Никогда не суди о жуке по надкрыльям (Хроники разрыва по-королевски: Кризалис)

Действие V – У всех нас есть секреты

Предисловие от автора:

Ладно, давайте-ка вернёмся к нашей истории, ага? XD

Как я и предупреждал (вполне себе здраво) в последней главе, в этой будет самая малость Твайлопорки.

И говоря о Твайлопорке, я имел в виду… ну, сами увидите.

Я попытаюсь сделать так, чтобы Твайлайт оставалась в образе, насколько у меня получится… но прошу прощения, если меня таки чуток занесёт.

Погнали!

Я призвала на помощь всё своё актёрское мастерство, чтобы подавить грозивший вырваться рык.

– Не желаете ли объясниться, почему вы вдруг решили вломиться в мой номер? – тихо спросила я, хоть в моём тоне всё равно слышался раскалённый добела гнев.

Твайлайт моргнула и в изумлении подняла брови.

– Потому что, как я только что разъяснила вам, мне нужно поговорить, – ответила она медленно, как если бы я была жеребёнком.

– И вы не можете это сделать без вторжения в моё личное пространство? – прорычала я злобно, хотя она и не заметила этого, судя по её эмоциям.

– Мне нужно было встретиться с вами наедине, – небрежно сказала она, – вы всё время где-то с Ричардом, примерно до семи вечера.

Теперь настал мой черёд удивлённо моргнуть.

«Так она за мной следила? – подумала я недоверчиво. – Невозможно, я бы её почувствовала. А спесь, что от неё исходит, делает это и вовсе невыполнимым!»

– Разве вы нас преследовали? – спросила я подозрительно.

– Ну разумеется, – ответила она как бы между прочим. – Как бы я ещё узнала, чем вы двое занимаетесь в течение дня?

Я понятия не имела, как на это реагировать. Она спокойно признала, что следила за моим любимым Ричардом и мною, и сделала это так, как будто это ничего не значит. То, как она себя вела, вопреки моей реакции, было… интересным. Определённо, величина магического экранирования, что она использовала, должна быть просто астрономической.

– Так или иначе, довольно об этом, – отрезала она и прямо перед её мордашкой поднялась в воздух записная книжка. – Мне нужно задать тебе несколько вопросов, и кажется, что в твоих интересах ответить на них правдиво.

– Да ну? И почему же я должна это делать? – я усмехнулась с издёвкой.

Однако, к моему беспокойству, единорожка лишь ухмыльнулась и пролеветировала из маленькой седельной сумки небольшой свиток.

– Уверена, это тебя убедит, – она радостно захихикала, передав мне записку.

Я скептически приподняла бровь, но всё же взяла её и принялась внимательно читать:

«Дорогая моя подданная.

Если вам показали эту записку, очевидно, это значит, что вы не проявили должного внимания к нуждам моей ученицы и вопросам, что она задала.

Если это так, то, пожалуйста, позвольте мне объяснить, почему подобное противно не только вашим интересам, но и интересам нашего народа.

Вам, должно быть, уже известно об этом от юного человека, ведь наша раса вымирает. Мужское население сократилось в течение последних нескольких столетий, равно как и их способность успешно иметь какое бы то ни было потомство. Однако, есть всё же свет во тьме.

Ричард, как вы наверняка уже знаете, способен помочь нам спасти свой вид. В вас мы увидели самого близкого его друга и, как следствие, того, кому он может довериться. Всё, что нам нужно – это узнать о нём всё, что знаете вы.

Его жизненный путь, его детство, его беды. Всё, что вы знаете и можете поведать нам.

Вы можете спросить: «Почему?». Что ж, не только затем желаем мы видеть его возле себя, дабы спасти наш народ, но также для того, чтобы в этом обрести благополучие.

Из той малой толики общения, что мы с сестрой с ним имеем, становится всё более очевидным, что он презирает нас за то, что мы удерживаем его против воли. Разумеется, это можно понять, однако мы по-настоящему желаем, чтобы ему было с нами комфортно, ведь делаем мы это не из-за злобы или жестокости.

Мы просто стремимся сохранить свой род в живых.

Если вы нам поможете, мы одарим вас своим расположением. Возможно, деньги будут куда более убедительны, равно как и более «приземлённые» удовольствия… без нашего участия, разумеется.

Однако если вы всё-таки станете противиться, мы не будем нести ответственности за любые перемены в вашей личной жизни, кои могут неожиданно возникнуть. Насколько нам известно, есть только один отель в Кантерлоте, в котором вы, скорее всего, остановились. Возможно, из-за того, что он находится ближе всех к юному Ричарду.

Пожалуйста, имейте также в виду, что его дом, равно как и возможность перемещения, находятся полностью под нашим контролем, что даёт возможность поступать нам с ним так, как мы сочтём нужным.

Впрочем, в этом нет нужды, ведь мы просим вас.

Помогите нам, убедите его, что спасение вида нашего – благое дело, и что я не какой-то бессердечный демон. Сообщите мне обо всём, что касается его жизни, всё, что сможете, и награда тогда не заставит вас ждать.

Ричард никогда об этом не узнает, даю вам слово соправителя Эквестрии.

С уважением,

Принцесса Селестия.»

Я перечитала письмо несколько раз, чтобы убедиться, что поняла всё правильно.

«Так наша чопорная принцесса ведёт серьёзную игру, да? – задумалась я. – Она гораздо умнее, чем я думала. Тем не менее, она всё также упускает из виду одну очень существенную деталь, и это ей будет дорого стоить».

Я отбросила письмо и закрыла глаза, наморщив мордочку и таким образом создав впечатление напряжённой умственной работы.

У меня созрел план… хороший план, я надеюсь. Но чтобы он сработал, понадобятся три вещи.

Во-первых, полная вера Твайлайт в то, что я сейчас скажу.

Во-вторых, нужно явить себя Ричарду… что в свою очередь приведёт в третьей и заключительной части моего замысла.

Тщательно взвесив всё в уме, я открыла глаза и посмотрела на сидевшую напротив единорожку.

От неё исходило столько вызывающей усмешку злобы, сколько я ещё никогда не видела.

– Нет.

От столь простого отказа она лишь шокировано моргнула, слегка приоткрыв рот.

– Что вы сказали?

– Нет, – повторила я, и к моей скрытой радости, выражение её лица перекосило от какого-то неистового нежелания поверить в это.

– Н-но вы должны! – воскликнула она истерично. – Принцесса Селестия ваш правитель, она попросила вас помочь ей, и потому вы просто обязаны это сделать!

«Эта кобылка явно теряет над собой контроль, когда кто-либо идёт против воли её дражайшей Принцессы», – отметила я мысленно.

Я и раньше об этом не раз догадывалась, однако её истерика подтвердила это теперь уже лично для меня.

– Меня это не волнует. Будь она хоть самой Королевой Эквуса, я не стану делать ничего, о чём бы эта сука ни попросила.

И тут её понесло.

– Да как ты смеешь! – закричала она в ярости. – Принцесса не сука! Она наш самый любимый правитель, защищающий нас всю свою жизнь! Ты её подданная, и потому должна делать так, как она велит!

«Ого…»

В этот момент Твайлайт тяжело дышала, её щёки были красными, а глаза – широко, почти безумно раскрытыми.

– Вы закончили, дитя? – тихо спросила я, неожиданно уловив от лавандовой единорожки немного нервозности.

– Я-я не дитя, – огрызнулась она.

– Разве? – проворковала я ласково, медленно увеличивая свой облик на наибольшую высоту, из-за чего, если быть честной, я стала возвышаться над ней, словно над какой-то жалкой болонкой. – Вы вламываетесь и проникаете в мой дом, ожидая получить от меня то, что нужно вам, а после, когда я отказываю, начинаете требовать.

–Я-а-а…

– Что ж, позвольте мне тогда удовлетворить ваше желание и рассказать вам, что именно думает Ричард… о вас.

В этот миг её глаза, казалось, засветились от едва сдерживаемого любопытства.

И ещё я смогла ощутить в её эмоциях некое количество прорастающей одержимости.

Одержимости моим Ричардом. МОИМ, не её!

– Вы действительно хотите узнать, что о вас думает Ричард? – спросила я, поддразнивая и ухмыляясь от её вспышки отчаяния.

–Д-да, пожалуйста, – от волнения она запнулась. – Это может помочь Принцессе, если я буду знать, что он думает обо мне.

«Самая жалкая ложь, что я когда-либо слышала».

– Ну… если вы действительно этого хотите, – начала я, наклонившись так, что моё лицо было чуть выше мордашки Твайлайт, – Ричард… презирает вас.

Её глаза расширились от удивления, шока и некой смеси злости и досады, пульсирующей вокруг неё.

– Что…

– Он видит в вас не более чем апатичную маленькую собачку, единственная цель жизни которой – это бегать за своей хозяйкой.

Я замолчала на пару мгновений, чтобы впитать струящуюся из неё волну эмоций.

– Тот факт, что вы решились на обман, замарав тем самым его чувства, привёл к тому, что он стал презирать вас ещё сильнее, – продолжила я непринуждённо. – О, и просить его разрешения поставить на нём опыты, точно было не лучшей идеей.

– Он… презирает меня? – она тихонько захныкала, – Я-я бы никогда не подумала…

– О, поверь мне, это так, – я злобно рассмеялась. – Вы преследовали его в течение нескольких недель, каждый раз прося принять участие в том эксперименте.

Плачущая единорожка выронила на пол блокнот и, понурившись, опустила вслед за ним голову, после того как она с грустью посмотрела вниз.

Не то чтобы я этого добивалась, уж поверьте.

Я быстро подхватила её мордашку и силой подняла так, чтобы глаза единорожки посмотрели прямо в мои собственные.

Она было вскрикнула от боли, но быстро затихла, когда я плотно сжала копыта.

– Сейчас должны произойти две вещи, – прошептала я угрожающе. – Первое – я вам кое в чём признаюсь, второе – вам нужно будет кое-что сделать настолько быстро, насколько вы сможете.

Я небрежно отпустила мордашку и отступила на несколько шагов, хоть мой взгляд по-прежнему был прикован к её глазам.

– Я люблю Ричарда, – произнесла я, вызвав сильное потрясение у единорожки, – я люблю его очень сильно, и потому готова сделать для него всё. Поэтому, когда наша любимая Принцесса просит меня предать его… это беспокоит меня… сильно.

– Вы… любите его?

Ммм… вкусная ревность.

– Да, – вздохнула я радостно, рассеянно глядя в пространство, – я люблю его… очень сильно.

Я быстро вернулась обратно к реальности и, сузив глаза, посмотрела на тихо дрожащую кобылку.

– Я никогда никому его не предам, тем более этой суке. Так что беги обратно к своей хозяйке, маленькая ничтожная кобылка. Беги… и не забудь передать Селестии, что в следующий раз, когда она попытается меня шантажировать, пусть делает это поубедительней.

–Н-но вы же знаете, что тогда с вами случится! – воскликнула она в отчаянии. – Вы же всё потеряете!

– Нет, не потеряю, – я громко рассмеялась. – Если Селестия действительно перейдёт от угроз к делу, то тогда она не только лишит дома единственного друга Ричарда, но и заставит его окончательно отвернуться от её маленького проекта. Проклятье, да если она что угодно попытается сделать любому из нас, вы действительно верите, что он станет делать для неё вообще хотя бы что-нибудь?

Твайлайт несколько раз открыла и закрыла рот, и я почувствовала: она поняла главный изъян в угрозах своей наставницы.

– Как я уже сказала, – закончила я насмешливо, – убедитесь, что она знает, как меня шантажировать, прежде чем снова попытается.

Я указала на дверь и грозно посмотрела на Твайлайт; мои намерения были очевидны, так что единорожка подчинилась, протопав мимо меня.

– И, Твайлайт…

Та остановилась и с опаской на меня посмотрела; её глаза были влажными, а губы дрожали.

«О-о-о… её наставница не обрадуется, когда ученица вернётся назад».

– Что? – осторожно спросила она.

– Когда вернёшься обратно к Селестии о расскажешь о моём… выборе, – начала я спокойно, – ты не могла бы попросить её, чтобы она была впредь более честной с тем, чего хочет, а не пыталась скрыть это за словами, облекая в… «невинную» просьбу.

Единорожка в замешательства приподняла бровь, но я прервала её, прежде чем она опять бы принялась доставать меня своими вопросами.

– Письмо об этом говорит вполне прозрачно, – пояснила я, удовлетворённо на неё глядя, – она хочет, что он чувствовал себя комфортно, находясь рядом с нею, так почему же она желает знать о его детстве и прежних неприятностях? Если бы она действительно этого хотела, ей стоило бы узнать, что он любит сейчас, а не когда-то давным-давно.

Прежде чем она успела опять достать свою чёртову записную книжку, я повернула магией ручку и буквально вышвырнула назойливую единорожку за порог, захлопнув и вновь заперев дверь.

«И фаза номер один завершена!» – подумала я, растянувшись в улыбке.

Чуточку удачи, и всё теперь пойдёт по плану.

Твайлайт, должно быть, полностью убеждена моим отказом, и потому сразу же побежит жаловаться Селестии… тем самым подготовив почву для следующей части моего плана.

«Но, прежде чем это случится, не помешало бы принять душ».

Чем я и занялась.

Приняв свой настоящий облик и как следует помывшись, я шустро выпрыгнула из душа, поскользнулась, выругалась на четырёх языках, обсушилась и превратилась обратно.

«Кризалис, иногда ты так грациозна… прямо как корова», – подколола я себя.

Убедившись, что выгляжу не хуже, чем просто сногшибательно, я быстро вышла из номера, заперев его за собой, и порысила на выход из отеля, не забыв дружески помахать портье.

До дома Риччи было всего десять минут спокойным шагом. Я воспользовалась этим временем, чтобы вспомнить о его неоспоримой любви, явившей себя не больше часа тому назад, попутно сканируя окружающее пространство магией на наличие любых шпионов Селестии.

Я использовала сложную, но эффективную и необнаружимую магию.

Благодаря этому я быстро засекла пегаса, который молча следовал за мной почти в паре метров.

«Теперь она действительно ведёт серьёзную игру, – думала я, источая раздражение вместе с… другими эмоциями. – Я могу убить крылатика, однако это был бы глупый шаг. Я пока не готова покинуть это место… не без Риччи. Но как избавиться от пони?»

Я не сомневалась, что пегас наверняка обучен таким искусствам, как подслушивание и скрытность. Однако к счастью… письмо Селестии дало мне ещё один повод, чтобы поиграть с её терпением.

Ведь если ей известно о моём отказе, так почему бы мне не наложить звукоизолирующее заклинание? Или даже два?

Ну, знаете, вдруг я ожидаю, что Твайлайт опять начнёт меня преследовать и подслушивать?

Простое заклинание. При достаточном количестве времени его и жеребёнок осилит.

Я подошла к дому Риччи пару минут спустя и постучала в дверь. В качестве приветствия я тут же услышала звук моего любимого человека, падающего с дивана, как он это обычно делал, когда ложился ненадолго вздремнуть.

Это не заняло много времени; мне известны некоторые его… особенности, так сказать.

Дверь распахнулась спустя всего несколько мгновений, открыв довольно взволнованного, полуголого Риччи – просто праздник для моих глаз!

И эта улыбка… ммм.

– А ты пришла раньше, чем я ожидал, – он улыбнулся с радостью, восхищением и несколькими струйками любви, что вились вокруг него.

Я всегда улыбалась его любви… ничего не могла с собой поделать.

Теперь она всё время была направлена на меня.

И вкус… ммм, так восхитителен.

– Ой, я что, разбудила нашего жеребёночка? – протянула я, дразня его; это побудило «жеребёночка» закатить глаза в притворном раздражении.

– Да, чёрт подери, разбудила, – сказал он с толикой веселья. – Может, дашь ещё тёплого молочка и плюшевую игрушку?

Я могла бы воздержаться от смешка, слетевшего с моей мордочки, но видя то, как это заставило его рассмеяться вместе со мною… ничего не могла с собой поделать.

Не дожидаясь других знаков одобрения, я быстро прошмыгнула мимо удивлённого человека, не забыв задеть бочком его бедро, как это обычно делаю.

Как только дверь закрылась и мы вошли в гостиную, мой рог мигом вспыхнул, наложив очень мощное, но, к сожалению, чересчур заметное звукоизолирующее заклинание.

Со вполне ожидаемым результатом. Оно не дало возможности любому постороннему нас прослушивать, ушами, или магией, или всем вместе взятым. Вдобавок, чары имели небольшую ловушку для любого достаточно глупого, чтобы попытаться их развеять, и одновременно дававшую наложившему их шанс беспрепятственно улизнуть.

Ричард лишь вопросительно поднял бровь, глядя на мою физиономию.

– Итак… не желаешь ли объяснить, что всё это значит? – холодно спросил он.

Я смущённо улыбнулась и села на один из его диванов; немного погодя, вслед за мной присел и Ричард.

Его кожа была настолько мягкой… и тёплой.

– Просто хочу убедиться, что нас никто не станет…подслушивать, – ответила я честно.

Прежде чем, возможно, он поднял бы бровь ещё выше, я быстро достала из гривы и протянула ему письмо Селестии.

Он осторожно взял его и посмотрел на меня с каким-то озадаченным хмурым взглядом, прежде чем обратить своё внимание на письмо.

Ммм… злоба, раздражение… гнев.

Вкусно.

– Она… она что, в самом деле пыталась шантажировать тебя этим? – спросил он растерянно, обратив теперь внимание на меня; его глаза, излучавшие недоверие, были широко раскрыты.

– Ага, пусть и не вполне удачно, – саркастически заметила я.

– Да что б мне провалиться, если это не так, – согласился он изумлённо. – Если бы она когда-либо хотя что-то тебе сделала, не говоря уж обо мне, я никогда бы не согласился участвовать в её маленьком проекте.

Он посмотрел на письмо и прочитал его ещё раз; чувство замешательства буквально наполнило меня до самых краёв.

– И почему ей хочется знать о моём детстве? – спросил он, скрасив озадаченностью своё великолепное лицо.

– Не имею ни малейшего понятия, – ответила я честно, – что она… Как она ведёт себя, находясь рядом с тобою?

Он положил письмо на кофейный столик и задумчиво на меня посмотрел:

– Ну… теперь, когда ты это принесла, её поведение выглядит немного забавным, – ответил он глубокомысленно.

Это заставило меня насторожиться.

– В каком смысле «забавным»? – задала я «невинный» вопрос.

– Ну, она иногда немного… лезет в личное своими вопросами, – медленно начал он, – в смысле, когда вместе она и Луна. Но как только дело доходит до уговоров остаться и помочь спасти ваш вид, она становится очень… настойчива насчёт этого. На самом деле, куда больше, чем её сестра.

Он прервал разъяснения и поджал губы, уйдя в себя. Я почувствовала очень необычную волну ностальгии, столь же неожиданно схлынувшую – она ушла, также быстро, как и появилась, как раз тогда, когда Риччи, казалось, вернулся из своих мыслей.

– И, кроме того, когда она пыталась обнять меня – неудачно, ты не подумай! – тогда она, в общем, была… нормальной, наверное.

«Она попыталась с ним пообниматься, хочет знать о нём всё, что можно узнать, и, возможно, желала, чтобы он остался подольше… Очевидно, из этого следует… Срань небесная, неужели она в него влюбилась?!»

Я почувствовала, как во мне зарычал очень большой и очень злобный ревнивый зверь.

«Она сковала его, не оставив выбора, не только, чтобы удерживать для собственного проекта, но и чтобы он был под её копытом. О, теперь всё обретает смысл!»

Я понятия не имела, чем мог Селестии так понравиться Риччи, однако, очевидно, это случилось.

Она шантажировала его, отправила Твайлайт повсюду следить за нами двумя, заключила его в Эквестрии против воли и втайне от Риччи отправила его любимых пони за ним шпионить.
Он ей нравился. Прочие варианты, которые могли бы иметь место, просто не приходили на ум.

Всё было слишком сложно, если бы ей захотелось иметь его в качестве друга… нет, нет, это слишком просто. Селестия по какой-то причине, которую я должна ещё выяснить, полюбила моего милого маленького человека.

«Но она НИКОГДА ЕГО НЕ ПОЛУЧИТ!»

– Что ж, то, как я рос, в целом, было полной лажей, – в конце концов, сказал Риччи, – и лучше бы об этом никто не знал.

Ну ладно, теперь мне самой стало любопытно… Вообще-то, я не думала, что мой малыш когда-либо расскажет о своём прошлом.

– Насколько всё было плохо? – задала я опять «невинный» вопрос.

– Тебе действительно охота знать? – вздохнул он пренебрежительно.

К моему удивлению, я почувствовала волну боли, печали и сожаления, что начала растекаться вокруг него.

В местах, населённых пони, подобные эмоции редки, что, в целом, очень хорошо, ведь напитавшийся депрессией перевёртыш рискует ощутить то же самое.

Даже я могла бы почувствовать себя немного расстроенной.

И всё же… это было по-настоящему… и это меня и удивило.

Скажем так, я была расстроена не из-за его эмоций, но из-за того, что он их испытывал.

– Расскажи мне, – тихо попросила я.

Он посмотрел на меня сверху: на то, как я подползла по нему, уютно пристроив голову ему на грудь и удобно положив копыта на его ноги.

– Это не самая красивая история, – предупредил он устало. – Я знаю, что не давал тебе причины в это поверить, но там, на Земле, я был далеко не без греха.

– Я смогу принять это, – сказала я уверенно; хотя, должна признаться, стало немного тревожно.

Риччи вздохнул и устало потёр лицо, но я могла почувствовать одобрение с его стороны: я знала, что он собирается мне что-то рассказать.

Потому что наряду с одобрением было ещё и доверие… он безоговорочно мне доверял.

– Моя мама бросила меня, когда мне было тринадцать лет, – начал он с грустью, – без какого-то ни было предупреждения. Однажды ночью она просто ушла и больше не вернулась.

Я успокаивающе ткнулась ему в грудь носом, едва услышав это, и чувствуя жгучую скорбь за своего единственного друга. Он печально улыбнулся и с любовью погладил меня по лицу.

Я не была уверена, осознанно ли это было.

– У меня была маленькая сестричка по имени Эмили, – продолжил он, – ей было семь, когда ушла мама, и я был слишком молод, чтобы о ней заботиться, так что нас отправили в детский дом. Это было не так уж плохо, если не считать того, что комнаты, где нас разместили, едва годились для жилья, и сторожа-извращенца.

Неожиданно я почувствовала сильный всплеск ярости, что растекалась вокруг него, но Риччи продолжил, прежде чем я успела произнести хоть что-то утешающее.

– Знаешь, мы учились вместе в одной школе. Эмили следовала за мной повсюду, словно потерявшийся щенок.

Он усмехнулся и медленно покачал головой, вызвав едва заметную волну отчаяния.

– Впрочем, я не виню её. На самом деле, я был даже счастлив, потому что её часто шпыняли повсюду, где меня не было рядом. А где я был… ну, там её шибко не трогали, стоило мне только потолковать.

«Кажется, его детство было таким… жёстким, в некотором роде похожим на наше».

– Я должен был быстро повзрослеть; по сути, у меня не было другого выбора, – продолжил он серьёзно. – Я постоянно должен был присматривать за Эмили, следить, сделала ли она своё домашнее задание, было ли у неё, что поесть… даже если приходилось делиться своей едой, если у неё её было меньше.

Я не могла не восхититься тому, сколь покровительственно он выглядел вместе со своей сестрой. Похоже, он был для неё скорее как отец, нежели как брат… однако, предположительно, именно то, кем он для неё был, стало причиной его раннего взросления.

– И вот, буквально из ниоткуда, появился этот херов врач! – прорычал он сердито. – У него были какие-то результаты ДНК-теста, которые показывали, что я не связан с Эмили кровными узами и что она, по сути, не моя родная сестра.

Вспыхнула злоба… и тут же пропала. Только чтобы её заменила такая же по силе печаль.

– И мне, и Эмили на это было плевать, – пояснил он устало, – но кому-то, кому хотелось удочерить её… в общем, моего мнения никто не спрашивал.

В уголках его глаз собрались слёзы. Я подняла мордочку и поцеловала их, по-настоящему не заботясь о том, как бы это могло выглядеть со стороны.

Хоть он был благодарен… и поцеловал макушку моей мордочки, затем всё-таки продолжил:

– Я пытался остановить их. Я так пытался, так боролся, и бил, и кричал… и то же самое делала Эмили. Мы не хотели, чтобы нас разлучали… но они были взрослые мужики, а мне тогда было всего шестнадцать. У меня не было никаких шансов, и следующее, что я понял – она ушла, и я остался совсем один.

«Ох… мой малыш, мне так жаль».

– Риччи, я…

Я замолкла, не зная, что сказать.

– После этого я попадал во всякие передряги, – с сожалением пробормотал он. – Была одна банда, к которой я присоединился, и которая… совершала много всяких скверных вещей. Хулиганство, грабёж близлежащих магазинов и домов… даже участвовала в кое-каких серьёзных бандитских разборках. Хотя мне было всё равно – я потерял единственную причину, лишился единственной цели, ради которой стоило быть хорошим, стоило быть нормальным.

Неожиданно его губы скрасила кривая улыбка, до сих пор горькие эмоции сменились чем-то иным, радостным.

– В течение многих лет я был членом той банды, – из его груди вырвался безудержный смех, – занимаясь подобными вещами, мы никогда не давали повода себя сцапать… и, наверное, так бы и дальше продолжалось, если бы я опять не встретил её.

– Встретил кого? – спросила я с любопытством.

– Эмили.

Я широко улыбнулась, это же была хорошая новость!.. Ведь правда?

Но, судя по тем жутким эмоциям…

– Тогда мне было немногим больше двадцати двух, а ей – шестнадцать, – объяснил он тихо, – я почти не узнал её сначала… но она меня узнала. Я не мог поверить, когда она прыгнула на меня, крикнув моё имя, но это была она… это была моя маленькая Эмили.

Счастье в сочетании с грустью… красивая, но страшная комбинация.

– Знаешь, что было первым, что она сделала? – задал он риторический вопрос. – Умоляла меня забрать её от приёмных родителей. Умоляла меня, Криззи!

Я сочувственно кивнула и ткнулась в него носиком, пытаясь унять быстро растущую ярость.

– Её приёмный отец оказался мелким развратным засранцем, – прорычал он в ярости. – Она плакала и умоляла меня, чтобы я не позволил ему опять её трогать… Так что я принял меры, чтобы он никогда не смог этого делать.

О-ох… он казался одновременно и сексуальным, и измученным.

Если бы его рассказ не был таким мрачным, я бы взяла бы его прямо тогда, тут же… но я этого не сделала. В тот момент он нуждался во мне, мой малыш нуждался в утешении.

– Я взял с собою нескольких корешей из банды, поджидая его в переулке неподалёку от АЗС, где он работал, – сказал он, на его лице заиграла довольно ехидная ухмылка. – Когда он вышел оттуда и запер дверь, я подошёл к нему вплотную и спросил, не знает ли он, где Эмили… И он ответил, что его маленькая шлюшка сейчас наверняка дома, ждёт не дождётся его хуя.

Я застыла, не в силах произнести ни слова. Я просто смотрела на своего любимого Риччи… и понимала, что должно было произойти.

– Я поволок его в тот переулок и принялся выбивать из него всё дерьмо, – он кратко рассмеялся. – Мои друганы скрутили его, после того как он получил ещё несколько ударов. Тут он начал просить о пощаде, но всё, что я сделал – спросил, как далеко он зашёл с Эмили.

«Ох, прошу только не это…»

– Он сделал куда большее, чем просто потрогал… и сделал он это, когда ей было всего четырнадцать лет.

В комнате повисло молчание.

Ярость Ричарда была чудовищна… как и моя.

Изнасилование – это то, чего даже я не терплю. Я никогда не принуждала жеребцов к сексу силой, они допускали к себе в койку и трахали меня только благодаря своей глупости.

И не моя вина, что они находят меня такой мерзкой, когда я или они кончают.

– В общем, надеюсь, что он долго мучился, прежде чем я убил его, – проворчал он, прервав мои размышления. – Я изрезал его треники в лохмотья и отрезал его ёбаный хуй… а потом, когда он принялся плакать и умолять оставить его в живых, словно ёбаная крыса, я прикончил его и вместе с корешами похоронил его гниющий труп.

Он не лгал… и не преувеличивал.

Риччи кого-то убил… И всё же…

В общем, я бы сделала то же самое.

Я убивала, чтобы оставаться в тени, он – чтобы избавить сестрёнку от чудовищного растлителя.

«Мы оба делали то, что должно… Ох, Риччи, мы с тобою похожи куда больше, чем я когда-либо могла представить».

– Его тело так и не нашли, и хоть я был в списке подозреваемых, доказательств не было. Эмили отправили обратно в детдом, и после тяжёлых правовых проволочек, через которые пришлось пройти… я удочерил её.

– Что ж… это был вполне счастливый конец после всех этих усилий? – с надеждой спросила я, однако медленно потёкшие по лицу слезы быстро свели её на нет.

– Прости, Криззи… но… нет, этого не случилось.

Он закрыл глаза в попытке подавить слёзы… безуспешно.

– Пройдя через всё это, Эмили оказалась тяжело травмированной, – сказал он с горечью, давясь слезами. – Я так много для неё сделал, Криззи… Покинул банду, изменил образ жизни, устроился на две работы, чтобы купить для нас дом получше… Чёрт, да я столько всего сделал, Криззи!

– Знаю, дорогой, знаю.

Я не знала… но должна была сказать хоть что-нибудь!

– Я вернулся домой с работы с парочкой порций китайской еды на ужин… знаешь, это было её самое любимое, – он смеялся и рыдал одновременно. – Но когда она не вышла из своей комнаты, я пошёл, чтобы проверить, всё ли с ней в порядке… только чтобы найти её тихо плачущей, с изрезанными запястьями.

От шока я поднесла копыто ко рту… от настоящего шока.

– Ох, Риччи, мне так жаль, – я прерывисто вдохнула. – Неужели она…

– Умерла в больнице, – прохрипел он с горечью в голосе. – Потеряла слишком много крови… или я слишком замешкался… или скорая помощь… Я не знаю.

«Дитя, моё маленькое дитя… мне так жаль тебя из-за всего, что тебе пришлось пережить, любовь моя… мне так жаль».

– Ну, потом были назначены похороны, – продолжил он уныло, – я уже шёл туда, когда внезапно очутился в библиотеке Твайлайт. Она сказала, что понятия не имеет, как вернуть меня назад, так что отправила меня к Селестии за помощью… Тут всё, что ты уже знаешь, и началось. А я застрял здесь… а ведь мне просто хотелось побыть рядом с младшей сестричкой… хотя бы на миг.

– Мне так жаль, – нежно произнесла я. – Я… я хотела бы помочь тебе.

Я сделала, как лучше… Если бы я знала, как помочь ему вернуться и оплакать его сестру. Затем, как только он… я бы вернула его обратно и мы провели бы вместе остаток наших дней.

– Это не твоя вина, Криззи, – он чуть отклонился, нежно поглаживая меня по лицу, как обычно это делал. – Просто я считаю, что виноваты во всём они: Твайлайт – за игру моими чувствами, Селестия – за то, что держит меня здесь против воли… И все эти ебучие снобы, которые смотрят на меня так, как будто они, блядь, меня знают!

Он вдруг улыбнулся и посмотрел на меня как никогда… красиво.

– Но ты стала для меня единственной опорой, – признался он ласково. – Ты всегда была ею для меня… только тебе во всём мире я доверяю.

Без какого бы то ни было предупреждения он прижался своими губами к моим.

Я была… шокирована, удивлена… всё было по-настоящему!

Но ответила мягко, нежно, с любовью.

И даже когда он отстранился, мы оставались вместе. Мои копыта обхватили его шею, его руки – мою талию, прижимая к себе с такой нежной силой.

– Я так люблю тебя, Криззи, – выдохнул он, мои усики щекотали слабая нервозность и страх. – Не думаю, что когда-нибудь смогу отблагодарить тебя за всё, что ты сделала.

И всё же… ему нечего было бояться.

– Я тоже тебя люблю, – я счастливо промурлыкала; настоящие, честные слёзы текли по моему лицу.

Я никогда так долго не плакала.

Риччи было попытался поцеловать меня ещё раз… но я остановила его, прижав ему копыто ко рту, отстранившись от объятий и отодвинувшись.

Я не могла это сделать… не показав ему настоящую себя и не… Не узнав, станет ли он любить меня такой, какая я есть.

– Ч-что случилось? – спросил он озабоченно.

Вновь появился страх… страх, причинявший мне душевную боль.

– Мне… нужно показать тебе кое-что, – пояснила я.

Страх от того, что я собираюсь сделать, захлестнул меня.

– Показать что? – спросил он, протягивая руку, чтобы мягко коснуться моего лица.

Я наклонилась к ней – ведь это мог быть и последний раз.

– Ричард, – начала я, вызвав в нём замешательство от того, что я произнесла его настоящее имя, – меня зовут… Кризалис, и я солгала тебе насчёт себя.

– Кризалис? – повторил он растерянно.

Я опустила взгляд и закрыла глаза…

Мне не хотелось видеть его лицо, когда я сделала то, что сделала.

– Меня зовут Кризалис… и я Королева народа перевёртышей.

С этими словами я сняла маскировку и показала своё настоящее лицо.