Три желания: Меткоискатели до того, как они изменили мир

Глава первая: Кровь и семья

Громко хлопнула входная дверь, и вверх по ступенькам торопливо процокали маленькие копытца.

— Эппл Блум, уж ежели ещё раз так дверью хлопнешь, я те трёпку устрою! — пригрозила с кухни Эпплджек. Не дождавшись ответа, она оторвалась от готовки оладий, сняла фартук и пошла проверить, в чём дело. Пришлось бабуле Смит в одиночку довершать начатую стряпню.

Ещё один неприятный сюрприз поджидал Эпплджек на лестнице: все ступени пестрели грязными следами.

— Эппл Блум, что я тебе толковала о вытирании копыт, прежде чем в дом заходить? — негодовала она, поднимаясь наверх.

Однако вопрос по-прежнему остался без ответа.

Уже подойдя к самой двери спальни, она услышала тихие всхлипы. Это остудило пыл Эпплджек и, осторожно открыв дверь, она заботливо спросила:

— Хей, сахарок, что стряслось?

— Да так, — тихонько ответила Эппл Блум, вытирая глаза копытами. — Знаешь, жеребята со школы…

Эпплджек привычно уселась на кровать рядом с маленькой кобылкой:

— И чем они отличились сегодня?

— Ничем… «пустобокая», как всегда. Мы со Скутс и Свити всем разболтали, что получим кьютимарки гонщиков. Но наш фургон разбился прямо у них на виду.

— Так вот откуда эти царапины? — поинтересовалась Эпплджек, указывая на плечо Эппл Блум, где виднелись грязные следы.

— Агась, — удручённо ответила та.

— Обожди секунду. Их надо бы обработать.

Эпплджек вернулась быстро, захватив баночку мази и пару влажных тряпиц из ванной.

— Порядок. А ты продолжай пока, — говорила она, вытирая ранки от грязи.

— Обозвали большим ребёнком и вруньей, мол, если такая взрослая, то почему до сих пор кьютимарки нет.

— Ох, сахарок, ну ты же знаешь. Кьютимарка всегда появляется в своё время, тут возраст ни при чём.

Эппл Блум уставилась на сестру:

— Тогда почему у всех они уже есть?

— Например? — спросила Эпплджек, намазывая порезы на плече.

— Ну, Даймонд Тиара и Сильвер Спун. У них обеих есть кьютимарки.

Эпплджек уже не раз слышала эти имена. Так звали забияк, больше остальных отравлявших жизнь её сестре. Она пыталась с этим что-то сделать, но даже разговоры с Филси Ричем не помогали: жеребец мало принимал участия в жизни дочери. А повлиять необходимо было именно на неё, потому как Сильвер Спун бы бросила подколки вслед за Тиарой, считала Эпплджек.

— Неужто? И что ж за таланты у них такие?

Эппл Блум призадумалась. Почему-то остальные жеребята были увлечены кьютимарками как таковыми, а вот что бы они могли значить?

— Эм… быть на редкость богатыми?

— И ты завидуешь им? — Эпплджек нахмурилась, посмотрев на ткань, которой обрабатывала раны.

— Что ты, нет конечно! Я не хочу быть напыщенным мешком битов. Постой… — протянула она, перехватив взгляд сестры. — Почему ты хмуришься? Я сильно поранилась?

— Э-э, нет… не сильно. Просто шибко много с тобой случается катастроф, я аж с ног сбилась доставать чистые бинты. Так или иначе, почему тогда тебя вообще заботит, что они уже получили метки?

— Не знаю…

— А ты не думала, что их таланты до того пустяковые, что и метку получить немудрено? Может статься, ты так долго ищешь свою, поскольку она из ряда вон выходящая, не чета всяким богатеям.

— Ты правда так думаешь? — с надеждой спросила Эппл Блум.

— А как же. Уж я-то знаю, что ты особенная, и я обещаю, что однажды об этом узнает весь мир. А до сей поры тебе нужно быть сильной, хорошо?

Эппл Блум шмыгнула носом и легонько улыбнулась:

— Хорошо.

— Вот и ладненько. А теперь, почему б тебе не спуститься вниз и не скушать пару оладий и, быть может, самую малость мороженого, — сказала, улыбаясь, Эпплджек, идя к выходу из спальни. — Уж мне это завсегда помогает почувствовать себя чуточку лучше.

Улыбнувшись, Эппл Блум слезла с кровати и пошла за сестрой. На кухне уже ждал отменный ужин, после которого спровадить маленькую кобылку лечь пораньше не составило труда. Из-за тяжёлого дня она и так валилась с копыт от усталости. Однако сон не шёл, а голова была забита сегодняшними событиями, поэтому Эппл Блум просто без толку ворочалась в кровати. Вдруг она услышала, как внизу Эпплджек и Биг Мак начали разговор.

Говорили они тихо, но в полном безмолвии сельской фермы было легко уловить даже малейший шум. Обычно они так обсуждали повседневные проблемы или состояние хозяйства, порой до поздней ночи. Спокойная речь отлично помогала уснуть, родные голоса успокаивали и прогоняли нелепые страхи, однако сегодня что-то пошло не так. Эппл Блум никак не могла успокоиться, к тому же в беседе то и дело мелькало её имя.

Была расхожая поговорка: «от любопытства кошка сдохла», но кобылка себя постоянно успокаивала, мол, она ведь пони, а не кошка. Напомнив себе это ещё разок, она слезла с кровати и прокралась на балкон, подглядеть за комнатой на первом этаже. Там Эппл Блум притаилась и начала слушать.

— Говорю тебе, Биг Мак, она скоро во всём разберётся. Или ежели не она, то какой-нибудь другой пони увидит, что она поранится до крови, вот как сегодня, и смекнёт, что тут что-то не так.

— А-агась.

— Или вообще, что ещё хуже, её продолжат донимать насмешками из-за кьютимарки, и тогда об этом узнают все. Я хочу сказать, что пока она ещё молода и это не слишком бросается в глаза, но уже через год-два нам нечем будет оправдываться.

— А-агась.

— Есть идеи, как нам с этим быть?

— Н-неа.

— У меня тоже, Маки. У меня тоже…

Поняв, что она застала только окончание разговора, Эппл Блум быстро юркнула обратно в свою комнату. Только-только добравшись до кровати, она услышала шаги Эпплджек, поднимающейся по лестнице.

«Всё-таки любопытная кошка обречена», — подумала кобылка, поражаясь своим «идеальным» навыкам подслушивания, но, видимо, «Меткоискатели — Тайные Шпионы» всё же имели бы шансы на успех. Восторг от удачно завершённой секретной операции длился лишь несколько секунд и был довольно быстро омрачён содержанием подслушанного разговора. Надо ли говорить, что этой ночью Эппл Блум спала очень плохо, терзаемая беспокойством по поводу вещей, которые сестра от неё скрывала. Например, что подразумевала Эпплджек под словами «поранится до крови, вот как сегодня»? Эппл Блум не знала, но была полна решимости выяснить.

---

Следующим утром, перед школой, Эппл Блум снова использовала свои супер секретные шпионские умения, чтобы стащить нож (из абсолютно пустой кухни), положить его в седельные сумки, пронести в клубный домик и спрятать там. Встретившись со Свити и Скуталу, она спешно рассказала им о созыве экстренного собрания меткоискателей сразу после уроков.

Однако дождаться их окончания — самая сложная штука в мире, это вам любой жеребёнок подтвердит. Тянущийся день кажется бесконечным. Вот и сегодня последние минуты до звонка Меткоискатели провели, обессилено пялясь на часы, чьи стрелки нехотя подбирались к заветным 15:15.

Но вот колокол зазвонил, и неразлучная троица рванула в свой «секретный» клубный домик. И хотя многие знали, где этот домик находится — как-никак, он был хорошо виден с нескольких дорог — это место по праву считалось тайным, ведь войти туда могли только Меткоискатели.

— И какой повод, — спросила Свити Белль, — потребовал аж срочного собрания, Эппл Блум?

— Ага, я даже пропустила тренировку Рэйнбоу Дэш из-за него, — вставила Скуталу.

— То есть тебе важнее поглазеть на Рэйнбоу, чем помочь нам? — поинтересовалась Эппл Блум.

— Конечно нет, просто я не хочу упускать такую возможность из-за пустяков. Дело-то в чём?

Весьма уверенная в себе земнопони вдруг нерешительно спросила:

— Эм… вы ведь мне доверяете?

— Конечно! — воскликнула единорожка.

— А что, не должны? — удивилась пегаска.

— Ну… — жёлтая кобылка беспокойно потёрла одним передним копытом о другое и уставилась в пол.

— Ты чего, Эппл Блум? — спросила Свити, ткнувшись мордочкой в подругу.

— Я просто… Я думаю, со мной что-то не так. Я — ненормальная.

— Чего? — Скуталу уставилась на Эппл Блум, непонимающе склонив голову.

— Я не такая, как все. Со мной что-то не так.

Свити Белль, продолжая успокаивающе прижиматься к подруге, произнесла:

— Эппл Блум, расскажи подробнее. Мы останемся твоими друзьями, навсегда. Обещаю, — она приставила копытце к сердцу.

— И я, — сказала Скуталу, тоже держа переднее копыто у груди.

— Хорошо, итак… — начала Эппл Блум. — Я услышала, как брат с сестрой разговаривали прошлой ночью, думая, что я сплю…

Она поведала историю такой, какой знала сама, а после посмотрела на подруг и спросила:

— Какого цвета кровь у обычных пони?

— Блум, кроме шуток! — воскликнула Свити. — Что за вопросы?

Эппл Блум вытащила нож, который она ранее свистнула с кухни.

— Цвет. Крови.

Скуталу и Свити Белль нерешительно переглянулись. Их подруга точно сходила с ума, и они не знали, что с этим делать.

— Отвечайте! — потребовала Эппл Блум.

— Красный… Кровь красная, — сдалась Свити.

— А вот моя — нет, — сказала Эппл Блум, слегка надрезав пясть ножом. Вместо красной крови из раны потекла тёмно-коричневая грязноватая субстанция.

Свити и Скуталу одновременно отпрянули назад, таращась в недоумении.

— Эппл Блум, это что такое? — спросила пегаска.

— Это всего лишь я. И моя неправильная кровь. Сестра говорила Биг Маку то же, что и вы сейчас: у обычных пони она красная.

— Блум… послушай, — сказала Свити, нерешительно шагая к встревоженной земной пони. — Просто положи нож, и мы во всём разберёмся. Сущие пустяки.

— Для вас — возможно. У вас обеих ведь красная кровь, не так ли?

— Эмм… Думаю, да, — Свити попыталась вспомнить, когда в последний раз царапалась до крови, но её память молчала.

— Тогда покажи мне, — Эппл Блум швырнула нож на пол перед белой единорожкой. — Не бойся, хватит и маленького надреза.

— Я не думаю, что это…

— Правильно? У меня грязь вместо крови. Это уж точно неправильно. Ну так что?

Посмотрев на нож, Свити увидела на острой грани капли той странной субстанции. Она слабо блестела и напоминала коричневую глину. Потом единорожка взглянула на подругу, с которой случился небольшой экзистенциальный кризис. Оставив сомнения, Свити подняла нож.

— Я с тобой, Эппл Блум. Меткоискатели навеки! — произнесла она и провела ножом по передней ноге. Сразу же последовала вспышка боли, но слабенькая, как от пореза бумагой.

Что действительно приковало внимание, так это голубое люминесцентное свечение, которое просачивалось из раны вместо крови. Глаза Свити Белль расширились от потрясения, а сама она уставилась на Эппл Блум в поисках ответов:

— Что это? Что происходит?

Эппл Блум была удивлена не меньше подруги:

— Я… Я не знаю. Я думала, что одна такая. Сестра упоминала мою странную кровь и отсутствие метки. Я и не знала, что и ты туда же!

— Что насчёт тебя, Скутс? — спросила монотонным голосом Свити. — Какого цвета твоя кровь?

Потрясённая до глубины души Скуталу даже не смогла ответить и просто помотала головой.

— Давай же… себя мы уже проверили, — настаивала Свити Белль, двигаясь к необычайно нервной пегаске. — Осталась только ты.

Скуталу лишь медленно пятилась от двух кобылок, испуганная их поведением.

— Погоди, Свити, — сказала Эппл Блум. — Оставь её. Если не хочет — ничего страшного.

Единорожка повернула голову и впилась взглядом в Эппл Блум.

— Нет, — произнесла она удивительно спокойным голосом. — Мы все должны узнать, с чем имеем дело.

Свити Белль повернулась обратно к Скуталу.

— Держись от меня подальше, ты… ты… кто бы ты ни был! — пробормотала пегаска, отступая от существа со светящейся кровью.

— В чём дело, Скуталу? Ты что, цыплёнок? — произнесла единорожка.

— Свити! — воскликнула Эппл Блум, вклиниваясь меж двух пони. — Какого сена ты себя так ведёшь? Она ведь наша подруга!

Свити Белль потрясла головой, приходя в себя:

— О нет… Что я только что сказала?

— Ты обозвала Скуталу цыплёнком!

— Ох… нет… нет, я не хотела, — ошарашенно пробормотала Свити, поворачиваясь к пегаске. — Я не знаю, что на меня нашло. Прости, Скуталу. Это всё шок. Я ничего такого не имела в виду, клянусь!

Все три кобылки замерли в молчании, и только отзвуки самого обычного дня проникали снаружи: завывал ветер меж деревьев, мычали коровы вдали да чирикали изредка птицы.

Скуталу не знала что и думать. Хотелось просто убежать и спрятаться, но она понимала, что две кобылки перед ней — её настоящие близкие подруги, которые останутся ими всегда, независимо от того, что могла сказать Свити в момент паники. Что-то странное творилось вокруг, и Скуталу должна была присоединиться к друзьям в поисках истины. Ведь неважно, насколько ты испугана, если подчинишься страху — ты всего лишь цыплёнок.

— Меткоискатели навеки, — тихо произнесла она. — Ведь так? Я была бы плохой подругой, струсив сейчас.

— Ох, Скуталу, я правда не…

— Всё в порядке, Свити, я понимаю. Просто подай нож.

Единорожка толкнула инструмент копытом, и он подкатился по полу к Скуталу, которая, подняв его, сделала робкий надрез, как и остальные — на пястье.

Из ранки вытекла только вода.

— И что теперь? — спросила Скуталу, снова начиная переживать. — Мы, наверное, были не правы… Не у всех пони кровь красная. То есть, смотрите, вот если Рэйнбоу Дэш поранится, наверняка же из царапин потечёт радуга! А у единорогов — такая же светящаяся магическая слизь! — воскликнула она, тыча в угасающее голубое свечение из пореза Свити Белль.

Та опустила взгляд на своё переднее копыто.

— Я так не думаю, Скутс… Кровь точно должна быть красной.

Слабое голубое свечение на разрезе, казалось, пульсировало. Всё ещё находясь в прострации, единорожка снова подняла нож и приставила обратно к ране.

— Свити, что ты делаешь? — требовательно спросила Эппл Блум, когда лезвие ножа воспарило над передней ногой её подруги.

— Я обязана узнать, — ответила единорожка и вонзила нож глубже. Как только она это сделала, инструмент проскрежетал обо что-то твёрдое.

— Свити, остановись! — воскликнула Эппл Блум. — Не истязай себя!

— Это… Это не больно… почти, — успокоила подруг единорожка, осторожно расширяя рану ножом. Удивительно, но боли и правда практически не было.

Через некоторое время ей удалось отвести в сторону кусок плоти. За ним обнаружился хромированный поршень, медленно двигающийся, повторяющий малейшие движения копыта. Исследуя себя дальше, Свити Белль отыскала ещё больше поршней, а также различные подпорки, шарниры и прочие соединительные элементы там, где должны были быть кости, сухожилия и мышцы.

Металлические внутренности покрывала белая эластичная «плоть». Та самая, которую Свити только что прорезала. Было похоже, что эта оболочка всего лишь придаёт ноге нужную форму под кожей и мехом, ибо никаких признаков сокращения или других движений обычной мышцы она не показывала. Также, судя по всему, именно из неё вытекала та голубая жидкость, причём вытекала невероятно медленно, хоть и была относительно водянистой. Пролитой «крови» едва хватало, чтобы еле-еле стекать по копыту, несмотря на глубокие порезы.

Спустя мгновение Свити Белль закончила самокопание и подняла голову. Она выставила ногу перед подругами, оттопыривая края раны магией, чтобы они могли лучше рассмотреть внутренности.

— Как вы объясните вот это? — строго спросила единорожка.

Две кобылки лишь изумлённо смотрели на искусный механизм и ничего не могли ответить.

---

— Она была встревожена, — причитала Эпплджек. — Прям сама не своя, Маки.

Эппл Блум снова лежала на балконе и слушала разговор брата с сестрой. Она провела в клубном домике ещё около часа, после того как Скуталу и Свити Белль ушли, тихонько плакала про себя и гадала, что же, в конце концов, с ней не так. Позже, вернувшись домой, она получила нагоняй от Эпплджек за опоздание. Эппл Блум и раньше, бывало, задерживалась, и её сестра всегда была этим недовольна, но обычно всё ограничивалось парочкой нотаций. Сейчас же Эпплджек с ходу отправила кобылку в комнату и сказала ей, что она наказана. Уже не имея сил сопротивляться, Эппл Блум покорно поплелась наверх и повалилась на кровать, роняя редкие слёзы в подушку.

Целый час она слушала, как Эпплджек мерила шагами комнату внизу, мягко стуча копытами по дощатому полу. Как только Биг Мак вошёл в дом, та начала разговор. Услышав отчаянную тираду сестры, Эппл Блум, не теряя времени, тайком полезла на балкон, сильно-сильно стараясь унять всхлипы, чтобы её не заметили.

— Она сказала, что Свити находилась в едва ли не кататоническом возбуждении, — продолжала тем временем Эпплджек, — в котором меж приступами слёз несла чепуху про монстров с дурной кровью, и на ноге у неё был изрядный порез. А всё, что могла сказать Свити о случившемся — «это вина Эппл Блум». Говорю тебе, я знаю, Рэрити может малость драматизировать, но это не был её очередной припадок… всё на полном серьёзе. Она прям на грани слёз была, переживала за сестру.

— А-агась, — сказал Биг Мак.

— И знаешь, что самое ужасное? Когда она спросила, знаю ли я, что происходит, я просто стояла и говорила, мол, не имею ни малейшего понятия. Хорошо хоть Эппл Блум ещё тогда не вернулась, не пришлось и о ней врать.

Эппл Блум услышала всхлипы и тяжёлые шаги брата, подошедшего обнять сестру.

— Спасибо, Маки. Я просто… Я ума не приложу, что с этим делать. Когда Эппл Блум пришла домой, я ей даже в глаза смотреть не могла. Только накричала на неё да отправила спать за опоздание. Я волнуюсь, Маки… Как думаешь, она уже догадалась? Поняла, что она — не настоящая пони?

Такого Эппл Блум уже не могла вынести. Слова жалили и терзали похлеще любого ножа, и она разрыдалась. Эпплджек и Биг Мак услышали неожиданный плач с балкона и посмотрели наверх.

— Эппл Блум? — прохрипела сестра, горло которой сдавило от ужаса и осознания, что их подслушали. В ответ рыдания лишь усилились.

— Ох, сахарок, — проговорила она, — спускайся сюда.

Эппл Блум поднялась и тихонько поплелась вниз по ступенькам, всхлипывая и пару раз остановившись, чтобы вытереть глаза. Спустившись, она замерла у двери и просто смотрела на сестру с братом, даже почти не мигая.

— Эппл Блум, — начала Эпплджек, ступая к младшей сестре. — Я не знаю, сколь много ты услышала, но…

— Уж достаточно услышала! — выкрикнула та, пятясь и пытаясь уклониться от попыток Эпплджек её обнять.

— Не бойся, я обещаю, мы с Маки желаем тебе только добра.

Эппл Блум остановилась на мгновение, тяжело дыша, а потом ринулась вперёд, обхватила сестру передними ногами и закричала:

— Что значит «ненастоящая»?!

— Ох, не бери в голову, сахарок… Ты самая настоящая, клянусь. Всё в полном порядке, вот толь…

— То есть… я знаю, у меня грязь вместо крови, но… — сбивчиво проговорила Эппл Блум, продолжая плакать и обнимая сестру изо всех сил. — Но я же не монстр?

— Ну разумеется не монстр! — воскликнула Эпплджек, слегка отстраняясь, чтобы взглянуть сестре в глаза.

— Но… но откуда ты знаешь, что я настоящая пони? Это ведь неправильно — состоять из грязи, и ты это понимаешь. Так почему так говоришь?

Биг Мак подошёл к ним и ткнул Эппл Блум в рёбра, удивив её настолько, что она даже плакать перестала.

— Ты выглядишь вполне настоящей для меня, маленькое яблочко, — сказал он. — А я полагаю, что кой-чего смыслю в яблоках.

— К тому же, — жеребец подмигнул ей, — ты ведь не сомневаешься в честности своей сестры, м?

Эппл Блум знала: Эпплджек олицетворяет элемент Честности, и, несмотря на некоторые разногласия, а порой даже ссоры, понимала, что её честность уступала лишь одной вещи — любви к своей семье.

— Нет, ни капельки, — ответила она, слегка опустив голову.

Биг Мак протянул копыто к подбородку Эппл Блум и осторожно приподнял её голову, чтобы взглянуть ей прямо в глаза:

— Послушай, я могу многого не знать, но кое-что знаю точно. Мы — семья. Это значит, что мы всегда вместе, несмотря ни на что. Если ты — Эппл, то имя, кьютимарка или даже цвет крови — это всё неважно. Тут нечто более сокровенное. А уж мы — Эпплы от носа до кончика хвоста, и ты не исключение. Потому даже не думай, что тебе здесь не место, что ты ненастоящая или что мы не любим тебя больше всего на свете, ладно?

Эппл Блум посмотрела на него и кивнула:

— Ладно.

— Вот и хорошо, а теперь иди сюда, — сказал Мак, хватая кобылку в такие крепкие объятия, что она даже ненадолго зависла в воздухе.

Когда к ним присоединилась и Эпплджек, Эппл Блум уже практически перестала плакать и чувствовала себя намного спокойнее.

— Но если я не чудовище, — задумалась Эппл Блум, — то почему я сделана из грязи?

— Кажись, это по моей части, а, Мак? — взглянула на брата Эпплджек.

— А-агась.

— Ладненько, но, перво-наперво, почему бы нам не пойти на кухню и не достать горячего сидру? Рассказ-то немаленький.

---

Итак, помню, я рассказывала, что случилось с мамой и папой, но, похоже, упустила, насколько сильно это по мне ударило. Конечно, мы с Маки быстро взялись за работу на ферме, у нас и выбора-то особо не было: столько дел вокруг. Однако это вовсе не означало, что я так скоро оправилась. Пусть внешне я и оставалась сильной, но на душе было погано ещё целую вечность. Даже спустя год я ревела в подушку как маленькая. А с утра лицо вновь застывало суровой маской, и я уходила лягать яблони.

Дело в том, что когда ты сдерживаешь чувства в себе, это не очень-то помогает с ними справиться. И я накручивала себя всё больше и больше, пока остальные понемногу отпускали прошлое.

Однажды я убиралась в одном из сараев и случайно наткнулась кое на что, отчего разрыдалась прям на месте. Наверное, со стороны выглядело совсем глупо, но я плакала над чёртовым пугалом. Мы с отцом его делали. Смастерили таких уже с полдюжины, чтоб поля от птиц защищать, но он решил, что ещё одно не помешает. И вот трудились над этим чучелом, аккурат когда мама с папой погибли. Там уж не до того стало.

Мы только начали набивать его сеном, и к тому времени, как я его нашла, всё уж рассохлось совсем. Понимаю, глупо звучит, но я решила во что бы то ни стало завершить начатое. Начала пробираться в сарай тайком ночью или в полдень, чтобы Маки ненароком не увидел меня. Я тогда чувствовала себя шкодливым жеребёнком, и из-за того, что именно я делала, и из-за того, что пыталась это скрывать, и вдвойне из-за того, что продолжала каждый раз плакать, едва завидев это чёртово пугало.

Уж не знаю, рассказывали тебе Маки или Бабуля как смастерить чучело, но это чутка сложнее, чем может показаться. Настоящий пони-фермер создаёт его в несколько этапов, и это своего рода традиция — делать всё правильно. Так, ежели ты работаешь в подходящий сезон, то сено подсыхает достаточно, чтобы сжаться, но не настолько сильно, чтобы сделаться хрупким. А вот мне пришлось разворотить его целые тюки, чтобы найти менее сухие стебельки в середине. При этом надобно было бы всё держать в тайне, но, как я ни старалась, сарай заполнялся лишним рыхлым сеном.

По мере того как я вплетала сохранившиеся крохи, пугало начинало всё больше походить на пони. И всё больше оно напоминало мне, как сильно я скучаю по родителям. Однажды я даже спутала на мгновение переднюю ногу чучела с папиной. Тогда я поняла, что уже не упомню, как выглядели его копыта. Он меня ими поднимал тысячи раз, вёл в первый день школы, да вот даже над этим самым чучелом трудился копытами своими, а я взяла и запамятовала. Это меня дюже сильно напугало — уж ежели я таких простых вещей не помню, недалеко и вообще всё целиком забыть.

Потом у меня возникла мысля: я стала доделывать пугало в память о папе, но ведь оно может помочь мне лучше запомнить их обоих, на свой странный манер. Копыто напомнило отца? Что ж, замечательно. Я захотела воплотить в чучеле все черты родителей, дабы не забыть их. Например, как мама вскидывала ушки, стоило только Маки с папой явиться на обед после работы в поле, или как грива падала ей на глаза в ветреные деньки. Как папа хмурил брови, размышляя над чем-нибудь замудрённым, и как блестели его глаза, когда он всё же находил выход. Я знала, что я — тот ещё умелец, но тем не менее была полна решимости и потому взялась за дело.

После этого работа вообще почти встала, частично из-за секретности, но по большей части из-за недостатка навыка. Обычно я бы не заморачивалась, да тут вот вбила себе в голову, чтоб все детали как полагается сделать, и нате вам. Нет ничего медленнее, чем неумелый перфекционист, вот что я скажу.

Подозреваю, Маки и Бабуля заметили некие странности, ведь я совсем мало спала, возвращаясь поздно ночью или вообще под утро. Однако они не стали допытываться, в чём дело.

Наконец, я закончила с сеном и чертовски гордилась собой. Кажись, даже могла слегка улыбнуться. И ежели так, то это была первая улыбка за многие месяцы. Теперь предстояло обшить пугало, а это означало работу в старой маминой швейной комнате, что было сложнее скрывать.

Оказавшись там, я нашла в шкафу почти готовый покров на чучело — должно быть, мама шила его, пока мы с папой трудились над основой. Я неплохо держалась в последние дни, однако тут снова сорвалась. Спустя время я немного оправилась и смогла приступить к шитью. Я не была такой мастерицей, как мама, но покров был почти завершён, так что через часок-другой всё было готово. Покопавшись в шкафу ещё немного, я нашла коробку с «чучельными штучками», как мы их прозвали. То бишь куча безделушек, которые можно использовать для глаз, грив, хвостов и тому подобного.

Позже, вернувшись в амбар, я сильно удивилась: покров сидел как влитой, даже поправлять ничего не пришлось. Так не бывает. Ну уж точно не с простыми фермерскими чучелами. Это же выглядело будто прямиком с самой модной выставки в мире. Разве что ткань слегка пожелтела после года в шкафу. Думала подкрасить маленько, да потом решила, мол, и так неплохо.

Позже я снова полезла в коробку со штучками. Никак не могла подобрать чего-нибудь подходящего для гривы с хвостом, зато нашла две здоровенных пуговицы. Они как сверкнули красным с золотом — сразу напомнили папины глаза. Я и давай их пришивать, а когда закончила, услышала, как телега по полю грохочет. Выбежала через заднюю дверь да порысила по саду, будто там была. Потом поравнялась с Маки, и мы вдвоём пошли домой.

Мы как раз проходили возле южного пруда, как вдруг Биг Мак остановился, а потом просто уселся на землю. Мне это показалось малость странным, но я решила, что, наверное, ему всего лишь нужно отдохнуть. Однако даже после полных пятнадцати минут он всё не двигался. Мы мало разговаривали друг с другом с тех пор, как я взялась за пугало, так что я попыталась разрядить обстановку шутливым вопросом:

— Что такое, Маки? Любуешься закатом?

— А-агась, — просто ответил он.

В последнее время я была так поглощена своим горем, что, признаться, совсем забыла о собственном брате. К своему огромному стыду, почти весь год я не задумывалась о том, как он переносил потерю. Конечно, мы много говорили об этом, стали ближе друг другу, но я до сих пор не знала, что Маки каждый день, с тех пор как умерли родители, садится возле этого пруда и смотрит на закат. Этим днём я впервые была с ним, и мы вместе смотрели, как Селестия плавно опускает солнце за холмы вдалеке.

Красно-золотой свет падал на поля, дул вечерний ветерок, шевеля тростником и камышами. Я просто смотрела по сторонам, когда мой взгляд вдруг зацепился за пучок красной травы возле пруда. Она слабо шевелилась на ветру, а когда тот создавал рябь на воде, отблески солнца сверкали меж стеблей, будто глаза за гривой. Тут я осознала, что нашла замечательный материал для гривы с хвостом, словно сама Селестия указала мне на него. Навряд ли Маки понял, почему я вдруг заплакала тогда, но он просто обнял меня, и мы просидели так до поздней ночи, пока не повылазили светлячки.

Назавтра я воротилась к пруду и собрала самые хорошие пучки той красной травы, какие нашла. Я сплела их в длинный хвост и прекрасную гриву, на манер маминой. Теперь образ пони, стоявший передо мной, вобрал в себя черты и мамы, и папы, и мог вполне сойти за моего родственника.

Однако меня всё не покидало чувство, что чего-то не хватает, так что я опять закопалась в коробку безделушек. Нашлась старинная пара очков, которая явно была не к месту; упряжь плуга; трубка из кукурузы, больше подошедшая бы снеговику; невзрачный деревянный меч и старая шляпа с пришитой розовой лентой.

Последняя находка мне приглянулась, и я нахлобучила её на пугало. Смотрелось не очень, так что я отцепила ленту. Теперь мне нравился вид, однако это было всё ещё не то. Вдруг меня осенило — я взяла ленту да завязала ей гриву, точно как мама это делала, собираясь в город. Получилось немного вычурно, но так напоминало её, что я оставила всё как есть.

И тут меня как громом поразило.

Работа была окончена.

Столько боли я вложила в это пугало, что у самой теперь почти не осталось. Я к этому времени уж оправилась более-менее, да вдруг поняла — последнее, над чем я с родителями трудилась, оно вот, закончено… И сердце защемило пуще прежнего. Как будто я прощаюсь с ними снова и снова. Будто опять осталась одна во тьме, да того и гляди угасну под тяжестью целого мира.

Лёжа в пыли и безудержно рыдая, я пыталась утешить себя, мол, у меня ещё есть Макинтош, Бабуля… Я не одна. Но наговорить-то всякого можно, а вот по-настоящему поверить — поди попробуй. У меня не получилось тогда. Ни на йоту. И я продолжала заливаться слезами, пока Маки не пришёл где-то около полуночи. Они с Бабулей начали волноваться, вот и устроили поиски. Думаю, ему пришлось просто-напросто тащить меня до кровати и укладывать спать. Весь следующий день я не вставала с постели, разве что по нужде. Я не ела и не смогла уснуть ночью. Чувствовала себя так, будто всё исчезло в непроглядной черноте, потеряв значение и смысл. Никогда раньше я не была такой беспомощной и потерянной.

Но дальше становилось только хуже.

На третий день я вернулась к работе. Не то чтобы мне полегчало, да вот беспокойство Мака и Бабули… От этого становилось только горше, я ведь его не заслуживала. Я вообще ничего не заслуживала. Так и работала, упрямая в своей печали, однако притворялась хорошо, и меня оставили в покое.

Мне стыдно за следующий кусочек истории, но я настолько отчаялась, что забралась на крышу большого амбара и глядела оттуда на землю, всерьёз задаваясь вопросом — хватит ли высоты, чтобы быстро всё закончить? Не знаю, хватило ли бы у меня духу спрыгнуть, но, к счастью, этот вопрос так и остался без ответа. Со мной случилась самая чудная вещь в жизни: розовая кобылка предложила мне кекс.

Сейчас-то я хорошо знаю Пинки, мы обе связаны с элементами как-никак, и постоянные выкрутасы уже не в новинку. Но вот до того я видела её всего пару раз, да и то в пекарне или на рынке, либо на городском празднике. Встретить Пинки прямо позади себя, на крыше амбара — вот это был сюрприз. Тем паче, что лестница была передо мной всё это время. А она, знай, стоит себе да кекс протягивает, с махонькой свечкой в середине.

Я сразу же спросила, что она тут забыла, как здесь оказалась и, разумеется, почему, во имя всего святого, она предлагает мне кекс? Всё, чего я от неё добилась, так это только что ей кажется, что, мол, мне это очень нужно. Но она настаивала, чтобы я закрыла глаза и загадала желание, прежде чем есть. Не помню, что я тогда ответила. Наверное, что-нибудь грубое, уж больно хотела её спровадить поскорее. Поэтому решила подыграть и задуть-таки чёртову свечку. Несносная кобылка улизнула ещё до того, как я открыла глаза, так что я увидела лишь кекс у себя в копыте. Чуть не швырнула его через крышу, но одумалась. Я, конечно, могла наговорить Пинки всё что угодно, но в глубине души искренне желала иного. Всё это время, весь этот год я только и делала, что мечтала снова увидеть их…

Должно быть, я смотрелась совсем нелепо, сидя на высокой крыше и изливая душу с кексом в одном копыте да кровельным молотком в другом. Однако рассиживаться не стоило, нужно было как-то спускаться, а решиться на короткий маршрут я уже не могла. Потому была вынуждена сперва скушать кекс, ибо не нашла сил просто взять и выкинуть его после всех причитаний. Это, небось, была моя первая еда за последнюю неделю, и было чертовски вкусно. Вспоминая этот случай, я думаю, что Пинки ни в жизнь не смогла бы вернее загнать меня в угол, чем на той крыше, и вынудить съесть кекс по своей воле. Думаю, эта кобылка намного умнее, чем мы склонны считать.

В общем, когда я спустилась и вернулась домой, то слопала полноценный ужин. Более того, впервые с окончания работы над пугалом я крепко и хорошо спала. Но сон длился недолго, ибо Вайнона загавкала на рассвете аки разъярённый шторм. Она милая собачка, но у ней дурная привычка тявкать на редких птиц и опоссумов, забредающих в наши края, да не останавливаться, пока я их не прогоню. Так что я проснулась, сообразила, что лай доносится с крыльца, и поплелась выяснять, в чём же дело. Вайнона повела меня к старому сараю с пугалом, куда я давненько не заглядывала. Наверное, оставила его открытым, и туда забрели какие-нибудь еноты.

Добрались мы, значит, до сарая, я открыла дверь. Солнце как раз выглянуло, и прямо внутрь светит, всё как на ладони. Смотрю — а пугало-то пропало! Я разозлилась и готова была ворваться внутрь, рвать и метать, как вдруг углядела, что за тюком сена кто-то копошится. Потом ещё и плач услыхала. Тогда я медленно, осторожно вошла и двинулась туда. Подойдя ближе, увидела, что за старой шляпой, которая не подошла тогда, кто-то был, да укрывался ей как одеялом.

Знаете, кого я там нашла? Самую дивную маленькую кобылку на свете. Её жёлтая шёрстка сияла первыми лучами солнца, глаза сверкали красным золотом, прям как папины. Хвост напоминал осенние листья своим насыщенным красным цветом, а длинную гриву удерживала розовая лента, повязанная в огромный бант, как любила делать мама.

Я дюже много плакала в последний год, но когда ты потянулась ко мне, а я обняла тебя в ответ, это впервые были слёзы не горя, но радости, которая расцвела в моей душе после долгой, тёмной зимы.

---

— И когда я подняла тебя, — продолжала Эпплджек, — ты вцепилась в свою шляпу и сразу захныкала, как только я попыталась её отнять. Пришлось надеть её себе на голову, ибо только тогда ты залезла ко мне на спину, чтоб схватиться за полы.

— Так, погоди, — подала голос Эппл Блум, — то есть шляпу ты стала носить аккурат после этого случая?

— В точку, — подмигнула Эпплджек, коснувшись края своего знаменитого поношенного убора.

— А я, получается, в некотором роде пугало? — недоверчиво протянула Эппл Блум. — Которое ожило из-за кекса?

— Если честно, я точно не знаю, как оно случилось, — Эпплджек глотнула сидра из кружки, которую сжимала в копытах. — Знаю лишь, что о такой сестре, как ты, можно только мечтать. В тебе есть лучшие черты мамы и папы, всей семьи Эпплов и даже самих Яблочных Акров. Ты — создание нашей любви. Когда я впервые тебя увидела, то вновь вспомнила о своей великой удаче быть Эпплом. А ещё ты напоминаешь мне родителей. Прям как маленькая ожившая мечта.

Эппл Блум оторвала взгляд от сидра и посмотрела в глаза Эпплджек, которые уже полнились слезами.

— Тогда мне тоже очень повезло, — сказала она, вставая и обходя стол. — Ведь у меня такие замечательные брат и сестра.

Насладившись объятиями, все трое расселись обратно.

— А почему грязь?

— Без понятия, но мне нравится думать, что мы все несём внутри частичку Акров. Тебе, поди, просто досталась большая порция.

— Наверное, так… только это всё же не проясняет дела со Свити и Скуталу.

— Какого такого дела, Эппл Блум?

— Ну, у них вместо крови тоже всякие прикольные штуки.

— Стоп, — Эпплджек прошиб холодный пот. — Чего?

Глава вторая: Нежданные дары

Шестеро кобыл и трое Меткоискательниц сидели за большим столом в главном зале библиотеки, когда в него вошёл молодой дракончик. Он принёс поднос, уставленный дымящимися чашками с горячим шоколадом, и принялся передавать их собравшимся пони. Едва затихло недовольное шипение из-за обжёгшихся язычков, Рэрити и Эпплджек кивнули друг другу, и земнопони встала:

— Наверняка вам любопытно, чего это мы вас всех тут собрали на ночь глядя, — начала она.

— Точняк, Эйджей, — встряла Рэйнбоу Дэш, немного удивив Эпплджек тем, что умудрилась так долго не болтать. — Секретные встречи — не твоя фишка, так что колись.

— Ладно… эм… мне надобно вам всем сознаться кое в чём. Я хранила большущий секрет всё это время. Да, я элемент честности, все дела, и мне нравится рассуждать, что всё-таки я не лгала никому из вас напрямую… и, честное слово, это же из лучших побуждений всё было… так что… теперь…

Эпплджек замялась, оставив неловкую паузу. Как ни странно, молчание прервала Флаттершай:

— Я, эм, я думаю, что ты поступаешь правильно, Эпплджек.

— Ага, Эйджей, мы все в курсе — ты бы не стала делать что-то совсем уж нехорошее, — снова вмешалась Рэйнбоу. — Так что не парься и рассказывай. Я уже сгораю от любопытства!

— Спасибо, девочки, — глубоко вдохнула Эпплджек. — Что ж, вы все знаете мою сестрёнку Эппл Блум и её подружек Скуталу и Свити Белль, так?

— Ну да, мы со Скутс постоянно зависаем вместе, — усмехнулась Рэйнбоу, наклонившись к той за брохуфом. — Так ведь, шкет?

Но Скуталу куда-то растеряла свою обычную живость и едва удостоила Дэш взглядом, оставив её поднятое копыто висеть в воздухе.

— Лады, Эйджей, теперь я начинаю волноваться, — протянула пегаска, повернувшись обратно к подруге. — Что случилось-то?

— В общем, Эппл Блум — не совсем обычная пони, и она, хм, формально не моя сестра. Но только формально, — повторила Эпплджек, улыбнувшись жёлтой кобылке, прежде чем продолжить. — А в остальном она во всех смыслах самая прекрасная сестра, какую только можно пожелать. Хех… это я, в сущности, и сделала, сдаётся мне, — при этих словах она нервно усмехнулась. — Как бы там ни было, стоит поведать всё с самого начала. Незадолго после того, как погибли мама и папа…

Эпплджек пересказала историю, опустив самые душещипательные моменты, которые раскрыла перед Эппл Блум ночью ранее. Когда она закончила, в комнате воцарилась полнейшая тишина, а к чашкам с какао так никто и не притронулся.

— И, раз уж я полностью честна перед вами, — продолжила Эпплджек, — пожалуй, оставила бы я это всё в тайне, если б не Эппл Блум. Она возьми да и скажи, что, мол, у подружек тоже что-то неладно с кровью. У меня голова кругом, я утра дождалась и сразу к Рэрити кинулась с расспросами. Походили вокруг да около, пока мне не надоело и я не выложила всё начистоту. А потом, эм…

— Думаю, тут я тебя перебью, Эпплджек, — проговорила белоснежная единорожка, тоже поднявшись из-за стола. Кивнув, земнопони села.

— Сегодня утром Эпплджек ввалилась ко мне в ателье, и выглядела она — уж прости, дорогуша — поистине ужасно. Я спросила: «Что случилось?» Она ответила, что вчера была не до конца честной, и Свити так испугалась всё-таки из-за Эппл Блум. Точнее, из-за какой-то штуки, которую та нашла. Затем она поинтересовалась — всё ли в порядке с моей сестрой? Конечно, я не подала виду и сказала, что всё с ней хорошо, ведь я хотела сохранить секрет, а уверенности, что говорим мы об одном и том же — не было. Как и сказала Эпплджек, мы перебросились парой уклончивых фраз, а затем она вдруг выдала, что Эппл Блум — ожившее пугало. Это было весьма ошеломляюще. Я ожидала, что Свити обнаружила свою истинную суть перед подругами. Но мало того что это оказалось правдой, так она ещё и не одна такая, как выяснилось. К подобному я совершенно не была готова. Признаюсь, я была на грани обморока от всех этих откровений, но смогла удержаться, ведь Эпплджек бы не одобрила моей, как она говорит, «театральности».

По другую сторону стола Рэйнбоу и Эпплджек переглянулись и дружно закатили глаза. Заметив это неуловимое движение, Рэрити слегка повысила голос, возвращая внимание к себе.

— В конечном итоге, — продолжила она, — я поделилась собственной историей о том, как Свити стала моей любимой сестрёнкой. Затем мы решили пригласить всех вас сюда, чтобы рассказать правду и попытаться вместе разобраться в происходящем.

— А всё-таки, что случилось? — спросила Твайлайт. — С твоей сестрой, я имею в виду. Мы знаем историю Эпплджек и Эппл Блум, но чтобы досконально всё изучить, нужна ещё и твоя со Свити Белль.

Рэрити обвела взглядом собравшихся друзей и улыбнулась. Она радовалась тому, что делится своим секретом, сбрасывая многолетнюю тяжесть с души, и считала вполне заслуженным побыть в центре внимания после рассказа Эпплджек.

— Отлично, мои дорогие, — сказала она, её ушки оживлённо взметнулись вверх от вида такой внимательной аудитории. — Только, боюсь, моя история может показаться не такой интригующей, как у Эпплджек. Всё началось несколько лет назад, когда я…

— Ты ведь не против, если я буду вести заметки? — перебила её Твайлайт, уже левитируя на стол пергамент, перо и чернильницу.

— Конечно нет, что ты, — улыбнулась Рэрити такой предсказуемой книгоежке-аликорну. — Я на меньшее и не рассчитывала.

После чего единорожка воззвала ко всем своим театральным талантам и приступила к рассказу.

---

Всё началось несколько лет назад, когда я была ещё крохотной кобылкой. Безусловно, вы все виделись с моими родителями, и хотя я их очень люблю, вы знаете, что они не настолько… хм… престижны, как можно ожидать, глядя на меня. Наша семья тоже скромна на родственников, но один всё же был. Мой дедушка.

Он был самым чудесным единорогом и работал в Кантерлоте часовщиком. А ещё довольно много путешествовал по всей Эквестрии. Каждый раз, приезжая к нам в гости, он привозил мне какой-нибудь небольшой изысканный подарок или сувенир из самых умопомрачительных мест: зебринская шкатулка для лекарств, вырезанная в тёмных джунглях железных древ; копытное зеркальце с подкладкой, украшенной изумрудами, выловленными в верховьях могучей реки Понзон; или прелестная корзина, вкопытную сплетённая ламами Далаи. Но не подарки делали его таким особенным в моих глазах, а время, проведённое вместе.

Я тогда была совсем маленькой и почти ничего уже не помню, кроме того, что он укладывал меня спать каждую ночь, как приезжал к нам. Зато прекрасно помню, как он рассказывал о своих приключениях, когда я подросла. Все истории звучали так восхитительно, особенно в сравнении со скучной понивилльской жизнью, что я постоянно просила ещё. Даже если было слишком поздно и мне пора было спать, он всегда оставался утолить моё любопытство, но просил не рассказывать маме.

Однажды, когда я уже достаточно повзрослела, мои родители спросили — не хочу ли я провести лето с дедушкой в Кантерлоте? Как вы уже догадались, я всеми копытами уцепилась за такую возможность. Мы гостили там семьёй время от времени, и этот пышный город пленил меня с первого взгляда. Шанс провести лето среди утончённых и модных столичных пони… ах, это всё, о чём я тогда мечтала.

То лето стало сном наяву. Дедушка водил меня всюду, стоило только попросить. Мы смотрели удивительные спектакли, сидели в ложах самых грандиозных опер, ели в изысканных ресторанах и не спеша прогуливались по всевозможным культурным и модным улицам города. Я не сводила широко раскрытых глаз как с модных нарядов на витринах, так и с богатых, влиятельных пони, которые в них одевались.

Как-то раз дедушка добыл два билета на эксклюзивный показ мод. Трудно поверить, но сколь бы я не пыталась потом — я не могла вспомнить ни одного модельера, ни одного выставленного платья, ничего. При этом с лёгкостью воссоздаю в памяти лицо дедушки, когда он рассказывал ошеломляющую новость про билеты.

Я чувствовала вкус жизни тем летом, оно было прекрасным, восхитительным, вот только не замедлила себя явить одна досадная мелочь. Я совершенно не учла, что буду настолько скучать по дому. В самую первую ночь, когда дедушка уложил меня спать и пошёл к себе, я вдруг осталась одна в незнакомой комнате, угнетаемая странными и пугающими звуками с улицы. Мне стали мерещиться монстры буквально в каждом тёмном закутке. Я спряталась под одеяло и заплакала, мечтая оказаться в своей родной спальне средь понивилльской тишины. Оказалось, дедушка всё же услышал всхлипы и вернулся утешить меня. Когда я пожаловалась, что в шкафу или под кроватью наверняка притаилось что-то страшное, он ответил, что всё прекрасно понял. Затем выпрямился во весь рост, окутал рог волшебным сиянием и устроил грандиозное представление, преисполненное самого чудесного театрального мастерства. Он бесстрашно распахнул дверцу шкафа, проверяя, нет ли внутри монстров, поискал троллей под кроватью и даже засунул голову в каждый ящик комода… вдруг там летучие мыши? А когда закончил с осмотром, повернулся ко мне, радостно отсалютовал и провозгласил, что отныне эта комната безопасна для сна маленьких кобылок. Его забавная выходка быстро унесла прочь все мои страхи, так что я наконец-то смогла уснуть.

Со временем поиски монстров превратились в традицию, которую мы соблюдали каждую ночь. И хотя я уже не так боялась, как в первые несколько дней, мне всё же согревала душу уверенность, что дедушка всегда будет так тщательно меня оберегать. В итоге это стало некой игрой между нами. К концу лета у нас образовался сложный сценарий, где я была принцессой, а он — моим верным стражником. Я приказывала ему своим лучшим королевским голосом: «Обеспечьте безопасность периметра, капитан!» — и после изнурительных (и всё более смешных) поисков он отдавал честь и рапортовал: «Помещение безопасно, ваше высочество, вы можете уединиться». Я салютовала ему в ответ и отпускала со службы, изо всех сил пытаясь удержаться от смеха.

Когда лето подошло к концу, я была совершенно подавлена. Я просто обожала кантерлотскую жизнь и питала слабость к изысканности и культуре, которую разделял дедушка. Вот только школьная пора приближалась неумолимо, так что мне нужно было уезжать. Зато дедушка обещал навестить меня в недалёком будущем. Я спросила — можно ли будет приехать сюда и на следующее лето, ожидая в ответ только согласие, и совершенно потеряла дар речи, когда он ответил: «Посмотрим».

Тогда я ещё не знала, что он умирает. Доктора сказали, что ему осталось жить лишь несколько месяцев, поэтому, рассказав об этом моим родителям, он попросил отпустить меня в Кантерлот, чтобы провести последнее лето вместе. Они договорились до последнего скрывать от меня страшную правду, чтобы я могла сполна насладиться этим временем.

В следующий раз я увиделась с ним примерно через месяц учёбы. Лишь несколько недель разлуки, но как он изменился за это время! Его щёки ввалились, рёбра проступили сквозь кожу, а мешки под глазами… я таких не видела даже после бессонной ночи на каком-то торжестве, где он учил меня танцевать. У меня сразу появилось нехорошее предчувствие, но я так и не разгадала точную причину, пока дедушка не отвёл меня в комнату и сам всё не рассказал.

Сначала я просто отказывалась в это верить. Дедушка не мог умереть, он был всегда, сколько я себя помню. Это ощущалось подобно исчезновению горы или океана. Тем не менее, пока мы сидели там вдвоём, осознание постепенно приходило ко мне, и в конце концов я зашлась в слезах. Он утешал меня, плавно покачивая на копытах, пока я пыталась объяснить сквозь плач, как сильно люблю его. Как сильно люблю всё, что мы вместе делали, что мы видели, как люблю ту или иную безделушку, которую он дарил мне, и проведённое на том или ином вечере время. В свою очередь, он признался, что наше лето стало настоящей сказкой и в его жизни тоже, и было чудесно провести его с такой необыкновенной маленькой кобылкой.

Спустя какое-то время, всё ещё плача, я откинулась назад и спросила:

— Н-но если тебя не станет, кто же будет оберегать меня от монстров?

Наклонившись ко мне, он улыбнулся и ответил:

— Думаешь, я мог забыть о такой важной вещи? — затем его рог засветился, и магия вытащила что-то из сумки в углу.

— Я привёз тебе стража получше, — сказал он, ставя своё творение на пол перед нами.

Это оказалась заводная кукла, причём довольно большая. Не сильно меньше меня тогдашней. И, как вы, наверное, догадались, то была белая единорожка с фиолетово-розовой гривой.

— Позволь показать, — попросил он, выключая свет. Как только тот погас, кукла начала двигаться. Её рог слабо засветился, а сама она прошлась по всем тёмным углам, даже в шкаф заглянула. Причём останавливалась и водила головой, тщательно всё освещая. Обойдя комнату целиком, она промаршировала обратно в центр, повернулась ко мне и отсалютовала.

Я так и не поняла, как именно в этой кукле переплелись магия с технологией. Дедушкино мастерство достигло таких высот, что положительно невозможно было различить эти две вещи. Но это не было важно, главное — это был самый удивительный подарок из всех, что он мне когда-либо дарил. Позже родители рассказали мне, что на её создание дедушка потратил почти всё время с конца лета и до приезда в Понивилль. Именно поэтому он так и задержался — хотел во что бы то ни стало успеть закончить работу, пока не стало слишком поздно.

После того как я восторженно проверещала, что это «самая удивительная, изумительная, лучшая… вещь… на свете!», я решила прояснить одну странность, которая до сих пор не давала мне покоя.

— Но, дедушка, — спросила я. — Почему она выглядит как маленькая кобылка, а не как ты?

Я никогда не забуду его ответ, равно как и любовь, которой полнились его глаза в этот миг.

— Потому, моя дорогая Рэрити, что старый жеребец вроде меня, конечно, может сразиться с парой-тройкой теней и даже победить их… но молодая кобылка… Вот уж где истинное могущество. Видишь ли, кобылка вроде тебя может сделать всё, что пожелает. Перед ней простирается целая жизнь, и у неё есть все шансы одолеть любую преграду нашего великого мира, какую бы он ни попробовал воздвигнуть на её пути.

Дедушка умер через пару месяцев после этого. Большую часть времени он пролежал в больнице, и хотя мы навещали его, я по-прежнему должна была ходить в школу, а родители — на работу. Похороны стали одним из самых грустных событий в моей жизни, но я смогла преодолеть это. А каждую ночь, когда я уходила спать, маленькая кобылка-стражница, что он подарил мне, добросовестно хранила мою комнату, прогоняя тьму.

Позже, получив кьютимарку, я подумала, что все проблемы теперь позади. Моя судьба перестала быть загадкой, и курс совершенно точно установился прямиком на вершину мира моды. Но, к сожалению, я росла, а слава и удача по-прежнему обходили меня стороной. Закончив школу, я сильно удивилась и даже оскорбилась тем, что все дома моды и дизайна, в которые я отправила портфолио, просто отказали мне. «Отсутствие практического опыта» — гласили самые мягкие отзывы. Менее мягкие… Что ж, полагаю, вы представляете, какими бессердечными могут быть некоторые модельеры.

И, конечно же, я оказалась далеко не в восторге от единственной работы, которую смогла найти. Швея при местной химчистке. Ничего, кроме мелких изменений в одежде и приведения её в надлежащий вид время от времени. Тем не менее, я смогла наконец выпорхнуть из родительского гнезда, чего тогда желала всей душой.

Погрязнув в этой нудной работе среди множества шумных машин, я всё больше и больше впадала в уныние. Это было просто невыносимо. И мне нисколько не помогало осознание, что большинство моих школьных друзей уже работали или учились в величественных городах а-ля Мэйнхеттен или Филлидельфия, следуя за своей судьбой, пока я застряла тут, в Понивилле, пришивая пуговицы.

Сразу оговорюсь — мои проблемы и близко не стояли с переживаниями Эпплджек, но всё же я чахла в тяжкой, беспросветной тоске. Метания между неблагодарной работой и досадным отсутствием личной жизни превращались в нисходящую спираль, пока я осознавала — мир, который должен был стать моей сценой, даже не пригласил меня на прослушивание.

Единственная вещь не менялась в моей жизни: каждую ночь, стоило только потушить свет в спальне, маленькая стражница обходила её по кругу и салютовала мне, пусть даже мой страх перед темнотой уже давно иссяк. Это стало такой обыденностью, что отвлекало внимание не больше тостера, готовящего хлеб с утра.

Так бы всё и продолжалось, но однажды чаша моего терпения переполнилась. Очередной покупатель накричал на меня за то, что я слишком выпустила его пальто, хотя пуговицы и так едва выдерживали богатое телосложение этого жеребца. Это стало последней каплей.

Я просто ушла домой и обиделась на весь мир. Пробовала сварить чаю, чтобы немного успокоиться и прийти в себя, но это не помогло. Мне не хватало сосредоточенности для чтения, а работа настолько опротивела, что я и смотреть на нитки с иголками не могла. Сдавшись, я поплелась спать, хотя было ещё рано, и когда комната погрузилась во мрак, а стражница начала свой обход — я зарыдала. Мне вспомнилось, как дедушка говорил, что маленькие кобылки смогут справиться с чем угодно. Но у меня не было однозначной проблемы, вроде дизайнерских дилемм или срочных проектов. Была просто жизнь, с которой я совершенно не могла совладать. К чему это всё? Что бы я ни делала, мир не менялся, и никто не заметил бы разницы, исчезни я завтра. Пустышка, не имеющая значения.

Следующим днём я вовсе не пошла на работу и даже не отправила записки. Просто сидела дома и самым постыдным образом обижалась. Я провела так и следующий день, и идущий за ним. В своей апатии я даже не мыла гриву в эти три дня! Можете себе это представить? Все мои мысли занимало то самое волшебное лето с дедушкой в Кантерлоте. Столько радости и надежд я видела тогда вокруг, сейчас же это всё казалось таким недостижимо далёким… И тут в дверь позвонили.

Сперва я пропустила звонок мимо ушей. Мне казалось, что это кто-то с работы пришёл узнать, почему я не являлась на смены, а я была совершенно не в состоянии объясняться. Но звон повторился. И ещё раз. Я предпочла не замечать этого. Потом колокольчик выдал рефрен из «Оды к радости» Нейтховена¹, что положительно невозможно для него. Это был простой латунный колокольчик со шнурком.

За дверью, как вы уже догадались, стояла Пинки Пай. Как и Эпплджек, я совсем не знала её тогда, поэтому меня несказанно удивило появление на моём пороге странной розовой кобылки, протягивающей кекс. Мне остаётся только гадать, насколько безобразно выглядела моя грива, но тогда это меня не волновало. Я лишь лениво удивилась её визиту, потому что из-за общего уныния мне было по большей части всё равно. Как и с Эпплджек, Пинки стала уговаривать меня загадать желание. На это я бегло пробормотала какую-то общую фразу, лишь бы она ушла поскорее, но в глубине души почувствовала кое-что. Наверное, тогда я не облекала это в слова, но, думаю, желание звучало примерно как «обрести то, ради чего стоит жить». Только не подумайте, что я хотела свести счёты с жизнью, просто мне нужна была некая цель, некий смысл существования.

Стоило мне загадать желание, как Пинки тут же ушла, оставив меня с кексом стоять в дверях. Так что я решила сразу пойти на кухню, ведь была довольно голодна, а о фигуре в тот момент я не сильно беспокоилась из-за своих переживаний. Выпечка Пинки, как и всегда, оказалась восхитительно вкусной. Поев, я провела внизу остаток дня и даже нашла силы немного почитать и отвлечься.

Наконец, отправившись спать, я поднялась наверх и сразу потушила огни, машинально ожидая пробуждения механической кобылки, что осветит мой путь ко сну. Знакомого голубого сияния не последовало, и я включила свет обратно. И застыла в немом изумлении. Невероятно реальная, полная жизни и подозрительно знакомая кобылка спала посреди кровати, свернувшись калачиком.

Признаюсь, я действовала не столь импульсивно, как Эпплджек. Сперва я понятия не имела, что делать, и совершенно растерялась. Мне пришло на ум, что, возможно, эта кобылка спряталась тут, удирая от школьных хулиганов, или что-то в этом роде, хотя она выглядела ещё слишком юной для школы. Рассматривая её, я начала замечать явное сходство с куклой дедушки, и все мои рациональные объяснения начали меркнуть. Я бегло осмотрела комнату — вдруг эта кобылка-нарушительница что-то сделала с механизмом — но, конечно же, ничего не нашла. Разочарованная, я снова повернулась к жеребёнку на кровати. И стоило мне это сделать, как кобылка проснулась, открыла глазки и улыбнулась самой чудесной улыбкой, какую я когда-либо видела.

---

— Это не было мгновенное прозрение, — заключила Рэрити. — Но, оглядываясь назад, я вижу — маленькая механическая стражница защищала меня годами после смерти дедушки, только я уже не нуждалась в присмотре. Теперь настала моя очередь быть защитницей. Мне не хватало ответственности и целеустремлённости, что появляются, когда оберегаешь нечто дорогое сердцу. Свити Белль стала воплощением этого в образе младшей сестры, которой у меня никогда прежде не было.

С этими словами Рэрити повернулась к своей сестрёнке и сжала ту в крепких объятьях, после чего осторожно смахнула слёзы с глаз.

— Это очень душевная история, Рэр, — сказала Эпплджек, подметив, что у всех присутствующих глаза тоже были на мокром месте. — Но уж очень хочется узнать истинный секрет тех кексов.

Последние несколько минут Пинки прыгала вверх-вниз в дальнем углу комнаты быстрее, чем позволяла физика. При упоминании кексов, однако, частота прыжков как-то ускорилась еще больше, приближаясь к частоте отбойного молотка.

— Простите, — сказала Эпплджек. — Я потребовала от неё дать Пинки-клятву, что она не раскроет рта, пока я не скажу. А то, небось, до самого утра бы просидели, — она повернулась к розовому пятну. — Лады, Пинки, можешь говорить. Как именно были сготовлены эти кексы?

Пинки сделала невообразимо глубокий вдох… и продолжила вдыхать, пока на кухне не начали гаснуть свечи. Тогда она улыбнулась и заговорила:

— Я получила три желания от Джинна и не могла решить, что с ними сделать, поэтому я оставила их в кладовой до дня, когда наконец-то выпадет комбо из подрыгушек уха, хвоста и ещё хвоста, и я знала — мне стоит испечь кексов, так что я выбрала розовый, ведь это мой любимый цвет, даже несмотря на то, что кексы были черничными, а черника обычно синяя, но можно сделать розовую чернику, и вообще-любую-начинку тоже, если сильно захотеть, потому что цвет не влияет на вкус, правда, наверное, многие пони удивятся голубому лимонному торту, но у меня-то не лимонные, а очень хорошие черничные кексы, в которые я и положила эти желания и оставила на окне остывать, хотя обычно я так не делаю, ведь все знают — так у вас получится полный дом муравьёв, а ещё тётушек, но, поскольку моё левое переднее копыто дёргалось каждый раз, стоило мне подумать о маринованных огурчиках, я знала, что кексы нужно положить на окно, а когда вернулась, их осталось всего два, прямо как я и ожидала, а потом мой хвост снова задрожал вот так: вправо-вправо-влево-наверх-влево, и я поняла — надо взять кексик для пони на крыше амбара, которая выглядела глупышкой даже для меня, ведь зачем быть на амбаре, если можно быть внутри него, но хвост никогда не ошибается, поэтому я пришла и вручила ей кекс и сказала загадать желание, потому что если в кексике есть желание, должен быть тот, кто его загадает, а когда она сделала это, я ушла, даже не подозревая, что на самом деле она хотела совсем другого, а на пути домой мой хвост задрыгался вверх-вверх-вправо-влево-вверх, и я, конечно же, взяла кексик к симфонии дверного колокольчика, но когда пришла, то нашла только колокольчик и никакой симфонии при нём, так что решила сыграть одну сама, правда, понадобилось несколько попыток, но в итоге всё-таки получилось, или мне показалось, что получилось, в общем, для меня это прозвучало как симфония или как часть от неё, а потом Рэрити открыла дверь, и её грива была в полном беспорядке, и это весело, ведь грива Рэрити всегда была в порядке, кроме случая, когда она вернулась с того забега, или ещё когда мы прогоняли дракона, впрочем, неважно, её грива выглядела забавно и я дала ей кекс, и она загадала желание, которое было не тем самым желанием, а я побежала домой и устроила вечеринку своему хвосту, потому что он наконец-то перестал дрыгаться.

Внезапная тишина оглушила всех собравшихся, будто они добрались до центра спокойствия в сердце словесного урагана. Твайлайт посмотрела вниз и обнаружила, что её зачарованное перо для заметок уже исписало лист пергамента, край стола, пол под столом и было на полпути к кухне, даже и не думая останавливаться.

Эпплджек потрясла головой, приходя в себя:

— Притормози, подруга, — попросила она. — То бишь ты заполучила три желания от джинна?

— Не от джинна, глупенькая, — ответила Пинки. — Их подарил мой друг Джинни из Филлидельфии. Он единорог, пекарь и шаман.

— А он их откуда взял? — спросила Эпплджек.

— От джинна, конечно! Это, похоже, единственный способ получить пачку из трёх желаний, и лучший шаман знает, что делать. Вы бы видели, как он работает! Раскладывает свои сложнющие руны на полу тёмного подвала, а потом вызывает каких-то огроменных огненных существ и даёт им то, что они попросят. Он говорит: «Хочу три желания», и они такие: «Пятьсот бит», а он: «Нет, даю двести пятьдесят и точка», и тогда те соглашаются: «Ладно, приятель, но только если добавишь тот пирог с банановым кремом. Моя жена любит их и…»

— Хорош, Пинки! — прервала её Эпплджек. — Мы куда-то не туда ушли от темы.

— Оки-доки-локи! — с довольной улыбкой уселась на место розовая пони.

— Так, минутку, — попросила Твайлайт. — Твой друг, Джинн… Его полное имя случайно не Дженерос Мелоди?

— Ух ты! Тоже знаешь Джинни? — ответила Пинки.

— Он был одним из экзаменаторов, когда я поступала в школу.

Пинки посмотрела на Твайлайт и непонимающе склонила голову.

— Ну, знаешь, — продолжила аликорн. — День, когда я получила кьютимарку? Превратила родителей в растения, левитировала в воздух всех учителей и трансформировала Спайка в огромного, пятидесятифутового дракона, проломившего крышу?

— А, этот день! — воскликнула Пинки, оставив Твайлайт в недоумении: был ли это сарказм или же искреннее осознание.

— В общем… похоже, после этого у него случился нервный срыв. Селестия позже рассказала мне, как он ворвался к ней с заявлением об отставке, говоря, что с огненными элементалями с нижних планов работать безопаснее, чем с молодыми кобылками, которых Селестия, очевидно, горит желанием видеть в школе.

— Погодь, дай мне уточнить, — попросила Рэйнбоу Дэш. — В свой первый день в школе ты до того напугала учителя, что он улепётывал от тебя через пол-Эквестрии?

Твайлайт, всё ещё одолеваемая чувством вины, даже если это всё произошло много лет назад и было не по её воле, лишь тихонько вздохнула:

— Да, похоже, что так.

— Ты чего, Твай, это же круто! — восхитилась Рэйнбоу, ткнув её в плечо. — Чертовски смешно и круто! Ты хоть представляешь, сколько своих учителей я бы хотела так приколоть?

— Ну, я всё ещё чувствую себя плохо из-за этого.

— Ой, не парься, Твай. К тому же, если бы не ты, Пинки не достались бы те желания, и трёх потрясных кобылок могло не быть с нами.

При этих словах Твайлайт улыбнулась.

— Думаю, ты права. В итоге всё сложилось хорошо.

— Ну да, — заявила Рэйнбоу, оборачиваясь к Пинки. — Слушай, у меня вопрос. Если ты раздобыла три желания от джинна…

— Не от джинна…

— Грр, ладно… хорошо. От своего приятеля Джинна… То почему ты не загадала желание сама?

Пинки задумалась на мгновение, а потом посмотрела на Дэш, склонив голову набок в искреннем замешательстве:

— Я не понимаю тебя…

— Почему не использовала одно для себя, а просто отдала их все?

— Но зачем мне тратить желание, чтобы пожелать то, что я и так сделала с желаниями?

— Погоди, — сказала Дэш, скрипя шестерёнками в голове. — Ты говоришь, что всё, чего ты хотела, это пожертвовать желания другим?

— Ну конечно, Дэши. Разве есть им лучшее применение, чем сделать трёх пони счастливыми?

Рэйнбоу Дэш была слегка удивлена таким ответом. Это имело смысл. По крайней мере в стиле Пинки Пай, ведь она постоянно хотела, чтобы все вокруг улыбались. Однако Рэйнбоу даже не подозревала, что это стремление было настолько искренним, что сама мысль — эгоистично потратить желание для себя — просто не пришла в голову Пинки. Тем не менее пегаска, как ей показалось, всё-таки нашла один просчёт.

— А почему не загадала бесконечность желаний? — спросила она улыбающуюся Пинки. — Тогда бы ты смогла раздать их целую кучу.

— Ох, Дэши, ты такая глупенькая, хи-хи. Все знают, что нельзя желать ещё больше желаний.

— Почему?

— Потому что их число и так безгранично.

— Но ведь у тебя было только три!

— Именно! Поэтому я и отдала их!

Рэйнбоу Дэш стукнула копытом по лбу, вздохнула и обратилась к эксперту в магии:

— Твайлайт, — сказала она. — Может быть, ты добавишь сюда хоть каплю смысла?

Тем временем Твайлайт, наученная горьким опытом, приготовила побольше пергамента и как раз ставила перо переписывать всё с пола и стола. Услышав своё имя, она оторвалась от заметок:

— Что? — рассеяно спросила аликорн. Затем, промотав в голове последние секунды разговора, продолжила. — О, да, конечно.

— Итак, Пинки, — начала она. — Давай посмотрим, сможем ли мы выяснить ещё пару деталей.

— Ладушки, Твайлайт!

— Ты сказала, что положила желания в кексы?

— Да-да!

— А как именно ты сделала это?

— Это как выпечка тортов. То есть, торты ко дню рождения — номер один среди самых популярных тортиков, и они просто не могут быть без желания внутри!

— Ла-а-адно… — протянула Твайлайт, мысленно вычёркивая все пункты, хоть как-то связанные с Пинки-чувством. Затем она вернулась к заметкам и попыталась сформулировать следующий, более подходящий для Пинки вопрос.

Скуталу воспользовалась паузой, чтобы высказаться:

— Это всё, конечно, замечательно, — сказала она дрожащим от слёз голосом. — Пинки, магические кексы, и Рэрити с Эйджей получили сестёр по волшебству! Но где моя часть объяснений!?

Твайлайт повернулась к маленькой оранжевой кобылке и успокаивающе обняла её крылом.

— Ох, Скуталу, прости меня. Мы не нарочно.

Пегасочка укуталась в объятья и всхлипнула.

— Простите, я не хотела кричать… просто… я спрашивала родителей, удочерили ли они меня или ещё чего, и они на меня так забавно посмотрели… и…

Свити Белль обошла вокруг стола и встала рядом с подругой, чтобы той было спокойнее.

— Что они ответили, Скутс?

— Ну, сказали: «Нет, что ты» — и спросили, почему я вообще об этом задумалась. Я утаила наши открытия про кровь и прочее и вывернулась тем, что они умеют летать, а я — нет, отсюда и вопрос. Тогда родители завели свою шарманку про «однажды всё наладится», как обычно, в общем. Только вот вчера ночью я услышала разговор о том, как они нашли меня, и в их голосах было столько растерянности… Думаю, мама с папой были так же сбиты с толку, как и я.

Твайлайт посмотрела на Скуталу с глубоким беспокойством.

— Так твои родители совсем не знают о происходящем с вами тремя и о том, что ты здесь?

— Нет, — призналась та, повесив голову. — Я просто сказала им, что собираюсь поиграть с друзьями в городе, как и всегда.

Твайлайт вздохнула, без труда вообразив себе, как остро могут отреагировать родители Скуталу на вести об участии своей дочери во всех этих делах без их ведома и согласия. Только она собралась озвучить свои сомнения и отправить кобылку домой, как её глаза наткнулись на взгляд Эпплджек, показывающий, что той есть, что сказать. И земнопони начала первой:

— Я знаю, что ты удумала, Твай, но уже мало толку отправлять её домой. Заварил кашу, так не жалей масла, а мы уж тут маленько наварили делов.

— Чего? — встрепенулась Скуталу и подняла голову. — Нет, так нельзя! Я тоже хочу всё выяснить, а мои родители ничего не расскажут, даже если бы знали хоть сколько-то!

— Воу, притормози, сахарок, — сказала Эпплджек. — Я ж и толкую: незачем так делать, правда, Твайлайт?

— Полагаю, я поняла тебя, Эйджей, — призналась аликорн и посмотрела на кобылку под своим крылом. — Можешь остаться. Однако мы так и не узнали ничего о тебе в частности. Я могу только предположить, что это как-то связано с потерянным третьим кексом, но, похоже, шансы найти пони, который что-то знает об этом, крайне малы.

— Эм… вообще-то, — подала голос Рэйнбоу, смущённо потирая копытом затылок, — я вроде как знаю, куда он делся.

Твайлайт, Рэрити и Эпплджек дружно посмотрели на радужногривую пегаску «тем самым» взглядом и вздохнули:

— Рэйнбоу Дэш…

— Слушайте, как будто я знала, что там внутри магия, честное слово, — оправдывалась Дэш, нервно оглядываясь вокруг в поисках поддержки. Получив в ответ лишь молчание, она решила просто рассказать свою историю.

Глава третья: Забота о других

Ладно, это было очень давно, в то время мы с Флаттерс ещё жили в Клаудсдейле. Я как обычно проводила время за тренировками и летала прямо возле Понивилля. Виляла меж деревьев, скользила над реками и нехило так проголодалась в процессе. А вмазаться на моей привычной скорости в дерево — то ещё удовольствие, сами понимаете, поэтому с голодом нужно было что-то делать.

К счастью, я тогда уже нашла этот обалденный яблоневый сад на краю города и частенько там останавливалась перекусить парой яблок. Мда, если сейчас так подумать, я, кажись, задолжала Эйджей несколько ящиков, но тогда… ну, не то чтобы у меня не было выбора, но это же всего лишь пара штук с целого сада!

Так что вот, я шумно промчалась сквозь ряды яблонь, немножко подкрепилась и устроилась вздремнуть на одной из них. Проснулась поздно вечером, когда уже пора было возвращаться в Клаудсдейл на вечерние занятия. И да, я училась, можете не уточнять. Даже настолько крутая пони, как я, не может вступить в погодную бригаду, не понимая хоть чего-то в метеорологии и прочих штуках.

В общем… после сна осталась какая-то слабость, так что надо было немного размяться. Поэтому я не ломанулась сразу в Клаудсдейл, а решила сделать крюк по живописным окраинам Понивилля. Лечу, значит, и вдруг повеяло, наверное, вкуснейшим запахом в мире. Я притормозила и после небольших поисков нашла его источник — кексы. Они стояли на подоконнике какого-то дома, с задней стороны, поэтому я спланировала вниз — разузнать, что да как. Это оказалась пекарня — ещё до ремонта Кейков — а у меня как раз завалялась пара бит, так почему бы не взять чего-нибудь сладкого, чтобы сахар помог не заснуть на уроках? К тому же мой желудок просто не позволял пройти мимо такого чудесного запаха. Я приземлилась, вышла к наружной стороне и только приготовилась войти, как увидела на двери табличку «вернусь позже». Недовольная, я уже собралась уходить, но только встряхнулась перед полётом, как ветер сменился и запах кексов ударил мне прямо в нос.

«Это же кондитерская, — подумала я. — Ну кто станет волноваться из-за одного кекса?»

Теперь-то я понимаю, что стоило оставить немного бит в качестве оплаты или типа того, но тогда даже не задумалась об этом. Просто стащила кексик и быстренько смылась прямо в Клаудсдейл, пока никто не заметил. Решила — усядусь в кампусе и наконец поем в тишине и покое.

В кампус я прилетела со стороны парка. Он находится с краю и вроде как считается наполовину городским, так что там есть как всякие качели с горками для жеребят, так и куча скамеек и прочего для взрослых. Местечко вполне подходило для небольшого перекуса, потому я приземлилась на лавочку возле качелей и уже готовилась откусить огромный кусок, как вдруг увидела Флаттершай. Она была на площадке для жеребят и что-то делала в облачнице. А, ну да… это как песочница, только для пегасов. Там специально просеянные облака, которые хорошо держат форму, чтобы жеребятам было удобнее лепить всякие штуки.

Я думала окликнуть Флаттершай, но вовремя углядела её грустный вид. Ну, ещё более грустный, чем обычно. Вы не знаете тогдашнюю Флаттерс — ей здорово доставалось от других жеребят, когда мы были маленькими, и, ну… с появлением метки стало получше, но не сильно… С её застенчивостью, как вы поняли, она не стала мисс популярность и в колледже тоже. Неважно, в общем, она выглядела грустнее, чем обычно. Может, я и не была самой честной пони тогда, но мне хочется верить, что была и остаюсь самой верной. Я не могла бросить Флаттершай, а у меня в копыте очень удачно оказался кекс, так что я мигом сообразила кое-что, для чего нужен был единорог.

Углядев в дальнем конце парка прогуливающегося профессора, я ринулась к нему и попросила зажечь мне свечку на кексе. Он сперва посмотрел на меня как на сумасшедшую, но потом пожал плечами, и с его рога на свечу сорвалась искра. Я помчалась назад, и… да уж, кажется, у такой скорости есть свои недостатки. Короче говоря, он согласился помочь снова, и на этот раз я очень осторожно долетела к Флаттершай через всё поле.

— Хей, Флаттерс, не хочешь кекс? — спросила я.

Она подскочила и завизжала. То есть, типа, тихонько так завизжала. Ну, вы поняли. Думаю, я подошла к ней со спины настолько осторожно, что не издала ни единого звука, и она даже не подозревала обо мне, пока я не заговорила.

— Вот, — сказала я, сунув кекс ей под нос. — Загадай желание!

Она ответила, что сегодня не её день рождения или как-то так, на что я сказала лишь:

— Когда ты знаешь настолько крутую пони, как я, тебе не нужно ждать дня рождения!

Знаю, звучит слащаво, но ведь главное — это намерение, ага? Так или иначе, она задула свечу и махом умяла кекс, я даже моргнуть не успела. Мы поболтали немного, и она вроде взбодрилась, отчего я тоже почувствовала себя лучше, пусть и осталась без кекса. А потом я поняла, что опаздываю на уроки, так что быстро попрощалась и улетела. И в общем-то всё.

---

— То есть как это «всё»? — растерялась Скуталу. — Про меня вообще ничего не было!

— Эм… — подала голос Флаттершай. — Наверное, мне стоит рассказать свою часть истории. Если вы, эм… если вы не против, конечно.

— Мы не против! — выкрикнула Скуталу, распластавшись по столу и протягивая копыта к пегасочке. Глаза жеребёнка сверкали уверенностью, пусть даже её тон и выдавал готовность разрыдаться в любой момент. — Я должна узнать правду!

Зрачки Флаттершай сузились, а сама она прижала ушки, когда явно взвинченная маленькая пегасочка вторглась в её личное пространство. Однако ей удалось быстро восстановить самообладание и начать собственный рассказ.

---

Хорошо, эмм… понимаете… Дэши говорила чистую правду. У меня был очень тяжёлый день. Профессор истории пригрозила мне, что завалит на экзамене из-за частых пропусков. Я пыталась объясниться, ведь прилежно ходила на все занятия и, возможно, всего лишь была слишком тихой во время переклички, из-за чего меня не было слышно в окружающем гомоне. Она же сказала, что это мои проблемы, и вернулась к своим документам. Мне хотелось настоять на своём, но не получалось выдавить и слова, поэтому, когда она подняла глаза и поинтересовалась: «Что-то ещё?» — я лишь промямлила: «Нет, спасибо», — и вышла из кабинета. Меня это так разозлило. Она поступила несправедливо и грубо, а я ещё и поблагодарила её. Я ненавидела себя за робость, но всё же просто опустила голову и пошла прочь.

Потом я опоздала на занятия по выправке полёта, где снова всё прошло не лучшим образом. Тренер заорал на меня перед всеми, стоило мне только показаться в зале, из-за чего весь класс тут же уставился на меня. Не в силах вынести их взгляды, я отвернулась, но теперь не видела, куда приземляюсь, поэтому запуталась в собственных копытах и упала. Даже плохие летуны засмеялись надо мной, а тренер, спрашивая про опоздание, сказал: «В следующий раз соломки подстелю». Я просто не выдержала, расплакалась и убежала оттуда. Мне было всё равно, провалила ли я и этот предмет, мне просто хотелось оказаться как можно дальше ото всех них. Поэтому я побежала на самое большое открытое пространство поблизости, которое смогла найти — в парк.

Стоял полдень, и жеребят там не было, зато были студенты и преподаватели, спешащие по своим делам. Самой далёкой ото всех вокруг оказалась детская площадка, где я и остановилась. Кататься на качелях не было настроения, поэтому я уселась в облачнице и тихо плакала про себя.

Через некоторое время я стала водить копытом по облачному песку, выводя простые узоры, смотреть, как он ссыпается вниз, когда я поднимаю горсть, и просто всеми способами пытаться отвлечься. Точно не знаю, отчего начала лепить что-то, но, думаю, просто хотела занять копыта и голову. Сама того не замечая, я сделала маленькую облачную кобылку грубоватой формы. Начала с ней разговаривать, хотя больше с собой, наверное. Я рассказывала о своих бедах, о том, как ненавижу свою застенчивость и неумение летать. Удивительно, но… эм, в общем, понемногу мне становилось легче от этого.

Продолжая мастерить фигуру, я задумалась, как было бы хорошо иметь настоящего друга, с которым я могла бы поговорить, который бы походил на меня. С этими мыслями я начала добавлять детали. Решила, что она будет пегаской, как и я. Она будет такой же одинокой, будет чувствовать себя изгоем, как и я. Сделала ей маленькие крылья, ведь она должна плохо летать, как и я. Мне казалось, что будь у меня кто-то, как две капли воды похожий на меня, то он бы вправду понял все мои проблемы, поэтому воображаемого друга создавала соответствующим. Тут Рэйнбоу Дэш подкралась сзади, и у меня душа в копыта ушла.

Когда я наконец восстановила дыхание, она стояла перед облачницей, слегка смущаясь, и протягивала кекс. Он был розовым, с присыпкой и маленькой зажжённой свечкой. Дэш сказала загадать желание. Я очень растерялась, ведь совсем не понимала, почему она ни с того ни с сего предлагает кекс. Мне пришло в голову, что она так поздравляет меня с днём рождения, и я попыталась извиниться перед ней, если раньше вдруг называла неправильную дату. Тогда она сказала: «Когда ты знаешь настолько крутую пони, как я, тебе не нужно ждать дня рождения!»

Эм… я понимаю, ты думаешь, это звучало слащаво, Дэши, но меня правда тронули твои слова, хоть и немножко не сразу. Так вот, я чуть не задула свечку прям в тот же миг, чтобы не расстраивать такую добрую ко мне пони. Вдобавок, после всех размышлений, которыми полнилась моя голова, пока я была в парке последнюю пару часов, у меня созрело весьма сильное желание. Но тут мысли наконец дошли от ушей к голове, и я по-настоящему услышала, что сейчас сказала Дэш. Мне и не нужен воображаемый друг! У меня уже есть друзья, есть пони, которые заботятся обо мне, включая одну пегаску, достаточно крутую, чтобы угостить меня кексом, даже если сегодня не день моего рождения.

Когда я поняла всё это, то почувствовала вину за своё эгоистичное поведение. Ведь сама знала многих пони, которым было гораздо хуже, чем мне. Вспомнился разговор с моей мамой, состоявшийся парой недель ранее, когда я приехала домой. Мы допоздна болтали за чаем, и она рассказывала, как сильно переживает за одну из своих сотрудниц. Бедная кобыла с мужем ждали жеребёнка и были очень взволнованы. Мама рассказывала, что та могла без устали болтать о детской, которую они пристроили, о придуманных именах. Но за неделю до нашего разговора… ох, мне снова хочется плакать от одних только мыслей об этом, н-но у неё случился выкидыш. И что ещё хуже, мм… она, скорее всего, не сможет иметь детей, так сказали доктора. Мама плакала, рассказывая это, и я тоже разрыдалась. Это было очень грустно.

А теперь, спустя всего две недели, я расстроилась лишь оттого, что могла провалить предмет или споткнулась перед парой пони, которые надо мной посмеялись. Как мне можно было желать чего-то для себя, когда моя жизнь была так хороша по сравнению со многими другими? У меня на глазах начали выступать слёзы, пока я стояла как вкопанная, а Дэш уже переминалась в нетерпении, так что я глубоко вдохнула, готовясь задуть свечу. Как и у остальных, моё желание не было определённым. Я только знаю, что в тот момент желала той кобыле и её мужу… их загубленной семье… я всей душой желала им счастья.

---

— Воу, — выдохнула Рэйнбоу. — Этого ты мне не говорила. Я тогда спросила тебя, что случилось, и ты рассказала только про учителя, который пытается завалить тебя, а я пообещала помочь разобраться.

— Н-ну, я, эмм… — начала отвечать Флаттершай.

— И ты слопала тот кекс за две секунды. Что это было?

Флаттершай слегка покраснела.

— Кажется, я, эм, могла пропустить обед из-за всей своей хандры.

— Классика! — расхохоталась Дэш, отчего робкая пегасочка покраснела ещё больше.

Когда Рэйнбоу отсмеялась, в центре внимания неожиданно оказалась Пинки.

— Я так и знала! — объявила розовая кобылка. — Я вам говорила, говорила, говорила, говорила, говорила, говорила! — тараторила она, пританцовывая на задних ногах и указывая на всех по очереди.

— Говорила нам что? — не поняла Твайлайт.

— Что так вы наживёте тётушек!

— Чего? — Эпплджек была совершенно сбита с толку, как и остальные.

— Я говорила: никогда не оставляйте выпечку на подоконнике, ведь так у вас получится полный дом муравьёв, а ещё тётушек!

— Всё ещё не понимаю, сахарок.

— Сестра мамы Скуталу — тётя, а у Скуталу нет братьев или сестёр, так что сестра её мамы раньше не была тётей, но сейчас она тётя, потому что Флаттершай загадала желание на кексе, который Рэйнбоу Дэш стащила, потому что я оставила его на подоконнике, потому что… — Пинки завершила свою тираду, стоя на коленях в центре стола, воздев копыта к небу (или, скорее, к крыше), и довольно громко крича. — Так вы наживёте тётушек!

На несколько секунд воцарилась тишина, во время которой Пинки беззаботно вернулась на своё место, по-видимому, вполне удовлетворённая тем, что высказала свою точку зрения.

— Ладно, — заговорила Твайлайт. — Думаю, это всё действительно имеет смысл… в стиле Пинки, — большинство пони за столом слегка усмехнулись, включая саму Пинки, которая никогда не упускала шанса посмеяться, пусть даже и над собой. Однако одна кобылка не присоединилась к веселью.

Раздавшиеся совсем рядом всхлипы заставили Твайлайт обернуться и посмотреть на Скуталу. Глаза пегасочки были полны слёз, и она пыталась вытереть их уже промокшей шерстью у копыта.

— Что случилось, Скуталу? — спросила Твайлайт, снова обнимая её крылом в попытке утешить. Кобылка отпихнула его в сторону и вывернулась от аликорна.

— Вот, — сказала она, тыча в крыло Твайлайт. — Вот что случилось!

— Что ты имеешь в виду, дорогуша? — спросила Рэрити, которая теперь оказалась ближе всех к Скуталу.

— Я… я не могу летать, — кобылка захлебнулась рыданиями, а, совладав с собой, обвиняюще указала копытом на Флаттершай. — Не могу летать, потому что она хотела друга, не умеющего летать!

Флаттершай дёрнулась назад от этих слов, их правдивость задела её за живое.

— Я… не имела в виду… — запнулась она.

— Но ты сама сказала это! — закричала Скуталу. — Сказала, что дала мне маленькие крылья, чтобы я плохо летала! Просто чтобы ты могла себя почувствовать лучше! А теперь посмотри на меня!

С этими словами оранжевая кобылка схватилась зубами за крыло и вытянула на полную длину, показывая, насколько оно крошечное, а затем отпустила его.

— Надеюсь, ты счастлива!

К тому времени Флаттершай тоже сидела в слезах.

— Прости меня, — плакала она. — Я никогда не хотела ничего подобного.

— Ну, конечно, ты не хотела, — громко вмешалась Рэрити, встав со своего места. — Никто тебя не обвиняет.

Единорожка повернулась к Скуталу, аккурат когда та собралась возразить, что она, вообще-то, обвиняет.

— Подойди ко мне, моя дорогая, — мягко попросила Рэрити и заключила кобылку в долгие объятия.

— Итак, — продолжила она, оказавшись лицом к лицу со Скуталу. — С чего ты решила, что маленькие крылья мешают тебе летать?

Пегаска выглядела растерянной, но замешательство было лучше слёз, поэтому она клюнула на приманку и объяснила, что у всех жеребят в школе большие крылья и потому они уже могут летать.

— Ох, дорогуша, дело не только в размере крыла, — ответила Рэрити.

— Но почему тогда…

— Шшш… Просто немного послушай, позволь мне договорить. Итак, как ты считаешь, кто летает лучше: Рэйнбоу Дэш или Флаттершай?

— Эмм… — Скуталу почуяла какой-то подвох, но всё же решила ответить. — Ну, Рэйнбоу Дэш, ясен пень!

— Несомненно… — таинственно сказала Рэрити. — А если выбирать между Твайлайт и Рэйнбоу?

Скуталу даже хихикнула: она видела, как новоиспечённая аликорн несколько раз пропахала носом землю во время лётных уроков с Дэш.

— Рэйнбоу, конечно.

— Интересно… — протянула Рэрити, направившись к комоду в углу комнаты. — Твайлайт, если позволишь…

Вышеупомянутая аликорн кивнула, предполагая, что догадывается, куда клонит подруга. Дождавшись одобрения, Рэрити подняла в воздух скрученную полоску ткани и подошла к хозяйке библиотеки. К этому времени большинство присутствующих были озадачены наравне со Скуталу.

— Теперь, дорогая, — обратилась Рэрити к Твайлайт, — не будешь ли ты столь любезна?

Та улыбнулась и встала, после чего растянула крылья во всю длину. Рэрити развернула ткань, продемонстрировав своё стремление использовать её в качестве измерительной ленты, и отметила на ней как общий размах крыльев, так и длину каждого по отдельности. В этом не было особой нужды, ведь именно Рэрити сшила платья на коронацию Твайлайт и прекрасно знала все мерки. Всё затевалось лишь ради внимания маленькой пегаски, чьи глаза были сейчас широко раскрыты. После снятия мерок аликорн сложила крылья и уселась обратно.

— Флаттершай, не могла бы ты подойти сюда на минутку?

Жёлтая пегасочка скромно засеменила вокруг стола и тоже расправила крылья, по-прежнему избегая взгляда Скуталу — обвинения всё ещё были свежи в её памяти.

— Спасибо, дорогая, — поблагодарила Рэрити, закончив мерить, и повернулась к Скуталу. — Если ты взглянешь сюда, то можешь увидеть, что крылья Флаттершай короче крыльев Твайлайт лишь на дюйм или около того. И это весьма впечатляюще, ведь мы сравниваем с аликорном, прошу заметить. В то же время, полагаю, мы все можем согласиться, что они обе… ну, не обижайтесь, дорогие, но в искусстве полётов вы звёзд с неба не хватаете. Я права?

Рэрити понимала, что, скорее всего, слегка задела чувства Флаттершай последним замечанием, но то было ради общего блага, и она загладит свою вину позже.

— Да, это точно про меня! — улыбнулась Твайлайт.

Рэрити улыбнулась ей в ответ, радуясь, что та отвлекла внимание от застенчивой пегаски.

— И, конечно же, — продолжила единорожка, — никто не сомневается — я, по крайней мере, точно — что Рэйнбоу Дэш, ммм… «на двадцать процентов круче» их обеих. Правильно?

Эпплджек сдавленно хихикнула над тонкой подколкой, но Скуталу пропустила её мимо ушей и просто ответила:

— Ну да, всё так!

— Тогда, как мне кажется, мы должны ожидать, что её крылья будут на двадцать процентов длиннее, не так ли?

Скуталу, к её чести, начала понимать, к чему всё идёт. Увы, её упрямство и несокрушимое преклонение перед Дэш одержали верх, так что она не захотела сдаваться так легко.

— Эм… конечно, — осторожно сказала кобылка и тут же поправилась. — Если учесть, ну там… вес, рост…

Рэрити рассмеялась — было приятно видеть, что Скуталу начинает рассуждать более здраво. Ну и кое-какая возможная сцена, которую Твайлайт тоже успела вообразить, судя по страху в её глазах, также добавила толику веселья. Единорожка подумала, что вполне могла бы претворить в жизнь озорную мысль, и никто из крылатых пони не стал бы ей перечить. Никто бы не сказал «нет» её попыткам помочь испуганной кобылке, но… нет. Такой розыгрыш был скорее в духе Пинки, да и не подходил сейчас.

— Не переживайте, девочки, — сказала она успокаивающе, в основном обращаясь к Твайлайт. — Я не собираюсь вас тут взвешивать!

Облегчения на мордочке фиолетовой принцессы было хоть отбавляй. Рэрити знала, что подруга до сих пор стесняется изменений из-за быстрого роста после внезапной аликорнизации.

— Тем не менее, — продолжила она, — я могу вас заверить, оставив подробности, что Флаттершай весит меньше Рэйнбоу Дэш. С этим разобрались?

Осознав, что Рэрити ждёт её одобрения, Скуталу поспешно кивнула.

— Ну что ж. Дэш, дорогуша, будь любезна — подойди, пожалуйста, сюда.

Рэйнбоу неуверенно двинулась вокруг стола. Она раньше не переживала о размере своих крыльев, и ей совсем не нравилась шумиха, разведённая Рэрити вокруг этой темы. Судя по всему, она была абсолютно уверена, что крылья Дэш окажутся короче, чем у аликорна Твайлайт. И это нормально, правда же? Никто не может тягаться с принцессами, в этом нет ничего зазорного. Но ведь крылья Флаттершай оказались почти настолько же большими. Наверное, это не очень хорошо. Теперь, чтобы не выделяться, ей придётся уложиться в тот же дюйм разницы. Но её крылья явно не настолько велики, иначе что тогда Рэрити пытается донести до Скуталу? А вдруг она ошибается, и…

Размышления пегаски прервал вежливый кашель. Рэйнбоу глянула вверх и увидела, что Рэрити кивает ей на до сих пор сложенные крылья. «Точно, надо всё-таки раскрыть их», — подумала Дэш. Сказано — сделано. И всё же чертовски интересно было, каким же окажется результат. Она не хотела проигрывать, но тут нельзя было победить, просто сильнее постаравшись.

— Расслабься, дорогая, — попросила Рэрити. — Ты не на соревновании.

Рэйнбоу Дэш вдруг поняла, что её крылья аж слегка подрагивают — настолько сильно она старалась растянуть их пошире — поэтому усилием воли заставила себя расслабиться.

Пару секунд спустя Рэрити закончила мерить, и пегаска вернулась за стол.

Единорожка вытянула ленту перед собой, демонстрируя Скуталу получившийся итог.

— Как видишь, крылья Дэш не только не длиннее на двадцать процентов, чем у Флаттершай или Твайлайт… но даже короче! Примерно на десять процентов.

Вот тут Рэйнбоу удивилась даже больше Скуталу. Раскрыв крыло, она недоверчиво на него уставилась. Рэрити увидела это и повернулась к подруге:

— Я же сказала, это не соревнование, — затем она обратилась к Скуталу. — Так вот, я пыталась объяснить тебе, что размер крыла почти не влияет на умение пегаса летать. Гораздо важнее — как показывает пример Рэйнбоу — такие вещи как: решимость, мастерство, ловкость и практика. Как ты управляешься с воздухом вокруг себя. Есть взрослые пегасы с крыльями ещё меньше твоих, и они прекрасно летают. Тебе лишь нужно набраться терпения. У тебя всё получится, я обещаю.

С этими словами Рэрити протянула копыта и обняла маленькую кобылку, на что пегасочка ответила взаимностью.

— Так… я не… калека? — спросила Скуталу.

— Нет, моя милая, и я обещаю — ты будешь в полном порядке.

— Ну, у тебя маленькие крылья, — вмешалась Эппл Блум, тоже пытаясь подбодрить подругу. — И что? Ты хотя бы не грязевой монстр.

— Ага, — поддакнула Свити Белль. — И не робот с голубой светящейся жижей вместо крови.

— Постой, — вклинилась Рэйнбоу, — твоя кровь светится голубым?

Свити смутилась и нерешительно ответила:

— Ммм, да, светится.

— Это… так… клёво!

— Эм, — замялась Свити, всё ещё в недоумении. — Спасибо… наверное?

— Не могу сказать «клёво», — произнесла Твайлайт. — Но это, безусловно, захватывающе. Не против, если я, ммм, возьму образец?

— Моей крови?

— Обещаю, ты почти ничего не почувствуешь. Эппл Блум и Скуталу, вы тоже — так я смогу должным образом всё изучить.

Меткоискатели уставились на Твайлайт с большим опасением.

— Пожалуйста, девочки, — умоляла та. — Ради науки?

— Эм, ну… ладно, — сдалась Эппл Блум, а за ней и Свити со Скуталу кивнули в знак согласия.

— Ой, спасибо, спасибо! Сейчас вернусь, — умчалась в подвал Твайлайт, быстро возвратившись с набором пробирок и шприцов.

Учёный аликорн быстро взяла пробы крови у всех трёх кобылок. Пони дружно охали и ахали над светящимся образцом Свити, и только Твайлайт одинаково восторгалась также грязью и водой.

— Ух ты, а это уже интересно, — комментировала она, сканируя и исследуя образцы специальными заклинаниями. — Все три полны скрытой магии на прежде неизвестном мне уровне.

Она повернулась к Свити.

— Вот тут всё совсем очевидно. Здесь магия единорогов, и это очень логично, учитывая, что вы обе единорожки и что исходный механизм был создан также талантливым единорогом, если история верна. Так, остальные двое, хм…

Твайлайт взглянула на Эппл Блум.

— Я, наверное, совсем не изучала этот вопрос, даже в последний год перед получением крыльев. Магия земных пони — очень тонкая вещь, и я пока научилась только чувствовать её на подобающем уровне и немного использовать, с тех пор как стала аликорном. Несмотря на это, она очень сильна в тебе, словно ты состоишь из самой земли.

— Ты имеешь в виду: из грязи? — спросила Эппл Блум.

— Думаю, ты можешь называть как хочешь, но здесь сокрыто куда больше. Теперь Скуталу, — Твайлайт обернулась к пегаске. — Твоя кровь тоже насыщена колдовством. Вообще, похоже, оно имеет тауматургические корни, даже выступает в роли коагулянта. Совершенно удивительно! И наверняка крайне важно, учитывая, что в остальном образец являет собой обычную воду.

— В моей крови есть магия?

— О да, удивительно много скрытой магии пегасов!

— Но, — удивилась Скуталу, — этого не может быть. У пегасов же нет магии.

— Ну конечно есть, — слегка растерялась Твайлайт от того, что пегаска не знает таких вещей. Рэрити лишь приложила копыто ко лбу и вздохнула, после чего наклонилась к ещё более смутившейся кобылке.

— Дорогуша, я это пыталась тебе показать ранее. Основа вашего полёта — не крылья и не их размер. Это магия пегасов. Она же позволяет вам ходить по облакам, сопротивляться ударам молний, управлять погодой и возводить целые города. Летаете вы благодаря ей. Даже самые большие пегасьи крылья не способны оторвать своего владельца от земли без этой магии.

Было видно, что Скуталу всё ещё сомневается, и Твайлайт увидела замечательный шанс прочитать небольшую лекцию.

— Всё так. Взгляни на бабочек, или птиц, или… О, подожди секунду, — Твайлайт умчалась наверх, вернувшись с заспанной совой на спине.

— Совелий, можешь, пожалуйста, раскрыть крыло ненадолго?

— Ху, — только и ответил он.

— Так, я знаю, что ты устал, и я очень извиняюсь, что разбудила тебя, но не ругайся, пожалуйста, это займёт пару секунд.

Совелий неохотно приоткрыл один глаз, будто раздумывая над следующим словом, но передумал. Чем скорее это всё закончится, тем скорее его оставят в покое, так что он молча отвёл крыло в сторону. Твайлайт сделала то же самое.

— Как видите, размах крыльев Совелия не сильно уступает моему, но его тело намного меньше и легче, ведь ему приходится летать без магии.

— Ага, думаю, в этом есть смысл, — признала Скуталу. — К тому же, мы как-то раз пробовали летать на дельтаплане, и он был огроменным, больше любых крыльев, но мы всё равно навернулись.

Твайлайт ответила нервным смешком. Как эти кобылки постоянно попадают в такие чудные и зачастую опасные передряги? Впрочем, об этом можно поволноваться потом. Она отпустила Совелия и продолжила:

— Итак, мы убедились, что владение собственной внутренней магией — важнейшая составляющая полёта. Это достигается упорными тренировками, которые учат манипулировать окружающим воздухом в паре с движениями крыльев.

— Погодите-ка… — вмешалась Рэйнбоу Дэш, переменившись в лице. — С чего это два единорога объясняют пегасу, как летать, когда у вас тут есть лучший летун Эквестрии?

Рэрити мгновенно охватила ярость, и прежде чем кто-нибудь успел хотя бы моргнуть, она развернулась к Дэш, наставила на неё копыто и прорычала:

— Потому что ты…

Осознав, что она готова перейти на крик, если прямо сейчас не успокоится, белоснежная единорожка заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть и подождать, пока не перестанет дёргаться от разочарования глаз.

— Потому что ты, — продолжила она уже более подобающим тоном, — видимо, не в состоянии это сделать.

— В смысле? — смутилась Дэш. — Я постоянно вожу её с собой на лётные тренировки.

Рэрити снова глубоко вдохнула.

— Да, — произнесла она. — Тогда ты, наверное, уже объяснила ей всё? Что ей нужно найти свою магию, сосредоточиться на ней, сфокусировать на воздухе возле крыльев, уплотнить его в одних местах, рассеять в других, подстроить всё это под ритм взмахов и уменьшить сопротивление атмосферы, разогнав её вокруг тела?

— Эмм… — протянула Дэш в недоумении. — Оно и не нужно. Надо только оттолкнуться, взмахнуть крыльями и просто, ну, почувствовать воздух вокруг себя.

— А если это не работает? — спросила Рэрити.

— Что ж, тогда стоит сильнее стараться.

Рэрити сокрушённо вздохнула.

— Сильнее стараться? Это единственный совет, который ты способна дать ей?

— Ну, я ещё каждый раз показываю ей кучу классных трюков и манёвров. О, и мы прошли все правила четырёх основных гоночных лиг!

Рэрити лишь устало посмотрела на голубую пегаску, которой хотя бы хватило ума смутиться от никудышности своего оправдания.

— Она права, шкет, — признала Рэйнбоу. Не в силах больше выдержать взгляд Рэрити, она посмотрела на Скуталу. — Наверное, я не самый лучший учитель. За меня всё делают инстинкты, и я никогда не училась летать — оно выходит само собой.

— Но… — сказала Скуталу. — Ты же лучшая! Ты же единственная в мире можешь исполнить Сверхзвуковой радужный удар!

— Хех, так-то оно так, — почесала затылок Рэйнбоу. — Но, эх, я даже не знаю, как у меня это получается. Я лишь «сильнее стараюсь», вот и всё, в общем-то.

Единорожка легонько улыбнулась при этих словах, радуясь, что Дэш начинает понимать происходящее и потихоньку уступает.

— Кстати, хотела спросить, — повернулась к ней Рэйнбоу. — Откуда ты столько знаешь о фишках нашего полёта?

— Любопытство, дорогуша. Твайлайт не единственная здесь, кто читает книги, чтоб ты знала.

— Хей, — обиделась Рэйнбоу. — Я тоже читаю!

Тут Рэрити с Твайлайт дружно ухмыльнулись.

— Да-да! Вы же сами знаете! Я как бы все шесть книг Дэринг Ду прочитала, которые вышли в этом году!

Ухмылки Твайлайт и Рэрити стали лишь ещё шире, как и у остальных пони в комнате. Скуталу же выглядела шокированной наповал.

— Подожди, — с подозрением сказала она. — Ты любишь читать?

От осознания, что она хвалилась тем же, над чем в открытую насмехалась всего пару лет назад, Рэйнбоу застыла как вкопанная, пока до неё самой не дошла ирония происходящего и она не начала хохотать.

— Хех, мда… выходит, что так, — призналась она и себе, и Скуталу. — Но, Рэр, если по чесноку: что заставило тебя открыть книгу о полётах?

— Ну что ж, — произнесла та. — Если ты всерьёз вознамерилась узнать… Я тогда встречалась с одним симпатичным пегасом. Как-то раз я спросила его, каково это — летать, а он не нашёлся, что ответить. Тем не менее, на следующую нашу встречу он принёс мне книгу об этом. Кажется «Полёт и перья» Квиксильвера.

— Спайк! — крикнула Твайлайт. — Где у нас…

— Уже бегу, — отозвался молодой дракончик. Его куда более нормальной громкости голос был всё же легко различим, когда он покинул своё место, расположенное лишь в футе от аликорна. Быстро взобравшись к нужной полке, Спайк вернулся с упомянутым томом.

— Спасибо, — поблагодарила Твайлайт. — И прости за крик, я не думала, что ты…

— Да, да, да, — протянул Спайк, пренебрежительно махнув лапой. Лёгкая усмешка сводила на нет весь его недовольный тон. — Никто никогда не замечает благородного грозного огнедышащего дракона у себя под копытами.

Твайлайт мягко хихикнула, кладя книгу на стол и перелистывая несколько страниц.

— Да, — сказала она, — думаю, стоит начать именно с этого пособия. Я его даже перечитала несколько месяцев назад. Выбор, конечно, за тобой, но мне оно помогло встать на крыло.

— То есть, — протянула Скуталу, — ты говоришь, что научилась летать по книге?

— Это ж Твайлайт, — весело сказала Рэйнбоу. — По-любому так всё и было. Она, наверное, даже дышать училась по книге!

— Ха-ха, Дэш, очень смешно, — ответила та. — Но, если серьёзно, я нахожу это пособие весьма полезным. Я не утверждаю, что достигла вершин мастерства, занимаясь по нему, но некоторое понимание базовой техники всё же получила.

— Ага, шкет, — сказала Дэш, её голос приобрёл ободряющие нотки. — Тебе стоит прислушаться к ней и Рэрити. Они, может, и умничают за четверых, но обычно знают, о чём говорят. К тому же, когда ты осилишь основы, я смогу тебе показать некоторые классные трюки во всей красе!

— Правда? — спросила кобылка, всё ещё обескураженная тем, что её спортивный идол пытается втюхать ей книгу.

— Самая что ни на есть! То есть, после всего тут сказанного я выгляжу как аист, который в итоге бросил тебя на произвол судьбы. А ещё я не могу позволить настолько близким мне пони быть хоть немного ниже планки совершенной крутости!

— Но прочитать целую книгу?

— Ты ведь не собираешься позволить какой-то книжонке встать между тобой и небом?

Скуталу поняла, что оказалась в ловушке. Она хотела летать больше всего на свете, но… читать книгу, не навязанную в школе? С другой стороны, даже если Дэш теперь любит книжки, это, наверное, не так и плохо…

— Ладно, — решила она. — Я попробую.

— Превосходно! — обрадовалась Твайлайт, цокнув копытами. — Теперь давайте посмотрим. У тебя есть библиотечная карточка? Нет… хм, неважно, дайте минутку, я только найду нужную форму…

— Твайлайт! — воскликнула Эпплджек.

— Да, Эйджей? — рассеянно ответила та.

Пони-фермерша тактично кашлянула, кивая на снова потерявшую решительность кобылку.

Твайлайт догадалась, на что намекает Эпплджек. Подобное было вопиющим нарушением всех библиотечных порядков, но она признала правоту подруги. Это была всего лишь книга. Ей не следует постоянно придерживаться правил, пусть даже нарушать их было мучительно больно.

— Эмм, а знаешь что? — произнесла Твайлайт. — Не бери в голову. Просто возьми книгу и принеси обратно, когда закончишь. Договорились?

Скуталу кивнула в ответ.

— Ну-ка, — Рэйнбоу Дэш подтолкнула кобылку крылом. — Что нужно сказать?

Скуталу вздохнула, но покорно ответила:

— Спасибо, мисс Спаркл.

— Всегда пожалуйста, Скуталу, — улыбнулась Твайлайт. — Если появятся вопросы, ты всегда можешь обратиться ко мне, или — думаю, все согласятся — к любой из девочек.

— Конечно, дорогуша, — добавила Рэрити. — Мы всегда будем рады помочь.

— И вы вдвоём тоже, — сказала Твайлайт, кивая Свити Белль и Эппл Блум. — Я знаю, у вас обеих есть сёстры, но если понадобится помощь в занятиях магией или возникнут вопросы по ней, то я буду здесь.

— Спасибо, Твайлайт, — монотонно, в унисон протянули кобылки, хотя на самом деле их лица сияли улыбками.

— Рада помочь. Итак, кто-нибудь хочет… — речь Твайлайт оборвалась, как только она заметила, что Пинки вновь трясётся вверх-вниз, улыбаясь до ушей.

— Эмм… Пинки… хочешь чем-нибудь поделиться… снова?

— Я просто так счастлива! — возвестило розовое пятно. — Я отдала три желания, и теперь только в этой комнате аж девять пони и один дракон стали счастливее. А ещё нельзя забывать о тёте и родителях Скуталу, которые стали больше улыбаться, когда она появилась в их жизни, и большом-пребольшом семействе Эпплов — они теперь чаще смеются, ведь Эппл Блум рядом, и, конечно же, родители Свити не могут не радоваться, когда слышат её чудесное пение. Теперь представьте всех их друзей, и друзей этих друзей, и ещё их друзей, и даже пони-почтальона, которому Меткоискатели помогли тогда, и того, кто получил их письмо взамен потерянного — они все стали счастливее, а в нашем безумном, большом, просторном мире живут десятки и десятки, если не сотни и сотни, или даже тысячи и тысячи остальных пони, чья жизнь тоже стала счастливее! Видите! Я же говорила — желания безграничны! Стоит лишь отдать их, и они умножатся во много раз! Знать, что так много пони вокруг чувствуют себя счастливее — это самая-супер-пупер-крутая вещь в мире! И мне кажется — не существует ничего, способного меня сделать ещё счастливее, чем сейчас!

— Что ж, — хитро сказала Твайлайт. Она искренне улыбалась впечатляющей самоотверженности своей подруги, но также она улыбалась обнаруженной лазейке, которой могла воспользоваться. — Я собиралась спросить, не хочет ли кто-нибудь ещё по чашке какао, прежде чем пойти домой…

И на этот раз Пинки всё же показала, что тоже может ошибаться. Впрочем, с улыбкой слизывая пену и крохотную зефирку у себя с носа, она нисколечко этим не огорчилась.

---

Позже вечером Эпплджек возвращалась на ферму с сестрой.

— Так… — начала Эппл Блум. — Я не стала заводить об этом речь в библиотеке, ведь Скуталу была сама не своя, но я всё не могу взять в толк суть магии земных пони. Все из нас владеют ей?

Эпплджек ненадолго задумалась, продолжая шагать по дороге.

— Хм, конечно же все. Мы, земные пони… не такие показушные, как единороги. Наша магия — это не светящаяся левитация, не могучие заклинания, ничего такого. Это нечто, как сказала Твай, тонкое.

— В смысле?

— Ну, например, сбивание яблок. Большинство пони могут подумать, что всё дело в силе. Что я просто лягаю дерево со всей мочи. Конечно, я стараюсь бить как следует, но на одной грубой силе далеко не уедешь и все яблоки с удара не собьёшь.

— Не собьёшь?

— Что ж, небось, если силёнок хватит, то почти всё сумеешь. Но тут… как бы есть связь с самими деревьями. Некое ощущение, чутьё — куда копыта направить, под каким наклоном. А в миг удара возникает своего рода единение, и дереву открывается твоё желание, чтоб оно отпустило все яблоки, которые бережно хранило для тебя.

— Так вот отчего у меня не выходит так же лихо сбивать их!

— Хех, сахарок, тебе ещё и подрасти малость не мешало бы. Спору нет, не всё в силу упирается, но без неё никуда, даже если ты шибко искусна.

— А как ты стала укус… искусной?

— Тут дело не только в сбивании яблок, Блум. Тут важна вся природа земных пони. Особенно умение сажать и выращивать растения. Тебе же знакомо, когда идёшь по берегу ручья весной и чувствуешь, как всё вокруг будто готово взорваться жизнью?

Эппл Блум задумалась на минуту.

— Ага, думаю, я понимаю, о чём ты толкуешь.

— Или, проходя мимо деревьев зимой, ты ощущаешь, как в каждом из них теплится жизнь. Прямо знаешь, что они спят и ждут возвращения тепла.

— Я всегда считала, что мне это кажется и я сама себе выдумываю.

— Хех, оно в некотором роде так и есть, однако это вполне себе часть нашего мира. Как я упоминала, тут всё тонко. Но ты можешь наловчиться уделять этому больше внимания.

— Правда? А как?

— Сбавь пыл, сестрица. Я ж говорю, не так многому удаётся научить. Терпеть не могу повторять за Рэйнбоу, но подобное только ты сама и можешь постигнуть.

Эппл Блум погрустнела.

— А всё-таки, — не сдавалась она, — как вообще земные пони такому учатся?

— Просто работай над собой. Обращай внимание на жизнь подле себя. Сосредоточься на ней, когда гуляешь по полям и лугам, пробуй почувствовать больше. Со временем ты освоишься. Не родилось ещё Эппла, что не обрёл бы крепкую связь с землёй под своими копытами!

Эппл Блум вздохнула, опустив голову.

— Ну чего? Не такого ответа ты ждала?

— Не совсем. Ну, то есть, перестань, Эпплджек. Это всё походит на сборище никчёмных небылиц.

— Хочешь, я тебе скажу, что ты получишь всю свою магию, если просто станцуешь пять раз вокруг майского дерева в полнолуние, исполняя древний обряд земных пони?

— Правда? — с волнением спросила Эппл Блум.

— Нет, прости, — рассмеялась Эпплджек. — В жизни не бывает лёгких путей. Тебе предстоит трудиться, как и любому земному пони с начала времён.

— Но я не обычная пони! — возразила кобылка.

Эпплджек поглядела на младшую сестру, не зная, как лучше ответить, но в конце концов решила сохранить светлый настрой.

— Что ж, — сказала она. — Где-то в сарае завалялась пара шестов от палатки, если тебе так хочется потанцевать.

Эппл Блум лишь фыркнула и закатила глаза.

Глава четвёртая: Неуловимые перемены

Следующие недели обернулись для Меткоискателей чем-то вроде скоростного аттракциона всевозможных переживаний. Они уговорились сохранять свою истинную сущность в тайне от остальных жеребят, хотя привычного веселья поубавилось, когда даже Эпплджек поддержала эту затею. Вдали же от чужих ушей три кобылки изо дня в день собирались в своём клубном домике и часами напролёт обсуждали и фантазировали о своём рождении из волшебных кексов. Эппл Блум и Свити Белль в основном интересовались, как их особенности проявятся в будущем. Скуталу утверждала, что её не волнует, сделана ли она «из облаков или вообще из сахарной ваты», куда больше внимания уделяя своим новым открытиям из книг о полётах. Пегаска вновь была полна энергии и энтузиазма, что не могло не радовать её подруг. Новый подход к лётным урокам подарил кобылке новую надежду.

Время шло, и жизнь троицы потихоньку возвращалась в привычное русло. Мысли о странной крови и ещё более странных кексах исчезали из повседневных разговоров, постепенно сменяясь обычными жалобами на домашнюю работу, пустой болтовнёй и случайными идеями — их верными спутниками.

Однако не всё стало как прежде. Все три кобылки признались друг другу, что пытались практиковаться в своей скрытой магии, на которую указала Твайлайт. К тому же Свити и Эппл Блум дивились на Скуталу, которая теперь постоянно ходила, уткнувшись носом в книгу. Некоторые перемены определённо к лучшему — решили они, — а так как энергия и нетерпеливость пегаски никуда не делись, жизнь у Меткоискателей снова стала довольно приятной.

Меж тем Твайлайт весьма заморочилась, пытаясь выяснить, чем же на самом деле являются кобылки. Она писала Селестии и Луне, пересказывая сложенную воедино исходную историю, дополненную своими ранними версиями. Селестия ответила, что ни она, ни её сестра не сталкивались ранее с подобным, но предложила Твайлайт некоторые источники, в которых той стоило покопаться. Очень немногие из них принесли плоды, хотя несколько зацепок всё же удалось выудить. Однако единственной весомой вещью, оставшейся на копытах у Твайлайт после первых недель исследований, было только правильное название того, что являют собой эти кобылки. Слово «голем».

Она нашла его в древних сказаниях земных пони, описывающих времена ещё до объединения племён. Согласно легендам, первый голем появился на свет в одной из их деревушек для защиты создателей от грабежей единорогов и пегасов. Его возвели из грязи с берегов деревенской реки и оживили магией земных пони. Когда Твайлайт отыскала это слово, она смогла проследить ещё несколько легенд о големах в других источниках. Были разные вариации, но основной костяк оставался неизменным: живое существо из неживой материи, призванное защищать окружающих и зачастую обладавшее необычной или могущественной магией. Где-то основой служили ткани и плетения, где-то груды камней или даже самоцветов. Большинство применяло грязь, как в оригинальной легенде.

Встречались даже истории, в которых жизнь обретали статуи, картины и прочие вещицы. Однако подобное не называли словом «голем», и в таких делах обычно были замешаны единороги. Твайлайт считала, что скорее всего речь шла о разновидностях заклинания с ироничным названием «оживление». Похожих заклятий — позволяющих даровать подобие жизни изначально неживым предметам — известно несколько штук, но они дают лишь видимость, не более. Твайлайт прекрасно знала, что магия единорогов не оживляет материю, а только манипулирует ей. Конечно, «результат» таких чар может быть — и зачастую бывает — живым, однако само по себе чудо жизни единорогам неподвластно. Можно сломать кости и прикончить их творение, можно залечить раны и спасти его, но только земные пони напрямую касаются жизненной силы. Поэтому Твайлайт была совершенно уверена, что настоящие рассказы о големах — если они вообще настоящие — должны содержать именно их магию.

Конечно, не нашлось почти никаких современных доказательств такому могуществу. Большинство пони даже не задумывались, что их земные собратья вообще обладают магией, хотя после парочки наводящих вопросов признавали — некоторые, чуть ли не магические, вещи удаются земным пони лучше всех. Знают где копать колодец? Несомненно. Ощущают, когда цветок вот-вот распустится? Определённо. Чувствуют, что друг заболеет даже раньше него самого? Конечно. Но вдохнуть жизнь в глину? Как-то не очень правдоподобно.

— Правдоподобно, хех… — хихикнула Твайлайт над этим словом, когда поняла о чём думает. Несомненно, при работе с мифами и преданиями нужно сохранять скептицизм, но насколько «правдоподобной» была её собственная жизнь, если остановиться и присмотреться внимательнее? Только пару лет назад никто не верил её словам о возвращении Найтмер Мун, пока это не произошло. И конечно, никто бы ни в жизнь не поверил, что в тот же день орава молодых кобылок освободила Луну от Найтмер, если бы сама ночная принцесса не была свидетельницей и прямым подтверждением. Туда же Сомбра, возвращение Кристальной Империи, вторжение чейнджлингов. А уж искать «правдоподобность» там, где мало-мальски замешан Дискорд — даже пытаться не стоит. Помня обо всём этом, Твайлайт пересмотрела свои ожидания. Если прошедшие года чему и научили её, так это… хм. Не то чтобы она поверила в существование некой «судьбы» — она всё ещё была убеждённым сторонником свободы воли, — но приобрела здоровое уважение к «роковым совпадениям». Три кобылки, все созданы из ничего магическими кексами, в один и тот же чудной день, который как-то затронул и её с остальными Элементами… Да, Твайлайт считала, что должна поддерживать некоторый скептицизм, но также должна давать шанс «мало» — или даже «не» — вероятным вещам. Особенно, если поблизости мелькает один кудрявый розовый хвост… Так что она продолжала читать.

Двигаясь по древним страницам и памятуя о своих рассуждениях, Твайлайт увидела, что некоторые истории выглядят вполне убедительно, стоит лишь дать им одну поблажку на «правдоподобность». Тем не менее, нашёлся рассказ, который заставил её крепко задуматься. Рассказ, повествующий о големе из веток и деревьев. То была легенда о первом древесном волке, в которой описывалось как он был создан и как обратился против — съев заживо — своего создателя, поскольку та не знала меры в жестокости к собственному творению. Твайлайт ни на секунду не могла поверить, что три маленькие кобылки — хоть они и были по-своему разрушительны — могут иметь что-то общее с монстрами из Вечнодикого леса. Она пыталась успокоить себя тем, что это были, в лучшем случае, легенды, и они даже близко не стояли с достоверными, «правдоподобными» для неё источниками. После недавнего просветления это утешение отдавало пустотой, и Твайлайт очень желала, чтобы создательница из этого сказания оказалась не земной пони.

Только-только она убрала фолиант с душераздирающей историей и отправилась на кухню за чаем, как в дверь постучали.

— Уже вернулась? — спросила Твайлайт, когда из-за открытой двери показалась Скуталу.

— Да, — кивнула кобылка. — Я дочитала те две книги, что ты мне дала тогда. Думаю, большая часть понятна, но там точно есть суждения, которые я никак не могу ухватить.

Твайлайт всерьёз удивилась, что пегаска вообще разобралась в этих книгах. Когда Скуталу вернулась всего лишь три дня спустя, как одолжила пособие Квиксильвера, аликорн решила, что та собирается сдаться. Вместо этого, кобылка попросила ещё. Твайлайт притащила пару сборников лётных упражнений и вдобавок биографию известных летунов, но Скуталу лишь отмахнулась, заявив, что ей нужны книги о том, как летать, а не о том, как размахивать крыльями. В конце концов она ушла с введением в аэродинамику и первоосновами тауматургии. Твайлайт закрыла за кобылкой дверь в печальной уверенности, что на этом читальная карьера для пегаски закончится. Однако сейчас она вернулась, так что, может быть, ещё не всё потеряно.

— Не расстраивайся, — ободряюще сказала Твайлайт. — Это книги примерно университетского уровня. Впечатляет, что ты вообще с ними справилась.

— Ну, я… пропускала некоторые главы и многое перечитывала снова и снова. Но всё начинает обретать смысл, как только получается составить в голове такую большую картинку, понимаешь?

Твайлайт улыбнулась. Конечно же, ощущение познания и радость открытий всегда были одними из любимейших ею вещей.

— Да, — слегка восторженно ответила она. — Разве это не прекрасно, когда всё наконец-то становится понятным?

— Хех, — смущённо засмеялась кобылка. — Да… похоже на правду.

Что-то осталось недосказанным, и Твайлайт сразу же это почувствовала.

— Не хочешь ли ты… что-нибудь рассказать мне, Скуталу?

— Думаю, да, вроде того. Мне хочется сказать кому-нибудь, но… слушай, только не рассказывай Рэйнбоу Дэш, ладно?

— Эмм… — Твайлайт не совсем понимала как ответить на эту просьбу. — Пока не будет того, что она заслуживает знать, наверное я могу пообещать хранить это в секрете.

— Нет… ничего такого! — заверила её Скуталу. — Я просто хочу удивить её позже, только и всего.

— Тогда хорошо, я обещаю. Что за тайна?

— Ну, книги… они походу реально работают. Смотри!

С этими словами Скуталу подпрыгнула и зажужжала крыльями. Она смогла продержаться в воздухе, покачиваясь вверх-вниз, несколько секунд, прежде чем опуститься обратно на пол. Под конец на её лице явственно проступило напряжение.

— Ух ты! — восхитилась Твайлайт. — Чудесно, Скуталу!

— Ага, спасибо, — слегка покраснела кобылка. — У меня вот только пару дней назад это получилось.

— Что ж, очень и очень неплохо для новичка.

— Да, но я уверена, что могу лучше. Каждый день я узнаю кучу всего нового из этих книг. Просто хочу дождаться, когда наконец-то смогу летать по-настоящему, чтобы удивить Дэш!

— Она точно будет в восторге!

— Ага, но тогда мне нужно знать побольше, так что…

— Ах да, конечно, — спохватилась Твайлайт, переключаясь в режим библиотекаря. — Чем я могу тебе помочь?

— Ну, для начала… — Скуталу вытащила одну из принесённых книг и полистала до непонятного места. — Что это за буква?

Твайлайт посмотрела, куда показала пегаска, и обнаружила страницу, полную уравнений. Причём то была довольно сложная математика, намного превосходящая тот уровень, который ожидался от кобылки возраста Скуталу. Твайлайт совсем не хотелось расстраивать молодую пегаску, но…

— Эмм… это не буква. Точнее, в каком-то смысле буква, только из другого алфавита, но, в общем, тут это некий символ, которым обозначается математический объект, называемый интегралом.

— Что за интеграл?

— Это довольно сложное понятие, Скуталу. Я не уверена, что ты готова к подобной университетской математике.

— Но ведь без него я не пойму остальной материал на этой странице, так ведь?

Твайлайт снова посмотрела в книгу. Переменное ускорение, меняющиеся коэффициенты сопротивления, всё с учётом разной плотности воздуха… сплошь физика.

— Да, не поймёшь. Мне очень жаль.

— Погоди… Жаль?

— Таким вещам тебя будут учить только в университете.

— Но ты ведь можешь научить меня сейчас?

Твайлайт вздохнула. Ей было очень тяжело ранить чьи-то чувства.

— Я не уверена, что тебе это действительно нужно сейчас. Возможно стоит практиковать уже изученное и придерживаться основ.

— Но ведь… Мне бы летать побыстрее, а так я дальше не продвинусь! И я думаю, что, вроде как, понимаю о чём речь, — оранжевая пегаска ткнула копытом в страницу. — Как будто ты ускоряешься, но воздух, он будто замедляет тебя в то же время, и в итоге ты теряешь в скорости, пытаясь разогнаться.

Твайлайт мысленно отсеяла ненужные слова из речи кобылки и поняла, что услышала хотя бы расплывчатое, но описание влияния ускорения и замедления на полную скорость… однако по-прежнему далеко до понимания динамики вязких сред.

— Прости, Скуталу, но тут много тесно связанного материала. Я всё ещё не уверена, что ты к нему готова.

— Постой… — протянула Скуталу. — Думаешь, я слишком глупая?

— Я этого не говорила…

— Да, так и есть! Ты считаешь меня слишком тупой для этой темы!

— Нет же, всё не так. Просто… Ну, ты слишком молода, и…

— Молода? А ты разве была старше? Ты сама нам говорила, что поступала в школу Селестии, даже не получив кьютимарку!

Твайлайт дёрнулась, будто от пощёчины. Скуталу была права. Ведь она сама читала и учила университетскую литературу в этом же возрасте. Точно так же столкнулась с непониманием и отторжением от взрослых. Твайлайт задумалась, насколько удивительный цикл завершился спустя столько лет. Теперь она, здесь, просто само собой разумеющимся считает, что молодая и нетерпеливая школьница неспособна справиться с предметом… почему? Потому что она слишком юна? Потому что она не единорог? Ох, Твайлайт всей душой надеялась, что истинная причина была не в этом. Или потому что кобылка не была заучкой? Про Скуталу можно сказать, что она громкая, самонадеянная, нетерпеливая, спортивная и… хм, все прочие вещи, которые Твайлайт всегда ассоциировала с «тупыми пони» — вещи, которые она посчитала не стоящими внимания во время её одиноких лет учёбы в Кантерлоте. Ответом, с грустью поняла она, наверное было сочетание всех причин.

— Твайлайт? — встревожилась Скуталу, заметив проступающие в глазах аликорна слёзы, спустя пару секунд молчания. — Всё хорошо?

Та лишь шмыгнула носом и улыбнулась.

— Да… думаю, ты подловила меня.

— Чего? — в полном замешательстве Скуталу склонила голову набок.

— Неважно, — сказала Твайлайт, вытирая копытом глаза. — Просто знай, что мне очень жаль, если я вела себя так, будто плохо о тебе думаю или вижу в тебе что-то меньшее, чем способную молодую кобылку. И, конечно же, я буду счастлива помочь в учёбе.

— Вау, правда?

Твайлайт кивнула.

— Но это будет нелегко. Я не шучу насчёт университетского уровня материала. Ты точно готова?

— Эй, если лёгкая книга уже дала мне понять как летать, то трудная… Думаю, она сделает меня действительно потрясной!

Твайлайт выдавила улыбку, чтобы скрыть кольнувшие её чувства. Точно такой «логики» она ждала из уст этих «тупых пони» и поэтому рефлекторно вздрогнула, услышав подобное от Скуталу. Наверное, она имела чуть ли не врождённое отвращение к таким вещам. Усилием воли Твайлайт отогнала непрошенные рефлексы и сосредоточилась на главном. Перед ней стояла молодая кобылка, жаждущая учиться и возбуждённая вызывающе-сложным материалом. Просто аликорну было грустно от того, что она как-то умудрилась забыть, хоть и на краткий миг, насколько удивительным и потрясающим это состояние всегда должно быть. Пожалуй, они обе многому научатся в своём начинании.

---

— Оу, посмотрите-ка, что есть у нашей пустобокой!

С момента большого собрания прошёл почти месяц. Эппл Блум шла в школу, как вдруг услышала насмешливый тон. Взглянув на дорогу, кобылка разочарованно вздохнула — как она и боялась, голос принадлежал Даймонд Тиаре.

— Да, что это у тебя, пустобокая?

«Прям как по расписанию, — размышляла Эппл Блум, пытаясь игнорировать забияк, — опять Сильвер Спун лезет со своими супер-оригинальными мыслями». Она подвинулась, стараясь держать цветочный горшок как можно дальше от них.

— Эй ты, — угрожающе сказала Тиара, преграждая путь к школе. — Я с тобой разговариваю.

— Да? — удивилась Эппл Блум. — Что-то я не слышала своего имени.

Ей никогда не везло с сарказмом, но она уже впустую перепробовала столько способов отвадить эту парочку, что теперь предпочитала хоть немного порадоваться, подколов их разок-другой.

— Мм, пытаешься получить кьютимарку глухоты?

Это… это вообще не имело смысла, так что Эппл Блум тоже не смогла придумать достойный ответ и просто вздохнула:

— Отстань, Тиара. Я просто иду в школу.

— Зачем? — спросила Тиара, тыча в деревянный цветочный горшок, который Эппл Блум несла на спине. — Подарить цветочки своему парню?

«Фу, — мысленно скривилась Эппл Блум. — Теперь всё выглядит даже хуже, чем есть на самом деле».

— Нет, — сказала она. — Это для Мисс Чи́рели. У неё день рождения в эти выходные.

— Пытаешься подмазаться к учительнице, м? — осуждающе спросила Тиара.

— Нет, просто хочу сделать доброе дело. На дни рождения всегда нужно дарить подарки.

— И почему цветы? У твоей семьи наконец кончились яблоки?

Вообще, Эппл Блум задавалась тем же вопросом, но Эпплджек настаивала, что подарок должен быть особенным. И хотя яблоки были традиционным подарком учителю, ценность его могла слегка уменьшиться, если фрукт был от семьи, члены которой буквально называли друг друга «яблоками» и всегда в достатке располагали сочными плодами. Эпплджек предложила цветы как замену. И теперь Эппл Блум осторожно несла маленький деревянный горшок с тремя жёлтыми и белыми цветами, покачивающийся меж её седельных сумок. Это всё слишком долго было объяснять, так что ответ был прост:

— Думаю, они ей больше понравятся.

— Ах, правда что ли? Но ведь они такие… хрупкие!

— На что это ты намека… — Эппл Блум запнулась, когда Сильвер Спун «случайно» толкнула её в бок, отчего горшок свалился на землю. Как будто невзначай, рядом шла Даймонд Тиара, засмотревшись на одной ей ведомые чудеса у себя над головой. Кобылка прошлась аккурат по цветам, растоптав их копытами.

— Упс, замечталась немного. Мне та-а-ак жаль! — проворковала Тиара, прежде чем повернуться к подруге и разразиться хохотом. — Думаю, тебе стоит всё же принести яблоко. Так получилось, что только на это ты и годишься!

Увидев, что их жертва готова заплакать, кобылки посчитали свою миссию выполненной и поскакали прочь, хихикая между собой. Оставшись одна, Эппл Блум опустилась на колени, чтобы оглядеть испорченный подарок. Слёзы потихоньку катились сквозь мех на её щеках. Кобылка подняла горшок и, как могла, собрала землю обратно в него, радуясь, что выбрала деревянный, похожий на ведро. Он показался ей более деревенским, чем вычурный керамический из магазина, а сейчас она благодарила его ещё и за прочность.

Если рассыпавшуюся землю ещё можно было собрать, то с цветами дело обстояло куда хуже. Даймонд от души потопталась на них — край её копыта почти разорвал стебли двух цветков и превратил в кашу лепестки третьего. Эппл Блум попыталась выпрямить их, не зная, сможет ли вообще как-то исправить случившееся, однако стоило ей убрать копыто, как цветы сразу опали под своим весом, переломившись в месте удара.

Снова подняв стебли вертикально, она сосредоточилась на внутреннем чутье, которое оттачивала все прошедшие недели. Кобылка почти физически ощущала их повреждения: изломанные капилляры не оставляли питательным сокам надежды добраться от корней к завязи; растерзанный цветок набухал жидкостями, от которых он скоро сгниёт изнутри. Эппл Блум потеряла всякую надежду. Уже ничего нельзя было исправить. Цветы умирали, и всё из-за этих идиоток, ни на что не годных задир, которые никак не могли просто оставить её в покое!

Кобылка больше не могла сдерживать слёзы и, упав прямо посреди пути, начала тихонько плакать над останками цветов. Несправедливо. И никогда не было справедливо. Она говорила Эпплджек, что не завидует этим «богатеньким зазнобам», но это было ложью. Почему всё досталось им? Они жили в богатых семьях и получали любые игрушки, украшения или платья, какие только хотели. К тому же, они никогда не оставались плакать посреди дороги, но всегда убегали, смеясь. И что самое худшее… они были, наверное, самыми ужасными кобылками в мире, и не должно было найтись никого, кто хотел бы общаться с ними… но при всём при этом у них были друзья!

В рассказах, негодяй может быть богатым, может хохотать и даже может победить, но он определённо не может иметь друзей… а эти кобылки дружили, и хотя Эппл Блум гораздо больше нравились её собственные подруги, она не могла смириться с тем, что две самые отпетые негодяйки нашли друг друга! «Становится наоборот хуже, — подумала кобылка, — когда они объединяются, чтобы превратить жизнь остальных жеребят в ад». Вот она, хорошая пони, просто старается быть доброй к учительнице, которая хоть и задаёт больше домашней работы, чем Эппл Блум бы того хотелось, изо всех сил пытается помочь всем своим ученикам, как в школе, так и вне её. Теперь, даже если они с подругами как-нибудь отомстят Тиаре и Сильвер Спун, лучше всё равно не станет. Она уже пробовала мстить. Это приносит мимолётное удовольствие, но ничего не исправляет, а только в исправлении вещей Эппл Блум и была хороша… ну, всех остальных вещей, не таких. Похоже, что она с треском проваливалась, как только дело доходило до других пони. У неё не получалось исправить Тиару и Спун, не получалось исправить их поведение, и у неё не получалось исправить тот факт, что Чирели не получит цветы. Эти самые цветы, что лежали в её копытах, сломанные и умирающие — их состояние она тоже не могла исправить.

Пока Эппл Блум плакала, сжимая в копытах свой маленький горшочек со сломанными цветами, всё, о чём она могла думать, это о том, как несправедлива была жизнь и что просто должен был найтись способ, который всё уладит, который прекратит страдания, который просто возьмёт — и исправит всё на свете. Или хотя бы исправит вот этот крошечный цветок, который почему-то сейчас так много значил.

Спустя время, её рыдания наконец-то сошли на нет, и, сморгнув оставшиеся слёзы, Эппл Блум открыла глаза. Поначалу она никак не могла понять, что это перед ней такое. Понадобилась пара секунд, чтобы её мозг сумел связать факты, а копыто — стереть остатки влаги с век, развеяв все возможные сомнения. Однако сразу же после этого она увидела зрелище, которое ярко отпечаталось в её памяти на всю оставшуюся жизнь, как вторая по крутости вещь в этот день.

Первой было, несомненно, выражение полного потрясения и непонимания на лицах двух её мучительниц, когда Эппл Блум вошла в класс и подарила Чирели деревянный горшочек, полный — самое меньшее — двенадцати здоровых, пышных цветов. Ну, или как Тиара и Спун окончательно лишились дара речи, когда она обернулась и одарила их самой большой и самодовольной ухмылкой, на которую была способна — это тоже было круто.

---

— Големы, говоришь? — протянула Эппл Блум, когда трое кобылок собрались в клубном домике позже, в выходные. — Это что вообще?

— Ну, — взялась отвечать Свити. — Твайлайт сказала, это старые легенды земных пони. Вроде как о неживых предметах, оживших для защиты своих создателей.

— Типа как мы, получается? — спросила Скуталу.

— Так Твайлайт сказала, когда мы разговаривали.

— Всё лучше, чем грязевые монстры, — сказала Эппл Блум.

— Эм… вообще-то… — Свити начала было объяснять, из чего обычно делали големов, но вовремя прикусила язык.

— Ась? — с любопытством отозвалась Эппл Блум.

— Да я… — единорожка лихорадочно искала пути отступления. — Мне просто интересно, чего это ты так волновалась, когда мы договаривались о сегодняшней встрече?

— Точно, — добавила Скуталу. — Что-то тебя здорово взбудоражило. Хорошо хоть без ножа в этот раз.

Эппл Блум немного покраснела, вспомнив, как паниковала в тот день, когда впервые обнаружила, что она какая-то не такая. Однако насчёт сегодняшнего сюрприза кобылка чувствовала себя куда лучше.

— Не, ничего такого, обещаю.

— Ну так… и в чём дело? — спросила Свити.

— Секундочку, — попросила Эппл Блум и притащила горшок с землёй, который стоял в углу домика. — Вот, смотрите.

Остальные кобылки не очень представляли куда им смотреть, однако не стали спорить с подругой. Тем временем та закрыла глаза и поставила копыто в землю. Поначалу ничего не произошло, и Скуталу — в своей извечной нетерпеливости — уже было открыла рот, но тут Свити показала на что-то в горшке. Две кобылки поглядели вниз и увидели маленький зелёный усик, выбивающийся из-под земли. Через пару мгновений он превратился в стебель, и не успели жеребята опомниться, как уже смотрели на полностью выросший цветок.

«Трюк» был завершён, Эппл Блум открыла глаза и посмотрела на лица подруг.

— Ну как? — спросила она. — Что думаете?

— Вау, Блум, это нечто, — выдохнула Свити.

— Ага, как ты это сделала? — спросила Скуталу.

— Ну, я болтала с сестрой, когда мы шли на ферму после того большущего собрания у Твайлайт. Эпплджек принялась рассказывать, какая тонкая магия у земных пони, как она проявляется и всё в таком духе, и я поняла, что примерно знаю, о чём она толкует, но не сильно задумалась над этим. Я пыталась малость тренироваться, и, кажись, временами могла, я не знаю, «почувствовать что-то» в растениях и деревьях. Правда, не шибко было понятно — это мне мерещится или всё-таки нет. А потом, пару дней назад…

Она продолжила рассказ, описав всё случившееся после стычки с Даймонд Тиарой и Сильвер Спун, под конец поделившись тем, насколько непередаваемо приятно было поставить их на место.

— Ого, значит вот почему они так растерялись, когда ты вошла! — догадалась Свити.

— Ага, это офигенно! Ты им показала! — воскликнула Скуталу, для эффекта вскинув копыто.

— А почему ты раньше молчала? — спросила единорожка.

— Ну… — неловко отозвалась Эппл Блум, которой было не по себе из-за невольно случившегося секрета. — Хотела убедиться сперва, что мне не привиделось. Я попыталась сызнова вырастить цветок дома, после школы, и капельку даже испугалась, когда ничего не вышло. Но я не сдавалась, покамест не добилась своего. Целый день перевела на это, всё хотела вам показать как есть, а не словами распинаться. Простите, что ничего не рассказывала, я не нарочно.

— Да ладно, — отмахнулась Скуталу. — Зато классный сюрприз получился.

Свити кивнула и добавила:

— И если честно, я сама тоже кое над чем работала.

Две другие кобылки тут же уставились на неё.

— Ну, и над чем же? — с интересом спросила Скуталу.

— Обещаете не смеяться?

— С чего бы нам смеяться? — спросила Эппл Блум.

— Просто пообещайте.

— Ладно, я обещаю, что не буду смеяться.

— И я, — присоединилась Скуталу.

На этом Свити поднесла копыто к своему лицу, и как-то смогла запихнуть его целиком себе в рот. Выражения лиц подруг были бесценны, однако быстро сменились на едва сдерживаемый смех.

— Вы же обещали! — возмутилась единорожка, вытащив копыто.

— Прости, Свити, — улыбнулась Скуталу. — Но согласись, это же смешно.

— Да, извини, — сказала Эппл Блум, когда преодолела собственный смех. — И вообще, какого сена ты смогла такое провернуть?

— Помните, что я оказалась в каком-то роде часовым механизмом? — подруги кивнули. — После этого открытия я стала тренироваться в магии ещё сильнее, чем прежде. Поэтому, кстати, я и говорила с Твайлайт: она давала мне дополнительные уроки. В общем, раньше я не могла добиться ничего лучше пары искр, но… хм. Как-то так получилось… знание, что я буквально создана из магии… оно словно открыло мне что-то. Я вдруг смогла это ощутить в себе и скоро смогла почувствовать, как бы так сказать… как всё внутри меня слаженно работает.

— И как это тебе помогло запихнуть копыто в рот?

— Я как раз веду к этому, Скутс. Так вот, я могла чувствовать этот слаженный механизм. Без моего вмешательства всё работает как у обычных пони, я думаю. Магия так двигает детали, что меня не отличить от любой другой кобылки. Но когда я сосредотачиваюсь, то могу напрямую ими управлять и даже изменять. Трюк, что вы сейчас видели, был первой по-настоящему странной штукой, до которой я дошла. У меня в челюсти есть шарнир, и его движение физически не ограничено, только некие встроенные чары указывают ему как надо работать. Я выяснила, что если хорошенько сосредоточусь, то магия в этом сочленении просто исчезнет, и я смогу открыть рот очень широко. Вот так например.

— Вау, это… жутковато… и потрясно! — рассудила Скуталу, её задумчивое выражение сменилось ухмылкой.

— Ага, представь что будет, если сделать так перед Тиарой и Спун, — улыбнулась Эппл Блум.

— Ха-ха, да они с визгом разбегутся! — согласилась пегаска.

Все трое захохотали, вообразив двух хулиганок, удирающих в страхе. Отсмеявшись, Эппл Блум спросила:

— Ты сказала, что это был первый трюк. Чего ещё эдакого у тебя припасено?

— Ну, у меня лучше получается обычная единорожья магия. Я теперь могу левитировать несколько предметов сразу, — Свити подкрепила свои слова, пожонглировав плюшевыми игрушками и цветочным горшком в магической ауре. — Ещё я думаю, что выяснила, почему раньше не знала о своей светящейся крови.

— Ага, я тоже ломала голову над этим, — сказала Эппл Блум.

— Оказалось, что я никогда не ранилась прежде, я думаю. По крайней мере, не до крови.

— Исключено, — не согласилась Скуталу. — Ты вместе с нами занималась всем тем безумием, что мы учинили в погоне за метками. Мы врезались, наверное, в каждое дерево в мире и ещё в половину заборов, как минимум.

— Да, но… хм, подойди, я покажу, — сказала Свити, левитируя ножницы из коробки со всякими принадлежностями и передавая их Скуталу. — Вот, попробуй меня поранить, — попросила она, протягивая пегаске переднюю ногу.

— Что? Не, только не снова!

— Ой, да всё нормально, Скуталу. Ты не причинишь мне боль, я обещаю.

— Грр, ладно! Что там сделать надо?

— Просто попробуй надрезать кожу или как-то проколоть её.

Скуталу раскрыла ножницы и провела острым краем по ноге подруги. Ничего не произошло, так что она подняла взгляд и вопросительно посмотрела на Свити, ища в её лице признаки боли.

— Попробуй ещё раз, — сказала та.

Скуталу попробовала. И опять, и снова, нажимая всё сильнее и сильнее, пока наконец не решила проверить ножницы на остроту, легко разрезав клочок плотной бумаги.

— Ладно, — признала пегаска. — Неплохой трюк, Свити. В чём фишка?

— Я точно не знаю, но насколько могу судить, моя магическая природа даёт мне что-то вроде волшебного щита. В первый день я смогла себя порезать лишь поскольку ожидала, что смогу себя порезать. Когда я не жду травм, я их не получаю. Точно так же, если я не хочу открыть челюсть слишком широко — она настолько и не откроется. О, точно, вспомнила ещё одну штуку.

Свити встала и вытянула переднюю левую ногу. И ещё вытянула. И ещё дальше. Теперь эта нога было втрое длиннее остальных. Видя ошеломлённые лица и отвисшие челюсти подруг, она подошла и укоротила конечность до нормальной длины, прежде чем объяснить.

— Похоже на то, что механизмы, которые служат мне костями, предназначены для расширения. Думаю, так надо, чтобы я смогла вырасти до взрослых размеров. Как и с остальным, если я сосредоточусь на какой-нибудь части себя, то смогу заменить её нормальные свойства.

Свити переводила взгляд с одной подруги на другую, ожидая, кто же оправится первой. Скуталу — как обычно — оказалась быстрее.

— То есть, ты можешь просто… расти по своему желанию? — спросила она.

— Эмм, не думаю, что всё так просто. Взросление задействует кучу всего другого, помимо длины ног. Прямо сейчас мне надо сильно постараться, чтобы просто изменить один-единственный поршень или шарнир.

Скуталу слегка поникла, разочаровавшись, однако тут же снова взбодрилась.

— Ну и пусть, у тебя всё равно есть потрясные суперспособности роботов! Готова поспорить, тебе даже дышать не надо! Погоди… тебе надо дышать?

Свити Белль задумчиво уставилась на подругу.

— Знаешь, мне никогда это не приходило в голову. Интересно… — единорожка закрыла глаза и её лицо застыло сосредоточенной маской, пока она смотрела вглубь себя, сквозь механизмы собственного тела.

Остальные кобылки терпеливо ждали, пока Свити не открыла глаза и не заговорила:

— Занятно… — сказала она. — Не думаю, что мне в самом деле нужно дышать. Ну, во всяком случае, не больше, чем раз в пару часов. Я чувствую странные процессы, косвенно связанные с дыханием, которые пока не совсем понимаю. Кажется, можно подобраться к одному разу в несколько недель, но надо практиковаться и немного подучиться, прежде чем я смогу такого достичь.

— А, то есть всего несколько часов? — пренебрежительно помахала копытом Скуталу.

— Да, ну… это я так думаю. Мы можем устроить соревнование по задержке дыхания, чтобы узнать наверняка.

— Нет уж, спасибо. Ты знаешь, я не люблю проигрывать… особенно с разрывом в пару часов!

Свити подняла взгляд, чтобы извиниться перед подругой, однако увидела, что та сидит и ухмыляется.

— Знаешь, — протянула Эппл Блум. — Когда ты толковала о том, что просто «чувствуешь» как всё работает внутри тебя, но не можешь объяснить… ну, это, почитай, как у меня с цветами. Будто я могу ощущать и почти видеть все эти мудрёные штуки, происходящие внутри, которые я прежде не могла взять в толк.

— Ага, — кивнула Свити, соглашаясь. — Так и есть. Словно мой разум как-то постигает вещи, которые я никогда не изучала. Существуют миллионы маленьких деталей, каждую из которых я могу потрогать и подвигать, но вот объяснить… я не могу даже попытаться.

— Кстати, — добавила Скуталу. — Говоря об ощущениях и объяснениях…

Эппл Блум и Свити Белль обернулись к пегаске.

— Да? — откликнулась единорожка, ожидая продолжения.

— Так вот, думаю, я ваша противоположность, девочки.

— Это как? — спросила Эппл Блум.

— Ну, Дэш пытается меня научить летать уже несколько лет, и всё безуспешно. Рэйнбоу… она способна просто «чувствовать» полёт, чего я никогда не могла. Потом Рэрити и Твайлайт объяснили мне про магию пегасов…

— Да, мы были там, — напомнила Свити.

— Точно, так вот… как я говорила, я не могу «чувствовать». Но я потратила первые дни после той встречи, читая книгу от Твайлайт, и действительно нашла в ней объяснения некоторых моментов полёта. Поэтому я сходила в библиотеку за другими книжками и узнала из них ещё больше, правда, стало сложнее вникать. Конечно, я никогда не думала, что буду, типа, всерьёз наслаждаться книгами — тем более учиться по ним, — но вернулась к Твайлайт за новыми, да ещё и попросила её саму поучить меня.

— И? — нетерпеливо спросила Эппл Блум, догадываясь, куда клонит её подруга.

— Ну… — протянула Скуталу, растягивая рот в ухмылке. — Зацените.

С этими словами она замахала крыльями, издавая знакомый гул жужжащей-как-двигатель-птицы. В этот раз, однако, Скуталу поднялась в воздух… и осталась там.

— Яблоки мне в корзину, Скутс! Ты летаешь! — вскочив, восторженно закричала Эппл Блум.

— Поздравляю! — присоединилась Свити, настолько же взволнованная успехом подруги.

Скуталу, оставаясь в воздухе, пояснила:

— В отличие от вас, я никогда не осознавала магию пегасов… не «чувствовала» её. Пока мне не объяснили.

— Ага, здорово, Скутс! — радовалась Эппл Блум.

— И… вообще-то я выяснила вот эту часть ещё две недели назад, примерно. Всего лишь по первым книгам.

— Чего? — возразила Эппл Блум. — А почему раньше молчала?

— Не знаю… потому же, почему и ты молчала про цветы. Просто отвлеклась, а потом решила, что круче будет показать.

— Резонно.

— Но потом Твайлайт согласилась научить меня более сложным штукам, и я смогла освоить ещё больше книг, так что теперь я точно понимаю как работает магия пегасов.

— Просто нет слов, Скуталу, мы так счастливы за тебя! — радостно улыбнулась Свити своей подруге, всё-таки покорившей воздух.

— Нет, в смысле я реально, вправду понимаю её.

Под растерянными взглядами друзей, Скуталу решила, что по-другому не объяснить, придётся показывать… по крайней мере сейчас. Поэтому она просто остановила свои крылья. Остальные кобылки ошарашенно смотрели на неё. Тишина окутала комнату, Скуталу продолжала висеть в воздухе совершенно неподвижно. Лишь движение маленьких пылинок в свете солнечных лучей выдавало сотни тонко управляемых воздушных потоков, обвивающих пегаску и удерживающих её в вышине исключительно за счёт магии.

---

— Что-что она может?

— Так я ж говорю, — в третий раз повторяла бедная кобылка. — Она летает, не двигая крыльями!

— Но это же сущая бессмыслица, Эппл Блум. Кабы пони летали без крыльев, мы бы все сейчас носились по небу, правда ведь? — Эпплджек снисходительно улыбнулась сестре, а затем снова ударила по дереву позади себя.

— Уф… — Эппл Блум безнадёжно приложила копыто к лицу. — Я серьёзно, Эпплджек. Своими глазами видела! Скуталу может летать, и крылья ей вообще не сдались! Почему ты мне не веришь?

Эпплджек отступила от дерева и очень внимательно посмотрела на свою сестрёнку, прежде чем её лицо расплылось в ещё одной улыбке:

— Ох, не, я так не могу!

— Как «так»?

— Я верю тебе, Эплл Блум. Прости, что лукавила. Твайлайт мне обмолвилась пару дней назад. Правда остерегла, мол, это секрет, и мне надо бы прикидываться, дескать, я вообще не при делах.

— Но я уже знаю этот секрет! Почему ты передо мной-то притворяешься?

— По правде говоря, Блум, я на тебе тренировалась. Просто хотела поглядеть — выдержу ли с серьёзным лицом больше минуты. Оказалось, что не выдержу, стало быть, мне надобно держаться подальше от Рэйнбоу Дэш, покуда Скуталу сама всё не расскажет, что случится… — Эпплджек посмотрела куда-то позади своей сестры и закатила глаза. — Ну разве я не самая удачливая пони на свете… — пробормотала она, пока упомянутая пегаска подлетала к земле.

— Здорово! — приземлилась Дэш. — Тут, кажись, про меня болтают. Чего случилось?

— Э-э… да ничего, — немного нервно ответила Эпплджек. — Яблоки вот сбиваем, всё как всегда.

— Ага-ага, — сказала пегаска, подозрительно озираясь по сторонам. — Круто, вот только… я точно слышала, что вы двое говорили обо мне.

Взгляд Эпплджек пометался туда-сюда, прежде чем она кивнула сестре, «небрежно», как ей показалось, хотя Эппл Блум скорее описала бы это как нервную судорогу. Тем не менее, подсказка сработала.

— Дэш! — воскликнула кобылка. — Скуталу мне сказала, будто ты работаешь над новым трюком?

— А, ага, — радостно ответила Рэйнбоу, завсегда готовая поболтать о своих лётных успехах. — Я называю его «двойной внутренний смертельный крен с обратным тройным вращением»!

— Звучит, эм… потрясно! — выкрутилась Эппл Блум, не особо понимая, что ей делать с такими словами в таком порядке. — Так… а как это выглядит?

Рэйнбоу Дэш почесала затылок:

— Да… пока не придумала ещё. В основном с названием парилась.

— О. Что ж, зато оно получилось крутым. Знаешь, кому бы хотелось послушать об этом?

— Кому?

— Скуталу! Держу пари, она, небось, даже подсобила бы с некоторыми частями, к примеру.

Рэйнбоу поникла от этих слов.

— Ты чего?

— Эх, мы со Скуталу не особо много тусуемся в последнее время. С тех пор как я ей сказала, что, возможно, я не та, кто научит её летать… Ну, она теперь всё своё время проводит с Твайлайт. Думаю, это к лучшему.

Эппл Блум слегка опешила от такого. Скуталу рассказывала им со Свити, что ждёт удобного случая, чтобы удивить Дэш, но понимала ли пегаска, как тяжело сама Рэйнбоу это переживает? Хм… а ведь довольно легко можно всё исправить.

— Я болтала с ней недавно, — солгала кобылка. — Она ждёт не дождётся ваших тренировок.

— Правда? — встрепенулась Дэш.

— Ага, она сказала, что не прочь показать тебе одну потрясающую штуку, но покамест считает её недостаточно крутой для Рэйнбоу Дэш.

Её почётная младшая сестра всё ещё хочет проводить с ней время? Это фантастика! И ни на бит Рэйнбоу не было важно, насколько крутой — или не крутой — окажется эта штука.

— Наверняка это потрясно, что бы это ни было, — сказала она.

— Да, штука классная, но Скуталу сказала, что это никогда не будет достаточно круто для Дэш.

— А что за штука?

— Я покамест не могу рассказать, мне кажется, она хочет сделать сюрприз. Тебе стоит её саму спросить!

— Думаешь, она не будет против?

— Наоборот, она очень обрадуется, если «старшая сестра» придёт проведать её!

— Правда?

— Конечно, — заверила её Эппл Блум. — Тебе стоит её отыскать.

— Ладно, — сказала Рэйнбоу Дэш (себе в том числе), — это я могу.

С этими словами пегаска взлетела, и её голубой силуэт быстро растворился в лазурном небе.

— Ух ты, — подала голос Эпплджек, подождав пока Дэш улетит достаточно далеко. — Вот это ты быстро соображаешь, Эппл Блум. Сроду не видала, чтобы кто так складно с Дэш управился.

Кобылка улыбнулась.

— Ну, ты же сама говорила — нам, земным пони, надо просто похитрее быть, да поаккуратнее, помнишь?

---

— Привет, шкет. Можно присесть?

Скуталу оторвалась от книги и посмотрела наверх, чтобы увидеть парящую над ней и скамейкой, на которой она лежала, Рэйнбоу Дэш.

— Э… ага, — сказала кобылка, быстро закрывая книгу и садясь чтобы освободить место. — Конечно, о чём речь, Дэш!

Примостившись на другом краю скамейки, Рэйнбоу поглядела на свою названную сестру.

— Так… эм… что читаешь?

Скуталу сильнее вцепилась в книгу, ощущая себя «книжным червём» в глазах своего идола и не зная, что по этому поводу чувствовать. Она напомнила себе о признании Дэш, что та тоже любит читать, но боялась — вдруг это не совсем то же самое?

— Да брось, Скутс, дай-ка глянуть! — не выдержала Рэйнбоу, мягко вынимая книгу из копыт кобылки.

— Хмм… — поглядела она на заголовок. — «Потенциальные приобретения продвинутой аэродинамики и прикладной пилотажной проницательности». Звучит внушительно.

Скуталу в ответ только и смогла что кивнуть.

Рэйнбоу полистала страницы, хмурясь на увиденное обилие математики, и даже повертела книгу так и эдак, пытаясь разгадать парочку больших графиков.

— То есть, такие штуки тебе помогают понять, как оторваться от земли?

Скуталу не знала что ответить. Хоть и прошла какая-то пара месяцев, казалось, что целая вечность пролетела с тех пор как она была нетерпеливой ученицей Рэйнбоу. А потом, той ночью, Дэш буквально бросила её Рэрити и Твайлайт ради правильных тренировок. Скуталу получила их сполна, разгадала и поняла многое из того, что вытворяла её кумир, и это больше не казалось… ну… волшебством. Её восхищение подвигами небесно-голубой пегаски уже не было таким же как раньше. Но кобылка напомнила себе — это всё ещё Рэйнбоу Дэш. Не только быстрейший летун Эквестрии, но и её «старшая сестра», которая ходила с ней в поход, рассказывала ей истории и помогала драться едой с Пинки Пай. Посмотрев на ситуацию в этом новом свете, она подняла голову и с улыбкой сказала:

— Ага, вполне помогают.

Рэйнбоу было радостно это слышать. У неё сердце разрывалось от осознания, что она могла неправильно поступить со Скуталу, пытаясь учить её на свой манер, поэтому было приятно узнать, что новый метод приносит плоды, пусть Дэш и осталась без их совместных тренировок. Тут она вспомнила о словах Эппл Блум.

— Я слышала, есть что-то «потрясное», что ты хочешь мне показать?

— Подожди, — удивилась Скуталу. — Откуда ты знаешь? Это Твайлайт тебе рассказала?

Дэш, которая никогда не могла упустить отличную возможность розыгрыша, подтвердила, что да, определённо Твайлайт.

— Эх, так и знала, что она проговорится!

— О чём проговорится?

— Стоп, так ты не знаешь!

— Эмм… конечно знаю.

— Знаешь что?

Рэйнбоу оказалась в тупике. Пораскинув мозгами она поняла, что дело не в книге, наверное. Какой же ещё «потрясный» секрет Скуталу могла показать… Пегаска приложилась копытом об лоб, когда её осенило.

— Подожди! Ничего себе! Скутс! Ты летаешь! Это же оно, да?

Осознав, что Твайлайт не предала её доверия, Скуталу просто улыбнулась и встала со скамейки.

— Ага, Дэш, — сказала она. — Зацени!

С этими словами кобылка вскочила, замахала крыльями и воспарила над землёй.

Рэйнбоу была потрясена:

— Офигеть! Да это же, типа, самая крутая вещь на свете!

— О, правда? — беспечно отозвалась Скуталу. Она остановила крылья, не потеряв высоты. — А я думаю, вот так покруче будет, процентов на двадцать.

Лицо кобылки растянулось в ухмылке от уха до уха, пока она смотрела, как озарение снисходит на Рэйнбоу Дэш. Впрочем, небесно-голубая пегаска считалась быстрой не только скоростью полёта, и её ошеломлённое выражение сразу обернулось чистым ликованием. Она обняла Скуталу, крепко обхватив её передними ногами, и вне себя от радости почувствовала, как тёплые объятия вернулись с той же силой.

Когда эмоции наконец поутихли, Скуталу взглянула на свою старшую сестру:

— Так… может, ты хочешь как-нибудь полетать со мной? — спросила она.

Рэйнбоу Дэш почувствовала слёзы гордости, скапливающиеся в уголках её глаз.

— Я знаю, что часто преувеличиваю, — начала она. — И от этого временами мои по-настоящему важные слова воспринимаются не слишком серьёзно.

Скуталу легонько кивнула.

— Так вот, — продолжила Дэш, смахивая сорвавшуюся с глаза слезинку, — поэтому очень важно чтобы ты знала — я сейчас буду говорить совершенно искренне, понятно?

Скуталу кивнула снова, не особо понимая чего ожидать.

Рэйнбоу наклонилась и взглянула кобылке прямо в глаза.

— С нашей первой тренировки, — сказала она, положив копыто на плечо Скуталу, для пущего эффекта, — ничего я так не хотела, как летать с тобой.

На этот раз первой ударилась в объятия Скуталу. Её маленькие копытца обернулись вокруг шеи старшей сестры, душа ту в любви и топя в слезах радости.

— А ещё, — сказала Рэйнбоу, пытаясь разрядить обстановку после очень и очень долгих объятий. — Ты должна мне показать, как делается тот трюк с парением.

Слова автора: Первый «трюк» Свити был вдохновлён этой работой, что я нашёл ранее, когда искал вдохновение для рисунка обложки.

Глава пятая: Барьеры

— Не-не-не, — сказала Скуталу. — Тебе надо быть аккуратнее. Ты всё ещё перебарщиваешь с регулировкой.

— Грр, да я пытаюсь, но… — Рэйнбоу Дэш не успела договорить, поскольку внезапно перевернулась на неаккуратно вызванном восходящем потоке и упала на землю. Две пегаски летали и тренировались вместе уже несколько дней, но Дэш до сих пор очень старалась освоить полёт без крыльев.

Рэйнбоу поднялась и отряхнула шёрстку и крылья от травы с землёй:

— Всё ещё не уверена что понимаю, как оно работает.

— Наверняка понимаешь, — заверила её кобылка. — Просто нужно больше практики. Ты всего лишь привыкла использовать магию для ускорения — притягивать и толкать воздух вокруг себя большими движениями, а баланс и небольшие корректировки полёта оставлять крыльям. Суть в том, чтобы научиться держать равновесие, двигая не их, а воздушный поток.

— Да, это ясно, только…

— Вот видишь, значит всё понимаешь. Тебе осталось лишь стараться сильнее… хотя… на самом деле слабее. Будь нежной, мягкой, терпеливой.

Рэйнбоу даже не была уверена, что такие слова есть в её лексиконе (образно говоря), но она не могла из-за этого сдаться. В конце концов, маленькая кобылка додумалась до этого трюка… так ещё и с помощью книги! Если Дэш придётся добавить новые словечки в свой воображаемый словарь, чтобы овладеть такой штукой, то она сделает это. Она воображаемо прочтёт его, если потребуется! «Чёрт, — подумала Рэйнбоу, — да я даже нормальный словарь наверное прочту, если он поможет». С этими мыслями она размяла шею с крыльями и снова взлетела.

«Хорошо, — сказала себе пегаска. — Нежно. Мягко». Паря над землёй, Рэйнбоу ощущала течения воздуха снизу и вокруг себя. Она сосредоточилась на том из них, что столбом поднималось вверх и держало её в небе, чувствуя наибольшее давление под туловищем, крыльями и копытами. Как учила Скуталу, Дэш ослабила потоки сбоку и усилила под телом, перенося вес. Крылья она старалась держать неподвижно, сознательно сопротивляясь инстинктивному желанию продолжать махать ими. Впрочем, оба оставались раскрытыми и непроизвольно дёргались, стоило только Рэйнбоу качнуться куда-нибудь. Пегаска даже могла почувствовать, как те же инстинкты посылают воздушные потоки к крыльям на каждое их движение. Тем не менее, она была на полпути. Ей нужно лишь переучиться направлять воздух наоборот к телу при балансировании.

Однако чем ближе к центру масс проходило воздушное течение, тем менее управляемым оно было. Дэш почувствовала, что начинает заваливаться на бок, попыталась подправить себя бризом — как при балансе на крыльях, но ничего не произошло, и пегаска наклонилась ещё сильнее, отчего запаниковала, перестаралась с потоком, и вот она падает уже на противоположную сторону. Это отдалённо напоминало попытки устоять на мяче, да ещё одним копытом и без крыльев.

Впрочем, сейчас Дэш была готова. Она и так за прошедшие дни падала столько раз, что уж и не сосчитать, потому собиралась всё сделать правильно. Пегаска попыталась расслабиться и начала складывать крылья, напоминая себе не переусердствовать при потере равновесия. Почуяв лёгкий крен влево, Рэйнбоу немедленно увеличила давление с той стороны, сопротивляясь желанию ещё больше усилить поток, когда сразу не ощутила видимого эффекта. Через долю секунды — тянувшейся куда дольше в её сознании — она поняла, что падение остановилось. Вне себя от радости, Дэш забыла вернуть поток назад и скоро стала заваливаться в противоположную сторону. Поспешно добавив давления справа, она тут же потеряла баланс между хвостом и головой, начав проваливаться задними копытами. Теперь проблемы имелись уже на двух осях, отчего Рэйнбоу перестало хватать внимания на тонкий контроль. Боковой крен удалось исправить почти идеальным перепадом давлений и надо было что-то делать с довольно большим наклоном назад. Не подрассчитав, пегаска вызвала сильный — и весьма ошеломляющий — порыв ветра себе под хвост и задние ноги.

От неожиданных ощущений глаза Рэйнбоу Дэш расширились, а задние копыта схлопнулись, отправляя её в очередной позорный полёт на землю. Скуталу, увидев высоко взметнувшийся радужный хвост прямо перед падением, быстро сложила два и два и упала на землю с хохотом.

— Да-да, — поднимаясь проворчала Рэйнбоу Дэш. — Смейся сколько влезет, шкет!

— Прости, Дэш, — сказала Скуталу, пытаясь держаться. — Но ты бы видела своё лицо…

Рэйнбоу лишь закатила глаза. Она не могла всерьёз злиться, ведь сама бы смеялась, поменяйся они местами. И всё же пегаска решила, что на сегодня достаточно тренировок. Подождав, пока Скуталу прекратит хихикать, Дэш предложила посвятить немного времени «настоящему» полёту.

Они небрежно парили над окружающими пейзажами уже какое-то время, когда Скуталу подлетела к Рэйнбоу. Кобылка не первый день хотела кое-что спросить, но каждый раз не решалась и отступала в последний момент.

— Эй, ммм… Дэш? — начала она, стоически пытаясь набраться храбрости.

— Да? — Рэйнбоу выжидающе повернулась к оранжевой пегаске, и они обе слегка замедлились.

— Эмм… — Скуталу чуть было снова не передумала, но сумела перебороть этот порыв и договорить. — Может, устроим гонку?

— Типа, ты и я? — подняла бровь Рэйнбоу Дэш.

Этого Скуталу и боялась. Что её не воспримут всерьёз, ведь она никак не тянет на достойного оппонента для быстрейшей пегаски Эквестрии. Тем не менее, она была полна решимости добиться своего, потому кротко ответила:

— Ммм… ага. Ну так, просто повеселиться?

В свою очередь Дэш сильно удивилась, ведь летая с сестрёнкой последние несколько дней, она специально двигалась очень медленно. Ей не хотелось как-то обидеть или смутить кобылку, особенно учитывая, что Скуталу была совсем новичком в полётах. И всё-таки, гонка? Рэйнбоу достаточно переживала за маленькую пегаску, чтобы не слушать собственное самолюбие; она легко могла сдержаться и позволить младшей сестре выиграть, если та будет счастлива от победы. Но Скуталу не глупа, она годами наблюдала за тренировками Дэш. Прознает ли она, что её кумир поддалась? Не станет ли от этого хуже?

Пока Рэйнбоу соображала, Скуталу добавила одно простое слово, которое разорвало нить мыслей радужногривой:

— Пожалуйста?

— Ладно, конечно, Скутс! — смирилась Дэш. — Задавай курс.

— Круто! Хорошо, ммм… гонка по прямой, а финиш… — кобылка замялась, ища взглядом хороший ориентир. — Как насчёт того водопада на дальнем берегу озера?

— Довольно далеко, — протянула Рэйнбоу, осознав, что отсюда может видеть только озеро, но не водопад за ним. Хотя она, конечно же, помнила, что он там есть. — Точно справишься?

— Ага, да и в любом случае это будет отличная тренировка, как думаешь? И вообще, я просто хочу разогнаться от души!

— Хе-хе, вот за это хвалю!

Скуталу дружелюбно, но в то же время решительно улыбнулась своей сестре и подруге.

— Хорошо, на счёт три! — сказала Дэш, подстраиваясь в одну линию рядом с кобылкой. — Раз… два… три! Погнали!

Обе пегаски рванули вперёд с ошеломляющей скоростью, их прежний беспечный темп ощущался стоянием на месте по сравнению с нынешним. Дэш тут же замедлилась немного, когда увидела, что вырвалась в лидеры. Скуталу, впрочем, продолжала усердствовать и вскоре нагнала соперницу. Как только это произошло, Рэйнбоу ускорилась, решив, что любая подаренная победа будет смотреться натуральнее, если сохранять накал борьбы. Тем не менее, она с удивлением обнаружила, что вынуждена опять поднажать, ведь летевшая рядом кобылка умудрялась разгоняться всё сильнее и сильнее.

Скуталу чувствовала проносящийся сквозь её шёрстку ветер и осознавала, что наступил один из тех моментов, о которых она мечтала годами. Однако не позволяла себе отвлечься на это. Кобылка знала, что Рэйнбоу, безусловно, выйдет победительницей из такой гонки, но хотела выжать из себя всё что сможет, несмотря ни на что. Как она сама недавно говорила Дэш — на худой конец это выйдет замечательная тренировка. Что важнее, ей удастся воочию увидеть, как именно двигается другой пегас, и, возможно, научиться чему-нибудь. Перво-наперво Скуталу обратила внимание на позу Рэйнбоу — голова наклонена, шея в прямой линии со спиной и хвостом, передние копыта вытянуты вперёд. Всё, конечно же, именно так, как она и предполагала, исходя из книжек о базовой аэродинамике, но живая пони была куда лучшим образцом для подражания, чем абстрактные представления. Кобылка сосредоточилась на усовершенствовании своей формы и тут же поняла, что её скорость ощутимо возросла соответственно с упавшим сопротивлением воздуха.

Они летели всё быстрее и быстрее, и Скуталу начала замечать другие источники турбулентности возле своего тела и конечностей. Грива с хвостом были одной большой проблемой, волосы стремительно развевались на ветру. Уши тоже доставляли хлопот, но в конце концов их удалось правильно сложить, чтобы они почти не мешали. Увы, не так уж много она могла сделать со своими задними ногами, плечами и другими суставами, продолжая довольно-таки значимо отставать от Рэйнбоу. До Скуталу дошло, что у пони просто физически не получится сложиться в аэродинамически идеальную форму. Но тут её осенило. Дело не в том, на что пони способна физически… а дело в магии! Она не может сдвинуть своё тело, но может сдвинуть воздух вокруг него!

С этими мыслями, Скуталу сосредоточилась на проносящемся рядом воздухе, пытаясь в уме наметить, как пустить его потоки, чтобы достичь наименьшего сопротивления. Когда схема нарисовалась, возникла задачка потруднее — определить, какими магическими корректировками она может претворить задуманное в жизнь. Скуталу начала с самого очевидного источника неприятностей — прямо перед собой. Она занялась встречным воздушным потоком, чтобы тот разрывался ещё до столкновения с её вытянутыми копытами, формируя конус пониженного давления перед ногами и головой. Получилось не сразу, ведь внезапные перемены в течении воздуха постоянно сбивали кобылку с курса, но с первыми успехами сразу пришло осознание — что-то она нащупала. Вдруг стало намного тише, ветер перестал хлестать по ушам, глазам и щекам. Скуталу воспользовалась случаем и глянула в сторону, понимая, что только что обогнала Рэйнбоу Дэш.

Небесно-голубая пегаска осознала, что снова замечталась. Спустя минуту гонки Дэш полагала, что неплохо обставила соперницу, сохраняя своё хрупкое лидерство. Но сейчас, даже несмотря на то, что она не замедлялась, Скуталу просто взяла и обошла её. По-прежнему планируя отдать победу кобылке, Рэйнбоу всё же не хотела отказываться от зрелищного представления, и потому снова ускорилась, собираясь неспешно выйти вперёд. Только она начала разгоняться, как увидела, что юную пегаску зацепило нечто вроде сильной турбулентности — кобылку мотало из стороны в сторону невидимыми силами, пока та не выровнялась. Дэш нашла произошедшее весьма странным, поскольку сама не почувствовала ни намёка на перекрёстный ветер или восходящий поток. Отмахнувшись от этих мыслей, Рэйнбоу заметила, что приближается к сопернице не так быстро, как задумывала, и немного прибавила ходу. После чего поняла, что вообще-то она даже отстаёт, и взялась за дело всерьёз, пока опять-таки не отвоевала ведущую позицию.

У Скуталу закружилась голова, стоило ей только взглянуть вниз и увидеть, как пейзаж проносится мимо неё с невообразимой скоростью. Пегаске чуть не пришлось пережить ещё несколько катастроф, пока она совершенствовала магически скованный поток возле себя. Первичный конус работал неплохо, однако он имел излишнюю лобовую площадь по сравнению с идеалом, ведь пони были не то чтобы цилиндрической формы. Кобылка сузила коническую область, оставив едва прикрытыми свои вытянутые копыта, слегка сплющила её и объединила с частично эллиптическим куполом, покрывающим её голову. После таких изменений ветер неожиданно зацепился за крылья, почти выбросив пегаску из тщательно сработанного воздушного потока. Оба раза ей удалось выровняться, и теперь пришла пора сосредоточиться на этой паре конечностей.

Первоначально, Скуталу было удобнее всего летать с вытянутыми на всю длину крыльями, слегка наклонёнными вперёд — чтобы их нижняя сторона смотрела по большей части назад. Это давало относительно большую площадь соприкосновения и позволяло хорошо отталкиваться от воздуха. Однако на текущей высокой скорости добавочное сопротивление доставляло неприятности. Быстренько попробовав пару различных положений, пегаска обнаружила, что если отвести крылья назад, продолжая держать их на расстоянии от тела, то получится создать воздушные карманы между ними и туловищем, в которых можно сосредоточить высокое давление для тяги, позволяя воздуху перед ней скользить мимо с минимальными преградами — при условии, конечно, что остальные потоки останутся выстроенными как задумано. А выстроить их становилось всё труднее и труднее по мере сглаживания формы. Затупленный передний конус требовал больше силы воли, чем серьёзных ухищрений, однако чем больше деталей Скуталу добавляла к обтекаемой форме, тем больше концентрации они требовали и тем труднее становилось удержать все мелкие составляющие в голове и в реальности. Но решительный настрой и невообразимая острота ощущений заставляли её продолжать толкать эту оболочку.

Меж тем, Рэйнбоу всё больше переставала понимать что происходит. Она снова отстала от соперницы и изо всех сил напрягалась, пытаясь её догнать. Дэш знала, что ещё не дошла до своего максимума, но была весьма уверена, что в нынешнем темпе побьёт хотя бы некоторых Вондерболтов. Никоим образом кобылка — тем более вот только что научившаяся летать — не могла и близко подойти к такой скорости. В очередной раз сравнявшись со Скуталу, Рэйнбоу мельком взглянула на сестру и уже от такого крошечного движения тут же отстала, замедленная возросшим сопротивлением. Оранжевая пегаска, впрочем, как будто бы даже и не старалась. В то время как Дэш чувствовала, что её волосы вот-вот вырвет с корнями, а лицо терзало, словно бельё в ураган, Скуталу выглядела совершенно безмятежно, лишь сосредоточенно нахмуренные брови выдавали обратное. А затем кобылка снова ускорилась.

Скуталу едва могла отвлечься и подумать, как быстро она летит. Всё её внимание было приковано к поддержанию и улучшению воздушного потока вокруг, с сотнями тонких поправок естественной аэродинамики. Она довольно сильно стянула течение вокруг туловища и задних ног, а ещё создала грубый хвостовой конус, кое-как соединив его с кильватерным следом. Это дало значительный всплеск скорости, но позади до сих пор ощущались некоторые сильные зоны турбулентности. Многие воздушные течения в оболочке были разной длины и встречались с разными скоростями и давлениями. Скуталу попыталась отрегулировать одно такое, вокруг плеч, заметив улучшения, когда слегка замедленный поток слился с остальными позади неё. Кроме того, некоторые корректировки возле её задних копыт прекрасно работали сами по себе, но каждый раз, стоило пегаске объединить результаты и попытаться применить несколько поправок одновременно, как становилось только хуже. Постепенно она нашла несколько рабочих комбинаций, получив от каждой прирост скорости, и продолжила работу.

«Невозможно, — подумала Дэш, увидев очередное ускорение Скуталу. — Это просто… этого не может быть». Она опять отстала, и от осознания скорого конца гонки её состязательная натура начала биться в панике. Да, Рэйнбоу хотела позволить кобылке победить, но это было когда гонка ей представлялась нечестной. Теперь же она осознала, что, возможно, гоняется со вторым быстрейшим пегасом Эквестрии. И неважно, что это оказалась кобылка, которая научилась летать с недельку-другую назад, правда же? Моргая сквозь вызванные ветром слёзы, Рэйнбоу увидела вновь отдалившуюся Скуталу. «Хорошо, — в предвкушении подумала Дэш. — Тогда давай поиграем!»

Оранжевая кобылка меж тем успешно разобралась с кучкой маленьких не ламинарных потоков, как вдруг её отвлекло новое ощущение. Конус перед ней время от времени становился видимым, белое то ли свечение, то ли марево возникало по краям. Всплески совпадали с потерей целостности потока и последующим падением скорости. Сперва пегаске показалось, что она слегка потеряла концентрацию, вызвав сбои, однако быстрая мысленная проверка показала, что всё до сих пор держится вместе. На самом деле обнаружилось какое-то новое явление, от которого всё шло наперекосяк, стоило только разогнаться до прежнего темпа. Явление, которое отсутствовало на низких скоростях. Отвлёкшись на мгновение от своих усовершенствований, Скуталу заметила обогнавшую её Рэйнбоу Дэш, перед которой формировался такой же белый конус. «Невероятно, — изумилась кобылка. — Я и правда лечу настолько быстро?»

Ошарашенная происходящим, Скуталу оставила попытки прорваться сквозь новый барьер и вместо этого лишь пристально следила за Дэш, пролетевшей мимо неё. Кобылка это видела однажды, с земли, однако сейчас ей выпало сидеть в первом ряду. Произошедшее за считанные секунды, для молодой пегаски растянулось замедленной съёмкой: из глаз Рэйнбоу вырывались слёзы, вызванные чистой скоростью, её грива, хвост и даже губы рябили на ветру. Белый конус формировался перед ней, сужаясь по мере разгона, в непосредственной близости от кобылки. Дэш напрягалась и боролась, её вытянутые копыта подбирались всё ближе и ближе к преграде. А потом это случилось. Барьер был пробит, его разрыв спровоцировал мгновенную конденсацию пара и избытка тауматургической энергии в расширяющемся торе с экстремальным перепадом давления, в котором, в свою очередь, преломлялся солнечный свет, разлагаясь в спектр.

Глаза Скуталу были широко раскрыты в благоговении, когда Сверхзвуковой радужный удар взорвался прямо перед ней. Ту небольшую долю секунды, что потребовалась ударной волне для сближения, кобылка провела в чистом изумлении. Только в последнюю крупицу этого мгновения до неё наконец начало доходить, какое влияние такой процесс может оказать на её собственную траекторию.

---

— Скуталу! — закричала Дэш, кружа вокруг озера. После разрыва звукового барьера пегаска пронеслась под водопадом и сделала победный кружок вокруг горы, постепенно истекая избыточной скоростью и магией. Лишь вновь оказавшись над озером, она поняла, что оранжевую кобылку нигде не было видно.

— Скуталу, ты где? — снова крикнула Рэйнбоу, потихоньку впадая в ужас. Зачем она так поступила? Она могла просто позволить сестре победить, как и планировала, но вместо этого взяла и буквально снесла её с неба радужным ударом в упор! — Ну же, шкет, отзовись!

— Дэш! — едва различимый голосок позвал откуда-то снизу. Рэйнбоу сразу повернулась на него.

— Скутс?

— Здесь, внизу! — теперь она наконец разглядела. В озере, прямо возле берега, Дэш увидела кобылку, подплывавшую к суше. Пегаска слетела вниз и приземлилась как раз в тот момент, когда Скуталу пробиралась через высокие заросли камыша.

— Святая Селестия, Скуталу! Мне так жаль! — тараторила Рэйнбоу, пока насквозь мокрая кобылка с громким чавканьем вытаскивала из грязи последнее копыто.

— Ух ты, Дэш, это было потрясно! — взахлёб восхищалась Скуталу. — Я была как раз возле тебя, когда поняла что именно ты собираешься сделать, и видела, как воздух конденсировался перед тобой, а потом ты такая — вжух! И мимо меня! — рассказывала кобылка, активно размахивая копытами. — А потом вдруг из ниоткуда появилась огромная радужная волна, и прежде чем я смогла хотя бы подумать, она сбила меня. Дальше помню только как падала в озеро!

— Мне так жаль, прости! — насмерть перепуганная Рэйнбоу Дэш сыпала извинениями так быстро, как могла. — Не знаю, о чём я думала! Ведь собиралась же дать тебе выиграть и всё!

— Ага, было… — начала Скуталу, как вдруг её ум всё-таки нагнал уши, отчего она помрачнела и нахмурилась. — Погоди. Ты хотела поддаться?

Рэйнбоу почувствовала, что краснеет.

— Эмм… Ну да, хотела. Хоть и не стала, ясен пень.

— Ясен, — невозмутимо согласилась Скуталу и попыталась вытряхнуть воду из уха.

— Так ты как, в порядке?

— Ага, — ответила кобылка, повернувшись осмотреть низ одной из задних ног. — Но, похоже, у меня лягушка в копыте¹. Давай, кыш! — она потрясла ногой, дабы согнать маленькую амфибию. — И всё-таки я поверить не могу, что ты собиралась поддаться.

— Да, прости за это. Я просто не хотела тебя расстраивать.

— Ты ведь понимаешь, что я и в самых смелых мечтах не рассчитывала победить, правда, Дэш?

Конечно это имело смысл. Рэйнбоу знала, что Скуталу не глупа, и что кобылка чуть ли не в святыни возводила её потрясающую скорость.

— Но зачем тогда гонка?

— Просто чтобы потом говорить «я гонялась с Рэйнбоу Дэш!», — Скуталу опустила голову, смутившись от признания. — Сколько найдётся пони, которые могут похвастаться хотя бы проигрышем в состязании с быстрейшей пегаской Эквестрии?

— Хех, ну да, наверное это большая редкость, — признала Рэйнбоу, позволив себе немножко напускного бахвальства.

— Тогда почему ты передумала? Ну, насчёт проигрыша?

— Честно?

— Ага, мне правда интересно.

— Я сама точно не знаю. Думаю… довольно легко уступить, если понимаешь, что можешь победить. Однако под конец… чёрт, Седой Пегас тебя побери, шкет, ты толкала звуковой барьер наравне со мной! Внезапно я уже не была уверена, смогу ли вообще выиграть.

— И ты просто должна была прийти первой?

— Нет! Ну… не совсем. Ладно, да, то есть, я хотела победить, но скорее чтобы просто убедиться, что могу это сделать. Я знала лишь то, что ты непонятно как разгонишься ещё сильнее и побьёшь меня! И могла бы с этим жить, но только если старалась изо всех сил тогда, понимаешь?

— Ага, думаю, да, — призналась Скуталу, вспомнив, сколько раз её собственные неудачи смягчались лишь тем, что она хотя бы старалась, отдавая всю себя.

— Так ты простишь меня?

— Конечно, только больше так не делай, — улыбнулась кобылка.

— Замётано! — воскликнула Рэйнбоу, вытягивая копыто, чтобы стукнуться им с копытом Скуталу. Теперь, когда главная проблема осталась позади, Дэш задала следующий волнующий вопрос. — Так… какого сена творилось там, в небе? Ты всю дорогу не уступала мне в скорости, а потом просто остановилась у барьера.

— Если бы я знала, — ответила кобылка. — Я разбиралась, как пустить воздушные потоки вокруг себя, и у меня получалось всё лучше и лучше. И тут, бах! Будто всё, что — как мне казалось — я выяснила, вдруг перестало работать. Воздух начал себя вести совершенно по-другому на этой скорости, и как бы я ни пыталась справиться, любая мелочь чуть ли не обрывала мой полёт.

— Хех, а ты как думала! Такой вот он, барьер. Очень немногие могут хотя бы приблизиться к нему, и каждый из них скажет что-то похожее на твои слова. Это в корне отличается от полётов на низких скоростях.

— Но как же ты смогла пробиться?

— Аргх, тебе не понравится ответ.

— Ну же, Дэш, скажи.

— Из-за этого и не понравится… Как я сказала той ночью у Твайлайт — я не знаю. Я просто стараюсь изо всех сил. Как-то получается прорваться.

— Мда, и правда не сильно помогло. А каково это, когда проходишь сквозь него?

— Ух, шкет, это потрясно! Стоит только преодолеть барьер, как всё снова выравнивается и можно расслабиться. Не сильно правда, но ощущения всё равно неповторимые, после таких-то усилий. Потом можно и дальше разгоняться, хотя долго держать эту скорость довольно трудно.

Скуталу вздохнула.

— Звучит круто. Я должна выяснить, как пройти за этот барьер!

— У тебя получится, не сомневаюсь.

— Правда?

— Да. Если кто ещё и может такое провернуть, так только ты.

— Но почему ты так в этом уверена?

— А ты почему нет? Слушай, я снова предельно серьёзна. Там, наверху, ты вытворяла просто невозможные вещи, по-другому и не назовёшь! Два месяца назад ты и понятия не имела как летать, а за одну гонку умудрилась пройти путь от «хм, неплохо для маленькой кобылки» до «быстрее многих вондерболтов». Я уж молчу про твоё изобретение полёта без крыльев.

— Ну, когда ты так говоришь…

— Серьёзно, Скуталу, послушай, — Рэйнбоу Дэш наклонилась поближе к кобылке, тепло улыбаясь, несмотря на собирающиеся в уголках глаз слёзы. — Ты сказала, что хотела гоняться со мной, только чтобы потом всем об этом рассказывать? Что ж, тогда это я удачно победила сегодня, ведь я честно без понятия, сколько ещё смогу так удержаться. Ты разделаешься с барьером и наверняка пойдёшь ещё дальше, для тебя это будет проще пареной репы. Когда это произойдёт, ну… я уже не смогу называть себя быстрейшей пони в Эквестрии, но зато останусь единственной, кто хотя бы побеждал таковую в гонке!

Скуталу сидела с широко распахнутыми глазами и потрясённо переваривала мысль, что она разрушает мечты пони, которой восхищалась больше всего на свете.

— Дэш, — пробормотала она, — я никогда не хотела… то есть, не пыталась…

— Хей, — Рэйнбоу прервала кобылку игривым тычком в плечо. — Выше нос, шкет! Ты на верном пути! Просто не забудь упоминать меня время от времени, когда будешь пожинать лавры, хорошо?

— Ох, Дэш, — маленькая пегаска набросилась на сестру с объятиями. — Я никогда и ни за что не забуду тебя!

— Я знаю, Скутс. Я знаю.

---

Позже, вечером того же дня, громкий стук в дверь отвлёк Твайлайт от её лёгкого чтива — двенадцатисотстраничной диссертации о грифоньей экономике времён второй эры. Открыв, она без особого удивления обнаружила Скуталу — кобылка ходила к ней на регулярные уроки по высшей математике, аэродинамике и базовой теории магии. А вот свалявшаяся шерсть и грязные копыта вызывали куда больше беспокойства, хотя по меркам троицы искателей это были ещё цветочки. Хозяйка не успела даже поздороваться, как пегаска протиснулась внутрь.

— Твайлайт, — тревожно заявила Скуталу. — Мне нужны книги!

— Какие?

— Все что есть… Думаю, «Потенциальные приобретения» называли это «сверхзвуковым» воздушным потоком.

Твайлайт призадумалась. Она прочитала многое из аэродинамики и связанной с ней физики пока учила Скуталу. Про сверхзвук было известно не так много, это всё ещё оставалось, в основном, теорией. Проводились некие лабораторные эксперименты, предлагались внушительные математические модели, но первой — и, пока что, единственной — пони, действительно способной летать на таких скоростях, была Рэйнбоу Дэш. Сама Твайлайт подозревала, что принцессы, вполне вероятно, тоже так умели, но никто этого не видел и сами они об этом не распространялись. Так что она опустила своё предположение, пока объясняла кобылке, как мало информации существует на нужную тему.

— Что ж, — протянула Скуталу, — тогда мне понадобится всё, что у тебя есть про сверхзвуковые явления, и всё, по твоему мнению, связанное с ними. Я просто сама в этом разберусь.

— Это похвально, Скуталу, но…

— Ох, только не снова, — взмолилась пегаска, раздражённо закатывая глаза.

— Что? Нет… Гр-р! — воскликнула Твайлайт. — Нет, я не собиралась обвинять тебя в глупости. Я лишь не хочу смотреть, как ты тянешься к куску, который не сможешь проглотить. Речь не об учёбе, речь о попытках сформулировать новые теории и изучить совершенно неизведанные явления. Это невозможно без исследований.

— Эм, ладно, — ответила Скуталу. — Тогда я проведу их.

— Нет, я имею в виду оригинальные исследования. Не смотреть со стороны, а изучать явления в реальном мире, непосредственно когда они происходят.

— Ну да, в этом и задумка.

Твайлайт вздохнула, прежде чем попытать счастья ещё раз.

— Скуталу, — начала она. — Я пытаюсь сказать, что для изучения околозвуковой и сверхзвуковой аэродинамики тебе нужно довольно сильно приблизиться к звуковому барьеру, а Рэйнбоу Дэш…

— Ага, я почти коснулась его сегодня.

— …единственная пони из всех, что я знаю, способная хотя бы приблизиться к нужной скорости. Однако она не то чтобы, ну, «научного склада ума», поэтому рассчитывать на какие-то данные от неё не приходится. Таким образом… Подожди, ты что сделала?

Скуталу улыбнулась, начиная понимать, почему Рэйнбоу и Пинки так любили подшутить над библиотекаршей. Мало того, что она постоянно отставала на несколько секунд от реальности, так ещё и выражение её лица, когда она была удивлена или сбита с толку, было бесценным.

— Я говорю, что сегодня летела практически возле самого барьера. Я почти могла дотянуться до него.

«Агась, — подумала кобылка. — Бесценно».

---

— Ты же в курсе, Скуталу, что мир не взорвётся, если ты оторвёшься от этих книг хотя бы на минутку, ага?

— Не пойдёт, Блум. Я сегодня в ударе.

Эппл Блум вздохнула. Она радовалась за подругу, наконец-то осуществившую мечту, но приключений у Меткоискателей теперь стало куда меньше, когда их заводила взяла моду сидеть за книгами сутки напролёт. Открытия об их единой природе принесли ей намного больше пользы, думала кобылка. Несомненно, было здорово выращивать цветы и чувствовать всё живое вокруг, но это уже начинало приедаться. Она продолжала тренироваться, особенно в редкие свободные часы на ферме, и даже смогла создать несколько весьма прелестных декоративных кустов с деревьями. Совсем недавно ей удалось одновременно вырастить яблоню, вишню и апельсин, заставив их переплетаться по мере роста. Получилось одно «дерево», свитое из трёх стволов и плодоносящее тремя видами фруктов, на краю фермы. Круто, конечно, но Эппл Блум больше не могла придумать интересных вызовов своему таланту. Уж точно ничего подобного звуковому барьеру, над которым билась Скуталу.

— Эй, Эппл Блум, — позвала Свити Белль, лёжа на полу и лениво жонглируя десятью случайными предметами из домика в облаке своей магии. — Не хочешь прогуляться в Сахарный уголок? Я бы не отказалась от молочного коктейля.

Не совсем такого приключения ждала жёлтая кобылка, но коктейль звучал довольно заманчиво.

— Ага! — ответила Эппл Блум. — А ты как, Скутс? Пойдёшь с нами?

Скуталу выглянула из-за книг и покачала головой.

— Не, давайте без меня. Думаю, скоро я разделаюсь с этой задачкой.

Две кобылки переглянулись, после чего пожали плечами.

— Как хочешь, — сказала Эппл Блум. — В общем, знаешь где нас искать, если что.

На этих словах они выбежали за дверь, оставив пегаску наедине с её учёбой.

— Знаешь, — повернулась к подруге Эппл Блум, пока они шли через ферму. — Я даже немного волнуюсь за Скутс. Она же вообще не вылазит из своих книг.

— Ага, — отозвалась Свити. — Но мне кажется, это ей на пользу. Она много учится, это не может быть плохо.

— Ладно, думаю, ты права, — вздохнула Эппл Блум. — Просто… мне не хватает старой Скуталу. То бишь, мы никуда не врезались и ничего не разламывали уже целую вечность!

— Ты правда скучаешь по бесконечным синякам и ссадинам?

Эппл Блум рассмеялась.

— Ну, если поглядеть с этой стороны… Но всё равно, мне просто… не знаю, скучно, что ли.

— В самом деле? — не на шутку обеспокоенно спросила Свити.

— Ага, как бы… когда мы узнали про свою необычность, что ж… сперва это пугало, но потом я подумала — наверное, будет круто. И правда, мне так хорошо ещё не бывало, как в тот день, когда я Тиару и Спун на место поставила сызнова выращенными цветами. Вот только чем дальше, тем… привычнее всё становится. С каждым месяцем я всё больше отношусь к своим способностям типа как: ну ладно, я могу вырастить цветы, вычурные деревья и ещё всякие штуки, хорошо, дальше что? Не больно-то походит на нечто захватывающее или пригодное для сохранения фермы. А в голову больше не идёт ничего путного, как талант этот применить.

— Прости, Блум, — сказала Свити, утешающе ткнувшись в подругу. — Я не знала, что тебе грустно.

— Не то чтобы грустно, скорее… Ладно, а как насчёт тебя? Я видела, как ты жонглируешь всем подряд и прочие твои трюки. Тебе до сих пор интересно?

— Ага, что-то интересное ещё осталось. Конечно, в основном это всё просто стало частью меня. Не знаю как объяснить лучше. Даже то, что должно было меня сильно испугать, например, когда я впервые узнала, что могу разжать суставы, или что мне не нужно дышать. Сложнейшие вещи, но я просто почувствовала, что в них есть смысл. Я до сих пор открываю новые штуки внутри себя, но не думаю, что это настолько же волнительно и захватывающе, как эксперименты Скуталу. Я просто решаю попробовать что-нибудь, и обычно мне это довольно легко удаётся.

— Выходит, Скуталу много трудится, чтобы что-то сделать, тебе всё даётся просто так, а мне и делать-то нечего.

— Ой, да ладно тебе, — воскликнула Свити, поддев подругу плечом. — Всё не так плохо! Как насчёт всего того, что у тебя и так было? До того как ты выяснила, что ты самая магически одарённая земная пони в мире?

Эппл Блум нахмурилась.

— Я даже не земная пони.

— Почти она и есть, и ты сама это знаешь! Единственная перемена в твоей жизни, это то, что ты теперь можешь делать нечто новое, чего раньше не могла, так ведь? Тебе не нужно беспокоиться за Яблочные акры настолько сильно, ведь ты будешь лучшей в фермерстве и сможешь тратить свободное время на всё что пожелаешь!

Эппл Блум была не в том настроении, чтобы улыбаться, но была вынуждена признать — Свити в чём-то права. Она действительно ничего не потеряла, узнав, что является магическим големом. Во всём остальном её жизнь осталась прежней, и не существовало причин ей быть несчастнее, чем до того откровения.

— Но если так, — сказала кобылка, — почему же мне так плохо?

— Знаешь, чем можно это исправить?

— Чем?

Свити ухмыльнулась, а затем раздался громкий треск. Прежде чем Эппл Блум смогла хотя бы моргнуть, она оказалась нос к носу с Пинки Пай, завопившей: «Молочные коктейли!» и швырнувшей два вышеупомянутых напитка на стол.

Оклемавшись, жёлтая кобылка поняла, что сидит за столом в Сахарном уголке прямо напротив Свити Белль, а перед ними стоят два коктейля, доставленных хозяйкой кондитерской. Подняв взгляд, Эппл Блум увидела всё ту же ухмылку на лице подруги и снова нахмурилась.

— Прости, не злись, пожалуйста, — извинилась единорожка, румянец стыда согнал с неё усмешку. — Твайлайт вчера научила меня телепортироваться, и я ждала удобного случая показать это.

Закрыв глаза, Эппл Блум вздохнула и позволила себе улыбку. Было очень трудно злиться на Свити, особенно в окружении вкуснейших ароматов свежей выпечки. Она понимала, что подруга лишь хотела подбодрить её.

— Не, всё хорошо, — сказала она, глотнув коктейля, прежде чем продолжить. — Всё равно я малость устала идти пешком.

Свити улыбнулась, будто бы расслабившись от ответа, и кобылки провели следующий час объедаясь сладостями и болтая о всяких куда более повседневных вещах, прежде чем направиться обратно в клубный домик.

Добравшись туда, они обнаружили, что Скуталу пропала, но все — насколько кобылки могли судить — её любимые математические и научные книги остались лежать на полу.

Слова автора: Да, да, да… вы все знали что это произойдёт, я понимаю. Надеюсь, это всё равно был интересный путь, даже если было известно куда он ведёт. Тем не менее я обещаю, что он станет ещё более захватывающим в главе 6: «Прикладное исследование».

Глава шестая: Прикладное исследование

Рэйнбоу очнулась от дрёмы, чтобы обнаружить стучащуюся в её дверь Скуталу.

— О, привет, малая. Что случилось?

— Привет Дэш, эмм… — замялась кобылка, нервно переступая копытами. — Не хочешь… ну это… эмм… погоняться?

Рэйнбоу посмотрела на улыбающуюся маленькую пегаску.

— Ты что-то откопала, не так ли?

— Ага, вроде того, — нервно рассмеялась Скуталу.

— И сколько же «того» имеется в виду?

— Э-э… очень много того?

Рэйнбоу хихикнула.

— Лады, шкет. Дай мне только минутку собраться.

— Ага, без проблем, Дэш.

Небесно-голубая пегаска пригласила кобылку внутрь, а сама пошла быстренько умыться. Она знала, что этот день наступит, ещё с той сумасшедшей гонки пару месяцев назад. Пегаски продолжали часто летать вместе, но никаких соревнований больше не устраивали и к серьёзным скоростям никоим образом не приближались. В основном они проводили время как обычные сёстры — чего, собственно, Дэш всегда и хотела — но она подозревала, что Скуталу втайне где-то тренируется, чтобы подготовиться к реваншу. Рэйнбоу поговорила с Твайлайт, от которой узнала о потрясающих способностях, которые юная кобылка проявляла к физике и связанным наукам, однако, судя по всему, успехов в освоении оставшихся дисциплин у неё имелось чуть более чем нисколько. Поэтому Дэш пообещала подруге, что попытается уговорить сестрицу уделять хоть немного внимания каждому из предметов. Хотя сейчас было не время для такого разговора.

После короткого бодрящего душа Рэйнбоу вернулась в гостиную к чересчур нетерпеливой кобылке.

— Готова? — тут же спросила Скуталу.

— Терпение, шкет. Мне надо перекусить.

С этими словами Дэш отправилась на кухню и насыпала в тарелку хлопьев. Медленно жуя под пристальным взглядом Скуталу, она размышляла над тем, что же такого могла обнаружить эта кобылка, что её настолько взбудоражило. О, она знала, наверняка та догадалась, как преодолеть барьер, но Рэйнбоу подозревала, что маленькая пегаска на этом не остановится.

— Теперь готова? — спросила Скуталу, как только последний кусочек исчез во рту Дэш.

— Почти. Только выпью немного воды сперва. Это важно, ты же понимаешь.

Скуталу просто уставилась на то, как Рэйнбоу медленно тянула стаканчик с водой. Стоило ему наконец опустеть, как кобылка подала голос.

— А сейчас? Мы уже можем идти?

Дэш одним копытом потрепала гриву Скуталу, опуская стакан в раковину.

— Да, пошли выйдем наружу.

Пока Рэйнбоу небрежно шагала к двери, оранжевая пегаска пронеслась мимо неё и уже парила в небе, когда старшая пони вышла из дома.

— Хорошо. Так вот, я думаю, прямо отсюда и до вершины Горы Кантерлота! — воскликнула кобылка.

— Притормози немного, сперва надо размяться, — сказала Дэш, неспешно начиная растягивать и сгибать одно крыло, затем другое.

— Г-р-р, — пробурчала Скуталу, опускаясь на облако, пока Рэйнбоу занималась своими упражнениями. Спустя несколько минут, увидев, как она повторяет одни и те же движения по третьему кругу, кобылка не выдержала. — Ну, Дэш, почему ты вот так тянешь время?

Рэйнбоу улыбнулась.

— Что? Уж нельзя кобыле насладиться последними минутами с титулом быстрейшей пегаски мира?

С лица Скуталу исчезли все эмоции. Пегаска постоянно забывала, что в погоне за своей мечтой она, по сути, крала её у своей старшей сестры. И пусть Рэйнбоу раз за разом уверяла кобылку в неизбежности происходящего, и что она сама не возражает, Скуталу знала — в глубине души ей больно.

— Прости, Дэш, — грустно сказала она. — Мы можем… погоняться как-нибудь в другой раз, если ты хочешь.

— Не, всё в порядке, — ответила Рэйнбоу, закончив разминаться. — Если ты говоришь, что готова сегодня, то сегодня гонка и будет.

— Ты уверена? Я просто… я знаю, насколько это важно для тебя…

— Подойди-ка сюда, шкет, — позвала Дэш, прижав кобылку к себе крылом. — Да, хорошо. Быть быстрейшей важно для меня. Пару лет назад это было даже важнее всего. Однако с тех пор я нашла множество намного более ценных вещей.

— Каких? — спросила Скуталу, выглядывая вверх из-под голубого крыла.

— Ну, верность, для начала. Быть с друзьями, помогать им по мере сил. И мои друзья научили меня гораздо большему. Как важно быть доброй и заботиться о других пони, пусть даже кто-то из них не нравится тебе. Всегда быть щедрой, не ставить себя превыше других. Говорить правду и хранить верность своим словам. Улыбаться и, что намного важнее, помогать стать счастливыми всем остальным. Ну и, конечно же, книжки так-то оказались довольно круты, — голос Дэш просветлел, когда она продолжила. — И это лишь сентиментальная фигня! Я уж молчу про то, насколько важно защитить Эквестрию от очередных плохих парней, или позаботиться о Танке, или переиграть Пинки в розыгрышах.

Скуталу хихикнула.

— И конечно, — продолжила Рэйнбоу, — надо ещё помочь моей маленькой сестрёнке научиться летать.

— О-о-о, Дэш… — умилилась Скуталу, осознавая, что снова расчувствовалась.

— Я серьёзно, Скутс. Я уже говорила это и повторю снова. Ты важна для меня. Ты гораздо важнее, чем титул быстрейшей летуньи. Так что да, если побьёшь меня сегодня, я буду счастлива за тебя, правда. Только пообещай мне кое-что.

— Ага, — отозвалась кобылка, вспоминая. — Я не забуду упоминать тебя на всяких награждениях.

— Хе-хе, не, я не о том, — улыбнулась Рэйнбоу. — Я пытаюсь сказать, что ты можешь возгордиться своей скоростью, и она займёт далеко не последнее место в твоей жизни. Вот только не отдавай ей первое. Пообещай мне, что когда станешь быстрейшей в Эквестрии, ты не позволишь успехам вскружить тебе голову и затмить всё то, что я перечисляла минуту назад. Даже если это и сплошные сантименты. Хорошо?

— Обещаю, Дэш, — сказала Скуталу и начала движения. — Через сердце на луну кексик в глаз себе воткну.

— Вот и отлично, — подытожила Рэйнбоу, позволяя большой, решительной улыбке возникнуть на своём лице. — А теперь погнали!

Два крылатых силуэта взмыли в воздух.

---

Гонка пары пегасок началась на равных. Скуталу много тренировалась и отточила дозвуковую обтекаемость до весьма недурного уровня. Дэш, решившая отдать гонке всю себя, медленно вышла в лидеры, после пары минут солидных усилий. Устремившись к Кантерлоту, обе гонщицы держали скорость слегка поодаль от барьера… поначалу, во всяком случае. Рэйнбоу по собственному опыту знала, что стоит приблизиться к нему, и усилия возрастут многократно, поэтому, как правило, лучше хранить финальный рывок до конца гонки.

С обычным соперником, она бы наверняка дождалась последней трети дистанции, прежде чем перейти в околозвуковые пределы и дальше. Конечно же, с обычным соперником и быть не могло никакой гонки после барьера, ведь там никому было не под силу угнаться за Рэйнбоу. Конечно же, сейчас соперник был не обычным, и у Дэш были все основания полагать, что оранжевая кобылка не станет ходить вокруг да около. Когда Скуталу догнала её мгновение спустя, Рэйнбоу поняла — настоящая гонка только начинается.

Скуталу начала действовать первой, решив, что достаточно близка к барьеру, для перехода на сверхзвуковую. В своих исследованиях и пробных полётах она наконец-то нашла источник давления, который вызывал ударные волны и нестабильные воздушные потоки на этой скорости. Она прошла через многие и многие теории, объясняющие как обойти или преодолеть эти эффекты, и провела десятки испытаний их. Каждая попытка почти всегда заканчивалась таким истощением, что Скуталу едва могла слететь обратно на землю, однако после месяцев исследований она наконец вывела теорию, которая, казалось, вполне соответствовала эмпирическим данным. Исходя из неё, пегаска построила математическую модель, предложившую идеальную форму для защиты от ударных волн. Эта форма была недостижима для пегаса или, в принципе, любого объекта с крыльями. Тем не менее, это не имело значения, ведь Скуталу могла просто использовать магию и заставить воздушный поток обтекать её по нужной схеме, даже без физического объекта, определяющего оную.

Когда кобылка начала перестраивать магическую оболочку, она увидела, как Рэйнбоу Дэш вырвалась вперёд. Нужная для сверхзвуковых полётов форма была похожа на сильно вытянутый мяч — из точек спереди и сзади она, математически точно изгибаясь, сходилась к более широкой середине. В этой самой середине должно было уместиться её собственное тело: копыта вытянуты так далеко, как только получается; крылья прижаты к бокам насколько возможно близко. Чем меньше места она сумеет занять физически, тем уже получится общая конструкция и тем быстрее будет полёт… в теории. Недостаток заключался в том, что такая форма хуже показывала себя на дозвуковых скоростях, поэтому Скуталу не могла использовать её для всей гонки. Таким образом, ей сейчас пришлось сменить более фигурный и пони-образный воздушный пузырь на сверхзвуковую сигару. Такой переход означал временную потерю скорости, что позволило Дэш обогнать кобылку.

Завершив перестройку, Скуталу вложила всю свою магическую энергию в создание двух маленьких и чрезвычайно интенсивных зон высокого давления позади каждого из задних копыт, используя их как единственный источник ускорения. Колени скоро заболели от сильного напряжения, но, к счастью, кобылка провела очень много времени, катаясь на скутере, и поэтому больше остальных пони привыкла держать свой вес именно под таким углом. Тем временем высокое ускорение делало свою работу и, посмотрев вперёд, она увидела, что приближается к Дэш.

Рэйнбоу Дэш отдавала полёту всё. Она была полностью честна, когда после предыдущей гонки говорила Скуталу, что не сможет не стараться изо всех сил. Поэтому пегаска тренировалась больше чем обычно в последующие месяцы, понимая — когда придёт день, она захочет знать, что сделала всё возможное. Это даже сработало. Рэйнбоу вдруг поняла, что уже упёрлась в барьер и это заняло куда меньше усилий, чем она привыкла. Трудная часть, впрочем, только началась — последний рывок, чтобы прорваться сквозь него.

С боем отвоёвывая каждый кусочек скорости, Дэш краем глаза заметила появление Скуталу. Рискнув бросить очень, очень быстрый взгляд в сторону, она увидела, что перед кобылкой почти не было видно формирующегося парового конуса, в то время как перед её собственными копытами стоял натуральный вал белого конденсата. По-прежнему изо всех сил упираясь в воздух, Дэш смотрела, как Скуталу неумолимо выходит в лидеры. Теперь кобылка уже точно преодолела барьер, однако сделала это без всяких радуг и ударных волн, показавших бы прорыв. Рэйнбоу очень хотелось узнать, как молодой пегаске это удалось, но она осознала, что вполне может поразмышлять над этим позже. А пока решила прибегнуть к старой тактике и просто начала стараться ещё сильнее.

Скуталу не сомневалась, что уже полностью перешла на сверхзвук, ведь она обогнала Дэш на приличное расстояние, а перед той явственно виднелся белый конус. Значит её замысел сработал. Вытянутый воздушный поток, придуманный кобылкой, пробил барьер, вызвав лишь слабенькую рябь конденсата на переднем конце. Так что сейчас это ощущалось куда меньше как барьер, с которым она столкнулась ранее, и куда больше как полотно ткани, сквозь которое она прошла иглой. Странно, но, как и сказала Рэйнбоу, по ту сторону стало и вправду легче. Конечно, расчёты Скуталу указывали на что-то подобное, однако испытав на себе спад сопротивления, она получила намного больше интуитивно понятного опыта, чем могли дать ей сухие цифры. Гонка, впрочем, никуда не делась, и… ну, те же цифры утверждали, что она может разогнаться ещё сильнее, особенно если наберёт высоту. Поэтому пегаска вдвое усилила тягу и нацелилась в голубую высь.

Позади парящей кобылки, Рэйнбоу Дэш преодолела собственный барьер. С облегчением перейдя на сверхзвук и получив возможность снова ясно видеть перед собой, теперь — когда белый конус исчез, она в свою очередь тоже разогналась, всё ещё надеясь догнать соперницу. Впрочем, поискав Скуталу взглядом, она не смогла её увидеть нигде на всей прямой до Кантерлотской горы. На долю секунды Дэш испугалась, что кобылку снова снесло с неба, но быстро осознала невозможность подобного. Для начала, в последний раз она была впереди Рэйнбоу, и значит, она была впереди барьера. То есть летела быстрее звука, вне досягаемости любых эффектов от расползающегося радужного удара.

Возвращаясь мыслями к гонке, Дэш сосредоточилась на единственном доступном действе — изо всех сил вкладывать оставшуюся энергию в достижение всё большей скорости. Она никогда раньше не удерживала сверхзвуковой полёт настолько долго. Как правило, целью был сам прорыв за барьер, и всякий раз после этого она просто исходила скоростью, возможно, позволяя себе немного покрасоваться, ведь о победе беспокоиться уже не приходилось. Очевидно, так было до того, как нашёлся пегас, способный хотя бы не отставать на обычных скоростях, и уж тем более способный выстоять на сверхзвуковых. Теперь же, Рэйнбоу обнаружила, что, судя по всему, отстала достаточно, чтобы даже не видеть своего оппонента.

Скуталу всё ещё ускорялась, обрадованная тем, что её теория о влиянии высоты начала приносить плоды. Упало давление атмосферы, за ним ослабло и сопротивление. Только теперь стало труднее судить о своей скорости, лишь магия пегасов позволяла воспринимать её точно. Остальные чувства наперебой твердили, что она движется невероятно медленно. С понижением давления, шум и ветер от небольшой турбулентности уменьшились, вызвав ощущение вялости. Высоко над облаками уже не осталось ничего, что могло бы создать визуальное чувство скорости. Как большой угол, под которым она летела, оставлял перед её глазами лишь неизменное небо, так и взгляд вниз не мог ничем помочь — земля едва двигалась далеко под ней.

Поднимаясь выше, Скуталу увидела, как небо начало наконец изменяться. Она наблюдала поначалу медленную, а затем всё более быструю, смену его цвета с голубого на чёрный. Красота этого преображения ошеломляла, сам воздух истончался и придавал всему резкие, чёткие очертания. Солнечный свет тоже менялся: мягкое жёлтое тепло, с которым каждый пони был знаком на земле, здесь — в небесах, уступило место чистой, актиничной, слепящей лампе, сверкающей на далёких озёрах, реках и ледниках. Длинные тени струились через верхушки облаков на изогнутом горизонте, окрашивая землю в дивные пёстрые пятна. Вновь обратившемуся в небо взгляду Скуталу открылись первые звёзды, проступающие из тьмы, и маленькая оранжевая кобылка могла только улыбаться от радости, играючи паря и чувствуя себя плывущей в невесомости, словно небеса обернулись безбрежным океаном, по которому она лениво дрейфовала.

Затем её охватил ужас. Дрейф не был иллюзией. Она в самом деле теряла контроль и потому быстро потянулась магией за пределы своего пузыря, пытаясь ухватиться за воздух и изменить курс, но не нашла снаружи почти ничего подходящего. Разреженность атмосферы экспоненциально увеличивалась с набором высоты, и всё это время скорость полёта росла не прекращая. Теперь было уже не от чего отталкиваться, и лишь импульс всё ещё нёс её ввысь. Усилием воли подавив страх, Скуталу быстро прокрутила в голове ощущения последней минуты, на которые она не обратила внимания, восхищаясь пейзажем. После чего осознала две вещи: во-первых, сигарообразный пузырь воздуха, что она удерживала возле себя, теперь стал единственной её возможностью дышать; во-вторых, судя по углу и скорости полёта, гравитация всё же должна победить и вскоре вернуть её в плотные слои атмосферы. Таким образом, ей нужно было не дёргаться и стараться не дышать слишком много. Так что Скуталу растянула оставшийся воздух в сферу и расслабила крылья с ногами в более естественную позу. Страх продолжал тревожить её разум, но она заставила себя дышать ровно и сосредоточиться на видах вокруг.

Пока Скуталу плыла на краю космоса, её тело слегка вращалось, представив взору то, что ранее было позади. В сиянии невиданной славы, великолепия и чистоты предстала луна. Кобылка улыбнулась, вспомнив о прекрасной принцессе, что спасла её от ужасных кошмаров и, несомненно, наблюдала за ней и сейчас. Как она вообще может бояться, когда её взгляду одновременно открыты и солнце, и луна, обволакивающие её своим светом? Ужасу нет места перед ликом подобной красоты. Скуталу видела Эквестрию в совершенно новом обличье, и с высоты поцелуя небес та была ещё прекраснее, чем кобылка могла себе вообразить. Ей даже показалось, что далеко внизу она увидела легчайший намёк на радужный след, направленный прямо к горе, которая была не иначе как горой Кантерлота. «О нет, — вспомнила Скуталу. — Гонка!»

Рэйнбоу Дэш парила над равнинами быстрее, чем когда-либо прежде. Она всё ещё не имела понятия где её соперница, но даже если та уже завершила дистанцию, Дэш всё ещё планировала установить личный рекорд в этой гонке. Она могла видеть маячившую впереди гору, замок и пристроенный город, висящие невозможным выступом. Впрочем, её целью был обледеневший пик, и она вела радужный шлейф прямо к нему. Столь быстрое приближение так близко к столице могло немного напугать стражу, но… что ж, она была лучшей подругой одной из принцесс, спасла от тысячелетнего кошмара другую и была вполне уверена, что сможет хотя бы должным образом извиниться перед третьей, если понадобится. «Ограниченное воздушное пространство, ха! Засуньте его себе куда подальше», — подумала она, мчась к цели.

Высоко наверху, Скуталу почувствовала, как гравитация возвращается. Ну, не гравитация — кобылка знала, что та никуда и не девалась, а ускорение. Её пузырь с воздухом столкнулся с достаточно плотной атмосферой, чтобы начать замедляться. Что более важно, её оказалось достаточно для манипуляций магией пегасов. Поэтому Скуталу выпрямилась, сформировала новую сверхзвуковую оболочку, нацелилась на нужную вершину и нырнула вниз. Сразу резко возросло давление воздуха, и она поняла, что больше не в состоянии поддерживать ускорение. Нужная для преодоления сопротивления сила была сейчас просто недоступна кобылке. Вместо этого, быстро проносящиеся рядом потоки воздуха начали значительно нагреваться, пока её маленький пузырь прокладывал себе путь вниз. Она читала об этом эффекте и придумала несколько идей, как можно воспользоваться им в полёте, однако совсем не ожидала, что это понадобится ей сегодня. С другой стороны, плавать в невесомости по краю планеты она ведь тоже не собиралась.

Рэйнбоу Дэш смотрела вперёд, и видела, что приближается к финишу. Пик уже был прямо над ней, а не в неопределённой дали. Она подобралась и начала набирать высоту, высматривая наименьший угол, который позволит ей прибыть наверх и приземлиться за кратчайшее время. Вдруг, в небе высоко над вершиной она заметила что-то яркое. На секунду показалось, будто это была падающая звезда, хотя шла только середина дня. Потом оно засветилось ещё ярче.

Внутри была Скуталу. Сжатый перед ней воздух натурально горел, насколько она могла судить. Потом нужно будет спросить у Твайлайт, но сейчас данные были налицо — всё светилось ярко-красным и жёлтым, ухудшая видимость. Кобылка была очень признательна своей магии, что та позволяла ей держать зоны высокого давления достаточно далеко от тела, отчего Скуталу чувствовала себя лишь как в духовке, а не как в жерле вулкана. Тем не менее, было очень и очень жарко, и она понимала, что долго так не протянет. Вспоминая всё что можно из физики не относящейся к разделу как-мне-лететь-ещё-быстрее, пегаска пыталась найти решение. Будь она единорогом, какое-нибудь заклинание мороза оказалось бы кстати, но она могла оперировать только воздухом и водой, а влаги было явно недостаточно, чтобы подавить такую температуру. Нет, единственным вариантом оставалось распределить тепло. Поэтому Скуталу расширила передний конец оболочки, создавая большую затупленную каплевидную форму. Возросшее сопротивление заставило пламя светить ярче, но размазало его по гораздо большей площади, уменьшая жар, напрямую опаляющий пегаске лицо и копыта. Дальше кобылка стала циклично втягивать и выдувать воздух из пузыря, избавляясь от тепла сколь могла быстро, без разрушения всей формы. Сильнейшее замедление грозило вырвать ей волчьи зубы¹ прямо из челюсти, но она держалась, пустив все силы на контроль магии.

Мерцающий уголёк, падение которого видела Дэш, вдруг превратился в огромный огненный шар. Она слышала о метеорах, и Твайлайт объясняла, что падающие звёзды — это то же самое, просто пони говорят «метеор», когда имеют в виду что-то очень яркое и большое. Вот только этот был даже огромным, да и светился почти как солнце. А также, казалось, направлялся прямо к вершине горы. «Это не может быть совпадением», — поняла Рэйнбоу.

Раздувание работало. Скуталу обнаружила, что быстро избавилась от лишней скорости и не поджарилась при этом. Она всё ещё летела в несколько раз быстрее звука, но уже вернулась к скоростям, на которых воздух не разрывался вокруг неё, и должно быть уже безопасно было переключиться обратно на сигару. Сказано — сделано, и Скуталу с облегчением вернулась наконец-то в подобие нормального полёта. Осмотревшись, она заметила, что на несколько миль отклонилась от курса, и теперь приближалась к пику прямо со стороны Кантерлота. Что ж, ничего страшного, можно будет замедлиться и облететь его по кругу. Затем кобылка увидела радужную полосу, движущуюся к вершине слегка с другой стороны. Рэйнбоу Дэш! Она всё это время сохраняла малую высоту и держала сверхзвуковую скорость. Чтобы сделать это в столь плотной атмосфере усилия должны быть невероятны! Более того, Скуталу поняла, что гонка ещё продолжается!

К счастью, подход Дэш «старайся сильнее» означал несфокусированность и сырость многих её магических усилий, которые в результате оставляли радужный шлейф, рассеиваясь в воздух. Такой след было легко отследить с расстояния, и Скуталу воспользовалась им, дабы определить как много времени займёт у её соперницы прибытие к финишу. Немного — был ответ. Две минуты, самое большее. Впрочем, кобылка учитывала, что двигается в разы быстрее, пусть и находится дальше от цели. Таким образом, ей надо сохранить эту скорость до последнего, а в конце резко сбросить её, чтоб приземлиться первой. Можно было просто вновь зажечь оболочку, что по её подсчётам даст ей тридцатисекундный отрыв в итоге. В этом плане, впрочем, чего-то не хватало. «Точно», — поняла Скуталу. В нём не было шоу. Не было цвета. Не было стиля. Но главное, чего в нём не было, так это крутизны. Затем идея вспыхнула в её сознании. «О да, — растянулись в дикой усмешке её губы. — Это будет круче процентов так на двадцать!»

Рэйнбоу Дэш неслась на всех парах. Вершина была прямо тут, в минуте полёта или меньше. Яркий метеор успел исчезнуть, но она не сомневалась в том, что это могла быть только Скуталу. Совершенно непонятно как, конечно же, но Твайлайт однажды упоминала какие-то «роковые совпадения», чтобы обосновать такие вещи, про которые ты точно знаешь, что они есть, но не можешь их ничем объяснить. Вот эта была определённо из той же оперы. Приблизившись к вершине, Рэйнбоу могла с уверенностью сказать, что та была пуста. Лишь свежий белый снег украшал горный пик, ни намёка на Скуталу, а значит кобылка тоже всё ещё не финишировала. Затем внимание Дэш привлекла вспышка слева.

Скуталу подождала целую секунду, спустя тот миг, который она определила как последний возможный для старта, и потом начала действовать. Оболочка на долю секунды вспыхнула перед ней, затем вернулась в норму. И опять. И снова. Скуталу просто вызывала пульсацию воздуха, быстро чередуя гладкую сверхзвуковую форму и широкий щит аэроторможения. Каждое переключение сопровождалось маленьким, вымеренным испусканием сырой магии в порождаемую ударную волну. Замедление получалось не настолько мощным, как если бы она просто раздула оболочку и держала её таковой, но в сочетании с магическими всплесками смотрелось куда красивее.

Дэш посмотрела в направлении вспышки и увидела расходящуюся тороидальную ударную волну, выглядящую прямо как её собственный радужный удар. Спустя долю секунды возникла ещё одна, а за ней и следующая. В итоге расцвёл прекрасный конический шлейф призматических торов, вершина которого стремительно двигалась прямо к Кантерлотскому пику.

«Работает», — подумала Скуталу, слегка подивившись на себя саму. Она видела приближение Дэш, но знала, что придёт быстрее, пусть и на пару секунд. Что куда более важно — она сотворила нечто потрясающее по дороге, даже если потеряла на это немного времени. Пульсирующие вспышки замедлили её обратно в околозвуковые пределы и теперь всё, что ей оставалось делать, так это только приземлиться и провозгласить победу. Пик приближался, и она приготовилась к посадке. Большинство пегасов обычно притормаживали до медленного парения и только потом приземлялись, однако Скуталу не была уверена, что располагает нужным временем. Вместо этого, она опустила ноги вниз, готовясь сразу перейти на галоп.

Глядя вперёд, Рэйнбоу уже могла ясно видеть Скуталу. Кобылка и правда была огненным шаром и источником странного следа радужных ударов. Ещё Дэш могла видеть, что победить теперь никак не удастся. Соперница быстро приближалась к вершине, и Рэйнбоу задумалась — как она собирается успеть замедлиться, чтобы приземлиться? Хотя, учитывая прочие трюки, которые кобылка вытворяла сегодня, Дэш ни на секунду не сомневалась, что у той припасён ещё один напоследок. Просто было интересно всё-таки увидеть его.

Тем не менее, никаких уловок для посадки у Скуталу не оказалось. Скорее наоборот: она очень мало имела дел с глубоким снегом и потому не знала, что его надо воспринимать иначе, чем твёрдую землю. Итог — во всяком случае по мнению Рэйнбоу Дэш — был несомненно уморительным.

— Вау, Скутс! — воскликнула Дэш, хохоча от души, когда коснулась поверхности неподалёку от наполовину погребённой и перевернувшейся кобылки. — Это… это классика!

Пытавшейся выкарабкаться из глубин снега Скуталу не хватило дыхания на ответ.

— Так, — проговорила Дэш, спускаясь в снежную трясину и хватая молотящее по воздуху оранжевое копыто. — Давай помогу.

— А-а-а! — фыркая снегом и льдом завопила Скуталу, когда Рэйнбоу выдернула её за заднюю ногу. — Что произошло?

— Это, — сказала Дэш, переворачивая кобылку и осторожно ставя её на более твёрдый участок ледника, — я и сама хотела бы знать.

— Как и я, — произнёс третий голос.

Рэйнбоу Дэш со Скуталу тут же одновременно обернулись и увидели принцессу Селестию, стоявшую на снегу позади них.

Повернувшись к юной пегаске, она сказала:

— Твайлайт рассказывала мне о силе, что она чувствует в тебе и твоих подругах, однако ты всё равно устроила воистину впечатляющее зрелище, моя маленькая пони.

Не зная как тут ответить, Скуталу попробовала наугад:

— Спасибо?

Селестия мягко рассмеялась.

— Верите ли вы, что посол Карибу теперь почти убеждён в том, что Рагнарёк настиг его?

— Рагна-что? — не поняла Дэш.

— Вера Карибу гласит: Рагнарёк это финальная битва, что ознаменует конец мира. Ещё у них там гигантский волк, большое дерево, много сражений. Довольно колоритно.

— А мы тут при чём?

— У нас была деловая встреча в замке, когда раздался громкий гул. Посмотрев в окно, мы увидели огненный шар, мчащийся по небу. Тогда я предложила ему выйти наружу, чтобы мы могли понаблюдать. Телепортировав нас на крышу, я заметила, что огненный шар исчез, но спустя мгновение из этого же места протянулась серия радужных волн, сопровождаясь всё более громкими сотрясениями. Посла охватил ужас, он начал вопить, что это Биврёст разрушается, — Селестия подняла копыто, чтобы предупредить очевидный вопрос. — Биврёст это радужный мост меж богами и смертными в их религии. Его разрушение стало бы одним из знаков конца света. И, должна сказать, серия нисходящих с неба радужных взрывов придала некой правдоподобности бредням посла. Впрочем, то, как он бормотал их, сжавшись в углу, работало в противоположную сторону.

— Мне жаль, — потупилась Скуталу. — Я никого не хотела напугать.

— Не стоит беспокоиться, моя маленькая пони. Уверена, посол придёт в себя рано или поздно. Тем не менее, я бы хотела узнать, что именно ты сделала.

— Подождите, — сказала кобылка, — Как вы узнали, что это была я, а не Рэйнбоу Дэш?

Селестия улыбнулась, а затем Скуталу услышала другой голос позади себя.

— Ибо я видела тебя.

Повернувшись снова, Скуталу увидела принцессу Луну, осторожно ступающую к ним по снегу.

— Я спала, но даже в подобном состоянии я остаюсь связана со своими подопечными в небе. Я почувствовала тебя, едва ты оказалась в моих владениях.

— Вы имеете в виду, когда я была наверху, среди луны и всего остального?

Луна мягко рассмеялась.

— Да, моя маленькая пони. Когда ты целовала небеса я видела и чувствовала тебя. Мне уже давно не доводилось испытывать этого.

— Ладно, — подала голос Дэш. — Теперь я в тупике. О чём вы все вообще говорите?

— Ой, Дэш, это было потрясно! — оживилась Скуталу, поворачиваясь к старшей сестре. — Я была высоко, надо всем вообще! Выше гор, облаков, воздуха… выше всего!

— Ты не смогла бы лететь над воздухом!

Скуталу лишь улыбнулась, ища у Луны подтверждения.

— Не может быть! — воскликнула Дэш, увидев кивок принцессы. — То есть, я знаю, что ты хороша, мелкая, но как это вообще возможно?

Луна и Селестия могли только пожать плечами, в то время как Скуталу начала долгий и увлечённый рассказ о пережитом. Она объяснила всё, что узнала о высокоскоростном полёте, о том, как ей чисто случайно удалось взобраться на край мира, и закончила пояснением, как в последний момент решила показать немного «стиля Рэйнбоу Дэш», с аэроторможением в роли ударных.

Когда рассказ подошёл к концу, Рэйнбоу провела копытом вниз по лицу, и вдруг залилась смехом.

— Ладно, давайте проясним, — сказала она, отдышавшись. — Ты не только одолела меня в гонке, но и отмахала крюк, пролетев над небом и самим воздухом по пути?

— Эмм… — немного застенчиво улыбнулась Скуталу. — Ага, вроде того.

— А вниз спустилась, используя для торможения пылающий огненный шар?

Скуталу кивнула.

— И вот ты замедлилась, а потом забабахала что-то вроде сотни радужных ударов подряд?

Скуталу ухмыльнулась и кивнула снова.

— И ты в курсе, что тебе никто не поверит, разве что у тебя каким-то образом не появятся две бессмертные принцессы и бывший быстрейший летун Эквестрии в свидетелях?

— Это ещё не всё, что у неё появилось, — принцесса Селестия указала копытом на круп кобылки.

Дэш даже и не заметила этого, как, впрочем, и сама её младшая сестра. Но вот он, красуется на боку маленький рисунок. Скуталу наконец получила кьютимарку.

— Как? Правда? — воскликнула кобылка, нетерпеливо оборачиваясь кругами в попытке получше рассмотреть метку. — Что там?

Луна твёрдо положила копыто ей на спину, прекращая дальнейшие метания, пока они все осматривали новоявленную кьютимарку.

Для Дэш она выглядела как лук со стрелой, направленной вправо вверх, с двумя маленькими звёздочками над ними. Хотя лук был странного вида и больше напоминал лунный полумесяц с белыми и синими пятнами. Оперением стрелы служила пара шевронов в фиолетово-оранжевой расцветке Скуталу. Наконечник её был более вытянутой и узкой треугольной формы, с какой-то заострённой маленькой меткой посередине. Смотрелось круто, но Рэйнбоу никак не могла понять, как это связано с талантом Скуталу.

— Лук и стрела? — произнесла она, немного поразмыслив.

У самой Скуталу, разглядевшей-таки кьютимарку, было куда больше соображений о значении метки.

— Нет… это нечто большее! — воскликнула она. — Этот изгиб, примерно так выглядела земля с той высоты. Думаю, если бы я поднялась ещё выше, куда-нибудь до луны, то вид стал бы точно таким.

— Да, малышка, — подтвердила Луна. — Именно такой оттуда предстаёт взору земля.

Скуталу улыбнулась, радуясь подтверждению своей догадки, прежде чем продолжить.

— Звёзды, конечно, всегда там, наверху. Теперь стрела. Угольники на конце это не просто перья… Они соответствуют модели распространения ударных волн, возникающих при полёте обычного пегаса на больших околозвуковых скоростях. Первая исходит с кончиков передних копыт, а позже появляется вторая, в основном на крыльях. Древко стрелы, мне кажется это как график роста скорости от высоты. И наконечник! Видите метку в форме вытянутого хуфбольного мяча? Этой штукой я и занималась сегодня. Такую воздушную оболочку я рассчитала для минимизации сопротивления на действительно высоких скоростях. Треугольник вокруг неё, это единственная возникающая ударная волна, которая намного уже таковых на низких скоростях. И, конечно же, цвета представляют саму магию пегасов, без которой я не смогла бы изменять воздушные течения.

— То есть, — сказала Дэш. — Ты получила метку за то, что летела супер быстро и супер высоко?

— Думаю за большее, — подала голос принцесса Селестия. — Я не верю, что она заслужила свою кьютимарку лишь новыми рекордами высоты и скорости. Скорее полным пониманием всех физических и тауматургических законов, которые проявились, пока она эти рекорды ставила.

— Ага, — влезла Скуталу, ухмыляясь комплименту. — Всё так!

— Поздравляю, моя маленькая пони, — Селестия улыбнулась кобылке внизу. — То, что ты узнала и совершила, поистине впечатляет. Тем не менее, если ты постараешься в дальнейшем избегать «ударных аэроторможений» прямо над столицей, я — как и посол Карибу, стража замка и горожане в целом — буду весьма признательна.

— Да, принцесса, — проговорила Скуталу, уткнувшись взглядом в свои копыта.

— Ничего страшного, но мне следует вернуться к послу и передать, что конец света откладывается на потом.

— Я тоже должна вернуться и поспать, — заметила Луна. — Поздравляю ещё раз, Скуталу. Буду ждать нашей новой встречи.

— Вы имеете в виду там? — махнула носом в небеса кобылка.

— Да, — усмехнулась Луна. — «Там», Скуталу.

— Спасибо вам, принцесса! — воскликнула пегаска.

На этом правительницы развернулись и полетели к замку.

— Ну что, — Скуталу вскоре повернулась к Дэш с усмешкой. — Гонка до дома?

Глава седьмая: Жизнь, Смерть и Слова, их разделяющие

Кьютсеньера вышла сногсшибательной! Свити повеселилась от души, хоть и удивилась, когда Скуталу преподнесла небольшой сюрприз, пригласив Даймонд Тиару и Сильвер Спун. Ситуация прояснилась, когда пегаска объяснила, что просто хочет утереть этим выскочкам нос. Единорожке это показалось небольшим перебором, однако, справедливости ради, стоит заметить, что сама она никогда не была в эпицентре их насмешек. К тому же если Скуталу хочет устроить более-менее безобидный час расплаты, то негоже ей мешать. Свити, впрочем, было интересно — как долго Даймонд и Сильвер смогут выдержать общество оранжевой пегаски? Их лица становились всё мрачнее с каждым пересказом гонки.

Пинки Пай конечно же обеспечила торт и украшения, а ещё подготовила «Сахарный Уголок», чтобы праздник мог пройти в городе. Флаттершай привела хор птиц, украсив вечер музыкой. Как полагается, было много игр, танцев и куча вкуснейших сладостей. Все радовались и веселились… как вдруг заиграли первые ноты «Танца маленьких цыплят». Многие жеребята знали, что Скуталу часто дразнили и называли «цыплёнком», насмехаясь над её маленькими крыльями, но бедная Флаттершай, видно, даже не догадывалась об этом. Свити знала, что иначе пегаска бы ни в коем случае не стала исполнять такую песню. И тут случилась Пинки Пай.

Розовая кобылка выпрыгнула в середину танцпола, каким-то образом уже одетая в костюм курицы.

— Ну же, пони! — воскликнула она, начиная приплясывать и притопывать копытами. — Давайте танцевать!

Приглушённый гул разговоров по всей комнате стих, когда взгляды присутствующих обратились на Скуталу, которая уже не могла делать вид, будто ничего не происходит. Даймонд Тиара и Сильвер Спун улыбались от уха до уха, предвкушая, как виновница торжества сейчас расплачется или убежит. Наблюдая за Пинки, которая продолжала вертеться, хлопать и топать у всех на виду, Свити Белль не могла сказать наверняка — то ли кондитерша вообще не замечала ничего вокруг, то ли наоборот, совершенно точно знала, что делает. Впрочем, кобылка склонялась к последнему, и её мысли подтвердились, когда Скуталу улыбнулась и сказала:

— Ага, мне нравится эта песня!

После чего присоединилась к гигантской розовой курице на танцполе. Через пару мгновений им составила компанию большая часть жеребят и даже некоторые взрослые; все махали копытами и качали крупами, комната снова наполнилась смехом. Скоро Свити тоже влилась в танец. Она была рада видеть, что её подруга теперь может смеяться и веселиться в ситуации, которая могла бы испортить ей всю ночь, случись она хотя бы год назад.

Несносная парочка сбежала с вечеринки ещё до окончания песни. Свити видела, как они, расстроенные, улизнули за дверь.

В остальном праздник прошёл отлично, утихнув к раннему вечеру. Когда из всех гостей остались только Пинки и меткоискатели, Свити поняла, что ей не помешало бы тоже отправиться домой. Рэрити ушла пару часов назад, взяв с сестры обещание, что та не будет задерживаться. Кобылка попрощалась со всеми, в последний раз поздравила Скуталу и ступила за порог. Прохладный свежий ветер взбодрил её, а дальше по улице она заметила Флаттершай, мягко поющую себе под нос и подкармливающую — или это была их плата? — птиц из хора.

Жёлтая пегаска обладала удивительным голосом, и Свити всегда восхищалась тому, как обычно робкая кобыла умудрялась устроить шоу перед такой толпой пони. Единорожке и самой нравилось петь, но мысли о публичном выступлении все время заставляли её сильно волноваться. Кобылка в полной мере поняла это на вечеринке, когда почувствовала, что должна поддержать подругу и выйти на танцпол первой. Вместо этого она дождалась, пока большинство остальных жеребят не начали танцевать.

— Как ты это делаешь? — спросила Свити, подходя к Флаттершай.

— Прости, пожалуйста, — ответила жёлтая пегасочка. — Как я делаю что?

— Поёшь перед столькими пони?

— Ох, эм… я даже и не знаю. Я просто хочу петь, и к тому же это так приятно.

— Разве тебе не страшно, когда все на тебя смотрят?

— Ну, эм, страшно, конечно, но я просто стараюсь поменьше об этом думать.

— Хотела бы я тоже так уметь, — пробормотала Свити, рассеянно ковыряя копытом землю. — Я просто сильно стесняюсь.

— Ох, это совсем нехорошо, — Флаттершай отложила птичий корм и повернулась к кобылке. — Твоя сестра рассказывала мне, что у тебя прелестный голос. Тут нечего стесняться.

— Да знаю я… Мне нравится петь, но это очень сложно, когда кто-то другой смотрит.

— Ты пробовала брать уроки пения? Мне они помогли, когда я была маленькой.

— Я думала о них, — ответила Свити, — но каждый раз, когда я подхожу к Октавии, она держится так высокомерно. А Винил, как мне кажется, вообще понятия не имеет, что значит «стесняться».

— Ну, эм, я всегда могу попытаться научить тебя паре-тройке вещей. Если ты не против, конечно.

— Правда? — воскликнула Свити, её ушки взметнулись вверх. — Научишь?

— Да, мне тоже будет приятно. Я, конечно, не великий знаток, вроде Октавии, но могу попытаться помочь.

— Здорово! — радостно воскликнула Свити, но тут же снова поникла головой. — Только у меня мало карманных денег, чтобы тебе заплатить.

— Что ты, не надо мне платить, — ужаснулась Флаттершай. — Я даже представить не могу, как можно брать деньги за хобби!

— Ты уверена? То есть, Октавия, вот, берёт довольно много за уроки, и… Постой! Точно! — Свити снова воспряла духом. — Я буду помогать тебе с животными. Кормить, убирать, всё, что захочешь!

— Ох… — Флаттершай не ожидала такого энтузиазма. — Ну, хорошо, думаю, это подойдёт. К тому же я уверена — все маленькие милые зверушки полюбят твоё пение не меньше меня.

Кобылка бросилась вперёд и обняла шею пегасочки:

— Спасибо тебе, Флаттершай!

---

Рэрити была в восторге от новости, что Свити будет учиться у Флаттершай, а не только безобразничать с подружками сутки напролёт. Не то чтобы она недолюбливала Скуталу с Эппл Блум, но если хоть немного времени будет потрачено на более продуктивную деятельность, то как минимум её бутику достанется не так сильно, как во время их обычных приключений.

Что важнее, Рэрити прекрасно знала о таланте своей сестры к пению и сразу сообразила, что Флаттершай — идеальная пони, чтобы научить Свити уверенно пользоваться им. Единорожка усмехнулась этой мысли; кто бы мог подумать ещё пару лет назад, что Флаттершай будет учить уверенности в себе? Временами Рэрити действительно восхищало то, насколько её подруги изменились за годы, проведённые вместе. Дружба и вправду бывала магией.

В жизни Эппл Блум тоже наступила светлая полоса. Раз Скуталу получила кьютимарку, даже несмотря на то, что была големом — значит и она сможет. К тому же со Скуталу снова стало весело. Теперь, когда пегаска исполнила свою мечту, учёба и книги отошли для неё на второй план. Она частенько говорила о своих теориях и, конечно же, много времени тратила на лётные тренировки, но из былой одержимости это переросло в хобби. В итоге неугомонное трио вернулось к своим приключениям, а Скуталу подгоняла подруг сильнее чем когда-либо, чтобы они тоже нашли уже, наконец, свои метки.

Эппл Блум для счастья хватало и самих приключений вкупе с острыми ощущениями, а вот Свити Белль начала подозревать, что подход «пробовать всё подряд» не сильно помогает в поиске своих талантов и что из их приключений вряд ли выйдет толк. Тем не менее, она была рада быть вместе с друзьями и в общем-то не переживала, если ей придётся подождать ещё год — или даже десять — до того, как она получит метку.

В стенах библиотеки Твайлайт Спаркл старательно продолжала свои исследования природы этих трёх кобылок. Она исчерпала все возможности библиотеки Понивилля и даже Кантерлота. Теперь всё свелось к спонтанным всплескам активности, когда откуда-нибудь издалека приходила долгожданная редкая книга.

Она также провела довольно много времени, изучая теории Скуталу в области сверхзвуковых полётов. Поистине впечатляло, как кобылка на одной интуиции справлялась с проблемами, для решения которых сама Твайлайт потратила бы несколько дней только лишь на построение математических моделей. Даже когда она разобралась с теоретическим обоснованием, ей всё ещё было трудно поверить, что Скуталу на самом деле летала за пределами атмосферы. Не то чтобы она не верила кобылке — или вескому подтверждению Луны — просто это было, ну… слишком удивительно для её разума. С тех пор как кобылка описала свой полёт, у Твайлайт всё время стояла перед глазами эта картина: изогнутая планета, окружённая звёздами; рядом солнце и луна в первозданном обличье. Трудно представить вид прекраснее.

Твайлайт чувствовала, что, она всегда размышляла о более возвышенных вещах, чем другие пони, и она годами наблюдала звёзды, луну и остальные чудеса ночного неба. До сих пор ей не приходило в голову, что можно вот так взлететь и прикоснуться к этой красоте! Но, как выяснилось, можно, и она была полна решимости сама испытать подобное, даже если придётся ради этого хорошенько поработать над расписанием и освободить большой кусок времени, чтобы присоединиться к Рэйнбоу Дэш в ежедневных лётных уроках, которые им предложила Скуталу.

Уроки были трудными и для неё, и для Дэш. Твайлайт никогда не выделялась спортивными талантами, поэтому объём требуемых усилий стал настоящим вызовом для неё. Что ж, хотя бы с теоретической частью трудностей не возникало. Рэйнбоу Дэш столкнулась с противоположной проблемой. Она легко справлялась с физическими нагрузками, но сложные теории и магические тонкости продолжали приводить пегаску в замешательство. Скуталу однажды пошутила, что если бы они смогли объединить свои сильные стороны, то справились бы в мгновение ока. К чести Твайлайт, она рассматривала эту идею меньше минуты, прежде чем отбросить её — и требуемый набор заклинаний — как слишком опасные.

Что до Пинки Пай… ну, там был один случай с уткой и резиновым шлангом, но в остальном она просто радовалась, что все её друзья счастливы.

---

— Всё никак не верится, что ты не получила кьютимарку! — воскликнула Эппл Блум, когда они втроём отыскали друг друга в толпе зрителей.

— Ага, Свити, — добавила Скуталу. — Ты там просто зажгла! За такое уж точно должна была появиться метка!

— Спасибо, девочки, — ответила Свити Белль. — Всё в порядке, в общем-то. Мне очень понравилось выступать, это главное.

— Да, к тому же, ты ещё и первое место заняла! Уроки с Флаттершай и правда помогают.

— Мы давно уже поняли, что тебе нравится петь, — сказала Эппл Блум, — но когда ты занялась этими уроками, всё выглядело так, будто это и есть твоё предназначение! А сегодня ночью… первое место на весеннем конкурсе талантов, казалось бы, тут уж не отвертишься. Я вот не сомневалась, что ты получишь кьютимарку, после того как все нахлопаются.

Свити улыбнулась — поддержка подруг отозвалась теплом в её сердце. Хоть ей было достаточно одной только радости от выступления, но она не могла не признать, что у неё самой на мгновение мелькнули подобные мысли. На то восхитительное мгновение, когда она держала долгую финальную ноту, когда толпа поднялась и топала в бурных аплодисментах, а прожекторы освещали лишь её одну. Вот тогда она подумала: а вдруг… вдруг она повернёт голову и увидит свою кьютимарку. Но, видимо, этому не суждено было случиться, и тут правда не было ничего страшного. Как сказала бы Эппл Блум, «от первого места плоду, что от камня мёду», и это-то Свити и имела в виду, когда говорила подругам, что только радость от выступления имеет значение.

За прошедшие месяцы занятий Свити смогла преодолеть свой страх сцены, и чувство уверенности, что она обрела, была просто прекрасным. Не то чтобы они с Флаттершай работали только над этим. Пегаска знала о музыке очень много, потому помогла ученице ещё и с техникой пения. Свити никогда бы не подумала, что эти уроки могут быть такими сложными, но она любила каждую минуту, проведённую за упражнениями с Флаттершай и её хором животных. Ей также стало нравиться сидеть со зверушками, и она быстро поняла, почему пегаска так обожала своих питомцев. Занять первое место было чудесно, но ещё чудеснее было поблагодарить Флаттершай перед всеми. Клише, конечно, но, обращаясь к толпе, Свити совершенно искренне говорила, что не стояла бы тут без Флаттершай.

— Пошли, Свити! — прервала их Рэрити. — Пора домой!

— Ну вот… — протянула Скуталу. — Я хотела отпраздновать!

— Завтра в школу, и даже первое место не освобождает Свити от её домашней работы. Уверена, ваши родители считают так же, не правда ли?

Скуталу кивнула, соглашаясь.

— Вы сможете собраться завтра, — пообещала Рэрити.

— Да! Завтра устроим вечеринку! — провозгласила Скуталу, после чего стала подозрительно осматриваться, когда ничего не случилось. Ничего по прежнему не случалось, и вертеть головами стали уже все. И, когда они почти сдались…

— Кто-то… сказал… ве… черинка! — задыхаясь, выпалила изрядно потрёпанная Пинки Пай. Она еле держалась на ногах и слабо подула в праздничный свисток.

— Пинки? — вздохнула Рэрити. — Что случилось, дорогая?

Пока розовая кобылка пыталась восстановить дыхание, она одновременно с этим начала подсчитывать номинации на копытах.

— Так, тут три места… и ещё второе… в девяти категориях… плюс шесть… особых почётных наград, — Пинки наклонилась к Рэрити с кобылками и, беспокойно оглядываясь, заговорщически прошептала: — Вы представляете, сколько вечеринок было объявлено за последние пять минут?

— Сорок две? — не растерялась Скуталу.

Пинки задумчиво приподняла бровь и начала считать, быстро стукая копытами.

— О нет! — вскоре закричала она. Никто ещё не успел ничего понять, как до ушей четырёх пони донёсся звук свистка с другого конца толпы.

— Она совсем не меняется, — мягко усмехнулась Рэрити.

---

На следующий день меткоискатели встретились в городке и направились к своему клубному домику.

— И всё-таки я считаю, нам стоило закатить настоящую вечеринку, — удручённо сказала Скуталу.

— Скут, ты слышала Пинки, — оправдывалась Свити. — Сорок две вечеринки —  это слишком много, а мне она и не нужна особо. Мне достаточно просто посидеть с подругами.

— Ладно, как хочешь, — ответила Скуталу. — Но у меня всё равно есть сюрприз для тебя!

Свити плохо представляла, чего ей ожидать.

— Так, закрой глаза, — сказала пегаска, когда они добрались до входа в домик. Она положила копыта Свити на спину и повела её по ступенькам вверх и внутрь. — Ладно, можешь открывать!

Единорожка подчинилась, и её взгляд тут же привлекла к себе дальняя стена домика.

— Тада! — взлетев над полом, Скуталу показывала на грубо сколоченную полку. — Я подумала, что нам нужно место, где мы будем хранить все наши трофеи!

Эппл Блум и Свити Белль посмотрели на единственную награду за их провальное выступление на конкурсе талантов. Её много раз бросали с места на место из-за постоянных переделок клуба под новые проекты, и она определённо видала лучшие дни. «Кажется, так и правда правильнее, — решила Свити, — пусть она и смотрится там слегка одиноко».

— Ну так что? — спросила Скуталу. — Как вам?

— Ага, мне нравится, — сказала Свити. — Я могу взять свою и тоже туда поставить.

«Думаю, будет не слишком трудно уговорить Рэрити отдать её», — пронеслось в голове у единорожки.

Рэрити, гордая за свою младшую сестру — наверное даже сильнее, чем сама младшая сестра — настояла на том, чтобы забрать награду и поставить на видное место в бутике.

— Эм… не надо, — сказала Скуталу, вытаскивая приз из коробки в углу.

Свити уставилась на подругу с немым вопросом.

— Помните, когда мы шли сюда, я ненадолго отлучилась, сказав, что забыла кое-что?

Единорожка продолжала буравить Скуталу взглядом, заставляя ту слегка покраснеть от смущения.

— Так что вот… Мне хватило времени слетать назад к твоей сестре, забрать награду и спрятать здесь.

— Рэрити знает?

— Я оставила записку, — беспомощно ответила Скуталу, не уверенная, что это считается.

Свити вздохнула, но потом улыбнулась. Как и всегда, она не могла злиться на свою подругу, к тому же намерения у Скуталу были самые лучшие.

— Ладно, потом сама ей скажу.

— Ну, тогда давай! — Эппл Блум кивнула пегаске. — Ставь.

Скуталу усмехнулась, взлетела повыше и водрузила трофей Свити на полку. Некоторое время она возилась с ним, вращая туда-сюда, чтобы найти нужный угол.

— Вот так, — сказала она, делая последнюю поправку. — Идеально!

Как только она это сказала, второпях забитый гвоздь с одной стороны полки отвалился, и вся конструкция рухнула вниз. Скуталу кинулась за ближайшим трофеем, но промахнулась. Эппл Блум бросилась за другим — тоже безуспешно. Свити Белль, впрочем, успела поймать оба полем своей магии.

— Воу, эм… эти штуки тяжелее, чем я думала! — сказала Скуталу.

Эппл Блум лишь закатила глаза.

— Не переживай, — со вздохом сказала она, забирая у Свити поразительно лёгкие трофеи. — Я починю.

Ставя их в угол, подальше от свисающей полки, земнопони добавила себе под нос: «Как всегда».

Свити Бель сумела расслышать последнюю фразу и даже попыталась подавить смешок. Скуталу столько всего узнала и открыла, но до сих пор не могла забить гвоздь, даже если от этого зависит её жизнь. Эппл Блум пересеклась взглядом с хихикающей единорожкой и тоже не удержалась от смеха. Скуталу тем временем решила, что она чего-то не понимает, и потребовала объяснить ей шутку. Так всё вернулось на круги своя, и в комнате воцарился привычный хаос — который сопровождал троицу, чем бы они ни занимались — так что следующий час кобылки потратили на шутки, смех и придумывание новых приключений.

В конце концов их болтовню прервал громкий грохот и упавшая полка.

— Что это было? — встрепенулась Скуталу.

Эппл Блум даже не потрудилась обернуться.

— Небось твоя трофейная полка с концами отвалилась.

Снова раздался грохот, и все трое почувствовали, как их домик задрожал.

— Я только одну делала, — поднимаясь, сказала Скуталу. Её подруги тоже встали, и кобылки вышли на крыльцо. После очередного грохота откуда-то издалека раздался лай Вайноны.

— Что-то случилось! — забеспокоилась Эппл Блум. Лай доносился с дальней части сада, обращённой к границе Вечнодикого леса, и земнопони начала пристально вглядываться в том направлении.

— Вы идёте или как? — спросила Скуталу, уже паря у основания лестницы, когда снова раздался грохот. Свити и Эппл Блум переглянулись и тут же рванули вниз, следуя за пегаской.

— Ну же, быстрее! — воскликнула Скуталу, возвращаясь назад и пытаясь поторопить своих нелетающих подруг. Свити с Эппл Блум бежали так быстро, как только могли, стараясь не спотыкаться о корни и оставшиеся с зимы ветки. Лай и грохот становились всё громче по мере приближения, и вот Эппл Блум показалось, что она уже может расслышать впереди крики.

— Кажется, там Эпплджек, — сказала она.

— Как думаешь, что там вообще творится? — тяжело дыша от бега, спросила Свити.

Впрочем, ответ не заставил себя долго ждать. Взобравшись на невысокий холм, они увидели происходящее и замерли, пытаясь осмыслить открывшуюся картину. В долине внизу стоял самый громадный из всех древесных волков, о которых они только слышали. Эпплджек им рассказывала о гигантском звере из переплетённых ветвей, от которого её спас Спайк, но этот выглядел по меньшей мере раз в десять больше. Между его массивных лап и клацающих челюстей меткоискатели заметили Эпплджек с Вайноной. Земля затряслась и громовой удар пронёсся над долиной, когда создание ударило лапой, лишь чудом не задев Эпплджек.

Скуталу тут же обогнула холм и рванула вниз, только на лету оглянувшись на подруг. Свити бежала за ней по пятам, а вот Эппл Блум, к удивлению кобылки, нигде не было видно.

— Уже иду, сестрёнка! — раздался решительный крик впереди быстрейшей пегаски в мире. Скуталу почувствовала укол вины из-за того, что хоть и на миг, но усомнилась в подруге, и прибавила скорости.

Подобравшись ближе, они увидели, что битва идёт не в их пользу. Эпплджек едва успевала уклоняться от зубов и когтей, чтобы они не раздавили её, и крайне редко сама могла нанести удар. Да и, честно сказать, удары приносили мало толку, что говорило само за себя — ведь копыта этой пони могли с корнями выбить дерево из земли. И вдруг Эпплджек поскользнулась.

Глаза кобылок расширились, когда волчья лапа попала по ней. Она прихлопнула Эпплджек, словно комара. Тошнотворный хруст был слышен даже за шумом галопа. Кобылу отбросило на ближайший валун, её тело обернулось вокруг него, как размокшая лапша, и в довесок раздался ещё один ужасный треск от удара черепа о камень. Эпплджек сползла на землю изломанной кучей и больше не шевелилась.

Эппл Блум истошно завопила, бросившись на огромного зверя со слезами на глазах. За ней оставались большие пятна высохшей травы, мгновенно умиравшей там, где копыта кобылки касались земли. Добежав до волка, она прыгнула на него, лягаясь, пинаясь и колотя каждый кусочек дерева, что могла достать. С каждым ударом зелёные пучки листьев сморщивались, маленькие ветки усыхали и ломались, а большие вместе с целыми стволами обращались в труху. Но всё же зверь был огромен, и яростная маленькая пони не дотягивалась даже до его щиколоток.

Вот только ей было всё равно. Она разнесёт тут всё по брёвнышку, дюйм за дюймом, если понадобится. Поэтому кобылка продолжала бить, продолжала пинать и продолжала изливать весь свой гнев и ненависть в бешеный вихрь копыт, прерываясь лишь чтобы увернуться от лап или челюстей.

Эппл Блум этого не заметила, но Скуталу тоже ринулась в атаку. Пегаска кружила возле головы и плеч древесного волка, при первой же возможности нанося удары по чувствительным ушам, глазам и носу. Увы, в отличие от Эппл Блум, ей, по всей видимости, удалось только ещё больше разозлить зверя. Тем не менее она продолжала отвлекать его, решив, что так у него будет меньше шансов попасть по её подругам. Вот только волку потребовалось не больше пары минут, чтобы разгадать этот замысел и вновь сосредоточиться на надоедливой кобылке под своими лапами.

Отскакивая в сторону от вновь попытавшегося её раздавить существа, Эппл Блум не заметила торчащий из земли корень и споткнулась. Она перекатилась как раз вовремя, чтобы увернуться, но тут же вторая лапа двинулась вниз, и кобылка никак не успевала встать или откатиться.

Открыв глаза, Эппл Блум обнаружила, что переплетённые древесные стволы замерли прямо над ней — их удерживало спасительное голубое поле Свити. Кобылка успела выбраться из-под лапы, когда волк ударил другой ногой туда, где она только что лежала. Это уже начинало раздражать, и в голове у Эппл Блум созрел план. Встав на задние ноги, она быстро взобралась зверю на лодыжку. Потом передним копытом ударила его по ноге, отчего ветви начали гнить и рассыпаться. Так она смогла зацепиться. Повторив то же другим копытом, она начала лезть наверх.

Тем временем Свити Белль стояла вне досягаемости разъярённого волка. Единорожка пристально следила за подругами и применяла магию, чтобы отвлекать и удерживать зверя, когда только могла. Она видела, как Вайнона побежала к Эпплджек, когда бой начал потихоньку смещаться вниз по долине, а значит, они — по крайней мере на время — оказались в безопасности, позволяя ей полностью сосредоточиться на помощи подругам. Что было как раз вовремя, ибо, чтобы спасти Эппл Блум от гибели, Свити потребовалось невероятно много энергии. Зверь имел массу целого леса, внушительную инерцию и помощь гравитации на своей стороне. А ещё он отказывался сдаваться.

У Скуталу заканчивались идеи. Она всё ещё могла отвлечь волка сильным ударом по чувствительному месту, но теперь он ожидал этого и почти сумел сожрать пегаску в предыдущую атаку. Возможно, разогнавшись до сверхзвуковой и перейдя барьер возле его ушей, Скуталу удалось бы нанести урон, но так она могла запросто впечататься в своего противника и превратиться в лепёшку.

Дела Эппл Блум обстояли немногим лучше. Она преодолела уже половину пути вверх по передней ноге древесного волка, но потом зверь начал пытаться стряхнуть её. Копыта держались крепко, вот только огромный размер существа сам по себе предполагал, что если оно начнёт махать ногой, то центробежная сила будет невероятно велика. Эппл Блум могла только удержаться на месте, плотно прижавшись к дереву. К несчастью, ветки продолжали гнить всё это время, и в конце концов целый кусок конечности твари рассыпался под копытами земнопони и она на очередном взмахе вылетела прочь.

Свити резко вдохнула, когда увидела летящую Эппл Блум. К счастью, Скуталу тоже это заметила и ринулась вниз, чтобы поймать несущуюся к земле подругу. Они обе исчезли за скалистым выступом, поэтому Свити пришлось побежать за ними, чтобы убедиться, что всё в порядке. Она нашла их невредимыми, но ошеломлёнными, несомненно, жёсткой посадкой.

— Ещё бы чуть-чуть — и всё, — пытаясь отдышаться, пробормотала Скуталу.

— Ага, спасибо, — вставая на копыта, ответила Эппл Блум. — Чего он никак не отвяжется? Его бы заставить убраться отсюда и посмотреть, что с моей сестрой, да только я, кроме маленькой вмятины, ничего не могу ему сделать.

— Ну, ты хоть так можешь, — всё ещё жадно глотая воздух, проговорила Скуталу. — Меня он вообще не замечает, как бы я ни старалась.

Разговор прервал громоподобный рык и череда грохочущих шагов. Обернувшись, кобылки увидели, как древесный волк огибает долину, преследуя их.

Эппл Блум снова вскочила с удвоенной злобой:

— Да сдохни уже наконец!

Скуталу тоже отряхнулась и подобралась, всё ещё без понятия, что предпринять, но готовая выложиться на полную.

Зверь снова замахнулся огромной лапищей на Эппл Блум, и Свити обернула конечность своей магией, замедлив достаточно, чтобы подруга успела отбежать. Однако, занятая этим, она до последнего не замечала громадных челюстей, нависших над ней самой. Единорожка отскочила назад, но волк всё равно ухитрился ухватить её за переднюю ногу и, вцепившись зубами, дёрнуть вверх.

Свити ощущала себя тряпичной куклой, пока зверь мотал головой во все стороны. Она чувствовала боль — нечто очень редкое для волшебного голема. К тому же эта боль усиливалась, что было ещё необычнее. Она слышала свой крик, и какая-то часть её удивлялась такому шуму, будто он исходил откуда-то со стороны. Потом что-то произошло, и единорожка вдруг почувствовала себя в невесомости.

Открыв глаза, она увидела мир вокруг словно в замедленной съёмке. Древесный волк оказался далеко внизу, когда её выбросило в свободный полёт из-за оторвавшейся передней ноги. Посмотрев на свою конечность, Свити увидела, что чуть ниже колена ничего нет, лишь светящиеся голубые капли бежали по искорёженному металлу, торчащему из культи. Было больно, да, но в тоже время была странная умиротворённость. Боль лишь давала знать о том, что Свити ранена, и больше ничего. Это было просто оповещение, о котором не стоило беспокоиться теперь, когда она уже знала о травме.

Обернувшись к земле, она поняла, что следующим пунктом в её расписании стоит чертовски жёсткое приземление. Скуталу, продолжавшая мельтешить возле волчьей головы, относительно скоро взглянула вверх и заметила Свити, тут же меняя курс в её сторону. Впрочем, для единорожки это выглядело пустой тратой времени, и она телепортировала себя на вершину скалистого выступа, решив не ждать, пока медленная на вид пегаска подхватит её. Очутившись внизу, Свити встала на три оставшиеся ноги и продолжила наблюдение за битвой.

Скуталу весьма удивилась, увидев лишь голубую вспышку в том месте, где только что была её подруга. Впрочем, замешательство её длилось всего долю секунды — тем не менее протянувшуюся очень долго для Свити. Пегаска обладала реакцией, с которой могла поспорить лишь Рэйнбоу Дэш, и потому быстро поняла, что это была телепортация. Обернувшись, она сразу заметила единорожку, стоящую на каменной вершине. Однако тут же на её лице отразился ужас, стоило ей только заметить, что подруга осталась без ноги, и пегаска быстро полетела к ней.

Свити смотрела за битвой. Она видела, как Скуталу, совершенно забыв о волке, на мгновение в шоке зависла в воздухе, прежде чем ринуться прямо к ней. А вот волк ничего не забыл и бросился вперёд, раскрыв челюсти, готовый захлопнуть их на отвлёкшейся оранжевой пегаске. Свити также бросила взгляд вниз, на ноги зверя, увидев, что Эппл Блум всё ещё полна решимости сражаться. Кобылка продолжала атаковать его лапы без особых успехов. И сам волк был не менее упрям, вдруг осознала единорожка.

Все древесные волки были известны своей злобностью, но, как правило, их было несложно отпугнуть. Этот же был совершенно неумолим, да ещё и огромен. Вполне возможно, он уже убил одну пони, и, похоже, не собирался останавливаться, пока не убьёт заодно и Свити с её подругами. Даже если они убегут, понятно, что зверь просто-напросто найдёт себе другую жертву. Кроме того, пока он жив, они никак не могли помочь Эпплджек.

Снова посмотрев наверх, Свити увидела, как массивные челюсти вот-вот захлопнутся на не видящей ничего вокруг себя пегаске. Нет, оставался только один путь. Она должна остановить древесного волка, а для этого придётся его убить. Приняв решение, единорожка нанесла удар. Она создала бритвенно острое поле, которым мгновенно рассекла голову создания прямо перед его «ушами». Инерция всё ещё удерживала закрывающиеся челюсти вместе, но теперь, отделённые от головы, они столкнулись друг с другом за спиной удирающей Скуталу. Свити видела, что удар вышел точным. Блеск жизни в глазах существа погас ещё до того, как челюсти захлопнулись, а значит, она не причинила никаких лишних страданий зверю, оборвав его жизнь. Она чувствовала — Флаттершай бы отнеслась к этому с уважением.

— Что произошло? — воскликнула Скуталу, приземляясь возле Свити Белль.

— Он не собирался сдаваться, — ответила та, чувствуя, как вселенная снова ускоряется вокруг неё. — Так что я остановила его.

— Да, только… — пегаска не очень представляла, как это понимать, но тут же вспомнила: — О нет, Свити, твоя нога!

— Всё нормально, она почти не болит.

Скуталу взглянула на покалеченную ногу. Лишь пара голубых капель виднелась на земле под ней. «Наверное, это хорошо, — подумала пегаска, — так ведь?» 

Она мало что знала о первой помощи — да даже если бы и знала, вряд ли бы это пригодилось пони с металлическим скелетом — но отсутствие сильного кровотечения наверняка было хорошим знаком.

— Ладно, как скажешь, Свити.

— Доверься мне, Скут, я в порядке. Нам стоит вернуться к Эпплджек, — сказала единорожка, прежде чем телепортироваться к месту начала битвы.

Скуталу почувствовала, как внутри неё всё сжалось, когда она вспомнила, что стало с сестрой Эппл Блум. Она помчалась к валуну, где они в последний раз видели Эпплджек, по пути нагнав свою вторую подругу. Пролетая над ней, она услышала, как Эппл Блум повторяет слёзную молитву любым силам, могущим услышать. «Пожалуйста, лишь бы всё обошлось! Пожалуйста, лишь бы всё обошлось!»

Слова автора: Знаю, знаю! Такое ужасное место для окончания главы!
Просто представьте, как было плохо, когда история ещё не была дописана и вы не могли просто кликнуть на следующую часть!

Глава восьмая: Когда любовь говорит «нет»

Эппл Блум взобралась на холм и стремглав ринулась к своей сестре. 

— Очнись! — кричала она, рыдая над изломанной фигурой, пока Вайнона в отчаянии прижималась к ней. — Вставай, Эйджей!

Оранжевая кобыла не двигалась.

Скуталу приземлилась слегка поодаль. Подходя к ним, она едва сдерживалась, чтобы не отвести взгляд. Спина Эпплджек была явно сломана, иначе её задние ноги не смогли бы так вывернуться. Из её груди торчал острый осколок ребра, медленно двигавшийся с каждым вздохом. Но она дышала, по крайней мере пока.

— Чего стоишь! — прокричала Эппл Блум. — Позови помощь!

— Точно! Уже лечу! — Скуталу оттолкнулась от земли и помчалась к Понивиллю, заставив себя выждать целых пятнадцать секунд, прежде чем прорвать звуковой барьер, чтобы ненароком не задеть Эпплджек ударной волной.

Свити Белль возникла во вспышке телепортации и заковыляла вперёд. Она нежно прикоснулась своей магией к раненой кобыле, надеясь, что сможет как-нибудь помочь. Однако единорожка обнаружила, что всё гораздо хуже, чем она ожидала, и решила, что принесёт больше пользы, если будет действовать по-другому. Пообещав Эппл Блум скоро вернуться, она телепортировалась прочь.

Биг Мак удивился, когда сзади него голубая вспышка осветила сарай. Обернувшись, он ещё больше удивился, увидев Свити Белль. То, что у кобылки не было ноги, подняло уровень удивления ещё на пару отметок, однако пока Свити не объяснила ему, что случилось с Эпплджек, стойкий и спокойный жеребец не позволял эмоциям проявиться на своём лице.

Вдвоём они быстро добрались до Бабули Смит, и Свити телепортировала всех их к дальнему саду, чтобы они могли попрощаться с Эпплджек. Приближаясь к своей сестре, Мак уже рыдал в открытую, и ему было плевать на то, что кто-то может это увидеть. Он стиснул Эппл Блум в объятьях, слёзы обоих пропитывали их шерсть, пока Вайнона скулила в растерянности.

Твайлайт и Спайк прибыли мгновение спустя в ещё одной вспышке телепортации. Увидев прибывших, Эппл Блум подбежала к аликорну:

— Твайлайт! Спаси её, Твайлайт!

Та торопливо подбежала к раненой кобыле, сканируя её магическими полями. Она увидела примерно то же, что и Свити, и опустила голову.

Увидев это, Эппл Блум закричала:

— Нет! Сделай что-нибудь!

Твайлайт повернулась к кобылке со слезами на глазах.

— Прости, Эппл Блум. Я не могу ей помочь.

— Используй исцеляющее заклинание!

— Их не существует.

— Существуют! Я столько раз видела, как доктора-единороги лечат больных!

— Единороги могут попытаться вылечить. Они могут передвинуть кости, попробовать закрыть раны или даже удалить инфекцию. Но нельзя просто «исцелить» пони.

— Так сделай всё вот это!

— Я бы хотела! Больше всего на свете… — Твайлайт зарыдала. — Но здесь слишком много ран. Что бы я ни сделала, это лишь навредит.

— Нет! — воскликнула Эппл Блум, топнув копытом. — Должен быть способ. Принцесса Селестия! Она может исправить что угодно. Я знаю, она может!

Твайлайт смахнула слёзы с глаз.

— Думаешь, я не пыталась?

— В смысле?

— Селестия с Луной на дипломатической встрече с Карибу, и замок местного вождя защищён от любой внешней магии. Я не могу определить, где именно она находится, а даже если бы и могла, то телепортироваться туда точно бы не получилось. Я пыталась отправить магическое послание — тоже нет. Даже огонь Спайка не сработал. Поверь, я перепробовала всё, что удалось придумать, когда прилетела Скуталу.

Спайк опустил голову.

— Прости, Эппл Блум, я пытался много раз, но буду пытаться ещё, — с этими словами он достал свиток и начал строчить очередное письмо. — Может, нам повезёт и они решат передохнуть, и тогда хоть один свиток дойдет.

Пока Спайк сжигал свиток за свитком, вернулась Скуталу; сквозь сады за ней бежали и летели остальные подруги Твайлайт. Рэрити едва слышно вздохнула, когда её глазам открылась страшная сцена. Вид сильной и крепкой фермерши, которая сейчас лежала перед ней сломанной и скрюченной, оставил на лице единорожки лишь мрачную и жестокую решимость взамен её обычной манерности.

А вот Флаттершай не обременяла себя подобной сдержанностью. Жёлтая пегасочка тут же разрыдалась, увидев свою подругу в таком жутком состоянии. Она подошла к едва дышащей Эпплджек, её слёзы капали и смешивались с кровью, медленно сочащейся сквозь шерсть неподвижной пони.

Рэйнбоу Дэш тоже не стеснялась своего горя. Эпплджек уже много лет была её лучшей подругой и хорошей соперницей, и мысль, что кто-то настолько сильный может вот так закончить… нет, это было невозможно. Пегаска пыталась подлететь ближе, но зрелище было слишком душераздирающим. Она не хотела запомнить свою подругу такой, и отвернувшись полетела к остальным, встав с краю толпы. Флаттершай вскоре последовала за ней, давая Эпплам попрощаться наедине, когда к своей сестре вернулась Эппл Блум.

Следующей ушла Бабуля Смит; прихрамывая, она вернулась к ждущим поодаль пони. Слишком много смертей ей пришлось пережить. В первую очередь собственного мужа, а пару лет спустя и сына с невесткой. Она искренне надеялась, что никто из её внуков не умрёт у неё на глазах, но старая кобыла была достаточно мудра, чтобы понимать — в этой жизни пони не всегда получают то, что хотят. Перед тем как уйти, Бабуля Смит прикоснулась к копыту внучки и почувствовала, как жизнь покидает её. Твайлайт была права, есть вещи могущественнее любой магии, и от смерти никому не дано убежать.

Биг Мак сидел, прижав к себе младшую сестру, и смотрел, как старшая медленно умирает перед ним. Слёзы оставляли тёмно-красные дорожки на его лице, пока глаза неотрывно следили за едва-едва поднимающейся и опадающей в хрипящих вдохах грудью Эпплджек, промежутки между которыми становились всё больше и больше. Сидя у него в копытах, Эппл Блум сжимала невредимую переднюю ногу своей сестры, и её собственные слёзы пропитывали оранжевую шерсть и землю вокруг неё. Кобылка бормотала обещания, клятвы, мольбы — всё, что могла придумать, чтобы уговорить сестру вернуться к ней.

Всё это время Вайнона металась туда-сюда, то слизывая слёзы с мордочки Эппл Блум, то тычась носом в свою лежащую хозяйку. Бедная собака не осознавала, что та уже не встанет, но она чувствовала настроение всех пони вокруг и оттого поскуливала вместе с ними.

Разум Эппл Блум работал на невозможно высокой скорости. Должен был быть способ всё исправить. Просто должен. Она не позволит этому произойти. Она остановит это. Сжав копыто сестры, кобылка почувствовала, как силы уходят из Эпплджек и как вместе с ними уходит и время. Если бы только она смогла придумать что-нибудь. Может быть, как добраться до принцесс. Она мечтала найти способ всё исправить… неважно какой.

Затем дыхание остановилось.

Эппл Блум уловила изменение в ритме и подняла взгляд. Она затаила собственное дыхание на секунду. Секунда растянулась на две. Грудь Эпплджек по прежнему не двигалась. Вайнона завыла.

— Нет! — вскричала кобылка, вывернувшись из копыт брата, чтобы встать на ноги. 

— Нет! Эпплджек! Не-е-ет! — она начала толкать безжизненную грудь сестры, неумело повторяя увиденное в книжках по первой помощи.

Биг Мак встал и посмотрел на неё.

— Вот и всё, Блум, — сказал он между собственными всхлипами. — Пора отпустить её.

— Нет! — уверенно возразила кобылка. — Должен быть способ всё исправить!

Мак мягко обхватил Эппл Блум ногой, пытаясь оттащить прочь. Кобылка, однако, никак не желала подчиняться, а тащить её силком он не мог. Поэтому жеребец опустил голову и поплёлся к остальным, надеясь, что Эппл Блум присоединится к ним, когда поймет, что всё бесполезно.

Рэрити видела произошедшее и выступила вперёд, к рыдающей кобылке.

— Не упрямься, Эппл Блум, просто оставь её.

Но та не желала слушать и лишь продолжала ритмично давить на грудь Эпплджек.

Свити Белль выпрыгнула вперёд на своих трёх ногах, присоединяясь к сестре.

— Да, Эппл Блум, всё будет хорошо. Просто отпусти.

Эппл Блум резко повернула голову и выкрикнула: «нет!», после чего вернулась к своей задаче.

Все остальные наблюдали в некотором ступоре, как Эппл Блум продолжала толкать безжизненное тело своей сестры. Скуталу попыталась следующей, её голос дрожал от увиденного.

— Пожалуйста, просто остановись, Блум. Просто остановись и оставь её в покое.

Эппл Блум остановилась. Потом медленно развернулась лицом к собравшимся позади пони. Её всю трясло от гнева, страха и горя, пока она шагала к ним. Твёрдо встав на полпути между своей сестрой и толпой, она свирепо посмотрела на каждого по очереди.

— Я… — начала она, едва не задыхаясь от злости, пока Вайнона продолжала выть позади. Налетевший внезапно ветер хлестнул траву на поляне.

— Сказала… — её голос завибрировал, и даже глаза начали светиться чистейшим белым цветом. Она поднялась на задние копыта под усилившийся вой Вайноны.

Эппл Блум глубоко вдохнула и впечатала копыта в землю, во всю мощь выкрикивая самое могущественное слово на свете:

— НЕТ!

Такого мощного крика устыдился бы и сам Королевский кантерлотский глас, лишь вой верной собаки позади кобылки мог сравниться с её воплем. Как только копыта Эппл Блум коснулись земли, сама земная твердь раскололась под ними. Сеть мелких трещин рассекла поверхность невероятно быстро, в безумной гонке расползаясь вокруг и заставив всех собравшихся пони отшатнуться из-за прошедшей по земле судороги.

Окна по всему Понивиллю потрескались. Фрески и витражи Кантерлота раскололись. Далеко в Грифоньем королевстве камни и кирпичи отваливались от вековых парапетов. Могучая река в центре зебринских земель вздыбилась волнами, по которым даже можно было прокатиться на доске. По ту сторону моря верховный вождь Карибу обнаружил, что его встреча с эквестрийскими принцессами внезапно прервалась, так как в замке погасли все свечи и огни. Внизу, глубоко под землёй, в темнейших пещерах и гротах, с потолков рушились сталактиты, обваливались проходы, и сам страж Тартара закрыл лапами свои головы и заскулил от страха. Пинки Пай, однако, лишь захихикала, а её хвост внезапно задёргался почти так же, как дёргался он сейчас у Вайноны.

Повсюду вокруг Эппл Блум расцвела жизнь. Трава выросла в настоящий бамбуковый лес, отрезая кобылку от пони по ту сторону расщелины. Когда она повернулась к своей павшей сестре, валун, возле которого та лежала, сдвинулся под её израненное тело и приподнялся, образуя каменный постамент.

Цветы отовсюду поднимали свои бутоны, за секунды вырастая до невероятных размеров. Колокольчики, подсолнухи, маргаритки, розы и даже тюльпаны взметнулись вверх, когда Эппл Блум медленно пошла назад к своей сестре, и каждый её шаг порождал новый взрыв жизни вокруг. Когда она приблизилась, постамент начал покрываться ростками и ветвями, некоторые из которых прорастали прямо через камень. Ветви змеились под Эпплджек, слегка приподнимая её, а другие быстро сплетались в некое подобие колыбели под её телом. Пышные зелёные листья вскоре покрыли их, а за ними последовали тысячи белых и светло-розовых цветов, прежде чем верхние ветви расступились, опуская Эпплджек на мягкие лепестки.

По мере того как Эппл Блум подходила к подножию камня, очередные ветви прорастали из существующих и друг за другом тянулись в сторону кобылки, сцепляясь в новые и новые ступени, точно под каждый её шаг. Достигнув вершины живой лестницы, она посмотрела на сестру и улыбнулась.

Эпплджек чувствовала себя так, будто спала на камне. Все её мышцы болели, спина ныла уж слишком неистово, горло пересохло, а в глаза будто насыпали песка. Когда она открыла их, её встретил мутный и расплывающийся мир. Подняв взгляд, она увидела пони, царственно и безмятежно возвышавшуюся над ней. Эта пони ей улыбалась, а её глаза пылали неистово ярким белым светом. Проморгавшись, Эпплджек посмотрела снова и на этот раз узнала размытые очертания гигантского розового банта, который мог принадлежать только одной кобылке.

— Эппл Блум? — проскрипела она пересохшим горлом. В этот миг узнавания белое сияние покинуло глаза жёлтой пони, сменившись слезами радости, когда та бросилась к своей сестре и заключила её в обьятия.

Остальные пони по ту сторону расщелины не могли видеть этого слёзного воссоединения, оно было скрыто от них стеной бамбукового леса. Зато их взору открылось нечно иное, отчего они стояли как громом поражённые. Когда в земле образовалась трещина, её правый конец пополз прямо к тому месту, где находился поверженный древесный волк. И на их глазах то, что лежало кучей брёвен меж двух холмов, вдруг проросло и превратилось в самое невероятное дерево, какое они только видели. Его ствол напомнил Рэрити небоскрёбы Мэйнхеттена. Он был не меньше сотни футов в диаметре. Выступающие из-под земли верхушки корней уже сами по себе могли сойти за небольшие холмы, и можно было только гадать, насколько далеко они простираются вниз. Подняв глаза к небу, пони, затаив дыхание, наблюдали, как массивные ветви вздымались на тысячу или даже больше футов в небо. Там, посреди облаков, они раскинулись в огромную крону, отбрасывающую тень на дюжины акров фермерских земель, и тут же зацвели миллионами белых и светло-розовых цветов. Вдруг взволновано залаяла Вайнона, и все обернулись обратно к травяному лесу.

Эппл Блум не разжимала обьятий, казалось, целую вечность. В конце концов она услышала возле себя лай Вайноны. Когда кобылка почувствовала, как через пару секунд холодный нос уткнулся ей в бок, она всё же сдалась и отпустила сестру. Обернувшись, Эппл Блум увидела знакомую морду, на чьей совести лежало это касание, и успела от души потрепать собаку за ухом, прежде чем её глаза вдруг расширились.

Эпплджек почувствовала рядом движение и протянула копыто, чтобы самой погладить Вайнону, заслужив тем самым прохладный тычок и в свой круп тоже. Потом она заметила то, что привлекло внимание Эппл Блум. На жёлтом боку теперь красовалась кьютимарка. То был простой, но в тоже время статный силуэт дерева, глубокие корни которого окружали крепкий ствол, ведущий ввысь, к пышной листве. Это было дерево из тех, что становятся достопримечательностями, переживают любые шторма и верно стоят на своём месте, сезон за сезоном, поколение за поколением. Над ним красовались две маленьких звезды. Слова были излишни, когда сёстры посмотрели друг другу в глаза и просто обнялись снова.

Осмотревшись после объятий, Эпплджек начала оценивать своё окружение и воспоминания. Последним, что она помнила, было столкновение массивной древесной лапы с её боком. Теперь же она оказалась, по неведомой причине, посреди каких-то джунглей, на постели из цветов… и не простых цветов.

— Погоди-ка, — проговорила она, указывая на лепестки. — Неужто это…

Эппл Блум склонила голову и тоже посмотрела вокруг. Она будто очнулась после диссоциативной фуги и не особо узнавала детали. Всё, что помнила кобылка, это непреодолимую необходимость спасти сестру и то, как начала использовать ради этого землю и жизнь вокруг. Вытирая копытом запоздалые слёзы, она смотрела на цветы, и на лице её проступала улыбка. Эппл Блум узнала их так же легко, как и сестра.

— Хех, цветы яблони. Кто бы мог подумать?

Через пару минут прибыли остальные. Рэйнбоу Дэш и Скуталу были первыми, они нашли двух сестёр с воздуха, после чего вернулись и помогли всем перебраться через расщелину с травяным лесом. Когда Флаттершай перенесла Бабулю Смит, та не смогла сдержать радостного возгласа. Посмотрев наверх, старая кобыла увидела двух своих внучек — и эту удивительно упрямую дворняжку — стоящих на вершине какого-то заросшего булыжника, живых и здоровых. 

«Ну и дела, — подумала она. — Мне уже столько лет, а вселенная всё продолжает доказывать мою неправоту».

Хотя технически она всё же была права. Действительно есть вещи могущественнее магии — даже могущественнее сил земных пони, которыми повелевает её внучка — и смерть уж точно одна из них. Однако Бабуля Смит забыла, что ещё одной, возможно, даже одной из самых важных, может быть любовь маленькой кобылки к своей сестре.

Всё ещё слабая после своего короткого путешествия в иной мир, Эпплджек попыталась спуститься вниз с постамента, но её ноги задрожали, еле выдерживая вес. Рэйнбоу Дэш это заметила и быстро подлетела к подруге, чтобы отнести ту на землю.

— Прости, Эйджей, — сказала Дэш. — Нам стоило прибежать раньше, просто нас чутка отвлекло вон то дерево.

— Дерево? — спросила Эппл Блум, добравшись до земли.

— Эм, да… — протянула Рейнбоу, указывая копытом вверх и вдаль над высокой травой.

Сёстры застыли как вкопанные, и лишь их головы медленно поднимались вверх, пока взгляд скользил по стволу и ветвям прямо в небо.

— Блин! — фыркнула от удивления Эппл Блум. — Что тут творилось?

— Вот это, — начала Дэш, опустив взгляд на кобылку, — я и сама хочу узнать.

— Как и я, — произнёс третий голос, который, узнав только что прозвучавшие фразы, тут же поправился. — Ох, надеюсь, это не начинает входить в привычку.

Обернувшись, Рейнбоу Дэш уже не так сильно удивилась, увидев позади Селестию с Луной. Хотя летающий северный олень всё же смог её впечатлить.

— Принцесса! — ринулась поприветствовать свою наставницу Твайлайт.

— Здравствуй, Твайлайт, — ответила та, прежде чем обернуться к остальным, по большей части склонившимся перед ней. — Приветствую вас всех.

— Спайку всё-таки удалось пробиться?

Селестия от дракончика ничего не получала и только открыла рот, чтобы об этом сообщить, как с неба опустилось облако дыма и материализовалось в несколько сотен свитков, засыпавших принцессу по колени. Поскольку Твайлайт частенько перегибала палку — с похожими на сегодняшние последствиями — Селестия уже думала рассмеяться и обратить всё в шутку, чтобы помочь своей протеже избавиться от смущения, которое обычно приходило следом. К её удивлению, ученица вообще не выглядела взволнованной таким потоком сообщений. Это был тревожный знак. Значит, Твайлайт искренне считала, что такое количество попыток было необходимо, и по прежнему не сомневалась в своей правоте. Селестия сомневалась, что даже внезапное появление огромного дерева возле Понивилля могло бы вызвать такую тревогу у юного аликорна.

— Твайлайт, — сказала Селестия, вдруг переключившись на серьёзный тон. — Что не так? Насколько всё плохо?

Фиолетовая пони подняла голову, и Селестия смогла разглядеть в её опухших глазах явно не в первый раз собирающиеся слёзы.

— Уже всё хорошо, — сказала она, переводя дыхание. — Но было ужасно. По-настоящему ужасно.

Селестия огляделась вокруг и ни капли не усомнилась, что так оно и было. Случилось что-то невероятно могущественное. Рядом стояло какое-то подобие алтаря, было выращено мировое древо и одни только отзвуки вовлечённой в это магии смогли пробить все слои защиты Карибу, пройдя через море. Это насторожило и вождя, и их с Луной. Найти источник было проще, чем найти солнце в полдень. В тауматургическом спектре это место буквально полыхало ярче её собственного светила.

Пелену мрачных раздумий вдруг разорвал оранжево-фиолетовый комок, спикировавший сверху.

— Эй, Свити! — закричала Скуталу. — Я нашла твою ногу!

Кобылка приземлилась возле раненой единорожки, а потом посмотрела вверх, встретившись взглядом с троицей прибывших.

— Вау! Летающий олень!

Все вокруг погрузились в гробовое молчание. Даже кто-то позади, решивший полакомиться гигантскими цветами, перестал жевать. Свити подошла, чтобы ткнуть подругу локтем, но поняла, что без оставшейся передней ноги она не сможет стоять, поэтому ткнула своим оторванным копытом.

— Что это было? — встрепенулась Скуталу, но потом её мысли повернули в совсем неправильную сторону. — Подождите-ка… Вы ведь видите его, так? Огромного летающего северного оленя рядом с принцессами?

Твайлайт нервно улыбнулась, уже готовясь извиняться, как вдруг вождь Карибу громогласно расхохотался.

— Мне нравится эта малышка, — посмеиваясь, сказал он. — Что на уме, то и говорит. Без лишних раздумий.

Большой кервидериец подлетел к Скуталу и приземлился возле неё. Посмотрев наверх, кобылка увидела, что он почти так же высок, как и Селестия, но гигантские рога на голове делали его фигуру намного выше принцессы. Гость был покрыт густым тяжёлым мехом, слегка более плотным, чем шерсть большинства пони.

— Да, малышка, — улыбаясь, произнёс он. — Я, как ты сказать, летающий северный олень. Однако мы не любить называться «северный олень». Олени хилый существа, слабый. Надеть на оленя поводья, и он становится рабом. Грифоны пытаться как-то раз. Мы гнать их по двум морям. Теперь они не пытаться, но продолжать звать нас именем «северный олень». Нет, мы Карибу! Понятно?

— Да, сэр, — ответила Скуталу. — Простите, сэр.

Карибу снова рассмеялся.

— Я Гуннар. Как зовут тебя, малышка?

— Скуталу.

— Ничего страшного, Скуталу. Незнание не вина, — Карибу повернулся в сторону, подумал, потом повернулся обратно. — Ты Скуталу не та, что расколоть небеса и повергнуть в ужас посла нашего, нет?

Кобылка уже на середине вопроса перестала узнавать грамматику, но суть всё же уловила.

— Эм… Да, сэр, — подтвердила она. — Это была я.

— Ты, маленькая пони, та, кто сломать Биврёст?

— Да, сэр… Мне очень жаль, я никого не хотела напугать… — она осеклась, когда огромный вождь весело хлопнул её по спине, выбив из неё дух.

— Прекрасно! — рассмеялся вождь. — Посол был шурин. Не нравится, совсем слабак. Прибежать домой луны назад, вопить о конец света. Отправить его на север, работать на каменный ферма. Теперь узнавать, что ты большая, страшная, уничтожающая миры Скуталу? Ещё лучше! До гроба буду ему напоминать, испугаться маленькой пони кобылки. Ха! Мы теперь много лет смеяться над этим у костра!

Немного успокоившись, Карибу заговорил снова.

— Что ж, могучая Скуталу, расскажи-ка. Дерево — твоя работа? Ты разломать земля в пару к небу?

— Нет, сэр. Думаю, моя подруга Эппл Блум сделала это, — Скуталу указала на упомянутую пони, стоявшую в паре футов.

Увидев, что оранжевое копыто указывает на другого жеребёнка, вождь повернулся к Селестии с Луной.

— Напомнить мне, чтоб я сюда никогда не вторгаться. Вы, хитрецы, научите даже самую маленькую кобылку, как рассечь небо и землю. Плохо для меня кончаться, ja?

Луна улыбнулась.

— Конечно, Гуннар. Возможно, это также поможет вам разглядеть ценность наших торговых предложений.

— Ох, хитрая лунная пони думает запугивать Гуннара маленькими кобылками?

— Гуннар! — воскликнула Луна с притворной обидой. — Ты ведь не думаешь всерьёз, что мы тут пытаемся запугать тебя?

— Зная вас, только если это сработать.

— И как, работает?

Гуннар развернулся и задумчиво уставился на огромное мировое древо перед собой, прежде чем вновь обернуться к принцессам.

— Хм… — протянул он, приподняв копыто над землёй, чтобы показать нечто маленькое. — Может, немножко.

Луна рассмеялась, как и Селестия. Они с Гуннаром месяцами ходили вокруг да около, а совсем недавно провели почти неделю на его территории. За это время они довольно хорошо узнали нравы вождя. Как и они, Гуннар обладал сильным чувством долга, а также понимал, что многие вещи не стоит принимать слишком близко к сердцу.

— Ладно, хватит пустой разговоров, — провозгласил вождь, оборачиваясь к Эппл Блум. — Рассказывать нам историю, как ты вырастить первое за несколько веков мировое древо.

— Ну, эм… — замялась кобылка, не зная, откуда начать.

— Подожди, — перебил Гуннар, решивший как следует разглядеть Свити Белль. — Почему другая маленькая пони потерять нога? И почему в ноге кости железки? А ещё, почему она не кричать?

Свити Белль могла только рассмеяться.

— Не беспокойтесь насчёт этого, — смогла выговорить она. — Эппл Блум потом поможет мне её починить.

— Я помогу? — удивилась жёлтая кобылка.

— Ну да, знаешь, как всегда?

Эппл Блум не смогла сдержать улыбки и, только сейчас рассмотрев выпирающий металл, с ходу представила, как приладить обратно большую его часть.

— Ну что ж, — сказал Гуннар. — Возвращаться тогда к истории. Маленькая пони. Большое дерево. Начинай!

— Эм, — сказала Эппл Блум. — Это малость длинный рассказ, ежели вам нужны все детали и подробности.

— Он хорошо кончаться?

— Ага, — ответила кобылка, посмотрев на сестру и получив в ответ улыбку. — Я считаю, это очень хороший конец.

— Тогда это один из лучших рассказов, — уверенно сказал Гуннар, прежде чем жестами попросить остальных пони подойти. — Сюда. Все пони, сюда, слушать большую историю. Ты, солнечная пони, ты разжечь огонь, нет?

Селестия кивнула.

— Хорошо, — продолжил Гуннар. — Тогда всё будет как надо. Большой костёр, здесь, посередине. Потом мы садиться вокруг и вместе слушать большую историю о большом дереве от маленькой пони.

Селестия выступила вперёд и магией вырезала в земле яму для костра. Луна с остальными быстро собрали хвороста с поленьями, из которых солнечная принцесса разожгла костёр. Пони, карибу и дракон — все уселись в круг, приготовившись слушать Эппл Блум.

Рассказ занял довольно много времени, с постоянно встревающими тут и там Скуталу и Свити, с их собственными взглядами на происходящее; с Твайлайт, Дэш и остальными Элементами, изредка вставляющими свои замечания, и с принцессами, периодически объясняющими фразы, смысл которых мог потеряться из-за культурных различий. Сам Гуннар тоже мало помогал делу: он частенько отвлекался на вопросы или вдруг начинал хохотать так громко, что рассказчица вынуждена была останавливаться и ждать, пока вождь отсмеётся. Впрочем, все хорошо провели время.

Наконец, Эппл Блум добралась до конца истории, в котором она, недоумевая, просто смотрела на огромное дерево над собой, не понимая, как оно такое вообще получилось. Спустя пару секунд тишины заговорил Гуннар.

— Значит, метка пони это мировое древо. Очевидно. Но солнечная пони говорить Гуннару, что только пони с меткой понимает метку. Что для тебя твоя отметка, малышка?

Эппл Блум призадумалась над этим вопросом на минуту. Она даже и не думала выращивать мировое древо, но на её кьютимарке совершенно точно красовалось дерево.

— Думаю… ну, что это обыкновенное дерево, — наконец заговорила кобылка. — То бишь оно большое и всё такое, но по сути мало отличается от остальных. Теперь, я хорошо исправляю всякие вещи, но порой «исправить» — это не просто отремонтировать сломанное. Порой это значит крепко схватиться за что-нибудь и ни за что не отпускать. У всей моей семьи яблоки на метках. А вот у меня дерево — то, что держит вместе все их яблоки, и землю под собой. Мои корни уходят вниз, к земле, как у этого дерева. Ко всему прошлому; всей моей семье, друзьям, ферме; всему, что мне дорого. Корни глубоки, даже если ветви цепляют небо. Ещё дерево сильное. Не думаю, что вот его хоть как-то получится свалить. Попытаться можно, но оно просто скажет «нет». Вроде того, как я с Эпплджек, как мне кажется. Все говорили мне оставить её, но она моя семья, мои корни.

Эппл Блум чуть снова не расплакалась, когда вспомнила, как почти потеряла сестру.

— Все требовали оставить её, но я просто должна была сказать «нет!» Я не могла отпустить Эпплджек, как и это  дерево не может уйти со своего склона. Неважно, как силён шторм, насколько яростны дожди и ветра. Они могут попытаться вырвать его с корнями, но это дерево никуда не сдвинется во веки веков, понимаете?

— Ja! — заорал Гуннар, воздев копыто к небу. — Это здорово! Эпохально! Ты рядом с семьёй, ты любить её. Ты не сдаваться. Ты поворачиваться лицом к самому Смерти и говорить «нет». Смерть говорить «да». Но ты не отводить взгляд, не отступать. Ты, маленькая кобылка, стоять гордо, стоять твёрдо, с любовью к сестре в сердце. И потом любовь говорить «нет!» Ох-хо-хо… — Гуннар ухмыльнулся во весь рот. — Даже Смерть знает, ему лучше делать ноги, да побыстрее! Ха! Это достойно песни, нет?

Эпплджек стиснула сестру в объятьях, глаза кобылы полнились слезами. Она знала, что Эппл Блум спасла ей жизнь, но пересказ и воображение вернули всю силу переживаний. Гуннар был прав, это действительно было эпохально. Её младшая сестра поборола саму Смерть ради неё.

— Хм-м, может быть, шурин не такой безумец, — спустя время сказал Гуннар. — Во-первых, одна кобылка сломать Биврёст и рассечь небо. Затем гигантский волк зла наложить лапы на вторую, за что оставаться без челюстей. Теперь Игдрассиль выращен третьей, сотрясающей землю, повергающей всех в ужас, сказавшей «нет» самому Смерти. Не чтобы нужного порядка, но это части истории Рагнарёка.

— О, — воскликнула Скуталу, посмотрев на Селестию. — Это связано с теми легендами о конце света, да, принцесса?

Селестия кивнула.

— Да, хотя я не думаю, что нам стоит всерьёз бояться конца времён в ближайшем будущем.

— Ха! — крикнул Гуннар, вновь радушным и бодрым голосом. — Согласен. Это россказни для старых жён и маленьких детей.

Затем он наклонился к меткоискателям и куда более серьёзным тоном продолжил:

— Но на всякий случай обещать никаких гигантских змей рядом с деревом? Вы видеть, вы останавливать. Хорошо?

Троица кобылок воспринимала вещи намного серьёзнее взрослых, так что они все принесли Пинки-клятву, оставив вождя в недоумении, пока Твайлайт не объяснила, что к чему.

— Глупые пони, настоящая клятва это кровь, меч! Не кексы, — упрекнул их Гуннар, как вдруг вспомнил часть истории с волшебной выпечкой. — Хотя другая сторона… кексы пони вполне быть могущественнее, чем считать Гуннар.

Пинки Пай возникла как нельзя вовремя, ворвавшись в дискуссию с полным подносом кексов и полная решимости доказать, что эти цветные комочки — самые вкуснющие творения на свете. Гуннар, между тем, выразил несогласие и сказал, что крепкий напиток лучше сладкой выпечки. Тут-то и разгорелся жаркий спор.

Когда дискуссия о лучшей форме углеводного наслаждения разыгралась не на шутку, Твайлайт отошла от костра, поманив за собой Селестию. Как только они отошли достаточно далеко, ученица взглянула на свою наставницу.

— Я волнуюсь, — призналась Твайлайт.

— Отчего?

— Из-за этих трёх кобылок… или, скорее, големов. Пока что мы видели лишь два проявившихся таланта, и хотя Гуннар может преувеличивать, я не думаю, что он далёк от истины. Действительно, содрогнулись небеса и земли, когда эти двое получили метки. Я боюсь представить, что у мира припасено для Свити Белль на разрушение, сотрясание или уничтожение в честь раскрытия её таланта.

— Помнишь, что творилось, когда ты нашла свой собственный?

Твайлайт вернулась мыслями к тому судьбоносному дню, когда она помогла вылупиться Спайку.

— Да, — ответила аликорн. — Ладно, вышло довольно мощно, признаю. Но всё-таки не настолько, как сейчас. За морем никто ничего не почувствовал, и я точно не оставила после себя тысячефутовое дерево.

Селестия улыбнулась.

— Твайлайт, ты вырастила дракона — магическое создание, которому нужны тысячи лет, чтобы так вымахать — от яйца до большого замка, за секунды. По чистой случайности. Ты также, в качестве небольшого побочного эффекта, обратила своих родителей в растения и заключила всю экзаменационную комиссию целиком в магическое поле, из которого они не могли сбежать. А ведь многие из них — сильнейшие единороги нашего времени. И всё это за считанные секунды, пока у меня не получилось явиться и успокоить тебя. Кто знает, что могло случиться, останься ты без присмотра. Ты представляешь, с каким страхом мы после такого на тебя смотрели?

Твайлайт вздохнула. Она понимала, что много кого перепугала в тот день, но ей казалось, тот страх был наподобие внезапного испуга от шороха в темноте, а не что-то вроде глубокого, осмысленного, основательного ужаса перед реальной угрозой, который сейчас описывала Селестия. Сама принцесса искренне боялась её!

— Всё в порядке, Твайлайт, — проговорила Селестия, прижавшись к ней мордочкой. — Всё обернулось к лучшему, не так ли?

Кобылка кивнула.

— Ага, просто я, кажется, не осознавала, что вы чувствовали, пока сама не столкнулась с подобным.

— Страх полезен. В малых дозах. Он помогает нам не забывать про опасность. Однако нельзя дать ему поглотить себя, — Селестия глубоко вдохнула и продолжила. — Я солгу, если скажу, что совсем не беспокоюсь об этих трёх големах. Подобных созданий даже я за свою жизнь не видела — ну, или по крайней мере я о них не знаю — так что мне они тоже в новинку. Такое всегда настораживает в мои года. Но я думаю, что мы должны быть благодарны за… как ты это называешь, «роковое совпадение?» — Твайлайт кивнула. — Да, за роковое совпадение, что такие силы пробудились в трёх милых кобылках из Понивилля. Коль они могут стать новыми, неизвестными силами мира сего, я не могу придумать им лучшего детства, чем в окружении твоей с подругами любви.

Твайлайт улыбнулась от этих слов.

— Ты права, Селестия. Могло быть намного, намного хуже. Думаю, мы должны быть благодарны ещё и за то, что они неплохо контролируют свои способности. Их великие свершения были преднамеренными, по крайней мере по большей части.

— Пока что никто из них определённо не превращал пони в растения, — ухмыльнулась ученице Селестия.

— Хех, справедливо, — отозвалась Твайлайт. — И всё-таки…

— Да, — перебила её принцесса. — Я буду приглядывать за ними, уверяю, и ожидаю того же от тебя.

— Конечно.

На этом два аликорна вернулись к костру, вокруг которого вёлся уже новый спор.

— Это очень хорошее имя! — топнула Эппл Блум.

— Да ты шутишь, — ответила Скуталу. — Ему нужно потрясное имя! Как из истории Гуннара!

— Но это и так потрясное имя. И вообще, это моё дерево, понятно?

— Жёлтая верно мыслить, — вставил Гуннар. — Её дерево. Она может выбирать имя какое хотеть. Даже глупое.

— Ну серьёзно, Эппл Блум! Это мировое древо. Оно простоит тыщу лет, о нём до скончания веков будут писать в книгах. Ты должна назвать его круче!

— Да, — сказал Гуннар. — Например, могучий Модан!

— Свити! — взмолилась Эппл Блум. — Скажи им!

— Эй, не втягивай меня в это всё, — сказала та, лениво изучая под светом костра внутренние механизмы в своей оторванной ноге.

— Ну и ладно! Всё, вопрос решён! Я уже дала ему имя и менять ничего не буду.

Скуталу приложилась копытом об лоб.

— Ты не можешь назвать мировое древо Рупертом.

— Так теперь ты главная? — спросила Эппл Блум. — Ты принцесса Руперта?

— Может, просто оставим Игдрассиль? — простонала Скуталу.

— Тебе никто не навязывает общество Руперта.

— Я не стану его так звать.

— Руперт, Мировое Древо. Ха! — рассмеялся Гуннар. — Глупый имя. Сейчас. А вот пройти тысяча лет, сильных карибу и пони всех звать Рупертами. Посмотрите. Вы увидеть.

— Что дальше будешь делать со своим Рупертом? — спросила Свити, когда имя, наконец, устаканилось.

— Хм-м… — все втроём, кобылки задрали головы вверх, задумчиво разглядывая уходящие в ночное небо ветви. Затем на их лицах медленно возникли ухмылки, и они заговорщически переглянулись.

— Вы думаете о том же, о чём и я? — спросила Скуталу.

Затем они втроём закричали в унисон: «Меткоискатели переезжают на Мировое Древо!», одновременно стукнувшись копытами.

Принцесса Селестия наклонилась вперёд и прошептала Твайлайт:

— А ты боялась, что они могут использовать свои силы во зло!

Слова автора: Вы ведь не думали, что я и правда позволю Эпплджек умереть, м-м?

Однако если серьёзно, я рад, что эта часть наконец готова и выложена. Я провёл очень и очень много времени в печальной атмосфере из начала главы, как во время написания, так и во время бесконечных редактирований. Когда я изначально задумывал эту историю, она была куда короче. Только про Эппл Блум и Эйджей. Одинокая пони, голем, древесный волк и сестринская любовь. Огромный рассказ вырос вокруг, но эта сцена, когда Любовь говорит Смерти «нет», всегда была в центре всего. Если смотреть в общем, то и — по крайней мере для меня — в центре всего, чем являются сами Пони. Я лишь надеюсь, что хоть как-то смог поймать и передать это через свои жалкие потуги выбить на клавиатуре слова для говорящей лошади.

В качестве оптимистичного завершения, мне кажется, эта песня могла бы быть темой Эппл Блум (или, может, даже всей семьи Эпплов): "My Roots Go Down".

Глава девятая: Tibi Ipsi Esto Fidelis

— Ты хочешь, чтобы я что сделала? — Эппл Блум посмотрела на Свити как на сумасшедшую. Земная кобылка принесла набор инструментов в бутик на следующий день, и они вдвоём сидели у Свити в комнате, пытаясь починить её ногу.

— Просто отрежь остальную кожу! — сказала единорожка. Когда волк вырвал её ногу, он разорвал и повредил большую часть покрытия, которое было «кожей» на её скелете, вместе с подкладкой из прорезиненного материала, придававшего нужную форму. То, что осталось на оторванной конечности, было в клочья разодрано, и лучше всего сохранились только лохмотья у самого копыта — они выглядели просто рваными. Свити провела кучу времени, исследуя собственные внутренние механизмы, и потому она знала, что различные структуры, подобные плоти, могут восстановиться, пусть и медленно: целая нога займёт месяцы. К счастью, “кожа” выполняла только косметические функции.

— Ох, дай сюда тогда! — не выдержала единорожка. Обернув ногу телекинетическим полем и приготовившись к боли, Свити вырвала оставшиеся лоскуты. — Ау!

— Погоди, ты её чувствуешь?

— Да, похоже, даже не присоединённая, она по-прежнему остаётся частью меня.

Эппл Блум только покачала головой.

— Кажись, я не хочу знать, как это ощущается у тебя в голове.

Закончив с плотью, Свити вернула конечность Эппл Блум.

— Что думаешь?

— Ну, — протянула кобылка, внимательно осматривая повреждённые участки. — Думаю, тебе повезло. Какие-то детали малость погнулись, но по большей части волк, похоже, поломал одни заклёпки да штифты, когда швырнул тебя.

Свити присмотрелась получше. Механика не была одной из её сильных сторон, но учитывая, что она была целиком сделана из этой самой механики, возможно, было бы неплохо наконец разобраться.

— Думаю, я знаю, что такое заклёпка, но что за штифты?

Следующие полчаса Эппл Блум показывала основные механические компоненты, которые могла распознать внутри ноги, и объясняла их назначение Свити Белль, пока они вдвоём разбирались в механизмах, вооружившись магией и инструментами для починки. Свити с радостью обнаружила, что понимает большую часть объяснений. Её внутренние соединения не были сложными, но нужно было привыкнуть к техническому жаргону.

— Ага, — сказала Свити какое-то время спустя. — Если я протолкну её вон туда, а потом как бы сплющу, то она встанет на место, так?

— В яблочко! — воскликнула Эппл Блум. — И, думается мне, эта заклёпка — последняя, насколько я могу судить. У тебя там целая куча механизмов идёт к копыту, и я всё никак не возьму в толк, зачем нужны некоторые из них. Но попробуй всё-таки опереться на него.

Свити Белль подползла к краю кровати и вытянула оголённую механическую ногу. Осторожно наступив на пол, она почувствовала, что конечность вроде бы выдерживает небольшой вес, так что кобылка скатилась с постели и встала на три здоровых ноги, прежде чем попробовать снова. Стоя уже на четырёх копытах, она приподняла одно переднее, и оказалось, что восстановленная нога вполне может держать её вес целиком.

— Хорошо, — сказала Эппл Блум. — Теперь проверь, как она двигается. Покрути там, помахай во все стороны.

Свити сделала как было велено. Она поднимала ногу; сгибала локоть, запястье и прочие суставы во всевозможных направлениях. Всё ощущалось нормально, разве что копыто слушалось не так хорошо, как ожидала кобылка.

— Хм-м… — промычала Эппл Блум, когда Свити объяснила проблему. Земнопони подтянула к себе железную ногу и пристально посмотрела на механизмы. Многие из них были скрыты за корпусом копыта, что мешало ей рассмотреть самые нижние детали, хотя кобылка уже догадывалась, в чём было дело.

— Подними ногу и сделай вот так, — попросила она, поднимая своё собственное копыто над головой и потрясая им, будто стояла в разъярённой толпе.

— Эм… — протянула Свити Белль. — Как скажешь.

Она подняла ногу и притворилась, будто трясёт маракасы, отчего была вознаграждена маленькой деталькой, ударившей её по голове.

— Что это? — спросила она.

— Агась, — сказала Эппл Блум, пригибаясь к полу, чтобы поднять упавшие обломки. — Срезанная заклёпка.

— Хм… — Свити снова подвигала копытом, на этот раз сумев нормально согнуть его. — Значит, в ней было дело.

— Думаю, да.

— Отлично! Спасибо, Эппл Блум. Теперь осталось срезать эти лохмотья.

Земнопони молча смотрела, как Свити Белль при помощи магии удаляла висевшую над раной «плоть», превращая её в ровный рукав из синтетической кожи и шерсти прямо над локтем.

— Вот, — сказала Свити, вытирая полотенцем капли своей голубой кровеносной жидкости. — Куда лучше.

— Так… ты уже думала, чем прикрыть или обмотать весь этот голый металл?

— Вообще-то я подумывала оставить всё вот так.

— Что? Серьёзно?

— Ага, почему бы и нет?

Эппл Блум призадумалась на минуту.

— Ну, просто это чересчур странно, Свити.

— Мы — созданные из волшебных кексов големы, и вместо крови у нас магия. Что ты там говорила про «странности»?

— Ох, Свити, я не это имела в виду. Я про то, что все будут коситься на тебя.

— Ну да, и что дальше?

— Ты точно хочешь, чтобы все — включая Тиару и Сильвер Спун — узнали, кто ты на самом деле?

— Да ладно тебе, Блум. Все в городе заметят гигантское дерево, и готова поспорить, что к завтрашнему дню не останется никого, кто не слышал бы его историю. У нас не получится всё держать в секрете.

— Ага, но это не значит, что тебе надо выставлять напоказ свои поршни и шарниры.

Свити вздохнула.

— А что, если я не хочу их скрывать? Если я хочу, чтобы все знали?

— Но почему ты этого хочешь?

— Мне кажется, я столько лет боялась быть собой — боялась петь, хотя мне хотелось, просто потому что кто-то может услышать — что устала от этого страха. Вот это, — она подняла открыто сверкающий сталью скелет своей ноги, — и есть я. Я просто хочу быть собой.

С этим Эппл Блум поспорить не могла.

— Ладно, Свити, я могу тебя понять, — улыбнувшись подруге, сказала она, прежде чем показать на её ногу. — И всё-таки эта штука скоро забъётся грязью и камушками.

— Да, твоя правда, — согласилась Свити, посмотрев на чашеобразную раковину, составлявшую её копыто. — Хм… кажется, придумала.

Эппл Блум увидела лишь мгновенную вспышку внутри механической ноги.

— Дай-ка угадаю, — сказала она. — Ты только что выдумала и применила какое-то грязезащитное заклятье?

— Вроде того, — ухмыльнулась Свити. Ей очень нравилось, что «быть собой» также подразумевает быть весьма сведущей в магии.

---

По мнению Свити Белль, кьютсеньера Эппл Блум, прошедшая позже на этой неделе, уж точно получилась не хуже, чем у Скуталу. К счастью, нынешняя виновница торжества была не настолько злопамятна, поэтому Даймонд Тиары и Сильвер Спун на празднике не было. Вечеринка прошла как один большой, весёлый вечер, собравший почти всех жеребят из класса. Большинство из них поначалу удивлённо таращились на сверкающую металлическую ногу единорожки, но после парочки осторожных вопросов, кажется, примирились с этой странностью и сразу же побежали к пирогам и пуншу. Некоторые, включая Скуталу, считали, что механическая нога — это круто. Однако как бы там ни было, в центре внимания оказалась Эппл Блум, огромное дерево вдалеке и рассказ о событиях Того Дня.

Руперт стал неотъемлемой частью пейзажа — огромное дерево было видно из любого уголка Понивилля. Очень скоро каждый в городке знал историю его появления, она передавалась от соседа к соседу, пока все жители вместе убирали разбитые стёкла с улиц. Большинство из них не выглядели сильно возмущёнными. Они уже привыкли к такому порядку вещей. Похоже, Понивилль не мог прожить и недели без того, чтобы какая-нибудь малая беда — или медведица — не обрушилась на него. К тому же все согласились, что если в этот раз на кону стояла жизнь Эпплджек, то разбитые стёкла — ничтожная цена. Да и вообще, всё лучше, чем в тот раз, когда Дёрпи случайно притащила в городок акулье торнадо.

Таким образом, через несколько дней Меткоискатели обнаружили себя местными знаменитостями. Куда бы они ни пошли, их всюду благодарили за спасение любимой фермерши городка и заваливали вопросами про вон то гигантское дерево вдалеке. Впрочем, пыл быстро угас. Неважно, насколько впечатляющие произошли события, пони на удивление быстро привыкают к ним. Когда любопытство сошло на нет, Руперт стал тревожить обитателей Понивилля не сильнее, чем горы за ним.

Благоговейный трепет продержался подольше среди жеребят, чья способность удивляться ещё не была так сильно заглушена скептицизмом, как у взрослых. Но и он исчез довольно быстро, спустя неделю постоянных пересказов истории. Все они знали, что Эппл Блум как-то вырастила мировое древо, но теперь всё, чем кобылка могла удивить остальных, это вырастить пару-тройку цветов. В этом смысле единственной из всей троицы, кто продолжала вызывать удивление, особенно среди взрослых — которых она не видела столь же часто, как жеребят одноклассников — осталась Свити Белль. Её раненая нога сразу привлекала внимание любого встреченного пони, и, как ни странно, кобылке это даже нравилось.

Размышляя однажды ночью о своих чувствах, она ворочалась в кровати и думала о реакции, которую вызывала у окружающих. Правда заключалась в том, что Свити нравилась её оголённая нога без плоти. Ну, не прямо как нога, а скорее как напоминание. Ей оторвал конечность ужасный древесный волк, и всё, чем это обернулось, так это лишь небольшим неудобством. То, что для обычного пони закончилось бы в лучшем случае ужасной трагедией, а в худшем — смертью. Свити же спокойно это пережила. Целый вечер она сидела у костра, слушала Эппл Блум, рассказывающую о своём столкновении с самой смертью, и лениво ковырялась в своей оторванной конечности, проявляя не больше беспокойства, чем если бы перед ней лежала просто ветка странной формы. С того самого дня каждый, кто видел её, обязательно окидывал взглядом механическую ногу, впадая в лёгкую оторопь от такой явной «чужеродности». По телу Свити от этого каждый раз пробегала странная дрожь, которой она очень быстро начала наслаждаться.

«Может, Эппл Блум и была права, — подумала кобылка. — Может, я веду себя странно и просто слишком стараюсь отыграться». 

Раньше страх сцены крепко держал единорожку вдали от какого бы то ни было внимания. Сейчас же её открывшаяся из-за раны природа мгновенно сделала кобылку центром обсуждений, и это было… ну, это было круто. Возможно, именно этого ей не хватало. Месяцы тому назад она сказала Эппл Блум, что её магия просто сидит где-то «там», и эта магия не приносит какой-то радости, она ощущается просто ещё одной обычной вещью. А теперь выставленные напоказ поршни и шарниры доставляли единорожке наслаждение просто тем, что все могли увидеть её истинное «я».

Ну и что с того, что это был отыгрыш? Она сама так захотела. Она годами скрывала свою любовь к пению, скрывала себя в целом, просто чтобы избежать внимания. Что плохого в том, чтобы хоть раз выйти ненадолго из тени? Единорожка научилась петь на публике и теперь наслаждалась каждой минутой на сцене. Если теперь она получает удовольствие, показывая, что является не совсем обычной пони, это ведь не такое и сильное отличие, верно? Да. Свити решила так. Уж во всяком случае она была не хуже той кобылы из закусочной, с шестью серьгами в ухе.

---

Неделю спустя Меткоискатели наносили финальные штрихи на свой новый клубный домик. Пришлось постараться, чтобы добиться от Эпплджек разрешения для её сестры на постройку домика на высоте тысячи футов над землёй, с учётом того, что деревья по своей природе не имеют надлежащих защитных ограждений. Эппл Блум в итоге переспорила сестру, сказав, что это всё ещё будет безопаснее, чем на земле, ведь именно по ней, как выяснилось, бродят огроменные древесные волки.

Внешне домик не отличался особой затейливостью, хотя и был слегка более экстравагантным, чем его предшественник. Сложностей с креплением к дереву тоже не возникло — многие ветви были достаточно широки, чтобы разместить на них целый особняк. Нет, основной проблемой стал подъём на тысячу футов в небо.

Скуталу, конечно же, без труда добиралась наверх, а Свити могла телепортироваться. Их помощь в самой постройке домика оказалась неоценима. Эппл Блум обнаружила, что если понадобится, она сможет шагать прямо по стволу, выращивая лозы под копытами. Тем не менее, кобылка твёрдо решила, что должен быть путь, по которому любой сможет взобраться наверх без их помощи.

— Коли тут будет наша штаб-квартира, — сказала она, — то нужно, чтобы каждый мог попасть сюда. А вдруг приедет Бэбс или в клубе будет пополнение? Мы же Меткоискатели как-никак. Хоть мы и получили метки, это не значит, что надо теперь всё бросить и перестать помогать остальным.

Потому кобылка провела большую часть недели, медленно выращивая спиральную лестницу из ветвей вокруг ствола. Затем, чтобы успокоить Эпплджек, она потратила ещё два дня на верёвочные поручни, дабы сделать безопасным путь до самого верха.

Затем они втроём разобрали свой старый домик и перетаскали наверх всё его содержимое, однако потребовалось принести дополнительно ещё много материалов, потому как новая постройка была куда больше. К тому же не все старые части удалось пустить в дело, но меткоискатели решили, что будет правильно обеспечить некую преемственность, повторно используя подходящие детали. Они также притащили несколько тяжёлых, прочных дверей и окон, какие ставят в нормальные дома, потому как на большой высоте погода представляла куда большую проблему.

Когда все работы были, наконец, закончены, Меткоискатели вдруг обнаружили, что их новый клубный домик больше похож на самый настоящий дом, пусть и довольно аскетичный. Они устроили торжественное открытие, завершившееся перерезанием красной ленточки, на котором, правда, кроме них присутствовала одна только Эпплджек, быстро превратившая церемонию в спонтанный осмотр здания. Спустя несколько минут нажиманий копытами на пол и пробных ударов по ключевым участкам стен, пола и потолка кобыла, кажется, убедилась, что ничего серьёзнее покраски Скуталу не доверили. Удовлетворённая прочностью конструкции — краска с которой, правда, уже отслаивалась — она разрешила кобылкам провести ночь в новом домике на дереве, и те радостно разбежались по домам собираться.

Позднее тем же днём три кобылки сидели на заднем крыльце, любуясь закатом. Эппл Блум и Свити так продумали планировку, что крыльцо висело далеко за опорными ветвями, открывая практически идеальный вид на горизонт и землю прямо внизу. Скуталу, конечно же, высота совсем не беспокоила. Свити Белль и Эппл Блум вроде бы тоже, но тут подул ветер.

Каким бы крепким ни было дерево, под достаточно сильным ветром оно покачнётся. С земли этого было даже не заметно. Макушка отклонилась меньше чем на градус. Однако для такого высоко дерева, как Руперт, даже столь малые углы приводили к смещению в двадцать футов или даже больше. В то же время большая масса обеспечивала плавность движения, как на большом корабле в более-менее спокойном море, и покачивания не представляли никакой опасности для конструкции, равно как и для пони внутри неё. Чего, однако, не скажешь о внутреннем ухе упомянутых пони. Две бескрылые кобылки вдруг почувствовали себя очень неуютно на высоте в тысячу футов, несмотря на перила, подругу-пегаса или возможности телепортации.

— Пойду-ка я внутрь, пожалуй, — сказала Эппл Блум, отступая от края.

— Ага, и я, — добавила Свити. Её чувство высоты никак не могло определить, что именно раздражало кобылку.

— Да просто ветерок подул, вы чего! — поддразнила их Скуталу. Подруг эти слова не остановили, поэтому ей тоже пришлось уйти.

Хоть покачивания и не ослабевали, в окружении прочных стен они и близко не были такими тревожными.

— Ладно, кажется, придётся попривыкнуть, — сказала Эппл Блум. — Никогда бы не подумала, что на такой-то высоте меня будет ждать морская болезнь.

— Ох, ага… — согласилась Свити, ковыляя к спальным мешкам. — Надеюсь, тут не всегда так ветрено.

Скуталу рассмеялась:

— А, да вы быстро привыкнете. К тому же, если думаете, что тут плохо, то пожили бы вы в Клаудсдейле в сезон ветров. Там целый город ходуном ходит.

— Знаешь, я об этом и не задумывалась… — Эппл Блум вдруг прервалась, когда дом достиг края дуги и качнулся в обратную сторону, заставив глаза кобылки широко распахнуться от нахлынувших ощущений.

— Посмотри с хорошей стороны, — продолжила Скуталу. — Мы хотя бы движемся только вправо-влево, потому что сидим на дереве. Вот в Клаудсдейле веселуха, со всеми его микроразрывами и восходящими потоками. Всё как сейчас, но в десять раз хуже, да ещё и вверх-вниз, вы только представьте.

Подруги уставились на пегаску.

— Мне что-то не хочется, — проговорила Свити, садясь на пол и потирая своё повреждённое копыто. Эппл Блум согласно кивнула, тоже устраиваясь на полу, чтобы не добавлять к покачиванию домика ещё и собственные шатающиеся ноги.

Скуталу же осталась на копытах, принявшись ходить вокруг и оценивать вид из каждого окна. Хоть до настоящего облачного дома их штаб-квартира и не дотягивала, пегаска всё же была высоко в небе, в тепле и уюте, а твёрдый дощатый пол означал, что её подруги тоже могут быть тут, с ней. «Что ещё нужно для счастья?» — подумала Скуталу, довольно осматривая их новый домик.

— Эй, Эппл Блум, — окликнула она подругу, когда её взгляд упал на трофеи. — Я только заметила нашу новую полку для наград. Это ты умно придумала!

— А? — откликнулась та, не особо понимая, к чему клонит пегаска. Не к тому же, что она вбила больше чем по одному гвоздю с каждой стороны?

— Ограждения по бокам. Это же гениально, они не дадут трофеям упасть, когда начнётся настоящая качка!

— Эм, спасибо. Для того и задуманы, — солгала Эппл Блум, вообще не ожидавшая такого сильного ветра. Ограждения были нужны, чтобы Скуталу не сносила всё на пол каждый раз, когда хотела бы подвинуть, подровнять, полюбоваться или ещё как-нибудь потревожить награды. В свете новых обстоятельств, впрочем, кобылка была рада тому, что полка защищена от любых опасностей.

К счастью, ветер стих почти сразу после захода солнца, и все трое подруг снова принялись обсуждать новый домик, мечтательно планируя все будущие развлечения в нём, которые могли придумать.

Когда темнота на улице стала почти непроглядной, Эппл Блум поднялась зажечь лампы.

— Эй, Блум, — окликнула её Свити, зашагав к окнам и припадая на одну ногу. — Подожди немного.

Выглянув наружу, единорожка увидела покрытую тьмой природу, в которой тесной кучкой сияли огни Понивилля, а вдалеке им вторил со склона горы Кантерлот.

— Ого, красиво, — выдохнула Эппл Блум, присоединившись к подруге у окна.

Даже обычно равнодушная к таким вещам пегаска не смогла устоять:

— Ага, это точно. Отсюда, с высоты, некоторые из этих огней выглядят прямо как звёзды, если прищуриться. Интересно, каково это: летать ночью, а не днём? Будет ли земля внизу похожа на звёздное небо?

— Знаешь, — переминаясь с ноги на ногу, заговорила Свити, — если прищуриться, как ты говоришь, то земля как будто пропадает в темноте, и кажется, что ты плывёшь в пустоте, а вокруг только звёзды. И сверху, и снизу.

Остальные кобылки тут же ринулись пробовать новый трюк, завороженно вздохнув от открывшегося зрелища, и несколько минут просто стояли, уставившись в темноту, пока Эппл Блум не решила всё-таки зажечь лампы.

Когда свет заполнил помещение, Свити отвернулась от окна и заковыляла в середину комнаты, чтобы развернуть свой спальный мешок рядом с остальными. Попытавшись лечь, она испустила отчётливое: «ау».

— Свити? — обеспокоенно посмотрела на подругу Эппл Блум. — Что с тобой?

— Ничего, просто с моим копытом что-то странное творится в последние дни.

— Которое мы чинили?

— Ага. Я думала, дело в самой ране, но со временем становится всё хуже и хуже.

— Так, где именно болит?

— Кажется, везде, — лёжа на спальном мешке, Свити подняла механическую ногу и вытянула копыто. — Не то чтобы было больно, скорее… будто с ним что-то не так. Болит только если я неудачно на него обопрусь.

— А я ведь говорила. Наверняка у тебя там что-то застряло.

— Хм, — Свити как могла всмотрелась через переплетение механики внутрь копыта, потом просканировала его своей роботической магией и обнаружила нечто чрезвычайно странное. — Кажется, проблема в другом, Блум.

Сверкнула яркая вспышка.

— Что это было? — встрепенулась Скуталу, уловив запах озона.

— Мне нужно снять эту штуку, — ответила единорожка, начав раскачивать магией копыто. Теперь, со срезанными стопорными штифтами, оно отсоединилось с лёгким хлопком, и кобылка отставила деталь в сторону, шевеля оставшимися торчать «костьми».

— Свити! — ошарашено воскликнула Эппл Блум. — Какого сена?

Её вопрос остался без ответа. Раздвинув механические компоненты, единорожка вытащила большую деревянную щепку, всё это время мешавшуюся глубоко в недрах ноги. Разобравшись с этим, Свити вернулась к изучению своих «костей», расположение и форма которых явно не соответствовали таковым у нормальной пони. Впрочем, они не соответствовали и тому, как кобылка чувствовала эти детали своей внутренней магией. Неважно. Почти все компоненты её тела могли гибко деформироваться, как выяснилось во время экспериментов с вытягиванием ног до невообразимой длины. С тех пор Свити Белль куда сильнее отточила мастерство и точность управления механизмами внутри себя, так что когда единорожка закрыла глаза и сконцентрировалась, компоненты её ноги начали изгибаться и перестраиваться, формируя на месте культи намного более эффектную конечность.

Скуталу и Эппл Блум сидели разинув рты, в немом изумлении наблюдая, как Свити перекраивает собственное копыто.

— Ну не-е-е… — протянула Скуталу, когда та закончила и открыла глаза. — Ты правда сделала то, о чём я сейчас думаю?

Единорожка пошевелила новенькими пальцами, держа вытянутую ногу перед собой. Теперь каждая деталь ощущалась точно на своём месте, и хоть потребовалось куда больше усилий, чем ожидала Свити, итог того стоил.

— Думаю, да, — ответила, улыбаясь, кобылка. — По крайней мере, если так подумать, я думаю, ты подумала именно об этом.

— Кончай ходить вокруг да около, — строго отрезала Эппл Блум. — Это лапа! Ты превратила копыто в лапу!

— Ага. Ну, то есть, мне кажется я просто доработала его как надо. Хотя чего-то по-прежнему не хватает.

— С чего ты вообще затеяла такую муть? — спросила ещё не до конца опомнившаяся кобылка.

— Ну, на худой конец теперь можно не бояться, что в копыте застрянет какой-нибудь камень, как считаешь? — продолжала разминать пальцы Свити, силясь понять, что же не давало ей покоя.

— Фу! — поморщилась Скуталу от вида независимо движущихся отростков. — Ты хоть понимаешь, насколько странно это выглядит?

— Не особо, — призналась единорожка, охватив магией отсоединённое копыто и принявшись его нагревать. — Но я не против узнать твоё мнение.

— Твоя лапа жуткая, Свити. Правда жуткая.

— Да, пожалуй, ты права, — проговорила та, пока бывшее копыто превращалось в светящийся кусок жидкого металла. — Действительно жутковато выглядит.

— Ну так… ты сделаешь как было? — Эппл Блум с надеждой взглянула подруге в глаза.

— Нет, — ответила Свити. Единорожка отделила из расплавленной массы небольшой шарик. — Её просто надо доделать.

Сосредоточившись, она поднесла кусочек металла к одному из пальцев и магией вытянула его в форму изогнутого конуса. То же самое кобылка проделала для каждого пальца.

— Вот, сидят как влитые! — довольно сказала она, пошевелив сверкающими когтями перед подругами. — Ну, лучше же?

— Вообще-то нет, — отшатнулась от ужасных стальных пальцев Эппл Блум. — И вообще, Свити, давай уже верни копыто обратно.

— Нет.

— Я не шучу, ты всех перепугаешь до смерти. Верни как было.

— Нет.

— Почему? Чего ты так прицепилась к этой лапе?

— Ой, да брось, Эппл Блум, — отмахнулась кобылка, ухмыляясь своим коготкам. — Ты вот самой Смерти сказала «нет», почему я не могу так же отказать копыту?

— Свити, я начинаю переживать за тебя. Пожалуйста, давай поговорим серьёзно.

Единорожка поставила лапу на пол и опустила уши.

— Прости. И ты, Скут. Я не хотела вас напугать.

— Да всё в порядке, Свити, — вздохнула Эппл Блум.

— Ага, — подтвердила Скуталу. — Мне не страшно. Но эта штука, типа, совсем странная. Какого сена вообще происходит?

— Я думаю, — единорожка подняла магией отброшенную щепку, — что когда древесный волк укусил меня за ногу, в ней застрял кусок зуба или что там у него.

— И как это связано с твоей лапой?

— Ну, помнишь ту ночь после нападения? Когда Твайлайт нам рассказывала, что она считала древесных волков по сути одной из форм големов? Что ж, я думаю, она права. Думаю, в этой щепке смогла остаться частица магии, оживляющая их тела.

— Но каким боком это вообще могло случиться? — спросила Эппл Блум. — Когда кто-то убивает этих волков, магия уходит, и остаются просто мёртвые ветки.

— Не знаю… может, дело в том, что ты превратила одного из них в своё огромное вот-вообще-не-мёртвое дерево, в котором мы сейчас сидим. Или моя собственная магия питает оставшуюся в осколке? Как бы там ни было, я думаю, именно остатки этих чар просочились ко мне в ногу и начали перестраивать ближайшие детали по волчьему подобию.

— Хм, звучит вроде разумно, — протянула кобылка. — Но почему ты решила завершить начатое, а не починить по-нормальному?

Свити снова подняла лапу перед глазами, шевеля пальцами и внимательно изучая конструкцию.

— Без понятия, просто это почему-то казалось правильным… Интересно.

Единорожка продолжила осматривать когти, когда заговорила Скуталу.

— А знаешь, она довольно круто смотрится, — сказала пегаска. — Если попривыкнуть.

Эппл Блум глубоко вдохнула.

— Ты меня знаешь, Свити. Мне не важно, копыта у тебя там или ещё чего. Я всё равно буду твоей подругой. Но эта лапа странная, и ты сама это понимаешь. Мало того, ты только что заявила, что она возникла после заражения магией от чудовища, которое пыталось убить мою сестру и нас троих заодно. Почему ты так хочешь её оставить?

— Хорошо, Эппл Блум. Ты правильно говоришь, — Свити замолкла, возвращаясь мыслями к тому дню, когда она поняла: ей предстоит убить зверя, чтобы спасти подруг. — И я не могу винить тебя за ненависть к древесному волку, но сама чувствую себя виноватой с тех самых пор, как оборвала его жизнь. И вот я, возможно, нашла его частичку, живую. За которую могу ухватиться и которая станет мне напоминанием о том, что я могу сделать… что мне пришлось сделать, когда я убила. Я словно должна ему, словно сохранить память — это единственный правильный сейчас поступок.

По очереди посмотрев своим самым близким подругам в глаза, Свити вздохнула. Нужно было говорить честно и открыто.

— Есть и другая причина, — продолжила она, вспомнив, как пони стали иначе смотреть на неё после раны. — Это не только напоминание. Я солгу, если не скажу про эгоистичную часть. Помнишь, Эппл Блум, как ты помогала мне с присоединением ноги и удивилась, когда я захотела оставить её без кожи?

Земная кобылка кивнула.

— Вот, тогда я прямо говорила, что хочу всегда быть собой. Но дело не только в этом. С тех пор я ходила по городку, и не заметить мою металлическую ногу было невозможно. Все с удивлением оборачивались и бросали на меня странные взгляды, но мне это нравилось. Нравилось выделяться, знать, что никто не сможет вот так посчитать меня за очередную пони из толпы. Рэрити однажды сказала, что многие пони проходят через бунтарский период, когда взрослеют. Может, дело в нём. Не знаю. Знаю только, что это… ну, весело!

— Весело? — оторопело повторила Эппл Блум.

— Да. Я понимаю, что выглядит странно. Но, думаю, как раз это и придаёт остроты.

— Ясное дело. Я просто всё не возьму в толк, чем она тебе так нравится.

— Помнишь, как все восхищались тобой той ночью, когда ты спасла Эпплджек? Помнишь, каково было сидеть за костром, когда мы пересказывали историю? Все слушали с раскрытыми ртами о твоих подвигах: и о спасении сестры, и о сотворении мирового древа. Все понимали, насколько ты удивительная и особенная.

— Агась, — ответила та, вспомнив тёплый огонёк гордости. — Кажется, понимаю. Хочешь, чтобы тебя запомнили.

— Не только. Я поняла тогда ночью, что могу сделать вообще всё, что захочу. Конечно, все вокруг так говорят, но под «всем» они имеют в виду то, что ты можешь найти работу своей мечты, встретить красивого жеребца, может, даже побывать в Пранции. Но я могу действительно всё. Я напополам разрезала тысячефутового древесного волка! Я хоть сейчас могу телепортироваться в ту же Пранцию, если захочу. Да наверняка у меня получится переплыть океан без передышки или станцевать чечётку в действующем вулкане, если такое взбредёт мне в голову. Но я не собираюсь делать ничего из этого, не настолько открыто, по крайней мере. Вообще, я искренне надеюсь, что мне не придётся пользоваться своими силам на полную мощность. Я не хочу ещё хоть раз убивать кого-нибудь, и я точно не хочу столкнуться с необходимостью спасать мёртвых, как пришлось тебе.

Эппл Блум кивнула.

— Понимаю. Я бы тоже не хотела видеть смерть кого-нибудь ещё из своих близких.

— Да. Я не желаю впутываться в ситуации, в которых на кону стоят жизни. Никто в здравом уме такого не хочет. Я, конечно, не буду убегать от проблем, но и искать их не намерена. А если нет важных причин, то всякое грандиозное проявление моей силы будет не более чем показухой, — Свити улыбнулась своей крылатой подруге. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, Скуталу, но вы с Дэш неважно себя показываете, когда дело доходит до хвастовства.

Та с улыбкой кивнула, показывая, что не обиделась.

— Но разве разгуливать с механической лапой — это не показуха? — спросила она.

— Наверное, показуха. Типа того. Только другая. Я не говорю: «смотрите на меня», я просто стою, и смотреть все начинают сами.

— Не знаю, Свити. По мне так одно и то же.

— Ну, может быть. Но как только я почувствовала происходящее со своим копытом, я просто решила, что, наверное, будет лучше — интереснее и оригинальнее — довершить начатое, чем пытаться отменить. Может, это хвастовство, а может — просто крохотная часть волчьей магии, которая заставляет меня помнить. Так или иначе, то, что всем вокруг кажутся странными мои когти, это скорее побочный эффект. Если бы я пошла против изменений или как-то их спрятала, то чувствовала бы, что скрываю истинную себя. Знаю, это странно, и, наверное, глупо, по-бунтарски и так далее, но… это мой выбор.

Свити вновь посмотрела на подруг, прежде чем продолжить:

— Я уже, наверное, надоела вам с этой темой, но я провела годы, боясь петь перед другими пони, и лишь недавно пересилила этот страх, спасибо урокам Флаттершай. У неё дома висит плакат со словами «Tibi ipsi esto fidelis», и однажды я спросила, что это значит. «Будь верным самому себе», — объяснила она, и с тех пор я не могу забыть эти слова. Тогда я решила больше никогда не скрывать свой голос. И это… — кобылка подняла лапу. — Это тоже часть меня.

Эппл Блум подумала, что начинает понимать подругу. Пусть даже логика у той была столь же странной, как и её лапа.

— Ладно, Свити. Хорошо. Просто обещай мне кое-что.

— Всё что угодно, Блум.

— Если у тебя ещё где прорастут волчьи конечности, — улыбаясь, сказала кобылка, — ты сперва скажешь нам со Скутс, ага?

— Ха-ха, да! — воскликнула Скуталу, после чего задумчиво почесала подбородок. — Хотя… тебе бы пошли острые клыки и косматый хвост.

Свити рассмеялась.

— Обещаю, вы первые узнаете, если что-то случится. К тому же, сомневаюсь, что Флаттершай тогда подпустит меня к своим зверушкам, а её уроки пения я ни на что не променяю!

Все трое рассмеялись, после чего Скуталу потребовала обещание и для себя.

— Ладно, — согласилась единорожка. — Думаю, так будет справедливо. Чего ты хочешь?

Лукаво ухмыльнувшись, та сказала:

— Я хочу видеть лицо Рэрити, когда она поймёт, что ты с собой сделала!

Слова автора: Ладно, давайте честно (ЭйДжей вас раскусит, если обманете). У скольких из вас в списке предположений была строчка "Свити получит механическую лапу" (до того, как вы увидели обложку сиквела или прочитали его)?

Глава десятая: Стараясь увидеть лучшее

Позже, на этой же неделе, Свити заканчивала очередной урок с Флаттершай. Жёлтую пегасочку, похоже, вообще не испугала когтистая лапа кобылки. Напротив, она с интересом принялась разглядывать все шестерёнки и поршни внутри и даже указала на пару деталей, не совпадающих по строению с реальной собачьей лапой.

Попрощавшись, единорожка пошла домой, напевая простенькую мелодию и наслаждаясь наступившей весной и проведённым с самой доброй пегаской временем. Тут на её пути попались они.

Даймонд Тиара и Сильвер Спун шагали прямо по дороге, нарочно преградив ей путь.

— Эй, убогая! — своим обычным задиристым тоном заговорила Тиара. — Готовишь костюм пирата к следующему шоу талантов?

— Ага, колченогая! — вторила ей подруга. — Или собачки?

— О, может, она хочет быть задохлым морским псом?

Свити почувствовала, как всё вокруг замедляется. Или просто ускорялись её мысли — единорожка до сих пор не до конца понимала свою магию. Итог был одинаковым, по крайней мере с точки зрения кобылки. В её распоряжении было время всего мира. Вопрос оставался лишь в том, как именно им распорядиться.

Эти двое забияк годами не давали покоя ей с подругами — равно как и остальным жеребятам из школы. В свои предыдущие встречи с ними, до того как она узнала о своих способностях, Свити всегда смущалась и робела. Насмешки вызывали у неё желание просто поджать хвост и убежать, избегая любого лишнего внимания. Теперь же ситуация была другой.

Во-первых, сейчас она была, наверное, самым могущественным единорогом — или единорогом-големом — в мире. С помощью своей магии Свити могла рассечь Даймонд Тиару с Сильвер Спун напополам ещё быстрее, чем волка тогда. Хотя этот способ был грязноват. Можно было их без проблем испарить, позволить рассеяться дымком водорода, озона и угарного газа. Она могла содрать с них кожу, вскипятить в жилах кровь или смять всей силой удара поезда. Не захотев тратить так много сил, единорожка легко бы сломала пару костей или подожгла им хвосты, причинив временные травмы. Она могла просто склеить их копыта вместе, покрасить в клеточку и подвесить на школьном флюгере, чтобы все смеялись. Не беря в расчёт магию, Свити могла исцарапать их своими новыми когтями или столкнуть в грязную канаву у дороги. Она могла всё, и для неё «всё» представляло куда больший список возможностей, чем для обычных пони.

Однако изменилось и кое-что ещё, причём куда более важное. Свити начала глубже постигать саму себя. То, кем она была на самом деле. Понимание этого и несло истинную силу, а задиры просто били в слабое место, лишь только почуяв у кого-то неуверенность в себе. Они вгрызались в эти бреши и дразнили всех вокруг себя за малейшие отличия от остальных. Однако Свити вдруг ясно поняла, что эти двое навсегда потеряли свою власть, по крайней мере над ней.

Уж что единорожка знала о себе наверняка — что она не была ни злой, ни мстительной. И поэтому она бы не совершила ничего из тех ужасных вещей, пусть даже и могла физически. Ей пришлось убить волка, только потому что это было единственным выходом — только так Свити могла спасти подруг. И даже тогда она сделала всё, что было в её силах, чтобы создание не мучилось. Тот древесный волк хоть и был жестоким монстром, но вообще-то заслуживал даже больше уважения, чем эти две кобылки перед ней. Он был зверем, возможно, больным. Он мог даже не осознавать, что делает.

Даймонд Тиара и Сильвер Спун же творили зло по собственной воле, хоть и обратимое, и в куда меньших масштабах. Поэтому Свити, как ни странно, было легче сопереживать чудовищному зверю, оторвавшему её собственную ногу, чем этим двум пони. Хотя всё равно она не могла оставаться к ним безучастной. Единорожке было интересно: что же произошло такого в их жизнях, отчего они теперь так страдали? Каково это — жить в мире, где злоба и насмешки являются единственным способом общения с окружающими? У самой Свити были лучшие на свете друзья, любящая семья и вообще всё, что нужно для счастья. Кобылке оставалось лишь предположить, что Даймонд Тиара и Сильвер Спун столь же сильно страдали внутренне, сколь злобно они вели себя внешне, и на самом деле им просто нужен был друг. Потому она сделала единственное, что могла сейчас.

Она обняла их.

---

— Ты что сделала? — переспросила Эппл Блум, когда они со Свити и Скуталу собрались в домике на очередную ночёвку.

— Я обняла их обеих и пригласила в гости, посмотреть нашу новую штаб-квартиру!

— Этих двух? Серьёзно? —  тоже слегка раздосадованно спросила Скуталу.

— Ты сама приглашала их на свою кьютсеньеру.

— Это другое. Я хотела им показать, насколько я крута.

— Что ж, в любом случае я была искренна. Надеюсь, они когда-нибудь примут приглашение.

— Но… Почему? — спросила Эппл Блум. — Ты же знаешь, они только всё портят и постоянно вставляют палки в колёса.

— Не знаю, мне кажется, им просто нужны друзья.

— Мы же уже пытались подружиться, — возразила Эппл Блум. — Не сработало!

— А сильно ли ты пыталась?

— Эппл Блум права, — вмешалась Скуталу. — С ними такое не прокатит!

— То есть ты пыталась подружиться с тем же рвением, с каким училась летать?

Скуталу молча уставилась на Свити, пытаясь придумать ответ, но кобылка просто продолжила:

— Когда у тебя не получалось подняться в воздух, ты продолжала пытаться. Ты старалась дольше и упорнее любых пегасов, о которых я только слышала. Ты не сдавалась. И, Эппл Блум, — повернулась Свити к земной пони. — А как сильно ты пыталась подружиться? Так же сильно, как пыталась спасти сестру?

— Свити, — проговорила та, — это совсем другое…

— Нет! — воскликнула единорожка, как никогда полная решимости донести свою правоту. — Это одно и то же! Нельзя сдаваться только потому что тяжело. Нужно поступать правильно, несмотря ни на что.

Скуталу и Эппл Блум прижали уши от этой тирады. Свити же глубоко вздохнула, давая напряжению схлынуть, прежде чем продолжить.

— Слушайте, я понимаю, что это тяжело. Даймонд Тиара и Сильвер Спун — те ещё негодяйки. Они над нами годами издевались. Но вчера, когда я их встретила на дороге, у меня в голове просто что-то щёлкнуло. Что если мы попробуем вместо злых задир — которыми они пытаются казаться — увидеть в них лучшее? Я правда считаю, что в глубине души им всего лишь грустно и одиноко. Мы должны быть взрослее, должны сами предложить помощь, пусть нам и придётся пытаться снова и снова.

— Увидеть лучшее? — переспросила Скуталу. — А что если в глубине души они окажутся ещё хуже?

— Куда уж хуже? — усмехнулась Свити. — Ну, то есть, что они сделают? Обзовут тебя цыплёнком и натравят гигантского древесного волка?

Скуталу рассмеялась, и даже Эппл Блум хихикнула.

— Об этом я и говорю, — сказала единорожка. — Думаю, они уже не смогут причинить нам вреда. После всего, что мы видели и сделали, пара насмешек от двух избалованных кобылок для нас лишь шутка. Но шуткам уже нет места, если мы можем помочь этим двоим стать лучше, согласны?

— Ага, — уже искренне произнесла Эппл Блум. — Если бы ты кого другого выбрала, я бы нисколько не возражала против дружбы. Но ты права, нам стоит видеть лучшее в каждом, даже в Даймонд Тиаре и Сильвер Спун. Как знать, если они перестанут задирать остальных, может, мы сделаем доброе дело для всех жеребят.

Обе кобылки повернулись к Скуталу.

— Лады, — сказала она, — я в деле. Пытаться завести с этими двумя дружбу уж явно не сложнее физики ракетостроения.

— А что такое ракета? — спросила Эппл Блум.

— Потом расскажу. Думаю, тебе понравится!

— Хорошо! — Свити вытянула копыто. — Все вместе?

Оставшиеся кобылки также вытянули копыта и все втроём прокричали:

— Меткоискатели, забияк исправлятели!

---

Поздней ночью, когда луна уже давно пересекла свой зенит, Меткоискателей разбудил громкий вой.

— Что это было? — спросила Эппл Блум, проснувшаяся первой. Посмотрев в окна, она увидела в небе практически полную луну, серебром играющую на ветвях, но ни намёка на рассвет. Кобылка уже готова была повернуться на другой бок и снова уснуть, когда опять раздался вой. — Эй, вы слышали?

Потирая глаза, Свити выглянула из своего спального мешка.

— Что такое, Блум?

Ответом ей послужило новое завывание.

Свити Белль и Эппл Блум вдвоём вскочили и бросились к окнам под звуки неутихающего воя. Хоть луна и освещала сады и лес вдалеке, она не особо помогала разглядеть в деталях поверхность земли с высоты их домика. Свити распахнула дверь и вышла на заднее крыльцо.

Холодный ночной воздух ворвался внутрь, заставив ещё спящую Скуталу перевернуться и скрыться в спальном мешке с головой.

— Давай, Скут, вставай, — толкала подругу копытом Эппл Блум. Впрочем, ни она, ни метавшийся в комнате ветер не смогли ничего сделать, поэтому земнопони бросила затею и вышла на крыльцо к Свити.

Следующее завывание прозвучало куда громче без заглушавших его ранее стёкол и дверей, да ещё и в сочетании с подходящим порывом ветра. Скуталу с воплем выпрыгнула из постели.

— Какого сена тут происходит? — мгновением позже спросила она из-под потолка в дальнем углу.

Эппл Блум обернулась, чтобы заглянуть в хижину, и объяснила, что они сейчас слышали. Присоединившись к ним на крыльце, Скуталу перегнулась через перила.

— Похоже, они прямо под нами.

— Ага, я тоже так решила, — согласилась Эппл Блум.

— Думаешь, это опять древесные волки?

— Наверняка они.

Вой, который был одиноким и прерывистым, теперь зазвучал хором из нескольких голосов.

— Ух… — поёжилась Скуталу. — Звучит жутко!

— Ага, — подтвердила Эппл Блум, — жуть. У меня от этого воя мурашки по коже.

— Я думаю, он прекрасен, — сказала Свити Белль. — Их мелодия звучит невероятно грустно, но они продолжают петь.

Две подруги удивлённо оглянулись на единорожку. Та сидела на задних копытах, закрыв глаза и задрав нос, и лунный свет играл на её шёрстке, пока она слушала. Воющая песня перебирала струны её души, возвращая назад забытую вину за убийство волка. Конечно, Свити спасала своих друзей, но всё же она постоянно возвращалась мыслями к тому дню, думая, что наверняка был и другой путь. Даже если учесть, что он пытался… 

«Нет… не так, — подумала кобылка. — Это ведь не просто волк, это волчица-мать. «Она» — вот правильное местоимение».¹

Даже если учесть, что она пыталась убить ещё и саму Свити, всё равно древесная волчица заслуживала лучшего. Она наверняка лишь защищалась или, может, пыталась защитить волчат, сейчас воющих внизу. Возможно, и в драку с Эпплджек и Вайноной она вступила не по своей вине. И всё же в конце выбора не было. Либо волчица, либо Скуталу.

Слёзы засверкали в уголках глаз единорожки, пока её подруги молча смотрели.

— Думаю, они знали ту, которую я убила, — проговорила Свити, когда вой ненадолго стих.

Открыв глаза, она повернулась к подругам.

— Думаю, они здесь из-за неё.

Не зная, как лучше ответить, Эппл Блум просто пожала плечами.

— Я не уверена, что они вообще так мыслят, Свити.

— Да, — согласилась Скуталу. — Они, наверное, просто воют на луну, как обычно.

Единорожка поднялась и направилась обратно в домик.

— Я так не думаю, — обронила она, поднимая осколок, который вытащила из ноги во время предыдущей ночёвки. — Они скорбят. Я должна дать им попрощаться. Должна извиниться.

— К чему это ты клонишь? — спросила Эппл Блум. — Ты ведь не собираешься спускаться туда?

— Собираюсь.

— Это безумие! — воскликнула Скуталу, быстро загородив дверной проём.

— Всё в порядке, Скуталу, не переживай. Я не думаю, что они желают нам зла.

С этими словами единорожка исчезла во вспышке света.

Хлопнув копытом по лбу, пегаска вылетела за дверь, пока Эппл Блум бежала к лестнице.

Свити Белль не была идиоткой. Она телепортировалась на нижнюю часть лестницы, а не прямо на землю, что дало ей возможность осмотреться и преодолеть последние несколько ярдов пешком. Кобылка увидела трёх древесных волков неподалёку от ствола. Они были маленькими — по меркам своих собратьев — каждый лишь слегка больше Селестии. Они сидели неровным кругом, повернувшись друг к другу и высоко задрав морды к ветвям и луне. Когда единорожка спустилась, волки замолчали и повернулись к ней. С каждым её шагом они беспокоились всё больше, их глаза сияли ярче, а губы обнажали клыки. Свити могла чувствовать их напряжение, их волнение по поводу внезапного гостя. Для них такая реакция была совершенно естественной.

Позади раздался стук копыт по дереву, и волки зарычали. Свити обернулась и увидела приземлившуюся на ступеньки чуть выше неё Скуталу. Как только пегаска заметила волков, она широко раскрыла глаза, но всё же начала шагать вниз. Рычание усилилось, отчего Свити тут же вскинула копыто, приказывая подруге остановиться. Однако тут же раздался ещё более громкий топот, и к Скуталу быстро присоединилась Эппл Блум.

— Девочки, не надо, пожалуйста, — тихо взмолилась Свити.

Наблюдая за светящимися глазами и рычащими глотками позади своей подруги, Эппл Блум и Скуталу не спешили соглашаться.

— Пожалуйста, — продолжала единорожка. — Я должна это сделать. Доверьтесь мне.

Доверие. Обе кобылки понимали, что не могли предать доверие подруги. Пусть даже она и действовала слегка безумно, но что ж…

Эппл Блум вернулась мыслями к тому дню, когда она впервые принесла нож в их клубный домик, надеясь, что друзья не оставят её, услышав ту странную историю. Надеясь, что они доверятся ей, а не сочтут сумасшедшей. Теперь ей самой надо было сделать то же самое для Свити.

— Хорошо, — сказала она.

Скуталу посетили схожие мысли. Пегаска вспоминала поддержку, которую оказывали ей друзья каждый раз, когда она загоралась очередной идеей получения меток. Потом они не раздумывая прыгали в тележку и позволяли везти себя через весь городок на сумасшедших скоростях. Свити заслужила её доверие, и потому Скуталу остановилась, кивнув в знак согласия.

Улыбаясь, единорожка обернулась обратно к волкам. Все трое, не переставая глухо рычать, подбиралась к основанию лестницы. Свити сделала несколько неуверенных шагов вниз, навстречу им. С каждой пройденной ступенькой чей-то рык усиливался, либо следовало иное выражение беспокойства. Вспоминая уроки Флаттершай, Свити двигалась медленно, позволяя волкам привыкнуть к каждому её движению. Было очень важно вести себя предсказуемо. Благодаря всему этому кобылка могла спускаться, не провоцируя атаки. Когда Свити оказалась в дюжине шагов от конца лестницы, волки уже подошли к её основанию. Но стоило единорожке только попытаться сделать ещё шаг, как все трое ощерились куда более злобно, чем до этого. Они явно были готовы напасть, если бы она осмелилась спуститься ещё ниже, поэтому Свити после нескольких неудачных попыток поставила ногу обратно.

Кобылка знала, что если окажется в безвыходной ситуации, то всё равно сможет рассчитывать на свою магию. Она сможет удержать волков на месте, раздвинуть в стороны, откинуть прочь и много чего ещё… даже убить. Но она пришла сюда не драться. И стоило предположить, что они тоже. Вражды и так было предостаточно, пришло время просить прощения. Потому Свити сделала единственное, что ей оставалось.

Она закрыла глаза и запела.

Песня лилась низкими нотами — тихая поначалу, но усиливающаяся с каждым тактом. Она звучала из темноты длинными, размеренными звуками, нежно переливающимися по гармонии. Слов не было — по крайней мере известных пони — однако в каждом, кто слушал, пробуждалось тоскливое одиночество. С нарастанием громкости ноты сожаления и грусти медленно выстраивались в основную мелодию, переплетением ритма и тона взывая к более светлым и высоким идеалам. Дружба, семья и товарищество закружились в танце, добавляя стойкости и целеустремлённости. Они крепли, поддерживая и дополняя друг друга, перетекая в крещендо чистой, незыблемой и всепоглощающей решимости. Один за другим вступили древесные волки, их вой выражал любовь, потерю и надежду. Голос Свити танцевал между всеми тремя, гармонизируя, лаская и принимая каждого во всей полноте, прежде чем двинуться к следующему. Гармония четырёх голосов звучала всё громче, волны разделяемой боли сталкивались и разбивались в бесконечной буре страха, пока более мягкие ноты наконец не пристали к тихому берегу. Там они вздымались и опадали, плескаясь на фоне теперь уже солнечных тонов, исцеляя раненые тела и сердца. Вступительная мелодия полилась вновь, сверкая напоминаниями о былой грусти, однако на этот раз она смягчалась пробивавшимися тут и там высокими нотами, намекающими на лучший путь. Постепенно настроение песни стало ощутимо прохладнее, растворялись последние нотки тепла, оставленные крещендо. Угасая, мелодия возвращалась в темноту. Всё также звучал тоскливый голос, но теперь он был не один — ему вторил протяжный вой.

Скуталу и Эппл Блум застыли как вкопанные, разинув рты и не сводя глаз со сцены внизу, когда Свити Белль начала петь не-совсем-словами. Песня была удивительна сама по себе, ничего подобного они прежде не слышали, но ещё более удивительным оказалось то, как она подействовала на волков. Звери немедленно перестали угрожающе рычать, а ко времени, когда мелодия стала явной, все трое уселись перед лестницей, оставив достаточно места для Свити, чтобы та могла спуститься. И она спустилась. Вот это действительно поразило двух подруг. Свити Белль сошла с последней ступени и оказалась прямо между волков. Пока она пела, кобылка по очереди подходила к каждому из них, нежно касаясь их древесных тел своей лапой. Когда песня закончилась и угас последний вой, она стояла посреди волчьей троицы. Чары развеялись, и две кобылки наверху уже готовились рвануть вперёд, если произойдёт худшее.

Свити Белль открыла глаза и, улыбнувшись, оглядела волков вокруг себя.

— Спасибо, — сказала она со слезами на глазах.

Трое волков просто уставились на неё, медленно мигая светящимися глазами.

— Мне жаль, но это всё, что у меня есть.

Кобылка протянула лапу, где на ладони лежала щепка от убитой волчицы.

Принюхиваясь, один из волков шагнул вперёд. Он оглядел щепку, ткнулся в неё носом и отступил назад. Свити почувствовала, что это было прощание. Следующий зверь сделал то же самое, но слегка поскуливая. Третий волк также осмотрел кусочек дерева, но после не шагнул назад. Вместо этого он избавил лапу кобылки от щепки, отставив ту в сторону. Потом, слизнув слёзы с её щеки, он избавил и её сердце от гнетущей вины.

Хихикнув от неожиданного влажного касания, Свити потянулась погладить волка. Дерево ощущалось причудливо тёплым под её лапой. Внутри мёртвой — на первый взгляд — кучи обломков чувствовалась жизнь, такая же неоспоримая, как и в самой кобылке. Зверь, казалось, почувствовал то же самое и плотнее прижался к лапе. Тут ближе подступили остальные волки, и Свити погладила по очереди каждого из них. Вскоре все трое уже тыкались носами и толкали друг друга, игриво соперничая за её внимание.

— Не верю своим глазам, — пробормотала Скуталу, уставившись вниз через перила. — Эти древесные волки что, серьёзно…

— Ага… Они все виляют хвостами! — улыбаясь, воскликнула Эппл Блум.

Кобылка пригляделась получше.

— Знаешь, — проговорила она, прежде чем расхохотаться. — Думаю, Свити тоже!

Теперь и Скуталу обратила на это внимание, отчего тоже рассмеялась. Вдруг, маленькая из-за расстояния, однако по-прежнему заметная вспышка осветила бок Свити Белль. Глаза подруг расширились. Свити только что получила кьютимарку.

---

— Я думала, твоя песня с шоу талантов была потрясной, — говорила Скуталу, когда все трое уже вернулись в домик после ухода волков. — Но это… Чем бы оно ни было, его даже словами не описать!

Пегаска снова посмотрела на бок подруги, всё ещё впечатлённая новенькой меткой.

— Неудивительно, что ты не получила кьютимарку на шоу, раз уж ты можешь петь настолько круто!

— И всё-таки очень странная метка тебе досталась, — протянула Эппл Блум.

Свити изогнула шею, чтобы поглядеть на свой бок. Туда же уставились и остальные. На белой шёрстке красовался отпечаток волчьей лапы — или, может, механической конечности единорожки — окрашенный в голубой цвет, как её кровь и магия. На переднем плане расположились три перекрывающиеся ноты: две фиолетовых и одна розовая, повторяющие цвета её гривы. И две звёздочки в самом верху.

— Ноты вроде как подходят, если припомнить твои серенады с волками.

— Ага, я в своей жизни ничего круче не слышала! — воскликнула Скуталу.

— И всё-таки что это за песня была, Свити? — спросила Эппл Блум. — Я таких слов и слыхом доселе не слыхивала.

Единорожка улыбнулась, посмотрев на подругу.

— Без понятия. Я лишь слушала своё сердце и пела. Казалось, это всё, что я тогда могла.

— Что ж, как бы там ни было, у тебя всё получилось как надо. В жизни бы не подумала, что на моих глазах кто-то будет играться с древесными волками как со своими питомцами.

— Думаю, они приняли мои извинения, и это главное.

— А как это вообще произошло? — спросила Скуталу. — Ну, то есть, обычно древесные волки постоянно грызутся друг с другом.

— Я сама до конца не поняла, однако они точно знали волчицу, которую я убила. Это могли быть её детёныши или просто члены стаи, но, как бы то ни было, они пришли сюда искать её.

— Думаешь, они знали, что это ты её убила? — спросила Эппл Блум.

— Я в этом уверена. Для того и была песня. Я пыталась дать им понять, что у меня не было выбора, что мне надо было защитить своих собственных друзей. Они, кажется, поняли.

— Я рада, что ты смогла найти с ними общий язык и всё такое, — сказала Скуталу, — но с чего бы им мириться с тем, что ты убила их мать, или подругу по стае, или кто она там?

— Мне кажется, с ней что-то было не так. Древесные волки жестоки, конечно, но не более чем остальные дикие звери. Эта же громадина не останавливалась, не прекращала преследовать ЭйДжей, а потом и нас, хотя мы по сути не представляли ей угрозы. И к тому же я не думаю, что они должны вырастать до таких размеров. Возможно, она была больна. Может, у древесных волков есть какая-то своя разновидность бешенства, или она могла наступить в ядовитую шутку. Так или иначе, те трое волков, кажется, поняли, что у меня не было выбора. Они скорбели, но пропели своё прощание, не желая мести. Я просто чувствовала это.

И тут Эппл Блум наконец поняла. До неё наконец дошло. У них на ферме был переполох несколько лет назад, когда Вайнону укусил скунс. Он был похож на бешеного, и тогда Эпплджек рассказала, к чему может привести эта болезнь. Мысль о том, что любимый друг может сойти с ума и начать нападать на всех без разбора, была невыносимой. То, что единственным выходом могло быть убийство Вайноны собственными копытами, было ещё хуже. Вспомнив свои переживания о ней, Эппл Блум смогла понять, почему Свити чувствовала себя так плохо после смерти древесной волчицы. Даже после того, как та ранила Эпплджек; после того, как напала на них самих; после того, как оторвала единорожке ногу; даже тогда, видя зверя в худшие моменты его жизни, Свити Белль старалась увидеть лучшее.

Эппл Блум схватила подругу в крепкие и неожиданные объятия.

— Не смей меняться, Свити! — заливаясь слезами, проговорила она. — Не смей меняться!

Единорожка обняла ту в ответ, пусть и не очень понимала, с чего земная пони так расчувствовалась. Спустя некоторое время Эппл Блум убрала копыта и шагнула назад.

— Что это сейчас было? — спросила наблюдавшая со стороны Скуталу.

— Простите, — вытирая слёзы, но тем не менее улыбаясь, ответила Эппл Блум. — Просто, ну, наконец-то всё встало на свои места. Кажется, я знаю, что значит твоя метка, Свити. Ну, или часть её.

— Да-да? — с любопытством проговорила та.

— Ты получила её за то, что всегда стремилась видеть лучшее в каждом. Даже в Даймонд Тиаре. Даже в Сильвер Спун. Даже в гигантском древесном волке, который пытался тебя убить! Ты всегда пыталась видеть лучшее и потому смогла стать подругой бывшим врагам.

Единорожка не смогла сдержать улыбки от комплимента.

— Думаю, лучше и не скажешь.

— Но что значит остальное? — спросила Скуталу, показав на кьютимарку.

Свити призадумалась на минуту, прежде чем ответить.

— Для начала, думаю, тут есть буквальный смысл. Я люблю петь, и ноты это символизируют. Также у меня самой есть настоящая лапа, постоянное напоминание о моей истинной природе. Образно же, мне кажется, это всё выражает идею, которую я упоминала раньше: «будь верной самой себе». Для меня это значит две вещи. Во-первых, отпечаток лапы голубой, как и моя магия. Это моё внутреннее я. В этом выражается моя сущность голема и присущая мне невероятная сила. Подобно когтям, эта сила может быть опасной, даже смертельно опасной. Моя металлическая лапа служит напоминанием об этой звериной силе, а также о том, что я убила с её помощью. Во-вторых, ноты поверх лапы являют другую часть меня. Ту кобылу, которой я сама решила стать. Как сказала Эппл Блум, эта часть стремится видеть лучшее в окружающих. Это музыка, доброта, гармония, дружба. Все те вещи, что сдерживают дикую мощь внутри меня. Ноты впереди, потому что так я решила смотреть на мир.

— Примерно как когда ты могла покалечить Даймонд Тиару и Сильвер Спун, но вместо этого решила обнять их?

— Ага, я могла сделать с ними что угодно, не так ли? Ну то есть вообще что угодно. Связать, извалять в грязи, ранить, даже убить… или хуже. Намного хуже. Моя магия невероятно сильна, а с великой силой…

— Приходит великая ответственность? — нетерпеливо закончила Скуталу.

— Нет. С великой силой всё больше хочется эту самую силу применить. Понимаете, вы обе получили метки за то, что использовали свои силы на пределе возможностей. А я получила за то, что не стала этого делать. Я могла сотворить что угодно с Даймонд Тиарой и Сильвер Спун. Могла сотворить что угодно с теми тремя волками. Но не стала. Вместо этого, как сказала Эппл Блум, я решила завести друзей.

Скуталу рассмеялась.

— Если так посудить, то это почти как если бы ты получила метку за то, что не стала убивать Сильвер Спун с Даймонд Тиарой.

— Я бы так не сказала, — рассмеялась в ответ Свити. — Но серьёзно, я правда жду, что вы тоже попытаетесь подружиться с ними.

— А что означают звёзды? — спросила пегаска. — На моей метки почти такие же, и теперь, когда я об этом подумала — над деревом у Эппл Блум тоже.

Подруги поглядели на свои кьютимарки, сравнивая все три между собой. Каждую украшали две звезды в различных местах над основным рисунком. Эппл Блум сообразила первой:

— А что если это как у Твайлайт? — сказала она. — Ну, знаете, на её кьютимарке пять звёздочек символизируют остальных Элементов.

— Ты имеешь в виду, что для каждой из нас две звезды означают двух подруг?

— Ага, почему бы и нет?

Трое пони немного поразмыслили над сказанным, а потом в унисон закричали:

— Меткоискатели: сёстры-звёзды навек!

Слова автора: Как говорится, «писать про музыку — это как танцевать про архитектуру». Всё же я очень постарался сделать этот кусочек хорошо и надеюсь, что у меня получилось.

Эпилог: Магия дружбы

Дорогая принцесса Селестия,

Свити Белль — сестра Рэрити и третья из тех кобылок-големов — наконец-то получила свою кьютимарку. Когда она с подругами пришла ко мне и они стали объяснять смысл её метки, признаюсь, я сперва испугалась немного, потому что Скуталу так выразилась, будто Свити получила кьютимарку просто за то, что не убила двух забияк из их школы. Однако после некоторых деталей от самой Свити Белль я совершенно не считаю её талант хоть сколько-то жутким.

Когда я впервые обнаружила скрытую магию в этих трёх кобылках, мне сразу стало очевидно, что каждая из них представляет свою расу чуть ли не символическим образом. По мере проявления их талантов это становилось всё более явным. Скуталу благодаря своим способностям стала — помимо прочего — быстрейшей пегаской в истории. Эппл Блум, в традициях земных пони, вырастила такое громадное дерево, каких мы не видели веками, а также показала мощную связь с самой жизненной силой. Таким образом, страх, которым я поделилась с тобой той ночью у костра, был вызван по большей части тем, что я знаю, какой могущественной может быть магия единорогов, и я боялась, что талант Свити Белль — чьи вены буквально сочились этой магией — будет связан непосредственно с колдовством. Рождённая таким сочетанием сила слишком страшна, чтобы даже думать о ней.

Но произошло нечто более интересное и потрясающее. Хотя, без сомнений, способности Свити Белль к магии поражают — наверное, они даже выше, чем были мои собственные, пока я не получила крылья — я считаю, что её истинный талант не в единорожьей магии, но в магии дружбы, которая даже сильнее, как я узнала за последние годы.

Знаю, это может показаться смешным, но я думаю, это правда. Она объяснила мне, как получила кьютимарку за песню трём древесным волкам; по её собственным словам, за «извинение» перед ними из-за убитой ей волчицы. Её подруги это подтвердили, добавив, что она ещё и играла с волками, как будто они были «домашними зверьками». Ко всему прочему, я также слышала от Рэрити и Эпплджек, что Свити убедила своих друзей подружиться с теми забияками, которых я упоминала ранее, и даже принять их в клуб меткоискателей.

В общем, сама её метка безусловно странная, хотя вроде бы даже подтверждает её рассказ. Она состоит из трёх нот поверх отпечатка волчьей лапы. Я приложила для тебя набросок. И ещё, как ты можешь помнить из моего письма с прошлой недели, кобылка смогла трансформировать свою повреждённую ногу в металлическую собачью лапу.

Многие в Понивилле находят это зрелище достаточно странным, мягко говоря, но ничего опасного в этой лапе точно нет. Сама Свити настаивает, что это своего рода память о волчице, которую она была вынуждена убить. И когда я разговаривала с ней, она вела себя как совершенно уравновешенная и нормальная во всех других отношениях кобылка, несмотря на чудную конечность.

Остальные из троицы, судя по всему, также весьма неплохо освоили свои способности. Скуталу, как я ранее упоминала, легко обгоняет любых пегасов, но в то же время, когда не гоняется с кем-то — или не рассуждает о физике полётов — она выглядит абсолютно нормальной маленькой кобылкой. Рэйнбоу Дэш по-прежнему учит её различным трюкам, и я считаю, им весьма полезно проводить так много времени вместе. Конечно, у Скуталу и самой есть чему поучить, и мы вместе с Дэш активно постигаем её странные техники сверхзвукового полёта и безкрыльевого парения. Я считаю, они великолепны, и с личной точки зрения, и с академической. Скажи Луне, что я надеюсь однажды слетать в её владения сама и собственными глазами увидеть небо в его истинном обличье.

У сестры Эпплджек, Эппл Блум, дела тоже идут прекрасно. Я обязана ей столь многим, что не описать словами. До сих пор слёзы выступают на глазах, стоит мне только подумать о том, что чуть не произошло. Мысль, что я могла потерять одну из лучших подруг, если бы не эта маленькая кобылка… Одних слов недостаточно, но я не могу придумать, как отплатить ей. И, думаю, в этом я не одинока. Все мои подруги чувствуют, что мы обязаны Эппл Блум за то, что она спасла Эпплджек, когда мы не смогли.

Надеюсь, теперь, когда все трое получили метки и осознали свои возможности, мы продержимся без сюрпризов какое-то время. Эта троица всё ещё обещает стать значимой силой в нашем мире, но я думаю, что пока могу немножко расслабиться, зная, чего от них можно ожидать. Я хоть и люблю наблюдать новые виды магии, однако было слегка утомительно пересматривать границы невозможного каждую неделю.

Как бы там ни было, надеюсь, вы продвинулись в переговорах с Карибу. Я слышала, Гуннару понравился его неожиданный визит в Понивилль, так что, может, это вам как-то помогло. А если нет, вы всегда можете пригрозить отправкой метконосцев прямо в его земли, если он откажется принять ваши условия. Просто шучу, Селестия!

И последнее: глядя на этих кобылок, в особенности на Свити Белль, я не могу не отметить некоторое сходство со своей собственной жизнью. Снова молодая единорожка, открывшая в себе невообразимый талант к магии и творящая благодаря ему невообразимые вещи. Всё же, в отличие от меня, она, кажется, пропустила десяток лет учёбы в одиночестве и сразу перешла к самой настоящей магии дружбы. Потому я чувствую в её будущем лишь хорошее, хотя, должна признаться, внутри меня затаилась маленькая частичка зависти. Я могу только представить, чего могла бы достичь к этому времени, начни я жизнь сразу с хорошими подругами, без необходимости ждать переезда в Понивилль. Ах, если бы всё сбывалось, что желалось…

Я не могу вернуться в прошлое и всё изменить — ты знаешь, я пыталась — но если говорить откровенно, я правда счастлива жить своей нынешней жизнью. Знаю, я сто раз уже это сказала за последние пару лет, но я невероятно благодарна тебе за моё направление в Понивилль. Благодаря ему моя жизнь стала во сто крат лучше. С того дня я столько всего увидела, столькому научилась, так много радовалась, что, боюсь, всего уже и не упомнить. Даже в такие времена, как сейчас, когда я чувствую себя в лучшем случае во вторых рядах, тут творится столько невероятных событий, что я считаю за большую удачу быть хотя бы маленькой частью всего происходящего. Эти три кобылки, буквально три сбывшихся желания, просто последнее из произошедшего.

Твой друг и навсегда верная ученица

Твайлайт Спаркл.

---

— Девочки?

— Да, Свити? — отозвалась Эппл Блум.

— Я тут размышляла над тем, что у нас одинаковые звёзды на метках.

— Ага. Мы сёстры-звёзды! — воскликнула Скуталу.

— Так-то оно так, но мы решили, что наши метки в этом плане похожи на кьютимарку Твайлайт, на которой пять звёзд представляют остальных Элементов Гармонии.

— Так, и?

— И я подумала, может, мы и в этом смысле на неё похожи.

— В каком смысле, Свити? — спросила Эппл Блум, не понимая, к чему клонит единорожка.

— Знаете же, как элементы могут усиливать друг друга, и насколько удивительнее они становятся, когда так делают?

Скуталу первая сложила два и два.

— Девочки, вы думаете о том же, о чём и я?

Три лица медленно растянулись в улыбках, пока метконосцы готовились стукнуться копытами и прокричать свою фирменную кричалку.

Миру уже никогда не суждено было стать прежним.

Слова автора: Ну вот, как говорится, и всё! Спасибо вам всем за то, что читаете, комментируете, лайкаете, добавляете в избранное и делитесь историей с другими. Писатель без аудитории — это довольно грустное создание, но сейчас я счастливее, чем вообще мог себе представить, когда только начинал работать над рассказом. Надеюсь, вы все наслаждались повествованием! Я-то уж точно.

Как и обещал, вот другая обложка, которую я чуть не использовал. Мне нравится думать, что это могла бы быть обложка европейского печатного издания, если бы история смогла стать книгой.

Обновлено: Появился (практически) обособленный рождественский специальный выпуск, который разворачивается в промежутке между этой историей и сиквелом. «Cinder Claws: The Caribou Legend Of Kol-Klor».

Ах да. Я же упоминал, что есть сиквел?