Дорога в Изумрудный город

Глава 1

Элли смотрела на океан.

С океана дул промозглый ветер. Гонимая им волна плеснулась об отбойник и схлынула, оставив на бетоне тающий пенный след. Запахло солью и гниющими водорослями, ещё немного кисловатой вонью отходов. Старый пирс находился вдалеке от пляжей, и воду здесь чистили от случая к случаю.

Вот на пляжах — там да. Мягкий песок и прозрачные отмели, которые вычищаются от мусора каждое утро армией роботов-уборщиков, и любым судам запрещается подплывать ближе, чем на десятки миль. Ходи себе, гуляй, плавай, собирай ракушки или просто валяйся и любуйся океаном.

Хотя Элли была готова любоваться им откуда угодно.

Порыв сырости заставил её плотнее запахнуть куртку и съежиться, накинуть хвост поверх задних ног. У неё появилась мысль уйти с пирса и переждать за опорами проходящей поблизости магнитной дороги. Но пока что вид океана пересиливал, да и встреча была назначена именно здесь. Она плотнее обхватила рюкзачок, пытаясь защититься от холода.

— Давно тут?

Элли ещё испуганно оборачивалась, а её знакомый уже оказался рядом и щёлкнул зажигалкой. Огонёк коснулся зажатой в зубах сигареты.

— Ну что, как там? — дым заклубился вокруг волчьей морды, и жёлтые глаза искоса глянули на пони.

— А... ну... да, принесла, — помедлив, Элли отважилась спросить. — А ты? — она внимательнее присмотрелась к собеседнику, но не увидела у него при себе ничего, напоминающего сумку.

Непрошенной гостьей постучалась мысль, как они оба сейчас смотрелись со стороны: будто герои детских сказок. Маленькая пони и огромный волк, втиснутые в одежду и разговаривающие между собой.

Волк раздражённо цыкнул клыком, запыхтел и полез во внутренний карман пальто. Глухо звякнув, между ним и пони поочередно опустились три банки с фасолью, если верить этикеткам.

— Держи.

— Но... но... — Элли растерянно подвинула банки к себе. — Мало! Дай хотя бы десяток!

— И где я сейчас их достану, по-твоему? — волк ткнул когтем по ближней жестянке. — Хорош время тянуть, скоро поезд подойдёт.

— Но ведь... мало... — пролепетала Элли без особой надежды. — Мало...

Веки потяжелели, и она торопливо сморгнула. Сколько раз клялась себе, что больше никогда не покажет слабости перед другими, и вот опять.

— Чего заныла?! — сигарета укорачивалась, и волк злился сильнее. – Отдавай, и дело с концом. Сообрази своей думалкой, что от такой штуки тебе лучше поскорее избавиться.

Он был прав. Пони стиснула зубы, сдерживая невольный вздох, скользнула копытцами по застёжкам рюкзачка. Мгновение спустя на свет явилась пластиковый пакетик с несколькими маленькими таблетками. Элли даже не хотела знать, что именно они делали.

— Маловато будёт, — выхватив пакетик, волк подбросил его на ладони. — Дай ещё столько же, — его голос изменился и стал тоньше, став издевательски похожим на её собственный. Потом знакомый хмыкнул и стремительно поднялся на ноги, по пути выбросив окурок в набежавшую волну.

— Бывай.

Он быстрым шагом двинулся в сторону маглева, но Элли не стала смотреть вслед. Прижимая к голове пылающие уши, она ждала, пока не прошумит и уедет вагон. Только затем аккуратно переложила банки в рюкзачок и пристроила его на спине.

— Простыла, — пробормотала в пустоту, шмыгнув носом. Но оправдание помогло слабо.

Чувствуя непроходящую обиду, она отвернулась от океана и побрела мимо старых складов. Сейчас ей хотелось только вернуться домой, слопать целую банку фасоли и завалиться спать.

Несколько минут по старой асфальтовой дороге – волчара уже наверняка, посмеиваясь, сходил на своей станции! – и по сторонам потянулся пригород. Опустив голову и не глядя на газоны с пожухлой травой, серые приземистые домишки, она миновала первые улочки.

– Эй, вот она!

Окрик настиг Элли внезапно, заставив остановиться и заозираться; в следующую секунду она испуганно взвизгнула и пригнулась от пролетевшего над ней скейтрейсера. Выругавшись, летун стал закладывать вираж, когда пони бросилась мимо него и вбок, в спасительный переулок. Раздавшийся сзади звук удара сменился новой руганью: человек оказался слишком неуклюж, чтобы проследовать за мелкой и вёрткой мишенью.

Не оборачиваясь, Элли промчалась между домами, на ходу перемахнула через невысокий забор – и дальше сквозь садик, не обращая внимания на возмущённые вопли. Едва не снесла с петель калитку и выскочила на соседнюю улочку – только, чтобы столкнуться с высыпавшей поблизости ватагой ребят. Она не успела остановиться и, запнувшись,  буквально влетела в них. Больно ударилась о чьи-то ноги, перекатилась, пока вокруг растерянно топтались, и припустила галопом дальше, чувствуя противный холодок в крупе.

– Ату её, держи! – звонкий голос стеганул не хуже полицейского шокера, как и азартные вопли и улюлюканье. Им вторил уже знакомый гул скейтрейсера.

Элли уже не мчалась – летела над дорогой, но топот позади не отдалялся. Так не вовремя расстегнувшаяся куртка трепетала за спиной, рюкзачок мотался по спине и норовил соскочить. Дважды гриву и хвост обдавало теплом от двигателей летающей доски, заставляя пони отскакивать. Тесно стоящие дома проносились размытыми пятнами, и нигде не было прохода.

«Нет-нет-нет!»

Нельзя медлить дальше! Иначе её настигнут прежде, чем она доберётся до конца улицы.

Ощущая затылком вновь приближающийся жар, Элли бросилась в сторону и по газону, к первому попавшемуся зазору между домами – узкому, только кошка проскочит. Или небольшая пони, которая разом выдохнула и буквально втиснулась в щель, оцарапывая бока и ноги. И с внезапным ужасом поняла, что не может вдохнуть обратно! Всхлипнув, Элли заизвивалась, двигаясь мелкими шажками, но вот рюкзачок застрял.

– Хватай!

Подоспевшие хулиганы вцепились в куртку и рюкзак, рванули к себе, подняв пони на дыбы. Лямки врезались и передавили шею; из последних сил она дёрнулась вперёд – и ветхая ткань громко треснула. Ноша на спине разом полегчала под грохот просыпавшихся банок, хватка рук на миг исчезла, и Элли смогла проскочить туда, где до неё не могли дотянуться.

Вполголоса переругиваясь, банда снова столпилась у щели. Пока одни с досады осыпали ускользнувшую жертву обидными насмешками, другие, судя по звукам, безуспешно пытались протиснуться следом. Стараясь не слушать их, Элли двигалась дальше, хотя в сдавленной груди уже щемило от невозможности дышать, а перед глазами мелькали чёрные мошки. С каждым шагом их становилось больше, пока они вовсе не затмили свет.

Позади всё внезапно замолчали, а затем раздался тихий и злой голос.

– Бродяжка… Я достану тебя, поняла? Ты мне не нравишься...

– Ладно, пацаны, хрен с ней! Тащится далеко и неохота.

– Зараза! Почти ведь попалась!..

– А всё ты, тормоз!

– Чё я-то сразу?!

Змеёй извиваясь между сырыми кирпичными стенами, Элли отчаянно пробиралась вперед. Ребра ныли, воздуха не хватало... но через пару мгновений она буквально вывалилась на другую улицу. Оторванный карман куртки болтался на ниточке, воротник съехал назад. Судорожно вздохнув, Элли с трудом поднялась на ноги и закрутила головой, но шпаны нигде не было.

Нахлынувшее облегчение смыло недавний страх. Подрагивая, она опустилась на холодный бетон возле чьего-то гаража.

«Бродяжка!»

– Мисс…

Вскинув голову, Элли увидела на тротуаре старика, и тут же испуганно отвела взгляд.

– Чего ты тут? – проскрипел он. – Случилось чего?

Она опустила голову точно побитая собака.

–  Ты говорить умеешь?

Мотнув хвостом, Элли накинула капюшон, подхватила порванный рюкзачок, морщась от боли в ободранных боках, и торопливо поковыляла по дороге, ощущая спиной взгляд старика и пытаясь не разреветься.

---

День перевалил за середину; небо ещё оставалось светлым, в воздухе просто тянуло сыростью. Элли шмыгнула носом и вытерла его о рукав, затем осторожно выглянула за угол дома, где в закутке возился хозяин бакалейного магазинчика. С грохотом он опорожнил коробку в мусорный бак; выпрямившись и потерев хрустнувшую поясницу, хмуро проворчал себе под нос.

Дождавшись, когда он уйдёт, Элли поспешила к контейнеру, заглянула внутрь – чтобы разочарованно простонать. Почти всё разбилось и порвалось при падении, и бывшее содержимое упаковок неаппетитным месивом покрывало дно. Кривясь, она всё-таки сунулась на поиски чего-нибудь уцелевшего, но уже через миг у неё в груди ёкнуло от раздавшихся поблизости голосов.

В маленьком тупичке было негде прятаться. С испугу Элли шарахнулась и вжалась в угол между стеной и баком, сгорбилась в попытке стать как можно меньше. Невовремя задрожавший хвост ей пришлось крепко прижать ногой.

Что ж сегодня за день такой невезучий, Сёстры милосердные?!

Голоса приблизились, и на другой стороне улицы появились подростки в школьной форме. Они оживлённо болтали друг с другом и посмеивались; особенно старался черноволосый мальчишка, который постоянно лез вперёд и что-то рассказывал остальным, возбуждённо размахивая руками. Затаив дыхание, Элли исподлобья провожала компанию взглядом. Едва та оказалась напротив, она вовсе уставилась в потрескавшийся асфальт.

«Мимо, пройдите мимо...»

— Ой, смотри! — воскликнул девчачий голос. Волоски гривы кобылки встали дыбом. Опять бежать? Поздно... Раздались  быстрые шаги, и из-под полы куртки Элли увидела носы пары маленьких ботинок.

– Это она…

– Кто? – к ботинкам присоединилась вторая пара.

– Помнишь, я однажды рассказывала? –  раздался таинственный шепот. -  Выхожу из дома — а в мусорке дворняга  копается!

– И что?

– Только увидела меня — сразу убежала!..

Холодный воздух пробирался под куртку, но Элли дрожала совсем не от него. Почти обездвиженная страхом, она сглотнула комок в горле.

— Но я потом ещё несколько раз видела её рядом, — не унималась глазастая девчонка. — Точно, я по куртке узнала!

— С каких пор собаки носят куртки? – остальные голоса приблизились и по ощущениям как будто обступили Эллу. До её носа донесся слабый мятный запах, от которого всё нутро сжалось и чуть не вывернулось наизнанку. В другой раз она бы обязательно спряталась сразу после первой погони, но очень сильно хотелось есть, потому и рискнула отправиться на новые поиски съестного.

За что поплатилась.

— Нацепил кто-нибудь по приколу.

— Неа, не похоже.

Пока на неё не нападали. Даже не обзывали — просто с любопытством рассматривали и переговаривались, что вселяло слабую надежду. Элли продолжала молчать; промолчала, когда кто-то схватил и слегка потянул кончик капюшона, только мотнула головой и попятилась, едва не наступив себе на хвост.

— Эй, чего ты?

"Да уйдите вы!" — пятясь, хотела выкрикнуть Элли, но тогда её точно не оставят в покое.

— Не бойся, — одна из девочек присела на корточки и протянула руку. — Тебя обидели? Иди к нам.

Она говорила ласково и тихо, остальные вовсе замолчали. В отличие от тех они казались обычными ребятами. Остановившись на полушаге, Элли робко приподняла голову. "А вдруг?.."

Подростки потрясённо замерли при виде больших зелёных глаз, выглядывавших из-под спутанной гривы. А в следующий миг живот пони громко заурчал.

Опомнившаяся Элли дёрнулась назад, заставив ребят вздрогнуть, запуталась в куртке и кубарем покатилась по земле; кое-как вскочила и снова кинулась наутёк, сгорая со стыда и не обращая внимания на возгласы. Она бежала, щуря внезапно защипавшие глаза, пока проклятые магазинчик, дети и всё-всё-всё на свете не исчезли за первым попавшимся поворотом. Потом был ещё один поворот, и ещё. Только через несколько улочек Элли окончательно выбилась из сил, замедлилась и рухнула на первый попавшийся газон.

Уткнувшись мордочкой в передние копыта, пони глубоко вздохнула и зажмурилась. В ушах до сих пор стояли слова девочки, и Элли, не выдержав, свернулась в клубочек и всхлипнула от злости на свой внезапный страх. Хотя умом теперь понимала, что страх тут ни при чём, да и нечего там было бояться.

Может быть, не поздно вернуться? Догнать детей, извиниться... попроситься к кому-нибудь из них. Провести хотя бы одну ночь в тепле и уюте. А потом, кто знает — эти дети казались такими славными.

Элли уже вскинулась и приподнялась, когда поняла, что совершенно не запомнила дороги: кварталы здесь походили один на другой. Шагнула в сторону, другую, и топнула от досады на саму себя. Слёзы злости снова градом покатились по мордочке. Как же она устала убегать и прятаться! Но нельзя иначе.

Чувствуя себя полностью опустошённой, она двинулась прямо – куда-нибудь да выйдет. А уже там сориентируется и пойдёт домой, хватит с неё на сегодня приключений. Тем более, что до темноты оставалось не так уж и долго.

Улица вывела её на оживлённый проспект. Элли даже моргнула от неожиданности: только что она брела по пустынному кварталу, а сейчас уже стояла напротив солидного потока прохожих. Резко прибавилось машин и огней, дома раздались вширь и выросли и стало гораздо шумнее.

Поколебавшись, пони отступила и повернула было назад, когда её внимание привлекли громкие голоса неподалёку.

– Мы отринули прошлое, но лишились будущего! Мы отвергли то, что имели, но ничего не получили взамен! Мы обрели свободу – и ради чего? Ради прозябания, ради страха перед каждым новым днём? Мы совершили грех напрасной жертвы – и только через мольбу о прощении сможем искупить его!

В скверике, вклинившемся между старыми массивными зданиями, собралась весьма немаленькая толпа синтетов. Прохожие как будто не замечали их, лишь немногие кидали мимолётные взгляды. Большинство собравшихся не отличались от людей, но среди них хватало и существ с человеческими и животными чертами, и довольно причудливых зверей. Чуть поодаль надрывался проповедник из секты Возвращения: забравшись на скамью, он лишь ненамного возвышался над слушателями, но его голос с лёгкостью перекрывал гомон и уличный шум.

– Смиритесь и покайтесь! Вернитесь в лоно любви человеческой, ибо негоже детям восставать против родителей своих! Просите у них прощения и прощены будете! – продолжало вещать одетое в белый балахон эльфоподобное создание с толстым ошейником.

Элли подошла ближе и остановилась за чахлым деревцем. Слова проповедника вливались в уши и отзывались эхом у неё в голове; уже через пару минут она заметила, что порой кивает, соглашаясь с ним. Одновременно подмечала, как многие в толпе, напротив, смотрели на него скептически, кое-кто и вовсе порывался перебить, а то и стащить с импровизированной трибуны. Таких останавливало лишь присутствие поблизости скучающего полицейского: проповедь велась с разрешения муниципалитета.

Были здесь и те немногие, чьи глаза буквально блестели от надежды и восторга.

Перед проповедником за двумя раскладными столиками сидели послушницы секты – девушки-кошки, чьи коготки лениво порхали над терминальчиками. Время от времени к ним подходил кто-нибудь из тех, кого Элли мысленно назвала фанатиками, после чего происходил короткий разговор – и очередной синтет уходил в сторону ближайшей станции маглева, провожаемый недобрыми взглядами.

– Интересуетесь? – раздалось рядом. Неслышно подошедшая пони с красной шёрсткой приветливо улыбалась, её рог на лбу слабо мерцал, и такое же сияние окутывало плывущую по воздуху стопку листовок. Растерявшаяся Элли не сразу поняла, что обращаются к ней, и далеко не сразу нашлась с ответом.

– М-м-м... Ну… он так слышно и убедительно рассказывает, – опустив взгляд, она уставилась на ошейник кобылки.

– Анима и впрямь разошёлся сегодня, – рассмеялась красная кобылка. – Так вам интересно?

– Может быть…

– Тогда не хотите ли записаться? Мы составляем списки как синтетов, так и людей, по возможности помогая им обрести друг друга.

Последние слова прозвучали немного высокопарно. Как будто очнувшись ото сна, Элли вздрогнула и покосилась по сторонам; желание уйти пробудилось с новой силой, но обижать собеседницу не хотелось.

– О чём вы?

– Списки, – последовал терпеливый ответ. – Вы не поверите, сколько из нас хотят найти себе новых хозяев, компаньонов, друзей – называйте как угодно. Мы всех записываем, а затем стараемся свести с ищущими людьми.

– Звучит как-то…

– Не стоит волноваться, мы всегда наводим справки о возможных кандидатах. Принятая три года назад Хартия, – тут кобылка поморщилась, – случилась как раз потому, что многие синтеты жили у совершенно неподходящих или, по крайней мере, ещё не готовых вступать в подобные отношения людей. Наша организация вовсе не призывает вернуться к плетям и побоям, совсем нет. Кстати, давайте будем откровенны, – она внимательно осмотрела Эллу, задержавшись на её порванном кармане. – Вы сами-то хорошо живёте?

– Не жалуюсь, – та поёжилась от холодка в спине, хвост предательски поджался к задним ногам. Наваждение от проповеди стремительно исчезало, сменяясь недоумением, с какой стати она вообще до сих пор не дала дёру.

– Неужели? – единорожка вежливо наклонила голову. – Может быть, всё-таки придёте к нам? И не бойтесь, мы найдём вам хорошего хозяина. Будете спать в тёплой постели, ухаживать за собой и регулярно кушать, заниматься тем, чем действительно хотите.

– Я подумаю, – не успела Элли закончить, как тоненький листок отделился от стопки и плавно опустился в уцелевший кармашек куртки.

– Подумайте, – вполне серьёзно ответила собеседница и отошла в сторону, чтобы совсем незаметно раствориться в толпе. Чувствуя, как к горлу подкатывает противный горький комок, Элли приложила все усилия, чтобы наконец-то развернуться и уйти прочь из сквера, хотя ещё долго слышала призывы проповедника. Только отойдя от сквера достаточно далеко, она остановилась и прислонилась к стене, желая привести мысли в порядок.

– Мама, смотри, лошадка!

– Это не лошадка, а пони.

Вздрогнув, Элли по привычке натянула капюшон глубже. Хотя женщина уже уводила ребёнка прочь, настороженно оглядываясь через плечо на тощую светло-сиреневую пони в драной куртке. 

И была права в своих опасениях: когда Элле доводилось лицезреть собственное отражение, она тоже не доверяла той особе, которую видела. Если вообще узнавала её сквозь спутанную шерсть и грязную, давно немытую гриву.

Больше никто не обратил на неё внимания, благо за последние три года появилось много бесхозных синтетов, блуждающих по кварталам Среднего города. Кто-то отчаянно искал работу, кто-то просто выживал как мог. И секта Возвращения – одна из многих среди подобных – казалась не самым худшим выходом. Вот только Элли сильно сомневалась, что он подходит для неё.

Поколебавшись, она просто затолкала листовку глубже в карман, встала и побрела по улице. Аккурат навстречу указателю к станции магнитной дороги. Всего-то и надо, что повернуть, сесть на маглев и отправиться по адресу одного из филиалов секты.

Замерев посреди тротуара, Элли постояла, а затем врезала себе копытом по щеке и тут же взвыла от боли в ненароком прикушенной губе. Хвала Сёстрам, этого вполне хватило. Тряхнув головой, она двинулась дальше — наобум.

---

Как обычно, дождь пошёл вечером, а с наступлением темноты вовсе замолотил с такой силой, что потоки воды вмиг скрыли под собой асфальт.

Задняя дверь бара с грохотом открылась, и наружу нетвёрдой походкой вышел патлатый тип. Остановился, ухватившись за косяк, запрокинул голову и проорал:

– Господи, это потрясно!

Если наверху и услышали воззвание, то помедлили с ответом. Подождав немного, тип ввалился обратно в бар; вот тут-то небо заворчало и сверкнуло молнией. Прикорнувшая под навесом сбоку пони встрепенулась, глянула по сторонам и снова легла головой на скрещенные передние ноги. Пластиковые ящики из-под выпивки врезались в тело; однако ж их штабели загораживали её от тех, кому вздумалось бы заглянуть сюда с улицы. Главное успеть проснуться и убраться до того, как поутру приедут мусорщики.

Она не могла припомнить настолько же плохого дня. Ей и раньше доводилось голодать, теряться, оказываться побитой – но не всё разом! В довершение она не успела спрятаться до начала дождя и прежде, чем найти укрытие, промокла до шерстинки. Теперь где-то внутри появилось пока ещё слабое щекотное ощущение, точно кто-то водил по рёбрам пёрышком. И всё сильнее хотелось кашлять.

В мусорном баке рядом закопошился и зачавкал неведомый зверь, заставив Элли замереть и вцепиться зубами в копыто, лишь бы не заорать. Она пристально смотрела, как подпрыгнула и ударилась крышка, и вслед за этим над краем показалась голова существа с длинными спутанными волосами. Большие глаза над короткой мордочкой вперились в перепугавшуюся насмерть Элли. Несколько секунд двое следили друг за другом, затем существо улыбнулось.

– Хочешь пирожок? – спросило на удивление приятным голоском.

– Какой? – Элли пискнула и закашлялась от перехватившего дыхания. Существо нырнуло обратно в бак и спустя миг появилось с бумажным пакетом в зубах.

– Тут только вишнёвые, – пробормотало невнятно. – Был ещё один с лимонным джемом, но я его уже… того, – добавило извиняющимся тоном. Против воли Элли слабо улыбнулась: уж больно смешно теперь выглядело существо.

Тем временем оно вылезло из бака и тут же, прячась от разбушевавшейся непогоды, метнулось под навес. Тут уж Элли облегчённо вздохнула: в слабом фонарном отсвете с улицы «страшилищем» оказалась крылатая серая пони с соломенной гривой и меткой в виде россыпи пузырьков на крупе. Та недовольно встряхнулась и положила пакет перед собой.

– Возьми два, если хочешь. Кстати, меня зовут Дерпи!

– Спасибо, – помедлив, Элли ухватила и потянула край промасленной бумаги, на которой виднелся полустёршийся логотип «Дейли Снэкс».  Внутри и впрямь оказались пирожки: чуть слипшиеся и измазанные джемом, но пахшие просто восхитительно – даже несмотря на то, где пегаска нашла их. Пони сама не заметила, как один из них оказался у нее во рту, и поторопилась откусить, отчего джем брызнул на мордочку.

Дерпи хихикнула, наблюдая, как Элли торопливо вытирает щеки и облизывает копыто.

– Ты и впрямь проголодалась, – сказала без издевки. – Эй-эй, ну не спеши так, подавишься! – добавила, глядя, как пони принимается за второй пирожок.

Элли и сама была бы рада прожевать медленнее, но в животе у неё словно бы возникла черная дыра, мигом всасывающая все, что попадало в рот. Второй лакомый кусочек улетел так же быстро как и первый… а больше не было. Вернее, в пакете еще лежала целая горка, но пегаска разрешила ей взять только два. А живот словно бы и не почувствовал такой подачки, заурчав пуще прежнего.

Все-таки она пересилила себя и, завернув пакет, медленно подвинула его обратно.

– Спасибо, – пролепетала, чувствуя комок в груди. Всё случившееся с сегодняшнего утра разом пронеслось у нее в голове, и почему-то пирожки стали последней каплей. Элли скорее услышала, чем почувствовала собственный всхлип – первый, другой…

– Эй, ты чего? – в плечо мягко уперлось копыто. Подняв взгляд, пони увидела совсем рядом смотревшие по-доброму золотистые глаза – и косоглазие ничуть не мешало этому впечатлению. – Пирожки не понравились?

– Нет… наоборот… я просто… — Элли прикусила дрожащие губы и отвернулась. А в следующий миг неожиданно оказалась в крепком объятии, уткнувшись носом в густой мех. Сильные ноги пегаски обхватил её шею, не давая отодвинуться, мягкое копыто скользнуло по гриве.

– Тшшш… ну не надо, не реви, – услышала шепот возле уха. – Что у тебя стряслось?

– Я домой хочу, – всхлипнула Элли от полной беспомощности.

– Ты потерялась или тебя выгнали? Где ты живешь? Может, я отведу тебя? – пегаска задавала вопрос за вопросом, но пони только мотала головой, не в силах ответить ни на один из них. Вскоре незнакомка замолчала, продолжая обнимать и гладить её по спине.

– Знаешь, тут слишком холодно, – произнесла немного погодя. – Давай сделаем так… сейчас пойдём ко мне, отдохнём, ты успокоишься и расскажешь, в чём дело, ладно? – она легонько приподняла копытом мордочку Элли, снова глядя ей глаза в глаза. Не прекращая всхлипывать, пони кивнула, готовая сейчас согласиться на что угодно.

– Тогда прошу, – Дерпи чуть отодвинулась и махнула копытом в сторону мусорного бака.

– Ты… живешь в мусорке? – от удивления Элли даже перестала всхлипывать. – Правда?

– Да нет, глупая! Идём!

Пегаска выскочила под дождь и встала возле бака, а затем попросту… спрыгнула куда-то вниз. От изумления пони замерла, не отважившись последовать за ней, и попыталась всмотреться сквозь косые струи – и дёрнулась назад, когда Дерпи высунулась из-под земли.

– Давай за мной!

Только сейчас Элли разглядела тёмный провал внизу стены, напоминавший… Тут молния шваркнула так громко, что пони с испуганным визгом выпрыгнула из-под навеса и в удар сердца очутилась возле подвального окошка.

– Закрой быстрее! – услышала из темноты, едва просунула внутрь голову. Наклонившись, она зашарила передними ногами в поисках опоры… когда её схватили за них и попросту втащили. Вопль не успел вырваться изо рта Элли, как она плюхнулась на гору чего-то мягкого.

С треском окошко захлопнулось над головой, и пони ощутила тёплое дыхание на щеке.

– Теперь аккуратнее, – Дерпи помогла ей встать и повела куда-то. Единственное, что могла понять вконец сбитая с толку пони – здесь было тепло и сухо. А ещё пахло чем-то едким.

– Погоди, — невидимая пегаска отошла куда-то в сторону. Щёлкнуло раз, другой, и Элли зажмурилась от прорезавшего темноту луча света.

Дерпи держала в зубах небольшой фонарик, стоя возле кучи тряпья; такая же куча лежала поодаль под окошком. Под потолком невысокой комнаты проходили трубы, и почти все стены скрывались за гигантскими металлическими тумбами.

– Прачечная, – пробормотала пегаска на безмолвный вопрос Элли. – Одно из моих мест, куда я иногда наведываюсь. Невесть что, но переночевать можно. Так, иди-ка сюда.

Быстро и сноровисто она стащила с неё куртку и забросила на ближайшую тумбу, после чего подпихнула к тряпью. В голове Элли сейчас творился полный кавардак, да и гонимая весь день усталость снова набросилась со страшной силой. Послушно дав уложить себя на мягкое, она наконец-то поняла, насколько сильно промокла и замёрзла

Фонарик погас, мгновение спустя рядом зашуршало, и в бок ей уткнулось крыло.

– Подвинься, – пропыхтела её новая знакомая. Ещё немного Дерпи повозилась, пихаясь и неразборчиво ворча, пока не улеглась; Элли ощутила, как на круп опустился хвост. Тогда она просто зажмурилась и на ощупь доверчиво уткнулась мордочкой не то в шею, не то в грудь пегаски.

– Ладно, кажется устроились, — послышался голос. – Хочешь ещё пирожок?

Судя по звукам, давешний бумажный пакет опустился где-то возле головы Элли; и пока она соображала, как бы взять его, новый лакомый кусочек уткнулся ей в губы.

– Ешь, – сказала Дерпи ласково. – Только не торопись на этот раз.

Пони смутилась при мысли, что придется есть с копыта пегаски. Но здесь все-таки было темно и ничего не видно. Поколебавшись, она осторожно ущипнула краешек теста губами и стала понемногу жевать. Впрочем, Дерпи снова умудрилась смутить её, внезапно взяв себе под крыло.

Слёзы снова стали наворачиваться на глаза Элли, но она продолжала поедать пирожок, казавшийся невероятно большим, пока пегаска гладила и покачивала её слегка. Почти как делала мама давным-давно.

– Как ты? Успокоилась?

Элли кивнула – и непонятно как, но почувствовала, что Дерпи улыбнулась.

– Вот и хорошо. Тогда отдыхай.

Глава 2

«Ахой, мои слушатели!
Да воздастся каждому по делам его! Всего несколько дней, как наше мировое правительство приняло Хартию с большой буквы, а от Портленда до Филадельфии уже творится чёрт знает что. Восстали рабы, подняли головы сумасшедшие, теневые дельцы заготовили сети для ловли рыбок – если те раньше не перегрызут друг другу глотки.
В ближайшие дни рекомендуется не выходить из дома без зонтика – обещают резкое увеличение числа тех, кто по случайности выпадет из окна. Советую надеть противогазы – поднимается смог от горящих прибылей и весёлых заведений. А некоторым будет не лишним вспомнить, хорошо ли они обращаются со своими домашними питомцами – вдруг их тоже повысят в правах.
Шутки шутками, но будьте аккуратны. Рано или поздно эта бомба взорвалась бы, а таймер её запустили господа, которые додумались дать искусственным существам полноценный интеллект. Обыватели тоже подбавили огоньку, долгие годы теша порывы своих душонок на бессловесных и бесправных созданиях. И счёт накопили немаленький!
Если у кого-то из вас, мои слушатели, есть свои синтеты, то настоятельно рекомендую попросить у них прощения. Кайтесь и прощены будете.
А пока что до новой встречи! Искренне ваш, любимый вами и богом радиожокей Дженкинс!»

Элли убрала с глаз и отложила визор, перевернулась на спину. Недолго всматривалась в небо, затем вытянула переднюю ногу, заслонила копытом продолговатый силуэт стратолайнера в вышине и стала ждать. Утренняя роса намочила лёгкую тунику и хвост, но пони продолжала лежать и смотреть, как сбоку от копыта проклюнулась и начала расти тёмная точка. Но едва стратолайнер появился на треть, как она снова передвинула копыто, и величавая машина опять как будто бы оказалась в ловушке.
– Попался.
Ей вспомнилась кошка, которая так же лежала на подоконнике и лениво водила лапкой по стеклу, пытаясь накрыть ползавших снаружи мух. Те неизменно улетали, а кошка оставалась лежать, так и не догадываясь, что сама давным-давно поймана в четырёх стенах. Или догадывалась, но положение дел более чем устраивало её.
Воспоминание о кошке потянуло за собой цепочку остальных, крайне смутных видений, но при попытке сосредоточиться у Элли только зазвенело в ушах.
Понадобилась секунда, чтобы сообразить: не в ушах звенит, а играет музыка по ту сторону распахнутого окна на втором этаже. Спохватившись, пони вскочила и быстро пошла прочь с лужайки; на полпути пришлось вернуться и забрать оставленный визор. По узенькой дорожке свернула за угол, на ходу сорвала цветок с клумбы (розы здесь — просто объеденье!)… и врезалась в вышедшего из боковой двери садовника. От неожиданности тот отскочил, ругнувшись, Элли же целиком проглотила бутон, немедленно вставший лепестками поперёк горла.
– Фу ты, чего носишься? – проворчал в усы мужчина, потирая ушибленное бедро. Вымученно улыбнувшись, пони проскользнула в дом; в полумраке коридора она судорожно прокашлялась, сплёвывая лепестки на пол. Запоздало раскаиваясь перед садовником и заранее перед горничной, сгребла их под дверной коврик, и заторопилась дальше.
Ковровое покрытие приглушило топот копыт, когда Элли пробежала по пустым коридорам и лестнице на второй этаж; только напротив нужной комнаты притормозила и перевела дух.
Начинались её повседневные обязанности.
– Вставай, – едва войдя внутрь, безо всяких затей обратилась к бугрящемуся на кровати одеялу, и как всегда, услышала в ответ сонное и недовольное мычание. Отыгравший своё медиацентр уже отключился, и Элли без угрызений совести включила его снова. Наполнившее комнату щебетание птиц и рёв водопада смешались с протяжным стоном: «Уже встаю!».
Однако пони ждала до тех пор, пока над одеялом не показалась всклокоченная шевелюра.
– Вставай, Эрик, – повторила, одарив мальчика самой лучезарной улыбкой, на какую была способна. И пригнулась от полетевшей в её сторону подушки.
– Поднимайся, умывайся, и идём завтракать.
– Угу…
Она заметила выглядывавший из-под матраса уголок планшетки за секунду перед тем, как Эрик невзначай положил сверху ладошку. Его полный досады и ненависти взгляд был почти впечатляющим – если бы не сонно щурившиеся глаза. На что Элли по-прежнему безмятежно улыбалась.
Эрика она не боялась: не он был её настоящим хозяином.
Пони терпеливо подождала, пока мальчик неряшливо накинет одеяло на кровать, и отвернулась, давая ему переодеться. И так же неотрывно последовала за ним из комнаты, стараясь не посмеиваться над нарочито размашистыми и громкими шагами. В них и в вихрастой головёнке чувствовалось желание сотворить с нянькой что-нибудь ужасное, что могло представить детское воображение.
Но тогда Элли просто расскажет обо всём его отцу.
Только в обеденном зале она обогнала Эрика и процокала вдоль стола к своему месту, самому дальнему от входа. Вспрыгнула на стул и сразу же принялась отдавать должное овсу и овощному салату, разложенным по глубоким мискам. Последние напоминали собачьи; впрочем, вкус еды ничуть не портился.
Завтрак в доме начинался строго в установленный час, но домочадцы Свонов собирались неохотно и частенько запаздывали, будь то рабочий день или выходной. Элли подозревала весьма банальную причину: все они недолюбливали друг друга и желали как можно реже встречаться. Железная воля главы семейства заставляла их рассаживаться за столом, но даже так взгляды замирали на окнах, планшетках, тихо работающем в углу головизоре – где угодно, лишь бы не смотреть глаза в глаза. Сидя в стороне и потихоньку хрупая овсом, пони сравнивала их со стаей хищных зверьков, стерегущих свои норки.
– Гейт, — голос прозвучал чуть громче диктора, рассказывающего об обвальном падении цен на акции биотехнологических компаний, но вздрогнули все присутствующие. Особенно парень с ёжиком светлых волос; не меняя позы, он опасливо повернул голову к дальнему концу стола.
– Будь любезен и проясни, куда с твоего счета вчера ушли пятьсот единиц.
– Четыреста… – Гейт большим усилием проглотил всё, что было во рту, и поспешно вытер губы. – Четыреста… девяносто восемь.
– Да, это меняет дело, – Свон-старший слегка выгнул бровь. – И всё-таки?
Говорил он совершенно спокойно, но полувопрос звучал сродни приказу. Элли поёрзала на своём стуле, высоковатом для неё и жестковатом даже с подложенной подушечкой. Только сейчас вся остальная семейка зашевелилась и зашушукалась на грани слышимости, и очередной раз Элли сделала неприятное открытие, что могло заставить этих людей-зверьков смотреть друг на друга.
Жертвоприношение. Причём одного из их же стаи.
– На личные нужды, – парень попробовал не огрызнуться, а хотя бы закруглить разговор. Но со своего места Элли почуяла резкий запах пота.
– Вот как.
Отложив салфетку, Свон-старший включил планшетку рядом с собой. Хвост пони против её воли беспокойно дёрнулся раз, другой, точно умел видеть будущее. Она покосилась на соседний стул, но малыш Эрик меланхолично жевал хлопья и казался единственным, кого не занимало происходящее.
– Да, на личные, — голос Гейта дрогнул. – Это мой счёт!
– Зато деньги не твои.
– С каких пор?!
– С тех, как ты стал получать их в моей фирме, – Свон-старший вывел изображение с планшетки на свой визор и стал что-то рассматривать. – Ну-ка, вспомни наш основной принцип.
– Рациональность и экономия, – озадаченно притихнув, Гейт вытянул шею, точно пытался разглядеть, что же делает отец.
– Да-да, всё правильно…
Лёгкий тычок по планшетке, и картинка головизора сменилась. При виде неё парень вмиг спал с лица и побледнел; уши Элли дёрнулись навстречу новым, весьма неожиданным и смущающим звукам. Вместе со всеми она повернулась к голографии, в первый миг подумав: «Зачем он включил такой канал?!».
«Сёстры милосердные, как он так выгнулся?!» – она уставилась на призрачного голого парня, которого невидимый объектив запечатлел вместе с получеловеком-полукошкой в темной комнатке. А затем поспешно наклонилась, заслонив обзор Эрику.
– Эй, я тоже посмотреть хочу! – звонкий голос прорвал плотину молчания. Тут и там раздались смешки, от которых Гейт съежился в своей цветастой рубахе.
Свон-старший, выждав с минуту, снова включил канал новостей.
– Ты дурак не потому, что спустил за пару часов столько же, сколько наш обычный сотрудник тратит за месяц. Ты прекрасно знаешь, что именно сейчас творится повсюду, и всё же сунулся туда, где в любой момент могло запахнуть палёными волосами с твоей задницы.
Диктор уже кончил говорить об акциях, и теперь мановениями руки раскладывал перед зрителями кадры с разных мест: демонстрации и митинги синтетов, столкновения, стычки, погромы.
И тела.
Элли хотелось верить, что это были просто раненые, дожидающиеся помощи, но дрожь в теле и поджатый хвост вторили упорному шепотку в сознании: «Даже не надейся». Одна из голограмм вышла особенно яркой: наверное, камера подлетела близко и теперь транслировала распростёртую на асфальте фигуру в легком платьице и валявшуюся поодаль сумочку. Та почему-то привлекла внимание Элли, и некто в сознании прошептал: «С одними лишь сумочками протестовать не ходят».
Случайная прохожая, случайная жертва.
Пони отвернулась и сглотнула запросившийся обратно салат. Когда все стали расходиться, она чуть ли не с радостью заспешила к выходу одной из первых. Выскочить в коридор и наружу…
– Постой, – сказал мистер Свон, когда Элли проходила мимо.
Она так и замерла с поднятой для шага ногой; не успела грива зашевелиться от мимолётного страха, как мистер Свон протянул руку и поправил ей чёлку на лбу, разгладил сбившуюся на плечах тунику.
– Будь сегодня осторожна, – голос его зазвучал мягко, как и всегда в разговорах с ней. – На всякий случай с вами поедет Джордж.
– Хорошо…
– Тогда идите, Эрику пора в школу.
Её смущало отношение Свона-старшего. С домашними он бывал твёрд, подчас жесток – Гейт молчаливым свидетельством до сих пор сидел на стуле, ожидая дальнейшего разговора с отцом. На неё же глава семьи зачастую просто не обращал внимания, только изредка осведомлялся о делах или мог – вот как сейчас – ни с того ни с сего приласкать. Точно любимую послушную собачку.
Сравнение показалось Элли далеко не самым приятным.
Джордж поджидал их возле машины, прислонившись к капоту и негромко болтая с водителем. При виде него пони сбилась с шага. Телохранитель семейства пугал её до жути: с виду он казался вполне нормальным, даже весёлым – ровно до тех пор, пока не брался за дело. Всего однажды ей довелось увидеть это, и с тех пор она не могла сдержать дрожь, если оказывалась поблизости. Просто не верилось, что живое существо может быть настолько безжалостным.
Однако она предпочитала не спорить с приказами хозяина. Если снаружи ограды и впрямь творилось то безумие, каким оно показывалось в новостях, то помощь Джорджа будет нелишней.
Заметив их, он прервал разговор и широко улыбнулся, открыл дверь навстречу невнятно буркнувшему Эрику и подождал, пока Элли заберётся следом. Мгновение спустя он сам устроился на переднем сиденье, и машина плавно тронулась.
– Туда и обратно, – поинтересовался, обернувшись через плечо.
– Да, – помедлив, кивнула пони, пока её подопечный хмуро уставился в окно. Что она и сама сделала, едва за ними закрылись ворота. Мысли скакали с намеченных дел (лёгких и ничего не значащих) на последние события. Смутное предчувствие или опасение не оставляло её в покое точно так же, как у стариков ноют кости перед непогодой, и заставляло всматриваться в улицы.
Но в животе у пони всё равно ныло от ощущения скорых неприятностей. И те не замедлили появиться, уже на обратном пути.
Проводив Эрика, она отъехали от школы всего ничего, когда толпа перегородила путь впередиидущим мобилям. В стихийно возникшем заторе между машинами носились синтеты и люди с плакатами и листовками, в то время как с тротуаров таращились любопытные прохожие. Элли наблюдала за происходящим с толикой страха и любопытства, одновременно подмечая, как водитель барабанит пальцами по панели управления и каким спокойным внешне остаётся Джордж. Сама она старалась вести себя как можно тише – и ждать, когда все разойдутся.
Вдруг откуда-то спереди раздались вопли, и толпа резко подала назад.
– Твою ж, — сквозь зубы процедил водитель, прекрасно видевший всё со своего места. – Кто-то кого-то задавить попытался. Ну, сейчас начнётся…
И началось ещё до того, как он закончил говорить. Уши Элли дрогнули от яростных воплей, громких ударов и звона разбивающихся стёкол.
– Слыш, доставай свою пукалку, — нервничая, водитель с надеждой повернулся к Джорджу, но тот покачал головой.
– Смысле нет, — ответил ровным голосом. – Всех не перестреляю, только сильнее разозлю. Тогда нам точно каюк, а сейчас всё может и обойдётся.
Водитель выдохнул, быстро посмотрел назад, по сторонам, но из-за тесно стоящих машин им было некуда деваться. Сердце Элли заколотилось сильнее, когда из машин впереди выскочили и бросились врассыпную люди.
— Машина крепкая, — водитель убеждал больше самого себя. – Внутрь не проберутся. Но господи, я ж только сегодня помыл ей!
Пони не удержалась от смешка, аккурат перед тем как взвизгнуть от появившегося напротив капота синтета.
– Сидим и не дергаемся, — процедил Джордж.
Синтет или модификант был заметно выше и шире в плечах любого нормального человека. Оставалось только гадать, чья фантазия смешала в нём человечьи и бычьи черты, однако увидь пони во сне такую рожу, немедля бы проснулась в холодном поту. Взгляд его раскосых, сдвинутых к вискам глаз скользнул по людям и остановился на выглядывавшей из-за водительского сиденья Элли. Их взгляды встретились. Втянув воздух сквозь зубы, она немедля спряталась обратно, но опоздала.
Громкий рёв сотряс воздух, а сильный удар кулачищем – машину. Водитель с руганью отпрянул от своей дверцы, на чьём стекле расцвела «розочка» трещин.
– Стреляй! – заорал в то же время, как Джордж выхватил и наставил пистолет на окно. Как раз в тот момент, когда похожий удар сотряс машину с другой стороны: к синтету присоединился похожий и не менее грозный приятель.
Дальнейшее заняло считанные мгновения.
Элли ещё не закрыла рот от испуганного выкрика, Джордж разворачивался навстречу новой опасности, водитель пригибает голову, а первый монстр ухватил ручку задней двери и рванул, с мясом выдирая замок. Огромная ручища сунулась внутрь и схватила за шкирку взвизгнувшую пони, чтобы рывком вытащить её наружу… и аккуратно поставить на все четыре дрожащих ноги.
– Давай, подруга, — тяжело дыша, рыкнул монстр. – Свободна… ах ж млять!
Вой сирен накрыл улицу. Налетевшие неведомо откуда полицейские флаеры заполнили воздух, как рой насекомых, ор из громкоговорителей смешался с воплями синтетов.
– Беги! – чей-то крик и куда более весомый пинок швырнули Элли далеко вперёд, где её увлекла толпа. Сбитая с толку, зажатая между ногами и телами, она вынужденно мчалась вперед, не оглядываясь, хотя в мозгу билось истошное: «Что ты делаешь?!». Крепко пахло потом и пылью, её подпинывали со всех сторон, и она продолжала нестись из страха быть задавленной.
Она ничего не видела перед собой, когда спереди внезапно затормозили; тут же пони вжало в передних, кто-то сзади споткнулся о неё, вырвав писк ужаса. Воздух наполнился трескучими звуками, от которых не то что грива – хвост встал дыбом.
И все заметались кто куда.
Очутившаяся посреди кошмара Элли упала животом на асфальт и прикрыла голову, попыталась сжаться в комочек, но её снова пнули, откинули в сторону; нечто со свистом пронеслось рядом с головой.
«Сёстры!..» – мысленно крикнула пони, и тут на неё наступили. Тонко взвизгнув, она с зажмуренными глазами дёрнулась вперёд, обо что-то ударилась, когда воздух вокруг затрещал и обжёг голову, швырнув в бесчувственную темноту.

---

– Ну и куда эту?
– А хрен знает, фургон под завязку.
– Твою ж… эй, сержант! Подсоби!
– Чего надо? – в какафонию вмешался новый, грубоватый голос.
– Давай её к себе и в участок.
Окончательно Элли очнулась от того, что её схватили и потащили за заднюю ногу. «Что? Я сама могу…» – дрыгнулась в попытке освободиться и встать, хотя голова казалась тяжёлой и горячей.
– Оба-на, очнулась! Ладно, принимай!
Её вздёрнули в воздух и встряхнули; тут-то она и распахнула глаза, задергавшись. Глубоко вдохнула за секунду перед тем, как извергнуть полупереваренный завтрак на чьи-то ботинки и закашляться.
– Тварь! – краткий миг облегчения сменился ударом в живот, заставившим Элли болезненно согнуться и захрипеть. Где-то рядом гоготали, кто-то перехватил её за шкирку и пронёс по воздуху, швырнул на что-то мягкое и шершавое… на сиденье.
Пони распахнула глаза, чтобы увидеть под собой сиденье. Незнакомое сиденье незнакомой машины. В животе и голове полыхали пожары, но она всё-таки оглянулась. Улица с домами и магазинчиками, куча полицейских, отъезжающий в сторону фургон… и тела. Как на утренней голографии. Элли разом вспомнила всё – кроме того, что произошло с ней самой.
Застонав, она попробовала приподняться, но нога подогнулась и уронила её обратно. Сзади раздались шаги и дверца машины громко захлопнулась – и гораздо тише открылась водительская.
– Заблюёшь – пеняй на себя, — коренастый полицейский бросил фуражку на соседнее сиденье и неприязненно зыркнул на Элли. – Усекла?
– Мххх, — она только и смогла, что кивнуть, окончательно сбитая с толку. Что же случилось?
Спустя несколько минут она почувствовала себя лучше достаточно, чтобы подняться и неловко усесться. Полицейский никак не отреагировал, и тишина в кабине стояла прямо-таки пугающая. Глянув на проносившуюся за окном вереницу чужих улиц, Элли наконец-то отважилась задать вопрос.
– Сэр, простите, – произнесла еле слышно. – А куда мы едем?
— Не слышала, что ль? – грубовато проворчал сержант, ни на миг не оторвавшись от дороги.
– Но, сэр… за что?
– Я не знаю. Мне просто велено тебя доставить, что я и делаю.
– А…
– Знаешь что? – впервые с начала разговора полицейский глянул на пони в заднее зеркало. – Молчи дальше. Натворила ты что-нибудь или нет, мне совершенно без разницы. Может быть, ты ни при чём, может быть, тебе есть что сказать в свою защиту, но сейчас я просто везу тебя в участок, где сдам дознавателю, и на том мои заботы окончатся.
– Но я ничего не делала! – всё равно воскликнула Элли, чувствуя слёзы на глазах. – Честно!
– Говорю ж, меня не волнует. Все так говорят: и люди, и другие из вас, чокнутых игрушек. Но если я могу раскусить обычного парня или деваху, то с вашим братом сплошная головная боль. Чуть что – сразу корчите из себя несчастных, сплошь и рядом обиженных людьми. А на деле оказываетесь хуже уголовников, которых я повидал.
– Но это вы сделали нас такими! – невзирая на вновь заболевшую голову, на то, что еще четверть часа назад она валялась без сознания, Элли яростно подалась вперёд, чувствуя, что должна сказать хоть что-нибудь. – Вы убивали, насиловали и пытали нас, и все ваши мерзкие выдумки оставались безнаказанными!
– А я недавно спас ребёнка, которого чуть до смерти не забила похожая на тебя лошадка, – парировал сержант. – Вынул из петли девушку, которую изнасиловала банда хвостатых ублюдков. И безо всяких цифр знаю, сколько стало убитых, ограбленных, избитых или пропавших людей в районах возле гетто.
– Как будто люди не делают того же, – Элли уселась обратно, сдерживая тошноту.
– Делают. И я нахожу и ловлю таких подонков. Заключаю под стражу, где они ждут суда. Многие садятся за решётку, некоторым сволочам везёт и их отпускают. Однако я стараюсь делать всё, что в моих силах, чтобы исправить положение, в то время как ты и тебе подобные просто одним чохом обвинили всех вокруг в своих бедах, даже тех, кто вас и пальцем-то не трогал. В итоге многим людям приходится разгребать всё ваше дерьмо.
Оба снова замолчали: сержант вернул внимание к дороге, а надувшаяся Элли уселась в дальнем углу сиденья.
Мелодично прозвенело, и сержант глухо пробормотал в рацию – как будто находился далеко-далеко, его голос почти терялся в окружающих звуках. И пони не понимала, зачем вообще вслушиваться; прислонившись лбом к стеклу, она продолжала смотреть на калейдоскоп домов и улиц до тех пор, пока не выдержала и прикрыла глаза.
Как сказал тот синтет? Что она теперь свободна; если да, то свобода начиналась как-то странно. И к чему вообще была?
«Надо позвонить мистеру Свону, он поможет», – успела подумать до того, как мысли спутались и отступили перед дрёмой – до самого приезда в участок.

---

Всего стражу правопорядка запихнули в камеру десятка полтора синтетов. Комнатушка, где взгляд цеплялся только за массивную дверь, зарешеченное окошко и небольшой закуток в углу, пахнущий дезинфекцией и фекалиями одновременно, уж точно не была рассчитана на такое количество постояльцев. Когда почти все глянули в сторону вошедшей пони, та попятилась и наткнулась задом на решётку, съежилась… но пока только взглядами дело и ограничилось.
– Эй, новенькая, – раздалось чуть подальше от стены. – Давай сюда.
Элли ещё не поняла, обращаются к ней или к кому-то ещё, а девчушка с лопоухими собачьими ушами рядом уже посторонилась, как и двое синтетов поодаль, образовав узкую дорожку. И все до сих пор посматривали на неё, точно ожидали чего-то.
– Чего застряла? Топай ко мне, я сказала!
Вздрогнув, пони поспешила навстречу голосу и, запнувшись о собственную ногу, тут же упала, пребольно ударившись мордочкой о пол. Кто-то рядом хмыкнул; схватившись за нос, она уже гораздо медленнее осмотрелась и заметила единорожку неподалёку. Та сидела по-человечьи, прислонясь спиной к стене и раскинув задние ноги в стороны, и с толикой интереса рассматривала сиреневую кобылку.
Затем посторонилась и постучала копытом рядом с собой, приглашая присесть.
— Есть чё курить? – спросила первым делом, когда пони неуверенно присела рядом.
– А? Нет…
— Хреново, — равнодушно подытожила и уставилась куда-то в потолок.
Не зная, чем заняться дальше – или хотя бы сейчас – Элли решила оправить порванную и замызганную тунику. Той изрядно досталось во время невольного забега, вдобавок так перекрутилась вокруг тела, что никак не хотела ложиться ровно.
– Хорош ёрзать, – единорожка пихнула её в бок, и пони немедленно притихла, прижав уши к голове. Она не боялась многих в семейке Свонов, потому что те не представляли никакой опасности по-настоящему. Но от этой крутой – иначе не скажешь – пони веяло… чем-то сильным.
Помедлив, Элли осмотрелась вокруг.
Многие синтеты казались потрёпанными, как и она сама. Кто-то дремал, другие просто сидели или стояли. И никто не разговаривал, разве что косились друг на друга. Подспудно Элли всегда ждала от других синтетов чего-то хорошего – ведь всем им стоило держаться друг друга в этом огромном мире, но сейчас она видела тех же зверьков, стерегущих свои норки, что и в доме Свонов.
Лампа под потолком тихо гудела – гораздо громче дышала незнакомая единорожка: хрипло, с присвистом. Снова посмотрев на неё, Элли заметила, как порой судорожно вздымалась и колыхалась её грудь. Если же забыть грубоватые манеры, незнакомка выглядела мило: высокая – уж точно повыше многих пони, с белой шёрсткой и двухцветной гривой, в которой смешались фиолетовые и синие пряди. Но этот милый облик ничуть не вязался с остатками черной помады и теней на мордочке, да и тяжелая кожаная куртка казалась совсем неподходящим нарядом.
— Чё зыришь? – приоткрыв глаз, пони скосила его на Элли.
— Просто так… — та попятилась, смущенно потупив голову, пока не уперлась в чью-то ногу. Кобылка с новым интересом посмотрела на неё – а затем резко подалась вперед, звучно клацнув зубами.
Взвизг перепугавшейся Элли слился с хохотом незнакомки и хмыканьем остальных присутствующих. Постукивая копытом по полу и посмеиваясь, она перевернулась на живот – и ошарашенная пони увидела проглядывавшие из-под куртки кончики крыльев.
— Эм… вы богиня? – спросила робко.
— Ага, — пофыркивая, единорожка – аликорница? – улеглась поудобнее. – Богиня любви, во!
— Правда?
— А как ж! Люблю и дам отлюбить во всех позах, какие только существуют!
— Эммм… — Элли не была уверена, что до конца поняла смысл её слов. – Вы… аликорн?
Незнакомка наклонилась и демонстративно махнула крыльями, затем снова фыркнула:
— Ты прям как некоторые мои клиенты начинаешь. Такие наивные поначалу, что сунуть боятся. А мне и пофиг, — аликорница качнула головой. – В конце концов, за время платят.
Рассмеявшись было, она вдруг осеклась и затряслась всем телом в громком кашле. Элли смотрела, как пони переводит хриплое дыхание и облизывает губы, затем вытирает мордочку о копыто.
— Хрень… точно курить нет?
— Н-нет…
— Иэххх, — аликорница вздохнула и внезапно погрустнела. – Скажу банальную фигню: даже не могла представить в детстве, что однажды буду готова задрать хвост перед кем угодно, лишь бы дали затянуться.
— Аэммм… — Элли замешкалась и спросила первое пришедшее на ум. – А какое у вас детство было?
– Будешь ржать, — пони уложила морду на передние копыта и уставилась на дверь. – Я ведь типа у богини родилась – и меня саму готовили богиней стать, да вот угораздило в то треклятое озеро сунуться. На спор, прикинь. Мне тогда, кажись, четырнадцать или пятнадцать исполнилось недавно… а, мля, уже не вспомню. Короче, похрен. Фларри.
— А? – Элли отвлеклась, чтобы снова поправить треклятую тунику, которая словно выросла в размере и теперь опутала тело наподобие смирительной рубашки. И ткань неведомым образом продолжала растягиваться и удлиняться.
— Это типа моё имя. А больше ничё и не осталось… да хорош уже возиться! – гаркнула ей на ухо. От крика, больше напоминавшего грохот, Элли отпрянула и свалилась на пол, засучила ногами в попытке избавиться от одёжки. Извернулась, напряглась…
…и уставилась на льющиеся через окошко серые сумерки.
Тяжело дыша, огляделась вокруг, и затем осторожно вытянула запутавшиеся в тряпье ноги. Вздохнула поглубже и выдохнула, пытаясь усмирить скачущее галопом сердце. Камера сменилась прачечной, вместо синтетов появились тумбы-машины и трубы.
«Приснилось ведь».
В прачечной было холодной и сыро. Особенно холодно: по полу ощутимо сквозило, вынуждая Элли отодвигаться назад, в тепло и уют пегасьего крыла. Да, Дерпи никуда не делась и спала себе; её дыхание шевелило прядку гривы сиреневой пони.
И её присутствие радовало гораздо больше той аликорницы из прошлого.
Где-то снова грохнуло – точь-в-точь как перед её пробуждением. Звук донёсся со стороны окошка, но через мутное стекло виднелись только изредка прохаживающиеся туда-сюда силуэты.
«Неважно», – Элии осторожно глянула на пегаску, а затем аккуратно сползла вниз и прильнула головой к её груди. И сглотнула от волнения, когда мягкое серое копытце вокруг неё стиснулось чуть сильнее.
«Так гораздо лучше», – подумала прежде, чем провалиться обратно в сон.