Упырь

Глава 1

— Я слыхал, ты один обычно работаешь.

Невысокий зебр средних лет протирал стёкла очков полой чистого лабораторного халата. Присланный за Прибором охотник стоял, облокотившись о выпирающие трубы отопительных систем. Единорог что-то неспешно жевал и, кажется, выражал полное безразличие к происходящему вокруг, хотя с виду и пытался казаться дружелюбным.

— Одному сподручнее, — коротко ответил он, разглядывая чуть покосившийся бейджик с уровнем допуска, висящий на груди собеседника.

— И не страшно?

— Да нет, не страшно.

Жеребец пиреминулся с ноги на ногу. Он продолжал изображать апатию, но от стажёра не ускользнуло мимолётно дёрнувшееся ухо, и он решил больше не тянуть. Этот неразговорчивый пони заставлял нервничать кого угодно, особенно если оставался с кем-то наедине.

— Прибор упакован в соответствии со всеми мерами безопасности и готов к развёртыванию в любое время, — тяжёлая седельная сумка мягко легла перед охотником. — Как пользоваться знаешь?

— Знаю.

Магическая дымка потянула за лямки, и единорог ловко перекинул сумку на левый бок. Словно заподозрив неладное, пони остановился у самого выхода и открыл одно из боковых отделений.

— Билет и квиток где? — коротко осведомился он, прощупывая магией матерчатое дно.

— Купишь всё сам, деньги, где обычно, — Зебр уже развалился на низком деревянном стуле, предвкушая скорый приём пищи. — Мы и так много светимся, поэтому сегодня поедешь в общем вагоне. Плацкарт, все дела, но все мы идём на жертвы во имя Эквестрии.

— Да, особенно вы – зебры, — спокойно ответил жеребец и вышел вон, даже не стараясь вслушиваться в проскользнувшее следом ругательство.

---

Железнодорожная сеть Эквестрии редко давала сбои, но этот раз стал тем самым неприятным исключением из правил. Опоздавший на полчаса поезд шумно спустив пар, остановился на пустующей платформе. Несмотря на ясный день, высоко реющее ясное солнце и редкие, похожие на белоснежных барашков облака, ни одного пони видно не было. Когда единорог цвета мха с громким цокотом спрыгнул с поезда, он обнаружил, что никто кроме него не сошёл. Некоторые пассажиры даже с удивлением смотрели в окна, вероятно ожидая, что незадачливый попутчик вспомнит в каком городе он вышел и мигом забежит обратно. Но вот раздался гудок, поезд, так и не приняв ни одного нового пассажира, стал медленно набирать ход, а сошедший пони всё стоял посреди пирона, задумчиво вглядываясь в небо. Шум колёс стих и пришла тишина. Казалось, она опустилась внезапно, подкралась как ночной хищник и опустилась, как неотвратимый топор палача. Единорог ещё немного постоял на месте, а затем неспешной рысцой двинулся к оговоренному месту встречи – одноэтажному буфету с яркой вывеской “На всё горячее”.

Хозяйка, она же официантка, ни сразу приметила невзрачного пони, который неслышно проскользнув внутрь, сел у самого дальнего столика. Поспешно приведя в порядок непослушную гриву, и не забыв ещё раз посмотреться в зеркальце, ярко-красная земнопони поспешила принять заказ.

— Я тут кое-кого жду, — единорог безразлично пролистнул двухстраничное меню. — Тут никого не было? Минут так сорок назад.

— С утра никого не было, — вздохнула хозяйка, явно сокрушаясь потерянной выручке. — Уж на обед закрываться хотела.

— А я тогда до обеда и подожду, — кладя меню обратно на поднос, ответил пони. — И принесите, пожалуйста, две средние бутылки сидра от Эпплов. И стакан.

Сидр оказался крепким, с небольшой кислинкой, явно не имеющий с продукцией Эпплов ничего общего, но единорог покорно тянул слабоалкогольный напиток из гранёного стакана. Изредка поглядывая в окно, он ожидал увидеть хоть одного прохожего, но вокзал пустовал, даже птицы не пели.

— Тихо тут к вас, — обратился он к хозяйке, которая ставила стулья на столы, готовя зал к уборке. — Прямо курорт.

— Да какой там курорт, — ответила земнопони, не отвлекаясь от работы. — С недавних пор посетителей вообще нет, а город стал каким-то тихим. Я ведь тут родилась, жеребята вот школу скоро закончат, а такого никогда не было. Тихо всё, как в могиле. И непонятно совсем – почему всё так стало.

— Давно началось-то? — без предисловий спросил единорог, убирая одну из бутылок в сумку.

— Что началось? — пони так и застыла со стулом в передних копытах.

— Это.

Пони поставила стул на пол, села на него и, слегка наморщив носик, призадумалась.

— Я и не помню, — наконец ответила она. — Вроде с неделю как, а вроде и месяц… Совершенно ничего не могу сказать.

— Понятно, — жеребец бодро встал со своего места, взял сумку и, достав несколько блестящих монеток, положил их рядом с опустевшим стаканом. — Сдачи не надо.

Уже поняв, что сидеть до закрытия нет никакого смысла, единорог покинул буфет. Оглядевшись, он заметил удачно расположенный на углу таксофон. Внутри, как и во всех телефонных будках, было тесно и неуютно, пахло перегаром и потом. Блестящий кругляш битса скользнул в щёлку, автомат чиркнул, и жеребец принялся набирать нужный номер.

Трубку сняли почти сразу.

— Клиент пошёл на попятную, — не размениваясь на приветствия начал единорог. — Он походу даже из дому не выходил, иначе мог бы послание оставить. Я собираюсь действовать как обычно. Дополнительные указания?

— Опять в отказ пошли, сколько ж можно, — обладатель голоса на той стороне провода был крайне раздосадован. — Действуй по своему усмотрению, но отказ не принимай.

— Я к нему пойду, — единорог ковырнул копытом прилившую к дверной ручке жвачку. — Он тут как раз недалеко живёт. В библиотеке.

— Смотри осторожнее, он не пони.

Закрыв за собой ветхую дверцу, единорог направился к центру города, благо размерами это место похвастаться не могло. Идя по тихим улицам, и бросая взгляд на редких горожан, он дошёл до назначенного места. Дерево-библиотека. Сложно было поверить, что когда-то под его кронами постигала мудрость сама Твайлайт Спаркл, ученица Селестии, а ныне принцесса Дружбы. С момента его восстановление прошло достаточно времени, но единорог ощущал витающие в воздухе частицы хаотичной магии – остатки разрушительного заклинания Лорда Тирека.

Взойдя на порог, пони собирался постучать, но вовремя заметил едва заметный на фоне коры электронный звонок. Усмехнувшись и чуть мотнув головой, единорог зажал круглую кнопку до упора. За дверью послышались шаги, но ответили только после второго нажатия.

— Кто там?

Единорог стоял перед глазком так, чтобы его хорошо было видно.

— Специалиста вызывали? — Как обычно, без предисловий, начал он.

За дверью некоторое время молчали.

— Я отменил заказ, — наконец последовал ответ.

Пони усмехнулся вновь, на этот раз, не пряча улыбку от пытливого взгляда из глазка.

— Отменил он, отменил… Давай деньги на обратный билет, поезд уже через два часа будет.

Скрипя, словно передавая всю неохоту владельца дерева-библиотеки, стали отпираться многочисленные замки и задвижки. Дверь приоткрылась чуть-чуть и едва в проёме показалась лапа с горстью монет, единорог резко дёрнул ручку на себя. Хозяин дома, потеряв равновесие и рассыпав по полу все деньги, тут же получил сильный удар задней ногой в грудь. Пролетев всю прихожую, он опрокинул на себя вешалку с одеждой и затих. Единорог неспешно зашёл следом, прикрыл дверь, снял сумку и повесил её на пустующий крюк в стене, после чего подошёл к наваленной груде одежды и магией поднял большую её часть. На него, держась за место ушиба и громко кашляя, смотрел молодой дракон фиолетового цвета. Судя по проступающей чешуе и заострённой морде, был он уже не подростком, хотя и успел вымахать ростом со здорового земнопони.

— Долго думал, прежде чем нас так подставить, — единорог отбросил в сторону ворох одежды и отошёл в сторону, давая дракону подняться.

Тот, всё ещё кашляя и постанывая, встал на задние лапы. Теперь пони казался ещё меньше рядом с ним.

— Узнали они, что я за вами послал, — забормотал он. — Сказали, грохнут и меня и друзей моих, гады. Я ведь ничего дурного не хотел, ты пойми.

Единорог прошёл в просторный библиотечный зал и сел в кресло. Дракон проплёлся следом и тяжело плюхнулся на диван, всё ещё держась за вздымающуюся широкую грудь.

— Одна она у меня, понимаешь, — дракон тяжело дышал, исподлобья глядя на незваного гостя. — Если из-за меня они её… я себе никогда не прощу.

— Ты помнишь, когда всё началось? — единорог внимательно смотрел в вертикальные зрачки собеседника. — Ты не попал под их влияние, да?

— Не попал, — сухо ответил ящер, и громко переведя дыхание, сел в более привычную для себя позу.

— Да вот только толку-то от этого. Что я могу сделать?

— Рассказывай. Пока этого хватит.

Глава 2

Началось.

Библиотека Понивиля была поистине удивительным местом, настоящей кладезью знаний на отшибе мира. На полках из живого дерева плотными рядами, расставленные заботливой лапой, теснились сотни книг. Множество научных трудов, учебников, сказок и романов нашли своё место под раскидистой крышей, объединённые под её ветвями в один большой филиал. Казалось, это последнее место, сохранившее свои краски в этом сером обескровленном городе, но даже здесь царили страх и отчаяние.

— С чего мне начать? — Библиотекарь, интеллигентного вида равнинный дракон, уже окончательно пришёл в себя и даже успел заварить чаю. Его гость отказался.

— С начала.

Дракон отставил дымящуюся кружку и почесал когтем подбородок, как обычно, таким образом, помогая собраться себе с мыслями. Единорог, молча, сидел напротив, изредка поглядывая в сторону закрытого окна.

— С начала так с начала. Началось всё это дело около двух недель назад, плюс минус день. Начало было как обычно: массовые мигрени у единорогов, неконтролируемые погодные осадки, взбесившееся лесное зверьё… Да чего я, вы ведь лучше меня об этом знаете. И мне понятна ваша прохлада в отношении ко мне, я знаю, что должен был обратиться к вам при появлении первичных признаков, но мне пришла в голову не самая удачная идея. Видите ли, Sapiens Intruders, или в простопонье – упырь, на самом деле не является чистейшим злом, как его малюют многие. Да, это чуждые существа из иного измерения, которые никогда не поймут нас, а мы не поймём их, но по природе своей они далеко не монстры, просто их сущность полностью противоположна нашей. Там где мы видим уступки, они видят слабость, где мы видим доброту, они – трусость, где мы видим дружбу, они видят подхалимство, но делают это ни со зла, а исключительно исходя из своих эволюционных инстинктов, которые, к слову, куда развитее наших. — Дракон взял кружку и залпом осушил ещё не остывший чай, как если бы это был крепкий напиток. Его явно клонило к разговору на любимую тему. — И понимаете, я заметил, что эти создания предпочитают использовать в качестве перевалочного пункта Вечнодикий Лес, опаснейшее место во всём мире после Ущелья Каменных Зубов в Седельной Арабии. Я думал, если им дать немного времени собраться, они смогут избавить нас от этой накипи, разрушить источник большинства бед Эквестрии, пускай и неосознанно. Как вы догадываетесь, я ошибся.

— Здесь курить можно?

Несколько сбитый с толку хозяин, посмотрел на висящую в нежно-зелёной дымке сигарету.

— Вообще-то нет, — библиотекарь нехотя поднялся и, подойдя к окну, распахнул форточку. — Но курите, чего уж там.

Повеял прохладный летний ветерок, уносящий дым дешёвого курева. Дракон молчал, обдумывая, что сказать дальше.

— Что потом было? — Наконец спросил пони, гася в пепельнице короткий огарок.

— Потом была жопа, — Без раздумий над формулировками ответил библиотекарь. — Эти создания мало того, что и не попытались ничего сделать, так ещё и частично усмирили лесную нечисть. К тому времени, как я сделал вызов, зверьё от количества иномирцев совсем бешеное стало: несколько раз в городе были замечены древесные волки, на окраинах появлялись мантикоры, а они, замечу вам, не покидают своей территории почти никогда, от того и не расселились. Погода и суточный цикл стали как при Дискорде, если не хуже. Жители временами едва ли не зомби становятся.

— Это всё они.

— Да, они, но не в привычном нам понимании, — дракон слегка наклонился вперёд. — Вам ведь известно, что наша планета, как и любая другая сфера, это один большой организм с сердцем почками, поджелудочной и главное – мозгом. И как в любом другом организме, у нашего есть болячки. Но есть болезни, с которыми идёт борьба стандартными средствами: наводнениями, извержениями и прочим самоконтролем, а есть, против которых иммунитета нет. Упыри – чужие здесь сущности, они воспринимаются нашим миром как вирус, неизвестный мутаген от которого нужно себя обезопасить, оттуда и все эти изменения, массовые амнезии и даже частичные искривления пространства. Многие думают, что это упыри меняют всё вокруг, но на самом деле меняется всё само собой. Когда лейкоциты и лекарства не справляются, организм начинает подстраиваться под новые методы борьбы, к сожалению не предусматривающие безопасность букашек навроде нас с вами. Скажите, а вы не задумывались, откуда приходят упыри?

— Нет, не задумывался.

Нетерпеливый тон единорога давал понять, что пришёл он не ради лекций и что терпение его не безгранично.

— Да, конечно, — вздохнул дракон от неразделённых интересов. — Заболтался. Как я уже говорил упыри вошли в некий симбиоз не только с дикой природой, но и сами с собой. Да-да, вы не ослышались, упыри объединились в группу и у них даже есть лидер. Редкое явление, учитывая их непредрасположенность к коллективной деятельности и подчинению авторитету.

— Сколько их?

— Точно сказать не могу, но точно больше десяти. Боюсь, я даже примерного числа не знаю.

— Ясно. Примерное их местоположение известно?

Дракон нервно мотнул хвостом.

— Нет, конечно, да и откуда. Я ведь до того как заказ отменить, думал, что пришлют минимум рабочую пару.

Сидящий перед ним единорог не производил впечатления великого воина и уж тем более Охотника, в первую очередь тем, что был пони и был совсем один. На месте библиотекаря любой бы пожелал увидеть кого-нибудь более внушительного и желательно в компании таких же “специалистов”.

— А прислали вас, — дракон мельком скользнул взглядом по сидящему перед ним пони, пытаясь найти хоть что-то ускользнувшее от его внимания. — Оружие есть?

— Мне не нужно. Кто ещё контактировал с упырями?

Если до этого дракон просто слегка нервничал, то этот вопрос окончательно сбил его с панталыку.

— Да я только, остальные всё равно ничего не помнят.

Единорог ничего не ответил, а только магией очистил пепельницу.

— Ладно, мне пора.

— Как? Уже? — Библиотекарь засеменил за гостем. — А мне-то что делать?

Единорог закинул на бок сумку и прильнул к глазку. За дверью раскинулся вечереющий Понивиль. В Эквестрии такого никогда не бывало и даже не существовало понятия “вечер”, как такового, поскольку смена суток происходила при помощи магии аликорнов, но здешняя аномалия изменила даже это, делая данную часть мира частично похожей на родную сферу упырей.

— Не покидай дом в течение нескольких дней, а лучше недели. В идеале закрой библиотеку до конца месяца.

— Ага, понятно, — ящер придержал дверь, когда единорог оглядывался на пороге, словно чувствуя, что ему хотят сказать что-то ещё. — И это, друг… Уезжал бы ты отсюда. Может ты и профессионал, но я нутром чую, сейчас всё по-другому. В этот раз не будет так просто.

— Просто никогда не бывает.

Центральная площадь Понивиля занимала едва ли не половину всего города, и даже в десяти шагах от библиотеки был виден следующий пункт назначения единорога: вычурное двухэтажное здание, больше похожее на вершину башни старого замка, особняком стояла в окружении посадки молодых, невысоких деревьев. Цокнув по ступеням неподкованными копытами, единорог уткнулся в закрытую дверь с табличкой “технический перерыв”. Пощупав магией навесной замок, пони сошёл обратно и снова огляделся. Сделав вид, что не заметил тень за углом одного из низеньких домишек, он достал припасённую бутылку сидра и громко выбив пробку, сделал небольшой глоток. Отражение в ребристой поверхности на миг проявило чей-то силуэт. Единорог, сделав ещё пару глотков, направился чуть в обход, через узкую подворотню. Результат, как и предполагалось, не заставил себя долго ждать.

— Эй, мужик, закурить не поищешь, — отрезая путь обратно, из-за угла вышел скрытый тенью домов пони.

Единорог, придерживая передней ногой бутылку, магией выудил пачку и покорно протянул перед собой.

— У-у-у, грифонские. Не, этой дрянью сам травись, братишка.

Пожав плечём, пони убрал сигареты обратно.

— А ты чего в городе-то до сих пор? — Второй пони стоял спереди, думая, что его не видно. — Тебе ж ясно сказали: заказ отменён. Чё ты тут шаришся?

Единорог без резких движений сделал глоток.

— Тёплая. Надо было в морозилке подержать.

— Слышь, ты чё, дурной? — Пони спереди подошёл ближе, и стало возможно разглядеть прямой тонкий рог, направленный на Охотника. — Может те мозги-то вправить, а?

— Погоди, Блиц, мозги можно и по-другому на место поставить.

Сначала показалось, что это произнесла тьма, но секундой позже от мёртвого полотна мрака отделилась такая же чёрная фигура фестрала. Чёрная шерсть, чёрная грива, чёрная плёнка кожистых крыльев, только глаза красные, как у мифического вампира, чего в природе не встречалось никогда. Казалось, этот индивид воплощал в себе скудную фантазию своего истинного хозяина.

— Мы знаем, кто ты, ты знаешь, кто мы, так что давай без лишних прелюдий, — начал упырь. — Вот смотри, есть такой вариант: ты сейчас идешь с нами до вокзала, короче, там билет, ужин, приятная компания, премия за сообразительность. В общем, всё будет нормально, всё будет хорошо, будешь доволен. А ты только передаёшь на устройство, как знак налаженного взаимопонимания, чтобы не ездили к нам не пойми кто, не пойми с чем.

— Что за устройство?

Озадаченный таким прямым пренебрежением, лже-фестрал только сочувствующе помотал головой.

— Ты чё, конь, не понял?! — Самый агрессивный почти полностью вышел из спасительной тьмы, открыв белое, как открахмаленный воротничок, лицо. — Мы тебе сейчас прямо тут закопаем!

Почти неслышно прожужжало горлышко пустой бутылки, а затем раздался крик фестрала, который схватившись передними ногами за глаза, упал в грязь, истекая красными слезами. В ту же секунду единорог со всей силы лягнул подкравшегося со спины упыря, отбросив того к стене.

— Ах ты сука!

Последний упырь пустил магическую стрелу, почти не целясь, рассчитывая на удачу, и короткую дистанцию до цели. Охотник, понимая, что ему не хватит времени возвести даже слабенький щит, подался в сторону. Пурпурный заряд выбил из каменной клади фонтан крошева, на миг ослепив стрелка. Этого мига хватило на подсечку и последующий захват.

— Су-у-укха-х.

Хруст ломаемых шейных позвонков сменился хрипом и на смену ему пришёл постепенно стихающий крик агонизирующего лже-фестрала. Оглядевшись, единорог приметил второго упыря, который неудачно налетел на металлическую балконную лестницу, и буквально повис на одной из выбитых ступенек, пробившей его голову насквозь. У его ног, помимо расползающейся лужи крови, пони нашёл металлический прут, явно отломанный от такой же лестницы и лежащий тут без дела.

Фестрал-упырь почти перестал кричать, лишь слегка трепыхая хлипкими крыльями и, скуля, не отнимая копыт от морды, а когда всё-таки решился, на единорога посмотрело усеянное осколками красно-чёрное лицо. Один из глаз стал похож на раздавленную клубнику, второй раскраснелся от слёз и попавшей грязи. Увидев над собой Охотника и застывший рядом с ним прут, упырь попытался закричать вновь, но острая железяка пробила его насквозь, припечатывая к земле, как булавка бабочку.

Глава 3

Переходная глава.

Прогресс не стоял на месте и вместе с ним, нога в ногу шла и преступность. Иногда казалось, что всё развитие было лишь полупрозрачной ширмой для гонки вооружений порядка и анархии и чем безопаснее становилось в Эквестрии, тем изобретательнее и неуловимее становились злодеи и преступники. Новая инновация могла лишь купить пару лет беззаботного мира, после чего и через неё зло находило лазейку, вновь уравнивая шансы.

Шериф понимал это как никто, но даже к такому готов не был. Пойманный около часа назад единорог превысил все допустимые нормы и пределы, хотя при задержании и не оказывал сопротивления. Даже надетый на рог магический блокиратор не давал слуге закона полной уверенности в собственной безопасности, однако заковать в кандалы преступника не давало одно. Взгляд. В нём не было немой насмешки или показательного превосходства над остальными, единорог цвета мха даже не выражал обычных для этой ситуации эмоций: страха, непонимания или обычной злости. Он просто сидел с другой стороны широкого стола и терпеливо отвечал на вопросы.

— Так вы утверждаете, что прибыли к нам в командировку, — дождавшись едва заметного кивка, шериф прошёлся копытом по своей короткой бородке. — Цель командировки?

— Деловая.

— Деловой, стало быть. Ясненько. Ну, название фирмы, имена партнёров, адреса, быстро-быстро, в темпе гала.

— Здесь написано.

Единорог пододвинул исписанный аккуратным почерком слегка мятый лист формата А4. Шериф на это лишь усмехнулся.

— Написано, — повторил он, окутывая свежий рапорт своим бардовым магическим полем и притягивая к себе. — А ещё здесь написано, что тебя взяли над тремя жмурами, один из которых был с арматуриной в брюхе

— В сердце.

— В сердце, в сердце, — принимая поправку, шериф сдержанно посмеялся и начал читать интересующий его отрывок вслух. —“Проникающее ранение в области грудной клетке острым металлическим предметом, с поражением левого лёгкого, перикарды и сердца”. Написано.

Единорог ничего не ответил, спокойно продолжая смотреть в глаза собеседнику, словно ничего не скрывая.

— Молчишь? — Шериф вздохнул и повернулся к помощнику, всё это время стоявшему за спиной задержанного пони. — Ты это, сходи, попасись.

Рослый красный земнопони, поправив широкополую шляпу и напоследок бросив подозрительный взгляд на единорога, вышел вон. Как только захлопнулась толстая деревянная дверь, шериф сразу перешёл на доверительный тон.

— Слушай, парень, скажу честно – я всё сразу понял. Я бы на твоём месте их вообще на куски разорвал. Только вот уже не докажешь, что пони не настоящие, а за убийство у нас сам знаешь – по всей строгости: либо пожизненное, либо на север в рудники – махать кайлом до седой гривы.

— Отправляете куда хотите, — бесстрастно ответил единорог. — Только вместо меня уже никого не пришлют. Вы и так опоздали по всем пунктам.

Шериф ещё несколько секунд играл в гляделки с несговорчивым преступником, но потом всё же сдался и, раздосадовано сплюнув, встал со своего места.

— И что мне с тобой делать?

Единорог неопределённо пожал плечами:

— Курите?

— Бросаю.

Блюститель порядка пару раз листнул бесполезный в данной ситуации журнал дежурств, подождал для виду ровно одну минуту, рассчитывая, что задержанный заговорит добровольно, а когда время вышло, постучал копытом по столешнице и коротко отчеканил:

— Увести.

---

Как и предполагалось, его поместили в одиночку – сажать убийцу вместе с выловленными нариками и алкашами никто бы в здравом уме не стал. Камера представляла собой типичный квадрат “коробку”, три на три метра. Шаткие нары, грязный, как помыслы чейнджлингов, сортир и надтреснутая лампа быстрого накаливание посреди потолка, вот и всё нехитрое убранство.

Единорог сидел на собранный в кучу тряпках от матраса и, прислонившись головой к исписанным крепкими и местами принцессохульственными ругательствами, пытался хоть немного отдохнуть. Его слабо волновало его текущее положение, поскольку дураку было ясно, что держать его тут долго не смогут. Но вот упущенное время играло упырям на руки, а они, должно быть, уже прознав про смерть подельников, могли быть готовы к следующему задержавшемуся шагу охотника.

Ничего удивительного: иномирцев окружала какая-то странная, не поддающаяся никакого рода объяснению аура, делающая их исключительно везучими. Её не мог зарегистрировать ни один прибор и ни один единорог, даже ходили мнения, что нет в них ничего такого, но необъяснимая сила постоянно следовала за своими владельцами, помогая и спасая от разного рода неприятностей, иногда даже делая это в тайне от самого упыря. То, что его поймают, он знал – аура не действовала при прямом контакте, но вот события тасовала не хуже набившего копыто крупье, и последующие за устранением неприятности можно было ждать.

Лязгнул проржавевший металлический засов, с другой стороны раздалось негромкое ворчание. Мгновением позже массивная тюремная дверь поползла в сторону и остановилась на полпути. В проёме встал бардовый жеребец.

— На выход, — шериф мотнул головой и, не дожидаясь ответа, вышел обратно в коридор.

Единорог неспешно встал на все четыре ноги, быстро потянулся, разминая затекшие суставы, и покинул камеру. Шериф стоял у пожарного гидранта и нервно смолил измочаленную сигару.

— А говорил, что бросил, — невозмутимо проговорил единорог.

— Бросишь тут с такими, как ты, — проворчал он. — Дверь не трогай, пусть открытой будет. А ты за мной.

Пустующий участок угнетал. За решётчатыми окнами стемнело, поэтому во всём здании уже давно работало освещение.

— Где все? — Спросил единорог, нога в ногу следую за шерифом.

Тот лишь пожевал сигару.

— Где-где… Отпустил всех пораньше. Или ты со всеми попрощаться решил?

— Обойдётся.

— Тебе может и обойдётся.

Всё было ясно без слов: ему давали уйти. Едва ли шериф мог получить что-то серьёзнее взыскания, учитывая обстоятельства, но всё-таки подставляться никто не любил, даже если всё шло лишь на благо.

— Насчёт этой штуки, — они вошли в просторное фойе, где несколькими часами ранее и был “оформлен” охотник. Сам он потыкал на закреплённый вокруг рога блокиратор.

— Э нет, брат, — усмехнулся бардовый жеребец. — Я тебе и так, считай, красную ковровую дорожку выстелил. Думаешь, мне поверят, что ты и спрятанные в потайном сейфе ключи успел найти?

Единорог ещё раз пощупал неприятный металл. При касании он казался словно покрытый чем-то вроде лубрикантов, хотя к копытам ничего не липло. Понятное дело это вещество большей частью и поглощало магию, оставляя своего конкурента – железо, довольствоваться ролью корпуса, но каким же оно было мерзким на ощупь.

— Что ты рожу воротишь? Сам снимешь какой-нибудь заколкой, делов то.

— Непривычно.

Всё-таки, в отличие от большинства единорогов, Охотник не чувствовал себя без магии абсолютно беззащитным, но в тоже время ему казалось, словно он до сих пор заперт в каменном мешке и мало что может сделать. У пегаса без крыльев оставалась ловкость, у земнопони – грубая физическая сила и выносливость, а у единорога без рога только жизненный опыт и уровень собственной подготовки. Хотя бы последним он был не обделён.

— На выходе слесарный ящик, возьми что-нибудь тонкое и заострённое и сними, но ключи дать не могу.

— Хорошо.

Недовольно поморщившись и оставив надоедливый фиксатор в покое, единорог вышел на широкий порог участка. Шериф встал рядом, оглядывая неестественно чёрное небо.

— Ты, брат, не сердись, сам понимаешь, служба. У вас своя, у нас своя.

Охотник только кивнул и двое пони на прощание стукнулись передними копытами.

— В городе и посёлках не оседай, там первым делом искать будут. Лучше всего шкуру новую найди, — напоследок сказал шериф, отдавая личные вещи.

— Да я в курсе, спасибо.

Рядом с двумя вереями, от которых в разные стороны тянулась туго натянутая сетка забора, и в самом деле стоял небольшой слесарный ящик. Раздвинув его на “ступеньки”, охотник принялся в полной темноте копаться в узких отделениях, на ощупь, пытаясь найти хоть что-то, что поможет снять дискордов блокиратор. С одними копытами и почти без телекинеза, да ещё и в слепую это сделать было крайне сложно и он даже начал подумывать, чтобы позвать посветить шерифа, но копыто наткнулось на пупырчатый целлофан, внутри которого позвякивали стройные ряды гвоздей.

— Сойдёт.

Задерживаться он не намеревался и хотя, по словам шерифа, вокруг никого не было, наивно было полагать, что это относится и к городским патрулям, еженощно совершающим плановый обход.

Полицейский участок, как и остальные здания городского управления, находился почти точно в центре города, благодаря чему путь на свободу растянулся ещё на несколько пустующих улочек.

Скрываясь в тени навесов и балкончиков, единорог, наконец, покинул город и, свернув с просёлочной дороги, оказался в поле.

Но просто прятаться он не собирался. Поправив сумки, единорог свернул в наиболее густые заросли травы, чтобы не попасться на глаза загулявшимся путникам, а заодно и пообрывать по дороге не покрытые пылью дорог стебли травы.

Пожёвывая сочные травинки и сладкие цветки розоватых клеверов, единорог пробирался в сторону Вечнодикого Леса. Он помнил об исходящих из этого загадочного места опасностях, но, к сожалению, обстоятельства вынуждали одиночку искать помощи у одного из доверенных лиц, которые в великом множестве сотрудничали с его работодателями. Проблема с упырями не являлась в Эквестрии приоритетной, о ней многие даже не подразумевали, однако те, кто всё же знал об угрозе извне или, чаще всего, сталкивался с ней напрямую, охотно помогали охотникам, снабжая тех информацией или ресурсами.

И всё-таки он предпочитал работать один. Тем более без помощи зебр.

Северо-восточная оконечность Вечнодикого представляла собой тесные фаланги неестественно искривлённых деревьев, чьи ветви своими когтистыми лапами создавали иллюзию армии злобных тварей из темноты. Единорог спокойно шагнул за лесную черту. Он прекрасно понимал, кого нужно бояться на самом деле и темнота с высохшими сучками в его список не входили. Но уходить далеко по понятным причинам он не решился: нашёл наиболее просторное и освещённое лунным светом место, уселся на слегка влажный пень, и принялся колдовать над блокиратором.

И это оказалось куда труднее, чем казалось. Знай, какой вызов ему бросит простое заводское изделие, единорог бы точно попробовал забраться в дом к какому-нибудь слесарю и умыкнуть автономную магическую болгарку. Гвозди падали один за другим, безвозвратно скрываясь во тьме и густой лесной подстилке из палой листвы. Странная жижа на блокираторе словно бы выделялась сама собой, всячески мешая избавляться от нарожника.

Уже начиная жалеть о том, что не додумался снять намертво прилипшую дрянь ещё в поле, единорог услышал шорох. Взяв в зубы оставшиеся гвозди, он попытался использовать простейшее заклинание света. Слегка повреждённый блокиратор пропустил заклинание лишь частично, но этого хватило, чтобы осветить оскаленную деревянную морду.

Древесные волки. Встречу с этими созданиями можно было бы считать чудом, поскольку в последнее время они всячески избегали бродить вблизи городов, преимущественно обитая и охотясь непосредственно в глубине леса, но учитывая творящееся вокруг…

— Драные иномирцы.

Первый, стоящий между двух деревьев волк оскалил неровную пасть с щепками-зубами, по которым стекала густая смола и тихо зарычал. Ещё несколько вышли из-за спины предводителя: второй, третий, четвёртый. Древесные волки, припав к земле и недобро сверкая малахитовыми глазами, осторожно окружали вставшего в боевую стойку пони. На миг всё вокруг замерло, ожидая понятной одним только им команды. Команды убивать и команды выжить.

Самый мелкий и явно самый нетерпеливый волк кинулся почти сразу, но тут же получил дуплетом копыт и отлетел в стороны с разбитой в труху мордой, но это дало драгоценные секунды остальным. Один из волков схватил единорога за лодыжку, запуская в плоть ломкие ядовитые зубы. Остальные, двое бросились одновременно и сбили на землю потерявшую равновесие жертву. Пока одну из его ног трепали словно тряпку, единорог с трудом откинул от себя одного из хищников, но второй уже клацал челюстями рядом с уязвимой шеей. Мыча от боли и их последних сил удерживая над собой яростно царапающегося волка, охотник вспомнил про гвозди. Почти все они выпали и, по счастливой случайности, не оказались проглоченными, но один, самый большой и длинный, катался по плоским зубам. Поймав его губами, и рассчитывая на улыбку удачи, охотник плюнул.

Гвоздь попал прямо в нос, и пока остолбеневший волк шевелил ноздрями, пони извернулся, а затем, используя копыто как импровизированный молоток, одним ударом забил гвоздь по самую шляпку. Вой оказался настолько оглушительным, что на миг даже заглушил боль. Спихнув с себя трепыхающийся кусок живого дерева, охотник что есть силы ударил здоровой задней ногой по грызущему его ногу пониеду. Тот со скулежом и прорежённой пастью отбежал назад, но недалеко.

Единорог начал ползти назад, не сводя глаз с собственной измочаленной ноги и трёх волков, треугольником наступающих прямо на него. Всё бы закончилось быстро и печально, если б один из волков не вспыхнул на ровном месте и с визгом не унёсся вглубь леса. Двое оставшихся брызнули в стороны, а вслед им полетели маленькие круглые бомбочки, оглушительными хлопками загоняя зверей обратно в их дремучее обиталище.

Пони дополз до ближайшего дерева и, облокотившись о потрескавшуюся комлю, мутнеющим взором попытался осмотреться. Ничего не получилось: всё расплывалось и единственное, что ему удалось увидеть, была вывернутая под неправильным углом нога и стоящий над ним силуэт в плотной мантии, из-под капюшона которой мерцали два жёлтых прожектора глаз.

Глава 4

Пробуждение единорога было медленным, тягучим, и очень болезненным. Едва ощущая собственные конечности, он несколько раз моргнул, возвращая фокус, и попробовал осмотреться. Он находился в маленькой, старой хижине, с огромным котлом посередине. На стенах висели многочисленные фетиши и ритуальные обереги, но самая жуткая ухмыляющаяся маска как назло оказалась прямо над его кроватью. Наверняка по поверьям отгоняет кошмары или защищает от духов лучше принцессы Луны.

Хозяйка оказалась тут же – невысокая зебра с типичным серовато-белым окрасом в полоску. Хотя для единорога все зебры и были на одно лицо, эта, всё-таки, чем-то отличалась.

— Который… — в пересохшем горле язык ворочался с трудом. — Который час?

— Два до заката.

— Сколько я тут пролежал?

— Три дня и три ночи метался в бреду, сменить мне повязку пришлось не одну.

Единорог поморщился и пошевелил повреждённой ногой. Она уже совсем не болела, хотя и чувствовалась с трудом.

— Я пошёл.

— Не нужно вставать, лихорадка вас гложет и старые раны отвар мой тревожит.

При всём нежелании оставаться под крышей у зебры, единорог, даже при всём желании, не смог бы противиться хозяйке, которая аккуратно и вместе с тем напористо уложила его обратно.

— Не к делу здесь спешка, не враг время вам, однако, признаться, вы тот ещё хам.

Единорог, уже не сопротивляясь, поёрзал на грубой простыне.

— Спасибо… то есть.

Зебра, не удосужившись дослушать, вернулась к котлу и единорог, получив возможность повторно её разглядеть, понял, что же ему показалось в ней столь необычным. Кьютимарка. Хотя, если сказать точнее, не кьютимарка вовсе, у зебр она называется по-другому, да и в отличии от пони рисуют они их себе сами, в день совершеннолетия, когда молодые ученики получают право выбрать свою роль в племени и дальнейшую судьбу по жизни. Из-за этой особенности, метки зебр не могли похвастаться особым разнообразием или магической детализацией, но зато, знающий странник мог с лёгкостью определить, кто именно и из какого племени перед ним стоит.

И он определил. Охотник ожидал увидеть что угодно, от криво намалёванного перегонного куба Алхимиков, до перекрещенных стрел Загонщиков, но спиралевидное солнце с острыми и короткими лучами говорило об одном. Шаман.

Стало как-то неуютно, а пригретое место внезапно начало казаться очень неудобным. Такие ощущения бывают, когда встречаешь нечто хорошо знакомое, обществом не осуждаемое и вместе с тем противоестественное и даже ранее оспариваемое. Магия издревле считалась привилегией единорогов и аликорнов и то, что этой могучей неконтролируемой стихией смогли овладеть обычные полосатые земнопони (пускай и не полностью), вызывало закономерное непонимание и вместе с тем лёгкую ничем не обязывающую неприязнь.

— Вам плохо? — Зебра оторвалась от готовки, почувствовав на себе стеклянный взгляд.

Забавно, когда зебры изъяснялись короткими нерифмованными предложениями, можно было подумать, что перед тобой просто пони с небогатым окрасом.

— Нормально, — Едва слышно ответил единорог. Говорить было всё ещё трудно. — Как я сюда попал?

— Шагнул под сень ты проклятого леса и в пасть к волкам едва не угодил. И не явись видение мне прошлым утром, твоё бы имя было средь могил. — Зебра сделала намеренную паузу, после чего спросила “по-нормальному”. — Вы помните, кто вы?

— Слишком хорошо.

---

Руины давно разрушенного замка утопали в переплетении вековых деревьев, но даже сейчас, это старое сооружение не казалось пленником из давно минувших времён, скрученным и обездвиженным. Оно больше напоминало уставшее и разбитое чудовище из камня и извести, которое потерпело поражение, но не сдалось и не умерло и теперь баюкается крючковатыми ветвями исполинов, некогда росших под тенью её палисада. Выбитые витражи и провалы узких бойниц служили рамами непроглядной тьме, над которой нависало несколько полуразрушенных бартизан. Однако, при должной смелости, глупости или безрассудности, можно было вглядеться в эту тьму, или же, если жизнь стала не мила – потревожить её обитателей.

Вспыхнул блеклый огонёк. Керосиновая лампа светила не бог весть как, но была единственным источником света в просторном зале и альтернатив, судя по всему, не предвиделось ещё долгое время. Напротив трона, шушукаясь и пихаясь, стояли две долговязые фигуры в просторных масс халатах цвета “флоры”. Тот, что держал лампу пытался что-то доказать товарищу и спор явно не собирался прекращаться сам собой.

— Заткнитесь, — Резкий грубый голос пронёсся по бывшему тронному залу, спугнув несколько птиц, уютно разместившихся на проросших внутрь ветвях.

Фигуры сразу стихли, даже свет керосинки словно бы сам собой стал слабее. Раздался едва различимый щелчок и от основания трона ударил широкий луч диодного фонаря, освещая лица гостей и слегка приоткрывая развалившуюся на троне неприметную фигуру. Разведчики сразу заморщились от неожиданности, отступили на несколько шагов.

— Ну что, идиоты, — сидящий на троне поочерёдно светил в глаза упырям, словно бы пытаясь тем самым причинить им боль. — Всё просрали?

— Товарищ лейтенант, — начал оправдываться тот, что держал лампу. — Это всё Дарк Винг, тьфу, бля, то есть Чесноков! Я ему в точности ваши слова передал: ”не высовываемся”, а он со своими дружками решил сам всё разрулить. Мы бы его остановили, но вы ведь сами приказали драки не устраивать, а нас он не слушал, мудак.

— А чего мне не рассказали, клоуны? — Упыри моментально замолкли и не подняли глаз даже когда конус света отполз к ступеням, освещая путь спускающемуся вниз. — Испугались?

Преодолев последнюю ступеньку и встав на одном уровне с подчинёнными, главарь поочерёдно посветил:

— Испугались, —он тяжело вздохнул и сел на первую ступеньку, рядом с услужливо подставленной лампой. Закопчённый светильник с трудом пропускал свет, и его хватало, чтобы освятить край затёртой армейской штанины и низ выпростанного кителя. — А чего испугались, олухи? Бояться не меня, бояться окружающего нас мира надо. Вы двое, вроде самые умные среди всей этой пригретой мной своры, а учиться никак не собираетесь. Как дети малые: ”Это не я, это он, мы не причём”, всё сами по себе живёте, за товарищей отвечать не собираетесь, а ещё в армии служили. Где ваше выработанное стадное чувство коллективизма? — Молчали. Наверное, ответить и в самом деле было нечего. — Вы пропадёте без меня, я без вас, они без нас. Как же вы не поймёте? Вечно у вас, идиотов с Большой Земли, Даша Путешественница в одном месте играет, а инстинкт самосохранения так вообще атрофируется в течение пары часов после попадания. Вы словно тупеете ещё больше. Не помните урока, который вынес для нас майор Николаев? Хотел посмотреть на грифонов и посмотрел, теперь они на него в музее тоже смотрят. Или ефрейтор Синичкин, деревенский конеложец, решил познакомиться с местными лошадками поближе. Напомнить, что осталось от него только то место, которым он всегда думал? А уж чего гражданские чуханы творили, это даже вспоминать тошно – ни один нормальный человек до такого в трезвом уме не додумается.

Переведя дыхание, главарь привычным движением похлопал себя по нагрудному карману, но там уже давно ничего, кроме промокшего и вздувшегося военника, не было. Один из разведчиков тут же полез в плотно прилегающий карман порток и, выудив небольшую картонную коробочку, неуверенно протянул.

Главарь нахмурился.

— Опять в городе были?

— Так мы это, трупы пытались вынести. Не успели, слишком быстро того пидора повязали… ну и решили на обратном пути в ларёк залезть, всё равно рядом с нами пони аутистов включают.

— Сами вы… — не придумав подходящего ругательства, главарь принял пачку, вынул несколько ровненьких коротких сигарет и спрятал их в соседний нагрудный карман, по обычаю военных пустовавший. Пачку вернул. — Ладно, значит так: сейчас идёте в главный холл, без меня, собираете всех гоблинов и доводите мой прямой приказ: “никто, сука, не расходится, все сидят в замке. Могут делать что хотят, но за вал – ни ногой. Нарушителя пристрелю лично, слово офицера”. Так и огласите.

Встав и потянувшись, под поражёнными взглядами упырей, лейтенант в два прыжка вернулся к полуразваленному трону и снял с его спинки изодранный, но всё ещё сравнительно целый на вид бушлат с обрезанными фальшиками.

— Я отойду на полчаса, может на час. Один. За мной не следить, а то ещё, чего доброго, завалю, как оленя.

Накинув на плечи бушлат и зажав между зубами незажженную сигарету, главарь был остановлен вопросом, который успел его за всю его серую жизнь изрядно достать.

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?

— Ну?

— Вы, это, опять к ней?..

Лейтенант дёрнулся, как от удара кнутом, а затем медленно, угрожающе повернулся.

— А вот это уже не твоё собачье дело.

---

Понивилль встретил единорога цвета морской волны всё той же тишиной, которая безраздельно властвовала на широких улицах некогда искрящегося жизнью городка. Казалось, что с его уходом остановилось время, а его возвращение ни на что не повлияло – всё тот же серый памятник унынию и отрешённости. И ведь прошла почти неделя. Лечение у шаманки (чьё имя он так и не поинтересовался узнать) пошло на пользу не только здоровью. Зелье трансформации, редкое и незаконное, оказалось очень полезным в сложившейся ситуации, и теперь в этом Сонном Царстве его никто бы не узнал, а даже если бы и попытался, быстро бы об этом пожалел. Единорог сбавил ход и невольно поёжился, вспоминая выпадающие прямо на глазах целые пряди гривы и куски шкуры, и моментальное отрастание на их месте аналогов иного цвета. Зудило жутко, долго и надоедливо, до такой степени, что приходилось грызть себя, как последний блохастый алмазник.

Но за три дня невольного перерыва, единорог успел подготовиться и отдохнуть, намереваясь сделать этот день своей командировки последним. Знакомый бутик был уже в паре метров, и на этот раз на двери не висело массивного навесного замка. Хотя вечер только задавался, в окнах уже горел свет – в нынешнем Понивилле темнело очень рано.

*Тук-тук-тук*

Долго ждать не пришлось, почти сразу же дверь ему отворила белоснежная пони-единорог. Ничуть не удивившись незнакомому пони, она оценивающе прошлась по нему взглядом, на секунду задержавшись на его плаще и едва заметно поморщившись.

— Мои извинения, джентелькольт, но я скоро закрываюсь, однако вы ещё можете успеть сделать заказ и, возможно, завтра с утра я сумею вам что-нибудь продемонстрировать, — у неё был очень приятный, хотя и несколько жеманный голос.

— Боюсь, это мне придётся заняться заказом. Общим для всех вас.

— То есть вы… Из тех самых? — Прошептала она, а затем нарочита громко произнесла: — Ну, хорошо-хорошо, дорогуша, так и быть, проходите, я обязательно найду вашему тряпью достойную замену. — Когда единорог прошёл внутрь, она задержалась на пороге и закончила свой монолог, словно специально для кого-то заученной фразой, повторив её ещё громче. — То, что вы носите, это настоящее преступление против моды!

Внутри бутик оказался не таким просторным, как казалось на первый взгляд и в первую очередь из-за многочисленных манекенов в демонстрационных костюмах и платьях последнего писка моды, которые занимали собой почти половину пространства.

— Пойдёмте на кухню, — пони указала на маленькую дверцу в неприметном углу зала. К удивлению единорога её голос потерял всякую манерность и властность. На смену им пришла обыкновенная усталость.

Присев за низкий десертный столик, единорог, молча принял дымящуюся чашку чая. Пить он его не собирался, поскольку после целебных эликсиров его организм до сих пор мутило от вида любой пригодной к питью жидкости, но отказывать даме было попросту не культурно. А та явно знала толк в хорошем поведении, слишком уж сильно бросалась в глаза шикарно уложенная завитками грива и приятное, избавленное от морщин лицо типичной светской дамы.

— А я, признаться честно, думала, вы уехали из города, — пони подняла телекинезом фарфоровую кружечку, но, заметив, что гость к напитку не притронулся, поставила обратно. — Может, так было бы и лучше…

— Почему?

На какой-то миг показалось, что пони, словно не расслышала вопроса.

— Потому что вы, уважаемый, не здешний и многого не знаете. Вы тут официально находится не обязаны, зато можете расшевелить улей, потом быстро уехать, а нам всем потом тут жить… наверное.

— Живите.

— Простите, я ничего такого не имела в виду, — Единорожка прикрыв лицо копытом, измученно откинулась на резную спинку стула. — Пресвятая Селестия, как же я устала.

На миг в её позе проступило то самое неуловимое движение, выдающее страдающего от собственного бессилия пони. Такое можно было наблюдать у старых солдат, которые в своё время были ого-го, а теперь покорно доживали свой век в четырёх стенах, даже не всегда способные о себе позаботитья, страдающие о жалости по ушедшим временам и по самим себе.

— Спайк не виноват, это я попросила его повременить с вызовом. Мне казалось, что мы справимся сами, отправим письмо принцессе Твайлайт, капитану Вондерболтов, Рэйнбоу и всем остальным, соберёмся, как в старые добрые времена и справимся со всем сами.

— Ну и как?

— Между прочим, молодой джентелькольт сарказм тут неуместен, — нахмурилась единорожка. — Мы не облажались, мы попросту не смогли наладить открытый контакт. Они попросту не хотели открывать свое существование общественности и существовать скрытно ото всех, и в тоже время находиться среди нас. Согласитесь, даже мы, пони, не могли согласиться с подобным.

— А что принцесса?

Белая единорожка подпёрла щёку правым копытом.

— Твайлайт с ними говорила. Долго. Она вернулась примерно через день и сказала, что убеждать их бесполезно, уходить или жить по нашим установленным законам они не собираются, после чего предупредила о генерирующихся вокруг них искажающих волнах, а затем, без лишних слов, дала ваш телефон и сказала позвонить, если всё покатится в тартарары. Я спросила, что им нужно, на что мне был дан ответ: ”Ничего им не нужно, как и все мы, они просто хотят жить. Но они бегут. Я так и не узнала от чего: от войны, голода, катаклизма или от самих себя, но уходить добровольно они не станут, и я до конца надеюсь, что рано или поздно они одумаются”.

— Не одумались, — резонно заметил Охотник.

— Нет, не одумались, — согласилась пони. — Сначала звери с погодой сами не своими стали, потом пони один за другим оболваниваться начали, затем, когда Спайк решился взять дело в свои лапы – позвонили ему и наобещали такого со всеми нами сделать, что мне с трудом удалось отговорить его от необдуманных действий. Всё таки я верила в хорошее, ведь хорошего во всех нас больше, чем плохого, и за свою немаленькую жизнь я успела убедиться, что можно договориться и с драконами и с грифонами и даже с алмазными псами.

— Вы правы, но ошиблись в одном – договориться можно со всеми, только если они из нашего мира. С теми, кто пришёл сюда против нашей воли договориться невозможно, они не поймут, хотя и разговаривают на похожем диалекте.

— Теперь даже я это поняла, — согласно понурилась пони. — Сейчас актуальнее другая мысль: что теперь делать?

Хозяйка бутика без особой надежды посмотрела в глаза единорога, но тот казался совершенно спокойным, единственное, что выдавало в нём напряжённость – постоянные постукивания копытом по блюдечку, словно он подавал сигнал бедствия, который всё равно никто не услышит.

— Знаете, где они? — Постукивания стали более размеренными, видимо Охотник быстро взял себя в копыта.

Если бы единорожке позволяло воспитание, она бы раскрыла рот до неприличной широты.

— Вы собираетесь идти к ним в одиночку? — Неверяще прошептала она, да так тихо, будто говорила это сама себе. — Они… они вас убьют.

— Если ничего не делать, как сейчас, они убьют кого-нибудь другого. А потом, скорее всего, и меня, — Охотник резко перестал своё настукивание, сдвинул в сторону почти половину так заботливо расставленного хозяйкой сервиза и, встав, упёрся на столик передними ногами. — Знаете или нет?

На миг, привыкшая исключительно к беседам на пониженных тонах, пони потеряла дар речи, но быстро пришла в себя. Наверняка на её памяти такое было не впервой.

— Не знаю.

Быть может, она ожидала вспышки гнева или иной реакции на неудачу, но Охотник, не моргнув глазом, вернулся на своё место и стал, как ни в чём не бывало, расставлять всё на старые места.

— Но мне известно, кто это знает и вы должны мне пообещать…

— Я ничего не могу, и не буду обещать, — с неожиданной резкостью ответил пони, поставив сахарницу. — Я не имею права заверять вас в том, в чём не уверен, а я не уверен абсолютно ни в чём, особенно если дело касается упырей. Я не уверен в вашей и собственной безопасности, я не уверен в безопасности вашего друга, я даже не уверен в том, что кроме нас самих этот разговор никто не слышит. Поэтому, мисс, единственное, что я могу вам пообещать, лишь свою защиту и добросовестное исполнение возложенного на меня долга. Большего не ждите.

Единорожка статно поднялась со стула и не спеша прошлась к занавешенному окну. Отодвинув в сторону тюль, она посмотрела на чернеющий город. Охотник не вмешивался, позволяя собраться ей с мыслями, всё-таки он прекрасно понимал, что это нелегко, особенно когда на кону стояло всё.

— Идёмте, — наконец произнесла она, теперь уже уверенно и даже с небольшим предвкушением. — Я с вами.

— Вам необязательно идти самой, можете просто показать дорогу, — попытался воспротивиться охотник, на что единорожка только вздёрнула свою аккуратную мордочку.

— Молодой джентелькольт, — с достоинством произнесла она. — Вот уж не думала, что при первом нашем знакомстве, произвела на вас такое отрицательное впечатление. Я не изнеженная кисейная барышня, и в своё время сталкивалась с таким, что в нынешние дни на свет уже не появляется. А уж проводить вас по вечерним улицам я пока в состоянии.

Охотник возражать не стал, он даже негласно одобрил подобную инициативу, про себя окончательно убедившись, что запугать некоторых пони, сложнее, чем кажется. Тем временем единорожка уже топталась в прихожей, наскоро примиряя одну фетровую шляпку за другой. Единорог “невзначай” кашлянул, и она сразу определилась с выбором – надела ту, которая висела в телекинезе на данный момент.

Несмотря на довольно краткое пребывание под крышей, на улице уже стемнело не хуже чем в поздний зимний вечер, когда звёзды рассыпаются по небу уже в конце третьей четверти, а ветер стал более прохладным и пробирающим.

— Идёмте, тут недалеко, — произнесла она, слегка вздрагивая от холода, видимо никак не получалось привыкнуть к оскотинившейся по воле аномалии погоде.

Охотник вытянул свой плащ из-под туго прижатых ремней и, не смотря на протесты кобылки, без лишних уговоров аккуратно опустил его ей на спину.

— Спасибо, — смущённо и растерянно ответила она.

— Куда именно мы идём?

— Это за городом, но как я уже сказала, недалеко, рядом с окраиной Вечнодикого Леса.

Вдвоём по ночным улицам пустеющего города идти было не так страшно и на первый взгляд трудно было угадать, кто именно испытывает большее облегчение от совместной прогулки.

— Вы знаете, что вас ищут?.. То есть искали, — Тонкий пар сорвался с губ и растворился в ночи.

— Угу.

— Вы правда их убили?

Единорог угрюмо посмотрел на провожающую, и зачем-то шмыгнул носом, хотя простудой с рождения не болел.

— Пришлось.

Они замолчали и ещё несколько минут шли в тишине. Охотник хотел было закурить, но увидев наморщенную мордашку, с неохотой стрельнул затушенной папиросой в ближайшую лужу. Они переходили узкий бревенчатый мост, когда единорожка вновь заговорила:

— А ведь мне совсем не страшно рядом с вами, хотя вы признались в таком ужасном злодеянии.

Охотник молча слушал. Тем временем скрип старого дерева сменился хрустом травы.

— Я вам не всё рассказала, — продолжала кобылка. — Перед своим отъездом Твайлайт сказала, что если с пришельцами не удастся договориться со временем, придётся действовать иначе. Мне тогда было непонятно, о чём говорит Принцесса Дружбы, но теперь всё прояснилось. Ох, Твайли, ну и телефончик ты мне дала. — В конце она ненатурально захихикала, всё ещё не веря, что происходящее сейчас не является дурным сном.

— Вы не хотите вернуться?

— Вернуться? — Единорожка поправила съехавшую набок шляпку. — Полно вам, мы уже почти на месте.

Рядом с оконечностью Вечнодикого Леса, приютившись рядом с прудом и несколькими старыми яблонями, живым холмом возвышался домик заросший, и одновременно очень ухоженный домик. Проходя мимо тонкого, ломкого на вид дерева, с ветвей которого свисали многочисленные скворечники, охотник мимолётом заглянул в один из них, но птичье жилище пустовало. Остальные, судя по всему, тоже.

— Живность ушла, значит, они и тут были, — пробормотал единорог. — Лучше нас понимают, от кого бежать надо.

Недалеко от входа в дом, больше похожего на калитку денника, белая пони остановилась. Остановился и он.

— Мы пришли, — кобылка развернулась и серьёзно посмотрела на спутника. — Пускай вы мне ничего и не обещали, но сейчас я прошу вас не проявлять инициативу, позвольте говорить мне, в этом доме незнакомцы в диковинку.

Охотник уклончиво кивнул, а затем встал поодаль и полез за сигаретами. Прикурив от рога, он присел на старую скамейку и остановил взгляд на двери. Пускай говорят за него, у него всё равно в этом деле не было большого опыта и желания этот опыт развивать. Его спутница уже с кем-то тихо переговаривалась, и с той стороны явно не горели желанием открывать, но несколько минут непрекращающихся уговоров не прошли даром. Верхняя часть двери приоткрылась, и Охотник встретился с парой красивых, бирюзовых глаз. Понимая, что своим внешним видом особого доверия не вызывает, единорог неуклюже улыбнулся одним краем рта. Получилось явно не очень дружелюбно и белой пони пришлось потратить ещё несколько минут на заверения и успокаивания, пока им, наконец, не открыли.

Глава 5

Для тех, кому стало интересно, что же это была за ужасная музыка: https://www.youtube.com/watch?v=eBhh23-paLU

Она не понимала. Или не хотела понять? Сам Охотник пока ещё не рисковал вступать в бессмысленный спор между давними подругами, а только сидел в глубоком кресле, сложив на груди передние ноги.

Он слушал, как единорожка пыталась убедить пегаску, что упыри опасны, что они угрожали ей и многим другим, что они едва не стали причиной гибели этого достопочтенного джентелькольта, на что та невнятно бормотала про святость любой жизни, постоянно отводя взгляд.

Добрая душа. Добрая и навивная. Хотя она и называла упырей обыкновенными напуганными животными, она и понятия не имела, какой смысл в этих словах. Судя по кьютимарке, она обязана была знать базисные теории о поведении хищников и, вероятно, на них она и упиралась при контакте с ними. Но упыри, хоть и являясь по природе скорее падальщиками, чем хищниками, не попадали ни под одну известную трактовку в зоологии. Но для этой замкнутой в себе пегаки, они оставались всего лишь полуразумными зверушками. Ах, если бы она видела, на что способны эти “зверушки”. Зверушки, которые одним точным ударом палки или камня были способны проломить голову взрослому яку и только потом задуматься, зачем они это сделали. Зверушки, которые приносили с собой такие жуткие орудия уничтожения живой силы, до которых все вместе взятые инженерные умы Эквестрии не додумались бы даже при самом садистском подходе к делу. Зверушки, среди которых встречались особи с магическим потенциалом молодого аликорна и в течении года способны были развиться во второго Короля Сомбру.

И то, что для любого нормального разумного существа было чудовищным пережитком варварства, упыри воспринимали это как нечто нормальное и закономерное. Однако, даже исключая все предыдущие измышления, они были опасны, поскольку были из другого мира. Наука призыва, шёпотом называемая “Демонологией”, являет собой одну из самых опасных школ магии, и её адепты знают, что любое вызванное из иного плана существо способно находиться в чужом мире только отведённый магом отрезок времени, по истечению которого, заклинание возвращает его обратно. Заклинание было построено так исключительно для безопасности призывателя и призываемого, поскольку, зачастую, организм существа из иной сферы попросту погибал в чужой атмосфере — чистейший воздух мог оказаться для них смертоносным ядом. Но не для упырей. Они сами, каким-то образом находя лазейки, проникали в этот мир и не только существовали обособленно, но и по некоторым смелым гипотезам, становились многократно сильнее. Именно это предположение и дало начало утверждению, что появление упырей связанно с их личной жаждой лёгкой жизни и собственного самосовершенствования, без приложения особых на то усилий.

Но хватит о высоком, думал он уже достаточно, пора начать действовать. Удастся ли снять с пегаски розовые очки или она будет продолжать верить в травоядных хищников — это уже не важно, пора с этим заканчивать.

— … Он дал мне слово, он обещал, что всё будет хорошо, — жёлтая пегаска с уложенной на бок розовой гривой уже сжалась в углу, вероятно надеясь, что гости перестанут её замечать и уйдут сами собой.

— Слово, — как-то рассеянно произнёс Охотник. Спорящие пони моментально стихли от неожиданности. — Слово, слово…

Он медленно поднялся, и в его крепкой фигуре чувствовалась угроза, отчего единорожка невольно заслонила собой подругу.

— Слово, — более мягко повторил он. — Вы готовы брать с них слово? Готовы доверять тем, кто живёт ложью и скрытностью? Можете с полной уверенностью довериться им, я не стану тратить времени на споры, но подумайте об остальных. Пройдёт немного времени и, почуяв нашу слабину и свою силу, они начнут действовать. Я не придумываю, это нормальное поведения для плотоядных, так они устроены. Может завтра, может через неделю, а может через год и всё что опровергает мои слова – их обещания. А теперь скажите, вы готовы принять их сторону и положить на чашу весов сотни жизней? Ведь если вы ошибётесь, и они вас обманут, всё то, что произойдёт, будет на вашей совести. Но я всё равно их найду, с вашей помощью или без неё.

Обе пони застыли с медленно отвисающими челюстями, для них подобный ультиматум был шоком. Как бы пегаске не хотелось оставаться посередине, на нейтральной стороне, у неё бы это не получилось. Чем бы не закончилась эта история без участия Охотника, но точно ничем хорошим для самой затворницы. Либо длительный тюремный срок, либо, что ещё хуже, участь марионетки упыря, которая с каждым днём утрачивает себя как личность, всё больше становлясь пародией на фамильяра.

— Подожду на улице, хорошо подумайте над ответом , — сказал единорог и, слегка поклонившись, накинул на спину плащ и вышел вон.

---

Старый замок Величественных Сестёр. Кто бы мог подумать.

Заброшенные останки бывшей резиденции принцесс всегда пользовались дурной славой и даже на пике Эры Гармонии, когда для всех пони было золотое время, в это место не рисковали забредать даже самые отчаянные охотники за сокровищами и мародёры. Идеальное убежище, пускай и слишком приметное – руины форта и осыпающиеся стены дворца были заметны среди проросших многовековых стволов даже кромешной ночью.

Притаившийся в корневищах Охотник слегка высунулся из своего укрытия, когда между зубцов сторожевой башенки что-то шевельнулось. Показалось. Верилось с трудом, но за полчаса наблюдений с помощью заклинания ночного видения, не было замечено ни патрулей, ни даже одиноких часовых. Это можно было бы принять за очень непрофессионально расставленную ловушку, если бы не одно но: музыка. С расстояния, на котором находился единорог, её было почти неслышно, а едва проскальзывающий ритм казался монотонным “вум-вум-вум”. Они словно бы кичились собственной самоуверенностью, казалось вот-вот музыка станет громче, всколыхнёт тёмный лес новой, доселе невиданной мелодией, и обитающие в руинах создания разом прекратят скрываться и тогда наступит конец.

Единорог поправил ремни сползшей к ногам сумки и, осмотрев окрестность напоследок, ползком выбрался наружу. Бывшее перед стенами поле уже давно заросло высокой травой с острыми стеблями, горькими на вкус и грубыми на ощупь. По пути до самого рва, в котором растительного сора оказалось просто невероятное количество, Охотник всё же наткнулся на два взведённых медвежьих капкана, ржавеющие пасти которых он благополучно обполз и одну растяжку, на проверку оказавшуюся учебной имитацией.

Пока Охотник ползком продвигался вдоль рва, его вниманию предстали очередные доказательства нахождения упырей. То и дело под брюхом шуршали опустевшие пищевые пакеты, трещал картон разорванных коробок “сухпаев”, звенели пустые бутылки и хрустели мнущиеся алюминиевые банки. Ещё одной паскудной привычкой иномирцев было гадить везде, где только можно, даже рядом с местом своего обитания. Единорог на миг задумался, во что бы превратилась вся их планета, если бы эти создания заселили её целиком, но почти тут же отбросил эти неприятные для анализа мысли. Голову накрыла тень и единорог, пробравшись под навесным мостом, который уже давно сроднился с местной почвой и стал мостом обычным, взобрался по отлогой горке и тут же слился с тенью крепостной стены. Музыка стала громче и намного отчётливее, теперь в ней явственно угадывался какой-то постоянно повторяющийся, неприятный слуху мотив. Не обладающий музыкальным слухом единорог кое-как разобрал в этой пародии на музыку звуки трубы и аккордеона.

Когда он тенью скользнул вдоль древних, заросших плющом внешних защитных стен, его вниманию предстала такая же старая и дышащая на ладан калитка, судя по состоянию ворот оставшаяся единственным входом в замок напрямую. Единорог неслышно подкрался к воротине и, приложив ухо, прислушался. Это было трудно, учитывая уже конкретно поднадоевшую музыку, которая стала совсем уж громкой и назойливой, но он разобрал чей-то недовольный ворчливый голос. “Значит, охрана всё-таки есть”.

Охотник, встав чуть поодаль, сверкнул рогом и через несколько минут сквозь толстый слой прогнившего дерева стал проступать силуэт упыря. Тепловидение не давало точной картинки, но судя по нелепой позе и расположению наиболее тёплых участков тела, привратник сидел прямо напротив калитки. И был один. Единорог взвесил в магическом поле прихваченный из сайвы похожий на щуп дротик, встал поближе и, как ни в чём не бывало, постучал. Силуэт тут же резко дёрнулся — его владелец явно не должен был сейчас спать, а затем красно жёлтая фигура поспешно вскочила и с нетвёрдой походкой подошла к калитке, на другой стороне которой единорог уже метил дротиком в пульсирующее лёгкое.

— Кто? — Голос был вязким и тягучим, только спросонья.

Охотник ничего не ответил и только отвёл копьё назад, набирая замах для удара.

— А? — Привратник явно решил, что не расслышал и подошёл ближе.

Усиленное магией метательное оружие с треском пробило влажную древесину, фигура вздрогнула, попыталась закричать, но её попытка окончилась единственным сиплым выдохом. Телекинезом убрав засов, единорог открыл дверцу калитки, на которой до сих пор висело облачённое в зелёную форму тело. Приспособленное под караулку предвратное помещение встретило его тишиной и капающими звуками. Деловито оглядываясь, единорог обошёл стремительно расползающуюся красную лужу и свернул в единственный боковой проход, в котором могли быть спящие сменщики. Это был один из редких моментов, когда оказываешься прав и в тоже время совершенно поражён результатом.

В небольшой комнате за круглым столом сидело существо. Внешне оно было фактически неотличимо от обычного пони, если бы не одно но. Его передние ноги лежали на столе, а на месте копыт было нечто ужасающее: это словно стало результатом работы изощрённого экзекутора: копыта расщепились и их куски превратились в уродливые подобия драконьих пальцев. Охотник смог позволить себе поморщиться, поскольку существо его не видело — на его голове была грубая чёрная повязка, закрывающая глаза. На столе в одном известном существу порядке были разложены комплектующие детали одного из орудий упырей. От удивления единорог даже не сразу услышал обращённый к нему вопрос:

— Ну, начинать? Я уже устал ждать. — Шевеля и разминая свои костяные манипуляторы (пальцами это назвать было нельзя), выродок нетерпеливо встряхнул гривой.

Охотнику хватило секунды, чтобы сообразить, что к чему.

— Время пошло, — Он даже не пытался сильно менять голос, треклятая музыка звучала и здесь.

Упырь с готовностью кивнул и потянулся к пружине. Единорог прошёл мимо него и остановился перед громоздким металлическим шкафом. Осторожно срезав цепь, и как можно тише выпустив её из петель, он открыл оружейный шкаф. Чего в нём только не было. Несколько коротких автоматов с аккуратно уложенными на отдельных полочках маслёнками и магазинами; две винтовки со скользящим затвором, у одной из которых примкнут штык; несколько пистолетов и револьверов, напротив которых аккуратно высились однотипные коробочки с патронами соответствующего калибра; один обрез и несколько ножей… но вершиной этого небольшого арсенала был огромный двуручный меч. Эта бандура с широким, сужающимся к середине лезвием, и рукоятью размером с крупный подсвечник занимала собой почти треть шкафа, утрамбованная в него каким-то немыслимым образом. Его клинок усеивали неподдающиеся расшифровке руны, гарда смотрела на единорога пустыми глазницами декорированного черепа. Проигнорировав этот пустой и будто бы невзначай манящий взгляд, единорог левитировал пару одинаковых коротких автоматов и два подсумка к ним, на лету загружая их чёрными и коричневыми рожками. Немного подумав, был так же захвачен обрез двухстволки и патроны к нему.

Приостановившись рядом с упырём, Охотник смотрел, как тот безуспешно шарил культями по столу в поисках последней детали собранного пистолета, обоймы, которая висела прямо перед самым его носом в облаке магического поля. Когда охранник уже почти отчаялся, волею единорога обойма сама легла ему под руку, и тот с довольным видом закончил сборку, передёрнул затвор и положил пистолет перед собой.

— Ну как? — Преисполненный самодовольствием он пытался развязать ставший неожиданно тугим узел. — Блядь, затянул, так затянул…

— Рекорд, — Ответил Охотник, затем разложил у одного из автоматов приклад и со всей силы опустил его на голову упыря.

---

Широкий гостевой зал, в далёком прошлом бывший приёмной для самых важных и уважаемых гостей, был превращён в комнату отдыха, где скучающие интрудеры коротали скучные вечера. Почти вся левая сторона была переоборудована под бар – с самодельной стойкой, выструганными из здешних чёрных стволов полками под напитки и даже маленьким телевизором, который, впрочем, не работал и служил исключительно декорацией. Большая часть упырей коротала своё время вокруг него, угрюмо потягивая их гранёных стаканов прозрачную жидкость и изредка окликая бармена или обмениваясь редкими фразами с соседями. Некоторые, которые выглядели более потерянными, шаркающей походкой бесцельно бродили туда-сюда, они явно были разочарованы своим нынешним положением. Но главным источником шума всё же был не древний музыкальный автомат, неизвестно как попавший в это место, и уже третий час подряд проигрывающий постоянно повторяющийся полутораминутный трек, а пёстрая компания, разместившаяся за бильярдным столом и играющая на нём в карты.

Кого среди них только не было: одетые в форму грубого пошива солдаты и упыри в совершено повседневной одежде; обычные на первый взгляд пони и сидящие прямо рядом с ними аликорны самых аляповатых окрасов; драконы с вытянутыми противными мордами и какие-то совершенно непонятные создания. А среди них, возвышаясь скалой чёрного железа, сидел, закованный в латы с ног до головы, огромный рыцарь. В его огромных латных рукавицах почти не было видно карт, но он всё равно держал их обеими руками, что смотрелось нелепо и даже слегка забавно.

— Роял-флеш, сучечки! — Солдат в чёрных очках и бандане кинул на стол карты.

Те, кто оставались в игре до последнего, завистливо смотрели, как счастливый победитель сгребает к себе гору эквестрийских битсов, пёсьих самоцветов и грифоньих дукатов.

— Да и ладно, всё равно от денег сейчас толку ноль, — Худощавый упырь с растрёпанными волосами демонстративно сложил на груди руки.

— Что злишься, Артурка, всё надеешься на свою фиолетовую принцессу накопить? — Парировал солдат и заржал.

К нему присоединились все остальные, а больше остальных надрывался рыцарь. Упырь, которого обозвали “Артуркой”, что-то неразборчиво пробормотал, после чего вышел из-за стола и забился в самый дальний угол бара.

— И, всё же, правда, когда мы уже сможем выйти? — Спросил пегас огненно-рыжего окраса. — Я, да и все остальные, не так себе всё это представляли.

— Иди, — Солдат пожал плечами. — Передавай привет Охотнику.

Все сразу затихли. Музыкальный автомат заиграл по-новой, кто-то звучно сглотнул, а потом закашлялся. Всё бахвальство и веселье улетучилось в одно мгновение.

— Вот и не будем возвращаться к этому разговору…

— Будем! — Резко прогудел огромный рыцарь, да так, что сидящие рядом с ним чуть не попадали со стульев. — Я тут уже больше недели сижу и не могу провести долбанный ритуал, потому что вы боитесь какого-то пони. Пони!

Он влился в эту пёструю компанию последним, прямо в день прибытия Охотника. Как и все остальные, он попал в Эквестрию через разрыв в межпространственном слое, но сам рьяно утверждал, что сделал это по собственной воле и его сила безгранична, а когда ничего не получилось доказать, начал рассказывать про Ритуал Возвращения, для которого ему требовался мощный артефакт. И без лишней скромности на его роль он выбрал Элементы Гармонии… все шесть. Остановить этого самодовольного и несколько глуповатого безумца удалось с трудом и не силой, а словами.

— Этот “какой-то пони” убил троих наших, — Заметил солдат.

— Потому что они были слабаками! — Рыцарь встал в полный рост, его тень затмила всех вокруг, как огромная грозовая туча. — Вы боитесь этого Охотника, я принесу вам его голову, и тогда вы поможете мне.

— Ты ж сам говорил, что потерял большую часть своей силы, — усмехнулся солдат.

Остальные интрудеры с интересом переводили взгляды с одного вояки на другого, заинтересованные спором, который был единственным интересным событием на сегодня.

— Ха, сила! Я ещё могу держать меч, а большего для убийства пони и не надо. Мне не нужна ни магия, ни хитрые уловки, ни плащи, в которые вы кутаетесь, когда трусливо прячетесь. — С этими словами рыцарь грохнул огромным кулаком по столу, оставив на нём глубокую вмятину.

— Какого хера ты делаешь, у нас что, столов дохера? — Вмешался ещё один упырь в военной форме. — Самый умный что ли? Думаешь, просто завалим одного пони и всё, привет Эквестрия?

— Да, так я и думаю. Сейчас спущусь вниз, возьму свой охрененно огромный меч и докажу вам, что человек никогда не склонится ни перед кем.

Рыцарь вышел из-за стола, но на его пути уже встало несколько солдат, рядом с ним казавшиеся детьми.

— Ты никуда не пойдёшь, лейтенант сказал сидеть и не высовываться — будем сидеть и не высовываться, — сказал тот, что был в очках и бандане.

— И как вы меня остановите? — Усмехнулся гигант. — Свои пушки вы все в арсенал сдали. Или вы и без них герои, решили встать на моём пути? — Его шлем с узкой прорезью надменно приподнялся. — Давайте-давайте, малыши, попробуйте.

— Ты что не понимаешь, что это не простой пони, если он смог убить троих из нас и выжить?

— Прости, не слышу тебя из-за музыки.

— Вырубите её кто-нибудь! — Крикнул один из солдат.

Раздался звук удара, затрещали сминаемые колонки, звуковая дорожка затихла не сразу, перед своей кончиной проиграв ещё несколько растянутых секунд зажёванной музыки.

— Какого?..

В дверях, рядом с разбитым и искрящимся музыкальным проигрывателем, стоял единорог. По бокам от него, в полях телекинеза, висели два нацеленных на упырей автомата.

— Ч-чёрт… — Выдохнул солдат в очках и бандане.

Грохот выстрелов потряс зал, помещение тут же наполнилось дымом, криками и болью. Рожки пустели за секунды и мгновенно заменялись при помощи магии, взрывались бутылки и головы. Мимо просвистели лучи примитивных боевых заклинаний, но стрелков тут же настигли короткие очереди, ещё несколько упырей попытались спрятаться за стойкой, но их жмущиеся, дрожащие тела Охотник видел прекрасно. Дважды громыхнул обрез, потом ещё раз дважды, потом ещё…

С начала первого выстрела прошло не более десяти секунд, а Охотник уже брёл среди распластанных тел к единственному выжившему. Рыцарь лежал на спине, широко раскинув руки, и не двигался. В нагруднике было несколько дыр от автоматных пуль, но единорог знал, что он жив. Переломив обрез, он поочерёдно заменил красные капсюли, сложил обратно и взвёл курки. Рыцарь зашевелился, повернул шлем и упёрся взглядом в пару дымящихся стволов.

— Т… ты… — Прохрипел он и тут же зашёлся кашлем. Из-под прорези брызнула чёрная кровь. — Он… он знал, что ты придёшь… зачем же… зачем он так… с нами… зачем?

— Говори где главный, — Единорог наступил на вмятину в броне. — Или растопчу как крысу.

Рыцарь закашлялся снова, прерываясь на хриплые вздохи.

— Стой, не убивай… Лейтенант в тронном зале… он всегда там один, как сыч сидит… теперь я понял, почему… он знал, что ты придёшь… не убивай.

Обрезанные стволы прислонились к прорези, и громыхнуло в последний раз, громче остальных. Выстрел дуплетом разнёс шлем вместе с черепом на кусочки, обломки металла и костей брызнули на каменный пол и смешались с разбросанными деньгами и пластиковыми фишками.

---

Винтовая лестница, старая, с множеством провалов и раскрошившихся от времени и влаги ступенек, закончилась на вершине старого дворца. Тронный зал, некогда светлый и величественный, теперь был залит тьмой, затхлой дождевой водой и различным мусором. Охотник медленно ступал по каменному полу, держа перед собой сигнализирующий прибор. Оружия у него не было – патроны закончились, и он оставил его внизу. Он не думал ни о чём, точнее, старался. Противным маленьким комаром жужжала мысль о том, что он хладнокровно убил живых мыслящих существ, но это было привычной занозой, и Охотник просто терпел её назойливое присутствие, полностью сосредоточившись на обзоре перед собой.

Магический кристалл вибрировал так, что дрожала шкатулка, и с каждым шагом его тихий гул становился всё громче, а колебания в магическом поле всё отчётливее. Когда Охотник буквально нутром ощутил вгрызшийся в его затылок холодный взгляд, он резко развернулся и на мгновение замер.

В синем спектре ночного видения было сложно различать цвета, но стоящий напротив Охотника единорог имел шкуру цвета мха и слишком хорошо знакомую морду, которую он каждый день видел в отражении.

Упырь растянулся в улыбке, а затем не выдержал и засмеялся чистым и беззлобным смехом:

— Не ожидал, да? — Продолжая смеяться, спросил Лейтенант. — Просто голый расчёт. Самого себя мочить вдруг рука дрогнет.

— Короче, — Охотник захлопнул шкатулку и убрал её в карман.

Когда упырь перестал смеяться, стало совсем тихо. Опять.

— Думаешь, ты бы сюда добрался, если бы я этого не захотел? Я тебя ждал, — Лейтенант снова улыбнулся. — И машинку твою. Догадываешься, как я о ней узнал?

— Догадываюсь.

— Наивный дракон и к тому же болтливый, ради своих друзей готов на что угодно, — упырь извлёк из-за уха сигарету и неторопливо прикурил от рога. — Это я от него узнал про искажающие поля и про то, что мы не можем существовать в этом мире продолжительное время без последствий. — Колечко табачного дыма поползло вверх, но быстро распалось и исчезло. — Мы здесь чужие и мир это чувствует. Пони тут свои, грифоны – свои, драконы – свои, а мы чужие. Мы тут лишние, в этом месте карт-бланш только у вас. Понимаешь, к чему клоню?

Охотник ничего не ответил. Единорог хмыкнул и наступил на окурок.

— Я теперь такой как ты, спасибо тебе. А ты такой, каким мне быть надоело. Ребят вот только жаль, но что поделать, если бы они прознали про возможность вклиниться в вашу братию, сколько бы твоих сограждан погибло. — Лейтенант замолчал, и его лицо медленно стало приобретать жестокий оттенок. — Вот сейчас завалю тебя и оставлю здесь. Тут тебе самое место. А сам пойду в твою жизнь. В лучшую жизнь, о которой раньше и мечтать не мог.

— И продолжишь морочить голову той пегаске?

— Ты о ком? А-а, о Флаттершай. Нет, она больше не нужна. Теперь мне без надобности мягкосердечная пони, которая расколется и выдаст моё местоположение. И это она попросила меня не трогать, а сначала выслушать, я прав? — Лейтенант скривил губы. — Ну и как тебе моя речь?

— Не впечатлила.

— Обидно, — Вздохнул упырь и резко бросился вперёд.

Шум рвущейся плоти резанул тишину мёртвого замка, а потом всё затихло, и только полная луна продолжала лить бледные слёзы в тёмный сырой зал.

Эпилог

Тёплые ласковые лучи, заботливо поднятого принцессой Селестией солнца, освещали шумный перрон. Никто бы и не подумал, что днём раньше платформа пустовала даже в самый час-пик, а теперь на ней снова толпились и сновали встречающие и провожающие, отбывающие и ожидающие пони. Неизвестное наваждение, так внезапно появившееся и так же внезапно исчезнувшее, испарилось без следа, и единственным воспоминанием о нём была маленькая статейка в местной жёлтой газетёнке, в которой писали про благополучно миновавшую астральную бурю. Возможно, очень возможно, кто-то достаточно умный и не занятый повседневными скучными делами, проведёт параллели, перероет многочисленные газетные вырезки из “Балтиморских известий” и “Кантерлотского Вестника”, после чего поползут самые невероятные слухи, которые, однако, быстро станут очередной уткой и причиной для шуток.

“Внимание, поезд Понивиль-Мэйнхеттен прибывает через пять минут. Повторяю, поезд Понивиль-Мэйнхеттен прибывает через пять минут”. — Раздалось из динамиков.

Как только вдалеке раздался свист парового гудка, толпа пришла в движение, от магазинчиков и небольших закусочных заторопились последние, самые усидчивые, горожане, поспешно вклиниваясь в разноцветный поток.

Поезд прибыл с задержкой ровно на две минуты. Огромная махина остановилась, замерла, после чего обдала первые ряды пони прозрачным паром. Отворились двери и под кашель, и недовольные переругивания поезд стал менять пассажиров. Среди последних зашедших на посадку, кто бодро запрыгнул на подножку и протиснулся внутрь, был единорог с шерстью цвета мха.

Он прошёл внутрь, неся на спине свой небольшой багаж, заглянул в купе и, согласно билету, занял своё место у окна. За ним, уже на пустеющей платформе, оставалось всего несколько пони, среди которых единорог разглядел жёлтую пегаску с розовой гривой. Он привстал и поспешно задёрнул шторку, но ему показалось, что в последний миг она его заметила.

Всё равно.

Спустя ещё несколько минут, снаружи объявили об отправке, раздался протяжный баритонистый гудок. Поезд, словно живой, только проснувшийся вьючный мул, встряхнулся и, медленно набирая скорость, пополз по железнодорожным путям. Единорог, к тому времени уже задремавший, уронил голову к скрещенным на столике передним ногам, а за окном медленно удалялся маленький цветной город.

Город, в котором снова всё было хорошо.

Город, в который он больше никогда не вернётся.