В ожидании Селестии

Кантерлот

За исключением королевского дворца, Город на Горе был почти так же тёмен, как и Понивилль. Многочисленные факелы и магические заклинания ярко освещали Замок Кантерлота. Ворота были закрыты, и рядом с ними не было никого из Королевской Стражи. Пегасы перестроились и направились прямиком к главной башне.

Несколько раз Стерн Роуз приходилось сдерживаться, чтобы не вырваться вперёд. Она отчаянно хотела выяснить, что же произошло, почему в Понивилле и Кантерлоте царит такое безмолвие и что за злой рок постиг Принцесс. Даже несмотря на то, что её напарник был гораздо моложе и находился в лучшей форме, страстное стремление стражницы к истине словно вдохнуло в её крылья новую жизнь. А вот Гилдед Плэйт казался непривычно медлительным; когда пегаска оглянулась, она заметила, что он слегка нахмурился. Она подумала, что это выражение лица ему не идёт.

Действуя как можно тише, они приземлились на балкон. Стерн Роуз прижалась к стене недалеко от входа. Гилдед Плэйт последовал её примеру. Они навострили уши в сторону дверного проёма, отделённого от внешнего мира лишь пурпурными шёлковыми шторами. Роуз рискнула вытянуть шею так далеко, как смогла.

Никого не было и в помине. За шторами находился лишь один из обычных сводчатых коридоров дворца с мраморным полом и витражными окнами, прославляющими отдельные незначительные триумфы пони-цивилизации. Откуда-то издалека доносились чьи-то громкие голоса. Следуя вдоль замковой балюстрады, пегасы подлетели к маленькому окошку, поближе к источнику звука. Оно выходило в ещё один пустынный коридор, и теперь они могли ясно расслышать доносившиеся слова. Разговаривали в тронном зале:

— С Селестией я уже разобрался, — произнёс жеребец, — а сейчас я принесу вас троих в жертву тёмным богам и воплощу, наконец, свои коварные планы.

— Нет! — раздался крик кобылки. — Только не моих детей!

Ответом ей был громогласный, неистовый хохот, эхом разнёсшийся по коридору.

Молча кивнув друг другу, Стерн Роуз и Гилдед Плэйт направились к одному из окон тронного зала. За ним двигались неясные силуэты каких-то пони, так что, с одной стороны, нельзя было сказать, что они прибыли слишком поздно, но с другой стороны, чтобы попасть внутрь, им пришлось бы разбить окно.

К сожалению, вместо окон тронного зала были уникальные, тщательно изготовленные витражи.

— Может быть, нам стоит поискать другой путь? — немного прикусив нижнюю губу, прошептал Гилдед Плэйт.

— И утратить фактор внезапности? — ответила Стерн Роуз. — Нет, мы должны всё сделать быстро.

— Но их ставила сама Селестия.

— Селестия в опасности! — самым громким шёпотом из возможных почти прокричала пегаска, сопроводив свои слова бешеной жестикуляцией. — Если мы не попадём внутрь, любоваться ими будет больше некому.

Гилдед Плэйт кивнул:

— Ладно, тогда через какой из них мы войдём?

Стерн Роуз вздохнула:

— Это имеет значение?

— Возьмём, к примеру, вот этот, — ответил стражник. — Он увековечивает триумф гражданского ополчения Филлидельфии. Они сдерживали нашествие параспрайтов до самого прибытия Селестии. Ценен ли он более или, наоборот, менее, чем вон тот, на котором сама Селестия чествует победителей последних Эквестрийских Игр? Или вот этот, запечатлевший основание Понивилля?

Пегаска фыркнула и бросилась было к витражу в честь Понивилля, но в последний момент с трудом затормозила. Вопрос напарника снова поставил её в тупик.

— Ладно, — сказала она. — Если уж говорить о символизме, думаю, победа в соревнованиях по лёгкой атлетике чуть менее ценна, чем героизм рядовых пони или основание одного из важнейших городов Эквестрии.

Она отступила назад и развернулась в сторону среднего окна, приготовившись разбить витраж, посвящённый Эквестрийским Играм.

— Подожди! — оглушительно прошептал Гилдед Плэйт. — Ты, вот так запросто, собираешься уничтожить изображение самой принцессы Селестии?

— Я знаю её дольше, чем ты, — ответила Стерн Роуз. — Она поймёт.

Взяв, в очередной раз, хороший разбег, она вломилась в витражное окно, разнеся образ Селестии на тысячи крохотных кусочков.

Гилдед Плэйт последовал за ней, не сводя глаз с осколков белого, зелёного, пурпурного и синего стекла, разлетавшихся в разные стороны, пытаясь навеки запечатлеть их в своей памяти, пока они ещё хоть немного напоминали Принцессу Эквестрии.

Пегасы приземлились на массивную деревянную платформу.

— Всем пони сохранять спокойствие! — крикнула Стерн Роуз. — Это операция Королевской Стражи!

Сотни пони, находящихся в помещении, ахнули. На их лицах, исполненных удивления и восторга, потихоньку проступала оторопь. Среди присутствующих были принцесса Твайлайт, её друзья и принцесса Селестия.

— Вы опоздали! — сказал стоящий рядом со стражниками пони таким громким театральным голосом, что его было слышно во всех концах зала. На нём были доспехи, изготовленные, по всей видимости, из оловянной фольги, а на боку висел деревянный меч. Вытянув его зубами из ножен, он двинулся к своим “пленникам” — трём жеребятам, одетым в разноцветные, но поношенные костюмы. Они были привязаны к плоскому дереву, но столь небрежно, что легко смогли бы сбежать, если бы захотели.

— Подыграйте мне, — прошептал он жеребятам.

Трое пленников, не слишком успешно, изобразили ликование:

— Мы спасены! — сказал один из них, в свою очередь, театрально возвысив голос. — Селестия прислала своих героев, чтобы освободить нас!

Раздавшийся за этим оглушительный шум заставил пегасов подпрыгнуть от неожиданности. Между высокой деревянной платформой и сотнями пони, смотревших на неё, находилась полукруглая оркестровая яма, заполненная просто невероятным смешением животных: от птиц до медведей, от цыплят до орлов; все они были одеты в костюмы-тройки, явно пошитые на заказ. Этот зверинец каркал, рычал и ухал, но таким тщательно отрепетированным образом, что это звучало как музыка. И музыка эта была эпичной и возвышенной симфонией. В ней нашлось место каждому живому существу, способному издать звук хотя бы чуть-чуть похожий на пение рога. Подруга Твайлайт, Флаттершай, дирижировала оркестром, держа палочку в зубах.

— Так что же, мне выходить на сцену или нет? — прошептала пони, стоящая на другом конце платформы — белая единорожка с бутафорскими крыльями, привязанными по бокам. — Не думала, что меня так бесцеремонно задвинут на задний план!

— Я тоже ничего не понимаю, — ответил ей какой-то пони, — хотя, думаю, это настоящие королевские стражники, так что просто смирись с этим.

Единорожка надулась, но промолчала.

Тем временем, на сцене, жеребец с деревянным мечом атаковал совершенно сбитых с толку пегасов-колесничих. Он нанёс им несколько эффектных замедленных ударов, от которых они, до сих пор пребывая в прострации, не смогли уклониться. Бутафорский меч отскочил от доспехов, не нанеся ни царапины.

— В этой сцене вы должны меня победить, — сделав вид, что продолжает сражаться, но открывшись для удара, прошептал актёр.

Стерн Роуз перевела взгляд с “нападавшего” на принцессу Селестию, сидящую в первом ряду. На её умиротворённом лице блуждала лёгкая улыбка, а шея была чуть-чуть вытянута вперёд, так незначительно, что лишь королевский стражник, знавший её столько же, сколько и Роуз, смог бы это заметить. Как и всегда, глаза Селестии выражали целое море эмоций — безграничную доброту, далёкую печаль, тихую радость. Единственное, чего они не выражали, было узнавание.

Она не узнала стражников.

Гилдед Плэйт последовал за напарницей взглядом, но не мыслями. То, как принцесса Селестия посмотрела на него, исполненная надежды, гордости и любви, словно придало всему сущему новый смысл. Он никогда раньше не испытывал ничего подобного. На этот раз у него не было никаких вопросов.

Селестия знала, что они придут.

Пегасы одновременно отвели взгляд от Принцессы и их глаза встретились. Каждому из них не терпелось получить подтверждение своих выводов от напарника. Но выражение боли и смятения на лице Стерн Роуз шокировало Гилдед Плэйта, а её, в свою очередь, удивило не свойственное ему выражение стальной, непреклонной решимости. До сих пор ей доводилось видеть подобное лишь у самых бывалых королевских стражников.

Прошло несколько секунд, и музыка изменилась. Она стала медленной и печальной, состоящей из самых нежных звуков, на которые только были способны животные. Гилдед Плэйт храбро шагнул вперёд. Он прекрасно понимал, что собирается отринуть десятилетиями заработанную репутацию и дисциплину, но это было необходимо. Стерн Роуз была его другом и боевым товарищем. Он должен был поддержать её в трудную минуту, как и она столь часто поддерживала его, например, сегодня. Всего несколько часов назад его терзали те же сомнения, что были написаны сейчас на лице напарницы тем самым лаконичным языком, понятным лишь им двоим.

Гилдед Плэйт обнял пегаску, нежно охватив её шею своей и укутав крыльями. На мгновение она дрогнула, но затем с жаром ответила на объятия.

При виде обнимающихся королевских стражников, выказывающих больше чувств, чем, по сложившемуся мнению, стражники вообще были способны, актёры и зрители застыли в изумлении. Жеребец с деревянным мечом уронил его на сцену.

— Ладно, придётся импровизировать..., — пробормотал он под нос. Затем развернулся к зрителям и, приняв драматическую позу, продекламировал:

— Что же я наделал? Всю свою жизнь я прислуживал тёмным богам, оттого-то никогда и не верил ни в любовь, ни в дружбу. Ныне я вижу их прямо перед собой, а значит вся моя жизнь — лишь обман! Горе! О горе мне, я…

Раздался громкий “тюк”. Воспользовавшись суматохой, жеребята сумели отвязаться от дерева, подобрать бутафорский меч и треснуть им злодея по затылку.

— Хватит переигрывать, — прошептал один из них. — Мой дублёр и то бы лучше справился.

— И незачем было лупить с такой силой, — тихо ответил он, а затем возвысил голос:

— И вот, наконец, я повержен! О пони, мне так жаль! Так жаль…

С этими словами он рухнул на сцену и притворился мёртвым.

Сразу после этого быстро опустился занавес. Сцена погрузилась в хаос. Взад и вперёд сновали актёры, сценаристы и обслуживающий персонал, одновременно разговаривая друг с другом и с королевскими стражниками. По другую сторону занавеса звериный оркестр заиграл что-то громкое, чтобы скрыть весь этот шум, но в этом не было особой необходимости — зрители аплодировали так сильно, что устроили небольшое землетрясение. Воздух дрожал от смеха и оваций.

Разомкнув объятья, Гилдед Плэйт отступил на шаг назад и начал задавать вопросы, в то время как его напарница предалась тяжким раздумьям. Он попытался, не вдаваясь в лишние подробности, как можно лучше разобраться в ситуации.

Раньше он никогда не слышал об этом спектакле. По всей видимости, это был абсолютный эксклюзив, написанный самой Рэйнбоу Дэш. Именно поэтому все принцессы присутствовали на представлении, все, кроме Луны, хранящей мир грёз. Флаттершай рекрутировала в свой оркестр почти всех животных Понивилля, а Мэр сделала так, что почти все его жители смогли расквартироваться в Кантерлоте и увидеть знаменитую премьеру.

Кроме того, спектакль ещё не был окончен.

— Никто из нас никогда не играл на сцене, — сказал режиссёру стражник. — И мы тут совсем не из-за этого.

 — Но вы были великолепны! — воскликнул режиссёр. — Служба королевского стражника наполовину состоит из актёрства. Позвольте, я приведу мисс Дэш, и мы всё обсудим.

Он двинулся к выходу со сцены, но вдруг встал как вкопанный, чуть не столкнувшись с кем-то, следовавшем в том же направлении. Это была никто иная, как сама принцесса Селестия. Режиссёр пал на одно колено, и через несколько мгновений все присутствующие повторили его движение.

— Если вы не против, я хотела бы поговорить с моими стражниками наедине, — мягко сказала она.

Несмотря на то, что её слова были тихими, а тон успокаивающим, все присутствующие прекрасно расслышали их и поспешили скрыться за кулисами. Селестия наблюдала за ними с терпеливой улыбкой. Когда они остались втроём, она медленно двинулась вперёд, пока вплотную не подошла к Стерн Роуз и Гилдед Плэйту.

— Хоть мне и жаль уничтоженного вами окна, — сказала она с крошечными, но прекрасно различимыми нотками упрёка в голосе, — должна сказать, что включение в сценарий настоящих стражников было смелым шагом. Люблю приятные неожиданности и хорошую импровизацию! Но разве вы не должны сейчас отдыхать? В конце концов, вы ведь из Дневной Стражи.

— До тех пор пока королевская колесница не получит новый приказ, мы не можем отдыхать, Ваше Высочество, — сказал Гилдед Плэйт.

— Королевская колесница? — переспросила Селестия. Она моргнула и, слегка покраснев, усмехнулась:

— О небеса, я опять это сделала, не так ли?

— Что “опять”, Ваше Высочество? — спросил Гилдед Плэйт.

— Забыла о колеснице, — безучастно ответила Стерн Роуз.

Селестия покраснела сильнее и попыталась перестать усмехаться.

— Нет, она не забыла, Роуз, — сказал пегас. — Она оставила нас в Понивилле для того, чтобы принцесса Твайлайт смогла воспользоваться колесницей.

— Почему же тогда Твайлайт Спаркл отбыла оттуда без нас? — парировала стражница.

— Возможно, принцесса Твайлайт нас не заметила, — ответил он. — И в этом нет никакой вины принцессы Селестии.

Спор двух стражников постепенно накалялся, а Селестия переводила взгляд с одного на другого, и её тихая усмешка постепенно переросла в полноценное хихиканье. Достойное и сдержанное, но, тем не менее, хихиканье. Стражники дёрнули головами в её сторону и моментально захлопнули рты.

На короткое мгновение показалось, что подобная реакция… ранила Селестию. Она перестала смеяться и мрачно воззрилась на них:

— К сожалению, — сказала она, — иногда я действительно забываю некоторые вещи. Мне жаль, что я не могу сразу оказаться везде, где я нужна, и поэтому я частенько спешу. Всё это тянется уже не один век, так что подобные вещи происходят сейчас не чаще чем раз в пару десятилетий или около того.

Селестия ухмыльнулась, наполовину ехидно, наполовину сконфуженно:

— Надеюсь.

— Видишь? — Стерн Роуз многозначительно взглянула на своего напарника. — Никакого заклинания невидимости.

— Она об этом не говорила, — ответил Гилдед Плэйт.

— Ты прав, не говорила, — принцесса Селестия подмигнула им, а затем откашлялась. — Итак, антракт подходит к концу. Я бы очень хотела увидеть, во что ваше участие превратит этот спектакль. Ну как, вы остаётесь?

— Со всем нашим уважением, Ваше Высочество, — проглотив комок в горле, ответил Гилдед Плэйт, — будучи уверенными, что Вы в опасности, мы бросили колесницу без присмотра в Понивилле. Мы обязаны доставить её обратно.

— На тот маловероятный случай, если с ней что-то случится, у меня есть запасные, — сказала Селестия, пренебрежительно помахав копытцем. — С другой стороны, думаю, такой ночи, как эта, у меня не будет ещё очень долго.

Колесничии взглянули друг на друга. До того, как они обнялись на сцене, они, возможно, отказали бы Принцессе, но теперь они пришли к молчаливому соглашению.

— Мы сделаем это, — одновременно сказали стражники.

— Чем бы “это” ни было, — нахмурившись, добавила пегаска.

— Я в восхищении, — ответила Селестия и коротко и изящно хлопнула копытцами. После спектакля я подарю вам цветы и мы обсудим замену того окна. Чтоб вам ноги сломать!

Услыхав последнюю фразу, незнакомые с театральными суевериями пегасы уставились друг на друга в ужасе и смятении. Принцесса повернулась и грациозно покинула сцену. А затем они были буквально атакованы гримёрами, дублёрами, режиссёром и Рэйнбоу Дэш, каждой пятой фразой которой было “Как потрясно, что вы здесь”. Все вместе они доработали сценарий, чтобы включить двух королевских стражников в заключительный акт.

Наконец, приготовились поднимать занавес. Все заняли свои места, а Гилдед Плэйт последний раз взглянул на свою напарницу. Её шея, вытянутая гордо и прямо, как и подобает при её положении и ответственности, была наклонена на доли дюйма ниже, чем его собственная, а глаза выражали чуть меньшую решимость.

— В чём дело? — тихо спросил он её.

— Ни один её замысел не касается меня, — ответила Стерн Роуз. — Она меня забыла.

— Нет, — решительно сказал он. — У неё есть замысел о тебе. Обдумай это. Она осознаёт, что иногда забывает отдельные его части, но она промыслит так далеко вперёд, что компенсирует свою забывчивость. Разве это не удивительно?

Стерн Роуз насупилась и сердито посмотрела на него. Уши стражника опустились и плотно прижались к голове:

— Ладно, прости, — быстро сказал он, — Не лучший момент. Но взгляни.

Он взял в копытце новый, доработанный сценарий и помахал им в воздухе.

— Великий замысел обо всех наших жизнях, он или есть, или его нет. Но у нас точно есть план на сегодняшний вечер. Давай сделаем их счастливыми.

Стерн Роуз смотрела на него, а секунды, оставшиеся до начала спектакля, неумолимо истекали. Наконец, она кивнула. Медленно и неохотно, но кивнула:

— Ладно, ты меня убедил. Но когда эта смена закончится, с тебя выпивка. Нам многое нужно будет обсудить.

— Я всегда покупаю выпивку.

— Знаю, и я искренне ценю, что служу вместе с истинным джентелькольтом, — ответила Стерн Роуз, и её глаза блеснули.

— Взаимно.

Колесничии улыбнулись друг другу так широко, по их меркам, конечно, что эти улыбки смогли бы заметить даже самые обычные пони, а не только королевские стражники. А затем занавес поднялся, и они повернулись к зрителям.