. Начал жевать. Переступил с ноги на ногу…

— Хэй подруга! – Ви размашисто шлепнула повелителя пониже спины посеребренным веером. – Отменно выглядишь. Подтяжки, пластика или сразу перерождение?

Бест чуть с ума не сошел со страха, глядя на совершенно по-женски подпрыгнувшего от неожиданности пожирателя людей. К счастью для всех, не то таки имевшие место репетиции, не то и правда полученные заодно с человечностью и до поры неосознанно блокировавшиеся сознанием Понта навыки спасли положение. Охотник на детей не упал. Сверх того – грациозно развернулся и томно проворковал:

— Да как-то само собой получилось – в конце концов, истинная краса не нуждается в столь виртуозно освоенных вами подпорках.

— А то! – гордо отозвалась носительница краденного золотого нагрудника. – Разок аж в деревяшку на полвека забурилась – токмо свежести кожи ради. Так погляжу, великое колдунство зубки заодно с прочими мелочами пилить не стало.

— На деле, заострило, — та же почти экстатическая улыбка. – Ощущение прозрения после жизни впотьмах – столько новых, потрясающих ощущений…

— Сейчас еще вишенку проткнешь – вообще в Элизиум отправишься, — посулила эльфийка и обернулась к потихоньку краснеющему собственному кавалеру. – Кстати об этом: пошли наконец бухать! Будем пить, пока свиньи в салатах не полетят, а там естественно и пыхнуть не забудем.

— Никаких “пыхнуть”, — бывший преподаватель поморщился. – Я завязал. И напиваться до поросячьего визга не намерен…

Нет, ну будто бы его кто слушает – остроухая в принципе к подобному не склонна. В присутствии же целой армии разномастных бутылок…короче, она и дослушивать не стала, сразу потащив избранника к бару.

Рыцарь проводил парочку с долей сочувствия, после чего вернул внимание властителю. Та стояла, с самым сосредоточенным выражением лица положив ладони на живот и всем видом демонстрируя погружение в некую ранее не посещавшую ее интереснейшую тему. Пару минут спустя великий бандит отмер, оскалился и пробормотал сего под нос что-то про “нет причин считать иначе” и “дополнительные активы”.

Глава Абзацтриги резко развернулась к столу и погрузила ладони в желе, начав с видимым удовольствием терзать зеленую плоть. Причем сопровождающий сердцем ощутил: это не ошибка и не промах – Зубастая Тень всего лишь опять наслаждается ранее не испытываемой даже в бариауровой иллюзии чувствительностью конечностей. Почтенная публика данный демарш тактично проигнорировала, а сосредоточенно жующий хряк вскорости уничтожил следы преступления.

На сем категорически понятные для избранных и чудовищно странные для прочих шалости не закончились. Владыка как с цепи сорвался – всё-то ему необходимо пощупать, потискать, перебрать, сжать в кулачке. Потом в голову остающемуся несмотря ни на какие превращения весьма наблюдательным коню стукнулось совсем уж невероятное открытие: на него смотрят. Украдкой. Без страха или отвращения, а с чем-то прежде неслыханным.

Зачем-то сокрытые помимо фаты еще и голубыми линзами глаза наверняка сияли, когда людоед делился этими поразительными открытиями с приведенным в качестве пропуска и вешалки юношей. Тот стоял по струнке, кивал и мысленно недоумевал, каким образом умнейший соверен мог предполагать иную реакцию на одетую с иголочки ослепительно красивую даму, с каждой секундой становящуюся грациознее и увереннее.

Причем в отличии от основной массы присутствующих прелестниц, очевидно воспользовавшихся услугами иллюзиониста и доведших себя до откровенно внеземного, пугающего состояния, леди с вуалью ощущалась…настоящей. Да еще и с изюминкой. Причем дело определенно не в недавней бытности ее лошадью.

На ум почему-то лезет “есть, за что взяться”.

Потом откуда-то сверху заиграла музыка и на поднявшийся посреди помещения подиум вступило полтора десятка пар, закружившихся в замысловатой, чем-то смахивающей на балет пляске. Разумеется, Мистер Понт не сумел справиться с искушением опробовать свежее тело в столь пикантном качестве, немедля приподняв длинный подол специальными зажимами и за неимением лучшего потянув за собой паладина.

Ох зря. Во-первых, Беста отродясь сему не учили. Избиения со стороны Фаль и Дита, заодно с тем единственным разом, когда Ви взбрело показать бабушкины забавы не в счет. Во-вторых, предполагалось хватание партнера за разные интересные места, на каковую жертву воин Христов не пошел бы и под угрозой порки. В-третьих, соседи давали новоприбывшим куда меньше пространства, нежели стоило ради их же безопасности.

Ну и в последних: вышеперечисленное ничуть не в меньшей степени относилось и к повелителю. А то и в большей. Разве только балансирующая на пороге экстаза дама ни-че-го не стеснялась и цапала юношу буквально за всё, в прямом смысле распихивая им окружающих. Плюс периодически стремилась встать на четыре конечности.

Короче, позор немалый.

Слава Богу, минут через пятнадцать васина неуклюжесть сюзерену надоела и он полетел прочь с площадки. Началось совсем уж невообразимое: Убийца Надежды, Охотник на детей и ангел смерти принялся в одиночку отплясывать дичайшую смесь приемов рукопашного боя и народных танцев, отдаваясь оному непотребству с необузданной страстью вихря. Выгонять прочих посетителей не потребовалось – сами от греха подальше ретировались, целиком предоставив возвышение утратившей разум женщине.

И стали наблюдать. Благо, есть за чем.

Переливы света на платье из синего шелка, блеск драгоценных металлов и камней, лоснящиеся от пота сильные красивые длани, вздымающаяся язычками черного пламени пышная грива, четкий ритмичный стук каблуков и улыбка затмевающая…

Бест отвернулся – того глядя слюна капать начнет. Костюм буквально душит. Тело чешется с ног до шеи. Срочно необходимо охладиться.

По пути до балкона удалось ухватить запотевший бокальчик неведомой зеленой жидкости. На вкус дрянь, но по крайней мере горло не повредило.

— Ты в порядке? – от тяжелой бархатной занавески неслышно отделилась тень. – Знаешь ли, не каждому дано пить…

— Агась, — быстро соврал паладин, навалившись на перила и готовясь извергнуть потребленное в ночной полумрак. К счастью, рвотные позывы вскоре утихли, так и не доведя организм до нужной кондиции.

Былой школяр облегченно провел ладонью по отросшей шевелюре и обернулся к Фаль. Та стояла подобно бедной родственнице на похоронах: в лишенном украшений льняном одеянии, с предельно базовым лицом и сложенными у скромных размеров груди руками. Ну чисто прислуга, а не такой же равноправный гость.

— Не любишь банкеты? – обстановка сама настраивает на фамильярность.

— Многовато тонко чувствующих натур, — демоница качнула головой. – Если в Улье царит атмосфера сугубо звериного зла, то тут речь идет уже о дьявольском. А благодаря нашему властителю – еще и жизнь. Весьма внушительное обилие жизни, долго скрывавшееся в дальнем сундуке и внезапно открытое предназначавшимся не для того ключом.

— Будто что-то плохое, — буркнул захмелевший с единственной рюмки парень, оборачиваясь к вроде бы пляшущему чуть спокойнее коню. – Она ведь счастлива.

— Он, — спокойно поправила наследница. – И не “счастлив”, а лишь получает удовольствие, коего в будущем скорее всего станет стыдиться.

— Завтра настанет завтра, — философское пожатие плечами.

— А если не настанет? – слегка светящиеся несмотря на маскировку очи устремились на рыцаря. – Мистер Понт стремительно утрачивает контроль. Поверь: никто не обрадуется, коли данный параметр достигнет нуля.

— Как быть? – постарался привести мысли в порядок былой школяр, пытаясь встать ровно.

— Находись рядом, — приказала дочь владыки. – По возможности, вставляй палки в колеса, напоминай о делах и прочее. В общем, делай то, в чем достиг подлинного мастерства – порть ему настроение.

Негромкий смешок.

Бест неожиданно для себя обиделся. К счастью, проявилось оно исключительно в отсутствии положенного этикетом прощания, когда солдат незримой армии выдвинулся на очередное смертельно опасное задание. Поспел удачно: пожирательница людей сходила с подиума под град оваций, а наперерез ей уже вальяжно шествовал некто важный и разодетый в пух и прах…

— Простите, — некто бесцеремонно развернул паладина на сто восемьдесят градусов. – Вы чемпион арены?

— Никаких автографов, — машинально выплюнул вызубренную таинственную фразу юноша, норовя продолжить путь.

— Правильно, — незваный собеседник схватил его за кисть и затряс. – Ни к чему разбрасываться именами. Тоже так делаю. Не будем знакомы!

— Эммм…хорошо, — парень попытался высвободить руку. Безуспешно: мягкая, уважительная хватка держала крепко. – Вам что-то от меня нужно?

— Разумеется, — шестипалая конечность переползла на плечо. – Выпить со мной графинчик отменного…- оценка бестовой фигуры. – Низкооктанового продукта нефетеперегонки?

Человекоподобное препятствие потянулось за стоящим на отдельном столике закупоренным металлическим бочонком. Тем самым позволив ученику монахов выскользнуть и со сбивчивыми извинениями возобновить движение — давешний кавалер меж тем уводил раскрасневшегося Охотника на детей.
“Потенциальный дворянин” с трудом пробился сквозь толпу очень не вовремя возвращающихся на помост гостей, обогнул строй несущих на столы смену блюд слуг и почти добрался до избранного неизвестным уединенного закутка с доспехами, когда буквально перед носом возник давешний назойливый абориген:

— Ой, да ладно, не жалко же тебе? – протягивает кружку с крышкой. – Откушаем, побеседуем, славно проведем вечер. Кто, откуда…

Вася уже открыл рот, чтобы нахамить не назвавшемуся доброхоту и послать оного на три сакральные руны, как вдруг до него дошло: плана-то нема. То есть, добраться до Понта – и дальше чего? Вот прямо так взять под ручку и увести в темный угол? Подмастерье еще не настолько устал от жизни, да и перед окружающими неудобно.

Стоять рядом в гордом одиночестве и сопеть аки буйвол, отпугивая потенциальных нарушителей? Во-первых, пробующему себя в качестве светской львицы людоеду подобное определенно не понравиться, во-вторых опять же глупо. В-третьих, кому-то с чешущимися кулаками сие действо может прийтись по душе.

Пока посланный на задание агент тормозил, напиток успел перекочевать из протянутой руки в его собственную, а самого рыцаря взяли под локоток и уводили прочь от уединившейся парочки под нескончаемый поток безликой болтовни. Решение пришлось весьма кстати:

— Милейший, прошу прощения за бестактность, — быстрый перехват. Помеха волей-неволей развернулась и, прежде нежели остановиться, сделала пару шагов в нужную паладину сторону. – И заявляю о полнейшей готовности удовлетворить вашу потребность в общении. Вон у тех роскошных лат.

Не дожидаясь ответа, он потащил случайного попутчика к указанной точке – достаточно близкой к Понту для контроля над ситуацией и при том сохраняющей между ними некоторую дистанцию. Препятствие пыталось упираться, однако тут уже ученик обрушил вал пустословия и вовсю пользовал полученные от планаров навыки для выведения оппонента из физического равновесия. В то же время тщательно прислушиваясь к происходящему в закутке.

К сожалению, обрывки куртуазной беседы не складывались ни в какое внятное полотно – если оно вообще имело место быть. И вдруг в потоке галиматьи сверкнул острыми гранями заданный тем же вкрадчивым льстивым тоном запрос на “осияние сего недостойного мужа именем прекрасной госпожи”.

Купающийся в облаках эйфории пожиратель людей, до того отвечавший односложно и невпопад, а то и ограничивавшийся хихиканьем, напрягся и задумался.

Насторожившийся оруженосец чуть не опустился до подсказок, не прекращая мягкой борьбы с назойливой помехой. Псевдоним подбирали долго и всем миром, причем всерьез обсуждая очевидно похабные словечки вроде “Электрификация” и “Фёкла”, от души рассыпаемые остроухой язвой. В итоге владыка сам назвался “Летицией” – “понятия не имею, кто такая, но ощущения светлые”.

Заминка длилась и длилась. Вельможа ждал. Повелитель издавал милые бессмысленные звуки, не будучи в силах пробиться сквозь пресыщенность эмоциями к запланированной личине. Оное промедление вот-вот превратится из уместного и даже похвального стеснения в повод для подозрения. Пора выдвигаться на помощь – а приставшей занозе на крайний случай в ухо двинуть.

— Диана! – внезапно спас незнакомца от телесных повреждений вечный странник. И тут же сморщился, будто от съеденного целиком лимона. К сожалению, теперь отступать некуда. – Зовите меня Диана.

— Восхитительно! – вроде бы аж искренне выдал сердцеед, прижимая ухваченную в процессе допроса ладонь в перчатке к груди. – Воистину сами боги не смогли бы совершеннее описать представшую пред сими старыми глазами красоту.

— Ну уж старыми, — со стремительно истаивающим кокетством сделал дежурное возражение великий бандит.

— В сравнении с веющим от вас дыханием юности – древними, — больно предсказуемые комплименты. – А следовательно – мудрыми. Во всяком случае, достаточно опытными, дабы разглядеть в представшем перед многими дивном видении нечто несравненно большее, нежели исключительно телесную прелесть. Не смилостивиться ли владычица моя раскрыть также и несомненно облекающий ее титул?

Окончательно утративший веселый настрой бывший конь окинул собеседника неприязненным взглядом, возвел очи горе и буркнул с видом ковыряющего старую рану ветерана:

— Принцесса, — нервный смех. – Дозволяю обращаться “леди”.

— Благодарствую, — пресыщенный чувствами поцелую пальчиков. – Леди Диана, возможно ли обратить ваш чудный взор на…

— Мне нужно отойти, — новоназвавшаяся грубо вырвала конечность из лап кавалера и, подняв юбки, промаршировала через весь зал в дамскую комнату.

Бест облегченно выдохнул и вдруг обнаружил отсутствие препятствия – неизвестный видать не выдержал чемпионовой грубости и отчалил искать компанию к более теплым берегам. Оно и к лучшему. Хотя как раз сейчас-то имелся шанс поговорить нормально.

Так или иначе, наблюдателю предоставили передышку и небось немалую – ангел смерти будет думать о путях выправления ситуации и корить себя за несдержанность минут двадцать. Можно утереть пот со лба, поправить скрывающий Шкуру пиджак, всласть почесаться и наконец попробовать россыпь выставленных на всеобщее поглощение соблазнительных блюд.

В первую очередь парень естественно накинулся на фрукты и мучное – сок лился водопадом, косточки летели. Никогда в жизни обжорство так не довлело над в целом умеренным во грехах учеником монахов. Однажды проявленная невоздержанность чуть не затребовала в наказание жизнь: подавился, пытаясь с двух рук пропихнуть внутрь одновременно печеный баклажан и нечто неведомое розового цвета – спасшая коллегу Ви объявила объект фигурно сложенной салфеткой.

— Верной дорогой идешь товарищ! – эльфийка сцапала со стола секунду назад с трудом выплюнутый овощь и запихнула его в рот пытающемуся отдышаться парню. – Обожрем буржуев!

Пришлось ей хлопать по спине второй раз – каковой акт и свершился со всяческим энтузиазмом.

— Вот ведь паладин, даже экспроприировать у экспроприаторов толком не способен, — рыжая ягоза притянула коллегу за ухо к собственным губам и громко шепнула. – Коза где? Я политикана, ввоз детей лоббирующего, обнаружила.

Былой школяр с готовностью указал ей направление, избавляясь тем самым от компании и необходимости следить за совереном. Очень удачно. Проследив же за почти порхающей остроухой до двери, можно вернуться к разорению стола.

— Не рекомендую быть столь неразборчивым, — спустя минут пять вкрадчиво раздалось сзади. – Конечно, страховка покрывает замену желудочного тракта, но при такой жадности есть реальный шанс банально не успеть добежать до врача, — юноша всосал жирную оранжевую осоку и поднял глаза на непримечательную Фаль. Правда теперь непримечательность достигается кричащим костюмом и внеземной красой. Вернее, распространенной здесь попыткой в оную. – Где повелитель? Есть срочное дело.

Послал по прежнему адресу. Получив на прощание краткие указания по наиболее убойным из представленных закусок – в полном соответствии с законом подлости, на момент успешно отведанных. Таким образом, терять стало уже решительно нечего и, дождавшись сокрытия наследницы соверена в комнате отдохновения, бывший студент принялся жрать, будто в последний день.

Ясен хрен, спокойно помереть ему не дали:

— Фи, просто отвратительно, — слегка помятый Фауст сложил руки на груди. – Уж от кого точно не ожидал – неужели длительное общение с этой сумасшедшей семейкой напрочь убило в тебе все манеры?

Рыцарь мысленно воззвал к Небесам с мольбой о даровании ему терпения и смирении гордыни. Распрямился, достал из кармана платок, вытер лицо и смахнул с пиджака крошки. Приступил к неспешному, исполненному внутреннего достоинства развороту к ждущему отзыва магу…

— Ребят, вот вы где, — перед светлые очи предстал жмущийся, совершенно забытый всеми Ожд. И с придыханием спросил. – Мою леди не видели? Хочу пригласить ее на танец.

Бедолага чуть не помер от счастья, когда новосозданная дама в приказном порядке поставила его сопровождать на бал свою дочь. Всю ночь сидел у также бессонного по понятным причинам Беста, взахлеб рассказывая о воплощении всех мечтаний и через слово восхваляя какого-то нового бога, после первого же обращения сподобившегося осиять скакуна сим внеземным счастьем.

— Отбыла туда, куда нам за ней не последовать, — патетично произнес имаскари. Меченосца перекосило и волшебник тут же поправился. – В туалет.

Маска ужаса сменилась недоумением:

— А разве она…ну…это самое?

Вся троица оставленных на обочине кавалеров невольно задумалась. Первым пожал плечами Бест, провозгласив известную истину о совершенной прекрасности и чуждости слабого пола всему нечистому. На что Фауст заржал и принялся рассказывать о пикантных отношениях избравшей его эльфийки с целым рядом веществ, в том числе составляющих ее нижнее бельё. Паладин, при умеренной поддержке прыгуна, принялись стыдить выдающего подобные тайны соратника, в ответ получив обвинение в некомпетентности по матримониальным вопросам и призыв помолчать — послушать опытного человека.

К счастью или к сожалению, а лекции про отношения с половинками воспринять не довелось – пока маг краснел и надувал щеки, дверь в комнату отдохновения распахнулась.

Впереди шел соверен – насупленный и целеустремленный. За правым плечом сосредоточенно вышагивала опять изменившаяся Фаль, за левым – посвистывала легкомысленно размахивающая спертой позолоченной тростью Ви. Стремительно пронзив хилый гостепоток, построенная “клювом” троица приблизилась к мужчинам.

— Все в сборе, отлично, — привычным командирским тоном прогавкал соверен. – Необходимо срочно купировать последствия соделанной оплошности, поэтому слушайте внимательно и исполняйте быстро: Вася ищет допрашивавшего меня…

По зале разнесся звон ударяемого чем-то металлическим хрусталя.

— Почтенная публика, позвольте занять минутку вашего внимания, — искать не придется. – Вы все знаете меня, а потому называться нету смысла — однако же без представления данное обращение не обойдется, — окруженная кружевами рука поднялась и щелкнула пальцами. Освещение, прежде равномерное, внезапно сократилось до двух десятков пятен посреди полумрака. – В полном соответствии со справедливо присвоенной мне репутацией редкого ценителя всяческой красоты и грации, а также заведенной традицией избирать королеву бала, позвольте познакомить собрание со звездой нашего маленького празднества, — свет со всего помещения сконцентрировался на повелителе. За ним последовали и взоры. – Принцесса Диана! Прошу любить и восхищаться.

Скрежет зубовный, возложение ладони на вуаль и эльфийское ржание. На заднем же плане ворох комплиментов, как от привлёкшего к ней всеобщее внимание кавалера, так и от близстоящих пар.

Продолжалась отнюдь не немая сцена довольно долго – все, кроме старательно изощряющегося в превозношении ведущего вернулись к своим делам – пока владыка не смирился с неизбежным.

— Хорошо, пусть принцесса и даже Диана – больше причин обратить трансформацию, — повелитель распрямился и сделал глубокий книксен в сторону вестимо устроившего оный банкет лорда, чем наконец заткнула чересчур любезного хозяина. Тот поклонился в ответ, отпил из немедля протянутого прислужником бокала и двинулся с возвышения к поименованной леди. – Короче, всё отменяется – поздно. Да и вообще, считайте оный вечер выходным: настроения для великих свершений нет. Буду воплощаться в снизошедший образ. Начиная, естественно, с охмурения.

Тихий протяжный стон. Следом же за ним – обворожительная улыбка. И шаг к цели – весьма изящный, “от бедра”. В общем, ни следа недавней робости и неумелости.

— Ах, да, — не оборачиваясь, произнес людоед. – Нечего за мной ходить – ради вашего спокойствия сама буду периодически набигать. Заодно удовлетворю это странное, жгучее желание рассказывать окружающим о своих ощущениях.

После чего окончательно покинул их, с подлинно царским достоинством приняв протянутую ему при встрече холеную ладонь. Пара двинулась в еще более пафосную малую залы. В увивавшемся же вокруг них слуге бывший школяр с удивлением узнал так и не случившегося собеседника.

Таким образом также оказавшаяся не у дел Ви сделала пару недостойных верного товарища ремарок об ушедшем властелине и поинтересовалась у собрания их занятиями во время отсутствия слабого пола. Обретя же потребный ответ, с радостью поделилась сведениями об отношениях с собственным бельём и прочими “веществами”, не поскупившись никакими подробностями. Слава Пречистой Деве и всем архангелам – переход рассказчицы на более привычный Кант спас Беста от наверняка могшей неисправимо повредить его душе исповеди: более умудренный в местных наречиях Ожд запунцовел до помидорного состояния и аж слопал успокоительную таблетку. Фауст же, не отставая от него в цветастости, являл не столько ужас и неверие, сколько восхищение изобретательностью подруги с натянутым поверх оного дежурным неодобрением ее разгульного образа жизни.

Только Фаль прослушала лекцию спокойно, с каменным лицом и скрещенными на груди руками, по завершении заметив лишь:

— Скотиной была – скотиной и осталась.

Вот так, единственной краткой фразой, можно обрушить казалось бы крепко вставшее на ноги хорошее настроение и чувство товарищества. Причем дело даже не в содержании – мало ли, какими эпитетами одаривали Золотого Вора многочисленные обокраденные ею господа – а во всем том образе чистого отвращения, коий демонстрировала месяц назад бывшая эльфийке лучшей подругой небожительница. Остроухая пару минут поколебалась между вариантами “вцепиться в волосы” и “пнуть в пах”, но в итоге скрытая в глубине практичность напомнила о бесперспективности борьбы с девлолом. Ограничилась надуванием оранжевых от сладостей губок и уведением мага под локоток с небрежено брошенным “Фу-уся, нас тут обижают”.

Данный в целом печальный акт неожиданно повлек за собой добрые последствия: вышедший из ступора меченосец решился и предложил-таки возлюбленной руку. В весьма забавной, то заикающейся, то напротив пошловато-развязной манере. Наследница принца встретила жест с недоумением, по растолковании же сути зачем-то секунд сорок смотрела на Васю, то ли ожидая реакции, то ли прикидывая шансы последнего на выживание в беспризорных условиях. После чего пожала плечами и отправилась с едва не подпрыгивающим от счастья кавалером на площадку.

Проводив коллег взглядом “потенциальный дворянин” неожиданно ощутил укол недовольства собственной непарностью, волей-неволей начав выискивать давно скрывшегося соверена и чувствуя неведомо откуда взявшийся неприятный зуд при мысли об общении бывшего коня с неизвестным богатеем. А потом осознал создавшееся великолепное положение – без надзора, без опасности, с целым столом фруктов и еще не свернувшимися кишками – возвратившись к покинутому делу набивания себя чужими продуктами.

Жаль Нилессия отказалась пойти с ними. С другой стороны, бывшего фактола Милосердных Убийц действительно могли узнать. Или того хуже: могла узреть знакомые лица и не сдержаться. Однако нельзя же существовать одной работой. В конце концов, повелитель пошел на такие жертвы не ради получения бездушной рабыни, а чтобы даровать былому кумиру шанс на новую жизнь.

Интересно, понимает ли она это?

Оруженосец аж бутерброд до рта не донес, всецело погрузившись в размышления о затершейся в суете и беготне руководительнице охраны. Причем не абы какой безликой цифровой личности, а персоне, вполне могшей бы претендовать на главную скрипку в их маленьком оркестре. Взращённая в холоде и железе, преданная первой и единственной любовью, претерпевшая непредставимые смертным муки и вновь закованная в цепи неслучившимся избавителем. Вечная жертва чужих амбиций.

В подобных случаях всегда сам собой рождается вопрос: за что Господь попускает так страдать? Неужели свершенные ею в юношестве грехи столь тяжки? Или грядущие преступления настолько невыразимы?

Парень схрумкал зажатый меж двух булок сыр и отошел от проникновения в причины Божиих действий – атмосфера пышного и жаркого во многих смыслах банкета к данному занятию ну никак не располагает. Позже.

Страшное слово. Ужасное в первую очередь легкостью повторения.

Очередное нуждающаяся в подавлении измышление. Удивительно, как легко стало от них избавляться.

За неимением иной темы, сознание соскользнуло на сюзерена. Опять перед внутренним оком прошла неприятная картина танцев людоеда с лордом…и пропала, сменившись аналогичным общением прекрасной дамы с хрупкой женщиной, почти девочкой — тифлингом. В ином случае способная вызвать негодование, а то и, прости Боже, возбуждение сцена выглядела поразительно невинно и внушала исключительно нежное, легкое умиление.

Перед ним не пара разделяющих ложе прелюбодеек и даже не тандем звезды и ее истового фаната. Это родственники. Ставшая за отсутствием лучшего матерью старшая сестра и потерянная во времени, пространстве и собственных желаниях младшая. И смена пола на нормальный ничего не изменит. Понт встал на нуждающееся в заполнении место. Интересно, в какой момент?

Когда ангел смерти счел себя в силах решать за нее.

Кто вообще дал ему сие право?

Целый десяток мандаринов распрощались сперва со шкуркой, а после и с земным бытием, прежде чем бывший студент дал себе очевидный, более того – ранее уже озвученный ответ.

Любовь.

Она сподвигла несчастного жеребца с риском для жизни вытащить впервые встреченную легенду прошлого из темницы, провести ее за собой через Планы, спорить с ней, угрожать, обманывать, чтобы в итоге предать и связать рабыню дьяволов новыми путами. А насколько проще просто отпустить строптивицу навстречу наверняка незавидной, но выбранной самостоятельно судьбе.

Стал ли результат лучше альтернативы? Ведь ныне в оковах оба – причем обещающих отравлять им существование и после уничтожения.

Где большее проявление сокровенного чувства – отпустить, конечно же не из безразличия или жадности, а из уважения к выбору – или же вести против воли к Светлому Будущему?

Можно ли принуждать к лучшему?

Разве достойно позволить слепому упасть в канаву, пусть и во избежание оного придется сжать ему кисть и силой отвести в сторону?

А ведь именно об этом некогда вещали еретики из Женевы: Создатель наш, во всевеликой заботе, не способен позволить кому-либо из чад своих оступиться и в малом, а потому предопределяет Агнцев от истока мира.

Кормящая же Матерь наша Католическая Церковь учит, что земное бытие – борьба. И пусть Спаситель никогда не оставляет и не посылает сверх меры, однако же это сражение принадлежит нам и никому иному. Дабы мы, рожденные на страдание, чрез него подобно искрам устремлялись вверх. Учились ценить, дорожить, понимать…

Бывший студент взглянул на покрытые соком ладони. Поразительно: только сейчас заметил, сколь изменились они с последнего вдумчивого осмотра. Мозоли от меча и учебного посоха, следы укусов, ожоги, царапины. Большой на левой чуть не оторвал Дит, выворотив с кровью и мясом на тренировке. Грубые, прошедшие многое хваталки.

Он пощупал лицо, потрогал шрамы, погладил угловатый глаз. Опустил пальцы на пушистый воротник Шкуры. Пощекотал лежащий тише воды ниже травы Меч.

И это лишь внешнее – внутренние перемены счесть куда сложнее.

Бест – то, чем его сделали. К добру или к худу. И воспротивится, ежели кто решит ученика монахов “преобразовать”.

Нилессия тоже пыталась. И проиграла. Опять.

Понимает ли она, что на сей раз соделанная с ней несправедливость – плод любви, а не ненависти?

А разве есть принципиальная разница? Клетка так и так клетка – не важно, золотые прутья или же чугунные.

Столь недолго побывшая в центре внимания кисть поднялась и дала хозяину хороший подзатыльник.

Ясен хрен разница есть: там тифлина – игрушка для пыток и издевательств в лапах отвратительных тварей. А тут окружена пусть и порой откровенно неуклюжей, но заботой и по первому требованию получит хоть тортик, хоть пол-Дыры во владение. Прочее – бред никогда не ночевавших на улице и не евших отбросы доморощенных философов.

Елки-иголки, на полном серьезе сравнивал баатезу с совереном. Стыдно.

Обозначенный стыд немедля залился литром молочного коктейля.

Свершив оное возлияние, оруженосец вынужденно поскакал в комнату отдохновения, где по ощущениям чуть не излил всегда готовому выслушать белому другу собственные кишки заодно с останками яств. Последние кстати при соприкосновении натурально зашипели и пустили дым. Видать прежде спасало бешеная скорость обжорства – реагенты банально разделялись валом прочих продуктов.

Разумеется, дальше заниматься набиванием брюха расхотелось. Хорошо: напитаемся духовно.

Юноша орлиным взором окинул успевшую разбиться на десяток небольших групп толпу и четким шагом двинулся к ближайшей. “Человек” пятнадцать. Стоят полукругом. В центре – мерзкого вида оратор с жирной кожей, вялыми черными кудрями и куцей бородёнкой.

— То есть показания свидетелей об испытанных ощущениях не просто различны, а зачастую прямо противоречат друг другу. Из чего любой имеющий минимальные познания в научном методе индивид сделает очевидный вывод об их ложности, — повествующий отпил из кубка и продолжил тем же снобистским тоном. – Однако данный факт ничуть не останавливает этих жадных до чужих денег обманщиков только и ищущих, кабы затащить в сети новую душу. Более того: проклятые портные сплошь и рядом не брезгуют пользоваться смятением будущих адептов, нападая на них в момент душевного надлома и, пользуясь прискорбной склонностью слабых разумов к конформизму, буквально натягивают на них абсурдное верование в бытие штанов и якобы даруемое ими прикрытие.

Ага, аштанист. Ну, почему бы нет. Вася стал деликатно проталкиваться ближе:

— Почтеннейшие слушатели, — возвысил меж тем проповедник голос, чем делу лишь навредил. – Имеет ли сия нелепица смысл? Каким образом обычные полоски ткани, будто бы связанные неким варварским ритуалом, доставшимся от сдохших тысячи лет назад козьих пастухов, могут превозмочь свет? Главное же: разве нам, свободным мыслящим людям есть, ЧТО прикрывать и ЧЕГО стыдиться?

Вышедшего на передовую былого студента охватило искреннее сочувствие — говорящему-то точно скрывать нечего. Увы.

Последний принял молчание за согласие и еще более воодушевился:

— Тем не менее, эти дикари, корыстолюбцы, лгуны и тираны не отпускают одурманенные массы, поколение за поколением устанавливаемые на колени и вынуждаемые склонять голову пред древними суевериями! И первой скрипкой в данном омерзительном мошенничестве служит не семья – коя впрочем также изжила себя и будет уничтожена – а навязанная в седые темные годы пустая мораль, — то ли само слово вызывало в нем ненависть, то ли напиток шибанул в голову, а человек стал стремительно багроветь и распаляться. — Необразованные толпы из века в век питались интеллектуальными экскрементами хохочущих брюкоделов! Поговорки и пословицы, законы и положения, оскорбления, угрозы насилия и лишения свободы – за одну только демонстрацию всей глупости обсуждаемого бреда, созданного исключительно ради наживы кучки манипуляторов! Сколько великих ученых пало в борьбе с проклятой гидрой реакции, под страхом смерти и забвения заставлявшей их идти против собственной совести и на людях признавать безумную идею штанности! И признавали же, бо видели, как осмелившихся поднять голову коллег и друзей тащили в мрачные застенки, а свершенные ими открытия присваивали не способным сложить два и два иерархам портняжества! Века назад доказано…

Вдохновенное клеймение врагов прогресса и Истины прервало исполненное поистине королевских ноток замечание:

— Э, да тут и скрывать-то…

Все обернулись на голос.

Великий бандит стоял вплотную к заслушавшемуся рыцарю и с ощущаемым аж сквозь вуаль небрежением изучал нижние регионы поперхнувшегося оратора. Затем медленно достала из сумочки вычурный театральный бинокль и продолжила изучение уже через него. По полукругу пронеслись смешки. Самое болезненное – дамские.

— Ваше вполне оправданное презрение к самому себе не имеет никакой причины быть распространенным на вселенную, — жеманно начал заколдованный конь. – В конце концов, очевидный факт наличия в нашей жизни брюк наглядно демонстрирует их эффективность и полезность для общества – иначе бы оный концепт не выдержал многих веков конкуренции и пользовавшиеся им группы банально бы пали под ударами более просвещенных и следовательно могучих соседей.

— Штаны играют не по правилам! – яростно пискнул инстинктивно прикрывшийся проповедник. – Они вирус сознания! Вредят! Используют подлейшие приемы, шантажируют, обращают родительскую заботу в средство собственного распространения и прочат неисчислимые кары всякому поднявшемуся против нынешнего безумного несправедливого положения вещей – но разум, подкрепленный дарованными современной наукой знаниями…

— Бла-бла-бла, — мелодично пропела леди, показательно зевнув. – Позвольте сразу поправить: не абы какими знаниями и не абы какой наукой, а исключительно той, коя соответствует постулируемой ныне агенде. Разум же, владеющий ими и при том не принявший ваших бредней объявляется либо недостаточным, либо так или иначе пораженным, например свершенной в детстве индоктринацией, либо вовсе злодейским и корытным. Самим-то не противно?

— МАДАМ! – собеседник собрал остатки достоинства и выпрямился. Всё равно глядя на вуаль снизу вверх. – Позвольте указать вам на недопустимость в академической дискуссии подобных…

— Короче, не противно. Будто чего иного ожидала, — прямо-то жгущее презрением пожатие изящными плечиками. – Пожалуй пойду – в конце концов, и самые впечатляющие цирковые уродцы рано или поздно приедаются.

Ухваченный под локоток паладин вынужденно последовал за сокрушительницей. К сожалению: хотелось посмотреть выход парня из положения

— Расплодились, арш-шфикерен, — прокомментировал повелитель спустя треть залы. – Впрочем, одного не отнять: они предельно прозрачны в стремлении оставить весь мир без штанов – жаль не шибко распространяются о планах на последующие события.

— И чего же там будет? – против воли заинтересовался увлекаемый в неизвестность юноша.

— Ничего такого уж необычного – для гомосов, — дама поморщилась. – Самые чистые, рафинированные и как следствие худшие проявления вашей натуры, — пауза. — Ох, видел бы ты только все эти роящиеся у меня в голове расчеты.

Понт вдруг хихикнул. По девчачьи. Даже при условии последнего превращения, выглядело крайне неестественно.

— Вон тот хряк например, — вялое указание на напоминавшего бочку гостя, степенно общавшегося с парой гоблинов. — Прибыл на банкет: капитал, знатность, знакомство, шанс на титул для детей. Брюхо отрастил: могёт в добычу пищи. Седина на висках: скоро помрет, наследство, в постели вял, возможно умел, однако же на здоровых наследников лучше не рассчитывать. Ботинки, костюмчик по размеру, модные: разбирается, достаточно богат, али жена-дочь. Высока вероятность окольцованности, иначе конкуренция невелика. При отсутствии стольких альтернатив контакт имел бы смысл. Оставить про запас.

Ангел смерти обратил сияющее лицо к недоумевающему собеседнику:

 — Будто вставили в голову десяток схем со слайдераи и приложениями — с лёту народ классифицирую, — он смолк и пробежался по паладину заинтересованным взором. – Кстати, Вася неожиданно неплох – конечно перспективы хиленькие, но молод, недурен, с артефактами и легко приручаем. Предлагается захомутать и таскать с собой в качестве палочки-выручалочки: лишний пафос, надежный слуга, да и помереть, если надо, всегда готов. Чай и отдаваться-то ни разу не придётся, — покровительственное похлопывание по макушке. — Аж на благосклонный взгляд от дочурки надеяться можешь — коли смотрит на мир теми же глазами.

Слегка тормозящий рыцарь переварил полученную информацию и порозовел. Частично от досады, частично от самого факта оценки в описанном ключе.

— Ну ладно, показалась – пошла дальше того хрена охмурять. Неплохо кстати получается, а? – рука плавно отошла в сторону, неуловимым движением открыла веер и скрыла им нижнюю часть лица, разом переведя обычную прогулку в нечто интригующее. – Не скупился дохлый фокусник: хозяин-то тоже сердцеед опытный, хищник – и то тянется потихоньку к прекрасному. А уж какой по параметрам сладкий… — длинное “мммм”, возбудившее в Бесте никак не положенные лучшему из людей животные позывы. – Увижу без штанов – задушу. В остальном наслаждайся вечером.

Леди упорхнула, бросив кавалера на произвол судьбы.

От греха подальше, к покинутой группе лучше не возвращаться. А то убедят и придется властелину своими изящными белыми рученьками трудиться, пыхтеть, ногти портить. В общем, не по-вассальному будет.

Бывший школяр вновь окинул залу пытливым взором и на сей раз затопал не к ближайшему, а к самому перспективному на вид собранию – по большей части погруженному в большую, метров восемь, чернильного цвета сферу. На подходе узрев нервно шастающего вокруг явления Ожда. Тот немедленно припустил к нему:

— О слава…- заминка, — тому богу, не помню уж имени, — отмашка. — Он в курсе. Короче: у нас проблема.

Подмастерье мигом собрался, машинально зыркнул по сторонам и призвал друга объяснить толком. Тот начал весьма многословно, с периодически набегающим заиканием и торможением, рассказывать сколь у них всё прекрасно, вообще сегодня лучший вечер его жизни, они танцевали, беседовали будто равные, меченосец вот-вот собирался раскрыть лишь чуточку отвлеченной от него небожительнице душу и вдруг…

— Она изменилась в лице — ну, сперва нормально тобишь, а потом ненормально! Взяла и у всех на виду превратилась в…- голос опустился до шепота. – Дроу. Совершенно конченные ублюдки – босс их на дух не переносит – и рванула в этот долбанный кусок ночи! Реально: бросила меня и поскакала. Я естественно следом, но…

Межизмеренческий прыгун замялся:

— В общем, шэф строго-настрого запретил связываться с шарами. Любыми. Хрен знает, с какой радости. Собирался плюнуть и зайти — благо кажись обыкновенная защита для их нежных привыкших к подземельям глазок – да ведь По…- Бест успел врезать соратнику по ребрам. – Кха-кха…повелитель тут же!

Двурукий секунду тридцать откашливался:

— Спасибо конечно и так далее – но больно же! В будущем помягче пожалуйста, — глубокий вдох. – Решил поспрашивать – там задвигает какой-то элитный, с верхней полки менталист! Тоже темный эльф! Про семейные ценности и собранный им гарем из благородных дам – чуешь, куда течет?

Бест отрицательно покачал головой.

— Подробностями не владею, однако все Планы в курсе: у черномазых бабы верховодят, а мужиков там разве только не едят. То есть, мозголом уровня щупальцатых и вот Фаль теперь…- слов не хватило. Попытался описать гамму охвативших пережеваний жестами. – С другого угла: ну не с бала же в койку потащит. И начальница тоже не пальцем делана. И всё же превратилась, сбежала, не выходит — подозрительно!

— Понял, — аж с некоторой суровостью кивнул рыцарь. – Иду внутрь. Ты стой тут.

Граница сферы никак не проявила себя при пересечении. С тем же успехом паладин мог бы войти под сень натуральной пещеры. Внутри обнаружился ровно тот же бальный зал – лишь освещение сменилось с “импортируемого напрямую с плана Позитивной Энергии света” на озаряемый бездымными свечами уютный полумрак.

Местный оратор вместе с полулежащей на его плече дамой расположился у стены и вещал несравненно большей, нежели у предыдущего, аудитории хорошим тенором с явственными металлическими нотками:

-…таким образом, величайшая честь – отряд лучших охотников клана, возглавляемый самим матриархом – так и не смог достичь осененного подобным августейшим вниманием ренегата. Презрение нашего народа к инородцам в очередной, сотенный, тысячный раз сыграло с ними злую шутку и коалиция местных жителей, незримо направляемая и поддерживаемая неким чуждым разумом, не оставила вторгшимся шанса. Гордыня же не позволила повернуть назад. Единственное масштабное сражение после недели партизанской войны — и нарушителей границы не стало, — сидящая с закрытыми глазами женщина улыбнулась. — Микониды не интересуются ни творениями рук, ни пищей, а вот изгнаннику они бы пригодились. Вот только придя на поле битвы, мародёр обрел несравненно больше, нежели сладкое питье или рваный паланкин. Ибо руководительница бесславной экспедиции оказалась жива. Едва-едва.

Былой школяр закончил осмотр публики и сделал неутешительный вывод: наследницу соверена не видно – дроу составляли половину присутствующих. Да и гарантии сохранения за ней сего облика нет от слова совсем. Былой студент вышел наружу и уточнил у коллеги, уверен ли последний в нахождении искомой леди внутри. Тот подтвердил. “Клятый шар” вообще никто не покидал. Походив для проформы вокруг да около, пришлось вернуться.

-…в разгар приготовлений к ритуалу меня настигло озарение: это же Матрона-Мать! Дочь того самого недостижимого идеала, на коий в бытность частью клана бесправный мужчина не мог и взора поднять в страхе перед свежеванием заживо. Фигура высочайшего авторитета, избранница Паучьей богини, живая святыня, гордая носительница венца и владычица судеб – полностью и безраздельно находиться в моих руках, — лектор легонько сжал удерживаемую в ладони кисть соратницы. – Так долго не жил, а выживал, что забыл о существовании под сими сводами чего-то кроме пользы и вреда. Например, давних, несбыточных, безумных мечтаний ничтожного юноши – в первую очередь, разумеется, о том, чтобы вернуть нашим почтенным госпожам всю ту любовь, которой они одаривали сыновей и братьев. Сделка с дьяволом после весьма недолгих раздумий канула в лету, а приведенная в природное состояние замороченная и беззащитная жертва отправилась в спешно возведенную с помощью тех же грибов камеру сохранения. Настало время тяжких размышлений: матриарха в целом удивить сложно, а уж в аспекте истязаний оные леди могут удивить даже демонов, ибо никто не достигает данного поста без испития глубокой чаши боли. Периодически берущие девочек на “попечение” жрицы Лолт, видящие друг друга исключительно в гробу сестры, “чистящие” и “испытующие” семью заботливые мамы…нет, каленое железо и неспешное нарезание на кусочки не оставило бы пленницу равнодушной, однако что дала бы эта очередная капля страдания океану под названием “культура Дроу”? Я бы просто убил величайшую добычу, пусть и спустя пару исполненных умеренной муки дней. Страшно представить, сколь ничтожным сделалось бы бытие, выбери тогда сей путь, — пара обменялась теплыми взглядами. – К счастью для всех, беженец избрал иной, лучший вариант — дать своей неудавшейся убийце то, чего никто прежде и не предлагал: ласку. А также поддразнивание, прелюдии, разговоры по душам и якобы отвратительные ей действия. Поразительно, каких результатов возможно достичь используя самое обыкновенное перышко…

Вне всякого сомнения являющаяся героиней рассказа дама разразилась глубоким грудным смехом, мигом пробудившем в воине Христовом вал…интересных чувств и кристально-четкое осознание: ради сохранения души необходимо срочно валить. Увы, попятиться прочь из шара не дал внезапно обнаруженный плотный ряд новоприбывших слушателей внимавших перехватившей инициативу повествования леди с нескрываемой жадностью.

Хорошо.

Благо, внешний доспех рыцаря есть не более чем отражение внутренней брони праведности. Поэтому быстренько надеваем шлем Спасения, поправляем вылезший наружу отнюдь не словесный Меч и концентрируемся на том, что паладинам дается лучше любых иных носителей разума: игнорировании неугодной реальности. В данном случае – путем сосредоточения на сулящим некоего рода нейтралитет визуальном ее аспекте.

В ныне взявшей на себя главенство женщине не виделось ничего такого уж особенного, бо описывалась она, поверх стандартных для сей расы эбенового цвета кожи белых волос и прочего, в исключительно восторженных терминах а-ля “роскошная”, “шикарная”, “завораживающая” и “большегрудая”. Вот уж чего-чего, а женской красоты Бестолочь насмотрелся на три жизни вперед — почему собственно присутствующий, выглядящий кстати подозрительно настоящим, образчик не вызвал в оруженосце сколь-либо сильного отклика.

А вот кавалер и прежде цеплял глаз. Отсутствием физической половины. Из рукава обширной утяжеленной металлическими накладками мантии спускалась не плоть и кровь, а категорически ненатуральный водопадик розовато-фиолетового цвета, без всякой пены оканчиваясь инкрустированной тремя драгоценными камнями латной перчаткой. Левая нога также оригинально не принадлежала нынешнего носителю – как и животному миру вообще. Хотя к чему там кораллы относятся? Нижняя челюсть заменена на тютелька в тютельку подходящий протез. Из-под челки поблескивает металл. В общем, эльф претерпел.

Исследование нанесенных на одежду и посох символов – в массе спиралевидных – позволили подмастерью протянуть достаточно долго, чтобы ведущая роль вернулась к мужчине:

— Увы или к счастью, сие захватывающее путешествие по изгибам чувственности и потаенным уголкам сознания не могло продолжаться вечно: ресурсы бедного изгнанника по определению не бесконечны, а сдерживание Матриарха, пусть безоружного, связанного, обнаженного и сильно отвлеченного, вовсе грозило в ближайшее же время полностью их истощить. Не говоря уже о более чем вероятном повторном визите – минимум ради “отмщения” за павшую руководительницу. Потому маг решил пойти на крайне рискованный шаг – отбросить ограничения мяса и рискнуть на прямейший из доступных нам контактов, — пауза. Видимо воскрешал событие в памяти. – Я вошел в нее и создал иллюзию успешного разрыва пут, уничтожения охраны, обнаружения тайных покоев и полной победы над проклятым ренегатом. После чего позволил разуму жертвы самостоятельно выстроить башни последующих событий. Прибытие на пепелище атакованного в момент слабости родного клана с последующим торжественным принесением пойманной живьем Матроны в жертву Лолт, пожирание одинокой путницы по пути и произведенное на подходе тайное убийство занявшей освободившееся место сестрой прошли быстро. А вот куда менее ожидаемое счастливое возвращение трона затянулось на долгие часы – пусть секунды внутри и притворялись годами, в каждом из которых неоднократно проявлялись тупиковые ветви гибели от интриг союзников, нашествий внешних врагов, обрушения пещеры и тому подобное. Однако же несравненно больше, нежели сии многократные напоминания о смертности, наблюдателей интересовало стремительно теряющее вероятность продолжение жизни – бесконечная борьба со всеми и против всех. Ни капли приязни. Ни крошки верности. Ни дуновения искренности. Ни надежды на покой, — по рядам слушателей прошлось неясной природы волнение. — Самое же кошмарное заключалось в абсолютной бесцельности оного страдания, бо вся жизнь темных эльфов крутиться вокруг воли нашей жестокой богини, чья благосклонность покупается жертвами и теряется по малейшему капризу. Не спорю: она дает власть, силу, могущество – тратящиеся исключительно на дальнейшее удовлетворение любой ее прихоти и охранение собственного жалкого бытия. Да и зачем еще может пригодиться мощь в безрадостном бытии Дроу?

Последняя фраза произнеслась с откровенной ненавистью. Повинуясь ей, узоры мантии и посоха блеснули алым. Латная же перчатка сжалась в кулак, засияв ровным золотым светом.

— В итоге, древо альтернатив выросло и последний лист его исследован. Все возможности, кои Матриарх только мог вообразить, истощены. И тогда ей преподнесли новые. Не знаю, была ли это любовь, сострадание, глупость или просто усталость от окружавшего нас с рождения моря лжи, но я не стал приукрашивать, предложив лишь то немногое, что действительно мог дать. Нищенское существование в бегах с никчемным самцом против владычества над великим кланом и фавора Лолт, к которым с рождения стремятся все девочки подземья…- негромкий смешок. – В миллиардах соседних временных линий названное безумие закончилось логичным провалом – да и здесь, говоря откровенно, также гладко не прошло. Ибо непосредственно после полностью реального освобождения из оков, моё сокровище вместо объятий разорвала меня на части, наложила заклятье сохранения жизни и прямо на месте занялась…гм…любовью с заключенном в предсмертную агонию полутрупом.

Укоризненный взгляд на матримониальную половину. Та не соизволила и лица повернуть, вместо того громко зашептала, обращаясь к аудитории:

— Он ведь правда считал, будто согласие на отказ от всего казавшегося мне ценным и правильным освободит избранника от мести за предшествовавшие унижения и ментальные изнасилования!

Проклинающий на чем свет стоит богатое воображение оруженосец с великим трудом заглотил рвоту обратно и заодно с прочей публикой выдал вымученный оскал.

— Именно так – кроваво и болезненно – началась наша совместная жизнь, в первые же дни имевшая немало шансов столь же скоропостижно закончиться. Тем не менее, мы превозмогли. И когда следующий карательный отряд постигла схожая участь, попавшую в плен новую Матрону партнеры щекотали уже вместе, — лица обоих озарила хищная улыбка. — А там узнали от случайно пойманного наземника про концепт брака и ныне перед вами счастливый муж четырех звезд на его личном небосклоне, трое из коих не смогли прийти в силу бремени, а главная, первая и ярчайшая — к настоящему моменту неоднократно от него разрешилась.

— От одного мужчины! – тоном, намекающим на невероятность произносимого, воскликнула воспользовавшаяся паузой мать.

— Вестимо – хотя конечно никогда бы и в голову не пришло подобного требовать, — почесывание протезов. – Мораль сей сказки очевидна: подавить волю пленницы и низвести ее до состояния похотливого овоща несравненно легче и безопаснее, нежели проводить манипуляции с тонкими материями. Поэтому если хотите гарем из благородных темных эльфиек – просто выжгите им мозг, — он встал и совершил небольшой церемонный поклон, свидетельствующий об окончании повествования. — Вопросы?

Шокированная концовкой аудитория дружно забухтела нечто невнятное в общем направлении “но вы же сами…”. Маг поднял руку, призвав к тишине:

— Я был молод и глуп, поставив на пренебрежительно малую вероятность доброй воли Матриарха – и тем паче сумасшествием стало четырехкратное свершение подобного прыжка с высокой башни в маленький стог сена. При всём многообразии способного пойти не так, кто-то из них мог банально передумать после согласия – и спокойно зарезать доверившуюся им пару или тройку во сне. Сейчас, неся груз прожитых лет и ответственность за уверенно растущее семейство, ни за какие сокровища не пошел бы на подобный риск.

— А жаль, — не преминула вставить дама. – Бытие впятером уже слегка приелось. Нету былой искры, когда каждые полгода на ложе выливалась свежая кровь.

— Причем в большинстве случаев – моя, — новый обмен светящимися счастьем и взаимопониманием улыбками.

Неприязнь соверена к представленному народа с каждой минутой становиться ближе и роднее.

— Это всё конечно очень интересно, — вдруг раздался знакомый голос. – Однако не соизволит ли почтенный лектор поделиться дальнейшими планами на постепенно формирующуюся колонию “не-таких” Дроу?

— Выживать, строиться, рожать, взращивать, — передергивание плечами. – Вас интересует что-то конкретное?

— Да, — Фаль на всякий случай сделала шаг вперед. — Когда детки подрастут, вы же не будете делиться с ними женами – и тем паче собой. Целибат же вашей природе чужд вовсе. Следовательно, они отправиться за партнерами наружу и, будучи воспитаны в представленном ныне ключе, станут выжигать мозги понравившимся дамам и кавалерам. Пока верно?

Развернувшийся к говорящей маг ненадолго задумался, после чего со слегка извиняющейся улыбкой признался:

— Откровенно говоря, настолько в будущее до сих пор не заглядывал. Тем не менее, выглядит логичным – при условии наследования ими родительских талантов.

— Отцовских, — поправила дважды Матрона. – В ином случае процесс ухаживания будет куда более…традиционным.

— Восхитительно, — с непередаваемой фальшью отозвалась девушка, продолжив. – Так или иначе, обретя сердечного друга, потомкам предполагается вернуться в уютное, к тому времени чудно обустроенное грибами и рабами гнездышко для последующего прибавления в семействе?

— Не вижу причин возражать, — почесав челюсть, кивнул менталист. — В конце концов, не к родне же им идти, а в случае успешного воспитания весь этот кошмар с фамилицидом им и в голову не придет.

— Замечательно, — интонации точь-в-точь как у принимающего исповедь инквизитора. –Допустим, якобы отправившиеся в мир отпрыски станут приводить не только других Дроу, а еще и представителей иных народов: свифнеблингов, гномов, наземных эльфов, людей…

— Пф! – в исполнении частично искусственного рта звук вышел на порядок выразительнее. – Ну то есть, если дети захотят заиметь себе…экзотическую зверушку со сроком годности максимум полвека, то пожалуйста: лишь бы не забывали убираться, выводить на поводке и вовремя утилизировать.

— Чудесно, — дочь соверена расцвела широкой улыбкой, от коей рыцаря продрала дрожь. Причем тут скорее не батино наследие — хотя и явно не без того – а нынешнее обличие виновато. – Представим, будто вслед за игрушкой придет некто ею дороживший. Например, молодой и прекрасный герцог могучего поверхностного королевства, чью любимую сестру умыкнул прямо с базара находившихся в поиске сын. Какие действия…

— Стандартные, ничем не отличающиеся от прочих нашествий. Возможно, попроще, — рассказчик сложил руки у груди. – Юная леди, если у данной цепи странных умозаключений есть суть, то переходите уже к ней – либо уступите место следующему вопрошающему.

— Есть, — девлол повторила жест. – Ваша стратегия касательно собственных сородичей зачастую оправдана – полноценная дрессировка сих тварей чрезмерно затратна и потому ее резонно заменить чистым воспроизводством. Однако иные народы требуют свежего подхода. Уважительного. Признающего за ними достоинство и право, даже не всеобщее, на предоставление шанса влиться в дружную семью “не-таких”. Или же вылиться из нее наружу с потомком присутствующих.

По аудитории, в значительной степени состоящей из известно кого, прошел недовольный шепоток.

— Не скрою: риторика неожиданная, — после нового периода молчания произнес находящийся в центре внимания. – И смехотворная! Видимо цветастость моей речи ввела почтенную слушательницу в заблуждение касательно суждения скромного менталиста о породившем его народе. Наша культура омерзительна, глупа и неизбежно приведет к погибели – но кровь великолепна. Не могу и представить себя с кем-то…бородатым...гладкоухим …бледным…скороспешным, — ух сколько отвращения-то. – И всяко не пожелаю подобного своему ребенку. Убежден: аналогичное можно сказать про любого находящегося в здравом уме. На сем предлагаю имеющуюся тему закончить – если конечно собеседница не готова представить собранию собственного ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО возлюбленного.

Публика послушно рассмеялась. Обидно. Впрочем, давно пора привыкнуть.

Между тем бросившая вызов общественному мнению дама не скуксилась, вместо того уверенно протянув руку назад…и схватила воздух. На лице отобразилось удивление. Она резко развернулась, шаря глазами по пространству позади нее. Толпа поняла жест превратно. Хохот усилился.

Бест напрягся: наследница Понт не привыкла к бытию предметом насмешек и в подобной ситуации никто не способен гарантировать благополучный исход дела. Реагируя на беспокойство носителя, зашевелился Меч, чем лишь подстегнул нервозность паладина.

— “Ты”, — внезапно прогремело в голове. Отвлёкшийся на внутренние неурядицы парень дернулся и обнаружил смотрящие точно на него глаза владычицы. – “Ко мне. Живо!”
Приказ есть приказ – тем более сопровожденный привлекающим жестом. Былой школяр собрался и промаршировал прямо по свободному пространству перед аудиторией, встав справа от небожительницы. Левую руку тут же зацепили в замок. Повелительница перевела сосредоточенный взор на оппонента.

— Уважаемая, ну не считается же, — с покровительственной усталостью, видно вообразив общение с кем-то из дочерей, заявил маг, не без одобрения смотря на додекаэдр. – Бедный юноша банально не сумел воспротивиться воистину божественной красоте столь осуждаемого вами вида. Какой же торопыга откажется от благосклонности темной эльфийки, сколь бы мимолетной она ни выглядела? При всем желании не докажете…

— Докажу. Величайшему из менталистов, — в тоне засверкали победные нотки. – Войдите в меня — увидите всё сами.

Предложение обескуражило калеку. Во взгляде появилось подозрение:

— Ну уж величайшему…максимум – из индивидуальных. Да и удобно ли при первой встрече столь…интимные контакты…

— Сама попросила – дерзай, — подбодрила супруга Матриарх нового клана. – Авось аппетитных подробностей добудешь – хоть так разнообразим.

— Не смею разочаровать спутницу, — латная перчатка подвинула освобожденный супругой стул. – Если твердо решили пройти процедуру верификации, присядьте и расслабьтесь.

Дочь соверена с видом заранее назначенного триумфатора выполнила указания. Лектор сел напротив и принял вальяжную позу.

Никаких вспышек, волны тьмы или иных эффектов – однако спустя считанные мгновения частично искусственное лицо стало неумолимо вытягиваться, а выражение из насмешливого превосходства перешло в недоумение, а затем и в трепет. Заметившая перемену жена коснулась его ладони, безмолвно вопрошая о наличии опасности и, вероятно получив отрицательный ответ, встала за спинкой, положив руки ему на плечи.

Продолжалось действо минут десять.

— Агх-ха, — наконец выдавил волшебник, выпрямляясь. – Какой…ХОРОШИЙ разум. И мысли интересные. А уж воспоминания!

— Благодарю за комплимент, — склонила голову за прошедшее время не шелохнувшаяся леди. – Доказательства обоснованности внесенного возражения приняты?

— Да, — нервный кивок. Настоящая ладонь отерла пот со лба. – Подумаю об этом. Обязательно. Всенепременно, — судорожное сглатывание. — Могу спросить…

— Значит, долг уплачен, — Фаль поднялась и присела в книксене. – Благодарю за уделенное внимание. Прощайте – вряд ли когда свидимся.

Печатая шаг, дама направилась прочь от выступавшего, по пути подцепив рыцаря под локоток и вместе пройдя границу тьмы. Яркий, импортированный с другого плана свет после уютного полумрака ослепил паладина и пока тот тер глаза – вернее, исключительно живой, артефакт трогать поостерегся – наследница ангела смерти успела упорхнуть к честно сторожившему их Ожду. Аж не поскупилась поведать о пропущенном соратником шансе выступить в качестве ее возлюбленного.

Правда, узнав причину оного доблестного стояния вне шара, устыдилась и попыталась компенсировать причиненную несправедливость приглашением на собирающийся сейчас третий раунд танцев. Меченосец едва в обморок не упал от счастья.

Так Бест в который раз за вечер оказался один. Будучи обогащен новыми знаниями и свежим материалом для будущих кошмаров. Блеск.

Остаток бала прошел спокойно. Если не считать порой зело пугающих откровений соверена, периодически набегающего на подчиненного с очередными потрясающими прозрениями касательно снизошедшего на него женского взгляда на мир и открывшихся заодно с новым обликом возможностями, проблемами, совершенно особенным мироощущением и прочее в похожем духе.

Ви к концу празднества не стояла на ногах, всецело положившись на в трезвости подобного стеклу и потому до крайности раздраженного Фауста. Сыпавшиеся с не утратившего резвости языка остроухой вычурные матерные частушки проблему лишь усугубляли.

На их фоне вторая пара выглядела верхом совершенства. Погрузившаяся в раздумья Фаль всего-навсего по большей части игнорировала увивающегося вокруг и ощущающего себя на седьмом небе стража.

Хотя чего уж там: прочие гости также в массе на высший свет не тянули. Одних несли, других левитировали, третьих дотаскивали до выхода и телепортировали, четвертые превращались в разномастных тварей и выкатывались наружу. Отдельные категорически неподверженные порокам личности двигались гордо подняв верхнюю оконечность и при всех регалиях – но казалось бы зачем вообще тогда идти на развеселую вечеринку?

Так или иначе, бомонд уверенно и неуверенно покидал роскошное празднество – а повелитель не спешил. “Потенциальный дворянин” уже собирался плюнуть на начальственный запрет и пойти искать перевоплотившегося коня, когда последний наконец прибыл ко входу сам.

В не вполне презентабельно виде.

— Маленький конфуз, — морщась, отмахнулся от расспросов поправляющий порванное в нескольких местах платье сюзерен. – Шел на поводу, увлекся, невнимательно просматривал выводящиеся внутри головы подсказки…короче, вскружил хозяину определенный орган и позволил бедолаге возомнить меня чем-то ему обязанным. Забавно: такой ловелас и до сих пор способен принимает вещи близко к сердцу.

Снисходительная улыбка.

Все замолчали, в меру сил и испорченности восстанавливая в сознании картину произошедшего. Первым успел привычный к состоянию категорического непонимания школяр. Задыхаясь от целого спектра противоречивых чувств, он постарался жестами описать разрывы, скорчив затем вопросительное выражение:

— Страстность в купе с неуклюжестью – не более того. Как очнется, небось пожелает выслать счет за порчу, — великий бандит поправил вуаль и молодецки поинтересовался у товарищей. – Готовы пойти домой? Ничего не забыли? Учтите – снова сюда не позовут.

Команда добросовестно захлопала по карманам и прическам. Аж протрезвевшая по такому случаю эльфийка при этом подозрительно звякала и хлюпала. Засунула руку под нагрудник. Скривилась. Вытянула оттуда окровавленную серебряную вилку. Поправила доспех. Вернула украденное обратно. Обозрела окружение – не заметил ли кто – и вдруг расплылась в улыбке:

— Козочка, нам привалило – тот самый хрен, с коим так жаждала пообщаться, — терший покрасневший от недосыпа глаз владыка недоумевающе вздернул бровь. – Ну, законник, детей провозить требующий. Болтать-то сейчас бессмысленно, а глянуть стоит.

Указание пальцем за спину людоеду.

Последний неспешно привел себя в порядок – то бишь, опять подтянул всё нуждающееся в подтягивании – и степенно развернулся. После чего не отрывал взора от проносимого тела вплоть до его пропажи из виду.

Зубы не скрежетали – настолько плотно женщина их сжала.

Соратники, в едином неосознанном порыве отошедшие на пару шагов от излучающего первобытную ненависть руководителя облегченно выдохнули: смертоубийства не случилось. Ура. Теперь бы выйти. Резонно ощущающая себя главной Фаль медленно, на цыпочках подошла к даме и аккуратно дотронулась до ее сжатой в кулак кровоточащей ладони.

Свистохрип – столь забавным путем спустилось из Зубастой Тени напряжение – продолжившийся горячечным шепотом. Слова почти неразличимы, кроме яростно повторяемого раз за разом местоимения.

Успокаивать отца дочери пришлось минут двадцать – и то на выходе получился не прежний слегка хмельной пользователь нового тела, а нечто дерганное и полубезумное.

— Помните рассказывала про первые дни мистера Понта в Сигиле? – вернувшись к товарищам, шепотом произнесла небожительница. – Плен, пытки, продажа, богатый дом, шутки ради лишивший его половины зрения капризный ребенок? Таки “он”. Вырос.

— Бывает, — с облегчение выдала остроухая. – Решила уж…а, — отмашка, — просто точь-в-точь также вёл себя у того цыгана. Мало ли?

— Цыгана? – не удержался былой школяр от уточнения – вот уж кого точно на Планах никак узреть не ожидал. – Где? Когда?

Небрежное пожатие плечами:

— Так-то мы с лошадкой регулярно по делам ходим — пока паладин дрыхнет свои безмерно роскошные восемь часов, — покровительственное похлопывание по голове. – Не тушуйся: ничего интересного тогда не произошло: козел лишь окаменел минут на пять, пробормотал про себя “не сейчас, узнают” и дерганно двинулся дальше – чем кстати и нам стоит нынче заняться, бо загостились. Последние уже.

Действительно – вокруг вовсю бродили слуги с вихрями вместо ног, гася огни.

Команда по возможности поспешно устремилась на волю. Вышло довольно медленно: повелитель будто одеревенел. Приходилось буквально тащить за руку. Раны, оставшиеся на внутренней стороне от длинных ногтей, Парсифаль усела обработать.

Они почти добрались до выхода из квартала Леди, когда позади внезапно обнаружился быстро нагоняющий отряд одетых в черное солдат. Причем следующий именно за ними –отсутствие иных прохожих соврать не даст.

Эльфийка немедленно проявила воровскую натуру – бросив тормозящих шествие вышестоящих и припустив наутек заодно с орущим Фаустом и видимо поддавшемся рефлексу Ождом. Правда перед непосредственно актом она помахала в воздухе частью награбленного, так что вероятно это не бегство, а наоборот отвлекающий маневр.

Увы, ныне пришедшийся в пустоту: отправив малую часть следом за Золотой, командир жестами приказал прочим слабо различимым в полутьме гуманойдам окружать вставшую посередь улицы троицу. Долго вглядывался в нереагирующего на внешние раздражители коня. Наконец также, без слов, предложил следовать за собой.

— Держись сзади – не дай утащить отца, — мысленно приказала демоница, с показным смирением разводя руки из-под плаща и делая шаг вперед. – Крови зря не лей. Будь осторожен.

На сем переговорная часть прекратилась и началась боевая – крайне неудачно для обороняющихся: долженствовавший в первые секунды боя оставить врагов без руководства удар лишь рассек пустоту на месте бывшего его пребывания. Субординаты же, не дожидаясь приказа, дружно ринулись к центру. Тут бы от оруженосца и следа бы не осталось, кабы не реакция толстенной лианы, без всякого пиетета к дорогому костюму взорвавшейся сквозь рукав широкой шипастой стеной.

Увы, на все триста шестьдесят градусов лезвия с девлолом не хватило и несколько таки прорвались. Двое схватили ангела смерти, а третий вдарил паладину по колену. Не больно, но нога отнялась и юноша повалился подобно мешку с песком. Следующий, добивающий удар пришелся по спине и имел еще более неожиданные последствия: коснувшаяся сквозь пиджак Шкуры Спасителя волшебная палка взорвалась…

Дальнейшее действо слилось в безобразную кашу, из которой заметно уступающий возможностями даже собственной экипировке парень мог максимум выхватить отдельные картины, вроде оживляющего ему конечность сотней крохотных уколов Меча или пинком отбрасывающей атакующего на дюжину шагов Фаль.

Однако сколь бы могущественны ни были бьющиеся на их стороне силы, а оппоненты тоже не лыком шиты: зримо теряющие бойца за бойцом и вот-вот долженствующие проиграть неизвестные ни на секунду не ослабляли натиска – уверенно отделяя членов Абзацстриги друг от друга и от Понта.

Наконец им удалось отшвырнуть парализованного по всем отросткам Беста и сцапать жертву. Пожирателя людей без прелюдий опрокинули навзничь, подняли и будто драгоценный паланкин потащили прочь. “Потенциальный дворянин” не видел куда – шея не слушалась, а отвлекать на такие мелочи завязанный узлом и ныне пытающийся распутаться Травяной бесперспективно. Остается молиться об успехе естественно не могущей дать унести родителя наследницы.

В ответ раздался стон.

Настоящий стон боли. Тысячу лет не слышанный – так-то меняющая агрегатные состояния не хуже перчаток небожительница почти неуязвима. Тем не менее, неведомые нападающие сумели достать и воплощенную Красоту.

А “лучший из людей” лежит, не имея шанса и пальцем двинуть.

Почему Творец настолько жесток к нему? За какие провинности раз за разом макает несчастного слугу в собственную немощь? Неспособность помочь и ближайшим из близких?

Для того ли, чтобы не возлагал надежд на земное, а взирал на горнее? В час горя взывал не к ломающимся костям и тянущимися мышцам, а к Неизменному?

Иначе ведь возомнит себя не нуждающимся в Нем и чрез то обречет себя на погибель.

— Я нуждаюсь в Тебе, Господи! – не столько проговорил, сколько отчаянно продумал воин Христов. – Ибо слаб, слеп и глуп. Исполни же обещание — снизойди до уповающих и облегчи наложенное бремя!

Споро пробегавший мимо боец не глядя огрел молящегося промеж глаз магической дубинкой, отправив страдальца в благословенную темноту.

На выходе приветствовал ангел.

Смерти. В той же прелестной, отменно подходящей к притороченному давным-давно именованию, оболочке. Правда совсем уж оборванный и без одной туфельки.

— Живой Вася – ясен хрен живой! – бросила леди за спину. – Будто стоило ожидать иного. Чай приличные люди, а не налетчики какие. Да и вообще Главный Герой.

Чуточку испорченные свежими порезами ладони сложились лодочкой и породили из среды себя полупрозрачную зеленую жидкость, мягким дождем пролившуюся на Беста.

Мокроты не почувствовал – а вот члены ожили.

— Вставай, — протянутая рука с былой силой подняла рыцаря на ноги. – Хоть в итоге основную часть работы и пришлось выполнять вставшей на мучительный зов ребеночка родительнице, от имени нашей потихоньку возрождающейся организации объявляю всем присутствующим благодарность, — обнаруженный немного в стороне Ожд смущенно шаркнул лапкой. Видать к участию в победе опоздал. Тем не менее, вернулся. – А цветочку — особенную.

Забравшийся на плечо Меч и правда распустился, явив оранжевую с зелеными прожилками мякоть бутона. Улыбающийся во все тридцать два, а то и больше, зуба соверен подумал немного и пошел путем Плачущего, запечатлев на нем долгий поцелуй. Определенно не простой – бывший студент аж весь затрясся от вала переданной энергии.

— Кабы не твоя хватательность…-заминка. – Не знаю что. Вряд ли чего хорошего. Спасибо. И страшилищу, — притянутая вплотную Фаль удостоилась крепких объятий и родственного трепания русой прически. – Да и тебе тоже – хоть каплю да пригодился. По крайней мере, не струсил и не предал. Отличный результат для гомоса.

Повелитель склонил голову набок и окинул восхваляемого взглядом профессионального оценщика крупного рогатого скота. Потом пожал плечами, буркнул под нос неразборчивую фразу про традиции, театрально закинул руки на плечи паладину…

…и припечатал его губы своими.

Публика ахнула.

Подмастерье едва не отправился в обморок вторично.

Женщина же, вдоволь насладившись моментом, отодвинулась от жертвы, кокетливо подмигнула и отвернулась, зашагав затем по улице с громким рассуждением о нужде в изменении стиля боя – “с этими лапами хрен нож кинешь, да и фирменный тройной пинок превратился в двойной и не вполне приличный”. Заодно периодически порыкивая по поводу необходимости после такой интересной ночи отчаливать выполнять “дурацкую миссию настырной жестянки”.

Якобы ничего значимого и не произошло.

Казалось бы гарантированно уничтоженное в зародыше неуместное чувство с хозяйским видом вышло из подполья и село посередь бестова сознания, ехидно улыбаясь и обещая показать какую-то мать.