Упырь
Глава 3
Переходная глава.
Прогресс не стоял на месте и вместе с ним, нога в ногу шла и преступность. Иногда казалось, что всё развитие было лишь полупрозрачной ширмой для гонки вооружений порядка и анархии и чем безопаснее становилось в Эквестрии, тем изобретательнее и неуловимее становились злодеи и преступники. Новая инновация могла лишь купить пару лет беззаботного мира, после чего и через неё зло находило лазейку, вновь уравнивая шансы.
Шериф понимал это как никто, но даже к такому готов не был. Пойманный около часа назад единорог превысил все допустимые нормы и пределы, хотя при задержании и не оказывал сопротивления. Даже надетый на рог магический блокиратор не давал слуге закона полной уверенности в собственной безопасности, однако заковать в кандалы преступника не давало одно. Взгляд. В нём не было немой насмешки или показательного превосходства над остальными, единорог цвета мха даже не выражал обычных для этой ситуации эмоций: страха, непонимания или обычной злости. Он просто сидел с другой стороны широкого стола и терпеливо отвечал на вопросы.
— Так вы утверждаете, что прибыли к нам в командировку, — дождавшись едва заметного кивка, шериф прошёлся копытом по своей короткой бородке. — Цель командировки?
— Деловая.
— Деловой, стало быть. Ясненько. Ну, название фирмы, имена партнёров, адреса, быстро-быстро, в темпе гала.
— Здесь написано.
Единорог пододвинул исписанный аккуратным почерком слегка мятый лист формата А4. Шериф на это лишь усмехнулся.
— Написано, — повторил он, окутывая свежий рапорт своим бардовым магическим полем и притягивая к себе. — А ещё здесь написано, что тебя взяли над тремя жмурами, один из которых был с арматуриной в брюхе
— В сердце.
— В сердце, в сердце, — принимая поправку, шериф сдержанно посмеялся и начал читать интересующий его отрывок вслух. —“Проникающее ранение в области грудной клетке острым металлическим предметом, с поражением левого лёгкого, перикарды и сердца”. Написано.
Единорог ничего не ответил, спокойно продолжая смотреть в глаза собеседнику, словно ничего не скрывая.
— Молчишь? — Шериф вздохнул и повернулся к помощнику, всё это время стоявшему за спиной задержанного пони. — Ты это, сходи, попасись.
Рослый красный земнопони, поправив широкополую шляпу и напоследок бросив подозрительный взгляд на единорога, вышел вон. Как только захлопнулась толстая деревянная дверь, шериф сразу перешёл на доверительный тон.
— Слушай, парень, скажу честно – я всё сразу понял. Я бы на твоём месте их вообще на куски разорвал. Только вот уже не докажешь, что пони не настоящие, а за убийство у нас сам знаешь – по всей строгости: либо пожизненное, либо на север в рудники – махать кайлом до седой гривы.
— Отправляете куда хотите, — бесстрастно ответил единорог. — Только вместо меня уже никого не пришлют. Вы и так опоздали по всем пунктам.
Шериф ещё несколько секунд играл в гляделки с несговорчивым преступником, но потом всё же сдался и, раздосадовано сплюнув, встал со своего места.
— И что мне с тобой делать?
Единорог неопределённо пожал плечами:
— Курите?
— Бросаю.
Блюститель порядка пару раз листнул бесполезный в данной ситуации журнал дежурств, подождал для виду ровно одну минуту, рассчитывая, что задержанный заговорит добровольно, а когда время вышло, постучал копытом по столешнице и коротко отчеканил:
— Увести.
Как и предполагалось, его поместили в одиночку – сажать убийцу вместе с выловленными нариками и алкашами никто бы в здравом уме не стал. Камера представляла собой типичный квадрат “коробку”, три на три метра. Шаткие нары, грязный, как помыслы чейнджлингов, сортир и надтреснутая лампа быстрого накаливание посреди потолка, вот и всё нехитрое убранство.
Единорог сидел на собранный в кучу тряпках от матраса и, прислонившись головой к исписанным крепкими и местами принцессохульственными ругательствами, пытался хоть немного отдохнуть. Его слабо волновало его текущее положение, поскольку дураку было ясно, что держать его тут долго не смогут. Но вот упущенное время играло упырям на руки, а они, должно быть, уже прознав про смерть подельников, могли быть готовы к следующему задержавшемуся шагу охотника.
Ничего удивительного: иномирцев окружала какая-то странная, не поддающаяся никакого рода объяснению аура, делающая их исключительно везучими. Её не мог зарегистрировать ни один прибор и ни один единорог, даже ходили мнения, что нет в них ничего такого, но необъяснимая сила постоянно следовала за своими владельцами, помогая и спасая от разного рода неприятностей, иногда даже делая это в тайне от самого упыря. То, что его поймают, он знал – аура не действовала при прямом контакте, но вот события тасовала не хуже набившего копыто крупье, и последующие за устранением неприятности можно было ждать.
Лязгнул проржавевший металлический засов, с другой стороны раздалось негромкое ворчание. Мгновением позже массивная тюремная дверь поползла в сторону и остановилась на полпути. В проёме встал бардовый жеребец.
— На выход, — шериф мотнул головой и, не дожидаясь ответа, вышел обратно в коридор.
Единорог неспешно встал на все четыре ноги, быстро потянулся, разминая затекшие суставы, и покинул камеру. Шериф стоял у пожарного гидранта и нервно смолил измочаленную сигару.
— А говорил, что бросил, — невозмутимо проговорил единорог.
— Бросишь тут с такими, как ты, — проворчал он. — Дверь не трогай, пусть открытой будет. А ты за мной.
Пустующий участок угнетал. За решётчатыми окнами стемнело, поэтому во всём здании уже давно работало освещение.
— Где все? — Спросил единорог, нога в ногу следую за шерифом.
Тот лишь пожевал сигару.
— Где-где… Отпустил всех пораньше. Или ты со всеми попрощаться решил?
— Обойдётся.
— Тебе может и обойдётся.
Всё было ясно без слов: ему давали уйти. Едва ли шериф мог получить что-то серьёзнее взыскания, учитывая обстоятельства, но всё-таки подставляться никто не любил, даже если всё шло лишь на благо.
— Насчёт этой штуки, — они вошли в просторное фойе, где несколькими часами ранее и был “оформлен” охотник. Сам он потыкал на закреплённый вокруг рога блокиратор.
— Э нет, брат, — усмехнулся бардовый жеребец. — Я тебе и так, считай, красную ковровую дорожку выстелил. Думаешь, мне поверят, что ты и спрятанные в потайном сейфе ключи успел найти?
Единорог ещё раз пощупал неприятный металл. При касании он казался словно покрытый чем-то вроде лубрикантов, хотя к копытам ничего не липло. Понятное дело это вещество большей частью и поглощало магию, оставляя своего конкурента – железо, довольствоваться ролью корпуса, но каким же оно было мерзким на ощупь.
— Что ты рожу воротишь? Сам снимешь какой-нибудь заколкой, делов то.
— Непривычно.
Всё-таки, в отличие от большинства единорогов, Охотник не чувствовал себя без магии абсолютно беззащитным, но в тоже время ему казалось, словно он до сих пор заперт в каменном мешке и мало что может сделать. У пегаса без крыльев оставалась ловкость, у земнопони – грубая физическая сила и выносливость, а у единорога без рога только жизненный опыт и уровень собственной подготовки. Хотя бы последним он был не обделён.
— На выходе слесарный ящик, возьми что-нибудь тонкое и заострённое и сними, но ключи дать не могу.
— Хорошо.
Недовольно поморщившись и оставив надоедливый фиксатор в покое, единорог вышел на широкий порог участка. Шериф встал рядом, оглядывая неестественно чёрное небо.
— Ты, брат, не сердись, сам понимаешь, служба. У вас своя, у нас своя.
Охотник только кивнул и двое пони на прощание стукнулись передними копытами.
— В городе и посёлках не оседай, там первым делом искать будут. Лучше всего шкуру новую найди, — напоследок сказал шериф, отдавая личные вещи.
— Да я в курсе, спасибо.
Рядом с двумя вереями, от которых в разные стороны тянулась туго натянутая сетка забора, и в самом деле стоял небольшой слесарный ящик. Раздвинув его на “ступеньки”, охотник принялся в полной темноте копаться в узких отделениях, на ощупь, пытаясь найти хоть что-то, что поможет снять дискордов блокиратор. С одними копытами и почти без телекинеза, да ещё и в слепую это сделать было крайне сложно и он даже начал подумывать, чтобы позвать посветить шерифа, но копыто наткнулось на пупырчатый целлофан, внутри которого позвякивали стройные ряды гвоздей.
— Сойдёт.
Задерживаться он не намеревался и хотя, по словам шерифа, вокруг никого не было, наивно было полагать, что это относится и к городским патрулям, еженощно совершающим плановый обход.
Полицейский участок, как и остальные здания городского управления, находился почти точно в центре города, благодаря чему путь на свободу растянулся ещё на несколько пустующих улочек.
Скрываясь в тени навесов и балкончиков, единорог, наконец, покинул город и, свернув с просёлочной дороги, оказался в поле.
Но просто прятаться он не собирался. Поправив сумки, единорог свернул в наиболее густые заросли травы, чтобы не попасться на глаза загулявшимся путникам, а заодно и пообрывать по дороге не покрытые пылью дорог стебли травы.
Пожёвывая сочные травинки и сладкие цветки розоватых клеверов, единорог пробирался в сторону Вечнодикого Леса. Он помнил об исходящих из этого загадочного места опасностях, но, к сожалению, обстоятельства вынуждали одиночку искать помощи у одного из доверенных лиц, которые в великом множестве сотрудничали с его работодателями. Проблема с упырями не являлась в Эквестрии приоритетной, о ней многие даже не подразумевали, однако те, кто всё же знал об угрозе извне или, чаще всего, сталкивался с ней напрямую, охотно помогали охотникам, снабжая тех информацией или ресурсами.
И всё-таки он предпочитал работать один. Тем более без помощи зебр.
Северо-восточная оконечность Вечнодикого представляла собой тесные фаланги неестественно искривлённых деревьев, чьи ветви своими когтистыми лапами создавали иллюзию армии злобных тварей из темноты. Единорог спокойно шагнул за лесную черту. Он прекрасно понимал, кого нужно бояться на самом деле и темнота с высохшими сучками в его список не входили. Но уходить далеко по понятным причинам он не решился: нашёл наиболее просторное и освещённое лунным светом место, уселся на слегка влажный пень, и принялся колдовать над блокиратором.
И это оказалось куда труднее, чем казалось. Знай, какой вызов ему бросит простое заводское изделие, единорог бы точно попробовал забраться в дом к какому-нибудь слесарю и умыкнуть автономную магическую болгарку. Гвозди падали один за другим, безвозвратно скрываясь во тьме и густой лесной подстилке из палой листвы. Странная жижа на блокираторе словно бы выделялась сама собой, всячески мешая избавляться от нарожника.
Уже начиная жалеть о том, что не додумался снять намертво прилипшую дрянь ещё в поле, единорог услышал шорох. Взяв в зубы оставшиеся гвозди, он попытался использовать простейшее заклинание света. Слегка повреждённый блокиратор пропустил заклинание лишь частично, но этого хватило, чтобы осветить оскаленную деревянную морду.
Древесные волки. Встречу с этими созданиями можно было бы считать чудом, поскольку в последнее время они всячески избегали бродить вблизи городов, преимущественно обитая и охотясь непосредственно в глубине леса, но учитывая творящееся вокруг…
— Драные иномирцы.
Первый, стоящий между двух деревьев волк оскалил неровную пасть с щепками-зубами, по которым стекала густая смола и тихо зарычал. Ещё несколько вышли из-за спины предводителя: второй, третий, четвёртый. Древесные волки, припав к земле и недобро сверкая малахитовыми глазами, осторожно окружали вставшего в боевую стойку пони. На миг всё вокруг замерло, ожидая понятной одним только им команды. Команды убивать и команды выжить.
Самый мелкий и явно самый нетерпеливый волк кинулся почти сразу, но тут же получил дуплетом копыт и отлетел в стороны с разбитой в труху мордой, но это дало драгоценные секунды остальным. Один из волков схватил единорога за лодыжку, запуская в плоть ломкие ядовитые зубы. Остальные, двое бросились одновременно и сбили на землю потерявшую равновесие жертву. Пока одну из его ног трепали словно тряпку, единорог с трудом откинул от себя одного из хищников, но второй уже клацал челюстями рядом с уязвимой шеей. Мыча от боли и их последних сил удерживая над собой яростно царапающегося волка, охотник вспомнил про гвозди. Почти все они выпали и, по счастливой случайности, не оказались проглоченными, но один, самый большой и длинный, катался по плоским зубам. Поймав его губами, и рассчитывая на улыбку удачи, охотник плюнул.
Гвоздь попал прямо в нос, и пока остолбеневший волк шевелил ноздрями, пони извернулся, а затем, используя копыто как импровизированный молоток, одним ударом забил гвоздь по самую шляпку. Вой оказался настолько оглушительным, что на миг даже заглушил боль. Спихнув с себя трепыхающийся кусок живого дерева, охотник что есть силы ударил здоровой задней ногой по грызущему его ногу пониеду. Тот со скулежом и прорежённой пастью отбежал назад, но недалеко.
Единорог начал ползти назад, не сводя глаз с собственной измочаленной ноги и трёх волков, треугольником наступающих прямо на него. Всё бы закончилось быстро и печально, если б один из волков не вспыхнул на ровном месте и с визгом не унёсся вглубь леса. Двое оставшихся брызнули в стороны, а вслед им полетели маленькие круглые бомбочки, оглушительными хлопками загоняя зверей обратно в их дремучее обиталище.
Пони дополз до ближайшего дерева и, облокотившись о потрескавшуюся комлю, мутнеющим взором попытался осмотреться. Ничего не получилось: всё расплывалось и единственное, что ему удалось увидеть, была вывернутая под неправильным углом нога и стоящий над ним силуэт в плотной мантии, из-под капюшона которой мерцали два жёлтых прожектора глаз.