Деревянный ящичек
Глава 4. Карл Васильевич меняет профессию
... Три странных существа шли по тропинке из леса. Стравской потянул поводья своей чёрной лошади и остановился. Следом за ним стал и егерь.
— Однако... Прохор! Ты следишь за этим лесом уже давно. Скажи мне, что это за звери, вон там? И кто додумался их так интересно обрядить?
Старик лесничий не знал, что и отвечать. А звери, меж тем, завидев всадников, помахали им лапками и подошли.
— Смотри ка, и не боятся! Что за чудные животинки!
Существо, облачённое в шляпу с колокольцами и мантию, оказалось ближе всех и вдруг заговорило:
— Здравстствуйте, уважаемый. Позвольте познакомиться, моё имя — Старсвирл.
Стравской подскочил в седле от восторга:
— Пусть меня чёрт заберёт! Ну и странное у тебя имя, мусьё! А я Карл Васильевич, вот так знакомство!
С тех пор, как Дэш принесла этот странный ящик, день Флаттершай стал богат на сюрпризы. Джинн, как назвала его Рэйнбоу, оказался очень общительным и приятным существом. Разве что немного нервным. Жёлтая пегаска увидела это сразу же, как они, с позволения Дэш, полили его из шланга. Признаться честно, Флаттершай любила изучать новых созданий. Даже если они и были страшными. А получившееся в результате зрелище таковым в некоторой степени было.
Призраку было тяжело общаться посредством шарад. И всё, о чём они смогли договориться – это то, что он некоторое время поживёт у неё. Места его сундучок занимал немного. Сам он не издавал звуков и не мешался даже когда обретал материальность.
А ещё он умел читать. По крайней мере, так подумала Флаттершай, когда увидела, как в воздухе парит одна из её книг. Страницы в ней неспешно перелистывались сами собой. Подойдя поближе, она узнала знакомую зелёную обложку:
— Биологическая энциклопедия?
Книга подумала и показала ей обложку. Затем вернулась в прежнее состояние. Флаттершай коснулась мимолётная мысль. Она потёрла подбородок, но странное чувство уже сбежало. Пегаска только улыбнулась, решив не беспокоить странное создание.
Билл же сидел мрачнее тучи. Деревянный ящичек, исполняющий роль его сидения, заставлял его внимательно вслушиваться в окружающие звуки. Ему было страшно. С тех пор, как он увидел до боли знакомую группу пони в городке, он совсем потерял покой. Книгу же он взял, чтобы подумать о чём-либо постороннем. Мыслям нужно было хоть за что-нибудь зацепиться. Например, за текст.
— Язык с тех пор изменился. И бе-езнадёжно устарел. Если не найти способа, которым можно нормально общаться — далеко я не уйду. В городе есть как минимум одна пони, которая знает старый язык. Но теперь я боюсь идти к ней, – он хмыкнул и перевернул страничку. Чужие буквы не поддавались переводу. Хитрое заклинание языка, идеально работающее в устной речи, при взаимодействии с письмом упрямилось, брыкалось и вообще вело себя неприлично. — Я здесь уже неделю. Плюс-минус, помню, ну-у-у... Угнетает, это сидение на одном месте. Слетать ли, может, в Кантерлот? Селестию хоть бы увидеть. Столько лет прошло, – призрак вздохнул и убрал от себя книгу. — Не-ет, ящик оставлять нельзя. Мне нужно ещё время. Заряд батарей магмашин ещё не достиг нужной точки... – Тут он замер. Воздух вокруг него будто завибрировал. Повинуясь внезапно накатившему чувству, дух поднялся и беспокойно огляделся. Со стороны двери на него полыхнуло тёплой волной. В панике он вылетел на улицу, прямо через стену. Всё вокруг было по прежнему: солнце — яркое, небо — безоблачное. Однако к теплу прибавился ещё и гул. Он доходил с горы Кантерлота и, довольно явственно. Билл уставился на далёкий город, не делая ещё никаких выводов. И вдруг на него дыхнуло жаром, как от далёкого пожара. Он даже интуитивно закрылся руками, но визуальных изменений всё так же нигде не наблюдалось.
И тут же всё закончилось. Исчез гудящий шум, пропала температура, которая, казалось, смущала лишь одного Билла. Вместо всего этого по земле прокатился мягкий звон, как от далёкого хрустального колокола. И теперь это услышал не только Билл. Утки, плавающие в ручье, мыши у порога, кролик где-то у почтового ящика – словом, вся живность развернула головы к Кантерлоту, как по команде. Через секунду даже Флаттершай выскочила из домика и тоже начала прислушиваться.
Призрак сейчас же сориентировался и бросился к ящику, вызывая нажатием маленький дисплей. Короткий анализ, одна проверка и дух ухмыльнулся:
— Пожаловали гости.
Твайлайт сидела за столиком у Пинки, поглядывая одним глазом на железную дорогу. Спайк был при ней, тут же.
Старсвирл задерживался. А говоря конкретнее — неприлично опаздывал. Приехать он должен был ещё несколько дней назад, но в письме, которое пришло Спаркл, он извинялся и говорил о срочных делах в Кантерлоте. Аликорн совершенно никак не могла взять в толк, что это были за дела. Настроение из-за этого у неё было слегка подмоченное.
Пинки это видела, а потому приволокла здоровую тарелку с кексами и теперь рассказывала про то, как кто-то утащил у неё пищащие тапочки-утята. Больше всего она была возмущена тем, что пропало только одна пара, на передние копыта:
— Этот вор — профессионал. Но от меня он не спрячется. Я – шпион со стажем, у меня даже очки ночного зрения есть! Когда он попадётся, я верну своих утят, даже если он их спрятал. Я и не таких колола, – сказав это, она достала орешек, тюкнула по нему копытцем и отправила ядрышко в рот. А две ровные половинки скорлупы бросила через плечо, в небольшое ведёрко, даже не оглядываясь. — Ой, забыла сказать! У меня сегодня утром одновременно задрожали хвост, правая нога и ухо! Представляешь, Твайлайт, правое ухо! Такого раньше никогда не было, но вообще, уши у меня дёрг-дёрг когда кто-нибудь колдует мощную межпространственную магию. Но это происходит не часто. А сегодня прямо весь день! Я даже считала, тринадцать раз!
Спаркл подняла на подругу глаза. Близкая тема чуть-чуть отвлекла её от своих мыслей:
— Как-то это слишком конкретно.
— Ой, вот опять! – Пинки замахала ушами и забарабанила по столу и замахала хвостом. Твайлайт улыбнулась. Слишком уж забавно-сосредоточенная мордашка была у Пай. Как у Дэш, когда она прикладывалась к сидру.
Воздух задрожал. Совершенно внезапно, горячая волна окатила аликорна со спины. Та обернулась, но ничего не увидела. Всё вокруг загудело. Пони вертели головами в разные стороны, никто ничего не мог понять. Температура вокруг как будто подскочила на десясток градусов. Стало душно. Затем раздался мягкий, густой хрустальный звон, за которым последовала свежая, бодрящая волна. Температура вернулась в норму. Пинки торжествующе произнесла:
— Четырнадцать!
Спаркл вскочила. Её рог зажёгся, когда она попыталась проанализировать прокатившуюся через неё магию. И тут же погас. От пронёсшегося через голову множества хитросплетений сложнейших заклинаний, Твайлайт ахнула и села на землю. Подбежавший к ней Спайк вдруг икнул и выплюнул в воздух струю пламени. В его лапки упал свиток, скреплённый королевской печатью.
— Письмо от принцессы! – Воскликнул он и протянул его аликорне. Та проморгалась, взяла свиток и быстро пробежалась по нему глазами.
— Пинки, собери девочек!
— Мы едем в Кантерлот?
— Да, Пинки.
— Здорово!
— Но я же не сказала немедленно!
Увы, поздно. Розовый вихрь уже умчался, оставив за собой след из пыли.
Неделей позже
— ... Порталы — новая ступень развития человечества...
Щёлк.
— ... Невероятный скачок вперёд. Другие миры — не вымысел...
Щёлк.
-... Новая разумная раса...
Щёлк.
-... Исследования показали 85% сходства атмосферы. Может ли быть Эквестрийский воздух опасен?
Щёлк.
-... Насколько отличается рацион обычной пони и человека...
Щёлк.
-... естрия подтвердила, что Гринвичское время в точности совпадает с Кантерлотским...
Щёлк.
— ... лее идёт прямой репортаж принцессы Селестии и Луны.
— О! А вот это оставь-ка!
Камера показывала большой Кантерлотский зал, который был переоборудован для проведения огромной межнациональной конференции. Названные особы сидели одна возле другой и мило улыбались.
— Эквестрийский — наш родной язык. Я пока не могу сказать точно, можно ли обучать ему представителей других рас. Но то, что он может быть чрезвычайно полезен, вселяет в моё сердце надежду. Я счастлива, что могу говорить сейчас с вами, жителями Земли, и что вы все, без исключений, меня понимаете...
— Эко рожу держит. Полюбуйся. Ни-икогда бы не поверил, что этой молодке тысячу лет. Да я с ней рядом, как прошлогодняя картошка буду! – Карл Васильевич сидел у Наума. За дверью, ведущей в общий операторский зал, слышался гул, как из улья. То кипела работа. По правую руку старика был кот, который с приобретением голоса, оказался очень даже хорошим собеседником.
— Н-не сом-мневайтесь, если она вас поцелует — не вы станете прекрасным пр-ринцем, а она станет толстой жа-абой.
— Нахал! Много ты понимаешь!
Наум просто хихикал в своё удовольствие.
-... Но больше всего мне хотелось бы встретиться с инженером, изобретателем порталов.
При этих словах от солнечной принцессы, Луна не смогла сдержать улыбки.
— Дога-адываются, падлы. Инженера им подавай. А вот фигушки. Не дамся я им так скоро!
Старый еврей прищурился:
— Сами пойдёте? Или подменитесь?
— Конечно сам! Хочу же я вживую увидеть их рожи! Загримируюсь и попробую сыграть перед ними дурака. Конечно, надо бы что-нибудь эдакое сочинить, для вида... Но пардоньте, если я буду на все их вопросы отнекиваться — мол, да вы ошиблись, да я не Стравской, я Шустерлинг вовсе, едва ли они мне что-нибудь сделают! Ну как ты поговоришь с человеком, который строит из себя такого дурака? Попробовать доказать ему, что реальность — это ложь? Поди, поди. Да и нужно бы сократить время, на которое я с ними наедине останусь, до минимума... Методом Карабаса-Барабаса! Обмануть, подкупить, запугать! – Раздался звонок. Карл Васильевич взял свой пульт. — Алиса! Здравствуй! Какие новости?
— Дают добро на строение исследовательской станции!
— Юху!
Где-то на заднем плане у Мисс Уоррен скакал возбуждённый замаскированный итальянец. Стравской захлопал в ладоши:
— Ну вот и наконец-то!
— Ка-арл Василич! – Это говорил Ладерро, голосом Саринского.
— Чего?
— Когда там этот назад придёт? Я устал! Я домой хочу!
— Он тоже хочет, не переживай.
— Да нихрена! Хотел бы — ещё два дня назад вернулся! Ну приприте вы его там! Ну Бога ради!
— Не плачь. Всё сделаем, в лучшем виде. На строительство сам пойдёшь, в качестве награды.
— Оо-о-о-о-оо! Ка-айф! Карл Васильевич, а вы знаете, где нам место дали?
— Знаю. В вечнодиком. Ты там деградировать уже успел, или как?
— Ещё б он не знал! – Возмутилась Алиса. И продолжила. — И Карл Васильевич, нужно знать. Мы будем работать с чужими людьми или своих протолкнём?
— Пятьдесят на пятьдесят, на всякий случай.
— Поняла. До связи.
Пульт лёг на столик.
-... Никаких, – раздался голос Селестии, и она покачала головой.
— В чём вопрос? Что она там? – Стравской развернулся к Науму.
— Будут ли предпочтения в выборе представителей среди людей.
— Эквестрия не будет вмешиваться в дела Земли. Все переговоры и встречи отныне я предлагаю проводить в нашем замке. Мы будем рады не только официальным визитам. Мы примем любых гостей.
— Ай-ай-ай, Селёдушка, ты упрощаешь нам работу! Но нет, я не приду к тебе на чай лично, пока не позовёшь! – Новый звонок заставил Карла Васильевича сжать кулаки. — Кого ещё нелёгкая несёт... – Он поднял пульт и резко спросил. — Кто там?
В ответ послышались всхлипы и рыдания. Стравской отстранился и взглянул на экранчик. Тот информировал, что звонит Алексей. Помотав головой и снова приложив пульт к уху, старик услышал кислый отчаянный голос:
— Я на всё согласен!!
— То-то же!
Тут же появился голос Садикова:
— Клиент готов. Всей душой желает встретиться.
— Встретиться!? – Подорвался Стравской и из его рта посыпались ругань и проклятья.
— Понял. Так и передать?
— Вези его в поле!! К внешнему тоннелю! И брось мне маячок, как приедешь. У тебя два часа, потом я занят. Встретиться, надо же! – Алексей пропал. Карл Васильевич опустился в кресло. Затем набрал Луи. — Эй, бездельник! Радуйся, всё решилось в твою пользу.
— Йе-ей!!
— Как только увидишь Лёшкин маячок — мне позвони. Вдвоём пойдём... Алиса!! Ты слышишь меня?
— Уоррен на связи.
— Скажи Шульцу, чтобы к этому мошеннику Матюшкиному отправился. Пусть они вдвоём строят. Кеслер его пусть не пропихивает, замените ведущего инженера на нашего немца.
— А что делать с телом?
— Зачем с телом? Пусть где-нибудь в кустах неподалёку полежит. Шульц там нужен, чтобы никто ничего не испортил. Мне нормальное место нужно. Пусть Шулли подтасовывает чертежи, мы если что поможем. Главное, чтобы он не на постоянной был. Чтобы его не запомнили. Понятно?
— Сложная задача. Придётся маскировать Ирибрахера под инженера.
— Главное не сталкивай их вместе! Увидят двух одинаковых людей — пиши пропало!
— Сделаю. До встречи.
Связь прервалась. Карл Васильевич, было, вернулся к созерцанию Селестии, но та уже уступила место представителю ООН.
— Интересное ещё что-нить сказала?
— Держитесь. Она на вас зуб точит. Она точно знает, в чём дело.
— Хе! Я бы себе тоже шею свернул за подобный подарочек. Но встречаться с ней лицом к лицу сейчас вообще не входит в мои планы.
— Почему?
— Родной, это у нас шесть лет прошло. А у них тысяча. И окей, принимаем, что Старсвирл как усвистал в межвремение, так там и сидел, для него времени прошло меньше всех. Надо бы запрячь кого-нибудь посчитать, сколько. Учитывая коэффициент перевода времени из одного измерения в другое, да плюс ещё эта дыра, в которую он прыгнул... Один чёрт получается, что с ним дело будет иметь проще всего. Дальше. Луна, как нам известно, просуществовала дольше, но опять таки, тыщу лет была незнамо где. С ней тоже будет относительно просто. А вот Селёдушка пахала весь срок, пока эти двое развлекались. И днём и ночью, и ночью и днём, и во снах, и при дворе! И без выходного пособия! Нет, конечно она не каждый день работала. Она построила систему, которая отлично себя вела даже без её прямого вмешательства. Но чёрт возьми! Тысяча лет! Если бы я просто прожил такой срок, я бы если не поехал, то сдвинулся бы точно. А если бы ещё и работал адски — чёрт его знает, что у меня в голове случилось бы! Тем более она была одна. Совершенно одна! Даже Дискорд и тот был в камне. Вот тебе моя честная отповедь — я её опасаюсь, эту лошадь. Нам бы её по-хорошему обломать бы. Крепко, эдак. Что бы она про нас и думать забыла. Искать ей и так будет тяжело. Ах, и ещё стоп кран нужно будет подвезти. Чтобы мне было отступать куда, – Карл Васильевич подобрался и подался слегка вперёд. — А ну-ка подожди-ка... А когда мы создали имя Шустерлингу?
— Двенадцать лет назад.
— Так, а Сельдь про неё была в курсе?
— Сильно сомневаюсь. Наши-то про неё немногие были осведомлены. Когда Билл скрылся — вы стали распространять эту информацию. А до этого её знали только мы, Ванда, и несколько операторов.
— Точно! Тогда же у нас не было столь активного набора! Ламберт, ты гений! Я придумал идеальную стратегию! Чтобы охладить пыл нашей милой Селёдушки, мы все притворимся мёртвыми! Вот! Вот, вот, вот! Сюжет таков: Царь помер, бояре разбежались! И пойди, найди их теперь! Мне кажется, даже живи вы по прописке — она бы вас в жизни ни одного не нашла. Не с тем бардаком, что мы учинили. А вы у меня у-умные...
— Мы-ы — крадущиеся тени, – прохрипел Наум и, как ему показалось, довольно близко к оригиналу.
Стравской захихикал. Развалился в своём кресле, и вдруг заметил какую-то подозрительную пустоту:
— Так, минуточку... А где кот?
— Ирибрахер! – Звонкий девичий голос резанул по ушам немца, и тот поморщился, отдалив пульт от уха. — Ты что, спишь, что ли?
— Чего ты хочешь?
— Давай, пошевеливайся! Ты нужен будешь на стройке через пару дней. Соберись там и...
— Эй! – Раздалось по громкой связи. — Кто кота видел?
Шульц вздохнул:
— Понял, Алис, – и положил трубку с тем, чтобы перезвонить Стравскому.
— Да? – Старый был снова не в духе.
— Кот со мной, – левой рукой немец провёл по спинке названного животного.
— Ты зачем его увёл у меня?
— Он сам пришёл. Вы за ним не следите. Он ходит, где вздумается.
— И гуляю сам по себе. Я же кот.
— Так... – Карл Васильевич задумался. — Пока он у тебя, вставь ему в ошейник маячок.
— Электрический?
— Нет, чёрт подери, полиэтиленовый! На солнечных батарейках! Конечно электрический!
— А не слишком ли это будет жестоко?
— Он умный скот, я ему объясню разок — и он поймёт. Делай. Да! Вот что ещё... Нам дали зелёный свет строить лабораторию. Ты при этом будешь подменять инженеров, иногда.
Шульц вздохнул:
— Понял, – положил трубку и поднялся, у него теперь были дела.
В пустом заводском помещении было пыльно. Алексей, сидя перед Саринским за широким столом поминутно чихал, заставляя последнего вздрагивать. Пульт Садикова мигал голубым огоньком.
— Ну скоро он?
— Скоро.
— Но мы уже час ждём!
Алексей на это лишь развёл руками с невинным выражением лица:
— Ничего страшного. Он занят, немножко.
Человек хотел было возразить, но тут за спиной у него полыхнуло несколько синих огней. Он подскочил, обернулся и встретился глазами со Стравским.
— Та-а-ак... – Тот размял шею и подошёл поближе. — У тебя было достаточно времени ещё раз обдумать моё предложение. Ты читал последние новости?
— Да, да, я всё слышал!
— Но тебе ещё не известно, что мы получили контракт на твоё имя...
Только тут Саринский заметил свою копию, стоящую позади старика. Та подёрнулась рябью и пару раз мигнула. На её месте оказался длинноволосый молодой человек.
— ... И тебе его придётся отработать, – Карл Васильевич одной рукой поправил оцепеневшему человеку воротничок на его несвежей рубашке, другой похлопал по груди.
— Я всё сделаю! Только верните меня как было!
Карл Васильевич состроил умную гримасу и закивал:
— Конечно, конечно! Луи!
Стоящий позади него молодой человек ловко щёлкнул парой кнопок. И тут кто-то будто бы ударил Саринскому кувалдой по спине. Воздух вылетел из его лёгких. Он закашлялся. Почувствовав некоторые изменения и подавив желание начать орать, он ощупал себя руками.
— Ну! Ну! Процедура несколько неприятная, не спорю.
— Я... Я теперь?
— Ты — снова ты. Но подожди, прежде, чем ты начнёшь радоваться, я хочу тебя предупредить. Ты меня обманул разочек...
— Когда?!
— ... И поэтому мы сделаем тебе маленький подарочек. На стол его!!
Саринского схватили за руки и за ноги. Не успел он моргнуть, как уже оказался на столе, привязанный конечностями к ножкам. Стравской взялся аккуратно расстёгивать его рубашку.
— Понимаешь, ты ненадёжен. Ты не понимаешь человеческих слов, когда с тобой говорят вежливо. Сейчас у меня нет настроения с тобой любезничать. А потому мы сделаем вот как... – Из внутреннего кармана пиджака старик извлёк серебристую жидкость в маленькой пробирке. Оголив захудалый торс своего пациента, он взялся примериваться.
— Что это?! – Распластанный в форме морской звезды человек неотрывно следил за субстанцией, неприятно напоминавшей ему ртуть. Старик не утрудил себя ответом. Вместо этого он взял свой пульт свободной рукой и начал колдовать. На теле Саринского появились узоры из голубого света, повторяющие очертания рёбер. Стравской передал своё орудие Луи и щедро полил лежащего текучей лёгкой жидкостью из пробирки. — А-А-А-А-А!
— Чего ж вы орёте! Это даже не больно!
Саринский засветился, как новогодняя ёлка, но через секунду погас. На нём не осталось ни единого следа, к невероятному его счастью.
— Х-холодно!
— Лёша! Отвязывай его. Холодно? Пойдём, попьём чаю! Вот и согреешься.
Садиков развязал дрожащего пациента. И аккуратно усадил его на стул. Стравской взял из рук Ладерро свой пульт и рассёк им воздух, как саблей. В результате перед ним возник разрыв, светящийся изнутри тёмно-фиолетовым светом. Он висел в воздухе и издавал лёгкий гул. Старик сунул туда руку по плечо, в поисках чего-то. И видимо не найдя, сунул туда ещё и голову. По комнате разнеслось его недовольное:
— Эй! – Как из аквариума. Оставшейся левой рукой он сунул пульт Луи и углубился в разрыв уже на половину тела. Вынырнул он оттуда уже с большим деревянным подносом, на котором стояли четыре чашки, большой чайник с кипятком и чайник заварочный. Последним штрихом была хрустальная вазочка с шоколадными конфетами. — Ну-ка на! – Поднос был вручён итальянцу, старик забрал пульт и закрыл разрыв. В комнате снова стало тихо. — Так, вот теперь можно и поговорить о делах! Лёш, помоги Луи, – Стравской рухнул на стул, прямо перед Саринским, который теперь сидел ни жив, ни мёртв от страха. К обоим подъехали белые широкие дымящиеся чашки. Карл Васильевич взял свою и поднёс её к лицу так, чтобы вдыхать исходящий из неё пар. — А-ах... Ну почему нельзя было сразу попить со мной чайку? Ну разве мне много тогда было нужно? Даже если ты не хочешь со мной работать, зачем было так воротить нос? Сели бы, поговорили, по-свойски, без обиняков. Мягко и доброжелательно. Ты бы мне сказал: ,,Простите, достопочтимый Карл Васильевич, время сейчас не простое, новые дела мне не к спеху. Пожалей меня, да не заваливай работой.", а я бы ответил, мол ничего, всегда жилось трудно. Поэтому люди должны вместе держаться. А давай-ка я тебе помогу с твоими делами, взамен ты поможешь мне с моими. Чинно-благородно. Честь по чести. Посидели бы, хорошо провели время. Сказал бы ты мне на худой конец, что обещал семье своей уделить время. А я бы что? А я бы спросил, мол, ты сказал семья? Нет ничего важнее семьи! Конечно, удели своей семье время! И перенёс бы встречу чутка на потом! А ты, а-а-ай... Завалился, королева в изгнании! Поплевал на нас с колокольни да поехал себе дальше! Ну так же не работают! Так дела не делаются! Э-эх, завсегда нужно прибегать к насилию... Сейчас мы вернём тебя в твой привычный круг. Как я говорил — мы нашли тебе хорошую работу. Я говорю тебе — потому, что именно ты должен будешь с ней справляться. Я мог бы убить тебя, а на твоё место поставить любого из своих людей. Но-о... Тебе, считай, повезло. Ты вернёшься к семье и будешь жить, как раньше. Если только это ещё возможно.
— А?
— Вообще сейчас никто не будет жить, как раньше. Я говорю — ты опять вернёшься на круги своя. Но теперь тебе иногда придётся выполнять ещё и ту работу, которую МЫ тебя попросим сделать. Задавай свои вопросы.
— Что с Мариной!? – Сказано это было с такой поспешностью, что старик усмехнулся.
— Всё с ней хорошо. Есть, знаешь ли, концепции неприкосновенные!
Саринскому от этого стало заметно легче. Он наконец взял свой чай:
— А что я должен буду делать?
— Всё то же, что и делал. Строить. Начали мы без тебя, но зато! Зато! Мы тебе эту работу и помогли достать! Ты думаешь, легко у них было отвоевать этот кусок? Хо-хо! Видел бы ты, какая сейчас всюду грызня идёт! Какие там девяностые! Какой там семнадцатый год! Всё это детские праздники, по сравнению с тем, что сейчас творится в мире.
— Как будто всё должно было быть иначе! Откуда вообще взялись пришельцы?
— Ну, строго говоря, сейчас пришельцы — это мы. Тьфу, не смотри на меня такими глазами! Дур-рак! Да не мы втроём пришельцы. Лю-юди выступают в роли пришельцев! Ау! Это мы к ним портал открыли, а не они к нам!
— А-а-а... А моя работа, значит, будет связана с этими, как их... Ну, инопланетянами? Для ясности.
— Верно. Сейчас у всех работа с ними будет связана. Будешь строить исследовательскую станцию.
— Где? По области?
— Тьфу! У них! Там! Там будешь строить!
Глаза Владимира расширились.
— Мы выбили шикарный договор! Для этого пришлось закопать много собак, но оно того стоило... – Стравской запустил себе в рот конфету. — По договору, Эквестрия разрешает строить у себя центры обмена опытом. Речь шла о четырнадцати лабораториях, по штуке на страну. Они будут связаны полностью прозрачной сетью, то есть из одной можно будет узнать, что творится в другой. Наше дело какое... Тебе нужно будет построить для меня две вещи. Наш официальный центр обмена, и для меня, лично, огромный бункер. Он будет спрятан в лесу, и о нём не будет знать ни одна сторона. Пока там будут развозить официоз — мы будем работать.
Саринский всё больше сжимался в комочек. Паззл в голове его постепенно складывался в целую картину:
— Все эти фокусы, клоны, порталы... – Бормотал он, а потом перевёл взгляд на улыбающегося старика. — Вы...
— Я, – успел вставить тот.
— Вы каким-то образом заранее знали об этих инопланетянах! Вы лично знакомы с Шустерлингом?
— Ха! Проницательно. Ты бы удивился, но пол делают из пола. А я действительно знаю, кто такой Шустерлинг.
— И вы... Вы... Как? Это же колдовство! Они не могли научить вас всему этому так быстро! Вы же колдуете! Вы колдуете!! Я про эту магию узнал вот, всего несколько дней как! А вы... – Кружка в руках Вовы затряслась вместе с ним. Стравской наклонился вперёд:
— Друг мой. Грубо говоря — всё это не твоего ума дела. Кто я, и что я умею — тебя заботить не должно. Да, я умею колдовать. И я знаю Шустерлинга. Этот малый скоро будет иметь пресс-конференцию с инопланетной принцессой. Можешь посмотреть, там будут интересные вещи... Кхм, кхм, так, не сбивай меня вообще! Ты понял, что я от тебя хочу?
Владимир яростно закивал головой.
— Очень хорошо. Но понимаешь, было бы у нас с тобой с самого начала всё хорошо — я бы души в тебе не чаял! Но тц! Теперь, увы, придётся причинять насилие. Вот смотри... – Стравской достал пульт. — Смотри, если я нажму на эту кнопочку...
— Ой!
— О-ой! А знаешь, что это? Это маленький разряд током. Гляди, если я покручу вот этот ползунок, а потом опять нажму кнопочку...
— А-ай!
— Ага! Ощущаешь?
— Ощущаю!!
— Во-от! А если я ещё немного покручу ползунок...
— Не надо! – Саринский завопил с такой поспешностью, что даже пролил немного чая себе на штаны. Отставив кружку, он подался слегка вперёд, потирая одной рукой обожжённую ногу. — Я всё понял! Я всё сделаю! Я стану работать! Только не делайте так больше!
— А я и не буду, если ты обещаешь быть хорошим человеком! Не будешь обманывать людей, не будешь забывать своих друзе-ей... – Ехидно протянул старик, допив свой чай.
— Если бы я тогда ещё знал, кто вы такой, – буркнул Владимир.
— А что поменялось? Я? Нисколько. Я уже лет шесть не меняюсь, я всё тот же.
— Значит я поменялся.
— Тоже нет. Люди не меняются. Ты всего лишь изменил свою точку зрения. Внутри ты всё тот же человечек, который был до того, как мы к тебе ворвались в... Кхм, кхм, – он встал и посерьёзнел. — Сейчас мы отправим тебя домой. Твой рабочий день на исходе, дома никого нет. На столе у тебя лежат бумаги. Две стопки. Ознакомься с ними. Там всё, чем мы занимались во время твоего вынужденного отсутствия. Это в одной. Во второй – всё то, чем тебе ещё предстоит заниматься. Я надеюсь, ты отнесёшься к этому повнимательнее. Ещё раз — тебе всё ясно? – Яростные кивки. Карл Васильевич усмехнулся. — Ну значит до встречи.
Несколько лёгких щелчков и комната опустела. В воздухе остался витать лёгкий запах шоколада. И больше ничего, что могло бы сказать, что здесь минуту назад были люди.
— Луи, ты так облизываешь мою плешь, что она сейчас уже сама светиться начнёт. Да прекрати ты лить мне на голову эту дрянь!
— Карл Васильевич, у вас выход через несколько минут, а на вас ещё нет парика!
— Да лепи ты его уж, лепи! А не намазывай мне этот вазилин...
Два человека толкались в небольшой комнатушке. У одной её стены стояло огромное зеркало, три остальные занимали полки и ящики с самыми разными косметическими и гримёрными принадлежностями. Итальянец, знатно разбирающийся в своём деле, аккуратно водрузил на голову старика белый, пушистый парик. Лицо Стравского после этого как будто бы больше было и не его. Из зеркала на него смотрела уже другая, чуть менее гнусная рожа. На ней теперь появилась белая щетина, бородка и усы. Также для важности нацепили ещё и очки. Из-за этого и так длинный нос стал казаться ещё длиннее. А само выражение лица стало более добродушным и доверительным.
По громкой связи раздался раскатистый мужской голос. Он же продублировался и у Карла Васильевича в скрытом наушнике:
— Машина подъезжает к заставе, – звучание было металлическим и довольно искажённым, но старик всё равно кивнул, ещё раз посмотрел на себя, хлопнул в ладоши и потёр ими же:
— Ну-с, коллега, пора! Пульт свой поручаю хранить тебе. Береги!
Луи кивнул, ухмыльнулся и нажал на приборе кнопку. Карл Васильевич тут же очутился в машине. Обивка внутри была такой же чёрной, каковой был и сам автомобиль снаружи. За окнами мелькали хмурые ели и облачное тёмное небо. Времени — два часа дня.
— Далековато они портал решили воткнуть. Зря. Селёдка она ж упрямая скотина, она эту идею с гражданством Эквестрии им всем в глотку назад запихает. Хе хе, не-ет, братцы, Селёдушка все ваши хитрости наизусть знает! – Старик хихикал и потирал бородку, приделанную ему Луи. — Мы, видите ли, не хотим, чтобы человечество в таком важном вопросе представляли самые компетентные представители. Ха! Ловко она их, говорит, давай, товарищ, не стесняйся. Эквестрии до лампочки ваше гражданство, этим вы там, у себя в обезьяннике забавляйтесь! У нас тут просвещённо-абсолютная монархия. И всё будет так, как я хочу. А я хочу вашу одежду и ваш мотоцикл. Красотка!
— И что вы думаете, порталы по аэропортам поставят?
— Неа, я посмотрю, что эта лошадь придумает. Она прямо жаждет впиться своими зубами в простой народ. Ей не нужны эти напыщенные аналитики, философы и политики. Она её знаешь где вертела, эту политику? На заднем копыте, и чихала на неё левой ноздрёй через правое плечо! Так же она и дела свои ведёт — грубо и безапелляционно. Но а то, что она белая и пушистая — так вы не смущайтеся. Она развратная смутьянка и развазня ещё та!
— Размазня? Разве?
— Глухая тетеря. Да нет же! Я хочу сказать, что её рогатая головушка работает в отрыве от наших систем и ценностей. Она вообще творит всё что ей вздумается и, знаешь, чистой воды, чтобы погыгыкать. Думаешь ли, что ей теперь вздумалось? Знаешь, что взбрело в её головушку? Она меня видеть хочет. Правда вот не знаю, в каком виде — распятом или жареном. Хотя может она и молвить чего захочет. Посмотрим.
Впереди возник шлагбаум. Это стало ясно ещё километра за два. Всю дорогу целиком заткнула плотная колбаса машин. Пришлось даже отрезать встречную линию, и теперь там стоял красный треугольник и люди с автоматами. Алексей (А это именно он сидел за рулём) высунулся в окно и помахал им рукой. Двум подошедшим офицерам он предъявил бумажку, после чего один из них сказал пару слов в рацию, а затем кивнул стоящим позади него. Машина съехала на встречку и покатилась дальше свободно.
— Кр-р-расота! Только наши могли сделать такую узкую дорогу на такой важный объект. А теперь им придётся тут всё перека-а-апывать, стелить новую дорогу, а тут ели эти растут, корни всюду, о-о-о! В следующий раз я еду поездом! Надо будет впечатлить Селестию провести в Эквестрию железную дорогу!
— Поздно боржоми пить. Надо было раньше. Карл Васильевич, я вот понять не могу. Вы поудобнее места выбрать не могли? Чего обязательно в этой дыре вам надо было портал давать?
— Во-первых, ты на меня бочку не кати. Я тут лицо неофициальное. Это тебе к Шустерлингу. Это всё он, подлец. А во-вторых, кто является жертвой этих причуд? Уж точно не мы. Мне через этот портальчик разок проехать, и я чихать на него потом хотел! Вернусь сразу в Гринвич. И ша.
Перед машиной возникла заградительная застава. Два шлагбаума, окружённые серыми низкими зданиями. Тут, как водится, тоже стояли солдаты. Впрочем, проехали их точно так же, как и первых.
Внутри территория была довольно обширна, хоть большую её часть и занимал грустный плац. В противоположной стороне от въезда обреталось нечто, выстроенное наподобие Венгерского вокзала. Выглядело это строение просторным, хоть и несколько странным. Ни за что нельзя было понять, что там располагалось до нынешних дней.
Алексей прокатился прямо вперёд, не внимая солдату, который зазывал его свернуть влево, на стоянку. Он прыгал и махал руками, но это не помогло. Садиков лихо развернул машину перед входом, выскочил и отворил дверь Карла Васильевича. К ним уже спешили несколько человек от шлагбаума и ещё двое вышли из самого здания.
— Приехали, – улыбнулся водитель, подавая руку старику. Подоспевшие стражи подняли шум, требуя убрать транспорт на отведённую стоянку. Стравской похлопал своего приятеля по плечу. И нарочито старческим, скрипучим голосом, сказал:
— Иди, малыш. Сделай как надо, – а после развернулся к встречающим его двум штатским. Оба они были при пиджаках, пожилые, но ещё очень бодрые. Карл Васильевич пожал им по очереди руки. — Доброго дня, господа! Я только из Германии. Думалось мне, что с возникновением сих чудесных порталов вопрос расстояния потеряет всякую актуальность, ан нет. Немцы — народ строгий. Не пустили даже поглядеть, как у них там. Ну да я не сержусь, сейчас все волнуются, все переживают. Нервишки-то не железные. Да и сор из избы никто выносить не хочет, – Стравской заковылял вслед за своими провожатыми, одним глазом разглядывая окрестности. Ему было весело думать о том, как много здесь ещё придётся менять. Его смешило то, что портал поставили в пятидесяти километрах от Москвы и что место выбрали как-будто нарочно самое убогое. Он с улыбкой думал о том, как Селестия в таком бардаке будет искать его пристанище в Питере.
Внутри действительно оказалось довольно просторно. Старик даже охнул, когда увидел, сколько здесь толпится народу. Учёные, инженеры, офицеры. Цепкий глаз его выцепил как минимум министров внутренних дел, обороны и даже юстиций. Тут уж он едва не захохотал в голос:
— Ох ты, а этот-то что тут забыл? Что же, так разве и страшно? Ну да, портал соединяет вас с кучей других стран напрямую. Но зачем такие-то сложности? – Ответа он не расслышал потому, что его внимание целиком и полностью привлекло фиолетовое пятно на периферии. Приглядевшись, он вновь осклабился и чуть было не вывалил язык. — Ка-акая находка! – Приковыляв поближе, Стравской оказался ровно позади фиолетовой аликорна. Которая крайне увлечённо рассказывала про народонаселение Эквестрии. Слушала её сразу кучка людей разного сорта и калибра. Голос из наушника оживился:
— Твайлайт Спаркл. Владелица замка в Понивиле. Элемент Магии. Доверенная мордашка Селестии. Будьте осторожнее со словами. Всё, что вы скажете, она передаст короне.
Карл Васильевич кивнул. Набрал в грудь воздуха и переключился с Эквестрийского на русский:
— Кого я вижу! – Аликорн сразу обернулась. Не теряя времени, старик схватил её за переднее копыто и, согнувшись с милой улыбкой, начал его трясти. — Здравствуйте, дорогая! Вы не представляете, как я рад вас видеть! Шустерлинг, имею честь! А вас как будет по вашей имени-фамилии?
Круглые глаза Твайлайт наполнились узнаванием:
— А-а-а, здравствуйте! Это вас я должна была встретить! На сегодня я ваш гид. Зовите меня Твайлайт Спаркл.
— А к вам никаких титулов случайно не причитается?
— Нет, что вы!
— Ох, как же! А я думал, дочь принцессы должна иметь...
— Я не связана с принцессами кровными узами, – Твайлайт смутилась. Стравской даже не думал отпускать её и продолжал трясти за копыто.
— Ох, простите меня! Я думал, крылья с рогом бывают только у правящих элит! И по глупости рискнул предположить...
Спаркл наконец была освобождена. Старик изобразил удивление и схватился за голову:
— Если я вас чем-либо обидел — я тут же принесу извинения!
— Нет, что вы.
— Ох, понимаете ли, я нервничаю-то как! Надо будет выступать перед огромной толпой! Как бы не опозориться!
— Не переживайте. Вы же совершили великое открытие! Не волнуйтесь, публика отнесётся к вам с пониманием. А как вы к этому пришли?
— К чему? Что я имею честь беседовать с говорящей лошадкой? Не знаю, так уж жизнь повернулась!
— Нет, я не об этом, – Твайлайт улыбнулась. — Как вы пришли к открытию порталов?
— О-о-о! Это элементарно! Пойдёмте, проводите меня, я вам по пути и расскажу! – Человек и пони направились в соседнюю залу. — Всё началось с экспериментов над плазмой...
Селестия сидела в большом зале в гордом одиночестве. Прикрыв глаза, она наслаждалась минуткой тишины. И хоть с улицы доносился гул голосов и техники, а за дверью уже шевелилась пресса, шелестя как таракаши под столом, это всё же можно было считать практически вакуумом, по сравнению с тем, что происходило всю прошлую неделю. С того момента, как открылся портал, сердце Селестии билось быстрее. И хоть она никому в этом не признавалась (даже себе), она вновь чувствовала себя молодой и игривой кобылкой.
Впрочем, её восторгов не разделяли ни Луна (которая за неделю сказала едва ли два слова на публику), ни Старсвирл. Последний был просто в экстазе и всё время, пока был не занят сном, бегал и носился, как торпеда.
— Вот уж к кому точно молодость вернулась... – Прошептала с улыбкой принцесса и открыла глаза. За дверью послышалось возмущение. А спустя секунду в зал прорвались Луна и Старсвирл. За ними мелькнуло море разношёрстных журналистов, как с двумя, так и с четырьмя ногами. Едва дверь закрылась, единорог прокашлялся и продолжил свою видимо прерванную речь:
-... Так вот, нет! Баланс они убили напрочь! Что стало с мозершипами? А войд реи? Ты вообще видела, как их порезали?
— Ага, но зато теперь больше никаких золотых армад, и грязевых ванн. Но вот что инфесторов покромсали — это жалко.
— Жалко!? А что насчёт микробной завесы? Теперь ты можешь не собирать муту или корапторов. Масс гидралиски, пару инфесторов и всё! И батлаки, и батоны, всё! Ложатся!
— О чём вы? – Солнечная принцесса моргнула два раза. Старсвирл усмехнулся себе в бороду:
— О своём, о девичьем. Ты знала, кстати, что легаси оф зе войд у них вышла?
— Ч-что?
— А, ты не в теме, – Луна улыбнулась. — Аддон к Старкрафту.
— Так вы про игры разговаривали? А я думала, вы чем-то важным были заняты!
— Ну не сердись. Были, были, – Старсвирл сел рядом с Селестией. Луна опустилась напротив. — Я попросил Твайлайт встретить этого Шустерлинга. Как ты думаешь, что нам Карл Васильевич через него передаст?
— Надеюсь, скажет где и когда встретимся. Я так соскучилась, вы не представляете! Я уже потеряла всякую надежду отыскать координаты их мира. Я отчаялась всего лишь лет за двести!
— Н-нда, как же некстати мы их потеряли, – хмыкнула Луна и добавила. — А вы уверены, что у них там всё хорошо?
Единорог положил свою шляпу на стол, вопросительно глядя на принцессу снов.
— У них прошло всего шесть лет. И они очень сильно поссорились.
— Да брось. Они уже шесть раз помирились.
— Ну... У меня есть сомнения.
— Озвучь, пожалуйста.
— Пожалуйста. Первое. Когда это вдруг Карл Васильевич в политику пошёл? Вы ж его помните! Он в последние годы был настоящим сычом! Он никогда не вылазил из бункера. А тут вдруг такая помпа! Столько человек, столько стран, а где же он сам?
— Ну это как раз вполне в его духе, – Селестия телепортировала на столик поднос с тремя чашками и кучкой пирожных.
— Да? А как он тогда отыскал наши координаты?
— Сохранил.
— И ждал шесть лет?
— Копил мощность магмашин?
— Луна, твой вопрос нельзя оставлять без внимания, – Старсвирл взял чай. — У нас катастрофически не хватает информации. Я не стал бы делать преждевременных выводов. То, что Стравской до сих пор не заявил о себе — странно. Вне всяких сомнений. Будем настороже. Будем ждать! – Не успел он поднять кружку, как за дверью возобновился гул, как от осиного гнезда. Селестия одной вспышкой убрала все свидетельства их маленького перекуса:
— Это, наверное, Твайлайт, – и точно. Широкие двери зала отворились, и внутрь вошла группа учёных, с фиолетовой аликорном во главе. Мнимый Шустерлинг робко тёрся подле неё. Следом топтались журналисты, которым предстояло запечатлеть на камеры предстоящую беседу. В мире пони не было интернета, и привычные прямые трансляции были невозможны. Кабелей протянуть постеснялись, а потому любые новости, записанные в Эквестрии должны были ещё добежать до непосредственно их передатчика на землю. Поэтому когда кто-то говорил "Прямой репортаж", он грешил против истины.
Турецкий — далеко не самый обычный представитель кошачьего мира. Он это понимал и безмерно этим гордился. А потому заключение в обычной кошачьей перевозке для него было невыносимо.
— Унизительно... – Сокрушался он вслух. Но никто не слышал его причитаний. В операторской, где находилась его тюрьма, все поголовно носили наушники и были очень сильно заняты. Десять человек, одновременно на десяти суперкомпьютерах и двадцати мониторах отсматривали половину Кантерлота и часть Вечнодикого. Эти люди были глазами и ушами всего комплекса, естественно, никому дела не было до кота, которого притащил Шульц. Не говоря уже о том, что тут было попросту шумно, из-за того, что половина из них в полный голос разговаривала.
Тоскливым взором Турецкий глядел на три монитора, которые были развёрнуты к нему. На одном сейчас шла трансляция беседы принцесс с учёными, на другом был виден коридор, примыкающий к залу с принцессами. В нём толпились цветные пони. Третий монитор принадлежал другому оператору, и стоял чуть ли не боком. Но всё-же на нём можно было разглядеть море зелени. Кот от нечего делать прислушивался ко всему, до чего дотягивался его чуткий слух.
— Луи, там точно болот вокруг нет? Точно? О-кей, тогда ставь маячки, сейчас я техникам... Эй, Алексаныч! Открываю вашей группе портал, заезжайте!
На экране появился портал, из которого повалила строительная техника.
— А это интересно... – Кот повнимательнее вгляделся. — Свежий воздух и дикая природа. Ах если бы нашёлся способ удрать, я бы...
Кто-то прошёл мимо и поставил на столик с котом недопитую чашку кофе. Стол этот стоял в углу и прямо для этого предназначался. Переноску с котом сюда поставили в спешке.
Турецкий сощурился. В его маленьком предприимчивом мозгу что-то образовалось. Вытянув лапу, он подтащил большую кружку к себе и крепко за неё ухватился.
— Ну, иди сюда, возьми её назад, ты же не допил... – Метод гипноза работал лишь в пятидесяти процентах случаев, что на мышах, что на людях. Но на этот раз сработало. Оператор вернулся и хотел было взять её назад, но кот удержал её. На него, наконец, обратили внимание, мужчина снял наушники. — Эй, человек! Я умираю от голода и жажды! – Для убедительности он постучал его по руке лапкой.
— Сейчас что-нибудь посмотрим, – оператор хотел было забрать свою кружку, но кот капризно взбунтовался:
— Не-е-е-ет! Сначала ты принесёшь попить мне-е! А потом будешь надуваться са-а-ам!
— Да ладно тебе, тебя уже точно кто-нибудь покормил!
— Мне голодно и п-плохо! Жестокая ты тварь, человек, сам жрёшь бутерброды с колбасой, а мне даже сухой корочки не предложил!
Мужчина засмеялся и убрал руку:
— Подожди немного, сейчас соображу... – И ушёл. Турецкий как никогда раньше гордился собой:
— Только вернись, и я тебе покажу кошку в ванной!
Человек не поленился, действительно принёс колбасы и маленькую чашечку с водой. Поставил перед клеткой на стол и остался наблюдать, как котейка смиренно принялся утолять свой голод. Можно было подумать, что это самый святой кот на свете. Оператор уже было расслабился, как вдруг Турецкий хищно уставился на что-то за его спиной, весь подобравшись, как для прыжка. Взгляд этот был настолько сосредоточен, что человека одолело секундное любопытство.
— Не думал, что у вас здесь водятся мыши...
Оператор обернулся, но не увидел ничего интересного. Но вот когда он снова посмотрел на свою колбасу... Не было там ни колбасы, ни кота.
Турецкий, тихо посмеиваясь и доедая кусок сервелата, смотрел из противоположного угла комнаты за тем, как мужчина заглядывает под стол, отодвигает клетку и чешет репу. Проглотив последний кусок, он бесшумной тенью двинулся меж операторских столов к двери.
— Порхай, как бабочка! Жаль, что твоя мать... – Он едва успел дёрнуться в сторону, когда чья-то нога едва не раздавила его. Забившись под стул, Турецкий перевёл дыхание. — Ладно, про мать было лишнее... – И желая узнать, что за гигант здесь объявился, он тихонечко выглянул из-за своего укрытия. Огромный мужчина в фартуке и поварской шапочке протискивался катил перед собой тележку из под еды. — Спрятаться в ней нельзя, но вот куда ты пойдёшь, уж не к двери ли?
Удача ожидала кота и здесь. Боб Джобс как раз туда и направлялся. Перебежав под несколькими столами, Турецкий шмыгнул в закрывающуюся дверь как раз тогда, когда потерявший его оператор посчитал нужным обратиться к своим коллегам, чтобы ему помогли найти кота.
— О, киса! – Американец заметил кота как раз тогда, когда он уже собирался прыгнуть в двери закрывающегося лифта в конце коридора. Зверёк замер, а после независимо сел и важно произнёс:
— Личная собственность Стравского, – и лениво повернулся к Бобу. — Ты должен доставить меня к нему, человек. Я потерялся.
— Карла Васильевича нет, – американец его уважал и побаивался, а потому имя этого человека, произнесённое вслух, наводило на него робость.
— Тогда доставь меня к нему в кабинет. Я подожду его там.
— Это можно, – Джобс вызвал лифт и посадил кота к себе на тележку. Турецкий помнил этого человека и его жену. Он новенький, а значит ему можно хорошенько присесть на уши и выведать что-нибудь:
— Ты повар?
— Я? Да, конечно.
— Скажи мне, повар, почему ты кормишь людей дрянной колбасой и бутербродами?
— Эй, эй! Никаких бутербродов! Мне поручили обеспечивать им горячий завтрак, обед и ужин!
— Тогда почему они жуют какую-то гадость?
— Для перекуса у них есть маленький уголок. Там они могут что-нибудь взять, если вдруг проголодались.
— А пульт у тебя есть?
— Е-есть! – Боб засиял гордостью.
— И какой?
— Какой-то птички, не помню. Но в общем — самый простой.
— Покажи.
Джобс достал из кармана устройство. Лифт приехал. Кот продолжил домагательства:
— Ты мне поможешь.
— Если тебе что-то наколдовать надо, я не очень умею.
— Я научу. Ты мне поможешь... – Турецкий смотрел Бобу прямо в глаза, из последних сил уповая на свою пушистость.
— Ладно, окей, что тебе нужно? Ты же кот! У вас же мозги с грецкий орех.
— Уж конечно Стравской позаботился о том, чтобы вложить немного мозгов в голову своему личному секретарю.
Тут Боб снисходительно улыбнулся:
— Как ты сказал, личный секретарь, да?
— Ты смеешь сомневаться во мне, человек? Я забаню твой стим аккаунт! Что ты тогда скажешь?
Джобс рассмеялся. Никогда он не смог бы подумать, что кошачье общество может быть таким приятным:
— Скажу, что это будет трудновато. У меня нет стима, я пират.
— Ах, мне положительно не везёт, – Турецкий прилёг на каталку и прижал уши, делая обиженный вид. Лифт остановился, выпуская Боба на платформу, вроде железнодорожной. С неё открывался завораживающий вид на освещённые своды пещеры и на опорную колонну, к которой лепились прочие строения. А ещё здесь были люди. Кот хотел привлечь к себе как можно меньше внимания, а потому не говорил ни слова.
— Так, когда я шёл сюда, я свернул направо... Значит теперь нужно свернуть налево, – Боб покатился не к вагонам, а к широким дверям, располагавшимся на той же платформе. Это был старший брат всем известного лифта. Он не ездил ни в верх, ни вниз, люди и вещи в нём попросту телепортировались в другую такую же камеру там, где это им было нужно. По правде говоря, Джобсу очень нравилось пользоваться такого рода транспортом. Чем он и поделился с котом, нажимая на нужную кнопку. — Такие штуки я бы хотел видеть в каждом доме. Особенно, если дом имеет этажей сорок, – выкатился он уже в знакомый коридорчик, куда его проводил Алексей. Подлодка всё так же качалась в бассейне. Боб улыбнулся, глядя на эту посудину и прикладывая палец к двери. — И это тоже классно. Ни тебе ключей, ни карточек. Вот, пальчиком нажал, и опа. И удобно, и ключик не потеряешь! – Турецкий хотел было пошутить про отрезанный палец, но воздержался. — Так, кот, мы приехали. Давай, говори, что тебе там нужно, да поскорее.
Зверёк перепрыгнул на стол, за которым ранее обсуждали портал в Эквестрию, и уселся посередине:
— Давай пульт. Нажми здесь, здесь и вот тут. Теперь поднеси к моему ошейнику. Антенну выдвини, гений!
Боб исполнил в точности указания кота. Но когда в воздухе мелькнула яркая синяя искорка, отдёрнул руки. Кот, которому она попала в шею, даже не шевельнулся.
— Спасибо, человек. Теперь ты свободен. Я расскажу хозяину о твоей достойной службе. Как тебя зовут?
— Боб Джобс, сэр.
— Я запомнил твоё имя. Можешь идти.
Повар усмехнулся, закатил глаза и пожимая плечами отправился назад. Вопросов у него, конечно, была тьма. Но зная, что местные не очень-то будут на них отвечать, он оставил их при себе.
Кот дождался, пока Боб скроется за дверью, а потом тут же рванул к суперкомпьютеру.
Едва беседа в замке завершилась, журналисты, как по команде, рванули на выход. Эпплджек рассмеялась:
— Марафонский забег.
— А до осени ещё далеко! – Поддержала её Дэш. Все подруги Твайлайт находились тут же, в коридоре. И каждая из них успела расслышать последние слова Селестии:
— ... Поэтому вы с профессором проведёте всё это время вдвоём. А пока я прошу тебя, Твайлайт, уступи нам его общество на полчаса.
— Хорошо! – Принцесса Дружбы вышла, и стражники закрыли за ней двери. По мордочке аликорна расползлась блаженная улыбка.
— Хэй, Твай, можно подумать, вы там пили сидр, а не... Чем вы вообще там занимались?
— Девочки-и. Наверное это лучший день в моей жизни.
Рарити улыбнулась:
— Ты так рада новой компании?
— Уже посчитала, сколько яйцеголовых приходится на один квадратный метр?
— Рэйнбоу!
— А этот профессор поедет в Понивиль? Или придётся устраивать вечеринку здесь? А если здесь, то тогда надо приветствовать всех-всех!
— Пойдёмте, девочки, я вам всё расскажу! И да, Пинки, ограничься пока хотя бы теми, кто приедет в Понивиль. Такой вечеринки Кантерлот не выдержит.
Мнимый Шустерлинг проводил взглядом своего будущего гида и повернулся к принцессам. На него уставились шесть горящих глаз.
"Чёрт возьми, — подумал Стравской. — Надо быть поосторожнее. Как бы их так кинуть, чтобы они мне голову не откусили... Право, даже если они меня узнают, не надо давать им надежды."
Селестия ожидала, что их гость заговорит первым. Гость ожидал того же от Селестии. Но трезво рассудив, что молчание ему на пользу не пойдёт, первым нарушил тишину:
— Что ж, ваши высочства, вот мы и остались вчетвером. Вы имеете что-то сказать мне с глазу на глаз?
— Да-а, — неуверенно кивнула Луна, — имеем...
— Стравской! – Радостно воскликнула Селестия и привстала. Старик задумался или сделал вид, что задумался, а затем щёлкнул пальцами. — Я должен был вам передать, что случилось со Стравским!
— Случилось?
— Но это же ты, — воскликнула Селестия. — Зачем ты морочишь нам голову?!
— Ваше величество ошибается. Я, конечно, тоже Карл. Однако совсем не Стравской, а очень даже Шустерлинг. И фамилия моя — Иванович. Я был другом нашего с вами общего приятеля. И именно мне выпала честь закончить проект, который он, увы, не успел осуществить.
— Что вы такое говорите? — Солнечная принцесса сама не заметила, как перешла на "вы". — Как это, не успел!?
— Я сейчас вам всё расскажу! Он завещал мне перед смертью обязательно поведать вам правду.
— Перед смертью! – Луна подскочила, а Селестия со стоном опала на стол. Мордочка Старсвирла окаменела.
— Да. Увы, небольшая размолвка переросла в большую ссору. Когда вы сказали... Простите, я рассказываю с его слов, поэтому могу быть невольно предвзятым... Когда вы сказали, что не будете являться на Землю до тех пор, пока они не помирятся, со стариком сделалось плохо. Когда Билл украл, — он сделал ударение на этом слове, — Деревянный ящичек, Стравской получил удар.
Селестия обхватила копытами голову. Луна заледенела.
— Его здоровье можно было ещё спасти. Он стойко перенёс недуг, ожидая следующей встречи. Ваша нежная дружба и сильная магия могли бы исцелить его старое сердце.
У ночной принцессы застучали зубы. Её сестра сжалась в комок.
— Но когда через год к нему не пришли его остальные друзья, он не перенёс этого.
— Так значит мы стали виновниками...
Стравской жёстко припечатал Селестию:
— Карл Васильевич умер шесть человеческих лет назад.
Белая аликорн издала тихий писк и затряслась в беззвучных рыданиях. У Луны нервно задёргался глаз, а мордочку перекосила судорога. Один лишь Старсвирл нашёлся прохрипеть:
— А что стало с Вандой?
— Она недолго протянула. И вскоре отправилась вслед за мужем.
— А команда?
— Разбежалась по земному шару. Старик выполнил их последнее желание.
— Билл?
— Перед своей кончиной старик изловил его. И застрелил.
Селестия завыла и запрокинула голову. Луна тихо проговорила:
— Как вы нашли нас? Мы не пришли тогда к Стравскому, потому, что координаты были утеряны. А маяк на ящике не отвечал... Но если вы здесь, значит ли это, что вы нашли его?
— Отнюдь нет.
"Ну вы и сброд, вы записали координаты на клочке бумажки, или как это у вас вышло, — подумал старик, — впрочем, это вполне в духе Старсвирла, он бы и собственный хвост потерял."
Но вслух он сказал совсем другое:
— Мне оставались лишь горы оборудования, чертежей и масса времени. Я должен был выполнить последнюю волю Стравского, я не мог отступиться.
— В чём заключалась его воля? В том, чтобы вы за него разбили нам сердце?
Стравской смутился и постарался сбавить обороты:
— Вовсе нет. Я думал, что он будет метать проклятия перед смертью и исходить желчью. Но нет, под конец он сделался совсем тих. Последним своим желанием он завещал вам закончить эксперимент, что бы это ни значило.
— Закончить?
— Если вы ожидаете от меня подробностей, то увы! Я их не знаю.
Старсвирл снял шляпу и вздохнул:
— В конце концов всё к этому и шло. Мы не могли бы поддерживать его жизнь вечно.
— Но он мог бы жить дольше, — возразила Селестия, утирая слёзы. — И Билл тоже! Он был ещё очень молод!
Луна же тряхнула гривой и уставилась на старика:
— Преемников не осталось?
— Если меня можно счесть за такового, то остался лишь один.
— А немец? А еврей?
— Шульц уехал на родину и пропал с радаров. А Наум слишком стар.
— Словом, не осталось никого?
— Никого.
— Кроме вас?
— Кроме меня.
Между тем перепалка между Старсвирлом и Селестией лишь набирала обороты:
— ... Но ведь не только аликорны могут жить вечно!
— Могут. Помни, мы так и не выяснили, как обратить старение. Максимум чего мы добились — это его замедление.
— Но ты тоже старый!
— И опять мы возвращаемся к этому! Селестия, мне кажется, Каденс и Твайлайт появились только из-за того, что ты не смогла прирастить крылья ни одному человеку!
— Ну теперь нам ничего не мешает это проверить...
Старик поперхнулся:
"Что-то вдруг так домой захотелось..."
— Мы отказались от экспериментов на живых существах ещё с незапамятных времён. Охлади свой пыл, Селестия, – голос Бородатого, властный и глубокий, оказывал эффект, но слишком медленно.
— Отказались!? Сам Стравской безоговорочно доверял нам! Он позволял ставить на себе любые опыты! Он был смел! И Ванда была смелая! Неужели мы больше никого не найдём?
— Стравской был нашим другом. А теперь, Селестия, у нас не осталось друзей среди людей.
— Шустерлинг! – Селестия обратила на старика взгляд, от которого он поёжился. — Вы наш друг?
— Безусловно.
— Вот! А ещё я собираюсь разыскать ВСЮ команду, где бы они ни были.
"Хопа, я так и знал! Надо бы ковать железо, пока горячо!"
— Если вам будет угодно, я помогу вам в ваших поисках, – Стравской собрал на себе взгляды всех присутствующих. Даже Старсвирл забыл, что хотел сказать. — Я думаю, — продолжал он. — Что многие из них снова хотели бы заняться исследованиями и экспериментами.
Селестия, спустившая уже весь свой пар, опала:
— Увы. Теперь я связана по всем копытам. Я не так свободна, как раньше, и ваша помощь была бы неоценима.
Карл Васильевич, которому на принцессу дня было в общем-то неприятно смотреть, почувствовал момент, чтобы завершить разговор:
— Если я больше ничем не могу быть вам полезен, я могу идти на встречу со своей милой проводницей?
Троица переглянулась между собой. На мгновение Старсвирл открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом передумал:
— Конечно... Конечно идите. В первые дни рассчитывать на свободное перемещение не приходится, поэтому мы не будем торопить вас с поисками. Но как только появится возможность — мы пришлём к вам письмо.
Старик встал:
— В таком случае я буду к вашим распоряжениям в любое время дня и ночи, – и поскорее вышел. Билл висел здесь же. Он наблюдал всё от начала и до конца. На глазах его стояли бы слёзы, будь он жив. Кравиц проследил за тем, как его убийца вышел в коридор, как он мило раскланялся с Твайлайт и её подругами. Смотреть на рыдающую Селестию он тоже не мог, а потому решил проследовать за Стравским.
— Нет, я не буду страдать, как призрак! Я бессилен тебе помо-о-очь! Нет!! Не буду! Даже если никто не видит, всё-равно не буду! Лучше уж действовать. Ящик далеко и надёжно спрятан, найти они его пока не смогут. И взять сюда я его не могу. Значит буду смотреть и слушать! Смотреть и слушать, что здесь говорят! Быть может, промелькнёт ещё что-нибудь полезное! – Подслушав разговор старика с принцессами, Билл поклялся не упускать Стравского из виду. По крайней мере до тех пор, пока не отыщется что-нибудь особенно интересное.
— Пойдёмте перекусим! – Пискнула Пинки. Карл Васильевич улыбнулся:
— Я тебя люблю, моя хорошая! Кушать хочется ужасно!
Кот скакал по клавиатуре, ведомый безумным вдохновением. На экране перед ним запускался сложнейший процесс:
— Мне повезёт! Я правильно всё рассчитал! Снять этот дурацкий шокер с шеи и бежать!
— Внимание, ведётся... Да чёрт возьми, кто там вертит в хранилище? Лучше прекращайте сейчас, а то руки вырву! – Это был Наум по громкой связи.
— Ага, сейчас, портал открою... – В комнате, нам уже знакомой, действительно начинал открываться портал. — А чтобы замести следы... – Кот вывел на экран заряд магических батарей. — Устрою небольшое коро-откое замыкание.
— Я повторяю, какая сволочь схватилась за компьютер!?
Ошейник кота выкинул несколько искр.
— Есс! Маячок снят! – И не теряя больше ни секунды, он устремился цветной овал портала. Путешествие было коротким, но красочным. И выкинуло его прямо на травку. На все четыре ноги. И не был он раздавлен камазом, ибо успел отпрыгнуть в сторону. И оглянулся он вокруг. И увидел, что попал туда, куда и хотел. В лес, на строительную площадку. И был он замечен Луи, ошивавшимся здесь же:
— О! Котэ. А ты что здесь делаешь?
Турецкий пошёл к кустам, будто его это не касается.
— Ты куда это?
Турецкий ускорил шаг.
— Э, а ну постой.
Турецкий перешёл на бег.
— Стоять! Я стреляю! У меня файерболы! И молнии! И... – Но не успел итальянец похвастаться своим арсеналом, как в воздухе разошлась тёплая волна. А вокруг послышался гул.
Центральная площадь Кантерлота выглядела уникально. В центре её размещалось изящное белое здание, построенное хоть и наспех, но довольно красиво. Внутри горел портал, и находилась диспетчерская, которая перенаправляла его на земные порты, в зависимости от поступающих распоряжений. Кроме этого, площадь было полна народом. И двуногим и четвероногим. Больше всего это напоминало кинофестиваль. Или выставку Е3, если так угодно. Лучшие учёные, художники, политики, бизнесмены и режиссёры наполняли её, как рыбки аквариум, как с одной, так и с другой стороны.
По краям площади сами собой образовались кафе и ресторанчики. Они и питали эту толпу, но Пинки была умная. И Пинки знала рыбные места. А потому, когда компания всё-таки отвертелась от журналистов, коллег учёных и прочих любопытных лиц и мордочек — розовая сладкоежка уверенно направилась "куда-то туда". С её слов. Подруги доверяли ей абсолютно, а Стравскому было всё-равно, куда его тащат, лишь бы туда, где кормят. И подальше от дворца. Поэтому он вертел головой, с интересом рассматривая город. Билл порхал за ними следом.
Пропустив мимо себя целый ряд заведений, Пинки зашла в переулок, в конце которого обнаружился слоник на вывеске.
— Вкусные угощения! – Проскандировала она и гордо указала вперёд копытом. — Сафран Масала — наш друг! Мы помогли ей не закрыть ресторан и знаем её сто лет! Рарити! А помнишь, как мы пришли сюда впервые?
— Да, я... — Единорожка немного смутилась. — Сначала отнеслась к этому месту... Недоверчиво.
— Ага! Но потом ты попробовала овсяный пирог с кари и передумала!
— Овсяный пирог? – Взбодрился Стравской.
— С кари!
Карл Васильевич поглядел на слоника и потёр подбородок:
— Сдаётся мне, здесь орудуют пони с востока. Тем интереснее!
Внутри оказалось довольно просторно. Тем не менее, многие столики были заняты.
— Кориандр! Привет!
Усатый толстяк повернулся к групке пони и удивлённо уставился на возвышавшегося среди них старика:
— Вижу наш ресторан стал известнее, чем я предполагал. Проходите, справа в углу есть свободный столик.
— А потолки у вас высокие! – Стравской с уважением покачал головой.
— Как и во всех ресторанах, – жеребец ушёл на кухню. А компания заняла своё место. Усач вернулся через минуту. — Что будете заказывать?
— Профессор, я слышала, что рацион пони и человека отличается. Могу я помочь вам определиться с выбором.
— Помочь? Спасибо, Рарити, я бы не отказался, – Карл Васильевич взял меню. — Нужно, наверное, что-нибудь такое, что будет содержать поменьше трав.
— Вам вполне подойдут эти пироги.
— А ещё есть рулет, – кивнул Кориандр, а затем спросил. — А что вы обычно едите?
— Проще сказать, чего я не ем! Я всеядный, но сено и трава — не про меня.
— Оволактовегетерианец?
— Ух ты! Классное слово! Я тоже знаю классные слова, например кумкват!
— Кумкват, — Повторил Стравской. — Да, подойдёт всё, что у вас есть из этой секции. Выбор предлагаю вам сделать за меня.
— Хорошо. Кто следующий? – Собрав заказы, понь собирался уже уходить, но Карл Васильевич остановил его:
— Извините, а где у вас тут можно руки помыть?
— Руки? – Он перевёл взгляд на конечности человека. Однако не растерялся. — Уборная находится вон там.
— Большое спасибо! – Стравской встал. — А вы что сидите? Разве вы не собираетесь сполоснуть ваши копытца?
— Раз у нас сегодня обед в человеческом стиле, давайте последуем вашим традициям!
— Твайлайт, а у вас разве не принято мыть копыта после ходьбы?
— Если бы мы их испачкали, то конечно. Но на улице же солнечно!
Старик хмыкнул:
— Ну пойдёмте.
Конечно же он не удержался от того, чтобы после мытья рук не побрызгать на пинки водой. Это спровоцировало цепную реакцию. В следующую секунду мокрой оказалась ни в чём не повинная Эпплджек. Билл расхохотался, при виде её растерянном виде. И пока он вытирал слёзы, из уборной успели выйти все, кроме пегасок, которые, едва брызнула вода, сразу взмыли в воздух.
— Эй, Шай! Мне кажется, или стало теплее? Ты ничего не слышишь?
— Какой-то шум...
В следующую секунду по комнате прокатилась грохочущая волна. Билл перевернулся в воздухе несколько раз. В зале послышались удивлённые восклицания. Но когда он открыл глаза, по его спине пробежала волна мурашек. На него с удивлением и чёткой уверенностью смотрели обе пегаски. Он подвинулся чуть-чуть вправо, чуть-чуть влево. И убедившись, что понячьи глазки следуют за ним, неуверенно помахал им рукой.