Эпоха полночных кошмаров
Глава VIII
Рэрити сидела на серо-шоколадном квадратном ковре, не в силах сдержать клокотание в груди. Её господин сидел перед ней за низким массивным столом с непропорционально тонкими гнутыми ножками и внимательно сверлил её взглядом, медленно поглаживая копытом подбородок лоснящимися спокойствием движениями. Её сестра, подрагивая и вытаращив на синеусого жеребца зелёные глазёнки, прижималась к украшенному тремя самоцветами бедру, нервно сжимала обнимающими тело Рэрити копытами её шёрстку и беспокойно шевелила хвостом. Эта игра в гляделки продолжалась уже несколько минут. Благо, кофейно-ореховые стены не давили на разум, внося в эту напряжённую атмосферу мазки спокойствия.
— Ха! – усмехнулся наконец Фэнси Пэнтс. Это было громко после долгого молчания. Рэрити снова усомнилась в его адекватности: как рабовладельцу, ему стоило бы злиться. – Что ж, я, в принципе, всё понял, и у меня остался только один вопрос. Зачем?
— Может, затем, что хотела вернуть себе свободу и попытаться не попасть на растерзание к кучке извращенцев? – огрызнулась белоснежная единорожка. К Дискорду раболепие, она уже попалась на попытке побега. И – этого никуда не деть – убийства.
— Я не об этом. – Фэнси Пэнтс проигнорировал фамильярное обращение раба к господину на «ты»; оно никогда его не задевало, а сейчас, когда его интересовало совсем другое – особенно. – Почему ты не убежала сразу после того, как убрала последнего охранника? Ты могла бы просто взять сестру и удрать. Нет – ты бросилась спасать рабов, которых видела в первый и последний раз в жизни. Почему?
— Последний? – упавшим голосом повторила Рэрити. – Ты… ты убьёшь их?
Единорог приподнял бровь, и кобылка почти поверила в то, что двойное подряд неофициальное и свободное обращение к нему на этот раз его точно взбесит. Но нет.
— Вот. Снова. – белый жеребец откинулся на спинку кресла, не отрывая взгляда от кобылки. – Ты снова не думаешь о себе или о сестре. Ты снова думаешь о посторонних пони, смысла убивать которых мне нет, потому что они ни в чём не виноваты, а найти новых и отсортировать их по местам будет затратно.
— Зачем ты пришёл в Понивилль? – требовательно спросила Рэрити. – «Найти новых и отсортировать их по местам»?
Фэнси Пэнтс лениво наклонился вперёд и упёрся копытами в столешницу. Ему следовало бы наказать единорожку за такую дерзость. Если бы его это хоть как-то волновало. Этот вопрос не таил в себе ничего опасного или запрещённого, он был логичным, хоть и запоздалым. Но зато был задан к месту. Кобылка даже смогла ехидно обернуть его слова против него. «Умнее, чем кажется, — оценил единорог. – Будь она бизнеспони, из неё вышел бы толк».
— Ты не ответила на мой вопрос, — спокойно напомнил Фэнси.
У Рэрити даже в самых удалённых уголках подсознания больше не получалось назвать его господином. Даже в памяти эпизод их первой настоящей встречи в погребе проигрывался сквозь какие-то помехи. Единорог, кажется, был не против обращения на «ты». Не выразил ничего в знак одобрения, но и протеста тоже не выказал.
Единорожка вздохнула. Ей на самом деле было сложно объяснить тот поступок, как и многие её импульсивные, чисто кобыльи действия.
— Потому что я так захотела. – ответила Рэрити первое, что пришло ей в голову.
— Ты ведёшь себя как рабовладелец, — с какой-то игривой насмешливостью заметил Фэнси Пэнтс. – Решаешь, кому быть свободными, а кому оставаться в рабстве.
— Это не так! – топнула копытом Рэрити. – Я не выделяла из толпы тех, кто мне нравился больше всех. И я не решала их судьбу, потому что они думали, что их судьба уже решена. Я хотела показать, что у них есть выбор несмотря ни на что. Я хотела разделить мою свободу с ними.
— У тебя её не так уж много было.
— Ты рассматриваешь свободу как кусок хлеба. Свобода – это не вещь, это идея. Идея не имеет пределов или ресурсов, которые однажды исчерпаются. И я пыталась указать им на это, открыть глаза и уже тогда признать за ними право выбрать – идти за мной или остаться.
Фэнси Пэнтс несколько секунд молчал, обдумывая слова упрямой единорожки.
— А если бы они убежали, а ты не успела?
— У меня всё ещё была бы идея.
— Если бы из тебя выбили и её?
— Её понесут те, кому я её передала.
Жеребец поцокал копытами друг о друга в жесте, заполняющем своим звуком возникшую после этого твёрдого утверждения пустоту.
— Я пришёл в Понивилль, чтобы найти того, кого не жалко для завтрашнего совета. – ответил он наконец. – Сейчас я понимаю, что нашёл самую неподходящую для него пони.
Единорог поднялся с места, и Рэрити заслонила собой младшую сестру. Она ожидала того, что Фэнси Пэнтс убьёт её за ненадобностью, но нет. Он обнял её.
— Всё будет хорошо, — пообещал единорог шокированной едва дышащей кобылке, поглаживая её гриву копытом. – Просто верь мне.
«Это всё очень трогательно, но как я могу верить тому, кто зовётся рабовладельцем и пленил меня?» — подумала кобылка. Жеребец отпустил свою пленницу и сказал:
— Ты по-прежнему моя рабыня. Но только для всех остальных, только для общества. Тебе придётся притворяться серой покорной мышкой, чтобы нас не арестовали.
— Да что тут творится… — это должно было быть яростным воплем, но вместо него вышел лишь беспомощный шёпот. – В чём смысл, зачем ты это делаешь?
— Я не могу тебе это рассказать. Но, если всё пойдёт как надо, ответ тебя не разочарует.
«Моя жизнь в последнее время всё больше походит на бред», — подумала Рэрити.
— Если уж я так ценна, — решительно произнесла кобылка, — то зачем ты ведёшь меня туда, к Императрице?
— Потому что я ещё не уверен, так ли ты нужна, как мне кажется, и хочу тебя проверить.
— Ты ищешь себе жену? – напрямик спросила Рэрити. Она никогда не говорила настолько прямолинейно, но сейчас ей нужны были чёткие ответы. Вопросы должны быть такими же.
Единорог усмехнулся, и фиолетовогривой пони показалось, что он умиляется её наивности. Кобылка почувствовала себя жеребёнком, и это чувство сделало разницу в возрасте лишь очевиднее. «Я же не думаю о нём, как о жеребце? – недоумённо поймала себя на мысли Рэрити. – Будет очень глупо в моём положении надеяться на личное счастье».
— Зачем? – усмехнулся жеребец в ответ. – У меня уже есть жена.
— Любовницу?
— Я уже начинаю сомневаться в твоих умственных способностях.
Рэрити почувствовала чисто кобылье уязвление, потому что земное эго единорожки твердило, что она должна быть лучше других представительниц прекрасного пола, лучше во всём, даже в мелочах. Она надулась, и Фэнси Пэнтс рассмеялся, но этот смех даже у Свити Бель не вызвал негативных эмоций. Маленькая единорожка даже показала своё лицо, с осторожностью посмотрев на единорога.
— Вы не завтракали, — сказал жеребец. – Ведите себя как обычные рабы. Я прикажу подать нам завтрак.
Когда Фэнси вызвал слугу и распорядился насчёт завтрака, Рэрити поинтересовалась, зачем ему прятаться от своих же рабов, в смысле, остальных рабов.
— Они меня продадут, — болезненно поморщившись, сказал Фэнси Пэнтс, — очень наивно будет думать, что они будут мне верны, что хоть кто-то здесь будет мне верен. Даже моя жена не показывается на публике именно из-за осложнений с беременностью, причиной которой послужил другой жеребец – что говорить о рабах и тем более слугах, которые свободны и могут в любой момент донести на меня.
— Тогда почему ты говоришь всё это мне? – с сомнением спросила Рэрити. – Я ведь рабыня и тоже могу донести на тебя.
— А ты это сделаешь? – улыбнулся единорог.
Кобылка растерянно покачала головой.
— Собираешься сделать? – снова спросил Фэнси с той же улыбкой.
— Нет.
— Тогда о чём мне волноваться? – пристукнул копытами друг о друга жеребец, легко улыбаясь. – Тем более, твоя магия свободна, твои ноги свободны, твоя сестра вместе с тобой – почему ты всё ещё здесь?
«Потому что я запуталась. Я не знаю, чего от тебя ожидать и какую цель ты преследуешь, — подумала Рэрити, но промолчала. – Я могу убежать в любой момент, но мне надо знать, что тут происходит и куда ты дел моих подруг».
— Та кобылка, которая помогла мне. – твёрдым голосом сказала она. – Зачем ты её наказал?
— Она поддержала твой бунт.
— На который тебе, по сути дела, наплевать, иначе ты назначил бы наказание и мне. Не похоже, что ты собираешься это сделать.
— Я назначил ей пятьдесят плетей только в интересах общества, чтобы не подумали, что я отношусь к кому-то лояльно.
— И она получит их!
— На самом деле нет. Пятьдесят плетей её убьют, а управляющие этого не допустят. На самом деле они сами назначат ей наказание. Я ненавижу касаться всех этих дел, но приходится. Мне противно лишать кого-то свободы, но так требует этикет и Императрица. Иначе я потеряю всё, что имею, а к этому я не готов.
«Немного путано, но, кажется, я поняла. Он не хочет возиться с рабами. Всю грязную работу доверяет управляющим. Поэтому и разрешает безнаказанность среди свободных пони – чтобы они делали работу за него», — догадалась единорожка.
— Так с ней всё будет в порядке? – осторожно уточнила Рэрити.
— Она не избежит наказания, но не получит того, чего не сможет вынести. Убийство рабов запрещено, нанесение им особо тяжёлых увечий – тоже. Я сделал всё, что мог, чтобы облегчить их участь.
Рэрити внезапно поняла, что поведение Фэнси Пэнтса странное именно потому, что идентично её собственному. Жеребец был вынужден сглаживать свои мысли и действия, прикрывая их личиной жестокого аристократа и рабовладельца, но на самом деле он действовал практически одинаково с белой кобылкой – если уж не творил добро, то пытался избегать зла. От того, кто сумел пробиться к верхам и нажить такое богатство, единорожка ожидала совсем другого.
Три раба принесли подносы с едой, и, хотя Фэнси при звуке их шагов посоветовал сёстрам-единорожкам сесть у стены, сгорбившись и повесив головы, Рэрити при помощи бокового зрения заметила, что было на тех подносах, и пустила слюну, которую еле успела сглотнуть. Тот путь, который проделали рабы от стола к двери, показался кобылке равноценным пешему путешествию из одного конца Империи в другой. Но, едва дверь за ними закрылась, она немедленно выпрямилась и подошла к столу. Младшая сестрёнка подошла вместе с ней и привстала на задние копыта, чтобы заглянуть в тарелки. На одной ровным кругом был разложен чёрный хлеб, намазанный смешанным с чем-то творогом, а пустое пространство заполняла круглая поделенная перегородками на четыре зоны соусница, в каждой зоне которой был отличающийся от других по цвету соус. На второй – прямоугольной формы воздушное слоёное блюдо, каждый из многочисленных слоёв теста был словно промазаны расплавленным сыром, а между ними, опутанные желтоватыми матовыми нитями, показывались кусочки зелёного и красного. Содержимое третьей тарелки единорожка не стала рассматривать, потому что Фэнси Пэнтс сам объявил её название:
— Булочки с творогом и цукини, лазанья и морковно-яблочный салат. С орехами. – жеребец снова улыбнулся. – Выбирайте что хотите.
Единорог левитировал сёстрам две подушки, на которых они смогли удобно расположиться перед столом.
Рэрити спросила Свити Бель:
— Что ты хочешь? Бери, не стесняйся.
Пока сестрёнка справлялась с нерешительностью, единорожка снова задумалась, зачем всё это Фэнси Пэнтсу. Жест вроде этого был совсем необъясним – зачем делиться своей едой, если можно, как и в первый раз, просто бросить пакет объедков? Что, если эта еда отравлена? А Свити Бель как раз протянула копытце к лазанье. Решила, раз уж ей предоставлен выбор, выбрать то, что выглядит наиболее объёмным и сытным – именно это.
— Конечно. – кивнула Рэрити, с опаской взглянув на единорога, но он развеял опасения кобылки, телекинезом передав ей две вилки. Благодарно кивнув, единорожка переняла их магией. – Спасибо.
«Я просто поверю ему. Возможно, он и в самом деле не желает ничего плохого… — приняла решение кобылка. – В противном случае он очень пожалеет о том, что доверил мощному телекинетику острую вилку». Рэрити знала, что Свити Бель не умеет пользоваться ни магией, ни столовыми приборами, и, раз ситуация, в которую они в данный момент попали, имела право называться приёмом, ударить в грязь лицом было нельзя. Единорожка воткнула в лазанью вилку, нашла неподалёку ножик, отрезала кусок и плавно отправила в широко раскрытый рот жеребёнка. Свити Бель замычала от удовольствия, зажмурившись и прижав уши.
— Вкусно? – с улыбкой спросила Рэрити, справляясь с искушением тоже попробовать.
— Очень, — весело ответила маленькая единорожка и посмотрела на Фэнси Пэнтса: — Спасибо!
Единорог, держащий в телекинезе бутерброд, не стал разговаривать с набитым ртом и просто моргнул в ответ, выражая одобрение и ответ на благодарность. Жеребец наблюдал за тем, как Рэрити кормит стремительно проглатывающую дающиеся ей куски сестру. Он усмехнулся, взял магией вилку, намотал на неё салат и поднёс к лицу единорожки. Та недоумённо посмотрела на еду.
— Тебя ведь тоже кто-то должен покормить, — полушутливо пояснил своё действие Фэнси.
Рэрити снова благодарно кивнула и губами сняла с вилки салат. Рот наполнился восхитительным кисло-сладким вкусом, на зубах приятно захрустели дроблёные орешки. Единорожка размышляла: «Если бы у Свити Бель была магия, стала бы она так кормить Фэнси? Тогда у нас был бы круг кормящих и поедающих». Вставшая перед глазами забавная картина заставила улыбнуться, хотя для улыбки у Рэрити уже было множество других поводов.
Хотя бы тот, что её сестра наелась. Свити через силу проглотила три последних куска лазаньи и облегченно выдохнула. То недоедание, с которым она сталкивалась, несмотря на помощь от Флаттершай, казалось, было задушено на неделю вперёд одним сытным и невероятно вкусным завтраком. Рэрити погладила единорожку по голове, салфеткой вытерла её рот и наконец-то смогла самостоятельно доесть свой салат. Фэнси Пэнтс налил в высокий стеклянный стакан яблочного сока из кувшина и поднёс к копытам Свити Бель:
— Вот, попей.
Маленькая пони взяла большой стакан и, наслаждаясь каждым глотком прохладной жидкости, прокатывающейся по согретому лазаньей рту, осушила его до дна.
— Спасибо, — на выдохе поблагодарила Свити Бель, возвращая стакан на стол.
— Пожалуйста, — ответил Фэнси Пэнтс и обратился к Рэрити: — Твоя сестра хорошо воспитана, если выкинуть состояние аффекта. Из неё может получиться прекрасная пони.
Не зная, что отвечать на это, белая единорожка улыбнулась и погладила младшую сестрёнку по голове. «Что ж, он любезен и добр, и я пока что не заметила фальши в его поведении. Но, кажется, мне уже немного спокойнее».
— Могу я спросить о своих друзьях? – попросила Рэрити.
— Я не знаю твоих друзей, — пожал плечами Фэнси Пэнтс.
— Рэрити, — тронула сестру передней ногой Свити Бель, — Флаттершай смогла сбежать. Она живёт в лесу с какими-то пони.
Единорожка помнила о том, что жёлтая пегаска почему-то просила её никому не говорить о тех пони, но ведь здесь были её сестра и этот, оказывается, добрый единорог, который уж точно не желает им зла.
Но Фэнси Пэнтс насторожился:
— С какими пони?
От его тона Рэрити моментально почувствовала влетевшее в мозг чувство опасности, перекрывшее радость от того, что с Флаттершай всё хорошо. Свити Бель же простодушно продолжала:
— Они помогают всем, кому могут, только прячутся. – и, снизив голос до шёпота, единорожка наклонилась вперёд: — Только никому не говорите, пожалуйста.
Её старшая сестра чувствовала, что сейчас поседеет. Появившаяся в позе Фэнси Пэнтса настороженность и застывший в мрачных раздумьях взгляд вряд ли предвещали что-то хорошее. Рэрити осторожно попыталась отвлечь его:
— А Эпплджек? Такая оранжевая земная пони с кьютимаркой в виде трёх красных яблок. Что стало с ней?
Фэнси Пэнтс перевёл взгляд на старшую единорожку и произнёс:
— Уже завтра ты это узнаешь. – лёд и сталь в голосе заставили Рэрити содрогнуться и забыть о возражениях. – Возможно, ты захочешь привести себя в порядок перед завтрашним советом.
— Я могу взять с собой Свити Бель? – спросила кобылка, в объятии прижимая к себе сестру.
— Да. Но на совет ты пойдёшь без неё.
— Я так и хотела, — торопливо кивнула единорожка.
Пара земных рабынь-близняшек, отличавшихся только расположением цветов на кьютимарках, волосах и телах, проводила сестёр в баню. Баня располагалась этажом ниже, чем кабинет, и начиналась с полукруглой дубовой двери, художественно окованной железом. Внутри баня была полностью деревянной, за исключением блестящей металлической печи с чаном. Одна из близняшек осталась с единорожками, другая же вышла, чтобы растопить печь. Свити Бель боялась что-либо делать, пока рабыня, голубая с розовой гривой, не заговорила с некой завистью, но без агрессии:
— Вы, наверное, отправитесь к Императрице завтра. Обычно хозяин вызывает нас для собственного омовения.
«Наверное, именно поэтому они более разговорчивы — лично знакомы с Фэнси», — подумала Рэрити, и эта мысль её не удивила.
— Да, так и есть. – Рэрити вежливо улыбнулась в ответ. – Но я буду одна, моя сестра не едет со мной. Вы прозвучали так, будто… сами хотели бы оказаться на моём месте?
— Это великая честь, — горячо закивала банщица. – Кто угодно пожелал бы оказаться на твоём месте. Это такая честь, — повторила она, — вживую увидеть Императрицу!
Рэрити печально прикрыла глаза и обратила взгляд на убранство бани, которое уже вовсю исследовала Свити Бель. Здесь было довольно просторно, вполне комфортно могли разместиться пять пони. Свет давали разноцветные сгустки магического огня на стенах, который только освещал, но не грел и не жёг. К стенам низко приколочены широченные лавки, по которым можно взобраться на полок, где всегда жарко и душно и можно хорошенько пропариться. Бочка с ледяной водой в противоположной стороне от чана с кипятком, стопка тазов в третьем углу и чугун с вениками в последнем. Старшая единорожка воскликнула:
— Свити Бель, ты только посмотри! Сколько воды! Сколько воды, и мы всей можем пользоваться! – она осадила себя и осторожно спросила у банщицы: — Мы ведь можем?
Голубая пони кивнула.
— Как Вас зовут? – уважительно спросила Рэрити.
— Лотус. Лотус Блоссом. – тихо ответила земная пони, убедившись, что их никто не слышит. – Моя сестра – Алоэ.
— Я Рэрити, а это – Свити Бель, тоже сестра, — улыбнулась единорожка, цепляясь за то общее, что у них было, пока Лотус помогала ей улечься на одной из лавок и тяжёлым ковшом наливала воду в таз; вода уже кипела, и в бане становилось всё теплее. – Вы старшая?
— Мы с Алоэ не знаем, — ответила сквозь копытоять ковша в зубах банщица и пожала плечами. – Мы никогда не видели родителей, от них у нас остались только имена, но все нас зовут Тридцать Седьмая и Тридцать Восьмая. Я Тридцать Восьмая, так что будем считать, что я младшая. – земная пони хотела взять таз с водой на спину, но Рэрити опередила её и со словами «позвольте мне помочь» телекинезом перенесла его на скамейку рядом с собой. – Спасибо. Честно говоря, даже по поведению не ясно, кто из нас старше, а кто – младше. Нас это и не особо заботит.
— Свити Бель, заберись на верхнюю полку и погрейся, — посоветовала единорожка.
— Не волнуйтесь, сейчас сюда придёт Алоэ и займётся Вашей сестрой, — успокоила Рэрити Лотус.
Рэрити и так не была напряжена, а когда Лотус начала свою работу, расслабилась ещё больше. Умелые копыта земной кобылки отмывали грязь со шкуры и гривы благоухающим мылом и шампунем, массируя распаренную кожу. Веники, которыми парили Свити Бель и Рэрити, оставляли за собой ароматный шлейф. Белая единорожка в почти полностью умиротворённом состоянии лишь изредка поворачивала глаза к младшей сестре, которая о чём-то болтала с Алоэ, а розовая земная пони поддакивала ей поддельно весёлым голосом, взбивая пену на хвосте жеребёнка.
Прохладная вода, которой сёстры-близняшки смывали со своих посетительниц мыло, освежила Рэрити и Свити и утолила их жажду. В дверном проёме показалась единорожка, которая всё это время освещала своей магией баню, и следующим заклинанием обеспечила вентиляцию. Теперь кобылки могли вытереться, не вспотев снова.
Рэрити как раз заворачивала гриву Свити Бель в полотенце, когда их посетил Фэнси Пэнтс. Он магией отправил к старшей из сестёр сундучок, сказав:
— Здесь косметика, парикмахерские и хуфикюрные принадлежности моей жены. Она про них уже давно забыла, а вам, может быть, пригодится.
— Спасибо, — перенимая телекинезом подарок, улыбнулась Рэрити. Белый жеребец уже повернулся, чтобы уйти, как вдруг единорожка снова окликнула его. – Прости, что спрашиваю. Это насчёт твоей жены. Ты сказал, что её жеребёнок не твой… почему тебя это расстроило?
Фэнси Пэнтс в первую секунду посмотрел на Рэрити, как на умалишённую, но потом взял себя в копыта и жёстко произнёс:
— Считай, что я собственник.
Единорожка осталась стоять в полном недоумении. «Что его так разозлило? — подумала Рэрити. – В этом нет ничего необычного».
Она и сама догадывалась, что у Свити Бель не тот же самый отец, что у неё.