Planescape: сказка о тернистом пути на вершину

Хитрый план.

https://www.youtube.com/watch?v=gstRzkg8ZX0

Дурные сообщества развращают добрые нравы.

— О Пресвятая Дева и все Архангелы! – с определенно недостойным подобного воззвания отсутствием пиетета произнес Бест, не открывая глаз принимаясь за ощупывание наверное уже сотый раз за последние полгода страшно ноющей головы.

Шишка. Очередная здоровенная и пульсирующая шишка. Мокрая к тому же.

Слегка встревожившийся рыцарь поспешно поднес ладонь к носу и внюхался в исходящее от нее амбрэ. К счастью, не кровь — всего-навсего пахнущая тиной, гнилью и лягушками болотная вода.

— Очухался, — с привычной смесью искреннего сожаления и облегчения прокомментировал происходящее скрежещущий голос, пахнув на лицо смесью горького шоколада и обеденного жаркого.

Веки незамедлительно поднялись и юноша узрел над собой жуткую маску некоего бровастого жука, одно око которого свет поглощало, а другое — излучало, правда уже фиолетовым. И тут проявилась вторая черта, отличающая нынешнее существование юноши от былого: данный, мягко говоря, малоприятный для любого нормального человека вид в случае лежащего на земле паладина был скорее обнадеживающим и жизнеутверждающим, хотя и не без доли угрозы.

— Вставай, — легкий мотивационный пинок в бок. – Я разделал. Тащить будем.

— Что? – как обычно начал осознанное бытие с глупых вопросов оруженосец.

— На кой ляд мы вообще сюда приперлись?! – подразумевающим риторичность вопроса тоном отозвался великий бандит уже с некоторого отдаления. А затем в только-только превозмогая боль севшего парня прилетел некий продолговатый и белесый в окружающем их полумраке предмет. – К себе в рюкзак сунь.

От удара в голове чего-то вспыхнуло и вселенная внезапно озарилась до того отсутствовавшими образами недавнего прошлого.

Леди озера.

Прекрасная дама, с воистину ангельской белизны и гладкости кожей, полными губами, глубиной подобными морю очами, сливающимися с водой длинными волосами…будящее внутри пламя прохладное прикосновение, зовущее, голодное и чудовищно многообещающее выражение, а также тихие-тихие, чтобы сидящий на носу лодки и высматривающий кого-то в темноте повелитель не услышал, слова:

— Ты мой.

— Да, — отверзлись уста стремительно возносившегося к седьмым небесам воина Христова в не потребовавшем и секунды на размышление ответе. – Навеки и до смерти.

Заставляющая душу трепетать довольная улыбка:

— Иди же ко мне…

Скачок к блаженству. Холод. Тина. Дарующие чистый экстаз объятия. Не дающая ему отдаться богине боль в ноге. Сопротивление, рывок, сверкающая точка удара:

— Балда!

Взрыв на самой грани теряющего связь с миром сознания.

Кстати, прямо сейчас он держит ту самую прекрасную тонкую руку, что якобы считанные минуты назад коснулась его локтя из-за борта. И покрывающая ее жидкость водой определенно не является, пусть цвет и несколько подозрителен.

— Господи Иисусе! – конечность полетела в костер, а задрожавший подобно осиновому листу потенциальный дворянин стал лихорадочно оттирать пальцы от налипшей на них бледно-зеленой пакости. Разумеется не заметив за сим занятием надвинувшегося на него спустя считанные мгновения очередного этапа педагогической деятельности. – Ай!

— Бестолочь! – досадливо назвал масло маслом встряхнувший карающее копыто повелитель. – Скажи: вот чем тебя бить надо, дабы наконец проняло и маленький человечек перестал быть собой?

— Эм…подушками? – предпринял жалкую, но исполненную надежды попытку мученик науки.

— Пробовали, — абсолютно серьезно дернул головой мистер Понт. – Столь же неэффективно, так еще и второй стороне процесса никакого удовлетворения не приносит. Мимо. Пряники тоже хватит номинировать – неудобно.

Тут набравшийся храбрости предложить невиданное – то есть полный отказ от физического воздействия в целях повышения усидчивости – ученик внезапно вспомнил из-за чего сыр-бор:

— Что это? – увы или к счастью, без положенного к ситуации дрожания и правильной дозы ужаса ткнул былой студент в сторону не докатившегося до хилого пламени куска мертвечины.

— Добыча, ясен хрен, — ленивое вскидывание копыта о пути к лежащей на той стороне огня темной кучке. – Или в принципе не чухаешь цели нашего бултыхания в местных грязях?

— Охота на болотных мертвяков, — поднапрягшись, повторил владыческое объявление юноша.

Его высочество намекающе поднял бровь и помахал загружаемой в сумку не вполне целой плесневой ступней. Женской, естественно. То есть места для сомнений не так уж много. Тем не менее, рыцарь всё же позволил себе произнести потерянным тоном не слишком-то умное возражение:

— Но она же была такая красивая…

— Нет, ну ёлы-палы – естественно! – аж всхрапнул ангел смерти. – Будто кто на уродину какую или вообще скелет прельстился бы. Кем вообще надо...– негодовавший конь резко смолк и в качестве кульминационного жеста произвел церемониальное возложение ноги на лице.

Долгая пауза.

– Вот честное слово, — возобновил повелитель разговор, заодно возвращаясь к погрузке разделанных останков. – У меня мелькала мысль банально использовать тебя в качестве приманки: очевидный же лопух, в доспехах на топи попершийся – и ребенок бы в два счета справился. Однако эта-то идеальность и смутила: ну не способно нормальное водное умертвие, к тому же настолько успешное, что на него всего за пару месяцев награду назначили, настолько не полагаться на разум, — скептический взгляд через плечо. – Да и человечек, при всей своей впечатляющей иномирности, никак не мог бы не заподозрить чего-то нехорошего, оставь я оного посреди болота с призывом вежливо обойтись с первой попавшейся на крючок дамой, — нервный смешок и страдальческая улыбка. – Короче земной пони в очередной раз недооценил бездны глупости двуногих тварей. Алас!

Покрасневший за весь их опять обманувший ожидания сюзерена род подмастерье почел за лучшее промолчать, вместо того занявшись выправлением скособочившейся во время краткой схватки брони, заодно вытряся из нее немало тины и камешков.

— Впрочем, дабы окончательно не разочаровываться во вселенной, приму за Истину иной вариант: трупперша не более чем безмерно оборзела и только потому столь легко попалась в наши сети. Оно сплошь и рядом случается и с самыми выдающимися умами, — нотка ностальгии вспыхнула и погасла, уступив место обычной суровости. – Касательно же моей драгоценной обузы, то надеюсь оная также выучила свой урок, — копыто нравоучительно поднялось вверх, указывая на предстоящее объяснение сегодняшней морали. — Самым надежным путем к разрешению ситуации с излишне заинтересованной тобой представительницей слабого пола безусловно является бросок гранаты: не убьет так оглушит, а там ногами запинаем.

Рыцарь поперхнулся, представив себе описанный процесс в лицах:

— Простите, а разве не разумнее будет сперва уточнить цель и обстоятельства…

— Нет, — рубанул жеребец воздух. – Дамская назойливость — безвариантно к беде. Причем порой доходящей до весьма впечатляющих масштабов: от заразы и мозговых слизней до свиданий и даже свадьбы – уж в этом-то опыт есть.

Разум Беста тут же выкинул всякие непонятки на счет этикета на помойку, всецело загоревшись выяснением деталей помянутого «опыта». К сожалению, распространяться по столь заинтересовавшей подчиненного теме владыка не стал, вместо того вернувшись в привычное русло и загрузив оного работой по самое не балуйся, дабы уже через пятнадцать минут они полностью экипированные смогли выступить в обратный путь.

Учитывая отсутствие у них лодки – не выдержала общения с дамами и взрывчаткой – возврат к относительной цивилизации стал на порядок более неприятным процессом нежели предшествовавший уход от нее. Впрочем, по идее так оно всегда и бывает…в любом случае движение по грудь (а в случае властелина – по горло) в воде через вконец озверевшие на почве безнаказанности ивы и щупальцевидные водоросли никак не способствовало конструктивному диалогу, тем более на личные темы.

Тем не менее, спустя длинный период отшучивания и отрыкивания, кое-какие данные вырвать всё же удалось, причем донельзя интересные: мистер Понт действительно был женат, причем неоднократно.

— А дети? – в прямом и переносном смысле аккуратно прощупывая почву, продолжил движение к цели рыцарь.

— Случалось, — проскрежетал вздернувший голову как только возможно высоко жеребец. – Миллиона два.

Былой школяр чуть не бултыхнулся:

— Пардон?

— Ты не представляешь, до чего на самом деле неудобно порой иметь много жизней, — сверкнул в его сторону фиолетовый глаз. – И вовсе бы наверное скис, узнав, насколько непостоянным является видимый тобой ныне плотяной сосуд моего духа. А например у тараканов, сам понимаешь, несколько другие матримониальные правила и традиции – даже гигантских, шипастых, плюющихся ядом и так далее, — небольшая пауза на переваривание слушателем внезапных открытий. — Впрочем, справедливости ради замечу, что конкретно в том грязном деле я участвовал практически исключительно в качестве руководителя процесса.

— Эммм…а зачем? – на большее впервые за долгое время выпавшего из вселенной от удивления парня не хватило.

Его высочество без предупреждения остановился будто вкопанный и с небольшой задержкой шмякнул себе по маске заляпанным илом копытом:

— Неужели эти идиотские вопросы никогда не кончатся? – страдальческий взгляд из-под здоровенных искусственных бровей. – Затем же, зачем и всегда: захватить мир, ясен хрен!

— Но…

— Хватит! – не больно вследствие прохождения сквозь воду пнул владыка собеседника в живот. – Разрешаю разъяснить одну-единственную последнюю тему – и буду счастлив, если она для разнообразия коснется событий не иновселенной дальности. А уж если из нее еще и какой-то прагматический смысл выйдет…

Многозначительное присвистывание.

Таким образом нежданно-негаданно обретший шанс порадовать сюзерена вассал напрягся и надо сказать с некоторым облегчением свернул из опять начавшего пугать своей полнейшей непонятностью русла прошлого Понта в более-менее осознаваемое настоящее:

— Почему…водяная…- русалкой ЭТО назвать язык не повернется, — напала именно на меня?

Тяжелый-тяжелый взгляд:

— Видишь ли, не всякая тварь в мироздании столь же испорчена и чудовищно неразборчива, как человеки – например твой господин тоже, вопреки всяким досужим наветам, ни в одном глазу не зоофил и слава всему хорошему даже в худшие дни умопомешательства и следа подобных мыслей у себя не замечал.

Былой школяр недоуменно моргнул, не видя возможности связать полученные сведения – вернее сделать это так, чтобы в голове снова не завелись всякие нежелательные образы. Поворачиваем:

— А вы не могли бы подсказать, каким образом мне в будущем защититься от подобного нападения?

Суровости в повелителе заметно поубавилось – аж небольшая улыбка появилась:

— Ну наконец-то нормальный, полезный и с какой стороны ни глянь уместный запрос! Неужели мои потуги не безнадежны?! – движение немедленно восстановилось. – Итак, основные методы защиты от очарования заключаются в предотвращении восприятия несущего в себе опасность сигнала. То есть вырывание глаз, отрубание ушей и прочие схожие модификации в итоге кого угодно сделают совершенно невосприимчивым к любому ориентированному на органы чувств…

Лекция продолжалась долго. Очень долго. Сразу видно: владыка весьма серьезно относится к проблеме охраны собственного разума от неблагоприятного воздействия и успел немало по данной теме набрать информации, кою и вывалил на никак не ожидавшего подобной словоохотливости спутника. Причем самое обидное заключалось в том, что абсолютное большинство советов выглядело, мягко говоря, труднодостижимыми для не имеющего ни сменных частей тела, ни магии, ни копыт парня. Впрочем, пара мельком помянутых не-волшебных и не-затратных «самоорганизационных» способов таки заслуживает наипристальнейшего внимания – пусть и поименованные ангелом слабейшими и никчемнейшими, сии варианты всё же находятся в теоретической доступности.

Ну вернее как: если согласится «инструмент»…нет, ее определенно не стоит так называть. В конце концов, он ведь не мистер Понт.

Ладно, подумаю о том дома – сейчас надо сосредоточиться на усеивающих всю окраину болота крайне опасных корягах. И вон кстати уже и свет от их костра виднеется.

— Тшш! – вдруг обернулся к нему приложивший копыто к губам повелитель, добавив шепотом. – Тихо.

Паладин недоуменно вскинул брови, однако же немедленно кивнул и постарался выполнить приказание сюзерена во всей полноте – даже шажки ради меньшего шлепка стал делать поскромнее — таким образом успешно снизив уровень шума от прохождения до столь ничтожной отметки, что внезапно стал различать голоса:

-…естественно я вижу «собственно сыр»! – сколько возмущения-то. — Будто ты на самом деле не говорящий и постоянно курящий кусок моцареллы, честное слово! Просто помимо нас – обычных ничем не примечательным кусков благословенной одухотворенной субстанции – во вселенной существует и иное, высшее, несравнимо более сырное и завершенное бытие, к коему мы все придем рано или поздно.

— Ну мы как бы и так на Верхних планах, — развязно заметил второй маг. – Куда уж…

— Да какие планы! – над кустами мелькнула вскинутая рука. – Здоровенная куча типа пустого пространства – по сути свалка для не пригодившегося в великом процессе мусора. Тела – вот что по-настоящему важно, вечно и способно по снисхождению и милости Высших переродиться в столь небрежно и святотатственно помянутую тобой совершенную форму!

— Кого? – закашлялся собеседник. – Куда?!

— Во-первых: Великих Кольценосцев – детей Хоботных Летунов, именуемых невежственными скотами «мухами» – что снисходят на нас с небес в посмертии…

— Всё в порядке, — с тяжким вздохом начал проламываться сквозь кусты мистер Понт. – Будь там враги они бы к сему моменту дали этому коровопоклоннику по морде. Пространственник!

— Я здесь, ваша зубастость! — без промедления прервал повествование и вскочил на ноги сухонький желтокожий старичок. — Чего изволите?

Конь-людоед с минуту недоуменно разглядывал готового услужить подчиненного, прежде чем по большей части скрытое маской лицо озарилось пониманием:

— Ах да, у меня ведь аж два дармоеда. Как-то за неимением казнимых твоя основная специальность в памяти слегка затерлась...так или иначе — сиди и не рыпайся. Бузотер! — в сторону поленившегося хотя бы обернуться в их сторону Фауста полетел сучок. — Мозги-то себе уж прокурил или до сих пор ерундой занимаешься?

— Не волнуйтесь: у меня всё еще впереди, — ничуть не обиделся имаскари, ничтоже сумнящиеся затягиваясь болотной тиной. — Как рыбалка?

— Успешно, ясен хрен, — кинул к костру свой грязный и сочащийся водой мешок великий бандит. — А где выход?

— В будущем, — столь же флегматично кивнул волшебник, снизойдя тем не менее до пояснения. — Сказал ведь: после таких скачек хотя бы часов восемь отдохнуть надо.

— Ну так чего болтаешь тогда, коли спать должен? — с бессильной досадой плюхнулся похожий по выходу из воды и зарослей на трясинного монстра жеребец на траву.

— Говорили до утра шастать будете, — с небольшой задержкой последовал степенный ответ. — К тому же зачем-то же вы побеспокоили на данную операцию присутствующего Фистандантилуса Изумительного.

— Думал удастся нарыть гнездо, али еще какую пакость, достойную спуска на нее сего аватара Хаоса — разумеется с последующим выгребанием всего ценного и требованием премии, — на губах хрустнувшего хребтом владыки выступила ностальгическая улыбка. — Производимые же им порталы ваш любимый господин традиционно приберегает для особых случаев и проштрафившихся оболтусов — самого в эту планарную рулетку играть как-то не тянет.

Печальный вздох и неприязненный зырк в сторону также начавшего располагаться рыцаря:

— Вот только теперь, по использованию благодаря одному гению взрывчатки, нам при всем желании рассадника не накрыть — надо совсем уж с мозгом не дружить, чтобы после такого-то бума нос наружу высунуть.

— А если...- без предупреждения подполз к нему желтый маг.

— Нет! — от рявка на деревьях проснулись и недовольно зашебуршились птицы. — Никаких больше «хитрых планов»! На пятый раз уже точно не попадусь!

— Но в новом ведь есть кошки!- голосом змея-искусителя прошелестел старик. — И надувная грязь с лимонным ароматизатором!

— В угол и тихо! — рыкнул весь напрягшийся повелитель. — Задача выполнена и на том, сколь оно ни прискорбно, остановимся — в конце концов и не в такие дыры за куда меньшую сумму лазали. Всем спать!

-
— Мда, — наконец выразил общее мнение его высочество, садясь на траву и неосознанно пытаясь обтереть об нее только что побывавшие в чужой грудной клетке копыта.

— И что же теперь делать? — мгновенно включился получивший сигнал «можно» Бест.

— Что-что?! — передразнил мрачный владыка, рывком перекидывая наперед боковую сумку с ножами и прочими мясницкими приспособлениями. — Расчленять, естественно. Ибо сколько упущенной прибыли не жалей, когда товар уже забит с него только реагенты и сдерешь.

— Но как же...

— И пусть данный эпизод будет всем вам уроком! — возвысил голос ангел смерти, ленясь вставать и потому крюком подтягивая ближайшее тело — девочки лет десяти на вид. — Любовь отупляет, причем аж страшнее дамской литературы. Никогда не давайте своим эмоциям взять верх над здравым рассудком, иначе закончите подобно этим проклятым тварям.

Рыцарь медленно покачал головой и вновь в немом ужасе обозрел обращенную в поле боя полянку. Почти десяток тел: здоровенный, с позволения сказать, «русал» с бледно-красной кожей и СЕМЬ детей возрастом от шести лет до отрочества — все как один с длинными белыми волосами, зеленоватой кожей и чудовищной раной, а скорее даже проплешиной в коже на спине, обнажающей непонятно каким образом удерживающиеся внутри органы.

Взгляд опустился на меч в правой руке, с которого падали темные капли. И рядом лежал трупик девочки, в предрассветных сумерках принятой им за лесное чудище...

— Ай-ё! — внезапно прилетело ему в живот нечто подозрительно знакомое.

— Знаю о чем думаешь! — рявкнул в лицо согнувшемуся оруженосцу пнувший его соверен. — Ни-хре-на! Это монстры, пытавшиеся нас всех перебить и уже сожравшие кучу народу на переправе — кстати, наличие такого количества спиногрызов наглядно показывает причину их чудовищной прожорливости и наглости. Наличие же дохлого колдуна отлично объясняет... — мгновение задумчивости. — Мы ведь вроде от крика проснулись?

Они почти синхронно посмотрели в еще вечером занятый Фисом «угол» — кусок голой земли меж корней единственного на всю округу нормального толстоствольного дерева. Покрытая тиной кирка с заляпанным чем-то ярко-желтым лезвием валялась в стороне, а сидящий на коленях перед распростертым телом Фауст совершал некие лихорадочные движения под подозрительно хлюпающие звуки.

— Пожалуй, с потрошением я поторопился, — признал очевидное жеребец, вытаскивая нож из трупа. — Сперва всё же стоит разобраться с состоянием производственных активов.

Великий бандит небрежно смахнул с маски кровь и крикнул:

— Ну как, скопытился понелюб?! Давно...

— ОН ЖИВ! — истерически отозвался молодой волшебник. — И будет жить! Слышишь?! — энергичное встряхивание не подающего никаких признаков движения тела. — Живи, глюк, ЖИВИ!

Поднятая кверху рука вспыхнула синим и ударила старика в залитую непонятной субстанцией грудь — и имаскари тут же оказался с ног до головы залит ударившей из «коровополонника» тугой струей жидкости, никак по идее не могшей помещаться в этой тщедушной тушке.

Немая пауза.

Высунувшийся из дерева Фис покровительственно похлопал обалдевшего коллегу по лысине, а затем с широкой таинственной улыбкой ответил на светящийся в поднявшихся к нему глазах вопрос:

— Чтоб ты запомнил.

— Дурацкая шутка, — вернулся к разделке мистер Понт. — Ну увидели бы мы с утра куклу, ну покачали бы головами — стареешь, однако.

— Ты просто ничего не понимаешь в искусстве, фальшивая пони, — с привычным апломбом отозвался сумасшедший, выпадая из ствола прямо на столько из-за него пережившего бывшего преподавателя. — И вообще Пинки вам всем только что жизнь спасла.

— Ну-ну...

Разговор сам собой заглох: его высочество сосредоточился на трупах, Фауст — на отмывании, наиболее же хронологически продвинутый член их группы начал подмышкой наигрывать ставший в последнее время традиционным «гимн веселью» из трех нот и двух ритмичных цыканий зубом. Однако и несмотря на сию, мягко говоря, не способствующую серьезности обстановку, рыцарю всё же удалось вспомнить о свершившейся трагедии и даже возродить некоторую долю утекшего было в песок ужаса от свершившегося детоубийства. Впрочем и его любопытство быстро задвинуло в сторону, будто на колесиках покатив юношу к ближайшему телу.

И тут на него упало возмездие, приняв облик завернутых в холщовый мешочек портняжьих ножниц и зазубренного ножа, сопроводившись приказом «печень, почки, гортань, гениталии — шнелле!».

Дальнейшие полчаса парень изо всех сил старался порвать все и всяческие связи с реальностью, радостно вцепившись в возможность просто раз за разом проигрывать в голове незатейливое бурчание соверена «ай киллд а гёрл, ай лайкд и-ит» под аккомпанемент странным образом иногда попадающего в такт Фиса.

Слава апостолу Луке — вбитых ему Дитом за последние пару месяцев анатомических познаний как раз хватило на изъятие затребованных органов без подключения к процессу мозга. Низкая же производительность для разнообразия обернулась благословением: к моменту завершения работы с первым телом, владыка успел выпотрошить все остальные и ныне аккуратно вырезал из мужчины филейную часть.

— Замариновать — и на щит, — «пояснил» жеребец, заметив обалделый взгляд ученика. Ясности данная информация, естественно, отнюдь не прибавила, а потому юноша поспешил углубиться в вопрос. — Эти уроды склонны проявлять воистину удивительную и редкую даже для вашего вида глупость — искренне считать себя обладателями небесной красы и грации.

Бывший школяр с немалым сомнением вгляделся в развороченное лицо с вырванными клыками и выдавленными глазами — то есть, как бы поздно производить оценку физических достоинств. Впрочем, насколько ему помнится, нападавший и до «обработки» привлекательностью отнюдь не блистал. Хотя конечно о вкусах не спорят.

Тем не менее...

— Простите, но это никак не объясняет, чего ради вы...- пара мгновений на поиск подходящей формулировки. — Освобождаете оного противника от нижнего бюста.

Повелитель мигнул, видимо чисто по физиологическим причинам не вполне поняв последний термин, и какое-то время переводил сощурившийся взгляд с предмета обсуждения на собеседника, по итогам раздраженно всхрапнув:

— Напридумывают же...- резкий рывок. Таз с громким чавком покинул отпущенные ему природой пределы, унеся с собой парочку не пожелавших покинуть старого друга позвонков. — Один из самых надежных способов замочить дохлого колдуна — это отрубить ему голову и приложить ее к заду, дабы он, взглянув тем самым в бездну, позволил бездне наконец утянуть себя за собой, — наглядная демонстрация всего действа. — Так сказать, культурный шок. Ну и поскольку прогресс не стоит на месте, продвинутые охотники на упырей давно уж стали использовать сию маленькую особенность проклятых мертвяков в качестве основной ударной силы, помещая средоточие их слабостей себе на щиты.

Рыцарю понадобилось несколько минут на переход от проблемы «зачем заставлять ослепленный труп куда-то смотреть» к анализу описанной методики борьбы с нечистью. К вящему изумлению, почти сразу обнаружив в ней, мягко говоря, сомнительное место:

— Пардон, но ведь это же очевидно и безусловно не их...- неопределенное помахивание ладонью, -...орган. С чего им бояться-то?

— Даже мертвые лысые медведи и им подобные склонны отождествлять себя друг с другом и создавать тем самым некую общность, — отозвался вырывающий бедолаге ногти на ногах сюзерен. — А потому лицезрение далекого от совершенства филе своего собрата в любом случае без последствий не останется.

Убедительно. Но всё же не совсем — некое таинственное беспокойство продолжало бурить юноше мозг, а взгляд сам собой сосредоточился на оставленной «слегка обтечь» части тела, по счастью изъятой прямо в штанах. Озарение, в полном соответствии с традицией, пришло внезапно:

— А каким образом они узнают, кому принадлежал...- тьфу ты, да сколько можно! — «щитовое украшение»?

— Маленький человечек может назвать иную причину для подобной модификации обмундирования? — неодобрительно зыркнул владыка, вырезая нечто из вскрытой черепной коробки. — Ну и извращенцы же вы...

— Нет! — резко и решительно отверг подозрения воин Христов, сбрасывая не замедлившие родится в разуме нечистые образы обратно в бурное море воображения. — Ведь мы его продадим, так? Следовательно, почему бы банально не вскрыть ближайшую могилу и нацепить на броню случайный...- досадливый рык. — Вы поняли!

Сюзерен аж отвлекся от разделки тела и обратил к собеседнику тяжелый недовольный взгляд доминиканца, вернувшегося в родной монастырь после долгого паломничества и обнаружившего внутри лавку еврейского менялы:

— Вася пал жертвой дурного хаотического влияния, — после долгого молчания вынес он приговор. — В какого же пройдоху тебя превратила эта ушастая тварь: это ж додуматься надо — крупы подделывать! Дожилися! — измазанное копыто звонко ударило в маску. — По счастью, упыри не настолько еще отпали от Порядка и помнят про такую замечательную вещь как Общественный Договор, да и помимо того банально уважают себя и своих оппонентов. В конце концов: ну каким идиотом надо быть, чтобы взять и нацепить себе на щит...- пауза, за время которой блуждавший где-то у земли взор властелина вернулся на вассала. Правое веко медленно поднялось. — Впрочем, последний вопрос снимается. Человечку же рекомендуется впредь не судить окружающих по себе.

В неизвестно который раз ощущающий себя внезапно облитым грязью потенциальный дворянин почел за лучшее более не тревожить опять разочаровавшегося в нем спасителя — а там и более-менее приведший себя в порядок Фауст несмотря на неуверенные возражения в стиле «пойдем их сокровища поищем» сотворил портал до торгового поста.

-
— Дыра, милая Дыра, — с непередаваемым унынием поприветствовал их дом владыка, прервав дочь на полуслове. — Как же ты меня достала...так чего говорила-то?

Успевшая донести до окружающих ощущение вздернувшихся бровей балахонница нахмурилась, тихонько вздохнула и без всяких приветственных излишеств повторила главное:

— Нам удалось расконсервировать ваш кабинет, уважаемый мистер Понт.

— Неужели? — без всякого энтузиазма уточнил смотрящий в пол жеребец. — После двух долбанных месяцев вам наконец удалось взять и...- усталый стон прервал долженствующую видимо обидеть Фаль скабрезную фразу. — Короче, контур не повредили? Заходить можно свободно?

— Да, — чуть склонился капюшон. — Будут ли распоряжения по транспортировке и хранению...

— Нет! — полупустой мешок полетел вдаль едва не задев успевшую уклониться девушку. — Ничего у нас нет! Твои клиенты — нищие, камни — поддельные, а мои подчиненные — идиоты!

— Понятно, — окончательно заморозилась поначалу аж порадовавшая вернувшихся добытчиков кучкой эмоций дама. — Вероятно в следующий раз вам стоит лично произвести оценку предполагаемой награды, прежде…

— Естественно я проверил — натуральные оплодотворенные и со всех сторон качественные яйца василиска, — отозвался окончательно скатившийся в полнейшее уныние ангел смерти, проходя мимо собеседницы.- Даже оставшуюся пару в обмен на потроха выцарапал. А потом эта скотина, — неопределенный взмах хвостом в сторону работников, — всех их сожрала!

Буквально сочащееся бессильной злобой зловещее скрежетание зубами. Подчиненные поспешно отодвинулись подальше от стремительно удлиняющейся и на глазах покрывающейся лишними острыми деталями тени. По счастью, непонятно откуда взявшийся последний запал иссяк весьма быстро.

— Так понимаю, кому-то требуется срочная медицинская помощь, — возобновила беседу девушка, отворачиваясь от с тоскливым видом восходящего по ступеням «родителя», и видимо по привычке обращая капюшон к рыцарю. — Кому?

Тот с легким недоумением оглянулся на своих боевых товарищей, затем глянул на себя...в общем, вопрос действительно имеет право на существование как минимум вследствие их полнейшей и очевиднейшей голодранности и чудовищного слоя грязи — до «стухания» владыка успел славно их погонять.

— Я более-менее в порядке, — почти честно ответил Бест, вопреки требованиям ноющей спины вытягиваясь перед дамой по струнке. — Фауст просто обкурился...- ...и уже спит у стены. Но это к делу не относится.

Юноша неуверенно приподнял успевшего сползти на пол третьего члена группы.

Фаль возвела очи горе и без лишних разговоров села на корточки перед застывшим в момент жесточайшего спазма животом старика. Белоснежные пальцы с красиво разрисованными синевой и золотом ногтями (работа Ви) заскользили по желтой коже в быстром и ярком танце, сопровождавшимся крошечными молниями.

— Чувствуешь мои шарики? — с обычной совершенно безумной жизнерадостностью и четко прослеживаемой гордостью просипела жертва обжорства. — Как камень! Такого пресса и сам Зевс себе не нажрет!

— Он до сих пор жив, — сыграла дама в очевидность, поднимаясь. — И что еще удивительнее, находиться в данном состоянии уже...- заминка.

— Часа три, — поспешил на помощь представительнице прекрасного пола потихоньку возвращающийся в нормальное состояние потенциальный дворянин.

— То есть спешить в любом случае некуда, — подвела она закономерный итог. — Отнесите в госпиталь. В случае обострения...- снова показавшаяся из рукава изящная ладонь сделала приглашающий жест.

— Влить внутрь красную склянку, — на автомате пробормотал таки выдрессированный парень, получив в качестве награды удовлетворенный кивок:

— Действуйте, — элегантный и весьма компактный разворот на месте — и «ангел» с привычным тихим звяканьем отправился следом за владыкой.

Уже собравшийся кинуться исполнять былой студент в последний миг опомнился и затратил лишние пару минут на оттаскивание Фауста в сторону от прохода и организации узнику слабости минимальных удобств — всё же они боевые товарищи. Тем более златокожий не возражал: маги вообще практически сразу по знакомству сумели найти общий язык и за прошедшее время их дружба успела окрепнуть в нечто подобное бестовой службы своему соверену. Впрочем, насколько можно судить для волшебников в принципе свойственно образовывать пары ученик-мастер...

— У тебя приступ доматотропии! — вдруг схватил его за подбородок поднятый на руки старичок. — Ты превращаешься! Срочно укуси меня за ухо!

— Я банально краснею! — вырвался оруженосец. — Вспомнилось тут, что Ви сказала по поводу вашего...- «симптомы» стали еше явственне. — Короче никакое это не заболевание! И чем бы мне помогло ваше ухо?

— Всегда мечтал быть съеденным томатом, — аж пустил псих слезу. — Это было бы справедливое возмездие за всех необъезженных мной пони.

Он всхлипнул, обхватил носильщика за шею и начал тереться о его щеку морщинистой лысиной. В общем, типичный Фис. И пусть во всей сцене присутствовало нечто удивительно трогательное, рыцарь тем не менее поставил мысленную пометку напротив идеи в будущем таскать сие чудо исключительно на плече.

К счастью, идти не далеко: принц сразу приказал организовать «медицинскую станцию» на минимально возможном расстоянии от входа, при этом специально указав на необходимость наличия прочных дверей и отнюдь не тканевых стен. В итоге с позволения сказать «госпиталь» — три узких койки, стеллаж с разноцветными бутылочками и порошками, а также целый стол алхимического оборудования обставленный со всех сторон батареями реагентов — разместился в пережившем буйство Нилессии кабинете, выгнав собственно руководителя их маленького отряда работать и спать на склад органов.

Говоря откровенно, вышло довольно уютно: Бест аж завел привычку чуть только появится свободная минутка приходить сюда, дабы спрятаться среди этих явственно пахнущих консервантом ящиков с книгой и каким выданным Фаль заковыристым атласом. Порой даже без них — помечтать о кажущейся ныне совершенно нереальной, фантастичной и подозрительно размытой «нормальной жизни».

Сюда бы еще сена, да поароматней, молока парного, овощей...о сколько бы он сейчас отдал за самую обыкновенную морковь! И сельдерей!

— Брю-юква, — вырвался сладострастный стон, а стремительно наполняющийся слюнями рот начал как из самострела выплевывать названия запретных плодов. — Яблоки, груши, арбузы, укроп, вишня, картофель, О-ГУР-ЦЫЫЫ!

Как оно обычно и бывает с истинно верными детьми Церкви, погружение в греховные мысли о плотском насыщении своевременно прервались ангелом-хранителем, воспользовавшимся для сего богоугодного дела выставленной посередь прохода табуреткой. Краткий возглас, раздраженное шипение от особо яростной вследствие неожиданности боли, за которым последовало шумное падение вместе с драгоценным грузом на ближайшую кровать.

И тишина.

Недолгая, естественно:

— Власть пони! — вскинутый сухонький кулачок едва не попал в и без того саднящий от общения с каменным животом лоб. — И котяточкам!

Потолок над ними расцвел довольной усатой мордой на фоне хвостатого персика.

Комментарии излишни — а потому потенциальный дворянин лишь слегка отодвинул товарища от края, подложил ему под голову подушечку и сел на близстоящий стул, начав в ожидании начальства заполнять предусмотрительно лежащий на краю стола бланк отчета о проведенном задании. Несмотря ни на какие жизненные коллизии не желающий экономить свои силы и чужие нервы волшебник тут же завел привычную шарманку неприличных ветеринарных анекдотов...

-
— Теперь всё ясно, — подняла капюшон от стола девушка. — Благодарю за подробное описание — оно поможет нашей компании в будущем избежать подобных недочетов.

— Думаете? — не смог удержаться от скептического хмыканья рыцарь, просыпаясь и вновь начиная сбор сил.

— Разумеется, — лист отправился в единственный лишь самую малость заполненный своими более ранними братьями ящик стола. — Иначе чего ради вас заставляют их писать?

— Резонно, — склонил юношу голову набок.

Комната погрузилась в непродолжительное молчание.

— Вы в курсе, что ваше присутствие во время проверки документации не требуется, — откинулась дама на спинку стула, складывая руки у груди. — Следовательно, в данный момент имеет место либо мечтательная прострация, либо некая не названная пока нужда. И поскольку с первым администратор ничем не может вам помочь, предпочту счесть причиной аномалии второй вариант. Это по поводу домашнего задания?

— Не-ет, — протянул бывший студент и, видя неизбежность наступления мгновения Истины, выдохнул. — Видите ли, во время последней...операции...произошло одно наипрескорбнейшее событие, едва не оставившее вашего благородного и исполненного всяческой добродетели отца без его вернейшего слуги...

— Вас соблазнила мавка, — без промаха ткнула собеседница в больное место. — Не беспокойтесь: то есть ожидаемый результат для вашего вида — и тем более возраста. Нет нужды стыдиться.

— Простите, есть, — склонил лицо к полу дабы спрятать глаза парень. — Ибо говорящий сие, будучи представителем лучших из людей, носителем величайшей чести и стражем главнейших из дарованных людям достоинств не имеет права на проявление подобных слабостей, порочащих самое носимое им в снизошедшем с Небес рыцарстве имя.

— Не могу сказать, будто вижу связь между идентификатором «Бестолочь» и защитой от очарования, — спустя пару минут раздумья заметила слегка оживившаяся Фаль. — Так или иначе: чем я могу вам помочь?

Итак, вот оно. О святой Георгий, покровитель следующих твоим путем, помоги пережить надвигающуюся бурю — ибо ради вящей славы Божией вызывается она на мою голову.

Вдох, выдох, покатились:

— Понимаете ли, на обратном пути к нашим соратникам ваш почтенный батюшка изволил милосердно поделится со мной одним заслуживающим всяческого внимания методом, теоретически способным в будущем оградить...- громкость всё падала и падала, пока обращение не превратилось в нечто совершенно неразборчивое.

Естественно, слушательница не стала этого терпеть:

— Позвольте угадать: кастрация? — юноша поперхнулся и в голосе собеседницы мелькнула смешинка. — Мистер Понт всем ее рекомендует. Мол в случае удаления вашего первичного органа принятия решений существует шанс таки включить пользуемый истинно-разумными видами...

— Можно на вас посмотреть? — выпалил былой школяр, инстинктивно группируясь.

Недоуменное молчание и ощущение поднимающихся бровей.

— В смысле, без балахона? — несколько секунд на осознание просьбы, после которой атмосфера начала стремительно накаляться. Потенциальный дворянин затараторил. — Ну то есть в естест...обыч...нормальном виде! Понимаете ли, в числе прочих путей повышения устойчивости к таким чарам его высочество упомянул возможность вызова в момент воздействия образа превосходящей нападающую...

— Поняла, — властно взмахнула рукой переставшая угрожающе надуваться собеседница.

— Вариант малопродуктивный, однако в вашем случае выбирать не приходится — вот только почему данная петиция обращена именно ко мне?

Теперь пришла очередь ученика терять дар речи от удивления и искать подвох. Впрочем, честность так и так лучшая политика:

— Ну...вы очень красивая?

Исполненный скепсиса невидимый взгляд:

— А разве не резоннее будет попросить о вдохновении леди Ви? У вас же вроде сложилось определенного рода...- рука приподнялась и провернулась в воздухе, видимо пытаясь ухватить верное слово. — Взаимопонимание?

— Пардон? — чей-то беседа куда-то не туда идет.

Фаль немного поерзала на стуле — явный признак сильнейшего беспокойства и ощущения себя не в своей тарелке:

— Прошу прощения: личная жизнь сотрудников очевидно находится вне моей компетенции. Тем не менее даже в случае неверности дошедших до меня сведений, хочу напомнить, что вам уже доводилось лицезреть администратора в ее, с позволения сказать, «стандартном» состоянии...- она вдруг дернула капюшоном и продолжила с неожиданно прорезавшейся скабрезностью. — Но паладин о том естественно то ли забыл, то ли вовсе глядел тогда в другую сторону. Да и какая разница? В конце концов, единственно важный вопрос лежит в совершенно иной плоскости, — саркатисчное хмыканье и завершение фразы натужно-официальным тоном, — демонстрация моих телес повысит вашу производительность?

— Эээээ...- кажется буря таки накроет. Однако рыцари не отступают. — Да?

— Великолепно, — она рывком встала, отошла от стола на пару шагов, провернулась вокруг своей оси...

И мир стал другим. Засиял красотой и расцвел великолепием. Наполнился чем-то настолько невообразимо прекрасным, что по телу побежала дрожь. Вот только на сей раз парень не имеет права ограничиться лишь этим ощущением чуда и прикосновения к Небесам. Он должен УВИДЕТЬ ее — и запомнить.

Как там говорил владыка? Структурирование. Разбиение на элементарные аспекты. Разнесение их на расстояние и разглядывание по отдельности. «Ничто не прельстиво само по себе».

Итак, одежда. Кожанка-многокарманница, наподобие носимой Понтом, со множеством свисающих с нее элегантных серебряных цепочек (некоторые — с вкраплением крохотных разноцветных камешков) формирующих спиралевидные узоры. Штаны простые, темно-коричневые. Сапожки пошиты точно по ноге, замшевые, с черными пластинами на подошве. На запястьях браслеты, на шее по большей части закрытое одеждой колье.

Тут небожительница расправила крылья, по сути заполнив собой всё пространство крохотной каморки до потолка и в стороны. В анализе потребовалось сделать перерыв на преодоление новой волны эстетического экстаза и ощущения всматривания в солнце.

Кожа. Чистая — ни родинок, ни родимых пятен, ни, упаси Боже, следов прыщей или оспы. Не белоснежная? Подождите-ка, но ведь буквально полчаса назад...стоп. «Живи мгновением — ибо ни до ни после него ничто объективно (ритуальное ха-ха) не существует». Короче, никак не алебастр — скорее спелые золотистые оливки.

Стоявшая со склоненной к полу головой и сцепленными у пояса руками дама вздохнула и подняла лицо. Веки опущены, губы плотно сжаты — однако эффект и без того, мягко говоря, внушительный.

Вдох-выдох. Воскрешение в памяти наискучнейших вещей вроде стражи и полировки доспехов. Поехали дальше.

Скулы высокие, подбородок заостренный, носик соразмерный и самую капельку курносый...

Улыбка. Без сердца, скорее даже вымученная, однако всё равно подобная вознесенному над его планом топору палача. Тем не менее, паладин не имеет права сдаваться: он должен выдержать и этот удар, перевести дыхание и вновь...

Вот только в этот раз Фаль не дала ему отдыха — сияющие глаза открылись и подобно таранному удару бросили рыцаря на колени. По щекам побежали слезы.

— Надеюсь, этого вам хватит? — неожиданно вторгся в восхождение к пику режущий, недовольный, звучащий не то оскорбленно, не то обиженно голос. — Или для достижения нужного результата необходимо большее раскрытие темы?

Вопросы подействовали на юношу удивительно отрезвляюще аж даровав силы отвернуться:

— Простите, о восхитительная госпожа, если этот недостойный и взгляда смертный презрел дозволенный ему по великой вашей милости предел.

— Не стоит извиняться, — по тону определенно можно сказать, что очень даже стоит. — В конце концов, маленький человечек всего-навсего делает то, для чего меня и производили, — как-то прежде не слышанные в дневном варианте нотки ненависти. — Вернее, перерабатывали. И судя по повторяющейся от раза к разу реакции мужских и не только особей, цель успешно достигнута — я ведь кажусь вам прекрасной, не так ли?

— Невыразимо, — глухо отозвался чующий приближающиеся шипы Бест.

— Следовательно, затраты хотя бы в малой части окупились, — неожиданно грустно вздохнула собеседница и почти жалобно попросила. — Можно вернуться в обычное состояние?

— Разумеется! — вскинулся аж покрасневший из-за собственной неловкости парень. — Конечно! Простите...

Сияние за спиной потухло в тот же миг и комната из Залов Солнца вновь превратилась в унылую и тусклую подземную дыру, бледно освещаемую не пойми чем.

— Мне не очень комфортно в естественном виде, — тихо пояснила девушка. — Если захотите повтора, не стесняйтесь обращаться к моей второй половине — она напротив очень любит подобный эксгибиоционизм, — невеселый смешок и возвращение к холодному официозу. — Это всё или вы нуждаетесь в еще какой помощи?

Господь свидетель: Бест очень хотел сказать «всё» и слинять. Сознание разумеется тут же стало подкидывать один за другим веские доводы вроде необходимости в осмыслении и закреплении полученных знаний и так далее. Однако рыцари от задуманного не отступают и идя путем Спасителя следуют предначертанному до конца.

— У вашего покорного слуги есть еще одна, всемеро более дерзкая и дерзновенная мольба, — он медленно обошел стол, дабы между ними ничего не стояло, и опустился на одно колено. — О великолепная, добродетельная и благословенная Парсифаль, дочь...

— Это мужское имя, — поморщилась дама под капюшоном.

— Вас нарек им ваш достойный отец — а значит оно прежде и более всего ваше имя, — насколько возможно четко отозвался раздосадованный помехой потенциальный дворянин.

— От незнания, — она нервно сцепила ладони. — Или безразличия.

— Прекрасная госпожа! — взмолился и без того с великим трудом находящий мужество продолжать Бест. — Призрите ли вы со снизошедших на вас по праву вершин на копошащегося в грязи ничтожного червя, ослепленного и пораженного в самое сердце вашей несравненной красой и величием, и снизойдете ли до дарования ему великой чести наречь вас его Дамой — живым и одухотворенным воплощением всего святого и правильного? Ибо видит Творец, архангелы и все блаженные: нет в сем мире никого более достойного всех и всяческих подвигов, прославлений и...

— С ума сошел, — вдруг как-то искореженно прервала вновь раскочегарившегося бывшего студента девушка и, железной хваткой схватив рыцаря за плечо, без особых усилий подтянула его вплотную, зашипев — Хоть понимаешь, несчастный ты невежда, ЧТО я такое?

— Ээээм...спустившийся с Небес ангел? — высказал очевидную догадку надо сказать слегка испугавшийся рыцарь.

— Бестолочь! — с чисто понтовским страдальческим выражением ударила Фаль себя в лицо, отпуская жертву. Какое-то время помолчала, видимо приводя мысли в порядок, а затем с алмазной твердостью ответила. — Нет. Просто нет, — боявшийся до того и пошевелиться былой школяр попытался встать, что по какой-то неведомой причине было воспринято серьезно выбившейся из привычной безразличной роли красавицей весьма превратно. — И не уговаривай меня! НЕТ! — девушка отскочила от него, будто паладин покусился на ее жизнь. — Больше никогда об этом не говорим! Если так уж хочешь — иди к отцу, с ним спорь! Точка. Оставь меня.

Вопреки приказу, не дождавшаяся ответа собеседница с обычным своим почти невозможным с учетом балахона до пят проворством покинула комнату, оставив никак не ожидавшего подобного результата потенциального дворянина стоять с так и не успевшими воплотиться в слова мыслями в голове и полнейшим непониманием в глазах.

-
— ФИ-ФАЙ-ФА-ФУ! — внезапно разнесся по погруженному в полутьму кабинету громогласный рык. — Уж не безмозглым ли духом пахнет?! Впрочем, кто еще посмеет побеспоить Убийцу Надежды в столь поздний час?

Нехороший смех — и рявк:

— Стоять, не шевелится! — до того с совершенно расслабленным видом валявшийся в обширном и слегка заплесневелом кресле-кровати повелитель резко повернул стоявшее напротив него ростовое зеркало отражающей стороной к посетителю.

Где-то с полминуты ничего не происходило: то есть ни собственно Беста, ни хотя бы гарнитуры таинственная и очевидно не являющаяся обыкновенным стеклом хреновина не отображала. А затем в центре зажглась яркая точка, быстро выросшая до крохотного, однако вполне различимого пятна — кружащейся воронки из нескольких цветов от желтого до красного. Она то увеличивалась, то вновь сужалась и совсем скоро неосознанно начавший всматриваться в нее юноша заметил, что его собственное дыхание с чего-то подстроилось под эту...

— Ф-фер! — потенциальный дворянин отпрыгнул от неожиданности — выглядевшая вполне мирно клякса без предупреждения со взрывной скоростью выросла в пару десятков раз. Однако никаких чудищ в кабинет после этого не полезло, а потому мысленно обругавшему себя за трусость воину Христову не оставалось ничего иного, как только со всей возможной небрежностью поинтересоваться у господина назначением данного объекта.

— Зерцало Судьбы, — охотно отозвался вставший немного сбоку от вассала конь. — И у тебя дикий портал. Я разочарован.

— Чем же? — с облегчением выдохнул Бест, неспешно садясь на указанный свободным копытом стул.

— Невыразительно, блекло и больно неопределенно, — с той же неожиданной после дневного фиаско спокойной доброжелательностью произнес владыка, вернувшись на кресло. — Впрочем и ничего особо плохо тоже нет. Для себя пожалуй возьму толкование, что моему маленькому человечку предстоит всю жизнь отправляться куда он не хочет и иными путями делать шаги в неизвестность.

— Участь настоящего рыцаря, — помимо воли восхитился слабо осознающий действительность парень. — А у вас чего?

— Она, — изменившимся в неясную сторону голосом отозвался великий бандит, указывая на вновь повернутую в стандартное положение поверхность. — Всегда она.

Увы, с места для гостей «отражения» не разобрать, а потому заинтригованный ученик не поленился подняться и обойти стол.

С той стороны мистической глади на соверена и слугу смотрела некая очень необычная лошадь, всю странность которой с ходу и не осмыслить. А потому пойдем по порядку.

Итак, с позволения сказать, кобыла (хотя если размеры переданы правильно, то скорее уж кобылка) насыщенно черного, прямо-таки смоляного цвета в покрытых затейливыми узорами роскошных доспехах, чья практичность, мягко говоря, находится под большим вопросом: даже по идее абсолютно необходимая кираса на груди очевидно сделана спустя рукава — во время наскока копье может и не пробьет, но соскользнет в половине случаев оторвав несчастной животине ногу — а уж частично не защищенный безобразно тощий живот вовсе ни в какие ворота не лезет. Но это цветочки. Роль мелких ягодок в данном персонаже отводилась небольшому кривому рогу, вызывающе торчащему из середины лба, и полупрозрачным а-ля бабочкам крыльям на спине.

Крупными же плодами определенно являлись дырки. Самые настоящие дырки, ничуть не кровоточащие и выглядящие совершенно естественными отверстия, разбросанные по телу там и сям. Разной величины, однако вроде ни одного больше мелкого яблока не сыскать. Сквозь пару крупнейших ему удалось разглядеть фон.

Ну и королевой грядки тут выступает ничто иное, как выражение лица, целиком — от полуприкрытых век до клыкастой улыбки — буквально сочащееся сладостным и очень-очень нехорошим предвкушением. Направление же и четкая фокусировка взгляда волей-неволей возбуждали сомнения в односторонности зрительного контакта.

— Что это? — вздрогнул машинально отступивший вбок парень.

— Моя смерть, — со ставшим чуть более понятным чуждым выражением произнес немигающе смотрящий и слегка улыбающийся в ответ зазеркальной твари жеребец. — Бич, рок, разрушительница планов и сокрушительница замыслов, убивавшая меня чаще, нежели ты способен себе представить. Малая соломинка, сокрушавшая хребты и гибель, настигавшая драконов, гигантов и морских чудищ, против коих оказывались бессильны и величайшие герои затронутых мной миров, — эти воспоминания кажется доставляют его высочеству некое извращенное удовольствие. — Само воплощение предательства, обретшее плоть в виде некогда взращенной Первым на груди змеи — величайшее разочарование и несносимое бремя, достигавшее своих целей и спустя годы после собственной казни, — краткий смешок. — Моя судьба.

Черно-фиолетовый взгляд скосился в сторону на всякий случай отодвинувшегося немного дальше вассала:

— Но не здесь, — шепотом завершил объяснение монстр, расплываясь в сумасшедшем оскале. — А значит, земной пони еще имеет шанс довести начертанное до конца.

— Что? — больше для разрядки ситуации уточнил тихо вернувшийся на свое место потенциальный дворянин.

— Разуй глаза, — вальяжно обвел комнату копытом властелин. — В конце концов, скрываются пусть трусы.

Подмастерье немедленно последовал начальственному указанию — и внезапно обнаружил ранее сочтенные за кривой орнамент письмена, покрывавшие фактически все стены и потолок кабинета. Почерк фирменный, понтовый: человеческое существо физически не способно писать одновременно настолько криво и понятно. Итак, попытаемся разобрать...

— Подмять подкотельный рынок — по возможности с минимальной кровью? — не удержавшись, вслух зачитал таки несмотря ни на что удивленный рыцарь, скользя вниз вдоль косяка. — Завалить Зубчатого — север Улья не выдержит двоих. Втереться в доверие к лейтенантам Зубчатого, найти стратегические узлы. Наладить контакт с Зубчатым — его мясо на отлично сойдет для диверсий в тылу шлюховых.

— Какой смысл читать всякое старье? — не переставая вглядываться в личную бездну хмыкнул великий бандит. — Оно ж не зря зачеркнуто, не правда ли? И пусть даже теперь нам вероятно придется начинать всё с начала, тебя ведь интересуют отнюдь не сами ступеньки, но куда они ведут. На противоположной стороне.

— Воспользоваться обретенным средством для блокирования попыток Леди воспрепятствовать захвату городского Совета? — уже с ужасом прочел послушно переместившийся к дальней части комнаты бывший школяр. — По возможности поглотить ее, в случае отсутствия таковой — уничтожить. Подобная сущность в тылу недопустима.

Дальше великий план загораживал могучий несгораемый шкаф со множеством отделений.

— Лови! — не дожидаясь просьбы стукнулся в спину маленький червленный ключ. — Ты ведь хочешь узнать, насколько на самом деле глубоки мои амбиции.

Самая нижняя дверца раскрылась с едва слышным треньканием и маленькой зеленой вспышкой. Внутри лежали пара тонких папок, кучка металлических безделушек и небольшой трещащий грушеобразный артефакт, в мигающем свете которого потенциальный дворянин узрел завершающие штрихи воистину наипретенцезионнейшего из замыслов:

Употребить Ао, возможно соглашение о слиянии при сохранении личности.

Встретиться наконец с Супрематом и потребовать у него исполнения нашей мечты.

В случае очередного отказа — завалить Супремата.

Три больших знака вопроса.

Съесть шоколадку.

— Почему последняя строка уже зачеркнута? — не сдержался парень, оборачиваясь.

— Ну так всё же продумано! — с изрядной долей самодовольства отозвался жующий владыка, хрустя оберткой.

— А насчет Леди? — сразу решил разобраться и со вторым порожком не решающийся до того оценить собственно здание потенциальный дворянин.

— Там до недавнего времени всё опиралось на чистые фантазии и обычную логику — что кстати по сути одно и то же, — из дальнего ящика стола вынырнула потрепанная книжица. — Теперь же благодаря нашей маленькой, устроенной моей чудовищной дочуркой, прогулке у меня появилась какая-никакая, а зацепка, — грустный вздох — и дневник павшего атара вернулся обратно. — Впрочем, и без учета шифра, проверок и собственно поиска сего таинственного приспособления это великое дело в данный момент ну очень от нас далеко — нынче у организации даже еды максимум на три недели хватит, да и то при условии непропития ушастой выделенных на закупку провианта средств — всё ж таки при такой бестии даже “глазку” доверять всецело не стоит. Короче, не до жиру.

Познав таким образом малое, мешавшее осознанию великого, бывший школяр посвятил все силы осмыслению открывшихся перед ним внушительных горизонтов, по окончанию коего у него вопреки ожиданиям появился лишь один-единственный вопрос:

— Ваше...то есть, Мистер Понт, — соскребя всё имеющееся уважение и смирение начал подмастерье. И внезапно решил не заморачиваться на уже сформированный в его голове длинный и полный безопасных бухточек путь, выразившись прямо. — Вы серьезно?

— Целься в солнце — дабы и в случае промаха оказаться среди звезд, — нравоучительно отозвался конь-людоед. — Кстати чего это у тебя там мигает?

Задумавшийся парень не глядя цапнул грушу и продемонстрировал ее спасителю.

— Аааа, это старье, — после краткого периода щуренья на свет с досадой протянул конь, махнув затем копытом. — Фер, не вовремя он это затеял, ох не вовремя...ну да чего поделать. Сунь обратно — нам нынче не до пробуждения очередного Великого Зла.

Вовсю размышлявший над истинной ценностью прозвучавшим ранее весьма внушительным высказыванием ученик мигнул и резко осадил коней:

— Простите?

— Конкуренция говорю большая: они ведь сейчас косяками попрут, — досадливый клац зубами. — Так и сяк не выдюжим. Да и не готовы.

— Чего? С кем? Куда...- Бест потряс головой, посчитал до десяти и чуть подрагивающим голосом попытался разгрести внезапно свалившийся на него клад знаний. — Что за Великое Зло?

— Я ж говорю: не волнуйся, не до него нам нынче, — жеребец посмотрел в умоляющие глаза подчиненного, вздохнул и таки опустился до объяснений. — Помнишь как-то вроде рассказывал об их дохлости Аоскаре, зарезанном нашей любимой Леди? — юноша честно замотал туда-сюда головой. — В общем замочила и замочила — туда и дорога паразитам — однако порталами-то пользоваться, да и вообще шляться туда-сюда народ ни капли не перестал. Вот из их остаточной веры и сформировалась какая-то не то тень, не то куколка, не то вовсе воплощенное бессознательное немерянной мощи, вовремя перехваченное и после того хрен знает сколько томившееся под Сигилом.

Владыка почесал подбородок, поправил маску и добавил:

— Ну в общем оно с какого-то бодуна проснулось. Всякие пророчества, знаки и прочий хлам естественно прилагаются — однако как и сказано прежде, нам с того ни тепло ни холодно.

— Но как же! — возопил нащупавший твердую почву под ногами воин Христов, поспешно поднимаясь с пола. — Как же наш долг!

— Какой долг?! — с оскорбительной искренностью изумился собеседник.

— Карать негодных, споспешествовать честным, выпрямлять кривду, помогать сирым, охранять честь девиц, оказывать покровительство вдовицам, служить опорою замужним и все прочее в этом роде, входящее в круг обязанностей ордена странствующего рыцарства! — неожиданно четко вспомнил бывший школяр. — Разве в принципе возможно в столь чрезвычайных обстоятельствах допустить хотя бы промедление...

— Тихо! — рявкнул оправившийся от шока властелин.

Верный вассал немедленно заткнулся и вытянулся по струнке — всё-таки сперва Учитель, а затем Дит с Фаль успели славно его выдрессировать.

— Маленький человечек видимо до сих пор не понял фундаментальных основ нашего мироздания, — спокойно и ровно начал ангел смерти. — Проблема не в том, что без нас некому будет завалить несчастную тварь, а напротив — охотников будет банально чересчур много, — тьма между паладином и лампой на столе сгустилась, на мгновение вовсе отрезав их друг от друга, а затем сложилась в своеобразные формочки для света, подозрительно смахивающие на математические формулы. — В простейшем изложении теорема выглядит следующим образом: Великое зло равно артефакты, принцессы, золото и прочие материальные ценности, в итоге формирующие общность «добыча». Причем не просто абы какая, но достаточную для создания критической бабломассы, коя как известно шутя искажает реальность в самом неожиданном направлении и неизменно приводит к выпадению героических осадков, — театр теней наоборот схлопнулся и изобразил падающих будто капли дождя рыцарей. — Так что будь лапой: положи индикатор на место и сообщи изначальную причину своего визита.

— И тысячелетия не прошло! — вдруг раздался облегченный выдох из угла. — Уж думала не дождусь за всей этой ерундой.

На сцену не без грации вплыла ранее принятая рыцарем за манекен или накрытую тканью статую Фаль: балахон наполовину раскрыт, капюшон небрежно наброшен на затылок, а лицо во всех смыслах светится почему-то вызывающей у него немалые опасения радостью:

— Короче, папочка, я согласная! — озорное подмигивание в сторону парня. — Можешь благословлять — всё равно уже ничего не исправить!

Несколько секунд ничего не происходило — жеребец переваривал весть. А затем заливавший кабинет липкий полумрак вновь сгустился, правда отнюдь не в виде безобидных формул и не перед столом. Паладину резко стало очень-очень больно жить на свете. По счастью, выжимали его считанные мгновение:

— Спокойствие, только спокойствие, — чуть дрожащим голосом приказал себе великий бандит, ослабляя хватку и откидываясь на спинку кресла. — В конце концов, мы достаточно долго общаемся, чтобы позволить себе роскошь сомнения — особенно учитывая твою «особенную стать», — неверный смешок и внезапно засверкавший алмазной твердостью вопрос. — ЧТО уже не исправить?

— Игрушку! — с теми же игривыми детскими нотками отозвалась причина пытки. — И без того слабые мозги окончательно пришли в негодность под излучением моей красы!

— Конкретней! — снова стала сжимать бедолагу тьма.

— Человечек в кои-то веки по достоинству оценил реализованный во мне образ идеальной шлюхи и попросил меня стать его Дамой Сердца — то есть музой, источником вдохновения и вообще воплощением всего доброго и светлого что только есть в мире, — заливистый смех, быстро поддержанный увесистым ржанием под которое несчастного рыцаря пусть не смертельно, но таки весьма ощутимо плющило и растягивало во все стороны

— Ох, несчастная ты зверушка, — более-менее придя в себя произнес великий бандит, отпуская несчастную жертву. — Да еще и очевидно до сих пр не понявшая с какой тварью общается.

— Да куда ему, — неосторожно прислонилась к едва стоящему на ногах потенциальному дворянину дама. — Как-никак на сей раз вам, батенька, удалось нарыть воистину фееричный экземпляр.

Бест вдруг ощутил неизвестной природы касание к своему лицу — небольшое по площади, теплое и кожистое. Подбородок, щеки, шея, скулы...и тут оно попало в фокус.

Сердечко. Классическое геральдическое, хоть и не розовое. На длинном-длинном тонком шнуре, теряющемся в штанах использующей его в качестве подпорки прелестницы.

— Знаю о чем думаешь! — весело фыркнул мистер Понт, поправляя сбившиеся подушки. — Но нет: она не суккуб, а нечто еще более отвратительное, сколь бы удивительным данное утверждение не выглядело.

— Кто бы говорил! — в тон ему отозвалась красавица, с совершенно недопустимой для благородной дамы фамильярностью обнимая ощущающего себя частью фона бывшего школяра за плечи.

— Ты в лапах дэвлола — очень странного и по идее по целому ряду причин принципиально не долженствующего существовать гибрида Дэва, вероятнее всего, астрального, и Йоклола — модифицированного газообразного варианта помянутых выше суккубов, коий резонно и оправданно ненавидят буквально все остальные жители Нижних и Верхних планов, — исполненная болезненной гордости улыбка. — Кстати именно для сокрытия этой части наследия еще в самую раннюю операцию попросил приделать ей хвост — и приличней выглядеть стала и пусть уж за кого угодно другого...

— Этот изверг аж три раза меня на куски резал, — обвиняюще ткнула в отца пальцем дочь. — Хотя конечно последние два и в подметки первому не годились, однако всё равно выходило чудовищно больно.

— Что поделать, — философское пожатие плечами. — Эксперимент: ошибки неизбежны — однако в итоге у них таки получилось тебя переделать, не правда ли?

— Вот только если бы Охотник на детей просто дал мне повзрослеть нормально...- с неожиданной лютой злобой в голосе и без капли радости зашипела девушка.

— Только не начинай заново! — раздраженная отмашка. — Тысячу раз обговорено: если бы не стороннее вмешательство, пробудившиеся во время созревания принципиально противоречивые инстинкты порвали бы тебя на куски. Да и свойственные демоническим предкам мимикриционные механизмы удалось частично сохранить.

— Я могла бы стать кем угодно, — заметно напрягшаяся рука медленно соскользнула с рыцаря. — Причем без всяких пыток, корсетов, без твоих проклятых...

Рывок, прыжок, взмах крыльями — и попытавшуюся осуществить на родителя покушение непокорную дочь поймала тьма. Вопреки ожиданиям, никаких воплей, борьбы, возмущения или хотя бы стонов со стороны новой «мухи» не последовало.

— Сказать по чести, ваш любимый повелитель уже начал скучать по тем временам, когда мог обнять родное страшилище без магии, — пару минут спустя с грустинкой признался великий бандит, не отказав себе в удовольствии слегка потискать Фаль перед освобождением. — С другой стороны, нынче ты по крайней мере не брызгаешь во все стороны наэлектризованной слизью, — ностальгическая улыбка вспыхнула и погасла, уступив место саркастической. — Но вернемся к нашим баранам. Итак, после всего вышесказанного, уверен ли маленький человечек в рациональности...

— Уже не важно, — казалось бы слегка подуспокоившаяся Фаль живо подскочила к Бесту и будто тисками сжала ему плечо. — Теперь это в любом случае моя игрушка, — опять-таки в принципе недопустимая для представительницы высшего общества демонстрация языка.

Комната вновь погрузилась в молчание — его высочество обозревал получившееся в результате долгих лет воспитательной работы чудо, завершив данный процесс возлаганием копыта на лицо:

— Их ушастость и тебя успела испортить. Зараза хаотическая. Такими темпами скоро розовые ленточки мне в хвост вплетать будет, — снова пауза, тяжкий вздох. — Так или иначе: Вася подтверждает приведшую к сей встрече просьбу или для разнообразия всё же включит мозги?

Ожидаемо возвращенный на сцену ради пары наверняка не особо нужных слов потенциальный дворянин честно постарался принять взвешенное решение, учтя и светящееся нескрываемой надеждой лицо Фаль (кстати, снова клыкастое) и суровое выражение властелина и уже имеющийся опыт общения и разведанные за проведенные здесь месяцы законы вселенной...а потом мысленно плюнул и выдал по сути единственный возможный вариант — в конце концов, ну каким помимо прочего мерзавцем и не ведающем самого понятия чести подлецом надо быть, чтобы отвергнуть дочь собственного соверена?

— Да.

— Балда, — выдал привычный диагноз откинувшийся на спинку кресла жеребец. — Впрочем, хотя бы предсказуемая — некоторые вечно жаждут усложнить себе жизнь.

— Для разнообразия поддержу папочку, — расцвело ангельское лицо широкой улыбкой. — Человечек только что принял вероятно самое глупое решение в жизни.

Таки ощущающий себя сходным образом парень удивленно вскинул брови: неужели же за данной саркастической фразой ему послышалась признательность?

— Чудище его недооценивает, — мрачно фыркнул Понт. — Вася еще и не так могет, — тяжкий, исполненный отнюдь не веселых предчувствий вздох — и широкий ограждающий повелителя от сих дум взмах копытом. — Всё. Женщина — на кухню, кстати пользуясь случаем прошу прощения за свое хамское поведение и обещаю в качестве возмещения взять тебя с собой на следующее задание, а невежда — спать. Завтра нам предстоит очередной трудовой день: будем вбрасывать на рынок партию контрафактных упырьих задов.

О детях и бабушках.

Страшнее в мире зверя нет…

https://www.youtube.com/watch?v=WKNRGc71hjc

— Тааак…- удивленно протянула обозревшая проглядывающие через свободное от кустов и украшений пространство гирлянды и балкон с музыкантами Фаль, повернувшись затем к ним. – Что это? Почему вы тут сидите? По плану должны же продукцию…

— Привет подруга! – не дала ей закончить радостно накинувшаяся со спины эльфийка, стискивая дочь их руководителя в крепких объятиях. – Аж три дня не виделись! Чего такая надутая?

Каким интересно образом Ви постоянно определяет настроения, не видя и кусочка кожи, не то что выражения лица или глаз?

— Меня «в качестве возмещения», — и правда прорезался сарказм, — несколько дней заставили копать могилы и «экспроприировать» свежее содержимое склепов, периодически притворяясь ради благодарной публики ангелом, якобы несущим трупы не на разделку, а прямо в Небеса, — рука с тяжким вздохом поднялась к капюшону. – Страшно представить, какие небылицы теперь…- раздраженный выдох — и сразу определенного рода напряжение. – Гражданин Золотой Вор, нельзя ли прекратить сии неподобающие ощупывания?

— Ой да ладно тебе, — оскалилась ушастая егоза, продолжая свои даже несмотря на плотную «ткань» и общую мешковатость балахона волей-неволей привлекающие взгляды представителей сильного пола движения. – Бабушке Ви давно за сотню: имеет данное всему и отовсюду божественное право тискать кого и как угодно.

На утружденные луком и ножами ладони легли белоснежные пальцы, дабы мягко, но непреодолимо сместить оные в безопасный район живота:

— Благодарю за сотрудничество.

— Всегда пожалуйста, — довольно укусила ушастая разгильдяйка капюшон в районе уха. – Днем ты всё-таки скучнее.

— Не относится к делу, — слегка дрогнул голос законопослушной вариации Фаль. — Жду ответа на свой вопрос.

— Это всё обман! – прошипел сжавший в мгновенно вернувшемся праведном гневе кулаки Ожд. – Жульничество! Заговор! – паладин поспешил в качестве напоминания об окружающей действительности положить ладонь ему на плечо. Солдат тут же сбавил тон, однако несмотря на это его усилие, следующая буквально сочащаяся возмущением фраза прозвучала особенно отчетливо. – Ни ОДНОГО настоящего зада на весь рынок не продают,…. …. …!

Таки не сдержавшийся страж вспомнил кому отвечает и поперхнулся, покраснев затем столь яростно и явственно, что аж вызвал презрительно-издевательский хмык со стороны традиционно высокомерно игнорирующего почти всё вокруг Дита. В общем, соратника надо спасать:

— Видите ли, милостивая госпожа, когда мистер Понт принялся за…-заминка для по возможности точного воспроизведения объяснения, — «копирование упырьего следа» он банально не смог найти ни в одном из официальных торговых домов ни единого хоть как-то отличающего от нашего «товара» объекта, — как-то не очень понятно звучит. – То есть, все эти купцы на самом деле предлагали самые обычные, никак не связанные с умертвиями…части тела

— Дурят народ, подонки! – снова включился меченосец, делая ладонями душащие движения. – Люди к ним последние звенелки на пузыристое несут лишь бы не идти на краснорожих с одной заточкой – а эти … … … кидают нас как последних сосунков, не стесняясь заодно честных работяг, с потом и кровью добытыми задами, подрезать долбанными штрафами, разрешениями, санкциями… – распалившийся меченосец в бессильной злобе заскрипел зубами. – Крючкотворы проклятые, шишки на бакшише разжиревшие, своей дрянью резчиков от дел отваживающие и невежд на убой посылающие — чтоб их всех Баатор сожрал!

— Да тихо ты! — кинула в него обгрызенным яблоком не спешащая отпускать наследницу владыки Ви. – Достал уже: бурчит и бурчит, что троллево брюхо – откуда вообще столько возмущения-то? Сами будто не затем же приперлись.

Тяжкий, а главное меткий удар – искатель справедливости пошатнулся и залепетал чего-то о совершенно не тех масштабах и вообще «один же раз чтоб с голодухи ноги не протянуть», в итоге неожиданно выдав собственно причину собственных терзаний:

— Я как-то сам собирался пойти в охотники – аж сбрую, — стук себя по кожаным штанам, — приобрести успел. Но потом увидел цену за щит…- многозначительное посвистывание.

— Ясно, — после непродолжительного молчания кивнула небожительница, предпринимая деликатную попытку отцепить от себя ушастую подругу. – Однако это не объясняет, что вы делаете посреди некоего подозрительно смахивающего на свадьбу празднества – и тем более не указывает на причину общего сбора.

— Просто лошадка, как оно и положено честно ограбленному жулику, взбурлила ничуть не меньше блуждающего, — ответила за всех Ви, милостиво позволяя жертве высвободиться и цапая с цельноукраденного еще час назад столика персик. – Ну и решила показать быстренько назначенному козлом отпущения главнюку, чего в родившей ее бездне делают с фальшивозадистами.

— Конкретнее, — едва заметно занервничала наследница повелителя.

— Фальшивая пони чав-чав, кусь-кусь, дрыг-дрыг и все будут АААА! – информативно заметил спокойный благодаря лекарствам от паралича Фис, глядя в стену и многозначительно улыбаясь.

— Куда? Кем? Каким образом…

— Хрен его знает, — привычно отсалютовала эльфийка, махнув в сторону дворика. – К острозубу и вопросы.

Девушка в балахоне нетерпеливо развернулся вокруг своей оси и вгляделась в надежно защищающие приютивший их альков от посторонних глаз плотные кусты. Долго молчала. И наконец каким-то особенно выразительным замороженным голосом вкрадчиво поинтересовалась:

— Низкий конь в несколько великоватой белой попоне, бумажной карнавальной маске и высоком гвардейском цилиндре?

— Это ваза, — поспешил поправить потенциальный дворянин. – Не в курсе для чего. Закрепили под подбородком ремешками.

— Возит на тележке малышей, — еще более странно и тихо выдохнула подавшаяся назад дама.

— Ага, захомутали лошадку, буквально десять минут как, – довольно подтвердила вставшая рядом Ви. – Хрен знает, на кой ляд ему понадобилось протискиваться…куда! – руки лучницы вновь сомкнулись вокруг рванувшей вперед небожительницы – однако для последней подобная мелочь стоила лишь пары секунд задержки на перебалансировку. – Держите! Всю маскировку же…

Больше на слова она тратиться не стала, вместо того весьма намекающим образом обвившись вокруг едва замечавшей свалившийся на нее немаленький дополнительный вес леди и резко дернула назад, завалив Фаль на спину – а там и кавалеры подошли, со всем возможным вежеством аккуратненько сперва разъединив, а потом и подняв представительниц прекрасного пола за локотки.

— Прошу прощения: потеряла голову, могла подставить всю операцию, — повинилась источник возмущения. – Более того – чуть зазря не выдернула чеку, — глубокий вдох, выдох. Приказ. – Некогда объяснять! Мы должны спасти его! Срочно!

Группа ответила скептическим молчанием – только смотрящий в иные, застенные миры Фис в полном соответствии с традицией ни к селу ни к городу выдал коронное «ей!».

— Милочка, — первой отозвалась отряхнувшаяся эльфийка, — я конечно понимаю, что дети – это ужасно: они портят фигуру, пьют кровь и не бояться ничего. Однако наша копытная образинка всё же имеет шанс пережить общение…

— Зато у них данный шанс практически отсутствует, — напряженно прервала собеседницу ангел и, сдвинув капюшон на затылок (все аж ахнули), внимательно всмотрелась в глаза подчиненных, будто пытаясь выдавить собственной серьезностью их разгильдяйство. – Короче: мистер Понт очень, очень, ОЧЕНЬ не любит человекообразных младшего возраста. ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ…

— Ой, да ладно тебе,- пренебрежительно отмахнулась воровка. – Зубастик даже Беста уж который месяц терпит – хватит из-за получаса езды панику разводить.

Народ, за исключением слегка покоробившегося подобным выделением рыцаря, одобрительно заворчал – и тут же в большинстве своем вздрогнул от самого настоящего рыка, сорвавшегося с уст стоящей перед ними изящной девушки:

— Вы не понимаете, — в кои-то веки доносящийся не через ткань взгляд поражал суровостью. – Через полчасика тут уже будет кровавая баня, вырванные внутренние органы вместо гирлянд, обсасываемые на ходу кости и много-много любовно вырезанных из еще живых детей глаз – поэтому НЕМЕДЛЕННО…

— Контракт с коняшкой – приказывать не имеешь права, — метко сблефовала эльфийка, подчеркнуто складывая руки на груди. – А потому чем скорее расскажешь подноготную, тем быстрее соорганизуюсь со спасением рядовой скотинки. Пока же рассказываешь, буду размышлять над планом.

Фаль с совершенно нехарактерной для дневного состояния злобой оскалилась и рявкнула на Ожда:

-Зови людей. Вася! Прикажите проклятому…

— Они сорвут всю операцию и уже нам придется устраивать тут бойню, — предупреждающе сжала кинувшегося было исполнять стража за руку лучница. – Лишние пять минут никого не убьют, в то время как у меня удастся обставить всё тихо-мирно и без лишнего внимания охранников. Итак, от чего же лошадка ненавидит еще и детей?

Где-то с минуту дамы бодались взглядами. Неожиданно выиграла теоретически подчиненная.

— Наш повелитель прибыл в Сигил во всех смыслах голым: ни познаний в языке, ни обычаев, ни хотя бы малейшего понимания происходящего, — затараторила решившая не тратить еще больше времени на бессмысленные разборки представительница королевской династии. – Его поймали, заметили иммунитет к крысиной мозголомке, «придали товарный вид»…- голос дрогнул, мгновенно впрочем окрепнув обратно, — и продали одному высокому бонзе из Совета в качестве ценной и особо приятной для ребятишек домашней зверюшки.

Кулаки рассказчицы сжались, из-под верхней губы показались крохотные клычки – родственность в прямом смысле на лицо:

— И вот в очередной игре сии поганые отродья вырезали ему первый глаз. Без наркоза, предисловия или причины – просто покуражиться богатством и властью папочки, могущего ради любимых отпрысков сотню таких экзотических тварей на ленточки пустить, — горячий выдох. Капюшон вернулся в привычную позиции. – Данным эпизодом всё естественно не ограничилось и в последствии мистер Понт в полной мере справедливо оказался прозван Охотником на детей – всё! Действуй!

— Не верю, — театрально взмахнула руками лучница. – Как-никак передо мной живое и аж необгрызенное доказательство его даже не терпимости, а готовности воспитать дитятю.

— Во-первых: я была какой угодно, но НЕ человекообразной, — балахон опасно зашевелился. – Во-вторых: за меня попросили, — голос внезапно надломился и явил слушателям острое, буквально режущее печаль и сожаление. — И заплатили — теперь наконец сделай что-нибудь!

— Ой, да ладно-ладно! – с оскорбительным пренебрежением отмахнулась выглядящая таки капельку пронятой лучница, танцующей походкой покидая вдоль стеночки альков. – Раскричались тут понимаете ли…бабушка Ви всё сделает.

А дальше, как ни странно, ничего впечатляющего не произошло: эльфийка подошла к водящему властелина туда-сюда на веревочке толстяку, с надменным видом кинула пару фраз, обычно используемыми для отпугивания ворон движениями согнала с тележки и спины людоеда ребятишек и спокойно, всем своим видом демонстрируя имеющееся на то право, привела подозрительно тихого и инертного к окружению коня-людоеда к ломающей себе руки от нетерпения дочери.

— Держи, — небрежно бросила ушастая удила заказчице по пути к столику с яствами. – И в будущем пожалуйста скотинок не теряйте, а то снова какой умник припряжет бесхозную животину к общественно-полезному труду.

Фаль не обратила на поводок никакого внимания, поспешно рухнув на колени и очень осторожно, будто касаясь тончайшего хрусталя, приподняла закрытое маской лицо на уровень собственных глаз:

— Всё хорошо, — о донья Мария! Да она же вот-вот заплачет. – Нет нужды волноваться. Можно расслабиться.

Понт не отозвался, но зато всё это время ломавшаяся и изгибавшаяся в самых невероятных формах тьма под ним взорвалась прошедшей по помещению волной морозного мрака, во мгновение ока сцепив стены и людей инеем.

— Замечательно, — счастливо выдохнула будто покрывшаяся серебром девушка.

И обняла жеребца за шею.

Сцена, сперва комическая, потом трагическая, вновь сменила очертания, внезапно превратившись в идиллическую, коий настрой продолжался почти минуту – пока кто-то из зрителей не чихнул, что стало сигналом к общему обтряхиванию, по большей части сопровождавшегося руганью и причитаниями по поводу резко помокревшей одежды.

— Эти оскалившиеся морды, — неожиданно прорвали оживившуюся атмосферу негромкие, однако леденящие не хуже слова соверена. – Крики, вопли, хохот, визги. Потные лапищи на моем хвосте. Ни капли сострадания в бессмысленных очах и разверстые в безмерной жадности пасти…- еще более впечатляющее и даже откровенно пугающее хихиканье, -…убить их всех…

— Не-ну-жно, — четко, по слогам отозвалась небожительница. – Не-эф-фе-ктив-но. Угроза основной задаче, — дама слегка отстранилась и, восстановив глазной контакт, со звучащей в голосе горькой улыбкой закончила. – К тому же всегда можно избавиться от них потом.

Долгая пауза – и подчеркнуто-нейтральное замечание:

— От тебя не удалось, — неопределенное хмыканье, за которым последовал в меру вежливый и явно не сильно поддержанный сердцем отход от определенно желавшей подольше потискать «родителя» девушки. Вернувшийся к более-менее осмысленному состоянию взгляд обвел присутствующих. – Необходимые данные получены, но план изменился – оказывается у этого предателя задоторговых идеалов есть куча мелких спиногрызов и с нашей стороны будет слишком милосердно вот так разом освобождать негодяя от сего тяжкого бремени.

Дит глухо рыкнул, Фис – сморкнулся, Ви захрустела яблоком. Остальные предпочли подождать окончания.

— Короче они к полудню всей кодлой пойдут на пикник к какому-то водопаду, — окинутая неприязненным зырком телега с одного удара перевернулась на бок. – Масса выйдет – грабим тут всё, поджигаем и сваливаем. А если повезет, так пару проклятых чудовищ, — характерный зубной скрежет, — оставят на полуденный сон. Конкретный план…

В общем, далее пошло схематичное изображение поместья, обсуждение деталей, перебранки по поводу участи оставленного для проформы подразделения стражников и прочее и прочее. Сама операция в итоге прошла без сучка и задоринки: охранников оглушили и свалили за стенами, добра от ковров до бочек с вином вынесли на небольшое состояние. Напоследок, уже кидая вопреки мольбам самой желавшей запалить домик эльфийки внутрь факел, властелин торжественно заявил о своем уходе из насквозь прогнившего и никак не могущего соответствовать его высоким моральным принципам задоторгового бизнеса.

Слава Всевышнему, им не «повезло».

-
— Давай по порядку, — размашисто разрубила воздух перед носом руководителя лучница, по пути видимо чисто чтобы не зря протягивать руку стянув у мимопроходящего бандита метательный нож. – Зачем тут ты? Неужели ли же за всё время наших теплых и вполне интимных отношений бабуля не заслужила хотя бы капли доверия?

— Ясен…- нога дрогнула, однако в последнюю секунду владыка успел спохватиться. Кстати, вполне вероятно зря – местные вовсю использовали сей доныне оставшийся необъясненным жест и как раз попытка сокрытия оного выглядела подозрительной. – Разумеется нет: в конце концов передо мной, увы и ах, то же самое хаотическое безответственное ушастое чудо, что и в печальнейший момент нашего знакомства.

— Брешешь, — не глядя кинула эльфика честно сворованное у маргинального элемента добро в протянутую сидящим меж домов нищим миску. – Тогда я была бородатым мужиком.

— Полезным, тихим и добропорядочным бородатым мужиком, — козлотавр попытался ехидно фыркнуть, выдав по итогам нечто смахивающее на бебеканье. – Хотя и невежливым – даже не представился новому хозяину дома.

— Это скотинка ко мне завалилась, а не наоборот – следовательно хамье таки он, — демонстративный шлепок по рогам. – Плохой козлик, неуважительный. Придем домой – бабушка доить будет.

Его высочество молча развернулся к ней задом и лягнул. Рыжая бестия шутя увернулась и злобно хохоча вознамерилась плюнуть начальству в ухо, но не учла наличия у руководителя в данном облике дополнительных конечностей и ее шутя смел прилетевший точно в горло сжатый кулак. Вернее, запястье – повелитель то ли не хотел, то ли не мог нормально пользоваться человеческими кистями, орудуя ими будто дополнительной парой копыт. Так или иначе, нужный эффект оказался достигнут и, по восстановлении дамой вертикальности, движение и беседа продолжилась будто ничего и не произошло:

— Ну ладно, допустим некто шестилапый действительно ни с того ни с сего взял и озаботился продажей в кои-то веки крупной партии товара. На кой ляд тут моя любимая внученька? – обвиняющий тычок в сторону безмятежной Фаль.

— С могилами и правда нехорошо получилось, — лаконично отозвался жеребец, довольно разглядывая будущий могучий синяк на противнице. – Всё ж таки оно изображало извинения – вот и взял с собой на прогулку перед сном. Чрезмерная изоляция помноженная на хорошее образование порой приводит девушек к настоящему исступлению – и воистину удивительным свершениям.

— Положим, — после небольшого периода задумчивости кивнула собеседница. – А зачем нам аватар потерянности?

До сих пор не привыкший к нравам и отношению внезапно внедрившейся в их прежде почти сугубо мужской коллектив эльфийки Ожд чего-то возмущенно проворчал.

— На случай совершенно непредвиденной, непреодолимой и главное оперативно действующей опасности, – ровно ответил смотрящий на балконы окружавших их более-менее зажиточных домов Понт. — Как-никак сбывать добычу спустя всего пару часов после грабежа – весьма рисковое и главное безмерно наглое решение.

— Ой да они небось еще и не допраздновали, — проявила привычную беззаботность лучница. – И не побегут же эти торгаши сразу в Сигил: на Землях своих рынков полно.

— И тем не менее мы-то сюда поперлись…

— Надежный скупщик – долгоживущий скупщик, — с видом гласящего великую тайну бытия мудреца заявила преисполнившаяся пафоса эльфийка, воздевая палец к верхним улицам. – А мой парень в дедушки годится — поэтому без паники, суеты и прочей тряски шкатулок. Таким образом лошадка таки зря потащила за собой этого не желающего честно проигрывать даме в карты хама. И с поста его кстати зря турнул.

— Не могущий и доверенные ему для обороны ворота сыскать, а тем более способный к сиюминутному исчезновению руководитель хуже собственного отсутствия, — скрипнул владыка зубами, кинув на опустившего глаза меченосца не слишком-то одобряющий взгляд. – К счастью уважаемая Нилесия вовремя предложила свою прославленную кандидатуру…

— «Предложила!» — внезапно чрезвычайно выразительно гаркнул согнувшийся под вязанкой из трех бочек и пары мешков Дит, разразившись затем воистину адским, будто сыплющим на свежие раны соль хохотом.

— Так или иначе, всё к лучшему, — лишь на малую долю дрогнувшем голосом закончил властелин. – Ее обновленность в любом случае острейшим образом нуждалась в возможности отвлечься от тяжким дум.

— А по-моему лошадка банально нацепила на нее энергососа, по сути превратившего бедняжку во в принципе не существующего вне работы голема, — как всегда без обиняков ляпнула Ви и уже занесла над головой работодателя ладонь. – Плохой козлик…

— Уверяю вас: данный вывод не соответствует действительности, — с жизнеутверждающем отсутствием эмоций перехватила суицидальную подругу Фаль. – Госпожа Элисон не стремится к общению исключительно по собственной воле – я лично провела необходимые замеры и не обнаружила в ней никаких…неожиданных отклонений.

— Ну да! – вновь без предупреждения нарушил обычное молчание рогоносец, скабрезно оскалившись. – В конце концов, что неожиданного в желании умереть, исходящем от успевшего лишь слегка надкусить свободу раба, которого собственные же проклятые спасители не моргнув глазом приговорили к участи худшей нежели…

— Заткнись, — темный рыцарь дернулся будто от оплеухи, обдал окружающих излучающим чистую ненависть взглядом и затих. – Тифлинги, — плевок. – И каким только образом эту погань вообще планы носят?

— Для разнообразия согласна, — вдруг поддержала эльфийка. – Редкая дрянь: стоит только разок отвернуться как в следующий миг оказываешься в какой-то вонючей дыре с калечным демоном, придурковатым паладином и зубастой скотинкой, заодно в миг старея до состояния прабабушки, — она болезненно поежилась. А потом в ее голове опять щелкнул рычаг. – Ладушки, допустим и с ним всё путем: а на кой хрен нам сдался мой рыцарь?

Ко всеобщему удивлению Фаль громко прочистила горло.

— Прости-прости, наш, разумеется наш, — панибратские объятия. – Мужики не зеркало – делятся без проблем.

— Просто не хочу, чтобы она как-нибудь ночью попыталась тебя убить, — извиняющимся тоном смущенно заметила девушка, причем скорее всего обращаясь больше к кинувшему на нее гадливо-негодующий взгляд родителю.

— Так или иначе, сие неожиданно для всех пользующееся подозрительным успехом у представительниц прекрасного пола оскорлупленное недоразумение вообще никуда нам не ткнулось, — продолжила лучница, размашисто шагая с прижатой к плечу небожительницей по мощеной дороге. – То есть ни веса, ни помощи в обороне, ни побега – зачем?

— Не на кого оставить, — спокойно передернул плечами конь-людоед. – Оба тренера тут, а без надзора он из одной лишь безответной любви к Великому Правосудию всю Дыру нам наизнанку вывернет.

— Это да...

Таким образом диалог пришел к логическому завершению, что впрочем никак не помешало Золотому Вору без передышки болтать о чем-то малоосмысленном до самого пункта назначения: совершенно не похожего на прибежище скупщика краденного обширного трехэтажного каменного здания с боков обросшего парой меньших строений складского вида. Колонны, резьба, краска, вывеска – в общем, весьма приличный и респектабельный торговый дом. Хотя конечно эта безобразная афера со столь необходимыми народу задами наглядно показала, сколь чудовищные бездны несправедливости способны таиться за подобными красивыми фасадами.

Эльфийка ничтоже сумнящиеся воспользовалась парадным входом.

Внутри помещение выглядело в той же мере благополучным и добропорядочным: длинные ряды крепко сбитых стеллажей с тканями, ножами, мылом, подсвечниками и десятками прочих полезных в хозяйстве товаров. Под потолком висели в меру удачные гобелены с рисунками и пояснениями, куда и зачем стоит идти, а также оповещениями о скидках. Несмотря на практически полное отсутствие посетителей – Ви определенно не зря выбрала для визита именно сумерки – жизнь в виде шныряющих туда-сюда приказчиков в одинаковых синих шляпах с золотистым пером буквально кипела.

— Внучек! – прямо от входа призывно закричала ушаста девица стоящему за длинным прилавком на другом конце зала рыжему детине. – Я вернулась!

— Бабуля! – немедленно вскочил до того чего-то считавший реципиент. – Счастлив лицезреть! Как обычно?

— Лучше, больше, быстрее, – гордо отозвалась эльфийка, без особых церемоний отталкивая мешающего пройти служащего. — Надо бы кой-чего пообсуждать.

— Славно-славно, садитесь, — широкий приглашающий жест на стоящий в отгороженном декоративной цепью углу обширный стол. – Так понимаю, это и есть тот самый козел?

С самого входа не отнимавший ладони от лица Понт одарил с любопытством смотрящего на него незнакомца выразительнейшим взглядом.

— И правда здорово зыркает, — хохотнул внезапно оказавшийся как минимум частично эльфом (остроухость не скроешь) здоровяк. Сосископодобный палец с перстнем ткнул в следующую фигуру. – А тут у нас твоя крылатая подруженька со светобоязнью…кстати действительно замечательный балахон.

— Ваша ушастость! – натужно-радостно просрежетал козлотавр. – Вы чего ему наговорили? Я же предупреждал…

— Без нервов: тут вас никто не подрежет – все свои, — весомо заявил хозяин. – К тому же на то тут и Клетка, что всем плевать вампир ты, вурдалак или нимфа – были б звенелки.

— Благодарю за напоминание, — холодно отозвался подуспокоившийся ангел смерти. – Однако всё же позвольте заметить, что у говорящего сие нет ни малейшей причины считать вас «своим».

— Бабуля! – тоном недовольного карапуза обратился ухмыляющийся купец к успевшей усесться лучнице. – Твоего любимого внучка обижают!

— Козлик нехороший, — подняла та палец к потолку. — Козлик глупый, козлик не понимает, что родня всегда остается родней…

— Какой, сожри ее Пламя, родней? – четко выделяя каждое слово спросил уставший от балагана великий бандит.

— Самой что ни на есть роднявой! – гордо вскинула голову эльфийка и уж совсем не чураясь потыкала севшего по соседству от нее торговца в пузо. – Как-никак это ж любимая детинушка моей старшенькой дочурочки. Ух затискаю!

Его высочество от подобных новостей перекосило, да и сам Бест внезапно ощутил потерю связи с реальностью. Зато Фаль неожиданно почтила присутствующих веселым смешком понимания:

— Так вот почему ты внезапно стала через слово именовать себя бабушкой!

Выглядящая лет этак на десять младше собственного потомка остроухая девушка с хитрым видом кивнула.

— Старшенькой? – выдохнул наконец повелитель.

— Ладно, единственной! До всего ведь докопаться норовят…– недовольно передернула плечами матриарх. – На данный момент во всяком случае. К счастью меня вовремя остатуили и потому с пеленками сидеть пришлось другим.

— Да дедушка на нее так и так не рассчитывал, — еще шире оскалился явно наслаждающийся ситуацией хозяин. – Хотя конечно периодически прибывавшие в течение одиннадцати лет посылки с деньгами и сувенирами порой приходились весьма к месту.

— Ну пьяная была, не понимала куда деньги деваются и вообще про нее не вспоминала, — аж засмущался Золотой Вор. – Впрочем видно, что минимум на питание хватало…

— К делу не относится, — снова разрезал дискуссию мрачный конь-людоед. – Ужасное чудовище, Вася, гражданин Нинасус, погуляйте пока по магазину – авось без зрителей данная клоунада наконец закончится.

Фаль попыталась было возразить, однако мигом получила от раздражившегося родителя предупредительный зырк вкупе с твердым приказом:

— Выполнять.

Краткая заминка, смиренный поклон и крутой разворот на месте с четким и недвусмысленном нацеливанием на небольшую стойку с музыкальными инструментами, стоящую по соседству с писчими принадлежностями и красками. Потянувшийся же на правах рыцаря и вассала следом Бест получил предельно вежливую и даже относительно теплую просьбу оставить даму в одиночестве: «не могу сказать, будто мне неприятно ваше общество, однако и наивожделеннейшие наслаждения бытия стоит хотя бы иногда прерывать ради лучшего ощущения их остроты». Таким образом хитрый план поспрашивать наверняка чего-то обо всей этой родственной загадке знающей небожительницу официально провалился. К счастью, греху уныния воин Христов предавался лишь считанные секунды, ибо в следующую минуту очам его открылся прекраснейший из доступных ученику монахов видов – стеллаж с книгами.

На самом деле внизу никакого голода по бумажной мудрости не наблюдалось: архив владыки представлял собой целую заставленную от пола до потолка комнату размером с маленькую церковь и кстати вполне вероятно таковой прежде и являвшейся – живопись на паре свободных стен определенно намекала на нечто вроде отпевания. Вот только сии могучие тома и фолианты по большей части либо требовали немалой предварительной подготовки – вроде того протянувшегося на сотни страниц рецепта философского камня – либо оказывались написаны на совершенно незнакомом наречии, причем совмещение данных препятствий представляло собой больше половины библиотеки. Энная же часть понятных произведений вовсе не интересовала паладина как по практическим – не зря ж его столько учили — так и по этическим соображениям: и каким только образом мистер Понт находит в себе силы терпеть само существование аберраций с названиями «Сутенер в качестве жизненного призвания», «Теория жертвоприношения беременных» и «Суп из младенцев»? Хотя учитывая внезапно обнаруженную сегодня манию (хотя может и фобию) последнее выглядит …

Стоп. Забыть. Соверен – вместилище всех возможных достоинств и добрейшая из посещавших грешную землю душ…ну ладно, может и не…не важно. Сосредоточимся на настоящем.

В общем, конкретно бывший школяр успел несколько соскучиться по чему-нибудь кроме бесконечных учебников по боевым искусствам/этикету и совершенно сюрреалистических атласов. Пусть их ценность и не подвергается сомнению, однако пытливый ум былого студента жаждал от жизни всё-таки немного большего: фортификационных карт и планов великих сражений, описаний редких растений и удивительных зверей, рассказов о причудливейшей природе Лимбо и картин с чем-то более аппетитным, нежели разложенные по столу внутренности вурдалака с указанием рыночных цен вековой давности.

Говоря совсем уж откровенно, более всего юноша скучал по благородным романам, некогда не только окрасившим всю его тихую и размеренную жизнь ярчайшими из красок, но и в итоге поставившим нынешнего паладина на приведший к сегодняшним ослепительным вершинам путь. Причем конкретно рыцарским – всеми остальными типами историй от мрачных эпических легенд до абсурдных комедий с ним по большей части охотно делились спутники и сюзерен. Некоторые образы – вроде заползающих под кожу насекомых и лунных носков-людоедов — до сих пор преследовали потенциального дворянина в по счастью довольно редких кошмарах.

К величайшему разочарованию, торговый дом имел возможность предложить лишь пару десятков по большей части посвященных чисто хозяйственной деятельности томов и брошюр – плюс разумеется груду иноязычной и просто непонятной литературы. Парень аж думал с горя бросить всю эту замаранную бумагу и присоединиться к щупающему мешки Ожду, как вдруг в голову ударила со всех сторон спасительная мысль – и полку покинул «Малый толковый словарь сигильских понятий. Для приезжих».

В нижней библиотеке имелся такой же, однако с совершенно не удовлетворявшей юношу датой изготовления: даже Ви посмеялась над «этим старьем». Повелитель изначально приобрел оный труд для разборок с понадобившимися ему ради «охоты на Мертвяка» архивами, а потому к современным реалиям произведение относилось чуть менее, чем никак.

И надо же так получиться, что одним из первых попавшихся на глаза таинственных изречений стало «понтоваться»:

— Совершать некие внешне бессмысленные и зачастую затратные действия, на самом деле имеющие глубокий, далеко идущий потаенный смысл прибыльной направленности, — о как! Чего у нас тут еще интересненького есть. – «Понта ради» – принятая в относительно узком кругу жителей неблагополучных районов города универсальная мотивация/оправдание совершения любых действий. «Понтовый» – хороший, годный к употреблению, достойный подражания. В редких случаях – обладающий скрытыми свойствами.

Больше, увы, ничего подозрительно смахивающего на имя великолепного соверена ни на странице, ни в оглавлении не нашлось – зато обнаружились иные также давно не дававшие читателю покоя явления:

Ясен хрен – обычно сопровождается вскидыванием верхних конечностей к Шпилю. Нашедшее широкое распространение среди маргинальных масс приветствие, обозначающее, предположительно, причисление себя к некоему на данный момент не изученному культу «Ясного хрена», предположительно, являющегося одним из малых ответвлений церкви Черного Солнца. Также «конечно», «разумеется».

Хрен знает – сходное с предыдущим понятие, имеющее то же происхождение, но отличное по вторичному значению: «мне ничего не известно».
(Какого) хрена – третье из триады порожденных вышеупомянутым культом понятий. Требование немедленно доложить суть и цель производимых или произведенных действий.

Сведения безусловно интересные и, говоря честно, слегка пугающие – особенно учитывая, что никаких сведений о Черном Солнце в словаре не обнаружилось. Надо бы сей вопрос разъяснить. Потом. А пока постараемся разобраться со всеми этими «греметь шкатулкой», «забиваниями», «кросс-торгами»…

Захваченный внезапной идеей парень резко перелистнул кучку страниц назад и с замиранием сердца прочел:

— «Сепульки». Первоначальное значение и происхождение слова неизвестно. Применяется в образованных кругах в качестве парадокса совершенно непонятного самообъясняющегося понятия или в качестве универсального ответа на находящиеся вне достижимости задачи (см. «сорок два»). Разновидность интеллектуальной шутки, — тьфу ты!

В общем, оставшееся время потенциальный дворянин обогащался не то чтобы вовсе лишенными полезности, но в целом не сильно его трогающими выражениями вроде «кантоваться» и «ящик». Заодно Бестолочь обнаружил, что данное ему в рыцарстве имя на самом деле обозначает всего-навсего не осознающего природы Внешних планов праймера. А там и сделка пришла к завершению, причем судя по весьма довольному лицу повелителя и немалому нагружению Дита уже местными товарами, удовлетворяющему обе стороны.

Однако стоило им только выйти на улицу, как надежды Беста на тихое-мирное возвращение с дальнейшими задушевными разговорами и пояснениями внезапно показали себя несостоятельными:

— Вы идите, – вялое шевеление кистью в сторону приведшей их сюда аллеи. – А нам с Васей надо в еще одно место сходить.

— Ну наконец-то! – взмахнула руками чисто по-бабушкински попрощавшаяся с вовсю подыгрывающим «внучком» Ви. – Уж думала никогда рыцаря съесть не оберешься, ленивая ты козлятина.

— Нельзя ли мне сопроводить вас? – тут же поинтересовалась попросившая и получившая в подарок маленькую лютню небожительница. – Исключительно из желания подольше задержаться на поверхности?

— А поспать не хочешь? – вскинул брови проигнорировавший первый комментарий владыка. – Всё ж таки несколько дней товар выкапывала?

— Отдых всегда со мной, — голос вдруг превратился в патоку, — в отличие от иного шанса побродить под защитой моей главной крепости.

Козлотавр вздрогнул и заметил:

— Пожалуйста, не делай так – меня каждый раз продирает и возникает жгучее желание уточнить время суток, — недолгая пауза на размышления. – Хорошо, пройдемся. Остальные…

Тут терпеливо стоявший с протянутой к высоте рукой Ожд не сдержался и выпрыгнул из-за частично загораживавшего его рогоносца.

— Тебе-то чего тут надо? – с нарождающимся раздражением поинтересовался замаскированный конь-людоед.

— Устал в подземке, будто в тупике сидеть! — максимально браво и почти без дрожи отрапортовал бывший капитан, вытягиваясь во фрунт. – Хоть немного родным воздухом бы подышать…

— Ладно, – резкий разворот на шестьдесят градусов. — Но ни шаг от меня не отходить. А то ведь поймают, опять пытать начнут и так далее и тому подобное. Расходимся.

Эльфийка на прощание посочувствовала Фаль по поводу «качества кавалеров» и отчалила, ведя наверняка особенно остро жаждущего убить всех вокруг Дита на коротком поводке из бубликов, якобы специально сделанных для нее супругой хозяина торгового дома. Сократившаяся же до четырех членов компания сама собой выстроилась в конус с массивным повелителем в качестве острия и направилась к с этой стороны выглядящей несколько менее угрожающе Заставе. Хотя вполне вероятно, оно рыцарю лишь показалось вследствие общего оптимизма и короткой памяти – ибо на близком расстоянии великолепный замок для лишенных покоя разумов производил всё то же нервирующее и давящее ощущение.

— Простите, милорд, — не сумев более молчать, попытался прорвать окутавшую их тишину и таинственность потенциальный дворянин, — однако не будет ли с мой стороны чрезвычайной дерзостью вопросить…

Подзатыльник. Звонкий, но как-то без сердца, порядку ради.

— И когда только научишься говорить кратко? – философски поинтересовался и не обернувшийся на него бариур. – Меч при тебе?

— Эмм…- протянул паладин с немалым недоумением и, резонно заподозрив подвох, проверил запястье. Жизнерадостная зеленая лента на месте. – А как иначе?

— Ну мало ли, невидимая космическая тля али воплощенное в спятившем инженере загрязнение окружающей среды, – отвлеченное хмыканье. — От маленького человечка всего можно ждать. Это хорошо – по крайней мере на сей раз изменишь традиции и полетишь ко львам подготовленным.

— Каким львам? – мигом напрягся давно понявший реальность и близость наистраннейших и неожиданнейших опасностей парень.

— Ужаснейшим из возможных, — голос дрогнул, подтвердив самые худшие предзнаменования. – От них простой плотью или даже душой не отделаешься…

— Мы идем в Заставу, — твердо и четко разорвала нависшую над ними тьму Фаль. – Иначе бы мистер Понт за километр площадь обошел.

Рассказывавший ей чего-то про лаки Ожд в ужасе поперхнулся.

— Порой кажется, будто в дневном состоянии ты злее ночной, — досадливо зыркнул на дочь жеребец. – Во всяком случае после полуночи так бесжалостно с моими сюрпризами не обращаешься.

— Приму к сведению, — холодно кивнула балахонистая валькирия. – Что же могло понадобиться представителю единственного разумного вида в оплоте его мучителей – да еще и в компании рыцаря?

— Всё-то им расскажи, — насмешливый фырк. – Исправляем чужую неэффективность – а то ведь и далее перебиваться подобной нерегулярной мелочевкой вместо настоящих заказов нашей организации смерти подобно. Вот и придется невинному, — веселое бебеканье, — Васе положить собственную честь на алтарь и придаться во искупление грехов ваших и счастья соверенова немыслимому для любого мужчины, да и вообще разумного существа чудовищному поруганию.

— Продашь? – без тени эмоции задала девушка наводящий вопрос.

— Увы, только посредничество – их круглость бдит, — искренне посокрушался монстр. – Ну и может в аренду чуток, коли покупатель найдется хороший.

Ни на йоту не предвещающее чего-либо хорошего хихиканье – и тут на сцену неожиданно выступил по такому случаю аж переставший дрожать перед властями возмущенный меченосец:

— Босс, вы серьезно собираетесь засунуть Беста к этим…- запал неожиданно угас и последнее страшнейшее слово без которого впрочем сия беседа так и так бы не обошлась вышло тихим-тихим -…семицветикам?

Пауза. Самый воздух будто бы в ужасе застыл вокруг них от всей той гаммы эмоций, кои коренной сигилец вложил в проклятое имя.

— Он же никогда больше не сможет вернуться, — с умоляющими нотками залепетал полуприсевший Ожд пару минут спустя, просяще заглядывая в глаза повелителю. – Не сможет смыть с себя пятна, стать нормальным. Они же чума, мор, глад и гибель. Сумасшедшие конелюбы и казнь всех богов…

— Хватит паниковать, — брезгливо оттолкнул подчиненного монстр. – Вася и без того обречен – как-никак уже бывал там.

— ЧТО?! – воистину достойный лучшего из античных атлетов прыжок в одно мгновение доставивший смуглокожего солдата на другой край широкой улицы и лишь чудом не приведший к столкновению с проходившим мимо коренастым коричневым гоблином, из тела которого в разные стороны выходили короткие зазубренные лезвия. — …, бестолочь, какого хрена не сказал…-заминка, а затем исполненный одновременно истовой ярости, страха и сожаления выдох. – Так ты один из них! Спящий! Заразите…

Договорить не дала ринувшаяся к нему по первому же взмаху встревожившегося владыки Фаль – оказывается в ее балахоне могут возникать прорези для бега – и очень аккуратно повела слабо брыкающегося во внешне мягкой хватке парня обратно, когда козлотавр неожиданно сам подскочил к ним на полдороги и стал совершенно нехарактерным торопливым шепотом чего-то стражу втолковывать.

Рыцарь же, хоть и получив благодаря реакции приятеля немалую долю новых сомнений и поводов для беспокойства, куда более удивился поведению соверена. Попытка прислушаться к их диалогу не привела ни каким результатам – он банально не успел разобраться в собственных чувствах и подозрениях, уловив в итоге лишь облегченный выдох Понта «…славно, а то бы прям отсюда скакнул, дезертир профессиональный».

Ожд успокоился если не вполне, то по крайней мере достаточно для того, чтобы у небожительницы более не имелось нужды его удерживать – однако в украдкой бросаемых им на Беста взглядах отчетливо читалось совершенно отличное от бывшего там каких-то пятнадцать минут назад отношения. Не злоба, не ненависть, даже не гадливость, а нечто вроде чуждости. Полной, непреодолимой отделенности. Так наверное смотрели мертвые на живых.

Паладина продрало морозом.

В общем, продолжить движение прежней кучкой им оказалось не суждено: меченосцу внезапно стало хватать воздуха и в подземелье, а дама попросила немного ослабить ей поводок и дать походить по цветочному ряду, где якобы вот-вот раскроются ее любимые сумеречные «очи ужаса». Владыка разумеется поворчал, но всё же отпустил их обоих с наказом во что бы то ни стало далеко не уходить – де вниз сам отведет, только Васю ко львам спровадит.

И вот они снова стоят в десятке шагов от изборожденного дырами полукруга перед маленькой дверцей у основания огромной крепости. Только на сей раз вместо коня козлотавр и не ведущий его за собой, а собирающийся послать слегка притерпевшегося к Мультивселенной праймера в сольное плаванье под бомбежки и сумасшествие любителей цветных коней…

 — Да кончай уже жалеть себя! – весьма чувствительная оплеуха. – Я перед ним тут распинаюсь, а человечек всё о собственной тяжкой доле размышляет. Чего только что говорил?

— Нет заказов, нужен клиент, они там у себя уж десятки лет сидят на богатствах – наверняка удастся много содрать, — на автомате отозвался бывший студент, не прекращая мысленно жаловаться Небесам на судьбу. – Найти способного к беседе и оплате психа, взять контракт, вернуться.

— Ладно, хотя бы цель верно понял, — с ноткой удивления проскрежетал ангел смерти. – А каким макаром туда лезть собрался?

— Через вход, — спустя минутное замешательство кивнул парень в сторону Заставы. – В прошлый раз вышло.

— Пф! Моя драгоценная обуза конечно не семи пядей во лбу, но всё-таки до сих пор проявляла какую-никакую многогранность – в то время как открытие сей нарисованной двери в бездны требует несравненно большей ограниченности, — владыка перекинул на грудь сумку и зашуршал лежащими там бумагами, – настолько чудовищной, что даже человекам невозможно достичь ее без меняющей самую вашу гнилую суть кары Небес, — на свет Божий вышла широкая и толстая картонка желтого с металлическим оттенком цвета. – В общем, только пораженный Ирис способен потревожить прочих жертв понелюбства.

— Хей-хо! – улыбнулась плоскость лицом Фиса. – Я пригодился!

— Иди же, — без малейшего промедленья протянул Понт вассалу говорящий лист. – И выполни свое предназначение. Утром встретимся ворот.

Хлынувший из сюзерена пафос стал последней каплей – мозг перегрузился неотвеченными вопросами и заклинил:

— Аааа…

— Так чего встал-то? – раздраженный разворот и пинок в сторону опасной зоны. – Вали давай – мне дочурку вот-вот укладывать.

— Ээээ…

К тому моменту, когда былой школяр наконец сформулировал первый заряд непонятностей и повернулся к козлотавру, последнего уже и след простыл. Юноша стоял совершенно один посреди полупустой площади. В Улье. В сумерках. На лбу мигом выступила испарина, а губы точь-в-точь как в детстве забормотали спасительные слова:

— Джизус, мисирикорс Дэус. Салва эт Сэрва…

— Так сколько стоять-то еще будем?! – возмущенно поинтересовались из руки. – Двигай давай – мне с поссанами поболтать охота.

— Кем? – не сдержался опять ничего не понявший рыцарь.

— Ну, поссаны, — неуверенно отозвался двумерный волшебник. – Чуешь?

Парень принюхался. Скривился — давненько не приходилось напоминать себе, сколь на самом деле вонюча и убога ныне окружающая их юдоль скорби:

— Да.

— То-то же! — удовлетворенно прошелестела бумажка. – А теперь топ-топ-топ к дверке – меня и без того плющит не по-детски.

— В смысле уже…

— Шевелись! – розоватая вспышка – и сапоги сами заскользили ко входу будто по вымазанной свиным салом воронке. Потенциальный дворянин едва не упал. – Про воздух не забывай!

— В каком…- тут паладин и сам вспомнил обстоятельства прошлого посещения и не найдя лучшего решения, припустил к цели что есть духу, в любой момент готовясь быть раздавленным или по крайней мере иссеченным осколками вследствие очередного «безошибочного» баллистического расчета.

Однако вот она дверь, кстати и правда нарисованная, т.е. петли и ручка совершенно плоски, а никакой Падающей или любой другой Хризантемы так и не появилось.

— Хм! Странно, обычно она внимательнее относится к своим обязанностям, — прокомментировал Фис, вытягивая вперед руку. – Ну да не важно – пони ждут!

Бездна открылась перед ними и с хлюпающим звуком поглотила, в один миг отрезав от начавшего нарастать шума ночного Сигила. На несколько мгновений у рыцаря сперло дыхание, а ноги стали ватными – а затем всё вновь вернулось в норму, кроме разумеется приступившего к ним со всех сторон разноцветного хаоса, посередь которого висел только что использованный ими кусочек относительно естественного мира.

— Родные пенаты, — не очень-то весело произнес Фис, раскрываясь в натуральную величину. – Чей-то помнятся они мне несравненно более подходящими наполнению.

Юноша лишь молча покачал головой – обиталище семицветиков и правда заметно отличалось от себя былого. А именно беспорядочности будто бы прибавилось – хотя казалось бы куда больше — в то время как радостность определенно чувствовала себя не важно до блеклости и мрачности. Впрочем, может это просто сезонное или время суток не то?

— Короче, гуляй и не жди обратно, – снова разорвал потрескивающую тишину маг, с хлопком обретая объем. — Мне МНОГО старых друзей предстоит посетить!

— Ты куда! – немедленно вцепился в него как в щит паладин. – В смысле…разве не должен помочь найти местных кредитоспособных клиентов? Да и каким образом выберешься, если…

Рука с характерным звуком оторвалась и в плече неожиданно засверкало нечто розоватое.

— Нет, — с осуждающим видом вырвал из обессилевшего захвата собственную конечность волшебник. – Моя задача – втащить, дальше сам. Сей же великий и могучий, а также великолепнейший и изумительнейший из тружеников посоха и мышиного помета имеет возможность в любой момент отворить недоступную прочим дверь, — широкая улыбка и наглядная демонстрация содержимого раны. — Нав’уТу банально нет резона препятствовать тем, кто не пытается с ним расстаться – а разве возможно мне желать оставить собственное содержимое?

Сумасшедший превратился в надувную черепаху и неспешно поплыл вдаль, негромко напевая «ла-ла-ла»…

— Подожди! – парень попытался прыгнуть за ним, однако обрывавшееся в двух шагах от двери деревянное покрытие под ногами угрожающе затрещало. – Подскажи хоть, где найти Фамеса! Или по крайней мере каким образом тут ходить!

— Понятия не имею! – отозвалась едва заметная звездочка на небосклоне. – Да как хочешь!

— Тьфу ты, — плевок вознесся к небесам и расплылся радужными печеньками. – Стало быть снова я наедине с неопределенностью. Вот радость-то.

Он только-только успел мысленно посетовать по поводу прорезавшихся в голосе чисто понтовских ноток, когда пустота внезапно решила ответить:

— Ну почему же наедине? Тут еще много пациентов и видны мы в данный момент им всем – просто не интересны.

Ага, значит таки не одинок. Ну и слава Богу.

— Молю простить меня за данное вторжение и шум, о неведомый господин, — церемонный уже многоступенчатый поклон, продемонстрированный и одобренный аж его высочеством. – Позвольте представиться: сэр Бестолочь, Вася, паладин и вассал будущего короля Понта, к вашим услугам.

— До сих пор будущего? – насмешливо хмыкнул воздух. – Не торопится значит хвастунишка воплощать свои грандиозные планы в жизнь. А вы кстати не в курсе, сколько на столь уважительно помянутой вами должности было предшественников?

— Не имею счастья знать, — мигом заподозрил Бест чего-то неладное.

— Нам ведомо о трех, — вроде бы хаос колыхнулся чуть более необычно. – Ни один до победы их «главаря», «босса» или «мессии» не дожил.

— Наша жизнь и смерть в руках Господа – и на острие соверенова копья, — со всем возможным достоинством отозвался рыцарь и дабы поскорее перевести тему сам пошел в атаку. – Не будет ли чересчур нагло поинтересоваться именем, сословием и принадлежностью оказавшего недостойному слуге честь своим вниманием…- человека? Гражданина? Семицветика? Рискованно, -…существа?

— Ваша осведомленность о наших реалиях еще ниже, чем представлялось, — с открытой насмешкой фыркнуло пространство. – Да и внимательность с памятью оставляет желать лучшего…впрочем у всех свои недостатки. Итак, в данный момент с вами говорит уже названная вами Неопределенность, сословия высшего технического. Принадлежность же моя лежит в Нав’уТе точно так же, как он сам лежит во мне.

— Ага…- дело плохо. – А не мог бы уважаемый милосердно опуститься до объяснения вышесказанного действительно крайне мало осознающему местные обстоятельства гостю.

— Гостю – нет, — кексовая бездна прямо перед носом свернулась в штопор. – А вот одному из нас, принятому и подтвержденному – не вижу причин отказывать, – вспышка. Напротив моргающего парня материализовалась сотканная из каких попало кусков окружения нескладная фигура. Или даже скорее, ощущение фигуры. – Так легче меня воспримите. Пойдемте.

Немедленно перед посланцем внешнего мира образовался неказистый упругий мост из слепившихся друг с другом розовых зонтов и яблочных пирогов. Потенциальный дворянин не стал дожидаться повторного зова:

— Вам чего-нибудь говорит выражение контурная артифакторизация…ох, вы ведь вроде паладин, верно?

— Тщусь надеждой, что в конце концов окажусь достоин сего присвоенного мне не по времени и не по заслугам звания, — осторожно отозвался неким шестым чувством ощущающий будущее неприглядное направление беседы подмастерье.

— В таком случае простите за невольную издевку, — ага, невольную, как же. – Объясню проще, — ОНО остановилось, прокашлялось, внушило широкий взмах руками и таинственным голосом произнесло. – Магии! Всё работает на МАГИИ! Ууууу!

Ладонь сама ударилась в лицо, а якобы существующий собеседник довольно засмеялся, слегка потряся при этом пространство и в прямом смысле слова лишив гостя почвы под ногами. Падения правда не произошло.

— В общем, главное уже объяснил – дальше вам наверное и не интересно, — от силуэта отделился грязный поток цвета радуги и, сделав пару витков, уперся Бесту в ягодицы, потащив тем самым вперед. – В крайне маловероятном ином случае замечу лишь, что только глупец мог бы поверить в создание нашего прекрасного дома из чего-то менее претенциозного и эфемерного, нежели спутанные мысли, порочные желания и воистину несбыточные во внешнем мире мечты пораженных Айрисом несчастных, – окружение пошло волнами, неожиданно обнажив тысячи разномастнейших обитателей: спорящих, жующих, сидящих в клетушках, смотрящих на картины и занимающихся десятками других дел. — Неопределенность же доводит картинку до совершенства, позволяя пациентам не беспокоиться о собственном плачевном состоянии – потому как любому очевидно, что в пространстве без единого четкого ориентира никто в принципе не способен объявить скажем острую нужду в лошадиных крупах чем-то ненормальным.

Голос возвысился до божественных высот и наполнил собой всю вселенную, раздаваясь аж из головы слушателя:

— О каких галлюцинациях или болезненном бреде можно вести речь, когда нет ни тверди под ногами, ни небес в высоте? Когда самое существование мира вокруг тебя – неразрешимый вопрос, а его неизменность – недостижимая утопия? Когда ты мертв и жив одновременно, а единственное способное разбить твое сладостное бытие – это совершенно чуждые нашему новому космосу ОПРЕДЕЛЕННЫЕ, — сколько отвращения-то, — стабильные, неизбежно разрушающиеся, обреченные, ни капли не гибкие, подчиняющиеся каким-то там бессмысленным законам материи явления и ограничения вроде возмутительнейшей и абсурднейшей невозможности вывернуть себя наизнанку.

Видимо в качестве демонстрации собственного величия и презрения к помянутой несправедливой границе собеседник единомоментно сменил свое пребывание с какой-то зоны перед рыцарем на абсолютно всё вокруг за исключением первоначального местоположения.

— Итак, отвечая на вопрос, я – именно то, что сделало задумывавшуюся обителью мрака и отчаянья лечебницу вечно меняющимся в своем постоянном совершенстве раем, — крайне некомфортное ощущение всеобщности обращавшегося к нему гласа мигнуло и пропало. – И сделал бы даже больше, кабы мои подопечные по какой-то причине не стремились так держаться за отринувший их мир.

Тишина. Видимо, дабы восторг успел вызреть.

— То есть, вы – Хаос? – рискнул уточнить и правда заинтересовавший былой школяр. – Воплощение…

— Паладин, — его оскорбленно встряхнули. – Ничего не понял, как и следовало ожидать. Не способен познать Порядок высшего порядка даже плавая в нем. Принимает совершенную свободу и всеобъемлимость за пустоту и бессмысленность. Не стоило тратить на тебя время.

— Уважаемый хозяин несомненно прав, — поспешно поддакнул мысленно благодарящий Небеса за близящееся окончание общения Бест. – Лучше сразу отпустить меня на все четыре стороны – и более вас не побеспокою.

Неопределенность неожиданно надолго замолчал, не прекращая впрочем толкать гостя вперед. Также не произнося ни слова поставил бывшего студента на первую попавшуюся белую площадку с криво нарисованной картиной дракона на стене. И только тогда заговорил, правда совсем другим, аж почти не издевательским тоном:

— Рыцарь ведь к нам ненадолго? Сделаете нечто вам нужное и уйдете обратно во внешнее пространство?

— Именно так, — на всякий случай еще разок поклонился представитель лучших из людей. – Не волнуйтесь: вам не придется долго терпеть мое присутствие.

— Глупо, — неопределенно хмыкнула пустота. «Постояла» немного тихо и продолжила. – А не будет ли часом таинственным образом достигший членства в Нав’уТе «здоровый»…-нервный смешок, — заинтересован в оказании своей новой родине небольшой услуги?

Вассал Понта аж закашлялся от удивления: на ловца и зверь бежит! Правда довольно своеобразный – как бы с ног не сбил и не загрыз. Поэтому надо осторожно:

— Возможно. Какую?

Неосознаваемая сущность немного помялась и, чисто по-человечески вздохнув (кучка пузырей из плюшевых игрушек с пола), вывалил:

— В нашем королевстве не все ладно – душком уж потянуло, хотя гнили пока не видать, — чувствуется признание далось не без труда. Тут же в дело пошло обвинение. – Кстати, начал ощущать точно после вашего последнего нас посещения, — и немедленно стихло. — Не суть.

Опять пауза.

— Я обычно не занимаюсь общением с пациентами – мое дело отменить реальность, дабы тем самым уравнять в правах с ней все их глюки и прочими путями обеспечить больным разумам хотя бы видимость комфорта. Да и не по нутру оно мне, — по окружению прошла волна. Видимо так ОНО ежится. – В общем, Хризантема сломалась. Совсем. После всей той ерунды с жертвами не общается, искрит, революциями бредит, логику какую-то уж совсем иррациональную вывести пытается. С кучей народа перессорилась. А исчезновения продолжаются – причем какая-то тварь еще и определять бедолаг начала, причем сразу в ноль, — зубовный скрежет волной жезлов, — где тут одному за всем уследить? Короче ключи нужны. Добудешь?

— Эмм…пардон? – абсолютно честно ничего не понял былой студент. – Какие ключи? Зачем?

— Ах да, точно, паладин, извиняюсь, — тут же прорезалась былая скабрезность. – Рискну снизойти, пусть и без гарантии успеха. Кхэ-кхэ…железяки разноцветные, бородатые, тык-тык в дырки, чик-чик – открывается сейфик. Вояка тащит сюда, отдает, получает ростовую куклу Рейнбоу Даш с прорезями и счастлив до конца дней.

— Ч…ч…чего? – окончательно запутался Бест, чуя близкий подвох.

Раздраженный выдох. И специально для наглядности воплощенные в кучах спресованных конских пальто соприкоснувшиеся рука и лицо:

— Ты ведь раб Охотника на детей? Ну вот ему и передай: нужны ключи от Падающей Хризантемы. Расплачусь по ее весу. У нас всякого хлама завались – психи народ трудолюбивый.

— Ясно, — ладно, не будем спорить. На заказ так и так не смахивает, но попытка не пытка. – Точно не хотите дать дополнительных деталей?

— Пусть поторопится, — окончательно впал в недовольство грозный дух. – И если Нав’уТ в разнос пойдет коняке хуже всех придется. Не забудь дверь за собой закрыть.

Ощущение присутствия рассеялось – но не до конца. На самом деле оно всегда имело место, однако прежде рыцарь банально не замечал сей забавной черты местного пространства за куда более очевидными дождями из беззубых пастей и кексиков.

Ладно, воину Христову не привыкать – к делу.

Парень пару минут побродил по совершенно безжизненной площадке и затем практически без колебаний шагнул за край. Упал мягко – прямо в кучу красноватого праха, из которого на него глядела очередная срамная картинка ветеринарного содержания. Значит семицветики близко.

Последнее наблюдение, несмотря на казалось бы железную логическую основу, на самом деле оказалось не вполне верным и в том потенциального дворянина убедила неожиданно свалившаяся на него в следующую минуту здоровенная туша выкрашенного в розовое огра. По счастью, как и положено приличному сумасшедшему дому, Нав’уТ имел на диво податливые стены и полы, а потому соприкосновение с полноценными аборигенами обошлось без травм. Кратковременность же близкого общения – неизвестный почти сразу вскочил на ноги и с нецензурным ревом ринулся в бой — спасла бывшего школяра от недостатка воздуха.

Разворачивающаяся на столь удачно подвернувшейся под паладина имитации римского форума баталия впечатляла: пусть участников всего пара десятков, однако шума тут минимум на сотню, а дыма из ушей, вырывающегося отовсюду пламени и вспышек от возносящихся и мгновенно опадающих пеплом изображений – вовсе на целую рать. И вот среди такого-то хаоса (а по углам и очевидного разврата) мистер Понт надеется найти достойных внимания почитателей своих талантов?

Так или иначе, приказ есть приказ. Отойдем в уголок, сосредоточимся, возродим в памяти уроки саморекламы от Ви, делаем мысленную пометку во избежание осложнений лишний раз не поминать имени владыки, поехали:

— Молодая динамично развивающаяся компания искателей приключений из Сигила…

— Спамут! – неожиданно вонзилось нечто весьма болезненное в спину. – Вали его!

Мир померк под сыплющимся со всех сторон кошмарным алым градом, сбившим бывшего школяра с ног и вновь вдавившего несчастного в приветливо раскрывшийся под ним пол. Причем где-то половина плевков не ограничилась ролью обычного снаряда, а забиралась под кожу и вгрызлась в самую душу, опустошая и разоряя ее до состояния выеденного червем ореха.

Но вот буря минула и сколько бы тяжко и больно ни было на сердце воина Христова, а воля пославшего вассала в бездны соверена превыше всего. Значит встаем, расправляем окровавленные плечи и идем по второму кругу. Ибо Священное Писание призывает стучать, коли действительно жаждем мы открытий…

Однако тут на пути уже настроившегося на неуместно-героический лад потенциального дворянина встала новая, весьма и весьма неожиданная проблема: отсутствие возможности говорить. Никто не зажимал ему рта, воздуха тоже хватало и губы спокойно сходились и расходилось – только звука нет.

Сперва рыцарь заподозрил в проблеме уши. Побрякал случайно скопившимися в кармане монетами – всё в порядке. Снова попытался заговорить. Ничего. Более того: и прежде не больно-то интересовавшиеся им семицветики вовсе перестали обращать на него внимание. Будто он перестал для них существовать.

Преисполнившись наиужаснейшими предчувствиями, Бест легонько толкнул ближайшего выглядящего более-менее прилично волосатого гнома. Тот, к вящему облегчению экспериментатора, касание почувствовал и обернулся. Былой студент немедленно с самым жалостливым видом кинулся на пальцах объяснять всю кошмарность неожиданно рухнувшего на него рока. Представитель горного народа какое-то время молча наблюдал сию пантомиму, а затем внезапно плюнул актеру в лицо…зеленым. И возмущенно провозгласил:

— Благородные доны, чего же такое творится: быдло новичка сливает! – пауза и жалостливое, — он небось и поклопать-то как надо не успел!

Затихшая битва вспыхнула с новой силой – и опять на пришедшего из внешнего мира бедолагу обрушился дождь, пусть и не столь одноцветный. Причем в этот раз ливень не думал затихать: слугу Понта то вбивало в землю кувалдой десятка алых искр, то возносило к небесам полудюжиной крохотных изумрудиков – чтобы в следующее мгновение вновь низринуть жертву народного гнева и милосердия. Через пять минут паладин окончательно перестал воспринимать окружение и думать о задаче, мечтая только о спасении из сего бессмысленного и беспощадного ада…

-…короче, вот список покупок, — в ладонь скользнула шершавая бумага. – На всё про всё неделя, если не хватит денег, — в другую руку упал звякнувший мешочек, — оплатишь своими – потом добавим. Пока будешь гулять восстановим тебе доброе имя и клиенты повалят косяками. А там может и сам не побрезгую да повторно честь окажу, — какой-то подозрительный смех, пробуждающий внутри жгучее желание бежать без оглядки во избежание непоправимого.

Юноша моргнул и удивленно обозрел стоящую в двух шагах дверь наружу. Видимо в какой-то момент сознание вовсе оставило его – потому как между современностью и казалось бы происходившим буквально только что избиением зияла сверкающая пустотой пропасть.

— Вопросы? – снова обратился к нему тот же обволакивающий вкрадчивый голос.

Бест поспешно обернулся…

— Ну чего опять уставился-то? – спустя пару минут потрясенного молчания недовольно поинтересовался вблизи выглядящий еще более выразительно Борода. – Неужели появились-таки цветы с узорами?

— Ыыыыы…- протянул находящийся за гранью осознания парень, переводя взгляд на выданные предметы.

— С кем приходиться работать! — негромко вздохнул собеседник, возлагая длань на чело. – Действуй!

Некто невидимый вдруг схватил рыцаря за шиворот и будто котенка швырнул в разверстый зев открытой двери.

Сигил.

Грязный, вонючий, ночной, смертельно опасный, но такой ОПРЕДЕЛЕННЫЙ Сигил!

Находящийся в почти эйфорическом состоянии потенциальный дворянин полной грудью вдохнул наполненный запахами мочи, гари и гнили воздух и, окончательно преисполнившись чувствами, рухнул на колени и дотронувшись до столь нормального, естественного и подчиняющегося знакомым законам грязного камня…упавший полминуты спустя обыкновеннейший пахнущий чем-то острым мешок и последовавший затем мягкий удар по затылку до самой потери сознания ощущались родными-преродными.

Несовместимость.

Ты раб его, он твой слуга и вместе цепь свою несете, но равен ли конец началу?
www.youtube.com/watch?v=Ay55eQhvVHA

— Повторный запрос на предоставление информации, — уже наверное в десятый раз зазвенел в ушах отдающий металлом и слегка вибрирующий, будто каждое слово срывалось с пружин, голос. – Принадлежность? Задача? Назначение перечисленных в найденном списке предметов…

Привязанный к шатающемуся стулу Бест не стал дожидаться окончания, сразу начал качать головой из стороны в сторону.

— БОСС! – вдруг не сдержался один из притащивших его сюда головорезов. – Ну сколько можно! Хоть бы раз по шкатулке съездить или там расписать чуток! Уж мочи нет видеть эту наглую харю!

— Необходимость в насилии — отсутствует, — отозвался воистину откуда ни глянь странный допросчик. – Данный метод получения информации не соответствует требованиям и идеалам организации.

— В который раз удивляюсь, какого хрена ты вообще делаешь в нашем бизнесе, — вкрадчиво хмыкнула и прежде делавшая различные (в случае с рассмотрением листа из Нав’уТа — нецензурные) ремарки темная фигура в углу. – Никогда не думал уступить бразды правления более подходящей персоне?шшш

Стоящие у дверного проема рыцари в сияющих даже несмотря на весьма зыбкое освещение доспехах с отлично знакомыми большещекими шлемами не сговариваясь намекающе положили ладони на рукояти длинных мечей.

— Без нервов хомячки, без нервов, — не глядя кинул им неизвестный. – Я, естественно, не собираюсь скидывать нашего уважаемого Дровосека не разобравшись прежде с боготворящими его жестянками. Да и в принципе нынешняя ситуация не располагает к дальнейшему дроблению.

— Утверждение логично, — одобрила сии измышления таинственная конструкция из куба и шести конечностей, три из которых кончались орудиями убиения, разворачиваясь к говорившему. – Ответ: да. Удовлетворяющая требованиям кандидатура не обнаружена. Тема закрыта.

Вопрошавший, видимо являющийся заместителем или партнером геометрически правильного похитителя, пробурчал чего-то про собственную глупость и полное отсутствие у собеседника нюха. Последнее кстати выглядит само собой разумеющимся: откуда ему взяться, если на зеленовато-коричневой грани, исполнявшей функции лица, носа не имелось как такового?

— Повторяю запрос на предоставление сведений, — вновь обратилось к до сих пор не избитому и не окровавленному Бесту металлическое чудище. – Высочайший приоритет: объект-Понт функционирует?

Юноша лишь упрямо отвернулся – теперь, не имея нужды трястись в ежесекундном ожидании пыток, прикидываться достойным своего звания стало на порядок легче.

— Да забей уже! – вскинул руки к потолку давешний спорщик. – Пошли давай домой в могилу – в конце концов, зачем мы вообще на пороге столько времени сидим? Тени еще эти…- неведомый гуманойд явственно содрогнулся.

— Ожидание объект-посыльный, — спокойно отозвался конструкт. – Результат необходимости извещения руководителя пленника о событии-ситуации.

— И что дальше? – схватился собеседник за переносицу. – Зубастый никогда по поводу подчиненных не заморачивался – по-моему ему на самом деле даже нравилось посылать нас на смерть – а таинственный «преемник» вовсе вдвойне темная лошадка. В чем смысл всей этой авантюры?

— Структурирование картины. Поиск и анализ новых звеньев. Проверка теорий…

— Ну есть еще один наследник – и? – в льющемся с подвешенного под потолком слабым фонарем круге света показалась блеснувшая привязанным к кисти выкидным лезвием рука. – Уравнению ничего не грозит — благо одна база у тебя, вторую сломали, третья лопнула, звенелки с предприятиями у «наших друзей», — явно ритуальной природы плевок, — короче давно всё поделено, осталось только удержать. У его босса могут быть максимум жалкие огрызки, — палец указал на сжимаемую единственной лишенной оружия «рукой» бумажку. – Ну вот скажи: стал бы Убийца вообще с подобным срамным списочком связываться?

— Неизвестно. Следовательно, наличествует проблема. Неполное знание приводит к неверным выводам и неправильным решениям, — впервые с момента знакомства в голосе появилось нечто человеческое. – Отказ же от ее поиска есть отказ от Порядка. Шаг навстречу Хаосу. Разрешение, принятие и способствование энтропии. Путь к разложению, упрощению, деградации…

— Серьезно: они где-то внутри коробки записаны? – с тяжелым сарказмом вновь встрял второй главарь. – Сколько можно слово в слово повторять одни и те же речи? Неужели нельзя предлоги местами переставить или там срифмовать? Ну, Понта ради хотя бы?

Куб развернулся к говорившему. Долгая пауза. Наконец возмутитель спокойствия отвел глаза:

— Ах да, извиняюсь, чувство юмора – это у других планаров. В общем, слава Информации – нашему единственному инструменту и спасению, да будет оная вечна, бла-бла-бла, пошли уже домой? Как-никак мои ребята не паладины, а потому достаточно умны, чтобы найти ежедневно преодолеваемую по пути на работу дорогу до деревни самостоятельно.

— Отрицательно, — удовлетворенно повращал шарнирными руками «Дровосек». – Вместе выходим – вместе возвращаемся. Один за всех…

-… и все … ... одного, …! – безобразно выругался собеседник. – Выучили. Хватит играть в болванчика!

Уроженец иных мест не счел нужным реагировать на очередной упрек, вместо того вернув внимание пары крупных овалов над сосисками-ртом к пленнику:

— Кто работодатель? В чем состоит миссия? Цель посещения закрытой части Заставы?

— Благородный сэр, — решился хотя бы из уважения и благодарности за отсутствие побоев подать юноша голос. – Лицезря ваши неоспоримые достоинства в следовании святому пути лучших из людей, смею предположить, будто вы и сами в полной мере осознаете, что я, будучи верным слугой и вассалом, скован великой присягой и вовсе не имею никакого права отвечать на ваши вопросы из боязни как-то навредить озарившим меня своим доверием владыкам.

Слушателей проняло – аж на несколько минут в домике повисла тишина, кою нарушил лишь новый плевок от недовольного партнера:

— Еще одного замшелого Леди послала.

— Множество вышестоящих, — между тем сделал из его слабенькой велеречивости неверный вывод куб. – Не соответствует ожиданиям. Тем не менее, основной приоритет достигнут. Предложение сделать встречный запрос на сведения.

Потенциальный дворянин трижды прогнал последнюю часть фразы в голове и неуверенно выдавил:

— Эмм…пардон?

— Спросить ничего не хочешь, бестолочь? – вдруг пояснил видать преизрядно заскучавший некультурный тип. – Так и так сидим.

Неожиданно. Однако дареному коню в зубы не смотрят:

— Зачем вы меня похитили? – не оригинально, но насущно.

— Девиация, — металлические стержни с топороподобными лезвиями на концах угрожающе закружились. – Дважды посетил прибежище Айриса без наличия признаков заболевания. Вернулся с аналогичными параметрами. В первый раз замечен с Мечтающим-о-Механусе…

— С Зубастой Тенью, — вновь пришел на помощь усевшийся на расположенную в противоположной стороне комнаты кучу старых тряпок неизвестный. – Тут кстати отнекиваться смысла нет – оплот очень нестандартной любви к лошадям не то чтобы славен как туристическая достопримечательность и потому даже без учета наших глазок, любого имеющего наглость полезть туда идиота склонны перемывать в сплетнях аж в течение пары дней, — мрачный смех и продолжил напевно. – О Сигил! Ты – мир! Ты вдохновение! Краса очей и бездны чьих-то …! – некультурная часть аудитории разразилась противным смехом. — Любого … сделаешь героем – не по заслугам, так по репоголовости.

— Не в размер, — чисто машинально заметил Бест.

— Вот и иди в бездны! – шквал оваций. Понятно, почему вынужденный постоянно общаться с подобной публикой Понт сформировал столь нелестное мнение об эстетической и интеллектуальных сторонах человечества.

Тьфу ты, о чем он думает?

– И что же собираетесь со мной сделать? – поспешил Бест со вторым животрепещущим пунктом.

— Удержание. Изоляция. Выяснение. Обмен, — «кисть» — на самом деле, три суставчатых палочки, растущих под разными углами из пятиугольника – провернулась вокруг своей оси и щелкнула «пальцами». – Рекрутирование?

— Последнее явно лишнее, — озвучил мысль паладина спорщик. – У нас и без того бестолковых стальных орехов буквально завались – в отличие от таки могущих нести звенелки, а порой и блестяшки нормальных резчиков.

И тишина. Только притащившие сюда воина Христова головорезы по очереди стучали некой деревянной плашкой по стопке монет, с довольным причмокиванием забирая себе выбитые. Немало же ободренный и не перестающий удивляться рыцарской сущности противника бывший школяр всё это время тщательно переваривал мягко говоря своеобразные сведения, в итоге успешно вызвавшие к жизни казалось бы успевшее за три сигильских месяца покинуть поумневшего праймера безумное любопытство:

— Я ведь обращаюсь к Дровосеку, правильно? – обвисший в ожидании вопросов главарь встрепенулся. — Бывшей правой ноге…- заминка ради лучшей формулировки, — недоступного ныне мистера Понта – и глаза мои видят по крайней мере частичное соответствие стоящего предо мной создания рассказам о его благородстве и честности…- былой студент сглотнул, лишний раз проверил собственную решимость на наличие компромисса и обреченно выдал. – Почему вы предали своего соверена?

Зевавшая таинственная фигура поперхнулась, а наделенный не только разумом, но видимо и частью человеческих добродетелей конструкт неожиданно завращал буквально всем, чем только возможно. Огромные глаза заморгали, а из глубин куба раздалось угрожающий треск…а затем безобразие прекратилось столь же резко, как и началось:

— Встречный запрос/условие ответа: почему объект-не назван работает– незначимая вариация – работал на Мечтающего-о-Механусе?

— Зачем вам это? – максимально небрежно поинтересовался чувствующий одновременно облегчение и опасение парень. – В конце концов попавший к вам пленник очевидно не более чем ничтожный посыльный?

— Адаптивное формулирования ответа, — конечности-топоры дернулись и рухнули, будто отсекая часть. – Попытка формирования двустороннего контакта. Миссия.

— Какая? – кажется он всё-таки попал.

— Накопление, распространение, преумножение информации! – стержень с арбалетом поднялся к потолку, салютуя. – Снижение меры неопределенности в мире! Борьба с энтропией! Спасение!

— Снова заладил, — возложил лицо на ладонь спорщик. – Лучше скажи ему всё прямо – а то опять проповеди читать станет и тогда лично тебя зарежу только ради избавления от них.

Вопреки всей истории сего знакомства у потенциального дворянина не возникло ни малейшего сомнения в обоснованности и правдивости данной угрозы. Да и скажем честно: стыдиться причин службы ему никак не пристало и возможности навредить их раскрытием кому-либо чей-то не видится:

— Его высочество оказал сему недостойному человеку величайшую из возможных в мирском бытии почестей, не по заслугам или роду, но из одной лишь своей царственной милости посвятив пригретого на могучей груди пленника судьбы в рыцари, — голова сама собой гордо поднялась, а плечи насколько позволяли веревки расправились. – Моя честь, мое звание, мое имя и моя судьба – вот что даровал мне преданный вами принц короны, за каковые колоссальные благословения нет и не может быть равного благодарения, кроме вечной службы осенившему и всем произошедшем от его чресл.

По завершению вдохновенной тирады со стороны игравших бандитов донеслись звучные шлепки – в то время как латникам оная речь пришлась по нраву. Впрочем, конечно едва заметный кивок мог и привидеться. Меж тем металлические веки изменника закрылись еще где-то на середине отповеди, а по ее окончании задребезжали, будто застряв из-за недостаточно частого смазывания. Увы или к счастью, а пару минут спустя глаза всё же открылись, причем одновременно со ртом:

— Повтор: «мое имя». Понт дал объекту идентификацию? Определил тебя?

— Эммм…да? – после неудачных поисков подвоха подтвердил Бестолочь.

— Следовательно, до соприкосновения, ты был потерян?

— Чего? – почва начала стремительно ускользать из-под ног.

Очередное жужжащее-вращающееся представление:

— Отсутствие имени = Отсутствие идентификации = Отсутствие предназначения = Отсутствие места во Вселенной = Нулевое состояние = Потеря. Аналогия: Дровосек существовал в Нулевом Состоянии до момента, пока Мечтающий-о-Механусе не опознал его как — Дровосек. Нулевая Идентификация, Нулевое предназначение, Нулевое место во Вселенной эквивалентны Потере. Совершенной неопределенности. Непреодолимой энтропии. Отсутствию возможностей. Рабству. Обреченности.

— Нет-нет, ничего такого, — аж испугался былой школяр. – У меня присутствовала идентификация…то есть, меня звали…

И тут вышла неожиданная и довольно продолжительная заминка: юноша внезапно обнаружил недосдачу собственно настоя…тьфу ты, ПЕРВОГО своего имени! Ерунда какая-то. Нет, разумеется он бы оное вспомнил – как не вспомнить-то – однако собеседник не стал ждать:

— Наличие идентификации. Получение другой от Понта, — пустой арбалет щелкнул. – «Земной пони» изменил твою судьбу? Дал иное место в мироздании? — топоры резанули воздух. – Новое лучше предыдущего?

— Несомненно! – откинул определенно лишние в данный момент бредни воин Христов. – И неопровержимо. Его высочество исполнил все мои мечты, — стоп, тут кажется слегка приврал. Зато звучит здорово.

— Принято. Понято. Причина службы – благодарность. Аналогия завершена. Маловероятное совпадение, — после неизвестно какой по счету паузы наконец провернул единственную свободную кисть вокруг оси допросчик. – Ответ: Мечтающий-о-Механусе жаждет повторение-Механус в масштабе-Мультивселенная. Стремиться к сотворению единого, бесконечно жесткого, абсолютно стабильного режима с четко разграниченными настройками доступа и компетенциями, — смахивающие на стальных гусениц брови пару раз изогнулись. – Желает ограничить. Лишить выбора. Воспрепятствовать отличным от принятого им пути вариантам восприятия и принятия решений. Ослабить познание. Очертить границы информации и ее источников, — лезвия с лязгом скрестились, вышибив сноп искр. – Несовместимо. Приведет к умножению энтропии. Гибель. Богохульство.

Последнее заявление вовсе выбило и без того едва державшего духовное равновесие рыцаря из колеи. И ведь оно еще не конец:

— Также несоответствие в стандартном состоянии. Отказ от деления. Отказ от признания существования созданий Хаоса – незначимое несоответствие – Энтропии. Все с наличие-Разум – существа Порядка. Степень варьируется, но принадлежность всегда Порядок. Причины, первая: Хаос – незначимое несоответствие – Энтропия не способно к созиданию. Вторая: все с наличие-Разум – стремятся к преумножению информации. Снижают неопределенность. Ограничивают энтропию. Способствуют бытию, — зрачки блеснули, будто на зеркало попал солнечный зайчик. – Любой носитель-сознание – источник информации. И передатчик. И преобразователь. И ключ к новым сведениям входящих в прежние.

Топоры медленно опустились и коснулись пола.

— Познание в бесконечности – недоступно. Каждый наблюдает часть. Сектор. Разная длина дуги. Неодинаковый радиус. Вместе – больше. Полнее. Вернее. Определеннее. Совершеннее, — «губы» растянулись в широкую, самую чуточку безумную, однако весьма добрую и располагающую улыбку. – Каждый с наличие-Разум важен. Полезен, — небольшая жужжащая пауза, после которой голос каким-то странным образом изменился в сторону большей человечности. — Способен открыть недоступное всем остальным и через то уже помочь другому с наличие-Разум обнаружить новую прежде недостижимую грань знания, поставив перед энтропией еще один барьер, — пустой арбалет щелкнул и конечности вновь взвились в стандартную позицию. – Мечтающий-о-Механусе имел неправильные приоритеты. Несовместим с Высшим Благом. Несовместим с Дровосеком, — треск на отлично заменил собой салют.

— Впечатляюще, не правда ли? – донеслось до завороженного юноши саркастичное хмыканье, стоило только автоовациям утихнуть. – И перед нами ведь натуральный модрон! Ну как, испорченный, естественно, но тем не менее, — негромкий смешок. – Самое же забавное во всей это истории состоит в том, что чуть ли не всю услышанную бредятину он перенял от кинутого им же Убийцы Надежды – тот небось сдох от одной только ироничности.

— То есть, его высочество сам толкнул…- стоп, стоп, стоп. Разумеется нет. Сюзерен никогда не пойдет на такую подлость, низость, а главное глупость.

— Ясен хрен нет – Маска не делает ничего не выгодного Маске, — недовольно передернул собеседник плечом. – Видать так уж просто вышло. Хотел усилить свою по идее абсолютно верную коробку действительно подходящей ему религией, да только не предусмотрел, куда она способна привести. Отсюда мораль, — удивительно знакомое поднятие пальца к потолку. – Не шути с верой – и хватит уже всеми манипулировать окружающими. Увы, Тень в итоге не поняла ни того, ни другого, — из-под наброшенного на лицо капюшона явилась узкая шляпа с поникшим пером, легшая на грудь. — Авернус тебе железом, скотина жадная. Давал бы хоть не на работе хлеба нормального, из зерен, поесть…эххх, — гардероб вернулся в предыдущее состояние, а в голосе прорезалась былая раздраженность. – Долго еще? Уж светлеть скоро начнет!

— Столько, сколько необходимо, — вновь стал возвращаться к своему обычному размеренному и как бы слегка тренькающему тону Дровосек. – Один за всех…

Крылатую фразу перекрыл страдальческий стон и угрожавший расправой бандит медленно сполз с сиденья, присоединившись к игре непосредственных подчиненных.

— Простите, — наплевав на всяческую боязливость и сам факт нахождения в плену, подался потенциальный дворянин вперед. – А каким образом информация спасет мир? То есть, знание разумеется сила, однако ведь и величайший из волшебников не способен свершить чудо без соизволения и благословения Божиего? Да и благороднейшие из королей пусть и не способны править без даруемой им свыше мудрости, но более опираются на мечи преданных рыцарей и копья добрых солдат?

— Неверная постановка вопроса, — по очереди моргнул сперва правым, а после левым оком конструкт. – Частности. Недостаточная глубина проработки. Требуется классификация, разложение, структуризация…

— Началось! – трагическим тоном громко шепнул спорщик.

— Первое. Проблема бесконечности потребностей при предельности ресурсов, — не обратил на него никакого внимания главарь. – Событие: отделение – обострило конфликт, обнажило глубины зависимости. Надежда на возобновление сторонними силами – отсутствует. Требуется ограничение. Необходимое ограничение – в ноль – недостижимо. Замена. Преобразование. Компенсация недоступных материальных объектов информационными. Не лимитирована…

Дыра в потолке над фонарем внезапно разродилась головой, коя с приглушенном стуком упала на тряпичный пол в паре шагов от разглагольствующего конструкта.

— Ублюдки! – вопреки всему спокойно констатировал незаметно за считанные мгновения перетекший в готовое к бою состояние неизвестный. – Он работал со мной целых два года! Нет, ну серьезно: нормальные резчики на лозе не растут! Чего сразу убивать-то?

— Захотелось, — отозвалась непонятно каким образом очутившаяся в противоположном от входа углу до боли знакомая балахонистая фигура. – Ну и самооборона естественно – такую вонь вообще вне города оставлять положено.

— Будто у нас много шансов помыться…

— Запрос на обмен информаций, — вмешался в небрежную беседу резкий скрипучий голос, подтверждая свое право на перебивание щелчком арбалета. – Кто? Зачем?

— Аналогично, — усмехнулась Фаль, танцующей походкой неспешно приближаясь к Бесту. – Впрочем, первого на самом деле не надо – а вот на кой ляд коробка похитила моего рыцаря…

— Принадлежность: твой? – гусеница-веко забавно изогнулась. – Не Понт, не бариаур. Кто?

— Ну неужели же вернейший из слуг моего отца не узнает его наследницу? — девушка легонько сдвинула капюшон – только чтобы показать клыкастенькую улыбку – и положила ладонь пленнику на голову. – Итак, в чем дело? Решил украсть у несчастной сиротки последние игрушки в дополнение к уже отнятым грудам сокровищ?

— Повтор: сиротки…- дребезжаще протянул вновь проигнорировавший вопрос оппонент, вертя вокруг оси единственную подобную руке конечность. – Вывод: Мечтающий-о-Механусе уничтожен. Способны подтвердить?

— Чего тебе надо, жестянка? – с откровенной гадливой неприязнью выплюнула дама, вольготно опираясь о макушку вассала локтями. – Говори давай в чем проблема, отдавай человечка и разойдемся – у меня аллергия на подонков.

— Предложение: обмен, — арбалет показательно опустился острием вниз. — Доказательства не существования – на объект-пленник.

— «Доказательства не существования», — будто обкатывая требование языком мечтательно произнесла полудемоница. – Задачка в лучших традициях драгоценного папочки. Может тебе еще обосновать превосходство небытия над бытием?

— Нет, — овальные глаза сузились. – Только Понт.

— Какие вы все тут скучные, — протянула дочь владыки, скучающе оглядывая потихоньку окружающих ее бандитов. – Ну ладно уж, помогу убогим.

Она толчком выпрямилась, едва не кинув спасаемого на пол — и жалкая вонючая набитая всяким хламом комнатушка с дырами в каждой стене внезапно озарилась светом. Тем самым. Даже прогнившие насквозь головорезы заодно с подобными в своей дисциплине и верности камню рыцарями не смогли сдержать восхищенного вздоха.

— Скажи, жестянка, — с выверенной долей снисходительного презрения полился более никак не сдерживаемый и не заглушаемый ангельский голосок. — Способна ли астральная Дэва лгать?

Вопрос оказался явно не из простых: дровосековы конечности закрутились как бешенные, а зрачки закатились, будто разумный механизм вот-вот готовился упасть в обморок – во всяком случае его вассалы покинули пост у дверей и встали по бокам от своего соверена с сияющими белизной мечами наголо.

— Расовое ограничение! – наконец с хрустом раздвинулись металлические уста. – Довод логичен. Принято. Можете забирать объект.

— Серьезно? – кажется взаправду удивился ангел. – И вот ради этой ерунды ты украл мою игрушку? – Бест вскрикнул – в один миг разрезавшие обе веревки крылья оставили на его теле две длинных алых полоски, заодно без малейшего усилия разбив не дававшую раскрыться мечевой лозе печать. – Чую себя разочарованной.

— Зато на нашей улице наконец-то праздник! – воодушевленно вступил в диалог отступивший за спины латников руководителей бандитов. – Неудивительно, что Маска всё это время тебя прятал, дорогой ты мой самоходный горшочек с золотом, не иначе как по великой бабьей дури попершийся прямо вккхххх…

— Именно, — довольно подтвердила Ви, на всякий случай еще раз ударяя его острым коленцем под ребра, естественно не опуская при этом прижатого к горлу лезвия. – Кстати, на консервах сзади висит по мине – поэтому в зрелищности предстоящего веселья можете не сомневаться.

— Ой, будто могло бы быть иначе, — совсем нехорошо усмехнулась дочь владыки, занося обагренные кровью перья над головой. – Ну-с…

— Стоп! Стоп! Стоп! – арбалетный болт ударил в потолок и рассыпался снопом фиолетовых искр. – Насилие – нет необходимости! Мир! Договор! Предложение! Отойти ко мне!

Последнее видимо относилось к головорезам, кои шустренько откатились в свой угол, кидая нервные взгляды на как оказалось весьма грозное оружие за спиной хрупкой девушки.

— Спасибо, мы пока тут постоим, — отошла лучница вместе с заложником к противоположной стороне комнаты, при этом не обращая внимания на яростное шипение ощупывая свободной рукой карманы жертвы. – Итак, в какие темные делишки вы нас желаете втравить? И в чем гешефт?

— Костыль! –без какой-либо прелюдии скрежетнул консрукт. – Примерные габариты, — топоры быстро очертили высокий параллелепипед, неким таинственным образом оставив после прохождения сквозь воздух чуть светящиеся желтые линии. – Возможны повреждения присоединяемой части. Оплата по весу.

Их партия надолго замолчала — только ограбляемый матерился сквозь зубы по поводу стремительно исчезающих ценностей.

— Какой костыль?! – наконец выдала Фаль раздраженным тоном. – Зачем тебе, — многозначительное указание на обилие конечностей. – Костыль? Да и откуда по-твоему нам его взять? Не любой же имеешь в виду?

— Ответ, — собеседник вытянулся в нечто подобное парадной стойке. — Костыль Понта. Для открытия портала. Вероятность: достался в наследие. Нет.

— Портал? Куда? – мигом насторожилась небожительница. – И разве не помнящие добра заговорщики не забрали себе всё причитавшееся мне по праву?

— Нет связи с вопросом, — впервые отказал Дровосек в предоставлении сведений, окончательно убедив Беста в воистину великой значимости знакомой деревяшки. – Ни один из объект-заговор не владеет ключом.

— От чего же тогда не предположить, что оная палка сгинула во время вашего последнего штурма? – использовавшийся для допроса хлипкий стульчик располосовало на три части –девушке видать успел наскучить данный разговор.

— Слишком высокий приоритет, — почти по-человечески покачался куб туда-сюда. – Высшая степень защиты – не ниже данной, — в одной из граней открылось небольшое отверстие и выплюнуло на подставленную «ладонь» успевшие подзабыться слипшиеся камешки в небольшой полупрозрачной сфере. Вот уж с чем юноша точно не ожидал свидеться. — Либо иное хранилище. Либо эвакуация, — многозначительное и со стороны весьма забавное движение бровями. – Напоминание: вне Похороненной Деревни артефакт имеет минимальную полезность. Продать бесконечно выгоднее.

В переговорах неожиданно наступила пауза, вызванная внезапным и резким заполнением пещерки за пустым дверным проемом неласково выглядящими мужиками в традиционной бандитской «униформе» и одетыми в легкие белые кольчуги послушниками-критерикусами, появление коих с немалым чувством превосходства в голосе пояснил заложник, показательно позволив треснутому «кольцу шухера» соскользнуть с большого пальца на пол. Слава Всевышнему, оное обстоятельство привело лишь к еще одну пинку под ребра — конструкт до сих пор жаждал переговоров и даже приказал подкреплениям отойти подальше, дабы не раздражать «контрагентов».

Ближайшее же будущее наглядно продемонстрировало мудрость данного решения: слегка замешкавшихся головорезов, возможно ожидавших от собственного главаря подтверждения приказа, снесло к их более послушным коллегам явившейся с противоположной стороны тоннеля синей волной и в поле зрения вступил чудовищно грязный, однако от того лишь более грозный бариур. Тот самый, естественно. Немедленно начать рвать обитателей домика на клочки ему помешало лицезрение мигом струхнувшей при виде отца дочери — ангел смерти застыл будто громом пораженный, а спустя пару секунд карие глаза попытались вылезти из орбит под аккомпанемент исторгнутого полуоткрытым ртом щелкающего хрипа.

К счастью, девушка догадалась для разнообразия прикинуться скромной и вернуть свои полутораметровые лезвия в состояние плаща, повелитель же пусть и с трудом, но вновь продемонстрировал всё величие собственных добродетелей и таки одолел захлестнувшие его человекоубийственные мысли педагогического характера, после чего только лишь слегка дрожащим голосом приказал:

— За мной – живо!

— Стоп! – неосмотрительно замахал топорами Дровосек. – Нет окончанию! Договор!

— ВАС ВИЛ ЭР?! – прорычал, не глядя на предавшего его модрона, владыка.

— Костыль какой-то хочет, — пискнула сама на себя не похожая Фаль, вместе с думающей о чем-то совершенно своем Ви и старающимся прикинуться фоном паладином аккуратно перемещаясь к выходу. – Ключ к порталу, якобы для нас бесполезный. Заплатит по весу.

— Неужели? – опасным тоном произнес расплывшийся в людоедской улыбке козлотавр оборачиваясь к источнику предложения. – Может ему еще и координаты от базы, где органы лежат?

Ответить куб не успел, потому как следующая минута озарилась вовсе неожиданным, однако в отличие от предыдущего довольно приятным сюрпризом: ее ушастость резко развернула живой щит к себе передом и, сдернув с темной личности капюшон, пару мгновений всматривалась в болезненно веснушчатое лицо под коротко стриженными рыжими волосами. А затем с непередаваемым выражением возгласила:

— Правнучек! – слишком поздно попытавшийся сбежать неизвестный обнаружил себя зажатым в стальных объятиях родственной любви:

— Бабуля?! – эк его, а ведь это страх. – Ты чего тут делаешь?!

— Да вот у подруги питомца сперли – пришлось бежать вызволять, — сразу посерьезнела лучница, отстраняясь. – Кто ж ожидал потомка встретить? Да еще и якобы тайным курьером на благородных господ из квартала Леди работающего?

— Я всё могу объяснить! – с откровенно истерическими нотками возгласил угрожавший зарезать Беста бандит, отступая от на глазах раздувающейся праведным гневом изящной эльфийки.

— Отцу расскажешь! – левое ухо несчастного подверглось наижесточайшему захвату. – И даже не мечтай отвертеться – уж Золотой-то Вор знает и зачем добропорядочному рыцарю столба шарики под мышкой и кому обычно нужны выкидные лезвия на запястьях, а уж та пластина в паху…

— Ну пра! – возопил стремительно краснеющий негодяй, более не предпринимая и попытки вырваться.

— Никаких пра! – карающая десница резко повернулась. – Чего удумал, паразит – родной семье врать! Да еще и в долю ведь не взял, зараза такая…

— ХВАТИТ! – от рявка по пещере пронеслось эхо, а излишне нервный бандит метнул в Беста нож, по счастью прошедший на полметра левее и никого не задевший. – Устроили балаган! – уже в пределах нормальной слышимости выдохнул едва ли не извергающий пара из ноздрей владыка. — У нас тут предательства, заложники, интриги, борьба идеологий – и всё в центре мироздания, где сама реальность ломается и исчезает от одного лишь горчичного зернышка веры — а они будто какая деревенщина застигшая…

— Отвали козел! – презрительный пинок какой-то жестянки и всеобъемлющее возвращение внимания дрожащему родственнику. – А ты колись, сколько народу под тобой, не доставали ли короли и можно ли оборот как-то под отцово дело приспособить.

Сказать, что властелина перекосило, значит не сказать ничего – Бест аж испугался за маскировку, а пара имевших дерзновения заглянуть внутрь постройки особо любопытных ребят из подкрепления вовсе с криками обратились в бегство. Однако и на этот раз Понт одолел собственные эмоции и с застывшем на лице выражением между безумной яростью и полнейшим отчаяньем развернулся к выходу, зашагав затем будто механический человечек в достопамятном игрушечном замке. Тень под ним скукожилась до вполовину недостаточного по природным законам овала, по контуру коего периодически шла зубастая волна.

К утру вновь потихоньку становящаяся благоразумней Фаль и верный вассал потянулись за ним под аккомпанемент нарастающего позади семейного скандала – любящая бабушка уже перешла на упреки в транжирстве (целый шухер истратил!) и непрофессионализме, зачем-то пытаясь стянуть с несчастного разбойника штаны. Прочие действующие лица сего театра абсурда благоразумно им не препятствовали и троица совершенно спокойно прошла в противоположный от вражеских подкреплений конец сделанной из мусора пещеры.

Остановились они под здоровенным каменным косяком, за которым начинались выщербленные ступеньки наверх. Прямо посередь дороги лежали несколько трупов, а мусорная стена справа несла на себе четкий отпечаток бариауровых телес. Впрочем, повелитель прервал их возвращение к свету отнюдь не по причине чересчур поспешливой ностальгии – в обращенном после недолгого раздумья к спутникам взгляде светилось ставшее привычным предвкушающее безумие. Ни слова не говоря, Понт внимательно оглядел потолок тоннеля и подпирающие его грубые колонны. Прикинул чего-то в уме, выполнил на полу пару быстрых расчетов. Широко улыбнулся и прикрыл веки.

Переднее правое копыто медленно-медленно пошло вверх, на ходу окутываясь хлынувшим из-под брюха мраком, на глазах консолидирующимся из туманообразной мглы в угольно-черный латный сапог…

— С ума сошел?! – не дала ему опустить ногу дочь, вцепившись в колено. – Ты же угробишь их всех!

— Разве не в этом смысл? – хихикнул поднявший лицо к верху монстр. – Один толчок – и предатель вместе со всеми своими прихлебателями превратится в лепешку.

— А как же Ви? – видя стремительно краснеющую с натуги небожительницу поспешил присоединиться к беседе паладин.

— Приятный бонус, — ровно отозвался скалящийся в пространство безумец. – Ушастая тварь давно напрашивалась.

Фаль упала на колени, с совершенно нечеловеческой силой отпихнув бросившегося на помощь слугу в сторону – наверняка специально, дабы продемонстрировать его абсолютную бесполезность на данном участке фронта. Значит будем уговаривать:

— Но у вас же с ней договор! Неужели сам мистер Понт – радетель, гарант и великий ревнитель Порядка…

— Четырнадцатый параграф подписанного ею контракта, — голос заиграл самодовольством. — Предоставленное первым пунктом данного соглашения право служащего на жизнь может быть аннулировано в случае несовместимого с оной служебного несоответствия либо в чрезвычайной ситуации, сопряженной с несопоставимыми альтернативными издержками. На текущий момент в силу вступили оба варианта.

— Не выгодно! – прохрипела уже чуть ли не лежащая на земле девушка. – Реестровый наемник! Полезен! Врагов еще много! Укуси его за ухо!

Бестолково метавшийся вокруг пары потенциальный дворянин моргнул и, решив про себя счесть малопонятную последнюю фразу за приказ, немедленно бросился исполнять.

Указанный орган порадовал дегустатора неожиданно нежной коричневатой кожей с легким запахом мыла – в общем совсем не тем, чего следовало бы ожидать от воняющего тухлой козлятиной и измазанного в нечистотах бариаура. Хотя главное конечно достигнутая цель: растерявшее весь нажим копыто рвануло вверх, соскользнувшая девушка с судорожным вздохом шлепнулась лицом в пол, а слегка окаменевший ангел смерти неспешно поднял полнящиеся удивлением глаза на по привычке вставшего по струнке подчиненного.

Пауза. Судя по звукам, конфликт в оставленной ими хижине только набирает обороты.

— Серьезно? – наконец с откровенным недоумением поинтересовался соверен. – Ты на самом деле только что цапнул самого Понта Паленого – Убийцу надежды, Зубастую Тень и Пламя ненависти, столько раз спасавшего твою жалкую шкуру…

— Ха! – немаленькая властительная туша внезапно оторвалась от земли и рухнула на ступеньки едва ли не метром выше. Вслед за ней рвануло и крылатое сокровище, лишь чудом, а вернее диким вывертом быстро опомнившегося родителя не напоровшись на всё еще охваченную тьмой конечность.

Схватка вышла короткой – Фаль оказалась отброшена меньше чем через минуту, успев разве только чиркнуть по камням кончиками крыльев. Однако оной задержки оказалось достаточно, чтобы долженствовавший похоронить Ви мрак рассеялся.

— Детишки, — с непередаваемой смесью омерзения, усталости и одобрения произнес великий бандит, выдергивая из нагрудника сломанный у самой ручки кинжал. – Из кожи вон вылезут, а помешают взрослым хотя бы немного повеселиться.

— То ли еще будет! – утерла кровоточащий не то от перенесенной нагрузки, не то вследствие неудачного приземления нос небожительница. – Откуда ваша зубастость вообще тут взялась?

— Ну так никакое великое деяние не способно остаться незамеченным, подобно тому как и мельчайший камешек, будучи брошенным в пруд, порождает в нем принципиально ничем не отличающееся от падения валуна беспокойство, — глубокий вздох и скабрезная ухмылка. – Волна же от порожденной наследственной тягой к эксгибиционизму и во всех смыслах чудовищной глупости могла бы утопить и водяного элементаля. Неужели же все эти годы вдалбливания прописных истин прошли даром?

— Да все давным-давно на меня плюнули, если вообще знали! – встала девушка в позу. – Сколько еще саблезубая лошадка будет мучить нас обоих этим параноидальным бредом?

— Пока перьемозгий слизень не перестанет быть ходячим кладезем драгоценных, а также теоретически невозможных реагентов, — спокойно отозвался козлотавр, задумчиво глядя на только что покинутый мелкими сошками домик. Подкрепления свалили еще раньше. – Но даже без учета вероятных обстоятельств ее появления на свет и казалось бы очевидной ненормальности, «Дэва» так и так является лакомым кусочком для любого мнящего себя способным завалить…

— Забей, — под вновь накинутым на лицо капюшон полыхнуло серебряным. – И как только Охотник на детей сам до сих пор не порезал этакое-то чудо на кусочки?

— Да…- прочувственно протянул повелитель и неожиданно пропел, — Ах, если бы сбылась моя мечта, какая жизнь настала бы тогда…, — грустноватый вздох, за коим последовал ностальгический смешок. – Короче, Вася, проследи за ней – чтоб ни на шаг не отстал. Земному пони же ныне предстоит пойти и договориться с проклятым предателем о месте и времени обмена костыля.

— Неужели действительно собрался с ним договариваться? – не сдержала удивления дама, подходя ближе. – И кстати, а если честно, то каким образом нашел нас?

— Ты мертв без денег, — видимо процитировал кого-то уважаемого великий бандит. – А мне еще жить да жить. Впрочем, сами всё увидите. Касательно же второго вопроса, — копыто чинно поднялось и постучало в районе носа. – Никогда не недооценивай чужой нюх. Можете сколько угодно путать следы, ходить по лужам и магичить по-воровски – сего изысканнейшего аромата оскорбления самих основ мироздания никак не скроешь.

— Папочка всегда готов сказать доченьке чего-нибудь приятное, — скабрезно хмыкнула Фаль, схватывая рыцаря за локоток.

— Да, мы такие, — Понт зашагал к домику. – Кстати, за сегодняшний побег и растраченные из-за него кучи нервов следующие три недели проведешь в роли домработницы – наша гробница давненько не чуяла женской ноги…- зловещий хохот.

Прицепленный Бест четко ощутил пробежавшую по даме дрожь, однако уже в следующий миг обратилась к нему с привычным задором:

— Короче, слышал, — ужасное чудовище небрежно мазнуло пальцем по вытекшей из-под наспех накрученного бинта (спасибо Ожду за подсказки касательно наиболее рационального пользования карманами) струйке крови и положило его на язык. – С утра начинается домашнее рабство. Опять, — небожительница резво пошла вверх по ступеням, неумолимо утягивая за собой юношу. – А значит великий план необходимо претворить в жизнь без ушастенькой и всего за пару оставшихся нам часов. Ну и поскольку моя игрушка имела наглость похититься и тем самым безмерно испоганить наши замыслы, она разумеется с радостью поможет в благом начинании…- не оставляющий надежд на счастливый исход наследственный смех предвкушения. – В конце концов, надо ведь куда-то деть весь непригодившийся товар – а то копала-копала…

-
-…в общем, крайне тобой недоволен – в полном соответствии с принятыми с момента нашего знакомства инструкциями, — закончил обличительную речь великий бандит, откидываясь на спинку кресла. – Полночи в цитадели изнывающих от безделия и многолетней изоляции безумцев, а в результате лишь эта…срамная бумажка! – помянутый предмет взвился в воздух. – Денег же и на половину вещей не хватит – семицветики явно недооценивают мощь и величие гуляющей по Сигилу инфляции.

— А ключи? – робко попытался ухватиться за со всех сторон неожиданную соломинку Бест, сдерживая зевок.

— Ключи…пфе! – тяжелое копыто припечатало список к столешнице. – Дело конечно интересное и перспективное, — пауза, — однако говоря по чести не сильно доверяю я заказавшему Хризантему клиенту. Кто он вообще такой? И взялся откуда? То есть, конечно слышал о наличии не одной только начальницы, но…

Неуверенный вздох и взгляд в традиционно демонстрирующее Смерть зеркало.

— Ладно, в любом случае ничего лучше на ближайшее время не предвидится – пока еще кубик деньжат подвезет, — уголки губ слегка поднялись. – Короче, беремся. Так где вы остаток ночи-то пропадали?

— По…- чуть не попался засыпающий на глазах парень, быстро впрочем исправившись, — ваша дочь взяла с меня слово рыцаря и уста мои сомкнуты.

— Но если приказ будет дан волей одновременно отца и соверена, маленький человечек всё же вынужден будет ответить, верно? – пытливо вгляделся в собеседника из-под скрещенных перед лицом копыт жеребец.

— Да, — обреченно выдохнул получивший данный ответ путем долгого и мучительного размышления юноша. – Скорее всего, должен буду.

— Расслабься, — небрежная отмашка. – Настаивать не намерен – сдалось мне собственные игрушки ломать. Хотя пожалуй замечу, что ощущаю некоторое разочарование: казалось бы однажды данное обещание положено выполнять несмотря ни на какие обстоятельства.

Парень вздрогнул и вернул взгляд полу, чувствуя вновь забирающуюся на щеки красноту. Учитывая же отсутствие разрешения на выход, ему остается только попытаться оправдаться:

— Люди…несовершенны, — до чего жалко звучит. А ну-ка собраться, вспомнить поучения, сформулировать ответ. — Мы не можем предусмотреть всех последствий своих действий и самая наша способность к анализу ситуации лимитирована по определению ограниченной способностью познавать мир, а также в принципе недостаточными познаниями об имеющихся в нем взаимосвязях. Казалось бы, долженствующие с одной точки зрения нести лишь одно добро деяния, с иной вероятно будет выглядеть чистым злом …

— Стоп! – поднялась нога к потолку. – Мне почудилось или Вася действительно задвигает нечто вроде криво слепленного конспекта моих же изречений? И давай наконец по-простому!

— Я практически ничего не знаю о Фаль и вполне допускаю, будто во время…мероприятия, она могла сделать нечто вредное для себя, — с облегчением отчаянья кинулся паладин головой в прорубь, затараторив. – Ну и к тому же сам смысл этого занятия от меня, мягко говоря, ускользает – а значит, и к чему оно приведет, покрыто густой завесой тайны. Следовательно, скрупулезное выполнение мной долга перед доверившейся мне дворянкой запросто имеет шанс привести к ее или чьей-нибудь еще гибели, коя безусловно куда страшнее потери ничтожным слугой чести – особенно учитывая, что в этом случае от нее вовсе не останется ни песчинки, а душа предавшего собственной преданностью своих господ рыцаря неизбежно…- бывший школяр остановился перевести дыхание и заодно хоть немного подумать над окончанием фразы – а может и дождаться момента, когда оный не потребуется.

Владыка терпеливо ждал, смотря на него с выражением неприятного удивления.

– В общем, ваш покорный вассал чужой сему миру и осознает это, — видя неизбежность завершения выдохнул подмастерье. – А значит не имеет права на упорство, сколь бы правильным оно не выглядело в ином случае.

— Эк их однако, — вдруг усмехнулся великий бандит, резко выпрямляясь и падая на пол. – Позволь уточнить: маленький человечек по сути отказывается от собственных убеждений, в данном случае, верности слову, вследствие их непригодности в современной ситуации?

— Эммм…да? – неуверенно отозвался потенциальный дворянин краем глаза глядя на обходящего стол владыку. – То есть, разумеется идеалы и правила нашего братства даны благороднейшими из людей, освещены самим Господом Вседержителем и всеми архангелами, а также проверены веками…

— Нооооо? – намекающее протянул великий бандит, вставая в опасной близости.

— Здесь всё слишком непонятно и…

— Балда! – успокаивающий в своем постоянстве и неизменности подзатыльник. — Правду говорят: паладинам думать вредно. И ведь самое обидное: когда надо ты бревно бревном, а если куда мозги и прикладываешь, то постоянно получается какой-то невообразимый бред!

— Простите? – не без обиды поинтересовался былой школяр. – Вы же сами…

— Ясен хрен! – уже два месяца как не тигриный хвост едва не смахнул с кипы документов чернильницу. – И Дровосеку тоже земной пони кстати много всего говорил – к чему оно привело объяснять не требуется, не так ли?

— Не так! – аж взвился юноша, порядком уставший от опять начавшего наваливаться на него в последнее время ощущения полнейшего непонимания происходящего. – То есть с модроном-то вопросов нет, — былой школяр на секунду задумался и поправился, — сейчас, во всяком случае, – снова пауза, — разве только почему вы определили его как Дровосека — это ведь из-за топоров, правильно?

— Нет, — поморщился конь-людоед. – Они появились потом– скорее всего ради большего соответствия идентификатору. Я, в те отдаленные от нас года еще довольно молодой и глупый земной понь с крайне слабым знанием планов, решил просто блеснуть осведомленностью над бесцельно ходящим по кругу и постоянно теряющим части тела болванчиком, припомнив героя одной эпической истории превозмогания, вселенского обмана и гидрофобии, объясняющей кстати и причину человечьей говорливости, — ностальгическое хмыканье и поднятие очей к потолку. – Кто ж знал, что эта груда металла только того и ждет? И вот так, из-за неудачной шутки, мистер Понт обрел казалось бы самого верного и замечательного своего сторонника, на коего долгое время даже сам пытался равняться.

Повелитель на минуту застыл, будто отдавая ушедшему дань молчания, после чего тихо добавил:

— Он был лучшим подчиненным, какого мне только случалось заиметь в этой жизни, но всё течет, всё меняется, — голова печально качнулась туда-сюда. Окончание же вышло саркастичным. — Хотя конечно руководящая им логика всегда обреталась вне моего понимания: с чего принимать «Дровосека» и отказаться от «Железного»? В конце концов, будто кубик хоть одно дерево за весь перед существования срубил… так или иначе, то дела давно минувших дней – сегодня у меня новые, куда менее качественные и полезные слуги, тем не менее таки имеющие претензии, — неприязненный взгляд на спокойно сидящего перед ним человека. – И если ваш любимый властелин не хочет прийти к тому же итогу, ему лучше таки пойти с ними на контакт, сколь бы тяжким и болезненным для мозга оно не ощущалось. Итак?

— Зачем сюзерен делился со мной мудростью и прочим, если не хотел, чтобы я ей последовал? – четко отозвался успевший продумать вопрос юноша.

— За тем, за тем, — копыто легонько ткнуло человека в живот, встретив несколько большее сопротивление, нежели при их знакомстве. – Вот только ученики в полном соответствиями с традициями и приличным сему сборищу вежеством, СУТИ ни на медяк не познали. А потому…-театральная пауза, сопроводившаяся швырянием в воздух неизвестно какими путями обнаружившегося в напузном кармане куртки конфетти, — да начнется Время Болтовни! Первый вопрос: существует ли Абсолютная Истина?

Перед внутренним взором былого школяра тут же начала выстраиваться нестройная и местами мутноватая цепь последующих доводов, однако дожидаться появления на горизонте окончания воин Христов не стал – да и, честно говоря, права не имел отвечать иначе:

— Безусловно. Мать наша Святая Церковь, Отцы ее и небесные покровители, Благая Дева, ангелы и архангелы и сам Господь Воинств, Единый в трех, призревший на нас светлым ликом и давший нам Правду Свою, через которую стали мы свободными – вот единственно достойный источник всякого непреходящего и дарующего Спасение знания.

На пару минут кабинет погрузился в тишину: аж отступивший на шаг Понт переваривал снизошедшую на покрытую маской голову благодать, дабы затем с появившейся на губах одобрительной улыбкой прокомментировать:

— Мощно. И радостно: подобные прорывы паладинистости наглядно подтверждают несмотря ни на что имеющуюся у тебя профпригодность, — покровительственное пошлепывание задней конечностью по голове. – И вот теперь, зная и признавая существование АИ, скажи мне: КАКОГО ХРЕНА ТЫ ОТ НЕЕ ОТКАЗЫВАЕШСЯ?!

Бестолочь упал вместе со стулом.

— Жду ответа! – навис над ним грозный конь-людоед.

— Э…мну…ааа….- отчаянно промямлил нечто нечленораздельное оглушенный на одно ухо юноша, с нахлынувшим откуда-то животным ужасом глядя на острейшие клыки, часть из которых кстати ныне представляют из себя живых мертвецов: по словам владыки на полноценное воскрешение банально не хватило денег, а потому пришлось воспользоваться услугами некроманта.

— Ладно, допустим отозвался очередной бредятиной, — вернул его разум из не вовремя подвернувшихся далей зомби-зубов великий бандит. – Она так и так ошибочна – в конце концов, человечек уже предал по идее нерушимые и верные собственные идеалы. На лицо логическое противоречие, причем в полном соответствии с вашей поганой природой не вызывающее ни капли недоумения. Вставай!

Толстый пепельный хвост захлестнулся вокруг шеи – не то чтобы помощь, однако скорость перехода в вертикальное положение таки увеличивает.

— Итак, во-первых: паладинам думать не положено, — традиционно начал с дискриминации властелин, ведя подчиненного на поводке к стене. – Они от этой пакости весь смысл и шарм теряют, не говоря уже о значимых проблемах с силами. Ну а поскольку Вася так и так поражен сей заразой, придется выбивать клин клином. Начнем с неправильного, поэтому во-вторых предположим, будто никакого Абсолюта нет. Следствия?

Тут уж хочешь-не хочешь мыслить пришлось – соверен встал на задние ноги и по плечи залез в подозрительно обширный внутри шкаф, периодически в качестве напоминания похлопывая вассала по щекам.

— Добра нет, зла нет, справедливости нет, направление выбирается исходя из собственной воли! — доложил решительно настроившийся на угождение принцу потенциальный дворянин, вставая в стойку.

— Это всё конечно так, — не стал спорить жеребец, не оборачиваясь. – Но давай приложим оный вывод к менее глобальным материям: а именно вместе с ним по-любому отсутствует и правильный вариант действий, таким образом можешь делать вообще чего хочешь – ибо действительно достойной преследования цели внезапно тоже нет. Короче, вселенная резко становится совершенно бессмысленна и непригодна для проживания в ней сколь-либо упорядоченных созданий – в конце концов ни о каком обоснованном Законе речи тоже не идет. Мир левой пятки и лично ушастого чудовища, а также теоретического небытия. Вот только твой любимый руководитель до сих пор существует – следовательно?

— Вы ведь сами говорили…- опять начал скатываться со склона несчастный бывший школяр.

— Истина есть эффективность и сила, — голосом вещающего об Аде и погибели проповедника повторил некогда сказанные несчастной Нилесии слова Понт, вылезая из ящика. – МОЯ эффективность и сила. МОЯ воля. МОЕ желание. Вглядись же,- под нос опешившему парню скользнуло небольшое зеркальце. – И узри Совершенство.

Потенциальный дворянин послушно всмотрелся в матовую поверхность. Несколько минут обдумывал лицезримое. А затем с признаками прозрения произнес:

— Это ваш портрет. С подписью.

— В точку, — довольно хохотнул сбросивший лишний пафос конь, разворачивая картинку лицевой стороной к себе. – В кои-то веки пригодился – а то грустно как-то хранить сделанный для разнообразия от чистого сердца подарочек исключительно из нежелания обидеть дорогого индивида, особенно учитывая насколько я эту мерзкую рожу не люблю, — изображение вернулось под кучку засушенных цветов. – Ну и помимо очевидного вывода о твоей жизненной необходимости служить мне, позволь указать на ничтожно малый по сравнению с первым пунктом аспект: в любом ситуации, любом пространстве, любой сказке будет существовать минимум одна неизменная деталь – ты сам.

Отеческий тычок в грудь и участливый вопрос:

— Больно? Только честно?

— Немного, — отозвался былой студент потирая место ушиба.

— То-то же, — нравоучительно поднялось копыто вверх. – И не важно, иллюзорны ли наши страдания или внезапно объективны – при любом раскладе они нам не нравятся. Таким образом вот тебе нечто стремящееся к универсалии и абсолюту: желание облегчить себе жизнь, причем безотносительно является ли бытие сном, глюком или аквариумом Ао – нам из него так и так не выбраться. Понятно?

— Не очень, — предельно честно покачал головой юноша.

— Ничто в мире недостойно веры, кроме единственного факта: от себя тебе никуда не деться, — с тяжелым вздохом попробовал ангел смерти снова. – Сколько в собственном существовании не сомневайся, а голод и зуд в недоступном месте ощущать будешь – так какой смысл мудрствовать? Работать надо!

— А где тут связь с первоначальным вопросом? – несмотря на демонстрируемое владыкой раздражение рискнул продолжить парень. – Ну с тем, когда я проявил как мне казалось благоразумие?

— Ты изменил самому себе, — поднял на него глаза жеребец. – Причем подчеркиваю: себе, а не себя. Попытался сесть сразу на два стула – и в АИ уверовать и под других подстроиться. Предал то, что делает Васю Васей, собственный стержень и корень, побуждение и волю, фундамент и хребет, таким образом оставшись беззащитным перед планами. Продолжи идти по сему пути – и они просто растворят глупого неспособного найти достойной существования Истины человечка.

Минорная нота явно указывала на окончание диалога. Вот только на уже успевшего внутренне облегченно вздохнуть Беста неожиданно нахлынуло нечто…теплое? Но при этом еще и жесткое, а также толкающее вперед и открывающее новые горизонты. Четко показавшее ему, насколько он на самом деле не согласен:

— Ваш покорный слуга не предавал своих основ, — собравшись с силами, тихо произнес он в спину возвращавшегося к столу повелителя. – Ибо прежде и более всего призван всякий из нас к творению добра и всякого блага, к служению нашему Спасителю, соверену и Матери кормящей Церкви – именно эту цель должно преследовать превыше всякой иной. Даже более, нежели сохранить собственную честь – ведь выполнение сей обязанности и есть то, что определяет мою честь, оправдывает мое существование и наполняет его смыслом.

Отповедь вылетела на одном дыхании и почти без подготовки, очевидно будучи произведена в нем вдохновением свыше, кое обстоятельство немало обнадежило воина Христова. Реакция владыки также весьма и весьма радует: жеребец выслушал всё молча и спокойно, так и стоя неподвижно посередь комнаты, разве только уши чуть подергивались по мере развития монолога. На пару минут наступила тишина – великий бандит думал. А затем вкрадчиво поинтересовался:

— То есть, ради своего главного долга маленький человечек готов пожертвовать всем остальным – в том числе менее приоритетными обязательствами и принципами?

Сотни условий и поправок пронеслись в голове рыцаря – от градации угроз для дам до соответствия сана духовного лица требуемому им обета – однако нет нужды нагружать всеми этими подробностями сюзерена:

— Да. Во исполнение данного слова и ради спасения души.

— Всё-таки у тебя удивительный талант меня разочаровывать, — вдруг вознес конечность к лицу слушатель. – Об заклад бьюсь: будь передо мной пони Знаком бы служила приложенное к маске копыто, — досадливый рык. – Ну вот казалось бы со всех возможных сторон обжегся и начал таки понимать, чего в итоге от подчиненного ждать – и тут БАЦ! – разнесся по кабинету звонкий удар копытом. – Паладины, заразы, думать начинают! Да еще и так! Истинно, истинно говорю вам: последние времена настали…

Владыка развернулся и окинул на всякий случай вытянувшегося по струнке (уже без размышлений выходит – спасибо Диту) парня страдальческим взглядом:

— Про адаптивность и неуверенность тебе рассказывал я, об информации и секторах явно набрался от Дровосека – то есть по сути опять от меня – но откуда наг тебя дери Вася достал…- собеседник неожиданно запнулся, перекосившись. Глаза полыхнули яростным озарением – и тут же погасли в сомнениях.

Продолжения не было довольно долго: ангел смерти успел без единого звука вернуться в кресло и где-то с полчасика посидеть с видом настолько мрачным, что юноша не осмеливался и с места сдвинуться. А потому к моменту отверзания начальственных уст мышцы слегка затекли, а уж в который раз чудовищно зазудевший предательсвкий копчик вовсе едва не свел его с ума:

— Опустим последнюю тему. Нащупанные мной вероятные ответы никому не принесут радости, вместо того добавив немало проблем. Хотя позволю себе всё же дать работнику кучку житейских советов, — повелитель поднял на парня заметно погрустневший взгляд. – Садись давай.

Бест с облегчением последовал приказу.

— Первое: найди себе Истину и никогда не сдавай ее без боя, — определенно не лишенный некоего тайного смысла кивок в зазеркальную Смерть. – Потому как без нее человечек безоружен и раздет, а бытие его бесцельно и пусто. Коли же борющиеся за твои помыслы идеи действительно сильны, то победят и без поддавков. Изменения конечно нужны, важны и обязательны для всякого ищущего прогресса, однако с каждой такое открытой дверью мы закрываем многие другие – подобные шаги нельзя предпринимать с бухты-барахты и без достаточного обоснования.

Былой студент послушно кивнул, пусть и не видя в сем совете какой-либо новизны — благо снизошедшая на него благая весть Церкви совершенна и непреходяща.

— Второе: не забывай, кто ты и чем отличаешься от остальных, — копыто поднялось и покрутилось в воздухе над столом. – Никогда не перенимай чужие мысли под копирку – в конце концов, это Абсолют един для всех, а правда у каждого своя.

Тихий, чуть усталый смех.

— И наконец третье, — лектор пожевал губу, видимо пытаясь сформулировать получше, а затем хмыкнул. – А ведь земной пони даже не знает, что конкретно хочет сказать человечку. Предостеречь от до сих пор ведшего лишь к поражениям пути? Или же наоборот, вдохновить пойти с ним в ногу? – хвост постучал по спинке кресла. – Скажи, а чего ты вообще хочешь от жизни?

Вопрос, причем опять сложный. Дворянства? Воинской доблести? Почета и уважения? Богатства? Вящей славы Божией? Признания?

— Быть достойным своего звания, — насколько возможно твердо и уверенно отозвался бывший школяр, а ныне рыцарь, паладин и вассал. – Следовать за вами.

— Опять взаимоисключающие понятия, — фыркнул, повеселев, Понт. – Что ж, будь по-твоему. Вот мой последний совет: цель есть всё и всё – ради нее. Прочее же, путь и сколь угодно дорогие сердцу люди – потенциальные жертвы и в любом случае побочны. Их благополучие и само существование допускается пока не входит в противоречие со смыслом бытия, — ироничный вздох. – Скажу по секрету: мое высокомордообразие ни разу не смогло объять сей путь во всей полноте, неизменно спотыкаясь и падая казалось бы уже на пороге победы – но вдруг удастся на этот раз? Или еще – может внезапно оно получится у Васи.

— Не подведу! – удар кулаком в тощую грудь.

— Ага, как же, — саркастическое цыканье зубом, краткое размышление. – Ты кстати, спать-то не хочешь?

— Нет, — быстро, дабы тело не успело доставить противоречащие ответу сведения, отозвался воин Христов.

— Отлично – значит, прямо сейчас и отправимся, — на стол упал взятый из ящика серебристый браслет с маленьким круглым камешком посередине. – Надень. Чтобы не потерялся.

— Куда идем? – натужно-бодро поинтересовался защелкнувший очередной артефакт на свободной от лозы-меча руке парень.

— В одно из красивейших, интереснейших и со всех сторон замечательнейших мест Сигила – Зал Празднеств, — с довольными нотками отозвался набивающий себе карманы всякой всячиной владыка. – Давно следовало сводить туда человечка. Как-никак не одна же грязь и безобразие есть на Внешних планах. Предсказываю следующий вопрос: за ключами от Хризантемы – или по крайней мере за информацией об их местонахождении.

Сказки в сказках.

Величие камня открывается пущенными им волнами.

https://www.youtube.com/watch?v=1JQpE7n6eUk

…молитвы лились сплошным потоком, волной поднимаясь к потолку и, пронизывая множество переборок станции, устремлялись к звездам, среди которых затерлась крохотная в масштабах галактики песчинка Минбара. И чем более атмосфера насыщалась опасной и способной увести влюбленных не туда страстью, тем бурнее и полноводнее становилась река их воззваний – дабы не свершилось чего-либо, как выразилась Деленн, «на данный момент, неприемлемого».

То есть чтобы будущие муж и жена не зашли слишком далеко в своих исследованиях путей дарения друг другу удовольствия. И судя по насытившему воздух отнюдь не только телесному жару, обжигавшему лица и подобно невидимым молниям плясавшему над венчиками покрывавших головы костей, их присутствие здесь определенно не лишне...то есть, разумеется ритуал никогда не был и не может быть избыточен, как не способны быть не нужными ребенку объятия матери и наставления отца. Традиции нерушимы, правильны и уже которую тысячу лет ведут наш народ от великого к величайшему…

Новый сладостный стон. ЕЕ стон.

Ленньер сбился. Вот так. Несмотря на всю его почти ставшую в родном храме легендарной концентрацию и накопившийся за время обитания на Вавилоне немалый опыт – в конце концов, кто, как не ближайший соратник «посла» способен наилучшим образом помочь простым минбарцам заключить священный союз столь далеко от дома? Поэтому для него все эти всхлипы, сперва робкий, а затем предвкушающий смех, частое прерывистое дыхание и прочее далеко не в новинку. Бывало юный жрец, слушая их, и сам погружался в сладостную полудрему, представляя, как в один воистину прекрасный день будет точно также ласкать…

Правая рука резко дернула крайний палец левой в сторону – в качестве спасения от чудовищного преступления и наказания за самую тень подобных мыслей в такой момент. Деленн выходит замуж. За человека. Героя. Возлюбленного. Он должен быть счастлив за нее – если не во исполнения данного самому себе обещания идти за ставшей для него всем женщиной до конца, то хотя бы как верный слуга.

Хотя бы как верный слуга…

ВАЛЕН! – вскричала рвущаяся на части душа, прорвав неожиданно давшую трещину плотную ороговевшую скорлупу, что всё это время спасала ее от мира. – ЗА ЧТО?! ПОЧЕМУ ОНА ВЫБРАЛА МЕНЯ?! НЕУЖЕЛИ НЕ ПОНИМАЕТ…

Нет. Не понимает, — накрыло раскаленное нутро прохладной ладонью разума. – Иначе бы никогда не причинила бы своему верному секретарю подобное страдание. Не заставила бы извиваться, будто охваченной пламенем Тени и умирать как целая раса маркабов.

А не видела потому, что ты ни разу не показал ей. Не рискнул. Не признался. Пока не стало слишком поздно.

Спасибо, — чисто по-человечески или даже по-центавриански оскалился внешне совершенно невозмутимый Ленньер. – Большое. Сделал еще больнее.

Выполняй свой долг, — степенно отозвалась живущая в нем честь Храма и авторитет звания. – И радуйся.

Всё равно ничего иного не остается.

С губ сошла новая мантра, точно в срок влившись в общий не прерывавшийся поток. Их осталось всего десять. Неизвестно хватит ли – как-никак люди устроены иначе и кто знает…

— ВУУУ- ХУ! – разрезал пространство томных вздохов торжествующий, сладострастный рев достигшего вершин экстаза самца.

Должно быть прямо сейчас он хватает ее…стоп! Успокойся!

Поздно.

Сердце не выдержало. Не в буквальном смысле – кусок мяса лишь пропустил удар, забившись затем будто ничего и не произошло, а меж тем внутри несчастного минбарца тихо и жалобно звенели падающие в бездну осколки разбившейся вдребезги души, в глупости своей отвергшей защиту служения и опять открывшейся для удара.

«Секретарь посла» схватился за грудь и тут же выпрямился вновь, дабы не смущать пришедших помочь Деленн коллег притворившись закашлявшимся. А затем и вовсе вновь присоединил свою молитву к их.

Он должен идти вперед. Если не ради себя, то ради нее.

Пусть и никогда более не будучи целым.

Чтобы она была счастлива.

…
До чего же больно.

-
— Аййй-ёёё! – Бест яростно затряс рукой, отчаянно пытаясь сбросить внезапно решивший сжечь ему запястье браслет.

Не вышло. Кстати долженствовавшего соответствовать остроте ощущений громадного ожога по исследовании тоже не обнаружилось. Да и ощущения пропали так же быстро, как и появились.

— Да вы опытный пользователь, — одобрительно хмыкнули из-за спины.

Слегка потерявшийся и вообще слабо осознающий действительность рыцарь поспешно обернулся и обнаружил в паре шагов от себя чуть улыбающегося экскурсовода:

 — Не могу сказать, будто сам являюсь большим поклонником выведенцев, — кивок на источник недавней бучи. – Однако тем не менее радостно видеть, что до сих существуют подлинные гурманы, готовые потерпеть некоторые неудобства ради чистоты восприятия, — пауза. Парень лишь похлопал ресницами. — Надеюсь, вам пришлась по вкусу данная замечательная находка?

Былой школяр проследил за раскрытой ладонью и обнаружил большой светящийся фиолетовым шар в широкую темно-зеленую клетку и здорово напоминавший встреченную в нижнем ящике понтового шкафа грушу – детектор Великого Зла. Тем не менее, размер, наполнение, а главное функция данного артефакта разительно отличались от той побрякушки: теперь, когда навеянный нежданным ударом и шоком туман в голове развеялся, юноша вспомнил об этом. А заодно вновь ощутил эту чудовищную боль разрывающегося сердца – слава Всевышнему, лишь в виде жалкой тени.

— Что…он такое? – облизал парень пересохшие губы.

— Ловушка верности, — слегка недоуменным тоном отозвался гид, проводя пальцами по высветившимся на передней поверхности Камня Ощущений буквам. – Как уже было сказано во время представления, редчайшее и великолепнейшее если не содержанием, то обстановкой и главное носителем воспоминание, доставшееся нам от одного из пришедших после Отсоединения из-за Грани – школяры прозвали оное выдающееся создание костеглавым эльфом. Если интересно, то можете спуститься в подвал и посмотреть на его останки.

— Останки? – невнимательно уточнил былой школяр, силясь отделить картины собственной жизни от только что виденного страдания.

— Более точно, череп, — с легкой досадой признался в оговорке Чувствующий. – Остальные части тела утрачены – убившее инопространственника примерно десять лет назад чудовище не дало силам Контракта вырвать у себя основную часть добычи, — грустный вздох: видимо собеседник действительно переживал по поводу неведомого молитвенника. – Впрочем, использовавшееся им орудие иногда выставляют на обозрение в соответствующей зале – аборигены того мира оказались достаточно благодарны, чтобы обеспечить спасшему их от гибели герою максимально возможную память среди открывшей перед «рыцарем Деленн» объятия секты.

— Секты? – с ужасом пробормотал обнаруживший свою полную неспособность отличить личные, пережитые непосредственно им события от чужих Бест.

— Они по старой памяти именовали нас фракцией, — ностальгически присвистнул тоже видимо думающий о чем-то ином высокий блондин в красивой сине-красной одежде. – Но не суть. Желаете пережить иное воспоминание – как-никак наша экскурсия далека от завершения?

Потенциальный дворянин моргнул и задрожал – после пережитого ему, мягко говоря, не очень хотелось повторять чудный опыт влезания в чужую шкуру. Увы, сенсориум только и исключительно об этом.

— Подождите-ка, — вдруг мигнула спасительная ниточка в рутинном перематывании прошедшего мимо ушей монолога. – Вы сказали «рыцарем»? Он, — судорожный кивок на шар, — рыцарь?

— На самом деле сей достойный Чужой именовал себя рейнджером, пусть и очевидно имея весьма слабое понимание какой-либо из известных обитателям сих залов природ, — улыбнулся вновь получивший шанс поболтать на любимую тему рассказчик. – Однако увлечение некой оставшейся за Далью дамой, навязчивая идея искупления грехов и врожденное благородство быстро создали вокруг костеглава ауру одного из самых выдающихся паладинов своего времени – сам Сигил говорил о нем и спустя несколько лет после героической кончины.

— Откуда же прибыл сей праведный воитель? – оттягивая неизбежное продолжил расспросы былой школяр.

— Неизвестно, — выразительное пожатие плечами. – Разумеется «Ленньер» пытался объяснить особенности и законы своей родины, но и опытнейшие планоходцы оказались бессильны указать несчастному путь домой – впрочем, разве могло выйти иначе с существом из-за Грани? Да еще и учитывая зачастую противоположные сведения, предоставляемые пришедшими с ним соратниками, кои кстати принадлежали к отличным от его биологическим видам, — собеседник пожевал губу в раздумье и опустил глаза. – Откровенно говоря, ваш покорный слуга, несмотря на все усилия и тщательнейшее изучение записей, не смог понять и пятой доли поведанного об их пространстве – настолько оно необычно и чуждо нашему. К сожалению, ничего больше мне неизвестно, — на лицо вернулся в меру вежливый оскал. – Хотя у нас ведь идет экскурсия по сенсориуму, а не лекция по истории иноходцев.

Подмастерье понял намек, тем не менее не пожелав так просто сдаться:

 — А кто это? – палец довольно невежливо и по-мальчишески указал на стоящую ровно по центру обширной залы прозрачную колонну, внутри коей сидела вцепившаяся в светящийся нежно-розовым шар ужасная карга с седыми лохмами и длиннющими когтями. – То есть, вы не могли бы повторить часть насчет нее – я в тот момент отвлекся? – и ведь главное правда: в тот момент ученика едва не задавила двухметровая и весьма обширная в талии дама, даже сейчас, будучи погруженной в Камень, не забывающая жевать здоровенный бутерброд.

С другой стороны, так оно определенно лучше, чем поглощение прочих посетителей, кое занятие, судя по зубкам, оной представительнице прекрасного пола не просто по силам, а буквально предназначено природой.

— Разумеется, — покладисто кивнул блондин, разворачиваясь к новой цели. – Перед вами так называемая «Леди Забывшая Имя», в предшествовавшие еще Войне Фракций времена работавшая в этом самом здании преподавателем молодых магов. Могучая и мудрая волшебница, исследовательница и достойный член нашего общества, давшая миру немало ярчайших ощущений педагога и путешественника и к закату жизни, увы и ах, павшая жертвой давнего рока и главного соблазна Чувствующих.

Минута молчания – видимо в память не только о предмете разговора, но и о всех прочих жертвах неназванной напасти.

— Вместо того, чтобы пользоваться даримыми нам вселенной чудесными ощущениями и опытом для восхождения на вершину и помощи в том пути остальным, она стала стремиться лишь к получению удовольствия от сокрытых в камнях переживаний других существ. Заменила цель – самосовершенствование – средством, поиск нового – многократным пережевыванием старого, а собственную жизнь – чужими, — печальный вздох. – Конечно же это произошло не мгновенно. В определенный момент некий доброхот даже помог ей казалось бы вовсе преодолеть сию позорную зависимость, воззвав к сокрытой в ней благородной и самоотверженной душе…но уже на следующий год точно такой же мимопроходящий вновь вверг мастера заклинателя и героиню многих битв в бездны животного самоудовлетворения. На сей раз уже безвозвратно, — локоть согнулся и к потолку поднялся указательный палец. – Одна фраза, всего одна фраза сломала волю некогда великой колдуньи и заставила отбросить всякий стыд, цели и амбиции. Отказаться от долга и дела жизни. Забыть саму себя.

Драматическая пауза.

— Чего ты хочешь? – очевидная цитата. – На самом деле? И какое тебе дело до того, как о твоих увлечениях подумают другие? Разве ты им или кому другому что-либо должна?

Бест с ужасом вгляделся в полуслепые глаза старухи, жадно вглядывающиеся в недра шара поверх сжавших его когтистых ладоней.

— Счастье, — отозвалось увиденное в ушах голосом гида. – Чистое, незамутненное счастье. И никакого развития – оно банально не нужно. Перед нами пример идеальной ловушки, достойный многолетней заботы в обмен на шанс предотвратить повторение трагедии.

— И как? – отвел юноша взгляд. – Получилось?

— Увы, — отрицательно покачал головой гид. – Скорее наоборот: вид пришедшей к успеху дамы лишь подстегивал не способных жаждать ничего кроме наслаждений индивидов к отбрасыванию всякой мысли о необходимости искать смысл жизни или приносить пользу окружающим – однако соглашение предусматривает нашу заботу о ней еще в течение двадцати лет, — сардоническая усмешка. – Хорошо устроилась, не так ли?

— Нет, — твердо отозвался воин Христов, отворачиваясь от несчастной жертвы сатанинского искуса.

— Рад слышать, — нечто вроде маленького реверанса. – Итак, какое же воспоминание вы хотите увидеть следующим?

Кажется Бест понял, чего ради его высочество притащил былого студента в сии мрачные по сути своей (хотя нельзя не признать – очень красивые по форме) залы соблазнов: паладин должен осознать, сколь опасно жить любопытством и куда может привести путь без надежного маяка за спиной. Или скорее без груза, якоря, способного предохранить человека от бытия игрушки в лапах бурного моря сладострастья, кое долго мотает доверившихся ему бедолаг скрывающими небеса волнами, бьет их о скалы, ранит и рвет, а если и отпускает – то только ради того, чтобы миг спустя вновь втянуть успевших обрадоваться фальшивой свободе в свои пучины. И в конце пожирает несчастных без остатка.

Он обязан пройти это, вкусить малые сокровища мира, дабы подготовиться к выполнению взятых на себя обязательства даже перед предложением больших. Подобно тому как сам Спаситель прежде начала собственно выполнения осиявшей мир великой миссии оказался уведен духом в пустыню, где взалкав искушаем был сперва необходимым для земной жизни хлебом, затем достоинством и правом, а под конец и всею славой земли…

Ну или ученик опять излишне драматизирует и в реальности Зубастая Тень притащила несмышленного обормота в эти на самом деле и правда весьма красивые внешне палаты исключительно в образовательных и благодарственных целях – как-никак не каждый же день здоровые люди лезут в оплот Айриса.

Так или иначе, а отказываться от пользования услугами Камней определенно неразумно. Уплочено же. Но вот вроде «Победитель» звучит обнадеживающе.

-
Зубы сжаты так, будто вот-вот раскрошат друг друга в труху, мышцы напряжены до предела, в бока впились локти толкающихся соседей, а спина упирается в шевелящийся утес из прущих к вожделенной цели тел. Самое небо исчезло, растворилось в этой яростной, давящей каше, а падающие снежинки не успевают коснуться земли, распадаясь мельчайшим дождем над рвущейся к отверстым воротам жадной рокочущей подобно кровавому прибою толпой.

И вот его мгновение настало: передний ряд исчез в мрачной теплой утробе, а со всех сторон стиснули так, что нельзя и продохнуть. Он сделал рывок – и спружинил назад, оказавшись не в силах занять долженствующее достаться ему по праву место. Еще раз – и снова откат, на щеке горит огнем след чьей-то подошвы. машина взрыкнула, предупреждая о скором конце и людское море ответило негодующим ревом раненного вепря и рвануло вперед, сминая и отпихивая ослабевших.

Засветили в ухо, пнули в пах. Не дали даже согнуться – столь много званных и так мало избранных.

Сколь бы отчаянно он ни боролся, а жерло стало само отодвигаться от него, всё так же принимая и поглощая потных, отдувающихся и хохочущих над ним и прочими неудачниками зверей. Пришедших позднее, но прибудущих быстрее, раньше него, честно отстоявшего и заслужившего…тут само средоточие бытия возопило в нестерпимой ненависти ко всему проклятому, несовершенному, несправедливому миру – и уста разверзлись в грозном первобытном вопле человека, бросившего вызов судьбе:

— Ни хрена!

Вселенная ответила. Влила в него силы. И карающим кулаком правосудия ударило в центр безумной орды. Застежки, пуговицы, сумки посыпались дождем. Кому-то прищемило ногу, другого приложило о металлический бок, третьему сорвало шапку:

— Ай! Что вы делаете! – тонко закричала какая-то наштукатуренная прямо с утра дура на фоне пропитавшего воздух сочного мата. — Что вы делаете!?

— НИ ХРЕНА!!! – уже совершенно потеряв всякое людское обличье возопило чудовище, буквально утрамбовывая проклятых буржуев и победителем вступая в пахучие душные недра.

Успел в последний миг – двери со скрипом и лязгом захлопнулись прямо за его спиной. Позади остались раздавленные, отбитые, частично раздетые и просто слабаки, с ненавистью глядящие с превращенной в поле боя остановки вслед тяжело накренившемуся автобусу.

Но это не важно.

Он здесь. Едет.

Он победил.

-
— Дон-нья Мария! – не хуже героя просмотренного воспоминания закричал парень, тряся раскаленным оберегом. – Он что, всегда так будет делать?

— Разумеется, — слегка удивленно отозвался почему-то опять ошивающийся поблизости от него проводник. – Их для того и носят.

— Мазохисты, — сорвалось не очень-то понятное, но определенно не слишком употребимое в приличном обществе обозначение лиц, жаждущих причинять себе боль. – А нельзя как-нибудь его…ну это?

— Сила воздействия регулируется поворотом камня, — с готовностью пришел на помощь Чувствующий. – Если не изменяет память, по часовой – к уменьшению ощущений.

— Спасибо, — тут же выкрутил болезнетворную игрушку до упора юноша. — Долго еще осталось?

— Вы так говорите, будто вас здесь кто-то держит, — вежливая улыбка. – Как-никак ваш спутник заплатил экскурсоводу, а не конвоиру.

— Вероятнее всего исключительно по причине отсутствия последних в наличии, — мрачно пробормотал себе под нос потенциальный дворянин. – Так или иначе, простите за столь частое обращение на себя внимания – у вас ведь и кроме меня предостаточно жаждущих ваших услуг клиентов.

— О нет, — саркастичное хмыканье. — Прочие «искатели мудрости Чувствующих» в полном соответствии с принятым у таковых обычаем плотно оккупировали приятные воспоминания, — кивок в сторону скучившихся вокруг полудюжины дальних камней посетителей. – И в ближайшее время приложат все силы на забвение самого факта существования чего-то, кроме нисходящего на них чужого счастья. Вы же явно сделаны из другого теста. А потому позвольте предложить вам пройти за мной.

Уговаривать рыцаря не пришлось – исполнить просьбу собеседника стоило по крайней мере в качестве благодарности за подсказку насчет выведенца. Да и ничего сколь-либо затратного или неожиданного гид не просил – всего лишь коснуться отличающегося от своих собратьев лишь цветом артефакта.

-
В начале я налил полный чайник.

Вода же в чайнике была безвидна и пуста и дух хлорный носился над нею.

И сказал я: да будет кипяток.

И возгорелось пламя.

И отделилась вода от воды.

И обрела она чистоту.

И сказал я: да будет цвет.

И погрузились в воды плоды чужой смерти.

И напитались они соками.

И окрасились они.

И сказал я: да будет сладость.

И обрушился сахар.

И пришли воды в движение.

И растворили его в себе.

И сказал я: да будет кислость.

И рассекло лимон на три части.

И погрузилась меньшая из них в воды.

И наполнились они кислинкою благородною.

И увидел я, что это хорошо.

И назвал это чаем.

Услышь же, чай: я – сущий, творец твой. И нет у тебя иного господина предо мною.

Славно прозвучало. Значительно так.

Вот только зачем я разговариваю с чаем? Будто он способен думать, тем паче осознавать.

С другой стороны: а почему собственно нет? В конце концов, разве же он чем-то принципиально отличается от меня? Материя – она и в Африке материя, а тут тем более по сути та же куча воды плюс пара щепоток минералов, да какая-то масса органики в разном состоянии, обильно сдобренные бактериями, микрогрибками и прочими радостями.

Если сознание – лишь функции материи, то с чего бы одной структуре ее иметь, а другим – о том и не мечтать? И будто бы наша обусловленная инстинктами, погодными условиями и магнитным полем «свобода» чем-то отличается от «индивидуальности» снежинок обретать разные формы.

Вот только даже если допустить наличие у него мышления, то разве способен будет травяной отвар пусть на каплю, но приблизиться к пониманию меня? Как-никак он бесконечно проще и в принципе не может иметь того, чем обладает человек – в конце концов, будь у него мозг, вряд ли бы я называл это чаем…хотя подождите-ка: а на хрена оно ему вообще надо?

В конце концов, у сего состава существует четкое и недвусмысленное предназначение, никак с осознанием природы создателя не связанное.

Человек зловеще улыбнулся и сделал смачный глоток.

Не слишком вкусно. Впрочем, сойдет.

И кто сказал, будто боги должны быть добрыми?

Опять же с другой стороны: с чего это преобразование оной материи из одного состояния бытия в другое вообще можно назвать злом? Он ведь ёлки-палки так и появился на свет! Более того: для того и был рожден и по сути данный акт — ничто иное, как только следующий логичный этап изначально повлекшего его к бытию плана.

И с какой радости я вообще поставил точку в творении, когда творимое находилось лишь на полпути к своей цели?

Еще один глоток.

Разве же оно не производится прямо сейчас? Не продолжается в этот самый момент? И закончится ли вообще?

Стоп…последнее – точно да. Потому как даже если те же самые материалы после вывода снова будут пущены на чай, то это будет уже другой чай. Более удачный. Хотя скорей уж менее. Так или иначе, иной.

Последний глоток.

Что случилось бы не выпей я его?

Чай бы вылили. Состав не выполнил бы своего предназначения. И всё оказалось бы зря. Само его существование стало бы бессмысленным – с тем же успехом он мог бы и вовсе не рождаться.

— Эй, ты слышишь меня? – постучал улыбающийся человек себя по животу. – Я не только сотворил тебя, но и не пренебрегши спас от забвения, безвидной пустоты и бессмысленности. Я предузнал тебя от начала, из бездны поднял тебя и дал войти в мир, напитаться его соками и сладостями, окрепнуть и возмужать, дабы объять тебя и направить к себе.

Чтобы ты смог выполнить свое предназначение.

Коснуться невообразимого для творений совершенства.

Видимо я и правда тебя люблю.

-
— Ой, премного извиняюсь, ваше благородие, — вывел Бест из неизвестно сколько длившейся прострации голос экскурсовода. – Ошибся: сегодня на данном Камне транслировали не то воспоминание – уже по моей просьбе поправили. Не будете ли вы столь любезны…

Долгая пауза. Блондин аж начал ломать себе руки – настолько ему не терпелось поделиться с первым попавшимся проходимцем очередным сокровищем Чувствующих. Вот только теперь и сотня чужих экстазов окажется способна затмить только что ударившие воина Христова не хуже мешка с песком ощущения собственной божественности. И одновременно – ничтожности.

То есть даже не просто пешки, на божественной доске борьбы со Злом – к тому Бест давно привык и, спасибо Наставнику, на самом деле считал сию долю великой честью – а чем-то безмерно менее…значимым? Или наоборот?

А зачем мы нужны Богу?

А нужны ли мы Ему вообще?

Тут оставленная без попечения ладонь почувствовала касание чего-то холодного и скользкого.

-
…я очнулся, не зная, где нахожусь, на холодной, окровавленной плите в недрах Мавзолея, в месте, видят которое лишь Служители Праха да их трупы.

Все мое тело пропахло бальзамирующей жидкостью, но даже этот запах не мог заглушить аромат смерти, окружающий меня.

Дюжины тел лежали на бесконечных окровавленных плитах, подобных той, на которой лежал я, некоторые были вскрыты, расчленены ужасными устройствами непонятного назначения.

Единственными звуками был лязг металла и нестройный вой рабочих- нежити, когда те передвигали плиты по Мавзолею по заржавевшим железным рельсам.

Я напрягся и встал на ноги – чтобы внезапно обнаружить летящий прямо на меня здоровенный полированный череп с человеческими глазами…

-
— Ффееррр, — больше от собственной гадливости и испуга, нежели от едва ощутимого покалывания очнулся Бест, отталкиваясь от Камня. – Какая мерзость! Вся эта кровь, вонь…бэээ…- он затряс головой и негодующе воззрился на вскинувшего брови гида. – Зачем ты сунул меня туда? Что за…безобразие!

— Дабы вы в полной мере смогли ощутить мир, — слегка удивленно ответствовал злонамеренный красавчик. – В конце концов, разве не в том кроется суть и смысл нашего бытия – чтобы через даримый окружением опыт впитывать самые планы, в итоге подобно свисающей с листка капле росы отразить в себе всю вселенную. Перейти на принципиально новый уровень бытия. Достичь совершенства.

— Для этого нет нужды сувать голову в содержимое ночного горшка, — рыкнул чувствующий себя именно так парень. – Какой смысл погружаться в бездны, ради восхождения к небесам?! Ведь для того и дал нам Бог разум, дабы мы различали полезное и вредное, не поглощая заодно с зернами плевелы.

— Простите, — разочарованно отвел глаза собеседник. – Я думал, что общаюсь с будущим представителем нашей секты – человеком, действительно готовым понять сущее…

— Нет, ну ясен хрен хочу и аж готов, — продолжал кипятиться подмастерье. – Но видит Господь, все ангелы, силы и сама Святая Мать – если действительно желаешь становиться лучше, то надо и стремиться к лучшему, а не жрать всякое …!

Он обеими руками захлопнул рот. Вот только позорящее его имя и звание словцо успело вылететь, замарав собой всё общение. Впрочем, говоря честно, паладину и не хотелось продолжения сих бесед, а потому разом опустившиеся до температуры морозного зимнего утра манеры экскурсовода не сильно обеспокоили подмастерье. Напротив: оное обстоятельство значительно облегчило отказ от продолжения познавательного путешествия в мир чужих воспоминаний и несчастного узника властительной жабы наконец отпустили из сенсориума обратно в главный зал.

И о чудо из чудес: всего-то через десяток минут бесполезного брожения туда-сюда он буквально столкнулся со спешащим куда-то совереном:

— Балда, — предсказуемо отвесил ему подзатыльник невнимательно выслушавший историю и впечатления владыка, высматривая кого-то в толпе. – Чтоб еще хоть раз тебя на самостоятельное увеселение пустил – пожалуй стоило-таки рогоносца взять. Ну да и ладно. В последний раз будто глупость совершаешь, — задумчивое почесывание недавно укушенного уха. – Короче пока Вася просвещался, любимый владыка нащупал хвостик от нашей мистерии…

Пауза. Видимо Понт размышлял как бы получше донести и доносить ли вообще. Радующийся столь безболезненной развязке Бест молча ждал, невнимательно оглядывая циркулирующую вокруг них средней плотности толпу, неспешно перетекающую по направлениям музей-лекционные аудитории-сенсориум-столовая. Кстати довольно пестрый поток, естественно по большей части не людской и одетый не в пример лучше ульевцев – явно сказывается несравненно более высокое качество жизни Района Клерков.

— В общем, есть тут один мужик, зовут Весельчак, — спустя пару минут продолжил владыка. – Старый-старый Чуятель, уж никто и не помнит, когда сюда приперся и вообще нафига. Знаменит своей связью с женоподобными автоматонами, точное содержание коей в данный момент еще до конца мной не выяснено – но смею предположить, что на конце этой радуги меня ждет горшочек с золотом. Видишь вон ту даму с сумасшедшей шерстью и лишними конечностями?

Юноша моргнул, не сразу осознав окончание монолога, и послушно проследил за сжатым кулаком, действительно обнаружив некое существо женского пола. Он бы на месте властелина добавил к емкому описанию серебристую кожу, гротескно внушительные женские достоинства, множество посторонних элементов в волосах и общую неприглядность сего по частям выглядевшего бы очень даже привлекательно объекта. Как ей интересно удалось выглядеть настолько плохо при таких-то данных?

— Вот хоть убей не вспомню имени – чей-то там вроде виж-вша-нарх-хряк, — удовлетворенно кивнул великий бандит. – Давным-давно оная леди сделала сосем еще юному и неопытному земному пони внешне совершенно безобидное, однако по сути крайне подозрительное и откровенно неуместное предложение – по крайней мере в силу известного расположения бесплатного сыра, — козлотавр задумчиво потер щетину и фыркнул. – Впрочем, заманчивость сделки и общее отупение вследствие недавнего знакомства с планами таки сподвигли меня его принять – думал: «ну чего, хочется ей – пожалуйста, раз уж тут так принято. Сам какое-никакое удовлетворение получу, да и звенелками разживусь», — саркастический вздох. – Разумеется, удовольствие от сей встречи получила только и исключительно она – мне же достался бесценный опыт. Ну и мешочек с монетами, не без того.

Краткий смешок. Бест почуял беспокойство в районе копчика.

— Короче, я был молод и мне нужны были деньги, — собеседник повернулся к рыцарю. – И самое забавное, что ни первое, ни второе обстоятельство никуда из моей не ушло. Вот только теперь у жеребчика найдутся слуги, готовые сделать за него всю грязную работу, — оценивающий взгляд, как ни странно задержавшийся на голове. – Думаю она заинтересуется. Итак, властью данной мне свыше и отовсюду, приказываю: впер-ред! Увидимся часика через четыре.

-
— Прости малыш, но даже непревзойденная …- невоспроизводимое сочетание рычащих и шипящих, — не способна вспомнить кого-то, чье имя нельзя называть.

Паладин вынужденно склонил голову, признавая неразумность собственного запроса – и тут же повинуясь повелительному окрику вернул ее на прежнее место.

Ножницы щелкали будто заведенные, а их отражения в стоящем перед «добровольцем» зеркале сверкали в ярком свете расфуфыренных ламп чистым золотом. Надежды же на простую, привычную ученику монахов и пристойную представителю лучших из людей прическу стремительно таяли, причем будучи невелики от начала. Хотя если посмотреть с другой стороны, то разве может будущий результат быть хуже этих безобразно разросшихся во все стороны лохм, кои былой школяр банально не замечал за творящимися едва ли не каждый день чудесами?

Так или иначе, Бест должен терпеть во исполнения своих вассальных клятв, хотя видит Бог – сегодня их высочество как никогда прежде близко подтолкнул верного рыцаря к измене и только лишь дикая надежда на то, что он на самом деле всё не так понял, заставила воина Христова таки пойти и выполнить поручение. Будущее традиционным образом превзошло самые смелые ожидания.

И раз уж так вышло, грех не попытаться узнать чуть-чуть больше о соверене:

 — Упомянутая личность – конь. Небольшой. В холке где-то вам по горло. Разумный. Говорящий.

Лезвия громко звякнули, откусив разом клок шерсти шириной с ладонь – и затихли. Парикмахер пару минут стояла неподвижно, нахмурив бровки и выпятив губки, после чего задумчиво оперлась локтями верхней пары рук о его плечи, возложив внушительную грудь на макушку мученика моды:

— Варвар на грани дикости, правильно? – ножницы заклацали в воздухе. – Неприлично тощий, грязный, весь в шрамах, лицо чуть-чуть доработать – и станет достойно лучших кошмаров?

— Ээээ…

— Не отвечай – альтернатив нет, — ладонь с металлическим гребешком прошла в опасной близости от носа. – В конце концов, нашей несравненности не доводилось осенять своим даром иных лошадей. По крайней мере в Сигиле. Бедняга, — голос засквозил неподдельной досадой. – Мало того, что претерпел такие муки, так еще и без результата. И даже его совершенно плебейский во всей омерзительности характер не оправдывает бросившего дело на полдороги профана.

— В каком смысле? – вежливо уточнил решивший не спорить юноша.

— Непосредственном, — вот-вот грозившая свернуть ему шею тяжесть снялась, дабы орудийной батареей развернуться к громоздящейся до потолка груде листков. Щелчок пальцами – и лежащий у пола ватман неспешно выдернулся, проплыв по воздуху к самому носу жертвы. – Смотри сам.

Рисунок. Цветной и весьма сложный, так что былому школяру понадобилось немалое время на банальное осознание демонстрируемого изображения даже без разбора собственно его значения. В итоге сознание определило и отделило друг от друга красочный фон и нечто вроде наклоненной буквы «О», сделанной из самых разных элементов и имеющей пару выступающих наружу с противоположных концов лишних лезвиеобразных деталей.

— «Страдание», — важным тоном пояснила вернувшаяся к работе дама. – Очень-очень старая и крайне могучая руна, чей путь сквозь историю столь же кровав, сколь и неостановим. Кто-то попытался выжечь ее…

— Выжечь? – чуть не лишился уха дернувшийся парень.

 — Ожог. Очень большой, – легкий тычок в верхнюю часть спины, — на четверть тела, причем отнюдь не обычным пламенем. На лице же Знак, пусть и не завершенный, — сердитый металлический шелест. – И даже я, при всей своей несравненности и великолепии, оказалась не способна стереть эту проклятую, топорную, сделанную без всякого профессионализма и любви к искусству метку. Да еще и задняя такая же упертая, — притворявшаяся приличной частью декора металлическая змея в волосах раскрыла пасть и громко зашипела. Обычное дело на планах. – Конь проклят: в прямом смысле с одной стороны собственным естеством, а с другой – свершенными поступками.

Презрительный вздох, совпавший с чудовищно ускорившимися движениями – потенциальный дворянин будто попал в сверкающее и весьма острое облако:

— По крайней мере он стал замечательным доказательством моего гения: даже стрижка получилась достойной величайшего из императоров — и это учитывая, что вырастить на том пепелище хоть волосок является непосильной задачей. С тобой то достижение вообще никак не сравнится, — на странным образом отяжелевшую голову обрушился поток ледяной воды, мгновения спустя без шума, пыли и сваривания его живьем испарившейся и всосавшийся в небольшую глиняную флягу. Ёмкость выглядела так, будто ее сперва долго-долго топтали, затем засыпали горящими углями, а потом в каком-то приступе совершенно изуверской жажды созидания восстановили несчастный сосуд из состояния праха. – Восхитись же!

Подходящая к моменту немая пауза, за время которой всякие посторонние мысли отправились к дальним берегам – им банально не хватило места рядом с лихорадочными попытками понять, чего за странное частично механическое и смещенное влево чучело смотрит на него с гладкой поверхности. В итоге таки пришлось уточнить:

— Это арбалет?

— Тьфу! – плюнула парикмахерша золотистой заколкой. – Разумеется нет! Кому вообще может сдаться подобное барахло? Только самое важное: щипцы для вылавливания блох, набор инструментов для починки корсета в полевых условиях и ногтервательная машинка для особо душевных случаев. Теперь займемся кожей, одеждой…

— Простите, а оно точно всё необходимо? – схватился парень за поручни – огромная постройка грозила вот-вот свернуть ему шею. – Вы не могли самую чуточку…разгрузить? Очень давит.

Ответа не последовало. Не имеющий более шанса увидеть выражение ее лица юноша с полминуты выбирал между золотом и серебром, в итоге отдавшись под гнетом судьбы второму варианту:

 — Подобная…роскошь чрезмерно обильна для скромного рыцаря, — таки склонившая его гора уткнулась в маленький столик, слегка сняв тем самым напряжение с позвоночника. – Мне бы чего поменьше, чтобы двигаться и там мечом помахать…то есть я конечно ни в коем…

— АХ ТАК! – внезапно подобно грому возгласила непроизносимая – и шлепнула в точно в торчащую на самой верхушке декоративную феску.

Свет померк, по телу побежали колючие волны, руки-ноги скрутило судорогой. Вся конструкция развалилась, оставив по итогам крошечный волосяной покров с фалангу пальца высотой.

— Доволен? – ядовито поинтересовалась у не поспевающего за событиями клиента художница. – А теперь вон! — удобнейшее кресло исчезло прямо из-под него. — Убирайся!

Падающий на пол паладин получил сокрушительный пинок под зад и головой вперед полетел к выходу, отхватив на полпути еще один знатный удар в бок и лишь чудом вписавшись в проем. Спокойно полежать на полу в коридоре, держась за ноющие части тела и недоумевая, где же их вроде бы плодотворное и мирное общение успело пойти не так, ему не дали: надвигающаяся на вас экзотичная многоконечная туша цвета драгоценного металла кого хочешь заставит шевелиться.

Слава Богу, она не переступила порога – только лишний раз окинула юношу исполненным гадливости взглядом, гневно прошипела «наглец» и наирешительнейшим образом захлопнула дверь, тем самым четко и недвусмысленно давая понять окончание данной весьма краткой страницы его приключений еще до собственно ее полноценного начала.

Ну ладно: на самом деле не больно-то и хотелось. Хотя конечно посмотреть на местные представления о красоте и поучаствовать в «модном эксперименте» довольно заманчиво, не говоря уже о вскользь подтвержденном дамой вознаграждении…стоп. Глубокий вдох.

— Никаких упущенных возможностей не существует, — выдох. – Всякое произошедшее событие свершилось бы независимо от моих действий.

А ведь действительно помогло, даже учитывая мягко говоря недостаточную веру произносящего в произносимое. Неудивительно, что Ви всегда такая жизнерадостная. И не склонная размышлять о последствиях. С другой стороны страдать по уже ушедшему и правда пользы никакой нет…

— Паакс-Таррркас! – неожиданно раздалось где-то в вышине, одновременно со вспышкой боли в бедре. – Опять разлеглись тут отходы всякие!

Ладонь в шипастой латной перчатке вцепилась в плечо былого школяра, без видимых усилий подняла в воздух и швырнула в стоящую на углу урну. Внутрь он естественно не пролез, однако приложился о медную емкость знатно.

— Эй, внебрачная дочь Шивы и Китаны! – застучал меж тем в только что отвергшую парня комнату незнакомец в имитирующим драконью морду рогатом шлеме, выглядя при этом подобно осадной башне. – Когда начнешь хотя бы расчленять свой мусор-то? Не в Улье живешь!

— Пошел вон! – визгливо ответили из-за двери. – Ты ничего не понимаешь в современном искусстве!

— Невелика инсталляция – наделать кучу посередь коридора! – в гулком голосе прорезалась гордость. – У меня они по крайней мере лежат обобранные до нитки и в юмористических позах!

— Мужлан! – вдруг появилась хозяйка на пороге. – Только топором махать и умеешь! Скальпель когда последний раз в лапе держал, … бронированный?

— Ни разу в жизни! – еще громче рявкнул неизвестный, слегка наклоняя голову к собеседнице. – Что, завидно, … кабинетная?

— Больному «художественным бандитизмом»? – подбоченилась вторая сторона. – Этой лжешколе, отрыжке Бездны и шутке Гаунадора, обладающей яркостью и экспрессией Серых Пустошей, заодно с осмысленностью Лимбо? Раньше аоскарским гончим отдамся!

— Так ведь уже, давным-давно! – сжал кулаки явно задетый собеседник. – И уж чья бы корова мычала про интеллектуальную составляющую и тем более про эмоции! Все твои кольца и шляпы, прически, притирки, туши – всего-навсего маскировка для дряблых вонючих старух, жалких настолько, что и собственное ничтожество возводят в ранг искусства!

— Да что ты понимаешь в красоте и грации?! –– ножницы сверкнули и на запястье появился аккуратный надрез в форме полумесяца. — В алых брызгах на белоснежном льне, припудренном рисунке разорванной атласной кожи, бьющемся в твоих наманикюренных руках сердце!

— Уж побольше твоего! – одним ударом пробил закрывавшую ляжку кольчугу короткий нож. – Вот она – истинная стихия, природа и смысл бытия! – лезвия рывком покинуло рану и взвилось к носу собеседницы, окрапив его рубиновыми каплями. – Вот где яркость, резкость, мужественность! Пламя, поднимающееся от горящих повозок до небес, и серый туман над оставшемся от целой деревни пепелищем! Смрад потных тел, соленый привкус крови и крики умирающих,- глубокий экстатический вздох, прошедший по хребту сладостной дрожью – и приговор. – А все ваши тряпки – бездуховны!

— Безмозглый наглец! — звонкая и наверняка крайне болезненная пощечина по частично закрытой металлом щеке.

— Пустая кошелка! — к чести своей, не опустился мужчина до рукоприкладства, лишь чуть ближе придвинул суровый лик.

— Вонючий варвар! – взвились в воздух все четыре руки.

— Раскрашенная дура! – обнял бандит собеседницу за талию.

Всё это время по понятным причинам не принимавшая участия в дискуссии дверь внезапно выпустила десяток толстых щупалец и без малейшего сопротивления со стороны обнявшихся недругов втянула обоих внутрь, сытно икнула и громко захлопнулась.

По некоторому размышлению, Бест запретил себе думать о данном эпизоде и его возможных последствиях, вместо того попытавшись сосредоточиться на проблеме нахождения властелина, естественно начав с рекогносцировки. И почти сразу обнаружил, что является никак не единственным зрителем развернувшейся минуту назад трагедии.

— Художники, — будто говоря нечто очевидное, пожала плечами неверно истолковавшая вопросительный взгляд миловидная пухловатая девушка, в свою очередь разглядывая лежащего при урне потенциального дворянина. – Впрочем, судя по твоему вполне целому внешнему виду, тебе посчастливилось не успеть узнать их получше. Я Собирательница Сказок, — лишенная каких-либо прикрас, длинных когтей или излишней холености ладонь протянулась к былом школяру.

Тот немного подумал и, со всей возможной вежливостью не принимая протянутой руки, встал, немедленно затем согнувшись в небольшом поклоне:

— Бестолочь, рыцарь сточной трубы и палки, Вася принца…- слава Богу, юноша успел опомниться и закашляться, перейдя сразу к завершению, — к вашим услугам.

— Неужели? – ответила та легким реверансом, не отрывая большущих плещущих интересом глаз от собеседника. – В таком случае не будет ли с моей стороны чересчур большой дерзостью попросить рассказать о происхождении столь необычного имени и титула?

— Ээээ…- смешался неожиданно оказавшийся кому-то интересным как личность парень. – Вероятно, нет – хотя позволю себе заметить, что оная история вряд ли способна представлять какую-либо ценность. Тем более здесь, в Сигиле.

— Отмечено, — уже цапнув его за рукав увлекла паладина в свою комнату неизвестная. – Однако разрешите всё же мне решать достойна ли она моего рассмотрения или нет, — в кои-то веки нормальная, дружелюбная, нисколько не безумная, хитрая или предвещающая беду, но напротив располагающая к себе улыбка. — В конце концов, это я здесь Собирательница Сказок.

— Таков ваш титул? – больше из вежливости поинтересовался подмастерье, с некоторым подозрением на будущие неприятности оглядывая комнату.

По счастью, ничего такого уж опасного или необычного: широкая кровать под балдахином, полукруглый диван с парой кресел, стол письменный и для угощения, тумбы, шкаф, зеркало, приоткрытая дверца с видимой за ней маленькой ванной – короче насколько ему хватает опыта, типичное для Залов помещение, роскошное по меркам Улья, однако здесь ни у кого не вызывающее ни малейшего пиетета. Разве только люстра крайне хитрая, тем не менее явно не в смысле «выкидывающиеся ножи, отравленные иглы, КРОВЬ, МЯСО, КИШКИ».

-…в общем, скорее нет, нежели да, — наконец вернул юноша внимание всё это время чего-то объяснявшей ему хозяйке. – В конце концов, моя предшественница искала всего лишь историю о своей судьбе, в то время как искомая мной повесть спасет всех.

— Простите, что? – не сдержался начавший краснеть за собственное неуважительное поведение рыцарь.

— Когда-нибудь мне доведется найти сказку, способную избавить от гибели всю Мультивселенную – таково произнесенное много лет назад предсказание, — с понимающей улыбкой повторила успевшая сесть на диван дама, хлопая по месту рядом с собой. – Итак?

Еще больше засмущавшийся парень аккуратненько сел в кресло напротив нее и на всякий случай повторил:

— Во избежание причинения вам разочарования заранее предупреждаю: моя жизнь никак не может быть той самой повестью.

Она только спокойно покачала головой и сделала приглашающий жест.

Короче, выхода никак не находится и бежать поздно.

— Что же конкретно вы хотите узнать? – обреченно вздохнув, поинтересовался былой студент.

— Абсолютно всё, — сверкнула хозяйка глазищами, после чего хмыкнула, надулась и иронично-напыщенным тоном промолвила. – Вы можете внести в сие дело свою скромную лепту рассказом о всей вашей жизни. В конце концов, каждая сказка откуда-то начинается и разве что действительно Ао вышел на свет из пустоты, — она хихикнула. – Впрочем и против этого у меня найдутся свидетели.

— Вы уверены в своем пожелании? – уточнил занервничавший вассал Понта. – Как-никак изложение всего этого скучного пути займет чрезмерно большое количество времени?

— У меня оно есть, – кивнула собеседница, — вас же никто не смеет задерживать, а только лишь смиренно просят поделиться со страждущей сведениями. Кстати, не стесняйтесь, — вазочка с печеньем пододвинулась поближе. – Чай, вино, молоко, кое-какие кислоты – чего захотите. Ваша покорная служанка сделает всё ради удобства своих гостей.

Успевшая каким-то образом поселиться внутри частичка Ви злорадно хихикнула и сделала неподобающий комментарий, за который Бест немедленно отвесил себе мысленную пощечину, присовокупив заодно обличение в совершенно недостойного рыцаря робости. А теперь собираемся и выполнением волю дамы:

— Обстоятельства и место моего рождения покрыты тайной и единственная ведущая к ним ниточка досталась говорящему сие от приютивших его монахов – а именно, что он отпрыск некоего благородного властителя, не имевшего возможности обогреть собственного сына в силу чрезвычайных, великих и ужасных потрясений, сотрясавших нашу страну в годы разверзания мной материнских чресл, — минутная заминка. – Откровенно говоря, я так и не узнал сути происходивших тогда событий: святые братья и отцы очень не любили вспоминать о них и обещали поведать о недавнем прошлом лишь в конце обучения, коего говорящий сие так и не достиг – Господь прежде призвал его устами Наставника встать на путь лучших из людей.

— Крайне интригующее начало! – восторженно заметила аж заерзавшая на диванчике хозяйка, воспользовавшись паузой на восстановление дыхания. – А ведь кое-кто хотел оставить меня с носом, сославшись на «неинтересность»! А теперь дальше – и по порядку!

Бест снова слегка подрумянился от похвалы, отпил немного умеренно горячего мятного чая и продолжил неспешное и как ни странно подозрительно…теплое? Дружелюбное? Мягкое?

Короче, действительно приятное повествование. Собирательнице каким-то таинственным образом удалось незаметно создать по-настоящему уютную атмосферу, превращавшую по идее не слишком-то удобоваримый процесс излияния на кого-то души легким и естественным. Само время будто отошло в сторонку покушать печенек и неожиданно переставший ощущать на себе его хватку парень разливался соловьем и ни разу не прервавшись поведал замечательной слушательнице всю свою жизнь от полных коричневым (в основном сутаны и конюшни) детских лет до краткого и серого (с точки зрения нынешнего Васи) путешествия по родной стране под началом посланного в ответ на молитвы сухопарого и усатого ангела.

И вот здесь, в районе пятой пироженки, потенциальный дворянин наконец запнулся: между очередной сырой и промозглой ночью посреди грязной улочки и теплой воняющей козлятиной темнотой, в итоге «озарившейся» крупом, зияла совершенно непроницаемая чернота, в коей смутно проглядывали крики, хлюпанье, ругань и много-много боли – видимо этакое «эхо» будущих побоев в Улье.

— Что-то не так? – живо отреагировала хозяйка спустя пару минут молчания.

— Возможно, — уклончиво отозвался рыцарь, ощущая как на него повеяло чем-то жутким. – Просто не могу вспомнить, каким образом оказался здесь, в Сигиле.

— Обычное дело – хотя и довольно печальное, — пожала девушка плечами, будто невзначай пряча взгляд. – Не смущайся, тем более что ты до сих пор не открыл, каким путем получил столь странный и славный титул!

— Да-да, — затряс былой школяр головой, отгоняя марево. – Разумеется.

Увы, далее всё пошло далеко не столь гладко – ведь теперь на весах лежала отнюдь не только его судьба, но и история Понта, при всей своей непонятности еще и могущая причинить кому-то вред. В определенный момент, а именно на эпизоде штурма особняка, паладин почел за лучшее вовсе прервать повествование, сразу затем замаскировав обрыв вопросом:

— А вы кстати не в курсе, откуда берутся шагающие дома?

— Легко: их строят маги, живущие во Внешних Землях у подножья Шпиля, — глядя в сторону задумчиво отозвалась переваривающая полученные сведения собеседница. – Хитрецы вынуждены следовать за вечно пытающимися убежать Кругами и потому изначально строят свои жилища с возможностью движения. Какие-то из них механические, большинство – магические. Однако затащить одно из этих чудес в город…- уважительное цыканье зубом – и загоревшийся взгляд вернулся к оратору. – Я многое слышала о Мистере Понте. Противоречивое, с разными оценками и чуждыми друг другу мнениями и тем не менее неизменно удивительное. Тебе повезло успеть послужить под его началом.

— Правда? – вскинул брови Бест, честно говоря не ожидавший подобного положительного отзыва о великом бандите от столь приличной девушки.

— Еще бы! – с воодушевлением вскинула она руки. – На самом деле какое-то время даже ожидала от него той самой сказки – и только после Заглотного Штурма узнала, что пламенеющий ненавистью поделился своей повестью задолго до становления Зубастой Тенью.

— Простите? – ощутил юноша толчок в сознании. – Какой повести? То есть…вы знаете…

— Нет, — тряхнула дама головой. – Увы, ни откуда, ни куда, ни зачем – только то, чем соизволил поделиться тогда еще совершенно безымянный и мало кого интересующий пони.

— Что же? – заерзал в предчувствии откровений бывший студент.

— Сочту данное нетерпение за довод в пользу выбора вами сего рассказа в качестве ответной истории, — в ее глазах чего-то сверкнуло. – Минутку!

Бешеная манипуляция с обнаружившимися внутри шкафчика рукоятями – и комната погрузилась в серые полумрак с пятном света точно над столиком и скрывающей стены густой тьмой. Температура упала – не сильно, но ощутимо. Воздух стал влажным и вместо слабого оттенка корицы приобрел тягучий аромат плесени и старых подвалов.

— Позволь же вернуть тебе услугу, — вернулась к нему из тени Собирательница, — итак, «Уголек и Верная Смерть», — на протянутой ладони лежал истрепанный и пожелтевший листок с едва читаемыми каракулями. – Читай.

Завороженный ученик послушно принял документ и чуть дрожащим в предвкушении чего-то великого голосом начал:

— Маленький братик умер в последний день одиннадцатого месяца. Нашли утром…

-

Сестренка умерла двадцать восьмого двенадцатого. После полудня.

Бабушка умерла двадцать пятого первого месяца. В три.

Лёка умер семнадцатого…

Жеребец раздраженно всхрапнул и откинул листик в сторону, после чего уже без особой надежды взглянул на следующий. Ну да: очередное ничего не значащее имя и в принципе не нужная ему дата. Зачем вообще он собирал эту записную книжку? Ах да – надеялся, что уж там-то да найдется объяснение всему произошедшему. Мечты-мечты.

Земной пони потянулся, посмотрел на черноту за грязным окном, оценил собственную степень усталости и, не найдя ее приемлемой, продолжил чтение. На обороте ранее отброшенного кусочка бумаги с буквой «Л» обнаружилась еще одна напоминалка, на сей раз про дядю с разницей в два месяца с предыдущим. И без того детский в худшем смысле этого слова почерк неизвестной всё ухудшается.

Мама тринадцатого пятого. В семь утра – ну хоть какое-то разнообразие.

Он скосил глаза на практически целую парную постель. Разве только ножки слегка подгнили. Мелькнувшую было мысль пойти поспать на улицу тут же с позором изгнали – будто там с чего-то появится уверенность, что не спишь на костях. Да и какая, право слово, разница?

Семья умерла – могла бы и побольше на «с»-то написать!

Путник прошуршал листочками. С текстом лишь два еще не прочитаны — а вентили да рессоры и прочие чертежи ему уж точно без надобности.

Итак, «у»:

Умерли все – банальщина.

Последний шанс, «о»:

Осталась одна я.

— Не волнуйся, не осталась, — вслух ответил незримой собеседнице жеребец, с мрачным разочарованием скидывая оказавшийся пустой тратой времени «дневник» на пол. – Во всяком случае, обратное крайне маловероятно. Потому как даже успей тебя кто эвакуировать, простым расстоянием от местной хреновины не спастись. Да и зашедшая на огонек анархия тоже небось не против перекусить жеребятинкой. Впрочем, кто знает…

Путник вновь обратил взор в окно – к невидимой ныне скале, приютившей на своих склонах местную столицу. Надежду, к которой стремились все те похороненные вдоль тракта толпы бедолаг. Им кстати так и так повезло больше, нежели их раскиданным на поверхности последователям, коих уже видимо некому оказалось зарывать. Зато местные дорожные пейзажи стали на редкость запоминающимися. Во всяком случае, первые пару километров. Максимум день. Потом приедается.

А еще брошенные тачки, совершенно невредимые кареты, остановившиеся посреди пути поезда, полные где-то обгрызенными крысами и изъеденными насекомыми, а где-то – и совершенно целыми телами. Пища и потребители зачастую лежали рядом, а то и со стиснувшими чью-то подгнившую ногу мелкими зубками. Хотя конечно вредители казались не в пример более свежими, нежели пони.

Откровенно говоря, лично ему куда больше по нраву иные виды – например то грандиозное побоище в оставленном пару суток назад городке. Несколько тысяч граждан всех видов и возрастов будто бы внезапно обезумели и, порой в прямом смысле слова, вцепились друг другу в глотки и бушевали, наверное, с неделю, штурмуя и оставляя не имеющие никакой стратегической ценности здания и амбары, схлестываясь на площадях и без малейшей пощады добивая раненых прямо на поле боя. И всё это при полном отсутствии знамен или листовок. Только измалеванные там и сям стены с проклятьями и ругательствами касательно некой традиционно оставленной без идентификатора дамы – видимо имя ее слишком известно, чтобы его называть.

У той кучи трупов на заставе хотя бы имелась униформа. Вернее, меньшая часть упомянутой груды носила золотые доспехи, а большая так же либо в принципе пренебрегала одеждой, либо выглядела вполне цивильной. Судя по всему, они просто слегли прямо во время боя и более уже не поднялись.

В голове снова начала формироваться чудная картина: несколько сотен здоровых, готовых сражаться и уже бегущих друг на друга жеребцов и кобылок…

…упали.

И всё.

Вдоль хребта проскользнула ледяная змейка, а в груди разлилось какое-то странное, одновременно пугающее и сладостное ощущение. Оно уже не раз посещало странника за время данного никак не желающего закончиться одинокого путешествия по мертвому миру. Откровенно говоря, некогда до смерти боявшийся его жеребец ныне черпал в сей ядовитой дрожи немалую радость: как-никак сие жутковатое очарование лучше пустоты. Да и засыпать под него легче.

Земной пони еще какое-то время смотрел на огонь в фонаре, удерживая внутри болезненную негу, а затем с зевком расслабился. Пора баиньки.

Единственный представитель жизни на километры вокруг задул фитиль и встал со стула, после чего, не утруждая себя подходом поближе, запрыгнул на кровать. Та подобного невежливого обращения не перенесла и скоропостижно скончалась, с грохотом обрушившись на пол. В наставшей за тем тишине на середину комнаты с обычно пренебрегаемым деревянными изделиями пафосом выкатилась обломанная ножка.

Однако незваный гость не утрудил себя поднятием и поиском нового лежбища – успел привыкнуть к явлениям подобного рода. Хроническая кривоногость аборигенов гостя из ниоткуда давно не удивляла. Хотя конечно странно, что на вид добротная мебель склонна разваливаться столь скоро после ухода эксплуататоров. Впрочем, всё произошедшее возможно объяснить банальным, пусть и весьма продолжительным невезением.

Завтра-послезавтра дойдет до столицы. А пока предстоит еще одна ночь сна без сновидений – если конечно не считать за таковые совершенно неестественные для местных тихих пейзажей шумы природы и толп народа.

-
До чего же отвратная погода. Причем самое обидное, что иной тут в принципе не бывает.

— Вы не подумайте, будто ваш покорный слуга против облаков, — привычно заговорил непосредственно с миром земной пони, спокойно пробираясь меж кучно застывших в вечности повозок. — На самом деле, очень даже за – всегда в наличии тень, глаза не слепит и голова не болит.

Вот только местный вариант скорее смахивает не на бесконечный предгрозовой фронт, а на куда более абсурдную ситуацию: будто бы некий алчный метафизический великан, прельстившись синевой небес и золотом солнца, взял и сдернул с панорамы привлекшую внимание красоту и утащил украденное в свое логово, оставив всем остальным нечто вроде блеклой давно не стираной дерюги. Вслух разумеется ничего из этого сказано не было – кто ж хочет обижать само пространство? Замочит еще чего доброго…

Хотя дождик бы пожалуй приветствовался – всё ж таки разнообразие. Тем более проблема крыши над головой не стоит. Копыто на пару мгновений застыло, дабы очертить момент смены локации — и опустилось на уже городскую брусчатку.

— Ну здорово, Кантерлот, — проворчал жеребец, окидывая новую картину взглядом. – Хреново выглядишь.

Столица не отозвалась. Ибо нечем. Да и будь иначе — рази ж смогла она возразить? Будто существуют эстеты, способные любоваться разбитыми стеклами, грязными погасшими фонарями, заляпанными сажей стенами, остовами сгоревших домов и общим гниением.

— Ну или как вы тут енто дело называете, — вслух продолжил путник, перелезая через мешающую пройти баррикаду из карет и тачек неизвестного происхождения. Хотя судя по отсутствию пик, крови и ран на телах стражников скорее заторно-транспортного, нежели революционного. – Всё ж таки по идее естественный процесс перевода не пригодившейся разумной, — ритуальное «ха-ха», — жизни органики осуществляется несколько иначе. Как минимум в смысле наличия разнообразнейшей мелкоты, радостно утилизирующей недоутилизированное. Да и темп полагается брать иной…

Брезентовая крыша не выдержала свалившегося на нее счастья и прорвалась, в мгновение ока низведя земного пони с условных небес на полагающуюся ему по званию область пространства. Внутри вопреки ожиданиям оказалась не очередная кучка прижавшихся друг к другу трупов, а самое настоящее сено, причем еще и не полностью сгнившее. В общем, падение в кои-то веки привело не к умыванию, а к ужину. А там и вздремнуть удалось.

— Спасибо за кров и угощение, — произнес жеребец, часа этак полтора спустя вылезая наружу. – Очень гостеприимно с вашей стороны. Могу понять, почему все так сюда стремились. Да и культура быта тут явно повыше уровнем: аж мусора на улицах почти не валяется.

Тел и правда на всю близлежащую округу наблюдалось лишь три – свисающее с башни крылатое, лежащее у затора одоспешенное и наполовину выглядывающее из-под ближайших развалин неопознанное. Пятна же и относительно свежие борозды в грязи явно намекали на недавнее оттаскивание остальных. Внушает какую-никакую надежду.

— Вот только сколько стучу копытами, а пока подобные явления приводили лишь к незакопанным аборигенам, — вновь поделился он с миром наблюдением, после чего коснулся своей роскошной шляпы с пером. – Пусть и нельзя сказать, будто от того мне не перепадало никакой прибыли…кстати, — успевший сделать пару шагов вперед жеребец остановился и задумался. – А сколько на самом-то деле уже иду?

Вопрос оказался не из легких. Аж сесть пришлось и окинуть взглядом имеющийся инвентарь. Некогда чужая одежда, криво приделанные роскошные подковы чуть большего размера, сумка с парой походных мелочей и личным «дневником» в ничтожное количество записей, скромная кучка продуктов…

— Зачем таскать с собой тяжести? – пробормотал земной пони давнее оправдание перед собственной хозяйственностью. – В конце концов, уж всяких-то консервов по дороге буквально ушами греби — не заметишь даже, что трава с деревьями тоже отправились в Страну Богатую Удобрениями.

Не найдя таким образом ответа в вещах, одиночка снова порыскал в голове. В итоге пришлось удовольствоваться ну очень приближенным вариантом:

— Месяц. Или три? — мысленный взгляд окинул встреченные на пути забавные безделушки и особо вкусные блюда – единственные по-настоящему отложившиеся в памяти ориентиры. – Пять максимум. Да не – меньше наверняка…

Серые глаза обратились к узкому просвету между затором и стеной. Вид уходящей вдаль дороги всегда поднимал ему настроение, несмотря даже на имевшее обыкновение портить пейзаж своим присутствием серое марево у горизонта. Оно кстати как раз одолело предхолмья и ныне медленно струилось в сторону города.

— А зачем я сюда пошел? – копыта сами собой поднялись и начали массировать виски. — Нет, это-то ясно – понять. Но откуда? – лишь невнятная мешанина образов и воспоминаний восходов и закатов без солнца и луны. Почти мучительная.

И всем видом демонстрирующая отсутствие желания расчищаться.

— Ой, да какая разница? – выбросил жеребец из головы причиняющие лишь беспокойство измышления, после чего уверенными шагами направился вслед за неведомым могильщиком.

След вскоре привел его к самому свежему из имевшихся в наличии пожарищ. Обширный, наверняка этажа на три домишко, ныне превращенный в присыпанные сажей и пеплом останки каменного каркаса, меж ребрами которого явственно проглядывали косточки вполне понячьих скелетов – явно не «естественной» кучи трупов этак на пятьдесят. Точнее сказать не представляется возможным вследствие их чрезмерно хаотичной наваленности. Да и бушевавшее тут не позднее пары дней назад пламя славно обглодало возвышенных жертв кремации, пусть и почти не коснувшись «основателей».

Путник поднял скатившийся с груды обожженный череп и, привалившись к почерневшему дверному столбу, попытался выковырять предоставленным острым рогом некий чрезвычайно неудачно впившийся в копыто камешек. Увы, единорог, хотя скорей уж единорожка, не смогла протянуть ему ногу помощи с того света, поэтому жеребец оказался вынужден потратить какое-то время на поиск ножа. В итоге пришлось удовлетворится удачным по размерам осколком стекла.

— А вообще отличная идея, — благостно улыбнулся ищущий пространству, стоило только надоедливому минералу наконец отправиться вдаль. – Действительно: чего ради мучиться и копать яму? Или собирать хворост на всю эту прорву бездельников? Жилой-то фонд так и так никому не пригодится.

Выполнивший свою миссию предмет обихода полетел вслед за изъятым нарушителем спокойствия. Избавившийся же от помех земной пони задумчиво обвел пожарище оценивающим взглядом и с некоторым сомнением посмотрел на в преизрядном изобилии разбросанные вокруг останков дома следы. Их распутывание заняло всё оставшееся до темноты время, однако так и не принесло результатов. Даже появилась мысль, что неведомый доброхот по завершении миссии решил присоединиться к гостям и только после этого зажечь не по-детски.

Воспрявшее при виде огненного погребения нутро вернулось в обычное вялое состояние и уже начало намекать на поиск ночлега….

…как внезапно со стороны величественного замка на скале мелькнул огонек. И тут же пропал. Путник попытался успокоить себя верой в лицезрение очередных шуток собственного разума и предпринял попытку вернуться к стабильному скотскому состоянию – но видение повторилось вновь. В следующем окне.

Кто-то или что-то двигалось.

А движение – это жизнь.

-
— Ох! – только и смог выдавить из себя чуть не превратившийся в лепешку жеребец.

За первым восклицанием последовало кряхтение и довольно-таки болезненное шебаршение, завершившееся победным всхрапом и скатыванием с кучи обломков на относительно ровный пол. Принесенные последовавшим за тем ощупыванием вести оказались сплошь положительными: никакого протекания не обнаружилось, а фонарь успешно пережил падение.

Пламя осветило небольшую, но некогда наверняка довольно уютную комнатушку с письменным столом и выходящим на город окном. На стуле перед последним неподвижно сидела некая кобылка…

— Упс, пардон, — извинился путник перед рухнувшим на пол из-за бешеного рывка гостя трупом. – Надежда, знаете ли, опасная такая штука. Импульсивная очень. Хотя вам оно разумеется не важно.

Он перевел глаза на наглядно демонстрирующую нерациональность прыжков с лестницы дыру в потолке. Даже ради эфемерного повышения вероятности настичь еще не пришедшего к концу пути местного обитателя.

Не допрыгнуть. В наличии имеется дверь, а значит о ловушке речи нет, но вот догнать живого при подобном раскладе вряд ли получится – пока еще лестницу наверх найдешь. Так и так придется ждать до утра.

Уставшие за время чудовищно чуждой местному пространству погони мышцы дружно заныли, заодно наглядно показывая необходимость немного подождать, прежде чем отходить ко сну. Может поискать постель?

— Да ну его, — махнул копытом земной пони и, отпихнув тело, примостился в неожиданно хорошо сохранившемся кресле. Дабы в следующий миг обнаружить на подоконнике некую многообещающе выглядящую жидкость в запечатанной кружке-непроливайке. Оценив собственную жажду и ничтожность шанса обнаружения в ближайшее время кухни, а также приняв в расчет пропажу во время погони рюкзака, странник со спокойной душой схватил потенциальный яд или гниль и откупорил крышку. Вроде ничем особенным не пахнет. Ну кроме определенного рода веществ.

— Ожидаемо, — повернулся жеребец на вращающейся стойке к единственной «собеседнице». – На вашем месте, я бы на пороге гибели занялся чем-нибудь поинтересней убийства собственных мозгов. Впрочем, чего уж там, — копыто поднялось в салюте предоставившей выпивку безгласной даме. – Да здравствует то, благодаря чему мы, несмотря ни на что!

И немедленно выпил.

Сразу затем закашлявшись и начав бить себя в грудь.

Теперь понятно, почему она сама ЭТО так и не приняла. Во внутренности будто пролез еж, а голову некий доброжелатель от всей души долбанул молотом. Путник не удержался в кресле и поприветствовал пол. Пару минут мироздание выглядело несколько размытым, а затем в целом вернулось к норме, кроме разве только весьма неприятного жжения в животе.

— Мда, видимо принятие внутрь первого попавшееся на дороге зелья всё же не является столь блестящей идеей, сколь вашему покорному слуге прежде казалось, — глубокомысленно прохрипел земной пони, не рискуя подниматься на ноги и приспосабливая ничуть против того не возражающую хозяйку комнаты в качестве подушки. – Надо куда-нибудь записать, а то ведь такой ценный опыт пропадет…

— Ты живой!? – вдруг раздалось со стороны дыры.

Жеребец вздрогнул, однако долженствовавшее прийти оживление зажевал видимо только начавший разогреваться напиток.

— Ну, как бы да, — спустя какое-то время лениво отозвался лежащий.

— Так да или нет?! – добавилось в первый услышанный им за месяцы живой голос истерических ноток.

— Да-да, разорался тут, — может у него какая-то травма?

Тут же с верхнего этажа спустилась короткая веревочная лестница и на горку обломков приземлилась слабо различимая фигура.

— Так почему ты мне этого сразу не сказал? – требовательно спросил вступивший пару секунд спустя в предоставляемый фонарем круг света незнакомец.

Гость столицы перевернулся на живот и несколько минут рассматривал новоприбывшего. Болезненно тощий белый единорог с частично поседевшей явно не по возрасту роскошной гривой золотого цвета, одетый в некогда шикарный серый костюм. Копыта сточены каждодневной тяжелой работой, виднеются следы неудачной попытки подковаться. На теле множество свежих и не очень царапин и синяков, а также пара старых следов от ожога. Чуть выпученные голубые глаза смотрят на мир со вполне понятным сумасшествием.

— А корона зачем? – поинтересовался удовлетворенный осмотром земной пони.

Собеседник (наконец-то без всяких ковычек!) вздрогнул и взглянул на висящее у груди украшение, будто впервые его увидев. Покраснел.

— Я ведь член королевской фамилии, — чуть заикаясь, начал рогоносец. – И в ситуации, когда наши правительницы отошли…- сопровождаемая обалделым взглядом пауза. Он затряс головой и вскричал. – Да какая теперь-то разница! – головной убор сорвали и отбросили в угол. – Ты кто?

— Уголек, — отозвался жеребец не моргнув глазом.

— Чего? – снова опешил абориген.

— Это самое раннее слово из имеющихся в наличии, — пожал плечами посетитель, отжимаясь от трупа. – Во всяком случае, существительное. И цитируя единственного за исключением иллюзорных голосов моего знакомого верно сказано: «какая теперь-то разница!»

Чуть покачивающийся от воистину лошадиной дозы всякой дряни земной пони встал на ноги и сделал пару шагов навстречу единорогу. А затем не удержался и рванул вперед.

— Живой, — лишь самую чуточку заплетающимся языком прошептал искатель, навалившись на не успевшего отскочить местного и сжимая его с достойной влюбленного силой. – До чего же долго мне пришлось тебя искать. Наконец-то.

Тот какое-то время вырывался, но потом всё же успокоился и обнял путешественника в ответ. Лежали долго. Незнакомец плакал, а гость ждал, пока оранжевое облако в голове хоть чуточку рассеется.

— Что произошло? – задал гость Главный Вопрос, скатываясь с расклеившегося рогоносца где-то час спустя. – Со страной? И с жителями? Кто такая «ОНА», кою все проклинают?

— Ученица принцессы Селестии, — мертвенно отозвался также поуспокоившийся абориген. – Твайлайт Спаркл. Смерть.

-
"Дорогая Принцесса Селестия,

Теперь мы все вместе. Это поразительно. Все девочки передают привет. Какое же это замечательное чувство, когда все твои друзья рядом. И теперь мы не можем умереть!

Но мы решили, что нам нужно больше пони.

Мои поздравления, Принцесса. Вы первая в списке.”
— Через несколько дней тетю нашли в ее спальне. Почившей, — без всяких эмоций произнес сидящий напротив местный житель. – Никаких следов борьбы или сопротивления. Тысячелетнего аликорна просто не стало. В конце недели отошла Луна. Затем – Кэйденс. А после…

Голос задрожал и погас. Впрочем, оно и не очень-то надо. Письма с того света и вид из окна вполне достаточны для описания сложившейся ситуации.

— Гибель касалась не одних лишь пони, — продолжил вновь собравшийся принц. – Деревья, птицы, трава…сама наша страна исчезала сперва по кусочку, а затем со стремительностью лавины – с каждым умершим гражданином угасание лишь ускорялось, ибо все они желали БОЛЬШЕ, — нервный смех, закончившийся всхлипом. – Нашлись любители и на крыс с червями…

— Но ты до сих пор здесь, — заметил гость, складывая горстку бумаг обратно в сундучок.

— Меня никто не любит! — единорог усмехнулся. – Никогда бы ни подумал, что буду благодарить за то небеса. Вернее их останки.

Земной пони откинулся в кресле и окинул обиталище последнего живого эквестрийца задумчивым взглядом. Некогда кабинет правительницы, в коем принимались решения жизни и смерти сотен тысяч, ныне – теперь склеп, пусть и полный не телами, но воспоминаниями. От самого пола и до потолка по всем стенам тянулись изображения. Старики и дети, жеребцы и кобылы, друзья, пары, семьи, целые кланы.

Одна ниточка идет за другой. Взятый Смертью кавалер на Той Стороне тоскует по маме, а та в свою очередь забирает мужа, тянущего за собой товарища детства, также уже обремененного отпрысками и супругой и аналогично не желающего с ними расставаться. А заодно исчезает по причине ностальгии луг, коему когда-то посчастливилось стать сценой первого поцелуя, дерево с ребяческим «секретом», обожаемая кошка и так далее.

Эквестрия пала жертвой собственной добродетели – любви ее жителей друг ко другу. Той вечной сердечной привязанности, перед которой спасовала и могила.

— А ведь я видел ее, — снова подал голос хозяин, открывая свой драгоценный ящичек. – Обычная простолюдинка. Шкурка фиолетовая, прическа простая, платьями обычно брезговала…в общем ничего особенного. Никогда не понимал, чего нашла в ней тетя, — он вытащил из середины стопки письмо и нашел копытом строчку. – Черные глаза, — придыхания будто у влюбленного. — Моя единственная оставшаяся мечта – никогда не встретить их…

— Но как...Твайзлат, — не вполне уверенно выговорил То Самое Имя путник. – Смогла сделать всё это?

— Говорил уже: понятия не имею, — покачал головой сжимающий в копытах «сокровище» вельможа. – Меня никогда не интересовала ни она, ни творимая ею магия. И о смерти-то узнал только из разговоров Принцесс – настолько печальные они ходили. Потом всё удивлялся, с какой такой радости владычицы Эквестрии настолько огорчаются из-за решивших слегка поумирать крестьянок. Да будь они хоть трижды Хранительницами Гармонии – это еще не повод…

— Начинаю осознавать причину вашей уникальной выживаемости, — с давненько не прорывавшимся едким ехидством отозвался земной пони. – Однако став добровольным могильщиком вы почему-то не делили трупы на благородные и не очень.

— Смерть – знак равенства между королем и нищим, — с нездоровым блеском в глазах отозвался принц. – В гробу все выглядят одинаково важно – спасибо окоченению. Да и чем еще заняться, когда остался один?

— Сами виноваты, что не присоединились ко всеобщему веселью, когда в наличии еще имелись подданные, — кивнул пришлый на единственную несущую в себе художественную ценность картину в кабинете. «Заглядывая в Бездну».

Сразу видно: художник выкладывался по полной.

— О нет, присоединился, — ткнул он в правый верхний угол полотна. – Причем куда раньше большинства подданных. Ибо какая надежда может быть у видевшего, как сами аликорны ничего не смогли противопоставить Ей?

— Надеюсь одним обжорством вы тогда не ограничились, — намекающе провел земной пони черту под сражающимися.

— Не волнуйтесь, не ограничился, — блекло улыбнулся абориген. – И я никогда не верил в это их «не дай Смерти украсть себя – умри сам!» — отчаяние накрыло меня задолго до плебса.

Слово сказано – и наступило молчание, прерываемое лишь хрустом маринованных огурцов на зубах редко упускающего возможности подкрепиться искателя Истины. Невеселые же оказались у него ответы. Впрочем, еще ведь не всё задано:

— И что же дальше?

— А есть варианты? – снова с легкой истерией в голосе отреагировал успевший задуматься о чем-то своем дворянин. – Этим вопросом задавались многие. Кто-то пытался защититься магией или замками, другие стремились насладиться оставшимся временем, третьи бежали – конец один и тот же. Нам остается лишь ждать, когда ОНИ, — копыто поднялось вверх, — вспомнят об оставшихся и «пригласят» нас к себе, — смех со всхлипыванием. Недолгий, по счастью. – До тех же пор сей принц-без-королевства с радостью примет любую помощь –мертвых всегда больше, чем живых.

— Не могу гарантировать ее оказания, — дипломатично увернулся от прямого отказа заниматься бессмыслицей гость. – Тем не менее, жажду уточнить: неужели надежды нет?

— Только что «ушедшие» наконец подавятся, — безнадежно хмыкнул собеседник, вставая на ноги. – И ее на самом деле нет. Ведь жажда – единственное оставшееся у перешедших за грань. Давайте спать, фронт работ покажу завтра.

— Выбор есть всегда, — покачал головой земной пони, также вставая. – И выход найдется у того, кто его ищет.

-
-…привел их ко мне! – вопил трясущийся от страха единорог, отвешивая удерживаемому за воротник «помощнику» удар за ударом. – Будь ты проклят!

Успевший неслабо украситься синяками жеребец наконец проснулся и отпихнул безумца, надавав в процессе пару увесистых пинков, после чего уже сам вцепился в эквестрийца:

— Что происходит? – тощий вельможа снова попытался выворотить собеседнику челюсть, но несколько совмещений его лица со стеной быстро привели труса в чувство. – Говори?

— А сам как думаешь? – со смертной тоской поинтересовался притихший рогоносец. – «Во благо», «тебе понравится», «милосердно» и прочее. Чернота.

— Чего? – смахнул со лба кровь всё еще никак не могущий осознать ситуации путник. – Ведь это лишь сон. Выдумка уставшего разума…

— Отпусти меня! – вдруг забился пленник в крепких объятиях, протянув единственное свободное копыто вперед. – Раскрой глаза – они уже здесь!

Земной пони последовал совету и поднял взгляд в указываемом направлении. Знакомое марево бесшумно просачивалось сквозь окно, неспешно заполняя комнату. Вот только вблизи оно оказалось совсем не похожим на привычный туман или морось…

— Отвали! – воспользовался абориген замешательством гостя, вывернувшись-таки из цепкой хватки. – Спасайся, идиот! – крикнул он уже из коридора.

«Облако» во множестве лиц хихикнуло – и нашедший последний ответ искатель побежал, не разбирая дороги и изо всех сил.

Едва освещенные коридоры, залы и галереи некогда великолепного Дворца. Затем полная погибших деревьев чаща, высокая стена сада, несмотря ни на какие потуги принца-без-королевства полный безжизненных тел город…

В какой-то момент задыхающийся беглец обернулся и увидел, как и без того павший жертвой любви мир тухнет, темнеет и исчезает в следующей за ним подобно гончей волне душ. И услышал тихий, игривый голос, призывающий не тратить зря сил – от них никто не убежит.

— Ты хотела сказать, «пока не убежал», — возразил Ей путник. – Я вполне могу стать первопроходцем.

— Ну попробуй.

Земной пони скакал, пока хватало сил. Свалившись же весь в поту и мыле, пополз вперед в упрямой попытке избежать неизбежного – точь-в-точь подобно миллионам до него.

И проиграл. Не стал первым.

Ведь Смерть верна всем.

Огонь любви.

…баловник, озорник Купидон…

https://www.youtube.com/watch?v=AdR79P-2ewo

— Проснись и пой! – раздался звонкий призыв над самым ухом.

По телу прошла волна дрожи. Разум очнулся, немедленно принявшись за обычные свои процедуры: выяснение количества имеющихся в наличии конечностей, оценке общего самочувствия, проверке данных с органов чувств.

И восстановлением связи между прошлым и настоящим.

Сердце пропустило удар. Земной пони сглотнул и попытался шевельнуть головой. Внезапно получилось.

— Я ведь умер? – спроецировались его мысли напрямую в вылетевшие изо рта слова.

— Да, — мягко подтвердил тот же довольно красивый женский голос, а чей-то прохладный платок аккуратно вытер выступившую на лбу от волнения испарину.

От столь впечатляющих новостей жеребец снова содрогнулся всем телом – и поднял наконец веки. Несколько долгих мгновений смотрел в склонившееся над ним обрамленное гривой цвета пламени лицо. А затем с достойным баньши воем вскочил на ноги, едва не протаранив страшилище.

— Всё хорошо! – неожиданно командирским тоном приказала успевшая отскочить кобыла. – Не волнуйся!

— НЕТ! – с лязгом упало глухое забрало, а на выставленном перед собой в защитном жесте копыте сама собой материализовалась книга. – ИЗЫДИ!

Судорожный шаг назад, проскальзывание, падение…

— Успокойся! – одновременно закричали навалившиеся на него со всех сторон пони.

Он вырывался изо всех сил и орал, будто их клыки и когти уже впились в него и рвали плоть. А затем в фокус вновь попали эти черные, лишенные всякой жизни глаза – настоящие колодцы тьмы, ведущие в пустоту – и мир отринул искателя…

-
— Честное слово! — подняла она ногу к потолку. – У меня нет никакого намерения отгрызать твои уши, выпивать кровь или съедать душу, – в голосе опять появились игривые нотки. – Впрочем, полным отсутствием интереса в моем дорогом госте я также не страдаю…- намекающее подмигивание.

Несчастный бродяга еще плотнее вжался спиной в угол.

— Ладно, начнем сначала, — ударила себя в лицо кобыла. – Во-первых: я не монстр. Во-вторых: тебе ничто не угрожает. В-третьих: если два предыдущих утверждения не верны – то почему некоего навоображавшего себе доспехов и религиозной литературы, а затем грохнувшегося в обморок жеребца еще не разделали?

Страшилище сделало призывающий к выводу жест и подняло правую бровь. Уголек снова подобно трусящей черепахе попытался втиснуть себя целиком в кирасу.

Очередной исполненный досады с примесью раздражения вздох:

— Хорошо! Будь по-твоему – можешь прикидываться психом сколько влезет. Как надоест – спускайся. Еду разогреть дело недолгое. Чао.

Незнакомка четко развернулась вокруг своей оси и почти маршевым шагом двинулась в обратном направлении, скрывшись через пару секунд за дверью. Земной пони немного подождал, облегченно выдохнул и, пораскинув мозгами, позволил себе перейти с уровня беспокойства «мне конец» до «вот-вот грянет».

Первым делом «мертвый» стянул в спешке неправильно нахлобученный шлем – не столько даже из-за причиняемой им боли, сколько из любопытства. Всё ж таки познание чего-либо изнутри представляет из себя определенные трудности.

Вполне себе металлическая боевая кастрюля: на ощупь тверда, холодна, в свете блестюча и края режутся. В общем, чего бы там не заявляло это…

Жеребец вздрогнул и постарался выкинуть главное из головы, дабы хотя бы по выкинутым на берег камешкам подойти к постижению океана.

Короче, на плод его сознания никак не тянет. И это ведь хорошо, правильно? И мало ли при каких обстоятельствах ему удалось нарыть данную и остальные части брони. В конце концов, он же почил…

Земной пони не смог сдержать рвущийся наружу нервный смех – хотя представшая перед мысленным взором принудительная выдача древних средств защиты всем входящим в Бездну выглядела скорее пафосно, нежели смешно. К тому же железяки-то отнюдь не простые, а точно подогнанные по размеру, да и вообще по совершенству изготовления могли бы и правда иметь небесное происхождение.

Уголек какое-то время с упоением рассматривал и гладил взявшийся из ниоткуда костюм, позволив восхищению полностью поглотить себя, и тем самым хоть ненадолго спрятаться от нежелающих уходить вопросов и ужасов внешнего мира. Однако надолго спасительной эмоции, увы, не хватило – плюющее с высокой колокольни на самочувствие носителя любопытство, сговорившись с прагматизмом, потребовало оставить металлические игрушки в покое и взглянуть-таки в глаза неизвестности…

— Гы-ыы, «глаза», — опять вынужденно изобразил психа Уголек, борясь с заполонившим сознание образом недавнего прошлого. Покрытые блестящими золотыми пластинами копыта впились в виски и яростно их замассировали до наступления удовлетворительного уровня успокоения.

Бродяга глубоко вдохнул вроде бы никак не намекающего на склепы или могилы весеннего воздуха с едва заметным ароматом яблочного пирога, медленно, дабы лишний раз не дребезжать, поднялся на ноги и со всей возможной осторожностью перетек к окну, из которого ему открылась на удивление пасторальная картина.

Невероятно уютный, буквально сошедший с картинки из детской книжки городок. Солнечного цвета солома на крышах домов, идеально беленые стены без единой трещинки или пятнышка, аккуратные окошки и двери с вырезанными на них узорами и кексами, полностью покрытые цветами всех цветов радуги клумбы, ровнейшие каменные дорожки и так далее. Всё это великолепие, естественно, утопает в почти агрессивно щедрой и жизнелюбиво выглядящей зелени.

Еще один эпизод недостойного разумного существа идиотского смеха – и с трудом удерживающий себя в относительно вменяемом состоянии Уголек начал высматривать аборигенов. Нашлись быстро. Штук восемь разномастных пони сидели в маленьком кафе за двумя столиками-грибочками и видимо о чем-то спорили. Тема не важна – по крайней мере на данный момент – а вот яростная жестикуляция, периодические посасывания вставленных в высокие бокалы трубочек и прозрачно намекающие на не только дружеские отношения обнимашки между половиной присутствовавших явно показали наличие в них целого ряда жизнеопределяющих признаков-влечений. Обилие же черноты на телах и особенно лицах вроде бы никого не смущало.

Отлично. В смысле мир совсем не таков, каким обязан быть.

Всё ИДЕАЛЬНО.

Кроме собственно резидентов.

Захваченный внезапной идеей земной нетерпеливо стянул с себя нагрудник и всмотрелся в явленное полированным металлом отражение.

Нет. С ним всё в порядке – ну, во всяком случае другим он себя не помнит. На всякий случай лицо подверглось еще и ощупыванию, всецело подтвердив ранее полученные результаты — органы зрения на месте.

Что за бред?

Какое-то время представитель сильного пола сосредоточенно оценивал свои шансы одолеть приветствовавшую его даму в честном (а лучше – таки слегка доработанном в понятно чью пользу) поединке, в итоге придя к выводу о недостаточности сведений для создания сколь-либо заслуживающего доверия ответа. Зато сии не делающие ему чести калькуляции окончательно умиротворили стоявший на краю пропасти разум и наглядно продемонстрировали современную цель – добычу необходимых данных – и в общем-то единственное имеющееся средство – выйти из комнаты.

Легко сказать. К тому же вероятно и здесь найдется чего-нибудь могущее пролить свет на вставшую перед ним загадку совершенно непотребного во всех смыслах посмертного состояния?

Увы, шкаф, кровать и тумбочка выглядели и ощущались ровно также, как и любой другой прежде виденный им «при жизни» добропорядочный представитель мебельного народа. Да и если уж на то пошло – то и вообще почти всего четвероного.

Новая неожиданная мысль – и сорвавшийся с губ по ее экспериментальной проверке стон:

— Не сон, — разочарование и презрение к самому себе вдруг сменилось очередной, еще более впечатляющей своим размахом попыткой мозга разрешить вставший перед ним парадокс. – А может на самом деле это раньше я спал – но ныне пробудился?

Кстати, ведь вполне правдоподобная теория, способная объяснить и туманность былых воспоминаний, и совершенно не вызывающий доверия мертвый мир, и ту «волну душ»…

По спине в который уже раз прошла ледяная змейка.

— А вот с необычным «цветом» глазок в любом случае получается непонятка, — он неспешно вернул шлем на положенное место. – Или обязательность их наличия вашему покорному слуге тоже привиделась? Тогда почему у меня они есть? Или это я тут монстр?

Обнадеживающее, однако, увы, не выдерживающее никакой критики предположение.

В любом случае пора на выход. И без всяких уверток.

Дверь обычная – точь-в-точь подобная десяткам своих товарок из мутного прошлого. С облачками. Лежащий за ней коридор также ничем особым не выделяется – дерево, ковер, лестница вниз, еще пара комнат. Осмотр ближней дал в целом прогнозируемый результат: детская, рассчитана уже не на младенца, но пока и не на подростка. Замок дальней же оказался заперт – и данное открытие оказало на исследователя весьма положительное впечатление: значит а) есть чего скрывать и б) наличествует желание сохранить это нечто в тайне – в то время как ожившие мертвецы подобной ерундой вряд ли бы занялись.

Ломать? И раздражить вроде до сего момента склонного к переговорам оппонента? Не стоит того.

Следовательно, дорога только вниз.

— Быстро, — донесся откуда-то справа голос чудовища при заходе на первую же скрипучую ступеньку. – Думала до вечера там просидишь. Спускайся живее – я кое-кого тебе привела.

Подумавший было об отступлении Уголек сглотнул и, принудив себя к мысли об отсутствии пути назад, таки снизошел на первый этаж, тут же высмотрев вероятные пути отхода и ближайший многообещающе выглядящий угол рядом с пустой стойкой для зонтов.

— Трясешься подобно жеребенку перед первым вылетом, — добродушно хмыкнула видимо из милосердия к нему надевшая большие темно-сиреневые очки хозяйка. – Заходи, садись, общайся.

И правда чувствующий немалую слабость в ногах и от того легонько дребезжащий земной решил не кочевряжиться и медленно вошел в лишенную двери столовую.

Знакомый белый единорог. Разве только образ ныне представляет совершенно иной: тому, загнанному и потерявшему всякую надежду бедолаге в принципе бы не понадобилась ни роскошная подбитая мехом мантия, ни пухлая корона на голове. Зато глаза вроде бы ничуть не тронуты местной чернотой.

Судя по виду, чуток испуган и слабо понимает происходящее. Прям родственная душа.

— Знатные доспехи – небось во дворце где подсмотрел? — со слегка безумной усмешкой без предисловий начал принц-без-королевства. – Говорят, еще хуже меня…

— Ты жив? – сразу перешел к главному искатель.

— Кто его знает, — передернул плечами вздрогнувший, но тем не менее старающийся звучать уверенно собеседник. – Местные, — кивок на прислонившуюся к стене и наблюдающую за ними пламенную кобылу, — утверждают, будто нет. И сам я помню смерть, – взор самую капельку остекленел. – Между нами, та еще вышла кончина: сломал ногу при прыжке с балкона и потом еще минут пять пытался отползти от этой проклятой волны лиц…- он моргнул, сглотнул и продолжил как прежде. — Однако ощущения явственно и безапелляционно твердят обратное, — насмешливое фырканье со стороны наблюдательницы. – Так понимаю, у тебя то же самое?

Жеребец неуверенно покачал головой.

— В любом случае, присаживайся – пообщаемся, — указал копытом на ступ напротив рогоносец. – Внезапно снова зашевелившаяся после стольких-то лет летунья утверждает, якобы мой замковый знакомец даже слышать ничего не желает и потому-де ей до сих пор не удалось ввести его в курс дела. Плюс, остальные в один голос твердят о полезности подобных разговоров между «новичками» для «акклиматизации».

— К чему? – вопреки спокойному течению беседы взъерошился путник.

— К жизни после смерти, разумеется, — усмехнулся буквально вчера выглядевший несчастнейшим из поней вельможа. – И судя по увиденному мной, — отманикюренное копыто поднялось и легонько стукнуло по весело зазвеневшей в ответ короне, — она будет просто великолепна.

-
— То есть, я могу силой мысли вызвать, например, стул?

Дама с успешно забытым еще в момент представления именем (неудивительно — при такой-то конкуренции за мыслительные мощности) тяжело вздохнула:

— ДА! Точно также, как и предварительно спрошенные карты, деньги и стволы, причем хоть два, хоть тысячу, — она убрала за ухо упавшую на лицо челку. – Знаешь, такими темпами скоро начну расстраиваться в своем решении приютить до адаптации некоего тугодума.

— Но каким образом? – никак не мог Уголек остановиться.

Блюдо с тушеными овощами показательно громко грохнулось об стол:

— Так же, как вызвал себе доспехи – и ту книгу, — мгновенная задумчивость. – Наверху где-то лежит.

— И вы тоже способны «воображать»? – хозяйка только закатила глаза к потолку и, разложив пищу всем по тарелкам, молча села за стол.

— Вы такой смешной, — вдруг подал голос до того благовоспитанно молчавший жеребенок – искатель от неожиданности отшатнулся, вызвав у аборигенов небрежно скрытое прысканье. – Конечно мама умеет делать вещи – она вообще всё может! Вам повезло, что именно знаменитый капитан Вандерболтов взял вас…эм…то есть, — малыш засмущался и смолк.

 — Взял над вами шефство, — с умилёнными видом закончила за отпрыска кобыла, чья спортивная фигура никак не выдавала родительницу. – На самом деле я просто пригласила нашего свежайшего покойничка в гости, — многозначительное подмигивание. – И нашей команды ведь уже давно как таковой нет – здесь не от кого защищаться.

— Но ты всё равно самая-самая лучшая, — убежденно настоял на своей позиции пегасик, погружая ложку в рагу. – И лучшие летуны Эквестрии до сих пор собираются на праздники и ярмарки.

— Однако это немного не то, — погладила дитя определенно польщенная искренней и бесхитростной похвалой дама. – Спорить же по первому пункту явно не в моих интересах.

 — Разумеется, — надулся малыш от гордости. – С правдой-то не подерешься!

Земной пони наблюдал за буквально источающим взаимную любовь и радость разговором с никак не желающим исчезать ощущением вот-вот готовой упасть на голову западни. Глаза то и дело обращались к аналогичным органам хозяйки – вернее их полному и ныне дважды объясненному отсутствию.

«Впервые заметила уже навоображав дом с садом – тогда еще только чуть-чуть. Потом спортивный инвентарь, взлетная и прочее – всё потихоньку затемняло. Собственно, такими стали только когда позвала с чего-то задержавшихся коллег.»

«Позвала» — эхом отозвалось в ушах и перед мысленным взором встала унесшая его жизнь волна.

«Там они страдали – я проявила милосердие, пригласив их в наш новый дом.»

Жеребец покосился за дверь на деловито журчащий и похрюкивающий городок. Хотя насколько ему возможно судить, большинство занималось чем угодно, нежели полезными обществу и народу занятиями. Здоровенная толпа на дальней площади-поляне вроде готовилась к некоему празднику.

Впрочем, почему бы и не побеситься, коли им и правда более нет нужды вкалывать до седьмого пота ради пропитания? И конкретно данное рагу сделано исключительно по совершенно недостаточной на взгляд бродяги причине «всегда хотела попробовать этот рецепт». Нежелание же получить еще угольно-черных перьев и полосок на шкуре и копытах тут совершенно не причем.

Тем не менее, глупо отрицать: уже имеющиеся в наличии следы «производства» и «обмена» очень даже идут сей кобылке с военной выправкой, на отлично подчеркивая и без того буквально всем телом излучаемую пламенность натуры.

— От чего же гость ничего не ест? – вывел из прострации голос определенно заметившей и оценившей пристальное внимание к собственной персоне крылатой. – Я уходить никуда не собираюсь, а вот еда стынет.

Искатель внезапно ощутил многие месяцы не посещавшее своего одинокого носителя смущение и опустил взгляд в тарелку, вскоре присовокупив к нему и ложку. А ведь и правда вкусно – то есть никакого по идее весьма подходящего к статусу мертвеца «привкуса пепла» или «мертвенной блеклости». Точь-в-точь, как нормальное «живое» блюдо…какая мерзкая мысль.

Забавно: голода – нет, но вот желание кушать всецело в наличии. Странное сочетание.

— Добавки? – услужливо раздалось над ухом пытающегося разобраться в чувствах жеребца.

Миска внезапно оказалась пустой, причем потеки по краям и облизываемый в этот самый момент столовый прибор оставляют не много места для сомнений касательно поглотившей питательную смесь личности.

— Давай-давай, не стесняйся, — не стала она дожидаться ответа, от души навалив повтора с горкой. – Сам понимаешь: чем скорее акклиматизируешься – тем быстрее сможешь вообразить себе собственный дом с кухней и даже варениками, — копыто аккуратно приподняло его за подбородок, явив широкую намекающую улыбку. – На всякий случай: не воспринимай последнюю ремарку за попытку выпихать за порог.

Уголек быстро закивал – от вновь представших в опасной близости от него пробоин во мрак по телу прошел озноб. Лишь немалым усилием воли земному удалось не оттолкнуть заботливую хозяйку.

Та еще пару секунд смотрела на него с совершенно неопознаваемым выражением и отпустила, позволив вновь уткнуться в пищу и постараться хоть на минуту забыть…стоп. Это не наш метод. От жизни – ну или чем бы нынешнее состояние ни было – не спрячешься. Нужно собраться и встретить неизбежное лицом к лицу. Хотя бы ради сокращения собственных мучений.

А значит уже завтра…

— Благодарю, я сыт, — встал метафорически давший самому себе под дых искатель. – Вы не могли бы оказать мне честь и показать гор…поселение?

— Самый настоящий город, — с веселым фырканьем уверила кобылка, не без изящества ставя кастрюлю на плиту и смахивая с себя передник. – Более того – столица. С радостью. Только доспехи несколько не к месту.

Уголек сглотнул и отступил на шаг, опять ощутив на шее удавку животного ужаса, и сжавшись в попытке обрести поддержку в холодных и надежных листах металла.

— Забей, — дама ничтоже сумнящиеся подхватила трусливого кавалера под локоток и, прежде нежели он успел как следует того испугаться, подтащила к двери. Бескрылый заморгал от улыбнувшегося прямо ему в глаза светила. – Итак, добро пожаловать в Кантерлот! Вернее его менее представительный, однако безмерно более уютный пригород!

Вопреки всем ожиданиям и предыдущему опыту, новый дружелюбный оскал вызвал в жеребце отнюдь не дрожь и желание немедленно сбежать. Напротив: нечто в данной по-хорошему лукавой ухмылке и невзначай принятой выразительной позе неожиданно всколыхнуло в бродяге вроде бы напрочь забытые поползновения социального рода:

— Не стыдись своей брони: каждый переживает переход из жизни в жизнь по-разному, но никогда – легко, — хозяйка без предупреждения прильнула к нему и мягко, но твердо заставила сделать одновременно с ней шаг вперед. – И если уж говорить совсем откровенно, то в ней ты выглядишь даже более интригующе.

Скиталец ответил ей ошалелым взглядом вот-вот готового отринуть всякие сомнения и просто погрузиться в предоставляемую миром эйфорию наркомана.

— Процесс пошел! – торжественно провозгласила пегаска и запечатала данный вердикт быстрым поцелуем в незакрытую вследствие оставления шлема на столе щеку, чем окончательно выбила из-под недавно почившего успевшую набраться в крайне незначительном количестве ментальную почву, в прямом смысле слова заставив его воспарить. – Сейчас прогулка, потом ужин, аттракционы…- краткая пауза, по окончании которой голос наполнился одновременно опасной и влекущей глубиной. – Ну и ночью тоже будет замечательная возможность продемонстрировать новоприбывшему наше гостеприимство.

Уголек почуял себя мухой, попавшейся в паутину из патоки посреди сладкого тумана — причем не желающей вылезать.

— Вперед! – представительница прекрасного пола потащила гостя за собой будто надувной шарик.

-
Взгляд.

Совершенно пустой и не выражающий ровным счетом ничего.

Ни проблеска мысли, ни капельки страха, ни огонька жизни.

Игрушка. Обыкновенная плюшевая игрушка, оставленная за ненадобностью дома, когда владеющая ей девочка побежала играть на улицу.

Вот только какие-то жалкие полдня назад эта куклы говорила. Смеялась. Делала любимой маме комплименты. Кушала рагу.

А теперь лежит и смотрит на него – увиденного сегодня в первый раз сумасшедшего незнакомца в доспехе и карнавальной маской на лице.

Одеяльце натянуто по самую шею, ни одной конечности снаружи, комната идеально прибрана.

Чудо, а не ребенок.

Идеальный.

Как и всё тут.

Бродяга не выдержал и разразился тихим-тихим безумным хихиканьем, наверняка способным вогнать в дрожь не то что жеребенка, но и проверенного в боях ветерана. Однако лежащему перед ним существу нахождение в опасной близости от очевидного и отнюдь не вызывающего ощущения благодушия маньяка абсолютно безразлично. Ему вообще на всё плевать.

Совершенное и полное спокойствие.

Поутихшая было за время пряток дрожь ударила с новой силой. Видимо потому он и не заметил ЕЕ, пока над самым ухом не раздался шепот:

— Попался.

Сидящего посреди комнаты жеребца заключили в объятия. Поверх копыт легли крылья –мягкие, ароматные, в иной ситуации, могшие бы ощущаться с немалой силой манящими.

— Глупыш, — коснулись щеки горячие влажные губы. – Зачем убежал? Неужели же до сих пор считаешь, будто тебя кто-то хочет обидеть?

Едва слышный зовущий смех, от которого у обмершего будто мышь перед змеей земного задергалось веко.

— Проснется, — схватился чужак за последнюю соломинку, дрожащим будто в лихорадке копытом указывая на всё также обращенное к ним лицом дитя.

— Нет, — щекотнул шею пламенный хвост. – Мой малыш послушный и никогда не помешает взрослым поиграть друг с другом.

Уголек обхватил задние ноги передними и сжался в комок.

— Сколько влаги и трепета, — подхватило перо одну из катящихся по нему градом капелек. – Никогда прежде не чувствовала себя настолько грозной, — язычок легонько коснулся виска, слизнув задержавшийся на нем пот. – Мне нравится.

— Уйди, — насколько же жалко оно звучит. – Пожалуйста!

-Мммм? – задумчиво протянула несколько отодвинувшаяся кобылка. Однако вспыхнувшей внутри земного надежде оказалась не суждена долгая жизнь. – Нет.

Изящное копыто просунулось в центр клубка нервов и, сработав подобно гвоздодеру, расцепило пытавшуюся закрыться в самой себе жертву.

— Меня попросили ввести тебя в курс дел, — левый наплечник со щелчком отсоединился и под тихий лязг соскользнул вниз. – И именно этим я и намереваюсь заняться.

Прохладное касание мягко вошедшей под не выполнившей свою функцию металлическую скорлупу конечности.

— Какое страстное сердце…

Рывок. Прыжок. Звон разбитого стекла. Такая далекая земля в одночасье ставшая такой близкой.

Подстегивающая всякую жизнь и отрезвляющая любой разум боль.

Бег.

Не слышу криков, не вижу переплетающиеся на фоне костров тела, не чувствую разлившийся по округе любовный дурман.

Броня дребезжит и болтается.

Зубы сделали свое дело: ныне нога свободна от лишнего груза, а след остался бы в любом случае.

Насколько же глупо было бежать в тот дом.

Виновата память: боящийся пути всегда возвращается к началу.

Куда же теперь?

Многие и многие до сих пор на улице. «Торжество жизни». «Отсутствие ограничений». «Свобода».

Стонущие в страсти и наслаждении кучи потерявших последние капли стыда животных.

Однако и в зданиях то тут то там горит свет.

Не стоит надеяться на мирное чаепитие.

Нужна тьма.

Тихая, спокойная, правильная тьма.

Сбежать. Спрятаться. Переждать.

Осознать.

Самый неосвещенный квартал. Самый мрачный особняк в самом глухом углу.

То, что надо.

Нет времени искать ключ.

Таран – оставшаяся броня сбережет.

Незапертая дверь без проблем пропустила безумца внутрь, где он, пробежав по инерции еще пяток шагов, с грохотом врезался в стену.

Новая порция «трезвости». Головокружение. Слабость.

Ладно: отдыхать так и так бы пришлось.

— Ты…новенький, правильно? – внезапно раздалось сзади. – Я видел тебя днем. С ней.

Одоспешенный и низошедший до примитивнейших инстинктов пони попытался сжаться в комок:

— Пожалуйста! – когда только ему удалось настолько растерять всякое самоуважение? – Не насилуй меня!

Булькающий звук, будто незримый собеседник поперхнулся:

— А сам-то не имеешь…

Уголек извернулся и вперил со стороны выглядящий наверняка зверски неприятно взор в источник звука. Стоящий у порога со светильником пегас осекся. Радостный оскал на его лице стремительно погас.

— Прости, — склонил незнакомец голову. – Честное слово: ни в одном глазу зла не желаю…- неизвестный пару секунд помолчал и быстро добавил. – И она на самом деле тоже.

Очередная позорная попытка спрятаться от мира.

Тяжелый вздох – и деликатный перестук копыт.

— Это всё пустота, — абориген неожиданно сел на некотором расстоянии от него, облокотившись о стену. – Поживешь тут подольше – поймешь.

Длинный промежуток воистину благословенной тишины – звуки творящегося снаружи буйства приглушены и при небольшом усилии их возможно вовсе не замечать.

— Кстати, спасибо: ты подарил мне первую за многие месяцы улыбку, — натужное хмыканье. – Удивительно правда: мы способны получить абсолютно всё, чего ни хотим – но при этом ничего и не хочется. Вернее, жажда-то есть – жгучая, давящая, жуткая – а насыщения никак не наступает.

Крылатый встал, налил в чашку немного воды из графина у входа и протянул его Угольку. Тот еще пару секунд поизображал загнанного в ловушку дикого зверя, а затем обругав себя последними словами принял-таки подношение.

— Приятно не так ли? – с покровительственными нотками поинтересовался хозяин. – Прохладная жидкость, пришедшаяся в свое время и место. Когда и где нужна.

Земной неуверенно протянул емкость обратно. Пегас немедленно наполнил ее снова, чуть приподняв уголки губ:

— Сам некогда пытался воспользоваться данным решением. Загонял себя до полусмерти, бился до умопомрачения, рисковал как дышал – и поначалу аж получалось. Я действительно ЖИЛ, — тон стрелой понесся к небесам. — Боролся. Превозмогал. Наслаждался победами и страдал от поражений, — пауза катарсиса, за коей последовало падение в бездны. — А потом последние банально кончились и первые потеряли всякий смысл, — тяжелый вздох и возвращение к стене. – Некоторые стали драться друг с другом, но мне оно вообще не по сердцу, пусть боль другим пони и причиняется по договоренности.

Искатель допил любезно предложенное угощение и сел по-нормальному: тут ему судя по всему действительно ничего не угрожает.

— Иные посвятили себя не просто приключениям и головокружительному безумию, а самосовершенствованию, — вопреки ожиданиям, отнюдь не печальное, но восхищенное испускание воздуха. — Видел Облачный Шпиль?

До определенной степени переставший ассоциировать собеседника с врагами бродяга поднатужился и припомнил гигантское, воистину сюрреалистическое по архитектуре – с расходящимися далеко в стороны от стержня «глазными яблоками» на тонких стеблях и подозрительно «жидкими» формами – а также совершенно невозможное в нормальном мире сооружение, с гордостью показанное еще в начале дневной экскурсии.

— Потрясающе не так ли? – заметил его напряжение жеребец. – Труд тысяч лучших художников, строителей, декораторов, дизайнеров, скульпторов, садовников, музыкантов — не шучу: он и правда поёт, если подойти поближе – помноженный на бездну времени и горы сил, в итоге породил чудо круче и прекрасней, нежели я когда-либо мог вообразить, — воодушевленное цыканье зубом. — На какой только подвиг духа и разума не пойдут свободные в средствах скучающие пони.

Нараставшая восторженность вновь достигла пика и без всякой стабильной площадки ринулась вниз:

– Впрочем конечно не бесплатна оказалась спустившаяся на нас красота, ибо вобрала в себя многие яркие шкурки и гривы – слишком многие. Не то чтобы оно так уж плохо или вредно, — определенно лишняя демонстрация провала вместо очей и больших темных пятен под крыльями. – На самом деле никакой боли, слабости, старения или еще чего – самых ранних вообще с трудом различишь и никаких проблем не испытывают – короче одна косметика…однако сам понимаешь, всё одно неприятно.

— Башня ослепительна, — решил-таки внести собственный несколько запоздавший вклад в беседу Уголек. – Аж смотреть на нее больно – не могу охватить замысла.

— Знакомое ощущение, — вновь проявил одобрительную покровительственность незнакомец. И невесело хмыкнул. – То же кстати говорили даже многие из создателей – а потом гасли, не видя шанс хотя бы повторить величайший шедевр, на который они излила всего себя. Точнее, на самом-то деле стройки шли и идут, причем везде и повсюду – ну хотя бы на той стороне гор один мой приятель с друзьями вздумали «небо под землей» организовать — но…

Неуверенное передергивание плечами в стиле «сам понимаешь».

— Короче немногим удалось воспользоваться одной рекой вдохновения дважды, – он резко дернул головой и снова заговорил наигранно-бодрым тоном. — И данное обстоятельство лишь подстегнуло тех, кто изначально или в процессе избрал третий путь: а именно принялись за что угодно, кроме продолжения прежних занятий. Таковых по моим наблюдениям нашлось чуть ли не больше всех остальных вместе взятых. В общем-то и принявшая тебя под свое крыло персона едва ли не одной из первых решила оставить бессмысленный риск и прочее усложение нашего странного бытия в прошлом и стала банально наслаждаться своей новой жизнью во всей ее полноте, — насмешливое хмыканье. – Только представь себе: бывший капитан Вандерболтов – и вдруг погодница, потом парикмахер, затем шахтер, после вообще вроде бы художница, а не, еще веселее…- пегас развернул к слушателю широко скалящееся лицо и заговорщицким шепотом выдал. – Флористка!

Пауза. Уголек, не будучи уверенным касательно правильной реакции на подобные новости, на всякий случай вскинул брови.

— Ладно, ты видно и близко с ней знаком не был до…- неопределенное махание копытом. – События. И вот ныне самая дерзкая и безбашенная героиня Эквестрии играет в примерную домохозяйку. – черный взгляд вновь ушел вдаль, а голос наполнился уже настоящей ностальгией. – У нас ведь почти получилось…пока она не навоображала ЕГО.

В первый раз за беседу рассказчика пробила самая настоящая дрожь:

— Сперва думал не более чем ничейный жеребенок с той стороны, какая-нибудь сирота, у которого не осталось никого, могшего забрать прежде, — судорожное сглатывание. – А потом понял…

На дом вновь опустилось молчание – даже звуки происходящей снаружи вакханалии не смели нарушить жуткую тишину борьбы пони с собственным разумом.

— Он не работает в ее отсутствии, — озвучил давненько уже шаставшие по голове туда-сюда выводы земной. – Не играет, не плачет, не безобразничает. Существует только, когда ей хочется поиграть в маму.

— Не говори так, — дернулся явно задетый за живое жеребец. – Мой капитан правда верит в….действительность своего сына. По-настоящему.

— В чем проблема просто родить? – вышел наконец за грань собственного ужаса новопреставившийся, не имея более ни сил, ни намерения устрашаться. – Стандартными методами? В конце концов, — чуточку брезгливой кивок наружу.

— Не выйдет, — тихо отозвался местный. – Вернее, всё происходит как положено – а на выходе получается тоже самое. То есть…да ты не волнуйся! — вдруг резко сменил собеседник тон. – У нас тут тысячи нормальных детей – и пока чего-то не заметил, чтобы кто-то старел.

— Почему они делают это? – протянул Уголек копыто в сторону едва заметного за домом костра.

— Что? – встал и подошел поближе пегас. Где-то с минуту шли молчаливые переглядывания и многозначительное ворочанье бровями — незнакомец долго прикидывался, будто не может понять. Когда же его наконец озарило, крылатый неожиданно отвернулся и буркнул. – А почему нет?

— В каком смысле? – аж поперхнулся искатель. Даже казалось бы официально и бесповоротно мертвецкое спокойствие оказывается имеет границы. – Вы с ума сошли? Или у вас в стране никогда стыда не знали?

— Нет, раньше такого не происходило, — натужное фырканье. – Во всяком случае массово и на трезвые головы. Ну а действительно, в чем проблема? Никаких нежелательных последствий: никто не болеет, если не по собственному желанию, беременность тоже только по искреннему хотению…

— Издеваешься? – без обиняков поинтересовался бродяга, обходя собеседника, дабы снова увидеть лицо.

— Разве только капельку, — без следа веселости глянул тот на него исподлобья. – И на самом деле не могу предложить иного ответа, кроме некогда данного мне: а почему нет?

— И тем не менее ты здесь, а не там, — не то чтобы примирившееся с новой действительностью, но по крайней мере на время решившее прийти в относительное равновесие сознание ныне фонтанировало какими-то огрызками образов, из которых понятным было лишь настроение – суровое, мрачное и торжественное. – Кто главный? Вообще?

— Принцессы Селестия и Луна, — с легким недоумением отозвался неназвавшийся. – А что?

— Это как-никак столица, следовательно, идти за ними только до замка, правильно? – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес Уголек, мотнув головой в сторону вздымающейся в ночной дымке хорошо освещенной городской громады. – Думаю кому-нибудь давно пора сообщить их венценосным особам, до какого непотребства деградировали подчиненные в отсутствии надзора.

— Они в курсе, — поспешил охладить ему пыл местный. – Слышал, будто во время фестивалей наша ночная владычица аж сама нисходит до своих подданных.

Искателя перекосило.

— Не знаю, правда или вымысел, — с чуть извиняющейся улыбкой склонил собеседник голову набок. – Уж больно обширные толпы там стали собираться.

Свежепреставившийся долго смотрел в уже начинающие ассоциироваться у него с глазами черные провалы в поисках ну хоть чего-нибудь смахивающего на праведный гнев, стыд или хотя бы неодобрение.

Пусто.

Впрочем, возможно дело именно в провальной сущности зерцал. Так или иначе…

— Я ухожу, — висевшая на одной петле дверь с одного удара рухнула в пыль. – Пойдешь со мной?

— Куда? – опешил пегас.

— Не знаю, — честно отозвался земной. – Куда-нибудь. Тут мне места нет.

— Не спеши, — хозяин подошел и со вздохом положил на плечо вломившегося к нему гостя копыто. – По-моему ты не понял: так оно везде. То есть, конечно на счет совсем уж таких же регулярных вечеринок всей деревней у костра доподлинно не в курсе, но поверь, — в голосе зазвучали проповеднеческие нотки – видно цитировал кого. – Не найдя себя здесь – не найдешь и где-либо еще. Никакие пройденные мили не приблизят и не отдалят тебя от предмета поиска, когда он на самом деле всегда с тобой – ведь дом...

— Зато оные пространства разделят меня с…- полный брезгливости взмах в сторону уже гаснущих костров. – Так отправляемся?

— Послушай, не надо торопиться, — аккуратно преградил жеребец ему путь. – Возможно сейчас оно всё и выглядит несколько…неправильно, вот только поверь: всё далеко не плохо, а напротив, очень и очень хорошо. Просто дай нам шанс и гарантирую: ты сможешь полюбить…

— ЭТО, — аж перекосило Уголька. – Не-лю-бовь.

— Да не в том смысле, — поморщился пегас. – Прости, я тут будто какой вконец замшелый старик наговорил кучу жалоб, когда тебе еще и недели-то не исполнилось, — пегас замялся, видимо наконец сообразив, насколько неприятно собеседнику ощущать себя покровительствуемым. – Короче, забудь мои россказни…

— Да или нет? – окончательным тоном спросил бродяга, с вызовом вглядываясь в собеседника.

— Мы счастливы здесь – ну, по большей части – и всё равно…

— Понятно, — вновь покрывшаяся пришедшим из ниоткуда металлом нога властно отодвинула лепечущего какую-то ерунду крылатого – и искатель двинулся в новый поход.

-
Очередной идеальный рассвет.

Впрочем, даже не привыкни наблюдатель за всё это время к виду выкатывающегося из-за холма неизменно ухоженного и приветливого светила сие атмосферное явление и при всей его красоте вряд ли бы заслужило чего-либо большего, нежели обычный тяжелый вздох в предвкушении целого дня малоосмысленной ходьбы. Причем успешно заслужившее еще при жизни всяческое доверие внутреннее чутье подсказывало: и прежде, до всего этого, в смысле совсем всего, данному земному пони было как-то не до погоды и любования пейзажами.

Давно уже не свежий мертвец еще пару минут полежал, бережно просеивая сквозь себя становящиеся с каждым разом всё более скоротечными и эфемерными мгновения сладкой полудремной неги, а затем с кряхтением повернулся набок и встал на ноги, оглядывая имеющееся хозяйство.

Грязен как свинья, естественно: ночь казалась светлой, а потому лечь решил попозже. Ну и забрел в болото, пусть и мелкое – какому только извращенцу пришло в голову перетащить сюда с реального (ха-ха) мира подобную дрянь? Хотя конечно навоображавший мошкару и прочую кровососущую тварь негодяй достоин на порядок большего порицания, нежели гений, столь изящно разнообразивший ландшафт.

Так или иначе, добраться до них и провести разъяснительную работу в обозримом будущем не удастся – а значит и думать о том не стоит.

Бродяга потянулся, с удовольствием хрустнув позвонками, поправил шлем – единственную деталь того первого, самого пафосного и неудобного доспеха, вопреки всему до сих волочащуюся с ним по загробному существованию – потер чуть ноющий из-за шести часов общения с неровной почвой бок, отер лицо от росы и еловых иголочек…хорошо.

Правду всё-таки говорил давно оставшийся в дымчатой дали пегас: рано или поздно любой начнет придумывать себе неудобства ради одного только их преодоления. Да и в прочем давешний незнакомец, увы, не соврал.

— Прекрасный новый день для пути в никуда, — пробормотал пони себе под нос. – Вернее для перемещения из одной точки идеальной страны в другую, ничуть не менее славную координату тех же настраиваемых под вкус обитателей Небес. Фер.

Сколько он уже идет? Месяцы? Годы? Раньше хоть безделушки с обедами скрашивали собой путь и любезно отмечали пройденные вехи, а теперь…

— И чего ради я до сих пор тебя тащу? – поинтересовался потихоньку сходящий с ума и осознающий сей факт пони у расфуфыренного предмета, висящего у него на плече.

Шляпа – некогда потрясавшая собственной белизной и роскошью, а ныне мятая и грязная подобно ветоши – разумеется не ответила. В который уже раз искатель подумал, что и данная маленькая деталь вполне способна измениться – ему надо только захотеть.

Оно кстати действительно ничуть не больно.

— Не наш путь, — без особой радости ухмыльнулся жеребец в пространство. – Да и в конце концов, не красиво как-то после стольких лет яростного сдерживания взять и обломать себе весь элитистский кайф от бытия не таким как все – в смысле, принадлежности к меньшему и несравненно более шумному стаду принципиально усложняющих себе жизнь ослов, находящих собственную упертость в отказе от комфорта величайшим достижением, дающим им право смотреть на нормальным поней свысока, — исполненное самодовольством чмоканье. – М-да, до чего же я великолепен. Всем бы так. Ну и не будем скрывать: при твоей роже традиционные местные зыркалки вовсе похоронят всякий шанс найти вторую половинку.

Будто оный сейчас есть – стукнулась в сознание мысль и сразу за ней – а оно нам вообще надо?

— Не будем об этом, — успокоил свои внутренности мягко скользящий вдоль грани сумасшествия странник. – Давайте лучше вернемся к времяисчислению. И завтраку.

Хлеб жесткий, сыр старый, зелень подножная не перебранная – короче полный набор гурмана, надеющегося заставить-таки собственный желудок хотя бы на контрасте выдать должный восторг от будущих знатных трапез.

Жевание проходило в полнейшей тишине и спокойствии. По окончанию же его успешно пришедший в обычное мрачное состояние жеребец обрел заодно с сытостью и искомые верстовые столбы в виде более странных, нежели обычно, знакомств и зрелищ.

Вот взять тот приют для жеребят, где по каким-то причинам разлученные с собственными родителями дети обретают сперва кров, а потом и утраченные связи. Уголек аж проникся тамошней идеей и одоброволился на поиск нерадивых мам и пап, усердно вкалывая ровно до тех пор, пока наконец не раскрыл глаза.

Нет, кровные узы имели место быть – там действительно встречались семьи, со всем положенным подобному событию антуражем в виде водопадов слез, горячих объятий, экстатических стонов и всхлипов. Короче, зрелище одновременно душераздирающее и настолько счастливое, что многие бы ногу отдали за возможности пережить его снова. А потом и еще десяток раз, лучше сразу полсотни, а то и больше.

Земной не смог сдержаться и вновь возложил копыто на лицо, как неизменно делал сие едва только вспоминал о собственных смутных сомнениях по поводу подозрительной похожести «клиентов» одного на другого и совершенно аномальной дистанции между целями – этакое чудесное обнаружение давно потерянного отпрыска шаговой доступности.

Ну да, они ничего плохого не совершали, предприятие полностью законно, обоюдно, бесплатно и память аж не стирается, а лишь блокируется – однако несмотря и на всё это он с трудом удержался от классического прощального поджога. Впрочем, на самом деле жестокий мир и сей славный, освещенный веками путь волеизъявления успешно превратил в полнейший фарс и показуху: здание восстановили бы в момент, еще и лучше прежнего.

Потом дорога привела к тому сплошь черному и от того практически отсутствующему чудаку, коий воображал себе кубокур для постройки из них кубокурозамка в дополнение к ранее отгроханной трапециокотобашне и гигантскому шару, сделанному внезапно из треугольных арбузов разной величины угла. Ну и мотивация конечно супер: «так весело же, сам попробуй!»

И бродяга, ёлы-палы, попробовал, правда разумеется с готовыми стройматериалами. И правда весьма забавное времяпрепровождение, однако долго выдерживать мученические взгляды кирпичиков и вроде бы довольно бессердечный Уголек не смог. Так или иначе, тот безумец оказался весьма впечатляющим и обладает полным правом на бытие в качестве временной отметки.

Откровенно говоря, последующие встречи как-то размывались в сравнении с предшествовавшими. Единорог, выворачивающий наизнанку колодцы, профессионально заполняющий небо дурными словами из облаков пегас, каждый день, меняющийся ролями по кругу городок, съедобные платья – короче ничего такого уж потрясающего. Обыденность прекрасного нового мира, в коем ни у кого нет нужд, однако ни одного нету без потребностей.

Так сколько же он уже идет?

Да кто его знает.

Всё равно альтернатив у сего анабазиса как-то не предвидится.

По крайней мере новые знакомства и впечатления на отлично справляются со своей главной задачей: отвлекать некоего странника от размышлений над теперешним бытием. Оные никогда не приводят ни к чему хорошему. Ни при каких обстоятельствах. Даже всего лишь воспоминание о них легко и непринужденно портят настроение на весь день.

— Ну вот, накликал, — печально вздохнул жеребец, легонько стукая себя по голове. – Допрыгался. И хватит болтать: пошли наконец.

Разболтавшиеся и истершиеся от долгой носки подковы зачавкали вверх по склону. Вчера совсем чуть-чуть не дошел до выхода с болота. Символично. Возможно точно также ему не суждено будет увидеть и конца всей этой истории – в последний момент искателю не хватит сил или решимости сделать тот самый завершающий шаг и пересечь-таки финишную ленту.

— Прям плещу энтузиазмом, — со стороны сочетание фразы и тона небось выглядело довольно иронично. – И каким только образом самый местный воздух не скисает при моем прохождении сквозь него?

А ведь может кстати – и будет у него личное кислотное облако. Какие перспективы-то сразу раскрываются…

Таким образом преисполнившись размышлений жеребец медленно и величаво выкатился на возвышенность, первым делом естественно глянув назад и обозрев пройденный за вчерашний день путь. Не то чтобы оно чего-то меняло, но порой банально приятно лицезреть пусть и бессмысленные, однако всё же результаты.

Повернувшись же затем в случайно выбранную сторону, земной пони узрел вероятно имеющую шанс стать новой вехой небольшую серую фигуру среди большущего сада камней. Увы, первые же несколько секунд наблюдения разбили возникшие внутри надежды: ни статуи, ни трупы шевелиться, пусть и столь мало, обычно не склонны.

— Сплошное разочарование, — копыта неспешно зашлепали вперед. – Впрочем, не удивительно, при таких-то надеждах: по идее столь уродливому во всех смыслах индивиду вообще пора бы распасться во прах, дабы не осквернять собой сии счастливые земли.

А ведь во всех смыслах и сферах мертвое тело так и так внесло бы своим явлениям немалое разнообразие.

Хватит. Пора приступать к операции «социализация».

— Доброе утро, незна…- слегка запоздавшее определение пола, -…комка. Не позволишь ли случайному путнику поинтересоваться о твоих сегодняшних занятиях?

Опять стандартное начало. Скоро вообще наверное станет записывать все реплики на бумажки и передавать их собеседнику по мере развития диалога.

Ответа пришлось ждать долго:

— Создаю камни, — совершенно отсутствующие интонации заинтересовали бродягу не меньше самих слов.

— Камни? – переспросил он, выигрывая время на раздумья.

— Камни.

И всё – никаких пояснений или хотя бы взгляда на внезапно припершегося из ниоткуда незнакомца. Интригует.

Впрочем, напрашивающийся сам собой вопрос скорее всего излишен – уж чем-чем, а разнообразием мотивации аборигены не блещут. Поэтому давайте сразу к следующему:

— И как оно?

Серое копыто подняло с земли неправильной формы булыжник:

— Вальдес. Я придумала его. Подобен индису и валоту. Но вальдес.

 — Впечатляет, — вопреки ожиданиям, ничуть не покривил душой и правда с каждой новой репликой всё более воодушевляющийся искатель. – И каковы же их различия?

— Вкус другой, — нога неспешно транспортировала минерал ко рту. Внушающий опасения за сохранность зубов хруст. Пережевывание. Заглатывание. – Сладкий.

Уголек удивился. То есть, реально: давненько уже – аж с той пони-подушки розового цвета и немереной мощи – никакая местная достопримечательность не могла вызвать в нем сколь-либо сильные чувства. А тут так запросто схомячила…

— Простите, вы часом не какой-нибудь магический конструкт? – таки дошел до очевидной мысли земной.

— Нет, — опять никаких объяснений. Начинает приедаться.

— Так от чего же вы неорганические соединения без соли потребляете? – до того вежливо стоявший за ее спиной путник начал аккуратный обход фигуры по периметру.

— Нравится, — ноль эмоций, точь-в-точь предмет диеты.

— И давно у вас так? – сел бродяга напротив нее, без особого стеснения заглядывания под челку.

— Всю жизнь, — любезно подняла она лицо.

В общем, ничего особенного: типичная такая загробная кобылка с черными провалами вместо глаз и исчерченной тьмой шеей – а скорее всего и всем телом, благо одежда способна скрыть многое. Разве только наличие минимума косметики – конкретно в принципе бессмысленной на фоне основной проблемы подводки и теней — отличают данного индивида от тысяч уже не утруждающих себя подобным предыдущих собеседниц.

— В смысле эту или предыдущую? – уточнил странник, чуя подкатывающееся разочарование.

— Обе, — ни искры интереса.

Краткая пауза, во время которой посетитель пытался придумать чего бы еще такого сказать, дабы таки вывести беседу на сколь-либо плодотворный уровень – и внезапно обнаружил свою фактическую беспомощность перед нестандартностью ситуации: прежде местные сами наперебой спешили поведать случайному прохожему любые касающиеся их самих и свершаемых деяний сведения. Аж посетило давненько не заглядывавшее раздражение:

— Вновь чрезвычайно извиняюсь, но вы точно не ожившая статуя?

— Нет, — легло как приговор.

Вот так вот. Ни удивления, ни оскорбленности, ни хотя бы неопределенной усмешки. Ей не интересно общение с ним. Да и вообще его существование находится где-то между «иррелевантно» и «неприятно».

И без того державшиеся на волоске надежды на конструктивное и главное способное отвлечь общение окончательно рухнули в пропасть – толка из сей беседы определенно не выйдет. Пора идти дальше.

Принявший тем самым судьбоносное решение жеребец не стал утруждать себя ни словами прощания, ни вообще каким-либо раскланиванием – в конце концов, ему-то подобных почестей и не подумали оказывать. Встал, развернулся, напоследок оценил лежащую в какой-никакой, а всё же системе россыпь булыжников и сделал очередной шаг в несомненно светлое будущее…

— Зачем?

Первые, наверное, полминуты Уголек подозревал в задании данного вопроса собственное сознание. И смог себя в том уверить, по итогам лишний раз напомнив расшатанному мозгу о вредности разговоров со вселенной и уже собравшись возобновить движение – как тут таинственное явление повторилось:

— Зачем я создаю камни?

— Пардон, вы у меня спрашиваете? – не удержался от воззвания к здравому смыслу по идее давно долженствовавший проститься с оным земной.

— Да, — тихо, размеренно, точь-в-точь как прежде.

Немая пауза.

— Это какая-то странная местная шутка, — констатировал искатель, вознося копыто на лицо. – Видимо почтенная уроженка тутошних земель решила слегка поиздеваться над не осознающим некоего локального обычая туристом.

— Раньше я изучала камни. Исследовала знакомые. Находила неизвестные, — она обвела минералы вокруг себя ногой. – Я хотела помочь своей сестре делать лучшие конфеты. Родителям – находить лучшие самоцветы. Всем – лучше понять камни. Чтобы все были радостнее. Счастливее, — края губ самую капельку приподнялись. — А теперь я могу создавать совершенно новые камни.

Демонстрация материализации чего-то коричневого с алыми прожилками. Зачаток улыбки исчез без следа.

— Но зачем? Сестре они не нужны. Папа и мама давно навоображали себе всё, что только возможно. И никому больше не интересны камни, — дама подняла на собеседника провалы. – Так зачем же я создаю камни? Я потеряла ответ – может вы скажите мне?

Уголек долго-долго молчал, отчаянно сражаясь с собственным разумом в безумной попытке взять и вычеркнуть весь этот до крайности опасный в первую очередь чудовищным сходством с творившимися в нем беседами диалог из памяти. А затем начал медленно отступать.

— Прошу вас, — всё еще ровно, но с тенью мольбы и тревоги. – Если знаете – скажите. Пожалуйста.

— Вам нравится заниматься любимым делом, — замороженным тоном повторил ставшую традиционной мантру никогда по-настоящему в нее не веривший бродяга. – Мы всем довольны. Мы не имеем ни в чем нужды и в мгновение ока способны получить чего ни пожелает душа…

— Зачем? – она тоже встала и двинулась за ним. – Зачем нам это?

— Мне нечего вам ответить, — столь долго и старательно удерживаемая плотина пошла жуткими трещинами, сквозь которые немедленно начали просачиваться некогда уже едва не поглотившие его ужасные мысли. – Прекратим разговор. Срочно. Так вы говорите сладкий?

— Я не могу так больше…

А дальше был галоп. Настолько быстрый, насколько оно вообще возможно – ибо бежал Уголек не столько от неожиданно открывшейся ему родственной души, сколько от собственных наконец вырвавшихся на свободу умозаключений. А они не отставали, вгрызаясь в него со всех сторон, вбивая в, казалось бы, нашедшее с миром компромисс сознание раскаленные колья и будто булавой молотя в уши проклятый вопрос, столь опрометчиво заданный сей случайной вехой на начавшем выглядеть бесконечным и самоценным пути.

И тут будто сами Небеса в кои-то веки призрели на несчастного беженца, ярким солнечным лучом озарив воистину прекрасный в своей окончательности и суровости обрыв, всем своим видом обещающий исполнить главное и по сути единственное оставшееся желание Уголька.

В конце концов, это ведь мир, где исполняются мечты? – разбег. — А значит, если очень сильно захотеть, — копыта оттолкнулись от края, послав бескрылого пони в полет. — То можно даже…

-
— Проснись и пой! – раздался звонкий призыв над самым ухом.

По телу прошла волна дрожи. Разум очнулся, немедленно принявшись за обычные свои процедуры: выяснение количества имеющихся в наличии конечностей, оценке общего самочувствия, проверке данных с органов чувств.

И восстановлением связи между прошлым и настоящим.

Сердце пропустило удар. Земной пони сглотнул и попытался шевельнуть головой. Внезапно получилось.

— Я ведь умер? – спроецировались его мысли напрямую в вылетевшие изо рта слова.

— Да, — мягко подтвердил тот же довольно красивый женский голос, а чей-то прохладный платок аккуратно вытер выступившую на лбу от волнения испарину. – Опять.

Зависший над пропастью отчаянья жеребец медленно поднял веки и долго смотрел в склонившиеся над ним лицо, обрамленное пламенной гривой.

— Глупыш, к тому же мнящий себя самым умным и оригинальным! – наконец рассмеялась первая встретившая искателя в новом мире. – Неужели же ты до сих пор не понял: здесь мы способны в один момент воплотить любой сиюминутный каприз. И ни я, ни кто-либо другой пока не имеем намерения с тобой прощаться, — чернота на месте глаз шевельнулся. – Впрочем, на самом деле о каком «пока» может идти речь?

-
— Будь ты проклят, безумец! – прилетевшая на лицо капелька влаги тут же испарилась.

— Понятно, — Уголек встал с колен. – В таком случае, позвольте просто снова поздравить вас с освобождением.

Копыто ударило в некогда белоснежный, а ныне покрытый подпалинами

мраморный пол и израненного аликорна пожрало столь нетерпеливо дожидавшееся

того пламя.

— Крики временны, боль иллюзорна, существование фальшиво, — глядя

на распадающийся остов спокойно прокомментировал убийца. – Свобода же

абсолютна. И вечна.

Принцесса, разумеется, не отозвалась. Вырвавшимся из оков нет

более дела до еще в них находящихся.

— Не волнуйся, — клятвенно обратился жеребец к пеплу – Я

позабочусь о том, чтобы данная наша встреча действительно стала последней.

Никто более не затащит тебя обратно.

Громкие слова и большие обещания. Пожалуй, даже чересчур громкие и

большие. Кубик тлеющего черного льда посреди раскаленного им же горна ощутил укол не то чтобы сомнения, но едва заметного колебания и обернулся к пройденному пути привычно в поисках поддержки и подтверждения правильности своих действий– точнее в куда большей мере к решившим разделить его с ним.

Город пылал.

Вдохновенные брызги, тяжелые волны, удушливые спирали, перебегающие туда-сюда ручейки – удивительно, насколько разнообразным может быть огонь. Казалось бы, дикая стихия, однако и ее необузданность с жадностью способны обратиться и воплотиться в волю тех, через чьи жаждущие вырваться из клетки сердца и умы она проходит в мир.

— Мои…коллеги? – внезапно задумался искавший над неожиданным вопросом идентификации. – Соратники? Братья?

Поднимавшиеся к небесам алые языки добрались до подпорок крыши, в несколько мгновений обрушив оную в зал.

— Нет, — покачала головой прожегшая дерево и камень подобно маслу

фигура, недвижно стоя посреди ада. – Я ведь не ведаю ни имен, ни лиц. Но всё равно…- он обернулся и вышел на ставшую балконом лестницу. С черных губ сорвалось совершенно неожиданное и вроде бы вовсе никогда там не бывавшее понятие. – Друзья! Ближе вас…

Уголек не договорил. Не нужно. Они знают.

— И я знаю, что вы знаете, — растроганная слеза единения замечательно пришлась бы к месту. Увы, чего нет, того нет. Впрочем, к делу — как-никак вся вселенная ждет. – Осталась одна, последняя Принцесса. Правительница, допустившая всё это. Не сумевшая или не пожелавшая…

Снова пауза – нашедший вслушивался в треск, грохот гибнущих зданий, шипение воды и крики.

— Вы отдаете ее мне? – уточнил в кои-то веки действительно мертвецки спокойный монстр. – Позволяете последнему у начала стать первым у завершения?

Снова слышимый лишь ему диалог – бегущие из столицы последние

жители видели только ревущие реки огня и недвижно стоящее на руинах дворца

черное пятно.

— Ясно, — кивок. – Не подведу.

До того стоявшие неприкосновенными двери во внутренние покои покрылись живым ковром и опали тающими на глазах осколками.

Жеребец вошел внутрь и по своему обыкновению не устремился в тот же миг к цели, но отдал несколько драгоценных секунд обозрению будущего небытия. Ведь чтобы оценить собственные результаты, необходимо знать существовавшее на их месте прежде.

Большая полупустая комната. В центре широкая постель без балдахина, по углам пара шкафов, какие-то настенные украшения, письменный стол, большие часы, кресла, пустой камин. Ничего необычного, аж немного странно.

У единственного же огромного окна сидела Она. Такая же большая и красивая, как и первый аликорн. Светило. Образец. Идеал.

Виновная. Будущие угольки.

— Возрадуйся, окаянная! – возгласил быстро насмотревшийся убийца. – Ибо

надеявшимся на тебя подданным наконец пришло избавление – причем не твоей

ногой. Однако и ведая всю глубину свершенного и допущенного их властительницей, они всё равно призвали не вменять…

— Ты — не то, о чем я просила, — неожиданно прервала его обрекшая целый мир на страдание. – Совсем. Хотя конечно разве стоило ожидать чего-то иного от

подобного «партнера»?

Кобыла обернулась – и уже поднявший карающее копыто палач вздрогнул и застыл будто вкопанный.

— Да, эти глаза на месте, — подтвердила очевидное, но невероятное осужденная. – Никто и ничто не покинуло Эквестрию по моей воле. Даже всё это, — небрежная обводка спальни крылом. – Призвала Луна в своей отчаянной попытке доставить любимой сестре радость, — легкая печальная улыбка, за которой последовал острый, достигший самого сердца слушателя взгляд. – А вот твоих нет. И больше никогда не будет.

Монстр отступил на шаг и машинально поднес конечность к лицу…

— Свобода не дается даром, — от прикосновения на пол полетели дымящиеся чешуйки кожи. – Ничто не дается.

— Не верно, о мой несчастный собеседник, — роскошная радужная грива заструилась в потоке горячего воздуха. – Всё действительно важное и необходимое дается даром: свет, воздух, вода, любовь, счастье, жизнь…

— Не здесь, — вновь обрел пошатнувшееся было внутреннее равновесие Уголек.

Она грустно кивнула и отвернулась, спустя пару мгновений спросив:

— Зачем ты это сделал? Чего ради уничтожил всех моих пони и разрушил самый

построенный нами для нас же мир?

— Они страдали, — будто эхо отозвался жеребец. – Терзались пустотой внутри и в бесчисленных попытках заполнить ее лишь более и более опорожняли принесенный из настоящего бытия драгоценный сосуд. И оставались одни во мраке – запечатанные, вечно алчущие и в принципе не способные насытиться, ибо за каждую поглощенную кроху они отдавали две свои.

Неопределенное хмыканье и исполненное кроткой, обреченной печали

продолжение:

— Но Пламень ведь понимает, что сотворенное им – никакое не освобождение.

Он убивает их. Уничтожает. Вычеркивает. И решившие пойти за ним давно

исчезли без следа и остатка, растворившись в пролившейся из него гибели.

— Не знаю, — честно отозвался нашедший, подступая ближе. – И не

хочу знать. Да оно и не важно – мои друзья более не мучаются и долженствовавшая

пребывать вечно тюрьма повержена. Осталось лишь сжечь последние капли – и принести

возмездие обрекшему весь наш род на пытку.

Тихий, похожий на звон невесомых металлических колокольцев смех, за которым последовало молчание. Принцесса совершенно спокойно и безбоязненно подпустила его к себе вплотную. Ни приказов, ни ударов, ни попытки сбежать. Поначалу собиравшийся банально коснуться ее и закончить с тем странник при виде подобного смирения по-настоящему заколебался – впервые за долгое-долгое время. Сомнение росло, ширилось,

твердело…и наконец кристаллизовалось.

Медленно тающее чудище в обрывках плоти обошло согбенную фигуру и будто пес заглянуло в трогающие каким-то чудом уцелевшие внутри нити настоящие живые глаза.

— Это ведь не ты, правда? Не ты виновата? Не из-за тебя мы страдаем?

Ответа не последовало. Во всяком случае, вербального. Да только в оном и нужды нет, тем более когда в наличии во всех смыслах небесные зеркала души. И в них обугленный монстр увидел отнюдь не только свои почерневшие тлеющие телеса.

Жизнь. Пусть туманная, не имеющая ни начала, ни середины, но настоящая – с болью, голодом и целью.

Загадка

Старая

Раскрытая.

Забытая.

— Твай-лайт, — не то прочел, не то услышал в реве подобравшегося к самому дворцу вала огня палач. – Это она…

— Нет, — вновь отверзла уста Принцесса. – Твайлайт не виновата…

Вот только глаза говорят иное. И друзья. И самый готовящийся наконец вздохнуть с облегчением мир.

— Не беспокойся, — запечатала губы голая кость. – Я найду ее. И

заставлю ответить за всё.

Прерванный аликорн застыл, весь окрасившись в алое и оранжевое…и рассыпался пеплом. Жеребец улыбнулся и поставил превратившуюся в обмен на скорое и безболезненное освобождение в кусочек совершенного Ничто ногу на пол. Оно того стоило. Она этого достойна.

Неизвестно за счет чего до сих пор не распавшийся лик обратился в дальнюю от исчезающей столицы сторону: к маленькому городку по своей ничтожности по сию пору не затронутому ни им, ни его соратниками.

Цель будет достигнута.

-
— «Ты не пройдешь», — спокойно процитировал ставший по большей части пятном абсолютной тьмы жеребец атаковавшую первой и павшую последней пегаску. Тоже совсем-совсем черную, что бесспорно указывает на давность ее пребывания здесь.

Тем сильнейшее несчастная испытала облегчение.

Единорог еще шевелиться.

— Простите, — повинился Уголек перед мучающейся жертвой собственной невнимательности. – Сейчас исправлю.

Сорвавшаяся с рога молния оторвала и без того державшийся на лоскутках череп за мгновение до того, как пламя завершило свою работу. Славно, что боли больше нет. Впрочем, раз уж на то пошло: а существовала ли она вообще, заодно со всем этим страданием, поиском и прочим?

— Какая разница? – вслух подвела итог кратких размышлений бестелесная тень. – Скоро данный путь придет к концу и так и так.

И ведь действительно не важно, ни откуда он начался, ни сколько

длился, ни ради чего производился. Ибо главное — результат – ныне виден любому.

Мрак. Повсюду мрак.

Не угли, не дым, не смог, а их полное и совершенно отсутствие – точь-в-точь такое же, каковое заполняло сие проклятое пространство до Ее прихода. Последние чуждые сему месту кирпичики похищенного…убитого в том, настоящем мире, вот-вот покинут свою тюрьму, уйдя…куда? Да и уйдя ли?

Искорка сомнения, зароненная Принцессой, последний раз мигнула и погасла – ей не на чем гореть. В любом случае, сейчас уже ничего не изменить и не исправить. Осталось поставить точку.

Ну и потом надо бы вернуться за той бессознательно принесенной сюда в поисках защиты еще на заре книгой, кою чересчур заботливые друзья не тронули, почуяв на нем его след. Мелочь. Как и догорающие в дали горы и небеса.

Висящий в пустоте домик-дерево.

Дверь буквально растворилась в жаре и монстр вошел внутрь.

Пусто.

Обман: те темные пятна пони и вроде даже дракончика снаружи никак не могли сторожить и исчезать ради одного лишь помещения.

Бродивший чисто по привычке попытался осуществить глубокий вдох, прислушиваясь к биению жаждущих освобождения сердец. И услышал совсем-совсем слабый, почти неслышный зов – падающий листик мог бы перешибить его, а порхание бабочки вовсе истерло бы и последние следы. Но ни того, ни другого, ни чего-либо третьего кроме потухающего огня в доступной вселенной более не имелось, а потому убийце не скрыться.

Ступени скрипели под силуэтом копыт, вспыхивали алым и исчезали. К моменту восхождения на второй этаж он успел стать единственным.

Спальня. И никого нет. Вернее, не видно. Еще точнее – там, где ОНО есть на самом деле практически ничего нет.

— Следовало ожидать, — «кивнул» также истративший себя почти полностью кусок осознанного небытия. — Пришел последний час, чудовище, и меч готов опуститься, — молчание. — Впрочем, позволь прежде задать вопрос: зачем ты это сделала? Чего ради уничтожила всех и разрушила самый построенный для нас мир?

— Они страдали, — лишь голая информация: ни тону, ни громкости, ни каким-либо оттенкам неоткуда взяться. — Терзались пустотой внутри, бесконечными страхами, болью, отчаянием и бессилием. Я любила своих друзей – и потому привела сюда, в наш идеальный мир, который ты разрушил.

Нельзя сказать, будто в разуме Уголька ничего не отдалось – ему уже банально всё равно:

— Монстр ведь знает: сотворенное им – никакое не освобождение. Она убила их. Уничтожила. Вычеркнула. Затащила в сию проклятую тюрьму и решившие пойти за тобой ныне исчезли без следа и остатка, растворившись в пролившейся из тебя гибели.

Тень не спешила с ответом на брошенное откровение. А затем у нее внезапно прорезалась эмоция:

— Мне искренне жаль тебя, — протягивавшееся к ней копыто отдернулось одновременно с тем как жеребец внезапно ощутил вовсе, казалось бы, забытое ощущение – удивление. – Ибо когда иссякнешь ты, рядом не будет ни Принцесс, ни друзей. Ты останешься один. В пустоте. До того же момента лишь шаг.

Нашедший на минуту застыл, не в силах осознать сказанное, а после содрогнулся под валом нахлынувших будто из рога изобилия мыслей: прежде для него не существовало «потом». Только цель.

Неужели перед ним зерно страха?

— Однако пламя не обязано его делать. Оно может оставить последнюю головешку в покое. Оставить ее рядом с собой.

Поглотившие весь домик алые языки опали от вышедшего на новую ступень изумления:

— Твай-лайт хочет ПРОДОЛЖИТЬ наше существование? Здесь? В оковах?

— Нет, — последовало после краткого раздумья. – Не хочу. Но иначе ты останешься один.

И тишина.

Долгая.

Успевший пожрать всё вокруг огонь исчез, не находя более пищи. Державшаяся на одной лишь идее душа безмолвно и жалко дрожала от неожиданной утраты миром былой простоты и ясности. Он стал сложным, неоднозначным, пугающим, требующим чего-то большего, нежели идти и сжигать. Начал угрожать и стращать последствиями…

Необратимыми, вечными, ужасающими.

Стоит ли оно того? Зачем ставить точку? Не лучше ли и правда принять протянутую ногу?

И вдруг из сего бушующего моря сомнений внутри давно истраченного духа показалась блеклая, слабая, неполная, однако всё-таки искра – та самая, некогда зажегшая погасшего и смирившегося было земного:

— Убийца! – озарилось потухшее пятно едва заметным сиянием. – Ты уничтожила нас всех, исказила, осквернила, обратила самую любовь и дружбу в чуму, пожравшую всю Эквестрию, — блеклый и мутный взор его расчистился, вновь явив забытую за целью причину. — Заставила мужей убивать собственных жен, матерей – детей, мечтателей обращать в руины вдохновлявшие их замки и любителей прогулок превращать прекрасные парки в гниль, — странник взглянул на свои «ноги» — и внезапно узрел, во что превратился. — Лишила нас самого смысла, цели, плана, предназначения…и теперь предлагаешь мне МИР?

Оно долго не отвечало, а затем кивнуло, промолвив лишь:

— Я не хотела быть одна.

Изглоданный тьмой и огнем хрустальный замок разума перекосился и рухнул в пропасть – чтобы спустя несколько мгновений вновь подняться из нее в виде воспаривших от великого разрушения крохотных осколков. И пусть век соткавшейся из драгоценной пыли спирали недолог – но зато прекрасен он.

Жизнь. Неужели она и правда выглядела столь великолепно? Все эти эмоции, мечты, сомнения, препятствия, выборы…путь. С началом, серединой и концом. Целью.

Искавший чисто по-понячьи задрал по привычке почитаемое им за голову и простоты ради сочтенное за «верх». Сделал «вдох». Насладился чудесными колючими переливами непонятно откуда пришедшей капли отнятого у всех по воле Ее бытия. И наконец тихо-тихо выдохнул:

— А ведь я и правда сжег их всех…- чернота расцвела широкой улыбкой – последним оставшимся от Уголька кусочком — и, опустив взгляд к такому же до сих осознающему себя пятну, произнесла. — Нет: ибо нужда моя не в мире, а в правде, — несуществующее копыто ударило в тщетной попытке зажечь сорвавшее со всех оковы пламя. — За все загубленные души, — снова. — За всех испорченных и обманутых, — и еще раз. — За каждую травинку, дерево и покрытый мхом камень, — ввысь вознеслась озарившая тьму багровым одинокая искра. — Примем же наказание.

Смех, продолжавшийся считанные мгновения – ненадолго хватило огню призвавшего его. Мгновение силуэт стоял без наполнения, а затем растворился, не будучи более необходимым.

Если бы только Твайлайт еще могла плакать…

-

Последние алые отблески на стенах погасли, сменившись непроглядной тьмой, коя в свою очередь оказалась повергнута вспыхнувшем над головой теплым желтым светом люстры – а Бест всё сидел и слепо смотрел на сжимаемый в ладонях кусочек пергамента. Тот самый, с которого всё началось.

— Я сама его написала, — поспешила на помощь вновь неверно истолковавшая чужой взгляд Собирательница. – Хотя конечно ради придания бумаге нынешнего вида старой тряпки пришлось немало попотеть.

— Зачем? – наконец прорвался сквозь пелену раздумий вопрос, спровоцированный ощущением начатого нормального диалога.

— Слушателям порой необходимо нечто материальное на пощупать, чтобы дать истории по-настоящему себя поглотить, — пожала собеседница плечами. – Да и вообще, как показала моя обширная практика и опыт предшественницы, люди куда больше верят собственной коже, нежели любым словам – а какой смысл заниматься сказками, если сама не умеешь их подавать?

Она снова не так поняла.

— Надеюсь, дорогой гость счел поведанное ему достойным разменом с рассказанным им? – спустя еще пару минут нарушила тишину напрашивающаяся на похвалу дама.

Увы, подмастерье не мог дать ее – по крайней мере в данный момент и в достойной подарка цветастости. Максимум простой кивок.

— Ну вот и славненько! – хлопнула в ладоши видимо решившая принять за награду общую пришибленность клиента сказительница. – А теперь, сколь бы ни приятно было ваше общество, вынуждена заметить: к нам в дверь уже дважды просовывалась некая рогатая морда и окидывала моего замечательного слушателя негодующим взглядом, шипя при этом нечто подозрительно похожее на «Ваа-ася, зар-раза, сколько ж можно».

Долг и страх, для разнообразия скооперировавшись, успешно подняли погруженного в подобные темному омуту размышления юношу и неловко потянули к выходу, не размениваясь на приличествующие даже не рыцарю, а вообще любому вежливому человеку прощания и благодарности.

Последними донесшимися до него словами девушки стал призыв заходить по случаю.

Стоило же бредущему подобно сомнамбуле человеку закрыть за собой двери, как запретные области немногим ниже пупа внезапно ощутили мощный удар чем-то тяжелым и широким типа копыта, следствием чего стала мгновенная смена чудовищных бездн раздумий на немногим менее глубокие пучины боли.

-…я не сдержавшись и говорю: да укусить тебя за ногу, брешешь ведь собака! А тот мне так важно покивал и всё-всё подтвердил – в общем не отмажется, — донесся до рыцаря ностальгический голос, едва только кровавая муть в голове слегка рассеялась. – Нет, ну глянь, явно ж не оценил!

Нечто ошибочно прежде заподозренное в бытии ногой соверена вновь полетело в до сих пор согнутого паладина, на сей раз, слава Деве Марии и всем архангелам, ударив всего-навсего в плечо. Парень шлёпнулся на пол и уже оттуда смог-таки обозреть открывшуюся перед ним чудную картину: сидящий прямо в коридоре принц короны с видом объевшегося сметаны кота гладит кулаком здоровенный механизм, более всего смахивающий на древнюю аркебузу с закрытыми футлярами колесами от пушки. Именно его дулом и наносились ужасные повреждения.

— И что это? – против воли заинтересовался вызвавшей в повелителе подобные чувства машине Бест.

— Ой балда, опять прослушал, — с добродушной досадой всхрапнула Зубастая Тень. – Универсальный реактивно-струйный тяжелый противодраконий любомет Купидон-4, недоеденная твоя душонка! Хромированный! С гравировкой, ускорителем и запаской! При гарантии! И … … … продающийся за двадцать процентов от реальной стоимости! – сладострастный стон. Владыка в прямом смысле слова облизал орудию бок. – Что сразу приводит нас к вопросу: насколько у вас с Парсифаль всё серьезно?

Рыцарь почувствовал, будто реальность опять пытается от него сбежать:

— Простите?

— Да прощаю! – отмахнулся великий бандит. – Сильно ты к ней пристрастился? Хватит хотя бы на десяток залпов-то?

Ситуация оказалась намного хуже — вселенная на самом деле не отступает, а лишь перенесла вес на другую ногу ради сокрушительного удара в челюсть:

— Ээээ…гм…ЧЕГО?

— Ферррдаммт! – взвился недовольный непонятливостью слуги властелин и обратил к собеседнику пылающий взор обвинителя со Страшного Суда. – ТЫ. ЕЕ. ЛЮБИШЬ?

— Нет! – под влиянием момента сорвалось с губ прежде достаточного осмысления.

— Бестолочь! – немедленно припечатал Понт.

И наступила тишина.

Хозяин и слуга так и застыли друг напротив друга: первый, судя по никнущему с каждой секундой виду, в раздумьях мрачных, а второй – в пугающих. Во всяком случае, сначала – потом ужас перед собственной дерзостью признания в отсутствии сердечных чувств к самой дочери соверена иссяк, сменившись чисто научными изысканиями правильного рыцарского и вассального ответа на данный вопрос. Не найдя же его, потенциальный дворянин вовсе перешел к столь маловажному аспекту, как действительность отказа и тут ему улыбнулась удача: несмотря на наличие немалого уважения, почтительного пиетета и почти религиозного восхищения, юноша всё же не смог отыскать в себе чего-то смахивающего на скрепляющее вселенную чувство.

С другой стороны, ученику монахов могло банально не хватить сведений для опознания искомого объекта. Об опыте заикаться вовсе излишне…

— А этого ушастого мутанта? – голосом цепляющегося за соломинку утопающего поинтересовался владыка. – Конечно понимаю…но вдруг?

Видимо имеется в виду Ви. Новая доза самокопания. И опять отрицательный ответ, причем занявший значительно меньше времени на подтверждение – наличие у рыжей оторвы даже не детей, а уже внуков заставило будущего студента значительно переосмыслить отношение как к ней лично, так и ко всей теме разницы возрастов. Хотя оно конечно и не вполне…по-дружески что ли?

— Фер! – наконец плюнул в несущую на себе отпечаток Беста урну козлотавр. – Ну ни с какой стороны на тебя нельзя положиться! Даже в идиотизме своем ты неэффективен!

— Сюзерен желает, чтобы я полюбил его наследницу? – предельно аккуратно уточнил волю повелителя паладин. – Или…

— Ясен хрен! – он показательно потряс механизмом и вдруг дернулся будто от удара. – В смысле ясен хрен нет – маленький человечек ей совсем не пара и вообще по идее нужен мне живым. А то ведь шарик не прощает, — лицо сморщилось. – Но почему из всех возможных глупостей Вася не совершил именно эту!? Да еще и как раз когда она могла пригодиться!?

— Простите, — смиренно склонил наученный горьким опытом подмастерье. – И если мудрый владыка преклонит ухо к смиренному слуге, то позвольте напомнить, что вы сами любите вашу дочь более, нежели…

— Ага, как же! – саркастически всхрапнул маскирующийся жеребец. – Да даже если и так, то ничего не выйдет, — крышка на верхнем барабане конструкции откинулась в сторону, явив несколько фраз на неизвестном языке. – Никаких выкрутасов и прочего умничья – работает только на старом-добром эросе…- раздраженный рык. – Нет, ну вот почему в жизни всегда всё так не просто? Минуту назад эта игрушка выглядела сияющей жемчужиной, на раз-два способной снять по идее неразрешимую проблему твоей полнейшей бесполезности, заодно славно украсив временно недоступную коллекцию, — зубовный скрежет. – А теперь передо мной здоровенная и зверски болезненная заноза, в быту бесполезная, однако уже вцепившаяся в мою верную внутреннюю жабу мертвой хваткой. Фер.

Владыка едва ли не с ненавистью посмотрел на украшенное резьбой изделие таинственных мастеров и издал глухой рык. Тем не менее печали, приличествующей верному вассалу при виде находящегося в скорбях соверена, юноше ощутить не довелось – последнее прилагательное тирады будто нажало в его голове невидимый рубильник, вновь обрушивший на, казалось бы, успевший отойти мозг груз весьма…тяжеловесных эмоций и размышлений. Кои подмастерье естественно без всякого сочувствия вывалил на и без того мрачного повелителя – разум банально отказался больше это терпеть. Ему нужны ответы:

— Так вышло, — вопреки всем ожиданиям повеселел бариаур, пожимая плечами. – Недозрелый был. Думал не головой, а Городом. Зато будущие поколения могут извлечь из всего произошедшего замечательнейший в своей очевидности вывод: ярых моралистов лучше отстреливать заранее – потому как они либо согнут мир под себя, либо погибнут в процессе нагибания всех с ними не согласных.

Бест аж закашлялся: настолько весь данный отзыв от пренебрежительного тона до содержания не соответствовал его ожиданиям. Впрочем, кое-какие сведения сознание ухватило:

— То есть, всё это правда? Уголек действительно существовал, ходил…но каким же тогда образом вы узнали сию историю?

— Если бы Смерть могла раскрыть мне объятия через вульгарное сожжение, то несчастному земному пони посчастливилось бы освободиться от подобных тебе еще десятка два жизней назад, — скабрезно отозвался жеребец, с нескрываемым сожалением закидывая орудие на круп и разворачиваясь. – Увы, тварям не дано по-настоящему разбираться с вопросами собственного бытия. Окончательное — ха-ха — решение принимаем не мы. Во всех смыслах обгорелые останки того безумца их круглейшество сцапало ничуть не хуже вальяжной туши проклятого патриция, разумеется затем употребив оные в качестве новой порции мучений для ненаглядной игрушки. Очередная проигранная партия, не более того.

Ученик некоторое время переваривал полученную информацию, после чего захотел на всякий случай уточнить:

— Так искатель – это вы?

— Ясен хрен, — дернул идущий прочь властелин подбородком. – А также бродятель, еды пожиратель, порядка устроятель, людей разводятель, мозгов сношатель и тому подобное. Но совсем не тот самый упоротый фанатик, что, не имея ни возможностей, ни желания отказаться от даже не осознаваемых им ценностей и целей, пришел к выводу о ровным счетом такой же ущербности всех остальных. То есть, ну серьезно: неужели же человечек правда поверил, будто прям все-все аборигены, имея абсолютные возможности и никаких горестей, были до суицида несчастны? – негромкий смех. – Разумеется, недовольные найдутся всегда – всякие должным образом обработанные социумом недопони, неспособные существовать без начальственного копыта и как в воздухе нуждающиеся в проявлении собственной полезности – однако какое нам дело до этих рабских душонок, когда речь заходит о тысячах самодостаточных, умеющих наслаждаться жизнью гражданах, на чью голову свалился сбрендивший узник Шара? Кого он собрался освобождать, будучи сам опутан цепями с ног до головы и не находя сил по крайней мере на остановку и осмысление собственного плачевного положения?

Ностальгический, откровенно покровительственный вздох гордящегося давно ушедшими в прошлое успехами учеников преподавателя:

— И тем не менее, парниша зажег! Уничтожить целый мир, тем более и без того уже прошедший немалую метаморфозу – это вам не крокозябру выпотрошить. Хотя конечно в конце напортачил, — недовольное цыканье зубом. – Самое грустное во всей сказке: горелый проиграл по сути в миг триумфа. Остановился. Усомнился. Едва ли не раскаялся. Предал собственную идею – то, ради чего сжег целый народ…эххх, — досадливая отмашка.

Молчание. Рыцарь пару минут пытался уважать нежелание сюзерена продолжать разговор, однако природа вновь взяла верх:

— Простите, а разве Уголек не победил – ну если подобное в принципе можно называть победой? Ему ведь удалось…

— Что? Сгореть? Вернуть статус-кво на момент перехода Дамы? Причинить справедливость? Ха! – в меру сильный удар по урне. – Обалдуй сдался. Не довел дело до конца. Изменил план в завершающей фазе. Скажу больше – ПОЖАЛЕЛ ее. Эту эгоистичную скотину, от скуки обрекшую на смерть целое королевство, включая собственных друзей и семью. Идиот! – уже неконтролируемый пинок, перевернувший следующую емкость на бок.

К счастью, мусора внутри не оказалось, а потому вернуть всё на место ревнителю порядка не составило труда.

— Я не отрицаю вероятности ошибки – благо воспоминания довольно размытые и вообще не со мной, — восстановил владыка движение. – Вот только печень чует: по-настоящему дурак наказал только себя, внезапно обнаружив, допустим, не вполне чистосердечную добровольность тех же «друзей», — насмешливое фырканье, — а вот убившей их всех твари напротив, подарил шанс не просто исчезнуть и успокоиться, но исправиться. Осознать содеянное, ужаснуться, обратиться…а!

Взметнувшие к потолку кулаки чуть не задели проползающую по нему яркую ящерицу с осла величиной:

— Короче, хватит травить мне душу – прежних ошибок не допущу. От альтруизма почти вылечился, планы далекоидущие, мягкосердечием более не страдаю и действительно знаю, чего хочу. Всё! – повелительным жестом пресек последние надежды на развитие темы. – Мы на хрена сюда приперлись? За ключиками! В общем, Весельчак-то старый хрыч ни много ни мало, а создатель этих переросших кукол, помимо конструктивного фетишизма увлекающийся еще одним забавным извращением: раз в полвека требует от очередного наймита своих доченек в обмен на набор регулирующих инструментов отрубить ему память, дабы снова без дураков и Камней пережить волнующие и пьянящие мгновения Творения! Ну и прочее прилагается, — упавший до писклявости издевательский тон. – «Вы никогда их без меня не найдете», «двойные обратные коды», «и сами Силы даже за тысячи лет не смогут разгадать», — злобное фырканье.

— Ага, — сделав над собой усилие, перешел к новой теме слуга. – И каким же образом мы собираемся…

— Надежнейшим, — из кармана показалась сине-оранжевая склянка. – Я ему закачаю наркоты по гланды, а ты будешь бить пока не отдаст железяки – знает пусть, зараза, как Прогресс ни в грош не ставить и жить ради собственного удовольствия, пока другие тут планы изменить пытаются. Потом сгоняем на Внешние Земли – мне тут птичка, — очерчивание в воздухе здоровенного клюва с чем-то подозрительно смахивающим на треугольные зубы, — нашептала, где дешифраторов для книжки искать…

Узы.

Они такие разные...

https://www.youtube.com/watch?v=_OvpzForHyU

-…и тут уважаемым слушателям становится совершенно очевидно, что в убийстве людей нет ровным счетом ничего плохого – пока оное деяние совершается ради Высшего Блага или по крайней мере знатной потехи, коя как известно есть смысл бытия. И да будет наше веселье вечно удвоенным! Ура, товарищи! – разглагольствовавшее за кафедрой создание вскинуло покрытое короткой коричневой шерсткой лапку в до боли знакомом приветствии.

Свободная, за исключением пары неясно каким путем попавших в Нав’уТ белочек и дремлющего на подоконнике толстого кота, аудитория естественно не отозвалась. Лектора оное обстоятельство нисколько не смутило, явно продемонстрировав привычность задвигания многочасовых речей перед пустыми залами – таинственная зверюшка, выглядящая подобно бурому карликовому медведю с большущими, в четверть тела, круглыми ушами, только опрокинуло в горло прозрачное содержимое стакана, шумно выдохнуло и двинулось куда-то по явившемуся из бездны коридору.

— Небось опять всяких усатых морд кормить пошел, — с недовольными нотками прошелестел временно вернувшийся в относительно нормальный вид волшебник, зачем-то отправляясь следом.

— Пардон? – послушно поплеся за единственным «надежным» ориентиром рыцарь.

— Да на словах он Рейнбоу Даш, а на деле Флаттершай – мухи не обидит, — дал в целом понятный благодаря последней части ответ самовызвавшийся гид. — Хотя конечно раньше зажигал знатно. И сжигал. И, говорят, насиловал домашнюю птицу.

По взмаху ладони в стороне от них повисло изображение уже много раз виденной в округе фиолетовой лошади – правда на сей раз в явственно механическом варианте. Дивное видение пару секунд повисело без движения, а затем невидимая рука начала крутить хвост-ручку, на что располагающееся в роге крошечное дуло среагировало цепью ярких и наверняка крайне болезненных для противника всполохов.

— Его сначала собирались вообще того, — вселенской распространенности жест отрубания головы, — как-никак половину городской администрации навылет отдружбомагил – в одиночку! – завистливое причмокивание. – Да, были в наше время настоящие…

Фис поперхнулся и затих, вперив взгляд в желтую стену внезапно появившегося на их пути бастиона. Спустя какое-то время глазные яблоки мага самым противоестественным обликом безобразно раздулись, вылезли из орбит и лопнули, пролившись на пол искрящимся сиреневым порошком, коий немедленно собрался и самостоятельно втянулся в хозяйскую ступню – вероятно именно для такого случая маг сандалии и носит.

Оруженосец мигнул, осознал собственное спокойствие при виде очевидного и довольно мерзкого на вид чуда и со смешенными чувствами вздохнул. С одной стороны конечно приятно ощущать уход столь отличающей его от аборигенов «нелепой» восторженности местной обыденностью, а с другой – черстветь и терять яркость восприятия как ни крути во многом прекрасного мира всё-таки немного обидно.

Ладно: нет смысла печалиться о том, на что нет возможности повлиять, а потому возвращаемся к традиционным попыткам познать непознаваемое:

— В чем дело? – грубовато вышло, ну да семицветик наверное не обидится.

Несчастный псих долго молчал, всматриваясь в нависающую над ними громаду, а затем вдруг согнулся подобно столетнему старцу и страшным шепот промолвил:

— Они читают!

Потенциальный дворянин поначалу решил, будто ослышался – с какой-такой радости столь безобидное занятие способно вызывать ужас – а затем, получив подтверждение, естественным образом попросил разъяснений:

— Ну какое животное будет ЧИТАТЬ, – с неприкрытым омерезением повторил ненавистное слово чароплет, — когда у него есть возможность СМОТРЕТЬ на ПОНЯШ!? Да у них там даже и плоточпоканья-то почти нет! – тощая фигура выпрямилась во весь невысокий рост и погрозила иллюзорной громаде сухоньким кулачком. – ИЗВРАЩЕНЦЫ!

— Еще какие! – довольно донеслось с высоты и из верхнего оконца появилась веревочная лестница. – Хочешь к нам?

— Не вижу причин, почему бы благородному дону следовало отказаться, — мигом сменил волшебник гнев на милость, проворно влезая в бастион безумия для семицветиков и оставляя тем самым юношу в одиночестве посреди бастиона безумия семицветиков.

Он ведь кстати умеет превращаться в плюшевые игрушки с крыльями – чего ради тратить силы на работу руками?

— Ай! – рыцарь, будучи верным всем своим обещаниям независимо от получателя и причины их принесения, дал сам себе подзатыльник за очередную бессмысленную попытку рационализовать чужое сумасшествие.

— Проход еще открыт – не желаешь ли отведать печатного слова? – позвал его тот же бестелесный голос.

Надо заметить, былой студент ощутил укол любопытства, однако и перспективы ознакомления с наверняка незабываемыми произведениями больного Айрисом разума не смогли заставить пленника планов воспользоваться приглашением – парень банально устал от этого пусть слегка поблекшего, но всё равно до крайности бестолкового, шумного и безмерно утомительного космоса душевнобольных. А потому слуга великого бандита просто сделал шаг в пустоту, спустя пару минут полета приземлившись на пустую площадку с очередным покрытым пылью рисунком, где, устроившись прямо на полу, погрузился в столь долго требовавшую своего дрему, плавно перетекшую в здоровый сон славно потрудившегося за день работника.

И все эти с нехорошим подмигиванием обещающие вновь воспользоваться его услугами бороды, угловатые высокие господа маленького роста или неопределенные духи места хотя бы на какое-то время потеряли возможность терзать бестово внутреннее равновесие.

Проснулся паладин от в меру деликатного тыканья в плечо, обнаружив себя лежащим у входа в компании овощной сущности, на баклажанах которой лежала почтительно удерживаемая небесно-голубая кожанка с пушистой оторочкой цветов радуги и нижним “поясом” из перьев:

— Как и требовали, — с нескрываемым пиететом протянул владыка Нав’уТа свою ношу гостю. – Не забудь передать Понту, что он совсем зажрался – сколь б отвратительной не выглядела для пациентов эта вещица, а всё-таки требовать ее за дело пары дней…- многозначительное пожатие «плечами». – И вообще подарки не передаривают – будто ему удастся найти лучшее место для сокрытия плода своего необузданного изуверства.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — честно отозвался ощущающий неслабый голод посыльный, небрежно принимая плату за ключи. – Никаких новых заказов от остальных не поступало?

 — Я тебе не секретарь, — полыхнул собеседник пирожными, впрочем быстро успокоившись и буркнув. – Вроде нет – дай больше времени. Борода дело свое знает, — явно намекающий на нечто неприличное хмык.

— Ну-ну, — неопределенно отозвался былой студент, для проформы на прощание спросив, — а Фамеса-то…

— Иди уже, — толчок в спину – и перед глазами опять ночной Сигил. В этот раз правда без знакомства с мешками и дубинками, зато со ждущим вассала у ближайшего прилавка совереном.

— Прнс? – тихо и как-то пустовато поинтересовался владыка, глотая гласные, стоило только юноше подойти на достаточное расстояние.

Последний, проникшись сгустившейся вокруг них мрачно-торжественной атмосферой, вовсе не решился чего-либо говорить, вместо того молча протянув столь четко обозначенную в качестве награды за благополучие Хризантемы ношу соверену. Тот внезапно не принял вожделенную кожанку, но напротив, отшатнулся, отвернулся, а затем и вовсе так же безмолвно отправился в обратный путь, слегка позвякивая приобретенным несмотря на весь зубовный скрежет и душевно-жабные муки «Купидоном».

Не получившему дальнейших указаний бывшему студенту не оставалось ничего иного, как только последовать за ним. Минут пятнадцать шли без разговоров, уверенно проталкиваясь сперва запруженную народом площадь, а затем протискиваясь по лишь немногим менее тесным от сигильцев улочкам.

Необходимо признать: ночной Улей вопреки всем ожиданиям выглядит значительно лучшего своего дневного собрата. Всякому делающему зло воистину стоит бояться света, ибо он обличает дела его и обнажает срам — в случае города представленный совершенно незаметным благодаря полумраку мусором, лужами нечистот и окончательно ставшими похожими на архитектурные детали нищими. Да и публике неожиданно удалось стать еще более колоритной: тут тебе и светящиеся желтым глаза, и нетопырьи крылья, и мерцающие татуировки, и непонятная атмосфера напряженности…

— Ай! – столкнулась с засмотревшимся парнем некая балахонистая фигура.

Торопливые сбивчивые извинения – и, будто уже одно только это небывалое для сих улиц проявление вежливости недостаточно подозрительно, неожиданное падение спиной назад.

— Бестолочь! – злобно рыкнул повелитель на ощущающего себя несколько отчужденно паладина, выдергивая из-под спершего драгоценную одежду вора черную нить. – Ничего доверить нельзя!

Серая в ночи броня легла на широкую козлотаврову спину, в то время как рука отчаянно вырывающегося невезучего преступника резко дернулась в сторону…

— ААА! – чувствующий себя подобно сомнамбуле рыцарь наконец очнулся и втянул голову в плечи, с ужасом глядя на последствия соверенова правосудия.

Всего лишь вывих. Или очень аккуратный перелом. Ну, по крайней мере конечность на месте и кровь не хлещет.

Рыцарь облегченно выдохнул.

И тут со всех сторон без предупреждения начали раздаваться лязг стали, хруст костей, боевой рев и отчаянный крики.

-
 — Это … Улей! – наконец рявкнул повелитель, устав от назойливого жужжания подчиненного. – Тут всегда происходит какая-то хрень – по крайней мере потому, что должна же она где-то происходить! И хватит об этом! Последняя глупость – и затыкаешься до самой Дыры.

Юноша раздраженно нахмурился, потер до сих пор саднящее после падения в катакомбы бедро, воззвал к Небесам о вспоможении в смирении перед непознаваемостью вселенной и, глубоко вздохнув, задал самый дальний из насущных вопросов:

— Что это за радужная куртка, кою вы так самоотверженно спасали чуть ли не ценой собственного хребта? – чей-то он на самом деле больно грубый в последнее время стал. Видимо сказывается недосып.

К счастью, владыка не стал заострять внимания на наглости вассала, вместо того спустя пару минут молчания каким-то ненормально спокойным голосом отозвавшись:

— Шкура Спасителя, — непонятный звук, нечто вроде всхрапывания при насморке. – Вернее, спасительницы. Чрезвычайно дорогой волшебный доспех, некогда отданный мной на сохранение старому другу и по его кончине противозаконно присвоенный Нав’уТом. Ныне возвращен законном владельцу.

— А почему же вы когда-то решили избавится от такой ценной…

Зубы клацнули и юноше аж почудилась вылетевшая из пасти принца искра, недвусмысленно напоминая о недавно поставленных условиях. Таким образом, весь остаток пути потенциальный дворянин размышлял на тему источника столь выдающегося и уверенного ориентирования соверена в сих мягко говоря, не сильно способствующих навигации подземельях, в итоге приняв за самое вероятное объяснение банальное обилие опыта.

И вот уже знакомая стена, традиционное негодующее фырканье при виде нестираемой надписи на ненастоящей стене и будничное прохождение сквозь едва ощутимую иллюзию.

Родные пенаты.

Внезапно, не пыльные. То есть, дорожка-то разумеется и раньше на гробницу не смахивала – всё же сперва паладины, затем орда нечисти, а потом и стражники на постоянное жительство пришли – но вот привычная не прибранность по углам куда-то исчезла, заодно с успевшим накопиться за последние месяцы плодами цифровой жизнедеятельности – всякими объедками, сломанными чашками, пуговицами и так далее. Подозрительно.

Да и Ви, с видом грозового облака и яростной руганью несущаяся на владыку, тоже явно не спроста:

— … … скотина … … ты … … … …! – небольшая лакированная дубинка понеслась в голову повелителя.

— Все претензии — в письменной форме после завтрака, — небрежно откинул случайное препятствие великий бандит, без малейшего промедления проследовав в сторону своих покоев.

Парализованная же лучница в дикой позе рухнула на плиты, не имея возможности шевельнуть ни рукой ни ногой и только буквально прожигая удаляющуюся широкую спину яростным взглядом.

Рыцарь почел за лучшее оставить сюзерена и помочь боевому товарищу – да и вообще оставлять и просто даму в беспомощном состоянии валяться на холодных камнях было бы в высшей степени не благородно. Да и чего греха таить – любопытно же, где «тьма» на сей раз зарыта.

— КО-ЗЕЛ! – сладострастно простонала лучница едва только удерживавшее ее заклятье выветрилось, при этом едва снова не грохнувшись со скамейки. – Ты точно не видел, чего этот … с Пафи сделал – иначе бы сам … … его жирную … … тушу!

Оруженосец и опомниться не успел, как оказался схвачен за рукав и потащен в основную часть гробницы, откуда путь их лег в одно из малых боковых ответвлений – вроде бы там раньше располагался склад взрывчатки, частично пошедшей на подрыв второго выхода из Дыры. У дальнего конца небольшого помещения сидела, энергично подергиваясь туда-сюда, знакомая скрытная фигура в компании ведра и пары запасных губок.

Остроухая фурия без малейшего смущения цапнула хозяйскую дочку за шкирку, рванула вверх, развернула и, едва не столкнув ее с рыцарем, резко сорвала с лица последней капюшон:

— ВОТ! – непонятная, однако судя по экспрессии, донельзя нецензурная тирада на чужом языке, тем не менее пропущенная юношей мимо ушей – столь страшно открывшееся перед ним зрелище.

Фаль зашили рот. Таким толстым, цвета засохшей крови жгутом, смахивающим на сапожную дратву и одним только своим обликом…воин Христов затрясся, не в силах оставаться спокойным при взгляде на это чудовищное святотатство, преступление против самой Красоты и тем более родительской любви…

Короче, стояние продолжалось довольно долго. Ви ругалась. Перекосившийся Бест погружался в приправленные шоком бездны возмущения, вот-вот готовясь отойти в обморок. А собственно виновница переполоха спокойно смотрела на происходящее с накапливающимся недоумением, потихоньку переходящим в раздражение. Наконец свободная от чистящих принадлежностей рука вытерлась о балахон, поднялась к губам и…без какого-либо сопротивления вытащила, казалось бы, засевшее в них на века безобразие:

— Ну что такое? – досадливый вздох.

Парень моргнул, дернулся назад, оступился и грохнулся на грязный пол, так и оставшись сидеть на нем с вытаращенными глазами. Возмутительница же спокойствия поперхнулась, закашлялась, а затем накинулась на подругу с негодующим вопросом:

— А какого хрена, — уже видимо инстинктивное подергивание конечностей, — ночью тогда…

— Моя вторая половинка не умеет справляться с эмоциями, — с презрением отозвалась небожительница, возвращая капюшон на место. – А эти артефакты, — указание на ранее незамеченные серебристые браслеты на руках и демонстрация жгута, — чувствительны к внутреннему равновесию. Не более чем маленькая предосторожность, дабы ночная не отлынивала от свалившейся на нас обеих по ее вине работы.

— В смысле…ты сама их на себя надела? – голосом увидевшего кровавые дикарские жертвоприношения конкистадора уточнила Ви.

— Разумеется – они к тому же помогают сосредоточиться и обычно, — почти зримое подчеркивание, — избавляют от лишних вопросов и драм, — усталый выдох. – Умеют же некоторые делать из мухи слона. В следующий раз Золотинка наверное из моего пояса верности трагедию раздувать начнет.

Молчаливая пауза.

— Правда носишь? – вдруг с неподдельным интересом уточнила опять мгновенно «переключившаяся» лучница.

Намеревавшаяся вернуться к работе девушка бросила мимолетный взгляд на никуда не спешащего юношу, после чего степенно отозвалась:

— Приличные представительницы прекрасного пола на подобные вопросы не отвечают. И тем более их не задают.

— В таком случае славно, что из таковых здесь присутствует только паладин, — передразнила ее менторский тон остроухая язва, придвигаясь поближе. – Но оно на самом деле так, мебель, — утружденные луком и чужими кошельками пальцы без стеснения потыкали примерно в центр скрытого балахоном туловища, по счастью всё же с внешней стороны бедра. – Забодай меня кальмар! А ведь и…каким мраком я раньше-то не замечала?

— Кхэ-кхэ, — оскорбленно закашлялась дама, показательно отгородившись от чужого любопытства подсохшей губкой.

— Нет, ну без репы-то, — не поняла намека рыжая, — он ведь зверски неудобный, чего только не натирает, а уж походы до кустиков каждый раз превращаются…

— Дань уважения любимой сказочной героине, невзламываемость, встроенная система переработки отходов, прочность как у цельного башенного щита, защита от коррозии и регенерирующие мягкие прокладки, — не без гордости произнесла дочь владыки, у коей внезапно начал укорачиваться подол. – И даже если бы иначе – думаешь эти…инструменты, — из-за спины показались кончики крыльев, — было легко вырастить? Можно сказать всю жизнь в скобах разных ходила.

— Понтово! – протянула действительно очень легко перенимающая всякие модные веяния эльфийка, после чего как-то ну очень подозрительно прищурившись. – А уж не о легендарной ли «Стене благочестия» идет речь?

— В точку, — кивнула приятно удивленная Фаль. – Вот уж не подозревала, что наша дорогая внучка Лораны обладает компетенцией и в этом ряде артефактов.

— Ну! – стукнула себя в грудь польщенная воровка, расплываясь в каверзной улыбке. – Сама когда-то хотела «приобрести» себе эту штукенцию – да только особые требования помешали, — многозначительное движением туда-сюда бровями.

— Мистер Понт действительно обладает известным вам титулом, что по праву официального удочерения наделяет меня необходимым званием, — холодно бросила напрягшаяся леди.

— Да не про то, принцесса, не про то, — хищно сверкнула зрачками бабушка, вальяжно обнимая подругу за плечи. – Понимаешь, заборчику-то отнюдь не плевать, чего хранить, а потому надеваться он…

— Сэр Бестолочь! – юноша вздрогнул и мигом взвился на ноги, вытянувшись перед наследницей соверена по струнке. – Ваше присутствие здесь не желательно и не разумно – вам, очевидно, необходимо отдохнуть перед будущими свершениями, не говоря уже о тренировках с Дитом. Поэтому, если у вас конечно нет идей касательно пути избавления сего помещения еще и от нашей пламенногривой коллеги, прошу вас покинуть нас.

Былой школяр почел за лучшее отрицательно покачать головой и ретироваться, успев, впрочем, услышать хихиканье и ироничную ремарку Ви – якобы ему «это» пришлось бы по душе.

-
— Ничтожество, — с истинным наслаждением последний раз пнул его под ребра тифлинг, отступая.

Потенциальный дворянин перевернулся на спину и, положив окровавленные ладони на живот, издал страдальческий стон – причем не только и не столько от боли, сколько в силу выглядящих ныне фантастическим сном воспоминаний о чутких электризующих пальчиках предыдущего преподавателя. Да и вообще о человечном отношении:

— Смиренный ученик конечно помнит, что владыка разрешил тебе ради благого дела действовать жестко, — произнес парень, не спеша вставать и тем оттягивая продолжение мучений. – Однако нельзя ли всё же действовать хотя бы чуть-чуть мягче? Я, в конце концов, твой спаситель.

— ХРА! – злорадно гаркнул рогоносец. – До чего же омерзительная передо мной лежит козявка – стоило только слегка помяться, как уже, пользуясь собственной властью, угрожает отнять у беззащитного раба единственную крошку радости, — искаженное ненавистью бородатое лицо нависло над сжавшимся юношей и зашептало. – Думаешь, это, — весьма болезненный удар в живот кулаком. – Страдание? Мука? Несправедливость? – источающие ненависть желтоватые глаза приблизились вплотную. – Я! СЛУЖУ! СЛИЗНЯКУ! – оглохнуть можно. – И буду пахать на него, пока он не сдохнет – чтобы затем опять попасть к кому-то в кабалу. НАВЕЧНО!

Смачный плевок, попавший в веко.

— А теперь давай, прикажи мне отыметь самого себя или там засунуть руку в горящие угли, — выпрямился воин тьмы. – В конце концов, тебе же хочется меня «перевоспитать», — смех вперемешку с рыком. – И не сомневайся: смрадное содержание твоей паладинистой головки не способно вообразить и сотой доли извращенности моих приказов, кои последуют едва только какая милосердная Сила вдруг поменяет нас местами.

Мечтательное причмокивание, быстро завершившееся исполненным злобы ударом в стену. На древней штукатурке осталась вмятина. Ярящаяся же громада мышц даже не крякнула, вместо того молча накинув плащ и покинув отведенное им под тренировочный зал помещение, естественно не имевшее и намека на войлочные покрытия или хотя бы ковры — жертвам Великого Марша оно как-то без надобности.

Потенциальный дворянин полежал еще немного, к легкому своему ужасу осознавая крепнущую убежденность в полезности отнятия свободы у определенного рода личностей – подобные понтообразные мысли воину Христову определенно не пристали. Ну а потом телесные нужды привычным образом превозмогли духовные и ОПЯТЬ избитый в кровь и мясо подмастерье с оханьем и поминовением святых встал на ноги. Одел давно и прочно загубленную учебой дерюгообразную рубашку, кое-как вытерся и без приличествующей молодым спешки отправился на поиски ближайшего врача.

Первой остановкой стала безукоризненно чистая вследствие совершенной пустоты комната Фауста. Ну, вернее сам-то маг тоже как бы присутствовал, однако устремленный в потолок взгляд и прижатая к губам специальной прищепкой тлеющая трубка очевидно демонстрировали фактическое его отсутствие не только в Дыре, но и в Сигиле вообще. Кстати, вероятно и в буквальном смысле: в качестве жеста уважения к курительным способностям коллеги, Ви стала таскать ему какие-то уж совсем запредельные смеси.

Тайком от повелителя, естественно. По крайней мере она так хвасталась. Бест же искренне сомневался, как в сокрытости сей контрабанды от зорких очей командовавшего целой преступной организацией великого бандита, так и в самой полезности данной «благотворительности» для волшебника – бедолага стремительно терял человеческий облик и ныне в этом «промагиченном куске мяса» весьма сложно углядеть некогда выглядевшего вполне респектабельно молодого преподавателя.

Почему повелитель не принимает никаких мер? Ну никто ж не поверит, что сему копытному блюстителю порядка плевать на подобное разложение под самым носом, да еще собственного подчиненного…

Хватит. Не нашего то ума дела. Главное: несчастный наркоман определенно не способен оказать избитому паладину никакой помощи, а оставшиеся на полу следы от кантования безвольного тела наглядно свидетельствуют о длительности сего прискорбного состояния и мягко говоря невысоких шансах его прерывания в обозримом будущем. Следовательно, идем дальше.

Золотой Вор спала. Это очевидно любому не лишенному слуха, причем аж за десяток шагов от двери – и горе смельчаку, посмевшему упомянуть о сей забавной особенности в присутствии ее ушастости. Да, рыжая язва внезапно смущалась не только собственной непохожести на эльфийку – кстати, как показали весьма непродолжительные поиски по анатомическим/кулинарным справочникам ангела смерти, по большей части мнимой — но и воистину более приличествующего внушительным телесам властелина храпа. Причем елки-палки, по собственным же словам, нападавшим на нее исключительно в «домашних условиях» — то есть, когда труженица плаща и кинжала имела возможность позволить себе спать не заботясь о разбросе по помещению сапог, полураздетой и вверх ногами.

Так или иначе, а хранимые ею многочисленные мази недоступны. Потащились дальше.

Госпиталь встретил бывшего студента важно выглядящей надписью золотом на черном, гласившей: «Не входить. Производится дезинфекция. Смертельно опасно.» Такие вот пироги. Может оно и к лучшему – воин Христов испытывал искренние сомнения в своей способности найти нужные эликсиры и при этом не отравиться.

С другой стороны, теперь вариантов не осталось вовсе: цифровые обещали поколотить рыцаря в случае обнаружения его поползновений в сторону их запасов, а Ожд и без того дважды за последний месяц одалживал приятелю свою аптекарскую сумочку, так что еще один визит скорее всего приведет к выговору и лишению премии.

В порыве отчаянья парень заглянул в палатку Фиса, естественно найдя ее покинутой. В общем, выбора нет: необходимо идти к соверену — навстречу начальственному раздражению и разочарованию. Впрочем, это явно лучшее решение, нежели просто лечь спать и рискнуть вызвать на голову нерасторопного подчиненного конский гнев за «преднамеренное снижение собственной и так невеликой полезности».

Былой школяр понуро оглядел главный зал…и тут в затылок кольнуло надеждой: взгляд упал на ближайшую ко входу комнату со стоящим на посту у двери сохранником — не для защиты от каких-либо внешних угроз, но только и исключительно ради дополнительной гарантии не совершения жительницей сего помещения покушения на собственную жизнь. И ведь их высочество не стал как-то скрывать данное обстоятельство, напротив, громогласно объявив приказ перед всеми.

Оное воспоминание остановило уже двинувшегося паладина, заставив крепко задуматься над рациональностью обращения за помощью к ЭТОЙ персоне. Сомнения держали недолго: в конце концов, они все тут боевые товарищи.

Цифровой и слова не сказал, когда юноша открыл дверь. Только недовольно зыркнул из-под шлема, явно более всего желая присоединиться к своим опять играющим в театральную доску братьям.

За первой оказалась вторая, а за ней в свою очередь Бесту открылся внушительных размеров кабинет капитана стражи, совмещенный с закрытой полосой ткани спальней. На правой стене висела дешевая картина, изображающая окно с дождливым осеннем пейзажем, под ней стоял столик с оружием, а большую часть дальней от входа стены занимал обширный многоярусный стол, по заявлению Ожда некогда по пьяни спертый кем-то из былых товарищей коня из городского морга. Способ утягивания и протягивания данной жуткой громадины по улицам не уточнялся.

Перед ворованным же мебельным монстром сидела цель визита – леди Элисон, бывшая руководительница Убийц Милосердия, несмотря на крайне солидный по человеческим меркам возраст выглядевшая в новом теле едва ли старше паладина. Короткие жесткие волосы стоят торчком, будто иглы ежа, чуть синеватая кожа тут и там пересечена до сих пор заметными линиями шрамов. С ушей свисают золотые крючки с крупными шариками-янтарями, одежда представляет из себя один-в-один униформу прочих стражей Понта только с более массивными наплечниками для непонятно кому нужного зримого обозначения ее начальствующего статуса. Наручи сняты ради облегчения процесса письма и совершенно не подходящие воину тонкие руки с едва проглядывающими мышцами неспешно водят туда-сюда пером по бумаге, выводя новые и новые инструкции для подчиненных на все случаи жизни – солдаты успели пожаловаться на регулирование даже сроков поломки застежек на башмаках.

Владыка оставил то воззвание без внимания – по крайней мере из нежелания отнимать эту малую радость у ставшей для него чем-то вроде ходячего жала совести спасенной. Ничто другое ее просто не касалось – те же серьги ей приказал надеть изначально от чистого сердца жаждавший порадовать былую героиню Понт.

Ну и конечно же чуть поблескивающий в свете лампы металлическими вкраплениями ошейник, нарочно выставленный на всеобщее обозрение – как уже давно подозревал ученик, мучения спасителя доставляли «узнице» немалое моральное удовлетворение, пусть она этого никогда и не демонстрировала.

Былой фактол не просила об освобождении, не проклинала поработителя, не разговаривала с кем-либо без необходимости, вместо того исключительно по собственной воле избрав по сути существование готового выполнить любое приказание бессловесного и безэмоционального голема.

Рыцарь вдруг поймал себя на мысли, что любуется сидящей перед ним девушкой. То есть на самом деле пока одна часть сознания перекатывала все произошедшие с ними трагические события, другая по-тихому восхищалась, пусть экзотичной, но тем еще более привлекательной внешностью подаренного леди Элисон великим бандитом тела. Если Ви вызывала ощущения солнечного полудня на берегу резвой горной реки, Фаль – построенного из чистого золота и серебра величественного собора под луной, то Нилесия подобна колючей леденящей вьюге в темную зимнюю ночь – вызывающая опаску, даже страх, однако тем не менее завораживающая то здесь то там попадающимися в круг света от фонаря сверкающими снежинками и обещающая оставить за собой восхитительные узоры…

Парень замотал туда-сюда головой и, дабы более не дать размышлениям отвлечь себя, двинулся вперед, остановившись в двух шагах от хозяйки.

— Тебя прислал? – неожиданно обратилась она к нему первой.

— Кто? – глупый вопрос. – Не совсем, в смысле совсем нет. Мне нужно…то есть, милостивая госпожа, нельзя ли скромному служителю нашего общего соверена попросить у вас немного целебных зелий? Все остальные заняты, а самого владыку беспокоить бы не хотелось.

«Собеседница» не отозвалась. Вообще. Подмастерье успел оглядеть весь ее стол, заприметить какие-то подозрительно смахивающие на птичек деревянные обрезки в урне, оценить опять-таки подаренную повелителем петлю из-под висельника на почетном месте, прочитать десяток предложений нового указа о дозволительных во время постовой службы мыслях – и не получил никакого отзыва. В целом, намек понятен, хотя и безмерно груб.

Таким образом, всё вернулось на круги своя. Пора идти тревожить сюзерена. Быть может Создатель смилуется и жеребец, например, не окажется на месте и не расстроится.

Увы, ближайшие же минуты наглядно продемонстрировали тщетность сей надежды, ибо Небеса не проявили благосклонности к своему верному слуге – хозяин исполненного мрачной торжественности кабинета всецело в нем присутствовал. Да еще и с компанией.

Фаль оставила свое ведерко и швабру в углу и с отрешенным видом (а также, вопреки ожиданиям, откинутым капюшоном) стояла за отцовским креслом, не глядя водя ладонью от одного стоящего торчком уха к другому, каждый раз при касании сообщая им крохотное облачко белых зигзагов. Повелитель никак не реагировал на сии прикосновения и периодические удары молниями, да и вообще во всей сцене ощущалось нечто удивительно уютное и домашнее – даже несмотря на крайнюю ненормальность картины из прекрасной дамы и жуткого лошадеобразного монстра в палаческой маске с металлическими зубами по краям.

Какое-то время паладин стоял и смотрел на них в ожидании разрешения внутреннего конфликта между необходимостью в лечении и нежеланием прерывать судя по всему зело важный для необычного семейства момент. Победило любопытство – будто могло выйти иначе – и потенциальный дворянин бочком вдоль стеночки стал обходить господский стол, дабы узреть на какую диковинку направлены взоры без слов общающихся «родственников»…чтобы по достижении цели испустить разочарованный вздох: нарисованные воображением сцены рассыпались во прах перед уже виденной ранее одоспешенной черной лошадью, смотрящей на зрителей из зазеркалья со всё той же предвкушающей улыбкой.

— Слышу, моя Смерть человечка не впечатлила – а зря, очень зря, — без капли удивления тихо произнес владыка, не спеша оборачиваться на звук. – Чего надо?

— Молю простить вашего недостойного слугу за незваное вторжение. Смею уверить могучего властелина: говорящий сие и в мыслях не имел проявлять неуважение или тем паче…- вздрогнув, затараторил откровенно не готовый парень.

— Видимо Мистер Понт рассказал Васе отнюдь не все истории, — не обращая внимания на его лепет заметила девушка. – Иных объяснений столь непочтительного отношения я не вижу.

— Ну, он ведь гомус, — легонько пожал плечами повелитель. – Эти извращенцы вообще крайне туго воспринимают информацию. Тем более касательно превосходящих их во всех отношениях копытных, пусть даже представленных в виде полуразумных злобных животных, — в доселе ровном тоне прорезалась скабрезность. – Впрочем, любимый властелин чего-то сомневается в целесообразности создания еще одного фаната сей адской твари. Короче!

Бывший школяр вытянулся по струнке и в двух фразах изложил положение дел, отчаянно краснея за свою несобранность и очередное принуждения сюзерена к крику для получения внятных сведений.

— Лови, — тень из-под шкафа вытянулась лианой и бросила в юношу красный пузырек. – И поделись-ка, кого моя обуза ожидала увидеть в зеркале столь впечатляющего, что их дырявость вызвала в нем разочарование — так и так наш миг совершенного созерцания уже испорчен.

Бест виновато склонил голову и постарался ответить предельно честно:

— Ничтожный слуга имел дерзновение надеяться…- хлестнувший подобно бичу повторный призыв к экономии времени. – Детство. Ваше или скорее уж вашей наследницы – ну так уж…

Давненько не слышанный перезвон серебряных колокольчиков, вслед за которым последовало задорное фырканье:

— Внезапно ходячая неприятность попала в точку – по крайней мере, метафорически выражаясь, — клац зубами. – Хотя чего уж там: Первый на самом деле страдал диким инфантилизмом.

— В втором же случае носитель рыцарской добродетели оказался еще ближе к истине, — следом за великим бандитом подала искрящийся радостью голос девушка. – Ибо мое знакомство с данной…- уважительная пауза, — Леди пришлось уже на совершенно свободное от всяческих оговорок младенчество – и в общем-то более мы с ней не расставались до самого совершеннолетия.

— Пардон? – аж сбросил оковы готовой накрыть его эстетической эйфории рыцарь. – А разве владыка не говорил, будто в этом мире ее нет?

— Спорное заявление, — прорезалось кокетство. – Но, дабы не смущать и без того по наблюдениям находящийся в постоянном смятении ум, скажу проще: всякий хороший родитель должен рассказывать взятым на попечение сказки. Если возможно так выразится, завуалированно делиться опытом, одновременно отвлекая источник неприятностей от более затратных и угрожающих занятий, — наверняка цитата. – В поведанных же мне весьма часто присутствовала одна крайне колоритная героиня.

— Каюсь: ленился придумывать полезные истории, а потому приходилось делиться вредной правдой, — пристыженно кивнул ангел смерти. – И в конце концов, рази же земной пони виноват в недостатке у былых жизней сколь-либо значимого количества заметных женских персонажей? То есть, баб-то конечно всегда валялось вокруг кучами – однако эффективность абсолютного большинства, в полном соответствии с законами природы, стремилась к нулю – хотя бы ту оранжевую правдорубицу вспомнить, коя так переживала за сохранение дружбы и белизны собственной шкурки, что позволила всем своим подругам буквально вымазаться в чужой крови, — недовольное фырчание и возложение копыта на лицо. – И это кстати еще один образ, отпечатывания которого в слизистой подкорке драгоценного страшилища я определенно не желал.

— К чему заботиться о пустяках, тем более давно запечатанных в прошлом? – оливкового цвета пальчики замассировали основания ушей. – К тому же стоит ли вообще печалиться о предпринятых на пути шагах, если нужный результат успешно достигнут?

— А он достигнут? – саркастично поинтересовался повелитель, тут же продолжив. – Извиняюсь за длинный язык и постулирую отсутствие у меня желания кого-то в данный момент обижать.

— Замечательно, — не стала заострять дочурка. – Но позволю себе уточнить: учитывая все обстоятельства, полученное…

— Да, — поспешил отец с ответом. – Ты могла бы выйти намного, намного хуже. Счастлив и горд своими успехами на педагогическом поприще – хотя с великой радостью бы исправил ряд допущенных ошибок и в первую очередь неверную ролевую модель.

— Увы, даже в случае успешного возврата во времени уважаемый Мистер Понт вряд ли бы сумел избавить нас от влияния сей выдающейся особы – как минимум вследствие уже указанного недостатка альтернатив, — с легкой улыбкой отозвалась небожительница, проводя пальцами по открытому участку жеребцовой шеи. – И позвольте не согласиться по поводу исключительной вредоносности нашей героини – всё же благодаря ей моя неорганизованная половинка обрела цель жизни и силы для стремления к нему.

— В смысле ТЫ обрела, — с чего-то недовольно рыкнул владыка. – Единственное и неделимое ужасное чудовище. И убить столько лет растившего его идиота хочет именно оно, а не какая-то отдельная, просыпающаяся по ночам сущность.

— Как же тогда ваше превосходительство позволяет оной злодейке находиться к нему в столь опасной близости? – иронично вскинула брови собеседница.

— По глупости вестимо, — буркнула Зубастая Тень и резко сменила тему. – Кстати, обязательно надо б рассказывать этой остроухой твари о своем детском наименовании? Разве подобные темы не чересчур личны?

— «Пафи»-то? Ви сама догадалась – невелика головоломка, — дама перегнулась через спинку и попыталась заглянуть родителю в лицо. – Просто в завершение предыдущей темы: я правда не хочу вас убивать. Ни на йоту. Меня, в отличие от Фаль, всегда несравненно более восхищали ее целеустремленность и адаптивность, а никак ни кровожадность с жаждой уничтожить опекуна ради самоутверждения. Поэтому Парси и доказывает собственную состоятельность и право на существование чем угодно, но только не продолжением заведомо бессмысленных попыток сразить Пламя.

 — Тебя зовут не Фаль и не Парси, а Парсифаль, Пар. Си. Фаль – когда наконец запомнишь? – будто говоря о застарелой зубной боли пробормотал конь-людоед. – И раз уж на то пошло, то у нее неоднократно получалось достичь цели.

— Вот именно – даже если ОНА, — отчетливо подчеркнула девушка сие обращение, — когда-нибудь одолеет Охотника, то это всего-навсего поставит злобную растеряху в один ряд с Леди, заодно полностью обрубив всякую надежду превзойти любимую героиню.

— Так чего ради пытаться? – мрачно проводил Понт вернувшуюся в изначальное положение дочь глазами.

— Демоны, — отозвалась та как о чем-то само собой разумеющимся, для наглядности немного разведя пустые руки в стороны. — Они не способны на рациональное мышление.

— В смысле ТЫ…хррраг…- тени в комнате пошли волнами. – Не важно. Пострадать по поводу своих ни в какую не желающих развиваться и спустя десяток жизней педагогических способностей могу в другой раз. Пока позволь преподнести тебе небольшой подарочек.

Недра стола разверзлись, явив небольшой перевязанный розовой ленточкой сверток, коий нити тьмы неспешно подняли на уровень ее глаз и одним красивым рывком развернули. Одариваемая пару секунд хлопала ресницами, а затем вдруг отпрыгнула от презента будто ужаленная и еще несколько мгновений спустя дрожащим голосом спросила:

— Это ведь то, чем мне кажется?

— Один из лучших защитных артефактов в своей лиге, свидетельницей первой стадии создания которого стала некая слизистая девочка? Очевидно, — кожаная куртка – броней это всё-таки называть не стоит за явным недостатком заклепок или зерцала– неожиданно красиво переливалась в свете лампы радужной оторочкой. – Чего стоишь – примеряй давай. Тебе же наверняка придется слегка трансформироваться для комфортной носки…

— Отец! – Бест вздрогнул и сжался от этого исполненного ужаса обращения.- Неужели ты на самом деле хочешь, надеть ЭТО на МЕНЯ?

— Наконец-то мое драгоценное чудовище выработало у себя телепатию, — закатил повелитель глаза. – В конце концов, будто существуют иные пути осознания алгоритма работы одежды.

— ЭТО? – указательный палец на себя. – На МЕНЯ!?

— Хватит драматизировать, — чересчур небрежно отмахнулся великий бандит. Повинуясь сему жесту, покорные тени обернули обсуждаемую вещицу вокруг сжавшейся девушки.

Реакцией стал опять-таки никогда прежде не слышанный и честно говоря вовсе не подходящий к образу небожительницы не то всхлип, не то писк, за которым последовало жалобное:

— Пожалуйста. ПОЖАЛУЙСТА, — чуть ли не крик, прерванный глубоким вдохом, за коим последовала той же степени страстности мольба, — не заставляй касаться ее!

— Сколько нервов-то из-за обыкновенной броньки, — недовольно пробурчал жеребец, тем не менее отводя щупальца мрака. – Неужели настолько сложно воспринимать вещи в настоящем, а не смотреть на них через призму прошлого?

— Зачем вообще…

— Потому как в ближайшее же время придется часто таскать тебя с собой на прогулки, а значит требуется лучшая из доступных защит, — прервал страдающую наследницу морщащийся владыка. — Мне совсем не улыбается после стольких лет и астрономических вложений потерять кровавого ангелочка из-за случайного…

В этот момент Бестолочь ненароком перевел взгляд на вторую сторону беседы и разом потерял нить разговора – уж больно своеобразно выглядело неторопливое, но явственное расширение глаз и зрачков Фаль. Всего за пару минут они увеличились практически вдвое и вот-вот грозили окончательно выйти за пределы разумного, заняв нос и поглотив брови. С его точки зрения оный вид выглядел откровенно отталкивающе и пугающе, однако Понта неожиданно проняло:

— Ладно: пока не буду настаивать на незамедлительном бронировании – только прекрати это издевательство, — кожанка раздора завернулась обратно в пакет. – Просто возьми ее с собой – возможно ночью передумаешь, — девушка дернулась будто от оплеухи. – Расходимся: одна к продолжению выполнения своего жизненного предназначения как женщины, другой отдыхать – скоро опять придется опуститься до полнейшего нейтралитета.

-
-…и вот таким вот забавным противоестественным образом появилась Эквестрия, — завершил рассказ владыка.

Бывший студент нахмурился. Протер глаза. Помотал головой. Глянул на выглядящего столь же бессмысленно Ожда. И наконец решился:

— Простите, я кажется немного отвлекся…

— Вижу, — больно хлестнул по ягодицам толстый хвост. – И в следующий раз при виде подобного неуважения сразу буду лягать. О чем задумался-то?

— Зачем строить такое обширное кольцо внешних стен ради десятка построек в середине? – честно отозвался потирающий ушибленное место потенциальный дворянин. – Даже не принимая во внимание затраченные на них весьма значительные средства, любой разумный барон или маркиз обязан понимать, что ему в принципе не собрать достаточную для обороны всего кольца армию при таком скудном населении и…- новый удар.

— Не пугай меня так, — озабоченным тоном пояснил владыка. – Думающий и делающий резонные выводы об эффективности паладин – явный признак конца света.

Меченосец рассмеялся, почти мгновенно затихнув под укоряющими взглядом избиваемого.

— А разве Отсоединение уже не произошло? – слегка обиженно уточнил рыцарь по завершении ментальном экзекуции над приятелем.

— Ни к чему лишний раз раскачивать основы мироздания, — стоял великий бандит на своем. – В конце концов, если можешь без ущерба для дела избежать страданий – так чего ради мучиться?

С чего-то в последнее время изрядно обнаглевший воин Христов уже вознамерился полезть в длительный спор о весьма оскорбительном для лучших из людей отношении к ним чуть ли не каждого второго планара и совершенной невозможности подобного поведения для кого-либо более разумного, нежели моллюск…вот только видимо прочитавший его мысли солдат успешно предупредил оное поползновение наглядным стуканьем себя по лбу и умоляющими глазами, а там и смирение с осторожностью подоспело:

— Вы, конечно же, правы, — предпочел Бест исполнить вассальный долг.

— Ясен хрен, как иначе-то? – без капли иронии подтвердил людоед. – Так чего там любимый властелин рассказывал маленькому человечку?

— Цель нашего визита на Внешние Земли, — без особых усилий вспомнил подмастерье. Понт кивнул и сделал приглашающий жест копытом. И тут уж рыцарю пришлось призвать на помощь все сохраненные со времен обучения школярские силы, причем и с ними выдавить удалось лишь жалкое. – Чего-то связанное с Атар? И Госпожой?

— Достаточно близко, во всяком случае для человека. Но дабы никто не обвинил меня в черствости и отсутствии снисходительности к вашей врожденной ущербности, снизойду до краткого повтора предыдущих тезисов. Вокруг нас, — копыто обвело пейзаж широким полукругом. – Возможно последнее открытое прибежище Потерянных на Внешних Землях. Цитадель, — насмешливое фырканье. – Причиной сего очевидно грустного для аборигенов обстоятельства является не столько категорическая нехватка у них воображения, сколько крайняя их непопулярность в практически всех возможных кругах, родившаяся вследствие Безбожных Войн и предшествовавших им событий.

Мимо с песней пролетела небольшая и весьма красивая золотистая птичка, приземлившись в полуприкрытом некошеной травой гнезде.

— Отвергателей на самом деле никто и никогда не любил, – меж тем продолжал не обративший внимания на голосистую живность друид. — Всё же они есть ходячее воплощение зазнайства как такового, причем на порядок менее обоснованного, чем у таки пришедших к определенному успеху Сил – а тут еще и лучшая из возможных демонстраций уготованного ими для вселенной «Прекрасного Нового Мира» с едва осмысленными междоусобицами, крайней нетерпимостью к иным взглядам и трогающей даже мое сердце безжалостностью.

Ностальгическое цоканье языком – и дрожь куда дольше знавшего его подчиненного.

— Добавь к этому предшествовавшую триумфальному возвращению в центр мироздания обкатку военной машины на обитателях Внешних Земель и ты поймешь, почему атаритов осталось столь мало, – вялое помахивание в сторону потихоньку приближающихся домов. — Дети нейтралитета почти истребили отступивших из Клетки и лишь их странные понятия о морали не дали аборигенам окончательно очистить Мультивселенную от Потерянных. Более того – те же бредни заставили равновесников помочь с местными укреплениями – собственно этим как минимум отчасти объясняется здешний нерациональный размах: мало что разжигает жадность сильнее халявы. Да, рилмани – они такие!

Негромкое фырканье с четко прослеживаемым осуждением сего проявления воистину христианского прощения и благородства.

— Кстати, вторая группа причин скорее всего кроется не в обычной жадности – заказчики видать ожидали куда больше выживших. Или работали на будущее. Они ведь такие оптимисты, — негромкий смешок. – И вот после всего сказанного, ответь: на хрена мы сюда приперлись?

— Чтобы найти могущего помочь вам с переводом книги из Лабиринта, дабы вы сумели узнать использованный ими способ борьбы с Госпожой! – горделиво ответствовал всё это время напряженно восстанавливавший в памяти предыдущую беседу былой студент, впрочем достигший столь четкого ответа не без тихой посильной помощи взятого вероятно только в качестве второго тяглового ослика меченосца.

— Молодец! – хвост поощрительно похлопал по щеке. – Приятно видеть твои попытки исправиться и перестать быть самим собой. Ну и заодно добавлю, что также несу на обмен безбожникам кое-какие побрякушки, — пятая конечность показательно пошлепала по звякающим мешкам за спинами молодых людей. – В основном недоосквернённые атарские святыни – всякие пишущие перья основателей, ранние собрания сочинений с автографами, медальки, мощи – в общем все те предметы, кои нормальным существам вовсе не сдались, а для этих безбожников давно стали предметами культа. Низшим существам всегда нужен кто-то выше их, а то ведь при первом удобном случае объявят себя единственным истинным источником морали, носителями Абсолютной Истины и естественнейшим образом учинят кровавую бучу…- привычную расистскую тираду прервал грустный вздох.

Дальнейший путь прошел в молчании – то есть оставшиеся до вторых уже по-настоящему охраняемых ворот минуты три. Потенциальный дворянин успел оглядеть добротные, явно построенные на века, однако в целом совершенно заурядные каменные дома хозяйственного назначения – гостиницу, лавку портного и тому подобного – а также встретиться взглядами с десятком местных жителей, смотревших на посетителей с немалым энтузиазмом. Особенно загорелся кузнец, причем в прямом смысле: окружающее его угольно-черную фигуру слабое голубое пламя при виде Понта выросло в пару раз и сменило цвет на лимонно-желтый. Увы, надеждам умельца на получение клиентов не довелось сбыться.

— Приветствую вас в Цитадели, путники, – дружелюбно возгласил вышедший на превратную площадь широкоплечий серокожий гном. – Какое дело привело…

— Уже доложили первой кучке – или тут даже между линиями обороны связи нет? – неожиданно резко огрызнулся великий бандит. – Нужен шифровальщик и архив, плюс вашими святынями барыжу. И давайте поживее!

Представителя подгорного народа передернуло, стоящий у входа десяток стражников слегка напрягся, а успевшие собраться вокруг них зеваки издали пока тихий негодующий гул. Ожд громко сглотнул и втянул голову в плечи – чувствовалось, знает, к чему дело идет. Опыт видать.

— С чего же отчетливо излучающий ауру жреца отряд решил, будто Фракция Атар заинтересована в предоставлении…- всё еще вежливый вопрос прервал злой смех:

— Фракция! – повторил, отсмеявшись, оскалившаяся Зубастая Тень. – Неужели Потерянные действительно столь жалки, что и спустя полвека цепляются за это давно ушедшее от них и всех прочих звание? Уж от дуэргара-то ожидал большего, — определенно не способствующее любви местных презрительное фырканье. – Касательно же вашей заинтересованности в общении со мной — ну так должны же вы хоть как-то оправдывать собственное существование! А то ведь коллегам в Астрале небось давно уже надоело содержать сию никому нафиг не сдавшуюся колонию, о которой и узнать-то можно исключительно по знакомству!

Реакция публики стала на пару порядков более выпуклой – кое-кто из местных стал неспешно взвешивать в руках орудия ремесел и предвкушающе гладить скамейки. Чувства парламентера определенно соответствовали ощущениям представляемых и тем не менее он быстро совладал с собой и почти неизменившимся голосом попытался таки построить между ними мост…вот только повелитель не дал ему и слова сказать, рявкнув:

— Короче, надо вам бабла и артефактов, али могу домой возвращаться? – бывший капитан аккуратно положил мешок у своих ног и недрогнувшей рукой вцепился в плечо напрягшемуся рыцарю, другую с риском для жизни зачем-то приблизив к начальственному крупу. — Мне на самом деле глубоко плевать на всех вас, неудачников, да только в данный момент мы способны помочь друг другу и лишь полный идиот или человек станет в такой ситуации заморачиваться на всякие бредни типа оскорбленного достоинства или несоответствия…- брошенный в оратора мелкий камень оказался пойман высунувшимся у него из нагрудного кармана теневым щупальцем и показательно раскрошен. Вылезшая же из боковой сумки нить показала присутствующим небольшую и лишенную всяческих украшений, но довольно элегантную коричневую курительную трубку с надкушенным мундштуком. – Узнаете? И это не реплика. А еще у меня в наличии до сих пор окровавленный ледоруб, тросточка с инициалами и даже самый натуральный лысый скальп, снятый в процессе осквернения мумии сами-знаете-кого, — первое сокровище вернулось на место. – Все нормальные сигильцы давным-давно об атарах забыли и некогда выставляемые на первый план трофеи удалось скупить почти за бесценок.

Публика ответила гробовым молчанием, продлившимся, наверное, минут пять – а затем ворота тихо разошлись, открывая наглым путникам путь в сердце последнего бастиона Потерянных на Внешних Землях.

Дальнейшие события не отличались особой интересностью: за чрезвычайно бурным, исполненным сперва восхищенных вздохов, а после возмущенных криков осмотром и оценкой принесенных реликвий последовал ничуть не менее оживленный торг, в котором собственно перевод книги и доступ к архиву упоминались на распоследних ролях и периодически вовсе выводились из обсуждения за малостью. Пара десятков в основном гуманойдных фигур в белых одеждах часа три орало на в спокойствии подобном слону Понта, уверенно и непреклонно гнувшем свою линию и лишь под конец обсуждения сделавшему пару стратегических уступок. Результатом сего выдающегося «барыжения» стало пара рюкзаков с изящными золотыми украшениями – внезапно местного производства: во время рытья котлована обнаружили скромную золотую жилу, чьи жалкие остатки по большей части от нечего делать разрабатывались и переплавлялись в течение последних десятков лет.

Святыни – кстати, отнюдь не все атарские: владыка так же продал неверующим потребные им для каких-то ритуалов мелкие артефакты иных вер – с почетом и пиететом унесли куда-то наверх, честно заработанное великим бандитом отправили «под охраной» рыцаря и меченосца в предоставленные дорогим гостям апартаменты внутри замка, а самого повелителя с расшаркиваниями пригласили в библиотеку. К сожалению, только его одного: когда на следующее утро Бест рискнул попроситься приобщиться к местным сокровищам знаний, то получил в ответ довольно грубый отказ от люто измотанного персонала – шифр показал себя куда более сложным, чем выглядел изначально, и жаждущий поскорее вернуться к дочери жеребец всего за вечер с ночью загонял бедолаг до полусмерти, естественно и сам также придя в откровенно недружелюбное состояние духа.

Впрочем, по итогам поводов для жалоб на жизнь у паладина не нашлось — ведь выделенные им смежные комнаты пусть и не роскошны, но вполне уютны, питание достойное, а главное поблизости ошивался всегда готовый развлечь приятеля Ожд. Бедняга по какой-то странной причине вбил себе в голову абсурдную мысль о наличии у бывшего школяра некоего влияния на Фаль и чуть ли не из кожи вон лез в попытках ублажить «ее личного рыцаря»: от льющихся стремительным потоком сигильских баек до обучения различным настольным и не очень играм, в число кои затесался вселенской распространенности наперсток и несравненно более экзотичное действо под названием «свежее мясо», имитирующее быт каннибалов на одиноком острове и включавшее в себя помимо красок также ножи, вилки и длинный перечень правил.

К ужину преизрядно загрузившийся новыми знаниями юноша оставил соратника приглядывать за багажом, а сам отправился на прогулку – не столько даже ради ознакомления с местными красотами, сколько для банального переваривания полученных сведений.

В целом, ничего необычного – вполне себе замковый замок, подходящий описанию в книгах, разве только без каких-либо излишеств или приукрашиваний. Даже драпировок и гобеленов не висит. Много пустого пространства, кое-где пыль, освещение магическими шарами, отопление неизвестно откуда, вместо окон бойницы, что явно указывает на конкретно военное назначение сооружения. На месте часовни обнаружился неясного назначения зал с алтарем, причем без сомнений построенным одновременно с остальным замком. Расспросы касательно его назначения успехом не увенчались: стражи поначалу пытались прикинуться слепыми и глухими, а затем и вовсе покинули ученика, заслышав тревожный зов набата. Рыцарь, после пары минут раздумий, рванул следом – в конце концов, Ожд и несмотря на все эти месяцы тренировок неизменно выходил из их поединков безусловным победителем.

Вопреки всем ожиданиям, бежать пришлось долго – собственно главный выход из центральной башни оказался перегорожен опустившейся решеткой, поэтому атарам пришлось выбираться на внешнюю стену через одну из легко разрушаемых в случае серьезной осады чуть ли не висящих в воздухе галерей. Потом естественно лестница, еще одни запертые врата во двор, опять восхождение…в общем, нет ничего удивительного в том, что к моменту их прибытия на место атаки всё уже подходило к концу.

— Ишь запыхался-то, — дружелюбно приветствовал подчиненного щурящийся Понт, несколько мгновений спустя чуть озабоченней уточнив. – Нинасуса надеюсь не потерял? А то ведь эта божественная сопля в трех соснах заблудится.

И правда преизрядно уставший за в основном вертикальный марафон былой школяр насколько возможно быстро с помощью жестов и хрипов объяснил владыке ситуацию. Как ни странно, успешно.

— Полюбуйся, — широкий взмах в сторону мятущейся посреди слегка порушенного «городка» огромной черной твари. – Положа копыто к сердцу: никак не ожидал в этой жизни встретить животное тупее тебя, а вот поди ж…- вторженец ударил в землю под собой, пустив фиолетовую волну – однако всё расширяющийся хоровод Потерянных вокруг него фактически не заметил эту атаку, без малейшего следа паники продолжая совершенно неуместный в подобной ситуации простоватый танец. – Служителю Силы вот так взять и припереться в последнее убежище своих заклятых врагов, да еще и видать вовсе не осознавая, какая дрянь тут на самом деле обитает.

Четырехметровое чудовище отчаянно взревело и попыталось дотянуться до ближайшего аборигена когтистой лапой – конечность немедленно стала стремительно распадаться.

— Не меньше Прокси, — авторитетным тоном заявил определенно наслаждающийся зрелищем конь, кидая в рот неясным путем оказавшийся на копыте красный шарик. Темп аборигенной пляски начал лавинообразно повышаться. – Так долго едва ли не сотне безбожников сопротивляться. С другой стороны, возможно на всю Цитадель четырех фактотумов не нашлось и местные все мелкие сошки. Или даже Атар ослаб сам по себе…

Несчастного нападающего взорвало изнутри и на какое-то время вся площадь превратилась в облако золотых снежинок. Бест несмотря на средней тяжести обалдение (таки опыт накопился) поспешил поймать одну – она растаяла подобно настоящей, хотя и не оставила за собой ни капли влаги.

— Это вы привели ее сюда! – внезапно вырвался из яркого марева некто слегка побитый и длинный.

— Ясен хрен, — довольно отозвался ничуть не испуганный сквозящей в голосе собеседника грозной претензией Понт. – Так уж и быть, согласен принять вашу благодарность в виде полученной из него добычи.

— Благодарность! – уже впятером возопили давешние торгаши, обступая гостей.

Далее их речь состояла исключительно из нецензурных выражений. Ну во всяком случае, так рыцарю показалось вследствие демонстрируемой экспрессии – большую часть слов он, естественно, не понял. Великий же бандит лишь смотрел на злобно жужжащий рой со слегка презрительной снисходительностью и дал ответ только когда накал страстей покатился вниз:

— Именно так – ибо я за жалких два дня дал вам больше оправданий собственного существования, чем прошедшие полтора десятка лет. А то и все сорок. Подарил право без всяких оговорок и ухмылок именовать себя богоборцами. Да елки-палки, — возбужденный удар копытом в брусчатку. – Вы теперь имеете возможность взять и доложить начальству, будто на просто так тратите казенные деньги, а сражаетесь с посланцами извечных врагов, возвращаете реликвии и захватываете святыни для ваших долбанных инициаций. Феррр…- глубокий экстатический вдох. – До чего же земной понь великолепен!

Публика молча переварила последнее заявление и выдвинула давешнего гном-привратника, ставшего с важным видом вещать:

— Местоположение Цитадели оставалось секретом на протяжении долгих…

— Вы нафиг никому не сдались, – рубанул владыка воздух. – Причем оное обстоятельство никуда не делось – безбожники всё так же глубоко безразличны выплюнувшему их за ненадобностью миру. Если же вдруг кто считает иначе и посланник приперся вовсе не за мной – то о какой вообще претензии к нашей милости может идти речь? – копыто устремилось к отвечавшему за окончательное решение по сделке местному начальнику. – Где моя доля божественных потрохов?

— Да нету никаких…- досадливо начал толстяк, однако его ответ потонул в новой волне возмущенного гула.

В общем, разборки с аборигенами продолжались еще где-то полчаса – пока самые умные не плюнули изображать коров и занялись-таки восстановлением скромных разрушений и спором уже между собой по поводу неожиданно неэффективной системы защиты крепости. Насколько паладин мог уловить, столь мешавшие ему и стражникам закрытые ворота и опущенные решетки – результат не банальной безалаберности, а аж с постройки замка ждавшей своего часа системой магической обороны, приводимой в движение аурой Сил – то есть слова соверена о полнейшем игнорировании замка внешним миром определенно не беспочвенны.

Так или иначе, данное обстоятельство достаточно быстро ушло на второй план при виде в какой-то момент не на шутку озаботившегося чем-то повелителем, коий аж перестал издеваться над сильно успевшими достать его за ночь атарами и просто ушел обратно в библиотеку не дожидаясь разрешения конфликта. Парень разумеется поспешил следом, поспешив растормошить источник знаний по поводу произошедшего.

— Это Тень – порождение плана Негативной Энергии. Крайне экзотичный выбор для вероеда, тем не менее без сомнения бывшая посланцем некоего на редкость непритязательного представителя сего обычно куда более щепетильного рода, — тяжкий вздох. И неприкрытое опасение в голосе. – И у меня так-то нет особого выбора в определении того, кому несчастная тварь принадлежала — во всяком случае ни с каким иным божеством я вообще никак в последние годы не связывался…

Озабоченно причмокивающий жеребец остановился и поднял выглядящие крайне необычно глаза на подчиненного:

— А самое хреновое, что Прокси! – выделил он последнее слово. – Оказался пустой. Ни артефактов. Ни реагентов. Ни хотя бы деньжат. Чудовищно опасный шарик с воздухом. Имеющий мозг приключенец при таком раскладе и не почешется, а не имеющий – не сдюжит, — раздраженный рык, переходящий в стон. – Фер. Видать этим Великим Злом придется-таки заняться нам…

— Правда? – побежали по телу мурашки одновременно ужаса и предвкушения.

— Не хочу сейчас о том думать, — отмахнулся людоед. – Потом. Сперва книжка. Потом авось еще какая оказия приключится и разберется кто другой. Ты – к деньгам. Надеюсь завтра наконец свалим. Чем там еще чудище крылатое занимается…

Остаток дня прошел спокойно: после краткого рассказа о произошедшем (без деталей касательно возможного могучего врага) Ожд с Бестом замечательно поиграли в местную разновидность шахмат, по итогам ощутив столь сердечное сближение, что последний аж поделился секретом о дико зудящем в последние месяцы копчике, получив в ответ исполненную доверительности историю заражения собеседника пяточным грибком заодно с небольшой повестью о «тяжкой» жизни малолетних преступников в Районе Клерков. Нельзя сказать, будто потенциальный дворянин нашел в себе силы так уж проникнуться сыну мелкого чиновника, коий не по причине нужды, а напротив, исключительно бесясь от жира, решил вступить в банду юных хулиганов, по некой таинственной причине почитавших переворачивание урн с мусором и мелкое воровство «борьбой с системой» — однако сам факт добровольного раскрытия столь интимных подробностей чужой жизни неслабо тронул в прошлом не очень-то популярного у сверстников ученика монахов.

Завершающим аккордом сей идиллии стал уставший и злобно ворчащий себе под нос повелитель, пришедший в гостевые палаты после отбоя и не глядя рухнувший на спавшего меченосца.

Раздавшийся же около полуночи грохот прилетевшего в стену валуна относился уже к другому вселенскому этюду. Как и громоподобное требование выдать «зверя» и «убийцу наших детей и братьев» в течение часа под угрозой полнейшего разрушения – разумно сопровожденное указанием на блокировку любых телепортаций.

-
— Позвольте уточнить еще раз, — впервые за полчаса отнял копыто от лица владыка. – Великая и ужасная ФРАКЦИЯ АТАР, — удивительно, сколько презрения может поместится всего в двух словах. – Выкидывает своих почетных, за жалких два дня облагодетельствовавших их с ног до головы, в прямом смысле слова давших смысл и оправдания существования…- пауза на подчеркнутое игнорирование раздраженного кхе-кхе-кхеканья, — гостей на растерзание первым попавшимся…

— Вторым, — прямо и жестко поправил воин в позолоченных латах. – Перед ними приходила Тень. И снова за тобой. Это не обсуждается.

— Нет, ну вы серьезно собираетесь отдать нас на ОТКУП…?! – аж дал Понт петуха, заслужив неодобрительную мину обычно заполнявшего данную поведенческую нишу Ожда.

— Если бы имелся выбор между армией оборотней и скажем десятком драконов, конкурирующих за ваше внимание, мы разумеется выбрали бы последних, — не сильно стараясь скрыть злорадство прошелестел главный торговец. – В сложившейся же ситуации разница лишь в одном: выйдут ли случайные путники сами или же их выведут в цепях, тем самым вовсе лишив всякой надежды на спасение или же хотя бы шанса подороже продать свою жизнь.

Бест попытался еще сильнее вскинуть голову в благородном негодовании. Не вышло: как-никак беседа длилась уже минут сорок и в случае продолжения молчаливой демонстрации собственного превосходства лучшему из людей грозило упереться взглядом в потолок. Кстати, на сей раз ему для разнообразия действительно имелось чем гордится, ибо поджилки нисколько не тряслись, причем отнюдь не по причине недосыпа: нечто правильное и справедливое чуялось в гибели от…листьев, наверное…столь пострадавших в последнюю встречу с ними внешнеземельцев — и какой рыцарь стал бы бояться проявления правосудия?

Ну и так, между прочим, в неизбежность смерти не сильно верилось. Оно слишком…мелко? Неверный эпитет. Недостаточно эпично? Тоже не то. Несерьезно?

Подмастерье широко зевнул, запоздало прикрывшись – хотя данное нарушение этикета конечно вряд ли озаботило жаждущих поскорее избавиться от них безбожников.

— В общем, правы ваши оппоненты: морали у вас правда нет. Вам просто не от чего ее откладывать, — с бессильной злобой рыкнул великий бандит по окончании тяжких раздумий. – Выбросить так до конца и не удовлетворенных партнеров из единственного на километры вокруг укрепления, помимо родного оснащения блокировкой божественных поползновений теперь обретшего еще и усекновение магической телепортации. Подонки.

— Предлагаю голосовать за связывание, — поднял ладонь вверх гном.

— Требую возмещения за очередное разочарование во вселенной, — внезапно будто ничего и не произошло, с прежним пылом и задором ткнул копытом в сторону местных начальников жеребец, вставая. – Скажем, килограмм двенадцать золотых украшений…

Руководитель по хозяйственной части аж по-настоящему закашлялся от возмущения.

— Альтернативой является гибель минимум десятка ваших миньонов и пары высоколобых, — Зубастая Тень показательно помахала слушателям высунувшейся из кармана ниточкой мрака. – Итак, стоит ли жизни восхваляемого вами смертного мяса ничтожной платы за грехи? И право слово: разве овощам в принципе может понадобиться презренный металл – они ведь не гомосы? А значит присутствующие легко смогут дать волю своей шакальей природе и ограбить мой труп, — неприятнейшая кривая усмешка. — Ну а заодно предать бренные понические останки поруганию – в конце концов, вы же очевидно все только о том и мечтаете, а мне оно уже будет глубоко безразлично.

Тут даже вояку передернуло, однако поддержанная легкой демонстрацией мрачных понтовых сил аргументация неожиданно дала положительный результат – ну или аборигены банально решили не рисковать просрочкой. Так или иначе, спустя считанные минуты за еще чуть отяжелевшей троицей опустилась замковая решетка.

Заполнившее пространство между первой и второй стеной почти без остатка разноцветное море приветствовало их ураганным шелестом. И какой капусты тут только не было: обычная французская, савойская, кровавая, цветочная, узкие вытянутые кочаны и нечто вроде сиреневых букетов. Хотя насчет принадлежности последних точно сказать нельзя – плюс там и сям виднелось нечто вроде белой наземной репы с тонкими длинными лезвиями-стеблями…

На плечо ободряюще легла подрагивающая ладонь. Также не смогший сдержать дрожи при виде противостоящей им орды паладин благодарно накрыл ее своей и обратил взор к повелителю в ожидании приказа в стиле знаменитого «Братья, Господь велит нам умереть!». В голове аж начал играть какой-то бравурный и несколько помпезный марш.

Зубастая же Тень никак не показывала подготовку к предстоящему им героизму, вместо того с фирменным спокойствием двинувшись прямо на стоящего посреди обрушенной внешней цепи укреплений красно-бело-салатного гиганта. И столь само собой разумеющимся выглядел этот увесистый шаг, что стоящие на переднем крае войска без малейшего окрика разошлись в стороны – а за ними следующие и последующие…

— О великий Капустинатор! – воззвал спустя полдесятка минут владыка к монстру, состоящему из сотен держащихся друг за друга листьями, венчиками и кочерыжками нападавших. – С хрена ли докопались до несчастной лошадки? Вам реально делать нечего или просто я весь на самом деле такой красивый?

— Отродье Бездны, презревшее законы гостеприимства, — отозвался уже слышанный ранее дребезжащий старческий голос неясного пола и происхождения. – Убийца наших братьев и сестер, разоритель…

— Понятно!Тогда другой вопрос, – вдруг встал на дыбы лыбящийся друид, делая передними копытами некий сложноуловимый жест – и «коленные чашечки» конструкта без предупреждения водопадом посыпались вниз. – Какой идиот станет строить джаггернаута из частично управляемых оппонентом деталей?

БРУУММ – загудела от возвращения ангела смерти на все четыре земля и во все стороны от их маленького отряда покатилась едва заметная темная волна, опрокидывавшая одни овощи и захлестывавшая в объятиях другие.

— Дерррржаться! – рявкнул повелитель, зачем-то хлестнув Ожда по лицу хвостом за мгновения до того, как без разбега подобно стреле устремиться к «голове» рушащегося колосса, одновременно выстреливая во все стороны щупальца тьмы. – Сейчас вернусь!

А дальше закипела битва в лучших традициях эпических полотен: два друга посередь поля, позади руины, вокруг орды врагов и никакой надежды на победу – самое то стихи сочинять. Впрочем, первые же минуты боя внесли в и без того донельзя вдохновляющую картину ободряющие и не очень коррективы: например, полторы-две сотни объятых владыческим мраком кочанов решили сразиться на их стороне.

— Конечно только капля в море, — вслух пробормотал подмастерье, рассекая надвое удачно напоровшегося на травяное лезвие сиреневого прыгуна, — но и то хлеб.

— ЧТО?! – заорал трясущийся будто осиный лист и вообще выглядящий как-то совсем уж потерянно напарник, бестолково размахивая мечами.

Видимо, местное командование ложится исключительно на его плечи. Пришлось быстро оценить ситуацию и, в полном соответствии с учением Фаль, «взрастить перед мысленным взором древо альтернатив». Времени много не заняло:

— ИДЕМ К ПОНТУ! – выдал выглядящее хоть сколько-то разумно предложение парень, предоставляя перебежчикам прикрывать тыл.

Солдат несколько затормозил – пришлось вернуться и за руку потащить коллегу по напоминающему сель насту из катящихся и сшибающихся друг с другом атакующих, отнюдь не все из которых совершенно потеряли интерес к основным жертвам – слава всему на свете на обмундирование для стражников великий бандит не скупился никогда.

Вот рой острых листьев, за ним – рвущиеся при ударе о землю и разлетающиеся жалящими будто пчела тычинками соцветия, потом видимо являющийся местной элитой отряд алой капусты, удачно отпинанный в занятое куче-малой подножье стены. Опомнившийся Ожд разбрасывал в подкатывающие к «их» войскам волны противников бомбы из закрепленного посередь спины тубуса, рыцарь же насмерть сцепился с многократно уменьшенной, однако тем не менее весьма опасной версией Капустинатора — и это в прямом смысле стоя (вернее, постоянно проваливаясь) на копошащейся горе грызущихся овощей.

Совсем скоро меченосец вовсе пропал из виду, скрывшись за по идее скрывавшей повелителя «вершиной» шевелящегося холма, а лишенные всякой надежды на подкрепление зачарованные нападавшие скукожились до едва заметных островков в океане противников – положение очевидно не из лучших. Сколь бы старательно паладин не пытался сосредоточиться на задаче в руке – то есть уничтожении противостоящей ему твари, несмотря на потерю головы продолжавшей яростно бить тяжеленными лапами и плеваться острыми снарядами – отчаяние мало-помалу захватывало в его сознании всё новые плацдармы, грозя вот-вот взять контроль над телом и разумом…и тут до Беста внезапно дошла казалось бы простая, но так легко уходящая из виду вещь, уколовшая воина Христова куда больнее десятка салатных игл.

Мир резко стал несравненно светлее, а сгущавшийся над головой мрак рассеялся будто никогда и не существовал:

— Дэмиттэ мэ, Доминэ! – с искреннем раскаяньем воззвал юнец к Творцу, отступая по превращенным в ошметки телам в сторону от Цитадели. – Квия эга негладжентэм!

Неверно истолковавший сей призыв и движение оппонент рванул следом – и в самоуверенности своей раскрылся.

— Гратиас тиби, меум Салватор! – торжествующе вскричал былой школяр, обрушивая меч. – Ад вита сакрификантиум! – травяное лезвие прошло точно между «плеч» и брызгая во все стороны соком заскользило дальше. – Ад глориам Деи!

Продолжение молитвы благодарности за предоставленное Небесами счастье умереть ради вящей славы Божией пришлось ненадолго отложить – оружие прошло насквозь и утянуло не удержавшегося на зыбкой почве ученика за собой. «Ноги» конструкта немедленно воспользовались этим, вцепившись в бока и локти — не давая встать, вгрызаясь и царапаясь, пытаясь дотянуться до шеи. Вот в спину впилось нечто острое…

— СЮДА ИДИ! – Бес неожиданно обнаружил себя летящим куда-то назад, причем используемая в качестве волокуши кольчуга грозит в любую минуту его задушить.

Выбивший из потенциального дворянина весь дух удар, лязг стали, крик ужаса.

Вспышка десятка ярких красок.

Непроглядная тьма.

Мягкий рассеянный свет.

Нависающие над ним черные огурцы.

Пришибленный подмастерье какое-то время недоуменно моргал, пытаясь представить себе ситуацию, в которой дружественные огуречные армии решили прийти им на выручку – а также каким образом им удалось того достичь, не слезая с куста. Потом мозг таки немного оправился и обнаружил отсутствие вокруг них поля боя – вместо него присутствовали ряды грядок, упирающиеся в тянущуюся за горизонт небольшую речку, над которой дружелюбно светила луна, наглядно и однозначно идентифицируя…

— А каким образом мы сбежали с Внешних Земель? – поменьше бы испуга в голосе. – Нас же блокировали?

— Блокировали магию, — с удовольствием ответствовал повелитель. – Прыгучесть же гражданина Нинасуса обладает божественной природой – собственно почему нам необходимо было только уйти подальше от средоточия безбожников.

— А? – попытался обернуться к нему рыцарь, да только нечто застрявшее в спине помешало ему это сделать.

— Пробил! – досадливо фыркнул великий бандит, одной ногой упираясь подчиненному в плечи, а другой выдергивая из кольчуги нечто вроде наконечника гарпуна, коий живенько смотался и нырнул в брюшную сумку. – А ведь такая славная броня!

— Где мы? – задал третий по важности вопрос былой школяр, увидев позади картину той же степени пасторальности плюс деревушку.

— Хрен знает, — отозвался ангел смерти, с видимым удовольствие зажевывая выдернутый из обморочного Ожда зеленый лист, одновременно с тем проводя по ране копытом. – Их сдвигательность в пустой комнате заблудиться сможет – куда там ориентироваться на планах. С другой стороны, эта забавная особенность делает из него практически невозможный к преследованию механизм побега.

— Простите? – также поспешил очиститься от вражеских снарядов рыцарь.

— Кто из нас тут братается со всякой швалью и второстепенными персонажами? – весело оскорбил собственных подчиненных великий бандит. – Или человечек на самом деле не в курсе, чего ради я терплю этого некомпетентного труса?

Бест отрицательно покачал головой, одновременно яростно проматывая все имеющиеся воспоминания о меченосце. По какой-то странной причине большую часть из них загораживал вид пяточного грибка.

— Молчание знак согласия, — всё так же радостно заявил зубастый конь пару минут спустя. – Да только мне некогда нынче разглагольствовать, а потому запомни по крайней мере базис: это, — встряхивание потихоньку залечиваемого заклинаниями тела, — сам того не ведавший потомок полубога из какого-то сильно потрепанного историей прайма, чью силу в случайно попавшемся на краже малолетнем оболтусе пробудил Владыка Черепов, — в голосе на мгновение послышалась нотка неподдельного уважения. — Теперь некогда вовсе никому не сдавшийся пацаненок из Квартала Клерков каждый раз при сильном испуге без малейших усилий пронзает в произвольном направлении целые планы, — нога легонько постучала лишившегося сознания человека по лбу. – Хотя насчет безболезненности, пожалуй, переборщил: как-то раньше парниша одним прыжком не ограничивался. Видимо стоило-таки отойти подальше от Цитадели – а то ведь могли попасть, например, в жерло вулкана, — паладина передернуло при мысли об этой «завораживающей» перспективе. — Так жадность опять меня едва не погубила. Случается.

Понт спокойно залечил пару особо глубоких порезов на ляжке, перевязал частично перегрызенные ремни подбрюшных сумок и с прямо-таки говорящем «наконец-то» видом потянулся к пытавшемуся уползти мешку из-под реликвий.

— Обожаю быструю еду! – ловко принял повелитель на копыто вырвавшийся из пахучих нафталиновых недр алый кочан, немедленно затем затянув горловину по новой. – Приступим же к сладкому торжеству справедливости!

ХРУСТЬ! ЧАВК!

Сочащийся болью, однако тем не менее боевой вопль, фиолетовый всполох, звук режущего листа – и опять укус. И снова и снова и снова: один монстр сладострастно пожирал, другой сопротивлялся и тем не менее с каждой секундой становился всё меньше и незначительнее…

— Храбрый овощ! – одобрительно кивнул людоед, облизывая залитые соком губы. – Оно всегда вкуснее, когда сопротивляются – чувствуешь, что они живы. Однако прежде нежели наше знакомство придет к логическому финалу, позволь спросить: КАК вы смогли найти поня на планах? И если уж на то пошло: на хрена?

— Убийца! – прохрипел обезоруженный и на треть обглоданный патриарх. – Мой славный сын, добрый племянник, трудолюбивая невестка! Мой золотой, драгоценный внук! Ты даже не стал пожирать его – взял в заложники, а затем оставил разрубленным пополам на дороге, будто какой-то мусор!

Принц пару секунд смотрел на собеседника с выражением полнейшего непонимания и вдруг издал хрюкающий звук, залившись после гогочущим смехом:

— Вот уж правду говорят: дьяволы скрываются в мелочах и чем они ничтожнеее, тем опаснее, — ниточка тьмы смахнула с века слезу. – А я-то грешным делом заподозрил нечто важное, там хотя бы насчет возмещения за спаленную деревню…

— МОЯ ПЛОТЬ И КРОВЬ! – в бессильном гневе попытался по крайней мере забрызгать супостата «кровью» зеленый воитель. – МОЙ РОД! МОИ НАДЕЖДЫ!

— Бла-бла-бла, — сочно захрустел чужой плотью ангел смерти. – А первый вопрос?

— Сдохни! – оставшаяся почти нетронутой половина кочана раскрылась пастью.

— Серьезно, мне хочется это услышать, — небрежно обгрыз ее до безопасного состояния мучитель. – Не будешь отвечать – начну на твоих глазах медленно тушить собратьев на маленьком огне.

— Они умрут в любом случае, — выплюнул несгибаемый глава Капустинатора. – Но так уйдем с честью. И за нами придут другие.

— Умеют же некоторые заинтересовать, — снова одобрительно кивнул владыка. – Ну и заодно случайно сказать волшебное слово, — копыто с пленником поднялось к небесам. – До чего же прекрасный вид, — Понт повращал его туда-сюда. — Знаешь, Зубастой Тени приятно думать, что ты дама – из тех самых боевитых, кои пытаются показной храбростью перебить природную ущербность, — отлично подчеркивающий бестово обалдение нехороший смех. — Твое нынешнее бессилие и унижение – лучший соус из возможных в ойкумене. Он буквально струится от тебя, наполняя сердце истинного гурмана редким по насыщенности удовольствием…вот только в действительности всё может идти еще лучше.

Свободная конечность прошлась по груди. Многочисленные кошели и мехи попадали вниз.

— Земной пони слишком давно не видел достойных внимания партнерш – и сей аппетитнейший кусочек плоти определенно заслуживает нашей благосклонности, — рыцарь пощупал уши для удостоверения в их работе. – У нас еще полночи впереди, — «нежные» объятия и проникновенное признание, – в полусъеденном состоянии оно еще развратнее.

Ожд закашлялся и стал потихонечку откатываться в сторону, тогда как совершенно уверенный в начальственном блефе рыцарь напротив устроился поудобнее и вовсю наслаждался одновременно ужасным и интригующим спектаклем с элементами раздевания и вдохновенным разглагольствованием о былых достижениях на ниве общения с широким рядом разнообразнейших существ прекрасного пола – причем обилие чисто технических описаний определенно намекало на воистину впечатляющую фантазию его высочества. И не вполне уместные измышления о способах проведения им свободного времени.

Мастерство не осталось без награды: зритель таки раскололся, поведав о некой видимо вполне знакомой великому бандиту «ищейке» и обнаружению их благодаря оставленным близ бездыханного тела внука каплям крови.

— Видишь же – ничего сложного, — одобрительно кивнул быстро переваривший сведения людоед, выдергивая из собеседника кочерыжку...

О тяжести воспитания девочек.

Всё сущее должно работать. Что не работает…

https://www.youtube.com/watch?v=_sPRGg4RRSQ

— БУ! – наконец дозрела Фаль, резко выбрасывая вперед руки.

Рыцарь с некоторым внутренним облегчением отпрянул, столкнулся с Ождом и растянулся на камне. Черноволосая, на сей раз, бестия звонко рассмеялась, оттолкнулась от парапета, изящно перевернулась в воздухе, после чего мягко и бесшумно приземлившись на чисто вымытый пол. Точеная ладонь в театральном жесте поднялась вверх и зажгла закрепленный в прическе нимб, озаривший темноватую в сей поздний час Дыру торжественным золотистым светом, в чьих лучах переливающаяся радужная оторочка носимой небожительницей куртки стала похожа на деталь роскошного разноцветного витража.

Естественно вся эта красота сопровождалась подходящей моменту позой — со сгибанием конечностей и раскрытием крыльев. Впечатление портил разве только непонятным образом будто бы уменьшившийся с момента последней встречи бюст. Немного поизучав свидетельства сего непонятного феномена, оруженосец осознал к КАКОЙ части тела ЧЬЕЙ дочери присматривается и мучительно покраснел, начав бормотать про себя краткое покаяние. Тем не менее, отвести глаза от прелестного монстра, самую капельку поблёкшего вследствие помутившего взор стыда, так и не получилось.

— Завершая наш разговор, — спустя минуту молчаливого созерцания собственных копыт прокашлялся владыка. – Ваш любимый руководитель предпочитает насиловать исключительно мозги, а всё остальное — по обоюдному желанию, — неопределенное хмыканье. – Несмотря на все эти жизни, Город до сих пор сидит во мне слишком сильно – они ведь стремились обеспечить способных максимально посвятить себя Родине правителей, а потому вбивали в нас правильные матримониальные понятия с лишь немногим уступающим взращению патриотизма рвением, — пауза. Земной пони видимо погрузился в воспоминания. — А то мало ли, опять какой умник попытается устроить наследственный принципат…как только рогоносец жениться так быстро умудрился, при наших-то тараканах…с другой стороны так и так бракованный вышел…тьфу ты!

Людоед встряхнулся. Золотишко радостно звякнуло, а успевшая засохнуть кровь последнего, взятого про запас оборотня, неспешно отшелушилась от порванной сумки – на будущее кстати стоит иметь в виду, что они и после смерти оборачиваться могут.

— Короче, нет, не позарился бы – как-никак теперь у меня есть готовые сделать всю черную работу подчиненные, — слушавший в пол уха паладин с трудом оторвал взгляд от встречающей их красоты и постарался обратить внимание на крайне подозрительную последнюю фразу. Не вышло. – Так понимаю, предназначенье свое женское выполнила?

— Я рождена для любви и власти, — пафосное отбрасывание с лица челки.

— Да-да-да, — с откровенно оскорбительной незаинтересованностью стоящим перед ними чудом пробормотал жеребец, огладывая центральный зал. – Допустим, гнездышко свое наверху тоже не забыла. Теперь разбери добычу, — тяжеленая сумка без предупреждения полетела в красующуюся даму, коя легко и непринужденно поймала ее одной рукой. – И найди человечку новую броньку – его ОПЯТЬ надо переодеть.

Невежливая скотина попыталась протиснуться мимо дочери, была с возмущением схвачена ею за хвост и после короткой потасовки продолжила путь к себе наверх, оставив встречающую в слегка парализованном состоянии. Именно слегка – несмотря на чуть не ли не десяток касаний Фаль могла пусть чудовищно медленно, но таки двигаться. И скрежетать зубами.

— ТЫ! – устремился к Бесту в обвиняющем жесте палец, едва только действие проклятья немного ослабло. – Игрушка! Знаешь, откуда у него эта куртка?! – она дернула собственное одеяние за нижнюю оторочку.

Бывший школяр чуть снова не упал – всё-таки рюкзак, зараза, тяжеленный – и естественно не смог найтись с ответом. К счастью, вопрошающей он не требовался:

— Понт ее освежевал, понимаешь? Прямо на моих глазах с нее слезла шкура – начиная с губ и заканчивая крупом. Она так кричала! – совершенно, чудовищно неподходящая гневно-горестному тону сумасшедшая улыбка. – Вопила, стонала, умоляла прекратить, ползла к нему, хлеща во все стороны кровью, — ладонь сползла вниз по щеке, стирая с щеки невидимую жидкость. – Алые перья в воздухе, открытая всему миру содрогающаяся кучка мышц у его ног и лежащая посреди комнаты сброшенная кожа – целая и невредимая, будто ее владелец просто вылез через рот, — пальцы оказались с видимым удовольствием облизаны. – Лошадка упала на колени, пыталась лечить, сохранить, не дать уйти. Просила прощения – чтобы потом взять и сделать ЭТО, — рука прошлась по гладкой кожанке. Зрачки экстатически закатились, а тело пробила крупная дрожь. Долгая пауза. – Но зыркало я ему таки выдрала!

И снова тишина. Подмастерье аккуратненько развернулся за пояснениями к коллеге, однако натолкнулся ровно на той же степени обалделости взгляд и столь же деликатно вернулся в первоначальное положение. Ангел стояла неподвижно, погрузившись в воспоминания. На заднем плане весело посвистывая проехал на деревянном коньке с колесиками Фис. Шляпа волшебника полна небес, из кармана штанов торчит облако, а зеленые рукава полощат на незримом ветру подобно знаменам магометанского пророка. За ним шла на руках парадно одетая в золотую кирасу эльфийка, тряся голыми ступнями нечто вроде перечниц – во всяком случае звук примерно такой же. Замыкал процессию голый за исключением туфель и набедренной повязки из травы Фауст, старательно стуча по выросшему из живота барабану.

В общем, внимание аудитории по очевидным причинам сместилось, каковое обстоятельство неожиданно не прошло мимо актрисы. Та в свою очередь не поленилась проследить за взглядами кавалеров и, видимо осознав бесперспективность честной конкуренции с ходячим сгустком желтоватого хаоса, с рыком кинула в Ожда выданное ей богатство:

— Тащи в бухгалтерию, — Беста буквально выдернули из рюкзака, швырнув затем и вторую часть добычи в меченосца. – Ты идешь за мной.

Увы, самостоятельно поперебирать ногами ученику не дали, вместо того по факту протащив за взятую в кулак кольчугу по половине Дыры, славно так в процессе придушив. Бесцеремонность продолжилась и в оружейной – небожительница не стала заморачиваться на дополнительные приказы, без смущения и намека на бережливость вытянув доверенного ей защитника из брони, по пути порвав рубашку и едва не вывихнув руки. Дальше началась примерка, сопровождающаяся яростным злобным ворчанием и проклятьями в адрес некой бесчувственной скотины. Сам процесс подбора рыцарю брони заключался в швыряния всех подряд кольчуг ему в лицо, коий революционный метод не замедлил дать зримые результаты в виде резкого повышения количества покрывавших парня синяков, ссадин и царапин.

— Да куда лезешь-то всё! – где-то через весьма болезненные полчаса с досадой прошипела фурия, за ногу вытягивая обратно на открытое пространство попытавшегося хотя бы частично скрыться за пустыми манекенами юношу. – На!

— Ваша милость! – взмолился исхлестанный тяжелым металлом полуголый воин Христов. – Я конечно же счастлив, что вы лично снизошли до нужды покорного слуги в умерщвлении плоти и устроения мне флагеллации, но смею уверить вас: сей недостойный человек уже вполне проникся смирением и более не нуждается в утруждении своей владычицы.

Небожительница застыла с занесенным над головой очередным кованным нарядом и устремила на собеседника подозрительно прищуренный взгляд. Смотрела довольно долго и очень нехорошо – будто на внезапно явившееся посреди сверкающей белизной простыни непонятное пятно – чем заставила несчастного избиваемого скукожиться и попытаться пойти другим путем:

— Если же вы желаете наказать меня за какой-то упущенный мной по ущербности проступок…

— А! – очередной хлесткий удар. Кольчуга мягко шурша слезла с него на пол. – Ничего не подходит, так? Всё уже своего размера испортил задохлик длинный, — глаза расширились, а голос потек сладчайшим медом. – Отлично!

Дама резко отпрянула, развернула едва поместившиеся под потолком крылья и возложила обе руки себе на грудь. Чуть заметно сверкающий бордовым лик озарился наследственной угрожающей улыбкой и Фаль, выдержав положенную традициями драматическую паузу, начала проворно расстегивать пуговицы и завязки «Шкуры», спустя жалкие четверть часа (с крыльями таки пришлось немного повозиться) триумфально стянув с себя драгоценный артефакт.

Тем не менее внимание бывшего студента по совершенно независящим от разума причинам оказалось сосредоточено отнюдь не на свисающей с протянутой к нему ладони волшебной броне, но на прежде ни разу разумеется не виденное исподнее своей госпожи: покрытую изящными золотыми узорами белую льняную рубашку, подозрительно смахивающую на ночнушку, всю тонкость которой юноша ощутил уже через минуту – когда девушка подобно бросающейся на добычу львице за ускользающие секунды перетекла к нему вплотную и прижалась к жертве всем телом.

Эффект оказался, мягко говоря, ошеломляющим. И отнюдь не только по причине привычной колкости любого ее прикосновения. Чувствующий себя попавшей в ловушкой мышью парень задрал голову к потолку и вступил в неравный бой с собственным сознанием – всё это на фоне постоянно поступающих от органов чувств панических сигналов.

— Мээээааа…- издал он нечленораздельное мычание по мере обработки стоящими в стороне от основной бойни мыслительными резервами, отчаянно пытающимися найти план отхода. – У меня кровь! – рука дерганно прошлась по оставшимся от примерки царапинам на плечах. – Запачкается.

— Ни-че-го! – ласково пропела без сомнения нарочно и с полным осознанием поставившая вассала в столь неловкое положение дама, не спеша натягивая на рыцаря «Шкуру». – Она привычная.

Ученик монахов сглотнул, крепко зажмурился и немного развел руки в стороны – с одной стороны из вассальной обязанности всячески способствовать удобству и благополучию властителей, а с другой – понадеявшись, что эта ментальная пытка закончится быстрее, нежели его самообладание и способность категорически не реагировать на вызовы окружения.

Слава Всевышнему, надежда не оказалась тщетной – в какое-то из растянувшихся в вязкую бесконечность мгновений находящийся чуть ли не на грани обморока от внутреннего напряжения подмастерье внезапно получил донесение об исчезновении возмущающего воздействия.

Фаль стояла на небольшом отдалении, приложив слегка окровавленные пальцы к подбородку и с довольным, хотя и каким-то опять же предвкушающим, будто худшее до сих пор впереди, видом разглядывала плоды своих трудов. Облегченно выдохнувший, но всё еще готовящийся к новым атакам рыцарь не сдержался и скосил глаза к стоящей в центре оружейной группе зеркал — вопреки ожиданиям не найдя в отражении ничего особо интересного. Кожанка как кожанка. Красивая, слегка помятая, наверняка почти бесполезная в не магическом бою и только капельку необычная из-за заметно холодящих спину узких дыр в районе лопаток. Ну и плюс немного тесновата.

Короче, он явно чего-то не понимает, ибо направленный на него светлый лик с каждой минутой становится чуть более раздраженным. Спешные попытки нащупать причины начальственной досады ни к чему не привели – имевшиеся в распоряжении мощности не успели вернуться в рабочее состояние после героической обороны сознания от подсознания. А там и время вышло:

— Дай угадаю: маленький человечек банально не понял ни слова из прежде сказанного, — с досадливым вздохом возложила леди ладонь на лицо. – Ты хотя бы осознаешь, что в данный момент носишь чью-то содранную шкуру?

— Эээээ…а разве не все кожанки…- чуящий какой-то подвох паладин замялся.

Небожительница скептически вскинула бровь и подошла ближе. Золотистая рука поднялась и мягко прошлась по щеке собеседника, оставляя за собой приятное ощущение легкого морозца после душной комнаты:

— То есть, когда их безымянное высочество освежует, например, меня, ты только порадуешься новой гладкой и электризующей одежке – возможно даже с маскировочной функцией? – пальцы с длинными ногтями больно стиснули мочку уха и бескомпромиссно подтащила слуховой орган ко рту говорящей. – А ведь она была намного, намного лучше. Настоящая героиня, пусть наивная и недальновидная, но на самом деле добрая и готовая рискнуть всем ради первый раз в жизни увиденной склизкой массы, — голос опустился до шепота. – Вообрази себе лучшего, идеального рыцаря без страха и упрека – выпрямляющего кривду, помогающего сирым, охраняющего честь девиц, оказывающего покровительство вдовицам, служащего опорою замужним и все прочее в этом роде, входящее в круг обязанностей ордена странствующего рыцарства…

Бест не смог не поразиться блистательности памяти наследницы сюзерена – ну или частоте собственного невольного повторения сих наставлений.

— Представил? – совсем уже едва слышно спросила Фаль. Дождалась кивка. – Он пришел в этот мир будто принесенный на закланье младенец – ни хитрости, ни жестокости, ни печати зла не стояло на его светлом челе. Без защиты, без надежды, без малейшего осознания происходящего. Невинный ангел, спадший с Небес на грешную землю и видящий там не орды жаждущих крови грешников, но несчастные, больные, нуждающиеся души, — девушка облизала губы, мельком мазнув влажным языком и подмастерье. – О если бы только ей встретился аасимар, дева, хотя бы добродетельный эльф – однако на пути встал Охотник на детей. И в результате от нее осталась лишь «Шкура Спасителя». ПОНИМАЕШЬ?!

Былой студент инстинктивно попытался отпрянуть, вот только схватившая воротник ладошка держала крепко:

— Понт убил ее – спасшую меня героиню, собой перехватившую летевшую в меня смерть, — крылья обхватили их и образовали свод, так что в мире остался лишь рассказчик и подобный мыши в кольцах удава слушатель. — Убил жестоко, безжалостно и очень ОЧЕНЬ болезненно – а ты теперь служишь ему как верная собачка и носишь на себе заживо содранную кожу паладина, каким никогда не станешь сам!

Удар в грудь, от которого парень пробкой вылетел из «паланкина» и растянулся на полу:

— Даже не думай! – неверно истолковала фурия опять-таки не зависящее от него схватывание за жутко саднящее место. – Хоть раз увижу без нее – порву в клочки, — ногти за пару секунд удлинились до приличных размеров когтей. – Этого конечно так и так не миновать, но у тебя есть по крайней мере шанс оттянуть неизбежное — может аж проклятого коня переживешь, — аккуратные зубки заскрежетали друг о друга. – Скотина слепая – верно Ви…

Дама вдруг смолкла и какое-то время неподвижно стояла, глядя прямо перед собой, а затем улыбнулась каким-то своим мыслям и резко развернулась к выходу за ускользающие мгновения оставив былого студента в одиночестве посреди превращенной в бардак оружейной. Тот пару минут полежал неподвижно, растирая ушибленные места, а затем встал на колени и воззвал к Небесам, в первую очередь прося у Создателя прощения за все те помыслы и дерзания, что переполняли его вместо прислушивания к рассказываемой хозяйской дочерью истории и немногим менее – за поразившее Беста в последние недели недостойное лучшего из людей пренебрежение своими христианскими обязанностями и обетами.

Молился долго, страстно и со слезами.

-
— Эммм…ваше высочество? – чуть подрагивающая от ужасных предчувствий ладонь нависла над могучим плечом…и неведомая сила отшвырнула рыцаря от развалившегося в кресле лошадиного тела.

Юнец вылетел в коридор и распластался по стене. Слава Богу, дверь по входу закрывать не стал, а то бы учитывая располагающуюся с внутренней стороны композицию из приколотых здоровенными рогами и когтями детских рисунков, мог бы вообще распроститься с этим миром. Владыка помнится как-то обмолвился, что эти «картины» некогда помогали ему ценить каждое мгновение предоставляемой кабинетом тишины и свободы от ожидающего по ту сторону ужаса, а ныне служат радостным подкреплением счастья бытия и ежеминутным напоминанием, насколько всё на самом деле может быть хуже.

— Ай! – онемение спало и тянувшуюся к Понту конечность будто объяли пламенем.

Дабы отвлечься от боли, да и просто вследствие грызущего его лишь немногим меньше беспокойства, потенциальный дворянин без промедления встал на ноги и поспешил вернуться в кабинет, где начал более детальный анализ ситуации.

Итак, факт первый: повелитель лежит на своем любимым месте с задранной к потолку маской как минимум без сознания, при этом будучи надежно защищен. Последнее обстоятельство хоть и выглядит обнадёживающим, на деле не значит ровным счетом ничего: в конце концов, учитывая навеянную семицветиками веру в собственную неотразимость для «гомосов» и их неистребимую похоть…в общем, владыка наверняка постарался бы при любом раскладе обезопасить свое безвольное тело от посягательств. А вот свисающая с уголка рта тонкая розоватая слюна определенно не к добру. Совсем-совсем не к добру. По крайней мере следов борьбы не видно.

Поправочка: на нем не видно. А вот дальние от входа шкафы несут на себе явные следы вляпывания в них кого-то узкого. И с острыми крыльями, судя по отметинам на потолке, что определенно сужает список подозреваемых до минимума. Отсутствие же Фаль на месте падения, вполне вероятно произошедшего по сходным с бестовыми причинам, а также пара-другая мелких деталей вроде тянущихся к выходу подсохших следов от запачканных в разлившейся коричневой бурде сапожек без сомнения говорят о ее успешном исходе в большую Дыру. Кстати, на другой стене тоже имеется отпечаток, поменьше. И там в полумраке чего-то переливается.

Главный вывод: ангел смерти, скорее всего, жив и здоров – иначе бы дочь уже давным-давно подняла бы тревогу.

Заключение пару секунд неуверенно покачалось на внутренних весах и твердо встало в верную позицию – ну не может же наследница такой великой личности, как мистер Понт не любить собственного отца? А все эти разговоры о покушениях – какая-то непонятная родственная игра и не более, тем паче что и Зубастой Тени вряд ли бы удалось десяток лет спасаться от убийцы в собственном доме…к делу.

На полу рядом с местом встречи небожительницы с архивом лежит небольшой лист плотной бумаги, более всего смахивающий на рецепт, коий аптекари так любит привязывать на горлышки бутылочек со снадобьями. Буквы, слава Матери нашей Святой, «знакомые» и вовсе радуют глаз разнящейся в зависимости от угла зрения раскраской, да еще и обладают собственной слабой, но заметной подсветкой – короче всё сделано, чтобы точно заметили:

Парсифаль, поздравляю: ты наконец-то совершила или сказала нечто настолько чудовищное, жуткое и непереносимое, что единственным оставшимся мне вариантом стало срочное отшибание памяти – все альтернативы предполагали невосполнимый вред от серьезного искалечивания до медленной и насыщенной смерти под пытками. Будь на твоем месте кто угодно другой, пишущий сие в жизни не стал бы тратить драгоценное зелье, стоявшее в том числе собственного желудка – сама знаешь, насколько я прежде ценил кусочки «оригинального» тела.

Сделай выводы и никогда ни при каких условиях не повторяй своей, слава всему на свете, ныне неведомой земному пони омерзительной глупости – второго такого пузырька мне не добыть.

Постскриптум: приближаться не рекомендую. Очнусь скоро.

Былой школяр на всякий случай проверил оборотную сторону, обнаружив там знак в виде совмещенного с устрашающим глазом копыта. Такой же стоял на броне и оружии — символ более не существующей «Абзат-стриг». Короче, сомневаться в подлинности послания не приходиться.

Прям бальзам на сердце. И пока еще тонкий-тонкий, однако твердо обещающий со временем превратиться в настоящего монстра червячок любопытства: чего же такого кошмарного могла совершить Фаль, чтобы заставить, казалось бы, привыкшего ко всему родителя-скопидома пойти на подобные траты? Воображение уже радостно принялось за рисование предстоящих мучений.

Так или иначе, это ехидна будущего и беда завтрашнего дня, к тому же, скажем честно, не такая уж и страшная. В данный же момент на руках безмерно более важная миссия – настолько животрепещущая и не терпящая отлагательств, что самым разумным будет дождаться пробуждения принца прямо на месте.

Придя к такому заключению, юноша снова начал рассматривать комнату – в конце концов, не просто же так ему стоять. С сиденьем проблем не возникло, благо небожительница гостевое кресло всего лишь опрокинула, а вот добыча интересного, способного спасти былого школяра от мучительного ерзанья в ожидании этого самого «скоро» печатного слова – задачка куда более сложная. Ну, на самом деле: не бухгалтерию же с прочими древними отчетами о неизвестных делах с ничего не говорящими именами читать? Иной же литературы владыка в рабочем кабинете давно переведенной на вторые роли Дыры вроде бы не хранил — да и к чему?

В итоге потенциальный дворянин почти смирился с мыслью о коротании времени в молитве и наблюдении за отражающейся в волшебном зеркале алой раной мироздания, когда на глаза внезапно попалась ранее оставшаяся не замеченной в силу собственной неказистости книжечка. Пусть умеренная, но таки толщина наглядно демонстрировала отсутствие родства как с гроссбухами, так и с простыми листами или максимум блокнотами всеразличных доносов. Вероятно она вылетела из какого-то шкафа при соударении с ним Фаль.

Подмастерье ощутил укол любопытства и не поленился поднять неожиданную вещицу, мигом отметив на твердой обложке сделанное от руки тиснение – тот же здоровенный глаз, коий покоился на «корпоративной символике», однако без подковы. Обводка черный банальным карандашом и общее ощущение не столько художественного, сколько инженерного стиля, помноженные на далекое от совершенства мастерство исполнения еще больше заинтересовали ученика монахов – аж до мурашек. В конце концов, чего ради великий бандит будет держать у себя в личном кабинете подобную…не впечатляющую работу?

Тем не менее, данное многообещающее начало в принципе не могло сравниться с открытием, ожидавшим воина Христова на первой же странице – ФРАНЦУЗСКОГО! Ну, как бы: после первого шока рыцарь вчитался в текст и нашел его либо на редкость неграмотным, либо принадлежащим кому-то из глухой глубинки, что по сути одно и то же. Впрочем, исправляя ошибки и периодически подставляя похожие слова смысл понять всё же можно:

Столько языков. Откуда? С чего? На хрена? И вообще: какая жаба выдумала конкретно это идиотское наречие? По глупости взял и сказал пару фраз на улице – обернулись даже сотню раз видевшие меня и понявшие тщетность своих усилий нищие! Железо. На самом деле: кем надо быть, чтобы сообщаться с миром подобным омерзительным кваканьем? Блюва-блюва, тюррооок…за такую пакость не стыдно и по морде выдать – возможно некоторые из моих многочисленных шрамов вполне заслуженны.

Так почему же я не предам сие лингвистическое воплощение бесхребетности забвению? Железо. Теперь еще и на страницах сам с собой разговариваю. Железо. Никуда не денешься. Да ведь и блеянье – тоже знание, а знание – бесценно. Особенно здесь. Хотя нет: оно неоценимо, ибо с одной стороны никогда нельзя точно предположить, какая мелочь способна спасти жизнь, а какой разукрашенный том с иллюстрациями – не более чем бесполезный груз.

Так или иначе, эта дрянь уже в моей голове – безотносительно желания носителя. Подобно и всему остальному. Железо. А значит тратить силы на избавление не стоит. Дам время – и либо за ненадобностью уйдет само, либо где-нибудь да пригодится.

Где-то половину листа занимало изображение некоего величественного и мрачного куполообразного здания. Под ним текст продолжился.

Отвратительное место, еле утек – хотя конечно аборигены наверняка создали сходное впечатление от внезапно появившегося из ниоткуда и постоянного орущего от страха земного пони...

Аж дрожащий от предвкушения чего-то великого былой студент жадно перевернул страницу – и увидел перед собой даже не привычные буквы в необычной раскладке, но какие-то совсем уж подозрительные завитушки и угловатые картинки, подобные надписям из далекой библейской страны, кои им некогда продемонстрировал заехавший в монастырь по каким-то делам профессор Академии Наук. Парень пару минут беспомощно лупал на таинственные закорючки глаза, а затем судорожно перелистнул обратно.

Нет, всё верно, ему ничего не почудилось. Бест еще секунд тридцать помотал несчастную бумажку туда-сюда, сравнивая подчерк и в итоге пришел к неутешительному выводу о его идентичности: настолько неровную, откровенно скачущую поступь и при желании не узнать трудновато. Цветок Истины, едва успевший распустится и подразнить искателя своей яркостью и пахучестью, столь же стремительно увял.

Потенциальный дворянин с тяжким вздохом бессмысленно перелистнул кипу страниц вперед, заприметив еще несколько забавно выглядящих языков – один сущие картинки с птицами и камышами, другой идущие по спирали от центра волны, а третий будто много-много следов крохотной курицы – и уже собирался отложить недоступное слабому человеческому разуму сокровище в сторону, когда открылось новое, лишь чуть менее ошеломляющее чудо: ЛАТЫНЬ. Ну, почти – над буквами там и сям появились точки, да и звучала она довольно вульгарно и грубо, однако при наличии определенной доли фантазии читать всё же возможно.

Столько книг. Настоящие горы и хребты знаний обо всем на свете и далеко за его гранью. Тысячи и тысячи фолиантов, учебников истории, карт военных действий, гербариев с описаниями, чертежей, политических памфлетов и листовок. Тянущиеся в бесконечность полки с художественной литературой, таящие в себе бескрайний океан чужих личностей. Каждый таит внутри целый мир и будто капля воды отражает в себе свою собственную, не похожую ни на чью иную вселенную…

Не стоило ходить в архив Университета – от одного только взгляда на открытое всем богатство разрыдался прямо посередь зала. И за сотни жизней мне не суметь надкусить даже десятой доли всех этих знаний. Я никогда не смогу ОБЛАДАТЬ ими и сия очевидная мысль уже начинает потихоньку сводить меня с ума. Чувствую себя духом Голода, внезапно увидевшим Мироздание во всей полноте и буквально рвущегося на части из-за мук выбора, какую именно крошку съесть первой – ведь и их бездонной прорвы не хватит, чтобы поглотить всё, а значит любая скушенная частичка лишает шанса съесть бесконечное множество других. Он просто лопнет. Или растворится от старости.

А может в конце концов сам станет этим самым мирозданием, вовсе не замечающим новых конкурентов за малостью. Впрочем, нам оно не грозит. Пока во всяком случае.

Так или иначе земной пони прямо сейчас сидит и тишком поглядывает в анатомический атлас некоего глазастого летающего шара, ерзая и чуть ли не подпрыгивая на месте от нетерпения. А потом возьму книгу с перспективнейшим названием «Великая грибная война» на ярчайшей и безвкуснейшей обложке. Затем «Большой толковый словарь Канта»…

Пожалуй, со всеми этими сокровищами данный мир вполне мог бы стать терпимым – если конечно убрать отсюда пыль. И черепокрыс. И скользящих собак. И невидимых блох. И гомосов. И абишаев. И дыр на план Слизи. И тукку.

Однотипный список тянулся до самого края страницы, а также вероятно продолжаясь, судя по непонятным, но зримо однотипным значкам, на следующей. Так или иначе воспарявший духом искатель начал аккуратно пролистывать книжечку далее в поисках других знакомых образов и удача вскоре улыбнулась ему: сперва в виде рисунков чего-то вроде очень-очень старой и раскидистой болотной ивы или же самодвижущегося водопада, а после и опять французским.

Серьезно: чего это за хрень? Чем его кормить? Да и куда еду-то сувать? Угораздит же связаться со всякой дрянью…

Проклятье. Опять пытаюсь перешибить боль злобой. Более того – аж срываюсь на Парсифале.

Да: мне есть, за что ненавидеть сие странное создание. Порождение противоположностей отняло у меня ЕЕ, не говоря уже о мелочах вроде глаза и членства в Лиге гурманов. Но разве не сам я пошел за ней на охоту, прельстившись небывалой наградой? И ведь часами смаковал тот момент, когда сидя на почетном месте первого чревоугодника смогу первым погрузить в студенистое тело «раритета» ложку. Почему-то представлял вкус нечто вроде иллитидового мозга – мутной массы с периодически попадающейся благородной горчинкой — и консистенцией манной каши.

М-да, неудобно вышло: уж на таком-то заказе вылететь по статье «за развитие чужеродной привязанности к добыче» — это надо постараться.

Какой только демон дернул попросить крылатую помочь загнать жертву в угол? Думал нашел действительно достойного доверия партнера, надеялся постепенно «ввести в курс дела», устроив первую совместную охоту на очевидное Чудовище.

Неужели я настолько далеко ушел от корней, чтобы не предугадать реакции? Не предупредить этого…универсализма? Или просто чужие дети всегда были для меня не более чем промысловым зверем и продемонстрированная ею готовность умереть за отвратительный кусок жижи вовсе от начала чужда земному пони?

Не важно. Обещание дано, пусть первая не услышат, а второе с большой долей вероятности не поймет. Если планы буду милосердны, то слизистый ангелочек умрет от естественных причин в течение ближайших же месяцев – создавшие несчастную твари искатели «Баланса» определенно не вполне осознавали, чего делали.

И это в лучшем случае: версия «образовавшаяся вопреки всему свету без ума влюбленная пара полярных друг другу тварей» вовсе не оставляет шансов, не говоря уже о совершенной ее бредовости. Сомнительно, что дэв со служанкой Лолз вообще могут вступать в необходимое механическое взаимодействие, не говоря уже о перенесении последствий.

Следующая страница вновь продемонстрировала чуждые слова. Но на латинице. Былой школяр пару минут так и этак вертел буквы у себя в голове, после чего рискнул проговорить первое предложение вслух:

— Дие Готтлосэн хабэн кайнэн Фридэн, — фух, пробирает.

Причем дальше еще хуже – считай каждая фраза звучит как смертный приговор. И если вдуматься, то получается именно на этой пытке для ушей в переломные моменты изъясняется его высочество. Выразительно.

Вновь больше десятка листов и сопоставимое количество разных чернил вперед – и снова латынь, весьма мелкая, будто автор внезапно озаботился экономией бумаги. Хотя конечно глупо ожидать в центре Мультивселенной баскский или там испанский. С другой стороны, французам-то привалило…не важно.

Пришлось в который перебираться обратно в эти проклятые вонючие подземелья: с одной стороны проекты высасывают золото тоннами, а с другой – постоянно растущие ради его добычи риски имеют шанс в кратчайшие сроки сделать мою голову ценнейшим трофеем на весь Улей.

Главное: полужидкая тварь никак не хочет ни сдыхать, ни жить нормально. Настоящий финансовый вампир, помимо прочего постоянно пытающийся проявлением чисто личной инициативы сделать и без того тяжелое положение совершенно невыносимым. Даже спрятаться от нее теперь надежды нет: ушастый научил основам чтения следов, а Лара пару раз показала как замки вскрывать и вуаля – бешеная черепокрыса прямо под подушкой!

Дура. Укуси животина саму ловушничецу — и на моем маленьком монстрике можно ставить крест. А значит, абсолютно все эти жертвы и затраты оказались бы бессмысленны. Да и вообще обидно как-то: неужели я настолько не похож на друида?

Чего же после этого с ней делать? Шлепать? Тоже мне, борец с морями нашелся. Ставить в угол? Да кто ее там удержит? Вот и приходится постоянно бить током. Однако согласно последним данным, Парсифаль от этого никак не больно, а совсем наоборот. Получается, все стоны, заваливание на бок, растекания – экстаз, а не пусть временное, но таки долгожданное преклонение перед авторитетом. Чувствую себя последним идиотом.

Кстати, получается та суспензия слезами никак не являлась. Надо бы сменить этикетку, прежде чем продать следующую партию.

Остается лишь производить механическое удаление частей тела. Увы, не лучшая идея: потом с трудом прирастает, да и не по нраву мне идея в качестве педагогической меры отрывать ноги за какие угодно шалости. Тем паче у «дамы». Ага. Именно так: дамы. До сих пор не могу поверить. Ну по-честному: зачем слизню пол? И каким интересно образом они это установили? Порой жалею о своем решении вообще начать докапываться.

Так или иначе, надо чего-нибудь придумать, ибо поведение терпеть в принципе нельзя. Но не могу не отметить: после каждой значимой выволочки оно таинственным образом умудряется убедить меня в собственном раскаянии, осознании вины и вообще добропорядочности. Одно из двух: либо достойные восхищения бездны терпения в ожидании результата от своего притворства, либо какая циклическая поведенческая аномалия. Еще одна. Очередная. Аномалия. Тварь целиком состоит из ДОЛБАННЫХ ПРОКЛЯТЫХ НЕКОНТРОЛИРУЕМЫХ АНОМАЛИЙ. Фер.

Впрочем, иногда появляются и интересные открытия: на законопослушной дуге не врет. Вернее, не способно заниматься сим недостойным делом безболезненно. В принципе и убиться может. Надо будет обязательно провести курс лекций об относительности и субъективности всего сущего.

В любом случае, срочно необходим инструмент для контроля. Колокольчик какой платиновый, колечко, цепочку – вроде на металлы реакцию показывает. Иначе всё зря.

До чего же соскучился по тем временам, когда мог банально закрыться в любой дыре и просто ЧИТАТЬ пару дней подряд.

Забавно: некогда считал кормление этого страшилища проблемой. И ведь вроде не совсем младенец был – а такие иллюзии. Если уже тогда подобные мелочи казались верхом неудобства, то страшно представить, насколько более чудовищную чашу предстоит несчастному Охотнику испить в будущем.

— И уж не мной ли она полна? – под действием момента благоговейно пробормотал былой школяр, после чего трезво оценил собственную значимость и с облегчением покачал головой: сложно сравнить пусть феерического, но в конечном итоге обыкновенного недотепу с воспитанием ангелодемоницы с мужским именем и чудовищными переменами настроения.

Поехали дальше.

В который раз убеждаюсь, насколько эти человеки никчемны и малополезны: выгребная яма целого долбанного замка на пару тысяч постоянного гарнизона, полгода не чистившаяся – и хоть бы полыхнуло чего! Сколько лет такого позора не испытывал, да и факела самозагорающегося жалко. Пришлось без огонька работать, кучу денег на подкупы тратить, а в конце еще и лезть внутрь через те самые смрадные катакомбы.

Короче, даже испражняться гомосы не умеют. Не удивительно, что все разумные обитатели планов давно воспринимают их исключительно в качестве скота.

В Городе, помню, за месяц внешние сторожевые посты минами обрастали, хоть вообще на землю не ступай. Конечно у пегасов-то и диета ого-го – елки-палки собственные регенты для атакующей химии в качестве специй использовали. Вот только практика показала негодность данного оправдания: сам нынче ем всякую дрянь, а намедни будучи в сомнениях рискнул поджечь собственный продукт и аж залюбовался как славно бомбануло – жаль только в силу фрустрации не догадался отойти подальше. И пожалуй не стоило дома такое делать. С другой стороны, звереныш теперь не просто уборку делает, но получает важный урок через дисциплинарное наказание.

Кстати, по зрелым размышлениям вынужден признать: рвануло на самом деле чересчур роскошно – конечно нельзя доподлинно сказать, сколь значительная куча добра имелась у нас в туалете к моменту детонации, однако соотношение массы и площади поражения определенно не соответствует предполагаемым. В конце концов, уж я-то имею представление о силе нашего навоза – дважды за отличную успеваемость получал почетное право в назначенное время кинуть лампу в центральный канализационный коллектор. Расширения ради.

Разумеется, можно обвинить во всем местные продукты, вот только и в сем случае результат уж слишком впечатляющ – и тут на сцену выходит мое ужасное чудовище. Вернее, ее, с позволения сказать, стул – СВЯТАЯ, фер, КИСЛОТА! В смысле некая слегка зеленоватая масса, опасная как для рогатых, так и для онимбованных, не говоря уже о нормальных. Небось катализатор буквально адский. Даже без дальнейших экспериментов с альтернативной взрывчаткой необходимо срочно что-то с ним делать – надеюсь во вселенной найдутся какие-нибудь волшебные подгузники для скачкообразно растущего сгустка парадоксов.

Кстати, чей-то не помню, чтобы записывал: вариант с магическим катаклизмом также отпал – несмотря на всю дикость и противоестественность, внутренняя система явно несет на себе следы упорядоченного построения. Так что либо таки сумасшедший йоклол с влюбленным до ручки дэвом, либо не менее тронутые экспериментаторы с отменной лабораторией, кучей денег и навязчивой идеей справиться с расшатыванием вселенной бредовейшим из методов. И судя по искавшим Парсифаль «живой или мертвой» охотникам за головами – таки второе.

Еще у нее изменился вкус. Стала намного кислее.

Бест постарался отогнать от себя определенно недостойные рыцаря мысли об особенностях физиологии своей дамы сердца, дал новый щелчок порывающейся призвать его перестать читать соверенов дневник совести и продолжил вторжение в чужую личную жизнь.

Следующие несколько читабельных листов – увы, вновь лишь французский и латынь – оказались заполнены ничего не говорящими парню именами, названиями каких-то мест, расчетами и кодами. Видимо данная книжка являлась отнюдь не официальным начатком будущей автобиографии, а не более чем блокнотом для повседневных записей. К тому же не единственным – пару раз попадались сноски «см. в др. блок.» и «фер, опять не тот взял». А вот затем последовало нечто несравненно более интересное.

Рисунок на четверть страницы – тот самый символ ныне почившей организации – и записи красным карандашом.

До чего же земной пони не оригинален. Без шуток: неужели я правда в принципе не способен создать и шахматный клуб без штампования там и тут моего проклятого Знака? Леплю ведь буквально на каждую пробку и всё мне мало. Подсознание никак не желает понять, что мы самым наглым, варварским и бесцеремонным обесцениваем стяг под которым сражались и умирали миллионы поней – патриотов и героев? Настоящих мессий, каждый из которых был несравненно лучшей и совершенной личностью нежели тот, кто посылал на убой.

Ну или против кого их посылали на убой.

А порой и того, кто незаметно стоял за всей катавасией, лишь по мере затухания подкидывая угля, дабы «веселье» продолжалось вечно.

Обычная уличная банда. Не Империя, не Каганат, не Орден, не Город, не Стая, не наемничья корпорация, даже не синдикат – типичнешая разбойничья шайка среди сотен точно таких же. Но нужны деньги. Средства для выполнения обещания.

А в перспективе – и ради достижения цели.

Много-много зачеркиваний и тщательного замазывания, а затем на оставшемся месте надпись уже синим.

Сегодня расквасил первую голову на пути к вершине – оказалось, неведомый «ночной хозяин» прячется от всех не ради дешевого пиара, а в силу чисто физиологических причин: бедняга по большей части состоит из ожогов. Состоял. И держал кошек шесть штук. Их теперь съедят.

До чего же не люблю слушать жалобное мяуканье.

В голове опять загорелся этот дурацкий, лишенный всякого смысла вопрос: а может пламень неправ? Вдруг моя мечта – вернее путь ее достижения – неправилен? Ведь раз за разом мы карабкались на вершину, ломая собственный моральный и не очень хребет, стягивали все эти хаотичные кодлы в кулак, шли к совершенству – и падали, рассыпаясь во прах. Всегда одно и то же.

А если он в принципе ведет в тупик? Если даже идеальное исполнение с учетом всех прежних ошибок не принесет результата?

Столько жизней. Столько смертей.

Зачем?

Самое обидное, что я не просто знаю ответ, но ЗНАЮ его. Это и мой ответ.

Контроль.

Сладкая, сладкая ВЛАСТЬ.

В первую и главную очередь – над собственным бытием.

Возможность самому выбирать цель и путь. Самому наслаждаться победами.

СИЛА не просто перестать ходить буквой «г», но и вовсе сойти с доски.

Неужели же мы слишком многого просим?

Когда же нам удастся найти тебя, Сокровище? Наша драгоценность, жемчужина, право крови, жизни, существования –

Заинтригованный до мурашек юноша рванул страницу – и не смог сдержать разочарованного рыка, ибо мечта владыки оказалась надежно сокрыта очередной сменой языка:

— Бе-нэн-нунг…

— ВАС ИСТ ИЕР ЛОС?! – потенциальный дворянин попытался вскочить, однако запутался в собственных скрещенных ногах и рухнул лицом вперед, пребольно ушибившись грудью о столешницу. – Хайлих Мэрратих!

Громко звякнула упавшая на пол бутылочка – и проследивший за ней глазами очнувшийся повелитель разом сдулся, с тяжелым вздохом упав обратно в кресло. Какое-то время сидел молча, после чего глянул на вытянувшегося по струнке рыцаря исподлобья и грустно заметил:

— Всегда знал, что это рано или поздно случится – хотя разумеется никогда не отказывал себе в глупой надежде сохранить пузырек до конца всей этой мучительной сюжетной арки. В последние пару лет аж забывать о нем начал, — могучий конь пошевелил плечами, поцокал языком, вытер слюну. – Королевская эссенция из мира сладостей, за счет одного только своего вкуса начисто отшибающая реальность не только на ближайшие пару часов, но и стирающая минимум предыдущие пару часиков. Надеялся подарить эту скляночку зятю в день свадьбы, как в знак собственного освобождения, так и в качестве шанса пережить наверняка совершенно незабываемую первую брачную ночь дважды – если он конечно вообще ее переживет. Сам понимаешь: поцелуй, вызывающий самопроизвольную детонацию, отращивание жабр, смену природного царства или телепортацию в Астрал, увеличивающиеся по настроению клыки, появляющиеся из ниоткуда в моменты сильного душевного волнения лишние запчасти вроде шипов на плечах…

Ангел смерти вдруг мигнул и прервался, устремив на «собеседника» пристальнейший из взглядов. Затем также внезапно снова обмяк, отмахнувшись:

— Нет, ради тебя бы точно не стал тратить, а значит всё правильно: у нее действительно появилась некая вымораживающая даже мое многострадальное сознание тайна. И знаешь, что самое плохое во всем этом деле?

Красный до ушей парень помотал головой.

— Теперь меня до конца нынешней жизни будет преследовать любопытство: чего же такого отвратительного она умудрилась сказать – хоть вовсе на родное чудовище не смотри…стоп, — еще одно пристальнейшее оглядывание – и владыку перекосило. – Это что?!

Спустившаяся с потолка ниточка тьмы схватила юношу за воротник, потянула – и прошла насквозь. Бывший школяр съежился от последовавшего за тем злобного рыка. Вся комната вдруг обросла щупальцами, кои повисели немного в воздухе, наполняясь чернотой – а потом рванули в рыцаря со всех сторон. Вот только долженствовавшая не оставить от него и мокрого пятна волна неожиданно отозвалась собственно на нем лишь десятком слабеньких толчков.

Пару минут спустя уже готовившийся к смерти посетитель рискнул поднять глаза на соверена и с немалым облегчением отметил, что загоревшиеся там ранее безумные искорки неспешно гаснут, освобождая место усталому заключению:

— Нет, ее безмерно наглое передаривание подарков также определенно недостаточно для траты бутылочки. Это не более чем «неприятно». Кстати, не рекомендую выглядывать в сем жесте, чего-либо выше желания насолить любимому папочке – страшилище и в детстве куколок своих одевало. Потом анимировало. И наконец изощреннейшим образом пытало и казнило, — нервное передергивание плечами. – Однако и это только цветочки по сравнению с проблемой обучения: я вынужден был либо нанимать влетающих в копеечку джиннов-тюремщиков, чтобы они засовывали потенциально опасный объект на время обострения в более-менее комфортную лампу, либо таскаться каждый день на Элизиум дабы забрать «сокровище» на ночь домой. Хорошо хоть быстро догадался вставить ей в недра маяк для телепорта. И это еще не вспоминая обо всех этих инцидентах с учителями и их учениками, — копыто ударило в маску синего чудища с торчащими во все стороны белыми рогами. – Единственный раз улыбнулась удача – удалось приспособить взятого в плен во время зачистки некроманта в качестве личного преподавателя – так она его съела! Ну, точнее обглодала лохмы с лица, выгрызла мозг и обмазалась всякой жидкой гнилью – тогда и начала этой мерзостью заниматься – но в любом случае поносило ее после этого изрядно…- глубокий вдох и всё объясняющее заключение. – Девочки! Вечно с ними одно и то же: то ядом плюнут, то душу сожрать попытаются...

Владыка рухнул из кресла на пол и прошествовал мимо потихоньку зеленеющего подчиненного с живым воображением в дальний угол комнаты, где налил себе рубиновой жидкости из кувшина. Пригубил.

— В следующий раз определенно стоит постараться фильтровать идущий из меня поток информации, — будто делая пометку в незримом дневнике, заметил конь в пространство. Хмыкнул. — До сих пор не понимаю, каким образом в подобных условиях нам удавалось еще и деньги зарабатывать на приключенстве, — ангел смерти снова помрачнел. – После началась вся это котовасия с Радужной, в процессе которой половину Улья в прямом смысле смели, а поскольку единственная сколь-либо организованная здесь вещь – это преступность, ей-то досталось больше всего. И только идиот мог не заметить в сем кризисе возможности…так чего надо-то, человечек?

Бест вздрогнул и по привычке вытянулся во фрунт. Долго молчал, приводя в порядок мысли и пробиваясь сквозь тонны внезапно свалившихся на него сведений в поисках собственно причины, заставившей его побеспокоить буквально несколько часов назад вернувшегося из опасного похода повелителя. Нашел ее. Обстоятельно изложил. Вновь съежился под сперва удивленным, а затем откровенно недовольным взглядом разноцветных глаз:

— Простите, что? – лучший из людей призвал себя к порядку, выпрямился и повторил. – Ты издеваешься? – аж отставил жеребец налитый по-новой стакан. – Вообще в курсе, СКОЛЬКО у меня сейчас дел? — нить мрака подхватила выроненный еще в начале разговора дневник и раскрыла его на близкой к концу странице. – Первое: встреча с Дровосеком по поводу «обмена», — не предвещающая ничего хорошего злобная ухмылка, – костыля. Второе: понаехать в Астрал за последними деталями расшифровки безбожной книжки. Третье: разрыть архив в поисках данных по нашему дорогому Великому Злу – и уже пора бы кстати искать ингредиенты, — щупальце сделало вполне реальную пометку. — Точно помню, что там нужна доза высококачественной надежды – чтоб на самой грани…

Задумчивое постукивание копытом по подбородку:

— А лучше – и за ней. Четвертое: придумать подарок ужасному чудовищу на день рождения. Пятое: разобраться с уже имеющимися контрактами – и срочно искать новые. Шестое: понять, чего за хрень началась в Улье и если таки война за передел – узнать основных игроков. Седьмое: уж елки-палки сколько откладываемое в долгий ящик посещение гробницы Болтливого. Восьмое: воспользоваться отпуском Лары и пограбить пару наверняка еще не обработанных могил – это кстати заодно с предыдущим можно сделать. Девятое: связаться с Плачущим и забрать деньги. Десятое: заменить мочевой пузырь…

— Мне бы только направление узнать, — поспешно воскликнул былой студент, ужаснувшийся как видом бушующего владыки, так и могущими ныне открыться перед ним тайнами. – А там уже сам, без какого-либо беспокойства…

— Ну-ка тихо! – спустившийся с потолка отросток дал юноше подзатыльник. – Чего вообще за ерунда с перебиваниями? Ты что же, договор не подписывал? Или доставшийся мне паладин даже в следование своему слову не…кстати, это девятнадцатое – найти тебе нормального учителя. Рогатый с крылатой могут научить драться, однако это лишь малая часть обязанностей – и возможностей — воина Света.

Долгая пауза. Конь-людоед молча стоял, вперив взгляд в подчиненного. Былой школяр некоторое время подождал продолжения, а затем, решив на всякий случай перестраховаться, ответил на возможно не такой уж и риторический вопрос:

— Нет.

Зубастая тень мигнула:

— Кого «нет»?!

— Не подписывал, — паладин на всякий случай еще раз почесал затылок в попытке нарыть в воспоминаниях возможно упущенный официальный эпизод. – Во всяком случае, насколько я помню.

Великий бандит внезапно дернулся и придушенно уточнил:

— Ты не подписывал договор?! – почуявший чего-то неладное Бест тем не менее кивнул – и спустя пару секунд оказался распластан на полу ринувшемся на него зверем. – Лжешь, …!

Без какого-либо предупреждения обнаруживший себя под тяжеленной и крайне опасной тушей юноша чего-то жалобно пискнул и отчаянно замотал голой – и тут же застыл, парализованный сиреневой вспышкой. В мозг через глаза будто бы залезла ледяная змея, немедленно начавшая ворочаться и кусать всё вокруг.

— Фффффер! – раздраженный фырк вернул уже пытавшегося уйти в тихий обморок ученика к жизни. – Не врешь.

Понт отвалился от него и тяжело сел на круп, с видом совершеннейшего отчаянья схватившись копытами за маску.

— Я…я…я т-тебе д-деньги платил! – донесся спустя минуту заикающийся стон. – Од-дел за сч-чет фирмы! Столько…столько…СТОЛЬКО рассказал…агх…фью…а ч-человечек даже не под проклятьем! – судорожное сглатывание и резкое повышение тональности до истерического фальцета. – Не подписывал! Не соглашался! Не принял обязательств! Не зачарован! Мог всё разболтать! Или уже разболтал?!

Только-только начавший вставать потенциальный дворянин поспешно вернулся в положение к верху брюхом:

— Никак нет! Никому ничего не говорил!

— Ага, как же, — безнадежно отозвался ангел смерти, начав раскачиваться туда-сюда и будто в полубреду бормотать себе под нос. – Аллмахтиге Готт, ди фламме дис химмельс, хоффнун унд хилфё…- и вдруг резко. – ХРЕН!

— ЧТО?! – тоже сорвался на крик ощущающий себя очень-очень далеко от ставшей за последнее время привычной тарелки рыцарь.

— Хрен видел?! – снова зажглись огнем совереновы очи. – Присягу давал?! Салют…- удар в грудь с последующим подъемом копыта «к солнцу». – Понял?!

Подмастерье лишь лупал глазами, не в силах осознать чего собственно от него хотят – явно ведь не ответа по поводу знакомства с дикорастущим горьким корнеплодом, вассальной клятвы и принятого в организации приветствия.

— ОООООО! – простонал великий бандит, вставая на все четыре. – Забыл! Про всех вас, зараз, забыл! Фффферрр – вот они последствия хорошо работавшего отдела кадров. За мной!

Властитель стремительно ринулся к выходу.

-
— Так чего ему надо-то? – уже наверное в десятый раз проблеял одевший по такому случаю давно выстиранную Фаль «официальную» робу Фауст.

— Будут бить, — в тот же десятый раз заявил Фис с завидной убежденностью в голосе. Некоторые люди – ну или человекообразные набитые разноцветным песком шарики – в принципе не способны нащупать тот момент, когда шутку уже стоит прекращать. – Возможно даже ногами.

— ТИХО! – вдруг резко накрыло щебечущую парочку ледяное шипение.

Все собравшиеся в «саду» существа разом вздрогнули и обернулись к источнику звука.

Нилесия всё также изображала неприступную башню чуть в стороне от основной кучки и только направленный на коллег откровенно негодующий взгляд чуть светящихся в полутьме сиреневых глаз свидетельствовал, да то и лишь косвенно, о только что произошедшем чуде – «отмороженная баба», как втихаря именовала командира стражи Ви, проявила заинтересованность в окружающем мире. Более того – облекла ее в форму экспрессивного требования. Видимо подозрения Беста оправданны и под этой пугающей безэмоциональной коркой действительно скрывается нечто почти нормальное.

Ну или каким-то образом незаметно переместившийся вплотную к ней Дит успел достать мученицу демонов – рогоносец в последние недели стал совсем уж невыносим и докапывался буквально до каждой живой души, успешно словив тумаков даже от дневной версии Парсифаль. Наверное, всё-таки стоило поменьше обращать внимания на безмерно наглые стенания по поводу «рабства» и «что же вы мне жить-то не даете, изверги» и давать побольше ценных указаний.

— Ты кем себя возомнила, куколка? – столь же внезапно подала голос остроухая непоседа. – Не доросла еще бабушке шикать – сперва своих внуков заведи.

Фауст дернулся и молча возложил ладонь на лицо, а вторая захлопала по пустым карманам в поисках очередной дозы. Заметивший данный жест несмотря на собственные раздумья по поводу изменения воспитательной политики Бест не смог не посочувствовать бывшему преподавателю, хотя в душе разумеется категорически осуждал эту позорную попытку сбежать от противоречащего убеждениям реальности в иллюзорную сказку. Впрочем, помимо сопереживания, ученик заодно ощутил укол совести: сам-то «лучший из людей» уже настолько очерствел, что и внимания-то не обратил на откровенное хамство во многом поспособствовавшей ужасной судьбе госпожи Элисон воровки – как-никак именно она со своим отрядом когда-то работала на главу Обреченных, последовательно доставив ему всё необходимое для выполнения его плана по захвату Сигила. Да и вообще, они ведь обе раритеты былых эпох, вот только для одной десятки лет промелькнули за мгновения, а для другой растягивались в настоящую вечность мучений.

С другой стороны, тифлине тоже определенно не стоило так избивать вроде бы вполне раскаявшуюся в содеянном шаловливую эльфийку за случайное исчезновение того самого тесака…

— СМЕРТНЫЕ! – внезапно прогрохотало по залу. Былой студент аж пригнулся. – Взойдите же престолу Великого Духа…

— Не то! – перекрыл рык властелина пафосный бестелесный голос. – Правую болванку бери! Правую!

Адский скрежет. И без того слабое освещение окончательно померкло, сменившись густейшей темнотой. Несколько секунд ничего не происходило, а затем с потолка в центр залы ударила сиреневая молния, оставив за собой ровный круг белого света, включающий одетого в явно чудовищно жмущий ему яркий дорогой костюм повелителя и небольшой пригорок земли, из которого торчал безмерно разросшийся представитель вида арморция с шикарным венком из беленьких цветочков.

— Власть, имя ей – ХРЕН! – не давая публике опомниться зарокотал жеребец, вскидывая голову. – Выше – только владыка Ао! – по взмаху копыта комната озарилась десятком огней. – Сильнее – только Смерть! – Зубастая Тень встала на дыбы. – Все к ногам нового бога…

Громоподобный удар в пол – и не менее явственный треск.

Минута молчания.

— Стриптиз конский устраивать – да еще и у детишек на глазах! – зачем-то закрыла лицо стоящему по соседству от нее Фису быстрее всех среагировавшая Ви. – Постыдился бы!

Великий бандит сконфуженно отпрянул, тут же запутавшись в останках лопнувшего по швам одеяния и грохнувшись на пол. Это стало сигналом для коллективного гогота – правда причастились лишь «иррегуляры»: цифровые в почетном карауле может и хотели бы посмеяться, да только кинутый в их стороны повелительный взгляд Нилесии пресек сии поползновения на корню. К немалому стыду своему, Бест также принял не вполне добровольное участие в сем недостойном насмешничестве – уж больно комично выглядела сцена после такой-то затравки.

Понту это естественно не понравилось и данное недовольство не замедлило воплотиться в теневую петлю, на раз подсекшую всю радующуюся его неловкому положению аудиторию плюс начальницу стражи – хотя последнее скорее всего из-за чересчур близкого к ней нахождения откровенно ржавшего рогоносца. К счастью, ни к каким серьезным последствиям этот конфликт с персоналом не привел.

— Быдло, вокруг сплошное быдло, — спустя еще какое-то время проворчал успокоившийся гигант мысли, отпуская жертв обратно на землю. – Такой перформанс не оценить…

— Ты еще толчок разок взорви — вот представление-то будет, — Бест сделал в голове пометку никогда больше ничего остроухой не рассказывать и уже подготовился залиться краской стыда, как вдруг вспомнил, что вообще-то ничего ей и не говорил. По поводу дневника, во всяком случае.

— Перед кем распинаться приходиться?! — тяжко вздохнул ангел смерти, давая помехе чисто церемониальную пощечину щупальцем. – Короче, встаем в очередь и по одному касаемся хрена. Только чур с пиететом – а то бесполезно будет.

— Простите? – поднял руку относительно трезвый – спасибо колдунству ушастой — а потому быстрый на размышление Фауст. – Какова цель данного действия? Что оно означает? А то я видите ли…

— Экспериментировал с божественностью, неожиданно получил на копыта родное растение, — косой взгляд в сторону вышедшей из-за угла Фаль. – Поддавшись минутному порыву решил совместить организацию банды с созданием религии, причем на сей раз вполне успешно – сакральное растение проросло в умах и душах сотен прошедших присягу работяг и тысячах слышавших о нем, через какое обстоятельство обрело по факту полубожественные свойства и стало чрезвычайно полезно для моего дела, — саркастично-печально фырканье. — Так людская глупость опять взрастила из себя опору для преступлений. Еще вопросы?

— Так чего делает-то? – с опаской хрипло уточнил Дит, держась за грудь – госпожа Элисон славно пнула его в процессе высвобождения из-под наверняка нарочно рухнувшей на нее рогатой туши.

— Свет! – вместо ответа крикнул повелитель дочери. Освещение тут же исчезло, позволив присутствующим разглядеть исходящее от обсуждаемой диковины слабое сияние. – Помимо очевидного производства ясности физической занимается также и духовной, конкретно же – ЗНАЕТ, — потенциальный дворянин вздрогнул от пробившегося в голосе соверена необычного тембра, — и сводит. Остальное вас не должно беспокоить, ибо для служащих алгоритм предельно прост: подтверждение обещания служить плюс лишняя капля в чашу сакральности в обмен на ответ, — довольное хмыканье. — Весьма щедро, не так ли? Абзацтрига всегда славилась особым отношением к персоналу.

— А какой вопрос-то? – одновременно выкрикнули былой учитель и Золотой Вор.

— Любой, таящий в себе ваш великий интерес – от цен на сало в следующем году до природы божественной мощи, — кривая ухмылка. – Предвосхищая: я, увы, сколько ни пытался поверить, а ничего не вышло – следовательно и реакции от него нет. Воистину не бывает пророка без чести, кроме как в своем отечестве.

Естественно сии скудные сведения никак не могли удовлетворить любопытства всех присутствующих, однако резко впавший в суровую мрачность конь-людоед только отмахнулся и призвал выполнять приказ пока божественное растение опять не унесли. И тут на первый план вылетел сумасшедший волшебник:

— Верую! – желтоватая ладонь мягко коснулась ближайшего широкого листа.

Зал залило ударившим из венчика белоснежным светом и в тот же миг сотрясся исполненным ужаса и отчаянья воплем:

— НЕЕЕЕТ! – вознеслись к небесам сухонькие кулачки. – ЗА ЧТО?! НЕ ВЕРЮ! ВЫ ВСЁ ВРЕТЕ…а хотя постойте, — истерика исчезла столь же быстро, сколь и появилась. – Пони ведь и правда какают — и я давно уже в курсе.

— Да ясен хрен! – раздраженно гавкнул Понт, отпихивая старого знакомого в сторону. – На кой ляд спрашивается вообще в третий раз лезешь, зараза крикучая…

— Разрешите, — вдруг протиснулся мимо них Фауст и, помедлив с полминуты, неуверенно возлагая ладонь на волшебное растение.

Вспышка получилась куда меньше, да и результат поначалу выглядел в принципе отсутствующим – маг застыл на месте, не шевелясь, не вздымая конечностей к потолку и вообще будто бы вновь покинул их. Но стоило только заинтересовавшейся эльфийке попробовать слегка потеснить коллегу, как тот рухнул на колени и схватился руками за голову. В следующее мгновение по комнате разнесся явственный всхлип и неразборчивое, горячее бормотание.

— Унесите, — махнул копытом стражам ничуть не удивившийся владыка. – Следу…

Ви не стала дожидаться разрешения – ее освещение вышло еще более слабым. Зато никаких безобразий: лучница лишь нахмурилась и с озабоченным видом отошла, уступив скептически скалящемуся тифлингу. У него свет вышел откровенно блеклым, каковое обстоятельство с лихвой перекрыла расползшаяся на пол-лица широкая улыбка, при взгляде на невозмутимую Нилесию дополнившаяся не предвещающим ничего хорошего подмигиванием. Новый приглашающий жест.

— Мое прошлое и будущее не в моих руках, — холодно ответствовала и не шелохнувшаяся начальница стражи. – Будь иначе – здесь бы не стояла.

— Он может показать и путь на волю, — заискивающе произнес «рабовладелец», повторяя замах. – Ну давай, не стесняйся.

— Меня спасет лишь чудо, — отрезала леди. – И если я опять не смогу разглядеть его и сделать правильные выводы, то свободы просто не достойна.

Ангел смерти несколько минут молчал, вероятно сомневаясь, стоит ли давать ей приказ воспользоваться предложением или нет, после чего раздосадованно фыркнул и обозрел мнущегося оруженосца.

— Может сперва их? – нервно дернул головой к цифровым Бест.

— Они полностью удовлетворены жизнью, — без доли сомнения отозвалась Зубастая Тень. – Оттуда и подобное недостижимое для обычных скоточеловеков совершенство. С гражданином же Нинасусом в контракте отдельно оговорено отсутствие данной услуги — а то еще перестанет боятся смерти и…-раздраженный взмах. — Трогай скорей и расходимся: мне еще договор искать, а тебе – подписывать.

Воин христов затравленно огляделся и, нигде не найдя и йоты надежды, внутренне собрался, вознес краткую молитву о вспоможении против искушения и быстро произнес:

— Простите ваше величество, но нет.

— Ой, не тушуйся, – раздраженно ударил в пол великий бандит. — Уж у паладинчика-то вопросов на три жизни вперед хватает.

— Конечно, — склонил голову буквально раздираемый страстями парень. И попытался объяснить. – Вот только, это ведь бог, правильно?

— Гарантирую, — хвост забил туда-сюда. – Как-никак сам сделал. Шнеллэ.

— То есть не настоящий Бог, верно? Не Создатель, — юноша сглотнул, однако продолжил. – Идол. Демон.

Сбоку кто-то прыснул. Наверное Фаль – уж больно музыкально.

— Вася, перед тобой долбанное трансцендентное хранилище абсолютного знания, — душевно обратился к подчиненному сюзерен после тяжкого вздоха. – Чего тебе еще надо-то?

— Порадовать Творца? – рискнул вассал, сразу почувствовав прилив сил и далее пойдя куда увереннее. – Подтвердить свое доверие к Господу, в том число и в виде убежденности, что Он откроет смиренному слуге всё ему необходимое в срок и не оставит служителя на попечении колдунов и лжебожеств? Выполнить обещание перед Пламенем во всем следовать воли Всевидящего, не уклоняясь ни вправо, ни влево?

— А если из-за этого помрешь ты и все кто на человечка понадеялся? – со смешком поднял бровь конь-людоед.

— Значит, я сделал чего-то не так, — уже с достойной лучшего из людей твердостью отозвался рыцарь, вставая ровно и отбрасывая павшее искушение. – Или не нечто из предписанного мне Небесами. И именно во избежание подобного ваш покорный слуга вновь смиренно просит вас показать ему, где скромный сын Матери нашей кормящей Католической церкви может принять участие в евхаристии и исповедаться? Видит Милосердный – сей несчастный итак уж слишком долго пренебрегал Его указаниями…

Кровавая теология

С кирпичом, но без летающих мамонтов.

www.youtube.com/watch?v=xwst9gQ9Xgw

— Позволь уточнить: твой фаворит а) всемогущий, б) вездесущий, в) вечный, г) творец всего сущего, д) благой, е) всезнающий и ё) при всём при этом не Сайрик? – даже от крупа прямо-таки веет скепсисом.

— Истинно так, — уверенно отозвался Бест, зачем-то сопроводив заявление невидимым впереди идущему властелину кивком. – И почему вы постоянно вспоминаете это поганое идолище?

— Ну, во-первых, его не зря именуют Принцем Лжи, — пожал плечами собеседник. – Во-вторых, именно он в свое время сбацал волшебную книгу, без всякой надежды на спасение убеждавшую любого читателя в единственности, всесилии и далее по твоему списку собственного создателя — кстати, нам для Великого Зла необходимо будет как-то добыть хоть пару ее страничек, — тяжкий вздох.

— Всё еще не вижу ни малейшего сходства Господа Саваофа с этим вашим божком, — упрямо встряхнул чуть отросшей прической юноша. – Как-никак великое множество врагов христовых тоже читали Библию, однако же не перестали от того быть противниками Истины.

— Хреновые значит копии делали, — несколько более мрачно буркнул ангел смерти, неприязненно глядя на уходящие к потолку железные ступени. – Оригинал-то даже на самого писаку подействовал – от чего Сай и свихнулся, начав на самом деле считать себя сверхбогом, а всех прочих – узурпаторами его эксклюзивного права на забор духовной энергии.

Разговор на некоторое время прервался: конь посвятил всего себя подъему по никак непредназначенной для копытных лестнице – несмотря на обширнейший опыт оный процесс оставался по признанию самого соверена одним из тяжелейших испытаний, кои ставил перед «земным пони» предназначенный для несколько иных по конфигурации существ Сигил. Причем в бариаруовой форме Понт залезть и не пробовал – натуральные козлотавры при виде подобных издевательских конструкций вовсе впадали в неистовство и банально разносили провинившееся здание по кирпичику.

— Даже если рукописи евангелистов и обладают какими-либо особыми свойствами, — во что Бест кстати, склонен поверить, — это отнюдь не демонстрирует какого-либо родства между Богом Воинств и Черным Солнцем. В конце концов, Творец есть воплощение всякого добра, справедливости и благоденствия…

— Так почему же в мире до сих пор есть человеки? – вскинуло брови почти человеческое лицо перевоплотившегося начальства. – Только не говори мне, будто всесильный нуждается в их вере или тем паче мечах.

— По Его всевеликому милосердию, Отец дарует каждому из детей Своих шанс обратиться от греховных дел и ведущих в погибель помыслов…

— Бла-бла-бла, — закатила Зубастая Тень глаза к потолку. – Он ведь так и так уж начал: пламя там с небес, землетрясения, геноцидальные приказы – короче, хорошие всё вещи, только для всемогущего явления как-то несерьезно. Мелковато. Я б на таком месте давно бы уже снес всю эту бракованную шелупонь и заполнил мир правильными, логичными и упорядоченными обитателями.

— И каким же, позвольте поинтересоваться, образом Мистер Понт надеется стать создателем более совершенным, нежели сам Творец Вселенной? – слегка уязвленно поинтересовался добрый сын Католической церкви.

— Ну, во-первых: «на таком месте» подразумевает несколько иной уровень интеллекта и мастерства, — не стал карать подчиненного за дерзость жеребец. – А во-вторых: с полпинка, ибо четко знаю главную проблему — вы, твари, свободны. В смысле имеете возможность мало того, что совершать глупости, так еще и сознательно идти против воли конструктора. Удалить эту критическую ошибку и мир сразу станет идеалом – банально потому как никакого иного состояния ему предусмотрено не будет. Только представь: ни преступлений, ни озабоченности, ни страха, ни горя, ни самого мышления как такового, ибо даже в вашем убогом варианте сознания та же познавательная функция не мыслима в безальтернативном…

С потолка прямо на макушку людоеда беззвучно упала крылатая голова. Почти в тот же миг выросший из руки Беста травяной меч рассек проклятого демона надвое…вот только и данная вышколенная жестокими тренировками реакция не сумела предотвратить страшного: свалившаяся с ангела смерти туша оставила на лбу жертвы четкий кровавый след от зубов. Рыцарь и ужаснуться толком не успел, когда на них с визгом и воплем налетела целая стая из полдюжины обитателей катакомб и тут уж пришлось…смотреть, как одним заклинанием парализовавший их конь неспешно и со вкусом выдавил всем нападавшим глаза, причем предварительно расположив несчастных таким образом, чтобы каждая из них могла перед смертью насладиться предстоящим и ей зрелищем. После чего добавил окровавленную добычу в мешочек с закусками, отпихнул трупы с дороги, переналожил на себя морок и с заметно повысившимся настроением и негромкой песней двинулся дальше.

Пребывающий в заметно расшатавшихся за какие-то пятнадцать минут чувствах паладин поплелся следом, мучительно пытаясь разобраться с творящимся в голове бедламом и старательно отпихиваясь от стоящих перед внутренним взором образов крайне жестоко убиваемых беспомощных варгулий.

— Слушай, а на кой ляд мы вообще идем в Храмовый Квартал? — вдруг через какое-то время застыл монстр, на ладонь не донеся «свежатинку» до рта.

— Вы захотели лично отвести меня…

— Да, точно, — слегка сплющенное око отправилось в последний путь. Потенциального дворянина начала запоздало бить крупная дрожь. – В завершение темы о свободе, идеале и прочих бреднях – эффективность чего-либо зависит от поставленной цели. Если нам хочется совершенного мира, то всякую угрозу и ошибку – то есть последствия наличия не единственного правильного варианта развития событий – стоит исключить в принципе, — кулак задумчиво почесал горло. — Оно очевидно и не подлежит ни малейшему сомнению. Почти то же самое можно сказать и про счастье, только тут придется отключать еще и разум, ибо именно он есть главное препятствие к полному жизненному удовлетворению — в конце концов, нельзя алкать того, чего не ведаешь и, в случае отсутствия возможности сравнить, не будет и шанса опечалиться результатам оного деяния. Да и вообще мышление – величайшая кара, бремя и источник всякого огорчения. Следовательно, даровав вам способность осознавать мир и себя, ваш Творец никак не желал твореньям счастья – ну или имел некий Хитрый План.

— Например? – поспешно поинтересовался былой школяр, надеясь разговором отогнать от себя неприятные картины.

— Хрен знает! – хохотнул властитель. – В конце концов, я просто понь. Хотя, будучи дипломированным инженером, могу заметить, что порой и самые бессмысленные, затратные, а то и вредные на вид узлы на деле являются необходимой частью большего механизма. Про эксперименты же вообще молчу, — небольшая пауза, посвященная внимательному прислушиванию к доносящимся из-за поворота шумам. – В целом же свободу на самом деле можно использовать по крайней мере в виде открывашки для великого множества недоступных в случае ее отсутствия концептов – справедливости, награды, наказания, да и вообще ответственности как таковой….стоп, чегой-то совсем далеко ушел, — жеребец затряс головой. – Хм, видимо погода действует. Так что тебе там надо?

— Исповедаться, причаститься и поприсутствовать на мессе, — в очередной раз повторил искренне огорченный столь резким уходом от философии былой студент.

— Точно. И твой покровитель всё еще не Сайрик, — тяжкий выдох. – Перечисли-ка мне приметы по новой – чай таки угадаю.

Потенциальный дворянин послушно приступил к повторению ранее оговоренного, правда на сей раз уже без всякой задней мысли о миссионерстве – на лицо совершенно непреодолимое культурное несоответствие. Наполнявшее Беста радостью повествование о всеобщем равенстве людей пред Создателем, Его любви к своим чадам несмотря ни на какие их прегрешения и божественном обещании спасения и приведения каждого обратившегося к Нему в общий идеальный дом почему-то вызывали в повелителе исключительно тягостное мычание и возложение копыта на маску, а рассказы о доблести Навина и величии крестоносцев наталкивались на раздраженное ворчание в коем отчетливо слышалось только «дилетанты».

— Погоди-ка минутку, — подал великий бандит голос когда воздух сменился со сперто-подземельного на подозрительно благоуханный. – Чужой, не такой как прочие человек-с-неба, достойный царских чертогов, но предпочтивший им общество бедняков и невольников…

— Да! – радостно подтвердил воспрявший духом рыцарь, уже тихонько начавший отчаиваться.

-…проповедник братства, любви, свободы и уважения ко всякой жизни, имевший дерзновение заявлять о своем фактическом создании собственных слушателей и прибытии из далей, недоступных самому их пониманию…

— Истинно так! – аж выступили на глазах слезы счастья и предвкушения.

-…творец великой религии, чьи последователи сперва пережили чудовищные гонения, а после без пролития крови заняли трон и распространились сверх всякого разумения по миру. Порождение гигантской стальной моркови, могшей летать и изрыгать из задницы пламя…

Успевший открыть рот для безусловного признания в описываемом своего Создателя юноша поперхнулся и закашлялся, после чего сипло попросил повторить последнюю часть. Увы, ему не показалось.

— Опять значит мимо, — владыка пожал плечами. – Жаль. С другой стороны, добыть тебе жреца Йиона Бледного так и так вряд ли бы получилось – не с нашего берега синяки, не распространен в Мультивселенной культ Ракеторожденного. Бухти дальше.

Заметно павший духом былой студент покорно продолжил рассказывать по сути весь некогда преподанный ему курс закона божия и теологии и до того увлекся припоминанием могущих помочь в опознании Единственного деталей, что не сразу осознал их выход из подземелий. А когда наконец поднял глаза от мостовой…

— Рот закрой, а то фея залетит, — с усмешкой ткнул его в живот кулаком Понт. – И добро пожаловать в Разрушенный Храм!

— Разрушенный? – аж сумел отвести взгляд от местных видов юноша.

— Историческое название, — улыбнулся бариаур. – В стародавние времена тут располагался собор смотрящего по Сигилу – до конфликта с Леди – потом на оставшихся по результатам передела сфер влияния руинах поселились атары, затем тут понастроили всяких культовых сооружение, после чего случились Безбожные Войны и уже давненько называвшаяся Храмовым кварталом часть города внезапно перестала соответствовать тогдашнему именованию и снова стала называться Разрушенным Храмом. Ну а когда всё устаканилось народ решил банально не заморачиваться и оставить как есть, — повелитель вдохнул полной грудью аромат десятков сжигаемых культовых веществ и радостно провозгласил. – Так или иначе, если где в Мультивселенной есть твоя секта, то искать ее стоит в первую очередь здесь.

Парень слушал в пол-уха, вернувшись к жадному созерцанию – и внезапно поймал себя на мысли о сходности обуревающих его чувств с некогда описанным владыкой тягостным томлением, порожденным четким и недвусмысленным осознанием невозможности охватить хотя бы непосредственно окружающие их красоты, не то что Планы. Обидно.

Однако червь любопытства и не думает отступать будь перед ним хоть тысяча непреодолимейших аргументов бессмысленности собственного бытия, вместо того упрямо вгрызаясь в несчастного носителя с требованием немедленно осмотреть, проанализировать, сделать выводы и запомнить.

— Итак, поехали, — между тем весело произнес ангел смерти, разводя руками. – Твой чувак устроитель законов или разносчик безобразий? Практика показала, что беспорядочным друг с другом лучше не ставить будь они хоть братья родные, а вот законопослушные вполне могут сосуществовать хоть в обнимку. Отсюда мораль: хаотики – низший вид всегда и везде.

— Наш Господь есть Бог не неустройства, но порядка, — без промедленья вспомнил любимую фразу аббата ученик монахов.

— Отличненько – значит нам к большим кучам, — козлотавр уверенно зашагал по прямой и необычайно ровной дороге. – Наличие святилища в центре мультивселенной стало для Сил чем-то вроде совершенно необходимого любому уважающему себя вероеду знака статуса, а потому поганые идолища не поленились наступить на горла собственной гордыни и понатыкать святилища буквально впритык друг ко другу…

Тут бывший щколяр более не смог сдерживаться и позволил-таки сознанию наконец переключиться с речи явно довольного взятой на себя ролью экскурсовода Понта на обозрение.

В первую очередь внимание привлекали огромные переливающиеся шары, не то спокойно висящие, не то очень медленно движущиеся над кварталом. Этакие гигантские сувениры, внутри у которых, несмотря на «предрассветный» смог, отчетливо угадывались очертания величественных храмов и настоящих древесных рощ, а в одном, очень удачно расположенным к ним едва ли не вплотную, так и вовсе поместилась целая морская бухточка. Причем перевернутая, но почему-то вода оставалась сверху.

— Магия, ясен хре…- раздраженная ремарка резко прервалась, а попытавшиеся закатиться глаза с опаской глянули туда-сюда. – Если в следующий раз не замечу – останови пожалуйста. Богам и так тесно, а потому новых конкуретнов они буквально ненавидят. Больше только атаров.

— Почему же тогда терпят? – аж втянул голову в плечи Бест, коему передалась толика начальственной обеспокоенности.

— Потому как прежде Потерянные старались лишний раз не высовываться из организованной не ими и не для них безопасных зон, — конь-людоед фыркнул. – Ну а вне тихих гаваней жизнь врагов Сил представляет из себя поражение за поражением, кои есть лишь прелюдия к главному поражению. Подозреваю, они и безбожниками-то становятся исключительно ради возможности объявить собственные проигрыши проделками богов или никак не влияющей на конечный результат ерундой. Неудачники.

— Простите? – вскинул брови резко заинтересовавшийся рыцарь.

— Что слышал, — веселое порхание ушами. — Пусть порой атам и сопутствует некий первоначальный успех, итог всегда один и тот же. Даже занимаясь в целом полезным делом – консолидацией власти, упорядочиванием управления городом, удалением влияния всех этих вероедов на сигильские дела – балбесы умудряются всё испортить своей бессмысленной и бесконечной ненавистью к инакомыслящим, заодно опошлив саму идею бытия с гордо поднятой головой, — презрительное хмыканье. – Впрочем, иначе и быть не может: ведь они продули уже в тот миг, когда объявили себя не просто самыми умными, отвергнув тысячелетия вселенской истории и бездны знаний предков, но еще и принципиально единственно правыми – хотя это разумеется касается в основном…ФЕР!

Далее полилась до крайности экспрессивная и совершенно непонятная речь, постепенно затихавшая по мере отдаления источника звука от остановившегося на самом краю обширной круглой ямы парня. Бежавшая по спирали вниз лестница оказалась действительно длинной – владыка катился, наверное, еще минуты две, прежде чем радостный звон разбиваемой вдрызг крупной посуды торжественно возвестил о завершении болезненного пути. Попытка последовать за властелином немедленно пресеклась его повелительным окриком – «если ты, …, конечно не молишься Силе этих мелких, жестких, горьких, состоящих из одних сухожилий и совершенно не поддающихся хотя бы тушению … дварфов!».

Потенциальный дворянин естественно подчинился, посвятив освободившееся время завершению рассмотрения висячих шаров, а там и перевел внимание на более приземленные дела, начав с источника задержки.

Идеально круглое отверстие в мостовой, занимающее примерно пол-улицы. Края представляют из себя одну сплошную, лишенную зримых стыков полоску меди, уходящие во тьму широкие невысокие ступени сделаны из чего-то подозрительно напоминающего мрамор, а посередине дыры ровно на уровне земли стоит весьма представительная скульптурная группа из шести повернутых каждый в свою сторону суровых и бородатых личностей с молотами и топорами. Качество исполнения завораживает: ощущение, будто любой из них вот-вот широко зевнет, полупает пару раз реснитчатыми веками и сойдет с пьедестала размять кости. Странно, что столь тонкая и дорогая работа произведена на простом сером камне без единого вкрапления металла или по крайней мере малахита.

С другой стороны, оная черта вообще характерна для местных построек. Взять, например, роскошного крылатого двадцатиметрового удава, чья разверстая пасть скрывала в себе могучую дверь опять-таки со змеиными символами. То есть храм, вероятно изнутри представлявший из себя не более чем обыкновенный круглый купол, снаружи выглядел одним огромным окаменевшим безногим драконом – впечатление, наверняка стоившее строителям баснословных денег и при этом не опирающееся ни на какой приемлемый для воровства предмет интерьера, но исключительно на всю по кускам бесполезную, а вместе великолепную поделку.

Примерно то же можно сказать об оставшемся далеко позади гигантском костре. Именно костре, не стилизации под него – паладин видел колеблющиеся языки пламени, один из которых у него на глазах опустился к земле и выпустил из себя ни капли не пострадавших людей в богато выглядящих желтых одеждах. То есть на самом деле никак не обжигающий огонь, никому даром не сдавшийся в смысле присвоения, однако же буквально поражающий воображение всякого смотрящего на него прохожего.

В наличии и обратная ситуация: грубое, во всех смыслах неотесанное капище из едва обработанных валунов и шкур, тем не менее несущее на подозрительно острых бурых выступах немалое количество серебряных украшений, порой с вкраплениями золота…

— Иди ты в баню! — неласково отозвался отдувающийся на каждом шагу козлотавр, разумеется осененный вопросом едва только его голова показалась над краем ямы. – И это кстати не фигурально – вы конечно моетесь, да только мне ли не знать какие гомосы затейники по части заболеваний. Нужно не забыть провести над вами все необходимые процедуры.

Беседа снова прервалась: повелитель сгреб со стоящего поблизости стенда кучу разноцветных бумажек и попытался оттереть заляпавшее его с ног до головы розовое масло. Данный перерыв оказался недолгим — Зубастая Тень явно не горела желанием тратить на восстановление морочного внешнего вида сколь-либо значительное время, а потому уже спустя минуту оглядывалась в поисках урны. Не найдя же таковой неизменно законопослушный конь-людоед предпочел сунуть сильно размякшую кипу в карман и продолжить экскурсию, в первую очередь милостиво удовлетворив сгорающего от любопытства подчиненнго:

– Ясн…ное дело побрякушки прокляты – конкретно притянут любого вора на тот шип, с которого их посмели снять. Аборигены давно фишку просекли и новые приношения обеспечиваются исключительно приезжими, — раздраженное отряхивание с благоуханными брызгами во все стороны. — Ну и естественно эта хрень тоже используется в качестве средства казни – после развала Красной Смерти высшая мера пришла в совершеннейший разброд и шатание. Никакой стандартизации.

Былой школяр традиционно ужаснулся и столь же соответственно своим обычаям еще минут пять то и дело бросал взгляды на безобразный алтарь со смутной надеждой собственными глазами узреть своеобразное жертвоприношение.

— Момент Истины настал! – вдруг патетично возгласил владыка, резко вставая на новом перекрестке. – Выбери же свою судьбу: добро, — кивок влево. – Зло, — вправо. – Или же нейтралитет?

— Добро, естественно, — аж слегка обиделся паладин.

— Ага, — какая мерзкая ухмылка. — Значит массовые убийства, в том числе детей и скота, завоевания, проклятия проказой, уничтожения городов целиком со всем населением и прочее – это по-твоему добро?

Рыцарь поджал губы и отвернулся, дабы случайно не оскорбить соверена возмущенным взглядом. Несколько минут смотрел на коричневый вихрь, также служивший кому-то храмом. И повернулся обратно, отчеканив:

— Да. Господь даровал им шанс на милосердие – грешники им не воспользовались, а потому пожали гроздья гнева.

— А оные неудачники вообще имели понятие о собственной грешности? — удивительный по своей ехидности медленный подъем правой брови. – И путях к ее исправлению?

— Разумеется! – рубанул рукой воздух ожидавший сего вопроса воин Христов. – Как-никак сам Авраам не постыдился принять благословение Мельхиседека – и отдать ему десятину священническую. Хананеи ЗНАЛИ Саваофа – и отринули Создателя, истребили пророков и жрецов Божьих, разрушили…

— Каким же образом сии бедолаги должны были узнать, кого слушать? – кулак поднялся на уровень груди и в предрассветных сумерках сверкнул крохотный серебряный огонек. – Надеюсь не через чудеса или там пророчества?

Категорически недовольный направлением разговора былой школяр дернулся, сердито оглядел собственные сапоги, после чего пошел во-банк:

— И через них тоже – однако лишь в малой доле. Ибо вся природа славит Творца и Его образ отпечатан в каждом из творений, направляя к Свету и последнего язычника, поучая, разделяя доброе и злое, указывая…

Подчеркнуто-издевательское ржание. Краткая дуэль взглядов: оскорбленное достоинство против подкрепленного широкой улыбкой насмешливого презрения. Наконец людоед показательно облизал острые зубы. Посрамленный рыцарь отвернулся, признавая собственное поражение – только в данном конкретном бою конечно же и исключительно под давлением вассальных обязательств.

— Возвращаясь к изначальном вопросу, — довольно продолжил одобрительно кивнувший козлотавр. – Твое божество с одной стороны достаточно жестоко для создания проклятых гомосов, тем самым обрекая собственных детишек на безжалостное, конечное, ОСОЗНАННОЕ, — сколько ненависти-то, — бытие. А с другой – не настолько милосердно, чтобы освободить их от мучений и вместо того предающееся мелочному выпалыванию сорняков в созданном ради собственного удовольствия маленьком огородике...кстати, а на хрена оно вообще вас сотворило?

На потихоньку закипавшего доброго сына Католической Церкви будто ушат ледяной воды вылили – а на самом деле интересующийся, без капли издевки взгляд соверена ситуацию лишь усугублял. Причем положение не изменилось и спустя пару прошедших в неудобном молчании минут. Видимо повелитель и правда желал услышать ответ, коий ученик в принципе дать не мог. А значит, осталось только одно – юноша отошел к ближайшей, выглядящей хоть сколько-то нормально стене и встал на колени:

— Омнипотенс Дэус, Креатор омниум, Спес омнис омо…- и тишина.

Бест внезапно понял, что и близко не представляет себе вид просьбы об открытии творению замыслов Творца. То есть правда: вот мольба о вспоможении, возношение перед отправлением в путешествие, воззвание к архангелу Михаилу о преодолении зла, там молитва за Папу и епископа…а где же про познание воли Божьей?

Парень перевернул вверх дном всю память, потом еще раз, затем начал судорожно выдергивать скопившиеся на ее стенках обрывки чужих разговоров, сомнамбулически воспринятые куски лекций, случайно подслушанные мантры. Ничего. Вообще.

Тело прошиб холодный пот, а по хребту проползла ледяная змея. Жажда доказать собственные познания и правость сюзерену задрожала и рухнула во тьму, исчезнув спустя считанные секунды под валом страха и стыда.

Каким образом ученик монахов, столько лет уже подобно автомате раз за разом повторявший свои рутинные восхваления и прошения о еде, защите, крове…ни разу даже не помыслил обратиться к Создателю с вопросом, что же хочет Он? Как именующий себя Христовым воином мог и не помыслить о том, чего собственно желает от него Спаситель?

Нет, у него есть данные свыше указания и поучения Наставника, ведущие его к небесному дому и вечному счастью. Но ЗАЧЕМ Богу их радость? Почему само Пламя сотворило их из праха и несмотря на все причиняемые Ему огорчения продолжает опекать, обогревать и направлять Своих жестоковыйных детей?

Из прокушенной в душевном терзаньи губы брызнула кровь – такая же красная и теплая, как и пролившаяся некогда на кресте Иисусом, во искупление грехов недостойных того тварей – злобных, жестоких, воинственных, гордых. В неблагодарности подобных самому Дьяволу.

На хрена?

Взвившийся в негодовании на собственное безразличие и леность рыцарь схватился за яйцеобразный выступ стены, откинул голову назад и со всего размаху бахнулся лбом о камень. Своеобразная флагелляция прошла на ура – мир утратил большую часть очертаний и поплыл. Оруженосец несколько мгновений шатко постоял на месте, глядя на оставшийся после касания явственный след, а затем с чувством выполненного долга рухнул обратно на мостовую, при этом буквально кожей чувствуя недоуменный взгляд Понта.

Настал момент молчаливого, покаянного созерцания, когда вселенная не спеша, но и не медля собиралась обратно в единую картину мироздания. С парой поправок.

Рыцарь удовлетворенно вдохнул пьянящего (в прямом смысле – мало ли чего тут жгут) воздуха экзистенциональной ясности, вознес к Небесам мольбу о прощении, славословие и повторил молитву святого Игнатия, после чего с чувством внутренней целости встал и обратился к терпеливо ждущему его с пакетиком выдавленных варгульих глаз козлотавру:

— Я не знаю, зачем мы понадобились Всемогущему, — наверное со стороны это широченная улыбка выглядит довольно странно. Тем более с учетом катящейся сверху струйки крови. – Как не имею понятия о том, почему мы в Его глазах столь дороги, что само Совершенство не постеснялось принести Себя в жертву ради несовершенных творений.

Запущенный сжатым кулаком красноватый шарик пролетел мимо рта.

— Тем не менее, мне ведомы мои обязанности и обязательства. Известны ставки и правила. Доступны условия и внесенная цена, — радостный выдох и давненько не слышанная спокойная мечтательность. – Ваш покорный слуга не ведает цели, вместо того просто выполняя свой долг перед Всевышним. Ради вящей славы Творца и спасения души.

Долгая пауза.

— Ага, — копыто растерло промахнувшееся кушанье в маленькое пятнышко, смесив его с накапавшим розовым маслом. – Не то чтобы твой любимый властелин жаждал повторить сие странное зрелище с членовредительством, однако всё же позволь официально завершить данный диалог: Вася на самом деле предпочитает удовлетвориться незнанием. То есть, по сути, отказываешься…

— Да! – гордо ударил себя в грудь паладин. – За честь почитаю быть не знающим ничего, кроме Иисуса Христа и притом распятого, в немощи, великом трепете и страхе храня мудрость Божию, которую предназначил нам Бог прежде веков ради счастья нашего. Ибо немудрое Вышнее премудрее человеков и немощное Вечное сильнее их.

— Эммм…как скажешь, — повел плечами бариаур и, ненадолго задумавшись, с легкой улыбкой заметил. – Ты в любом случае сказал бы какую глупость, а так в принципе неплохо вышло: к неизвестным планам придраться не получится, в то время как любые их результаты за неимением четко декларированных целей можно объявить победой – да и вообще: кому сдался понимаемый обычным разумом Сверхразум?

Тут уж настала очередь вассала недоуменно воззриться на преобразившегося коня. Неловкое молчание тянулось до тех пор, пока Понт откашлявшись не произнес:

— В общем, мы нашли твоего вероеда? – кулак неспешно указал куда-то за спину оруженосца. – Конечно яйценосец не сильно соответствует описанию, но поскольку ты уже слегка принес кровавую жертву и помолился на его монолит…

Снедаемый пренеприятнейшими предчувствиями парень резко развернулся и узрел перед собой высокий и весьма широкий каменный обелиск – ну или относительно узкий домик – чью раскрашенную во все цвета радуги переднюю поверхность покрывали округлые парные выпуклости, явственно напоминавшие определенные части мужского и женского тела. Естественно никаких распятий, икон, статуй Девы Марии не наблюдалось – вместо них имело место нечто вроде здоровенных ножниц и рамка от картин.

— Это не Он, — сразу замотал головой даже не успевший как следует осмыслить обозреваемое рыцарь. – Кстати, а кому сие…сооружение посвящено? И в чем смысл данных изображений?

— Человечек не хочет знать, — резко рубанул воздух владыка. – И вообще, давай тикать – а то ведь бородатые набегут, внутрь затащат, вставят…короче двигаемся, пока не отлюбили.

И спутники нетвердым от легкого головокружения шагом двинулись по пути Добра и надо заметить, что ожидавшие их там строения выглядели ничуть не менее многообещающе, нежели оставшиеся позади. В первую очередь, разумеется, неостановимо искрящийся серебряными звездочками тонкий металлический шпиль с будто бы обитым белой сталью домиком-основанием. Затем внимание привлек черный, словно мясное рагу, купол, из коего торчало великое множество очевидно живых и вовсю шевелящихся рук — данное зрелище, казалось бы долженствующее выглядеть жутко, на деле вызывало в наблюдателе исключительно положительные эмоции. Свисавшие у прохода приветствовали входящего крепким рукопожатием, снимали с него плащ и чистили одежду с обувью, в то время как их более возвышенные и удаленные собратья играли в камень-ножницы-бумага, делали друг другу маникюр и прочими путями демонстрировали дружелюбие и сплоченность. Короче, висящая над тонкой дверью вывеска «рука помощи» ничуть Беста не удивила.

Меж тем допрос о свойствах Бога продолжался и по мере его развития, а следовательно отсеивания одного храма за другим, владыка становился всё более хмурым и недовольным – да так, что под действием пропорционально нарастающего ворчания Бест и сам начал ощущать себя наглым привередой. Спасение пришло откуда не ждали: былой школяр наконец дошел до догмата о Троице в результате чего едва ли не в прямом смысле просветлевший конь-людоед немедленно потащил Васю за собой к самому роскошному и огромному (по местным меркам) святилищу на всей аллее законопослушного добра.

Во-первых, территория вокруг «здания» представляла из себя отнюдь не обычную мостовую, но натуральное поле самого идиллического вида – полотно сочной зеленой травы без единой проплешины, по мере приближения к «стенам» покрывающееся сперва кустарником, а затем и полноценными деревьями, естественно совершенно симметричными, пропорциональными и красивыми буквально до одури. Прямо за ними располагалась почти вертикальная скала из очевидно неестественного коричного камня, своей гладкостью и мягким блеском легко затмевавшего тщательно отполированные паладином набедренные металлические пластины. Аккуратная гора посреди города, у основания вдвое более широкая, нежели в середине и оттуда до самого верха не изменяющаяся.

Но великолепнейшая часть ожидала былого студента на вершине: поражающий воображение кусок лазурных небес с золотистым облаком, будто бы скрывающим закатное солнце. Он будто бы покинул мрачный и смрадный (в Улье) Сигил и перенесся прямиком в рай – глаза аж начали двигаться туда-сюда в поисках последнего Города…

Чтобы натолкнуться с одной стороны на каменную стилизацию под яблочный пирог, а с другой – на огромнейший гриб со множеством окон и дверей, из-под шляпки которого шел густой синеватый дым.

— Впечатляет, не так ли? – подал голос повелитель, стоило только подчиненному вернуть взгляд к основной достопримечательности. – Примерная копия Горы Селестии в миниатюре – раньше там еще холлифант летал и радуга стояла, да только сам понимаешь, проблема отходов, плюс все остальные вероеды разумеется тут же стали тащить в Клетку своих питомцев, за считанные недели превратив Храмовый район в натуральный зверинец, — довольное хмыканье. – В общем, часть в зоопарк, остальных на мясо – Лига Гурманов помнится чуть всем составом не лопнула, — печальный вздох, некий трудноуловимый жест у брюха и тихое-тихое бормотание, явно смахивающее на чье-то поминовение. – Тяжка доля кулинарных первооткрывателей.

— Простите, что? – потерял нить вассал.

— Не забивай себе голову, — раздраженно дернул туловищем священнодействующий козлотавр. – Вам, простым обывателям, незачем знать о бойцах невидимого фронта – бесстрашных рыцарях ножа и вилки, ежеминутно рискующих своей жизнью ради обогащения Мультивселенной новыми кушаньями и нахождения превосходных путей приготовления старых, — кулак гулко ударился в грудь и устремился в сторону «пирога». – Вечная память героям, не побоявшимся вкусить самой Бездны и не отступившим даже перед лицом неминуемой гибели от когтей и зубов божественного желудочного паразита! Ваша жертва и вклад в познание, определение, упорядочивание и утилизацию Планов не будут забыты, но отзовутся в каждом тосте и чавке еще живущих…

— ЭЙ ТЫ, КОЗЕЛ! – грубо прервал исполненное патетики воззвание голос сзади. – Копытный! Тебе говорю!

Повелитель с щелчком захлопнул рот и застыл, очевидно и не думая оборачиваться на быстро шагающего к ним с определенно недружелюбными намерениями толстенного гнома в роскошной, подпоясанной поясом с маленькими бутылочками митре из-под которой то и дело проглядывали вроде бы золотые носки ботинок.

— Глухая что ли, скотина? – Беста без всяких церемоний снесли, хотя казалось бы чего стоит подземнику обойти владыку с другой стороны. – И не притворяйся пнем – следы от самой…

Грубый тычок стал последней каплей – сидящий на мостовой парень только мигнуть успел, а внезапная помеха уже оказалась на земле, придавленная к камням молча избивающим его Понтом. Бариаур при этом скалился будто сам Дьявол в предчувствии Армагеддона и работал конечностями с воистину впечатляющей скоростью и беспощадностью – к тому моменту, как вскочивший юноша рискнул дернуть соверена назад, бородатая жертва превратилась в нечто жалко скулящее и преизрядно покрытое собственной кровью.

Бесту не досталось чудом – стоявший для максимального эффекта на трех ногах повелитель попытался лягнуть тянувшего его вассала и, не удержавшись, поскользнулся на внутренних жидкостях жертвы, заодно повалив и человека. Пока суд да дело, а также пара тумаков посмевшему вмешаться «мертвяку безголовому», неизвестный гном успел сбежать. Всё-таки властелин весьма мудро решил идти наверх «перед рассветом»– в ином случае вокруг безобразной сцены наверняка собралась бы толпа зевак и сочувствующих, а то и по идее долженствующая ходить где-то поблизости стража.

— Уш-шел, — злобно прошипел великий бандит, провожая взглядом следы на мостовой и брезгливо вытирая копыта о траву. Помотал головой. – О чем мы говорили прежде нежели эта неблагодарная скотина прервала мое салютование былым коллегам?

— Вы собирались объяснить мне холлифанта, — подумав, решил сократить диалоговый путь оруженосец.

— Здоровенная волосатая зверюга с длинным носом, вопреки всякому здравому смыслу способная летать — передернул плечами Понт. – Разумен, добр, планар, на вкус блекл и жирен безмерно. А теперь давай лезь внутрь, молись, постись, слушай проповеди и пошли домой – дел хоть лопатой жуй.

— Простите? – не вполне понял ожиданий владыки вассал. – Куда лезть?

Замаскированный конь тяжело вздохнул и ткнул окровавленным кулаком в предстоящий перед ними живописный пейзаж:

— Налево пойдешь — к Ильматеру придешь. Сломанным зовут бедолагу и выдерживание боли ради облегчения чужих страданий – конек его, — пропитанная иронией попытка в рифму. – Направо пойдешь – к Тиру попадешь. Искалеченным кличут сие божество, ибо как и положено Справедливости, слепо оно, — презрительное фырканье. – Прямо же ожидает паломников твой патрон, зовущийся меж нормальных существ Тормом -повелитель паладинов, стальная ладонь добра, — издевательский смешок, — и воплощение множества добродетелей, — конечность обвела гору полукругом. – Вместе же данный союз вероедов составляет светлую Триаду, о коей ты мне зудел последние пару часов.

— Прошу прощения, ваше…- поспешное кряхтение. – Однако мой Господь – это не трое божков, пусть даже объединённых общей целью, но единая в трех лицах сверхсущность.

— Ага, какая радость, — ударил повелитель себя по лицу. – Слушай, ну честное слово: хватит уже привередничать! В конце концов, хоть мое-то время поэкономь…и что вообще значит, «единая в трех лицах»? Нечто вроде бюджетной версии крысиного «множества-как-один»?

— Разумеется нет! – твердо отверг любое сходство Совершенства с какими-то грызунами воин христов. – То есть великая тайна мироздания, никакому смертному неподвластная и немыслимая, а потому лишь еще более подтверждающая величие божественного промысла. Трое свидетельствуют о Небе: Отец, Слово и Святой Дух – и сии три суть едино!

Бест не удержался и принял горделивую позу, едва ли не лопаясь от чувства удовлетворения – так удачно цитату вспомнить не каждому дано. Увы, на сюзерена мудрость Творца впечатление произвела противоположное:

— Балда, — раздраженно сверкнули глаза из-под приложенного кулака. — С какого бодуна ваша ленность подтверждает чье-то величие? Вам банально безразлична собственная вера, раз вы и не пытаетесь понять сущность своего бога! Неужели нельзя хотя бы предположить, что Абсолют, существуя в единственном виде, проявляет себя тремя принципиально разными способами – ну там когда частицами, когда волнами, а когда пирогами? – краткое бесполезное ожидание отзыва о непонимающе вылупившегося на него подчиненного и еще более недовольное продолжение. – Хорошо, пойдем по более формализованному пути и представим Троицу, положим, вектором с тремя составляющими а-ля движение любого строительного блока, только вместо действия его массы и прочего возьмем ипостаси, — ало-розовое пятно на мостовой начало стремительно расчерчиваться. Бывший студент внезапно снова ощутил себя на уроках прикладной механики и геометрии. – Итак, главное направление есть сумма множества различных как качественно, так и количественно, иерархично и так далее векторов, тем не менее вместе составляющих…

— Иерархично?! – звякнуло чего-то в голове у с трудом поспевающего даже за звуковой частью неожиданной лекции оруженосца. – У Бога нет иерархии! Отец, Сын и Дух равны! Едины в помыслах и делах! И являются не частями целого, но есть целое по отдельности и Господь не соединение…- мысль окончательно запуталась и без предупреждения ударилась в очень-очень старое воспоминание о вроде высказывавших нечто подобное катарах. По спине прошла дрожь – сознание подставило под внутренний взор достопамятное собрание в подвале. Сил достало только на задушенный хрип. — Ересь!

Потенциальный дворянин тут же втянул голову в плечи – настолько уничижительным оказался резанувший его взгляд:

— Не вякай мне тут – всё сделаем, делов-то, – каждая исходящая из центра кубика стрелочка продлилась до самого края кровавой лужи. – Вуаля: каждая составляющая бесконечна и сумма также сам понимаешь бесконечна – а значит они все друг другу равны! А также триедины, нераздельны и так далее, – довольный хлопок в ладоши. – «Неподвластная тайна», как же – инженера попросили бы и он сразу вам всё бы растолковал. Гомосы!

Окончательно сверзившийся в пропасть непонимания потенциальный дворянин только переводил ошалевший взгляд с надувшегося презрением козлотавра на красные рисунки, отчаянно пытаясь одновременно закинуть неприятные воспоминания обратно в чулан и ухватить хотя бы кусочек произошедшего перед ним откровения. К счастью, владыка заметил состояние потенциального дворянина и смилостивился:

— Начнем сначала, — оставшаяся в стороне от основного объяснения часть лужи с черепками разбившихся глиняных бутылочек покрылась новыми изображениями. – У нас есть груз, для простоты, кирпич. Он движется. И это движение описывается, — паутинка стрелок вокруг квадратика. — Видишь?

— Какая связь между Создателем и кирпичом? – решил более не испытывать судьбу и собственные познавательные способности Бест, твердо вознамерившись таки разобраться в происходящем.

— По крайней мере производственная, — раздраженно дернул щекой замаскированный жеребец. – Да не заморачивайся – в конце концов, тебе не плевать на представление объекта, пока он соответствует заявленному функционалу?

Несчастный ученик монахов попытался без подготовки взбежать по гребню вопроса…

…и упал. Вернее впал. В ступор. Только моргать мог, будучи придавленным неподъемной грудой бессвязных, но дружно выглядящих чудовищно важными сведений.

— Фер, — глубоко вздохнул повелитель, вытирая конечность о траву. – Видимо придется-таки стартовать с более ранней позиции. Допустим, с природы веры. Итак, скажи мне, о слабо ориентирующийся в мироздании человечек, зачем смертным боги?

— Ыыыыы? – лицо само сложилось в извиняющуюся улыбку.

— Отлично…- возвел очи горе великий бандит. – Чего ради я вообще это делаю? Впрочем, в любом случае еще возвращаться, так хоть не скучно будет. Во-первых, следует указать на дыркозатыкательный тезис – а именно их баловством, а порой и сознательными действиями возможно объяснить возникающие в процессе познания несостыковки и пробелы, что значительно упрощает как исследовательскую, так и управленческую деятельность. Смекаешь?

Юноша почти честно кивнул, потихоньку начиная возвращаться к нормальному состоянию за счет забрасывания окровавленного вороха вопросов в дальний ящик.

— Чудненько, — козлотавр развернулся на месте и двинулся в обратный путь. – В целом, религия оказывает на подчиненных поистине магическое воздействие: верующие меньше требуют и больше работают, при этом ощущая себя много счастливее своих ущербных собратьев – т.е. она позволяет и самым убогим тварям вроде человеков достигать принципиально нового уровня эффективности, да еще и не виде кратковременного и непредсказуемого разгона, а в качестве перманентного стабильного усовершенствования, — неприязненный фырк. – Если конечно сделать всё правильно –Дровосек является наглядным примером рискованности связей с горним и той легкости, с какой даже собственноручно созданная система верований способна буквально выгнуться дугой и обернуться против тебя самого. Однако оно того стоит.

Самодовольный смешок.

— В принципе на этом можно было бы и остановиться – нужно родиться уж полным лосем, чтобы добровольно отказаться от заложенного в нас от рождения пути повышения производительности – вот только данный мировоззренческий комплекс на деле куда хитрее, нежели многим бы хотелось. Он не есть некое добавление к целому, но обязательная, необходимая шестерня, без коего наш механизм банально не закрутится – и тут мы подходим к ориентирной функции, — кулак ткнулся «собеседнику» в плечо. – Убивать безоружных – это хорошо?

— А? – дернулся отвлекшийся на разворачивающееся посреди перекрестка странное зрелище рыцарь.

— И кто же тебе сказал…- видимо изначально не очень-то нуждавшийся в ответе повелитель осекся и, проследив за взглядом подчиненного, неожиданно икнул. – Феррррр…

Зубастая Тень чуть снова не сбив подчиненного резко дернулась в сторону, после чего едва ли не на цыпочках двинувшись к ближайшему храму. Еще более озадаченный юноша внимательнее пригляделся к странному явлению в надежде понять причину столь нехарактерного для владыки поведения. Но не увидел ничего нового: ну подумаешь мужик без штанов и в крикливой расцветки исподнем и рубахе — на фоне обыденных для Сигила чудес подобное представление смотрится откровенно блекло. Хотя складной помостик-кафедра выглядит зело занятным, пусть и видимо весьма замороченным в разборке. Короче, без пояснений не обойтись.

— Аштанист! – придушенно шикнул бочком пробирающийся вдоль стены людоед. Бесту данное объяснение разумеется ничего не сказало. – Они не верят в штаны!

— Пардон? – поднялись брови на совсем уж недосягаемую высоту. – В каком смысле «не верит в штаны»? – парень пощупал свои. – Вот же…как бы видно?

— Это всё Темная Энергия, — похоронно отозвался прикусивший губу козлотавр, также непроизвольно хватаясь за пояс. – Она дает штановерам ложные ощущения тепла, защищенности, приличия и прочего, кои несчастные лопухи принимают за проявления штанности. А Темная Материя препятствует деградантам проникнуть взором за покров обмана и узреть сокрытое ею богатство и красоту не нуждающегося в штанах мира.

— Агаааа…- протянул потенциальный дворянин уже с опаской поглядывая на соверена. Немного подумал, а затем таки рискнул. – А почему это не могут быть просто…ну, на самом деле проявления штанности?

— Да потому, что штанов не существует! – с каким-то безумным отчаяньем прошипел великий бандит. – Это всё ложь! Многотысячелетний морок, наведенный жадными барыгами-портными, наживающимися на навязываемой народу темности! Всепланарный заговор, имеющий целью заковать данный нам бесштанной природой разум в цепи суеверий и подчинить его воле спонсирующих всю эту кодлу штаннонесущих мошенников властям! – голос упал до жуткого горячечного шепота. — И, о бесштанность, как же они преуспели в своем злодействе! Нынче свободному человеку и на улицу выйти нельзя без проклятого знака покорности: все до единого прохожие будут коситься и только и думать о том, как бы сдать познавшего Истину просвещенного ближайшему же псу режима…

— Прекратите! – мгновение спустя юноша и сам до смерти перепугался собственной дерзости и вжал голову в плечи.

Но владыка не наказал его. Даже не сказал ничего. Только какое-то время круглыми от ужаса глазами смотрел ему за спину. А потом с едва слышным облегченным вздохом столь же осторожно двинулся дальше. Последовавшие сбивчивые просьбы о прощении натолкнулись на раздраженную отмашку:

— Для разнообразия настала моя очередь извиняться, — не смотря на собеседника тихо промолвил повелитель. – Съехал немного. У меня с ними видишь ли целая история связана, — глубокий вдох. – Короче, перед нами представитель самой упоротой, дикой, неправильной веры в мультивселенной. Помнишь пять минут назад рассказывал о пользе религиозности? – паладин поспешно кивнул. – Ну вот, эти ребята являются воплощением всех ее недостатков, при этом едва ли неся в себе хотя бы долю достоинств…

— Но как они вообще не верят в штаны? – боясь нового ухода в глубины выдал былой школяр самый животрепещущий вопрос. — Они же прям вот здесь. Это очевидно!

— А ты докажи, — мрачно хмыкнул Понт. И вымученно улыбнулся. – В конце концов, бремя доказательства лежит на утверждающем.

Бест вновь с плохо скрытым возмущением воззрился на сюзерена и, увы не найдя в открытом нечестном лице бариаура и намека на шутку, попытался сосредоточится на издевательской задаче:

— Я их вижу…

— Темная Материя, вбитая столетиями пропаганды иллюзия, да и вообще ощущения обмануть легче легкого, — оскал внезапно стал извиняющимся. – Не говоря уже о том, что все чувствуют их по-разному: кто-то говорит «синие», другие «шершавые», а третьи вообще «короткие». Короче, коллективное сумасшествие, никак не могущее быть сочтенным за сколь-либо достойное доверия доказательство.

Былой школяр аж сморщился от категорической неправильности ситуации. Оглянулся на прополаскивающий горло источник нынешнего беспокойства. Снова ничего не обнаружил и попытался воззвать к здравому смыслу:

— Ну так все же знают…

— Миллионы мух не могут ошибаться – а значит экскременты крайне вкусны! – с уже совершенно стеклянным взглядом весело гаркнул ангел смерти. – И разве свободное от дремучих суеверий существо в принципе может опуститься до выслушивания древних бредней всяких покрытых дураков? Глянь хотя бы на историю – половина войн началась из-за этих глюков: кому там желтые носить, кому малиновые, а шорты так и вовсе ересь…

Нездоровое хихиканье, постепенно затихавшее по мере того, как рыцарь вкладывал всё больше усилий в укоряющий выражение лица. Между тем непосредственная причина этого мерзкого состояния закончила разборки с кафедрой и начала слегка гнусаво нести такую же пургу.

— Снова прошу прощения, — минут через пять пришел в себя соверен. – И пошли давай отсюда – их безумие как видишь весьма заразно.

— Так это душевная болезнь или всё-таки религия? – успокоенно выдохнул парень, старательно игнорируя начавшуюся позади проповедь.

— Экие вопросы-то сложные задаешь, — фыркнул козлотавр. – Кто-то скажет первое, кто второе, третий заявит «и то и то», а некоторые совсем сбрендившие атары вовсе ставят между этими двумя понятиями знак равенства. Аштанисты судя по всему и сами до сих пор не уверены: с одной стороны – постоянно докапываются до окружающих и требуют место проведения «лекций» ради, а с другой – храма даже построить не могут, ибо на голом отрицании хрен чего сбацаешь, — бариаур задумчиво почесал затылок. – Да и какая разница: они так и так при первом удобном случае заставят тебя отречься от «древней лжи» пусть даже в процессе с просвещаемого придется снять кожу.

Определенно нехорошее вздрагивание.

— Безштанники видишь ли тоже не монолитны, — владыка затряс головой в до боли родной Бесту попытке вытрясти ненужные образы. — Нам еще повезло нарваться на конформиста, а так-то многие и исподнего не носят, пусть там причины уже чисто политические — в основном стиля «нехай поддерживать производителей народного дурмана». Тем не менее, презрение и ненависть к штановерам у них общая – как-никак они познали Абсолютную Истину и всякое сопротивление или хотя бы сомнение в ней есть оскорбление высшего порядка и проявление животной, недостойной существования натуры, — совсем уже пугающий тихий смех. – Еще одна прекрасная…упс.

Встревоженный щелк зубами.

Юноша поспешно проследил за властелиновым взглядом. Прямо на них споро двигалась полудюжина одетых в довольно громоздкие, однако тем не менее устрашающие доспехи солдат, возглавляемых тощим эльфом с роскошной шевелюрой пепельных волос в сером одеянии, на ходу старательно внимавшим уже знакомого им окровавленного гнома. Впрочем в прислушивании особого смысла нет – при виде обидчика и без того бывший довольно шумным подгорный житель вовсе заорал как резаный:

-…а в конце он еще и начал чего-то чертить в моих внутренних жидкостях! Клянусь Молотом – наверняка проклятья! Кто вообще пустил это животное в приличный квартал?!

— Вселенная прозрачно намекает на необходимость срочно закончить сегодняшнюю лекцию о строительном материале Внешних Планов, — вкрадчиво заявил чего-то просчитывающий в уме повелитель. – В завершение же хочу обратить твое внимание на самую великую религию в мироздании, чей жрец как раз направляется к нам с намерением сокрушить неверных. Итак, прошу – вера в бумагу.

— Гражданин! – надменно обратился к ним подошедший глава патруля, глядя на бариаура с плохо скрываемым отвращением. – Вы задержаны по подозрению в…

— Ну вот я и говорю, — в голосе прорезалась столь печально знакомая безмерная наглость. Юноша задрожал. – Среди всех этих завалов идиотов всегда можно найти уже совсем выдающийся сорт – пустых, дрожащих тварей, отчаянно пытающихся прикрыть собственную убогость ДОКУМЕНТОМ, — резкое выкидывание руки вперед.

Потихоньку окружавшие их стражники мгновенно отпрыгнули и оскалились копьями и мечами. Однако на мостовую упало лишь пара разноцветных листочков.

— Кусок мертвой древесины, будучи должным образом покрашен и овеян нужными легендами, внезапно становится ключом к любым наслаждениям, короной всякой власти и индульгенцией даже смертному греху, — под нос готовящемуся к бою оруженосцу сунули зеленую прямоугольную картинку с цифрой и кем-то важным посередине, а также кучей дополнительных элементов роде цифр и рисунков по бокам. – Вот оно, их божество – не творец вселенной и не пожиратель миров, но всем им известное порождение собственного общественного договора, имеющее силу лишь там, где в него верят и при первой же встрече с непоклоняющемся ему…

— Молчать! – острие рапиры задрожало в опасной близости от носа повелителя. – Сдавайся или умри.

— Такая клевая фраза и так беспонтово всё запороть, — Понт без капли смущения или хотя бы озабоченности покачал головой в фальшивом сокрушении. – Вот только чего еще ожидать от слуг Закона, в гордыне и некомпетентности своей возомнивших себя господами? Так или иначе, — он вдруг развернулся к обильно потеющему напарнику. – Экскурсия завершена. Надеюсь, вы полностью удовлетворены предоставленными услугами и готовы покинуть меня?

— ЭЭэээ? – Бест непонимающе воззрился на собеседника, будучи слишком занятым борьбой с рвущемся в бой мечом для нормального вопроса.

— Вот и чудненько, – широко улыбнулся великий бандит, — именно такое потрясенное ничего не понимающее лицо а-ля «баран и новые ворота» и должен иметь осознавший всё величие Сигила невежда – а значит моя работа сделана, — легкий шлепок в район груди, оставивший после себя приклеенную цветастую бумажку. – Покупайте наших слонов!

— Ах ты ж …! – внезапно выразился один из стоящих вокруг них полукругом солдат. – Ты как … нашу слонобойню рекламируешь …!

— Констебль! – резанул воздух пропитанный ледяным возмущением возглас офицер. – У вас какая-то проблема?

— Простите сэр! – мигом вытянулся по стойке одоспешенный, а затем столь же быстро схватил за руку и притянул к себе дезориентированного оруженосца. Громкий шепот, явно с одной стороны имеющий целью изобразить подчинение субординации, а с другой – оповестить максимально возможное количество народа. – Смею уверить вас, что сей преступник никак не связан с пользующимся идеальной репутацией бистро «По мушиной цене», в то время как все наши блюда готовятся исключительно из натуральных ингредиентов и содержат на двадцать процентов больше слоновости, нежели любой…

Четкий металлический стук рапиры по наплечнику. Разъяренный взгляд начальника. Бесту поспешно всучили листовку и вытолкнули за спины присутствующих, где он еще шагов десять прошел в полной прострации, слушая исполненное безмерной наглости требование владыки представиться и объяснить в чем виноват «честный борец за кулинарные идеалы».

К счастью, рыцарь смог подавить первый порыв – выхватив меч ринуться на врага с тыла – вместо того сперва глянув на обретенные «кусочки мертвого дерева», оказавшиеся идентичными картинками, изобилующими изображениями аппетитных блюд внушительного размера, крылатыми хоботами и сообщениями о скидках. С оборотной же стороны отлепленного ясно и четко (пусть и кривовато) значилось: «ДОМОЙ! БЕГОМ!».

Былой школяр облегченно вздохнул и начал с постепенно наращиваемым ускорением возвращаться по оставленным жеребцом розовым следам – как-никак приказ есть и приказ, а судя по долетающим обвинениям гнома в прерывании чрезвычайно важной для гурманов поминальной молитве и фальшивой бороде властелин определенно успел подготовить план.

Потенциальный дворянин не успел преодолеть и половину пути, как догнавший его бариур едва не снес подопечного подзатыльником, сопровождённым упреком в медлительности и призывом быстрее работать ногами.

Оторваться от преследовавшей их железной кавалькады во главе с лишившимся половины шевелюры и слегка тлеющем эльфом удалось только в подземельях.

-
— Положа ногу на сердце, — и вправду приложил копыто к груди великий бандит, едва только развалившиеся посередь прохода нарушители немного отдышались. – Если бы не особые обстоятельства вроде вероятного раскрытия моего невинного морока я бы никогда не стал столь безобразно нарушать местные устои. Напомни когда приду к власти, чтобы наградил этого оболтуса, — довольная усмешка. – В конце концов, не просто же так ему теперь лысым бегать, — свободная конечность нырнула под необъятное брюхо и выудила толстенькую кипу бумаги. – Зато глянь какой трофейчик выудил — аж полный комплект «Вестника». Узнаем наконец о происходящем в большо…ФЕЕЕЕРРРР!

Юноша вздрогнул и резко сел. Меч тут же воспользовался моментом и вывернулся во всем своем великолепии, оставив на полу длинную царапину. Пару минут мрачнеющий на глазах повелитель молча читал и перечитывал заинтересовавший артикль, а затем со звериным рыком развернул его лицом к собеседнику:

— Нет, ты только глянь! – удивительно похожая на реальность картинка на пол-страница, изображающая идущие на художника бесконечные ряды забавно выглядящих шариков с ножками. – Марш Модронов! Прямо в этот самый момент! Проклятье! – газета со всего размаху шлепнулась об стену. – Ну почему не год назад или вперед?! Почему сейчас-то?!

Злобное скрежетание зубами.

— А разве они выходят не в точно назначенное время? – припомнил кое-какие данные Ви между насмешками и анекдотами стиля «встретились как-то три квадрона» пояснения вассал.

— Агась, — печально выдохнул успевший сдуться людоед. – Вот только у них последний произошел не по плану – там всякая хрень с дьяволами – плюс Отсоединение…да какая разница! – досадливая отмашка. – Так и так нынче дел буквально по горло и посмотреть на величайшее зрелище в Мультивселенной удастся разве только через пару месяцев.

Поворчав еще какое-то время на своем языке соверен вернулся к чтению. Рыцарь же поспешил стянуть с себя драгоценную броню и осмотреть ее – гнавшие их стражи правопорядка не раз и не два швыряли в них чем-то светящимся и разрывающимся при соприкосновении с мостовой десятком крохотных молний. Причем, судя по преизрядно ноющей спине, попадали куда чаще, нежели промахивались. И тем не менее, голубая кожа девственно чиста, а паладин отделался лишь синяками.

Интересно, а защитила бы она в случае попадания в узкие щели на лопатках? Скорее да, нежели нет.

Так или иначе, владыка определенно не зря старался бежать таким образом, чтобы между ним и преследователями всегда находился подчиненный. Приятно быть полезным.

— ДА ЧТО ЗА ХРЕНЬ! – снова совершенно внезапнейшим образом прорезал тишину грозный рык, за коим примерно с той же громкостью последовала череда непереведенных экспрессивных выражений.

Повелитель вскочил на ноги и с громоподобным фырчанием заходил взад-вперед по тоннелю, на втором развороте со всего маху бросив «Вестник» на камни — и при одном взгляде на него паладина пробил холодный пот. Ибо точно посередь страницы крупными буквами значилось: «Ночь обезвоженных тылов: новые версии, виновные, последствия», под коим шли маленькие картинки творений Фаль – от задо-канделябра посередь улицы до настенного изображения определенной части тела, сделанного из этих самых частей тела с предложением на пяти языках «посмотреть в светлое будущее» через расположенное в нужном месте окно фешенебельного борделя.

О господь Всемогущий…

Юноша не успел сбежать – в следующую минуту Понт прижал его к стене и чуть не расквасил нос поднятой газетой:

— Посмотри только, чего эти … собираются сделать! – несчастное периодическое издание развернулось к Зубастой Тени. – Бла-бла-бла, а вот! – голос изменился на подчеркнуто-гнусавый. – Помимо слушаний касательно регулирования туризма с целью наблюдения за Походом городской Совет намерен рассмотреть законопроект, предусматривающий снятие запрета на ввоз в Сигил детей!

Новый этап неконтролируемого словоизвержения с периодически проскакивающими внятными саркастичными фразами вроде «по многочисленным просьбам трудящихся» и «дьявольское лоббирование».

В общем, набежавшие на шум и гам разлагающиеся аборигены оказались как никогда к месту, до дня испив чашу гнева господского и по итогам более-менее равномерно осев на стенах, потолке и старавшемся стать по возможности более незаметным рыцаре. Также преизрядно замаранный владыка по окончании расправы еще четверть часа стоял, глядя в стену и беззвучно шевеля губами, а затем опустошенно заметил:

— Они хотят растоптать всё, над чем я работал, — деревянная маска опустилась к растерзанной газете. – Мало мне войны банд в Улье – проклятые твари снова желают иметь возможность завозить в город свою жратву. И это после стольких усилий.

В голове Беста чего-то щелкнуло:

— Жра-атву?

— Изверги, иллитиды, Дальние, слаады – все хотят кушать, причем вкусно и одухотворенно, — безразлично пожал плечами великий бандит, лениво снимая с уха чью-то внутренность. – И теперь им хотят опять разрешить завозить себе провиант прямо в Сигил.

Паладина продрало морозом:

— Простите, — лишний раз решил он уточнить. – Я правильно понял: власти собираются разрешить отродьям Бездны ЕСТЬ невинных детей?

— Завозить – есть могли всегда, — с махонькой ноткой раздражения поправил потихоньку приходящий в себя принц. – Так-то приказывать кому-либо идти против собственной природы – плохая бизнес-стратегия. Тем более, учитывая высокую платежеспособность клиентов.

Былого школяра перекосило и поблизости как на зло не наблюдалось ни одного упыря или скелета для удовлетворения уже его праведного гнева.

— Но мы этого не допустим, — ободряюще легла на плечо тяжелая окровавленная нога и светящаяся в разномастных глазах железная твердость успокоила пожираемого эмоциями юношу. – Хотя будет тяжело. Чую, придется тряхнуть стариной и всерьез заняться пошаговым планированием. А также много-много бегать и ни на что не отвлекаться – нам понадобятся все имеющиеся силы. И это подводит нас к следующему пункту, — копыто ободряюще пошлепало собеседника по щеке. – Исповедуйся.

Потенциальный дворянин мигнул и непонимающе воззрился на Понта.

— Твоего бога в Храмовом квартале не найти – или во всяком случае, у нас на то совершенно нет времени, — уверенно пояснил конь. – А потому к кому как не к собственному сюзерену может припасть страдающий душой вассал?

Бест ясное дело отнюдь не загорелся энтузиазмом и после недолгого, однако зело тяжкого раздумья аж решился мягко отклонить милость владыки, естественно сославшись на чрезмерную загруженность последнего и ничтожность нужд слуги – но напоролся на буквально протаранивший его властностью взгляд:

— Если бы ты не испытывал в том на самом деле крайней нужды, то никогда бы не решился настолько меня обеспокоить. Следовательно, ради сохранения твоей минимальной эффективности, данный вопрос необходимо решить – да и не зря же в конце концов время потратили, — глубокий вдох. – Я ПРИКАЗЫВАЮ тебе покаяться и обещаю со своей стороны некоторую конфиденциальность и безопасность. При условии честности и полноты, разумеется.

Очень долгое молчание.

И исповедь. Тоже весьма внушительная. Ее хватило минимум на полдороги до Дыры.

В ней имелось всё: от раскаянья в столь длительном забытии своих обязанностей сына Католической Церкви до стыда за множество загубленных одежд. Самые сердечные и искренние извинения за собственную бесполезность и горячее изъявление глубочайшей благодарности за принятие Бестолочи под понтово крыло. Чудовищное изнемогание от всепоглощающей непонятности и неохватности мира и едва слышное признание в бесстыдном чтении личного дневника спасителя. Вот только и этот внушительный список душевных болей являлся не более чем прелюдией к самому болезненному, неловкому и в высшей степени неприемлемому – однако сюзерен потребовал полного отчета и рыцарь как минимум из верноподданнических чувств намеревался его предоставить:

— Нет, — вдруг встал как вкопанный до того терпеливо и молча слушавший паладина жеребец. – Нет, нет и еще раз нет. Ты НЕ хочешь делиться со мной эротическими фантазиями о моей собственной дочери. Определенно НЕТ.

— Да, — облегченно выдохнул юноша, расслабляясь и бледнея. – Да, определенно не хочу.

Несколько минут странная пара постояла недвижно — а затем великий бандит чертыхнулся и проскрежетал:

— Хрен тебе – хочешь! Раз начали разбираться со всей этой ерундой, то замочим ее раз и навсегда! – раздраженное передергивание плечами. – И человечек же буквально неделю назад заявлял об отсутствии каких-либо чувств к ней! Двинулись!

— Ну, если говорить совсем уж откровенно, то я не могу прям сказать, что Создатель коснулся моего сердца, — пробормотал бывший студент, снова начиная пунцоветь. – Просто…точнее наоборот – всё очень сложно…

Очередной период напряженной тишины, наполненной мучительным, стыдливым и неловким подбором слов для описания этого очень, очень странного набора ощущений и обрывков мыслей. Тот ни на йоту не дружелюбный и не спокойный, но почему-то странно уютный и притягательный купол из крыльев. Поразительная, острая, режущая мягкость. Горячее тихое дыхание. Едва слышный шелест перьев. Яркое, сверкающее напряжение в воздухе. Будто несущее в себе целый пук молний грозовое облако обняло его прежде нежели пролиться на землю проливным дождем.

Это еще не вспоминая о виденном глазами. А также представляемым и домысливаемом сознанием.

Короче, казалось бы малой части повествования хватило примерно на ту же протяженность пути.

И слава Милосердному: отец описываемой в отнюдь не самых…приличиствующих выражениях небожительницы воспринял сбивчивые объяснения на диво положительно, а последовавший за окончанием признания комментарий и вовсе прозвучал в неожиданно бодром ключе:

— А ведь на самом деле мне польстило сие…- неуверенное помахивание хвостом в процессе формулирования мысли, –…примечательное описание – именно за подобный эффект деньги и платились. Пусть и учитывая очевидное его запаздывание. Без лишних выкрутасов: порадовал, очень даже, — удовлетворенное цыканье зубом. – По понятным причинам, твой любимый господин не способен должным образом оценить результат своих вложений – максимум красивая статуэтка а-ля птица – в то время как большая часть моих подчиненных либо испытывают сходные проблемы, либо вовсе готова удовлетвориться первой попавшейся в канаве свиньей.

По телу владыки прошла едва заметная дрожь, однако в следующий же миг голос наполнился какой-то нехорошей мечтательностью:

— Говоря совсем уж честно, в столь сложных вопросах земной пони давно уже не ориентируется ни на глаза, ни на копыта – их слишком легко обмануть, особенно когда поблизости ошиваются перевертыши, — самодовольный смешок. – А потому люблю я по сути последней оставшейся у меня действительно моей деталью, — легкое постукивание по носу. – Тем паче он слишком незначителен и многие банально забывают о нем при создании образа. Как следствие, аромат зачастую уникален и действительно отражает не то, что тебе хотят показать, но реальное положение вещей. Ты например пахнешь травой, бумагой и потом. Теперь еще в дополнение кожанкой. Парсифаль же…- глубокий вздох и чисто отцовская гордость. – Впрочем, не буду портить впечатление. Понюхаешь сам – оно того стоит.

Скрытое маской лицо на несколько секунд озарилось широкой улыбкой. И вновь вернулось в первоначальное состояние:

— Так или иначе, объявляю данную эпопею завершенной – сегодня же выпьем и закусим, потом пообщаешься с хреном, а там и за работу — для начала пошлю за отчаяньем…

Прогулка в сумерках.

Страшно — это когда Небеса не молчат.

https://www.youtube.com/watch?v=qdW3GMtVBQc

— На, скушай, — прорезал духовный мрак мягкий, теплый голос.

Прямо-таки отеческий.

Бест испустил страдальческий стон и вцепился в собственную слегка отросшую прическу, пытаясь внешней болью отвлечься от внутренней. По щекам снова побежали постыдные злые слезы обманутого сироты — глупого-глупого мечтателя и любителя сказок для малышей, со всего размаху шмякнутого о грязную, отвратительную реальность.

— Кхэ-кхэ, — требовательно откашлялась пустота по ту сторону тьмы.
"Потенциальный дворянин" не отозвался. Скорее не смог, нежели не захотел. Слишком уж тяжка сдавила его правда, а накрывшая несчастного скорлупа отчаянья предоставляла хоть какую-то защиту и обещание свободы от прочих неважных, малых проблем этого жестокого мира – по крайней мере покуда не опустошится чаша большая.

Увы. Вселенная как обычно начхала на муки и чаянья былого школяра. Нечто твердое и шершавое расцепило захват, приподняло лицо за подбородок, отточенным движением ткнуло под скулу, заставив челюсть отпасть и бесцеремонно положило внутрь широкую пластинку, с щелчком затем закрыв рыцарю рот.

Ученик монахов не сопротивлялся, будучи всецело поглощен горем из-за открывшихся ему благодаря проклятому любопытству и безжалостному подарку знаниям. Юноша просто дождался, пока его не оставят в покое, дабы вновь обхватить себя руками и снова спрятаться в маленьком воображаемом орехе. Вот только на сей раз что-то пошло не так: мятный, слегка холодный вкус отвлекал и не давал сосредоточиться на мыслях о собственной ничтожности. Он будто бы растекался по всему телу, фамильярно тыкая застывшие в агонии члены души и небрежно пиная преграждающие путь сгустки страдания. И наконец дошел до разума.

Воин христов содрогнулся.

Чтобы в следующее мгновение сладострастно опустить возникшую перед внутренним взором палицу на наглое бородатое рыло своего пьяного отца. Она не прошла насквозь, не отскочила, но в полном соответствии с казалось бы недействующими в мире грез законами природы с чавком и хрустом вошла точно между хищных голубых глаз. Во все стороны разлетелись слюни вперемешку с кровью, а сам дьявол с воем опрокинулся навзничь – где на него вновь обрушилась булава мщения. И еще. И еще. И еще.

Засаленный и забрызганный пивом мундир за считанные минуты превратился в сочащиеся красным лохмотья. Кости ломались и будто расправляющиеся крылья выворачивались из грудины. Суставы крошились, от черепной коробки остались одни ошметки, крики же перешли в хрипы, а после – в невнятное, однако такое упоительно-мучительное бульканье.

Вот и оно затихло. Вместо же здоровенного волосатого тела, более подходящего какой-то гигантской обезьяне, нежели человеку, перед Бестом раскинулась невнятная кровавая каша из перемешанных в разных пропорциях треснувших ребер, ярких пуговиц и порванных кишок. Парень какое-то время продолжал взбивать эти жуткие сливки, однако в конце концов пришедшее из ниоткуда орудие возмездия выпало из ослабевшей хватки.

Тогда перед ним встала мать. Молодая – на вид лишь немногим старше сына. В порванном лапами насильника платье, обнажившим всю прелесть разгоряченного и открытого завоевателю юного тела. И глазами, светящимися восхищением. Любовью. Обожанием. А также обещанием безмерной, ужасающей в восхитительности и прекрасной в порочности наградой за спасение.

Пораженный, остолбеневший ученик монахов стоял и смотрел как капелька пота неспешно скользнула мимо полных губ, пробежалась по тонкой шее, прошла по ключице и скользнула в ложбину меж полными грудями.

Рыцарь вспыхнул подобно факелу и с нечеловеческим ревом ринулся в зовущие объятия…

— МИЗЕРЕРЕ МЕЙ! МИЗЕРЕРЕ МЕЙ! МИЗЕРЕРЕ МЕЙ! МИЗЕРЕРЕ МЕЙ! МИЗЕРЕРЕ МЕЙ! МИЗЕРЕРЕ МЕЙ! – ни один дракон, никакой демон в жизни не смог бы заставить бывшего студента столь яростно свершать крестное знамение.

Что характерно, помогло – чудовищный богопротивный морок испарился, вновь явив бедолаге знакомый «садик» в родной Дыре. А заодно обозначило некие очень странные ощущения на висках. Юноша посмотрел вверх и его пунцовое лицо обдул ароматный вздох:

— На самом интересном месте, — Фаль огорченно кивнула и прервала контакт, заодно переложив голову подчиненного с колен на камни. – Впрочем, мне всё равно понравилось, — электризующая ладонь ободряюще погладила ему щеку. – Такой…наивный, неумелый, но однозначно трогательный и искренний энтузиазм. Этакая…- чудовище намотало на палец длинный локон в поисках подходящих слов, — юная и полная страсти картина ненависти вперемешку с завистью и обидой, вылившаяся в чудесную…- снова пауза. И отмашка. – Короче: можно мне тоже эдипида? Хотя бы пару таблеточек-то?

— Да пожалуйста, — кинул ей небольшой белый цилиндрик расположившийся в «цветнике» великий бандит. – Так и так срок годности вышел – не выбрасывать же?

Ангелица с подозрительно похожими на мать подмастерья чертами лица и не иначе как по злому умыслу тоже рыжая ловко поймала контейнер и тут же сунула в рот выпавший из него крохотный голубоватый диск:

— Ммммм, — паладин самым, САМЫМ принеприятным и противоречивым образом вздрогнул от этого звука. Последовавший же затем лукавый и игривый вопрос оказался немногим лучше. – А электрида?

— Облезешь! – возмущенно отрезал людоед, аж закашлявшись. – Спасибо конечно, однако мне одного раза хватило за глаза и за уши, — копыто обвиняюще ткнуло в сторону дочурки. – Причем даже учитывая, что это был не более чем на редкость дурной розыгрыш.

— Ну да, розыгрыш, — с опасной покладистостью лучезарно улыбнулось ходячее воплощение зла. – В конце концов, ты лошадь, а я вроде бы дэва и значит в принципе не способна испытывать какого-либо вожделения к этим мощным, четко очерченным мышцам, волевому подбородку, поглощающему меня всю взгляду…

— Хватит дурью маяться! – прикрикнул на наследницу принц.

Безрезультатно: небожительница лишь добавила в голос томности и с придыханием перечислила все имеющиеся и неимеющиеся (во всяком случае, на данный момент) физические и не только достоинства собственного отца, завершив сей тревожный список вовсе выбивающем из колеи описанием собственных отнюдь не детских ощущений от оставшихся в далеком прошлом сильных объятий, коими владыка одаривал свое сокровище при одолении ее кошмарами.

Вернувшийся в привычное русло – в смысле ощущающий себя серьезно лишним – Бест не смог не попытаться оценить реакцию повелителя на очередное издевательство дочурки. К сожалению, соверен почти сразу после первого призыва молча отвернулся и всё занятое прочувствованной тирадой время молча смотрел на силуэт сокрытого тенью хрена. Хотя так и так вряд ли бы удалось узнать покраснел ли он или нет – таки маска нынче довольно большая. И уродливая: гротескное изображение человеческого лица из кожи и дерева.

— Закончила? – на всякий случай уточнил повелитель секунд тридцать спустя.

— Почти, — ничтоже сумнящиеся отозвалась всё такая же радостная зараза. – В качестве завершения хочу указать на очевидный факт: если бы между нами ничего не стояло, ты бы не глушил бочками гризельдин.

— Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! – с возмущением фыркнул жеребец. – Гризельдин понимаешь…да я уже лет пять как пытаюсь тебя куда-нибудь приткнуть – вот только не берет никто!

— Да-да-да, — с выверенным пренебрежением покачала туда-сюда головой улыбающаяся оторва. – То-то держишь под строгим замком в подземелье, даже лишний раз поясок снять не позволяя…

— Хватит! – устало отрезал сюзерен, поднимаясь на ноги. – Слушай: ну зачем вообще…

— Папочка, к чему эти риторические вопросы? – очевидно неестественная грива кудрей перекинулась за спину. – Как минимум затем, что точно так же поступала наша Леди. Причем небезуспешно и в итоге некая кровожадная лошадка не раз и не два попадала в сети очаровательной кобылки.

— За коей ошибкой обычно следовала мучительная смерть, — поморщился определенно недовольный ходом беседы повелитель. И вздрогнул. – В последний раз так и вовсе использовала меня в качестве инкубатора.

— Не ставил бы над ней экспериментов – не получил бы жаждущей мести паучиху…

— А всяким соблазнительницам надо для начала хотя бы копыта себе отрастить и перестать быть моей…

— ПРОСТИТЕ! – наконец решил обратить на себя внимание пленник любопытства. – А что это было?

Препирающиеся родственники недоуменно воззрились на Беста, будто бы впервые его заметив. Это радует – может со временем научиться вовсе сливаться с фоном.

— В смысле? – поднял властелин бровь. – Препарат именуется эдипидом и по сути представляет из себя классические отцеубийственные таблетки со вкусом мяты – в своё время прикупил в открывшемся через дикий портал мире пару коробок для личного пользования – однако думаю по-настоящему спрашивать о сути и причинах происходящего должны всё же мы, — Понт сел и требовательно воззрился на вассала. – Итак, о чем же поведал тебе Ясный Хрен? А то в бормотании услышал только «отец».

Юноша вздрогнул – завалившаяся в некую спасительную ситуационную щель тень вновь повисла над несчастным школяром, грозя опять ввергнуть свою беспомощную жертву в бездну, где лишь тьма, плач и скрежет зубов. Однако в следующую секунду образы более свежего и несравненно жутчайшего кошмара свалили разом утратившую всю ужасность правду с ног и во мгновение ока развеяли ее на десятки грязных клочков. А потому отвечал бедолага почти спокойно:

— Я спросил о своих родителях – и оказался у большого старого поместья недалеко от Ируньи, — рыцарь прикрыл веки, пытаясь четче вспомнить открывшуюся перед ним картину.

Жаркая летняя ночь. Усыпанный звездами небосклон. Бьющий из грязных витражных окон свет. Шум лихого застолья, драк и скотства. Недвижные тела на испачканных всем подряд мраморных ступенях. Чудовищная смесь запахов отличного вина, испражнений, великолепных кушаний и удушающего перегара.

Праздник богачей, в принципе не ведающих о приличиях и дворянской чести.

Гульба идет на первом этаже и в прилегающем саде. В декоративной же башне, куда более спокойной и уютной, рожает женщина. Совсем молодая, образованная, с белой кожей и лишенными мозолей ладонями. Дворянка.

Это ее первый ребенок, ем не менее роды идут на диво быстро и легко. И часа не проходит с момента отхода вод, как здоровый и шумный младенец оказывается на руках опытной повивальной бабки, ловко перерезавшей пуповину прокаленным над огнем стилетом и гордо возвестившей матери о приходе в мир сына. На детский крик к ним поднимается отец – огромный, пьяный, вонючий и громогласный. Между «супружеской четой» происходит краткий и совершенно неподходящий моменту диалог, вряд ли могущий быть понятым кем-либо со стороны.

Вот только Бест не только слышит их слова, но и чувствует мысли, а взор паладина без труда и спроса проникал в не такое уж далекое прошлое, будто на ладони представляя приведшие к этой минуте события:

— Короче, он надругался над нею, — рывком выдернул опять увязающее в давнем кошмаре сознание воин христов. – И оставил в качестве наложницы. Потом произошли какие-то великие потрясения и все эти мерзавцы вдруг превратились в благородных господ и уже «по праву», — надо же, сколь ненависти-то, прям владыка, — вселились в некогда ими же ограбленные и залитые кровью подлинных хозяев дома и замки. А поскольку теперь они «достойные столпы общества» ни о каких внебрачных детях не может и речи идти. Либо выкидываешь, либо выкидываешься, — почти дословно повторил суть предложения его субъект.

Долгая пауза – «потенциальный дворянин» пытался справиться с выступившими слезами. Не вышло:

— Мама без колебаний выбрала первое. Я для нее хуже, чем никто – позор, дитя горя и отродье насильника, не убитое во чреве исключительно из-за отсутствия в нужные месяцы хоть одной знающей нужные травы бабки. Она бы только порадовалась, увидев как меня выбрасывают со скалы и представляя себе уходящий вслед за мной шлейф бесчестья и отвращения. Папа был не против. И тут вмешался злой рок, — губы расплылись в кривой усмешке. – Обретший в тот момент форму без стука ввалившегося в спальню старого сослуживца, в честь повышения коего и организовали празднество. После же пары минут расспросов друзья решили пошутить…

Беста пробил нервный смех, мучительно и безжалостно выдавивший из него последние капли детских мечтаний и надежд:

— В близлежащий монастырь поехал проштрафившийся на кубке орла нарочный. С ребенком, какой-то мелочью и сказочкой о благородном мученике для доверчивых глупцов в рясах. Всё.

Зала погрузилась в тишину, а самого замолчавшего рассказчика начал вновь мало-помалу затоплять мрак. И вдруг его прорезал смешок:

— Конечно прозвучит бесчувственно, однако земного пони данное повествование неожиданно порадовало, — и правда откровенно повеселевшим голосом пояснил монстр. – Оказывается у меня родители вовсе не такие уж и плохие. Воистину Мультивселенная таит в себе великое множество сюрпризов.

Парень воззрился на лыбящегося соверена в глупой попытке разглядеть во вроде ставшем чем-то вроде Наставника коне-людоеде хотя бы каплю сочувствия. Впустую – тому и в голову не пришло, будто вассал может нуждаться в сочувствии. Только в объяснениях:

— Мамуля моя померла в страшных муках совести от осознания того, сколь уродливую и низменную твари произвело на свет ее лоно, — радостно пояснила Зубастая Тень, вставая. – Папочка же слегка порыпался, но в итоге всё равно сдал убившее любовь всей его жизни чудище куда подальше – как говорится, с глаз долой из сердца вон. И всё из-за какой-то жалкой недосдачи в частях тела, — копыто постучало по голове меж торчащих ушей. Довольное фырканье. – Родись в дополнение кобылой – небось вовсе бы на удобрения пустили.

Нога мягко легла на плечо сидящего человека:

 — Молодец, так держать – сумел лишний раз доказать, что гомосы в любом случае всегда хуже представителей разумных видов, — ностальгическое щелканье зубами. – Впрочем, мне ли о том не знать – при былом-то бизнесе.

Настроение великого бандита резко пошло на убыль.

— Развалят ведь всё, ироды, — сердито пробормотал ангел смерти себе под нос, а затем вернул внимание чувствующему себя мокнутым в выгребную яму подчиненному. — Короче, поздравляю с получением бесценного опыта и в качестве благодарности за причинения того же мне предлагаю сразу от него избавиться, — на протянутой конечности лежала ярко-оранжевая пилюля. – Быстро и дешево, пусть и не слишком надежно – зато по крайней мере первые месяцы проведешь спокойно.

Былой студент с минуту смотрел на спасительный препарат, после чего отрицательно покачал головой. Не столько даже из опасений будущего возмездия вернувшейся памяти, сколько из какой-то извращенной мести и негодования на самого себя жалким днем раньше – наивного, невинного и смотрящего в будущее с оптимизмом дурака, благодаря старой шутке пары едва стоявших на ногах мерзавцев грезившегося дворянским достоинством и благородными предками.

Хозяин только пожал плечами и неспешно двинулся к полулужащей у стены Фаль. Крылатое тело обмякло, глазные яблоки закатились, рот полураскрты, дыхание слабое – в общем, типичный Фауст.

— Упоролася, — ласково сыграл в очевидность «спаситель», легонько проводя по белоснежной щеке копытом. – Помнится в детстве при каждом удобном случае пытался ей чего влить или шибануть: демоны и дэвы видите ли во сне почти не нуждаются — в отличие от земных пони, — принц с ностальгическим вздохом привычно взвалил безвольное тело себе на спину, аккуратно затем поправив балахон, дабы не волочился по полу. Обернулся к встающему за неимением лучшего плана оруженосцу. – Правда удивительно, насколько хреновым можно быть родителем даже спустя десятки жизней и миллионы потомков?

Паладин безразлично пожал плечами.

— Ну вот и я том же – мы просто никогда не знаем, на что на самом деле способны, — весело кивнул ангел смерти. – Двигаемся. Уж теперь-то укурок точно завершил свои таинственные и противоестественные поиски подходящего для добычи отчаянья мира — честно говоря порой этот монстр на самом деле пугает. Да и двойник скоро с переговоров вернется…

-
Стелящаяся до самого горизонта земная гладь.

Широкая полноводная река с островами и излучинами.

Величаво движущийся среди облаков огромный город из башен и дворцов.

Всё – в огне.

Горит почва, горит вода, горят здания, горят небеса. И люди тоже горят. Ну или нечто подозрительно на них похожее.

Сам мир полыхает как брошенная в костер солома. Весь – кроме маленького, с каждой секундой сужающегося пяточка точно в центре парящей обители.

И Бест ничего по этому поводу не чувствует. Вообще.

Смотрит на бросающихся вниз с детьми на руках матерей с ровно теми же эмоциями, какими одаривал бы обычную каменную стену.

— Да хрен те в глотку! – в который уже раз ткнул его в область живота почему-то внезапно всерьез озаботившийся настроениями подчиненных владыка. Вернее, зеркальная копия Понта. Может, в этом и дело? – Ну по крайней мере поплачь елки-палки. Или дернись спасти хоть кого-нибудь, — рукав дернули вниз и паладин послушно нагнулся, едва не нос в нос не столкнувшись с маской Арлекина. – АУУ! Меня слышно?

Рыцарь пару минут бессмысленно смотрел в разноцветные зрачки, медленно и тягуче размышляя отвечать ему или не напрягаться. В итоге возобладала тень желания об оставлении несчастного раба иллюзий в покое:

— Да.

Двойник великого бандита аналогичное количество времени всматривался в пустые глаза подчиненного. А затем таки скосил взгляд к происходящему за его спиной:

— Вы сговорились что ли?! – Фауста безжалостно выдернули прямо из-под рухнувшего фасада здания. Иномирцев обдало новой волной сухого жара. – Чего за безразличие к собственной жизни-то?

— Э, — только и отозвался второй день как убийственно трезвый маг, с мрачной обреченностью глядящий прямо перед собой.

— Понятно почему основной вас с собой не взял, — возвел очи горе жеребец и, цапнув хвостом былого школяра, потащил их вглубь последнего оставшегося безопасного клочка.

Недалеко: вся центральная площадь – вероятно самая большая из когда-либо виденных Бестом – целиком покрытая зело занятыми аборигенами. Некоторые обжираются. Другие режут друг друга. Третьи играют. Большинство же совокупляются, порой прибегая к помощи первых и вторых – вероятно одни и те же простые движения ощущаются несколько иначе под струей крови или с использованием кондитерской присыпки.

Наверное, воину христову в данный момент стоило бы испытывать отвращение. Или сожаление. А может ужас?

Хрен знает.

— А рыжая куда делась? – страдальчески поинтересовался у вселенной «Понт». Вернее, обращался-то он к подчиненным – вот только ответов от них последовало ровно то же количество, какое бывает от незримых в полдень звезд. – ФЕР!

— Лошадка, не ругайся! – раздалось сверху и чуть ли не прямо на них рухнула пара звонко звенящих мешков. – А то еще лопнешь – или чего там фальшивые ослики делают.

— Мародер, — с явным облегчением и явно чисто символическим осуждением припечатал спрыгнувшую вслед за добычей воровку ангел смерти. – Неужели даже раскиданные вокруг еще очень даже шевелящиеся тела владельцев тебя нисколько не смущают?

— Грабь на пожаре – древняя мудрость, — невозмутимо отозвалась та, в поучительном жесте подняв палец к оранжевому небу. – А старичье запомненное наверняка пургу не гнало — иначе бы никто не утрудился их запоминать. Ну а синенькие так и вовсе не против – ишь отрываются, бесстыдники, аж присоединиться охота.

— А конец света? – поднял бровь людоед. – Ну там стена огня, гибель цивилизации, надежды нет?

— Припекает, — вынужденно согласилась Ви, откидывая мокрую от пота шевелюру на спину. – В остальном – все умрут, просто я попозже, побогаче и, несмотря на всё равно сохраняющийся сногсшибательный вид, будучи окружена праправнуками. Хотя горит конечно знатно, да и они по крайней мере повеселились на прощанье, — эльфийка весело пнула прикатившуюся к ним голову в сторону играющих. За сим зело удачным возвратом снаряда на поле последовал встреченный одобрительным гулом гол. – Твоя хрень-то наконец заработала?

— Неа, — разочарованно кивнул владыка на прибор. – Видимо последние отчаявшиеся свалили в пламя буквально пять минут назад. Оставшиеся же, как легко можно заметить, не сильно переживают по поводу близящегося конца собственного существования.

— Чего тогда тут делаем? – лучница начала обмахиваться трофейным раззолоченным веером. – Такая жара вредна для кожи, а мне еще прабабушкой становится.

— Ждем когда перезарядится средство передвижения, — сыграл в очевидность конь, кивнув на мага. – Долго еще?

Фауст лениво подсчитал чего-то в уме, слегка двинув затем плечами:

— Мэх.

— Щетинистый! – провела воровка ладонью по и правда слегка обволосатившейся голове соратника. – Поподробнее давай.

Тот только безразлично глянул на нее.

— Совсем сломался, — сокрушенно покачала головой егоза, запуская руку себе под нагрудник. – Может косячку? Понятия не имею из кого свернули, но на ощупь снаружи определенно чья-то кожа…

Волшебник отшатнулся, будто на него дракон накинулся, а блеклые глаза внезапно сверкнули целой гаммой эмоций от ужаса до ненависти:

— ПОЛ-ЧАСА, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. – Скорее меньше.

— Видишь – работает, — без тени смущения заметила Ви. – А если прикуришь, так вообще сразу…

— НЕТ, — маг четко, по-парадному развернулся вокруг своей оси и уставился на медленно, но неотвратимо приближающуюся к ним стену пламени.

— Отсюда мораль, — нравоучительно подняла уже таинственный синеватый объект вверх остроухая. – Ты можешь курить хоть почки мирового древа и вкалываться дистиллированным Стиксом, а на хрен лапку поднимать и не думай.

— Ну хотя бы проснулся, — пожал плечами двойник, обращая тяжелый взгляд на рыцаря. – А с этим чего делать?

— Сам сломал – сам и чини, — отмахнулась воровка, впрочем быстро сменив гнев на милость. – А хотя для квалифицированной бабушки это дело раз плюнуть.

С этими словами «золотая» схватила Беста за рукав и, рывком развернув к себе лицом, впилась в его губы своими.

Первые мгновения насилуемый не реагировал, а затем затопившие разум тягучие мысли внезапно прорезались очередной вспышкой проклятых воспоминаний, замечательнейшим образом наложившейся на реальность с понятно какой приданной Ви ролью. Результат не заставил себя ждать: никак не ожидавшая удара лучница полетела на мостовую, едва при этом не пав с небес через сломанный буртик. Отвратительное, позорящее всё, к чему он стремился и за что боролся бесчестье – поднять руку одновременно на даму, соратницу и спасительницу.

Залившее душу смрадное болото и не подумало расчистится или хотя бы возмутится. Напротив, вернулось обратно в стоячее состояние абсолютного безразличия, столь нагло нарушенное эльфийкой.

Вопреки ожиданиям, возмездия так и не последовало: сначала анархистка долго сидела на камнях и смотрела на обидчика со смесью недоумения, обиды и, кто бы мог подумать, сожаления. Потом перевела взгляд на хмурящегося «владыку». По возвращении же в вертикальное состояние – вовсе с сочувственной миной похлопала «потенциального дворянина» по плечу. Чтобы в следующую минуту с криком "между нами всё кончено" одним смачным ударом в челюсть отправить на мостовую уже рыцаря. А потом с предшествующей доброжелательностью помочь подняться на ноги.

— Воистину, знание – более проклятие, нежели благословение, — поскреб себе подбородок людоед. – И ведь главное, кто ищет – тот найдет, бедолага, — задумчивое цыканье зубом. – Может хоть детали местного конца света тебя повеселят?

Толстый пушистый хвост зацепил и без того пострадавшую руку и потянул в сторону горы тел.

— Поняла! – вдруг встрепенулась опять резко сменившая настроение эльфийка. – Это зеркало делает классических злых двойников, а поскольку коняшка и так зла до безобразия, на выходе получается добрый пони, — исполненный безмерной фамильярности шлепок по крупу. – Как насчет составить заговор и закинуть в обратку оригинал?

— Чтобы остаться тут? Нашли пегаса! – возмущенно фыркнул жеребец. – Да и вообще ваша остроухость совсем не в ту степь забрела – я таки полная копия Мистера Понта без каких-либо отклонений. Просто мне-то сутки и всё, отмучился, а вот ему с этим бардаком жить еще очень-очень долго, — печальный вздох. – И это не вспоминая про всякую мелочь вроде любимой ядовитой дочурки, куче обязательств перед бывшими партнерами и подчиненными, а также отсутствие во всей Мультивселенной хоть одной подходящей кобылы. В общем, есть от чего характеру испортится. Кстати, — ленивый, чисто для проформы пинок. Воровка легко увернулась. – Пока гуляй.

И они пошли. Прямо по копошащимся аборигенам. Те как ни странно нисколько не возражали. Более того – то и дело пытались втянуть неожиданных гостей в свою оргию, каковые попытки неизменно встречали мгновенный и безжалостный отпор со стороны откровенно брезгующего местными жителями Понта.

В центре же площади, вернее высоко над ней, совершенно неподвижно висело нечто трудноописуемое. У Беста, например, первой ассоциацией почему-то стали ягодицы. Самое забавное, что издалека их даже имелся шанс спутать с проглянувшем сквозь тучи дыма куском неба. «Владыка» видимо испытывал схожые проблемы:

— О великая синяя…эм…СУЩНОСТЬ! – после некоторого сомнения таки проорал он, когда ученик и копия мастера взобрались на вершину горы тел, скорее всего к этому моменту успешно убившую собственное основание. – В чем вина сих несчастных, что ты вычеркиваешь их имена из книги сущих?

Данное откровенно бредовое действо неожиданно принесло свои плоды: небесное тело отозвалось глухим, рокочущим басом:

— Вина их тяжела и казнь неотвратима, ибо весь мир осквернили они нечистотой своею. Залили пороги кровью святых, до верха насыпали закрома нечестием и наполнили чашу яростным вином блудодеяния, пролив ее за тем на все народы. От века не видела земля сердец более развращенных и умов ненасытимее во зле – само Возмездие, облекшееся плотью, не обратило…

— Короче, наказание за прелюбодейство и так далее, — ткнул подчиненного не дождавшийся окончания фразы «повелитель». – Неужели же паладин не ощущает прилива сил по поводу свершившейся справедливости?

Бест посмотрел на нависающую над ними одновременно величественную и бестолковую громаду, перевел взгляд на сладострастно копошащуюся под ними забывшуюся в страсти кучу душ, пригляделся к дожирающей величественный город стене пламени. Дослушал последнее пафосное обвинение аборигенам в нежелании раскаяться и отвергнуть порочные пути предков даже перед лицом неминуемой гибели, сопровожденное кратким рассказом о попытках местных сперва противостать каре небес, а затем убежать от нее. Вдохнул жуткий, воистину чудовищный смрад, состоящий из запахов самых разных сожженных веществ, крови, мускуса и тысяч давно не мытых телес.

Вспомнил утративших последние крохи надежды родителей, на глазах иномирцев бросившихся в милосердно оборвавший длившийся так долго побег от неизбежности огонь.

Некоторые из них были голыми. Потерялись ли одежды в спешке? Оказались ли обреченные втянуты в оргию против воли? Или может сами присоединились к собратьям из желания насытиться плотью, прежде чем перейти за грань?

Какая разница? Мертвые мертвы. Живущие, по факту, также мертвы. Непонятно только, накрыл ли их подол смерти в момент растворения разума в похоти или же все эти бедолаги не имели шанса уже когда небо показало им ягодицы.

А может гибель настигла обитателей сей юдоли скорби и того раньше – в миг рождения на страдания?

И вот они искры, воспаряют вверх. К зачем-то просто убившей их сущности.

— Нет, — наконец дал ответ былой школяр, глядя в никуда. – Это уничтожение бессмысленно. Ведь если они не могли искупить прегрешения – то к чему давать им выходить на свет? А если могли отвратить казнь – то почему бы не подарить еще один шанс?

— А что же до Справедливости-то? – потеребил его определенно недовольный ответом жеребец. – Нежели закон не достоин исполнения и вина – кары? С какого бодуна кто-то должен играть с ними в поддавки и прощать даже когда никто не раскаивается?

Рыцарь ничего не ответил. Безразличие целиком и полностью овладело его сознанием, мимо которого с едва слышным шуршанием пролетало бухтение дурацкой копии о правде, обязанности и возмездии. О ценностях. О выборе.

— Каждому должно делать добро, а значит какая награда праведнику, если он лишь совершает предназначенное ему от начала? — послушно повторил «потенциальный дворянин» последнюю фразу, стоило разгорячившемуся в процессе полемики с самим собой коню потребовать подтверждения наличия у собеседника слуха. – В то время как грешника стоит карать уже за одну только недостаточную внимательность в следовании данным свыше указаниям.

Цитата точна – в том нет сомнений. Видимо «Понту» не понравился тон, потому как вместо похвалы от него донеслось разочарованное ворчание. Хвост опять захлестнулся вокруг правой руки, потянув затем парня в обратный путь – к успевшей набрать уже четыре мешка воровке и периодически пинающему в огонь куски местных жителей магу.

-
— ТА-АБ! — зарокотал под каменными сводами боевой клич и тонкая зелено-коричневая линия перехлестнулась через хилую баррикаду и широким полукругом бросилась на врага.

Свет десятка подожженных куч и домов сверкнул на сотнях одновременно вознесенных для удара кусков металла: от покрытых даже отсюда видимой резьбой широких стальных клешней до грубых, исколотых и оплавленных молотил. Высота и наклон тоже разнились — ребенок и старик не способны воздеть доставшиеся им предметы с той же силой, что и проглядывающие там и тут "тумбочки"-воины. Хотя конечно принадлежность их к каким-то совершенно непонятным жабообразным дикообразам до определенной степени нивелировала последнее различие.

По крайней мере враг один на всех: сверкающая и радужно переливающаяся пушистая волна.

— БРИ-ИССС! — многочисленные орудия труда и войны разом опустились, без малейшего усилия пройдя тучу льдинок насквозь — в полном соответствии с законами природы. Вот только создавшиеся завихрения нисколько не замедлили и не отклонили роскошной снежной шубы.

Она прошла сквозь надвигавшиеся на нее ряды и рассыпалась изморозью за их спинами. Нападавшие повалились на землю подобно сорвавшимся с нитей марионеткам — не все, наиболее здоровенные и молодые лишь вздрогнули и продолжили путь. Однако больше половины аборигенов остались на полу, бок о бок со множеством предшественников, в то время как выжившим до цели еще идти и идти.

Ягодицы в наличии. Чуть более расплывшиеся, ярко и ровно светящиеся, исчерченные множеством кровавых нитей и имеющие цвет чистейшего снега. Ими будто заткнули некое гигантское отверстие в смахивающем на янтарь своде — во всяком случае у "стены" виднелись останки ведущих к ним ступеней.

Непосредственно же под небесной частью тела располагалось широкое и идеально круглое замерзшее озеро, служащее основанием шипастому ледяному шпилю при более внимательном рассмотрении оказавшийся ничем иным, как чудовищной гробницей сотен, а то и тысяч аборигенов: начавшийся с какого-то едва различимого под телами здания — торчащего то ли на сокрытом ныне острове, то ли прямо из воды — он вырос едва ли не до самого «копчика» по мере того, как защитники города слой за слоем образовывали лестницу для следующей волны атакующих.

Увы, именно что «едва ли» — да и чем несчастные твари могли бы повредить своей погибели?

Пустая, бессмысленная трата собственных жизней.

 — Ффер! — выругался двойник, засовывая грушу обратно в сумку. — Опять опоздали — отчаянья с гулькин нос.

— Чего ж там-то не взял? — весело поинтересовалась жадно оглядывающая окружение эльфийка. — Столько же времени простояли...

— Да так и так не хватало, — буркнул жеребец, досадливо лягая разлетевшийся от пинка в дребезги красивый глиняный горшок. — Видать к тому времени перегореть успели. Сколько ждать?

— Не меньше часа, — отозвался как раз успевший отдышаться маг. — Всё-таки я не самодвижущийся...ЭЙ!

Оскорбленный возглас ничуть Ви не смутил и естественно не спас волшебника от расставания с мантией, под коей обнаружилось лишь скромное количество нижнего белья. Воспрепятствовать же даме физически бывшему преподавателю вероятно помешало воспитание:

— Совсем уже...

— Спокойствие, только спокойствие, — не глядя на него отозвалась девушка, завязывая горловину одеяния его же рукавами. — На изнасилование ты в любом случае записан лишь в конце месяца — конкуренция а значит и очередь, сам понимаешь, не маленькая — а пока мне нужна только твоя одежда.

— Да тут же дубак страшенный! — обхватил себя руками имаскари. — Какое право вообще...

— И троглодиты — пусть какие-то подозрительные и больно освещенные — а значит и бранзулеток полные закрома, — повелительный взмах ладонью в ответ на новые причитания. — Хватит позорить сильный пол — в конце концов мужик или где? Даме тара под подарки настоящих, пусть и лысых как колено, бородоносцев потребна, а он скулит, — ладонь скользнула в нагрудник и вынырнула обратно со знакомой синей палочкой. — Косячок?

«Рабочая лошадка» перекосилась и отвернулась, в высокомерном своем возмущении забыв и про в целом терпимый— для одетого в кожанку с роскошным воротником и поясом рыцаря — холод. Остроухая же споро пересыпала трофеи из предыдущего мира в новоприобретенный баул и грациозно удалилась в сторону ближайшего крупного здания, радостно напевая под нос традиционную эльфью песнь с ла-ла-ла, весной, травой и мечтами поджечь чего-нибудь большое и высокотехнологичное.

— Как ни странно, а мутант права, — проводил ее глазами «владыка». — Сгоняю посмотрю инструменты, мальков мороженных, ну и вдруг арфу найти удастся — а то чудище-то с самого Штурма ни на чем крупнее виолины не брякает, — легкое тыканье в область живота. — Тоже прогуляйся, авось лицезрение еще одной гибнущей цивилизации таки позволит слегка отвлечься от твоих мелочей. Только под заморозку не попади. Ну и чего ценного тоже притарань.

Бест не отреагировал в надежде на оставление себя в покое. Не вышло: «повелитель» толкал и бодал его до тех пор, пока подчиненный не счел за лучшее таки двинуться выполнять начальственные указания.

Очередное поражающее воображение пространство.

Очень, очень светлое. Мягко светились стены, сильно- сталагмиты, желтым — дома, красноватым — дороги и так далее. Во всем исполинском, хотя и очевидно конечном, зале не найдется и пяточка для столь любимой владыкой тени. Причем во всей этой иллюминации не чувствовалось и капли угрозы, но напротив совершенно не подходящая к происходящему ныне леденящему кошмару атмосфера тепла и умиротворенности. Сама местная земля — ну или скорее некий стеклообразный камень — напоминала собой один гигантский кусок переливающегося янтаря. Будто упавшая в грешный мир слезинка любящего Создателя...

«Потенциальный дворянин» затряс головой в попытке унять укусившую его внутреннюю змею, сосредоточившись затем на самом поселении, кое тоже определенно достойно внимания.

Во-первых: двусторонностью — в торчащих с явственно сферического потолка гигантских сосульках невооруженным глазом прослеживаются очертания узких башен со множеством окон. У их основания — т. е. свода пещеры — свисали останки широких подвесных мостов, некогда соединявшихся в нескольких узловых точках, под которыми раскинулись живописные развалины из камня и металла. Вероятно прежде они представляли из себя настоящие повисшие в воздухе площади размером с половину людской деревушки – великолепные, наверняка идеально ровные, а то и вовсе отполированные круги, этакие бублики нанизанные на величайшие из когда-либо виденных Бестом колонны по крайней мере частично искусственного происхождения.

Во-вторых: подозрительной, совершенно неправильной монолитностью заодно с буквально вездесущей затейливейшей резьбой. Ни одного стыка не видно на окружающих строениях — точно также как нет ни одного сколь-либо крупного участка поверхности, коий нельзя было бы отличить от соседнего на ощупь. Отшлифованный до блеска камень насыщенного и глубокого коричневого цвета с жизнерадостной россыпью проглядывающих из-под инея желтых искорок. Архитектура сама по себе не отличается особым изяществом — в моде гладкие, будто обмытая океаном галька , формы и углы с завидной регулярностью закрытые полусферами крыш, а также в принципе лишенные и намека на окна или вообще какое-либо освещение — однако и несмотря на кажущуюся неэлегантность и однотипность в каждом здании неожиданно ощущалась индивидуальность. Где-то она выражалась нарочито грубыми линиями порога, в другом месте — кучерявой нефритовой бородой (с торчащими по бокам жабрами) на двери, третий дом имел в качестве дополнительных колонн подчеркнуто малообработанные древесные стволы.

И все без исключения сооружения, будь то лавка или нечто смахивающее на помесь кузни с храмом, встречали гостя одним совершенно чуждым всему вокруг небольшим булыжником — банальнейшим куском полевого шпата. Девственным, никогда не видевшим долота или кирки, пористым и удивительно жизнеутверждающим. Будто неведомо каким образом пробившаяся из-под тысячелетних каменных плит травинка — память и памятник давно оставившей сии места природе. Свободному и беззащитному естеству, одновременно самодостаточному и скрывающему в себе потенциальное величие.

Вот только людям ли — ну или гноморыбойдам — его раскрывать? Достойны ли они? Способны ли открыть красоту божественного дара, в процессе не испортив и не исказив благодати?

Это не важно. Пожелавший сорвать с камня покровы сорвет их — не спрашивать же валун, имеет ли тот желание превратиться в произведение искусства? И вероятно та хреновина в центре точно также идет к очередной высшей цели вовсе не интересуясь мнением используемых для ее достижения аборигенов.

Бест передернул плечами и в глупой попытке хоть как-то развеять внутреннюю тьму отломал свисавшую на расстоянии вытянутой руки сосульку. Посмотрел через нее на сияющие ягодицы. Лизнул. Поморщился. С размаху кинул о ближайшую стену — и ее жалобный звон вместе с брызнувшими во все стороны осколками неожиданно принес ему тень удовлетворения. Но не более того.

Оглянулся назад. Одинокий маг, обвязав вокруг себя позаимствованные из общей добычи розовые опахала, пританцовывал на месте и тер плечи ладонями в попытке согреться. «Владыки» и ушастой нигде не видно. Последние троглодиты как раз добралась до основания «лестницы в небеса». В общем, возвращаться еще рано.

Паладин тоскливо обозрел окрестности и, не найдя ничего более достойного его внимания, побрел к слегка отличающейся от теснящих ее с обоих сторон зданий своими размерами часовенке — во всяком случае именно такую ассоциацию вызвало в нем данное скромное и явно почтенное по возрасту строение.

Внезапно, первое впечатление не обмануло: внутри действительно скрывались несколько скамей, остатки свечей и явно несущие чисто символическое значение дары у ног стоящей в дальнем конце помещения статуи. И вот она-то заслужила самого пристального рассмотрения, причем в первую очередь по причине своей полнейшей чуждости аборигенам.

Жабообразы молились — ну или по крайней мере почитали — ни много ни мало, а ангела. Дэва по местному. Родственника Фаль.

Перед лениво оглядывающемся Бестом стояла на две головы превосходящая его высотой фигура стройного, даже пожалуй несколько худощавого человека с самую чуточку непропорционально широкими плечами и лицом — вероятно, подземные жители таки не сдержались и наделили любезный образ отголосками привычных черт. Ни одежды, ни выступающих органов не наблюдается, волосы сделаны чисто для демонстрации их существования. Также схематичны и черты лица. За спиной высятся скромных размеров крылья, выполняющие заодно функцию дополнительных подпорок под шарообразные светильники и точно такая же по форме, но затейливо разукрашенная лампа стоит на протянутых к аудитории руках неизвестного.

Он принес им свет? Прорубил ныне заткнутую ягодицами дыру так, чтобы они смогли узреть солнце? А может всё немного более метафорично и здесь имеет место поклонение некоему просветителю? Кстати, шпата нигде не видать — хорошо входит в догадку как символ завершенности и полного раскрытия неведомым божеством своего потенциала и полного избавления от дикости.

Вероятно, стоит поискать чего-нибудь ценного. Не сосульки же «Понту» тащить.

Увы, рыбный церемониал очевидно никак не отражал их стремление к богатству — хотя бы что ли подкову какую положили, а то всякий-то мусор в церковь тащат. Оглядывание скамей и углов также результата не принесло, если конечно не считать за таковой не замеченный поначалу таинственный предмет а-ля расческа для жабр — во всяком случае именно такое впечатление произвела на пришельца сия загогулина.

В общем, сколько-то перспективны только две вещи: сам шар, кстати внезапно ассоциированный с оплодотворенной икринкой, либо каменная не то слеза, ни то зерно. Выбор на самом деле очевиден и минуту спустя рыцарь уже покинул часовню с приятно теплой лампой под мышкой и переходящей в злорадство тенью разочарования от той обыденности, с которой вселенная позволила ему осквернить чужие святыни.

Причин свечения украденного артефакта установить не удалось — спасибо скрывавшим внутренность узорам на стеклянной поверхности — хотя сильно обрадовавшийся пусть слабой, но таки грелке Фауст немедленно заявил о ее мистической природе. Подошедший через полчасика "принц" подтвердил данную догадку, заодно высказав собственное крайнее неудовлетоврение принесенной подчиненным добычей и неожиданно поделившись полученными от ягодиц сведениями:

— «За пренебрежение к собственной жизни», — эхом отозвался ощутивший смутное беспокойство и подозрение рыцарь. — И только то?

— Ага, — кивнул двойник, с присущей оригиналу бережливостью выскабливая внутренности черепа. — Ибо не ценящий сего дара не достоин его.

— Чудовищно, — внес свою лепту в обсуждение маг, утирая губы от рвоты.

— А то! — согласился зеркальный двойник, уверенным жестом вскрывая подпиленную тенью безглазую голову. — Нефиг считать себя самыми умными и взваливать на плечи неподъемный груз. Да и с храбростью надо бы поосторожнее обходиться — каждый день ведь куча народа от передоза помирает.

Лезвие снова вошло в сероватую плоть.

— Прекратите! — взмолился Фауст.

— Какие вы, чароплеты, всё-таки бессовестные, — сунул очередную порцию себе в пасть монстр. — Прям ни себе ни поням: столько мороженых жабьих мозгов хотите по ветру пустить. А ведь они старались, растили, ухаживали...или на деле ситуация куда проще и кое-кто банально завидует?

Имаскари перекосило и следующие несколько минут он, видимо не в силах справится с языком, пытался активнейшей жестикуляцией передать спутникам все глубины своего возмущения их поведением. Учитывая экстравагантность импровизированного наряда, выглядело довольно занятно.

— О как пляшет! — на мостовую с радующим слух звяканьем упали два набитых под завязку мешка, накрывшиеся поверх еще кучкой завернутых в гобелен драгоценностей. — А говорил будто ему одежда нужна...

— НУ ТЫ-ТО! — вдруг прорвалось-таки мажье негодование в вербальной форме. — Конь-псих, а второй просто паладин, но тебе-то должно хоть...- речь прервалась яростным кашлем. Всё же не стоило оставлять его на морозе без балахона. Запал тем не менее не иссяк, пусть и проявлялся теперь лишь зловещим хрипом. — Да посмотрите же вокруг! — аудитория послушно оглядела залу. — Здесь рождались, работали, творили и любили люди...

— Троглодиты, — машинально поправил оруженосец.

— Плевать! — размашисто рубанул воздух мигом вознесшийся на новый уровень благородного гнева волшебник.

— Ишь какой борзый, — захрустела чем-то оранжевым эльфийка. — Аборигены бы за такое и по мордасам бы настучать не постеснялись — ну или скорее куда придется.

— … вас … … … и … … … циркулем … …! — сия экспрессивнейшая матерная тирада заслужила восторженный «ах» дамы и насупленный, неприкрыто угрожающий предстоящим выговором взгляд соверена. Однако порядок таки восстановили — пусть и ценой траты всего куража. — Разве я тут единственная нормальная личность? На ваших глазах гибнет целая цивилизация — тысячи обладающих разумом и мечтами существ! Жабы— минуту назад живые, движущиеся и еще на что-то надеющиеся — по воле какой-то зажравшейся твари в мгновения ока обращаются в безмолвный, мертвый лед, — короткая пауза — и пламенное обличение. — А вы грабите, ноете, ЖРЕТЕ их, будто это не равные вам души гаснут там, у башни, а какая мошка, комарье, — лицо превратилось в гримасу столь понятного Бесту подлинного страдающего непонимания. — Неужели ни у кого из вас на самом деле нет ни крупицы...- снова жестикуляция в безуспешных поисках подходящего определения. — Человечности?

Веселое ржание:

— Мы, слава вселенной, чисты. Влезть на первое попавшееся хотя бы отдаленно напоминающее самку бревно желания обычно не появляtтся и к жеребятам с домашними питомцами отродясь вашей бессмысленной жестокости не проявляли. Вася подтвердит, — череп хлюпнул и превратился в кровавую кашу под опустившимся на него копытом. — Да и подлость, зависть, воинственность , жадность, гневливость и прочие преизобильно описанные в произведениях людей черты человечества— минутка рекламы сборника «Гомосы о гомосах: наиправдивейшее от наилживейших» — также плюсами определенно не назвать. Собственно одна из основных причин, почему ,кхэ-кхэ, оригинальный Понт так стремился инфицировать своих подчиненных религиозностью — она есть прекрасный встроенный рычаг для отключения вашей порочной природы и превращения похотливой эгоистичной биомассы в нечто хотя бы отдаленно напоминающее эффективный инструмент воздействия на мир. За подтверждением опять-таки к дохляку.

— И вообще: чья бы корова мычала, — заметила отчаянно пытающаяся распихать добычу по имеющейся таре остроухая. — Я-то никаких горшков с духами не разбивала и древнего зла не пробуждала. А местным золото так и так не нужно. Чего это за ерунда? — вытащила лучница лампу.

— Древнее зло? — внезапно вклинился «владыка».

— Не похоже: больно круглое да гладкое. Зло как-то к гладкости не склонно. И цвет не лиловый, — небольшая пауза для обмена недоуменными взглядами. — А, в смысле, с духами? Лысого спроси. Он клетку кокнул. И кто-нибудь наконец ответит даме, какого рожна вы суете всякий мусор к родителям моих будущих звенелок?

Резко ставший острым и внимательным взгляд разномастных глаз перекочевал на окаменевшего Фауста. Тот пару минут пытался прикинуться мебелью, однако по итогам зрительной дуэли таки процедил:

— Ваш хрен показал последствия одного крайне тревожившего меня события, произошедшего при встрече с Бестом, — быстрой кивок в сторону виновника. — Доверенное мне проклятое сокровище было уничтожено и содержавшиеся в нем...останки некогда «помогшего» в основании нашего планарного города божества вырвались наружу, устремившись к тени своего хозяина...

— Аууу! — видимо уже какое-то время пытавшаяся дозваться до Беста воровка шлепнула его по голове ладонью. — Ты притащил? — в нос ткнулась несчастная лампа. — Зачем? Очевидно дешевка же.

— Не мешай, — отмахнулся от соратницы паладин, пытаясь сосредоточиться на касающемся известных ему событий разговоре, однако та чисто бабушкиным жестом заломила ему ухо и, насильно развернув к себе лицом, продолжила втолковывать несчастному узнику строгих правил всю нерациональность свершенного поступка. Видимо ей просто хотелось сорвать на ком-нибудь досаду из-за невлезающей целиком в баулы добычи.

Вялые попытки рыцаря отвязаться от настырной особы в надежде послушать беседу мага с жеребцом успехом не увенчались, вместо того лишь продлив страдания. Когда же до помутненного сознания таки достучалась полезность смирения беседа «соверена» с подчиненным по факту подошла к концу: а именно первый ржал как конь, а второй с видом уже кипятимого мученика пытался сохранить остатки собственного достоинства.

— Короче, вам повезло, что оригинал всего этого не знал в момент приема на работу, — отсмеявшись, заключил двойник. — В принципе же поздравляю с первой подложенной вселенной большой свиньей — насколько позволяют клочья общих воспоминаний, ощущение интереснейшее. Мне-то оно всё давно обыденностью стало.

Снова смех, только на сей раз определенно невеселый, за коим последовала неловкая тишина — даже Ви прониклась прозвучавшей в этом кряхтении горестью.

— Возвращаясь же к поднятой теме мозгоедства, — откашлявшись и ни на кого не глядя произнес «владыка», дабы прорвать наброшенное на веселую компанию покрывало неудобства. — Во-первых: почему любой бабе можно, а нашему величеству нельзя? Во-вторых: хочется. Ну и в-третьих, — тяжкий вздох. — Потому, что мозг – это чудо.

Долгая пауза.

Последние троглодиты успели вмерзнуть в столб до неба.

— Маленький — в вашем случае вовсе микроскопический — слабый и нежный кусочек мяса, тем не менее лежащий в фундаменте и самой величественной из пирамид. Наш проводник, не дающий заблудиться в мироздании. Дар небес, позволяющий нам самим творить чудеса, — слегка запачканное чудотворным органом копыто поднялось и обвело пейзаж вокруг них. – Всё это сделано только благодаря ему и само наше «я» целиком и полностью сокрыто в нем же — мысли и устремления, мечты, сознание и способность выбирать. Сама наша божественность...- лицо под маской скривилось. У края глаза мелькнула капелька влаги, — но вот пришла беда и сей источник подлинного величия и всех злодейств не более чем кучка распадающейся органики — и мне неведом другой путь спасти хотя бы малейшую частичку его истинной ценности. Сохранить хотя бы пару монеток из безвозвратно покидающего вселенную драгоценного клада...

Потемневший, страдальческий взгляд прошелся по лицам слушателей.

— Ведь вы, они, вообще каждая пусть и распоследняя ничтожная личность есть великолепное, неповторимое, уникальное и ценное уже одним своим существованием сокро...ХА-ХА-ХА-ХА...

Жеребец аж набок завалился от раздирающего его дикого хохота и не мог перестать даже когда с чего-то обидевшаяся — ну или может просто решившая не упускать удобного случая — эльфийка начала мять ему бока. Он ржал, будто последний раз в жизни, плача и катаясь по покрытой резьбой мостовой, так что в итоге и якобы стоявший выше всего этого маг не сдержался и отвесил радующейся бытию туше пару пинков. А смех всё длился и длился — до тех пор, пока потихоньку очухивавшийся монстр вместе с запутавшейся в его ремнях и сумках остроухой не бухнулся со служившего им местом встречи возвышения. Только чудо при этом спасло Золотого Вора от превращения в лепешку.

— Самое забавное и одновременно грустное во всем этом то, что печенкой чую: рано или поздно мы и сами действительно, без дураков снова поверим в этот бред, — всё еще с широкой улыбкой резюмировал поедатель мозгов. — Портальщик! Когда отправляемся?

Волшебник ничего не ответил, сразу приступив к свершению потребных для спокойного и комфортного переноса ритуалов. Заметившая это Ви мигом бросила себя ощупывать и без малейшего стона или промедления кинулась к добыче. Бест же задавил опять поднявшего уродливую головку червяка надежды на лучшее и веры в добродетели, ощутил бодрящий прилив презрения и злобы к собственной глупости и наконец обратил внимание на всученную ему пятнадцать минут назад с наказом «выбросить» лампу.

Прелестный шар его не разочаровал, с первой же попытки вдребезги разлетевшись при соприкосновении с ближайшей стенкой. Вспыхнувшее в то же мгновение на месте его гибели золотое сияние и эхом отозвавшийся в голове рыцаря предсмертный вопль миллионов душ лишь подкрепили приятную глазу картину разлетающихся во все стороны разноцветных осколков.

Покидали они данный мир под грохот рушащегося свода и скрежет разъезжающегося прямо под ногами пола.

-
— Позвольте уточнить, — поднял копыто определенно впечатленный конь. — В прямом смысле слова вчера вашу жену съел слон, затем сегодня утром порожденные вами двойняшки погибли в склизких объятиях слизней-зомби, буквально за пару минут до нашего прибытия вашего брата засосала забытая-тварь-из-глубин, коя в этот самый момент уничтожает город ярусом ниже? — кивок в сторону оконца в полу, где посреди мозговымораживающей кровавой каши копошилось целиком состоящее из непотребных частей тела шоколадное чудовище.

Гном как и прежде не отозвался, вместо того спокойно и безмятежно вгрызаясь в свой обед.«Понту» пришлось снова говорить через Беста — и получить примерно тот же нечленораздельный, однако определенно подтверждающий звук.

— Но при всем при этом вы ни на йоту не поражены отчаянием, — в который раз сверился с грушей недоумевающий жеребец. — Почему?

Подгорный житель дождался «перевода» и похлопал по своему сиденью:

— Вишь табуретку? Отменная! Платина, инкрустированная драгоценная камнями и с подушечкой из желеобразной крови дракона! — демонстративное ерзанье и поглаживание действительно впечатляющего представителя мебельного народа. — Вишь сыр? Коровий! Цельная голова! — раунд довольного чавканья. — Вишь бухло?

— Да елки-палки! — не сдержался конь. — У тебя нафиг сожрали всю семью — и это всё, чего ты можешь сказать!?

Опять выводящая двойника из себя пауза, повлекшая за собой уже крайне болезненный пинок подчиненному. Вопрос поставил аборигена в тупик — ну или он банально задумался о чем-то ином, прежде нежели протянуть будто нечто само собой разумеющееся:

— Еще сегодня спал в очень милой кроватке напротив гобелена с пивом и ромашками...

«Владыка» раздраженно взрыкнул и уставился в потихоньку подходящую к логическому концу бойню под ними — тварь перемолола последний отряд щитоносцев, затем пользуя определенные органы в качестве присосок шутя вылезла из ямы с кольями и в данный момент с неприличными звуками катилась на отчаянно разряжающих в нее арбалеты защитников крепости.

Фауст опрометчиво последовал его примеру, чтобы через секунду отдернуться с прижатой ко рту ладонью. Ви же вовсе не интересовалась окружением — воровка едва ли не в самый момент перехода оценила новое окружение и аборигенов, найдя и то и то в целом недостойным своего августейшего внимания — и в данный момент занималась предварительным разбором ранее награбленного.

— УРИСТ! — внезапно громыхнул откуда-то из-за грани видимости зычный клич. — Дергай рычаг!

С гнома мигом слетела вся сонливость и он, подобно догнавшей добычу пантере, навалился на ближайший из торчащих из пола металлических стержней. Результат последовал незамедлительно в виде распахнувшейся чуть в стороне от побоища небольшой каменная двери — причем убить мог уже один только лязг от ее открытия. Хлынувший из прохода туман и раздавшаяся будто из-под земли барабанная дробь лишний раз подчеркнули абсурдную крошечность и хрупкость выступившей на смертельную битву фигурки.

— Тетка моя, — гордо откликнулся в ответ на резонный вопрос дварф, наблюдая за происходящим с неизвестно откуда взявшемся неподдельным интересом. — Самая старая во всей крепости. Ткачиха знатная, поет тоже здорово.

— А под платком у нее вестимо взрывчатка? — послушно играл в переводчика Бест, аж повторив властительный кивок в сторону непропорциональной большой головы нового действующего лица. — Или может она ядом пропитана?

— Та не, милейшая бабуля, слова дурного никому не сказала даже когда ейного мужика по ошибке на закуску пустили , — расстояние между обсуждаемой и тварью уменьшилось вполовину. — Да и бабахалок у нас нема. Израсходовали последние пару часов назад на гоблинов. Вот только кошка намедни у ней померла.

— И?! — всю гамму эмоций так и так не удалось бы передать.

— Ну дык, боевое безумие стал быть, — вновь как нечто само собой разумеющееся произнес гном, протягивая руку к сыру. — Порвет хоть дракона — хорошо родня сбежать и отгородиться успела. В общем, лавой заливать нечего будет, — исполненный сердечной печали вздох.

Родственница меж тем и правда демонстрировала чудеса героизма: прыжком преодолев оставшиеся до "забытой" пару метров одним ударом пригвоздила...эм..."щупальце" к полу спицей, всбежала по нему к основному телу, швырнула внутрь набитую иглами подушечку, огрела чудище по шарам скрытой до времени безразмерной шипастой шляпой, уворачиваясь от еще одной конечности сделала сальто и...пропала в широко раскрытом естественном отверстии.

Их собеседника столь бесславный итог неожиданно порадовал и тот с криком "ЗАЛИВАЙ" дернул три следующих рычага, вслед за чем залу под ними в мгновение ока залил жидкий огонь — вместе с последним оставшимся дворфом, чей предсмертный крик вероятно еще не раз навестит зрителей во снах. Хотя и он мерк в сравнении с поднявшимся к потолку смрадом — а через минуту едва живой маг рискнул здоровьем и без ожидания перезарядки создал новый портал лишь бы только свалить от этого безумия.

Впрочем, случайные посетители обреченной крепости еще успели насладиться видом нескольких открывшихся по соседству люков и рванувшихся оттуда прямиком в пламя дварфов, в полете оспаривающих друг у друга право на не успевшие раствориться в лаве позолоченные женские туфли.

-
— Да вы … вконец …! — прочувственно выругалась Ви в первые же минуты после транспортировки, терзая висящий над воротами золотой щит глазами встретившей на жизненном пути кокос белки. — Нет, ну сколько можно?!

— Бракованные гномы попались, — чуть извиняющимся тоном отреагировал «Понт», заживляющий слегка пострадавший от прилетевшего на прощание раскаленного осколка камня ногу. — Один девиз "проигрывать весело" чего стоит. Но сдаваться...

-…! — максимально кратко охарактеризовала не то спутников, не то аборигенов эльфийка, после чего обвела соратников жадным взглядом и схватила Беста за воротник. — Дама в опасности!

Ее отчаянная попытка стянуть Шкуру Спасителя через пару секунд оказалась строго пресечена начальственной тенью. Попытка сунуться к самому жеребцу также закончилась провалом в виде пожертвованной с барского плеча крохотной сумочки из-под в одиночку стресканных закусок. Изъятие же остатков фаустового наряда вовсе не стоило заботы — не говоря уже о банальной жалости к неспособному оказать сопротивление предобморочному волшебнику. Откровенно нездоровый в своей горячечной поспешности обыск близлежащих строений удовлетворяющего результата также не дал, а образовавшееся в изящной эльфийке шило меж тем с каждым мгновением жалило всё сильнее.

В итоге загнанная в угол собственной хозяйственностью дама в последний раз затравленно оглядела спутников и, не найдя на лицах сочувствия, с яростным «ну и ослепнете …!» прямо на их глазах разоблачилась до на самом деле зеленого и травянистого на вид нижнего белья, каковым деянием разом вогнало слегка распогодившегося от лицезрения рушащегося мира Беста в прежнюю убийственную мрачность и слегка приободрила начавшего подозрительно хлюпать носом мага. В качестве вишенки на торте данное событие удостоилось неожиданно пристального внимания его высочества, коий даже соизволил одобрительно проворчать чего-то про наличие потенциала.

— Да и мутация экзотики прибавит, хотя конечно совать волосы в блюдо...- раздумчивое круговое движение копытом закончилось отмашкой. — Короче двинулись — и в следующий набег на издыхающие космосы надо захватить побольше мешков.

— Куда двигаться-то? — подчеркнуто-сварливо поинтересовалась слегка опомнившаяся и одевшая обратно «фамильный» нагрудник остроухая. — Лошадка ж очевидно опять опоздала.

«Потенциальный дворянин» оглядел окружающий их пейзаж и не смог не согласиться: повсюду сколько хватало глаз лежали руины, причем до сих пор кое-где чадящие черным дымом.

— Сигнал, пусть слабый, в наличии, — ткнул «Понт» грушей в сторону более-менее целого здания на холме. — Так и так средство передвижения должно отдохнуть.

Лежащий прямо на замусоренном полу маг согласно кашлянул. Лучница пожала остренькими плечами и с помощью в последний момент стянутой драгоценной табуретки молча полезла за щитом, оставляя коллег исследовать очередную свалку без воровской экспертизы. Крайне внушительную свалку. И становившуюся всё внушительнее и свальнее по мере того, как парочка планоходов взбиралась к источнику возмущения — имаскари по собственному почину остался страховать раздевательницу.

В первую очередь наблюдателя поражали размеры: с одной стороны город тянулся до горизонта и терялся в нависшем над ним мареве, а с другой — подпирал стоящие как минимум на полдня пути от них невысокие горы. Конечно у Сигила конца вообще в принципе не увидеть — по крайней мере в силу чисто геометрических причин — но там географические величие ощущается сильно по-другому. Как минимум вследствие неприменимой к сему собранию чудес банальности сего критерия.

Однако и Центр Мироздания со всеми его массивными зданиями и величественнейшими дворцами мерк в сравнении даже с жалкими останками местного великолепия. Возносящиеся в небеса скелеты четырехугольных башен. Мерцающие из последних сил магические вывески. Летающая там и тут отличная тонкая бумага с прекраснейшими разноцветными рисунками. Колеблемый легким ветерком серебристый прах, покрывающий буквально каждый камень. Самый путь под их ногами не походил ни на что виденное рыцарем прежде — широкое и совершенно неестественно ровное полотно черного цвета. Чуть шершавое на ощупь, будто бы теплое и более всего смахивающее на некий окаменевший мох или нечто вроде чрезмерно частой и кратко постриженной травы.

В общем, всё как обычно — Планы светлы и полны чудес — и потому только один вопрос по-настоящему трепыхался в тусклом разуме "потенциального дворянина", коий он и не замедлил задать первому попавшемуся на глаза местному, с диким воплем выбежавшему из храма встречать гостей .

Подозрительно человекообразный абориген в плотной черной одежде и широкополой приплюснутой шляпе застыл и секунд тридцать таращился на них с ничего не понимающим выражением лица. А затем переспросил:

— В каком смысле "где ваши ягодицы"?

— Действительно, — поддержал его "Понт". — Какие ягодицы?

— Во всех предыдущих гибнущих мирах причиной являлись ягодицы, — пожал плечами парень. — Где они в этом?

Минутная пауза.

— Гомосы! — презрительно плюнул себе под ноги конь. — Это ж какой озабоченной скотиной надо быть, чтобы принять...ты никогда не задумывался над загадкой висит груша — нельзя ску...

— Говорящая лошадь! — с достойным лучшего применения восторгом возопил местный, вызвав немедленное соприкосновение копыта оратора с маской. — Неужели же наши чаянья не напрасны и Помазанник грядет?

— Вряд ли, — скептически отозвался "владыка", отнимая ногу от лица. — Во всяком случае, мне ничего об этом не докладывали. Сами, надеюсь, всё потребное для прихода учудили али как обычно поленились и решили предоставить всю работу по затаскиванию вас в Светлое Будущее...

Собеседник согнулся в надрывном булькающем хохоте — а груша в сумочке владыки затряслась так, что и снаружи стало видно:

— ДА! Всё, всё свершено в соответствии с предсказанным: не осквернится более ни малый, ни великий, ни женское, ни мужское, ни кровью, ни трупчиной — потому как нет более в мире мерзости и никогда не будет! — щуплый человечек не удержался и рухнул на колени, одновременно поднимая истеричность на новую высоту. — Великий царь поднялся из глубин...- бедолага дал петуха и закашлялся, тем не менее продолжая полусумасшедшим тоном хрипеть, глотая целые предложения. — ...и боролся он в войнах и побеждал...Храм восстановлен и собрался Народ...не поднимает более меча народ на народ и не будут более учить воевать...

Перекошенное в гримасе отчаянья лицо поднялось к случайным слушателям:

— Суббота соблюдена и никто не нарушил заветов, — в прах упали две слезинки. — Потому что некому их нарушать. Они выбрали меня. Подняли меня. Сохранили...и ушли сами. Вместе со всеми остальными. Я остался один...последний.

Несчастный прервался, дабы отдышаться и взять себя в руки. Потом встал на ноги и выпрямился, дабы с никак не ожидаемым прежде достоинством и даже какой-то изломанной, кривой и калечной гордостью продолжить:

— Я последний. Избранный не по собственной воле, но по решению больших меня. Ради исполнения предначертанного. Чтобы сделать всё это безумие небессмысленным, — глубокий вдох. — Кто вы? Что вы? Зачем вы?

— Юноша, тут вам не экзамен по философии, — скабрезно отозвался "Понт" глядя на гаснущую грушу. — Будьте любезны: поотчаивайтесь еще хотя бы минут десять — и мы сразу отчалим.

Безмолвный поединок взглядов — и возложение конечности уже на человеческое лицо:

— Галлюцинации. Неудивительно: мало ответственности за сольное спасение вселенной, так еще и прах этот...- выдох на тонкой грани между облегчением и огорчением. — Ладно, не долго осталось. Лишь...ай! — новый этап молчаливого противостояния. Через пару минут "владыка" еще раз показательно наступил ему на ногу и насмешливо поднял бровь. — Это ничего не доказывает. Разум способен обманывать носителя во множестве областей.

— Ага, — согласно кивнул великий бандит, ничтоже сумнящиеся стягивая с собеседника пейсатую шапочку, обнажив не годам обширную лысину. — Не волнуйся: сам себя же не ограбишь. А пока наш рабочий ослик отдыхает, не расскажешь ли поподробнее о причинах местного катаклизма?

— Освобождение в мир придет только тогда, когда все живущие между народами дети Храма целиком и полностью соблюдут возложенные на них свыше обязанности, — произнес, грустно проводив свою собственность взглядом, местный. — Не два, не тысяча, не миллион, но все. И в полном соответствии с положенными миру законами, данную цель можно достичь как минимум двумя путями: сделать множество единым в духе либо...- рука поднялась и вяло обвела пейзаж вокруг них.

— Разумно, — одобрил "повелитель", кокетливо отбрасывая прядку искусственных волос с лица и подмигивая безэмоциональному рыцарю. — Причем на самом деле: в кои-то веки гомосы действительно взяли и сокрушили зло, избавив хотя бы эту часть вселенной от основного его источника. Так понимаю, инициировано сие знатнейшее деяние лично вами?

— Уж мой -то глюк должен знать, насколько высказанное предположение далеко от истины, — с мрачным смешком отозвался неназвавшийся, не постеснявшись сымитировать жеребцовый тон. — Совсем-совсем наоборот: я вовсе не имел обо всем этом представления до того момента, когда меня запихнули в камеру с замком с часовым механизмом и запиской.

— Даже так? — удивленно поднял брови "соверен". — А не рациональнее ли проследить за спасением мира конкретно руководителю?

— Потомок Иосифа воевал и побеждал всю жизнь — до самого своего последнего, абсолютного триумфа, — снова прорвался знакомый нездоровый смех. — И сколь бы противоречащим окружающему нас пейзажу это не звучало, а жизнь человеческая священна — и потому не пролившему столько крови встречать Помазанника, — абориген поднял руку, предупреждая следующий вопрос. — Я не знаю, кто вы, что вы и откуда, но предпочитаю думать, будто Сущий послал вас, дабы поддержать меня в эти последние часы, — внезапно прорезались нотки мольбы. — А потому прошу: пожалуйста, не уходите. Останьтесь со мной до утра.

— Укусить тебя за ухо! — удивленно вырвалось у коня спустя полминуты пристального разглядывания собеседника. — Да ведь ты всерьез — и боишься до дрожи в суставах!

— Начало мудрости — страх Господень, — с долей иронии отозвался местный, самую чуточку краснея. И, приложив ладони к сердцу, проникновенно продолжил. — Душа Моя скорбит смертельно: побудьте здесь и бодрствуйте со Мною.

Бест внезапно обнаружил направленный на него вопросительный взгляд соратника и, по некоторому ленивому размышлению, пожал плечами — только чтобы его оставили в покое.

— Должен признать: предложение застало врасплох — обычно нам, мягко говоря, не рады, — неожиданно смущенно произнес людоед. — И будь оно выдвинуто в более привычных для него условиях — враз бы отказал...- недолгое раздумье. — Ладно, но только при условии более подробного рассказа. Интересно всё-таки, каким образом гомосы не просто дошли до совершенно правильной идеи исправления главной проблемы мироздания, так еще и умудрились воплотить ее в жизнь.

Вынужденный спаситель мира расцвел благодарной улыбкой и сделал широкий жест в сторону ближайшей пристройки.

— С нами еще пара зверюшек. Один тихий, а другую можно легко отвлечь — любит мешки...

-
— Нет, ну лошадка уж совершенно растеряла последние остатки добропорядочности! — продолжила спор по другую сторону портала остроухая, сгибаясь под тяжестью сразу двух здоровенных баулов. — Поимей совесть! Зачем чудика-то в книгу записал?!

— Я никого не убивал! — злобно оскалился какой-то с самого утра сильно дерганный конь. — Помазанник сам посередь разговора встал и ушел.

— Ну разумеется: он сам ушел, — кавычки двумя пальцами. — Предварительно привязав себя за ногу веревкой и по-тихому затем сдохнув от счастья общения с говорящей лошадью за занавеской, — широкая улыбка. — Да мне так-то всё равно: прикончил и прикончил — но вот сложно было перед актом взять и собрать с него чего тебе там надо?

— Непосредственно перед резким окончанием диалога зараза вообще ни на йоту не отчаивался — видать просветило, — с таки едва заметным смущением отгавкнулся двойник. — И как будто ты не видела его лица, когда вытянули из-за занавески.

— Ну дык, свалил с помойки — почему бы не пора...-слова застряли у нее в горле — Золотой Вор наконец обратила внимание на их новое окружение.

Вид действительно завораживающий: всё сплошь цветущее, зеленое и пасторальное буквально до рези в глазах. Из следов цивилизации — только забавно одетая парочка на некотором отдалении от них, сидящая на широком розовом полотенце. Вероятно, пикник. Если бы рыцарь не ощущал себя настолько разбитым после наполовину бессонной ночи на холодных камнях — не говоря уже о елки-палки целых сутках постоянного апокалипсиса без единого приема пищи (лучница выбросила пищу ради лишних пары килограмм золота) и чудовищной правды за день до того — может даже впечатлился бы.

Зато эльфийку проняло не по-детски — аж мешок один из рук выпустила — в то время как "властелин" напротив встретил растительное благолепие с откровенной враждебностью

— Куда нас завел? — вокруг шеи каждые полминуты шмыгающего носом мага захлестнулась теневая петля. — Где конец света? Отдохнуть решил? У меня времени пара часов осталась!

Тот отреагировал лишь мутным взглядом и сильно запоздавшей попыткой отшатнуться, что, учитывая уже легшую на место удавку, естественно привело к зрелищному падению прямо в высящуюся по колено траву вперемешку с цветами — почему-то прямо на глазах начавшую странно извиваться и чернеть.

Людоеда данное обстоятельство не смутило — если он вообще обратил на него внимание — и, не дожидаясь ответа подчиненного, конь с рыком помчался к до сих пор не заметившим планоходцев аборигенам, зачем-то по пути ухватив за собой пассивного оруженосца.

Вопреки всем ожиданиям, парочка и не думала оглядываться на шумящего с силой небольшой армии разъяренного бегемотообразного пони в маске — а потому "Понту" внезапно удалось застать местных врасплох, накинув на них любимые удавки прямо в момент поцелуя:

— Короче голубки, ответите на вопросы — и никто не пострадает, — откровенно невежливый рывок в противоположные друг от друга стороны. — Ты, парень, колись где тут у вас...

— Эй! — спрашиваемое развернулось, явив помимо ранее виденных мускулистых загорелых рук и широких плеч еще и вполне феминные черты лица, заодно с достойных размеров бюстом — хотя тут вполне вероятно просто выгодно натянутая синяя кожанка с меховой оторочкой виновата. — Я тебе не "парень"...аххх

Двойник определенно не в духе — даже оригинал бы настолько быстро не начал бы душить пленников:

— Отлично, тогда, ты, парень...

— С ума сошел!? — развернулся к ним второй участник действа — с длинными черными волосами, накрашенными губами и в принципе еще более четко выраженной женственностью натуры — застыв в ужасе при виде крайне впечатляющей даже для давно ее знающей партнеров "замаскированной" туши.

Оное потрясение неожиданно передалось и агрессору: великий бандит также застыл, переводя неверящий взгляд с груди одной собеседницы на другую, при этом будто какие сломавшиеся часы медленно, шажочками, наклоняя голову вбок. Затем совершенно другим, вкрадчивым голосом поинтересовался:

— Вы ведь го...люди?

— Да дух, — с вызовом отозвалась первая, вставая в нечто вроде боевой стойки. — И если ты немедленно не...

— Может хотя бы гермафродиты? — отступил убийца демонов и пожиратель слонов на шаг.

Снова молчание, вторая сторона конфликта переваривала вопрос. Ну или может заклятье на языки выветрилось — маг вроде говорил о двадцати часах.

— НЕТ! — наконец выдала вторая. — Какое это вообще имеет...

Договорить она не успела, лишь чудом увернувшись от ударившего в ее сторону настоящего потока тьмы, напрочь убившего всё живое едва ли не до горизонта. Жеребец вроде и сам удивился насколько мощным вышел удар, что впрочем никак не помешало ему уже через пару мгновений с рыком "сдохните твари" повторить сей подвиг по отношению к мускулистой, без стеснения ответившей на него сопоставимым валом пламени.

Конкретно для Беста разыгравшаяся столь неожиданно битва завершилась крайне быстро: он едва успел обрубить обвившие ему ноги стебли, когда подскочившая вплотную длинноволосая наложила ему на лицо ударившую жертву молнией латную перчатку.

Картиночки:

Вид на Памплону/Ирунью.

Дикий-дикий троглодит.

Урист МакДварф.

Как-то так.

Возвращение жука.

Традиционные последствия нетрадиционных отношений.

https://www.youtube.com/watch?v=M7OfmVySL8Q

Ах, какое небо голубое – а может и ультрамариновое. Огурцы сегодня капают солоней обычного.

— Ишь, ротозей, разлегся! — перевела его в относительно вертикальное положение Ви, поправляя третьей лапкой рубиновый галстук. — Еда ж стынет!

Тщательно, до корочки, прожаренные дамы красиво уложены на цельные зубастые капустные листы и намазаны по верхам сливками. Изящно.

Фауст оправил клешни и вознес руки к исполинскому белому корню :

— Благослови, Хрени, нас и эти дары, которые по благости Твоей вкушаем, и даруй всем людям женоложец насущных, — необходимо признать: эльфийка выглядит на редкость мило в этом платочке. — Просим Тебя через Понта, владыку нашего. Раминь. Давайте есть!

Ожда долго призывать не надо, однако торопливость никогда не приводит ни к чему хорошему — первый же кусок желеобразной черной плоти застрял у бедолаги в горле, в то время как лезущие из ушей мага спагетти обвились вокруг наспинного хребта Беста и не давали сдвинуться с места, заставляя смотреть, как трескающая незнакомок за обе щеки Нилессия разваливается на части, в прямом смысле слова распадаясь по швам...

И тут рыцарь проснулся — во всяком случае, так ему показалось — не испытав при этом ни малейшего удовлетворения или облегчения. Скорее даже наоборот, ибо почти в тот же миг в освободившееся от банального и скоротечного кошмара сознание впились события последних дней, разом повергнув несчастного узника прошлого в пучины лишенного красок отчаянья.

Заодно органы чувств сигнализировали о нескольких зело странных ощущениях: простоватой мелодии, судя по всему исполняемой на флейте, очень своеобразных ритмичных постукиваниях по его видимо частично закрытому бинтами лицу и еще напрочь отбивающей любые поползновения в сторону движения тяжесть на груди.

Ближайшие несколько минут былой школяр так и лежал в совершеннейшей темноте, испытывая крайне странные прикосновения чего-то весьма подтянутого и вынужденно слушая слегка однообразную музыку, тем не менее внезапно вызвавшую у него в голове приятную истерзанному сознанию картинку ухоженной могилы посреди пасторально выглядящего кладбища, на надгробии которого высечено кажущееся подозрительно знакомым имя.

А потом мирное течение бытия разорвалось негодующим приказом:

— Хватит уже тыкать ему в лицо плотом!

Фаль. Раздраженная.

— Каким плотом? – невинно поинтересовался второй собеседник, разумеется, и не думая прекращать. – Ты дуй-дуй.

— Из бревен, — о, вроде угроза. – Тебя кстати сюда никто не звал.

— Каких бревен? – наездник на рыцарях немного сместился, вероятно готовясь к возмездию.

— Надувных, — за сим ультимативным объявлением последовала краткая битва, в процессе которой Фис успешно врезал оруженосцу костлявой ногой по скуле, сорвав по дороге закрывавшую последнему вид внешнюю повязку. Таким образом, «потенциальный дворянин» смог и зрительно засвидетельствовать полную победу небожительницы, финальным аккордом которой стал сбивший мага с пациента по-царски вычурный пинок.

Итог: враг повержен, артефакт отнят и в победном жесте воздет к потолку. Самое время суровым тоном поинтересоваться способом обретения сумасшедшим «любимой детской игрушки».

— Так-таки игрушки? – подозрительно сощурился волшебник, отрывая себе ногу и ковыряя ею в носу. – Каким же образом она в тебе поместилась?

— Не поверишь, но отнюдь не всем на Планах играют запихиванием – ну или в моем случае растеканием, — краткая задумчивость, сопровождаемая легким шлепком по собеседнику в напоминание о необходимости соблюдать манеры. – В теории во всяком случае. Это кстати натуральная кожа жабля.

— Кое-кто никак не может научиться правильно переводить тему, — по-родственному хмыкнул желтоватый старик, вставляя неверно примененную конечность в бок. – А почему бревна не хватает? Застряло где поди?

— Я плавать на этом плоту училась – ничего больше, — возвела очи горе девушка. – Замыкающее же мистер Понт после настойчивых просьб продал какому-то картавому чудику из Грудной Клетки.

— Ну-ну, — широко разулыбался Фис – и продолжал скалиться, пока его голова не развалилась на две части, после чего запустил в искрящееся нутро руку, выдернув из себя нечто большое и жабообразное со сложным красно-желто-оранжевым рисунком на окаймленном щупальцами пузе. – А это тогда что?

Минутная пауза. Крылатая испустила тяжелый вздох:

— Короче, ты добрался до очередного по идее запечатанного хранилища. Пожалуйста, никому о том не рассказывай, — в качестве ответа безумец просительно запрыгал на месте. И без того висевший на тоненькой полосочке лоб отвалился и плюхнулся на землю, тут же начав всасываться в ступню. – Липуринга. Нечто вроде планарной карты какой-то очень странной изолированной цепи миров – собственно оттуда и плот с еще парой сувениров. Больше ничего не знаю – наш повелитель не особо распространялся по поводу своего единственного посещения сего «деградировавшего даже круче гомосов» уголка Мультивселенной.

Верхняя часть собеседника начала потихоньку надуваться пузырем, в перспективе вероятно долженствуя сформировать череп. К счастью, Бесту оказалось не суждено узреть сие наверняка весьма запоминающееся зрелище, потому как видимо также не лишенная эстетического чувства Фаль без малейшего смущения вытолкала безобразящего подчиненного за дверь, на прощание всучив ему плот и наказав вернуть взятое на место. После этого дама села на повернутый к койке стул, откинула капюшон, позволив зеленым перьям встать торчком, и снова подняла к губам лишенную каких-либо украшений, но искусно сделанную и гладко отполированную белую флейту.

Странно: неужели же вроде бы образованная и вообще со всех сторон внеземная леди знает лишь одну мелодию? Впрочем, на сей раз никакие тычки с темнотой и сонливостью не мешали слушателю насладиться неожиданно красивой, несмотря на кажущуюся простоту, композицией – чувствовалась вкладывание музыкантшей в исполнение души. Через какое-то время узник прошлого аж поймал себя на фактическом выходе из душевного чулана – жестокий, холодный и беспросветный мрак отчаянья сменила светлая, плавная и спокойная как река грусть, подобная печали сына, провожающего в неизбежный последний путь давно ждавшую данного часа любимую мать. Ощущение если не надежды, то по крайней мере уверенности, что всё идет своим чередом.

С губ осознавшего ироничность ситуации и сравнения «потенциального дворянина» сорвался горький смешок, услышав коий Фаль немедленно вздрогнула и в тот же миг вернула верх балахона на привычное место. В общем, его раскрыли. А значит надо спешить – покуда не вернулась тьма внутренняя и внешняя:

— Простите, милостивая госпожа, но какова причина сокрытия вашей прелести от меня – принятого вами рыцаря? И в чем смысл повтора вами той же музыки?

— Привычка, — с явным дискомфортом передернула плечами дочь соверена. – Долго объяснять. Связано с моей в высшей степени изменчивой природой и насильно навязанным ей постоянством. Вот только я стремлюсь избежать чужих взглядов, а она напротив – нарочно жаждет показать свою ущемленность и ущербность всему миру, — классический «капюшонистый» взгляд и мягкое хмыканье, наводящее на мысль о скрытой улыбке. – Ну и конечно же не стоит забывать о постоянной проблеме перевертышей с самоидентификацией – тем паче в условиях, когда по-настоящему СВОЕЙ, натуральной, естественной формы нет вовсе в силу как минимум категорической неестественности.

Пауза.

— Касательно же второго вопроса всё куда проще, — откашлялась видимо ожидавшая некой реакции дама. – Подарившая маленькому девочкообразному слизню флейту фея с огромным мечом заодно научила его и этой мелодии – чтобы залечивать раненные души и успокаивать страдающие сердца.

— И как? – спустя пару мгновений поинтересовался рыцарь. – Помогает?

— Ответ лежит передо мной, — с легкой иронией отозвалась девушка, зачем-то касаясь его виска. – Какой же вас посетил образ?

Невинный вопрос неожиданно всколыхнул в парне прежде раздавленную унынием злобу. Или вернее пробуждение обеспечило очевидное как два и два осознание чтения его будто открытой книги:

— Смерть близкого, — рефлексы таки не подвели и намечавшегося рявк разбился о стиснувшиеся зубы. – Точнее того, кто по всем законам и уложениям должен был стать ближайшим мне живым существом. Вместо этого она меня возненавидела.

Реакция собеседницы оказалась непредсказуемой: капюшон опустился на плечи и бирюзовые зрачки самым пристальнейшим образом вгляделись в светящийся вызовом единственный свободный от бинтов глаз «потенциального дворянина». Наконец последовал удивленный комментарий:

— Вы с мистером Понтом и правда подозрительно схожи.

Никак не ожидавший сего былой школяр непонимающе поднял бровь. Небожительница не стала дожидаться формулирования запроса и возложила ладонь ему на лоб.

Вспышка острой, морозной боли – и дружный вздох сотен окружающих его со всех сторон существ.

Перешедший в отчаянный, бессильный стон осознающих совершенную беззащитность проигравших.

Никто не выступил вперед — причем отнюдь не только потому, что большинство присутствующих и на ногах-то стоят еле-еле. Они знают, что обречены. Их надежда мертва и лежит посреди зала, сжимая остывшими руками обломки клинка.

И вот все просто стоят, такие разные, сотни лет враждовавшие, на краткий миг объединенные и выставившие невиданную сим миром великую армию. Разгромленные и разбитые недоумки, утратившие буквально пару лет назад определявшую их чванливость и кровожадность лишь перед лицом смерти – но и в таком случае не сумевшие ее отвратить.

«Изумрудный» двинулся вперед, медленно и с трудом переставляя ставшие за годы непропорционально огромными тяжелыми ноги. Толпа безмолвно расступилась перед ним, дав беспрепятственно достичь украшенного резьбой каменного постамента, некогда служившего опорой пустого трона, а ныне ставшего постелью истинного Героя.

У ног его прелестная дева, давным-давно, в совсем другой жизни обменявшаяся с ним сердцами, с тех пор не отходившая от него ни на шаг и в итоге погубившая свое солнце – ей и только ей предназначался тот оборвавший всё удар.

Отважная, воинственная и страстная душа, как когда-то казалось переливающейся громаде, в одиночку и исключительно в силу собственной ущербной жажды этой убогой и тем не менее недостижимой «свободы» наполнившая их общую драгоценность желание бороться с «тираном». Единственная, имевшая силы встать между ними – и тогда и сейчас. Даже несмотря на готовые в любую секунду погаснуть крылья.

Лапа из тысяч жал поднялась над острой головой – дабы без малейшего вреда для нее отодвинуть преграду.

Последняя встреча. Кто мог бы предположить…

Вырвавшийся из сердца глыбы грустный смешок срезал пару антенн на голове девушки. Никто того и не заметил.

В тот, решивший судьбу всех миг, Злодей и сам не думал о подобной развязке, уже готовясь пасть под ударами защищавших дорогой им миропорядок глупцов – и находя малое утешение в мысли о таки пусть незавершенном и скорее всего скоротечном, но таки произведенном изменении, улучшении их общего дома.

А потому нет ничего удивительного, что в убийце нет ни капли некогда полнящего его гнева. Только режущая самую основу печаль и жуткое, кристально четкое осознание: более ничего не исправить.

Впереди только прах и тьма.

Ну почему он пошел против нас? Зачем? Ради чего?

Он видел, куда летят наши мечты. Чувствовал причины, побудившие меня избрать сей путь.

И тем не менее, Герой поднял против нас меч, достигнув при этом большего, нежели мы могли мечтать свершить за столетия. Однако сделал это «неправильно».

И произошла битва.

И проиграл мир.

По толпе прошло шевеление – видимо кто-то из охранявших последнюю твердыню смог-таки пробиться в цитадель. Такой героизм и только ради того, чтобы сообщить о приближающейся волне — более никем не контролируемой и в принципе не способной остановиться.

Нам было предначертано идти вместе.

Зал затопили панические крики. Матери прижали к груди детей, мужья – жен, послышались бесконечно опоздавшие признания в любви и мольба о прощении.

Изменить, выпрямить судьбу всех.

Близкая смерть подхлестнула не только романтиков и мучающихся былыми грехами. Десятки разных конечностей сжали сотни мечей, топоров, посохов – как ритуальных, так и вполне боевых.

Одолеть зло, свершить правду.

Они продолжают жить в страхе. Трясутся за свои шкуры, даже отлично осознавая полное их обесценивание.

Ничего уже не исправить

Вот только и это не вечно. Первый, слабый и едва ощутимый удар по хвосту, ставший сигналом для остальных. Камень трескается и ломается, не в силах более поддерживать бессмысленное существование.

В следующий раз.

Погибель заскрежетала совсем близко и возмездие гор готовится к свершению. А проигравшие наконец добрались до гаснущего сердца – и расступились перед вознесшей осколок верного боевого топора девой.

Следующий я.

— Собственно прекращение бытия на том плане с вашего позволения показывать не буду, — отняла ладонь ото лба Фаль. – Очень неприятное событие.

Бест потерянно заморгал.

— Его высочество помнит куда больше, чем хотел бы, — почти угадала девушка. – Впрочем, всё же рискну предположить, что ваш вызванный флейтой опыт…

— Как вы это сделали?! – выплюнул собравшийся с силами былой студент. – В смысле, рукой?

— Прошла начальную подготовку на Чувствующего – для обострения природных способностей, — пожала плечами небожительница, добавив затем с плохо скрываемым смущением. — Ну и в детстве еще переварила зрячий камень.

Неудобная пауза – оруженосец пытался представить себе процесс поглощения хрупкой девочкой немаленькой, мягко говоря, разноцветной глыбы.

— Конкретный же вариант контакта не принципиален, – прежним почти безэмоциональным, хотя всё же чуточку дружелюбным тоном произнесла дама. — Хотя конечно чем больше передается ощущений, тем лучше.

Молчание взломано, тема исчерпана, идем дальше:

— Что случилось? В смысле там, на лугу.

— Зеркальный двойник, подгоняемый зовом своей родительницы, вспылил и вступил в никому не нужный бой с первыми попавшимися аборигенами, — голосом преподавателя отозвалась дочь повелителя, демонстрируя небрежно набросанный широким (с завитушками) подчерком Ви отчет. – Данное решение являлось вдвойне неосмотрительным – помимо совершенной неготовности отряда к боевым действиям избранный вами мир показал себя весьма гибким и отзывчивым к переменам настроения. Несчастное пространство буквально перекрутило от ненависти копии. Когда же ей чудом удалось достать черноволосую…- печальное покачивание туда-сюда капюшоном. – В общем, Золотому Вору не оставалось ничего иного, кроме как расколоть орех и вызвать Червя – она уже предъявила нам счет за трату «семейной реликвии» и работу грузчиком. Плату потребовала Фаустом.

Тяжкий вздох. Тонкая ладонь исчезла под капюшоном.

— То есть… итог-то? Мы победили? – не дождался продолжения повествования рыцарь. – И о каком черве идет речь?

— Нет, ваша миссия закончилась сокрушительным провалом, гибелью руководителя и, вполне возможно, коллапсом последнего посещенного в процессе работы космоса, — дама встала и открыла один из ящиков стола. – Его высочество уже наверняка внес данный эпизод в свою квадрологию «неизбежные последствия однополых отношений». Название этой масти?

В обращенной к зрителю руке лежала богато украшенная карта с большим красным сердцем посередине.

— Черви? – после некоторого раздумья отозвался воин христов, уже чуя, куда оно всё идет.

— Именно. Как вы знаете, любовь есть результат случайного либо же спровоцированного контакта мыслящих созданий с экс…продуктами жизнедеятельности некой планарной сущности, проще и чаще всего определяемой под именем «Розовый Червь» и «Куколка». Дальнейшую логическую цепочку проследите сами, — инструмент для азартных игр вернулся к товаркам. – Кроме задач вроде заключения нужного брака или массового повышения рождаемости, сей внушительный монстр также используется…

— Пардон, пардон, пардон! – вскинул руку былой школяр. – Мне послышалось или вы правда сказали, будто…ИЗДЕЛИЯ какого-то ЧЕРВЯ производят ЛЮБОВЬ?

— Не послышалось, — без доли иронии отозвалась небожительница. – Их обычно называют «нюхой».

Рыцарь переспросил, получил тот же ответ и затем медленно кивнул – оно действительно многое объясняет.

– Кстати, в своем желудочном виде обсужденные продукты жизнедеятельности еще более химически активны. В общем-то поэтому данное существо не часто применяется в качестве транспорта. Вызывающий снижающую интеллект мощнейшую эйфорию и при этом разъедающий поврежденные ткани афродизиак – очень своеобразная вещь, — продолжила наследница властелина лекцию. – Собственно его и следует винить в том, что к моменту прибытия на базу от вашего глаза и вообще обожжённой части лица не осталось практически ничего.

Бест удивленно потер нисколько не саднящую закрытую бинтом половину лица. Хорошо хоть он успел наглядеться на понтовское жонглирование частями тела, а то иначе бы сейчас очень сильно огорчился. Ну или флейта до сих действует. Так или иначе, мир ждать не будет:

— Эммм…со мной ведь всё будет хорошо?

Девушка взяла со стола его медицинскую книжку — в своем стремлении к заполнению всеразличных форм дневная Фаль уступала разве только Нилессии – и, прочитав пару строк, ободряюще кивнула:

— Рекомендую также подать заявление на замену рук – несмотря на все наши усилия, ваша мускулатура оставляет желать много лучшего.

— И когда меня выпишут? – с надеждой на по возможности продолжительный отдых в голосе поинтересовался былой студент.

— К сожалению, прямо сейчас, — одеяло злодейски сорвали, над едва прикрытом телом произнесли пару заклинаний. Через пару минут ощущающий себя использованной подушечкой для игл парень шествовал по коридору бок о бок с дочерью соверена, на ходу застегивая нисколько не пострадавшую в целой серии концов света синюю кожанку.

— Владыка объявил общий сбор – все члены нашей организации в течение…- краткая заминка. Девушка достала из рукава и встряхнула свою временную каплю. -…уже где-то часа через три должны прийти в полную боевую готовность…-снова пауза. Тон сменился на слегка осуждающий. — За исключением Ви и Фауста – оно также включено в договор о возмещении истраченных в процессе работы личных ресурсов.

Непонятной природы вздох.

— Зачем? – решил блеснуть вновь появившимся любопытством рыцарь – в немалой степени в силу четкого осознания скорого возвращения в предыдущее состояние.

— Штурмовать, — с задержкой последовал естественно никак не могущий удовлетворить вопрошающего краткий ответ. – Выходим и добираемся группами по трое – дабы не привлекать внимания.

Тем не менее былой школяр пересилил себя и в ожидании продолжения героически молчал аж до самой оружейной, частично переключив внимание на громогласно и при этом поразительно сухо распоряжающуюся бегающими по центральной зале цифровыми Нилессии. Ну и подивившись на сидящего в сделанной из молний клетке рогоносца, коий с безмерно наглой рожей многозначительно поглаживал свежеобожженную щеку.

Когда же зрелища скрылись за каменными стенами в кои-то веки ощущающий себя собой юноша таки не стерпел и потребовал пояснений:

— Сделка с обменом костыля прошла несоответственно запланированному, — грустно крутя в руках останки разъеденных «любовью» наколенников отрешенно начала издалека небожительница. – Вместо долженствовавшей упокоить делегацию наших партнеров на обратном пути газовой подушки с последующим изъятием портального ключа произошло вмешательство третьей силы. Не самое маловероятное развитие событий — вторая сторона переговоров никогда не отличалась способностью к интригам и здоровым недоверием к окружению – вот только брошенный в момент атаки клич оказался весьма неожиданным. Настолько, что нападавшие достигли цели, пусть и ценой значительных потерь, главной из которых стала их анонимность. В результате имеет место совершенно непредсказуемый ситуационный союз с определенно сильно озаботившимся вероятностью возвращения владыки Дровосеком и его кликой, а также необходимость в незамедлительной акции возмездия.

— Однако…- спустя какое-то время на выдохе протянул переваривший информацию оруженосец, безропотно позволяя себя наряжать и снова дивясь чудовищной силе в буквальном смысле вертящей им дамы. – Действительно внезапно. Но причем тут «возвращение владыки»? Нашего повелителя раскрыли? И как в таком случае…

— Они кричали «за Понта» и «смерть предателям», — прервала цель взаимоисключающих умозаключений собеседница, засовывая куколку во вроде подходящие по размеру блестящие сабатоны. – Думаю не стоит объяснять, сколь своеобразную гамму чувств вызвали данные заявления в участниках сделки.

— Неужели лоялисты? – видать ботиночки не из железа – подобную легкость при такой толщине иначе можно разве только магией объяснить.

— Нет, не более чем такой же лейтенант-заговорщик, подходящий к тактической задаче устранения конкурентов за наследство с долей фантазии, — парня вновь приподняли, потрясли, сочли обувь чрезмерно шумной и однообразной, да еще и по-тихому шелушащейся и отставили ее в сторону с произнесенной вслух заметкой о предстоящей ей переработке в маракасы. – Доза легитимности, элемент неожиданности. Головастик и прежде демонстрировал заметную даже на общем фоне служащих высшего звена способность к неортодоксальным ходам – хотя конечно стратегически решение банально и чрезмерно рискованно.

— Головастик? – аккуратно подтянул слегка приспустившиеся штаны едва не засовываемый за пазуху рыцарь.

— Оперативный псевдоним, — всё также ровно и спокойно отозвалась крылатая. — Некогда куратор внешнесигильских сношений. Обитает в шагающем городе на Внешних Землях – собственно ныне уничтоженный Особняк есть во многом результат его деятельности, — наплечники из красной кости неожиданно пришлись точно по размеру. – Так или иначе, данной акцией он себя похоронил. Ибо мало того, что заявил о себе как об активном игроке и выдал через пленного свое местоположение, так еще и позволил разобраться с собой без привлечения внимания к нам – уже в конце недели все попрошайки в Улье будут судачить о том, сколь опасно перебегать дорогу Дровосеку.

Более подходящий ночной версии мрачный смешок, мигом вызывающий ассоциацию с покрытым черным бархатом колокольчиком:

— Мы свершим справедливость – и получим его базу.

-
— ….!...?! Видела же, что свои! – совершенно непрофессионально взвыл схватившийся за пострадавшую часть тела бандит.

— А то! – гордо отозвалась Фаль, новым ударом отправляя беднягу в короткий полет.

— Спокойно господа, спокойно! – резко встал между ними и схватившимися за ножи встречающими знакомый ворюга. Секундная заминка на пересчет. – А где же третий?

— Съела! – девушка показательно облизала губы и стряхнула с воротника каплю крови.

Внучек Ви впал в ступор, а его коллеги меж тем таки достали различные инструменты для причинения смерти и потихоньку начали растекаться вокруг понтовских слуг.

— По пути напала тварь, — чисто из желания побыстрее закончить сухо выдал Бест. – Оттяпало у него пол-тела. Не жилец, — кивок на радостно улыбающуюся смертникам «ангелицу». – Лично перегрызла горло.

— Орр-ригинально, — протянул руководитель, жестом призывая подчиненных к порядку. – К делу: вы сильно задержались. Брифинг в самом разгаре.

Призывное движение ладонью – и крайне неразумный разворот к даме спиной, коим та для разнообразия не воспользовалась, вместо того принимаясь вслед за недо-эльфом карабкаться по обработанным в виде довольно острых и неудобных ступеней чешуек.

Где-то на середине подъема «поселение» опять наступило на раненую ногу и качнулось в бок, едва не отправив половину отряда за борт. В остальном путь до размещающейся в носовой пазухе ставки прошел спокойно – возбужденный по самое не могу девлол вместо избиений соратников при каждом шаге радостно втыкал в пол клинки, орошая затем окружающих капельками крови несчастной каракатицы.

В общем, опоздали они конкретно, о каковом обстоятельстве дочурке поспешил сообщить явно стоящий в паре шагов от нервного срыва козлотавр, на что немедленно получил в морду струю городской внутренней жидкости. В начавшуюся перепалку немедленно влез скрипучий модрон с поучениями о сострадании всякому живому существу и необходимости покорности поставленным свыше, естественным образом переведя беседу на новый эмоциональный уровень…

— Сильно болит?! – вдруг тронул безучастного рыцаря за руку шедший с другой группой Ожд.

Былой школяр машинально коснулся бинта на лице и без малейшей нотки доброжелательности отозвался:

— Да. Очень.

— Ну так давай обработаю, — помахал у него перед носом алым флакончиком мечник. – В любом случае лишний – двадцать третьего-то потеряли.

Находящийся в уже почти привычном царстве личного мрака «потенциальный дворянин» не отозвался, однако планарный прыгун проявил неожиданную настойчивость и силой утянул слабо реагирующего парня к выходу, уже без спроса сняв повязки и обильно обмазав поврежденную часть лица целебной жижей. Ну и конечно же не преминув посочувствовать и посокрушаться о потерянном заодно с немалым куском кожи глазе. Колючий паралич быстро сменился приятной прохладой и мир внезапно стал выглядеть чуть менее враждебным.

— Вот и полегчало, — улыбнулся страж, каким-то седьмым чувством ощутив едва заметное изменение настроения пациента. — Может расскажешь, чего уж третий день как с плана Грязи ходишь?

М-да, с тактичностью у ребенка Улья отношения определенно сложные и запутанные. Ответа вопрошавший, разумеется, не дождался, предпочтя сменить тему:

— Клевая зверушка, правда ведь? – двурукий сел на край ноздри и свесил ноги. – Говорят не только ходит, но и молоко дает. Да и в случае чего даже от дракона защитить сможет.

То есть местные жители несчастную многоножку не только как сыр издырявили, но еще и соки из нее пьют, готовясь при этом подставить бедную жертву безжалостнейших паразитов под когти и пламя их врагов.

К счастью, дальнейшее копание в мерзостности носителей разума прервали призывом к оружию. Дровосек, будучи полноценным паладином во всех смыслах сего слова, со своими частями (превосходящими «войско» бывшего босса раз этак в шесть) отправился к парадному входу – трахеям – в то время как несомненно более практичный Понт предпочел воспользоваться прорубленными прямо под спинными шипами ходами для грузов. Вроде бы отличный классический план, вот только, увы, не учитывающий определенные и казалось бы довольно очевидные особенности поля боя, кои не замедлили проявиться при следующем же градотрясении.

Властелин, в силу объективных причин не только запертый в бариауровом теле, но еще и не могущий сколь-либо заметно использовать магию тени, банально не удержался на и без того теоретически непреодолимых для козлотавра ступенях и отправился в недолгий красочный и шумный полет, завершившийся в одной из явно не заброшенных пор каракатицы. Здравствуйте, разносящиеся по всей ходячей крепости панические крики.

— Ой, папочка, — с фальшивым до зубной боли осуждением прошипела Фаль, наклоняясь и оскаливаясь в кровожадной усмешке. – Теперь нам придётся не просто тайком пройти мимо стражи и под шумок зарезать главнюка, а прорываться с реальным боем и большой кровью. Вы! – меч очертил как назло шедшего последним Беста с так и не отвязавшимся от него Ождом. – Передайте лошадке: мы мол пошли дальше, — дама на самом деле выпрямилась и сделала шаг.

В пустоту.

Спустя полминуты зыбкий полумрак озарился будто бы спустившейся с небес звездой.

— И пусть не волнуется, — звонко воскликнула расправившая крылья ангелица. – По крайней мере собственно жужелицу в живых оставлю. Обещаю.

Стремительно удаляющийся от них вместе с источником переливчатый смех.

Пару минут оставшиеся вдвоем посреди целого поселения неведомых врагов прислужники великого бандита стояли недвижно – Ожд всё никак не мог отмереть и закрыть рот. Когда же шок наконец прошел, наступила вторая фаза: чудовищный словесный понос стиля «ах ты ж … … … … красива-то!». Хотя казалось бы не первый раз лицезрел «истинный вид» совереновой дочери.

В общем, рыцарю пришлось проявлять в этот момент ненавистную его существу инициативу и аж тянуть безголового пленника любви выполнять поставленную задачу, едва при этом не сверзившись с карниза.

Итак, конь умудрился залететь ни много ни мало, а на свалку – во всяком случае именно эту ассоциацию вызвали в Бесте туго набитые всяким хламом мешки и жестяные цилиндры, в изобилии валяющиеся вдоль стен небольшой пещерки. В центре же ее, прямо на покрывающем пол толстом слое нечистот, недвижно сидел конь.

Да: конь. По факту стоившая ему преобразования более-менее тихого убийства в бойню маскировка спала – то ли по собственному его желанию, то ли вследствие потери заколочки. Скорее первое, потому как в ином случае владыка из одной жадности бы уж перелопатил носом весь окрестный мусор.

— Мистер Понт? – несмело проговорил меченосец, яростно оттирая броню от гнилых овощей. Ноль внимания. – С вами всё в порядке?

Снова полное игнорирование. И сколь омерзительной в сей час не выглядела бы рыцарю даже собственная жизнь, а какая-то струна у него в душе вдруг напряглась – и мягко намекнула глянуть на тень под приподнятым хвостом.

Тонкая, извивающаяся, чуть ли не гремящая и изломанная до состояния одних сплошных углов. Рука сама собой потянулась остановить с чего-то ставшего подозрительно исполнительным напарника.

Опоздал: ладонь уроженца Улья коснулась скособоченной и торчащей из спины горбом сумки – и горящий жаждой убийства взгляд неуловимо быстро извернувшегося ангела смерти вперился в обмершего подчиненного. Секундная борьба, узнавание…

Долженствовавший бы стереть бедолагу с лица планов силовой поток протаранил запертую дверь, оставив от нее, а заодно и от стены одну громадную дыру. Жук содрогнулся и жалобно замычал.

— В-ва-ш-ша…- попытался выразить некую мысль видимо не успевший должным образом испугаться прыгун.

— Выбросили, — леденящим тоном вкрадчиво произнес жеребец, вставая и разворачиваясь к собеседникам. На сложенной колыбелькой ноге четко виднелся некий грязный сверток.– Просто выбросили. Бессмысленно. Бесцельно. Бесполезно.

Веки монстра медленно прикрылись, будто он готовился отойти ко сну, а когда открылись вновь, то в глазах не осталось и следа от горящего в них сущее мгновение назад темного пламени. Раздавшийся же после этого голос спокойствием мог соперничать с принадлежащим мертвецу:

— Ненавижу людей.

Ударившая в противоположную от слушателей сторону и сметающая всё на своем пути волна мрака повлекла породившего ее за собой. Опять резко оставшиеся одни представители ненавидимого рода переглянулись. Ожд сглотнул и рванулся к оставленному повелителем объекту. Раздался удивленный вздох.

Ни о чем не просивший и ничем не интересующийся же ученик монахов безотносительно был подвергнут лицезрению протянутого ему мертвого младенца. С кляпом во рту и по-видимому с рождения не менявшимися пеленками.

В принципе, Бест даже обрадовался наконец-то свалившимся на них из бокового прохода стражникам – кучке на вид вполне нормальных людей с короткими копьями и мечами – потому как они счастливо спасли бывшего студента от явно намеревавшегося начать причитания коллеги. Их удивление при виде мягко говоря расширившегося прохода дало вторженцам драгоценные мгновения на проскальзывание вслед за властелином – только полные паладины стали бы вдвоем противостоять целому отряду пусть и не выглядящего чересчур грозно противника.

Дикая пробежка под азартные вопли и лязг преследователей продолжалась считанные минуты – четкий след всепожирающей тьмы привел их в широкую залу, чей потолок терялся в зеленоватых миазмах, а стены усеяны окошками. Бежать стало резко некуда: прямо перед ними в прямом смысле слова рвал и метал превратившийся в сгусток тьмы конь.

Поэтому вырвавшийся впереди всех член патруля со всего размаху напоролся на выставленный из-за угла травяной меч, а прыгун один взмахом сабли снес бедолаге голову. Последовавшее за тем «веселье» определенно не удостоилось бы описания ни в одном и самом захудалом рыцарском романе – они обыденнейшим и грязнейшим образом рубились.

Боевые крики, одним росчерком удлиняющейся зеленой пластины превращающиеся в удивленные захлебывающиеся стоны. Попадающие в захват и ломающиеся в облаке щепок копья. Летящие из-за спины кровавые ошметки. Брызгающая в лицо горячая кровь. Одна за другой уходящие в метафорический песок бессмысленные жизни и легкая доля удовлетворения от осознания полезности пройденных изуверских тренировок. Впрочем, куда более вероятен иной вариант – перед ними обычные отбросы, а основные силы направлены к парадному входу или в данный момент превращаются в кашу ангелом…

Мир вдруг исчез.

Израненный щитоносец напротив, стены, вот-вот готовая свалиться лампа, трупы.

Вопли, скрежет доспехов, чавканье поврежденной мраком плоти жужелицы под ногами.

Запахи…тоже пропали. Вернее размылись и выдвинули вперед один. Терпкий, кричащий, почти режущий. Одновременно пугающий до дрожи и притягивающий с силой десятков колесниц.

Горячие, скользкие объятия. Мягкое и электризующее прикосновение к уху.

Игривый шепот:

— Ты всё делаешь неправильно.

Ослепительная вспышка, перешедшая в кровавую муть – и Фаль распахнула крылья.

Юноша яростно заморгал, одновременно пытаясь сохранить какую-никакую боеспособность и справиться с поразившим его чудовищным головокружением и рвотой. Спокойно прийти в себя ему естественно не дали:

— Иди, — державший Беста захват распахнулся, однако падения не случилась – те же руки схватили ученика за ладонь и потянули за собой. – И смотри.

Будто удар мешком с песком по затылку, вселенная вернулась в поле зрения – совсем другой.

ЖИЗНЬ. Бурлящая, светящаяся, переливающаяся, великолепная, ненавидимая и желанная, ныне окружала оруженосца, куда не падал взгляд. Большая и размазанная, а также маленькая, сгущенная и шевелящаяся.

ЖЕРТВА. Слабая и беззащитная, едва прикрытая жалкими кусками металла и кожи, отмахивающаяся обломанным древком и источающая сладчайший аромат ужаса — и восхищения.

Смех синхронно вырвался из груди ведомого и ведущего. Радостный и наполненный предвкушением, прекрасный и самоценный уже сам по себе и тем не менее лишь предваряющий подлинное сокровище.

ВЛАСТЬ. Сверкающее золото на лезвии меча, поднимающееся в мнимой медлительности и опускающееся в неподдельной стремительности.

КРОВЬ. Рубиновая жидкость, несущая в себе самую сущность эти жалких тараканов, рожденных чтобы умереть на острие моего меча.

Окрасившийся в радугу боли клочок вселенной поднялся в воздух, будучи зацеплен за челюсть. Конечности уже отказали мозгу в повиновении, но сознание не успело покинуть хрупкую оболочку и кричит в отчаянной жажде жить. Мечты и надежды, сокровеннейшие воспоминания и случайно брошенные фразы, мысли и чувства…последний штрих.

СМЕРТЬ. Кричащая в агонии душа вылетела из раскроенного зеленой полосой черепа, чьи внутренности дождем пролились на не по своей воле опустившего руку рыцаря.

СЧАСТЬЕ. Кипучее, страстное и непреодолимое. Сладость контроля. Полнота подчинения. Неисправимость решения и невозвратность свершенного. Свобода менять мир и не отказываться от бытия собой.

Бест чуть не потерял сознание от захлестывающих волн экстаза.

Холодное, самую чуточку отрезвляющее прикосновение.

Сверкающие, полные звезд колодцы.

И раздающийся прямо в голове глас Божий:

— Мы только начали…

-
— Кхэ-кхэ! – громко прокашлялся владыка.

Это стало сигналом – пара немедленно распалась, причем если кавалер просто ошарашенно сел на неожиданно твердый и холодный пол, то дама начала немедленно с кожей ощутимым негодованием тереть раскрасневшиеся губы. Впрочем, с носящим на себе следы двойного поцелуя копытом его высочество поступил почти также – а именно со скептическим видом обтер об извазюканную в чем попало одежду, заметив дочурке:

— Вот и выгуливай тебя, — успевшие насытиться насилием глаза обернулись к второму участнику неведомо сколько продлившегося кровавого порхания. – А Васе вновь напоминаю о необходимости поостеречься – в иной раз у меня вряд ли получится вас спасти, а на второй хрен даже у гомосов веры не хватит. Да и вообще: вы очевидно ей не пара.

Юноша на всякий случай кивнул: голова определенно не готова воспринимать какую-либо информацию, будучи целиком заполнена прибывающими ныне с совершенно непотребной скоростью слегка запоздавшими новыми впечатлениями.

Тут несчастного вырвало – до сознания «оперативно» дошли более не казавшиеся прекрасными и желанными картинки, заодно с докладом языка о прошедшем через ротовую полость немалом количестве никак не подлежащих к распитию чужих внутренних жидкостей. Девушка на другой стороне коня презрительно фыркнула и показательно облизала пальцы – немедленно получив по ним хвостом:

— Всякую-то дрянь тянешь, — отрешенно прокомментировал Понт, оглядываясь. – Мы вообще где?

— У ног единственного истинного Оракула! – самую чуточку хрипловато и несоразмеримо пафосно ответствовал полумрак за гранью мистического освещенного пространства вокруг них. – Того, кого способны найти лишь не искавшие.

— Популярная в узких кругах защита, — без тени испуга отозвался конь, разворачиваясь в сторону говорившего. – Разве только нормальных клиентов с такой системой не заимеешь.

Смахивающий на многоуровневый торт хозяин не отреагировал на властелинов комментарий, вместо того ткнул конечностью в сторону утирающего губы рыцаря:

— Ты умрешь, — от ультимативности содрогнулась сама земля. – Тебя унизят, растопчут, обесчестят, выпьют до дна и лишат всего, после чего отдадут тьме, дабы в конце когти разорвали твою плоть, — окорочкообразная кисть плавно перенаправилась на Фаль. – Ее когти.

Отец и дочь переглянулись.

— Ну…в целом само собой разумеющееся, — вынес вердикт ангел смерти. – Он как-никак контракт на прохождение военной службы в нашей организации подписал — собственно всё ж по пунктам, разве только личное участие моего страшилища обычно не подразумевается. Так-то бюрократы отлично справляются.

— Ты исчезнешь, — не меняя тона и не отодвигая лапки продолжил Оракул. – Тебя используют, изменят, твоими же руками продадут и убьют самое драгоценное и недрогнувшим лезвием отправят в окаймленную пламенем бездну, — указующий перст с той же скоростью переместился на жеребца. – Его лезвием.

— И снова банальности, — возвел очи горе великий бандит под аккомпанемент согласного хмыканья наследницы. – Подозреваю, перед нами какая-то система защиты последней надежды – карманный план с долженствующей всех нас перессорить говорящей головой. Внезапный плюс вашего бестолкового романтическо-кровавого порхания – если бы сюда забрался сразу отряд, тем паче сводный, может чего полезного и вышло. Хотя конечно в любом случае довольно бесполезная…

— Ты будешь уничтожен, — столь же убедительно прервал оратора абориген. – Твои надежды разрушатся, дело обратится во прах, дом не устоит, а душа почернеет и исчезнет в море теней, — Вторая конечность поднялась и заодно с товаркой разошлась по понятным целям. – Они предадут тебя, вырвут сердце и оставят в одиночестве идти к смерти.

— Точно в соответствии с прогнозом, — со снисходительным видом кивнул людоед. – Чем на десерт поделишься, неваляшечка? Заявишь, будто я говорящая лошадь? Или вообще костюм – а внутри сидит гомос?

— Нет! – вроде бы с ноткой мстительности возгласил собеседник. Театральная пауза – и голос, способный принудить и Небеса упасть на землю. – Ты на самом деле не существуешь. Все твои достижения – иллюзия, борьба – бессмысленна, а страдания – потеха. Ты персонаж сказки. Сказки для семицветиков.

Несмотря на всю абсурдность заявления, наверняка неестественная убедительность Понта таки проняла – собиравшаяся соскользнуть с языка презрительная ремарка застряла в горле и могучий победитель демонов отшатнулся от хозяина сих мест как от зачумленного. Несколько минут потрясенного молчания. И пышущее огнем и серой скрежетание:

— Нет, ну ЯСЕН ХРЕН! Всегда это подозревал: ну кому, кроме семицветиков – этих в край уже повернутых на своих лошадях зоофилах – может понравиться подобная кровожадная хрень с каннибализмом и поучениями? Извращенцы, — насыщенный лютой злобой зубовный скрежет. — Скажи-ка: а автор часом сам-то не семицветик?

Ответа не последовало.

— Молчишь, …?! – вполне материальное изрыгание пламени пришлось бы к месту. – Боишься, …?! За шкуру трясешься, … … …?!

— Кхэ-кхэ! – возмутилась аж Фаль.

— А чего такого? – опасно ласковым тоном поинтересовался монстр, едва ли не распиная дочь горящим взглядом. – То ж рассказчик в меня эти слова вкладывает – стал быть сам про себя так и думает. И понелюбов иначе как … видать не величает. И вообще давайте наконец устроим нормальную оргию – без разврата об успехе среди этих … и мечтать не стоит. А то ведь если не интересны будем, то наш возлюбленный БОГ и ЦАРЬ, — копыто поднялось к отсутствующему небу. – Разочаруется, забросит – и всё, кирдык родной вселенной, так и останемся в вечности стоять с недоговоренными диалогами, — яростный удар обоими ногами в пол. – Ну и сволочь же…

— А вдруг он нам на самом деле добра желает? – неожиданно выдал Бест, разом затем рухнув в очень-очень нехорошие подозрения.

Тем не менее, слово не воробей – и казалось бы перешедший в мрачную стадию расстройства властелин снова возгорелся:

— ДОБРА!? – откликнулось троекратное эхо. – МНЕ!? ДОЛБАННОМУ ЗОМБИ ИЗ ЧУЖИХ ОРГАНОВ!? ХОДЯЧЕЙ КОЛЛЕКЦИИ ШРАМОВ!? ВЕЧНОЙ СИДЕЛКЕ ПРОКЛЯТЫХ ПРЕДАТЕЛЕЙ!? — тяжеленая туша сделала достойный кошки рывок, с одного прыжка погребя не успевшего и с места сдвинуться человека под собой. – ПОСМОТРИ НА МЕНЯ!!!

Обсидиановая маска пса сдернута, вместе с тряпичной основой и кусочком зацепившейся за крючок кожи.

На оглохшего юношу смотрел Знак.

Тот самый.

Страдание.

Верхнее лезвие образовала разрезанная бровь и раздувшаяся, пульсирующая над ней вена. Второе – выставленная в гневе вперед нижняя челюсть. Одним отверстием был подергивающаяся деформированная глазница, другим – выжженный уголок рта. Ожоги, будто кто-то наискось выводил по лицу факелом букву «О», и довершающие общую картину перекошенные следы лезвий, зубов, когтей и Бог знает чего еще…

Полнящееся ужасом мгновение длилось и длилось и длилось…пока, полвечности спустя, символ мучения не растаял столь же неожиданно, сколь и появился.

Отмерший парень мигнул – и уже не увидел ничего, кроме лица своего спасителя, разгладившегося из гневной гримасы в печальную мину.

— Страх и отвращение, — с грустной обреченностью произнес владыка, поднимая с пола и вновь возлагая на привычное место свою защиту от мира – и спасения мира от себя. – И спустя столько жизней – они всё те же.

Земной пони аккуратно сполз с подчиненного и отвернулся к Оракулу. Немного постоял в тишине.

— У этой сказки не может быть счастливого конца. Во всяком случае, для меня, — невеселое фырканье. – Если конечно наш Создатель не пойдет против логики повествования, сделав какой-нибудь финт ушами. Например, я внезапно проснусь в оригинальном мире ничуть не казненный, в отличном здравии плюс с какой от начала мне предназначенной несчастному скитальцу прекрасной дамой под боком, — нехорошее ржание. – Ну а поскольку подобной безусловно неинтересной читателю ерунды никак не предвидится, предлагаю продолжить наши попытки попасть в струю семицветиковых предпочтений. Так чего там насчет оргии – исключительно ради спасения мира, разумеется?

Слушателей обвели полубезумным взглядом.

— А вы ведь правы, — вероятно отвечая неким голосам у себя в голове продолжил мистер Понт. – Кому из наших без всякого сомнения искушенных зрителей на самом деле может показаться прельстивой подобная банальность? Всего трое! Хотя конечно невинность, преобладание сильного пола, пони, человек и перевертыш – вообще кстати отменные твари для любовных сцен, для того видимо и завезли — да в качестве вишенки щупальца… — задумчивое почесывание носа ранее продемонстрированной теневой плетью и совсем-совсем нехорошее хихиканье. – Приличный такой джентельменский набор, определенно соответствующий чаяньям общества…вот только какого понелюба в теперешние времена удивишь и без того всё заполонившим простецким сваливанием и развратом?! К тому же, если сия история до сих пор на плаву, значит народу нравится происходящее – а на чем строится сия сказка?

Вопрос повис в воздухе.

— Правильно, — похвалил спустя некоторое время пространство стремительно едущий куда-то далеко великий бандит. – На малоосмысленном насилии, мучениях, пафосе, превозмогании и глубокой морали. Следовательно, нам совершенно необходимо кого-нибудь замочить…

Окончательно опустившийся в свою маниакальную ипостась людоед неспешно поднял ногу и наставил ее на рыцаря:

— Эники, — на Фаль, — бенеки, — на себя, — ели, — на тушу позади, — вареники.

Радостное клопанье – аплодисменты в собственном исполнении.

 — Поздравляю: ни много ни мало, а сам творец вселенной избрал тебя на роль искупительной жертвы, — уже в прыжке пафосно провозгласил великий бандит, вонзая по достижении цели лезвия в жирные телеса. – Оргию устроим прямо на твоем содрогающемся и истекающем кровью каркасе – публика подобное точно оценит – а как забьем окончательно, его вседозволенность авось и выпустит отсюда, да и по сюжету дальше продвинет…

Дальше сумасшедший монолог услышать возможным не представлялось – голос перекрыло отвратительное чавканье и визг козла отпущения. Впрочем, один только периодически прорывающийся хохот на голых инстинктах заставил парня начать насколько возможно незаметное и быстрое отползание прочь от спятившего сюзерена. Где-то перед самой теоретической стеной – кожей еще не прочувствованно, но ощутимой чем-то безмерно более глубоким – он внезапно столкнулся с Фаль.

И произошло удивительное, противоречащее всему опыту, ожиданиям и здравому смыслу – демоница, одним крылом разрезающая камень и ломающая шеи пальцами, вцепилась в ладонь ни на что ни годного оруженосца, будто нащупавший спасительную веревку утопающий, прильнув затем к нему всем дрожащим как осиновый лист телом.

Чего может испугаться прожившая с совереном всю жизнь дочь, хранимая им пуще всех сокровищ? Или именно в силу своих познаний и невероятной чувствительности она и погрузилась нынче в пучины ужаса? Сами собой напрашиваются очень нехорошие выводы.

Тем временем свободная рука не стала дожидаться окончания размышлений и вполне самостоятельно, по чистому наитию, прижала могущего убить рыцаря едва ли не взглядом представителя высшей расы к хилой груди и закрыла ее от собственного отца плечом. Глаз же, до того не способный отойти от разворачивающегося перед ними кровавого зрелища, ныне оказался захвачен сиянием, исходящим от скрывшегося в его невольном объятии ангела…

А потом служившая им опорой незримая стена без предупреждения исчезла и ученик монахов внезапно обнаружил себя ЛЕЖАЩИМ на наследнице соверена и чуть ли не касающимся ее носа своим. Оное обстоятельство на несколько секунд лишило бедолагу самой возможности двигаться, дабы в последующее за ними мгновение каленой пружиной выстрелить им вверх. Последовавшую с бешеной скоростью волну извинений даму приняла благосклонно, хотя конечно протянутая в ожидании помощи ладонь слегка намекала мучающемуся полнейшим сумбуром в голове былому студенту на потребность в более вещественном покаянии.

Так или иначе ситуация достаточно быстро и счастливо разрешилась. Чуточку пришедший в себя юноша смог оглядеться и убедиться в их возвращении во вполне материальные и «естественные» недра несчастной каракатицы.

Они стоят на некоем возвышении далеко над полем боя, в дальнем от главного входа конце залы. Битва близка к завершению: стройные тонкие ряды белоснежных рыцарей уже добивали разбросанные по углам и лишившиеся всякого строя разномастные банды защитников – или же конвоировали пленных. Повсюду валялись тела, кое-где горели скромных размеров постройки, а стены там и сям кровоточили из разной внушительности ран.

— ЭТО НИЧЕГО НЕ ДОКАЗЫВАЕТ! – Бест подскочил на месте и в прыжке развернулся к источнику вопля.

Повелитель стоял перед здоровенной дверью весь взмыленный и с кинжалами наголо, грозя потолку копытом:

— СЛЫШИШЬ ТЫ, …!? НИЧЕГОШЕНЬКИ! У меня вообще в хозяевах есть шар – хрен знает какой силищи разумный артефакт, правящий целыми измерениями! … семицветиков! Вы все …!

— Кхэ-кхэ! – брошенный девушкой нож, случайно обнаруженный застрявшим у нее в одеянии, звонко ударился о маску. – Папочка, хватит тут стриптиз устраивать – оденься уж!

Многозначительный кивок в сторону зычно командующего внизу войсками Дровосека.

Земной пони некоторое время бессмысленно лупал на нее глазами, после чего чертыхнулся, дал себе пощечину и преобразился — в чрезмерно чистого для произошедшего побоища, но безмерно более подходящего ситуации козлотавра.

Оставшееся до подхода «союзников» ускользающее количество минут группа провела за успокоением нервов и привидением себя в порядок – в итоге оракульная защита показала себя не столь уж и бесполезной. Прибывший же к ним в сопровождении будто вышедшей из родного кабинета после целого дня создания инструкций Нилессии модрон немедленно вынес им благодарность за проявленную вежливость и крайнее неодобрение провалом тихой версии плана – одним и тем же тоном и без малейшего повышения голоса.

Захват собственно «Головастика» прошел без сучка и задоринки: внучек рыжей эльфийки успешно разрядил все установленные на воротах ловушки, прошедшие впереди благородные воители почти без повреждений приняли на себя все задверные проклятия, а металлическая натура Дровосека легко перенесла десяток арбалетных болтов, выпущенных хозяином крепости – зело большеголового и широкоглазого серокожего гуманойда – и последними приближенными. Отчаянные попытки аборигенов сбежать через потайные ходы разумеется провалились – не зря владыка приберег Фиса напоследок, пусть вид используемого им в качестве барьера пространственного купола с розовыми клапанами и наводил на кое-какие не вполне приличные ассоциации.

Финальным аккордом стало превращение источника проблем в ужа, кое свершение обеспечили хранимые прямо тут трансмутационные зелья, ранее использовавшимся для некой «исключительно ценной контрабанды».

Ходячий город, пусть израненный и очень сильно недовольный, взят.

Хотя конечно обнаружившаяся на спинке трона вырезанная надпись «сам ты …!», мягко говоря, не поспособствовала понтову душевному равновесию.

-
— Красиво горят, — оценил «прощальную пользу» сотен погибших так и не поименованный ворюга, нарушив тем самым подзатянувшееся молчание.

— Соответствует истине, — покрутил шарнирами стальной паладин, всем корпусом разворачиваясь обратно к полулежащему на бугристой лапе бариауру. – Напоминание: сделка нуждается в завершении. Сформулировано ли решение?

— Пфе…решение, — сдул фальшивую челку великий бандит, лениво теребя застежку кожанки. – Разве способен персонаж чего-либо решать? Всё уже решено до нас.

Огромные глаза модрона стали еще шире и провернулись вокруг своей оси:

— Связи не найдено. Повторяю запрос на предоставление сведений.

— Да согласен я, согласен – при условии, что открывать ларчик будем вместе, — частично козел потянулся. — Ну и прочий союз. Наследничков и правда больно много, а с тобой по крайней мере есть шанс договориться – даже в сказочном мире волей-неволей выживать приходится. В знак доверия…

По мановению кулака завернутый в знамя с жвалами костыль перекочевал из рук Дита к одному из рыцарей.

— И валите давайте отсюда, — отнюдь не вежливая отмашка. – Кто б знал до чего на ваши рожи смотреть обрыдло.

Н-да, с таким отношением симпатии к ним явно не прибавится.

— Потери? – не утруждая себя по крайней мере поворотом головы, поинтересовался жеребец у начальника стражи, едва только братья по оружию взошли по исполинской ноге.

— Четверо безвозвратных. Один восстановимый, — откликнулась сидящая в позе лотоса тифлина, по какой-то наверняка нездоровой причине особенно прелестная в свете горящих трупов.

— Неизбежно несмотря на любые доспехи и оружие, — печально кивнул Понт. – Оккупация?

— В процессе, — лаконично отозвалась дама, резко схватив легшую ей на колено ладонь.

Сухой треск. Рогоносец вскочил на ноги, по чем зря матерясь и обещая изнасиловать всё вокруг, включая камни, за каковое нарушение общественного порядка получил ментальных плетей и от коня.

Вновь наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра и периодическим титаническим шебаршением «жужелицы», внезапно обретшей через немалые муки новых паразитов. Причем возможно данное обстоятельство является изменением к лучшему: всё же теперь ею прямо управляет не лишенный милосердия друид, успевший приказать не только дать бедняжке передохнуть, но и бросить все силы на залечивание ран, заодно дав указание ближайшую арендную плату с торговцев и ремесленников пускать на наращивание панциря с дальней целью перебазировать основные помещения на максимально приемлемое расстояние от внутренних органов и нервов гиганта.

Таким образом, по крайней мере одной душе сегодняшнее побоище пошло на пользу.

Блуждающий по окрестностям глаз натолкнулся на мирно спящую под плащом (а также целым морем невидимых ограждений и щитов) небожительницу. Тело не преминуло напомнить о произошедших между ними сегодня событиях, кои еще не обрели своей подлинной трактовки и оценки, однако без всякого сомнения твердо встали на полку наиболее запоминающихся. Даже внутренний мрак от предательства собственных родителей, вернее крайней ошибочности собственных представлений о них и построенных на том песчаных замков, отступил перед сиянием неизменно преподносящего новые невероятные сюрпризы мира и дал несчастному «потенциальному дворянину» шанс банально порадоваться жизни.

Тьма наверняка вернется. Но не сегодня. А пока выпьем чего там уж полчаса предлагает лишь слегка подраненный в драке Ожд.

Гадость.

— И что же дальше? – дабы в первую очередь незаметно для друга слить угощение на землю поинтересовался парень у спасителя.

— То же, что и всегда, — после некоторого раздумья хмыкнул козлотавр. – Будем пытаться захватить мир, естественно. Тем не менее, не стоит недооценивать нынешние события: благодаря благородству нашего металлического друга, не выдвинувшего претензий на оттяпанную территорию, моя маленькая организация резко скакнула из грязи в князи. Этакая жилплощадь на дороге не валяется, — козлотавр ласково погладил используемую в качестве подушки ножищу валяющейся на дороге многоножки. Та неожиданно ответила довольным гулом – видимо в жесте друида имелось не только физическое воздействие. – Ух ты лапочка моя, настрадавшаяся…

Ходячая гора чутка накренилась, не иначе как от переизбытка нежности.

— И хотя фактическое истребление персонала никак нельзя назвать желательным исходом, — кивок на дочурку, — оно тем не менее избавило нас от необходимости вылавливать оппозицию — да и контролировать уменьшевшееся население куда легче. В общем, товарищи, спешу поздравить всех с сокрушительной победой – кусочек былого величия возвращен законному владельцу и путь к остальным элементам властной мозаики обещает стать пусть не на много, но всё же менее тернистым, — ностальгическое посвистывание и хлопок в ладоши. – По возвращении из добычи всем участвовавшим выдам премию. Ну и поем, причем не только шоколадку.

Смачный шлепок по лежащему под рукой мешку:

– Так и так ведь выполнять обещание придется. Думаю, скушать у него мозг – не зря ж столько лет отращивал – а на кошелек пущу кожу с седалища – сноса аксессуару не будет, — довольное цыканье зубом. — Бедный Головастик в этом смысле самый приятный: сейчас уже ужасаюсь, каким макаром придется мастерить чего полезное из Кубика или грызть внутренности нашего упорядоченного шарнирного знакомого.

Предвкушающий смех от опять потихоньку подкатывающегося к леди Элисон Дита – некоторые существа банально не способны жить без боли. Жиденькое подхалимское хихиканье сидящего в неосмотрительной близости от Фаль Ожда. Непонятные возбужденные звуки от в прямом смысле скачущего к ним на всех парах Фиса. Спокойное почесывание соверена и гулкое «ВУУ-ХХХ» ходячего города. Стук костей и горячее бормотание свободных от надзора за войсками «союзника» цифровых.

Треск костра из сотен жертв, виновных лишь в попытке защитить свой дом и пущенных с молотка в не касавшейся их игре….чья гибель для разнообразия нисколько воина христова не беспокоит. По крайней мере пока.

Одним словом – идиллия.

Ну, ладно, если по чести, то не вполне: это «АААААА!» картинку слегка портит.

— Ой, ну кто тут разорался? – сонно поинтересовалась перевернувшаяся на спину небожительница, единственная обратившая-таки внимание на пространственника. – Имейте совесть!

Широкий зевок, вызвавший повальное повторение оного жеста у всех окружающих.

— Да, бесится опять, семицветик, — с вроде бы аж повысившейся неприязнью произнес ненавистное слово земной пони. – Нет чтобы телепортануться и нормально сказать, чего ему опять прищемило.

Козлотавр всё же немного приподнялся и прислушался к сообщению никак не могущему добежать до них вследствие обилия и периодического движения ног-препятствий подчиненного. Лик его, поначалу выражавший исключительно раздражение, достаточно быстро показал сперва недоверие, а после и немалую озабоченность:

— К оружию!

Компания за редким исключением – конкретно Нилессии и Нинасуса – ответила недовольным стоном и естественным вопросом.

— «А-а-а-а-а демоны», — жестким тоном донес до них сообщение прикрывший глаза ангел смерти. – Фер, чуял ведь не просто так отбивался и прочая хрень. Да и вообще: чтоб наш осторожный Головастик вот так открыто влез в войну банд…ммм…ну! Живо! И готовьте фривольтные позы – печенью чую: электрики попрут.

— Дык, всех же уже?! – с откровенной обидой возопил прыгун, зачем-то яростно чистя до того спокойно лежавшие в пыли и грязи мечи. – Куда?! Зачем?!

— Опоздали, бывает, — качнул головой людоед. – Мы действительно оперативно сегодня сработали, сам не ожидал. Да и хрен попадешь по ходячему-то городу – не зря здесь такая дорогая жилплощадь.

— А она не может нам помочь? – влез кожей ощущающий скакнувшее до предела напряжение Бест. – Целая крепость как-никак.

— Оставь ее в покое – итак бедняжка намучилась, — резко бросил Понт, цепко оглядывая ничуть не угрожающие окрестности. – Да и вряд ли пригодится – не с глабрезу же каким наш лобастый друг договорился. Отобьемся, тем паче модрончик…

И тут наконец ЭТО произошло.

На некотором отдалении от них открылся сразу десяток пространственных ран, исторгнувший из себя свору разнообразной нечисти. Но сколь бы угрожающими не выглядели все эти руки-пилы и горящие глаза, а они все скопом не давали и четверти того ужаса, коий вызывал главный гость, пришедший позже всех и теперь возвышавшийся над нестройными рядами тварей подобно белоснежной башне с изборожденными десятками оплавившихся и поломанных артефактов стенами.

— Элис-сон…- прорезал разумы каждого из стоявших в остолбенении сигильцев мысленный зов, состоящий не столько из имени, сколько из предвкушения – и обещания.

Совершенно невозможный, невероятный звук.

Тифлина кричала недолго, ибо пришедшее следом за первым словом «эхо» сдавило ей горло до жалкого писка.

Огромные и сверкающие в свете костра подобно брильянтам фасетчатые глаза гигантского жука повернулись к бариауру – и ни у кого не имелось сомнений по поводу видения их сквозь маскировку.

— Во-ор…

— М-мать моя кобыла! – издал неслышанный наверное со встречи с Пун-Пуном панический вопль Понт. И со всей силы лягнул служившую ему подушкой согнутую в «колене» лапу.

Та не осталась в долгу, напрочь снеся и маленький лагерь и погребальное пламя – к счастью всё в сторону нападающих. Сквозь воцарившуюся суматицу прогремел единственный приказ:

— ХОДУ!

И они побежали. Вернее, рванули вверх по конечности цифровые и то же попыталась сделать Нилессия, вот только путь ей преградил повелитель. Короткая схватка – и в результате чуть ли не падающая с ног от ужаса девушка скручена и перекинута через круп, всецело будучи приготовлена к обмену на спасение для остальных.

Рогоносцу вероятно пришла в голову та же мысль, а чересчур занятый прочими проблемами соверен банально не успел отдать мысленный приказ – в результате Дит повис на шее господина, тут же отвесив мощного тумака ринувшейся на помощь родителю Фаль. Увидевший подобный кошмар рыцарь без раздумий ринулся на защиту чести своей вцепившейся дабы не упасть в сумку отца дамы. И тут неведомо каким образом способный удержать весь этот вес Понт совершил поистине находящийся на грани фантастики рывок, вцепившись в плохо расстёгнутый пояс улепетывавшего Ожда.

Упали они не на каменистую, почти лишенную покрова землю, а в высокую фиолетовую траву.

— Б-балда! – неизвестно кого, а скорее всего всех, включая себя, припечатал людоед едва встав, заодно припечатывая раба проклятья по лицу кулаком. – На хрена поперлись?! Он же сейчас…

Договаривать не пришлось – открывшийся в каком-то десятке метров от них портал и высунувшаяся оттуда белоснежная длань наглядно продемонстрировала причину сюзеренова огорчения.

В этот раз гражданина Нинасуса пришлось ловить за упавшие штаны.

Миры летели как из колоды карт. Высоченные стены из базальта сменяли водные толщи и морозные равнины – идущие до горизонта облака. И каждый раз прямо за ними образовывалась новая дыра с той же самой отвратительной мордой. Причем ни раз и ни два гелугон мог попытаться поймать их – и неизменно позволял жертвам ускользнуть. Будто ведя куда-то или, куда более вероятно, просто наслаждаясь каждой секундой погони в полной уверенности неизбежности своей победы.

К сожалению для него, первичная паника владыки успела смениться на жесткую и мрачную обреченность — не отчаянья, но действия. Из кармана появился И-Скакун.

Момент настал, когда они пронзали по всем статьям пасторальные холмы серо-желтого цвета – с поросшим там и сям мелким кустарником и скрытыми им глубокими оврагами. Получивший инструкции на предпредыдущей пригодной для дыхания и разговора площадке измученный меченосец закусил особую пластинку и подобно мешку с картошкой упал вниз вместе с тифлингами. А Фаль не успела. Вернее, не стала следовать плану. Рыцарь конечно же и не подумал бросать свою даму.

Владыке хватило времени лишь на грозный взгляд, разумеется не подействовавший, а далее привычным образом встала необходимость продолжения бегства – на сей раз осмысленного. И с куда меньшим количеством зарядов. Попытки сбросить пассажиров на следующих более-менее не-смертельных остановках ни к чему не привели.

И вот она, их цель: блеклое, темное пространство с чернильным небом и мраком, лишь на пару шагов вокруг них освещаемым зажженным козлотавром нательным фонарем. По напряженному погоней телу прошел приятный холодок, а рука ухватила нечто очень похожее на обычный пшеничный колосок, сразу впрочем упущенный. Воздух пах чем-то неприятным и деревенским.

— Приехали, — хрипло произнес Понт, стряхивая с себя подчиненных. – Дура. Отшлепаю.

— Идем дальше, — взмолилась девушка, с ужасом глядя по сторонам. – Убежим от него! Верхние Планы…

— Он вернется, — не глядя на нее произнес жеребец, вытягивая заколку и обращаясь в обычный вид. – Не за нами, так за ней. К тому же и так перегрелся, — дымящийся аппарат для перемещений соскользнул в траву. – Взять. Не спорить.

Небожительница предпочла последовать приказу.

За их спинами образовался портал.

— Бестолочь, — с усталой сердечной теплотой бросил ему не оборачивающийся великий бандит. – Помни: Парсифаль — твоя единственная надежда.

— Где… — удивление и нарастающий гнев.

— Секрет! — с наигранной веселостью отозвался конь, ласково проводя копытом по лицу умоляюще смотрящей на него дочери. – Нилессия моя. Я несу ответственность перед ней. Я обязан защитить ее – даже от подобных тебе.

— Глупе-ец… — растерянность сменила питающаяся верой в собственную непобедимость презрение.

— Еще какой, — маска без звука упала в пшеницу. – Вот честно: не передать, насколько самому...нет, ну правда: это настолько...неужели я ничему...мэх…- печальная отмашка. Зубастая Тень хмыкнула и с легкой улыбкой на обезображенном лице вернула внимание дочери. — Скажи мне.

— Что? – спросила держащаяся за него как утопающий за доску наследница.

Снежный жук меж тем закрыл собственный портал и совершал лапами некие пассы – вероятно обеспечивал невозможность открытия других.

— То, ради чего мне пришлось потратить драгоценное забвение, — зачем-то потихоньку раздевающийся ангел смерти фыркнул. – Хоть эту-то тайну надо раскрыть.. Ну и для дела необходимо- сама понимаешь. И это не просьба.

Обнаживший в кои-то веки выглядящий жалко и бесполезно травяной меч рыцарь закусил губу, не в силах ни понять действий августейшего семейства, ни узреть выхода. Но и в таком состоянии он не смог не заметить, сколь пунцовыми стали белоснежные щеки дитя Верхних Планов.

— Я…я люб…- очень-очень неловкая пауза и новая попытка одолеть конскую твердость самым жалостливым взглядом во вселенной. Не вышло – владыка и не смотрит. Пора нырять в прорубь. – Я люблю Ви, — брови небожительницы дернулись как при сильной боли. Тем не менее, на голосе оно нисколько не сказалось и вторая часть сокрушительно признания вышла без задержки. – И мы уже успели…механически сблизиться. Когда вас не было.

На первых словах отцеплявшие одна за другой сумки копыта застыли. По затиханию последних – задрожали вместе с самой землей под ногами. Глядящий в небо ангел смерти издал длинный не то писк, не то шипение, каковое более стоило ожидать от вскипевшего чайника.

Наконец спустя маленькую вечность спасший их обоих монстр опустил к чужим детям свой лик – явив ЗНАК.

Теплящееся в уголке глаз сознание успело приказать им бежать прежде, нежели окончательно погреблось под горой дикой, безумной ненависти и боли ударенного прямо в сердце отца.

Вырвавшиеся отовсюду из его тела лезвия обратили плотную куртку со множеством карманов в кучу резаной кожи и впервые представший перед ними в привычном для лошадей виде земной пони с резкостью автоматы развернулся к ждущему их врагу.

Дрожащий оруженосец вышел из остолбенения и с неизвестно откуда появившимися силами попытался двинуться за ним, однако глядящая в землю девушка не позволила, схватив своего рыцаря за руку и потащив в противоположном от места предстоящей встречи направлении.

Но и уйти просто так Бест не мог, а потому вывернул шею насколько позволяли сухожилия и смотрел.

Тихое поле, видимое исключительно в пределах постепенно расширяющихся кругов света, исходящего от противостоящих друг другу сил.

Гордый и надменный гелугон, небрежно опершийся на свою демоническую алебарду и даже не смотрящий в сторону улепетывающих фигурок – он в любом случае лишил их шанса на побег и теперь может не торопиться.

Совершенно голый, открытый всей вселенной конь, подобно кораблю рассекающий растущую ему по грудь пшеницу. Идущий дергано и неровно, но с чувствующейся и с разделяющего их расстояния целеустремленностью.

— Глупе-ец…-повторило отродье Ада, стоило оппоненту войти в принадлежащий загонщику пятак блеклого нездорового сияния. Радость от предстоящего «сражения», предвкушение и новое обещание бесчисленных мук – Понту, Фаль, Нилессии, даже едва замечаемого чудовищем Бесту.

Ответом стал исполненный доброй иронии участливый вопрос:

— Балда ты, жвалистый. Никогда не задумывался, с какого бодуна нас зовут друидами ТЕНИ?

Внезапный порыв ветра всколыхнул колосья.

Заподозривший неладное монстр перехватил косу и с никак не подходящей для таких габаритов скоростью двинулся на жеребца…чтобы на втором шаге провалиться по колено в раздавшуюся землю.

Радостный смех настигшего свою жертву маньяка – и плывущие на потерявшего равновесие демона травы, облака, холмы, само небо….

Эпилог-интерлюдия. Пир на костях.

Кто-то теряет, а кто-то находит.

http://www.youtube.com/watch?v=LwCZp5-tSYg

Блеклый, темный и негостеприимный план, пахнущий мертвечиной.

Два десятка чуждых ему существ, сходящихся после долгих поисков на одинокий холм, нависающий над уродливой даже по сравнению с прочими местными видами воронкой. И обменивающиеся неутешительными вестями.

— Совсем-совсем ничего не нашел? – с самыми просящими нотками в третий уж раз уточнил Ожд, с отчаянной надеждой заглядывая рыцарю в лицо. – Прямо ничегошеньки?

И без того чувствующий себя откровенным предателем Бест опустил взгляд в пол, тем не менее кожей ощущая светящийся в десятках устремленных на него глаз тот же настойчивейший и воистину животрепещущий для каждого из них вопрос. Увы, единственный доступный ему ответ никому из них не принесет радости – ну может кроме Дита:

— Ни кости, ни сустава, ни крошки, — не стерпел и отвернулся парень. – Даже одежды нет. Владыка просто…испарился.

Фаль всё так и сидит, накрывшись крыльями, с самого окончания разбушевавшейся часов наверное уже двадцать назад битвы. Всхлипывания правда больше не слышно.

— А оживить? – меж тем не унимался сигилец. – Воскресить? Как его…консолидировать?! Да куда ты уставился-то?! – вцепился ему в локоть и силой развернул оруженосца возбудившийся друг. – Делать чего-то надо! Он ведь, когда вернется и узнает, что мы тут стояли и бездействовали…

Тихое-тихое хихиканье, от которого меченосец поперхнулся, а по спине былого школяра прошел озноб.

Небожительница неспешно встала и элегантно развернулась к подчиненным своего отца, на ходу расправляя свои ангельские достоинства. Голова склонена на бок, руки прямые, очи же в самом непосредственном смысле светятся чем-то безмерно тревожным:

— Папуля. Не. Вернется, — не громко, но четко, будто наслаждаясь каждым словом, произнесла демоница, танцующей походкой приближаясь к участникам несчастливого похода. – Никогда. Не в эту вселенную. Судьба пришла за ним и давнее желание его учителей воплотилось: Убийца Надежды насытил собою Тень, растворясь в так долго питавшем его силами плане — и всё это благодаря мне…

Глубокий вдох через нос и широкая улыбка узника, впервые за десятки лет увидевшего солнце. Воздух вокруг ее фигуры вспыхнул ярким ореолом из пляшущих язычков розового пламени.

— Я УБИЛА Понта, — лицо «потенциального дворянина» обдало жаром. – НАКОНЕЦ-ТО! Я достигла, я превозмогла…

Девушка не справилась с нахлынувшими на нее чувствами и пустилась в пляс – прямо по поглотившей ее родителя земле и чуть ли не сбивая с ног рванувших во все стороны цифровых. Юноша пару минут глядел на нее, а после передернул плечами и обратил взор к давно смотрящей на него госпоже Элисон.

— Ничего об этом не знаю, — угадала та его мысли. – Но возможно, смогу узнать.

— Среди наших поспрашаем, — сглотнул, отворачиваясь от предела своих мечтаний, Ожд. – Целый Сигил в распоряжении – никакая тьма от нас не скроется.

— В общем, не волнуйся, — вступил нехарактерно спокойный и очень-очень грустный Фис. – Ты вернешь свою демоническую лошадку – так или иначе.

— Мы вернем, — поправил соратника чувствующий крепнущую где-то внутри уверенность и какую-то совершенно непонятную, но уместную как никогда твердость воин христов, «обнажая» меч. – Небеса, Силы, Архангела и сами Святая Мать со своим предвечным Сыном да будут меж нами свидетелями: никто из стоящих здесь не успокоится, пока наш благодетель, спаситель и соверен не восстанет…

— Идиоты! – рухнула на потихоньку придвигавшуюся друг ко другу кучку спятившая от потери наследница. – Мыши, оплакивающие кота! Неужели вы до сих пор не поняли: Понт мертв! Мы СВОБОДНЫ! Эли, — взяла она Нилессию за руку. – Оба твоих тюремщика пали в попытке завладеть тобой – и теперь планы открыли свои объятия и готовы показать тебе все свои красоты и дать наконец ту судьбу и ту жизнь, которую выберешь себе сама! Разве не об этом ты мечтала?

Тифлина отшатнулась, однако Бест всем существом почувствовал, насколько глубоко и в сколь добрую почву упали сии слова.

— Ви! – обернулась сияющая припадочная к стоящей в стороне от их сборища эльфийке. – Отпуск на месяц, а потом может вовсе контракт аннулируем – в крайнем случае обойдусь и без такой старой кошелки. Семья ждет-не дождется любимой бабушки, а горы золота – равного им по великолепию вора. Фауста с собой бери – так и так окучен.

Попытка плохо понимающего происходящее мага возмутиться оказалась жестко пресечена определенно оценившей идею лучницей, коя затем с довольной миной показала подруге направленный вверх большой палец и испарилась в облаке искр заодно с кавалером – видимо И-скакун также успел найти нового обладателя.

— Рогач! – цапнула Фаль Дита за определяющую часть тела. – Пошел на хрен. Достал хуже горькой редьки – эти твои эманирующие во все стороны животные позывы…бэээ. Просто пшел.

Небрежный тычок, бросивший огромного рыцаря тьмы навзничь.

— Остальные, — обвела она ладонью цифровых. – Можете пойти со мной, а хотите – тоже валите на все четыре. Главное, не мешайте – потому как у меня БОЛЬШИЕ планы…

Восторженный писк – и брызнувшие из глаз слезы радости:

— Свобода! Наконец-то! НАКОНЕЦ-ТО!– вспышка оранжевого света. Ангельские крылья видоизменились в нечто вроде пирамидообразного тазика, зависшего у нее над головой, из плеч полезли зубы, левая нога выпрямилась и повисла плетью, а голос упал до густого баритона. – Быть собой, — окутавшийся облаком молний кулачок с размаху ударил в темную материю под ногами, родив простоявший несколько секунд роскошный призрачный цветок. – Менять мир по своему и только своему усмотрению, — безумный взгляд обратился к Бесту. – Властвовать, не оглядываясь и не преклоняясь ни перед кем…

Невидимая сила оторвала парня от земли и бросила вперед. Девушка поймала его одной рукой.

— Так-то игрушечка. Старый хозяин больше не придет за тобой. Не защитит. Не убережет, — ласковое прикосновение к покрывающему отсутствующий глаз бинту, отозвавшийся ощущением вбиваемого в голову раскаленного гвоздя. – Не правда ли интересное ощущение: полностью находиться под чьим-то контролем?

Ответа демоница дожидаться не стала, вместо того приблизив жертву к лицу и страстно поцеловав ее в губы. Волна дикой, необузданной магии покатилась по телу несчастного узника планов через считанные секунды начав изменять его тело – полоски кожи на шее оттопырились и подобно раскрывающимся лепесткам потянулись ввысь.

Дергающееся тело отбросили в сторону будто надоевшую куклу.

— Но в первую очередь я в кои-то веки избавлюсь от этого дурацкого имени...