Осколок прошлого. Диксди
14. Молчание светлокрылой, кафе и "Можно остаться?"
День после встречи со Светлокрылой Селестией. Диксди знакомится с нижними улицами Кантерлота и решает вернуться туда, где ощутила себя как дома. Ляжет ли её путь вместе с Элементами Гармонии, или она найдет свою дорогу в этом мире, полном тайн и загадок?
Принцесса Луна волновалась. Минул уже второй день с визита Твайлайт Спаркл, но старшая сестра была молчалива, хотя и была, по-прежнему, приветлива и мягка со всеми. Она уходила от расспросов с привычной легкостью, даже тогда, когда это казалось невозможным: то ссылаясь на неотложные дела, то придумывая причину, по которой куда-то торопилась. Любая попытка узнать немного больше, чем было сказано ею тогда, в тронном зале, вызывала слегка вымученную улыбку и молчание.
— Я не знаю, Твайлайт. Чем больше я спрашиваю её, тем дальше от меня она становится и это пугает меня. — Произнесла принцесса Луна, отпивая из чашки терпкий кофейный напиток. — Я не буду больше поднимать эту тему, прости. Все, что я слышала и узнала, я рассказала тебе. Сестра замыкается при любом упоминании об этой Диксди, и я не хочу больше её ранить.
Лиловая единорожка понуро кивнула. Днем ранее она просидела немало часов в Кантерлотской Королевской Библиотеке, пытаясь найти что-то связанное с Демикорнами, однако, там действительно ничего не обнаружилось. Лишь отсутствующие страницы в нескольких книгах, и то, благодаря внимательности Спаркл, славящейся своей щепетильностью в вопросах касающихся книг.
— Спасибо и на этом, принцесса. — Тихо отозвалась она.
— Это все, что я могла сделать в благодарность за помощь в поиске общего языка с теми пони, которые боялись прежней меня. — Ответила Луна, поставив окруженную синим свечением чашку на блюдце. — Найди её. Не потому, что я верю словам сестры, но потому, что лучше неё знаю, как одиночество в такие моменты ведет к ошибкам, что сложно исправить.
Единорожка кивнула вновь. Ей вспомнилось, как были ошеломлены её подруги, и как пересказанное принцессой озадачило их. Дэш и Флаттершай весь день потратили на поиски странной пони на улицах Кантерлота, но та словно провалилась сквозь землю. Так же обстояли дела и у остальных. На этот раз, даже у Пинки ничего не вышло, хотя порой казалось, что она находится сразу в десяти местах одновременно. Прохожие вглядывались в рисунок, но отрицательно качали головой и уходили, оставляя пони удрученными неудачей.
— Может быть, она покинула Кантерлот? — Предположила Эпплджек, когда очередной пони сказал, что не видел подобной пони на улице. — Она же летает все-таки…
— Тогда её увидел бы патруль! — Возразила радужная пегаска, указав крылом на королевских пегасов в небе.
— Или ночная стража принцессы луны. — Задумчиво добавила лиловая единорожка. — Она должна быть где-то в городе. Вот… только где?
Она, действительно, была в городе. Слоняясь по улицам, которые казались более пыльными и нарядными и праздничными по удалению от замка. Она смотрела по сторонам. Освоившись с крыльями, она почти точно имитировала ими плащ, отчего казалась диковинным, но, все же, единорогом и потому почти не привлекала внимания ни жителей Кантерлота, которые встречались все реже на этих улочках, ни стражников, которых было еще меньше. Пробудившийся голод заурчал в её животе, распаляемый доносящимся вкусным запахом из низенькой пристройки к дому, за витриной которой стояли блюдца с вкусной выпечкой. Она облизнулась и шагнула к двери.
— Мне, пожалуйста, вот этого и вот этого. — Тихо попросила она, указав копытцем на две аппетитно выглядящие булочки. На прилавок легли несколько мелких монет. Малиновая пони, на крупе которой был изображен крендель, с недоверием уставилась на них.
— Такие монеты не принимаются, у тебя другие есть? — Холодно ответила та, покрутив в копытах одну из монет и постучав ею по прилавку.
— Нету… разве они больше не в ходу? — Так же тихо и с некоторым изумлением спросила синяя пони, понимая, что отведать булочек ей не придется.
— Милочка, я не знаю, откуда вы такая, но такие монеты никогда и не были в ходу. Это же вообще не пойми что. Так что… — Пони сделала паузу. — Или плати или выметайся.
— Но… — Попыталась возразить синяя пони, однако монеты были сметены в кучу и грубо сунуты ей в копыта. Малиновая владелица кафе указала на дверь, одним взглядом показывая, что разговор окончен. Посетители, поняв, что инцидент исчерпан, вернулись к еде и разговорам, игнорируя растерянную пони, что медленно пошла к выходу.
У самой двери рядом с нею раздался чей-то голос.
— Непростительная ошибка, будучи путешественницей, не озаботится деньгами, какими пользуются в стране, в которой вы оказываетесь. — Голос казался веселым и принадлежал бежевому пони с песочными часами на крупе. На миг, ей показалось, что она уже где-то видела его. И уже следующая его фраза подтвердила это её подозрение. — Все еще предпочитаете костюмы в стиле «Ночь кошмаров»?
— Я, кажется, встречала вас раньше в Кантерлоте… — Неуверенно произнесла она.
— Конечно! Вы спрашивали меня об Академии Вандерболтов. Вы её нашли, кстати? Жаль, что не смог ничем помочь тогда. Впрочем, я и сейчас не имею понятия о том, где она находится. — Странный собеседник, казалось, не испытывал никакого стеснения в общении. — Ах да, подождите меня за этим столиком. Один момент, и я вернусь.
Он буквально усадил её за один из свободных столиков на улице, из которого торчал зонт, укрывающий от солнца и дарящий приятную прохладу тени. Скрывшись в кафе, он уже через мгновение вернулся, держа в зубах поднос с парой чашек кофе и горкой булок.
— Путешественники должны держаться друг друга или, хотя бы, проявлять акт взаимовыручки. — Бодро заявил он, когда зубы оказались свободны от подноса, и тот с легким стуком брякнулся на стол. — Итак, как вам город? Не правда ли, он очарователен? Я тут уже третий раз, но все равно восхищаюсь красотой и простором этого места, в котором, кажется, проще потеряться, чем попасть туда, куда тебе нужно.
— Надеюсь, что это именно так. — Отозвалась Диксди, осторожно откусывая кусочек от булки. — Я хочу потеряться, хотя мне кажется, уже потерялась…
— Что за уныние? — Он с искренним любопытством уставился на собеседницу, которая жевала кусок круассана перед ним. — Я, поначалу, принял вас за путешественницу, но, смотрю, я поторопился с выводами. Ощущение, словно вы пытаетесь сбежать от чего-то. О! Вы — искательница приключений и бежите от славы? Я прав?
— Нет. — Ответила та, к его изумлению.
— Нет? Хм, впервые такое в моей практике. — Озадаченно отозвался пони с песочными часами. — Я был просто уверен, что вы искательница приключений и путешественница. Кому еще придет в голову таскать с собой внушительную кожаную сумку и пытаться расплачиваться деньгами, которые не в ходу. Однако, у вас все задатки для этого. Не желаете приключений?
— Спасибо, с меня, их хватит… — Тускло и как-то понуро отозвала она, оставив блюдце с недоеденной булочкой. — Я благодарна за угощение, но…
Продолжить фразу у неё не получилось. Мысль о том, что ей особо некуда идти и нечего делать, снова вернулась к ней, и это расстроило её. Поджав губы, она уставилась в свое отражение в чашке.
— Хорошо, сменим тему… — Пони откинулся назад и стал изучающе рассматривать эту странную единорожку. Его взгляд задержался на блеснувшем металлом роге, и он улыбнулся. — Чем такая незаурядная пони занимается по жизни? Спорю на несколько битов, что явно не разведением цветочков или наблюдением за популяциями кроликов.
Диксди посмотрела в сторону, словно решала про себя, отвечать ли на вопрос или нет.
— Я — артефактор. — Произнесла она, повернув голову обратно, но за столиком уже никого не было. Лишь прижатая чашкой визитка, которую, покрутив в копытах, она положила обратно. — Доктор… хм… Доктор чего?
Озадаченная, она встала из-за столика и пошла по улице дальше, ощущая, как съеденные булочки постепенно наполняют её бодростью, а выпитый кофе — свежими силами.
Белое копытце, кажущееся белее снега и немного светящееся в полумраке комнаты, мягко прижимало страницу книги, не давая той свернуться или перелистнуться. Сбоку падал теплый свет, время от времени шевелясь, и казалось, что он перемещался по комнате, сопровождаясь еле слышным шуршанием перьев.
— Ах, Феломина, перестань, я в порядке. — Раздался нежный и тихий голос. — Ты знаешь меня лучше других, я переживала и худшие моменты в жизни. Просто… это было неожиданно. Птица замерла и словно с укором посмотрела на светлую аликорна.
— Увидеть её тут. В Кантерлоте, в Тронном Зале, стоящую как ни в чем не бывало. Этот взгляд, когда раздался голос… — Белое крыло дрогнуло и опустилось к полу.
— Я помню этот укоряющий взгляд. Словно прошлое вылилось на меня, как леденящая вода. Феломина… Ты тоже помнишь тот день? Разве могла я встретить её иначе?
В лиловых глазах, кажущихся драгоценными камнями на фоне белой мордочки, застыл немой вопрос, и огненная птица с вздохом раскрыла крылья, словно ей нечего было ответить на это.
— Вот видишь… — Вздохнула светлая аликорн, снова посмотрев на строки в потертой книге. — Даже не ради просьбы своей сестры, хотя я до сих пор ощущаю вину за то, что сделала с нею. Ради данного мною слова, которое я, как надеялась, мне не придется сдержать, я…
На пожелтевшие страницы книги упало несколько слез.
— Зачем? Зачем ты уговорил меня дать эту клятву тогда? — Словно обращаясь к страницам, прошептала она. — Если бы не оно, я…
Она прижала копытце к губам, словно испугавшись того, что едва не слетело с них. Птица неодобрительно покачала головой и, слетев с клетки, устроилась рядом со снятым нагрудником и накопытниками, отливающими золотым цветом в свете её оперения. Когтистая лапка разжалась, и по полу покатился свиток.
Им оказалось одно из писем Твайлайт Спаркл и светлая аликорн плавно развернула его. Глаза бежали по не раз прочитанным строчкам, с каждым словом загораясь каким-то внутренним мерцанием.
— Да, ты права… Элементы Гармонии, по-прежнему, со мной… точнее, с моей верной и одаренной ученицей с её подругами. — Улыбнувшись, проговорила принцесса Селестия. — Как я могла перестать верить в них, когда уже столько раз они выручали Эквестрию.
Птица словно улыбнулась, приоткрыв клюв и качнувшись из стороны в сторону. От крыла отделилось перо и, плавно покачиваясь в воздухе, упало перед аликорном.
— Я напишу ей письмо. Пусть не расскажу всё, но ей решать, как поступить. — Вздохнула Селестия, подхватив телекинезом чистый свиток, чернильницу и перо Феломины. — Однако, если эта Демикорн пойдет по следам своей расы…
В глазах Селестии вспыхнуло пламя, и птица, нахохлившись, отвернулась, словно выражая этим несогласие с решением своей владелицы.
Дверь, обшарпанная и видавшая лучшие времена, плавно открылась и скрипнула. Палочка задела колокольчик, и тот жалобно звякнул, извещая о новом посетителе. Синяя пони плавно вошла в лавку, оглядываясь по сторонам. Вещи, что стояли на полках, были покрыты пылью, словно её специально не убирали, придавая этим больший вид старины тому, что было не таким уж и древним. Вазы, доспехи, диковинные накопытники, которые были скорее декоративными, чем действительно для повседневного ношения на копытах. Несколько камней, ждущих огранки, тускло мерцали своими гранями, подаренными им самой природой. Но большая часть вещиц едва насчитывала и одну сотню лет. Диксди улыбнулась и стала рассматривать забавную коробочку, на которой рисунок отображал двух влюбленных единорогов. Тихо нажав на кнопку сбоку, она запустила механизм, что медленно поднял крышку и показал два кольца, что одевали единороги при вступлении в брак. Они тускло поблескивали на бархатной подушечке и отбрасывали блеск от камней. Правда, в камнях не было ни магии, ни какого-либо усиления магических сил. Обычная безделушка, что слегка расстроило любопытную до артефактов пони.
— Трогаешь — покупаешь. — Мрачно заявил кажущийся таким же старым, как и товары в лавке, единорог, гулко стукнув копытом по прилавку. — А то ходят, копытами тыкают, потом деталей недосчитываешься или царапины обнаруживаешь. Хотя эти колечки тебе не подойдут. Рог у тебя странноватый и плоский. Уж не металл ли там блестит? Совсем зрение стало плохое…
Про зрение единорог, конечно, лукавил. Он отлично видел лезвие Диксди, но посчитал это, скорее, изыском молодежи, постоянно экспериментирующей над внешностью. Таких он, правда, не любил еще сильнее, чем праздных зевак.
— Ну, что встала? Интересует что-то? Покупай. Нет? Проваливай. — Скрипуче проговорил он, указывая копытом на дверь и, задев, похожий на глобус предмет, уронил его на пол. Легкое движение, с грацией хищника и между когтями крыльев оказался зажат этот дивный по исполнению артефакт. Когти лишь царапнули его витиеватую поверхность, однако, вместо благодарности, единорог разразился руганью.
— Зачем единорогу крылья?! Изучили азы магии и клепают себе всякую дрянь… Единорог — это магия, а не бестолковые крылья. Вон! Вон из моей лавки! — Он треснул по крылу тростью, отчего пони чуть не выронила только что пойманный предмет. — Кадаврам не место в моей честной лавке! Кыш, и не возвращайся, пока не одумаешься. Вот взяли себе моду… крылья клепать!
Старикан буквально вытолкал Диксди на улицу, добавив соразмерного своим силам пинка под круп, и за спиной изумленной таким отношением к себе пони захлопнулась дверь, сменившая надпись с «открыто» на «закрыто».
Пони лишь удивленно смотрела на свое отражение в стекле двери, за которым покачивалась табличка с надписью. Вздохнув, она побрела прочь.
Город казался чужим. Улицы постепенно становились все менее ухоженными, и чаще встречались дома, за которыми, казалось, никто особо не следил, или они просто часто сменяли своих владельцев, являясь этакими временными местами проживания в моменты, когда город заполнял поток приезжих. Отшатнувшись от пробежавшего стражника-единорога, она царапнула мостовую стальным поножем и оказалась в тени прохода между домами. Он вел на еще одну улочку, заставленную коробками, досками и прочим мусором города, который часто потом идет в дело, когда под рукой ничего другого нет. Устроившись между досками и коробками, она положила голову на сумку и уснула.
Ей снился сон. Один и тот же сон, в котором её копытца тихо скребут по каменной поверхности, словно не веря в произошедшее.
— Хартгеар. Двигайся, пожалуйста… мне тут страшно. Пожалуйста, двигайся. — Слышала она свой голос, но немного тоньше и плаксивее. Перед нею возвышалась темная фигура, крыло которой, изогнувшись, прикрывало её от душного и горячего потока воздуха. Осколки отрывались от этого крыла и, словно невесомые, улетали прочь. Камень хрустнул, и на пол упало крыло, напугав её и заставив вздрогнуть. Оно рухнуло разом, отломившись от самой спины стоящего существа из камня, словно исчерпало свой лимит прочности. На застывшей каменной щеке медленно катилась последняя высыхающая слеза, оставляя за собой быстро пропадающий влажный след.
— Хартгеар… Не пугай меня, пожалуйста! Тут все дрожит… я не знаю, что мне делать… я, правда, не знаю… — Синяя мордочка уткнулась в еще теплый камень и оставила мокрый от слез след на нем в виде отпечатка носа. — Двигайся… Я же знаю, ты просто играешь… да?
В янтарных глазках отразился рассыпающийся силуэт. Медленно упало согнутое и прижатое к груди копыто. Звонко щелкнула и рассыпалась длинными прядями грива, словно стекая с холки замершего Хартгеара. Треснули и замерцали электрическим сиянием задние копыта, не выдерживая веса. Фигура осела, и теперь, словно прощаясь, его голова смотрела искоса каменным глазом на маленькую синю пони, которая вытирала текущие слезы тыльными сторонами копыт.
— Харт… геар… — Всхлипнула она, безуспешно пытаясь собрать осколки назад, но те лишь распадались в её копытцах. — Харт…
— ГЕАР! — Вскрикнула Демикорн, выпуская из копыт сумку, и, вскочив, ударилась рогом о стену дома. В её еще видящих сон глазах стояли слёзы, через которые она мутно различала ночную улицу города. Луна озаряла её серебристым спокойным светом, легкий прохладный бриз шевелил гриву Диксди, отдаваясь холодом на мокрых щечках. — Хартгеар…
— Нечего орать по ночам, не дают нормальным пони спать… — Послышалось сверху, и на фиолетовогривую обрушился ушат прохладной воды. Остатки сна рассыпались мелкими осколками, равно как и желание оставаться в этом городе.
Удар задних копыт вмял мостовую в землю, и хлопок кожаных крыльев известил о том, что над крышами города взмыла последняя из Демикорнов, путь которой лежал прочь от этого места.
Черно-белое копытце поправило седельную сумку, и обладательница полосатого окраса и стоящей ребром гривы медленно тронулась обратно к дому. Улов был великолепным. Несколько редких, мерцающих в темноте грибов, которые удалось найти чудом, миновав рыскающую по лесу мантикору. Замечательные цветы, связки которых хватит на несколько зелий сразу. Свежие стебли еще одного растения, название которого даже ей с трудом удавалось произнести верно, но которое имело замечательные свойства, порой ценящиеся среди молодых кольтов. Завершала все это целая горсть орехов. Правда, они не имели никакого целебного свойства, просто были очень вкусны и питательны. Отдельной радостью были кусочки коры, отвар из которых приятно бодрил и исцелял от сердечных бед. Это было самой ценной находкой, хотя всего из-за нескольких кусочков ей пришлось сильно постараться и даже выжидать, когда древесные волки перестанут рыскать вокруг покосившегося дерева.
У дома её ждал сюрприз. Темная, слегка поджавшаяся фигурка сидела у двери, смотря на неё в упор янтарными, мерцающими в темноте глазками.
— Здравствуй. — Тихо проговорила она. — Можно я останусь у тебя ненадолго?
— Входи, конечно, раз пришла. Но почему ты здесь одна? — Зебра удивленно смотрела на немного дрожащую и, почему-то, мокрую пони, словно та побывала под дождем. — Как так вышло? С пони не смогла подружиться? Или…
Диксди всхлипнула и отвернулась, перебирая в копытцах свою сумку. Зебра открыла дверь и пропустила гостью внутрь, сложив свои вещи на полку. В умелых копытцах быстро разгорелся огонь очага, и на нем оказался небольшой ковш, вода в котором почти сразу начала кипеть. Хрустнула кора, и несколько её кусочков упали в кипяток, пар от которого приобрел приятный и чуть горьковатый запах.
— Садись вот сюда, о проблемах поведай. — Проговорила она, пригласив к отремонтированному столику, кусок которого был просто прибит снизу парой планок. — Вижу, случилось что-то с тобой. В глазах твоих ясных пропала и радость, пропал и покой.
Диксди сидела молча, сложив перед собой копытца, и смотрела куда-то вниз, словно пытаясь рассмотреть пол под крышкой стола. Зебра подождала ответа, но, так и не услышав его, отошла к кипящему на огне ковшу. В деревянную кружку плеснулась зеленоватая вода, от которой разнесся бодрящий аромат заваренной коры, и вскоре кружка оказалась перед синим носиком гостьи.
— Выпей глоток, и тебе станет лучше. Тогда мне расскажешь, отчего взор потухший. — Произнесла Зекора и стала изучающе смотреть на гостью. Та казалась не только уставшей, но и разбитой. На крыльях были черные отметины, словно от сажи, а один из коготков, и вовсе, был в пятнах от пепла. Казалось, что она упала в яму, в которой жгли поленья, и испачкалась, выбираясь.
Синяя пони пила горячий напиток, забавно опуская розовый язычок в чашку.
— Мне некуда было пойти… я везде чужая. Я монстр… механизм, которого боятся и были бы рады, если бы меня не было. Осколок, который затерялся и не должен был находиться. Я… — Диксди шмыгнула носом и, уткнувшись им в чашку, заплакала, проговаривая слова через всхлипывания. — Я… не нужна тут. Всем было бы лучше, если бы меня не было. Увидеть ту, которую мечтала увидеть, еще когда была жеребенком, и… она ненавидит меня! Она, такая красивая, боится и ненавидит меня! А я… я… думала, что все будет иначе. Я так радовалась… Хотела… в этот день…
Внезапно она уткнулась в копытца мордочкой, и плач перешел в рыдания, которые, казалось, нашли, наконец, выход и теперь сотрясали это темно-синее тело от самого сердца. Зекора молчаливо смотрела, не отрывая своих золотистых глаз от своей гостьи. Черные губы поджались, и она медленно подошла к Диксди, положив копытца той на плечи.
— Тихо… не надо рыдать, словно в мире нет света. За тёмною ночью всегда последует день, за холодной зимой — тёплое лето. — Тихо прошептала она на забавное ушко с перепонкой. — Выслушай такой мой совет: выспись, и утром найдешь ты ответ.
Черно-белые копытца плавно обняли вздрагивающую синюю пони, и вскоре всхлипывания сменились на тихое посапывание, словно рыдания отняли у неё все силы. Зекора плавно опустила ту на пол, пододвинув один из половичков, сплетенных из тростника. Она озадаченно смотрела на спящую гостью и пила чай. Вот уже третий раз оказывается эта странная пони в её доме, и теперь, похоже, стряслось что-то действительно серьезное. В тишине дома лишь один звук заставил зебру насторожиться и вслушаться. Неровный ход часов, чужой звук в лесной тишине, механическим ходом раздавался с бедра гостьи, подсвечивая снизу крыло то желтым, то розовым, то ярко-голубым светом. Золотистые миндалевидные глаза пристально смотрели на мерцающие на стальной поверхности символы, гадая, что бы это могло значить. Те загорались и медленно угасали, едва к ним приближалась странно изогнутая стрелка. Звук механизма становился ровнее и огоньки в виде символов появлялись все реже.
— Брайтлайт… когда у меня крыло будет таким же большим… — Прошептала во сне синяя пони и, сжавшись, прикрыла мордочку кисточкой хвоста. В уголках её глаз высыхали последние капельки слез.
Покачав головой, Зекора накрыла её сшитым из кусочков пледом и в размышлениях улеглась у стены, на сваленных в кучу подушках, из которых раздавался звук сухого сена, едва она подмяла их под себя.
Утро должно было дать ответ, и Зекоре пришло в голову имя только одной пони, которая могла бы это сделать. А, точнее, единорожки, которая жила в доме-дереве и хорошо дружила как с книгами, так и с принцессами. Зебра улыбнулась своей идее и задремала.