Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят: Похититель душ
Летчица, Модница и Стесняшка
Зуб воплотил в жизнь несбыточную мечту. Он летел без крыльев, освободившись от темной и тесной тюрьмы, в которой находился всю свою жизнь. Каким-то образом он сопротивлялся зову гравитации, устремляясь по дуге вверх, но, как и все сны, кошмарные и приятные, чудесный полет приближался к своей середине. На пике дуги он кувыркался в воздухе, словно невесомый, а затем, как это делают мечтатели, грезящие о невозможном, начал спуск, когда реальность заявила о себе.
Славный сон закончился, когда Зуб ударился о деревянный пол.
Пинки Пай подпрыгнула с одного заднего копыта на другое, как будто делая хоки-поки, и обернулась. Ее появление вызвало немалое удивление среди захватчиков — Пинки Пай обожала сюрпризы и жила, чтобы удивлять других. Хотя именно она была удивлена некоторое время назад, когда ее Пинки Чувство сообщило ей, что кто-то из пони пытается похитить колдуна.
Так не пойдёт.
Хуже того, вскоре после этого ее Пинки Чувство вежливо сообщило, что приближается заклятый враг Сумака и что весь Понивилль в опасности. Розовая понька, профессиональная праздничная пони, какой она и была, немедленно отправилась удивлять сюрпризами. Это было не очень весело, и в данный момент два окованных железом задних копыта направлялись прямо к поцелуям.
Как грубо!
Сделав выпад назад, а не вперед, как обычно делают легковесы, Пинки Пай схватила протянутую заднюю ногу, ухватилась левой передней конечностью за левую щетку, а затем сделала хоки-поки и запустила правое копыто прямо в незащищенный пах жеребца. Раздался звук, который могут слышать только ночные ужасы — ночные пегасы и, видимо, драконы: Бумер сделала паузу между огненными вспышками, чтобы прикрыть ушные раковины.
Жеребец обмяк, но прежде чем он упал на пол, Пинки ухватилась за его вторую ногу и мощным рывком развернула его. Круг за кругом, они набирали скорость, набирали обороты, и вот, легко подпрыгнув и отскочив, Пинки Пай ударила другого жеребца той ногой, которую держала. Раздался потрясающий мясистый шлепок, который отчетливо выделялся на фоне звука ломающихся костей.
Но Пинки еще не закончила, у нее еще был импульс, и она была вооружена жеребцом, которого звали Мороженка, потому что в нем были дробленые орехи. В комнате были и другие, и она набросилась на них, раскачивая Мороженку по кругу в самом диком и опасном для жизни хоки-поки. К сожалению, Мороженка был неопытным любителем вечеринок, и после второго удара, раздробившего кости, он был не в состоянии продолжить веселье. На самом деле, он вообще был не в форме и рухнул на пол, превратившись в комковатую кучу.
Пинки Чувство телеграфировало предупреждение, и Пинки обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть направленный на нее двуствольный дробовик. Для стрелка это было неприятно. Произошла почти ослепительная вспышка, когда ружье выстрелило, комната наполнилась пылью и дымом, и Пинки хихикнула, выхватывая ружье у изрядно встревоженного единорога.
Позади нее на стене были десятки и десятки крошечных отверстий; каким-то образом каждая дробинка промахнулась.
Быстрым, любопытным движением передних копыт Пинки Пай крутанула ещё дымящееся ружьё, и дерево приклада затрещало, разлетелось на куски, а металлические стволы погнулись от силы земной пони. Как будто она делала зверюшек из воздушных шариков, только это был не шарик, а ружьё, из которого в неё только что стреляли, а нападавший каким-то образом промахнулся в упор.
— Удача — это не глупая статистика, — сказала она нападавшему, завязывая его дробовик в довольно простой квадратный узел.
— Умри! — Крик раздался слева от нее, и она вовремя обернулась.
— Нет, я родилась такого цвета! Разве это не удивительно? — Пинки обезоружила ещё одного нападавшего, отняв у него дробовик, прежде чем он успел перезарядиться. Несколькими быстрыми движениями она обмотала его вокруг шеи, а затем крепко завязала. Когда он, задыхаясь, упал на пол, она наклонилась к нему и сказала: — Если ты не будешь шевелиться, тебе хватит воздуха, чтобы продолжать жить. Но если ты будешь сопротивляться… не сопротивляйся. — Она поправила новый галстук-бабочку захватчика, чтобы он плотно прилегал к телу.
— Пинки! Отнеси Сумака к Твайлайт! — Голос Трикси был хриплым от дыма и криков. — Давай! Быстрее!
— Оки-доки-локи, — ответила она, все еще переступая с одного заднего копыта на другое, ярко-розовая, полная надежды, она резко выделялась на фоне темного, мутного дыма, заполнявшего дом. — Давай, Сумак! Твой заклятый враг, Катрина, приближается! Нам нужно поскорее вытащить тебя отсюда! Мы должны уги-буги!
Подхватив задыхающегося колдуна, Пинки Пай со всей поспешностью унеслась прочь.
На улицах царил хаос: поддельные крысоловы сражались с настороженными и разъяренными пони Понивилля. Пинки Пай — ответственная за все пони-вечеринки — прыгала, не забывая о Сумаке на своей спине, и пробиралась между хаотическими столкновениями. Бумер неслась позади, охраняя тыл, ее Пинки Чувство кричало, что сейчас произойдет главная из всех неприятностей.
— Интересно, это можно считать дикой дракой? — спросила она себя.
Прямо перед ее глазами появились захватчики, выскочившие из эфира, как неожиданные гости на вечеринке. Захватчики тоже были не из приятных: среди всех алмазных псов, которые только что выскочили на свет, не все были живыми. Некоторые из них были грязными, червивыми и чуть-чуть подгнившими. Разлагающиеся собаки? Как оказалось, бриллианты не вечны, как любила говорить Рэрити.
— Ха! Ха! Ха! — хихикнула Пинки Пай, когда первый из сверхъестественных страхов начал атаку на ее разум. В уголках её зрения затаились странные предметы, вытянутые, искажённые тени, которые тянулись к ней, если она не смотрела прямо на них.
В реальности открылся разлом, который светился бледным, нездоровым светом.
При виде неживой, скелетной кошачьей фигуры грива Пинки встала дыбом. Не нужно было вступать в переговоры, чтобы понять, что самый страшный, самый ужасный, самый ужасный заклятый враг Сумака только что вошел с левой сцены. Или это была правая сцена? Она никогда не могла вспомнить. Катрина стояла как вкопанная, держа в одной лапе ятаган, объятый колдовским пламенем, а в другой — палочку.
— Ой! — сказала Пинки, внезапно остановившись — ведь она бежала прямо в сторону Катрины. — Погоди, гадкая кошечка, я бы с удовольствием с тобой повеселилась, но сначала мне нужно избавиться от моего колдуна. Он точно не любит вечеринки, и, кроме того, ему уже давно пора спать!
Крутанувшись на месте, Пинки сбросила Сумака со спины, схватила его, развернула, а затем со всей силы, которая у земной пони была немалой, швырнула его в небо. Вскрикнув, Сумак полетел вверх, кувыркаясь в полете, а Пинки Пай приготовилась занять Катрину до прибытия помощи — неизвестно, чем это закончится.
— Увидимся, Сумак! Удачи!
Закашлявшись, Рейнбоу Дэш прижалась к Сумаку, не зная, насколько надежно он чувствует себя в ее объятиях. Он был пыльным, зернистым, его окружало раздражающее облако чего-то неприятного. Она удвоила свою хватку вокруг его груди и притянула его так близко, так крепко к себе, что почувствовала, как его беспокойное сердце бьется о хрупкие, тонкие ребра. Внизу Пинки Пай попала в серьезную беду, и хотя Рейнбоу хотелось остаться и помочь ей, она понимала, что Сумака нужно доставить к Твайлайт — чего бы это ни стоило.
Пинки Пай выигрывала время, чтобы Рейнбоу Дэш могла сбежать.
Глубоко вздохнув, легкая пегаска приготовилась к взлету, взмахнула крыльями, и тут, к ее ужасу и шоку, ничего не произошло. Не было рейнбума, освещающего ночь. Она с трудом набирала скорость, а от назойливой, въедливой пыли неприятно щекотало в легких. Крылья неистово хватались за воздух, но она словно не могла ухватиться за небо.
— Нет! — кричала скоростная пегаска, пока ее крылья совершали преувеличенные, отрывистые движения. — Нет! Я уже должна была быть в замке! Что происходит! Уф! Ну же! Работайте, крылья! Элемент Верности должен донести!
Она не только медлила, но и падала. Сколько бы она ни старалась, сколько бы ни боролась, ей не удавалось удержаться в небе. Рейнбоу Дэш знала, что вот-вот рухнет прямо в грязь. Она уже набирала скорость — не вперед, как положено, а вниз, что сулило ужасное падение на твердую, неподатливую землю.
Перевернувшись, она еще крепче прижала к себе Сумака, решив защищать его до самого горького конца, который бы их ни ждал. Она начала падать на землю и, поскольку крылья были бесполезны, обхватила ими Сумака, пытаясь защитить его как можно лучше. Она врезалась в землю спиной вперед, используя собственное тело, чтобы принять на себя худший удар, и надеялась, что с Сумаком все будет в порядке. Она была слабым звеном в цепи, и Сумак мог быть похищен из-за того, что она подвела его — не смогла быть потрясной. Стиснув зубы, она обняла жеребенка так крепко, как только могла, надеясь утешить его в эти последние минуты и понимая, что это вполне может означать прощание.
Когда последние остатки подъемной силы Рейнбоу Дэш иссякли, гравитация наконец-то забрала непокорную пегаску.
Рэрити с раздраженной гримасой наблюдала за развивающейся схваткой, но ее усилия были прерваны наглым сигналом взбешенного карликового древесного дракона. Посмотрев вниз, она увидела, что Бумер указывает вверх, пантомимически изображая, что нужно спешить. Откинув голову вверх, Рэрити прищурилась, вглядываясь в темноту, а затем увидела нечто, от чего у нее по спине пробежал холодок.
— О, — вздохнула она, — так не пойдет. Держитесь все! Я должна спасти их!
Пока она говорила, Рэрити доставала все ленты, все шелковые шнуры, все веревки, все шпагаты — все, что только можно было достать в магазине. Работать ей оставалось совсем недолго: Рейнбоу попала в большую, страшную передрягу и быстро шла ко дну. Бумер теперь стояла возле копыт Рэрити, готовая испепелить любого, кто приблизится к ней слишком близко.
Плетение сети — занятие трудоемкое, но только если плести ее правильно, по одному ряду за раз. Рэрити, не имея необходимого времени, пошла на хитрость, то есть использовала телекинез, чтобы сплести все ряды сразу. Тысячи крошечных лоскутков извивались, как очень модные червячки, проскальзывали на место и образовывали плотную, хорошо натянутую сетку.
Когда один из ее защитников попал в переделку — Тандерлейн откусил больше, чем мог прожевать, и напал не на одного, а на трех нападавших, — Рэрити пришлось отвлечь часть своего внимания, чтобы помочь ему. В воздухе со свистом пронеслось раскаленное добела железо и прижалось к задним лапам грубого алмазного пса, надвигавшегося на Тандерлейна с огромной, утыканной гвоздями дубиной.
Вопль был слышен по всему Понивиллю.
Плетеная сеть Рэрити была уже готова, светилась и была туго натянута. Секунду спустя в нее влетела радужногривая пегаска вместе с юным колдуном, но Рэрити не успела порадоваться своему достижению — у нее были помятые захватчики, которых нужно было выгладить. Из бутика Карусель вылетело ещё несколько утюгов и, пуская струйки пара, направились к самым немодным непотребствам.
Однако вопли боли не остались незамеченными, и, посмотрев вниз по дорожке, Рэрити увидела приближающееся подкрепление — несомненно, с намерением схватить Сумака. Этого нельзя было допустить. Глаза метались по сторонам, а вокруг головы вращалось несколько паровых утюгов, и боевая модница пыталась придумать, что делать дальше. Она думала о стольких вещах одновременно: о сражении, о спасении Рейнбоу, Сумака и Тандерлейна; и, конечно же, о бутике Карусель — она не хотела, чтобы ее любимый бизнес сгорел дотла.
— Взять! Пожалуйста… если вы не возражаете. Если это не слишком сложно. О, пожалуйста, пожалуйста, спасите моих друзей, Твайлайт рассчитывает на меня!
Этот тихий голос мог исходить только от одной пони, и Рэрити обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть визжащую, тявкающую, ревущую орду пушистой ярости, несущуюся на неё. Медведи, птицы, змеи, бобры, пчелы, осы, белки, бурундуки, барсуки, пумы — в общем, целое ополчение друзей Флаттершай. Взмахнув головой самым драматичным образом, на какой только была способна, она одарила нападавших своей самой сокрушительной ухмылкой.
— О, дорогуши, — воскликнула она насмешливым тоном, — мех — это убийство!
Это было ужасно — подвергать опасности своих бедных друзей-животных, но они были дикими животными, в основном, и для них опасность была естественным положением вещей. И все же это было ужасно, просто ужасно, и Флаттершай не могла не чувствовать себя немного виноватой. Сегодня ночью кто-то из них умрет, в этом можно было не сомневаться, и хоронить их придется именно ей.
— Гарри! Берегись!
Слишком поздно, дубинка врезалась в бедного Гарри, и Флаттершай вздрогнула, не в силах смотреть на страдания другого. Но Гарри… Гарри был медведем, и от удара деревянная дубина раскололась на три части. Гарри издал ужасный, потрясающий рев ярости, и, хотя он немного медлил, Гарри крутанулся на месте, чтобы разобраться с нападавшим. Одна пощечина отбросила алмазного пса назад, оставив его уязвимым и обнажив жизненно важные органы, а второй удар рассек горло большой собаки. Зарычав от ярости, большой медведь бросился на толпу алмазных собак — неудержимый жонглер, вершивший суд природы.
Вдалеке поднялся огромный огненный столб, озарив ночное небо.
Не прошло и мгновения, как пришла ударная волна, а сразу за ней — звук. От всепоглощающего рева Флаттершай оглохла: она понятия не имела, что произошло, что творится и что только что взорвалось. Под ней дрожала земля, и было видно, как по почве идет рябь — примерно так же, как по пруду. Окна разбивались вдребезги, здания содрогались, а многие строения просто рушились от силы взрыва.
Из-за звона в ушах Флаттершай не могла расслышать яростный голос вдалеке, кричавший:
— СТОЙ, ТЫ ТУПАЯ РОЗОВАЯ ДУРА, ДАЙ МНЕ УБИТЬ ТЕБЯ! Я ПРЕВРАЩУ ТВОЮ НАДОЕДЛИВУЮ РОЗОВУЮ ШКУРУ В КНИЖНЫЙ ПЕРЕПЛЕТ! Я ПРЕВРАЩУ ТВОИ КИШКИ В ПОДВЯЗКИ!
В ответ она не услышала издевательского хихикающего смеха.
Возможно, это было и к лучшему, ведь Флаттершай была склонна к беспокойству.