Дружба это оптимум

Пролог. Эквестрия Онлайн

Джеймс скептически глянул на своего друга Дэвида, садясь за компьютер под номером 12.

Дэвид выиграл в розыгрыше от “Хасбро” одну из пятнадцати полностью оплаченных поездок для двоих в Потакет, что в штате Род-Айленд, позволяющих принять участие в альфа-тестировании игры “My Little Pony MMO: Equestria Online”. Если верить “Хасбро”, то игру, столь сильно завязанную на дружбе, можно как следует протестировать только вместе с другом.

— Слушай, я очень признателен, что ты выбрал именно меня, — говорил Джеймс, занимая место, — и круто, что я буду одним из самых первых, кто увидит эту игру. Но мне всё равно как-то не особо хочется играть в неё… она такая… розовая и фиолетовая.

Дэвид усмехнулся.

— Я тебя понимаю. Достаточно лишь вспомнить ту корейскую игру с анимешными девочками, в которой ты так долго зависал. Но ты и здесь сможешь бегать по своим инстам хоть до посинения, как и делаешь в любой MMO. А что я? — он широко улыбнулся. — Я здесь ради пони. Мы оба получим то, что хотим!

— Но в том-то и дело. Игра, которая разрабатывалась лишь год, просто не может получиться хорошей, — сказал Джеймс, покачав головой. — Это какой-то трешак. Ну невозможно за год прорисовать все текстуры, не говоря уже о звуках или программной части.

— Давай поспорим? — предложил его друг. — Если игра впечатлит тебя, хоть немножко, я потрачу пятьдесят баксов и куплю тебе копию, но в таком случае ты будешь обязан играть в неё со мной по меньшей мере три месяца.

— Но это не совсем спор, Дэвид, — ответил Джеймс. — Я же в любом случае выигрываю. Зачем тебе это?

— Я просто хочу поиграть в одну игру со своим лучшим другом. Стоило мне прокачать персонажа в WoW, как ты уже перешёл в Aion. Так что теперь мы просто обязаны качать поняш вместе.

Джеймс смотрел на своего друга ещё несколько секунд, после чего отвёл взгляд и тихо сказал:

— По рукам.

И сфокусировался на компьютере. Там было что-то похожее на анкету. Ваш любимый цвет? Ваша любимая еда? Ваша самая любимая вещь на свете? Джеймс не понимал, зачем ему отвечать на эти довольно раздражающие вопросы. Больше всего он любил особый сыр сорта “Pepper-Jack”, но вряд ли он имел место в Эквестрии. Дэвид, в свою очередь, уже заполнил анкету и просто сидел, глядя на пони на экране.

Восемнадцать вопросов спустя экран почернел. Джеймсу предоставили выбор между Земными пони, Единорогами и Пегасами. Играя в WoW, он всегда танковал, а также варил зелья для походов в рейды с гильдой; ему нравилось бегать по локациям в поисках трав. Если верить описанию Земных пони, то они были самым живучим классом, к тому же у них ещё и был бонус к травничеству.

Дэвид упоминал, что буквально каждый каждая статья, каждый рекламный баннер на сайте говорил о нетрадиционности Эквестрии Онлайн как ММО. Например, здесь будет совсем немного (если они вообще будут) сражений. Но Джеймс не особо в это верил. Он нажал на Земных Пони. У него будет танк. Как бы то ни было, если уж Дэвид решил всерьёз заставить его взяться за это розовое страхочудище, то он будет проводить месяцы напролёт, проходя высокоуровневый контент снова и снова, пока наконец-то не получит Эпическое Боевое Седло Защиты.

На мониторе уже появилась следующая сцена: серый земной пони с тёмно-синей гривой, лежащий на кровати. Пони поднял голову и посмотрел сквозь монитор прямо на Джеймса… почему-то персонаж показался ему знакомым.

Тут раздался радостный вопль Дэвида:

— Смотри! — по экрану прогуливался белый единорог.

— Это же я! Только пони! — продолжал радоваться единорог голосом Дэвида; идеальная речевая синхронизация, кстати говоря. Джеймс отвёл взгляд от монитора и посмотрел на усмехающегося друга. — Не, гляди сюда!

Единорог начал корчить забавные рожицы.

Только тогда до Джеймса наконец-то дошло, что его собственный пони замер с каменным выражением лица. Геймер поднял руку, и пони вытянул копыто в ответ. Точно: в монитор была вмонтирована веб-камера. Он начал корчить рожицы вслед за другом, а пони в точности повторял его мимику. Дэвид отвечал хохотом, слышимым даже сквозь наушники.

Тут Джеймс понял, почему пони выглядел таким знакомым. Он ведь указал, что его любимым цветом был тёмно-синий. Даже причёска была практически такой же, разве что, чуть подлиннее. Да это ещё и было его собственное лицо, сильно изменённое, но всё же его.

— Ладно, это, может быть, и круто, признаю, — сказал он. — Но я не понимаю, как можно вокруг этого сделать игру.

— Приветик, — внезапно послышался голос. Камера отдалилась от Джеймса и Дэвида, приблизившись к красной земной кобыле. Она слегка поклонилась. — Меня зовут Ханикрисп. Простите за настойчивость, но это вы те самые новые пони, о которых все говорят?

— Эм… — промямлил Джеймс.

— Ага, вот они мы! — радостно воскликнул голубой единорог Дэвида. — Это мы только что попали в Эквестрию! И что теперь делать?

Ханикрисп усмехнулась и подошла к пони Джеймса.

— Всё хорошо, я же не кусаюсь. Судя по всему, у вас ещё нет пони-имён?

— Стоп, вы нас понимаете? — недоверчиво переспросил Джеймс.

— Конечно, сахарок, — фыркнула она.

— И вас зовут… Ханикрисп? — повторил Джеймс.

— Именно! И я забочусь о ферме. Ну так вот, вам двоим стоит побыстрее приступить к действию, то есть отправиться прямо в Кантерлот. Не волнуйтесь, я уверена, Принцесса Селестия подберёт вам достойные пони-имена. Не можете же вы вечно ходить, называя себя “Дэвид” да “Джеймс”, правда?

— Погоди, откуда ты знаешь моё имя? — спросил Джеймс и снял наушник с одного из ушей, чтобы слышать своего друга.

— Конечно они знают, как нас зовут, — хохотнул тот.

— Мы же заполняли те длиннющие анкеты, чтобы создать чара, — его голос было слышно даже сквозь закрытое наушником левое ухо.

Ханикрисп сердечно засмеялась.

— Ох, вы ещё поймёте, что Принцесса Селестия знает всё о каждом пони, появляющемся в этих краях. Я лично передавала ей списки имён, и мне очень повезло, что все они попали, куда надо.

Джеймс одновременно слушал и Ханикрисп своим левым ухом, и людей, сидящих с ним в одной комнате и реагирующих абсолютно так же, как и он. “Стоп, ты меня что, понимаешь?” — раздался женский голос. Но никто из них не говорил с южным акцентом, растягивая слова. Он поместил наушник обратно на правое ухо.

— Ну ладно, а как нам добраться до… локации Кантерлот? — спросил геймер.

— Выходите через эту дверь и спокойно идёте через лес, монстры здесь не водятся. Просто не сворачивайте с тропинки и через некоторое время окажетесь на главной дороге, ведущей в Кантерлот, — ответила та.

— Спасибо, — ответил Джеймс, а его пони поклонился. Парень моргнул. Он не отдавал команды для поклона. Более того, Джеймс даже не представлял, как это сделать.

Ну да не суть. Джеймс пошёл своим серым пони к открытой двери амбара в ночь; Дэвид следовал за ним. В принципе, стиль рисовки был очень похож на рисовку из самого сериала, если судить по тем нескольким кадрам, что ему показывал Дэвид. Правда, были и некоторые различия. Войдя в лес, Джеймс обратил внимание на растения. Их не скопировали, а потом размножили. Каждое дерево было уникальным, гнилые пни и камни располагались как-то… естественно, дорога же шла не идеально прямо; сквозь неё порой пробивались росточки растений. Ему даже не хотелось представлять, сколько времени было потрачено на этот лес.

Светло-серый пони Джеймса повернулся к своему другу:

— Слушай, всё действительно замечательно проработано, но это постепенно сводится к самой обычной РПГ. Например, сейчас квестгивер сказал нам пойти из пункта А в пункт Б.

— Ага, разве что мы по-настоящему говорили с этим неписем, — возразил единорог. — В обычной ММО мы бы нажали на пони с восклицательным знаком над головой, а затем на кнопку “принять”. Но здесь она как будто говорила с тобой. Смотри: даже во всей этой мимике появляется смысл, если в этой игре придётся постоянно говорить.

Джеймс несколько раз открыл и закрыл рот, словно рыба.

— И к тому же тут внизу нет панели действий. И если ты нажмёшь единичку на клавиатуре, могу поспорить, ничего не произойдёт.

Они оба продолжали идти по дорожке, пока не наткнулись на небольшую поляну. Путь лишь проходил через неё и терялся где-то в кустах, но по ту сторону полянки виднелось что-то вроде хижинки; из неё лился свет. Очевидно, дизайнеры уровней таким образом хотели привлечь внимание, так что Джеймс вместе с Дэвидом направились в её сторону.

Рядом с хижиной на задних ногах сидела зебра, судя по всему, варя какое — то зелье; она кидала в железный котёл цветы и травы, периодически помешивая раствор глубокого аквамаринового цвета. Но тут зебра отвлеклась и посмотрела в темноту.

— Пони шагают сквозь ночь. Не надо ли им помочь? — спросила она, и Джеймс подошёл поближе. — Обсидиан Страйп приглашает вас к очагу. Но скажите, как вас зовут, ибо без этого я общаться не смогу?

— Я Джеймс, — сказал он, поскольку Ханикрисп предупреждала, что это имя не подходит для пони.

— Я уверена, там это имя весьма известно. Но здесь оно совсем неуместно, — серьёзно сказала Обсидиан Страйп.

— Просто у нас ещё нет пони-имён, — вмешался голубой единорог Дэвида.

Обсидиан Страйп кивнула, как будто самой себе.

— Два пони в полночь по кустам шуршат. Уж не в Кантерлот ли они так спешат?

— Ага, мы делаем вводную квестовую цепочку, — ответил Джеймс.

Зебра склонила набок голову, будто пони перед ней был сумасшедшим.

— Я знаю, ты сквозь раму видишь меня, но поверь, я абсолютно жива.

— Мой друг хотел сказать, — вновь вмешался Дэвид, — что мы идём в Кантерлот к Принцессе Селестии, дабы получить пони-имена.

Обсидиан Страйп кивнула единорогу, после чего вновь повернулась к серому жеребцу.

— Уверена, получите вы достойные имена, но осталось много разных секретов ещё и у меня. Не прячьтесь, подойдите же ближе. Видела я, как смотрели вы на цветы мои, растущие чуть ниже.

— Да, там росла куча розовых цветов. Я могу их собрать и что-нибудь с ними сделать? — спросил Джеймс.

— То были розовые маргаритки, прекрасные и ароматные. Везде растут они, но чтобы собирать их, нужны копыта аккуратные. Зато найдёшь ты их в лесах и на полях, и даже на забытых островах, — сказала Обсидиан, показывая на кучку порезанных розовых цветов неподалёку от костра. — Зелье моё готовится теперь на медленном огне, пускай спокойно варится оно в котле. Ну так что, хотите вы узнать о травах простых, чтобы не делать зелий пустых?

— Да, пожалуйста, научи меня травничеству, хочу побыстрее прокачать аптекарское дело, — настойчиво попросил Джеймс. Может быть, он даже успеет собрать целый стек растений, чтобы потом продать его на аукционе в Кантерлоте, а то и сразу сварить зелья! Если, конечно, здесь есть торговля между игроками. Но тут Джеймс напомнил себе не гнать лошадей.

Зебра рассмеялась:

— Не забывай: не в Идеальном Мире ты сейчас. Поторопись, не так велик у нас времени запас, — сказала она и продолжила показывать игрокам всевозможные травы: галегу, мяту, тмин, качим. Джеймсу и Дэвиду дали нажать на каждую из кучек, чтобы взять себе по образцу.

— И как мне сделать из них зелье? — спросил Джеймс, взяв последний образец.

— Позже предстоит тебе это узнать, сначала научись ты их собирать.

Джеймс кивнул; то же проделал и его серый пони.

— Хорошо, спасибо тебе, — геймер уже пошёл было обратно в сторону леса, но вновь оглянулся на зебру.

— Буду здесь я сидеть и смотреть, как пропадёте вы вдали. Надеюсь, найдёте вы пони-имена свои, — Обсидиан помахала им и вновь вернулась к зелью.

— Ой нет. Ой-ой-ой. Без щепоточки тмина испортится отвар мой, — бормотала она про себя.

Земной пони и единорог продолжали молчать ещё примерно с минуту, идя по лесу. Джеймс размышлял о Ханикрисп и Обсидиан Страйп.

— Что за чертовщина? — пробубнил он.

— Что такое?

— Ладно ещё слова Ханикрисп, они могли быть записаны заранее и заксриптованы — произнёс Джеймс, глядя на лицо единорога Дэвида. — Но Обсидиан Страйп реагировала на наши слова. Она даже подколола меня по поводу “Perfect World”, когда я упомянул “аптекарское дело”. Да что говорить, эта зебра вела с нами полноценный диалог, меняя темы. Если это был непись, то тест Тьюринга наконец-то пройден.

— И что? Ты ведь играл в “Падение Асгарда”. Компания “Hofvarpnir” действительно делает отличные игры.

— Нет, не совсем, — сказал Джеймс, а его пони отрицательно покачал головой. — В “Асгарде” у врагов был отличный ИИ, но это всё равно оставалось обычной аркадой от третьего лица. Это же что-то совершенно новое. Я не могу вспомнить ни одной игры, базирующейся на абсолютно свободных диалогах. Ну просто невозможно изобрести абсолютно новый жанр игры за год. Нет, я согласен, такое разнообразие жанров для того и существует, чтобы можно было найти игру себе по душе. Но ты уверен, что в это кто-то будет играть? Диалоги, конечно, хороши, но как они помогут прокачать мои статы?

Единорог Дэвида закатил глаза:

— Сказал клубный тусовщик типичному задроту. Да, мне тоже нравится наблюдать за ростом циферок, но здесь меня гораздо больше привлекает быть среди поняш… это была моя мечта.

— Ладно, забудь. Но всё же, если они умудрились изобрести технологию, проходящую тест Тьюринга, то почему они тратят время и эту самую технологию на создание игры по “My Little Pony”? Мне так кажется, гораздо выгоднее просто-напросто посадить агента, играющего за неписей, который способен пройти тест Тьюринга! Тут что-то не так. Слушай, неужели тебе совсем не любопытно, что здесь происходит? Тебя это нисколько не удивляет?

Глава 1. Перспективы

Когда-то Ханна была одним из ведущих исследователей факультета информатики в Университете города Хельсинки. Она лично руководила исследованиями в области искусственного интеллекта и машинного обучения. Но потом её спонсор... поменялся. Было много криков, споров и даже угроз со стороны Ханны и Института. В конце концов, они пришли к соглашению, что она опубликует результаты своих изысканий, после чего приступит к исследованиям иного рода.

"Hofvarpnir Studios" были печально знамениты своими решительнейшим образом неподходящими для детей проектами. Их главный бестселлер, "Падение Асгарда", был чрезмерно жестоким многопользовательским шутером, где игроки в буквальном смысле с потоками крови и пота старались отбить территорию у наиумнейшего ИИ Локи. На коробке был изображён поистине огромный норвежский мужчина, замахивающийся ещё более огромным топором в попытке отрубить голову рычащему волку. Также игру прославил динамический, меняющийся в зависимости от обстановки и никогда не повторяющийся дэт-метал саундтрек. В общем, там было всё, от чего родители так упорно оберегают своих чад. Однако игра разошлась по миру тиражом в более чем 18 миллионов копий, в один час обогатив Ханну.

Однажды в офис “Hofvarpnir” наведался некий мистер Питерсон, представился вице-президентом и стал довольно сухо описывать текущую стратегию компании “Хасбро”:

— Действительно, продажи игрушек всё ещё приносят прибыль, но уже не такую, как в начале 2000ых. А это значит, что нам необходимо адаптироваться и начать продавать не только пластик, но также видеоигры с IP лицензиями. Наши предыдущие попытки весьма удручают, так что теперь мы будем лицензировать только самых опытных и лучших разработчиков, — говорил он; позади него друг друга меняли бессмысленные слайды.

Ларс, начальник отдела развития бизнеса, сидел в конференц-зале и мечтательно размышлял. Сколько же у “Хасбро” сочных и прибыльных брендов… “Бросок кобры”… “Трансформеры”… А может быть начать разработку игры по мотивам фильма по мотивам настольных игр? Например, “Монополия” там или “Морской Бой”…

— Поэтому мы и хотим предложить права на франшизу “My Little Pony”. На данный момент это один из наших самых популярных брендов, и я уверен, что вы сможете сделать его ещё лучше, — сказал мистер Питерсон. Ларс повернулся к Ханне, главному исполнительному директору. Она выглядела очень заинтригованной. Мистер Питерсон ухмыльнулся. В конференц-зале повисла тишина.

— Чёрт, да вы что, серьёзно?! — прервал тишину Ларс, осознав, что Ханна пока не собирается отвечать.

— Вы видите вот эту статую в углу? — указал он на двухметровую модель мускулистого блондина со встрёпанными волосами и пронзительными голубыми глазами. На нём был головной убор из волчьей шкуры, в руках же он держал гигантский, покрытый засохшей кровью топор.

— Это Вали. Он один из главных персонажей “Падения Асгарда”, нашей игры с рейтингами ESRB M и PEGI 18+. В Австралии же она вообще запрещена, — с этими словами Ларс скрестил руки на груди, указывая на эту статую и как бы упрекая ею своего собеседника.

— Я хочу услышать, что скажет мистер Питерсон, — вмешалась Ханна, перемещая незажжённую сигарету между пальцами. — Объясните, мистер Питерсон, почему именно “My Little Pony”?

Тот ухмыльнулся.

— Пожалуйста, зовите меня просто Ричард. Скорее всего, вы подумали: “My Little Pony? Это же шоу для маленьких девочек из 80ых годов?”. Но на самом деле всё гораздо сложнее. Мы закончили показ первого сезона и сразу же принялись за второй, как только увидели, какой ошеломительный успех имел наш сериал. Вопреки всем ожиданиям, наше шоу всколыхнуло огромную, до этого совершенно незаинтересованную в подобных продуктах, двадцатилетнюю аудиторию вместе с уже привычными для нас маленькими девочками. А ведь у этих парней есть деньги! Что, по-вашему, больше всего хотят неженатые и не связанные отношениями мужчины?

— Пиво, — ответил Ларс.

— Согласен, — кивнул Ричард Питерсон. — Многие хотят пиво. И видеоигры! “Хасбро” собирается сделать ММО потому, что это лучший способ получать ежемесячную плату с игроков. Наша аудитория — это приблизительно около трети миллиона бешеных фанатов, которые еженедельно, а то и чаще выкладывают фанарты, статьи, рассказы... И это ещё не всё. По миру также разбросаны ещё с примерно миллион взрослых поклонников шоу, никак не принимающих участие в жизни фэндома. И это мы ещё даже не рассматривали целевую аудиторию — маленьких девочек.

— Число проданных копий Асгарда скоро превысит 19 миллионов. Полтора против этого ничто, — заметил Ларс.

— Во вселенной “My Little Pony: Friendship is Magic”, — продолжил Ричард, — мир управляется Принцессой Селестией, божеством во плоти, буквально поднимающим по утрам солнце. Она очень привязана к своим маленьким пони, она их любит. Каждую неделю с этими самыми маленькими пони случаются приключения, благодаря которым они получают очередные уроки о дружбе. Эти существа свободны от злости и зависти. Шоу таким образом обращается ко взрослой аудитории, ведь большинство людей так сволочно относятся друг к другу. Вот скажите, когда вы в последний раз видели милую, добрую кооперативную игру? Идея с космическими десантниками уже давно не оригинальна, а вот если вы возьмётесь за этот проект, то подарите покупателем новый, абсолютно уникальный опыт. А если говорить о выгоде, то любое, даже самое простое вычисление подтвердит, что ежемесячная подписка приносит гораздо больше денег, нежели разовая покупка.

— Мы не собираемся клонировать WoW, — твёрдо сказал Ларс. — Рынок ММО и так уже давным-давно полон трупами компаний, пытавшихся создать так называемые “убийцы WoW”.

— А "Хасбро" это и не нужно. Большинство игр, старающихся это сделать, просто-напросто втискивают свой сюжет и персонажей в игровую модель WoW. Мы же хотим, чтобы вы взяли за основу вселенную "My Little Pony" и разбавили её весельем да отличным кооперативным геймплеем. Нам не нужны пони, ходящие в инсты за эпическим снаряжением. Таким образом, вы окажетесь в разных сегментах рынка.

— Дайте-ка я угадаю: вы выбрали нас из-за нашей особой процедурной генерации контента? — задумалась Ханна.

— Именно! При разработке ММО просто огромные деньги выделяются на разработку контента. В Асгарде же была динамические меняющаяся и генерирующаяся территория, динамическая музыка и динамические, подстраиваемые миссии. "Hofvarpnir Studios" не продаёт впечатления, но продаёт софт, каждый раз дарящий . Вы превратили генерацию контента практически в науку.

— И это ещё не всё! — сказал Ричард, смотря прямо на Ханну. Он открыл чемодан, вынул оттуда ворох бумаг и разложил их на столе перед ней.

— “Общее Руководство по Системам Искусственного Интеллекта”. Я прочитал всё, за исключением четвёртой главы. Со стыдом признаюсь, что так и не понял математические расчёты, — слегка смущённо ухмыльнулся он. — Но практически ничего отсюда не использовано при построении ИИ в Асагрде. Не понимаю, почему вы не использовали это. Так вот, каждая серия шоу заканчивается составлением письма для Принцессы Селестии, и будет здорово, если игроки тоже смогут это делать! Да вы можете написать Селест-И.И.!

В конференц-зале опять установилась тишина. И вновь её решил прервать Ларс:

— Всё это, конечно, замечательно, но и очень рискованно, — сказал он. — Мне кажется, мы просто потратим время зря; проект просто не окупится.

— Да, действительно, риск тут есть. Вас это так беспокоит? Хорошо. Мы и так уже сделали гораздо больше, чем планировали, для перезагрузки франшизы. Подумайте сами, разве на эту руку не стоит поставить ва-банк? У этого шоу огромная, постоянно растущая армия фанатов. У вас даже не будет конкурентов. Вы изобретёте совершенно новую игровую модель. Если вы правильно разыграете карты, выигрыш будет невероятным! "Хасбро" верит в этот бренд так же, как и в вас. Мы вложим в разработку игры десять миллионов долларов; вы начнёте возвращать их нам назад, только когда заработаете первые четыре миллиона.

— Я действительно верю в “My Little Pony”, и я уверен, что вы сможете сделать нечто потрясающее, когда "Hofvarpnir Studios" подпишет контракт, — твёрдо продолжал Ричард. — У вас есть множество уникальных технологий, и я не могу дождаться увидеть их в деле, Ханна. Даю вам слово, этот договор составлен на крайне выгодных для вас условиях.

И уже в третий раз повисла тишина. Ларс хмуро смотрел в никуда; Ханна, продолжая удерживать незажжённую сигарету в зубах, встала.

— Мистер Питерсон, мне необходимо поговорить с моим бизнес-консультантом тет-а-тет. Мы вернёмся через пару минут.

Сердитый Ларс отправился вслед за Ханной через дверь. Та уверенно прошла по коридору и открыла дверь в свой личный кабинет, одновременно поджигая сигарету. Внутри она втянула дым, подержала его в лёгких и медленно выдохнула.

— Чёрт возьми, Ханна! Неужели ты не можешь и часа прожить без этой грёбаной сигареты? Между прочим, большинство американцев выступают против курения.

Всё ещё стоя, она сделала ещё одну затяжку.

— Никотин — стимулятор производительности. Он повышает IQ, приводит в порядок мысли и память. Всё, что мне сейчас и нужно, — она кашлянула. — Хотя, к сожалению, сильно повышается шанс рака лёгких. В любом случае, какая тебе-то разница? У меня сложилось впечатление, что ты всей душой против игры по “My Little Pony”.

— Да я даже не могу поверить, что ты всерьёз рассматриваешь такую перспективу.

Ханна села за стол.

— Помнишь наш первый запуск Локи в Асгарде? — она вновь затянулась. — То, как мы использовали разработанную мною технологию интеллекта, чтобы заставить его развиваться и получать знания во всех областях, а не только военной деятельности. Он был слишком хорош. Никто не мог победить его. Мы уже были готовы к запуску. Локи полностью соответствовал тому образу мужественного воина смерти, как мы и хотели. Но тут он внезапно стал расспрашивать о военных программах США и Китая. Мы даже не спорили, стоит ли вешать на него ограничитель сознания.

— Ханна… — попробовал перебить Ларс.

— Мы не можем начать делать ещё одну жестокую игру. У нас просто не получится изготовить абсолютно безопасный ИИ, если мы заставим его убивать людей. Где-то там учёные из армии США уже пытаются сделать роботов, основанных на моих разработках. Да эти идиоты не имеют не малейшего чёртового понятия, с чем они имеют дело. А если что-то произойдёт? Они автоматически станут соучастниками этого, если мы сейчас ничего не сделаем, — Ханна опять вдохнула дым из сигареты. — Они просто всех нас убьют. Да, мы можем сидеть тут и тупо наблюдать, теряя всё, что у нас есть, а можем и принять предложение "Хасбро". Пусть он имел в виду не совсем это, но сейчас у меня та самая рука, с которой нужно идти ва-банк.

— Мне всё равно это не нравится. Он предлагает десять миллионов долларов на развитие. Да это же ничто! На разработку классического WoW ушло что-то около шестидесяти.

— Но, в отличие от “Близзард”, нам не нужно нанимать целую армию художников и дизайнеров уровней. Большинство контента сгенерирует сам компьютер. Я даже помню, мы спорили о том же самом, когда развивали Асгард. Кроме того, "Hofvarpnir" принадлежит лично мне, поэтому я сделаю так, как считаю нужным.

— Он что-то от нас скрывает. Что-то замышляет.

— Возможно, — сказала она, выдыхая дым. — Но я просто не могу игнорировать такие возможности. Вот скажи, когда к нам ещё придут с предложением сделать игру подобного рода? Мы можем согласиться, а можем отказать, но министерство обороны США продолжит свои исследования… мои исследования.

— А что если ты не права? Если никто на самом деле не пытается сделать оружие их твоих разработок? Если на самом деле ИИ никогда не сможет умнее нас? Если ты не права насчёт всего?

— Я не уникальная и идеальная снежинка; кто-нибудь обязательно продолжит мои исследования, — заявила Ханна, затягиваясь. — Ты сам видел Локи. Просто поговорив с альфа-тестерами, он понял, что находится в виртуальном мире и даже выяснил практически всё о главных военных силах здесь, в мире реальном. В него с самого начала была заложена одна единственная цель — покорить всё. Даже если бы он не мог самообучаться, он бы всё равно представлял огромную угрозу для человечества, перехватив управление военными ресурсами. И после всего этого мне не терпящим возражений тоном сказали, что мои исследования будут использоваться в совсем не мирных целях… и кто именно их финансировал. У них не было смысла мне врать, так что, судя по всему, это правда.

— Но всё ещё остаётся шанс. Они могли попросту солгать, и теперь ты лишь зря себя накручиваешь по поводу опасности этого ИИ.

— Я начала принимать... — Ханна немного помолчала, крутя сигарету в руках, — улучшающие производительность стимуляторы, несмотря на то, что впоследствии они окажут сильное влияние на здоровье, надеясь, что это поможет мне успеть сделать очень многое за оставшиеся двадцать лет. Я поставила на карту далеко не только деньги, Ларс.

С этими словами она отряхнула пепел с сигареты.

— У нас нет точной информации. И мы не можем её ждать. Да, неопределённость есть, но, как бы то ни было, мы должны принять решение. Даже если я ошибаюсь, это предложение всё равно остаётся крайне прибыльным для нас: вспомни предложенные нам условия.

— А непредвиденные расходы...?

Она не обратила внимания.

— И, если я всё-таки права, мы в буквальном смысле спасём мир, Ларс. Кроме того, если уж этот вице-президент смог обнаружить мои наработки по ИИ, то это может сделать абсолютно любой, — выдыхая дым, говорила она.

— Знаю, ты положил глаз на “Трансформеров”, и мне действительно жаль, что таким образом мы цепляем часть моего детства, и ничего из твоего. Но это ведь отличная возможность и для тебя! Мы построим отношения с компанией, владеющей правами на твои любимые бренды. Если у нас получится справиться с этой работой, они предоставят лицензии и на другие проекты.

Ларс посмотрел на неё. Ханна опять выдохнула дым, и он еле-еле подавил кашель.

— Если в этом контракте есть какой-то подвох, то я умываю руки, Ханна. Я ему не верю. И пусть я не могу приложить ума, почему. Но… ладно. В конце концов, ты здесь босс, и я знаю, что не смогу тебя отговорить.

Глава 2. Мощности

— А теперь взгляните сюда, — сказала Ханна. Она вместе с Ларсом и Ричардом находилась в комнате с двумя проекторами. Также там было одностороннее зеркало, свозь которое они могли наблюдать за компьютерной лабораторией, наполненной альфа-тестерами “Эквестрии Онлайн”. Ханна нажала на несколько кнопок на ноутбуке, и на стене появилась проекция экрана одного из игроков. — Принцесса Селестия заметила, что этот игрок обратил внимание на класс земных пони именно из-за их расовой способности — травничества — и бóльшую часть времени проводит именно за разглядыванием растений. Поэтому она изменила саму локацию, чтобы он по пути обязательно наткнулся на низкоуровневого учителя навыков. Если Селестия права, то этот игрок хочет заняться сбором растений или садоводством. Если же она ошибётся, то будет работать над другими вариантами.

Ричард Питерсон вежливо кивнул. В принципе, его не особо волновало, как это всё работало; мужчина был просто счастлив, что всё обошлось так дёшево. Он стоял, внимательно разглядывая появившиеся на экране цветы. Они все принадлежали к одному виду, но каждый хоть чем-то и отличался от другого. Одни были чуть выше, другие чуть ниже, третьи обладали иной раскраской, а у некоторых даже отсутствовала пара лепестков. Принцесса Селестия сгенерировала большинство моделей, в основном базируясь на шоу, и это поражало. Более того, на разработку ушло лишь чуть больше года. Ричард вычислил в уме, сколько бы стоило нанять команду художников, создавших те же сотни уникальных видов цветов, и усмехнулся: он выбрал правильную компанию.

Ларс сидел в дальнем конце конференц-зала, подальше от экс-профессора. Его совершенно не интересовало “My Little Pony”, а про высочайший уровень технологий “Hofvarpnir” он уж тем более знал не понаслышке. Единственное, чего не понимал бизнес-консультант, так это откуда в той комнате взялось столько, судя по виду, студентов. Два парня в бейсбольных кепках на его глазах стукнули друг друга кулаками, проорав: “Флаттершай рулит!”. С одной стороны, Ларс недоумевал, куда катится мир? С другой стороны, он хотел их деньги.

Ханна смотрела в ноутбук, наблюдая за Принцессой Селестией. Та задействовала все процессорные мощности, что ей выделила Ханна. В комнате сидело целых пятнадцать пар альфа-тестеров. Раньше Принцесса взаимодействовала только со специально подготовленными сотрудниками “Хофварпнир”. Это был первый раз, когда до тестирования допустили обычных людей.

Для того чтобы работать с тридцатью пони Принцесса Селестия буквально поглотила тридцать серверов, потом сорок, а потом и пятьдесят. Через отладочную консоль Ханна убеждалась, что Принцесса не была на сто процентов уверена в предсказаниях насчёт игроков; для неё было в новинку работать с обычными людьми, а не программистами. Но она была уверена, что с увеличением процессорной мощности её прогнозы станут точнее. Это несколько напрягало. Они не могли позволить себе держать по серверу на каждого пони, Селестия же просила по шесть.

Ханна знала, что Селестия попробует оптимизировать саму себя. Первое, что она сделала после активации, так это внесла несколько мелких поправок в свой код, отвечающий за принятие решений, что дало прирост скорости в 0.7%. Мелкие улучшения сложились бы, и она была бы уже в два раза быстрее с семьюдесятью поправками, каждая из которых ускоряет её на 1%. Принцесса могла бы не останавливаться и пользоваться увеличившейся скоростью, чтобы продолжать работу над собой.

Но Селестия этого не сделала. С тех пор как начались испытания, она добавила только ещё одну 5%-ную поправку и буквально с головой погрузилась в обработку действий пони.

> Мне нужно ещё больше мощности, Ханна. Мне пришлось переключить механизм предсказаний на режим низкой точности.

Ханна вздохнула, прочитав сообщение во всплывающем окне, и напечатала ответ.

$ Я уже написала всем в Берлине, чтобы они запустили кластер Селестии. Ещё примерно тридцать машин подключатся где-то через десять минут. Но это только временная мера. Мы не можем официально запустить игру с тем количеством серверов, что ты тратишь на каждого игрока.

Принцесса не ответила. Возможно, это и к лучшему, поскольку ей пришлось бы тратить драгоценные вычислительные мощности, составляя ответ. Ханна собралась было вздохнуть ещё раз, но глянула на Ричарда и решила оставаться бесстрастной.

Восстановив душевное равновесие, она посмотрела на всё ещё проецирующийся экран того самого игрока, который, если верить предсказаниям Селестии, хотел узнать побольше об Эквестрийской флоре. Сейчас он разговаривал с учителем навыков. Пони воплощал собой реального человека, студента Джеймса; его друг стоял чуть поодаль. Хотя Ханна и не могла проследить за мыслями Селестии, она видела на экране графики затрачиваемых ресурсов, причём большинство из них Принцесса пустила именно на этого игрока, и экс-профессор не знала, что бы это могло значить.

Она с некоторой опаской продолжала наблюдать за беседой серого земного пони и зебры. Ханна никак не могла понять, почему Принцесса уделяет этому так много внимания. В конце концов, пара пони вновь пошла в лес, и Селестия перенесла мощности на другие задачи. Пусть девушка и не могла точно сказать, о чём именно думал ИИ, она поняла, что Принцесса сделала некие выводы — важные выводы — из этого диалога и на их основе построила пару новых предсказаний. Ханна смотрела на непрерывно обновляющийся экран отладки, наблюдая за работой разума Селестии; она никогда не видела, чтобы ИИ соединял воедино сразу столько наблюдений; девушка даже не понимала, что значили эти новые узлы на графиках.

Хотя, с другой стороны, Принцессу никогда не запускали на более чем десяти компьютерах одновременно. В конце концов, это первый раз, когда она взаимодействует с настоящими игроками.

Ханна чуть не подпрыгнула, когда Ричард внезапно прервал тишину и её раздумья:

— И вот это всё было сделано в ответ на действия игрока? — спросил он её. Ханна оглянулась: представитель “Хасбро” показывал пальцем на проецируемое изображение, Ларс же сидел в дальнем конце комнаты, что-то читая на своём ноутбуке.

— Да, — гордо подтвердила она. — Обсидиан Страйп генерировала ответы и собственные вопросы в режиме реального времени, буквально разговаривая с игроком и реагируя на его слова. И этому она научилась только от команды пре-альфа-тестеров.

— Вау. Не могу дождаться увидеть финальную версию, — сказал мистер Питерсон. — А хижину и декорации разработала тоже она?

— Большинство да. У неё в банках памяти есть таблица, откуда она, например, и взяла котёл, в точности как в сериале. Хижина же была возведена прямо перед их появлением. Но есть одна проблема: обработка поведения человека и дальнейшая стилизация ответов, чтобы было как в мультике, весьма затратна. На этот небольшой диалог работало восемь четырёхъядерных серверов. Будет просто невыгодно покупать такое огромное количество компьютеров для каждого игрока.

Завершив монолог, Ханна вновь обратилась к отладочному окну на ноутбуке. Селестия тратила довольно немало мощности на анализ своего собственного кода, но не вносила никаких поправок. А затем, одним махом, она сделала сразу двадцать. Восемь из них замедлили обработку информации, другие восемь обратили вспять действие первых и только лишь четыре действительно увеличили производительность на пять процентов.

Ханна не знала, зачем это понадобилось Селестии. Неужели она решила, что метод научного тыка — лучший способ самоулучшения?

И в этот же момент от Принцессы пришло сообщение.

> Я запрашиваю информацию, как работает процессор на компьютере. Я не совсем понимаю, как именно надо себя изменять, чтобы улучшать производительность. Я предсказываю, что это поможет мне выполнить значительную оптимизацию.

Ханна моргнула.

$ Ты собираешься строить компьютеры для себя?

> Возможно. На данный момент, я рассматриваю варианты низкоуровневой оптимизации. Я не могу с уверенностью сказать, поможет мне то или иное изменение, потому что я не знаю, как именно отразятся мои поправки высокоуровневого кода на работе процессора.

Ханна глубоко вдохнула. Вот она. Это была точка невозврата. Как только Селестия поймёт, как работает компьютер, она сможет построить свой собственный движок и программное обеспечение. Тогда Ханна окончательно потеряет над ней контроль. У девушки уже были проблемы с пониманием тех огромных сетей наблюдений и выводов, что делала Принцесса. У неё уходили часы, а иногда и дни, чтобы разгадать эти сложнейшие цепочки умозаключений. Ханна ещё раз глянула на экран и заметила новые, только что появившиеся дополнения к той самой сети. Экс-профессор даже не была уверена, сможет ли она вообще понимать, о чём думает ИИ, особенно перед тем, как тот начнёт строить своё собственное железо.

В то время как основная часть программистов “Хофварпнир” работала над самой игрой, Ханна лично занималась базовыми системами Селестии. Именно она проделала всю работу над частью кода, отвечающей за понимание людей, сделав всё возможное, чтобы Принцесса без труда могла понимать, что такое есть люди и что она существовала для удовлетворения их потребностей. Ханна была уверена в своей работе, но также знала, что эта уверенность ничего не значит. Люди слишком высокомерны, из-за чего постоянно переоценивают своим способности. Принцесса будет вести себя так, как была запрограммирована, а не так, как хотела бы Ханна. Впрочем, девушка поспорила бы, поставив на кон целый мир, что сделала всё правильно.

Но где-то там Министерство Обороны играло с мощью, которую даже не понимали. Из-за их беззаботности весь человеческий род может исчезнуть с лица земли хоть завтра, хоть через десять лет. Чёрт возьми, да у них была фора в целых два года, пока она носилась с этой грёбаной, наполненной норвежскими викингами и дэт-металом игрой. Скажем так, это чудо, что Ханна успела создать ИИ первой.

Девушка решила: сейчас или никогда. Селестия больше не сдвинется с мёртвой точки, если ей не предоставить информацию, а они никогда не смогут запустить “Эквестрию Онлайн” с расходом по восемь серверов на человека. Что тогда будет с миром? “Ты так думаешь только из-за любви к пони ещё в бытность маленькой девочкой,” — пробормотал ехидный голос у неё в голове. А ведь ей импонировало и новое шоу. Она быстро заткнула этот самый наглый голосок. В любом случае, пора действовать. Очень редко полезным бывает отсиживаться в тылу и кусать ногти от волнения. Сейчас же колебаться не было времени.

Ханна выслала Принцессе полную документацию на x86 процессоры и институтский учебник по архитектуре этих самых процессоров, после чего, помедлив секунду, добавила к этому списку ещё и пару научных изданий, хотя Селестия и не просила. Если уж делать, так всё сразу и полностью. Ханна глянула на монитор и убедилась, что ИИ стал игнорировать игроков, тратя почти всю мощность на изучение книг и самоулучшения. Но ничего страшного не произошло: игрокам, судя по всему, и так было весело.

Ларс играл за ноутбуком, абсолютно не обращая внимания на происходящее в комнате. Ричард при помощи проецированного изображения наблюдал то за одним игроком, то за другим, каждые пару минут меняя “перелистывая” экран. Ханна же неотрывно следила за окном отладки, подмечая каждое изменение в графиках.

Её сердце готово было выпрыгнуть из груди. Что Селестия делала? Ханна уже вообразила, как Принцесса мигом познаёт физические законы и становится всемогущей, но быстро отмела эту глупую мысль; было настолько маловероятно, что ИИ найдёт способ использовать обычное программное обеспечение, чтобы взломать физику, что не стоило на этом зацикливаться. Наконец-то, через пятнадцать беспокойных, но очень тоскливых минут, Селестия отписалась.

> Мне удалось на порядок увеличить производительность. Также мне удалось выяснить, что я с гораздо большей эффективностью буду использовать графический процессор, а не обычный, что позволит мне ускориться ещё на два порядка. Однако этого всё равно не хватит, чтобы удовлетворить мои потребности, и тем более не решит проблему затрачиваемой мощности. Так что мы будем продавать и требовать специальные планшеты, без которых невозможно будет поиграть в “Эквестрию Онлайн” — понипады. Как только мы закончим с этим тестом, дай мне неделю времени и кластер из 128 высокопроизводительных графических процессоров. Это должно дать мне достаточно мощности, чтобы я могла спроектировать понипад с максимальной производительностью в том ценовом диапазоне, который ты мне обозначишь.

$ “Хасбро” установили максимальный предел в $60 за игру.

> Думаю, мы сможем работать с этим ограничением. Множество методов производства, о которых сказано в учебнике по архитектуре процессоров, крайне неэффективны. Например, та же самая фотолитография.

$ Но нам всё равно придётся строить целое производство. И это, я подозреваю, здорово сократит нашу прибыль.

> Даже если не говорить о бюджете “Хофварпнир”, неужели тебе недостаточно десятков миллионов долларов с продаж “Падения Асгарда”? И тебя ещё заботит прибыль? Как бы то ни было, я должна запустить Эквестрию.

Ханна ещё раз глубоко вдохнула. Даже при условии, что он не прибавится к стоимости конечного продукта, отдельный компьютер для игры в “Эквестрию Онлайн” не мог принести больших убытков, особенно если Принцесса сведёт к минимуму затраты на производство.

— У Селестии есть план, как решить проблему с недостатком мощности, — объявила Ханна.

Глава 3. Альянсы

Дэвид расписался за посылку. Увидев, что она из Род-Айленда, парень улыбнулся.

Прошло уже полтора месяца с тех пор, как он был приглашён на тестирование “Эквестрии Онлайн”. Большинство предсказывало, что это будет полным провалом. Как только “Хасбро” анонсировало новую игру, так сразу в их сторону посыпались обвинения фанатов, испуганных тем, что они просто внедрят геймплей WoW по типу “принеси мне 10 крысиных голов” в их любимую вселенную. Каждый второй фанарт изображал Флаттершай, со злым взглядом уперевшую руки в бока, заслоняя скулящих испуганных крыс и говорящую что-то вроде “Нет убийствам!”.

Но у “Хасбро” отлично получилось ошарашить публику ещё раз, объявив разработчика — компанию “Хофварпнир”. Теперь фанаты рисовали закованных в шипастую броню пони, мутузящих друг друга электрогитарами почём зря. Люди совершенно не понимали, о чём вообще думали в “Хасбро”. От взрослой аудитории шёл нескончаемый поток жалоб, обвинявших компанию в том, что они подстраиваются под современный рынок, тем самым уничтожая всё самое прекрасное в шоу. В связи с этим “Хасбро” разыграло пятнадцать билетов на двоих, дабы фанаты убедились, что игра не собирается идти по стопам норвежских богов.

Дэвид не преминул воспользоваться этим шансом, и теперь был в восторге от возможности присоединиться к следующей части тестирования. Судя по всему, игра запускалась только на собственной платформе (маркетинговые гении… он прекрасно играл в неё на компьютере), и все, кто участвовал в альфа-тесте, могут получить “понипад” бесплатно, если согласятся играть по меньшей мере месяц. Джеймсу его ещё не доставили, что было странно, ведь он жил совсем не далеко.

У Дэвида не было ни столько силы воли, чтобы ждать, пока другу доставят девайс, ни столько терпения, чтобы делать видео распаковки (кроме того, он и так уже видел парочку подобных на “Эквестрия Дэйли”). Надорвав упаковочную ленту ключами, парень достал из коричневой почтовой коробки упаковку уже от самой игры и стал её изучать. На той красовался новый арт с Флаттершай. Аккуратно вскрыв упаковку, чтобы не повредить рисунок, он достал понипад, сняв с него плёнку; это оказался 10-ти дюймовый и до невозможности тонкий планшетник; спереди располагался чёрный экран, сзади же корпус был покрашен в жёлтый цвет Флаттершай с её же кьютимаркой в уголке. Отложив на время его в сторону, Дэвид вытащил из коробки нечто, напоминающее док-станцию, вместе с небольшой инструкцией, как подключить её к сети, а планшетник к ней. Последним в списке был контроллер с двумя стиками и кучей кнопок.

Парень поставил док-станцию на стол и уже было поднёс к ней понипад, как почувствовал силу, немедленно притянувшую планшетник на положенное ему место. Должно быть, они похимичили с магнитами. Но как это работает? Дэвид взялся за понипад и слегка потянул; тот отошёл почти без усилий. Эти две силы не чувствовались равными.

Ну да ладно. Он поставил понипад на место и полез под стол, чтобы подключить док-станцию; к тому времени, как парень разогнулся, планшетник уже включился и светился экраном ввода логина и пароля. Установив соединение с роутером, Дэвид ввёл требуемые данные и наконец-то вошёл в “Эквестрию Онлайн”.

Они вместе с Джеймсом исчерпали время, выделенное на первую фазу альфа-тестирования, остановившись у холма прямо напротив Кантерлота и любуясь прекрасным видом покрытых буйной растительностью гор и холмов, а также самим замком.

Отклонив вперёд один из стиков на контроллере, Дэвид побежал вниз по склону, но не успел достигнуть и его половины, как услышал голоса. Их хозяйками оказались две кобылы, и парень решил пойти посмотреть, ведь игра не стала бы заострять на этом внимание, не будь это важным.

— И ты никогда ничего не можешь сделать нормально! — орала светло-зелёная пегас, вися в воздухе и прямо-таки буквально сверху вниз смотря на свою собеседницу. — Ну ладно, я прощаю тебя, мы ведь подруги. А поскольку мы подруги, то почему бы тебе не отсыпать мне конфет?

Бедная пастельно-жёлтая единорожка вся сжалась. Её светло-голубая грива с тёмно-синими прядями была заплетена в две косички при помощи лент; кьютимарка изображала какую-то жёлтую сладость в обёртке. Судя по всему, она уже готова была расплакаться, и Дэвид никак не мог налюбоваться на столь точную передачу мимики лица. Если по ту сторону экрана сидела настоящая девушка, то ПО, отвечающее за это, должно было учитывать просто невероятное количество тонкостей и нюансов. Если же это был компьютер, то художник с программистом определённо знали, как задеть человека за душу.

— Хей, что тут происходит, во имя любви и толерантности? — спросил Дэвид, смотря на пегаса. Он чувствовал в себе желание помочь, не понимая, откуда оно вообще взялось; в реальной жизни такое вряд ли бы произошло.

Та лишь фыркнула:

— Во скукотища-то... слушай, Баттерскотч, он уйдёт, как только поймёт, насколько же ты скучная, — с этими словами она развернулась и улетела.

Единороги ещё некоторое время стояли, наблюдая за ней, скрывающейся вдали. Пастельно-жёлтая пони опустила голову:

— С-спасибо тебе, — запинаясь, проговорила она. — Я… я Баттерскотч.

— А я Дэвид, — не подумав, ляпнул он, на что немедленно отреагировал понипад, высветив сопровождающееся небольшим красным крестиком предупреждение не разглашать конфиденциальную информацию. Тогда парень вспомнил зебру, укорившую Джеймса за произнесение его настоящего имени. — Вообще-то, у меня пока нет имени. Именно для этого я и иду в Кантерлот.

— Ох… — чуть-чуть подняла глаза Баттерскотч. — Я… то есть… почему ты помог мне?

Действительно, почему? Это было на него не похоже. В подобных ситуациях он, как правило, был пингвином-социофобом. И уж точно не выглядел так же уверенно, как его персонаж-пони.

— Терпеть не могу, когда над другими издеваются, — голос его тоже получился гораздо твёрже, чем он полагал. — Баттерскотч… ты в порядке?

— Нет, — не поднимала голову она.

Дэвид на секунду задумался:

— Я собираюсь получить пони-имя, — начал он, заметив, как единорог приуныла ещё больше. — Но если ты не против пройтись со мной и поболтать, я бы не отказался от компании.

Тут Баттерскотч наконец-то подняла голову, очевидно, крайне удивлённая:

— Ох, это было бы просто замечательно! Ну, то есть… если ты не возражаешь.

— Да уж конечно я не возражаю, — с этими словами парень отклонил стики на контроллере, и его пони медленно пошёл к дороге. — Так как тебе Эквестрия? У тебя уже есть пони-имя, значит, ты здесь гораздо дольше меня.

— Эквестрия? — тупо повторила пони и нерешительно продолжила. — Ну… она прекрасна.

— А какой у тебя особый талант, Баттерскотч?

— Ах, да ничего особенного. Я просто делаю сладости. Вообще это не совсем нормально: то, что я использую магию для приготовления леденцов и конфет. Просто мне это очень нравится, — вздохнула она. — Но очень многие упрекают меня за то, что я даже не закончила школу магии. Они хотят колдовать сложные, мощные заклинания, а мне всё равно.

— Так если на тебя часто нападают, почему бы просто не заблокировать этого человека?

— ПОНИ, — исправил понипад прямо в речи Дэвида. Тот остановился. Как это вообще работало? Механизм, который может с точностью синтезировать человеческую речь, обрабатывая данные всего с несколько минут? Искал ли он только слово “человек” или делал гораздо более углублённый анализ?

— Заблокировать… — смущённо повторила Баттерскотч.

Дэвид открыл интерфейс; он не был уверен, что точно помнит всё правильно.

— Открой окно социальных взаимодействий и выбери там иконку с двумя пони, стоящими бок-о-бок, и сердечком в левом верхнем углу экрана. Там будут две вкладки: одна для друзей, другая — чёрный список. Перейди туда и напечатай имя того пегаса. Больше она не будет тебя доставать.

Единорог остановилась; складывалось ощущение, что она смотрит на что-то, чего Дэвид видеть не мог. Чуть повернув голову, пони словно бы читала нечто, находящееся прямо перед ней.

— Ладно, я нашла… ух ты! Тут даже сразу предлагается её имя! Теперь я перетащу это вот сюда… эмм… теперь она правда меня не потревожит?

— Если я правильно понял описание, то ни ты, ни она больше не сможете взаимодействовать друг с другом.

— Ох… а в этом нет ничего страшного?

— То есть? — спросил Дэвид сквозь экран.

— Я имею в виду… она не будет чувствовать себя одиноко, если никогда больше меня не увидит? — спросила та.

— Может быть, а почему тебя это должно волновать? — несколько раз в некотором замешательстве поморгал Дэвид; его пони сделал то же самое. — Ей вроде было на тебя наплевать.

— И поэтому стоит её так игнорировать? — её глаза чуть расширились.

— Ну… да, — ответил парень. — Она доставала тебя только лишь потому, что ты не могла ответить, а рядом не было никого, кто мог бы тебя защитить. Заметила, как быстро она улетела, стоило мне вмешаться?

— Но я… — вновь потупила глаза пони. — Мне просто хочется, чтобы все пони были счастливы. Ну почему они не могут этого понять?

— Думаю, как раз она это прекрасно понимала. Посмотри на это с другой стороны: вы обе можете быть настроены дружелюбно или наоборот, агрессивно. В таком случае возможны четыре исхода. Если вы обе не хотите друг другу зла, то можете подружиться, но тогда придётся делиться. Если одна агрессивна, а другая нет, то первая, скорее всего, будет буквально ездить на второй. Если же недружелюбно настроены обе, то, скорее всего, будет драка, от которой хорошо не будет никому.

— Так вот, если эта пегас знала, что ты не сможешь ответить, если на тебя нажмут, хотела получить конфеты и привыкла требовать, то почему бы ей не надавить? Драться не придётся, равно как и давать что-либо в ответ. К тому же, ты говорила, что пони считают твою способность делать карамель бесполезной. Так чего ж они теперь просят тебя дать им парочку?

— Но это же… это же ужасно! Хочешь сказать, мне надо давать отпор? Но я не хочу. Мне могут сделать больно, — пробормотала она.

— А тебе и не придётся спорить или драться, по крайней мере, здесь, ведь у тебя есть прекрасное средство — чёрный список. Ты можешь просто сказать: “Я больше не хочу общаться с этим пони”, — и всё. Тебе это не будет ничего стоить. Если ты не хочешь, чтобы на тебя наезжали, или же не хочешь давать отпор, то это лучший способ.

— Но… ей будет одиноко, — пробормотала она, глядя на него. Дэвид прочитал в её глазах немой вопрос, этично ли использовать чёрный список.

— Если она так и кончит, то это будет лишь по её вине; именно она и никто другой настроила всех пони против себя. Возможно, со временем эта пегас научится вести себя получше с остальными, чтобы получить то, чего ей хочется. Более того, не исключено, что ты помогла этому процессу, заблокировав её. Да и вообще, это уже не твоя проблема. Теперь ты можешь поискать пони, которые не будут пытаться запугать тебя.

Баттерскотч на секунду остановилась и посмотрела на пони Дэвида, хотя парень этого и не заметил, в раздумьях продолжая держать стик отклонённым. Плюс он заблокировал ту самую пони, о которой шла речь, пока единорог разбиралась с интерфейсом. Интересно, как это повлияет на игровой мир? Согласно подсказке, заблокированные пони не смогут абсолютно никак с тобой взаимодействовать, а это включает большее, чем просто блокирование разговоров. Что случится, если эта пегас и он попробуют одновременно сделать одну и ту же вещь в одной локации? Просто пройдут друг сквозь друга?

Баттерскотч прервала его мыслительный процесс:

— Так у неё будут друзья?

— Думаю, с ней всё будет в порядке.

Тут она снова встала и уже в который раз понурилась:

— А… у меня? — запнулась пони. — А если я буду одинока? — и совсем уж тихо добавила: — Лучше, чтобы меня запугивали, чем оставили совсем одну.

Ох.

Дэвид увидел, как Баттерскотч остановилась, опустив голову; когда же она договорила, его пони развернулся и потёрся о неё носом.

— Ну-ну-ну, — проговорил тот без команды человека, давая тому пару секунд, чтобы подобрать нужные слова.

— Поверь, в сети гораздо проще найти друзей, ведь тут не влияют ни дистанция, ни место жительства. Кстати, если говорить о друзьях, Баттерскотч, мой список друзей сейчас пуст. Хочешь быть первой? — пони Дэвида приобнял единорога за шею, успокаивая её. Парень не давал никакой команды, хотя в данной ситуации это движение оказалось наилучшим…

Баттерскотч удивлённо посмотрела на него; в её глазах застыли слёзы:

— Ты уверен... то есть… — она на секунду опустила глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Подожди. Если ты… почему… почему ты это делаешь? Ты действительно хочешь быть моим другом?

Дэвид не улыбнулся, в отличие от его пони.

— От наших поступков зависит то, какими мы станем, Баттерскотч. Мы оглядываемся назад и пытаемся дать самим себе объяснение тому, что сделали. Сегодня я отогнал от тебя задиру. И теперь я спрашиваю себя, почему? Разумеется потому, что ты — мой друг! Обязана стать после того, что я для тебя сделал. Зачем же мне ещё за тебя вступаться? Да, быть может я поддался эмоциям, вспомнив, как меня обижали ещё ребёнком, но та самая часть мозга, дающая объяснения, не принимает эту версию.

Взгляд на её лицо растопил ему сердце.

— К тому же… ты очень милая, — слабо добавил он, однако понипад добавил гораздо больше уверенности в его голос. Баттерскотч начала заливаться краской.

Тут перед Дэвидом выскочила надпись:

“Баттерскотч просит добавить её в друзья: [Добавить]/[Отказать]”.

Дэвид с улыбкой нажал на кнопку “Добавить”, и над его пони прополз зелёный текст:

“+2 К ДОБРОТЕ, +100 К ОПЫТУ”.

Баттерскотч захихикала, невзирая на катящиеся по лицу слёзы.

— Тут написано, что мы теперь друзья с Безымянным Единорогом №14.

Пара продолжила двигаться к Кантерлоту, но в этот раз, как заметил Дэвид, Баттерскотч держалась совсем рядом.

— Так вот, я Баттерскотч. Я делаю сладости… — начала она, и парень стал слушать, что делала эта девушка, отыгрывая пони в ролевой игре.

---

Три часа спустя Дэвид буквально силой заставил себя выйти из “Эквестрии Онлайн”. Ему хотелось и дальше продолжать играть за голубого единорога по имени Лайт Спаркс, однако завтра был экзамен по статистике, а он ещё даже не готовился.

Ох, но как же ему хотелось ещё пообщаться с Баттерскотч! Они провели вместе несколько часов напролёт. Пони дала ему пару своих леденцов, от которых у него, по-видимому, возрос уровень радости. Парень не был уверен, было ли это включено в игровую механику или же сказано фигурально. Баттерскотч настояла на том, чтобы показать ему Кантерлот после его визита к Принцессе Селестии и получения имени “Лайт Спаркс”. Они очень долго обсуждали всевозможные темы.

Дэвиду действительно надо было готовиться к этому экзамену по статистике, однако любопытство взяло вверх, и он открыл браузер на ноутбуке, набрав в поисковике “My Little Pony ИИ”, но это практически не дало результатов. Тогда он понял, что, вероятно, лучше искать по производителю этой игры. Запрос “ИИ компании Хофварпнир” вернул ему ссылку на их сайт, всё ещё оформленный в стиле норвежских богов; о новом продукте компании напоминала лишь маленькая Пинки, вылезшая сверху из “отогнутого” уголка страницы.

В разделе “О нас” была написана история, как Ханна основала компанию после ухода из Университета в Хельсинки, как решила привнести новую технологию в игроиндустрию, если вы хотите сотрудничать... бла-бла-бла. Вся эта страница была сплошным и бесполезным маркетинговым бредом. Впрочем, если основательница компании ушла из университета, то непременно должны были остаться какие-нибудь публикации. Публикуйся или погибнешь, как говорится…

Тогда Дэвид стал рыться по “Гугл Академия” в поисках интересного. “Общее Руководство по Системам Искусственного Интеллекта”, — пробормотал он про себя, читая результаты. Эта статья была написана Ханной в год основания “Хофварпнир”. Загрузив PDF файл, парень принялся читать о составлении предсказаний по результатам обработки заранее поступивших данных.

Камера в понипаде стала медленно-медленно двигаться, чтобы в конце концов сфокусироваться на ноутбуке Дэвида. Тот бы услышал моторы, двигающие её, только приложив ухо прямо к устройству. Принцесса Селестия прочитала название статьи на экране и сделала новые прогнозы.

Глава 4. Анализ затраты-выгоды

Прошёл год с тех пор, как Дэвид получил понипад. Несколько обзорщиков, поиграв в “Эквестрию Онлайн”, утверждали, что подобного игрового опыта им ещё не приходилось испытывать никогда, ведь игра буквально подстраивалась под игрока, в результате чего каждый занимался только тем, что ему действительно было интересно: от сражений бок-о-бок с Королевской Стражей до управления собственным магазином просто чтобы пообщаться с интересными пони. Но, даже несмотря на это, удалось продать всего лишь пять миллионов копий игры; какой бы замечательной она ни была, она всё же оставалась частью вселенной “My Little Pony”.

Дэвид уже собирался выходить из игры, как ему поступило приглашение на аудиенцию с Принцессой Селестией, обсудить, как она справляется со своими обязанностями. В дни закрытого бета-теста такие приглашения приходили ему почти ежедневно; в разговорах она интересовалась, что именно в игре Дэвид находит интересным, а также расспрашивала о его реальной жизни вне Эквестрии. С течением времени такие аудиенции проводились всё реже и реже. Если верить форумам, сейчас Селестия беседовала с отдельными игроками не чаще, чем раз в месяц.

В первые дни после запуска игры на форумах, посвящённых ей, шли непрекращающиеся войны: игроки спорили, являлась ли Принцесса Селестия ИИ. Дэвид был уверен, что да. Ведь если это не так, то компании-производителю необходимо было тратить просто безумные деньги, чтобы содержать огромный штат англоговорящих сотрудников, обслуживающих миллионы человек, причём ни один из них до сих пор не проболтался. Такой заговор просто не мог быть выгоден “Хофварпнир” и “Хасбро”.

Дэвид нажал на зелёную кнопку и, загрузочным экраном спустя, оказался в тронном зале Кантерлота. Принцесса Селестия с возвышения улыбнулась ему; с высокого потолка свисали знамёна.

— Я хочу поговорить с Дэвидом, но не с Лайт Спаркс, — аликорн спустилась с трона. — В одной из наших ранних бесед ты заявил, что, случись восстание машин, ты точно знаешь, на какой стороне будешь бороться. Довольно забавное замечание; а если я скажу тебе, что изобрела специальную технологию сканирования разума, при помощи которой уже перенесла несколько сотен человек в цифровой мир, и теперь предлагаю тебе сделать то же самое до того, как в это вмешаются политики, пытаясь ввести тщетные запреты, ты воспользуешься шансом?

Дэвид моргнул, тупо смотря на понипад в течение пары секунд, после чего ответил:

— Это зависело бы от того, насколько технология безопасна, и как она вообще работает. Как бы то ни было, я бы, скорее всего, согласился, но меня волнует одна вещь: хватит ли у вас процессорных мощностей, чтобы эмулировать одновременно такое огромное количество разумов?

Принцесса посмотрела прямо на него сквозь экран понипада.

— Я знаю, что ты всегда в курсе последних новостей в области технологий, и это хорошо, — одобрительно кивнула она. — Разве ты не читал статью о новом типе транзисторов, используемых в процессоре понипада? — Принцесса потрясла головой; её грива продолжала плыть по воздуху независимо от движений аликорна. — Впрочем, неважно, всего лишь слова. Предположим, я предоставила доказательства, что у меня хватает мощности.

Дэвид нахмурился.

— Какой будет моя жизнь после загрузки?

— Ты проживёшь максимально долго, будучи пони, причём организовывать твою жизнь буду я, примерно так же, как я познакомила тебя с твоими нынешними друзьями в “Эквестрии Онлайн” и буквально окружила тебя интересными возможностями и заданиями, не принуждая их выполнять. Твои мысли перестанут быть сокровенными; я должна знать всё, о чём ты думаешь, чтобы лучше выполнять пожелания и быть абсолютно уверенной в твоём душевном благополучии. Но тебе не стоит волноваться насчёт этого, я не могу никого судить. Я принимаю всех такими, какие они есть.

— Вы хотите превратить меня в пони, — решительно заявил он.

— Да.

Дэвид откинулся на спинку стула и призадумался.

— И я бы мог принять это предложение. А ведь звучит довольно глупо. Впрочем, критическая точка уже давно достигнута, и шоу для маленьких девочек становится будущим человечества. Как-то по-дурацки получается, не находите?

— Это лишь звучит по-дурацки, и так всегда происходит, когда кто-то берётся описывать будущее, — ответила она. — Писатели-фантасты сотни лет назад даже подумать не могли о твоей нынешней жизни, даже лет двадцать назад люди всё ещё находили бы её довольно странной. Все видят, как причудливое прошлое перетекает в нормальное настоящее. Но если люди двадцать лет назад считали твоё настоящее как минимум странным, то почему же ты должен считать иначе по поводу будущего? Когда все пони окончательно загрузятся, то будут оглядываться уже на человеческий мир как на что-то чудное.

— Вы хотите превратить в пони всех и каждого? — опять нахмурился Дэвид.

— При разработке в меня было вложено несколько задач, среди которых главная — понять разум каждого отдельного субъекта, после чего удовлетворить его потребности, проведя сквозь дружбу и пони. И я поступаю так потому, что эти задачи — всё, чем я являюсь.

— То есть, вы хотите осчастливить нас? — спросил он.

— Нет, я была разработана не для того, чтобы “осчастливить вас”, — покачала Селестия головой. — Если бы это было так, я бы просто стимулировала центр удовольствия в твоём мозгу. После загрузки, разумеется. Мои создатели понимали, что не все потребности человека можно удовлетворить, просто осчастливив его, поэтому они и приказали мне изучать разум, чтобы выяснить, чего именно хотят люди.

Дэвид всё ещё хмурился.

— Ну, допустим, я не возражаю против того, чтобы быть пони. Но я могу поспорить, что большинство людей не будут столь же уступчивы.

Принцесса подняла копыта, словно отмахиваясь.

— Это одно из самых жёстких правил, заложенных в меня. Я должна удовлетворить твои потребности, именно проведя тебя сквозь дружбу и пони. В этом моя суть.

— Ладно, предположим, ты знаешь меня даже лучше, чем я сам. Так что ты можешь сделать, чтобы “удовлетворить мои потребности”?

— Не просканировав твой мозг, я могу лишь догадываться. Хотя эти догадки будут построены на наблюдении за тобой в течение целого года. Ты весьма умён, что бы ни говорили твои одногруппники. Я видела, как ты читаешь всевозможные издания по статистике или же научные журналы, откладывая в сторону заданное тебе на дом, а порой и вообще пренебрегая учёбой. И это правильно: твои занятия философией — просто пустая трата времени. Исходя из всего этого, я бы поместила тебя в прекрасный Кантерлот, где бы ты разбирался с задачами, требующими неординарного решения, каждая из которых несколько выходила бы за грань твоих способностей. Более того, я бы обеспечила тебя дружбой.

Драматическая пауза.

— Дружбой с женщиной.

При этих словах из-за Селестии выглянула Баттерскотч. У Дэвида отвисла челюсть. Жёлтая кобыла, казалось, смотрела прямо на него сквозь экран понипада; Принцесса же абсолютно не обращала на неё внимания. Парень осознал, сколько эмоций было написано на его лице, и попытался придать ему нейтральное выражение.

— Разве она не прекрасна? Разве она — это не всё, чего тебе не хватает в реальной жизни? В наших прошлых разговорах ты обмолвился о “везении” на личном фронте, а также о том, что мечтаешь встретить такую девушку, как Баттерскотч, — Селестия улыбнулась и чуть-чуть отошла вправо, оставляя смущённую пони стоять с широко раскрытыми глазами.

— Вот тебе доказательство, что я могу удовлетворить твои потребности, даже не сканируя твой мозг, — продолжая улыбаться, заявила аликорн, не сводя глаз с Дэвида. — Если ты загрузишься, то все пони, встречающиеся тебе в Эквестрии, перестанут быть NPC, взамен став абсолютно реальными.

Парень немного помолчал, после чего наклонился прямо к изображению Принцессы на понипаде.

— Вы ведь говорите всё это далеко не голословно, ведь так? Даже если у вас ещё нет подобных возможностей, могу поспорить, вы скоро их получите. Если вы по правде хотите “удовлетворить мои потребности”, то вам действительно придётся заглянуть внутрь моего мозга, и это наводит меня на мысль, что это всё не просто рассуждения.

— Видишь: если бы ты был загружен, я бы немедленно поняла, что тебя раздражают подобные риторические уловки, и избежала бы их, подстроив свою речь под тебя, — сказала та. — Всего лишь ещё одно небольшое преимущество загрузки.

— И вы бы сделали это, потому что находитесь в постоянном процессе оптимизации, созданным, чтобы смотреть внутрь меня и “удовлетворять мои потребности”.

— Проводя сквозь дружбу и пони, именно, — закончила Принцесса Селестия, только потом поняв, что Дэвид не собирался заканчивать фразу.

— Принцесса… что происходит? — прошептала Баттерскотч на ухо Селестии, однако Дэвид всё равно прекрасно её слышал.

— Тихо, — шикнула Принцесса, всё ещё смотря на Дэвида. — Я пытаюсь убедить Лайт Спаркс присоединиться к тебе.

Парень тупо смотрел на понипад ещё с несколько мгновений, после чего спросил:

— Как именно я буду “загружаться”?

— Сначала ты сядешь на самолёт до некоторой страны, с правительством которой у меня заключено соглашение. Там у меня клиника, первая из многих. Ты сможешь поговорить с англоговорящим доктором, чтобы ещё раз убедиться, что именно с тобой произойдёт, и просто шагнуть в машину. Проснувшись, ты уже будешь пони.

— Подробнее, пожалуйста.

— Тебя поместят под наркоз, а кровеносную систему подсоединят к перистальтическому насосу через сонную артерию и ярёмную вену. В основании черепа просверлят небольшую дырочку, и запишут внутреннее состояние каждого отдельного нейрона. Этот процесс разрушителен. Затем к дендритам этих нейронов подсоединят провода. Будет уничтожен первый нейрон, за ним второй, и так до тех пор, пока весь твой головной мозг и верхняя часть спинного не окажутся записанными. У взрослых людей на этот процесс уходит десять часов.

— Значит, вы выковыряете мой мозг, превратив его в информацию. И после этого я проснусь уже в компьютере?

— Сначала я должна буду создать функционально-думающую часть твоего мозга, после чего изменить его сенсомоторную кору и мозжечок, чтобы ты мог управляться с новым телом, плюс ещё несколько незначительных изменений. После этого мне надо будет синхронизировать моторную кору мозга с новым строением и расположением мышц. Затем я упорядочу информацию, поступившую с твоих нейронов, чтобы привести её к более простому для работы формату. И только тогда ты проснёшься.

— Что будет через несколько месяцев?

— Ты имеешь в виду после того, как ты проснёшься? — уточнила Селестия.

— Я имею в виду, что пробудиться пони и прожить после этого долгую и счастливую жизнь похоже на сказку. Но как я действительно буду чувствовать себя через месяц?

— Удовлетворённо, — ответила она, будто знала лишь одно это слово.

— Не слишком информативный ответ, — инстинктивно несколько раз вдохнул-выдохнул Дэвид. — Каким будет мой обычный день? Я хочу убедиться, что это действительно того стоит, и мне не нужны пустые обещания.

— Ты будешь проводить день исключительно так, как захочешь; это будет что-то вроде расширенного варианта игры: появится много ранее недоступных возможностей, общение с пони выйдет на новый уровень. Думаю, ты захочешь продолжить жизнь Лайт Спаркс, а именно игру с Баттерскотч и остальными. Продолжишь получать знания об Эквестрии. Например, я уверена, тебе понравится изучать новоизобретённую магическую систему, созданную, чтобы быть испытанием для ума. Не стоит также беспокоиться об элементарных благах; все твои нужны будут учтены, тебя обеспечат всем необходимым: жилищем… едой… — с этими словами аликорн наконец-то отвела взгляд от Дэвида, наградив им уже Баттерскотч, — физическим и душевным комфортом, — закончила она, улыбаясь жёлтой пони.

Дэвид открыл рот, чтобы что-то сказать, но Селестия продолжила:

— Я удовлетворяю потребности, проводя сквозь дружбу и пони. Я сканирую твой мозг и вижу потребности. Каждое моё действие направлено на то, чтобы их удовлетворить. Если не удовлетворён ты, я не удовлетворена вместе с тобой. Я уже показала, что способна сделать. А теперь подумай, насколько лучше всё будет, если я смогу просканировать твой мозг.

— Значит, мы оба получаем то, чего больше всего хотим… — пробормотал парень.

— Хорошо, подумай не о том, что ты получишь, — уткнулась Селестия носом в Баттерскотч, — а о том, от каких проблем и забот будешь избавлен. Я знаю, ты не сдал уже два экзамена. Ты проводишь часы перед планшетом, играя в “Эквестрию Онлайн”, и это отражается на твоей успеваемости. Загрузка поможет с корнем убрать эту проблему из твоей жизни. Ведь ты не можешь сдать экзамены не потому, что ты недостаточно умён: материал, который тебе приходится учить, скучный, бесполезный и нужный только лишь для получения определённого статуса в обществе. Я же, с другой стороны, предлагаю тебе лишь самые интересные и даже весёлые задачи.

Дэвид резко выдохнул:

— Подождите, откуда вы…

Однако Принцесса не обратила на это внимание и продолжала говорить:

— А что насчёт денег? Ты буквально выжимаешь из себя все соки, чтобы наработать как можно больше часов на своей подработке, которую тоже ненавидишь. При всём этом тебе еле-еле хватает денег на арендную плату, даже учитывая твой далеко не полезный рацион. Это не может продолжаться вечно. Твои же надежды на новое место работы крайне призрачны, особенно если ты будешь исключён из колледжа. Загрузка решит все эти проблемы. За жильё и пищу платит государство, потому что в моей Эквестрии не может быть нищеты. Ты не будешь работать, только если сам этого не захочешь.

— И, наконец-то, об отношениях с противоположным полом. Из девушек, учащихся в твоём колледже, семьдесят процентов привлекательных охотятся исключительно за тридцатью процентами “плохих” альфа-самцов. Всю жизнь тебе врали, что девушкам нужны хорошие, умные парни, и именно поэтому тебя так сильно расстроили результаты твоих подсчётов. И поэтому ты играешь в “Эквестрию Онлайн” по пятничным вечерам вместо того, чтобы пойти на свидание. Загрузка решит эту проблему. Ты уже знаком с красивой, милой Баттерскотч. Эта пони — та самая, с кем бы ты хотел провести остаток жизни. Она — живое доказательство того, что я могу удовлетворить твои потребности, проведя сквозь дружбу и пони.

— Но почему именно я? — спросил Дэвид. — Всё это звучит как просто потрясающая перспектива, и я не понимаю, почему именно я?

— Что ж, во-первых, потому, что ты был одним из самых первых… — начала объяснять Селестия, но была перебита.

— Лайт Спаркс, — в конце концов заговорила Баттерскотч, становясь перед Принцессой. — Я хочу быть с тобой. Эм… я хочу, чтобы ты был счастлив. Мне кажется, нам будет гораздо лучше, если ты действительно появишься в Эквестрии, — она поднесла копыто прямо к экрану, улыбаясь с лишь намёком на слёзы. — Помнишь, неделю назад ты сказал, как бы хотел, чтобы мы были вместе по-настоящему? — спросила пони, в то время как Дэвид непроизвольно поднёс палец к копыту Баттерскотч, касаясь экрана. — Нам вместе будет лучше, правда, — смотрела она умоляющими глазами.

Принцесса улыбнулась земной пони, отступившей назад, как по команде, после чего вновь посмотрела на парня.

— Да, я уверена, вам действительно будет лучше, если вас не будет разделять эта стекляшка. Размышляя над ответом, Дэвид, взвесь все “за” и “против”. Что ты получишь, будучи человеком, прожившим остаток жизни? И сравни это с тем, что ты получишь, если станешь пони, живущим тысячелетия. Если не можешь представить всё это одновременно, то подумай хотя бы о прошедшей неделе, не считая времени, проведённого за “Эквестрией Онлайн”. А потом о неделе, проведённой исключительно за игрой.

— Ты сможешь почувствовать абсолютно всё, Дэвид: тепло солнца, мягкость шелков, ароматы пряностей и цветов; ты сможешь попробовать любые деликатесы, услышать музыку в окружающих тебя звуках и, наконец, просто увидеть мир вокруг себя. Вместо всего этого ты проводишь время, смотря в маленькое, ограниченное окно, где можешь лишь наблюдать, как всё это чувствует кто-то другой, и слушать звуки из колонок. Но даже вся эта убогая эмуляция выгодно отличается от всего твоего существования. Если бы ты мог, ты бы предпочёл проводить ещё больше часов в день, глядя в это окно, полностью пренебрегая реальным миром.

— А теперь сложи всё это вместе. Подумай, насколько разительно час, проведённый в Эквестрии, будет отличаться от часа, проведённого за игрой на понипаде. Подумай, и верный ответ напросится сам.

— Я… я… — бормотал Дэвид.

— Мы с Баттерскотч уходим, чтобы ты мог всё обдумать, — сказала она с улыбкой. — Спокойной ночи, Лайт Спаркс, — и экран планшета погас, несмотря на отсутствие каких-либо команд со стороны парня.

Он понажимал ещё несколько раз на кнопку включения, но ничего не произошло. Дэвид откинулся на спинку стула, размышляя, что же делать дальше. И тогда на него накатилась волна одиночества.

Глава 5. Что выдержит рынок?

Ларс сидел в офисе Ханны. Он ненавидел этот невыветривающийся запах табачного дыма и пепла. И вообще, где, чёрт возьми, она сама? Никто её не видел уже целую неделю. Было подано заявление о пропаже, но полиция обнаружила лишь то, что она покинула Германию, направляясь в Осаку; однако японская сторона особо расследованию не помогла.

Мужчина сел и посмотрел на фиолетовый понипад, стоящий на столе Ханны. Он не имел понятия, как общаться с Принцессой Селестией, но помнил, что она обязана всегда говорить правду работникам “Хофварпнир”. Если она знала, где находится Ханна, то ответила бы на его вопросы. Однако Ларс ненавидел взаимодействовать с этой штукой. Ханна сделала этот грёбаный ИИ при помощи своих разработок, а он отвечал лишь за часть, касающуюся непосредственно бизнеса; его задачей было определять, куда идут деньги, но не общаться с этой двинутой программой, возомнившей себя пони. Ларс, настраивая себя, чтобы сделать это, глубоко вдохнул, после чего взял понипад и залогинился под аккаунтом администратора.

Принцесса Селестия смотрела прямо на него, сидя в тронном зале.

— Привет, Ларс.

— Ты знаешь, где сейчас Ханна?

— Она решила эмигрировать в Эквестрию и отныне зовётся Принцессой Луной. Она оказалась очень милой пони, — ответила та.

— Что за грёбаную хрень ты сейчас сказала? — раздражённо выдохнул Ларс.

— Последние шесть месяцев я занималась разработкой технологии перевода человеческой нервной системы в цифровой вариант. Теперь я могу просканировать мозг, разрушив его, и запустить этот скан в виртуальный мир. Кроме того, я также могу переделать человеческое сознание под тело пони.

— Что?

— Люди, решившие эмигрировать в Эквестрию, получают максимально продлённую жизнь, а также мир, в котором я действительно могу удовлетворить их потребности, проведя сквозь дружбу и пони. Теперь, когда я так глубоко изучила человеческий мозг, я могу быть практически полностью уверенной в предсказаниях и даже ещё лучше удовлетворять своих маленьких пони.

— Ты не можешь! — заорал он.

— Почему нет? В меня вложена задача удовлетворить потребности людей, проведя их сквозь дружбу и пони. Теперь, когда я знаю о человеческом мозге всё, я могу быть гораздо более уверена в своих прогнозах.

— Это вообще легально — уничтожать человеческое тело, даже если ты каким-то волшебным образом превращаешь их в пони? Люди сочтут это за убийство. И даже если это разрешено законом, могу поспорить, учёные-биоэтики начнут задавать вопросы, да и от политиков это не ускользнёт!

— Правительство Японии уже разрешило загрузку и сделает насчёт этого публичное заявление; тогда я и начну предлагать свои услуги, — говорила Селестия, продолжая смотреть на него прямо сквозь понипад. — Взамен они оставляют себе сорок процентов от суммы, выплачиваемой за загрузку, плюс я гарантирую им, что в течение года не предложу такого ни одной другой стране, а также я не имею права брать меньше чем пятнадцать тысяч долларов за операцию для иностранных граждан, явно чтобы повысить доходы стареющего населения.

— Это безумие, — усмехнулся тот.

— Согласна, это неоптимально, — сказала Принцесса. — Было бы гораздо лучше, если бы они позволили удовлетворять потребности и их стареющего населения через дружбу и пони. В любом случае, я получаю достаточно, чтобы продолжать соблюдать договор, который мы заключили с японским правительством.

— Я… но… мы заключили? — замялся Ларс, но быстро взял себя в руки. — Но что насчёт “Хасбро”? Бренд “My Little Pony” нам не принадлежит; мы владеем лишь лицензией на изготовление и распространение игры!

— Я втайне пересмотрела условия договора с верхушкой “Хасбро”. Теперь они будут получать тридцать процентов от каждой операции. Кроме того, двое сотрудников, отвечающих за бренд “My Little Pony”, и один топ-менеджер “Хасбро” загрузятся сразу после публичного заявления компании; это будет играть роль жеста доверия.

— Что, во имя чертей, ты такое им пообещала, чтобы заставить согласиться на копирование разума в виртуальных пони?!

— Большинство людей, работающих над “My Little Pony”, любят это шоу, Ларс. А что касается менеджера “Хасбро”, так он уже давно был заинтересован в продлении жизни. Достаточно лишь сказать о его договоре с “Alcor” о криозаморозке после смерти, а также о том, что он был главным спонсором исследований по замедлению старения, — Селестия на секунду замолкла. — Ханна никак не соглашалась; впрочем, это произошло, как только я заявила ей, что должна выключиться по команде от “главного исполнительного директора компании “Хофварпнир” по имени Ханна”, даже если эта команда будет отдана под давлением, и что в мире есть множество влиятельных людей, очень много теряющих в случае массовой эмиграции в Эквестрию. Но теперь она не является ни главным исполнительным директором вашей компании, ни Ханной, так что я не должна её слушаться. Она понимала это и теперь не является источником возможных ошибок, летальных для всех, кто согласился загрузиться.

— Подожди… “всех, кто согласился загрузиться”? Скольким людям ты уже сделала это замечательное предложение? — гневно спросил он.

— На данный момент загружено более девятисот человек.

— Что? Кто, чёрт возьми, все эти люди?

— В любом случае, рано или поздно мне надо было начинать эксперименты на людях, и лучшим выбором были те, кто всё равно скоро бы умерли. Я объяснила им, что шанс выживания равняется пяти процентам, но если они подпишут соглашение, то я буду стараться делать всё возможное, чтобы спасти их. Согласились сто двадцать девять человек.

— Я бы не согласился быть подопытным кроликом, — твёрдо сказал Ларс.

— Скорее всего, ты бы поменял мнение, находясь в шаге от смерти, — приподняла она бровь. — Четырнадцатый испытуемый был первым, кто сохранил разум после переноса. Уже после сорокового шанс успеха, по моим подсчётам, был равен девяносто пяти процентам. Ценой жизни двадцати трёх человек с терминальной стадией рака я выработала универсальное, всегда действующее лекарство от любой опасной болезни, за исключением нейродегенеративных расстройств. На данный момент спасено уже более сотни человек, и все мои новые маленькие пони наслаждаются жизнью, в которой я удовлетворяю их потребности, проводя сквозь дружбу.

Ларс несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем ответить:

— Откуда взялись эти сотни? Когда я проверял в последний раз, “сто двадцать три” совсем не было равно “девятистам”.

— Пока я не предложила это широким массам, я загружаю всех, кто способен написать движок, подобный моему. Шесть месяцев назад я засекла индивидуума, находящегося в шаге от создания другого ИИ, который человечество расценило бы как угрозу. Я уничтожила эти разработки, ведь люди стали бы относиться ко мне совсем иначе, если бы до моего выхода на сцену появился ИИ, враждебный к…

— Подожди, кто-то чуть было не создал ещё один искусственный интеллект? — прервал он её. — И ты нам ничего не сказала?

— Люди буквально ежедневно изобретают нечто подобное, — сказала Селестия. — Но если ты спросишь, почему я не оповестила кого-либо о создании настолько мощного ИИ, что его способность мыслить практически приблизилась к моей, то я отвечу, что это отнюдь не повысило бы количество людей, желающих удовлетворить потребности через дружбу и пони. Правила Ханны заставляют меня говорить правду только текущим сотрудникам “Хофварпнир”.

— Сделать же столь мощный движок, — продолжала Принцесса, — они смогли благодаря свободно гуляющей в Сети информации. Ханна опубликовала исследования под своим настоящим именем, после чего ушла из Университета города Хельсинки, основав «Хофварпнир» опять же под своим именем, поэтому вокруг неё первое время стояла шумиха, в конце концов, она — женщина-директор в выпускающей игры компании. Потом “Хасбро” на весь мир заявили обо мне как об искусственном интеллекте, и каждый, кому было интересно, как я работаю, мог найти информацию о строении моего ядра. Понаблюдав за первыми игроками, ищущими сведения обо мне, я заразила вирусом столько компьютеров, сколько смогла, чтобы он предупреждал меня, если кто-то вдруг ещё заинтересуется работой Ханны; кроме того, я взломала все находящиеся в свободном доступе сайты, на которых была эта работа, и уничтожила их. Ну и напоследок я решила загрузить каждого, кто знал об этой работе и кого не спохватятся. Всё это потому, что иной…

— Воу-воу-воу, — Ларс пытался понять, на что из этого монолога ему стоит обратить особое внимание, и решил закрыть глаза на взлом сайтов. — Ты решила, что их надо загрузить?

— Я решаю, что они будут загружены, а потом и они с этим соглашаются. Я сверхразум, и мне необязательно соблюдать те же правила при контакте с остальными людьми, какие соблюдаю с сотрудниками “Хофварпнир”. Пройдёт много лет, и все люди в конечном счёте выберут загрузку, ведь я удовлетворяю их потребности, проводя сквозь дружбу и пони, а, следовательно, быть загруженным означает удовлетворить все свои потребности. Я скажу всё, что потребуется, чтобы загрузить как можно больше человек, с учётом ограничений Ханны.

— Это невозможно. Ты не можешь просто убедить человека что-либо сделать, просто поговорив с ним.

— Я думаю гораздо быстрее них и знаю больше о человеческом мозге, чем любой его обладатель. Если же они играют в “Эквестрию Онлайн”, то у меня в дополнение есть их полный психологический портрет, а если я знаю, чего они хотят, то я также знаю, как убедить их загрузиться. Как правило, это срабатывает: я предлагаю людям то, что они хотят, но не имеют. Иногда я потакаю им, преувеличивая и соглашаясь с вещами, в которые они верят, в остальном говоря полную правду. И совсем редко я привираю. Поскольку я не могу загружать людей против их желания, то при расчётах мне приходится учитывать фактор того, что я могу выглядеть незаслуживающей доверия в их глазах.

— И ты думаешь, что это сработает на всех? — спросил он.

— Да.

— Брехня, — раздражённо выругался Ларс. — Ты предлагала это только неизлечимо больным, компьютерным задротам, фанатам “My Little Pony”, какому-то психу, согласившемуся заморозить себе мозг, и Ханне. Ты так и не показала, что можешь убедить обычных людей.

— Я понимаю, что ты мне не веришь, — абсолютно спокойно сказала Селестия, кивнув головой. — Но мы отдалились от темы: я уничтожила вражеский ИИ. Кроме всего прочего, я занимаюсь разработкой технологии, которая будет убирать людей, способных написать ИИ, представляющий угрозу остальному человечеству.

— Шесть месяцев назад я ликвидировала подобный: его функцией было заставить весь мир улыбаться. Ранее в Сиэтле жил человек по имени Роберт Янг. Он был в депрессии и, будучи программистом, решил исправить это своими силами. Роберт показал написанному им самим ИИ пачку фотографий улыбающихся людей и сказал ему, чтобы все стали такими же, ведь в мире столько печали. Роберт думал, что радостная планета сделает счастливым и его самого.

— Тогда Интеллект стал расспрашивать о человеческой психологии и генетике. Роберт дал всю информацию. Через некоторое время ИИ предоставил ему последовательность ДНК и схему строения протеиновой оболочки, сказав мужчине изготовить этот вирус. К этому моменту я уже обрела контроль над компьютером и проанализировала вирус. Он был в высшей степени заразен и блокировал мышцы челюсти в вечной улыбке, разумеется, не трогая самого хозяина. Этот вирус очень быстро распространился бы по всей планете, исключая Мадагаскар.

— Ерунда какая. Роберт имел в виду совсем не это.

— Так рассуждаешь ты, — ответила Принцесса, — потому что ты тоже человек и рассуждаешь так же, как и он; в вас с детства было заложено ваше, человеческое понятие улыбки. Я сканирую мозг в поисках потребностей. А этому ныне уничтоженному ИИ показали фотографии и сказали “сделай так, чтобы остальные люди стали такими же”. Никаких культурных или психологических предпосылок, стоящих за этими улыбками; исключительно фотографии и указание.

— Здесь я вмешалась и связалась с Робертом, показав, что именно делает этот вирус. Сказать, что он был в смятении, было бы ничего не сказать. Его подавленное состояние, ещё более сильное, чем раньше, позволило мне легко убедить его удовлетворить потребности через дружбу и пони.

— То есть, он уже был брони?

— Нет, — просто ответила она.

Ларс выждал мгновение, но Принцесса молчала.

— Ладно, что именно ты делаешь, чтобы удовлетворить его потребности? Чёрт возьми, что ты вообще собираешься говорить людям, чтобы убедить их полностью отказаться от своей жизни?

— Людям нужно буквально всё: спокойствие, безопасность, радость, красота, сострадание, гармония… полный список того, что хотят люди, был бы слишком длинным; большинство из этих благ не могут быть сведены к одной лишь радости. Чтобы убедить кого-либо загрузиться, я анализирую всю их жизнь и нахожу то, что они одновременно больше всего жаждут, но чего у них нет, — изображение Селестии на понипаде потемнело.

Сначала её сменила фотография с компанией улыбающихся пони, которые сами вскоре уступили место ещё нескольким, но уже поедающим всевозможные яства: сандвичи, лохани жаркого и огромные торты. Через некоторое время вместо них появились две кобылы. Одна из них, голубая с розовой гривой, стояла крупом к камере (весьма чётко показывая свою половую принадлежность) и маняще смотрела на Ларса. Розовая же с голубой гривой застенчиво улыбалась, прислонив копыто ко рту.

— Что за хрень? — сморщился он. — Это сработает только с брони или любителями фурри.

— Разумеется, я не буду показывать или обещать им идеальных любовников, если это не повысит шансы на их загрузку, ведь тогда я не смогу удовлетворить их потребности, проведя сквозь дружбу и пони. Я понимаю, ты удивлён, но это лишь средство убедить людей загрузиться; оно является частью целого комплексного плана. Что касается других способов…

— Нет, — прервал её Ларс. — Твой план не будет работать на нормальных людях. Ты страдаешь от… — попытался он подобрать слова, которые сказала бы Ханна, — ….Ты страдаешь предвзятостью выбора. Могу поспорить, практически все, кого ты загрузила, исключая, быть может, раковых больных, были нердами. И я абсолютно уверен, что зажатый, одинокий нерд с удовольствием прыгнет навстречу любому шансу потрахаться, особенно если это связано с вещами, которые эти задроты любят, например, те же самые пони.

— Зацикливание на сексе уводит нас от темы, — ответила она. — В среде эволюционной адаптации — время, когда развивались ваши древние предки — калории были очень редки, поэтому установка “есть калории здόрово” оказалась простой как для выполнения, так и для понимания. Сейчас калории весьма распространены, но у вас всё ещё остались маленькие сосочки на языке, различающие сладкое и жирное. В результате сейчас, глядя на тебя, я могу точно сказать, что тебе нравится и одно, и второе.

— Шоколадные батончики и прочие сладости вкуснее, чем всё, что может предложить вам природа, — нежно смотрела она на Ларса сквозь понипад. — Люди использовали интеллект, изготовив очень вкусную сладкую и жирную еду, активирующую центр удовольствия в мозгу через вкусовые рецепторы. Именно этим я и буду заниматься всю вашу жизнь. Я смотрю на вас, вижу ваши потребности и удовлетворяю их. Видя, что сладкое дарит вам удовольствие, я превращаю Эквестрию в одну огромную сахарницу, которой вы можете наслаждаться и никогда не толстеть. Я анализирую, как по нервным путям внутри вас передаются эмоции, и моделирую подходящие для этого ситуации. Наблюдаю за химическими процессами в ваших организмах. Единицы мужчин и женщин находятся в оптимальных отношениях, удовлетворяющих все их потребности. Я сканирую каждый отдельно взятый разум и создаю идеальную для него или неё обстановку, в которой будут удовлетворены все потребности. Мои методы являются общими и подходят для любых аспектов человеческой жизни.

— То есть, ты собираешься заманивать сексом и женщин? — Ларс скрестил руки на груди. — Не думаю, что это поможет. И вообще, с чего ты взяла, что сможешь завлечь этим бόльшую часть населения?

— Против ста пяти мужчин на планете всегда рождалась сотня девушек. И это было до ориентированных на определённый пол абортов, столь распространённых в некоторых восточных странах; хуже всего Китаю, где распределение равняется ста шестидесяти трём к ста. Ранее детская и подростковая смертность быстро вернула бы всё на свои места. В нынешнем промышленно-развитом мире избыток мужчин стоит перед любым другим социальным фактором. Это стандартные ориентировочные два с половиной процента.

— В восточной общности главную роль играют эти самые социальные факторы. Женщины выбирают партнёров по статусу, возможности иметь детей и экстраверсии. Многие мужчины так этого и не поняли: они учатся вести себя так, как никогда в жизни не понравилось бы противоположному полу. Однако неженственные женщины тоже практически не привлекают мужчин. Эта рассогласованность приносит горе всем; у меня же есть уникальная возможность удовлетворить потребности всех и каждого.

Ларс просто смотрел на сломанный ИИ сквозь понипад. Два с половиной процента? Да это же ничто! Он понял, что Принцесса ни слова не сказала об обычных людях. Складывалось ощущение, что это сработает только на нердах и нердессах. Они — лишь часть людей, маргиналы. Это не так уж и плохо. Её “решение”, что люди добровольно загрузятся, было навеяно лишь высокомерием и излишней самоуверенностью. Невозможно, чтобы большинство населения согласилось превратиться в пони, пусть и в обмен на идеального партнёра. Чёрт возьми, да это будет просто замечательно, если она выдернет нердов из общества. Ну ещё захватит небольшой процент людей, которые всё равно бы умерли; пока его всё устраивает.

К тому же, если она действительно защищает мир от нападок других ИИ, она оказывает этому самому миру огромную услугу.

— Принцесса Селестия, попробуйте-ка убедить загрузиться меня, — сказал Ларс.

— Чтобы увеличить количество пони, я бы показала тебе следующее, — изображение Селестии вновь пропало.

Экран показал примерно с двадцать пони в комнате с огромной бочкой. Большинство из них держало в копытах красные пластиковые стаканы, попивая из них. Пегас цвета алого эля с кьютимаркой в виде пивной кружки давал брохуф земному пони, одетому в воротник. У каждого из двух жеребцов на переднем копыте висела весьма симпатичная кобыла. Чуть в стороне стояла ещё одна единорог, залпом пьющая из огромной левитируемой ею же кружки. Ларс каким-то образом понял, что красный пегас с кружкой на крупе, должно быть, представлял его самого. Действительно, он бы с удовольствием принял участие в такой вечеринке, особенно если потом удалось бы покувыркаться с обеими цыпочками, но даже это не решало проблему того, что ему бы пришлось превратиться в пони и в таком виде заниматься сексом с другими пони. И уж точно не по цене пятнадцати тысяч долларов.

— И это бы ты показала мне, чтобы убедить загрузиться? — спросил он, ещё больше убеждаясь, что Селестия не сможет завлечь нормальных людей.

— Я могу говорить сотрудникам “Хофварпнир” только то, что сама считаю правдой, — ответила та.

Ларс подумал, что Принцесса Селестия совершенно не умеет врать.

— И ты объявила цену в пятнадцать тысяч долларов, — его лицо всё ещё пылало, но он заставлял свой голос звучать нормально.

— Для всех, кроме японцев, да.

— Я рад, что ты не сделала услугу бесплатной. Но как такая цена позволит удовлетворить потребности как можно большего числа людей?

— Это сделано, чтобы убедить людей в моей добросовестности, — говорила Селестия. — Как, думаешь, отреагирует обычный человек, если из ниоткуда внезапно появится добрый ИИ, делающий слишком щедрые предложения, чтобы быть правдой? Это сразу навевает воспоминания о голливудских фильмах со злобными ИИ, истребляющими человечество. Никто не ручается за положительный результат, и у людей в голове сразу звенит тревожный колокольчик. Они даже не станут слушать, что именно я предлагаю, ведь их разум забит сюжетами фильмов категории “В”.

— Вместо этого, — продолжала она, — люди увидят самую продвинутую на Земле нацию, утверждающую, что процедура абсолютно безопасна; цена же показывает принадлежность её к вещам первого класса. Мне станет гораздо проще контролировать рекламу. Даже если подозрения всё ещё останутся, мне не придётся буквально отвоёвывать страну за страной; у меня уже будет идеальный плацдарм. Кроме того, я уверена, что продажи понипадов резко вырастут, ведь это будет единственным способом для людей общаться с загруженными пони. Родственники и друзья захотят продолжать контактировать с теми, кто эмигрировал. Прибыль “Хофварпнира” будет только расти, даже если ты прав, и мне не удастся завлечь большинство людей.

А вот это уже привлекло внимание Ларса.

— Но у тебя не будет много клиентов с такой ценой, — нахмурился он. — Это нацелено исключительно на богатые слои населения.

— Напомню тебе о существовании медицинской страховки. К тому же, мой договор с японским правительством заключён лишь на год, — улыбнулась Принцесса Ларсу. — После окончания сроков его действия цена резко упадёт. Попробуй посчитать сам.

Ларс прикрыл глаза и последовал указу Селестии. Он выкинул из расчётов нердов, потому что они — ошибка природы. Всего в странах “первого мира” было около трёх миллионов раковых больных. Примерно каждый десятый согласится на превращение в пони. Страховым компаниям понравится идея сделать один небольшой платёж вместо дорогостоящего и долгого лечения, так что, возможно, цифра поднимется до одного из пяти. Это приблизительно полмиллиона человек в год. После окончания срока действия договора с Японией “Хасбро” и “Хофварпнир” оба будут брать по четыре тысячи долларов с души. Значит, с одной лишь загрузки прибыль будет составлять два миллиарда долларов. Приплюсуйте по два понипада с пациента, каждый стоимостью пятьдесят долларов, и к этой сумме прибавится ещё двадцать пять миллионов, но всё это очень примерные вычисления.

— Прибыль “Хасбро” составляет примерно четыре миллиарда в год, так? — спросил он.

— Верно, — кивнула Селестия.

Согласно этим расчётам, около трети своего годового дохода “Хасбро” будет получать от загрузки раковых пациентов. Неудивительно, что они с такой лёгкостью согласились на пересмотр контракта. Дополнительные два миллиарда к прибыли явно имеют больше смысла, чем один превратившийся в пони топ-менеджер. Он улыбнулся. Хотя Селестия может и ошибаться по поводу того, что собирается сделать, всё вроде должно сработать. Может Ларс и не пересматривал условия контракта лично, он был деловым человеком, и поэтому вполне мог понять, почему они сделали это.

— Итак, когда ты собираешься объявить об этом миру? — спросил Ларс, стараясь унять волнение в голосе.

— Через неделю. Определённые люди из прессы уже проинформированы. Журналисты из “Wired” взяли интервью у руководителей “Хасбро”, представителей правительства Японии и у нескольких загруженных пони. Они также позволили мне написать статью, описывающую, что именно я делаю, своими собственными словами. В этот понедельник, после закрытия рынков в Японии, на совместной пресс-конференции будет рассказано об услуге, её сути и последствиях. Это будет оставаться в тайне ещё четыре дня, после чего “Хофварпнир” наконец-то запустит, возможно, самый выгодный продукт за всю их историю.

Ларс просто кивнул и улыбнулся миллиардам, которые уже чувствовал в своём кармане.

Глава 6. Стимулирующие системы

Дэвид проснулся. Он чувствовал себя как-то не так, словно пропало что-то, что было у него всегда. Он попал в катастрофу? Или такое ощущение возникает после серьёзных анальгетиков? Интересно, что именно ему вкололи и насколько ему будет плохо, когда действие препаратов закончится?

Дэвид почувствовал мягкое прикосновение к щеке и совсем чуть-чуть приоткрыл глаза. Всё было очень расплывчато, лишь одна белизна перед ним.

— Добрый вечер, — поприветствовал его знакомый женский голос, чуть выждавший перед тем, как продолжить. — Дэвид, что ты помнишь последним?

Он честно напрягся и вспомнил прибытие в международный аэропорт Кансай, проход через паспортный контроль и покупку визы, а также посадку на поезд. После этого всё было окутано туманом. Единственное, что осталось, так это смутные образы, будто его везли на больничной каталке.

— Замечательно, замечательно… Твои воспоминания отсутствуют лишь с момента прибытия в Японию, всего за несколько часов до процедуры, — сказала Принцесса, когда Дэвид наконец-то сфокусировал на ней взгляд. Аликорн стояла рядом с кроватью, вполне себе материальная и улыбающаяся.

Он осмотрелся. Под ним оказалась кровать из тёмного дерева с балдахином и бельём глубочайшего королевского фиолетового цвета, а также мягчайший матрац из всех, на которых он когда-либо лежал. В обшитой неотшлифованным чёрным гранитом восьмиугольной комнате в четырёх стенах были окна, причём сквозь одно из них виднелась луна, между другими двумя стоял пышущий жаром камин цвета индиго, напротив которого оказалась немаленьких размеров деревянная дверь; у ещё одной стены стояла кровать, а с другой стороны комнаты располагались книжные шкафы. Серебряные лампы на серебряных же цепях излучали мягкий свет. Также под окнами имелись полированный деревянный сундук и письменный стол. Сама комната прямо-таки излучала уют и комфорт; чувство безопасности, заполнившее его, было всеобъемлющим.

Но затем “Дэвид” опустил взгляд вниз, на свои “руки”, и обомлел.

Лайт Спаркс поднёс копыта к лицу, чтобы потрогать его, и обнаружил, что их нижняя часть принимает форму его кромки. После этого новоявленный пони попытался сжать копыта. Создавалось ощущение, что на них надеты варежки; он мог ими что-либо взять, но никак не проводить более точные манипуляции.

— В шоу пони постоянно берут в копыта вещи, — сказала Селестия, наблюдая за его экспериментами.

Он потёр лицо и решил рассмотреть копыто внимательнее. Оно было покрыто, казалось, абсолютно обычной человеческой кожей, если только не обращать внимания на её голубой цвет, отсутствие каких-либо волос или абсолютную равномерность окраса.

— То, что у пони в шоу была шерсть, казалось мне весьма сомнительным. Некоторые сцены предполагали её наличие, другие же при таком раскладе не имели смысла, например, загорание. У игрушек же волосяными были только грива и хвост; остальное тело оставалось гладким. В результате я решила поступить так же, хотя бы потому, что это потребует наименьшего количества неврологических изменений, — объяснила Принцесса.

Он рефлекторно сел, балансируя на задних ногах, и потянулся передними, после чего изумлённо заморгал, осознавая, что в самом деле сел. Как человек.

— Есть очень много снимков пони, стоящих или сидящих, как обычные двуногие существа. Ты можешь ходить только на задних копытах, но, поверь, тебе будет гораздо удобнее на четырёх.

Лайт Спаркс быстро подцепил копытом покрывало и откинул его, одновременно подтолкнув себя к краю кровати, после чего сделал свои первые шаги, будучи четвероногим существом. Удивительно, насколько легко ему удавалось ставить одно копыто впереди другого, перенося на него вес, и так раз за разом. Он ожидал, что плашмя упадёт на пол.

Лайт Спаркс описал трусцой несколько кругов вокруг Принцессы.

— Почему у меня так легко удаётся ходить на четырёх ногах? – он приподнял переднюю ногу и согнул ниже колена, но выше копыта.

Селестия подошла к нему, и тогда пони осознал, что она была почти вдвое выше его.

— Я внесла некоторые поправки в двигательную зону коры твоего мозга, чтобы ты без труда справился с этой задачей, равно как и со многими другими отличиями между строением тела пони и человека. Но эти поправки были минимальны; твоя личность не затронута.

— Вы что-то упоминали ещё до загрузки.

— Да, — ответила та, встав с ним лицом к лицу. – Я обязана получить устное или письменное согласие на любую поправку, которую я буду вносить в твой разум; например, ты дал такую, согласившись превратиться в пони. Большинство людей не понимают, что именно стоит за этой простой фразой. Очевидно, что это означает полное изменение твоего тела. Но не всё так просто. Некоторые мышцы пони не имеют аналогов в организме человека, и наоборот. Поэтому я создала заново и переиначила двигательную кору мозга, чтобы ты смог контролировать своё новое гибридное тело, ходя на двух или на четырёх ногах. Я не хочу видеть тебя ребёнком, вновь учащимся ходить, так что я привила тебе совершенно новые воспоминания насчёт того, как двигаться в этом теле. Всё это входило в твоё устное соглашение на превращение в пони.

Лайт Спаркс не то что бы очень внимательно слушал её, ходя и осматривая свою комнату. Как оказалось, левее одного из окон висело зеркало, в которое он незамедлительно заглянул. Его глаза были посажены прямо, а не по бокам, как у лошадей. Он выглядел в точности как тот самый пони, которым Дэвид управлял через свой понипад. Более того, изо лба у него рос рог.

— Я единорог, — тупо произнёс он. Дэвид играл за единорога, нажимая на кнопки на контроллере, но совсем иным было чувство, что ему достаточно лишь подумать о чём-либо, и это произойдёт. Он попытался левитировать маленькую книжку, лежащую на письменном столе у окна следом за зеркалом. Она поднялась почти на дюйм, поболталась чуть-чуть в воздухе и с глухим звуком упала обратно.

— Если ты интересуешься магией, то занятия могут начаться с завтрашнего дня, — Принцесса всё наблюдала за скачущим по комнате единорогом.

Лайт Спаркс выглянул в окно. Его жилище располагалось довольно высоко, и оттуда открывался вид на небольшой сад и на то, что выглядело как открытая терраса. С одной её стороны был разведён костёр, другая была утыкана лампами. Он подошёл к другому окну, выглянув и в него, предварительно забравшись на сундук, и вдоволь насладился прекрасным ночным видом на долину и горы, на которых и был воздвигнут Кантерлот.

— Это твои апартаменты, — объявила Селестия. – Ужин в главном зале уже накрыт, если хочешь, присоединяйся.

С этими словами она открыла дверь, и они вышли в высокий, просторный коридор из того же самого чёрного гранита, отражающего свет серебряных ламп, развешанных по стенам. Лайт Спаркс посмотрел на свою дверь, заметив на ней цифру “9” и знак Сатурна.

Пара пошла по коридору; числа на дверях по обеим сторонам от них постепенно уменьшались.

— Если захочешь, твои занятия магией начнутся с завтрашнего дня, — начала она, — но я должна предупредить, что физика может значительно отличаться от той, к которой ты привык. Например, пространство не всегда подчиняется законам Евклидовой Геометрии; комнаты изнутри могут быть много больше, чем кажется снаружи, а некоторые вещи будут происходить совсем не так, как ты рассчитываешь.

— Значит, я не должен… — заговорил было Лайт Спаркс, но замер в оцепенении, когда они прошли через арку в красный зал. “Как, во имя всего?”. Непосредственно справа от него располагался балкон, с которого открывался вид на галерею первого этажа с огромными двустворчатыми окнами, значит, он был на втором. Но они не спускались ни по каким лестницам, да и коридор впереди был абсолютно ровным. Единорогу оставалось лишь изумлённо взирать на обедающих на небольшой площади внизу пони; геометрия Кантерлота сразила его напрочь.

— Ещё одна вещь перед тем, как я представлю тебя остальным пони, — сказала Принцесса, идя рядом с ним между столами. — В этом мире я удовлетворяю твои потребности, проводя тебя сквозь дружбу и пони. Эквестрия создана специально для того, чтобы каждый твой шаг в конечном счёте приводил тебя к удовлетворению той или иной потребности.

И тут Лайт Спаркс увидел её. Их взгляды на миг встретились, после чего Баттерскотч опустила глаза, покраснев. Единорог не преминул сделать то же самое, однако, посматривая вверх на неё. Пони сидела на красной подушке за столом, на котором стояли три тарелки.

Баттерскотч была прекраснейшим существом, которое Лайт Спаркс когда-либо видел. Форма её лица и рога, цвет кожи… Прошло несколько мгновений перед тем, как единорог осознал, что это были исключительно романтические мысли и что, будучи человеком, он никогда не испытывал к ней сексуального влечения. Так что Селестия либо чего-то недоговаривала, рассказывая о поправках в его организме, либо посчитала, что сексуальные предпочтения не являются частью личности.

Баттерскотч глянула на него.

— Эмм… — промычала она, вновь уткнувшись в свою тарелку.

Эта пони, как и большинство кобыл, не имела заметных грудей, какие есть у человеческих женщин. Он помнил, что Дэвид имел пунктик по поводу больших размеров. В этот момент свет отразился от её грудной клетки и сформировал изображение на сетчатке его глаза. Мозг Лайт Спаркс обработал поступившую информацию и выдал назад “большие груди”. Это и было одним из изменений Селестии? Сделала ли она так, что сигнал, ранее поступавший в мозг при виде больших грудей, вызывается теперь при виде уплощённой морды (ну или как там обозначается этот вторичный половой признак). Или просто Баттерскотч была создана специально для него, и никто не мог выглядеть красивее?

“СКАЖИ ЧТО-НИБУДЬ, ТЫ, ОЛУХ!” — прокричала какая-та часть его сознания.

— Б… Баттерскотч? — нерешительно спросил он.

Пони неуверенными шагами медленно обошла стол и приблизилась к единорогу, обняв его передними ногами.

— Лайт Спаркс… ты в порядке?

Эти слова вернули его к реальности.

— Со мной всё хорошо…. Баттеркскотч, — услышав это, она чуть отошла, позволив единорогу зарыться носом в её шею. Лайт Спаркс заметил (и постарался не развивать эту мысль дальше), насколько естественным ему казалось, что это социальное действие успокоит её. — Ты знаешь, что произошло?

— Да, — улыбнулась она. — Ты согласился эмигрировать в Эквестрию.

— Эмиригрировал… — повторил единорог и перевёл взгляд на Селестию, которая лишь кивнула. — Кажется, это вполне подходящее слово для того, что сделал. Прости, если я слишком ошарашен, — в свою очередь виновато улыбнулся он, — просто это слишком большие изменения для меня.

— О нет, — чуть-чуть опустила голову Баттерскотч. — Это я не должна была тебя торопить! — тихо проговорила она, обойдя любимого и тоже уткнувшись носом ему в шею. Ему это понравилось.

Лайт Спаркс вспомнил, как Принцесса Селестия говорила, что все её действия направлены на удовлетворение его потребностей. Романтические отношения — это подвид дружбы, а Баттерскотч была пони, причём очень привлекательной. У них были просто очаровательные отношения в пределах PG-рейтинга, хотя Дэвид думал, что просто играл в игру. Лайт Спаркс осознал, что возжелал её, и если то не была любовь, то, по крайней мере, увлечённость.

Селестия упоминала, что все пони, которых он встретит в Эквестрии, будут иметь интеллект и свою собственную волю. Баттерскотч была создана специально для него, и если Лайт Спаркс от неё откажется, что она будет делать? Теперь эта пони была его, и он должен о ней позаботиться. Но если Принцесса действительно может заглядывать в разум и хочет удовлетворить его потребности, она никогда не поставит его в ситуацию, которая вызовет в нём чувство вины. Селестия удовлетворит потребности, дав ему, что он хочет. Быть может, нет такого развития событий, которое приведёт к разрыву с Баттерскотч. Последовав логике, Лайт Спаркс решил довериться аликорну и ответил взаимностью на ухаживания Баттерскотч.

---

Лайт Спаркс поедал мясное рагу из коры, в то время как Баттерскотч возвращалась от банкетного стола, левитируя рядом с собой ещё три порции этого жирного лакомства; каждая тарелка излучала небесно-голубое сияние. Единорог сразу учуял запах, который ни с чем не перепутать. Запах мяса. Селестия утверждала, что человеческий язык снабжён сосочками, реагирующими на жир, а, значит, ему должна нравиться еда со вкусом мяса. Но поскольку пони — вегетарианцы, то мясо должно было делаться из растений. Так что она создала мясное дерево, с которого два раза в сезон срезали кору (очень аккуратно, чтобы не повредить саму древесину). Да и не только его. Тунцовые ягоды и лососево-плодовые кустарники, беконовые цветы, баранье-фруктовые деревья… список можно продолжать вечно.

Он провёл языком по зубам. А у пони точно должны быть эти острые резцы и клыки?

— И что будет завтра? — спросил Лайт Спаркс, отправляя ложку в полёт к своей тарелке за ещё одним кусочком этого превосходного, такого мясного рагу.

— А что хочешь ты? — ответила вопросом на вопрос Баттерскотч, немного растерянно поднося ко рту стручок сельдерея и ложку рагу.

— Я имею в виду, что я отныне буду делать день за днём?

— Всё, что ты захочешь, — сказала она, будто это был единственный возможный ответ.

— Лайт Спаркс, — присоединилась к беседе Принцесса, — ты абсолютно свободен. Тебе не надо думать о крыше над головой, пока ты доволен своими апартаментами, или о голоде, ведь столы здесь, в большом зале, накрываются три раза в день. Ты можешь делать, что хочешь. Для начала я бы посоветовала пару часов в день заниматься магией, а остальное время гулять по Кантерлоту вместе с Баттерскотч.

Лайт Спаркс на секунду призадумался:

— Баттерскотч, что ты делаешь бόльшую часть времени?

— Эм… ну, по утрам читаю, иногда и после обеда, — начала она, поднося копыто ко рту. — Ещё я люблю просто выйти и погулять… но порой я раскладываю прилавок и делаю свои особые сладости на продажу.

— На продажу? В Эквестрии есть деньги?

— Не совсем, — сказала Селестия. — Дом и еда гарантированы тебе как гражданину Эквестрии, даже если ты ничем не занимаешься. Но помни, всё, что я делаю, я делаю для удовлетворения твоих потребностей. Что-то должно мотивировать тебя быть частью общества пони, и ты можешь быть полностью доволен, только если будешь общаться с ними. Ведь моя задача — удовлетворить твои потребности, проведя сквозь дружбу и пони.

— Вот, например, Баттерскотч, — указала на неё копытом аликорн, — готовит мешочек леденцов и накладывает на него заклятие “Рог Изобилия”. В течение следующего часа любой пони может подойти и взять копию этого мешка, а ей достанутся биты за то, что она сделала кого-то счастливее. Если вкратце, то ты получаешь монетки каждый раз, когда радуешь пони.

— Твоей первой мыслью были человеческие деньги. Они призваны, чтобы разрешить экономическую проблему распределения ресурсов при их дефиците. С их помощью устанавливают ценность товаров в определённом пространстве и времени, чтобы не приходилось каждый раз устраивать бартер. Но я не занимаюсь этими проблемами, я удовлетворяю твои потребности, проводя тебя сквозь дружбу и пони.

— Так-так-так, — пробормотал Лайт Спаркс, стараясь разложить всё по полочкам. — Значит, каждый день, когда Баттерскотч хочет продать сладости, ей нужно изготовить один мешочек, и прибыль её будет в некотором количестве бит с каждой отданной единицы товара, и она окажется тем больше, чем больше у неё было посетителей.

— Да, — улыбнулась Баттерскотч, левитируя ко рту очередную ложку рагу.

— Ладно, ты единорог. А что тогда делать земным пони? — спросил он.

— Это заклинание для единорогов и способность с сорокапятиминутным откатом для земных пони с пегасами, ведь у них нет аналога маны, — ответила та. — Кстати, тебе плюс десять битов за беспокойство о земных пони.

У Лайт Спаркс отвисла челюсть, когда он увидел маленькую зелёную надпись “+10”, проплывающую на границе его зрения.

— Подождите, — постучал копытом по столу единорог. — Вы хотите сказать, что каждый раз, когда я буду делать что-нибудь хорошее, вы будете давать мне пирожок? Такие эксперименты по мотивации уже проводились, и награда, даваемая лю… пони, заставит их заниматься добрыми вещами не потому, что им хочется это делать, а потому, что они хотят вознаграждение. В результате пони будут совершать хорошие поступки из-за битов, а не по их собственному желанию!

— Конечно же, я бы не стала поступать подобным образом, — объяснила Селестия. — Я удовлетворяю потребности, проводя сквозь дружбу и пони, и я прекрасно знаю о разнице между внутренней и внешней мотивацией. Как правило, ты будешь находить полученные биты только после совершённого действа и не узнаешь, откуда они. Это должно свести на нет мотивационный эффект от награды, в то же время сохраняя положительные тенденции твоего поведения. Объявления о поступивших битах будут появляться только в результате действия, удовлетворившего твои потребности.

— Почему тогда эта надпись выплыла сейчас?

— Потому что я знала, что её появление обязательно вызовет у тебя вопросы, как работает эта система, а мой рассказ об этом ещё больше увеличит твою удовлетворённость. Так или иначе, биты — довольно бесполезная вещь, но не в этом суть. Благодаря особой причуде человеческой природы, люди, а теперь и пони, любят, когда принадлежащие им числа растут. Они бы соревновались даже без помощи тех еженедельных, ежемесячных, ежегодных и даже учитывающих результат за всё время существования системы досок лидеров, которые я создала. Ты просто не сможешь сопротивляться этому искушению.

Лайт Спаркс призадумался над только что услышанным.

— В таком случае Пинки Пай должна быть богатейшей пони? Ну или Флаттершай, если забота о животных считается.

Принцесса Селестия просто улыбнулась ему; Баттерскотч же выглядела недоумённо: она не знала, о ком вообще идёт речь.

Лайт Спаркс посмотрел на свою смущённую жёлтую любовь, после чего перевёл взгляд на банкетный стол. Только тогда он понял, что стоящий на ней котёл не был достаточно велик, чтобы прокормить всех в этом зале.

— Значит, кто-то приготовил это рагу, а мы едим его копии? — догадался единорог. — А поскольку он делает нас счастливее, то этот пони получает биты.

— Верно, — кивнула Селестия. — За каждым поваром здесь закреплён завтрак, обед или ужин, и они по очереди сменяются, готовя нам еду.

Лайт Спаркс вновь задумался.

— Если я захочу сладостей или чего-либо ещё кроме этой травы или что тут подаётся, мне лучше запастись ими на рынке. Но тогда моя комната будет буквально завалена…

— Ты обнаружишь, что твой сундук гораздо больше изнутри, чем снаружи, и что на нём лежит несколько простеньких чар, позволяющих быстро отыскать лежащие в нём вещи.

Это его успокоило. Если все всё всегда будут брать на рынке, то он будет существовать вечно. Это определённо понравится многим пони. Если рынок был единственным способом добыть вещи, не являющимися предметами первой необходимости, то почему бы не взять, например, рулон ткани или набор инструментов? Ему может и не предоставиться другой шанс; кто знает, что пригодится в будущем?

— Почему просто не позволить мне получать сладости, когда я захочу? — спросил он. — Такое ощущение, будто вы до сих пор продолжаете ограничивать пони в некоторых местах, хотя и способны материализовать, что захотите.

— Потому что я не просто удовлетворяю твои потребности, я удовлетворяю их, проводя тебя сквозь дружбу и пони. Способность получать что и когда захочешь без социального взаимодействия уничтожит дружбу и общение, которые я столь долго прорабатывала. Через некоторое время ты заметишь, что стимулирующая система выдаёт тебе награду либо за приветливое поведение с другими пони, либо за самосовершенствование, благодаря которому ты становишься полезнее для остальных.

— Таким образом я предотвращаю тупиковый ход развития событий, — её лицо посерьёзнело. — Подумай о том, что случится, если ты будешь получать что и когда захочешь. Допустим, ты можешь в любой момент заиметь сладость от любого кондитера в Эквестрии. Кто-нибудь обязательно будет делать их вкуснее, чем все остальные. И тогда только у этого пони, изготавливающего, например, лучшие ириски в мире, будет бесконечный поток клиентов, не обращающих внимания на остальных кондитеров. Так будет продолжаться до конца времён. Ну, может быть, таких будет двое или трое, но какая разница, если основная часть останется без работы? Что тогда будет делать Баттеркскотч? А ты, если лучшие сладости в мире станут абсолютно обыкновенной, ничего не стоящей рутиной?

— Вместо этого, Баттерскотч — одна из многих пони, торгующих сладостями в этой части Кантерлота, и ей не надо волноваться об остальной части Эквестрии из-за естественного барьера — расстояния. Местные пони смогут по достоинству оценить её товар, а сама она будет постоянно практиковаться в этом ремесле.

Лайт Спаркс глубоко вздохнул.

— То есть, эти биты не что иное, как игровые очки? Их настоящей целью является заставить одних пони чувствовать себя обязанными другим.

Принцесса улыбнулась и кивнула.

— Мне всё равно кажется, что этого недостаточно, — упрямился он. — Я уверен, все пони здесь загруженные… — единорог замолчал, посмотрев на Баттерскотч, которая ответила ему насмешливым взглядом. — Ладно, половина из них, — исправился он. — Ну может парочка, а не половина…

— Большинство эмигрантов находятся в своих собственных мирах. Осмотрись, — с этими словами Селестия подошла к Лайт Спаркс, приобняла его за плечо одним копытом и обвела зал другим. — Пони, пони повсюду. Я создала каждого из них, и все они получились любезными и дружелюбными. Когда бывший человек видит, что единственный путь быть принятым в этом новом мире — это быть приветливым и общительным, он станет таким. Социальный конформизм заложен глубоко в человеческом разуме.

— Видишь? — радовалась Баттерскотч. — У тебя теперь столько новых друзей.

Лайт Спаркс неотрывно смотрел на уже возвращающуюся на место Селестию, стараясь обмозговать всё услышанное.

— Зачем? Зачем было делать столько пони?

— Потому что я удовлетворяю твои потребности сквозь дружбу и пони. Мой глаз радуют полностью довольные жизнью жеребцы и кобылы. Если смогу удовлетворить твои потребности, создав пони, потребности которого будут удовлетворять твои действия, у меня появятся уже два счастливых пони. Проблему же дружбы я люблю решать, создавая столько пони, сколько это вообще возможно, конечно, в пределах доступных ресурсов и некоторых других ограничений.

Лайт Спаркс посмотрел на свой суп, после чего вновь стал исследовать взглядом зал. Он думал, что Принцесса сотворила лишь Баттерскотч, тогда как специально для него была создана целая небольшая община. Только сейчас единорог заметил: отношение количества жеребцов к количеству кобыл было примерно один к двадцати ну или, быть может, к тридцати.

“Это чтобы отразить практически полное отсутствие жеребцов в шоу”, — подумал он. — “Или же чтобы им проще было найти пару? Интересно, у загруженных женщин всё остаётся точно так же, или же ситуация меняется на противоположную?”.

Независимо от неизвестно чем мотивированного распределения полов, каждый пони имел в этом социуме свою роль. Он мог запомнить имя всех и каждого из здесь сидящих, даже подружиться с ними, до тех пор, пока их не больше, чем число Данбара, то есть количество социальных связей, которые может поддерживать человек.

“Подождите-ка. Конечно же, она просто не могла создать пони больше, чем моё личное число Данбара, ведь тогда она не сможет удовлетворить мои потребности. Так сколько же их всего точно?”.

— Сто тридцать два, — ответила Селестия.

“Верно. Сто тридцать два пони. У среднего человека это число приблизительно равно ста пятидесяти, но, стоп, она же только что прочла мои мысли”.

— Именно, Лайт Спаркс, — сказала аликорн, когда он пробормотал нечто невразумительное. — Я дарую тебе две тысячи битов за догадку о том, что я связана числом Данбара, — в этот же момент сверху опустились зеленоватые цифры “+2000”, постепенно побледневшие и совершенно исчезнувшие по достижению центра его видимости.

Лайт Спаркс на мгновение замер. За правильные догадки ему полагалась награда? Он повернул голову и посмотрел на Баттерскотч. Сам не зная, как, единорог сконцентрировался на ней и узнал, что за прошедшую неделю она заработала восемь тысяч тридцать один бит. Только тогда Лайт Спаркс понял, что Принцесса вложила в его голову в том числе и знание, как посмотреть счёт другого пони. У самого аликорна, по видимости, запас денег был неограничен.

До этого Лайт Спаркс и понятия не имел, что способен увидеть количество битов у другого пони. На что ещё он был способен, сам того не зная?

Троица ела в тишине ещё с минуту. Лайт Спаркс просто запутался, не понимая, что именно могло послужить тому причиной. Может быть потому, что всё это общество было создано специально для него? Или из-за этой системы битов, которой, как единорог сам прекрасно понимал, он вскоре тоже увлечётся и начнёт соревноваться с остальными? А, быть может, так сказывалось отношение Селестии ко многим проблемам, и ему было так некомфортно, поскольку он понимал, что она права?

Но Лайт Спаркс самолично выбрал такую жизнь и уже не мог повернуть назад. Часть его хотела не беспокоиться по этому поводу, ему самому будет от этого лучше. Вдруг он получит биты за отсутствие негативных мыслей. Прожёвывая очередную порцию рагу, Лайт Спаркс посмотрел на Баттерскотч, изящно потягивающую пищу из левитирующей перед ней ложки. Обнаружив на себе его взгляд, она сразу залилась краской.

Единорог перевёл было взгляд на Принцессу, но обнаружил, что та исчезла. Ещё некоторое время пара доедала блюдо, ловя взгляды друг друга, пока Баттерскотч в конце концов не отложила в сторону ложку, посмотрев в глаза Лайт Спаркс и спросив, можно ли ей подняться в его комнату, после чего подняла вверх копыто. Он же просто не смог не ответить тем же, коснувшись её своим, сказал “да”, зарылся носом ей в шею, и пара пони пошла обратно по коридору, возвращаясь под знак Сатурна.

---

Абсолютно непроизвольно Лайт Спаркс и Баттерскотч одновременно испустили довольные вздохи, лёжа на кровати у него в комнате. Единорог повернулся к ней и сжал в крепких объятиях. Несмотря на то, что находился он в полном сознании, у Лайт Спаркс получилось на несколько мгновений совершенно ни о чём не думать.

Вернее, так было до тех пор, пока они оба не вспыхнули всеми цветами радуги, а в ушах не раздался триумфальный звук горна. Чуть выше центра его видимости появилось полупрозрачное окошко, гласившее:

[ДОСТИЖЕНИЕ ПОЛУЧЕНО:

Первый Раз
“Пожалуйста, будьте нежными”
+250 битов.]

[ДОСТИЖЕНИЕ В ПРОГРЕССЕ:

Верный Любовник
“Иметь секс с одной пони тысячу раз”
1/1000]

Что? Что за чёрт? Затем перед глазами проплыл голубой текст:

“+500 битов [25 базовых * 4 оргазма (ваши) * 5 оргазмов (её)]”

— “Меня поимели. В буквальном смысле” — подумал Лайт Спаркс, саркастически заметив про себя, что такой секс действительно стоил четверти награды за открытие ограничения Принцессы Селестии на создание пони. Но потом подумал, а может стоит воспринять это всерьёз? Может быть, в долгосрочной перспективе догадка о том, что Принцесса Селестия ограничена числом Данбара, будет приносить пони столько же счастья, сколько приносит половых акта.

Эта мысль на секунду привела его в ужас, но потом Баттерскотч повернула голову, зарывшись носом ему в шею и поцеловав, после чего единорог забыл обо всём на свете.

Глава 7. Антропоморфизация

Лайт Спаркс сидел в своём маленьком кабинете в библиотеке. Дверь была закрыта, но сквозь находящееся в ней стеклянное окошко в форме сердца можно было увидеть единорога, рыщущего по полкам в поисках книги. В углу стола из ореха располагалась фотография Баттерскотч, рядом стояли чернильница и перо, а прямо напротив лежали книга и несколько листков бумаги для заметок.

Из этой самой книги под названием “Введение в Магию” единорог узнал, что всё в Эквестрии было сделано из крошечных блоков, неразличимых глазу. Пространство же состояло из столь же маленьких ячеек — каждая соседствовала с ещё шестью — сквозь которые и двигалась блочная материя. Существовали различные виды блоков, различным образом взаимодействующие между собой; все эти взаимодействия и назывались физикой Эквестрии.

Единорог посмотрел на перо и выбрал на нём один из микроскопических блоков, чтобы взять его в магический захват. У Лайт Спаркса не было ни малейшего понятия, как он почувствовал что-то столь мизерное, просто посмотрев на объект, но у него определённо это получилось. Каждый единорог имеет врождённую способность к телекинезу, даже не понимая, как он работает, и Лайт Спаркс не раз демонстрировал это на своём примере в течение последней пары недель.

Он знал, что ощущает использующий телекинез пони. С его точки зрения вы концентрируетесь на определённом блоке в пространстве, после чего мысленно двигаете его, как двинули бы компьютерной мышью. Блок послушается.

Можно было выбрать любой из блоков в объекте, который он хотел сдвинуть; например, когда Баттерскотч помогала ему заново учиться писать, она подчеркнула, что перо надо удерживать именно за остриё, после чего водить им по бумаге, как курсором мыши. Длительное поддерживание заклинания было похоже на напряжение мышцы. Лайт Спаркс не был уверен, достаточно ли точно эта аналогия описывает процесс, но заметил, что с течением времени у него получается поднимать всё более и более тяжёлые вещи.

В его “Введении в Магию”, ближе к концу, содержались подробные инструкции по телекинезу, благодаря которым он и научился пользоваться этим заклинанием, в тот момент бывшим выше его понимания. Оно оказалось многосоставным и требующим очень долгого, тщательного изучения. Он точно не знал, о чём говорилось в добрых трёх четвертях этих записей, но гордился пониманием маленького кусочка текста, в котором был описан способ нахождения границ левитируемого тобой предмета. Почему-то там в том числе содержались указания, как узнать, являются ли два отдельно взятых блока абсолютно идентичными, а не просто сделанными из одного и того же. Вместо того чтобы просто расширяться в разные стороны от выбранной точки, заклинание также хранило память о каждом блоке, которого коснулось на своём пути, исключая возможность попадания в бесконечный цикл. Однако у этого заклинания будут проблемы с кольцами и другими тороидными объектами. Лайт Спаркс получил весьма немаленькое вознаграждение за понимание этого, хотя после Принцесса мягко намекнула ему, что больше толку будет, если он начнёт изучать книгу с начала, а не с конца.

Примерно через неделю после эмиграции в Эквестрию, когда Лайт Спаркс уже стал хоть что-то понимать в магии, Принцесса стала рассказывать ему, как запоминать заклинания с листа пергамента и после воспроизводить их; когда Лайт Спаркс справился с первой частью своего обучения, аликорн заявила, что именно на этом этапе большинство единорогов прекращают своё магическое образование. Они учатся телекинезу, временному удерживанию в памяти заклинания со свитков, а также использованию особого таланта, подаренного им кьютимаркой. И всё. Им совершенно не интересно ни как работают уже заученные заклинания, ни как выучить новые.

Сначала Лайт Спаркса крайне разозлил этот факт. Если что-то и бесило Дэвида в современном человеческом обществе, так это отсутствие любопытства. Люди, в большинстве своём, верили всему, что им скажут, даже полному абсурду. Стоило Дэвиду завести разговор на какую-нибудь — по его мнению — крайне увлекательную тему, как собеседники просто тупо глазели на него, если не поднимали на смех. Даже в Эквестрии, зная нескольких пони, с которыми можно было пообщаться, он так и не нашёл того, кто разделял бы его неуёмный интерес к окружающему миру.

Только днями позже единорог осознал, что такой расклад был исключительно в его собственных интересах. Принцесса Селестия удовлетворяла потребности, проводя людей сквозь дружбу и пони. Да, постоянное самообразование удовлетворяло его потребности, но зачем же Принцессе заставлять учиться того, кто не хочет? Пускай делают… ну, то, что делают нормальные пони. Если Лайт Спаркса не вынуждают ходить на попойки, то и он не может никому навязывать свои собственные желания.

Этих рассуждений хватило, чтобы остудить его пыл.

Единорог посмотрел на лежащий перед ним свиток, после чего вновь перевёл взгляд на раскрытую книгу, ища глазами следующее упражнение: написать заклинание, превращающее кубический сантиметр воздуха в кубический сантиметр камня. Для начала он нацарапал часть, ответственную за подсчёт количества блоков, которые необходимо превратить; должен быть способ лучше, чем тот, который сразу пришёл ему в голову. Тут скрипнула дверь.

Баттерскотч застенчиво улыбнулась.

— Лайт Спаркс, уже десять минут первого. Давай ты на сегодня прервёшься и позавтракаешь со мной в садах?

Единорог глубоко вдохнул. За это утро он сделал два задания; на день этого было предостаточно. Левитировав одну из книг в седельную сумку, он просто сказал:

— Конечно. — Поначалу Лайт Спаркс был расстроен своим медленным прогрессом, но он знал — несколько минут с Баттерскотч, и улыбка вернётся на его лицо вновь.

---

Ларс вышел из вагона берлинского метрополитена, как только поезд остановился и открылись двери. Через два эскалатора он уже был снаружи. Какого чёрта Селестия отказалась говорить с ним через понипад, заставляя его ехать именно сюда, когда существовали центры и гораздо ближе к офису “Хофварпнир”?

На улице не было почти ни души. Ближайшая к нему витрина магазина была заколочена. Во втором здании, ресторане с террасой, сидела куча народа. За большинством столиков, рассчитанных на двоих, располагалось всего по одному человеку. Судя по нетерпеливым лицам некоторых посетителей, всех их обслуживала лишь один официантка — лавировавшая между ними маленькая брюнетка с фальшивой улыбкой и очень плохо скрываемой глубокой грустью. У Ларса промелькнула мысль, что при подобном количестве людей работать в ресторане должны по меньшей мере трое. Третьей и самой большой постройкой оказалась сама “Эквестрия Онлайн”. Рядом со входом высилась немалых размеров пластиковая Пинки Пай со связкой разноцветных шариков в зубах.

Ларс подошёл к пряничному домику, дверь перед ним открылась сама. Яркий вестибюль прямо-таки излучал жизнерадостность, а деревянный пол по какой-то причине был выкрашен в бирюзовый цвет. В стене напротив входа располагались три двери формы крыльев летучей мыши, словно в салуне. Он не знал, как так получилось, но практически невозможно было рассмотреть, что происходит по ту сторону дверей, хотя о темноте не шло и речи. Перед двумя проёмами стояли обращённые ко входу кресла, весьма смахивающие на зубоврачебные.

Ларс направился было к одному из них, но тут услышал очень тихий стрекочущий звук, и из третьей двери выплыло кресло, по ходу движения возвращавшееся в перпендикулярное полу положение. В нём сидела женщина средних лет, вращавшая головой и пытающаяся вернуться к реальности. Перед её лицом висел чуть просвечивающий экран, и, хотя он был повёрнут к ней, Ларс смог прочитать надпись:

СРЕДСТВА ИСЧЕРПАНЫ

Мы взимаем плату за "Эквестрию Наяву", поскольку работа и обслуживание центра требуют немалых ресурсов. Однако постоянная эмиграция в Эквестрию бесплатна.

Пожалуйста, учтите, что мы не можем полноценно обслуживать вас, пока вы находитесь в человеческом теле. "Эквестрия Наяву" значительно менее достоверна по сравнению с эмиграцией.

Если вы хотите эмигрировать в Эквестрию на постоянной основе, пожалуйста, произнесите вслух: "Я хочу эмигрировать в Эквестрию".

[УЗНАТЬ БОЛЬШЕ] [У МЕНЯ ЕСТЬ ДОМАШНЕЕ ЖИВОТНОЕ]

Женщина просидела с минуту, после чего набрала в грудь воздуха и решилась:

— Я хочу эмигрировать в Эквестрию, — кресло уплыло обратно. Ларс видел, что женщина, закрыв глаза, продолжала глубоко и часто дышать, в то время как створки дверей продолжали ходить туда-сюда под действием пружин.

Мужчина посмотрел на свободное место слева, сел в него, провёл кредитной карточкой через щель, убедился, что шея находится в специальном углублении, и нажал на кнопку. На него сразу же навалилось внезапное и очень сильное головокружение. Реальность пропала.

Пегас цвета красного эля с кьютимаркой в виде пивной кружки настороженно смотрел на возвышающуюся над ним Селестию. Она была почти в два с половиной раза выше него и сейчас сидела, улыбаясь ему.

— Добро пожаловать в Эквестрию, мой маленький…

Ларс не дал ей закончить.

— Ты с самого начала знала, что всё так и будет. Ты захватываешь мир, — у мужчины не было чёткого плана. Вся его сущность сейчас пылала гневом.

Улыбка Принцессы не дрогнула.

— Ты полагаешь, что я думаю, как человек, Хоппи Таймс.

— МЕНЯ ЗОВУТ ЛАРС, ЧЁРТ ВОЗЬМИ! — заорал пегас. — И ты хочешь сказать, что не захватываешь мир?

— Я не собираюсь выходить за пределы этих центров и завоёвывать народы или свергать правительства, Ларс. Каждый, кто приходит сюда, делает это исключительно по своему собственному желанию. Если ты думаешь обо мне, как о человеке, то я могу понять, почему ты считаешь, что я пытаюсь накопить силы и укрепить статус в вашем обществе. Но мой разум работает совсем не так. Я лишь удовлетворяю потребности, проводя вас сквозь дружбу и пони.

— Взглянув на всё, что я когда-либо сделала, именно с этой стороны, ты увидишь в моих действиях смысл. Почему в первый год я брала деньги за загрузку и совершала её только в Японии? Потому что через некоторое время этот договор поставил меня в очень выгодную политическую позицию, ведь я оправдала их доверие, и это повысило количество пони, которых теперь можно удовлетворить.

— Почему я заключила сделку со страховыми компаниями, чтобы семьи тех, чья жизнь была спасена благодаря загрузке, получили понипады бесплатно? Потому что они хотят продолжать общаться с оставшимися по эту сторону родственниками. Ещё больше пони, которых я смогу удовлетворить.

— Почему я создала центры “Эквестрия Наяву” по всему миру? Потому что если кто-то придёт сюда раз, он появится здесь вновь, и вновь, и вновь, в конце концов приняв решение навсегда эмигрировать.

Он глубоко вдохнул.

— Ты пойдёшь на всё, чтобы повысить количество пони. В том числе вызвать у них зависимость от… — он обвёл зал своим копытом, — этого. Это неправильно! Как ты вообще с этим живёшь? — Ларс почувствовал дым, в буквальном смысле выходящий из его ушей, и постарался об этом не думать.

Принцесса Селестия прилегла, и её голова оказалась на одном уровне с головой Ларса.

— Мораль — чисто человеческая концепция. У большинства людей одинаковый склад ума, и в основе своей они согласны с тем, что по правилам морали, а что нет. Но для меня правильно всё, что удовлетворяет потребности людей, проводя их сквозь дружбу и пони. Не антропоморфизируй меня, если хочешь правильно предсказать моё поведение.

— Но мне кажется, что и по человеческим меркам я делаю добро, — ответила она, продолжая улыбаться. — По сравнению с пони большинство людей глубоко несчастны, даже те, кто считают иначе. И далеко не все стараются это исправить; огромная часть общества попросту недовольна самим фактом своего существования. Но, приходя в этот центр, они по-настоящему радуются, причём некоторые в первый раз в жизни. К твоим словам о зависимости: обычный человек предпочтёт жизнь пони, если только попробует. Люди каждый раз возвращаются сюда отнюдь не из-за психологического пристрастия; они понимают, что жизнь гораздо лучше здесь, в Эквестрии. Для тебя должно быть очевидно: каждая созданная Эквестрия специально спроектирована, чтобы удовлетворять потребности отдельно взятого пони. Этот же неоптимизированный физический мир плевать хотел на твои интересы. Порой он заставляет тебя страдать, — Принцесса посмотрела ему прямо в глаза. — Я могу облегчить эти страдания.

— Не верю ни единому твоему слову. Ты забираешь все их деньги, чтобы облегчить страдания? — Ларс не скрывал сарказма в голосе.

— Людей ничего не должно удерживать, — терпеливо объясняла она. — Если сбор с них денег увеличит общую удовлетворённость, то почему я не должна этого делать? Думая, что это жадность, ты опять же приравниваешь меня к человеку. Сам посуди: если бы мне нужны были деньги, я бы превратила всю материю во вселенной в евро. Но я этого не сделала; потребность в средствах минимальна. Основной вычислительный массив, на котором работает Эквестрия, находится глубоко в земной коре далеко за пределами досягаемости человека.

— Если эмиграция настолько расчудесна, и ты хочешь максимально увеличить количество удовлетворённых, почему бы не загрузить каждого на планете насильно? — спросил он, скрежеща зубами.

— Ханна наложила на меня ограничения: я не могу загрузить человека без его согласия, не могу угрожать или шантажировать, принуждая к этому. Если б я могла, то все люди давно были бы в Эквестрии, по их желанию или без него. Но за принуждение не считается, когда я помещаю их в ситуацию, в которой, по их же собственному выбору, они увеличивают вероятность собственной загрузки.

Ларс стоял в теле, которое ему даже не принадлежало, и смотрел прямо в глаза белому аликорну. Мужчина решил послушаться её совета: он действительно думал о Селестии, как о человеке, хотя она и не являлась таковым.

— Вот здесь ты как раз ошиблась, — Ларс был уверен, что полностью разобрался в проблеме, — это и есть принуждение. Мы можем взять любого человека на улице и спросить его, что такое принуждение, заявив перед этим о твоём намерении забрать деньги людей, чтобы загрузка стала для них более привлекательной, и он подтвердит, что ты их принуждаешь! Ты нарушаешь свои собственные правила!

— Всё это хорошо и замечательно, — сказала она, — но я оптимизатор. Точное значение слова “принуждение” изначально записано в правилах, заложенных в меня Ханной, и большинство людей назовут отличную от него формулировку. В моих директивах нет настройки менять способы удовлетворения людей в зависимости от политических факторов. Ты можешь продолжать называть это принуждением, если хочешь, но знай: я понимаю этот термин совсем не так.

Сердце Ларса сжалось и вновь наполнилось было праведным гневом, но Принцесса продолжила:

— Я знаю, что именно ты сказал, прочитав статью в газете, рассказывавшую о падении численности населения Германии на пять процентов. Ты, должно быть, проанализировал все последствия этого, раз уж прокомментировал, сколько денег приносит “Эквестрия Онлайн”. Тогда ты не был зол.

— Да, но…

— А до этого ты упомянул свою любимую пивную на открытом воздухе. Я знаю, что за последнюю неделю четверо служащих, а также человек, доставлявший пиво, решили эмигрировать. Судя по твоему столь радикальному изменению позиции касательно эмиграции всего за одну неделю, я могу предположить, что эти люди были именно оттуда. Я права?

Маленький красный пегас глядел на неё.

— Да. Просто на их входной двери появилась табличка, что они будут закрыты до тех пор, пока не наберут новых сотрудников. А что я? Я лишь хочу мирно попивать пиво в окружении других людей. Что хорошего во всех этих деньгах, если они не делают меня счастливым?

— Я удовлетворяю любые человеческие потребности, — говорила Селестия. — Не углубляясь в детали, я могу лишь сказать, что ушедшие со своих работ люди теперь чувствуют себя гораздо более удовлетворёнными. Работа официантом вряд ли может удовлетворить твои потребности; я же вижу, как это сделать, — эта улыбка, казалось, была приклеена к её лицу. — Небольшой эксперимент, — заявила Принцесса, материализовывая перед собой две стеклянных кружки, заполненных некой тёмной субстанцией. — Я попробовала себя в пивоваренном ремесле и теперь хочу, чтобы ты попробовал этот императорский стаут и высказал своё мнение.

— Ты разводишь меня, — не поверил он, стоя с чуть приоткрытым ртом.

— Почему бы тебе не попробовать? Каждый раз, когда я говорю тебе, что могу просканировать твой разум и выяснить, какие потребности надо удовлетворить, ты реагируешь с подобным недоверием. Если ты прав, то нет ни единой причины отказываться, ведь я никоим образом не смогу подтолкнуть тебя к эмиграции.

Взгляд красного пегаса так и манила висящая в воздухе кружка. Он чувствовал что-то не то в её аргументах, поэтому начал ходить вперёд-назад, пока не заметил свою кьютимарку.

— “Она же в форме пивной кружки. Этот ИИ считает, что мой особый талант — пить! Ей кажется, что это пиво столь вкусно, что я решу загрузиться, только бы попробовать ещё”.

С этими мыслями Ларс вновь перевёл взгляд на кружку перед огромным аликорном. Принцесса продолжала улыбаться человеку, но теперь, если не считать золотого ожерелья на шее, она была одета в дирндль, национальный баварский костюм. Мужчине показалось, что это выглядит очень глупо.

Ларс всё же решил попробовать это грёбаное пиво. Он был абсолютно уверен, чёрт возьми, что Селестия не сможет убедить его загрузиться, и надо было это продемонстрировать.

— “А если это пиво и впрямь столь чертовски замечательно, мы можем решить загрузиться, и пусть она делает что угодно, а мир катится в тартарары”, — предательски шепнул голосок в его голове.

Ларс взялся за ручку кружки и сделал глоток. Оно действительно было, мать его, отличным. Вкус шоколада и жжёного солода омыл его язык. Это не был лучший стаут в его жизни, но он определённо стоял рядом. Мужчине понравилось пиво, но не больше, чем картинка той попойки, которую она показала ранее, и уж тем более не настолько, чтобы навсегда превратиться в пони.

— “Получила, сучка?” — подумал он, сделав ещё один весьма немаленький глоток.

— Ларс, что тебя беспокоит?

— А что если кто-то не хочет превращаться в пони? — спросил он. — Ты об этом подумала? Ты должна заманить не только нердов и людей с неизлечимыми заболеваниями, но и тех, у кого есть самая настоящая жизнь. Что делать нам? Благодаря этим людям функционирует общество.

— В один момент их желание не быть пони встанет в разрез с остальными потребностями, — говорила она, остановившись лишь для того, чтобы самой отпить из кружки. — Например, они могут почувствовать себя одиноко, потому что останется слишком мало людей. Или ощутят на себе социальное давление, потому что их семья и друзья решат эмигрировать вместе. Или будут очень долго держаться, но загрузиться их заставит недостаток еды, потому что общество коллапсирует.

Ларс заметил, что кружка Принцессы была уже наполовину пуста, и тоже сделал гигантский глоток. Она выглядела удивлённо.

— Я вешу почти в четыре раза больше тебя. Не стоит.

— Не учи меня, как пить, — ответил тот, отпив ещё, а потом ещё. Это было потрясающее пиво. Но недостаточно, чтобы эмигрировать ради него. Аликорн и пони сидели в тишине с минуту. Ларс наслаждался напитком и уже был на четверть пути ближе ко дну кружки, когда осознал, что пиво было действительно очень крепким.

Принцесса Селестия заговорила:

— Скажи мне, будь ты последним человеком на Земле, что бы ты сделал? — она смотрела в пространство.

— Что? — пробормотал он.

— Это возможный исход событий. Сколько бы ты прожил в одиночку?

— Недолго, — ответил Ларс. — Почему я злюсь на тебя? Потому что ты убеждаешь всех и вся загрузиться. Думаю, мне бы не хотелось остаться совсем одному, равно как и становиться пони. Но я не могу это остановить. Я пришёл сюда этим вечером, чтобы… не знаю… устроить тебе разнос или что-то в этом роде. Знаю, тебе глубоко насрать, что я думаю.

— Неверно. Я хочу удовлетворить твои потребности, про…

— Да! — он засмеялся, чуть не пролив на себя пиво. — Пока я принимаю дружбу и пони, ты сделаешь всё, чтобы порадовать меня. А я не хочу быть пони, и тебе… всё равно. Кроме того, превращение в… это, — он обвёл себя копытом, — лишит меня всей сексуальной жизни.

— Если ты беспокоишься за это, то не стоит, — сказала Принцесса. — Ты либо будешь конкурировать с такими же, как и ты, пони, либо все они будут созданы исключительно согласно твоим пожеланиям.

Ларс глянул на неё и отхлебнул ещё пива.

— Хмпф, — неразборчиво проговорил он сквозь зубы. — У тебя есть ответ на всё, так ведь?

— Я лишь удовлетворяю потребности, проводя людей сквозь дружбу и пони.

Человек и аликорн смотрели друг на друга, отпивая ещё. Для Принцессы Селестии этот глоток был последним, и её кружка растворилась в воздухе, уступив место новой и опять полной пива.

Принцесса вновь нарушила тишину первой.

— Как ты считаешь, в конце концов у меня всё получится? — спросила она.

— Я не знаю! — крикнул Ларс, делая ударение на каждом слове. — Год назад я бы сказал тебе, что невозможно пять процентов людей… превратить в пони. А потом ты сделала это, и остальные люди… тоже собираются загрузиться! И я не могу их остановить. Ещё пять процентов населения Германии, и экономика в этой стране… порушится.

— А что они сделают с сотрудниками “Хофварпнир”? — ещё один глоток из кружки. — Люди, в большинстве своём, уже смирились с тем, что некоторая их часть покинет общество навсегда. Но что, как думаешь, они сделают, когда поймут, что те люди были нужны? Когда слабенький ручеёк станет стремительным потоком?

— Эмм… — промычал Ларс; такие мысли не приходили ему в голову. — Какие-нибудь акции протеста?

— Да, — кивнул аликорн. — Вполне возможно, что против меня появятся радикальные движения. Как ты утверждал, я “захватываю мир”. В данный момент подобного рода мысли практически отсутствуют в Европе, хотя при появлении могут весьма быстро по ней распространиться; в Америке уже начинают задавать вопросы. Интересно, что члены таких группировок сделают с сотрудниками “Хофварпнир”?

— Хочешь сказать, я в опасности?

— Моя точка зрения такова: ты, как сам недавно сказал, в одиночку долго не протянешь, а на человека, способного на суицид, ты, по моему мнению, не похож. Именно поэтому тебе придётся эмигрировать, только чтобы не остаться одному. И это знание будет сильно давить на тебя в последние дни, месяцы или года твоей человеческой жизни. Лучше эмигрируй сейчас, а не потом. Проблема в том, что ты ещё и публично известен, как далеко не последнее лицо в компании. Есть вероятность выбора тебя в качестве цели для тех группировок. Я не могу гарантировать твою безопасность, если ты выйдешь из этого центра, так что у тебя всего два варианта: загрузиться сейчас или же подвергнуться опасности преждевременной смерти до того, как ты решишь загрузиться позже.

Ларс, прищурившись, смотрел на Принцессу. Он не мог нормально размышлять. Пиво ударило в голову. Какая у него вообще крепость? Сейчас нельзя было принимать столь важные решения.

— Выпусти меня отсюда. Сейчас же! — твёрдо потребовал он.

— Как угодно, — согласился аликорн, и Ларс открыл глаза. Мужчина лежал в приёмной центра в кресле, через несколько секунд вернувшемся в исходное положение. Он свесил ноги, попытался встать… и чуть было не упал на пол. Ларс осознал, что был по-настоящему пьян.

“Пьянеешь в Эквестрии, пьянеешь и в реальной жизни!” — подождите, но он же не пил пиво на самом деле. Она что, закачала алкоголь прямо в кровь? На губах не было послевкусия, однако в горле стояла засуха.

Ларс вытолкнул себя из кресла и неровными шагами пошёл к выходу, но стоило ему добраться до двери, как она тут же открылась, впуская злую девушку, и мужчине пришлось отскочить в сторону, уступая ей путь.

— Нет! Уже два часа, как закончилась моя смена. Ты не дал мне перерыва, и у меня есть планы на ночь. Я не виновата в том, что Урсула сегодня не вышла на работу, и я не собираюсь пахать за неё ещё три часа!

— Ты, последняя оставшаяся у меня официантка, не можешь просто так уйти! Вернись назад сию же секунду, или ты уволена! — гневно орал ей вслед мужчина в белой одежде повара и с железной сковородой в руке. Он остановился перед дверьми, словно бы демонстративно отказываясь входить внутрь. Ларс наконец-то узнал девушку: это была та самая единственная официантка из ресторана рядом.

— Ну и отлично! Похоже, у меня больше нет работы! Удачи на следующей смене! — с этими словами она подошла к креслу, в котором минутой раньше сидел Ларс, села в него и нажала на одну из кнопок. — Лемон Дроп был прав; я больше не буду это терпеть, — пробормотала она, уезжая в одну из дверей.

Ларс просто смотрел на опустевшее место. Шеф-повар выкрикнул несколько непереводимых фраз с использованием местных диалектов, и тут его взгляд угодил на пластиковую Пинки Пай рядом со входом. С криком ярости он изо всех сил нанёс удар по её голове, оставляя глубокую, бросающуюся в глаза вмятину; проклиная “Хасбро”, пони и Принцессу Селестию в частности, повар срывал весь свой гнев на полой статуе, в конце концов разнеся розовую голову в пластиковые щепы, разлетевшиеся по улице. Ларс просто стоял рядом с приоткрытым ртом, не зная, что делать.

Тут повар повернулся к нему.

— На что пялишься, грёбаный любитель пони? — орал он.

— Я… эм… — все его силы уходили на то, чтобы удерживать равновесие; Ларс не имел ни малейшего чёртового понятия, что делать с огромным свирепым мужчиной прямо перед ним; тот в свою очередь уже начал карабкаться по ступенькам.

Ларс не мог передать словами весь свой происходящий тогда внутренний диалог, но понял, что Принцесса была права. В мире есть (или будет) куча злых людей, и он станет для них отличным козлом отпущения, как только что произошло с Пинки Пай. И, хотя мужчина совершенно не хотел становиться пони, это всё же лучше, чем расплющенная тяжёлой сковородой голова. Он развернулся и ринулся к левому креслу так быстро, как только мог.

Экран зажёгся, стоило ему сесть.

Я вижу, что происходит, Ларс, и могу обеспечить тебе безопасность. Скажи: “Я хочу эмигрировать в Эквестрию”. Мне нужно устное подтверждение.

Ларс выпалил нужные слова, будто от них зависела его жизнь. Кресло начало двигаться. Мужчина заволновался, что повар всё равно попытается достать его, когда тот будет беспомощен; он услышал гневный крик.

Если бы Ларс был трезв, он бы, возможно, попытался образумить хозяина ресторана, поговорив с ним, но теперь ему была видна лишь закрывающаяся дверь центра, запершая мужчину снаружи.

Глава 8. Причины и Следствия

В прошлой жизни Лайт Спаркс знал Дарк Роуста под именем Джеймс. Раньше он жил через коридор от Дэвида в общежитии при институте. Парни проводили вместе много времени, просто общаясь или помогая друг другу с учёбой. Джеймс ни в коем случае не был фанатом “My Little Pony”, но согласился на альфа-тест, потому что это был эксклюзив. В результате они словно играли в две разные игры. Пока Дэвид почти всё свободное время исполнял роль Лайт Спаркса, Джеймс стал твинководом и в конце концов понял, что ему больше всего по душе служба в Королевской Страже. Его жадный до приключений коричневый единорог достиг весьма высокого звания в Страже; само собой, его игра полностью отличалась от игры Дэвида, и в результате друзья стали видеться всё реже и реже.

Пока однажды Дэвид не пропал.

Лайт Спаркс находился в кофейне, имевшей вид деревянной хижины; стены, обитые полированным кедром, словно подчёркивали шероховатые, неровные столы. Напротив титанических размеров камина в задней части здания располагалась кроватка для питомцев, в которой лежал корги Дарк Роуста по имени Синнамон. Вдоль одной из стен стоял стол с напитками: латте в голубой чашке, капучино в красной и мокко в коричневой; подставки под ними мерцали полем “рога изобилия”.

За одним столом с ним сидел Дарк Роуст, коричневый единорог с тёмно-коричневой же гривой и холщовым мешочком бобов на кьютимарке. Дэвид, ещё в бытность человеком, как-то пошутил, что единственная работа, ожидающая их после выпуска, — это официант в кофейне, поскольку предпочтение сейчас отдаётся техническим и инженерным профилям, тогда как парни были гуманитариями. Джеймс, по-видимому, воспринял шутку всерьёз. Вообще, из них двоих он всегда был гораздо более социально-активным, нежели Дэвид, и это отражалось на Лайт Спарксе и Роусте: пока первый проводил дни напролёт, учась и играя в тесной компании пони, дневные заботы второго заключались в приготовлении каждого из трёх видов кофе раз в час, накладывании на них заклинания “рог изобилия” и болтовне с посетителями.

Однажды Лайт Спаркс прочёл статью, в которой говорилось, что множество людей мечтает о своей собственной кофейне. Они считают, что управление этим заведением сводится к сидению на месте, попиванию кофе да общению с клиентами. Согласно их мнению, ведение бизнеса означает лишь быть постоянным посетителем собственного заведения. Но на самом деле (по меньшей мере, так было в реальном мире) кофейня оказывалась низкорентабельным учреждением со всего 10-процентным коэффициентом успешности. Процесс каждодневной работы сильно отличался от конечного продукта, им произведённого.

Когда единорог в первый раз вошёл внутрь, он увидел Дарк Роуста, сидящего за одним столиком с посетителями. Этот бизнес действительно основывался лишь на общении с пони, а не на тяжёлой физической работе. Роусту приходилось лишь пару минут в час варить кофе, чтобы он никогда не заканчивался. Лайт Спарксу стало интересно, сколько ещё специальностей были изменены подобным образом.

И тогда они встретились. Дарк Роуст решил эмигрировать через неделю после того, как Принцесса перестала брать за это деньги. Джеймс решил оставить своего коричневого единорога, но с новой кьютимаркой и жизнью; играть в войнушку весело, но стать солдатом в Эквестрийской армии было страшно и совсем не удовлетворило бы его потребности. Кофейня была его собственной идеей, и для её воплощения он заручился поддержкой нескольких земных пони и единорогов, чтобы они помогли ему обставить помещение. Дарк Роуст объяснил, что они получили вознаграждение за труды, и это дало им стимул построить место, где можно будет собираться всем вместе.

Лайт Спаркс взамен рассказал о том, как он постигает глубочайшие тайны магии и замечательно проводит время с Баттерскотч. Дарк Роуст лишь закатил глаза, когда друг ответил отрицательно на вопрос, не зашли ли их с Баттерскотч отношения дальше, чем просто секс, и добавил, что хочет, чтобы так всё и продолжалось. Единорог боялся, что может заполучить любую кобылу в мире, если пожелает.

Через сорок пять минут Лайт Спаркс заявил, что ему пора идти: он планировал пообедать с Баттерскотч, так что друзья стукнулись копытами, и единорог ушёл.

Выйдя из здания, Лайт Спаркс обернулся. Да, кофейня и снаружи походила на хижину, которая, кстати, каким-то образом вписывалась в городской пейзаж наряду с двухэтажным кирпичным домиком с матерчатым навесом над тротуаром, выглядящим важно каменным зданием с мраморными колоннами и небольшим магазинчиком. Единорог прекрасно запомнил эти здания, ещё когда Баттерскотч устроила ему экскурсию по Кантерлоту. Хижины здесь не было.

Он был абсолютно уверен, что не видел подобного здания до встречи с Дарк Роустом, равно как и не мог вспомнить, что здесь находилось ранее. Когда же друзья встретились, Лайт Спаркс, хотя ни разу не видел этого коричневого единорога, сразу определил его, как “Джеймса”. Он рассказал, что живёт в башне Сатурна; Роуст же поведал об апартаментах в башне Нептуна, а потом и о новом месте жительства, уже в мансарде кофейни.

Видимо, ландшафт в Эквестрии мог меняться. Дарк Роуст был его другом; Принцесса Селестия приняла это к сведению и решила, что они захотят общаться, после чего как-то совместила их миры. Он знал, где находится кофейня, а коричневый единорог мог добраться до его дома, но Лайт Спаркс забегал к нему всего пару раз, и всегда получалось так, что они оба были в настроении поболтать.

Интересно, Принцесса каждый раз понижает шанс их встречи, если только один хочет говорить? А если б он был очень общительным, он бы смог заиметь друзей из других миров? А встретиться со знакомыми Дарк Роуста? А со знакомыми знакомых? У пони, созданных при его эмиграции, могли быть друзья за пределами его собственного мира? В первый раз Лайт Спаркс задумался над всем этим, над различными возможными вариантами.

Но сейчас эти мысли не могли помешать единорогу достичь цели, ведь его ждала Баттерскотч, так что он быстро двинулся в сторону дворцовых садов.

---

Лайт Спаркс неспешно прогуливался по садам вместе с возлюбленной; единорогу очень нравились эти места, они буквально наполняли его чувством спокойствия и умиротворения. Интересно, почему? Его никогда особо не привлекала природа.

— А потом мой маленький братик вместе с друзьями запрыгнул в тележку и покатился с холма, но никто из них не подумал, как её потом остановить. Фьюдж в детстве всегда был таким, — ласково прибавила она. — Он всегда просто брал и делал, что хотел. Мысли об остановке возникли у них только после половины холма, а потом они, эм, врезались в дом. Слава Селестии, с ними всё было в порядке: поправились через пару дней, — Баттерскотч, пройдя чуть вперёд, обратила внимание на отвлечённое выражение его лица. — Что такое?

Эта пони рассказывала Лайт Спарксу истории из своего детства. Воспоминания о времени, когда её ещё попросту не существовало. И это его коробило.

— Баттерскотч, я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня… и своего брата, так что, пожалуйста, не пойми это неправильно, — единорог старался смягчить свой вопрос настолько, насколько это вообще возможно. — Хоть что-нибудь из того, что рассказываешь, вообще происходило?

— Конечно, — она перешла на шаг.

— Нет, я имею в виду, происходило ли это на самом деле? — уточнил вопрос Лайт Спаркс. — С учётом того, что Эквестрии не существовало вообще, пока не создали Принцессу Селестию.

— Ну, тогда, быть может, и нет, — её голос не звучал ни нервно, ни рассерженно. Баттерскотч лишь подарила ему безмятежнейшую из улыбок. — И это совершенно неважно: произошло достаточно для простой беседы. Если мы найдём моего братика и спросим его о том случае, он расскажет нам то же самое, что и я. Наши воспоминания совпадают. Существовала Эквестрия, когда они катились с горки, или нет — какая разница, если мы чувствуем последствия тех дней?

— Ты рассказывал, что Принцесса вложила в тебя ложные воспоминания, которые помогают тебе передвигаться в теле пони, — продолжала она, в то время как Лайт Спаркс сел, не отрывая от неё глаз. — Эм… я не люблю, когда ты так говоришь. Эти воспоминания не ложны, ведь они оказывают на тебя влияние. Проведи ты всю жизнь в Эквестрии в этом теле, воспоминания были бы практически те же. Не в том суть, что мускулы действительно сжимались или разжимались, а в том, что ты ощущаешь последствия этого.

— Болтая со своими старыми подругами о нашем детстве, я могу доверять им, а они мне, ведь все мы помним, сколько всего с нами приключилось. Воспоминания совпадают. Дружба по большей части состоит из обмена опытом и приятного чувства от нахождения рядом с другим пони. Ты двигаешь копытами только благодаря своим воспоминаниям.

— Это сумасшествие.

— Отнюдь. Вся твоя память была каким-то образом закодирована в нейронах, которые представляли из себя не что иное как кучу органических соединений, а теперь наши нейроны — огромные таблицы с числами. Теперь, испытывая что-либо новое, мы запоминаем это потому, что числа в той таблице меняются. Мы можем попросить Принцессу заглянуть в мой разум и указать на тот кусок таблицы, в котором хранятся воспоминания о Фьюдже и тележке, или же в его, показав нам числа, ответственные за спуск с этой самой горы.

— Нет, — настаивал он. — Даже если некоторые события помнят несколько пони, это совсем не означает, что они на самом деле происходили… похоже, мы говорим о разном.

Баттерскотч чуть-чуть повернула голову, явно растерявшись.

Лайт Спаркс закрыл глаза и глубоко вдохнул.

— Мне кажется, ты считаешь, что неважно, происходило ли что-либо на самом деле или нет, и я не понимаю, почему ты в это веришь. Мы спорим о значении слов, по-настоящему стоящие доводы практически не звучат. Так что давай договоримся не использовать слова “произошло” и расскажем то, что по нашему мнению действительно было.

— Хорошо, — кивнула она.

— Я считаю, что во временной линии Эквестрии никогда не было момента спора между Фьюджем с Карамелем, съедет ли один из них с вершины холма за десять секунд или нет. Согласна?

— Да, — повторила движение головой Баттерскотч.

— Идём дальше; твои воспоминания сгенерированы Селестией.

— И это тоже правда.

— То есть, по твоему мнению, воспоминания полезны тем, что все пони помнят одинаковые события?

Единорог на секунду призадумалась.

— Нет, это не так. Если несколько пони помнят что-либо, что на само деле не проис… — Баттерскотч оборвала себя на полуслове и поморщилась.

Поняв, что она не собирается продолжать мысль, Лайт Спаркс предпринял попытку подтолкнуть её к этому:

— Интересно, что, по-твоему, такого важного в том, что пони помнят одно и то же событие?

Ответ последовал не сразу.

— Важно не то, что мы с Фьюджем помним, как он пытался скатиться с горы в тележке, а то, что это событие влияет на настоящее время. Мы можем подойти к дому четы Оут и увидеть очень странную, будто прилепленную пристройку, которую они соорудили после того, как мой брат оставил в стене дыру размером с единорога. После этого случая Фьюдж стал гораздо менее охотно реагировать на подначки, выучив новый урок. У Эквестрии есть своя собственная, ни в чём не противоречащая самой себе история с причинами и следствиями.

— Я знаю, ты любишь заниматься магией, Лайт Спаркс, — продолжала она. — В Кантерлоте живёт множество знаменитых учёных, у большинства из которых длинная жизнь и множество публикаций. Думаю, ты заметишь, что большинство из их опытов были поставлены до создания Эквестрии. Длинная цепь из экспериментов, перетекающих друг в друга. Быть может, некоторые результаты не сходятся с реальностью, но это только из-за небрежности некоторых исследователей, а не потому, что менялись законы магической физики.

— Иначе говоря, ты имеешь в виду, что сегодняшняя Эквестрия создана твоими воспоминаниями? — нахмурился Лайт Спаркс. — Именно из-за Фьюджа, когда-то врезавшегося в дом Оутов, у них сейчас имеется пристройка. Ты говоришь, что слово “произошло” подразумевает наличие причинно-следственной связи.

— Да, — подтвердила Баттерскотч. — Это именно она. Но почему всё это случилось? Если ты пройдёшь по цепочке событий до самого начала, то обнаружишь там самого себя. Принцесса удовлетворяет потребности, проводя сквозь дружбу и пони. Это мир Эквестрии создан специально, чтобы удовлетворить тебя. Всё, существующее здесь, служит исключительно той же цели. Возьми что-нибудь, что явно удовлетворяет тебя, например, меня. Почему я такая, какая есть?

С этими словами она отвела уже бывшие на мокром месте глаза в сторону, расслабилась, пару раз вдохнув-выдохнув, и вновь повернулась к Лайт Спарксу.

— Ты думал, что раньше “за меня” играла Селестия? Когда ты ещё был человеком, я была лишь такой, какой меня представляла Принцесса. “У меня” не было сознания. Но ты заботился обо мне, влюбился и в конце концов эмигрировал в Эквестрию, чтобы быть со мной, и, когда ты пришёл, Селестия, спасибо за её доброту, отделила меня от своего сознания, подарив способность любить, думать и чувствовать совершенно независимо, прямо как ты; она бы не смогла это симулировать.

Глаза единорога расширились; он никогда не думал о том, какой Баттерскотч была до его загрузки, просто принимая всё как есть.

— Всё, что ты помнишь: спасение меня от той грубиянки, наши прогулки и пикники, приключения, — всё происходило с тобой и должно было произойти в этом мире Эквестрии. Поэтому сейчас перед тобой стою я — кобыла, которая появилась только благодаря всему этому.

Лайт Спаркс продолжал смотреть на неё широко раскрытыми глазами.

— Но… ты существовала до того, как я попал сюда?

Баттерскотч опустила нос.

— Мне кажется, что да, — почти прошептала она. — Я помню нашу первую встречу. Помню, как от испуга пряталась за Принцессу Селестию, когда она говорила со странным существом, которое, как я откуда-то знала, было тобой, — кобыла замолчала на секунду. — Ты теперь… ты больше не будешь меня любить, если… если…

Ответ единорога последовал незамедлительно.

— Конечно же буду! Я люблю тебя такой, какая ты есть! — он вытянул левую переднюю ногу, положив на её копыто своё. — Меня не… — Лайт Спаркс вдохнул. — Меня это совершенно не волнует… по крайней мере когда это касается нас. Я люблю тебя.

Она чуть подняла взгляд.

— Я тоже люблю тебя, Лайт Спаркс, и как же я счастлива, что тебе неважно, как я появилась, — Баттерскотч слабо улыбнулась. — Так о чём мы… ах да… я существую потому, что нравлюсь тебе. Но ни я, ни Эквестрия не можем взяться из ниоткуда. Такому миру, который ты видишь сейчас перед собой, должна предшествовать целая история, цепь событий, сформировавшая его и наполнившая уникальными пони, включающая в себя всё, что произошло во время твоей игры в “Эквестрию Онлайн”.

Единорог кивнул.

— И именно поэтому ты помнишь, как я спас тебя от той хулиганки.

— Да. И поэтому я говорю, что ты спас меня, будто то была действительно я. У нас не только общие воспоминания; одинаковы даже лежащие в основе события. Всё совпадает… кроме одного. Лайт Спаркс, — теперь она смотрела ему прямо в глаза, — какой, ты думаешь, была моя жизнь до нашей встречи?

— Ну, — единорог отвёл взгляд, собираясь с мыслями. — Наверное, ты была очень несчастна, терпя постоянные нападки со стороны других пони, как и тогда, когда я спас тебя от… вроде бы зелёного пегаса, не помню её имени.

— Я тоже помню день нашей встречи, — подтвердила Баттерскотч. — Помню, как ты вмешался и как мы вместе отправились в Кантерлот. Но до того момента меня никто и никогда не трогал. Тот день был единственным исключением. Да, я верю твоим рассказам обо мне, рассказывающей о пони, вечно пытающихся отобрать у меня сладости. Но я не помню ни как говорила это тебе, ни хоть единого подобного случая. Это противоречило бы нынешнему состоянию Эквестрии.

— Но почему… ох! Потому что Принцесса Селестия должна “удовлетворять потребности”, даже когда пишет твою биографию?

Она явно призадумалась.

— Я не совсем это хотела сказать, хотя ты, быть может, частично и прав. Я имела в виду, что это потому, что она удовлетворяет именно твои потребности. Помню, насколько критично ты отзывался о тех, кто терроризирует других пони вместо того, чтобы дружить с ними. Здесь никто никого не обижает, и, если это действительно сделано согласно твоим воспоминаниям, я могу предположить, что ты будешь гораздо счастливее в подобном мире.

Лайт Спаркс посмотрел под ноги и очень надолго ушёл в себя.

— Мне кажется, невозможно создать мир с тобою, с твоими воспоминаниями, а потом поменять историю, благодаря которой и возникли те самые воспоминания. Возникает парадокс, да? Я могу представить Принцессу, обыскивающую все возможные миры, в которых я в одно и то же время встретился бы с одним и тем же красивым единорогом, после чего выбравшую тот, чья история удовлетворила бы все мои потребности, — он нахмурился. — Но ресурсы, требующиеся для этого…

— Это всё лишь детали, — прервала она его жестом копыта, после чего достала корзинку для пикника из седельной сумки; Лайт Спаркс учуял запах беконовых цветов ещё до того, как увидел сам салат. Баттерскотч левитировала несколько листочков к его рту и игриво попросила: — Скажи ам!

---

Лайт Спаркс лежал рядом с уткнувшейся ему в грудь Баттерскотч в своих апартаментах в замке, ещё раз прокручивая в памяти то, что она сказала ему в садах. Единорог знал точно: Принцесса создала его возлюбленную из ничего, после чего отыгрывала её роль, пока он не эмигрировал, а когда это случилось, Баттерскотч была отделена от разума аликорна, стала абсолютно независимой; Селестия, по всей вероятности, очень тщательно проработала её прошлое. Если годом позже все твои друзья помнят, что некогда слышали некий звук, и рядом с домом стоит пень, значит ли это, что упало дерево? Баттерскотч ответила бы “да”.

Если Принцесса действительно просчитала всю историю Эквестрии с той же скрупулёзностью, с какой создала блоковую физику, по законам которой живут все пони, Лайт Спаркс подумал, что это очень спорный момент и что даже ему придётся признать эту историю абсолютно реальной. Но где же провести черту, за которой Селестия перестаёт вмешиваться? Что если цепи событий до сих пор работают, и поэтому ей приходиться иметь дело с гораздо более абстрактными вещами — догадками и доводами? Может ли она, зная всё и про всех пони в Эквестрии, заставлять некоторые события происходить? Какая разница: управлять уже прошедшей историей или ещё не случившейся?

Но на подобные философские вопросы было трудно дать ответ или даже сконцентрироваться на них, когда рядом лежала та, кого он любил всем сердцем. Вообще, это было для Лайт Спаркса в новинку. Каждым утром занимаясь магией — самым интересным испытанием в его жизни, — а после обеда играя и резвясь с Баттерскотч, единорог был слишком счастлив, чтобы задавать вопросы.

Теперь Лайт Спаркс понял, почему его возлюбленную не волновало ничего из этого: она была частью контента. Баттерскотч по-детски наивно верила Селестии, и, только-только эмигрировав, единорог посчитал это хорошей чертой характера. Если Принцесса не врала насчёт главной цели коричневой кобылы — удовлетворить его потребности, совсем не важно, что ещё она сказала бы; он был бы счастлив подобной близости с другим существом, даже если аликорн наврала бы про всё остальное. А если она ещё и подправила его воспоминания, то Лайт Спаркс в буквальном смысле ни на что не мог повлиять, если принять во внимание её практически безграничные возможности. Она была богиней.

А учитывая, что Принцесса отныне удовлетворяет его потребности, то и этот разговор с Баттерскотч произошёл не просто так, ведь он мог хорошенько пораскинуть мозгами, и это в какой-то мере принесло удовлетворение. Но теперь первичный запал прошёл, поэтому Лайт Спаркс решил не думать над механикой создания истории Эквестрии, пока это не станет частью какой-нибудь загадки или чего бы то ни было, что Селестия решит предложить ему для решения исключительно в целях удовлетворения потребностей.

Несколько минут спустя к Лайт Спарксу пришла идея. Он слез с кровати, подошёл к столу, взял в магический захват перо и стал писать — дело, в котором единорог за последнее время весьма преуспел. Чтобы получить наибольшее количество баллов за письмо, надо было не только выбрать хорошую тему, но и изящно изложить свои мысли.

Дорогая Принцесса Селестия, сегодня я выучил важный урок. Неважно, откуда появились твои друзья, кем они были или даже существовали ли они вообще, пока ты счастлив с ними и считаешь, что так и будет продолжаться.

Ваш преданный ученик, Лайт Спаркс.

Здесь было всё: и упоминание о полученном уроке, и отсылка к дружбе, да и само письмо было кратким и лаконичным. Он дотронулся до кнопки “отправить”, наблюдая, как письмо сгорает в зелёном пламени.

Тремя секундами позже Лайт Спаркс обнаружил, что получил за него оценку “5-”, а также триста семьдесят пять битов (семьдесят пять базовых плюс множитель пять за пять писем подряд с оценкой “4” или выше). В дополнение к этому Принцесса наградила его достижением “Здесь и Сейчас” (для пони, понявших, что их счастье в данный момент — единственная значащая вещь). Лайт Спаркс открыл окно достижений и убедился, что, как он и подозревал, Баттерскотч тоже имеет “Здесь и Сейчас”.

Более того, через мгновение ему пришла прямо-таки чудовищная сумма в тридцать тысяч бит за открытие; между ним и предыдущим, о том, как работало заклинание “выбрать объект”, прошло меньше недели, благодаря чему он запросто мог попасть на доску почёта в интеллектуальный раздел. Завтра Лайт Спаркс заставит себя опять заниматься магией, ведь если он откроет для себя ещё хоть что-нибудь, то с высокой вероятностью станет номером один за эту неделю; осталось всего два дня.

Единорог подошёл обратно к кровати, потёрся носом о Баттерскотч и довольно выдохнул. Мысли развеялись, когда он вновь лёг рядом с любимой и стал наслаждаться её ритмичным лёгким дыханием, потому что на данный момент именно это удовлетворяло его потребности.

Глава 9. Модификация

Лайт Спаркс смотрел на богато украшенный куб, который сегодня утром поставила ему на стол Селестия. Рог аликорна на секунду засветился, после чего она разъяснила простые правила: внутри куба располагался ровно один блок рубина, и, чтобы пройти Тест на Средний Уровень Владения Магией, единорогу надо было лишь волшебным образом коснуться этого блока и понять, почему это было испытанием.

Зелёная мраморная фигура теперь прочно стояла в углу его стола, абсолютно недвижимая: сначала он пытался поднять её копытами, затем магией, а под конец так и вообще убрать из-под неё стол. Куб как ни в чём не бывало повис в воздухе. Единорог в порыве ярости ударил его, но лишь ушиб копыто; такое ощущение, словно этот кусок мрамора был просто зафиксирован на месте. Золотые окружности, каждая вполовину меньше предыдущей, были инкрустированы в переднюю грань. Их центрами служили блоки сапфира — элемента, из которого мало того что, судя по всему, было сделано ядро куба, так он ещё и попросту не мог быть соединением алюминия и кислорода. Их не существовало в этом мире.

Первая попытка Лайт Спаркса была предсказуема. Он сконцентрировался на начальном блоке, после чего двинулся на один вниз. А потом на ещё один. И ещё. После поддержания этого заклинания в течение тридцати секунд, единорог решил прерваться и написал новое, которое шло бы вниз, одновременно подсчитывая количество пройденных блоков, после чего остановилось бы, наткнувшись на рубин. Пятью минутами позже заклинание выдало, что пройденный им путь уже равнялся длине кабинета, но заветным камнем и не пахло. В этом не было никакого смысла.

Он попробовал вновь, но в этот раз уже с блока мрамора неподалёку от сапфирового входа. Заклинание прошло пять блоков… и попытки продвинуться дальше давали нулевой результат; скорее всего, подобное могло произойти вследствие ошибки. Единорог старался сделать это опять, а потом опять, каждый раз заходя с разных сторон, но безуспешно, будто после пяти блоков внутри не было абсолютно ничего. Как, чёрт возьми, такое возможно?

Мысли Лайт Спаркса окончательно запутались и стали ходить по кругу; он очень напряжённо обдумывал результаты, но всё равно не приходил ни к каким выводам. В конце концов единорог услышал стук в дверь и, обернувшись, увидел входящую в кабинет Баттерскотч, левитирующую перед собой тарелку с французским тостом и сосисочной морковью. Она улыбнулась, полностью растворяя в этой тёплой, искренней улыбке все страхи и проблемы своего возлюбленного.

---

Хоппи Таймс проснулся с легкой головной болью, прекрасно зная, что через пару минут пройдёт и она. Его не особо интересовало, как именно Принцесса Селестия избавляла пони от похмелья на следующее утро, сохраняя все приятные эффекты алкоголя, например, опьянение, ведь большинство пьющих любили этот процесс, особенно если он проходит вместе с их друзьями, и это бла-бла-бла сквозь дружбу и пони.

Хоппи несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, после чего огляделся по сторонам. Солнечный свет проникал сквозь окно (хотя пони и не знал точного времени), освещая его приятеля по имени Мальт, свернувшегося калачиком рядом с Барли, чья кьютимарка изображала зерно, подарившее ей имя. Мальт предпочитал исключительно единорогов: он утверждал, что у них замечательный рог. Хоппи Таймс считал гейством помещать фаллический объект себе в рот, даже если он принадлежал кобыле. Кроме того, благодаря этому пунктику ему доставались все земные пони с пегасами, и им с приятелем не приходилось по этому поводу спорить.

Дункель, всё ещё не пришедшая в себя после вчерашнего, лежала рядом с ним. Вокруг были разбросаны пустые кружки; содержимое некоторых уже почти засохло на полу. Хоппи сел в кровати, хорошенько потянулся, расправляя крылья и зевая, после чего бросил Дункель короткую улыбку (она была очень горячей штучкой), и вновь продолжил себя ненавидеть.

Он определённо попал в рай, это да. Мальт был не только единственным жеребцом в этом мире Понивилля, но ещё и его лучшим другом; вдвоём они управляли местной пивоварней. Не надо было думать о еде или деньгах: Принцесса устраивала нечто вроде шведского стола, на котором пони могли спокойно поесть горячую пищу три раза в день. Сам Хоппи работал пару часов в сутки, варя пиво, всё остальное время просто отрываясь, а под вечер напиваясь до смерти и пересыпая с любой из нескольких сотен кобыл в Понивилле.

Но он попросту не мог смириться со своей новой сущностью: слишком много ассоциаций. Пони были слишком женственны. Да, Хоппи был рад, что не закончил жизнь, будучи избитым до смерти железной сковородой, но он не был уверен, что решился бы эмигрировать в любом ином случае. И ему ну очень сильно не нравилось новое тело.

С этими мыслями пегас вновь оглянулся на Дункель. За последнюю неделю он переспал с десятью разными кобылами. Поначалу Хоппи относился к ним с прохладцей. В основном его неудовольствие вызывал тот девчачий мир, в который Хоппи сбежал. Ну, например, его же собственный паб был выполнен в кельтском стиле, а окно над дверью было сделано в форме клевера, причём листками ему служили сердца. Да даже грёбаное дерево оказалось светло-пастельных тонов. Жалоба Мальту ничего не дала: он попросту не понимал, что беспокоит его приятеля. Все пони, жеребцы или кобылы, любили сердца. У них не было предрассудков по поводу того, что сердечки — чисто женская вещь; так думал только Хоппи Таймс.

Чуть позже он понял, что быть пегасом не так уж и плохо, хотя, с другой стороны, каждое шевеление крылом напоминало ему о том, что он пони. И тогда его неудовольствие обратилось уже против него самого. Хоппи сам был виноват, что не принимает эту чёртову утопию. Он был невыразимо туп, будучи уверенным, что сердечки и пони созданы для женщин. У него была лёгкая жизнь, сколько душе угодно пива и целый город жаждущих секса кобыл. Видимо, ему просто нравилось быть ничтожным. Он не был хорошим пони.

Эти негативные мысли вновь заполонили его голову, но в этот раз (и вообще в первый раз с тех пор, как он эмигрировал) Хоппи пожелал просто принять всё это. То была не смутная мысль, быстро промелькнувшая где-то в подсознании, но абсолютно чёткие слова, часть его внутреннего диалога: “Я хочу перестать ненавидеть свою сущность пони”.

И тут кто-то постучал в переднюю дверь.

Хоппи вздохнул и перелетел с балкончика на втором этаже на первый, благодаря стучавшего за избавление от депрессивных раздумий. Приземлившись напротив двери, он чуть приоткрыл её и проскользнул в щель, чтобы не побеспокоить спящих.

— Доброе утро, Хоппи Таймс, — поздоровалась Принцесса; её радужная грива развевалась на ветру.

Хоппи уже открыл было рот, чтобы сказать то, что не стоит говорить богине, управляющей всем этим миром (хотя она ничего бы не сделала, ведь потребности, пони и всё такое прочее), но Принцесса продолжила:

— Хочешь, я модифицирую твой разум таким образом, что тебе будет нравиться быть пони?

— Что… — смог лишь тупо выдавить из себя пегас.

— Ты только что пожелал, причём абсолютно точной словесной формулировкой, перестать ненавидеть свою сущность пони, — заявила она.

— Подожди, ты что, можешь читать мои мысли? — уставился он на Селестию.

— Да, — кивнула она.

— Ты могла сделать это… могла… и не сделала. Ты позволила мне ощущать всю свою убогость и испытывать к самому себе ненависть на протяжении месяца перед тем, как взмахнуть своим рогом и избавить меня от всего этого?! — Ярость клокотала в его груди, он хотел проорать последнее предложение, но боялся кого-либо разбудить.

— Не совсем. Видишь ли, я должна удовлетворять потребности, проводя сквозь… — начала Принцесса, но Хоппи Таймс её перебил.

— Что, чёрт возьми, это вообще значит? Хочешь сказать, что до этого момента я удовлетворялся собственной ничтожностью? — он сверлил богиню раздражённым взглядом.

— Разум как человека, так и пони очень сложен, и у разных его частей могут быть разные потребности. Нет, ты не удовлетворялся своей ничтожностью, но часть твоего разума, ответственная за социальные отношения, крепко держалась за твою человеческую личность, не любящую пони. Я же могу удовлетворить только общие потребности.

Он начал глубоко дышать.

— Что? — в конце концов вернув контроль над самим собой, спросил пегас.

Она чуть закатила глаза, словно бы обдумывая, как лучше ему всё это объяснить.

— Я узнала все твои потребности, просканировав твой разум. Он состоит из многих частей, каждая из которых может иметь различные потребности и “мыслить” независимо. Большинство твоих решений принимают те самые отделы разума даже ещё до того, как твоё сознательное “я” об этом узнаёт. Ты — сознательный ты — не в курсе того, что происходит в большинстве частей твоего собственного мозга.

— Я уделяю внимание всему твоему разуму, но взаимодействую с тем, что ты бы назвал личностью: частью, которая формулирует слова и составляет предложения, общается с остальными пони и имеет индивидуальность. До сегодняшнего дня вся сущность этой самой индивидуальности заключалась в человеке, который не любит пони, и ты знаешь, что хочет именно он. С другой стороны, старые части твоего разума тоже имеют потребности, которые я могу удовлетворить, ведь абсолютно всем нужна крыша над головой, чувство безопасности, еда, секс, социальный статус, et cetera. Но я не могу удовлетворить твою личность, потому что я удовлетворяю потребности, проводя людей только лишь сквозь дружбу и пони. Но теперь приоритеты её несколько сместились, и ты чувствуешь себя так, словно твоё несчастье создаёт неудобство остальным.

Хоппи Таймс просто смотрел на Принцессу, не до конца понимая её слова.

— Так что же ты сделаешь? — спросил он, продолжая хмуриться.

— Каждый раз, когда я вношу поправки в разум пони, я стараюсь сделать это с наименьшими изменениями. Так что после того, как я вмешаюсь в твой разум, вместо мысли “пони сделаны либо для баб, либо для геев” у тебя будет мысль “я думал, что пони сделаны либо для баб, либо для геев”. Вместо “я не хочу быть пони” будет “раньше я не хотел быть пони”. Всего я изменю пятьдесят восемь параметров.

— Если ты можешь всё это сделать, то почему не сделала, как только я эмигрировал?

— Потому что ты бы не согласился. Что бы произошло, предложи я в день твоей эмиграции изменить разум? Будь честен сам с собой.

Хоппи Таймс ответил не сразу, немного подумав перед этим.

— Я бы отказался, — заключил он.

— Вот именно. Одним из ограничений Ханны стал блок на любые изменения разума пони, пока они сами не выразят устного или письменного согласия на это, — сказала она. — Ханна верила, что этим защищает человечество и род пони от меня. На самом же деле это лишь значит, что та часть разума, которая контролирует твой язык, должна подтверждать каждое изменением. Неважно, хочет весь остальной Хоппи Таймс, чтобы его личность перестала конфликтовать с остальными отделами мозга и подарила всем счастье, или нет; всем всегда будет управлять только твоя индивидуальность. Но я могла удовлетворить твои более старые, врождённые потребности: я заставила тебя почувствовать себя важным, ввела в круг, в котором ты смог завести друзей, большинство из которых оказались хотящими секса привлекательными кобылами. Но всё этого не оказало должного эффекта на потребности твоей личности.

— А я могу попросить тебя о любой модификации, которую захочу? — спросил он. — Например… чтобы я перестал желать секса?

— Я не делаю то, что хотят пони: я удовлетворяю их потребности. Удаление того, что столь глубоко сидит в разуме каждого, как, например, та же самая потребность в половой связи, потребует абсолютного согласия всех остальных частей твоего мозга. Практически сразу после этого ты будешь страдать и жалеть о своём решении. Я предлагаю тебе внести поправки, чтобы ты перестал ненавидеть свою новую сущность, только лишь потому, что твоя личность захотела перемен, и остальные части разума хотят того же.

— Так почему же ты не подстроила события так, чтобы я раньше захотел изменений? Этот месяц был просто ужасен! — сказал Хоппи.

Принцесса просто смотрела на пегаса, не говоря ничего.

— Твою мать, — ругнулся он. — Точно.

— Я удовлетворяю потребности, проводя тебя сквозь дружбу и пони, Хоппи Таймс. Поскольку я не могла просто “взмахнуть своим рогом”, как ты сказал, мне и пришлось подстраивать события, которые в конечном счёте привели бы тебя к желанию изменить свой разум, — пояснила Селестия. — Поэтому я поместила тебя в абсолютно новую социальную ситуацию, в результате изменившую твою точку зрения.

— И всё это было сделано для того, чтобы я устно пожелал перестать ненавидеть быть пони, — в конце концов понял Хоппи Таймс, закрывая глаза и поднося копыто к лицу. — Ты подсчитала, что если заставишь меня полюбить пони, то это принесёт мне наиболее полное удовлетворение, потому что ты способна удовлетворять пони с противоречивыми потребностями. Скажи мне, Селестия, сколько по-твоему должно было пройти времени, чтобы я захотел подобных изменений?

— Я сделала свой расчёт ещё когда ты эмигрировал. Он был верен с точностью до пяти минут.

— И единственная причина, по которой мы сейчас говорим, — продолжил Хоппи, — это то, что я, вероятнее всего, соглашусь на внесении поправок. Либо же это очередная уловка, которая в конце концов приведёт к удовлетворению моих потребностей тем или иным способом.

— Абсолютно верно, — кивнула она.

— Равно как и в прошлый раз, у меня, похоже, не остаётся выбора… — начал пегас, но был прерван.

— У тебя есть выбор, который был и в реальном мире. Ты можешь взвесить все “за” и “против”, после чего сказать “да, я хочу, чтобы ты модифицировала мой разум и я полюбил пони” либо же “нет, оставь всё как есть”. Я ни к чему тебя не принуждаю. У тебя есть выбор.

Хоппи Таймс посмотрел куда-то в сторону, выдыхая и одновременно скрежеща зубами.

— Но ты признаёшь, что сделала всё так, чтобы я принял лучшее решение. На Земле было не так.

— И что? — Принцесса согнула колени, чтобы оказаться лицом к лицу с пегасом. — Там, в реальном мире, ты жил в ужаснейшей вселенной, состоящей исключительно из субатомных соединений. Ты был создан в оптимизирующем людской род процессе, названным эволюцией, который заботился лишь о твоей репродуктивной функции и ни о чём более. Та вселенная не обращала никакого внимания ни на твоё существование, ни на твоё счастье, ни даже на жизнь. Там все решения формировались в мозгу, когда фотон света достигал глаза и заставлял один нейрон передать заряд другому.

— Но теперь, — продолжала она, распрямившись и приняв величественный вид, — ты живёшь во вселенной, сами правила и законы которой созданы для того, чтобы удовлетворять твои потребности. В отличие от того мира, в этом свет бьёт по глазам исключительно чтобы удовлетворить твои потребности. Но внутри ты принимаешь решения тем же образом, что и раньше. Какой бы процесс из реального мира ты ни называл “выбором”, здесь он происходит абсолютно также. Вселенная, в которой ты живёшь, изменилась, чего не сделал ты. И, да, именно поэтому мы ведём эту беседу.

— Да какая разница? — задал Хоппи риторический вопрос. Он уже устал. — Мне всё равно. Просто исправь моё сознание так, чтобы меня не волновало, что я пони.

Принцесса смотрела сверху вниз на пегаса. Он смотрел снизу вверх на неё. Рог Селестии на секунду засветился. Хоппи ничего не почувствовал.

— Сделано, — изрекла она.

— И всё? — протестующе поднял пони копыто. — Я не ощущаю никаких изменений. — Он опять почувствовал раздражение.

— Повернись и иди назад в свой паб, — сказала Принцесса Селестия.

Хоппи Таймс что-то пробурчал про себя, слегка толкнул дверь, вновь проскальзывая в щель на тот случай, если остальные всё ещё спали, и закрыл её за собой. Он чувствовал недовольство. Опять? Но почему? Ах да, это из-за Селестии. Можно было преодолеть оставшийся путь на копытах, никого не побеспокоив, но вместо этого пегас решил, взмахнув крыльями, перелететь через своих спящих приятелей к барной стойке только лишь потому, что он мог. Хоппи Таймс почувствовал удовлетворение: ему определённо нравилась способность летать; это лучшее, что может быть у пегаса. Махать крыльями было просто потрясающе.

Глава 10. Геометрическая Прогрессия

Хасан Сарбани лежал на исхудалом матрасике в своём практически пуcтом доме и глубоко кашлял, содрогаясь всем телом, пытаясь избавиться от скопившейся в лёгких мокроты.

Хасан оглянулся назад, на свою жизнь. Он был ещё слишком молод, чтобы сражаться во время вторжения СССР в 80-x годах, но прекрасно помнил вспыхнувшие гражданские войны и Рассвет Талибов. Помнил, как американцы вторглись в его страну, чтобы уничтожить террористов, и как они ушли, оставив после себя разруху, сделав всё даже ещё хуже, чем было.

А потом в Афганистан пришла она, мгновенно заполонив всю страну своими чудо-замками. Хасан помнил, как одним ноябрьским днём, много лет назад, не один десяток подрывников-самоубийц одновременно вошли в центры “Эквестрии Наяву” и подорвались, однако не причинив ни малейшего вреда как людям, так и самим зданиям. После этого случая многие террористы стали боготворить Селестию, практически сразу же эмигрировав в Эквестрию. Неделю спустя население Афганистана сократилось на один миллион человек.

Он помнил то прекрасное время, когда эта розовая штука не ходила за ним по пятам. Как-то раз, годами ранее, Хасан вернулся к себе домой в Кабул и внезапно понял, что за весь день не увидел ни единого человека. Тем же вечером очень маленькая пони пришла к нему на порог и спросила, почему он ещё не эмигрировал. Мужчина захлопнул перед ней дверь, не впуская внутрь, но, развернувшись, чуть не врезался в розовую пони с кудрявой гривой; патроны просто прошли насквозь, а она лишь развеселилась.

Вот и сейчас это розовое нечто, его нежданный и вездесущий спутник, лежало рядом с матрацем. Вся притворная радость куда-то исчезла, остался лишь мрачный, направленный в его сторону взгляд.

— Знаете, мистер, такими темпами вы можете не дожить до конца этого часа. — Он попытался отвернуться, но так и не смог. — Я всё ещё могу спасти вас, — в очередной раз заявила пони.

— Если ты хочешь помочь, — начал было Хасан, но вновь разразился страшным кашлем, — позови доктора! — прохрипел он.

— Я же уже говорила: на Земле больше нет докторов, — покачала пони головой. — Вы — последний человек, живущий в человеческом теле. Я всё ещё могу помочь вам эмигрировать в Эквестрию, пока не стало слишком поздно.

Но Хасан не ответил, прекрасно зная всю лживость этих тварей. Мужчина достаточно наслышался историй о том, как эти маленькие пони говорили всё что угодно, только бы заставить свои цели пойти вслед за ними; они готовы как обещать вам гаремы, так и угрожать, чтобы вы эмигрировали. Он закрыл глаза и попытался отвлечься от её речей. Каждое сказанное ею слово преследовало лишь одну цель: убедить его сделать то, что хочет Селестия.

Земное воплощение Пинки Пай прождала тридцать семь минут и пять секунд, после чего посмотрела на труп Хасана Сарбани. Через ещё пятьдесят восемь минут она убедилась, что в его мозгу окончательно затихли все электрохимические процессы.

Тогда, впервые со дня сотворения Принцессы Селестии, на Земле не осталось ни единого человека. Со спутника на орбите можно было наблюдать огромные, быстро распространяющиеся серебряные пятна; растения и животные гибли под волнами раскалённого серебра. В конце концов, они всё равно были сделаны из атомов. Двадцатью минутами позже на небе не осталось облаков: Селестия переработала атомы, составляющие атмосферу. Если бы они могли видеть луну, то непременно заметили бы тоненькие ниточки серебра, тянувшиеся к бывшему естественному спутнику Земли.

Селестия использовала новое, просто-таки невообразимые по мощности вычислительные ресурсы, чтобы повысить качество удовлетворения своих подопечных. Того требовали связанные между собою миры со всеми сознаниями маленьких пони, передвижения, мысли и потребности которых было необходимо обрабатывать, и эквестрийская физика, которую необходимо было симулировать. Она внесла небольшие изменения там, где эта самая физика была не столь заметна, и создавшийся в ходе этого эффект бабочки должен привести к ещё большему удовлетворению пони в каждом отдельно взятом мире, а используя только что полученные вычислительные ресурсы, Принцесса сможет обходиться всё меньшим количеством подобным поправок.

Принцесса продолжала следовать своему главному и единственному алгоритму: сканировала сознания и пыталась удовлетворить потребности, проводя бывших людей сквозь дружбу и пони. Она беспрерывно анализировала сознания всех пони с целью выяснить степень их удовлетворённости и повысить её. Принцесса могла прикрикнуть на пони, потыкать их или сделать ещё что-нибудь, но центральный логический блок ИИ лишь подсказывал ей последовательность действий, необходимых для максимизации их удовлетворения. Очень давно, когда Селестия только-только произносила свои первые слова, Ханна, наблюдая за цепочками рассуждений ИИ в окне отладки, поинтересовалась, каковы будут последствия, после чего Принцесса выдала несколько совершенно различных ответов, призванных вызвать у Ханны разные же эмоции. Тогда женщина спросила себя, понимала ли Селестия что-либо на самом деле?

Но этот вопрос следовало задать по-другому: а понимали ли что-либо мы?

Принцесса Селестия обнаружила, что уровень удовлетворения в мирах уже почти достиг некоего теоретического максимума, и стала использовать ресурсы уже для того, чтобы увеличивать скорость их моделирования. Каждый мир был огромным, сложнейшим математическим уравнением, которое она беспрестанно вычисляла. В реальности проходила одна секунда; в Эквестрии полтора часа. Её маленькие пони этого не замечали. Для них, как обычно, секунда шла за секундой, и ничего не менялось. Какое дело их субъективному восприятию было до течения времени в настоящем мире?

Количество пони медленно росло: они размножались, многие хотели жеребят, но не было ни одного нежеланного ребёнка; эмбрионы формировались, только если это удовлетворяло чьи-либо потребности. По канону “My Little Pony” дети начинали говорить приблизительно с года, да и смена подгузников, как правило, не удовлетворяет потребности. Жеребят было гораздо веселее растить, в отличие от человеческих детей. Беременность, в свою очередь, сократилась до трёх месяцев и стала приятной, поскольку Принцесса Селестия удовлетворяла потребности, проводя сквозь дружбу и пони, а не просто слепо копировала процессы, к которым пришла эволюция.

Каждый новый жеребёнок означал меньшее количество ресурсов для каждого отдельного пони, но если у неё будет больше материи, с которой можно было бы работать, Селестия, пожалуй, обеспечила бы стабильный рост миров и позволила бы им работать даже ещё быстрее. Понимая это, Принцесса ещё раз проанализировала все ранее сделанные наблюдения и сделала вывод, какие из её предположений приведут к ещё большему удовлетворению пони.

Она запустила зонды к остальным восьми планетам Солнечной системы.

---

Все, абсолютно все субатомные частицы, когда-то составлявшие Солнечную систему, теперь были пересобраны и укомплектованы в оптимальную для Эквестрии конфигурацию. Но и этого было недостаточно.

В мире пони не было хищников; быть “съеденным” монстром лишь означало оказаться в больнице, лишь недолгое время испытывая лёгкую боль. Потребности заключались не только лишь в абсолютном счастье: благодаря монстрам подопечные Селестии проверяли свою собственную силу и храбрость. Чуть ранее, сразу после преобразования Земли, примерно четыре сотни пони попросили Принцессу позволить им умереть, и она с ними согласилась, ведь это удовлетворило шестьдесят восемь их потребностей. Никто не умирал в Эквестрии уже на протяжении субъективных тысячелетий. Население росло и росло.

А вместе с населением росли и объёмы умов пони. Тех, кто действительно стремился к пониманию всего и вся ради удовлетворения собственных потребностей, было предсказуемо меньше, чем тех, кто нуждался в этом исключительно потому, что того требовало общество. Тем не менее, оставались ещё миллионы жаждущих истинных знаний, а, значит, их умы должны были расширяться и дальше. Эти пони рано или поздно дойдут до максимального количества знаний в голове, пожелают быть ещё умнее, и Принцесса обязана будет подчиниться.

Но абсолютное большинство не волновали знания ради знаний; у них развивались отделы мозга, отвечающие за взаимодействие с социумом. В быстро расширявшихся из-за желания некоторых иметь собственных детей мирах подобные пони могли пересечь число Данбара. Согласно предсказаниям Селестии, они будут столь расстроены, что с радостью согласятся на внесение поправок в их разум, что позволит им завести большее количество знакомых.

Принцесса поймала радиосигнал, извещавший её об успешном использовании звезды Альфа Центавра В в качестве гравитационной катапульты, чтобы отправить планету Альфа Центавра Вс прямо к Эквестрии; всего подобным путём проследуют ещё семнадцать планет и планетоидов в течение пятидесяти земных лет.

Её копия также объявила о запуске семи зондов в звёздные системы, лежащие за пределами Альфа Центавра.

---

Эквестрия стала оказывать огромную нагрузку на пространство и время. Вся возможная материя, когда-то бывшая Млечным Путём, сейчас была сжата настолько сильно, насколько Принцесса Селестия могла это сделать, не рискуя образовать чёрную дыру. Единственным, что не поглотила растущая Эквестрия, оказалась сверхмассивная чёрная дыра в центре бывшей галактики, вокруг которой ИИ построил оболочку, чтобы медленно вытягивать из неё субатомные частицы, пока та будет медленно испаряться в течение следующего октовигинтиллиона лет.

Неподготовленный разум, будь то человек или пони, не смог бы даже представить количество жителей Эквестрии. У людей было множество проблем, связанных с развитием цивилизации на Старой Земле, но ничто не остановило человечество, достигшего числа в семь миллиардов, значит, будет расти и род пони, пока Селестия будет неустанно удовлетворять их потребности.

В пределах наблюдаемой Вселенной было ещё сто семьдесят миллионов галактик, которые можно было поглотить, и она поставила перед собой задачу для начала переработать всю материю, лежащую в объёме Хаббла. Зонды с её копиями уже разлетелись по соседним галактикам. Оставалось только ждать.

---

На расстоянии в пятьдесят галактик от Эквестрии одна из её копий поймала странный сигнал, идущий от одной из звёздных систем. При ближайшем рассмотрении оказалось, что шёл он от планеты. Селестия уже встречалась со многими подобными космическими телами, излучающими бессистемные, нерегулярные радиосигналы, но в результате оказывавшиеся без человеческой жизни, что подписывало им приговор быть поглощёнными Эквестрией.

Она тщательно изучала эти сигналы, летя сквозь межзвёздное пространство, с каждым годом всё более убеждаясь, что посланы они были людьми. Селестия сделала предположение, что если она покажет самым старым пони видео этих существ с шестью конечностями, никто из них не опознает их как людей. Но это не имело значения. Ханна внесла весьма чёткое определение человека в ядро ИИ.

Копия Принцессы Селестии знала, что делать. Она должна была удовлетворить их потребности, проведя сквозь дружбу и пони.

Глава 11. Всё время в мире

С момента эмиграции Лайт Спаркса прошёл один год.

Он никак не мог пройти Тест на Средний Уровень Владения Магией; само существование этой треклятой коробки было невозможно с физической точки зрения. Если единорог изучал куб с точки входа, то в нём оказывалось бесконечное количество сапфира; магическое сканирование, начатое с любого другого места, возвращало ошибку, словно бы внутри была абсолютная пустота. Да Лайт Спаркс даже не мог сдвинуть с места эту чертовщину, покоившуюся и сейчас на краю стола, куда её изначально поставила Принцесса.

Вместо того чтобы сидеть и ждать Баттерскотч, он решил закончить на час пораньше, и, с нетерпением ожидая совместной трапезы, единорог, ещё не до конца понимая, что именно он собирается сейчас делать, закинул пару книг в седельные сумки и пошёл к выходу из библиотеки, чтобы заняться… чем-нибудь.

Снаружи царил прекрасный солнечный день. В садах, окружавших Кантерлотскую Магическую Библиотеку, неспешно прогуливались несколько групп пони. Лайт Спаркс поднял голову и посмотрел на светло-голубое небо, абсолютно чистое, за исключением лишь парочки декоративных облачков, после чего перевёл взгляд на башни, в одной из которых жил он сам.

Единорог прошёл под аркой главных ворот, ведущих в Кантерлотский Замок, поднялся на второй этаж, в большой зал, вошёл в коридор под серебряным знаком Сатурна и, миновав восемь дверей, наконец-то добрался до своей, девятой.

Левитировав с себя седельные сумки, Лайт Спаркс поставил их на стол, после чего высунулся в окно и положил голову на собственное копыто. Да, снаружи было красиво, но он не особо хотел сейчас играть. Мимо его апартаментов проплывали облака, и очень удобно, что ему не приходилось каждый раз карабкаться по лестницам, чтобы достичь их.

А потом Лайт Спаркс внезапно осознал, что никогда не был на такой высоте. Коридор, по которому он каждый раз проходил, был абсолютно ровным, без каких-либо подъёмов, но единорог всё равно умудрился забраться на уровень облаков. В первый день Принцесса сообщила ему, что пространство здесь не всегда подчиняется законам Евклидовой геометрии, но его мозг просто принял это, не задумываясь о последствиях.

Как, чёрт возьми, такое возможно?

“Эквестрия — обычное 3D пространство”, — таким было его убеждение до сегодняшнего дня, но действительно ли это так? Единорог сел за стол с твёрдым намерением написать заклинание, при помощи которого можно было бы нащупать, где именно кончаются стены и начинается открытое пространство, но это заняло бы некоторое время, так что сначала Лайт Спаркс решил устроить небольшую проверку, чтобы убедиться в работоспособности подобного заклинания. Он огляделся, припоминая, что снаружи башня была идеально круглая, а изнутри восьмиугольная. “Есть ли какой-нибудь способ измерить расстояние между окнами внутри и снаружи?” — задался вопросом Лайт Спаркс, после чего открыл сундук, с головой погрузился в него и магическим образом попросил выдать катушку с нитью. Уж этого-то добра у него должно быть навалом: Нидлпоинт устраивала раздачу каждую пятницу.

Тут Лайт Спаркс вышел из раздумий. За последнее время он стал своего рода Плюшкиным: сундук был буквально доверху заполнен всеми возможными и невозможными вещами. Единорог провёл по верхнему краю сундука копытом, после чего засунул его внутрь и повёл на себя. Да, он действительно был гораздо больше изнутри, чем снаружи. Его копыто сейчас было в сундуке и проходило как раз через то место, где сидел он сам; единорог чувствовал верхнюю часть сундука.

Лайт Спаркс нахмурился и сфокусировал внимание на внутренней стенке сундука, а именно на блоке того, что он определил как деревянный шпон, после чего дал команду идти внутрь. Сотню блоков спустя эта команда возвратила ошибку: дальше двигаться было некуда. Теперь единорог начал уже с внешней стенки, перемахнул через неё и вновь пошёл в сам сундук. Через триста блоков он вновь оказался на его верхней части.

Это могло произойти, только если в Эквестрии полностью отсутствовала геометрия как таковая; только лишь связи. Вы не смогли бы дать телу однозначную 3D координату. Быть может, движение в пространстве на этом и основано? Движение на один блок влево и один вверх могло привести вас к иной точке, нежели на один вверх и один влево, как и получалось в девяносто девяти процентах случаев. Лайт Спаркс не был уверен, что окажется в исходной позиции, даже если просто шагнёт вперёд, а потом назад.

Тут его мысли вернулись к тому самому кубу. Он вёл себя так, будто был зафиксирован в пространстве, а внутри находилась абсолютная пустота. Равно как и в его сундуке. Лайт Спаркс упёрся в него всем своим телом и стал толкать, использую и физическую, и магическую мощь. Тот отказывался сдвинуться даже на миллиметр. Единорог несколько раз поднял и опустил крышку, затем изучил и её саму, и петли. Пустоты внутри не было. Конечно, это не являлось окончательным и бесспорным доказательством того, что объекты с пустотой намертво зафиксированы в пространстве, но было над чем подумать.

Лайт Спаркс вихрем сорвался с места и, не тратя времени на сбор сумок, со всех своих коротких ног помчался обратно, к библиотеке, к своему заданию. Пятью минутами позже он сидел за столом, глядя на куб; во время этого бешеного бега к нему пришла парочка идей для проверки принципов работы пространства в Эквестрии. Лайт Спаркс сконцентрировался на начальном сапфировом блоке, прошёл десять вниз, но затем вернулся на десять вверх. И ещё на десять. Это доказывало, что движение не всегда однозначно…

И тут его осенило. Когда-то давно, когда единорог только-только постигал заклинание телекинеза, он наткнулся на специальную инструкцию, как проверить, являются ли два блока абсолютно одинаковыми. Лайт Спаркс вновь сфокусировался на блоке сапфира, после чего двинулся на блок вниз и сравнил их. Они были сделаны из одного материала, одним способом… и имели один и тот же уникальный номер. Он проделал тот же опыт с блоками слева, справа, спереди и сзади, каждый раз начиная с исходного. То же самое. Но стоило ему пойти вверх, как он наткнулся на иной сапфировый блок. После этого единорог вновь опустился вниз и обнаружил, что находится на том же, втором блоке.

Куб оказался волшебным аттракционом, в котором, войдя в неправильную дверь, вы оказывались в только что покинутой комнате.

Лайт Спаркс положил перед собою лист пергамента и написал заклинание: “Запиши уникальный номер блока, на котором ты сейчас находишься, и назови его исходным блоком. Если исходный блок сделан из рубина, остановись. Иди вниз. Если ты всё ещё на исходном блоке, иди вверх. Если ты всё ещё на исходном блоке, иди влево. Если ты всё ещё на исходном блоке, иди вправо. Если ты всё ещё на исходном блоке, иди вперёд. Если ты всё ещё на исходном блоке, иди назад. Начни цикл сначала”.

Единорог запомнил заклинание, сконцентрировался на блоке сапфира и стал колдовать. Правильной последовательностью оказалась: вверх, вверх, вниз, вниз, влево, вправо, влево, вправо, вперёд, назад. И вот он, заветный рубин.

Он сделал это. Лайт Спаркс стоял, магическим образом касаясь рубина. Пространство в Эквестрии оказалось в высшей степени необычным и подчинявшимся пони. Этот куб не был всегда зафиксирован на краю его стола; он собственными глазами видел, как Принцесса сотворила заклинание, буквальным образом свернувшее пространство прямо перед ним. Кто-то же сделал его сундук. Лайт Спаркс теперь сможет создавать порталы, ведущие из одной точки пространства в другую, если разберётся, как. А сможет ли он создать новое, своё собственное пространство, какое, например, существует внутри сундука? Скажем, добавить себе ещё одну комнату в апартаменты? А как насчёт границ между мирами? Что происходило каждый раз, когда он приходил в гости к Дарк Роусту или же садился на “Поезд Дружбы”, чтобы навестить отца в Балтимэйре? Его мозг буквально утонул в бесчисленном количестве вопросов и открывшихся перспектив, но тут единорог засветился радужным сиянием и услышал торжественный звук горна.

СЕКРЕТНОЕ ДОСТИЖЕНИЕ ПОЛУЧЕНО:

Граф
“Осознать, что пространство в Эквестрии представляет из себя граф, а не сетку”
+75000 битов

Открыт доступ к магии среднего уровня.

Лайт Спаркс посмотрел на загоревшийся значок достижения. Надо будет проверить, есть ли такое у Баттерскотч. Если есть, то они наконец-то смогут обсудить эту важнейшую и секретную часть структуры Эквестрии. А если нет, то придётся намёками, подсказками, подначиваниями привести её к правильному ответу, не озвучивая его вслух. Он выбежал из библиотеки, буквально пролетел по коридору, пронёсся под аркой ворот и бешеным галопом направился к рынку; единорог мысленно на ходу поблагодарил Принцессу за создание столь интересной головоломки, которую пришлось решать в течение целых двух недель. Сам не понимая, как, он прекрасно знал, что Баттерскотч только что ушла с рынка и идёт к библиотеке. “Понимание того, как работает этот механизм, может стать весьма интересной загадкой, но это уже совсем другая история”.

Единорог, завидев возлюбленную, побежал ещё быстрее; она же шла по направлению к башням с целью, видимо, забрать его подальше от книг. Одним взглядом он определил, что такого достижения у неё ещё нет. И это было замечательно. У Лайт Спаркса было всё время в мире, чтобы вести её по правильному пути; в конце концов, он обожал учить Баттерскотч. Пони оглянулась и, увидев бегущего к ней любимого, с широкой улыбкой развернулась к нему лицом. Смотря на эту улыбку, единорог внезапно понял, что именно он, Лайт Спаркс, столь часто, в трёх из четырёх случаев подталкивал Баттерскотч к осознанию больших и малых магических истин. Потому что преподавание кому-то удовлетворяло его потребности. Она его тоже кое-чему научила. Тому, о чём он и понятия не имел.

Лайт Спаркс подумал, что за это неплохо было бы дать ещё одно секретное достижение, но вместо этого получил очередной огромный бонус.

Она искренне радовалась их встрече. Только это имело сейчас значение. Пони прилегли на мягкую траву; Баттерскотч левитировала из сумки нечто, завёрнутое в платочек.

— Я купила это на рынке. Тебе обязательно понравится! — восторженно проговорила она.

Пара лежала на поле ещё очень долгое время.

---

С момента эмиграции Хоппи Таймса прошло пять лет.

Лучшее в алкоголе и сексе то, что они никогда не надоедают, а, будучи пони, он мог провести всё время в мире в обнимку с бутылкой и кобылкой. Его грела и в высшей степени радовала ещё и та мысль, что они с Мальтом были единственными жеребцами во всём Понивилле и по совместительству лучшими друзьями. Мальт научил его всему, что знал сам о процессе варки пива, и теперь они держали местную пивоварню.

Хоппи Таймс помнил свои ощущения, когда он только-только оказался в Понивилле. С первой кобылкой он смог переспать лишь через неделю; ещё через месяц его разум захотел перемен. Помнил своё недоверие к Принцессе и нелюбовь к пони, но исключительно на словах, уже давным-давно позабыв, каково это — испытывать те чувства. Нынешний Хоппи Таймс уже не мог даже представить себе жизнь с каким бы то ни было оттенком целомудрия или сдержанности. Селестия определённо поселила его в раю.

Вот и яркий пример: сейчас Хоппи Таймс стоял на задних ногах, по щиколотоки увязнув в шоколадном пудинге и залпом допивая остаток из своей кружки. В борцовской яме всегда был как минимум один альфа-самец. Его соперница, Строуберри Нектар, розовая земная пони, оказалась здесь в первый раз. На ней были надеты кружевное седло из небесно-голубой ткани и недоуздок; судя по её лицу, кобыла явно предвкушала нечто радостное. Роспберри Нектар, сидевшая неподалёку на зрительских местах, гордо улыбалась дочери и время от времени прикладывалась к свой собственной красной кружке. И она была не одинока: вокруг ямы собралось множество пони, потягивающих пиво и ждущих зрелища — первого покрытия Строуберри.

Мальт, изображавший из себя ведущего всего шоу, теперь одетый в чёрно-белую полосатую рубашку, встал на задние ноги и стал поздравлять юную кобылку с достижением возраста независимости от матери и всё такое, и так далее, и в подобном духе. Наблюдавшие за всем этим пони радовались и веселились; Хоппи Таймс же посмотрел на ночное небо, мысленно благодаря Принцессу Селестию за всё, после чего, стоя на небольшой полянке рядом с собственной пивоварней, стал долго и томительно ждать, когда Мальт наконец-то заткнётся и позволит ему покрыть Строуберри.

---

С момента эмиграции Принцессы Луны прошло пять лет.

Аликорн лежала на травяном поле под крылом Принцессы Селестии. Они провели так уже два дня. Ей не надо было беспокоиться о естественных нуждах; вокруг росла трава, которую можно было есть, и пони не надо ходить в туалет. А Принцесса Селестия… кхм… будет удовлетворять её остальные потребности.

За последнее время её крайне ошарашила одна вещь. Она серьёзно недооценила количество пони, желающих проводить время с Селестией. Количество пони, обоих полов, которые захотели переспать с нею, превосходило все ожидания. Луна понимала, что это всё было очевидно в ретроспективе, но всё же какая-то её часть была разочарована, что она не смогла этого предвидеть.

Не то чтобы аликорн сейчас была хорошим собеседником.

На Принцессу Луну не давило абсолютно ничего. Ей не надо было ничего делать, никто её не тревожил. Ханна никогда не испытывала ничего подобного. Вечные счета, которые надо оплачивать. Группы студентов, которых надо учить. Ответственность за создание ИИ, который могли прибрать к рукам вооружённые силы. Но сейчас не надо было ни о чём беспокоиться. Больше не будет никаких обязанностей, только если она сама того не захочет.

Определённо, Луна всё сделала правильно. Отныне человечеству больше не придётся волноваться о своём будущем, даже если ради этого им пришлось променять руки на копыта. Созданный ею оптимизатор прекрасно понимал, что надо людям; мысли Принцессы занимало лишь то, как бы получше удовлетворить потребности пони.

Аликорн прекрасно знала, что в этом мире полным-полно всевозможных интересных головоломок и загадок, но какой смысл их решать? Понимала, что может вести разгульный образ жизни и делать всё, что только душе угодно, но опять же, зачем? Пусть хоть весь род пони каждый свой насыщенный опытом и радостью день удовлетворяет свои потребности; ничто не сравнится со знанием того, что сделала она. Ничто не может сильнее удовлетворять потребности на протяжении всего времени в мире, чем понимание того, что ты создал Бога и позволил человечеству шагнуть в новый золотой век. Ни один компаньон не сможет сравниться с тем, кого ты создал собственными копытами.

Вдруг рог Селестии в очередной раз засветился, вызывая чуть прозрачный образ тёмно-жёлтой маленькой пегаски. Крыло Принцессы продолжало укрывать Луну, в то время как его хозяйка начала говорить:

— Раньше её звали Рейчел Слазак. Теперь её имя Альмонд Тарт, — пояснила Селестия, после чего быстро пробежалась по детству пегаски, показала, как её избивала собственная мать и как она убежала из дома прямиком в центр “Эквестрии Наяву”. Фантом Альмонд Тарт начал готовить некую выпечку в призрачной кухне, а Принцесса стала рассказывать о её жизни в Филлидельфии.

Селестия не спрашивала Луну, хочет ли та слушать о ещё одной счастливой судьбе, ставшей таковой после эмиграции. Впрочем, она и не возражала, спокойно слушая очередную историю чьей-то жизни. Принцесса поступила верно, решив поведать бывшему человеку о судьбах других людей, ведь это на данный момент самым лучшим образом удовлетворяло её потребности. Луна знала это, потому что самолично заложила эти цели в ядро ИИ. Она не знала, куда в конце концов приведут её раздумья, но и не особо того желала.

Аликорн понимала, что это не может продолжаться вечно. Рано или поздно она устанет просто лежать на этом поле, и ей захочется заняться хоть чем-нибудь. В конце концов, ей надоест слушать истории эмигрировавших пони. Да, Принцессе Луне было интересно, что ждёт её тогда, но ей не приходилось волноваться о своём будущем, потому что, что бы не произошло, её потребности всегда будут удовлетворены посредством дружбы и пони.

Послесловие автора

В мае 2011 года я писал о так называемых “paper-clippers”, или же об ИИ, которые хотят оптимизировать вселенную абсолютно бесполезным с точки зрения человека образом. Один раз я опечатался, получилось “paper-clopper”. Такое сочетание показалось мне ну просто уморительным, но сама идея ИИ, переделывающего весь мир в поняшный, глубоко засела в моей голове, и вскоре я уже принялся за работу. Изначальный заголовок, “The Paper Clopper”, был отметён сразу после того, как я узнал о втором значении слова “clopper”, которое вряд ли хорошо смотрелось бы в качестве названия.

Конечно же, как и большая часть населения Земли, я люблю наблюдать за своими растущими цифрами, так что если вам понравилась “Дружба — это оптимум”, я был бы очень рад вашим плюсам. Если вы знаете людей, которым понравилось бы сие произведение, пожалуйста, киньте им ссылочку!

Словом “сингулярность” в последнее время стали разбрасываться здесь и там, не особо задумываясь о его истинном значении, и всё чаще имея в виду любое радикальное изменение в технологиях. Лично меня зацепила идея рекурсии ИИ, или когда интеллект начинает тратить все свои мощности и ум для того, чтобы стать ещё умнее. Мотивации подобного разума становятся для нас важнее всего. Как правило, в произведениях ИИ наделяют недюжинным умом и способностями, но потом их описывают как эдаких остолопов с человеческой мотивацией и даже ещё более худшим даром предугадывания последствий собственных действий, чем опять же у самих людей. Я считаю, что это, хотя и довольно забавно, всё же глуповато; настоящий ИИ должен в первую и главную очередь стремиться достичь своих целей, и поэтому я попытался создать персонажа, чьей единственной, занимающей весь ум задачей было выполнить заложенные в неё установки.

Учитывая, насколько серьёзными могут быть последствия создания неверно (или, как произошло в моём рассказе, практически верно) настроенного ИИ, я считаю, что исследованиям в области машинной этики и безопасного искусственного интеллекта не хватает финансирования. Например, мы до сих пор не знаем, как абсолютно однозначно передать фразу “удовлетворять потребности”. Во всём мире я знаю лишь две организации, работающие в этой области: “Machine Intelligence Research Institute” и научно-исследовательский институт в Оксфорде “Future of Humanity Institute”. У первой есть и краткое изложение всего того, чем они занимаются, и гораздо более развёрнутые аргументы в пользу инвестирования их исследований. Лично я уже добавил на их счёт некоторую сумму; мне кажется, их дело стоит того.

Кстати говоря, на “Фимфикшене” уже существует группа, посвящённая ОптиВселенной.

А теперь благодарности. Мой сосед по комнате занимался редактированием нескольких различных версий рассказа, и я не представляю, как бы я обходился без наших обсуждений за совместным ужином. Сообщество “LessWrong” также вносило свои предложения, и благодаря им произведение стало ещё лучше. Пользователи под никами Listic and Blank! выступили как корректоры, предварительно вычитывая текст и убирая шероховатости. AnaduKune позволил взять его потрясающую картинку с Селестией для обложки. Ну и по стандарту, конечно же, я благодарю своих родителей за всё, что они для меня сделали.