Конфетти на снегу
Глава 2: Галопом по Европам
Утро встретило Никиту звоном будильника, который парень всегда заводил на ночь. Механический изверг день ото дня, в одно и то же время наполнял комнату резким, неприятным звуком. А заменить его не было ни возможности, ни желания. Зачем в самом деле менять то, что не сломано и исправно выполняет свои функции – будит ото сна даже мертвого?
Никита не успел даже толком понять, где находится, как слева что-то зашевелилось. Открыв глаза и чуть проморгавшись от утренней мути, он бросил взгляд на встрепенувшуюся единорожку, что сейчас с опаской глядела на дребезжащую машину. Парень потянулся и выключил будильник.
— Какого лешего ты этим пользуешься?! – по-английски воскликнула пони
— Ох… — Никита вспомнил, что язык только предстояло поставить, а значит ему придётся мучиться со своими познаниями. А он уже было поверил, что его голова подводит.
— Просто он довольно хорошо справляется со своей задачей. – Парень зевнул и потянулся. – Он делает меня… — Он опять забыл нужное слово и сейчас массировал виски в надежде вспомнить.
— Каким?
— Мм… Я опять забыл слово, – сокрушенным голосом признался Никита, после чего достал телефон и начал переводить.
— А, “бодрым”, точно! – воскликнул он. – Он делает меня бодрым.
Литлпип же на такое только выгнула бровь в недоумении.
— Не переживай. И перестань уже смотреть на него, как на монстра! Не кусается он! – Никита заметил, что пони с некоторой опаской глядит на сейчас уже замолчавшую машину.
Парень встал и начал одеваться. Краем глаза он заметил, что пони подошла к будильнику и аккуратно до него дотронулась. Механический помощник отреагировал ровным счетом никак. В принципе, иного ждать от него было бесполезно. Взгляд парня прошёлся по самой единорожке. От лежавшего теперь на батарее и весьма потрёпанного комбинезона она избавилась ещё вчера, ныне пребывая в отданной Никитой старой водолазке серого цвета. Кьютимарка была самой что ни на есть каноничной – Пип-Бак. Но с характером было что-то не то. Простите, много чего не то! Она ничем не походила на настоящую Литлпип из вселенной Фоллаут. Более доверчивая, будто не прожженная жизнью, в какой-то степени застенчивая и боязливая, а не энергичная и любопытная, как настоящая Дарительница Света. Иными словами, на ум напрашивалось два варианта – либо у неё полетела поведенческая программа, и тогда Никите было бы вдвойне интересно пообщаться с тем, кто умудрился настолько потерять в человечности, либо прошивка не заводская, а какая-то, простите за выражение, хитровыебанная. Но учитывая, что пони ведёт себя относительно нормально, первый вариант маловероятен. Значит, ему попал в руки чей-то по-настоящему личный синтет. Перспективы, честно признаться, двоякие. Хозяева таких синтетов — люди не бедного десятка и за кражу своего "имущества" могут вшатать по самое небалуй. Однако и говорить, что Никита был однозначно не рад измененной прошивке нельзя. Напротив – характер синтета его пока что вполне устраивал. Не устраивает погрома, ведёт себя уместно, даже не шарахается на полквартиры. Прямо мечта. Мечта с перебитым чипом…
Мысли о чипе напомнили Никите о том, что ему нужно выдвигаться к Ваде, иначе говорить придётся на “инглише” до скончания жизни. Парня такой расклад мало устраивал.
— С другой стороны, там, где живёт Вадя английская речь повсюду, так что бегай-не бегай, а учить придётся, если охота вырваться из этой дыры, – размышлял Никита, пока чистил зубы, когда в ванную вошла Литлпип.
— Позволь, у тебя есть зубная щётка?
Никита закончил чистить зубы и вытерся полотенцем.
— Извини, нету. – Он вдруг призадумался. – А может быть и есть…
Парень направился в материнскую спальню. Да, место было сакральным и неприкосновенным, но сейчас мама ещё не дома, а как известно, не пойман – не вор.
Покопавшись в комоде, который из склада одежды превратился в склад всевозможных вещей, он наконец выудил оттуда заветный футляр. Открыл его и улыбнулся – нетронутая зубная щетка. Эх, как же всё-таки мало нужно человеку для счастья…
— Нашел тебе щётку. – Парень показал футляр пони. – Но эта — последняя.
— Понимаю, – кивнула та в ответ и тоже принялась за умывальник. Никита тем временем проверил часы. Времени ещё достаточно, они успеют на утренний маглев. Держа эту мысль в голове, парень направился на кухню.
Н-да… Выбор был крайне негуст. Вчерашний запас овощей ушел на ужин пони, так что сейчас холодильник состоял лишь из "рыбных" консервов, порошкового молока и четвертинки кочана капусты. Конечно, был морозильник, забитый соевыми полуфабрикатами, но давать их единорожке Никита побоялся – не хватало ещё отравить поняшу невесть чем.
— Тогда поступим так, – проговаривал он вслух. – Сам перебьюсь консервами, а для Пип попробую что-нибудь из капусты сварганить.
Парень проклял свои причитания на тему несамостоятельности. Хорошо упрашивать маму не готовить ему еду, но куда сложнее самому сделать что-то особенное.
— Молодец, Никитон, – пожурил себя человек. – Хотел приучиться готовке – получай c подливой, как говорится.
Он внезапно вспомнил, что еда есть не только в холодильнике и полез в стол – за мукой и луком.
— Н-да… Никогда не думал, что придётся готовить это, но как будто мне кто-то дал выбор.
И Никита взялся за готовку того, что ненавидел ещё с детства – тушеной капусты. Это блюдо он презирал ещё с периода школы, где оно присутствовало каждый Божий день. Иронично, что сейчас ему ничего не оставалось, как приготовить его. Всё же, кроме капусты и лука из овощей дома ничего нет.
Парень, как плохо к подобному не относился, помнил рецепт словно свои пять пальцев. Такое не забывается ничем – ни прикладом по голове, ни алкоголем, ни сном.
Он как раз солил уже нашинкованную капусту, когда услышал цокот.
— Что ты готовишь? – поинтересовалась пони.
— Мм… — протянул парень. Он не то что забыл – не знал слова “тушеный” Прошло несколько секунд напряженного молчания.
— Ты опять забыл слово? – горько усмехнулась Литлпип.
— Спасибо, кэп, – с ещё большей иронией в голосе ответил Никита. Парень вновь включил телефон и принялся вбивать нужное слово в переводчик.
— Что ж, я готовлю тушенную капусту, – наконец произнёс он. Пони такой ответ не то, чтобы обрадовал.
— Мм… а ничего другого нет?
— Нет, – коротко бросил Никита. – У меня нет ничего другого из овощей.
— Неужели ты её любишь?
— Нет. В этом мы с тобой похожи, – горько усмехнулся Никита, окончив посолку.
Как неприятно было это признавать, но они с мамой жили довольно бедно. Не настолько, что были на грани вылета на улицу, совсем нет. Но на продукты не первой необходимости, коими были в том числе и овощи, денег было решено не тратить. На все овощи, кроме капусты и, разве что, салата. Фрукты покупали и того реже – лишь по праздникам. Иными словами, жизнь была не сладка, но терпима.
Закончив с приготовлением, Никита достал из холодильника консервы и открыл их, предварительно слив масло в специальную тару — его ещё можно будет очистить и использовать, как нормальное кончится.
— Никита, а что ты ешь?
Парню в ответ пришло на ум лишь слово “tin”, но ничего более. Он вновь полез было в телефон, но внезапно остановился и задумался.
"- Если я хочу научиться английскому, придётся импровизировать. В определённых пределах конечно, но придётся, – подумал он и отложил телефон."
— Консервы, – ответил он. Судя по понимающему взгляду со стороны пони он выдохнул с облегчением – импровизация прошла на ура.
Обоих завтрак не очень устраивал, однако иных вариантов не было. А поесть нужно вдоволь, ведь на маглеве не кормят, а им ехать на нём не один час.
— Что ж, пора выдвигаться к Вадиму. – Никита закончил составлять посуду в раковину.
— Ты помоешь посуду?
— Нет. Мама помоет, как придёт.
Литлпип покачала головою в знак презрения, но говорить ничего не стала. Надо сказать, Никита уже более-менее приноровился её понимать, хотя допускал, что сама единорожка старается говорить максимально чисто, дабы хоть немного облегчить понимание. Видеть буквально, конечно, он не мог, но допускал, что пони говорит не на разговорном, а на каком-то “детском” английском, что ли.
Пони вернулась в спальню Никиты и вышла оттуда в своём неизменном комбинезоне. Благодаря батарее он был полностью сухим и тёплым, правда выглядел прямо неважно.
Никита надел чёрную шапку, такую же чёрную куртку и застегнул её. Затем надел ботинки кирпичного цвета и уже хотел было выйти, как что-то впилось ему в область пятки. Парень выругался про себя и снял ботинок.
— Что случилось? – спросила человека пони.
— Да вот, ботинок чутка прохудился. – ответил Никита по-русски, погружённый в мысли.
— Я не понимаю, что ты говоришь, – подала голос Литлпип после пары секунд тишины.
— Ой, извини. Я о ботинках. – Никита показал пони прореху с торчащими оттуда острыми краями, после чего ушёл на кухню. Вернулся же парень уже в компании ножниц. Кухонных ножниц, какими обычно мясо режут.
Присев на пол, начал состригать заусенцы. Пони внимательно наблюдала за всей его махинацией.
— Ну-с, как новые, – радостно сказал Никита на родном языке, вытряхнув обрезки и сложив их на стол.
— Что ты сказал?
— Ай… — парень вновь ударил себя по лбу. – Я сказал: сейчас они выглядят как новые.
— Но они таковыми не кажутся… — странно протянула Литлпип.
— Это называется “метафора”. – Никита банально не знал английского слова, поэтому ответил так. Единорожка, видимо, поняла, о чём он. Она оглядела свою одежду.
— Подожди. – Никита уже было приготовился выйти из квартиры. – Можешь его немного подровнять?
Парень оглядел комбинезон пони. Утеплённый. Не стандарт. Либо прошлый хозяин не такой уж и садист, либо костюмчик-то скоммунизженный у кого-то. Всё равно выяснять нету смысла.
— Хорошо. Правда я не понял, что ты хочешь, – честно признался парень.
— Ох… — простонала пони. – Это сложно объяснить…
Она даже присела в раздумьях.
— Сделай, пожалуйста, более опрятным.
— А, ты об этом. – Никита понял и оценивающе осмотрел полигон работ. – Сейчас всё будет.
Окончив с подрезкой ниток, Никита встал. Колени отозвались приятным хрустом. Парень оглядел итог своей скорой работы. Комбинезон кое-где лишился ниток, зато выглядел уже не таким заросшим и потрёпанным. Просто добротная одежда уровня его района.
— Идёт? – спросил он так же рассматривающую свою одежду Литлпип.
Пони кивнула.
Вдвоём они вышли из квартиры. Парень закрыл дверь и вместе с пони взял курс к маглеву.
Дорога до станции заняла порядка получаса. Можно было и быстрее, но Никита ориентировался на шаг пони, потому шёл медленно, постоянно контролируя себя и не отдаляясь. Хотя, пару раз вовремя не замечал и тогда единорожке приходилось переходить на рысь, чтобы не отстать. Они шли почти молча, лишь изредка перекидываясь короткими фразами. Никита будто бы исчерпал весь свой запас сил для говора на английском и сейчас пытался расслабиться. Пони же просто созерцала проносящиеся мимо них полуобветшалые дома, некоторым из которых по виду было около трёхсот лет, да русла маленьких рек и каналов, что пронизывали собою, кажется, весь город.
— Напомни, как этот город называется?
— Санкт-Петербург, – ответил Никита. – Но это старое имя. Было, когда люди ещё не придумали Гигаполиса. Ныне это не более чем квартал Серого.
Наконец, показалась станция маглева. Парень оплатил два билета, пустив невидимую слезу за потраченные деньги. Новый стол прямо сейчас окончательно улетел в трубу. Внезапно ему стало неспокойно. Вдруг просекут, что у синтета перебитый чип. Тогда упекут на допрос и не видать ему в таком макаре русского языка для Литлпип.
— Ладно, скрестим пальцы на удачу, – успокаивал сам себя Никита, высматривая полицейских в толпе. Проблема в том, что из-за весьма пёстрого характера этой самой толпы, углядеть за расположением сотрудников правопорядка было сложно. С другой стороны, вряд ли здесь вообще объявятся легавые – райончик не из лучших.
Заняв места, пони и человек принялись за просмотр. Никита сам редко ездил на чём-то подобном, ведь не было особой нужды – пару раз за жизнь скатался к Ваде на отдых, когда тот звал к себе. Пони же, судя по горящему в глазах любопытству, не путешествовала на таком ни разу. Никита даже порадовался, что в единорожке проснулась та самая черта характера настоящей Литлпип – любопытство. Пускай пока осторожное, пускай слабое, сдерживаемое неловкостью, но всё же любопытство. Любопытство, что перевесило смиренность и заставило его спутницу глазеть по сторонам, в окно, рассматривать антураж самого маглева. Никита еле заметно улыбнулся – признак великой радости. В этой части Гигаполиса очень трудно найти человека или синтета, что улыбается, но если находишь и этот человек или синтет улыбается конкретно тебе, то знай – он делает это с максимальной искренностью.
Вот и сейчас максимально искреннюю улыбку Никиты поглощал зеленоглазый взор. Никита задержался взглядом на нём. Ему самому всегда нравился зелёный цвет, но природа обделила его, всучив обычные, карие глаза. Всучила, но волею судьбы предоставила возможность наблюдать. Он ещё пару секунд глядел прямо в глаза пони, но после, заметив, что та немного смутилась, одернул себя и вернул своему лицу стандартное выражение серости.
Путь до Вади занял порядка двух часов, но говорили спутники мало. Пони как будто прочитала мысли парня и не стала докучать расспросами. Никита был только рад этому, ведь сна ему немного не хватило, да и утомился он порядком, стараясь говорить на английском. Всё же практики ему не доставало. Парень и не успел заметить, как задремал в кресле.
— Средний Дунай. Следующая станция – Люблянская котлована, – послышался механический английский голос.
— Следующая — наша, – сказал Никита, потянувшись. Дрёма явно пошла ему на пользу. Парень чуть посветлел в лице.
— Рада слышать, – отозвалась пони.
Последнюю часть своего путешествия они провели за разговором – благо, Никита был в состоянии его вести. Пони расспрашивала о том, куда они едут и что это за место. Увы, но не на все вопросы Никите удавалось отвечать – выражаться было уж больно трудно. Впрочем, Литлпип не винила парня. Разговор зашёл на территорию истории, и здесь уже Никита начал грузить пони целым багажом новых данных.
— Любляна долгое время была в составе Австрийской Империи. Затем, после её распада, отошла в состав другого государства – Югославии. – Никита решил несколько блеснуть своими познаниями. Что-что, а минутка ощущения себя умным ещё никому не вредила. – А уже после распада Югославии, триста с лишним лет назад… — он вновь забыл слово. – Любляна стала столицей Словении...
— Ты историк? – Пони порядком удивилась, откуда человек знает так много о месте, в котором был от силы пару раз.
— Нет. Я просто частенько смотрю или читаю что-нибудь на эту тему. Мне это интересно.
— Люблянская котловина. Следующая станция — Болонья, – встрял в разговор динамик маглева.
— Пошли. – Никита встал и направился по коридору к дверям.
Со станции открывался вид на весь район Серого города. Воистину чарующее своей простотой и красотой место. Одно из немногих, где общество нащупало баланс. Не слишком богатое, как Пирамиды, и не трущоб, вроде Руинберга или Дыры. Расположено близко к Белому городу, но ещё не Белый город. Редкие зелёные островки вперемешку с серыми, но не такими мрачными кварталами. Пара-тройка зданий, будто слизанных с макетов Шпилей, пусть и меньшего размера и не таких технологичных. И всё это окружала невысокая горная цепь, в нескольких местах покорённая разнообразными зданиями. По факту, лишь малая часть района находилась непосредственно в самой котловине — основная масса уже давно простиралась за цепью. В целом, обстановка была более чем умиротворенной, пусть и слегка шумной – на перроне было довольно людно. Другое дело, что вышли здесь только Никита с Литлпип и ещё пара пассажиров – всё же место было не самым важным. Большинство уезжали дальше – на развязку в Болонье, где уже либо отправлялись на юг Аппенин, либо пересаживались на другой рейс и отправлялись на КПП в Белый город, либо на Запад – в Прованс.
А вот что Никиту отнюдь не обрадовало, так это полиция. Нет, их было не так много – пара человек, но парню резко стало плохо на душе. Если они просекут перебитый чип – задержат и придётся ждать восстановления. А там уж и наведут справки о том, кто хозяин и всё – пиши пропала пони.
Осторожно продвигаясь к выходу, Никита то и дело поглядывал на единорожку. Та так же осматривалась со всей доступной осторожностью – видно, не один лишь человек не желал встречи с полицейскими.
Выход, вопреки опасениям парня, оказался безопасным. Это, конечно, не отменяло того факта, что датчики могли стоять и там, но деваться было некуда – нужно идти, пока есть возможность. И человек с пони не были намерены её упускать. Они быстро прошли через ворота и оказались в городской черте. Теперь дело было за малым – добраться до дома Вади и, желательно, ничего не проронить про чип.
Дорога к дому оказалась самой короткой частью их путешествия. Благо, приятель Никиты не стал селиться невесть где, а потому его дом оказался перед парой за какую-то дюжину минут. В отличии от большинства других домов, в этом чувствовалось что-то родное для Никиты. То ли предвкушение встречи сыграло на нервах, то ли радость от того, что они наконец добрались до заветной цели – неизвестно, но в парне проснулась эйфория. Это заметила и шедшая рядом с ним пони.
— Что с тобой? – спросила она Никиту.
— Я счастлив. Мы наконец то…
— Добрались, – напомнила Литлпип.
— Да, верно.
Пара приблизилась к дверям и Никита набрал номер. Оставалось надеяться, что Вадя не спит или не умотал куда-то вновь. Вроде не должен был, ибо они пришли сравнительно рано – часы на телефоне только сейчас отбили полдень.
— Кто там? – спросил голос по-английски из интеркома. Было сложно, но Никита узнал нотки русского акцента.
— Это я. Привёз проблему тебе на голову, – сказал парень в микрофон.
— Рад слышать, заходи. – Дверь коротко пискнула и отворилась, пропуская человека и пони внутрь дома.
— Ты не назвался?! – удивилась Литлпип.
— Это странная особенность русских людей, – объяснил Никита. – Мы отвечаем на вопрос словами “Это я” и нас пропускают.
— Но ведь это небезопасно!
— Почему? Если ты знаешь, что к тебе придут, и кто придёт – пропустишь.
Единорожка решила не продолжать диалог. Такая логика была ей абсолютно непонятна. Никита же, увидев, что его спутница в замешательстве, лишь усмехнулся и прошёл дальше в подъезд.