Прекрасный и тлеющий мир
Часть Девятая: Прекрасное чувство
Любовь. Я знаю, что я люблю родителей, только это что-то совершенно иное. Любовь к родителям словно пришита в мое сердце, и закреплена у меня в мозгу. Это естественно, так и полагается, любовь к родителям не сравнима ни с чем другим. Поэтому я не знала, что такое любовь. Я была не очень общительной пони. Наверное было предсказуемо, что я влюблюсь в Эпплджек. Мой личный психиатр. Кобыла знающая меня, кажется лучше чем я сама. Кобыла, которой я разрешила копаться у меня в мозгу. Мои мысли и страхи лежали перед ней. Я была уязвима и слаба. Она помогла мне... Пыталась помочь и именно это заставило меня чувствовать влечение к ней. Она не воспользовалась моей слабостью, она стала лечить её. Она была одной из немногих пони с которой я общалась... Одиночество не та вещь, которую ты хочешь испытывать. Сначала уверяешь себя, что одиночество это не страшно. Уверяешь себя, что тебе никто не нужен, а потом начинаются истерики, начинаются слёзы, ты считаешь себя никчёмной и брошенной. И некому тебе помочь. Я была странной, пока не научилась справляться с болезнью, маскировать её. Только когда я научилась это делать было поздно. Я постоянно обвиняла болезнь в своих неудачах, только я всегда знала в глубине души, что это я виновата в своих несчастьях. Это больно признавать, лучше всё спихнуть на болезнь. Так я и делала. Поэтому болезнь и прогрессировала. Стресс порождал приступ. Когда я плакала и утешала себя, у меня случался приступ. После этого я начинала плакать и утешать себя ещё больше и больше. Замкнутый круг и ему не было конца. Любовь к родителям была пришита к моему сердцу, только жалость к себе и любовь к себе были для меня важнее. Теперь я знаю, что я любила своих родителей, я поверила в это. Только это не отменяет того, что мои родители настрадались с такой ужасной дочерью, какой я была. Может быть и не я виновата в этом... Только... Чего хотят любящие родители?... Чтобы их дочкой можно было гордиться? Чтобы она была опорой для семьи? Чтобы она оправдала надежды? Родители этого хотят, только не это самое важное для них. Родителям нужно знать, что их дочка счастлива... Я не смогла выполнить даже этого. Нужно было лишь быть счастливой... Я не справилась с этим при их жизни. Мои родители умерли осознавая, что я психически больная кобыла, сейчас буду напугана ещё больше. Мои родители умерли с этой мыслью и поэтому, когда они прощались со мной, то написали, что я должна найти свет для себя...
Я сказала, что нам нельзя останавливаться. Только нам всё-таки нужно ненадолго остановиться. Нам было тяжело в последнее время и никто из нас не говорит об этом. После срыва Ордерли я поняла, что не я одна психически не устойчива. Хоть никто больше не имеет проблем с коврами и цоканьем по ним, зато я поняла, что у каждого из нас мозг загружен одними и теми же мыслями. И если мы не остановимся и не подумаем над всем этим, то тогда мы будем лягать стеклянные шкафы... Ну или цокать по ковру в моём случае...
Я предложила остаться в Балтимере ненадолго. Мы остались в квартире психиатра Ордерли, перед этим разумеется получив разрешение. Доктор ответил «Почему я должен вам не разрешить остаться тут» и мы остались. Тэо после моего приступа булимии чувствовала себя очень тяжело, не стоит и говорить о Боу... Вопрос на который я не смогла тогда дать ответ всё ещё крутился в её голове, Ордерли сказал, что сам поговорит с ней. Надо сказать и я думала над этим. Сколько мне осталось? Я тоже потеряла обоняние быстро. И хоть я видела нескольких глухих пони это были единичные случаи. В основном многие пони всё ещё могли учуять запах и тем более различать вкус еды.
— Лэмплок... У тебя тёплый шарф, — Тэо легонько задела кончик шарфа своим копытом.
— Спасибо, — я ласково ответила зебре.
Мы сидели в комнате на диване и ждали пока вернуться Ордерли и Боу. Доктор сказал, что ему нужно поговорить с Сэнди... Объяснить ей кое-что. Малышка держалась хорошо, она потеряла обоняние раньше всех... Неизвестно сколько ей осталось. Неизвестно сколько мне осталось...
— Откуда он у тебя?
— Моя мама сшила, — зебра после этого помолчала не зная, что ответить.
— Она... Хорошо сшила... — наконец-то сказала зебра.
— Да, — после этого мы обе замолчали погрузившись в свои мысли. Обычный вопрос казалось, сейчас мог навести уныние на каждого из нас. Всё что было вокруг нас казалось лишь одним большим напоминанием о том, что в мире творится что-то ужасное. И мы не могли свыкнуться с этими мыслями. Нам нужно было очистить себя...
— Знаешь, я пожалуй схожу в душ... — хотя бы в прямом смысле, — и если ты хочешь я могу постирать твой шарфик.
— О... Да, конечно, — я сняла с себя шарф и передала мамин подарок зебре, — спасибо.
В Балтимере было достаточно влажно и при этом не душно. Такое чувство будто здесь постоянно шёл дождь и лишь совсем недавно кто-то разогнал тучи. На дорогах до сих пор были не высохшие лужи, а на деревьях и лужайке можно было ощутить капельки дождя. Уже начало темнеть и меня тихонько клонило в сон. Боу и Ордерли отогнали наш фургон поближе к дому психиатра и мне нужно было пройти совсем немного, чтобы оказаться рядом с фургоном. Я уже подошла и собиралась открыть дверь, только она внезапно открылась и дверях стояла Боу. Она сначала не удивилась, увидев меня, а затем приподняла брови будто бы от удивления и сказала мне привет. После недолгих расспросов пегаска заверила меня, что у неё всё хорошо и она благодарна мне за то, что я ничего ей не говорила. Меня это немного насторожило... Ну да и ладно! Важнее, что Боу стало легче... Хотя мне показалось, что она всё-таки немного грустит... С другой стороны, почему ей не должно быть грустно? Я ещё немного посмотрела на пегаску, когда она заходила в дом, а затем отправилась к Ордерли. Доктор работал над чем-то при свете лампы. Он поприветствовал меня не отрываясь от своей работы. Он что-то с увлечением записывал используя телекинез, перо мягко и быстро скользило, вырисовывая то, что хотел доктор.
— Не хочешь подняться в дом? — я тихонько зашла.
— Нет... — доктор не отрывал взгляда от пера, — я пожалуй буду ночевать здесь.
— Ты ведь... Не из-за того, что мы ночуем в её доме, — сказала я выделив слово «её».
— О нет, — доктор усмехнулся, — Нет, что ты, — я немного помолчала не зная, что сказать, а затем развернулась к выходу.
— Я тогда... — я не успела договорить и доктор прервал меня.
— Лэмплок, — доктор был немного взволнован, он перестал работать и посмотрел прямо мне в глаза и после сказал, — Я хотел сказать... Следующие несколько дней... Тебе могут показаться неправильными, некоторые вещи, которые мы будем делать. Тебе возможно покажется, что мы делаем, что-то плохое... Только прошу тебя. Поверь мне. Ты одна из немногих, кто продолжает верить, когда остальные перестают это делать. И мне не справиться без тебя. Я лишь об одном тебя прошу, немного подождать и тогда всё станет правильным. Даже то что раньше тебе казалось совпадением...
— Так скажи мне...
— Я не могу... Только, когда ты увидишь своими глазами... Ты поймёшь, что я был прав и то что я делаю... Мы все делаем это правильно, — доктор немного помолчал, а затем сказал, — Я уже почти сдался, и только твоя вера помогла всем нам. Прошу тебя, поверь мне ещё раз.
— Ладно.
— Это будет скоро, только не завтра. Нам нужно будет отдохнуть ещё один день, а после нас ждёт много работы. Так что спи и не беспокойся.
После этого я пошла обратно в дом. Я подумала о том, что я действительно очень мало знаю о том, что мы делаем. Я не знала не о том, что именно делают пони в «Пути щедрости», лишь недавно я узнала кто ими управляет, я не знала, сколько мне осталось жить... Хотя я видимо проживу достаточно, чтобы ответить хотя бы на несколько вопросов, ну на один точно...
Я лежала наслаждаясь чистой водой и тем, что наконец то смогу смыть весь ужас накопившийся за эти дни. Не только моя грязная грива волновала меня. Убийства, смерти, слёзы по умершим... Столь многое произошло за эти дни. И это был момент, когда я должна была всё осмыслить. Раньше я лишь перебирала мысли в своей голове. Я думала и думала и всё это было бесполезно. Я должна была создать мысль, которая нормализует моё психическое состояние. Словно лекарство от болезни она будет истреблять мысли, которые заставляют сомневаться, заставляют не верить меня в добро. Только... Из чего создать её, эту мысль, что сможет помочь мне верить и дальше. Доктор совсем не помог, вместо того, чтобы отдыхать я думала над словами Ордерли. Что такое ужасное мы должны будем сделать, из-за чего я смогу засомневаться в нашей правоте? Убийство?... Я легонько вздрогнула от этой мысли и маленькие волны созданные мной начали ласково касаться моей мордочки. Я набрала воздуха побольше и опустилась под воду. Мои ноги при этом чуть вылезли из воды и им стало немного зябко. Я закрыла глаза и сосредоточилась на странных звуках в воде. Я словно провалилась в пустоту и если бы не мои задние копытца я бы даже смогла в это поверить. Ну а так я знала, что я лишь погрузилась под воду. Под приятную водичку, которая смоет с меня все плохие мысли. Так что же со мной случилось, я провалилась в пустоту или же спряталась? Я подняла мордочку на поверхность и начала ловить воздух, наслаждаясь каждым вдохом, и протирала при этом глаза своими копытами. Мне казалось, я недостаточно подготовилась для того, чтобы создать ту нужную мысль. Только я не могла больше ждать... Я не хотела провалиться во тьму. Я включила душ и вода начала смывать кровь с моего обмякшего тела. Смоет кровь, смоет плохие мысли... Теперь моя голова была открыта для более светлых вещей, что я могла найти... Я стояла под душем ощущая себя столь чистой, свободной и тогда я увидела мой шарф, который сушился после стирки. Я подумала о маме. Именно она раньше была тем, что избавляло меня от страхов. Только это была не мысль... Это было чувство... Любовь. Только любовь могла меня защитить. Я оказалась беззащитна, когда она умерла. Не полностью. Любовь моей мамы поддерживает меня до сих пор... Только сам факт того, что моя мама умерла.... С этим я не могу справиться... Я посмотрела на шарф ещё раз. Теперь там не было крови благодаря Тэо... Неужели... Неужели она нужна мне... Осознание этого пришло ко мне потихоньку. Эта мысль зародилась ещё при первой нашей встрече с ней. Только я не давала ей быстрого развития. Потихоньку эта мысль пыталась отыскать правильное место в моей голове. Мои мысли о скорби и ужасе происходящего постоянно затмевали эту мысль. Это были совершенно разные мысли и находились они на разных уровнях моего сознания. Несмотря на это я постоянно думала о чём либо другом. Я думала о тех, кто умер, я думала о тех, кто страдает... Я не думала о ней. Я не думала о нас. Мне нужно было осознать. Это не только мысль. Это чувство...
Я застенчиво прошла к Тэо. Она лежала свернувшись на диване, её грива опять легонько прикрывала её левый глаз, что выглядело очень мило. Её ушки приподнялись, а вслед за ушками и её мордочка. Она приветливо улыбнулась мне и я раскраснелась. Мы обе ещё не высохли, и вся ситуация стала ещё более неловкой после того, что сказала Тэо.
— Боу уснула в спальне, — тихим голосом сказала зебра, — я постелю нам здесь, — хотя сейчас видимо каждая ситуация с Тэо будет неловкой для меня. Я лишь смотрела на зебру и не решалась сесть на диван рядом с ней... — тебе холодно? Я тут нашла полотенца... — она встала взяв полотенце и начала...
— Нет! — я крикнула и зажала копытом рот, вспомнив, что Боу спит, а затем продолжила тихим голосом, — То есть... Я не замёрзла.
— Обтереться-то всё равно нужно, — немного подумав сказала зебра, и... Начала вытирать меня, — тихо... Не вертись, — неловкость... Очень много неловкости... Зебра обтирала меня с непонятной тщательностью не забыв пройтись во всех местах... Почти во всех... Я немного вздрогнула когда зебра обтирала мой хвост, — Ну вот и всё, — радостно сказала Тэо, — и если тебе не трудно, не могла бы ты и меня вытереть, — зебра протянула мне полотенце и улыбнулась с виноватым и одновременно благодарным видом, — я тут замёрзла, пока тебя ждала, — я очень мало понимаю в отношениях. Очень. То есть из всех пони, кого я хорошо знала — это мои родители, мой психиатр и всё. Так вот вопрос. Нормально ли это, когда одна кобыла обтирает другую, а затем наоборот... Это даже звучит ненормально!... Или я преувеличиваю? Я была очень рада тому что сейчас происходило. После фразы Тэо, — владей мы телекинезом, смогли бы обтираться сами... — я подумала о том что это чудесно, что ни одна из нас не владеет телекинезом. Только я боялась того, что я сделаю или скажу ей какую-нибудь ерунду и она больше не захочет общаться. Что если она лишь относиться ко мне с добротою? С другой стороны она относилась так только ко мне... Это слишком тяжело для меня. Я ничего не знаю об... Отношениях. Я уверяла себя, что у нас с Эпплджек может что-то получиться и я считала это своими отношениями... Только недавно я узнала, что у неё уже есть кобылка... Я понимала тогда, что Эпплджек не обратит на меня внимания, только я продолжала надеяться. Теперь я тщательно обтирала тело зебры. Я поймала себя на том, что мне очень приятно это делать... Очень приятно... Я надавливала копытами на её полосатое намокшее тело, обтирая её полотенцем. Я начала обтирать её прекрасную гриву, которая взъерошилась, под моими ужасно неуклюжими движениями. Затем я принялась за её хвост. Обтирать хвост было вполне прилично и одновременно приятно, только на счёт её крупа у меня были сильные сомнения. Обтирать или нет? Если оботру она может обо мне не то подумать... То есть именно то она и подумает, только мне не хотелось бы, чтобы она так подумала. Если не протру, то она может спросить почему я не протёрла её круп и тогда будет ещё более неловко... О Селестия! Что мне делать? Да конечно, Селестия подскажет нужно ли мне обтирать круп зебры. Так я закончила с хвостом и остался только круп... Оставила десерт напоследок, да Лэмплок... О! Что если она так и подумала? Я почувствовала, что начала нервничать ещё больше. Пот тихонько заскользил по моему телу. Я тихонько коснулась её крупа... Тэо лишь промолчала, я не могла видеть её лица, поэтому оставалось загадкой, что она чувствует...
Я и Тэо лежали и разговаривали перед сном. Лежать и общаться. И весь мир не существенен, когда эта зебра открывает мне частичку своей души или позволяет мне поделиться с ней чем-то. Честно сказать я мало что могла рассказать ей. Тэо поделилась со мной и рассказала о чём она думает уже несколько дней.
— Я порой думаю что... — зебра лежала на спине и легонько цокнула копытами, что были приподняты к верху, мне было приятно осознавать, что именно мне она рассказывает о том, что её волновало, и одновременно с этим я понимала, что я никчёмный собеседник и мало, чем смогу помочь, — что может быть... Я не больна и Зекора всё-таки мне вколола прививку. Нет! Я знаю, что многие ещё не потеряли обоняние и всё-таки... — Зебра тихонько всхлипнула, — что если я здорова?
— Ну это... Хорошо... — да, Лэмплок, замечательно... Ты отличный собеседник.
— Я не надеюсь на это, нет... Я уже смирилась с возможной смертью, — я вопросительно глянула на Тэо. Она заметила это и сказала, — я с детства спокойно отношусь к смерти, — зебра посмотрела на забинтованное копыто и почему-то посмеялась, — надо сказать я приняла смерть до самых костей, — зебра перестала смеяться и продолжила смотреть на копыто, а затем снова начала говорить, — я подумала о том, что если все перестанут чувствовать, а я останусь в этом мире... Останусь одна в этом погасшем мире...
— Не совсем одна, — заметила я через некоторое время.
— Да знаю. Звучало красиво... — зебра тихонько улыбнулась глядя на меня, — а тебя не беспокоит что-нибудь?
— Нет, что ты, — меня ничего не беспокоило, если не считать, что я влюблена в тебя, то ничего... — Я только хотела спросить, что у тебя с копытом?
— О... — зебра посмотрела на копыто, а затем на меня, — поговорим об этом потом, ладно? — потом? Когда это потом?... — то есть я вообще не хотела бы об этом говорить, — теперь понятно...
— Извини... Я лишь увидела тогда, что ты остановила копытом дубинку и даже ни слова не сказала. Будто ты совсем... — я говорила это так восторженно желая сказать спасибо полосатой спасительнице, только она меня прервала.
— Лэмплок... — зебра сказала настойчивым, и всё таким же нежным голосом, — Я же просила.
— Ладно, — сказала я не заметив, что у меня появилась обида в голосе... Я не обижалась никогда на других пони. Лишь на родителей порой...
— Эй, — зебра сказала это мягким и нежным голосом, — у нас есть вещи, которые мы держим при себе, тебе ли этого не знать... — Стоп... Опять! Почему всё сводиться к тому, что я больна! Да я больна! Я не перестала быть из-за этого пони! Да может у меня... Стоп! А почему я это высказываю лишь себе?
— Почему всё сводится к тому, что я больна? — я сказала это чуть тише, чем у себя в голове... Боу всё-таки спит.
— Я не хотела тебя обидеть... — я не обиделась из-за того, что она не рассказала мне, что с её копытом... Больно мне надо знать, что с её копытом... Только когда всю жизнь тебе указывают на твою болезнь... Я даже в магазин не могла сходить! — Ты же знаешь...
— Только ты именно это и сделала... Ты меня обидела.
— Лэмплок.... — Снова этот тон... Тон будто я психически больная!
— Ты меня обидела.... — стоп я хотела сказать... О нет... Я лишь просопела, когда зебра посмотрела на меня...
— Приступ? — так я и отвечу... Когда у меня приступ я не скажу, что у меня приступ... Не скажу, что мне больно... Не скажу, что мне обидно до слёз... Я не хотела плакать... Только слёзы уже начали появляться на глазах. Тэо постоянно успокаивала меня и мне не хотелось, чтобы она видела меня такой и уж тем более успокаивала меня. То есть мне хотелось... Я хотела знать, почему она рядом со мной, когда мне больно... Что это? Её доброта или любовь? Я хотела знать, что я для Тэо не только психически больная за которой нужно ухаживать. Я хотела знать, что я для неё любовница, что я для неё кобылка, которую она любит, что я тоже нужна ей... Я собралась уходить, когда зебра сказала, — Лэмплок, останься. Я не хотела обидеть... Иди сюда... — я бы хотела сказать ей о том, что я чувствую, только вместо этого я лишь заплакала...
— Ты меня обидела... — ты меня не обидела Тэо... Уже нет... Зебра уже начала вставать, когда я хлопнула дверью и пошла навстречу темноте.
Я шла по Балтимеру в слезах. Я никогда раньше не выходила на улицу ночью. Лишь тогда, когда я встретила Тэо... Тогда была ночь... Любовь это очень больно. Зачем тогда пони любят? Я подумала о Эпплджек. Её любовь тоже ничего не может ей сказать. Не что она чувствует, ни о том насколько она любит её. Рэрити ничего не могла сказать. Она осталась закрыта наедине с чувствами. Без возможности их отдать, поделиться этими чувствами. Я тоже не могла поделиться своими чувствами... То есть не хотела. Даже когда у меня не было приступов я не общалась с Тэо. Я лишь слушала её. Я слегка обиделась из-за её копыта... Зачем мне это надо было? Только сейчас я подумала, а не обижается ли Тэо на меня... Опять я перегрузила свой мозг... Я подумала мне станет легче, а теперь я переживаю из-за Тэо...
Я подошла к повороту. Фонари там перегорели и переулок выглядел очень тёмным. Я немного постояла смотря во тьму, а затем подумала, что я и так проявила чудеса в не боязни темноты и повернула обратно. Я оглянулась и увидела наш фургончик, через трещины в стенке, просачивался свет лампы. Доктор Ордерли всё ещё работал.
«Ты можешь поговорить с доктором Ордерли. Он не только прекрасный эпидемиолог, но и талантливый психолог...»
Почему мне не хочется спрашивать об этом у Ордерли?... Хотя, кого ещё можно спросить об отношениях двух кобыл посреди ночи...
Я открыла дверь фургона и посмотрела на Ордерли. Он продолжал писать глянув на меня лишь один раз, а затем посмотрел на меня снова и спросил.
— Что-то случилось?
— Ты меня обидела...
— Что? — спросил доктор.
— Ты меня обидела, — повторила я погромче, делая головой движения под названием «догадайся уже, что у меня приступ»
— Ясно... Так... — доктор отложил перо и подошёл ко мне, — садись... Начнём. Боу спит. Вы лежали с Тэо в одной комнате. Правильно? — я лишь кивнула, не успев удивиться, — Тэо... — прикусив губу, доктор пытался подыскать корректные слова, — Особенная для тебя. Правильно? — я замялась и покраснела, а затем кивнула головой в согласие, — Так... Вы о чём-то разговаривали, потом ты обиделась... Из-за того что она сказала, что-то про твою болезнь, — доктор выдал все догадки правильно... Только я не могла ему это сказать. Я отрицательно кивнула ему головой, — Что?... Точно! Ты же не можешь... Лэмплок, если хочешь, чтобы я тебе помог нужно, чтобы приступ закончился. Я не знаю... Проделай что-нибудь, чтобы полегчало, я тебя подожду... — так... Я сказала «Ты меня обидела» уже пять раз... Неплохое число, только сейчас не подойдёт. Девять... Ну конечно девять. Только чтобы было девять нужно сказать ещё четыре раза. Четыре не такое плохое число. Только три было бы лучше. Скажу три тогда будет восемь. Тоже хорошее число. Только я люблю девять больше... Ладно...
— Ты меня обидела. Ты меня обидела. Ты меня обидела. Ты меня обидела... — я перестала говорить и посмотрела на Ордерли... Лишь бы он ничего не сказал, тогда у меня получиться... Доктор сделал вид, что занят работой. Талантливый психолог... — Получилось, — я улыбнулась, когда Ордерли посмотрел на меня, — я уже не обижаюсь на неё...
— То есть моя помощь...
— Нужна. Что мне делать?
— То есть?
— Ну я же сказала... Тэо...
— Чем я могу тебе помочь, Лэмплок? Я уверен ты уже сделала всё что нужно, — я вопросительно посмотрела на доктора.
— Скажи мне, что дальше. Я не совсем разбираюсь в этом.
— В этом?
— В отношениях.
— Всё что нужно сделать, это проводить с ней больше времени, общаться и показывать, что она тебе нужна. То есть всё то что ты делаешь сейчас, — я уже собиралась, что-то спросить, только доктор перебил меня и вежливо начал провожать к двери, — Да именно это и ничего больше. Ты делала всё правильно, — я уже стояла за дверями фургона, — Иди... — я стояла недоумевая, а затем спросила.
— И тебе за это платили?
— Ну... — доктор всплеснул копытами, — да некоторое время.
— Пока не поняли, что твои советы бесполезны, — доктор покачал головой.
— Лэмплок, я могу рассказать тебе о способе, которым можно подёргать рычаги в мозгу объекта твоего воздыхания, и на некоторое время заставить её думать, что ты ей нравишься. Только ты этого не хочешь, — я отрицательно кивнула, опустив голову, — и ведь именно из-за этого ты на самом деле обиделась, — я округлила глаза. Ордерли слишком много угадывал, — Ты хочешь знать, что ты нравишься ей потому что ты это ты... Только так не бывает. Мы видим в особенных пони то что... Поддерживает нас.
— Я знаю! Тэо... Она словно прибежище... Укрытие. Я увидела в Тэо защиту. Только Тэо увидела во мне душевнобольную и такое чувство ей лишь...
— А что если именно это и поддерживает её? — я взглянула на Ордерли.
— Её поддерживает то, что я психически больная?
— Кто её знает... Что если так и есть? Тогда ты бы смогла принять это?
— Знаешь, если моя болезнь защищает её... Тогда я смогла бы принять это.
— Лэмплок, — доктор обратился ко мне, — ты заметила, что я порой хорошо угадываю, только дело в том... Что действительно угадываю. То есть, то что я говорю это лишь догадки, и хоть часто я угадываю, однажды я могу ошибиться. Ты сможешь узнать всё, что тебя волнует лишь у одной пони... Точнее зебры. Поэтому иди к ней и поговори, — я решила задать ещё один вопрос, раз уж у доктора так хорошо получаются догадки, то почему бы и не узнать...
— Нравлюсь ли я Тэо? — на одном дыхании выпалила я.
— Я то это откуда знаю, — удивившись ответил Ордерли, — я тебе уже сказал иди к ней...
— Я хочу услышать твою догадку, — доктор улыбнулся, когда я это сказала.
— Я бы сказал... Только моя догадка повлияет на тебя. Поэтому иди к ней...
— Ну, Ордерли!
— Иди поговори с Тэо, — я ещё постояла напротив доктора, а потом набрала побольше воздуха и пошла к дому.
Я лишь посмотрела на Тэо, когда зашла. Она лежала на постели и сразу же поднялась, когда увидела меня. Её зелёные глаза посмотрели на меня из середины тёмной комнаты.
— Прости меня, — я сказала это и подошла ближе к зебре.
— Я думала, это мне стоит извиниться... — я забралась на кровать к зебре. Я тихонько дрожала, надеясь, что в темноте Тэо этого не заметит.
— Я хочу сказать тебе кое-что.
— Ладно... — я легла рядом с зеброй и посмотрела ей в глаза.
— Я чувствую себя в безопасности рядом с тобой, — слёзы от переизбытка чувств тихо падали на подушку, — зебра, которая до этого казалось знала всё что будет наперёд, теперь казалась удивлённой.
— Я тоже хочу кое-что сказать, — начала зебра и дрожь усилилась, — Только когда ты в безопасности, я чувствую себя в безопасности... — мы лежали в тишине и наверное бы так и лежали, не закрыв глаз, пока я наконец то не решилась сказать...
— Хочешь я расскажу про свою кьютимарку?
— Правда? — тон зебры стал более лёгким, — Хочу...
Я рассказывала о получении кьютимарки. Я рассказывала о том, что моя мама готовила мне. Я рассказывала о моём отце. О моём психиатре. И о всём значительном, что было в моей жизни. Она была первой, кто услышала это всё... Я рассказала ей то о чём не рассказывала всю мою жизнь. Я мечтала об этом. Думала. Представляла. Верила. Теперь я это делала. Я рассказывала особенной пони о моей жизни. Тэо слушала меня внимательно и тоже рассказывала мне о себе. Мы не разу не говорили ни о её копыте, ни о моей болезни... Это тоже важно... Только не в эту ночь...
Проснувшись я чувствовала, что кто открывает мои глаза... Это не самое приятное чувство, когда телекинезом пытаются раскрыть глаза... Я заморгала, больше от неприятного ощущения нежели от того что только что проснулась, и уставилась на дверь. Доктор Ордерли жестом показал мне, то что нужно идти за ним.
— Ты хотя бы ложился спать? — доктор впервые смотрелся неряшливо. Хоть костюм оставался не мятым, сам доктор выглядел усталым. Непричёсанная грива и полузакрытые глаза, говорили о том, что доктор проработал всю ночь.
— У тебя тоже непричёсанная грива, — я лишь недовольно хмыкнула и продолжила слушать доктора, — Мы сегодня идём в ресторан, — я сразу же проснулась.
— В ресторан?! Зачем?... Стой, они вообще работают?
— Да... Почему бы им не работать?
— Потому что пони не чувствуют вкус, — по слогам проговорила я.
— Да ладно, — доктор махнул копытом, — разве это в ресторане главное?
— Это ресторан, Ордерли, и хоть я не часто там бывала...
— Вот именно, — доктор перебил меня, — ты там не разу не была и поэтому понятия не имеешь, зачем пони ходят в ресторан, — я решила, что на обиды времени нет и задала очевидный вопрос.
— Ну и зачем пони ходят в ресторан?
— Я не знаю, зачем другие пони ходят в ресторан, только ты сегодня пойдёшь ради... — доктор указал своим копытом на зебру.
— Тэо... — полосатая спасительница, лежала на скомканной постели, рядом с ней было постелено и моё место и сейчас, когда я встала зебра тихонько начала перебираться туда во сне.
— Именно. Я подумал вчера над твоими словами о том, что ты не знаешь ничего об отношениях, ну... И решил тебе немножко помочь. Поэтому давай приведи себя в порядок и потом, когда я приглашу вас сделай удивлённое лицо, ладно, — доктор начал спускаться по лестнице, когда я спросила с улыбкой на лице.
— Почему ты даже не спросил, помирилась ли я с Тэо? — доктор умилённо посмотрел на меня.
— Вы проснулись рядом и она обнимала тебя своим копытом...
— Что?! Правда, она... — я даже не заметила этого.
— Да, — с усталостью сказал Ордерли и ушёл, пока я стояла и гарцевала от радости... Я проснулась в обнимку с особенной зеброй. Йей!
Так начнём. Быстрый душ, чтобы от меня свежо пахло... И собственно всё. Я думала это будет дольше... Я причёсывалась перед зеркалом и по разному завязывала свой шарф, когда услышала голос Ордерли.
— Леди! Прошу минутку вашего внимания, — я вышла из ванной и застала всех в комнате. Боу, зевая вывалилась из спальни с распушёнными крыльями. Тэо, чья грива была взъерошена, тихонько убирала постель. Ордерли... Как ему это удаётся? Грива доктора была ухожена, а серые глаза снова приободрились и бегали по комнате в поисках ответов, — в честь того, что мы проделали не малую работу и в честь того, что впереди работы будет ещё много, я приглашаю вас провести этот день в ресторане.
— В ресторан?! — «удивилась» я.
— Именно в ресторан. Я нашёл замечательное заведение в котором есть специальное блюда для тех, кто не чувствует вкус.
— Я хотела побыть дома сегодня... — сказала зебра. И я ведь хотела! Я не люблю куда либо ходить! Доктор просчитался на этот раз очень по крупному... Серые глаза доктора уже уловили панику у меня на лице, и подмигнули мне, — хотя... Думаю нам может понравиться, — зебра сказала это смотря на меня... Именно на меня! И «нам»... Похоже, доктор опять угадал.
Ресторан был на углу дома. Это было приятное, уютное и при этом небольшое место. Приглушённый свет и приятная музыка создавали атмосферу умиротворения. Тихие официанты незаметно сверкали подносами, двигаясь от столика к столику. Диванчики были слегка потрёпанными, только это почему то добавляло ещё больше атмосферы уюта. Иногда можно было услышать разговоры других пони, которые сливаясь между собой и музыкой превращались в одну странную мелодию, которая заставляла представить, что с миром ничего не случилось. И лишь одна парочка сидела в дальнем углу не разговаривая. У них было заказано блюдо на двоих к которому они так и не притронулись. Кремовый земнопони с прямоугольным заострённым по бокам подбородком, смотрел в глаза кофейной пегасочке, которая из-за своих пушистых крыльев показалась мне столь лёгкой, будто она была готова прямо сейчас вспорхнуть, забрать с собой своего партнёра и закружиться с ним под дивную мелодию ресторана.
Наш официант вежливо поинтересовался, если среди нас те, кто потерял вкус. После этого он предложил нам с Боу отдельное меню, сразу поспешно добавив, что если нам будет угодно, нам принесут, такое же меню, что и другим пони. Я заинтересовалась, какие блюда в рационе для тех кто не чувствует вкуса, поэтому попросила специальное меню. Боу замялась и попросила ей принести, такое же меню, что и всем. Ордерли сделал несколько многозначительных взглядов в сторону Боу, ничуть не осуждающих, скорее доктору опять пришла в голову, какая та догадка. Официант ещё раз извинившись уже перед Боу, принёс нам меню и отошёл от нас.
— Я ведь говорил в ресторане, еда совсем не главное.
— Сказал тот, кто ещё чувствует вкус, — после этого зебра улыбнулась. Я смешно пошутила! Я наверное впервые пошутила!
— И всё-таки мне кажется ты со мной согласна, — доктор наверное уже увидел в моих глазах радость от происходящего. Признаться, мне очень понравилось здесь. Я никогда не была в таких местах. Я опустила свой взгляд в меню и доктор продолжил, — Редко такое обслуживание встретишь. Заметно, что после того, что случилось, они вспомнили, что это ресторан, а не забегаловка на углу. Музыканты, атмосфера, специальное меню, приятное обслуживание. Ох да насчёт меню, интересно чем оно отличается? — вероятно доктор спрашивал меня.
— Знаешь... В принципе ничего такого, тут самые обыкновенные блюда, только может их готовят по другому... Я пожалуй закажу мороженное...
Прошло некоторое время, которое мы потратили на обсуждение, того почему ресторан не стал менять диваны. Я и Тэо были уверены, что это ради атмосферы, а Боу с Ордерли уверяли нас что ресторану битов не хватило.
— Я тебе говорю, Лэмплок, — Боу горячо спорила, при этом оставаясь весёлой, — Однажды мой отец не успел заказать следующую партию ткани. У нас остались лишь одни издержки, а полки магазина были пусты. И знаете, знаете, что он сделал? — мы уже посмеиваясь в предвкушении, радостно кивнули головой, ожидая продолжения истории, — Он распотрошил старую скатерть... И сказал что у нас неделя моды в стиле «Старой Эквестрии»... — Боу смеялась лишь иногда прерываясь, чтобы рассказать, что было дальше, — И весь... Весь Мэйнхеттенн... Ходил в нашей скатерти...
— Так что мы с Боу определённо правы, — сказал Ордерли.
— И всё-таки диваны не перестали выглядеть красиво, — заметила зебра.
— Тоже правильно, — согласилась Боу.
Наконец-то нам подали наш заказ. Мороженное смотрелось замечательно. Сервировка, видимо была одной из особенностей меню специального. Мне дали одну маленькую ложечку, которая мне была ни к чему. А вот для Ордерли выдали целый набор, хоть он заказал только кусочек торта. Пока все приступили к еде, я оглянулась на ту самую парочку, что заметила, когда вошла сюда. Земнопони протянул своей возлюбленной ложку с угощением, пегасочка с улыбкой на лице съела угощение из протянутой ложки... Мне это показалось очень... Приятным.
— Так ты попробуешь? — Тэо счастливо спросила меня, — нам всем интересно, какое на вкус это специальное блюдо.
— На вкус? — улыбнувшись переспросила я.
— Ты знаешь о чём я, — протянула зебра.
— Ладно, — я тихонько лизнула мороженное, — О... Ау... — Оно холодное, то есть... Очень холодное! Это было странно и... Вкусно! Я думала, что теперь не буду чувствовать ничего, только я до сих пор чувствовала холод и тепло... Я поделилась со всеми ощущениями, — и ещё... Тут есть шоколадка, — я попыталась раскусить, твёрдую шоколадку.
— Я даже от сюда слышу хруст, — Ордерли был прав, шоколадка была очень хрустящей.
Именно это и создавало такие яркие эмоции. Ресторан постарался сделать такое блюдо, которое до сих пор можно было почувствовать, только другими чувствами. Зрением я видела замечательную сервировку, слухом я улавливала хруст шоколадки, а осязание помогало мне чувствовать холод. Всё это рисовала картину вкуса мороженого в моём сознании, может не так точно, но всё-таки получалось. И разумеется чувства на этом не закончились.
— Я немного не уловила, о чём ты говоришь, — призналась зебра...
— Пока не попробуешь, не узнаешь, — с этими словами я взяла ложечку в рот, зачерпнула мороженное и протянула зебре. Тэо сначала улыбнулась, глядя на меня, а затем...
— О!... Оно холодное... — зебра улыбаясь, похрустела шоколадкой, — и хрустящее...
— Я об этом и сказала, — зебра облизнулась, а потом нежным и тихим голосом сказала.
— Спасибо, Лэмплок... — это действительно было очень приятно.
Потихоньку начало темнеть. Мы сидели в ресторане общаясь, и размышляя о том, что не мы одни не остановились. Даже потеряв вкус, пони продолжают ходить в ресторан. Пони придумали способы вернуть вкус, без самого вкуса. Пони не останавливались и это было замечательно. Я поглядывала то на Тэо, то на ту парочку, думая о том, что самое лучшее чувство осталось неподвластно болезни. Лишь сказав это у себя в голове, я поняла, что я действительно чувствую, сердце моё стало пламенным. Там поселилась любовь, прекрасное чувство...
Придя домой я первым делом решила подойти к Ордерли и спросить что он думает о сегодняшнем вечере. Я уверена, он уже сделал выводы, и знает, что мне сказать. Только я подошла к доктору он сразу сказал.
— Я подойду к фургону через несколько минут, подождёшь меня там, — я на радостях пошла вниз к фургону.
Я прошла до фургона там предусмотрительно горел свет. Я открыла дверь и немного вздрогнула увидев там Тэо. Зебра тоже не ожидала меня увидеть, её глаза округлились, а ушки характерно приподнялись. За её спиной висел прикреплённый к стене конвертик на котором было написано моё имя.
— Привет, — неловко улыбаясь сказала зебра, — я... Тут... Ждала Ордерли! — выпалила она и опять неловко заулыбалась.
— Я тоже... То есть нет, я... Что это за конверт? -зебра оглянулась и её глаза округлились ещё больше.
— Я... Это не я прикрепила... — она прочитав моё имя передала конверт мне. Там ничего не было и лишь сзади конверта была надпись, которую я прочла в слух.
— «Поищи записку в шарфу», — я переглянулась с зеброй и она тихонько стянула с меня шарф в котором мы отыскали записку, я опять прочла, — «Лэмплок и Тэо, я бы хотел, чтобы мы закончили с этим здесь и сейчас. То есть мы закончим, а вы лишь начнёте...», — я переглянулась с зеброй и она жестом показала мне «читай дальше», при этом легонько краснея, — «Сразу бы хотел сказать, что вы обе...» — я прекратила читать, а затем поняла, что сейчас это уже не важно и продолжила, — «Что вы обе обращались ко мне за помощью в отношениях», — зебра раскрыла рот и покраснела, я лишь поджала ушки и опустила глаза в текст, — «Это было здорово, вы обе даже не подозревали о том, что не вы единственные ничего не знаете об отношениях, даже я ничего о них не знаю, только раз уж вы ко мне обратились я помогу... Точнее сказать мне и помогать не нужно было, вы бы и сами разобрались с вашими чувствами. Я лишь хочу дать вам пару советов. Самое важное... Вам нужно признаться в ваших чувствах», — я посмотрела на зебру и тут же опустила глаза в текст, — « Теперь советы лично каждой из вас. Тэо, ты должна сказать Лэмплок, что её болезнь, это твоё лекарство. Пойми ей не будет от этого обидно, ей станет от этого легче. Ей хочется знать, что она не только психически больная кобыла, ей хочется дополнять тебя, помогать тебе, она это делает, только не знает об этом. Скажи ей это. Лэмплок, и хоть ты во многом помогаешь Тэо... Тебе нужна большая помощь. Не потому что ты больна, а потому что так устроен твой разум. Твоя голова загружена болью и отчаянием и ты упрямо продолжаешь верить в добро. Тебе тяжело и тебе нужна Тэо. Я знаю почему ты не хочешь принимать помощь. Ты боишься, что однажды Тэо станет тяжело... Что же я думаю тебе нужно обсудить это с ней самой... Лэмплок, тебе и Тэо придётся спать в фургоне, потому что мне нужно выспаться после долгой работы. Так что спокойной вам... Хотя нет... Приятной вам ночи...» — я сгорала от стыда, когда дочитала. Я посмотрела на зебру. Она больше не краснела и её ушки приподнялись.
— Лэмплок... Ты правда не обижаешься из-за того что... Мне легче, потому что ты больна...
— Нет... — робко ответила я, — Только почему тебе легче... — зебра ничего не ответила и лишь вытянула забинтованное копыто вперёд, — Что с твоим копытом, Тэо?
— Я не могу сказать...
— Что там? — я подошла к зебре, которая отошла назад и зажалась в угол, — Шрам? Ожог? Неужели ты думаешь, что мне важен твой внешний вид? — я обняла зебру и пыталась посмотреть в её зелёные глаза, пока она опускала свой взгляд.
— Это ужасно. Я чудовище внутри... Только ужасно, что и тебя я считаю чудовищем... — я задрожала, а зебра посмотрела мне в глаза, — Ты почти убила, Лэмплок... Ты целилась в них... Ты одобрила убийство! Пони умирали, потому что отказались нарушить идеалы добра... А ты убила, чтобы не погибла я... Ты чудовище, спасшее другое чудовище! — зебра начала рыдать, — Я не могу тебе нравиться после этого... После того что я тебе сказала... — зебра попыталась уйти, только я прижала её со всей страстью и обидой к стене фургона.
— Ты думаешь, что ты не можешь мне нравиться после этого... Я вижу в тебе лишь спасение... Спасение от моих страхов и моего сумасшествия! Я лишь ничтожная пони, ищущая спасение... — я задрожала не зная, что сказать... Только потом я попросила зебру, заливаясь слезами... — Спаси меня... — зебра учащённо задышала. Теперь вместо того, чтобы прижиматься, она подошла вперёд. Я легонько задрожала. Свет лампы тихонько осветил лицо зебры. Слёзы тихонько капали из её глаз. Только не было на её лице печали. Там была доброта, только вместе с ней ещё чувство... Это чувство зажглось в её глазах. Зебра, которая была в моих объятиях подалась немного вперёд. Она приоткрыла рот и я услышала...
— Я спасу тебя... — её дыхание, пришло в мою сторону вместе со словами, от которых запылало моё сердце, и обдало меня теплом. Тем теплом, которое я тогда не чувствовала от одинокого и тлеющего света. Тем прекрасным теплом, которое я чувствовала лишь рядом с зеброй... Затем наши губы сомкнулись. Я округлила глаза, хоть зебра легонько коснулась меня. Я тяжело задышала от страсти и страха перед столь прекрасными ощущениями. Зебра отстранилась и раскрыла свои глаза, которые закрыла на время поцелуя... Поцелуя... Это был поцелуй... — Не бойся, моё солнышко... — зебра провела своим забинтованным копытом по мордочке, лаская мою щечку, которая была мокрой от слёз, — Теперь я с тобой... — Она поцеловала меня ещё раз. Я постаралась не дрожать... Ласково прикусив мне губу, зебра прижалась ко мне... Я легонько простонала и закрыла глаза доверяясь зебре...
Я лежала в фургоне рядом с Тэо. Она улыбалась, глядя на меня. Мне казалось я была так наивна, счастлива рядом с ней.
— Ты мне нравишься... — сказала зебра перебирая мою гриву. Я поцеловала зебру, только она сказала, — Я чтобы ты это сказала.
— Ты мне тоже нравишься, — теперь зебра поцеловала меня, — Я хочу сказать тебе кое-что...
— Всё, что угодно моё солнышко...
— Знаешь... — начала я, а затем всхлипнула, — Родители попросили меня найти свет, который светил и спасал меня от страхов и темноты, — зебра понимающе кивнула, — Наша первая встреча... — сказала я и из моего глаза покатилась одна слеза счастья от осознания того, что я нашла... — Ты нашла меня, когда страхи пожирали меня... — зебра понимающе посмотрела на меня осознав, что я хочу ей сказать, а также осознав, что значит наша встреча, — Ты стала моим светом и прогнала все страхи... Спасла меня...
Тэо обняла, начиная целовать меня, опять сырую от слёз... Не только от моих слёз. Лежа, в объятиях той, от кого было столько тепла для меня, при свете небольшой лампы я поняла, что нашла... Я нашла свет...