Полет Аликорна

01. Деловая кобыла

— Я же не могу разочаровать элиты Кантерлота, отклоняя их приглашения, не так ли?

Рарити задавала себе этот вопрос уже столько раз, что он успел стать мантрой. И теперь она задала его снова, стоя на углу перекрестка улиц Тройки и Чистокровных в самом сердце Кантерлотского квартала моды. Последние два дня превратились в вихрь одной за другой встреч в высшем обществе, пока в ее голове не образовался целый калейдоскоп незнакомых пони и мест. Все они были великолепны, и почти все они в ее переполненном разуме сливались воедино.

Конечно, она могла остановиться. Она могла бы вернуться в свои покои в замке, выключить свет и игнорировать приглашения, которые неизбежно будут ей приходить. В конце концов, она дала Твайлайт обещание, и у нее оставалось не так уж много времени, чтобы закончить платье на день рождения ее подруги.

— Я не могу разочаровать кантерлотскую элиту, — снова прошептала Рарити, на этот раз неразличимо среди городского шума. — Не так ли?

— Рарити! — прервал ее внутренний монолог знакомый голос, и, подняв голову, она увидела, как его владелец выходит из новейшего элегантного парового экипажа. Фэнси Пэнтс, как всегда стильный, носил серый шарф поверх темно-синего блейзера, а капитанская фуражка с вышитым якорем лихо сидела у него на голове. Он подбежал к ней со своей обычной веселой улыбкой и огоньком в голубых глазах. Рарити подавила гримасу, поняв, что для сегодняшней прогулки он оделся как моряк. Она могла лишь надеяться, что стиль ее платья в красно-белую полоску можно будет посчитать достаточно морским.

— Я здесь, — ошеломленно ответила Рарити — ее разум еще не полностью вник в происходящее. Остроумный ответ, напомнила она себе, приходит как всегда запоздало.

— Действительно, дорогая, вот и вы! — радостно воскликнул Фэнси со своим невероятно идеальным кантерлотским акцентом. — Искренне рад вас видеть. Готовы ли вы провести сегодня день среди облаков?

— Готова, mon capitan, — обворожительно улыбнулась она в ответ.

— Тогда садитесь, — он охватил передней ногой Рарити за плечо и подвел к ожидающей карете. Когда они подошли к открытой дверце современной самоходной машины, кобыла с благодарностью оперлась о протянутое копыто Фэнси Пэнтса и шагнула в пассажирский салон. Он, как и ожидалось, изукрашен плюшевыми подушками, дорогими тканями, золотой филигранью и драгоценными камнями. Элегантно одетый водитель Фэнси Пэнтса сидел на собственном сиденье впереди. Рарити отметила, что вместо вожжей кучер держал передние копыта на каком-то хомуте, прикрепленном к металлической колонне. Это странное устройство должно было быть рулевым механизмом экипажа.

— В Небесный порт, Кольтсворт, — скомандовал Фэнси Пэнтс, забираясь в машину и магией закрывая за собой дверь.

— Конечно, сэр, — почтительно ответил водитель.

Повозка задрожала из-за того, что Рарити признала набирающим давление паровым двигателем, а затем машина дернулась и поехала. Ее ход был не самым плавным из всех, что она испытывала, но не могла не восхититься новизной средства передвижения.

— Я никогда раньше не имела удовольствия ездить на паровой повозке, — призналась единорожка, говоря достаточно громко, чтобы ее было слышно сквозь гул двигателя.

— Не уверен, что могу назвать это удовольствием, — ответил Фэнси Пэнтс, опираясь о стенку салона, пока они качались и прыгали по пути через Кантерлот. — Тем не менее, я считаю своим патриотическим долгом покровительствовать технологическим новациям в нашей прекрасной Эквестрии.

На этих словах он сделал паузу.

— Я также должен признаться, что немало вложился финансово в компанию, которая произвела эту штуковину, и, возможно, моя открытая поездка на металлическом звере по городу вызовет дополнительный интерес к разработке нового источника энергии. Я вхожу в число пони, которые считают, что паровые двигатели со временем станут частью нашей повседневной жизни. В конце концов, у магии есть свои ограничения.

— Так и есть, — согласилась Рарити. — Новые поселения пони основываются в приграничье, вдали от магоэлектрической сети, а потому паровой двигатель действительно может стать ключом, чтобы сделать жизнь на границе более привлекательной и сократить перенаселенность крупных городов.

— Совершенно верно, — ответил жеребец. Его лицо выражало признательность и восторг. — Рарити, вы настоящее сокровище среди безмозглых аристократов, что окружают меня ежедневно. Я просто обязан знать, где вы получили столь прекрасное образование.

Рарити не осмелилась ответить на этот вопрос. Как она могла сказать самому важному единорогу Кантерлота, великому магнату и законодателю мод Фэнси Пэнтсу, что все ее образование было получено в школе Понивилля? Если бы он узнал правду о ее провинциальном воспитании, то, несомненно, все ее притворство стало бы ясно, как день. Фэнси Пэнтс поймет, что она не дворянка, не магнат или просто очень важная пони. Несмотря на кантерлотский акцент, который она вырабатывала годами, несмотря на все, что она добилась, привлекая внимание к своему бизнесу, она все еще была просто единорожкой по имени Рарити, родившейся и выросшей в провинциальном фермерском Понивилле. Как только Фэнси поймет, что ей здесь не место, то все будет кончено, и она отправится домой первым же поездом.

Не имело значения, что она была носительницей одного из Элементов Гармонии, или что она дважды помогла спасти всю Эквестрию. Кантерлотские элиты мало заботились о текущих событиях и еще меньше о конфликтах. Их внимание было сосредоточено на сплетнях и интригах их семей и знатных домов. Для Рарити не было сюрпризом, что в ней ни разу еще не признали одну из тех, кто остановил Найтмер Мун и Дискорда. Знай Фэнси Пэнтс правду, он более не стал бы с ней общаться, в этом Рарити была уверена. К счастью, она смогла уклониться от его расспросов.

— Может быть, в другой раз? — скромно ответила она. — Похоже, мы прибыли в Небесный порт.

Рарити указала на окно кареты, предлагая Фэнси Пэнтсу посмотреть самому. Снаружи над ними возвышались массивные цилиндрические ангары, длинными рядами взбирающиеся вверх по склону горы Кантер. В оживленном порту докеры и портовые пони быстро семенили мимо, спеша грузить и разгружать товары. Кобыла подняла глаза, когда мимо пронеслась длинная тень, и увидела, что над ними прошла стрела огромного портового крана, под которой висел грузовой контейнер.

— Совершенно верно, — согласился Фэнси. — Тогда в другой раз.

Под твердым копытом Кольтсворта на штурвале карета ловко пробралась через порт и мимо богато украшенных золотых ворот, которые вели к частной пристани, где самые богатые кантерлотцы держали свои воздушные яхты. Карета со стуком остановилась перед величественным зданием Королевского яхт-клуба. Фэнси Пэнтс открыл дверь и, ловко спрыгнув на булыжники внизу, галантно помог Рарити спуститься.

— Большое спасибо за приглашение сопровождать вас в этом круизе над горами, — произнесла Рарити. Даже проведя несколько дней в его компании, единорожка не была уверена в чем заключалось очевидное увлечение Фэнси Пэнтса ею. Она не питала иллюзий, что этот интерес был романтическим. Единорожка из первых копыт знала, что его любовницы были кобылами настолько ошеломительно красивыми, что больше походили на принцесс-аликорнов, чем на простых единорогов. И хотя Рарити считала себя привлекательной, особенно по меркам Понивилля, сравниться с принцессой Селестией она не могла. Она льстила себе надеждой, что может показаться ему интересной, поскольку создаваемая ею иллюзия светской жизни была ничем иным, как продуктом книг, журналов, путевых заметок и, более всего прочего, ее собственного врожденного чувства стиля. Нет, интерес Фэнси Пэнтса оставался загадкой.

В отличие от Фэнси и его друзей, изысканность не прививали ей с рождения. Она едва сдержала смех от мысли о признании, что ее мать была простой домохозяйкой, а ее отец — бывшей звездой хуфбола в колледже Уинниаполиса, который один сезон профессионально сыграл за «Бронкос», прежде чем травмы навсегда вывели его из игры. А потом он содержал жену и дочерей, преподавая физкультуру в начальной школе. Родители Рарити были настолько далеки от высшего общества, его законов и нравов, насколько это вообще возможно для двух пони.

— Конечно, я просто в восторге от того, что вы составили нам компанию, — ответил Фэнси Пэнтс. — Была ли у вас возможность летать по небу раньше?

— На самом деле я не имела удовольствия, — честно ответила Рарити. Этим признанием она ничего не выдавала. Очень немногие единороги, на самом деле, летали по небу на дирижаблях, поскольку полеты традиционно считались прерогативой пегасов. Но была и относительно небольшая группа богатых и знатных пони, в рядах которых был популярен воздушный яхтенный спорт.

— Тогда, моя дорогая, вас ждет незабываемое удовольствие. Видите ли, сегодня я впервые выхожу в небо на Вольной Душе. Ее совсем недавно отдали в воздух, и на прошлой неделе она совершила свой пробный полет. На самом деле это новая модель быстроходной прогулочной яхты, которую я заказал у ведущей кантерлотской кораблестроительной фирмы, — объяснил синеволосый единорог.

— Не могу дождаться увидеть ее в деле, — искренне ответила Рарити. В этот момент во двор перед яхт-клубом въехала большая карета, запряженная четырьмя крепкими молодыми земными пони, и из нее вышли остальные яхтспони. У кобылы на мгновение сбилось дыхание, пока она разглядывала лица пони, тянущих карету, гадая, не сможет ли кто-то из них ее узнать. Для многих молодых жеребцов ее родного городка, желавших повидать большой город, было обычным делом устраиваться на работу на транспорте в Кантерлот. Заработки были хороши, и ходили слухи о возможности завести интрижку с одинокими дамами из высшего общества. Она расслабилась только убедившись, что они ей не знакомы.

Четверо гостей, прибывших прогуляться на яхте, были старыми друзьями Фэнси Пэнтса. Свэн Сонг и Голдилокс были единорожками, богатыми и знатными вдовами, которым нравилось устраивать приемы, гремящие по всему Кантерлоту. Топ Шелф и Шевалье были жеребцами земнопони, лишенными магии и рога, но не богатств. Топ Шелф, всегда носящий пиджаки с лацканами и шелковые цилиндры, владел самой известной винокурней в Эквестрии. Шевалье же происходил из «старых денег» Мейнхеттена. По словам Фэнси Пэнтса, оба жеребца в последнее время очень старались сблизиться с двумя вдовами. Все они были достаточно милыми пони. На самом деле, Рарити согласилась посетить званый обед у Свэн Сонг тем же вечером, перед тем, как отправиться в оперу. События шли кавалькадой, и единорожка посочувствовала пони, чья жизнь состояла из таких мероприятий каждый день.

— Не пора ли нам? — спросил единорог, указывая на вход в клуб. Рарити и остальные последовали за ним. Вестибюль яхт-клуба был украшен в воздухоплавательном стиле — темным деревом с синими и золотыми вставками. Дальняя стена представляла собой огромное панорамное окно, выходившее на открытый простор, где далеко внизу, около горы, зеленели поля и холмы. Как поняла кобыла, оно должно было создавать иллюзию, что здание яхт-клуба — летящий в небе корабль. За фойе располагались гостиные и клубные комнаты, где стильные кобылы и жеребцы собирались у длинных деревянных столов, потягивая напитки. Фэнси сообщил работнику, что хочет взять свою яхту, и тот передал инструкции по конической трубе, которая, как предположила Рарити, каким-то образом использовалась для передачи сообщений сотрудникам клуба на пристани снаружи.

— Я попросил добрых пони из клуба подготовить для нас мою яхту. Они заполнят ее рундуки и бар, и швартовы можно будет отдать в любой момент, — пояснил единорог, поворачиваясь к друзьям. — Я бы и сам с удовольствием готовил ее к вылету, но мне не терпится оказаться там, в неукрощенной синеве, а местные работники справятся с подготовкой куда быстрее меня.

Рарити кивнула, и остальные четверо пони продолжили разговаривать. В этот момент белая единорожка случайно взглянула на большую картину маслом, висевшую над массивным камином на одной стороне вестибюля, и едва не поперхнулась. Это был мастерской работы портрет необычайно красивого белого жеребца-единорога с развевающейся светлой гривой и небесно-голубыми глазами, в летной шапке с очками, надвинутыми на широкий лоб. Рарити мгновенно узнала его, и от этого осознания по ее спине побежали мурашки.

Он. На картине был изображен никто иной, как Блублад, принц Кантерлотский. После катастрофически закончившейся встречи с принцем на прошлогоднем Гала Рарити горячо надеялась, что ей больше никогда не посчастливится встретиться с ним снова. Как назло, ее желание не было удовлетворено. Еще вчера вечером она снова увидела Блублада на балу и карточной вечеринке в поместье графа Пржевальского неподалеку от королевского дворца. Если кто-то и мог испортить ее попытку влиться в высшее общество, то это был он — и в одно мгновенье, потому что после Гала он, несомненно, узнал от самой принцессы Селестии, кем была его злополучная спутница. Было маленьким чудом, что он держался в стороне и ничего не сказал. В конце концов, принц был самовлюбленным болваном, и она полагала, что в обычных обстоятельствах непременнейше выдал бы ее. Тем более, что он, кажется, из злопамятных. Возможно, предположила Рарити, постоянные взгляды, который она бросала в его сторону, побудили его оставить ее в покое.

Почему его портрет в этом нелепом летном костюме висит здесь, в Королевском яхт-клубе? Рарити предполагала, что Блублад любит бездельничать, не вставая с дивана и приказывая слугам подавать игристого вина и икры, а не добровольно избавится от земных оков и вознесется в небо. Она сделала мысленную пометку спросить Фэнси Пэнтса о портрете, как только они останутся наедине. Она не осмелилась проявить личный интерес к принцу перед теми, кто с большим удовольствием и преувеличениями разнес бы это во все уголки столицы.

— Вы выглядите так, словно мысленно находитесь в другом месте, моя дорогая, — заметил Фэнси, возвращая Рарити в реальность.

— Я? — ответила она, изображая удивление. — Я просто рассматривала декор. Никогда не знаешь, когда летный стиль может вернуться в моду, а это место — прекрасный образец жанра.

— Да, именно так, — ответил жеребец, явно найдя ответ удовлетворительным. — Если вам нравится клуб, то найдете Вольную Душу еще более великолепной. На самом деле, менеджер только что сообщил мне, что ее сейчас подадут к причалу. Пойдем посмотрим?

— С радостью.

— Превосходно! — с энтузиазмом провозгласил единорог и обратился к другим своим гостям. — Друзья, мы собираемся отправиться в дневное приключение. Пожалуйста следуйте за мной.

Рарити и остальные последовали за Фэнси Пэнтсом, ведущим их в коридор из вестибюля, а затем через толстую дубовую дверь к пристани за яхт-клубом. В отличие от пристаней на озерах вокруг Понивилля, здесь не было ни деревянных пирсов, ни лесов голых мачт, тянущихся вверх, подобно мертвым деревьям — просто широкая плоская каменная площадка, оканчивающаяся отвесным обрывом, края которого были высечены совершенно прямо, чтобы воздушные корабли могли подниматься вверх рядом с ней. Сами корабли не могли бесконечно пребывать в воздухе, и их держали на суше до тех пор, пока не нужно будет подготовить к полету. Слева от себя Рарити увидела нечто массивное, медленно выворачивающее из-за угла горы, и поняла, что это должен быть воздушный корабль Фэнси.

Рарити и, по крайней мере, один из остальных ахнули, и она сделала несколько шагов назад к относительно безопасному яхт-клубу, увидев, что это не корабль, а явившееся им на глаза чудовище. Это было большое пурпурное морское существо с широко раскрытыми глазами, каким-то образом гребущее по небу своими толстыми и мощными ластами. Рарити посмотрела на Фэнси и с удивлением поняла, что он выглядит скорее довольным, чем напуганным.

— Ха-ха! — рассмеялся единорог. — Вот она, кобыледи и джентльпони, Вольная Душа, мой новый дом для отдыха в небе.

Рарити услышала его и снова осторожно посмотрела на приближающееся летающее чудовище. Теперь, когда оно миновало гору, она смогла увидеть, что это существо на самом деле было большим воздушным шаром с кожухом, расшитым под морского зверя. Под шаром толстые тросы удерживали изящный корпус, окрашенный в пурпурный цвет и украшенный множеством реактивных и рулевых стабилизаторов, покрытых сусальным золотом. Она взяла себя в копыта и сумела повернуться к Фэнси Пэнтсу, чтобы сдержанно похвалить красоту судна.

— Вольная Душа — первая в своем роде, — с гордостью сказал единорог. — Она полностью паровая и оснащена всевозможными механизмами и гироскопами для управления рулем и даже удержания курса и высоты без пони у штурвала. Кроме того, это самая быстрая прогулочная яхта в Кантерлоте.

Дирижабль подплыл к каменной пристани, и пони, стоявший на палубе судна, бросил швартовы вниз другому работнику яхт-клуба, который прикрепил их к металлическим скобам, вмурованным в камень. Раздвижной трап быстро выдвинули и прикрепили к воздушному кораблю, чтобы Фэнси Пэнтс и его гости могли безопасно подняться на борт.

Рарити боялась многого, и более всего — неудачи и публичного унижения. Высота и открытое пространство, к счастью, ее не пугали, и она быстро взбежала по трапу прямо за Фэнси. Когда его гости были на борту, а сотрудники яхт-клуба сошли на берег, Фэнси попросил Шевалье и Топ Шелфа помочь ему отдать концы. После того, как они отчалили, сотрудники клуба длинными шестами оттолкнули яхту от пристани.

— А теперь я рад сообщить, что мы в пути! — объявил Фэнси, подходя к штурвалу, стоявшему на мостике на корме. — Полагаю, вы найдете закуски и шампанское на носу, — сказал он, занимая позицию за штурвалом. Рарити смотрела, как он возится с рычагами и ручками, а затем, когда Фэнси взял его под контроль своей магией, штурвал корабля засветился желтым светом. Единорожка услышала пыхтение парового двигателя и почувствовала его вибрацию, когда палуба под ней качнулась, а воздушный корабль развернулся. Немного чувствуя себя взволнованной школьницей, Рарити не могла сдержать свои копыта, несущие ее к фальшборту, чтобы посмотреть, как начали удаляться Небесный порт и весь Кантерлот. Небо было почти совершенно ясным, и она могла видеть, как скалистые утесы внизу уступали место зеленым полям и долинам сельской местности вокруг столицы. По бокам корпуса дирижабля большие плавники, похожие на паруса, мощно двигались вперед и назад, совершая полукруговые движения, несущие корабль по воздуху. Возможно, им не хватало легкости и грации, с которыми пегасы царили в небе, но новая кантерлотская разработка была по-своему прекрасна.

— Моя дорогая, кажется, вам нравится, — сказал Фэнси Пэнтс, внезапно появляясь рядом с Рарити.

— Я всегда считала, что полет дает чудесное ощущение свободы, — ответила она.

— Но я думал, вы никогда не имели удовольствия путешествовать на борту воздушного корабля? — напомнил ей собеседник.

Рарити не осмелилась рассказать ему о том, как она ненадолго стала обладательницей прекрасной пары волшебных полупрозрачных крыльев и парила в воздухе в Клаудсдейле. Такая история не пристала культурной и сдержанной кантерлотской даме, а она не могла дать Фэнси понять, что является провинциальной кобылой с большими устремлениями.

— О, — поправилась Рарити. — Я раньше летала на воздушном шаре, но никогда не бывала на воздушном корабле, подобном вашему.

— Ах, конечно. Что ж, я думаю, что когда-нибудь каждый пони в Эквестрии найдет путешествие на воздушном корабле таким же обыденным и легким, как пешая прогулка. Ведь всего поколение назад были проложены первые железнодорожные пути, и только в этом году между Кантерлотом и соседними городами начал курсировать современный паровоз. Вы знали, что потребительская цена на яблоки в Кантерлоте упала вдвое с тех пор, как мы начали возить их из Понивилля на поезде?

— Воистину, вы рисуете картину блестящего будущего, — ответила Рарити. — Но мне кажется, что всегда найдутся единороги и земные пони, которые предпочтут держать свои копыта на земле.

— Действительно, — пренебрежительно ответил Фэнси. — Но прогресс на месте не стоит.

Он сделал паузу.

— Ладно, не желаете ли совершить экскурсию по кораблю? Похоже, другие мои друзья в данный момент очень заняты друг другом, так что мы сможем улизнуть.

Рарити увидела, что Топ Шелф и Шевалье практически отталкивают друг друга, спеша подать напитки и тарелки с закусками дамам, и не смогла удержаться от смеха.

— Я была бы рада сопровождать вас, но кто будет управлять кораблем?

— Хороший вопрос, — ответил единорог. — Я объясню по пути.

Он копытом поманил Рарити за собой, а затем открыл дверь за рулевой колонкой, чтобы явить лестницу, ведущую вниз, в глубины корабля. Жеребец спустился по ней, и единорожка последовала за ним.

— Навигационное оборудование на моем корабле — чудо точной механики, — произнес Фэнси, когда они вошли на роскошную главную палубу. — Я могу использовать ручки управления, чтобы установить курс и желаемую высоту, а также количество времени, которое нужно пройти по выбранному курсу. Я даже могу записать несколько команд, чтобы корабль развернулся и вернулся в Кантерлот через заданный период времени. Механизмы управления взаимодействуют с несколькими хронометрами, а также с альтиметром и гироскопом, и все они связаны через шестерни и кабели с плавниками, которые маневрируют и приводят в движение судно. Это гениальная система, и все это изобретено пони, спроектировавшим корабль.

— Действительно гениально, — согласилась Рарити. — Вы лично знакомы с конструктором корабля?

— К сожалению, нет. Компания, которая создала Вольную Душу, называется Полярная Звезда, и они, чтобы защититься от корпоративного шпионажа, строго скрывают свои проекты и инженеров. Полагаю, что я смог бы выяснить его личность, если бы действительно того захотел, но слишком дорожу своими хорошими отношениями с компанией, — на этих словах Фэнси сделал паузу. — Прошу прощения за то, что утомил вас всей этой чепухой о бизнесе и технологиях, я слишком думал о себе и увлекся.

— Вовсе нет, — успокоила его Рарити. — Ваша страсть к удивительным технологиям, которые разрабатываются в наши дни, на самом деле весьма заразительна. В моей сфере бизнеса не нужно быть в курсе последних достижений науки, потому что с тех пор, как поколение назад была зачарована первая автоматическая швейная машинка, прогресс в ней дальше не продвинулся.

Рарити не упомянула, что внимательно следит за разработками новых искусственных тканей, которые в настоящее время ведутся в различных домах моды по всей стране. У нее еще не было возможности спросить о Блубладе, и она знала, что Фэнси будет разглагольствовать о науке и технологиях весь полет, если она сама не подтолкнёт его в нужную сторону.

Они продолжили свой путь, и Фэнси показал Рарити остальную часть роскошного дирижабля, включая три каюты, смотровую комнату с иллюминаторами на стенах и полу, а также тесное и оглушительно громкое машинное отделение. Наконец тур был завершен, и единорог предложил выпить шампанского в главном салоне. После первого бокала она осмелилась задать мучивший ее вопрос.

— Не сочтите за дерзость, но не могли бы вы поведать мне о пони, портрет которого я заметила в вестибюле яхт-клуба?

— Хм, вы, должно быть, имеете в виду портрет герцога Кантерлотского, — ответил Фэнси. — Конечно, его портрет должен там висеть — в конце концов, он королевский покровитель клуба.

Рарити закашлялась. К счастью, в данный момент она ничего не пила, иначе шампанское улетело бы в Фэнси Пэнтса.

— Герцога… Кантерлотского? — сбивчиво повторила она. Блублад ведь должен быть принцем. Принцем.

— Верно. Полагаю, вы поняли, что я знаю Его Светлость лично, — продолжил ее собеседник.

Замешательство Рарити росло, так как она совершенно не понимала, как можно было бы сделать такой вывод. Теперь, однако, она знала, что Фэнси Пэнтс знаком с Блубладом. Единорожка не могла представить, как Фэнси Пэнтс, благородный и обходительный жеребец, мог даже находиться в одном помещении с таким невыносимым мальчишкой, как Блублад.

— Конечно, — ответила она, натянутой улыбкой скрывая свое неведение. — Я надеялась, что вы расскажете мне немного больше о… герцоге.

— Ах, теперь я понимаю, — со смешком ответил Фэнси. — Герцог — самый завидный холостяк Кантерлота, и вы хотели бы с ним «сойтись». Очень умно и на удивление прямолинейно с вашей стороны, моя дорогая.

Рарити почувствовала тошноту, услышав предположение Фэнси, но сейчас она не осмелилась поправить его, поскольку он, казалось, был готов рассказать ей то, что она хотела знать.

— Как вы правильно догадались, я довольно хорошо знаю герцога Полариса, так как он владелец и управляющий компанией Полярная Звезда. И он, пожалуй, единственный пони, который еще более без ума от дирижаблей и паровых технологий, чем я, — удрученно посмотрел жеребец на Рарити. — Но боюсь, должен сообщить вам, что Поларис — величайший осел в мире, и когда я делаю это сравнение, то должен извиниться перед всеми ослами мира, потому что они действительно не заслуживают того, чтобы их ассоциировали с ним. Я настоятельно советую вам держаться как можно дальше от Его Светлости.

Это описание полностью подтверждало то, что знала Рарити. Каким-то образом герцог Поларис и принц Блублад были одним и тем же пони.

— О, но это не может быть правдой! — ответила она, поднося копыто ко рту в притворном удивлении резкими словами единорога. — Я ведь слышала, что он определенно королевского рода!

— Не позволяйте бессмысленному титулу обмануть вас, — рассмеялся Фэнси. —  Поларис может быть старшим отпрыском старой королевской семьи, но от того, что его называют принцем Блубладом, он не делается, как по волшебству, очаровательным. Я прилагаю большие усилия, чтобы ограничить свое общение с герцогом исключительно деловыми отношениями с его компанией. К сожалению, в Эквестрии нет лучшей верфи, чем Полярная Звезда.

Рарити скрывала свое удивление, как могла, но внутренне была потрясена открытием, что «принц Блублад» был просто почетным титулом, а не истинной личностью невыносимого члена королевской семьи. В чем еще она ошибалась?

— Я, безусловно, ценю вашу точку зрения. Если у меня когда-нибудь будет возможность встретиться с герцогом, я буду помнить то, что вы мне сказали.

Фэнси склонил голову набок и таинственно ухмыльнулся Рарити.

— Если бы я сказал вам, что вы можете встретиться с ним уже сегодня днем, вас бы это заинтересовало?

Рарити почувствовала, как у нее к горлу подкатывает ком при мысли о том, что она окажется лицом к лицу с Блубладом, да еще и в присутствии Фэнси Пэнтса. Это было бы концом ее игры в очень важную пони. В то же время она не могла отказаться от предложения, не вызвав новых подозрений. В конце концов, ни один пони из высшего общества не отказался бы от предложения Фэнси познакомиться с видным членом королевской семьи. Выхода не было.

— О, какое щедрое предложение! Спасибо, но я бы никогда не посмела навязываться или злоупотребить вашим временем.

Она должна казаться скромной, но не слишком.

— Чепуха, вы ничуть не навязываетесь, — ответил Фэнси Пэнтс. — К тому времени, как мы вернемся, герцог Поларис будет в яхт-клубе, готовясь к церемонии спуска на воздух своего нового дирижабля. Когда я разместил заказ на Вольную Душу, Поларис решил, что ему нужно построить одну из яхт нового класса и для себя, чтобы не позволить мне единолично обладать званием владельца великолепнейшей яхты в Кантерлоте. Я просто организую, чтобы мы вдвоем присутствовали на церемонии, и познакомлю вас с герцогом там. Я ожидаю, что вы достаточно быстро увидите истинное лицо Его Светлости.

— Как я могу отказаться? — слабо улыбнулась Рарити.

Пони допили шампанское и вернулись на верхнюю палубу как раз в тот момент, когда Вольная Душа автоматически развернулась обратно в сторону Кантерлота. Рарити смутно различала очертания куполов и острых шпилей столицы, блестевших далеко в лучах послеполуденного солнца. Она и Фэнси присоединились к остальным для беззаботной беседы и еще одного бокала шампанского по пути в порт. По мере того, как они приближались к городу, у Рарити все сворачивалось внутри, и она обнаружила, что деликатесы, которые Фэнси Пэнтс заготовил для круиза, ее ничуть не привлекают. Однако ей удалось выпить еще шампанского. Возможно, жидкая храбрость поможет найти выход из ловушки, в которую она направлялась. Так или иначе, это подготовит ее к позорному изгнанию из высшего общества. Магией она поднесла разливавшему Фэнси свой бокал. И щедрый, как всегда, жеребец, его наполнил.

02. Чертовка

Вернувшись на пристань, Рарити сильно огорчилась, обнаружив, что хоть ее копыта и стоят на твердой земле, она под ними все еще качается. Единорожка попыталась посмотреть на горизонт, чтобы приспособиться, но у нее закружилась голова, и она споткнулась.

— Осторожнее, мисс Рарити, — произнес Топ Шелф. Серый земной пони передней ногой подхватил кобылу и поддразнил. — Вы ведь не перебрали с шампанским?

— Спасибо, со мной все в порядке, — ответила она, принимая помощь жеребца, чтобы встать ровно. — Просто воздушные ноги еще не сменились на наземные.

По правде говоря, она перебрала шампанского в преддверии новой встречи с Блубладом. Единорожка моргнула и попыталась прогнать туман из своего разума. Ей нужно ясно мыслить, иначе она может сказать что-то, о чем потом пожалеет. Конечно, она может сделать это и несмотря на опьянение. Ни один пони никогда не вызывал у нее более сильного чувства, чем жгучее праведное негодование на Блублада, столь дурно обошедшегося с ней на Гала.

— Я хочу поблагодарить всех вас за великолепный круиз, — обратился Фэнси Пэнтс к группе. — Насладившись ветром в гриве и вашей чудесной компанией, я чувствую себя полным сил и энергии.

В ответ ему наговорили банальностей и поаплодировали. А потом все разошлись, оставив Рарити с ним наедине.

— Теперь, мисс Рарити, пожалуйста, позвольте мне организовать вашу встречу с герцогом. Я чувствую себя несколько виноватым, но полагаю, важно, чтобы вы воочию увидели истинное лицо старой королевской семьи. И не говорите потом, что вас не предупреждали, — Фэнси отвел Рарити обратно в вестибюль Королевского яхт-клуба и немедленно подозвал менеджера. Рарити услышала, как он спросил, где проводится церемония отдачи в воздух новой яхты Блублада.

Пока Фэнси говорил с менеджером, Рарити не могла не смотреть на портрет маслом, висящий над камином. Стоило отвести взгляд — и на нее накатывало пугающее ощущение, будто принц смотрит на нее с портрета и насмехается. Из всех пони он один знал, что ей не место здесь, с этими изысканными пони. Однако стоило ей вновь взглянуть на портрет, как там оказывался жеребец, решительно смотрящий вперед.

— Ты даже не настоящий принц, — пробормотала она себе под нос. Она узнала о Блубладе больше, чем можно было из таблоидов или катастрофической встречи на Гала. Она почувствовала легкое возбуждение, пытаясь представить каково это будет — встретиться с ним вновь. Затем, заметив, что синегривый единорог закончил разговор с менеджером и направился к ней, быстро отвернулась от портрета.

— Кажется, нам повезло, — весело произнес Фэнси. — Его Светлость сейчас находится на Северной пристани Зеленой гавани, развлекает знать и знаменитостей перед отдачей яхты в воздух. Мы просто подойдем и представим вас.

— О, я не могу осмелиться вот так запросто явиться к важному пони на его собственное мероприятие, — слабо возразила Рарити. Она была уверена — ничто не помешает Фэнси сунуть ее прямо в лицо Блубладу. Это будет конец ее игры в пони из высшего общества. У Рарити вдруг пересохло в горле, и она подумала, нет ли рядом пони с еще одним бокалом шампанского или, возможно, чего-нибудь покрепче.

— Ерунда, моя дорогая, вы же со мной, — приободрил ее жеребец. — Я лучший клиент герцога, поэтому он не посмеет отказать мне или моему особому гостю. Более того, я совершенно уверен, что он будет рад меня видеть — хотя бы ради того, чтобы мучительно детально расписать, чем его новая яхта превосходит мою. А теперь пойдем — вашим грезам о царственности этого пони лучше развеяться раньше, чем они нанесут непоправимый вред.

Два единорога вышли наружу, и Фэнси Пэнтс повел ее по покрытой травой дорожке, которая уходила от яхт-клуба, а затем шла вниз и огибала гору. После того, как они прошли первый поворот, Рарити поразилась тому, что, несмотря на близость к шумному и суетливому порту, тут было удивительно спокойно. Каменные вершины и отвесные скалы горы полностью изолировали их от шума и суматохи доков. Только свист ветра и пронзительные крики горных птиц нарушали безмятежность природы.

Вскоре тропа вывела на небольшой альпийский лужок, оканчивающийся крутыми скалами с трех сторон и отвесным обрывом с другой. В центре его был сооружен огромный деревянный пандус, который вел от края обрыва к платформе, украшенной вымпелами и флагами. На ней покоился корпус дирижабля, который показался Рарити полностью идентичным Вольной Душе. От главной платформы отходил небольшой балкон, и Рарити прикинула, что, когда придет время отдавать корабль на воздух, Блублад встанет туда и подаст сигнал, после чего судно поднимется с платформы и взлетит. Однако в ближайшее время этого не произойдет, потому что шар воздушного корабля еще даже не был надут, и просто свисал с деревянной платформы. Она огляделась в поисках Блублада, надеясь, что он, наверное, еще не пришел и что она сможет придумать предлог, чтобы побыстрее уйти. Может, она забыла покормить кошку...

— Ага! — воскликнул Фэнси. — Мы как раз вовремя.

Он указал ногой, и Рарити, посмотрев туда, увидела в дальнем конце луга за платформой небольшую группу пони, толпящихся вокруг высокого белого жеребца-единорога.

Он. Рарити глубоко вздохнула и закрыла глаза. Теперь выхода не было. Ей и Блубладу суждено встретиться. Унижение будет болезненным, но она могла лишь надеяться, что будет оно милосердно быстрым. Единорожка мысленно попрощалась с Кантерлотом и Фэнси Пэнтсом. Рарити преодолела половину луга прежде, чем осознала, что следует за Фэнси, целеустремленно шагающим к Блубладу и табуну светских пони и поклонников, собравшихся вокруг него.

Теперь они были всего в нескольких шагах. Рарити заметила стол с легкими закусками и большой чашей пунша. По пути она магией налила себе стакан.

— Пожалуйста, пусть он будет крепким, — подумала она и одним отчаянным глотком его осушила. В тот же момент модельерша поняла, что пунш почти полностью состоял из алкоголя, а фруктовый сок в нем был исключительно для цвета. Она подавила кашель и поставила пустой стакан на ближайший стол для грязной посуды. Блублад был прямо перед ней, и было уже слишком поздно, чтобы пытаться избежать надвигающегося фиаско.

— Добрый день, Ваша Светлость, — объявил Фэнси Пэнтс. Его голос был чист и звонок, как колокольчик. Все пони тут же отвернулись от Блублада, чтобы посмотреть на вновь прибывших. Рарити услышала несколько вздохов: «Фэнси Пэнтс!» и не менее одного вопроса: «Что это за кобыла с ним?». Со другой стороны, глаза Блублада сузились при взгляде на одного из немногих пони, которые могли легко украсть у него всеобщее внимание. Затем его взгляд встретился с взглядом Рарити, и глаза принца широко распахнулись. Единорожка увидела, как его рот открылся, а затем медленно закрылся. Он даже не моргнул, а лишь продолжал смотреть. Ей пришлось отвести взгляд.

Собравшиеся пони расступились перед Фэнси Пэнтсом и Рарити, когда они прошли оставшееся расстояние до герцога.

— Я пришел посмотреть на вашу новую яхту и убедиться, действительно ли она настолько лучше моей, как вы утверждаете, — произнес Фэнси, когда они подошли ближе. — Со мной также кое-кто, кого я хотел бы вам представить.

Тут он заметил застывший взгляд принца и посмотрел сначала на Рарити, а потом на жеребца. Единорожка попыталась выглядеть спокойной и не обращать внимания на странный взгляд герцога.

— Да вы, Ваша Светлость, как будто привидение увидели! — продолжил магнат. —  Неужели вы узнаете мою спутницу, прекрасную Рарити?

Блублад моргнул и, наконец, отвел пристальный взгляд от модельерши.

— Прошу прощения, — произнес он и с любопытством обернулся к единорожке. — Полагаю, я действительно мог видеть вас раньше на том или ином приеме.

Его тон был подчеркнуто нейтральным.

— Кажется, — нервно рассмеялась единорожка. — Вчера я мельком заметила Вашу Светлость на приеме у графа Пржевальского. Возможно, там вы меня и увидели.

— Да, должно быть так оно и есть, — наконец ответил Блублад, все еще странно глядя на кобылу.

— Мисс Рарити — моя новая любимая гостья на вечеринках! — вмешался Фэнси. — Она стала известна всей столице после того, как я повстречал ее всего несколько дней назад.

Внезапно к ним смело подошла модно одетая светская кобыла, вслушивавшаяся в разговор.

— Прошу прощения, вы та самая Рарити, о которой говорят все в Кантерлоте? Да, я слышала, что все пони, которые хоть что-то из себя представляют, умирают от желания, чтобы вы присутствовали на их мероприятиях!

Это замечание мгновенно привлекло внимание каждого пони поблизости.

— Рарити, вы должны сказать мне, у кого одеваетесь! — потребовала кобыла.

— Кто в Эквестрии сотворил вашу чудесную гриву? — спросила другая.

— Вы встречаетесь с кем-нибудь? — вмешался осмелевший молодой жеребец.

Рарити покраснела и попыталась спрятаться за Фэнси. Однако она уже была окружена.

— Небеса, мисс Рарити, кажется, я недооценил вашу популярность! — со смехом заметил единорог. — Вы стали центром внимания. С этим надо что-то делать — мы здесь все же из-за отдачи яхты в воздух.

Он повернулся к Блубладу, который негодующе смотрел на толпу, потерявшую к нему интерес.

— Ваша Светлость, боюсь, я могу придумать лишь один способ, чтобы перенаправить внимание этих пони на ваш новый воздушный корабль. Вы должны провести церемонию вместе с мисс Рарити.

— Вы не можете предлагать мне разделить всеобщее внимание с ней, — ужаснулся Блублад. Рарити, стоявшая позади Фэнси, знала, что на ее лице написан тот же ужас, что и у принца.

— Боюсь, мне придется это сделать, — ответил магнат. — Похоже, это единственный способ продолжить церемонию.

Он сверкнул на удивление хищной ухмылкой и внезапно стал похож на древолка, загнавшего добычу.

В этот момент Рарити поняла, что единорог все это спланировал загодя. Он знал, что он с Рарити отвлекут внимание толпы от Блублада, и предвкушал, как на глазах у всех предложит, чтобы она присоединилась к принцу. Это был его план — устроить ей столкновение с герцогом, а не вежливое знакомство, которого она ожидала. Это, конечно, имело смысл, поскольку Блублад вряд ли стал бы тратить время на постороннюю кобылу, если бы мог говорить о себе.

Несмотря на все еще затуманенный разум, Рарити начала понимать, что здесь происходит нечто большее. Вмешательство Фэнси Пэнтса показало Блубладу, что он может лишить его внимания, когда захочет. Возможно, так Фэнси расквитался с герцогом, который построил ему новую яхту, а затем сразу же построил для себя еще более продвинутую модель. Или, возможно, между двумя жеребцами велось какое-то другое негласное соперничество. Что бы то ни было, Рарити поняла, что ее только что использовали как пешку в игре элит. Она не рассердилась — такие интриги были неотъемлемой частью жизни кантерлотской аристократии. Однако модельерша была удивлена тем, что безупречно благородный Фэнси Пэнтс может стать настоящим дьяволом, когда захочет.

Толпа продолжала отходить от Блублада и тесниться вокруг Рарити и Фэнси. На долю секунды единорожка посочувствовала принцу, увидев Блублада обмякшего, как не надутый воздушный шар позади него. Но потом рассмеялась, увидев, насколько тот жалок. Перед ней был принц Блублад, самый красивый и желанный жеребец в Кантерлоте, над которым практически издевался безупречно вежливый Фэнси. Щеки Блублада вспыхнули, и он пронзительно посмотрел на Рарити, от чего она рассмеялась лишь сильнее. Даже если он выставит ее простой понивилльской кобылой и ей придется покинуть Кантерлот прямо сейчас — оно того стоило.

— Хорошо! — перекрыл шум толпы Блублад. — Мисс Рарити присоединится ко мне на платформе во время церемонии!

Толпа снова повернулась к Блубладу и принялась аплодировать, одобрительно топая копытами. Ценой серьезного урона достоинству он вернул себе внимание. Затем принц повернулся к пони, стоявшему на стартовой платформе, и кивнул. Рарити услышала громкое шипение, когда шар начал надуваться.

— Ну же, мисс Рарити, — практически прорычал Блублад, прежде чем повернуться и тяжело зашагать к рампе, ведущей на стартовую платформу.

Белая кобыла обернулась к Фэнси, прежде чем последовать за герцогом. Она хотела отчитать его за то, что он использовал ее, чтобы досадить сопернику, но, по правде говоря, она слишком наслаждалась дискомфортом принца, чтобы жаловаться.

— Спасибо за устроенное знакомство.

— О, я был очень рад, — ответил Фэнси. — А теперь следуйте за принцем. Я буду ждать вас здесь, когда вы закончите, и закажу к экипажу чего-нибудь крепкого. Полагаю, вам это понадобится.

Толпа пропустила Рарити, когда она побежала за Блубладом и догнала его у основания пандуса.

— Это была не моя идея, — громко заявила она.

— Конечно, это была не ваша идея! — с сердитым лицом повернулся к ней принц. — Думаете, я вчера родился? Вы просто глупая деревенская кобыла, но Фэнси Пэнтс… Фэнси Пэнтс никогда не упустит возможности унизить меня или старую королевскую семью.

Затем он отвернулся и начал подниматься по рампе.

Рарити пробежала вперед и повернулась, не давая Блубладу пройти.

— Полагаю, на данный момент у меня нет причин удивляться или поражаться тому, насколько никудышным может быть так называемый принц! — прокричала она ему более сердито, чем она предпочла бы. — Между прочим, как я недавно узнала, слухи о том, что вы принц — сильно преувеличены. Хотя, если задуматься, это должно было быть очевидным, поскольку единственной настоящей королевской семьей Эквестрии являются принцессы.

— Вы будете звать меня принц Блублад, — сквозь зубы произнес единорог, проходя мимо Рарити. — Это мой наследственный титул.

— Я буду называть вас, как захочу, — возразила она и оттолкнула Блублада с дороги. Теперь они были вдали от толпы, в закрытом помещении, ведущем к балкону, с которого яхта должна будет официально отдана в воздух. — Особенно теперь, когда я знаю, что Блублад — даже не настоящее ваше имя.

Эмоциональный подъем от вида того, как легко Фэнси Пэнтс манипулировал Блубладом, вкупе с крепкими напитками, что она выпила, делало Рарити более дерзкой. Ей казалось, она может сказать что угодно, если это сойдет ей с копыт, особенно теперь, когда они были вне поля зрения кантерлотцев снаружи.

Блублад вытянулся во весь рост и надменно вздернул подбородок, чтобы посмотреть на нее сверху вниз.

— Я знаю, что вы делаете здесь, в Кантерлоте. Я надеюсь, вы понимаете, что как только мы выйдем на платформу, то окажемся пред всеми теми пони. А там я укажу на вас и скажу, что вы всего лишь простая пони из Понивилля, которая их всех обманывает. Вы вылетите из города на волне насмешек. Я-то по-прежнему буду принцем Блубладом, но вы снова станете никем.

— О, пожалуйста, скажите им, — с маниакальной веселостью призвала Рарити. — На самом деле, я была готова к тому, что вы будете вести себя как ничтожество с тех пор, как Фэнси взбрело в голову заставить меня представиться вам. И вы, конечно же, пока еще меня не разочаровали. Давайте, я готова уйти отсюда с позором. После того, как Фэнси Пэнтс помыкал вами у меня на глазах — это стоит того. Я упоминала, что как жеребец он многократно лучше, чем вы когда-либо будете? И еще — хоть я и могу быть никем, мое изображение достаточно часто встречается на витражах во дворце принцесс. Где же там ваше?

Блублад в ужасе уставился на нее. Рарити была в полнейшей эйфории — необходимость весь день изображать вежливую и сдержанную светскую пони свалилась с нее и теперь она могла высказать все, что хотела.

— Как вы смеете? — едва не взвыл Блублад.

— Вы и представить не можете, что я смею, — продолжила Рарити, сильно ткнув герцога копытом в грудь.

— Вы… пьяны? — медленно пятясь, спросил жеребец.

— И никогда не чувствовала себя лучше, — честно ответила белая кобыла, надвигаясь на него. — Давайте, идите и расскажите обо мне все, что хотите. Но будьте уверены, я скажу им, и даже принцессе Селестии, а потом и всей Эквестрии, что вы всего лишь отвратительный, бесхребетный, избалованный мальчишка!

С каждым этим обвинением она продолжала тыкать его в грудь.

— Отойдите от моей царственной особы! — взвизгнул Блублад. Он был загнан в угол, и нависая над ним, сгорая от праведного негодования, Рарити внезапно поразилась тому, насколько хрупким в данный момент казался принц. Его испуганное лицо с широко раскрытыми глазами и встрепанной белокурой гривой выглядело уязвимым. Почему-то оно даже выглядело безобидно и искренне. При взгляде на него единорожку охватило странное тепло.

Прежде чем осознать, что делает, Рарити наклонилась и поцеловала жеребца, отдаваясь поцелую с пылкостью, которой никогда раньше не испытывала в своей жизни. Закрыв глаза, она обхватила его передними ногами и прижалась к крепкому телу. Блублад же не отреагировал никак, словно впал в кататонию. И только когда она открыла глаза и увидела чистый шок на лице жеребца, рациональная часть мозга кобылы снова взяла на себя управление. Рарити отпрыгнула назад, как от змеи.

— Селестия, что я натворила? — воскликнула она.

В этот момент, когда Блублад только начал приходить в себя, в комнату вошел молодой единорог с магическим устройством связи на голове и планшетом в магической ауре.

— Воздушный шар надут, и мы готовы приступить к отдаче, Ваша Светлость, — сообщил он. Но стоило ему увидеть, что Рарити и Блублад смотрят друг на друга с противоположных концов комнаты с ужасом на лицах, он попятился и выскочил. — Ладно. Мы готовы начинать, когда вам будет удобно.

— Я так сожалею! — воскликнула Рарити, как только жеребец ушел. — Не представляю, что на меня нашло. Наверное, я действительно выпила слишком много.

Она была в ужасе. Как бы дурно Блублад ни вел себя на прошлогоднем Гала, она только что поступила гораздо хуже. При других обстоятельствах действия, подобные ее, привели бы к судебному разбирательству, особенно если бы они были противоположных полов. На самом деле это было ничто иное, как оскорбление. Как она могла так поступить и почему?

Затем Блублад сделал единственное, что удивило Рарити больше, чем ее собственный поступок. Он рассмеялся. Это был настоящий, искренний смех.

— Вы безумны, — заявил он, его настроение внезапно улучшилось, и он вновь перешел на привычный надменный тон. — Вы на самом деле безумны.

Когда Рарити ответила ему лишь взглядом, он продолжил.

— Я думал, вы собираетесь ударить меня по моему прекрасному лицу, но вы сделали это!

— Это ничего не значит! Это было недоразумение, — запротестовала Рарити. — Я бы никогда не сделала ничего столь возмутительного нарочно!

— Если вас это утешит — я все еще вас ненавижу, — ответил Блублад. — Но полагаю, мне придется признать, что я проклят неотразимой красотой. А теперь, после того, как вы излили свои чувства, я предлагаю вам примирение.

— Да? — нерешительно спросила Рарити.

— Верно. Я могу все еще презирать вас, а вы — меня, но, по крайней мере, мы будем вежливы друг с другом.

— Я могу на это согласиться, — ответила единорожка, все еще опасаясь этой внезапной перемены в поведении жеребца и все еще чувствуя себя ужасно виноватой за свой поступок.

Через небольшое отверстие в потолке свисала веревка, и Блублад дернул за нее. Где-то наверху раздался звон, и прежде чем Рарити успела понять, что происходит, в комнату ворвался энергичный молодой жеребец.

— Вы готовы, Ваша Светлость? — спросил он.

— Мы готовы. И ради Эквестрии, пожалуйста, принесите даме воды.

— Одну секунду, — ответил жеребец и снова исчез.

Он вернулся с большим кувшином воды действительно через считанные секунды. Кобыла жадно проглотила ее и была вознаграждена ощущением прояснившейся головы.

— Спасибо, — сказала она проигнорировавшему ее благодарность Блубладу.

— Мы собираемся запустить самый совершенный дирижабль, который когда-либо бороздил небеса Эквестрии, мою новую прогулочную яхту Чертовку, — сказал он. — Вы будете стоять там молча, а я произнесу небольшую речь. Затем вы разобьете церемониальную бутылку шампанского о корпус, и яхта будет отдана в воздух. После этого наши дорожки разойдутся. Если вы согласитесь оставить меня в покое, я не скажу Фэнси Пэнтсу и его друзьям, что вы всего лишь уроженка Понивилля. Договорились?

В этот момент Рарити просто хотела, чтобы эта ужасная, унизительная встреча закончилась.

— Договорились, — подтвердила она. Она последовала за Блубладом на балкон. Там она увидела, что перед ними на лугу собралась толпа. Экипаж Блублада надул воздушный шар, и теперь он обеспечивал достаточную подъемную силу, чтобы удерживать подвешенную под ним гондолу дирижабля. Они подняли яхту на вершину аппарели, и теперь она находилась прямо перед стоящими на балконе Рарити и Блубладом. Кто-то подвесил бутылку прекрасного шампанского на веревке рядом с балконом, чтобы ее можно было раскачать, разбить о гондолу яхты и официально отдать судно в воздух. В этот момент Рарити не могла на шампанское даже смотреть, но, по крайней мере, эта бутылка была предназначена не для питья.

— Здравствуйте, кобыледи и джентльпони, — обратился Блублад к толпе, приветствовавшей его в ответ.

Наверху помощник Блублада заговорил в мегафон.

— Пони Кантерлота, пред вами ваш герцог, 24-й принц Блублад и царственный единорог Эквестрии, — после этих слов раздалась короткая и слегка фальшивящая фонографическая запись фанфар.

— Да, мои верные подданные, это я, — продолжил Блублад. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы отпраздновать официальную отдачу на воздух королевской яхты Чертовка, спроектированной и построенной кантерлотскими корабелами верфи Полярная Звезда. Это самая быстрая и совершенная паровая яхта во всей Эквестрии!

Он подождал, пока стихнут аплодисменты.

— Я также желаю сделать еще одно объявление. Как вам всем известно, через два месяца впервые за двадцать девять лет будет проводиться регата дирижаблей «Кубок Аликорна», посвященная новой эре паровых двигателей, и наш прекрасный Кантерлот принимает гонку. Это будет спортивное событие века, в котором примут участие фанаты яхтенного спорта со всех уголков Эквестрии и даже некоторых зарубежных стран.

Ради пущего театрального эффекта герцог сделал паузу.

— Настоящим я официально объявляю, что буду участвовать в гонке на новом дирижабле, по сравнению с которым тот, что я запускаю сегодня, покажется стационарным воздушным шаром!

При этих словах толпа снова зааплодировала, хотя Рарити с трудом могла представить, что они действительно рады за Блублада. Возможно, поддержка королевских особ была просто отродясь заложена в элите Кантерлота. Пока Блублад говорил, она все еще думала о поцелуе. Единорожка никогда раньше не делала ничего подобного; она словно была одержима. Конечно, она выпила, но как гласит старая мудрость, потаенные мысли и чувства прекрасно плавают на поверхности выпивки. Тем не менее, она вряд ли могла что-то чувствовать в адрес Блублада по-настоящему. Теперь, когда мысли прояснились, она чувствовала к нему лишь отвращение. Нет, наверное, это было последним проявлением жеребячьей влюбленности, которой она держалась годами.

Внезапно она увидела, что Блублад повернулся к бутылке шампанского. Она поняла, что жеребец собирается отдать яхту самостоятельно, даже не обратив внимания на ее присутствие. Прежде чем он успел это сделать, Рарити начала действовать и схватила бутылку ртом. Она взмахнула головой и отпустила, но бутылка лишь качнулась на веревке, ударилась о борт дирижабля — и не разбилась. В момент удара кто-то выбил скобы, удерживавшие яхту на месте, и она начала подниматься с платформы. Рарити знала, что все моряки — как на море, так и в небе — суеверны, и ей стало интересно, означает ли что-то не разбившаяся бутылка. Как бы то ни было, когда яхта скользнула на открытый воздух и поплыла свободно толпа взорвалась аплодисментами. Блублад мрачно на нее посмотрел.

— Вы и правда хам, — произнесла Рарити достаточно громко, чтобы принц услышал ее даже через рев толпы.

— Слава Селестии, до вашего мнения никому нет дела, — ответил Блублад. — Я в этом городе королевская особа, и никакая сумасшедшая кобыла из Понивилля этого не изменит.

— Вы не более, чем королевская боль. Все знают, что вы, на самом деле, не принц. Они лишь подыгрывают этой иллюзии, потому что такова традиция, — сказала Рарити, вежливо махая собравшимся и натянуто улыбаясь.

— Почему бы вам не приехать через два месяца на Кубок Аликорна, и увидеть, как я побеждаю, — возразил Блублад. — Если не ошибаюсь, ваш драгоценный Фэнси Пэнтс также выставляет воздушный корабль на гонку, так что вам найдется за кого поболеть, пока я буду громить конкурентов.

Модельерша и герцог презрительно посмотрели друг на друга.

— Я не пропущу этого ни за все яблоки Эквестрии, — ответила единорожка. — Мне будет очень приятно видеть, как Фэнси снова вытрет о вас копыта.

— Идеально. Посмотрим, сможете ли вы и тогда сдержать копыта и губы, — ответил принц.

— Вы совершенно отвратительны, знаете ли.

— По крайней мере, я не пропитанный пуншем безумец.

— Я вас ненавижу.

— Как мило.

Рарити и Блублад улыбнулись и помахали толпе.

03. Угадайте, кто пришел на ужин?

— Я давно знала, что этот день настанет, но до сих пор поверить не могу, что на самом деле участвую, — сказала Рарити Твайлайт Спаркл, потягивая кофе со сливками.

— Ты это заслужила. Поучаствовать в Кубке Аликорна — большая честь, — ответила фиолетовая кобыла, наливая между делом себе еще чая.

Солнце еще только всходило над зелеными холмами Понивилля, и две подруги были единственными посетительницами единственного кафе городка. Несмотря на ранний час Рарити уже была одета в темно-фиолетовое платье, пошитое из перекрывающихся слоев дорогой ткани, а на голове у нее была небольшая, но тщательно подобранная шляпка с перьями. Рядом со столиком был аккуратно поставлен багаж.

— Участвовать — слишком сильно сказано, — ответила она. — Я «пятая» в команде. Если верить Фэнси Пэнтсу — единственной моей задачей будет перебегать с борта на борт, когда попросят, чтобы судно кренилось в нужную сторону и быстрее проходило маркерные буи. Многие суда принадлежат крупным компаниям, поэтому их главы обычно и являются пятыми членами экипажа. А поскольку Фэнси сам командует яхтой, то он пригласил на роль пятого меня.

— Это будет захватывающе, — с энтузиазмом сказала Твайлайт. — Я знаю, ты отлично справишься со своими задачами, в чем бы они ни заключались.

— Есть только одна проблема, — призналась единорожка, уперевшись головой в передние копыта.

— Ты имеешь в виду сегодняшний ужин, — понимающе ответила ее собеседница.

— Да! — со вздохом воскликнула модница. — Мне придется провести несколько часов в одном помещении с ним. Традиция гласит, что все участники регаты — и капитаны, и команда — должны присутствовать на банкете перед гонкой, поэтому избежать его я не смогу.

— А может тебе и не придется общаться с Блубладом. В конце концов, это же он принимает гостей? Может, он будет слишком занят, чтобы обратить на тебя внимание, — предположила волшебница.

— Технически, да. Поскольку Блублад является спонсором Королевского яхт-клуба, который является официальным принимающим клубом регаты, он же и устраивает сегодняшний ужин. Однако это не то же самое, как если бы банкет проводили ты, я или Пинки. У него будет персонал, который готовит еду и все координирует, — объяснила Рарити.

— Хм, — задумалась Твайлайт. — Если ты действительно хочешь, чтобы он держался от тебя подальше, то я могла бы наложить заклинание Отвращения, которое…

— Все в порядке, — перебила белая единорожка. — Я уже взрослая кобыла. И справлюсь я с этим, как взрослая.

— На самом деле, — со вздохом продолжила она. — Все равно это моя вина. Если бы я просто держалась подальше от Блублада, когда повстречала его в последний раз, то сейчас это не было бы проблемой.

— Возможно, не мне такое говорить, — начала Твайлайт, — Но, наверное, некоторые вещи просто так не случаются. Это как когда мы впятером увидели Звуковую Радугу Рейнбоу Дэш, после которой получили свои метки, или вроде невероятных предчувствий Пинки Пай. Даже я могу признать, что иногда мир устроен загадочно и непостижимо для меня. Если бы ты не набросилась на принца Блублада два месяца назад, то, вероятно, сегодня не участвовала бы в Кубке Аликорна. И кто знает, какие еще удивительные возможности ты вынесешь из участия в регате?

Рарити посмотрела на подругу и благодарно коснулась ее копытом.

— Ты действительно лучшая подруга, о которой может мечтать кобыла, Твайлайт. Ты всегда знаешь, что сказать.

— Спасибо, — с застенчивой улыбкой ответила она. — А теперь тебе пора. Иначе не успеешь на утренний поезд до Кантерлота.

— Верно! — после неторопливого завтрака у Рарити остались считанные минуты, чтобы успеть на поезд. Она допила кофе, вышла из-за стола и магией подняла багаж. Помахав Твайлайт на прощание, единорожка побежала к станции.

— Удачи! — крикнула вслед Твайлайт. — Мы все будем ждать тебя завтра!

У Рарити было мало времени, и она перешла на легкий галоп. Слова Твайлайт успокаивали, но она не могла избавиться от легкого трепета, сопровождавшего любые мысли о гонке или сегодняшнем банкете. Она смирилась с фактом, что у нее есть нерешенные проблемы с принцем Блубладом. Которые, скорее всего, никогда не будут решены. Она ненавидела его, но заставила себя его поцеловать. Он богат и красив, но в Эквестрии все же немало красивых и богатых жеребцов.

Возможно, это извращенное увлечение как-то связано с ее особым талантом, который она обнаружила, получив свою метку. Ее величайшая способность заключалась в том, чтобы находить прекрасное в обыденном. Она знала, какие, казалось бы, обычные валуны скрывают внутри прекрасные драгоценные камни, и как превратить тусклые ткани в красивую одежду. Но кого она обманывает? Блублад не скрывал за неинтересным обликом ничего прекрасного. Он был пуст от кончиков шерстинок до самых внутренностей. Все, что ей нужно — пережить этот вечер и эту гонку, и больше его ей видеть не придется.

— Эй, модница! — раздался сверху знакомый голос. Рейнбоу Дэш слегка снизилась до уровня Рарити и сравняла скорости. — Раз уж ты собираешься участвовать в гонках и раз уж это моя стихия, я подумала, что могу дать несколько советов перед тем, как ты уедешь.

— Спасибо, но на самом деле я буду там просто стоять и стараться не выглядеть глупо, — ответила единорожка летающей подруге.

— Совет номер один: следи за своим дыханием. На больших высотах воздух разрежен, так что будь осторожна, иначе будет у тебя гипервентиляция.

— Спасибо, но я не собираюсь слишком напрягаться.

— Совет номер два: не складывай крылья на малых скоростях, иначе упадешь.

— Это гонка воздушных кораблей, — возразила Рарити. — У них крыльев нет.

— Совет номер три: не отрывай глаз от цели.

— Не уверена, что ты ясно понимаешь мои обязанности в гонке, — закатила глаза Рарити. — Но я постараюсь запомнить.

— И еще одно, — произнесла Рейнбоу, неловко отведя взгляд. — Если повстречаешь мою кузину — не верь ничему, что она обо мне скажет.

С этими словами пегаска взмыла ввысь и исчезла. Прежде, чем Рарити успела понять совет пегаски, она уже была на станции. И едва успела свериться с расписанием, как поезд до Кантерлота уже с пыхтением остановился у перрона.

Рарити поспешила купить билет и удивилась, когда кассир сказал ей, что мест почти нет. Она поняла, что в столицу съезжается множество пони, чтобы посмотреть начало и завершение регаты. Единорожка передала свой багаж носильщику и села в поезд, как только объявили посадку. Она оплатила купе в вагоне первого класса — хотя это означало дополнительные траты. Во время поездки ей хотелось побыть наедине со своими мыслями. Пока поезд отходил от станции, единорожка смотрела в окно, но потом задернула занавеску и прилегла на плюшевый диванчик.

С момента «дебюта» в высшем обществе пара месяцев прошла без происшествий. В конце концов ее игра была раскрыта, и Фэнси Пэнтс сотоварищи узнали, что она была простой швеей из Понивилля. Однако, вопреки ожиданиям, Рарити не была исключена из их рядов. Более того, у Фэнси и его круга она пользовалась некоторым признанием. Белая кобыла по-прежнему поддерживала дружескую переписку с несколькими пони, которых повстречала тогда, и позволяла себе думать, что положила начало настоящей дружбе с магнатом. Но, в целом, она не считала, что важные пони столицы на самом деле вспоминают о ней, провинциалке. И приглашения на регату, о которой к тому моменту говорили уже все пони Эквестрии, стали совершенной неожиданностью.

Первым приглашение прислал Блублад. Он предложил ей место в ложе, чтобы «увидеть, как я посрамляю вас, Фэнси Пэнтса и всех прочих, кто осмеливается не уважать мою королевскую родословную, победой в Кубке Аликорна за рекордно короткое время». Несмотря на то, что Рарити устно пообещала присутствовать на регате, она решила не ехать, чтобы не встречаться с принцем очередной раз. А когда она собиралась передать свое письмо почтальону, пришло приглашение от Фэнси. Жеребец красноречиво описал, каким «несказанным счастьем» было бы «удостоиться» общества единорожки, и утверждал, что «никто более не подойдет» на роль «уважаемого гостя и почетного пятого пони его экипажа».

От второго приглашения отказаться было невозможно. Помимо возможности больше времени проводить с Фэнси, она станет частью величайшего события страны этого года. Это больше, чем просто шанс влиться в высший свет Кантерлота — регата привлечет самых роскошных представителей народов всех концов мира. Ведь там будут и пони, и зебры, и грифоны, и Селестия знает, кто еще! Все они будут очень важными, и Рарити, как она всегда мечтала, станет одной из них.

Воображая себя благородным делегатом Селестии, одетой в лучшие и редчайшие ткани и драгоценные камни Эквестрии и путешествующей по городам пони и иностранным дворам на жизненно важном служении дипломатии и хорошему вкусу, Рарити в конце концов заснула. Она спала, пока свисток локомотива не возвестил, что они подъезжают к центральному вокзалу Кантерлота. Быстро проснувшись, единорожка магией достала из сумки пудреницу и быстро изучила себя. Из прически не выбилось ни волоска, а ложилась она достаточно аккуратно, чтобы не помять платье. Ни одно перо ее богато украшенной шляпки не согнулось и не сломалось. Ее макияж был идеальным. Она была готова к столице.

Рарити встала в очередь пассажиров, выходящих из вагона, и легко шагнула на широкую платформу. Носильщики уже выгружали чемоданы и сумки на тележки, и она смогла легко найти и собрать свой багаж. Она посмотрела вверх, чтобы уточнить время. Над величественным железнодорожным вокзалом возвышалась стройная башня с часами, построенная из белого мрамора и золота, как это было заведено для важных зданий столицы.

На башне по вертикали размещались три огромных циферблата. На центральном отображалось время в часах, минутах и секундах. Самые верхние часы показывали месяц, день и текущую фазу луны. Наконец, самые нижние были подключены к множеству метеорологических приборов и имели одну длинную стрелку, которая указывала на изображения ожидаемой погоды. Рарити не знала, да и особо не интересовалась, как они работают. В данный момент значение имело лишь то, что они точно показывали время. Она с облегчением поняла, что поезд прибыл вовремя.

Рарити шла в потоке пони, покидающих платформу, удерживая магией багаж. На вокзале было много единорогов, поэтому воздух был полон сумок, чемоданов и саквояжей, и модельерше проходилось быть осторожной, чтобы ее вещи ни с чьими больше не столкнулись. Внутри вокзала пони выстраивались в длинные очереди, чтобы купить билеты, и сотни других шли пешком, рысью или галопом в разные стороны, в зависимости о того, насколько срочно им нужно было попасть на поезд. Рарити никогда не видела, чтобы вокзал был настолько загруженным, и она знала, что это должно быть связано с приближением Кубка Аликорна.

— Как я вообще смогу найти Фэнси Пэнтса в этой толпе? — вслух подумала она.

— Может быть, вместо этого я мог бы найти вас?

Рарити повернулась на звук знакомого голоса и увидела Фэнси и его водителя, сидящих на скамейке у стены станции. Магнат отложил газету, которую читал, и встал.

— Фэнси! — радостно воскликнула она, а потом добавила уже спокойнее. — Рада вас видеть.

— Я тоже рад снова видеть вас, мисс Рарити. Мне показалось, прошло довольно много времени с тех пор, как я в последний раз имел удовольствие быть в вашей компании.

— Радоваться стоит мне. Представить не могу, как отблагодарить вас за возможность присоединиться к регате.

— Я бы не принял никого иного, — ответил синегривый единорог. — Вы особенная кобыла, мисс Рарити, и не только благодаря острому уму и безупречному вкусу. Я хочу, чтобы вы знали — после вашего отъезда из Кантерлота я выяснил, что вы одна из тех пони, которые спасли нас всех от Найтмер Мун и ужасного Дискорда. Героиня Эквестрии, сопровождающая меня на регате — большая честь.

В ответ Рарити лишь густо покраснела. В конце концов, вся эта сложная история со «спасениями Эквестрии» была заслугой Твайлайт Спаркл. Она же была просто одной из подруг единорожки, и по какой-то причине судьба выбрала ее нести один из Элементов Гармонии.

Наверное, почувствовав ее смущение, Фэнси снова заговорил.

— Ну что ж, давайте выдвигаться. У меня есть несколько друзей, которых я очень бы хотел представить вам.

Рарити последовала за ним и его водителем сквозь толпу к противоположной стороне вокзала. Там они оказались на широкой улице, ведущей в центр Кантерлота, на обочине которой ждала паровая повозка Фэнси. Рарити и магнат забрались в пассажирский салон, а водитель погрузил багаж единорожки и занял свое место впереди.

— На объект, Кольтсворт! — крикнул единорог водителю, работающему над запуском шумного парового двигателя. — Вперед!

— Объект? — спросила Рарити, как только они двинулись. — Звучит совершенно загадочно. Вы собираетесь отвезти меня на одну из своих фабрик?

— В некотором роде да, — ответил Фэнси. — Объект — это бывший склад, где моя команда готовится к гонке. Его невозможно назвать красивым ни при каких обстоятельствах, и в обычных условиях я бы никогда не пригласил вас в столь эстетически сомнительное место, но я бы хотел, чтобы вы встретились с ними сегодня перед банкетом, — жеребец чуть замолчал. — И, честно говоря, нам предстоит еще немало работы, прежде чем дирижабль будет готов.

— Но я думала, вы участвуете в регате на Вольной Душе, — заметила кобыла. — Когда мы летали над горами, она показалась мне идеальной.

— Совершенно верно, моя дорогая. Совершенно верно. Я действительно участвую в гонках на Вольной Душе, но для того, чтобы она была конкурентоспособной в этой гонке, мы вносим модификации. Все, предназначенное исключительно для комфорта, было снято, чтобы выгадать вес. Мы заменили стабилизаторы на гребные винты, и моя команда делает все возможное, чтобы увеличить мощность паровой машины. Как вы понимаете, я нахожусь в неудобном положении, участвуя в гонках на прогулочной яхте, спроектированной и построенной конкурирующей компанией, поэтому, чтобы иметь шансы, мы должны улучшить ее насколько это возможно.

Рарити наблюдала через окно машины, как блестящий центр Кантерлота уступил место более простым зданиям и домам и, наконец, закопченным фабрикам и складам промышленного района. Карета остановилась перед одним особенно большим, квадратным и ветхим зданием.

— Это он? — с сомнением спросила Рарити. Она с трудом могла поверить, что Фэнси вообще способен войти в чего-то столь неприглядное. Здание выглядело так, словно его должны были снести много лет назад.

— Прошу прощения за то, что отвез вас в столь ​​убогую часть Кантерлота, мисс Рарити. Признаю — здание не очень приятно снаружи, но мы немного постарались улучшить интерьер, — пояснил Фэнси. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Он вышел из кареты и помог Рарити спуститься, прежде чем быстрым шагом направиться к складу. По преграждающей им путь железной двери делец выбил сложный ритм. Белая кобыла поняла, что это вариант «пароля», чтобы получить доступ в здание. Через мгновение с ужасным скрежетом ржавого металла дверь медленно открылась.

Чувствуя себя совершенно не в своей тарелке и не зная, что ожидать, Рарити последовала за хозяином внутрь. От открывшегося ей вида едва не перехватило дыхание. Несмотря на обветшалый фасад, внутри все оказалось чисто и современно. Стены были выкрашены в белый, а благодаря газовым лампам помещение ярко освещалось. Все наполнял гул машин — шумели инструменты, постукивали шестерни, пузырились баки с прозрачной жидкостью. Посередине склада на деревянных опорах, похожих на гигантские козлы, стоял корпус яхты. Дирижабль был перекрашен в чистый белый цвет с красными гоночными полосами, и Рарити могла легко заметить многочисленные изменения в его форме и конструкции. Земной пони в маске для защиты глаз, похоже использовал какую-то горелку, чтобы приварить угловатый кусок металла к борту.

— Как я уже сказал, мы кое-что улучшили в интерьере, — сказал Фэнси. — Это здание является секретным центром исследований и разработок компании, которая спонсирует наш корабль в гонке. И, конечно же, поскольку компания принадлежит мне, мы можем использовать его для подготовки.

— С возвращением, сэр, — раздался женский голос из-за спины Рарити, едва не подпрыгнувшей от неожиданности. Она повернулась к говорящей и увидела светло-розовую кобылу-единорога в мятом зеленом комбинезоне и толстых защитных ботинках. Несмотря на рабочий костюм, было ясно, что она молода и очень привлекательна. Рарити поняла, что именно она открыла им дверь. — Сейчас привариваются последние маневровые стабилизаторы, так что мы фактически опережаем график.

— Это замечательные новости, — ответил Фэнси. — Виндласс, это моя дорогая подруга Рарити, восходящая звезда Эквестрии в сфере моды. Как вы знаете, она будет нашим пятым участником регаты, — пояснил он, знакомя ее. — Рарити, Виндласс — самый многообещающий молодой инженер, каких я когда-либо встречал. Она разработала большинство модификаций, которые мы внедряем в Вольную Душу, и она будет частью моей команды в регате.

— Приятно познакомиться, — сказала Рарити, уважительно склонив голову на кантерлотский манер. — Как вижу, вы уже проделали над дирижаблем немалую работу.

— Спасибо, для меня большая честь познакомиться с вами, мисс Рарити. Я много слышала о вас от босса, — ответила Виндласс. — На самом деле большая часть изменений внутри. Нам нужно было превратить тяжелую прогулочную яхту в гоночную, поэтому пришлось демонтировать множество оригинальных переборок и опор, сохранив при этом прочность конструкции. Это был настоящий вызов!

— Действительно, — согласился жеребец. — А теперь, раз уж мы опережаем график, Виндласс, почему бы тебе не собрать остальную команду, чтобы мы могли пообедать. Я, например, голоден.

— Так точно, — с улыбкой ответила Виндласс и убежала в огромную рабочую зону бывшего склада.

Рарити была очень голодна, о чем Фэнси мог догадаться, слыша урчание ее живота. Она удивилась тому, что даже сейчас, когда нужно было сосредоточиться на подготовке к Кубку Аликорна, он не забывал о гостеприимстве.

— Виндласс — блестящий инженер с удивительным даром разбираться в машинах, но она не воздушный моряк, — признался единорог после того, как кобыла ушла. — Другие, однако, в этом деле опытны. На самом деле мой старпом летает практически с тех пор, как родился.

Последнее Фэнси произнес с легкой улыбкой.

— Значит, ваш старший помощник — пегас? — предположила модельерша.

— Вы, как всегда, проницательны, дорогая! — ответил жеребец. — Полковник Темпест недавно ушел в отставку со службы Ее Высочества и занял должность профессора в университете Клаудсдейла, преподавая навигацию. У нас он играет роль штурпони, отвечая за навигацию по небесным телам, а также изучает ветра и погоду, чтобы проложить наилучший курс.

— А другой, соответственно, тот земной пони с горелкой, — заключила Рарити.

— Верно. Элбоу Гриз знает паровые двигатели вдоль и поперек. Его работа заключается в том, чтобы выжимать из двигателя все возможные лошадиные силы. Эту работу я бы не доверил больше никому.

— Остаюсь только я, — нахмурилась Рарити. — Не приносящая вообще никакой пользы. Вы уверены, что вчетвером вам не будет лучше?

— Чепуха, — ответил магнат. — Пятый член экипажа, пожалуй, важнее всех прочих. Вы не только поможете нам переносить вес дирижабля при маневрировании, но и поддержите традицию Кубка Аликорна летать впятером. Пятый член экипажа также известен как талисман на удачу — говорят, правильный выбор может принести попутный ветер и ясную погоду. И самое главное, если рядом не будет приятного собеседника, я, наверное, сойду с ума. Как оказалось, у меня очень мало точек соприкосновения с нашими воякой, младшим инженером и механиком. Вы совсем не балласт, мисс Рарити.

— Спасибо, — смягчилась белая кобыла. — Обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы помочь нам выиграть.

Приятный, хотя и простой обед был подан Кольтсвортом, который явно был больше, чем просто водителем. Как и обещалось, Рарити познакомилась с будущими товарищами по команде. Безграничный энтузиазм Виндласс напомнил ей Твайлайт, если бы та была одержима изучением аэродинамики, а не магии. Темпест держал себя с мрачным спокойствием, которое полностью противоречило его имени, но соответствовало долгой карьере в Гвардии. Наконец Элбоу Гриз был дружелюбным, хотя и несколько грубовато прямолинейным филлидельфийцем. Обед он имел свой, и Рарити быстро научилась не стоять между ним и «субмариной», которая была каким-то видом сэндвича.

После обеда Фэнси предложил ей экскурсию по объекту. Он был полон образцов новых технологий, еще находящихся в разработке — вроде улучшенного генератора, предназначенного для установки на плотине Селестии недалеко от Понивилля, или более обтекаемой версии паровой кареты без пассажирского салона. Они осматривались и Рарити выслушивала цветистые оды своего спутника достоинствам грядущей технологической революции в Эквестрии. Прежде чем она это осознала, прошли часы.

— Скоро нам нужно будет отправляться на прием, — заметил Фэнси. — Как вы знаете, его устраивают герцог Кантерлотский и его семья. Я хотел бы уточнить, не будет ли это для вас проблемой. Если желаете, я могу рассадить нашу команду как можно дальше от начала стола.

— Спасибо, но это не проблема, — ответила модельерша. — Я могу с этим справиться.

— Конечно. Я бы никогда намеренно иного не предположил. У вас есть вопросы о банкете, на которые я могу ответить?

— Хм, — задумалась единорожка. — Что вы можете сказать о других командах? Я знаю, что будут официальные представления, но все же хотела бы знать что-нибудь заранее. Все они, как и наша, спонсируются какими-то корпорациями?

— Очень хороший вопрос! Для участия в соревнованиях комитетом, ответственным за копытоводство регатой, было квалифицировано восемь команд. Из них четыре полностью спонсируются корпорациями. Моя, или я бы сказал, наша — одна из них. Остальные — команда герцога, команда пегасов, спонсируемая Небесными Строительными Технологиями Клаудсдейла, и команда, выставленная кем-то под названием Независимые Поставщики. О последних я ничего не слышал, но в финансировании у них недостатка нет. Мне не хочется выдвигать необоснованные обвинения, но, если бы пришлось, я бы сказал, что они кажутся крупными контрабандистами или даже наемниками. Их капитан — существо под названием «верблюд», которое, как мне сказали, родом из далеких пустынь.

— Боже, какая экзотика! — воскликнула Рарити. — Но тогда кто спонсирует другие команды? Богатые любители гонок?

— Одна команда спонсируется консорциумом, представьте себе, фермеров-земнопони. Думаю, эквестрийский комитет по производству цитрусовых ищет известности, продвигая идею того, что земные пони могут не хуже делать все то же, что и остальные. Конечно, они правы — если в их команде найдется кто-нибудь, умеющий управлять дирижаблем. Мои источники говорят, что таких нет. Остальные три дирижабля — это общественные проекты, спонсируемые государством. Один от Филлидельфии, а два других — от грифонов.

— О, так в гонке участвуют грифоны? Единственный грифон, которую я как-то повстречала, была очень неприятной.

— Боюсь, некоторую неприветливость можно считать характерной чертой вида. На самом деле в настоящее время с кланами грифонов идет небольшой пограничный спор относительно прав на единственный перевал через Снежногривые горы. Я могу лишь надеяться, что совместная работа в интересах мирного спорта поможет разрешить эту неразбериху до того, как обе стороны допустят эскалацию.

— Конечно, принцессы сумеют смягчить разногласия, — уверенно произнесла Рарити.

— Конечно, — ровно и без энтузиазма ответил единорог. По тону голоса Рарити показалось, что ему неинтересно дальнейшее обсуждение этой темы.

Пришло время уходить, и пони покинули комплекс, чтобы отправиться в поместье Блублада. У команды была своя карета, так что Рарити снова оказалась в компании Фэнси. Если она хочет узнать больше о псевдопринце, то это ее последняя и лучшая возможность расспросить магната наедине.

— Мне неудобно об этом спрашивать, — начала модельерша. — Но я хотела бы еще кое-что узнать о герцоге Кантерлотском.

— Почему бы и нет. Однако уверяю вас, этот жеребец действительно настолько пуст, как кажется.

— Мне просто интересно, почему все называют его принцем Блубладом, если он на самом деле не принц?

— Ответ на этот вопрос старше самой Эквестрии, — произнес Фэнси. — Поскольку в этом году вам выпала честь выступать на праздничном представлении в Кантерлоте, вы должны быть хорошо знакомы с историей Дня Согревающего Очага.

— Да, было довольно неожиданно получить от принцессы Селестии приглашение выступить, — с несколько излишней гордостью ответила Рарити. — Я играла единорожку-основателя, принцессу Платину.

— Совершенно верно. И могу сказать, рецензия в Кантерлот Таймс была вполне лестной. Кажется, там говорилось «восхитительно ужасна». Это отличное описание любой пони, играющей принцессу Платину! — усмехнулся Фэнси. — Кхм, как я уже говорил, с годами эта история стала несколько аллегоричной, но в ней сохранились зерна правды. До Эквестрии существовало королевство единорогов и настоящая принцесса Платина. Ее отца, короля единорогов, звали Блублад.

— Вы хотите сказать, что Блублад ведет свою родословную от высшей аристократии древнего королевства? — широко раскрыла глаза изумленная Рарити.

— О да, — ответил Фэнси. — Все урожденные аристократы Кантерлота претендуют на подобную древность рода. Некоторые заявления более необоснованны, чем другие, как всегда бывает в таких делах, но родословная Блублада не вызывает сомнений. Герцог, по сути, является истинным наследником Королевства Единорогов и прямым потомком короля Блублада, принцессы Платины и так далее.

— Что с ними случилось? — заинтересовалась единорожка.

— Даже мне не совсем известно, как и когда принцесса Селестия и принцесса Луна стали править Эквестрией, но знаю, что когда они пришли к власти, то старая королевская семья стала не более, чем туристической достопримечательностью. Принцесса Селестия пожаловала им наследственный титул герцогов Кантерлотских, чтобы, наверное, сгладить ситуацию, но с тех пор они пришли в упадок. Следующего поколения их род может и не пережить, если не найдется наследника лучше этого повесы — герцога Полариса Кантерлотского, самозваного принца Блублада XXIV и наследника Магического Престола Единорогии.

— Вот это история. Просто не могу поверить, что играла роль его многократной прабабушки в представлении на День Согревающего Очага, — ответила Рарити, чувствуя легкую тошноту от этой мысли. — Хотя и понимаю, как он может быть связан с принцессой Платиной.

— Совершенно верно. Но я все же должен сказать о герцоге следующее — он опытный летчик и воздушный моряк, а его проектировщики дирижаблей не имеют себе равных. Он хочет выиграть гонку.

— У него нет шансов против такой команды, как наша, не так ли?

— Конечно, нет, — весело ответил Фэнси. — Но не только потому, что мы лучшие. Герцог участвует один, без команды. Он говорит, что это достойный способ участвовать в регате, но лично я считаю, что на самом деле его никто не может переносить его подолгу или терпеть его командование. А в одиночку будет невозможно даже управлять судном на гоночных скоростях, не говоря уже о победе.

— Даже немного печально, — произнесла Рарити, но ответа не получила.

Некоторое время они ехали молча. В конце концов экипаж покинул границы Кантерлота и оказался в окружении высоких елей и небольших сверкающих альпийских озер, скрывающихся среди скал. Неожиданно паромобиль сделал крутой поворот и резко остановился. Рарити выглянула в окно и увидела то, что выглядело как древний каменный замок, словно явившийся из сказки, со рвом, подъемным мостом, решеткой и зубцами на стенах, одиноко стоящий в лесу.

— Он живет здесь? — недоверчиво спросила она.

— О да, — ответил Фэнси. — С тех пор, как был основан Кантерлот, известный нам сегодня, старая королевская семья жила в этом замке, наблюдая, как он рушится вокруг них.

Рарити и Фэнси Пэнтс вышли из кареты, и кобыла внимательно изучила замок, ожидая прибытия остальных членов экипажа. Флаг Эквестрии реял на самом высоком бастионе, но рядом с ним и лишь чуть ниже развевался стяг с головой единорога на поле пурпурных ромбов, символизирующий древнее королевство. Прошлое ушло, но этой семьей забыто не было.

В следующее мгновение Рарити инстинктивно пригнулась, когда над ними пронеслось множество ширококрылых теней, словно принадлежащих огромным хищным птицам. Не птицам, поняла она, взглянув в небо. Грифонам. Десять химерических существ неслись по небу клином, одетые в блестящие кольчуги и парадные военные регалии. Вождь издал пронзительный клич своим орлиным клювом, и грифоны как один направились к земле. Они приземлились рядом с Рарити и Фэнси, и, с военной четкостью, повернулись к ним лицом.

Главный грифон был крепким самцом в бронзовом шлеме с гребнем из кроваво-красных перьев. Верхняя и нижняя части его клюва были несколько смещены относительно друг друга, как будто он получил серьезную травму, и Рарити заметила, что одного когтя на одной из его передних лап не было. Этот грифон был старым воином. Остальные самцы и самки стояли прямо и ровно, как солдаты, которыми они, очевидно, и были. Один из грифонов, стоящий сразу за лидером, жилистый, седой ветеран в вороненой кольчуге, изучал Рарити, казалось, словно бы голодным, хищным взглядом. Единорожка невольно вздрогнула.

— Уважаемый Фэнси Пэнтс, — прохрипел главный грифон. Его голос вызвал в сознании Рарити образ умирающей вороны.

— Канцлер Найнтэлонс, — ответил жеребец, уважительно поклонившись.

— Мы с нетерпением ждем скорой победы над пони, — тихо добавил грифон.

— В гонке, вы имеете в виду, — ответил магнат. Рарити заметила, что друг на друга они смотрят с опаской.

— Конечно! — воскликнул вождь, подкрепляя заявление прерывистым кашлем и неестественным движением искривленного клюва. Рарити поняла, что покрытый шрамами старый грифон только что рассмеялся и улыбнулся. Но тут же она вспомнила, что Фэнси поведал ей о территориальных спорах с кланами грифонов, и была не совсем уверена, что Найнтэлонс имел в виду гонку.

Тут подъехала вторая карета с остальной командой Фэнси, и появились Темпест, Виндласс и Элбоу Гриз, одетые в парадные костюмы. Темпест тут же начал сердито смотреть на эскадрилью грифонов, а двое других чувствовали себя заметно неловко, находясь перед явно хищными существами. Рарити задалась вопросом, встречали ли они когда-нибудь грифонов раньше.

Эта игра в гляделки была прервана появлением во дворе других карет, запряженных земными пони. Первая яркая карета была круглой и ярко-оранжевой, и из нее вышли пять красивых кобыл, каждая из которых была одета в богато украшенное платье пастельно-цитрусовых цветов. Это должна быть команда эквестрийского комитета по производству цитрусовых, поняла Рарити. В следующей карете тоже находились земные пони, но на этот раз прибыли пять крепких молодых жеребцов, одетых в щегольские синие смокинги с золотой отделкой. Рарити узнала цвета Филлидельфии и поняла, что это спонсируемая городом команда.

Третья карета был выкрашена в черный цвет, и, к удивлению Рарити, ее тянули зебры. А покинувшие ее существа выглядели не менее необычно. Сначала появился зебра-жеребец, а за ним последовал мускулистый жеребец-земнопони с темно-гнедой шерстью. Следующей вышла зебра-кобыла, за которой следовал зебра поменьше. Он был полосатым, как зебра, спереди, но от груди до задних ног — однотонным, как пони. Наконец появилось существо, непохожее ни на что, виденное Рарити раньше. Оно было высоким и долговязым, с обвисшим овечьим лицом и большим горбом на покрытой длинной золотистой шерстью спине. Странное существо носило повязку на одном глазу и длинный шарф кремового цвета на шее. Это были контрабандисты, о которых упомянул Фэнси? Как он назвал их капитана? Верблюд. Этим странным существом был верблюд. Рарити представить не могла, что и как нужно пошить, чтобы существо с такой нескладной фигурой выглядело модным.

Наконец, из облаков появились пять пегасов и один раз облетели двор по кругу, прежде чем грациозно приземлиться. Подобно Темпесту, они с беспокойством смотрели на грифонов с их острыми когтями и одетых в сверкающие шлемы и кольчуги. Рарити с удивлением обратила внимание, что у одной из них, белой кобылы примерно ее возраста, были разноцветные грива и хвост, как у Рейнбоу Дэш. Она вспомнила, что сказала ей подруга еще в Понивилле и поняла, что это должна быть ее двоюродная сестра.

Ни пони, ни другие существа, если уж на то пошло, казалось, не хотели первыми идти к замку и ожидающему их там банкету. Вместо этого они неуверенно слонялись по двору, перешептываясь между собой. Рарити задумалась, почему Блублад не вышел, чтобы поприветствовать их и пригласить внутрь.

Обстановка из неловкой постепенно становилась неудобной, но тут во двор влетел изящный фаэтон с открытым верхом. Жеребцы, тянущие его, какое-то время явно мчались на максимальной скорости и поэтому распрягшись, тут же рухнули на землю, чтобы отдышаться. Единственный пассажир фаэтона в жилете, галстуке-бабочке и с красной розой, приколотой к лацкану, легко спрыгнул на землю. Его глаза были налиты кровью, а грива слегка взлохмачена, словно давно не спал, но в остальном он был все тем же.

— Приветствую всех существ в моей королевской обители, — провозгласил Блублад усталым, как показалось Рарити, голосом. — Полагаю, ужин подается в восточном крыле. Пожалуйста, следуйте за мной.

Он прошел мимо толпы и через тяжелую деревянную парадную дверь замка, как будто опоздание хозяина на его собственный важный банкет было совершенно естественным.

Толпа на мгновение замерла, осознавая неожиданное появление Блублада, а потом устремилась внутрь. Рарити и Фэнси Пэнтс были ко входу ближе всего и быстро вошли, чтобы избежать давки.

— Этот банкет обещает быть интересным, — сказал Фэнси Рарити, когда они вошли. — Действительно интересным.

04. Калейдоскоп

— Сюда, пожалуйста, — позвал Блублад. Рарити, Фэнси Пэнтс и остальные тридцать три гостя следовали за ним по узкому, освещенному лампами коридору. Пока все спешили, модельерша пыталась украдкой осмотреться, при этом стараясь, чтобы ее не затоптали.

Вдоль коридора на равных промежутках висели выцветшие, потертые гобелены. Несколько раз Рарити проходила мимо ниш в стенах, где стояли скульптуры или старинные доспехи. Все тут казалось откровенно средневековым, а воздух был застоявшимся и затхлым. Настоящий старинный замок — каким он должен был бы выглядеть в глазах тех, кто знаком с ними лишь по старым историям и детским сказкам. Однако эта крепость не была сказкой. И в этой карикатуре на замок жил современный и утонченный Блублад.

Рарити продолжала следовать за ним, пока принц не привел их в просторный обеденный зал, что немного облегчило ее развивающуюся клаустрофобию. В нем властвовал длинный узкий стол, пока еще пустой, за исключением одиноких канделябров тут и там, а по бокам от него стояли стулья с высокими спинками. Дюжина подсвечников с зажженными свечами, каждый больше взрослого жеребца, освещали холодный камень и придавали залу столько тепла и жизни, сколько могли. Камина не было, но казалось, откуда-то сочится тепло — иначе, как была уверена единорожка, в зале было бы непереносимо холодно.

За длинным столом уже сидели четыре единорога с белой шерсткой. Две хихикающие кобылки немногим старше младшей сестры Рарити, одетые в платья цвета морской волны под цвет глаз. Жеребец постарше, примерно того же возраста, что и Блублад, внешне был похож на принца, но его тощая, практически изможденная фигура резко контрастировала с крепким телосложением герцога. Наконец, во главе стола ссутулилась старая кобыла, одетая в роскошное, но слишком просторное для нее темно-пурпурное платье, обильно украшенное бриллиантами и рубинами. Высокий жесткий воротник, инкрустированный драгоценными камнями, возвышался позади головы кобылы, словно хвост павлина, а ее белоснежная грива лежала спутанной копной. Это платье, как заметила Рарити, было бы писком моды сто лет назад, но не при жизни присутствующих. Все три единорожки — кобыла и кобылки — носили простые короны из серебристого металла. Модельерша сразу поняла, что это ранее не упоминавшаяся семья Блублада.

— Опоздал. Ты опоздал, — ледяным тоном заявила старшая кобыла со своего места в другом конце обеденного зала, и ее голос эхом отозвался в каменном зале. Блублад проигнорировал ее и ничего не сказал, подождав, пока не зайдут остальные гости.

— Добро пожаловать, — наконец сказал он собравшимся, выдавив сердечную улыбку. — Кобыледи и джентльпони, грифоны и все остальные. Для тех из вас, с кем я еще не знаком, я Поларис, герцог Кантерлотский, принц Блублад XXIV, носитель титула Принца Единорогов и так далее, и тому подобное. Я также лучший авиагонщик в мире, но вы узнаете все об этом лишь завтра, — Блублад замолчал, словно ожидая реакции. Когда ее не последовало, он продолжил. — В этом году Кубок Аликорна, спустя двадцать девять лет, проводится вновь. Я был жеребенком, когда воздушные корабли поднимались в небо в последний раз.

Он окинул взглядом группу, собравшуюся в обеденном зале.

— Некоторые из вас были достаточно взрослыми, чтобы участвовать в гонках. Некоторые из вас еще не родились.

Он замолчал, когда встретился взглядом с модельершей, и два раза быстро моргнул. Она поняла, что он не знал об ее присутствии. Блублад слегка встряхнул головой, словно пытаясь прояснить мысли, прежде чем продолжить.

— Эта гонка знаменует собой важные вехи в истории. Последний раз, когда она проводилась, чествовались новые, более тесные торговые отношения с народом грифонов. Самый первый Кубок Аликорна, в то время просто безымянная гонка, был проведен сто семь лет назад, чтобы отметить рассвет путешествий на воздушных кораблях. Мой прапрадед, двадцать первый принц Блублад, участвовал в той гонке на яхте собственной конструкции. Он назвал его Аликорн, в честь нашей вечной Селестии, и победил. Хоть все считали, что для пони без крыльев полет — самоубийство, он мчался через горы Эквестрии, над равнинами далекого запада, к самому берегу Бескрайнего моря и обратно. У него не было ничего похожего на паровые машины и гироскопы, которые мы знаем сегодня — только воздушный шар, паруса, разум и звезды, по которым он должен был ориентироваться. Гонку назвали в честь его дирижабля, и это и все будущие поколения запомнят ее как Кубок Аликорна. Завтра я полечу на новом Аликорне, чтобы почтить память моего предка.

Это заявление было вознаграждено быстро затихшими вежливыми аплодисментами нескольких гостей.

— В соответствии с великой традицией принимающий клуб чествует гонщиков накануне регаты. Я королевский покровитель и спонсор принимающего клуба, и вот мы здесь. Мой дом и моя еда — ваши на этот вечер. Я также хотел бы познакомить вас со своей семьей, хотя она должна остаться моей, — Блублад указал на стол позади себя. — Мои сестры, леди Рутения и леди Иридия.

Кобылки снова захихикали, когда их назвали по именам.

— Они предпочитают Рути и Ири. Мой брат, лорд Процион. Моя мать, принцесса Палладия, — Блублад устало повернулся к гостям, и, как показалось Рарити, в его голосе сквозило что-то похожее на смирение, несмотря на дерзкие слова. — Теперь ешьте, пейте и хвастайтесь. Я знаю, что я буду.

Блублад громко топнул передним копытом. Через несколько секунд в столовую через боковой вход вошла шеренга одетых в одинаковые костюмы единорогов, каждый из которых левитировал серебряный поднос с закусками. За ней последовала еще одна группа официантов, неся подносы с шампанским и коктейлями. Рарити чувствовала, как ткани и перья касаются ее, когда гости рассыпались в поисках еды и напитков. Затем один из грифонов громко заговорил.

— Где кухня? — крикнул он, перекрывая толпу. Рарити увидела, что это был один из старейших и уж точно самый толстый в их группе. — Я принес еду. У нас, грифонов, особая диета, знаете ли.

Он снял со спины большой комковатый мешок и поднял его когтем так, чтобы все видели. Рарити читала, чем питаются грифоны, и не смела представить, что может быть внутри. По крайней мере, слава Селестии, он не шевелился. Худощавый длиннолицый брат Блублада, Процион, встал из-за стола и безмолвно отвел грифона в сторону, наверное, чтобы помочь ему найти кухонный персонал и сгладить секундную заминку.

Оказавшись среди толпы Рарити несколько смешалась. Всю свою жизнь она готовилась к тому, чтобы стать идеалом кантерлотской пони ее грез. Теперь она была в Кантерлоте, но в ситуации, которую и представить себе не могла. Безусловно, некоторые из здешних пони были элитой, к которой она привыкла. Другие пони и другие существа — совсем иное дело. Это были гонщики, авантюристы, воины и таинственные незнакомцы. Она не читала в детстве книг о них, и не стремилась, повзрослев, стать одной из них. Что ей делать?

— Посмотрите, моя дорогая, — произнес Фэнси Пэнтс, выуживая Рарити из ее замешательства. — Такой калейдоскоп персонажей — великая редкость. У каждого здесь есть история, и каждый хочет обменять ее на вашу. Некоторым, вероятно, просто нужна внутренняя информация, чтобы суметь выиграть завтрашнюю гонку. Некоторые видят в этом возможность для бизнеса. Для других это время играть в политику. А у еще кого-то могут быть более темные тайны.

— И кто же вы? — шутливо спросила белая кобыла.

— Ха! Я всего понемногу, к моему большому огорчению. Хотел бы я, чтобы мир был проще, — ответил жеребец, подчеркнув заявление театральным вздохом. Затем он принял виноватый, извиняющийся вид. — На этой ноте я очень сожалею, но у меня здесь есть дела, которые требуют свободы, чтобы пообщаться тет-а-тет. Настоятельно рекомендую завести несколько знакомств самостоятельно. Уверен, вы услышите много увлекательных историй до того, как ночь закончится.

Прежде чем Рарити успела возразить, он уже отвернулся и начал пробираться сквозь толпу, оставив ее одну в море незнакомцев. Что теперь? Фэнси подталкивал ее общаться. Еще в Понивилле, а совсем недавно и на светских мероприятиях в Кантерлоте, она научилась становиться душой любой вечеринки. В общении она была великолепна. Да она была практически главной сплетницей Понивилля! И у нее, в конце концов, было несколько собственных историй. Кто из этих пони встречался с мантикорой и лягал ее в нос? А кому из них удавалось успокоить рассерженного морского змея?

— Ты сможешь, Рарити, — сказала она себе.

— Прошу прощения, мисс?

Рарити подпрыгнула и развернулась к говорящему. Пришло время вливаться.

— О, привет! Меня зовут Рарити. Я так рада… — она оказалась лицом к лицу с одним из официантов-единорогов, несущим поднос с бокалами шампанского. — О, верно. Спасибо.

Она подняла бокал с подноса. В конце концов, один он только поможет ей в общении. И она не собирается увлекаться, как в прошлый раз, когда была в столице.

Потягивая шипучую жидкость, она осматривала зал, ища подходящее место, чтобы влиться. Был Блублад, который оживленно обменивался пикировками со своей матерью, принцессой Палладией. Слева от нее несколько грифонов потягивали напитки и бурно жестикулировали когтями. Почему-то Рарити показалось, что это не самое подходящее место для начала. Она увидела механика Фэнси, Элбоу Гриза, сидящего за обеденным столом. Каким-то образом он добыл кружку эля и достал очередной свой странный длинный бутерброд, который начал пожирать. Похоже, ему не нужна была компания, кроме еды.

Ага! Рарити увидела группу красивых земных пони в платьях пастельных цветов, которые были командой цитрусовых фермеров. Они уже отражали первые подкаты филлидельфийских жеребцов. Это было тем, что она понимала, и компания, в которую могла влиться. Она легко прошла через зал и прямо к ним.

— Здравствуйте, — начала единорожка. — Я была неподалеку, когда заметила ваши чудесные платья, и я просто обязана узнать, где вы их приобрели. Я Рарити, модельер для разборчивых кобыл.

Пять земных пони освободили для нее место в своем табунке, прежде чем одна из них, со светло-желтой шерсткой и в пастельно-оранжевом платье, ответила.

— Мисс Рарити из бутика Карусель?

Пони узнала ее! Модельерша была в восторге. Только тогда она сообразила внимательнее рассмотреть платья, в которые были одеты кобылы. Она знала, что никогда раньше не делала ничего в этих цветах, но дизайн начинал казаться ужасно знакомым. Потом до нее дошло — это были ее платья. Это была ее первая массово продаваемая коллекция «Все Цвета Моды». Она создала оригиналы, а затем уполномочила Хойти Тойти найти производителя одежды, чтобы тот пошил больше платьев, нижних юбок, шляп и аксессуаров, чем могла она сама. Она даже продумала пастельные версии.

— О звезды, как неловко, — произнесла единорожка, зная, что краснеет. — Это моя марка, не так ли? Уверяю, я здесь не ради комплиментов — я только хотела сказать вам пятерым, что вы в них выглядите просто ошеломительно!

— Искренне благодарю за комплимент, — ответила пони в оранжевом. — И не стыдитесь упоминать о своей работе. Очень приятно познакомиться с одним из моих любимых дизайнеров. Меня зовут Клементина Оранж, я из старого доброго Мейнхеттена.

— А это мои подруги, — указала она на остальных кобыл. — Лемон Дроп, Руби Сквиз, Помело Панч и Ки Лайм Пай. Конечно, это очевидно, но мы из консорциума производителей цитрусовых.

— На самом деле мы не работаем на фермах, — пренебрежительно заметила Руби Сквиз, одетая в пастельно-красное. — Но наши семьи управляют компаниями, которым они принадлежат.

— Конечно, — с понимающей улыбкой ответила Рарити. Она и не знала, что некоторые фермы не принадлежат пони, которые на них работают. Интересно, как бы к этому отнеслась Эпплджек. — А что же заставило вас принять участие в гонках Кубка Аликорна?

Четыре кобылы повернулись и посмотрели на Клементину, которая, по-видимому, была их лидером.

— Ну… — начала цитрусовая пони. Затем она сделала паузу и посмотрела Рарити в глаза. — Буду с вами честна, так как очевидно, что вы — разумная и утонченная дама, а не одна из тех грубиянов и прохвостов, которые окружают нас в последнее время. Ответ прост — реклама. Видите ли, цитрусовый бизнес сильно пострадал в последнее время. В Мейнхеттене повальное увлечение морковью. Кантерлот сходит с ума по яблокам, яблокам, яблокам! В средствах массовой информации мы заявляли, что участвуем, чтобы показать, что земные пони могут делать все то же, что и остальные, ничуть не хуже — даже в воздухе. Но правда в том, что шансов на победу у нас нет.

— Действительно? — полюбопытствовала единорожка. Это совпадало с тем, что поведал ей Фэнси Пэнтс.

— Действительно, — подтвердила Клементина, покачав головой, и другие цитрусовые пони повторили за ней. — Мы выложили кругленькую сумму за наш дирижабль, но мы не воздушные моряки и не навигаторы. Мы пойдем по курсу, но со своей скоростью. Важно то, что каждый пони в Эквестрии будет следить за регатой и читать о пяти храбрых кобылах из цитрусовых компаний. Они увидят фотографии нашего дирижабля, который, конечно же, будет покрыт изображениями апельсинов, лимонов, грейпфрутов, кумкватов и тому подобного. Если повезет, это изменит нашу судьбу. Возможно, все лидеры потерпят неудачу, и мы добьемся большего, чем ожидали, но это прежде всего деловое предприятие.

— Что ж, желаю вам удачи, — ответила Рарити. — И позвольте сказать, что я люблю стакан свежевыжатого апельсинового сока по утрам.

— Спасибо, — со скромной улыбкой произнесла Клементина. — А теперь, может быть, в обмен вы поделитесь с нами советами о моде следующего сезона?

Рарити с радостью была готова поделиться своими прогнозами в данной сфере, когда почувствовала, как ее левого плеча легонько коснулись. Повернувшись, она обнаружила, что смотрит во внимательные глаза пегаски с радужной гривой, которую она видела ранее. Теперь, увидев лицо кобылы, Рарити убедилась, что это кузина Рейнбоу Дэш. Метка кобылы — яркая радуга, изогнувшаяся между двумя серыми дождевыми облаками — подкрепила ее вывод.

— Рарити, да? Мне очень нужно с вами поговорить. Это важно, — настойчиво произнесла кобыла.

— Извините, мисс, — ответила единорожка. — Я не против, чтобы вы присоединились к нам, но я как раз собиралась обменяться некоторыми ценными советами по моде с этими дамами в благодарность за то, что они поделились со мной их историей.

— О, идите с ней, — сказала Клементина, взмахнув копытом. — Кажется, вопрос важный. Мы наверстаем упущенное позже.

— Ну, если вы действительно не возражаете… — произнесла Рарити. Она помахала цитрусовым пони на прощание и отошла с позвавшей ее пегаской в тихий уголок обеденного зала. В данный момент она была больше заинтересована в этой пегаске и ее важном деле, чем в обсуждении огромных шляп, поэтому была благодарна Клементине. Единорожке стало интересно, что скажет пегаска, учитывая, что Рейнбоу просила ее не верить словам кузины.

— Рарити, меня зовут Хрома Призм, я из Клаудсдейла. Вы знакомы с моей…

— Кузиной, Рейнбоу Дэш, — закончила единорожка.

Хрома Призм слабо улыбнулась и провела копытом по пестрой гриве. Она была более длинной и тщательнее расчесанной, чем у Рейнбоу, но много пегасов с такими волосами быть не могло.

— Полагаю, это довольно очевидно.

— Немного, — улыбнулась Рарити в ответ на улыбку собеседницы.

— Я была так рада, когда Рейнбоу сказала мне, что вы будете участвовать в гонке, — сказала Хрома. — Моя кузина не очень часто пишет, поэтому получить от нее весточку было неожиданностью. На самом деле, не думаю, что она вообще пишет домой кому-то еще и никогда не приглашает нас в гости. Когда я узнала, что одна из ее подруг будет здесь, в Кантерлоте, то поняла, что у меня есть шанс. Теперь, когда могу поговорить с вами, я вынуждена умолять. Вы должны убедить Рейнбоу Дэш вернуться домой.

— Домой? — переспросила единорожка. — В Клаудсдейл?

— Да. Мы засыпали ее письмами, но она нас не слушает.

— А в чем дело? Почему такая срочность? Я знаю, что Рейнбоу время от времени летает в Клаудсдейл. Я бывала там с ней, на самом деле.

— Она является на шоу Вандерболтов или поучаствовать в соревнованиях летунов, это правда, — продолжила пегаска. — Но никогда не заглядывает домой, к семье. Селестия свидетель, причины у нее есть, но сейчас она нам нужна, как никогда.

— Прошу прощения, — ответила Рарити несколько более раздраженно, чем она намеревалась. — Но вам стоит поведать мне все детальнее. Я никогда не слышала, чтобы Рейнбоу рассказывала о своей семье — только упоминала мимоходом. И сейчас ума не приложу, почему я должна вот так вот влезать в ее личные дела.

— Конечно, вы правы, — с ноткой отчаяния вздохнула Хрома. — Но это чрезвычайно важное дело. Пожалуйста, позвольте мне объяснить.

Она подождала, пока Рарити кивнет, прежде чем продолжить.

— Не знаю, что вам уже известно — поэтому придется начать с самого начала. Ее семья, да и моя тоже, владеет Небесными Строительными Технологиями. Это крупнейшая облачно-архитектурная и строительная фирма в Эквестрии. Большая часть Клаудсдейла буквально построена нами. Отец Рейнбоу Дэш был самым богатым пегасом в городе и звездой небесного общества.

— Да вы шутите, — от удивления открыла рот единорожка. — Мы об одной и той же Рейнбоу Дэш говорим?

Ее подруга — потомок самого богатого и важного пегаса в Клаудсдейле?

— О нет, это все правда. Много лет назад, когда Рейнбоу Дэш была всего лишь крохой, народ пегасов испытывал самую большую в истории нехватку облаков строительного качества. Нам нужно было строить, но строить было не из чего.

— Не понимаю, — удивилась Рарити. — Я видела погодную фабрику в Клаудсдейле. Если вы сами создаете облака, то как у вас может быть дефицит?

— Мы делаем погодные облака и простые пушистые кучевые, — объяснила Хрома Призм. — Строительные — особый вид слоистых облаков, из которых мы возводим наши города и дома — необходимо добывать. И когда уже казалось, что нам придется прогонять пони с небес на землю, отец Рейнбоу нашел самый богатый источник строительных облаков, который когда-либо видел пегас, прямо на наветренной стороне Снежногривых гор. Он немедленно перевез туда свою семью, в том числе маленькую Рейнбоу Дэш, и использовал семейное состояние, чтобы основать шахтерский городок. Это был риск, но Стратусбург сделал нашу семью в десять раз богаче, чем когда-либо прежде, а отец Рейнбоу захватил строительный рынок в Клаудсдейле.

— Никогда об этом не слышала, — произнесла Рарити. — Продолжайте, пожалуйста.

— Снежногривые горы находятся на северной границе Эквестрии. За ними находятся одни из самых больших гнездовий грифонов, и в этих горах они тренируются и добывают пищу. Уверена, вы не удивитесь тому, что, после того, как Рейнбоу смогла подняться в небо, обратно ее было уже не спустить. Она, хоть и была совсем жеребенком, часто отправлялась исследовать горы и со временем подружилась со многими живущими там грифонами. Хотя они скептически относились к пони и нашему появлению так близко к их дому, благодаря Рейнбоу Дэш и ее отцу пони и грифоны стали ближе. Но в конце концов Стратусбург стал самодостаточным, и Рейнбоу с семьей вернулись в Клаудсдейл, чтобы управлять бизнесом.

— Позвольте угадать — уезжать она не хотела, — предположила модельерша.

— Да, именно так. Она была всего лишь кобылкой, едва в подходящем для летного лагеря возрасте, и у нее еще не было метки, — подтвердила и продолжила Хрома Призм. — Она не была готова к таким переменам. В конце концов ей понравились возможности продвинутого обучения полетам, которые были в Клаудсдейле, но простить семье отъезд из мест, где она встала на крыло, и где жили ее друзья-грифоны она так и не смогла. Некоторые грифоны могли, конечно, навещать ее и даже присоединяться к тренировкам и соревнованиям, вроде Лучших Юных Летунов, но для Рейнбоу это было все не то. В конце концов у нее начались проблемы в школе. А после того, как она достигла совершеннолетия, и после того, как ее отец подарил ей потрясающе красивый облачный дом, она просто улетела ночью, отбуксировав дом за собой. Мы только потом узнали, что она возглавила погодный патруль в Понивилле. И с тех пор она с нами не общается.

— Мне очень жаль, что вы так расстались с Рейнбоу, но что могу я? Это, кажется, личное.

— Отец Рейнбоу Дэш, мой дядя, в прошлом году скончался, — сообщила пегаска.

Рарити не знала, что на это сказать. Она видела горечь и печаль на лице Хромы Призм, но чем могла помочь она?

— Кроме Рейнбоу, он был единственным пони, которого слушали грифоны Снежногривых. Теперь туда переезжает больше пони. Другие компании пытаются создавать облачные карьеры. Земные пони вырыли шахту и используют перевал через горы для транспортировки угля. Грифоны жалуются, что мы воруем их ресурсы, а также загрязняем окружающую среду и распугиваем животных, которые им нужны для еды.

— Ну, это звучит как справедливые опасения, — нерешительно произнесла Рарити. Не то чтобы она хорошо разбиралась в политике, но казалось, что группам просто необходимо достичь приемлемого компромисса. — Вы не могли бы что-нибудь придумать?

— Послушайте, — вздохнула Хрома. — Грифоны могут быть правы, но нам нужны эти облака. В последнее время ситуация становится катастрофической. Глава местного клана грифонов обратился к их Верховному Совету с ходатайством о возмещении ущерба, и теперь они намерены объявить обе стороны гор территорией грифонов и угрожают изгнать всех пони.

— Кажется, это дело для принцессы Селестии, — предположила единорожка.

— Нет! Они воспримут это как демонстрацию силы. Нам нужно решить все мирным путем. Нам нужен кто-то, кому они доверяют. Нам нужна Рейнбоу Дэш! Пожалуйста, я умоляю вас, убедите ее вернуться домой, чтобы мы все могли отправиться в Стратусбург, и она помогла разрешить эту неразбериху, пока не стало слишком поздно, — лицо радужной пегаски померкло, и она опустила взгляд на пол. — В противном случае эта регата может ознаменовать конец отношений между двумя расами.

— Рейнбоу Дэш — моя подруга, — наконец сказала Рарити. — Я поговорю с ней, но ничего не обещаю.

— Пожалуйста, ради Клаудсдейла. Нет, ради Эквестрии, хотя бы попробуйте, — умоляла Хрома Призм. — Это все, что я могу просить. Спасибо, Рарити.

Она склонила голову в знак уважения и отошла, растворившись в массе гостей.

Рарити осталась на месте, когда пегаска покинула ее. Она допила свой бокал шампанского и поставила на поднос проходящего мимо официанта. Она начала понимать, что имел в виду Фэнси Пэнтс, когда желал более простого мира. Теперь у нее была информация, и ей нужно было решить, что с ней делать. Стоит ли ей вмешиваться в семейную жизнь своей подруги и пытаться убедить ее что-то сделать? Это определенно было не ее дело, но если это настолько важно, как описывала двоюродная сестра Рейнбоу, то, возможно, у нее нет выбора. Рарити вздохнула. Наверное, сегодня вечером интересных истории лучше уже не искать.

— Еще шампанского? — раздался голос жеребца.

— Не возражаю, — Рарити повернулась, чтобы взять протянутый бокал своей магией, но тут же потеряла концентрацию и уронила его, вскрикнув от удивления. К счастью, жеребец поймал сосуд собственным телекинезом, прежде чем он ударился о каменный пол. Это был Блублад.

— Не подкрадывайтесь ко мне, — воскликнула единорожка, выхватывая у него бокал своей собственной магией. Когда их ауры пересеклись, она почувствовала мурашки и напомнила себе больше так не делать.

— Вы отклонили мое приглашение, но потом вдруг я обнаруживаю вас в своем доме, — произнес Блублад, глядя на нее. — И тут же узнаю, что вы будете участвовать в регате. Это смешно.

— Я — пятая пони. Мне не придется делать почти ничего, кроме как стараться не путаться у других под ногами. Так что не рассчитывайте, что я все испорчу Фэнси. Он выиграет гонку даже со мной.

— Я мог бы предложить взять вас с собой, — нахмурился жеребец. — Для меня не имеет значения, откуда вы станете смотреть, как я выигрываю.

— Вот это уж точно смешно, — глотнула шампанского белая кобыла. — Ха!

— Я хочу узнать лишь одно, — продолжил принц. — Почему вы продолжаете меня преследовать?

— О чем, во имя Эквестрии, вы говорите? — ее голос поднялся как по высоте, так и громкости. — Я все время старалась вас избегать!

— И вы отлично с этим справляетесь, — с подчеркнутым сарказмом произнес жеребец.

— Ладно, да, я здесь. Потому что меня пригласил Фэнси Пэнтс, и не более, — ответила единорожка. — Я не знала, когда соглашалась, что мне придется отправиться в ваш нелепый сказочный замок. У вас есть другие примеры?

— Канун Дня Согревающего Очага, — проворчал Блублад. — Почему из всех настоящих актрис в Эквестрии в Королевском Дворце появляетесь вы, надеваете этот дурацкий костюм и изображаете дуру перед всем городом — не ради ли того, чтобы поиздеваться надо мной и моей семьей?

— Издеваться над вами? Да на вас что, свет клином сошелся? — возмутилась белая кобыла, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос при этом не перекрывал гомон гостей. Она глотнула еще шампанского. — Принцесса Селестия пригласила меня и моих подруг сыграть в праздничной постановке, а поскольку все пони Эквестрии знают, что принцесса Платина была кобылой-единорогом с белой шерстью, угадайте, кто из нас был кандидатом на ее роль? Правильно, белая кобыла-единорог — я! Это не имело абсолютно, решительно никакого отношения к вам! Ничто из того, что я делаю, не имеет к вам никакого отношения. На самом деле я даже не знала, что она была вашим предком.

— О да, конечно. А принц я потому, что сын принцессы Селестии или что-то в этом роде? — недоверчиво спросил Блублад. — Что-то не замечаю я у себя крыльев. В последний раз — я не идиот.

Племянник — но Рарити это не озвучила. Она надеялась, что пылающие щеки ее не выдадут.

— Я видел вас, — продолжил белый единорог. — И никогда ранее Платина не выглядела более помешанной на драгоценных камнях дурой, чем в вашей версии. Спасибо вам за это огромное.

— Мне дали сценарий, и я его прочитала. А если и позволила себе некоторую художественную вольность, то это было лишь ради моего собственного удовольствия, — возразила единорожка.

— Некоторая художественная вольность, — сердито произнес Блублад. — Знаете, тут есть кое-что, что я хотел бы вам показать.

Он быстро протянул копыто, словно собираясь схватить Рарити. Она ударила его прежде, чем оно успело коснуться ее.

— Я с вами никуда не пойду при каких бы то ни было обстоятельствах, — прошипела она.

Блублад потрясенно на нее посмотрел и гнев исчез с его лица. Он снова выглядел просто усталым, встревоженным и подавленным.

— Отлично. Вы правы. Это все равно не имеет значения, — он повернулся и начал уходить. — Идите, выпейте еще.

Рарити посмотрела и заметила, что допила уже второй свой бокал шампанского. Как это произошло?

— Подождите, — крикнула она после минутного колебания. — Просто скажите мне, что вас так тревожит.

Блублад обернулся.

— Тревожит? — поперхнулся он. — Меня ничто не беспокоит.

Рарити поставила бокал на пролетающий мимо поднос и подошла к принцу.

— Правда? Я уже видела вас возмутительно самоуверенным. А сегодня вы выглядите так, словно вас приговорили к ссылке на луну. Думаете, я идиотка?

Блублад долго смотрел на нее. Постепенно его плечи начали опускаться, и он, закрыв глаза, медленно выдохнул.

— Если вы согласитесь отойти со мной всего на несколько минут, я вам все объясню. Но кое-что нужно показать.

Вопреки здравому смыслу, Рарити что-то подтолкнуло.

— Хорошо, — согласилась она и последовала за ним из обеденного зала.

В конце другой серии узких коридоров была дверь, и пройдя ее, Рарити оказалась в восьмиугольной комнате с высокими потолками. Стены украшали высокие витражи, изображающие десятки разных единорогов. Цветное стекло окрашивало комнату приглушенным светом в оттенки золотого, розового, синего и весенне-зеленого. Под окнами, вверх и вниз по стенам висели бронзовые таблички с буквами, слишком маленькими, чтобы их можно было прочесть на таком расстоянии, за исключением нескольких мест, где в камне была лишь пустая ниша. В дальнем конце комнаты находился постамент, на котором стоял резной мраморный бюст головы кобылы. Скульптуру украшал простой металлический обруч. Центр комнаты занимала длинная низкая каменная скамья. Нет, не скамья, поняла Рарити.

— Нет, этого не может быть. — прошептала она, борясь с желанием броситься назад.

— Да, это определенно так, — ответил Блублад. — Это наш семейный мавзолей. Перед вами могила королевы Платины. Вон там ее корона. Как видите, эта не та безвкусная блестяшка, которую вы надевали на выступлении.

— Зачем вы привели меня сюда?

— Я просто хочу, чтобы вы знали. Было время, когда моя семья не была посмешищем. Это были настоящие пони, которые занимались важными делами, даже если это было очень давно.

— Ну, хватит вам. Платина не открыла Эквестрию. Это было…

— Это была она! — крикнул Блублад. — Посмотрите на мое бедро!

— Что?! — задохнулась Рарити. — Ни за что!

— На мою метку, — пояснил единорог. — Розу ветров. Величайшим талантом королевской семьи единорогов всегда была навигация, исследование и открытие нового и неизвестного. Таков был талант Платины, моего прадеда, моего отца — а также это и мой особый талант.

— Как вы можете знать, что произошло более тысячи лет назад? — спросила модельерша.

— В нашем замке хранятся записи, — ответил жеребец с огоньком в глазах.

— О, хорошо, вы стали заложником семейной истории, — ответила Рарити, борясь с желанием закатить глаза. — Бедный принц Блублад застрял в своем замке, и ему нечего больше делать, кроме как считать деньги и летать над Кантерлотом на своей яхте.

— Я уже жалею, что привел вас сюда. Могу добавить излишнюю саркастичность и жестокость в список эпитетов, которыми способен описать вас.

— Мне ничуть не жаль, — тут же сказала Рарити. — Я счастлива, что узнала кое-что из истории. Спасибо. Однако особенность истории в том, что в отличие от кое-кого, я не погрязла в ней. Я на ней учусь. Если бы я была так же одержима прошлым моей семьи, как вы своей, я бы не смогла следовать своим мечтам.

— О чем мне мечтать? — раздраженно спросил и отвернулся Блублад. — У меня уже все есть.

— Нет, не все, — ответила кобыла. — У вас нет Кубка Аликорна. Я вижу вас насквозь. Вопрос не в Платине или мне. Вы действительно нервничаете из-за гонки. Я видела, как вы примчались домой, выглядя так, словно смокинг накинули прямо на ходу. А теперь, когда я нахожусь, к несчастью, в непосредственной близости от вас, становится понятно, что вы и помыться не успели. Вы что-то делали со своим дирижаблем. Вы не верите, что выиграете. На самом деле вы уверены, что проиграете, не так ли?

— Вы еще более безумны, чем я мог себе представить, — фыркнул явно ошеломленный Блублад. — Я не только выиграю — я сделаю это в рекордно короткие сроки. Мой Аликорн — самый быстрый дирижабль из когда-либо построенных.

Чем больше он протестовал, тем больше Рарити уверялась, что точно поняла Блублада.

— Вы только что привели меня сюда, надеясь, что я приму участие в празднике сожалений, который пытаетесь устроить для себя. Браво, — поаплодировала она. — Хорошая попытка. Признаюсь, вы заставили меня на мгновение сострадать вам. Что ж, можете и дальше тут жалеть себя. А я, например, давно отказалась от сожалений о прошлом.

С последними словами Рарити фыркнула.

Блублад посмотрел на единорожку, а затем — на саркофаг своего предка. Модельерша слышала, как замедляется его дыхание, пока он успокаивался.

— Хорошо, — заговорил он, повернувшись к ней. — Я соглашусь с тем, что вы участвовали в постановке на День Согревающего Очага не для того, чтобы меня позлить. Я признаю, что я эгоист, и все свожу к себе. Вы победили. И раз уж я обещал рассказать вам, что меня тревожит — это правда, у меня всю неделю были проблемы с дирижаблем. Я работал день и ночь, чтобы починить управление и заставить работать приборы, но все безрезультатно. Я не могу управлять кораблем и даже сказать, по прямой он летит или на какой высоте — а значит, не могу толком идти по маршруту. Особенно ночью или в облаках. Не уверен, что вообще смогу составить кому-то конкуренцию. Я лишь опозорю семью. А теперь можете идти и рассказать все Фэнси Пэнтсу.

Рарити была поражена. Что-то в тембре его голоса изменилось, и она, наконец, убедилась, что Блублад с ней откровенен.

— Вы признаете, что были не правы? — спросила она. — И разве у вас нет компании, полной инженеров, чтобы решать подобные технические проблемы?

— А, компания, — ответил, поморщившись, белый единорог, словно изо всех сил стараясь не рассмеяться. — Да, так можно было бы подумать. Спросите о ней вашего драгоценного Фэнси Пэнтса, потому что теперь она принадлежит ему.

— О чем вы говорите?

— Вчера Процион подписал бумаги, — пожал плечами принц. — Теперь Фэнси Пэнтс является мажоритарным акционером. Я больше не мог вкладывать деньги семьи в компанию. Брат показал мне бухгалтерские книги. Мы практически разорены.

— Я не знала.

— Неважно, все равно последним тут смеюсь я, — криво улыбнулся герцог. — Фэнси может заполучить здания и оборудование, но на самом деле ему нужны были технические секреты и все талантливые проектировщики, которых, по его мнению, я скрывал. Как только он просмотрит документацию, то с удивлением обнаружит, что нет ни проектировочного отдела, ни чертежей или коммерческих секретов. Это все здесь, — Блублад постучал копытом по виску. — А работать с ним я не стану.

— Извините, но вы ожидаете, я поверю, что вы гениальный инженер, который спроектировал все эти дирижабли? — с сомнением посмотрела на единорога его собеседница.

Жеребец только пожал плечами.

— Невероятно красив, невероятно талантлив и невероятно гениален. Это довольно невероятно, знаю. Должно быть, поэтому вы поцеловали меня.

— Невероятно то, что с каждой новой встречей вы находите способ становиться все менее симпатичным, — ответила Рарити, глядя на Блублада. — И я была пьяна. Я не могу поправить ни ваши личные проблемы, ни ваш воздушный корабль. А теперь выведите меня из этого жуткого склепа.

— Тогда пойдем, — произнес принц, направляясь к выходу. — Ужин, подозреваю, скоро будет подан.

05. Последний ужин

Едва они вошли в обеденный зал, как пред Рарити предстало одно из самых странных зрелищ, которые она когда-либо видела. Белая кобыла ахнула, когда Блублад внезапно вздрогнул и застонал, неловко наклонившись в сторону, а потом начал мелким, сопротивляющимся шагом отступать от нее, как будто его тащили. Только заметив магическую ауру вокруг его левого уха, единорожка поняла, что именно это и происходит. Принцесса Палладия, мать Блублада, магией тянула беспутного сына за ухо, пока тот совершенно униженно не сжался перед ней. Несмотря на то, что жеребец был как минимум в два раза больше, он пал перед разъяренной кобылой.

— Куда ты ушел? Чем занимался? Ты знал, что твоему дорогому брату пришлось развлекать гостей, пока тебя не было? — зарычала Палладия. Она освободила Блублада от магической хватки и позволила ему подняться. — Я бы сказала, что как организатор приема ты не удался еще больше, чем как сын, если такое вообще возможно.

Рарити не была уверена, смеяться ли над жалким зрелищем или сбежать прежде, чем ее втянут в ссору. К сожалению, Палладия заметила ее до того, как она смогла принять решение.

— О, смотрите-ка, ты уже нашел новую игрушку? — саркастически спросила принцесса своего старшего сына. — Показывал ей свои импортные шелковые простыни? Полагаю, я должна быть счастлива, что это хотя бы единорог.

— Ничего подобного! — возмутилась модельерша. — Мне никаких простыней не показывали!

Принцесса проигнорировала ее слова и вместо этого оценивающе осмотрела единорожку с ног до головы.

— Должна сказать, подходящие для родов бедра. Кажется, она сможет, по крайней мере, родить наследника — не то, что те доходяги, которых ты обычно водишь. Наверное, тебе стоит оставить ее. Скажи, она королевской крови?

Рарити в шоке уставилась на пожилую принцессу, пытаясь решить, что ее больше оскорбляет — намек на романтические отношения с Блубладом, или косвенное предположение старшей кобылы, что у нее несколько лишних килограммов.

— Мама, пожалуйста, потише, — взмолился Блублад, потирая ухо копытом. — У нас же почетные гости. Вы же не хотите устроить сцену?

— Сцену? Дом больше похож на зоопарк с тех пор, как ты решил притащить сюда этих неотесанных гонщиков. Никогда не думала, что доживу до того дня, когда мой собственный сын будет якшаться с такими существами. Грифоны? Варвары. Зебры? Дикари. И даже представить не могу, что это за горбатый зверь. У него даже нормальных копыт нет. Вдобавок ко всему ты позоришь нас стаей пегасов и стадом земных пони. Неужели ты ничему не научился на ошибках отца? По крайней мере, если ты закончишь так же, как он, родовое имя примет твой брат и спасет нас от позора, который вот-вот обрушится на замок.

— Мама! — Блублад с ужасом огляделся по сторонам, видимо пытаясь понять, сколько гостей услышали расистские и ксенофобские речи матери. Насколько могла судить Рарити, никто больше не обратил на них внимания. Но она слышала эти отвратительные слова и не могла не высказаться.

— Простите, принцесса, — начала Рарити. — Но Эквестрия — не место для подобных разговоров. Даже если мы не всегда понимаем различия друг друга, нам не должно презирать других только из-за них. Ваш род ведет свою родословную от основателя Эквестрии, так что вам лучше всех пони следует осознавать опасность фанатизма и предубеждений.

Палладия повернулся к Рарити, буквально вскипая от гнева.

— А ты кто, девочка? Назовите мне имя кобылы, которая смеет так неуважительно обращаться к персоне королевского рода?

— Меня зовут Рарити.

— Как? — приспущенные веки глаз Палладии широко раскрылись, и она отступила на полшага. — Рарити? Но ты выглядишь так обыденно!

Целых десять секунд она смотрела на модельершу, а затем снова повернулась к сыну, который невольно сжался, словно ожидая удара.

— Довольно! С меня хватит тебя и твоих дружков-разбойников на этот вечер. Я ухожу отдыхать.

Рарити стояла, наблюдая за тем, как принцесса медленно проманеврировала габаритным платьем мимо Блублада и вышла из обеденного зала, задрав нос. Она поняла, что прощальный выстрел принцессы Палладии сработал как умный, хотя и жестокий каламбур на ее имя, но также было похоже, что оно застало ее врасплох. Почему, подумала единорожка, принцесса испугалась ее имени?

— Что это было? — спросила она.

— На самом деле, по ее меркам, это было довольно скромно, — пробормотал Блублад, собираясь с мыслями и пытаясь выглядеть как ни в чем ни бывало, словно его только что не таскала за ухо пожилая мать. — Оправдаться тут нечем, потому и не стану. Моя мать — чудовище, и с каждым годом она становится все хуже.

— Я имею в виду, почему она так отреагировала на мое имя?

— А мне откуда знать? — защищаясь, ответил Блублад, поправляя галстук-бабочку. — Она могла прочитать списки приглашенных или увидеть ваше имя в газете в рецензии на эту ужасную пьесу. Никто, кроме нее, не может объяснить, что говорит или делает эта кобыла.

Рарити была далеко не удовлетворена ответом, но решила, что ничего не выиграет, продолжая настаивать. Даже если предположить, что Блублад знает больше, чем говорит, он не станет объяснять ей сейчас. Кроме того, она уже одержала небольшую победу, став свидетельницей постыдного наказания жеребца.

Блублад вздохнул.

— Полагаю, было бы чересчур просить вас притвориться, что этого никогда не было, и что вы ничего не видели, — произнес он. — Так что вместо этого я предлагаю просто разойтись и избегать друг друга до конца вечера. Возможно, вы сможете найти место на дальнем конце стола.

— Поскольку вы являетесь устроителем приема, то должны знать, как он происходит, но позвольте уж мне растолковать. Отсюда я вижу, как официанты расставляют у мест карточки, — обиженно сказала Рарити. — Таким образом, рассадка определена заранее. Если по какой-то ужасной иронии судьбы мое место окажется рядом с вашим, я потребую, чтобы кто-нибудь с другой сторон зала поменялся со мной местами.

Прежде чем Блублад успел ответить, шум разговоров в зале заглушил звон медного колокольчика. Один из официантов, жеребец-единорог одетый более представительно, чем другие, позвонил в колокольчик, покачивая его магией, привлекая внимание гостей.

— Кхм, — прочистил он горло. — Для меня большая честь сообщить, что Его Светлость герцог Кантерлотский, принц Блублад XXIV, царственный единорог Эквестрии, радушно приглашает всех своих уважаемых гостей присоединиться к нему на официальном ужине.

Низкий зычный голос старшего слуги, а также предвкушение хорошей еды легко привлекли внимание публики.

Хотя ее взгляд был прикован к говорившему, Рарити заметила, что Блублад, его брат и сестры тихо отошли, чтобы занять места у стола. Он был узким, с одним высоким креслом на каждом конце и девятнадцатью с каждой длинной стороны — всего сорок мест. Блублад занял место у одного из торцевых кресел с высокой спинкой, вероятно, во главе стола. Его брат лорд Процион стоял у центрального кресла на длинной стороне, дальней от Рарити, а его сестра Рутения была перед Проционом с противоположной стороны. Иридия, младшая, стояла справа от старшей сестры. Рарити заметила, что никого не было возле кресла с высокой спинкой напротив Блублада, который должна была занять его мать.

Официант продолжил свою речь.

— Неся традиционный символ королевской семьи, розу ветров, герцог и его семья должны занять почетные места, представляющие стороны света, — Блублад, его брат и сестры заняли свои места, но отсутствие принцессы Палладии привлекло внимание. Слуга, непревзойденный профессионал, не смутился. — К сожалению, слабое здоровье принцессы Палладии не позволило ей присоединиться к вечернему пиршеству, и она удалилась в свои покои. А теперь я имею честь представить четырех достойных гостей, заслуживающих особого внимания и для которых почетные места отведены ближе всего к герцогу.

Рарити задалась вопросом, кто может заслужить «особое внимание». Конечно, канцлер-грифон казался важным лицом, но почти все здесь были либо богаты, либо знамениты или и то, и другое. То есть все, кроме самой Рарити. Возможно, Фэнси Пэнтс, самый богатый и самый влиятельный пони в столице, может быть одним из этих четырех, хотя Рарити не могла представить, чтобы Блублад захотел сидеть ближе, чем необходимо, к своему сопернику. С другой стороны, его влияние на рассадку гостей было, очевидно, минимальным, поскольку он не знал, что места назначены заблаговременно, или даже что на банкете будет присутствовать она.

— Первый, но не в порядке важности, принц Хуфу из Камелона, — объявил слуга. Рарити была потрясена, увидев одноглазого верблюда, который был на голову выше всех в зале, но чей внешний вид не выдавал ни малейшего намека на королевское происхождение, с безмятежным выражением лица идущего сквозь быстро расступающуюся толпу. За этим последовали вежливые, хотя и редкие аплодисменты. Верблюд выбрал первое место в длинном ряду справа от Блублада.

— Во-вторых, канцлер Найнтэлонс из гнездовья Домашний Пик, лорд Верховного Совета, — имя Найнтэлонса было встречено одобрительными криками сородичей, и мрачный старый грифон со сломанным клювом и отсутствующим когтем занял первое кресло слева от Блублада, напротив принца-верблюда. — В-третьих, курфюрст Грейвингс из гнездовья Белых Когтей.

Другой грифон, в котором Рарити сразу узнала толстяка, унесшего свою загадочную сумку на кухню, сел рядом с канцлером, сопровождаемый еще более громкими хвалебными криками, чем его правитель.

Курфюрст, как знала Рарити, был главой клана, который возглавлял одно или несколько гнездовий и имел шанс стать канцлером, когда на выборах голосовали за нового. До нее доходили неподтвержденные слухи о том, что курфюрсты имеют право вызвать канцлера на бой за это звание, но она не придавала им большого значения. Она уточнит у Рейнбоу, когда вернется в Понивилль.

Остался еще один. Кто же, недоумевала Рарити, тот четвертый особый гость, которому предстоит терпеть обед не только рядом с Блубладом, но и с парой грифонов и загадочным верблюдом? Эти трое были либо членами королевской семьи, либо высокопоставленными лидерами, так что, по логике, четвертый должен быть равен им. Возможно, один из филлидельфийцев был мэром?

— И, наконец, — продолжил слуга. — Рарити из Понивилля, Носительница Элемента Гармонии и Дважды Героиня Эквестрии.

— Кто?! — вскрикнула Рарити, прежде чем смущенно прикрыть копытом рот. Ее восклицание привлекло нежелательное внимание всех присутствующих в обеденном зале, и теперь взгляды были устремлены на нее. Это было невероятно. Она явно не соответствовала остальным трем. Она не была королевской крови или знаменитостью, а ее богатство хотя и росло, но все же не было на одном уровне с истинной элитой, собравшейся здесь. Она была всего лишь швеей, да еще и в сложной ситуации.

«Что мне делать?» подумала Рарити. Она не могла бежать – потому что просто не знала, как выбраться из стоящего на отшибе старого замка. У нее не было выбора, кроме как улыбаться, терпеть, а затем найти пони, поставившего ее в это унизительное положение. Она уже продумала, в каких выражениях явит свое негодование. Пока гости продолжали молча смотреть на нее, губы Рарити растянулись в фальшивой, слишком широкой улыбке, когда она попыталась казаться увереннее. К ее удивлению, неловкое молчание было внезапно нарушено звуками аплодисментов. Это затопала копытами одна из цитрусовых пони. Вскоре к ней присоединился еще один пони, а затем еще один.

— Эй, она спасла наш город от Найтмер Мун, — крикнул своим соотечественникам один из жеребцов из Филлидельфии. — Спасибо, мисс Рарити!

— Вы остановили Дискорда! Вы спасли мою семью! — крикнул другой. Рарити увидела, что это был один из официантов. Она знала, что им не полагалось заговаривать первыми, но никто, похоже, не собирался возмущаться. Вскоре все слуги вместе со всеми гостями-пони топали копытами в знак признательности, и к аплодисментам даже присоединились некоторые иностранцы. Белая кобыла густо покраснела. Элита Кантерлота, возможно, не была слишком заинтересована Элементами Гармонии и их Носителями, но вроде бы, рабочий класс столицы и многие граждане Эквестрии достаточно хорошо знали эту историю, и теперь они аплодировали все вместе.

Единорожка хотела сказать им, чтобы они прекратили, что они не должны превозносить ее. Ей хотелось объяснить, что она не такая сильная, как Эпплджек или Рейнбоу Дэш, неугомонная, как Пинки, самоотверженная, как Флаттершай, и не такая смелая и одаренная магически, как Твайлайт Спаркл. Да, она участвовала в приключениях, но не была героем. Но как, спрашивала она себя, как заставить их понять? Ее объяснение показалось бы полным ложной скромности, и все выглядело бы так, что она жаждет еще больше незаслуженных восхвалений. Вместо того, чтобы поправить их, Рарити молча пошла, зардевшись и опустив глаза, и заняла оставшееся место из четырех ближайших к Блубладу. Ее кресло было справа от Хуфу, принца верблюдов, и напротив толстого грифона Грейвингса.

Заняв свое место, Рарити мрачно-яростно посмотрела на Блублада.

— Не я, — прошептал он в ответ и пожал плечами. Это немного успокоило гнев единорожки. Она могла допустить, что Блублад не занимался сам рассадкой и составлением списка гостей, но это не меняло факта, что кто-то решил устроить цирк, посадив ее рядом с действительно высокопоставленными лицами, и конечный результат заключался в том, что ужин обещал быть очень неприятным.

— Остальные гости могут занять свои места, — продолжил старший слуга. — По распоряжению Его Светлости остальные места были распределены так, чтобы способствовать приятной беседе и независимо от любых других соображений. Его Светлость желает вам приятного аппетита. Вино будет предложено сразу, а ужин подадут немедленно после.

Рарити заметила, что оставшиеся гости рассеялись в поисках карточек, указывающих их заранее определенные места. Она посмотрела на место справа от нее и с радостью прочитала имя Клементины Оранж. Еще больше она обрадовалась, когда напротив цитрусовой пони сел Фэнси Пэнтс. Модельерша молча возблагодарила Селестию за эти маленькие милости.

Пока Клементина занимала свое место, вежливо поприветствовав единорожку, Рарити продолжила наблюдать, как рассаживаются остальные гости. Рядом с Клементиной сел еще один грифон. К ужасу Рарити, это был худощавый, хищный на вид тип, одетый в черное, который ранее смотрел на нее так, как будто собирался ей отобедать. Она несколько грубо перегнулась через Клементину, чтобы посмотреть на его карточку, и увидела, что это «генерал Каррок». Напротив генерала разместился старший помощник Фэнси, отставной полковник Гвардии Темпест. Пегас уже злобно смотрел на своего военного коллегу, и Рарити снова оставалось лишь гадать, какое безумие вдохновило рассадить гостей именно так.

За Карроком и Темпестом сидели земной пони из Филлидельфии и один из пегасов Клаудсдейла, а затем, напротив зебры-кобылы, была Лемон Дроп из цитрусового консорциума. Рарити заметила, что полуполосатый жеребенок сидит рядом с зеброй, и решила, что это ее сын. За ними разместились все остальные гости, и только кресло, которое раньше занимала принцесса Палладия, оставалось пустым. Официанты уже пробирались вокруг стола с хрустальными графинами красного и белого вина. Ужин официально начался.

— Мисс предпочитает красное или белое вино? — спросил официант, наклоняясь к Рарити.

— Как я могу выбрать, не зная меню? — несколько раздраженно ответила кобыла. Ее представление публике оставило у единорожки кислый привкус во рту, и она была оскорблена тем, что официант, по-видимому, посчитал, что она недостаточно хорошо разбирается в винах, чтобы, по крайней мере, иметь возможность принять взвешенное решение.

— Ах, прошу прощения за мою самонадеянность, — ответил официант. — Я не хотел вас обидеть. Первое блюдо представляет собой сезонный бульон из моркови и пастернака. Затем будет подан гратен из цветной капусты со свежим фермерским сыром из Понивилля. Основное блюдо состоит из жареных на шпажках лесных грибов, картофеля и фенхеля на подушке из зелени по-деревенски. Для очищения вкуса будет подан салат из сезонной зелени, а затем сыры и кофе. Это поможет мисс?

По крайней мере, описание вернуло Рарити аппетит.

— Я возьму красное, — сказала она чуть менее уверенно, чем хотела бы. Еда казалась простой и сытной, и белая кобыла была уверена, что к нему требуется красное вино.

— Отличный выбор, — согласился официант и щедро наполнил ее бокал.

Рарити была уверена, что могла бы попросить коктейль в кокосовом орехе с соломинкой, и он назвал бы это отличным выбором. Но это было неважно. Модельерша была окружена незнакомцами и сидела рядом с существом, подобного которому никогда не встречала прежде. Ее только что выставил на всеобщее обозрение некто, решивший привлечь внимание к ней, как одной из Элементов Гармонии. Кроме того, нарастала враждебность между грифонами и пегасами, которые почти все мрачно смотрели друг на друга. Рарити была уверена, что смогла бы разрезать напряжение, густо висящее в воздухе, столовым ножом. Ей нужно быть начеку. Затем она поняла, что только что опустошила почти половину своего бокала.

— Опять? — спросила она вслух, глядя на полупустой бокал.

— Что ж, этат уражай васхититэлэн, — сказал низкий голос с сильным, неизвестным акцентом.

Рарити повернулась и посмотрела на одноглазого верблюда. Принц Хуфу, вспомнила она. Его длинное, смутно напоминающее овечье, лицо было покрыто золотистой шерстью, схожей по цвету с золотом его единственного оставшегося глаза. А когда он улыбнулся, единорожка заметила среди его настоящих зубов золотые. Несмотря на официальность ужина, он по-прежнему носил свой белый шарф, туго повязанный вокруг шеи. Несмотря на то, что верблюд казался Рарити чуждым, легкая улыбка делала его каким-то мягким и не опасным. И вот это, подумалось Рарити, как раз предположить и было опасно. В конце концов, он должен быть контрабандистом или наемником. Возможно, понибудь уже ошибся — в последний раз.

— Приятна пазнакомиться с вэликим гэроэм народа пони, — продолжил Хуфу на несколько ломаном эквестрийском.

— Это честь для меня, Ваше Высочество, — вежливо ответила Рарити. — Пожалуйста, не обращайте внимания на все эти глупые разговоры об Элементах Гармонии. Я всего лишь швея и модистка. Я считаю себя хорошей в том, чем занимаюсь, но не героем, нет. Просто иногда жизнь отправляет пони в места, где они бы не хотели быть, и не дает им иных возможностей. Любой мог бы сделать то, что сделала я.

— Слишкам скромна, — ответил Хуфу. — Вибор эсть всэгда, какой би ни била ситуация. Ви дэлаэтэ правильный вибор, что нэ всякий можэт. Гэрои дэлают правильный вибор, я знаю.

Рарити не знала, что на это ответить, поэтому просто кивнула в ответ на его комментарий. Принесли бульон из моркови и пастернака, и она использовала свою магию, чтобы осторожно его попробовать. Он был густым и ароматным, согревая модельершу и одновременно напоминая о фермах и полях ее родного города. Ладно, сегодня ей нужно быть стойкой и уверенной, а что поможет лучше, чем воспоминания о Понивилле?

— Скажите, пожалуйста, как принц может быть связан с, э-э, судоходной компанией? — Ей нужно было быть осторожной, чтобы не показать, что она знакома с подозрениями Фэнси относительно истинной природы бизнеса верблюда.

— Вэрблюдам Камэлона, оказалась, большэ нэ нужна каралэвская сэмья. Папрасили уэхать, в нэдвусмислэнних виражэниях, — загадочно ответил Хуфу. — Пасматритэ.

Он дотянулся волосатой передней ногой до шеи и взялся за шарф. Рарити заметила, что у него не было копыт, а только маленькие твердые когти на кончиках пальцев. Принц медленно потянул шарф вниз, пока не показался край старого темно-красного шрама, на котором не росли волосы.

— Нужна било использавать вэрэвку папрачнээ, — криво улыбнулся Хуфу.

Рарити ахнула, когда поняла, что он пережил повешение. Попытка цареубийства — его собственные подданные пытались свергнуть его. Какие причины могли побудить к столь радикальным мерам? Она даже представить не могла, что кто-то захочет свергнуть такого доброго и справедливого монарха, как принцесса Селестия, так каким же тираном должен был быть Хуфу?

— Селестия пресветлая! — воскликнула она. — Как ужасно!

— Тэпэрь эта дрэвняя история, — ответил верблюд. — Но всэ жэ тэ, кто помнит старий Камэлон, називают мэня «принц», и мнэ тожэ трудна забить, дажэ эсли сэйчас это нэ нэсэт никакога смисла.

— Так что же вас привело к участию в регате?

— В маем бизнэсэ я научился лэтать на вэтру пэрэмэн. Пэрэмени привэли нас сюда. Там, где праисходят пэрэмэни, всэгда сапративлэниэ. Трэния. Жар. Инагда дастатачна для агня. Вэтэр пэрэмэн раздуваэт агонь, и ми таргуэм с тэми, кто баится сгареть. Грифони видят многа пони; пони видят нэабхадимие им рэсурси. Растопка ждэт искри. Здэсь нас можэт ждать многа дэл. Мы нэ магли прапустить эту гонку.

Рарити была ошеломлена.

— Хотите сказать, что вы солдаты удачи, надеющиеся на какой-то вооруженный конфликт? Это ужасно!

— Слишкам стар, чтоби сражаться, и полуслэп, — ответил Хуфу, качая головой. — Я тарговэц. Ми с каллэгами прадаем то, что можэт астанавить канфликт до таго, как он начнэтся, или палажить канец, кагда он ужэ начался. Зинзи, мая зэбра-кабыла, гэниальна разбираэтся в стрэляющих палках и гарючих парашках.

— Вы торговцы оружием? — недоверчиво спросила Рарити. Она подумала, что, возможно, подданные Хуфу не ошиблись, когда пытались избавиться от него.

Хуфу слегка кивнул в знак согласия.

— Дажэ в вашэй Эквэстрии эсть литэйние цэха и аружэйние — нэ нужна удивляться.

— Но ни один пони никогда не стал бы искать конфликта, надеясь извлечь выгоду из кровопролития и страданий!

— Надэйтэсь на мир, но признайтэ, что вайна палезна для бизнеса, — ровным голосом ответил Хуфу.

Рарити начала понимать, что нарастающий конфликт между грифонами и пони в Снежногривых становится весьма серьезным. Падальщики, вроде Хуфу, уже кружат вокруг. Она решила умолять Рейнбоу Дэш вернуться к своей семье, когда окажется в Понивилле. При необходимости она ее туда потащит. А еще попросит Твайлайт поговорить с принцессой Селестией. Облака и уголь, конечно, не стоят жизней. Однако с этим придется подождать. Она ничего не могла сделать в Кантерлоте одна.

Единорожка отвернулась от принца верблюдов и вернулась к еде. Официанты только что заменили ее супницу маленьким овальным порционным горшочком, наполненным цветной капустой и расплавленным сыром. Пахло потрясающе. Какие бы проблемы ни были у семьи Блублада, повара они выбрали фантастического. Однако Рарити не могла не отметить, что это блюдо, в отличие от бульона, который можно было выпить из тарелки, представляло проблему для присутствующих гостей с копытами и без магии. Они не могли сунуть свои языки во что-то настолько раскаленное.

Ожидая, пока ее блюдо чуть остынет, она подняла голову, чтобы понаблюдать за гостями. Проблема копыт была решена благодаря тому, что многие официанты-единороги прервали свои обязанности по обслуживанию, чтобы кормить с ложечки гостей, которые иначе не могли насладиться блюдом. Возможно, это было немного унизительно для официантов и неловко для едоков, но это была вполне действенная замена когтям или магии. Рарити даже слышала о четырехзвездочных ресторанах в Мейнхеттене, главном городе земных пони, где все подавалось таким образом.

Между тем, большинство грифонов уныло ковырялись в еде. Рарити знала, что они могут есть практически все — это было необходимо для выживания в горах, где еды не хватало, а земля была непригодна для земледелия. Но, несмотря на всеядность, они предпочитали мясо. С другой стороны, некоторые не были столь разборчивыми. Сидевший напротив нее толстяк, курфюрст Грейвингс, наелся сыра и цветной капусты и в какой-то момент даже схватил горшочек канцлера Найнтэлонса.

Собственная порция Рарити достаточно остыла, чтобы можно было есть, и она с удовольствием принялась за нее. За едой белая пони подслушивала ведущиеся вокруг нее разговоры. Блублад, казалось, был достаточно доволен разговором с вождем грифонов, и резкие движения его передних копыт сказали ей, что они оживленно обсуждают гонку. Фэнси Пэнтс болтал с Клементиной Оранж, а брат Блублада Процион что-то шептал зебре-жеребцу с глазами-бусинками, сидевшему рядом с ним. Далеко за длинным столом механик Элбоу Гриз, казалось, обсуждал спорт со своими собратьями-филлидельфийцами. Рарити была способна распознать жест копытами, указывающий на счет в хуфболе, на любом расстоянии. Несмотря на то, что дни его славы давно миновали, отец по-прежнему регулярно посещал игры. Более того, он таскал ее с собой всякий раз, когда мог. В такие моменты она пребывала в постоянном страхе быть замеченной пони, которые были бы шокированы, увидев ее за столь неженственным времяпрепровождением. Спасибо Селестии за солнцезащитные очки и шляпы с широкими полями, подумала единорожка.

— Рассадкой занимались слуги, — Рарити оторвалась от еды после того, как с ней заговорил Блублад. Принц Хуфу вышел из-за стола по какой-то надобности, и белый жеребец воспользовался случаем, чтобы обратиться к ней.

— Тогда вы должны были их проверить. Но вы позволили им выставить меня на посмешище, — огрызнулась единорожка.

— А мне казалось, всем пони вы понравились, — заметил принц.

— Я не хотела аплодисментов. Я не такая, — фыркнула модельерша.

— Вам еще многому нужно научиться — в Кантерлоте вы являетесь тем, кем пони вас считают. По крайней мере, это то, что считается важным. Сегодня вы спаситель Эквестрии — можете наслаждаться этим.

— Основное блюдо подано, — провозгласил старший слуга своим впечатляющим басом, прервав краткий разговор Рарити с Блубладом. Она подняла глаза и увидела, как в зал снова входят официанты с блюдами под серебряными крышками для каждого гостя. Некоторые были больше других, и кобыла заметила, что они были поставлены перед грифонами. Внезапно ее охватил страх — то, что раньше было в сумке толстого грифона, теперь оказалось на обеденном столе, и она напряглась, когда официанты церемонно сняли с тарелок крышки.

Было даже хуже, чем она себе представляла. На каждой тарелке грифонов на подушке из зелени лежало пухлое и очень мертвое животное с серой шерстью, похожее на помесь короткоухого кролика и очень крупной мыши. Животные были поданы сырыми и не освежёванными, и выглядели они так, будто могли сбежать прямо с тарелок — почти, потому что голова каждого грызуна была пробита.

Рарити закрыла глаза и поборола приступ тошноты. Это был один из тех моментов, когда она завидовала близости Флаттершай с круговоротом жизни. Ее подруга могла ловить рыбу для выдры, о которой заботилась, или кормить червями своих птиц, и она проявляла такое же сострадание к самому злобному хищнику, как к самому очаровательному кролику. Она бы поняла диету грифонов и приняла ее, но Рарити не могла отделаться от мысли, что есть мясо ужасно.

По крайней мере, некоторые гости справились с этим зрелищем значительно хуже, чем даже Рарити. Многие земные пони отчетливо позеленели. Клементина Оранж, сидящая справа от единорожки, поднесла копыто ко рту и тут же вскочила с кресла. Прежде чем Рарити успела спросить, не нужна ли ей помощь, та уже скрылась за ближайшей дверью. Ситуация казалась отчаянной, и модельерша надеялась, что ее недавняя знакомая вовремя найдет уборную. Как один, грифоны подняли свои четвероногие блюда и опустили мохнатые тушки в свои раскрытые клювы. На этом жуткое зрелище закончилось.

— Пищухи, — объявил элегантный баритон. — Деликатес с гор, которые мы называем домом.

Голос, как быстро разобралась Рарити, принадлежал генералу Карроку. Он встал с кресла и оперся о край стола своими орлиными когтями, чтобы все за обеденным столом могли его увидеть.

— Я вижу недовольные лица. Искренне извиняюсь, если особенности нашей диеты оскорбили кого-то из вас, — продолжил он.

Не получив ответа на извинения, Каррок продолжил свою речь.

— Наш товарищ курфюрст Грейвингс был достаточно любезен оказать возможность, чтобы мы могли почувствовать себя как дома. Видите ли, мы, грифоны, любим, когда нам напоминают, что легко не достаётся ничего. Мы не так благословлены, как вы, пони, способные выращивать столько еды, сколько вам нужно. Мы берем то, что нам нужно, с наших земель. Мы охотимся. Пищуха — умна, остроглаза и чутка. Однако грифон может увидеть, как она прячется в своей маленькой норке за три лиги, и настигнуть прежде, чем та успеет отреагировать. Когда я только оперился, наши горы кишели этими животными, но с годами их стало много меньше. Это редкий деликатес, поэтому благодарю вас за то, что побаловали нас.

Одна из пегасок Клаудсдейла отодвинула кресло и заговорила.

— Бред какой-то! Вы сами распугали животных, патрулируя горы днем и ночью на виду у всех. Вы пытаетесь запугать нас уже почти два года. Не намекайте, что мы виноваты в ваших проблемах!

Голос Каррока оставался спокойным.

— Кажется, есть старая эквестрийская поговорка — которую вы все узнаете еще в школе. Она отвечает на вопрос: «Где находится Эквестрия?» Там, где шторма побеждены, где звери укрощены, где солнце и луна не сходят со своего пути, где пони живут вольно. Прелестно, не так ли? Вы думаете, что мы, грифоны — варвары, но это вы, пони, учитесь доминировать и порабощать с того дня, как зародились ваши племена. Вы расселялись, пока все окрестные земли не оказались под вашими копытами, и тогда вы начали подчинять мир своей воле, и не останавливались, пока животные, деревья, облака и даже само солнце и луна не покорились вашим прихотям.

— По крайней мере, мы сотворили что-то хорошее, а не живем, как пещерные пони в деревнях из грязи, камней и палок, — прокричал другой пегас.

— Хотите знать, где живут грифоны? — спросил Каррок. — Везде, где мир дик и свободен, и где мы не обязаны клясться в верности пришельцам.

По мере того как генерал говорил, его голос становился все ниже и все более угрожающим.

— Если вы будете и дальше выступать против нас, если попытаетесь захватить еще хоть один акр нашей земли, вы, пони, сами станете дрожащими среди скал пищухами. Но мы увидим вас, о да, и вы не сможете спрятаться.

— Любой пегас может победить десять грифонов! — вскочил полковник Темпест, опрокинув кресло и опершись о стол. Наконец что-то прорвало его броню стоицизма и молчания, и он выглядел готовым дать отпор любому грифону, оказавшемуся в пределах досягаемости.

Каррок перегнулся через стол — глаза его горели огнем — и щелкнул клювом так сильно, словно в зале взорвался фейерверк.

Рарити задавалась вопросом, кто остановит эту ссору, прежде чем она выйдет из-под контроля. Блублад не делал ничего — лишь наблюдал за разворачивающейся сценой, положив голову на переднее копыто, и казался скучающим. Фэнси Пэнтс смотрел на них с таким искренним беспокойством на лице, что Рарити подумала, он может вмешаться, чтобы что-то сказать. Хотя его лицо было бесстрастным, единорожке показалось, что принц Хуфу в эйфории, так как взбурлившая ссора грозила вскипеть всерьез. Более никто вмешаться не решался. Наконец, к удивлению Рарити, драку предотвратил именно грифон.

— Довольно, генерал! — каркнул канцлер Найнтэлонс подчиненному, вытягиваясь во весь свой впечатляющий рост. — Довольно! Сядьте.

Он подождал, пока генерал Каррок медленно и бесшумно опустится обратно в кресло.

— Мы здесь гости. Не здесь, — Рарити заметила, что старый грифон впервые за этот вечер показался усталым и вымотанным. Он приложил лапу к голове и массировал висок. — А теперь успокойся и вспомни о своем положении. Мне нужно пройтись, чтобы проветрить голову. Я стал слишком стар для таких глупостей, и у меня кружится голова.

Рарити смотрела, как Найнтэлонс уходит через открытую дверь, позвякивая кольчугой при каждом шаге.

— Кхм, если позволите, — Фэнси Пэнтс нарушил неловкое молчание, воцарившееся после ухода канцлера. — Так как мы все еще не успокоились, я хотел бы произнести тост. Однако, прежде чем мы выпьем, требуется введение. Мы все знаем о нынешних разногласиях по поводу Снежногривых гор.

— Гор Белых Когтей! — крикнул Грейвингс, перебивая Фэнси.

— Что касается гор на севере, — закончил жеребец. — Мы видели, что проблемы существуют. Но я не хочу говорить о таких вещах. Я хочу сказать о будущем.

Он остановился и взмахнул копытом. Рарити не могла не заметить, что это был гораздо более театральный жест, чем она привыкла видеть от единорога. Очевидно, сегодня вечером он выпил достаточно старого вина Блублада.

— Будущее, — с удовольствием повторил он, перекатывая слово на языке. Чуть дальше по столу Рарити заметила, что инженер Виндласс очень внимательно слушала. Она уставилась на Фэнси сияющими глазами и вслушивалась в каждое слово. Рарити узнала в единорожке ту, какой некогда была она сама, впервые приехав в Кантерлот и полагая, что принц Блублад — жеребец ее мечты. Это отчасти объясняло ее интерес к участию в гонке. Фэнси наконец продолжил свою речь.

— Будущее — вот почему мы собрались здесь. Как сказал наш уважаемый хозяин, Кубок Аликорна проводится не каждый год, и в этот раз он отмечает рассвет эпохи пара. Действительно, мы все вместе стоим на пороге этой новой эры. Скоро, может быть, очень скоро, старое соперничество станет бессмысленным. Различия, такие как владение и не-владение, останутся в прошлом. Магия, которая так долго служила нам, но которая также отделяла пони друг от друга и пони от всего остального мира, будет вытеснена технологиями. Я верю, что дешевая, вездесущая и доступная каждому паровая энергия осветит путь к миру, процветанию и, что более важно, равенству.

— Но это не настоящее равенство, — произнес Блублад, обращаясь гостям впервые с тех пор, как начался обед. — Единороги по-прежнему будут обладать магией, пегасы по-прежнему будут летать, земные пони будут выращивать урожай, драконы будут дышать огнем, зебры будут создавать зелья и порошки, а у грифонов будут когти, чтобы хватать. Кроме того, пока пони индивидуальны, они не могут быть равными.

— Нет, мой добрый пони, я верю, что все это тоже изменится, — ответил Фэнси. — Говорят, любая достаточно продвинутая технология неотличима от магии. В будущем механика, сила пара и развитие биологии позволят любому пони летать и выращивать урожай с помощью средств механизации, и превратят алхимию, зельеварение и прочее шарлатанство наших дней в реликты седого прошлого, где им и следует быть. В будущем не будет недостатка в еде или ресурсах, и не будет причин для конфликтов между пони, или пони и грифонами. Всех уравняет технология. Итак, подытоживая, предлагаю тост за мир, равенство и паровой двигатель, за будущее!

Единорог поднял свой бокал, но прежде чем кто-либо успел присоединиться к нему, до обеденного зала донеслось эхо душераздирающего крика. Некоторые гости выронили свои бокалы, разбившиеся о камень, и все посмотрели в ту сторону, откуда донесся звук.

Рарити посмотрела на пустое кресло справа от себя и предположила, что источник ужасного визга — Клементина. Он звучал так, как будто с ней случилось нечто ужасное, и Рарити не нужно было просить прийти ей на помощь. Она вскочила со своего места и помчалась в открытую дверь, через которую ранее вышла цитрусовая кобыла. Она услышала шум позади и поняла, что остальные гости бегут следом.

Пройдя сквозь дверь и по короткому коридору Рарити очутилась во дворике с садом. Светила почти полная луна, и единорожка могла видеть окружающие ее высокие кусты и деревья, но не желтую кобылу в оранжевом платье. Она бежала по двору, всматриваясь и прислушиваясь, когда наконец ее внимание не привлек звук учащенного дыхания. Там, за темным кустом, на коленях стояла Клементина. Рарити увидела, что, к счастью, земная кобыла жива. Ее крик казался знамением беды.

— Клементина, дорогая, вы ранены? — спросила модельерша. — Что случилось?

Клементина медленно подняла трясущееся копыто и указала на темную груду на земле перед ней, которую Рарити ранее приняла за очередной куст. Но это были не листья, поняла она, это были перья.

— О нет, — прошептала белая кобыла. Из всего худшего, что могло произойти... Когда остальные гости нашли ее и собрались вокруг, включая пару слуг с фонарями, Рарити подошла к распростертому телу канцлера Найнтэлонса и вслушалась в его дыхание, не зная, что еще сделать. Пока она безрезультатно искала признаки жизни, к ее горлу подкатил комок. Через мгновение единорожка повернулась к собравшимся гостям и покачала головой. Она могла сказать, что ее глаза широко раскрыты, а пульс участился.

— Прочь с дороги! — прокричал генерал Каррок, вырываясь из толпы и приседая рядом со своим павшим лидером. — Все отойдите от него!

Рарити не нужно было повторять дважды. Она отступила и успокаивающе обняла испуганную Клементину.

— Что случилось? — спросил Фэнси у цитрусовой кобылы. — Что вы видели?

— Я… — начала Клементина. — Мне было нехорошо. Я не успела вовремя найти уборную и поэтому вышла сюда, в кусты. После того как мне полегчало, я услышала хриплый кашель. Я начала искать, но к тому времени, как нашла его, он уже был… таким.

К этому моменту все грифоны образовали круг вокруг своего мертвого канцлера, а пони и другие собрались неподалеку. Рарити начала гадать, как ей сбежать, если все пойдет плохо. Возможно, она смогла бы выбраться из замка, но тогда между ней и Кантерлотом все еще будет большой участок леса. Вероятно, лучше всего будет сбиться в табун вместе с другими пони и надеяться, что грифоны успокоятся.

— Это возмутительно! — закричал генерал Каррок. — Убийцы! Вы убили нашего канцлера!

— Никто никого не убивал, — сказал Блублад, шагнув вперед. — Это абсурд. Вероятно, Найнтэлонс подавился вашей гигантской крысой. Или он просто споткнулся. Я больше не потерплю в своем замке беспочвенных обвинений.

— Мы должны немедленно уведомить власти, — предложил Фэнси.

— Я полечу. Я могу добраться до города всего за несколько минут, — вызвался Темпест. Прежде чем кто-либо успел возразить, он исчез в ночном небе.

— Мы не станем участвовать в балагане, который ваша полиция сделает из этой трагедии! — с жаром произнес Каррок. — Я узнаю убийство, когда вижу его. Я никогда не позволю вам осквернить тело канцлера, чтобы вы могли солгать еще. Мои грифоны и я немедленно покинем вас — вместе с телом канцлера.

— Не будем торопиться, — предложил Фэнси. — Есть процедуры. Я уверен, мы сможем полюбовно…

— Нет! — возразил Каррок. — Грейвингс, оставайтесь со своими грифонами здесь — вы будете представлять всех нас на гонке. И позаботьтесь о том, чтобы о произошедшем сегодня вечером рассказали правду. Остальные немедленно возвращаются в Домашний Пик.

Грейвингс выглядел неуверенно и, казалось, собирался возразить, когда Каррок заговорил вновь.

— Повинуйся мне, толстяк. Ты можешь быть курфюрстом, но у тебя нет шансов стать новым канцлером. Оставайся здесь, — затем грифон повернулся к остальным гостям. — Помяните мои слова, пони — будет расплата, и скоро.

Наконец он обратился к своим грифонам.

— Летим! Отнесем его домой!

Как увидела Рарити, все еще держа дрожащую Клементину, двое других грифонов подхватили тело Найнтэлонса своими лапами, а затем оттолкнулись от земли, расправляя широкие крылья. Они не издали почти ни звука, взмывая ввысь со своей тяжелой ношей. Генерал Каррок в последний раз хмуро посмотрел на оставшихся гостей, прежде чем взлететь вместе с гриффиной. Единорожка смотрела им вслед, пока силуэты не слились с темнотой.

На залитом лунным светом дворе двадцать четыре пони, пять грифонов, две с половиной зебры и один верблюд остались, некоторые — все еще пребывая в шоке, ожидать прибытия властей, чтобы сообщить о загадочной смерти канцлера Найнтэлонса, лидера всех кланов грифонов. У них не было ни тела, ни причины смерти, ни свидетелей, кроме испуганной кобылы, которая бродила во тьме в поисках укромного места, чтобы опорожнить желудок. Утром все они должны будут отправиться на гонку по небу, пересекая весь нанесенный на карту мир.

В голове Рарити снова промелькнул этот вечер: древний полуразрушенный замок; кузина Рейнбоу Дэш с щекотливой просьбой; посещение мавзолея; злобная и фанатичная мать Блублада; изгнанный принц верблюдов, желающий продавать свои смертоносные товары; тошнотворные пищухи; а теперь еще и смерть. Даже после всего случившегося единорожка знала, что ночь будет еще очень долгой, и как сильно она будет скучать по своей мягкой постели в Понивилле с ее мягкими подушками и атласными простынями. Наверное, просто наверное, она не создана для того, чтобы быть кантерлотской пони.

06. Облегчение

Кокон скрывающих ее теплых одеял, затемненная спальня и приглушенная фортепианная музыка, доносящаяся через открытую дверь, не служили убедительным аргументом для того, чтобы Рарити встала с постели. Только резкий звон колокольчиков медных часов на ночном столике окончательно убедил ее отказаться от убаюкивающего позыва проспать все утро. Регата скоро начнется, напомнила она себе, и до старта остались считанные часы. Ей придется встать. Усилием воли единорожка заставила свои тяжелые веки открыться и магией откинула одеяла.

Когда она не более пяти часов назад наконец смогла рухнуть в постель, то у нее не хватило сил достаточно внимательно осмотреться. Было темно, и она была морально и физически истощена. Однако теперь у нее, все еще лежащей в постели, возможность имелась. Не шевельнув ни мускулом, белая пони применила в темноте магию, ища рычажок, который, как ей казалось, она заметила у двери, когда ей показали комнату. Легко найдя его, Рарити вскоре услышала шипение газа, и дюжина бра осветила спальню.

Кобыла откинулась на подушки и вгляделась в то, что являл свет. Первое, что она заметила — на ней больше нет вчерашнего платья, так как оно лежало на стуле в дальнем углу у двери, куда она, должно быть, его бросила. Хотя ее средства к существованию как модельера и швеи зависели от привычки высшего общества носить одежду, Рарити не могла не признать, что в данный момент приятно быть без нее. Она могла шевелить конечностями без всякого стеснения и чувствовать мягкую нежность простыни шкуркой. А еще она снова видела свой прекрасный хвост, блестящий и завитой — такой, каким она его помнила.

Сама спальня, единственная комната для гостей в городском доме Фэнси Пэнтса в центре Кантерлота, была роскошной, но не слишком. Вся мебель была сделана из темного дерева, а два кресла с подлокотниками, стоящие в противоположных углах, обтянуты роскошным, искусно расшитым золотом небесно-голубым атласом. Массивный шкаф стоял слева от кровати, а огромный туалетный столик занимал другую сторону комнаты. Кровать была не больше, чем у самой Рарити в Понивилле, но благодаря матрасу единорожка понимала, что чувствуют пегасы, когда спят на облаках. За то краткое время, которое она им наслаждалась, сон у модельерши был комфортнее, чем когда-либо. Встать с постели было сродни ужасной пытке.

Однако теперь, проснувшись, Рарити была вынуждена вспомнить события прошлой ночи. Полковник Темпест прилетел в город, где уведомил полицию и Королевскую Гвардию о трагедии в замке Блублада, и вскоре двор, где погиб вождь грифонов, кишел следователями. Все отвечали на вопросы, но без наличия тела и без каких-либо свидетельств преступления, сверх разрозненных обвинений оставшихся грифонов, допросы были на удивление краткими. Рарити видела, как следователи взяли образцы пищи с кухни и различные бокалы, тарелки и сервировочную посуду с обеденного стола, после чего ушли. Она не могла не думать, что следователи были несколько напуганы числом знаменитостей в замке, и потому, возможно, не решились слишком наседать.

Конечно, не было абсолютно никаких оснований полагать, что случившееся было чем-то большим, чем просто неудачным совпадением. Канцлер был стар, и хотя его внешний вид свидетельствовал, что на его век выпало немало испытаний, никто не мог знать, насколько здоров или не здоров он был внутри. Рарити слышала историю о пони — редкостном долгожителе. Он приписывал это достижение здоровому образу жизни и тяжелой работе. Его пригласили в Кантерлот, чтобы отметить стопятидесятилетие с самой принцессой Селестией, но после того, как он отведал дорогие блюда, которые не были привычными ему яблоками и морковью, то сразу же упал мертвым. Возможно, пир и напряженность в отношениях между пони и грифонами оказались слишком тяжелы для старого вождя. Какой бы ни была причина, Рарити была уверена, что это не имеет никакого отношения ни к одному из гостей.

После того как полиция и Гвардия ушли, команды собрались вместе, чтобы официально решить, проводить ли запланированную на утро гонку. Те, кто предпочел не отказываться, единогласно проголосовали за то, чтобы придерживаться первоначальных планов. В конце концов, Эквестрия ждала, затаив дыхание, и они не могли всех разочаровать. Более того, заметил Фэнси, нет лучшего момента, чем сейчас, чтобы показать миру, что грифоны и пони могут ладить, и продемонстрировать добродетели спортивного мастерства, взаимного доверия и честной игры.

Рарити была одной из желавших отказаться. В тот момент она, большей своей частью, просто хотела домой. Даже если остальная ее часть просто не могла позволить разочаровать Фэнси Пэнтса и прочую элиту, это не означало, что она должна была активно поддерживать участие. Единорожка вздохнула. Учитывая, что гонка должна начаться сегодня и скоро, она решила, что пришло время встать на все четыре копыта и встретить утро. С большим усилием и немалым сожалением она скатилась с кровати и медленно подошла к туалетному столику.

— Ладно, Рарити, давай посмотрим, как ты выглядишь.

Быстрый взгляд в зеркало подтвердил то, чего она опасалась. Грива единорожки была взлохмачена и слежалась из-за носимой весь день шляпки, под глазами повисли мешки, а макияж, который она не успела смыть накануне, высох и потрескался.

— О Селестия, я больше похожа на Скэрити, чем на Рарити, — пробормотала она. Обычными способами гриву и лицо уже было не спасти. Нужно почиститься. А часы показали, что у нее осталось как раз достаточно времени, чтобы помыться.

Дверь в комнате для гостей вела в отдельную ванную комнату, и как только Рарити вошла внутрь — впала в благоговение. Если Фэнси Пэнтс спальню обставил довольно сдержанно, то в ванной позволил себе разгуляться. Это была симфония стекла, мрамора и полированной латуни, и хотя Рарити не была уверена, что это сочетание полностью гармонично, оно определенно было грандиозным по размаху и масштабу. Ванная была огромной — по крайней мере такой же большой как спальня. Одна стена была от пола до потолка зеркальной, а около нее стояли резные раковины на пьедесталах в форме полурыб-полупони, каждый из которых держал чашу на вытянутых копытах. Рядом с каждой раковиной располагались зеркальные шкафы, а над ними висело еще больше зеркал. Если бы Рарити пожелала полюбоваться собой, чего в этот момент она совершенно точно не хотела, момент был бы идеальным.

Дверь в середине комнаты предположительно вела в уборную, а все остальное пространство отведено под купание. Халаты на латунных крючках и плюшевые полотенца с монограммой «Ф» были аккуратно сложены. Ванна, достаточно большая, чтобы Рарити могла там плавать, стояла на прочных чугунных копытах. Но еще более впечатляющим оказался открытый душ рядом с ней. Блестящие латунные трубы вились, выходя из мрамора и скрываясь в нем, образуя большую клетку, окружающую душевую зону с трех сторон. Трубы были усажены десятками форсунок, гораздо более сложными, чем все, что она видела даже в спа-салоне. Она должна была попробовать. Несмотря на внешнюю сложность сантехники, там имелась только одна напольная педаль с выгравированным словом «ВКЛ», так что Рарити вошла в душ и нажала на нее.

Мгновенно единорожка оказалась в самом сердце Кантерлотского водопада, если бы он был нагрет до идеальной температуры. Вода лилась, кружилась, струилась вниз, вокруг и поперек ее тела, массируя и смывая любой намек на нечистоту. Она чувствовала себя очищенной, как будто вода давала ей новое рождение и новое начало, смывая вчерашнюю грязь. Рарити закрыла глаза и позволила потоку унести неприятные воспоминания о прошедшем вечере — смущение из-за того, что ее выделили в толпе, и ее ужас от смерти канцлера. В конце концов, она была единорогом Рарити, и здесь было ее место. Она была очень важной пони. Она была красивой, созидательной и умной. У нее были лучшие грива и хвост в Понивилле. Она представляла дух одного из Элементов Гармонии! Она могла показать Фэнси, другим гонщикам и всей Эквестрии, кто она такая.

Рарити, вышедшая из душа с блестящей шерсткой и с обычно завитыми, но теперь мокрыми и мягкими, но не спутанными волосами, была не той пони, которая вошла туда. Эта новая Рарити готова встретить день и всю Эквестрию. Она вытерлась и принесла из спальни сумочку с туалетными принадлежностями и косметикой. С помощью магии и разумного количества лака для волос ее грива и хвост вскоре вернулись к своим обычным, бросающим вызов гравитации завиткам, а тщательное нанесение макияжа сделало ее облик безупречным.

— Теперь ты выглядишь как Рарити, — сказала она своему отражению в зеркальной стене.

Вернувшись в спальню, она проверила гардероб и с удовлетворением увидела, что один из слуг Фэнси достал платья из ее сумки с одеждой и повесил на вешалку. У нее было много замечательных вариантов для появления на регате, но сейчас модельерша решила еще немного насладиться свободой собственной шкурки и шерсти. Она выбежала из комнаты и спустилась по лестнице вниз.

— Доброе утро, дорогая, и могу я сказать, что вы свежи, как роза, — сказал белый единорог со своего места. — Сегодня тот день, которого мы все ждали.

Рарити увидела, что перед ним на столе разложено несколько газет. Фонограф на подставке тихо играл фортепианный концерт. Еще она заметила кофейник и пустую чашку, которые, как поняла кобыла, предназначались ей.

— Я готова, — ответила Рарити, садясь за стол. — И могу искренне поблагодарить вас за то, что позволили мне остаться здесь прошлой ночью. Я так устала, что почти не помню, как вышла из замка, не говоря уже о том, как оказалась в той сказочной постели.

— Ах, да, не думайте об этом, — отмахнулся магнат. — Думаю, мы все были измотаны событиями вчерашнего вечера, и могу представить, почему для вас это оказалось особенно тяжело. Кольтсворту пришлось практически нести вас наверх.

— Тогда я должна поблагодарить его. Надеюсь, я была не слишком тяжела для бедняги. И могу я спросить, что вы читаете?

— Да, конечно. Можете не удивляться — до прессы дошло известие о несчастном случае в замке герцога, и теперь это во всех утренних газетах. И поскольку сенсацию сделать не из чего, спекуляции на смерти Найнтэлонса цветут пышным цветом. Единственная правда, на которую я постоянно натыкаюсь в этих историях, заключается в том, что территориальные разногласия с кланами грифонов теперь только усугубятся. Канцлер держал свою сторону под контролем.

— Что тогда будет?

— Боюсь, никто не может сказать. Но могу сообщить, что уже произошло. Темпест заглянул за секунду до того, как вы спустились, и сказал, что дирижабль Клаудсдейла официально снялся с участия. Наверное, они почувствовали, что нужно быть ближе к дому на случай, если политическая обстановка в ближайшие несколько дней ухудшится. Не могу сказать, что виню их.

— Прошлой ночью я сказала одной из них, что самым мудрым решением на данном этапе может быть просьба о вмешательстве принцессы Селестии, но они это делать не намерены, — заметила Рарити. — Они боятся, что грифоны могут принять любое вмешательство принцессы за угрозу. А я думаю, если кто и может исправить этот беспорядок, так только принцесса.

Фэнси оторвался от своих газет.

— Я склонен согласиться с пегаской, моя дорогая, но по своим причинам, — глубоко вздохнул жеребец. — Я так же верю и доверяю принцессам, как и любой другой пони, но вы должны понимать, что пока мы полагаемся на них, чтобы вытащить нашу страну из любой неудобной ситуации, то не сможем развиваться. Я не хочу, чтобы пони всегда были словно жеребята. Должен быть честен с вами, мисс Рарити — я лично ходатайствовал перед принцессой Селестией о том, чтобы ее подданные разрешили проблему с грифонами без вмешательства ее или принцессы Луны. Мы уже стали настолько зависимы от принцесс, что давно забыли, как самостоятельно управлять днем и ночью, и я не хочу, чтобы Эквестрия повесила на них еще и всю дипломатию.

— Что ответила принцесса? — удивилась Рарити.

— Она поддержала меня, — тут же ответил единорог. — Она согласилась пока наблюдать и искренне поддержала мой план использовать Кубок Аликорна в качестве жеста доброй воли. Мы можем показать всем, что способны честно и мирно конкурировать и сосуществовать с грифонами и кем угодно еще. После регаты можно будет собрать дипломатическую миссию, чтобы вылечить любые оставшиеся травмы, нанесенные любой из сторон. Несмотря на то, что пишут в газетах, уверяю, сейчас все не настолько плохо.

— Надеюсь, вы правы.

— Я тоже, — мрачно произнес Фэнси. Затем его лицо осветилось улыбкой. — В любом случае, нам еще предстоит выиграть гонку. На самом деле, нужно уже выходить, если собираемся попасть на церемонию открытия.

— О нет, я не упаковалась! — воскликнула Рарити, вскакивая со своего места. — Я даже не выбрала ансамбль на сегодня!

— Ансамбль? В этом нет необходимости!

Рарити повернулась на голос и увидела, как в переднюю дверь с Элбоу Гризом по пятам входит Виндласс. Они оба были одеты в нечто вроде белого комбинезона на молнии с ярко-красными полосами вдоль штанин. Огромные нашивки были помещены на места, где обычно находятся метки — с логотипом Кантерлотской Компании Паровых Двигателей. Виндласс использовала свою магию, чтобы положить на стол два свертка, и Рарити быстро сообразила, что это другие ужасающие костюмы.

— О нет-нет, — быстро сказала белая пони. — Мой бизнес зависит от моего хорошего вкуса, и мне просто нельзя предстать перед всем Кантерлотом одетой как какой-то ремонтник. Без обид, — повернулась она к Элбоу.

— Я полностью понимаю ваши опасения, — кивнул Фэнси.

— Значит, мне не нужно носить это?

— Кхм, ну, я счел бы за большую честь и личную услугу, если бы вы согласились. Видите ли, каждая команда будет участвовать в гонках в форме. Мы будем выглядеть намного профессиональнее, если оденемся одинаково.

— Но наверняка не все пони будут одеты так, — пожаловалась Рарити, указывая на Виндласс и Элбоу Гриза. — Вы должны были попросить меня разработать что-то изумительное.

— Почему-то мне не кажется, что широкополые шляпы и пышные платья — самые аэродинамические вещи, которые стоит носить на гонке, — раздраженно вмешалась Виндласс.

— Все, что я могу сделать, это сказать «пожалуйста», — добавил Фэнси.

Как бы неудачно ни выглядели наряды, Рарити вынуждена была признать, что синегривый единорог и остальные превосходят ее численно, и правильный образ действий в такой ситуации обычно состоял в том, чтобы благородно признать поражение.

— Хорошо, я надену его, — раздраженно сказала она. — Я пойду наверх, чтобы упаковать остальные вещи и переодеться, и вернусь через минуту.

— Нет нужды тратить время на сборы, — сказал магнат. — Мы выедем, как только вы переоденетесь, а мои слуги позаботятся о том, чтобы ваши вещи были отправлены вместе с остальными нашими припасами.

— Это очень мило с вашей стороны, — начала Рарити. — Но я очень требовательна к своим вещам и не хочу ничего оставлять.

— Не бойтесь, даю слово джентльпони, что ничего важного не будет забыто.

— Тогда я с радостью принимаю ваше предложение, — сказала Рарити. Она взяла комбинезон меньшего размера с помощью магии и поднялась в гостевую спальню. За исключением самых близких друзей, дама никогда не переодевается на глазах у других; это было по меньшей мере неэлегантно. Стоя перед зеркальной стеной ванной, единорожка развернула комбинезон, неловко втиснулась в него, а затем застегнула от живота до шеи. Как и ожидалось, он сделал ее пухлой и бесформенной, а ярко-белый цвет заставил ее красивую шерстку казаться тусклой и грязной.

— Настоящим я объявляю себя виновной в предательстве моды, — сказала она своему отражению в зеркале. — Приговариваюсь к публичному унижению, которое должно быть приведено в исполнение немедленно.

Она пошла обратно к команде, и стоило ей сделать шаг, как сразу стало ясно, что жесткая, неведомая ей ткань издавала отвратительно громкие звуки, когда терлась о себя.

— Ужасно.

— Великолепно! — воскликнул Фэнси, когда Рарити спустилась. Он уже был в собственном комбинезоне. Вид был настолько абсурдным, что увидь она этот наряд при первой с ним встрече, Рарити не была уверена, что узнала бы знаменитого магната. — Теперь мы выглядим как команда.

— Команда слепых, — проворчала Рарити, надеясь, что никто ее не услышит.

— Полковник Темпест уже переводит корабль в зону ожидания недалеко от старта, так что пришло время нам выходить, — объявил единорог. — Приключения ждут, вперед!

Их было всего четверо, поэтому они с некоторым неудобством, но все же вместились в одну из паровых карет Фэнси. Несколько мгновений спустя Рарити обнаружила, что едет к Кантерлотскому замку, одетая в нелепый комбинезон, подчеркивающий все неподходящие места, и находится неудобно близко к Элбоу Гризу, от которого сильно пахло маринованными огурцами, луком и потом. По крайней мере, день был прекрасен. Об этом позаботились пегасы.

— Я должен признаться, — внезапно заговорил Фэнси. — Когда я сказал, что ничего важного из ваших вещей не будет оставлено, то должен был упомянуть, что мы можем взять только жизненно необходимое. Соответственно, на дирижабле находится лишь самое важное — а именно еда и базовые туалетные принадлежности.

Рарити поняла, что ее обманули. Ее уговорили надеть эту мерзость, а затем обманом заставили оставить вещи в доме. Фэнси Пэнтс, единственный пони в Кантерлоте, которому она могла доверять, не считая, конечно, принцесс, предал ее. Она была в ярости.

— Нет! Кольтсворт, немедленно разверни эту штуку! — закричала она во все горло, заставив других пассажиров заткнуть уши. Рарити могла быть убедительной, когда это необходимо, и сейчас был один из таких случаев.

— Отставить! — воскликнул Фэнси. — Мисс Рарити, пожалуйста, я должен был вытащить вас из дома, чтобы мы могли вовремя попасть на церемонию открытия. Мне ужасно жаль, что пришлось прибегнуть к обману, и я понимаю, что это крайне мне не подобает. Я не ожидал, что вы привезете в Кантерлот весь свой гардероб, но раз уж вы это сделали, мне пришлось найти способ убедить вас оставить его. Я решил, что просто невозможно заставить вас добровольно расстаться со своими вещами, даже временно.

— Конечно нет! — горячо ответила Рарити. — Я леди и остаюсь ею во все времена. Я не могу просто позволить себе превратиться в какого-то потного рабочего из-за этой гонки! А теперь, пожалуйста, развернитесь, чтобы я могла забрать свои вещи.

— Мы не можем нести лишний вес и оставаться конкурентоспособными, — категорично заявил единорог. Виндласс и Элбоу Гриз молчали, избегая ссоры любой ценой.

— Тогда вы не будете нести мой лишний вес, — сказала Рарити. — Насколько бы мал он ни был. Я ухожу.

— Пожалуйста, Рарити, мы абсолютно, определенно нуждаемся в вас. Сделайте это не для меня, а для Эквестрии, — взмолился Фэнси. — Вспомните, что я сказал о том, насколько важен Кубок для будущего и для мира.

Рарити не была совсем уж наивной. После того, как на вчерашнем ужине ее объявили «героиней Эквестрии», белая пони поймала себя на мысли, что Фэнси Пэнтсу она важнее больше ради формирования хорошего образа перед общественностью и маркетинга, чем для удовольствия от ее компании. Его настойчивое требование, чтобы она носила его фирменный комбинезон, не могло убедить ее в обратном. С другой стороны, если был шанс, что ее участие в регате поможет предотвратить конфликт между пони и грифонами, то это достойная причина продолжать. Может, присутствие пони, олицетворяющей дух Элемента Щедрости, сможет что-то изменить? Логика Рарити еще гадала, может ли так быть на самом деле, но тщеславие уже кричало «Да!». Не менее важно было и то, что ее имя будет на устах всех пони Эквестрии, следящих за гонкой. Многие из них могут захотеть познакомиться с ее товарами, и большинство из них никогда не увидит вблизи ее злосчастного комбинезона.

Рарити вздохнула.

— Ради Эквестрии я соглашусь, — Эквестрия, мир и бесплатная реклама, подумала она. Если у Фэнси был свой негласный план, то он мог быть и у нее. Возможно, она могла бы запустить в следующем сезоне линию, вдохновленную аэронавтикой, основываясь на своем опыте.

— Вон трибуна! — взволнованно воскликнула Виндласс, указывая копытом.

Рарити посмотрела и увидела, что карета вот-вот свернет на широкий подъезд, ведущий прямо к главному входу во дворец. Справа от него виднелись зеленые холмы и лужайки дворцовой территории. Слева был крутой склон обрыва в долину далеко внизу. Она вспомнила, как прошла всю эту дорожку, полная радостного предвкушения, в ночь прошлогоднего Гранд Галлопинг Гала. С той ночи там все изменилось.

Огромная трибуна в тридцать рядов или больше была возведена с правой стороны, идя по всей длине подъезда от дворцовых ворот до конца дороги, и они уже были заполнены пони. На полпути слева Рарити увидела деревянную конструкцию из лесов, платформ и лестниц, в которой она опознала посадочную платформу — с нее команды должны будут подняться на свои воздушные корабли. Сами дирижабли пока отсутствовали. На подъездной дороге было припарковано несколько экипажей, и Рарити поняла, что они принадлежат другим гонщикам. Напротив посадочной площадки, прямо перед трибуной собрался большой духовой оркестр. В толпе раздались аплодисменты, когда паровая карета Фэнси свернула на подъезд, проехав контрольно-пропускной пункт единорогов Королевской Гвардии.

К тому времени, когда карета остановилась, и Рарити вышла из нее, аплодисменты стихли. Однако внезапно они раздались с еще большим энтузиазмом, чем прежде. Когда она огляделась, пытаясь найти причину воодушевления толпы, над ее головой пронеслись тени. Единорожка посмотрела вверх и не смогла удержаться от крика и аплодисментов.

Принцесса Селестия и принцесса Луна промчались мимо, летя наравне с эскадрильей Вандерболтов — шесть талантливых летунов в блестящих сине-золотых мундирах окружили принцесс с каждой стороны. Рарити никогда не видела сразу двенадцать Вандерболтов и уж точно никогда не видела, чтобы принцесса Селестия и ее сестра летели вместе на собственных крыльях. Принцессы покинули строй и грациозно сели в большую ложу на самом верху трибуны, где уже находились четыре пегаса из Королевской Гвардии.

— Все уже команды здесь, как и принцессы, — указал на очевидное Фэнси. — Церемония открытия скоро начнется.

Его предсказание почти мгновенно подтвердилось.

— Кобыледи и джентльпони, — раздался сквозь гомон толпы звонкий жеребцовый голос. Рарити знала, что это должен быть либо единорог, говорящий с помощью магического усиления голоса, либо какой-то другой пони, использующий один из новых зачарованных «мегафонов». — Меня зовут Голден Пайпс, и от имени Королевского яхт-клуба Кантерлота, газет Canterlot Times, Equestria Today и, конечно же, наших любимых принцесс Селестии и Луны, я рад приветствовать каждого пони и каждого гостя в нашей прекрасной столице для участия в пятой в истории регате Кубка Аликорна.

Когда толпа снова взорвалась аплодисментами, Рарити впервые увидела, что небольшой участок трибуны был занят грифонами, а повсюду попадались другие существа. Далеко слева от нее стоял осел или мул, а на вершине трибуны сидела небольшая группа зебр. Трех громадных буйволов впереди было невозможно не заметить, и, вероятно, присутствовали и другие не-пони, которых она просто не могла разглядеть.

— А теперь давайте все поаплодируем Вандерболтам Эквестрии! — когда диктор закончил говорить, двенадцать синих и золотых полос перекрестились над гостями, сплетая за собой гобелен цветного дыма. Толпа аплодировала, а духовой оркестр играл воинственную мелодию, когда Вандерболты сливались и распадались во всевозможных кажущихся невозможными узорах, рисуя на безоблачном небе звезды, ромбы и даже геральдические лилии.

— Согласно инструкциям, которые я получил от организаторов, нам нужно подняться на свое место на платформе, пока идет воздушное шоу, — сообщил магнат сквозь рев толпы. — Пошли.

Когда Рарити и остальные подошли к крутой лестнице, ведущей к вершине посадочной платформы, она заметила другие команды. Грифоны, все еще в кольчугах и шлемах, во главе с толстым курфюрстом Грейвингсом взлетели на платформу с земли. Рарити с облегчением увидела, что другие команды пони и команда принца Хуфу одеты в комбинезоны, мало отличающиеся от ее собственного. Как и в случае с ее группой, по одному члену каждой из других команд отсутствовали, предположительно, чтобы привести свой воздушный корабль к посадочной платформе в нужное время. Грифоны Домашнего Пика отсутствовали, как и снявшиеся с участия пегасы Клаудсдейла. Также не было никаких признаков Блублада. Рарити задалась вопросом, удалось ли ему устранить неполадки с кораблем за те несколько часов, что были ему доступны этим утром.

Пони преодолели лестницу и достигли вершины платформы. Деревянная конструкция была угрожающе высоко над землей и пугающе узкой, и падение с любой стороны наверняка обернулось бы катастрофой для бескрылых участников. Рарити сделала себе мысленную пометку не бить и не пинать Вандерболтов, которые попытаются спасти ее, если она упадет. После почти смертельного опыта в Клаудсдейле, когда заклинание, которое временно дало ей крылья, рассеялось, она уговорила Твайлайт Спаркл научить ее заклинанию, позволяющему облакам становиться плотными под ее копытами. Однако сегодня не было даже облаков, которые могли бы смягчить ее падение. Держась подальше от края, она встала в ряд с Фэнси Пэнтсом, Виндласс и Элбоу Гризом и повернулась к публике.

По платформе прокатилась серия глухих ударов, и Рарити осторожно огляделась. Вандерболты закончили свое выступление и приземлились с равными интервалами по всей длине посадочной платформы. Рарити достаточно часто встречала этих пегасов, чтобы узнать некоторых из них с первого взгляда. Красивый жеребец с встрепанной темно-синей гривой и миниатюрная кобыла Флитфут заняли места ближе всех к ее команде.

— А теперь, — прогремел голос Голден Пайпса. — Пришло время представить шесть воздушных кораблей, которые будут соревноваться в этой знаменитой гонке, и их храбрые экипажи. Во-первых, спонсируемый Кантерлотской Компанией Паровых Двигателей — дирижабль Вольная Душа!

Оркестр протрубил фанфары, чтобы акцентировать внимание на словах диктора, но Рарити так и не увидела ни одного воздушного корабля. Только когда аплодисменты и топот копыт достигли нового крещендо, она догадалась оглянуться.

Вольная Душа медленно поднималась из-за посадочной платформы, взлетая вертикально из того места, где она держалась внизу. Воздушный шар в форме громадного океанского левиафана при подъеме выглядел несколько угрожающе. Наконец, в поле зрения показалась гондола, блестящая на солнце снежно-белой краской с красными полосами. Четыре пропеллера на коротких крыльях, добавленных по бортам, были повернуты в вертикальное положение, что давало дирижаблю гораздо большие возможности вертикального полета, чем подвижные стабилизаторы, которые они заменили. Полковник Темпест, одетый в такой же комбинезон, что и остальные члены команды, занял место у руля. Рарити смотрела, как он поворачивает пропеллеры и осторожно разворачивает корабль так, чтобы он оказался на траверзе платформы. В этот момент два Вандерболта, стоящие позади, спрыгнули с платформы, чтобы помочь дотянуть воздушный корабль и закрепили его швартовами. С платформы на борт дирижабля подняли и закрепили трап.

Это было оно — время попрощаться с твердой землей на несколько дней и подготовиться к путешествию по Эквестрии и не только. Рарити знала, что у нее были все шансы отказаться, развернуться и пойти домой, но она этого не сделала. Будь то ее любовь находится в центре внимания, потребность произвести впечатление на Фэнси и элиты или желание быть частью чего-то, что потенциально произойдет только раз в ее жизни, но она решила идти вперед. Остальные уже поднимались на воздушный корабль, так что она в последний раз радостно помахала и послала воздушный поцелуй толпе, прежде чем повернуться и последовать за ними.

— Капитан Вольной Души — никто иной, как Фэнси Пэнтс из Кантерлота! — объявил усиленный голос Голден Пайпса. — С ним полковник Королевской Гвардии в отставке Темпест, авиационный инженер Виндласс, техник Элбоу Гриз и Рарити, хозяйка бутика Карусель в Понивилле, личный друг принцессы Селестии и одна из храбрых кобыл, победивших Найтмер Мун и Дискорда!

По крайней мере на этот раз они озвучили роль модельера первой, подумала Рарити. Вчера она, возможно, была смущена таким публичным объявлением. Однако сегодня, смыв свои сомнения в удивительном душе Фэнси, она оказалась готова принять эту часть своей личности. Единорожка с энтузиазмом помахала аплодирующей толпе.

— А вот и я, Эквестрия, единорог Рарити! — пробормотала она, неслышно на фоне шума моторов, винтов, топота копыт и громких голосов.

Диктор называл по очереди все остальные воздушные корабли, и они один за другим поднимались снизу и прикреплялись к платформе парой Вандерболтов.

Воздушный корабль цитрусового консорциума Свежесть представлял собой неуклюжую коробку с вращающимися лопастями пропеллеров, привязанную к большому яйцевидному воздушному шару, по форме напоминавшему толстую золотую рыбку, которому придали облик огромного апельсина. Каждая часть воздушного корабля, которая могла быть покрыта изображениями цитрусовых, была ими покрыта.

Корабль Филлидельфии под названием Летун оказался настолько традиционным, насколько это возможно. Воздушный шар был серебристым цилиндром с четырьмя плавниками-стабилизаторами, а висящая под ним гондола напоминала старинный деревянный парусник. Только большие пропеллеры с обоих бортов и паровые трубы свидетельствовали о том, что он современный.

Грифоны северных гор управляли дирижаблем Стилет, кинжалообразным, окрашенным в красный цвет и подвешенным к шестнадцати большим белым воздушным шарам, соединенным канатами в два ряда и идущими параллельно длинной оси корабля. Шесть маленьких пропеллеров крепились на длинных подвижных крыльях, которые были размещены в задней части дирижабля, как раз там, где на одноименном кинжале должна находиться крестовина. На неопытный взгляд Рарити воздушный корабль выглядел быстрым и угрожающим, но гораздо менее устойчивым, чем другие модели.

Наконец корабль компании принца Хуфу, обманчиво названной Независимые Поставщики, был поименован, соответственно, Вечно Свободный и окрашен в черно-белые полосы, как у зебр, с акцентами в виде молний. Хотя какие-либо следы морской тематики отсутствовали, он все же внешне был схож с Вольной Душой.

— Мне только что сообщили об уточнении, — заявил Голден Пайпс. — Хм. У нас смена спонсора. Последний корабль спонсируется больше не верфью Полярная Звезда, а в частном порядке его капитаном. Я представляю вам последнего участника, воздушный корабль Аликорн, которым управляет Его Светлость герцог Кантерлотский!

Рарити ждала, но ни один корабль не поднялся, чтобы занять последнее место у платформы. Может быть, Блублад просто решил, что не может соревноваться и сдался? В этот момент она увидела, что некоторые из толпы указывают на небо, и посмотрела в ту сторону. Там, увеличиваясь с каждой секундой, виднелся еще один воздушный корабль, несущийся к дворцу и оставляющий за собой шлейф белого пара. Рарити никогда не видела ничего подобного.

Аликорн своей конструкцией чем-то походил на Вольную Душу и идентичную ему яхту Блублада Чертовка, но совершенно отличался по исполнению. Воздушный шар был не округлым морским гигантом, а заключен в прекрасно исполненную конструкцию, которая придавала ему заостренную аэродинамическую форму стремительного марлина. У остроносого аэростата имелись собственные стабилизирующие плавники и хвост, которые позволяли ему легко рассекать воздух, сохраняя устойчивый курс. Подвешенная под ним гондола была гладкой, меньше во всех измерениях, чем Вольная Душа, и имела более резкие обводы. Ее покрасили в цвет слоновой кости, без каких-либо символов спонсоров, но всю покрыли летящими золотыми узорами и завитушками. Носовая золотая фигура аликорна смело указывала путь вперед. В отличие от Вольной Души, у которой управляющие плавники заменены на гребные винты, Аликорн сохранил два больших ластообразных плавника по обеим сторонам корпуса. Рарити видела, что основным движителем дирижабля оказался один огромный пропеллер, шире самого корпуса, который крепился прямо к корме, чтобы толкать корабль вперед.

Достигнув трибуны, все стабилизаторы Аликорна резко развернулись в противоположных направлениях, и дирижабль накренился в нисходящий вираж, настолько резкий и крутой, что корпус на тросах раскачался, пока почти не лег на бок и полностью показался из-под баллона. Затем Рарити увидела, как корабль с отработанной легкостью замедляется и занимает место рядом с другими соперниками. Она могла видеть Блублада, стоящего на палубе дирижабля, но его лицо было почти полностью закрыто толстыми очками. И он оказался одет не в ужасный комбинезон, а красивую спортивную куртку. Рарити почувствовала приступ ревности.

— Участники прибыли! — объявил диктор. — Но гонка не может начаться, пока не будут объявлены правила. Кубок Аликорна — это гонка по всем известным землям, до самых границ бескрайнего моря и обратно. Гонщики пройдут маршрут, который проведет их через Эквестрию, над джунглями и болотами юга, на запад к берегу океана, а затем на север к ледяным фьордам дикого северо-запада. Затем курс продолжится на восток к горам, где гнездятся грифоны, а затем прямо сюда, в Кантерлот. Большая часть гонки проходит через Эквестрию или дружественные страны, и везде, где это возможно, по пути размещены воздушные шары, чтобы журналисты и наблюдатели за трассой могли отслеживать ход регаты и статус гонщиков. Однако иногда Кубок Аликорна уносит смельчаков так далеко, что им приходится путешествовать по диким землям, где нет контроля над погодой, и где нет городов или убежищ, в которых можно было бы найти пристанище.

Голден Пайпс сделал паузу, чтобы все осознали потенциальные опасности гонки. Рарити знала, как пройдет регата. По крайней мере, этого Фэнси Пэнтс от нее не скрывал. Она была убеждена, что три единорога, пегас и технически подкованный земной пони не смогут попасть в большие неприятности даже вдали от Эквестрии. Она на земле встречала больше опасностей, чем, по ее мнению, им придется столкнуться на безопасном маршруте.

— Нам повезло, что у нас есть Вандерболты в качестве наблюдателей. Они будут лететь впереди и располагаться на аэростатах наблюдения, а также регистрировать время и позиции гонщиков, когда они будут проходить заранее определенные контрольные точки. Эта информация будет доставлена обратно в Кантерлот со скоростью самых быстрых пегасов-гонцов. Вандерболты также будут следить за нарушениями правил, и с ними можно будет связаться, если какая-либо команда пожелает сообщить о нарушении или по какой-либо причине решит выйти из гонки.

Голден Пайпс продолжил.

— Правила просты. Каждая команда должна пройти все контрольные точки и собрать доказательства. Требуемые доказательства для каждой точки разные и описаны в инструкциях, предоставленные каждой команде сегодня утром. Столкновения и любой другой физический контакт дирижаблей друг с другом запрещены и влекут за собой немедленную дисквалификацию. Экипаж дирижабля, который первым пересечет финишную черту в Кантерлоте и предоставит необходимые доказательства прохождения каждой контрольной точки, будет объявлен победителем, а их имена навсегда будут вписаны в историю Кубка Аликорна.

Он снова сделал паузу, прежде чем продолжить.

— Участники, отдайте швартовы и разместите дирижабли в стартовой зоне!

Рарити отступила, пока Виндласс и двое сопровождающих Вандерболтов отвязывали Вольную Душу от платформы. Через несколько секунд корабль парил в воздухе, полностью оторвавшись от земли. Палуба завибрировала, когда мощность двигателя увеличилась, и вскоре дирижабль развернулся и начал двигаться. С обеих сторон другие корабли делали то же самое. Вскоре они образовали неровную линию. Каждый корабль смотрел на юг, в сторону от Кантерлота. И в сторону дома, подумала Рарити.

— А теперь, перед началом гонки — завершающая речь. Представляю слово принцессе Селестии! — Толпа зааплодировала, а затем сразу замолчала, когда аликорн встала в своей ложе и начала говорить.

— Здравствуйте, мои маленькие пони, — начала принцесса, окутывая всех собравшихся своим сладким голосом. — Приветствую всех присутствующих гостей. Я хочу сказать несколько заключительных слов перед началом гонки. Кубок Аликорна всегда предвещает важные события. Я хорошо помню каждый. В этом году гонка посвящена распространению нового технологического чуда — поршневой паровой машины. Но мы также должны помнить, что регата не только знаменует то, что уже было достигнуто. Она также указывает путь в будущее. Это возможность продемонстрировать лучшие наши черты — отважные души, неукротимые сердца и дух товарищества всех свободных существ. Недавно в Кантерлоте произошли тяжелые и трагические события, и, несомненно, впереди нас ждут сложные моменты. Однако мы не должны позволять нашим разногласиям управлять нами. Я прошу вас, отважные гонщики, лететь быстро и честно, и подать пример миру. Покажите нам всем, что хоть мир и меняется непредставимым даже мне образом, он может измениться к лучшему. Я ожидаю, что вы побьете все рекорды и благополучно вернетесь домой.

Даже на расстоянии в сотни длин пони Рарити почувствовала, что с последними словами принцесса посмотрела прямо на нее. Ну, конечно, она планировала благополучно вернуться домой. Едва ли имелся повод для беспокойства, учитывая, что она явно была в надежных копытах.

— А теперь, — продолжила принцесса Селестия. — Я хотела бы предоставить моей сестре честь объявить начало регаты. Это первый Кубок Аликорна принцессы Луны, так что пусть он будет хорошим.

— Мисс Рарити, — единорожка повернулась, когда Фэнси Пэнтс коснулся ее плеча копытом. — Полагаю, что мы вот-вот тронемся в путь, и мне интересно, не желаете ли вы дать нам старт.

— Конечно, да — подтвердила модельерша. Она решила извлечь максимум из этого приключения любой ценой, и что может быть лучше, чем начать получать удовольствие в самом начале?

— Отлично! — воскликнул Фэнси. — Когда принцесса Луна призовет к началу гонки, вам нужно передвинуть этот рычаг вперед до положения с надписью «самый полный».

— С удовольствием, капитан! — ответила Рарити, ставя копыто на рычаг, установленный рядом с корабельным штурвалом, который в данный момент находился на положении «холостой ход/полная остановка».

— ЕЩЕ РАЗ, КАК СИЕ УСТРОЕНО, СЕСТРА МОЯ? — Голос принцессы Луны прогрохотал над Кантерлотом и от неожиданности Рарити чуть не упала навзничь.

— Просто скажи: «Вперед», — ответила старшая принцесса. Их обмен репликами был слышен всеми на мили вокруг.

— ИСТИННО! ВЕСЕЛЬЕ ДА НАЧНЕТСЯ НЕМЕДЛЕННО! ВСЕ ВПЕРЕД! — радостно проревела принцесса Луна.

— Вахаха! — взволнованно закричала Рарити, толкая рычаг машинного телеграфа вперед до упора. Впервые за почти тридцать лет регата Кубка Аликорна возобновилась. Пронизывающий, пронзительный ветер охватил ее, когда воздушный корабль понесся прочь от стартовой зоны. И когда Рарити посмотрела вперед по курсу с развевающейся вокруг головы гривой, она подумала, что это может быть даже лучше, чем чудесный душ Фэнси Пэнтса. Это похоже на жизнь Рейнбоу Дэш, на чистую безудержную энергию. Она даже не обернулась, чтобы посмотреть на остающийся позади Кантерлот.

07. Шанс всей жизни

Экипаж дирижабля Вольная Душа молча собрался на верхней палубе корабля, какое-то мгновение просто наслаждаясь азартом гонки. Магия Фэнси Пэнтса крепко охватывала штурвал, держа ровный курс, в то время как Рарити и остальные наблюдали за небом и другими воздушными судами.

Оттуда, где стояла модельерша — в центре палубы — земля была совсем не видна. Это, однако, не означало, что смотреть было не на что. Наоборот, небо вокруг нее было полно движения. Слева и справа — вернее, по левому и правому борту — по чистому небу шли другие корабли. Все они какое-то время держались на расстоянии друг от друга, и двигались в едином темпе, ожидая, кто первым сделает свой ход.

При этом пространство между дирижаблями было полно пегасов. Десятки, если не сотни зрителей хлынули с трибун после старта и теперь шли вровень с гонщиками. Рарити знала, что пегасы в конце концов устанут и вернутся обратно, но сейчас многочисленная стая пони, казалось, была пропитана духом соперничества, и ни один из них не хотел сдаться первым. Несколько Королевских Гвардейцев и пара Вандерболтов летели рядом, удерживая зрителей на безопасном расстоянии от дирижаблей и вращающихся лопастей. Остальные Вандерболты разлетелись в разные стороны, направляясь к своим постам вдоль маршрута регаты, чтобы выполнять свои задачи в качестве наблюдателей.

— Мы почти набрали крейсерскую скорость, — объявил Темпест.

— Рарити, дорогая, не будешь ли ты так любезна уменьшить скорость на одну ступень? — попросил Фэнси Пэнтс.

Единорожка была только рада оказаться полезной и потянула рычаг газа назад, пока индикатор не показал «Полный». Снизив мощность, она почувствовала, как вибрации, вызванные паровым двигателем, начали постепенно ослабевать, пока не перестали чувствоваться совсем.

— Готово, — сообщила она. — Но я не понимаю — разве смысл гонки не в том, чтобы лететь как можно быстрее?

— Да, конечно, — ответил Элбоу Гриз. — Было бы здорово, если бы он все время работал на полную мощность, но тогда завтра у нас кончится топливо, и, может быть, взорвется котел. За двигателем, вроде стоящего на Вольной Душе, нужно ухаживать, как за красоткой.

— Ясно, — ответила Рарити, начиная понимать одну из особенностей регаты. — Поэтому частью гонок является управление тем, насколько сильно работает двигатель, чтобы лететь быстрее, и сколько топлива мы сжигаем. Дело не только в том, чтобы лучше править и постоянно лететь быстро.

— Именно так, моя дорогая, — произнёс Фэнси. — Кубок Аликорна — это марафон, а не спринт, и для его победы потребуются навыки каждого на борту. Добрый полковник даст нам ориентиры, мисс Виндласс разработала модификации, которые делают нас конкурентоспособными и поддерживает работоспособность всех наших приборов, Элбоу Гриз поддерживает двигатель в исправности, и сможет выжать всю его мощность до капли, когда это действительно понадобится. А ты, моя дорогая, можешь помочь своими умелыми копытами везде, где они понадобятся.

— Я сделаю все, что в моих силах, — с сомнением сообщила Рарити, уже не в первый раз задаваясь вопросом, не подойдет ли она лучше всего, чтобы драить палубу.

— Мы еще не успели ознакомиться с информационными материалами, — сказала Виндласс единорогу. — Думаю, нужно как можно скорее провести планерку.

— Так и сделаем. Однако сейчас мы должны сосредоточиться на гонке. Вскоре появится маркер первой контрольной точки, который нам нужно найти в качестве доказательства следования по трассе. Согласно досье, мы должны получить в Понивилле яблоко со специальной меткой, и, по моим оценкам, мы уже более чем на полпути к нему.

— Яблоко из Понивилля? — удивленно воскликнула Рарити. — Значит, мы приземлимся?

Если командам нужно будет сесть, чтобы получить особое яблоко, она сможет снова увидеть своих друзей. На самом деле почти наверняка так и случится! В конце концов, откуда в Понивилле взяться яблокам, как не от Эпплджек и фермы «Сладкое Яблочко»? После вчерашнего насыщенного событиями вечера было бы приятно увидеть подруг еще раз, прежде чем она покинет безопасную Эквестрию.

Наверное, подумала Рарити, ее родители и Свити Белль тоже будут там, и Спайк тоже. А может быть Флаттершай даже принесет Опалесценс, чтобы та могла попрощаться с мамочкой, прежде чем ей снова придется улететь! Она чувствовала угрызения совести из-за того, что оставила свою бедную кошку почти на неделю, но, по крайней мере, с Флаттершай она в надежных копытах. Опал наверняка понимает, что ее мамочка не может отказаться от этой возможности, не так ли? Поразмыслив, Рарити решила, что, вернувшись домой и еще некоторое время после ей придется стеречься кошачьих когтей.

— На самом деле на этом этапе гонки мы останемся в воздухе, — ответил Фэнси. — В инструкциях говорится, что яблоко, о котором идет речь, мы получим от добровольного помощника на воздушном шаре где-то над городом.

— О, — удрученно произнесла Рарити. Она увидит свой дом только с высоты и не повстречает подруг, пока гонка не закончится. Возможно, она могла бы хотя бы смотреть и представлять себе лица подруг внизу. — Надеюсь я не помешаю, но ты не будешь слишком возражать, если я просто встану у фальшборта и немного понаблюдаю? Я хотела бы увидеть город, когда мы пройдем мимо.

— Ни в малейшей степени, — весело ответил магнат. — На самом деле, наверное, ты могла бы оказать нам услугу, заняв наблюдательный пост. Правила запрещают полковнику или любому из грифонов, если на то пошло, лететь вперед для разведки, поэтому мы должны искать маркер с борта.

Рарити кивнула и Фэнси Пэнтс левитировал ей подзорную трубу из дерева и латуни. После опыта с Блубладом ей не хотелось накладывать ауры, поэтому она взяла инструмент в рот и подошла к самому носу, остановившись прямо у бушприта. Здесь ветер, хлещущий ее лицо и тело, был сильнее, и впервые Рарити была благодарна ужасному комбинезону. Из какого бы грубого материала костюм ни был пошит, он защищал от ветра и сопровождающего его холода гораздо лучше, чем любая ее собственная одежда. Но это еще не означало, что не было неприятно холодно. Подавив дрожь, Рарити отпустила подзорную трубу и перехватила ее магией. Однако прежде чем поднести ее к глазам, она решила посмотреть на мир внизу без помощи инструмента.

Ветер и зрители-пегасы, начавшие уже бороться, чтобы не отставать, сказали Рарити, что она движется довольно быстро, но расстояние скрадывало скорость и местность внизу ползла медленно. Она могла видеть реку Кантер, спускающуюся с гор на юг, проходящую через долины и луга и, наконец, расширяющуюся в длинное и узкое Озеро Гармонии, которое с высоты полета выглядело как блестящее серо-голубое стекло. Она знала, что Понивилль уже не очень далеко — чуть ниже по течению на дальнем конце озера.

Озеро Гармонии было создано пони при возведении плотины Селестии, чтобы использовать энергию Кантера и направить ее в магоэлектрическую сеть, распространяющуюся из Кантерлота. Без сети единорогам Понивилля и других городов и поселков центральной Эквестрии пришлось бы постоянно подпитывать каждый используемый ими магический прибор, а всем остальным — работать на своих машинах копытами. Фонографы придется постоянно крутить, Рарити — вернуться к швейной машинке с копытным приводом, а подвал Твайлайт, полный странных приборов и машин, станет бесполезным.

Единорожка была жеребенком, когда дамбу закончили, но она до сих пор слышала жалобы старожилов о том, как она ослабила течение реки возле города. К тому времени, как Кантер проходил мимо коттеджа Флаттершай в Вечнодикий лес, он уже был не более чем спокойным ручьём. Зерновая мельница Понивилля закрылась, потому что потоку не хватало силы, чтобы вращать жернов и молоть муку. И теперь ее в Понивилль привозили из других мест Эквестрии. Такова была цена прогресса.

С высоты даже монументальные объекты, навсегда изменившие жизнь пони, такие как озеро и плотина, казались крошечными и почти случайными на фоне обширного пейзажа, частью которого они были. Рарити поразило, как много земли, даже настолько близко к Кантерлоту, состояло из неосвоенных полей и лесов. Она задавалась вопросом, сколько пони нужно, чтобы работать полный рабочий день, только чтобы заботиться о тех лесах и существах, живущих там. Например, за какую площадь на самом деле отвечала Флаттершай, и сколько на ней существ? Что было бы, если бы никто не заботился о деревьях и животных? Модельерша решила спросить подругу, когда вернется домой.

— Красиво, правда? — спросила Флаттершай. — Обычно я не забираюсь так высоко.

— Красиво, — согласилась белая пони. — Высота, безусловно, дает совершенно новый взгляд на… что? Флаттершай?

Рарити подняла голову и увидела свою подругу-пегаску, летящую рядом с дирижаблем.

— Как?

— А ты как думаешь? — Рарити повернула голову в противоположном направлении и увидела Рейнбоу Дэш, летящую слева. — Ты забыла, что кое-кто знает этих ребят?

Пегаска указала на синегривого Вандерболта, летевшего всего в нескольких футах от нее.

— Они сказали, что мы можем навестить вас.

— Если ты не возражаешь, конечно, — добавила Флаттершай.

— Конечно нет, дорогая! Я скучала по тебе. Вам обеим, — ответила Рарити, повысив голос, чтобы перекричать ветер. — На самом деле, по всем вам, и по Понивиллю тоже.

— Эй! — крикнул полковник Темпест, галопом устремляясь к носу корабля. — Не пускай их на борт!

Он замахал копытами, словно отгоняя подруг Рарити.

— Полковник! — Рарити была ошеломлена неожиданной резкостью обычно уравновешенного пони. — Это мои хорошие друзья.

— Неважно, кто они — если шестой пони приземлится на палубу, то, по правилам, в экипаже будут лишние и нас немедленно дисквалифицируют. Держи их подальше от дирижабля!

— Эй, полегче, крутой парень, — ответила синяя пегаска, держась на почтительном расстоянии от борта. — Я знаю правила. Мы не собираемся трогать ваш драгоценный дирижабль.

— Ну уж постарайтесь!

— О, Рарити, надеюсь, мы не доставили тебе неприятностей, — Флаттершай было едва слышно сквозь ветер. — Я бы чувствовала себя очень ужасно, если бы мы сделали тебе что-нибудь плохое.

— Не беспокойтесь об этом, дорогие. Я близко дружу с капитаном этого корабля, так что нам не стоит слишком беспокоиться о темпераменте полковника. Кроме того, он с этим разберется.

— Итак, — начала Рейнбоу Дэш. — Поверить не могу, что сама мисс Кантерлот скучает по старому доброму Понивиллю.

— Если бы ты знала, через что я прошла, — начала Рарити, прежде чем драматично вздохнуть. — Позвольте мне сказать, для начала, что это совсем не увеселительный круиз.

— Действительно? Потому что на него это и похоже, — с ехидной ухмылкой ответила пегаска, широким жестом указывая на воздушную яхту. Единорожка мрачно посмотрела на подругу за то, что она так небрежно отмахнулась от ее проблем.

— Эй, девочки, мы уже почти в Понивилле, — вмешалась Флаттершай, тактично прерывая поток вопросов радужногривой. — Готова поспорить, что отсюда ты сможешь увидеть свой бутик.

Флаттершай была права. Равнины и леса уступили место вспаханным полям и грунтовым дорогам, а недалеко за ними был Понивилль. Город казался таким маленьким, не больше любого из многочисленных районов Кантерлота. Она поднесла подзорную трубу к правому глазу и закрыла другой. Вот городская площадь, и если пройти вдоль Стременной улицы на запад… да! Там бутик «Карусель»!

Рарити надеялась, что за эту неделю она не очень много потеряет. Стоило ли ей нанять кого-нибудь, чтобы управлять магазином, пока ее нет? Но кого? Может быть, могла бы помочь мама? Нет, как она могла такое подумать? Кто бы стал покупать платья от кутюр у кобылы средних лет в спортивных штанах, которая говорит с таким акцентом, словно только что сошла с поезда из Уинниаполиса!

— О, мои звезды, — внезапно выдохнула Рарити, переводя взгляд с подруги на подругу и отодвигая подзорную трубу от лица. — Совсем забыла, я же должна следить! Где-то над городом должен быть воздушный шар с отмеченными яблоками, и нам нужно подобрать одно, чтобы доказать, что мы идем по трассе.

Она снова подняла подзорную трубу, лихорадочно отыскивая шар-маркер.

— Гм, вон там, — сказала Рейнбоу Дэш, протягивая копыто.

Рарити проследила за указанием подруги, пока не увидела прямо перед дирижаблем, но на приличном расстоянии внизу, розовый воздушный шар, парящий над дальней стороной Понивилля.

— Ты видишь его отсюда? — удивленно спросила модельерша. Ей бы никогда не удалось найти воздушный шар среди зданий города, по крайней мере, пока они не оказались ближе. Она все еще едва могла разглядеть шар в свою подзорную трубу.

— Ну, в основном я просто знаю, что он там, потому что мы с Флаттершай были там до того, как полетели здороваться.

— Видишь ли, это Эпплджек, Пинки, Твайлайт и Спайк раздают особые яблоки, — объяснила Флаттершай. — Когда сегодня утром мэр получила инструкции от комитета регаты и попросила добровольцев подняться на воздушном шаре, мы все подумали, что это будет отличный способ увидеть тебя и подбодрить.

— Да, хоть ты и просто единорог, довольно круто, что ты участвуешь в воздушных гонках, — согласилась ее подруга.

— О, спасибо! — ответила белая пони, удивленная и взволнованная возможностью увидеть всех своих самых близких друзей, хотя бы ненадолго. — Вы все такие хорошие друзья. Даже высказать не могу, как я это ценю. Просто подожди здесь минутку, пока я расскажу остальным о воздушном шаре.

Счастливая быть в компании друзей и так близко к дому, Рарити весело потрусила обратно к штурвалу.

— Фэнси Пэнтс, э-э, капитан, я видела воздушный шар. Это прямо на другой стороне Понивилля, примерно на пятьдесят доин ниже того места, где мы сейчас летим, — с гордостью объявила Рарити.

— Отлично! Мы должны быть там через несколько минут. Как думаешь, ты сможешь поймать маркер? — спросил Фэнси, проверяя бортовые приборы.

— Да! — подтвердила кобыла, уже возвращаясь на нос, где Рейнбоу и Флаттершай держались курса и скорости дирижабля.

— Девочки, — сказала Рарити. — Думаю, мы вот-вот вернемся к гонке, так что мне придется попрощаться с вами обеими, но я хотела сказать тебе еще кое-что, Рейнбоу Дэш.

— О нет, это не о Клаудсдейле, да? — проницательно спросила та, отлетая назад, взмахнув крыльями и выставляя передние ноги, словно пытаясь оттолкнуть Рарити. — Ты говорила с Хромой, не так ли? Я же едва не умоляла тебя не слушать ее.

— Рейнбоу, пожалуйста, ты же знаешь, что я никогда не стала бы вмешиваться в семейное дело, если бы не была убеждена, что это имеет первостепенное значение, — начала Рарити, бросив на подругу умоляющий взгляд. — Грифоны и пони вот-вот сцепятся из-за гор, где ты жила жеребенком. Прошлой ночью скончался их канцлер, и у меня такое предчувствие, что с обеих сторон найдутся те, кто ошибочно подозревает, что это был не несчастный случай. Он действительно погиб среди пони, и это выглядит плохо. Принцесса Селестия пока не вмешивается, так что попытка спасти ситуацию ложится в основном на твою семью. Твоя кузина не считает, что они справятся без тебя. Думаю, тебе стоит помочь им, Рейнбоу Дэш. Вот и все, что я хочу сказать.

— Послушай, Рарити, — начала ее подруга, скрестив передние ноги, прищурившись и каким-то образом, по-прежнему не отставая от корабля, хотя по сути летела боком. — Я не говорю тебе, что ты должна чаще навещать сестру и родителей, а не быть всегда сосредоточенной на работе и собственной жизни, не так ли? Позволь и мне заняться своей семьей и своей жизнью, хорошо? Удачи в гонке. Береги себя.

Рейнбоу Дэш нырнула в сторону Понивилля.

Это был удар ниже пояса. Возможно, Рарити следует проводить больше времени со своей семьей, но разве сейчас это важно? Не то чтобы отношения модельерши с сестрой и родителями были делом государственной важности. Опять же, насколько бы это ни было важно, имела ли она право указывать Рейнбоу Дэш, что ей делать? Возможно, только в этот раз, да, это настолько важно. Она надеялась, что пегаска в конце концов простит ее за вмешательство, даже если не наберется смелости сделать это лично.

— Рейнбоу Дэш в последнее время была очень напряжённой, — сказала Флаттершай с озабоченным видом. — Мы все это заметили.

— А я теперь сделала только хуже, — вздохнула Рарити. — Флаттершай, дорогая, пожалуйста, скажи ей, когда увидишь, как я ценю ее дружбу. Ты же знаешь, что я отдала бы что угодно ради своих друзей. Только не говори ей, что я не имела в виду то, что сказала, потому что я имела это в виду.

— Хорошо, Рарити. Я скажу ей. Теперь, пожалуй, мне тоже лучше лететь. В разреженном воздухе становится трудно держаться. Удачи, и я обещаю позаботиться об Опал.

— Спасибо, что прилетели навестить меня, это очень много значит, — улыбнулась единорожка. — Увидимся в спа-салоне, как только вернусь, и за такое обещание можешь воткнуть кексик в глаз.

— Пока! — Флаттершай нырнула вниз и исчезла из виду.

Рарити снова взяла подзорную трубу и увидела воздушный шар там, где ждали остальные ее друзья. Она могла разглядеть лишь группу фигур в корзине, но с такого расстояния еще не могла увидеть детали. Внезапно справа от нее раздался жуткий рев, когда серебристый воздушный корабль из Филлидельфии рванулся вперед и начал снижаться.

— Летун идет к маркеру! — прокричала Виндласс. Рарити увидела, что молодая кобыла заняла позицию у правого борта.

— Самый полный вперед! — приказал Фэнси Пэнтс. — Мне нужны точные координаты, полковник. Мы их отрежем. Элбоу Гриз, мальчик мой, покажи мне, что сможешь вытянуть из этого двигателя.

— Пеленг один-семь-восемь, тридцать длин ниже и две тысячи длин дальше! — отозвался полковник Темпест с левого борта.

Рарити обвила передними ногами фальшборт носовой палубы и держалась, пока Вольная Душа одновременно ускорилась и перешла в плавное снижение. Все другие дирижабли вокруг одновременно двинулись к маркеру. Они же не могли прибыть все одновременно, не так ли? Столкновения подлежали дисквалификации, так что наверняка кто-то отступит. Конечно же.

Пегасы, которым удалось не отставать от гонки на всем пути от Кантерлота, разлетелись по настоянию Вандерболтов и Королевской Гвардии, когда воздушные корабли приблизились к воздушному шару, висевшему в воздухе перед ними. Рарити увидела, что шар привязан к земле несколькими толстыми канатами, и теперь, когда они опускались, она смогла разглядеть его корзину. Там была Твайлайт, а Эпплджек, Пинки и Спайк выглядывали из-за края.

— О, Селестия, — шар приближался очень быстро, и пока ни один из других дирижаблей не отступил. Грифоны приближались с левого борта, и, хотя Вольная Душа опережала филлидельфийского Летуна по правому борту, грациозный Аликорн Блублада быстро снижался к маркеру издалека сверху. Между тем, Рарити приходилось думать не о предстоящем столкновении, а о яблоке от друзей.

— Право на борт на три градуса! — крикнул Темпест. — Держим курс!

Секунды тянулись бесконечно, а воздушный шар все больше и больше занимал поле зрения Рарити. Твайлайт и остальные возбужденно кричали и махали ей, но единорожка не могла расслышать их голоса из-за ветра и рева двигателей. Она не могла и помахать в ответ, потому что ее ноги сжались, как тиски, вокруг носового фальшборта. И кобыла подозревала, что улыбка, которую она пыталась изобразить, больше походила на выражение ужаса, который она испытывала.

Фэнси не сбавит скорости и не уступит дорогу, но она начинала сомневаться, знают ли об этом Блублад или грифоны. Они все подходили всё ближе и ближе, и Рарити могла только гадать, сможет ли она поймать яблоко, если ей и смотреть-то страшно. Она сконцентрировалась изо всех сил.

Многое произошло в следующее мгновение. В воздухе дугой пронеслось яблоко, грациозно брошенное Эпплджек. Багровый корпус дирижабля грифонов пронесся над ними, когда он взял выше и назад, отказавшись от попытки вклиниться между Вольной Душой и шаром-маркером. Воздушный корабль Блублада раскачивался и дергался в воздухе, когда он включил реверс и отклонился в сторону в последний момент перед столкновением. Рарити рефлекторно использовала магию, чтобы схватить приближающееся яблоко, и она видела, как ее друзья пролетают мимо и исчезают позади, когда Вольная Душа рванулась вперед и начала подниматься в открытое небо. Они приветствовали ее и выкрикивали ее имя, и в этот момент все, чего хотела единорожка — развернуть воздушный корабль и прыгнуть с носа прямо в объятия своих друзей. Конечно, теперь было уже слишком поздно. Она даже не успела помахать, но, по крайней мере, у нее было яблоко.

— Поймала, — объявила Рарити, возвращаясь к Фэнси и остальным членам экипажа, охваченная странным сочетанием волнения и меланхолии. Она подняла яблоко на всеобщее обозрение. Это был красивый ярко-красный экземпляр, для сохранности покрытый прозрачным воском, с гербом Королевских Сестер, изображенным на его боку.

— Прекрасная работа, Рарити! Я знал, что ты сможешь это сделать. — воскликнул магнат. — Один есть — осталось девять.

— И они намного дальше Понивилля, — заметила Виндласс. — Предполагаю, они намного более экзотичны, чем простое яблоко.

— Совершенно верно, — согласился Фэнси. — Как только мы выровняемся и выйдем на крейсерскую скорость, предлагаю собрать всю команду для брифинга. Темпест, как думаешь, какие ветра будут на высоте двух тысяч длин?

— Там должно быть спокойно, — ответил пегас. — Я согласен, что нам нужно составить планы, и что мы можем сэкономить время. Ни одна команда не будет рисковать перерасходом топлива в начале гонки, поэтому можем расслабиться хотя бы на несколько часов.

— Да. Спасибо, — ответил единорог. — Предполагаю, мы наберем крейсерскую высоту в течение следующих пятнадцати минут, так что тогда мы соберемся на нижней палубе.

Так вот оно как, подумала Рарити. Гонка началась, они миновали Понивилль и летят на юг. На крайнем юге Эквестрии было не так много поселений, а те, о которых она знала — совсем крошечные. То, что лежало за границей, было для нее загадкой. Она знала, что не будет ни горячих ванн, ни гостеприимных отелей, ни нормальной еды до тех пор, пока они не пересекут финишную черту. Фэнси Пэнтс будет единственным знакомым лицом, а Рарити знала его не только по репутации чуть более двух месяцев. Здесь не было ни семьи, ни домашних животных, ни старых друзей.

Нет ни Рейнбоу Дэш, которую можно было бы заставить примерять платья, ни походов в спа с Флаттершай, ни Пинки Пай, с которой можно было бы кутить по ночам, ни Эпплджек, готовой присоединиться к ней на утренней пробежке, ни Твайлайт Спаркл, с которой она могла бы обменяться заклинаниями и сокровенными тайнами. Она даже будет скучать по милому маленькому Спайки-Вайки и его очаровательной детской влюбленности в нее. Ей придется отложить все это и сосредоточиться на «здесь и сейчас». Когда она вернется в Кантерлот в сиянии славы — все это окупится. Таков план, и она должна его придерживаться.

Рарити попыталась провести следующие несколько минут, принося пользу, но, похоже, ей просто было нечего делать. Темпест проводил измерения с помощью секстанта, в то время как Виндласс следила за различными датчиками пара и давления. Элбоу Гриз работал с двигателем внизу. Со своей стороны, Рарити мало что могла сделать, кроме как смотреть, как мир пролетает мимо, и стараться не мешаться. К тому времени, как Фэнси Пэнтс был готов начинать планерку, она знала, что у нее нет ценных навыков, нужных для управления дирижаблем, и что она чувствует себя довольно проголодавшейся.

— Ладно, пони, — крикнул единорог. — Давайте перейдем в кают-компанию. Я поставил корабль держать курс автоматически.

Спустившись на нижнюю палубу, Рарити была рада наконец-то спастись от пронизывающего ветра. Однако она не была готова к открывшемуся ей зрелищу. Если раньше нижняя палуба Вольной Души являла собой пик роскоши, на которую не жалели денег, с множеством великолепных альковов и спален, то теперь там была одна спартанского вида комната, освещенная несколькими керосиновыми фонарями. Низкий стол занимал центр, ряды ящиков стояли вдоль стен, а четыре простые кровати свисали с потолка в дальнем конце. Дверь сзади Рарити узнала, как ведущую в машинное отделение, и оказалась права, когда оттуда появился Элбоу Гриз, весь в смазке. Другая дверь в дальней стороне должна вести в уборную. На самом деле, подумала Рарити, на таком спартанском гоночном корабле она будет называться гальюном. Очаровательно.

Фэнси магией развернул большую карту и с помощью кнопок прикрепил ее к столу в центре комнаты, а Рарити и остальные собрались вокруг.

— Это известный мир, — начал магнат. — Мы пролетим две с половиной тысячи лиг и осмотрим большую его часть, прежде чем вернемся в Кантерлот. Этим утром я получил точный маршрут и инструкции по поиску необходимых маркеров в каждой контрольной точке, которые мы должны пройти. Всем нам надлежит знать, куда мы идем и что должны сделать, чтобы победить в этом соревновании.

— Я хотела бы знать, кто подбирал цвета для этой карты. Они сильно конфликтуют между собой, — сказала Рарити.

— Так ее легче читать, — проворчал Темпест.

— Верно. Полковник Темпест, ты обученный навигатор, и в течение своей карьеры провел немало за пределами Эквестрии, поэтому надеюсь, сможешь уточнить некоторые моменты, о которых я знаю мало. Итак, как все знают, мы уже прошли первую контрольную точку. Благодаря Рарити у нас есть первый маркер. Осталось еще девять.

Жеребец поднял перо над картой и начал рисовать красными чернилами. Он провел линию от Кантерлота на юг.

— От исходной точки мы летели почти строго на юг, в Понивилль, а теперь движемся еще дальше в том же направлении. Наш текущий курс приведет нас в Галлополи, рыбацкий городок недалеко от южной границы Эквестрии. Вторая контрольная точка находится там, и мы получим нить галлополийского пресноводного жемчуга.

Рарити уже слышала о Галлополи и его знаменитых розовых жемчужинах. Легенды, вероятно, распространяемые самими галлополийцами для развития бизнеса, гласили, что если пони загадает желание и бросит одну из светящихся жемчужин обратно в море, благодарные духи океана исполнят его. Рарити никогда не видела ни Галлополи, ни одной из его жемчужин, ни даже теплого южного океана. Жаль, что она задержится там не очень надолго.

— После второй контрольной точки нам предстоит покинуть Эквестрию, — продолжил Фэнси. — Третья точка — одинокая избушка прямо на краю Непроходимых Земель. Там живет старая пони, которая изучает и каталогизирует орхидеи из джунглей. Мы должны забрать у ботаника редкий цветок под названием Знак Мужества в качестве третьего маркера.

Жеребец вытащил рисунок красивого алого цветка из папки, лежащей на столе, и положил его на карту, где он только что закончил рисовать соединительную линию.

— Далее мы летим на запад-северо-запад, направляясь в пустыню на юго-западной оконечности нашей страны. Там есть древние большие пиктограммы — в сотни длин — очевидно, изображенные на камнях какой-то давно исчезнувшей цивилизацией. Из-за размеров видны они только с высоты. Мы должны зарисовать одну из этих фигур в качестве четвертого маркера. Пятый маркер лежит на берегу Бескрайнего моря. Каждый год море выбрасывает на пляжи сотни больших спиралевидных раковин. Нам нужно подобрать одну, — белый единорог нарисовал странную дискообразную раковину, состоящую из единственной спиралевидной трубки, когда соединил свою линию с дальним берегом континента.

Рарити знала океан Луны только понаслышке. Его называли Бескрайним морем, потому что, насколько всем было известно, границ у него не было. Пони редко посещали его, чтобы полюбоваться на его бесконечные серые просторы, и не только потому, что он находился далеко от границ Эквестрии. Ветер и волны безжалостно бились о сушу, вода была холодной, и ни один моряк не находил в нем ничего примечательного.

— Далее мы полетим вглубь континента и дальше на север, в лес древних деревьев, давно превратившихся в каменные обломки. Мы должны взять кусок окаменевшего дерева в качестве шестого маркера. После этого мы совершим относительно короткий перелет в Рамштайн, отдаленную альпийскую деревню горных баранов. Их вождь даст нам транзитное письмо, которое послужит седьмым маркером. Восьмой маркер будет цветным льдом или, скорее, водой к тому времени, когда мы вернемся, с Радужного ледника в Морозных фьордах на крайнем северо-западе, — Фэнси Пэнтс добавил на карту больше линий и точек. Ледник находился практически на Северном Полюсе, и Рарити надеялась, что в сумках и коробках, которые упаковал магнат, были парки и другая теплая одежда.

— После этого, друзья мои, начинается финишная прямая. Мы войдём на территорию грифонов и остановимся в гнездовье Острый Пик, чтобы получить в качестве девятого маркера памятную поэму от известного поэта грифонов Лонгфэзера. После этого направляемся в шахтерский город пегасов Стратусбург на Шквальном перевале за кирпичом из особого облака. Это последний маркер, и, соответственно, после этого мы сожжем все топливо, когда помчимся к Кантерлоту и финишу.

— Сколько нам потребуется времени, чтобы достичь Галлополи? — спросила Виндласс, адресовав свой вопрос Темпесту, навигатору.

— Если будем продолжать двигаться на крейсерской скорости, то должны прибыть к контрольной точке в пять часов утра, — ответил Темпест.

— В пять утра? — спросила Рарити. — Это практически преступление! Разве нам всем не нужен здоровый сон?

— Мы все поспим, но это значит, что кто-то должен держать вахту, пока остальные спят. Даже ты, — ответила Виндласс с некоторой кислинкой в голосе.

— Да, мы все должны чем-то жертвовать на благо команды, — согласился Фэнси. — Мы обсудили план полета. Есть вопросы?

Ни у кого их не было, особенно у Рарити. Все, что им нужно было сделать, это следовать по линии на карте и подобрать по пути несколько безделушек и странных штуковин. Насколько сложно это может быть? Внезапно она вспомнила кое-что, давно ее терзавшее.

— Не думаю, что ты знаешь, когда нам ожидать ужин? — спросила она с трепетом.

— О, я думал, ты никогда не спросишь! — с улыбкой ответил Фэнси Пэнтс. — На самом деле я и сам очень голоден. Это касается и остальных вас?

Когда остальные кивнули в знак согласия, единорог магией открыл одну из невзрачных коробок, расположенных у стены, и начал извлекать различные предметы. Появился небольшой керогаз, затем большой металлический котелок, деревянные миски, несколько яблок и, наконец, большой мешок овса. Как только Фэнси добавил воды в котел и поставил его на керогаз, Рарити поняла, что он готовит простую овсянку.

— Овсянка на ужин? — недоверчиво спросила она. — И вы?

— Овес и яблоки питательны и занимают мало места, — ответил Фэнси. — Мы не могли сэкономить вес, имея на борту камбуз для приготовления более сложных блюд, но у нас достаточно овса, чтобы хватило на всю гонку. Думай об этом как о возможности временно насладиться более простой жизнью. Я, например, считаю, что такая кухня очаровательно деревенская.

Очаровательно деревенская, хм? Рарити вспомнила, что Фэнси однажды использовал эти слова, чтобы описать ее подруг из Понивилля. Это был эвфемизм для простого, бесхитростного и наивного. С другой стороны, это означало, что ее друзья были прямыми, надежными и неприхотливыми — как яблоки и овсянка. Она полагала, что сможет пожить очаровательно просто несколько дней.

— Тогда овсянка и яблоки, — кивнула единорожка.

— Я собираюсь подняться наверх. Посмотреть, как мы летим и все такое, — заявил Элбоу Гриз, вставая. — А вы наслаждайтесь здоровой пищей.

Рарити смотрела, как он неторопливо уходит, остановившись только для того, чтобы открыть одну из коробок и вытащить один из своих фирменных бутербродов.

— Извините, я не знаю, как ему удалось пронести их на борт, — повинился Темпест.

— Все в порядке, полковник. Будет лучше, если мы не будем стоять между мистером Гризом и его едой. Более того, думаю, что скажу от имени всех нас, но я смогу обойтись без соленых огурцов и лука в замкнутых помещениях, — ответил Фэнси Пэнтс.

— Слушайте, слушайте, — прощебетала Рарити.

— И так как я не могу заставить вас всех считать, что эта регата будет сплошь работой без капли удовольствия, я упаковал кое-что, чтобы сделать жизнь на борту более приятной, — с улыбкой добавил и подмигнул единорог. — Видите ли, я недавно инвестировал в небольшую компанию, создавшую автоматизированный пресс для сидра новой конструкции, и их руководство любезно прислало мне несколько бутылок из их первой партии яблочного бренди, или, говоря более вульгарно, эпплджека. И он прекрасен.

Он достал бутылку и несколько простых деревянных чашек из того же ящика, откуда ранее взял ингредиенты для обеда, и начал разливать.

Рарити время от времени пила эпплджек — обычно с пони, чьим тезкой он был. Если свежевыжатый сидр был практически безалкогольным, а выдержанный слегка согревал, то эпплджек сравним лишь с ударом по голове. Это был хороший способ хорошо повеселиться в городе или начать бурную вечеринку. Однако это не высококлассный напиток, который можно было бы ожидать от утонченного кантерлотского бизнес-магната. Но если Фэнси Пэнтс желает пить эпплджек, кто такая Рарити, чтобы спорить? В Кантерлоте поступай, как кантерлотцы, говорит пословица. Но не перепивай, напомнила она себе лишний раз.

— За мою команду, за Вольную Душу и за Кубок Аликорна, — произнес тост Фэнси, передав чашки каждому из присутствующих.

— Ура, — хором поддержали Рарити и Виндласс. Темпест пробормотал что-то неразборчивое, вероятно, потому, что держал чашку зубами, и Рарити восприняла это как присоединение к тосту. Она сделала глоток яблочного бренди и обнаружила, что это лучший напиток, который она когда-либо пробовала, а затем последовал еще один, и еще один после. Потребовалась тарелка овсянки с яблоками и вторая чашка эпплджека, чтобы группа недавних знакомых завела подобие непринужденной беседы.

— Итак, полковник Темпест, каково это — быть в Гвардии? Ты много времени проводил с принцессой Селестией? — спросила Рарити.

— Я не входил в личную охрану, — пояснил светло-серый пегас. — Я был небесным рейнджером. Мы патрулировали границу и, при необходимости, выбирались за пределы Эквестрии по королевским делам. Это не простая дворцовая служба.

— О, ты, должно быть, побывал во многих интересных местах, — продолжила единорожка.

— О конкретных миссиях рассказать не могу — я давал подписку о неразглашении, — кратко ответил Темпест.

— О, да ладно, разве нет какого-нибудь примечательного экзотического места? Местечка, которому еще предстоит стать популярным у туристов? — настаивала Рарити, пьяно качнув копытом в сторону Темпеста.

— Водопад Огненной Птицы, на склоне горы Пылающий Горн в пустошах к востоку от Эквестрии, — наконец произнес Темпест. — Бесконечная река расплавленной лавы льется с отвесной скалы только для того, чтобы рухнуть на три тысячи длин, затвердевая к тому времени, когда достигает земли внизу. В конце концов новая скала, формирующаяся внизу, достигнет вершины водопада, и они исчезнут навсегда, как и все прекрасное. Я встретил свою жену там, у водопада. Я был в команде, посланной, чтобы определить, представляет ли вулкан угрозу для Эквестрии, а она — приданным нам нефологом для изучения облаков в его окрестностях, чтобы определить влияние поднимающегося тепла на их структуру.

— Звучит потрясающе, — сказала Рарити, делая еще один глоток бренди. — Вы с женой навещаете место, где познакомились?

Краем глаза единорожка заметила, что Фэнси едва заметно качает головой, и слишком поздно поняла, что могла вступить на опасную территорию.

— Моя жена погибла, — проворчал Темпест и допил остаток своей третьей чашки. — Так что нет.

— Мне очень жаль, — начала модельерша, прежде чем полковник оборвал ее.

— Она устроилась на работу облачным разведчиком в Небесные Строительные Технологии, поэтому ей приходилось проводить много времени, летая по Снежногривым в поисках новых площадок для карьеров. Однажды она не вернулась из своего исследовательского вылета. Естественно, грифоны сказали, что они тут ни при чем, но все мы знали, что они добрались до нее. Я не знаю, были ли это какие-то дикари, все еще живущие в пещерах, малолетняя шпана или это была санкционированная операция, чтобы отправить послание облачным шахтерам, но они ее поймали. Мы нашли несколько перьев, и все. Я стараюсь не думать о том, что они могли сделать с моей женой, потому что тогда все, на чем я могу сосредоточиться — то, что я хочу сотворить с каждым грифоном до последнего. Но я не могу об этом думать, потому что пони и грифоны — друзья. Несмотря на то, что они кровожадные мясоеды, мы дружим. Разве не так, Фэнси Пэнтс? — грохнул своей пустой чашкой о стол Темпест.

— Да, — твердо ответил он. — Грифоны — наши хорошие соседи, и эти отношения стоит защищать.

— Так ты всегда мне говорил. Я собираюсь подышать воздухом, — объявил Темпест, немного неуверенно поднимаясь на ноги. — Кстати, сегодня вечером я пойду на первую вахту.

— Ты точно уверен, что не хочешь сначала немного отдохнуть? — спросил единорог.

— Я буду у руля, — категорически заявил Темпест, уже поднимаясь по лестнице.

— Кто-то должен был предупредить тебя, — сказала Виндласс Рарити, когда пегас ушел. — Я тоже однажды совершила эту ошибку. По крайней мере, теперь ты знаешь.

— Придется извиниться, как только представится возможность, — ответила модельерша. Механик только пожала плечами.

— А теперь, — прервал паузу в разговоре Фэнси. — Благодарю вас обеих за прекрасный ужин и очень продуктивное планирование. Виндласс, дорогая, если ты не возражаешь, я хотел бы остаться и поговорить с мисс Рарити наедине.

Рарити задавалась вопросом, что он мог хотеть обсудить с ней наедине и почему он не воспользовался одной из многих возможностей, которые у него были ранее, чтобы поговорить. Был ли он недоволен ее результатами в этой гонке? Она еще не заболела, несмотря на постоянную качку, разреженный воздух и вибрацию двигателя. Что еще Фэнси Пэнтс может желать от нее? В первую очередь, он сам виноват, пригласив ее. Она решила не терпеть легкомысленной, несправедливой критики.

— Как? Почему? — спросила Виндласс со смесью удивления и обиды на лице. Рарити вдруг вспомнила, что молодой кобыле, похоже, нравится ее капитан, и представила, как это должно для нее выглядеть. Она невольно покраснела.

— Виндласс, мы все здесь друзья, но это гонка, и здесь есть цепь командования. Пожалуйста, иди и посмотри, сможешь ли ты помочь остальным, — повторил Фэнси, говоря немного более сурово, чем обычно. — И сообщи им, что нас не следует беспокоить, пока я не вернусь на палубу.

— Да, сэр, — покорно сказала Виндласс, мрачно глядя на модельершу. Синегривый жеребец подождал, пока она уйдет, прежде чем заговорить.

— Рарити, — начал он с теплотой. — Надеюсь, ты привыкаешь к жизни гонщика в кругосветной.

— До сих пор все было сносно, — быстро ответила Рарити, нервно ерзая на своем месте и все еще задаваясь вопросом, о чем пойдет разговор. Конечно, Виндласс не могла заподозрить, что намерения Фэнси не чистосердечны! Кроме того, кто говорит «сносно»? Ей нужно сосредоточиться.

— Ты удивлена, почему я встречаюсь с тобой наедине сейчас, хотя мог сделать это в любое время раньше, — начал ее собеседник. Он вздохнул и магией достал темно-серую бутылку и два маленьких хрустальных стакана. Он говорил, наливая по порции прозрачной, почти мерцающей жидкости в каждый бокал. Что бы это ни было, очевидно, это не просто эпплджек. — Ты имеешь право сердиться на меня, но иного выхода нет. Этот разговор должен остаться тайным.

— Т-тайным? — пробормотала Рарити, стараясь не слишком явно глядеть мимо жеребца в сторону лестницы, ведущей на верхнюю палубу. Она была совершенно уверена, что сможет сбежать, если иного выхода не будет. Многие пони недооценивали ее физическую форму. Опять же, выпила она немного. Ей было интересно, сколько выпил Фэнси.

— Да, дорогая, — единорог поставил два стакана на стол между собой и Рарити. — Я не ведаю, как это на самом деле называется. Знаю, однако, что это самая восхитительная вещь, которую я когда-либо имел удовольствие отведать. Видишь ли, этому напитку более тысячи лет, и на нем стоит печать принцессы Луны, но на бутылке нет названия или даты урожая. Моя семья приобрела ящик с ним давным-давно, и он, должно быть, заколдован, потому что ни одна капля не испортилась.

— Ты объяснял, почему хочешь поговорить со мной тет-а-тет, — вернула беседу в прежнее русло Рарити, пока не решаясь попробовать неизвестный напиток.

— Верно, — согласился белый единорог, возвращая бутылку на место. — Мисс Рарити, я не верю в судьбу, но если бы верил, то сказал бы, что наша первая случайная встреча была предопределена. Я никогда не встречал пони с таким врожденным здравым смыслом, которая отказывалась бы от подхалимажа, которая противостояла бы мне ради своих друзей и того, во что верит. Тот факт, что ты проницательная бизнеспони и творческий гений — просто вишенка на торте.

— Продолжай, — осторожно сказала единорожка, все еще не зная, чего он хочет.

— В последнее время я бросаю все свои ресурсы на проекты по приобретению доли во всех перспективных отраслях Эквестрии. Я диверсифицировал свой бизнес в дирижабли, паровые двигатели, самоходные кареты, прессы для сидра, железные дороги и сельскохозяйственное оборудование, и это лишь немногое. Я делаю это, потому что верю, что все пони заслуживают равных условий, и я верю, что технологии — тот великий уравнитель, который не может дать магия. В будущем единороги смогут быть фермерами, а земные пони — выполнять тонкую работу, для которой мы, единороги, используем магию, например, медицинские операции или шитье. Технологии дадут нам механическое оборудование, которое может делать все это даже без магии или конечностей, которыми можно манипулировать.

— Но при чем тут я? — спросила Рарити. Она начала чувствовать себя немного лучше теперь, когда выяснилось, что Фэнси Пэнтс не собирается предпринимать ничего неподобающего.

— Я хочу уйти из бизнеса, — прямо сказал он. — Я хочу создать в Эквестрии новую политическую систему — разумеется, с разрешения принцесс. В Эквестрии должна быть демократия.

— Демократия? — переспросила Рарити.

— Демократия означает, что каждый пони получает право голоса, — объяснил Фэнси. — Каждый пони заслуживает равного доступа в правительственные структуры и шанса, чтобы его голос был услышан. Сначала правительство будет парламентским и подотчетным принцессам. Однако я могу предвидеть Эквестрию, в которой принцесса Селестия и принцесса Луна будут просто наблюдать за нашими жизнями, а не управлять ими.

— Звучит как прекрасная идея, — ответила Рарити. — Однако, если честно, пони доверяют принцессам принимать решения, которые просто слишком сложны для нас. Тем более, что они знают гораздо больше, чем мы, ну, обо всем.

— Я не ожидаю, что мои идеи приживутся сразу. Мне придется тратить все свое время и силы, отстаивая свое видение новой Эквестрии. В то же время, мои компании пойдут вперед, показывая будущее, в котором пони могут быть личностями, со своими мечтами и идеалами, где их судьба не определяется тем, какой символ появляется на их боках и есть ли у них крылья или рог.

— Даже если ты больше не будешь управлять своими компаниями, ты планируешь работать с ними в тандеме, — заключила единорожка. Она, наконец, поняла, что может догадаться, к чему все это ведет. Фэнси Пэнтс, должно быть, хочет, чтобы она создала ему новый стильный гардероб для предстоящей политической карьеры. Конечно, она будет очень рада взяться за такую громкую работу.

— Правильно, — подтвердил магнат. — Я должен найти себе замену. Горячо надеюсь, что пони, которая примет на себя мантию управления крупнейшей и самой могущественной промышленной корпорацией Эквестрии — окажешься ты, мисс Рарити, и никто другой. Я планирую уйти в отставку вскоре после этой гонки, и я бы хотел, чтобы ты примерила мои подковы.

Рарити поперхнулась. Это было совершенно определенно не то, что она ожидала.

— Фэнси, небеса, я не знаю, что сказать! — чувствуя себя совершенно ошеломленной, она тщетно пыталась скрыть свой шок. — Я ничего не знаю ни о каком из твоих предприятий. Ради Селестии, я модельер!

— Я тоже ничего о них не знал, пока не понадобилось, — с легкой улыбкой ответил единорог. — Ты, без сомнения, одна из самых умных пони, которых я когда-либо встречал. Я совершенно уверен, что ты выучишься быстрее, чем я. Пожалуйста, мисс Рарити, тебе не нужно принимать решение сейчас. Но я хочу, чтобы ты обдумала мое предложение по ходу гонки. Мы можем обсудить это в любое время, когда пожелаешь, но ты должна знать, что больше мне выбрать некого.

Это была беспрецедентная возможность. Во всех отношениях Фэнси Пэнтс предлагал Рарити все, что она когда-либо желала. Она действительно мгновенно станет очень важной пони. У нее будет богатство, статус и власть одновременно. Она войдет в высший эшелон кантерлотской элиты. Ее решения станут влиять на тысячи пони по всей Эквестрии. С другой стороны, она ничего из этого не заработает. Хочет ли она, чтобы ее мечты были исполнены незаслуженно?

Впрочем, разве она этого не заслужила? Она всегда много отдавала другим. Она представляла дух самого Элемента Щедрости! Что плохого в том, что она получит взамен небольшой подарок? Но тогда ей нужно будет подумать, что скажут ее подруги. Эпплджек определенно не одобрила бы то, что она не заработает собственными копытами и потом. А остальные?

Казалось невозможным и нелепым, что Рарити сделают такое предложение, но вот оно. Громкий внутренний голос кричал ей, чтобы она просто сказала «да, Да, ДА!». Но белая пони боялась, что это говорит яблочный бренди. Она не могла принять столь важное решение прямо сейчас. Ей нужно время.

— Тогда я подумаю об этом, — наконец произнесла Рарити.

— Это все, о чем я прошу. А теперь, пожалуйста, выпей со мной.

Голова Рарити кружилась от новых мыслей и возможностей. Что плохого сделает еще лишь одна маленькая рюмочка, даже если она не знает, что пьет? Кобыла подняла прозрачный стакан.

— За то, что может быть в будущем, — произнес Фэнси Пэнтс.

Рарити чокнулась своим стаканом с его и сделала большой глоток таинственного прозрачного напитка. Мгновенно мощная смесь вкуса, запаха и консистенции начала угрожать повергнуть ее в экстаз, когда напиток поработил ее нос дразнящим ароматом, который говорил о желании, дразнил нёбо неописуемо сложными вкусами и любовно ласкал горло. Это было лучшее, что она когда-либо пила.

— О звезды, — прошептала Рарити, закрывая глаза. Когда она вновь открыла их, Фэнси улыбался ей.

— Необычный напиток, не так ли? Теперь, когда принцесса Луна вернулась, я планирую когда-нибудь попросить ее рассказать мне, что это такое и как я могу получить еще. Однако на данный момент это остается драгоценным нектаром, который моя семья пьет только в самых важных случаях, и это, безусловно, один из них.

— Спасибо, что поделился со мной, он действительно великолепен, — сказала Рарити. Она сделала еще один глоток и обнаружила, что может сосредоточиться только на напитке. Было облегчением дать ее разуму короткую передышку. Следующие несколько минут она провела в тишине, с Фэнси и похожим на амброзию напитком, которые составляли ей единственную компанию. Только допив последнюю каплю, она припомнила один вопрос, который мучил ее с предыдущего вечера.

— На самом деле есть еще кое-что, что я хотела бы узнать, — начала Рарити.

— Все что угодно.

— Блублад, э-э, герцог Кантерлотский, сказал мне, что ты отнял его компанию в результате враждебного поглощения. Это несколько не похоже на Фэнси Пэнтса, которого я знаю. Можешь ли ты рассказать мне, что произошло на самом деле?

— Ты говорила с герцогом? — впервые показался смущенным ее собеседник. — Рарити, что бы ни сказал тебе герцог, приобретение контрольного пакета акций Полярной Звезды было полностью законным и давно готовилось. Герцог, возможно, не хотел этого признавать, но его компания обанкротилась бы, не вмешайся я.

— Значит, ты не налетел в одночасье, чтобы украсть компанию? — уточнила единорожка.

— Конечно, нет. Я несколько месяцев работал с братом герцога, лордом Проционом, чтобы разобраться с деталями, — пояснил предприниматель.

Рарити удивилась. Если сделка действительно прорабатывалась так долго, почему Блублад казался удивленным, и как мог Фэнси Пэнтс не узнать тайну так называемого отдела «исследований и разработок» компании — а именно то, что такого отдела не существует?

— И довольны ли вы инженерными достижениями и разработками, которые Полярная Звезда предоставит вашей технологической грезе? У вас уже была возможность ознакомиться с чертежами или схемами?

— Ха-ха! — рассмеялся Фэнси. — Вижу, ты уже с головой погружаешься в дело. Я знал, что ты подходящая пони, чтобы стать капитаном индустрии будущего! Лорд Процион уже некоторое время снабжал меня всякой всячиной, пытаясь убедить выкупить компанию. На самом деле, он даже помог мне переманить из Полярной Звезды мисс Виндласс, чтобы она поспособствовала в подготовке Вольной Души к регате.

Рарити резко выпрямилась, ее шерстка встала дыбом. Она столкнулась с загадкой. Блублад сказал, что в его компании не было инженеров-проектировщиков, кроме него самого, а также материальных чертежей или схем. И Рарити посчитала, что он сказал правду. Теперь Фэнси Пэнтс сообщает ей, что у него есть некоторые из предположительно несуществующих чертежей, и что прямо сейчас на него работает один из бывших инженеров Блублада. Фэнси, похоже, тоже не лжет. Тем не менее обе истории не могли быть правдой. Либо Рарити гораздо хуже разбирается в личностях, чем она думала раньше, либо ложь где-то еще. Может быть, она в молодой кобыле, которая в данный момент вышагивает по палубе где-то над ней.

Она не могла просто высказать свои опасения Фэнси. Если он лгал, то никогда в этом не признается, а она рискует нажить себе врага в лице могущественного пони, который, по-видимому, очень ей благоволит. Единственным правильным направлением действий было бы расспросить Виндласс и, так сказать, узнать историю единорожки из первых копыт. Тогда, возможно, она сможет снова поднять этот вопрос.

— Спасибо. Я ценю возможность услышать твою версию событий.

— Надеюсь, я развеял твои опасения.

— О, теперь я чувствую себя намного лучше, — солгала Рарити. Теперь, помимо всего прочего, у нее на копытах имелась тайна.

— Замечательно. Ты должна отдохнуть сейчас, пока можешь. Полагаю, тебе предстоит нести третью вахту, которая начнется через четыре часа.

Рарити не нуждалась в дальнейшем побуждении. После того как Фэнси Пэнтс вернулся наверх, она заползла на одну из свободных коек и тут же отключилась, совершенно не обращая внимания на твердый как камень матрас, тонкую подушку и грубые одеяла.

08. В небесах с алмазами

Рарити парила в воздухе, ощущая вкус ветра, проносящегося вокруг ее тела и наслаждаясь бесконечной свободой. Она вытянула ноги вперед и ускорилась. Взмахивая крыльями так сильно, как только могла, она оставляла за собой блестящий след из сверкающих бриллиантов, проносясь по небесам.

Пушистые белые облака испещряли бескрайнюю синеву, и Рарити промчалась мимо их зефирных тел, смеясь над брызгами, взметнувшимися вокруг нее, когда она скользила по их поверхности. Летя все быстрее, с кружащейся от скорости и радости полета головой, она пустилась в сложный высший пилотаж. Мощным взмахом пернатых крыльев Рарити вошла в высокую дугообразную петлю. Она летела все выше и выше, отклоняясь назад, пока не оказалась вверх ногами в апогее маневра. Она задержалась на мгновение, чтобы посмотреть в холодную пустоту над собой, прежде чем выпасть из петли и закрутиться в изящной спирали, позволив себе мягко спускаться к земле, беззаботно дрейфуя, как падающий лист. Прежде чем потерять слишком большую высоту, Рарити решила, что ветер достаточно ее нес и, вновь взмахнув крыльями, помчалась сквозь синеву.

Синий и белый, синий и белый. Как банально и скучно. Тут не помешает немного ярких красок, решила Рарити. Ее рог вспыхнул, и из него вырвались струи цвета, рисуя здесь полярное сияние, там радуги, и в довершение всего она помогла вспыхнуть красно-золотому закату.

— Так-то лучше, — удовлетворенно сказала она, одновременно облетая кольцами одну из своих прекрасных новых радуг. И тут белая пони с удивлением почувствовала что-то гладкое и холодное на шее. Прикоснувшись к этому месту копытом, она ощутила металлический пейтраль и инкрустированный в него огромный ограненный драгоценный камень. Она сразу узнала свою стихию. Щедрость. Да, она была щедрой кобылой, с гордостью подумала Рарити. Она была поистине, несомненно, единственным живым духом щедрости. Все свое время и усилия она тратила на щедрость. Теперь была ее очередь получать.

Кантерлот раскинулся под ней, но это был не тот Кантерлот, который Рарити знала. Исчезли изящные шпили из мрамора и золота, и на их место пришли богато украшенные башни богатого королевского пурпура и ослепительных бриллиантов. Это был ее Кантерлот — город, править которым она была рождена.

Внезапно Рарити ощутила поблизости еще одного пони. Взглянув направо, она с удивлением видела, что Блублад летит рядом с ней, паря в небе на мощных белоснежных крыльях. Он одарил ее дерзкой улыбкой, прежде чем склонить рог и помчаться прочь от белой пони и ее усыпанной бриллиантами цитадели внизу, как будто призывая броситься в погоню. На долю секунды она так и сделала, вложив всю свою энергию в гонку за мчащимся аликорном. Затем ее сердце сжалось, когда она поняла, что что-то не так.

У Блублада не было крыльев, не так ли? Если уж на то пошло, с каких это пор у нее есть крылья?

Конечно, у тебя есть крылья, сказала себе Рарити. Красивые, прекрасные крылья! Чтобы доказать это, она грациозно сделала пируэт в воздухе, а затем исполнила серию антраша, изящно порхая на тонких крыльях бабочки из паутины и утренней росы. Она остановилась, паря. Разве совсем недавно у нее не перья были?

Что-то не так. Рарити прищурилась от безжалостного солнца, светившего ей в глаза, и, когда она отвернулась от обжигающего света, едкий запах наполнил ее ноздри. Она попыталась ускользнуть от пронизывающих лучей, но обнаружила, что не может контролировать свои движения. Она клонилась назад и не могла остановить начинающееся падение. Через мгновение Рарити уже падала, и в этом падении видела, как прах остатков ее сгоревших крыльев рассеивается в воздухе вокруг. Облака превратились в насмехающиеся над ней лица — и она проносилась мимо них.

— Такая провинциальная, такая неотесанная. Ты должна была с самого начала знать, что тебе не место здесь, с нами, — смеялось облако в форме Фэнси Пэнтса.

— Кто спасет тебя на этот раз? — усмехнулась пухлое белое тело Рейнбоу Дэш. — Не я, потому что ты мне больше не подруга.

— Я твой друг, Рейнбоу Дэш! Пожалуйста! — взмолилась Рарити, но ее голос был унесен ветром. Облачная фигура ее подруги уже исчезла.

— Эквестрия горит, Рарити, и это все твоя вина, — вмешалось еще одно облако в форме пегаса, теперь — с голосом кузины Дэш, Хромы Призм.

— Сейчас они схватят тебя, — Рарити узнала голос своей подруги по команде, Виндласс. Зловещие слова говорило облако в форме единорожки.

Затем появилась стая грифонов и начала кружить вокруг падающей Рарити, наполняя небо леденящими кровь криками. Она знала, что после ее предстоящей неизбежной встречи с землей летающие хищники позаботятся о теле. Пока Рарити продолжала падать, небо потемнело, и вокруг нее начали вспыхивать молнии. Грифоны исчезли, но на ее тело обрушился град, а ледяной дождь промочил до костей. Каким-то образом среди хаоса бури горело призрачное голубое пламя, облизывая ее жестокими языками огня. Рарити кричала и плакала, но голос слышно не было. Секунды превратились в вечность, земля была бы желанным освобождением, но агония не прекращалась. Обожженная огнем, залитая дождем, исхлестанная ледяным ветром, и падающая, все еще падающая, Рарити закрыла глаза и умоляла землю поспешить и освободить ее от этой невыносимой муки.

— Ты злая, грязная пьяница, — отругал ее Блублад, снова появляясь рядом в образе аликорна. — Ты скоро станешь старой и толстой, и окажешься ничем иным, как пропитанным пуншем ничтожеством. Ты никогда не достигнешь величия и никогда не найдешь принца, которого ищешь — даже если отправишься на край света и доживешь до возраста Селестии.

— Ты должна была это предвидеть, — вздохнул он.

Не в силах придумать что-нибудь получше, Рарити использовала оставшиеся у нее силы, чтобы вытянуть передние ноги и вцепиться в насмехающегося Блублада. Удивленный, он сильнее взмахнул своими большими крыльями, чтобы удержать их обоих в воздухе в волшебной буре. Рарити посмотрела в голубые глаза жеребца и сквозь них. Она нырнула в прохладную, чистую безопасность этих голубых озер и выпала по другую сторону.

Был ясный солнечный день, и Рарити стояла на городской площади в Понивилле. Толпа пони собралась у платформы возле ратуши. Пытаясь успокоиться после выпавших ей мук, Рарити подошла к толпе и начала протискиваться сквозь нее. Что делают все эти пони?

Она узнала всех. Там были ее родители, а также сестра и ее подруги. Собрались друзья и знакомые из города, а подруги стояли к платформе ближе всего. Там были Рейнбоу Дэш, Флаттершай, Пинки и Эпплджек, которая, как ни странно, решила на этот раз шляпу не надевать. Все смотрели на возвышение, где стояла Твайлайт Спаркл со Спайком и мэром Понивилля.

Толпа была настолько плотной, что Рарити не смогла подойти к платформе ближе, чем на полпути.

— Что, во имя Эквестрии, происходит? — спросила она кобылу справа, но мятно-зеленая единорожка ее проигнорировала. Затем она увидела картину, стоящую на треноге рядом с Твайлайт. Это был портрет самой Рарити — тот, который она нарисовала в прошлом году и который теперь висел в гостиной ее родителей.

— О, нет.

Рарити опустила голову и бросилась сквозь толпу к платформе. Они не могли устроить поминки по ней, она же прямо тут! Ей нужно сказать Твайлайт, чтобы она прекратила это безумие. Возмущенная преждевременными похоронами, Рарити оттолкнула последних скорбящих и выскочила на платформу прямо перед Твайлайт Спаркл. Лиловая единорожка, к удивлению белой пони, теперь носила золотую тиару с Элементом Магии, и каким-то образом остальные собрались за ее спиной, также надев собственные украшенные драгоценностями ожерелья. Тут было пять из шести Элементов Гармонии.

— Я жива, Твайлайт! — запротестовала Рарити. — Твайлайт, дорогая, я здесь!

Твайлайт посмотрела сквозь нее и обратилась к толпе.

— Однажды я написала принцессе Селестии, что у каждого пони есть особая магическая связь с друзьями, может быть, даже до встречи с ними. В этом письме была только половина истории, потому что на самом деле эта магическая связь сохраняется навсегда, даже после того, как друзья покидают нас.

— Но я тут. Я не мертва! — крикнула Рарити.

— Духи Элементов Гармонии связаны нерушимыми узами, которую ничто не может по-настоящему разорвать — ни время, ни расстояние, ни даже смерть, — Твайлайт остановилась, и Рарити в испуге отскочила назад, когда та внезапно повернулась и посмотрела ей прямо в глаза. Заговорив вновь, голос Твайлайт Спаркл оказался ее собственным, но в то же время и многих других, и ее слова неслись с силой урагана.

— Где ты, там и мы. Где падаешь ты, там падаем и мы. Лети, Рарити, и позволь нам быть ветром, удерживающим тебя в воздухе.

— Я не понимаю! — произнесла Рарити, охватывая передними ногами Твайлайт за плечи. — Пожалуйста, кто-нибудь, скажите мне, что происходит!

Рарити начала трясти подругу, когда волшебница не ответила.

— Пожалуйста!

Черты лица Твайлайт Спаркл начали расплываться, пока не стали неузнаваемыми. Рарити моргнула, пытаясь разглядеть меняющееся перед ней изображение — раз, потом второй. Моргнув в третий раз, она наконец проснулась.

— Эй, Рарити, тебе пора на вахту, — прошептал Элбоу Гриз, мягко толкая Рарити передним копытом. — Кроме того, не могла бы ты отпустить меня?

— Мм? Твайлайт? — сбивчиво пробормотала единорожка. Ее глаза широко распахнулись, когда она поняла, что обе ее передние ноги обхватили толстую шею Элбоу Гриза. Она поспешно отпустила механика и смущенно извинилась.

Рарити приложила копыто к щеке, и теплота прикосновения сказала, что она покраснела. В комбинезоне она почувствовала себя липкой и поняла, что проснулась в холодном поту. Все это было сном, но ей никогда еще не снилось ничего столь реального, столь странного и ужасающего. Она летела, потом падала, а потом оказалась на собственных похоронах. Может ли подобное быть ничем иным, как чепухой из мира снов? Здесь, на этом воздушном корабле, ей не с кем даже поговорить об этом. Модельерша снова моргнула, пытаясь заставить себя полностью проснуться. По крайней мере, на данный момент ей пришлось иметь дело с реальностью стоящего перед ней пони. Что он ей сказал?

— Твоя очередь стоять вахту, — тихо повторил механик.

— О, верно. Да. Я проснулась, — Рарити продолжала пытаться убедить и принудить ее разум и тело действовать. К сожалению, какая-то первобытная животная ее часть прекрасно знала, что сейчас середина ночи — время, когда Рарити будет крепко спать в девяносто девяти случаях из ста, и из-за этой части ей было очень трудно наскрести силы воли, чтобы скатиться с неудобной кровати. Тем не менее она перебросила копыта через край и на палубу внизу.

В каюте дирижабля было почти темно. Одинокий фонарь, висевший над столом, слабо горел, излучая лишь слабый свет, едва достаточный для того, чтобы Рарити могла пройти, не споткнувшись о собственные копыта. Она увидела, что Виндласс, Темпест и Фэнси спят на трех других кроватях на расстоянии меньше, чем в длине от нее. Это объясняло, почему Элбоу Гриз шептал.

— Подожди, — настойчиво прошептала Рарити. — Вы все четверо собираетесь спать, и ожидаете, что я буду управлять кораблем одна? О, нет, нет, нет.

— Не волнуйся, — вполголоса ответил Элбоу Гриз. — Вольная Душа летит сама. Мы должны держать курс прямо на юг, так что просто последи за компасом несколько часов, чтобы убедиться, что мы продолжаем двигаться в правильном направлении.

Жеребец зевнул, и луковый выхлоп его дыхания наконец разбудил Рарити окончательно. Когда он прошел мимо нее, чтобы попытаться залезть в кровать, которую она только что покинула, Рарити начала паниковать.

— Нет, пожалуйста! Я не могу, я просто не могу сделать это сама. Умоляю тебя, просто покажи мне, что нужно делать, а потом можешь вернуться в постель!

— Э? Давай, полегче! — пробормотал Элбоу Гриз, все еще пытаясь забраться в койку. — Мне нужно немного поспать.

Отчаянные времена требовали отчаянных мер, и Рарити не собиралась брать на себя управление летящим воздушным кораблем без хотя бы минимальной надлежащей подготовки. Ее рог слабо засветился в полумраке комнаты, и соответствующая аура появилась вокруг Элбоу Гриза, магией оттащив несчастного механика от кровати.

— Ты должен мне помочь! — прошипела единорожка.

— Вау, эй, хорошо, не нужно так! — прошептал Элбоу Гриз, махая передними ногами в знак капитуляции, побуждая Рарити отпустить его. — Пойдем наверх.

Рарити, успокоенная тем, что ей не придется брать на себя ответственность, к которой она была совершенно и прискорбно не готова, последовала за механиком, идущим к лестнице. Вдали от фонаря свет стал еще тусклее, и когда земной остановился у лестницы, она наткнулась прямо на его круп.

— В чем дело? — спросила она.

Элбоу Гриз распахнул дверцу небольшого шкафа между лестницей и дверью в машинное отделение и извлек пару темно-серых плащей.

— Там немного сыро и холодно.

— Ты даже не собирался сказать мне, что там идет дождь? — недоверчиво спросила модельерша.

— А что? — пожал плечами Элбоу Гриз. — Ты же единорог, да? Это ж вы достаете из воздуха зонтики и кружки с горячим шоколадом, не так ли?

— Думаю, тебе предстоит многое узнать о единорогах, — ответила Рарити, с ужасом глядя на механика. Потом она увидела его слабую ухмылку и поняла, что тот просто немного подшучивает над ней. Она попыталась сохранить лицо, используя магию, чтобы накинуть дождевик поверх комбинезона, а затем последовала за Элбоу Гризом на верхнюю палубу.

Выход на туда был сродни удару копытом по лицу. Холодный воздух обрушился на Рарити, а шквал дождевых капель быстро намочил гриву и забрызгал плащ. Она натянула капюшон плаща на голову и туго затянула. Единорожка была рада, обнаружив, что верхняя застежка оказалась достаточно высоко, чтобы она могла затянуть ее, защищая горло и оставив открытым только лицо. При такой защите холодный ветер и дождь были просто терпимы.

— Что теперь?

— Ладно, — начал Элбоу Гриз, выглядывая из-под своего плаща. — Как я уже сказал, корабль летит сам, так что в основном просто ничего не трогай, и мы все доживем до утра.

Он подошел к высокой консоли, на которой был установлен деревянный штурвал со спицами. Теперь, когда наступила ночь, Рарити увидела, что по палубе стратегически расставлены фонари, а над консолью висит группа из трех особенно ярких ламп. Свет позволил ей увидеть группы датчиков и приборов, выстроенных аккуратными рядами по обе стороны от штурвала корабля. Она понятия не имела, что показывает любой из них.

— Посмотри сюда, — Элбоу Гриз указал на маленькое стеклянное окошко в форме горизонтального прямоугольника, в центре которого на видном месте красовалась буква «Ю». — Это компас. «Ю» означает юг, и это значит, что мы движемся в правильном направлении.

— Понятно, — кивнула Рарити. — Но как мне заставить нас лететь на юг?

— Для этого есть еще один прибор, — пояснил механик, ткнув копытом в большой стеклянный круг, обрамленный двумя концентрическими латунными кольцами. Под стеклом виднелась небольшая фигурка дирижабля, держащаяся на булавке. Края круга вокруг крошечного дирижабля были исписаны числами, исчисляемыми десятками от 0 до 360. Маленькая стрелка, указывающая вниз от вершины самого внутреннего медного кольца, окружающего инструмент, в настоящее время указывала на число 180. — Это указатель курса. Он связан с кучей гироскопов, которые обеспечивают его точность, даже если нам мешает погода. Он также позволяет выбрать направление и заставить корабль лететь туда самостоятельно. Сейчас покажу.

Рарити наблюдала, как механик коснулся кончиком правого переднего копыта стрелки на внутреннем латунном кольце и повернул кольцо по часовой стрелке, пока та не начала указывать на 200. Затем нажал круглую кнопку, установленную чуть ниже индикатора курса, помеченную словом «удерживать». Как только кнопка была нажата, Рарити почувствовала, что палуба сдвинулась и изменилось направление ветра после того, как дирижабль начал поворачивать вправо. По мере поворота штурвал корабля медленно поворачивался вправо, в то время как пронумерованный циферблат указателя курса и латунное кольцо синхронно вращались влево, пока стрелка снова не начала указывать вниз от верхней середины прибора. Однако теперь самой верхней цифрой на циферблате было 200, а не 180.

— Вот, мы только что повернули направо. Все просто. Почему бы тебе не повернуть нас на юг?

— Мне нужно снова сделать так, чтобы стрелка указывала на 180, верно? — Рарити казалось, что она понимает, как работает этот механизм.

— Именно так.

Рарити повернула латунное кольцо влево, пока стрелка не указала на 180, и нажала кнопку «удерживать». Она с удовлетворением почувствовала, как корабль повернул налево, а кольцо — направо, и через несколько секунд они вернулись на прежний курс. Однако так же быстро, как пришло, чувство выполненного долга сменилось потоком новых забот.

— Но что, если мы начнем падать? Или если мы взлетим слишком высоко? Как мне удержать нас там, где мы должны быть?

— О, не беспокойся об этом, — ответил жеребец. — Вольная Душа настроена лететь на высоте в две тысячи длин, а эта часть Эквестрии плоская, как блин. Даже если ты не видишь в темноте, я гарантирую — здесь не во что врезаться. Если тебя это сильно волнует, рядом с рулем есть рычаг контроля высоты.

— Ну, это все хорошо, но что, если что-то еще пойдет не так, и я не знаю, что делать? Что, если возникнет чрезвычайная ситуация, мне нужно будет остаться здесь, и я не могу сбежать вниз, чтобы разбудить вас всех? — спросила Рарити.

— Просто позвони, — указал земной пони на большой латунный корабельный колокол, висевший у двери, ведущей на нижнюю палубу. С колокола свисала веревка с узлом на конце, чтобы пони было легче схватить ее зубами. — Ладно, я возвращаюсь в постель. Через два часа можешь пойти разбудить мисс Виндласс. Часы на приборной панели.

— Подожди, еще кое-что, — позвала Рарити, прежде чем механик успел закрыть за собой дверь.

— Ага?

— Просто спасибо, Гриз. Теперь я чувствую себя намного лучше. Буду должна тебе выпивку в Кантерлоте.

— Я больше не пью. Но позволю купить мне бутерброд.

— Согласна, — подтвердила Рарити, улыбаясь из тени капюшона.

Дверь закрылась, и она осталась наедине с темнотой, дождем и мокрой, продуваемой ветром палубой Вольной Души. За фальшбортом дирижабля лежала только тьма. Какие бы земли ни проходили далеко внизу, они пребывали исключительно в воображении Рарити. По дождю и пасмурному небу было ясно, что местные пегасы не удосужились расчистить небо для гонщиков. Рарити знала, что жизнь усложняется в геометрической прогрессии по мере удаления от больших городов — особенно для отдаленных мест, у которых не было ничего ценного для экспорта, вроде знаменитых жемчужин Галлополи. Местные жители, вероятно, ведут натуральное хозяйство, и дождь им нужен вовремя. Группа необычных яхт из Кантерлота, пролетающих над головой, не способствует урожайности их посевов. Хорошо еще, что регата проходит ночью.

Ей предстоит два часа расхаживать по скользкой от дождя палубе и пытаться не замерзнуть. Модельерше требовалось чем-то занять мысли, но подумать нужно было о столь многом, что оказалось трудно решить, с чего начать. Одно только невероятное предложение Фэнси Пэнтса, которое в одночасье сделало бы ее состоявшейся кобылой и титаном индустрии расы пони, чего стоило. Еще вставали вопросы о Блубладе, Виндласс и приобретении Фэнси Пэнтсом контрольного пакета акций Полярной Звезды. Между грифонами и пони назревает конфликт, связанный с Рейнбоу Дэш и ее семьей. Наконец, с содроганием подумала Рарити, тот странный сон, от которого она проснулась.

Сначала все шло замечательно. Она летела по небу, паря как пегас. Из ниоткуда в ее сон вторгся принц Блублад. После того как он появился, она упала, и сон превратился в ужасный кошмар, поскольку собственный разум безжалостно истязал ее. Затем она стала свидетельницей странной сцены, когда Твайлайт Спаркл произнесла панегирик, а потом сообщила нечто загадочное о падении, ветре и Элементах Гармонии. Рарити уже с трудом припоминала все прочие детали кошмара, но помнила смеющиеся лица, грозных грифонов и Блублада с крыльями. Ну, подумала она, его дирижабль назывался Аликорн. По крайней мере, связь была.

Возможно, на самом деле все не так уж и таинственно, пренебрежительно подумала Рарити. Она спала на воздушном корабле на высоте в тысячи длин над землей, и она действительно несколько раз недавно встречалась с Блубладом, грифонами и, вероятно, со всем, что видела во сне. Это не более чем набор недавних переживаний в сочетании со скрытым страхом падения, который неизбежен на дирижабле, да еще и подпитывался алкоголем и рваным режимом сна.

И все же, если дело сводить к такому простому объяснению, почему сон был таким невероятно ярким? Никогда еще она не была так убеждена в реальности сна. Рарити не верила в предчувствия, гадания или пророчества, но считала, что подсознание пони иногда работает таким образом, что бодрствующий разум понять не может. Сон мог быть попыткой сказать ей то, что ее рациональный разум еще не осознавал. Это был один из тех моментов, когда Рарити хотела, чтобы Пинки Пай оказалась рядом. Бодрствующий разум Пинки Пай работал так, что никто другой не мог понять, в том числе и сама Пинки. Если кто и мог выудить нить правды из запутанного узла сна, то только розовая кондитерша. Однако Рарити была одна, и не было никого, кто мог бы ответить на ее вопросы, разгадать тайны, или принять серьезные решения, способные изменить ее жизнь.

По крайней мере, дождь прекратился, или, что более вероятно, корабль улетел достаточно далеко от ферм и полей, где местные жители планировали осадки. Она расстегнула несколько застежек на плаще и магией откинула капюшон. Разрывы в облачном слое давали возможность увидеть звездное ночное небо. Вдали, по обеим сторонам, тусклые огни чуть выше горизонта подсвечивали некоторых других гонщиков. По ходу регаты и наступления ночи трудности небесной навигации разбросали воздушные корабли по небу. Все они двигались примерно в одном и том же направлении, но даже незначительные расхождения превращались в огромные расстояния по мере того, как под ними проходила Эквестрия. Глядя в небо Рарити обрадовалась, что погода улучшилась еще, и вскоре она могла беспрепятственно видеть луну и звезды, сияющие над Эквестрией. Она прислонилась к фальшборту и долго смотрела на них снизу.

Рарити не изучала звезды, но тем не менее любила их. Астрономы и молодые ученые, такие как Твайлайт, знали многие из них и все созвездия по именам. Твайлайт, вероятно, знала множество других фактов о звездах и космологических мелочах, о которых Рарити никогда не слышала. И это было прекрасно. Ей не было интересно смотреть на небо так, как смотрела Твайлайт. Там, где волшебница видела явления, которые нужно изучить, модельерша видела просто мерцающие бриллианты, вшитые в тонкий черный бархат. Луна тоже была в небе, сияя как самый яркий драгоценный камень. Конечно, ее лик было испещрен изъянами, но, несмотря на них, ничто в небе не могло ее затмить. Девочки в Понивилле сейчас спали, как знала Рарити, но было приятно думать, что она смотрит на ту же луну и звезды здесь, где бы она ни была, что сияют над Твайлайт и остальными.

Рарити вернулась к рулевой консоли и проверила приборы. Вольная Душа все еще летела на юг, не набирая и не теряя высоту. Все было так, как должно быть, и ей оставалось убить еще час, прежде чем она снова сможет лечь спать. Она была наедине со своими мыслями, но учитывая их беспорядочное состояние, единорожка действительно предпочла бы просто побыть в одиночестве. Чтобы свести нежелательные вопросы и тревоги к минимуму, Рарити взялась за отупляющую задачу — снова и снова ходить вдоль и поперек палубы. В качестве способа скоротать время, не задействуя никаких умственных способностей, шаг работал на удивление хорошо.

Когда она медленно проходила вдоль левого борта корабля в одиннадцатый раз, движение на периферии зрения Рарити заставило ее повернуться и посмотреть назад и вверх на сияющий лик луны. Далеко-далеко что-то большое пересекало ночное небо. Его тело частично закрывало ей вид на луну. Что бы это ни было, на нем не было ни ламп, ни фонарей, или, по крайней мере, не было света, и казалось, что оно движется дальше на восток. Его было трудно разглядеть, но для любого из других гоночных дирижаблей не имело смысла лететь без огней. Это было не только опасно, но и против правил.

В том направлении, где, по прикидкам Рарити, летел таинственный объект, показалась вспышка, и вскоре за ней последовали еще две. Значит это был воздушный корабль. Они сигнализировали о помощи? Рарити подождала, не появятся ли вдалеке еще какие-нибудь огни или любой другой признак того, что у кого-то проблемы. Белая пони знала, что может использовать свою магию для создания вспышки света, которая осветит ночное небо, если она окажется в беде, но даже у не-единорогов должны быть аварийные ракеты и сирены, чтобы позвать на помощь. И то, что больше никаких признаков неизвестного корабля не появлялось, было достаточным доказательством того, что ей не нужно будить остальных для импровизированной спасательной операции.

— А теперь у меня на копытах еще одна загадка, о которой нужно беспокоиться, — проворчала модельерша. Если повезет, это не будет иметь ничего общего с ней. Однако казалось, что кто бы это ни был, он занимался своими делами. И в таких случаях часто наиболее благоразумно было не соваться, куда не просят.

— Кем бы ты там ни был, мне все равно! — крикнула Рарити в пустоту. — Просто оставь меня в покое!

— Извини, это всего лишь я, — объявила Виндласс, появляясь позади модельерши. — Моя очередь вставать вахту. На самом деле, моя очередь пришла уже десять минут назад, и когда ты не появилась, я решила выйти и проверить.

— О, привет, дорогая, — ответила Рарити, пораженная внезапным появлением другой кобылы. — Я не кричала на тебя. Просто, ну, в одиночестве бывает немного не по себе. Прошу прощения, что не разбудила тебя. Полагаю, время просто ускользнуло от меня.

— Все в порядке.

— Видишь ли, я смотрела на звезды и всего минуту назад увидела очень странную вещь, — продолжила Рарити. — Это был еще один дирижабль, летевший без каких-либо огней, и вдруг я увидела три вспышки света с его стороны. Теперь его нет. Что ты об этом думаешь?

— Ну, может быть, у одного из других кораблей кончилось фонарное масло, но это не объясняет три вспышки, — ответила Виндласс. — Это мог быть просто метеор. Иногда они появляются как серия коротких вспышек, когда сгорают.

— Да, может быть, — согласилась Рарити. Она была уверена, что видела не метеорит, но не рассматривала возможности того, что еще один дирижабль летел в темноте, потому что у экипажа не было масла. Она предположила, что это действительно может быть что-то безобидное.

— Я займу место здесь, а ты можешь немного поспать, — предложила Виндласс.

Рарити уже собиралась принять предложение кобылы и пойти к лестнице, когда что-то заставило ее остановиться. Она не забыла, что история Виндласс, рассказанная Фэнси Пэнтсом, была полна противоречий. Фэнси сказал, что она работала на Блублада, а Блублад говорил, что не нанимал инженеров. К этому моменту у Рарити в голове крутилось слишком много вопросов без ответов, чтобы не воспользоваться возможностью разрешить один из них.

— Вообще-то, раз уж нас тут всего двое, я надеялась задать тебе несколько вопросов, — начала Рарити.

— О? — Виндласс казалась удивленной. Возможно, это был неподходящий час для расспросов, но Рарити просто не знала, когда снова сможет остаться с другой кобылой наедине.

— Видишь ли, мне просто интересно, как ты попала на работу к Фэнси Пэнтсу, и надеялась, что ты мне расскажешь, — продолжила Рарити.

— Мы не в отношениях, — тяжело вздохнула инженер. — Если ты об этом. Я не стою у тебя на пути или что-то в этом роде.

— Что? — спросила Рарити, прежде чем смогла себя остановить.

— Нет, нет, — с вымученным смехом ответила она. — У меня нет подобных планов на Фэнси, уверяю.

Рарити надеялась, что это звучит убедительно. Виндласс никогда не пойдет на сотрудничество, если увидит в ней соперницу на романтическом поле, а она была единственной другой кобылой на корабле.

— Да ты что? — усмехнулась Виндласс. — Слушай, не будем играть словами. Я прекрасно знаю, что происходит, когда жеребцу и кобыле нужно «остаться наедине». Вы практически повесили табличку «не беспокоить» на дверь каюты.

— Виндласс, уверяю, между мной и Фэнси Пэнтсом не было ничего, кроме небольшого делового разговора, — произнесла Рарити. — На самом деле, он хотел предложить мне работу.

— Действительно? — Виндласс казалась не убежденной. — Насколько я знаю, Фэнси Пэнтс никак не связан с индустрией моды. Не хочу звучать скептически, но почему он предложил тебе работу?

Рарити начало казаться, что межличностные проблемы розовой единорожки выходят за рамки простой ревности. Последний вопрос был просто грубым.

— Он предложил мне должность управляющего, — ответила модельерша, надеясь, что расплывчатый ответ будет достаточно удовлетворительным, чтобы предотвратить дальнейшее расспросы. Она определенно не собиралась признаваться, что Фэнси предложил ей контроль над всей его бизнес-империей. Это откровение могло настроить Виндласс против нее, а Рарити до сих пор не получила от нее ни капли новой информации. — Это не моя сфера, как ты и подозревала, и я еще не решила, соглашаться или нет.

— Ну, — ответила Виндласс после долгой паузы. — Я бы подумала о том, чтобы принять это предложение. Фэнси Пэнтс ведет большую игру, много серьезнее обычного. Я бы сказала, ты не ошибешься. Но, вроде, ты спрашивала, как я стала работать на него?

— Верно.

— Рассказывать особо нечего, — начала Виндласс. — Я окончила инженерный институт, и мне сразу же предложили работу на верфи Полярная Звезда в Кантерлоте. Ты, наверное, знаешь, что это компания, которой до прошлой недели управлял принц Блублад, или, лучше сказать, герцог Кантерлотский. Я слышала, Фэнси Пэнтс собирается поставить во главе новое руководство.

Она заговорщицки наклонилась.

— Надеюсь, что если мы выиграем эту гонку, он может даже рассмотреть меня одной из первых на эту позицию.

— Ты, должно быть, была хорошей ученицей, раз так быстро получила работу в престижной фирме по производству воздушных кораблей, — вежливо заметила Рарити. — Тебе, наверное, даже не нужно было подавать заявку, чтобы получить работу у Фэнси Пэнтса, не так ли?

— Верно! — ухмыльнулась Виндласс. — Полярная Звезда плохо управлялась. Герцога заботило только то, насколько ярко блестят его игрушки, а не прибыльность и даже пригодность кораблей к полетам. Я сразу поняла, что работу нужно менять, и быстро. Представь мое удивление, когда брат герцога, лорд Процион, сказал, что я идеально подхожу на вакансию, которая открылась в команде передовых разработчиков Фэнси Пэнтса.

— Разве тебе не казалось подозрительным, что лорд Процион подрывает доходы собственного брата и собственной компании, помогая тебе уйти? Я бы, в подобной ситуации, очень нервничала, — заметила Рарити. — Блублад все же остается могущественным пони, и я опасалась бы, что он может создать мне проблемы.

— Работа у Фэнси Пэнтса так же хороша для моего резюме, как печать одобрения самой принцессы Селестии, — просто объяснила Виндласс. — У меня все схвачено.

— Поздравляю, это замечательно, — с улыбкой произнесла Рарити. Она подошла немного ближе к Виндласс и наклонилась к младшей кобыле. — Теперь я хочу поделиться с тобой небольшой забавной историей — уверена, тебе она понравится. Так случилось, что мне довелось поговорить с принцем Блубладом незадолго до начала гонки, и он заявил, что отвечает за проектирование всех дирижаблей, выпущенных Полярной Звездой, и что он даже не нанимал никаких других инженеров-проектировщиков. Можешь себе представить? Этот бахвал — и авиаинженер? Вот уж новость!

Рарити рассмеялась, и вскоре Виндласс присоединилась к ней, хотя и с некоторой неуверенностью.

— Забавно, — несколько медленно, по мнению Рарити, ответила единорожка. — Боюсь, в последнее время дела герцога идут не очень, и я уверена, его небылицы станут еще более невероятными теперь, после того, как он потерял контроль над своим бизнесом. Уверяю, понадобилось несколько команд, чтобы собрать эти корабли. Я сама была просто специалистом по аэродинамике и работала с аэродинамической трубой.

— Хе-хе, сама идея, что Блублад может делать чертежи, — продолжила Рарити, все еще пытаясь побудить Виндласс говорить дальше.

— Знаешь, учитывая его очевидное психическое состояние, не удивлюсь, если герцогу не удастся финишировать в гонке, — сказала Виндласс, явно чувствуя себя более комфортно теперь, когда казалось, что Рарити не подвергает сомнению ее историю.

— Почему тебе так кажется?

— Одному-единственному жеребцу должно быть достаточно сложно управлять дирижаблем в одиночку, а регата наверняка станет испытанием даже для таких команд, как наша. Представить не могу, как он справится, — Виндласс чуть задумалась. — На самом деле, не удивлюсь, если он не доживет даже до завтрашнего дня.

— Надеюсь, ты ошибаешься. Хотя бы потому, что я за здоровую конкуренцию, — белая единорожка зевнула. — Благодарю за уделенное время, Виндласс. Теперь, думаю, я пойду спать.

— Спокойной ночи. Мы будем поблизости от Галлополи всего через несколько часов, так что не расслабляйся. У меня такое чувство, что завтра будет очень интересный и сложный день для всех нас.

Спускаясь в каюту к пустой кровати, которую недавно освободила Виндласс, и бросая на ходу свой плащ в шкаф, Рарити обдумывала свой разговор с кобылой-инженером. Виндласс не отреагировала, когда модельерша поведала историю с точки зрения Блублада, и это, безусловно, придало правдоподобности теории о том, что Блублад лгал. Это также была самая удобная теория, потому что она означала, что ни один из членов экипажа не собирался скармливать ей дезинформацию и, возможно, злоумышлять против нее как-либо еще.

Во многих смыслах для Блублада имело смысл быть тем, кто все это выдумал. Он определенно из тех, кто приукрашивает истории в свою пользу. Только Рарити не могла избавиться от ощущения, что Блублад был с ней честен. Было еще несколько моментов, которые заставили ее задуматься. Виндласс, казалось, стремилась отмахнуться новости о замеченном ею таинственном дирижабле и его вспышках света. И младшая кобыла явно подозревала, что Рарити пытается помешать ее надеждам на романтические отношения с Фэнси Пэнтсом.

Возможно, правильнее было бы задаться вопросом не о том, кто выглядит лжецом, а кто выиграет от лжи? Блублад мог так поступить, чтобы вызвать у нее жалость, и в то же время представить себя благородным, измученным гением. Высокомерие и жалость к себе, безусловно, подходили Блубладу, так что Рарити предположила, что у него действительно имелся достаточный повод, чтобы солгать, каким бы ничтожным оный повод ни был. Для других мотив должен быть более грандиозным и зловещим, и эта мысль заставила единорожку содрогнуться даже после того, как она завернулась в одинокое и определенно не хватающее ей одеяло.

Лежа в постели и глядя в потолок мягко покачивающегося корабля, белая пони подошла к проблеме с другого ракурса. И Виндласс, и Фэнси Пэнтс упомянули брата Блублада, лорда Проциона, как жеребца, который способствовал трудоустройству молодой кобылы у Фэнси. Возможно, он, Фэнси и Виндласс работали вместе, чтобы вырвать контроль над компанией у Блублада, и теперь использовали одну и ту же легенду для прикрытия, чтобы их делишки не казались слишком уж гнусными. Если Фэнси Пэнтс действительно хотел, чтобы она приняла его предложение, то Рарити могла понять желание скрыть любую очевидную грязь. И если это все, в чем заключался «заговор», то ничего особенного тут не было. Только бизнес. С этой последней мыслью она мирно погрузилась в сон.

09. Падение

Экипаж Вольной Души поднялся с рассветом, и все пятеро собрались у носового фальшборта, любуясь видом на песок и море, пока воздушный корабль приближался к самому южному оплоту эквестрийской цивилизации — прибрежному городу Галлополи. Хотя солнце только поднялось над горизонтом, тропический воздух уже был теплым, насыщенным влагой и сладким ароматом гибискуса. Все следы непогоды остались далеко позади, и потому Рарити и остальные сняли свои комбинезоны, подставив воздуху и солнцу шерстку. Единорожка особенно наслаждалась возможностью использовать дождевую воду, собранную за ночь, для быстрого мытья. В этот краткий момент, паря над овеваемым пассатом тропическим раем, она могла представить, что регата — это отдых. Не хватало только шезлонга и орхидеи, чтобы вплести в гриву.

— Узрите Галлополийское побережье, самое отдаленное и, осмелюсь сказать, самое красивое побережье во всей Эквестрии, — провозгласил Фэнси Пэнтс.

У Рарити не было оснований не соглашаться, поскольку кажущиеся бесконечными пляжи с белым песком, простирающиеся до самого горизонта, были несомненно прекрасны. Спокойные голубые волны плескались о пляж внизу, а песчаные дюны уступали место пальмам и тропическим растениям. Следы цивилизации были очевидны в виде узких дорог, фруктовых садов и полей, засаженных культурами, которые Рарити не могла определить с воздуха. Возможно, это было что-то экзотическое, вроде бананов, кофе, таро или даже ананасов. Что бы ни выращивали здесь фермеры, было очевидно, что единорожка далека от привычного домашнего уюта.

Она никогда раньше не видела южный океан и не ощущала тропического бриза, но утро было примечательным по другой, более личной причине. Впервые за все время, что она могла вспомнить, Рарити появилась на публике без лака для волос или макияжа. Тушь не выделяла и не удлиняла ресницы. Тени не подчеркивали уникальную миндалевидную форму ее глаз. Пудра не придавала ее шерстке идеально ровного оттенка. Грива и хвост по-прежнему ниспадали упругими кольцами, но случайные волоски выбивались то здесь, то там, словно воспользовавшись случаем, чтобы восстать против привычного порядка.

Рарити ничего не могла поделать, чтобы исправить ситуацию — ее косметичка осталась в Кантерлоте, за сотни лиг отсюда. Жалобы здесь ничего не дадут, так как она была совершенно уверена, что ей не дадут увольнения на берег, чтобы пройтись по магазинам, если в далекой южной Эквестрии вообще есть магазины косметики. Самое абсурдное и необычное заключалось в том, что Рарити не заботило ненакрашенное лицо и неуложенная грива. Единственным пони поблизости, на кого она стремилась произвести впечатление, был Фэнси Пэнтс, и он уже предложил ей больше, чем модельерша когда-либо смела надеяться. Впервые в жизни Рарити нечего было доказывать. Приятно, однако, было иное — все остальные казались еще более неопрятными, чем она. Даже у Фэнси Пэнтса пробивались зачатки неряшливой бороды того же голубовато-бирюзового цвета, что и его тщательно ухоженные усы.

Помимо того, что модельерша чувствовала себя нехарактерно равнодушной к своей внешности, она проснулась, объятая всепроникающей, похожей на дзен беззаботностью, которая придавала ей уверенности в том, что все будет хорошо. Ее тревожный кошмар был не более чем фантазией, порожденной ненастной погодой и прерывистым сном, опасения за благополучие Эквестрии — преувеличены, а беспокойство о том, что, скорее всего, являлось ничем иным, как ложью во благо — просто паранойей, охватившей ее разум, чрезмерным возбуждением от новых впечатлений. Сегодня прекрасный день, и ей повезло, что она оказалась здесь с Фэнси и остальными. С Эквестрией все будет в порядке, пока в Кантерлоте правит принцесса Селестия, и точно так же ей не нужно беспокоиться о себе, пока ее капитан — Фэнси Пэнтс.

Единорожка не могла точно понять, почему ее тревога так внезапно исчезла. Возможно, это просто часть процесса привыкания к воздуху, а может быть, дело было в прекрасном месте, над которым она проснулась. Как бы то ни было, сегодня она чувствовала себя по-другому. Рарити вспомнила вчерашние слова Виндласс, предупредившей ее, что день будет «интересным». Рарити на это и надеялась.

— Я не вижу других дирижаблей, — заметила Виндласс. — Могли ли они пройти мимо нас ночью?

— Никаких шансов, — покачал головой Элбоу Гриз. — Всю ночь мы шли на полных парах. Скорее всего, мы настолько далеко впереди, что оторвались от них.

— Ну, я вижу там один, — указала Рарити на синюю точку в нескольких лигах от нее, глубже над континентом и южнее позиции Вольной Души. Внимательнее посмотрев на точку, она оказалась достаточно уверена в том, какой именно конкурент это был.

— Она права, — подтвердил Темпест. Его превосходное от природы зрение пегаса компенсировало относительную молодость и остроту зрения Рарити. — Похоже на Аликорн, и он как минимум на лигу ближе к городу, чем мы.

— Ого, — произнес Фэнси Пэнтс. — Теперь нам нужно принять тактическое решение. Мы можем решиться на гонку с герцогом ко второму маркеру, или смириться с тем, что он получит жемчужную нить первым и просто продолжим наш путь, наверстав время и расстояние позже.

— Я б сказал — ну нафиг, пусть летит. А на финишной прямой именно у нас будет достаточно угля для котлов, — высказался механик.

— Я склонен согласиться с консервативным подходом, — поддержал земного Фэнси.

— Со всем уважением, я думаю, мы должны поспешить. Мы не знаем наверняка, лидирует ли Аликорн в регате на данный момент, и чем больше мы уступаем сейчас, тем больше придется наверстывать позже, — заявил Темпест.

— Я голосую за то, чтобы погнаться за ним, — нетерпеливо вмешалась Виндласс. — Вероятно, он не спал всю ночь, пытаясь выжать из своего двигателя достаточно скорости, чтобы обогнать нас, а значит устал. Мы можем обогнать его.

— Слово за тобой, Рарити, — тепло улыбнулся модельерше магнат. — Обычно тактические решения в гонке являются прерогативой капитана, но на этом раннем этапе я выношу вопрос на голосование. Будем сдерживаться или бросимся в погоню?

Рарити ненадолго задумалась. Светило солнце, ветер пах солью и цветами. Воздух наполнили пронзительные крики морских птиц. Она вдыхала тропическую красоту и выдыхала заботы минувших дней. Она чувствовала себя живой и свободной. Весь мир был устрицей, а ее жемчужина ждала впереди, в Галлополи.

— Преследуем, — ответила Рарити, сияя солнечной улыбкой.

— Значит, погоня! — воскликнул Фэнси Пэнтс. — Все по своим местам!

Элбоу Гриз бросился вниз в машинное отделение, а Темпест и Виндласс заняли позиции по левому и правому борту соответственно. Фэнси вернулся к штурвалу, а Рарити, не имея определенного «места», последовала за ним.

— Чем я могу помочь? — спросила она.

— Думаю, ты великолепно выступила в роли нашего наблюдателя в Понивилле, — ответил единорог. — Хочешь снова попытать счастья?

— По крайней мере, я могу обещать, что приложу все усилия, — подтвердила кивком головы белая пони. Она взяла подзорную трубу из кронштейна на штурвале и вернулась на свое место на носу корабля.

Корабль под копытами дернулся и накренился, но сейчас она уже привыкла к ощущению ускорения до такой степени, что ей не нужно было сознательно беспокоиться о сохранении равновесия. Глядя в подзорную трубу, она могла ясно видеть вдалеке окунеобразную форму оболочки Аликорна. Единорожка еще не могла сказать, догоняет ли Вольная Душа другой корабль, но взгляд на землю, проносившуюся внизу, дал понять, что теперь они летят намного быстрее недавнего.

В нескольких лигах от Аликорна Блублада Рарити показалось, что она видит, как очертания Галлополи становятся четче. Береговая линия изгибалась внутрь, образуя глубокий полумесяц, который выглядел так, словно какой-то левиафан откусил кусок Эквестрии. В центре полумесяца в воду уходили деревянные пристани и платформы, и Рарити могла видеть здания разного размера с соломенными крышами, разбросанные по пляжу и в глубине суши. Еще более странным было то, что казалось большим розово-золотым пузырем, медленно поднимающимся с пляжа перед городом. По мере того как объект рос, и его форма становилась более четкой, становилось ясно, что это большой надувающийся воздушный шар. Пока он принимал форму, Рарити заметила пару пегасов, летевших со стороны Галлополи к воздушному кораблю Блублада и, по-видимому, севших на борт. Мгновение спустя, как пегасы взлетели и начали лететь прямо к ним, единорожка смогла распознать в них пару Вандерболтов.

— Я вижу двух Вандерболтов, и они летят сюда, — крикнула Рарити остальным членам экипажа. За считанные секунды быстрые пегасы в униформе преодолели дистанцию между Аликорном и Вольной Душой, и легко приземлились на переднюю палубу между Рарити и рулевым колесом, где стоял Фэнси Пэнтс. Обе пони были кобылами в традиционных синих с золотом комбинезонах и с растрепанными ветром гривами. У одной была блестящая белая шерсть, а грива и хвост солнечно-желтого цвета, а другая оказалась лазурно-голубой с белыми гривой и хвостом. Обе кобылы носили летные очки, закрывавшие глаза.

— Поздравляю, — сказала голубая кобыла, обращаясь ко всей команде. — Я рада сообщить, что вы приближаетесь к Галлополи и второй контрольной точке, и что в настоящее время вы на втором месте.

— Мы здесь, чтобы кратко проинструктировать вас о процедуре получения маркера — нити жемчуга, — объяснила желтогривая Вандерболт.

— Вы должны будете пришвартовать свой дирижабль к берегу и отправить одного представителя как можно быстрее на городскую площадь, где мэр Галлополи вручит ему маркер, — сказала голубая.

— Горожане закрепят вас, как только вы спуститесь достаточно низко, чтобы отдать швартовы.

— Кого бы вы ни выбрали на роль бегуна своей команды, он должен спуститься на землю не магическими средствами. Использование крыльев также запрещено.

— Как только получите нить жемчуга — бегите обратно к воздушному кораблю и продолжайте свой путь.

— После Галлополи вы покинете Эквестрию, но третья контрольная точка находится достаточно близко к границе, поэтому мы смогли обеспечить полный доступ для наблюдателей и представителей прессы.

— Вопросы есть? — спросила белая Вандерболт.

— Хорошо, — сказала другая, не дожидаясь ответа. Два пегаса взмыли в воздух, взмахнув крыльями, и устремились обратно к городу.

— Хм, это было довольно грубо, — после долгой паузы заметил Фэнси Пэнтс. — Однако думаю, мы уловили суть. Мы должны выбрать бегуна, прежде чем доберемся до Галлополи. Виндласс, ты самая младшая из нас, поэтому думаю, обязанность получить маркер должна быть возложена на…

— Я сделаю это, — твердо сказала Рарити, перебивая жеребца и вызывая удивление на лицах Темпеста и Виндласс. Галлополи был настолько далеким, что, несмотря на невероятную красоту, большинство пони из центральной Эквестрии даже не слышали о нем, не говоря уже о возможности посетить. В этот самый момент Рарити плыла над землей теплого солнца, пальм, благоухающих цветов и песчаных пляжей, которые могла никогда больше не увидеть. Она просто не могла упустить возможность почувствовать песок под копытами. Кроме того, единорожка была вполне уверена, что, если дело дойдет до бега, она сможет обойти Виндласс. Та кобыла была тощей — а под изгибами Рарити скрывались мускулы.

— Я не против, — пожала плечами инженер.

— Что ж, Рарити, решено, — произнес Фэнси Пэнтс. — В процессе швартовки мы сможем компенсировать немало времени, так как нас больше, и мы все займемся канатами. Когда копыта коснутся земли, ты сможешь обогнать герцога Полариса.

— Понимаю, — решительно ответила Рарити. На мгновение она забыла, что добровольный вызов означает противостояние с Блубладом. Неважно. Он, скорее всего, жалеющий себя, погруженный в иллюзии лжец, и, безусловно, большой и медлительный. Она знала, что сможет победить его, и сильно подозревала, что ей это понравится. — Если вы дадите мне шанс, я смогу это сделать.

— Тогда мы должны предоставить тебе этот шанс! — воскликнул магнат. Он наклонился над небольшой сеткой, встроенной в рулевую консоль, и требовательно крикнул в нее. — Пожалуйста, дай нам больше скорости, Гриз.

— Больше я выжать не смогу, не повысив давления в котле, — раздался из решетки голос механика, кажущийся металлическим и далеким.

— Дай мне все, что можешь, мой добрый жеребец, — заявил единорог. — Вперед!

— Вперед! — эхом повторила Рарити, перегнувшись через носовой фальшборт и помахав толпе пони, наблюдающих за гонкой с зеленого поля внизу. Она улыбнулась, когда поняла, что это импровизированное поле для игры в хуфбол. Даже так далеко Эквестрия оставалась Эквестрией.

Вольная Душа пошла вниз, пытаясь выиграть хоть какой-то шанс сократить существенный разрыв между ведущими дирижаблями. В лиге впереди Аликорн замедлял ход, пока капитан вел его к пустынному участку пляжа. Рарити могла видеть, что толпы земных пони и единорогов выстроились вдоль пляжей Галлополи, чтобы посмотреть, как регата прибывает в их город. Ближе к кромке воды собрались организованные группы, видимо, для помощи в швартовке дирижаблей. Очень небольшое количество пегасов парило или кружилось в воздухе, подбадривая гонщиков. Как поняла Рарити, Галлополи был так близко к границам Эквестрии, что должен подвергаться налетам дикой погоды, приходящей с океана или чужих земель. Для пегасов-погодников работы тут было мало.

Пока местные жители подбадривали гонщиков, надутый теперь воздушный шар взлетел выше, натянув тросы до предела. Рарити увидела, что вместо гондолы под шаром крепится жёсткая пассажирская площадка. Пони, толпящиеся на ней, были одеты по моде центральных городов, и единорожка поняла, что это журналисты, фотографы и регистраторы, приехавшие со всей Эквестрии, чтобы вести хронику регаты.

По мере приближения города Рарити наблюдала, как с Аликорна Блублада сбрасывались канаты, которые ловили пони внизу. Швартовка шла медленно, так как один конец дирижабля поднимался, пока наземная команда изо всех сил пыталась удержать другой. Тот факт, что один пони не мог сбросить все швартовы сразу, сильно мешал Блубладу, который, должно быть, бегал с одного конца своего воздушного корабля на другой, чтобы закрепить его. Наконец, шесть прочных тросов закрепили Аликорна на месте, и был спущен трап. Задержка обошлась ему дорого, и Вольная Душа неслась над пляжем, в то время, как Рарити смотрела, как Блублад спрыгивает со своей лестницы на песок.

— Я могу догнать его! — крикнула единорожка. — Бросьте конец через борт, и я сползу вниз, пока вы швартуете воздушный корабль.

— Ты будешь качаться! — прокричал Фэнси Пэнтс от руля. — Будь осторожна, Рарити. Стоит ли напоминать, что у нас еще есть восемь десятых гонки, чтобы обойти герцога, и мы будем вынуждены остановиться, если тебе потребуется медицинская помощь.

— Виндласс, веревку, пожалуйста, — крикнула Рарити, не обращая внимания на жеребца. Возможно взволнованная шансом увидеть ненужно-опасный трюк, Виндласс услужливо бросила швартовочный канат левого миделя корабля за борт. По мере снижения Вольной Души пляж становился все ближе.

— Еще раз спрашиваю — ты уверена? — крикнул Фэнси Пэнтс.

Рарити подняла ровно столько веревки, чтобы обмотать ею свое тело и передние ноги. Она не чувствовала такой смеси волнения и трепета с тех пор, как спряталась в грязи, чтобы удивить Свити на Фестивале Сестер.

— Я ни разу не уверена, — ответила Рарити. — Но иногда, дорогой, нужно просто прыгнуть!

С этими словами она использовала всю силу своих задних ног, чтобы перемахнуть через фальшборт.

Улетела она недалеко. Веревка натянулась, и единорожка обнаружила, что качается близко к борту Вольной Души. Она почувствовала укол страха, поняв, что вращающиеся пропеллеры воздушного корабля отсюда кажутся ужасно близкими и громкими. Рарити использовала магию, чтобы ослабить веревку настолько, чтобы начать скользить вниз. Медленно сползая по веревке, она использовала зубы, чтобы останавливаться, когда чувствовала, что спуск становится слишком быстрым. У покинувшей корабль единорожки обзор стал лучше, и она могла видеть открытый пляж и ожидающую впереди наземную команду. Вольная Душа летела на высоте не более, чем в десять пони над землей, но была все еще слишком высоко и слишком быстра, чтобы Рарити могла спрыгнуть. Она ждала, цепляясь за веревку копытами и зубами, и наблюдая, как пропеллеры постепенно переходят в вертикальное положение, чтобы замедлить корабль, пока он приближался к месту швартовки. В этот момент Рарити мельком заметила безошибочно узнаваемого белого жеребца-единорога, скачущего от пляжа к городу. Уже достаточно низко, решила Рарити, и отпустила веревку.

В тот момент, когда ее копыта коснулись песчаного пляжа, белая пони вспомнила уроки и навыки юности. Ее отец когда-то был профессиональным спортспони, и Рарити занималась всем, от гимнастики до балета, чтобы развить свои таланты. В конце концов всем стало очевидно, что ее истинное призвание лежит в другом направлении, но мышечная память — вещь устойчивая. Инстинктивно она согнула ноги, перекатилась, чтобы распределить силу удара при приземлении, и помчалась галопом. Если бы только Эпплджек могла видеть ее сейчас, мчащуюся по пляжу с нечесаными гривой и хвостом, покрытыми песком. Рарити не могла сдержать смех при мысли об этом.

Пони наземной команды расступились перед мчащейся единорожкой, но приблизившись к основной массе толпы, Рарити поняла, что допустила просчет. Она думала, что все фотографы расположились на воздушном шаре и возможности для крупных планов не будет. Первая магниевая лампа-вспышка, полыхнувшая перед толпой, доказала обратное. Пути назад уже не было, ей просто придется смириться с тем, что каждая газета, от «Кантерлот Таймс» до «Понивилльских Пустяков», напечатает самую нелестную ее фотографию. Если Селестия будет милостива, она будет ниже сгиба.

— Постарайтесь показать меня с лучшей стороны, — задыхаясь, крикнула Рарити фотографам, пробегая мимо. — Подойдет любая!

Выбравшись с песка на утоптанную главную улицу Галлополи, она сразу заметила несколько деталей. Во-первых, жеребцы и кобылы, стоявшие по обеим сторонам дороги, с гирляндами из тропических цветов на шее, были одинаково красивы. Что-то в хорошей погоде и тяжелой работе сделало жителей Галлополи привлекательными. Во-вторых, они явно были в восторге от гонки и ее участников и хорошо разбирались в ней, потому что специально подбадривали кобылу по имени, пока она бежала. В-третьих, и это самое главное, Блублад был не настолько далеко впереди, чтобы его нельзя было догнать. Рарити опустила голову и заработала ногами, выкладываясь на полную.

Теплый влажный воздух не помогал, и вскоре на шкурке Рарити выступил пот. Она старалась не думать, что на Вольной Душе нет душа, и вместо этого сосредоточилась на Блубладе, который теперь был всего в сотне корпусов впереди. Впереди она заметила сцену, воздвигнутую для выдачи маркеров гонок. Она быстро догоняла большого неуклюжего жеребца. Воодушевленная восторженными возгласами зевак и топотом копыт, она преследовала Блублада до тех пор, пока практически не стала дышать ему в затылок. Когда модельерша добралась до него, герцог посмотрел налево, а затем комично изобразил шок от узнавания.

— Скажи мне, что такой грубый бахвал, как ты, делает в таком милом месте? — спросила она, глотая воздух.

— Ты выглядишь знакомо, — ответил настолько же запыхавшийся Блублад. — Посмотрим — потная, спутанная грива, грязная шерсть… не тебя ли я видел валяющейся на пороге кабака в злачной части Кантерлота на прошлых выходных?

— Ха-ха, — ответила Рарити. — Постарайся свести к минимуму похотливые взгляды, пока я скачу впереди.

— Это будет сложно. Твой тыл впечатляет — по крайней мере, размерами, — возразил жеребец.

— А теперь, думаю, что с меня хватит тебя, — произнесла Рарити. Она подобралась к Блубладу достаточно близко, чтобы оттолкнуть в сторону, и ее более низкий центр тяжести помог вывести жеребца из равновесия — а затем помчалась вперед. Блублад споткнулся, но не упал. Хуже того, у него, видимо, открылось второе дыхание, потому что ему удалось наверстать утраченные позиции.

Сцена была впереди, и на ней Рарити увидела большую группу выглядящих важными пони. Там стояли земные, пегасы и единороги. Большинство из них оделись в декоративные костюмы из широких листьев, повязанных вокруг живота, а у кобыл в гривы и хвосты были вплетены цветы. В центре сцены стояла Вандерболт с голубой шкуркой, а рядом — толстый желтый жеребец земнопони с вздымающейся волной на метке. На голове у жеребца было что-то вроде короны из виноградных лоз и белых цветов, но больше всего Рарити интересовали украшения, обвивающие его толстую шею. Частое ожерелье на шее жеребца, состоящее из множества нитей морских ракушек и черного жемчуга, оканчивалось гроздью из трех огромных розовых жемчужин, заключенных в половинку устричной раковины. Жемчуг сиял таинственным внутренним светом даже на утреннем солнце. Рарити и Блублад одновременно взлетели по лестнице на сцену и резко остановились, тяжело дыша и обливалась потом. В этот момент пыхнула еще одна фотовспышка, и Рарити направила свой самый грозный взгляд на выбравшего неудачный момент фотографа.

— Серьезно? — спросила она дерзкого журналиста, не способного подобрать время. Прежде чем она успела придумать что-нибудь по-настоящему едкое, заговорил толстый желтый жеребец.

— Добро пожаловать в Галлополи, — произнес он глубоким и теплым голосом. — Для меня честь принимать Кубок Аликорна. Я Вэйвуокер, мэр этого прекрасного городка. Надеюсь, ваш следующий визит будет более неторопливым, и у вас будет возможность остаться и насладиться нашими пейзажами и непревзойденным гостеприимством. А теперь я с радостью подарю вам обоим сокровище нашего уголка Эквестрии, которое, как мне сказали, послужит доказательством вашего визита.

— Думаю, раз я пришел сюда первым, то и маркер должен получить первым, — указал Блублад.

— Только в твоих мечтах, — возразила Рарити. — Безусловно, первой на сцену поднялась я.

— Кхм, — кашлянула Вандерболт, сразу привлекая внимание гонщиков. — Я увидела, что на сцену вы попали одновременно. Как только вы получите свои маркеры, я дам вам разрешение возобновить забег.

— Как я уже говорил, — продолжил Вэйвуокер. — У меня есть для вас подарки.

Рарити заметила небольшой деревянный сундучок на сцене у копыт Вэйвуокера. Мэр Галлополи раскрыл сундук, и единорожка не смогла подавить легкий вздох, увидев груду великолепных жемчужных ожерелий, светящихся внутри. Каждое ожерелье состояло из обычных жемчужин кремового цвета с одной эффектной розовой в центре нити.

— Галлополийский жемчуг таит в себе немного магии и может принести удачу, особенно морякам или тем, кто заблудился в море, — продолжил Вэйвуокер. — Вручая вам эти дары, позвольте мне также поделиться несколькими словами из стихотворения, переданного нашими предками. Коль море бушует и смертью грозит, в жемчужине розовой спасенье лежит.

— Это прекрасно, но у меня регата, — нетерпеливо произнес Блублад.

— Верно, — кивнул мэр. — Простите меня, Галлополи неторопливый город.

Он наклонился и залез в сундук с жемчугом, вытащив зубами два ожерелья. Затем жеребец осторожно надел одно на Блублада, а второе повесил на шею Рарити.

— Хм, на вас оно лучше смотрится, — сказал Вэйвуокер кобыле, отчего жеребец-единорог закатил глаза.

— Теперь мы можем идти? — спросил он у Вандерболта.

— По моей команде, — ответила та. — Три… два… один… вперед!

Рарити не нуждалась в лишних подсказках. Недолго думая, она спрыгнула с края сцены и побежала. Блублад помчался следом, и она увидела, что он пока не отстает. Единорожка улыбнулась. Сознавал это герцог или нет, но она уже выиграла эту часть гонки. Он никогда не сможет продержаться за ней всю обратную дорогу до корабля.

— Принц Блублад, — позвала она его. — Поскольку я скоро покину тебя, у меня есть вопрос.

— Я уже знаю, о чем ты собираешься спросить, и ответ — да, вам абсолютно необходимо искупаться, и немедленно! — крикнул жеребец в ответ.

— Вообще-то нет, — прокричала Рарити, игнорируя подколку. — Ночью я заметила странный дирижабль, летящий без огней. Ты, может быть, тоже его видел?

Блублад замедлил шаг, явно удивившись, и Рарити пришлось притормозить, чтобы не отбежать от него слишком далеко.

— Я видел его, — произнес он. — Похоже на постройку грифонов, но я не был уверен. Как ты сказала, он летел без огней. Я думал, что схожу с ума. При полете в одиночестве всякое начинает мерещиться.

— Не скажу за твой разум, но корабль там был, — ответила Рарити. — Приятно было это узнать. Так что спасибо и пока!

Она сорвалась в галоп и быстро оставила Блублада позади.

Как бы ни было приятно здесь находиться, она не собиралась полностью отказываться от сбора информации. Значит Блублад подумал, что видел дирижабль грифонов? Если это был корабль Грейвингса, то он нарушал правила, и об этом можно было бы сообщить, чтобы соответствующим образом наказать. Если это был еще один дирижабль грифонов, то становилось необычнее. Тропики находились настолько далеко от родины грифонов, насколько можно было себе представить, и торговля обычно велась с северными городами, а не с дальним югом.

— О грифонах речь… — пробормотала Рарити. Когда она добралась до берега, одна из гриффин из экипажа Грейвингса промчалась мимо в противоположном направлении, не обменявшись с единорожкой ни словом. Она очень странно двигалась, используя когти и лапы в тандеме, но бежала гриффина на удивление быстро и с грацией хищника. Рарити задавалась вопросом, не окажутся ли грифоны в невыгодном положении, если окажутся на земле, поскольку летать было запрещено, но, похоже, это было не так. Факт, что здесь появилась еще одна команда, также означал, что другие гонщики близко, и два первых корабля не оторвались.

На пляже Рарити поднимала фонтанчики песка, направляясь к Вольной Душе. Она видела, как Фэнси Пэнтс наблюдает за ней с палубы, а остальные уже тянули швартовы обратно на борт для быстрого взлета.

— Хватай последний конец! — крикнул Темпест. — Мы тебя затащим!

Когда воздушный корабль начал подниматься, Рарити зубами схватила последнюю свисающую веревку и магией завязала вокруг тела. Через несколько секунд она оторвалась от земли, и веревка потянула ее вверх. Перебравшись через фальшборт, Фэнси остановил магию, которой держал канат, и Рарити рухнула на палубу, перевернувшись на спину. Наконец, она могла отдышаться. По крайней мере временно ей было все равно, достаточно ли женственно она выглядит.

— У тебя есть маркер! — воскликнул магнат. — Отличная работа, моя дорогая, отличная работа!

— Красивый, — произнесла Виндласс.

— Темпест, дай курс к третьему маркеру, пожалуйста, — попросил Фэнси Пэнтс.

— Право руля, курс два четыре ноль, — передал Темпест, быстро сверившись со своими картами. — К Непроходимым Землям.

К этому времени Рарити достаточно отдышалась, чтобы задавать вопросы, даже если еще не была готова встать с палубы.

— Что такое Непроходимые Земли?

— Огромные, кажущиеся бесконечными джунгли, — ответил магнат. — Некоторые пони называют их темным сердцем мира. Множество больших рек и ручьев текут в эти джунгли и вытекают из них, как множество вен и артерий, но ни один пони так и не продвинулся далеко в исследовании их. Одни говорят, что там обитают враждебно настроенные туземцы, а другие утверждают, что в лесу обитают призраки. Как бы то ни было, Непроходимые Земли так же чужды и неуправляемы, как Вечнодикий лес возле Понивилля, но в гораздо большем масштабе.

— Гонка же не требует от нас забраться в них, не так ли? — спросила Рарити. Одного путешествия в Вечнодикий ей на всю жизнь хватило, чтобы не желать больше соваться в темные, неуправляемые леса.

— Вовсе нет, — ответил синегривый единорог. — Ботаник, у которого есть третий маркер, живет за пределами джунглей, хотя и недалеко от их опушки. Мы увидим Непроходимые Земли только с воздуха. Поверь, у меня не больше желания заходить в этот отвратительный и Селестией забытый лес, чем у тебя.

— Я буду счастливой кобылой, если не придется сегодня снова пачкаться, — произнесла Рарити. — Кстати говоря, если у нас есть немного времени, я бы очень хотела помыться.

— Это один из самых коротких этапов, но у нас еще есть по крайней мере четыре часа, прежде чем мы доберемся до коттеджа ботаника, — заявил Темпест.

— Используй столько времени, сколько хочешь, — произнес Фэнси. — После приложенных тобой усилий в погоне за герцогом Поларисом ты заслужила передышку.

— Премного обязана, — ответила Рарити, вставая на копыта. Она старалась не подходить слишком близко к Фэнси, пока шла к лестнице позади него. В их интересах было, чтобы он не почуял ее сейчас.

В гальюне в носовой части корабля находился не только примитивный туалет, но и деревянная лохань, едва достаточная для того, чтобы в ней мог стоять пони. Собранная дождевая вода сливалась в деревянную раковину меньшего размера, а рядом лежали мыло, губки, щетки и полотенца. Без нагрева и средств очистки воды после купания каждого пони установка была чрезвычайно грубой и более чем антисанитарной. Тем не менее она была легкой и эффективной, и этого было достаточно. Рарити решила не снимать нить жемчуга перед тем, как войти в ванну.

Прохладная вода оказалась на самом деле освежающей, и после того, как шерсть, грива и хвост Рарити были полностью мокрыми, она намылилась и начала энергично тереть их щеткой и губкой. Как обычно, она была благодарна за то, что магия позволяла ей использовать несколько инструментов одновременно. Пыль и пот было достаточно легко смыть, но песок имел свойство прилипать, и через несколько дней пони мог обнаружить крупинки песка где угодно, если не был дотошен, смывая их. Рарити осмотрела каждое копыто, а затем начала распутывать гриву и хвост. Когда единорожка, наконец, была удовлетворена, она обернула полотенце вокруг своего тела, а другое — вокруг головы, чтобы промокнуть гриву.

Следующая фаза процесса таила в себе потенциальную опасность. В теплом, влажном воздухе ее грива и хвост могли стать большой кудрявой копной. А без средств для укладки, которые можно было бы использовать, Рарити осталась лишь с расческой и единорожьей магией, как единственными вариантами. Она не сможет достичь совершенства, но, возможно, предотвратит худшее. Сначала она повесила полотенца обратно на крючки, чтобы они высохли. Затем хорошенько расчесала гриву и хвост и сосредоточилась на том, чтобы визуализировать то, как она хотела, чтобы они выглядели. Она могла представить три упругих витка хвоста и вьющуюся фиолетовую гриву, изящно покачивающуюся влево и вправо и заканчивающуюся изящными локонами. Когда она произнесла свое испытанное заклинание укладки, в тесной уборной раздался хлопок. Зеркала не было, так что Рарити коснулась передним копытом завитка гривы и повернула голову, чтобы проверить хвост. Выглядела она далеко не сказочно, решила модельерша, но, по крайней мере, кризиса удалось избежать. Открыв дверь уборной чистая и уже не вонючая Рарити удивилась, увидев, что тут же столкнулась с Виндласс.

— Здравствуй, Виндласс, извиняюсь за то, что заняла заведение. Теперь оно все твое, — произнесла Рарити. К ее удивлению, Виндласс покачала головой и подняла переднюю ногу, чтобы остановить ее.

— Можно вопрос? — спросила Виндласс, и для Рарити это прозвучало так, будто она слишком старалась скрыть тревогу.

— Конечно.

— Ты и твои подруги остановили Найтмер Мун и Дискорда, чтобы спасти Эквестрию. Вы были готовы сделать все возможное, чтобы остановить их, не так ли?

— Ну да, полагаю, что да.

— Даже если это означало их гибель? — надавила единорожка.

— Принцесса Луна теперь намного лучше, а Дискорд снова статуя. Ни один из злодеев, как таковой, не «погиб», — неуверенно нахмурилась Рарити.

— Но ты бы уничтожила их, чтобы спасти всех остальных, не так ли?

Рарити вздохнула, задаваясь вопросом, к чему все ведет.

— В то время все происходило очень быстро, но да. Когда Элементы Гармонии активировались, я поняла, что Найтмер Мун и Дискорд могут погибнуть. Если бы это было необходимо для безопасности Эквестрии, то, думаю, мы все согласились бы на их уничтожение. Почему ты спрашиваешь об этом?

— Мне нужно сделать личный выбор, — пояснила Виндласс. — Мне нужно знать, что достаточно важная цель может оправдать средства достижения этой цели.

— Я точно ничего подобного не говорила, — тут же заявила Рарити.

— Ты сказала, что сделаешь все, чтобы защитить Эквестрию, и что ты готова уничтожить тех, кто угрожает ей, — пытливо посмотрела на нее Виндласс.

— Я просто говорила о двух конкретных обстоятельствах в моей жизни. Это не было обобщением, — пояснила Рарити.

— Ты сделала то, что, по твоему мнению, было необходимо для общего блага, — указала Виндласс, делая ударение на последнем слове, как будто это утверждение было вопросом.

— Думаю, да, — признала Рарити. — Не хочешь ли рассказать мне об этом важном решении, которое ты должны принять? Это, безусловно, звучит важно, и, возможно, ты почувствуешь себя лучше, если обсудишь.

— Я… благодарю тебя, но, кажется, я знаю, что делать, — запинаясь, ответила Виндласс. С этими словами она отвернулась, подошла к одной из груд припасов и начала рыться, возможно, в поисках чего-нибудь поесть.

Рарити покачала головой, обдумывая странную встречу, и вышла на верхнюю палубу. На мгновение она задумалась, стоит ли ей беспокоиться о розовой единорожке, но потом передумала. Каким бы ни было это важное решение Виндласс, если оно на благо других, то она не могла понять, как оно может пойти во вред, за исключением, возможно, самой Виндласс. Селестия свидетель, Рарити приносила жертвы ради блага других в своей жизни. Насколько шире был бы ее бизнес, если бы она не чувствовала себя обязанной создавать подарки для своих подруг? Если уж на то пошло, она, вероятно, давно бы переехала в Кантерлот, если бы не непреодолимая потребность жить рядом с родителями и сестрой. Эгоизм мог бы привести к увеличению суммы на ее банковском счете, но деньги не могли заполнить то место в ее сердце, которое занимала щедрость.

— Рарити, готова приступить к службе, капитан, — объявила она Фэнси Пэнтсу с улыбкой и шутливым приветствием.

— И выглядишь чудесно, если можно выразиться прямо, — ответил Фэнси, повторяя улыбку Рарити. — Теперь, когда ты здесь, я хотел бы порадовать тебя выходом за пределы карты. Мы только что покинули Эквестрию.

— Покинули Эквестрию? — переспросила белая пони, быстро подойдя к левому борту. Внизу, до самого горизонта, лежал ковер из темно-зеленой растительности. — Это те самые джунгли, о которых ты говорил?

— Вполне, хотя то, что ты видишь — небольшое ответвление одного из уголков Непроходимых Земель. К счастью, наш пункт назначения лежит вне зарослей, — пояснил единорог.

— Сейчас мы в сорока лигах от Галлополи, — сообщил Темпест. — У нас еще сотня впереди.

— Хочешь встать за штурвал? — спросил магнат.

— Хоть я более чем готова помочь, у меня нет ни малейшего представления о том, куда вести корабль, — возразила модельерша, хотя и польщенная этим предложением.

— Полковник Темпест даст тебе курс. Я предпочитаю управлять с помощью руля, но полагаю, ты уже знакома с механизированным штурвалом. Нужно всего лишь повернуть диск и нажать кнопку, — ответил Фэнси.

Рарити не видела вежливого способа отклонить предложение.

— Как я могу отказаться? — с легким смехом ответила она. Она заняла место Фэнси Пэнтса за консолью.

— Курс, полковник? — спросила Рарити, пытаясь говорить командным тоном.

— Лево руля, курс два два шесть, — отозвался Темпест, и Рарити быстро коснулась приборов управления указателем курса, чтобы выполнить левый поворот на юго-запад на 226°.

— Два два шесть градусов, — подтвердила Рарити, подражая манере Фэнси объявлять направление.

— Отлично! — произнес единорог. — Прирожденный пилот, как я и ожидал.

— Подражание мастерству не равносильно компетентности, — ответила Рарити. — Но все равно спасибо.

— Капитан, у нас погода, по крайней мере, в десяти лигах и прямо по курсу, — настойчиво крикнул Темпест.

— «Погода» — довольно неопределенный термин, Темпест. Что ты видишь?

— Кучевые дождевые облака, от горизонта до горизонта. Это стена бурь, — ответил пегас.

— Замечательно, — ответил Фэнси Пэнтс с сарказмом в голосе. — А теперь, Рарити, нас ждет демонстрация, показывающая, почему на эту часть мира не претендует Эквестрия или какая-либо другая цивилизованная нация. Как жить там, где буйна сама погода? Темпест, я не смею мечтать, что ты видишь возможность обойти бурю, не так ли?

— Обходного пути нет, — подтвердил первый помощник. — Однако я не вижу никаких молний, так что, если это просто ветер и дождь, мы должны прорваться.

— Я сообщу о ситуации Гризу и Виндласс и попрошу, чтобы она доложила наверх, — заявил Фэнси Пэнтс. — Вольная Душа — твоя, Рарити.

— О боже, ты уверен, что это разумно? — спросила Рарити, но магнат уже спускался по лестнице. Далеко впереди Рарити увидела что-то похожее на серую полосу, простирающуюся от земли высоко в небо, во много раз превышающую нынешнюю высоту воздушного корабля. На самом деле облака, казалось, поднимались намного выше самой высокой горы, которую она видела. Очевидно, что пройти сквозь шторм невозможно. Рарити положила передние копыта на две ручки, отходящие от обода руля, и крепко ухватилась за них.

— Странное место для бури, тебе не кажется? — спросил Темпест. — Мы находимся вдали от воды, и представить не могу, откуда мог прийти холодный фронт.

— Откуда мне знать? Я модельер, а не метеоролог, — раздраженно ответила единорожка, сосредоточившись на том, чтобы воздушный корабль летел прямо.

— Знаешь, я заработал метку за то, что вернул себя и двух школьных друзей домой через ужасный шторм, — сказал Темпест, указывая головой на клубящиеся грозовые тучи на своем боку. — Конечно, это была буря, созданная пегасом, а не дикая штучка, подобная той, что ждет нас впереди. Трудно сказать, как все пройдет.

— Уверенности ты не добавляешь, — ответила Рарити.

— Я и не пытаюсь, — ответил Темпест с холодной улыбкой. — С дикой погодой шутки плохи, особенно когда правила запрещают манипулировать погодой с помощью крыльев или магии. Может немного покачать. На самом деле, пони может потерять равновесие и поскользнуться, если не будет осторожным.

— Я буду осторожна, — произнесла Рарити, крепче сжимая штурвал корабля. Возможно, это было ее воображение, но ей показалось, что она почувствовала первую дрожь турбулентности, когда буря приблизилась.

— Да, конечно. В Эквестрии нет замены пони, носящим Элементы Гармонии.

— Полковник, должна сказать, что подобные разговоры ни к чему не приведут, — сердито ответила Рарити, стараясь, чтобы в ее голосе не появился страх. — Давайте побеспокоимся о том, чтобы управлять кораблем, ладно?

Пегас пожал плечами и снова посмотрел вперед.

Для Рарити было большим облегчением, когда Фэнси вернулся с Виндласс и снова взял на себя управлением дирижаблем. Она была слишком счастлива, чтобы вращать штурвал после тревожного разговора со старпомом. Она отошла от остальных и направилась к носу, чтобы получше рассмотреть возвышающуюся стену облаков. Буря казалась бесконечно высокой и широкой, и она согласилась, что легкого пути через нее нет.

— У нас компания, — объявила Виндласс. Рарити увидела, что она смотрит с кормы в подзорную трубу. — Я вижу Аликорна и Стилет и, возможно, еще одного далеко позади них. При полете через непогоду нам придётся снизить скорость, но тот, кто будет лететь безумнее всех, может увеличить дистанцию.

— Это точно будем не мы, — заявил Фэнси Пэнтс. — Мой приоритет — выбраться невредимым по другую ее сторону.

По мере того как буря усиливалась и над головой сгущались огромные тучи, начинался дождь. К счастью, с уменьшением скорости большая оболочка закрыла экипаж от самого худшего. Более тревожным был тот факт, что Вольная Душа теперь содрогалась и качалась под копытами Рарити. Каждые несколько секунд она чувствовала, как у нее подкатывает к горлу или подгибаются ноги, когда ветер толкал воздушный корабль вниз или подбрасывал в воздух. Внезапно воздушный корабль дернулся вперед, и воздух наполнился ужасным воющим звуком. При других обстоятельствах этот вой мог исходить от самой Рарити, но сей раз она узнала в нем двигатель. Что-то с ним явно было не так.

— Как никогда вовремя, — прокричал Фэнси Пэнтс, перекрывая усиливающийся ветер. — Судя по всему, я должен немедленно уйти, чтобы помочь Гризу с двигателем. Полковник Темпест, корабль в твоих копытах. Пожалуйста, докажи, что достоин своей метки, и помоги нам пройти через это.

Темпест встал за руль, а Рарити продолжала изо всех сил цепляться за фальшборт носа. Ситуация становилась непереносимой, а корабль еще даже не вошел под густые облака впереди.

— Полковник, — прокричала Рарити. — Раз ты пегас, то не застрянешь ли в облаках, как только мы до них долетим?

— Облака становятся для нас плотными только тогда, когда мы этого хотим, — перекричал бурю Темпест. — И я бы предпочел в этом не застревать.

Солнца давно не было видно, но теперь его свет тускнел, а тучи сгущались. Виндласс присоединилась к Рарити на носу корабля.

— Правила запрещают манипулирование погодой, но не магию света. Почему бы тебе и мне не посмотреть, сможем ли мы помочь полковнику увидеть, куда он летит.

Рог Виндласс слабо светился, не давая достаточного освещения. Рарити знала, что может добиться большего, и задача отвлекла ее от бури. Она встала, направила свой рог вперед и пустила ослепительно белый луч в облака, образовав перед кораблем сияющую дорожку, протянувшуюся на несколько сотен длин пони. Единорожка внутренне улыбнулась своей впечатляющей работе. Однако в этот момент поблизости сверкнула первая молния, а вскоре последовал оглушительный раскат грома. Рарити, всхлипнув, упала на палубу, и ее луч погас. Тем временем рев мотора становился все громче и пронзительнее.

— Это всего лишь небольшая буря, не о чем беспокоиться, — взглянула на Рарити Виндласс.

— Ты шутишь, — ответила модельерша. — Это ужасно!

— Думаю, понимаю, почему ты так считаешь, — произнесла Виндласс. Рарити увидела, как рог другой кобылы на мгновение засветился ярче, и сразу же последовала еще одна вспышка света. — Меня это пугает немного меньше.

Она злобно ухмыльнулась белой пони.

— Ты же не свет излучаешь, не так ли? — задохнулась Рарити. — Ты управляешь бурей с помощью магии. Я видела сегодня утром твою метку в виде флюгера, но не подумала связать это с особым талантом. Что, во имя Селестии, на тебя нашло? Ты же знаешь, что это против правил.

— Да, ты верно все поняла! — ответила Виндласс. — Ты придала мне смелости принять решение поступить правильно ради Эквестрии.

— Как то, чем бы ты ни занималась, может быть полезным для Эквестрии? — требовательно спросила Рарити, цепляясь за фальшборт, когда ветер усилился еще больше.

— Кроме того, хочу, чтобы ты знала — я не просто направляю эту бурю, — проигнорировала ее вопрос розовая кобыла. — Я создала ее. Видишь ли, быть одаренной с ветром и воздухом — полезно для авиационного инженера, но что мне действительно нравится, так создавать погоду. Сейчас я не собираюсь рассказывать тебе, как я вызвала этот шторм, потому что это раскрыло бы многое, но давай просто скажу, что это знак многим другим.

— Когда вчера ночью я не вызвала тебя на вахту вовремя, — сложила два и два Рарити. — Корабль, который я видела, передавал сигналы, предназначенные для тебя. Что означали эти три вспышки?

— Они означали, что сегодня я должна убить тебя, — категорично ответила Виндласс, не глядя на модельершу.

— Полковник Темпест! Скорее сюда! — закричала Рарити, стараясь не казаться настолько паникующей, насколько она была.

— Нет нужды кричать, я здесь, — произнес Темпест, спокойно подойдя под дождем и встав рядом с Виндласс.

— Ты думала, что это просто регата, Рарити, но это миссия, и полковник Темпест — ее часть, — сказала инженер. — Наша миссия — спасти Эквестрию.

Ледяной страх охватил Рарити, когда ужасный кошмар предыдущей ночи вспыхнул в ее мозгу. «Сейчас они схватят тебя», предупредил облачный образ Виндласс, прежде чем яростная буря подбросила Рарити в воздух и бросила на землю. В буре во сне были ветер, дождь, молния и даже град — речь шла о настоящем шторме^[1]. Что-то внутри нее пыталось предупредить, но она не поняла. Она начала обдумывать варианты побега, но список был пугающе коротким. По сути, ей некуда идти, а попытка бежать по скользкой и продуваемой палубе была бы в лучшем случае безрассудной. Чего бы она сейчас отдала за умение Твайлайт телепортироваться!

— Вижу, ты смотришь в сторону лестницы, — произнес Темпест. — Не пытайся. Пожалуйста, не делай все сложнее, чем должно быть. Ты достаточно милая кобыла, и я бы хотел, чтобы все закончилось быстро.

— Фэнси Пэнтс там задержится, — добавила Виндласс. — Кто-то перетянул тяги на центробежном регуляторе, поэтому двигатель перегревается. Это последнее место, где понибудь станет искать проблему.

— И к чему ты ведешь? — спросила Рарити, пытаясь тянуть время. — Что ты собираешься сделать?

— Это случилось так, — начал Темпест, не обращаясь к ней напрямую. — К сожалению, шторм стал настолько сильным, что Рарити упала и заскользила по мокрой палубе.

Он вернулся к штурвалу корабля.

— Она встала, но в этот момент в нас сбоку ударил сильнейший порыв ветра, — он резко дернул штурвал, заставив его закрутиться, и корабль начал крениться. — Рарити выпала за борт. Я пытался спасти ее, даже бросился в шторм, чтобы поймать, но он был слишком сильным. Я потерял ее из виду.

— Фэнси Пэнтс не позволит сойти этому с копыт, — закричала Рарити. Она попыталась позвать на помощь, но убедилась, что ее голос был легко подавлен шумом ветра.

— Это все ради него! — воскликнула Виндласс. — Возможно, он этого не понимает, но это ради светлого будущего, о котором он мечтает, ради свободной, равноправной Эквестрии, лучшего места для всех пони. Мы никогда не достигнем этого будущего, пока Элементы Гармонии стоят на пути. Эпоха магии должна закончиться.

— А что насчет тебя? — спросила Рарити у Темпеста. — Ты был в Гвардии, ты должен знать, чего стоит подобная подлость. Ты нарушаешь свою присягу.

— Я здесь, чтобы начать войну, — ответил он, пожимая плечами. — Если у Эквестрии и будет это яркое блестящее будущее, то быть оно должно без грифонов. А еще мне платят.

Так вот оно что — заговор был раскрыт. Рарити вспомнила принца Хуфу, который прибыл в Эквестрию в надежде, что разразится война. Похоже, его желание исполнится. Она вспомнила канцлера Найнтэлонса, чья смерть уже не выглядела случайностью. Она подумала о таинственном воздушном корабле, явно полном других заговорщиков, имена которых она никогда не узнает. Она подумала о Блубладе и задалась вопросом, был ли он частью этого, и знал ли он, что ее вот-вот убьют. Наконец, она подумала о Понивилле, ее друзьях и семье. Она задалась вопросом, будет ли речь Твайлайт похожа на панегирик из ее сна. Он был очарователен, подумала она.

— Фэнси Пэнтс никогда не полюбит тебя, если узнает об этом, — сказала Рарити, поворачиваясь к Виндласс, чтобы попробовать последний отчаянный вариант.

— Тогда он не узнает никогда! — взвизгнула розовая единорожка, бросаясь на модельершу.

На этот яростный бросок Рарити и надеялась. Она пригнулась и шагнула вперед, из-за чего Виндласс споткнулась о нее и рухнула на палубу позади. Рарити быстро вскочила и бросилась к двери на нижнюю палубу. Она не ушла далеко, прежде чем полностью потеряла контакт с палубой. Темпест схватил ее и поднял в воздух. Не говоря ни слова, он перелетел за борт корабля.

— Прощай, — произнес полковник. Рарити полетела вниз.

10. Очи бури

Пока испуганная и кричащая Рарити падала сквозь дождь и грозовые тучи, ее включившийся на всю мощь первобытный инстинкт самосохранения боролся с рациональной частью, которая пыталась убедить разум и тело отключиться и принять неизбежное. Ее запаниковавший мозг, пытаясь найти способ спастись, прокрутил сотни бесполезных мыслей и образов менее чем за секунду, прежде чем остановиться на единственном шансе на выживание. Хождение по облакам.

После фиаско в Клаудсдейле Рарити убедила Твайлайт показать ей, как использовать это заклинание. Она обменяла его на свое заклинание поиска драгоценных камней, и две единорожки работали друг с другом целый день, пока Рарити не убедилась, что выучила его. Это было не очень сложное заклинание, и она успешно включала и выключала его, тренируясь на маленьком облачке, которое предоставила Рейнбоу Дэш.

Она заставила себя перестать кричать и направить свой затуманенный страхом мозг на применение заклинания. Рарити сосредоточилась на образе облака, становящегося осязаемым под ее копытами, но не решалась активировать магию. Момент должен был быть подходящим, иначе можно было наложить его, проходя сквозь облако, и она не смела представить последствия такой ошибки. Глаза модельерши широко раскрылись от жалящего ветра и дождя, и она увидела открытое пространство и темную волнующуюся поверхность облака прямо под собой. Если бы она прошла через оставшийся облачный слой, между ней и землей внизу не было бы больше ничего, кроме воздуха. Сейчас или никогда. Рарити применила заклинание.

Понадобилась лишь доля секунды, чтобы достичь поверхности облака, и Рарити встретилась с ним болезненным ударом внезапного замедления. Однако оно не остановило падение полностью. Облако деформировалось, пока Рарити погружалась во все более увеличивающуюся впадину, растягивалось все тоньше и шире, пока, наконец, не взорвалось брызгами капель воды и кристаллов льда. Рарити снова начала падать, крича, но недолго. Следующее облако проплывало чуть ниже первого, и Рарити подпрыгнула на нем раз-другой и остановилась.

Она была жива, хотя и продуваема ветром, промокла насквозь и дрожала. Тропическое тепло далеко внизу не действовало на такой высоте, в такую бурю. Взглянув вверх, она не увидела никаких следов Вольной Души. В данный момент между ней и дирижаблем должны быть многие слои облаков. Спасение от падения будет слабым утешением, если не найдется тех, кто поможет ей. Она либо погибнет от переохлаждения, либо снова упадет, как только шторм прекратится. Это был бы бесславный конец после того, как ей уже удалось спастись. Сверкнула молния, разветвляясь от облака к облаку над ней и наполняя воздух ароматом озона. Она задавалась вопросом, что произойдет, если ее собственное облако выдаст молнию. Она, вероятно, закончит так же, как любимая Спайком жареная картошка — очень хрустящей.

Рарити изо всех сил пыталась успокоиться и не задыхаться в разреженном воздухе. Пони-то — конкретные пони — только что пытались ее убить! Она только лишь начинала подозревать, что Виндласс в некоторых вопросах не совсем откровенна, но не могла и предположить, что молодая кобыла планировала попытаться убить ее, или что полковник Темпест — ее сообщник. Ей казалось, что все понимает, но на самом деле она играла роль глупой инженю, беспечно идущей в лапы врагов, о существовании которых даже не подозревала.

— Ты могла бы прожить хорошую, безопасную, приятную и долгую жизнь в Понивилле, если бы только не мечтала о славе, богатстве и Кантерлоте, — пробормотала единорожка. Цепляясь за качающееся пушистое облако, дрожа всем телом и стуча от холода зубами, Рарити подозревала, что лишь оттягивает неизбежное. Она находилась в своем кошмаре о падении с неба, но без возможности проснуться и заставить все это прекратиться. Через некоторое время она начала чувствовать сонливость, и поняла, что тело начинает отказываться от борьбы со стихией. Когда крылатый золотой пони пронзил облака над ней, Рарити даже не удивилась. Ей было приятно видеть, какой великолепный эскорт прибыл сопроводить ее в следующую жизнь. Она надеялась, что там будут шляпы.

Однако, когда облака позади золотого пони разошлись, Рарити вскочила облако изо всех оставшихся сил. Воздушный корабль Аликорн вырвался из бури в открытое пространство между облаками, не более чем в сотне корпусов от нее. И впереди была его золотая носовая фигура. Со своего текущего местоположения Рарити могла даже видеть Блублада, стоящего и сжимающего штурвал, чтобы не сбиться с курса в сильном ветре. Это была либо счастливая случайность, либо жестокое разочарование, но Блублад становился ее единственным шансом на спасение. Рарити кричала и звала на помощь изо всех сил, которые у нее были. Если она могла видеть Блублада, то и он сможет увидеть ее, если только она заставит его смотреть в ее сторону.

Аликорн подлетал все ближе и ближе, пока единорожка не оказалась буквально в считанных метрах от его капитана. Рарити готова была даже поклясться, что Блублад с выпученными глазами смотрит в ее сторону. Однако дирижабль даже не замедлился. Единорожка на мгновение перестала кричать, беспомощно наблюдая, как принц улетает от нее. Затем, не имея другого выхода, она начала ругаться кораблю вслед.

— Ты чудовище! Непроходимый хам! Бездарная растрата хорошего сена и воздуха! Как ты посмел оставить меня? Вернись сюда сию же секунду! Я… я буду преследовать тебя во сне после того, как меня не станет, ты, невоспитанный, грубый великовозрастный недоросль! Я… — поток ругательств Рарити оборвался, когда она увидела, как Аликорн тяжело повернулся, из-за чего его корпус почти вышел из-под оболочки, и начал поворачивать к ней. Когда он замедлился прямо над ее облаком, толстая веревка упала с корабля и повисла перед ней, а лицо Блублада показалось из-за борта.

— Это ж не на самом деле ты, да? — крикнул он.

— Как ты думаешь, кто еще в Эквестрии это может быть, а? Я похожа на дух облаков? А может быть на вендиго? — смогла выдавить единорожка, пытаясь подавить стук зубов. — А теперь вытащи меня отсюда!

Она вцепилась зубами в веревку и изо всех сил постаралась схватиться за нее ногами. Ее магия была исчерпана, и заклинание хождения по облакам перестало действовать. Рарити не могла позволить себе отпустить веревку, поэтому она держалась изо всех сил, пока Блублад использовал магию, дополненную силой собственных челюстей, чтобы втащить ее на борт. Рарити рухнула на палубу промокшей тушей.

— Как? — спросил единорог, быстро возвращаясь к штурвалу корабля. — Я думал, что схожу с ума, но потом понял, что мне в жизни не может привидеться настолько нелепая галлюцинация, вроде тебя, дрожащей на облаке.

— О-одеяло, — пробормотала дрожащая Рарити.

— Что? Я спрашиваю, как ты оказалась на том облаке.

— Одеяло, сейчас, — повторила Рарити.

— При чем тут, во имя Эквестрии, одеяла? Я спрашиваю, как ты попала на то облако, с которого я тебя подобрал. Где ты вообще выучила заклинание, благодаря которому ты оказалась на такое способна?

— Принеси… мне… одеяло! — слабо прокричала модельерша, стиснув зубы и свирепо глядя на Блублада, прежде чем жалко шлепнуться на палубу и скорчиться в позе эмбриона.

— О, — произнес Блублад, наконец, поняв. — Хорошо.

На глазах Рарити жеребец магией ухватил кусок доски и воткнул его между спицами штурвала корабля, фактически не давая ему вращаться. Она лениво задалась вопросом, как предположительно самый совершенный дирижабль в мире может не иметь автоматического рулевого механизма, которым она научилась управлять на Вольной Душе, и вместо этого использовать настолько грубое решение. Затем Блублад открыл люк за рулевой консолью и исчез из поля зрения. Через мгновение он высунул голову оттуда и позвал ее.

— Спускайся сюда. Тут сухо и можно согреться. Если я хочу, чтобы меня наградили за твое героическое спасение, то лучше бы тебе не умирать на моем корабле.

Рарити попыталась подняться на ноги, но оказалась слишком уставшей и замерзшей. Блублад подождал несколько секунд, но в конце концов понял, что единорожка своими силами никуда не уйдет. Он вылез из люка, просунул передние ноги под Рарити и поднял ее, неловко балансируя на задних. Шаг за шагом он осторожно спускался по складной лестнице, ведущей в каюту Аликорна.

Прежде всего Рарити поразило то, что под палубой Аликорна очень жарко — вероятно, потому, что корабль был значительно меньше, чем Вольная Душа, и его котел и паровая машина должны быть относительно ближе к каюте. Во-вторых, корабль был гораздо менее аскетичным, чем она привыкла с тех пор, как покинула Кантерлот. Вероятно, из-за того, что Блублад летел один и, следовательно, ему нужна была провизия только для одного, он нашел место для настоящей кровати с матрасом и одеялами, небольшой плиты, жестяного кофейника и чертежного стола, который мог выполнять роль обеденного. Раковина с краном, по-видимому, давала проточную воду, а то, что у изножья кровати стоял таз с горячей водой, подтверждало достоверность этой гипотезы. Как ни странно, в каюте было опрятно, как будто в ней ничем не пользовались. Блублад был придирчив, но даже Рарити не могла бы содержать комнату в такой чистоте, особенно если рядом не было никого, кто мог бы это увидеть.

— Мне? — полушепотом произнесла Рарити, когда жеребец усадил ее на кровать.

— Ты почти замерзла и едва не утонула, — ответил жеребец, пожав плечами. — Если свалишься, я никогда не узнаю, как ты очутилась на облаке посреди грозы.

Он сделал паузу.

— Кроме того, Фэнси Пэнтс теперь, можно считать, дисквалифицирован за потерю члена экипажа и одного маркера гонки, — Блублад указал на нить жемчуга, которую все еще носила Рарити. — И я могу оставшуюся часть гонки не напрягаться. Ни у кого из остальных нет шансов держаться на равных с Аликорном.

Блублад ушел по лестнице на верхнюю палубу, закрыв за собой люк. У единорожки не было сил даже отругать его за неблагородное поведение, после того как жеребец оставил ее. Вместо этого она села, стянула с кровати все одеяла, плотно закуталась в них и погрузила задние копыта в таз. От внезапного тепла ей стало много легче, и энергия начала распространяться от внутренностей до самых ее кончиков. Когда искра жизни к ней вернулась, Рарити задумалась о своем текущем положении. Чудом она осталась жива. Более того, то, что Блублад спас ее, казалось, доказывало, что он, по крайней мере, не участвовал в заговоре с целью избавиться от нее. Избавься от нее! Какова мысль! Сама идея, что существуют пони, а, может быть, грифоны и Селестия знает кто еще, желающие ее убить, была бы нелепой, если бы речь не шла о ее собственной жизни и смерти. Она была простым модельером из Понивилля. Почему на нее нацелились? Это несправедливо!

Да, она, конечно, олицетворяла дух Элемента Щедрости, но то, что Твайлайт Спаркл появилась в Понивилле и потащила остальных на свою загадочную миссию по возвращению Элементов, не зависело от Рарити. Спасение страны от самых серьезных угроз определенно не было тем, о чем она просила, или чем-то, что она способна предпринять самостоятельно. От еще одной зловещей мысли по спине Рарити побежали мурашки. Если на нее нацелились из-за связи с Элементами, значит ли это, что остальные тоже в опасности? Если так, она должна убедить Блублада немедленно развернуть корабль или попросить Вандерболтов переправить ее домой, или, что еще лучше, сделать и то, и другое.

Хотя если бы ее подруги были в опасности, напавшие могли легко нанести удар в любой момент еще в Понивилле. Большинство ее подруг даже не запирали двери на ночь — не было такого в местных обычаях. Рарити сама делала это только ради того, чтобы защитить товары, но простую щеколду легко обойти, если кто-то действительно пожелает проникнуть внутрь. На нее и других могли напасть дома, но этого не произошло. На Рарити напали, когда она оказалась одна и за границей. Может ли причина предательства ее бывших товарищей по команде быть не связана с Элементами Гармонии? Что, если Виндласс каким-то образом узнала, что Фэнси планирует передать Рарити свой бизнес? Ее одержимость жеребцом очевидна и вполне могла спровоцировать кобылу на опрометчивое поведение. С другой стороны, Темпест сказал, что ему платят, чтобы началась война. Как Рарити могла стать частью плана по разжиганию конфликта между пони и грифонами, особенно когда Виндласс и Темпест, очевидно, приложили все усилия, чтобы ее смерть выглядела как несчастный случай?

Рарити мысленно вернулась к началу этого злоключения. Грифоны, или, по крайней мере генерал Каррок и его свита, похоже, стремились обвинить Эквестрию в смерти своего канцлера. Однако загадочный случай на званом обеде вряд ли мог послужить поводом для начала военных действий. Должно быть что-то еще, способное пробудить воинственный дух нации миролюбивых пони. И выглядящей случайной смерти Рарити, конечно, было бы недостаточно для достижения этой ужасной цели. Сердце белой пони сжалось, когда она поняла, что к чему все идет — это был заговор, гораздо более масштабный, чем одни только Темпест и Виндласс. Следующие ужасные махинации уже могли начаться, и она понятия не имела, какими они могут быть. Ей нужно поговорить с Блубладом прямо сейчас и убедить его — или заставить, если понадобится, — повернуть обратно в Эквестрию.

Рарити попыталась встать, но из-за неодолимого приступа головокружения снова села. Ей нужно больше времени, чтобы восстановить силы, но оно теперь было на вес золота, которого она не могла жалеть. Поэтому ей пришлось заставить себя быть стойкой и терпеть неудобства. Единорожка встала, и на этот раз смогла удержаться на всех четырех копытах. Она вытащила задние ноги из тазика с водой и сбросила большую часть одеял Блублада обратно на кровать. Однако ей все еще нужно что-то, чтобы прикрыться от бури снаружи, иначе она по-настоящему заболеет.

Одеяла были шерстяными и потому пропитаны ланолином, что делало их водоотталкивающими. Рарити подняла в воздух одно одеяло, развернула и расправила в воздухе перед собой. Просто одеяло унесет ветром. Она представила его как накидку с застежкой. На плаще, висящем на крючке в каюте, были запасные пуговицы. Рарити мысленно объединила пуговицу и одеяло, представляя, как нити смещаются, переплетаются и образуют новый узор. В магической вспышке явилось новое одеяние. Она набросила шерстяной плащ на спину, натянула капюшон и застегнула застежку у горла. Снаряженная таким образом, Рарити открыла люк на верхнюю палубу и поднялась по лестнице, чтобы найти Блублада. Как и прежде, он держал копытами штурвал Аликорна.

— Ты должен немедленно развернуть дирижабль и отправиться в Эквестрию. Мы можем вернуться в Галлополи к концу дня, — потребовала Рарити, не тратя ни времени, ни сил на любезности.

— Прости, но этого не произойдет, — ответил Блублад, не удосужившись обернуться в ее сторону. — Один из нас не был дисквалифицирован с гонки. Когда мы достигнем следующей контрольной точки, ты можешь сойти, и наблюдатели вызовут транспортный шар, который доставит тебя домой.

— Очевидно, ты меня не слышишь, — заговорила единорожка, обходя жеребца, чтобы смотреть ему в глаза, хотя они и были прикрыты его нелепыми очками. — Я говорю тебе, что делать, а не прошу об одолжении. Тебе не интересно, как я оказалась на облаке посреди грозы? Так я скажу. Меня схватил и выбросил за борт один из товарищей по команде! Двое из них пытались убить меня, и я уверена, что пока мы разговариваем, они планируют более ужасные вещи.

Блублад на мгновение посмотрел на нее и согнулся пополам в приступе смеха.

— Это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышал. Если ты не хочешь признаться, что выпила слишком много пронесенного контрабандой самогона и упала через фальшборт, то и не нужно. Должен сказать, спасение с помощью заклинания хождения по облакам — хороший ход, особенно для настолько надравшегося единорога.

— Каждое слово, что я говорю, — правда. Не знаю почему и как, но это связано с началом войны между пони и грифонами. Мы должны вернуться.

— Знаешь, если бы я не вернулся и не соизволил вытянуть тебя, то тебе бы пришел конец. Полагаю, ты навсегда у меня в долгу, но ты выдвигаешь возмутительные требования и рассказываешь нелепейшие истории. Что подумает Фэнси Пэнтс? Полагаю, он и другие скорбят по тебе прямо сейчас. Уверен, они чувствовали бы себя иначе, если бы услышали чушь, которую ты сейчас несешь.

Злость Рарити начала закипать, и если она не будет осторожной, то может выплеснуться наружу.

— Ну уж прости великодушно, что не падаю ниц пред тобой в знак благодарности за то, что не оставил меня умирать в буре. Мой герой. Ты действительно превзошел все, что можно ожидать от пони в вопросе благородства. А теперь, эгоцентричный придурок, слушай — я только что пережила попытку умерщвления, и я не позволю тебе, из всех пони в этом мире, помешать мне передать предупреждение, которое потенциально может спасти жизни!

— Браво, ты меня почти убедила, — Блублад поаплодировал передними копытами. — О, смотри, твои бессмысленные разглагольствования задержали нас достаточно, чтобы нас догнал Грейвингс.

Блублад указал копытом влево, где кинжалообразный дирижабль грифонов вынырнул из бури и теперь следовал рядом с Аликорном.

— Возможно, мы сможем убедить его отвезти тебя домой. Конечно, его корабль дисквалифицируют из-за превышения числа членов экипажа, но развернуться в любом случае равносильно отказу от гонки.

— Блублад… — начала Рарити, прежде чем жеребец оборвал ее.

— Я просто не могу поверить, что тебе удалось упасть со своего дирижабля. И теперь, после того как я изо всех сил старался спасти твою жизнь, ты имеешь наглость…

— Блублад! — закричала Рарити. — Повернись и посмотри на дирижабль. Скажи, кто им сейчас управляет?

Рарити наблюдала за дирижаблем грифонов с тех пор, как на него указал Блублад, и ей сразу же стали очевидны две вещи. Во-первых, на палубе никто не стоял ни на вахте, ни за рулем. Во-вторых, он неуклонно приближался к Аликорну.

Блублад обернулся, чтобы посмотреть на явно пустой воздушный корабль. Сверкнула молния, давая понять, что им никто не управляет.

— Бессмыслица какая-то. Где Грейвингс?

Дирижабль грифонов Стилет был таким же тонким и узким, как и одноименное оружие, но у него нашлось место для небольшой каюты под приподнятой частью палубы на корме. Рарити и Блубладу был виден один большой иллюминатор, и оба единорога подпрыгнули, когда в нем внезапно появилась дородная фигура Грейвингса. Он стоял как вкопанный, глядя прямо на них через проем в своем корабле.

— Капитан! Вы в буре и без управления! — закричал во всю мощь своих легких Блублад, пытаясь быть услышанным сквозь ревущий шторм. — Немедленно вернитесь к управлению кораблем!

Грейвингс не ответил и начал тяжело клониться вперед. Толстый грифон вывалился из окна и при этом стала видна его спина. Рарити закричала от вида этой картины, потому что там, где не должно было быть ничего, кроме меха и перьев, виднелся толстый эфес тяжелого ножа, торчащего из ужасной раны. Грейвингс, явно мертвый, упал в бурю.

— Из всех случаев, когда я могла бы сказать тебе «я же говорила», это должно было произойти именно сейчас, — произнесла Рарити. Было время, может быть даже еще этим утром, когда она упала бы в обморок при одном только виде чего-то столь ужасного, как то, что пред ней только что предстало, но события дня утомили единорожку. — Полагаю, теперь ты считаешь, что, возможно, что-то не так?

— Этого не может быть, — тихо пробормотал Блублад, едва шевеля губами, и это звучало так, будто он был в шоке. — Поверить не могу. Это Кубок Аликорна! Такого просто не бывает.

— Возможно, сейчас самое время выслушать меня и вернуть нас в Эквестрию! — закричала Рарити. — На случай, если тебе не очевидно, тот, кто вонзил нож в курфюрста Грейвингса, явно все еще находится на том корабле. И если бы я любила азартные игры, то поставила бы на то, что у него или у нее есть крылья, на которых можно преодолеть расстояние между тем дирижаблем и твоим.

— Я… да. Возможно, сейчас не время для дальнейших препирательств, — наконец ответил Блублад. — Найди что-нибудь и держись за это.

Он резко повернул руль Аликорна вправо и начал переключать различные рычаги на колонке управления. Аликорн поднялся и увернулся от неуправляемого дирижабля грифонов. По мере того как воздушный корабль ускорялся, ярость обрушившегося на него шторма становилась только сильнее, и все, что Рарити могла сделать — оставаться на одном месте, держась поближе к мокрым доскам палубы и охватывая передними ногами металлическую скобу, врезанную в палубу.

Выглянув из-за борта дирижабля, назад и вниз в сторону Стилета, единорожка увидела, как из каюты вышла гриффина с ярко-белыми львиными задними лапами и черными перьями, покрывающими ее переднюю половину, вертя в когтях нож, подобный тому, что был вогнан в спину Грейвингса. Убрав оружие в ножны, она встала за руль Стилета. Гриффина действовала обдуманно и, похоже, не торопилась преследовать Аликорна, хотя удаляющийся корабль должен был быть ей виден и слышен. С этого момента Рарити решила предполагать самое худшее. И раз гриффина не преследовала двух свидетелей ее преступления, это могло означать лишь то, что она не считала, что они уйдут. Единственное, что могло помешать Рарити и Блубладу сбежать обратно в Эквестрию — наличие у нее помощников, способных их остановить.

Рарити поняла это за долю секунды до того, как оглушительный треск, громче раската грома, сотряс воздух. Аликорн затрясся и вздрогнул, словно столкнулся с гранитной скалой, а зубы Рарити застучали от сотрясения. От удара она растянулась на палубе, и Блублад едва удержался у штурвала. Рарити поняла, что Аликорн больше не движется, хотя его паровая машина выла от напряжения. Корабль начал крениться, а вращающийся пропеллер заставил нос опуститься, так как он больше не мог толкать корабль вперед.

— Что это было? — спросила она, повернув голову в поисках причины удара. — Ты во что-то врезался?

— Конечно, нет! — возразил Блублад.

Внимательный взгляд Рарити наконец остановился на огромном, туго натянутом канате толщиной с ее шею, протянувшемся откуда-то с правого борта Аликорна в бурю. Что бы ни было на другом конце этой веревки, оно крепко держало воздушный корабль Блублада и не отпускало его.

— Там! Что-то держит нас! — крикнула, указав, модельерша.

Глядя на невидимый конец могучей веревки, Рарити почувствовала внезапную тягу магии. Она потащила ее к борту Аликорна, заставляя идти вперед. Единорожке пришлось упереться копытами и сосредоточиться, чтобы подавить зарождающееся заклинание, готовое вытянуть ее за борт. Рарити знала только одно заклинание, которое активировалось бессознательно и оказывало на нее такой эффект — для поиска драгоценных камней, которое принесло ей метку. Магия поиска драгоценных камней Рарити не всегда активировалась без предупреждения, но, как правило, это происходило вблизи спрятанных сокровищ, которые были либо очень близко, либо очень впечатляющими. Где-то в буре должен быть драгоценный камень значительного качества и размера, но почему и как он туда попал? Это должно быть связано с тем, что находится на другом конце веревки.

— Это абсурд, — воскликнул Блублад, неподвижно стоя у руля Аликорна. — Кто мог сделать это со мной? Это нечестно! Я должен выиграть эту гонку. Я родился, чтобы выиграть его. Я был…

— Взять себя в копыта! — скомандовала Рарити, одновременно ударив Блублада по щеке тыльной стороной переднего копыта. — Я спущусь вниз и попытаюсь убрать то, что держит этот канат. А ты постарайся нас отсюда увезти.

Единорожка магией открыла люк на нижнюю палубу, и бросилась вниз по лестнице, не дожидаясь ответа. Сегодня она едва пережила одно покушение на свою жизнь и не собиралась сидеть, сложа копыта, когда злодеи пришли за Блубладом. Фонарь с крючка на потолке не сорвался, но почти все остальное в каюте было в полном беспорядке. Бумаги разбросаны, а пол усеян стеклом. Но самое поразительное — в каюте находился здоровенный крюк с тремя зубцами, длиной с саму Рарити и, вероятно, в несколько раз тяжелее нее, пробивший в корпусе гондолы неровную дыру. Через отверстие Рарити увидела, что крюк крепится к концу длинного стержня, к которому, в свою очередь, была привязана веревка, видимая с верхней палубы. Металлические лапы крюка не могли пройти через пробоину в корпусе, поэтому белая пони предположила, что они, должно быть, раскрылись после удара. Эта штука была похожа на гигантскую стрелу с зазубринами, и теперь она крепко держала Аликорна в своей хватке.

Рарити сразу поняла, что не сможет сдвинуть крюк с места. Их лучший шанс на спасение — если Блублад сможет вырвать его, включив паровой двигатель на полную мощь, даже если в результате оторвет большую часть корпуса. Она уже повернулась, чтобы подняться по лестнице, когда по палубе над ней раздалось несколько быстрых ударов, и через несколько секунд Блублад наполовину проскакал, наполовину упал с лестницы и магией захлопнул за собой люк. На дне люка были широкие ручки, чтобы не-единороги могли просунуть копыто сквозь них, открыть и закрыть его, и Блублад быстро просунул сквозь них кусок доски корпуса, чтобы заблокировать единственный вход в каюту.

— Что там происходит? — спросила Рарити.

— Ты навлекла на меня это, коли не знаешь. С того момента, как я увидел тебя, ты была не более, чем горевестницей, и теперь, наконец, это произошло. Нам конец!

— Произошло что? Кто там? — Рарити подпрыгнула, когда люк сотрясся от сильного удара, но прочная древесина, похоже, еще не собиралась поддаваться.

— Грифоны! — завопил Блублад. Его глаза были дикими, а в голосе — паника.

Если Рарити собиралась выжить, ей нужно успокоить другого единорога. Она положила передние ноги ему на плечи и посмотрела жеребцу в глаза.

— Что еще ты видел?

Блублад покачал головой и моргнул, и Рарити показалось, что он взял себя в копыта. По крайней мере, он встал ровнее.

— У них дирижабль размером с грузовой корабль, и трое, которые только что приземлились на моей палубе, здесь явно не для светского визита. У них гром-палки. Кремневые пистолеты, если быть точным. Я узнал их, потому что у Проциона есть пара таких в замке. Ты же не думаешь, что они заберут тебя и просто отпустят меня, не так ли?

— Не стесняйся спросить, а затем дай мне знать, что они ответят. Однако я должна предостеречь тебя. Если они связаны с пони, выбросившими меня за борт, то они считают, что я уже мертва. Эти грифоны явились за тобой.

— Я полагаю, «почему» придется подождать, пока мы не переживем это, — со вздохом произнес Блублад.

— У меня есть несколько предположений, — ответила Рарити.

Удары в люк усиливались, и Рарити подумала, что грифоны, возможно, близки к тому, чтобы наконец прорваться внутрь. Как только они это сделают, бежать будет некуда.

— У тебя, может быть, есть план? — спросила она.

— Кроме как прятаться здесь до самого кровавого конца? — спросил Блублад. — Нет. А у тебя?

Рарити яростно ломала голову. Если бы хоть одна из ее подруг была здесь, у нее мог бы быть шанс в физическом противостоянии. Твайлайт могла сбросить грифонов с корабля магией. Рейнбоу Дэш вырвалась бы из люка, как торнадо, и враги никогда не узнают, что их поразило. Что могла сделать Рарити, связать им свитер? Сшить перья вместе? Сшить...

— И-де-я! — с радостной улыбкой воскликнула Рарити.

— Какая?

— Да ведь этот крюк — не более чем уродливая, гигантская швейная игла с когтями вместо острия. У него ушко на одном конце, через которое продевается веревка, чтобы его удерживать. Если что-то можно завязать, то я могу это развязать. Видишь? Я могу отвязать веревку от крюка.

— Эта веревка очень крепкая, и она натянута из-за расстояния между двумя воздушными кораблями, — с сомнением заметил жеребец. — Даже вместе мы не сможем создать достаточно сильный телекинез, чтобы развязать ее.

— Самая толстая веревка — ничто иное, как сотни более тонких веревок, скрученных вместе, и каждая из них состоит из еще более тонких и слабых веревок, и так далее, пока не останутся веревочки не прочнее тонкой нити. Я вижу их в своем воображении, и если мне придется размотать каждую из них, то, клянусь гривой Селестии, я это сделаю, — заявила Рарити. Она тут же вздрогнула, когда от особо сильного удара одного из абордажников откололась часть люка. — Тебе все равно придется иметь с ними дело.

Блублад оглядел каюту, явно неуверенный в себе, прежде чем наконец кивнуть.

— Помнишь, еще в замке я сказал тебе, что Аликорн не готов, что ничего не работает должным образом? Я говорил правду. Большинство приборов дают ошибочные показания, и мне приходится постоянно держать штурвал, чтобы компенсировать разрегулированный гироскоп руля, который постоянно норовит повернуть корабль вправо. К сожалению, автоматические системы встроены во все органы управления и не могут быть отключены. Я не спал с тех пор, как мы покинули Кантерлот — как потому, что работал над проблемой, так и потому, что не мог оставить корабль без присмотра ни на секунду. В настоящее время только кусок обшивки, засунутый между спицами штурвала Аликорна, мешает нам сделать очень крутой поворот на правый борт. Если его неожиданно уберут, неготовому существу будет очень трудно удержать равновесие.

— Тогда у нас есть план?

— У нас есть план.

Рарити проигнорировала удары грифонов и сосредоточила все свое внимание на веревке, крепко державшей металлический крюк. Она позволила своей магии поиграть с ней, изучая, как любую ткань или волокна. Подобно большинству веревок, она была сделана из кокосового волокна, с которым Рарити хорошо знакома. Как она и говорила Блубладу, даже самая толстая веревка — не более чем множество нитей. Эта конкретная была сделана из тысяч таких нитей, но для модельерши количество мало что значило. Однажды она распустила целый занавес сцены и в мгновение ока создала из его ткани платье. Здесь же ей оставалось только размотать и разъединить грубые волокна веревки. Это была жеребячья игра.

В то самое мгновение, когда рог Рарити засветился магией, а веревка порвалась и пропала в буре, Блублад сотворил собственное заклинание. Многое произошло одновременно. Воздушный корабль, больше не удерживаемый канатом, рванулся вперед, как из пушки. Рарити оказалась совершенно не готова к внезапному ускорению и упала на круп. В то же время Аликорн резко накренился на правый борт. Блублад явно преуспел в том, чтобы вытащить доску, удерживающую штурвал корабля, и естественная склонность дирижабля к повороту была столь велика, как он и сказал. Если повезет, среди незваных гостей на палубе воцарится хаос. В любом случае они скоро об этом узнают.

Когда Рарити пошатнулась, Блублад уже выдернул доску, которая запирала люк, и бросился вверх по лестнице. Казалось, отчаяние было матерью храбрости. Она поспешила за ним, но к тому времени, когда кобыла выбралась на палубу, ситуация приняла мрачный оборот. С положительной стороны, теперь там имелось только два грифона. Блублад, должно быть, как-то расправился с одним из них. Менее удачным был тот факт, что оба оставшихся грифона были крепкого сложения самцами, стоящими прямо на палубе, в хороших доспехах и держащими в когтях изогнутые куски дерева и металла. Они навели эти устройства на грудь Блублада. Хотя Рарити никогда раньше не видела подобных штук, она поняла, что это оружие должно быть «пистолетами», о которых упоминал Блублад. Жеребец стоял неподвижно перед незваными гостями.

— Что она здесь делает? — прохрипел один из грифонов.

— Не имеет значения. Стреляем в них обоих, — сказал другой.

Рарити не знала, чего ожидать дальше, но услышала громкий лязг металла о металл, когда на каждом пистолете показался маленький молоточек. Она немного удивилась, ожидая что-то вроде взрыва.

— Они не будут стрелять, потому что огнива мокрые, — произнес Блублад, многозначительно взглянув на кобылу.

Она понятия не имела, о чем жеребец говорит, но знала, как воспользоваться случаем. Рарити опустила рог и бросилась в атаку. У грифона, на которого она нацелилась, хватило ума взмахнуть крыльями и улететь из зоны ее досягаемости. Его товарищ реагировал медленнее, и принял на себя мощный удар плеча Блублада, который выбросил его за борт. Грифон Рарити развернулся и улетел, не собираясь противостоять единорогам без численного преимущества.

Блублад поспешил встать за штурвал и не дал кораблю пройти по кругу, в то время как Рарити изучала окружающие грозовые тучи в поисках новых нападающих, используя вспышки молний для освещения. Грифонов не было, но она могла видеть смутные очертания огромного корабля, заполняющие небо позади них. Если то, что могла видеть Рарити, приблизительно точно указывало на размеры вражеского дирижабля, то это был один из самых больших кораблей, которые она когда-либо видела. Со стороны дирижабля грифонов вдруг показалась красная вспышка, и Рарити отпрыгнула назад, когда из палубы перед ней выбило сноп щепок. Грифоны стреляли по ним с борта своего дирижабля.

— Мы должны выбраться отсюда! — крикнула Рарити.

— У тебя есть основания полагать, что я пытаюсь сделать не именно это?

— Осторожно! — взвизгнула единорожка, когда над ее головой со свистом пронеслась огромная стальная стрела со свисающим канатом. Она пролетела достаточно высоко над корпусом Аликорна, но задела оболочку воздушного корабля своим наконечником. Гарпун проделал длинную дыру, прежде чем исчезнуть из виду.

— Ну вот и все. Мы не вернемся в Эквестрию, — произнес Блублад, подняв глаза, чтобы оценить ущерб.

— Но мы должны! — запротестовала Рарити. — Мы должны предупредить остальных и принцесс!

— Что нам придется сделать, так подчиниться гравитации, — рявкнул Блублад. — Гравитация говорит, что мы очень скоро приземлимся.

— Если мы приземлимся, они найдут нас!

— Мы летим над самыми густыми джунглями в мире. Если мы сможем оторваться от их погони до того, как приземлимся, то сомневаюсь, что им будет легко найти нас. В любом случае, у нас нет выбора. Когда мы потеряем достаточно гелия, корабль пойдет вниз и приземлится. Я должен опустить нас.

Рарити встала на колени на палубе, цепляясь за консоль штурвала, пока Блублад направлял дирижабль в крутой поворот право на борт. Аликорн быстро набрал скорость, и вскоре Рарити уже не могла увидеть никаких следов преследователей позади. Через несколько минут после начала экстренного снижения корабль прорвался через границу облачного слоя и вышел в чистый воздух, наконец вырвавшись из бури. Как и сказал Блублад, под облаками не было ничего, кроме бесконечного полога густой листвы, насколько Рарити могла видеть в любом направлении. Где они смогут приземлиться? Аликорн не имел шасси для посадки на землю и мог приземлиться разве что на днище гондолы. Наконец, Рарити заметила небольшой просвет в джунглях впереди и слева — маленькое узкое озеро. Блублад, по-видимому, тоже его заметил, потому что повернул штурвал, и корабль медленно тронулся в нужном направлении. Тем временем ковер из деревьев внизу быстро приближался.

— Мы летим слишком быстро! — крикнула Рарити. — Мы не можем приземлиться вот так.

— Мы не можем не приземлиться в нашем нынешнем состоянии, и у нас нет времени замедлиться. Если попытаемся, у нас будет так мало подъемной силы от оболочки, что просто упадем.

— Нам нужно снизить скорость! — настаивала Рарити. При ближайшем рассмотрении озеро, которое увидела единорожка, больше походило на небольшой пруд. При его скромных размерах не было никаких шансов сесть на него. С другой стороны, ни один враг, ищущий их, не поверит в здравом уме, что Аликорн мог приземлиться туда.

— Найди, к чему прижаться!

На палубе не было ничего, что могло бы смягчить надвигающийся удар, а не серьезно ранить ее, поэтому Рарити просто продолжала стоять на коленях рядом с Блубладом и смотреть на быстро приближающиеся джунгли. Если это ее последние минуты, то, по крайней мере, она встретит смерть с открытыми глазами. Единорожке только хотелось, чтобы рядом был кто-то иной. Полог джунглей теперь был всего на несколько длин ниже корпуса воздушного корабля, а крошечное озеро все еще казалось далеким. Они не смогут. Рарити задалась вопросом, возьмет ли Флаттершай ее кошку.

Внезапно ее подбросило сильным толчком, когда Аликорн отскочил от первых деревьев, с которыми столкнулся, и воздушный корабль неустойчиво закачался, набрав несколько драгоценных дополнительных длин высоты от рикошета. Однако к тому моменту корабль потерял так много подъемной силы из-за сдувающейся оболочки, что начал быстро падать. Аликорн упал, врезавшись в последнюю линию деревьев, прежде чем вылететь из джунглей и коснуться поверхности озера. На этом стремительный дирижабль не остановился, но гондола, сделанная похожей на корабль, не позволила ему разбиться при ударе. Вместо этого Аликорн мчался по поверхности воды, которой не было достаточно, чтобы остановиться до достижения противоположного берега. В отчаянии Рарити искала что-нибудь достаточно мягкое, чтобы компенсировать удар. Она обхватила Блублада передними копытами за полсекунды до того, как Аликорн вылетел из воды обратно в джунгли. Ужасный треск наполнил воздух, и перед глазами Рарити пронеслись быстро мелькающие очертания деревьев и листвы. У нее появилось отчетливое ощущение полета уже не на воздушном корабле, прежде чем все погрузилось во тьму.

Придя в себя, Рарити открыла глаза и увидела голубое небо, виднеющееся сквозь крошечные отверстия в пологе широких зеленых листьев. Буря, наконец, прошла, и она была жива. Это были долгожданные новости. Менее приятной была мучительная боль, которую она чувствовала в каждой части своего тела. Неприятным было и то, что она лежит на спине, на грязной земле, среди почти наверняка полной болезней беспонной местности, в сотнях и сотнях лиг от дома.

Рарити перевернулась на живот, а затем с трудом оперлась о гниющую поверхность лесной подстилки, пока не приняла шаткое положение стоя. Она должна быть рада, что не сломала ни одной кости в крушении, как полагала, но в данный момент радоваться было сложно. Она умудрилась побиться повсюду, включая места, про которые и не знала, что ими можно ушибиться. Осмотрев ноги и копыта, кобыла увидела, что они невредимы. Ее импровизированный плащ сорвался, но, как ни удивительно, на ней все еще было галлополийское жемчужное ожерелье.

Рарити поняла, что она, должно быть, вылетела при крушении, так как обломки Аликорна лежали примерно в десяти длинах пони от нее посреди древесной бойни. Местность усеивали поваленные и сломанные деревья. Тем не менее поблизости все еще стояло много деревьев, а их верхушки были достаточно высокими и пышными, чтобы в пологе не нашлось заметного просвета, через который бдительные глаза могли бы увидеть разбившийся воздушный корабль.

Рарити должна была найти Блублада. Без него ее шансы на выживание были равны нулю. С ним, может, тоже ноль, но ей хотя бы будет с кем поспорить. Она попыталась позвать его по имени, но единственным ответом были насмешливые крики птиц джунглей. Возможно, он все еще был на Аликорне или внутри него. Ствол упавшего дерева послужил удобным средством подъема с лесной подстилки на верхнюю палубу корабля.

Огромная оболочка, которая поднимала воздушный корабль, полностью сдулась и теперь лежала грудой синей ткани, частично накинутой на палубу разбитой гондолы, но большей частью запуталась в деревьях. Сам корпус оказался, как ни странно, цел, но на палубе не было никаких следов Блублада. Каюта разрушенного корабля тоже была пуста. Когда Рарити собралась отправиться на поиски в джунгли, она услышала громкий хлопок где-то поблизости. Конечно, поняла она, Аликорн должен иметь машинное отделение, как и любой другой паровой корабль. Она нашла жеребца за небольшим люком в задней части каюты, сгорбившегося в тесном и душном машинном отделении. Он использовал в темной комнате заклинание света, и изучал ряд датчиков на боку массивного двигателя.

— Большое спасибо, что пошел искать меня, пока я лежала без сознания в грязи, — произнесла единорожка. Блублад вздрогнул, едва не ударившись рогом о низкий потолок отделения. Когда жеребец повернулся к ней, Рарити увидела уродливую ссадину сбоку на его голове. Она в настоящее время не кровоточила, но, тем не менее, выглядела так, будто нуждалась в обработке.

— Я понимаю, как это должно выглядеть, — начал Блублад. — Но уверяю, я был в нескольких шагах от того, чтобы отправиться на поиски тебя. Я только что пришел в себя и бросился к двигателю, чтобы убедиться, что он полностью отключен, потому что быстрее всего нас выдаст облако дыма и пара.

— Как быстро ты сможешь его починить? — спросила Рарити.

— Что, двигатель? С двигателем ничего страшного. Пропеллер треснул, но это поправимо. Корпус цел.

— Хорошо, тогда давай вернемся в Эквестрию как можно скорее.

— Кажется, ты забыла, что это дирижабль, который по определению должен быть легче воздуха, чтобы летать. Наша оболочка полностью сдута и разорвана в клочья, и, если ты не знаешь об источнике гелия в этих джунглях, мы отсюда не улетим.

— Ты же не хочешь сказать, что мы должны пройти по этим всеми забытым джунглям сотню лиг или больше обратно в Эквестрию, и в то же время за нами охотится гигантский воздушный корабль, полный смертельно опасных грифонов?

— Ты забываешь, что есть и пони, которые тоже хотят нас убить, — устало ответил Блублад. — Хотя все равно должна объяснить мне, почему.

— Извини, еще раз, для ясности. Я хочу быть абсолютно уверена, что поняла тебя правильно. Ты говоришь, что нам придется идти, — Рарити протянула последнее слово, — Через эти непроходимые джунгли, из которых, как говорят, еще никто не возвращался.

— Если только ты не знаешь заклинание, которое дает единорогам крылья.

Это было последней каплей. Рарити упала в обморок.

11. Добро пожаловать в джунгли

— Правила приличия требуют, чтобы я поблагодарила тебя за спасение после того, как я оказалась в ловушке на том облаке, — произнесла Рарити. Она отдыхала на краю кровати в разгромленной каюте Аликорна, грызла бисквит из кладовых дирижабля и обмахивалась одной из сложенных карт. Оправившись от обморока, первое, что почувствовала единорожка — приступы голода и изнуряющую влажную жару джунглей. Тем временем Блублад бродил по каюте, изучая обширные последствия аварии.

— Значит, ты меня благодаришь? — спросил он, прервав осмотр и повернувшись к кобыле.

— Хм, не уверена, что приличия действительно применимы в ситуации, когда теряешься в джунглях с невеликими шансами на выживание. Кроме того, ты не был особенно благодарен мне.

— Тебе?

— Да, мне! Разве не я помогла нам сбежать, освободив твой корабль?

— Да, ты права, — произнес Блублад. — Поблагодарить тебя надо. Спасибо, что разрушила буквально все, что для меня важно.

— О чем ты говоришь? — недоверчиво спросила Рарити.

— Я мог оставить тебя там, знаешь ли. Я был опасно близок к тому, чтобы не повернуть назад. Я не спал уже более тридцати часов, и, учитывая, сколько сжевал бодрокорня, чтобы не заснуть, меня ничуть не удивили бы галлюцинации. В конце концов, как ты могла застрять на облаке во время грозы? Я был почти уверен, что ты мне грезишься, но развернул корабль, чтобы быть абсолютно уверенным, — Блублад говорил быстро, и в его голосе сквозили гнев и разочарование.

— Я рада, что ты так поступил, — тихо произнесла единорожка, опасаясь явного перепада настроения Блублад.

— Я сделал это, и какова же награда за мой героизм? Быть захваченным бурей безумия, которую ты несешь? Чтобы Аликорн, мой величайший труд, корабль, который я до последнего гвоздя построил своими собственными копытами, потерпел крушение? Выпасть из гонки, на организацию и планирование которой я потратил годы своей жизни? Погибнуть здесь, с тобой, за тысячу лиг от дома? — голос Блублада повышался с каждым вопросом, и он едва не рухнул на колени перед Рарити.

— Действительно? На самом деле? — модельерша поднялась на копыта, чтобы получше сердито взглянуть на коленопреклоненного дворянина. Блублад, возможно, был расстроен, но она не потерпела бы его попытки обвинить ее в этом фиаско. — Это я погрязла в твоих проблемах, а не наоборот! Разве ты не видел ту летающую крепость? Разве ты не видел убитого грифона Грейвингса? Неужели ты настолько туп, что не способен уже понять, что канцлер Найнтэлонс в твоем замке был убит? Все сложней одной меня, и преступники явно планировали свою игру в течение очень долгого времени. Что бы ни происходило, это затрагивает тебя и твою регату. Эти грифоны преследовали тебя, и сейчас ты должен благодарить меня за спасение твоей жизни!

— Ты лжешь! — закричал Блублад, снова вставая и нависая над Рарити. Он прижал одно копыто к голове, словно от боли, надавив на висок рядом с уродливой раной, полученной им при крушении. Когда он говорил, он принимал все более надменный вид. — Я герцог Кантерлотский, я любим пони, и я друг для всех. У меня нет врагов. Никто не будет пытаться причинить мне вред.

— Кое-кто в этой каюте собирается причинить тебе вред прямо сейчас, — произнесла Рарити сквозь стиснутые зубы.

— Я знаю, что здесь происходит, — продолжил Блублад. — Это простой кризис престолонаследия. Когда грифоны выбирают нового канцлера, почти наверняка проливается кровь. Эти налетчики убили Грейвингса, чтобы исключить его из числа возможных преемников Найнтэлонса, и я стал несчастливым свидетелем. Вот почему они напали. С тем же успехом я мог спокойно лететь своим путем, если бы ничего не видел. И так как я бы ничего не увидел, если бы не вернулся за тобой — снова прихожу к неизбежному выводу, что все это твоя вина.

— Ты же не веришь, что речь идет только о том, кто заменит канцлера Найнтэлонса, не так ли? Ты думаешь, что грифоны стали бы тратить время на то, чтобы устроить засаду во время Кубка Аликорна, самого громкого спортивного события в мире, чтобы вывести из засады одного-единственного грифона, которого можно было бы заманить в ловушку в тысячи раз проще, среди своих? Я может быть и швея, но не настолько наивна.

— Швея? — рассмеялся белый жеребец. — Ты носитель Элемента. Если против кого и ведется заговор, так против тебя. Любой враг Эквестрии захочет уничтожить Элементы Гармонии. Я спас тебя, после чего потерпел кораблекрушение. Это неоспоримый факт.

— Теперь я вижу, что время никоим образом не улучшило твое отношение к пони или манеры. Я, возможно, раз или два забавлялась идеей, что под оболочкой твоего высокомерия скрывается нечто большее, чем мальчишеское тщеславие и поверхностное самодовольство. И совершенно ошиблась, — если Блублад продолжит испытывать ее терпение, Рарити была готова отбросить все претензии на светские манеры. Она готовилась выдать еще несколько отборных выражений, когда заметила, что жеребец обильно вспотел.

Блублад сказал, что не спал, жуя бодрокорень, и Рарити вдруг поняла, что наблюдает симптомы абстиненции. Бодрокорень мог поддерживать пони энергичным и сосредоточенным, пока его продолжали жевать. Именно после прекращения употребления жевавший сталкивался с неприятными побочными эффектами — головными болями, эмоциональными перепадами, учащенным сердцебиением, холодным потом и неодолимой потребностью во сне. Рарити по своему опыту знала, как мучительно отвыкание от бодрокорня, и это была одна из причин, по которой она предпочитала более мягкое воздействие кофе. В данный момент ломки Блублад, вероятно, лишь наполовину осознавал, что говорит, и вряд ли она чего-то добьется, продолжая давить на него. Не то чтобы она позволила этому помешать ей высказать свое мнение.

— Ты дурак, если не видишь, что этот заговор тянется к Кантерлоту, к твоему замку и к твоей семье, — сказала она самым убийственно серьезным монотонным голосом, на который была способна.

— Как ты смеешь? — закричал Блублад, дико жестикулируя передними копытами. — Ты намекаешь, что в этот как-то замешан я? Что я разбил свой собственный дирижабль? Зачем, чтобы устроить тебе жаркое свидание в джунглях? Ты настолько тщеславна? Я даже не знаю… — голос Блублада умолк, и он казался сбитым с толку, словно совсем забыл о разговоре. Еще одним частым побочным эффектом абстиненции было быстрое начало расстройства кратковременной памяти.

Рарити заметила, что герцог часто дышит и все еще потирает висок. Это ненадолго. Она легонько подтолкнула его, и Блублад медленно начал двигаться в направлении кровати, где повернулся и сел. Судя по ее опыту с бодрокорнем, в сознании он будет оставаться еще несколько секунд. То, что Блублад вскоре не сможет ответить, делало этот момент идеальным для сообщения плохих новостей.

— Нет, это не ты замешан, — покачала Рарити головой. — А твой брат.

Блублад рассмеялся, затем скривился и резко воздел оба передних копыта к голове.

— Это самая… нелепая… вещь… — он повалился на бок, крепко заснув, прежде чем его голова коснулась матраса.

— Сладких снов, — пробормотала Рарити, закатив глаза. Если повезет, Блублад захочет и сможет прозреть после пробуждения. Нарколептический эффект и другие симптомы ломки от прекращения употребления бодрокорня исчезнут, как и обычные проблемы от долгого бодрствования. Ему по-прежнему будет трудно объяснить, что это его брат пытался убить их обоих, и у нее не было достаточно аргументов, чтобы подтвердить свои выводы.

Рарити уже какое-то время сводила воедино имеющиеся у нее факты. Процион был пони, который устроил Виндласс в ближайшее окружение Фэнси Пэнтса после того, как завоевал доверие последнего, работая над организацией продажи Полярной Звезды. Зачем ему прилагать такие усилия, чтобы убедить Фэнси в том, что Виндласс — важный и ценный инженер в фирме Блублада, и что он должен нанять ее немедленно, если желает извлечь выгоду из ее текущего положения? Он был участником заговора. Конечно, вероятно, были и другие участники. Например, Рарити не знала, какова связь между Проционом и Темпестом, хотя кто-то платил пегасу за его преступления.

Были и другие вопросы, на которые у Рарити не было ответа. Как Процион и Виндласс узнали заранее, что Рарити будет участвовать в гонке? Какова была их связь с грифонами, напавшими на Аликорн? Возможно, самое главное, почему кто-то желал смерти Рарити? Единственный способ узнать об этом — вернуться в Эквестрию живой. Выживание должно стать ее приоритетом. Дома у нее будет достаточно времени для расследования и дедуктивных рассуждений.

Она должна вернуться домой. Неужели завтра ей придется продираться через джунгли? Она слышала истории о некоторых загадочных монстрах, живущих в тропиках. Были боту, которые заманивали исследователей в реки, замаскировавшись под прекрасных кобыл, только для того, чтобы явить под водой свои истинные плотоядные облики. Летучие мыши-вампиры выныривали из ночи, чтобы высосать кровь своих жертв. Наверняка были и другие, которых Рарити не могла вспомнить, и все они были столь же ужасны. Более того, вероятно, в тенях скрывались немагические хищники всех форм и размеров, ожидая, когда мимо них проскользнет легкая добыча. Было глупостью думать, что она и Блублад смогут сбежать отсюда.

По крайней мере, сейчас, пока Блублад спит, а до наступления темноты остается еще время, можно с уверенностью сказать, что сегодня ночью никто не покинет Аликорн. Возможно, подумала Рарити, ей и Блубладу вообще не нужно покидать относительную безопасность упавшего дирижабля. Здесь у них есть провизия на несколько дней, и этого времени достаточно, чтобы принцессы и ее подруги организовали спасательную операцию. Рарити наконец почувствовала проблеск надежды. Ведь им, возможно, даже не придется ждать долго! Регата, безусловно, будет приостановлена, когда официальным лицам на трассе станет известно, что один пони предположительно погиб в шторме, и целых два дирижабля пропали без вести. Оставшиеся участники, несомненно, будут вынуждены участвовать в поисковых работах. Все, что нужно делать Рарити и Блубладу — дожидаться появления дружественного корабля.

Тем не менее, до завтра спасения не предвидится. Единственными, кто, вероятно, будет искать Аликорн сегодня ночью, будут те же самые грифоны, которые в первую очередь стали причиной крушения корабля, и с острыми глазами хищников, дополненными кошачьей способностью видеть в темноте, грифоны могут охотиться всю ночь напролет. Если грифоны найдут их… Рарити поежилась. Были вполне реальные причины, по которым северные соседи пони были предметом стольких жеребячьих страшных историй. Должно быть что-то, чего она может сделать, чтобы Аликорн было труднее найти.

Она поднялась по складной лестнице на палубу дирижабля и огляделась. Далеко наверху кроны деревьев преломляли угасающий дневной свет в рассеянные лучи, освещающие подлесок внизу. Преобладающими цветами джунглей были ярко-зеленые листья и лозы, и коричневые стволы, ветки, стебли и почва внизу. Радуга других цветов подчеркивала картину. Со своего наблюдательного пункта Рарити могла видеть ряды ярко-оранжевых цветов в форме колокольчиков, свисающих с лиан, качающихся между деревьями, как праздничные гирлянды. Огромные бромелиевые торчали всюду, куда падал взгляд, и их толстые колючие листья на концах были темно-фиолетовыми. Каскады крошечных цветов струились по низко висящим ветвям и упавшим бревнам, словно неподвижные водопады цвета фуксии и белого.

Пышная зелень не была нетронутой — свидетельства аварийной посадки Аликорна были видны в сломанных деревьях, ветвях и глубоких канавах, пропаханных в земле. Рарити могла проследить след разрушений по крайней мере на сотню длин до края небольшого озера, куда они впервые приземлились. Кроме того, ожидаемая какофония птиц и животных отсутствовала, как будто лес все еще переживал шок от их падения и не решил, как реагировать на вторжение.

Несмотря на опустошение на земле, в верхушках деревьев было мало следов прохода Аликорна. Тропические деревья возвышались на головокружительную высоту на тонких стволах без веток, только чтобы раскинуться на самой вершине спутанным ковром из листьев и тонких ветвей, образующих полог джунглей. Он был настолько густым, что потеря даже нескольких деревьев лишь слегка истончила место крушения, позволив проникнуть немного большему количеству света. Даже самому зоркому глазу было бы трудно заметить корабль сквозь деревья. Но если бы корабль заметили, его яркие цвета и блестящие золотые акценты, скорее всего, привлекли бы нежелательное внимание. Рарити пришла в голову идея, которая могла бы это предотвратить.

Она не могла восстановить ущерб от крушения, не без целой команды единорогов, чтобы поднять деревья, и земных пони, чтобы разровнять колеи в лесной подстилке. Вместо этого у Рарити было решение, с которым она могла справиться сама, и которое использовало ее природный талант к декорированию. Если бы блестящая краска Аликорна, золотые акценты и ярко-синий шар были покрыты той же грязью, ветвями и листьями, которые усеивают окрестности, то место крушения с воздуха выглядело бы просто еще одним участком джунглей.

Рарити принялась за работу, не торопясь пройдя по палубе Аликорна, раскладывая палки, листья и ветки на свои места и возводя надстройку из обломков вокруг упавшего дирижабля. Каркас рос, ветвь за ветвью, пока не вытянулся над бортами корабля и не встретился поверх, образуя довольно впечатляющую, пусть и самодельную, беседку, которая прикрывала всю палубу. Спущенный шар, в значительной степени запутавшийся в близлежащих деревьях, был скрыт за счет разумного перемещения местных ползучих лиан. В конце концов, после нескольких часов напряженной работы, к удовольствию Рарити, кораблекрушение было скрыто. Его неестественные цвета были подавлены оттенками леса, а острые линии разбавлялись природными узорами листвы и ветвей.

— Ура! — воскликнула единорожка. Эта работа может не соответствовать ее строгим стандартам при обычных обстоятельствах, но будет достаточна для нынешних целей. И было не просто. Магия истощает как физические силы единорогов, так и психические, и она устала и пропотела от своих праведных трудов. Свет, просачивающийся сквозь деревья, теперь стал тусклым и рассеянным, и Рарити поняла, что ночь быстро приближается. Едва она закончила свою работу, как стало слишком темно, чтобы продолжать, но она справилась. Она гордилась своими успехами несмотря на невзгоды.

Спустившись по лестнице обратно в каюту Аликорна, Рарити нашла Блублада там же, где и оставила, безвольно распластавшегося на кровати. Небольшое мокрое пятно на подтянутой простыне свидетельствовало о том, что самопровозглашенный принц имел обыкновение пускать слюни во сне, но, по крайней мере, не храпел. Ему повезло, если он собирался провести ночь в каюте дирижабля.

Учитывая нехватку вменяемой компании, Рарити не могла удовлетворить свое желание поговорить, поэтому обратилась к другим насущным потребностям. Сначала она попробовала кран и с радостью увидела, что льется чистая вода. Единорожка наполнила жестяную кружку и выпила прохладную жидкость. Повторение процесса еще два раза достаточно утолило ее жажду. Затем Рарити достала яблоко и еще один твердый бисквит из корабельных запасов Блублада. Наконец, она поправила небольшой столик, который перевернулся из-за аварии, и села напротив кровати, чтобы поесть.

Глядя на спящего жеребца, Рарити позволила себе на мгновение удовлетворить свое любопытство по поводу Блублада. После того, что устроила Виндласс, Рарити пришлось поверить, что жеребец действительно разрабатывал новые дизайны Полярной Звезды, как и утверждал. Этот самый хамоватый жеребец, который не мог даже обаяние хорошо изобразить, был в то же время гениальным изобретателем и инженером. Двух Блубладов было очень трудно соединить. Что заставило его так увлечься двигателями, дирижаблями и, во всяком случае, гонками? По всеобщему мнению, он наслаждался преимуществами своего благородного положения и холостяцкой жизни в Кантерлоте. Единорог мог бы просто растратить свои дни, упиваясь богатством, привилегиями и распутством. Он вполне мог быть никем иным, как неприятным жеребцом, который испортил ее первый и, может быть, единственный, Гранд Галлопинг Гала.

Нельзя отрицать, что Блублад был самовлюбленным, сверхчувствительным, незрелым, избалованным и не имел ни малейшего представления о том, как правильно обращаться с дамой, но странным образом он и Рарити были родственными душами. Они оба были творцами. Рарити, со своей стороны, не представляла жизни без моды. Придумывать модели и воплощать их в жизнь с помощью ножниц, иглы и ниток было для нее жизненно необходимо как воздух. Возможно, Блублад относился к своей страсти так же. Они никогда не станут друзьями, но, если она и Блублад хотя бы придут к взаимопониманию, они смогут терпеть друг друга. Этого будет достаточно.

Она должна была признать, что это было странно — словно жизнь нарочно старалась свести их вместе. Пинки Пай могла бы приписать действию судьбы какой-то умысел, хотя Рарити знала лучше. Это просто череда неудачных совпадений, из-за которых она оказалась в непосредственной близости от жеребца. Но что, если это продолжит происходить и после того, как она вернется домой? Что, если какая-то зловещая звезда ведет их, снова и снова пересекая пути и заставляя переживать поворотные моменты жизней вместе в рамках сюжета вселенской черной комедии? Рарити почувствовала стеснение в груди, когда ее сердце чуть не встало от этой мысли. По крайней мере, она могла бы усерднее пытаться поладить, решила модельерша. В общем, если придется вести себя с Блубладом вежливо, она приложит к этому все усилия.

Она могла начать с того, чтобы называть его настоящим именем. Неформальность —  первый шаг на пути к дружелюбию.

— Поларис, — тихо произнесла Рарити, просто чтобы почувствовать звук этого слова на языке. Она прекрасно знала, что он требовал никогда не использовать это имя, но это было до того, как они вместе потерпели кораблекрушение. Во всяком случае, это было прекрасное имя. Быть названным в честь звезды, которая веками вела исследователей и искателей приключений, вполне подходило пони с меткой в виде розы ветров, утверждавшему, что его особым талантом является навигация. Возможно, он оправдает свою тезку и успешно вернет их к цивилизации. Однако по какой-то причине Рарити предпочла Блублад. Просто это казалось более подходящим.

— Не называй меня так, — пробубнил Блублад. Его голос был приглушен матрасом, в который он говорил.

— Ты проснулся, — заметила Рарити. Часов не было, но она догадалась, что герцог проспал четыре часа. — Чувствуешь себя лучше?

— Я чувствую себя настолько хорошо, насколько можно надеяться в данных обстоятельствах, — ответил он, скатился с кровати и встал на ноги. — Я даже не помню, как заснул.

Рарити левитировала коричневый бумажный пакет, чтобы Блублад мог его видеть. Она нашла его, когда рылась в поисках еды.

— Ты потерял сознание, потому что перестал жевать это.

— А, точно. Да, признаю, что за последние несколько дней я, возможно, пережевал нездоровое количество бодрокорня. Прежде чем ты осудишь, у меня был прием, который я должен был устроить, и воздушный корабль, который нужно было подготовить, отремонтировать и лететь. Я возьму пакет, если ты не возражаешь.

— Нет. Больше ты жевать его не будешь.

— Давай сюда. Нам обоим нужно бодрствовать, пока ищем выход отсюда.

Рарити решила отказаться от своих попыток вести себя с герцогом лучше еще до того, как начала. Был только один надежный способ покончить с затянувшимся спором о достоинствах бодрокорня, и было очевидно, что победителя в этом споре не будет. Она бросила пакет и наступила на него передним копытом. Затем покрутила, перемалывая корни так, что их сок вытек на пол темно-коричневой лужей.

— Ты с ума сошла? — воскликнул Блублад. — Он мне нужен!

— Нет. Нам нужно оставаться в здравом уме. Раньше ты был еще большей развалиной, чем этот корабль. Ты был параноиком и истериком, и боюсь, это повторилось бы снова, когда у тебя закончились бы корни. Если бы это произошло в неподходящее время, ты мог бы убить нас обоих. Я отказываюсь использовать их. Никакого больше бодрокорня.

— Но…

— Уже поздно, — произнесла Рарити, отбрасывая ногой мокрый пакет в сторону.

— Ты чудовище, — Блублад смотрел на Рарити, казалось, несколько минут, прежде чем, наконец, раздраженно вздохнуть. — Но спасибо. Я не мог отказаться от него самостоятельно. Бодрокорень — чума пони, которые вынуждены жертвовать сном в пользу работы. Мне часто хотелось, чтобы каждый корень был отправлен обратно в зловонные болота Занзебры, где их вырастили, но потом я жевал его целыми днями, снова и снова, когда бы ни приближался крайний срок.

Он снова вздохнул.

— Понимаю, — мягко ответила Рарити. — Я тоже злоупотребляла им, чтобы уложиться в сроки. Только после того, как друзья и семья указали на то, как ужасно я себя вела, когда действие бодрокорня проходило, я поняла, что мне нужно остановиться.

Между двумя единорогами повисла неловкая тишина, пока Блублад наконец не заговорил снова.

— Ты действительно спасла нас обоих ранее. Спасибо и за это.

— Такая уж была ситуация, — ответила Рарити, довольная первым положительным признаком того, что она и Блублад, возможно, не проведут остаток времени вместе, вцепившись друг другу глотки. Это был прорыв. Оставалась надежда на рабочие отношения. — Любой пони попытался бы спастись, как это сделала я.

— Как бы то ни было, — начал белый единорог, пренебрежительно махнув копытом. — Тебе это удалось, и ты спасла нас. Прошу прощения за свое поведение.

— Принимаю, — довольно ответила Рарити.

Глаза Блублада сузились.

— Однако я не стану больше слушать всякую чепуху о моем брате или о моей семье, — строго сказал он. — Если кто и виноват, так Фэнси Пэнтс. Он хотел уничтожить меня с того дня, как мы встретились.

Что? Рарити зажмурила глаза, глубоко вздохнула и изо всех сил пыталась сопротивляться магнитному притяжению, внезапно возникшему между ее копытом и лбом. Она вернулась к исходной точке, и после таких многообещающих признаков.

— Мне очень жаль, не могу представить, как ужасно я бы себя чувствовала, если бы моя собственная семья отвернулась от меня, — честно ответила она. — Но я также не могу игнорировать тот факт, что твой брат Процион пытается убить меня, если не нас обоих. Пожалуйста, просто выслушай меня.

— Давай, — усмехнулся Блублад. Он закатил глаза, плюхнулся на спину и уставился в потолок каюты. Рарити восприняла это как сигнал продолжать.

— Послушай. Фэнси Пэнтс не был одним из тех пони, выбросивших меня за борт. На самом деле те двое, кто сделал это, подождали, пока он скроется из виду, чтобы представить убийство как несчастный случай и подтвердить рассказы друг друга. Фэнси не убийца. Процион, однако, может им быть.

Рарити подождала, пока Блублад прервет ее, но он просто продолжал молча смотреть в потолок. Света, проникавшего в каюту через открытый люк и большую дыру в боку корпуса, едва хватало, чтобы что-то видеть, поэтому она воспользовалась моментом, чтобы зажечь упавший на пол фонарь. Часть стекла, окружавшего пламя, разлетелось вдребезги, но фонарь все еще освещал замкнутое пространство теплым светом. Прежде чем продолжить, модельерша осторожно повесила его на крюк на потолке.

— Одна из пони, которые пытались меня убить — кобыла-единорог по имени Виндласс. Она утверждает, что является обученным авиационным инженером, и они с Фэнси независимо друг от друга рассказали мне, что Фэнси Пэнтс нанял ее по рекомендации твоего брата. Процион сказал Фэнси, что она ведущий инженер в Полярной Звезде.

Блублад, не вставая, повернул голову к Рарити.

— Ты знаешь, что это не может быть правдой, потому что я уже говорил тебе, что проектирую каждый дирижабль, произведенный Полярной Звездой, в одиночку и без посторонней помощи. Следовательно, ты поняла, что эта Виндласс и Процион ввели в заблуждение твоего героя, Фэнси Пэнтса, чтобы Виндласс получила у него работу. Это улики, на основании которых ты собираешься осудить моего брата?

— Только часть.

— Предполагаю, эта Виндласс молода и хороша собой. Скажи мне, что я ошибаюсь.

— Да, она красива, — неуверенно ответила Рарити.

— Конечно. Ни один жеребец никогда не станет лгать, чтобы понравиться красивой кобыле. Отличное рассуждение, детектив. Твоя логика непогрешима. Ты доказала без всяких разумных сомнений, что мой брат, которого я знаю с тех пор, как он был новорожденным жеребенком — чудовище, — произнес Блублад.

— Есть еще.

— Продолжай.

— Фэнси Пэнтс сказал мне конфиденциально, что Процион работал с ним в течение нескольких месяцев, чтобы организовать выкуп Полярной Звезды. Он воровал твои записи и схемы и передавал их Фэнси, чтобы подсластить сделку.

— Это невозможно, — сердито ответил Блублад. Он перевернулся и встал на колени, откуда мог смотреть Рарити прямо в глаза. Его поза была напряженной и неуклюжей, и Рарити видела, что Блублад был взволнован. — Во-первых, Процион никогда не будет действовать за моей спиной. Во-вторых, у меня не было чертежей, которые он мог бы украсть. Похоже, это ваш мистер Фэнси Пэнтс солгал.

— У тебя должны были быть чертежи на бумаге, — заметила Рарити. — Иначе как бы твои корабелы и рабочие знали, что строить?

— Да, конечно, — раздраженно ответил единорог. — Я составлял спецификации и инструкции для каждого этапа, но они всегда уничтожались после завершения определенного этапа строительства, и я никогда не создавал полный набор планов. Я не повторяю одну и ту же схему дважды, потому что не хочу использовать свою более раннюю работу, чтобы срезать углы.

— И ты лично наблюдал за уничтожением каждой из этих «спецификаций»?

— Я лично выбрасывал их в мусорную корзину, если ты об этом. Ты действительно веришь, что мой брат, которого заботят только бухгалтерские книги и банковские счета, копался в моем мусоре в поисках инженерных схем?

— Да, — сказала Рарити. Она была в этом абсолютно уверена.

— Тогда, и потому, что ты безумна, и потому, что я знаю свою семью намного лучше, чем ты, нам больше нечего обсуждать по этому вопросу, — фыркнул Блублад.

Рарити была ошеломлена. Доказательства виновности Проциона были неопровержимыми, но Блублад отказывался слушать. Конечно, Рарити могла понять семейную верность. Она никогда не могла поверить в плохое о своей младшей сестре, но это было потому, что Свити Белль обожала ее, иногда со смущающим пылом, и, кроме того, в ее теле не было ни одной злой косточки. Процион предал Блублада и, вероятно, пытался убить. Возможно, этому откровению просто нужно было время, чтобы единорог его принял. Она решила пока сменить тему.

— Пока ты спал, я укрыла воздушный корабль листьями и ветками. Не думаю, что грифоны теперь смогут найти нас с воздуха.

— Умно, — признал Блублад. Он заметно расслабился теперь, когда тема ушла от его семьи. — Уверен, они будут охотиться всю ночь. Однако, как бы хорошо ни замаскировались, мы не можем оставаться на Аликорне вечно. У нас провизии на двоих пони всего на несколько дней. Завтра нам придется уходить и как можно скорее двинуться к границе.

— Об этом, — начала Рарити. — Другим гонщикам, а также официальным лицам и представителям СМИ на следующей контрольной точке уже должно быть известно, что что-то пошло не так, и два дирижабля пропали. Даже если меня сочтут пропавшей без вести, Эквестрия проведет поисково-спасательную операцию ради Аликорна и Стилета. Завтра Вандерболты и другие дирижабли могут нас уже спасти. Я предлагаю подождать здесь, где мы не совсем не в своей стихии.

— Это была бы хорошая идея, если бы не тот факт, что она ужасна, — твердо ответил Блублад. — Во-первых, есть причина, по которой эту часть света называют Непроходимыми Землями. Эти джунгли могут быть больше, чем вся Эквестрия, и никто не имеет даже смутного представления, где мы разбились. Если исходить из наилучших предположений, площадь поиска будет не менее двадцати тысяч квадратных лиг. На это могут уйти недели, и или они никогда не найдут нас, или грифоны обнаружит нас первыми. Между тем, насколько я знаю, ни у кого из нас нет ботанических знаний, которые могли бы сказать, какие растения безопасны для употребления в пищу. Скорее всего, мы либо умрем с голоду, либо отравимся.

— Нас не настолько сложно найти. Если мы хотя бы услышим дружественный дирижабль, я могу пустить вспышку из своего рога. Даже на большом расстоянии нас заметят и спасут, — возразила Рарити.

— Спасибо, что предоставила мне возможность перейти к следующей причине, почему твоя идея ужасна. Где-то недалеко отсюда, скорее всего, грузит топливо, пока мы разговариваем, огромный, хорошо вооруженный дредноут с экипажем воинственных грифонов, чьи гром-палки уже высохли, заряжены и готовы к стрельбе. Если они действительно хотят нашей смерти, они не позволят нам просто уйти отсюда, даже в сопровождении Вандерболтов. Ни один дирижабль не может обогнать отряд грифонов как на то способен целеустремленный пегас, по крайней мере, на короткой дистанции.

Блублад был прав, поняла Рарити. Ее сердце упало. Ожидание спасения не только увеличило бы риск для них, но и поставило бы под угрозу жизнь других пони.

— Значит, мы идем, — тихо сказала она.

— Идем, — подтвердил Блублад. — Ты же не собираешься снова падать в обморок?

— Я крепче, чем ты думаешь, — ответила модельерша, гордо вздернув подбородок. — Меня просто беспокоит сложность навигации по этому лесу.

— Не беспокойся об этом, — указал на розу ветров на правом боку белый жеребец.

— Я буду беспокоиться, пока не увижу твои навыки поиска пути в действии.

Блублад не ответил, и следующие несколько минут оба пони сидели молча. Рарити попыталась придумать, что добавить к обсуждению, но ни один из ее аргументов пока не пошел так, как она намеревалась. Первым нарушил молчание Блублад.

— Хотел бы я знать, где грифоны взяли этот воздушный корабль. Я знаю, что ни одна верфь в Эквестрии не производила его. Я слежу за всеми другими дизайнерскими фирмами и верфями в стране, и не было ни одного проекта, близкого к масштабу, который потребовался бы для постройки подобного чудовища. Дирижаблю такого размера, оснащенному оружием и полным экипажем, требуются невероятно мощные двигатели, чтобы хотя бы пытаться летать достаточно быстро, чтобы быть толковым военным кораблем, что, в свою очередь, требует огромного количества топлива для котлов. Я не могу понять, как корабль таких размеров может быть легче воздуха, и все же я видел его своими глазами.

— Возможно, твои проекты просто не являются последним словом в инженерии, — предположила Рарити, равнодушно пожав плечами.

— Нет, они, безусловно, самое последнее слово, — быстро ответил Блублад. — У Аликорна, например, нет котла. Это единственный в мире дирижабль, оснащенный сверхкритическим парогенератором, что значительно снижает расход топлива. Удобства, которые ты здесь видишь, возможны только потому, что паровой двигатель Аликорна потребляет вдвое меньше топлива, чем традиционная модель. Поскольку парогенератор работает при чрезвычайно высоком давлении, существует, конечно, повышенный риск катастрофического отказа, приводящего к взрыву, но я не мог придумать лучшего способа полевых испытаний, чем использовать его для Кубка Аликорна.

— Что, если у грифонов есть этот твой… некритический генератор, как ты его назвал? — спросила Рарити. — Может ли соответствующая экономия веса объяснить, как их дирижабль остается в воздухе?

— Ни у кого нет такого парогенератора, кроме меня, — возразил единорог. — Его изобрел я.

— Предположим, он у них есть, — настояла Рарити.

— Ладно. Да, это было бы одним из объяснений, — признал Блублад.

— Это очевидное и единственное объяснение! — воскликнула белая пони, в отчаянии вскинув передние ноги. — У них есть твои чертежи, потому что кто-то украл их у тебя, как я пыталась тебе сказать. Ты просто не можешь допустить, чтобы очевидная истина проникла в твой толстый череп!

— Даже если бы это и было так, то вор —  не мой брат, — заявил Блублад. — Фэнси Пэнтс и эта Виндласс могут быть в сговоре с грифонами, и у них могут быть шпионы в моем замке.

— Ну, раз ты так говоришь, — раздраженно сказала Рарити. В конце концов, не имеет значения, убедит она Блублада в своих предположениях или нет. К ней прислушиваются Твайлайт Спаркл и принцесса Селестия, и вместе с остальными друзьями она не раз раскрывала злодеев. Все, что ей нужно сделать — вернуться домой. Гораздо важнее ее мирное сосуществование с Блубладом, чем победа в споре. И у нее имелся еще один вопрос, который она хотела задать. — Раз уж мы затронули эту тему, с этим дирижаблем было еще кое-что странное. Ты когда-нибудь изобретал компонент, требующий драгоценных камней? В частности, требующий одного очень большого безупречного драгоценного камня?

— Никогда, — ответил Блублад. — Только магические технологии используют драгоценные камни, а я, как правило, не использую магию в своих проектах. Я даже не могу предположить, как можно использовать драгоценные камни в аэронавтике. Из чистого любопытства, почему ты спрашиваешь?

— Когда грифоны впервые напали и зацепили Аликорна этим крюком, у меня сработало заклинание поиска драгоценных камней, — ответила единорожка. — Это заклинание — часть моего особого таланта, и иногда оно активируется само по себе в присутствии превосходных камней. Учитывая, что мы были посреди ужасного шторма, и расстояние между Аликорном и другим кораблем, любой драгоценный камень, который я почувствовала, должен быть невероятным экземпляром. Либо так, либо на борту обычных драгоценных камней было как в сокровищнице уважающего себя дракона. Думаю, последнее маловероятно — просто потому, что заклинание казалось мне исключительно сфокусированным.

— Что ты сказала? — навострил уши и сузил глаза жеребец. — А твое заклинание различает драгоценные камни, наделенные магической силой, и драгоценные камни, которые инертны?

— Не то чтобы я в курсе, — призналась Рарити. — Я не часто пересекалась с магическими фокусирующими камнями и тому подобным. Я использую драгоценные камни для украшения, а не для колдовства.

— Тогда позволь мне задать другой вопрос. Не показалось ли тебе что-нибудь в буре неестественным?

— Посмотрим, — начала Рарити. — Как насчет всего? Начнем с того, что ее создали не пегасы. Я никак не могу понять, как погода за пределами Эквестрии может возникать сама по себе.

— Это не то, что я имел в виду. Тебе не показалось странным, что во всех направлениях от этой бури не было ничего, кроме спокойного ясного неба? Перед появлением бури не было ни ветра, ни изменений атмосферного давления. Я летал на дирижаблях достаточно далеко и достаточно долго, чтобы знать, что погода работает не так, даже за пределами Эквестрии.

— Хм, — задумалась белая пони. — Виндласс утверждала, что она каким-то образом вызвала бурю, но я не знаю, что она имела в виду. Очевидно, она имеет некоторый контроль над ветрами и молниями, но буря уже была большой и мощной, когда мы были еще далеко от нее. Думаю, она все же выдумывала.

Рарити удивилась, увидев, что Блублад начинает казаться очень встревоженным.

— У меня есть последние вопросы, — произнес герцог низким и серьезным голосом. — Я хочу, чтобы ты очень тщательно обдумала и не отвечала, пока не будешь абсолютно уверена в своем ответе. Когда я показал тебе склеп в моем замке, твое заклинание предупредило тебя о присутствии каких-либо драгоценных камней? Если нет, то сделало бы оно это, если бы там был спрятан особенно великолепный драгоценный камень?

— Нет и да соответственно, — без колебаний ответила Рарити. — Там ничего не было.

Блублад быстро соскользнул с кровати, развернулся и плюхнулся лицом в матрас. Затем он поднял единственную доступную подушку, передними ногами схватил ее и натянул на голову. Какое-то время он не двигался, и Рарити начала бояться, что он задохнулся. Она собиралась проверить его самочувствие, когда белый единорог повернулся к ней с широко раскрытыми и налитыми кровью глазами.

— Мой родной брат!

— Что ты имеешь в виду? — пораженно спросила модельерша.

— Ты была права. Права во всем. Процион предал меня, — сказал Блублад прерывистым и тихим голосом. Он выглядел совершенно опустошенным.

— Ну да, он это сделал. Но как ты пришел к осознанию этого именно сейчас?

Блублад глубоко вздохнул.

— Это сложная история, но суть в том, что я хорошо знаком с обнаруженным тобой драгоценным камнем. Он должен быть дома, в моем замке, где он находился задолго до моего рождения.

— Я бы хотела услышать эту историю, — побудила Рарити.

— Это началось давным-давно, — начала Блублад. — Видишь ли, принцесса Платина изначально не была погребена в склепе, который ты посетила. Ее первоначальная гробница была намного проще и находилась в роще на территории замка. Блублад XV был сентиментален, и нынешний склеп был возведен как мавзолей для его знаменитого предка и Блубладов, которые ушли до него. Принцесса Платина была перезахоронена там вместе с реликварием, содержащим предметы, важные для нее и для истории нашей семьи. Одним из таковых был бриллиант непревзойденной красоты и исторического значения. Думаю, даже ты слышала о нем. На старом эквестрийском его имя — Adamas Firmamentum.

Рот Рарити открылся от шока.

— Ты не можешь иметь в виду Камень Небес?

— Именно, — кивнул белый жеребец.

— Я знаю только то, что учила в начальной школе, — ошеломленно произнесла Рарити. — Камень Небес был драгоценным камнем, в который единороги древности вкладывали свою магию, чтобы их правитель мог направлять энергию всего племени и сменять ночь и день. Предполагается, что это самый большой и красивый алмаз из когда-либо существовавших. Это не может быть правдой, не так ли?

— Именно. Камень погребен вместе с принцессой Платиной вот уже двенадцать столетий, спрятан после того, как принцессы освободили единорогов от их обязанностей. Даже сама принцесса Селестия не знает, что он тайно хранится во владениях моей семьи с момента ее восхождения на престол. По крайней мере, он был у нас. Если твоему таланту можно доверять, то его уже там нет.

— Я могла бы обнаружить такой драгоценный камень, думаю, с тысячи длин! — воскликнула Рарити. — Ой! — Она поднесла копыто ко рту, чтобы скрыть шок от внезапного осознания. — И я нашла его на дирижабле грифонов!

— Никто, кроме моей семьи, не знает об окончательном местоположении Камня Небес. Если его нет, то виноват кто-то из нас, и сомневаюсь, что это одна из моих сестер или мать. Какой бы злобной ни была, она не сможет таким образом опозорить наследие нашей семьи. Как ты, возможно, поняла за обедом, она ненавидит простонародье, не-единорогов и не-пони, в порядке возрастания отвращения. Если бы она узнала, что камень в когтях грифонов, это убило бы ее на месте.

— Но я не понимаю, зачем грифонам камень, который единороги могут наделить силой поднимать и опускать солнце и луну?

— Адамас Фирмаментум не настолько ограничен, — уточнил герцог. — Согласно преданиям моей семьи, он способен хранить магию, которую можно использовать для любого типа заклинаний, и он сохраняет связь с единорогом, который владеет им, даже на огромных расстояниях, позволяя этому пони издалека творить мощные заклинания через сам камень. В древние времена в самый длинный день и самую длинную ночь в году проводились праздники-близнецы, когда единороги собирались, чтобы передать свою магию и напитать камень. Поскольку участвовали все пони, этих кратких церемоний усиления было достаточно, чтобы правитель и лучшие волшебники двора могли контролировать ночь и день. Однако при наличии достаточного количества времени даже один единорог мог бы зарядить камень настолько, чтобы сотворить несколько необычайно мощных заклинаний, особенно соответствующих особому таланту этого пони.

— Ты предполагаешь, что Виндласс создала шторм, используя Камень Небес, — широко раскрыла глаза белая пони.

— Да, и единственный, который мог помочь ей получить его — Процион. Теперь, когда я думаю об этом, он болтал о какой-то новой кобыле, с которой встречается, но я бы никогда не подумал, что их свидания связаны с заговором ради измены и братоубийства.

Рарити усвоила эту новую информацию и попыталась ее переварить.

— Один из напавших на меня — отставной Гвардеец-пегас по имени Темпест. Он сказал, что кто-то платит ему за помощь в развязывании войны. Ты же не думаешь, что может начаться война между пони и грифонами, не так ли? Принцессы никогда этого не допустят.

— Я тоже не могу представить себе войну, — кивнул Блублад. — Грифоны — народ разделенный, и различные гнездовья почти никогда не могут прийти к единому мнению. Кем бы ни были грифоны, охотящиеся на нас, они явно не подчиняются Верховному Совету, поскольку, похоже, двое членов Совета уже убиты копытами, а точнее, когтями заговорщиков. Нет, грифонам потребуется полное единство целей, чтобы начать войну, а этого никогда не произойдет, даже если все они будут считать, что Эквестрия несет ответственность за недавние смерти. Кроме того, мысль о том, что Эквестрия собирает армию, еще более смехотворна.

— Что, если… — начала Рарити, пытаясь мыслить как можно более коварно. — Что, если все поверят, что грифоны убили тебя и саботировали регату, чтобы отомстить за Найнтэлонса? Что, если напавшие на нас грифоны начнут наносить удары по незащищенным южным пределам Эквестрии? Здесь нет никакой Королевской Гвардии, способной защитить пони так далеко от центральных городов.

— Я полагаю, могут быть некоторые неприятности, — признал Блублад.

— Но ведь принцессы предотвратят полномасштабную войну, не так ли? — спросила модельерша, умоляя взглядом. — Пожалуйста, скажи да.

Единорог казался задумчивым, видимо долго размышляя над вопросом.

— Принцесса Селестия никогда не вступит в бой напрямую. Она слишком боится судьбы, постигшей ее сестру, чтобы причинять таким образом вред смертным. Насчет Луны не знаю. Я уверен, что они сделают все возможное, чтобы достичь дипломатического решения, но в Эквестрии миллионы пони, а Королевских Сестер всего две. Их власть основана на привязанности, а не прямых механизмах исполнения воли принцесс. Если пони потребуют возмездия, то принцессы не смогут предотвратить насилие. Не могу предположить, будет ли конечный результат настоящей войной или просто неорганизованным кровавым хаосом. В любом случае это будет ужасно для обеих сторон.

— Тогда мы должны предотвратить подобные ужасы, — убежденно сказала единорожка.

— Восхитительно! — заявил Блублад, тихо посмеиваясь. — С судьбой мира в наших копытах добро обязательно восторжествует.

— Ну, — начала Рарити притворно обиженным тоном. — Я, например, уже дважды спасала мир. Как говорится, судьба любит троицу.

— Отлично, я дам тебе взять инициативу утром на себя, и, может быть, ты покажешь мне национальную героиню в действии. Возможно, тебе придется испачкать копыта.

— О, а я думала, ты станешь наслаждаться видом, а не моим героизмом, если я позволю тебе следовать за мной, — ответила Рарити с лукавой улыбкой. — Думаю, у тебя будет шанс продемонстрировать свой так называемый особый талант к поиску пути.

— Ну, я бы не разделял… о, Селестия, спаси нас!

Рарити повернулась, чтобы увидеть, что вызвало испуг Блублада, и завизжала от ужаса. Злоумышленник выбрал именно этот момент, чтобы вторгнуться в каюту Аликорна, проникнув через дыру в борту дирижабля. Рарити спрыгнула со скамейки и бросилась на кровать, спрятавшись за Блубладом и защищая свою гриву передними ногами. В свою очередь, Блублад прижался к дальней стене, максимально постаравшись сжать свою крупную фигуру.

Рарити приоткрыла один глаз, чтобы увидеть существо, терроризирующее их, и вздрогнула от страха, пока маленькая коричневая летучая мышь беспорядочно хлопала крыльями в воздухе, очевидно, пытаясь найти какую-нибудь опору, за которую можно было бы зацепиться.

— Фу! Фу! Фу! — воскликнул Блублад. — Убери отсюда эту грязную тварь!

— Ты же знаешь! — закричала Рарити. — Она явилась за моей гривой, я просто уверена в этом! Сделай что-нибудь, пока она не запуталась в моих волосах!

— Используй магию, пока она не выпила мою королевскую кровь! — крикнул жеребец.

— Я не прикоснусь к ней, даже с помощью магии! — прошипела модельерша.

— Гах! Вот она!

Блублад бросился на пол, когда летучая мышь полетела к нему, и Рарити могла поклясться, что почувствовала, как летучая мышь задела ее волосы. Последующий визг единорожки пронзил влажный ночной воздух, и хор птиц и животных присоединился к нему. Летучую мышь, в свою очередь, вынесло воплем в отверстие, через которое она проникла. Два единорога уставились друг на друга.

— Мой отважный принц, — сухо произнесла Рарити.

— Узрите мисс Рарити, спасительницу нации, — ответил Блублад.

— Мы обречены, не так ли?

— Не очень хорошо вышло.

Рарити вздохнула.

— Ну, так как это, вероятно, моя последняя ближайшая возможность поспать в постели, я претендую на нее в эту ночь.

— А это прямо с твоей стороны, потому что это моя кровать, и я буду на ней, — сказал Блублад со своего места на полу. Он все еще осматривал комнату, видимо, не убедившись в исчезновении летучей мыши. — Поскольку кажется вероятным, что мы не выберемся отсюда, я постараюсь показать себя достойно.

— Это отвратительно. Ты свинья, так что можешь спать на полу, — заявила Рарити. Внезапно она почувствовала колючие объятия магии, охватившей ее, когда Блублад вытащил ее из постели. Он запрыгнул на матрас и бесцеремонно уронил кобылу на пол.

— Там не так уж и плохо. Думаю, большая часть битого стекла находится на другой стороне каюты. Просто постарайся не шевелиться и не вертеться, и все будет в порядке, — сказал жеребец, выглядывая из-за края кровати.

Рарити угрожающе посмотрела на него.

— О, вот уж будь уверен.

12. Достаточная крепость

Рарити лежала без сна в постели уже несколько часов, когда первые лучи рассвета осторожно прошли сквозь рваную дыру в корпусе Аликорна. Некоторое время она оставалась неподвижной, наблюдая, как восходящее солнце все ярче освещает каюту. Свет напомнил ей, что где-то далеко ее принцесса подняла светящийся диск из его тайного места покоя. Даже в этом негостеприимном месте Рарити окутывала та же сияющая аура тепла и безопасности, что и Эквестрии. Солнце дало ей небольшую долю надежды. Теперь пришло время подняться вместе с ним.

Это была нелегкая ночь, и сон у нее оказался в лучшем случае прерывистым. Жители джунглей преодолели свой страх и удивление по поводу вторжения в их дом и вернулись, наполняя тьму странными звуками: гудением насекомых, пронзительными трелями птиц и, казалось бы, нескончаемым улюлюканьем того, что, как догадалась Рарити, было стаей обезьян, собравшихся спать. Дважды за ночь пронзительный визг какого-то существа заставлял сердце Рарити трепетать в панике, поскольку этот звук вызывал в воображении образ пикирующего ее убивать отряда грифонов. Она все еще не могла с уверенностью сказать, что этот звук не был охотничьим кличем грифонов, но тот факт, что она пережила ночь, предполагал, что по крайней мере замаскированный Аликорн не был найден.

Повернувшись направо, Рарити обнаружила, что ее нос упирается в маленькую стену, которую она построила, свернув все имеющиеся в наличии покрывала цвета подсолнуха в длинный змеевидный барьер между ней и Блубладом. Ни один из них не хотел отказываться от своих претензий на кровать, поэтому она придумала это импровизированное средство для поддержания мира и предотвращения контактов, случайных или иных. Даже ночью было слишком жарко и душно, чтобы думать об использовании покрывал по назначению, но они были эффективными в качестве обозначения границы.

Приподнявшись на передней ноге, Рарити смогла видеть поверх стены. Блублад все еще спал, тихий и неподвижный в данный момент. Он ворочался и метался большую часть ночи, и она не раз подумывала о том, чтобы принять его предложение спать на полу, просто чтобы иметь больше шансов на непрерывный сон. Кровати едва хватило бы двум пони в очень близких отношениях, но она совершенно не подходила для жеребца и кобылы, которые не хотели иметь ничего общего друг с другом — и один из которых не мог спать спокойно.

Присмотревшись к спящему Блубладу, Рарити почувствовала укол беспокойства, смешанный с отвращением. Рана на его голове сразу за левым глазом и под ухом выглядела не очень хорошо. Там образовалась зеленовато-коричневая корка, которая была хорошо видна на белой шерсти герцога, а спутанные влажные волосы в этой области свидетельствовали о том, что из раны все еще выделялась жидкость. Рарити немало приходилось ухаживать за непоседливой сестрой, чтобы распознать явные признаки инфекции. Хуже того, красная область в центре раны свидетельствовала о том, что она еще не полностью закрылась и, следовательно, все еще уязвима для новых патогенов. Блубладу потребуется медицинская помощь, если он не сможет справиться с заражением самостоятельно. Это была еще одна причина как можно скорее вернуться к цивилизации. А пока им, по крайней мере, придется промыть и перевязать рану. Рарити смирилась с задачей.

— Просыпайся, — громко произнесла единорожка, толкая неподвижное тело Блублада. — Если мы собираемся выдвигаться, то не должны спать весь день. Это была твоя идея, помнишь?

— Сливки, четыре ложки сахара, — бессвязно пробормотал Блублад, вслепую отмахиваясь от тыкающего его копыта Рарити своей собственной ногой. — Немного тертого шоколада было бы неплохо.

— Пора… погоди, ты кладешь в кофе четыре ложечки сахара? Неудивительно, что ты жуешь бодрокорень, — Рарити была потрясена. Блублад явно понятия не имел, как правильно заварить чашку кофе, иначе он бы никогда не осквернил сей напиток. — Уже пора подниматься.

Блублад дважды моргнул, а затем открыл глаза.

— О верно. Ты. Это место. Теперь я помню. Кстати, я удивлен, что ты предпочитаешь горький сладкому. Кофе создан для сахара.

Рарити скатилась с кровати и перебралась на другую сторону каюты, где располагалась крошечная кухонька и хранились припасы. Многие бочки, ящики и коробки были прикреплены к стене, и все еще стояли на местах. Остальные разбросало повсюду, когда массивная клешня врезалась в воздушный корабль.

— Забавно, но правильно сваренный кофе — это смесь достаточной крепости и нужной мягкости, но он никогда не бывает на вкус горьким или пережжённым. Исправление трагических недоразумений — мое любимое занятие, поэтому надеюсь, что ты позволишь мне продемонстрировать твою неправоту.

— Сейчас? — вопросительно поднял бровь единорог.

— Ты же не хочешь, чтобы мы отправились в путь без завтрака? — с притворным удивлением спросила Рарити. — Вчера вечером я заглянула в твою кладовую, и у тебя все еще больше провизии, чем мы можем унести с собой. С таким же успехом мы можем наесться сейчас, чтобы потом не жалеть, что не поели.

— Тогда продолжай, — пожал плечами Блублад. — Кажется, я не ел ничего толком с Кантерлота.

— Боюсь, сначала мы должны решить еще одну проблему, — произнесла Рарити. — Похоже, что рана на твоей голове заражена.

— Фантастика, — поднялся и нахмурился жеребец. — Я буду первым из моего благородного рода, кого сразит тропическая лихорадка. Наконец-то я чувствую себя настоящим первооткрывателем.

— Уже такая мелодрама? Наверняка у тебя на борту есть медикаменты.

— Я так и знал, что чего-то забыл.

— А у тебя случайно нет каких-нибудь крепких напитков?

— Думаю, у тебя проблемы, — поморщился Блублад со смесью удивления и отвращения на лице. — Ты еще даже ничего не ела.

— Я прошу для тебя, а не для себя, — отрезала Рарити. — Спирт поможет очистить рану, и, кажется, все равно нет ничего лучше, с чем можно было бы работать.

— О, — Блублад подошел к большому тканевому мешку в углу комнаты. Открыв его, он извлек большой кокосовый орех с вставленной в него пробкой и положил на удобную бочку. — Один из жеребцов, швартовавших меня в Галлополи, бросил мне это. Он сказал, что я выгляжу так, будто мне нужно расслабиться, поэтому предполагаю, это что-то алкогольное. Не стесняйся попробовать, если не сможешь устоять.

Рарити взяла кокос передними копытами и зубами выдернула пробку. Аромат, который сложно с чем-то перепутать — смесь спирта, душистых специй и приторной сладости — мгновенно сообщил ей, что внутри содержится ром. Вдохнув глубже, модельерша почувствовала легкое головокружение, оставившее у нее впечатление, что качество этого конкретного напитка весьма высоко.

Рарити поставила наполненный ромом кокос обратно и принялась за следующее дело. Она сняла наволочку с подушки и отнесла ее к раковине, а после магией и зубами разорвала ее на полоски.

— Что ты делаешь? — спросил Блублад. Скорость его речи выражала удивление и тревогу. — Надеюсь, ты понимаешь, что эти наволочки — лучший камелонский хлопок.

— Не будешь ли ты так любезен заткнуться и стоять смирно, — ответила Рарити. Она намочила одну из полосок и подошла к Блубладу, держа рядом оставшиеся сухие куски ткани. Стараясь не очень присматриваться к ране жеребца, она начала промокать ее влажной полоской и вскоре очистила от гноя и жидкостей. Затем вставила вторую полоску в отверстие кокоса и перевернула вверх дном, чтобы хлопок полностью пропитался ромом. Она взяла полоску и повернулась к Блубладу. Маленькая ее часть наслаждалась тем, что должно будет произойти дальше.

— Может немного пощипать, — произнесла единорожка. Она была готова к возражениям, но не к оглушительному воплю, который разнесся, когда прижала пропитанную ромом полоску к ране Блублада. Не было никаких сомнений, что в любом городе Эквестрии происходящим тут же заинтересовалась бы полиция. Она надеялась, что здесь это не привлечет нежелательного внимания. Крик звучал скорее по-животному, чем по-понячьи.

— Что это было? — наконец спросил Блублад, потратив целую минуту на то, чтобы просто глубоко вдохнуть, зажмурив глаза и сжав челюсти.

— Пряный ром. Спирт должен помочь очистить твою рану и остановить дальнейшее кровотечение. Судя по запаху, по крепости он довольно близок к медицинскому спирту.

— Ты прямо сестра Найтингейл, — косо посмотрел он на Рарити и поднял копыто, чтобы коснуться раны на голове. Кобыла отбросила его переднюю ногу, прежде чем тот успел дотянуться.

— Не трогай! — прорычала она. — Она сейчас чистая.

В ее распоряжении оставалось еще несколько сухих полосок ткани. Одна была аккуратно сложена, чтобы получилась небольшая подушечка, и она прижала ее к ране. Магией единорожка связала две оставшихся, чтобы сформировать одну длинную полоску, а затем дважды обернула ее вокруг головы Блублада и под его белокурой гривой. Полоска была туго завязана у него на затылке, а затем единорожка отступила, чтобы полюбоваться своей работой.

— Теперь все в порядке, — произнесла Рарити с легкой улыбкой. По правде говоря, она была более чем обеспокоена зараженной раной, но зацикленность на ней не дала бы ничего, и не было причин заставлять волноваться и Блублада. Более того, она должна была признать, что принц с повязкой на голове выглядит довольно лихо.

— Я похож на душевнобольного, — проворчал жеребец. Единорожка видела, как он смотрит на свое отражение в одном из оставшихся осколков разбитого зеркала в туалете. — Дискордовски красивого душевнобольного, но все же. Спасибо за лечение, наверное.

— Не за что. Я, например, думаю, что это добавляет определенное опасное очарование — как если бы ты был из тех жеребцов, которые, скажем, разбивают полумиллионный дирижабль посреди непроходимых джунглей, преследуемые смертоносной кликой воинственных заговорщиков.

— Ну и воображение у тебя, — ухмыльнулся Блублад.

— Определенно. Я считаю, что это помогает в работе. При разработке модели костюма нужно хорошо себе его представлять, знаешь ли. Раньше я представляла целые миры для своих сезонных линий. На этот раз, однако, должна признать, что история практически написала сама себя.

— Действительно.

— Значит, завтрак? — подсказала Рарити.

— Завтрак, — согласился ее собеседник с едва заметным, но несомненно реальным намеком на энтузиазм.

— Хорошо. Принеси кофе, и я покажу, как его правильно заваривать, а я пока займусь остальным, — Рарити не особо горела желанием вообще что-либо делать для Блублада, не говоря уже о том, чтобы лечить его раны и готовить ему завтрак. Однако ее действия диктовались обстоятельствами. Она не могла допустить, чтобы он поддался инфекции, пока они находятся далеко от Эквестрии, и, что более важно, она не могла сидеть сложа копыта, пока любой пони живет, считая, что его кофе требует четыре ложки сахара. Такая пародия на кулинарию подходит ее младшей сестре или несчастной заблуждающейся матери, но только не герцогу Кантерлотскому. Какой позор.

Особых разносолов не было — имелись лишь бисквиты, яблоки, твердый сыр, овес и масло, но все же было лучше, чем на Вольной Душе. Рарити пришлось отдать должное — экономия веса за счет облегченного двигателя Блублада и отсутствия у него друзей, желающих участвовать в гонках, позволила обеспечить более высокий уровень жизни, чем могло бы быть в противном случае. Она поставила небольшую стопку бисквитов и миску с яблоками на чертежный стол вместе с небольшой баночкой масла. Затем единорожка взяла маленькую керосиновую горелку и осторожно поставила ее так, чтобы она располагалась над раковиной — свободное пространство было ограниченно. Она подняла кофейник с того места, где он лежал на полу, и поставила на горелку.

— У меня есть только молотый, — почти извиняющимся тоном произнес Блублад, ставя мешок на коробки рядом с Рарити.

— Это то, что нужно.

Кофейник Блублада был двухступенчатой конструкции, которую предпочитала Рарити. Она наполнила основание водой из-под крана, вставила сверху фильтр, добавила в фильтр нужное количество кофе, а затем с помощью магии завинтила верхнюю часть, в которой собирался заваренный кофе. Эта конструкция гарантировала, что, хотя вода на нижней ступени будет кипеть, температура окажется достаточно низкой, чтобы не сжечь кофе, поскольку давление вынудит воду подниматься вверх через гущу на верхнюю ступень. Рарити зажгла плиту и оставила кофейник выполнять предназначенную ему задачу, которая займет около пяти минут.

Даже если больше ничего в этом месте не может быть правильным или красивым, или чистым, или организованным, то, по крайней мере, тут будет хороший кофе, приготовленный как надо — крепкий, но не горький. Однажды Рарити попробовала кофе Эпплджек. Фермерша просто забросила молотый кофе в кофейник с кипящей водой и сцедила в чашки. Единорожка его пить не смогла, хотя Эпплджек с удовольствием потребила кофе черным. Но даже этот кофе не заслуживал четырех порций сахара.

— Полагаю, просить фарфоровые блюдца и чашечки было бы чересчур.

— Это гоночная яхта, а не Гранд-отель, — ответил Блублад. — У меня есть деревянные кружки.

— Пусть будут деревянные кружки.

Блублад занял маленькую скамейку, а Рарити примостилась на краю кровати с чертежным столом между ними. Блублад нашел универсальный нож для различных корабельных работ, и два единорога передавали его туда-сюда, намазывая маслом бисквиты и нарезая яблоки.

— Расскажи мне о своем брате, — попросила Рарити, проглотив кусок твердого сухого бисквита. — Ненавижу совать нос в чужие дела, но он хочет, чтобы нас обоих убили.

Блублад отвернулся, его щеки покраснели.

— Что тут сказать? Процион и я названы в честь звезд, но помимо этого у нас мало общего. Мы никогда не были так близки, как ожидается от братьев. Если я унаследовал былую семейную тягу к путешествиям и пристрастился к воздушным кораблям и исследованиям, то он целыми днями корпит над семейными финансами, всегда подсчитывая, сводя в таблицы и ища следующую возможность для крупных инвестиций. По правде говоря, скучнее пони в Кантерлоте и не найти. Селестия свидетель, его метка — стрелка компаса, перекрещенная логарифмической линейкой!

— Если он так озабочен цифрами, какую финансовую выгоду он желает извлечь из этой интриги? Разве не логичнее стремиться узурпировать твой титул и стать герцогом?

— Процион никогда раньше даже не показывал, что хочет мой титул, да и зачем? Он бессмысленнен, не дает никакой реальной ответственности и влечет за собой то, что я провожу слишком много времени на публике. Это последнее, чего хотел бы Процион. Что касается денег, хотя я, возможно, и обанкротил Полярную Звезду, наша семья все еще достаточно богата, и приносящие доход владения разбросаны по всей стране. Честно говоря, я не могу понять его истинные мотивы.

— Возможно, тебе следует подумать, — заметила Рарити. — Что он может ревновать больше, чем ты думаешь. Не принимай это за комплимент, но ты своего рода культурная икона Эквестрии. Ты тратишь свое время на постройку дирижаблей, посещение вечеринок и оскорбление чувств кобыл. Я видела твоего брата — и должна сказать, он не произвел на меня впечатления, как жеребец, имя которого способно стать нарицательным как бонвивана и сердцееда. С твоей гибелью на его улице, так скажем, наступит праздник.

Блублад помолчал, видимо, обдумывая этот вариант.

— Ревность — недостаточная причина для фабрикования заговора с целью ввергнуть Эквестрию в войну, не так ли? Почему просто не нанять кого-нибудь, чтобы избавиться от меня? Почему напали на тебя? Зачем саботировать Кубок Аликорна?

— Вот уж вопросы дня, не так ли, — ответила Рарити. Она встала и подошла к плите. Восхитительно пьянящий аромат и ее внутренние часы сказали, что кофе готов. — Я полагаю, важно то, что мы все еще живы, и поэтому любой гнусный план, связанный с нашей гибелью, может не осуществиться. Если нам, конечно, удастся как-то остаться в живых. Как бы то ни было, я хочу, чтобы ты попробовал это, а потом сказал, что нужно добавить сливки и сахар.

— Ты понимаешь, что кофе еще даже не готов, не так ли? Предполагается, что нужно дождаться, пока кофейник начнет булькать — то есть, что вода поднялась.

— Ах ты бедняжка, — сокрушенно покачала головой единорожка. — Этот звук просто означает, что ты передержал кофе на огне. В этот момент оно начинает гореть, — она поставила на стол две парящие кружки. — Попробуй его.

Первый глоток Рарити был восхитительным. Блублад не преувеличивал качество своего эксклюзивного источника. Вкус был крепким, богатым и сложным. Даже в жару и влажность напиток давал бодрящее внутреннее тепло, которое рождало искру надежды и энергии в начале дня.

— Чудесно, — заметила она.

Блублад поднял взгляд после первого глотка и снова поставил чашку.

— Если бы я не знал, что это кофе, то вряд ли бы узнал его.

— Да ладно тебе, — раздраженно начала Рарити. — Я знаю, что он хорош, так что тебе не нужно оскорблять кофе только ради того, чтобы вывести меня из себя.

— Нет, нет, я имею в виду, что раньше никогда не знал, каким должен быть кофе на вкус. Это феноменально, — сказал он без тени сарказма. — Это действительно так. Ты должна обучить мою прислугу, подающую завтрак.

— Тогда спасибо, — ответила Рарити, весьма довольная. — У тебя же на самом деле нет прислуги, подающей завтрак, не так ли?

— И вполовину не столько, как у принцессы Селестии. Мое время ценно. Когда я не работаю, есть приемы, которые нужно посетить, и сон, который тоже нужно наверстать. Кому-то нужно меня кормить.

— Готова поспорить, кормить тебя, приводить в порядок и одевать. Меня очень смущает, что пони, на котором лежит так мало ответственности в его собственной жизни, теперь несет ответственность за мою. Я хотела спросить, как ты собираешься вернуть нас в Эквестрию? У тебя есть заклинание, которое укажет нам правильное направление?

— У меня есть карты и компас. Тот факт, что у меня есть талант к навигации, не означает, что я использую для этого магию. Если бы это было так, как бы земные пони и пегасы зарабатывали свои метки?

— Верно. Полагаю, я должен быть счастлива, что ты хотя бы умеешь читать карты. Это больше, чем я могу сказать о большинстве жеребцов.

— Не то чтобы это место было на каких-то картах, — заметил Блублад. — Я сделаю обоснованное предположение относительно правильного направления, но местность, с которой мы столкнемся, вероятно, резко изменит наш курс.

— Другими словами, нам, возможно, придется пройти гораздо большее расстояние, чем мы бы путешествовали по воздуху.

— Рассчитывай на это.

— Тогда мы должны закончить здесь и немедленно отправиться в путь, — заключила Рарити. Осознание того, что они были дальше от дома, чем она думала, нервировало. Больше нельзя было тратить время на кофе и пустую болтовню.

— Мне больше понравилась твоя первоначальная идея хорошо позавтракать. После того как мы закончим, я изучу рельеф местности и выберу путь отсюда. А ты можешь упаковать нам вещи.

— Почему я должна упаковывать припасы? — фыркнула единорожка. — Приготовленный кофе не означает, что я теперь твоя прислуга.

— Прости. Я просто подумал, что ты с меньшей вероятностью забудешь что-то важное. Насколько я понимаю, ты очень внимательна к деталям.

— О, — она нечасто покупалась на лесть, но похвала самому ценному умению единорожки более всего увенчивалась успехом. — Да, это верно. Тогда иди и выбери путь домой, желательно без монстров, змей или грифонов, если это не слишком сложно.

— Приложу все усилия, — кивнул Блублад.

Единороги молча закончили свой завтрак. Кофе хватило на вторую кружку, и Рарити выпила свою так быстро, как только могла, продолжая его смаковать. К тому времени, как она закончила, Блублад уже был готов. Он исчез вверх по лестнице, чтобы начать осматривать окружающую местность.

— Что ты сотворила? — до белой пони донесся удивлённый крик Блублада. — Это должен был быть дирижабль, а не образец ландшафтного дизайна!

— Извини, я не поцарапала краску веткой? — откликнулась она. — Я подумала, что цель состоит в том, чтобы не быть обнаруженными грифонами. Очень надеюсь, что любой урон, который я нанесла, будет гармонировать с гигантской дырой в корпусе и всеми повреждениями от столкновения с деревьями!

— Туше. Хорошую работу ты проделала, должен сказать. Я едва вижу лес из-за всех деревьев, которые ты навалила над моим кораблем. Уверен, это работает и в обратном направлении.

— Мило. Может теперь ты пойдешь? У меня есть работа.

Блублад рассмеялся и начал уходить. Рарити слышала топот его копыт, когда он пересекал палубу Аликорна, но звук исчез, когда жеребец взобрался на одно из упавших деревьев, служивший трапом для спуска на лесную подстилку.

— Ладно, Рарити, пора собираться, — произнесла она вслух. — Никто не упаковывает вещи в поездку лучше, чем ты. По крайней мере, нет никого обстоятельнее, — возможно, честнее всего было бы признать, что ни одна пони не возьмет с собой больше чемоданов, до краев набитых всевозможными вещицами, которые ей могут понадобиться в какой-то момент поездки. — Здесь нет носильщиков, чтобы нести твои сумки, Рарити, но это не проблема. Тебе просто нужно расставить приоритеты.

Ненамного больше года назад Твайлайт Спаркл повела ее и остальных в западные горы, чтобы убедить дремлющего дракона покинуть Эквестрию. Что она упаковала тогда? Шарфы, конечно, из-за холода. Подходящую к ним тиару. Теперь, когда Рарити задумалась об этом, то пришла к выводу, что в те дни она была не очень прагматична. Конечно по сравнению с Пинки Пай ее навыки упаковки были практически такими, как у тренированного выживальщика, но опять же, у Пинки обычно была с собой на всякий случай вечериночная пушка. Возможно, она могла бы заполучить модную пушку. Но на что способна модная пушка? Что бы она ни делала, Рарити была уверена, что это будет изумительно.

Рарити потрясла головой, чтобы прочистить ее. Ее внутренний монолог в данный момент был менее полезным, чем обычно. Эпплджек была здравомыслящей пони. Что бы взяла она? Она всегда говорила Рарити собираться «практично». Самое практичное, о чем модельерша могла подумать — еда, вода, что-нибудь полезное для укрытия от непогоды, возможно, инструменты, а также карты и навигационные инструменты Блублада. Теперь она была на правильном пути. Однако прежде чем она сможет что-то упаковать, ей нужно было что-то, во что это можно было бы упаковать.

Рарити принялась рыться в коробках, ящиках, анкерках и бочках, разбросанных по тесной каюте. Наконец ей пришла в голову мысль заглянуть под кровать, и там она нашла толстый хлопковый чепрак и крепкие парусиновые седельные сумки. Две большие сумки будут висеть по бокам пони, а чепрак позволит распределить нагрузку. Конечно, Блублад мог бы и сказать ей, где их искать, прежде чем уйти, но Рарити была слишком счастлива от того, что нашла чего-то столь полезное, чтобы по-настоящему рассердиться.

В каюте не было ткани, достаточно прочной, чтобы она могла сшить еще одну пару седельных сумок, так что придется довольствоваться одной. Единорожка магией подняла чепрак и сумки на спину и туго затянула их. Они оказались немного велики для ее тела, но не спадали. Хорошо, что она могла их носить, потому что Блублада ждет что-то более тяжелое и громоздкое. Путешествие займет несколько дней, и будет нехорошо, если припасы закончатся.

Рарити сняла сумки и начала собирать материалы для своего следующего проекта. Веревок на дирижаблях всегда было в избытке, и она быстро набрала столько, сколько ей оказалось нужно. Рядом с задней частью кабины стояли двухгаллонные бочонки с водой — вероятно на случай, если выйдет из строя сложная водопроводная система. Она связала четыре из них вместе веревкой, искусно сплетая и завязывая ее, чтобы получилась сеть, удерживающая бочки от смещения, которую можно было накинуть на спину пони и закрепить на шее. Это будет грузом Блублада.

Наконец она наполнила одну из сумок едой, сколько смогла вместить, отдавая предпочтение бисквитам и сыру, а не более объемным и менее калорийным яблокам, хотя и их упаковала достаточно. В другую сумку она положила полезное снаряжение: веревку, маленький нож Блублада, покрывало и простыни, свернутые как можно плотнее, небольшой керосиновый фонарь и коробок спичек. У Блублада были карты и компас, и Рарити решила, что он может сам выбрать, какие из них взять с собой. После минутного колебания она также упаковала остатки рома и последнюю наволочку на случай, если рана жеребца потребует дополнительной обработки.

Она вновь проверила сумки и решила, что о большем весе не может быть и речи. Рарити понимала, что этого скромного количества еды и воды вряд ли хватит на весь поход по джунглям, но поиск провизии можно оставить на потом. Это все, что они могут унести. Она прошлась взад-вперед по каюте, надев сумки и пытаясь уверить себя, что действительно сможет их нести, когда вернулся Блублад.

— Звезды, я видел вьючных мулов, нагруженных меньше, — заметил он.  — Предполагаю, это предназначено для меня.

— Вообще-то это мое, — ответила Рарити. — Твое там, — она указала на созданный ею клубок веревок и бочек. — Кто-то должен нести воду.

— Я приветствую твои усилия, но не забыла ли ты, что это тропические джунгли? Уверен, вода будет наименьшей из наших забот.

— Действительно? У тебя уже есть одна рана, в которой за ночь развилась инфекция просто из-за того, что ты был в этом месте. Я, например, не собираюсь рисковать своей жизнью, принимая на веру, что любая вода, которую мы найдем или соберем в джунглях, пригодна для питья. Прости за неаппетитные детали, но дизентерия здесь может оказаться смертельной, если не найдется возможности хорошо отдохнуть и компенсировать недостаток жидкости, и я просто отказываюсь умирать именно так.

— Понимаю твою точку зрения, — ответил Блублад с легким отвращением, но также и с легким удивлением. — Кстати о воде — рад сообщить, что озеро, в которое мы приводнились, питается рекой, которая была скрыта деревьями, пока мы летели над лесом. К северо-востоку в направлении Галлополи вдалеке есть холмы, и я очень подозреваю, что река стекает с них. Если будем следовать ей, то сможем идти в нужном направлении и двигаться довольно быстро по сравнению с попыткой пробиться сквозь заросли. Еще так будет гораздо труднее заблудиться.

Рарити внезапно пришла в голову идея.

— Эта река — достаточно ли она глубока и широка, чтобы Аликорн мог плыть по течению, если бы мы смогли его как-то сдвинуть?

— Я думал об этом, — покачал головой единорог. — Но на латание дыр в корпусе уйдут дни, и даже тогда это будет небезопасно. Даже если бы мы смогли залатать корпус и каким-то образом нашли способ переместить воздушный корабль обратно в озеро, река может в любом месте сузиться или обмелеть. И даже если бы этого не произошло, мы все равно бы потонули. Аликорн был спроектирован так, чтобы иметь возможность сесть на воду в случае, когда на суше недостаточно свободного места, но он не предназначен для того, чтобы плавать. Корпус недостаточно герметичен для многодневного плавания по реке.

— Тогда пойдем, — просто сказала Рарити.

— Да.

Она помогла Блубладу влезть в сделанную ею сбрую для переноски воды и затянула ее вокруг его шеи и корпуса, чтобы не соскальзывала. Компас Блублада был привязан к матерчатому ремешку, который он повесил на шею, а сложенные карты жеребец просунул под веревки на спине, чтобы они надежно удерживались на теле.

— Ты собираешься и дальше носить его? — Блублад указал на галлополийское жемчужное ожерелье на шее Рарити. — Сейчас это кажется бессмысленным.

— Мне оно нравится, — защищаясь, ответила единорожка. — Кроме того, мэр Вэйвуокер сказал, что эти жемчужины могут помочь пони, попавшим в беду, а я, безусловно, сейчас в беде.

— Ну, раз ты не отказываешься от такой глупости, то позволь мне вот это, — Блублад подошел к черному мешку, из которого ранее утром вытащил кокос, и на этот раз добыл блестящее красное яблоко. Рарити увидела, что это было одно из специально помеченных яблок, которые ее друзья в Понивилле раздавали в качестве первого маркера гонки.

— Ты же не собираешься… — прежде чем Рарити успела закончить фразу, Блублад уже откусил огромный кусок от яблока, коротко прожевал и проглотил. — Ты же знаешь, что яблоко покрыто воском, верно?

— Пфф, это всего лишь пчелиный воск, а я демонстрирую тщетность и хрупкость бытия, и в то же время официально отмечаю полный провал и кончину Кубка Аликорна, — ответил Блублад. — О чем теперь жалею.

Он сделал вид, что вытер привкус воска с языка внешней стороной переднего копыта.

— Почему бы нам просто не пойти, — предложила Рарити.

Два тяжело нагруженных пони поднялись по лестнице на палубу дирижабля, а затем осторожно спустились гуськом по самому толстому и устойчивому упавшему стволу, стараясь не зацепить своим грузом ветки и листву, которыми Рарити замаскировала корабль.

Когда они начали уходить от места крушения к озеру, Блублад в последний раз повернулся лицом к упавшему дирижаблю.

— Я отдал тебе три года своей жизни, а ты мне не дал и двух дней. Ты никогда не работал должным образом и не приносил мне ничего, кроме неприятностей. Помимо всего этого, ты сохранил мне жизнь, и ей тоже, так что, думаю, мы квиты. Прощай, дорогой Аликорн.

— У вас были довольно бурные отношения, — заметила Рарити. Она остановилась, ожидая, пока Блублад оторвет взгляд от воздушного корабля и пойдет дальше.

— Однако они длились дольше и оказались лишь немного более опасными для моего здоровья, чем любая из моих предыдущих интрижек с кобылами.

— Убедительно прошу не рассказывать о чем-то, настолько постыдном, — произнесла Рарити, возможно слишком поспешно.

— Как хочешь, но некоторые историй хороши. Например, та тощая розовая штучка, которая раньше вешалась на Фэнси Пэнтса, однажды на благотворительном балу в саду замка надела мне на голову чашу с пуншем по причинам, в которых я был виноват лишь частично. И как я могу забыть кобылу, которая обляпала меня тортом, из-за чего я споткнулся и опрокинул одну из бесценных золотых статуй принцессы Селестии, тем самым повергнув весь Гранд Галлопинг Гала в хаос.

— Ты же на самом деле не хочешь говорить об этом, не так ли? — голос Рарити сделался настолько низким и угрожающим, насколько она смогла. Если Блублад хочет поговорить о Гала, то она поговорит о Гала, но эта тема не была предметом шуток.

— Тогда это была в основном моя вина, — признал Блублад. — Возможно, даже целиком.

Рарити повернулась к жеребцу, удивленно приподняв бровь.

— Это такие у тебя пустые извинения?

— Наверное я просто считаю, что нам будет лучше, если мы сможем поладить.

Рарити вздохнула. Она не хотела этого делать, но теперь это было необходимо. Она должна была высказаться.

— Я хочу, чтобы ты кое-что понял прямо сейчас, прежде чем мы продолжим наше плохо продуманное путешествие. Мы оба знаем, что я когда-то чувствовала к тебе, и мы оба помним недавнюю историю. Для меня ты по-прежнему являешься и всегда будешь жеребцом, который водил за нос и унижал наивную кобылу из Понивилля, которая по неведению считала себя гораздо более житейски опытной, чем была на самом деле, и ради чего? Из спортивного интереса? Смеха ради? Просто потому, что ты действительно такой эгоцентричный хам? Я не прощаю тебя за то, как ты вел себя во время Гранд Галлопинг Гала. Если уж на то пошло, я не прощаю себе того, что произошло при отдаче яхты на воздух. Это было постыдно, но произошло потому, что я позволила тебе задеть меня за живое. Я не позволю тебе сделать это снова. Прямо сейчас я должна положиться на тебя, чтобы вернуться в Эквестрию, и поэтому мы должны поладить, и мы это сделаем. Однако я отказываюсь прощать тебя за твое прошлое поведение ради того, чтобы ты мог чувствовать себя лучше и сохранить свое огромное, хрупкое эго нетронутым.

Какое-то время они шли молча, прежде чем Блублад наконец заговорил.

— Знаешь, я не думаю, что в данный момент мое эго можно как-то спасти. Подобное описание моего поведения не придает духа, и совсем не помогает делу то, что меня пытается убить моя собственная семья.

— Выше нос, — ответила Рарити. — Насколько я тебя знаю, скоро ты вернешься к полной уверенности в том, что ты трагический герой и дар всем кобылам Эквестрии, независимо от того, приму я твои неискренние извинения или нет.

— А если бы я действительно был искренним, это бы изменило ситуацию?

— Да, изменило бы, — наконец ответила Рарити. — Я не из тех, кто отвергает искреннее раскаяние. Проблема в том, что я не могу определить разницу, и чтобы твое извинение имело смысл, ты должны стать другим жеребцом, а не таким, каким я тебя знаю. Если ты когда-нибудь и изменишься, то об этом скажут твои поступки.

— Тогда я отказываюсь от своих извинений, так как они, по-видимому, лишены смысла с самого начала. Я не буду играть в игру, в которой невозможно победить.

— Твоя проблема в том, что ты думаешь, что это игра. Кроме того, твой отказ принимается, — кратко произнесла Рарити. — А теперь пойдем дальше, хорошо?

— Отлично. Посмотри сюда, — Блублад махнул передней ногой перед собой, чтобы охватить маленькое озеро, раскинувшееся перед единорогами. — Если мы пойдем вдоль кромки воды налево, то скоро достигнем реки, которую я обнаружил ранее. Берега достаточно широки, чтобы мы могли идти, не путаясь в зарослях.

— У тебя на метке компас, так что веди. Наши жизни в твоих копытах.

Река была именно такой, как и обещал Блублад. Она была достаточно широка, чтобы ее можно было назвать рекой, а не ручьем, хотя едва-едва, и она лениво текла в озеро. Вода была настолько темно-синей, что казалась почти черной, и на ее поверхности не было видно камней. Это навело Рарити на мысль, что река глубже, чем можно предположить только по ее ширине. Если бы только она текла в противоположном направлении, было бы относительно просто соорудить плот из лиан и упавших деревьев и поплыть обратно в Эквестрию. Увы, им так не повезло, а бороться с течением без надлежащего плавсредства бесполезно.

Блублад, как и обещал, шел впереди. Берега реки представляли собой узкие участки почвы, уместившиеся между спутанными корнями деревьев, которые змеились к воде. Эти корни были единственным, что удерживало почву от вымывания. На тонком слое почвы росли небольшие кусты и цветы, но деревьям там места не было. Между крутым спуском в воду и зарослями, которые быстро становились непроходимыми, было едва достаточно места, чтобы пройти.

Повсюду была жизнь во всех ее бесчисленных формах, странных цветах и хриплых голосах. Обезьяны, сидящие на толстых ветвях, неодобрительно фыркали на проходивших под ними пони, а крики попугаев предупреждали остальную часть леса о незваных гостях. Радуга бабочек порхала везде, где имелись цветы, а цветов всех форм, расцветок и размеров было много. Флаттершай была бы на седьмом небе от счастья. Рарити просто надеялась, что ничто ползучее, скользящее, жужжащее или порхающее не попадет в ее гриву.

Сколько бы щелчков, чириканья и воплей ни наполняло воздух, Рарити не слышала единственного звука, которого ждала. Она была уверена, что оставшиеся дирижабли уже летают над лесом в поисках пропавших Аликорна и Стилета, но пока не слышала гула пропеллеров над головой. Внезапно ее посетила ужасная мысль. Что, если все оказалось хуже, чем она опасалась, и было потеряно даже больше кораблей, чем она видела собственными глазами? Что, если на них всех напали бандиты? Это объясняет, почему их до сих пор никто не нашел — искать некому.

Нет, этого не может быть. Дирижабли летели слишком далеко друг от друга, чтобы один и тот же корабль, который перехватил Блублада, мог затем преследовать остальных. Более того, во время шторма было бы достаточно сложно обнаружить и отследить один корабль. Догнать остальных просто невозможно. Что же касается Стилета, то чем больше Рарити об этом думала, тем больше убеждалась, что Грейвингса прикончил один из его команды. Логично, что если заговорщики способны убить канцлера грифонов, внедриться в команду Фэнси Пэнтса и построить собственный военный корабль, то они смогут вписать в свою зарплатную ведомость и одного из грифонов Грейвингса.

Остальные еще где-то там. Рарити была в этом уверена. Просто, как сказал Блублад, этот лес непостижимо большой, и участок, где могли упасть пропавшие воздушные корабли, был обширен сам по себе. Ей просто нужно выкинуть из головы мысли о спасении и положиться на свои четыре копыта, которые несут ее к спасению. Вернее, ей придется полагаться на собственные копыта и Блублада. Если он действительно хочет извиниться перед ней, он может начать с того, что приведет их обратно в Эквестрию живыми и невредимыми.

День тянулся, и Рарити в конце концов обнаружила, что начинает чувствовать вес своих тяжелых сумок. Ей стало интересно, как себя чувствует Блублад. Праздные разговоры давно сменились стойким молчанием. Мозг был не занят совсем — ставь да ставь одно копыто за другим, постоянно высматривая опасных существ, а также корни и препятствия, о которые можно споткнуться. Последнее, что им нужно — сломанные ноги. Они шли несколько часов, следуя каждому извилистому изгибу и повороту реки. Возможно, теперь они могли немного отдохнуть. Идея выпить воды была особенно привлекательной.

— Ложись! Тихо! — вдруг громко прошептал Блублад, прерывая раздумья Рарити. Она тут же опустилась на колени.

— В чем дело? — прошептала она, осмелившись подползти к Блубладу.

— Дым, — указал он передней ногой вверх по течению.

Там, не более чем в десятой части лиги от них, Рарити смогла заметить щупальца серого дыма, вьющиеся в воздухе у берега реки. Сконцентрировавшись, она разглядела маленький шалаш, построенный из зеленых листьев и веток. Через несколько секунд страх сжал ее сердце, когда большой грифон слетел от верхушек деревьев и приземлился рядом со строением. Из него появился еще один грифон, чтобы поприветствовать товарища. Если бы эти двое обнаружили Рарити и Блублада, им наверняка пришлось бы бороться за свою жизнь.

— Что нам делать? — застыла единорожка.

— Не знаю, — прошептал в ответ Блублад. — Должно быть, это патруль, охотящийся за нами. Сейчас мы с подветренной стороны, но они учуют нас, когда мы пройдем мимо. В то же время мы должны следовать рекой, иначе рискуем заблудиться в джунглях. Это похоже на еще один сценарий, в котором нет возможности победить, и я уже говорил, как сильно их ненавижу.

— Ну, должно быть, у них есть причина развести костер, — предположила Рарити. — Возможно, они обедают, и будут так отвлечены дымом и едой, что не заметят нас.

Она наблюдала, как оба грифона исчезли из виду за шалашом, который они построили на берегу реки.

— Это слишком многое оставляет на волю случая. Однако что, если мы не попытаемся проскользнуть мимо? Что, если мы воспользуемся тем, что они не видят и не чуют нас в данный момент, и устроим засаду им?

— Это самоубийство! — прошипела Рарити. — У них есть лапы и когти, а также, вероятно, ножи и гром-палки. А что у нас?

Она знала, что не протянет и трех секунд против вооруженного грифона в бою один на один.

— Магия! — ответил Блублад, выглядя явно довольным своим безумным предложением. — Мы подкрадемся поближе, пока они будут отдыхать в шалаше, и я использую свою магию, чтобы обрушить его на них и костер. А пока они лежат — ты бьешь их камнями.

— Ты, конечно, шутишь. Я уж точно не стану бить камнями какое бы то ни было существо, будь то грифон или нет. Я что, похожа на первобытную дикарку каменного века? Более того, падение веток и листьев ничего не даст — лишь предупредит их о нашем присутствии. А листья еще и слишком зеленые, чтобы загореться, если такова твоя цель.

— Сомневайся в моем плане сколько хочешь. Твои возражения не меняют того, что мы должны их обойти. Тебе просто придется оставить все на меня.

Не обращая внимания на протесты Рарити, он отстегнул сбрую с бочонками и начал медленно подкрадываться к шалашу грифонов, прижимаясь к земле.

— Если ты пытаешься произвести на меня впечатление, убивать нас — не лучший способ сделать это! — произнесла Рарити так громко, как только осмелилась. Блублад проигнорировал ее. Он действительно собирался пойти на это и убить их. Она едва не застыла от страха, но вообще действенных вариантов было два. Во-первых, она может бежать со всех ног в обратном направлении, откуда они пришли, до самого Аликорна, и надеяться, что кто-то чудесным образом появится и спасет ее до того, как ее найдут грифоны. Во-вторых, она может попытаться помочь.

В данный момент ни один из них не казался многообещающим. Она, конечно, не собиралась никого бить камнями, но, возможно, есть другой способ оказаться полезной. Возможно, подумала Рарити, когда ей в голову пришла непрошенная идея, лучшим способом помочь было бы сделать план Блублада ненужным, исполнив свой собственный. Она сняла сумки и открыла отделение со снаряжением. Найдя то, что было нужно, она немедленно поскакала в лес, наперегонки со своим спутником.

Когда несколько мгновений спустя Рарити выглянула из-за деревьев на берегу реки, она обнаружила, что смотрит прямо на пару грифонов, которым в данный момент, казалось, было наплевать на весь мир. Они отдыхали за маленьким столиком у костра, над которым на вертеле, опирающемся на раздвоенные палки, жарилось какое-то маленькое существо. Они держали в когтях карты и явно были поглощены какой-то игрой. Пара гром-палок, каждая длиной с саму Рарити, угрожающе опиралась о шалаш грифонов снаружи. Краем глаза она могла видеть Блублада, тихо подкрадывающегося ближе, чтобы привести в действие свой безрассудный план. У нее еще было время, чтобы выполнить свою задачу.

Поскольку они играли, грифоны в данный момент не были настороже. Они не заметили длинную тонкую белую змею, которая ползла к ним из-за деревьев, где пряталась Рарити. Если бы они знали, они могли бы заметить, что это вовсе не змея, а длинная веревка, охваченная слабым голубым свечением. Через несколько мгновений сама Рарити вышла на всеобщее обозрение.

— Эге-гей, мальчики! — громко крикнула она, легкомысленно подскакивая к шалашу на берегу реки. Оба охотника тут же вскочили, опрокинув карточный стол и разбросав игральные карты. — Вы кажетесь милыми молодыми парнями, — продолжила единорожка. — Не подскажете, где ближайшее посольство Эквестрии? Я пыталась добраться до Кантерлота и, кажется, заблудилась. Должно быть, свернула не туда в Балтимейре.

Грифоны посмотрели друг на друга и прокричали что-то неразборчивое, прежде чем снова повернуться к Рарити. Могучим взмахом своих мощных крыльев оба грифона устремились к ней. Однако они пролетели только полпути, прежде чем под грохот падения их шалаша, рухнуть на землю.

— Ой! — воскликнула белая пони. — Мне так жаль, я забыла упомянуть, что привязала ваши хвосты к шестам шалаша, пока вы были чем-то заняты! Кстати, кто выиграл?

Грифоны сообщили Рарити о своей ярости криками и ревом. Ее план сработал, и ей нужно было только связать их. Она магией размотала второй кусок веревки, который она несла. Однако в этот момент единорожка осознала изъян в своем плане. Грифоны были сильными. Они, все еще привязанные к шалашу, начали ползти к ней, волоча его за собой. И при них, несмотря на скованность, по-прежнему было все их естественное наступательное вооружение.

— Ни полкопыта с места, — приказал Блублад, появляясь рядом с Рарити. Обе гром-палки грифонов парили в воздухе перед ним, наведясь на своих владельцев. Оказавшись под прицелом собственного оружия, грифоны застыли неподвижно, и единорожка быстро связала их так, что они лежали на земле спиной к спине, с привязанными к бокам крыльями и когтями.

— Это было определенно… нечто, — произнес Блублад, после того как пони убедились, что грифоны надежно зафиксированы.

— Не то слово, — согласилась Рарити, наконец отдышавшись. — Но это сработало, не так ли?

— И неожиданно хорошо.

— Что теперь?

— Понятия не имею.

13. Гром-палки и цветы

— Не мог бы ты, пожалуйста, перестать размахивать этой штукой? — попросила Рарити. С тех пор, как Блублад подобрал сделанные из дерева и металла гром-палки пленных грифонов, он явно был очарован. Даже сейчас единорог все еще вертел магией одну из них, внимательно изучая со всех сторон. — Честно говоря, это смущает. Создается впечатление, ты что-то компенсируешь.

Блублад продолжил вертеть оружие, изучая каждую деталь.

— Должен сказать, очень хорошая работа. Тот, кто разработал этот мушкет — никто иной, как злой гений. В ударном механизме используется стальное колесико, трущееся о пирит для воспламенения пороха, а огниво закрыто для защиты от влаги до тех пор, пока не будет нажат спусковой крючок. Осмелюсь сказать, если бы грифоны, взявшие нас на абордаж, были экипированы ими, им не помешали бы ни дождь, ни ветер, — он повернулся к Рарити. — И уверяю тебя, мне не нужно ничего компенсировать.

— Уверяю тебя, мне все равно, и узнавать я не желаю. Мне не все равно то, что мы теряем время, которое можно было бы потратить, чтобы убраться как можно дальше от этих бандитов, — ответила Рарити. Связанные веревками грифоны, которым угрожали их собственные гром-палки в магии Блублада, молча сидели спиной к спине с каменными лицами всего в нескольких шагах от них.

— Мы пока не можем уйти. Мы даже не узнали, есть ли здесь что-нибудь стоящее. Возможно, у этих грифонов есть карта, показывающая местонахождение их патрулей? Даже если нет, возможно, мы сможем убедить их указать нам наиболее безопасное направление, или на кого они работают и чего они стремятся достичь.

Рарити обняла Блублада передней ногой и отвела подальше от пленников, прежде чем прошептать.

— Как ты собираешься это сделать? Ты должен понимать, что чем больше мы общаемся с ними, тем больше вероятность того, что они вспомнят, что они хладнокровные убийцы, а мы просто пара пони, которым вообще здесь не место. Ты хочешь, чтобы они начали звать на помощь, как только поймут, что мы не собираемся использовать эти… буфеты, ты сказал?

— О, я не знаю. У меня лично возникло бы искушение нажать на курок, если бы они попытались позвать помощь — хотя бы для того, чтобы узнать, как эти спусковые механизмы работают. Клянусь, я никогда не видел такого блестящего произведения...

Рарити бросила на Блублада самый злобный взгляд, какой смогла.

— Ладно, ладно, — ответил жеребец, отходя назад и поднимая передние ноги, притворно сдаваясь. — Ты победила. Мы не станем пытаться их допрашивать, но я все же предлагаю порыться в их вещах и посмотреть, не найдется ли там чего-нибудь полезного. Я останусь здесь и присмотрю за пленными.

— Хорошо, — стиснув зубы ответила единорожка.

С того момента, как грифоны были побеждены, она была на взводе, представляя, как они сбегут и набросятся на своих пленителей, намереваясь разорвать клювами и когтями. Эти грифоны не были похожи ни на величественных существ, которые принимали участие в гонке Кубка Аликорна, ни даже на дерзкую и вспыльчивую подругу детства Рейнбоу Дэш, Гильду. По крайней мере, та следила за собой. Эти грифоны не носили ни доспехов, ни знаков различия, их перья были встрепаны, а мех лохмат и неопрятен. Казалось, они какое-то время находились вдали от цивилизации, а смертоносный блеск в их глазах не принадлежал существам с хорошим самоконтролем. Все, чего хотела Рарити — убраться от них, как можно быстрее и как можно дальше. У нее не было оснований полагать, что Блублад вообще способен использовать оружие, которое он, казалось, рассматривал как игрушки, и она понятия не имела, будет ли оно на самом деле эффективно. Она даже не была уверена, что делает эти странные трубки столь грозным оружием.

Белая пони торопливо подбежала к руинам ветхого убежища, которое использовали грифоны. Первоначально оно состояло из каркаса, собранного из тонких палок, стоящих под углом сорок пять градусов и поддерживающих толстый мат из листьев и ветвей. Он был тонок, но мог обеспечить укрытие от непогоды. После того, как грифоны протащили его за собой после ее маленького трюка с веревкой, шалаш превратился в беспорядочную массу обломков. Струйки дыма все еще поднимались там, где насыщенные влагой листья и зеленые ветки упали в костер.

Тем не менее Блублад может быть прав и здесь можно найти что-то полезное. Она видела бумаги и несколько маленьких коробок до того, как навес был разрушен. Пока Блублад держит грифонов под контролем, решила модельерша, не помешает быстро разобрать документы, чтобы посмотреть, есть ли там что-нибудь стоящее внимания. Едва Рарити начала осторожно поднимать ветки и аккуратно складывать их в сторону, как ее прервал сдавленный хрип.

— Скорей сюда! — испуганно крикнул Блублад.

Рарити развернулась и помчалась обратно. Жеребец застыл на месте с разинутым ртом при виде того, как один из грифонов схватился за горло, тяжело вздохнул несколько раз и замер.

— Что ты сделал?!

— Что я сделал? Ты связала его! И, должно быть, так крепко, что он задохнулся!

— Пони, — хрипло прокаркал другой грифон. Это было первое слово на эквестрийском языке, которое произнес любой из пленников. — Вы двое не убивали моего товарища. Он проглотил ядовитую пилюлю, которая была прикреплена к его верхней части клюва. У меня тоже есть такая, но я не хочу умирать, хоть и обесчещен пленением. Мой товарищ не смог жить с таким позором, а я могу.

— Это абсурд! В этом не было необходимости! — потрясенно воскликнула Рарити. — Мы бы не причинили вам вреда!

— Подожди! — вмешался Блублад. — Разве ты не читала мне нотации о том, что нельзя говорить пленным, что мы будем делать, а что нет?

— Мы знали, — заявил грифон. — Вы всего лишь пони, и поэтому не стали бы убивать, если бы в этом не было необходимости. В конце концов, вы добыча. И то, что вы будете делать, не имеет значения. Даже если бы после такого унижения мы вернулись к своим, нас бы изгнали навсегда, как только стало бы известно о нашем позоре.

— Мне очень жаль, — произнесла Рарити, опустив глаза. — Однако мы не можем освободить тебя. Даже сейчас.

— Я понимаю, — угрюмо ответил грифон. — Я прошу только об одном, о маленькой милости. В моей культуре есть ужасное табу — иметь физический контакт с умершими как этот, из страха, что зараза их поражения распространится и отравит всю стаю. Пожалуйста, умоляю вас, уберите тело.

— Точно нет! — воскликнул принц. — Ты считаешь нас настолько легковерными, чтобы развязать тебя?

— Подожди, — сказала Рарити. — Обещаешь не пытаться сбежать, если я это сделаю?

— Даю слово чести, — прохрипел грифон.

— Ты сумасшедшая! — уверенно произнес Блублад. — Совершенно!

Рарити пришлось признать, что он может быть и прав, но это была такая простая просьба. Возможно, даже в свете всех трагических обстоятельств еще оставалась надежда на наведение моста между пленителем и пленником. Возможно, если она проявит к оставшемуся в живых грифону немного доброты и великодушия, он охотно поможет им вернуться домой. Ее рог засветился синим и веревки начали развязываться.

— Она сумасшедшая, — еще раз заявил Блублад с явным раздражением в голосе. Он повернулся к грифону и направил ему в голову мушкет. — Я, однако, нет. Сделай одно неверное движение или дерни крыльями, и ты обнаружишь, что некоторая «добыча» лягается.

Грифон сидел совершенно неподвижно, пока Рарити снимала веревку с него и его покойного спутника. Как только его больше ничего не держало, мертвый грифон рухнул обмякшей кучей. С большим усилием она магией оттащила тело, а затем снова связала выжившего пленника. Единорожка была рада видеть, что грифон оставался неподвижным и молчаливым на протяжении всего процесса.

— Спасибо, леди-пони, — сказал грифон, надежно затянутый в путы. — Вы проявили великое милосердие, устранив угрозу табу.

— Пожалуйста, — ответила Рарити. — Возможно, мы сможем найти и другие области взаимопонимания. Я, например, была бы признательна, если бы вы согласились не пытаться нас убить.

— Я так не думаю, — хихикнул грифон. — Я солдат, а вы двое — цель моей миссии.

— Ты говоришь, что солдат, но на кого работаешь? — спросил Блублад, ткнув грифона в грудь мушкетом. — Отвечай.

— Секретность — тоже часть моей миссии, — покачал головой грифон.

— Угу, конечно, — раздраженно скривился жеребец. — Давай закончим осмотр их вещей и оставим это жалкое существо.

Рарити, все еще в шоке от безвременной кончины первого грифона, вернулась к разрушенному шалашу и своей прерванной работе. Быстро перебирая обломки, она вскоре начала обнаруживать имущество грифонов. Там был мешочек с маленькими, грубо отлитыми металлическими шариками, эквестрийские биты и иностранные монеты, которые она никогда раньше не видела, и, наконец, сумка, грубо сделанная из шкуры какого-то животного и заполненная разнообразными документами. Рарити почувствовала прилив радости при мысли, что в бумагах может быть карта местности. Это может быть ее лучший шанс на безопасный и быстрый переход через джунгли! Она нашла ровное и сухое место и стала раскладывать документы один за другим.

Сверху лежали фотографии Блублада и ее самой. Тот факт, что изображения были цветными, указывал, что камеры, использовавшиеся для их получения, были магическими, а магические технологии все же редки за пределами Эквестрии. Это становилось косвенным доказательством того, что грифоны в союзе с пони. Еще более интересным был тот факт, что Рарити могла легко определить, когда ее фотографировали — в день рождения Твайлайт Спаркл два месяца назад, когда Рарити жила в Кантерлоте. За день до того начался весь этот кавардак с прогулкой на яхте Фэнси Пэнтса и ее необдуманным поцелуем Блублада. На этой конкретной фотографии Рарити стояла рядом с Фэнси и особенно грубой и надменной кобылой-единорогом по имени Аппер Краст среди зелени сада Кантерлотского замка.

Но как бы ясно Рарити ни помнила эту сцену, она не могла припомнить, когда ее успели сфотографировать. Конечно, было логично, что для освещения такого важного светского события приглашаются представители прессы. Должно быть они смешались с толпой. В то время она была так взвинчена, опасаясь, что ее подруги из Понивилля устроят что-нибудь перед кантерлотской элитой, что старалась лишь избежать инцидентов и на иное не обращала внимания. Однако на следующее утро она внимательно просмотрела газеты в поисках каких-либо упоминаний о беспорядке, который в конце концов и неизбежно вызвали ее подруги. Не было ничего. Если статьи нет, это означает, что не было ни официальных репортеров, ни фотографов, а это в свою очередь говорит, что мероприятие все-таки не было открыто для прессы. Пони, сфотографировавший Рарити, сделал это тайно. Ей не нравился вывод, к которому она была близка, но теперь казалось, что заговор против нее уже тогда был приведен в действие.

Блублад на той вечеринке не присутствовал, иначе она спросила бы его, не заметил ли он фотографирующих. И даже сам факт его отсутствия, в ретроспективе, теперь казался странным. Почему он не посетил второе по важности общественное мероприятие года, уступающее только Гранд Галлопинг Гала? Причина должна быть действительно заслуживающей внимания, но пока могла и подождать. Имелись и другие документы.

К сожалению, следующие несколько бумаг были написаны на грифонском, а Рарити не знала ни слова на этом языке и не умела читать угловатый, резкий шрифт, который предпочитали грифоны на случай, если нужно транслитеровать эквестрийский. Очень немногие пони учили второй язык, так как обычно не были склонны выезжать за границу, а если и выбирались, то эквестрийский является языком международной торговли и политики. Пони в этих сферах попросту намного больше, чем кого-либо еще.

Самый последний документ оказался тем, что она так жадно искала. Большой кусок пергамента был сложен много раз, чтобы поместиться в сумке, и развернув его, Рарити увидела, что на него нанесены крошечные, подробные рисунки деревьев, рек, гор, всевозможных ориентиров и достопримечательностей. Также на нем имелась миниатюрная роза ветров.

— Ура! — радостно воскликнула единорожка. — Карта!

— Дай-ка посмотреть! — Блублад подскакал к ней, мгновенно оставив свой пост. Рарити даже не удосужилась его отругать, так как была рада возможности найти дорогу из этого ужасного места. Оставшийся грифон, во всяком случае, явно был благороден. Он до сих пор не попытался сбежать, а она крепко его связала. — Ты права! Это подробное описание всего, что находится в пределах ста пятидесяти лиг вокруг!

— Можешь ли ты использовать ее, чтобы найти кратчайший безопасный путь через джунгли?

— Скорее всего, да, — ответил Блублад, прежде чем нахмуриться и наклониться, чтобы внимательно посмотреть на карту. — Что это? — спросил он, указывая копытом на крошечный рисунок строения посреди того, что казалось множеством деревьев. Рядом с рисунком имелась надпись, но Рарити не могла ее прочесть.

— Предполагаю, это риторический вопрос, учитывая, что я совершенно не могу по ней ориентироваться, а также не умею читать на грифонском, — произнесла она.

— Не нужно знать язык, чтобы читать карту. Должно быть это база операций грифонов, и, скорее всего, там они швартуют тот чудовищный дирижабль, когда он не летает, — объяснил Блублад. Он указал на змеящуюся линию, извивающуюся среди рисунков деревьев, которые, как предположила Рарити, представляли собой джунгли. — Вот это должна быть та самая река, вдоль которой мы идем. Согласно карте, база грифонов находится на берегу большого озера выше по течению. Если бы мы просто продолжали следовать рекой, то в конце концов попали бы прямо в их когти. Теперь мы знаем, что должны найти другой маршрут.

— А как же мы будем путешествовать, если не по берегу реки? — спросила Рарити. — Джунгли слишком густые.

— У нас нет другого выбора. После того как мы уйдем, а этот патруль не доложит, их дружки в конце концов придут за ними. Они смогут легко пройти по нашему следу, если мы будем держаться ближе к воде. Нам придется полагаться на эту карту, чтобы путешествовать по лесу.

— Это безопасно? Что, если мы заблудимся? — глубоко в лесу не было права на ошибку. До сих пор Блубладу не приходилось доказывать свой хваленый талант к навигации, кроме следования по течению реки. Прокладывание пути там, где его не было, представляло собой совершенно другую и более сложную задачу.

Она была так сосредоточена на заботах о пересечении леса, что не обратила внимания на шорох позади, приписав его ветру и листьям.

— Я… Рарити!

Блублад сильно толкнул ее обеими передними ногами, отчего единорожка шлепнулась лицом в грязь. Тот, в свою очередь, упал в другую сторону. Белая пони даже не успела подумать о том, чтобы отругать жеребца за его непростительное и не джентльпоньское поведение, потому что мгновенно почувствовала, будто внутри ее черепа взорвалась петарда. В панике она оттолкнулась всеми четырьмя копытами и вскочила, оценивая ситуацию, хотя взор ее был затуманен и казалось, что в ушах звенит огромный колокол.

Грифон со злобно раскрытым клювом смотрел на нее, сидя на своих задних львиных лапах, и держал одну из гром-палок в орлиных когтях. Воняющий серой дым щипал ноздри модельерши и затуманивал воздух, частично скрывая все вокруг. Блублад все еще лежал на земле, потрясенно глядя вверх и тяжело дыша. Невероятно, но Рарити видела второго грифона, все еще связанного, сидящего прямо там, где его оставил жеребец. Каким-то образом на них напал мертвец, если не считать того, что он был очень даже жив. Грифон бросил использованное оружие, встал на все четыре конечности и начал приближаться к ней.

— Ты! — воскликнула Рарити. — Как ты смеешь? Как ты вообще оказался жив?

Блублад застонал, и она увидела красное пятно на его боку. Он прижимал копыто к ране, чтобы остановить кровотечение. Что бы ни сделала гром-палка, это было явно серьезно.

— Как ты посмел предать мое доверие и великодушие? Как ты посмел причинить ему боль? А как же честь? А честность? — Наполненной праведной яростью Рарити даже не пришло в голову отступить от приближающегося грифона, который, должно быть, был тяжелее ее раза в три. Она встала на задние ноги и приняла боевую стойку, оборонительно согнув передние и выставив их вперед. Явно удивленный ее дерзостью грифон на мгновение замер.

— Это война, — прохрипел грифон. — В поражении нет чести, как ты должна знать. Вы обманули нас первыми, — он продолжил идти к Рарити.

— Но мы не пытались тебя ранить или убить!

— Хорошие трюки фатальны. На моей родине безобидные уловки убивают обманщика. Грифонам плевать на обманщиков.

— Тогда больше никаких трюков, — решительно произнесла пылающая от негодования единорожка, встав на все четыре копыта и уставившись на приближающегося грифона. — На моей родине, я достаточно хорошо умею находить красивые сверкающие драгоценные камни. Я увлекаюсь модой, понимаешь ли. Однако здесь, в джунглях, от драгоценных камней мало толку. К счастью, иногда для того, чтобы иметь дело с таким большим, уродливым животным, как ты, не нужны ничего, кроме больших уродливых камней!

Рог Рарити засиял ярким светом, когда она, сосредоточившись, стиснула зубы, и груда камней размером почти с ее голову поднялась из-под земли и начала кружиться и вращаться вокруг нее как луны.

Рарити была очень хороша в тонком телекинезе и одновременном манипулировании несколькими объектами, что требовалось для работы над деталями в ее профессии. Однако эти камни были намного тяжелее иглы, ниток и ножниц. Обычно, работая с громоздкими и тяжелыми предметами, вроде сумок для покупок или багажа, Рарити не делала ничего — лишь подвешивала их в воздухе. Однако в ярости она стала магическим гением. Грифон попятился, удивленный и испуганный, и совершил ошибку, расправив крылья, чтобы избежать ее гнева. Это лишь сделало его гораздо более легкой мишенью.

Тяжелые камни обрушились на грифона со всех сторон и Рарити вздрогнула от хрустящего звука, когда один особенно большой камень врезался в левое крыло. Однако она не прекратила, пока грифон не рухнул на землю. Он был жив, но на этот раз действительно без сознания. Модельерша закрыла глаза и сосредоточилась на том, чтобы выпустить свой гнев через выдох. В ярости она причинила боль этому грифону, но сейчас было не время размышлять о последствиях своего жестокого поступка. Настало время подобрать Блублада и бежать.

Она магией призвала оставшуюся часть веревки и связала своего врага, затянув путы сильнее, чем это было необходимо. Это все, что она могла сделать, чтобы удержаться от удара по голове павшего противника. Вместо этого она использовала другой камень, чтобы разбить крошечные механические части на верхней части обеих гром-палок, пока не убедилась, что подлое оружие стало бесполезным. Затем она поскакала туда, где Блублад изо всех сил пытался встать все еще согнув одну ногу и зажимая рану.

— Все не так плохо, как кажется, — сказал он, поморщившись. — Кажется, пуля попала в ребро. Жить буду.

— Почему, во имя Селестии, ты оттолкнул меня? — со слезами на глазах спросила Рарити. — Ты глупый, глупый жеребец. Я заслужила эту рану за то, что развязала грифона, хотя должна был понять, что все это уловка. Мне очень жаль.

— Как ты могла бы понять, я снова пытался использовать тебя в качестве пони-щита, прямо как на Гала, — с шутливой улыбкой ответил Блублад. — Иди, разберись с другим, пока он тоже что-нибудь не предпринял.

— Не раньше, чем я перевяжу эту рану.

— Когда все это закончится я буду похож на камелонскую мумию, не так ли?

— Лучше уж выглядеть некрасиво, чем умереть. По крайней мере, в данном случае.

Кобыла поскакала по берегу реки туда, где они с Блубладом оставили свои припасы. Она достала бочонок с водой и простыню, задержавшись только для того, чтобы разорвать ткань на полоски, прежде чем вернуться к своему раненому спутнику.

— Ну вот, опять, — произнес Блублад.

— Тсс, просто ляг и не шевелись.

По правде говоря, это было совсем не похоже на перевязку головы Блублада утром. Теперь Рарити столкнулась с серьезной, все еще кровоточащей раной, опасность которой была далеко за пределами ее умений. Основываясь исключительно на том, что она видела до сих пор, казалось, что гром-палка действовала, метая маленькие металлические шарики, вроде тех, что она нашла, с высокой скоростью. Шарик или его части, вероятно, теперь были где-то внутри тела Блублада, и она никак не могла определить, прав ли он, предполагая, что ничего жизненно важного не задето. Единственное, что она могла сделать — промыть рану, сжать ее, перевязать и надеяться на лучшее.

Рарити убрала мешающее копыто Блублада и полила рану чистой водой из бочки, которую левитировала. По белой шкуре жеребца на землю потекли ручейки алой жидкости. Удовлетворившись чистотой свежей раны, Рарити прижала к ней большой сложенный квадрат желтой ткани, прежде чем полностью обернуть оставшуюся часть ткани вокруг корпуса Блублада и завязать ее между плечами. Если бы не настолько ужасные обстоятельства, эффект был бы веселым, если не комичным.

— Все готово, — она с трудом могла поверить, что, не вздрогнув, смотрела на кровавую рану и сумела перевязать ее.

— А теперь иди проведай его, — кивнул Блублад в сторону грифона.

Рарити уже бежала к пленнику. Достигнув его, она просто посмотрела в его напряженные золотые глаза, молча выражая свой гнев и разочарование.

— Ну? — наконец спросил грифон.

— Что — ну?

— Ну, разве ты не хочешь знать, как и почему?

— Чего я хочу прямо сейчас, очень сильно, так это ударить тебя камнем по голове, как била твоего дружка. Я ненавижу себя за это, но именно этого я и хочу.

— Это правда, что у каждого из нас есть капсулы с ядом, чтобы покончить с собой, если того требует ситуация, — объяснил грифон. — Но у нас еще есть снотворные капсулы, содержащие тоник, изготовленный из коры местного дерева катта, действие которого очень точно на краткое время имитирует смерть. Не-грифон, вероятно, не смог бы определить эту уловку, что и произошло. В моей культуре нет табу на прикосновение к мертвым.

— Как и понятия чести, — горячо произнесла Рарити. — Вы оба трусы.

— Наоборот, мы благородная раса, и мы боремся за то, чтобы сохранить это благородство. Скоро мои товарищи вернут золотой век грифонов, когда мы угощались существами, законное место которых — лишь на наших обеденных столах. Честное обращение с добычей не приносит чести.

— Думаю, я достаточно услышала от тебя, — раздраженно заявила Рарити. Она грубо засунула скомканную полоску ткани в открытый клюв грифона, прежде чем полностью связать его вторым отрезком, свёрнутым втрое. Наконец, единорожка завязала пленнику глаза третьим куском ткани. Она подошла, чтобы прошептать прямо туда, где, по ее мнению, находилось ухо грифона.

— Когда они придут за тобой, расскажи своему лидеру, что произошло, если посмеешь. Скажи каждому из пони и грифонов, которые злоумышляют против Эквестрии, что они потерпели неудачу и что они всегда будут терпеть неудачу, потому что гармония — это нечто большее, чем два пони, заблудившихся в лесу. Даже если вы нас убьете, гармония живет в сердцах каждого миролюбивого пони и грифона. Настоящая битва идет за сердца, и вы проиграли эту битву еще до того, как она началась. На твоем месте я бы покинула это место, вернулась к своей семье и забыла обо всем этом. Когда этот беспорядок наконец разрешится, не думаю, что ты захочешь оказаться в той компании, в которой сейчас находишься.

Она оставила грифона там, где он сидел, и вернулась к раненому Блубладу. Ей было приятно видеть, что он уже стоит и неторопливо ходит широкими кругами.

— Кажется, все более-менее в порядке, — сказал он.

— Мне очень жаль, — снова начала Рарити. Она чувствовала, как в животе образовалась льдина, когда ее эмоции быстро сменились с праведного гнева на стыд и печаль. Ее наивность снова заставила ее вести себя по-дурацки, только на этот раз пострадал кто-то еще. Ей повезло, что Блублада не убили.

— Ты не должна извиняться. Это я не должен был оставлять грифонов без присмотра. Ты не могла знать, что они способны вот так притвориться мертвыми. И я не знал.

— О чем это ты? Ты абсолютно уверен, что не ударился головой? Ты, Блублад, не винишь меня в тот раз, когда я действительно виновата?

— Возможно, я буду винить тебя потом, — быстро ответил жеребец. — Но сейчас мы должны покинуть это место. Мы не знаем, сколько времени пройдет, прежде чем пропажу этих двоих обнаружат. У меня есть карта. Я найду нам дорогу.

— Да. Верно. Конечно. Чего мы ждем?

Блублад пошел туда, где была сложена их поклажа. При виде этого Рарити охватило гнетущее чувство вины. Блублад осторожно шагал вперед, оберегая левую заднюю ногу. Было очевидно, что ему больно, и она ничем не могла ему помочь. Несмотря на все, что он сделал ей в прошлом, и на всю вражду между ними, он все же рискнул своей жизнью, чтобы спасти ее. Это был единственный самоотверженный и галантный поступок, который Блублад совершил за все время, что она его знала, и он из-за этого чуть не погиб. Герцог попытался надеть сбрую с водой, которую нес раньше, но застонал от боли, рухнув на колени. Не говоря ни слова, Рарити отвязала одну из оставшихся трех бочек и позволила ей упасть на землю. Его ноша облегчилась, и единорог снова встал.

— Ты сможешь столько нести?

Блублад не ответил, вместо этого гордо вздернув подбородок, и отвернулся. Он пошел в лес, его рог светился небесно-голубым, пока он держал перед собой карту грифонов.

— Сюда, — произнес он.

Рарити последовала за ним. Блублад не обернулся, поэтому так и не заметил, как она левитировала снятую бочку с водой и несколько бисквитов из своего рюкзака к все еще связанным грифонам-охотникам. Если правда, что ценой провала их миссии будет изгнание, им придется искать еду, как только пособники найдут их. Ей не нужно было верить, проявляя в их адрес великодушие, что эти вероломные существа изменят свои взгляды. С другой стороны, раз уж Блублад смог найти в себе силы на героический поступок то, возможно, даже у самых жестоких и подлых существ еще есть надежда.

По мере того как они углублялись в джунгли, воздух, казалось, становился все тяжелее и влажнее, если такое вообще возможно. Казалось, Рарити дышит цветочным супом. Лианы и ветки преграждали путь, и так как их нечем было срезать, пони постоянно были вынуждены использовать магию, чтобы убрать растительность с дороги. Это было гораздо труднее, чем путь вдоль реки, и тяжелые сумки Рарити не облегчали задачу. Ей нужно было поговорить — о чем угодно, только бы не зацикливаться на своих горящих и быстро утомляющихся мышцах.

— Блублад, — начала она.

— Да? — лаконично ответил жеребец.

— Ты был смел и самоотвержен там, и, вероятно, спас мне жизнь. Хочу, чтобы ты знал — я этого не забуду.

— Мило.

— Ты мог бы спасать себя, но вместо этого оттолкнул с линии огня меня.

— И ты хочешь знать, почему, — заметил Блублад.

— Я была удивлена.

— Пожалуйста, на минутку представь себя в моих подковах. У меня буквально нет друзей. Те члены семьи, которые не пытаются активно меня убить, либо предпочли бы, чтобы я умер, либо еще слишком глупы, чтобы выбрать один из этих двух вариантов. И я не настолько заблуждаюсь, чтобы верить, что Эквестрия устроит роскошные поминки, оплакивая меня. Какой бы раздражающей и грубой лицемеркой ты ни была, ты все же единственная пони во всем мире, которая, из-за обстоятельств, теперь в моей команде. Обратной стороной этой ситуации является то, что я, к добру или к худу, в твоей команде.

— Так и есть, — твердо произнесла Рарити. Похоже, теперь они были товарищами по команде.

— Всю жизнь я отталкивал от себя всех вокруг. И к своему удивлению обнаружил, что мне больше нравится, когда кто-то все же обеспокоен, жив я или мертв — хотя бы потому, что умею читать карты.

— И можешь нести воду.

— Сейчас уже не так много.

— Но все же, — уточнила единорожка. — И у меня нет других способов вернуться домой, так что я буду с тобой до конца.

— Нас еще ждет много приключений.

— Я постараюсь пораниться следующей, если хочешь.

Блублад не ответил. Вместо этого он внезапно упал и застонал. Герцог быстро расстегнул сбрую и прислонился к стволу большого дерева.

— Возможно, этот самый конец, о котором ты говорила, достаточно близок.

— Что ты имеешь в виду? — Рарити бросилась к нему и быстро увидела, что лицо Блублада раскраснелось. Не спрашивая, она коснулась копытом его лба и тут же убедилась, что у него жар.

— Похоже, я немного недооценил серьезность своей раны, — слабо произнес герцог. Он казался бескровным и бледным, даже с учетом его белоснежной шерстки. — На самом деле, я, кажется, сильно ее недооценил. Я ужасно себя чувствую.

— У тебя лихорадка, — заявила Рарити. — Боюсь, это может быть больше связано с твоей предыдущей травмой, чем с недавней, — она осторожно прикоснулась к повязке на голове жеребца. — Можно?

— Я не смог бы остановить тебя, даже если бы захотел. Но сделай одолжение.

Рарити осторожно размотала повязку, чуя неприятный запах, исходящий от нее. К ее ужасу рана на голове Блублада стала почти черной, а инфекционное заражение усилилось. Скорее всего она уже распространилась по всему его телу. Конечно, мушкетная рана не помогла иммунной системе бороться с заражением, но она была наименьшей из проблем жеребца. Без лекарств инфекция приведет к заражению крови и убьет его. На самом деле, его уже можно считать мертвым, потому что принц стал слишком слаб, чтобы двигаться. Теперь это лишь вопрос времени. Учитывая скорость распространения инфекции, герцог, вероятно, не доживет до вечера следующего дня. Рарити одновременно хотелось тошнить и разрыдаться. Потребовалось практически аликорновское усилие, чтобы сдержаться.

— Я уже видел такое лицо раньше, — произнес Блублад. — Когда слуги пришли сказать, что мой отец умер. Что там?

Не было никакой надежды на чудо и никаких шансов на выздоровление. Поэтому не было причин лгать.

— Инфекционное заражение раны усилилось. Похоже, ром оказался не настолько целебным, как я ожидала. Мне очень жаль.

— Ха! — громко рассмеялся Блублад, удивив Рарити.

— Что в этом может быть смешного?

— Позволь мне рассказать тебе хорошую историю. Мой прапрадедушка Блублад, пони, выигравший первый Кубок Аликорна и ставший героем, спустя годы участвовал и во втором Кубке. Он погиб! Молния ударила в его дирижабль, и он, пылая, упал. Ты знаешь, как умер мой отец, Блублад?

— В гонке воздушных кораблей? — рискнула предположить модельерша, не зная, стоит ли ей продолжать этот разговор.

— Хорошее предположение, но нет! Трос лебедки оборвался и разрубил его пополам, хлестнув по доку верфи. Но это была лебедка на дирижабле, который он строил для Кубка Аликорна.

— И сейчас…

— Проклятая гонка достала и меня! Ха-ха! — Блублад так расхохотался, что в уголках его глаз выступили слезы. — Мама была права во всем!

— Блублад… — начала Рарити.

— Вот тебе еще одна забавная история. Знаешь, у моей семьи долгая история сокрытия всякого разного от принцессы Селестии. Например, Камня Небес и задолженностей по налогам. Вероятно, стоило рассказать ей о Камне раньше, учитывая все обстоятельства. А еще все это время мы позволяли ей верить, что первый Аликорн и Кубок Аликорна были названы в ее честь. Ха! — Блублад затрясся от смеха. — Ошибаешься, глупая кобылка! Мой прапрадедушка назвал свой воздушный корабль Аликорном потому, что сильно ненавидел Селестию, лишившую наш род всего великого и благородного и превратившую в не более чем занятный реликт прошлого. Его воздушный корабль назывался Аликорн, потому что это был единственный способ дать простому смертному единорогу крылья и показать принцессе, что род принцессы Платины и короля Блублада по-прежнему значим. Это все, чего мы когда-либо хотели — сделать что-то значимое для Эквестрии и снова быть важными. Это все, чего я хотел — чтобы имя Блублад стало большим, чем посмешище, в которое оно превратилось.

— О, Блублад, — заговорила Рарити. По ее лицу скатилась слеза — Ты действительно глупый жеребец. Наверняка ты понимаешь, что твои дирижабли и двигатели меняют само лицо Эквестрии. Как ты можешь считать, что все это не имеет значения?

— Пожалуйста, не нужно снисходительности. Я конкурировал на рынке с полудюжиной других компаний и явно не очень хорошо справлялся с этим. Моя компания потерпела неудачу. Я даже не смог заставить свой самый лучший и самый совершенный дирижабль работать должным образом. Не приукрашивай. Хуже всего то, что теперь Процион станет Блубладом, если он уже не подал прошение, чтобы к нему обращались именно так. В памяти потомков имя Блубладов будет ассоциироваться с предателем народа пони.

— Ты дважды спас мне жизнь. Это важно для меня.

— Просто… — вздохнул жеребец. — Пожалуйста, побудь со мной немного, прежде чем пойдешь дальше? Если ты предпочтешь отправиться в Галлополи, я пойму и дам четкие указания, как пользоваться картой.

— Даже предположить не смей, что я уйду! — воскликнула Рарити. — Меня и стая мантикор не отгонит. Я обязана тебе жизнью, помнишь? Кроме того, уже темнеет. Уверена, к утру лихорадка спадет, и твое здоровье значительно улучшится.

Последние слова были ложью.

— Спасибо, — только и сказал Блублад.

Рарити присела рядом с ним, прислонившись к дереву, и отвернулась, чтобы он ее не видел. Слезы текли по ее лицу, но кобыла не издавала ни звука. Она была слишком напугана, чтобы по-настоящему плакать. Блублад наконец раскрыл свое внутреннее «я». Он был не просто высокомерным аристократом, но жеребцом, настолько обремененным многовековым грузом обиды и чувства неполноценности, что делал все возможное, чтобы избегать дружбы и отношений, которые могли вытащить его в реальный мир, потому что был убежден, что этот самый мир насмехается над ним. Под глубоким слоем уязвленного самолюбия скрывался настоящий пони, а Блублад обладал интеллектом, отвагой и даже чуточкой эмпатии. Она будет единственной, кто когда-либо узнает о существовании настоящего Блублада. То есть, если ей удастся пережить этот ужасный кошмар. Она рискнула оглянуться и увидела, что Блублад заснул.

Рарити собралась с духом и встала. Момент был тяжелый, но сдаваться нельзя. Она была потрясена, увидев, что в своем горе она даже не перевязала должным образом рану на голове жеребца. К счастью, жара джунглей делала простыни и наволочки совершенно ненужными, и потому они быстро заканчивались. Она приготовилась снова промыть инфицированную рану ромом и водой, не беспокоясь о том, что лекарство уже однажды не смогло остановить заражение. В повторной попытке нет никакого вреда. Если повезет, Блублад на этот раз процедуру проспит.

Этого не случилось. Как только пропитанная ромом ткань коснулась раны, глаза Блублада распахнулись. Вместо того чтобы закричать, он, к удивлению Рарити, начал бессвязно бормотать, явно погрузившись в лихорадочный бред.

— Гонка! Должен участвовать в гонке. Цветок! Гонка. Цветок. Достань цветок!

— Тсс, — прошептала Рарити, пытаясь успокоить больного жеребца. Он посмотрел на нее, и на мгновение его глаза сфокусировались.

— Еще не умер! Нам нужен цветок. Посмотри! — Блублад поднял копыто и указал на кучу бочонков, которые валялись на земле неподалеку.

— Ты хочешь пить?

— Цветок! — повторил Блублад. Рарити понятия не имела, о чем говорит этот безумный жеребец. Когда он попытался оттолкнуться от дерева и встать, ей пришлось силой удерживать его.

— Посмотри в бумагах! — явно раздраженно воскликнул он.

Рарити удивленно моргнула, когда Блублад сказал что-то ясное и понятное. Она снова вернулась к ноше принца и заметила карты и документы гонки, которые он сунул под сплетенную ею веревочную сетку. Эти бумаги. Единорожка быстро достала документы и начала просматривать их, используя магический свет своего рога, чтобы компенсировать угасающий дневной. Блублад вместе со своими картами взял одну страницу правил и инструкций для гонок Кубка Аликорна. Там было написано: «Третий этап: Ботаническая Исследовательская Лаборатория, Непроходимые Земли». К величайшему изумлению Рарити, большую часть страницы занимало детальное изображение прекрасного алого цветка с пометкой «Знак Мужества». Она вспомнила, что он упоминался на брифинге команды Фэнси Пэнтса по гонке.

— Да, — произнес Блублад.

— Орхидея Знак Мужества, — начала читать вслух модельерша. — Растет на болотах и топях на краю Непроходимых Земель и, вероятно, в самих великих джунглях. Этот волшебный кроваво-красный цветок невозможно вырастить за пределами его естественной среды обитания. Однако если бы это оказалось возможно, то это оказало бы невероятное влияние на современную медицину, потому что цветок обладает уникальными целебными свойствами. Говорят, что Знак Мужества при употреблении исцеляет любую травму или болезнь, полученную благородно. На болезни неблагородного происхождения он не действует. Сорванная орхидея теряет силу в течении примерно шести часов, что делает ее экспорт в Эквестрию невозможным. Доктор Шринкин Вайолет, ранее работавшая в Ботаническом Саду Кантерлота, посвятила всю свою жизнь поиску практического применения Знака Мужества. Она предоставит каждой команде одно из этих редких растений в качестве третьего маркера.

Блублад кивнул, когда Рарити закончила читать описание.

— О, мои звезды! — воскликнула она, обхватив Блублада передними ногами в объятиях, которые были какими угодно, только не скромными и женственными. — Ты понимаешь, что это значит? Если я смогу найти один из этих цветков и вернуться с ним, ты будешь спасен! Ну, конечно, ты знал и пытался мне это сказать, не так ли?

Блублад утвердительно хмыкнул, его глаза снова остекленели, а рассеянный взгляд устремился куда-то вдаль.

— Я сделаю это, — провозгласила Рарити, прежде чем поняла, что Блублад снова заснул. — Я найду этот редкий цветок… где-нибудь… в этих огромных джунглях… о звезды.

Как ей его найти? В инструкции сказано, что он растет на топях и болотах. Возможно, она сможет использовать карту грифонов, чтобы найти такое место поблизости. Да, именно так она и поступит. Блублад дважды спас ей жизнь, а она оказала ответную услугу лишь единожды. Пришло время сравнять счет.

К этому времени на лес опустилась тьма. Вдали какой-то неизвестный зверь выл на луну. Она ничего не найдет в темноте, а магическое освещение, достаточное для того, чтобы ориентироваться, в мгновение ока наведет на нее грифонов. Более того, ей нужно присматривать за Блубладом, пока лихорадка не пройдет. Она уйдет утром. Она спасет его.

14. Медовая ловушка

Яркий луч белого света пронзил промежутки в листве над головой и заставил тяжелые веки Рарити открыться. Уже утро? Нет, это невозможно. Свет шел прямо сверху, а Рарити знала, что не могла проспать до полудня. Через несколько секунд луч резко сдвинулся и обратил свой пронзительный взгляд на другой участок джунглей, погрузив Рарити обратно во тьму и подтвердив, что еще ночь. Когда она поспешила прийти в себя, то услышала низкий гудящий звук, творящий вибрации достаточно мощные, чтобы отдаваться в зубах и копытах. Она подняла глаза, чтобы найти источник света и звука. Холод ужаса охватил единорожку, и она сразу же низко сжалась в тени, когда узнала чудовищный дирижабль грифонов. Он парил над ней, а прожекторы разрезали тьму.

Он охотился на нее.

Грифоны, должно быть, отправились на поиски пропавшего патруля и нашли его. И тогда же узнали, что она и Блублад все еще живы и пытаются добраться обратно в Эквестрию. Теперь они были во всеоружии и прочесывали джунгли. Была ли она здесь в безопасности? Рарити хотелось верить, что даже зоркие грифоны не смогут найти их среди перепутанных лиан и густой листвы. Бросив взгляд в сторону, она увидела, что Блублад все еще лежит, обмякнув и прислонившись к дереву, и крепко спит. С учетом его лихорадки, белая пони сомневалась, что сможет разбудить его, даже если попытается. Они не смогли бы убежать, если бы их заметили, поэтому единственное, что оставалось — сидеть неподвижно, пока парящий левиафан в небе.

Мощный луч прожектора вновь пронесся мимо, и Рарити замерла. Она осмелилась взглянуть на тяжело и шумно движущийся линкор в поисках любых признаков того, что охотники летят к своей добыче, но все же казалось, что огни освещают местность случайным образом, в то время как воздушный корабль медленно бороздит ночное небо. Где-то у борта корабля Рарити показалось, что она заметила быструю вспышку света, возможно даже явившуюся изнутри. Она задалась вопросом, что это могло быть.

Пока единорожка наблюдала вспышку, она начала чувствовать, как в голове нарастает болезненная тяжесть, словно надувается воздушный шарик. Давление продолжало усиливаться, и она прижала копыто к виску, пытаясь помассировать болящее место, но ощущение только росло. Она обнаружила, что теперь находится в сфере тусклого голубого света, исходящего от ее рога. Она попыталась остановить магию, но как ни концентрировалась, казалось, не могла ослабить свечение. И даже не могла понять, какое заклинание творит. Она еще глубже нырнула в тень и попыталась прикрыть рог обеими передними ногами, чтобы характерная аура не навела грифонов прямо на нее. Дальнейшие попытки остановить заклинание приводили только к мучительной боли, словно в основание ее рога вбивали ножи. Она отказалась от попыток и решила просто надеяться на лучшее и что искатели ее не заметят.

К счастью, огни наверху не обратили на нее внимания. Вместо этого все прожекторы на боевом корабле грифонов внезапно погасли, заставив Рарити удивленно моргнуть. Еще более странным оказалось то, что теперь, при отсутствии огней, весь огромный воздушный корабль охватило тусклое свечение, очерчивающее рассеянным светом его контур. Белый свет неуклонно становился все ярче, усиливаясь вместе с болью в голове единорожки. Казалось, что свет зовет ее, и Рарити наконец разобралась в ощущении. Это оказался гораздо более мощный вариант ее заклинания поиска драгоценных камней, чем она когда-либо творила. Она знала только об одном драгоценном камне, который мог повлиять на нее таким образом.

Камень Небес был все еще там наверху, на корабле, и резонировал, реагируя на ее заклинание. Единорожка была уверена, этот магический резонанс и заставил воздушный корабль светиться. Больше, однако, ее тревожило то, что нечто в связи между ней и легендарным камнем вызывало рост магического напряжения в ее роге, ужасающего по силе и крайне болезненного. Оно грозило переполнить ее, и единорожка опасалась, что может даже убить. Рарити боролась с желанием закричать от боли, но не могла уже держаться дольше. Затем на мгновение дирижабль грифонов засиял так ярко, что ночная тьма полностью рассеялась и сменилась потусторонним сиянием. Рарити жалобно взвизгнула, а затем ахнула, когда все давление в ее голове разом сбросилось. Ее рог вспыхнул подобно миниатюрному солнцу, и через полсекунды мир погрузился во тьму.

Когда модельерша открыла глаза, она снова оказалась окруженной тьмой и лежала на спине. Земля под ней казалась удивительно мягкой и проминалась при каждом легком движении ее тела. Она резко села, поняв, что лежит вовсе не на лесной подстилке, а на мягком матрасе, укрытом одеялом. Еще более странным, чем неожиданная смена обстановки, было ошеломляющее ощущение, что ей все тут знакомо. Рарити знала эту кровать, и это место, и смесь запахов в воздухе. Она перекинула задние ноги через край кровати на плюшевый ковер. Все было знакомо. Это было похоже на… дом. Белая пони исследовала темноту своей магией в поисках керосиновой лампы, которую ожидала найти на тумбочке рядом с кроватью. Она оказалась именно там, где стояла всегда, и модельерша чиркнула спичкой из спичечного коробка, чтобы зажечь фитиль и осветить комнату.

Знакомое ощущение ее старого стеганого одеяла и неизменное положение лампы уже сказали ей, что она каким-то невероятным, неведомым образом оказалась на краю своей кровати в своей собственной спальне в Понивилле. Но не ее элегантной спальне в бутике Карусель — это оказалась комната, в которой она росла в доме родителей. Там был ее книжный шкаф, заполненный старыми книгами серий «Клуб нянек» и «Детектив Ноузи Дэйр», и полка с любовными романами, которыми она увлекалась в последние годы, прежде чем потерпела неудачу в своем собственном. На книжном шкафу куклы из ее любимой коллекции Эквестрийских Кобылок, одетые в наряды, которые Рарити разработала и создала сама, позировали как фотомодели на собственном шоу. Старое платье с ее кьютисионьеры, которым она так гордилась, висело в витрине на стене. Она в конце концов поняла, что нашить на него столько камней, что невозможно ходить — не означает созидательной гениальности, но неописуемо блестящее синее платье по-прежнему занимало особое место в ее сердце. Родители оставили комнату практически без изменений с тех пор, как она переехала, а Свити Белль относилась к ней почти как к храму старшей сестры.

Все это казалось таким реальным — вплоть до стопок журналов мод Glamare, Filly Trend и La Jument на ночном столике и плакатов с моделями, гарцующими по подиуму в платьях от-кутюр ее любимых дизайнеров. Как бы сердце ее ни стремилось домой, и как бы она ни хотела обнять Свити Белль и напомнить родителям, как сильно она их любит, единорожка знала, что это видение не было — не могло быть — реальностью. Это лишь сон, и ей нужно проснуться, чтобы добраться до безопасного места и найти Блубладу цветок, в котором он нуждался, чтобы выжить. Она легонько постучала копытом по голове, пытаясь вернуться в джунгли, но ничего не изменилось. Более сильное постукивание оказалось столь же неэффективным. Что она могла сделать, если не могла проснуться от этой грезы? Единорожка остановилась. Из-за закрытой двери доносились приглушенные голоса. Не было причин не посмотреть, раз уж она застряла здесь.

Рарити соскользнула с кровати и встала на все четыре ноги. Она подошла к двери своей старой спальни и осторожно толкнула ее, заливая комнату более ярким светом газовых ламп коридора. Как ни странно, дверь засветилась голубым светом, когда белая пони открывала ее, как будто сделала это с помощью магии, несмотря на то, что она толкнула ее правой передней ногой. В коридоре стало очевидно, что голоса доносятся снизу, и было похоже, что кто-то горько рыдает.

Свити Белль! Рарити помчалась вниз на плач сестры, но остановилась всего в нескольких копытах до того, как успела врезаться в круп очень большой пони, стоящей на кухне ее родителей, с ниспадающим эфемерным хвостом мерцающих пастельных тонов.

— Принцесса Селестия! — воскликнула потрясенная Рарити, прежде чем рефлекторно склониться в уважительном поклоне. Она оставалась в этой позе несколько секунд, но встала, когда принцесса не обратила внимания и даже не обернулась. Сбитая с толку единорожка выбежала на середину кухни и огляделась. Ее отец сидел за кухонным столом, его лицо было обращено вниз и уткнулось в передние копыта. Ее мать стояла лицом к Селестии. Ее грива растрепалась, а глаза — покраснели. Она плакала, но перед принцессой явно старалась крепиться. Свити Белль сидела на спине матери, вцепившись в нее всеми четырьмя копытами, уткнувшись лицом в гриву кобылы. Сердце Рарити сжалось, когда увидела, что ее младшая сестра безудержно плачет, перемежая рыдания каждые несколько секунд душераздирающим криком горя.

— Свити! В чем дело? — спросила Рарити, подбегая к сестре. Как и прежде, никто не услышал ее, как будто ее вообще там не было. И действительно. Ей нужно взять себя в копыта и вспомнить, что это сон.

— Еще раз примите мои глубочайшие соболезнования, — сказала принцесса Селестия ее матери. — Если есть что-то, что я или моя сестра можем сделать, любые ресурсы, которые вы хотели бы получить в столь сложной ситуации, пожалуйста, не стесняйтесь спрашивать. Я… я так сожалею о вашей утрате.

— Спасибо, Ваше Величество, — сказала мать Рарити и попыталась поклониться. Она не успела склониться до конца, как ее тело свело судорогой от сдерживаемых рыданий. Рарити видела, как принцесса Селестия осторожно шагнула вперед и медленно расправила одно из своих величественных элегантных крыльев, которым обняла ее мать и Свити Белль.

— Я всегда с вами, мои маленькие пони, — произнесла она. — Никогда этого не забывайте.

Рарити с трудом могла в это поверить, но в уголке глаза Селестии образовалась одинокая слеза, прежде чем принцесса быстро сморгнула ее.

Рарити наконец поняла, что происходит. У нее было видение, как ее семья получает известие о том, что она погибла во время гонки. Неудивительно, что ей приснилась эта сцена — она очень много думала об этом. В реальном мире, вероятно, примерно в это же время в Кантерлот и основные города пришли новости о катастрофе, постигшей регату. Официальные лица гонки, СМИ и оставшиеся команды потратили первые несколько часов на поиски, прежде чем отправить сообщение домой. Учитывая большое расстояние, потребовался целый день прежде чем доставить принцессе новости, и, по крайней мере, в этом сне она отправилась лично уведомить ее родителей. Рарити списала эту деталь на подсознательное тщеславие.

— Мама, папа, Свити Белль, я здесь, — тихо прошептала она, стараясь сама не поддаться эмоциям. Единорожка знала, что это не по-настоящему, и что никто ее не слышит, но чувствовала необходимость произнести эти слова, выступить против этих ненужных слез. Она должна вернуться — если не ради Эквестрии, то ради своей семьи.

Внезапно ее внимание отвлек громкий треск и громкие голоса, доносившиеся из гостиной. Рарити узнала бы резкий тон Рейнбоу Дэш за полмили, но в данный момент ее подруга была гораздо ближе. Она быстро выбежала из кухни и через столовую, чтобы найти сердитую пегаску. И вообще, что Рейнбоу Дэш делает в доме ее родителей? К своему удивлению Рарити обнаружила, что комнату занимает не только Рейнбоу, а все пять ее лучших подруг.

— Это несправедливо! Неправильно! — воскликнула Рейнбоу Дэш, паря над деревянным креслом-качалкой, которое она, очевидно, опрокинула. Тем временем Твайлайт Спаркл расхаживала взад и вперед перед камином с безжизненным выражением лица. Пинки Пай свернулась калачиком в другом кресле-качалке. Обычно упругие, непокорные кудри ее гривы теперь висели прямо и безжизненно, закрывая лицо. Флаттершай и Эпплджек заняли диван, и масляно-желтая пегаска прислонилась головой к оранжевому боку фермерши. Флаттершай все еще тихо плакала, а Эпплджек крепко обняла ее сильной передней ногой.

— Крики да порча мебели других пони ничо не поменят, Рейнбоу, — сурово произнесла Эпплджек. — Успокойся, покудова не сделала ишо хужей, чем оно уже.

— Хуже? — воскликнула пегаска. — Как все может стать еще хуже? Мы должны были быть там! Мы не должны были отпускать ее одну с этими незнакомыми пони.

— Рарити была большой девочкой, Рейнбоу. Она могла позаботиться о себе, — возразила Эпплджек.

— За исключением случаев, когда не могла! — прокричала радужногривая. Она в отчаянии ударила копытом по стене, с которой посыпались крошки штукатурки.

— Я просто не понимаю, — произнесла Твайлайт Спаркл, заставив остальных повернуться в ее сторону. Она продолжала расхаживать, не поднимая глаз, и Рарити было очевидно, что другая единорожка разговаривает сама с собой. Она говорила быстрым, прерывистым стаккато. — Рарити представляла собой дух Элемента Щедрости. Предполагается, что Элементов должно быть шесть. Как может быть только пять Элементов? Это невозможно, конечно. Их должно быть шесть, а не пять — шесть! Имея всего пять Элементов, с таким же успехом их может быть ноль. Если бы Элементов стало ноль, это означало бы, что мы больше не связаны со Элементами Гармонии, но я не чувствовала, что моя связь с Элементом оборвалась. А вы, девочки? Нет, конечно, не было, потому что если не было у меня, то не случилось и у вас. Ха-ха.

— А теперича успокойся, роднуля, — заговорила Эпплджек. — Мы здеся заради Свити и ее родных, а не шоб дергаться из-за Элементов.

— Хм? — Твайлайт перестала расхаживать и повернулась к подруге. — Нет, ты не понимаешь! — Она подошла к Эпплджек с широкой и не совсем здоровой улыбкой. — Я думаю, Рарити все еще жива.

— Да! Да, я жива! — воскликнула Рарити, взволнованная тем, что ее подруга поняла это. Конечно, никто даже не взглянул в ее сторону, и, конечно же, все это было сном. Особенно ярким и сложным сном, но все же сном. Она должна это помнить.

— Ой, вернись в реальность, Твайлайт, — скривилась Рейнбоу Дэш. — Ты слышала принцессу Селестию. Рарити выпала из воздушного корабля, и если кто-то не научил ее летать, не сказав мне об этом, ее больше нет. С-О-В-С-Е-М нет.

— Я так не думаю, девочки, — покачала головой Твайлайт. — Элементы все связаны, и более того, теперь я знаю, что мы шестеро оказались связаны задолго до того, как встретились. Если бы Рарити действительно… ушла, думаю, мы бы это почувствовали.

Пинки Пай выглянула из-за своей гривы.

— Ну, я не хотела говорить, но у меня вчера весь день хвост дергался, как будто что-то падало, а потом ничего. Что, если мое Пинки-чувство подсказывало мне о Рарити?

— Дергался ли у тебя дважды хвост, дрожали колени, бурчал живот, чесался нос и дергались глаза? — спросила волшебница.

— Нет, — ответила кондитерша.

— А разве это не тот ансамбль, который говорит тебе, что вот-вот произойдет чего-то очень печальное?

— Ой. Да, когда я последний раз проверяла, — утвердительно ответила розовая кобыла.

— Ага! Это доказывает, что Рарити все еще где-то там и жива, — торжествующе провозгласила Твайлайт Спаркл. — С наукой не поспоришь!

— Теперича подожди одну минутошку! — произнесла Эпплджек, мягко отталкивая Флаттершай в сторону и вставая. — Я також люблю Рарити, как и усе туточки, но дерганья Пинки да твои магические чуйства ее не вернут. Возьми себя у копыта, Твай, и прими, шо энто реально так.

— Не знаю, — прошептала Флаттершай. — Что, если Твайлайт права?

— Фу! И ты туда же! — воскликнула Рейнбоу, вскинув передние ноги. — Она мертва, понятно? Рарити мертва, и мы больше никогда ее не увидим.

Она рухнула на землю и начала плакать. Это было поистине печальное зрелище, возможно даже более грустное для Рарити, чем собственная семья в слезах. Рейнбоу Дэш просто не рождена плакать.

Это было нелепо. Почему этот сон не закончился? Лучше снова оказаться среди жуков, крови и грифонов, чем терпеть еще и эти мучения. Но как ей вернуться? Ничто из того, что она пробовала, не смогло ее разбудить. В отчаянии Рарити подошла к Эпплджек и попыталась аккуратным прикосновением привлечь внимание земной кобылы. Вместо этого единорожка увидела, что ее копыто проходит сквозь тело Эпплджек, как сквозь воздух. Ей нужно попробовать что-то еще. Мимоходом она магией подняла кресло, опрокинутое Рейнбоу Дэш. Весь этот хаос и беспорядок мешал трезво мыслить.

— Опачки! Шо энто щас было? — дернулась Эпплджек.

— Э-это была ты, верно, Твайлайт? — спросила Флаттершай.

— Э-э, нет, это не я, — ответила лавандовая единорожка, подозрительно глядя на стул.

Глаза Рарити широко раскрылись, когда она осознала результаты того, что только что произошло. Она передвинула кресло и все это видели. Что, если это вовсе не сон? Что, если ее сознание каким-то волшебным образом совершило путешествие в Понивилль, оставив тело там, в джунглях? Почему и как — маловажно, но, наверное, это было вызвано связью с Элементами, как предположила Твайлайт. Это многое объясняло — например, почему она, казалось, могла воздействовать на свое окружение только магией, а не физически. Другие не могли ее видеть, слышать или осязать, потому что физически ее там не было, но могли видеть ее магию в действии. Ей нужно только найти перо и немного чернил, и она сможет точно сказать им, где она и что с ней случилось. Они смогут прислать помощь!

Жгучая боль в роге свалила Рарити на землю. Давление в черепе снова нарастало, как перед тем, как она появилась в своей старой спальне.

— Нет, нет! Я не могу вернуться сейчас! Мне нужно больше времени! — взмолилась единорожка. Боль нарастала еще быстрее, чем раньше. Теперь у нее были секунды. Идеи и воспоминания пронеслись в голове модельерши, пока она пыталась придумать, что можно сделать, чтобы друзья поняли ее тяжелую ситуацию.

— Девочки, вы это чувствуете? — спросила Твайлайт Спаркл, оглядывая комнату. — Здесь словно накапливается сильный магический заряд, но я не могу понять, где точно.

Твайлайт! Вот оно! Рарити вспомнила, что когда Дискорд лишил ее и ее друзей определяющих качеств личностей и сделал тусклыми отражениями тех, какими они были, Твайлайт использовала заклинание памяти, чтобы напомнить им всем об их дружбе и сделать прежними. Модельерша понятия не имела, как использовать ментальную магию такого рода, но, может быть, Твайлайт все же поймет, что она пытается сделать. Она одним прыжком преодолела расстояние между собой и библиотекаршей, и коснулась своим рогом рога другой единорожки.

Глаза Твайлайт расширились от шока, и Рарити надеялась, что ее магический выброс не причинит вреда подруге. Это был ее единственный шанс.

— Твайлайт, пожалуйста, я здесь, — молила Рарити. Она сосредоточила все свои силы и энергию на попытке поделиться своими мыслями с подругой, но понятия не имела, происходит ли что-нибудь. Она стиснула зубы, игнорируя боль, хотя казалось, что ее голова вот-вот взорвется. Как это дурацкое заклинание вообще должно работать?

— Рарити? — прошептала волшебница, глядя ей прямо в глаза.

Яркий свет застил ей зрение, а потом все снова потемнело.

— Рарити! — громко произнес Блублад, толкнув ее в плечо передним копытом.

— Хм? — Она моргнула несколько раз и обнаружила, что снова оказалась в душных бесконечных джунглях, лежащей у дерева, а Блублад сжался рядом с ней. Солнце начало подниматься, а дирижабль грифонов исчез. Было маленьким чудом то, что они не увидели ее после светового шоу, устроенного ее рогом. Хотя, возможно, свечение Камня Небес временно ослепило их. В любом случае, она проснулась и все еще жива.

— Ты была практически в коме с тех пор, как я проснулся. А было это, примерно, часа два как, — сказал Блублад. — Ты не двигала ни одним мускулом, и были моменты, когда я был уверен, что ты перестала дышать.

— Ах да, теперь я проснулась и прекрасно себя чувствую, спасибо. Должно быть, я просто очень крепко спала.

Часы? Ей казалось, что за время странного внетелесного опыта прошли едва ли минуты. Возможно, ее телу понадобилось лишнее время, чтобы оправиться от высвобождения через рог тех объемов магической энергии. В любом случае, она не хотела объяснять фантастические обстоятельства своего духовного путешествия в Понивилль Блубладу. Во-первых, он бы ей не поверил. Что более важно, она понятия не имела, удалось ли ей передать что-нибудь полезное Твайлайт. Не было никакого смысла тешить Блублада надеждами, если эти надежды, скорее всего, пусты.

— Вижу, твоя лихорадка спала, — произнесла она с легкой улыбкой. Жеребец не выглядел совсем здоровым, но то, что он пребывал в сознании и явно в здравом уме — хороший признак. Несмотря на то, что заражение, скорее всего, все еще распространялось, выздоровление от лихорадки указывало, что полномасштабный сепсис еще не начался, и инфекция не достигла мозга. Будь так — он не выздоровел бы, несмотря ни на какие лекарства. А сейчас ближайшая больница находилась в сотнях лиг отсюда, и Рарити приходилось полагаться на волшебный цветок и медицинские познания, которые почерпнула из праздной болтовни в спа с обитающей на земле пегаской, подрабатывающей без лицензии ветеринаром. Преодоление лихорадки — уже хорошо.

— Да. Каким-то образом я все еще жив, хотя и чувствовал себя лучше, — ответил Блублад. — Слабость, головокружение, головная боль от инфекции и рана в боку — и все это единовременно. Я не смогу далеко уйти. До Эквестрии уж точно не доберусь. Я и сюда-то дошел лишь потому, что меня нес чистый адреналин.

— Знаю.

— Значит, дальше ты собираешься идти одна?

— Что? Ты ничего не помнишь из прошлой ночи? — в ужасе спросила Рарити.

— Я помню, как заснул, но остальное — смутно.

— Нет, — покачала головой модельерша. — Про цветок. Орхидею Знак Мужества.

— Маркер гонки?

— Он самый, — закатила глаза Рарити. — Именно твой лихорадочный бред прошлой ночью привел меня к выводу, что Знак Мужества должна исцелить твои раны, если только я смогу ее найти.

Блублад удивленно уставился на нее.

— Исцелить? — Он зажмурил глаза, как будто о чем-то напряженно размышляя. — Теперь, когда думаю об этом, я помню, что читал о лекарственных свойствах цветка. Тем не менее у меня просто нет возможности бродить по джунглям в его поисках в моем нынешнем состоянии, особенно если наградой будет просто какая-то тропическая травка.

— Это должно быть больше, чем травка, — возразила Рарити. — Судя по описанию, Знак Мужества обладает сильной магией. Я считаю, что если ты съешь этот цветок, он залечит твои раны и полностью избавит от инфекции.

Блублад изумился еще сильнее.

— Действительно? — И тут же поник. — Но у меня все еще нет сил искать его.

— Конечно нет. Вот почему искать его буду я, а ты — ждать здесь моего триумфального возвращения.

Жеребец бросил на нее критический взгляд.

— Ну, конечно, — произнес он недоверчиво. — Послушай, я ценю твою попытку уйти так, чтобы мне было легче, но понимаю, что необходимо сделать. Ты должна бежать в Эквестрию. Я знаю. Кроме того, оставшись здесь, я продолжу гордую семейную традицию безвременной гибели. Может быть, тогда, по крайней мере, обо мне будут вспоминать если и не с любовью, то по хотя бы без неприязни.

— О нет, опять мелодрама? — закатила глаза единорожка. — Кажется, ты действительно чувствуешь себя лучше. Знаешь, прошлой ночью ты казался другим пони. Открытый, честный и мужественный облик, который ты носил, казалось, был истинным. Потом, в полубреду от лихорадки, ты захотел жить и сказал мне, как тебя спасти. И что теперь? Ты разыгрываешь карту бедного, несчастного благородного жеребца, чтобы я чувствовала себя слишком виноватой и не оставила тебя? В этих джунглях достаточно места лишь для одной королевы драмы, Ваша Светлость.

— Тебе не нужно ехидничать. Я просто дал понять, что осознаю реалии.

— И они таковы, что я действительно имею в виду то, о чем сказала, — заявила Рарити. — Я вернусь с цветком, и тогда мы оба покинем эти ужасные джунгли.

— Если ты пойдешь на это, то я должен знать, почему, — сказал Блублад. — Зачем тебе рисковать жизнью в поисках какого-то цветка, а затем возвращаться назад, Селестия знает, сколько лиг до меня, чтобы мы могли пойти дальше с половиной необходимых нам припасов?

Рарити дотронулась до желтой простыни, обернутой вокруг туловища жеребца, стараясь держаться подальше от мушкетной раны.

— Я у тебя в долгу. Ты дважды спас мне жизнь, а я отплатила той же монетой только один раз.

— Проблема с ведением счета по спасению жизней друг друга заключается в том, что каждый раз, когда один из нас выходит вперед, мы должны снова подвергнуться смертельной опасности, чтобы счет сравнялся. Я не уверен, что оно того стоит.

— Тогда считай спасение твоей жизни подарком. Разве я не носитель Элемента Щедрости?

— Ну, если быть честным до конца, я всегда полагал, что есть какая-то вселенская ирония в том, что щедрость олицетворяет бизнес-пони. Как можно добиться успеха на рынке, не руководствуясь личным интересом? Возможно, это объясняет мой скептицизм.

— Кто сказал, что мной не движет корысть? — раздраженно ответила Рарити. — Мне интересно делать красивые вещи. Это мой талант и моя страсть. Некоторые пони покупают их у меня, а другие получают в подарок. Я получаю достаточно битов, чтобы оставаться в бизнесе, и даже больше, и я счастлива. Я заинтересована в счастье и содержательной жизни, а не в деньгах. Многие пони путают эти два понятия так же, как щедрость и бескорыстие.

— А ты не бескорыстная пони.

— Едва ли. Я отдаю себя и свое имущество, потому что хочу и потому, что могу.

— И ты хочешь найти этот цветок для меня. Потому что ты можешь.

— Во всяком случае, было бы позорно позволить твоему брату унаследовать титул принца Блублада, если этого можно избежать, — приподняла одну бровь модельерша.

— Тут ты права, — Блублад вздохнул и слабо улыбнулся. — Тогда давай посмотрим на карту, хорошо?

Она взяла карту, которую присвоила у грифонов, и разложила на земле. Теперь единорожка знала, как распознать значки, изображающие участки джунглей, которые были нанесены на карту, и как найти реку, вдоль которой они шли раньше, но понятия не имела, где находится сейчас или как добраться отсюда до любого другого места.

— Наконец-то я могу узнать, чего стоит твоя метка, — заметила она. — Теперь скажи, где я могу найти этот цветок и как туда добраться. Предположительно, он растет на болотах и топях джунглей.

Блублад передним копытом провел короткую линию вверх от реки.

— Мы здесь или около того. Похоже, грифоны отметили болото рисунками кувшинок, как указано тут, — он указал на область справа — или на восток, напомнила себе Рарити. И место это оказалось неприятно близко к зловещей постройке, которая, по мнению Блублада, была базой операций грифонов.

— Гм, а в противоположной стороне от этих ужасных грифонов ничего нет?

Блублад покачал головой.

— Следующий ближайший вариант — отправиться на северо-запад и попытаться найти ботаника, которая исследует эти цветы. Однако до ее домика отсюда, наверное, два полных дня пути пешком по джунглям. А до этого болота ты сможешь добраться за четыре или пять часов.

— Инструкция гласит, что цветок действует только в течение шести часов после того, как его сорвали, — сказала Рарити. Она не добавила, что у Блублада почти нет шансов прожить еще четыре дня. — Кажется, у меня нет выбора, кроме как идти к грифонам.

— На самом деле, выбор у тебя прост. Иди прямо на северо-восток и направляйся в Галлополи, а затем домой. Останови заговорщиков. Спаси мир еще раз.

— Не в одиночку. Не пока ты еще жив, и я могу спасти тебя.

Блублад вздохнул.

— Не скажу, что я того не стою, но хочу еще раз убедиться, что ты понимаешь, что тебе это мало чего даст. Полагаю, что смогу устроить небольшое денежное вознаграждение, если выживу, но было бы примитивно вот так прямо платить за мое спасение.

— Ты успокоишься, наконец? Я уже объяснила, почему хочу это сделать, и больше повторять не стану. Я намерена спасти твою жизнь, нравится тебе это или нет.

— Просто потому, что ты этого хочешь.

— Я уже говорила, — проворчала Рарити. — Ты совершенно уверен, что полностью пришел в себя?

— Просто пытаюсь разобраться в твоих мотивах. Все же я не был особенно мил или добр к тебе. Друзьями я бы нас не назвал.

— Это потому, что мы и не друзья. А сейчас — особенно. Ты ведешь себя как неуверенный в себе школьник, и я была бы признательна, если бы ты помог мне разобраться, как читать карту и найти цветок. В наших интересах, чтобы я ушла как можно скорее.

— Отлично. Тебе понадобится это, — Блублад, поморщившись от напряжения, снял с шеи компас и передал его Рарити. Из-за длинного шнура и более стройного телосложения кобылы прибор свешивался далеко вниз, за галлополийскую жемчужную нить. Как только Блублад отпустил устройство, единорожка использовала свою собственную магию, чтобы удержать его в поле зрения. Она видела компасы раньше, и этот ничем от них не отличался. Он отображал стороны света и был проградуирован отметками других направлений. Синий конец двусторонней иглы всегда указывал на север. Надо просто остановиться, повернуть внешнюю окантовку так, чтобы стрелка указывала на красную букву «С», и разобраться, в какую сторону идти, основываясь на полученной информации.

Блублад опустил рог и коснулся им компаса прежде чем Рарити успела отпустить его, и от слияния магических аур по ее спине побежали мурашки. Такое всегда с ней происходило, когда ауры накладывались. Если Блублад и почувствовал что-то, он этого не показал.

— Я знаю несколько заклинаний, полезных для ориентирования, — произнес он. — Это простое заклинание «Возвращение к старту». Я заколдовал компас так, что если стукнуть по нему копытом, он будет указывать не на север, а на наложившего заклинание — меня. Таким образом, как только ты найдешь цветок, то сможешь отправиться прямо ко мне, не боясь заблудиться. Коснись его еще раз — и он будет работать как обычно.

— Это может быть полезно, если только не окажется, что между нами лежит озеро, кишащее пиявками и змеями, или лагерь грифонов. Твое заклинание может завести меня в ловушку, если я просто пойду, как указывает игла, прямиком к тебе, — заметила Рарити.

— Я и не говорил, что тебе не придется быть осторожной. Пока ты следишь за окружающей обстановкой, все будет в порядке. Наверное. На самом деле, я понятия не имею.

— Что ж, в любом случае спасибо за компас. Я планирую вернуться до наступления темноты, поэтому должна собраться и отправиться в путь. Что касается тебя, постарайся оставаться на месте, если только не понадобится отойти. У тебя будет полный бочонок воды и большая часть еды. Если почувствуешь, что начинается новый приступ лихорадки, привяжи себя к чему-нибудь. Последнее, что нам нужно — чтобы ты еще больше навредил себе в бреду.

— Знаешь, раньше никто ради меня не шел на риск.

— Конечно, знаю. Я видела, как ты себя ведешь, — ответила Рарити. — Ты не сильно поощряешь стремление рискнуть ради тебя. К счастью, я само воплощение духа Щедрости, о чем постоянно тебе напоминаю.

— Ты уверена, что это не дух жалости говорит? Назови хотя бы одну причину, по которой меня стоит спасти.

— Тьфу, даже полумертвый, ты все жаждешь комплиментов. Невероятно. К счастью, у тебя впереди целый день, чтобы придумать собственные причины, по которым ты стоишь спасения. Предлагаю что-нибудь найти, поскольку несмотря на то, что ты уже пережил гораздо худшее, чем ждет в жизни любого иного пони, сегодняшний день может стать самым сложным, так как заражение распространяется. И хочу сказать — если мне придется бродить по этим джунглям только для того, чтобы вернуться и обнаружить, что ты умер, пока меня не было, я найду способ убить тебя снова.

Блублад молча прислонился к дереву, отказываясь отвечать. Это тоже было хорошо. Здоровый и печальный Блублад не вызывал такого же сострадания, как лихорадочный, но откровенный, с которым она имела честь встретиться прошлой ночью. Она знала — если его жизнь будет спасена, жеребец вновь вернется к своей парадоксальной смеси высокомерия и неуверенности в себе, нарциссизма и невроза. Лучше много об этом не думать.

Рарити начала собираться для поисков Знака Мужества. Она вытряхнула из своих сумок оставшиеся простыни и припасы для выживания, а также большую часть еды. Вместо этого положила один из оставшихся бочонков воды с одной стороны и оставила небольшое количество еды с другой. Ей придется путешествовать налегке, если хочет справиться за нужное время. Модельерша перенесла наполненный ромом кокос к Блубладу. Он был еще наполовину полон.

— Используй, чтобы очистить раны.

— Я обнаружил, что использовать его в качестве антисептика довольно болезненно, но уверен, что найду ему достойное применение, — сухо ответил Блублад.

— Наружное применение предпочтительнее внутреннего — по крайней мере, в этом случае. Теперь я должна идти.

— Знаешь, есть довольно большая вероятность, что мы больше не увидимся.

— Шанс есть, — согласилась Рарити.

— Прежде чем ты уйдешь, я… — Блублад сделал паузу, выглядя и звуча несколько неуверенно.

— Что? — Тон речи единорожки указывал на разочарование, которое вызывал у нее жеребец. Она предпочла бы самоуверенность и бесцеремонность этому сварливому пораженству. — Ты хочешь сказать мне что-то еще? Может быть, это какая-то последняя попытка убедить меня сказать, что ты замечательный жеребец с прекрасной душой и что я прощаю тебе ошибки, которые ты сделал? Потому что я не стану. Если ты умрешь здесь, в этих джунглях, то будет это без моего прощения, без восстановления важности твоей фамилии и без сдерживания злых амбиций твоего брата. Как — может это оказаться поводом взять себя в копыта и выжить?

Блублад дважды моргнул.

— Вообще-то, — начал он, растягивая слова. — Я собирался открыть тебе свое крохотное, хрупкое блубладово сердечко, потому что не надеюсь увидеть тебя снова. К счастью, ты заставила меня задуматься. Вместо того чтобы просить отпущения грехов — если я просто скажу, что раз уж мне пришлось застрять в далеких джунглях среди враждебных грифонов и потенциально пониядных зверей, то я рад, что со мной оказалась такая смелая и находчивая кобыла, как ты? Не говоря уже о том, что на тебя приятно посмотреть. В любом случае, будь осторожна.

И снова Блублад удивил ее.

— Я буду осторожна.

— Тогда с нетерпением жду сегодня на ужин орхидей.

— Не рассчитывай на заправку, — произнесла Рарити после слишком долгой паузы. — А теперь мне нужно идти.

Не сказав больше ни слова, она повернулась и пошла на восток.

Неся гораздо более легкий груз, она могла бежать гораздо быстрее, хотя ей и приходилось постоянно использовать телекинез. Лес кишел жизнью, и она быстро забыла свое стремление не прикасаться к странным и пугающим существам — по крайней мере, пока касаться их приходилось магией. После часа рыси по густому подлеску она совершенно потеряла счет тому, сколько пучеглазых ящериц, спящих зеленых змей и мерцающих шелковистых паутин убрала со своего пути магией. Это было настолько далеко за пределами ее зоны комфорта, что она могла бы с таким же успехом оказаться на Луне.

Более неприятными, чем тропическая фауна, были неотступные опасения, что ей вообще не удастся найти орхидею. Карта грифонов могла оказаться неточной, цветок мог быть гораздо более редким, чем указано в документах гонки, или она могла просто отклониться от курса, которым пыталась следовать, из-за отсутствия опыта. Любой из этих исходов оказался бы фатальным для Блублада.

И было еще другое. Блублад возмутительно подозрительно отнесся к ее желанию помочь ему. Они прошли уже через столь многое — как он мог ее не понять? Само собой разумеется, он привык к мысли, что пони не протянут ему копыта, если не извлекут из этого выгоды, но Рарити не была похожа на его семью или кантерлотских пони. Что он хотел, чтобы она сказала? Что она помогает ему, потому что находит привлекательным? Хотел ли он, чтобы она призналась, что поражена его интеллектом и силой духа, что его остроумие и обаяние преодолели ее раздражение и разочарование его прежним поведением? Его эгоизм действительно не знал границ, если принц считал, что двух дней, проведенных вместе, будет достаточно, чтобы начать с чистого листа.

Рарити достаточно хорошо разбиралась в искусстве белой лжи и полуправды, но ей нужно было быть и абсолютно честной с самой собой. Она все еще чувствовала бабочек в животе, когда общалась с Блубладом. От увлечения почти всей ее жизни так просто не избавиться, даже если с размаху ударить ее о суровую реальность. Герцог был ее воплощенным идеалом внешности — высок, силен и величественен. Он умен — если не эмоционально, то технически. И даже продемонстрировал склонность к лихой отваге, о которой модельерша всегда мечтала. Хорошим качествам противостояли его жеребячья жажда похвалы и неумолимое стремление доказать значимость. Никакая иная черта жеребца не была менее привлекательной для Рарити, чем мания преследования. Несмотря на то, что некоторые пони на самом деле хотели избавиться от Блублада, он, похоже, считал, что его поносит весь мир, тогда как на самом деле большинству пони было просто все равно.

Она вспомнила бывший год или больше назад Гала, и рассмеялась. Тогда она все еще верила, что Блублад — настоящий принц, и была убеждена, что сможет очаровать его, выйти за него замуж и исполнить свою мечту стать принцессой. Какая нелепая фантазия для взрослой кобылы! Еще глупее — а вдруг если бы Гранд Галлопинг Гала не закончился катастрофой, она и Блублад действительно поженились, и она стала бы герцогиней Кантерлотской? Она бы остаток жизни провела в тщетных попытках поддержать эго жеребца? «Горе мне, модель дирижабля недостаточно хороша». «Мне — и встретиться с населением? Они держат мою семью за посмешище». «У тебя получилось?» Скорее всего, они развелись бы уже через месяц. Так почему же, учитывая все вполне веские причины, по которым ей больше не стоит и думать, чтобы быть с ним, она не может перестать? Было ли тут что-то большее, чем желание выплатить долг признательности?

Она отодвинула еще одну огромную паутину с хозяином под стать. Сейчас не время предаваться таким мыслям. Ей нужно взяться за этот поход с целеустремленной решимостью той героини-охотницы за сокровищами из бульварных приключенческих книжек Рейнбоу Дэш. Герои и героини таких историй не могли позволить себе роскошь обдумывать завихрения личности и психологические комплексы — они действовали. У них были злодеи, которым нужно противостоять, и монстры, которых нужно победить. Теперь она попала в одну из таких историй, и ей нужно спасти принца. Остальное может подождать.

Рарити продолжила свой путь, постоянно сверяясь с картой и компасом, чтобы убедиться, что движется к своей цели. Джунгли были так полны чудес, что единорожке приходилось сдерживаться, когда ее внимание привлекала особенно похожая на драгоценный камень бабочка или птица с ярким оперением. В то же время, смотря на красоту вокруг, она очень хорошо понимала, что, наверное, никогда не выглядела хуже. Она вся вспотела, а грива превратилась в гнездо. Ее хвост постоянно работал, отгоняя крошечных кусачих мух. И сейчас она уже начала воспринимать жару и влажность как раздражение, а не угрозу, которая, как она знала, была опасна из-за скорости, с которой она теряла жидкость. Потребовалось постоянно напоминать себе не забывать пить из бочки.

Как ни странно, звуки природы становились тише по мере того, как белая пони шла дальше, и в конце концов она вообще перестала видеть или слышать крупных животных, вроде обезьян и попугаев. От этой перемены ей стало не по себе, словно она приближалась к опасной части леса, которой сторонились остальные его обитатели. Она знала, что приближается к месту, где должно быть болото, а значит — и к базе грифонов. Единорожка держала уши настороже, а глаза широко открытыми. Сам воздух начал меняться, становясь сладковатым и напоминая ей о жимолости, растущей поблизости от фермы Эпплджек. Обычно этот аромат притягивал, но здесь он был странным и неуместным. К тому времени, как она отодвинула две большие ветви папоротника и вышла на большую прогалину, кобылу окружила зловещая тишина.

От открывшейся ей картины Рарити ахнула. Прогалину почти целиком занимало озеро с чистой водой, более пятидесяти длин пони в поперечнике. В центре его находился островок примерно в десять длин в диаметре, из которого поднимался толстый ствол дерева с редкими ветками и кожистой корой — такой темной, что казалась почти черной, и пронизанной кроваво-красными прожилками. Воздух был густ от приторной сладости, и она предположила, что источником было дерево. Однако не озеро и дерево заставили ее ахнуть. На острове рядом с деревом стояло высокое существо с тем же шарфом и повязкой на глазу, что и в прошлый раз, когда Рарити с ним встречалась. Он посмотрел на нее в ответ, повторяя ее собственный шокированный взгляд узнавания.

Первым заговорил Хуфу, свергнутый принц Камелона. Он громко крикнул через озеро.

— То, что я вижу сваим глазам, нэвазможна, правда, но прэкрасна видна! Лэди Рарити жива! — Он радостно захихикал, хотя звук был довольно сиплым.

— Принц Хуфу, — осторожно ответила Рарити. Она пыталась, но безуспешно, представить себе ситуацию, в котором для него имело бы смысл находиться здесь, в джунглях. Неужто то же самое, что создавало сладкий запах в воздухе, также вызывало видения? Или она уже настолько обезвожена, что у нее начались галлюцинации? Наверное, ей стоит плеснуть воды в лицо и попить. Озеро действительно казалось очень чистым и освежающим. Она сделала шаг вперед.

— Нэ трогайтэ воду! — настойчиво закричал верблюд. — Дэржитэсь падалшэ.

Рарити моргнула. Почему она шла к воде? Единорожка почувствовала легкое головокружение.

— Что вы здесь делаете? — спросила она. — И что тут с воздухом? Я не очень хорошо себя чувствую.

— Я стаю здэсь, патаму чта мэня снова пригаварили к смэрти. Далжно бить, я дэйствитэльна ужасний лидэр, — весело произнес Хуфу. — Воздух сладка пахнэт, да? Вада виглядит харашо для питья. Патаму чта ви стаитэ пэрэд вэликим дэрэвом — Мэдовой Лавушкой. Ат его пильци хочется пить его нэктар.

— Медовой Ловушкой? — переспросила Рарити.

— Пахнэт мэдом, но эта лавушка. Это дэрэво живёт плотью, а нэ солнечним свэтом. Питаэтся птицами, животными, пони, грифонами и дажэ вэрблюдами, которим нэ павэзло пить из озэра с нэктаром.

— Плотоядное дерево? — отпрянула белая пони. — Как ужасно! Но почему вы стоите рядом с ним?

— Грифони принэсли мэня сюда. Их база нэдалеко. Я нэ магу уйти, нэ каснувшись вады, а это смэртний пригавор. Ани аставили мэня умирать.

— Но почему нельзя прикасаться к воде? Это кислота?

— Нисколька. Как я знаю, что ана очэнь сладка, хатя визиваэт санливость и жэланиэ пить еще. Нэ дэрэво убьёт тэбя — а то, чта живёт в дэрэвэ.

Рарити сделала шаг назад к зарослям джунглей позади, готовая развернуться и бежать.

— Что, скажите на милость, живет в дереве?

— Калония пираньяспрайтав, — ответил Хуфу. — Смэртаносниэ малэнькиэ звэрюшки. Сплашной хищний аппэтит и остриэ зуби. Пираньяспрайти в симбиозэ с Мэдовой Лавушкой. Кагда воду трэвожит крупний звэрь, дэрэво чувствуэт вибрации и трясёт вэтками. Пираньяспрайти лэтят, чтобы убить нэзванаго гостя, и эдят, что хатят. Ани нэ имэют абаняния и нэ могут видэть нэпадвижную дабичу, паэтому дэрэво аблэгчаэт им поиск пищи. Кагда ани сити, астанки апускаются на дно озэра, а дэрэво паглащаэт питатэльние вэщэства. Так чта, как видитэ, я застрял здэсь, пака нэ умру с голаду.

— Пираньяспрайты? Вы уверены, что не имеете в виду параспрайтов?

— Ха-ха, нэт, параспрайт — их дваюрадный брат-вэгэтарианэц.

Рарити содрогнулась при мысли о плотоядном параспрайте. Эти существа и так почти уничтожили Понивилль за считанные минуты. И то, что было лишь экономическим ущербом для города, могло бы стать бойней, если бы прожорливые насекомоподобные существа решили переключиться на плоть.

— Я уверена, что смогу безопасно доставить вас на берег с помощью магии, — произнесла она. — Но мне нужно знать, почему вы здесь, и почему эти грифоны желают вашей смерти. Насколько я знаю, вы должны быть на дирижабле, а не тут.

— Я должэн бить с вами чэстэн, — начал Хуфу, мучая эквестрийскую грамматику сильнее обычного. — Я и мая каманда работаэм на грифонав. Я бил лучшим тарговцэм аружиэм в мирэ, мог палучить что угодна за дэньги. Гэнэралу грифонов нужни заводи в джунглях для праизводства аружия и дирижаблэй — я бэру дэньги и тайна строю здэсь. Мнэ гаварят, что нужна сахранить тэхналагичэский паритет, чтоби пони нэ захватили родину грифонав. Нужна астановить гэрцага Палариса, каторий гатовит пони к вайне сваими новими изабрэтэниями. Я знал, что ани планируют сабатиравать гонку, чтоби астанавить гэрцага, и мая каманда планиравала призэмлиться и встрэтиться с грифонами ва врэмя магическаго шторма. Я нэ знал, что всэ ани планируют прэдать мэня. Я узнаю, что грифони на самам дэлэ хатят сами ваэвать, савершать ужасние паступки. Я узнаю, что ани убивают тэбя, гэраиня Рарити. Я хатэл вийти из сдэлки. Хужэ всэго то, что мой собствэнний памошник всэ врэмя знал о планэ грифонав и планиравал избавиться ат мэня, как толька сдэлка будэт завэршэна. Астальних маих друзэй тагда пасадили в тюрьму, а мэня аставили мэдлэнна умирать здэсь. Вэрблюду нужна очэнь многа врэмэни, чтоби умэрэть ат голада или жажди.

— Генерал? Этими бандитами командует генерал Каррок?

— Он самий.

Разум Рарити быстро работал. Детали встали на свои места. То, что Каррок был лидером этих грифонов-бандитов, имело смысл. Это объясняло, кто был на таинственном дирижабле без огней, который подал сигнал Виндласс, поскольку Карроку нужно было незаметно промчаться на своем корабле мимо остальных участников регаты, чтобы встретить их здесь и захлопнуть ловушку. Он и его грифоны могли легко лететь в темноте без света. Он также достиг больше всего, избавившись канцлера и курфюрста Грейвингса. Как поняла Рарити, теперь он стал лидером всех кланов грифонов и настроил их против Эквестрии. Наконец, его слова на приеме в замке Блублада показали, что он считал пони не более чем охотничьей добычей, и это отношение проявилось в двух грифонах, пойманных ею и Блубладом. Она все еще не знала, зачем ему работать с Проционом, но хотя бы раскрылись игроки — если не эндшпиль.

— Если я спасу тебя, откуда мне знать, что смогу доверять тебе? Я уже совершила ошибку, доверившись кому не должна была доверять, а тот, кто мне дорог, чуть не погиб.

— Эсли ви спасётэ мэня, я обэщаю бить вашим самим верним саюзникам, — ответил Хуфу. — Клянусь кастями маэй убитай сэмьи и патэрянним тронам Камэлона, что будэт так.

Его взгляд сказал Рарити, что он совершенно искренен. Проблема заключалась в том, что все, о чем говорил Хуфу, казалось совершенно искренним, и теперь Рарити знала, что он достаточно невозмутим, чтобы сидеть на официальном приеме прямо рядом с Блубладом, в то же время будучи вовлеченным в план его убийства. Но все же враг ее врагов...

— Я собираюсь левитировать вас через озеро. Не шевелитесь.

Одноглазый верблюд кивнул в знак согласия. Рарити сосредоточилась, и голубая аура окутала ее цель. Хуфу поднялся в воздух и начал медленно лететь над водой. На ее лбу выступили капли пота, на мгновение затуманив зрение, но единорожка не потеряла концентрацию. Летящий верблюд приближался к берегу. Ей нужно было удержать его в воздухе еще лишь несколько секунд. Рарити дернула изо всех оставшихся магических сил, и свергнутый принц упал, приземлившись на твердую землю. Он быстро поднялся на свои странные двупалые ноги и уважительно поклонился Рарити.

— Я навсэгда у вас в далгу, пони-гэраиня Рарити.

В этот момент модельерша услышала шорох и, подняв глаза, увидела, как дрожат темные листья Медовой Ловушки, хотя ветра не было. Она посмотрела мимо Хуфу и увидела рябь, расходящуюся по поверхности воды. Должно быть, она несла его недостаточно высоко, и он коснулся поверхности озера, когда падал на берег. Хуфу повернулся и тоже увидел волны. Его ноздри раздулись, хотя в остальном его лицо оставалось бесстрастным. Через несколько секунд воздух наполнился жутким пронзительным воем, очень похожим на крик.

— Великолепно, — произнесла Рарити. — Я так понимаю, это пираньяспрайты. Что теперь?

Хуфу повернул к ней свой единственный золотой глаз и произнес единственное слово.

— Бэжим.

15. La Mode Aquatique

Принц Хуфу велел бежать. Но вместо того, чтобы немедленно подчиниться, Рарити застыла на месте. Потребовались драгоценные секунды, чтобы призыв верблюда хотя бы достиг ее сознания, так как она была занята тем, что смотрела на вершину Медовой Ловушки, ища источник пронзительного воя, наполнявшего воздух.

— Нэ раздумивайтэ, лэди Рарити. Бэгите нэмэдля! — Хуфу развернулся и мгновенно сорвался в галоп. Прежде чем единорожка пошевелилась, он уже несся прочь на своих длинных ногах. Она хотела последовать за ним, но было так трудно покинуть это странное дерево и соблазнительное озеро со сладко пахнущим кристально чистым нектаром. Он практически пьянил, и она очень хотела пить. Как этот верблюд мог так просто покинуть столь прекрасное место?

Далеко наверху, из глубин лиственной кроны Медовой Ловушки, раздался грохот. Рарити удивленно моргнула, когда рой серебристых сфер, каждая с копыто в диаметре, забурлил и полился в ее сторону, словно ртутный водопад. Каждое существо было окрашено в разные металлические оттенки, и потому напоминали украшения на День Согревающего Очага с крыльями, выпученными черными глазками и голодными пастями, полными зубов. Она должна бежать! Почему ее ноги не двигаются?

— Уф! — Рарити чуть не упала, когда что-то тяжелое ударило ее в бок. Моргнув, она увидела, что Хуфу вернулся и грубо пнул ее. Он заговорил прежде, чем пони успела открыть рот и отругать за ужасные манеры.

— Пильца, кажэтся, гораздо сильнээ дэйствуэт на пони, да? А тэпэрь слушайтэ, что я сказал, и бэгитэ!

Рарити моргнула еще несколько раз и сосредоточилась на том, чтобы прочистить голову и переобдумать ситуацию. Приближаются пираньяспрайты, они собираются съесть ее заживо и уже почти добрались до нее. Она закричала от ужаса, хотя и тут же сорвалась в галоп, спеша развернуться и последовать за Хуфу.

Старый верблюд оказался быстрее, чем Рарити могла себе представить, и мчался по лесу на своих тощих узловатых ногах. Несмотря на странные двупалые конечности, он казался уверенным, а не паникующим, бодро убегая. Модельерша понятия не имела, куда он направляется, но было ясно, что Хуфу выбрал не самый легкий маршрут. Упавшие деревья и кривые корни грозили сбить ее с ног на каждом шагу, а широкие листья растений шлепали ее после того, как их отбрасывал со своего пути верблюд. Она попыталась — и не смогла — воздвигнуть перед собой магический щит, чтобы отклонять хлещущие ветви и листья. Ей придется смириться. Лучше уж получить шлепок случайной веткой, чем быть съеденной чудовищем.

Рой, насчитывающий тысячи тварей, преследовал их по пятам. Белая пони знала, что они все ждут, когда она сделает неверный шаг или просто устанет мчаться галопом. Каждый шаг таил в себе опасность удариться о незаметный корень или камень и сбить ее с ног, но из соображений безопасности она не осмеливалась замедлять шаг — если бы она это сделала, ее бы настигли за считанные секунды. Если бы она попыталась свернуть и выбрать более легкий путь, пираньяспрайты, скорее всего, последовали бы за ней, поскольку она оказалась бы ближайшей целью. У Рарити не было иного выбора, кроме как продолжать сломя голову мчаться за Хуфу, надеясь, что он не приведет их к самому неприятному концу.

Из всего, что могло с ней произойти… это было очень плохо, решила Рарити. Все остальные могли справиться с пираньяспрайтами. Твайлайт Спаркл обладала магией достаточно мощной, чтобы перенаправить аппетит целого роя подобных, хотя и не плотоядных, параспрайтов. У Рейнбоу Дэш имелись крылья и несравненная скорость. Пинки Пай становилась удивительно неуловима, когда хотела, и могла бесследно исчезнуть на время, пока твари не устанут от погони. Эпплджек обладала мускулистыми ногами и неисчерпаемой выносливостью. Флаттершай, пожалуй, лучше всех подходила для чего-то подобного. Она могла бы сразить весь рой своим непреодолимым Взглядом, если бы действительно решила их остановить. У Рарити не было ничего, кроме адреналина и могучего первобытного стремления остаться в живых. И вообще, почему ей не посчастливилось встретиться с Хуфу? Почему она не могла наткнуться на кого-то с проблемами с гривой или какой-то иной бедой, лучше подходящей для решения ее талантами? Но поделать было нечего, кроме как продолжать стучать копытами по земле в надежде опередить рой.

Со всех сторон обитатели джунглей визжали, кричали и бежали от надвигающегося серебристого потока смерти. Стаи птиц взмыли в воздух неорганизованными, охваченными паникой тучами. Обезьяны беспорядочно мчались по ветвям над головой в безумной спешке, стараясь скрыться. Рарити предположила, что более медленные животные либо полагались на свою способность оставаться неподвижными и сливаться с окружением, либо их просто пожирали.

— Ми далжни дабраться до вады, — крикнул ей Хуфу, дыша настолько тяжело и сипло, что Рарити слышала его вздохи сквозь сводящий с ума вой пираньяспрайтов. — Ми бэжим туда. Впэрэди рэка! Там ми будэм в бэзапаснасти.

В безопасности в реке? Судя по всему, пираньяспрайты не умели плавать. Это имело смысл, предположила Рарити, учитывая их крошечные ноги и относительно тонкие крылья. Какими бы смертоносными ни были эти маленькие чудовища, у всего есть свои ограничения. Селестия свидетель, имеются они и у Рарити. Каждая мышца от груди до бедер пони горела, а напряжение столь долгого галопа заставило бояться, что она порвет сухожилия сгибающих или разгибающих мышц ног. Подобная травма могла нанести непоправимый вред и при самых благоприятных обстоятельствах, но сейчас она означала бы быстрый, но ужасный конец. Ей не оставалось ничего иного, кроме как бороться с болью и продолжать галопировать.

Острая боль дала ей обостренное восприятие, и Рарити, еще до того как быстро обернулась, поняла, что ее укусили. Беглый взгляд подтвердил — одно из существ догнало и вонзило свои игольчатые зубы в ее бедро. Если они не ядовиты, один пираньяспрайт ее не убьет. Настоящая проблема заключалась в том, что если ее кто-то поймает, то убегать от основной массы роя она больше не сможет. Единорожка качнула бедрами и ударила обидчика о дерево, не оставив ничего, кроме тонких струек крови, текущих там, где ее укусили. Кровь еще больше испачкала шкурку, но Рарити было все равно. Она и без того уже очень грязна. Пираньяспрайты приблизились к ней сбоку и сзади, очевидно избрав своей жертвой. Она магией расстегнула ремни отличных сумок Блублада, и те упали вместе с едой и водой. Сейчас единственное, что имело значение для выживания, — скорость и выносливость.

Впереди Хуфу вырвался из леса на открытую местность. Рарити слышала шум воды и знала, что река должна быть близко. Она попыталась подбодриться тем, что спасение близко, но могла лишь опасаться, что оно еще недостаточно близко. Слева и справа вой пираньяспрайтов достиг такой высоты, что казалось, ее барабанные перепонки вот-вот лопнут. Боковым зрением кобыла видела приближающихся блестящих существ, сияющих невыразительными черными глазами.

Она оказалась окружена со всех сторон стеной серебристых тел и сверкающих крыльев, и прямо впереди в рое был лишь маленький просвет. Ей придет конец, когда пираньяспрайты полностью окружат ее. Действительно ужасно, что они так жаждали плоти. В качестве безделушек или брошек блестящие металлом существа, скорее всего, пользовались бы ошеломляющим успехом в Кантерлоте. Она сделала пометку про себя увековечить эту встречу в виде драгоценностей на тот маловероятный случай, если выживет.

Хуфу скакал впереди, опережая ее не более чем на шесть корпусов. Длинные ноги и крепкое телосложение должно быть делали его прирожденным бегуном, потому что иначе Рарити не могла понять, как преклонный возраст и явно уменьшившийся объем легких позволяли ему держаться наравне с ней. Теперь она видела реку через просвет в кишащей массе окружающих ее голодных ртов. Тут она была шириной в сотню длин или больше — гораздо больше, чем речушка рядом с местом крушения Аликорна. Прямо впереди берег опускался вниз и заканчивался отвесным обрывом в несколько длин над водой, и нельзя было сказать, достаточно ли река глубока, чтобы безопасно нырнуть. Тем не менее болезненное приземление не представляло большего риска по сравнению с почти неизбежной смертью от десятков тысяч жестоких укусов.

Рарити видела, как Хуфу взмывает в воздух, даже когда рой сомкнулся вокруг нее, полностью лишив обзора и захватив в ловушку в быстро сжимающемся шаре жужжащей, воющей смерти. Боль пронзила тело единорожки, когда несколько тварей попытались укусить ее, пробуя на вкус перед основной атакой, которая должна будет вскоре произойти. Абсолютно точно — следующая секунда решит, будет она жить или умрет. Вслепую Рарити проскакала еще один шаг, а затем устремилась ввысь изо всех разогнанных страхом и адреналином сил, на которые были способны ее ноющие ноги. Если она приземлится на сушу, то умрет ужасной смертью. Если доберется до воды, то сможет выжить. Казалось, она навсегда зависла в воздухе, паря среди плотоядного серебристого облака.

В последний момент перед приземлением земля под ней исчезла. Не имея времени сгруппироваться, белая пони неловко ударилась о воду полностью открытым животом и неуклюже погрузилась под непрозрачную серую поверхность. Вода стала сладким, обжигающим облегчением. Она охлаждала горящие мышцы, пираньяспрайты не могли последовать за ней, а река оказалась достаточно глубока, чтобы не удариться о дно и пораниться.

Все еще охваченная страхом и действуя в основном инстинктивно, Рарити заработала всеми четырьмя ногами и нырнула ко дну реки, отчаянно пытаясь увеличить дистанцию между собой и голодными крылатыми преследователями. В этот момент ее ни на йоту не заботило, что вода затуманена грязью, микроскопическими существами и гнилью, и что она, возможно, открыла свое тело целому зверинцу отвратительных паразитов и патогенов. Она едва заметила, что легкие уже требовали воздуха. Все, о чем единорожка сейчас могла думать — спасение.

Она оттолкнулась от дна реки и поджала ноги, надеясь, что преодолела приличное расстояние. Она не могла видеть дальше, чем на несколько копыт в мутной воде, и несмотря на то, что над головой светило солнце, понятия не имела, куда делся Хуфу. Ей нужно вынырнуть на поверхность, вдохнуть и оценить обстановку. Она могла только надеяться, что пираньяспрайты не ждут, когда она это сделает. Борясь с сильным желанием вдохнуть, Рарити поплыла к слабому намеку на дневной свет, просачивающемуся сверху.

Едва она прорвалась на поверхность и жадно набрала в легкие воздух, как услышала крик Хуфу. Она повернулась в воде, пытаясь сквозь шум реки разобрать, откуда он исходит. Когда единорожка развернулась, чтобы найти Хуфу, что-то пронеслось мимо головы, и она инстинктивно пригнулась. Взгляд вверх подтвердил ее опасения — пираньяспрайты собрались в шумное колышущееся облако сверху, ожидая возможности атаковать.

— Пливи сюда! — прокричал Хуфу. — Патарапись!

Наконец Рарити заметила верблюда в дюжине корпусов от себя, барахтающегося в воде рядом с массивным стволом дерева, упавшим в реку, но все еще частично лежащим на берегу. Только верхняя часть продолговатого лица Хуфу выступала над поверхностью воды.

— Дэрэво полоэ пад вадой. Ми можэм спрятаться внутри ат пираньяспрайтав!

Рарити глубоко вдохнула, когда мимо промчался еще один пираньяспрайт, коснувшись ее гривы, и тут же нырнула под воду. Хуфу был выше по течению, поэтому ей пришлось бороться с потоком, чтобы добраться до него. Сложность этой задачи усугублялась фактом, что ноги и копыта обеспечивали небольшое сопротивление воде и, следовательно, невеликую движущую силу. Обычно пони, которые хотели плавать, надевали ласты, чтобы перемещаться в воде быстрее и с большим контролем, чем позволяли голые копыта. Рарити же даже не любила плавать. И так как ласт не было, ей пришлось полагаться на силу воли. Она работала всеми четырьмя ногами, как никогда раньше, вспенивая реку на своем пути. Когда пони вновь всплыла на поверхность, то поразилась, обнаружив, что находится всего в полудлине от Хуфу. Ее также приветствовал вой пираньяспрайтов. Они были непреклонны.

— Пад дэрэвом абразавалась ваздушная пробка, — сказал Хуфу. — За мной.

Он нырнул и исчез. Оставаться на виду у прожорливых чудовищ не было возможности, поэтому Рарити снова скользнула под поверхность, чтобы последовать за верблюдом. Как и раньше, она ничего не видела. Вместо этого она наощупь пробралась под упавший ствол, найдя отверстие передними копытами.

Наконец гнилая кора дерева рассыпалась перед ней, и она смогла подняться над поверхностью воды в пустоту. Несколько крошечных отверстий в верхней части мертвого дерева обеспечивали скудное освещение и достаточную вентиляцию, чтобы кислород в полом стволе не заменялся непригодными для дыхания газами. Единорожка сразу заметила, что в замкнутом пространстве ужасно пахнет. Тайное убежище также давало мало возможностей для отдыха, так как до дна реки было достаточно глубоко, и Рарити приходилось продолжать плыть, чтобы оставаться на поверхности. Но при всех недостатках убежища, по крайней мере, пираньяспрайты не могли прорваться внутрь. Существа безрезультатно жужжали и выли, роясь вокруг, тщетно ожидая появления своей сбежавшей добычи.

— Ну, вы определенно нашли самое зловонное место, в котором мы могли бы спрятаться, — заметила Рарити, усилием воли подавляя позыв к рвоте.

— Ах, баюсь, то, что ви чуэтэ — это, скорээ всэго, я, — ответил Хуфу. — К сажалэнию, пони плоха пэрэносят запах вэрблюдов. Чтоби паужинать с вами в Кантэрлотэ, мнэ панадабилась агромнаэ каличэство дэзадарирующэго парашка. Тэпэрь, когда я в эстэствэнном састаянии и в замкнутом прастранстве, магу толька извиниться.

— О, — огорченно произнесла Рарити. Казалось невозможным, чтобы какое-то существо могло так сильно вонять. — А как вы узнали, что мы найдем здесь укрытие?

— Я и нэ знал, — ответил верблюд. Под стволом дерева было так темно, что Рарити даже не могла видеть его лица. — Но надэялся. Фортуна рэшила улибнуться нам, да?

— В данный момент, кажется. Они уйдут?

— Да, ани уйдут. Им нужна многа энергии, чтоби паддэрживать пагоню, и вскорэ ани вэрнутся в гнэздо, чтоби васстанавиться. До тэх пор ми будэм ждать. Вадичка хараша, не так ли?

— Лучше бы им убраться побыстрее. Я уже потеряла много драгоценного времени.

— Ви эще нэ можэтэ уйти. А пака ми ждём, ви магли би рассказать, как вижили. Прэждэ чэм грифони аставили мэня умирать, они сказали, что ви пагибнэтэ.

Рарити создала с помощью рога достаточно света, чтобы осветить дупло и увидеть выпуклую и продолговатую голову Хуфу, покачивающуюся в темной воде. Она по-прежнему не особо доверяла свергнутому верблюжьему принцу и не собиралась сообщать, что Блублад ранен и ждет ее возвращения.

— Как видите, слухи о моей кончине несколько преувеличены.

— Ах, бальшоэ спасиба за асвэщэниэ. Я вижу, ви до сих пор носитэ жэмчуг из Галлопали. Очень харошая вэщь. Води спасают ат пираньяспрайтав, но в рэкэ плавают бальшие риби. Дастатачна крупниэ, чтоби съэсть вас и мэня.

Кровь Рарити застыла в жилах при мысли о монстрах, таящихся вверху и внизу, и она нервно коснулась копытом своего жемчужного ожерелья.

— Какое оно имеет отношение к рыбам-монстрам?

— Как, ви нэ слишали сказак? — усмехнулся Хуфу. — Вазможна, эта патаму, что я намнога старшэ. В маэй юнасти марэплаватэли в поисках нових зэмэль преадалэвали акэани на крошэчних лодках. И всэ, кто мог купить или украсть галлапалийскую жэмчужину, хранили эё как талисман. Гаварят, что тэ, кто носит такой жэмчуг, нэ пастрадают ни ат вады, ни ат эё абитатэлэй. Очень харошая идея — сахранить жэмчужину.

— Я не собираюсь с ним расставаться, — она могла только догадываться, что из рассказанного Хуфу было правдой. Тем не менее жемчужина давала ей определенное чувство безопасности и благополучия, и это бесспорно прекрасно. Ей не нужно ничего больше, чтобы оправдать ношение.

— Кагда ви пэрэсэклись са мной, то питались бэжать из этих зэмэль и вэрнуться в Эквэстрию, чтоби прэдупрэдить о грифонах, да?

— Да, — честно ответила Рарити. Ее конечной целью было вернуться домой — просто понадобилось сделать остановку по пути.

— Нэт, — покачал головой Хуфу. — Это нэ так. Ви били слишкам далэко на югэ. Эквэстрия находится на сэвэрэ, но ви, далжно бить, шли на васток, когда нашли мэня, а нэ на сэвэр. Толька рэка находится к югу ат таго мэста, гдэ ви мэня нашли, и там ана слишкам ширака и стрэмитэльна, чтоби эё можна било пэрэсэчь. Будьтэ чэстни са старим вэрблюдам.

Рарити удивилась тому, что Хуфу заметил ее легкий обман, и не решалась ответить. Если ей нужна информация от Хуфу о заговоре и, возможно, ценный совет о том, где найти Знак Мужества, ей надлежит быть с ним откровенной. Однако, если он планирует предать ее, разглашение чего-либо может оказаться фатальным. До сих пор все, что она слышала и видела, казалось, указывало на то, что грифоны действительно бросили его умирать, но это и не означало, что верблюд не мог хотеть вернуть их благосклонность. Предательство могло стать именно тем шансом, в котором он нуждался.

— Знаете, кажется я больше не слышу воя пираньяспрайтов, — наконец сказала Рарити. — Возможно, нам следует вернуться на сушу, пока мои копыта не совсем сморщились.

По твердой поверхности будет легче бежать, если возникнет необходимость. А еще она ненавидела сморщенные копыта.

— Как пажэлаэтэ.

Рарити выбралась из-под поваленного дерева и быстро поплыла к берегу. Как кобыла и надеялась, пираньяспрайты исчезли, и она прислонилась к теплому камню. Следом вылез Хуфу. Несмотря на то, что из-за влажности ее грива, шерсть и хвост еще несколько часов будут мокрыми, жаркое солнце не давало ей замерзнуть.

— Если я раскрою вам свои секреты, то взамен должна получить кое-какую информацию, — холодно произнесла Рарити, как только старый одноглазый верблюд оказался перед ней. Его промокший шарф теперь безвольно болтался на длинной шее, но, к счастью, все еще скрывал ужасный шрам.

— Я счастлив падэлиться с вами всэм, что знаю, — ответил Хуфу. — Аднака, как ужэ било сказано, многаэ я узнал толька нескалька днэй назад, послэ таго как ми призэмлились пэрэждать шторм.

— Я хочу знать, кто вас нанял, почему, и что они собираются делать. Мне нужно будет передать эту информацию принцессе Селестии. Если вы хотите поблагодарить меня за спасение, достаточно рассказать все, что сможете.

— Канэчна, я всё расскажу, — согласился Хуфу. — История нэ длинная. Как ви знаэтэ, спустя нэкатораэ врэмя послэ пабэга из Камэлона я стал тарговцэм ваэнним снаряжэниэм. Гэнэрал грифонов Каррок связался с маим прэдприятиэм большэ года назад. Сказал, что пони вытэсняют грифонов и гатовятся прагнать из дома в гарах. Он хатэл иметь шанси на сапративлэниэ и сказал, что дэньги нэ имеют значэния. Таким историям я сачувствую. Я всэгда считал, что лучший спосаб прэдатвратить вайну — гарантиравать, что ни адна из старон нэ сможэт вижить в нэй, и в то врэмя никто нэ самнэвался, что пони имэли сэрьёзнаэ прэимущэства в числэннасти, магии и мощнам аружии.

— Довольно циничная точка зрения, — заметила Рарити.

— Долгая жизнь научила мэня, что цинизм — всэго лишь другоэ слова, абазначающээ нэприглядную правду. Я сагласился памочь гэнэралу Карроку. Мая спэциализация — завадить связи, и я тайна заключил множэства нэзамэтних кантрактав, всэ с кампаниями за прэдэлами Эквэстрии, чтоби пастроить Карроку эго сэкретную базу в джунглях. Над праэктам работали буйволи, талстароги, пси, зэбри, вэрблюди, грифони и дажэ пони, давно пакинувшиэ вашу страну. Эта стоила так многа, что я до сих пор гадаю, гдэ Каррок взял столька дэнэг. Казалась, эта стоила большэ, чэм имэла вся грифонья казна, но у нэго всэгда била аплата за работи, и вся — в ужэ использаванних эквэстрийских битах. Сначала ми строили фабрику и базу, затэм Каррок прэдаставил схэми и инжэнэрниэ чэртэжи новага баэвога карабля, болээ мощнага, чэм любой другой. Я так и нэ узнал, гдэ он нашэл чэртэжи, но у нэго нэт инжэнэрав, каториэ магли би разработать такую штуку самастаятэльна. Но опять жэ, у нэго били дэньги, паэтаму карабль бил пастроэн. Скарээ всэго ви навэрняка ужэ встрэтили этат карабль, каторый он називаэт Гром.

— Верно, — кивнула Рарити. — И он чуть не стал моей погибелью, как и было задумано.

— У Каррока такжэ эсть валшэбнаэ аружиэ, визивающээе бурю, каторим он хвастался в тэчэниэ нэскальких мэсяцэв, хатя на самам дэлэ палучил эго толька кагда панадабилась сарвать Кубак Аликорна. Грифони нэ валшэбниэ, паэтаму я знаю, что он работаэт с пони-эдинарогами. Я этага нэ понял, так как он нэнавидит и баится таких, как ви, но нэ задавал вапросав, патаму что…

— У него были деньги, — договорила Рарити. — Но где он мог достать столько эквестрийской валюты? Ведь определенно было бы замечено, если бы из страны вывели столько капитала.

— Я так и нэ узнал, — покачал головой Хуфу. — Но у вас харошээ чутьё. У нэго апрэдэлэнна бил их источник в Эквэстрии. Па прашэствии мэсяцэв стала ясна, что Каррок хочэт большэга, чэм проста уравнять шанси — он хочэт пастроить вэликую армаду. Фабрика била расширэна и мадифициравана для пастройки бальших дирижаблэй мэньшэго, чэм Гром, размэра. Мой собствэнний памошник спраэктиравал и изгатовил новую гром-палку, работающую в условиях влажнасти, чтоби грифони магли сражаться дажэ там, гдэ пони управляют пагодай. Дажэ в этат мамэнт я па глупасти нэ стал самнэваться в цэлях Каррока. Я вэрил, что мир будэт паддэрживаться, эсли паказать, что грифони дастатачна сильни, чтоби сражаться, как он утвэрждал. Я дажэ вэрил в план сарвать гонку и убить гэрцага Эквестрии, чтоби он большэ нэ мог разрабативать новаэ аружиэ для пони.

— Это просто возмутительно! — закипела единорожка. — Вы должны были прекрасно понимать, что это чепуха. Блублад никогда не разрабатывал оружия.

— Вазможна. А можэт и нэт. Но эго дирижабли лэтали бистрээ и дальшэ других. Он мог би абратить свой талант на гнусниэ цэли, — Хуфу замолчал и поник. — Я сагласился на всё это, но никагда нэ знал, что Каррок планировал вашу смэрть ат лап эго агэнтав, лэди Рарити. Кагда узнал, что вас убили, я виступил против нэго. Он признал, что истинний план састаял в том, чтоби вивэсти из строя вэличайшээ аружиэ пони, Элэмэнти Гармонии, а затэм нанэсти сакрушитэльний удар, чтоби пони лучшэ паддались втаржэнию. Эта било ужасна. Я никагда нэ хатэл вайны, толька паритэт. Па правдэ, я нэ вэрил, что вам смогут наврэдить. Я и большая часть маэй каманди атказались ат кантракта с Карроком, но Золо, мой памошник, ужэ рэшил прэдать мэня. Мой астальной экипаж бил заключён в тюрьму, а мэня бросили умирать.

Рарити обдумывала слова верблюда, пытаясь соединить предоставленную им информацию со своими собственными выводами. Почему-то казалось, что чем больше она узнавала о заговоре, тем меньше во всем оказывалось смысла. Зачем лорду Проциону объединять усилия с грифоном, стремящимся уничтожить Эквестрию? Процион, как ни крути, был одержим властью и деньгами, а не кровью и славой. Единорожке хотелось верить, что втягивание Эквестрии в затяжной конфликт или, что еще хуже, в проигрышную войну не входило в его планы.

В то же время не было сомнений, что они работали вместе. Генерал Каррок, должно быть, получал свои биты откуда-то из Эквестрии, и было логично, что из всех возможных пони мог предоставить их лишь Процион. В голову Рарити пришла поразительная мысль. Что если верфь Блублада обанкротилась только на бумаге? Процион контролировал все финансы. Он мог легко разорить компанию, направив все ее финансы прямо генералу Карроку. Затем, когда Фэнси Пэнтс начал покупать секреты и инвестировать в Полярную Звезду, Процион смог привлечь и эти деньги. Имея личные и корпоративные средства семьи Блублад, а также миллионы Фэнси Пэнтса, Каррок мог позволить построить свою армаду.

Если брат Блублада на самом деле финансировал заговор, это означало, что он, а не Каррок, в конечном итоге его и возглавлял. Более того, для использования Камня Небес требовалась магия единорога. Однако эти грифоны с их боевыми кораблями, смертоносным оружием и воинственными устремлениями выглядели слишком серьезной угрозой для Проциона, чтобы сознательно готовить почву для вторжения. Рарити была раздражена и устала даже думать об этом безумии. Почему так сложно собрать все воедино? Все, чего она сейчас добилась — траты времени, которое было нужно, чтобы найти Знак Мужества и вернуться к Блубладу до темноты.

— Послушайте, принц Хуфу, — произнесла Рарити. — Я собираюсь вернуться в Эквестрию, чтобы положить конец этому безумию, но сначала должна помочь другу.

Она решила рискнуть. Довериться Хуфу могло оказаться ужасной ошибкой, но риск окупился бы сторицей, если он сможет направить ее к цели поисков. Он работал в этих джунглях больше года, поэтому если цветок был поблизости, он мог указать на него.

— Другу? — заинтригованно спросил верблюд.

— Принц Блублад, или герцог Поларис, как вы его знаете, все еще жив. В настоящее время он прячется в безопасном месте, но ранен. Ему нужна моя помощь.

— Ага, — в оставшемся глазу верблюда мелькнула искра понимания. — Панятна, пачэму ви сэйчас идэтэ на васток — ви ищэтэ цэлэбний цвэток, каторий растэт здэсь.

— Да! — воскликнула Рарити, с трудом веря в свою удачу. — Вы знаете, где я могу его найти?

— Найти эго нэ праблэма. Крававий Цвэток, как эго називают грифони, растэт павсюду на балотэ рядам с базой грифонав. Эго столька, что дажэ им нэ сасчитать и нэ услэдить. Вам будэт лэгко взять столька, сколька захатитэ.

— Наконец-то хорошие новости, — обрадовалась белая пони. — Спасибо, принц.

— Нэ всё так харашо, — покачал он головой. — Не праблэма найти цветок — слажнээ правильна эго сабрать. Нэльзя проста вирвать архидэю с корнэм, иначэ эё магия станэт атравой. Ви далжни сумэть атрэзать стэбэль, нэ давая живатворнай магии истэчь.

Рарити почувствовала, как ее радость угасла.

— Вы совершенно уверены? Инструкция гонки ничего подобного не содержала. Откуда вы так много знаете о Знаке Мужества?

— Уважаэмая гаспажа, я так многа знаю патаму, что этат цвэток — адна из причин вибора мэста для бази. В Эквэстрии прэкрасна знают, что ученая пони стрэмится саздать лэкарства из валшэбнай архидэи, но нэ вэдают, что грифони хатят эго эще большэ. Гэнэрал Каррок атчаянна питаэтся изгатовить тоник из Крававаго Цвэтка, чтоби грифони магли сражаться вэчно, нэзависима ат таго, насколька сильна ранэни. Взял в плэн пони-учэную Шринкин Вайалэт. Заставил эё работать над зэльэм дэнь и ночь. Ана эдинствэнная в этэй части свэта знаэт, как сабирать и использавать Крававий Цвэток.

Рот Рарити открылся от удивления, когда до нее дошел смысл слов верблюда.

— Если Каррок получит такой тоник, то не будет иметь значения, сколько грифонов будет сражаться на его стороне, потому что их будет не остановить.

— Вэрна. Хатя нэт увэрэннасти, что тоник кагда-либа будэт создан.

— Я сегодня же должна принести орхидею Блубладу, и она должна его исцелить, — заявила Рарити. — Скажите мне, что делать. Должен быть способ!

— Сказать лэгко, — ответил Хуфу. — Сдэлать можэт бить нэвазможна. Доктар Вайалэт сэйчас находится на базэ грифонов. Очэнь близка. Спаситэ эё, и ана паможэт вам.

Рарити была ошеломлена.

— Вы же шутите, да? Я не могу просто пройти мимо вооруженных грифонов, которые все еще активно меня ищут. Понимаю, что выгляжу сейчас совершенно ужасно, но я пони-кобыла с яркой шерсткой и рогом, торчащим изо лба — и без клюва, когтей, лап или крыльев. Есть небольшой шанс, что я там стану несколько выделяться из толпы, вам не кажется?

— Эта будэт нэлэгко, — согласился Хуфу. — Но далжно бить вазможна. Кагда доктар Вайалэт находится на базэ, эё запирают в лабаратории у края балота. Лишь нэскалька ахранников, и далэко ат аснавной бази. Ви далжни найти эё, эсли хатитэ, чтоби цвэток спас друга.

— А вы? Что будете делать сейчас вы?

— Я нэ магу саправаждать вас, эсли ви аб этам. Тот самий запах — он так бьёт в нос, что грифони вичислят мэня дажэ на расстаянии. Кромэ таго, я в два раза большэ вас — мнэ гаразда труднээ спрятаться. Магу толька прэдлажить рассказать все, что знаю, чтоби у вас били харошиэ шанси на успэх.

— Вы неправильно поняли, — пояснила модельерша. — Я хотела узнать, куда вы теперь собираетесь отправиться. В Эквестрию? А как насчет ваших друзей, которых грифоны взяли в плен?

— Я нэ магу их спасти, — покачал головой верблюд. — Нэ знаю, что са мной будэт, но в этих старих кастях эще тэплится жизнь. Я магу начать сначала снова.

— Что, если бы появилась другая возможность, которая могла бы снять любую ответственность за вооружение генерала Каррока, и которая также могла бы оказаться прибыльной?

— Прадалжайтэ.

— Я пришла за орхидеей и не сдамся. Я планирую вернуть доктора Вайолет, но если не вернусь, Блубладу понадобится помощь. Если вы поможете ему и, если меня поймают, вернете в Эквестрию, то будете щедро вознаграждены.

— Эта интригующээ прэдлажэниэ, ат катораго я нэ магу атказаться. Но пачэму ви мнэ давэряэте? Эсли я убью гэрцага и атнэсу тэло грифонам, ми можэм снова стать друзьями.

— Я определенно не доверяю вам. Однако считаю, что грифоны ни при каких обстоятельствах не примут вас обратно. Если вы вернетесь к ним, вам должны будут заплатить. Вполне вероятно, этот Золо уже согласился снизить цену. Более того, я уверена, что вы действительно так цените меня, как говорите. Если это так, вы поможете Блубладу.

— Ви так жэ праницатэльни, как прэкрасни, гэраиня Рарити. На самам дэлэ, я памагу вашэму другу — как из маэй любви к вам, так и роли, каторую, как мнэ казалась, я всэгда играл. Эсли я смагу прэдатвратить вайну, то, вазможна, смагу заставить призраков прошлага замалчать.

Рарити телекинетически сняла компас Блублада с шеи и один раз стукнула по нему копытом прежде, чем передать Хуфу.

— Этот компас зачарован, чтобы указывать прямо на местонахождение Блублада. Идите туда и помогите ему, а я найду вас, как только спасу Шринкин Вайолет и получу Знак Мужества. Пока не стемнело, я смогу вернуться по своим следам без компаса. Блублад не поверит, что я попросила вас помочь ему, поэтому передайте, что я обещаю класть ему пять ложек сахара в кофе и не дразнить, если он сможет продержаться до моего возвращения.

— Панимаю, — кивнул Хуфу. — А тэпэрь пазвольтэ мнэ вам памочь.

Рарити терпеливо слушала, как верблюд описывает базу, строительство которой он курировал и, соответственно, знал каждую точку доступа, секретный проход, контрольно-пропускной пункт и маршрут патрулирования. Говоря, он рисовал на земле схемы. Если она сможет пересечь участок болота незамеченной, то попадет к лаборатории доктора Вайолет, не приближаясь к фабрикам и казармам, где располагается большинство солдат и охранников. Если она пройдет полмили на северо-восток от реки, то достигнет болота.

— Да прэбудэт с вами удача, — наконец пожелал Хуфу.

— Я уже пережила самое худшее, что эти бандиты могли устроить мне, — ответила Рарити, пытаясь излучать уверенность. — Я выиграю и сейчас.

— Я вэрю, что так и будэт, гэраиня Рарити. Искрэннэ, — Хуфу поклонился и повернулся, чтобы уйти.

— Я тоже предпочитаю верить в вас, — крикнула ему вслед белая пони. — Докажите, что на этот раз я доверилась верно.

Хуфу вытянул длинную шею и повернул голову, чтобы посмотреть на нее, хотя продолжал двигаться по прямой. Он снова кивнул и продолжил свой путь.

Времени терять было нельзя, и Рарити направилась к базе генерала Каррока. Голос в голове кричал, что это глупость, что ей незачем пытаться делать что-то настолько безумное и даже идиотское в одиночку. Даже если она сможет найти ботаника, она понятия не имеет, как освободить ее и привести их обоих в безопасное место. К счастью, более уверенный голос пересилил сомневающийся. Она дала обещание и сдержит его любой ценой. Несмотря на то, что шансы невелики, а ставками были жизни или смерти как ее, так и Блублада, она должна попытаться.

Казалось, единорожка шла всего несколько минут, когда увидела первый Знак Мужества. Джунгли уступили место болотистой местности с папоротниками и влажной почвой, а у основания одного большого папоротника рос маленький кроваво-красный цветок. Все растение имело красный оттенок, даже листья и стебель, а маленькие листья были расчерчены тонкими ярко-малиновыми прожилками. Сам цветок был цвета свежей артериальной крови, а его перекрывающиеся лепестки спускались с длинного изогнутого стебля, походя на перевернутый винный бокал. Внутри цветка круг красных нитевидных тычинок окружал длинный серебристый пестик с красным кончиком, торчащий из центра цветка, как окровавленный кинжал.

Это было красиво, уникально и безошибочно то, ради чего она зашла так далеко. Если бы она не повстречала Хуфу, то сразу бы сорвала цветок и вернулась к Блубладу. Тогда бы он умер, потому что она не узнала бы, что цветок надо собирать как-то особенно. После всех постигших недавно несчастий, ей сказочно повезло встретить Хуфу, который поведал секрет цветка. Она продолжила свой путь, видя и другие алые цветы.

Как и было обещано, болото заканчивалось большим водоемом, полностью покрытым огромными желтыми кувшинками с большими листьями. Каждый из них был достаточно велик, чтобы кто-то размером с пони мог на нем стоять, даже если лист и не мог выдержать их вес. Прямо за болотом Рарити видела землю. Справа кувшинки постепенно исчезали, так как болото уступало место большому озеру и реке, вдоль которой она путешествовала. Она заметила здания со странной архитектурой на другой стороне болота. Все они прижимались к земле, и казалось, на них растут растения и даже большие деревья. Все это, отметила она, было в точности так, как описал Хуфу.

База была построена с учетом секретности как первостепенной цели. Соответственно, не было явных дорог или троп, а здания усадили растительностью так, что любой пегас, пролетающий над ними, никогда не догадался бы, что тут вообще существует нечто искусственное. Согласно описанию Хуфу, ближайшее здание на другой стороне этого болота должно быть лабораторией. Ей нужно только добраться до него незамеченной.

Со своего наблюдательного пункта среди больших папоротников на краю болота Рарити смогла разглядеть несколько грифонов, летающих по кругу над базой. Не имело значения, что они пролетают над ней в тысяче или более длин — любое видимое движение на открытом пространстве моментально привлекло бы орлиные взоры грифонов. Отважно помчаться, как Рейнбоу Дэш, прямо в лабораторию было привлекательно, просто, но обречено на провал. Ей требовалось более элегантное решение, что-то, требующее скрытности, хитрости... и стиля!

— И-де… — Рарити зажала рот копытом, прежде чем успела издать хоть какой-то звук. Наконец, после всех травм и страданий, которым она подверглась, она нашла применение величайшему и самому невероятному из всех своих талантов — шляпному делу! Ключом к успешному спасению доктора Вайолет станет тот же, что открыл перед ней двери ряда самых модных мест в Кантерлоте — потрясающая, единственная в своем роде, оригинальная широкополая шляпка! Однако та особая шляпка, которую Рарити собиралась создать, не подойдет ни для какого светского раута, за исключением разве что в обществе лягушек. Она возьмет одну из бесчисленных огромных кувшинок, покрывающих поверхность болота, отделит от стебля и использует как прикрытие, чтобы скрыть себя в воде. Длинный полый стержень можно использовать как трубку. Идея гениальна — в этом Рарити была уверена.

Единорожка осторожно вытащила магией один тяжёлый лист из воды и подтащила к своему нынешнему укрытию вместе с ее стеблем длиной с пони. С этого момента стало проще. Стебель растения был хрупким, и его легко было разделить на части. Сначала Рарити раздробила половину стебля на волокна, из которых он состоял. Магией сплела из них ремешки, чтобы удерживать лист на голове. Затем использовала немного магии моды, чтобы преобразовать другую половину в два изогнутых полых сегмента, каждый из которых мог служить трубкой. Одного листа было достаточно, чтобы спрятать двух пони, но ей понадобится вторая трубка для доктора Вайолет. Вне воды кувшинку носить было нельзя — слишком тяжела, и ее можно будет лишь таскать за собой. Это была самая нелепая «шляпа», которую когда-либо создавала Рарити, но и самое гордое ее творение за последнее время.

Теперь, прежде чем она начнет раздумывать, пришло время привести этот безумный план в действие. Так быстро, как только осмелилась, Рарити пересекла расстояние до берега и скользнула в воду. Ее копыта глубоко погрузились в грязь, и ей пришлось продолжать двигаться, чтобы не застрять, с каждым шагом увязая на месте. Как только она оказалась достаточно глубоко, чтобы погрузиться, единорожка натянула на себя свою маскировку и закрепила на голове. Дыша через трубку и выталкивая лист из воды кончиком рога не более чем на дюйм или два, она сможет видеть, куда плывет, и, если повезет, останется незамеченной. Белая пони предпочла не задумываться о гигантских хищных рыбах из предупреждений Хуфу, коснулась на удачу своего жемчужного ожерелья и поплыла.

Переправа через болото шла медленнее, чем она ожидала. Кувшинки разрослись так, что требовались значительные усилия, чтобы освободить место для ее собственной, подвижной, и Рарити должна была действовать осторожно, чтобы не оставить следа или предательских брызг, которые привлекли бы бдительные глаза кружащих в небе грифонов. Не раз она чувствовала, как что-то неведомое и невидимое касалось ее, но всякий раз напоминала себе, что это не более чем стебли лилий. В конце концов хоть и казалось, что в воде она пробыла почти час, единорожка без происшествий добралась до противоположного берега. Рарити не смогла не улыбнуться под водой. За все годы гигантские шляпы еще ни разу не подвели ее. Более того, она находится всего в нескольких шагах от здания, которое, судя по описанию Хуфу, должно быть лабораторией Шринкин Вайолет.

Здание, как и большинство других, которые она могла видеть, было низким и приземистым, увитым цветами, густыми лианами и всевозможной зеленью. Это, несмотря ни на что, выглядело удивительно красиво. Ей стоит запомнить идею, если решит когда-нибудь заняться внешним дизайном зданий. Единственные окна в нем были маленькими, прямоугольными и располагались высоко на наружных стенах. Несмотря на то, что окна были открыты, они оказались слишком малы для пони. С той стороны здания, которая была обращена прямо к Рарити, имелась дверь, по бокам которой дежурили две гриффины. Для входа и выхода она подойдет лучше всего, если только единорожка сможет тихо и чисто убрать охрану.

В отличие от бездоспешных грифонов, которых она и Блублад повстречали в лесу, эти две носили короткие кольчуги. У них также имелись пояса с кинжалами, но не похоже, чтобы были гром-палки. Рарити заметила, что у одной из них на поясе висит связка ключей, один из которых почти наверняка открывал охраняемую дверь. Сумей она отвлечь как-нибудь охранниц — они покинули бы пост, но тогда они и все остальные на базе окажутся начеку. Будет гораздо лучше, если все останется спокойно. Но также ей нужна и эта связка. Модельерша осмотрела местность в поисках чего-либо, что помогло бы ей тихо снять охрану, но потом поняла, что решение прямо перед ее глазами. Она использует само здание.

Точнее, она использует растительность, покрывающую здание. Десятки лиан, змеящихся по всем стенам лаборатории, станут идеальным средством, чтобы схватить охранниц, которым никогда не придет в голову высматривать врагов сверху и сзади. Это будет что-то вроде проверки ее способности использовать телекинез на нескольких объектах одновременно, хотя такой подвиг все еще останется в пределах ее магической зоны комфорта. Она могла сплести тысячу прядей шерсти за одно мгновение. Она способна резать ткань, рисовать выкройки и управлять швейной машинкой одновременно. Она так хорошо владела своим телекинезом, что могла написать письмо безупречным почерком, не глядя на него, и в то же время наносить макияж у своего туалетного столика в другом конце комнаты. Все это она проделывала регулярно. Она не Твайлайт Спаркл, но Рарити была уверена, что справится с несколькими лианами. Более сложной задачей было работать достаточно быстро, чтобы охранницы не подняли тревогу, а затем найти место, где их можно будет на некоторое время спрятать. К счастью, растения, растущие на крыше, настолько велики и густы, что если все пойдет по плану, гриффин нетрудно будет спрятать даже от воздушного патруля.

В своем наблюдательном пункте в воде Рарити сосредоточилась на семи толстых зеленых лозах, свисающих с крыши здания позади охранниц, и охватила их своим телекинезом. Это заставило ее содрогнуться. Если кто-нибудь внимательно присмотрится, предательское сияние магии выдаст ее даже при ярком свете дня. У нее, наверное, не более нескольких секунд, чтобы выполнить задуманное, и она уже могла сказать, что будет труднее, чем ожидалось. Даже на расстоянии десятка корпусов ее контроль был настолько слаб, что хватка на лозах казалась неуклюжей и неуверенной. Тем не менее она должна действовать.

Лозы двигались, как балет змей. Две выползли наружу и быстро обвились вокруг клювов обеих охранниц, не давая им вскрикнуть. Еще две привязали крылья каждой гриффины к телу, а затем свалили на спины. Последняя пара лиан скользнула и обвилась вокруг ног каждой гриффины, связывая их на месте. Рарити использовала седьмую лиану, чтобы вытащить кольцо с ключами у одной из них прежде, чем использовать всю свою оставшуюся силу и контроль, чтобы втащить охранниц в массу растительности на крыше здания, где они мгновенно скрылись в зелени. Сделано. Гриффины были крепко связаны и не могли позвать на помощь, а ее хорошее знание узлов позволяло не поддерживать больше заклинание. Теперь ничто ей не мешало подойти к двери и забрать ключи.

Рарити подождала в воде еще несколько мгновений, пока не убедилась, что грифоны не летят выяснять, что случилось с их коллегами. Затем развязала завязки своей шляпы-кувшинки, вытащила ее из воды ровно настолько, чтобы быть уверенной, что ее не унесет, и с помощью головных ремней привязала к ней пару импровизированных дыхательных трубок. Без лишних церемоний она преодолела расстояние между берегом болота и дверью лаборатории, остановившись только для того, чтобы магией вытащить кольцо с ключами из лианы, на которой то болталось. Только один из трех ключей на кольце подошел к замку, и Рарити взволнованно повернула его, прежде чем открыть дверь и быстро проскользнуть внутрь. Она двигалась осторожно, так как не было никаких причин считать, что внутри нет других охранников.

К ее удивлению, комната, в которой она оказалась, совсем не походила на лабораторию. Это явно была кухня, которая не выглядела бы неуместной в любом обычном доме в Эквестрии. Она явно часто использовалась и была заполнена техникой, кастрюлями и сковородками. Одну сторону комнаты занимала обеденная зона с длинным деревянным столом, а коридор вел в холл. Рарити шла осторожно, все время капая водой. Она вздохнула, понимая, насколько нелепо выглядит вся промокшая и растрепанная. Вряд ли это образ спасительницы, который она хотела создать. Единорожка слабо слышала женский голос, говорящий по-эквестрийски, исходящий откуда-то впереди.

Когда Рарити продолжила свой путь, стало очевидно, что это здание жилое, а не лабораторное. Она прошла несколько спален, две ванные комнаты и кабинет, осторожно продвигаясь вперед. Неужели она ужасно ошиблась и выбрала не то здание? От этой мысли у нее перехватило дыхание. Жизнь Блублада зависит от того, правильно ли она все сделает. В конце концов коридор привел ее в большое жилое помещение. Где-то там был источник голоса, который она услышала. Мышцы напряглись, магия была наготове, и Рарити вошла в комнату. Первое, что она заметила — темногривую кобылу, сидевшую на диване лицом от нее.

— Доктор Вайолет, я полагаю, — провозгласила Рарити, одновременно понимая, что сильно ошиблась.

На самом деле в комнате оказался только один пони — крупный гнедой жеребец с рыжевато-коричневой гривой. Темноволосая кобыла, которую Рарити приняла за Шринкин Вайолет, оказалась вовсе не пони. Ее грива была на самом деле полосатой, как сейчас заметила Рарити — из чередующихся полос очень темного и очень светло-серого цвета. Она была зеброй, причем довольно элегантной. Она повернулась и посмотрела на Рарити с выражением шока и удивления. На другом стуле сидел гораздо более молодой жеребчик. Он был в полоску, как зебра, от головы до груди, но задние его ноги оказались сплошного, как у пони, серо-зеленого оттенка, мало чем отличающегося от цвета лавровых листьев.

Это оказалась не лаборатория, и Рарити поняла, что здесь пони-ботаника она не найдет. Эти трое были командой Хуфу, и она с тревогой поняла, что верблюд обманом заставил ее спасти их.

16. По течению

— Шо за сено?

Первым заговорил крупный жеребец. Он резко встал, отодвинув маленький стул, на котором только что сидел. Рарити заметила вызывающий блеск в его глазах и догадалась, что он привык к спорам, заканчивающимся физическими аргументами. Его меткой была веревка с петлей на конце. Аркан, подумала модельерша, или, наверное, виселица.

— Кажись, я вас узнаю! — произнес жеребец. — Вы ж Рарити.

Единорожка заметила, что он говорит с тем же деревенским акцентом, который она ассоциировала с Эпплджек и ее семьей.

— Куда девалась твоя голова? — отругала своего коллегу зебра, тоже вставая с дивана. Ее голос был низким и гортанным, с густым экзотическим акцентом, присущим всем зебрам. — Рарити мертва.

Замечательно, еще одна рифмующая зебра.

Рарити никогда не нравилось, что Зекора, травница, живущая недалеко от Понивилля и единственная представительница этой расы, которую Рарити знала лично, говорила исключительно рифмами. Этот стиль общения ей казался нелепым. Еще больше белую пони раздражало то, что эта зебра оказалась необычайно красива — гибкая и стройная, но не выглядящая тощей. Даже встала она с быстрой и изящной грацией. Зебра также не носила золотых серег и браслетов, которые Рарити ассоциировала с Зекорой, и ее полосатая грива свободно ниспадала на голову и шею, а не торчала торчком. Метка на ее бедрах — темные полосы, образующие прерывистые концентрические кольца, перемежающиеся прямыми линиями, расходящимися наружу — была очень похожа на загадочный спиральный рисунок, что носила Зекора. Эти изображения, без сомнения, имели большое значение для зебр, но в отличие от меток пони, рисунок на элегантной кобыле не давал Рарити никакого намека на ее особый талант.

— Кроме того, она была намного красивее, — ровно и монотонно добавил юный полузебра. Он говорил без зебринского акцента и не пытался рифмовать.

Слова юноши заставили Рарити рассердиться и покраснеть от смущения, напомнив, какой отвратительной она должна казаться троице перед ней, особенно по сравнению с прекрасной зеброй. На самом деле она была совершенно уверена, что если сейчас перед ней поставят большое зеркало, у нее случится нервный срыв. Модельерша знала, что она мокра и грязна, а в ее гриве застряла болотная тина и озерные водоросли. Любой намек на макияж давно исчез, и ей редкостно повезло, что она перед отправлением на регату решила заменить временные накладные ресницы полупостоянными. Они стали единственным оставшимся намеком на красоту, какими бы неестественными ни были.

То, что она, казалось, стояла в чьей-то гостиной, только заставляло ее чувствовать себя еще более неловко и неуместно. Одно дело инсценировать драматическое спасение пленную ученую из охраняемой лаборатории, выглядя столь ужасно, и совсем другое — наследить по всему чистому дому и заляпать грязью довольно приятный ковер.

Помимо внешности, у Рарити была еще одна причина чувствовать себя оскорбленной. Принц Хуфу ее совершенно очевидно использовал. Вместо Шринкин Вайолет, единственной пони, которая могла помочь спасти Блублада, Хуфу обманул ее, заставив разыскать коллег по торговле оружием. Без доктора Вайолет у Блублада нет шансов выжить, и если выяснится, что он погиб из-за этого обмана, гнев ее будет страшен.

Ей нужно что-нибудь сказать этим троим, но пока единорожка изо всех сил старалась собраться с мыслями. С каждой секундой, что она продолжала безмолвно стоять на месте в увеличивающейся луже болотной воды, белая пони уверялась, что теряет все больше их уважения и интереса.

— Я почти уверен, шо энто она, — сказал крупный жеребец. — Она …

— Тихо! — воскликнула Рарити. — Спокойно! Я — Рарити.

Красивая зебра пробормотала что-то на незнакомом единорожке языке — возможно, ругательство — прежде чем обратиться к ней на эквестрийском.

— Как это возможно, ответь не тая. Грифоньи подручные убили тебя!

— Они пытались, но я выжила, как и ваш принц Хуфу. Он послал меня сюда, — все трое, составляющие аудиторию Рарити, навострили уши при упоминании имени их работодателя. — Его бросили умирать, но я спасла ему жизнь.

— Хуфу, грите? — глаза большого гнедого жеребца засияли интересом. — Хех, я знал, шо от энтого старикана так запросто не избавиться.

— Но как же вы здесь оказались? Иль это уловка, и мы попались? — произнесла зебра, подозрительно глядя на Рарити. Младший полузебра лишь угрюмо смотрел на нее с непроницаемо тусклым выражением лица.

— Хуфу послал меня сюда, чтобы… спасти вас, — это было достаточно верно, как могла предположить Рарити. — Я переплыла болото — что должно быть совершенно очевидно. Две охранницы, которые были на посту снаружи, в данный момент связаны и лежат на крыше, но думаю, вряд ли они останутся там надолго надолго.

Старший жеребец снова заговорил.

— Хм. Ну, вы уся мокрая, тута не соврать, но поплескаться с ягуараньями — энто, кажись, малехо перебор. Они шустро бросаются на усе, шо оказывается у воде, и вы лакомый кусочек для любой крупной рыбы. А на вас и следа нет, окромя царапки-другой, — он почесал покрытый щетиной подбородок ребром копыта. — А ишшо присчитайте, шо вы должны быть мертвы, как косяк дверной, и тады поймете, с чегой история ваша, звиняйте, попахивает.

Ягуараньи? Рарити вспомнила, как плыла по болоту и чего-то касалось ее тела и ног. Она вздрогнула. Это были те самые рыбы, или ей просто повезло? Единорожка вспомнила про розовую жемчужину, все еще висящую на ее шее. Может, она и впрямь оберегает? Она предположила, что придется это выяснять, когда будет возвращаться через болото с этими тремя. Но сначала нужно узнать, есть ли еще шанс у Блублада.

— Я определенно не мертва, и уверяю вас, действительно пересекла это болото, — Рарити замолчала. Почему она вообще пытается оправдаться перед ними? — Неважно, верите вы или нет, поскольку у меня нет времени убеждать вас. Просто ответьте мне на один вопрос, мистер…

— Бакару. Друзья зовут меня Бак.

— Хорошо, мистер Бакару, вопрос в следующем: хотите вы покинуть это место или нет? — Рарити в свою очередь посмотрела на остальных. — А как насчет остальных? Присутствие охранников снаружи говорит, что вы тут далеко не почетные гости. Я могу помочь вам выбраться, если вы скажете то, что мне нужно знать.

— Хм. Шо ж, с той поры, как Золо предал нас, мы сидим под домашним арестом у энтом маленьком тропическом шато, — произнес Бакару. — Думается мне, нас просто держат под копытом, покудова не найдут, кудой Хуфу упрятал последний платеж, который мы получили. Кажись, им больше не хочется по счетам платить. Хуфу, стал быть, не сказал им, где деньги, поэтому они рассчитывают, шо заговорит один с нас.

— Грифоны против шерсти хоть родят ежа — мы тех денег не видали ни гроша, — добавила зебра.

— Мне вообще нет дела до ваших денег, — сказала Рарити. — А вот что мне нужно, так это найти пони по имени Шринкин Вайолет. Мне сказали, что она будет здесь.

— Вайолет? — переспросил Бакару и сморщил лицо в гримасе, в которой Рарити опознала смесь удивления, ошеломления и отвращения. — Шо вам с-от нее надоть, и с чего думаете, шо она должна быть тута? Энта кобыла чокнутая, как мартовский заяц. А ишшо работает на них.

— Что? На кого работает? — удивилась сбитая с толку белая пони.

— Кажись, — рассмеялся Бакару. — Вы и впрямь не врете, коль даже не знаете про чокнутую Вайолет. Ни один грифонский шпион не подумал бы про нее поспрошать. Она работает на Каррока и его банду головорезов. Кажись, она не считала, шо получает довольно поддержки с-под Кантерлота у ее исследованиях, и, стал быть, решила подмочь энтим грифонам у обмен на лабораторию получше. Каррок верит, шо ее стрёмный цветочный сок сделает его и его маленькую армию непобедимыми.

Рарити была ошеломлена известием, что доктор Вайолет охотно сотрудничает с грифонами. Хуфу, должно быть, знал об этом и все равно отправил ее сюда исключительно ради своей банды жуликов. Но несмотря на козни верблюда, найти она доктора должна несмотря ни на что.

— Предательница она или нет, мне нужно найти ее. Она может научить меня, как правильно использовать орхидею Знак Мужества, чтобы помочь моему раненому другу. Пожалуйста, скажите мне, где она, — ситуация становилась критической, и необходимость найти Вайолет перевешивала опасность того, что незнакомцы поймут, что Блублад все еще жив, и попытаются использовать эту информацию для торга.

— В Цветке Кровавом тайны можно не искать — рот раскрыл, прожевал и вновь готов скакать, — ответила зебра.

— Повторите еще раз? — спросила Рарити, глядя широко раскрытыми глазами на другую кобылу. В животе быстро образовывалась тяжесть.

— Их просто едят, — уверенно заявил Бакару. — И усе — никаких секретов.

Рарити тихо кашлянула, почувствовав, как пересохло ее горло.

— Хм. Ах, извините. Не могли бы вы пояснить еще раз, — она сделала паузу, чтобы слабо кашлянуть. — Говорите, нужно просто сорвать цветок и съесть его, чтобы проявились лечебные эффекты.

Она чувствовала, как мышцы левой стороны лица начали нервно подергиваться.

— Усе так, — подтвердил земной пони. — Просто съешьте его у течение пяти или шести часов, как сорвете — и будете здоровы. Тока энта штука работает не на усе раны. Грифоны пытались использовать цветок, шобы подлатать замученных пленников и помучить их ишшо, да фокус не вышел. Может быть, пленные не хотели, шоб оно работало. Магия странная.

Он пожал плечами.

— Просто сорвать, пожевать и проглотить. Ничего больше, — медленно произнесла Рарити. Это было все, что она могла сделать, чтобы удержать крик ярости, который рвался изнутри. Все это предприятие оказалось совершенно бессмысленным. Она могла сорвать цветок, вернуться к Блубладу и покончить со всем этим. Единорожка молча прокляла тот миг, когда увидела горбатого обманщика, загнавшего ее в эту ситуацию. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

Ей пришла в голову еще одна мысль. Что, если лгут все эти трое? Ее инстинкт доверия был силен, но недавние события мало-помалу его подрывали. Казалось, всякий, кому что-то требовалось, готов лгать, не моргнув и глазом. Ей стоит перестать быть настолько доверчивой.

— Вы все просто хотите сбежать. Как я могу быть уверена, что вы не лжете мне, чтобы я забыла о докторе Вайолет и вместо этого помогла вам?

— Простите, но у нас нет поводу лгать. У конце концов, я даж не уверен, шо нам надобна ваша помощь, — ответил Бакару. — Мы уж точно не пойдем тем же путем, шо и вы. Даж коли б у озере не было усей той пониядной рыбы, я плавать не умею.

Рарити обдумала замечание жеребца. Она предположила, что эти трое, привыкшие к опасной жизни на окраинах цивилизации, могут считать, что самим по себе им повезет больше, чем с потрепанной модельершей на буксире. Более того, теперь, когда больше не нужно искать доктора Вайолет, она может просто броситься обратно к болоту, добраться до противоположного берега, а оттуда обратно к Блубладу. Тогда Бакару и его друзья пойдут своей дорогой, а она — своей. Это же к лучшему, не так ли? Если их обнаружит, то они смогут даже отвлечь грифонов на себя. Она была готова поддержать идею о расставании, когда зебра заговорила вновь.

— Думаю, на пользу будет нам единорог, едва выйдем за порог.

Вот вам и дружеское расставание.

— Не знаю, почему должна вам помогать, — фыркнула Рарити. — Вы трое были частью всего этого кавардака, из-за которого меня едва не убили.

— Эй, мы тута не при делах, — запротестовал Бакару. — Никто с нас не ведал, шо вы вообще замешаны. Окромя, может быть, Золо — но тута его нет.

Хуфу сказал почти то же самое. Либо все они придерживались одной и той же сфабрикованной истории, либо действительно не знали всей полноты и цели заговора. Рарити придется поверить, что по крайней мере номинально они в одной команде, иначе трио попыталось бы немедленно схватить ее, чтобы сдать грифонам и добиться прощения. Единорожка все еще была готова к этому — ее ноги были напряжены и готовы сорваться в галоп.

— Что вы станете делать, если я попытаюсь уйти одна? — спросила Рарити. — Если позовете охрану — то ваша собственная попытка побега успехом не увенчается, не так ли?

— Значит, ты собираешься бросить нас, как это сделал Хуфу, — Рарити удивилась, услышав слова угрюмого молодого полузебры.

— Его имя честно, с грязью не мешай! — прошипела зебра. — А то позор навлечешь на себя как лишай.

— Хуфу, должно быть, очень предан вам, иначе… не убедил бы меня помочь вам. Он не думал, что сможет скрыться от грифонов и добраться до вас, — ответила Рарити. — Видите ли, он довольно… ароматен.

— Ха, разве ж то не правда? — согласился Бакару. — Вы правы: мешать вам — усе равно, шо у копыта себе стрелять. Но теперича, как Зи заговорила об энтом, взять вас с собою, кажись, идея неплоха. Надеюсь, вы согласитесь нам подмочь. Думаю, шо между здеся и, ну, тама, где вы хотите быть — путь неблизкий. Мы знаем энти джунгли. И могем подмочь выжить и доставим кудой надобно целой и невредимой.

Рарити обдумала предложение жеребца. Если она сбежит, то вполне очевидно останется сама по себе. Нет никакой гарантии, что Блублад все еще жив, и, очевидно, Хуфу нельзя будет доверять, если она когда-нибудь снова его увидит. А еще у нее больше нет компаса Блублада, который указывал бы ей обратное направление.

— Предположим, что я помогу вам найти другой выход отсюда — у вас действительно есть план, исключающий плавание? — спросила Рарити, изящно приподняв бровь. — Трудно поверить, что есть другой способ пересечь озеро.

— Вообще-то мы как раз обсуждали энтот вопрос, кода вы к нам ввалились, — ответил Бакару.

— В акведуках думаем мы счастья попытать, — добавила зебра. — Тогда по речке поплывем, лишь сумеем лодку взять.

— Акведуки? О, нет, нет, нет! — запротестовала Рарити. — Я категорически отказываюсь красться по какой-то вонючей канализации. Лучше смерть, чем грязь!

Она подняла копыто ко лбу и драматично изобразила обморок, надеясь донести всю глубину отвращения.

— Нет, энто не канализация, — покачал головой земной. — Для энтого тута трубы. Акведуки просто подают чистую воду усе здания комплекса. Снаружи есть решетка, шо ведет вниз. Мы думали подкопаться под нее, да сейчас на энто нет времени. Они будут искать нас, как только придут менять караул и обнаружат, шо предыдущая смена пропала.

— Хорошо, — заявила Рарити. — Мы пойдем вашим путем и выберемся через акведуки. Однако раз уж я буду вашим невольным сообщником, то должна, по крайней мере, знать ваши имена. Боюсь, Хуфу не счел нужным представить вас заранее.

— О, да не вопрос, — ответил Бакару. — Энта прекрасная дама — Зинзи, а маленький болтливый непоседа — ее сын Зипинору. Вы могете звать его Зипс.

— Ты наполовину пони, — заметила Рарити, поворачиваясь к Зипсу. Юноша, едва достигший возраста, чтобы считаться молодым жеребцом, а не жеребенком, молча посмотрел на нее в ответ. Она заметила, что на одном боку у него была метка пони, изображающая две стрелы, одна из которых попала в другую и сломала пополам. Знак на другом бедре представлял собой символ зебр — волнистые серые линии вокруг двух перекрывающихся серых треугольников. Единорожка задалась вопросом, разны ли знаки по значению, или символизируют один и тот же талант.

— Глаза ваши правду говорят — от пони был мой сын зачат, — подтвердила Зинзи.

— Допреж вы спросите, я не его папочка, и мы с Зинзи не пара, — добавил Бакару, подняв копыта, чтобы предотвратить расспросы. — Я свободный жеребец, просто шоб вы знали, — с этими словами жеребец подмигнул и Рарити в замешательстве посмотрела в ответ. Он предлагал… нет, это невозможно. Она выглядела слишком ужасно. Должно быть, при его работе он нечасто встречал кобыл пони.

— Решетка снаружи — не нужно искать. Самое время настало бежать, — заметила Зинзи, прерывая раздумья.

Когда-нибудь Рарити не сможет выносить эти стишки, но пока она прикусила язык. По какой-то странной причине после всего, через что она уже прошла, белая пони не чувствовала страха и беспокойства, которых стоило ожидать, отправляясь в очередное безумное приключение — на этот раз в самое сердце тайной военной базы.

Она уже была в синяках, ссадинах и укусах, а про ужасное состояние гривы не стоило и говорить. Ее выбросили с воздушного корабля, в нее стреляли, она пережила падение дирижабля и чуть не была съедена хищными монстрами. Она прошла через джунгли, кишащие ядовитыми существами, и переплыла болото, явно полное пониядными рыбами. Она была голодна, измучена жаждой, промокла и измотана, но продолжала бороться.

Что бы ни случилось дальше, она просто добавит это в список ужасов, что уже пережила. Не справится? Ну этот кошмар хотя бы закончится. Однако, судя по тому, как идут дела, она должна верить, что они выживут — хотя бы ради того, чтобы в следующий раз влипнуть в ситуацию похуже.

— Ведите, — вздохнула белая пони. — И пожалуйста, пусть это будет быстро.

— Тогда без промедления оставим грифонов владения, — кивнула Зинзи.

— Не хотите взять какие-нибудь припасы? — спросила Рарити, многозначительно указывая копытом. — У вас тут целый дом.

— Не, — покачал головой Бакару. — Грифоны ничего не оставили. Ни еды, ни веревок, ни припасов для приготовления зелий, и уж точно ничего острого для Зипса тута нету. А теперича пойдем!

Рарити последовала за контрабандистами обратно через дом к единственной двери и подождала, пока Зинзи не откроет ее и осторожно выглянет наружу.

— Можно не бояться — не от кого скрываться! — объявила она.

— Решетка, ведущая у акведук, очень тяжелая, — сказал Бакару Рарити. — Я могу поднять ее, но буду здорово признателен, если б вы использовали немного магии, шоб она не грюкнула, кода я ее сниму.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Лады. Хорошо, тады вперед, как будешь готова, Зи. Мисс Рарити — следуйте за нами.

Зебра кивнула, а затем помчалась. Рарити поразилась атлетизму кобылы, когда та распахнула дверь и прыгнула не менее чем на пять корпусов с места, исчезнув в густых кустах напротив дома.

— Идите! — скомандовал Бакару. Рарити перестала таращиться и поскакала за зеброй. Она нырнула головой вперед в заросли, где спряталась другая кобыла и низко пригнулась. Сразу за ней последовали Бакару и Зипс.

— Ключ все еще у меня, — прошептала Рарити. — Если я запру дверь, возможно, следующая смена охранников не подумает вас проверить.

— Дельная мысля, хотя думаю, они скоро дотумкают, шо произошло, — кивнул в знак одобрения жеребец. Рарити левитировала связку ключей охранников обратно к двери, заперла ее, а затем забросила в болото рядом с домом.

— Смотрите сюдой, — указал Бакару копытом. — Не хотите подмочь мне с энтим?

Посреди густых кустов, которые теперь обеспечивали беглецам укрытие от бдительных глаз грифонов, круживших в небе, земля уступила место толстой стальной решетке. Рарити почувствовала запах влажного воздуха, доносящегося откуда-то снизу. Металлические прутья явно слишком прочны и толсты, чтобы их можно было согнуть или сломать, и она сомневалась, что ее магия достаточно сильна, чтобы левитировать всю решетку. Что земной жеребец хочет, чтобы она сделала?

Тот начал копать влажную почву вокруг решетки, пока не обнажил один край достаточно для того, чтобы просунуть под него заднее копыто. Затем он выжидательно посмотрел, и Рарити поняла, что он хочет, чтобы она помогла магией. Она поспешно направила свой телекинез на тяжелый кусок металла. Как модельерша и подозревала, сдвинуть эту штуку было далеко за пределами ее возможностей. Однако она смогла заставить ее немного дернуться и покачнуться, отряхивая землю, удерживающую решетку на месте. Но стоило ей начать сомневаться, можно ли вообще решетку сдвинуть, как с удивлением увидела, что та начала медленно подниматься. Бакару был не самым крупным жеребцом, которого единорожка когда-либо встречала — но он оказался очень жилистым и с четко очерченными мышцами. Рарити покраснела, обнаружив, что с интересом смотрит на его бока и бедра, вздувшиеся от напряжения.

— Теперича ловите! — хмыкнул жеребец. С последним толчком сторона стальной решетки, которую поднял Бакару, взлетела в воздух, и Рарити поняла, что металлическая конструкция рухнет с сильным грохотом с другой стороны, если она не сможет каким-то образом смягчить падение. Она напрягла все магические силы, на которые была способна, но этого оказалось недостаточно, чтобы остановить решетку. Когда металл ударился о землю, с губ единорожки сорвались весьма неженственные выражения, но она с облегчением услышала лишь глухой удар. Она достаточно замедлила ее.

— Хорошая работа. Теперь вниз — нас ждет свобода, — заявила Зинзи. Без лишних слов она уверенно прыгнула в только что открывшуюся таинственную бездну. За ней молча последовал ее сын. Рарити инстинктивно попятилась от дыры. Она не могла просто прыгнуть туда! Она могла сломать кость или, что еще хуже, вляпаться во что-нибудь мерзкое. Там может быть что угодно!

— Давайте, мы не могем закрыть энту штуковину за собою, так шо уперед, — Бакару подтолкнул ее копытом сзади, и Рарити быстро повернулась, чтобы отбить переднюю ногу жеребца.

— Никаких фамильярностей и уж точно не прикасайтесь ко мне, —быстро отрезала она.

— Да тама усего пара длин, — произнес Бакару, не собираясь извиняться. — Я прыгну за вами. Нам жеж надобно идти. Вы ж хотите принести цветок тому другу, о котором упомянули?

— Ну да, но…

— Тода разворачивайтесь и тудой! — Жеребец медленно начал приближаться, и Рарити мгновенно поняла, что его никак не обойти. Если она попытается увернуться от него, пройдя через заросли с обеих сторон, то снова окажется на открытом пространстве и будет уязвима. Сзади — только зияющая дыра.

— Фу. Хорошо, — она повернулась, еще раз заглянула в зловещую яму и осторожно прыгнула в нее. Как и обещалось, высоко не было и она приземлилась в быстро текущей воде глубиной не более четверти пони. Внутри акведука солнечный свет освещал пространство непосредственно вокруг отверстия, в которое она прыгнула, и белая пони могла видеть, что стены и пол вырезаны из огромных блоков известняка. Обеспечение чистой водой различных зданий обширного комплекса, очевидно, было монументальной задачей. Она все еще размышляла о строительстве подземного акведука, когда Бакару спрыгнул рядом с ней, обдав брызгами после своего приземления.

— Спасибо, — произнесла модельерша, устремив на жеребца свой самый злой взгляд.

— Прошу пардону, — небрежно ответил он. Рарити заметила, что Зинзи и ее сын догадались отойти подальше от места вероятного падения большого пони, и она могла поклясться, что заметила первый намек на улыбку, промелькнувшую на лице угрюмого молодого полузебры.

Акведук представлял собой относительно узкий туннель — достаточно широкий, чтобы два пони могли спокойно идти рядом, но не шире. За небольшим пространством под решеткой Рарити могла видеть только темноту в любом направлении. Она использовала простое заклинание освещения, чтобы исправить эту ситуацию. И вместо тьмы теперь единорожка могла видеть, что туннель неподалеку оканчивается рядом труб, но в другом направлении он тянется, кажется, без конца.

— Доки находятся у другой стороне базы, — сказал Бакару. — Сюдой.

Он двинулся по длинному проходу, а Рарити и остальные последовали за ним, семеня так быстро, как позволяли вода и ограниченное пространство.

— Не смогли бы мы так легко бежать, не начни вы нам дорогу освещать, — сказала Зинзи Рарити, пока группа торопливо шла вперед.

Рарити предположила, что это попытка зебры отблагодарить ее. Эти слова также заставили ее задуматься. Конечно, Хуфу точно знал, как именно его команда решит сбежать, и он также понял, как ее навыки смогут помочь им. В какой бы она ни была ярости от коварства верблюда, единорожка все же не могла не восхищаться его хитростью и очевидной преданностью оставшимся верными работникам.

— Не за что, — ответила она зебре, поспешавшей рядом. — Я не хочу зря любопытствовать, и уверена, что вы это понимаете, но действительно ли необходимо говорить только в рифму? Это, наверное, сложно, раз эквестрийский — не родной ваш язык.

— Она делает это только когда волнуется или находится рядом с новыми пони, которым еще не доверяет, — ответил Зипс из-за спины Рарити.

— Понятно, — сказала Рарити, совершенно не понимая, как стресс заставляет пони или зебр говорить стихами. Она снова обратилась к Зинзи. — Означает ли это, что вы можете говорить, гм, в более обычной манере, если захотите?

Даже в скромном сиянии заклинания Рарити увидела румянец смущения зебры.

— Мне… трудно… говорить, как вы, — запинаясь, ответила Зинзи. — Зебриканский — язык музыкальный, с детства рифмуешь на нем машинально. Ах… простите меня, пожалуйста… я хочу сказать, у нас считается — с рифмой смысл лучше понимается.

— Вы же понимаете, что последние слова тоже были в рифму, да? — прищурилась Рарити.

Другая кобыла печально покачала головой.

— Снова ошибки и мучения! Сбежим — привычно вам заговорю я в то же мгновенье.

— О нет, не стоит менять манеру речи из-за меня, — ответила Рарити, махнув копытом, прежде продолжить быстро идти. — Мне просто было любопытно.

Значит, судя по словам прямолинейного отпрыска, Зинзи все еще не доверяла ей. Это взаимно, хотя сейчас Рарити приходится полагаться на остальных, раз уж они действительно собираются сбежать. Наверное, они еще смогут привыкнуть друг к другу. Но пока белая пони сомневалась, что сможет преодолеть страх перед красотой зебры. По крайней мере, пока у нее снова не будет доступа к расческе, шампуню и косметичке.

Она ускорила шаг, чтобы догнать Бакару, идущему неподалеку впереди.

— Значит, мы крадем лодку, не так ли? Неужели грифоны не заметят и не пустятся в погоню? Я хотела бы знать больше об этом вашем грандиозном плане, прежде доверю ему свою жизнь.

— Не то, шоб мы крали и не совсем лодку, но верно, — ответил Бакару через плечо. — Но энто план Зипса, так шо вам стоит порасспросить его.

— Ах, без обид, но он не кажется разговорчивым.

— Хм? Агась! — рассмеялся жеребец. — Похоже на то. Парнишка застенчив, вот как.

Бакару снова усмехнулся.

— Лады, я расскажу, как смогу. Энтот вот акведук проходит под каждым зданием усего комплекса. Коль мы пройдем по нему до конца, то окажемся на погрузочной платформе у конце канала, проходящего через базу. У него входит вода, питающая энто местечко, так шо тама есть течение. А ишшо тама у грифонов целая куча барж, шоб незаметно перевозить вещи из здания у здание, шо имеет смысл для потайной фабрики. К причалу уверх по течению их тянут, а опосля просто позволяют плыть вниз по течению, пока те не доберутся тудой, кудой надоть.

— Значит, вы планируете скрыться на барже? — уточнила Рарити. — Я не понимаю, как это снижает вероятность того, что грифоны будут преследовать нас.

— Не на одной барже — мы планируем усе баржи отвязать, да ишшо и здорово пошуметь. И так как вниз по течению их поплывет много, энти перьеголовые не смогут найти ту, на которой мы спрячемся, и отбуксировать обратно.

— Все хищники одинаковы, — вставил Зипс, по-прежнему говоря ровно и монотонно. — Дайте им побольше целей, и они не смогут выбрать ни одной.

— Мой сын прав — вы сможете в том убедиться. Но от их глаз нам придется укрыться, — добавила Зинзи.

Рарити пришлось признать, что план выглядит разумным, хоть и не особенно прямолинейным или надежным.

— А что, если они уже будут искать нас, когда вы отвяжете баржи? Что, если они ищут нас уже сейчас?

— Может не так уж то и плохо, — заметил Бакару. — У усей энтой операции занято усего сорок или около того грифонов, да ишшо с еще пара дюжин у экипаже того чудовищного дирижабля. Чем больше они станут метаться, покудова мы бежим — тем лучше.

— При условии, что им не удастся нас найти, — указала единорожка.

— Энто само собой, но сюдой они не заглянут. Никогда не видал грифона, готового намочить мех или перья, если ему энто не нужно — не говоря уж о том, шо они не знают, как сюдой попасть. Не забывайте, шо мы были тута, кода усе энто строилось.

— Хотела бы я разделить ваш оптимизм… — Рарити остановилась на полуслове, когда Бакару повернул голову и предостерегающе поднял копыто. Впереди еще одна решетка пропускала свет сверху, и Рарити услышала громкие голоса, доносящиеся с поверхности.

— Когда мы уже сможем начать есть пони, а не подлизываться к ним? Если нам придется пройти через это еще раз, я сам перережу глотку тому спесивому пегасу.

— Заткнись и охраняй дверь, Блэктип. Думаешь, мне нравится кланяться и расшаркиваться, притворяясь, что этот дурак — почетный гость? Думаешь, мне нравится говорить на этом поганом языке, когда они приезжают, чтобы не оскорблять их тонкие чувства? Нет. Но у нас есть работа — если только ты не хочешь оказаться на губе с Каррком и Кроншнепом.

— Эти идиоты заслужили гнить там за то, что позволили парочке изнеженных единорогов взять над собой верх. Скажи, как думаешь, генерал скажет нашему маленькому другу-пегасу, что эти двое еще живы? В конце концов, это он виноват, что кобыла выжила.

— Чем меньше кантерлотец знает, тем лучше. А теперь молчи и исполняй свой долг. Мы все еще солдаты, как бы далеко от дома ни были.

Пока единорожка подслушивала разговор грифонов, ее глаза раскрывались все шире. На базе гостил пегас, которого эти грифоны обвиняли в том, что он не смог ее убить. Под это описание подходил только один пони, но что полковнику Темпесту здесь делать? Он же должен быть уже в Кантерлоте с Фэнси Пэнтсом. Как ей хотелось пробраться туда и узнать, почему и зачем Темпест явился сюда!

— Я знаю, о ком они говорят, — тихо прошептала Рарити. — Темпест — это пони, который выбросил меня за борт во время шторма. Если он здесь, значит, должен встретиться с генералом Карроком, чтобы обсудить следующую фазу их планов. Мы должны попытаться узнать больше.

— Не наша забота — эта их встреча. Наша цель уже недалече, — прошептала в ответ Зинзи.

Бакару снова поднял копыто, чтобы кобылы замолчали, и поманил группу от решетки. Рарити поняла, что грифоны не должны их услышать.

— Возможно, это единственный шанс узнать все детали заговора против моей страны, — сказала Рарити. — Я проделала весь этот путь, чтобы освободить вас — по крайней мере, вы могли бы помочь мне попытаться выяснить, что обсуждают заговорщики. Этот акведук проходит под зданием, которое охраняют те грифоны, не так ли? Уверена, Темпест и Каррок сейчас внутри.

— Сходить с пути — дурная идея. Нам должно бежать отсюда скорее! — быстро сказала Зинзи, качая головой.

— Постой, Зи, — начал Бакару. — Ты ж знаешь, как расстроился босс, узнав, шо грифоны намереваются воевать, хотя обещали мир. Теперича, кода мы знаем, шо тута ишшо пони замешаны, тебе не любопытно, шо там происходит? Может у Эквестрии меня и разыскивают, но я усе ишшо пони. Я согласен с мисс Рарити. Мы должны подслушать разговор, покудова мы тута. Зипс?

Юноша пожал плечами.

— Думаю, это еще один голос в мою пользу, — торжествующе объявила Рарити. — Бакару, попробуйте найти какие-нибудь вентиляционные отверстия в этом здании. Если повезет, мы сможем что-то подслушать. Обещаю, это не займет много времени.

Вскоре впереди показалась развилка подземного акведука. Бакару повел их по левому ответвлению, а Рарити последовала за ним. Воздух здесь был спертым, и откуда-то исходил слабый запах гниения. Если раньше, как знала единорожка, над ними была открытое пространство, то теперь они находятся под одним из зданий, разбросанных по всему комплексу. Если Каррок здесь, то, скорее всего, это штаб.

Группа прошла всего несколько шагов, прежде чем Бакару указал на небольшое отверстие, ведущее наверх. Решетки там не имелось, но оно было не шире трех копыт в ширину и одного копыта в высоту — слишком мало, чтобы пони мог пролезть через него. Из комнаты наверху не было слышно ничего, кроме приглушенного гула далеких механизмов. Двигаясь дальше беглецы без происшествий миновали еще два крошечных вентиляционных отверстия. Рарити была разочарована. Сейчас они должны уже оказаться у дальней стороны здания, и похоже, ее маленькое предприятие окажется бесплодным.

Затем в подземном тоннеле раздался безошибочно узнаваемый звук сердитых голосов. Вот оно! Рарити помчалась вперед, оттолкнув Бакару в своем стремлении добраться до следующего вентиляционного отверстия. Она позволила свету своего рога угаснуть, повернулась к отверстию в каменной стене и направила оба уха вперед, чтобы уловить каждое слово, сказанное наверху. Вопросов о личности говорящих не возникло.

— Итак, разжечь пламя войны достаточно сильно тебе не удалось. Или твой работодатель не настолько харизматичный лидер, каким себя считает, — произнес Каррок. Его густой баритон резонировал даже в акведуке. — В любом случае, это не моя проблема.

— Вот уж кому чего не удалось — так это вам, бесполезным смескам, — яростно возразил Темпест. — Снова! От вас требовалось ужасающее кровавое убийство. А в результате — всего лишь один корабль пропал, да трагически погибла носительница Элемента. И то, последнее самому пришлось делать! Это далеко не та причина для военной интервенции, которую ты нам обещал, Каррок. Насколько я и все остальные знаем, герцог может быть еще жив!

— Не преувеличивай. Независимо от текущего местонахождения дирижабля герцога, единственный разумный вывод, который можно сделать из известных фактов, состоит в том, что Грейвингс убил Блублада и украл его драгоценный Аликорн, чтобы доставить домой его двигатель. Мои грифоны зачистили корабль Грейвингса, и ваши поисковые отряды, когда его обнаружат, там ничего не найдут, — в голосе Каррока звучало пренебрежение, если не презрение.

— Этого недостаточно, Каррок. Ты обещал тело. Найди тело, чтобы я мог передать его Эквестрии. Если должна начаться война, они должны ненавидеть тебя не меньше, чем я.

— А если джунгли забрали тело? Что тогда? — спросил Каррок. В его вопросе была уверенность в том, что ответ уже предопределен.

— Ты придерживаешься плана, — мрачно заявил Темпест. — Независимо, найдешь ли ты Блублада, против Галлополи нужно использовать оружие. От него должны остаться лишь головешки — а потом ты начнешь набеги на Юг. Тогда у Эквестрии не будет иного выбора, кроме войны, а у грифонов не будет выбора, кроме как присоединиться к тебе. Я спросил о камне, и она сказала, что единороги заряжают его. На третий день уже можно будет выступать.

Рарити изо всех сил старалась подавить шокированный вздох и чуть не пропустила следующие слова Каррока.

— А принцессы просто в сторонке постоят, как вы, пони, все утверждаете, — полувопросительно произнес грифон.

— Они не будут сражаться. Не посмеют — после того, что случилось, когда Луна поддалась своей тьме. Наши близкие к Селестии источники утверждают, что она готова позволить действовать смертным пони, если ей не удастся предотвратить конфликт. Это мы понесем всю тяжесть войны. Именно мы теряем или получаем все.

— А что если власть захватит другой?

— Он на это не пойдет. Мы уверены.

— Хорошо. Ты знаешь, как я хочу уничтожить то стадо бесполезных болванов, которое называется Галлополи, — заявил Каррок. — Я сделаю это с радостью А потом, пегас, я приду за тобой и твоими сородичами.

— Знай свое место, помесь! — крикнул Темпест. — Как только мой лорд станет королем, война так или иначе должна будет закончиться. Не забыл, что мы контролируем твое великое оружие? Как ты собираешься использовать камень без магии?

— Тогда я буду наслаждаться, сея столько хаоса, сколько смогу, пока он не захватит трон, — почти радостно ответил Каррок. — Может я заставлю тебя попытаться остановить меня, даже если лишусь того оружия.

Рарити не смогла не представить хищный взгляд грифона.

— Если тебе нужды те концессии на границе — станешь придерживаться условий сделки. А если нет, то я сам с радостью выступлю против тебя. Мне может и не нужно свежего мяса как вам, зверью, но мое копье жаждет крови, а грифоньей оно не пробовало уже много лет.

— Не надо шуток, пони. Без десятка таких же жалких сородичей тебе грифона не одолеть.

— Ты не прав. Посмотрим, смогу ли я освежить твою память. Ведь ты был там, много лет назад в горах. Возможно, ты помнишь скандал, когда пропала пегаска-ученая, изучавшая облака? Может быть ты помнишь и разведчика-грифона, исчезнувшего после той трагедии? Ученая была моей женой, а тот никчёмный разведчик, которого я выпотрошил, был лишь первым в моей мести. Знай, я не успокоюсь, пока твоя поганая раса навсегда не исчезнет из мира.

— Я помню, — холодно ответил Каррок. — Горный перевал был под моей ответственностью. Знаешь, многие из верных мне грифонов, с которыми я тогда летал, сейчас здесь, на этой базе. Я может быть даже смогу расспросить и разузнать, кто из них съел твою дорогую жену, чтобы ты домстил уже сегодня. И это мог быть даже… я. Да, мой маленький пони. Помнится, как-то я наслаждался особенно сочной кобыльей ногой — но это мог быть просто наш пленник, а может и нет. Это было давно, а я съел много вкусных неудачливых пони.

Голос Каррока понизился до заговорщического шепота, и Рарити едва смогла разобрать его следующие слова.

— Самое вкусное — это костный мозг. К счастью, кости пегаса легко ломаются.

— Я убью тебя! — взревел Темпест. — Я убью вас всех!

Рарити содрогнулась от громкого грохота, прокатившегося по подземному тоннелю, словно была опрокинута тяжелая мебель. Последовала серия стонов и криков боли, сменившиеся тяжелым дыханием.

— Позже у нас будет достаточно времени, чтобы поубивать друг друга, пони, — прохрипел Каррок, явно придя в себя после того, как был бит.

— Если не во время войны, то вскоре после, — пообещал Темпест между тяжелыми вздохами.

Рарити услышала звук открывающейся двери и топот наверху, а также звук когтей, стучащих по каменному полу.

— Генерал! — прохрипел новый голос.

— В чем дело? — рявкнул Каррок.

— Команда Хуфу. Они сбежали!

Рарити почувствовала сильный тычок. В темноте она увидела недовольные глаза зебры.

— Не стоило мне слушать Золо и позволять им жить еще хотя бы один день, — пробормотал Каррок. — Найти их!

— Мы думаем, они ушли через озеро, — произнес третий голос. — Мы нашли это. Кажется, это какое-то импровизированное дыхательное устройство и маскировка, сделанная из болотных кувшинок. Нам говорили, что зебра очень хитрая. Они могли легко создать любое количество таких штук, чтобы сбежать с их помощью.

— Если они ушли через озеро, то уже стали кормом для рыб, — заявил Каррок. — Что видели охранники?

— Мы нашли охранников связанными, но они не смогли объяснить, что произошло. Они утверждают, что на них напали и связали лианы, растущие на здании!

— Идиоты! — крикнул Темпест. — Стебли кувшинок сами по себе под прямым углом не изгибаются, а лозы сами по себе не нападают. Это единорожья магия! Блублад жив, и он был здесь! Найти его немедленно!

— Не беспокойся, пони, — произнес Каррок. — Мы найдем беглецов и Блублада, если он с ними. Если они еще живы — мы их убьем.

— Да уж постарайся. Используй камень, чтобы сообщить нам, когда тело будет у вас. Больше никаких неудач! Теперь мне нужно вернуться к поисковому отряду и продолжить водить их за нос — еще одно дело, которым не нужно было бы заниматься, если бы тебе удалось убить Блублада и оставить тело, как мы и договаривались.

Рарити услышала звук копыта, захлопнувшего дверь, как раз перед тем, как чуть не упала от резкого толчка в бедро, который, как она знала, нанесла Зинзи. Если зебра намекала, что пора двигаться, единорожка не была склонна с этим не согласиться. Темпест мог верить, что она мертва, но грифоны знали лучше, и теперь, когда были предупреждены о присутствии единорога, они будут охотиться за ней. Она лишь надеялась, что они станут и дальше считать, что она освободила команду Хуфу и уплыла с ними — но не найдут открытую решетку и не подумают поискать под ней. А пока модельерша увидела, что Бакару снова двинулся вниз по акведуку, и поспешила за ним.

— Из-за твоего дурацкого желания может прахом пойти все наше начинание! — укоризненно произнесла Зинзи.

— Вряд ли оно глупо! — возразила белая пони. — Нам несказанно повезло, что мы смогли выведать их планы. Разве вы не слышали? Они собираются уничтожить Галлополи, чтобы начать войну и позволить лорду Проциону захватить власть. Уничтожить целый город! И теперь, когда нам это известно, я должна вернуться в Эквестрию, чтобы принцессы смогли все это безумие предотвратить!

— Вы обе, молчать — потом наспоритесь, — громко приказал Бакару. — Мы почти у конце туннеля, и коли тама есть охрана, нам уж точно не надоть, шоб они прознали, шо мы здеся.

И действительно, вскоре после поворота за очередной угол Рарити увидела свет в конце тоннеля. По-видимому, акведук заканчивался не вентиляционными отверстиями, трубами или решетками, а выходил на поверхность. Но когда беглецы приблизились к выходу, стало ясно, что это верно лишь отчасти. Нижняя половина акведука состояла из металлической перегородки с несколькими небольшими отверстиями, каждое из которых было забрано мелкой сеткой, через которую вода текла в акведук. Верхняя половина действительно оказалась открыта, и Рарити могла видеть водоем и плавучий деревянный причал.

— Лады, теперя соберитесь, и давайте убедимся, шо усе пройдет правильно, — прошептал Бакару. — Мисс Рарити, подойдите сюда ко мне и поглядите. Коли ваша хитрая магия с энтим справится, вам стоит увидеть, шо нас ждет.

Рарити осторожно встала рядом с Бакару, неподалеку от входа в туннель, и огляделась, быстро обнаружив, что не может отвести взгляда от пейзажа, раскинувшегося перед ней. Было так много всего, стоившего внимания, что охватить все целиком оказалось невозможно. Прямо перед ней находился широкий круглый искусственный водоем с кристально чистой водой. Это был источник, питающий акведук, и именно здесь грифоны разместили большую и сложную систему плавучих доков. Там были пришвартованы десятки деревянных барж, каждая размером в десять на пять длин пони, а также большой низко сидящий пароходик, предназначающийся для буксирования барж против течения. Хотя несколько барж были пусты, многие из них оказались заполнены штабелями ящиков или грудами оборудования. На некоторых были горы мусора. Другие были накрыты голубым брезентовым полотном, который, как предположила Рарити, предназначался для того, чтобы скрывать баржи с воздуха, пока те плыли туда, где были нужны. Тут же было видно с полдюжины грифонов, загружающих и разгружающих баржи.

Справа и несколько дальше Рарити могла видеть исток реки, которая питала здесь озеро и болото и текла через джунгли к месту крушения Аликорна. Полностью покрытый зеленью высокий утес возвышался над базой менее чем в четверти лиги от нее. В его склоне виднелась огромный черный вход в пещеру — настолько большой, что казалось, он может поглотить половину Понивилля. Мощный водопад низвергался из пещеры в облаке пены, и стремительно тек через базу грифонов. Рарити знала, что Камень Небес — там. Ее рог пульсировал и болел от простого взгляда в широкое отверстие, жадно тянясь к невероятному драгоценному камню. Он звал ее. Единорожка с трудом заставила себя отвести взгляд.

Наконец прямо напротив доков и на другой стороне зарождающейся реки стояло огромное здание. Это было самое большое и высокое сооружение, которое Рарити видела на базе, хотя из-за размеров, покатой крыши и густого покрова растений и зелени оно больше походило на большой холм, чем на что-то искусственное. Внутри здания Рарити разглядела несколько корпусов кораблей, стоящих на воде — и все они несли поразительное сходство с яхтами Вольная Душа и Чертовка. Они явно были результатом кражи чертежей дирижаблей, хотя у этих кораблей еще не было воздушных шаров.

— Это?.. — начала Рарити.

— Ага, — подтвердил Бакару. — Тама верфь, и энти корпуса дирижаблей тока и ждут, шоб их прицепили к воздушным шарам. Недавно мы доставили сюдой огромные запасы летучего газа из страны толсторогов на далеком западе, и, кажись, грифоны смогут поднять энти корабли у воздух, как тока наберут экипажи. Я, вроде как, даже вижу пару уже надутых шаров у конце ангара — привязанных, шоб не улетели.

Рарити видела, что он прав. Похоже, Каррок не в одиночку выставляет армию, а рассчитывает, что различные гнездовья объединятся вокруг него, как только он вынудит Эквестрию вступить в вооруженный конфликт. Тогда у него будет достаточно солдат для всех кораблей и оружия, которые он копит здесь. Время предотвратить это еще было, но сначала им нужно сбежать.

— Если я правильно понимаю, план состоит в том, чтобы я отвязала как можно больше барж с помощью магии, а мы спрячемся на одной из них и уплывем в безопасное место ниже по течению. Верно? — уточнила Рарити.

— Именно, — кивнул Бакару.

— Тогда я надеюсь, что вы спланировали хорошо их отвлечь, потому что все эти грифоны просто не позволят нам беспрепятственно проскользнуть мимо.

— Отвлеченье — шик и блеск. По всей базе будет слышен грохот и треск, — подтвердила Зинзи.

— Вона тот буксир тащит бочки с порохом по особому рецепту Зинзи, — объяснил Бакару. — Сегодня вечером они планируют затащить усю партию у ту большую пещеру. Тама они держат Большую Девочку, как я ее называю. У последнее время они проводили учебные стрельбы и перевели много пороха, так шо коли они собираются отправить ее у бой, она должна быть полностью снаряжена.

— Мы собираемся взорвать корабль, — ровно добавил Зипс. — Точнее я, во всяком случае.

— Ты? Но как? — спросила Рарити, ошеломленная заявлением молодого жеребца.

— Достаточно просто, если поглядеть. В двадцати корпусах от него пришвартована баржа со всем, что мне нужно.

— Ну так за дело, мой мальчик! Ура! — воскликнул Бакару.

Прежде чем Рарити успела возмутиться ненужной громкостью жеребца, юноша перепрыгнул через нее и заграждение в конце туннеля, приземлившись на плавучий док снаружи. Что, во имя Эквестрии, он делает?

— Они же поймают его! — ахнула она, борясь с паникой.

— Не-а, — пожал плечами Бакару. — Энто его работа. Надеюсь, вы не думали, шо я тута опасен. Я у основном готовлю.

Зипс прижался к причалу и быстро пополз, не производя заметного шума. Рарити снова ахнула, когда юноша сделал сальто на палубу особенно тяжело нагруженной баржи. Ни один из грифонов, которых Рарити могла видеть, не отреагировал, глубоко занятые докерскими работами. Это явно были не охранники, внимательно бдящие в поисках необычного, а просто рабочие, погруженные в монотонную работу. На барже, куда высадился Зипс, она увидела множество бадей, канистр, связки деревянных стержней и балок и высокие стопки сложенной ткани.

— Вон тама целая куча стройматериалов для офицерских помещений, шо они возводят. Детали мебели, хорошее постельное белье и много керосина для ламп. Кажется легковоспламеняющимся, не так ли? — рассмеялся Бакару.

Тем временем Зипс развернул что-то похожее на большое льняное одеяло из одной из стопок и быстро обернул вокруг глиняного кувшина. Затем вытащил длинный деревянный стержень из связки и, используя свои сильные челюсти и зубы, опустил его на обернутый тканью сосуд. Ткань эффективно смягчила удар, так что Рарити ничего не услышала, кроме плеска воды. Затем Зипс осторожно обернул ткань вокруг конца стержня, прервавшись лишь чтобы отвести взгляд от дела копыт своих и сделать глубокий вдох. Должно быть он разбил горшок с ламповым маслом, поняла единорожка. Он сделал факел! Но как он его зажжет?

Ей не пришлось долго ждать, чтобы узнать. Зипс положил импровизированный факел на палубу баржи и стукнул передними копытами, выпустив сноп искр, от которых факел тут же загорелся.

— Как? — ошеломленно спросила Рарити.

— Он пользуется Хуфу изобретеньями. По краю подков — кремня каменья, — пояснила Зинзи. Рарити заметила тревожную нотку в голосе другой кобылы, наблюдающей за сыном. Рарити понимала материнскую заботу, но в этот момент, наблюдая за мрачным юным жеребцом в действии, единорожка была уверена в его компетентности. Зипс схватил горящий факел зубами, прыгнул обратно на причал и крутанулся, чтобы набрать импульс, прежде чем позволить пылающему снаряду лететь по высокой дуге. Рарити услышала, как несколько грифонов вскрикнули, наблюдая за траекторией полета факела с раскрытыми клювами, прежде чем поняли, что чего-то не так.

— Я видела метку вашего сына, — обратилась Рарити к Зинзи. — Могу я спросить, в чем его особый талант?

— Меткость, — просто произнесла Зинзи, не утруждая себя рифмовкой. Как только она произнесла это слово, факел точно приземлился среди сложенных друг на друга бочонков с порохом на паровом буксире грифонов.

— Агась, энтот мальчишка могет попасть усем, чем можно выстрелить или метнуть, — добавил Бакару. — И… будьте готовы. Мисс Рарити, могете уже думать о том, шоб начать отвязывать баржи.

В этот момент их настигли оглушительный взрыв и ударная волна, которая сбила единорожку с ног и бросила в воду. Взрыв был настолько сильным, что, казалось, могут лопнуть ее барабанные перепонки, и белая пони, защищаясь, прижала уши к голове. Там, где минуту назад стоял буксир, теперь тонул горящий остов и тонны пылающих обломков. Все грифоны-рабочие в панике взлетели в воздух, безумно хлопая крыльями, и зазвучал сигнал тревоги. Охранники, обыскивающие воды озера, наверняка скоро прибудут сюда. Хотя ее голова кружилась от взрыва, Рарити знала, что нужно действовать.

Она перепрыгнула через перегородку и приземлилась на плавучий док, остальные не отставали. Все баржи удерживались за металлические скобы чрезвычайно простыми узлами, которые было достаточно просто размотать. Единорожка могла справиться с множеством их одновременно. Рог засветился, когда она направила магию и вцепилась в столько веревок, сколько смогла увидеть. Баржи потеряли связь с доком и тут же начали плыть по течению. Модельерша продолжала в том же духе, пока по реке не начала сплавляться небольшая флотилия. Обернувшись она увидела, что теперь горит сам док и пламя распространяется. Больше медлить было нельзя.

— Эй там! — воскликнул Бакару. — Оставьте одну для нас!

— Вон та! — решительно сказала Рарити, указывая на баржу, которая все еще была покрыта синим брезентом. Там они смогут укрыться от орлиных глаз охранников. Она галопом пересекла причал и вскочила на баржу, прежде чем отвязать ее швартовый канат. За ней последовали Зинзи и ее удивительный сын, а Бакару добрался до борта только когда судно отошло от горящих доков. Все четверо залезли под брезент и натянули его за собой. Там они ждали и дрейфовали.

Она плыла к свободе, если беглецам посчастливится не быть пойманными, но Рарити чувствовала себя очень раздосадованной. Ее окружали существа, которых она едва знала, и которым, несомненно, не могла всецело доверять. У нее после всего еще не было Знака Мужества для Блублада. Хуже того — эти грифоны планируют развязать геноцид мирного населения Галлополи, подстрекаемые пони-предателями с кровожадными устремлениями.

Все эти пони могли потерять свои дома или даже погибнуть, и здесь не было никого, кто мог бы их спасти. Тысячи пони. И кто остановит амбиции Каррока? Что если он наконец получит свой целебный тоник, и Эквестрия не сможет противостоять его силам? Все пони в Эквестрии в смертельной опасности, но что она может поделать? Даже если бы она смогла добыть цветок и спасти Блублада, они не смогли бы вовремя предупредить Галлополи! Даже с двухдневной форой они не смогут обогнать Каррока и его жуткий военный корабль.

Рарити вдруг почувствовала, как углы губ слегка изогнулись, когда ее посетила странная и даже слегка безумная идея. Верно — они точно не доберутся до Галлополи вовремя пешком, но что если бы имелось более быстрое средство передвижения? Что, если они смогут обойти опасных обитателей джунглей и ненадежную местность?

Что, если Аликорн снова полетит?

17. Обещание

Освобожденная баржа плыла вниз по течению. Ее скорость и курс диктовались исключительно течением реки. Спрятавшись на борту под голубым брезентовым полотнищем среди деревянных ящиков без обозначений и поддонов с рыбными консервами, Рарити точно так же чувствовала себя пребывающей во власти внешних сил. Если грифоны найдут ее здесь, бежать будет некуда и никакие заклинания ее не спасут. Если план побега сработает, а взрыв и пожар на базе окажутся достаточным отвлекающим фактором, она будет на свободе — пусть даже и временно.

Она все еще гадала, как смогла оказаться в столь затруднительном положении. Из-за обмана Хуфу ее простой план по добыче орхидеи Знак Мужества превратился в запутанную спасательную операцию в самом сердце базы Каррока. По крайней мере, это недавнее злоключение не оказалось совершенно бесплодным — она не только узнала ценную информацию о заговоре и приобрела новых спутников, пусть и с сомнительной репутацией, но и наконец достала предмет своих поисков.

В тусклом свете, пробивавшемся из-под краев брезента, она смотрела на кроваво-красный цветок, лежавший на палубе перед ней. Она рискнула их жизнями, чтобы заполучить его, высунув голову из-под брезента на радость любому наблюдателю, чтобы своей магией сорвать его с берега реки, когда они проплыли мимо. Зинзи пыталась затащить ее обратно, но она оттолкнула зебру. После всего, через что она прошла, она не собиралась возвращаться без цветка, даже если выдаст их всех.

Она знала, что это эгоистичный поступок, совершенно не подходящий кобыле, которая должна представлять воплощенный дух Элемента Щедрости. Однако по мере того, как каждый раз ее обманывали и использовали, Рарити все больше уставала доверять и отдавать. К ее все большему неверию, единственным пони, с которым она столкнулась как покинула дом и который действительно оказался честным и верным, стал Блублад. Даже у Фэнси Пэнтса, ее друга, оказались скрытые и весьма корыстные поводы пригласить ее участвовать в гонке.

Несмотря на то, что Блублад по-прежнему оставался эмоционально скупым, жаждущим похвал и не очень милым в целом, он рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее, по крайней мере, два раза. И теперь она просто отказывалась подводить его. Она также отказалась извиняться за риск, на который пошла, сорвав орхидею. Наконец, единорожка упрямо отказывалась признавать возможность того, что раны и инфекция Блублада доконали его, пока она отсутствовала. Он ждал ее, и она прекрасно помнила о своем обещании вернуться к ночи. Солнце уже садилось за лес.

— Прошло достаточно много времени. Наверняка мы уже должны быть в безопасности, — обратилась белая пони ни к кому конкретно. Она плохо видела в темноте, но знала, что среди груза скрываются Зинзи, Зипс и Бакару. — Мы отошли далеко от базы грифонов, и мы должны добраться до берега, прежде чем станет слишком темно.

— На берег попасть любой из нас готов, но как это проделать без весел иль шестов? — спросила Зинзи откуда-то из-за спины Рарити.

— Это вообще не проблема, — ответила она. — Я сделаю весла. Мистер Бакару, где вы?

— Туточки я, туточки, — жеребец говорил невнятно, как будто только что дремал и проснулся. Нужно быть необычным пони, чтобы находиться в смертельной опасности и спать, подумала Рарити.

— Великолепно. Теперь, когда вы отдохнули, мне нужно, чтобы вы разбили один из этих ящиков на доски.

— Тута ж темно, как я энто сделаю, не видя? — запротестовал жеребец.

— Ох, ладно, — рог Рарити засиял ярко-голубым светом, и она начала откидывать брезент с носа на корму.

— Стой! — вскрикнула Зинзи. — Это единственное наше спасение! Желаешь ты помочь грифонам в нашем обнаружении?

Рарити проигнорировала протесты зебры и продолжила убирать магией брезент, пока палуба баржи не открылась теплому воздуху и заходящему солнцу. Она, конечно, прекрасно понимала, что в небе могут быть недружественные наблюдатели, но они все же не могли сплавляться вечно. Она дала обещание, которое должна сдержать, и не имела никаких ориентиров, чтобы добраться обратно к Блубладу, если они уплыли слишком далеко. К счастью, все, что было видно над рекой — безоблачное закатное небо красного, оранжевого и золотого цветов. Либо грифоны упустили уплывшие баржи, либо вовсе решили их не возвращать.

— Вот так. А теперь не будете ли вы так любезны сломать один из больших ящиков? — помимо того, что должно быть тысячами банок с мертвой рыбой, одна мысль о которой вызывала у Рарити тошноту, на барже находились многочисленные ящики. Некоторые из них были совсем маленькими, тогда как другие — достаточно велики, чтобы вместить взрослого жеребца. Ящики не несли никаких пометок, но их содержимое единорожку не интересовало. Сейчас важно было дерево, из которого они сделаны.

— Я был бы шибко счастлив, коли бы вы называли меня Баком, — протянул большой гнедой жеребец, поднимаясь на копыта. — Учитывая, шо теперича мы усе друзья.

Он одарил Рарити обаятельной улыбкой и подмигнул.

Неожиданно Рарити поймала себя на том, что отвечает на улыбку жеребца, прежде чем успела об этом подумать.

— Ящик, мистер Бакару, — настойчиво произнесла она, покачав головой, чтобы прочистить ее.

— Лады, лады. Усе отойдите.

Зинзи и Зипс поспешили встать рядом с Рарити на безопасном расстоянии, а Бакару выбрал один из самых больших ящиков, наклонился вперед, перенеся вес на передние копыта, а затем мощно ударил обеими задними ногами. Удар сотряс верхнюю часть ящика, одна его стенка разбилась, верхняя слетела, а остальные отвалились. В ящике в качестве упаковочного материала было полно соломы, рассыпавшейся по всей палубе, обнажая несколько длинных металлических трубок и других механических деталей, которые Рарити опознать не смогла. Более важным оказалось то, что теперь у нее имелись необходимые доски, с которыми можно работать.

— Духи всемилостивые, энто то, шо мне кажется? — спросил Бакару, развернувшись и увидев содержимое ящика.

— Похоже на то, — подтвердил Зипс, подойдя, чтобы посмотреть на детали. — Остальное, наверное, в других ящиках.

— Похоже на что? — спросила Рарити. — Что это такое?

— Кажись, мы угнали прототип нашего бывшего приятеля Золо, — ответил Бакару. — Хе-хе, энта штуковина была делом усей его жизни с тех пор, как он присоединился к Хуфу давным-давно.

— Он назвал это автоматической самозарядной пушкой. Для краткости АСП, — добавил Зипс. — На моей памяти она еще ни разу не работала.

— Машина то войны ужасна и страшна — множество пуль зараз летит, а не одна, — объяснила Зинзи далее.

— Я думал, шо она усе ишшо экспериментальна, но они, кажись, собирались уже установить ее на Большую Девочку. Добро, шо мы заполучили ее первыми, тому шо энтому кораблю точно не нужна такая огневая мощща, — сказал Бакару.

— Но и нам не сильно повезло, — заметил Зипс. — Она разобрана и слишком тяжела, чтобы таскать с собой.

— Тогда за борт ее, в реку, — заявила Рарити. — С меня на всю жизнь хватит пушек и гром-палок.

— Ого, эй, не так быстро! — Бакару встал между Рарити и грузом, даже когда ее рог начал светиться. — Послухайте, думаю, мы усе уже поняли, что энтот ваш «друг» — никто иной, как тот кантерлотский герцог, которого Каррок пытался укокошить. Я, конеш, не жалую всяких тама аристократов, но слыхал, энтот парниша знает толк в инструментах. Коль нам надобно будет разбить лагерь, покудова станем решать, кудой идти дальше, и коли он смогет собрать энту штуку, то она могет оказаться самым тем, шоб держать грифонов подальше от наших крупов. Кроме того, коли энтот парниша реально шибко раненый, ему могет понадобиться время, шоб прийти у себя, даже с энтим цветком.

Рарити была немного ошеломлена открытием, что Бакару и другие поняли, что ее раненым спутником оказался Блублад, но ретроспективно предположила, что это оказался вопрос логики. Она обдумала предложение Бакару. Наверное, Блублад и вправду сможет понять, как собрать страшную военную машину, упакованную в эти ящики, но она не собиралась поощрять использование этого устройства — даже против грифонов Каррока. В конце концов, она не без причины сломала гром-палки взятых накануне в плен грифонов. Эти ужасные устройства не имели никакой иной цели, кроме причинения вреда, и в отличие от Блублада, единорожка ни в малейшей степени не находила их интересными или красивыми. Она уже собиралась потребовать, чтобы Бакару отошел в сторону, и сбросить эту штуку в реку, когда вдруг заговорила Зинзи.

— На берег реки посмотреть поспешите! Стоящего там в камышах углядите! — Рарити обернулась. Все мысли об оружии отодвинулись на второй план.

— Привэт, друзья маи! — Рарити узнала голос Хуфу. И действительно — длинная, обвязанная шарфом шея верблюда возвышалась над тростником и болотной травой на берегу реки не более чем в пятидесяти длинах вниз по течению. Что он здесь делает? По мере раздумий ее сердце колотилось все сильнее. Она послала его позаботиться о Блубладе! Что все это значит?

— Хуфу! Это действительно ты! — воскликнула Зинзи, обрадованная видом верблюда. Ее сын и Бакару выглядели одинаково обрадовавшимися, увидев своего работодателя. Хотя, наверное, как показалось Рарити, это потому что он знает, где спрятаны их деньги.

В этот момент рядом с Хуфу появился пони, и Рарити чуть не упала в обморок. Ошибки не было, и один только его вид наполнял ее восторгом, который она была совершенно не в состоянии подавить, несмотря на все усилия. Чувство это, напомнила модельерша себе, возникло не из-за личности рассматриваемого жеребца, а от удовольствия от завершения ее приключения.

— Ты жив! — воскликнула Рарити, перемежая это заявление смущающе девичьим визгом.

На самом деле Блублад выглядел не просто живым — он казался таким здоровым, что заставил ее задуматься о механизме столь внезапного выздоровления. Присутствие Хуфу наводило на мысль, что он не только отправился к Блубладу, как она просила, но и дал тому целебный цветок, что, как оказалось, не требовало особых знаний или способов сбора. Осознание того, что он исцелил Блублада, никоим образом не оправдывало Хуфу за искажение фактов — верблюд отправил Рарити на смертельно опасную миссию по спасению, а на себя возложил самую легкую.

— Оставайтесь там. Мы уже идем! — крикнула она.

Рарити быстро повернулась и подняла в воздух несколько крупных и неповрежденных досок, которые до недавнего времени составляли стенку ящика, разбитого Бакару. Ей просто нужно применить простое заклинание изменения. Превращение компонентов в прекрасные готовые изделия было, буквально, ее хлебом с маслом. С быстрым хлопком доски превратились в четыре удобных деревянных весла с круглыми упорами и выемками для копыт не-единорогов. Она позволила трем веслам со стуком упасть на неровную палубу, а последнее оставила себе.

— Ну давайте же. Помогайте догрести до берега! — подсказала Рарити, и остальные быстро подчинились. Она работала веслом с помощью магии, в то время как другие использовали круглые отверстия, которые она сделала для копыт, и вместе они начали менять курс баржи. Это было нелегко, учитывая силу течения реки и прямоугольную, негидродинамическую форму их плавсредства, но в конце концов они сели на мель недалеко от того места, где стояли Блублад и Хуфу. Пока Бакару привязывал баржу к толстому дереву, растущему у самой кромки воды, веревками от брезентового полотнища, Рарити, не теряя времени, спрыгнула с палубы на сушу.

— Никогда, даже в самых диких полетах фантазии я не думала, что буду рада тебя видеть, — сказала она Блубладу, подбегая к нему. — Но вот.

Белой пони пришлось сдержать головокружительный порыв обнять его, напомнив себе, с кем имеет дело. Тем не менее она с трудом могла поверить, что герцог стоит перед ней и выглядит таким здоровым, каким может быть любой пони, заблудившийся в джунглях.

— Великой радостью от встречи я бы это не назвал, но вполне достаточно. Я тоже рад тебя видеть, — ответил Блублад.

— А ты хорошо выглядишь, — продолжила Рарити. — Даже очень.

Исчезли импровизированные бинты, которые она изготовила, а также страшные раны, которые они скрывали. Только маленькие, почти незаметные бугорки под шерсткой Блублада указывали на места его гноящейся раны головы и тяжелого пулевого ранения.

— Конечно! Я всегда такой. А ты выглядишь так, как будто побывала на самом дне Тартара и выбралась обратно, — с улыбкой ответил Блублад. Рарити покраснела от смущения, внезапно осознав, как она должна выглядеть. Светлые грива и хвост Блублада были взлохмачены и нечесаны, а его белая шкурка запачкана грязью, но по сравнению с ней он выглядел готовым к королевскому балу.

— Я знаю, через что ты прошла, — добавил Блублад. — Зловонный, но обаятельный Хуфу рассказал мне все — как ты его спасла, дала ему цветок с указанием принести мне, а потом отправилась на базу грифонов, чтобы спасти его товарищей. Признаюсь, когда он сказал, куда ты отправилась, я решил, что ты оттуда уже не выберешься. Хуфу, однако, пообещал, что если мы будем ждать у реки, то ты в конце концов появишься — и вот ты здесь. Удивительно!

Рарити потеряла дар речи. Хуфу действительно нашел цветок и принес его Блубладу, и, конечно же, он также представил тому полностью сфабрикованную версию событий дня. С одной стороны, его версия приписывала ей спасение жизни Блублада и большую часть героизма. С другой стороны, это была полная ложь. Прежде чем она успела решить, что ответить, принц продолжил.

— Знаю, что был… не в лучшем состоянии, когда ты ушла, и рад, что это оказался не последний раз, когда мы виделись, так как иначе ты бы навсегда запомнила, что я вел себя как жалкий жеребенок. Теперь я готов вернуться в Эквестрию. Я верю, что вместе мы сможем остановить все это безумие до того, как произойдет нечто более худшее, чем провал не особо важной гонки дирижаблей.

— Э-э, подожди одну секунду, если желаешь, и извини меня, — наконец выдавила Рарити. — Я должна тут кое-что высказать.

Она повернулась, чтобы посмотреть на Хуфу, который стоял в окружении своих старых товарищей по команде и выглядел, по мнению Рарити, слишком довольным собой.

— Вы, — сказала она, проталкиваясь мимо Бакару и вставая прямо перед Хуфу. Она откинула голову назад, чтобы посмотреть ему прямо в единственный уцелевший глаз.

— Лэди Рарити, — признал Хуфу, его рот растянулся в широкой улыбке, сверкавшей золотом. — Я никагда нэ самнэвался, что у вас всё палучится. Ви настаящая гэраиня — это факт.

Не говоря ни слова, Рарити встала на задние ноги, чтобы приблизиться к росту Хуфу, и изо всех сил замахнулась правой передней. Удар отдался болью в передней части ноги, а дряблая кожа на морде старого верблюда покачивалась целую секунду, прежде чем, наконец, встала на место.

— Ты что делаешь? — с ужасом спросил Блублад.

— Пожалуйста, не вмешивайся! — предупредила Рарити, прежде чем снова обернуться к верблюду. — Вы считаете себя настолько умнее всех остальных, что можете лгать и убеждать других делать именно то, что вы хотите. Даже после того, как я спасла вам жизнь, вы осмелились воспользоваться мной? Меня убить могли из-за вашего дурацкого поручения! Что тогда? Вы бы жили дальше, продавая машины для убийства всякому желающему покупателю. Смогли бы вы хотя бы спокойно спать после такого? Я очень рада, что Блублад в порядке, и полагаю, счастлива, что к вам вернулась команда, но я никогда больше не поверю ни единому вашему слову, и никогда больше не стану очередным вашим орудием.

— Я знал, что ви можэтэ спасти маих друзэй там, гдэ я нэ смог, и я знал, что ви нэ сагласитэсь, эсли я скажу правду, — спокойно ответил Хуфу.

— Ничего вы не знали! — крикнула Рарити. — Вы не предсказатель и не пророк, какими бы хорошими ни были ваши инстинкты или насколько умным вы себя ни считаете. Да, я помогла вашим друзьям после того, как вы обманули меня, заставив верить, что мне нужна секретная информация, чтобы спасти Блублада, и да, вы правильно догадались, что найдете нас здесь, на реке. Но, по вашему собственному признанию, вы не ожидали, что Каррок собирается начать войну, и вы никогда не ожидали, что предаст вас ваш же доверенный помощник.

Хуфу ничего не сказал.

— Погоди, этих грифонов возглавляет генерал Каррок? — спросил Блублад. Рарити проигнорировала его и продолжила неотрывно смотреть на верблюда.

— Все это ваша вина, понимаете? Все махинации Каррока и все его машины для убийств — ваша ответственность, и каждый невинный пони или грифон, который страдает из-за него — тоже. В следующий раз я очень надеюсь, ради той совести, которая у вас еще осталась, что у вас хватит мужества рискнуть собственной жизнью, потому что вы уж точно не обманете меня, заставив снова рисковать моей.

Рарити обернулась, высоко подняв подбородок, и увидела, что все остальные смотрят на нее с открытыми ртами.

— Ви прави ва многам, лэди Рарити, — наконец сказал Хуфу с меланхолией в голосе. — Золо аслэпил меня гадами дружби, а Каррок — дэньгами и славами о стрэмлэнии к прочнаму миру. Но инагда мой глаз всэ эще ясна видит, и я всэгда видэл, что ви настаящая гэраиня, каторая спасобна спасти нэ толька маих друзэй, но, можэт бить, даже всё и всэх астальних. Да, эта тяжелаэ брэмя для вас, но ви всэ жэ можэтэ исправить многиэ из маих ашибак.

— Я не герой. Я всего лишь модельер, и мне неинтересно погибать из-за заблуждений старого верблюда! — воскликнула Рарити, сверкая глазами. Сделав паузу, чтобы отдышаться, она обдумала остальные слова Хуфу. — О каких именно ошибках вы говорите?

— Думаю, эта история на патом. Тэпэрь, можэт бить, нам слэдуэт прэкратить нашу бэсэду и найти убэжищэ на ночь.

— Хуфу был ваш друг-герцог спасен — за что же такими упреками уязвлен? — спросила Зинзи.

— Любовная ссора, — предположил Зипс, пожимая плечами.

— Шо ж, ктой-то должон объяснить, с чегой весь энтот шум, — добавил Бакару.

— Я думал, это очевидно, — сердито сказал Блублад. — Но я все же не обладаю мозгами обычного преступника. Ваш друг принц Хуфу солгал Рарити, чтобы заставить ее спасти вас.

Он быстро встал рядом с Рарити лицом к свергнутому принцу верблюдов. Так же быстро Бакару, Зинзи и Зипс встали рядом со своим лидером.

— Если спросите меня — всем вам, наемникам, больше доверять нельзя.

— Слова стоит выбирать, коль не хочешь ты страдать, — пригрозила Зинзи. Сидевший рядом с ней Зипс сверлил Блублада взглядом. Повезло, подумала Рарити, что у юноши нет настоящего кинжала.

— Прекратите, все вы! — заявила Рарити. — Моя ссора с Хуфу — это только мое дело и его. Кроме того, он прав. Нам нужно найти убежище и, эм, затаиться на ночь, так сказать.

— Успокойтэсь, друзья маи, — обратился Хуфу к своим подчиненным. Спустя очень напряженное мгновенье увещевания, казалось, подействовали.

— Что ж, если мы собираемся уйти, не оставив следов, первое, что нужно сделать, — это избавиться от баржи. Она как маяк указывает место вашей высадки на берег, — произнес Блублад все еще с оттенком раздражения в голосе. Рарити пришлось признаться себе, что получает определенное удовольствие от того, что он оказался готов защищать ее. К сожалению, эту его идею она поддержать не могла.

— Мы не можем, — твердо заявила она.

— Вы дискордовски правы, мы не могем! — воскликнул Бакару. — Нам надобна та пушка!

— На самом деле нам нужна вся баржа, — заметила Рарити. — Я хотела бы объяснить, почему, но это довольно сложно. А пока, возможно, мы можем просто накинуть на нее брезент и прикрыть землей и растительностью.

— Пушка? — заинтересовался Блублад. — Что за пушка?

— Можем ли мы побеспокоиться об этом позже, а сейчас — маскировать баржу? — нетерпеливо спросила Рарити.

— Я сагласэн с лэди Рарити, — отозвался Хуфу. Его слова привлекли внимание товарищей по команде. — Ми с друзьями паможэм спрятать баржу.

Благодаря одобрению Хуфу работа продвигалась быстро. Рарити снова закрепила брезент над баржей, а затем указала остальным как разбросать растения, грязь, упавшие ветки, камни и тому подобное по всему судну, чтобы создать видимость продолжения берега. В конце концов она с удовлетворением признала, что их работа не привлечет внимания никого, кроме самых проницательных охотников грифонов.

Таким образом, после того, как баржа была замаскирована, беглецы отступили в укромное место на приличном расстоянии вглубь джунглей, и воцарилось тревожное затишье. Это, безусловно, стало долгожданным улучшением по сравнению с противостоянием на берегу. Блублад раздал большую часть того, что осталось от запасов еды и воды, которые он сохранил, а затем все решили, что немного поспать — мудрая идея.

— Блублад, — произнесла Рарити, подходя к жеребцу, пока остальные работали над обустройством выемки для сна под корнями дерева. — Раньше ты говорил, что готов вернуться в Эквестрию, чтобы остановить то, что пытаются сотворить твой брат и Каррок.

— Да. По-моему, я сказал это как раз перед тем, как ты отвесила принцу Хуфу удар копытом по лицу. Я не был так удивлен с тех пор, как ты сотворила последний удивительный поступок.

— Ну, теперь мне нужно, чтобы ты удивил меня, как когда получил ту пулю.

— И как же?

— Мне нужно, чтобы ты сдержал обещание.

— А выполнение обещания тебя удивит? Как плохо ты обо мне думаешь? — обиделся единорог.

— Это будет непросто, — предупредила Рарити. — Я сказала Хуфу, что не позволю ему снова подвергнуть меня опасности, но больше злилась на ложь, чем на риск. Завтра утром я собираюсь предложить план, который прозвучит абсолютно безумным и нелепо опасным, но обещаю — он разумен. На самом деле именно это мы и должны сделать. От него зависит Эквестрия.

— А не поделишься со мной, чего задумала? — спросил Блублад.

— Завтра, — сказала Рарити, зевая. — Не сегодня. Я не хочу, чтобы ты зациклился на этом. Прямо сейчас мне нужно, чтобы ты пообещал, что завтра поддержишь его — поддержишь меня — как бы безумно и отчаянно план ни звучал.

— Но тогда ты снова будешь мне должна, — заметил Блублад.

— Нет, — ответила Рарити. — Я хочу, чтобы ты поддержал меня… на этот раз как друг. Это означает отсутствие ведения счета.

Она посмотрела Блубладу в глаза, в которых отразилось полное удивление ее словам. Она сама едва могла поверить в то, что говорит. Если бы здесь не было других, или если бы они заслуживали большего доверия, она никогда бы так легко не предложила Блубладу свою дружбу. Однако теперь ее превосходила численностью группа, которой она не могла доверять, и которая не питала особой лояльности к Эквестрии. Она отчаянно нуждалась в друге и союзнике, и если таким пони должен стать Блублад, то с этим ничего нельзя поделать.

Жеребец казался лишившимся дара речи — его рот открылся и закрылся несколько раз, но не издал ни звука. Рарити подумала, не изучает ли он ряд оскорбительных ответов, чтобы выбрать лучший. «Мне, и дружить с простонародьем?». «Полагаю, мне нужна свита, даже здесь». «Я всегда знал, что ты хочешь меня». Она была более чем готова воздать физически второй раз за день, если того потребуют обстоятельства.

— Я обещаю поддержать тебя, безумен твой план или нет, — наконец произнес он.

Рарити улыбнулась, и это было похоже на первую искреннюю улыбку за долгое время.

— Буду от тебя этого ожидать, хотя план и впрямь безумен.

Она повернулась и подошла к похожему на гнездо месту, где уже спали другие беглецы. Хуфу устроился на некотором расстоянии. Как только легла, Рарити почти сразу же отключилась — и в ту ночь ее сон, к счастью, был без сновидений.

На следующее утро единорожка проснулась от приятного ощущения — будто прислонилась к чему-то теплому и мягкому, и на кратчайшее мгновение представила, что она свернулась калачиком под собственными нежными одеялами дома в Понивилле. Только приоткрыв глаза и увидев, что упирается во что-то белое и пушистое, она поняла, что что-то не так.

— Гах! — Глаза Рарити резко распахнулись, когда она осознала, что прижалась к груди Блублада, а одна из ее передних ног обнимает его. Она мгновенно отдернула проблемную конечность и отвернулась от единорога.

— Эээ! — Теперь она оказалась нос к носу с Бакару, который лежал рядом с разинутым ртом и вывалившимся языком. В ужасе вскочив на ноги, единорожка поняла, что эта картина — она, зажатая меж жеребцами и перепуганная — будет преследовать ее до конца дней. Но ведь ничего страшного не случилось! Конечно ведь!

Поднявшись и быстро отойдя, Рарити увидела, что Зинзи и ее сын так же плотно прижались друг к другу и спят рядом с Бакару по другую его сторону. Модельерша наконец вспомнила, как все они забились в это пустое пространство под гигантскими корнями, и что она слишком устала, чтобы беспокоиться о соседствующих с нею пони. Она, однако, определенно не собиралась обнимать кого-либо во сне, и уж точно не Блублада! Ей сказочно повезло, что остальные спали и никто не видел ее в таком компрометирующем положении! Рарити вдруг вздрогнула и оглянулась по сторонам. А где же Хуфу?

— Ранняя пташка, я пагляжу, как и я, — произнес верблюд. Он, конечно, стоял прямо за ней. Белая пони увидела, что он собрал несколько ярко-фиолетовых плодов и разложил их на пне. — Хатя казалась, вам там уютна.

— Вы никогда не упомянете о том, что видели, — приказала Рарити, глядя на одноглазого верблюжьего принца. — Никогда.

— Я мог би дать слова, но кажэтся, ви мнэ большэ нэ давэряэтэ, — ответил Хуфу.

— Просто молчите, — процедила она сквозь зубы.

— Астальниэ ужэ праснулись.

Несомненно, из-за испуганного вскрика Рарити все остальные зашевелились. Беглецы быстро собрались.

— Раз вы главной себя посчитали — объясните, зачем же мы баржу скрывали? — спросила Зинзи.

Если рифмы — это неотъемлемая часть языка зебр, как ранее объяснила Зинзи, Рарити понятия не имела, как им удалось не убить друг друга из чистого раздражения. Она потерла правый висок копытом и напомнила себе, что нельзя говорить ничего культурно бесчувственного, прежде чем начать.

— Да, хорошо, я должна вам все объяснить. Видите ли, у меня есть план, и я думаю, это довольно хороший план, но он требует, чтобы мы спустились ниже по течению.

— Вниз по течению? Я думал, вы усе хотите вернуться до дому, а энто у совсем неправильную сторону до Эквестрии, — заметил Бакару.

— Хм, интэрэсна. Падазрэваю, ваш план давольна смэл, — добавил Хуфу. — Вазможна, лучшэ нэ слушать на пустой жэлудак. Пажалуйста, пазавтракайте, пака лэди-эдинарог абъясняэт. В эта врэмя года сливи из джунглэй очэнь сочни.

Он наклонился и взял в рот один из пурпурных фруктов, а затем присел. Ярко-зеленый сок стекал по подбородку.

— Да, это смело, — согласилась Рарити. — Отправиться вниз по течению — действительно не подходит, чтобы добраться до Эквестрии, если мы собираемся вернуться пешком. Но у нас нет времени идти. Видите ли, я предлагаю лететь.

Она сделала паузу для драматического эффекта и попыталась оценить реакцию аудитории. Хуфу был непроницаем, а Зинзи, Зипс и Бакару казались сбитыми с толку. На лице Блублада написано совершенное неверие. Она надеялась, что герцог вспомнит свое обещание.

— Если мы спустимся вниз по течению, то в конце концов достигнем места крушения дирижабля Аликорн. Я считаю, этот дирижабль сможет доставить нас домой.

— Если корабль способен летать — как же вы раньше не смогли убежать? — спросила Зинзи.

— Ну, он еще не совсем годен к полетам. Блублад, э-э, герцог Поларис, не суть, почему бы тебе не объяснить?

— М-мне? — запнулся Блублад. — О. Ну, я полагаю, корабль в основном цел. Оболочка шара разорвана, а в корпусе есть несколько крупных пробоин. Палуба разрушена. Но думаю, он все еще более-менее похож на дирижабль.

Он пожал плечами.

— Полагаю, что если бы у нас было время поработать над кораблем и мы смогли бы отремонтировать воздушный шар, нашли летучий газ, а я наладил двигатель, то он мог бы снова летать.

Говоря это, жеребец косо смотрел на Рарити, как на диковинное произведение современного искусства, о котором только делаешь вид, что ценишь и понимаешь. Он, очевидно, понятия не имел, как она планирует осуществить свое предложение, но единорожка должна была отдать ему должное за хорошую игру.

— Точно! — продолжила модельерша. — Воздушный шар можно починить, а корпус залатать. Единственным реальным препятствием является получение газа, чтобы поднять корабль в воздух, и я знаю, где мы можем найти все, что нам нужно.

— Вы ж о базе толкуете? — недоверчиво спросил Бакару. — Вы хотите покрасть его у грифонов? А вот энто уже дурь. Энто не то ж самое, шо прокрасться через акведук — вы предлагаете украсть прямо у них с-под клювов.

— Я действительно хочу обокрасть грифонов, — подтвердила Рарити. — Вы говорили, они недавно получили большую партию газа, и это наша цель. Понимаю, что Аликорн не является особенно водонепроницаемым, но считаю, что он может выдержать одно путешествие вверх по реке в роли лодки. Внутри базы грифонов я видела несколько корпусов дирижаблей, держащихся на воде без каких-либо проблем, и все они были копиями твоих проектов, Блублад. Если эти плохие копии плавают, то корабль, сделанный по твоим строгим спецификациям, наверняка должен держаться на воде не хуже. Мы приплывем, получим газ и взлетим.

— Похоже на самоубийство, — заметил Зипс.

— Сын мой прав, мы не готовы сражаться, — добавила Зинзи. — Гром-палки и острые когти — есть, чем грифонам обороняться. Оболочке не уцелеть, едва сумеем мы взлететь!

— И энто коли они не заметят нас, покудова мы будем плыть уверх по реке, мимо блокпостов и на базу. Энто невозможно!

— Уверен, она все это обдумала, — произнес Блублад, взглянув на Рарити с кривым выражением лица, много говорящим, что он на самом деле думает об ее идее. — Давайте, пожалуйста, ее выслушаем.

— Да, я приняла во внимание ваши опасения, большое спасибо, — продолжила белая пони. — Знаю, это будет нелегко, но насколько я понимаю, у нас нет другого выбора. Вы трое, — она указала на Зинзи, Зипса и Бакару. — Знаете, что поставлено на карту — если мы не сможем хотя бы предупредить Эквестрию о том, что грядет.

Она моргнула, сдерживая первый намек на слезы, когда подумала о готовящемся нападении Каррока.

— А что грядет? — спросил Блублад.

— Когда мы убегали с базы, мне удалось подслушать планы Каррока. Он планирует на послезавтра страшный налет. Он… он собирается уничтожить Галлополи! Мы не можем просто стоять в стороне, пока он совершает это преступление, пока есть хоть малейшая надежда, что мы сможем спасти этих пони!

Вся радость испарилась с лица Хуфу, когда он ошеломленно посмотрел на Рарити.

— Как? — спросил верблюд.

— Мой брат собирается помочь ему использовать Камень Небес, чтобы вызвать еще одну бурю, — мрачно догадался герцог.

— Так и есть, — подтвердила Рарити. — Каррок возьмет свой воздушный корабль с Камнем Небес и, уверена, большей частью своих солдат, и полетит в Галлополи. Я считаю, что Камень больше, чем просто волшебная драгоценность. Он связывается с пони. Думаю, он пытался проделать это со мной всякий раз, как я приближалась к нему, и я уверена, что Виндласс установила связь с Камнем, способную протянуться через весь континент. Несмотря на то, что эта пони, скорее всего, ушла с Фэнси Пэнтсом, она воспользуется своим талантом управления погодой, чтобы усилить его с помощью Камня и вызвать бурю, которая сравняет город с землей.

—Селестия всеблагая… — тихо произнес Блублад.

— Вот поэтому нам и нужно лететь. Если мы попробуем другой способ, у нас не будет шансов добраться до Галлополи вовремя, чтобы помочь этим пони. Если мы прибудем на базу грифонов вскоре после отлета Каррока, то сможем пройти мимо оставшегося гарнизона, взять летучий газ и сбежать. А после этого понадобится всего лишь добраться до Галлополи первыми. Аликорн — быстрый дирижабль, как я слышала.

— Но зачем нападать на Галлополи? — удивленно спросил Блублад. — Это же обычные пони. Там даже Королевская Гвардия не размещена.

— А то ты не докумекал, с чегой, — фыркнул Бакару. — Кажись, за всем энтим стоит твой брат-никчемушник. Он пытается использовать энтих грифонов, шоб развязать войну и под шумок взять власть у свои копыта, кода Селестия и Луна не захотят воевать сами. А Каррок-то и рад подмогнуть. Чем кровавей налет, тем скорей усего Эквестрию всколыхнет, и начнется война.

— Поверить не могу. Просто не могу представить, что мой брат стоит за чем-то подобным. Это невероятно!

— Поверь, — произнес Зипс.

— Если мы починим Аликорн, то у нас, по крайней мере, будет шанс предупредить пони Галлополи вовремя, чтобы они бежали, даже если мы не сможем остановить Каррока, — сказала Рарити. — На базе останется лишь несколько грифонов, и, возможно, мы даже сможем избежать обнаружения, если будем достаточно осторожны. Пожалуйста, другого выхода нет. Я знаю, что вы не все пони, и, может быть, вы не особенно любите Эквестрию, но у всех нас есть сердца, не так ли?

После речи Рарити последовала долгая пауза, прежде чем кто-то наконец заговорил.

— Хм, знаешь, коли б мы установили АСП на твой дирижабль, у нас был бы добрый шанс шугануть грифонов, покудова мы заправляемся и сваливаем оттудова, — задумался Бакару.

Рарити ухватилась за слабую поддержку по крайней мере одного пони, чтобы продолжить настаивать на своем.

— Да, эту штуку! Сделайте, если это означает, что вы поддержите меня! Мне даже все равно, что это такое. Я займусь устранением всех повреждений оболочки шара дирижабля. Блублад, ты уверен, что сможешь подготовить корабль к полету, если мы его починим?

Она затрепетала ресницами, сознательно упуская из виду тот факт, что в ее нынешнем состоянии общий эффект может оказаться скорее пугающим, чем привлекательным.

— Д-да, конечно, — не слишком неубедительно ответил Блублад. — Пропеллер слишком велик, чтобы его можно было использовать в мелкой реке, и один удар о камни разрушит его. Однако, если мы сможем сделать гондолу водонепроницаемой и плавучей, то полагаю, что маневровые плавники могли бы работать как весла, но не дам гарантий, что они справятся с напряжением гребного движения в воде. Корабль спроектирован таким образом, чтобы встречать сопротивление не большее, чем может дать воздух. — Наконец, он поймал взгляд, который Рарити послала в его сторону. — То есть я уверен, что это сработает.

— План ваш хорошо закончится едва ли — да и все равно не сможем мы спасти Галлополи, — произнесла Зинзи. — Не могу поддержать я ваше мнение — ждет нас лишь погибель и забвение.

— Может быть мы и не сможем спасти город, но хотя бы дадим этим несчастным пони шанс успеть эвакуироваться! — возразила Рарити. — После этого мы отправимся к принцессам, и они смогут арестовать пони-заговорщиков. Без них Каррок не сможет использовать Камень Небес, и войны не будет.

Хуфу громко кашлянул, заставив остальных повернуться в его сторону.

— Вы поддержите меня? — спросила Рарити.

— Кагда я впэрвиэ встрэтил Золо, народи зэбр Занзэбри и Заванни били на грани вайни, — начал Хуфу, заставив Рарити задуматься, обращал ли он на нее внимание вообще, или решил, что по какой-то причине пришло время для историй. — Ани спорили за воду — каму принадлэжит рэка Замбэзэбри — но с тэм жэ успэхам повадом мог бить вапрос, белиэ ли зэбри в чэрную палоску или наабарот, чёрниэ в бэлую. Сам канфликт стал важнээ причини нэнависти друг к другу. Ужэ начались сталкнавэния. Золо бил аружэйником в Заваннэ, гдэ праэктиравал пушки и гром-палки. Я убэдил эго зарабативать большэ дэнэг, прадавая обэим старанам. Вот так обэ старани аказались харашо вааружэни, и патаму магли устроить бойню. Вайна нэ случилась, а ми разбагатэли.

— Мы провернули энтот же трюк у стране гуанако апосля того, как повстречались, — отметил Бакару.

— Я считал, Золо понял, пачэму я занимаюсь этим бизнэсам, — продолжил Хуфу, опустив глаз. — Он сказал, что саздал эти ужасниэе машини, чтоби прадэманстриравать тщэтнасть вайны. Сражэния стали би слишкам жэстокими и крававими, чтоби начинать их. Эта било маэй мэчтой с тэх пор, как я с пазорам бэжал из Камэлона. Тэпэрь я знаю, что эму нужни били толька дэньги, — верблюд поднял взгляд к небу. — Я присаэдинюсь к вам, мая прэкрасная лэди-эдинарог. Я должэн. Ви били прави. Я нэсу атвэтствэннасть за пони, что страдают из-за Каррока.

— Благодарю, пока вы верны своему слову, — сказала Рарити. — В этот раз я предпочту вам поверить.

— Если он в деле, то и я в деле, — сказал Зипс. — Мама?

— Боюсь, придется в меньшинстве остаться, — вздохнула Зинзи. — Тогда вперед, Рарити, я готова выдвигаться.

— Вахаха! — торжествующе рассмеялась Рарити. — Тогда не будем медлить. Возвращаемся к барже и в путь! У нас всего два дня, чтобы починить Аликорн.

Они быстро доели остатки слив и отправилась в путь. Рарити шла рядом с Блубладом.

— Спасибо, — сказала она. — Должно быть, это было трудно, но ты сдержал свое обещание.

— День назад я бы посмеялся и указал, почему твой план невозможен. Два дня назад я бы просто рассмеялся тебе в лицо. Сегодня я чувствую себя воодушевленным, — ответил Блублад. — Такое чувство, что весь мир сошел с ума, и по сравнению с моим братом и остальными этими маньяками, ты и твой план — образец здравомыслия. В любом случае, ты права. Мы не можем ничего делать, пока Галлополи готовятся стереть с лица земли.

— Выполнение обещаний и многообещающее новое отношение в придачу, — произнесла единорожка. — Ты совершенно уверен, что этот цветок не повлиял на твой разум так же, как и на тело?

— Может быть так и было. Когда этот верблюд нашел меня — чего он, замечу, никогда не смог бы, не отдай ты ему заколдованный компас — я шатался по джунглям, совершенно обезумев от лихорадки. Хуфу сказал, что я был весь покрыт грязью, кровью и пиявками — и понятия не имею, где мог их нахватать. После того как он засунул эту орхидею мне в рот, и я в конце концов пришел в себя, то смог вспомнить свои последние здравые мысли перед тем, как началась лихорадка.

— И что это были за мысли?

— Ты сказала мне перед уходом, что у меня будет целый день, чтобы придумать причины, по которым стоит спасти мою жизнь. У меня не было целого дня, но времени все же хватило. Я был готов сдаться — и из-за предавшего меня брата, и из-за мечты возродить славу рода Блубладов, погибшей вместе с регатой. Потом я подумал о тебе и твоих подругах. Вы не связаны с королевской семьей, и вы, определенно не принцессы-аликорны, но вам суждено воплощать духи Элементов Гармонии. Ты особенная. Что если, подумал я, я тоже могу быть особенным, даже не принимая в расчет моего имени и происхождения? Что если мне не нужно связывать свою судьбу с именем рода? Я к тому, что даже если бы не был принцем, то все равно оставался бы весьма поразительным жеребцом.

— И таким скромным, — заметила Рарити.

— Никогда не претендовал на скромность, — продолжил Блублад. — Но, однако, пришел к выводу, что пони по имени Поларис все еще может, наверное, принести пользу миру, даже если эпоха, когда он был настоящим принцем пони, ушла навсегда. Пока у меня есть чертежный стол и мастерская, подумал я, то может быть смогу внести свой вклад, даже если никогда не заслужу собственный витраж в замке Кантерлота. Вот и все, что я помню.

— Я горжусь тобой, — улыбнулась Рарити. — Услышав твои слова, я больше не чувствую себя плохо из-за того, что ранее назвала тебя другом. Может быть, даже не пожалею об этом. Звезды, что это место делает с нами?

Она улыбнулась еще раз.

— Множество странного, — ответил принц. — Кстати, я хотел спросить, это не следы укусов на твоем бедре?

— А, ну да. Полагаю, пираньяспрайты успели откусить пару кусочков, прежде чем я от них ускользнула.

— Ага, верно. Непохоже на зубы верблюда. У меня были подозрения насчет тебя и того другого принца — все же вы были в джунглях совсем одни.

Рарити, не колеблясь ни секунды, толкнула Блублада, отчего тот упал в грязь. Она убежала вперед, пока жеребец вставал и отряхивался. И потому он не увидел улыбку, играющую на ее лице. Позади она услышала лишь хихиканье Блублада.

Когда они добрались до реки, то в небе не было ни следа грифонов, а беззаботные крики обитателей джунглей указывали на то, что на открытое пространство можно выходить без опаски. Рарити быстро проверила, что спрятанная баржа пережила ночь незамеченной и нетронутой.

— Хм. Интересно, с чегой-то они перестали искать? — задумался Бакару.

— Может быть пожар оказался куда разрушительнее, чем мы думали, — предположила Рарити. — Или, наверное, они просто сосредоточены на подготовке к войне. В конце концов, Каррок может справедливо полагать, что нам некуда будет бежать, когда он уничтожит Галлополи и начнет свою кампанию террора против фермерских общин южной Эквестрии.

— Как бы то ни было, сегодня я с грифонами встречаться не хочу. Мы должны отправляться, — заключил Блублад.

Рарити была склонна согласиться. С магией двух единорогов и физической помощью других баржа вскоре была расчищена и готова к дрейфу. Откинув брезент, она с удовольствием убедилась, что все осталось как прежде, вплоть до последней банки консервированной рыбы. Остальные присоединились к ней на борту.

— Вот она, — сказал Бакару, постукивая копытом по поверхности металлической детали, которую он обнаружил накануне вечером. — Шоб было ясно, как тока мы доберемся до дирижабля, вы усе подмогнете мне установить энту пушку, так? Я к тому — вы ж усе хотите быть готовыми, кода и если грифоны нас найдут, агась?

— Да что такого между вами, жеребцами, и этими вашими пушками и гром-палками? — спросила Рарити. — Честно, вы еще хуже Блублада. Какая печаль.

— Не сравнивай меня с энтим неженкой-герцогом, — предупредил Бакару.

— И впрямь — такое сравнение выйдет не в пользу бандита, вроде тебя, — с презрением сказал Блублад, побуждая Бакару сделать шаг к единорогу, твердо стоящему перед большим земным пони.

Рарити закатила глаза, когда эти двое перешли к новым оскорблениям, и принялась развязывать узел, который Бакару использовал, чтобы не дать барже уплыть. После быстрого применения магии они снова оказались на реке.

— Погляжу, вы наделали много шума, — произнесла Зинзи, появившись рядом с модельершей. — Немало еще натворят эти два тугодума.

— Что вы имеете в виду? — спросила сбитая с толку Рарити.

— Успели привлечь вы Бака внимание, а уж герцог не стоит и упоминания. Нужно разрядить их ссору, пока не случилось больше позору.

— Ха-ха! А вот это уже смешно! — рассмеялась Рарити. Вряд ли в ближайшее время она может вызвать хоть чей-то романтический интерес. Она же ужас на четырех копытах! С другой стороны, Бакару поглядывал на нее и даже подмигивал. И какие бы отношения ее сейчас ни связывали с Блубладом, они определенно были… сложными. Как бы то ни было, Рарити не могла поверить, что кто-то будет драться из-за нее. В лучшие деньки — возможно, не в ее текущем растрепанном и неопрятном состоянии.

— Это соперничество — не шутка, — предупредила Зинзи. — Задуматься вы должны на минутку. Наше сотрудничество привлекательно, а значит вражду подкреплять нежелательно. Одного вам стоит избрать, а то можем мы все проиграть.

— О, да ладно, эти двое просто… о небеса, — Рарити обернулась, когда на нее обрушились брызги. Блублад оказался в реке и цеплялся за борт баржи.

— Коль тебя забавляет мой акцент, то тода говорить усе будут мои копыта! — прокричал Бакару, когда герцог забрался обратно на борт. Зипс и Хуфу наслаждались представлением. Блублад зарычал и бросился на Бакару, а Зинзи с понимающим взглядом повернулась к единорожке.

Левое копыто Рарити устремилось к ее лбу.

18. Восстановление

Река сужалась и мельчала, а выглядывающие из-под ее поверхности большие валуны множились по мере того, как баржа приближалась к месту падения Аликорна. Рарити стояла на носу украденного судна, гадая, как разбившийся воздушный корабль Блублада, оказавшись каким-то образом на воде, сможет пройти по этому коварному участку реки. Если они отправятся ночью, как она предполагала, как им избежать камней? Как им держаться глубины, если не смогут видеть? Как им поступить, если корабль сядет на мель? Останутся ли они на мели надолго, зайдя так далеко, но и не приблизившись к возвращению в Эквестрию?

Если эта попытка потерпит неудачу, ничто не помешает Карроку расправиться с пони Галлополи, и ничто не остановит надвигающуюся войну. Когда на кону стоит так много, казалось, все может пойти не так. Рарити зажмурила глаза и попыталась представить, как ветер сдувает темное облако сомнений, сгустившееся над ней, но это было бесполезно. Ее обычно уверенный внутренний голос теперь шептал о глупости и неудаче.

Стоял также небольшой вопрос об унижении, которое последует, если ее дерзкий и наспех продуманный план не удастся. Позор может быть не таким публичным, как тот, что она претерпела после неудачного показа мод на городской площади Понивилля в прошлом году, но будет иметь куда более ужасные и далеко идущие последствия. Более того, на этот раз винить она сможет лишь себя.

Во-первых, Хуфу и его команда никогда больше ее не послушают. На самом деле, они, наверное, настоят на том, чтобы разойтись, когда и если, наконец, выберутся из Непроходимых Земель живыми. Ей и Блубладу придется столкнуться со всей военной мощью Каррока, а также с любыми пони, которых сможет собрать Процион, чтобы пересечь то, что вскоре станет зоной боевых действий, пролегшей между границей и Кантерлотом. Добраться живыми — не с такими шансами. А даже если им это и удастся, Рарити не осмеливалась представить, какие ужасы их будут ждать.

— Я все еще сомневаюсь в плане твоем — увы и ах. Многое может пойти не так до того, как мы окажемся в небесах.

Рарити открыла глаза и повернулась к зебре, стоящей рядом с ней, борясь с желанием огрызнуться. В конце концов, Зинзи была права в своей оценке, а Рарити многое от нее требовала. Зинзи не была эквестрийкой и даже пони, а модельерша просила ее рискнуть жизнью своей и сына — ради чужой страны и ее жителей. Более того, она догадывалась, что идеализм ни торговцу оружием, ни его подручным ничуть не присущ. Единорожка не могла рисковать проявлением неуверенности перед ними, иначе она полностью лишится их поддержки.

— Я не сомневаюсь в мудрости моего плана, — ответила Рарити. — Это лишь потому, что я точно знаю — то, что мы собираемся сделать, не мудро. Однако не всегда можно позволить продумать и следовать самому мудрому плану, особенно когда время — роскошь. Мудро это или нет, но я верю, что мы добьемся успеха.

— Не мысль о полете пускает по спине мурашей, а вопрос, как избегнуть грифоньих стрелялок и когтей. Сумей мы наш корабль целехонький угнать, то не было бы промедлений и бед смогли бы избежать, — вздохнула Зинзи.

— Да, понимаю, это не вариант. Как ты объясняла ранее, другой зебра, Золо, забрал ваш дирижабль. Мы не можем украсть и воздушный корабль, на котором Каррок примчался сюда перед регатой, так как он прикован цепями и находится под охраной. Таким образом, Аликорн остается единственным нашим средством выбраться из этого ужасного места.

— Я не собираюсь в помощи отказать — боюсь лишь того, что может нас ждать.

Рарити позволила себе вздохнуть.

— Зинзи, дорогая, разве ты не обещала, что оставишь рифмы после того, как мы сумеем сбежать?

— Говорить, как ты, лишь будет спокойней, предлагала я, — ответила Зинзи, качая головой. — Но похоже мы попали из огня да в полымя.

Рарити подавила стон, прикусила язык и сосредоточила внимание на реке. Когда Зинзи ушла — стало легче. Но единорожка надолго одна не осталась, так как молодую зебру сменил Блублад. И его появление не сказать, чтобы приветствовалось.

Помимо всего прочего, теперь она должна была думать о своих отношениях с этим эгоцентричным, невротичным, эмоционально искалеченным жеребцом. Блублад был так озабочен своим королевским наследием, которое он считал необходимым защищать, и знанием, что в Кантерлоте считали это наследие не более, чем необычным пережитком ушедшей эпохи, что у него едва ли развилась какая-либо иная личность кроме неприятного публичного образа, используемого им для защиты своей хрупкой самооценки. Раньше она знала лишь то, что он раздражительный жеребец, жестоко и бессердечно обошедшийся с ней на Гала. Этот недалекий, грубый и ужасный пони все еще оставался частью Блублада — но теперь она увидела нечто большее. Он также был умным, остроумным, временами храбрым и, по крайней мере, в одном известном случае, самоотверженным. Он пытался избавиться от жалкой, грубой натуры, которую носил как плащ с детства. Натуры, которую, как подозревала Рарити, навязала ему его мать и, возможно, другие члены семьи — хотя оправдывало это немногое.

А теперь, как объяснила ей Зинзи, Блублад тоже начал смотреть на нее иначе. От этой мысли сердце забилось быстрее. Несмотря на грубость, оставалось фактом то, что Блублад по-прежнему был почти мифическим «им», в которого она влюбилась, и о котором мечтала и как юная, и как взрослая кобыла. Герцог по-прежнему оставался самым красивым жеребцом, которого она когда-либо встречала. Увлечение принцем-единорогом в течение многих лет стало такой же частью ее жизни, как дыхание, питание и мода. Даже несмотря на его синяки, кровь и неопрятность, Рарити чувствовала, что ее влечет к нему.

Могло ли быть так, что теперь он действительно соперничал за ее расположение с грубоватым красавчиком Бакару, который оказался настолько очарователен, силен и привлекателен, насколько мог быть сомнительного происхождения сорвиголова? Даже в такое время, в этих джунглях, могут ли эти жеребцы на самом деле ссориться из-за кобылы — из-за нее? Со всеми прочими сомнениями и опасениями, крутившимися в ее голове, мысли о потенциальном любовном треугольнике оказалось достаточно, чтобы единорожка почувствовала слабость в ногах.

— Мы сближаемся, — произнес Блублад, вырывая Рарити из ее беспорядочного самоанализа. — На самом деле, мы сейчас очень близки.

— Мы? Ты и я? Близки к чему? — подозрительно спросила она. Он стоял ужасно близко к ней, и единорожка почувствовала тепло. Но все же они были в тропиках.

— Аликорну, — ответил он. — Ты помнишь, я уверен. Бело-сине-золотой дирижабль? В настоящее время разбит? Причина, по которой мы плывем обратно по этой забытой всеми речушке?

— О, ха-ха, точно. Конечно. Аликорн, — с облегчением сказала Рарити. — Откуда ты знаешь, что мы близко? Так подсказывает твой талант навигации, о котором говорит метка?

Она подняла бровь. Белая пони помнила, что рядом с местом крушения река была узкой и относительно мелкой, но этот участок показался ей таким же, как и любой другой, а путешествие на барже не позволяло оценить расстояние. В первый раз она все тут прошла пешком.

— Это основано на том, что я вижу своими глазами, как мы вот-вот выплывем в озеро, где совершили аварийную посадку. Посмотри туда, за деревья, — указал правым копытом Блублад.

Через мгновение, пристально глядя на очередной ничем не примечательный участок джунглей, Рарити сумела разглядеть намеки на озеро и поняла, что он прав. Течение и вместе с сидящими на веслах Бакару и Зипсом привели баржу к крутому повороту, и река тут же расширилась и превратилась в заболоченное маленькое озерцо, где Аликорн впервые коснулся поверхности. Она еще не могла увидеть его замаскированный корпус, спрятанный на дальнем берегу, но знала, что воздушный корабль там. Волнение и тревога пронзили ее тело.

— Значит, пора. Мы действительно сделаем это, — заявила Рарити.

— Или погибнем, пытаясь?

— Прошу, больше оптимизма, — попросила единорожка, прилагая немалые усилия, чтобы изобразить беззаботность. — Ты же опытный инженер, не так ли? А разве я не умею работать с тканью? Разве у нас нет компании очень способных пони и умного бывшего принца верблюдов, чтобы помочь нам?

— Ты щедра даже на характеристики, — заметил герцог. — Могу отметить, что у нас нет доступа к строительному оборудованию или промышленным инструментам, а также среди нас нет механиков. Вместо этого у нас есть конструктор, модельер, опасно неуравновешенный юноша, алхимик, обычный преступник и закоренелый лжец, ни один из которых никогда ранее не пытался починить сильно поврежденный дирижабль и каким-то образом превратить его в речное судно.

— Но никто из них и не потерпел неудачи в попытке превратить поврежденный воздушный корабль в речное судно, — заметила Рарити. — Кроме того, ты обещал оказать мне поддержку.

— И отказываться не стану. Но это не значит, что я вдруг начну доверять или верить кому-то из этой пестрой компании, за исключением нас двоих. Ты в курсе, что тот хам, например, разыскивается в Эквестрии за убийство?

— Это он тебе так сказал? — закатила глаза единорожка. — Он же просто пытается запугать тебя.

— Эта деревенщина? — фыркнул принц. — Невозможно.

— Что ж, — начала Рарити, не в силах устоять перед представившейся возможностью потеребить уязвимое тщеславие Блублада. — Он немного крупнее тебя. Сильнее, судя по внешнему виду. Я бы не стала винить тебя, если бы ты боялся. А еще он довольно привлекателен, насколько я могу судить.

Рарити, пока говорила, обдумывала свои собственные слова. Хотя она бы постаралась обойти Бакару стороной, повстречай его в темном переулочке Кантерлота, грубоватая мужественность земного жеребца казалась довольно привлекательной в обстановке вроде нынешней.

Блублад ошеломленно на нее уставился.

— Он?

— Все, о чем я прошу, — пожала плечами Рарити. — Это попытаться поладить со всеми ними, пока эти джунгли не останутся лишь в неприятных воспоминаниях. Ты сможешь справиться с этим?

Она подчеркнула свои слова, ободряюще пихнув принца-единорога.

Блублад хмыкнул и нахмурился, и Рарити с трудом удержалась от смеха. Иногда жеребцы оказывались такими хрупкими. Однако она скорее завидовала Блубладу за то, что он мог позволить себе такие мелочи, как ревность и соперничество. Единорожка надеялась, что он и Бакару смогут работать вместе достаточно хорошо, чтобы случайно не саботировать их общий план. Наверное, эти двое смогут сойтись, собирая ту ужасную пушку, которая пока избежала утопления в реке, хотя единорожка надеялась, что случайная волна или камень дадут ей шанс и повод избавиться от нее. Внезапно ее внимание привлекли смутные очертания вдали.

— Там! Вот он! — Хотя ее труды по маскировке, по-видимому, скрыли дирижабль от наблюдения с воздуха, но с земли следы аварийной посадки Аликорна были до боли очевидны. Баржа все еще была довольно далеко, но Рарити уже могла видеть полосу разрушений, оставленных кораблем, когда он проламывался сквозь лес, прежде чем наконец остановиться. Сломанные деревья лежали по обеим сторонам просеки в стене зарослей, а посреди всего этого покоилась огромная куча ветвей, листьев и палок, которая скрывала разбитый корпус воздушного корабля Блублада.

— Я почти забыл, что ты похоронила его под всем этим хламом, — с несколько несчастным видом заметил Блублад. — И он довольно далеко от берега. Понятия не имею, как мы вообще будем тащить корабль в воду. Будь у нас десяток земных пони — возможно. Но текущим составом? Я сильно не уверен.

— Ты инженер. Такие проблемы как раз и должны уметь решать пони, вроде тебя. Я верю, что ты окажешься достоин своей метки-компаса и найдешь способ.

— Вот только не нужно возлагать все на меня, — запротестовал Блублад. — Если ты не починишь должным образом шар, то даже заполучив летучий газ, мы не поднимемся в воздух. Пусть лучше уж наше путешествие закончится тут, чем посреди базы грифонов. Хотя, подозреваю, любые затруднения тогда протянут недолго — как и все мы.

— Хорошо, что я не потерплю неудачи в восстановлении оболочки, — ответила Рарити. — Чтобы ты знал — я работаю с тканями с тех пор, как была юной кобылкой.

— А ты должна знать, что это будет сложнее, чем сшить платье на поникене. Ты знаешь, как крепить контактную юбку к оболочке? Или как правильно закрепить подвесные тросы?

Конечно, она понятия не имела, о чем вообще говорит жеребец.

— Я не утверждала, что мне не понадобится твоя помощь, Блублад. А пока давай заключим договор. Мы станем сотрудничать и не будем цепляться друг к другу, пока этот план не претворится в жизнь.

— Ты просишь невозможного, — чуть нахмурился герцог.

— Ну да, ты прав. Тогда просто сотрудничество. Пикировки пусть будут.

— Согласен.

В небольшом озере ничего не мешало движению и всего через несколько секунд баржа достигла противоположного берега. Рарити подождала, пока Зипс и Бакару бросят весла и выйдут на мелководье. Закрепив судно, большой жеребец и спортивный молодой полузебра вытащили его из воды достаточно далеко, чтобы можно было сойти на сушу, и Рарити с радостью спустилась с дощатой палубы. Было приятно чувствовать под копытами твердую, неподвижную землю.

— А ви тут нэплахой разгром устроили, да? — Хуфу сошел с баржи и встал рядом с Рарити. — Трудна павэрить, что ат призэмлившэгася так карабля магло что-та астаться, и мой страх нэ аслабэваэт, патаму чта я ничэго нэ вижу. Гдэ карабль?

— Да? Совсем недалеко от того места, где ты сейчас стоишь, — ответила Рарити, довольная тем, что ее импровизированная маскировка сработала так хорошо. — Ищи там!

Она подняла копыто и указала на большую кучу, скрывавшую Аликорна, почти в сотне корпусов от кромки воды.

— Да ты шутковать вздумала? — воскликнул Бакару. — Тута ничего на корабль похожего. Энто уже не починить!

— Ты не понимаешь. Аликорн скрыт под всем этим хламом, что вы видите отсюда. Нужно было спрятать его от грифонов, которые могли искать нас после крушения, — объяснила Рарити.

— Под этим всем он практически цел, — подтвердил Блублад. — Это, однако, не означает, что будет легко. Мы должны немедленно приступить к работе.

— Первое, что нужно сделать — расчистить корабль, и с этим справится любой тут присутствующий, — заявила Рарити. — После того, как мы сделаем это, предлагаю обсудить и определить, какие наши навыки лучше всего поспособствуют в выполнении стоящих перед нами задач.

— Здравий савэт, — согласился Хуфу.

— Что ж, тода глянем, шо тута где, — Бакару двинулся вперед, а Рарити и остальные последовали за ним.

Теперь, когда Рарити снова оказалась здесь, расстояние от места, где лежал воздушный корабль, до берега озера казалось бесконечно большим — она запомнила его много короче. Должен быть какой-то способ переместить корабль или протащить его по земле, но как? Она надеялась, что Блублад что-нибудь придумает, потому что она представить ничего не могла. В любом случае, это не первая проблема, которую необходимо решить.

— Нам нужно убрать все это, — сказала она. Подойдя к кораблю, Рарити ненадолго остановилась, чтобы оценить свои свою работу. Маскировка вышла действительно весьма эффективной, хотя вблизи становилось понятно, что там что-то есть. Однако, какой бы искусной ни была ее работа, пришло время маскировку разобрать.

— Оставьте большие бревна, удерживающие корабль на месте и дайте доступ на верхнюю палубу, — вмешался Блублад. — Не складывайте обломки позади корабля и, пожалуйста, постарайтесь не повредить ничего больше, чем уже есть.

Рарити выступила вперед и начала телекинезом убирать ветки и сучья, а остальные без колебаний присоединились к ней. Как и следовало ожидать, ломать — не строить, и ее кропотливая работа была разобрана за полчаса. Когда они закончили, модельерша отступила и осмотрела Аликорн в его нынешнем состоянии. Увиденное не внушало доверия. Там же, где она помнила, в боку корпуса была зияющая дыра, пробитая абордажным гарпуном грифонов. Массивный стальной стержень с зазубринами тоже был на месте. Разорванные остатки оболочки висели там, где она их оставила. Один из маневровых килей корабля безвольно болтался на нескольких тонких тросах — его деревянный лонжерон оказался полностью сломан. Повсюду на Аликорне виднелись мелкие дыры и царапины. Ну почти повсюду. Каким-то чудом золотая носовая фигура дирижабля все еще смело торчала впереди — ее позолоченные крылья и рог не пострадали. Казалось грустной иронией то, что столь прекрасная фигура теперь украшает лишь неподвижную руину.

— Энто будет тяжко, — произнес Бакару. — Шо нам делать? Я не инженер, но могу подмогнуть хотя бы с латанием дыр.

— Прекрасная идея, — ответила Рарити. Ей нужно было, чтобы все нашли роль, в которой они могли бы внести свой вклад.

— Прежде, чем летать, корабль должен воду снаружи удержать, — сказала Зинзи. — У смолы растений подходящая тягучесть — сделаю покрытие, что даст нам нужную плавучесть.

— Я панимаю принципи работи двигатэлэй и сложних мэханизмав. Я памагу гэрцагу Паларису привэсти двигатель в рабочээ састаяниэ, — предложил Хуфу, вставая рядом с Блубладом. Рарити могла жеребцу лишь посочувствовать. Работа в замкнутом пространстве с вонючим верблюдом станет в лучшем случае неприятной. Однако она не могла отрицать, что Хуфу был именно тем верблюдом, который мог бы помочь с проблемами в механизмах.

— Зипс, а ты? — спросила она, обращаясь к молодому полузебре.

— Я помогу, но по-своему, — тихо ответил юноша.

— То есть? — снова спросила Рарити. Зипс уставился на нее, не отвечая и даже, казалось, не моргая.

— Лучше не любопытствуй, — заговорщицки прошептал Бакару. — Он усе равно шо-то полезное, да сотворит. А коль потребна будет подмога, то мы с Зинзи его изловим.

Единорожка вздрогнула под пустым взглядом Зипса и решила, что больше не спрашивать.

— Верно. Зипс, можешь делать… все, что планируешь. Я, со своей стороны, отремонтирую воздушный шар, — она повернулась и отступила назад, чтобы обратиться ко всей группе было проще. — Теперь, когда вы все знаете, что делать, мы должны начинать. Вместе мы сможем починить Аликорн. Я уверена.

Пока остальные приступали к выполнению своих задач, Рарити гадала, с чего начать свою работу. Воздушный шар, теперь лишенный наполнявшего его газа, лежал обмякшей грудой. Синяя ткань была разорвана, и ничто в помятой массе перед ней не походило на обтекаемой формы рыбу, что когда-то выделяло Аликорн.

Правда заключалась в том, что Рарити очень мало знала о конструкции дирижаблей. Она знала, что ткань баллона называется оболочкой. А в массе перед ней она видела минимум два материала. Один модельерша опознала как прекрасную смесь тафты и хлопка — прочный, но не всецело непроницаемый. Вероятно, это внешняя оболочка, которая соединяла газовый резервуар с корпусом и образовывала узнаваемую форму хищной рыбы. Она вспомнила, что Блублад называл ее контактной юбкой. Другой был синтетической тканью — прорезиненной и, казалось, воздухонепроницаемой. Должно быть это оболочка газового резервуара — баллонета, в котором находился подъемный газ.

Починить баллонет оказалось не так просто. Во-первых, нужно учитывать не только ткань. Имелись также веревки, металлические тросы, проволока и фрагменты жесткого каркаса, в которых требовалось разобраться. Теоретически все это лежало в груде перед ней, но Рарити могла только догадываться, что именно испорчено. Она почувствовала нарастающую изнутри панику — и в то же время страх неудачи держал ее в своих лапах. Она не могла позволить себе оказаться слабым звеном в группе. Если она не сможет даже починить ткань, то какая от нее польза?

— Ты кажешься встревоженной.

Рарити повернулась и увидела рядом с собой Блублада.

— Ничуть! — она весело рассмеялась, хотя и не смогла скрыть румянец на щеках. — Я просто морально готовлюсь. Это, — махнула она копытом. — Это не более, чем заплатки ставить. Для такого мастера как я — даже не вызов.

— Заплатки. Несомненно, — произнес Блублад, осматривая бардак перед собой. — Тем не менее, я позволил себе набросать несколько схем, чтобы тебе было проще разобраться в общем устройстве баллона.

Он положил рядом с ней пергамент с изображением баллона дирижабля с разных сторон и в поперечном сечении.

— Подумал, это сможет тебе помочь. Тросы, которыми контактная юбка крепится к корпусу корабля, нужно вшить в ткань, а в определённых местах должны присутствовать структурные усиления. Это все стоит проделать до того, как ты начнешь работу над самим шаром, который состоит из недавно созданной ткани…

— Это полипрен, впервые созданный в прошлом году компанией Pony Polymers из Мейнхеттена, — быстро ответила Рарити. — Такой крупный объем, должно быть, стоил небольшое состояние.

— Да, верно, — Блублад оказался явно удивлен. — Как ты это узнала? Фэнси Пэнтс разболтал, когда рассказывал, что еще успел выкупить и наткнуться при этом на что-то действительно стоящее?

— Жаль, что ты до сих пор так плохо обо мне думаешь. Быть в курсе событий в области тканей и текстиля жизненно важно для любого дальновидного модельера. Я буду благодарна, если ты не станешь читать мне лекции по выбранной мною профессии, — белая пони резко отвернулась от жеребца. — Спасибо за чертежи. Теперь можешь идти. Я вполне способна справиться самостоятельно.

— Несомненно, — ответил Блублад. В его голосе чувствовалось разочарование. Он повернулся, чтобы уйти.

Рарити начала телекинезом разворачивать смятую ткань, но остановилась.

— Подожди минутку.

— В чем дело? — отозвался герцог, останавливаясь как вкопанный.

— Я понимаю, ты всего лишь пытался помочь. Это было великодушно с твоей стороны.

— Я бы не сказал, что главной мотивацией была щедрость, — произнес Блублад. — Я хочу, чтобы ты добилась успеха. Мне это необходимо. Каким бы безумным и ненадежным ни был этот план, я должен верить, что еще есть надежда вернуться домой, вернуть свое имя и какое-то подобие прежней жизни. Ты и твой план — все, что у меня есть.

— Значит, твои интересы — исключительно личные?

— Ты же знаешь, что я так же, как и ты, хочу положить конец надвигающемуся конфликту. Это пойдет на пользу всем пони.

— Истинно.

— И… — начал Блублад, но не решился продолжить.

— И что?

— Я хочу, чтобы ты добилась успеха, потому что ты… стоишь за что-то. Я хочу быть частью этого, — запнувшись, продолжил Блублад.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты буквально воплощение щедрости. Ты и твои подруги представляете гармонию. Все, за что я отстаиваю сегодня — имя, лишенное значения или ценности, несмотря на тысячелетнюю его историю. Если мы сделаем это, тогда, может быть, я тоже смогу отстаивать что-то важное, — Блублад посмотрел на землю. — В любом случае, я должен вернуться к работе над кораблем. Не верю, что этот верблюд в мое отсутствие чего-то не испортит.

— Нет, подожди.

— Что еще?

— Я всегда считала тебя действительно ужасным пони. Честно говоря, ты таким и был.

— Ты просила меня подождать только ради этого? — недоверчиво воскликнул герцог, весь оборонительно напрягшись.

— Каким бы ужасным ты ни был, — продолжила Рарити. — В последнее время ты ведешь себя как другой жеребец. Что бы здесь ни происходило, ты по-своему отстаиваешь что-то благородное и хорошее. Более того, когда я думаю о твоем брате и какой оказалась его истинная натура, то ты в сравнении с ним оказываешься ничуть не плох.

Блублад заметно расслабился.

— Спасибо. Хоть я могу больше никогда не увидеть Кантерлот, все же хорошо знать, что хотя бы одна пони плохо обо мне не думает. Касаемо Проциона, я до сих пор не могу понять, как он мог оказаться вдохновителем этого плана. Он ни разу в жизни не проявлял ни амбиций подобного масштаба, ни дальновидности, чтобы стать успешным интриганом.

— Я бы не сомневалась в том, что твой брат — искусный интриган, — заметила модельерша. — Он приложил немало усилий, ухитрившись собрать Темпеста, Виндласс и меня в одном месте, чтобы они смогли меня убить. Для этого ему пришлось манипулировать не только мной, но и тобой, и Фэнси Пэнтсом.

— Надо думать.

— Знаешь, я давно уже задаюсь вопросом о своем месте во всем этом. Любой может понять, почему ты, канцлер и Грейвингс стали мишенями — Проциону нужно разжечь воинственные настроения в Эквестрии, и ему нужно было убрать тебя с дороги, чтобы иметь возможность предъявить права на престол. Но при чем тут я?

— Разве это не очевидно? — спросил Блублад. — Процион, должно быть, опасался, что Элементы Гармонии смогут помешать ему в полной мере воспользоваться силой Камня Небес. Без тебя Элементы не могут быть использованы.

— Нет, это совсем не очевидно, — ответила Рарити. — Для того же достаточно избавиться от любой из моих подруг. Почему не Эпплджек или Флаттершай? Они обе живут на отшибе, и им можно подстроить ловушку там, где никто не успеет прийти на помощь. А после выдать за несчастный случай. Когда я обыскивала вещи двух пойманных нами в джунглях грифонов, то нашла не только карту. У них имелись и фотографии. На одной был ты, а на другой — я. Обе они были сделаны на вечеринке в саду замка Кантерлота. Это произошло несколько месяцев назад — а значит, уже тогда кто-то избрал меня жертвой. И я хочу знать, почему.

— Вот уж не могу сказать.

— Ты не был на вечеринке. Почему? Это второе по значимости светское событие года — тебя не могли не пригласить.

— Конечно, меня приглашали.

— Так это из-за меня ты решил не показываться? — спросила Рарити, слегка покраснев. Она чувствовала неуместную жару — больше, чем можно ожидать от джунглей. Она знала о неловкости подобных расспросов, но должна была продолжать. — Она состоялась через два дня после спуска твоей яхты на воздух, после того как мы…

— Я знаю, когда это было, — быстро ответил Блублад, прерывая единорожку. — Ты интересуешься, не избегал ли я тебя, не появившись там? Откуда мне было знать, что ты там вообще будешь?

— Ты должен был знать, что Фэнси Пэнтс будет там, и ты должен был знать, что в то время он принял меня в свой круг. Несложно предположить, что я тоже буду на вечеринке.

— Опять же, почему ты спрашиваешь меня об этом, особенно сейчас? Какое это имеет отношение к твоей фотографии? — Блублад отвел взгляд. — Кроме того, если бы я тебя тогда избегал, то постарался бы найти хороший повод не приходить. Об открытом баре и гигантских чашах пунша на вечеринке в саду ходят легенды, и повстречать тебя при таких обстоятельствах в свете недавних событий означало бы навлечь на себя неприятности.

— Так и есть, но только потому, что ты бы оказался с одной из тех чаш с пуншем на голове, — сердито ответила Рарити. — Просто скажи, права ли я. Ты не пришел на вечеринку в саду, потому что не хотел меня видеть, но Процион был там. Разве это не так? Я продолжаю вспоминать, и все больше и больше убеждаюсь, что видела его.

— Да, — после еще одной продолжительной паузы признал Блублад. — Процион отправился на вечеринку с моим приглашением. Каким-то образом — вновь — мои сестры, мать и я получили приглашения, но про Проциона позабыли. И это, как обычно, рассердило его.

— Я так и знала, — воскликнула Рарити. — Я помню его длинное лицо. Должно быть он сделал мою фотографию. Это, однако, поднимает вопрос «почему?» — единорожка прищурилась. — Что ты такого обо мне рассказал, заставившее его думать обо мне, как об угрозе?

— Н-ничего, конечно! — запнулся и отступил назад герцог. — Я имею в виду, возможно, твое имя упоминалось в разговоре, но я определенно не говорил ничего такого, что предполагало бы необходимость твоего убийства!

— Скажи мне! — приказала Рарити.

— Я не думаю…

— Скажи мне, скажи мне, скажи мне! — она шагнула вперед и пристально посмотрела в глаза жеребцу.

— Хорошо! Пожалуйста! — Блублад подождал, пока Рарити отступит. — Помню, я говорил Проциону, как был расстроен тем, как Фэнси Пэнтс испортил мой спуск, и упомянул, что он, похоже, проявляет к тебе интерес.

— Что еще? — спросила Рарити.

— Может быть, я также упомянул, что даже если Фэнси выиграл войну в сфере бизнеса, я все еще, гм, на высоте с дамами — кажется, я выразился именно так. И возможно, рассказал слегка приукрашенную версию того, что произошло при спуске.

— Ты негодяй! — воскликнула Рарити, резко шагнув вперед, в то время как Блублад съёжился. Она сдержала свое копыто.

— Именно тогда заговорила та кобыла с розовой шерсткой — ты говорила ее зовут Виндласс. Она заявила, что у Фэнси Пэнтса гораздо более высокие стандарты, чтобы когда-либо прикоснуться к — эм — кому-то, вроде тебя. Это был довольно неприятный момент, после чего я пошел спать. До окончания вечеринки я с братом не разговаривал.

— Ты рассказал об этом Виндласс? — потрясенно спросила Рарити. — Она… она была на вечеринке в дворцовом саду с Проционом?

— О, думаю, да. Это была одна из причин, по которой Процион так хотел туда попасть. Он наконец-то нашел себе девушку. Должно быть, она была там с ним, — подтвердил Блублад.

— Лгунья! Она притворилась, что впервые встретила меня, когда я приехала на объект Фэнси, но оказалась вовлечена в это с самого начала. Как я уже говорила, Блублад, твой брат явно умеет строить планы лучше, чем ты думаешь. Подозреваю, что он увидел меня с Фэнси Пэнтсом на вечеринке в дворцовом саду, и его осенила идея использовать гонку как предлог, чтобы вывести из игры Элементы Гармонии.

— Прошу прощения, — понуро произнес Блублад. — Полагаю, что мне все же стоило присутствовать на вечеринке. Может быть, тогда ты, по крайней мере, была бы теперь дома, в безопасности.

— Нет необходимости извиняться. Если бы ты появился, мы бы тут же набросились друг на друга. По крайней мере, теперь я имею некоторое представление о намерениях твоего брата в отношении меня.

— Я до сих пор не понимаю, как такой скучный пони смог вдруг оказаться главой заговорщиков, — задумчиво произнес Блублад. — Как ты можешь быть полностью уверена, что Фэнси действительно невиновен? В отличие от Проциона, у него действительно есть знания, связи, богатство и амбиции, чтобы руководить заговором. Он также присутствовал на каждом этапе пути. Он был на вечеринке в саду и мог незаметно провести кого-нибудь туда, чтобы сфотографировать тебя. Он предложил тебе участвовать в гонке, тем самым заманивая в логово мантикоры. И он даже достаточно популярен, чтобы предпринять легитимную попытку занять трон, несмотря на отсутствие в нем королевской крови.

— Будь осторожен с тем, что говоришь, — тихо предупредила Рарити. — Я знаю, что он здесь не при чем, и ты должен поверить мне на слово. Ты не понимаешь его мотивов так, как я.

— Мотивы? Вот уж смешно! — воскликнул Блублад. — У Фэнси Пэнтса есть только один мотив — накопление все большего богатства, власти и влияния. Как одна из его жертв, я знаю это из первых копыт, в отличие от тебя. Это, конечно, при условии, что он не выкупил твой бутик так же, как мою компанию. Я уверен — только вопрос времени, когда вся Эквестрия, а также солнце и луна, станут просто подразделениями Кантерлотской Компании Паровых Двигателей.

— Горечь и ревность не делают тебе чести, — горячо ответила Рарити. — Он завладел твоей компанией только потому, что Процион подделывал бухгалтерские документы, чтобы ты казался банкротом. Хочешь узнать, откуда я знаю, что Фэнси на самом деле не замешан?

— О, прошу, это должно быть интересно, — закатил глаза единорог.

— Фэнси Пэнтс стремится к новой форме правления в Эквестрии, но основанной на равенстве и мире, а не на войне и угрозах насилия. Он планирует отказаться от бизнеса и посвятить жизнь государственной службе. Он предложил мне взять на себя управление его бизнес-империей вместо него.

— Это… это невероятно! — воскликнул Блублад. — Должно быть, это не более чем уловка, чтобы соблазнить тебя участвовать в гонке и сделать легкой добычей.

— Он не говорил мне, пока гонка не началась, да и то — лишь на условиях полной конфиденциальности. Никто не знает о его амбициях, кроме меня, а теперь, к сожалению, и тебя, — покачала головой модельерша.

— Ты, должно быть, шутишь, — продолжил Блублад. — Скажи, что ты шутишь.

— Знаешь, — задумалась Рарити, поднеся копыто к подбородку. — Если, когда мы вернемся в Эквестрию, предложение останется в силе и я приму его, то, полагаю, помимо всего прочего я стану главой и Полярной Звезды. Возможно, я могла бы нанять тебя обратно в твою старую компанию… на должность уборщика.

— О, ха-ха. Ты на самом деле ожидаешь я поверю, что самый могущественный жеребец Кантерлота передаст бразды правления крупнейшей мегакорпорацией в Эквестрии…

— Кому? — Пронзительно посмотрела на него Рарити.

Блублад застыл с виноватым выражением лица, затем вздохнул.

— Неважно. Я уверен, ты права насчет Фэнси.

— О, да ладно тебе, — надавила Рарити. — Скажи, что ты на самом деле думаешь обо мне. Я глупая маленькая портниха из Понивилля? Помешанная на моде дурочка? Наивная кобыла с безнадежными мечтами о значимости? Стереотипная безмозглая белошкурка, лишенная деловой хватки? Стань жеребцом хоть раз и скажи, что у тебя на уме.

Блублад стоял молча, словно оглушенный. Его рот открылся и закрылся один раз, но не раздалось ни звука.

— Иди и возвращайся к работе, — произнесла Рарити. — Я починю твой шар. По крайней мере, я умею шить. То есть, если это будет угодно Вашей Светлости.

— Вы стали бы самым умелым и грозным главой корпорации, мисс Рарити, — тихо произнес Блублад, прежде чем повернуться и уйти. — Фэнси Пэнтс — лучший пони, чем я, потому что сам пришел к пониманию этого.

Рарити не смотрела, как он уходит. Вместо этого она вновь сосредоточилась на груде ткани и важном деле, стоящем перед ней. Вернее, она пыталась это сделать. Ей понадобилось приложить титанические усилия, чтобы дышать ровно и не поддаться искушению еще сильнее изорвать шар своей магией. Как такое могло произойти — после всего, через что они прошли, Блублад все еще считает ее бестолковой провинциалкой? Разве она не доказала свою ценность? Она прошла через опасные джунгли, мимо кровожадных грифонов, деревьев-убийц и роя плотоядных монстров, и именно благодаря ей Блублад остался жив, чтобы иметь возможность и дальше унижать ее. Кто дал ему такое право? Его благородное происхождение — не более, чем насмешка, и у него не хватило ума заметить, что его собственный брат желает избавиться от него. Неблагодарный, бессердечный, свинья, а не жеребец!

Вместо того чтобы продолжать злиться, Рарити направила свое раздражение на работу. Следуя схемам и рисункам, которые оставил Блублад, она развернула опознаваемые части воздушного шара и разложила их на земле рядом с Аликорном везде, где смогла найти место. Полосы и оторванные куски, которые она не могла опознать, были сложены отдельно, чтобы пойти на заплаты. Как только различные перемешанные вместе куски были разобраны, Рарити начала заучивать наизусть конструкцию и формы внутреннего шара и внешней юбки, а также расположение тросов и жесткой опорной конструкции, которая лежала под контактной юбкой. Она сможет починить и восстановить воздушный шар магией только в том случае, если будет способна ясно представить его целиком в своем воображении. Это не было проблемой для собственных проектов, которые были задуманы и рождены фантазией модельерши, но тут работа была чужой. Она сосредоточилась на обтекаемой форме внешней оболочки и объемном газовом баллонете под ней, пока не смогла мысленно рассмотреть их под любым углом. Теперь она стала готова приступить к работе всерьез.

Вспышки света заполнили воздух, когда Рарити творила одно ремонтное заклинание за другим, одновременно используя телекинез, чтобы раскладывать и перекладывать массивные полотнища ткани. Ей было не под силу поднять в воздух все разрозненные детали одновременно и тем самым получить точную рабочую модель конечного продукта, поэтому она ограничилась работой над одной секцией за раз. Даже жесткий нос внешней оболочки и хвост в форме полумесяца были спроектированы так, чтобы складываться при сдувании воздушного шара. Только позже, когда они попытаются наполнить шар украденным подъемным газом, работа Рарити будет проверена. Пока что она не смела даже думать о возможности неудачи — ее эмоциональное состояние было слишком неустойчивым. Вместо этого единорожка ускорила темп работы настолько, что воздух вокруг нее наполнился множеством вспышек, словно она находилась в центре внимания на большом показе мод в окружении фотографов.

Некоторое время спустя единорожка обнаружила, что мокра от пота, ее грудь тяжело поднимается от напряжения, лицо покрыто укусами насекомых, так как она была слишком занята, чтобы отмахиваться хвостом, и наконец заметила, что Бакару стоит рядом. Он обращался к ней по имени.

— Я чем-то могу помочь? — тяжело дыша спросила модельерша.

— Ты энтим уже давнехонько занимаешься, и, кажись, переделала кучу усего. Не желаешь ли передохнуть с устатку, покудова не свалилась? — спросил гнедой земной пони.

— Я отдохну только когда доделаю свою работу или упаду замертво от истощения — смотря, что произойдет раньше, — ответила Рарити.

— Скорей усего, тебя смоет ишшо до того, как произойдет шо-то с энтого. Надвигается большая буря. Глянь-ка, — указал копытом ввысь Бакару.

И действительно, Рарити увидела густые темные тучи, катящиеся в их направлении.

— Каррок призывает против нас силу Камня Небес! — в отчаянии воскликнула она. — Все кончено!

— Да не, энто старая обычная буря. Тута нету пегасов, и погода случается сама по себе, знаешь ли. А так как энто тропические джунгли, дождь тута частенько. Я б даже сказал, давно пора.

— Но корабль! — воскликнула Рарити. — Во время ливня вся земля тут превратится в грязь, и Аликорн утонет в ней еще глубже. Мы никогда не сможем его сдвинуть!

— Энто верно. Ну да мы на энтот случай кой-шо скумекали. Герцог Поларис упихивал под корпус усе бревна и большие сучья, какие тока мог, а я из усех сил забивал их тудой. Коли нам свезет, когда тута станет грязно, мы смогем использовать их, шоб вытащить корабль с грязи. А апосля герцог предлагает использовать больше бревен, шоб перекатить корабль по земле к воде. Должон признать, энто могет сработать.

Рарити на мгновение задумалась над той идеей.

— Да, полагаю, это хороший план. Как продвигаются другие дела? Ты починил корпус?

— Мы неплохо потрудились, — кивнул Бакару. — Пришлось постараться маленько, шоб выгнать с каюты забравшихся тудой животных, но сейчас она в основном починена. То большое лишнее окно, шо проделали грифоны, потребует чутка больше внимания утречком, кода дождь прекратится, но, кажись, энто не журавль в небе. Мы обязаны энтим тебе, Рарити.

— Спасибо, это хорошие новости. Тогда мы сможем спустить корабль на воду завтра, при условии, что буря прервется достаточно, чтобы мы успели все доделать.

— Агась. А теперича почему бы тебе не пойти со мной унутрь, где будет сухо и хорошо? Я соорудил обед с того немногого, шо смог найти, и шо не было растащено зверьем.

— О нет, я успею еще поработать, пока не разразится буря, — возразила единорожка. Однако когда она это произнесла, то почувствовала, что желудок возражает. Она отчаянно нуждалась в еде. Затем небо расколола вспышка молнии, за которой сразу же последовал раскат грома, отдавшийся во всех косточках белой пони. Буря была близко. — А если подумать, может быть, я сделаю паузу и перекушу, прежде чем немного поспать.

— Вот энто верно, — согласился Бакару, когда начали падать первые крупные капли. С помощью большого жеребца Рарити собрала свою работу и закрепила частично отремонтированный воздушный шар над землей, используя бревна и камни. Она не могла позволить потерять даже одну часть. Затем последовала за Бакару вверх по импровизированному трапу на палубу Аликорна, а после вниз через люк, который закрыла за собой.

Пока она шла, Рарити не могла отделаться, по крайней мере, от одной радостной мысли — буря принесет чистую пресную воду, а это значит, она сможет, наконец, помыться. Завтра она сможет снова почувствовать себя пони, а не каким-то грязным животным.

Все остальные уже собрались в и без того тесной каюте, занимая места везде, где могли. Блублад, в свою очередь, упорно отводил от нее взгляд. Ужин был тихим и молчаливым, так как все отчаянно нуждались в отдыхе не меньше, чем Рарити. После ужина, по настоянию всех, кроме одного молчаливого жеребца, она и Зинзи заняли мягкую кровать Блублада, а остальные приютились на полу. Рарити натянула на голову легкую простыню и тут же уснула под звуки бури, бьющей по корпусу.

Когда она, наконец, открыла глаза, то почувствовала себя полностью обновленной. Исчезли все следы усталости, и каждый мускул в ее теле жаждал не отдыха, а действия. Рарити наслаждалась прохладным ветерком, дующим мимо нее и ерошившим кончики ее перьев, а лунный свет отражался на сильных крыльях. На этот раз она знала, что полет ей снится, но было все равно. Это было великолепно.

Она летела одна, высоко над бескрайними джунглями внизу. Модельерша знала, что на своих могучих крыльях и с бесконечной энергией, она сможет долететь даже до Кантерлота. На самом деле, она чувствовала, что может сама положить конец всему этому заговору. Она была могущественным аликорном, не так ли? Затратив минимум сил, она расцветила небо вокруг цветами фейерверков. Она была воплощением силы, величия, красоты и изысканности. Во всем мире нет никого, кто мог бы с ней сравниться! Она может быть кем угодно, иметь что угодно и делать все, что пожелает. Если захочет, она сможет поднять солнце из места его отдыха и смести ночь!

Рарити сосредоточилась, но несмотря на все усилия солнце так и не появилось. Как оно смеет так насмехаться над ней! Может быть, ей не хватает магических сил? Она кружила над лесом, размышляя, как обрести силу, уготованную ей судьбой. Затем увидела это — издалека ее манил мерцающий свет чистейшей белизны. Рарити взмахнула крыльями, направила рог в сторону света и устремилась к нему, словно комета с хвостом из сверкающих искр. Она должна заполучить это. Вся эта сила принадлежит ей!

По мере приближения к цели, свет становился все ярче, пока не начал слепить глаза при взгляде на него, но взгляда она оторвать не могла. Ранее освежающий ветерок теперь жалил ее тело и трепал крылья. Рарити не могла лететь вечно, но сейчас сила была так близка. Она видела его — самый большой, самый совершенный бриллиант во всем мире. Она его заполучит!

Внезапно на Рарити обрушился поток горячего воздуха, который отбросил ее назад. Она быстро поднялась и снова нашла свою цель, но на этот раз появилось что-то еще. Чудовищная крылатая фигура поднималась из темноты за бриллиантом, пока, казалось, не заняла половину мира и охватила крыльями горизонт. Чудовище было сделано из темного металла, с видимыми поршнями и шестернями, подчеркивающими его тяжелые, сильные движения. Дым извергся в ночное небо, затмив луну и звезды, а горящие, как доменные печи глаза с ненавистью уставились на Рарити.

Белой пони едва удалось нырнуть в сторону, когда над ней пронеслось металлическое копыто размером с замок Кантерлота, а поток поднятого им воздуха снова заставил ее покатиться кувырком. Рарити знала, что делать. Она должна получить этот драгоценный камень! Если она сможет добраться до него, то обретет достаточно сил, чтобы загнать это чудище в ту тьму, из которой оно пришло. Она взмыла в небо, создав магический щит, чтобы сдержать наполненный сажей дым, исходящий от механического монстра. Она взлетела высоко в ночь, где даже стальной зверь не мог до нее добраться. Затем Рарити развернулась, сложила крылья и нырнула. После прохождения облачного слоя она планировала продолжать пикировать прямо к бриллианту быстрее, чем зверь сможет за ней уследить. Однако когда пронзила облака и ее зрение прояснилось, то сразу же увидела, что металлический зверь исчез.

Рарити приземлилась и оказалась лицом к лицу с другой кобылой. Это была Виндласс — но не такая, какой ее помнила Рарити. На нее мрачно смотрел могучий аликорн со светло-розовой шерстью, с гривой и хвостом с голубыми прядями. Она удерживала Камень Небес на переднем копыте перед собой.

— Ты ничто по сравнению с ним, — усмехнулась Виндласс. — Пока ты играешься с нарядами, я меняю мир. Я достойна! Только я имею право быть с ним.

— Но я не хочу иметь ничего общего с лордом Проционом! — запротестовала Рарити.

— Не с ним, безмозглый ты жеребенок! Неудивительно, что тебя было так легко убить. Стоило мне увидеть, как ты лебезишь перед ним в Кантерлоте, то поняла, что ты должна умереть. Жаль, с первого раза не вышло. Но второй раз тебе не повезет!

— Фэнси Пэнтс! — задохнулась модельерша. — Конечно! Ты влюблена в него и восприняла меня как угрозу после того, как увидела на вечеринке в саду. Это ты сделала фото. Избавиться от меня — не стратегия, а ничто иное, как мелочность мстительной, ревнивой кобылы! В какой части заговора ты замешана? Во всех? И все из-за безответной любви? Это не цель, а безумие!

Виндласс не ответила.

— Скажи мне хотя бы, вот это все — здесь — реально? Я действительно говорю с тобой?

— Камень Небес принадлежит мне, — ответила Виндласс, кивнув один раз. — Хотя кажется, ты тоже установила с ним связь, пусть и слабую по сравнению с моей. Благодаря этой связи я проникла в твой разум, и именно так я уничтожу тебя раз и навсегда!

— Нет! Я остановлю тебя! — воскликнула Рарити. Она расправила крылья и отступила. Ее рог засиял праведной мощью.

Виндласс расправила свои крылья, и Рарити ахнула, увидев, что они сделаны из металла и сложных механизмов, а не перьев, костей и мускулов. Она подняла Камень Небес над головой, и его чистый свет прогнал остатки ночи.

— Приди! — взревела Виндласс. — И встреть свою смерть!

— Рарити, — раздался голос. Она оглянулась и увидела Блублада. Он был бескрылым — всего лишь единорогом. Жеребец казался маленьким и хрупким на поле битвы титанов.

— Пожалуйста, Рарити, ты должна отвести взгляд! Не позволяй свету завладеть тобой!

— Я не могу! Это моя судьба! — возразила она.

— Может быть, но не сейчас! Ради Эквестрии, ради меня, проснись!

— Я должна идти, — ответила Рарити. — Разве нет?

— Нет! — воскликнул Блублад. — Я был несдержан и неосторожен. Я искренне верю, что ты самая способная пони, которую я когда-либо встречал, и я уверен, что ты единственная пони, стоящая между мирной Эквестрией и войной, которая может поглотить мир до того, как закончится. Пожалуйста, оставь пока Камень Небес.

— Давай, чего ты ждешь? — насмехалась Виндласс.

— Я… — Рарити сделала паузу. Позади Блублада она могла разглядеть неясные очертания еще пятерых пони — своих подруг. Твайлайт Спаркл знала, что она жива — она никогда не сдастся, пока Рарити не будет в безопасности. Но теперь они рассчитывают на нее. Как и Блублад. Как и все остальные! Рарити моргнула.

Когда белая пони открыла глаза, ее окружила тьма, и она сразу поняла, что падает. Затем, как только она узнала это ощущение, оно исчезло, сменившись покалыванием магии, окутывающей ее тело. Это тоже прошло, и Рарити поняла, что безвольно лежит на широкой спине пони. Она промокла насквозь.

Когда Блублад открыл люк, чтобы отнести ее обратно в каюту Аликорна, Рарити увидела вдалеке яркую вспышку света, за мгновение до того, как все снова погрузилось во тьму.

19. Воспоминания и откровения

— Твайлайт, слава Селестии, ты здесь! — воскликнула Рарити. Перед глазами единорожки все плыло, а голова кружилась, но она знала, что Твайлайт и другие пришли ей на помощь, и они прибыли как раз вовремя. Виндласс была здесь, с Камнем Небес, готовая нанести удар в любой момент! — Девочки, мы должны остановить ее! Нет времени объяснять! Мы должны получить этот бриллиант! Нам нужно…

— Успакойся, падруга-пони.

Рарити остановилась на полуслове, сбитая с толку. Это был не голос Твайлайт. Как принц Хуфу нашел ее здесь? Она ж улетела далеко от дирижабля. Как верблюд без крыльев смог добраться до нее? Она попыталась осмотреться, но ничего не могла четко разглядеть.

Где Твайлайт? Где остальные и Блублад? Где Виндласс и Камень Небес? Рарити попыталась сесть, но приступ тошноты заставил ее опуститься обратно на мягкий матрас. Она лежала на спине, в постели. Это неправильно! Это какая-то бессмыслица!

— Спакойнэй, пажалуйста. Тэпэрь ти в безапаснасти внутри карабля, — продолжил Хуфу. — Кашмар закончился.

Кошмар? Рарити лежала неподвижно и сосредоточилась на слове, произнесенном принцем верблюдов. Кошмар. После быстрого молчаливого обдумывания ее быстрое дыхание замедлилось, и ее зрение начало проясняться. Она была в каюте Аликорна, тускло освещенной фонарем. Она была единорогом, и, конечно же, у нее не было крыльев. Виндласс не было. Принц-верблюд смотрел на нее единственным уцелевшим глазом. Его запах вернул ее обратно в мир яви.

То, что казалось совершенно реальным опытом, было не более чем сном — кошмаром. Рарити лежала неподвижно несколько минут, пытаясь собраться с мыслями.

— Кажется, мне приснился плохой сон, — произнесла она наконец. — Простите, что беспокою вас, я… — Вторая попытка сесть прямо не удалась, и она снова упала на кровать. — О звезды, я просто немного одурманена, вот и все. Пожалуйста, дайте мне минутку.

Зинзи появилась рядом с Хуфу и посмотрела на Рарити.

— Не обычный то кошмар, хочу сказать, — озабоченно произнесла зебра. — Ты всех сумела сильно напугать.

— Скорее, она чуть не подожгла корабль и поджарила нас молниями, — вставил Зипс откуда-то из каюты. Рарити не могла видеть его, не двигая головой, и не осмеливалась даже пытаться, опасаясь, что тошнота вернется с удвоенной силой.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она в замешательстве. — Я помню, как видела Виндласс, кобылу, что пыталась меня убить, и другие ужасные видения — но в следующий же момент я оказываюсь тут, на кровати.

— Ти… нэ била в пастэли ночью, — нерешительно сказал Хуфу. — Ти атправилась на нэбальшую палуночную прагулку пасрэди бури. Ми паслэдавали за табой послэ таго, как услишали, что люк закрился.

— Я ходила во сне? — удивленно спросила Рарити. Она никогда в жизни не ходила во сне, какими бы яркими ни были ее сны. Белая пони обоснованно предположила, что ее разум был настолько одурманен и встревожен реальностью кошмара, что заставил ее тело встать с постели — но мысль о том, что ей удалось подняться по лестнице, открыть люк и выйти в тропическую грозу было трудно принять. Она коснулась копытом своей гривы и обнаружила сухие волосы. Если она была снаружи, значит, некоторое время назад ее привели обратно, и кто-то явно высушил ей волосы и шерстку. Как она при всем это не проснулась?

— Ты не только ходила, — заметил Зипс.

— Я… что еще было? Кто-нибудь, пожалуйста, расскажите мне, что случилось?

— Шо ж, — Бакару встал рядом с Хуфу и Зинзи. — У энто будет тяжко поверить, коль ты реально ничего не помнишь, — его взгляд метался между Рарити и остальными. — Допреж чем мы усе на тебя наткнулись, ты висела у воздухе примерно у пятнадцати длинах пони прямехонько по-над кораблем.

— Это било нэ пахожэ ни на что, с чэм я встрэчался за сваи долгиэ годи, — произнес Хуфу. — Ти сияла валшэбством, как звэзда, спустившаяся с нэбэс, и твой рог свэркал в ритмэ бури. Молнии били всюду вакруг, и ми баялись, что ани падажгут корабль. Казалась, ти каким-та образом призивала ярасть бури пряма на нас.

— Как это может быть? — потрясенно спросила Рарити. — Я не могу управлять молниями и уж точно не умею левитировать! Быть такого не может! — В животе модельерши образовалась тяжесть. Она знала одну единорожку, обладавшую властью над ветрами и молниями. Но ведь все же происходило в ее сне, не так ли? Она сконцентрировалась на видении, которое видела, и попыталась вспомнить, что сказала Виндласс. Это как-то связано с их общей связью — связью с Камнем Небес! Сон казался таким реальным…

От осознания у нее едва не остановилось дыхание. Неужели Виндласс каким-то образом проникла в ее разум? Могла ли Виндласс заставить ее выйти на улицу и использовать странные заклинания, которых она никогда не изучала, вызывая при этом у нее галлюцинации? Мысль о вторжении в ее тело и разум ужасала. Рарити туго натянула накрывавшее ее стеганое одеяло. Ее пульс снова участился, и она задрожала, несмотря на тепло окружающих ее одеял и простыней.

— Мы видели еще странное явление — яркий свет полыхнул в нашем будущем направлении, — добавила Зинзи. — Затем герцог воззвал к тебе и все завершилось. Свет погас, а ты спустилась.

— Блублад! — воскликнула Рарити, поняв, что единорога нигде не видно. Он был в ее сне и, но находился и тут, наяву. Наверное, он сможет объяснить, что произошло. — Где он?

Она уперлась в кровать передними ногами и заставила себя встать, не обращая внимания на дискомфорт, вызванный движением.

— Гэрцог Паларис сэйчас спит, — успокоил ее Хуфу. — Он часами наблюдал за табой, пака ти атдихала и виздаравливала.

— Я уже проснулся. Спасибо, принц, — Блублад подошел ближе к краю кровати и посмотрел на Рарити. Выражение его лица было смесью беспокойства и замешательства. — Как ты себя чувствуешь?

— Мне лучше, — не совсем уверенно ответила Рарити.

— Ты дрожишь, — заметил Блублад.

— Ничего, — небрежно и слишком быстро сказала Рарити. Ее сердце колотилось. Может ли Виндласс вторгнуться в ее разум по своему желанию? Если да, то это может случиться в любой момент. Откуда ей знать, что «реальность», в которой она сейчас находится — просто не еще одна проекция, сотворенная обезумевшей кобылой? Может ли она снова верить своим глазам?

— Это не «ничего», — возразил Блублад. — И это всем тут ясно, как селестиев день.

— Пажалуйста, будтэ с нами аткравэнни, — попросил Хуфу.

— Может быть, вы и можете мне помочь, — предположила Рарити. Если есть хоть какой-то шанс избежать еще одной ужасной ситуации, вроде уже произошедшей, у нее нет другого выбора, кроме как сказать правду. Честность — лучшая политика, как сказала бы Эпплджек. — Я… — она чуть запнулась, пытаясь заговорить, прежде чем стряхнуть сомнения и заставить себя продолжить. Но, однако, стойкости проявить не смогла.

— Мне просто страшно, и я просто не знаю, что делать, или даже чему верить! — воскликнула Рарити, воздевая передние копыта в умоляющем жесте перед собравшимися. — То, что произошло прошлой ночью — думаю, что на меня напали.

Все вокруг нее напряглись, и Рарити заметила, как они обмениваются взглядами друг с другом, наверняка задаваясь вопросом, не сошла ли их собеседница с ума.

— Кто напал на тебя? — спросил Блублад. — Я не видел, чтобы поблизости был кто-то еще.

— Это потому, что никто тут не присутствовал, за исключением моего разума, — ответила Рарити. Она наклонилась вперед и помассировала оба виска передними копытами, прежде чем продолжить. — Это была Виндласс. Она была в моей голове! Каким-то образом она узнала, что я все еще жива, и заявила, что использует силу Камня Небес, чтобы вторгнуться в мои мысли и сны. Она сказала, что я каким-то образом связана с этой драгоценностью, и что она использует эту связь как способ добраться до меня. Она говорила, что собирается уничтожить меня. Думаю, она использовала меня, чтобы уничтожить нас всех!

— Она пролезла у твой разум? — недоверчиво спросил Бакару. — Как, Дискорд возьми, она энто проделала? И смогет ли она сделать энто снова? Откудова она знает, шо ты жива? И шо энто за Камень Небес, о котором ты усе толковала? Я думал, шо энто просто оружие, которое Каррок пользует, шоб бури вызывать, но теперича ты говоришь, шо оно позволяет пони проникнуть у твой череп?

— Она использовала тебя как проводник для своей магии, — произнес Блублад. — Вот как она вызывала молнии через тебя.

— Да! Я не понимаю, как это возможно, но уверена, что так оно и было! — воскликнула Рарити. Она поняла, что звучит почти истерично, но чувствовала такую панику и страх, что не могла контролировать тон своего голоса. — Эта вещь — твое семейное сокровище, Блублад! Пожалуйста, скажи, как она это делает, и что я могу сделать, чтобы остановить ее?

— Кажется, я знаю, что она делает, если не больше, — опустил взгляд единорог. — Все здесь знают, что у Каррока и его единорогов есть ужасное магическое оружие, и они намерены использовать его против Галлополи. Это оружие — Камень Небес, древняя реликвия пони, старше принцессы Селестии и самой Эквестрии. Он старше самого древнего дракона и старше даже письменности. С незапамятных времен он передавался по наследству в королевской семье единорогов — моей семье. Никто не знает, когда и как он был обретен — известно лишь то, что он всегда был у нас. С его помощью единороги древности поднимали солнце и луну, направляя свою коллективную волю в Камень. Он сосредотачивал эту магию в едином усилии, которым мог управлять хозяин Камня Небес — правящий король или королева.

— Нэ можэт бить, чтоби ти гаварил об Адамас Фирмамэнтум! — вмешался Хуфу, выглядя по-настоящему удивленно впервые с тех пор, как Рарити встретила его. — Этат артэфакт бил утэрян болээ тисячи лэт назад! Эта лэгэнда срэди искатэлэй сакровищ и историкав, — он покачал длинной бугристой головой. — Но я и нэ интэрэсавался истинной природай аружия Каррока.

— Он самый, — продолжил принц-единорог. — Семейная история гласит, что правители старого королевства обладали такой властью над Камнем Небес, что могли использовать его силу независимо от того, как далеко от него находятся. Они могли управлять солнцем и луной, находясь за много миль от замка, где хранился Камень Небес, могли по желанию переносить сам Камень Небес к себе, и я даже читал, что они могли использовать Камень, чтобы направлять магию через проводников — пони, которые соглашались служить представителями власти короны. В очень древние времена, еще до Принцессы Платины и основания Эквестрии, король-единорог отправлял представителей вместо себя к другим племенам, чтобы продемонстрировать силу единорогов. Король мог направлять силу Камня Небес через этих пони и, таким образом, создавать видимость того, что все единороги обладают властью над небесами, в то время как сам преспокойно сидел в своем укрепленном замке.

— Так ты говоришь, шо именно энто случилось с Рарити? — спросил Бакару. — Она превратилась у одного из энтих «проводников»?

— Я не знаю, — покачал головой Блублад. — Все, что я знаю о Камне Небес, его задача ­— воплощать и направлять коллективную волю пони, и что для этого он направляет и хранит магию, переданную добровольно, через пони, которые решили соединиться с ним. Ничто из когда-либо мною ведомого, не указывает, что Камень Небес можно использовать для манипулирования или направления магии через не желающего того пони, не говоря уже о том, кто никогда не прикасался к самому Камню и даже не видел его.

— Это так? — мягко спросила Рарити. — Она использует эту штуку, чтобы контролировать меня? Я теперь не более чем марионетка?

Отчаяние охватило модельершу, но она сдержала слезы. Как она могла спасти Эквестрию — как она могла быть полезна кому-либо — если она не способна контролировать даже собственный разум?

— Я действительно не знаю, — откровенно ответил Блублад. — Я не понимаю, как ты можешь быть связана с Камнем, и как она может использовать его, чтобы манипулировать тобой.

— Однако у меня есть связь с Камнем Небес, — полушепотом произнесла Рарити. — Я в этом уверена. Я чувствую его тягу с тех пор, как впервые оказалась рядом с ним во время нападения на регате, и с тех пор она только усиливается. Я думала, это ничто иное, как проявление моего заклинания поиска драгоценных камней, поскольку, по всем параметрам, этот драгоценный камень невероятен, но тут должно быть что-то большее. Не первый раз Камень вызвал у меня странные ощущения или даже видения.

— Что ти имээшь в виду? — спросил Хуфу.

— Это случались раньше, когда Блублада лихорадило от инфекции, пока мы ночевали в джунглях. Корабль грифонов пролетел над нами, и я сразу поняла, что Камень Небес на его борту. Он как будто звал меня, умоляя найти и взять его. Я помню вспышку света, а затем я словно по волшебству оказалась дома, в Понивилле. Сначала я обрадовалась, но ситуация приятной не была — я видела своих подруг и семью, когда они узнали о моей гибели во время регаты.

Рарити помолчала, и ей вдруг пришла в голову мысль.

— Если Виндласс, вошедшая в мой разум, была реальной, то, скорее всего, видение Понивилля, что было у меня, также реально. Я пыталась сказать своим друзьям, что мне нужна помощь. Может быть они поняли! Возможно, я смогла бессознательно спроецировать свой разум на Понивилль так же, как Виндласс спроецировала себя в мой сон, — единорожка замолчала во второй раз. — О, но что я могу сделать, если она снова попытается проникнуть в мой разум? Это может произойти в любой момент!

— Скорее всего, нет, — твердо заявил Блублад. — Никаких новых нападений не было с тех пор, как я вернул тебя в каюту. Если видение, которое ты испытала в джунглях, было реальным, это означает, что ты смогла каким-то образом вступить в контакт с Камнем Небес на расстоянии и использовать его силу, даже не прикоснувшись к нему. Ты, должно быть, снова соединилась с ним в своем сне, пока Виндласс заряжала его магией для своего заклинания бури. Это позволило ей узнать, что ты все еще жива, и, наверное, дало ей возможность проникнуть в твой разум.

— О, потрясающе, — резко заявила Рарити. — Я не могу прожить остаток своей жизни без сна или сновидений! Просто представь, какие мешки под глазами мне придется терпеть!

— Ну, мне показалось, шо ты вырвалась оттудова сразу же, как тока мы усе подошли, ища тебя, и позвали по имени. Держу пари, коль она попытается снова, мы усе будем к энтому готовы. Проклятье, может быть ты даже смогешь взять верх и замутить ее разум! — предложил Бакару.

— Взять верх? Что ты имеешь в виду? — спросила модельерша. — Использовать свои женские чары, чтобы убедить ее явиться к принцессе Селестии и признаться во всем? — Ее тело содрогнулось один раз, затем еще раз, от чего по ее спине пробежала волна страха, прежде чем поняла, что происходит. Она смеялась. Идея заставить Виндласс признаться! Возможно, она сможет добраться и до Проциона, и до грифонов-заговорщиков! Давай, Виндласс, и узнай, что Рарити приготовила для тебя на этот раз! Она рассмеялась от души. Бакару присоединился к ней, поначалу с явным колеблясь, но вскоре начали хохотать все.

— О, звезды, — произнесла наконец Рарити, вытирая копытом слезы. — Ха. Ну да, полагаю, это не самое худшее, не так ли? В следующий раз, когда Виндласс вторгнется в мои сны, я смогу ей задать! По крайней мере, пока вы все здесь, на случай, если что-то подобное случится снова, я не буду отчаиваться.

— Скоро мы положим этому конец, — решительно ответил Блублад. — Как только принцессы узнают, что поставлено на карту, и что Камень Небес находится в копытах пони, стремящихся свергнуть их власть, они арестуют моего брата и всех, кто с ним работает.

— Тогда давайте завершим ремонт без промедления, — предложила Зинзи. — Расстроим планы их — героями нас назовут без всякого сомнения.

— Да, — сказала единорожка, свесив ноги с края кровати и встав. — Она права. Я не могу просто лежать в постели, дрожа под одеялом, когда на карту поставлена судьба мира. У нас много дел.

Внезапно ее левая передняя нога подломилась, когда тело пронзила болезненная судорога. Ей едва удалось переместить свой вес вовремя, чтобы не врезаться лицом в деревянную палубу. Блублад шагнул вперед и протянул ногу для поддержки, но Рарити отказалась от предложения. Она в порядке. Ей нужно работать. Им всем нужно.

— Еще не рассвело, — сказал Блублад. — Боюсь, если мы попытаемся работать на улице при свете фонарей, то только выдадим себя. Если какие-нибудь грифоны заметят нас при свете дня, у нас, по крайней мере, будет шанс сразиться. Но не во время темноты, когда у них все преимущества. Предлагаю всем нам немного отдохнуть и позавтракать.

— Атличная идэя! — согласился Хуфу. — Бак пригатовит нам что-нибудь поэсть, да?

— Кажись, шо смогу шо-нито соорудить, босс, — протянул большой жеребец, прежде чем направиться к крошечному камбузу Аликорна. Затем Хуфу и Зинзи повернулись друг к другу, чтобы поговорить на языке, который Рарити не узнала. Это оставило ее наедине с Блубладом.

— Ты не беспокоишься о грифонах, — прошептала она. — Они знают, что мы должны пройти через их территорию, чтобы вернуться домой, поэтому не ищут усердно. Иначе мы бы заметили их с тех пор, как сбежали с базы. Могу только предположить, что ты пытаешься тянуть, чтобы дать мне больше времени для восстановления сил.

— Виновен, — ответил Блублад, слегка пожав плечами. — В детстве меня отправили учиться магии к лучшим наставникам Кантерлота. Хоть магия никогда не была в числе моих талантов, я узнаю признаки магической обратной связи, когда вижу ее. Когда единорог подвергается воздействию заклинаний или магии более мощных, чем он способен выдержать, то приступы боли могут продолжаться часами, а то и днями. Должно быть ты подверглась воздействию огромного объема магии из-за своей связи с Камнем Небес. Если ты перенапряжешься вместо того, чтобы отдохнуть, то только все усугубишь.

— Какое имеют значение мои боли? — спросила Рарити. — У всех нас есть задачи, которые необходимо выполнить. Сейчас не время лежать в постели.

— Если ты будешь корчиться от боли и не сможешь использовать магию, потому что отказывалась отдыхать, тогда все потеряно. Без шара Аликорн — просто плохо спроектированная, не очень водонепроницаемая лодка, и в итоге нам снова придется идти пешком. К тому времени, как мы вернемся домой — если вернемся домой — кто может сказать, какой хаос учинят заговорщики?

— Я ценю твою попытку проявить доброту, — тихо произнесла Рарити. — Честное слово. Но с тех пор, как мы покинули Кантерлот, я поняла, что мои пределы не так уж... предельны, как когда-то считала. Чтобы подготовить корабль к полету, я буду стараться изо всех сил, чего бы мне это ни стоило.

— При болях у тебя мы не справимся, — ответил Блублад. — Но как пожелаешь. Я явно не могу заставить тебя прислушаться к голосу разума.

— Обещаю, что никого не подведу. А теперь, — модельерша еще больше понизила голос. — Мы должны обсудить еще кое-что, что я поняла из общения с Виндласс во сне.

— Что же? — вопросительно приподнял бровь жеребец.

— Ты говорил, что не понимаешь, как твой брат мог быть вдохновителем этого заговора. Я считаю, что ты, возможно, был прав. По крайней мере, не он один за этим всем стоит.

— Как я и пытался тебе сказать, Фэнси Пэнтс явно…

— Нет, не Фэнси, — перебила его единорожка. — То есть, он замешан, но не так, как ты подозреваешь.

— А как же тогда?

— Вскоре после того, как повстречала Виндласс, я поняла, что она без ума от Фэнси. Теперь я знаю, что она одержима им, и что ее одержимость граничит с безумием. В моем сне она сказала, что причина попытки убить меня заключалась в том, что она считала меня препятствием на пути к его любви.

Блублад отступил, широко раскрыв глаза.

— У тебя действительно была связь с Фэнси Пэнтсом?

— Что? Нет! Сосредоточься! — прошипела Рарити. — Это примерно то, во что верит сумасшедшая ревнивая кобыла. Хоть я и уверена, что часть заговора действительно включает в себя нейтрализацию Элементов Гармонии, причины, по которым я стала мишенью, были полностью личными. Подозреваю, что попытки твоего брата пропихнуть Виндласс на работу к Фэнси и гарантировать, что она и я окажемся на его яхте для участия в гонке, были ее планом, а не его.

— Значит, подружка Проциона тайно влюблена в Фэнси Пэнтса и ненавидит тебя, — искоса посмотрел на нее герцог. — То, что братцу не удалось привлечь внимание кобылы — не удивляет. Но какое это имеет отношение к заговору? Все же Процион стремится занять трон в Кантерлоте.

— Это? — спросила Рарити. — Ты сам сказал, что Процион никогда не проявлял подобных амбиций. Виндласс, с другой стороны — чистые амбиции в форме пони. Именно она, а не Процион, владеет силой Камня Небес, и именно она одержима Фэнси и его идеей новой Эквестрии. Теперь я боюсь больше, чем когда-либо — так как кажется, что обеими сторонами этого заговора руководят безумцы. Каррок хочет только резни и хаоса. Виндласс — неуравновешенная фанатичка, способная послать свою магию через полмира. Они сожгут Эквестрию дотла, чтобы получить то, что хотят.

— Мы уже собираемся остановить их, — заметил Блублад. — Что еще мы можем сделать?

— Мы планируем предупредить Галлополи, а затем попросить, чтобы принцессы остановили их, — поправила Рарити. — Но я опасаюсь, что это может быть не так просто. Если Виндласс действительно обладает полной властью над Камнем Небес, как ты сказал, откуда нам знать, смогут ли ее остановить даже принцесса Селестия и принцесса Луна? Что, если не справятся даже Элементы Гармонии? Несмотря на то, что это твоя семейная реликвия, ты не знал, что Камень можно использовать для проникновения в разум другого пони и управления его телом. Что еще она может сделать? Ты говорил, что Камень Небес предназначался для хранения магии, отданной пони добровольно. Что, если Виндласс найдет способ забрать магию у тех, кто расставаться с ней не желает?

— Это невозможно, — быстро сказал Блублад. — Если бы Камнем Небес можно было злоупотреблять таким образом, это произошло бы раньше, но записей о подобном нет. Его сила заключается и всегда заключалась в том, чтобы усиливать и фокусировать взаимную волю пони, а не выкачивать магию из не желающих того.

— Но ты сказал, что она не должна была проникнуть в мой разум против моей воли, — заметила Рарити. — И все же она это сделала.

— Все, на что она способна, не может быть чем-то большим, с чем могут справиться принцессы. Не беспокойся напрасно. Скоро мы благополучно вернемся в Эквестрию и сможем покончить с этим, пока не стало еще хуже. Принцессы могут справиться с чем угодно, что не раз доказывали на протяжении веков. Если бы это было не так, то власть старой королевской семьи не была бы поколеблена, — Блублад почти незаметно улыбнулся.

— Хотела бы я чувствовать то же, что и ты, но то, что я видела… — Рарити вздрогнула. — Во сне я увидела механического зверя с глазами, похожими на печи, и огромными металлическими крыльями, достаточно широкими, чтобы окутать всю Эквестрию тьмой. Я видела Виндласс — но ужасающим, властным аликорном, смотрящим на весь мир как королева-тиран. Были ли это предзнаменования, или просто попытка с ее стороны показать свою силу, или даже что-то из темных глубин моего собственного разума, я не могу сказать. Тем не менее, я боюсь, что во всем, что происходит, может быть нечто большее, чем простая политика и разжигание войны, и пока Камень Небес находится в копытах врага Эквестрии, я буду очень сильно бояться.

— На данный момент все, что мы можем сделать — сбежать, — указал Блублад.

— Скорее всего, — уступила белая пони.

— В конце концов все будет хорошо.

— Погоди? — моргнула Рарити — Это оптимизм закрадывается в твои взгляды на жизнь или это просто неуверенная попытка заставить меня чувствовать себя лучше?

— Возможно, и то и другое. Будет хорошо снова оказаться в воздухе. Пока есть то, что я могу ждать с нетерпением — не могу не чувствовать легкой радости. Наверное, это даже можно назвать оптимизмом.

— Что ж, тогда я горжусь тобой, — улыбнулась Рарити.

— Кушать подано! — крикнул Бакару. Его сильный голос эхом разнесся по всему тесному пространству, заставив Рарити и Блублада обернуться. Земной жеребец продолжил. — Но есть тока яблоки, овсянка да кофе. То, шо осталось от масла и сыра — совсем попортилось.

Рарити переместилась к камбузу, где собрались остальные. Запаха приготовленных яблок и овсянки, хоть и лишенной ароматных специй, к которым она привыкла дома, оказалось достаточно, чтобы перебить даже запах Хуфу. Она с досадой поняла, что у нее буквально текут слюнки, и быстро промокнула уголки рта. К запаху еды присоединился сильный аромат сваренного кофе, и Рарити вдруг ощутила укол — не голода, а тоски по дому. Аромат перенес ее на собственную уютную кухню в Понивилле.

Бакару стоял, ссутулившись над крошечной керосинкой дирижабля, а Хуфу сидел рядом с ним со стопкой деревянных мисок, так как из-за огромного роста верблюд не мог полностью выпрямиться. Зинзи и Зипс разговаривали друг с другом, и хотя Рарити не понимала их речи, она могла видеть материнское выражение лица зебры. Теперь ей казалось, что эта компания тертых торговцев оружием выглядит почти по-домашнему. Если бы она не знала, что скрывает шарф Хуфу, и если бы она не могла видеть мрачную метку Бакару, единорожка могла бы представить их как нормальную, хотя и очень смешанную семью.

Пока модельерша ждала, когда Хуфу и Бакару подадут яблоки и овсянку, она ненадолго задумалась, кем на самом деле были эти четверо, ставшие ее неожиданными союзниками, и как они пришли к тому странному образу жизни, который вели теперь. Если она собирается полагаться на них, и особенно если они собираются быть теми, кто помогут ей сохранить рассудок при атаках Виндласс, ей нужно узнать о них больше. Единственным способом узнать было спросить. В любом случае, ей нужно было что-то, чтобы отвлечься от произошедшего, и как бы не хотелось это признавать, ей действительно нужен перерыв, прежде чем вернуться к работе.

— Спасибо, — сказала единорожка, магией подхватив дымящуюся миску, которую протянул ей Хуфу, продолжавший держать ее своими странными двупалыми передними ногами. Сразу же после этого последовала деревянная кружка с ароматным кофе.

— Знаете, мне кажется странным, что мы все едва знаем друг друга, но собираемся вместе рисковать жизнью и здоровьем, — заявила она всем присутствующим. — Думаю, вы будете не против поболтать за завтраком. Обещаю никогда не раскрывать ничего изобличающего, если вы случайно поведаете подобное.

— Канэчна, наша работа виводит нас за прэдэли афициальних каналов, но в паставках таваров па справэдливой цэнэ нэт ничэго криминальнаго, — ответил Хуфу, возможно, делая вид, что это звучит немного обиженно.

— А я как-то вдруг уверен, что продажа пушек и огромных гарпунов, строительство военных комплексов и экспериментальных боевых кораблей в Эквестрии строго регламентируется и контролируется, — заметил Блублад, постукивая по массивному зазубренному снаряду, который до сих пор не был вытащен из корпуса.

— Ах, но ми жэ дэйствуэм исключитэльна экстэрритариальна, — ответил Хуфу, оскалившись золотыми зубами. — Эдинствэнний кодэкс, каторий примэним к нам — тот, па катораму ми вибираэм жить.

— Удобно, — сказал Блублад, прежде чем повернуться к Бакару. — А ты? — большой земной пони только что закончил накладывать себе овсянку и яблоки и сел на стул, который оказался маловат для его крепкой фигуры. — Ты утверждал, что в Эквестрии тебя разыскивают. За убийство.

— Агась, — ответил, не прекращая жевать, Бакару.

— Бак не совершал преступлений, но у властей свое мнение, — сказала Зинзи, придвигаясь ближе к остальными. — Дела его требуют восхваления, а не ареста и тюремного заключения.

— Да? — спросил Блублад. — И что же он сделал?

— А, он убил моего папу, — произнес Зипс, подходя к матери. Юный полузебра пожал плечами. — Тот сам был виноват.

— О, — сказал Блублад, моргнув и внезапно потеряв желание общаться. Даже он не мог быть настолько бестактным, чтобы обсуждать столь деликатный вопрос. Рарити, в свою очередь, была потрясена этим известием. Она не верила, что Бакару действительно способен убить пони, несмотря на то, что его метка выглядит как петля виселицы.

— Ну? — Зипс снова заговорил, выжидающе глядя на Бакару. — Я расскажу им, если ты говорить не желаешь, но ты рассказываешь намного лучше.

— Лады, лады, — вздохнул здоровяк. — Агась, меня разыскивают у Эквестрии за убийство — за то, шо я стал причиной смерти двух отбросов, которых звали Сиксшот Слим-ту-Ноуан и Прикли Пэа.

Он замолчал, попытавшись поудобнее устроиться на маленьком для него стуле.

— Знайте ли, не так уж давно Дикий Запад был реально диким. До того как была проложена железка и везде, кудой дотягивались рельсы, начали расти города, единственным способом добраться до равнин и у пустыню по-за ними был скакать тудой на своих четырех. Энто означало, шо пограничье было полно двумя видами пони — храбрыми переселенцами, ищущими свободы, и опасными пони, стремящимися держаться далече от властей. А ишшо был я. Ктой-то должен был поддерживать какой-нито порядок, а поселенцы были готовы платить кругленькие суммы за душевное спокойствие. Я пугал и гонял усех бандитов и подонков, каких смог найти, но меньше их не становилось. У конце концов смутьяны научились работать вместе, и подумали, шо меня энто отвадит. Ошиблись.

— Что ты сделал? — спросил Блублад, наклоняясь вперед. Рарити пришлось подавить смех, увидев, как быстро принц увлекся рассказом.

— Ну, я знал, шо энти двое, Прикли Пэа и Слим — худшие. Они не тока грабили поселенцев, но и выкапывали золото и артефакты с могильников буйволов. Ходили слухи, шо они даже прикончили законника из Кантерлота, явившегося по их души. Я докумекал, шо если смогу сделать из энтой парочки пример, то на какое-нито время энто отпугнет других. После долгих поисков я наконец нашел их лагерь.

— Не только они там обитали, — вставила Зинзи. — Но это уже мелкие детали.

— Агась, — кивнул Бакару. — Я глазам своим не поверил, но Прикли и Слим прятались у лагере, полном зебр, живущих на краю территории буйволов. Я не знал, шо происходит, да и зебр раньше в жизни не видал. Оказалось, шо энти два подонка торговали кости, специи, драгоценные камни, редкие растения и любые другие неправедно добытые сокровища, на шо смогли наложить копыта, энтим зебрам.

— Мы были юны, новое изучали — и впервые забрались в такие дали, — добавила Зинзи с печалью на лице. — Чтобы новое узнать, мы смотрели, что Эквестрия может дать. Мы едва ль подозревали, что местные могилы грабили, воровали и нам лгали.

— Я хотел словить энтих ребят, так шо каждый день изучал тропки у зарослях желтой сосны, где они ходили, и растягивал повсюду веревки и ловушки, надеясь споймать их или, хотя бы, с ног сбить. Я усегда неплохо умел обращаться с веревкой, но Слим был единорогом с чудным шестиствольным оружием, шо он покрал у некой заблудшей и неудачливой души. Мне потребно было усе, шоб расклад стал у мою пользу.

— Так вот какой у тебя особый талант? — спросил Блублад. — Трюки с веревкой и узлы? А я-то думал, что это виселица, ха-ха.

Бакару посмотрел жеребцу-единорогу прямо в глаза.

— Я никого не убивал с тех пор, как метку получил, — произнес он. — Но иногда метки забавно предсказывают будущее, не так ли?

Рарити с восторгом наблюдала, как Блублад вздрогнул.

— О, продолжай, дорогой, — сказала она. — Очень интересная история.

Бакару пожал плечами.

— Ну, как ни крути, план сработал как по волшебству. Выбрался я из кустов — а энти двое висят на деревьях. Оружие Слима я у ручей пнул, шоб он не успел его магией поднять. А вот шо я не ожидал — так какой-то безумной зебры, шо бросится на меня откуда ни возьмись. Верьте или нет, да Зинзи влюбилась у одного с тех бандитов. Прикли Пеа был красавчиком, а она тогда — красива, как сейчас, да куда менее мудра. Пока я пытался подняться, она принялась развязывать мои силки. Распутать мои узлы, пока на веревке пони висит, невозможно — это хорошо. А вот то, шо у Прикли нашелся нож, о котором я не ведал, и который он смог зубами достать — уже хуже.

— Даже с помощью моей он не мог освободиться — тогда решил кобылою прикрыться, — подтвердила Зинзи. — И хоть носила я его сына, он о себе лишь думал, подлая скотина.

— Смерть какой-то несчастной девчонки мне ни в какое место — так шо я думал, было, отступить и разобраться со Слимом и Прикли у другой раз, да тута вдруг весь Тартар разверзся. Буйволы местные как-то пронюхали про делишки энтой парочки, и примчались, топоча да грохоча, как конец света. А с другой стороны ишшо один отряд пони явился, нанятый другими поселенцами. Врагов у Слима и Прикли обнаружилось — хоть отбавляй. У Зинзи оказалась хорошая реакция — она вырвалась, кода Прикли обернулся у сторону буйволов, а я выбил нож.

— Не может быть! — воскликнула Рарити, полностью захваченная этой историей. — Какая драма! А что было дальше?

— Ну, я понял, к чему усе идет, и шо добром энто не кончится. Я попытался распутать обоих жеребцов, допреж буйволы до них доберутся, но они продолжали вертеться и бороться со мной. И не успел я оглянуться, как усе стадо обрушилось на нас. Я сумел тока Зинзи оттудова вытащить. Шо тама было дальше — не ведаю, но обоих жеребцов так и не нашли. Будьте уверены, конкуренты ухватились шанс выпнуть меня из бизнеса и заявили, шо энто я убил Слима и Прикли. А тама обвинение и все дела. Их четверо — и один я, да зебра без документов. Посадили бы меня, как пить дать.

— Значит, ты сбежал, — заключил Блублад.

— Агась. Зинзи пошла со мной, так как другие зебры разбежались, кода явились буйволы. Они выносливые — кабы не гнали тех несчастных зебр прямо до дому. Они, конечно, не ведали, шо пускают на зелья и порошки краденые кости и сокровища, да буйволам было не объяснить уже.

— Да и не хотела я идти домой. Большой чудесный мир лежал передо мной.

— Итак, мы бежали и не оглядывались, покудова Эквестрия не скрылась из виду. Зинзи торговала фейерверки, порошки и зелья, а я брался за охрану, кода мог. После рождения Зипса было немного сложно еще и с ним возиться, но мы спелись и сыгрались, и он вырос более чем толковым молодым жеребцом. Мы были далеко на западе, у каньонах, где у наши дни можно найти большие поселения ослов, кода Хуфу и Золо прилетели у город, привезя двигатели и чертежи колесного парохода, шобы заменить плоскодонки, плоты и каноэ, на которых ослы усегда плавали по Большой реке. Кода они распродали груз и собирались уезжать, мы трое присоединились к ним, — Бакару сделал большой глоток горячего кофе. — Вот и уся история.

— С нашэй работай я пасчитал, что нэ паврэдит ни дапалнитэльная бэзапаснасть, ни нэсравнэнниэ знания Зинзи в области пораха, ни юношэский атлэтизм Зипса и эго умэние владэть мэтатэльним аружиэм, — добавил Хуфу. — Са врэмэнэм ани стали цэнни и как харошиэ друзья.

— Хм, твое обвинение — это чистая несправедливость, — с негодованием произнес Блублад. Рарити поняла, что история Бакару его явно увлекла. Может, понадеялась она, это положит конец их соперничеству.

— Знаешь, я полагаю, если нам удастся спасти галлополийцев и предупредить принцессу Селестию о существовании заговора до того, как будет причинен дальнейший вред, добиться королевского помилования будет несложно, — предложила она. — В конце концов, я в дружеских отношениях с принцессой.

— Ну, благодарствую, конечно, но воды уже немало утекло, шоб я хотел кудой-то возвращаться. Да и есть ли, кудой возвращаться? — ответил Бакару. — Кроме того, у меня теперича есть своя забавная маленькая семья.

— Думаю, это очень мило, — сказала Рарити. — Но ты все же заслуживаешь помилования, и я уверена, что его можно устроить.

Бакару кивнул, не говоря больше ни слова, и снова сосредоточился на завтраке. Блублад, в свою очередь, теперь выжидающе смотрел на Хуфу.

— Я палагаю, ти хатэл би услишать маю историю? — застыл верблюд, глядя на жеребца-единорога своим единственным золотым глазом. — Канэчна, ти знаэшь о падэнии каралэвской сэмьи Камэлона, так?

— Я знаю ровно столько, сколько знает любой образованный пони, — ответил Блублад. — Но у вас там, кажется, было восстание.

— Ну, друг-пони, скажи мнэ, что ти знаэшь, и я смагу начать аттуда.

— Нас учат, что был крупный конфликт с племенами обитателей пустынь, и беды, причиненные захватчиками, были настолько сильными, что верблюды восстали против королевской семьи, которая не смогла остановить вторжение. Хотя многие погибли в боях, в результате последовавшего восстания погибло много больше членов королевской семьи, чиновников и граждан, оказавшихся не в том месте и не в то время. Конечно, все знают, что выжил только таинственный Изгнанный Принц Камелона, который остаток дней жил за счет щедрости других правителей при их дворах. Однако никто не предполагал, то он станет торговцем оружием. Это оказалось неожиданностью.

— Тэбя харашо учили, юний гэрцаг, — ответил Хуфу, грустно улыбаясь. — Да, пачти пятьдэсят лэт назад плэмэна шакалав, жэстоких дварняг, хлинули из пустини, застигнув вэсь Камэлон савэршэнна врасплох. Их копья били астри, а браня баэвих скарабээв пачти непрабиваэма. Палавина сэвэра каралэвства била разграблэна, а дэсятки тисяч вэрблюдав пагибли прэждэ, чэм ми смагли начать хатя би вяло сапративляться. О чём нэ упаминают книги — эта всё била мая вина.

— Твоя вина? — переспросила Рарити. — Откуда тут могла взяться твоя ответственность? Похоже, что прежде всего виновны именно эти чудовища, как ты их там назвал! Они напали на вас без предупреждения.

— Нэт, я винават, — вздохнул Хуфу. — За нэскалько мэсяцэв до этаго атэц паставил мэня защищать каралэвство в надэждэ привить сваэму наслэднику атвэтствэннасть и баэвой дух. А я растратил всэ дэньги и врэмя на разврат и роскашь, не правэрив ни аднаго гарнизона. Я нэ абращал внимания на прэдупрэждэния об угрозэ, назрэвающэй в пустынэ. А когда всё началось, то думал толька о сваэй бэзапаснасти, но нэ салдатах под маим камандованиэм. Я брасал множества хароших вэрблюдав против орд шакалав, пака пэски нэ акрасились в красний, а воздух нэ заполнил дим и плач вдов. Маи вэрблюди били прави, абвиняя мэня, но их гнэв абрушился и на маю сэмью и правитэльства. Пака бушэвала вайна с шакалами, далёкие от сражэний гарада пагрузились в хаос. Дажэ дварцовая стража атвэрнулась от маэй сэмьи.

— Тебя приговорили к смерти, — произнес Блублад, указывая на шарф на шее Хуфу. — Очевидно. Но каким-то образом ты выжил.

— Никакога суда и пригавора нэ била, — хрипло рассмеялся верблюд. — Толька ярасть талпи. Ани викалали мнэ глаз, чтоби указать на маю слэпату прэд их страданиями, и павэсили на висэлицэ пэрэд каралэвским дварцом. Они нэ сбросили мэня так, чтоби сламать шэю — проста аставили мэдлэнна задихаться, пака вэрэвка врэзалась в маю плоть. Кагда вэрэвка абарвалась, у мэня били сэкунди, прэждэ чэм талпа паймёт, что праизашло, и я памчался в бэзапаснаэ мэсто. Ваистину, эта била чуда, но такжэ и праклятиэ. Никто из маэй симьи нэ спасся, а каралэвство Камэлон пагибло. За прашэдшиэ дэсятилэтия к власти пришли новиэ рэжими, аккупанти били изгнани, но азлоблэннасть всё эщё астаётся. Я нэ магу вэрнуться дамой нэ апасаясь смэрти.

— Мне так жаль, — произнесла Рарити со всем сочувствием, которое она могла вложить в свои слова. — Я не могу представить, с какой болью ты должен жить каждый день.

Хуфу вздохнул.

— Я рэшиля, что смагу искупить сваи грэхи, прэдатвращая новиэ аднастаронниэ войни. Ни адно разумнаэ сущэство нэ пайдёт на вайну, эсли нэ будэт имэть хароших шансав на пабэду. Я таргавал, приабрэтал, разрабативал и прадавал аружиэ эщё до таго, как кто-та из вас радился, чтоби ни адна из старон нэ магла палучить явнага прэимущэства. С тэх пор мэжду цивилизованними народами нэ бушэвали войни и нэ случалась такая массавая бойня как в Камэлонэ. Я думал, что памочь Карроку саздать вайска правильна, чтоба пони нэ уничтожили грифонав. Вас жэ многа, а их мало, в канцэ канцов.

— Вместо этого ты помог безумному грифону построить армаду, которую он собирается использовать для начала войны, — с иронией заметил Блублад. — Эквестрия никогда бы не напала ни на одно из гнездовий грифонов, но теперь, если нам не удастся остановить Каррока и моего брата, война будет неизбежна.

— Я знал, что пони нэ станут атакавать бэз повада, —защищаясь, ответил Хуфу. — Но Каррок убэдил мэня, что пастаяннаэ прадвижэние пони на сэвэр нэизбежна привэдэт к уничтажэнию грифонав как сувэрэнной раси. Ви ужэ устраиваэтэ рудники и копи в гарах и аблаках их родини.

— Настоящий мир не может быть достигнут, если обе стороны наводят друг на друга пушки, — возразил герцог.

— Это достигается дружбой, доверием и компромиссом, — закончила Рарити.

— Вы, пони, далжни усвоить, что нэ всэ сущэства разумни, — мрачно ответил верблюд. — Инагда пушки нагатовэ — эдинствэнний путь к миру.

— Когда мы вернемся в Эквестрию, ты увидишь, — продолжила Рарити. — Хладнокровие возьмет верх, и мы достигнем взаимопонимания с грифонами. Я полностью доверяю принцессам и знаю, что не все грифоны могут быть такими, как Каррок и его фанатики.

Хуфу не ответил. В тесной каюте царила тишина, и Рарити почувствовала, как в глубине ее разума вновь возникают сомнения и беспокойство. Она должна была поверить, что естественный порядок вселенной — это гармония, а Каррок, Виндласс, Процион, Темпест и другие, стремившиеся к конфликту — отклонения. После того как с ними разберутся, мир снова будет в порядке.

Конечно, напомнила она себе, совсем недавно, после тысячи лет заключения в камне, возродился Дискорд, чтобы сеять хаос и страдания по всей Эквестрии. До него из своей тюрьмы на луне освободилась Найтмер Мун, желающая возобновить свою вендетту против дня. Какой ужас падет на них потом? Сколько еще раз в своей жизни она и девочки будут противостоять какому-нибудь монстру, готовясь высвободить силу Элементов Гармонии? Смогут ли Элементы всегда быть спасением Эквестрии? Неужто истинная природа вселенной вовсе не гармония, а бесконечный конфликт? Эта мысль была слишком угнетающей.

— Ну, сейчас нам лучше заняться выуживанием энтого воздушного корабля с грязи, — заявил Бакару, развеивая напряжение.

— Да, — быстро согласилась Рарити.

— Может быть, прежде чем мы это сделаем, ты сможешь объяснить, как все это будет происходить, — сказал Зипс. — Ну знаешь, план. Весь вчерашний день я делал копья и бола. Хочется знать, когда смогу их использовать.

— О, план, — Рарити ожидала, что в какой-то момент они захотят узнать подробности. Она надеялась, что этот момент наступит чуть позже, после того, как у нее будет больше времени, чтобы все обдумать. — Конечно. У меня есть план.

— Соберу — и будет у нас автоматическая пушка, — заметил Бакару. — Почто нам ишшо какие-нито планы?

— О, нет. Нет-нет-нет! — воскликнула Рарити. — Мы не можем просто поднять стрельбу и надеяться справиться. Дирижабль, все же, довольно хрупкая вещь. Мы так никогда не сбежим. Нет, мой план требует ловкости, хитрости и даже коварства!

— Пажалуйста, друг мой, прадалжай, — произнес Хуфу, вытягивая к ней свою длинную шею.

Рарити знала — это хороший план. Должен сработать, если все пройдет идеально. Тем не менее она не могла не думать, что это чересчур дерзко, даже эксцентрично. Как отреагируют остальные? Единорожке нужно убедить их согласиться, точно так же, как она убедила их в возможности восстановления Аликорна. Все дело в том, как его преподнести, напомнила она себе. Она должна быть готова продать план так же, как любую из своих лучших моделей. Она должна излучать уверенность в неизбежном успехе.

— Как вы знаете, грифоны планируют завтра отправиться в Галлополи, и я ожидаю, что Каррок и его военный корабль отбудут до рассвета. Чтобы увеличить наши шансы, мы должны сделать наш ход сразу же после того, как он уйдет с большей частью грифонов. Тогда у нас будет больше возможностей получить летучий газ, уйти целыми и невредимыми и обогнать Каррока, используя превосходящую скорость Аликорна.

— Я вся внимание, — произнесла Зинзи. — План твой хорош, судя по описанию.

— Как мы получим газ? — спросил Зипс.

— Как объяснил мне Бакару, подъемный газ хранится в контейнерах внутри ангара для дирижаблей в дальнем конце базы. Это здание построено над водой, чтобы корпуса дирижаблей можно было сплавлять и легко перемещать. Там есть баржи, поэтому, если кто-то сумеет туда пробраться, контейнеры с газом исчезнут тем же манером, что и мы.

— Значит, Аликорну не придется заплывать на базу, — заметил Блублад.

— Ты прав, — подтвердила Рарити. — Так мы лишь подвергли себя и корабль ненужной опасности. Аликорн будет стоять на якоре в удобной для обороны позиции ниже по течению.

— Но у Аликорна нет якоря!

— Есть! — воскликнула Рарити. — Или, по крайней мере, будет. — Она подошла ближе к Блубладу и постучала копытом по холодному металлу гарпуна. — Вот твой будущий якорь!

— Ну… полагаю, немного веревки — и это сработает, — признал Блублад.

— Совершенно верно. И, Бакару, тебе будет приятно узнать, что я планирую использовать то, с чем мы скрылись на барже.

— АСП! Агась!

— Боюсь, нечто не настолько грубое, — продолжила Рарити, сияя улыбкой. Теперь она действительно заинтересовала их. Это хорошо, потому что следующий этап операции, безусловно, станет самым необычным.

— Шо, Дискорд возьми, энто значит? Тама больше и не было ничего, — Бакару почесал подбородок краем переднего копыта.

— Нет, было, — возразила белая пони.

— Рыба, — вдруг воскликнул Зипс. — Там сотни фунтов рыбных консервов.

— Именно так! — подтвердила Рарити. — Отвратительная, ужасная, вонючая дохлая рыба. Должна сказать, рыбы достаточно для милого маленького отвлечения. У базы в реке вбиты сваи — они служат указателями. Я заметила их из-под брезента, когда мы убегали. Мы отбуксируем баржу вверх по реке, привяжем ее к одной из свай, а затем переместим Аликорн на безопасное расстояние. Я буду на барже, чтобы открыть банки с рыбой и опустошить их в реку.

— И шо энто даст? — спросил Бакару. — Тока ж разозлит ягуараний.

— Дэйствитэльна умно, — сказал Хуфу. — Гигантскиэ риби придут в бэшэнства и начнут бушэвать. Запах и шум привлэкут вниманиэ аставшихся на базэ ахранникав.

— Так и есть! — кивнула модельерша. — Как только вся рыба окажется в воде, я развяжу веревку и отправлюсь на барже вниз по течению, туда, где ждет корабль. Пока грифоны станут пытаться разобраться в происходящем и искать причину, часть вас, предварительно сойдя на берег, войдут на базу и проберутся в ангар. Блублад, Бакару и Зипс — подъемный газ предстоит добывать вам.

— Я не смогу сойти на берег, — запротестовал Бакару. — Я не умею плавать и уж точно не полезу у воду с энтими чудовищными рыбами.

— Остальные тебе помогут, и пока у тебя есть это — о рыбах беспокоиться не придется, — Рарити коснулась розовой жемчужины на шее. — Она защитит тебя в воде, как защитила меня. Такая же есть и у Блублада, а ты будешь с ним.

— Эта правда, — кивнул Хуфу. — Магия жэмчуга нэ падводит. В рэкэ ти нэ пастрадаэшь.

— Боишься шкурку замочить? — насмешливо спросил Блублад. — Тогда я с радостью сам добуду и газ, и всю славу.

— О, это было бы очень впечатляюще, — добавила Рарити, воспользовавшись случаем, чтобы слегка прижаться к плечу герцога. — Тогда, полагаю, ты можешь подождать на корабле, Бакару, пока Блублад и Зипс достанут газ.

— Попридержи поней, — фыркнул Бакару. — Конечно, я пойду. А то энтот твой дружок-неженка усе испортит.

— Замечательно! Вы трое проникнете на базу, добудете газ и вернетесь на корабль. Хуфу, Зинзи и я будем ждать, готовые наполнять шар и защищать корабль, если нас заметят. Если у вас будут проблемы, Блублад пошлет вспышку со своего рога, и мы отправимся на корабле к вам на помощь. Если повезет, то отвлекшиеся грифоны не станут сильно следить за ангаром, и вы сможете проскользнуть туда и обратно прямо под их клювами.

— Если не повезет, я потренируюсь в метании, — сказал Зипс. Рарити увидела, как он наклонил голову вперед и что-то взял в зубы. Затем он повернулся туловищем и одновременно взмахнул головой. Блублад взвизгнул, и единорожка увидела, как он нырнул в укрытие. В свою очередь Рарити едва успела моргнуть, как что-то пронеслось мимо ее носа и вонзилось в стену каюты позади. Она ахнула, поняв, что это было короткое копье с тонким древком. Повернувшись, чтобы посмотреть на Зипса, она увидела, что он все еще держит во рту какой-то странный предмет.

— Что ты творишь — честно скажи? Я не растила тебя в глуши! — отругала его Зинзи.

— Просто нужно было показать, — выплюнул предмет юноша.

— Согласна! — воскликнула Рарити. — Что это было?

— Копьеметалка, — гордо заявил Зипс. — Сам придумал. Я могу бросать сильнее и дальше, чем кто-либо лишь только копытами или когтями, просто используя зубы. Вчера я сделал кучу дротиков, и хотел бы, чтобы какой-нибудь грифон узнал, как хорошо я их заострил.

— Ну, ах, тогда хорошая работа! — ответила Рарити. — Но тебе, наверное, стоит потренироваться снаружи. — Она повернулась, чтобы обратиться к остальным. — Теперь, когда вы все знаете мой план, я жду ваших вопросов.

— Да, есть вопрос, — сказал Блублад, поднимаясь с пола. — Все кажется достаточно простым, но мы полностью полагаемся на то, что Каррок уйдет с большинством грифонов. Что, если он, его корабль и команда все еще будут там, когда мы прибудем? У нас не выйдет противостоять этому кораблю и целой базе грифонов с гром-палками, особенно если мы сами не можем летать.

— Все просто. Если они все еще будут там, то мы подождем, пока они отбудут.

— Почему мне надо на дирижабле ждать? — спросила Зинзи. — Может, мне тоже стоит в доках побывать?

— Три жеребца добудут газ просто потому, что Бакару силен, Зипс ловок и скрытен, а Блублад может использовать телекинез. Здесь мне нужен кто-то, кто может управлять кораблем, и это Хуфу, и кто-то, кто сумеет воспользоваться этой жуткой пушкой, которую собирается установить Бакару, если дела пойдут хуже. И это точно не я.

— Ха! Она тебе таки надобна! — радостно закричал Бакару. — Я так и знал!

— Доверь мне пушку — не жалей. Хотя Баку с ней было б веселей, — сказала Зинзи.

— Тогда, я думаю, у нас есть план, — сказала Рарити, вкладывая в свои слова столько уверенности, сколько могла.

Блублад выглянул в дыру в борту корабля.

— Буря прошла, и рассветает. Мы должны вернуться к работе.

— Агась, похоже на то. И для начала нам надобно вытащить корабль с грязи и поставить на катки, — сказал, поднимаясь, Бакару. — Постараться придется усем.

— Тогда чего мы ждем? — с энтузиазмом спросила, вскочив, Рарити. После ее неприятного пробуждения и откровений о Виндласс, поесть горячего и выпить бодрящего кофе было хорошо, а еще лучше — удалось объяснить план без каких-либо серьезных возражений. Теперь она готова к работе. Если этот день и станет для нее последним, то проведет она его продуктивно и не теряя зря ни минуты.

Она поднялась по короткой лестнице и открыла люк на верхнюю палубу. Утреннее небо быстро очищалось от немногих оставшихся облаков, и солнце начало выглядывать из-за горизонта. Воздух после грозы был полон сладкого аромата цветов и трелей птичьих песен. Мир сказал ей: «Ты сможешь». По крайней мере, единорожка решила услышать именно это.

Спускаясь по упавшему дереву, оставленному для подъема, Рарити увидела, что погода не испортила ее тяжкий труд вчерашнего дня. Почти восстановленные баллон и оболочка воздушного шара оставались, где она их повесила. И если не считать воды, скопившейся в складках, им ничего не повредило. Она ступила на землю и почувствовала, как погружается в мокрую землю. Повернувшись к кораблю, белая пони увидела результаты трудов Бакару и Блублада — через короткие промежутки под корпус были забиты бревна. Она надеялась, что все сработает как задумано, и они вытащат Аликорна из грязи. Что-то просвистело мимо, заставив ее вздрогнуть, но стоило ей подумать, что Зипс снова метает копья, как поняла, что с верхней палубы сбросили веревочную лестницу.

— Нам придется убрать это бревно, — крикнул Блублад. — Будет неприятно, если у нас не окажется других способов попасть на палубу.

— Действительно! — отозвалась она. — Поторопись! У нас много дел!

Блублад и остальные быстро подошли к ней. Все смотрели на Аликорна, ожидая, как и Рарити, тяжелую работу. В заплатах на корпусе и липкой полупрозрачной пленке, которую Зинзи намазала на каждую доступную поверхность, был виден достигнутый прогресс. Но обеспечить водонепроницаемость днища будет возможно только когда корабль достанут из грязи.

— Я начну забивать энти бревна глубже, — сказал Бакару. — Герцог...

— Блублада будет достаточно.

— Тогда, Блублад, — продолжил Бакару. — Почему бы тебе не начать устанавливать катки и удостовериться, шо канаты закреплены. Тода усе смогут тянуть и будет видно, смогем ли мы чего-нито.

На данный момент от нечего делать, Рарити смотрела, как Бакару забивает каждое тонкое бревно, шириной не более пары копыт, в землю как можно глубже под корпус Аликорна. По мере того как вниз уходило каждое из них, она понимала, что на днище корабля соответственно действует направленная вверх сила, и корабль выбирается еще немного вверх и из земли. С десятками — нет, сотнями — этих бревен, выталкивающих корабль из грязи, казалось почти возможным, что им удастся его сдвинуть. Конечно, они смогут добиться успеха.

— Рарити!

Она подняла голову, услышав свое имя, и увидела Блублада, стоящего на верхней палубе.

— Возьми остальных и лови швартовы, которые я сейчас сброшу. Отведи их как можно ближе к воде.

Как только она собрала Хуфу, Зинзи и Зипса у кормы воздушного корабля, Блублад сбросил вниз толстые веревки. Она крепко ухватила конец веревки магией, в то время как другие сжимали их в зубах, и они растянули канаты на всю длину. Когда она больше не могла тянуть, Рарити обернулась и посчитала, что стоит примерно в тридцати длинах от корабля. Она увидела другую работу их команды, сделанную накануне — они перетащили двенадцать или пятнадцать больших упавших стволов к Аликорну и положили их рядом на расстоянии не более двух длин друг от друга. Они смогут поднять корабль, а затем перекатить по бревнам к кромке воды, подкладывая новые бревна на место по мере продвижения дирижабля.

— Я поднял его настолько высоко, как смог, — крикнул Бакару.

— Понял. Рарити, ты нужна мне здесь! — отозвался Блублад.

— Что такое? — подбежала она по грязи.

— Мы с тобой будем перекладывать бревна, а остальные тянуть. С магией будет быстрее.

— Если я вообще смогу поднять что-то настолько тяжелое, — с сомнением заметила Рарити. Она обернулась на раскатистый грохот и увидела, что Бакару отбросил ногой толстый ствол дерева, по которому можно было подняться на корабль. Затем жеребец быстро подбежал к остальным трем с веревками.

— Готов, — крикнул земной. — На три. Один…

Рарити не была готова. Что она вообще должна делать?

— Два. Три, — Бакару потянулся и схватил зубами конец каната. — Грммм! — пробормотал он. Рарити предположила, что это означает «начали».

Так и случилось. Бакару, Хуфу, Зинзи и Зипс туго натянули свои веревки, и Рарити увидела, как мускулы напрягаются шкурами каждого из них. Корабль не шелохнулся.

— Ах, вы сможете! — ободряюще закричала она, борясь с паникой. Что, если у них не получится?

— Ты чем занята? — пропыхтел Блублад. — Если тебе не нужен отдых, то помогай!

Рарити увидела, что жеребец напрягся, а его рог ярко светится и разбрасывает золотые искры. Он хотел, чтобы она помогла поднять корабль, но как? Он был слишком велик и тяжел для ее слабого телекинеза. Тем не менее корабль нужно было сдвинуть.

— Верно. Вот так, — Она закрыла глаза и сосредоточилась, запуская магию, пока не почувствовала, как коснулась корпуса дирижабля. Она позволила заклинанию расшириться, и когда оно охватило Аликорна, единорожка почувствовала, как контроль ускользает. Это было неуклюжее, тяжелое заклинание, совсем непохожее на то, как она применяла магию раньше.

Рарити поднимала, прекрасно осознавая, что напряжение вернет боль и тошноту, которые она чувствовала ранее. Так и будет, и даже хуже. Но это не было важным — Аликорн должен двигаться. Она нажала сильнее, даже несмотря вспышку боли, пробежавшую по рогу и позвоночнику и заставившую ее упасть на колени. Двигайся! Почему ты не двигаешься? Модельерша сосредоточила все свои мысли, силу и магию в одном последнем рывке, и когда она вложила в заклинание все силы, что у нее остались, то что-то почувствовала. Даже когда она потеряла сознание, прежде чем упасть на землю, она знала, что произошло. Корабль сдвинулся.

Придя в себя через несколько секунд, Рарити открыла глаза и пред ней предстало прекрасное зрелище. Аликорн полз, опираясь на ряд бревен, и выглядел так, словно снова поднялся в воздух. Они сделали это. Ее план сработает — Рарити была в этом уверена. Дальше все пойдет проще.

Там будет сумасшедшая кобыла, готовая вторгнуться в ее разум. Завтра утром ей предстоит играть со смертью. В лучшем случае над ней нависнет военный корабль, ощетинившийся пушками и кишащий грифонами.

Легкого плавания, Рарити, сказала она себе. Где-то ее ищут Твайлайт Спаркл и остальные Она это знала.

Легкого плавания. Пришло время закончить работу, что она начала.

20. Неприятности

Последний рывок. Еще одно объединенное сочетание физического рывка и магического толчка. Теоретически, это все, что нужно Аликорну, чтобы выбраться из гнезда из стволов деревьев и сойти на воду.

Это, как говорится, момент истины. Как только корпус коснется воды, не потребуется много времени, чтобы определить, увенчались ли успехом огромные усилия, затраченные на то, чтобы вернуть некогда гордый гоночный дирижабль из мертвых. Воздушный корабль, ставший речным судном, окажется либо водонепроницаемым и плавучим, либо наполнится водой и пойдет на дно.

Рарити устала как никогда, и выглядела такой же измученной, какой чувствовала себя. Ее шерсть была грязной, грива — спутанной копной, а все ее тело пропиталось потом, смешанным с неизвестными разновидностями грязи. Хуже того, она стояла по бабки в густой грязи, которая затягивала ее копыта с каждым сделанным ею тяжелым шагом. Хоть в нормальных обстоятельствах подобная неухоженность отправила бы единорожку в обморок, в эту конкретную минуту голова у нее кружилась от радости. Ей не терпелось увидеть, как претворится в жизнь первая часть ее безумного плана, предназначенного остановить грифонов и больше не опасаться нового нападения Виндласс.

После завтрака она неустанно трудилась, чтобы завершить ремонт и починку оболочки Аликорна, прерываясь лишь ненадолго, чтобы попить и удовлетворить другие непреодолимые потребности тела. Остальные тоже работали в бешеном темпе. Как только Зипс решил, что у него достаточно самодельных дротиков, он присоединился к своей матери и тоже мазал корпус липкой смолой. Тем временем Хуфу и два жеребца старались с помощью невеликого запаса инструментов Блублада отремонтировать пропеллер и маневровые плоскости Аликорна, восстановить механическую навигационную систему корабля и убедиться, что паровой двигатель будет работать.

Им даже удалось собрать и установить чудовищную пушку Бакару на правом борту, рядом с носовой частью дирижабля. Теперь отвратительная груда деталей из темного металла и длинных цилиндрических труб длиной с пони сидела, подобно огромному механическому стервятнику, на вращающемся деревянном основании, прикрепленном к палубе. Модельерша предположила, что устройство предназначается для метания небольших стальных цилиндров, заполняющих боковой ящичек, но принцип его действия был ей совершенно непонятен. В любом случае, ей было все равно, как это работает и даже работает ли. Бакару и Блублад, казалось, были очень довольны собой и настроены на соревновательное сотрудничество. Это было, определенно, хорошо.

Тем не менее задач было выполнено гораздо больше. Зазубренный стальной гарпун, торчавший в корпусе Аликорна, теперь покоился на верхней палубе, ожидая, когда станет новым якорем корабля. Зияющую дыру, созданную им, заделали древесиной, пожертвованной мебелью каюты, длинными железными гвоздями и большим количеством липкой смолы Зинзи. Заплата вышла уродливой нашлепкой на уже истерзанной поверхности некогда прекрасного алебастрового корпуса — но функциональной.

Теперь, когда солнце опустилось низко, а громкая какофония дневных животных сменилась мягким хором сумеречных обитателей джунглей, настало время потрепанному, залатанному и нелетающему Аликорну спуститься на воду. Рарити не могла не чувствовать близости с бедным судном, прежде изящным и красивым, а теперь доведенным до самого жалкого состояния. Им обоим, единорожке и Аликорну, ныне связанным судьбой, придется жить и терпеть состояние полнейшего невеликолепия.

— Ишшо один добрый рывок — и усе готово, — крикнул Бакару с передней части корабля, где стоял с Хуфу, Зинзи и Зипсом. — Вы готовы?

— Мы готовы, — ответил Блублад. — Только скажи.

— Лады, тода вот…

— Погоди! — воскликнула Рарити достаточно громко, чтобы остальные подбежали к ней. Ее охватила сентиментальность, и она не могла не высказаться. Им обязательно нужна какая-нибудь церемония. Аликорн заслуживал ее, и она тоже.

— Я просто считаю, что он заслуживает чего-то особенного, прежде чем быть спущенной на воду. И я хочу устроить ей достойный первый шаг в этом путешествии. У тебя все еще сохранился ром?

— Серьезно? Сейчас? — приподнял брови Блублад. — Ты невероятна.

Рарити закатила глаза в ответ.

— Просто скажи мне, если он у тебя еще есть.

— Хм. У нас эсть ром? — тоже приподнял бровь Хуфу.

— Да, почто я узнаю об энтом только сейчас? — спросил Бакару.

— Да, он у меня еще есть, — пожал плечами Блублад. — Я был слишком плох, чтобы даже подумать о том, чтобы использовать его для лечения своих ран, поэтому он сохранился. Если тебе действительно нужно выпить, то кокос с ним спрятан под кроватью вместе с другими моими вещами.

Рарити ничего не ответила, а лишь бросилась к борту корабля. Там она остановилась.

— Как, во имя Селестии, я вообще должна карабкаться по веревочной лестнице?

— Попробуй взять канат у зубы, а тама уж подтянуться передними ногами, — предложил Бакару.

— Что? Так по лестнице не поднимаются, — фыркнул герцог.

— Мне нормально, — пожал плечами большой земной пони.

— Я не стану пользоваться зубами. Есть другие предложения?

— Вот, — рог Блублада засветился, и Рарити почувствовала, как все ее тело покалывает, пока жеребец левитировал ее на палубу. — И поторопись.

— Спасибо, — Рарити поспешила в каюту, магией извлекла кокосовый орех, все еще наполовину наполненный галлополийским пряным ромом, выбралась по лестнице на верхнюю палубу, а затем осторожно перебралась через борт корабля на веревочную лестницу. Спуск был намного проще и интуитивно понятнее, чем подъем, и вскоре она легко спрыгнула на землю.

— Я хотела бы воспользоваться этой возможностью, чтобы сказать несколько слов всем вам, — когда казалось, что никто не обращает внимания, Рарити добавила. — А после мы сможем распить ром.

Все взгляды теперь были прикованы к ней. Единорожка указала копытом на нависающего позади Аликорна и продолжила.

— Посмотрите на этот корабль. Вчера утром он был просто развалиной. Нелетающий. Неподвижный. Бесполезный. Через два дня мы, шестеро, дали ему второй шанс, возможность вернуть уважение тех, кто поставил его в это ужасное положение, и предотвратить катастрофу невообразимых масштабов и последствий. Блублад построил этот корабль, но мы все дали ему новую жизнь, и теперь возлагаем на него ответственность за безопасность наших собственных жизней. Теперь взгляните на меня. Я тоже выгляжу ужасно — от меня осталась лишь оболочка моего прежнего «я».

— О, да не так уж усе и плохо, — заметил Бакару.

— О, но это так, дорогой! Это действительно так, — единорожка подняла переднюю ногу прямо под рог и изобразила обморок. — Я вся в грязи, поту, иле, мусоре, синяках, порезах, укусах насекомых, укусах пираньяспрайтов, и мои волосы, мои бедные волосы — о чем вообще говорить? Рарити прошлого — прошлой недели, если быть точной — исчезла, разбита, выброшена волной на скалы, совершенно позабыта! Пони, которую вы видите перед собой, не она, а кто-то новая, восставшая из грязи и тины, как и этот дирижабль. Новая Рарити — это пони, которая вместо того, чтобы беспокоиться об аксессуарах, собирается плыть ночью по реке на дирижабле красть подъемный газ из укрепленной базы, кишащей солдатами. Я сделаю это, потому что должна, ради сохранения мира и Эквестрии, — модельерша сделала паузу, использовала магию, чтобы вынуть пробку из кокосового ореха, который держала в воздухе, и сделала пробный глоток рома. Крепкий. Пикантный. Единорожка слегка кашлянула. — Мы все похожи на Аликорна. Мы все столкнулись с невзгодами и получили второй шанс, и теперь мы все вместе решили сделать что-то значимое для общего блага.

Она обратилась к каждому из них по очереди.

— Блублад, у тебя украли жизнь. Насколько известно Эквестрии, мы оба мертвы. Принц Хуфу, ты утратил то, что принадлежало тебе по праву рождения, но теперь у тебя есть шанс остановить войну и исправить ошибку, которую ты сделал, доверившись генералу Карроку. Бакару, если мы выживем, тебе снова будут рады в Эквестрии. Зинзи и Зипс, Эквестрия не ваш дом, но вы решили остаться с нами. Чем бы любой из вас ни занимался в прошлом, мы собираемся сделать благородное дело. Может быть я модельер по профессии, но я видела настоящую храбрость раньше и вижу ее сейчас. Я верю в нас и верю, что мы остановим эту войну!

— Слушайте, слушайте! — провозгласил Бакару.

— Слова твои прекрасны — сомнений нет, и сразу видно, что есть у тебя хребет, — кивнула Зинзи.

— Ми с табой до канца, лэди Рарити, — сказал Хуфу. — Кагда я впэрвиэ увидэл тебя, то понял, что ти абладаэшь сэрдцэм гэроя. Ти даказивала эта снова и снова. Я — к тваим услугам.

Он опустил длинную шею и согнул передние ноги в маленьком поклоне.

— Спасибо, — с улыбкой ответила Рарити, прежде чем сделать еще один глоток рома. Она магией ударила кокосом по корпусу и была вознаграждена глухим стуком. — Хм. Не совсем то же самое, что бутылка шампанского, но сойдет на худой конец. За Аликорн. Пусть с рассветом он унесет нас домой.

Рарити сделала третий, несколько больший глоток, закрыла пробку и бросила кокос Бакару. Жеребец отпрянул назад и поймал передними копытами необычный сосуд.

— Твое здоровье.

— Благодарствую! — Бакару вытащил пробку зубами, наклонил кокос и глотнул, прежде чем поставить его на широкое копыто и преподнести Хуфу. Затем ром передавали по кругу, пока не выпили всё, кроме последнего глотка. Рарити допила его прежде чем пожав плечами повернуться к Блубладу.

— Мои извинения, но кто-то должен управлять кораблем, — сказала она. — Теперь ты готов?

— Я был готов еще до того, как ты почувствовала потребность в крепких напитках и воодушевляющем монологе, — проворчал Блублад. — Но признаю, что это прошло лучше, чем в прошлый раз, когда мы присутствовали при отдаче на воздух.

— Как бы ужасно мы оба ни выглядели, уверяю тебя, на этот раз тебе не нужно опасаться каких-либо нежелательных ухаживаний с моей стороны, — посмеиваясь, произнесла Рарити. — О звезды, должно быть, все действительно на грани, раз уж я могу шутить о том ужасном случае.

— Все не настолько плохо, чтобы шутка была неуместной, — пробормотал герцог. — А еще я решил, что джунглевый образ мне подходит. Я всегда обладал суровой красотой, но все эти раны и грязная шкура действительно демонстрируют мою мужественность. Кроме того, моя метка в виде компаса идеально подходит для такого рода приключений.

— Действительно. Тогда мне стоит звать тебя Дэринг Блу? — с сарказмом в голосе спросила Рарити. — Ты ведешь себя как пони из детской книжки, хочу сказать.

— Занятно. Но хочу, чтобы ты знала — многим вполне зрелым взрослым нравятся романы о Дэринг Ду.

— Как скажешь, — ухмыльнулась белая пони. — Однако, если честно, ты с нетерпением ждешь теплой еды и горячего душа — так же, как и я.

— Возможно, даже больше, — согласился Блублад. — Хотя душ может оказаться ближе, чем ты думаешь. Резервуары Аликорна после бури полны чистой воды. Как только котел нагреется, ты сможешь принять горячий душ. Я определенно его приму, так как этот раз может оказаться последним.

Рарити задохнулась.

— Горячий душ? Здесь? Сегодня?

— А ты не заметила в гальюне душ, встроенный в потолок? Когда мы запустим двигатель, то тепла будет достаточно.

— Почему? Почему ты раньше мне не сказал? — возмутилась Рарити, слегка, но агрессивно пихнув Блублада. — Как ты мог позволить мне тратить время зря? Мы должны немедленно вернуться к работе!

— Я пытался тебе сказать.

— Ми гатови, — сказал Хуфу. — Бак падаст сигнал.

Верблюд и его спутники отступили к носу корабля. Радостно предвкушая возможность снова стать чистой, Рарити уперлась копытами и собрала всю свою магию для последнего мощного рывка. Блублад встал рядом с ней.

— Взялись! — закричал Бакару. Его баритон разнесся по всей поляне. — Раз… два… три… вперед!

Рарити высвободила ту энергию, что ей удалось собрать, в яркой вспышке синего света, применив свой обычно тщательно контролируемый телекинез одним толчком, но настолько сильным, насколько могла выдержать. Она, должно быть, все еще страдала от последствий атаки Виндласс, потому что вспышка боли пронзила ее рог, а передние ноги подкосились, и белая пони растянулась в грязи. В любом случае, ее ничуть не волновала боль. Был только восторг, когда она смотрела, как Аликорн с могучим всплеском скользит вперед и в воду.

— С тобой все в порядке? — спросил Блублад, протягивая переднюю ногу. Рарити приняла предложенную конечность и оперлась на нее, чтобы подняться.

— Я в порядке, — ответила единорожка, пытаясь отряхнуться от грязи. — Даже лучше, чем в порядке. Смотри! Мы сделали это! Разве это не удивительно?

— Это определенно то, чего я никак не ожидал увидеть, — согласился жеребец. — Будь уж уверена.

Он посмотрел на небо.

— Солнце почти село. Мы должны подняться на борт сейчас, чтобы я мог начать тестирование модификаций, которые мы с принцем Хуфу внедрили. Чем раньше мы окажемся на борту, тем скорее сможем начать наше путешествие.

Рарити кивнула, и два единорога осторожно шагнули по мокрой земле к кромке воды. Там Бакару завязывал веревки — одну, чтобы закрепить Аликорн и не дать ему уплыть, и другую, чтобы буксировать украденную речную баржу с драгоценным грузом консервированной рыбы.

— Все на борт, — предложил Блублад. Не теряя времени, он с плеском поскакал по мелководью к борту корабля. Рарити увидела, как засветился его рог, и как веревочная лестница, свисающая с борта корпуса, мгновенно стала жестче и вытянулась. Затем Блублад просто взбежал по ступенькам на верхнюю палубу, как будто это был лестничный пролет. — И вот как единорог использует веревочную лестницу, — крикнул он вниз.

Рарити должна была признать, что метод Блублада оказался более элегантным, чем использование собственных зубов или разрешение другому пони бесцеремонно поднять себя в воздух. Что еще более важно, это очень простое заклинание, которое даже она выучила давным-давно. Она прыгнула в озеро вслед за Блубладом и вскоре встала рядом с ним на палубе. Вместе они помогли остальным на борту, магией растягивая лестницу каждый раз, когда кто-то ступал на нее. Вскоре пять пони и один верблюд оказались на борту.

— Кажись, теперича начинается настоящее веселье, — протянул Бакару. Он сделал несколько шагов к неуклюжей пушке, портившей всю эстетическую целостность, которую Аликорн мог бы в противном случае сохранить, и испытующе покрутил связку металлических труб туда-сюда.

— По мне так правильно, — согласился Зипс. Он уже разложил разнообразное оружие, которое смастерил, аккуратными кучками на палубе корабля, и теперь молодой полузебра поднял что-то, что показалось Рарити крепкой зеленой лозой с привязанными к концам камнями размером с копыто. Он держал один из камней во рту, а другой крутил над головой так быстро, что он размылся. Когда Зипс отпустил камень, вращающийся снаряд по дуге понесся по воздуху к берегу, где плотно обвился вокруг большой ветки дерева, свисающей над озером. — Грифоны не посмеют подойти ближе.

— Помни, мы не рвемся сражаться. Иначе не пришлось бы в ночи пробираться, — сурово сказала Зинзи.

— Полагаю, никогда не помешает быть готовым, — заметила Рарити.

Блублад повернулся к Хуфу.

— Принц, пойдем в машинное отделение? Думаю, уже достаточно темно, чтобы скрыть дым от огня в котле.

Верблюд кивнул, и оба исчезли во внутренностях воздушного корабля.

Следующей заговорила Зинзи.

— Стоит нам, наверное, протечки поискать. Коль пойдем на дно — удачи не видать.

Рарити согласилась. Будет неприятно обнаружить потенциально серьезную проблему на полпути вверх по реке к базе грифонов глубокой ночью. Она последовала за другой кобылой через палубный люк, оставив Бакару и Зипса одних на верхней палубе. Пока она и стройная зебра изучали доски в поисках воды, просачивающейся в трюм, из машинного отделения в кормовой части корабля доносились странные шипящие, хлопающие и лязгающие звуки. Она оторвалась от своей работы, когда Блублад вернулся в основную часть каюты.

— Котел раскочегарен, — объявил он. — Нам остается только дождаться достаточного давления. Это будет быстро, так как нам нужно поставить его лишь на холостой ход.

— Холостой? — встревоженно повторила Рарити. — Ты же понимаешь, что у нас срочное дело, не так ли?

— Конечно, но ты должна понимать, что Аликорн никогда не проектировался как речное судно. Главный винт почти целиком находится вне воды, а потому совершенно бесполезен. Принц Хуфу и я временно отсоединили его от приводного вала. Теперь вся мощность двигателя передается на маневровые плавники, которые заблокированы в цикле вращения, и поэтому должны действовать как весла. Я на сто процентов уверен, что на чем-то большем, чем холостой ход, плавники оторвутся. Подозреваю, они могут сломаться даже при минимальной мощности.

— Меня не волнует, как что-то работает на этом корабле, лишь бы мы прибыли на базу в нужный момент, — заявила Рарити. — Мы сумеем?

— Не имею представления. Мы не узнаем, пока он не начнет двигаться, если вообще будет двигаться. Пройдет еще час, прежде чем котел достигнет сверхкритической температуры и давления.

— Полагаю, — вздохнула модельерша. — Это означает, что мне нужно дожидаться и душа, который ты обещал.

— О нет, конечно, можешь идти мыться. Бак с для горячей воды нагревается за счет отводимого тепла котла, так что ты ничего не замедлишь, принимая душ. Если бы мне не нужно было следить за давлением, я бы ничего большего не желал, как присоединиться к тебе.

— Блублад! — воскликнула Рарити, мгновенно заливаясь краской.

— Нет, нет, я не это имел в виду! — Лицо Блублада тоже вспыхнуло, и он отвел взгляд. — Я имел в виду, что тоже хотел бы принять душ, а не то что я хотел бы принять душ вместе с тобой.

— Да, да, конечно, — отступила Рарити. — Я поняла, что ты имеешь в виду. Это была просто маленькая шутка. Ха-ха.

Конечно, он не имел в виду это.

Она застенчиво пробормотала что-то, чтобы иметь повод отойти от Блублада, а затем вернулась к своей работе, проверяя корпус на протечки. Наверное, ей стоит принять холодный душ. Нет, оставляя в стороне унизительно-неверные истолкования, это действительно может быть ее последний шанс вернуть себя прежнюю, и она собиралась воспользоваться им в полной мере. Если бы для того, чтобы отмыться, потребовалось свариться — она бы на это пошла.

Рарити поспешно допроверила корпус, а затем поспешила в тесную ванную Аликорна, прежде чем кому-нибудь придет в голову мысль опередить ее. Это ее время! Она его заслужила. Рарити оглядела комнату, ища детали, которые раньше не подсказали ей наличие душевой системы.

Небольшая фарфоровая раковина треснула, а на месте зеркала осталось лишь несколько маленьких осколков. Рарити была уверена, что ей повезло не видеть себя сейчас в полный рост. Скоро она перестанет быть ходячим пугалом! Оглядевшись повнимательнее, она увидела латунный лоток в одном углу пола и множество отверстий в потолке над головой, которые представляли собой душ. Тут не было отдельной душевой, что, как она полагала, экономило место, а имелся лишь небольшой уклон к полу, чтобы вода стекала в бак для отходов, а не плескалась по каюте.

В отличие от вычурного душа в доме Фэнси Пэнтса или даже ее собственной скромной ванной, все трубы здесь были спрятаны внутри корпуса. Лишь пара латунных ручек, торчащих из внутренней стены, свидетельствовала о водопроводе. Она не могла не признать, что дизайн Блублада оказался элегантен. Рарити также обнаружила, что рада тщеславию жеребца, когда нашла маленькую корзинку с мылом и шампунями, лежащую на боку на полу ванной. К ее большому удовольствию, некоторые туалетные принадлежности оказались теми же эксклюзивными продуктами Кантерлота, которыми пользовалась она сама. Единорожка решила пока не обращать внимания на то, что Блублад использовал косметику для кобыл, и вместо этого сосредоточилась на своей непосредственной цели. Она использовала свой телекинез, повернула обе ручки и была вознаграждена теплой водой, изливающейся с потолка, как тропический ливень. Она вертела ручки до тех пор, пока температура не стала настолько высокой, насколько она могла выдержать, а затем шагнула под парящий, очищающий поток.

Первым ощущением, которое она почувствовала, была боль, но славная, омолаживающая боль! Горячая вода впивалась в ее бесчисленные порезы и ссадины, очищая их. Ее шерстка, свалявшаяся от пота и грязи, снова начала блестеть, и это был только первый этап. Рарити вытащила из корзины мыло, шампунь, щетку и губку и принялась за работу, втирая их в шерсть, гриву и хвост, пока не превратилась в мыльную массу, смутно напоминающую пони. Потрем, потрем, потрем — поскребем, поскребем, поскребем. Это было не спа, но единорожка не могла припомнить, чтобы чувствовала себя лучше. Она продолжала отмываться, не обращая внимания на ход времени, тщательно удаляя каждую частичку грязи со своей шерстки и водя щеткой по гриве, пока не исчезли даже самые упрямые колтуны. Если это действительно станет последним выходом на бис в ее прекрасной, но слишком короткой жизни, то она будет выглядеть, как прима.

Почувствовав себя, наконец, чистой от носа до хвоста, Рарити поморщилась при виде грязи у её копыт, и задумалась, сколько же оказалось смыто в канализацию. Она почувствовала, что стала легче на килограммы, и лениво понадеялась, что сантехника Аликорна выдержит грязь, которую она носила как вторую шкурку последние несколько дней. Не то чтобы она чувствовала себя хоть немного виноватой. Ведь когда придет время взлетать, то от меньшего количества воды в баках дирижабль станет легче, верно?

Теперь начался следующий этап ее личного восстановления. На крючке висело белоснежное полотенце, но Рарити не решалась взять его, не зная, было ли оно уже использовано. Нет, конечно нет. Блублад так накачался стимуляторами в начале гонки, что не смог бы переключить внимание на что-то столь приземленное, как личная гигиена. Рарити взяла полотенце и туго обмотала им гриву, сжимая его магией, пока не выдавила столько воды, сколько смогла. Она повторила процесс с хвостом, а затем хорошенько осмотрелась.

В отсутствие каких-либо более совершенных средств по уходу за волосами, чтобы восстановить прическу, достаточно было магии. Она вызвала мысленный образ того, как должна выглядеть, и магией «подтолкнула» свои почти сухие гриву и хвост к тому, что, как она надеялась, было приличным подобием ее фирменного стиля. Поворачивая голову влево и вправо, единорожка чувствовала, как покачиваются крупные завитки ее гривы, и это ощущение оставило ее вне себя от радости. Взволнованная, она вытянула шею и обернулась. Затем приподняла круп и помахала своим прекрасным завитым хвостом взад-вперед. Блаженство! Правда, на ней не было макияжа. Копыта были со сколами. Да и мыло с горячей водой сами по себе не излечили ее ссадины и не убрали полученные ею ушибы и синяки. Пока что модельерша решила их игнорировать. Она была чиста. Она была потрясающей. Она была… Рарити!

Она распахнула дверь и выйдя в главную каюту Аликорна тут же приняла модельную позу, громко и ярко заявив о своем возвращении. Конечно, белая пони вела себя откровенно глупо, но ей было все равно. Какой бы красивой она себя ни чувствовала в этот момент, она действительно надеялась на благодарную публику. Однако, как назло, это оказалась аудитория из одного пони. Зипс сидел за чертежным столом, держа в зубах острый кусок камня, и строгал из палки что-то смертоносное.

— Это ради меня? — спросил молодой жеребец, выплюнув камень и вскочив на ноги. — Я знал, что тебе не важна разница в возрасте.

Рарити дважды моргнула.

— Нет. Нет, это не так.

Что с этим юношей? Она поднялась по лестнице на верхнюю палубу, не произнеся больше ни слова, и пообещала себе никогда больше не вспоминать об этом инциденте.

Первое, что она обнаружила — уже стоит ночь, и в небе над головой сияет выпуклая полная луна. Похоже, она провела в душе больше времени, чем думала. Затем единорожка заметила, как ветер дует ей в лицо и развевает гриву. Хотя ощущение было приятным, оно также оказалось неожиданным. Раньше стоял мертвый штиль. Теперь, подумав об этом, Рарити также почувствовала легкую качку палубы. Аликорн двигался. Блублад стоял у штурвала корабля, а Хуфу, Зинзи и Бакару собрались на носу.

— Тебя усе ишшо сносит вправо! — прокричал земной жеребец.

— Я в курсе! — отозвался Блублад. — Если ты станешь точно указывать курс, а не просто жаловаться, то все будет хорошо.

— Мы движемся, — заметила Рарити, вставая рядом с Блубладом.

— А, вот и ты. Я уж начал опасаться, что ты растворилась в воде и утекла. Прошло больше часа с тех пор, как ты пошла туда. Я… — жеребец наконец повернул голову, чтобы посмотреть на нее. — Ты… — Он откровенно уставился на нее, а затем резко закрыл рот. — Ты выглядишь… чистой, — наконец выдавил он.

— Да, и чувствую себя гораздо лучше, должна заметить, — Рарити игриво покачала головой. — Я не собираюсь покидать этот мир, походя на бродяжку. Но теперь, по правде говоря, я еще более уверена в том, что мы собираемся сделать. Даже удивительно, как немного мыла и шампуня могут повлиять на девушку.

— Не уверен, как ухоженная шерстка увеличивает шансы на успех плана, но рад, что ты в хорошем настроении.

— Никогда не недооценивай силу прически.

— Или крепкого рома, — добавил Блублад.

— Ну, возможно, — признала Рарити. — Итак, как долго нам еще плыть?

— Десять минут, не больше. К моему удивлению, плавники, кажется, неплохо изображают из себя весла, и мы хорошо движемся против течения. А пока мы ни во что не врезаемся, то уверен, что на месте окажемся до рассвета.

— На пять градусов лево руля, если слышишь ты меня!

Блублад повернул колесо в соответствии с указаниями Зинзи и продолжил говорить.

— Я не только не вижу, что находится перед кораблем, но не смог исправить и навигационный механизм Аликорна. Даже в воде его все время сносит вправо.

— Оба-на! Энто не Рарити ли там позади сияет, как новенькая двадцатибитная монетка? — воскликнул Бакару. — Я даже не уверен, шо нам надобна луна, коли у нас туточки ты есть. Да сама принцесса Луна, наверное, позавидовала бы, коли бы увидала, шо ты сияешь ярче ее подопечной.

— А это не слишком ли, а, «партнёр»? — крикнул Блублад в ответ. — Пожалуйста, просто указывай курс.

— О, спасибо, дорогой! — произнесла Рарити, бросив на Блублада мрачный взгляд и подойдя к Бакару. — Ты мне льстишь.

— Шо вижу, о том и пою, — возразил Бакару. — Лево руля на десять градусов! И то, шо я вижу сейчас — прекрасно.

Рарити надеялась, что было слишком темно, чтобы увидеть, как она покраснела.

— Что вы высматриваете? — спросила она.

— Рэка мэлкая и каварная, — ответил Хуфу. — Многа камнэй. Ми далжни бить увэрэни, что карабль дэржится самой глубокай части и вдали ат прэпятствий.

— Полагаю, мы не можем рисковать использовать что-то столь яркое, как магическое освещение. Тем не менее я хотела тоже немного помочь. Кажется, нам следует обойти вон тот большой валун впереди?

— Опачки, проглядел! — воскликнул Бакару.

— Я считаю это «да». Право руля на пятнадцать градусов! — крикнула Рарити Блубладу.

— Великолепно. Все мне теперь указывают, — проворчал единорог, поворачивая руль вправо.

— У тэбя харошиэ глаза, юная лэди Рарити, — произнес Хуфу. — И должэн замэтить, сэгодня ти прэкрасна виглядишь.

— Большое спасибо, принц.

Рарити устроилась среди остальных и продолжила искать и объявлять препятствия. Было чудом, что эта ночь оказалась лунной, и та была почти полной, иначе без предательского магического освещения было бы не обойтись.

Через некоторое время, когда последствия душа и рома рассеялись, Рарити почувствовала, как тревога снова начинает подтачивать ее уверенность. Каждая минута приближала Аликорна к когтям грифонов, но также и к потенциальному билету домой. Она и раньше попадала в ужасные ситуации, но всегда с Твайлайт и остальными девочками, а не с Блубладом и кучкой якобы благородных преступников. Ей просто нужно доказать, что великолепие и целеустремленность являются достаточными заменителями Элементов Гармонии. По крайней мере, единорожка не чувствовала усталости. Она по-прежнему остро осознавала, что может сделать с ней Виндласс, если она заснет, и не намеревалась допустить, чтобы подобное произошло. Рарити взяла себя в копыта и сосредоточилась на залитой лунным светом воде впереди.

В целях экономии сил лоцпони в конце концов согласились работать посменно. После того как Рарити второй раз сдала пост Зинзи, она приступила к скручиванию трех оставшихся швартовых в одну толстую и чрезвычайно прочную веревку, чтобы закрепить новый импровизированный якорь Аликорна. Она уже заканчивала свой работу, когда заметила суету в передней части корабля. Блублад и Зинзи о чем-то беседовали, а Бакару бросился с того места, где стоял, обратно к носу.

— Мы достигли внешних навигационных маркеров, установленных грифонами, — крикнул ей Блублад со своего места за штурвалом корабля. — Скоро будем на месте. Якорь готов?

— Конечно.

— Ты готова? — спросил Блублад.

— Посмотри на меня, — отозвалась Рарити. — Я родилась готовой.

— Ты родилась готовой взбесить косяк огромных рыб?

— Да заткнись. Я готова ко всему, что произойдет дальше. А ты?

— Вовсе нет, — ответил Блублад. — Если я смогу доставить этого земного увальня на берег, то надеюсь, он и сумасбродный юноша помогут мне остаться в живых достаточно долго, чтобы сбежать. В любом случае, нет смысла возвращаться в Эквестрию, которую пытается создать мой брат. Я сделаю все, что должен, чтобы остановить его.

— Знаешь, Блублад, мне с трудом верится, что мы все те же пони, какими были всего неделю назад, — задумчиво произнесла Рарити. — Жалко, что все это... — она сделала широкий жест передней ногой. — Можно стереть за одну ночь. В конце концов, я нахожу, что мне скорее нравится, какие мы есть сейчас. По крайней мере, ты точно стал лучше. Ну а мне совершенствоваться дальше было уже некуда.

— Похоже на то, — сухо произнес принц.

— Я пытаюсь сказать, что просто надеюсь, что мы все переживем это. Возможно, если мы справимся, то новая дружба между нами сохранится.

Блублад вздохнул.

— Рарити, я начинаю понимать, кто я и каково мое место в этом мире. Что я больше, чем имя и угасающая династия. У меня много причин вернуться на корабль сегодня вечером. Я могу помочь спасти Эквестрию, разоблачить предателей и приступить к созданию жизни, в которой, как мне казалось, мне было отказано из-за наследия моей семьи.

— Хорошо, ты… — Рарити замолчала, когда Блублад прервал ее.

— Еще кое-что. Сейчас самое подходящее время, чтобы сказать это. Ты — еще одна причина для меня вернуться живым. Неважно, как ты ко мне относишься, каким бы жеребцом я ни был и всегда буду для тебя, пожалуйста, будь живой и здоровой, когда я вернусь, — Он слабо улыбнулся. — Я бы не хотел, чтобы меня застрелили понапрасну.

Вот значит, как. Рарити слушала Блублада, но не могла найти слов, чтобы ответить. Как и предполагала Зинзи, у него действительно возникли к ней чувства, и теперь ей придется с ними разобраться.

Блублад изменился, что и говорить, и даже продемонстрировал настоящее мужество, когда принял пулю за нее, но все еще оставался Блубладом. Между ними не могло быть ничего, кроме радушия, и им потребовалось оказаться в самых ужасных условиях, какие только можно вообразить, чтобы даже это стало возможным. Вернувшись в Кантерлот, он вполне мог снова стать жеребцом, который схватил ее и использовал как щит, чтобы не испачкать тортом свою шерсть, и который обращался с ней лишь с бессердечным пренебрежением.

Она получила то, о чем мечтала и о чем мечтала с тех пор, как была юной кобылкой — привязанность прекрасного принца-единорога из Кантерлота — но теперь, как ни странно, безумно, она не смела ни ответить на нее, ни даже дать ему надежду. Блублад, что говорил с ней сейчас, даже если он был абсолютно честен в этот момент, мог в любой момент исчезнуть, чтобы никогда не вернуться. Нельзя просто за одну неделю, даже за неделю, подобную этой, стереть десятилетия дурных манер.

И все же… она могла видеть его ясные голубые глаза, сияющие в лунном свете, и красивое лицо с сильными чертами, обрамленное взлохмаченной белокурой гривой. Он посмотрел на нее с такой искренностью, что на мгновение ей захотелось лишь подбежать к нему и поцеловать так же глупо и беззаботно, как некогда под влиянием алкоголя в Кантерлоте.

— Я намерена быть здесь, — тихо сказала Рарити. Это было не то, что она хотела сказать, но это было всем, что она смогла сказать.

Блублад выглядел так, будто собирался сказать что-то еще в ответ, но ему не дали и шанса.

— Останови двигатель! — прошипел Бакару, прибежав с носа почти на полном галопе. — Мы вскорости будем у внутренних маркерных свай, и коли продолжим двигаться уперед, то окажемся прямо перед энтой базой на виду у усех.

Блублад занялся рычагами управления, и Рарити услышала, как гул двигателя затихает и исчезает, сменяясь тишиной и тихим плеском волн о корпус.

— Инерция еще немного будет нести нас дальше по течению, — произнес единорог.

— Тогда мне действительно пора отправляться, — сказала Рарити.

— Кажись так, — согласился Бакару.

Рарити сделала глубокий вдох, чтобы собраться.

— Я собираюсь переплыть к барже. Когда мы будем достаточно близко к одной из внутренних маркерных свай, я отвяжу буксирный трос от Аликорна и привяжу баржу к свае. Сколько времени вам троим понадобится, чтобы добраться до базы и переплыть к ней?

— Вечность, тому шо я пойду прямо на дно, — мрачно сказал Бакару.

— Не обращай на него внимания, — заявил Блублад. — Чтобы добраться до самого узкого места, потребуется не более тридцати минут, включая время, необходимое для того, чтобы поставить корабль на якорь в одной из скрытых бухточек у берега реки.

— Полагаю, что это лучшее, что вы сможете, но помните, заставлять даму ждать — всегда невежливо, — нахмурилась единорожка. На барже было бы ужасно одиноко и более чем страшно.

— Мы поторопимся, — пообещал принц. — Как только мы увидим признаки того, что грифоны клюнули на приманку и полетели изучать, мы переплывем реку. Если повезет, все пойдет по плану.

— Нам повезет, не так ли? — спросила Рарити, выдавив легкую улыбку.

— Несомненно, — кивнул Блублад.

— Тогда давайте продолжим, — Рарити медленно подошла к щели в фальшборте. С помощью магии она бросила один конец натянутой веревочной лестницы за борт, и та упала на безликую черную поверхность воды. Там, внизу, были монстры, и скоро она будет приманивать их едой. Единорожка коснулась копытом светящейся жемчужины, прижатой к ее горлу. Пожалуйста, мысленно умоляла она, ради меня и ради мира во всем мире, пусть ее сила станет реальной. Она должна стать единственной ее защитой. Остальные собрались позади, когда Рарити приготовилась к высадке.

— Я всё врэмя вэрил в тэбя. Ничто нэ пакалэбало маю вэру, — заявил Хуфу. — Удачи, падруга-пони.

— Удачи, — произнес Зипс. — Не свались, и помни, ягуараньи любят выпрыгивать из воды за добычей.

Рарити содрогнулась, представив это.

— Будь осторожна, Рарити, — сказала Зинзи.

— Зинзи, дорогая, ты только что не рифмовала? — удивленно спросила Рарити. — Какой прекрасный жест.

— Небольшой подарок от меня, — подмигнула ей зебра.

— Ах ты ж! — Рарити игриво пихнула другую кобылу копытом.

— Ну а я, кажись, не вытяну, — протянул Бакару, его слова были густыми и медленными как патока. — Так шо приятно было с тобой познакомиться, мисс Рарити.

— Чушь. Все будет хорошо. У Блублада есть его жемчужина, а я отвлеку хищных рыб. Ты доплывешь, вот увидишь.

— Да, я прослежу, чтобы с этим здоровяком ничего не случилось, — сказал Блублад. — И мы встретимся на корабле, с подъемным газом и всем полезным, что сумеем награбить. Все кажется спокойным, так что подозреваю, генерал Каррок уже выступил. Скорее всего охраняющих ангары и склады грифонов осталось немного.

— И я вернусь на корабль, когда вернетесь вы, — повторила Рарити, на этот раз твердо. — Прощай, и удачи.

Она опустилась на колени и осторожно вытянула задние ноги, проверяя веревочную лестницу. Затем быстро спустилась и, чтобы не успеть передумать, упала в черную воду.

Даже без палящего солнца речная вода была приятно теплой. В других обстоятельствах было бы очень приятно искупаться. Как бы то ни было, Рарити поджала ноги и как можно быстрее поплыла к корме Аликорна и барже, плывущей позади. Глаза белой пони привыкли к темноте, что позволило ей достаточно хорошо видеть при свете луны, и она быстро нашла баржу. Вскоре ей удалось подняться на плоскую палубу судна, где вздохнула с облегчением. Ничто еще не попыталось откусить от нее кусочек.

Как и предполагалось, баржа дрейфовала к цилиндрическому деревянному столбу, торчащему из реки. Рарити действовала быстро, используя свою магию, чтобы развязать узел, крепивший судно к корме воздушного корабля, а затем завязать веревку вокруг сваи. Этого будет более чем достаточно, чтобы удержать ее от дрейфа вниз по течению. Но не Аликорна. Дирижабль уже плыл вниз по течению и будет продолжать, пока Блублад не перезапустит паровой двигатель. Скоро он и другие жеребцы будут на пути к тому, чтобы проникнуть на базу, и они рассчитывали, что она отведет от них когти грифонов. Скоро она должна будет начать свою работу. Рарити села на палубу, доски которой были мокры от брызг Аликорна.

Вполне возможно некоторых из них она видит сейчас в последний раз. Возможно, даже всех. А если подходить с другой стороны, то возможно некоторые из них в последний раз видят ее. И если что-то пойдет не так, то вся ее уверенность, что она чувствовала раньше, не даст ей ничего.

Она пообещала Блубладу, что будет живой и здоровой, когда он вернется. Селестия всеблагая, почему? Почему ей не удалось выдавить из себя слова, которые она хотела сказать — что ценит его чувства, но не может ответить иной взаимностью, кроме дружбы? Куда делись острые слова, что всегда были наготове на кончике ее языка? Этот нелепый, ужасный, разочаровывающий, раздражающий, очаровательный, красивый жеребец! Что из всего этого выйдет?

Рарити отбросила свои эмоции и с помощью магии поставила ящик с рыбой на палубу перед собой. Внутри, как и указывалось штампом, были десятки тонких прямоугольных жестяных банок, полных мертвой рыбы. Одним словом, это было отвратительно. Ей понадобится по крайней мере еще два душа, когда она закончит с этим, и она не планировала даже физически прикасаться ни к одной рыбке.

У каждой банки имелся металлический язычок, за который грифон мог ухватиться когтями и сдернуть крышку, но ничего такого, за что можно было бы легко ухватиться зубами. Ни один пони не смог бы открыть такие банки без магии. Однако такого рода магия, требующая хорошего контроля и некоторой ловкости, была сильной стороной Рарити. Она приступила к работе и быстро определила, что может открыть полдюжины банок за раз, не напрягаясь, а затем вывалить их в реку, работая над следующей серией из шести банок.

Она ожидала, что запах будет трудно перенести, но запах рыбных консервов вскоре заставил ее перегнуться через борт баржи. Опустошать желудок было особенно нечем, но даже взгляд на банки, набитые зловонной рыбой, упрощал процесс.

Внезапно единорожка отшатнулась и тяжело упала на круп. Что-то двигалось под водой, прямо перед ней, и чем бы это ни было, оно было огромно. Рарити тут же пожалела, что не уточнила ни у кого из отряда Хуфу, насколько велики на самом деле эти ягуараньи. Она была уверена, что чувствовала, как они проходят мимо, пока переплывала болото, хотя в то время не видела даже ряби на поверхности. Насколько велики они на самом деле, раз двигаются столь незаметно под поверхностью?

Нервничая, Рарити попятилась к центру баржи и снова принялась за работу, открывая банки с рыбой и вываливая их в реку. Ей нужно было взять себя в копыта. Аликорн давно ушел, остальные рассчитывали на нее, и кроме нее этим заняться некому.

Бабах! Страх охватил Рарити, когда звук, похожий на выстрел, отразился от воды. Бабах! Что-то большое мелькнуло в лунном свете на периферии ее зрения, прямо на поверхности реки.

Бабах! Внезапно Рарити увидела это. Звук был не от выстрела из гром-палки, а от удара мощного широкого хвоста о поверхность реки. Чудовищная рыба, похожая на нож, длиной в три пони от кончика сужающейся головы до широкого веерообразного хвоста, прыгнула высоко в ночной воздух, прежде чем упасть и обрушить веер брызг, заливающий Рарити и все вокруг поблизости.

Селестия предобрейшая! Вот это скрывалось в воде? Рарити не могла отойти дальше от края баржи, чем она уже была, но на ее вкус вода была слишком близка. Другая ягуаранья выпрыгнула из воды и с грохотом упала обратно. Что, если одна из них упадет на нее? Что, если они все вместе решат опрокинуть баржу, чтобы добраться до остальной рыбы, или, еще хуже, решат добавить в меню пони? Ей нужно было их переубедить, как можно скорее вывалив в воду остальную рыбу.

Рарити удвоила свои усилия и вскоре бросала фунты рыбы в бурлящий водоворот ужаса вокруг баржи. Время от времени какая-то из кошмарных рыб ударялась о днище баржи, и каждый раз Рарити была абсолютно уверена, что упадет в воду. Наверняка эта какофония хлопанья хвостов и плеска уже привлекла внимание грифонов, оставшихся на базе! Так она предполагала. В любом случае, она сделала то, что намеревалась — шум ягуараний, должно быть, был слышен за многие лиги. Она выкинула последнюю рыбу за край баржи и повернулась, чтобы развязать магией веревку, удерживающую ее на месте. Пришло время спускаться по течению в безопасное место.

В этот момент Рарити услышала серию резких ударов по палубе позади себя, и в ее животе мгновенно образовался холод ужаса. Она сразу узнала звуки, даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть. Она была слишком медленной — грифоны уже прибыли.

Рарити развернулась и увидела трех агрессивно присевших грифонов, не более чем в двух корпусах от нее. Все они были крупными темноперыми самцами. Стоящие справа и слева сжимали длинные гром-палки, вроде тех, что она видела в джунглях, а грифон в центре носил простой металлический шлем. Бежать и спасаться было невозможно.

Осознание того, что она не выживет, обрушилось на Рарити, останавливая дыхание и подгибая ноги. Центральный грифон сделал шаг ближе к ней.

— Что тут за безумие с ягуараньями? — прорычал он. — Где остальные? Где второй единорог?

— О, ха-ха, оглянитесь вокруг. Вы сможете ясно увидеть, что здесь больше никого нет. Всего лишь маленькая Рарити, — слабо выдавила она. — Знаете, рыбок кормлю. Мне нравится, как они так плещутся.

Она не предаст своих союзников — своих друзей.

— Ты скажешь нам, где они, — заявил грифон. — Об этом позаботится генерал Каррок, и он будет очень доволен подарком, который я ему преподнесу.

— Каррок? — повторила потрясенная Рарити. — Здесь? Он не может быть здесь! Он должен быть на пути в Галлополи!

Если Каррок не вылетел, то база все еще кишит солдатами. У Блублада и остальных очень мало шансов получить жизненно необходимый газ. Она ужасно просчиталась!

— Что? — Грифон перестал подходить к Рарити и подозрительно посмотрел на нее. — Откуда ты это узнала? Корабль готовится к вылету.

Он покачал головой.

— Ничего, ты все объяснишь генералу!

Грифон двинулся вперед, протянув когтистую лапу. Рарити вскрикнула и попятилась к краю баржи. Позади нее из воды вырвалась огромная туша рыбы и плюхнулась обратно, забрызгав всех на барже.

— Как видишь, деваться тебе некуда, — пророкотал грифон.

Рарити знала, что не сможет вырваться, если грифон схватит ее. Через секунду ее поднимут высоко в воздух, и если она вырвется, то лишь разобьется насмерть. Она сможет уклониться от первоначального броска, но другие грифоны смогут ее схватить. Перед ней — острые когти и верная погибель. Позади — пенящееся месиво из мощных плавников и щелкающих челюстей. Рарити коснулась копытом жемчужины на ее шее и продолжила пятиться.

— Стой, пони, если ты не хочешь стать кормом для рыб, — Грифон продолжал идти вперед, теперь оказавшись достаточно близко, чтобы добраться до нее. Его крылья расправились, готовые поднять их обоих высоко в небо.

— Ах, знаете ли, — произнесла Рарити. — Вы, грифоны, действительно прекрасная компания, но, боюсь, мне придется отклонить ваше приглашение на встречу с генералом Карроком.

Ее следующий шаг назад встретился только с воздухом, и Рарити не сопротивлялась гравитации. Когда грифон взмахнул когтями там, где полсекунды назад была ее голова, Рарити же скользнула в бурлящую темную воду.

Плывя вниз, она ожидала, что острые зубы рыб-монстров сомкнутся вокруг нее или что ее кости переломает ударом хвоста. Надежды выжить не было, но удовольствия взять ее в плен единорожка не доставила. Она не сомневалась, что Каррок причинит ей гораздо больше мук, чем ягуараньи.

Она ничего не видела в темной мутной воде, но чувствовала над собой шероховатое деревянное дно баржи. Ей удалось проплыть под ним. Может быть, хищные рыбы не смогут изолировать ее здесь, но она не могла задержать дыхание надолго. Ей придется выплыть на поверхность — и там ее застрелят, схватят грифоны, съедят или, наверное, произойдет все это одновременно.

Ее легкие начинали нуждаться в кислороде, и Рарити решила, что ей нужно плыть так далеко и так быстро, как только она сможет, подальше от баржи и надеяться на чудо. Она оттолкнулась от днища баржи и поплыла во всепоглощающую тьму, радуясь, что не может видеть окружающие ее плавники и зубы. Жемчужина защитит ее в реке, сказала белая пони себе. В конце концов, в этом была ее магия.

Внезапно на нее обрушилась стена воды, заставив ее опуститься еще ниже, а ее уши заболели, когда на них обрушилась давление воды. Ягуаранья промчалась мимо нее не более чем в полудлине. Рарити почувствовала, как что-то врезалось в ее копыта, и поняла, что касается дна реки. Насколько глубоко она погрузилась? Потребность вздохнуть становилась отчаянной, но она не была уверена, что сможет добраться до поверхности. Борясь с паникой, единорожка оттолкнулась, проклиная отсутствие ласт или широких лап, которые могли бы помочь грести, пока выплывает. Когда новый поток вернул ее на дно, она поняла, что больше не может бороться. Ей нужно было дышать, а плыть больше не было сил. Ей настал конец.

Она подумала, что утопление довольно известный и элегантный способ погибнуть. Рарити позволила своему телу дрейфовать, готовясь набрать полные легкие мутной воды. Последней каплей магии она сорвала бесполезную жемчужину с шеи — она предала ее и не заслуживала того, чтобы украсить ее тело после смерти.

Неподвижно вися в воде, Рарити открыла рот и отдалась реке. К своему большому удивлению, она не начала захлебываться.

21. Расставания

Рарити неподвижно дрейфовала глубоко под поверхностью реки. Она не могла больше задерживать дыхание и была абсолютно уверена, что утонет. И все же, несмотря на эту уверенность, она не умерла. Вместо воды ее горло и легкие заполнил чистый свежий воздух. Это было, конечно, невозможно, но ее дыхание подтверждало обратное. Что еще более странно, она больше не чувствовала себя мокрой. Единорожка как будто находилась внутри наполненного воздухом пузыря, который словно по волшебству явился, чтобы спасти ей жизнь.

На ум сразу же пришел вопрос не о том, как и почему это произошло, а что она может сделать, чтобы то, что ее защищает, не перестало это делать, вновь оставив ее на милость мутной воды. Рарити была слепа — не могла двигаться или даже определить направление. Она чувствовала гладкую поверхность, соприкасающуюся с ее копытами, но более ничего.

Она заметила постепенно появляющееся перед ней расплывчатое розовое свечение, и через несколько секунд свет стал достаточно ярким, чтобы позволить видеть то, что ее окружает. Белая пони действительно плавала внутри светящейся сферы, висящей под водой. Прозрачная сфера заключала в себе воздух и казалась твердой, но выглядела столь же тонкой и хрупкой, как мыльный пузырь. По природе своей она казалась магической, но единорогов под водой не было — с единственным исключением в ее лице. Однако Рарити знала, что не могла создать это. Она никогда раньше не изучала и даже не пыталась использовать заклинания щитов, не говоря уже о достаточно мощном, чтобы удерживать воздух и не пускать внутрь воду. Если на то пошло, откуда взялся воздух? Должно быть и он был наколдован, а создание пригодного для дыхания воздуха было волшебством, которого она никогда не видела даже в исполнении Твайлайт Спаркл. Однако цвет сферы показался ей каким-то знакомым.

Жемчужина! Ее галлополийская жемчужина была точно такого же теплого оттенка розового. Эта сфера, должно быть, связана с драгоценностью, которую она только что выбросила. И обладала, наверное, даже большей силой, чем она предполагала. В старых сказках, которые единорожка помнила, говорилось, что если пони, загадывая желание, бросит в море волшебную розовую жемчужину, оно сбудется. Она думала, что это не более чем бабкины сказки, но не было никаких сомнений в том что, выбросив свое ожерелье, она страстно желала выжить.

Слабое успокаивающее гудение начало становиться громче, пока не заполнило ее уши. Возможно, заклинание вызывало вибрацию в воде, но опять же, звук был почти мелодичным, поднимаясь и опускаясь, как морские волны. Она ничего не могла увидеть в темноте, поэтому не могла даже найти источник звука. Когда музыкальное гудение достигло крещендо, Рарити ахнула от неожиданности, услышав мягкий мелодичный женский голос, прошептавший ей на ухо:

— Тебе не быть с нами в глубинах. Вернись к морю небес и плыви с попутным ветром. Наших даров не хватит надолго. Используй их и прощай.

Рарити развернулась внутри защитного пузыря, ища источник шепота. Голос звучал так, будто говорящий стоял прямо рядом с ней, но она, несомненно, была одна. Это, как и появление самого защитного пузыря, было невозможно. Жемчуг, даже волшебный, не мог говорить. Кроме того, о чем говорил этот голос? С какими «нами», о которых он упоминал, ей не быть? А что за «дары»? Как такая необычная и сильная магия могла быть заключена в столь безобидном с виду украшении? С другой стороны, сами Элементы Гармонии превратились в ожерелья и тиару...

Светящийся пузырь вспыхнул еще более ярким светом, и мгновенно все вокруг Рарити изменилось. Там, где раньше была только тьма, теперь открылся весь подводный мир, и она могла видеть все, что происходит вокруг. Этот значительно улучшившийся обзор, должно быть, было одним из «даров», упомянутых голосом! На высоте не менее пятнадцати длин пони она могла видеть темные очертания баржи, но судно было ей интересно меньше всего. Теперь, когда она могла видеть сквозь темные глубины, стали очевидны устрашающие размеры ягуараний и их безумный пир.

Огромные рыбы имели форму кинжалов, сужающихся от хвоста к носу, и они пронзали воду с ужасающей скоростью. Их тела были покрыты чешуей толщиной с доспех насыщенного золотистого оттенка с большими черными пятнами неправильной формы. На вытянутых треугольных головах ягуараний помещались лишь пара блестящих глаз и набор острых зубов. Рыб было по меньшей мере дюжина, и каждая достаточно велика, чтобы проглотить ее за один-два укуса. Они кружили вокруг баржи, время от времени выныривая на поверхность, чтобы прыгнуть высоко в лунный свет, явно ожидая, не появится ли еще еда.

Если она разберется, как двигать пузырь, не привлечет ли он внимание рыб? Они не напали, когда единорожка упала в воду, хотя должна была казаться заманчивой целью. Как бы то ни было, голос сказал, что даров не хватит надолго, а это означало, что пузырь вокруг нее может исчезнуть в любой момент. Как бы опасно это ни было, ей нужно выбраться на поверхность.

Внезапно Рарити поняла, что баржа над ней двигается, и делает это против течения. Это могло означать лишь то, что двигают ее грифоны. На ней не было двигателя, и она не видела следов весел в воде, поэтому предположила, что грифоны ухватились за швартовый канат и летят, полагаясь на силу своих крыльев, чтобы отбуксировать баржу обратно к своей базе.

Еще одно осознание настигло ее — база там, куда ушли жеребцы! Поскольку Каррок и все его грифоны все еще там, то если жеребцы еще не пойманы, их наверняка уже скоро найдут. Как только эти разведчики предупредят своего лидера о Рарити, Каррок, несомненно, предположит, что она была частью некоего плана, пусть даже ее съели ягуараньи. На базе, полной грифонов, наверняка заметят Блублада и остальных.

Рарити приняла решение. Таинственная магия розовой жемчужины дала ей второй шанс, и она должна использовать эту возможность, чтобы дать своим товарищам и Эквестрии такой же шанс сражаться, что обрела сама. Ей просто нужно постараться еще и создать такое грандиозное отвлечение, что даже у целой базы, полной солдат, не будет другого выбора, кроме как заняться им и оставить подъемный газ без присмотра.

Однако сначала ей нужно определить, как двигаться внутри этой непроницаемой сферы, а затем ей понадобится проскользнуть мимо челюстей и зубов хищных рыб. Модельерша попробовала шагнуть, но без особого успеха — пузырь просто вращался под ее копытами. Возможно, ей стоит использовать магию. Рарити попыталась охватить светящуюся сферу телекинезом, но и эта попытка не удалась. Она не чувствовала ничего материального, за что могло бы зацепиться ее заклинание.

— Ой, да ладно, — проворчала Рарити. Баржа удалялась, а она застряла, никуда не двигаясь. Может быть, ей стоит просто попросить инструкции?

— Ах, прошу прощения, — сказала она как можно мягче. — Я очень благодарна за то, что не утонула, но не могли бы вы объяснить, как мне использовать этот прекрасный волшебный пузырь, который вы так щедро предоставили? Видите ли, мои друзья в опасности, и мне нужно последовать за этой баржей, чтобы помочь им.

К ее удивлению, сфера начала двигаться. Она мчалась вверх к барже, словно сознательно повинуясь ее желанию. Рарити ахнула и невольно сжалась в страхе, поняв, что ее курс идет прямо через косяк ягуараний, которые носились туда-сюда, щелкая челюстями в явной надежде, что им попадется что-нибудь съедобное. Рыбы, однако, замедлились и успокоились, когда она приблизилась.

Повсюду вокруг речные монстры выстроились свободным строем, как будто решили служить эскортом крайне неуместной среди них единорожке. Рарити заметила, как их серебристые глаза смотрят на нее, когда она проплывала мимо, и не могла не посмотреть в ответ. Теперь, стоило ей задуматься, они выглядели по-своему красивыми — с их чешуей, блестящей в скудном лунном свете, проникающем в воду у поверхности. Обтекаемые тела и широкие плавники свидетельствовали об огромной мощи и силе. Она была более чем счастлива любоваться ими до тех пор, пока они продолжали вести себя не так, как если бы она была в меню.

Пузырь быстро нес ее вперед, не отставая от буксируемой баржи, и вскоре она вышла из широкого и глубокого русла реки в сравнительно узкий канал, который делил пополам базу грифонов. Ягуараньи повернули назад, скрывшись в темноте когда река стала мельче, оставив Рарити одну. То есть, она была бы одна, если бы таинственный голос не прошептал ей вновь на ухо:

— Наша защита скоро истает, так как мы всего лишь тень былого. Но знай, что мы не расстаемся навсегда, ибо однажды ты снова найдешь нас и вернешь нам наше маленькое благословение и многое другое.

— Погодите! — взмолилась Рарити. — Кто вы? Что вы? Пожалуйста, скажите мне хотя бы это.

Бестелесный голос не ответил. Вместо этого мелодичный гул, который она слышала, когда впервые появился волшебный пузырь, вернулся, и розовое сияние, окружавшее ее, начало тускнеть. Рарити решила, что побеспокоится о личности неизвестного благодетеля позже, а пока что стоит подумать о своем непосредственном выживании. Она быстро обдумала доступные варианты, понимая, что вскоре больше не сможет безопасно прятаться под водой.

Действительно, через несколько секунд защитная сфера вокруг нее рассеялась, и единорожка снова оказалась в воде. Не имея больше возможности без опаски оставаться под водой, она решила перестать следовать за баржей и вместо этого сосредоточиться на том, чтобы как можно быстрее выбраться на сушу и найти безопасное укрытие. Вынырнув из воды, Рарити глубоко вдохнула влажный тропический воздух, затем поспешно поплыла к берегу и заползла под большое широколистное растение, чтобы обсохнуть и составить план.

Теперь она действительно была одна. Жемчужина исчезла навсегда, и ей уже не хватало знакомого успокаивающего веса и прикосновения к шкурке. Модельерша только начала постигать ее тайны и могущественную магию, но она знала, что жемчужина несколько раз спасала ей жизнь. По крайней мере, она может начать благодарить за помощь, предотвратив разрушение эквестрийского города, где жемчужина была ей подарена.

Ей нужно было отвлечь грифонов еще раз — чем-нибудь, что могло бы привлечь и удержать внимание всей базы. Но что бы ей ни предстояло сделать, она не могла проделать это здесь. Если вторая часть ее плана все еще выполнялась, Блублад и другие жеребцы были в этот самый момент неподалеку. Если привлечь грифонов сюда, то это лишь подвергнет их ненужной опасности. Куда же ей тогда идти? Опять в акведуки? Внезапно рог Рарити вспыхнул ярко-голубым светом. Она попыталась прикрыть его копытами, пока свет не погас так же внезапно.

— В чем дело, рог? — тихо произнесла она. Затем что-то резко дернуло ее в сторону, и Рарити тут же в панике огляделась, ожидая, как пара острых когтей выдернет ее из укрытия. Больше никого не было. Почувствовав пульсирующую боль в основании рога Рарити наконец поняла. Каррок все еще был здесь, а это означало, что и Камень Небес все еще здесь. Он снова звал ее, и даже физически тянул к себе. Она потрясла головой, чтобы прояснить ее, но толку от этого было мало. Камень Небес давил на разум, вытесняя все остальное. Он практически умолял ее прийти к нему.

Она могла бы попытаться сопротивляться, но что, если… вместо этого она поддастся зову? Рарити пришла в голову идея, возможно, даже более безумная, чем другие ее недавние планы. Это станет матерью всех отвлекающих факторов! На самом деле, это будет больше, чем отвлечение — это полностью устранит необходимость в остальной части плана. Она украдет Камень Небес из-под острых клювов грифонов прямо сейчас и не позволит Карроку и Виндласс снова использовать его, чтобы причинить кому-либо вред!

Высоко наверху, но недалеко могучий водопад, питавший реку в джунглях, вырывался из центра гигантской пещеры на склоне утеса, промытой сквозь скалы эоны назад. Она уже видела эти водопад и пещеру раньше, когда Бакару и другие объяснили, что пещера служит ангаром для флагмана Каррока. Внутри грифоны должны были готовить огромный воздушный корабль к вылету. Более того, она знала, что Камень Небес где-то там. Неважно, где был спрятан Камень — она знала, что рог приведет ее куда надо. Если она сможет забрать его и унести в безопасное место, то поставит мат заговору одним движением. Если ее обнаружат, то шумиха, которую она поднимет, наверняка даст другим достаточно времени, чтобы завершить свою миссию, даже если им придется уйти без нее.

Рарити начала двигаться, пробираясь сквозь ночные тени к огромному утесу, молча желая родиться с более темным окрасом шерсти. Даже на приличном расстоянии она могла разглядеть крошечные фигурки грифонов, влетающих и вылетающих из чрезвычайно широкого устья пещеры, но, похоже, на уровне земли охранников много не было. Подойдя поближе, она увидела, что грифоны соорудили большой лифт. Крепкие тросы проходили через серию шкивов, вбитых в скалу, и тянулись от платформы чуть ниже входа в пещеру до земли на несколько сотен длин ниже.

Там, недалеко от нынешнего укрытия Рарити, сейчас стояла широкая деревянная платформа рядом с большим черным паровым двигателем, который, должно быть, приводил лифт в движение. Она догадалась, что грифоны могут летать в пещеру и обратно, но им по-прежнему нужен лифт для перемещения тяжелых грузов между базой и ангаром для дирижаблей в скале. Единорожка сразу поняла, что это ее единственный способ попасть в пещеру и единственный шанс добраться до Камня Небес.

Четверка грифонов-грузчиков в настоящее время укладывала бочки и ящики на подъемник. Это, как догадалась Рарити, значило, что дирижабль, должно быть, еще не полностью загружен. Как ей прокрасться туда незамеченной? Она неплохо разбиралась в магии иллюзий, но ее творения были ближе к яркому и впечатляющему. А сейчас нужно слиться с мирским и обыденным. Широкополая шляпа на этот раз не поможет. Так что же остается?

Ага! Костюм!

Тихо и вне поля зрения работающих грузчиков, она подбиралась все ближе и ближе, аккуратно крадясь на передних кромках копыт. Действительно ли это сработает? В приключенческих романах, что были ее тайной страстью, это помогало всегда — но сейчас все было реально и смертельно опасно. Ей оставалось только надеяться. Убедившись, что никто из грифонов не смотрит, Рарити телекинезом схватила бочку с солью и тут же стащила ее с платформы к себе, молча поблагодарив себя за все месяцы, что потратила много лет назад на оттачивание магии призыва. В конце концов, невозможно угадать, когда понадобится вызывать кушетку для обмороков с другого конца города. Модельерша не могла и сосчитать, сколько раз ей пригождалось это заклинание.

Затем Рарити магией вытащила все гвозди, удерживающие дно бочки на месте, и позволила соли тихо высыпаться на землю. Понимая, насколько неженственной она показалась бы своим подругам в Понивилле, но осознавая, что с этим ничего не поделать, модельерша встала на задние ноги, подняла бочку над головой и опустила. Она постаралась найти бочку с отверстием от сучка поблизости от верха, и еще раз подождала, пока грифоны отвернутся, прежде чем неуклюже пройти на двух ногах обратно на платформу. Как она и надеялась, никто из усталых рабочих не заметил ничего необычного. Может она чувствовала себя и выглядела совершенно нелепо, но если, спрятавшись в бочке, она доберется до Камня Небес, то так тому и быть.

Наконец дали команду поднять платформу, и Рарити услышала, как паровая машина заурчала и застонала, прежде чем почувствовала движение вверх. Лифт раскачивался на ветру и часто останавливался, когда двигатель внизу задыхался и заклинивал. Однако платформа неумолимо поднималась все выше и выше вдоль склона утеса, пока, наконец, не остановилась. Единорожка не смела пошевелиться. Все опиралось на то, как хорошо она сольется с другими припасами.

В ее ограниченном поле зрения промелькнули перья, а затем она ненадолго поднялась в воздух. Рарити как можно сильнее поджала задние ноги и уперлась передними, чтобы отсутствующее дно бочки не выдало ее. Через несколько секунд ее бесцеремонно перекинули на другую деревянную платформу, которая тоже начала двигаться. Белая пони предположила, что это какая-то тележка. Дырка от сучка теперь была обращена к другой бочке, из-за чего она не могла понять, куда ее везут, но рог уверял, что с каждой секундой Камень Небес все ближе.

Тележка остановилась, и снова Рарити подняли и переставили. На этот раз она могла сказать, что находится в темном, относительно прохладном месте. Вероятно, это была кладовая — наиболее вероятное место, где на борту корабля можно найти бочку соли. Вскоре все стихло, и, подождав лишнюю минуту, чтобы убедиться, что она одна, единорожка сбросила бочку и встала на все четыре копыта.

И у нее тут же перехватило дыхание. Это не было похоже ни на одну кладовую, которую она когда-либо видела иначе как в ночных кошмарах! Помимо овощей и других продуктов питания, которые она ожидала увидеть, с прикрепленных к потолку крюков свисали мертвые тела всевозможных существ. Это были безголовые массы мускулов и жира — поэтому Рарити ни одно из них не могла опознать, но некоторые определенно были четвероногими и неприятно размером с пони. Не в первый раз за последние часы ее затошнило, и не в первый раз она заставляла себя сдержаться. Ужасные, ужасные мясоеды! Как этот кошмар может быть аппетитным?

Она должна выбраться отсюда, и единорожка знала, что рог укажет путь. Единственный вопрос заключался в том, не приведет ли он ее прямо в лапы грифонов, которые, вероятно, уже заполонили коридоры и отсеки огромного дирижабля. В любом случае, она не могла оставаться в этом ужасающем месте. Дверь была только одна, и по другую ее сторону находилась корабельная кухня, полная кастрюль, сковородок и множества острых ножей, но в остальном пустовавшая. В отличие от кладовой, в этой комнате был маленький круглый иллюминатор, и Рарити бросилась посмотреть наружу, пытаясь сориентироваться.

Воздушный корабль парил в центре пещеры, удерживаемый прочными веревками. Рарити увидела, что складские помещения и площадки были вырублены в скале по обеим сторонам подземной реки, протекавшей прямо под ним. Неисчислимые десятки газовых фонарей ярко освещали пещеру. Но была и картина, подарившая Рарити надежду. Генерал Каррок стоял снаружи корабля перед несколькими рядами грифонов-солдат и, казалось, произносил воодушевляющую речь. Если грифоны все еще снаружи, то…

Рарити не стала терять ни секунды, а развернулась на месте и помчалась к двери кухни. Ее рог ярко засиял, когда она перестала сопротивляться своему заклинанию поиска драгоценных камней и поддалась зову Камня Небес. Она выскочила в широкий, лишенный окон и, к счастью, пустой коридор, который, должно быть, протянулся на всю длину корпуса. В непосредственной близости от Камня Небес притяжение стало непреодолимым. И хотя она никогда раньше не бывала внутри огромного воздушного корабля, не возникало сомнений, что модельерша движется в правильном направлении. На самом деле Рарити подозревала, что если она перестанет притворяться, что мчится галопом по коридору, заклинание все равно потянет ее вперед.

Она пронеслась мимо бесчисленных дверей, пока мчалась до дальнего конца коридора. Здесь свет, исходящий от ее рога, стал практически ослепительным, а пульсирующая в голове боль — невыносимой. Прежде чем она успела решить, что делать, ее резко дернуло влево и вверх по изогнутой лестнице к тяжелой деревянной двустворчатой двери. Она не была заперта, но если бы это было не так, единорожка, несомненно, ее бы вышибла. Теперь ничто не могло удержать ее от цели. Она толкнула двери и ворвалась в комнату за ними. Мгновенно свет ее рога потух, а боль исчезла. Заклинание поиска драгоценных камней нашло драгоценный камень.

Рарити оказалась в большой каюте с тремя широкими окнами, занимавшими большую часть противоположной стены, и все они были чуть приоткрыты, чтобы впустить свежий воздух в душное помещение. Это могла быть только каюта капитана и, следовательно, личные покои Каррока. На стенах висели искусно украшенные гром-палки, мечи и кинжалы, а слева на полу покоилась огромная мятая подушка, намного больше единорожки. Она была похожа на гнездо, и Рарити предположила, что именно там спал генерал грифонов. В центре массивный деревянный стол стоял перед богато украшенным стулом с высокой спинкой. Все это она видела краем глаза. Единственный предмет, на котором белая пони могла по-настоящему сфокусироваться, находился на богато украшенной четырехконечной подставке из блестящей платины на столе Каррока.

Безупречный белый бриллиант размером с грейпфрут не был похож ни на один драгоценный камень, который она когда-либо видела. У нее не было готового представления, как должен выглядеть Камень Небес — кроме того, она ожидала увидеть объект необычайной красоты. В этом аспекте он, конечно, не разочаровал. Его грани не только отражали и преломляли свет ламп в ослепительном множестве цветов, но и сияли, словно освещенные изнутри крошечным раскаленным добела солнцем. Это было уникально красиво, и более того, это было неотразимо.

Рарити нетерпеливо шагнула к камню, все разумные мысли вылетели из ее головы. Ушло все об Эквестрии, ее друзьях и семье, Блубладе, Аликорне и Галлополи. Исчезло само чувство самосознания. Когда она смотрела на Камень Небес его внутренний огонь тянулся, чтобы сжечь все ее восприятие мира, пока не остался только сияющий алмаз и ее всеохватывающее желание обладать им.

— Мой. Он мой, — прошептала Рарити, направляя магию, чтобы взять камень.

В тот момент, когда ее телекинез окутал бриллиант, она почувствовала, как падает с большой высоты. Потом пришла мучительная боль, словно кто-то пытался вырвать ее рог из черепа. Зрение кобылы расплылось, а затем каюта Каррока и все в ней исчезло, сменившись пустым белым пространством сверху, снизу и во всех направлениях.

Рарити ахнула и упала на колени, пошатываясь от боли и шока от внезапного и необъяснимого перехода. Где она очутилась? Где Камень Небес? Ее телепортировали? В него была встроена какая-то магическая ловушка?

Поверхность, на которой она стояла на коленях, была твердой и гладкой, и ее невозможно было визуально отличить от белого неба над головой. Она также не могла оценить расстояние — единорожка могла быть как в тесной комнате, так и на бескрайней равнине. Тут не было видимого источника света, но все казалось ярко освещенным. Рарити заметила, что не отбрасывает тени.

Она почувствовала покалывание, почти как от телекинеза, но сильнее и гораздо неприятнее. В этом месте явно много магии, где бы оно ни было. В этот момент Рарити поняла, что не одна здесь — рядом с ней посреди белого небытия оказалась стройная кобыла со светло-розовой шерсткой. Виндласс испепеляла ее взглядом, а привлекательное юное лицо исказилось от ненависти. Рарити повернулась к ней.

— Ты! — воскликнула Виндласс, и ее голос эхом отозвался эхом, несмотря на явное отсутствие видимых стен и поверхностей в пустом пространстве. — Это невозможно!

Она беззвучно топнула копытом по белизне.

— Но если ты здесь, значит, твое тело должно быть… — единорожка замолчала, уголки ее рта изогнулись в жестокой улыбке. — О, просто замечательно!

— Что это за место? — дрожащим голосом спросила Рарити. Вид Виндласс привел ее в ужас после того, что та смогла сделать, и теперь это происходило снова. Если Виндласс здесь, то это означало, что она, должно быть, почувствовала присутствие Рарити, вошедшей в контакт с Камнем Небес, и притащила ее сюда, чтобы пытать и мучить. Что теперь заставит ее сделать заговорщица? Сдаться грифонам? Вонзить один из богато украшенных кинжалов Каррока в собственное сердце? Рарити содрогнулась.

— Очевидно, ты на воздушном корабле Каррока, — продолжила Виндласс. — А это значит, что ты либо его пленница, либо сделала что-то очень глупое. Ты же не думала, что сможешь украсть Камень Небес, не так ли? Ты понимаешь, что его сила полностью в моей власти, и что я могу вернуть его в Кантерлот в одно мгновение, если захочу.

— Но тогда… тогда я все равно выиграю, потому что Каррок не сможет использовать силу Камня против Галлополи! — смело заявила Рарити.

— Ха! Ты рискнула своей жизнью, надеясь, что удастся задержать нас? Печально, особенно если ты настолько наивна, считая, что у меня только один план. Что еще хуже, у тебя нет абсолютно никаких шансов причинить хоть сколько-то проблем. Я здесь все полностью контролирую. Если бы я захотела, то могла бы запереть тебя в этой пустоте навсегда.

— Но где же мы? — спросила Рарити.

Виндласс проигнорировала ее.

— Знаешь, — вздохнув, продолжила кобыла. — Полагаю, мне стоило этого ожидать. Меня предупреждали, что ты можешь установить связь с Камнем Небес, но я не послушала. Как будто безмозглая швея может так легко достичь того, на что у меня ушли месяцы обучения. А теперь смотри-ка — вот и ты. Даже интересно, насколько верны другие предсказания.

— О чем ты говоришь? Какие предсказания? Кто предупреждал тебя обо мне? — У Рарити закружилась голова от странных слов розовой единорожки.

— Что такое? — Виндласс моргнула и перевела взгляд на Рарити. — Ну, ничего, что касалось бы тебя, кроме того, что это дает мне еще одну причину желать твоей смерти, помимо того факта, что ты лживая шлюха и разлучница.

— Пожалуйста, я клянусь, что у меня нет и никогда не было планов на Фэнси Пэнтса, а у него на меня! — Рарити начала украдкой оглядываться по сторонам, отчаянно ища способ выбраться отсюда. Белая пони не видела ничего, кроме себя и Виндласс, но если она, как прежде, оказалась в ловушке собственного разума, то должен быть способ проснуться.

— Лжешь! Ты даже недостаточно хороша, чтобы произносить его имя, — выплюнула Виндласс. — Ты существуешь лишь чтобы мучить меня и забирать то, что принадлежит мне по праву. Сначала тебе потребовалось наложить копыта на моего истинного принца, а теперь пытаешься узурпировать мою судьбу, украв Камень Небес у этих безмозглых грифонов. По крайней мере теперь ты дала мне возможность закончить то, что должно было быть сделано, когда Темпест выбросил тебя за борт дирижабля.

Рарити начала медленно пятиться, понимая, что ситуация быстро становится много хуже. Ей нужно заставить Виндласс говорить, пока она пытается придумать какой-нибудь выход из этой неразберихи.

— Лорд Процион знает о твоей одержимости Фэнси Пэнтсом? Он стремится занять трон Эквестрии, не так ли? Как мне кажется, став королем, Процион не будет благосклонен к возлюбленной, отдавшей сердце другому. Ты играешь в опасную игру, Виндласс.

— О, да что ты говоришь, — пренебрежительно махнула копытом розовая пони. — Процион не в состоянии бросить мне вызов, даже если захочет. При этом он полностью лоялен и готов отдать все ради дела. Ты же не думала, что я в одиночку заряжаю Камень Небес магией, не так ли? Я так оказалась бы полностью истощена, став едва ли больше, чем тенью самой себя, — сверкнула хищной улыбкой Виндласс.

Рарити задохнулась от ужаса.

— Ты хочешь сказать, что используешь его магию для усиления своих заклинаний? Так вот что делает Камень Небес — поглощает магию пони, — это открытие объясняло, почему Процион казался таким изможденным и исхудавшим, даже для жеребца его стройного телосложения. — Как ты можешь быть такой жестокой?

— Я ничего не отнимаю, — запротестовала Виндласс. — Он дает магию добровольно. Полагаю, наверное, он может и не знать, что моя мечта больше, чем просто возведение его на престол, но о чем он не знает, то ему не повредит. Или, может быть, так и будет, — пожала плечами розовая единорожка. — Мне так или иначе понадобится подставное лицо на троне, чтобы сгладить начальный переходный период. И когда придет время возродить Эквестрию со мной и Фэнси Пэнтсом в качестве ее основателей, то Проциону в ней места не найдется.

— Ты совершенно безумна, — уверенно сказала Рарити. — Фэнси Пэнтс никогда не захочет иметь что-то общее с кем-то вроде тебя. Когда он узнает, какова ты на самом деле, то столкнешься с суровой реальностью. Тебе следует обратиться за помощью сейчас, пока еще есть шанс на прощение. Если ты поможешь Карроку использовать Камень Небес против Галлополи, то у тебя не останется шансов искупить свои преступления.

— Я устала слушать твою болтовню, — возмутилась Виндласс. — Думаю, пора с этим покончить. Как ты считаешь?

— Нет, подожди, пожалуйста, — запнулась Рарити. — По крайней мере, скажи мне, что это за место. Мы… мы снова в моем разуме?

— В твоем жалком умишке? — хмыкнула Виндласс. — Едва ли, хотя, полагаю, эту пустоту легко спутать с пространством между твоими ушами. Я была там и все видела. Хотя говорить особенно и не о чем. Как часто у тебя возникает эта избитая фантазия о полете? Полагаю, однако, должно быть неприятно осознавать, что я могу проникнуть в твою голову, изменить твои сны и завладеть твоим телом.

Она сделала паузу и многозначительно махнула копытом.

— Это место — не плод твоего безвкусного воображения. Это магический узел, мост между внешним миром и Камнем Небес, позволяющий поддерживать связь на любом расстоянии. Наши души, в некотором смысле, теперь находятся внутри Камня, в то время как тела остаются снаружи. Я спала в своей квартире в Кантерлоте, когда Камень призвал меня сюда. А твое тело, похоже, сейчас валяется в каюте Каррока. Думаю, вскоре он найдет оставшуюся от тебя пустую шелуху, лежащую там, после того как я уничтожу тебя здесь.

— Я почти сочувствую тебе, — продолжила Виндласс. — Так не подозревала о своем даре. Знаешь, сколько времени я потратила на изучение Камня Небес, пытаясь раскрыть его секреты? Ты, с другой стороны — каким-то образом обрела связь с Камнем. Ты смогла попасть в это место и даже вызвать меня сюда, но в итоге все напрасно. У Камня Небес может быть только одна хозяйка, и это я. И теперь я с удовольствием тебя прикончу.

— Тебе не обязательно этого делать, — умоляла Рарити. — Клянусь, я действительно не хочу забирать у тебя Фэнси, и я даже не знала, что такое Камень Небес, пока ты не использовала его силу против гонщиков Кубка Аликорна. Меня к нему тянет лишь мое заклинание поиска драгоценных камней, и ничего более.

— Хватит лгать! — Виндласс встала на задние ноги, и ее рог засиял обжигающе-белым светом. Когда она встала на все четыре копыта, Рарити увидела, что радужная оболочка и зрачки кобылы исчезли, не оставив ничего, кроме пустых белых шаров, светящихся в ее глазницах. Рарити видела такое раньше, когда Твайлайт Спаркл несла всю силу Элементов Гармонии. Могла ли Виндласс иметь в своем распоряжении столько мощи? Рарити чувствовала, как ее шерстка встает дыбом, а воздух вокруг потрескивает от магии. После всего — такой конец. Бежать некуда. Она напряглась, стараясь не думать о том, что ее, вероятно, вот-вот испепелят. Рефлекторно модельерша попыталась поставить перед собой щит, несмотря на то, что не знала заклинания.

Раздался грохот, и Рарити почувствовала, как сквозь нее пробежала волна магии, хотя она скорее принесла больше энергии, чем боли. Вместо того чтобы быть сожженной магической молнией, белая единорожка видела, как разряд с рога Виндласс огибал ее с обеих сторон, как потрескивающие разряды электричества текли вокруг нее, словно вода, обтекающая большой камень. Многогранный купол сияющего голубого света окружал ее тело, словно огромный драгоценный камень, защищая от нападения, и она сразу же узнала идеально выполненное заклинание барьера. Разделенная молния отразилась от него, в конце концов пройдя полный круг и вернувшись к заклинателю. Виндласс отбросило назад на десять длин, когда собственное заклинание поразило ее в полную силу, и воздух наполнился едким запахом озона и паленых волос.

Инстинктивно Рарити бросилась к упавшей кобыле и обнаружила ее лежащей на боку и едва дышащей.

— Как? — прохрипела розовая единорожка.

— Понятия не имею, — честно ответила Рарити. — Я почувствовала, как через меня течет столько магии, сколько я никогда не испытывала.

— Ты… ты использовала силу, хранящуюся в Камне Небес. Я не понимаю, — выдавила Виндласс, задыхаясь, лежа на безликой белой поверхности, покрывавшей это странное пространство. — Как? Она принадлежит лишь мне! Это несправедливо!

— Ты в порядке? — спросила Рарити. — Как я могу тебе помочь?

— Идиотка. Ты повредила лишь мой магический образ, но не физическое тело. Мне нужно только восстановить свои силы, и тогда я уничтожу тебя. Кроме того, мне не обязательно избавляться от тебя. Как давно ты здесь? Думаю, достаточно долго. Оставлю тебя грифонам.

Грифоны. Она забыла, насколько незащищенным и уязвимым было ее тело.

— Скажи, как мне выбраться отсюда!

— Нет.

Рарити склонилась над распростертым телом Виндласс.

— Отлично. Ты можешь не помогать мне, но пойми одну вещь. Теперь, когда я увидела тебя такой, я знаю, что тебя можно остановить, и я обещаю, что не дам тебе уничтожить Эквестрию.

Виндласс рассмеялся хриплым, полупридушенным хохотом.

— Что смешного?

— Я пытаюсь спасти Эквестрию, чтобы она не стала лишь упоминанием в истории. Разве ты не видишь, что мир оставляет нас позади? Впрочем, это не самое смешное.

— А что же?

— Я никогда в это не верила, но если пророчество верно и относится к тебе, то именно ты станешь концом для всех нас — не только для Эквестрии, но и для всего мира, если продолжишь жить.

— Очередная какая-то чушь? — спросила Рарити, широко раскрыв глаза. — Что за пророчество?

— Не волнуйся, ты умрешь задолго до того, как представится возможность узнать, — ответила Виндласс. — Передай привет генералу Карроку.

И исчезла во вспышке света.

Рарити осталась одна и понятия не имела, как выбраться из этого — узла, как назвала его Виндласс — в свое истинное тело. Желание, чтобы это произошло, не помогало, и какой бы рефлекс ни позволил ей ненадолго подключиться к скрытой магии вокруг нее, чтобы защититься, казалось, второй раз он не проявится. Может, она действительно обречена застрять здесь. Единорожка почувствовала приступ паники. Что, если грифоны нашли ее настоящее тело и уничтожили его? Она просто перестанет существовать или, что еще хуже, застрянет в этом безликом лимбе на всю вечность?

Пока белая пони размышляла о различных ужасах, которые потенциально могли произойти, поверхность под ее копытами начала колебаться и вибрировать, как будто произошло землетрясение. Она почувствовала острую боль прямо в макушке, открыла глаза и обнаружила, что лежит на боку и смотрит на основание огромного стола генерала Каррока. Первое, что заметила Рарити обнаружив, что вернулась в мир яви, был гладкий свинцовый шар, лежащий на полу перед ней. Во-вторых, пол и вся каюта действительно тряслись и вибрировали.

Рарити вскочила на копыта и попыталась понять, что происходит. На столе Каррока был беспорядок, повсюду были разбросаны бумаги, перья и безделушки, хотя Камень Небес все еще стоял на подставке. Когда единорожка коснулась копытом своей головы и почувствовала, как растет здоровенная шишка, она тут же поняла, что случилось.

Когда она очертя голову бросилась к Камню Небес, то ее сознание унесло прочь, а бессознательное тело упало вперед на стол Каррока, разбрасывая писчие принадлежности во всех стороны. Вибрация, которую она чувствовала, должна быть вызвана пуском двигателей дирижабля, и этого оказалось достаточно, чтобы небольшое пресс-папье в форме пушечного ядра, уже ей сдвинутое, скатилось со стола ей на голову. Удар, должно быть, ее и разбудил, оставив также болезненную шишку.

Она вернулась в свое тело, но теперь встала новая проблема. Раз двигатели дирижабля были запущены, то скоро он взлетит с ней на борту. Каррок, скорее всего, будет там, где сможет лучше наблюдать за отбытием корабля, а не в своих покоях, но другие грифоны теперь, вероятнее всего, патрулировали коридоры.

Рарити с сожалением решила, что не сможет украсть Камень Небес — она опасалась, что стоит еще раз прикоснуться к нему, как ее затянет обратно в узел внутри драгоценного камня. Ей нужно найти другой способ остановить заговорщиков. Белая пони поспешно воспользовалась своей магией, чтобы собрать разлетевшиеся по столу вещи и разложить их так, чтобы казалось, будто ничего не двигалось с места.

Единорожка застыла, когда корабль качнуло вперед. Они уже двигались! Ей нужно немедленно выбираться! Она помчалась назад к открытым двойным дверям, но резко остановилась. Внизу лестницы, ведущей из каюты Каррока, виднелись тени, и слышались резкие звуки языка грифонов. Не туда!

Рарити вбежала обратно в каюту капитана, поспешила к большим окнам в дальнем колодце и полностью распахнула центральное. Посмотрев вниз, она почувствовала ком в горле. Подземная река, протекающая через пещерный ангар, была там, но по крайней мере в пятнадцати длинах внизу. Хуже того, из корпуса корабля под ней торчали огромные вращающиеся пропеллеры. Чтобы преодолеть их, потребуется сильный прыжок, а если не получится, то ее изрубит на куски.

Не то чтобы у нее были варианты. Грифоны вынюхают ее, если попытаться спрятаться, и она не желает быть их добычей — или едой. На размышления времени не оставалось. Рарити поспешила к другому концу каюты, развернулась, а затем сорвалась в галоп. Первым прыжком она вскочила на стол Каррока, а вторым выпрыгнула в открытое окно. Падая, она на мгновение ощутила мощный поток воздуха от винтов воздушного корабля, а затем, вытянув передние ноги, вошла в воду.

Удар был сильным, а резкий холод воды пробрал до костей. Солнечный свет, естественно, здесь до реки не добирался, и она была почти ледяной. Единорожка поспешила вынырнуть обратно на поверхность. Когда голова вырвалась из ледяной воды, Рарити быстро огляделась. Над ней неописуемо огромный воздушный корабль Каррока набирал скорость, улетая во внешний мир. Наконец-то сквозь вход в пещеру Рарити увидела проблески утреннего солнца.

Похоже, что ее еще не заметили, и модельерша спешно поплыла к ближайшему берегу, прежде чем течение унесет ее к водопаду на выходе из пещеры. Она выбралась из воды среди множества высоких штабелей деревянных ящиков и начала обдумывать свой следующий шаг, пусть и дрожа от холода. Все шло не так! Ее первоначальный план на отвлечение с треском провалился — грифоны не улетели, когда она того ожидала, и она была близка к успешной краже Камня Небес, но потерпела неудачу.

Но сдаться она не могла. Отлет дирижабля грифонов был хорошим знаком. Каррок, должно быть, узнал, что ее заметили на реке, а затем, предположительно, решил, что она убита ягуараньями. И потому он либо подумал, что она действительно была одна, что сомнительно, либо решил, что важнее отправиться в Галлополи, чем тратить время и силы на поиски оставшихся лазутчиков. В конце концов, что они могли сделать без воздушного корабля?

Возможно Блублад и остальные все еще были там, пытаясь достать подъемный газ. Должно быть что-то еще, чего она могла сделать, чтобы помочь им, даже если ее успешное воссоединение с группой будет становиться все менее и менее вероятным. Выглянув из своего тайного наблюдательного пункта, она увидела несколько грифонов, все еще остававшихся в пещере. Она также увидела бочки с керосином и порохом, которые действительно смогут очень хорошо отвлечь внимание, если их подожгут. Она, наверное, сможет как-нибудь раздобыть спички и тогда…

Рарити взвизгнула от ужаса, когда две огромные когтистые лапы вцепились ей в туловище и вытащили из укрытия.

— Кто это здесь? — произнес на эквестрийском хриплый голос. Рарити быстро определила, что он принадлежит крупному грифону — настолько большому, что он вряд ли мог летать. — Кажется, у нас есть шпион!

Затем грифон издал оглушительный вопль на своем неблагозвучном родном языке.

— Отпусти меня, скотина! — закричала Рарити, безрезультатно стуча копытами по грифону. Не обращая внимания на тщетные попытки освободиться, он отнес ее на широкую площадку, на которой раньше Каррок выступал перед своими солдатами. Когда другие грифоны начали подлетать на суматоху, Рарити заметила, как один из них стал крутить большую рукоятку, и тут же оглушительно завыла громкая сирена. Ситуация была далека от идеальной, но, по крайней мере, с сожалением подумала она, ей удалось устроить сцену.

Вскоре собралось более дюжины грифонов, и они образовали вокруг нее тесный круг, держа когти и острые клювы наготове, если она попытается бежать. Рарити узнала среди них разведчика в шлеме, который чуть не поймал ее на барже.

— Ты же упала к ягуараньям! Как ты выжила? — Грифон направился к ней, обвиняюще указывая когтем. — Как ты сюда попала?

— У леди должны быть свои секреты, — ответила Рарити, высоко подняв подбородок. В данный момент она даже не боялась и была очень довольна собой. В конце концов, ей наконец удалось отвлечение. Из других мест базы в пещеру слеталось все больше грифонов. Скорее всего в этот момент они даже не охраняли свою верфь.

Грифоны какое-то время перекрикивались между собой, прежде чем разведчик снова заговорил.

— Тебе, должно быть, помогли проникнуть в ангар. Говори, кто твои сообщники!

Она не могла просить завязки лучше.

— О, не нужно быть настолько скромным, — произнесла она, подмигнув. — В конце концов, меня поймали, не так ли? Все кончено. Мы оба знаем, что это ты мне помог.

Как она и надеялась, грифоны начали кричать, и командир разведчиков с болью посмотрел на своих товарищей.

— Это ложь!

— Ты сам это сказал, — продолжила Рарити. — Я никогда не смогла бы убежать от ягуараний в одиночку. К счастью, ты отвлек своих коллег, пока я пряталась, а потом помог мне пробраться сюда, чтобы я могла взорвать ваш запас пороха. К сожалению, наш план провалился.

Она наблюдала, пытаясь скрыть свое веселье, как грифоны сосредоточили свое внимание на одном из своих, быстро увядшем под взглядами своих товарищей. Если она собирается бежать, то сейчас выдался вполне удачный момент. Единорожка приготовилась действовать, когда рядом приземлился новый грифон — на этот раз гибкая и грозного вида самка с белыми львиными задними лапами и темными перьями, покрывающими ее орлиную половину. Рарити сразу узнала в ней гриффину, убившую курфюрста Грейвингса и его команду.

— Хорошая попытка, — сказала вновь прибывшая Рарити. — Именно поэтому этих идиотов не выбрали сопровождать генерала.

— А кто вы? — спросила Рарити.

— Я полковник Гилара, заместитель генерала Каррока и командующий этой базой в его отсутствие. Со мной такие детские уловки не пройдут, — полковник ткнула когтем Рарити в лоб прежде, чем та успела среагировать, и несколько капель крови потекли по ее переносице. — Попробуй такие игры со мной — и будешь выпотрошена, не успев даже понять, что происходит. А теперь скажи мне, где остальные. Я знаю, что Хуфу и его слабоумные подручные работают с тобой. Они должны быть рядом. Принц-единорог тоже жив?

Теперь Рарити испугалась. Если этой гриффине не понравятся ответы, то, без сомнения, полковник Гилара без колебаний убьет ее на месте.

— Блублад умер от пулевого ранения, и я не знаю, где остальные, — произнесла она. — Они заставили меня пойти на это самоубийство, чтобы получить время сбежать из джунглей. Они грозили мне ужасными вещами, если я не пойду!

Она разразилась слезами, прежде чем сильная пощечина вырвала ее из истерики.

— Лжешь, — сказала Гилара. — В наказание отдашь мне один из своих глаз. Жаль — они очень красивы. — Она повернулась к одному из своих. — Держи ее.

— Нет! — Рарити хотела бежать, но грифонов вокруг было слишком много. Пока она отчаянно пыталась отступить, сильные когти прижали ее передние ноги к бокам и потянули вверх, так что она опиралась только на задние. Гриффина подошла ближе и начала поднимать коготь к лицу единорожки.

— Последний шанс, пони, или у тебя с этим жалким верблюдом будет только одна пара глаз на двоих. Говори.

— Не буду, — тихо сказала Рарити, смирившись с тем, что должно будет произойти. По крайней мере, скоро все это закончится. Она отказалась предавать своих — Гиларе это скоро надоест, и она просто ее убьет.

— Как знаешь.

Единственный вытянутый коготь гриффины был теперь близко. Рарити зажмурила глаза, прекрасно понимая, что это не даст никакой защиты. Однако когда она услышала хрипение и почувствовала, что хватка внезапно ослабла, то тут же их распахнула и дернулась назад, подальше от угрожающего когтя полковника.

Когда белая пони снова встала на ноги, то изо всех сил попыталась разобраться в разворачивающемся перед ней хаосе. Когда грифоны начали паниковать пещера заполнилась какофонией беспорядочных криков и визгов, и всюду начали летать перья. Обернувшись Рарити увидела, что тот, кто схватил ее, теперь лежит мертвый с тонким дротиком, торчащим из шеи. Внезапно рядом с ней раздался глухой удар, и модельерша увидела, как упал еще один грифон, убитый точно так же. Она в ужасе закричала.

Что происходит? Далеко, почти у входа в пещеру, Рарити наконец обнаружила стрелка. Там стоял Зипс, пуская свои сделанные вкопытную копья так быстро, как мог заряжать копьеметалку. Откуда он взялся? Рарити задумалась о крайне своевременном прибытии молодого жеребца, одновременно признавая, насколько удачно то, что его особым талантом оказалась сверхъестественная меткость — иначе она, скорее всего, была бы так же, как грифоны, проткнута копьем. В любом случае ей нужно добраться до него, и быстро, если собирается бежать.

В тот момент, когда Рарити заметила Зипса, полковник яростно завизжала на своих подчиненных, расправила крылья и поднялась в воздух, чтобы лучше командовать ими. Несколько грифонов бросились за гром-палками, в то время как другие перегруппировались и снова окружили ее.

— Не в этот раз, спасибо, — заявила Рарити. Она опустила рог и фыркнула самым неженственным образом, ударив передним копытом о камень. Когда она смотрела на надвигающихся солдат, стоящих между ней и выживанием, то в ее голове тут же пронеслись все хуфбольные приемы, которым ее когда-либо учил отец — наставления долгое время игнорируемые, но не полностью забытые. Она пустилась галопом прямо на ближайшего грифона.

Во-первых, центр тяжести всегда должен быть ниже, чем у противника. Рарити увернулась от неуклюжего взмаха лапами грифона, нырнула ему под грудь и легко перекинула солдата через спину. Во-вторых, предугадывай действия противника и всегда старайся действовать первой. Когда другой грифон бросился к ней сбоку, Рарити подняла переднюю ногу и нанесла нападавшему классический хук в голову. Грифон упал на землю и неуклюже откатился, а она помчалась дальше. Наконец, всегда двигай копытами — не останавливайся! Рарити увернулась от вытянутых когтей следующего грифона и с удовлетворительным хрустом ударила плечом в его грудную клетку. Затем увернулась от следующего грифона, и от другого. Если бы отец видел ее сейчас, то он бы ей гордился!

Последний грифон взлетел в воздух, уклонившись от ее стремительного броска, и спикировал на единорожку. Именно из-за такого несправедливого преимущества пегасам не разрешается использовать в хуфболе крылья. Противопоставить белой пони было нечего, и она приготовилась к неминуемой боли от вцепляющихся в спину когтей. Однако, к ее большому удивлению, грифон дернулся и упал, когда из тени выскочила Зинзи и нанесла мощный удар ногой в прыжке.

— Нам нужно как можно быстрее бежать, пока они гром-палки не успели похватать, — заявила зебра, подталкивая Рарити вперед. Словно подкрепляя ее заявление, раздался выстрел и Рарити услышала, как что-то просвистело мимо нее. Впереди она увидела, как Зипс наконец перестал метать копья и бросился в укрытие среди поддонов и ящиков, разбросанных по пещере.

— Сюда, друзья! — послышался из теней голос, и Рарити с Зинзи резко нырнули в сторону и ушли с линии огня. Там, укрыв свое высокое тело за массивным стальным резервуаром для воды, стоял Хуфу.

— Что, во имя Селестии, происходит? — спросила Рарити. — Что вы все здесь делаете? Вы же должны гнаться за Карроком!

— Ты настолько ничего не понимаешь, что спасение едва ли опознаешь? — между глубокими вдохами спросила зебра.

Зипс пробрался сквозь тени и появился рядом с матерью.

— Мы увидели, как несколько грифонов буксируют баржу обратно в порт. Я предположил, что тебя бросили на съедение рыбам, но остальные захотели попробовать найти тебя.

— Ми искали нэпадалёку, кагда зазвучала сирэна, — добавил Хуфу. — Тагда ми сэли на лифт и прабрались в ангар, чтоби паискать тэбя там.

— План состоял в том, чтобы вытащить тебя тихо, но когда мы увидели… — Зипс замолчал.

— Патрэбавалась дэйствавать рэшитэльна, — закончил торговец.

— А как же Аликорн? Вы добыли подъемный газ? — спросила единорожка, не обращая внимания на разлетающиеся щепки от пули, попавшей в ящик рядом с ней.

— Ну, мы что-то украли, — предположил Зипс. — Очень надеюсь, что это подъемный газ.

— Бак и гэрцаг Паларис астались с дирижаблэм, а ми атправились на поиски, — объяснил Хуфу. — Искать тэбя било важнээ, чэм ждать, пака надуэтся ваздушний шар.

— Эти жеребцы — наш шанс на спасение. Им лучше прибыть без промедления, — добавила Зинзи.

— Поэтому мы должны сидеть здесь в бесплодной, возможно, надежде, что Блублад и Бакару сумеют поднять Аликорн в воздух, а затем прибудут в идеальный момент, чтобы благополучно принять всех нас на борт, в то время как грифоны будут обстреливать нас и корабль, — резюмировала Рарити.

— Вэрна, — кивнул верблюд.

— Мы действительно могли бы действовать тихо и спасти тебя уже после того, как они вырвали бы тебе глаз, — заметил Зипс, прежде чем выскочить из-за бочки, полной орехов, чтобы метнуть еще одно копье.

— Я поняла, и пока не забыла, искренне благодарю вас за своевременное появление, — ответила Рарити. Зипс кивнул.

— Нужно отсюда уходить. Тут нас слишком легко подстрелить, — объявила Зинзи, убрав голову как раз вовремя, чтобы избежать града пуль.

Прежде чем кто-либо из них успел отреагировать, перед ними изящно приземлилась масса темных перьев и белоснежного меха. Полковник Гилара подняла позолоченный двуствольный пистолет и направила его прямо между глаз Рарити. Когда она это сделала, несколько оставшихся солдат-грифонов тоже приземлились поблизости, размахивая собственными гром-палками.

— Это конец, маленькая пони. Мне даже не нужно спрашивать, каковы твои планы или где твои друзья, потому что эти дураки сами решили присоединиться к нашей маленькой компании.

Глаза Рарити были широко открыты, когда она смотрела на полированные стволы оружия гриффины. Она была так близка к раскрытию заговора и побегу из джунглей, а теперь… Она могла только зажмуриться, когда полковник Гилара медленно сжала когти на спусковом крючке пистолета.

— Нэт! Нэ в этат раз! — Прежде чем гриффина успела полностью нажать на спусковой крючок, Хуфу с поразительной скоростью бросился вперед, врезавшись в Гилару и сбив ее с ног на пол пещеры.

Другие грифоны попытались поднять оружие, но Рарити быстро отреагировала, чтобы не дать им преуспеть там, где их лидер потерпела неудачу. Используя свой телекинез, она одновременно нажала на курки на гром-палках, прежде чем солдаты успели прицелиться, в результате чего они просто выстрелили в землю.

— Бэгитэ! — закричал Хуфу, изо всех сил пытаясь выпутаться из лап разъяренной гриффины-полковника. — Бэгитэ к лифту. Скора падайдут другиэ.

Рарити не нужно было повторять дважды. Она пустилась галопом, а Зинзи и Зипс помчались за ней следом через ангар к входу в пещеру, где ждал лифт. Шансов на побег было немного и этот — один из них.

Снаружи наконец-то взошло солнце. Рарити знала, что в Кантерлоте принцесса Селестия явила свою власть над Эквестрией и всем миром. Ей еще раз напомнили, что она должна выжить ради своего народа, своих принцесс, своей семьи и друзей. Единорожка проигнорировала хлопки гром-палок позади и бросилась вперед.

Оглянувшись, она успела заметить, как Хуфу нанес мощный удар головой в незащищенную голову полковника и она, наконец, отпустила его. Изгнанный принц бросился за Рарити и остальными.

Впереди, сразу за входом в пещеру, в поле зрения начала появляться темная фигура, закрывая собой раннее утреннее солнце и вновь погружая пещеру в тень. Что это? Подобравшись поближе, Рарити смогла наконец различить ярко-синий цвет объекта и узоры, украшающие его ткань. Аликорн! Блублад!

Когда воздушный корабль полностью появился в поле зрения Рарити увидела двух жеребцов, стоящих на палубе и явно что-то кричащих. Она была недостаточно близко, чтобы услышать их из-за рева водопада, льющегося из пещеры и падающего вниз со скалы.

— Что такое? — крикнула она. Она не могла ни разобрать, что Блублад и Бакару пытаются ей сказать, ни прочитать по их губам, но предположила, что ее торопят. Она видела, как летят искры и щепки, когда шальные пули грифонов попадали в корпус Аликорна. Несомненно, некоторые рвали и оболочку. Если повезет, они не причинят больше вреда, чем можно будет легко восстановить с помощью магии.

— Ты что, не слышишь? Ложись! — крикнул Зипс, сбивая единорожку с ног. Стоило упасть на пол, как ей явилось страшное зрелище. Бакару расположился за уродливой пушкой, установленной на палубе Аликорна, и теперь управляемое земным пони орудие извергало нескончаемый поток разрушения. В то время как грифоны, казалось, могли перезаряжаться и стрелять два раза в минуту, автоматическая пушка Бакару, должно быть, стреляла полдюжины раз в секунду. Из-за настолько превосходящей огневой мощи грифоны отступили назад в пещеру.

— А теперича живо усе на борт! — прокричал Бакару, когда пушка перестала палить.

Рарити оттолкнулась от земли и поспешила преодолеть оставшееся короткое расстояние до края пещеры, в то время как Блублад осторожно подвел Аликорна как можно ближе, опустившись так, чтобы палуба дирижабля оказалась чуть ниже уровня пещеры. Прыжок будет длинный, и между краем пещеры и бурлящей рекой, вытекающей из устья, было очень немного места. Если она поскользнется, то полет вниз будет долгим и мокрым.

Не позволив себе зацикливаться на этом, Рарити оттолкнулась задними ногами и прыгнула в пустоту. Следующая секунда ее жизни, казалось, растянулась в вечность, пока она смотрела, как под ней проходят край утеса и несколько сотен длин вниз к основанию водопада. И затем единорожка, наконец, рухнула на твердые деревянные доски палубы Аликорна. Удар оказался болезненным, но ей каким-то образом удалось избежать травм.

— Считай, что твое обещание выжить выполнено, — ответил Блублад, стоя у штурвала воздушного корабля. — Хотя ты определенно заставила нас всех постараться ради этого!

— Не могу поверить, что ты все это время искал меня, хотя мог преследовать Каррока. Как насчет Эквестрии? — спросила Рарити.

— А что с ней? — возразил Блублад. Рарити могла только покачать головой. Она всего лишь одна пони — а на карту поставлены миллионы жизней. Тем не менее она не могла отрицать, что счастлива быть живой.

Через несколько секунд Зинзи и Зипс легко и грациозно прыгнули на воздушный корабль, и позади остался только Хуфу, несущийся к кораблю. Рарити заметила, что он неуклюже скачет на трех ногах и оставляет за собой кровавый след. Одна из задних ног верблюда была растерзана когтями гриффины.

Теперь, когда Бакару больше не стрелял из своей пушки, Рарити с ужасом наблюдала, как полковник быстро вышла из своего укрытия, навела пистолет и выстрелила в убегающего принца. Первый выстрел ее двуствольного пистолета не попал в цель, но второй заставил Хуфу споткнуться. Тем не менее верблюд продолжал мчаться вперед. Он был почти на краю, но Рарити могла сказать, что торговец никак не сможет перепрыгнуть на палубу воздушного корабля.

Рарити поспешила к фальшборту Аликорна и ее рог ярко засветился, когда Хуфу свалился с края пещеры. Вместо того чтобы упасть на землю далеко внизу, его охваченное сиянием тело вскоре оказалась на палубе. Белой пони потребовалась вся концентрация и магическая сила, чтобы поймать падающего верблюда, но она сделала это. Она бросилась к нему как раз в тот момент, когда Бакару возобновил стрельбу по Гиларе и ее грифонам.

Подняв взгляд Рарити увидела, что грифоны снова укрылись. Однако она удивленно моргнула, когда поняла, где именно. Если память о недолгом пребывании в пещере ей не изменяла, они, кажется, не подумав нашли убежище за большой пирамидой из бочек с порохом — по которым Бакару теперь безжалостно стрелял. Рарити вздрогнула, когда ее подозрения вскоре подтвердились оглушительным взрывом и огромным огненным шаром, вырвавшимся из устья пещеры, словно пламя дракона.

— Вау, кажись, теперича они передумали нас преследовать, — заметил Бакару. Но его лицо помрачнело, когда посмотрел на распростертое тело Хуфу. — О, нет.

Хуфу был тяжело ранен — это невозможно отрицать. Его левая задняя нога превратилась в истерзанное месиво. Хуже того, пулевое ранение в левой части его груди все еще обильно кровоточило. Его дыхание стало прерывистым и слабым.

Зинзи повернулась к Рарити и медленно покачала головой. Зипс смотрел на него в молчаливом шоке.

— Рарити, ти здэсь? — спросил Хуфу. Его взгляд метался из стороны в сторону, ни на чем не фокусируясь.

— Я здесь, принц, — прошептала Рарити. Она опустилась на колени и осторожно коснулась передней ногой лица верблюда. При этом она заметила, что корабль движется, поднимаясь ввысь и оставляя джунгли далеко позади. — Тебе не следовало искать меня.

— Эрунда. А тэпэрь паслушай мэня... — голос Хуфу затих.

— Да? — подсказала единорожка.

— Дакажи, что я нэ прав, Рарити, — хрипло прошептал верблюд. — Ти далжна даказать, что я ашибаюсь.

— Что?

— Дакажи, что гармония можэт сущэствавать баз направлэннага друг на друга аружия, как ти утвэрждала. Эта мир, каторий я хачу для тэбя — для маих друзэй. Эта тот мир, катораго ти заслуживаэшь, — Хуфу закашлялся, и в уголках его рта выступили капли крови. — Но, кажэтся, такой мир нэ для мэня.

— Нет, не говори таких глупостей. Мы можем сорвать еще один Знак Мужества. С тобой все будет в порядке!

— Нэт… врэмэни. Тэпэрь ти далжна спасти всэх астальних… ат этага бэзумия, — Хуфу с трудом прерывисто вздохнул. — Бэзумия… катораэ я сдэлал вазможним.

— Ты искупил свои ошибки, сражаясь, чтобы остановить заговорщиков, — произнесла Рарити с грустной улыбкой на лице. — Возможно, ты не всегда был самым откровенным или самым традиционным в своем подходе, но твое сердце всегда было на правильном месте. Ты для меня герой и очень храбрый.

Дыхание Хуфу превратилось в ужасный влажный хлюпающий звук. Она поняла, что его легкие наполняются кровью.

— Нэт, — произнес он. — Но ти даказала… все же… что гэрои эщё сущэствуют.

С этими словами изгнанный принц испустил последний вздох.

Воздушный корабль набирал скорость, и пролитые слезы Рарити тут же унесло ветром. Она молча закрыла единственный глаз Хуфу и поднялась.

— Блублад, как бы быстро ни летел этот дирижабль, ты должен заставить его лететь еще быстрее, — скомандовала Рарити так уверенно и твердо, как только могла. — Мы летим домой.

22. Sturm und Drang

Рарити отошла от тела Хуфу. Она хотела дать его импровизированной семье немного уединения, чтобы погоревать — а еще и просто не могла больше на него смотреть.

Герой — так он назвал ее. Слово тяжело повисло в воздухе, словно в насмешку за то, что она совсем не такая. Ей не удалось получить Камень Небес, и, что еще хуже, ее глупость побудила других рисковать своими жизнями ради нее. Хуфу умер. Все они могли умереть. Модельерша была полна сожалений — и лишь все более мимолетная надежда на то, что она успеет добраться до Галлополи вовремя, чтобы спасти пони от ярости Каррока, поддерживала ее дух.

По крайней мере, летучесть Аликорна больше сомнений не вызывала. Корабль снова взлетел. Ее безумная мечта вернуться домой сбылась, и это дало достаточно надежды, чтобы не чувствовать себя полностью раздавленной. И все же Рарити была не совсем права. Когда она шагала по палубе дирижабля, то чувствовала, как ее ноги дрожат, и знала, что это не просто приспосабливание к полету. Стальная решимость и острота ума, которые даровали ей страх и адреналин, угасали, и усталость быстро заполняла оставленную ими пустоту. Единорожка была истощена, и не могла вытащить свои мысли из мрачного места, в котором они погрязли. В тот день она избежала смерти полдюжины раз только для того, чтобы та забрала друга. По крайней мере, она могла попытаться чем-то занять себя, и разговор с Блубладом выглядел хорошим началом.

— Ты меня слышал? — позвала Рарити. — Я сказала, что мы должны лететь быстрее, если хотим получить шанс догнать грифонов.

Она осторожно ставила одно копыто за другим, заботясь о сохранении равновесия, и подошла к штурвалу, где стоял Блублад, ведущий воздушный корабль по безоблачному небу. Аликорн летел на восток, к восходящему солнцу, и когда Рарити посмотрела вперед, ей пришлось сильно зажмурить глаза.

— Я тебя слышал, — подтвердил жеребец, почти крича, чтобы его услышали сквозь шум воздуха. — И я тоже очень рад тебя видеть.

— О-хо, что ж, справедливо. Позвольте мне перефразировать: принц Блублад, я просто счастлива снова оказаться в вашей компании. Итак, тебе нужно выжать из этого корабля как можно больше скорости. Я верю, что он может лететь быстрее.

— Двигатель не работал ни на одном близком к предельному режиме почти неделю, и я не могу уверенно сказать, сколько деталей пришлось перебрать в процессе ремонта корабля. Я не хочу рисковать с мощностью, пока не буду уверен, что он сможет ее выдержать.

— Если и существует время рискнуть, то оно настало сейчас.

— Что? — Блублад повернулся к ней, и Рарити впервые увидела, что он достал свои дурацкие летные очки – где бы он их ни прятал. Линзы, по-видимому, были заколдованы, чтобы затемняться под прямыми солнечными лучами, и они делали выражение его лица непроницаемым.

— Мы должны добраться до Галлополи раньше Каррока. Повреждение двигателя, если это нужно для того, чтобы первыми добраться до города, стоит того.

— Но…

— Я сама прибавлю скорости, если придется, — всерьез пригрозила Рарити. В самом деле, единорожка не только была полна решимости обогнать грифонов в гонке до побережья — в тот конкретный момент она готова была использовать что угодно, на что можно опереться, и рычаг регулировки скорости вполне годился. У нее совершенно определенно кружилась голова.

— О, ладно, но если котел взорвется или коленвал сломается, то это будет на твоих копытах, — Блублад поднял переднее копыто, сдаваясь. Он надавил на рычаг одним копытом, медленно двигая индикатор вперед до последней отметки. Палуба под ее копытами заметно завибрировала, когда паровой двигатель начал набирать мощность, и Рарити почувствовала, как усилилась сила ветра, дующего в лицо и хлещущего по гриве.

— Полагаю, стоит надеяться на лучшее, — заключил принц.

— Надежда — это все, что у нас есть, пока мы не достигнем Кантерлота и принцесс, — пробормотала Рарити. Она прищурилась и посмотрела на яркий солнечный свет впереди, изучая горизонт в поисках признаков воздушного корабля Каррока. Не было ни одного. — А пока, похоже, нам есть что наверстать.

— О? В последний раз мы виделись всего шесть часов назад, — пошутил Блублад. — Но полагаю, это была довольно насыщенные событиями шесть часов.

Шутка была достаточно забавной, но Рарити не могла выдавить из себя смеха.

— Мы должны догнать Каррока, я это имела в виду. Тем не менее полагаю, когда будет немного поспокойнее, мы сможем поделиться кое-какими историями друг с другом.

— Хотелось бы думать, что так и будет.

Рарити молчала. Мысль о том, чтобы рассказать о событиях дня, только ухудшила ее самочувствие. Звуки и видения проносились в ее голове: странные голоса, полные зубов челюсти, молнии, прожигающие воздух вокруг нее, острые когти, тянущиеся к ней, и последний вздох Хуфу.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Блублад. — Ты дрожишь.

— О, просто адреналин покидает мой организм. Уверяю, я в порядке.

Блублад использовал немного магии, чтобы поднять очки. Он посмотрел на нее со странным выражением лица, которое так же трудно было прочесть, как если бы его глаза все еще были закрыты. Подозрение? Беспокойство?

— Что? Я действительно в полном порядке.

— Ты можешь быть честна со мной. Смерть…

— Я в курсе! — отрезала Рарити. — Думаешь, это первый раз, когда кто-то из моих близких умирает? Я в полном порядке, спасибо.

Ее и без того подкашивающиеся ноги выбрали этот момент, чтобы полностью сдаться, и она, упав, слегка вскрикнула. Однако прежде чем белая пони успела рухнуть на твердую палубу, она почувствовала покалывающие, обволакивающие объятия магии Блублада. Он осторожно положил ее так, чтобы она лежала на спине, а затем опустился на колени, чтобы не нависать над ней.

— Возможно, мне досталось сильнее, чем думала.

— Похоже на то, — согласился Блублад. — Пожалуйста, отдохни. Мы все еще более чем в ста лигах от Галлополи, а грифонов пока не видно.

— Нет, в этом нет необходимости, — она не могла позволить себе быть сейчас слабой. Сколько бы от нее ни осталось, единорожка должна найти и отдать все это во имя спасения других пони. Ей нужно доказать, что она может что-то сделать — что за нее стоит умереть. Рарити с трудом поднялась на копыта, оттолкнув ногу, которую Блублад протянул, как только увидел, что ее не уговорить.

— Тебе не нужно ничего доказывать ни мне, ни кому-либо еще, — произнес Блублад, словно читая ее мысли, когда поднялся следом за ней. — Уверен, без всего того переполоха, что ты устроила на базе, мы бы не ушли с подъемным газом. Я с трудом могу представить, сколько отваги ты должна была проявить.

Это было слишком. Рарити упала на колени и слезы выступили из ее глаз.

— Нет! Вот так вот. Я ничего не сделала. Я не смогла догадаться, что Каррок все еще будет на базе, мне не удалось отвлечь внимание, и я не смогла забрать Камень Небес. Я была достаточно близко, чтобы коснуться его, Блублад! Более умелый пони мог бы схватить его и тут же остановить все это безумие, но я не смогла!

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросил Блублад.

— Я не знаю! Я нашла Камень на корабле Каррока, но что-то помешало мне его взять, и я оказалась в другом месте. Я не могу объяснить, но и Виндласс там появилась. Она была в Кантерлоте, а я на корабле Каррока, но мы были там вместе.

Блублад искоса на нее посмотрел.

— За всем стоит Виндласс — за твоим братом, за грифонами, всем! И я ничего не смогла поделать, чтобы остановить ее, точно так же, как ничего не смогла сделать, чтобы забрать Камень Небес у нее и Каррока. Все, на что меня хватило — броситься в когти грифонам и дать другу погибнуть вместо меня.

— Я не могу сделать вид, — вопросительно посмотрел на нее принц. — Что все понимаю, но если какая-то необъяснимая сила помешала тебе получить Камень Небес, каким бы иным образом ты могла бы поступить?

— Дело не в том, что я сделала! Ты что, не понимаешь? Ты не должен был возвращаться за мной! Ты должен был улетать без меня. Я должна была вернуться к кораблю, но не смогла! Мое спасение было самым глупым твоим поступком, — последние свои слова она прошептала, наклонившись к единорогу, чтобы ее было слышно сквозь свист ветра.

— Это было не глупо, — очень уверенно ответил Блублад и покачал головой.

— Как ты вообще можешь такое сказать? Один уже мертв, а жизни тысяч находятся в большей опасности, чем когда-либо. Это было неправильное решение по любым меркам.

— Нет. Никаких иных проблем или вариантов не было, поэтому не нужно было принимать никаких решений. Мы знали, что должны найти тебя или хотя бы выяснить, что произошло. Ты — и не пытайся отрицать это — самая важная среди нас. Ты воплощаешь Элемент Гармонии.

— Я всего лишь пони, Блублад, не более важная, чем кто-либо другой, — нахмурилась Рарити. — Ты должен был убедить их оставить меня.

Блублад рассмеялся.

— Если бы я попытался, меня бы за борт выбросили, — он замолчал и чуть смягчился лицом. — А ты знаешь, что я бы и не пытался.

— Да… я знаю, — ответила белая пони. Ее последующий вздох был заглушен ветром. — Это все равно было глупо.

Именно так. Сейчас она должна была быть в той пещере, а остальные — вдали и безопасности. Она должна была терпеть невыразимые муки в безжалостных когтях Гилары и ее солдат или умереть. Не сумевшую справится с необузданными эмоциями, переполняющими ее, единорожку словно прорвало. Рарити начала рыдать, ее плач вскоре превратился в сотрясающие тело спазмы. Блублад осторожно обнял ее передней ногой за плечо, и она не оттолкнула ее. К ее собственному удивлению и, несомненно, его удивлению, она уткнулась в его плечо. Лишь спустя немало времени она восстановила достаточно самообладания, чтобы заговорить.

— Я чувствую себя просто ужасной пони. Как я могу представлять Элемент Щедрости, когда все, что я могу чувствовать — радость, что ты спас меня, несмотря на гибель Хуфу, несмотря на то, что из-за этой задержки могут погибнуть тысячи пони? Я не более, чем эгоистка, и чувствую себя из-за этого ужасно виноватой.

— Нет.

— Нет? Что значит «нет»? Как ты вообще мог такое сказать?

— Нет, ты не эгоистка. Нет ничего плохого в том, чтобы радоваться жизни.

— Но не за чужой счет! Вот только… Я даже не могу рассказать, что бы они со мной сделали. То, что я видела… — ужасающие воспоминания о грифоньей кладовой пронеслись в ее сознании — острые ножи и освежеванные туши, свисающие с крюков. Острие когтя, тянущиеся к ее глазу. Коллекция изукрашенных кинжалов Каррока. Прежде чем она смогла остановиться, Рарити качнулась вперед и прижалась щекой к груди Блублада.

— Послушай меня, Рарити, — произнес Блублад, и она почувствовала его горячее дыхание у своего уха. — За свою жизнь я наслушался немало абсурдных и дурацких вещей. Немало и сам наговорил — но никогда не слышал ничего более нелепого, чем твое отрицание собственного великодушия. Тот факт, что ты рисковала своей жизнью ради самовлюбленного дурака, вроде меня, доказывает это. Ты выбрала борьбу и выживание, когда можно было бы просто сдаться — и в этом нет ничего плохого. Когда мы вернемся домой, у тебя будет целая жизнь, чтобы поделиться своей сердечностью и своим даром с пони, которые ничем их не заслужили, и ты сделаешь из их лучшее, чем они уже есть. Как у тебя получилось со мной, — Блублад остановился, чтобы перевести дыхание. — Мы вернемся домой, и тогда все снова будет хорошо.

Она впитывала слова, какие странно было услышать от такого пони, как Блублад. Спустя несколько секунд Рарити медленно высвободилась и отодвинулась от него. Она подняла переднюю ногу и изо всех сил постаралась вытереть лицо, впервые после отъезда из Кантерлота радуясь, что на ней нет макияжа.

— Да, может быть. Может быть, все будет хорошо, — сказала она, с трудом сдерживая легкую улыбку.

Блублад посмотрел на нее сверху вниз и повторил ее выражение, неуверенно приподняв вверх уголки рта. Мгновение она просто смотрела на него, изумляясь проявлению искренней теплоты в выражении его лица и борясь с желанием раствориться в его ясных голубых глазах. Наконец, Рарити энергично встряхнула головой и отвернула свой разум от опасного пути, к которому он направлялся.

— Знаешь, Блублад, все было намного проще, когда ты был просто отталкивающим.

— Для нас обоих, — кивнул жеребец.

— Ну, тебе не дозволяется ради удобства возвращаться к прежнему образу, — предупредила Рарити, ткнув копытом жеребца в плечо и вызвав небольшой смешок. Бакару выбрал именно этот момент, чтобы всунуть свое огромное тело между единорогами, и бросил враждебный взгляд на Блублада.

— Коль вы уже покончили с нежностями, то могете припомнить, шо мы гоняемся за грифонами. Именно потому вон тама лежит тело моего босса, не так ли? Кажись, делать энто можно получше.

Раздосадованная Рарити отступила, когда Блублад резко ответил другому жеребцу.

— Если тебя как-то беспокоит то, как я управляю кораблем, то можешь об этом забыть. Как видишь, рычаг повернут вправо, указывая на самый полный ход. Другими словами, двигатель уже работает с большей нагрузкой, чем дозволяет расчетная мощность. Лететь быстрее невозможно. Что мне нужно сделать, чего я не делаю уже?

— Может, уделять внимание кораблю, а не Рарити, — проворчал Бакару.

— Может, тебе стоит заняться своими делами и заняться вязанием узлов, или к чему там у тебя талант, и дать мне управлять кораблем по моему разумению!

— Мальчики! — вмешалась Рарити. — Пожалуйста, Селестия свидетель, ситуация напряженная, но у вас двоих будет достаточно времени померяться эго уже после того, как мы эвакуируем Галлополи. И, в общем-то, Бакару прав.

— Что? — воскликнул Блублад, шокированный предательством.

— Мы должны сосредоточиться на задаче на копытах, — продолжила Рарити. — Если бы я мыслила ясно, было бы очевидно, что ради выгадывания лишней скорости мы можем сделать много больше. Блублад, поправь, если я ошибаюсь, но полагаю, ты снаряжал этот корабль исходя из того, что будешь лететь один. А теперь, когда на борту наша компания, а также пушка и тяжелый якорь, мне кажется, что дополнительный вес должен нас замедлять.

— Да, конечно, но я не собираюсь просить кого-либо прыгать за борт в надежде выгадать лишнюю лигу или две в час. Более того, мы с Хуфу выгрузили все, что могли, ожидая, пока надуется воздушный шар.

— И после того, шо мы уместе прошли, я не дам избавиться от бедной Дэйзи Мэй!

— Во-первых, — начала Рарити. — Я очень постараюсь забыть тот факт, что ты, похоже, дал этой пушке имя, Бакару. Во-вторых, я уверена, что можно добиться снижения веса, даже если мы сохраним наши новые дополнения. Припасы, мебель, приборы — все, что не является структурно важным, можно бросить.

— Признаю, у нас не было времени разобрать некоторые крупные вещи — например, кровать. Пожалуйста, действуй, — пожал плечами принц. — Можешь выкидывать.

— Тода для началу я спущусь у низ и гляну, шо ишшо можно сделать, — предложил Бакару. Он начал спускаться через люк в каюту дирижабля, ненадолго остановившись, чтобы потребовать не прикасаться к Дэйзи Мэй.

— Я должна помочь ему, — сказала Рарити.

— Да, конечно, — Блублад не смотрел на нее.

— Пожалуйста, Блублад — то, что ты сказал мне минуту назад — было замечательно. Слова, которые мне нужно было услышать. Я никоим образом не хочу умалить их или тебя, отметив, что есть и другие вещи, на которых мы должны сейчас сосредоточиться. Не оскверняй их, дуясь.

— Я не дуюсь! Я хандрю, — фыркнул Блублад, все еще отводя взгляд. — Ты сказала, что мы не могли ясно мыслить, но я был в здравом уме и точно имел в виду то, что сказал.

— Кажется, я сказала, что это я не мыслю ясно, и это было именно так. Сейчас я чувствую себя намного лучше, и за это должна быть благодарна тебе. Теперь, однако, мы должны заняться полетом и поимкой Каррока. Все остальное подождет.

Рарити повернулась, чтобы уйти, и услышала, как позади вздохнул Блублад.

— Не дуться!

— Хандра, — поправил Блублад. — Жеребцы хандрят.

— Может быть, но ты дуешься.

Рарити спустилась на нижнюю палубу и принялась за работу в поисках всяких мелочей, без которых они смогли бы жить и что в данный момент не нужны были для поддержания корабля в воздухе и полета. Стола и стульев уже не было, как и плиты, кастрюль, сковородок и посуды. Пол усеивал мусор — деревяшки, осколки стекла, яблочные огрызки, бумаги и прочие подобные мелочи, на которые не обратили внимания, спеша избавиться от самого тяжелого. В углу стояли две бочки с пометками красными буквами на языке грифонов, но самым большим предметом, оставшимся в каюте, была элегантная деревянная кровать Блублада. Бакару отшвырнул матрац в сторону и теперь яростно лягал и пинал деревянную раму, разбивая ее на куски. Он казался сердитым, и единорожка почти опасалась приближаться к нему.

— Могу я помочь? — вежливо спросила она. — Может быть, собрать и вынести обломки.

Бакару повернулся к ней лицом, раздувая ноздри.

— Не-а, спасибо. Коль не возражаешь, я бы маленько побыл один, — он хмыкнул и снова резко пнул тяжелую раму кровати задними копытами, в результате чего угол раскололся и развалился на части. — Да и тебе могет быть лучше с твоим дружком-красавчиком. Вы миленько вместе выглядели.

Слова немного ее уязвили, тем более, что в них была неудобная крупица правды. Однако единорожку не так-то просто было остановить.

— Я здесь, чтобы помочь тебе облегчить корабль. Если ты хочешь справиться с болью от потери друга, разбивая мебель в щепки — это хорошо, но, пожалуйста, не завидуй мне из-за того, что я утешаюсь по-своему.

Бакару остановился на полпути, поставил все четыре копыта на палубу и посмотрел ей в глаза.

— Хуфу был хорошим типом, — сказал он нехарактерно мягким голосом. Он поднял переднюю ногу и коснулся груди. — Здеся, по крайней мере. Он заслуживает уважения.

— Я знаю. А еще я знаю, что он хотел предотвратить эту войну. Ради него мы должны и дальше поддерживать друг друга. Пожалуйста, позволь мне помочь.

Бакару не ответил, и Рарити начала задаваться вопросом, не решил ли он просто ее игнорировать, пока не решила уйти. Затем она взглянула на его лицо и увидела, что ярость и горечь медленно и неуклонно с него уходят. Наконец он заговорил.

— Лады. Кажись, мне тута не помешает ишшо одна хорошая четверка копыт. Усе энто могет уйти за борт, кроме тех двух бочек с порохом, шо мы украли вместе с газом. Я дальше тут усе буду ломать, а ты выбрасывай.

Рарити кивнула, и они продолжили работу в дружеском молчании. Жеребец разнес вдребезги мебель и приборы, а она собрала обломки дерева и другой мусор из каюты и затем выбросила обломки за борт. Улетел матрас, а за ним светильники. В конце концов была разбита даже раковина в ванной, а из переборки вырваны медные трубы. Все отправилось за борт. Она могла только надеяться, что разбивание вещей помогло Бакару выпустить пар. А про себя модельерша не могла не признать, что ей очень понравилось это зрелище.

Когда не осталось ничего, что можно было бы выкинуть и не было важно для полета, она поднялась с Бакару на палубу под солнечный свет. Блублад по-прежнему стоял у штурвала корабля, а Зипс караулил на носу, выискивая любые признаки боевого корабля грифонов. Через секунду Рарити заметила Зинзи, стоящую на коленях рядом с телом Хуфу, произнося слова, которые Рарити не могла расслышать. Она последовала за Бакару, когда тот подошел к зебре.

— Шо энто, Зи? — спросил земной жеребец.

— Стихи зебриканские, древние очень — с ними отсылаем тех, кто навеки смежил очи.

— Что ж, хорошо, шо ты попрощалась. Ради скорости надобно сбросить усе, шо не приколочено — а значит и босса, — Зинзи посмотрела Бакару в глаза, а затем кивнула. Большой земной пони поднял тело Хуфу на свои широкие плечи. Рарити потребовались драгоценные секунды, чтобы понять, чему она стала свидетелем. И была потрясена.

— Что ты такое творишь? Положи его немедленно!

— Хуфу мертв, — ответил Бакару. — Как гвоздь подковы, это уж точно. Нету смысла держать тута груду плоти, шо тока сдерживает нас. А у Камелоне его вряд ли положат у мавзолей. Его единственная семья тута, и, как я понял, похороны уже позади. Тебе есть, шо ему сказать напоследок?

— Ну же, Бакару, — взмолилась Рарити. — Будь благоразумен. Мы же не можем… Я имею в виду, он заслуживает надлежащего погребения. Он же был твоим другом.

— Агась, он был мне верным другом, — подтвердил Бакару. — Хоть и был он скользким лжецом, он усегда заботился обо мне и остальных. Но как ты и сказала — мы должны держаться друг друга, а значит сбросить мертвый груз.

Разумом Рарити понимала, что он прав. Эмоционально она не была готова к такому бесцеремонному концу. Прошел ли хотя бы час с тех пор, как он умер? Что она должна сказать? Хуфу солгал ей и чуть не убил, но в то же время заставил ее увидеть, на что она способна на самом деле, и в конце концов умер, спасая ее жизнь.

Она попыталась выразить свои мысли словами, но все было кончено прежде, чем она успела собраться с мыслями. Бакару пошевелился, и громоздкое тело Хуфу перевалилось через фальшборт и вниз. Задохнувшись, Рарити подбежала к фальшборту и увидела, как он исчез в густом лесу тысячей длин ниже.

Она продолжала смотреть, даже когда Зинзи и Бакару ушли, и все еще была потрясена, когда присоединилась к остальным.

— Вот и ты, — сказал Блублад.

— Я здесь, — подтвердила Рарити, вставая справа. Было приятно в данный момент ощущать что-то знакомое, каким бы оно ни было.

— Следов грифонов не видно, но вдали можно заметить дымы парового двигателя. Как я понимаю, они летят впереди, направляясь тем же курсом к побережью, что и мы, но не могу предположить, насколько далеко они от нас. Однако ваши труды окупились. Мы летим почти так же быстро, как мне когда-то удалось во время гонки, и только с одним пони на борту.

— Скажи, почему бы тебе не использовать свой рог, чтобы выяснить, насколько они впереди нас? — чирикнул Зипс, обращаясь к Рарити. — У них же там есть та штука, которая тебя влекла, так?

Рарити удивленно моргнула, услышав неожиданное предложение, которое в ретроспективе казалось очевидным. Ее заклинание поиска драгоценных камней автоматически фиксировалось на Камне Небес в течение нескольких дней даже на больших расстояниях. Она наверняка могла целенаправленно применить свое заклинание, чтобы точно определить местонахождение Камня и таким образом указать, куда и как далеко улетел военный корабль Каррока. В то же время единорожка не могла избавиться от определенного отторжения при мысли о магическом камне. Как она может быть уверена, что снова не потеряется в странном магическом узле Камня Небес или не будет вынуждена вновь повстречаться с Виндласс? Ни одна из этих перспектив не была даже отдаленно привлекательной.

— Кажись, идея хороша, — добавил Бакару. — Мы будем тута, шоб подмогуть, коли приключиться шо-нито странное.

— Да, спасибо, — вздохнула Рарити. — Думаю, попробовать не помешает.

Она поморщилась и напряглась, творя заклинание, и сразу почувствовала облегчение после того, как ничего необычного не произошло. Модельерша лишь почувствовала знакомое легкое потягивание, указывающее на присутствие драгоценного камня, и начала поворачивать голову, пока ощущение не исчезло. Был только один камень, который она могла обнаружить на воздушном корабле высоко над землей.

— Там. Я не могу сказать, насколько далеко, но уверена, что мы сокращаем расстояние. Ощущение становится сильнее с каждой секундой.

Блублад немного скорректировал курс, чтобы точно выровнять Аликорн по указанному заклинанием направлению, и погоня началась. Шли долгие минуты, тишину нарушали лишь периодические сообщения Рарити о том, что корабль определенно приближается, и все смотрели на восходящее солнце в поисках своей добычи.

— Что-то есть, — наконец пробормотал Зипс, прикрывая глаза передней ногой.

— Шо тама? — крикнул Блублад сзади.

— Подожди.

— Я не понимаю, как кто-то может что-то увидеть при таком солнце, — пожаловалась Рарити. — Я, например, не вижу ничего.

— Остро сына моего зрение. Расстояние не имеет большого значения, — произнесла Зинзи. — Но если впереди что-то летит, мне это тоже показать не повредит.

Следующим заговорил Бакару.

— Усе, шо я могу сказать — если энтот парень говорит, шо тама шо-то летит, то мне надобно заряжать Дэйзи Мэй.

— Верно, — поддержал Зипс, опуская копыто. — Потому что это Каррок, и если я вижу его корабль, значит, грифоны увидели нас пять минут назад.

Рарити почувствовала, как ее желудок пытается сальто, и невольно сглотнула.

— Ты уверен?

— Огромный летающий военный корабль — да, это Каррок, — ответил Зипс, подбегая к правому борту. — В шести или семи лигах отсюда.

— Коль мы так близко — готовимся сопротивляться. Грифоны в воздух должны уже подняться! — воскликнула Зинзи, подбегая к носу корабля и оглядываясь по сторонам, словно ожидая атаки с любого направления.

Рарити задохнулась.

— Что мы можем сделать? — Она не ожидала подвергнуться нападению так далеко от Галлополи. Она, конечно, поняла, что у Каррока нет причин вежливо ждать, пока Аликорн догонит его, и он не может позволить им сбежать, чтобы предупредить принцесс.

— Мы не можем перехитрить или обогнать летящего грифона, — мрачно заявил Блублад. — У нас нет другого выбора, иначе как сразиться с ними.

— У меня недостаточно боеприпасов, шоб тратить их на разведчиков, шо станут петлять вокруг корабля, — сказал Бакару. — А коли они поумнели и докумекают зайти сверху, то и поделать ничего не смогу.

Рарити поняла — именно это грифоны и сделают. Воздушный шар Аликорна был ничем иным, как огромной заманчивой мишенью. Он перекрывал их обзор, не давая защищаться, и его легко можно разорвать в клочья острыми когтями или ножами, отправив корабль обратно на землю. От этой мысли ей подурнело. В этот момент Зипс подбежал к штурвалу, открыл рот и швырнул веревочную лестницу Аликорна под копыта Рарити.

— Свяжи меня, — потребовал молодой жеребец. — Быстрее.

— Что? Зачем? — спросила Рарити. Все остальные смотрели на нее с тем же недоумением, которое, как она поняла, было на ней написано. Для неприличных штучек время было явно неподходящее.

— Потому что именно ты можешь превратить эту лестницу в веревку, а затем превратить эту веревку в страховочный пояс, — поспешно объяснил Зипс. — А теперь сделай это! Они будут здесь с минуты на минуту!

— Ты отправишься наверх оболочки, — произнесла Рарити, наконец поняв намерения молодого жеребца. Не дожидаясь подтверждения, она сразу же принялась за работу, магией расплетая узлы и извивы лестницы и сплетая ее обратно в веревку.

— Ну да, — подтвердил Зипс. — Если их не отогнать, то далеко мы не улетим.

Рарити использовала свой телекинез, чтобы туго обмотать длинную веревку вокруг туловища Зипса, через его грудь и между его ног.

— Это очень смело с твоей стороны.

— Да, верно, — добавил Блублад. Зинзи и Бакару молча смотрели, как работает Рарити.

— Я не хочу, чтобы смерть Хуфу оказалась напрасной, — заявил Зипс, глядя единорожке прямо в глаза.

Рарити моргнула. Во взгляде Зипса было обвинение? Или он был просто ищущим? Выражение лица молодого полузебры всегда было трудно понять. Теперь он желал взять на себя всю ответственность за сохранение жизней остальных и при этом стать мишенью для неизвестного количества обученных солдат. О чем бы он ни думал, она была уверена, что выражение его лица выражало не непоколебимость, а безрассудную решимость. Что ж, он не единственный, кто способен принимать опрометчивые решения.

— Я пойду с тобой, — сказала Рарити, обматывая веревку вокруг своего тела и туго завязывая ее.

— Ты не можешь! — закричал Блублад, обернувшись, чтобы посмотреть на нее. Весь корабль шатнулся и накренился, когда он на мгновение потерял контроль над штурвалом. — Это слишком опасно!

— Здесь внизу будет не безопаснее, чем там, если грифоны проткнут баллон, — возразила Рарити. — Даже если я не смогу драться, то могу попытаться заделать любые дыры в оболочке, когда они появятся. Кроме того, я уже обвязалась.

Рарити бросила конец веревки через борт корабля и магией направила его вверх. Она хорошо изучила конструкцию шара во время его ремонта и точно знала, где найти ряд металлических колец, которые крепили подвесные тросы к контактной юбке, удерживающей внешнюю оболочку. Конец веревки прошел сквозь одно из колец, а затем направился прямо к Рарити.

— Тебе не нужно идти туда со мной, — сказал Зипс своим обычным безэмоциональным голосом. Было невозможно сказать, хотел ли он, чтобы она осталась, или же на самом деле был рад, что она вызвалась добровольцем. Несмотря ни на что, Рарити собиралась идти.

— Да. Тебе понадобится единорог, чтобы починить ткань оболочки, если она порвется, да и вторая пара глаз не помешает, — это был ее шанс компенсировать все ошибки, что привели к смерти Хуфу. Она должна была пойти. Рарити повернулась к Бакару. — А теперь, если не возражаешь, нам нужно подняться.

Большой жеребец выглядел неуверенным и за веревку не взялся.

— Это нелепо, — проворчал Блублад. — То, что ты предлагаешь, не только безумно и излишне рискованно, но и сооруженная тобой лебедка поднимет вас только на половину пути к верхней полусфере баллона. Как, Дискорд побери, ты собираешься подняться наверх?

— Я очень хорошо изучила, как крепится оболочка, — горячо возразила Рарити. — А теперь, Бакару, подними меня, пожалуйста! Нет времени спорить.

На этот раз Бакару не колебался. Он вцепился зубами в конец веревки и начал тянуть, направляясь к корме дирижабля, пока не выбрал слабину троса. Блублад, прекратив возражать, прижал веревку копытом, чтобы Бакару мог вернуться и взять натянутый канат в зубы. Теперь, как только он потянет, Зипс и Рарити начнут подниматься.

— Прошу вас, не нужно зря подставляться — я не желаю больше бояться, — попросила Зинзи. Она быстро поцеловала сына в лоб. Зипс взял в рот множество своих коротких, похожих на дротики копий и смог только что-то неразборчиво в ответ пробормотать. Три бола, сделанных из камней и крепких лиан, были обмотаны вокруг его шеи.

Бакару начал тянуть, и прежде чем Рарити успела подготовиться, копыта Зипса оказались на полметра над палубой, и ее быстро потянуло за ним. Едва она успела усомниться в мудрости своего решения, как обнаружила, что болтается в воздухе. Они быстро поднимались, пока Зипс не достиг кольца для крепления троса, и их не могли поднимать дальше. Теперь ей предстояло решить сложную задачу — добраться до вершины оболочки.

Рарити задумалась, как ей это сделать, когда внезапно Аликорн ушел в крутой поворот. Она вскрикнула от ужаса, когда баллон повернулся, и ее отнесло от оболочки. Только держащий где-то внизу веревку Бакару не позволил ей и Зипсу упасть.

Непосредственную причину внезапного и резкого маневра установить оказалось нетрудно, так как ветер донес до них пронзительные хищные крики охотящихся грифонов. Момент выдался неудачнее некуда — как только они увидят беспомощно болтающихся ее и Зипса, то тут же обрушатся на них.

Аликорн вновь внезапно резко накренился в другую сторону и начал подниматься. Шар резко повело влево. Теперь они не болтались под оболочкой, а стояли на ней. А потому могли просто взбежать на вершину воздушного шара, не карабкаясь.

Рарити использовала свою магию, чтобы подергать веревку, и почувствовала, как та ослабла, когда Бакару отпустил ее. Теперь ей нужно было торопиться — если Аликорн снова повернет до того, как она и Зипс достигнут вершины, то они упадут. К счастью, Зипс сразу понял, что происходит, и они вдвоем, связанные вместе, помчались вверх по оболочке, достигнув вершины как раз в тот момент, когда дирижабль выровнялся и вышел из крутого маневра. Рарити, не теряя времени, привязала веревку к металлическому анкерному кольцу, которое выступало прямо перед похожим на плавник верхним стабилизатором баллона.

— Где они? — воскликнула она, лихорадочно ища в небе все еще невидимых грифонов. Слишком поздно она поняла, что забыла посмотреть прямо над собой. Зипс толкнул ее на упругую поверхность за мгновение до того, как когти прошли сквозь воздух там, где только что была ее голова.

Молодой жеребец встал и бросил связку копий, которую нес, прижав ее копытом к поверхности шара.

— Что ты творила? Я ничего не могу с ними поделать, если ты не будешь бдительнее!

С колотящимся сердцем Рарити пробормотала извинения, подняв глаза и увидев нападавших. Четыре грифона летели по узкому кругу на высоте сорока длин над головой, и каждый из них сжимал зазубренный нож в когтистых передних лапах. Как она и опасалась, и ожидала, нападавшие собирались уничтожить баллон Аликорна.

— Просто держись рядом и не мешай, — крикнул Зипс. Недолго думая, он вставил дротик в фигурный паз своей копьеметалки и взял ее зубами. Сильным разворотом и взмахом головы он пустил смертоносный снаряд в кружащих грифонов. Рарити с тревогой наблюдала, как копье прошло мимо цели, безвредно пролетев между длинными маховыми перьями одного из грифонов. Реагируя на нападение, квартет построился в линию, затем грифоны плотно сложили крылья и нырнули прямо на Аликорна и его защитников.

— Ты промахнулся! Как же так? — воскликнула Рарити. Она и Зипс были привязаны к кораблю и друг к другу и не могли даже бежать. Грифоны уже почти настигли их.

Зипс не мог ответить из-за каменной сферы, которую он держал во рту, и раскручиваемого с головокружительной скоростью бола. Грифоны были не более чем в пятнадцати длинах, когда он наконец отпустил снаряд, и на этот раз прицелился полузебра верно.

Бола пронеслись по воздуху, прежде чем ударить в левое крыло правого грифона. При контакте крепкая лоза обвилась вокруг крыла нападавшего, и две каменные сферы ударили по тонкой кости под перьями. Инстинктивно грифон сложил раненую конечность еще сильнее, и внезапное изменение стиля полета заставило его резко вильнуть прямо в напарника. С громким треском головы грифонов столкнулись, и клубок перьев и меха бесшумно пропал из виду. Остались два грифона, все еще пикирующих к кораблю, сжимая острые ножи и издавая ужасающие боевые кличи.

— Отпрыгивай! — закричал Зипс. Рарити послушалась с молодого жеребца и отпрыгнула назад вместе с ним как раз в тот момент, когда грифоны собрались атаковать. Веревка удерживала Рарити и Зипса от падения с воздушного шара, и нападавшие разрезали только о воздух, прежде чем удариться и отскочить от поверхности оболочки.

Технически шансы теперь были равны, но резко склонялись в пользу грифонов. Пони и зебра были привязаны и не могли бежать, а Зипс был вынужден бросить свой оставшийся арсенал. Хуже того, грифонам даже не нужно было атаковать, чтобы победить в противостоянии, им просто нужно было держать Рарити и Зипса в стороне, пока они режут и рвут оболочку Аликорна.

Подтвердив ее опасения, ближайший грифон искоса посмотрел на Рарити, медленно опустил свой зазубренный нож и провел им по оболочке. Натянутая ткань быстро разорвалась под острым лезвием. Сделав длинный надрез и обнажив внутренний баллонет, он отвел нож и приготовился воткнуть его в толстый синтетический материал. Если его никто не остановит, с трудом добытый и незаменимый подъемный газ утечет, и Аликорн рухнет. Другой грифон сосредоточил свое внимание на Зипсе, и белая пони с юным жеребцом оказались в тупике. Действовать стало необходимо именно Рарити.

В те доли секунды, что у нее были, ее разум лихорадочно работал. В распоряжении единорожки была магия, но бросать было нечего, а единственная имевшаяся веревка была занята. Прямой подход также не сработает — ее телекинез недостаточно силен, чтобы сдержать крупного и решительного противника. Она могла бы попытаться использовать заклинания, чтобы компенсировать ущерб, который нанесет грифон, но это проигрышный вариант — драгоценный газ станет утекать несмотря на ее работу. В отчаянии Рарити приготовилась к почти самоубийственному броску, чтобы защитить уязвимую ткань оболочки.

Ткань. Ткань! Чем же являлась внешняя тканевая оболочка дирижабля, как не огромным платьем, накинутым на круглую вешалку? Ткань была проводником ее творческой натуры, а под копытами ее имелся целый океан. Рог Рарити вспыхнул, когда грифон опустил нож — и далеко не ушел. Разорванная ткань внешней оболочки поднялась вокруг него, разделившись на цепкие, похожие на конечности ленты, которые охватили ноги грифона и быстро обвивались вокруг, связывая и затем плотно заворачивая в прочный материал. Грифон успел лишь раз вскрикнуть от удивления, прежде чем был полностью опутан и связан.

Второй грифон, увидев, что его напарник выведен из строя, и, возможно, почувствовав, что шансы становятся не в его пользу, попятился от Зипса, который, не колеблясь, воспользовался шансом. Молодой жеребец немедленно рванул вперед, замедлившись только для того, чтобы схватить в зубы копье, прежде чем броситься к Рарити. Она смотрела, как он прыгнул и тяжело приземлился на спину грифона, которого она связала, а когда жеребец поднялся, копье осталось воткнутым в его беспомощную жертву. В клубке ткани никто не шевелился.

Рарити успела повидать достаточно страшных вещей, чтобы ужаснуться увиденным, но малиновое пятно, расплывающееся по материалу, вызвало у нее тошноту. Она развеяла свои чары, и гравитация взяла верх, позволив телу мертвого грифона выкатиться из обертки и упасть через дальнюю сторону оболочки. Набравшись решимости, она магией восстановила разорванную ткань и вместе с Зипсом повернулась к оставшемуся грифону.

— Ну давай же! — насмехался над ним Зипс. — Попробуй напасть на нас, почему бы и нет? Твои дружки уже попробовали. Чего же ты ждешь?

Грифон колебался всего мгновение, а затем взмыл в небо, яростно хлопая крыльями. Вскоре он скрылся из виду, оставив их одних. Хотя Рарити было трудно в это поверить, отрицать невозможно — они с Зипсом победили четырех вооруженных грифонов, не получив ни единой царапины, а Аликорн нисколько не пострадал.

— Мы сделали это! — возликовала она и обняла Зипса. — Ты был великолепен, дорогой!

— Спасибо, — ответил Зипс, вздрогнув от неожиданности. — Спасла нас твоя магия, так что, думаю, ты тоже была, гм, великолепна.

— Хм, ты, по меньшей мере, превосходен, — ухмыльнувшись, ответила Рарити. Она торжествовала и освободилась от груза, который давил на нее. Она доказала самой себе свою ценность. — Теперь, раз мы сумели их победить, стоит ожидать, что они вернутся.

— Сомневаюсь. Они увидели, что мы способны лягаться, и, видимо, поняли, что следуем за ними, а не на север к Кантерлоту.

— Значит Каррок будет считать, что сможет уничтожить нас своим воздушным кораблем и Камнем Небес, как только мы окажемся в Галлополи, вместо того, чтобы рисковать другими своими бойцами, — рассудила Рарити.

— Ага.

— Ну, если ты уверен, что они не вернутся, нам стоит спуститься к остальным. Здесь мы против магически наведенной погоды не сделаем ничего.

Зипс кивнул в знак согласия, и двое пони осторожно начали спускаться по борту оболочки, все еще связанные страховочной веревкой. Пройти оставшуюся часть пути вниз было так же просто, как позвать Блублада и позволить ему мягко левитировать их, но Рарити не осмеливалась вздохнуть с облегчением, пока все четыре ее копыта не оказались на твердых деревянных досках палубы Аликорна.

— Вы позаботились о них, не так ли? — воскликнул Бакару, ударяя копытом по воздуху. — У нас тута грифонами дождило.

Счастливая за них Зинзи поспешила обнять своего сына. Тем временем Рарити применила свою магию, чтобы размотать веревки, которые она так тщательно завязала.

— Не могу поверить, что ты это сделала! — воскликнул Блублад, отходя от штурвала воздушного корабля и критически оценивая ее. — Не ранена?

— Я в порядке, спасибо, как и корабль, о маловер, — чувствуя себя достаточно довольной собой, единорожка одарила его самоуверенной улыбкой. — Благодаря Зипсу у них не оказалось шансов добраться до нас.

— Ты имеешь в виду, благодаря тебе, — уточнил Зипс.

— Ну, я знаю, как работать с тканью, — подмигнув, ответила Рарити. — В любом случае, надеюсь, что нам больше не придется проходить через что-то подобное.

— У Каррока солдат не сказать шоб много, — заметил Бакару. — Вряд ли он станет рисковать ими лишний раз, коли у него есть корабль, усеянный пушками шо твой дикобраз.

— Надеюсь, что нет, — согласилась Рарити и обратилась к Блубладу. — Насколько мы близко к Галлополи?

— Мы не дальше, чем в тридцати лигах, а значит, мы уже пересекли границу.

Рарити задохнулась.

— Ты хочешь сказать, что мы уже в Эквестрии? — спросила она. От волны безудержной радости ее голос стал выше обычного.

— Я в этом уверен, — подтвердил Блублад.

Рарити по-девичьи взвизгнула и не смогла подавить желание пуститься в радостный танец, подпрыгивая на палубе.

— Дома, Блублад! Мы дома!

— Близок твой дом — но все же вдали, — произнесла Зинзи, явно не разделяя энтузиазма Рарити. — Мы раньше Каррока должны успеть в Галлополи.

— Расстояние неуклонно сокращается, — сказал Блублад. — Думаю, мы сможем обогнать его не менее чем на пятнадцать лиг. Но даже если все получится, у нас будет в лучшем случае всего несколько минут, чтобы предупредить город.

Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы Рарити могла смотреть на горизонт, не щурясь, и она разглядела военный корабль Каррока, парящий жирной черной мухой в голубом небе впереди. Впервые она смогла в полной мере оценить его чудовищные размеры. Конечно, она была на его борту и видела, как он отчаливал от своего причала в пещере, но тогда модельерша видела его лишь мельком и частично. Она еще видела его скрытым грозовыми тучами и ночью, но полная картина, не скрытая, оказалась совсем иной.

Баллон военного корабля был темным и округлым — достаточно большим, чтобы Аликорн мог поместиться внутри него шесть и даже больше раз. Висящий внизу корпус имел некоторую традиционную форму воздушного судна, но толстая броня и многочисленные орудийные платформы, выступающие из корпуса, как металлические волдыри, сходство стирали. Полуют нес очарование промышленного завода — из него выходили дымовые трубы, и он был полностью обшит сталью. Именно оттуда валил черный дым, что корабль оставлял за собой. Рарити могла только предполагать, что с других ракурсов судно выглядит столь же зловеще, как и сзади, но в любом случае она узнает об этом достаточно скоро — с каждой минутой они приближались.

— От энтих пушек надобно держаться подалече, — предупредил Бакару Блублада.

— Я вне зоны досягаемости! Если бы было возможно, они бы стреляли по нам, не так ли?

— Может, им прицелиться нужно получше!

— Может быть, ты, как обычно, понятия не имеешь, о чем говоришь!

Рарити продолжала смотреть на боевой корабль грифонов и заметила три маленьких облачка дыма, вырвавшихся из-под его палубы.

— Ах, извините меня, джентльпони, но думаю, что нам действительно стоит держаться немного дальше друг от друга.

— Хорошо, ты снова на его стороне! —явно раздраженно ответил Блублад. В этот момент в воздухе раздался пронзительный свист, и экипаж Аликорна увидел три пронесшихся снаряда — все прошли мимо, но неприятно близко.

— О, — пробормотал Блублад, уже вращая штурвал и отклоняя воздушный корабль.

Аликорн мчался дальше, поддерживая безопасное расстояние до корабля Каррока, пока они двигались к побережью. Грифоны не вылетали на перехват, и Каррок больше не пытался подстрелить меньший корабль. Беспристрастный наблюдатель не догадался бы, что экипажи обоих судов были заклятыми врагами. Теперь Рарити чувствовала притяжение Камня Небес, даже не применяя заклинание поиска драгоценных камней. Ощущение усиливалось, и не только от близости — концентрация магической силы в самоцвете увеличивалась.

— Смотрите, море! — вскрикнул Блублад. Когда Аликорн преодолел последний гребень прибрежного плоскогорья, перед ними расстилались бескрайние просторы Южного океана, сливаясь с небом в бесконечное голубое поле. Ближе идеально белые пляжи напоминали жемчужную нить, украшающую береговую линию, и был виден идеальный полукруг залива Галлополи, выглядевший так, будто его вырезали в береге формочкой для печенья.

— А вот и город! — добавила Рарити. Галлополи пока казался не более, чем многочисленными темными точками, усеивающими пляж, но это был он. Ее сердце болело за тех бедных пони, живущих своей жизнью, не ведая о надвигающемся ужасе, с которым они столкнулись. Она взглянула направо и увидела, что Аликорн опережает грифонов, как и предсказывал Блублад. Теперь у них имелось пятнадцать лиг форы и несколько драгоценных минут, чтобы заставить население бежать, спасая свои жизни. Зипс спустились вниз, чтобы убедиться, что котел корабля полностью заправлен, а Рарити и остальные смотрели прямо вперед, пристально глядя на пункт назначения, словно это могло ускорить их прибытие.

Больше не было препятствий, которые нужно было преодолевать, и, следовательно, больше не было причин летать настолько высоко над землей. Аликорн снижался, ускоряясь и разменивая высоту на скорость полета. Затем, в десяти лигах от города, на периферии поля зрения Рарити внезапно появилось голубо-золотое и оранжевое пятно. Прежде чем она успела даже предупредить, пегаска в униформе пролетела под воздушным шаром Аликорна и легко приземлилась прямо перед штурвалом воздушного корабля. Рарити мгновенно узнала огненно-оранжевую гриву и хвост Спитфайр, знаменитого капитана Вандерболтов.

— Небесные духи! Не только герцог Поларис, но и мисс Рарити — живы и здоровы! — воскликнула вновь прибывшая. — Мы заметили и опознали вас через телескоп, как только ваш корабль перевалил через хребет, но я едва могу поверить тому, что вижу.

Она повернулась к единорожке.

— Конечно, теперь я в этом не сомневаюсь. Никогда не смогу забыть лицо кобылы, что нокаутировала меня мощным ударом в челюсть — даже без всего того жуткого макияжа.

Рарити покраснела и на мгновение потеряла дар речи. Она слишком хорошо помнила свою последнюю встречу со Спитфайр, когда упала с клаудсдейльского Колизея, и пегаска попыталась ее спасти. Единорожке удалось случайно оглушить капитана Вандерболтов и двух ее лучших летунов, прежде чем Рейнбоу Дэш наконец спасла их всех.

Спитфайр посмотрела на остальных пони, толпящихся на палубе, и присвистнула.

— Похоже, тут не только вы двое, но и команда Вечно Свободного! Наши поисковые группы работали несколько дней, но так ничего и не нашли, а тут вдруг раз — и вы все здесь! Прямо чудеса!

— Простите мою резкость, капитан, но, пожалуйста, выслушайте, — начала Рарити, беря себя в копыта. — Большой дирижабль, преследующий нас, принадлежит фракции грифонов, которые намереваются начать войну с Эквестрией. Это они саботировали регату, сбили нас, преследовали и пытались убить, а теперь собираются напасть на Галлополи. Вы должны немедленно вернуться в город и эвакуировать всех.

— Что? — поведение Спитфайр мгновенно изменилось, и от этого резкого изменения у Рарити по спине побежали мурашки. Это была уже не дружелюбная пони, приветствующая вернувшихся, а суровый солдат. — Мне нужно больше информации. Быстро. Я послала двух своих пони проверить эту штуку, а теперь вы говорите мне, что она враждебна? Здесь, в Эквестрии?

— Да! — воскликнула Рарити. Блублад стоял рядом с ней и кивал. — Вам нужно отозвать своих пегасов и вывести всех пони из Галлополи!

— Даже если они планируют атаковать, это всего лишь один корабль, — запротестовала Спитфайр. — В поисково-спасательных операциях здесь задействована вся моя эскадрилья «А», плюс добровольцы из Гвардии и региональных клубов летунов, а также патрули местной метеорологической и спасательной служб. Мы справимся с несколькими грифонами.

— Вы не понимаете! — вмешался Блублад. — Этот корабль усеян оружием, и вам придется бороться не только с когтями и пушками. У них есть магический артефакт, украденный из Кантерлота, и они собираются использовать его магию, чтобы вызвать бурю колоссальной силы, более могучую, чем все, с чем вы когда-либо сталкивались раньше. Вы не сможете просто взмахнуть крыльями и разогнать ее.

— Они собираются уничтожить Галлополи! — настойчиво продолжила Рарити. — Пожалуйста, вы должны увести всех пони как можно дальше от города и воды.

В этот момент до них донесся оглушительный грохот пушечного огня, и все находившиеся на борту Аликорна обернулись и увидели дым, валивший из многочисленных батарей боевого корабля грифонов. Он был слишком далеко, чтобы стрелять по Аликорну, и Рарити на мгновение задумалась, что Каррок творит, прежде чем поняла, что он, должно быть, стреляет по Вандерболтам, посланным для изучения. Спитфайр выругалась и взлетела.

— Поторопитесь! — крикнула единорожка. Пегаска, однако, уже давно улетела, оставив за собой только пламенный инверсионный след. Ее полет, казалось, воспламенял небо.

— Удачно вышло, — заметил Блублад. — Все пони в Эквестрии знают Вандерболтов. Мало того, что она может предупредить горожан заранее — они действительно ее послушают.

— Я просто надеюсь, что никто из них не пострадает. Селестия свидетель, они могут не захотеть бежать, — нахмурившись произнесла Рарити.

— А по мне, коль им охота подраться, так уперед и с песнею, — заговорил Бакару. — Кажись, у ней тама куча пегасов, способных показать, шо почем. А у старины Каррока тока один корабль, пущай даже и с волшебным камнем.

— Бак, как ты можешь так трепаться, — резко упрекнула Зинзи своего товарища. — Не подумав о тех, кто умрет, стоит пони остаться. Крылья и копыта против пушек и волшебства — трагичен исход станет для большинства.

— Вынуждена согласиться с Зинзи, — поддержала зебру Рарити. — Сейчас нам нужно гарантировать, что все пони окинут город, а затем как можно быстрее добраться до Кантерлота. Принцессы смогут разобраться с Карроком, и после того, как это безумие закончится, Галлополи можно будет восстановить.

В данный момент Аликорн находился менее чем в пяти лигах от окраины города, и постройки Галлополи с соломенными крышами были хорошо видны. Простые конструкции из дерева и соломы, идеально подходящие для мягкого тропического климата, царящего здесь круглый год, не могли защитить от надвигающейся бури. Блублад опустил корабль еще ниже, следуя контуру земли, пока постепенно прижимался к берегу. Внизу были дороги и засаженные поля, а между пальмами спрятались скромные домики. Недалеко впереди было легко увидеть границу между отдаленными сельскохозяйственными угодьями и более плотной застройкой самого города. Перегнувшись через перила, Рарити увидела фермеров на заливном поле таро, уставившихся на мчащийся корабль.

— Вы должны уйти отсюда! — крикнула она. — Берите свои семьи и бегите!

Но она уже пролетела мимо и единорожке оставалось лишь наблюдать, как фермеры, кажущиеся такими же приросшими к полю, как и их урожай, продолжают стоять и смотреть. Ничего хорошего не выйдет, если никто не прислушается к ее предупреждениям. Она надеялась, что Спитфайр поспешила обратно, чтобы предупредить город, а не решила отправиться сразиться с Карроком, что наверняка оказалось бы тщетно.

Когда Аликорн пролетал над скромными домиками на окраине города, воздух огласил пронзительный вой. Очевидно это была какая-то сирена, так как звук медленно поднимался и опускался по высоте и громкости, но, казалось, исходил отовсюду одновременно. Единорожка увидела, как пони внизу начали покидать здания и поля, и табунки быстро заполнили грунтовые дороги.

— Похоже, она передала наше предупреждение, — заметил Блублад.

Рарити согласно кивнула.

— Слава Селестии! Но удивительно, что тут есть сирены тревоги. О каких возможных бедствиях нужно беспокоиться в таком раю? Я имею в виду, кроме сегодняшнего, конечно.

— Полагаю, это сигнал приливной волны, — ответил Блублад. — Ты заметила, что все здания здесь построены на сваях?

Конечно, местный метеорологический патруль не способен остановить разрушительные волны, а те могут представлять серьезную опасность для приморского поселения вроде Галлополи. Вполне естественно иметь механизм предупреждения и эвакуации при подобных угрозах, а пони были обучены ему повиноваться. Рарити даже похвалила Спитфайр за сообразительность.

Городская площадь Галлополи была уже недалеко впереди — ее легко было узнать по большим павильонам и высокой ротонде, возвышавшейся над нею. Сирены тревоги все еще ревели, и повсюду табуны пони скакали прочь от центра города. По крайней мере, большинство из них. Рарити была удивлена, увидев одну большую группу, которая осталась на месте.

Она уже собиралась попросить Блублада подлететь ближе, чтобы предупредить их, когда все они поднялись в воздух. Только тогда Рарити заметила, что сама Спитфайр и почти дюжина других Вандерболтов в яркой сине-золотой униформе возглавляли группу летунов.

— Смотрите! — позвала модельерша остальных членов экипажа. — Что они делают? Блублад, замедли нас!

Пегасы продолжали парить, когда Аликорн замедлился и начал кружить над городской площадью, а Спитфайр снова приземлилась на палубу.

— Мы подали сигнал тревоги, — сказала она. — Городские пони направляются к холмам — там есть убежища от штормов, которые должны защитить их. Эти пегасы вызвались остаться со мной и сражаться. Все они имеют большой опыт полетов, будь то в Гвардии или в различных гражданских воздушных службах, и я думаю, что у нас хорошие шансы. Так далеко на юге нет постоянного гарнизона Гвардии, поэтому если мы не сможем уничтожить этих грифонов сейчас, в опасности окажется гораздо больше пони, чем только граждане Галлополи.

— Но вы не можете надеяться остановить их! — запротестовала Рарити. — Вы видели их воздушный корабль, не так ли?

— Ага, а Соарина и Гасти чуть не расстреляли. Может Вандерболты и пилотажная группа, мисс Рарити, но мы все еще действующая часть воздушной Гвардии и, кроме того, лучшие летуны в Эквестрии. Мы не убегаем от таких подлецов.

— Если вам обязательно нужно быть настолько глупо стойкими, то по крайней мере отошлите остальных пони!

— Они могут уйти, если захотят, — мрачно ответила Спитфайр. — А вам всем следует лететь обратно в Кантерлот и предупредить принцессу Селестию. Но сначала, думаю, вам будет приятно узнать, что в городе есть несколько пони, которых вы… подождите, что это?

Рарити обернулась, чтобы посмотреть, и увидела несущийся к ним боевой корабль грифонов. Скорее, она увидела клубящуюся массу черных грозовых туч, которую воздушный корабль словно толкал вперед. А после того как она посмотрела, казалось, начало меняться все небо — оно из солнечного становилось серым по мере того, как из влажного воздуха конденсировались тучи. Рарити почувствовала и странный ветерок, дующий не с той стороны. Ее шерстка встала дыбом, словно воздух был наполнен статическим электричеством. Через несколько секунд завыл ветер, и полил дождь.

— Именно об этом я вас и предупреждала! — воскликнула Рарити. — Бурю вызывают!

Виндласс насылала ее, по правде говоря. По заказу Каррока она творила свою магию через Камень Небес, где бы сейчас ни находилась. Рарити не могла не представить себе, как безумная кобыла отдыхает на диване, забрасывая в рот конфеты, и организовывает разрушение города, пони которого не причинили ей никакого мыслимого зла. Внезапная колющая боль в основании рога заставила Рарити споткнуться, и она едва успела охватить перила передними ногами, как упала на палубу. Она могла видеть яркий свет, сияющий из темного облака, скрывавшего воздушный корабль Каррока — Камень Небес.

Сверкнула молния, и стена непроглядных облаков отлетела от боевого корабля, слившись с нарастающей бурей, охватившей уже весь Галлополи. Ветра над центром города были сильными, но недостаточно, чтобы представлять опасность для Аликорна. Дальше, однако, возвышались непрозрачные стены темных облаков, тянущиеся на много лиг от поверхности высоко в небо. Весь шторм вращался вокруг центра, а его ветра дули со страшной силой.

— Это настоящий ураган! — воскликнула Спитфайр. — Какая магия может создать что-то подобное?

— Объяснять слишком долго, — произнес Блублад. — Вам следует послушать Рарити и увести отсюда своих пони. Вы не можете бороться с этим.

— Очевидно, вы не очень хорошо знаете Вандерболтов, — решительно возразила Спитфайр.

— Э-э, не хочу спрашивать, — заговорил Бакару. — Но как мы отсюдова выберемся? Я очень надеюсь, шо не станем пытаться пролететь скрозь энто.

Он прав, поняла Рарити, и на сердце у нее потяжелело. Буря перекрыла все возможные пути отхода. Они не могли пролететь ни под ней, ни над ней, а при прохождении сквозь нее корабль может разорвать на части. Неудивительно, что Каррок больше не посылал за ними своих грифонов. Он знал, что Галлополи станет безвыходной ловушкой.

— Я… — заговорил Блублад, затем замолк. — Не имею представления.

— Послушайте, просто держитесь подальше от этого корабля и оставьте грифонов нам, — сказала Спитфайр. — Это то, ради чего мы тренируемся.

— А все остальные пегасы? — не могла не спросить Рарити.

— Их обучение начинается сейчас, — ответила пегаска и отправилась к своей разношерстной команде.

— Они все умрут, и мы тоже, — категорически заявил Зипс.

Рарити даже не заметила, как он присоединился к ним, но теперь задумалась над его утверждением. Пути к отступлению не было, как и не было способа передать сообщение через бурю. Если они тут погибнут, то все усилия, затраченные на побег из джунглей, окажутся напрасны. Смерть Хуфу станет бесполезной.

— Нет, — твердо сказала она. — Если Каррок собирается заставить нас остаться, то он должен столкнуться с последствиями. Мы остановим его здесь и сейчас.

— Да неужели? — спросил Блублад. — И как, скажи на милость, мы собираемся это сделать?

— У нас есть пушка, две бочки с порохом и лучший экипаж дирижабля в Эквестрии. Этого должно быть достаточно.

— Ну шо ж, мы с Дэйзи Мэй готовы зажечь, — сказал Бакару, похлопывая копытом по пушке.

— Не такого конца я хотела бы ждать, но все же не стану от битвы бежать, — добавила Зинзи.

— Очевидно, мне деваться некуда, — кивнул Зипс.

— Вы все, конечно, понимаете, что как капитан этого корабля я решаю, куда ему лететь, — сказал Блублад, затем глубоко вздохнул. — И я согласен со всеми вами. Мы застряли здесь до тех пор, пока не сможем остановить заклинание, вызвавшее этот шторм, и лучший способ, который я могу придумать, чтобы приблизить это событие — уничтожить военный корабль. Селестия знает, как мы это сделаем, но мы должны попытаться.

Блублад коснулся приборов управления Аликорна и повернул штурвал. Воздушный корабль поднялся, разворачиваясь носом к военному кораблю Каррока. Корабль грифонов казался большим и, несомненно, носовые орудия бронированного титана могли до них дотянуться. Недалеко Спитфайр и ее пегасы мчались к гигантскому дирижаблю. Рарити заметила, что в то время как Вандерболты не имели никакого оружия, другие пегасы были вооружены веслами, сетями и даже сетчатыми мешками, полными кокосов. Почти все, что было доступно в городе, использовалось в качестве оружия.

Тогда единорожка поняла, почему боевой корабль пока не стрелял. По меньшей мере две дюжины солдат-грифонов в кольчугах и шлемах, с ножами и гром-палками поднялись в воздух и направились на перехват.

— Я вас усех вижу, — пробормотал Бакару. — Теперича чуть ближе.

Рарити зажала уши так сильно, как только смогла, когда земной пони начал крутить какой-то рычаг рядом с задней частью автоматической пушки. Орудие ответило клубами темного дыма и вспышками пламени, извергая поток снарядов в налетающую стаю грифонов. Она увидела, как один грифон тут же упал, а остальные сломали строй и рассеялись. Бакару перестал стрелять, и через несколько секунд прибыли пегасы. Бой начался.

— Мы должны им помочь, — сказала Рарити.

— Мы должны увеличить дистанцию между нами и этим кораблем, — покачал головой Блублад. — Пока у нас нет реального плана. Мы никому не поможем, если нас зацепят их гарпунщики или подстрелят артиллеристы.

Аликорн поднялся выше и отвернул от боевого корабля. Вокруг сверкали молнии, а свирепый ветер сотрясал дирижабль, заставляя палубу дрожать, толстые тросы — вибрировать, как гитарные струны. Небо стало темным, как ночью, а воздух был отравлен смесью едкого дыма и озона и наполнен звуками боя.

Снаряды разрывались в воздухе, как праздничный фейерверк, и десятки гром-палок издавали звуки, похожие на готовящийся попкорн. Казалось, повсюду пони и грифоны сошлись в смертельной схватке. Рарити увидела, как пара пегасов напала на одинокого грифона и запутала его в прочной сети, а затем бросила падать. Другой грифон выстрелом снял лилового жеребца. Вандерболту удалось уцепиться за спину мускулистого грифона и бить его по шлему передним копытом. Эти храбрые пегасы нуждались в их помощи, но что они могли сделать здесь, на дирижабле, который не мог даже приблизиться, не привлекая к себе интерес грифонов-канониров?

Рарити не обращала внимания на белое пятно на периферии своего зрения, пока не стало слишком поздно. Только когда Бакару застонал от боли, а Зинзи выкрикнула запоздалое предупреждение, она обернулась. К ее удивлению Бакару лежал плашмя на палубе, его левая задняя нога оказалась сломана, а над ним стоял жилистый белый пегас, сжимая в передней ноге длинное копье. На лице Темпеста застыла ярость.

Зипс тут же бросился на врага, игнорируя крики Рарити, предупреждающие держаться подальше. Темпест уклонился от удара полузебры и сбил его с ног одним ударом по затылку, лишив молодого жеребца сознания, прежде чем тот упал на палубу. Глаза Темпеста рассказали Рарити все, что ей нужно было знать о его намерениях, и казалось, что его смертоносным планам не помешать, если ничего не предпринять. Рог единорожки засиял, и она схватила пушку Бакару своей магией, разворачивая ее на турели, чтобы направить на Темпеста. Пегас, однако, не остался на месте, а вместо этого прыгнул вперед, мощно взмахнув крыльями, и швырнул на палубу ошеломленного Блублада. Аликорн накренило вправо и вниз, как только Блублад потерял контроль над штурвалом, и Зинзи бросилась вперед, чтобы выровнять корабль, прежде чем ее потерявший сознание сын и раненый Бакару переваляться через фальшборт.

Через мгновение Темпест поднялся на ноги. Блублад остался стоять на коленях перед ним, а острие копья касалось шеи единорога. Темпест стоял рядом с принцем, лицом к Рарити и остальным, спиной к носу Аликорна. Рарити удалось удержать свое заклинание, и она навела на Темпеста ствол установленной на палубе пушки, готовясь стрелять.

— Представьте мое удивление, когда я увидел, что ваш корабль летит обратно в Галлополи, — заговорил Темпест. — После недели, потраченной на то, чтобы водить за нос поисковые группы и пытаться дать этим никчемным грифонам больше времени для сбора доказательств смерти герцога, вы все равно здесь. Конечно, я не удивлен, что эта стая безголовых кур не смогла убить даже такого избалованного трутня, как герцог Поларис.

Он резко ткнул Блублада, и единорог съёжился, хотя изо всех сил старался не двигаться с места.

— Но ты! — продолжил Темпест, указывая на Рарити легким кивком. — Как ты выжила? Я выбросил тебя с воздушного корабля. У тебя выросли крылья или что-то в этом духе?

— У леди должны быть свои секреты, — прорычала Рарити, глядя на Темпеста. — Поверить не могу, что не поняла, что ты можешь скрываться среди этих пегасов. Однако стоило ожидать, что такой подлец выдаст себя. Как бывший Гвардеец может пасть так низко, чтобы прибегнуть к измене и предательству?

Ноздри Темпеста раздулись, и он гневно фыркнул.

— Усомнись в моей чести еще раз и увидишь, как я убью эту пародию на принца.

— Ты этого не сделаешь. Если ты причинишь ему вред, то похоронишь себя. Уверяю, мои заклинания достаточно сильны, и ты не сможешь улететь, пока я тебя не одолею. А ты хочешь жить, Темпест. Я знаю. Ты поглощен желанием отомстить Карроку и своей идиотской мечтой о войне между пони и грифонами. Ты никогда не сможешь отомстить за свою жену, если заставишь меня застрелить тебя.

Темпест на мгновение опешил.

— Откуда ты знаешь… неважно. Тот, кто не видит, что должна быть война — дурак! Грифоны рождены, чтобы убивать пони, рвать нашу плоть и есть ее. Это чудовища, и мы должны уничтожить их, пока у нас есть преимущество!

— Грифоны — цивилизованные существа, ничем не отличающиеся от других. У нас могут быть разногласия, но это не значит, что мы не можем сосуществовать в гармонии, как это было на протяжении сотен лет, несмотря на ошибочные идеи таких экстремистов, как ты и Каррок. Сдавайся, Темпест, и ты сможешь помочь нам остановить этот заговор и Каррока.

— Чушь! — сплюнул пегас. — У любого, кто настолько мягкотел и наивен, чтобы верить в цивилизованность грифонов, не хватит духу убить. Ты не станешь стрелять в меня.

— Не соблазняй меня, — ровным голосом ответила Рарити. — А то рискуешь обнаружить, что ошибся.

Темпест снова ткнул Блублада копьем, по-видимому, обдумывая варианты. Рарити продолжала смотреть на него сверху вниз, выражение ее лица не выдавало ничего.

Ему нельзя было позволить знать, как радостно трепетало ее сердце в эту самую минуту. Ей просто нужно было удержать его на месте еще немного.

Чего Темпест не заметил и что Рарити увидела совершенно ясно, так это огромную оранжевую сферу, поднимающуюся позади него, слева от носовой части Аликорна. Он мог заметить яркую вспышку, но скорее всего предположил, что это еще одна молния бушующей вокруг них бури. Он, конечно, не видел внезапно появившейся позади него пони, а потому совсем не был готов, когда эта пони мощно лягнула его в зад. Темпест выронил копье и неуклюже покатился, сильно ударившись о фальшборт, прежде чем инерция унесла его с корабля в бурю. Рарити могла только надеяться, что видит его в последний раз.

Теперь все ее внимание было приковано к пони, стоявшей напротив. Наконец Рарити позволила своему мрачному выражению лица рассеяться, и на ее лице расплылась широкая удивленная улыбка.

— Привет, Рарити, — широко улыбнулась Эпплджек.

23. Яростное сердце

— Эпплджек!

Рарити помчалась к своей подруге, скользя по скользким доскам палубы. Однако через несколько шагов она замерла. Бакару и Зипс ранены, а Блублад чуть не был заколот пегасом с копьем несколько секунд назад. Она не могла просто позабыть своих товарищей по экипажу, как бы ни была велика ее радость из-за появления подруги.

Она обернулась и увидела, как Бакару встал, опираясь своим массивным телом о фальшборт Аликорна, и осторожно держал вес так, чтобы не опираться на сломанную левую заднюю ногу. Зипс пришел в сознание и теперь сидел на палубе, приходя в себя. Рарити обнаружила, что не может ничего поделать — лишь стоять на месте, разрываясь между желанием броситься к Эпплджек и необходимостью быть рядом со своими новыми друзьями.

— За их раны примусь я, ни о чем не жалей, — крикнула Зинзи, вырывая Рарити из ее замешательства. Зебра стояла за штурвалом корабля, крепко держась передними копытами за спицы. — Беги к подруге своей поскорей.

— Ты уверена?

Когда Зинзи кивнула, Рарити бросила на зебру взгляд, полный глубочайшей благодарности, прежде чем пойти дальше. Однако даже сейчас она не могла просто бежать к Эпплджек — была еще одна жертва нападения Темпеста, и она не оставит его в его нынешнем прискорбном состоянии.

Блублад все еще стоял на подкашивающихся ногах там, где его бросил Темпест — пугающе неподвижно и с пустым выражением лица. Рарити коснулась копытом его плеча и легонько потрясла.

— Эй, — позвала она. Когда жеребец не ответил сразу, она обратилась к нему по имени. — Блублад?

Принц-единорог дважды моргнул, прежде чем поднять подбородок, чтобы посмотреть на нее. Его зрачки сузились, когда он сфокусировал взгляд на модельерше.

— Д-да?

— С тобой все в порядке?

— О. Да, я в порядке, — принц медленно и неторопливо поднялся. — По крайней мере, буду. Этот пегас убил бы меня, если бы не вмешалась ты.

— Ну да, — признала Рарити. — Темпест несколько спятил, обнаружив пони, которую пытался убить раньше.

— Тогда я еще раз благодарю тебя за спасение моей жизни, — сказал Блублад. — Ну, тебя и эту пони в нелепой шляпе.

— Мою подругу зовут Эпплджек. Ты уже встречался с ней раньше, — Рарити, прищурившись, посмотрела на собеседника.

— Хорошо, да, признаю, — Блублад поднял копыто, признавая капитуляцию. — Я помню ее по Гала, и на этот раз, если мы выживем, обещаю быть с ней предельно вежливым. Но теперь мне нужно провести корабль через этот вихрь, а твоя подруга, похоже, очень хочет тебя видеть.

Действительно, Эпплджек все это время терпеливо ждала, без сомнения, задаваясь вопросом, что же тут делает Рарити со всеми этими незнакомцами, и особенно с Блубладом. Он улыбнулся и махнул ей копытом. Единорожка коротко кивнула в знак благодарности и бросилась к своей старой подруге. С неописуемой радостью она поднялась на задние ноги и охватила передними, притягивая к себе и крепко обнимая оранжевую пони.

Ей нужно было так много сказать Эпплджек и задать так много вопросов, что единорожка едва представляла, с чего начать.

«Я так рада тебя видеть» не очень подходило моменту и не передавало всей той радости, что она испытывала. «Как же вы оказались здесь, в Галлополи?» был уместнее, но не подходил для начала расспросов. Со второго взгляда Рарити узнала воздушный корабль, на котором явно прибыла Эпплджек — это оказался гоночный корабль, используемый Клементиной Оранж и ее коллегами по цитрусовому консорциуму на гонке Кубка Аликорна. Однако появление дирижабля Клементины вызвало еще больше вопросов.

Кто управляет кораблем? Кто сопровождает Эпплджек? Знают ли ее друзья о заговоре против Эквестрии и об интригах в Кантерлоте? Было так много вопросов, но, в конце концов, только один оказался достаточно важным, чтобы его нельзя было откладывать дальше.

— Эпплджек, дорогая, как шляпа держится у тебя на голове и не улетает из-за этого ужасного ветра? — спросила Рарити. Как всегда, Эпплджек носила свой коричневый широкополый стетсон поверх соломенной гривы. Взгляд кутюрье сразу привлек этот головной убор, который должен был быть подхвачен сильным ветром и унесен в мгновение ока, но все же упрямо остававшийся на голове ее подруги. Ей просто необходимо узнать секрет Эпплджек.

Оранжевая фермерша разорвала объятия и уставилась на Рарити с недоверчивым удивлением.

— Уся Эквестрия считает, шо ты погибла, а мы вдруг находим тебя посередь какого-то странного шторма вместе с энтим гонористым принцем с Гала, сражающейся супротив стаи грифонов на гигантском дирижабле — и первое, шо ты у меня выспрашиваешь, как энта треклятая шляпа держится на моей голове? Дискорд побери, Рарити, ты никада не изменишься, — тут Эпплджек усмехнулась и еще крепче обняла единорожку, едва не душа в объятиях. — А иначе ж и быть не могет.

Рарити посмотрела в зеленые глаза подруги, и влажная пленка на них потрясла ее, привыкшую к обычно непоколебимому стоицизму земной фермерши. Это было уже слишком, и она расплакалась, прежде чем уткнуться носом в плечо подруги.

— Эй, сахарок, усе будет хорошо, — мягко произнесла Эпплджек, нежно поглаживая гриву Рарити за левым ухом. — Теперича мы нашли тебя и не позволим снова пропасть.

Две пони ненадолго замолчали, прежде чем земная пони снова заговорила, на этот раз своим обычным хриплым голосом.

— О, сено, я чуть не забыла твой дурацкий вопрос. Я усе ж позволила Твайлайт наложить на шляпу заклинание. Теперича тока я могу ее снять, шоб ее никуда не сдуло. Сама понимаешь, оставить ее я никак не могла.

Когда Эпплджек заканчивала объяснять, в воздухе в полудлине от них внезапно появилась светящаяся точка, и обе кобылы инстинктивно отскочили назад, когда зарождающееся заклинание телепортации закончилось яркой вспышкой. После громкого хлопка Рарити обнаружила, что смотрит на Твайлайт Спаркл, а фиолетовая единорожка покачивала головой, разгоняя кратковременную дезориентацию.

— Кстати, вот… — закончила Эпплджек.

— Твайлайт! — Рарити бросилась к другой своей подруге, и вскоре все три пони были сжаты в крепких объятиях.

— Я знала! — воскликнула Твайлайт, ликуя и в то же время плача, и прижимаясь мокрой щекой к щеке Рарити. — Я знала, что ты жива! О, Рарити, я так рада тебя видеть!

Рарити ничего не сказала, но какое-то время просто наслаждалась теплом близости своих друзей. Однако надолго она позволить себе это блаженство не могла — вокруг, среди бури, дрались и умирали пони. Позволив себе столько удовольствия, сколько осмелилась, модельерша отпустила подруг.

— Подруги мои дорогие, у меня просто нет слов, чтобы описать, как я счастлива видеть вас здесь, со мной. В это почти невозможно поверить. Я только хотела бы, чтобы это воссоединение произошло при более приятных и менее опасных обстоятельствах, и мне очень жаль, что вы оказались втянуты в эту передрягу вместе со мной.

— Не жалею ни о чем, — ответила Эпплджек. — Мы бы пошли за тобой у Тартар и дальше. Ты не представляешь, каково энто было — потерять тебя.

— Это было так ужасно, Рарити, — добавила Твайлайт. — Когда принцесса Селестия сказала нам, что ты… — Она задохнулась, не в силах продолжать.

— Как узнали новости, так усе едва не расплевались, — закончила Эпплджек. — Бардак стоял полнейший. Мы обвиняли друг друга, ссорились чуть шо. Чудилось, шо мне сердце вырвали. А потом ни с того ни с сего энта умница вбила себе у голову, шо ты усе ишшо с нами и ждешь, шоб кто-нить тебя нашел.

Она потрепала Твайлайт по макушке.

— Я бы и не поверила, но никада раньше не видала пони более уверенной — а ить я знаю Рейнбоу Дэш.

— Ну, это не значит, что я использовала научный метод. На самом деле, я действительно не знаю, как поняла, что ты жива. Я просто знала, — улыбнулась Твайлайт. — Я не могла бы быть более уверена, даже если бы ты появилась и сама все рассказала.

Рарити усмехнулась, учитывая, что она и передала сообщение волшебнице, пусть и не во плоти.

— О, девочки, я такую историю могу вам поведать!

— Истории придется подождать! — крикнул Блублад из-за руля Аликорна. — А сейчас держитесь!

Палуба накренилась, когда Аликорн резко взял влево, и Рарити поспешила уцепиться за перила правого борта, подавая пример Эпплджек и Твайлайт сделать то же самое. Ее глаза расширились, когда увидела причину резкого маневра — огромный боевой корабль Каррока прорывался сквозь шторм, несясь прямо к ним. Хуже того, пушки огромного дирижабля, установленные на носу, уже стреляли.

Один снаряд разорвался в воздухе не более чем в сотне длин от них оглушительным взрывом, дымом, пламенем и шрапнелью, и Рарити поняла, что Аликорну не потребуется прямого попадания — если грифоны прицелятся хоть немного лучше, более близкий выстрел разорвет в клочья оболочку корабля, а возможно и его команду. Аликорн продолжал разворачиваться и подниматься, и единорожка видела, что неуклюжий цитрусовый воздушный корабль, на котором прибыли Эпплджек и Твайлайт — Свежесть, припомнила она его название — неплохо повторял маневры Блублада.

— Кто управляет этим кораблем? — спросила Рарити. — Я знаю его по Кубку Аликорна, но, конечно же, такой умелый пилот не может быть одной из бизнес-кобыл цитрусового консорциума.

Она вздрогнула, когда в воздухе взорвался еще один снаряд, хотя этот был немного дальше предыдущего.

— Остальные девочки же не здесь, верно?

— Не, тута тока я и Твай, — ответила Эпплджек, отчаянно цепляясь за фальшборт и выглядя так, будто ее может стошнить в любой момент. — Мы сели на грузовой корабль у Кантерлоте, и, добравшись сюдой, повстречали, представь себе, никого иную, как мою кузину Клементину Оранж. Она дала нам свой корабль, шоб мы могли участвовать у поисках, сказав, шо ты ей как-то подмогнула и она перед тобой у долгу. Даже после того, как ее подруги улетели до дому, она осталась тута помогать поисковым партиям.

— Но не она управляет кораблем, — добавила Твайлайт, выглядя чуть получше Эпплджек.

— Агась, — подтвердила фермерша. — Клементина пошла до убежища от шторма, но она нашла хорошего парня по имени Элбоу Гриз, шоб управлять кораблем заместо нее. Кажись, энто ишшо один твой друг.

— Действительно? — задумалась Рарити. Эпплджек и Твайлайт синхронно кивнули.

Это было немного неожиданно. Рарити уже знала, что Виндласс вернулась в Кантерлот, и Фэнси Пэнтс, предположительно, тоже. Темпест, с другой стороны, остался в Галлополи, «помогая» в поисках, а теперь она узнала, что остался и Элбоу Гриз. Она терпеть не могла того, что уже не была способна на безусловное доверие, и не могла игнорировать тот факт, что механик Фэнси мог остаться с Темпестом, потому что участвовал в заговоре вместе с коварным пегасом. Но при этом он привез ее подруг как раз вовремя, чтобы помешать Темпесту убить Блублада. На данный момент она должна была поверить, что он на ее стороне.

— Эй! — подал голос Блублад. — Я не могу вечно уворачиваться от этого корабля. Глаз бури сжимается, и вылететь из зоны досягаемости этих пушек станет невозможно. Мы должны что-то сделать — и быстро!

Глядя в бурю, Рарити сразу поняла, что Блублад прав. Магический циклон, кружащий вокруг Галлополи, становился все сильнее, и непроницаемые высокие стены черных облаков, препятствовавшие побегу Аликорна, приближались к городу и тем, кто все еще был в ловушке внутри. Центр бури уже над городом изобиловал молниями, свирепым ветром и дождем, но на данный момент в нем еще можно было выжить. Она не могла предположить, как долго так будет оставаться.

Пегасы и грифоны, гонявшиеся друг за другом сквозь шторм, боролись с погодой так же сильно, как Аликорн и ее команда, Рарити могла только представлять, как это должно быть ужасно для них — мчаться между разрядами молний, летящих из облака в облако, выбирая позицию и сталкиваясь с неконтролируемой яростью ветра. Эти пегасы готовы отдать свои жизни за Эквестрию, но на что они надеются? Даже если они победят грифонов в воздухе, тяжелый военный корабль Каррока казался нечувствительным к мощи шторма. Когда он несся по небу, грифоны на его борту целились из своих гром-палок, а его пушки грохотали в такт раскатам грома.

Когда Аликорн прошел в опасной близости от боевого корабля несмотря на то, что Блублад изо всех сил старался маневрировать и убраться прочь, модельерша почувствовала в своем роге мощные импульсы магической энергии, исходящие от Камня Небес. Болезненные ощущения заставили ее застонать и поморщиться, и она подняла одно копыто ко лбу, держась другим, чтобы не упасть в обморок.

— Опачки! — пришла ей на помощь Эпплджек. — Я так и думала, шо как-то не фонтан ты выглядишь. У тебя шо-то болит?

— Спасибо, что заметила, — едко ответила Рарити. — Во всяком случае, я уже почти привыкла к дискомфорту. Заклинание, усиливающее бурю, производит крайне неприятные ощущения. Представляю, каково должно быть тебе, Твайлайт, с твоим-то уровнем магических способностей.

— Нет, — удивленно ответила волшебница. — Я вообще ничего не чувствую. Что это за заклинание? Я не знакома с магией стихий такой силы.

— Агась, кажись самое то время разъяснить нам, шо тута творится. От такого мы точно не ожидали у курортном городке на побережье!

Рарити была поражена признанием Твайлайт, не чувствовавшей болезненной ауры заклинания шторма, и ей потребовалось мгновение, чтобы начать говорить.

— Ну, вкратце всего не объяснить. Я не совсем уверена, с чего начать.

— Мабуть ты начнешь с палящих у нас грифонов, а тама уж перейдешь до части об энтом проклятом шторме! — предложила Эпплджек.

— Ладно, хотя придется сразу осознать слишком многое, — ответила Рарити. — Грифоны на этом корабле пытаются начать войну с Эквестрией, атакуя ее незащищенные южные границы, и они работают с заговорщиками в Кантерлоте, что планируют использовать войну как предлог для свержения принцесс. Хуже всего то, что они вызвали эту бурю с помощью магического бриллианта, украденного из Кантерлота.

Эпплджек уставилась на Рарити, по-видимому переваривая услышанное. Первой заговорила Твайлайт.

— Извини, но этого не может быть, — произнесла фиолетовая единорожка, качая головой. — То есть, я могу понять часть о войне и заговоре против принцесс, но я знаю каждый артефакт в Королевских Архивах, как собственные копыта, вплоть до самых могущественных из всех — Элементов Гармонии. И среди них нет ни одного, способного вызвать такую бурю.

— Это потому, что этот магический драгоценный камень был украден не из хранилищ принцессы Селестии, а из поместья Блублада. Артефакт называется Камень Небес. Уверена, вы обе о нем слышали.

— Камень Небес? — ахнула Твайлайт — и это было слышно даже сквозь вой бури. — Адамас Фирмаментум? Но… но он же пропал более тысячи лет назад!

— Ого, даже я слыхала о Камне Небес, — добавила Эпплджек. — И думала, шо энто просто сказки.

— Он настоящий, но о нем не знали — по крайней мере некоторые, — пояснила Рарити. — Семья Блублада скрывала его от принцессы Селестии все эти века, пока его не украли.

— Но это, — Твайлайт указала на бурю. — Это не может быть работой Камня Небес. Я прочитала все в кантерлотской библиотеке о старом королевстве единорогов и знаю, что Камень можно было использовать только для выражения воли всех единорогов двигать солнце и луну по небу. Какие-то безумные пони и грифоны не могли создать с его помощью ураган!

— Я не знаю, что сказать, дорогая, кроме того, что он, видимо, может быть использован таким образом — и это происходит прямо сейчас. Я видела Камень Небес своими собственными глазами и чувствую его силу даже здесь. Я научила тебя моему заклинанию поиска драгоценных камней — почему бы тебе не попробовать и не поискать его? Тогда, уверена, ты убедишься.

— Отличная идея, — ответила Твайлайт, и её рог окутало пурпурное сияние. Через несколько секунд свечение исчезло, а на лице единорожки появилось озадаченное выражение.

— И? — подсказала Рарити.

— Ничего, — ответила волшебница. — Я вообще не могу обнаружить никаких драгоценных камней, что неудивительно. Мы все же на дирижабле.

Теперь настала очередь озадачиться Рарити.

— Ничего? Я не понимаю. Как можно ничего не чувствовать, даже используя заклинание? Я чувствую присутствие Камня Небес ясно как день! Он испускает так много грубой магической силы, что я едва на ногах держусь!

— Я верю тебе, Рарити, — мягко произнесла Твайлайт, касаясь плеча Рарити передним копытом. — Может быть, в твоем заклинании есть что-то, чего я не поняла, когда ты учила меня ему. Но в данный момент, если буря вызвана Камнем Небес, то мы в большой беде. Ты говоришь о самом ценном и самом сильном магическом артефакте старого королевства, способном позволить обычным единорогам делать то, что сегодня под силу только принцессам. Эта магия далеко за пределами даже моего понимания или способностей.

— Ну, не списывай нас покудова со счетов, Твай, — вмешалась Эпплджек. — Мы и не у такие передряги уже влипали.

— Снаряд!

Подруги вздрогнули от удивления, услышав предупреждающий крик Бакару. К ужасу Рарити, боевой корабль все еще стрелял по ним, и она услышала характерный свист пушечного снаряда, который был слишком близко, чтобы она чувствовала себя спокойно. Когда снаряд разорвался в воздухе не дальше, чем в двадцати длинах от их судна, ей оставалось только зажмуриться и закричать, ожидая, как их разорвет на куски.

Но когда этого не произошло, единорожка решилась открыть глаза.

Рядом с ней стояла Твайлайт — ее рог сиял с такой силой, что нормальный пурпурный цвет ее магической ауры стал ближе к яркому розовато-белому. В воздухе висел прозрачный щит того же цвета, что и магия единорожки, сверкая и мерцая, пока последние следы взрыва безвредно по нему растекались. Магическое силовое поле оказалось достаточно широким, чтобы сформировать полусферу, которая защищала половину корабля, обращенную к грифонам, но оно быстро рассеялось, когда Твайлайт вдохнула и прекратила заклинание. К счастью они снова оказались вне досягаемости прежде, чем грифоны смогли продолжить обстрел.

— Дорогая, это было потрясающе! — воскликнула Рарити. — Я никогда не видела и даже не слышала о заклинании щита, которое могло бы защитить что-то настолько большое, как воздушный корабль!

— Ага, крутой трюк, — добавила Эпплджек. — И очень вовремя.

— О, ничего особенного, но спасибо, — ответила Твайлайт, слегка покраснев. Рарити никогда не переставало забавлять то, что фиолетовая единорожка все еще стеснялась своего удивительного магического мастерства. — На самом деле я узнала это заклинание силового поля у пони, который в этом гораздо более талантлив. Это его особый талант, и он может создавать барьеры и щиты, которые сохраняются даже без постоянного подпитывания магией. Он способен создать силовое поле, которое защитило бы весь корабль и не исчезло.

— Что же, в данном случае твой щит оказался как никогда вовремя, — произнесла Рарити. — Я даже не могу себе представить, насколько сложно создать силовое поле вокруг движущегося объекта. Ты спасла корабль и… — модельерша замолчала, когда ей внезапно пришла в голову мысль.

— Опаньки, я знаю энтот взгляд, — заговорила Эпплджек.

— И-де-я! — воскликнула Рарити с яркой улыбкой на лице. — Твайлайт, если ты сможешь создать силовое поле между нами и этим военным кораблем, мы сможем подобраться достаточно близко, чтобы поразить его из пушки Аликорна.

Твайлайт нахмурилась.

— Я не думаю, что это сработает. Заклинания щита непроницаемы в обеих направлениях, если только не применить подходящего контрзаклинания, позволяющего щит обойти, а я не могу использовать заклинание и контрзаклинание одновременно. Кроме того, не знаю, смогу ли достаточно долго поддерживать силовое поле против огня этого корабля. Даже самый сильный магический щит может поглотить не больше определенного объема урона, прежде чем разобьется.

— Очень жаль, — удрученно произнесла Рарити. Бесполезно блокировать обстрел, если Бакару не может стрелять в ответ.

— А теперича попридержи поней на секундочку, — вмешалась Эпплджек. — Не бросай идею просто так. Мабуть ты и не смогешь стрелять со своей пушки скрозь силовое поле Твай, но кажись, ей не надобно создавать поле кругом энтого дирижабля, шоб твоя идея сработала.

Глаза Рарити загорелись.

— О! Если Твайлайт телепортируется обратно на дирижабль Клементины, то она сможет держать заклинание щита перед ним.

— И тогда я смогу отвлечь их огонь на себя, пока ты будешь лететь достаточно близко, чтобы обстрелять их! — заключила библиотекарша.

— А ишшо лучше, пущай оба-два дирижабля летят прямо на них, — добавила Эпплджек. — И не придется опасаться, шо грифоны не клюнут на удочку. Твайлайт могет лететь упереди со своим щитом, пока вы держитесь по-за ней. Вы подходите так близко, шоб их пушки не могли на вас навестись, затем Твайлайт отходит и вы задаете им перцу.

— Эпплджек, это гениально! — заявила Рарити. — Я и представить не могла, что ты тактик.

— Ну а то! Фермерство — энто война, Рарити, не забывай, — ответила Эпплджек с убийственно серьезным выражением лица. — Када к твоим садам с усех сторон подступают вредители и превосходят числом тысяча к одному, то коли у тебя нет плана, то нет и урожая.

— Наверное, так! — согласилась единорожка. — Теперь давайте расскажем остальным, чтобы мы могли сделать это. Думаю, пришло время познакомиться с моими новыми друзьями.

Стараясь не позволить качке и дрожи корабля лишить ее равновесия, она повела Эпплджек и Твайлайт к корме Аликорна, где Блублад яростно крутил штурвал и работал с приборами управления.

— Эпплджек, знаю, ты уже встречалась с принцем Блубладом.

— Агась, — ровным голосом ответила Эпплджек, глядя на единорога. Блублад коротко кивнул, но большую часть своего внимания сосредоточил на управлении Аликорном.

— Блублад, это моя дорогая подруга Твайлайт Спаркл. Ты мог заметить барьерное заклинание, которое она применила минуту назад. Скорее всего, это спасло корабль и всех нас.

— Ваша светлость, — сказала Твайлайт и почти незаметно поклонилась.

— Хм? — Блублад повернулся, чтобы внимательно изучить кобылу, которая обратилась к нему по официальному титулу. — Нет необходимости в формальностях, мисс Спаркл. Но ваши хорошие манеры и ваша метка в виде звезды говорят, что вы родом из Кантерлота. Если каким-то образом мы переживем все это, я с нетерпением жду новостей о том, в какое запустение пришла столица в мое отсутствие.

— Просто предположим, что последнее было шуткой, — быстро вставила Рарити. — По правде говоря, из-за последних событий Блублад стал куда скромнее, и уверяю вас, иногда он вполне сносен.

— Агась, точняк, а я каждый вторник пью чай с мэром Троттингема, — пробормотала Эпплджек.

— В любом случае, Блублад, — продолжила Рарити. — Мы с друзьями составили план, который способен привести нас достаточно близко к кораблю Каррока, чтобы уничтожить его, но нужно, чтобы мы все работали вместе.

Она быстро позвала Зинзи, Зипса и Бакару, который приковылял к рулю на трех ногах, и поспешила представить их. Рарити было приятно видеть, что Твайлайт и Эпплджек сразу почувствовали себя непринужденно с ее новыми компаньонами, но при этом единорожка постаралась не упоминать их общую профессию. Бакару казался особенно довольным знакомством с Эпплджек — даже похвалил ее шляпу и между делом упомянул о своей любви к яблокам. Рарити надеялась, что ей больше не придется быть объектом вражды между двумя взрослыми жеребцами на корабле. Но сначала нужно было скоординировать план.

— Единственный способ выбраться из этой бури живыми — остановить заклинание, которое ее контролирует, и единственный способ сделать это — добраться до Камня Небес, — произнесла Рарити, практически крича, чтобы быть услышанной. — Мы не можем надеяться попасть на этот корабль — даже с телепортацией Твайлайт нас застрелят, стоит нам там появиться. Поэтому мы должны уничтожить его. Трудность заключается в том, чтобы подобраться поближе.

— Трудность — то есть невозможность, — заметил Зипс. — Нас снесут с неба.

— Нет, — указала Рарити. — Твайлайт позаботится о нашей безопасности. Твайлайт?

— Я телепортируюсь туда, — волшебница указала на оранжевый дирижабль, летящий рядом с Аликорном. — И спроецирую силовое поле перед кораблем. Если вы полетите прямо позади, этот корабль должен оказаться в безопасности.

— И тада, как тока окажетесь рядом — бац! — добавила Эпплджек. — Лупите из всего и побиваете его.

— Все это звучит хорошо, но думаю, вы сильно переоцениваете нашу огневую мощь, — произнес Блублад, крутя штурвал. — Что может малокалиберная пушка против такого бронированного чудовища?

Рарити нахмурилась. У нее не было готового ответа на этот вопрос. В ее представлении пушка была пушкой, и она представляла себе, что Бакару способен уничтожить корабль Каррока, нацелившись либо на баллон, либо на корпус. В конце концов, она видела ущерб, нанесенный автоматической пушкой Аликорна, еще в ангаре грифонов в джунглях.

— Ну, — начал Бакару. — У нас ишшо есть пара украденных бочек с порохом. Они могут помочь.

— И как ты планируешь их использовать? Порох не взрывается просто при падении, и слишком опасно пытаться создать какой-то запал, — заметил Блублад.

— Возможно, найдется подмога, — предложила Зинзи. — В виде магии единорога. Доставьте бочку к нашим врагам — а там один лишь выстрел устроит тарарам.

— О звезды, это звучит ужасно сложно и опасно, — неуверенно произнесла Рарити. Она была совершенно уверена, что ей не хватит силы и контроля, чтобы перекинуть тяжелую бочку между двумя быстро движущимися дирижаблями во время страшного шторма. А делать это придется ей. Блубладу придется сконцентрироваться на управлении.

— Ты сможешь, Рарити, — ободряюще сказала Твайлайт. — Я не знаю ни одного единорога, который лучше управлялся бы с телекинезом, чем ты. Бьюсь об заклад, ты могла бы даже меня научить кое-чему.

— Конечно, я прекрасно справлюсь с такой мелочью, как иголка и нитка, но не с тяжелой бочкой, полной пороха! — запротестовала Рарити. — Возможно, я смогу поднять ее, но перенести на сотню длин в такую погоду, конечно, не в моих силах.

— По крайней мере, это реалистично и лучше, чем ничего, — сказал Блублад. — Я помогу тебе. Мы должны остановить их, и это лучше, чем летать в сжимающемся тире, ожидая, когда нас найдет удачный выстрел или разряд молнии.

Это было правдой. Не то чтобы у них было много времени для рассмотрения альтернативных вариантов, и каждая секунда промедления влекла за собой повышение опасности для них самих и для отважных пегасов посреди бури.

— Я выполню свою часть работы, — наконец произнесла Рарити. — Теперь я верю, что все здесь понимают план. Твайлайт, можешь передать нашу стратегию Элбоу Гризу?

— Эм, конечно. Прямая линия. Щит. Что-то про взрывающуюся бочку, — ответила Твайлайт с нехарактерной для нее рассеянностью. — На самом деле, я в основном следила, чтобы меня не укачало. У кого-нибудь есть что-нибудь, на чем я могу написать контрольный список?

— Я пойду с ней, — сказала Эпплджек. — Уверена, ей не помешает моральная поддержка, шоб сразиться с энтими грифонами. Усе у порядке, Рарити?

— О да, как бы ни было поразительно и чудесно видеть вас обоих, я вполне привыкла к моим здешним друзьям. Со мной все будет в порядке, пока мы все снова не воссоединимся, и, конечно же, это произойдет.

— Так точно, мэм, ясно как сахар, — кивнула Эпплджек. — Твай, ты готова?

— Готова как никогда, — ответила единорожка. — Рарити, я подам тебе сигнал, когда с моей стороны все будет готово.

— И я пошлю сигнал для подтверждения, — сказала Рарити. — Удачи вам обеим, и, пожалуйста, будьте осторожны. Я просто не смогу продолжать, если с кем-то из вас из-за меня случится что-нибудь ужасное.

— И ты будь осторожна, — Твайлайт ободряюще улыбнулась, а через секунду исчезла с хлопком и вспышкой вместе с Эпплджек. Мгновенно обе пони появились на палубе дирижабля Свежесть, летевшего по левому борту Аликорна. Теперь, когда Рарити могла позволить себе посмотреть на него внимательнее, она увидела Элбоу Гриза, стоящего за штурвалом дирижабля, и как Твайлайт с Эпплджек быстро вовлекают инженера в разговор. Но сейчас было не время стоять и смотреть.

— Зипс, будь добр, помоги мне достать одну из бочек с порохом из каюты, ладно? На случай, если я слишком вежливо попросила, от твоего усердия зависит судьба мира.

Зипс искоса взглянул на нее, но затем молча поспешил вниз, а Рарити последовала за ним. Вместе, применив немного мускулов и магии, они аккуратно протащили одну из тяжелых деревянных бочек, наполненных взрывчаткой, на верхнюю палубу и к правому фальшборту.

— Хорошо. Бакару, ногой твоей мы займемся попозже, а пока, надеюсь, ты сможешь управляться с этой пушкой с тремя здоровыми ногами? Очень хорошо. Зинзи, Зипс, мы с вами будем следить за тем, чтобы находящиеся в воздухе грифоны не напали на корабль. Блублад…

— Как всегда, я буду управлять кораблем. Да, я все прекрасно понял.

— Конечно. Итак, вместе мы преодолели препоны, которые, вообще, должны были помешать нам выбраться из этих джунглей. Теперь перед нами стоит лишь одно — положить конец этому заговору раз и навсегда, и спасти город, полный невинных пони.

— Полагаю, что единственное, что осталось — это бронированный дирижабль, набитый грифонами, — сказал Блублад. — О, и у них есть неописуемой мощи магический драгоценный камень. Не то чтобы я сомневался в наших шансах, заметьте.

— Твоя работа — просто управлять кораблем, как всегда, или ты не помнишь? — мрачно посмотрела на него Рарити. На дирижабле цитрусовых пони она увидела три ярких вспышки рога Твайлайт и подала сигнал в ответ. — Время пришло. А теперь, Блублад, следуй за этим дирижаблем.

— Знаешь, командовать тут — сродни бунту, — проворчал Блублад, направляя Аликорн прямо к корме ярко-оранжевого дирижабля. — Однако я не стану жаловаться, если ты удовлетворишь одну мою просьбу. Я хочу произнести несколько слов для воодушевления команды.

— О, пожалуйста. Давайте послушаем, — согласилась Рарити, любопытствуя, какие своекорыстные и многословные замечания могли найтись для них у жеребца.

— Спасибо. Кхм, — Блублад кашлянул. — Отсюда нет другого пути, кроме как мимо этого военного корабля. Поэтому мое слово — полный вперед!

С этими словами принц толкнул рычаг регулировки скорости.

— Йи-ха! — воскликнул Бакару, а остальные зааплодировали, когда Аликорн рванул вперед, следуя за дирижаблем, на борту которого находились Твайлайт и Эпплджек. Рарити лишь улыбнулась.

Военный корабль Каррока находился не более чем в лиге от них, и кто-то на борту явно был свидетелем необычных маневров меньших воздушных кораблей, потому что массивный корабль повернулся к ним левым бортом и установленной на нем артиллерийской батареей. Рарити знала, что ее уже зарядили, подожгли фитили и нацелили. Впереди перед дирижаблем Клементины замерцала прозрачная пурпурная полусфера, похожая на гигантский светящийся зонт. Грифоны открыли огонь.

Рарити услышала грохот пушек и увидела, как магический щит Твайлайт задрожал от первого залпа. Она больше не могла четко видеть грифонов, так как летящий прямо перед ней квадратный дирижабль загораживал обзор, но модельерша знала, что они не сдадутся. Заклинание Твайлайт просто обязано продержаться.

— Они заходят сбоку! — Рарити повернулась на крик Зипса и проследила за вытянутым копытом молодого жеребца к пятерке грифонов, несущихся к ним плотным клином.

— Я их вижу, — сказал Бакару, разворачивая автоматическую пушку к нападающим.

— Береги патроны, не пали зря, — предупредила Зинзи. — Много понадобится для грифонов корабля.

— Извиняй, Зи, АСП не сказать шоб уж очень точна, и я не могу дозволить им добраться до нашей оболочки. Не время жадничать.

Как только Бакару приготовился повернуть рычаг для стрельбы, Рарити использовала всю свою магическую силу, чтобы отдернуть его переднюю ногу назад.

— Подожди, — закричала она. — Посмотри туда!

Шесть Вандерболтов вылетели из облачной гряды, устремились вверх строем, похожим на лезвие, вытянув передние ноги, и с беспощадной эффективностью рассекли приближающийся клин грифонов. Совершенно неготовые к нападению грифоны принимали карающие удары своими телами и крыльями. Трое из них упали, а двое других тут же развернулись и в панике улетели прочь.

Угроза была устранена, Вандерболты повернули к Аликорну и заняли позиции сопровождения, по трое с каждой стороны корабля. Спитфайр возглавляла атаку, и она отлетела всего на несколько длин — достаточно близко, чтобы поговорить с Рарити и быть услышанной сквозь бурю.

— Спасибо за своевременное вмешательство! — прокричала Рарити.

— Вы, похоже, собираетесь предпринято что-то серьезное, — крикнула в ответ лидер Вандерболтов. — Я не хотела этого пропустить.

— Очень проницательно! — крикнула единорожка в ответ. — Мы собираемся сбить этот дирижабль!

— Ничуть не против! Я теряю хороших пони, пытаясь бороться копытами против когтей этих грифонов, а погода только ухудшается!

— Если вы сможете очистить небо вокруг нас от грифонов, этого будет более чем достаточно!

Спитфайр кивнула, махнув копытом в знак подтверждения, и отлетела на несколько корпусов дальше.

Они летели, приближаясь к военному кораблю, пока его громадный корпус снова не стал виден, нависая грозной массой и полностью затмевая Аликорна и Свежесть. Свист артиллерийских снарядов и ярость взрывов заглушали даже завывания штормовых ветров. Оставались считанные секунды, прежде чем Элбоу Гриз отойдет, и у них появится единственный шанс.

Рог Рарити вспыхнул голубым светом, когда она телекинезом схватила бочку с порохом. Странное, но не неприятное покалывание пробежало по ее рогу, и цвет магической ауры, окружающей бочку, слегка изменился, когда Блублад присоединился к ее собственному телекинезу.

— Позволь мне помочь, пожалуйста.

Впервые она не возражала, чтобы его магия смешаться с ее собственной. Как бы ни было интимно для единорогов позволять своим заклинаниям смешиваться, она действительно нуждалась в помощи, и, кроме того, ощущение его магии было приятным, на самом деле. Очень приятным.

— Спасибо, — ответила она. — Будь готов в любой момент…

— Сейчас! — крикнул Блублад. Впереди Рарити увидела, как корабль Клементины набирает высоту и резко поворачивает, уносясь прочь и забирая с собой защитное силовое поле Твайлайт. Вандерболты тоже разлетелись во все стороны, и Аликорн внезапно оказался один и без всякой защиты перед боевым кораблем грифонов и его грозным оружием. Теперь они были не более чем в сотне длин и быстро приближались, но все же оказались не настолько близко, чтобы грифоны-канониры не успели дать еще один залп. Раздался громкий треск и Аликорн вздрогнул, когда один снаряд врезался в деревянный корпус и вышел через другой борт.

— Мы слишком близко, чтобы запалы на их снарядах успели сработать! — крикнул Блублад. — Кидаем порох, сейчас же!

Сердце Рарити бешено колотилось, когда она и Блублад телекинетически подняли тяжелую бочку и швырнули ее, толкая сквозь ветер и дождь к грифонам. Она была достаточно близко, чтобы ясно их видеть — дюжина или больше стояли на палубе корабля, некоторые целились из гром-палок, другие просто смотрели на пони, которые так нагло напали на них. Каррок тоже был там, стоя посреди палубы корабля и держа что-то светящееся в передней лапе. Она знала, что это Камень Небес, испускающий лучи света, пронзающие мрак бури и заставлявшие ее содрогаться от неприятных ощущений. С каждой толикой контроля и магической силы, что единорожка могла собрать, она бросила порох прямо в него.

В то же время Бакару яростно закрутил рычаг пушки, и она выпустила поток снарядов. Грифоны нырнули в укрытия, а он расстреливал оболочку и палубу могучего военного корабля, пока, наконец, не попал в цель. Бочка с порохом взорвалась огромным огненным шаром, и Рарити почувствовала волну жара, когда Аликорн пронесся мимо. Она схватилась за фальшборт и оглянулась, надеясь увидеть военный корабль Каррока в огне и падающим на землю. Вместо этого у нее упало сердце.

— О нет, — прошептала она.

— Не сработало! — застонал Зипс.

Палуба военного корабля была обуглена, а там, где оболочка была продырявлена из пушки Бакару, свисали полосы ткани, но сами повреждения были незначительны. Каррок даже не шевельнулся, и теперь, казалось, издевался над улетающими пони. Возможно, бочка взорвалась слишком далеко от корабля, или, наверное, военный корабль был просто слишком большим и хорошо бронированным, но какой бы ни оказалась причина, конечный результат заключался в том, что атака полностью провалилась. Грифоны уже взлетали с палубы, чтобы залатать оболочку.

Рарити отвлек от отчаяния раздражающий щелкающий звук и, повернувшись, она увидела, что Бакару безуспешно пытается продолжать стрелять.

— Я пуст, — произнес земной жеребец.

— Все пошло впустую, коли позволите мысль такую, — мрачно заметила Зинзи. — Сразу стоило понять — тот корабль слишком мощен, нам его не раздолбать.

— Это еще не конец, — сказал Блублад слишком тихо, чтобы его можно было услышать.

— О чем ты? — спросила Рарити. — Мы проиграли. Этот корабль непобедим. Каррок уничтожит Галлополи, а затем война уничтожит Эквестрию, а вместе с ней и весь мир. Что мы можем теперь сделать?

— Мы можем вогнать Аликорна прямо в сердце этого монстра, — ответил Блублад, глядя ей прямо в глаза. — Это наш последний гамбит.

Рарити на мгновение задумалась, прежде чем осознать, что предложение принца было не настолько опасным, как могло показаться.

— Да! — воскликнула она. — Что-то столь большое обязательно нанесет смертельный удар кораблю Каррока. Мы можем просто взять курс на перехват, и тогда Твайлайт телепортирует нас всех в безопасное место!

— Мы не сможем все перенестись в безопасное место, — мрачно заметил Блублад. — Ты забываешь, что мне так и не удалось заставить правильно работать автоматическое навигационное оборудование корабля. Его придется вести вкопытную.

— Чепуха, — ответила Рарити. — Если это так, мы можем использовать другой гоночный корабль в качестве тарана и улететь отсюда на Аликорне. Приборы на том корабле должны работать исправно.

— Даже если и так, Аликорн быстрее, его лонжероны и нос усилены самыми прочными материалами, а вторая бочка с порохом находится под палубой. Чтобы это сработало, использовать нужно мой корабль.

— Но…

— И вести его стану я.

— Энто безумие, — сказал Бакару.

— Похоже, ничего не изменить — только так, наверное, мы сможем победить, — заметила Зинзи.

— Блублад, ты определенно не мыслишь ясно. Мы должны найти другой способ, — умоляла Рарити. — Если ты пытаешься убедить меня, что ты уже не так эгоцентричен, как когда-то, то не нужно прибегать к столь радикальным мерам. Я уже убеждена.

— Дело не в тебе, — ответил Блублад. — Или любом из вас. Во всей этой трагической ситуации виновата моя семья, и больше всего вины на мне, так как я не замечал амбиций моего брата. Как капитан Аликорна, я буду вести его до самого конца.

— Я и забыла, но ты прав. Дело не во мне. Все всегда из-за тебя, — сердито возразила Рарити. — Я думала, ты избавился от добровольно взваленного на себя груза «Блублада», но явно ошибалась. Просто потому, что вся мужская линия твоего рода на протяжении многих лет считала необходимым уйти в сиянии славы как части ошибочного, саморазрушительного стремления уничтожить свой род до того, как это произойдет само по себе с течением времени, тебе не нужно следовать тем же самым глупым путем. У тебя своя жизнь, свои мечты. Это должно чего-то стоить, Блублад.

— Я должен сделать это именно поскольку я понял, что моя жизнь может что-то значить, — принц повернул штурвал и развернул Аликорн, пока тот снова не направился в сторону военного корабля Каррока. На приличном расстоянии Рарити могла видеть вспышки света на палубе Свежести. Без сомнения, Твайлайт пыталась выяснить, что у них происходит. — Теперь я предлагаю тебе подать сигнал подруге, чтобы она пришла забрать вас.

Рарити не колеблясь прыгнула вперед, чтобы физически вырвать штурвал корабля из хватки магии Блублада и направить корабль в более безопасном направлении.

— Нет! Это глупо даже для тебя! Я не позволю тебе сделать это!

— Спасайся уже! — крикнул в ответ Блублад, кряхтя, пытаясь восстановить контроль над рулем. — Эквестрии нужны ты и другие носители Элементов. Иди домой и останови Виндласс и Проциона, и тогда ты и Фэнси Пэнтс сможете стать деловыми партнерами и изменить мир. Так и должно быть. Мой род давно должен был прерваться, и теперь я знаю, что он должен закончиться здесь.

— Подумать только, я поверила, что ты перестал жалеть себя!

— Подумать только, я верил, что ты поняла простую правду — иногда приходится идти на жертвы!

— Подумать только, я забыла, насколько ты способен раздражать!

— Подумать только, я мог влюбиться в кого-то столь невероятно упрямого!

Рарити отпустила руль.

— Я… что?

— Ух ты! — воскликнул Бакару. — Гляньте-ка!

Рарити вздохнула и повернулась, задаваясь вопросом, какие новые ужасы могли произойти. Она оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть Темпеста, потрепанного, но живого, несущегося по воздуху. В передних копытах пегас держал небольшой предмет, но модельерша еще не могла сказать, что это. Он направился к Бакару.

— Не у энтот раз, партнер! — закричал земной пони и увернулся, прежде чем Темпест успел нанести ему удар. Однако пегас пролетел мимо, даже не обернувшись к здоровяку. Вместо этого Рарити увидела, как пегас швырнул то, что держал, в открытый люк на палубе Аликорна, и ахнула, когда из отверстия вырвался поток пламени. Он нес стеклянную бутылку, полную жидкого огня, и теперь обрек их всех. Темпест не замедлился, а продолжил лететь, пытаясь вырваться из смертельной ловушки, в которую мгновенно превратился Аликорн.

— Нет! — взревел Блублад. К удивлению Рарити, Темпест остановился, когда сияние магии Блублада окутало его, и пегаса против его воли бросило на палубу пораженного дирижабля. Жеребец-единорог направил все свои усилия на удерживание Темпеста, и без его внимания на руле Аликорн начал поворачивать и понемногу снижаться. — Как ты посмел? Ты поджег мой корабль и хочешь просто улететь, как трус? Я наконец-то сам диктую условия своей жизни, и ты хочешь отнять у меня даже это? Кто дал тебе такое право?

Блублад фыркнул и направился к лежащему Темпесту.

— Э-э, у нас тута проблемы посерьезнее, чем он! — крикнул Бакару. — Вторая бочка пороху усе ишшо у низу, и, как тока она рванет, нас разнесет на куски.

Блублад проигнорировал предупреждение и сосредоточился на Темпесте.

— Как ты смеешь? — повторил он, чуть не крича дрожащим от ярости голосом. Раньше Рарити могла бы посчитать, что разъяренный Блублад будет скорее забавным, но нависшее над Темпестом существо перед ней было пугающим, практически с пеной, идущей изо рта.

— Итак, в конце концов, у королевского червя появился хребет, — насмешливо заметил Темпест. — Ты до меня добрался. Я сдаюсь. Наслаждайся своими последними секундами в этом мире, пока твой драгоценный дирижабль горит вокруг тебя, зная, что я победил и что война грядет.

Рарити не слишком обращала внимания на жеребцов. Если она не сможет заставить Твайлайт и Эпплджек спасти их как можно быстрее, она и все остальные пони на Аликорне моментально превратятся в что ни есть непрезентабельные клочья. Модельерша применила заклинание света, подав, как она надеялась, что-то похожее на универсальный аварийный сигнал, который выучила еще кобылкой в магическом лагере, и отчаянно желала, чтобы ее подруги поняли сообщение.

Она обернулась, услышав громкий стук по палубе позади, и увидела, что Темпест каким-то образом ухитрился наброситься на Блублада и опрокинуть его на спину, и теперь надавил передним копытом на горло единорога.

— Жаль, — выплюнул Темпест. — По крайней мере, теперь тебе не придется стать свидетелем гибели твоих друзей или твоего корабля, избалованный ты хлыщ.

Полковник поднял копыто, и Рарити увидела, как напряглись его тугие мускулы, когда он готовился обрушить его на Блублада. Ее сердце сжалось в ожидании удара, но тут Блублад пробормотал что-то, что заставило Темпеста остановиться.

— Что? — спросил пегас.

— Я сказал, — начал Блублад срывающимся голосом. — Этот избалованный хлыщ только что побил тебя.

Рог Блублада засветился с такой силой, какой Рарити никогда раньше не видела, и что-то большое пронеслось над палубой на периферии ее зрения. Огромный тяжелый стальной якорь, сделанный из гарпуна грифонов, полетел прямо на Темпеста, приводимый в движение телекинетической силой, которая могла быть порождена только адреналином и жуткой яростью. Однако время словно замедлилось, так как Темпест отреагировал быстрее, чем можно было ожидать от жеребца его возраста. Он отпрянул назад, а затем упал плашмя, когда массивный снаряд пролетел над ним, пробил фальшборт и улетел дальше.

— Ха! Ты по-прежнему всего лишь национальное посмешище, — прорычал Темпест и оттолкнулся от палубы, чтобы встать. Однако пока он пытался подняться, якорный канат растянулся на всю длину, и тяжелая, крепкая веревка, которую сплела Рарити, туго натянулась. Канат захлестнул Темпеста за плечи и с силой швырнул на палубу, пригвоздив к ней. Единорожка услышала резкий треск, когда пегас-предатель ударился о доски, и сразу поняла, что что-то сломалось. Жеребец не мог пошевелиться, и его глаза вылезли из орбит, когда он изо всех сил пытался вдохнуть.

— Не очень смешная шутка, — произнес Блублад, глядя на своего поверженного противника. — А теперь, похоже, мы разделим счастье гибели при кораблекрушении.

— Посмотрите на якорь! — внезапно воскликнул Зипс, и Рарити подбежала к уцелевшему фальшборту, все же помня, что из-за распространяющегося внизу пламени Аликорн может взорваться в любой момент. Она посмотрела и поняла, что, снижаясь по медленной широкой спирали, они теперь оказались почти прямо над кораблем Каррока. Тяжелый якорь, болтавшийся далеко внизу, пробил огромный баллон, и его лапа зацепилась за толстую ткань. Какой бы прочной оболочка ни была, ее ткань оказалась не прочнее, чем сплетенная Рарити веревка, и она не могла противостоять летящему воздушному кораблю. Аликорн протащил свой якорь вдоль баллона корабля грифонов, проделав огромную дыру от одного края до другого и выпустив драгоценный подъемный газ.

— Он зацепится за каркас! — крикнул Бакару. — Хватайтесь усе за шо-нито, быстро!

Якорь прошел через оболочку корабля грифонов прямо к металлическому кольцу, которое охватывало его целиком, обеспечивая структуру и жесткость огромному баллону.

В панике Рарити лихорадочно, отчаянно искала способ обезопасить себя, прежде чем поняла, что привязать себя к дирижаблю, который вот-вот взорвется на миллион кусков, станет, наверное, худшим из возможных поступков, которые она может сделать. Из внутренних помещений Аликорна валили яростное пламя и густой дым. Дольше ждать уже невозможно. Где же Твайлайт?

Когда якорь наконец зацепился за стальную опорную конструкцию, время как будто остановилось. Аликорн почти остановился, и весь корабль резко накренился. Ни за что не державшуюся Рарити резко швырнуло на палубу. Возможно, было хорошо, что она не успела продеть переднюю ногу в фальшборт, потому что инерция, вероятно, оторвала бы ее конечность. Конечно, альтернатива оказалась едва ли лучше. Рарити выбросило в пустоту, и она начала падать. Через секунду все исчезло во вспышке света.

— Поймала! — радостно провозгласила Твайлайт Спаркл, когда белая пони рухнула на палубу Свежести. — Я спасла всех!

— Кроме моего корабля, — удрученно добавил Блублад.

Рарити обернулась налево, а затем направо и помимо Блублада увидела рядом Зипса, Зинзи и Бакару. Даже не удосужившись поблагодарить Твайлайт за спасение, она вскочила и поспешила к фальшборту, где стоял принц.

Позади них горящий Аликорн из-за зацепившегося якоря сделал крутой нисходящий поворот, и сразу стало очевидно, что траектория дирижабля вскоре приведет к непосредственному контакту с корпусом боевого корабля грифонов. Более того, ужасные повреждения, которые якорь нанес оболочке судна Каррока, оказались явно фатальными. Корабль уже начал падать.

Рарити смотрела, не в силах оторвать глаз, как золотая носовая фигура Аликорна пронзила толстый корпус могучего боевого корабля. В момент удара оставшийся на гоночном корабле порох воспламенился с жутким взрывом, который, должно быть, достиг крюйт-камер корабля грифонов.

Эффект оказался схож с новым солнцем, родившимся посреди битвы за Галлополи расширяющимся оранжевым шаром пламени и перегретого газа, который разогнал все тени на время всего своего краткого существования. Звука взрыва было достаточно, чтобы сотрясти горы, а взрывная волна обрушилась на Рарити, как внезапный удар в грудь. Когда взрыв стих куски дерева и обрывки ткани посыпались дождем на землю, а небо наполнилось тлеющими искрами.

Было совершенно очевидно, что ни одно живое существо не могло пережить такого взрыва. Каррок и Темпест погибли, а с ними жажда крови и старые вендетты, которые были готовы ввергнуть мир в войну. Рарити не могла не оценить тот факт, что заклятые враги в конце концов погибли вместе. Темпест даже отомстил, в самом буквальном смысле. Но она, однако, еще не победила. Никто живой не мог выжить, но что-то уцелело. Камень Небес все еще был там, все еще испуская волны магии, питавшие бурю — единорожка чувствовала его присутствие так ясно, словно ничего не произошло. Если не забрать Камень, шторм будет продолжать сеять хаос в Галлополи.

Каким-то образом Камень Небес парил прямо там, где минуту назад был воздушный корабль, вися в небе и сверкая, как вечерняя звезда. Камень начал пульсировать более ярким светом, а затем внезапно ослепительно засиял. Если взрыв воздушного корабля Каррока выглядел как звезда, то это оказалась сверхновая. Мир наполнился белым светом, и боль, хуже которой Рарити никогда не испытывала, словно молния пронеслась по ее рогу, вонзившись в основание черепа. С этой вспышкой света Камень Небес исчез, и это было последнее, что она видела. Единорожка рухнула на палубу и все потемнело.

Некоторое время спустя, пока ее разум медленно возвращался в сознание, Рарити задумалась, как долго она спала. Должно быть прошло немало времени, раз она чувствует себя так чудесно отдохнувшей и свежей. Она ощущала на своей шкурке теплое солнце и прохладный ветерок, а воздух пах свежестью и чистотой. Это прекрасный день для посещения спа-салона, подумала она.

— Ммм, — пробормотала она. — Мне как обычно, пожалуйста!

— Э-э, Рарити, как обычно шо?

Этот грубоватый голос совершенно точно не соответствовал нежным тонам любой из милых близнецов, управляющих спа. Рарити распахнула глаза и увидела, что Эпплджек смотрит на нее сверху вниз. О, конечно. Она не в спа. И даже не в Понивилле. Скорее, она за тысячи лиг от дома, борется за свою жизнь. Единорожка с трудом поднялась и села.

— Что… что случилось?

— Ты потеряла сознание около четырех часов назад. Сначала мы волновались, но ты не пострадала и пробормотала что-то о нужном тебе сне для красоты, поэтому мы просто оставили тебя в покое, — раздался новый голос. Твайлайт Спаркл. Рарити увидела свою подругу-библиотекаря, стоящую рядом с Эпплджек, и заметила, что она больше не на борту Аликорна, а на каком-то другом судне. Ах, да, конечно. Аликорн уничтожен, а она находится на борту ящика фруктов, на котором летели Клементина и цитрусовые пони. Единорожка вспомнила взрыв и Твайлайт, использовавшую телепортацию, чтобы спасти их.

— Наконец-то все кончено, — произнес Блублад, вставая рядом с ее понивилльскими друзьями. Блублад… у нее определенно остались с ним незаконченные дела. Она вспомнила, что жеребец сказал ей перед вторым нападением Темпеста. Однако сейчас было не время для обсуждения этого.

— Где мы? Галлополи в безопасности?

— Буря прекратилась, как только грифоны были побеждены, а Камень Небес исчез, — ответил Блублад. — Вандерболты остались, чтобы руководить восстановлением и оказанием помощи после стихийного бедствия, но ущерб, нанесенный городу, намного меньше, чем мог бы быть. Мы направляемся в Кантерлот, чтобы встретиться с моим братом и его сообщниками.

— Камень Небес! — Рарити ахнула и вскочила на ноги. Как она могла забыть о том, что заставило ее потерять сознание? — Он исчез, потому что Виндласс вспомнила о нем! Пока она им владеет, ничего не кончено!

— Я знаю, что произошло, и я уже рассказал все о Камне твоей подруге Твайлайт.

— Да, и после того, как я увидела его своими глазами, то поняла, что ты права, Рарити, — добавила лиловая единорожка. — Этот драгоценный камень полностью соответствует описаниям Камня Небес, содержащимся в трудах великих магов доклассической и ранней классической эпохи. Чего я до сих пор не понимаю — как то, чему я оказалась свидетелем, стало возможно. Его Светлость — ах, Блублад — согласен со мной. Еще никому из пони не удавалось злоупотреблять Камнем Небес, чтобы выражать волю подобным образом. Понять не могу, как подобное удалось этой Виндласс.

— Но именно это она и делает, — категорически заявила Рарити, устав от необходимости спорить о том, что, с ее точки зрения, было простой и ясной истиной.

— Другие единороги уже пытались раньше, — продолжила Твайлайт. — Согласно записям Кловера Мудрого, во время Бесконечной Метели, предшествовавшей переселению в Эквестрию, король Блублад попытался использовать силу Камня Небес, чтобы растопить снег и лед и вызвать весну. Однако ничто из того, что он пробовал, не сработало, поскольку большинство единорогов чувствовали только горечь в своих сердцах и винили в своих несчастьях другие племена пони. Желание единорогов увидеть, как страдают другие пони, было сильнее их желания растопить снега, и Камень Небес не смог победить виндиго, вызвавших бурю. Попытки короля использовать силу Камня без поддержки воли его подданных вылились в магическое отравление, которое даже Кловер не смог исцелить, и король так и не оправился. То же самое произошло, когда королевская семья единорогов попытались использовать Камень Небес, чтобы остановить Дискорда во время его первого появления. Он подорвал волю Эквестрии к сопротивлению, а без этой воли Камень стал бесполезен.

— Но, — возразила Рарити. — Заклинания Виндласс работают. Вы все сами это видели. У нее должно быть достаточно сторонников, чтобы использовать силу Камня Небес.

— Я не уверен, — заметил Блублад. — Все, что ей удавалось делать — удаленно создавать шторма. А ведь управление погодой — ее особый талант. В старые времена Камень Небес позволял пони управлять самими небесами. То, что она творила, каким бы ужасным оно ни было, представляет собой лишь часть той силы, которой могла бы обладать, поддерживай ее вся Эквестрия.

Рарити замолчала, обдумывая рассуждения Блублада, и была настигнута ужасным озарением.

— Это значит, что ее план заручиться поддержкой войны… Селестия всеблагая! Если ей удастся убедить сердца и умы Эквестрии поддержать ее цели, тогда она, наконец, сможет раскрыть истинную силу Камня Небес.

К этому времени Зинзи, Зипс, Бакару и Элбоу Гриз тоже подошли, и все образовали полукруг перед Рарити.

— Но мы остановили войну, — сказал Бакару. — Без Каррока и его грифонов ее не произойдет.

— Возможно, — ответила Рарити. — Но Виндласс сообщила мне, что у нее есть и другие планы. Твайлайт, Эпплджек, мне нужно знать, что происходит дома. Насколько серьезной стала напряженность между Эквестрией и гнездовьями грифонов после фиаско Кубка Аликорна?

— Усе довольно кисло, — ответила Эпплджек. — Вот почему Р. Д., Пинки и Флаттершай не смогли присоединиться к нам, шоб отправиться искать тебя. Они едут с принцессой Селестией на мирный саммит.

— Саммит мира? — повторила Рарити. — С принцессой Селестией?

— Да, — подтвердила Твайлайт. — Принцесса хочет сохранить мир больше всего на свете, и предложила встретиться с лидерами грифонов, чтобы обсудить мирное урегулирование разногласий каждой стороны. Она проводит грандиозный саммит в Стратусбурге, прямо на границе. Рейнбоу Дэш собирается служить послом мира, а Пинки Пай и Флаттершай вызвались оказать моральную поддержку.

— Агась, после произошедшего с тобой Р. Д. расстроилась, шо не послушала твоего совета о возвращении до дому и решила, шо должна пойти и попытаться наладить отношения со своей семьей и грифонами. Этот саммит показался прекрасным шансом. Похоже, тама будет всякая крупная шишка с копытами, перьями или и тем, и другим.

— О нет, — простонала Рарити. — Полагаю, это означает, что Фэнси Пэнтс и Процион будут там в качестве гостей принцессы. Это предоставит Виндласс прекрасную возможность посеять хаос. Она знает, что Каррок потерпел неудачу, и будет вдвойне уверена, что все, что она запланирует дальше, приведет к неопровержимому оправданию войны, которая лишит принцесс власти. Скажите, когда состоится этот саммит? Пожалуйста, скажите мне, что у нас есть еще время.

— Хотела бы я того, — покачала головой Твайлайт. — Но он начинается завтра, а Стратусбург находится на северной границе Эквестрии. Наверное, все уже собрались там. Однако принцесса Луна все еще в Кантерлоте. Она сможет нам помочь.

— Нет! Мы не можем останавливаться в Кантерлоте, — заявила Рарити. — Мы должны изменить курс и мчаться в Стратусбург со всей возможной скоростью. Если мы не сможем остановить Виндласс, то придется беспокоиться за наших подруг и даже за принцессу. Что бы ни задумывала Виндласс, имея Камень Небес, мы не можем предположить каких-либо ограничений на то, что она способна сделать.

— Тогда как ты собираешься изменить ситуацию? — спросил Блублад.

— Мы можем разоблачить ее, — ответила Рарити. — И ускорить развязку. Если дело дойдет до подобного, я ее остановлю.

— Ты? — спросила Эпплджек. — Без обид, сахарок, но Твайлайт говорила, шо магия энтой штуки за пределами ее способностей, а я не хочу, шоб ты надорвалась, откусив больше, чем могешь прожевать.

— Поверь мне, я знаю свои пределы, — заверила фермершу Рарити. — Но я также знаю, что каким-то образом, по какой-то причине, которую я не могу понять, Камень Небес связан со мной, и я верю, что он не считает Виндласс своим хозяином. Я тысячу раз прокручивала в голове все, что пережила и узнала об этом Камне, и не могу уйти от вывода, что он зовет меня, что он хочет от меня чего-то. Это не имеет ни малейшего смысла, я полностью осознаю это, но не могу отделаться от подозрения, что это моя судьба — противостоять Виндласс за владение Камнем Небес.

При этих словах Эпплджек разразилась неистовым, громким хохотом.

— Что тут может быть смешного? — защищаясь, спросила Рарити. — Я была совершенно серьезна.

— Нет, нет, я знаю, шо ты серьезно, но энто ж история о твоей метке, — наконец выдавила Эпплджек. — Разве не помнишь? Ты ж мне ее тыщу раз пересказывала. Припоминаешь — о том, кода ты была кобылкой и рог тащил тебя за собой?

Рарити уставилась на подругу непонимающим взглядом.

— Кода ты нашла тот здоровый валун, о твоей судьбе, — подсказала Эпплджек. — До того, как ты нашла усе те драгоценные камни унутри и получила свою метку.

— Уверена, что не помню этого конкретного момента.

— «Камень?! И энто моя судьба?» воскликнула ты и у конце концов оказалась права — камень реально твоя судьба! — Эпплджек снова расхохоталась.

А вот Рарити смешно не было.

24. Северная граница

— Так это действительно была ты? — восхитилась Твайлайт Спаркл. — Я слышала о заклинаниях телепатии и раньше, но ни одно из них не действует на таком расстоянии. Это просто потрясающе, Рарити.

Две единорожки сидели на тонких соломенных циновках в носовой каюте воздушного корабля Свежесть. Как и в случае с Аликорном, лишние мебель, оборудование и припасы были оставлены ради скорости, из-за чего на судне было свободно. Только солнечный свет, струящийся через круглые иллюминаторы, и переборки, выкрашенные в веселые цитрусовые тона, не давали разгруженному салону казаться совсем пустым. Сидя с подругой, потягивая воду и жуя сладкое печенье с орехами марекадамии из Галлополи, Рарити почти смогла забыть об опасности, которая ждала впереди.

На данный момент носовая каюта была в полном их распоряжении. Блублад и Элбоу Гриз погрузились в работу над двигателем и механическими системами дирижабля, отчаянно стараясь выжать из неуклюжего судна как можно больше дополнительной скорости. Все остальные нашли для себя что-то более интересное наверху. Рарити не разбиралась в механике и все еще чувствовала себя немного слабой, так что не потребовалось много усилий, чтобы убедить ее насладиться короткой передышкой. Это, однако, не означало, что она хотела побыть одна. Модельерша оказалась рада, когда Твайлайт предложила составить ей компанию.

— Да, это действительно была я! — с радостью ответила она. — В то время, по крайней мере поначалу, я думала, что это сон или, наверное, какая-то галлюцинация. Но все было так реально! Я могла видеть всех вас, слышать плач Свити Белль и касаться предметов в доме. Так я поняла, что все это на самом деле происходит в Понивилле, и что какая-то часть меня присутствует в доме моих родителей. Я решила, что должна дать тебе понять, что все еще жива и нуждаюсь в помощи, поэтому обратилась к тебе с помощью своей магии. После этого очнулась снова в джунглях. Я так и не узнала, получила ли ты сообщение, пока не увидел вас там, в Галлополи.

— Я чувствовала твое присутствие, — заявила Твайлайт. — Хоть и не могла слышать. Мне показалось, что мысли — которые не были моими собственными — внезапно появились в голове, и я знала, что это ты. Просто — вау, Рарити! Я даже не читала о таком заклинании. С другой стороны, о Камне Небес не известно очень много. Хотела бы я знать, как такая магия работает...

Твайлайт на мгновение нахмурилась, но затем выражение ее лица сменилось широкой улыбкой.

— Для этого понадобится как минимум неделя исследований, когда я вернусь в библиотеку! Может даже две! Дождаться не могу!

— Если кто-нибудь и сможет раскрыть и расшифровать секреты Камня Небес, то это ты, дорогая, — признала Рарити и вздохнула. — Я просто хочу, чтобы нам не пришлось ждать. Если мне действительно придется бороться с Виндласс, то я хотела бы хотя бы знать, почему Камень Небес установил со мной эту странную связь. Я уж точно не пыталась проецировать свое сознание в Понивилль — Камень сам привел меня к вам. Если бы эта штука была здесь и сейчас, прямо перед нами, я бы понятия не имела, как ею пользоваться. Как будто все это время я следовала его прихотям и желаниям.

Рарити ненадолго замолчала.

— Я знаю, что это невозможно с рациональной точки зрения. Драгоценный камень, каким бы древним и магическим он ни был, не имеет собственного разума. Однако, как бы банально это ни звучало, я убеждена, что это так. Я уверена, что Камень Небес что-то хочет от меня. Если бы я только знала, что именно.

— Хм, — задумчиво произнесла волшебница. Ее фиолетовые глаза были закрыты, и она казалась глубоко задумавшейся. — Ты что-то говорила об этом раньше, о том, что Камень Небес хочет от тебя чего-то, но я посчитала, что ты преувеличиваешь переволновавшись. Не могла бы ты рассказать мне об этом подробнее?

— Ну, — начала Рарити. — Всякий раз, когда я приближалась к нему, мое заклинание поиска драгоценных камней активировалось само, как будто Камень кричал: «Посмотри на меня!», «Вот он я!». Еще я чувствовала страшную боль в роге, словно его что-то хватало и пыталось вырвать из черепа. Теперь я знаю, что Камень Небес так пытался привлечь меня к себе. Однажды, когда на меня напала Виндласс, он каким-то образом позволил мне создать магический щит и спастись. Я понятия не имею, как сотворить такое заклинание, но думаю, что Камень Небес мог вмешаться, чтобы защитить меня. Наконец, когда Виндласс отозвала Камень, ты видела, что произошло. Казалось, словно все вокруг состоит из сплошной боли. Уверена, это ощущение исходило от Камня, как будто он кричал протестуя. Это было невыносимо, и я потеряла сознание.

— Очень интересно.

— Я уверена, Твайлайт, но что все это значит?

— О, я не знаю, — просто ответила фиолетовая единорожка, пожимая плечами.

Рарити снова вздохнула и опустила взгляд на пол каюты.

— Я боялась, что ты скажешь именно это.

— Ну, я не знаю точно, — продолжала другая единорожка. — Но у меня есть подозрение. На самом деле, это может объяснить и то, как ты смогла связаться со мной, и то, что Камень Небес, кажется, имеет собственный разум. И если я права, это может все изменить.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду все, — ответила Твайлайт, широко раскрыв глаза. — Если мои подозрения верны, это разрушит основы общепринятой истории пони и бросит вызов тому, во что мы верим о самом нашем происхождении.

— О чем это ты? — спросила Рарити. Твайлайт не привыкать к преувеличениям, и она надеялась, что это просто еще один подобный случай. В конце концов, какое отношение Камень Небес может иметь к происхождению пони?

— В последнее время я проводила некоторые исследования по связанной теме, — начала Твайлайт быстро и взволнованно. — Ты помнишь, после того как принцесса Селестия впервые позвала нас в Кантерлот, когда Дискорд освободился от сковывающего его заклинания, почему она утверждала, что мы нужны ей, чтобы остановить его? Почему она и принцесса Луна ничего не могут сделать?

— Насколько я помню, принцесса Селестия сказала, что она и ее сестра больше не могут владеть силой Элементов Гармонии. Если она и вдавалась в подробности, я не могу их припомнить, — Рарити нахмурилась. — Должна сказать, Твайлайт, не могу понять, как эти темы связаны.

— Поверь мне, это так, и ты правильно все помнишь. Принцесса ничего не объяснила. Все, что она сказала — заклинание заточения спало, потому что она и принцесса Луна больше не были связаны с Элементами. У меня не было времени спросить, что это значит, пока на карте стояла судьба Эквестрии, но после того, как Дискорд был побежден, у меня наконец появилось время подумать об этом. Что значит быть связанным с Элементами Гармонии, и почему принцессы больше не связаны?

— Продолжай, — поощрила Рарити.

— Согласно старым записям, принцесса Селестия потеряла связь с Элементами после того, как была вынуждена запечатать свою сестру на Луне. Использование Элементов для изгнания Найтмер Мун, которая на самом деле была принцессой Луной и другой Носительницей Элементов, не дало принцессе Селестии и дальше воплощать Гармонию. После этого Элементы больше не отвечали ей, и с каждым столетием сковывающее заклинание становилось все слабее, пока Дискорд, наконец, не вырвался на свободу. Предположительно, принцесса Луна потеряла свою связь еще раньше, когда более тысячи лет назад погрузилась во тьму. Откуда, подумала я, Элементы, неодушевленные предметы, узнали, что принцессы больше не воплощения Гармонии?

Рарити подумала, что наконец-то почувствовала общую нить, с помощью которой Твайлайт пыталась связать свою историю.

— Что-то внутри Элементов определило, что принцессы больше не достойны их носить — так же как Камень Небес решил, что хочет меня, — догадалась она.

— Да, именно! Элементы должны иметь какую-то форму рудиментарного разума, чтобы решать, кто может, а кто не может использовать их силу. Не забывай, они мгновенно распознали, кто из нас олицетворяет Щедрость, Верность, Честность, Смех, Доброту и Магию. Драгоценные камни даже приняли форму наших меток. Они также отказались работать, когда я попыталась заменить Рейнбоу Дэш на Спайка во время первого нашего столкновения с Дискордом. Элементы обладают определенной способностью принимать решения, и я полагаю, Камень Небес может иметь нечто подобное.

— Тогда, возможно, Камень и Элементы связаны, — предположила белая пони. — Возможно, они даже имеют общее происхождение.

— Точно! — воскликнула Твайлайт. — Но нипони раньше никогда даже не предполагал, что такое может быть — и неудивительно. Камень Небес находился во владении королевской семьи единорогов с незапамятных времен, но Элементы были обнаружены гораздо позже. Мало того, я никогда раньше не читала о том, что Камень проявлял какую-либо избирательность в отношении своего хозяина. Он всегда отзывался тому, кто восседал на троне единорогов. Не было причин подозревать, что он может быть каким-то образом связан с Элементами Гармонии.

— Однако теперь, когда я думаю об этом, у них немало общего — кажущееся наличие интеллекта, способность образовывать магические связи и являться по вызову, а также тот факт, что Элементы и Камень Небес проявляются в форме драгоценных камней. Подозреваю, что он смог переслать твой разум в Понивилль, потому что ты связана и с ним, и с Элементами Гармонии, а все остальные Носительницы собрались там, в доме твоих родителей. Возможно, это еще один случай, когда Камень пытался тебе помочь.

— Пока что мне все ясно, — произнесла Рарити. — Но единственное, что ускользает от меня — каким образом связь Камня Небес и Элементов угрожает основам знаний о пони, или что ты там говорила.

— Это означает — то, что каждый жеребенок изучает об основах истории пони, неверно! — воскликнула Твайлайт. — Видишь ли, ученые сходятся во мнении, что Элементы были созданы несколько тысяч лет назад неким могущественным магом-единорогом. Может это был Уолнат Умудренный, а может — один из позабытых великих волшебников Древнего Пониленда. Когда я впервые предположила, что у Элементов есть некий собственный интеллект, то дальше пришла к тому, что пони, создавшие их, использовали невероятно сложное заклинание сохранения памяти, чтобы внедрить в них часть своего собственного разума, достаточную для принятия решений о том, кто достоин владеть ими. В конце концов, подобный магический интеллект не может быть естественным свойством. Теперь, когда мы знаем, что Камень Небес обладает таким же интеллектом… — Твайлайт сделала паузу, чтобы сделать несколько глубоких вдохов.

— Камень Небес, согласно мнению ученого сообщества — просто исключительно мощный фокусирующий кристалл, обнаруженный доисторическими единорогами. Это неправда. Да, его история восходит к древним временам, но найден он был за тысячелетия до того, как развитие теоретической магии позволило создавать такие сложные заклинания, как чары постоянного сохранения памяти. В те времена единороги едва могли две палки телекинезом друг о друга потереть! Если Элементы и Камень Небес имеют общее происхождение, то это означает две вещи. Во-первых, Элементы намного старше, чем кто-либо мог предположить. Во-вторых — и я с трудом могу поверить, что говорю это — это означает, что они все были созданы не пони, а понибудь еще или некими иными существами. Кем-то более древним! Кем, Рарити? И почему? Эти вопросы бросают вызов основным предположениям о том, откуда мы появились и как сюда попали.

— Но что это…

— Конечно, я отдам тебе должное, когда представлю свои открытия Королевской Академии Магии, — продолжала Твайлайт. — Звезды в небе, Рарити, ты думаешь, они посвятят мне собственную полку в Кантерлотской Магической Библиотеке? Надеюсь, рядом с полкой Старсвирла Бородатого! — Она хихикнула и хлопнула передними копытами. — Может быть, у меня будет собственный зал или даже собственное крыло!

— Твайлайт! — крикнула модельерша.

— Да, Рарити? — волшебница моргнула и аккуратно сложила передние ноги перед собой.

— Я нахожу твой энтузиазм по поводу магии и древней истории заразительным и совершенно очаровательным, дорогая, правда. И хоть не желаю переводить тему с тебя на себя, но прямо сейчас вопрос действительно касается меня. Кто бы ни создал Камень Небес, проблема в том, что он, кажется, хочет меня. Это то, что мне нужно знать. Почему, Твайлайт? Почему я, и что мне теперь делать?

— Прости, Рарити, — огорченно произнесла ее собеседница. — Наверное, я немного увлеклась.

— Все в порядке. Я, конечно, не собиралась сейчас на тебя набрасываться. Я просто очень расстроена тем, что влипла в этот кавардак и не имею ни малейшего представления, почему должна иметь к этому какое-то отношение. Я не потомок старой королевской семьи. Я не собиралась перемещать солнце и луну. Ради Селестии, Твайлайт, я не более чем провинциальная пони, мечтавшая выйти замуж за принца, когда была кобылкой, увлекшаяся шитьем платьев для своих кукол и обретшая безумную идею, что может построить на этом карьеру, и которая научилась подделывать кантерлотский акцент, чтобы считать себя особенной. Но теперь мне все это не нужно, Твайлайт. Я больше не хочу быть особенной, — Рарити замолчала и быстро отвела взгляд, прежде чем ее подруга увидит, как она разрыдается. Единорожка невольно вздрогнула, когда Твайлайт наклонилась вперед и положила передние ноги ей на плечи.

— Я знаю, что ты подобного не желала, — произнесла лавандовая волшебница. — Ты никогда не считала себя особенной — хотя бы потому, что знала, что ты особенная. Твоя уверенность — то, что меня всегда больше всего восхищало в тебе. Я всегда отчаянно нуждалась в похвале и одобрении, и даже Рейнбоу Дэш, при всей ее браваде, может чувствовать себя неуверенно. Но ты — ты всегда верила в себя, в свои способности и в свой хороший вкус. Пони любят твои творения, потому что они великолепны и красивы, а также потому, что они видят твои уравновешенность и уверенность, и хотят быть такими же.

Рарити фыркнула и посмотрела в глаза подруге.

— Спасибо за добрые слова, дорогая, но вынуждена немного не согласиться. Я могу быть уверена в своих работах, но уверенность в том, что я смогу остановить безумицу с волшебным бриллиантом — это нечто совершенно иное. Я понятия не имею, что мне делать!

— Мы будем рядом с тобой, — с искренней уверенностью сказала Твайлайт. — Эпплджек, Рейнбоу, Пинки, Флаттершай и я. Связь с магическими артефактами может быть мощной, но не по сравнению с той особой магической связью, которую мы все разделяем как друзья. Если я чему-то и научилась с тех пор, как переехала в Понивилль, так тому, что нет магии сильнее, чем магия дружбы.

Рарити долго наслаждалась искренностью своей подруги. Она знала, что Твайлайт уверена в каждом своем слове — никто не разбирается в магии лучше ее. Конечно, со всеми ее подругами Рарити не о чем беспокоиться. Тем не менее она немного нервничала.

— Мне так повезло, что ты мой друг, дорогая Твайлайт, — сказала Рарити, бледно улыбнувшись. — Я верю в нашу дружбу и во всех девочек. Однако, как бы то ни было, боюсь, что впереди меня ждет испытание, с которым мне придется столкнуться в одиночку, и к которому я крайне плохо подготовлена. Жаль, что у нас нет времени забрать Элементы до того, как Виндласс приведет свой план в действие.

— Да и пока принцесса Селестия находится вдали от Кантерлота, к ним невозможно добраться. Даже принцесса Луна не может обойти обереги, которые принцесса установила для защиты Элементов, — ответила Твайлайт. — Но все же есть возможность полностью избежать конфронтации. Мы могли бы завернуть в Понивилль, а там Спайк немедленно пошлет принцессе письмо с предупреждением об опасности. Уверена, она сможет остановить заговорщиков, даже если у них будет Камень Небес.

Натянутая улыбка Твайлайт говорила, что она не совсем уверена в этом.

— Нет, — покачала головой Рарити. — Мы не можем рисковать, как бы мне ни хотелось увидеть моего маленького милого Спайки и сообщить сестре и родителям, что я жива. Если Виндласс планирует нападение с учетом присутствия принцессы Селестии — а я абсолютно уверена, что она это планирует — она должна быть уверена, что сможет не дать принцессе помешать ей. Боюсь, что если Виндласс почувствует угрозу, она просто сразу же приступит к осуществлению своих планов, задолго до нашего прибытия. Мы должны двигаться прямо к Стратусбургу и надеяться сохранить преимущество внезапности.

Твайлайт кивнула.

— Когда мы доберемся туда, мы остановим заговорщиков, все вместе, — она снова наклонилась вперед, вытянув передние ноги, и Рарити радостно обняла ее в ответ.

Через несколько секунд объятия прервал приближающийся стук копыт и тихое покашливание. Блублад навис над единорожками.

— Пожалуйста, извините, что прерываю, — произнес Блублад. — Мисс Спаркл, мистер Элбоу Гриз просит вашего совета относительно того, сможет ли немного прикладной магии разогнать двигатель и гребные винты этого корабля еще на несколько лиг в час. Не могли бы вы навестить его в машинном отделении?

Твайлайт тут же вскочила.

— О, он нуждается в моем мнении? О том, как сделать дирижабль более эффективным?

— Верно, — ответил Блублад. — Он очень настойчиво просил вашего совета.

— Звезды, Рарити, новые открытия в области истории эквинологии, а теперь шанс внести свой вклад в область магической механики — в один и тот же день! Что может быть лучше?

— Могу придумать кое-что, — проворчала себе под нос Рарити.

— Чудесно! — продолжила единорожка. — То есть, я не авиационный инженер, но знаю кое-что о физике, в конце концов, и о горении тоже, и ох, я недавно практиковала заклинания оживления. И люблю эффективность! Буду рада помочь!

— Замечательно. Шлюз моторного отсека находится в кормовой части кают-компании, — когда Твайлайт непонимающе посмотрела на Блублада, он продолжил. — Просто идите в заднюю часть корабля.

— Верно! Пойду и посмотрю, что смогу сделать. То есть, если ты не возражаешь, Рарити.

— О, совсем нет, дорогая, — ответила ее собеседница чуть более утомленным голосом, чем намеревалась и разрешающе махнула копытом. — Пожалуйста, иди, мы можем договорить позже.

— Спасибо!

С этими словами Твайлайт Спаркл весело побежала прочь. Рарити подождала, пока не убедилась, что волшебница находится вне пределов слышимости, прежде чем вскочить на копыта и встать лицом к лицу с Блубладом. Была только одна причина, по которой он хотел поговорить с ней наедине.

— Итак, — начала она. — Ты хочешь, чтобы мы завели этот, безусловно, крайне неловкий разговор сейчас, несмотря на то, что время для него совершенно неподходящее. Ты дошел до того, что обманул мою подругу, чтобы остаться со мной наедине.

— Что ты имеешь в виду? — невинно спросил Блублад, отводя взгляд.

— Действительно? — недоверчиво спросила Рарити. — Тебе и Элбоу Гризу, опытным механику и авиаконструктору, нужна консультация Твайлайт? Она самая умная и талантливая пони из всех, кого я знаю, но это не меняет того факта, что она не инженер, а повод, которым ты заставил ее уйти, был очевидно надуманным, — единорожка вздохнула. — Можешь уже сказать, что хочешь.

— Никогда не знаешь, может твоя подруга найдет решение, которое мы упустили, — Блублад съёжился под испепеляющим взглядом Рарити. — Хорошо, да, я видел, с каким энтузиазмом она относится к науке и магии, и мне нужно было поговорить с тобой наедине, о том, что я… случайно высказал.

— Оговорка? — спросила Рарити. — Тогда все необходимые объяснения уже есть. Это была ошибка. Что еще нужно сказать?

— Ты действительно хочешь оставить все, как есть?

Рарити обдумала вопрос. Блублад в пылу момента признался ей в своих романтических чувствах. Она, конечно, уже начала подозревать, но слова были гораздо ощутимее и тверже намеков и предположений. Их нельзя забрать обратно, и они будут висеть в ее памяти, ожидая, пока она признает их. Она надеялась, что она и Блублад могут бы стать кем-то вроде друзей, но не сейчас, не с этими важными словами, висящими между ними.

Почему бы не ответить взаимностью, спросила одна ее часть. Почему бы просто не упасть в его объятия, не прижаться к его сильной груди и не попытаться забыть страдания, которые он причинил ей в прошлом? Почему бы не принять то, что было предложено, и не обрести то, чего она хотела с тех пор, как была маленькой кобылкой, знавшей лишь то, что в замке живет красивый молодой принц, и мечтавшей лишь о том, что когда-нибудь они оба будут ее? Он изменился, не так ли? Он стал новым, лучшим жеребцом. Чувства, в которых он признался, были, несомненно, искренними.

Но даже если он был честен в этот единственный момент, как долго он останется таковым? Как долго он сможет по-настоящему заботиться о ней, прежде чем вновь превратится в пони, которому не важен никто, кроме себя. Черствый, эгоистичный, плаксивый принц Блублад с Гранд Галлопинг Гала скрывался внутри этого нового жеребца и всегда будет скрываться. А если он снова появится? Ей придется жить с ним. Она не могла сделать это с собой. Она даже не хотела рисковать.

— Да, — ответила Рарити. — Так и есть.

— Но я не хочу, чтобы все оставалось, как есть, — быстро возразил Блублад, смотря вниз и в отчаянии топнув передним копытом. — Я хочу знать, что ты чувствуешь. Я хочу знать, куда идти дальше.

Рарити вздохнула.

— Сейчас действительно не подходящее время.

— Времени лучше не найдется.

— Пожалуйста, Блублад, подожди хотя бы, пока эта неприятная ситуация не закончится. Кто может сказать, что произойдет в Стратусбурге?

— Так вот оно что, — проворчал Блублад. — Ты не простила меня даже после всего, через что мы прошли вместе. Мое поведение в одну-единственную ночь было слишком предосудительным, чтобы ты смогла его забыть.

— Не пытайся выставить себя жертвой и переписать прошлое!

— Я просто прошу тебя заглянуть за пределы того, кем я был, и увидеть, каким я стал сейчас!

Рарити долго и безмолвно смотрела в сияющие лазурные глаза Блублада.

— Я не могу, — сказала она наконец. — К сожалению, мои воспоминания о той ночи неизгладимы, а пережитое унижение — то, что я отказываюсь испытать снова. Однако речь идет не о том, чтобы наказать тебя за ту ночь.

— Тогда о чем же?

Она шагнула вперед и осторожно положила переднюю ногу на плечо Блублада.

— Не мог бы ты забыть об этом хотя бы на время?

— Мне нужно это услышать. Мне нужно знать, как я могу убедить тебя дать мне второй шанс. Пожалуйста, скажи мне.

— Пожалуйста, в другой раз, — взмолилась Рарити.

— Просто скажи мне, как мне стать тем пони, которым ты хочешь, чтобы я был, — попросил Блублад.

— Не сейчас!

— Пожалуйста!

— Ты не сможешь! — наконец выкрикнула Рарити, отдергивая переднюю ногу. — Вот неприглядная правда, которую ты, кажется, хочешь услышать — ты никогда не убедишь меня, что ты другой, как бы мне ни хотелось в этом убедиться. Я не могу быть на сто процентов уверена, что жеребец с Гала никогда больше не поднимет свою уродливую голову, и я не могу быть уверена, что эгоистичный жеребенок с комплексом преследования, каким я узнала тебя всего неделю назад, действительно ушел, и я не хочу, не могу рисковать снова открыть свое сердце этому жеребцу.

Рарити глубоко вздохнула и осознала, что ее грудь вздымается, а все тело дрожит.

Блублад, казалось, сжался перед ней и потерял всякое подобие царственной уравновешенности, с которой обычно держался.

— Клянусь, — медленно произнес он. — Что я наступил бы на горло этому ужасному жеребцу, о котором ты говоришь, и сбросил бы его с самой высокой башни Кантерлотского замка. Я бы так и сделал, если бы он не был мной. Но он — это я, или, по крайней мере, он был мной, и я не могу изменить этого факта, какую бы жизнь я ни вел отныне.

— Нет, — прошептала Рарити, смаргивая слезы. — Ты не сможешь. Мне жаль. Мне очень жаль.

Они простояли в тишине целую минуту, прежде чем Блублад наконец заговорил.

— Тогда, думаю, я посмотрю, смогу ли помочь чем-то в машинном отделении. Как могу предположить, тебе не помешает немного свежего воздуха. Верхняя палуба находится настолько далеко от меня, насколько вообще возможно на этом корабле.

Он повернулся и ушел, не оглядываясь.

Свежий воздух. Рарити почувствовала, как тяжесть давит на ее грудь, сжимая и сдавливая ее легкие. Она должна уйти отсюда. Ей нужно подышать. Белая пони взбежала по узкой лестнице.

Выйдя на теплое послеполуденное солнце, Рарити отчаянно глубоко вдохнула, затем медленно выдохнула, представляя, как она изгоняет все ужасные, нежелательные чувства, которые тяготили ее. Она просто будет держаться подальше от Блублада. Это было все, что она могла сделать, пока все не закончится, и она не вернется домой. А пока что было много других пони, с которыми она могла бы побеседовать. Такой вот выход — чем-нибудь себя занять.

Зипс стоял возле старого штурвала дирижабля, внимательно изучая циферблаты простейшего автопилота, который должен вести их в сторону Стратусбурга. Зинзи стояла на носу, перегнувшись через леер правого борта и молча наблюдая, как под ним проходит земля. Бакару и Эпплджек стояли лицом друг к другу с противоположной стороны, поглощенные разговором. Эпплджек расхохоталась, когда Бакару изобразил пинок передней ногой, без сомнения, воспроизводя сцену из какого-то своего прошлого приключения. Сломанная задняя нога большого жеребца была перевязана и в шине. От их близости Рарити внезапно стало неуютно, и она пошла в другую сторону, чтобы поговорить с Зинзи. Лучше уж назойливые рифмы, чем оказаться пятым колесом.

Рарити по-дружески поздоровалась, подойдя к зебре и проследила за взглядом Зинзи вниз, к, казалось бы, бесконечным холмам, покрытых густой зеленью леса.

— Какое прекрасное зеленое местечко. Ты знаешь, где мы?

— Действительно прекрасно, не стоит сомневаться, — ответила Зинзи, повернувшись к Рарити. — Мы должны сейчас недалеко от Балтимейра оказаться. Среди этих холмов бывала я давненько, но местные странников встречают не сказать, чтоб уж частенько. Немногие тут оставшиеся борются за существование, выращивая травы и фрукты ради пропитания.

— Какой позор — среди такой-то красоты. Полагаю, что с завершением строительства железных дорог и воздушными кораблями, курсирующими между центральными городами и южными границами, мало кто уже путешествует по этим холмам пешком.

— Прогресс никогда не приходит бесплатно, — кивнула Зинзи. — Кто-то процветает — а другие исчезают безвозвратно.

— Знаешь, — задумалась Рарити. — Мой дорогой друг считает, что Эквестрия должна стремиться развиваться быстрее, чем когда-либо прежде. Он верит, что распространение благ новых технологий создаст более равные условия для всех и поможет пони, которые в противном случае были бы ограничены, найти свое идеальное место в мире. Однако я боюсь, что столь быстрые перемены сделают пони какими угодно, но не равными. Общины будут соперничать за ресурсы и за доступ к последним достижениям. Как и в случае с железными дорогами, победители станут богатыми и могущественными, а проигравшие потеряются в тумане истории, как пони, живущие на этих холмах. Или, что еще хуже, неравенство может привести к насилию.

— Разумно твое мнение, можешь не сомневаться, — ответила Зинзи. — Быстрые перемены могут даже друзей заставить драться. Хуфу хотел темп изменений ослабить — и от этой смертельной гонки отвадить.

— Изменения сами по себе — неплохая вещь, — заметила Рарити. — И их нельзя избежать. Но навязывание их пони, к ним не готовым, создаст общество, раздираемое раздорами и несправедливостью. Уверена, Виндласс понимает это, хотя, наверное, считает, что сможет объединить раздробленную нацию под своей властью. Я, однако, не желаю в этом участвовать. На самом деле, я думаю отказаться от предложения, когда мы вернемся. Осмелюсь предположить, что когда пони, предложивший мне занять его место, поймет, насколько его мечта извращена Виндласс, он тоже будет думать иначе.

— Вражда в Эквестрии затронет не только лишь пони страну — все же здесь движут солнце и луну. Лучше медленно и постепенно развиваться, чем без раздумий и нужды в неизвестность бросаться.

— Ты права, и я… — Рарити вздрогнула, когда раздался громкий хлопок, и белая единорожка едва удержалась на ногах после того, как воздушный корабль дернулся вперед и ускорился. — Что это было?

— Честно, не могу сказать, — ответила Зинзи, и на ее лице отразилось беспокойство. — Стоит друзей в моторном отсеке поспрошать.

Зинзи и Рарити поспешили к лестнице, ведущей вниз, в сопровождении Эпплджек, Бакару и Зипса. Однако прежде чем они успели подойти ближе, на верхнюю палубу выбрались Твайлайт Спаркл, Блублад и Элбоу Гриз. Шкурки трех пони были перепачканы угольной пылью, смазкой и другой самой разной грязью, но Твайлайт выглядела довольной, и это развеяло страхи Рарити.

— Шо энто было, Дискорд побери? — спросила Эпплджек.

— О, ничего, — самодовольно ответила волшебница. — Я просто использовала новое заклинание, которое создало временное релятивистское искажение вокруг двигателя корабля, чтобы мы могли лететь быстрее, чем это возможно с научной точки зрения в нормальных условиях.

Пока Рарити и остальные недоверчиво смотрели на нее, Элбоу Гриз поднес переднее копыто ко рту и громко кашлянул.

Твайлайт повернулась к дородному жеребцу, немного надувшись.

— Что? Я думала, вы сказали, что вольное преувеличение — ключ к успеху, как авиационного инженера?

— Я сказал приукрасить правду, а не утверждать, что вы изменили законы физики!

— Ой, хорошо, — надулась волшебница, покраснев под засохшими слоями смазки, скрывающими ее естественный цвет. — Выхлопная система была сильно забита грязью. Мы только что прочистили трубы.

Блублад кивнул.

— Неудивительно, что у цитрусового консорциума проблемы — если этот корабль считать примером их отношения к делу. Он получил всего лишь несколько сомнительных модификаций двигателя и свежий слой краски, прежде чем был поименован «гоночным кораблем». После исправления их любительских «улучшений» и прочистки выхлопной системы, даже включив двигатель на максимальную мощность мы должны добраться до Стратусбурга до того, как что-нибудь взорвется или сломается.

— Но никаких гарантий, — добавил Элбоу Гриз.

— Доберемся ли мы до города до того, как начнется саммит? Вот что важно, — уточнила Рарити.

— Никаких шансов, — заявил механик. — До него лететь еще часов двадцать. Лучшее, что мы можем сделать — надеяться, что они начнут поздно.

— Тады будем надеяться, шо завтра Рейнбоу Дэш не решит встать спозаранку, — заявила Эпплджек.

— На данный момент надежда — это все, что у нас есть, полагаю, — мрачно сказала Рарити.

— Не-а, — ответила Эпплджек, подойдя ближе к Рарити и легонько ударив левым передним копытом по правому единорожки. — Ишшо у нас есть мы, и, шо более важно, у нас есть корзина яблок, несколько кокосов, бочонок подслащенной пасты таро, полная корзина печенья, предостаточно воды и бочонок, полный ананасового вина, любезно предоставленные славными пони Галлополи. У конце концов, мы не могли отказаться от их подарков, тока шоб выгадать вес. А теперича, как насчет спуститься униз и перекусить? Энто, канешна, не сидр, но того ананасового винчика я с тобой выпью.

Рарити почувствовала, как у нее заурчало в желудке, как только Эпплджек начала перечислять их припасы, и ей сразу же стало ясно, насколько проголодалась, так как не видела приличной и достаточно свежей еды со времен приема у Блублада в Кантерлоте.

— Гм, Рарити, — Твайлайт открыла рот, а затем изобразила, как закрывает его копытом. Ужаснувшись, Рарити закрыла его, отвернулась от остальных и как можно незаметнее стерла слюну с подбородка.

— Ужин — энто хорошо, — сказал Бакару, развеяв секундную неловкость и заслужив благодарность Рарити.

— Да, они даже мне соорудили «субмарину» с ананасами, морской капустой и луком, — добавил Элбоу Гриз. — Эти пляжники — хорошие ребята.

Рарити последовала за остальными, отказываясь отвечать на взгляд Эпплджек, говорящий, что фермерша не забудет секундного нарушения приличий. Вскоре после этого, однако, она с радостью ела и пила, и чувствовала себя от этого намного лучше. Ужин продолжался, пока корабль на автопилоте мчался к Стратусбургу, и вскоре уже наступил закат.

Когда подвыпившая Рарити, наконец, улеглась в постель, рухнув на яркое шерстяное одеяло, накинутое на тонкую циновку из плетеной соломы, ее довольный разум был занят теплыми мыслями о дружбе, семье и безопасности очага и дома. Ананасовое вино было действительно не очень, решила она, засыпая. Тем не менее, оно творило чудеса, отгоняя неизбежность грядущего дня. Может, она даже закажет бочонок для себя.

Несколько часов спустя, когда рассвет залил мир светом, стало очевидно, что Свежесть и ее команда достигли северных земель. Незадолго до того Рарити проснулась во тьме — ее разум был полон мыслей о Камне Небес и, что более тревожно, о Блубладе. Чувствуя беспокойство и неприятный холод, она магией превратила свое одеяло в толстое пончо, закрывавшее ее шею, спину и грудь, прежде чем подняться наверх, на открытую верхнюю палубу. Там она предложила сменить на вахте искренне поблагодарившего ее за это Зипса, и теперь она стояла одна на палубе дирижабля, разгоняя туман злоупотребления ананасовым вином и наблюдая, как восходящее солнце постепенно раскрывает впечатляющую, грандиозную панораму впереди.

Снежногривые горы поднимались из земли, как острые зубы злобного дракона. Зубчатые линии пиков с белыми вершинами тянулись с востока на запад, насколько могла видеть единорожка. Каждая вершина в отдельности была выше и шире, чем гора Кантер, и эффект пейзажа сразу заставил Рарити чувствовать себя совершенно микроскопической. Если бы Снежногривые могли рассказать историю своего многовекового существования, вся история пони была бы для них всего лишь кратким мгновением. Принцесса Селестия покажется новорожденным жеребенком. Сама Рарити станет всего лишь легкой искрой, явившейся на мгновение и тут же пропавшей.

Она знала, что в этих высоких горах грифоны строят свои огромные гнездовья и устраивают насесты. Где-то впереди, среди густых гряд облаков, собравшихся на наветренной стороне гор, в небе парит город пегасов Стратусбург, обозначающий нынешнюю северную границу Эквестрии. Именно эта невидимая граница, такая смехотворно эфемерная по сравнению с горами, которые останутся неизменными через сто поколений, и послужила удобной растопкой тем, кто желал разжечь огонь войны.

Мысли Рарити обратились к сестре в Понивилле и ко всем маленьким пони, которые вырастут в неузнаваемо искалеченной Эквестрии, живя в страхе перед своими врагами и перед будущим, если Виндласс удастся сорвать мирный саммит. Что бы ни планировала безумная кобыла и какими бы силами она ни обладала благодаря Камню Небес, Рарити решила остановить ее. После этого, твердо приняла решение модельерша, она пойдет прямо в спа Понивилля, запрёт двери и не будет выходить месяц, а то и три.

— Снежногривые — это что-то особенное, я прав? Мы до них доберемся только через несколько часов, а они уже такие большие. Безумие.

Рарити каким-то образом пропустила появление Элбоу Гриза рядом с ней. Дородный механик занялся регулировкой рулевого управления и проверкой приборов на навигационной панели. Она заметила пар, идущий из его ноздрей, и вздрогнула, поняв, как холодно даже под ее теплым пончо.

— Звезды, как живущие в Стратусбурге пони переносят этот ужасный холод? — спросила Рарити.

— Пегасы на самом деле не воспринимают холод, как мы, наземники, — ответил Элбоу Гриз. — Полагаю, они стали такими, чтобы был какой-то способ не замерзнуть в облаках, так как они не могли разводить костры или ткать ткань, чтобы согреться. Уверен, ты слышала миллион плохих шуток о пегасах, которые не любят инновации, но мне всегда нравилась одна о том, как три племени отреагировали на открытие огня.

— Кажется, я ее знаю, — кивнула Рарити. — Практичные земные пони использовали огонь, чтобы прокормить свои семьи и согреться зимой. Любопытные единороги решили, что могут использовать свою магию, чтобы сделать огонь ярче и красивее, и в итоге случайно сожгли весь лес, в котором жили. А пегасы просто пригнали дождевую тучу и потушили пламя, не видя в нем пользы и смысла.

— Да, слышанная мной версия была менее изящной, но ты права. Надеюсь, что в городе они приложили какие-никакие усилия, чтобы согреть его для всех остальных. Даже не представляю, что они устроили, чтобы и нелетающие могли посетить этот саммит, но если им это удалось, то они, должно быть, могли добавить несколько лишних градусов тепла.

— Ты бывал раньше в Стратусбурге? — с любопытством спросила Рарити.

— Конечно, — ответил механик. — По крайней мере, я видел его с воздуха. Там все пегасы. Стратусбург — облачный город, поэтому они импортируют свою еду, а я работал с некоторыми крупными перевозчиками, которые летают туда. По улицам, конечно, ходить было нельзя, но даже с воздуха все выглядит впечатляюще. Должен сказать, управляющие этим местечком пони стоят своих денег. Слыхал, что пегасы, владеющие облачными шахтами, богаты почти так же, как Фэнси Пэнтс — за исключением того, что деньги делятся между всей семьей.

— Да, я недавно узнала, что моя дорогая подруга является одним из наследников состояния Небесных Строительных Технологий, к моему большому удивлению.

Элбоу Гриз присвистнул.

— Ты определенно вращаешься в интересных кругах, Рарити.

— Да, — согласилась модельерша. — Определенно.

Она сделала паузу.

— Кстати говоря, я была удивлена и рада видеть тебя снова в Галлополи. Я, безусловно, в большом долгу перед тобой за то, что ты присоединился к моим друзьям и столь своевременно прилетел на помощь.

— О, я не герой, — ответил Элбоу Гриз, качая головой. — После того, что произошло, Фэнси Пэнтс был реально сломлен. Он практически приказал мне остаться и помочь Темпесту в поисках и спасении.

— Приятно слышать такое о Фэнси. После того как на меня напали Темпест и Виндласс, я начала сомневаться, могу ли понибудь доверять.

— Да, никогда бы не подумал, что эти двое так прогнили, но я точно знаю, что на старого доброго Фэнси можно положиться. Никто не может так притворяться, что его сердце разбито, как он. Полагаю, он думает, что ты реально особенная. Он будет на седьмом небе от счастья, когда увидит, что ты жива.

— Я тоже с нетерпением жду встречи с ним.

«Реально особенная» назвал ее Элбоу Гриз, но что это значит? Фэнси Пэнтс определенно рассматривал Рарити как ценную фигуру, пони, на которую он мог положиться, преследуя свои политические амбиции, но она задавалась вопросом, насколько глубока их дружба на самом деле. В конце концов, Фэнси отправился в Кантерлот после фиаско Кубка Аликорна, оставив в Галлополи подчиненных вместо того, чтобы тоже помогать.

Конечно, в то время было почти наверняка известно, что Рарити погибла, и он, вероятно, предвидел ущерб, который этот инцидент нанесет и без того ненадежным отношениям между пони и грифонами. У него были обязанности в столице и все причины вернуться домой в такое трудное время.

Рарити вздохнула и подумала, как отреагирует Фэнси Пэнтс, когда она сообщит ему, что не примет его предложение. Она надеялась, что они останутся в дружеских отношениях, хотя бы потому, что он по-прежнему оставался самым важным бизнес-пони в Эквестрии. Его неудовольствие может означать конец ее устремлениям в Кантерлоте.

Стук копыт по деревянным доскам отвлек Рарити от размышлений, и она обернулась и увидела, как все остальные неуверенно взбираются на палубу.

— Доброе утро, — коротко кивнула Эпплджек, и остальные тоже поздоровались. Все, кроме Блублада, отметила Рарити. Единорог целеустремленно промаршировал вперед, чтобы полюбоваться видом на приближающиеся горы, затем встал на колени на палубе и развернул большую карту.

— Стратусбург впереди, по другую сторону первого гребня, — произнес он. — Мы можем обогнуть горы и, думаю, прибудем не раньше, чем через четыре часа.

— Звучит верно, если я правильно все помню, — кивнул Элбоу Гриз.

— Четыре часа! — воскликнула Рарити. — Но саммит может начаться в любой момент! Конечно, мы можем добиться большего — я имею в виду, горы же прямо перед нами. Нельзя ли просто пролететь над ними?

— Нет, не выйдет, — коротко ответил Блублад, не отрываясь от карты. — Эти горы больше лиги высотой. Мы не можем лететь так высоко, а даже если бы и могли, воздух на такой высоте слишком разреженный, чтобы дышать. Конечно, если ты хочешь двигаться быстрее — можешь выпрыгнуть и начать нас тянуть.

Рарити хмыкнула, но не пошла у него на поводу. Единорожка полагала, что после того, что она ему сказала, он имел право на некоторую обидчивость.

Эпплджек подошла к ней и ободряюще улыбнулась.

— Усе будет путем, сахарок. Мы доберемся раньше, чем ты успеешь подумать, вот увидишь, и тады покончим с энтой ерундой раз и навсегда.

Рарити нерешительно ответила на улыбку подруги и плотнее обернула пончо вокруг плеч. Корабль летел дальше, и хотя единорожка провела некоторое время в каюте внизу, в основном она стояла у фальшборта, наблюдая, как горы становятся все больше по мере того как Свежесть приближалась к ним.

Вид с воздуха был захватывающим, и она еще раз поняла, почему Рейнбоу Дэш так любит летать. Рарити могла представить, как совсем юная пегаска ускользает из своего дома в Стратусбурге, летит к вершинам высочайших гор, пикирует из стратосферы и ныряет в глубокие пропасти между пиками, пролетает через узкие каньоны и играет с местными грифонами. Здесь, на границе, среди этих гигантских пиков и под бескрайним небом, должно быть и есть настоящая свобода для смелого молодого пегаса, особенно из ни в чем не нуждающейся семьи. Неудивительно, что Рейнбоу Дэш обиделась, что ее забрали отсюда.

Внезапно Рарити заметила что-то странное вдалеке, странный яркий прямоугольный предмет, который, казалось, выступал из маленького пушистого белого облака. Она подошла к Зипсу, стоявшему рядом, и заручилась его острым зрением, чтобы попытаться опознать его.

— Это облачный буй, — сказал он. — Небесные порты ставят их, чтобы дирижабли не летали в закрытые зоны.

— Похоже, на табличке что-то написано, — заметила Рарити.

— Да, там написано «Внимание!», а потом еще что-то, — Зипс повернулся к Элбоу Гризу, который теперь, когда они были так близко к горам, управлял кораблем вкопытную, и указал на буй. Когда Свежесть сократила дистанцию, стал виден текст предупреждающего знака:

Уведомление для всех дирижаблей и самостоятельно летающих существ — временная закрытая зона. По приказу Ее Королевского Высочества принцессы Селестии Эквестрийской все дирижабли и самостоятельно летающие существа должны явиться к Облаку Таможенной Инспекции для прохождения таможенного контроля, прежде чем отправиться в Стратусбург. Нарушители могут быть привлечены к административной и уголовной ответственности, а их транспортные средства и имущество могут быть конфискованы.

— Похоже, они серьезно относятся к безопасности, — заметил Зипс.

— Но мы не успеем явиться на какую-то проверку! — возмутилась Рарити. — Что нам делать?

— Что? — усмехнулся Зипс. — Думаешь, мы никогда раньше не обходили закон?

Свежесть миновала предупреждающий буй не замедляя хода, и продолжила движение в сторону Стратусбурга. Как ни странно, хотя они миновали еще несколько буев, Рарити не заметила никаких признаков других воздушных кораблей, бороздящих небо, ни пегасов, ни грифонов. Конечно, закрытая зона требовала присутствия патрулей, но и Королевская Гвардия не пыталась их перехватить. Она начала чувствовать беспокойство, и это чувство только усилилось, когда буйки наконец привели их к большому белому облаку с многочисленными точками крепления дирижаблей и табличками, указывающими, что это место досмотра Эквестрийской Королевской Таможни. Облако было совершенно пусто.

— Это не хорошо, — произнесла Твайлайт Спаркл, и тревога ускорила ее речь. — Где все? Где инспектора и Гвардейцы? Должно быть, с ними что-то случилось! Принцесса уже может быть в опасности!

— Мы летим так быстро, как только можем, — проворчал Элбоу Гриз. — Потерпите. Мы почти на месте.

Рарити ничего не сказала, но внутри она была напугана так же, как и Твайлайт. Если заговорщики оказались настолько наглы, что напали на Гвардию, то, несомненно, их эндшпиль близок, и они перестали скрываться и управлять событиями из тени. Внезапно она почувствовала боль в роге и сразу узнала это ощущение.

— Камень Небес! — воскликнула Рарити. — Он здесь. Я чувствую! Мы должны быть уже близко!

Свежесть пролетела мимо пустой инспекционной площадки и вошла в резкий поворот вокруг особенно крутого утеса. Когда корабль обогнул препятствие, обнаружился еще один гребень. Он круто спускался в узкую долину, которая, казалось, уходила далеко в горный хребет. Там было что-то похожее на грунтовую дорогу, и Рарити поняла, что это, должно быть, тот самый знаменитый перевал через горы, вокруг которого возникли разногласия. Это означало, что Стратусбург должен быть где-то...

— Вон — от горы слева его можно увидать, — сообщила Зинзи, указывая вперед ногой. — Думаю, нам скоро корабль покидать.

Рарити посмотрела туда, куда указывала зебра, и моргнула в изумлении. Толстые слои плотных облаков собирались у склона особенно высокой горы, а более мелкие пушистые облака разбросались сверху, снизу и по всем сторонам от огромной облачной гряды. Обширная сеть строительных лесов закрывала промежутки между множеством меньших облаков, заключая большую часть облачной гряды в колоссальный каркас. Это были облачные шахты Стратусбурга. Огромные подъемные краны и странные облакодобывающие машины стояли повсюду, но ничто из них в данный момент не использовалось. Скорее всего, подумала Рарити, все рабочие были в отпуске на время мирного саммита.

Сам Стратусбург парил сразу за шахтой. Город был построен на одном широком и, в основном, плоском слое облаков, контрастируя с чрезмерной вертикальностью древнего города пегасов Клаудсдейла. Скромные облачные постройки преобладали на внешней границе города и становились все больше и сложнее по направлению к центру. Там на широкой площади возвышалась цилиндрическая облачная башня, вздымающаяся в небо на сотню или более длин. Она была разделена на террасные сегменты, сужающиеся к вершине, и с этих террас изливались многочисленные водопады чистой радуги. Это, как сразу поняла Рарити, единственное сооружение в городе, достаточно большое и грандиозное, чтобы принять мирный саммит.

Десятки воздушных кораблей — возможно, больше сотни — стояли на якоре по окраинам города, и по мере приближения Свежести стало очевидно, что небо над Стратусбургом кишит сотнями пегасов и грифонов. Они не дрались, с огромным облегчением отметила Рарити, просто летали туда-сюда, вероятно занимаясь своими делами.

— Э-э, я как бы думал, шо тама будет какая-нито земля или, хотя бы, парящая платформа или шо-то такое, — произнес Бакару. — Как, Дискорд возьми, нам ходить по городу, построенному из облаков?

— Вона как! — воскликнула Эпплджек, указывая на быстро приближающийся облачный буй, на котором тоже имелась табличка с сообщением.

Твайлайт прочитала вслух.

— Ее Королевское Высочество принцесса Селестия и мэр Аврора Глоу приветствуют вас в Стратусбурге, где проходит Первый Международный Саммит Гармонии. Обратите внимание, что облачная структура Стратусбурга была зачарована, чтобы позволить тем, кто не летает, свободно наслаждаться городом во время саммита. Если вы не можете летать, пожалуйста, остерегайтесь краев и проемов.

— Волшебные облака? Я никада не слыхал о магии, позволяющей земному пони ходить по облакам, — с сомнением нахмурился большой земной жеребец.

— Поверь, она есть, — сказала Эпплджек. — Держись нас, понивилльских пони, Бак, и увидишь то, о чем раньше и не подозревал.

— Это правда, — добавила с улыбкой Твайлайт.

— Мы должны добраться до башни в центре города, — указала Рарити. — Уверена, именно там проходит саммит, и рог говорит мне, что именно там мы найдем Виндласс и Камень Небес.

— Каков твой грандиозный план на этот раз? — спросил Блублад. — Мы должны просто ворваться внутрь, не обращая внимания ни на какие ловушки? Не забывай, что-то случилось с пони, которые должны были патрулировать воздушное пространство города.

— Одним словом, да, — ответила Рарити. — Истина такова — мы не знаем, что именно замышляют Виндласс и ее сообщники, и не привела ли она уже свой план в действие, но мы должны действовать быстро. Тем не менее, имеет смысл увеличить наши шансы, если кого-то из нас задержат. Мы должны разделиться.

— Логично, — согласилась Эпплджек, и рядом с ней кивнул Бакару.

— Ты знаешь эту кобылу лучше любого из нас, — заметила Твайлайт. — Я соглашусь с тем, что ты посчитаешь лучшим.

Казалось, никто не был склонен возражать, и Рарити продолжила.

— Твайлайт, Эпплджек, Зинзи и Блублад пойдут со мной. Мы воспользуемся прямым подходом и просто ворвемся через главный вход, чтобы противостоять Виндласс и Проциону. Зипс и Бакару, вы должны обойти здание снаружи и попытаться найти любые запасные выходы или потайные места, где Виндласс может устроить неприятный сюрприз. Если с нами пятью что-то случится, вы должны поторопиться к нам. Элбоу Гриз, будет очень полезно, если ты последишь за обстановкой с воздуха на случай воздушного налета.

— Есть, шкипер, — ответил инженер, отсалютовав копытом. — Я использую гудок при первых признаках неприятностей. Скажите, а кто-нибудь из этих порхающих вокруг пегасов не сможет принести мне бутерброд, пока я жду?

Ни Гвардейцы, ни местные правоохранительные органы, похоже не обратили внимания на Свежесть, когда дирижабль пересек границу Стратусбурга и направился к высокой башне в центре города. Рарити сочла явно слабое обеспечение безопасности тревожным. Однако она заметила, что в границах города температура значительно выше, и быстро сбросила пончо.

— То большое здание впереди называется Дворцом Радуг, — пояснил Элбоу Гриз. — Это не только резиденция правительства — верхние уровни также являются местной штаб-квартирой Небесных Строительных Технологий. Очевидно же, что город принадлежит корпорации, а?

— По сю пору не могу поверить, шо семья РД построила энто место, — заметила Эпплджек. — Кто бы мог подумать?

— Построила и владеет большей частью, судя по всему, — добавила Твайлайт.

Рарити шикнула на подруг и навострила уши.

— Девочки, вы слышите это? — прошептала она. — Эту музыку?

— Звучит как трубы, — чирикнул Зипс. — Фанфары.

— Да! — воскликнула Рарити. — Это королевские фанфары, а значит, что саммит, скорее всего, только начинается! У нас еще есть шанс остановить Виндласс до того, как она успеет навредить понибудь.

— Ты вела нас далеко и умело, — сказала Зинзи. — Поддержку получишь нашу всецело.

— Энто как пить дать, — добавил Бакару.

— Нет ничего, что мы не могли бы сделать вместе, — подтвердила Твайлайт, положив переднюю ногу на плечи кивающей Эпплджек.

— Тогда давай официально вернемся в мир живых, хорошо? — предложил Блублад Рарити. — Там находится братоубийца, которого я хотел бы поприветствовать, и, кроме того, чем раньше это все закончится, тем скорее нам больше не придется видеть друг друга.

— Верно, — ответила белая единорожка, глядя на жеребца и игнорируя растерянные взгляды своих товарищей по кораблю. Она позже объяснит Твайлайт и Эпплджек, что произошло между ней и Блубладом — а может быть и никогда.

Рарити повернулась к механику, который в данный момент вел корабль.

— Мистер Элбоу Гриз, — сладко начала она. — Не будете ли вы так любезны поскорее высадить нас во дворе, примыкающем к Дворцу Радуг? Время для нас сейчас очень важно. Только в этот раз я предпочитаю не опаздывать, вопреки требованиям моды.

25. Аликорны

Рарити сделала несколько неуверенных шагов вперед, пробуя копытами мягкую поверхность площади, окружающей высящийся Дворец Радуг. Внешне площадь казалась вытесанной из цельного идеального блока бело-голубого камня, не испорченного трещинами или обесцвечиванием, и украшенного изящными широкими завитушками, оттенка чуть более темного, чем сама поверхность. В действительности площадь, башня в ее центре и все остальные строения в Стратусбурге были сделаны из облаков, собранных и получивших полезные формы копытами пегасов-облакостроителей.

Она попыталась не придавать значения тому, что облака, в какой бы форме они ни были, все еще остаются облаками, и при нормальных обстоятельствах единорог, вроде нее, провалился бы сквозь них. Вместо этого Рарити напомнила себе об объявлении, что облака города были заколдованы для удобства нелетающих гостей.

Конечно, объявления обещали и Гвардейцев на постах, но их нигде не было видно. Она нахмурилась и продолжала проверять облачный тротуар, прежде чем сделать каждый последующий шаг.

— Знаешь, мне и у прошлый раз было не по себе на энтих штуковинах, — пробормотала Эпплджек, вторя не озвученным опасениям Рарити. — А тода магия Твайлайт нам упасть не давала. А теперича, када не ведаю, шо делает усе энто твердым, мне и вовсе шибко тревожно.

— Не стоит волноваться, — уверенно ответила упомянутая единорожка. — Я могу назвать только одну пони, способную так зачаровать целый облачный город — и это принцесса Селестия. Принцесса никому не позволит упасть.

— Ну коли ты так говоришь, — проворчала Эпплджек, осторожно делая шаг вперед и явно стараясь наступать туда, где проходила модельерша.

Как и фермерша, Рарити не могла не вспомнить свое первое знакомство с облаками год назад, когда они отправились поболеть за Рейнбоу Дэш на соревнованиях Молодых Летунов в Клаудсдейле. Здесь, как и в другом городе пегасов, тротуар оказался достаточно прочным, чтобы было удобно ступать, хотя с каждым шагом почти незаметно поддавался ее копытам. Ощущение было похоже на ходьбу по чрезвычайно жесткому матрасу с изношенными пружинами. Она надеялась, что это будет единственное сходство с предыдущим разом — поездка в Клаудсдейл оставила, мягко говоря, не лучшие воспоминания.

Внезапно над головой пронеслась тень. Рарити подняла глаза и увидела, как Свежесть поднимается в голубое небо. План состоял в том, чтобы Элбоу Гриз облетал Дворец Радуг и, если случится худшее, направился в Кантерлот. По крайней мере, он сможет предоставить принцессе Луне отчет о том, что здесь произошло, и, наверное, она сумеет составить свой собственный, менее безрассудный план против заговорщиков. Дирижабль начал медленный разворот, держась на безопасном расстоянии от башни.

Выйдя вперёд Рарити заметила, что высокое сооружение теперь было всего в нескольких дюжинах длин от неё. Дворец доминировал на площади, его белоснежный фасад переливался на солнце, а радужные водопады создавали разительный контраст с синими, белыми и серыми атмосферными тонами, что преобладали в городе. По площади шагали, трусили или летали десятки пони всех мастей и видов, а также несколько представителей других видов. Некоторые любовались каскадами радуг, стекающих по бокам башни в окружающие ее декоративные бассейны, другие же просто проходили мимо из одного района Стратусбурга в другую. Четверка пегасов в доспехах, Королевских Гвардейцев в парадной форме, спокойно стояла по стойке «смирно» перед парой высоких серебристых ворот, образующих главный вход в башню.

Несмотря на красоту и внешнюю умиротворенность, Рарити все казалось зловещим и предвещающим бедствие. Камень Небес был внутри, как говорил ей рог, и на таком расстоянии его зов стал настолько болезненно сильным, что она едва могла сопротивляться желанию просто броситься вперед и начать колотиться о двери. Модельерша практически слышала голос, шепчущий и манящий, умоляющий взять Камень Небес. Внезапно она поняла, что в ее голове действительно раздается голос.

— Привет, — сказал он.

Рарити мгновенно узнала голос и отчаянно завертела головой в поисках его источника. Виндласс, однако, нигде не было видно. Она почувствовала, как на нее нахлынула волна магической энергии, и отшатнулась на полшага.

— Я почувствовала тебя, как только ты явилась. Между прочим, как раз вовремя — кульминация близка.

— С тобой все в порядке? — спросила Твайлайт, бросаясь к Рарити.

— Я… — белая единорожка изо всех сил пыталась подобрать слова, и ее глаза широко распахнулись, когда она испуганно отпрянула. — Она знает, Твайлайт! Виндласс говорит со мной через Камень Небес. Моя связь с ним выдала нас!

— Хм. Коли игры кончены, нам надобно идти дальше, — заметил Бакару.

Рарити стояла не шевелясь, твердо опираясь на все четыре копыта, хотя и продолжала нервно поглядывать во все стороны. Она должна быть готова к нападению из любого места и в любой момент. Но что она могла поделать против пони, так легко влезшей ей в голову? Она беззащитна!

Более того, они утратили внезапность, свое единственное преимущество. Простая истина заключалась в том, что Рарити не знала, как заберет Камень у Виндласс. На самом деле у нее не было ничего, кроме смутной, практически смехотворной идеи, что Камень Небес сам это желает и потому предоставит ей способ. Чем больше она обдумывала ситуацию, тем очевиднее становилось, что ее усилия тщетны, как не более чем бесплодная затея, обреченная на провал. Она шла в смертельную ловушку, и что еще хуже, она привела с собой всех своих друзей.

Внутри Дворца Радуг снова раздались звуки труб, и Рарити содрогнулась от страха.

— Не поторопишься — все пропустишь. Иди, посмотри, что я для тебя приготовила.

— Я не могу туда пойти, — наконец удалось выдавить Рарити. — У нас ничего нет — ни капли надежды, и я перепугана до смерти!

— Агась, — тут же сказала Эпплджек. — А кто бы не был? От потому ты и взяла нас с собой.

— И помни, что внутри тоже наши друзья, — добавила Твайлайт. — Принцесса Селестия, Рейнбоу, Пинки и Флаттершай.

Да, друзья во дворце. Фэнси Пэнтс тоже будет там, и, возможно, другие друзья, о которых пока не вспомнили. Но это означало лишь то, что больше важных для нее пони окажутся в опасности. Она не сможет их спасти. И никто не сможет.

— Но она все знает! — запротестовала Рарити. — Должно быть, она предвидела все непредвиденные обстоятельства, и мы даже не знаем пределов ее сил, — она чуть замолчала и подняла переднюю ногу, чтобы помассировать висок, чуть ниже ноющего рога. — Я напугана и устала, Твайлайт, так устала. Я просто не создана для этого.

— Рарити, просто попробуй мыслить ясно, — мягко сказала Твайлайт. — Виндласс пытается использовать твою связь с Камнем Небес против тебя, чтобы наполнить твой разум сомнениями и страхом. На самом деле именно она вызывает эти эмоции. Это она должна бояться, а не ты.

— Она лжет, — прошипел голос Виндласс.

Рарити попыталась осознать слова Твайлайт, но почувствовала тяжесть и ее чувства притупились. Виндласс уже побеждала ее, еще до того, как она увидела. На что ей надеяться? Она опустилась на колени, плюхнулась на поверхность облаков и уткнулась лицом в передние ноги.

— Она уничтожит нас всех, Твайлайт! Она разрушит все!

— Наконец-то ты видишь неизбежный итог.

— Оставь меня в покое! — воскликнула Рарити, потрясая передним копытом своему невидимому противнику. Она повернулась к Твайлайт, а затем окинула взглядом лица остальных. — Я не могу предстать пред ней! Я слишком слаба! Риск слишком велик!

Друзья Рарити быстро сформировали вокруг нее защитный круг, оттесняя любопытных прохожих, которых, должно быть, заинтересовала явно безумная кобыла посреди площади, и стояли вокруг нее в озабоченном молчании.

— Я жалка! — взвыла Рарити.

Наконец заговорил Зипс.

— Да ну и что, — пренебрежительно произнес он.

Рарити замолчала.

— Ну и что? — тихо повторила она и в замешательстве посмотрела на молодого жеребца. Что это значит? Ее голова была полна противоречивых мыслей и эмоций, разум тонул в потоке темной магии, которую никто другой не мог почувствовать или понять.

— Он имеет в виду, что твои драматические заявления о гибели опровергаются реальностью невероятных событий, которые уже произошли с нами, — ровным голосом произнес Блублад. Он опустил голову, чтобы посмотреть прямо в глаза модельерше. — Сложностей, которые ты уже преодолела. Он также имеет в виду, что ты намного сильнее трусихи, которая нашептывает тебе ложь, и мы все это знаем. Он знает, как и я, как и все мы, что ты более чем достаточно сильна, чтобы дать ей отпор прямо сейчас, если захочешь.

— Ага, — кивнул Зипс. — Это. Ты сможешь.

Рарити моргнула и попыталась сосредоточиться на том, что было сказано, борясь с сокрушительной волной негатива, давящей на нее.

— Ты слишком слаба.

Да так и есть. Разве нет?

Блублад продолжил, говоря мягко, но четко.

— Я знаю, наши отношения ухудшились до естественного равновесия, представляющего собой изменчивую смесь раздражения и постоянного разочарования в различных мерах, но, пожалуйста, выслушай меня, как друга, в последний раз. Ты найдешь способ остановить эту смутьянку, обещаю. Мы все видели, на что ты способна, когда ставишь перед собой цель, и я уверен, если ты заглянешь внутрь себя, то найдешь там достаточно уверенности, — жеребец смотрел прямо в глаза Рарити. В его собственных голубых глазах блестела сталь. — Не всегда можно позволить себе роскошь точно знать, что ждет впереди, но я уже видел, как ты рискуешь, ставя на карту даже собственную жизнь, потому что решила, что риск стоит того. Некоторые риски именно таковы.

Рарити посмотрела в ответ, пораженная искренней уверенностью в словах Блублада, а также тем очевидным фактом, что он говорил не просто о текущем риске столкнуться с Виндласс, а о другом, более личном, на который он умолял ее пойти.

Это было правдой — некоторые риски просто стоили того. Она сочла целесообразным прогуляться по джунглям в поисках цветка, который мог спасти ему жизнь, и решила проникнуть на базу Каррока в поисках Камня Небес, когда было бы безопаснее попытаться сбежать обратно к Аликорну.

— Он ничто. Ты презираешь его. Его слова ничего не значат.

В прошлом она рисковала своей карьерой и всем своим будущим модельера ради друзей, потому что для нее не было ничего важнее их дружбы. Столкновение с Виндласс ради Эквестрии и любой другой свободной нации было риском, на который нужно было пойти, независимо от того, готов ли кто-то из них или нет. Внезапно волны магии разбились, прежде чем достигли ее, и боль уменьшилась. Рарити покачала головой, чтобы развеять стоящий в ней туман.

— Истина в герцога словах, — добавила Зинзи. — Забудь необоснованный страх.

— Да и как мы могем проиграть? — с улыбкой спросил Бакару. — Тута самая отважная дискордова единорожка, какую я встречал, и ее друзья в придачу. К тому же с тобою Зинзи и Зипс, да и от франта, навроде Блублада, толк будет. У меня так и вовсе сейчас тока три здоровых ноги, да я не дергаюсь зазря.

— Мы все здесь, и вместе сможем преодолеть все, — заключила Твайлайт, а Эпплджек добавила свое односложное подтверждение и ободряющую улыбку.

Рарити посмотрела на каждого из них и увидела в их глазах чистую убежденность. Они искренне верят в нее. Они ее друзья, все до одного, и скоро она будет с Рейнбоу Дэш, милой Флаттершай и Пинки! Она поднялась с облаков с совершенно ясной головой, если не считать смутного эха возмущенного крика. В этот момент она поняла, что путь Виндласс в ее разум оказался закрыт навсегда.

— Спасибо, — решительно улыбнулась модельерша. — Вам всем. Сейчас я чувствую себя намного лучше. Кажется, мне просто нужно было очистить разум, и благодаря вам это произошло.

— Ура! Я знала, что ты справишься! — Твайлайт Спаркл отскочила назад и хлопнула передними копытами.

— Ты права. Я — мы — можем это сделать, — Рарити чуть замолчала. — Хотя хотела бы напомнить Бакару, что я леди, а не «дискордова единорожка», — затем повернулась к Блубладу. — А ты — позволь предположить, что потом у нас будет достаточно времени, чтобы раздражать и разочаровывать друг друга. Наверное, пока мы можем еще пообщаться в дружеской манере. Ты делаешь это довольно красноречиво, и, кроме того, боль в роге притупила мою способность к язвительному остроумию — временно, уверяю.

— Полагаю, немного больше дружелюбия — невеликий риск, — ответил жеребец, явно подавляя улыбку.

— Действительно, — согласилась Рарити и продолжила. — Теперь, раз уж, как было сказано, игры кончились, нам нужно поторопиться. Бакару, Зипс — хоть наши пути расходятся, уверена, мы скоро воссоединимся. Удачи.

— Мимо нас ничего не проскользнет, — заявил Зипс. Бакару кивнул, одарил долгим взглядом и подмигнул — и Рарити не могла не заметить, что это было адресовано Эпплджек. Большой земной жеребец похромал прочь вместе с молодым полузеброй — оба они направились к дальней стороне Дворца Радуг и тому, что их ждало.

Рарити же пошла к серебристым воротам, образующим главный вход в возвышающееся здание, шагая медленно и размеренно, улыбаясь своей лучшей невинной улыбкой и стараясь казаться беззаботной. Уговорить Гвардейцев впустить их, несомненно, будет более эффективным и менее беспокоящим, чем попытки скрытно проникнуть внутрь. Не сбавляя шага, она подошла прямо к запертому входу и подняла копыта, словно собираясь постучать.

— Стойте! — крикнул белоснежный пегас в броне. — На саммит приглашены только высокопоставленные лица, а не туристы.

— О звезды, я и не сообразила, — начала Рарити, прикрывая рот передним копытом в притворном удивлении. — Но ведь такой красавец, как вы…

— Подожди, Рарити, — прервал ее голос, и Твайлайт шагнула вперед. — У меня есть кое-что.

— О чем ты?

— Об этом, — фиолетовая единорожка словно из ниоткуда извлекла картонный квадратик, украшенный узорами из золотой фольги и печатью Королевских Сестер, и предъявила его Королевским Гвардейцам. — Твайлайт Спаркл и гости! Видите ли, принцесса Селестия лично пригласила меня и всех моих друзей на саммит, а эти четверо пони — мои друзья.

— Эм, разве это не зебра? — спросил Гвардеец, оторвавшись от приглашения.

— Копытные. Эти четверо копытных — мои друзья, — поправила себя Твайлайт и изобразила на лице широкую и несколько нервную улыбку.

Взгляд Гвардейца перемещался, когда он по очереди осматривал каждого члена группы, задержавшись на неудобно долгое время на Блубладе, а затем на самой Рарити.

— Подождите, вы не…

— Послушайте, сэр, я очень тороплюсь, — вмешалась Твайлайт. — Не могли бы вы просто впустить нас? Я проделала долгий путь, у меня есть личное приглашение от принцессы, и, судя по всему, саммит начинается! — Рарити могла поклясться, что в фиолетовых глазах ее подруги на мгновенье полыхнуло обжигающе-белое сияние. — Так что пошевелите крупом!

Волшебница замолчала.

Пегас в броне громко сглотнул.

— Хм, верно. Да, конечно. Кажется, все в порядке. Вы можете пройти, мисс Спаркл, — он взмыл в воздух, оттолкнувшись задними ногами и взмахнув белыми крыльями. Затем Гвардеец надавил передним копытом на красочную резную радугу, вставленную в стену башни над воротами. Рарити показалось, что стражник прикасается к полосам радуги в определенном порядке, и через мгновение огромные двери начали распахиваться.

— Пожалуйста, проходите в Большой Зал, — добавил Гвардеец. — Он прямо впереди. Не пропустите.

Рарити, не теряя ни минуты, бросилась сквозь двери в просторный атриум. Сразу стало понятно, что здание проектировалось пегасами для пегасов, так как дворик был скромных размеров внизу, но внутри здания тянулся на сотню длин вверх и имел проемы на каждом уровне, дающие доступ пони, способным летать. Кроме того, по пустому вертикальному пространству, лишенному балок и опор, становилось очевидно, что архитектура пегасов не была скована теми же условностями, которые ограничивали пони, строящих из дерева и камня.

Не было никаких возможностей добраться до более высоких уровней, не умея летать, но, к счастью, в этом не было необходимости. Большой открытый дверной проем прямо напротив входа был ясно обозначен как ведущий в Большой Зал, и Рарити направилась прямо к нему. Однако она сделала лишь несколько шагов вперед, прежде чем почувствовала прикосновение копыта к своему плечу. Ее остановила Зинзи.

— Там не принцесса ваша выступает? — спросила зебра. — Подождать и послушать, считаю, не помешает.

Рарити навострила уши и тут же поняла, что Зинзи права.

— Принцесса Селестия! — взволнованно прошептала Твайлайт, практически дрожа от волнения.

— Тсс! — шикнула на подругу модельерша.

— Кобыледи и джентльпони, — начала принцесса приглушенным, но отчетливо слышимым голосом. — Грифоны и гриффины, добрые существа всех наций и племен, для меня большая честь и удовольствие приветствовать вас здесь — на Первом Международном Саммите Гармонии.

— Вы все знаете, почему мы здесь собрались. Уверена, вы слышали в своих городах и весях то же самое, что и я — голоса, полные гнева, беспочвенных обвинений и призывов к расправе.

— Я принцесса Эквестрии, и потому возглавляю своих маленьких пони. Тем не менее, я не навязываю законы по своему собственному желанию и не наказываю по собственной прихоти. Я просто даю советы, поддержанные возрастом и опытом — и точно так же могу лишь дать совет вам, гордым грифонам, и нашим гостям из иных земель. Я могу лишь умолять о спокойствии и здравомыслии, и просить всех вас подумать о своих семьях и о будущем, которое вы хотите им дать. Я утверждаю, что если вашим выбором станет конфликт — то будущего вообще не станет.

Рарити подняла переднюю ногу и указала на вход в зал.

— Она может говорить еще какое-то время. Мы должны проникнуть внутрь, пока все внимание приковано к принцессе. Если у нас будет приличная точка обзора, мы сможем обнаружить Виндласс и лорда Проциона и, возможно, догадаться, что она замышляет.

Остальные согласно кивнули и последовали за ней, шедшей впереди.

— Я видела, куда ведет путь конфликта, — продолжала принцесса Селестия. — Вы все знаете истории тысячелетней давности и эпохи хаоса до того. Я могла бы провести оставшуюся часть саммита, развлекая вас историями из прошлого, в котором вам посчастливилось не родится, но считаю, что это не лучшее применение нашего времени. К счастью, среди вас есть те, кто может отстаивать дело мира более красноречиво и современно, чем я.

Рарити обнаружила, что находится на широкой площадке в сотне длин от принцессы и с видом на огромный зал, заполненный пони, грифонами и другими гостями. Большой Зал Дворца Радуг был полукруглым и, очевидно, занимал большую часть башни, возвышаясь на пятьдесят или более длин до огромного куполообразного потолка, расписанного сценами из жизни пегасов, укрощающих грозовые тучи и резвящихся среди радуг.

В верхней части зала большие проемы с трех сторон позволяли проникать солнечному свету и выходили на открытую террасу. Рарити увидела троих хмурых единорогов в доспехах Королевской Гвардии, стоявших высоко над террасой за большими телескопами, направленными в небо. Без сомнения, они высматривали угрозы извне, не подозревая, что настоящая угроза уже здесь, в зале.

Принцесса Селестия, конечно же, узнавалась безошибочно. Будучи в два раза выше и в несколько раз крупнее среднего пони, она была хорошо видна на сцене в дальнем конце зала, расположенной перед десятками изогнутых рядов сидений, расходившихся наружу и вверх, и заполнявших пространство зала. Внушительную принцессу-аликорна окружали несколько Гвардейцев-пегасов, но больше на сцене никого не было. Рарити не могла разглядеть в толпе своих подруг — и Виндласс. Ей нужно найти место поближе и с лучшим обзором.

Площадка, на которой сейчас стояла Рарити, располагалась на несколько длин выше уровня зала, но как с нее было спуститься оставалось неясным. Конечно, пегасам не нужны были лестницы или мостки — платформа представляла собой взлетное поле, спроектированное таким образом, чтобы множество крылатых пони могло взлетать и приземляться одновременно. С другой стороны, все земные пони, единороги и прочие нелетающие вниз каким-то образом спустились.

Наконец Рарити заметила слева от себя узкий пандус. Он не соответствовал окружающей архитектуре и, очевидно, был установлена как временное решение для нелетающих гостей. Она поспешила к нему, полагая, что остальные последуют следом, и вскоре оказалась в узком проходе, опоясывающем периметр зала.

— Для меня большая честь, — продолжила принцесса Селестия, привлекая к себе внимание, которое в противном случае могло бы быть направлено на пятерку, двигающуюся по краю зала. — И мне доставляет огромную радость представить наших самых почетных гостей, избранных особых послов, представляющих нашу общую надежду на сохранение мира между Эквестрией и гнездовьями грифонов. Во-первых, присоединяйтесь и поприветствуйте посла грифонов. Представляя свой дом в гнездовье Белых Когтей, она является уважаемым инструктором по полетам, получившим высшие оценки в лучших летных академиях гнездовий и Эквестрии. Она также является племянницей почтенного курфюрста Корба Грейвингса, предположительно погибшего во время трагических событий недавней регаты на Кубок Аликорна. Она выступает за мир в память о своем дяде и других погибших в тот день. Пожалуйста, поприветствуйте временного курфюрста Гиригильду Голденвингс!

— Привет, — раздался хриплый женский голос, и единственное слово эхом разнеслось по всему залу. За ним последовали аплодисменты и несколько одобрительных возгласов грифонов.

— Эй, а энто не зловредная подружка Рейнбоу, Гильда? — прошептала Эпплджек.

— Ага, — подтвердила Твайлайт. — Ух. Если она посол мира, мне страшно даже представить, что думают грифоны, которые на самом деле не любят пони.

В самом деле, подумала Рарити, Гильда вела себя как настоящая хулиганка, когда посетила Понивилль. Тем не менее, она и Рейнбоу Дэш были близкими подругами детства, и Гильда какое-то время жила среди пони. Логично, что она и Рейнбоу должны вместе стать послами, как символ дружбы и сотрудничества между Эквестрией и гнездовьями грифонов.

— А теперь, — продолжила принцесса Селестия. — Позвольте мне представить посла Эквестрии. Она провела свои юные годы, обучаясь летать именно в этих горах, и подружилась со многими грифонами. Она двоюродная сестра мэра этого города, Авроры Глоу, и леди Хромы Призм из Клаудсдейла. Она является действующим лауреатом премии «Лучший молодой летун», руководителем службы погоды муниципалитета Понивилля и носителем Элемента Верности. К сожалению, как и мисс Голденвингс, она потеряла друга во время трагедии на Кубке Аликорна. Однако вместо того, чтобы винить других в своей потере, она предстает перед вами, чтобы выступить в пользу мира и гармонии. Я представляю вам мисс Рейнбоу Дэш!

Зал заполнился радостными возгласами и топотом копыт, значительно смягченным тем, что пони топали по затвердевшим облакам. Рарити тоже поприветствовала свою подругу, но молча. Ширина прохода позволяла относительно беспрепятственно наблюдать за происходящим, и единорожка остановилась посмотреть, как на сцену выбежала Рейнбоу Дэш. Пегаска была одета в элегантную простую мантию кремового цвета с золотой отделкой и золотой застежкой в форме пера на шее. Рейнбоу Дэш встала рядом с Гильдой, одетой в простую тунику из декоративной серебряной кольчуги.

Сам зал вмещал многие сотни делегатов и чиновников, причем пони в основном занимали одну половину, а грифоны — другую. Оставшиеся места заняли буйволы, ослы и прочие — имелась даже пара верблюдов, сидящих рядом сзади. Многие из присутствовавших были богато одеты — грифоны носили богатые доспехи и шлемы с перьями, а пони блистали в лучших и самых современных модах Кантерлота и Мейнхеттена. Рарити боролась с желанием поискать в толпе образцы своей работы и вместо этого сосредоточилась на обнаружении Виндласс, Проциона и всего подозрительного.

Что касается пони, она заметила, что большая часть пегасов была одета в простые туники и столы, составлявшие их древнюю национальную одежду, а целый ряд грифонов был полностью закутан в плотные коричневые мантии, закрывавшие их от клюва до хвоста, что, возможно, идентифицировало их. их как членов какой-то секты или монашеского ордена, хотя это было чистым предположением. Рарити еще не видела Виндласс, но обрадовалась, когда наконец заметила Пинки Пай и Флаттершай, сидящих в первом ряду, ближайшем к сцене.

— Вижу Фэнси Пэнтса! — прошептал Блублад. — Во втором ряду на стороне пони. Рядом с ним сидит кобыла, одетая в дорогое платье, — его голос внезапно превратился в низкое шипение. — И мой брат с ними, в пурпурной мантии — официальном символе герцогского статуса. Он уже захватил мои титулы.

Взгляд Рарити быстро переместился к месту, указанному Блубладом, и остановился на тамошних пони. Фэнси Пэнтса было достаточно легко узнать — он сидел прямо, одетый в темный, идеально пошитый жилет. Тощий жеребец рядом с ним должен был быть Проционом. Наконец она присмотрелась к розовой единорожке, сидящей между двумя жеребцами, одетой в объемное платье барвинкового цвета, гармонирующее с ее элегантной прической.

Рарити почувствовала, как знакомая боль пронзила ее рог, и увидела, как внезапно, медленно, Виндласс повернулась на своем месте. Ее сердце сжалось и чуть не остановилось, когда другая пони уставилась прямо на нее с другой стороны Большого Зала, злобно ухмыльнулась и подмигнула.

Рарити успокоилась и не поддавалась страху. Она уже доказала, что может выставить Виндласс из головы и через несколько мгновений разоблачит ее заговор перед всем миром. «Я не боюсь тебя», произнесла модельерша про себя и посмотрела на соперницу. Виндласс, казалось, вздрогнула, а затем быстро отвернулась.

— Она нас видит! — воскликнула Твайлайт.

— И она сразу позади Пинки и Флаттершай! — добавила Эпплджек. — Энто нехорошо.

— Нет, — твердо ответила Рарити. — Определенно, нет. Если у Виндласс есть план, ей нужно привести его в действие сейчас, прежде чем мы сможем разоблачить ее как изменницу. Поскольку на эффект неожиданности мы рассчитывать не можем, и я не вижу ничего, что могло бы раскрыть ее замыслы, считаю, нам тоже пора действовать.

— Тебе просто нужно идти впереди. Мы не останемся позади, — решительно заявила Зинзи.

— Тогда следуйте за мной прямо сейчас, — произнесла Рарити. Узкий проход вел прямо к широкому, делящему зал пополам, соответственно занятые пони и грифонами, и идущему прямо к сцене в дальнем конце огромного зала. Не теряя ни минуты, Рарити двинулась прямо в него.

В то же время принцесса Селестия заканчивала свою речь.

— Вы достаточно услышали от меня. Далее вы услышите тех, кто может на собственном опыте рассказать о возможностях и преимуществах тесных отношений между нашими двумя великими народами и кто, несмотря на свою молодость, обладает мудростью не позволять страху и гневу управлять их сердцами и умами. Я смиренно уступаю сцену…

— Рарити? — воскликнула Рейнбоу Дэш, взмахнув крыльями и поднявшись в воздух, позволяя мантии упасть на сцену позади. — Быть не может. Это и правда ты?

Все, как один повернулись, чтобы посмотреть на пятерку, мчащуюся к сцене, и внезапно весь зал наполнился вздохами, бормотанием, шепотом и несколькими недоверчивыми возгласами.

— Конечно, я, — ответила Рарити, продолжая идти по проходу, голосом, который, как она надеялась, был достаточно громким, чтобы его услышали все. — Смею заметить, это была довольно трудная неделя, и мне стыдно предстать перед вами в столь трагически неприглядном виде, но тем не менее, вот она я, живая и… ну, по крайней мере, живая.

В этот момент зал и все собравшиеся в нем погрузились в хаос. Все пони и грифоны вскочили как один и начали кричать, требовать объяснений, выкрикивать оскорбления и выдвигать дикие обвинения. Тем временем Рейнбоу Дэш пронеслась через зал и в одно мгновение оказалась на Рарити, повалив ее на пол. Потребовались совместные телекинетические усилия Блублада и Твайлайт, чтобы оторвать пегаску от подруги на время достаточное для того, чтобы Эпплджек и Зинзи помогли Рарити встать.

— Ты была мертва! — осуждающе воскликнула Рейнбоу достаточно громко, чтобы ее можно было услышать за стоящим шумом.

— Технически говоря, нет, — ответила единорожка. — Хотя и не потому, что кое-кто прилагал недостаточно усилий, чтобы гарантировать обратное.

— Прошу прощения! Дайте пройти! Пони на задании! — Пинки Пай перепрыгивала, а иногда и запрыгивала на головы кричащих гостей, пока пробиралась через ряды к группе Рарити, волоча за собой лихорадочно извиняющуюся Флаттершай. — Рарити! — воскликнула розовая земная пони. — Вау, Твайлайт сказала, что они с Эпплджек собираются вернуть тебя, и, похоже, она это сделала, и ты выглядишь великолепно! Я имею в виду, может быть, не так здорово, как ты выглядишь обычно, но неплохо. Я бы сказала чуть ниже среднего. Это следы укусов пираньяспрайтов? В любом случае, всем было очень грустно, когда принцесса Селестия сказала, что ты упала с воздушного корабля, кроме меня. Я, конечно, все время знала, что с тобой все в порядке, поэтому просто подыгрывала, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь подумал, что я какая-то ясновидящая чудачка, потому что, честно говоря, кто захочет жить с таким? В любом случае, ура! Ты вернулась!

— О, Рарити, — выдавила Флаттершай едва слышным мягким голосом. — Я так хотела увидеть тебя снова. Я не могла перестать думать о тебе, а теперь я… — Желтая пегаска резко рванулась вперед и обвила обеими передними ногами шею подруги, рыдая горючими слезами.

Где-то среди объятий и шума Рарити показалось, что она слышит как принцесса Селестии призывает к порядку, и поняла, что ситуация в Большом Зале выходит из-под контроля. У Виндласс был Камень Небес, и со всей этой суматохой присутствующие Гвардейцы оказались бы непомерно заняты, просто разбираясь с толпой. Это был идеальный момент для удара розового единорожки. Рарити пришла в голову ужасная мысль — что Виндласс могла предвидеть этот самый момент и рассчитать свой план с учетом хаоса, который наверняка вызовет появление соперницы.

Рарити должна была попасть на сцену сейчас же. Высвободившись из объятий Флаттершай, она увидела, что проход заполнен пони и грифонами, поднявшихся со своих мест. Было невозможно ни уйти назад, ни пройти вперед, хотя…

— Рейнбоу Дэш, будь добра, отнеси меня на сцену, ладно?

— Эм, да! Без проблем! — ответила радужногривая пегаска. — Я тебя туда за мгновенье доставлю!

— И Твайлайт, — продолжила Рарити. — Пожалуйста, ты и остальные пробирайтесь следом, как только сможете найти проход в толпе, — когда фиолетовая единорожка кивнула в ответ, модельерша снова повернулась к Рейнбоу. — Не пора ли нам?

Та взмахнула крыльями и поднялась в воздух, прежде чем развернуться позади Рарити и опуститься на нее сверху самым неприличным образом, а затем подхватила подругу.

— Да, это более чем немного неловко, — задумчиво пробормотала пегаска, прежде чем с пыхтением взлететь со своим грузом.

Многие в зале повернулись, чтобы посмотреть, как две пони поднялись из толпы и медленно полетели к сцене в центре зала. Там стояла принцесса Селестия, командуя теми немногими Гвардейцами, которые у нее были, пытаясь восстановить порядок и спокойствие, и царственный аликорн даже не заметила, как Рарити усадили рядом с ней.

— Как это вы можете не связаться с Коммандером Плюмом? — спросила принцесса съежившегося Гвардейца-пегаса. — Найдите его, где бы он ни был, и сообщите, что он должен немедленно прислать на саммит дополнительный отряд! Поторопитесь!

Когда Гвардеец поклонился и поспешно улетел, Селестия развернулась к Рарити.

— А ты… — начала измученная аликорн, прежде чем моргнуть и недоверчиво покачать головой, когда стало ясно, что она разговаривает не с кем-то из своих Королевских Гвардейцев. — Ты… Рарити… Как ты здесь оказалась? Ты должна быть...

— Я проделала долгий путь, чтобы поведать свою историю, Ваше Высочество, — произнесла Рарити, вежливо кланяясь. — Вам и всем присутствующим, если позволите.

— Я… — Принцесса Селестия сделала паузу и приняла свой обычный царственный вид. — То, что ты расскажешь — скажи мне, не будет ли это вредно для дела мира? — Она задала вопрос торжественным голосом, вытягивая свою длинную шею, чтобы посмотреть Рарити в глаза. — Скажи мне правду.

— Напротив, Ваше Высочество, это может быть единственный шанс на него.

— Тогда ты должна говорить немедленно, — заявила принцесса, выпрямляясь, сверкая золотыми регалиями и пронзая воздух длинным белым рогом, когда повернулась лицом к толпе. — Я не хотела этого делать, опасаясь напугать присутствующих, но, похоже, сейчас самое время. Прижми уши, Рарити.

Рарити отступила назад и послушно прижала уши к голове как раз в тот момент, когда принцесса Селестия открыла рот, чтобы заговорить.

— ТИШИНА! — Громкий голос принцессы прогрохотал по Большому Залу, как удар грома, сотрясая присутствующих до костей. Мгновенно в зале воцарилась тишина, за исключением приглушенного стука копыт по полированному облаку, когда Твайлайт Спаркл и остальные целеустремленно прошли сквозь ошеломленную толпу на сцену, где заняли места позади Рарити.

— ЭТА ПОНИ БУДЕТ ГОВОРИТЬ, — заявила принцесса Селестия, прежде чем отступить и предоставить слово Рарити.

Все пятеро друзей Рарити из Понивилля выстроились позади нее вместе с Блубладом, Зинзи и даже Гильдой, которая стояла рядом с Рейнбоу Дэш с выражением лица, в котором смешались замешательство и решимость.

Рарити оглядела выжидающую аудиторию. Фэнси Пэнтс стоял перед своим креслом, выглядя радостным и шокированным одновременно. К удивлению Рарити, Виндласс все еще была рядом с ним, не предприняв никаких попыток бежать. Вместо этого она просто смотрела в ответ с непроницаемым выражением лица. Розовая единорожка по-прежнему была очень опасна, может быть, теперь еще опаснее, чем когда-либо — рог Рарити сообщил ей, что Камень Небес у нее, вероятно, спрятанный под складками платья. Ей нужно изложить свое дело быстро, хотя объяснять нужно многое.

— Здравствуйте, — начала Рарити, но ее голос утих в обширном пространстве огромного зала. Она повернулась направо. — Твайлайт, дорогая, не найдется ли у тебя для меня заклинание усиления голоса?

— Заклинание номер двадцать два, без проблем, — ответила волшебница, и ее рог окружила сияющая пурпурная аура.

— Спасибо, — ответила белая пони, и на этот раз ее голос заполнил зал. От присутствующих начал исходить приглушенный шепот — без сомнения, многие задавались вопросом, как она объяснит свое неожиданное выживание и внезапное появление на саммите. Она воспользовалась моментом, чтобы осмотреться, прежде чем продолжить.

Некоторые в толпе все еще возвращались на свои места, освободив их во время предыдущей неразберихи. Большинство смотрело на нее снизу-вверх. Как ни странно, один большой грифон среди монахов в мантиях на самом деле вышел из своего ряда и направился к боковому проходу, явно не заинтересованный в том, что она хотела сказать.

Ее также поразил тот факт, что трое Королевских Гвардейцев-единорогов на верхней террасе повернули свои телескопы к сцене. Конечно, она понимала, почему они были заинтересованы в том, чтобы увидеть и услышать то, что она собиралась сказать, но они оставляли свои обязанности, не наблюдая за небом снаружи. Похоже, у Гвардии сейчас много проблем, и не только в вопросе лояльности.

Больше всего нервировал тот факт, что Виндласс до сих пор не шевельнулась и не выказала никаких признаков эмоций — никаких следов вины или беспокойства. Как она могла быть такой спокойной, когда Рарити собиралась раскрыть ее измену? Лицо Проциона, напротив, было смесью пота и страха, как и следовало ожидать. Это только укрепило уверенность в том, что Виндласс что-то замышляет — но что именно?

— А, здравствуйте, — снова начала единорожка. — Меня зовут Рарити, и судя по всему, большинство из вас понимает, что я не должна стоять перед вами. Газеты, как мне сказали, сообщили вам, что я упала с воздушного корабля во время внезапного шторма, который настиг воздушные корабли во время регаты Кубка Аликорна. Истина в том, что я… что, сейчас? В чем дело?

Рарити рявкнула на Блублада, который коснулся ее левого плеча передним копытом и наклонился, чтобы прошептать ей на ухо.

— Вон те Гвардейцы.

— Да, я вижу их. Уверен, что все они получат взыскание за невыполнение своих обязанностей. Что случилось?

— Нет, их телескопы — в них что-то необычное. Как пилот дирижабля, я хорошо знаком со всевозможными подзорными трубами, но эти мне кажутся странными. Как будто в них есть что-то знакомое, но не могу сказать, что.

— Телескопы? В такой момент кому есть дело до телескопов? — раздраженно прошептала Рарити.

— Он прав, — тихо добавила Твайлайт, подходя к Рарити и Блубладу. — Я знакома со всеми марками и моделями телескопов пони, а эти определенно сделаны не в Эквестрии. Королевская Гвардия не может быть оснащена чем-то подобным.

Рарити посмотрела вверх и снова внимательно пригляделась к Гвардейцам-единорогам. Три жеребца регулировали оптику на приборах и периодически посматривали в них, наверное, пытаясь получить лучший обзор. Как ни странно, они, казалось, смотрели не на Рарити, а на ряды грифонов, особенно на сановников в богато украшенных доспехах в первом ряду. Она заметила, что один из единорогов использовал свои копыта и зубы, чтобы регулировать телескоп, а не магию, что тоже, несомненно, было странно. Внезапно Рарити взглянула на Виндласс и увидела, что та тоже смотрит на Гвардейцев. Виндласс сразу же отвела взгляд, как только поняла, что Рарити заметила ее, и в этот момент Рарити заметила краткую тень неуверенности, промелькнувшую на лице розового единорожки. Его оказалось достаточно, чтобы выдать заговорщицу.

В эту секунду Рарити все поняла.

В ее уме подобно фейерверку вспыхнула искра озарения — связи устанавливались, а угасшие воспоминания становились ясными как день, когда они проносились в ее мозгу. Она знала, почему Королевская Гвардия не патрулировала город, почему грифон в мантии покинул свое место и почему эти единороги направили свои телескопы на толпу. Она понимала, что все это связано, и что за всем этим стоит Виндласс.

Рарити невольно ахнула, и Виндласс, увидев ее реакцию, немедленно подняла левое копыто в воздух. Это был сигнал, и в одно мгновение словно открылись врата Тартара.

— Рарити, я вспомнил! Это не… — закричал Блублад, прежде чем она оборвала его.

— Да, я знаю! — воскликнула Рарити. — Твайлайт, ставь свой щит!

Пока говорила, Рарити вложила всю свою силу и способности в телекинез, и когда ее магия окутала очень удивленную Твайлайт Спаркл, ее подруга взмыла со сцены в воздух.

В то же время в Большом Зале раздался громкий крик.

— За Эквестрию! — крикнул со своей террасы один из Гвардейцев-единорогов. — Эквестрия! — хором подхватили все трое. — Смерть всем грифонам!

Они как один вытащили длинные рычаги из потайных углублений и принялись лихорадочно их крутить. Стеклянные линзы фальшивых телескопов с грохотом разлетелись вдребезги, и воздух наполнился дымом и свистом пуль.

Крики ужаса вырвались из толпы, и Рарити могла только надеяться, что понимание настигло ее достаточно быстро. Конечно, это были вовсе не телескопы, что должно быть очевидным, учитывая, что они почти точно такие же по форме и пропорциям, как прототип пушки, которую Бакару и Блублад установили на палубу Аликорна, с добавлением лишь нескольких косметических деталей для полноты маскировки.

К счастью, она увидела, как над делегацией грифонов замерцала ярко-пурпурная сфера, исходящая от единорожки, неуклюже сидящей на коленях толстого лидера грифонов. Силовое поле, похоже, сделало свою работу, заметила Рарити, поглощая сотни врезавшихся в него пуль.

— Это слишком! — закричала Твайлайт, стирая временное чувство победы Рарити. Она могла слышать напряжение в голосе подруги, пока та пыталась поддерживать свое заклинание под безжалостными ударами. — Я не могу удерживать его дольше!

Скорее всего, ей и не понадобится, мрачно поняла Рарити. Разочарованные единороги прекратили стрельбу и направили свои пушки к сцене.

Рарити повернулась к принцессе Селестии, которая все еще стояла позади нее с парой своих белошкурых Гвардейцев-пегасов.

— Ваше Высочество, вы можете спроецировать вокруг сцены силовое поле?

Принцесса Селестия покачала головой, и когда заговорила, тон ее голоса был нехарактерно взволнованным и усталым.

— Я только что перезарядила чары затвердевания, которые наложила на облака города, и мои силы иссякли. У меня нет ни капли лишней магии, я понятия не имею, почему эти Гвардейцы атакуют, и я даже не могу найти своего Коммандера!

Рарити оглянулась и посмотрела вверх, чтобы увидеть единорогов, готовящихся снова стрелять.

— Тогда я могу предложить всем бежать! — Она присоединилась к принцессе и другим пони на сцене в бегстве, когда отрывистый треск пушечного огня снова разнесся по всему залу. Внезапно принцесса Селестия остановилась и обернулась.

— Нет, я на такое пойти не могу, — твердо заявила аликорн.

— Принцесса! — крикнула Рарити, останавливаясь и поворачивая назад. — Вы должны уходить из-под огня!

— Если этого требует прочный мир, то пусть будет так. Этот жест грифоны поймут. Чары на облаках будут действовать до тех пор, пока не будут эвакуированы нелетающие. Ни одна невинная жизнь не будет потеряна.

Пули поднимали брызги водяного пара с облачной поверхности сцены, прочерчивая линию к принцессе Селестии, когда Рарити опустила плечо и врезалась в верхнюю часть левой задней ноги аликорна. К сожалению, принцесса была намного крупнее и выше любой обычной единорожки и много тяжелее модельерши. Принцесса Селестия едва покачнулась, и единственным результатом стало то, что Рарити отскочила и упала прямо рядом с ней.

Она приготовилась к ужасной, хотя и кратковременной боли, которую ей предстояло испытать, но пушки неожиданно замолчали, прежде чем пули настигли ее. В наступившей тишине белая пони услышала громкий крик, за которым последовал глухой удар и быстро обернулась, чтобы посмотреть.

Наверху на террасе у одной из пушек-телескопов стоял Бакару, очевидно, столкнув бывшего оператора вниз. Второй единорог лежал там, где Зипс нокаутировал его ударом по шлему. Третий канонир, по-видимому, только что оправился от удивления, вызванного нападением на товарищей, потому что теперь разворачивал свою пушку, чтобы навести его на незваных гостей на террасе. Из-за этой ошибки он не смог увидеть, как Рейнбоу Дэш и Гильда поднялись за спиной Рарити в воздух и пронеслись по Залу, как два размытых пятна. Вероломный жеребец так и не увидел, что его ударило, прежде чем тоже упал без сознания.

Рарити встала и поспешила обратно к центру сцены, поманив Твайлайт выбраться из толпы и снова применить усиливающее голос заклинание. Ей нужно будет говорить быстро, чтобы убедиться, что все поняли, что происходит и кто на самом деле виноват.

Один из самых элегантных грифонов, молодой самец с золотым мехом и совершенно белым оперением, в выкрашенной в малиновый цвет кольчуге и сияющем стальном шлеме, подпрыгнул со своего места и взмыл в воздух. Паря в воздухе, он обвиняюще указал когтем на Рарити.

— Что это за безумие? Как вы, пони, посмели заманить нас сюда под предлогом обсуждения мира только для того, чтобы попытаться нас всех убить? Это акт войны, и я обещаю, что мы ответим взаимностью!

Принцесса Селестия, оправившаяся от шока после того, что ее чуть не застрелили, шагнула вперед и встала рядом с Рарити.

— Пожалуйста, курфюрст Кестрик, уверяю вас, что…

— Довольно вашей понячьей лжи! — крикнул другой грифон.

— Мало того, что вы посягаете на наши земли, так еще и такое безобразие! — отозвался третий. — Это война!

— Война! — Крик подхватили еще несколько грифонов, и Рарити встревожилась, увидев, как группа пегасов, одетых, как было принято в боевом прошлом их племени, поднялась в воздух, отвечая собственными оскорблениями.

— Перестаньте! — воскликнула Рарити. — Просто остановитесь! Прекратите это прямо сейчас, все вы, и слушайте меня! Вы все ведете себя как дети, — она посмотрела на толпу и подождала, пока снова не воцарится тишина. Элегантный грифон, однако, заговорил прежде, чем единорожка смогла продолжить.

— Тогда скажи нам, пони, таинственным образом вернувшаяся из могилы, в чем смысл всего этого? Почему ваша собственная Королевская Гвардия пыталась убить наших лидеров?

Рарити посмотрела на Виндласс, которая оцепенело стояла на месте, отказываясь встречаться с ней взглядом, а затем снова на грифона.

— Может быть, будет лучше, если я вам покажу, — произнесла она и вышла в проход.

Под следящими за ней взглядами Рарити подбежала к толпе, собравшейся вокруг единорога, которого Бакару сбросил с террасы. Продираясь сквозь толпу, она увидела, что Гвардеец без сознания, но дышит, так как упал на пол из облаков.

— Как никогда вовремя, Бакару, — крикнула Рарити жеребцу, стоявшему высоко над ней. — Как ты вообще туда попал, если можно поинтересоваться?

— Лестница, — ответил Бакару. — Сзади, для пони, шо не умеют летать. Кстати, ты знаешь, кто энто, не так ли?

— Действительно знаю, — ответила модельерша. Она быстро шагнула вперед и, не колеблясь, ударила передним копытом по рогу упавшего единорога, раздавив и отломив от головы. Толпа ахнула, сначала от отвращения ее поступком, а затем в шоке от вида крашеной бальсы под копытом Рарити и обнаженной полосатой шкуры под рогом.

— Чтобы обмануть понибудь, столь опытного в искусстве косметики, как я, требуется больше, чем фальшивый рог и третьесортная покраска, — сказала Рарити, не упомянув, что поняла фальшивость единорога, так как он управлял пушкой зубами, а не магией.

Она снова повернулась, чтобы обратиться к аудитории, ее голос был усилен заклинанием Твайлайт.

— Вы спрашивали, что все это значит. Теперь вы видите — среди нас скрываются изменники, замышляющие настроить пони и грифонов друг против друга. Это не Королевская Гвардия. Если на то пошло, этот жеребец даже не пони. Это зебра по имени Золо, нанятый для создания этого оружия и разжигания войны.

— Вы удивляетесь, не сомневаюсь, откуда я это знаю и как я оказалась здесь после того, как упала с воздушного корабля за полмира отсюда. Опять же, я обнаружила, что «показывай, а не рассказывай» — полезная максима, — Рарити прошла обратно по проходу к четвертому ряду, занятому грифонами в мантиях и капюшонах, которых она заметила раньше. Она следила за большим грифоном, который встал и попытался уйти перед нападением Золо, и выследила его, когда он скрытно попытался вернуться на свое место после того, как попытка бойни оказалась сорвана. Теперь она шагала, чтобы встать перед ним, и смотрела, как он пытается сильнее натянуть капюшон на свое клювастое лицо.

— Боюсь, я не знакома с вашим орденом, сэр, — начала Рарити. — Но уверена, что мы уже встречались раньше, когда вы носили иные одежды.

— Гм, монахи ветров не разговаривают, — крикнула Гильда, все еще стоя на террасе рядом с Рейнбоу Дэш. — Даже друг с другом. Обет молчания.

— Этот заговорит, — ответила Рарити. — Видите ли, Блублад, э-э, герцог Поларис и я не единственные, кто сегодня воскреснет из мертвых, — она телекинетически откинула капюшон грифона и сорвала толстый шарф, скрывающий его клюв. — Не так ли, канцлер?

Присутствующие грифоны, как один, начали кричать и клекотать от удивления, когда Рарити явила искривленный клюв и седые перья канцлера Найнтэлонса. Найнтэлонс попытался пошевелиться, но быстро передумал, когда троица грифонов в доспехах окружила Рарити и уставилась на него сверху вниз.

— Все, что каждый из вас слышал, каждое предполагаемое предательство и удар в спину, которые использовались для оправдания войны между пони и грифонами — все это ложь, — громко заявила Рарити. — Но эти козни заканчиваются здесь и сейчас. Я проделала долгий путь из города Галлополи, где банда грифонов во главе с генералом Карроком напала на город, стремясь уничтожить его. Не трудитесь отрицать это, канцлер, так как тому есть тысячи свидетелей. Подозреваю, что пони-курьеры уже достигли Кантерлота с новостями.

— Каррок надеялся разорить Галлополи, а затем совершать набеги на незащищенные южные границы Эквестрии, вынудив наши народы вступить в войну. Но атака сорвалась, — категорически заявила Рарити. — Каррок мертв, его силы разбиты, а выжившие в безопасности под защитой капитана Спитфайр из наших Вандерболтов.

— О да! — воскликнула Рейнбоу Дэш, победно взмахнув передней ногой.

— Тем не менее, мне было интересно, как Каррок сможет политически направлять гнездовья грифонов для последующего конфликта с базы за тысячи лиг отсюда. Ему нужны были ресурсы дома и могущественные союзники, которые могли бы работать за кулисами и располагали устоявшейся основой власти.

— Как ты узнала? — прохрипел Найнтэлонс.

— Я знала, что Карроку нужна помощь, но не могла сложить все воедино и понять, что это были вы, пока не увидела, как вы пытаетесь бежать перед нападением, — сказала Рарити. — Даже если так, вы не настолько хитры, как думали, канцлер. Я ясно помню слова, что вы сказали моему дорогому другу Фэнси Пэнтсу, когда впервые встретила вас. Вы говорили, что с нетерпением ждете скорой победы над пони, и тогда казалось, что вы говорите о Кубке Аликорна, но это совсем не так, верно?

— Даже тогда я бы никогда не заподозрил вас, если бы не кое-что, с чем столкнулась в Непроходимых Землях, когда отчаянно пыталась вернуться домой, а ваш генерал охотился на меня, как на дичь. Солдаты в джунглях использовали зелье под названием катта-тоник, чтобы обмануть нас. Грифоны обнаружили вещество, которое идеально имитирует смерть, хотя конечный результат не столь постоянен.

— Тогда в Кантерлоте, когда казались мертвым, вы на самом деле находились под воздействием этого зелья. Вот почему генерал Каррок унес вас, прежде чем вас смог осмотреть понибудь из эквестрийских судмедэкспертов. Это был идеальный первый шаг в вашем плане, чтобы разжечь недоверие и ненависть между пони и грифонами, и это позволило вам исчезнуть и продолжить свои интриги вне поля зрения общественности. Без сомнения, вы планировали в конечном итоге сделать Каррока лидером, тайно сохраняя власть за собой, так как курфюрсты начали считать вас слишком старым, чтобы вы могли продолжать править.

— Это… это безумие! — воскликнул курфюрст Кестрик.

— Безумие состоит в том, что канцлер рисковал разоблачением, посещая саммит, — указала Рарити. — Подозреваю, он получил известие о том, что нападение на Галлополи провалилось, и хотел быть здесь, чтобы гарантировать, что эта последняя попытка разжечь войну не потерпит неудачу.

— Не слушайте эту малолетнюю выскочку! — взревел Найнтэлонс, наконец вставая. — Да, я жив, и пока живу — я все еще ваш канцлер. Грифоны, хватайте ее!

— Сам себя хватай, предатель! — Кестрик сплюнул, пролетел и приземлился рядом с Рарити. — Ты позоришь свой род, свое гнездовье и всех грифонов. Время, проведенное тобой у власти, навсегда останется черным пятном в нашей истории.

— Вы, грифоны, не в одиночку несете позор, курфюрст, — уточнила Рарити. — Найнтэлонс, по крайней мере, хотел прославить ваши гнездовья и обезопасить ваши границы — не самые худшие цели, будь избранные им средства более обдуманными. Некоторые пони поступили гораздо хуже ради вбивания клина между нашими народами. У вашего канцлера были союзники в Эквестрии — союзники, которые с радостью увидели бы, как погибает бессчетное количество пони и грифонов, чтобы достичь своих безумных и недальновидных целей. Видите ли, канцлер Найнтэлонс был давним знакомым моего дорогого друга Фэнси Пэнтса, и через него он познакомился с новым деловым партнером — никем иным, как лордом Проционом Кантерлотским.

— Меня зовут принц Блублад! Титул перешел ко мне, когда мой брат считался пропавшим! Его уже нельзя отнять! Я теперь принц, и к тому же герцог Кантерлотский!

Рарити обернулась и увидела, что Процион встал. Его изможденное лицо было мокрым от пота и землистым, когда он кричал никому конкретно, а пони вокруг смотрели на него с отвращением и ужасом.

— Никуда я не пропал, болтливый ты болван, — сердито произнес Блублад. — Подумать только, я защищал тебя, когда Рарити впервые назвала тебя предателем.

— Фэнси Пэнтс, который, должна признаться, в последнее время выбирал в друзья очень сомнительных личностей, вел дела как с Проционом, так и с Найнтэлонсом, — продолжила Рарити. — И невольно свел их друг с другом. Вместе новые союзники составили коварный план. Процион разорил дирижаблестроительную компанию брата, чтобы выставить ее банкротом, тем самым подготовив для выкупа. Затем он получил целое состояние от Фэнси Пэнтса в обмен на проданную компанию. Процион передал эти деньги на строительство секретной базы в южных джунглях и армады для генерала Каррока.

— То, что произошло во время Кубка Аликорна, было предварительным ударом, начальной фазой заговора с целью развязать войну буквально на ровном месте — создать полностью сфабрикованный конфликт. Грифоны получат предлог для защиты своих границ и изгнания пони из этих гор, а Процион уберет брата с дороги, а также получит предлог для захвата трона в Эквестрии, так как он знал, что принцессы откажутся ввязываться в военный конфликт.

Рарити замолчала ненадолго.

— Конечно, для этого ему понадобилась бы помощь Королевской Гвардии, — затем она повернулась к принцессе Селестии. — Ваше Высочество, вы нашли пропавшего Коммандера?

— Нет, — покачала головой Селестия. — Коммандер Пикок Плюм и его полк полностью исчезли.

— К сожалению, боюсь, вам может понадобиться назначать нового Коммандера, — ответила Рарити. — Поскольку этот находится в союзе с заговорщиками. Когда мы прибыли в Стратусбург, никого из Гвардейцев, которые должны охранять саммит, на месте не оказалось. Подозреваю, Коммандер Плюм приказал всем своим подчиненным собраться где-то неподалеку. А еще подозреваю, что канцлер Найнтэлонс разместил в горах отряд грифонов. Рядовые солдаты, конечно, не знают, что происходит, но их лидеры, несомненно, ждут сигнала о том, что саммит атакован, после чего отправят своих солдат в поход возмездия, тем самым начав ужасную войну. Поскольку атака сорвана, никаких сигналов не поступит.

Рарити посмотрела на Проциона.

— Я правильно поняла? — Жеребец ничего не ответил. — Верно. К сожалению, есть и другие якобы верные друзья, предавшие наше доверие. Видите ли, я не выпадала из дирижабля во время гонки. Меня выбросили.

При этом из толпы вырвался еще один вздох, и Рарити, наблюдавшая краем глаза, увидела, как Фэнси Пэнтс вскочил со своего места и резко отошел от Виндласс.

— Что… о чем ты говоришь? — спросил он, выходя в проход.

— Полковник Темпест работал на заговорщиков, — ответила единорожка. — Его ненависть к грифонам была столь сильна, что он жаждал войны, дабы оправдать их убийства. Однако полковник погиб в Галлополи.

— Тогда все кончено, — с облегчением в голосе заключила принцесса Селестия. — Угроза устранена.

— Невозможно, — медленно произнес Фэнси Пэнтс, продолжая отходить от своего места и глядя на Рарити. — Потому что Темпест был не один с тобой, когда ты выпала за борт, не так ли?

— Нет, — признала Рарити. — Заговор не остановлен, равно как и угроза, с которой мы столкнулись. Я еще не назвала пони, которая на самом деле руководила каждым поворотом этой грязной измены.

Фэнси Пэнтс обернулся, чтобы посмотреть на Виндласс, которая испытующе смотрела на него, выглядя умилительно красивой в своем просторном платье.

— Ты? — надломившимся голосом спросил единорог.

— Она, — твердо сказала Рарити.

— Гвардия, арестуйте эту кобылу! — крикнула принцесса Селестия.

— Нет, я так не думаю, — твердо заявила Виндласс, впервые заговорив. Она телекинетически расстегнула застежки своего платья, чтобы явить латунный нагрудник с большим белым драгоценным камнем, сияющим в центре. Последовала яркая вспышка света и магии, после чего все пони рядом с Виндласс были отправлены в полет только для того, чтобы удариться о землю или других пони в нескольких шагах от них. — Все вы, держитесь от меня подальше, если вам жизнь дорога!

— Ну да, полагаю, это было неизбежно, — сказала Рарити. — Рекомендую всем немедленно уйти. У этой кобылы Камень Небес.

Еще один тревожный вздох раздался со стороны пони в Большом Зале, и на этот раз к нему присоединилась принцесса Селестия.

— Не может быть! — воскликнула аликорн. — Он давно утерян!

— Нет, он был скрыт от тебя, чтобы ты не смогла украсть остатки достоинства и истории моей семьи! — воскликнул Процион, поднимаясь, чтобы встать там, куда его отбросило магическим выбросом Виндласс.

— Виндласс, дорогая, — начал Фэнси Пэнтс, осторожно приближаясь к розовой единорожке. — Что бы здесь ни происходило, ты не должна причинять никому вреда. Пожалуйста, иди с Гвардией принцессы, и в Кантерлоте все решится. Все будет хорошо.

— Да, все решится в Кантерлоте, — прошипела Виндласс. — Когда я стану править вместе с тобой и воплощу в жизнь твое видение новой Эквестрии. Никаких больше принцесс, никаких страданий пони, у которых желания не соответствуют таланту, никакого глупого отказа от технологий, которые позволят пони по-настоящему войти в современную эпоху. Я создам мир, который ты себе представляешь, воплощу его в реальность, потому что обладаю стремлением! Вот что такое Камень Небес, мой дорогой Фэнси Пэнтс — воплощение воли, мечты. С его помощью я могу двигать звезды, я могу изменить мир!

— Ты меня не поняла, — ответил Фэнси Пэнтс с грустью в глазах и тяжестью в голосе. — Я мечтаю о Эквестрии, где все пони имеют право голоса в правительстве и о своем личном будущем, а не той, где их судьбы окажутся продиктованы одной кобылой, которая считает, что знает лучше.

— Ты увидишь — я знаю лучше всех и понимаю тебя лучше, чем кто-либо, — ответила Виндласс. — Ты будешь королем, а я буду королевой. Королевой всего!

— О чем ты говоришь? — взорвался Процион. — Я буду королем!

— Назад, дворняжка! Ты никто! — воскликнула Виндласс и выпустила из своего рога разряд магии, заставивший Проциона со вскриком отскочить в сторону.

Принцесса Селестия взлетела и приземлилась перед Виндласс.

— Сдавайся сейчас же и отдай этот драгоценный камень, — строго потребовала аликорн. — Тебе некуда идти.

— Нет! — воскликнула Виндласс. — Я знаю, кто ты, дух! Мираж! Призрак мечты, который слишком долго существует в этом мире! Ни ты, ни то, что ты называешь сестрой, не имеют власти над Камнем Небес, ибо он превыше! Подойди ближе, и я отправлю тебя обратно в пустоту, из которой ты выползла!

Рарити увидела, как принцесса Селестия остановилась, не приближаясь к Виндласс, хотя и устремила на розовую единорожку злой взгляд.

— Это продолжалось достаточно долго, Виндласс, — сказала Рарити. — Ты проиграла. Мы с тобой обе знаем, что Камень Небес не считает тебя своей настоящей хозяйкой.

— Ложь! Это Камень Небес, Камень Воли, а моя воля сильнее всех! — воскликнула Виндласс. — Он… мой!

Рог розовой единорожки светился ярким белым светом, а воздух потрескивал от электричества, когда она выпустила молнию. Заклинание, однако, рассеялось при попадании в силовое поле, которое Твайлайт тут же создала вокруг Рарити.

— Насекомое! — взревела Виндласс и выпустила еще один разряд. На этот раз от удара о силовое поле полетели искры, и пурпурный щит ярко вспыхнул, прежде чем рассеяться миллионами кристальных осколков, растворившихся в воздухе.

Рарити с ужасом увидела, как Твайлайт оказалась схвачена телекинезом Виндласс и отброшена на тридцать длин через весь зал. Гильда и Рейнбоу Дэш одновременно спрыгнули со своего места на террасе, и гриффина поймала Твайлайт, в то время как пегаска бросилась прямо на Виндласс.

— Моя воля сильнее, — кричала злодейка, и Рейнбоу Дэш швырнуло на пол центрального прохода. — Моих сил больше, — она отбросила в сторону Эпплджек и Пинки Пай, которые атаковали ее сзади. Рарити почувствовала, как ее шерстка встала дыбом, когда над рогом Виндласс образовался мощный электрический разряд, и розовая пони склонила голову к Рарити. — Только у меня есть мечта и воля, чтобы вести мир вперед и уничтожить все, что сдерживает его!

Рарити понятия не имела, что делать, и бежать было некуда.

— Но ты не имеешь права! — закричал Блублад, выскакивая из ряда сидений, которые он использовал, чтобы подкрасться к Виндласс. Он встал на дыбы и обеими передними ногами обрушился на бок единорожки, отчего та упала. Разряд, предназначенный Рарити, рассеялся в воздухе вокруг изменницы, и Рарити в ужасе увидела, как Блублад, качаясь, отшатнулся прочь. Его лицо и тело оказались сильно обожжены. Похоже, он был в шоке от боли полученных травм и через несколько шагов рухнул на облачный пол.

Рарити бросилась к нему и с облегчением обнаружила, что жеребец дышит и находится в сознании.

— Это… было не очень приятно, — произнес Блублад, и его губы скривились в том, что, как догадалась Рарити, должно было быть улыбкой, но больше походило на болезненную гримасу.

— Судя по всему, нет, — мягко ответила она.

— Ты сможешь остановить ее.

— Но как?

— Поверь, — ответил Блублад. — Как я. Камень Небес не подчинится воле безумицы. Он твой. Он всегда был твоим.

Блублад закрыл глаза, хотя его дыхание оставалось ритмичным и ровным. Рарити осторожно убрала с глаз жеребца прядь золотых волос с сильно обожженными концами. Ее сердце билось в праведной ярости, когда поднялась на все четыре ноги.

— Ты закончила? — нетерпеливо спросила Виндласс. — Знаешь, ты мне уже достаточно крови попортила. И теперь рядом нет нипони, кто мог бы спасти тебя.

Рарити целеустремленно направилась к другой единорожке.

— Ты единственная, кто проиграет.

— Неправильно! Я еще только начинаю! — ответила Виндласс. Глаза розовой единорожки вспыхнули белым, и Рарити ахнула, когда разряд молнии ударил сверху в облачный пол перед ней. Она подняла голову и увидела, что потолок качается и движется — нарисованная погода стала реальной. Еще одна вспышка молнии вырвалась из темной грозовой тучи, и Рарити вскрикнула, почувствовав ее жар. К этому моменту гости уже бросились к выходам, стремясь выбраться из зоны боевых действий.

— Попадание — лишь вопрос времени, — заметила Виндласс.

— Тогда мне придется просто прийти к тебе и самой взять Камень Небес, — стиснула зубы модельерша. Она бросилась к другой пони, даже когда увидела, что Виндласс готовит еще одну молнию. Рарити просто должна быть быстрее.

Она не успела. Разряд попал ей прямо в грудь, и она почувствовала, как сила молнии Виндласс прожгла ее насквозь, наполнив тело жаром. На мгновение ее тело оказалось полностью пропитано магией, и она почувствовала, как сила течет по ее венам. Она задалась вопросом, просто ли это временная эйфория, перед тем, как ее тело окажется сожжено, но прошла секунда, затем другая, и она, наконец, поняла, что не пострадала. Более того, она почувствовала, что все вообразимые заклинания, все, что она когда-либо желала, внезапно пало к ее копытам. Это было потрясающе.

Она закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться на этом ощущении, а когда открыла, то увидела, что стоит один на один с Виндласс в белой пустоте. Она снова оказалась внутри магического узла Камня Небес. Однако на этот раз она была уверена, что более здесь не бессильна. На самом деле, единорожка чувствовала тут покой и уют.

— Что? — спросила Виндласс. — Что случилось?

— Ударив меня хранящейся в Камне Небес магией, ты привела меня сюда и, наконец, завершила его связь со мной, — ответила Рарити. — Твои заклинания не могут причинить мне вред, потому что магия, которой ты владеешь, не принадлежит тебе.

— Это мы еще посмотрим! — ощерилась Виндласс и снова ударила магической молнией. Заклинание попало в цель, а затем рассеялось о шерстку Рарити.

— Камень Небес отвергает тебя, Виндласс, — продолжила она. — Он никогда не мог принять в качестве своего хозяина того, кто стремится навязать свою волю другим, потому что он представляет собой коллективный дух всех пони, а также все наши надежды и мечты. Вот как единороги древности двигали солнце и луну — а не гордыней одного самовлюбленного короля или королевы. Обладание Камнем — бремя, потому что ты подчиняешься воле всех пони и должна смирить свои собственные желания. Он представляет смирение и щедрость, а не личные стремления. Я понимаю это, Виндласс. Вот почему Камень Небес выбрал меня, и поэтому ты не можешь причинить мне вреда.

— Невозможно! — выплюнула Виндласс. — Пророчество не может быть истиной! Я отказываюсь в это верить.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, но мне нужен этот бриллиант, — ответила Рарити и сделала шаг к ней.

— Если это правда, если она была права, то ты должна быть уничтожена! — продолжила Виндласс, затем безумно расхохоталась. — Ты возродишь троих и вызовешь конец света! Эта старая ведьма — откуда-то она знала!

— Дай мне Камень Небес, — хладнокровно потребовала Рарити, не обращая внимания на бессвязные разглагольствования Виндласс.

— Если я не могу уничтожить тебя напрямую, тогда придется найти другой способ! — воскликнула ее противница. С громким хлопком она пропала из поля зрения Рарити, исчезла из узла. Но единорожка не застрянет тут во второй раз. Она сосредоточилась, моргнула и снова оказалась в Большом Зале в Стратусбурге.

— Так скоро? — спросила Виндласс, когда Рарити сосредоточила свой взгляд на розовой кобыле. — Если мои заклинания не могут навредить тебе напрямую, тогда я просто уничтожу тебя другим способом. Вот.

Рог Виндласс на мгновение вспыхнул и ее элегантное платье было полностью сорвано и отброшено в сторону. Рарити изумленно уставилась на то, что ей открылось.

Латунные стержни, шестерни и металлические пластины покрывали бока и круп Виндласс. Ее передние ноги были окружены каркасом из брезентовых ремней и соединительных стержней, и весь ансамбль был присоединен к нагруднику, в который был встроен Камень Небес.

— Вульгарно, — заявила Рарити. — Странная заводная броня точно не в моде этого сезона.

— О, подожди, пока не увидишь гвоздь программы! — возразила Виндласс. Она топнула передним копытом, и окружающие ее шестерни и стержни пришли в движение. Она быстро по очереди подняла каждую переднюю ногу, приведя в действие шатуны. Десятки тонких латунных пластин по бокам единорожки веером разошлись над ней, а затем развернулись одна за другой, образуя пару широких блестящих крыльев с металлическим оперением. Передние их кромки казались острыми как бритва. Пара цилиндрических канистр, спрятанные под огромным турнюром, поднялась со спины кобылы и встали по обеим сторонам ее тела.

— Что это должно означать? — спросила Рарити.

— Несчастная, жалкая, невежественная портниха, — произнесла Виндласс, качая головой. — Какая бы сила, по твоему мнению, у тебя ни была, она ничто по сравнению со мной. Взгляни на меня, Рарити, и узри истинное величие, ибо я выше твоих призрачных принцесс, выше всех королей и магов старого королевства, ибо я изменю мир. Я твоя королева! Я аликорн! Я непобедима! Взгляни на меня и отчайся!

Виндласс встала на задние ноги, и ее большие латунные крылья с металлическим лязгом развернулись на всю ширину. Рог единорожки снова засветился, и Рарити почувствовала, как воздух в Большом Зале начал вихриться вокруг нее все быстрее и быстрее, по мере стремительного рождения бури. Ветер трепал ее гриву и хвост, но копыта Рарити приросли к облаку под ними, и она не шевельнулась. Она с ужасом и трепетом наблюдала, как Виндласс медленно поднимается в воздух — волшебный ветер держал похожие на лезвия перья ее металлических крыльев.

— Узрите свою погибель! — взревела Виндласс. — Моя сила не настолько ограниченна, как ты считала, потому что ты не смогла осознать истинную силу Камня Небес! Он может намного больше, чем просто поглощать и хранить дарованную магию — он способен еще и брать!

Рарити ничего не могла поделать, кроме как смотреть, как Камень Небес, выступающий из нагрудника Виндласс, сияет так же ярко, как послеполуденное солнце. Однако раскаленный добела цвет начал меняться, сначала становясь оранжевым, затем розовым и, наконец, кроваво-красным. Глаза Виндласс тоже светились ярко-красным, и даже цвет ее магической ауры изменился.

В этот момент Рарити поняла, что все пони и грифоны, оставшиеся в Большом Зале, упали на пол и корчатся в агонии — все, кроме нее. Оглянувшись на Виндласс, она увидела щупальца энергии, исходящие от каждой лежащей фигуры, извивающиеся и вьющиеся в воздухе и заканчивающиеся у Камня — Виндласс выкачивала саму магическую энергию всех присутствующих.

Однако в очередной раз магия Виндласс, подпитываемая Камнем Небес, не оказала никакого влияния на Рарити, но это не означало, что она была в безопасности. Модельерша быстро пригнулась, когда мимо ее головы пролетел стальной шлем, вероятно сброшенный каким-то грифоном, торопившемся сбежать, и подхваченный циклопическим вихрем внутри Большого Зала. Она не могла просто стоять и ждать, пока на нее обрушатся обломки. Ей нужно найти способ нанести ответный удар, хотя это казалось невозможным, учитывая, что другая кобыла парила в полудюжине длин над полом. Внезапно охваченная озарением, она повернулась и помчалась к Твайлайт, которая стонала от боли в центральном проходе.

— Да, беги! Беги от меня! — крикнула ей вдогонку Виндласс, ее яростный голос разнесся сквозь вызванный шторм.

— Пожалуйста, ты не ведаешь, что творишь! — закричала принцесса Селестия, изо всех сил пытаясь приблизиться к Виндласс, явно испытывая сильную боль. — Ты не можешь использовать Камень, чтобы украсть магию! Ты уничтожишь город и все живое здесь! Облака утратят свою прочность, и тогда мы все упадем. Даже пегасы и грифоны не смогут летать без своей магии!

— И ты тоже будешь уничтожена, — выплюнула Виндласс. — А я стану править.

— Ты уничтожишь себя, а с собой, возможно, и Камень Небес! Ты оскверняешь его этим злодейством! Ты вообще знаешь, чем владеешь?

— Молчи! Я знаю больше, чем ты можешь себе представить! — Виндласс выстрелила из рога, и ослабевшая аликорн неуклюже растянулась на полу.

— Виндласс, прекрати это безумие! — прокричал сквозь стиснутые зубы стоящий на коленях Фэнси Пэнтс. — Ты и меня убьешь! Ты же этого не хочешь!

— Я спасу тебя! Я смогу спасти Эквестрию! — воскликнула Виндласс, а затем испустила душераздирающий крик. Рарити в ужасе оглянулась и увидела, что на роге розовой единорожки появилась паутина трещин, сквозь которые лился кроваво-красный свет. — Я… я и представить себе не могла такой силы! Я должна получить больше! Гораздо больше!

Рарити подошла к подруге и грубо встряхнула фиолетовую единорожку за плечи, чтобы привлечь ее внимание.

— Твайлайт, дорогая, я знаю, что тебе больно, но ты нужна мне сейчас, — сказала она . — Пожалуйста.

— Что?.. Рарити? — смогла выдавить Твайлайт, когда ее тело дернулось, испуская потоки магии, поглощаемые Камнем Небес. — Аргх!

— Я могу остановить ее, Твайлайт, но мне нужно, чтобы ты дала мне крылья, — произнесла Рарити. — Мне нужно иметь возможность подлететь к ней и забрать у нее Камень, пока она поглощена своими новыми способностями.

— Что?

— Заклинание, которое ты наложила на меня, когда мы ездили в Клаудсдейл. Используй его сейчас, пока она не поглотила слишком много твоей магии.

— Но — ааа! — это крылья из паутины и утренней росы! При таком ветре от них не будет толку, — Твайлайт сделала паузу — ее тело сотрясли судороги — прежде чем продолжить. — И уж точно не против такого!

Волшебница с трудом подняла копыто и указала им на механизированную летающую единорожку в центре зала.

— Дорогая, ради Эквестрии, просто сделай это! — взмолилась Рарити, крепко прижимая Твайлайт к груди. — Верь в меня.

От боли из глаз Твайлайт потекли слезы, но ей удалось посмотреть на Рарити и сложить два слова.

— Я попробую.

Волшебница оттолкнула Рарити. Ее лицо было искажено явным страданием, а рог начал ярко светиться, потом еще ярче, пока Рарити не почувствовала, что начинает парить над облачным полом. От Твайлайт исходили потоки магии, и по спине модельерши побежали мурашки. Ее тело менялось, и, наконец, раздался хлопок и яркая вспышка света. Когда снова смогла ясно видеть, Рарити обнаружила, что поднимается в воздух с каждым нежным взмахом радужных полупрозрачных крыльев на спине. Твайлайт потеряла сознание.

Виндласс, тут же посмотрела на парящую единорожку.

— Это какая-то дурная шутка? Ты собираешься запорхать меня до смерти? — спросила она. — Я снесу тебя с неба, жук!

Виндласс, управляя завывающим ветром, взлетела еще выше. Затем выполнила грациозную петлю, поблескивая металлическими крыльями в солнечном свете, струящемся через отверстия террасы, прежде чем плотно прижать крылья к бокам и устремиться вниз к Рарити, едва сумевшей увернуться от нее.

— Уверяю, это не шутка, — прокричала Рарити сквозь ветер. — Ты снова и снова совершенно неверно понимаешь природу и назначение артефакта, которым, как утверждаешь, владеешь, и в этом твоя погибель. Камень Небес — воплощение воли, но не твоей, а воли и духа всех пони, и, осмелюсь сказать, всех свободных существ, пропитанных магией, пронизывающей наш мир. Камень Небес требует, чтобы его хозяин был слугой, уступал желаниям других ради всеобщего блага — именно так можно раскрыть его истинную силу, а не через господство одной кобылы.

— Больше лжи! А теперь умри! — все тело Виндласс, казалось, светилось малиновым светом, и молнии ударили сверху в то же самое время, как розовая единорожка выстрелила в Рарити из своего рога. Разряды соединились и Рарити почувствовала себя окруженной теплом, словно свернулась калачиком в толстом пледе у камина.

— Ты должна была стать пеплом! В чем дело? — требовательно спросила Виндласс, все еще стреляя магией в противницу.

— Ты совершила еще одну ужасную ошибку, пытаясь поглотить магию этих пони и грифонов, — ответила Рарити, когда волны магии окружили ее тело сверкающим сиянием. — Видишь ли, среди них мои друзья и моя принцесса, и ты не можешь причинить мне вреда их магией. Ты даже не можешь утверждать, что контролируешь ее, потому что магия дружбы превосходит даже Камень Небес.

Белая пони повернулась и посмотрела на десятки пони и грифонов, которые решили остаться или которым не удалось сбежать до того, как Виндласс начала выкачивать магию. Всем им явно было больно, а некоторые, как Твайлайт, уже потеряли сознание. Однако другие смотрели на нее снизу-вверх, и она чувствовала, что их надежда придает ей сил.

— Все вы, сколько у вас сил, сопротивляйтесь и желайте ее поражения. Если вы этого желаете, то так и будет. Вот как работает Камень Небес.

— Довольно! — Виндласс продолжала наращивать мощь своих атак, пока не показалось, что по самому ее телу разошлись трещины, сквозь которые лился демонический красный свет. Рарити жадно пила силу, которую ей непреднамеренно давали, так как Виндласс все еще не понимала, что она полностью связана с магией Камня Небес.

— Действительно, считаю, что этого довольно, — ответила Рарити. Невероятные объемы магии наполняли ее от кончика хвоста до кончиков ушей, от копыт до носа и каждого волоска на ее теле. Она была сияющим, живым вместилищем магии, и если бы захотела, казалось ей, она могла бы превратить день в ночь. Конечно, она сможет победить Виндласс.

Покрытая металлом кобыла прекратила атаковать и зависла, тяжело дыша. Ее лицо исказилось от ярости, а глаза пылали красным от ярости и безумия.

— Даже если я не могу одолеть тебя, то смогу уничтожить этот город и всех, кто тебе небезразличен! Потом я сожгу этот твой никчемный провинциальный городок!

К настоящему времени уже можно было услышать громкие стоны и скрип, исходящие из конструкции здания и самого города. Виндласс черпала магию даже из облаков. Вскоре они перестанут быть плотными, Стратусбург растворится, а все оставшиеся в живых пони и грифоны упадут и погибнут.

— Ты не сможешь — потому что я остановлю тебя.

— Остановишь меня? Даже если у тебя есть сила, даже не надеешься догнать меня на своих хлипких крыльях, — Виндласс увеличила силу шторма и взлетела выше.

— Возможно, не с этими крыльями, — согласилась Рарити. — Но все, что мне было нужно — чтобы Твайлайт дала основу по-настоящему смелому слову в моде. Видишь ли, я не знаю заклинания создания крыльев, но с магией, которую ты влила в меня через Камень Небес, я несомненно смогу сделать их еще лучше.

Единорожка закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться, и быстро собрала в себе огромное количество магии. Затем она сосредоточилась на тонких крыльях, удерживающих ее в воздухе, и направила магию в них. На самом деле это было простое заклинание — модификация и украшение — ничем не отличающееся от превращения рулона ткани в шаль или непослушного куста в прекрасный топиарий. Единственная разница заключалась в том, что на этот раз она модифицировала пони, а именно себя. Потому для этого требовалось намного больше магии, чем она обычно могла иметь, но магии теперь у нее было в избытке. Она почувствовала, как ее тело изменилось вновь, хотя на этот раз ощущение было еще более выраженным, чем когда Твайлайт создавала крылья. Она чувствовала, как прорастают жилы и сухожилия, растут мышцы и кости, и, наконец, из ее кожи вырываются перья.

С последней ослепляющей вспышкой и громким хлопком заклинание было завершено. В центре зала теперь парила единорожка с пронзительными синими глазами, гривой и хвостом ярко-пурпурного цвета, и широкими крыльями с перламутровыми перьями. Воздух вокруг ее рога потрескивал голубыми электрическими искрами.

— О звезды, — воскликнула Рарити, поворачиваясь, чтобы полюбоваться своей работой. — Мои крылья просто восхитительны.

— Ты не находишь? — вновь посмотрела она на Виндласс.

— Чт… Кто ты? — спросила Виндласс с отвисшей от шока челюстью.

— Я Рарити, — прищурилась модельерша. — Какой всегда была, но теперь еще и пони, которая собирается положить конец этому кошмару раз и навсегда.

Она испытующе взмахнула своими могучими крыльями, не обращая внимания на ярящуюся вокруг вызванную магией бурю, словно это был легкий ветерок, и полетела к меднокрылой кобыле. Рарити собрала свою магию, готовясь вырвать Камень Небес из бронированного нагрудника, в который его инкрустировали, но Виндласс отлетела, прежде чем она смогла приблизиться.

Рарити в отчаянии смотрела, как Виндласс с помощью своего телекинеза ухватилась за пару стальных канистр, торчащих из ее металлической брони, и повернула их, пока они не оказались перпендикулярны полу. С ревом канистры выпустили струи пламени, и Виндласс взлетела вверх, как ракета фейерверка. Прежде, чем Рарити успела отреагировать, она исчезла через отверстие на уровне террасы и вылетела в мир за ее пределами.

С одной стороны, это было хорошо, так как Виндласс не сможет продолжать выкачивать магию напрямую из ее друзей и из структуры города. С другой стороны, она не могла позволить Виндласс сбежать, так как она очевидно сошла с ума, а ее тело, казалось, разрывало изнутри из-за ее злодейски неверного использования Камня Небес. Более того, захват ее и Камня был, возможно, единственной надеждой на возвращение украденной магии и исцеление ее друзей и всех других пони и грифонов, которых ранила безумная единорожка. Не колеблясь Рарити взмахнула крыльями и полетела за реактивным единорогом.

Было нетрудно заметить густой инверсионный след, который оставляла за собой Виндласс — Рарити сразу увидела, что он ведет к огромной облачной шахте, примыкающей к Стратусбургу. Она скользила за другой пони, паря в небе быстрее любого дирижабля. Удивительно, но полет казался ей таким же легким и естественным, как вдевание нити в иголку или подшивание юбки, хотя единственный ее опыт был связан с хрупкими бабочкиными крыльями, созданными Твайлайт.

Ощущение было точно таким же, как в странных снах, которые Рарити видела под влиянием Камня Небес. Там она была аликорном, без усилий кружась и петляя по небу, используя свои оперенные крылья, чтобы поворачивать, кружить и подниматься вверх и вниз. Теперь все было по-настоящему — ее крылья обрели плоть. Мгновение назад ей казалось, то ее настигло озарение превратить грубую магию в мощные крылья, но теперь единорожка не могла не задаться вопросом, не просто ли играет роль, что была написана для нее и уже явилась во снах. Эти сны и судьбу ее раскрывали? В первом сне Рарити присутствовала на собственных похоронах. Такова ли судьба, что ждет ее сейчас?

Нет, конечно же — Камень Небес до сих пор защищает ее. Если это дало ей толчок и силу стать крылатым существом, то это и означало, что она преуспеет. По крайней мере, так единорожка убеждала себя. Она полетела дальше.

Несмотря на то, что Виндласс рассекала воздух на бритвенно-острых крыльях, приводимых в движение магией и огненной струей, Рарити набирала скорость. Она отставала менее чем на сотню длин, когда Виндласс вошла в обширную решетчатую структуру из облаков, стали и тяжелого облакодобывающего оборудования, которое образовывало облачную шахту, зависшую в холодном воздухе у склона горного хребта. К сожалению, к тому времени, как Рарити последовала за ней, другая пони исчезла, потерявшись среди кажущихся бесконечными платформ и соединительных балок. Шахта была больше, чем весь Стратусбург, и Виндласс, скорее всего, могла прятаться здесь до бесконечности, если бы это было ее целью.

Однако падающая массивная балка ясно сказала Рарити, что скрыться — не единственная цель Виндласс. Она опустила правое крыло и свернула с пути балки, а затем возобновила поиски другой пони. Модельерша покачала головой, вспомнив, что ей не нужно использовать глаза и уши — пока у Виндласс есть Камень Небес, она не сможет спрятаться от рога Рарити.

— Я знаю, что не могу убежать от тебя, — раздался голос Виндласс, хотя Рарити не могла ее видеть. — Камень Небес выбрал тебя своей истинной хозяйкой и взывает к тебе. Я принимаю это.

— Тогда отдай его мне, — крикнула Рарити, оглядываясь по сторонам в поисках своей добычи. — Еще есть время, так что спаси тех, кому ты причинила боль, и, возможно, этим ты исцелишь любой причиненный тобой вред.

— Ошибаешься, — отозвалась Виндласс откуда-то поблизости. — Ты можешь быть хозяйкой Камня, но ты не сможешь остаться связанной с ним, когда умрешь!

Краем глаза Рарити уловила едва заметный отблеск солнечного света, отражающийся от меди, и быстро взмахнула крыльями, набрав высоту как раз в тот момент, когда пара острых крыльев пронеслась мимо. Она почувствовала жгучую боль в правом бедре и увидела тонкую алую линию, прочерченную прямо под ее меткой, быстро окрасившую ближайшие участки шерстки в красный. К счастью, рана оказалась неглубокой.

— Как погляжу, даже в этой форме ты все еще способна истекать кровью, — воскликнула Виндласс. — Приятно знать.

В самом деле, даже если Виндласс не могла победить Рарити своей усиленной магией, модельерша все еще оставалась уязвимой для физического вреда. Ей придется полагаться на собственную магию и держать противницу и ее металлические крылья на безопасном расстоянии.

Рарити позволила рогу вести ее, даже когда петляла сквозь каркас из облаков и стали, составлявший шахту. Налево, потом направо, потом снова налево — Виндласс была уже близко. Рарити вырвалась из скопления облачных платформ в открытое пространство над огромной грядой слоистых облаков, в которой добывали полезные ископаемые. Саму гряду украшали огромные краны и режущие машины, предназначенные для извлечения блоков строительных облаков. По наитию Рарити посмотрела налево как раз вовремя, чтобы увидеть мчащуюся к ней Виндласс, плотно сложившую медные крылья. Она закрыла глаза и потянулась телекинезом, используя всю магию, которой была наполнена, чтобы остановить соперницу.

Когда Рарити открыла глаза, Виндласс висела всего в дюжине длин от нее. Сияющие голубые кольца магии окружили и связали ее, и розовая единорожка закричала от разочарования и ярости.

— Вот, — заявила Рарити. — Теперь, если не возражаешь, я заберу этот драгоценный камень.

— Ты… не… СМОЖЕШЬ! — взревела Виндласс, и все ее тело начало светиться малиновым светом и потрескивать, стремясь выжать из Камня Небес и окружающего мира любые дополнительные силы. Камень сопротивлялся, понимала Рарити, но Виндласс явно оказалась готова полностью пожертвовать собой и своим телом, лишь бы уничтожить ее. С треском, который звучал так, как будто раскололось небо, Рарити отбросило назад, и ее заклинание потеряло целостность. Когда модельерша посмотрела на своего врага, то оказалось, что остатки рога Виндласс разорвало и из ее головы теперь бил фонтан злой алой энергии. Злая единорожка опустила голову, и магический луч вырвался вперед, отрубив и уронив стрелу огромного подъемного крана, от которой Рарити откатилась в сторону.

Не зная, что делать, и не желая быть раздавленной падающим оборудованием, Рарити влетела обратно в лабиринт шахты. Ей нужно время, чтобы собраться. Ее противница в этот момент едва ли даже была пони — скорее живым, пылающим воплощением ненависти и мании величия. Даже со всей силой, которая теперь имелась в ее распоряжении, что Рарити могла сделать против такого существа? Зловещий грохот наполнил воздух, и единорожка почувствовала, как вибрирует все ее тело.

— Что теперь? — спросила она вслух.

Белая пони уловила боковым зрением движение и увидела, как одна из бесчисленных облачных платформ начала двигаться, словно ее тянула невидимая привязь. Через несколько секунд сдвинулась другая платформа, и через мгновение платформы, стальные балки и облакодобывающее оборудование пришли вокруг нее в движение, словно вся шахта ожила. Последним отчаянным рывком Виндласс обрела достаточно сил, чтобы сдвинуть с места шахту размером с город.

Рарити увернулась от огромного блока слипшихся облаков, не уверенная, что с ней сделает столкновение с массами строительных материалов, и отлетела от движущихся вокруг нее в воздухе облаков и оборудования. Вскоре она оказалась в стороне и оттуда ей стало ясно, что вся шахта проваливается внутрь — мачты, балки, облака и облакодобывающее оборудование слипались в беспорядочную массу. Визг и стон скручивающегося металла наполнял воздух, перемежаясь гулким треском, когда оборудование и толстые балки ломались.

Меньше чем через минуту огромная облачная шахта исчезла — ее заменила огромная бесформенная сфера искорёженного металла, парящая над грядой слоистых облаков, усеянная сломанными и зазубренными обломками и исходящая паром от сотен рассеивающихся облачных платформ. Изнутри сферы исходил зловещий алый свет, ритмично пульсируя, как раскаленное сердце. Чем бы это ни было, Рарити решила, что это определенно нехорошо. В конце концов, Виндласс, все еще черпая магию из злоупотребления Камнем Небес, была в ее центре.

Неровная поверхность сфероида начала смещаться и вздуваться, образуя выпуклости, которые превратились в аморфные отростки металла, расширяющиеся наружу в полудюжине направлений. Рарити завороженно и с ужасом наблюдала, как сломанный металл начал раскаляться докрасна, плавясь и меняя форму, когда гигантские стрелы кранов сплющивались и сливались вместе, а огромные контейнеры растекались и становились непостижимо большими зубцами и шестернями. Когда раскрылись гигантские металлические крылья — начала обретать форму огромная фигура, а отростки странной формы превратились в ноги. Красный свет лился из швов на поверхности существа и из двух иллюминаторов на бронированной голове.

Теперь Рарити знала, что это, и, наконец, в полной мере осознала, как Камень Небес вел и готовил ее к этому моменту. Стальной зверь, рождающийся перед ней, был кошмарным титаном, с которым она столкнулась как аликорн во сне — в том самом, в который вторглась Виндласс, когда заглянула в разум Рарити в джунглях. Они обе видели это раньше, и теперь осознали его вместе. Возможно, сон был самоисполняющимся пророчеством, а может быть просто взглядом в неизменное будущее. В любом случае Рарити знала, что ей делать.

В воздухе пронеслась непостижимо огромная металлическая конечность, и Рарити едва смогла увернуться от ее. Однако даже движения воздуха от ее прохода оказалось достаточно, чтобы закружить и отбросить белую пони назад. Единорожка быстро выправилась, взмахнула крыльями и помчалась вверх, пропитываясь теплом солнцем, летя быстрее и выше, чем мог титан.

Воздух был густым и влажным, так как творение Виндласс, казалось, кипятило огромные объемы облаков своей бушующей яростью, и высоко в небо поднимались струи пара. Подлетев выше, Рарити почувствовала, как на краях ее крыльев образуются кристаллы льда, и продолжать подъем становится все труднее. В конце концов она решила, что достигла зенита своего полета, развернулась, и крепко сложив крылья по бокам, помчалась обратно.

Сон не сказал Рарити, что произойдет дальше — возможно, большая часть будущего еще не была определена. Это не важно. Она лишь отдавала все, что у нее было, чтобы любой ценой остановить Виндласс. Единорожка магией собрала как можно больше водяного пара и вновь испытала пределы своей обретенной мощи. Собранная влага превратилась перед ней в начавший твердеть конус. Ледяное копье становилось все толще и острее, пока она пикировала к своей цели. Рарити сжимала лед, молекула за молекулой, пока он не стал настолько твердым и плотным, насколько она смогла его сделать.

Стальной титан, в десять тысяч раз больше дерзко атакующей его крылатой единорожки, вытянул передние ноги и уставился на Рарити горящими красными глазами, с готовностью бросая вызов жалкой угрозе, которую она представляла. Выставив перед собой ледяное копье Рарити закрыла глаза и нацелилась в самое сердце монстра.

Она почувствовала, как сталь согнулась и раскололась перед ней, когда чудовище, выкованное и связанное воедино магией Камня Небес, поддалось, словно сделанное из бумаги. Сварные швы разошлись, соединения разъединились, и каждая часть этой штуки раскололась на части и упала, безвредно разбившись о склон горы внизу. Титаническая ударная волна разошлась от точки столкновения, испарив большую часть близлежащих облаков и образовав радугу достаточно яркую и широкую, чтобы ее можно было увидеть за полсотни лиг или больше.

Посреди всего этого Рарити вытянула передние ноги и подхватила бессознательное тело безрогой розовой единорожки, свободное от металлических оков, за исключением нагрудника с Камнем Небес, и истекающее болезненно-малиновым светом из тысячи трещин и отверстий по всему телу. Помрачневшая Рарити отправилась со своим грузом обратно в Стратусбург и Дворец Радуг.

Весь город накренился набок, а по его краям растворялись и расплывались клочья облаков. Рарити быстро скользнула через выход на террасу в Большой Зал, где среди десятков пони и грифонов лежали ее друзья и принцесса Селестия. Все они были неподвижны, едва дышали и наполовину утонули в облачном полу. Она положила Виндласс в центре сцены, прекрасно понимая, что ей придется действовать быстро, чтобы спасти всех. Она приготовилась извлечь Камень Небес из нагрудника, но остановилась, когда ей в голову пришла мысль.

Теперь Камень Небес принадлежал ей — она могла взять и использовать по своему усмотрению. Вместо того, чтобы использовать его в корыстных целях, как планировала Виндласс, она могла применить его, чтобы щедро отдавать себя, уча других пони тому, как правильно жить, и сделать Эквестрию по-настоящему красивым и гармоничным местом для всех. Теперь у нее была сила — у нее даже имелись крылья!

Какой мудрой и элегантной принцессой она стала бы! Все это преподнесено ей на блюдечке с голубой каемочкой — Селестия выведена из строя, а надоедливая Твайлайт Спаркл и ее подруги не в состоянии ее остановить. О, какое чудесно изысканное будущее ожидает ее!

Рарити ахнула, внезапно оценив извращенное направление, в которое пошли ее мысли. Не колеблясь, она телекинетически вырвала Камень Небес из нагрудника Виндласс. На некогда идеально белом драгоценном камне теперь была микротрещина, а источник света внутри приобрел слегка красноватый оттенок. Как и предупреждала принцесса Селестия, Виндласс действительно навредила себе и осквернила Камень Небес своими деяниями, и теперь сама его магия стала эгоистичной и злонамеренной.

Теперь она должна была быть осторожна, чтобы она не осквернила и ее — и такая магия уж точно не могла помочь ее друзьям. Они могут стать такими, какими их сделал Дискорд некогда, или еще хуже.

— Ты...

Рарити вздрогнула от ужасного шипящего голоса, исходящего от Виндласс. Другая единорожка не двигалась и вообще не показывала, что находится в сознании, но определенно говорила.

— Иди, — сказала Виндласс, и ее глаза распахнулись, превратившись теперь в тускло светящиеся красные лампы без зрачков. — Кантерлот. Ты... узнаешь...

— Узнаю что? — спросила Рарити.

— Пророчество. Истинное... ты... должна знать. Мир... разрушишь... вернув...

— Кто в Кантерлоте знает об этом пророчестве?

— Прин… цесса...

— Принцесса Селестия? Принцесса Луна?

— Пал… ла… ди… я… — прохрипела Виндласс. Ее глаза закрылись, и она снова замолчала.

Грубая мать Блублада? Наконец, до Рарити дошло то, что пыталась сообщить Виндласс. Палладия была «ведьмой», о которой говорила розовая единорожка, познакомившей ее с каким-то пророчеством, возможно указывающим на Рарити. Наверное, это объясняло, почему мать Блублада так странно и грубо повела с ней при их первой встрече, и, несомненно, это означало, что старая кобыла знает о Камне Небес намного больше, чем могла на самом деле, учитывая, что он якобы был скрыт и утерян до недавнего времени. Ей нужно поговорить с принцессой Палладией.

Однако в данный момент ей нужно найти способ восстановить поврежденный Камень Небес, спасти своих друзей и город Стратусбург. Заклинание восстановления могло бы помочь, решила она. Оно работает на разорванной одежде и разбитой посуде, так почему бы ему не починить древний мистический бриллиант? Рарити наклонилась вперед, коснулась рогом Камня и произнесла заклинание.

Это не принесло ожидаемого эффекта. Вместо этого, как только Рарити попыталась наложить заклинание, она оказалась перенесена в лишенное ощущений неописуемое место, лишенное измерений и совершенно дезориентирующее, но в то же время явно не опасное. Единорожка была уверена, что это не узел Камня Небес, а нечто более чуждое и еще более отдаленное от ее собственной реальности. У нее сложилось отчетливое впечатление, что пространство не пусто, но кто-то или что-то там присутствующий был совершенно за пределами ее восприятия.

Она оказалась права. Голос заговорил из ниоткуда и сразу отовсюду. Он был бесполым, не имел акцента, а возможно даже из языка, но успокаивал и расслаблял.

— Сквозь время и пространство я слышу твой зов, дитя мое, одно из немногих избранных, — произнес голос. — Ты пытаешься восстановить один из моих даров.

— Ах, ну, если возможно, — неуверенно ответила Рарити. — Я стремлюсь восстановить Камень Небес, чтобы спасти своих друзей и других, кто пострадал от копыт неправильно им воспользовавшейся.

— Тогда ответь мне, отдашь ли ты все это добровольно? Всю силу, которую ты можешь пожелать, и даже больше? Все, к чему ты стремишься и о чем мечтаешь? Ты пожертвуешь вечностью ради этого мира и его существ?

В это мгновение вне времени и в том странном месте вне пространства Рарити не думала ни о драгоценных камнях, ни о дворцах, ни о принцах, ни о красоте, ни о популярности. Ее ответ оказался дан легко и без сопротивления.

— Да.

— Готово, дитя.

— Кто ты? — спросила или, возможно, просто подумала единорожка.

— Как было, так и будет, мы встретимся только в конце, — загадочно ответил голос.

— Конце чего?

— Всего.

Когда это последнее слово эхом отозвалось в ее голове, Рарити снова оказалась в Большом Зале в Стратусбурге. Первое, о чем она подумала — ей действительно нужно добраться до Кантерлота и спросить об этом пророчестве. Следующую ее мысль оказалось гораздо труднее сформулировать ясно. Она невольно издала удивленный вскрик, когда ошеломляющее ощущение затопило ее тело, как будто она стояла под водопадом. Огромное количество магии хлынуло на нее, вокруг, в нее и, в конце концов, из нее в Камень Небес.

Сам Камень светился ослепительно белым светом, и от него исходили видимые импульсы яркой белой энергии, омывая единорожку и зал, выходя в город и за его пределы. Крошечная трещина исчезла, Камень Небес восстановился, а все окружающие ее пони и грифоны быстро приходили в сознание. Белая пони даже чувствовала, как твердеет пол под ее копытами, а город тяжело выпрямляется. Она с сожалением отметила, что ее величественные, прекрасные крылья бесследно исчезли, и она снова, как и всегда оказалась просто Рарити. С другой стороны, ее шерсть была чистой и блестящей, а грива и хвост вернули свои упругие завитки и оказались в отличном состоянии. Чудесно.

Виндласс, однако, осталась в том же неподвижном, жалком виде. Ее тело было изломано и разорвано на части, и красный свет исходил из трещин ее шкурки, из ее пустых глаз и открытого рта, и через ужасное отверстие, где был рог. Рарити не была уверена, жива она или мертва, и можно ли это сейчас понять.

Модельерша стояла на месте, наблюдая, как пони и грифоны просыпаются и оценивают свое состояние. Все они потеряли сознание в результате атаки Виндласс, и, соответственно, никто из них не видел, что произошло дальше. Рарити задалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь рассказать эту историю целиком.

Она наблюдала, как грифоны быстро связали своего бывшего канцлера, а верные Гвардейцы принцессы Селестии взяли под стражу Золо и его сообщников. Другая тройка Гвардейцев-пегасов пролетела через проем террасы в Зал, неся четвертого в сети, висящей под ними. Должно быть, это Коммандер-изменник Плюм.

Принцесса Селестия встала и тут же оглядела комнату, пока ее взгляд не встретился со взглядом Рарити. Затем она заметила Камень Небес, лежащий на полу рядом с ней, и скрюченное тело Виндласс рядом с ним.

— Возьмите эту штуку и заприте в самом глубоком хранилище Кантерлота, — сказала Рарити. — Ваше Высочество.

Она не забыла поклониться.

— Будет сделано, — ответила принцесса, а затем понимающе посмотрела на единорожку. — Я с нетерпением жду очень интересного письма от тебя, Рарити. В свое время, конечно.

— В свое время, — повторила модельерша, громко выдыхая. — Да.

Аликорн отвернулась, и белая пони с удовлетворением наблюдала, как принцесса Селестия вышла в широкий центральный проход, где уже собрались грифон-курфюрст Кестрик и потрясенный, но невредимый Фэнси Пэнтс, чтобы начать явно вежливую беседу.

Ее друзья тоже подошли, даже Твайлайт Спаркл, и собрались вокруг нее. Только Блублад был слишком ранен, чтобы стоять, но даже он смог помахать ей копытом и улыбнуться лежа. Врачи из города вошли в Зал и уже оказывали ему помощь. Рарити выслушивала похвалы, которыми осыпали ее друзья, и отвечала на их объятия, но не могла не чувствовать себя тревожно и взволнованно.

Слишком поздно она поняла, что ее беспокоило, вспомнив, что забыла сообщить об оставшемся заговорщике. Процион спрятался после того, как пришел в себя, и теперь бросился в проход, магией вытаскивая спрятанный между лопаток позолоченный пистолет, где его скрывала пурпурная мантия. В мгновение ока оружие было поднято и направлено прямо в лоб Фэнси Пэнтсу. Там пистолет завис в воздухе, ожидая, пока Процион телекинетически нажмет на спусковой крючок, и магнат в шоке уставился в ствол.

— Ты… ты сделал с ней это! — воскликнул Процион. — Ты сделал ее такой!

Он кивнул на искалеченное тело Виндласс.

— Я дал ей все, но в конце концов ее заботила лишь твоя дурацкая великая мечта. Теперь посмотри на нее. Смотри! — Процион вздрогнул и глубоко вздохнул. — Если я не смогу получить ее, то и ты ничего не получишь!

— Фэнси Пэнтс ничего не сделал, — крикнула Рарити. — Я та, кто довела Виндласс до такого состояния.

Уши Проциона дернулись, но он не повернулся, чтобы посмотреть на нее, и держал пистолет неподвижно.

— На самом деле это полностью ее вина, — заметила Твайлайт Спаркл, явно не в силах сдержаться.

Правое переднее копыто Рарити ударилось о лоб, не веря несвоевременности слов подруги.

— Лжешь! — воскликнул Процион и повернулся, чтобы посмотреть на Твайлайт.

— И вы дали ей Камень Небес, — добавила Твайлайт. — Вы должны были знать, что его нельзя использовать таким образом.

— Достаточно! — Прежде чем кто-либо успел что-то сказать, Процион выстрелил.

Когда пистолет разрядился, Рарити в ужасе смотрела на него вместе со всеми остальными в зале. Однако то, что она увидела, оказалось совсем не тем, чего ожидала. Пока говорили она и Твайлайт, никто не заметил, как искалеченное, тускло светящееся существо, бывшее некогда Виндласс, поднялось с пола. Теперь одним рывком калека метнулась вперед, встав прямо перед Фэнси Пэнтсом на пути выстрела. Пуля попала в цель и зал заполнил ослепительный красный свет, сопровождаемый громким хлопком. Когда зрение Рарити достаточно прояснилось, чтобы она могла снова видеть, Виндласс исчезла и тысячи мерцающих малиновых искорок наполнили воздух, медленно рассеиваясь одна за другой.

Все ноги Проциона подкосились, и он тихо осел на пол, даже когда принцесса Селестия приказала своим Гвардейцам взять его под стражу.

Никто больше не говорил, молча наблюдая за облачком красных искр, тихо лопающихся и шипящих в воздухе. Рарити, например, чувствовала, что сказать особо нечего.

Наконец, подала голос Рейнбоу Дэш.

— Хм. Ну, не каждый день такое увидишь, правда?

— Не-а, — хором произнесли Бакару и Эпплджек.

— О, красивые блестяшки! — воскликнула Пинки Пай. Вечериночная пони прыгнула вперед и начала хлопать передними копытами, пытаясь поймать одну из последних мерцающих искорок, прежде чем они все исчезнут.

— Когда мы вернемся в Понивилль, я на целую неделю останусь в своем коттедже со своими животными, — фыркнула Флаттершай. — Они не крадут волшебные драгоценные камни, не пытаются захватить Эквестрию, не высасывают всю магию из мира и не взрываются.

Пегасочка чуть замолчала.

— О, я имею в виду, было бы неплохо, если бы вы все заходили в гости. Если хотите, конечно.

— Может, я загляну, — произнесла Зинзи. — Мне не помешал бы отпуск.

Рарити кивнула, затем быстро повернулась и посмотрела на зебру.

— Что? — невинно спросила Зинзи. — Я же говорила, что прекращу рифмовать, когда перестану нервничать.

Рарити продолжала таращиться, а Зинзи и Зипс заметно старались над ней не смеяться.

— Хм, знаешь, кажись, я б тож мог чуток отдохнуть, — произнес Бакару, глядя на Эпплджек, которая, как заметила Рарити, смущенно улыбнулась жеребцу в ответ. Наконец-то, с удовлетворением подумала она, у нее будет кое-что пикантное, чтобы подразнить подругу-фермершу.

— Гильда возвращается со мной, — заявила Рейнбоу Дэш, крепко обнимая подругу-гриффину передней ногой.

— Ура! Мы все можем устроить вечеринку! — воскликнула Пинки Пай и бросилась на пернатую шею Гильды.

Гильда открыла клюв, словно протестуя, но затем просто закатила глаза.

— Ладно, ладно. Со второго раза должно все пойти гладко, да, Дэш?

— И что теперь? — спросила Твайлайт Спаркл, вставая рядом с Рарити. — В Кантерлоте станут обо всем этом задавать вопросы. На самом деле у меня уже много вопросов. И, конечно же, тебе нужно вернуться домой, чтобы увидеть свою семью и сообщить, что с тобой все в порядке. Так куда ты хочешь в первую очередь?

— Мм? — спросила Рарити, не совсем сосредоточившись на словах подруги.

— Куда бы ты хотела отправиться? — повторила подруга. — Понивилль? Кантерлот?

— Спа, конечно, — не подумав, ответила Рарити, потом спохватилась и печально улыбнулась. — Хотя, наверное, я могла бы сначала уделить несколько минут Свити Белль и моим родителям. И это напоминает мне, дорогая Флаттершай — если ты здесь со всеми нами, то кто заботится о моей милой Опалесценции?

— Спайк, — ответила волшебница.

— О, бедняжка, — покачала головой модельерша.

— Спайк или Опал?

— А ты как считаешь?

— Эм, — перебила Флаттершай. — Извини? Он сказал, что у него толстая чешуя, — желтая пегаска беспомощно пожала плечами и виновато улыбнулась.

— Знаете, кажись, нам уже стоит перестать болтать, — заявила Эпплджек и зевнула. — Не совсем поняла, шо тока шо произошло, но я здорово умаялась и готова упасть, уснуть и без приключений долететь до дому.

— Слушайте, слушайте, — ответила Рарити. — Полагаю, наш корабль все еще кружит вокруг башни.

— Ну и хорошо! — заявила Рейнбоу. — Мне на всю жизнь политики хватит.

Когда ее друзья двинулись по проходу к выходу, Рарити остановилась.

— Вы идите вперед. Я догоню.

— Оки-доки! — ответила Пинки и упрыгала. Остальные последовали за ней.

Группа врачей-пегасов все еще обихаживала Блублада, и единорожка подошла к облачным носилкам, на которых лежал жеребец. Перекинувшись несколькими словами с врачами, модельерша склонилась над ним.

— Привет, — произнесла Рарити, глядя на обожженного принца. Несмотря на то, что кончики светлой гривы почернели и обгорели, а шкурка покрылась ожогами, его голубые глаза все еще оставались кристально чистыми, когда он посмотрел на нее снизу-вверх.

Почему-то этот момент казался не лучшим, чтобы сказать ему, что ей нужно поговорить с его ужасной матерью о пророчестве, которое может касаться или не касаться ее, Камня Небес, загадочной сущности и конца света. Ей нужно сказать нечто более важное.

— И тебе привет, — ответил Блублад.

— Прежде чем уйду, я хотела сказать, что тебе не нужно идти на столь крайние меры, чтобы произвести на меня впечатление. Почти смертельные травмы, кажется, становятся для тебя нормой, и я бы предпочла, чтобы ты избегал их.

— Значит, ты была впечатлена.

— Конечно. То, что ты сделал, было очень смелым. И безрассудным.

— Ну, я ожидаю, что мы вновь будем вести очень разные жизни, так что в ближайшее время тебе не придется беспокоиться о том, что я снова рискую ради тебя тяжкими телесными повреждениями.

— О да, об этом. Насколько я понимаю, тебя отвезут в Кантерлот на встречу с лучшими врачами принцесс. А я возвращаюсь в Понивилль со своими друзьями.

— Тогда до свидания.

— Технически так и есть, через минуту мне придется попрощаться с тобой. Но не навсегда. Видишь ли, у меня скоро дела в Кантерлоте. И тогда я хотела бы увидеть тебя.

— Увидеть меня? — повторил Блублад. — Полагаю, ты имеешь в виду это только в самом техническом смысле.

— Так все и начнется, как можно будет увидеть. Мой словарный запас, однако, достаточно богат, чтобы не ограничивать свои слова их самым простым значением, — улыбнулась Рарити. — То есть в последнее время кажется благоразумным ожидать неожиданностей.

— Тогда я буду благоразумен и ожидаю увидеть тебя, — ответил Блублад.

— Тогда до встречи, — кивнула модельерша. — О, и я ожидаю, что ты будешь твердо стоять на ногах, когда я приеду. Я могу решить, что мне хочется приключений. А в рискованных предприятиях бесполезно участвовать с ковыляющим инвалидом.

— Правда? — широко раскрыл глаза Блублад. Затем усмехнулся. — Ну, не знаю. Вокруг меня станут виться газеты и журналы, и я с нетерпением жду возможности стать трагической фигурой. Бинты и инвалидная коляска только добавят… это была шутка! Рарити?

— До скорой встречи, — отозвалась она, зная, что покидает Блублада, чтобы подумать о смысле своих слов, не зная на них ответа.

Что бы ни случилось, она, несомненно, в Кантерлоте узнает многое. Однако сейчас наконец настало время вернуться домой.

26. Пророчества и предопределенности

— Дорогая моя, если бы ты уже не отклонила мое предложение, думаю, мне пришлось бы усомниться в твоем благоразумии, — произнес Фэнси Пэнтс, сделав небольшой глоток эспрессо из своей фарфоровой чашки.

Рарити сидела напротив него за маленьким столиком своего любимого кантерлотского кафе. Через две недели после возвращения из Стратусбурга она оказалась в настроении посетить столицу.

С ней поехала и Твайлайт, сейчас, скорее всего, развлекающая принцесс своими новыми теориями о древней истории пони. Рейнбоу Дэш решила сделать несколько пробных шагов и взять на себя часть ответственности за бизнес семьи, присоединилась к поездке в Кантерлот, чтобы поприсутствовать на совещании, посвященному восстановлению Стратусбурга. Пинки приехала, чтобы поддержать Рейнбоу Дэш, и, скорее всего, повеселиться, а теперь резвилась в столице крайне неуместным, но бесспорно занятным образом.

— В любом случае, — продолжил магнат. — Боюсь, мне пришлось бы отозвать предложение, которое я сделал, даже если бы ты уже не столь любезно отказалась. Сейчас не самое подходящее время преследовать какие-либо политические цели, учитывая, что мое доброе имя уже не настолько добро.

— Чепуха, — заявила Рарити. — Ты по-прежнему самый уважаемый пони в Кантерлоте, если не считать самой принцессы Селестии. Твое совершенно невинное общение с несколькими негодяями этого не изменит. Ты, конечно, не думаешь, что тебя обвиняют в их злодеяниях? Если так — забудь немедля!

— Даже если мои благие намерения не вызывали сомнений, я должен казаться наивным дураком, раз так окружил себя негодяями, ничего при этом не подозревая. По крайней мере, таким меня представят журналисты — болваном, доверчивым и наивным. Я не могу всерьез выступать за реформу правительства, если месяцами жил в неведении о заговоре, чуть не обрушившем всю страну. Нет, моя дорогая, будет гораздо лучше, если я пока тихо и мирно займусь своими делами, а политику предоставлю тем, кто для нее более пригоден.

— Но ты не можешь просто исчезнуть — в такое-то время, — запротестовала Рарити. — Ты нужен Эквестрии. Насколько я понимаю, наши отношения с грифонами все еще не полностью восстановлены, и еще многое предстоит сделать, чтобы возместить ущерб, нанесенный заговорщиками Галлополи и Стратусбургу.

— Совершенно верно, моя дорогая, но думаю, что работа, о которой ты говоришь, может быть выполнена более эффективно с помощью бизнеса. Я выкупил предприятие по добыче угля, которое причиняло столько беспокойства грифонам, и работаю над тем, чтобы переместить его со Шквального перевала на нашу территорию. Кроме того, я уже нахожусь в процессе создания совместного предприятия с несколькими кантерлотскими компаниями, Небесными Строительными Технологиями и корпорацией грифонов для восстановления облачной шахты в Стратусбурге. Предполагаю, что путь к прочному миру в регионе лежит в том, чтобы привести грифонов из их гнездовий в наши города, поселки и предприятия — мирным путем. Что касается Галлополи, похоже, что недавние события привлекли к нему немало внимания, и пони из городов Центральной Эквестрии табунами бронируют места для отпусков. Вскоре этот город будет полностью восстановлен и наводнен туристами.

— Приятно слышать, — кивнула белая единорожка. — Но надеюсь, ты не откажешься от своих великих мечтаний и устремлений. Ты действительно хороший жеребец, и тебя нельзя винить в действиях нескольких заблудших товарищей. Если ты скроешься за своими предприятиями, от этого пострадают все.

— Ты слишком щедра в своих комплиментах, — улыбнулся Фэнси Пэнтс. — Как я уже сказал, посмотрим, куда заведет меня жизнь. Я все еще верю в то, что все пони должны быть вовлечены в работу правительства, но сейчас должен защищать свои интересы, и лучший способ сделать это — с головой уйти в работу. Тебе не стоит беспокоиться, что я стану скучным и стреноженным, потому что когда дело касается Фэнси Пэнтса, то он кует не одно горячее железо.

Жеребец тихонько усмехнулся, а затем ненадолго замолчал.

— Должен заметить, есть одно предприятие, с которым я больше не связан — проектирование и строительство дирижаблей. На прошлой неделе я вернул герцогу Поларису все имущественные права на Полярную Звезду вкупе со значительной суммой в качестве возмещения ущерба, дабы избежать судебного иска. Какое-то время я намерен всеми копытами стоять на земле.

— Мм, — выдавила Рарити, прежде чем сделать глоток из своей кофейной чашки. — Действительно?

Прежде чем продолжить, она убедилась, что интонация и выражение лица не выдают ничего, кроме самого обычного интереса.

— Я ничего не слышала о герцоге с тех пор, как вернулась в Понивилль.

— Он занят — и чрезвычайно, если судить по моему невеликому общению с ним. Три дня назад он казался почти полностью оправившимся от ран. Конечно, я не знаю, насколько хорошо он поправляется душевно. Полагаю, предательство для него оказалось больнее, чем для меня — особенно если учесть, что против него злоумышлял собственный брат.

Рарити задавалась вопросом, как отреагирует Блублад, когда обнаружит, что единорожка приехала в Кантерлот отчасти для того, чтобы встретиться с принцессой Палладией и узнать, как она могла быть причастна к заговору. Если выяснится, что брат Блублада и его единственный живой родитель были вместе вовлечены в заговор против него и Эквестрии, она могла только гадать, насколько сокрушительным окажется это открытие.

Тем не менее у нее не было другого выбора, кроме как поговорить с Палладией и попытаться узнать все, что возможно о предполагаемом пророчестве, о Камне Небес и его связи с ней. Сам Камень был передан на хранение принцессе Селестии, но теперь Рарити была вынуждена задаваться вопросом, не является ли каждый ее невинный сон на самом деле каким-то пророчеством. Если единорожка не собиралась провести остаток жизни, беспокоясь, что ее судьбой управляет драгоценный камень, запертый в Королевских Архивах, ей нужны ответы.

— В любом случае, — продолжил Фэнси. — Не могу сказать, что герцог возлюбил меня больше обычного. И не уверен, что всецело принял мои извинения за разрушенный бизнес. Деньги он, однако, взял. Однажды, когда этот кризис не будет настолько свеж, я бы очень хотел послушать о твоих подвигах в джунглях. То, что ты не передала герцога грифонам и не использовала его, чтобы отвлечь какое-нибудь чудовище из джунглей, свидетельствует о твоем безграничном терпении.

— Шучу, конечно, ты же понимаешь, — вздохнул жеребец. — Ты, должно быть, поддерживала в какой-то степени товарищеские отношения с этим пони, раз добилась столь многого и избежала стольких передряг.

— Ничего страшного, — ответила Рарити. — Даже в лучшие времена он может быть весьма раздражающим жеребцом. Правда, я…

— А-га! Вот ты где!

На мгновение вздрогнув, Рарити быстро поставила свою чашку и повернулась, чтобы поприветствовать скачущую к ней ярко-розовую кобылу.

— Привет, Пинки Пай, — произнесла она.

— Привет, Рарити! — с энтузиазмом ответила Пинки. — Привет, мистер Фэнси Пэнтс, приятно снова вас видеть!

— Доброе утро, моя дорогая, — ответил единорог, тепло улыбаясь.

— Фэнси Пэнтс — это имя тебе прекрасно подходит, — продолжила Пинки. — Твои родители, должно быть, были гениями или что-то в этом роде. Я к тому, ты же весь такой модный, и держу пари, что у тебя самые моднючие штаны во всем мире штанов, и самое безумное то, что я никогда даже не видела тебя носящим штаны! Это так скромно с твоей стороны — не хвастаться этими шикарными, великолепными штанами! Как бы то ни было, мистер Модные Штаны, извини, что прерываю, но мы здесь из-за Рарити.

— Эм, «мы?» — спросила Рарити.

— Ага! — воскликнула Пинки Пай, радостно подпрыгивая. — О, то есть «мы» — это Дэши и я.

— Эй, внизу, осторожнее! — раздался новый голос. Рарити инстинктивно прикрылась одним копытом, а другим осторожно поставила чашку на стол. Рейнбоу Дэш, к счастью, ничего не поломала, спикировав с неба и приземлившись рядом с Пинки. — Привет, Рарити, — поздоровалась пегаска, а затем повернулась к Фэнси. — Нам нужно одолжить Рарити. Эм, пожалуйста.

— Рейнбоу Дэш, Пинки, я пью кофе с дорогим другом, — упрекнула их Рарити. — Чего бы вы ни хотели, я абсолютно уверена, что это может подождать.

— О нет, моя дорогая, — возразил жеребец. — Пожалуйста, идите со своими подругами. Что бы они ни приготовили для вас, подозреваю, что это окажется весьма занимательным.

— Это уж точно! — весело провозгласила Пинки Пай.

Рарити неуверенно посмотрела на магната.

— Ты уверен, что не возражаешь?

— Совершенно. У нас будет достаточно времени поговорить позже. В конце концов, ты же остаешься в Кантерлоте до конца недели.

— Ну, тогда ладно, — Рарити сделала последний глоток кофе и вышла из-за стола. Единорожка левитировала три золотых монеты из своей сумочки к столу, но не успела положить, как Фэнси Пэнтс вернул их.

— Ты угостила меня своим восхитительным обществом, и поэтому будет справедливо, если я угощу тебя кофе, — он поднял копыто, чтобы предупредить любые возражения со стороны Рарити. — Ни слова больше, я настаиваю. А теперь, пожалуйста, поразвлекись с подругами.

Рарити поспешно поблагодарила и выбралась со своего места, в то время как Пинки Пай подталкивала и тянула ее прочь от кафе. Она беспомощно улыбнулась и помахала на прощание Фэнси, а затем позволила розовой земной пони увести себя. Рейнбоу Дэш держалась на несколько длин выше.

— На самом деле, что случилось? — спросила Рарити. — Вы же знаете, как я ценю то немногое время, которое могу провести с Фэнси Пэнтсом.

— Да, прости, — повинилась Рейнбоу. — Но это важно.

— И тот шикарный Принц Красавчик очень хочет, чтобы ты была там, — добавила Пинки. — А мы обещали, что привезем тебя!

Рарити остановилась.

— Хочешь сказать, что Блублад попросил вас двоих забрать меня?

— Эм, да, — ответила пегаска, зависнув на месте и нетерпеливо скрестив передние ноги. — Если хочешь знать, почему, просто следуй за нами, ладно?

— Если это одна из твоих шуток, то ты пожалеешь об этом, Рейнбоу Дэш, — пригрозила Рарити прищурившись, и продолжила следовать за скачущей Пинки Пай.

— Не-а! Никаких шуток, — пообещала розовая пони. — О, ты только посмотри! Мы пришли!

Рарити свернула за угол и оказалась на широкой улице, которая называлась улицей Единорогов, совсем недалеко от сверкающей золотыми скульптурами и белым мраморным тротуаром Летней площади. Площадь, окруженная величественными правительственными зданиями и роскошными поместьями кантерлотской элиты, оказалась битком набита пони, а в центре ее стоял Блублад.

Точнее, он стоял на вершине мраморной лестницы, ведущей к висячим садам в центре площади, и говорил с толпой зевак. Многие из них были журналистами с ручками и блокнотами для стенографии, а несколько пегасов-фотографов парили в воздухе с огромными квадратными камерами наготове. Блублад улыбнулся, встретившись взглядом с Рарити.

— Я искренне благодарен вам за то, что вы смогли собраться на эту пресс-конференцию в столь краткий срок, — произнес Блублад, обращаясь к толпе, но глядя прямо на Рарити. — Как вы знаете, я отказывался давать интервью с тех пор, как вернулся в Кантерлот. Вы могли подумать, я страдаю из-за того, что мой брат принял основное участие в том, что вы так изобретательно назвали «Заговором Камня Небес», или ужасно огорчен его последующим заключением. Конечно, я страдаю, и я огорчен. Я также обременен чувством вины, так как эгоизм со стороны моей семьи, включая меня, позволил использовать Камень Небес в гнусных целях. Даже если бы никто не мог предвидеть, что его можно превратить в оружие, я и каждый из моих предков, у которых была такая возможность, должны были передать его в Королевские Архивы, где ему и место и где он теперь навеки упокоится. Однако более всего я чувствую облегчение.

— Видите ли, с момента моего возвращения я занимался восстановлением — не только физически, но и финансово, повторно приобретя Полярную Звезду. В основном, однако, я восстанавливал чувство собственного достоинства. Раньше я был герцогом Кантерлотским, Двадцать Четвертым принцем Блубладом, царственным единорогом, наследником… вы все слышали эту литанию. Я был чередой имен, ни одно из которых не принадлежало мне самому, и я был кульминацией бесконечного цикла тщетности, представляющим последние всполохи угасающего пламени, которое скоро должно было угаснуть. Я был живым наследием имен давно ушедших предков, преследуя их мечты, хотя время их давно прошло. Почивая на лаврах прошлого и в неугасающем стремлении укрепить судьбу как реставратора величия рода Блубладов, я вел себя как совершенный жеребенок, игнорируя других и свою страну. Я был омерзителен и ненавидел себя за то, что каждый день проживал в отрицании самого себя вне фамилии и бессмысленных титулов.

— Но больше так не будет. С согласия принцессы Селестии я отказался от дворянского звания и всех титулов, — Блублад замолчал, когда из толпы вырвался коллективный вздох, и моргнул, когда фотографы захлопали вспышками. Одна из лампочек лопнула, и осколки битого стекла зазвенели о мрамор. Наконец, Блублад снова заговорил. — Поскольку мой младший брат всецело недееспособен, титулы, какими бы они ни были, вместо него присвоены старшей из моих младших сестер, теперь именуемой принцессой Рутенией, герцогиней Кантерлотской. Надеюсь, она тоже когда-нибудь избавится от этого древнего бремени, но теперь это ее выбор. Значит, пони, стоящий перед вами, не принц Блублад, не герцог и не наследник чего-либо. Я просто кантерлотский жеребец по имени Поларис, и с этого дня я буду жить своими стремлениями, а не увядшими мечтами прошлого. Я буду заботиться о себе, своих друзьях и об Эквестрии, а не о бессмысленном наследии.

В тот момент, когда Блублад закончил свою речь, несколько репортеров начали выкрикивать вопросы.

— Вы покинете свой замок?

— Это делает вас теперь бароном или графом?

— Правда ли, что Фэнси Пэнтс нанял зебру-чернокнижника, чтобы убить вас?

— Вы сбросили вес?

— Расскажите нам о слухе, что вы на самом деле племянник принцессы Селестии!

— У вас есть особенная пони? А как насчет ваших сестер?

— Правда ли, что кроме Камня Небес ваша семья также скрывает легендарную Уздечку Принцесс из Долины Грез?

— Вы можете подтвердить, что планируете отрастить эспаньолку?

Рарити была потрясена не Блубладом, а тем фактом, что ни один из так называемых журналистов, казалось, не услышал ни слова из того, что он сказал. Он отказался от своего благородного сословия, пожертвовав тем, что делало его важным и давало известность. Он оставил то, к чему она стремилась всю свою жизнь.

— Никаких комментариев, — твердо сказал Блублад. — Но есть еще одно. Принцессы решили простить меня и оставшуюся часть моей еще живой семьи, за исключением моего брата, за то, что они в течение долгих лет не раскрывали наше владение Камнем Небес. Тем не менее необходимо сделать кое-что еще для искупления тщеславной убежденности, что мы имеем право скрывать нечто, всегда должное быть даром для всех пони, а не сокровищем одной-единственной семьи. Что-то должно быть сделано с высокомерием и дурными манерами, которые я столь долго бесстыдно демонстрировал. Итак, давайте покончим с этим, — Блублад посмотрел налево. — Очки, пожалуйста.

Рарити вздрогнула, увидев Рейнбоу Дэш, приземлившуюся рядом с Блубладом и держащую в зубах пару очков с затемненными стеклами. Жеребец быстро взял их и аккуратно надел.

— Вам всем стоит отойти на безопасное расстояние, — указал Блублад. Рарити была поражена во второй раз, когда поняла, что пока она слушала речь Блублада, исчезла не только Рейнбоу, но и Пинки. Она невольно ахнула вместе с толпой зевак, увидев, как ее подруга катит к Блубладу крупнокалиберную короткую пушку, покрашенную в ярко-желтый цвет.

— Последние слова? — спросила Пинки, затем продолжила без паузы. — Нет, не думаю.

Она шлепнула защитными очками по лицу Блублада, чтобы убедиться, что они сидят надежно, заставив жеребца вздрогнуть, а затем сунула большой разноцветный леденец ему в рот.

— Покойной ночи, милый принц, — пропела Пинки Пай. — Или, наверное, доброго дня. Не суть, — она пожала плечами, затем сильно надавила обеими копытами на большую красную кнопку на стволе пушки. Оружие тут же мощно громыхнуло.

— Нет! Погоди! — Рарити поймала себя на том, что начинать кричать уже слишком поздно, чтобы успеть что-то сделать. Она была знакома с самодельной артиллерией Пинки и знала, что последствия никогда не будут опасными, но она также никогда раньше не видела, чтобы Пинки стреляла из одной из своих пушек в другого пони в упор. Единорожка беспомощно смотрела, как Блублад принял на себя весь заряд… и оказался полностью заляпан стекающими с него тягуче-липкими остатками большого шоколадного торта, который явно был обильно покрыт ярко-розовой глазурью.

— Официально заявляю, что моя кондитерская пушка удалась! — радостно объявила Пинки Пай.

Когда вспыхнули еще десятки фотовспышек, толпа журналистов, туристов и заинтересованных кантерлотцев громко рассмеялась при виде покрытого тортом жеребца. Они слышали, Рарити знала, о фиаско на Гала, но внутрь пустили лишь нескольких избранных фотографов, и ни один из них не запечатлел самый унизительный момент. С тех самых пор они надеялись на его повторение.

Рарити поймала себя на том, что хихикает вместе с ними, но затем заставила себя вернуться к стоическому молчанию. Она знала, что Блублад устроил это не только для того, чтобы разоружить журналистов, которые в противном случае могли бы задавать сложные вопросы о его семье и его собственной причастности к событиям, спровоцировавшим заговор, но и для ее же блага, чтобы попытаться наверстать упущенное, подвергая себя осмеянию. Ну, если он думал, что столь дешевая уловка может что-то изменить, не говоря уже о том, чтобы втянуть в это ее подруг…

Прежде чем успела одуматься, Рарити протиснулась сквозь толпу и побежала вверх по мраморной лестнице. Она подцепила передней ногой одну из покрытых глазурью конечностей Блублада и потащила его прочь от толпы, с благодарностью наблюдая, как Пинки и Дэш вмешались, чтобы не дать никому последовать за ней.

— О чем ты думаешь, разыгрывая шута перед прессой и всем городом? — спросила она.

— Эй, смотрите, это Рарити! — крикнул один из фотографов далеко за ее спиной, и тут же вспыхнула еще дюжина фотовспышек, развеяв надежду модельерши на то, что у них уже кончились лампочки. Она закатила глаза.

— Я заметил, что ты успела, — произнес Блублад, снимая очки, когда Рарити тащила его вниз по лестнице на другой стороне площади. — Спасибо.

— То, что Пинки Пай расстреляла тебя тортом, никоим образом не отменяет Гала, — заявила Рарити. — Насколько бы впечатляющим ни был этот жест.

— Кроме того, это оказалось потрясающе вкусно, — заметил Блублад, вылизывая начисто всю область, до которой мог дотянуться его язык. — Но на самом деле это было то, чего ты хотела, не так ли? Публичное унижение? Эти фотографии завтра попадут на первую полосу Times.

Рарити затащила жеребца за угол в тихий переулок, а затем повернулась к нему.

— Ты прекрасно знаешь, что я не желала ничего подобного. Разве я не говорила тебе раньше, еще в джунглях, что никакие успешные отношения не могут быть основаны на ведении счета и расплате?

Липкое лицо Блублада было удрученным.

— Тогда…

— Просто замолчи и послушай меня, — продолжила Рарити. — Возможно, я посмеялась, увидев тебя, покрытого глазурью, но это не отменило того, как ты вел себя в прошлом. Но другое, что ты сделал, было поистине замечательным. Я с трудом могу поверить, что ты отказался от своих титулов.

— О, — ответил Блублад и глубоко вздохнул. — Что ж, ты была права. Ты сказала мне, что я должен был жить для себя, а не повторять тех ошибок, которые совершили мой отец, мой дед и Селестия знает сколько моих предков. На самом деле она, наверное, действительно знает. Я не мог этого сделать как герцог или как наследник несуществующего престола.

— Но ты был самым важным аристократом в Эквестрии после принцесс, — запротестовала Рарити. — Должно быть ужасно трудно отказаться от этого.

— Это оказалось не так сложно, как ты могла подумать. Теперь я могу проектировать свои корабли, управлять своей компанией, а не тратить время на беспокойство об упадке семьи и на размышления о том, какое новое оскорбление изобретет моя мать, чтобы описать мои непрекращающиеся неудачи в восстановлении славы рода принцессы Платины. Я отказываюсь беспокоиться об этом. Вот почему я попросил твоих подруг привести тебя — чтобы ты увидела, что прежний Блублад ушел. Жеребца, который так дурно с тобой обращался, отправили на расстрел, и его больше нет. Жеребец, который остался, в настоящее время может быть несколько более липким и более шоколадным, чем обычно, есть и впредь останется жеребцом, который появился на свет там, в Непроходимых Землях, с тобой.

— Итак, ты действительно искренен, — произнесла Рарити с интонацией риторического вопроса.

— Посмотри на меня, — взмахнул передней ногой Блублад, чтобы охватить все свое тело, покрытое тортом и глазурью. — Можешь ли ты представить, что я добровольно сделал бы это, если бы не был искренним?

Рарити вздохнула, затем подняла свою правую переднюю ногу к его лицу и осторожно стряхнула как можно больше остатков торта.

— Нет, полагаю, что нет. Как тебе вообще удалось вовлечь Пинки Пай и Рейнбоу Дэш в свое маленькое представление?

— Я был тем пони, который в первую очередь потребовал присутствия твоей подруги-пегаски, а также ее двоюродных родственников в совете директоров Небесных Строительных Технологий. Я вложил довольно большую сумму в восстановление облачной шахты в Стратусбурге, а также пообещал значительные суммы на благотворительность ради устранения других повреждений, нанесенных этому городу, а также Галлополи. Взамен я просто попросил о небольшой услуге. Мисс Пай, я думаю, просто хотела бросить в понибудь тортом.

— То есть, ты теперь еще и щедр, — произнесла Рарити.

— Деньги в облачной шахте — это инвестиции, и полагаю, было бы справедливо сказать, что пожертвования тоже, по-своему, инвестиции в неосязаемый капитал. Окупятся ли они — не знаю, но назову это просчитанным риском.

— Кажется, ты постоянно идешь на просчитанные риски.

— Иногда. По правде говоря, я поставил все на это предприятие, и понятия не имею, окупится ли оно вообще, — Блублад поднял переднюю ногу, чтобы коснуться ноги Рарити, и в этот момент она поняла, что все еще бессознательно расчесывает его шерсть и гриву.

— Что за предприятие? — спросила Рарити, медленно убирая конечность. Она чувствовала на щеках предательский жар румянца.

— Ты, конечно, — ответил Блублад, робко улыбнувшись. — Не хочешь ли сделать ставку на то, увижу ли я прибыль?

Рарити колебалась.

— Ну…

— Давай же — как можно устоять перед манящим ароматом глазури?

Рарити улыбнулась.

— Рада тебя видеть, — сказала она, затем наклонилась вперед и прижалась щекой к сильной шее Блублада. — И я горжусь решениями, которые ты принял. Я была бы не прочь продолжать время от времени встречаться с тобой по-дружески.

Единорожка продолжала прижиматься к глазурованному жеребцу, размышляя, не сказать ли что-нибудь еще, а если и сказать, то что именно. То, что она делала, было более чем дружелюбно, но в то же время белая пони не могла придумать вескую причину, чтобы прекратить. Внезапно она вспомнила, зачем вообще приехала в Кантерлот, и резко отстранилась.

— Прости, Блублад, но я должна быть с тобой абсолютно честна, пока нас не унесет в сторону. Я должна была сообщить тебе сразу же, или письмом до моего приезда, но я здесь, в Кантерлоте, в основном для того, чтобы увидеть твою мать, принцессу Палладию. Я собиралась договориться о встрече с ней сегодня вечером или, самое позднее, завтра, прежде чем меня попросили увидеться с тобой.

— Мою мать? — в ужасе воскликнул единорог, выпрямляясь. — Мать ненавидит меня за то, что я отказался от притязаний на трон, ненавидит тебя за то, что ты из простонародья, ненавидит принцесс, ненавидит современный мир и вообще является бездонным источником страданий и отчаяния. Более того, она сидит в своих покоях с тех пор, как Проциона взяли под стражу. Почему, во имя всего зеленеющего и растущего, ты хочешь ее видеть?

Рарити отвернулась.

— Я совсем не хочу ее видеть, поверь мне. Тем не менее я чувствую, что должна. Перед тем, как Виндласс взорвалась, она сказала мне, что твоя мать знает пророчество, и утверждала, что оно каким-то образом связано со мной.

Блублад рассмеялся, чего модельерша совсем не ожидала.

— О, ну на мгновение ты меня обеспокоила. Моя мать проводит все свое бесконечное свободное время, читая об истории нашей семьи и старых королевствах единорогов, снова и снова убеждая себя в нашем предполагаемом превосходстве. Должно быть, она запомнила сотню древних «пророчеств», ни одно из которых, насколько мне известно, не сбылось. Ты знаешь, что она даже не кровный потомок принцессы Платины? Ее родословная восходит к королевским провидцам — в большинстве своем шарлатанам. Наверное, это частично объясняет ее зацикленность на прошлом, одержимость будущим и отказ признать реальность настоящего. Я уверен, когда Виндласс была в замке с Проционом, мать рассказала ей о какой-то древней чепухе или о чем-то подобном, и она просто зацепилась за нее.

— Ну, даже если так, — с сомнением произнесла Рарити. — Я чувствую, что должна спросить ее об этом.

— О, конечно, — ответил Блублад. — Нам стоит отправиться туда сейчас и посмотреть, сможем ли мы вывести ее из депрессии на достаточно долгое время, чтобы убедить тебя в том, что ни одно из ее так называемых пророчеств не соответствует действительности.

— Хорошо, — согласилась Рарити. — Но сначала давай приведем себя в презентабельный вид. Если не ошибаюсь, в соседнем переулке есть магазин «Полотенца и Сани».

Через час она и Блублад с чистыми и сухими шкурками вышли из благоустроенной кареты во двор перед унылым каменным замком, который был домом жеребца. Блублад поблагодарил и дал чаевые паре возчиков, тянувших карету, и они весело побежали обратно к городу.

— Давай уже покончим с этим, хорошо? — предложил он, указывая Рарити на главную дверь. — Мать должна быть в своих покоях на верхнем этаже.

— Я действительно надеюсь, что все это просто чепуха, как ты говоришь, — сказала Рарити.

— Полный бред, обещаю. Чушь. Вздор…

— Я поняла твою мысль, — прервала его Рарити, следуя за Блубладом по винтовой каменной лестнице. — Чтобы сменить тему, у меня есть вопрос, который еще не поднимался. Ты бы предпочел, чтобы я теперь называла тебя Поларис, потому что я уже довольно привыкла к Блубладу?

— Когда и если у Рути родится сын, его будут звать Блублад, и тогда, думаю, нас будет двое.

— Да, и довольно самонадеянно думать, что мы будем даже в дружеских отношениях настолько в будущем, и, кроме того, я только поддерживала беседу. Я все равно буду звать тебя Блублад, потому что хочу.

— Тогда, полагаю, что это то, что я бы предпочел. Всегда легче предпочесть неизбежное. Кстати говоря, пришло время узнать об этом пророчестве, которое якобы касается тебя. Принцесса в своем кабинете, — Блублад постучал в самую центральную из трех толстых дубовых дверей наверху лестницы. — Мама! У тебя гость!

Глубокая нефритово-зеленая аура окутала дверь, и она медленно распахнулась, открывая комнату с высоким потолком пятнадцати длин в длину и вдвое меньше в ширину, в которой стояли высокие дубовые книжные полки, до краев заполненные толстыми томами, пожелтевшими свитками и древними манускриптами. Комната была освещена только мерцающим светом факелов. Твайлайт была бы здесь в экстазе, подумала Рарити. Для нее же помещение было затхлым, темным и более чем пугающим.

В дальнем конце комнаты на деревянном кресле с высокой спинкой сидела принцесса Палладия. Поверх седой шерстки она носила черный траурный плащ, а белоснежная грива небрежно рассыпалась по плечам. Черная вуаль наполовину закрывала ее лицо, а в передних ногах она держала явно древнюю мандолину. Рарити неуверенно подошла к ней, держась поближе к Блубладу.

— Очень нежеланный гость, но не неожиданный, — заговорила Палладия, и ее голос эхом разнесся по темной комнате. — Я знала, что ты придешь, кобыла.

— О чем ты говоришь? — спросил Блублад. — И что ты надела? Процион заключен в тюрьму, а не мертв.

— Молчи! — воскликнула старая пони. — Я хорошо знаю, сколько сил ты приложил, чтобы избавиться от своих семейных обязательств. Если ты больше не принц Блублад, то больше не имеешь для меня никакого значения. Ты действительно веришь, что легкомысленная финтифлюшка вроде Рутении вернет нам трон?

— Надеюсь, у нее хватит здравого смысла не пытаться. Эта пустая греза поглотила достаточно жизней, — сердито ответил Блублад.

— Ха! Вот почему я в трауре, — продолжила его мать. — Не по сыну, а по нашей фамилии. Ты одним махом пресек древний род царственных единорогов после тысячелетий его существования.

— С тех пор, как Селестия заняла трон, нет никаких царственных единорогов, мама! — возразил единорог. — И больше никогда не будет! Теперь объясни, пожалуйста, что ты имела в виду, когда говорила, что ждала Рарити?

— Да и как вы могли меня ожидать? — спросила белая пони. — Я не просила об аудиенции.

— Ты уже знаешь, как, — коротко ответила старуха. — Подумай, кобыла.

— Камень Небес, — тут же ответила модельерша.

— Правильно. Я знаю все о вашей особой связи. Я тоже недолго была связана с Камнем Небес, — признала Палладия. — Я до сих пор чувствую отголоски его силы. Я почувствовала извращенную магию после его порчи и смерть бывшей ученицы за много лиг отсюда. После того, как ты столкнулась с ней, я поняла, что лишь вопрос времени, когда ты придешь ко мне в поисках ответов.

— Ученицы? — переспросила единорожка, задаваясь вопросом, правильно ли она расслышала. — Виндласс?

— Ты не можешь говорить об этой сумасшедшей кобыле, — убежденно заявил Блублад. — Она не была благородных кровей. Из всех пони именно ты старалась бы иметь с ней как можно меньше дел.

— Она была великой обманщицей, эта Виндласс, — мягко возразила принцесса. — Она убедила меня, что ее кровь чиста, точно так же, как влила яд в уши моему милому мальчику. Пока ты скитался и тратил жизнь впустую, она пробралась в наш дом — и все для того, чтобы украсть наше великое сокровище. Я дала ей такую возможность.

— Вы раскрыли ей секреты Камня Небес, — предположила Рарити. — Вот как она смогла так быстро овладеть им.

— Да, — признала Палладия. — К моему большому стыду. Я верила, что с кровью Проциона и ее амбициями она сможет убедить Эквестрию вернуться к старым обычаям и вернуть нам трон. Она могла бы использовать Камень Небес, чтобы сменять день и ночь и сместить принцесс-узурпаторш. Глупому жеребцу, стоящему сейчас передо мной, заплатили бы кобылами и деньгами, если бы он отказался от своих притязаний. Я и не подозревала, что Виндласс намеревалась обмануть мое доверие или что она промыла мозги бедному Проциону, чтобы тот поддержал ее безумную интригу. Я предоставила топливо и знания, которые подпитывали ее безумие.

— Почему? — спросил явно потрясенный Блублад. — Меня не удивляет, что ты так плохо обо мне думаешь, но поверить не могу, что ты могла быть настолько увлечена кобылой, которая просто появилась из ниоткуда, что осквернишь могилу принцессы Платины и достанешь для нее Камень Небес?

— Нет, Блублад, — покачала головой Рарити. — Если она смогла научить Виндласс секретам Камня, она, должно быть, взяла его из склепа задолго до того, как Виндласс отыскала ее.

— Вот поэтому ты и неудачник, Поларис, — ткнула Палладия своему сыну. — Даже такая, как эта, в чьих жилах нет ни капли благородной крови, умнее тебя, — старуха повернулась к Рарити. — Ты права, конечно. После того как мой муж погиб, стоящая задача восстановить истинную монархию легла на плечи моих детей, ибо я не являюсь прямым потомком линии Блубладов. Им понадобилась бы вся сила их предков.

— Вы имеете в виду, им понадобился бы Камень Небес, — уточнила Рарити.

— Именно так, и для того, чтобы она могла его использовать, я должна была сама сначала освоить его. Я провела годы, изучая жизнеописания принцев и принцесс прошлого, а до них — королей и королев старого королевства. Я забрала Камень Небес из его упокоища, и с секретами его бывших хозяев и хозяек на копытах научилась использовать его для усиления своей магии.

— Но без магии других пони, на которых нужно опираться, сила Камня ограничена отражением вашего особого таланта, — заметила модельерша.

— Опять же правильно. Ты знаешь, в чем заключается мой особый талант?

— Твой талант — жить в прошлом? — предположил Блублад. — Всегда казалось именно так.

Палладия проигнорировала его.

— Представления не имею, — призналась Рарити.

— Мой талант — в грезах, — объяснила принцесса. — Когда-то меня звали Сальвия Дрим из рода Мудрецов. Всю свою жизнь я грезила сначала о том, чтобы найти принца, а затем о том, чтобы вернуть ему королевский титул, для которого он был рожден. Я грезила о своем будущем и будущем своих детей. Видишь ли, кобыла, я происхожу из старинного рода грезящих. Я веду род от Мудреца Виспера Всевидящего, королевского провидца при дворе первого короля Блублада. В отличие от моего блистательного предка, я никогда не могла видеть будущее так ясно, как если бы оно было наяву, но тем не менее я видела сны. Затем, наконец, Камень Небес полностью пробудил мой талант. Скажи мне, кобыла, позволил ли он тебе заглянуть в то, что еще не произошло?

Рарити подумала о снах, которые видела, и о том, как они предсказывали ей конфронтацию в Стратусбурге. Если бы не Камень Небес, готовивший ее к этим ситуациям, она бы точно погибла.

— Да, — тихо ответила она.

— Это потому, что магия Камня превосходит время, как мы его воспринимаем. Так получилось, что Камень Небес активировал те капли дара провидца, существовавшие в моей крови, и позволил узреть забытое пророчество — возможно, самое важное предсказание, когда-либо сделанное.

— Виндласс — она сказала, что это пророчество о… обо мне, — выдавила белая единорожка.

— Я еще до гонки велела ей сторониться тебя, после того, как поняла, кто ты такая тогда, за ужином, — продолжила Палладия. — Но она никогда по-настоящему не слушала того, что я ей говорила. Она уже погрузилась в свою одержимость и паранойю. Она уже решила видеть в тебе соперника в любви и удобную мишень, которая позволит ей нейтрализовать Элементы, хотя на самом деле ты представляешь величайшую угрозу, которую когда-либо видел мир. Ты предвестник конца.

Блублад захохотал.

— Угроза, мама? Предвестник? Ты говоришь о герое, о носителе Элемента Гармонии, как тебе хорошо известно. Не стоит тебе ее слушать, Рарити. Оставим ее наедине с ее слабостью и не будем обращать больше внимания на ее бредни.

Жеребец повернулся, чтобы уйти, но Рарити не последовала за ним.

— Во что бы вы ни поверили, — обратилась она к Палладии. — Уверяю вас, что я лишь дизайнер модной одежды и независимая бизнеспони из Понивилля, а не предвестник конца света.

— Что еще более важно, нет никаких реальных пророчеств! — сердито воскликнул Блублад, возвращаясь к Рарити, когда понял, что она не следует за ним. — Давай, мама, позволь нам услышать это последнее. Вот мое предсказание — оно будет расплывчатым, недоказуемым и усыпано достаточным количеством узнаваемых деталей, чтобы придать ему правдоподобности. И будет полностью и совершенно ложно.

— Было пророчество о возвращении Найтмер Мун, — заметила Рарити. — Твайлайт Спаркл нашла его в книге в Королевской Библиотеке, и оно оказалось правдой. Эта книга привела нас к Элементам Гармонии.

— Да, многие предсказания провидцев и пророков древности верны, — согласилась Палладия. — Хотя этого вы не найдете ни в одном издании Предсказаний и Пророчеств, потому что оно открылось мне только после того, как я достала Камень Небес и увидела вечный огонь, пляшущий внутри него.

— О, еще лучше, — закатил Блублад. — Это ты придумала сама.

Старуха магией потянула сына за ухо, пока тот не взвизгнул от боли.

— Я твоя мать, и ты будешь уважать меня.

— Оставьте его, — строго сказала Рарити. — Он прав, и вы это знаете. Сколько бы предсказаний не сбылось, и какие бы видения ни даровал Камень Небес, ни одно пророчество, предполагающее, что я каким-то образом причиню вред Эквестрии, не может быть правдой. Скажите мне, что там говорится, и разойдемся с миром.

— Скоро ты это узнаешь, — ответила Палладия, отпустив магическую хватку на ухе Блублада. — Но сначала краткое введение в историю пони. Что ты знаешь об Адамантовом Трискелионе?

Рарити вздрогнула от неожиданного вопроса.

— Как дизайнер я знаю, что трискелион — это символ из трех элементов, расположенных симметрично вокруг центральной точки. Как пони со некоторой слабостью к драгоценным камням, я могу сказать, что адамант представляет собой лучшую форму алмаза. Однако я никогда не слышала, чтобы эти слова употреблялись вместе.

— Об этом знают немногие из ныне живущих, — начала объяснять Палладия. — Адамантовый Трискелион был символом племени пони, исчезнувшего более пятнадцати тысяч лет назад, еще до того, что мы сейчас называем периодом палеопони, и задолго до всей той истории, что ты могла учить в школе. Даже ко времени Великого Исхода Трискелион и то, что он представлял, сохранилось не более, чем в нескольких полузабытых песнях и передаваемых изустно легендах. Прежде чем все знания о Трискелионе и о том, что он представляет, исчезли из мира, один единорог поставил перед собой задачу собрать все смутные обрывки информации, которые смог раскопать. Когда Кловер Мудрый скончался, принцесса Платина тайно продолжила дело мага, как дань уважения. Они были любовниками, знаешь ли. Все это есть в дневниках Платины.

— Я совершенно точно этого не знала, — покраснела Рарити. — И не вижу связи. Может быть, вы мне объясните.

Палладия ответила не сразу, а сначала магией сыграла несколько аккордов на своей мандолине.

— В пределах этих стен надежно хранятся все исследования Кловера по Адамантовому Трискелиону, точно так же, как они хранились принцессой Платиной и поколениями моих предшественников.

Она сыграла еще несколько тактов мелодии, прежде чем продолжить.

— Кловер Мудрый перевел эту балладу с какого-то малоизвестного и забытого старого диалекта на древний единорожий, а я перевела ее на язык отвратительных земных пони, который сегодня стал общеупотребительным. Нелегко было сохранить рифму и размер нетронутыми.

Палладия начала петь, ее голос был чуть громче хриплого шепота, но каждая нота элегической мелодии ложилась точно в тон.

Из первобытной пустоты

Первая явилась к нам.

И прежде, чем исчезнуть навсегда

Жизнь дала трём пони дарам.

Первый источником мощи стал

Меняя день и ночь.

Камень Небес, камень силы душ

В копытах у нас засиял.

Второй дарован для часа нужды

Когда ни магии нет, ни сил.

Камень Надежды, света души

Стойкостью нас одарил.

Третий же нам стабильность несет,

Спасая от хаоса лап.

Камень Баланса, гармонии дар

Несравненным всяк назовет.

Три великих бриллианта ярко горят -

Наши воля, символ и дар.

Реликвия пони — с ним каждый силен -

Адамантовый Трискелион.

— Этот стих — все, что сохранилось от «Баллады о трех», — добавила Палладия, опуская мандолину. — В песне говорится о Первой. Примордиале — на древнем единорожьем называемой Фюрстин, Фауст на старых языках земных или Протолого на пегасьем. Та, кто была в начале и, по преданию, будет в конце. Эти три Камня были ее даром нам — по крайней мере, так утверждает песня — но потом они каким-то образом разделились и потерялись. Действительно ли была Первая или нет, три бриллианта точно существуют. В этом Кловер и Платина были уверены.

— Тогда есть еще два бриллианта, каждый из которых сродни Камню Небес! — воскликнула Рарити. — Мои звезды! Где теперь эти недостающие Камни? Если их найдут не те пони или, что еще хуже, какое-нибудь чудовище вроде Дискорда, кризис может быть намного хуже, чем заговор Виндласс!

Рарити не добавила, что скорее всего уже сталкивалась с сущностью, создавшей Камень Небес и другие. Оно — она — дала Рарити силу восстановить Камень Небес. У нее были какие-то новые планы на мир? Было ли это сутью пророчества?

— Я не знаю, где покоятся остальные бриллианты, — ответила старая принцесса. — Никто не знает. Королевская семья единорогов, конечно, обладала Камнем Небес, но даже они не помнили, как и когда его получили. Цивилизации, одаренной всеми тремя, давно не существовало уже во времена Платины. Не сохранилось даже песен тех времен.

— Возможно, раз они действительно пропали, то бояться нечего, — предположила Рарити.

— Здесь есть чего бояться! — горячо возразила Палладия. — Ты станешь искать их, и когда тебе удастся снова собрать Камни вместе, их воссоединение предвестит конец света. Это пророчество — единственное и последнее пророчество принцессы Платины — открылось мне через Камень Небес, указав, где она его скрыла! Все пришло в движение. Завладев силой Камня Небес и победив Виндласс, ты доказала, что ничто, даже вся магия мира, не может это движение остановить.

— Я сделаю что? — спросила Рарити, шокировано глядя на Палладию.

— Это низко даже для тебя, мама! — воскликнул Блублад. — Это самая возмутительная, непристойная, жестокая и, безусловно, ложная вещь, которую ты когда-либо придумывала. Может быть мне и пришлось терпеть годы, когда ты манипулировала своей собственной семьей, но ты не станешь играть в эти игры с ней!

Принцесса Палладия поставила мандолину и встала. Не обращая внимания на Блублада, она спокойно подошла к высоким книжным полкам справа от Рарити. Старая единорожка подняла переднюю ногу и нажала на особенно толстый фолиант, после чего модельерше показалось, что весь замок загрохотал и затрясся. Книжные полки и каменная стена за ними уходили в пол, открывая скрытую ранее нишу.

— Что это? — спросил Блублад.

Рарити шагнула вперед, чтобы рассмотреть получше, и увидела, что альков заполнен свитками и разбросанными пергаментами, а также частями артефактов, о сути которых она даже не могла догадываться. В центре ниши возвышалась большая каменная плита, удерживаемая в вертикальном положении металлическими опорами, встроенными в пьедестал, на котором она покоилась. На поверхности камня был высечен простой рисунок, изношенный, но все еще отчетливо видимый спустя многие тысячелетия.

— Это он, не так ли? — чуть шепча спросила Рарити. Ее сердце колотилось так сильно, словно готовилось вырваться из груди. — Трискелион, о котором вы говорили?

— Да. Это единственное сохранившееся оригинальное изображение Адамантового Трискелиона, найденное в старом королевстве и перевезенное по приказу Кловера Мудрого во время Исхода.

— Это не то, что вы думаете, — прошептала Рарити.

— Это именно то, что я думаю. Я убедилась в истинности пророчества, как только ты ступила в эту комнату, и я увидела твою метку.

— Но там не моя метка, — слабо возразила Рарити. — Совсем не та. Видите ли, мои бриллианты расположены вертикально, а не симметрично, как эти. У меня не трискелион.

— Точное расположение не имеет значения, кобыла, — заявила Палладия. — Адамантовый Трискелион — просто символ. Нельзя отрицать, что ты носишь знак трех древних бриллиантов на своих боках, и нельзя отрицать, что ты — кобыла из пророчества. Я поделюсь им с тобою, — Палладия стояла перед пьедесталом и говорила отчетливо, словно давно выученное наизусть.

Три — теперь шесть, два и один

И миру конец настает.

Кобыла нас к судьбе приведет

Открыв из кристалла врата.

Встретив вечной ночи рассвет,

И игры безумного короля

Она корону и имя возьмет,

Не будучи мне родня.

Два, потом шесть, но первый — один,

Ее символ — трискелион.

Редкость, кристальный ключ,

Без солнца лучей древний град

Связь создаст, что излечит троих

И в вечность откроет врата.

— Кобыла — это ты! — указала Палладия. — Все в пророчестве кричит, что так оно и есть — об ином не может быть и речи! «Вечная ночь» относится к предсказанному возвращению темной принцессы. Безумный король — это Дискорд, побежденный тобой и твоими друзьями. Ты издевалась над принцессой Платиной на том гнусном плебейском зрелище, где надела ее корону! Само твое имя фигурирует в пророчестве, и я узнала, кто ты есть тогда, на приеме. Теперь, когда я вижу твою метку, это невозможно отрицать. Ты, кобыла, погубишь мир!

— Но это не моя метка, — выдавила Рарити. — Моя метка — не трискелион!

Она чувствовала, как какая-то сила сжимает ее тело, мешая дышать. Принцесса Платина не могла сделать предсказание о ней — и уж точно не такое! Тем не менее отрицать интерпретацию Палладией Найтмер Мун и Дискорда невозможно, а ведь была и праздничная постановка!

— Что это вообще значит? — пробормотала она. — Эти цифры — город — ключ. Я не понимаю.

— Они ничего не значат, — твердо заявил Блублад. — Ничего, кроме того, что моя мать сходит с ума от слабоумия. Нумерологическая чушь? Расплывчатые отсылки к магическим безделушкам и таинственным местам? Несколько узнаваемых моментов, разбросанных среди беспорядочной мешанины чепухи? Ты сама сказала — твоя метка полностью отличается от этого символа. И само присутствие существительного, которое совпадает с буквами твоего имени, не означает, что это пророчество имеет какое-то отношение к тебе.

— Цифры достаточно ясны, — возразила Палладия. — Она найдет каждый из бриллиантов и принесет конец света.

Блублад продолжил.

— Даже если отбросить на мгновение здравый смысл и реальность и предположить, что это пророчество — подлинное, то теперь, когда ты его знаешь, то уже не связана им. Ты никогда не уничтожишь мир, что бы это ни значило.

— Пророчества нельзя так легко обойти, — заявила его мать. — Чем больше ты изворачиваешься, чтобы увернуться от неизбежного, тем сильнее судьба будет добиваться, чтобы это произошло. Провал всех гнусных махинаций Виндласс доказал, что ничто не может его остановить. Эта кобыла принесет конец!

Седая единорожка повозилась с чем-то в нише и отступила в центр комнаты, когда полки поднялись и вновь скрыли альков. Затем Палладия вернулась к своему деревянному креслу, взяла мандолину и начала тихо играть.

Рарити стояла совершенно неподвижно, не в силах пошевелиться, пытаясь обработать эту новую и ужасную информацию. Наконец, она повернулась к Блубладу и тихо сказала:

— Я хочу уйти. Прочь. Куда угодно. Сейчас же, пожалуйста.

— Да, конечно, — поспешно ответил Блублад. — Я знаю одно местечко достаточно далеко отсюда.

— Хорошо.

— Можешь оставить его себе, — крикнула Палладия, когда Рарити и Блублад вышли из комнаты. — Он теперь из простонародья, не лучше тебя, кобыла. Делай с ним что хочешь. Все равно скоро это не будет иметь никакого значения.

Рарити поспешила вниз по каменной лестнице, не обернувшись ни разу.

Некоторое время два единорога шли молча по замку и через его территорию, пока наконец не вышли на узкую извилистую тропу, поднимавшуюся по склону горы за ним. Тропа выглядела неухоженной, если за ней вообще ухаживали, и по ней почти не ходили, но она была достаточно чистой, чтобы по ней мог подняться осторожный и уверенный пони. Блублад шел впереди, а Рарити оцепенело следовала за ним, подстраиваясь под шаг жеребца, но в остальном не обращая внимания на окружение. Ему дважды приходилось ловить ее телекинезом.

Когда они добрались до нужного места, Рарити все еще была так расстроена, что едва замечала что-то вокруг, и понятия не имела, где сейчас находится. Только когда Блублад поднял переднее копыто, чтобы нежно коснуться ее щеки, неожиданный контакт вернул ее обратно в реальность. Модельерша вздрогнула, и бывший принц поспешно отвел копыто.

— Прошу прощения, — произнес он.

— Нет, не нужно извинений, мне просто нужно время, чтобы собраться.

Рарити наконец осмотрелась. Она стояла на узком, поросшем травой уступе на краю обрыва, на половине высоты одного из менее внушительных пиков, окружающих вершину Королевской горы. Вдалеке виднелся Кантерлотский замок, выступавший из склона, а альпийский лес, окружавший замок Блублада, раскинулся под ней зеленым ковром. На среднем плане склоны гор занимал Кантерлот — его шпили блестели на солнце. В небе было видно с полдюжины больших дирижаблей, приближающихся и покидающих Небесный порт, и среди них парило множество меньших кораблей. Было слишком далеко, чтобы их увидеть, но Рарити знала, что в воздухе должны быть сотни пегасов. Для полета день был чудесен.

— Что это за место? — спросила она Блублада. — Оно прекрасно.

— Я приходил сюда, когда был моложе, когда хотел побыть один. Это было довольно часто, как можешь себе представить. Тут хорошо было наблюдать за дирижаблями и мечтать улететь навсегда.

— Знаешь, я могла бы с самого начала проявить к тебе больше участия, если бы заранее узнала твою мать. Несмотря на отвратительность манер, ты не омерзителен и не злобен.

— Не нужно извиняться, — ответил Блублад. Он подошел к краю, остановившись не дальше двух длин от него, и сел на траву. Рарити помедлила всего мгновение, желая иметь хоть какое-то покрывало, чтобы сохранить первозданную чистоту шкурки, но все же положила сумочку и села рядом с ним.

— Знаешь, — продолжил жеребец. — Это пророчество могло так же легко относиться и к Виндласс.

— Я не хочу об этом говорить, — сердито произнесла Рарити.

— Она планировала надеть корону и назвать себя королевой — титул, некогда носила Платина. Она захватила Камень Небес и с радостью взяла бы другие бриллианты, если бы знала о них и могла их найти, и вполне могла вызвать конец света, если бы ее не остановили. Подозреваю, что с ее гибелью пророчество теперь бессмысленно.

— Да, но ее меткой был флюгер, а не эти три дурацких бриллианта! — указала Рарити на свое правое бедро. — Теперь эти слова будут преследовать меня день и ночь — наверное, всегда. Что означают три, шесть, два и один? Во время Исхода было три драгоценных камня, три племени и три правителя. Сегодня есть две принцессы, но последнюю тысячу лет была одна. Есть шесть Носительниц Элементов и шесть Элементов Гармонии, и, вероятно, имеется еще сотня потенциальных значений, которые будут мучить меня перед сном. Где кристальные врата? Разве я та «редкость», о которой она говорила? Когда моя жизнь перестала быть моей собственной и оказалась частью какого-то предсказания, сделанного еще до рождения принцессы Селестии? Так не честно.

— Тебе следует выкинуть из головы все эти пророчества. Если в этом когда-то и имелась хоть какая-то правда, теперь, когда знаешь, ты можешь просто держаться подальше от любых загадочных магических драгоценностей, которые встречаются на твоем пути.

— Я несу ответственность за Элемент Щедрости, Блублад. Боюсь, что волшебные драгоценные камни будут частью моей жизни все ближайшее обозримое будущее. Теперь, когда известно, что у них есть некоторый интеллект, и их создало некое существо, становится интересно, не управлял ли кто-то еще курсом моей жизни все это время. Как я стала Носительницей Элемента? Как получилось, что я оказалась в нужном месте и в нужное время, чтобы установить связь с Камнем Небес? Есть ли у меня вообще хоть какая-то свобода воли, или я не более чем кукла, с которой понибудь может играть, разыгрывая уже написанную историю?

— Конечно, у тебя есть свобода воли. Ты построила себе жизнь, используя только свои ум, талант и самоотверженность. Ты вошла в высшие круги Кантерлота и теперь трижды национальная героиня. Как можно сомневаться, что это все стало возможным благодаря тебе же самой?

— У меня на боках бриллианты, — возразила Рарити. — У тебя — роза ветров компаса. Кто их туда поместил? Почему? Разве мы не заслуживаем объяснения этим знакам, которые украшают нас на протяжении всей нашей жизни и определяют наши таланты? Зачем создавать драгоценные камни, обладающие столь разрушительным потенциалом и отдавать их пони, которые станут использовать их во зло? Разве это игра? Разве мы фигурки для игры? Если так, то я не хочу играть или чтобы играли со мной.

— Ты важна и уникальна, — заметил Блублад. — Как гласит твое имя. Ты не какая-то фигурка.

— Пророчество, что бы оно ни значило, сбудется, — уныло произнесла Рарити. — Точно так же, как сбылось пророчество Найтмер Мун и вернулись Элементы — так было предсказано. Возможно, Виндласс была права, выступив против мира, в котором так много наших жизней и событий предопределено. Она верила, что сможет заменить метки и судьбу собственной безумной волей, что тоже не особо лучший выход, но, по крайней мере, она попыталась дать отпор. Конечно, она проиграла. Твоя мать была права — никто не может бороться с судьбой. Когда-то ход вещей был установлен и его нельзя изменить.

— Ты ошибаешься. Посмотри на меня. Мне суждено было совершить те же ошибки, что и моему отцу, и его отцу, и провести дни мои, погруженные в их безнадежные, бессмысленные мечты. Я был незрелым, тщеславным, жалким болваном. Поверила ли бы ты, что я могу изменить ход своей жизни? Но ты дала мне возможность сделать это.

Рарити почувствовала холодок от ветра, дующего со склона горы, и подсела ближе к Блубладу. Она позволила себе прислониться к нему и признала, что хорошо, когда есть кому ее поддержать.

— Метки и пророчества существуют, — продолжил Блублад. — Но это всего лишь части жизни, наполненные выбором, который нам остается сделать. Я мог бы быть исследователем или картографом, но вместо этого решил проектировать дирижабли. Со своими навыками ты могла бы стать геммологом, ювелиром или, возможно, даже охотником за сокровищами, но ты решила стать модельером, потому что это твоя страсть. Ты выбрала быть щедрой к тем, кто не заслуживает твоей щедрости, а я решил быть лучшим жеребцом.

Блублад на мгновение замер, и Рарити вдруг поняла, что жеребец лениво поглаживает ее гриву передним копытом. Он только начал это делать или делал это все время, пока говорил? Она не могла быть в этом уверена, но не пыталась его остановить.

— Жизнь на самом деле не что иное, как выборы — один за другим, — заключил Блублад.

— Даже если ты прав, как я могу доказать, что у меня есть свобода воли? — спросила Рарити, глядя на него снизу-вверх. — Невозможно быть уверенным, что любая мысль, любое действие — мои собственные, а не просто то, что предписано.

— Полагаю, что в таком случае ты должна просто поверить…

Блублад замолчал, когда Рарити закинула передние ноги ему на плечи и прижалась губами к его губам. Она вложила в пробный поцелуй всю страсть и энергию, на которые оказалась способна, и когда через несколько секунд прервала его, у обоих единорогов перехватило дыхание.

— Что это было? — задохнулся Блублад.

— Спонтанность, — ответила Рарити. — Свободная воля. Ни один разумный творец вселенной не ожидал чего-то настолько абсурдного, как то, что я поцелую тебя.

— Ах, верно. Хорошо. Истинное проявление свободы выражения, как оно есть. Но я думаю, впрочем, может быть, на секундочку...

Рарити снова поцеловала его, с еще большей пылкостью, чем раньше, позволив себе поддаться каждому капризу и преступному желанию, которые она подавляла. Блублад упал на траву, и она упала вместе с ним.

— На тебе, пророчество, — выдохнул Блублад, глядя на нее широко раскрытыми голубыми глазами.

— Я, например, отказываюсь верить, что кто-то мог предсказать такой поворот событий, — произнесла Рарити.

— В вопросе насолить таинственным силам — не могла бы ты рассмотреть возможность сделать это чем-то вроде бесконечно продолжающегося протеста? Например, забастовки против судьбы.

— Но тогда это в конце концов станет предсказуемым, — заметила белая пони, все еще прижимая жеребца к траве.

— Подозреваю, что смогу сделать это интересным, если постараюсь, — ответил Блублад. Он был достаточно близко, чтобы Рарити могла почувствовать тепло его дыхания на своем лице и тепло его тела, сливающееся с ее собственным. Это было прекрасно.

— Я построю тебе новый воздушный корабль, — сказал он. — И отправлю туда, куда ты захочешь. Или, может быть, оставлю пункт назначения в секрете в интересах спонтанности и случайности.

— Поехали в Понивилль, — предложила Рарити.

— Понивилль? — вопросительно посмотрел на нее Блублад.

— Да. Я хочу именно туда. Видишь ли, там прекрасный спа-салон, а у меня милый домик и бутик на первом его этаже.

— Ну, это не самое экзотическое место.

— Там еще моя кошка, — продолжила единорожка. — Она немного похожа на твою мать по темпераменту, хотя, по крайней мере, когти Опал иногда втягиваются. И моя семья тоже там — сестра и родители. Бывал когда-нибудь?

— Нет, вряд ли.

— Тогда давай сейчас. Ты теперь обычный пони, а я и без того обычная, простая кобыла, рожденная и выросшая в провинции — уж точно не из тех пони, о которых понибудь мог бы пророчествовать. А нас, простой народ, вряд ли можно назвать кантерлотскими пони, я права? По крайней мере, мы не всегда должны быть кантерлотскими пони. Прямо сейчас я предпочла бы не быть одной из них.

— Полагаю, можно съездить, — произнес Блублад.

Рарити тут же села.

— Замечательно! Как быстро мы сможем добраться до вокзала? Мне придется отправить Фэнси Пэнтсу записку с извинениями за столь внезапный отъезд из города, но я уверена, он поймет.

— Сейчас?

— Конечно. Кантерлот сейчас слишком полон больших вещей — таких, как судьба и древние магические драгоценные камни. Мы могли бы успеть на очень поздний ужин, если поймаем экспресс.

— А ты уверена, что не хочешь вернуться ко мне? — спросил Блублад, собираясь с силами. — Я знаю комнату на первом этаже, где затхлость воздуха сочетается с застоялостью, а сквозняки я считал частью очарования.

Рарити лишь мрачно посмотрела на него.

— Ладно. На вокзал.

Рарити приготовилась встать, но потом заметила, что солнце начинает садиться за Королевскую гору, а голубое небо уступает место ярко-красному, оранжевому и розовому, тянущемуся с горизонта. Было красиво.

— Может быть, мы сможем успеть на поздний вечерний поезд, — предложила она. — Я слышала, к нему добавили вагон-ресторан.

— Не так уж плохо, — произнес Блублад и осторожно притянул ее к себе. — Скажи честно. Если я пойду с тобой, уверена, что не окажешься разочарована, что я больше не аристократ и не принц?

— Я действительно надеялась найти себе принца, — признала Рарити. — И верно то, что ты больше не подходишь под требования.

— Я по-прежнему богат и знаменит, если это поможет.

— Мм, — задумчиво произнесла Рарити. — Немного.

— И неописуемо красив.

— Ммм...

— И ужасно умен, и… ай! — Блублад посмотрел вверх, где она легонько постучала его по рогу. — Удивлен, что ты позволила мне зайти так далеко.

Вместе два пони смотрели, как солнце садится за гору. Они могли использовать магию, чтобы осветить обратный путь, а вечерний поезд в Понивилль отправлялся только через два часа.

— Это… хорошо, — наконец сказала Рарити. — Вернуться домой будет хорошо. Мне нужно быть абсолютно уверенной, что я контролирую свои...

Она не заметила, как Блублад наклонился к ней, пока его губы не встретились с ее губами, но удивление не помешало ей закрыть глаза и всем сердцем посвятить себя поцелую. Это был чрезмерно страстный, нескоординированный поцелуй, но, тем не менее, он был восхитительным во всех отношениях.

— Что ж, полагаю, мне не нужно контролировать абсолютно каждый аспект своей жизни, — заметила Рарити после долгой паузы. — Знаешь, даже если нет свободы воли, даже если все это каким-то образом именно то, что должно случиться, сегодня вечером меня это не волнует. Сегодня вечером я позволю себе быть счастливой от того, что жива. Считаю, я это заслужила.

Она встала и стряхнула с шерстки несколько прилипших травинок, а затем еще раз быстро чмокнула Блублада в губы для верности.

— А теперь давай проверим про тот вагон-ресторан, хорошо?