Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят: Зимние каникулы
Глава 37
Это, несомненно, был конец всего сущего, и перепуганный Сумак ждал своей заслуженной участи. В углу зрения Сумака вырисовывался Тарниш, бич бандитов, мучитель подкопытных, каратель пиратов, а также гораздо меньшая Лемон Хартс, которая от этого не стала менее страшной. Хидден Роуз сболтнула лишнего, и теперь последствия были реальными. Сумак изо всех сил пытался проглотить удушающий комок в горле, но это было невозможно. С Пеббл слева от него и Амброзией справа Сумак представлял себе всевозможные ужасные, чудовищные, жуткие, кошмарные вещи, происходящие в наказание.
Сумак вспомнил фильм, возможно, даже слишком хорошо.
— Послушайте, вам нечего бояться, — сказал Тарниш, но когда это говорили взрослые, бояться было чего. — Нас всего двое… Лемон Хартс и я… и вас трое. Видите, бояться нечего. Перед вами не целая толпа взрослых.
Это, конечно, было неправдой, потому что Тарниш был больше, чем три жеребенка вместе взятые. Если сила стада измеряется числом, то Тарниш считался по меньшей мере тремя или четырьмя взрослыми. Сумака не успокоили попытки Тарниша заверить его в этом. Его пугало не количество взрослых, а то, что Сумак чувствовал, что Тарниш просто не понимает этой простой концепции. Что же касается Лемон… Сумак содрогнулся.
— Слушай, я хочу тебе помочь, — продолжал Тарниш спокойным голосом. — Хидден Роуз рассказала нам кое-что… и у меня есть подозрение, что она могла преувеличивать. Возможно, она даже лгала мне, но чтобы я мог это узнать, мне нужно, чтобы кто-то из вас рассказал мне, что произошло. А еще лучше — все вы, потому что я уверен, что у каждого из вас будет своя история, и мне придется разбираться, что реально, а что нет.
— Сейчас вы очень мешаете мистеру Типоту помочь вам.
Ну вот и все, надежды не осталось. Мистер Типот. Теперь у Сумака не было сомнений, что он обречен. Взрослые использовали серьезные взрослые имена только тогда, когда предстояла настоящая взрослая жизнь, и в такие моменты Сумак жалел, что он не взрослый. Конечно, убежать и жить в лесу было невозможно, так что он попал в переплет.
— Держись, — шептала Амброзия, — не будь ябедой.
Это ужасно возбудило Лемон Хартс, и Сумак сильно скривился от ужаса, который она вызвала своим вдохом. Набравшись сил, он прислушался, когда она заговорила:
— Видите ли, я этого не понимаю. В ваших интересах рассказать нам, что произошло, потому что, если вы этого не сделаете, нам придется наказывать вас на основании того, что рассказала нам Хидден Роуз, а это несправедливо. Помогите нам сделать это справедливым для вас…
— Значит, нас все равно накажут, несмотря ни на что, — сказала Пеббл, перебивая Лемон Хартс.
Тарниш опустил голову — ему предстояло пройти еще долгий путь, чтобы опуститься до уровня жеребенка, — а Сумак краем глаза заметил, что Пеббл смотрит прямо перед собой, а отцовский нос болтается в считанных сантиметрах от ее ресниц. Пот потек по внутренней стороне уха Сумака, и он так испугался, что с трудом усидел на месте. Как Пеббл сохраняет спокойствие, когда отец так дышит на нее?
Как бы плохо все ни складывалось, неожиданно в комнату ворвалась Твинклшайн. У Лемон Хартс теперь было кислое выражение лица, и Сумак почувствовала проблеск надежды, когда Лемон обратила свой властный взгляд на перламутрово-белую единорожку, ворвавшуюся на место преступления. Может быть, взрослые будут ссориться, препираться и спорить. С надеждой Сумак ждал и наблюдал.
— Привлеки меня, Лемон, — обратилась Твинклшайн к лимонно-желтой кобыле.
— Что? — Лемон Хартс растерянно покачала головой. — Это не командная борьба, Твинкл. Убирайся! Ты же знаешь рекомендации Твайлайт по эффективному обучению: не более двух взрослых с небольшой группой жеребят, чтобы они не чувствовали себя запуганными.
— Сейчас не время быть учителем, — возразила Твинклшайн, нахмурив брови и вытянув одно переднее копыто. — Сейчас время быть родителем, и я справлюсь. А теперь привлеки меня!
Покачав головой и зашипев от отвращения, Лемон Хартс потянулась и с недоверчивым видом — возможно, не веря в то, что она собирается довести дело до конца, — стукнулась копытом с копытом Твинклшайн. Сумак воспрянул духом, потому что Твинклшайн была относительно мягкой по сравнению с Лемон Хартс, а Твинклшайн и вовсе была еще совсем новичком, когда дело касалось воспитания. Он сразу понял, что это шанс.
Когда Лемон Хартс вышла из комнаты, Сумак почувствовал уверенность в том, что ему удастся выйти из этой ситуации невредимым. Размышляя о самых ужасных мыслях, которые только могли прийти ему в голову, о самых грустных и печальных вещах, Сумак позволил своей меланхолии управлять его мимикой. Его нижняя губа отвисла, она дрожала, а глаза остекленели за стеклами очков, пока он думал о Клауди и ее коллекции ложек — Клауди, которая вполне могла находиться в соседней комнате. Сумак надеялся, что Клауди не будет в соседней комнате, потому что это было бы ужасно.
Со всей холодной, расчетливой, манипулятивной силой, на которую он был способен, Сумак предоставил Твинклшайн все, что у него было, — он даже моргнул несколько раз, очень медленно, чтобы усилить эффект, — и знал, что скоро, очень скоро у него будет союзник против Тарниша. Твинклшайн защитит его от худшего из того, что мог предложить Тарниш.
В глазах Твинклшайн появился блеск, который Сумак принял за сочувствие…
— Сумак Эппл, — Твинклшайн глубоко вздохнула, и ее уши обвисли — верный признак того, что скоро она будет принадлежать ему, — я очень разочарована тобой.
В ответ Сумак ошеломленно моргнул, а затем в его ушах вспыхнул яростный огонь. Он перекинулся на мозг, обжигая его, а затем на глаза, заставляя их щипать. Она разочаровалась в нем? Насколько разочарована? Что, если она была настолько разочарована, что… больше не хотела быть его родителем? Что, если бы она ушла? Что, если его семья распалась, так и не успев собраться вместе? Она была разочарована в нем, а никому не нравятся вещи, в которых они разочарованы. Что, если помолвке пришел конец? Что, если он только что разрушил жизнь Трикси? Что, если им снова придется отправиться в путь?
Вздрогнув, Сумак попытался что-то сказать, выразить свои чувства, беспокойство, внезапную тревогу, но все, что получилось, — это жалобное хныканье, за которым последовали судорожные всхлипывания, а затем он разразился рыданиями. Застонав, он начал заваливаться набок, но Пеббл поймала его, а Амброзия тоже вцепилась в него. Суровое выражение лица Твинклшайн было совершенно уничтожающим, и Сумак не мог смотреть на это. Когда его глаза затуманились настолько, что он не мог видеть, это было милосердием.
— Леди, вы злая, — промурлыкала Амброзия, обхватив Сумака покрепче. — Нехорошо вот так вцепляться в горло. Ты должна быть полегче в таких делах.
Покачивая головой из стороны в сторону, Твинклшайн не выдержала и начала постукивать правым передним копытом по полу, а уши поворачивать вперед:
— Выкладывай, кобылка, или ты будешь следующей. Если ты будешь сотрудничать со мной сейчас, я смогу сохранить это в тайне. Если не расскажешь мне то, что я хочу знать, Эпплджек узнает об этом из первых уст.
Сумак не услышал, как Тарниш сказал тихим шепотом:
— Прямо в яремную вену… блин.
— Леди…
— Я не хочу этого слышать, — огрызнулась Твинклшайн. — Или ты признаешься, или я расскажу твоей маме, что твоя сестра солгала, а ты утаила правду, когда была возможность ее рассказать. А теперь выкладывай, или я пролью еще больше крови.
— Боже, какая ты злая! — Амброзия в недоумении покачала головой, все еще прижимаясь к Сумаку. — Злая, как химера с запором!
— Ты даже не представляешь. — Глаза Твинклшайн сузились до угрожающих щелей.
Вздохнув, Амброзия опустила уши в знак поражения и начала сопеть, делая признание:
— Я вела себя как задница и не лучшим образом, и, возможно, возникла небольшая ссора, а Сумак поступил правильно и заставил нас прекратить драку.
— Твоя сестра сказала нам совсем другое. — Теперь Тарниш принял более расслабленную позу и поднял голову, чтобы посмотреть на трех сбившихся вместе жеребят.
— Что же все-таки рассказала вам моя сестра? — спросила Амброзия.
— Ну… — Тарниш сделал шаг ближе к Твинклшайн, возможно, чтобы представить единый фронт, и его хвост раздраженно дернулся. — Она сказала, что началась драка, а потом Сумак использовал силу своего голоса, чтобы заставить вас с сестрой вести себя как кролики и кудахтать как цыплята. Так вот, я хотел бы знать… как именно началась эта предполагаемая драка?
— Как я уже говорила… я вела себя как задница, которая не хочет двигаться. — Оторвавшись от Сумака, Амброзия в сидячем положении потащила себя по полу к Тарнишу. — Это моя вина. Накажи меня, а не Сумака. Он заставил нас остановиться, честно. Никто не вел себя как кролики и не кудахтал как цыплята. Честное слово Эппл. — Чтобы показать свою искренность, Амброзия положила копыто на сердце.
— Это тоже неправда. — Пеббл, которой было противно оттого, что Сумак заляпал соплями все ее платье, испустила усталый, покорный вздох. — Я не могу позволить Амброзии взять на себя всю вину…
— Пеббл, заткни свою дырку! — сказала Амброзия.
— Слишком поздно. — Голова Тарниша снова пригнулась, и он встал нос к носу с Амброзией, чтобы заставить ее замолчать. — Ты… ты будешь молчать, если понимаешь, что для тебя хорошо.
Хныча, Амброзия сделала то, что ей было сказано.
— Я не понимаю. — Тарниш снова поднял голову и покачал ею из стороны в сторону. — Я ничего не понимаю. Я позволил вам всем немного поиграть вместе, чтобы подружиться, а теперь получаю всю эту нечестность… всю эту ложь! Никто не хочет мне ничего рассказывать, а мне лгут, потому что вы пытаетесь защитить друг друга. Я не получаю правды ни от одного пони и начинаю беситься…
— Следи за словами, мистер Типот!
— Прости, Твинкл, но мое терпение на исходе.
Потянувшись, Твинклшайн обхватила подплечье Тарниша передней ногой и сжала его:
— Жеребячьи табуны, Тарниш. Вот что они делают. Вот как они развиваются. Мы с Лемон и все остальные члены нашего маленького кружка были такими же скрытными, как воры. Мы делали все, чтобы защитить друг друга. Неужели ты этого не понимаешь?
В ответ Тарниш прижал уши к черепу:
— Нет. Я всегда был один. Вот почему я не понимаю этой чепухи.
— Наверное, что-то случилось, — сказала Твинклшайн, пока Сумак продолжал плакать. — Вы трое прошли путь от ссор до этого, — она кивнула на трех жеребят на полу и посмотрела на каждого из них по очереди, — … причем все вы были преданы друг другу и пытались защитить друг друга. Сумак… Я хочу спросить тебя только один раз… Ты сказал что-то, что вызвало это?
Амброзия молниеносно вскочила на ноги и бросилась к Твинклшайн:
— Он сказал нам остановиться, и на этом все закончилось. Он молчал, как всегда! Вот так я и поняла, что все испортила! Он мог бы заставить меня остановиться все те разы, когда я дразнила его, а он ничего не сделал, чтобы остановить меня! Я называла его "яйцеголовым", а сама была "задницей", и все это время я была груба с ним, он мог бы заставить меня остановиться, но не сделал этого, и мне очень жаль!
С тяжелым, каменным вздохом покорности Пеббл внесла свой вклад:
— И я тоже вела себя как последняя задница. Я пыталась затеять драку, потому что хотела проучить Амброзию и Хидден Роуз. Сумак заставил нас остановиться. Он был… сильным. Он был сильным. Он вложил в это много чувств, потому что не хотел, чтобы его друзья и родственники дрались. Я хотела бы пояснить, что сейчас мне очень стыдно за себя. Сумак преуспел в этом, но он не ошибся.
— Ну, по крайней мере, Сумаку можно доверять, что он поступает правильно. — Твинклшайн вздохнула, издала стон, и ее суровое выражение лица усилилось. — Даже если Пеббл и Амброзия не могут. У вас обоих большие неприятности. Целая куча неприятностей.
— У меня должно быть больше всего проблем, потому что я очень хотела подраться. Мне было приятно. Мне было очень приятно защищать Сумака. Я от многого не могу его защитить, но защищать его от несносных кузин — это потрясающее чувство. — Пеббл, балансируя на задних ногах, переместила свое тело, чтобы лучше поддерживать Сумака, а затем направила его голову к себе на шею. — Было здорово почувствовать себя такой агрессивной. А теперь, если кто-то согласится взять Сумака, я пойду и постою в углу несколько часов, потому что я плохая пони.
Амброзия устремила на Твинклшайн умоляющий взгляд и сделала все возможное, чтобы выглядеть покорной:
— Неужели ты не понимаешь? Сумак не собирается ничего говорить в свое оправдание, потому что боится, что он запудрит тебе мозги. Мы рассказали тебе все, что ты хочешь знать, и я думаю, что присоединюсь к Пеббл в углу, потому что так будет правильно.
Корчась, Сумак смог поднять голову, но с трудом попытался повернуться и увидеть Твинклшайн. Он фыркнул, немного вздрогнул, несколько раз икнул, а потом спросил:
— А как же я? Я тоже должен быть наказан.
Тарниш, негромко обращаясь к Твинклшайн, спросил:
— Это одна из тех стадных штучек малолетних?
С невозможной суровостью на лице Твинклшайн не ответила Тарнишу, но изучала трех жеребят:
— Стоять в углу — хорошее начало, но не для тебя, Сумак.
— Да. — Голова Тарниша качнулась вверх-вниз, и он одарил дочь самым суровым взглядом, на который только был способен. — Ты будешь сидеть в том углу, а ты, Амброзия, будешь сидеть вон там, в том углу, и ты останешься. — Он сделал глубокий вдох, возможно, чтобы успокоиться, а затем добавил: — Если вы обе захотите поговорить друг с другом, чтобы разобраться во всем этом, я не против.
— Тарниш…
— Сплочение стада — это хорошо, верно? — Тарниш наклонил голову и посмотрел на Твинклшайн, несколько раз моргнул и сделал еще один глубокий вдох. — Мы действительно хотим препятствовать этому? Моя дочь могла бы найти себе друга. Мы ведь хотим, чтобы эта связь развивалась, верно?
Услышав его мысли, Твинклшайн, казалось, сдулась, а ее губы скривились в гримасе поражения. Амброзия начала отступать, зажав хвост между ног и прижав уши в знак покорности. Столкнувшись с Сумаком, Амброзия издала писк, заскулила и опустилась на пол.
— Я не знаю, как все это работает, — пробормотал Тарниш, — я все еще работаю над осмысленными отношениями во взрослой жизни. Все это сбивает с толку.
Все еще плача, Сумак снова оказался зажатым между Амброзией и Пеббл. Сейчас он был в полном беспорядке, как в физическом, так и в эмоциональном смысле. Из его левой ноздри свисала блестящая лента соплей, которая раскачивалась из стороны в сторону при каждом всхлипе. Он фыркал, сопел, но болтающаяся козявка не падала и не исчезала обратно в носу.
— А как же я? — снова спросил Сумак. — Я использовал свою магию…
— Чтобы остановить драку. — Твинклшайн привстала на месте, демонстрируя свою неуверенность. — Это совершенно правильный способ использовать свою магию.
— Но мне кажется, что это неправильно. — Сумак удивился, увидев в поле зрения красно-оранжевое копыто Амброзии, и еще больше удивился, когда она вытерла ему нос своей щеткой. Когда ее копыто исчезло в поле его зрения, он не увидел, что она сделала с соплями.
— Я мог бы прекратить ссору раньше. — Сумак, которому было немного противно от собственного нытья, сделал над собой усилие, чтобы перестать плакать, и теперь часть его сознания занимала судьба выхваченной козявки. Может, она и пропала из виду, но не исчезла из головы.
— Позвольте мне прояснить ситуацию. — Твинклшайн щелкнула зубами, когда ее нижняя челюсть сомкнулась, а губы сжались в задумчивую ухмылку. — Ты считаешь, что было неправильно использовать свою магию, но при этом думаешь, что должен был сделать это раньше?
Сумак молча вздохнул, ища утешения. Как он ни старался, у него не было ответа для Твинклшайн, и ему пришло в голову, что она все еще разговаривает с ним, хотя и разочарована в нем. Каким-то образом он должен был убедить ее наказать его, чтобы, может быть, она смогла пережить свое разочарование. Он должен был найти способ спасти все, что разрушил по своей неосторожности, потому что на кону стояло счастье его матери, а его собственное счастье ничего не значило.
— Ты не сможешь сделать с Сумаком ничего хуже того, что он уже сделал с собой. — Спокойный, решительный голос Пеббл немного успокоил Сумака, и теперь слезы потекли без прежних рыданий.
— Сумак не будет счастлив, если его тоже не накажут, так что именно это я и собираюсь сделать.
Сумак вздохнул с облегчением, а затем поморщился от внезапной колющей боли в шее. Пока он мучился, он не заметил обеспокоенного выражения, которое на долю секунды появилось на лице Твинклшайн, а когда он пришел в себя, суровая маска вернулась.
— Сумак Эппл, я приговариваю тебя к одному купанию с твоей мамой Трикси, а затем ко сну.
Сумак решил, что ему не нравится воспитательница Твинклшайн, и в будущем он предпочтет рискнуть с Лемон или Трикси. Это было несправедливо, ни в малейшей степени, и стоять в углу было бы справедливее, так он считал. Но поскольку он получал то, что хотел, он ничего не сказал. Опасаясь, что Твинклшайн может разочароваться в нем за любое противодействие, он не посмел жаловаться. Вообще. Даже ныть или стонать было небезопасно. Он молча страдал и надеялся, что Твинклшайн останется.
— Это жестоко… но ты какой-то сопливый. — Амброзия испустила тоскливый вздох и легонько подтолкнула Сумака плечом. — Не спеши тонуть. Это полезно, если ты не будешь слишком много спорить. Мы немного поговорим, когда ты проснешься, хорошо? Если я к тому времени выберусь из угла.
— Ладно, вы двое. Попрощайтесь с Сумаком и разойдитесь по своим углам. — Тарниш ободряюще кивнул обеим кобылкам. — Хидден Роуз рассказала мне, что Сумак использовал свою магию, чтобы настроить тебя против твоей сестры Амброзии. Она сказала, что ты назвал ее тупоголовой дебилкой или что-то в этом роде.
— О, это правда… — Амброзия на мгновение замешкалась, а затем поправила себя. — Только Сумак этого не делал. Я сделала это сама. Моя сестра была тупоголовой и назвала меня вонючей обитательницей подвалов. Это правда, клянусь. Честное слово Эппл.
— Хорошо, что ты не ябеда. — Тарниш устремил свой суровый взгляд на Амброзию, а затем его уши нависли над глазами, отчего брови нахмурились. — Когда твоя сестра наконец выйдет из своего угла, я хочу, чтобы вы помирились как сестры, и лучше, если ты будешь это делать всерьез, иначе я расскажу твоей матери все, что знаю, включая ужасные обзывательства, которыми вы друг друга называли.
Амброзия сглотнула, заскулила и съежилась, чтобы казаться как можно меньше.
— Я очень люблю быть ответственной и наводить порядок, поэтому я дам тебе шанс сделать это, Амброзия. Я очень добрая. Удовлетвори меня, и ты даже сможешь лечь спать сегодня поужинав. Как тебе это?
— Звучит неплохо, вообще-то. — Амброзия снова сглотнула. — Я смогу уладить все с сестрой, даже если она тупоголовая кретинка.
— Хорошо. — Твинклшайн бросила косой взгляд на Тарниша, кивнула на сбившихся в кучу жеребят, и суровость покинула ее лицо, сменившись несколько более мягким выражением. — Попрощайтесь, обнимите друг друга и будьте друг с другом поласковее. Сумаку нужно побыть с мамой в ванне, а вам двоим — поближе познакомиться со своими углами.
Сумак фыркнул, когда понял, что пришло время встретить свою погибель, которую он сам на себя навлек…