Прекрасный и тлеющий мир

Часть Первая: Маленькие огоньки

Ночью можно проснуться по разным причинам. Я проснулась, так как услышала уже давно надоевший, но при этом весьма приятный голос, который разносился по всему городу.

— Жители Понивилля, с вами говорит «Республика Двухвостых». Сегодня действительно замечательный день! Что? Я слышу ропот недовольства. Что? Вам не нравится жить в Понивилле? Это неудивительно! Ведь ваша принцесса, спасая себя и, главное, свою власть, не хочет, чтобы её граждане жили в достатке и процветании... — каждый день начинается с этого. Каждый день солдаты республики Двухвостых включают эту запись, — …вода и здоровая, а главное вкусная пища. И, чтобы получить всё это, вам нужно всего лишь выйти за пределы магического купола. Что? Думаете, мы заставим вас работать. Ха-ха-ха-ха... Наивные мои друзья. В нашей республике пони давно не работают, чтобы добывать еду. В нашей стране нет тяжелого труда. Ведь мы доверились прогрессу. Да, мои дорогие. Прогрессу! На наших полях поставлены машины...

Передача на время затихла, и вместо неё появился голос любимой кобылки Понивилля.

— Мои маленькие пони! С добрым утром! — тут она заговорила милейшим, но очень злым голосом: — Мы сожалеем, что злючка-республючка опять вас разбудила! — и потом снова вернулась к весёлому. — Но теперь вы можете снова закрыть глазки. Сотрудники центра Твайлайт Спаркл уже экранируют эту передачу. И, пока я на связи... Не забудьте сегодня зайти в кафе имени Селестии. Как всегда, я буду петь для вас Польку Пони! Ну, а теперь закрывайте глазки и отдыхайте...

Пинки Пай. Не знаю, как она это делает, но даже меня её голос успокаивает и даёт надежду на что-то лучшее.

Я почти закрыла глаза, как вдруг увидела ковёр. Да, обычный ковёр. И нет, я не хочу его касаться. Честно говоря, мне хочется коснуться этого ковра, но не надо. Нет. Просто закрой глаза и... А-а-а! Встаю с кровати. Сначала задеваю землю левым передним копытом, потом правым передним, потом правым задним и наконец левым задним. Йей. Всё хорошо. Теперь ковёр. Моё копыто коснулось разноцветного квадратика, который, наверное, уже каждое утро ждал пока совершиться небольшой обряд.

— Раз... Два... Три... Нет. Нужно ещё раз... Раз, два, три, — ну сейчас обязательно нужно задеть ещё раз. — Раз. Два. — тут дверь в мою комнату открылась, и я от неожиданности опустила копыто на ковёр, прошептав: — Три.

— Лэмплок, доброе утро.

— Пап, — папа взглянул на меня и, грустно улыбнувшись, вздохнул.

— Опять приступ? — сочувственно спросил папа.

— Да.

— Сейчас прошло?

— Да, — я убрала копыто с ковра. — Тоже проснулся? — папа сделал обычное выражение лица.

— Эти двухвостые пони никак не поймут, что никто из нас не поверит в их бред, — папа усмехнулся. — Машины. Ха, — папа присел ко мне на кровать.

— И эти их рассказы про то, что страной может управлять кто угодно, — копытца лениво залезли обратно в постель и голова прижалась к папиному плечу, — всем же ясно, что только аликорны могут править Эквестрией.

— Точно малышка — папа рассмеялся и своим заразительным смехом заставил меня улыбнуться.

— Пап, — серьёзно позвала я.

— Да?

— Однажды они сказали, что убивают пони, оказывающих сопротивление и защищающих принцессу, это...

— Не слушай этот бред, — папа прервал меня, — ни один пони не способен на убийство. Ни разу не было такого, чтобы пони убивали других. Даже зверей мы не убиваем. Самые страшные злодеи, угрожавшие Эквестрии, не убивали никого. Они грозились присвоить, захватить магическую и жизненную силу пони, но не уничтожить. Ясно?

— Да, пап. — я согласно кивнула, смотря в пол.

— Пойми, каждый пони это словно миллион маленьких огоньков, и когда у тебя в сердце зарождается любовь, вместе с ней зажигается новый огонёк. И только когда они все погаснут, пони уходят в другой мир.

— То есть, я однажды останусь в темноте? — мой страх заставил меня воспринять папины слова слишком буквально.

— Конечно нет, — он приподнял моё лицо своим копытом и улыбнувшись потрепал мою гриву, — мы с мамой будем любить тебя вечно, поэтому твой свет никогда не угаснет, — после этого я тоже улыбнулась. Немного погодя, папа спросил:

— Ты ведь всё равно больше не уснёшь? — я, всё ещё улыбаясь, отрицательно покачала головой. — Может, тогда сходишь на ферму Эпплов и заберёшь для нас сегодняшний паёк? С утра самые свежие яблоки.

— Ладно, — я, опомнившись, взглянула на время. — Не рано ли?

— Это же Эпплы, они, наверное, проснулись ещё раньше. В любом случае, дорога до фермы долгая. А я пошёл спать дальше.

Папа ушёл, закрыв за собой дверь, а я снова уставилась на ковёр. Нет. Нужно взять свою сумку и погасить все любимые лампы, которые светят всю ночь. Немного порывшись в шкафу у меня получилось отыскать свой шарф. Пора было идти.

Опять взглянула на ковёр:

— Раз. Два. Три.

Наконец я спустилась в кухню, где увидела маму.

— С добрым утром, мам!

— С добрым утром, — мама зевнула и отпила кофе из чашки — один из немногих напитков, который не был в дефиците. — Папа сказал...

— Да, — ох уж этот ковёр. — Но сейчас всё хорошо.

— Может, просто убрать ковёр и...

— Нет, это... Это не поможет, ты же знаешь.

— Ладно. Ты за пайком, да?

— Да, — мама посмотрела на меня и будто бы... Нет, не будто бы. Она всё поняла.

— Ну ладно, иди ко мне... — мама обняла меня и поцеловала. — Ты моё солнышко. Остальное не имеет значения. Теперь иди. Как вернёшься — позавтракаем, — я уже почти вышла за двери, как мама шёпотом позвала меня: — Лэмплок... Мы с папой поговорили, — мама, улыбаясь, вздохнула и сказала: — Когда это всё закончится, мы купим тебе набор тех причудливых ламп, что ты так хотела.

— Йей! — я подпрыгнула от радости и подбежала к маме, обняла её и не отпускала.

— Тс-с-с! Это секрет! Папа просил не говорить тебе раньше времени. Так что, Лэмплок... Рот на замок. Понятно?

— Да, — всё ещё улыбаясь, пропищала я, выскочив в двери. Что же, кажется, сегодня действительно замечательный день.

Небо над Понивиллем было затянуто облаками, будто бы осенью. Но с утра, когда пегасы-синоптики не успели облететь всё, можно было увидеть в просветах между облаками фиолетовый купол, созданный самой Твайлайт Спаркл. Но поддерживала она его не всегда. Разумеется, ей нужно было время на сон, и, пока она спала, щит приходилось поддерживать нескольким единорогам. Это продолжалось уже около года. Около года мы не видели ни неба, ни солнца, ни того, что происходит за куполом. Но, как говорила Пинки Пай в своих передачах, как только принцесса Твайлайт Спаркл поговорит с двухвостыми, купол можно будет снять. Хотя частенько я подумывала о том, как же принцесса это сделает, ведь она внутри купола, а двухвостые снаружи...

Ферма «Сладкое Яблочко» теперь стала единственным источником пищи в Понивилле. Эпплджек пришлось бросить свой пост в клинике, чтобы следить за урожаем. Хотя сама она была этому очень рада. И хоть сейчас в Понивилле дефицит еды, зато стало куда больше развлечений. Песни Пинки Пай, модные платья от Рэрити, а также высшие фигуры пилотажа от пегасов, фокусы от земнопони, фейерверки от единорогов... Хотя порой просто хотелось мороженого. Тем более, я редко куда ходила. Точнее, никуда не ходила... Ну, кроме как за пайком.

Эпплблум сидела за столиком в центре выдачи пайков. Её полуоткрытые глаза и постоянные зевания не оставили у меня сомнений в том, что не все Эпплы любили рано просыпаться.

— Привет, Эпплблум.

— Привет, Лэмплок. За пайком? — малютка протяжно зевнула и постаралась открыть свои глаза полностью.

— Да. — кобылка кивнула и сонно поплелась на склад.

— Хорошо, что ты... — послышался зевок со склада, после чего Эпплблум продолжила: — Пришла. Я уж думала, что просижу здесь зря с самого утра.

— Ну, здорово, что ты тут... — наберись смелости и спроси: — Эпплджек здесь? Или она работает в саду?

— По-моему где-то здесь, — Эпплблум вышла из дверей склада, — ну, вот твой паёк. Двенадцать яблок и двенадцать морковок. Давай помогу сложить...

Наконец сумки были упакованы и пора выходить из центра... Правая нога. Я вышла с правой ноги. Так, выдохни, Лэмплок... Всё хорошо. Сейчас мы поставим правую ногу обратно и выйдем с левой. Так...

— Ты в порядке? — окрикнула Эпплблум. Обязательно было делать это, когда я выхожу?!

Мне пришлось поставить обратно левую ногу и пробовать заново, как я снова услышала голос Эпплблум:

— Я... неправильно выдала паёк?.. По-моему, всё верно... — да ты можешь помолчать, когда я выхожу, или нет?!

Я опять поставила ногу обратно и снова с неё же начала выходить из центра.

— Сахарок, ты в порядке? — услышав этот голос, я, не задумываясь о ногах, вышла из центра и взглянула на неё. Оранжевая пони в прелестной шляпе с самым прекрасным акцентом на свете. Когда она была рядом, я всегда была в порядке.

— Да. Эпплджек. — мой любимый доктор стояла прямо передо мной. Она грустно взглянула и сказала:

— Приступы участились, да? — самый грустный взгляд на свете видел всё правильно.

— Да, — я опустила голову.

— Неудивительно. Магический купол давит на всех, да ещё эти двухвостые. Я бы с удовольствием вернулась в клинику, но сама знаешь. Еда

— Да, ты нужна здесь. Наверное...

Я не успела договорить: раздался оглушительный звук взрыва. Он доносился из под самой вершины купола. Облака там растаяли, а сам магический щит начал быстро исчезать, и вместо него появилось небо. Солнце ненадолго ударило мне в глаза, но привыкнуть к нему получилось быстро.

— Во имя Селестии... Что там? — Эпплджек придерживала копытом шляпу, так как внезапный порыв ветра чуть не сдул её.

Ферма находилась рядом с краем магического купола, и мы смогли увидеть, как он полностью исчез. Несколько пони в непонятных костюмах стаяли там, где раньше был щит. Пони явно были взволнованы и носились туда-сюда, что-то выкрикивая друг другу. Наконец я заметила то, что отличало их от всех пони, что я видела до этого — два хвоста. У них было два хвоста.

— Бегом в центр! — Эпплджек схватила меня зубами за гриву и втащила обратно в центр, после чего заперла его. — Эпплблум! Собери вон в ту сумку все пайки, что поместятся; Лэмплок, дай твою сумку тоже!

Я скинула с себя свою поклажу и передала Эпплблум. Та очень долго расспрашивала старшую сестру о том, что произошло, но после того, как Эпплджек крикнула на неё, малютка решила отказаться от вопросов и побежала на склад заполнять сумки пайками. Что же, теперь настала моя очередь задавать вопросы.

— Что происходит? Почему Твайлайт Спаркл больше не держит защиту? Она смогла уговорить двухвостых?

— Очень надеюсь на это, но, что-то мне подсказывает, что... — Эпплджек опять не смогла договорить, так как в дверь кто-то постучал, и голос жеребца крикнул:

— Немедленно откройте дверь! — Эпплджек показала мне жестом, чтобы я замолчала, а вторым копытом закрыла рот Эпплблум, которая прибежала на крик и собралась что-то спросить. Тем временем жеребец продолжил: — Отойдите, мы ломаем дверь!

Эпплджек обняла свою сестру, и я услышала, как она прошептала: «Я буду лягаться до последнего». Через секунду яркий свет озарил центр, и на пороге появилась фигура пони, которую было сложно разглядеть из-за неожиданного яркого света. Наконец я смогла увидеть того, кто стоял в дверном проёме. Это был стражник принцессы Твайлайт Спаркл.

— Эпплджек, мы извиняемся за столь...

— Ты что натворил!? Ты не мог сказать, что ты от Твайлайт?! Я думала...

— Прости, Эпплджек. — в дверях показалась величественная и в то же время какая-то зажатая фигура принцессы, я было хотела поклониться, но знала, что Твайлайт этого не любит. — Творится неразбериха, но ты права, — Твайлайт укоризненно посмотрела на стражника, — моя стража могла бы быть умнее. А теперь собирайся и выходи наружу.

Я взяла свою сумку, которая стала тяжелее по понятным причинам, и вышла вслед за принцессой. Перед входом стояла просторная небесная колесница, в которую были запряжены два пегаса. Только потом я заметила, что всех нас вместе с колесницей защищало прозрачное магическое поле, поддерживаемое двумя единорогами.

— Опустите щит и лягте на землю! Повторяю: опустите щит! Мы знаем, что с вами находится королевская особа. Мы откроем по вам огонь, если вы не отдадите нам принцессу. Вас мы не тронем! — доносящийся до нас громкий голос звучал откуда-то со стороны двухвостых пони.

— Послушай внимательно: видишь вон то странное металлическое сооружение с башней и железной трубкой? — принцесса подошла к одному из стражников-единорогов.

— Так точно, принцесса.

— Мне нужно, чтобы ты использовал парализующее заклинание на всех тех, кто находится там, ты понял? — после этого единорог напрягся, и конец его рога начал легонько искриться, до тех пор пока он наконец не направил заклинание на ту странную железную коробку.

Через несколько секунд начался непонятный грохот, и наш щит начал сотрясаться. Было такое чувство, будто тысячи маленьких мушек рвутся сквозь него. В воздухе между нами и двухвостыми пони начали возникать маленькие светлые линии. Они попадали прямо в наш щит с остальными «мушками» время от времени. Наконец я увидела источник этих линий. Странное сооружение, за которым сидел двухвостый пони, напоминало множество маленьких трубочек, скреплённых по кругу между собой. Они вертелись и издавали тот самый грохот, а также создавали те самые линии.

— Что это?! — один из пегасов обернулся, чтобы поглядеть на это зрелище.

— Трассирующие пули. — ответила Твайлайт, не отводя взгляда от этих линий.

Пули? Трассир... Трасса... Что? Что происходит?!

— Твайлайт, почему ты больше не держишь щит? — Эпплджек тоже больше не могла ждать ответов.

— Потому что время пришло.

— Прости, Эпплджек, — Пинки Пай в колеснице. Её грива будто бы намокла и теперь лежала на ней пластом. — Нам так много нужно будет тебе рассказать.

Тут в небе появилась странная... Даже не знаю, как это назвать. Но она летала, видимо, с помощью огромного пропеллера. И, как мне казалось, она уставилась прямо на нас.

— Держать щит! — Твайлайт создала ещё один щит вокруг нашего, и в этот момент из той летающей штуки с пропеллером в нас что-то вылетело, оставляя за собой след из дыма. Они врезались в щит, и его объяло пламенем.

— Если вы не опустите щит, мы уничтожим все ваши запасы! — после того, как голос из громкоговорителей умолк, непонятное летающее устройство развернулось в сторону амбара Эпплджек.

— Нет! Там же бабуля Смит! Твайлайт, ты должна... — из летающего устройства вновь вылетело два огня, оставляя за собой след из дыма. Когда они достигли цели, то, что минуту назад было красивым зданием, стало грудой щепок и клубнем дыма вместе с языками огня.

Эпплджек вскрикнула. Слёзы потекли из её глаз. Она прижала к себе Эпплблум и начала шептать: «Не смотри туда... Не смотри». Твайлайт отвернулась и на мгновение закрыла глаза, после чего приказала страже затащить Эпплджек вместе с сестрой на борт колесницы. Пинки Пай казалось плакала громче, чем Эпплджек.

— Мы так виноваты! Прости нас... Простите нас все.

— А что делать с ней? — стражник указал на меня копытом. Я, ошеломлённая всем происходящим, так и не сдвинулась с места.

— Оставьте её тут, — оглядев меня, сказала Твайлайт.

— Но её могут взять в плен.

— Скоро это будет уже не важно.

— Как это не важно? — Эпплджек выглянула из окна колесницы с крытой крышей. Глаза кобылки были красными, и слёзы всё ещё стекали по щекам.

Твайлайт глянула меня ещё раз.

— Можешь полететь с нами, но мы высадим тебя у бутика «Карусель».

— Простите нас. Простите. — ещё с утра голос Пинки Пай успокаивал.

Понивилль был под осадой. Солдаты двухвостой республики уже были на улицах. Повсюду доносились крики и прерывистый грохот. Внизу один двухвостый тащил за собой тележку, на которой стоял другой двухвостый вместе с тем странным устройством, которое создавало эти... пули.

— Жители Понивилля! Вы должны лечь на землю и положить копыта за голову. Только в этом случае мы не будем стрелять. Все, кто движется и сопротивляется, будут убиты.

Убиты? То есть...

Небольшая группа пони оказалась прямо напротив повозки.

— Стоять! Стоять на месте! — солдат с повозки крикнул это столь громко, что даже я смогла его услышать. Но вот те пони не захотели его слушать. Кто-то начал бежать в другой переулок, и тут я услышала грохот и увидела те самые пули.

Кобылка ярко-фиолетового цвета в страхе прижималась к стене. У неё была красивая грива с завитушками. Её хвост покачивался из стороны в сторону. Не получается разлядеть цвет её глаз, что наполнились слезами. Кьютимарка была похожа цветок, но я не уверена. Она стояла там... Потом её разорвало на части. Линии проходили сквозь неё, проливая на землю тёплую кровь. Всё плотней тело прижимается к стене и в безжизненных глазах застыла мольба о пощаде. Её просто разорвало. Кровавое пятно... Это всё, что осталось от той кобылки. То же самое было и с другими. Куски мяса отлетали от них. Кровь всё хлестала и хлестала. Крики... Мне казалось, что до конца моей жизни их крики будут звучать в моей голове. Больше нельзя на это спокойно смотреть.

Мой вчерашний ужин оказался на полу колесницы в виде рвоты. Твайлайт лишь вздохнула.

— Мы все так виноваты... Прости нас... — Пинки всё ещё причитала.

Я не заметила, как из моих глаз потекли слёзы. Неужели... Эти... У меня не было слов. Они умерли. Нет. Их убили. Пони всё-таки убивают.

— Твайлайт... — Эпплджек испуганно смотрела в окно. — Что случилось с Кантерлотом?

Всё ещё всхлипывая, я подошла к окну и взглянула на величественный город. Или на то, что от него осталось: башни были изломаны, даже отсюда было видно дым. Над самим городом парили огромные белые воздушные шары. Только без корзинки, и были они продолговатые, словно рыба.

— Твайлайт, — Эпплджек взглянула на свою подругу, — мы проиграли? Двухвостые победили нас?

— Мы проиграли, Эпплджек. Но двухвостые уже никогда не смогут победить...

— Что это значит? Почему я этого всего не знала? — Твайлайт лишь отвернулась.

— Принцесса! Мы не сможем сесть у бутика, там скопилось слишком много пони, — пегас заложил вираж, и я услышала звук того огонька, что уничтожил амбар. Как мне показалось, он пролетел рядом с нами.

— Высадите меня на площади, пойду пешком!

Колесница коснулась земли, тряхнув всех пони, что находились в ней.

— Тебе выходить в любом случае, — Твайлайт показала на меня копытом, — но, если хочешь, можешь добраться со мной до бутика под защитой моего щита. Ну? — я лишь кивнула головой, всё ещё всхлипывая. Твайлайт тем временем обратилась к стражникам: — держитесь, если нужно — улетайте отсюда, помните: в вас вложено слишком много.

— Так точно, принцесса.

— Ну, идём... — Твайлайт активировала вокруг нас полупрозрачный фиолетовый щит, и мы двинулись к бутику.

— Пофли вон ис моего дома! — старый жеребец стоял напротив солдат, держа в зубах метлу. — Пофли вон!

— Подавить сопротивление! — после этого крика двое из солдат, у которых в зубах были железные дубинки, подошли к старику. Первый удар пришёлся на рёбра; от боли жеребец выронил метлу. Второй удар в челюсть, старик сразу же упал, и из его рта полилась красная река, по которой плыли его зубы. Третий, четвёртый удар. Старик давно был мёртв, а они так и не останавливались.

Похожее творилось по всей площади. У стен кафе имени Селестии расстреляли нескольких пони. Их внутренности стекали по изображению улыбающейся принцессы, которая телекинезом подносит к себе кусочек тортика. Я дважды упала на землю, рыдая, но Твайлайт почему-то останавливалась и тащила меня за гриву, пока мои копыта не начали нести меня сами. Принцесса не дрогнула ни разу. Ни слезинки не выкатилось из её глаз, когда мимо нас пробежал заживо горящий жеребец. Она даже не вздохнула, когда целый дом был разрушен взрывом, взявшимся непонятно откуда. По нашему щиту тоже попадали этими... пулями. Я решила назвать устройство, которое их делает, пулеметалкой. Несколько раз Твайлайт просили опустить щит, угрожая тем, что они перебьют всех заложников... Принцесса даже не замедляла шаг.

— Ты, наверное, считаешь меня монстром, — Твайлайт не стала оборачиваться на меня и просто шла дальше. Конструктивный диалог в данный момент было вести сложно, поэтому говорила лишь одна принцесса. Твайлайт, видимо, не удивилась, и продолжила говорить будто бы сама с собой: — То, что ты видишь. Все эти смерти уже не имеют значения. В каком-то смысле, они уже все мертвы... Может, они бы сохранили жизнь, но не жизнь бы их ждала. Надеяться на тех немногих, кому повезёт сохранить рассудок... слишком затратно. Защищая их, мы бы рискнули теми, кто точно будет жив, — принцесса наконец повернулась в мою сторону. — У тебя есть семья? — я лишь кивнула. — Думаю, тебе лучше провести это время с ними, чем слушать мою исповедь, — эти слова вывели меня из ступора. Мои родители! С ними ведь тоже могло что-нибудь произойти! Но не произошло, нет. Они живы. Они знают, что делать, — Мне нужно забрать моих подруг, а ты возьми это, — принцесса телекинезом достала из своего переднего накопытника странный амулет в виде половины солнца и луны и передала его мне. — Он защитит тебя по пути домой. Остерегайся лишь ракет, всё остальное тебе не страшно.

Она выпустила меня из своего щита и вокруг меня образовался мой собственный щит.

— Ракет? Что это? — мой вопрос остановил Твайлайт, и она, опустив голову, ответила:

— То, что разрушило амбар Эпплджек... — принцесса повернулась и в её глазах что-то блеснуло. — Когда доберёшься до семьи, вы должны закрыть глаза и вместе обняться.

После этого она ушла, оставив меня наедине с криками боли, непонятным грохотом и слезами, которые стекали из моих глаз.

Копыта несли меня рысью к моему дому. Твайлайт не соврала: ничто и никто не мог меня остановить. Ни пулеметалки, ни солдаты с дубинками. Ни крики умиравших. Лишь холодный ужас просачивался сквозь мой щит. Ноги ступали по крови и испуганный крик вырывался из моих лёгких. Это невиданная катастрофа.

Дом, который стоял в нескольких метрах от меня, был разрушен той самой ракетой, которая была выпущена из летающего устройства с пропеллером. Обгоревшие пони выпрыгивали из окон, но были расстреляны пулеметалкой, которая всё это время стреляла по дому.

Несколько солдат вели конвой пленных. Большинство из них были детьми, но было и пару стариков. Дети, разумеется, ревели, а старики, похоже, не понимали, что происходит. По мне всё чаще начали попадать из пулеметалки. Кто-то крикнул, что видел меня с королевской особой, и меня нужно поймать любой ценой... Ещё я что-то слышала про какого-то танка. Зачем им черепаха Рейнбоу?

Сахарный уголок, через который я попыталась проскочить был пуст. Семьи Кейков здесь уже не было. Вдруг раздался оглушительно громкий хлопок. Стену слева от меня разломило напополам и послышался звук треска. Крыша готова была вот-вот обвалиться. Наверное, моё тело так бы и осталось лежать под завалами дома до конца дней, если бы не ещё один хлопок. Меня взрывом выбросило из здания, и лицо больно прижалась к земле. Я была не в состоянии двигаться и не понимала, что происходит, когда подбежал двухвостый солдат, закрыв собой солнце. Щит испарился, как и предупреждала меня Твайлайт — судя по всему, тот хлопок был ракетой. Жалкая попытка подняться и побежать была прервана ударом дубинки. Много раз видела, как пони бьют этой дубинкой. Слышала крики. Но почувствовать это самой... Со всего размаху дубинка ударила меня по передним ногам. Даже не успела вскрикнуть, как дубинка ударила второй раз.

— Лежать, сука! — я начала заливаться слезами и кричать от боли, но второй солдат лишь сорвал с меня зубами амулет и потом отбросил его. — Тьфу, блять. Язычники... Сэр, у нас тут магия зебр!

Ко мне подошёл пегас. Его броня чуть отличалась от всех остальных, а крылья были странным образом скреплены железной бляшкой. Наступив в лужу из моих соплей, слёз и крови, он осмотрел амулет, потом моё лицо. Затем, кинув на землю папку с файлами, он начал аккуратно её перелистывать, глядя то на неё, то на меня.

— Её нет в брифинге. Также она не из королевской семьи. — он снова взглянул на меня, хмыкнув со странным спокойствием. Кровь, которая сочилась из раны на лбу, начала течь мне прямо в глаза; я попыталась смахнуть её, но получила ещё один удар. — Отставить! Она не одна из стражников. Что принцессе может понадобиться от обычной земнопони? Допросите её по поводу зебры, а потом к остальным, и выясните, куда пропала наша вертушка.

Меня начали оттаскивать зубами за гриву. Кричать уже было тяжело и, наверное, бесполезно, так что мне оставалось просто плакать. Один солдат с дубинкой, другой — единорог. Оба напротив меня.

— Так, давай ты ответишь на наши вопросы, и мы тебя отпустим, ладно? — промолчу. Пинки Пай в своих передачах говорила, что Селестия запрещает нам говорить с двухвостыми пони. Единорог лишь вздохнул: — Ты знала о том, что тот амулет сделан зебрами? — я отрицательно покачала головой. — Хорошо... Это хорошо. Ты не знаешь, тут есть зебры поблизости? — Зекора. Интересно, знает ли она о том, что сейчас происходит тут, поймали ли её? Враньё это плохо. Но Пинки Пай говорила, что нельзя выдавать пони. Хотя, вспоминая Пинки Пай в колеснице, сложно доверять её советам. Но всё же. Немое отрицание. — Ладно. Теперь скажи как амулет оказался у те...

Единорог замолк. Земнопони рядом с ним раскрыл рот и выронил дубинку. Потом вся его челюсть наполнилась пеной. Единорог стал кричать и брыкать воздух — он кричал, что не слышит. Он кричал и кричал до тех пор, пока не упал, и из его рта тоже полилась пена. Я, всё ещё всхлипывая, где-то с минуту сидела на одном месте. Кровь из раны на лбу смешивалась со слезами из левого глаза. Прекратились хлопки. Остались только крики. БУ-У-УХ! Прямо передо мной упало то странное летающее устройство. Оно дымилось и горело огнём. Я отбежала от двух пони, что лежали на земле с пеной во рту, но тотчас же мои ноги подкосились от боли. Забившись в угол между двумя домиками, я стала ждать непонятно чего. Через несколько минут крики утихли. Не было ни единого звука, кроме моего дыхания.

— Мои маленькие пони, — неожиданно прорезавший тишину голос напугал меня. Только потом я поняла, что он доносился из громкоговорителей, расставленных Пинки Пай. Но бархатистый, спокойный и немного печальный голос принадлежал явно не Пинки, — если вы меня слышите, значит, всё закончилось. Я знаю, вам пришлось нелегко, но теперь вам нужно собраться. Скорей всего около тебя все пони мертвы. Надеюсь мои слова ошибочны и с вами рядом оказался родной вам пони, но... Кем бы ты ни был, ты должен внимательно меня слушать — эта запись сделана заранее, поэтому не пытайся меня искать. Скорее всего, в городе выжили ещё пони. Но перед тем, как предпринимать любые действия, ты должен найти самое безопасное место и прослушать запись до конца. Запись будет повторяться, поэтому...

Её слова проходили мимо моих ушей. Я бежала к единственному безопасному месту. Мой дом. Тем временем приятный бархатный голос говорил что-то про еду, про клинику... Все мои мысли были о моих родителях... Пони, что мне встречались по дороге, не двигались. У большинства из них шла пена изо рта, и лишь у некоторых во рту была трава вперемешку с землёй; у одного жеребца во рту был недожёванный пирог; а кобылке через несколько кварталов повезло меньше... Она пыталась съесть свою ногу. Ни одного живого пони — все они в одно мгновение умерли. Их тела лежали словно маленькие потухшие огоньки. Меня начали терзать серьёзные страхи о том, что с моими родителями.

Наконец мой дом был напротив. Он был почти нетронут, даже стёкла не были выбиты. Только крыша была проломлена в одном месте, и оттуда шёл дым, будто из печки. Тяжёлый вдох. Приоткрываю дверь... На первом этаже никого не было, лишь кружка с выпитым кофе. «Мама!» «Папа!», раздавались мои крики но никто не отзывался. На верхних этажах никого не было тоже. Я опустилась на диван в отчаянии. Моих родителей нигде не было. Но мама с папой никогда меня не бросят. Может, они пошли искать меня? Нет. По крайней мере, не оба. Кто-то из них точно остался бы здесь, чтобы подождать меня. Но их нигде не было: не наверху, и... Точно! Подвал моя семья использовала очень редко, но именно там они могли спрятаться. Я зубами открыла люк подвала и быстро начала спускаться туда; к моему облегчению, свет был включен и получилось спокойно пройти.

То, что я увидела, не передать словами. Никогда не найдётся тех слов, чтобы... Они лежали вместе, обнявшись, будто зная, что произойдёт. У них изо рта тоже шла пена. Мама одним копытом придавила клочок бумаги. Я, рыдая, обняла своих маму и папу в последний раз...

«Когда доберёшься до семьи, вы должны закрыть глаза и вместе обняться...»

Я провела в подвале несколько часов. Просто не могла поверить в это. Надеялась, что рано или поздно, они проснутся. Но всё, что осталось от них — это лишь клочок бумаги. На нём последние слова для меня. Всё никак не решалась прочесть их. В голове потихоньку складывались произошедшие события. Папа наверняка хотел выйти искать меня, но мама сказала ему, что Эпплджек обязательно придумает что-нибудь, а позже подоспеет принцесса Твайлайт. Мама с папой написали записку не из-за того, что знали, что с ними будет, а из-за двухвостых... Дрожащие копыта пододвинула бумажку. Слёзы капали на неё, и я боялась, как бы не размазались чернила.

«Лэмплок, мы тебя очень любим! Ты лучшее, что было в нашей жизни. Если ты не нашла нас, то не старайся нас найти, мы сами тебя отыщем. Если же ты нашла нас... Прошу, не смотри на нас, не нужно. Накрой нас покрывалом и уходи, прошу тебя. Ты не должна это видеть... Мы тебя очень любим! Если нас нет рядом с тобой, это не значит, что мы тебя не охраняем. Я знаю, ты очень боишься темноты, поэтому я попрошу на небесах, чтобы нас с папой превратили в самые яркие звёзды. Днём тебе будет светить солнце; ночью мы с папой будем охранять тебя. Не печалься, моё дитя, мы будем рядом с тобой... Ты должна идти куда-нибудь, туда, где безопасно. Ты должна найти новый источник света для себя. Мы любим тебя!»

Я сделала всё, как они просили: остаток записки дочитала уже на диване, заливаясь слезами.

— Мои маленькие пони, — бархатный голос, как и обещал, вернулся вновь. Она говорила много полезных вещей, но я всё пропустила мимо ушей. Насколько я помню, она даже говорила про какое-то место, куда нужно будет идти после того, как подготовишься. — Я знаю, вам пришлось нелегко, но теперь вам нужно собраться...

Последнее желание моих родителей нужно выполнить. Узнаю, как попасть в безопасное место, и какие вещи нужно для этого собрать. После этого я буду искать новый свет.

Часть Вторая: Путь Щедрости

Я бы хотела сказать, что сразу отправилась на поиски пропитания и лекарств, как мне посоветовал бархатистый голос, и на поиски нового света, как попросили мои родители, но нет. Я упала на пол и ревела около нескольких часов. Я была сломлена и подавлена. Я... Невозможно идти дальше лишь только потому, что у тебя нет возможности вернуться назад. Да, тебе приходится идти вперёд, чтобы не упасть в пропасть, которая оказалась у тебя за спиной. Но неужели это и есть новый путь? Неужели, спасаясь от отчаяния и пытаясь сохранить ненужную самой себе жизнь, можно обрести новый свет?

Я легонько приоткрыла дверь кабинета, но не обнаружила ничего, кроме привычного для кабинета травматолога убранства. Разбросанные по всему полу бинты и засохшая кровь на плитке явно старались намекнуть мне, что кто-то уже побывал здесь до меня. Эта мысль согрела мою душу; я так и не встретила никого живого, пока добиралась до клиники.

Как я уже сказала, поход в клинику был одним из советов бархатного голоса. Сперва залечить раны, потом еда и вода, а затем — идти к безопасному месту... Поскольку еды у меня, благодаря Эпплблум, было более чем предостаточно, а воду я набрала ещё дома, то единственное, что мне оставалось — это залечить свои раны. Рана, пускавшая мне кровь прямо в левый глаз, беспардонно напоминала о себе каждую секунду, в то время, как колени и бок просто терпеливо ныли время от времени. Подобрав один из бинтов, чья упаковка не была заляпана в крови, я положила его на стол и распечатала, потянув за специальный «язычок». Так, на очереди вата. Отыскать вату было куда сложнее, чем бинты. Мне пришлось обыскать несколько ящиков стола. Ватку я так и не нашла, но моё внимание невольно привлекла папка, на обложке которой красовалась надпись, сделанная губной помадой в спешке, судя по смазанной в конце букве: «От Рэрити. Срочн...» И только тогда меня осенило. Я вспомнила, кому принадлежал голос из громкоговорителей. Только у неё был столь мягкий и красивый голос. Но слышала я его лишь раз в году, во время зимней уборки, когда Рэрити выдавала жилетки всем жителям Понивилля. Я взяла папку с собой, надеясь, что записи, сделанные кобылой, чей голос помогает мне выжить, тоже смогут мне помочь. Но времени на чтение в данный момент у меня не было, поэтому я продолжила поиски несчастной ватки...

Я взглянула на себя в зеркало. Замотанная бинтами голова и грязный от земли и крови шарф, распухшие от слёз глаза, а также ноги и бок, вымазанные в специальной мази, придавали мне столь жалобный вид, что я смогла бы сорвать куш, пройдись я попрошайкой по улицам Кантерлота. Я попыталась отойти от зеркала, но застыла: я поняла, что не могу отойти от него. Так... Нужно выдохнуть... Сначала левым передним копытом... Потом правым передним копытом... Потом... Нет! Не так. Заново, нужно начать заново. Нет! Попробуем так. Коснёмся копытом земли три раза и спокойно уйдем. Раз... Два...Три... НЕТ! Я застонала от обиды. Я могу проторчать у зеркала весь день, и некому будет оттащить меня. Я осознавала все свои действия и полностью контролировала своё тело, но я не могла взять и отойти от зеркала. Я ничтожна. Как я надеялась выжить, если даже полдня не могу провести без приступов? Я впервые задумалась над тем, почему выжила я, когда остальные умирали. Почему я? Я была рада... Хотя, не думаю, что я была рада...

Неожиданно по всему коридору пронеслось эхо открывающейся двери. Я сразу отскочила от зеркала и начала активную мыслительную деятельность. Когда я услышала цоканье и кряхтенье, сомнений не осталось. В здании живой пони. Я хотела броситься к нему навстречу, но вместо этого спряталась в комнате массажа, который из-за доступных услуг в Спа-салоне никогда не пользовался популярностью. Я вспомнила слова Рэрити из громкоговорителей.

«...пока вы будете искать еду или добираться до клиники, вы должны быть предельно осторожны. К сожалению, есть неприятная вероятность того, что кроме ваших знакомых могли выжить и солдаты республики. Но помните: они в меньшинстве, подавлены и дезориентированы даже больше чем вы, но несмотря на это, избегайте с ними прямых столкновений... И, если вы слышите меня, солдаты республики... Я надеюсь, вы сгорите в том аду, что сами и устроили...»

Кряхтенье и цоканье становились всё громче, и я с ужасом поняла, что забыла закрыть дверь в кабинет, где я пряталась. Сейчас это делать было бесполезно и даже смертельно для жизни. К сожалению, шанс того, что я встретилась с кем-то из Понивилля, стремился к нулю. Я потратила слишком много времени на путь домой, и дома я тоже потратила много времени. Все жители Понивилля спокойно бы нашли клинику, если бы нуждались в ней. А вот солдатам республики явно пришлось побродить, прежде чем дойти досюда. Я с двоякой благодарностью подумала о приступе. Если бы не он, я бы уже столкнулась с солдатом и была бы мертва... Цоканья становились всё громче и громче, а я пятилась назад всё дальше и дальше. Я начала слышать своё дыхание и чувствовать биение своего сердца; я чувствовала сухость и лёгкий привкус солоноватости от слёз, когда я облизывала свои губы; мои чувства обострились до предела, но только потом, только в последнею очередь я почувствовала этот странный запах...

— А-а-а! — я вскрикнула от страха и тут же закрыла свой рот копытом, когда случайно наступила на труп медсестры. Её шапочка спала, а изо рта, как и у всех, шла пена.

— Фто сдесь?! — крик донёсся из коридора. Голос не был мне знаком, но я всё ещё питала призрачную надежду на то, что это просто незнакомый мне пони. Может, я даже видела его когда-нибудь, а может быть, он даже мой сосед. Вдруг я услышала, как о пол брякнуло что-то металлическое, и голос заговорил вновь: — Советую тебе выйти, сука! — он явно не мой сосед...

Я быстро подбежала к двери и захлопнула её, сразу после этого я услышала, как солдат подобрал свою дубинку, по крайней мере, я думаю, что у него была дубинка. Кабинет был обставлен по минимуму: только кушетка и небольшая тумбочка вместе со стеклянным шкафом, в котором хранились полотенца. Цоканья ускорились... Я начала двигать тумбочку, которая, к сожалению, или же к счастью, была невероятно тяжёлой. Я пододвинула тумбочку к двери и хотела задвинуть её, но дверь открылась и с треском ударилась о тумбочку. Через небольшую щель я смогла увидеть его. Его седая грива, каким-то образом успокаивала. Когда он ударил дубинкой по двери, всё спокойствие испарилось разом.

«...Если же вам пришлось противостоять солдатам республики, запомните: ваша задача нейтрализовать и бежать. Вы не сможете продержаться в затяжном бою, поэтому ваша задача действовать как можно быстрее. Даже если вы уверены в своих силах, вы должны помнить: они экипированы лучше, чем вы. Повторяю: не лезьте в бой. Нейтрализуйте и бегите. Если вы единорог и обучены усыпляющим или парализующим заклинанием, самое время их использовать. Если вы обладаете силой, попробуйте лягнуть их так, чтобы они упали и сразу же бегите; но помните: ударив их в броню, вы можете нанести больше вреда себе, чем им. Если вы не обладаете силой или нужными заклинаниями, вам остаётся бить в их единственное уязвимое место — глаза. Найдите острый предмет. Возьмите его телекинезом или зубами, а затем ударьте в глаза. Это дезориентирует противника на долгое время. К сожалению, этот вариант самый действенный. Я знаю, вам будет тяжело и я знаю, как вам страшно... Селестия с вами, мои дорогие...»

К сожалению, я не обладала ни заклинаниями, ни силой, ни телекинезом. Слова Рэрити, крутившиеся в моей голове, опять упрямо пытались спасти мою жизнь. Дверь и тумбочка начали трескаться, у меня не было и полминуты. Я метнулась к шкафу с полотенцами. Я выбила стекло и вытрясла всё содержимое. Ничего острого, по иронии жизни, там лежало всё самое мягкое. Дверь треснула напополам; я не понимала, почему он не может сдвинуть тумбочку, которую умудрилась подвинуть даже я. Но не это волновало мой мозг в данный момент — я искала глазами острые предметы. Но всё, что было в комнате, — это уже выпотрошенный шкаф, тумбочка, к которой я не могу подойти по понятным причинам, труп медсестры и кушетка. Стоп... Я бросила взгляд на медсестру. На ней не было ничего, кроме розового халатика без карманов.

Я хотела начать молить о пощаде, как вдруг услышала крик жеребца: «Открой дверь, блядь ебаная!» Дипломатия была явно неуместна. Но несмотря на это, крик жеребца разбудил в моём мозгу ещё больше упрямства и воли к жизни. Противостояние затянулось около минуты; двухвостый не мог попасть в кабинет, что-то было явно не так. Учитывая то, как он долго ломился, я позволила себе остановиться и подумать. Шкаф? Нет. Кушетка? Нет. Медсестра? Нет... Заново: шкаф... Стёкла... Точно! Стёкла! Я взяла самый большой осколок в зубы и поняла, насколько это была тупая идея. Я быстрее проглочу этот осколок и убью себя сама, чем смогу ткнуть этой стекляшкой кому-то в глаза. Я выплюнула стекляшку. Дальше... Кушетка? Нет. Медсестра... На ней был только халат, и больше ничего! Селестия, я не хочу умирать! Я ещё раз взглянула на медсестру — когда-то она была прекрасной и красивой пони. Её обтягивающий розовый халатик, перетянутый ремешком и выданный явно не клиникой, смотрелся весьма элегантно на её блекло-бежевой шкурке... Ремень! Маленькая железная бляшка! О, нет... То есть, мне придётся... О, нет!

Треск двери и тумбочки стал нарастать вместе с громкостью крика жеребца, который произносил неведомые мне слова. Я зубами срывала с неё ремень, находясь до жути близко к её телу. Затянутый ремешок никак не хотел отстёгиваться. В отчаянии я начала дёргать его зубами. Треск и стук... Наконец я сдёрнула с неё ремень. Я спешно взяла бляшку в зубы и встала напротив двери, ожидая, пока в неё попадёт жеребец. Он кричал что-то совсем невразумительное, но, как я поняла, он явно хотел моей смерти.

Я стояла напротив двери и ждала... И только тогда у меня мелькнула мысль, что я не смогу воткнуть ему эту бляшку в глаз. Не в плане того, что у меня не получится. Я боялась, что я не захочу этого делать. Одно дело обдумывать это. Возможно, даже принять это. Но взять и воткнуть ему бляшку в глаз... Не знаю...

Но тумбочка разломилась окончательно, прервав мои мысли. Я увидела его в полный рост. Одна секунда взгляда на него. Броня, шлема нет. Все ноги в крови. Теперь понятно, что его останавливало. Я закрыла глаза и разбежалась...

— Сука-а-а! Блядь! — меня откинуло назад в кабинет; с резким позывом боли я упала на кушетку и опрокинула её. Жеребец опёрся на дверной косяк; его дубинка лежала на полу, а одним копытом он держался за глаз. — Сука, не вижу... А-а-а-а! Сука!

Я разбежалась и попыталась прорваться между вторым косяком и республиканцем. Почти выскочив, я получила сильный удар в заднюю ногу. Мой визг эхом прокатился по коридору больницы, смешиваясь с непонятными криками жеребца. Превозмогая боль теперь в заднем колене, я, прихрамывая, побежала прочь, оставив жеребца с перебитыми ногами и выколотым глазом лежать в здании.

Когда я вышла из клиники, я пробежала несколько домов и свернула на перекрёсток. Зайдя в розовый домик с некогда прекрасным фасадом, я закрыла дверь и упала на ковёр. Слёзы тихонько начали капать из моих глаз. Я... Я не готова. Я хочу к родителям...

«...после того, как вы убедитесь в том, что у вас достаточно припасов и вы не ранены, вы можете идти. Идите по тропе Зекоры к её дому. Республиканцы не знают, где это, поэтому не бойтесь того, что вы можете встретить их там. После того, как дойдёте до её дома, вы получите дальнейшие указания. Её дом — безопасное место, поэтому вы сможете хорошенько отдохнуть там. Будьте осторожны в Вечнодиком лесу, но не бойтесь его. Я уверена, он чувствует боль Эквестрии и не будет привносить её ещё больше. Будьте осторожны... Мои дорогие, простите нас за всё... Простите...»

Я подошла к окраине Понивилля и обернулась назад. Огонь в полуразрушенных зданиях погас, а кровь на площади и бульварах засохла — ни единого крика или шума. Понивилль погиб, издав последний вздох, который и спалил его. Теперь всё, что осталось от него — это окоченевший и остывший труп, как и от большинства его жителей. Я посмотрела ещё немного и продолжила свой путь...

Последнее место, которое походило на безопасное — это Вечнодикий лес. Может показаться, что сейчас ситуация поменялась, но это не так. Когда я прошла достаточно далеко, деревья стали закрывать солнце и не пропускать его лучи. Стало очень темно, мне же стало страшно. Если добавить к этому, что меня пугал сам факт того, что я нахожусь одна, или, того хуже, не одна, в Вечнодиком лесу, то можно считать, что я была просто в ужасе. Тот, кто придумал отправить выживших сюда, крупно ошибся.

Только сейчас я задумалась. Кто вообще придумал всё это? Нет, я знала, что голос принадлежал Рэрити. Но неужели она одна провернула всё это? И, если думать дальше, то запись была сделана заранее. Рэрити в точности знала, что произойдёт, и не была удивлена этому. Также я вспомнила слова Пинки Пай, которые позже повторила и Рэрити.

«Мы все так виноваты... Прости нас...»

Они извинялись. Неужели это они? Нет, это бессмысленно. Принцессы отказывались убивать солдатов двухвостой республики. С чего бы им начать убивать всех пони?

Я бы и дальше продолжила свои размышления, если бы не шорох в листве. Я немедленно остановилась и, оглядываясь по сторонам, припала к земле. Шорох повторился, а справа от меня зашевелились листья. Я моментально вспомнила всё, что может поджидать тебя в Вечнодиком лесу. Разумеется, моё воображение нарисовало картину того, как куролиск объединился с мантикорой, чтобы убить меня и превратить в камень. Или наоборот... Я всё ещё вглядывалась в листву. Шорох... Ещё раз... Шорох усилился, и вдруг из листвы показалась голова цыплёнка. Я быстро закрыла глаза и отвернулась. Но я не успела... Я начала чувствовать, как мои копыта каменеют. О нет! Только не так! Нет! Я начала бороться, стучать передними копытами, но нет... Я уже почти камень! Нет!

— Кудах! — я открыла глаза и посмотрела на цыплёнка, что стоял передо мной. На цыплёнка...

Я проверила задние копыта. Они двигались, как обычно, и явно не были похожи на камень.

Ну ладно, я же не знала. Цыплёнок постоял ещё немного и побежал прочь от меня. Я посмотрела на то, как он убегает за поворот, и пошла дальше.

Ближе к ночи я наконец-то смогла добраться до хижины Зекоры. Уже стало совсем темно, и я как можно быстрее хотела оказаться в безопасном здании, в котором есть источник света. Но когда я увидела хижину Зекоры, я поняла, что остаться одной в темноте — не такая уж и плохая идея. Нет, я ничего не имею против того, чтобы уединённо жить в доме, который сделан прямо в стволе огромного дерева. Но просто её дом казался немного... жутким. Даже через чур жутким. Развешанные по веткам склянки и разбросанные страшные черепа, раскрашенные краской, придавали домику особый шарм. Но, посмотрев на небо, которое стало совсем тёмным, даже если не учитывать кроны деревьев, я поняла, что мой страх темноты куда сильнее. Пересилив себя, я подошла к двери и прислушалась. Из-за двери не было ничего слышно, но можно было заметить, что в окнах горит свет. Не то, что бы я не хотела увидеть других пони. Наоборот, я была бы очень рада увидеть хоть кого-нибудь, кому мне не придётся тыкать в глаз. Но я не очень хорошо умела общаться с другими, и поэтому не очень хотела это делать. Ну... Это не важно. Соберись и открывай дверь.

Когда я открыла дверь, я увидела пегаску, которая съёжилась в странной позе. Её окрас был песочным, каким-то каменистым... О, нет! Она не была каменного окраса. Она была каменной! Я от неожиданности раскрыла дверь полностью и увидела, как цыплёнок, чьё крыло было придавлено перевёрнутым котлом, лежал на земле. Дверь стукнулась о стену, и цыплёнок заворочался, и я увидела его хвост. Его змеиный хвост! Это был куролиск! Я быстро, не дожидаясь, пока он на меня посмотрит, закрыла глаза. Через секунду я услышала, как куролиск закричал. Он продолжал кричать и хлопать, судя по звукам, вторым крылом, пока не убедился, что меня не превратить в камень. Я не знала, что делать. И, хоть я знала о том, что магию куролиска можно обратить, я понятия не имела, как заставить его это сделать. Я не умела общаться с животными, да и с пони тоже, как я могла бы его уговорить. Я отступила на шаг назад и осознала, что могу уйти. Мне ничего не будет грозить. Куролиск не сможет последовать за мной, а я смогу пренебречь указаниями Рэрити и попытаться найти другое безопасное место. Правда, мне бы пришлось переждать ночь под самым светлым окном, но это не суть. Но я поняла, что не могу уйти. Я подумала о той пегаске, потом вспомнила о тех мёртвых пони. Их окоченевшие тела уже никогда не зажгут свет в сердце. Но эту пегаску можно спасти. Я обвиняла, хоть только и в мыслях, принцессу Твайлайт, которая проходила мимо смертей не обращая на них внимания. И теперь я собиралась сделать то же самое... Нет! Я не могу уйти, пока хотя бы не попытаюсь.

Я подумала о том, что я могу сделать. Ситуация не из простых. Я даже посмотреть не могу, что творится. Но на самом деле, я уже увидела всё то, что нужно для того, чтобы спасти пегаску. И куролиска тоже...

— Привет, я... — куролиск протяжно и недовольно крикнул, выражая своё мнение, или, может, просто ещё раз попытался превратить меня в камень. Но я продолжила: — Ты, я гляжу, застрял, да? Я тут подумала немного...

— Куда-а-а-ах! — эх, если бы я знала, что он мне пытается сказать.

— Эм... Да, наверно, так оно и есть. Слушай, я немного не понимаю твой язык. То есть, я понятия не имею, что ты пытаешься мне сказать...

— Куда-а-ах! — одно слово — тысяча значений.

— Да. Как я пыталась сказать...

— Куда-а-ах!

— Да помолчи ты! — я выждала паузу, убедившись, что куролиск замолк. Данный факт был очень неожиданным, но и приятным. — Я пытаюсь сказать, что нам нужна помощь друг друга. Я не знаю, что тут произошло, но эта пегаска не заслуживает остаться на всю жизнь камнем, как и ты не заслуживаешь остаться тут навсегда в этом доме.

— Кудах, — это был не крик, а слово. Он не кричал и явно не пытался меня превратить в камень.

— Я за недавнее время могла увидеть то, как сотни пони превращаются в камень. И их уже не расколдовать, — слёзы почему-то выступили на мои глаза, — они когда-то приносили другим счастье. Любили кого-нибудь, или кто-то любил их. И сейчас от них остались лишь окоченевшие тела... Я прошу тебя помочь ей.

Ответа не последовало. Он не пытался поговорить со мной, но и не расколдовывал пегаску.

— Я прошу тебя... После этого мы, разумеется, тебя освободим. Если ты хочешь, я могу открыть свои глаза в знак доверия, — когда я договорила, куролиск издал непонятный звук, который, я надеялась, означал согласие с моими словами.

Я открыла свои глаза. Куролиск смотрел прямо на меня. Но я поняла, что он не пытается меня заколдовать.

— Ты расколдуешь её? — куролиск посмотрел на пегаску, потом снова на меня. Наконец он сделал решение. Он посмотрел на пегаску, и она на моих глазах вновь ожила. Она раскрыла глаза и начала дышать, ошеломлённо глядя вокруг, пока не упала в обморок.

Я хотела подбежать к ней, но сперва подошла к куролиску. Не знаю зачем, но... Я сказала ему, чтобы он больше никого не заколдовывал. Точнее, я попросила его об этом. Получив в ответ неоднозначный звук, я приподняла действительно тяжеленный котёл за ручку и выпустила куролиска. Он, не обернувшись ни на меня, ни на пегаску, спешно покинул нас.

Я улеглась на земляной пол, который был покрыт сеном, но всё равно оставался холодным. Поодаль от меня на этом же полу лежала пегаска. Я смотрела на неё и с радостью в сердце думала о том, что хотя бы один огонёк мне посчастливилось спасти.

Я хотела начать искать то, что укажет мне на дальнейший путь, но вместо этого я достала папку, которую нашла в клинике, и принялась изучать её. Посреди разных бумаг, на которых, судя по всему, были договора на поставку лекарств и оборудования, я нашла записку на иссохшем пергаменте.

«Здравствуйте, мисс Морро. Здесь лежат договора на закупку всего необходимого, в ближайшее время из Кантерлота должны будут прийти поставки. Я пишу, чтобы напомнить вам о том, что этими припасами нельзя пользоваться, и вы должны поместить их на склад до тех пор, пока я не скажу вам, что делать с этим дальше. Ещё я хочу, чтобы в следующие разы вы были внимательней и осторожней. Мне и так пришлось сшить медсестре халат по её заказу, чтобы она не распространялась о том, что вы закупаетесь провизией. Как я уже говорила, принцесса Твайлайт Спаркл не должна знать о том, что мы подготавливаемся. Мы же не хотим беспокоить принцессу...»

Я поняла, что сено начало казаться мне слишком уютным. Или это я слишком устала... Как ни странно, но хижина зебры, которую я сначала охарактеризовала, как жуткую, стала казаться мне весьма милой и даже... спокойной. Ни один звук из вечного леса не проникал в это жилище. Зелья, расставленные на полках, нежно переливались в разноцветной радуге под лучами единственного источника света. Свечка, что находилась на стене, светила чудесно ярко, полностью освещая, словно магическим светом, хижину зебры. Не знаю почему, но от мысли о том, что небольшая и маленькая свечка может осветить столь огромное пространство, я почувствовала себя, как дома.

Часть Третья: Песочная кобыла и её песочный замок

Поправляя бинты на голове, я выскочила из хижины. Стояла полночь. Свечку кто-то потушил, и потому света не было. Впереди распростёрся лес, приходилось пробираться сквозь листву и грубые ветки. Было ужасно страшно. Холодная тьма окутывала со всех сторон, отрывистое дыхание заглушалось шелестом деревьев, сгибающихся под сильным ветром. Наконец ветки с листьями закончились, и мы оказались на обширной поляне, впереди которой темнел обрыв. Пегаска резко обернулась. Она с ужасом посмотрела в мою сторону и что-то закричала... Беззвучно. Нет, дело было не в громкости крика и не в посторонних шумах. Все звуки просто куда-то исчезли, и я смотрела на то, как она пытается докричаться. На её лице читался страх, но боялась она не за себя. Я оглянулась — и стало совсем темно. Зрение пропало. Лишь сплошной мрак. Ничего не было видно, и только знакомый шёпот разрывал пугающую тишину: «Они уже все мертвы...»

От сгорающих под котлом веток повеяло приятным лесным запахом. Булькающие звуки воды успокоили меня — это могло значить лишь одно: ко мне вернулся слух. Сняв с глаз шерстяной шарф, я убедилась в том, что всё произошедшее в тёмном лесу — сон. Но песочная пегаска была реальной. Она стояла, глядя в котёл, и шмыгала носом, стараясь что-то учуять. Я непроизвольно облизнула губы, стараясь не создавать лишнего шума и аккуратно повернула голову. Хижина Зекоры была освещена тусклым, но естественным светом, который прорывался сквозь густые ветки. Не отыскав нужную ей вещь, пегаска отправилась к шкафу, набитому высушенными растениями. На её кьютимарке был изображён розовый бантик, похожий на тот, что был привязан к хвосту. Порывшись на полках, она вытащила прозрачную склянку и обернулась в мою сторону. Её глаза широко распахнулись, а крылья чуть приподнялись вверх. Поставив найденную баночку перед котлом, пони радостно подпрыгнула на месте.

— Моя спасительница! — неожиданно она подлетела ко мне и повалила на пол. — Я думала, ты ни-ко-гда не проснёшься. Ты была вся в бинтах, ещё рыдала и кричала во сне, а разбудить тебя никак не получалось, да и самой спать не хотелось, поэтому я решила сварить морковку, что нашла у тебя в сумке... — пегаска наконец остановилась и скромно произнесла: — Извини, что взяла твою морковку. Ты ведь не против? Да?

— Нет, — меня начал немного смущать тот факт, что она лежала на мне. Пегаска была молодой и очень симпатичной пони. Даже слишком молодой. Однако, сильнее всего меня забеспокоил тот факт, что я не могла думать ни о чём другом, кроме неё.

— «Нет» в смысле «нет, против» или «нет, не против»?

— Нет, не против.

— Уи-и-и! Ну тогда чудесно, потому что получилось бы глупо, если бы ты была против, ведь морковка уже сварилась, и обратно она не отсыреет... Такое ведь слово есть? Не важно! — она обняла меня крепче прежнего, отчего я вновь почувствовала, что нахожусь в неловком положении, но в то же время в моей груди как-то приятно кольнуло. — Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо тебе огромное, я думала, что проторчу тут до конца дней своих! Этот гадкий куролиск напал на меня исподтишка. Ты представляешь, захожу в хижину...

— Эмм... Послушай...

— Да, — она уставилась на меня своими глазками и во всё внимание принялась слушать.

— Может, слезешь с меня?

— О-о-ох! — она поднесла копыта ко рту и стала поспешно извиняться. — Прости, пожалуйста, прости меня! — пегаска быстро отстранилась от моего тела и подала мне копыто, помогая встать. — Тебя это во время митинга так ударили? — она указала на бинты, которые всё ещё обматывали мою голову. — Ещё бы, там такая толкучка была!

— Стоп! Что? Митинга?

— Да, митинга! Ты что, пропустила? Да не-е-е-е... — она усмехнулась и сделала копытом жест в стиле «да ладно тебе». — Такое невозможно пропустить: все кричали, и бегали, и кричали! А потом собрались у бутика «Карусель» и стали кричать ещё больше, но бегать, правда, перестали...

— Подожди, — пегаска немедленно остановилась и опять во всё внимание посмотрела на меня, — ты думаешь, это был митинг? — она утвердительно кивнула. — И ты не видела солдат республики? — в ответ последовал отрицательный кивок. О, Селестия! Бедная пони даже не знает о том, что все погибли. О, нет, её родители! Бедняжка ведь совсем молодая, года на два-три младше меня. И хоть она, возможно, уже жила одна, в отличие от меня, я не могла быть уверена, что она сможет легко пережить смерть родителей, ведь я оплакивала своих ещё очень долго даже во сне. Не зная, что и придумать, я решила всё же узнать поподробнее о случившемся. — Но как ты оказалась тут?

— Там, на митинге, около бутика была та грациозная пони по имени Рэрити. Если живёшь в Понивилле, то ты обязана её знать. Думаю, она и организовала весь этот митинг, а потом сказала мне бежать в хижину Зекоры. То есть не только мне, но и всем остальным...

— И где все остальные? — в который раз пегаска была прервана.

— О... Они не пошли.

— П-почему?

— Дело в том, что когда пришла Твайлайт... О, нет! — пегаска бросилась к котлу, в котором закипающая вода вдруг забурлила и начала выплёскиваться с двух сторон. Пони потушила огонь под котлом и вновь обратилась ко мне: — Может, поедим, а я продолжу?

— Тут есть, где умыться, ты не знаешь?

— На улице есть ещё один котёл, вода там тёплая, — немного подумав, ответила песочная пегаска.

— Спасибо.

На улице моросил мелкий дождик. И, судя по всему, на нас надвигалась огромная грозовая туча. «Интересно, кто же управляет погодой теперь, когда большинство погибло?», — приблизившись к тазику, я сняла с себя бинты и помыла мордочку. — «Что же будет, когда погода выйдет из-под контроля? Как же земнопони будут выращивать пищу? Хотя... Какие земнопони? Сколько вообще пони выжило? Один-два из каждого города? Ну, может, десять в Кантерлоте. Смогли ли выжить принцесса Селестия и принцесса Луна? Принцесса Твайлайт Спаркл? Эпплджек? Что же случилось с ними со всеми? — Я намочила передние копыта, но мыла не было, и потому задача усложнилась. — Ведь если принцесса Селестия... Нет, такого не может быть. Солнце ведь вновь пришло к нам! Значит, она жива!» — Нужно тереть копыта ещё и ещё. Нужно тереть дольше. Конечно, дольше... Вспомнились родители, и тянущая боль в сердце, ненадолго скрывшаяся, появилась вновь. Подобные раны не залечишь мазью и не перебинтуешь, они всегда будут кровоточить... Такая боль есть в крови каждого из нас...

— Ты в порядке? — позади стояла пегаска и с тревожным видом глядела на меня.

— Да, скоро уже всё, — с чего это ей вдруг беспокоиться?

— Но ты уже минут двадцать тут плещешься...

— Сколько? — двадцать минут... Мне показалось, я стояла тут меньше пяти.

— Ну вообще-то я начала считать не сразу, так что, наверное, даже больше. Ты всё тёрла копыта и... — опять это! — Ну неважно. Пошли есть морковку!

Пегасочка, как можно заметить, оказалась большим любителем разговоров. Но, несмотря на это, она была одним из самых внимательных слушателей, что встречались мне за всю жизнь. Даже мои неказистые попытки общаться она не разу не прерывала.

— …Когда меня начали перепелёнывать, ты веришь или нет, я схватилась своими ма-а-аленькими копытцами за бантик и никак его не отпускала. И тогда папа сказал: «Это моя дочка! Это истинная Боу!» Ну а после этого моя мама настояла, чтобы мне дали имя Сэнди, в цвет шкурки. Так меня и зовут — Сэнди Боу, — закончив свой рассказ, она посмотрела на меня выжидающе, но, услышав моё одобрительное молчание, она решила сама задать мне вопрос: — А тебя как назвали родители?

— Лэмплок.

— Ты... Твой папа слесарь?! — с неподдельным энтузиазмом спросила она.

— Нет.

— Он строит дамбы?!

— Нет!

— Он... Подожди! Подожди! Наверное, догадалась! Он слесарь на дамбе?!

— Нет! Его работа не связана ни с замками, ни с дамбами.

— Ну ладно. Он...

— Нет, он не работает с лампами и глыбами.

— Ну ладно, а вот мой папа производит бантики.

— Ты уже рассказывала.

— О... — она грустно опустила ушки, но затем опять встрепенулась. — О! Я же тебе рассказывала про принцессу!

— Точно, — честно говоря, мне куда сильнее хотелось узнать, что случилось с Рэрити, нежели чем с принцессой. — Почему только ты отправилась сюда?

— С утра меня разбудила та противная республиканская речь, я попыталась заснуть снова, как и посоветовала Пинки, но у меня не вышло. Вдруг на улице все стали кричать и куда-то торопиться. Разумеется, мне захотелось посмотреть, что случилось. Я думала, что на нас опять напал какой-то монстр, и успокоилась. Но потом произошло что-то непонятное. Магического щита не стало, и в небе начали летать какие-то странные... Такие, знаешь, с этими...

— Пропеллерами, — предположила я.

— Да-да, именно эти. Так мы оказались у бутика «Карусель». Перед ним валялась куча ящиков с бинтами, прям как у тебя, едой, водой, седельными сумками и прочей такой штукой, типа для похода.

«Я пишу, чтобы напомнить вам о том, что этими припасами нельзя пользоваться и вы должны поместить их на склад до тех пор, пока я не скажу вам, что делать с этим дальше...»

Рэрити определённо знала, что случится. Но почему же помогать пони нужно было в тайне от принцессы? Или же та сама отказалась помогать Рэрити, зная, что большинство погибнет?

«Надеяться на тех немногих, кому повезёт сохранить рассудок, слишком затратно. Защищая их, мы бы рискнули теми, кто точно будет жив».

Но и Рэрити знала, что произойдёт после нападения. Именно её голос спас меня и привёл в эту хижину. Только сейчас слова принцессы начали обретать смысл. Получается, что кроме нас есть те, кто точно выжил. Что это может значить?

— …кричать на неё: «Ты же знаешь: это бесполезно! У тебя была возможность потратить эти бинты на тех, кому они действительно могли помочь!» — «Но остальным тоже требовалась помощь, мы не имели права их бросать, мы и так всех подвели!» — «Мы обсуждали это несколько раз! Ты согласилась, как и все мы!» — «Ты прекрасно знаешь, что не все!» После этого принцесса замолчала на некоторое время, а потом начала говорить нам, что по её королевскому указу мы обязаны остаться в Понивилле, — я немного выпала из разговора, но суть уловила.

— Почему тогда ты не послушалась? — пегасочка немного замялась и ответила:

— Ну я... Мой папа всегда меня учил, что служить нужно принцессе, а доверять портному. Не думаю, что он говорил это в буквальном смысле, но...

— Ты поступила хорошо, — доверяй портному. Кто бы до этого додумался? Ха! Я тоже доверилась портному. Она нас спасла.

— Спасибо, — пегаска улыбнулась и, опомнившись, спросила: — Ты ведь знаешь, что нужно делать дальше?

— Да. По словам Рэрити, здесь нас должны ждать дальнейшие указания.

— Отлично, пока ты ищешь их, пойду соберу наши сумки! — Что? Стоп... Что?

— Наши?

— Да, наши сумки! У меня тоже есть своя!

— То есть... Стоп! Ты идёшь со мной?

— Да. Ты ведь спасла меня. Ты не хочешь, чтобы я шла с тобой? — её глазки заблестели от слёз, и она сделала самый жалобный вид на свете. Однако, меня не прельщала идея брать её с собой. Пегаску хотелось затискать по самое не балуй — она была самым милым существом из тех, что есть на свете. Будто бы кусочек того... старого мира.

— О, нет! Конечно же, хочу... — я боялась за неё: бедняжка даже не представляла, как страшно умирают пони. Как, наверное, погибли её родители... Она не понимала, как жесток стал этот мир. — Просто ты ведь умеешь летать. У тебя есть крылья — значит, ты можешь добраться до следующего места очень быстро.

— Что ты! — лицо пегасочки опять излучало счастье. — Ты же спасла меня, глупенькая, как я могу тебя бросить?!

Она ушла раскладывать яблоки по седельным сумкам, радостно размахивая хвостом и бантиком, который всё ещё был к нему привязан. Она не может меня оставить? Это было странно. Я на секунду задумалась о том, почему, но потом поняла. Она ведь пони. Пони не могут бросить других в беде. Почему же сейчас это кажется таким странным?

— Сэнди?

— Да? — она обернулась ко мне, и я заметила прежнее счастье в больших глазах.

— Почему ты веришь мне? Я знаю, что спасла тебя, но всё же... — она ослушалась саму принцессу, так с чего бы ей следовать за странной кобылой, которая моет копыта более двадцати минут?

— Ну... Этот шарф... Его связала твоя мама? Я разбираюсь немного в этом, но видно, что он копытной работы.

— Да, но при чём тут... Доверяй портным?

— Конечно, — пони одобрительно кивнула, — она, может, и не совсем портниха, но дочку воспитала хорошо.

Я отвернулась, продолжая поиски карты или хотя бы дальнейших указаний. Думаю, не стоит упоминать, что на самом деле я отвернулась, чтобы Сэнди не заметила моих слёз.

Я так скучаю по родителям...

— Ты завяжи свой шарф скорей —

Давно уж ночи стали холодней!

Рэрити, как и обещала, оставила сообщение и карту впридачу. Кроме того, рядом лежали три пузырька с зельями, к каждому из которых была прицеплена записка: «Использовать, чтобы излечить все раны». Судя по всему, наша спасительница рассчитывала на то, что выживших пони будет куда больше. Но мы провели всю ночь и утро в хижине Зекоры. Если кто-то и приходил, то явно не стал останавливаться в ней надолго. Нашим следующим пунктом назначения была так называемая ужасная долина. Однако, как заметила Рэрити в своей записке, ничего страшнее кустов ежевики там не было. Карта была не совсем точной, и путь до долины мне приходилось прокладывать почти на ощупь. Мы искали секретный вход в пещеру, в которой и должно было быть безопасное место. Скорее всего, там и находилась Твайлайт Спаркл вместе с теми, «кому точно можно помочь». Я желала узнать ответы, хотела выяснить, почему погибли мама и папа, но влезать во что-то сложное в мои планы не входило.

Я поклялась искать свой свет, как и просили родители. Ну а Сэнди... Сэнди пела.

Так завяжи свой шарф скорей —

Ты знаешь, ночи стали холодней...

Сложно было не удивляться этой маленькой кобылке каждую минуту. Но, с другой стороны, всё, что она делает: поёт песни без причины, скачет по полянке, доверяет портным — это нормально. По крайней мере, было когда-то. Я пыталась её успокоить, просила не петь, но так и не смогла объяснить, почему сейчас нужно вести себя тише. Нельзя же было просто сказать, что «ракета» может разорвать её на части. Мне стало казаться, что я возвожу вокруг этой маленькой пони песочный замок. Самое страшное — то, что однажды он обрушится... Прямо на неё.

— Стой! — Боу перестала петь и замерла, переводя взгляд на спрятавшуюся за густой листвой полянку.

— Что там? — я быстро подбежала, закрыв пегаску собой.

— Там пони! — действительно, там были пони. И не солдаты республик, а самые обыкновенные. Только они не шевелились... О, нет! — Они что, спят? Кто намазал их красной краской? Пошли разбудим...

— Боу, послушай, — я положила копыта ей на плечи и развернула к себе, — они... Их не надо будить, ладно? Мы пойдём, а они, может, нас догонят.

— Нет! Ты же...

— Сэнди, говори тише!

— Ладно! То есть... ладно, — она наконец перешла на шёпот. — Ты же разбудила меня и не оставила.

— Там была другая ситуация, — песочек уже начинал сыпаться. С самой верхушки замка... — они в безопасности, просто устали за ночь. Пойдём отсюда.

— Ладно, — мы уже почти ушли из опасного места, но неожиданно услышали позади себя чужой голос:

— Это последний! — за зарослями сновали как минимум три республиканца. Двое из них перетаскивали ещё один труп пони к остальным "спящим" телам. — Теперь отдых!

— Это же двухвостые, неужели они? — Сэнди видела всё это... Замок уже рассыпался... — Они обмазали их краской и усыпили! — ну, может, и не рассыпался.

Мы наблюдали за их обедом несколько минут. Я уговорила Боу не кидать в них яблоками и подождать до тех пор, пока не придумаю план. Ну а она, в свою очередь, заставила меня не уходить отсюда, не прогнав республиканцев от «спящих». Как же это сделать? Точно, я и должна это придумать.

— Может, позвать гидру? — Сэнди решила подкидывать мне невыполнимые и бессмысленные идеи каждые две минуты.

— Позвать гидру? — я скептически подняла бровь.

— Ты права, это глупо. До Фогги Боттом слишком далеко... — она разочарованно покачала головой. — Знаю, знаю! Давай натравим на них Мантикору?

— Мне объяснить, почему это глупая идея? — пони удивлённо посмотрела на меня.

— Они ведь водятся где-то поблизости... — вдруг сзади нас что-то зашумело. Мы обе встрепенулись и насторожились. Боу выхватила яблоко и угрожающе зарычала. Я одарила её снисходительным взглядом, в ответ получив выражение лица в стиле «Что такого?»

Шум же тем временем продолжал нарастать.

— Куда-а-ах! — я тихонько взвизгнула от страха, а Сэнди запустила фруктом в цыплячью голову и поспешно закрыла глаза.

— Скорее пригнись! — пони продолжала говорить шёпотом, пытаясь копытом нащупать мою переднюю ногу.

Наконец цыплячья голова показалась из листвы, и существо уставилось прямо на меня. Погоди-ка... Да ладно!

— Привет, — я улыбнулась своему вчерашнему знакомому.

— Кудах.

— Сэнди, открывай глаза, всё в порядке! — Боу послушалась и вопросительно на меня посмотрела. — Это тот куролиск, который превратил тебя в камень? — теперь на лице пони читалось удивление. — То есть... Он хороший, и он извиняется перед тобой, так ведь?

— Кудах, — жалобно произнёс куролиск и, закивав головой, перевёл взгляд на Боу.

— Ладно, — немного подумав, ответила пони, — ну а теперь давай решать, что нам делать дальше.

— Сэнди, — она взглянула на меня, — кажется у меня есть план.

— Мы всё-таки позовём Мантикору?

— Нет, мы позовём куролиска, — Боу помолчала, подумав, но потом улыбнулась. Наш новый знакомый наклонил голову перпендикулярно влево. — Ты поможешь нам?

— Кудах, — это было положительное «Кудах».

Мы заняли свои позиции. План был таков: мы с Боу отвлекаем солдат, которых, как оказалось, было больше шести, а потом куролиск превращает их всех в камни. Пони выяснила, что он не смог этого сделать сразу из-за того, что тогда у республиканцев был бы шанс его схватить. Кроме того, Сэнди многое с ним обсудила. Предлагала дать ему имя «Чики-Чики», хотя звали его по-другому.

— Кудах, — куролиск оповестил нас о том, что пора начинать.

Я махнула копытом Боу. Мне очень не нравилось то, что Сэнди рвалась участвовать в "операции спасения", ведь я так и не решилась рассказать ей о том, что пони убивают других пони...

Лишь бы нас самих сейчас не убили!.. Но я подумала, что вместе с Кудахом нам всё ни по чём. Боу тем временем уже налетела на одного из солдат, сбив его с ног, и быстро вернулась туда, где затаились мы с куролиском.

— Что за?! Вот сука! — двухвостый направился в нашу сторону, но тут же был превращён в камень.

— Эй, что с тобой?! — к изваянию подбежали двое солдат, произнося эти непонятные слова... Что значит это «блядь»? Сообразив, что происходит нечто странное, они начали осматриваться по сторонам.

Тут куролиск с криками вылетел из листвы — и ещё один республиканец упал камнем на землю.

— А-а-арх! — солдат замахнулся на Кудаха дубинкой, тщательно прикрывая ладонью верхнюю часть лица.

В тот момент настала моя очередь. Я бросилась солдату прямо под ноги, из-за чего он с жалобным всхлипом ударился головой об землю. Растерявшись от неожиданности и боли, он взглянул в глаза куролиска...

Трое готовы. Осталось...

Неожиданно Кудах издал протяжный стон. Обернувшись, я заметила нависшего над ним республиканца, дубинка которого со всей силы опустилась на голову несчастного. Мне показалось, солдат переломил его напополам.

— Получай! Понял, да?! — Сэнди кинула в него яблоком. — Будешь знать, как усыплять других пони!

Республиканец направился в сторону пегаски. Он замахнулся дубинкой, прицеливаясь в неё, и попал... Мне в челюсть. Я подскочила и прикрыла Боу от удара. Мечты о песочном замке... Я надеялась, это защитит её. Тем временем немного шокированный солдат сильно заехал орудием по моей старой ране на голове. Я закричала изо всех сил, и, когда он замахнулся для нового удара, на него налетел разозлившийся Кудах. Он расцарапал республиканцу лицо, а затем, заставив посмотреть себе в глаза, обратил в камень. Через пару секунд двухвостый упал носом в грязь и остался неподвижно лежать.

Пегаска резко обернулась. Она с ужасом посмотрела в мою сторону и что-то закричала... Беззвучно. Нет, дело было не в громкости крика и не в посторонних шумах. Все звуки просто куда-то исчезли, и я смотрела на то, как она пытается докричаться. На её лице читался страх, но боялась она не за себя. Я оглянулась — и стало совсем темно. Зрение пропало. Лишь сплошной мрак. Ничего не было видно, и только знакомый шёпот разрывал пугающую тишину: «Они уже все мертвы...»

Песочный замок... Жив ли он?..

Я в два прыжка оказалась рядом с ней. Мир вернулся. И звуки тоже. Сэнди достала из сумки тот самый пузырёк с волшебным зельем и побежала ко мне. Я замахала копытами и открыла рот, чтобы сказать, что его необходимо отдать Кудаху, который уже почти не мог пошевелиться. Но полившаяся из горла кровь не дала мне договорить. Сэнди опешила и выронила склянку, но та, приземлившись на мягкую траву, не разбилась. Пони быстро подхватила её и поднесла к моим губам.

— Нет... Отдай!.. — я отхаркивала кровь раз за разом, но она всё никак не прекращала вытекать. Я нащупала языком зубы. Мне повезло — ни один из них не разбился. Но, видимо, десне досталось изрядно. — Отдай Кудаху...

— Ты с ума сошла! Напополам! — я попыталась возразить, но пегасочка шикнула на меня, и я опустошила половину зелья из склянки. Кровь остановилась, и вскоре я почувствовала, что мне становится лучше.

Боу не казалась напуганной или взволнованной. Наоборот, она была в тот момент неестественно собранной, взрослой... Пони влила в пасть куролиска оставшееся зелье, и после того, как закончила, тот с привычным ему «Кудах» снова смог расправить крылья и взлететь.

— Куда ушли остальные? — мы разобрались только с четырьмя.

— Кудах с ними расправился, — она указала копытом назад, и я заметила ещё три камня.

— Отличная работа! — я подняла взгляд на куролиска, и он с благодарностью кивнул.

Вдруг дерево позади пегасочки разломилось напополам, а в воздухе раздались те самые хлопки. Пулеметалка...

— Пригнись! — я кинулась к Боу и повалила её на землю, так же как и она меня сегодня утром.

— Что это?! — Сэнди испуганно взглянула на меня. В воздухе по-прежнему раздавались хлопки, а трассирующие пули превращали всё вокруг в щепки.

— Кудах! Улетай! — куролиск вопросительно посмотрел на меня. — Слишком опасно... Спасибо тебе за помощь. Сейчас! Лети! — Кудах, чуть помешкав, скрылся в неизвестном направлении.

— Что нам делать?! — Сэнди перестала бояться. Я не знала, что творилось у неё внутри, но лицо пегаски выражало полную готовность следовать новому плану.

— Ладно, послушай... Когда звуки прекратятся, ты должна лететь из Вечнодикого леса, — мы были уже у самой границы, я бы отдала ей карту, и она смогла бы сама добраться до Ужасного ущелья, ну а я... Сэнди не была моим светом, но даже в этот дождливый день я чувствовала, как её чистая душа сияет. Она смогла бы стать светом для кого-нибудь другого. — Возьми карту и лети, понятно?

— Ну а как же ты? — я знала, что я трус, и прекрасно понимала, что испугаюсь смерти. Я буду долго бегать среди деревьев в надежде спастись от пулеметалки и всё же выбраться из Вечнодикого леса. Но в то же время я не могла обречь Сэнди на гибель, точно так же, как не смогла тогда, когда впервые её увидела.

— Я встречу тебя там, ты подождёшь меня, понятно? — хлопки становились всё громче и громче.

— Ты... Ты придёшь, да?

— Да. Доверяй портным... — слёзы появились на моих ресницах, но я всё ещё надеялась, что эти ужасные хлопки наконец прервутся, и пегаска сможет улететь. — Мы с тобой помогли этим спящим, республиканцы пойдут за нами, а их оставят, — идиотизм. Мы спасали трупы. Или замки из песка... Одно и то же.

— Но как же... — тут звуки прекратились.

— Давай, лети сейчас! — пони, оглядываясь на меня, поднялась в небо. Я же, дождавшись момента, когда она улетит достаточно далеко, чтобы не видеть меня, бросилась бежать прочь...

Я перевела дыхание — это был мой третий рывок, и, спрятавшись за камнями, слушала, как хлопки пулеметалки становятся с каждой секундой то ближе, то дальше... Я всё ещё оставалась живой: несмотря на то что за мной гнались четыре республиканца, никто из них не решался выбежать вперёд. Однако, дыхание моё было на исходе, ноги болели, а всё тело покрывала мелкая дрожь... Неожиданно хлопки прекратились, и я вновь сорвалась с места. Повернув голову влево, я заметила небольшой овраг, в который можно было лечь и спрятаться от трассирующих пуль. До него мне оставалось совсем чуть-чуть, но звуки выстрелов возобновились, и мне пришлось петлять между деревьями, отчего их щепки разлетались во все стороны. Не решаясь остановиться, я кинулась в спасительное место. Линии пролетали прямо надо мной и устремлялись вглубь леса. Я решила ползти к противоположному краю оврага, чтобы был шанс убежать, когда хлопки вновь прекратятся.

— Лэмплок! — Сэнди смотрела на меня счастливыми глазами.

— Что ты здесь делаешь?!

— Я нашла поезд!

Мы выбежали из Вечнодикого леса. Звуки выстрелов остались позади и вскоре стали почти не различимы за криками птиц.

— Но как мы будем им управлять?!

— Зачем? Он же едет в одну сторону! — я закатила глаза: учитывая её прошлые планы, мы могли с таким же успехом лечь и умереть.

— Сэнди, мы не успеем разогнаться, поезд остановят.

— Нет, я всё предусмотрела: внутри лежат специальные магические поленья — зелёное, жёлтое и красное — их кладут в котёл, когда локомотив не может въехать на гору или нужно просто набрать скорость, — мы уже подбежали к поезду, но хлопки вновь стали становиться громче. — Ну ладно... Я отцеплю вагоны, чтобы мы сдвинулись с места, а ты должна заставить эту машину работать.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Папа на экскурсию водил.

— Ладно. Осторожней...

Я забралась в кабину локомотива. Так, всё понятно... Привести поезд в движение, используя магические поленья... Ха... Легче не бывает. Я оглянулась назад и увидела в окне Сэнди, отстёгивающую вагон с помощью какого-то железного инструмента, который она, судя по всему, отыскала заранее. Хлопки раздались совсем близко, и я услышала, как трассирующие пули попали по обшивке поезда. Этот факт заставил меня прекратить истерику и собраться. Так, ладно... Я надавила копытом на кнопку автоподжога котла. Огонь моментально вспыхнул, и труба задымила, но вагон не сдвинулся с места. Тогда я выхватила зелёное полено и кинула его в топку, засыпав сверху углём, и после закрыла топку крышкой.

Как я поняла, должен быть произойти сильный магический взрыв, и потому обжечься мне совсем не хотелось. Я снова выглянула в окно и, к своему ужасу, увидела, что Боу куда-то пропала, а вагоны так и остались на своих местах. В панике я уже собиралась доставать полено из топки, как вдруг... БУМ! Зелёное магическое пламя вырвалось из трубы локомотива, побуждая весь поезд тронуться с места. Вагоны всё ещё не были отцеплены, но как мы?.. Когда мы отъехали на приличное расстояние, я поняла: вместо того, чтобы отцеплять первый вагон, Боу сделала это со всеми остальными.

— Я подумала, он может нам понадобиться. — словно прочитав мои мысли, негромко произнесла пегасочка, которая незаметно для меня забралась внутрь. Мне уже было не до вагонов и прочего.

Я обняла Сэнди так крепко, как только могла...

Мы израсходовали жёлтое полено, но смогли добраться к ущелью только к наступлению темноты, так что было принято решение переночевать в вагоне, который Сэнди так любезно прихватила с собой. Но для начала...

— Я повторяю ещё раз: ты должна закрыть глаза и не открывать. Ясно?

— Ясно. Но не ясно, зачем...

— Закрой, и всё. Ладно?

— Ладно.

Огромный поезд, остановившийся в поле... Наверное, он отправлялся в Эпплузу. Как все прекрасно знают, в таких ездят пони. Можно догадаться, что осталось внутри. Я приказала Боу сидеть в локомотиве, пока сама собралась выносить трупы из вагона. Словно мусор... Когда я зашла в один из них, мне в нос ударила жуткая вонь. Ночевать тут уже казалось не самой лучшей идеей. Их было немного — всего трое.

Наверное, это странно, что я пыталась отгородить Сэнди от этого. Но она всё ещё была ребёнком. Смышлёным, но ребёнком. Я считала, что Боу не должна видеть такое, ведь она и так многое перенесла.

Первым был пожилой пегас в фетровой шляпе, тело которого уже разлагалось. Я вытащила его из вагона и сразу же попрощалась с варёной морковкой, внезапно решившей, что она станет рвотой. Живот сильно крутило ещё и до этого, ну а теперь... Я зарыдала опять, вспомнив родителей. Я плакала каждый раз, когда Сэнди не смотрела.

Наконец я оттащила его подальше от вагона, и когда подошла обратно к поезду, слёзы вновь полились по моим щекам... Немножко поплачу, только одну минутку...

Я посмотрела на небо. Хотелось найти маму и папу, но звёзды не светили — тучи затянули всё пространство над головой, и лишь молнии иногда озаряли тьму резкими вспышками. Я завязала шарф покрепче. Действительно, становится холодней...

К моему удивлению, Сэнди даже не заметила запаха, так что я всё же согласилась остаться. Мы развели костёр прямо в вагоне, чтобы согреться. Я не спеша жевала зелёное яблоко, а Боу впервые за нашу встречу долго-долго молчала. Я думала о завтрашнем дне, когда получу все ответы: что случилось со всеми, почему мы выжили, если остальные погибли, а так же многое другое. Ну а пока я откусывала очередной кусок фрукта, стараясь хоть немного успокоиться.

— Лэмплок, — я отложила яблоко, готовясь к трудным вопросам, — как думаешь, это правда, что республиканцы убили тех пони, что защищали принцессу? — у меня появились слёзы в глазах, дежавю... Замок из песка был слишком шаткий, и он пытался упасть, но я продолжала его строить.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ну знаешь, сегодня... Речь... Да, знаешь эту утреннюю речь? Там постоянно об этом говорили, — она так и не сказала то, что хотела, она ещё не верила самой себе. Но это уже начинало её менять.

— Не слушай этот бред. Ни один пони не способен на убийство, — я подумала, что если строю этот песочный замок, то должна знать о его основании. — Как думаешь, где сейчас твои родители?

— Они в Мэйнхеттене...

— Почему ты тогда идёшь со мной? Мэйнхеттен в другой стороне.

— Ну... Я думала, что нужно обязательно добраться до того места. А уже оттуда я бы отправилась в Мэйнхеттен. То есть... Я надеялась, что кто-нибудь проводит меня... — она подняла глаза, а я непонимающе взглянула на неё. Чего же она хотела?

— Лэмплок?

— Да?

— Ты проводишь меня? — не могу объяснить, такое можно лишь пережить... Но она смотрела на меня, такая брошенная, беззащитная... Она искала во мне спасения. Во мне! Бедная кобылка была готова исколесить пол-Эквестрии только для того, чтобы обнаружить трупы своих родителей. Это было так же бессмысленно, как и спасать мертвецов.

Однако, начав строить этот песочный замок, я его закончу. Пускай потом, когда все стены будут возведены, он шлёпнется на нас и придавит насмерть, похоронив под собой. Лучше так, чем я погружу в отчаяние эту пегасочку, которая является последним, что осталось от того старого и тёплого, как песочек, мира...

— Да, я провожу тебя, — она лишь тихонько улыбнулась. — Ты споёшь мне ту песню?

— Тебе понравилось, да? — Боу оживилась. —Она ведь словно про нас с тобой!

— Да, точно, — я даже не думала об этом. Песня была неплохой, но сейчас мне хотелось просто знать, что в этом мире остались пони, настолько счастливые, что всё ещё способны петь...

— И мы живём в чужих мирах,

И видим сумрак в миражах,

И хочется сказать: Жизнь — полный крах!

Но это ведь не та-а-а-ак!

Подумай лишь о чудесах,

От бед останется лишь прах,

Ну а пока-а-а-а...

Ты завяжи свой шарф скорей —

Давно уж ночи стали холодней!

Так завяжи свой шарф скорей —

Ты знаешь, ночи стали холодней...

Часть Четвёртая: Обещание

С Левой шагни вперёд!

Потом шагни назад!

Потом опять вперёд!..

Песня Пинки Пай навязчиво крутилась у меня в голове. Тем временем я действительно шагала с левой вперёд, потом назад, а потом опять вперёд… Я не могла выйти из вагона уже где-то около десяти минут, хотя, как я уже знала, во время приступов чувство времени у меня расплывчатое. Сэнди мирно спала и не просыпалась, даже несмотря на то что я несколько раз выла и рычала от бессилия. Бедняжка утомилась за прошедший день, но, как мне казалось, кошмары мучили меня одну. Я вскакивала с постели несколько раз за ночь, а Боу нежно посапывала, укутав себя хвостом и свернувшись калачиком…

Самое обидное — то, что я уже передумала выходить из вагона. Я всего-навсего хотела прогуляться до края ущелья в надежде увидеть что-то, что укажет, куда мне идти дальше.

Карта была точной, но мне хотелось удостовериться самой. Конечно, я уже жалела об этом. Теперь я не могла не только прилечь отдохнуть, но и выйти тоже. Меня сильно раздражало то, что я спокойно обо всём думала, но сдвинуться с места не получалось.

Но что поделать? За всё время, что я тут провела, я долго размышляла о том, что будет дальше. Я хотела добиться аудиенции с принцессой. Хотя… Я даже не знала, зачем… Нет, я не буду этого делать… Рэрити в своей записке указала, что, когда мы прибудем на место, нам нужно выполнить все указания королевской стражи, а потом нам передадут её послание. Так что я получу его и спешно покину это место, если, конечно, в записке Рэрити не попросит об обратном. Честно говоря, мне нужно было как можно дольше оставаться тут.

Хоть я пообещала отвести Сэнди в Мэйнхеттен, я собиралась как можно сильнее оттянуть этот момент. Не знаю, как, но я сперва хотела подготовить малышку к тому, что она увидит. Если, конечно, к этому можно подготовиться…

Ещё я хотела… Найти Эпплджек. Я была уверена, что она жива. Также мне казалось, что она должна находиться рядом с Твайлайт Спаркл. Я вспомнила слова о том, что есть пони, которые точно выжили. На данный момент я насчитала восемь точно выживших пони. Два единорога-стражника, два пегаса-стражника, Эпплджек, Эпплблум, Твайлайт и Рэрити.

«Если нужно, улетайте отсюда! Помните: в вас вложено слишком много».

Твайлайт дорожила жизнью стражников наравне с жизнью своих подруг. Так что я была уверена, что все эти пони живы. Так же, когда… Йей!.. Я наконец-то смогла выйти наружу…

Я подошла к обрыву и, сверяясь с картой, принялась искать то место, куда нам необходимо было попасть. Но место, обозначенное на карте, упиралось в стену ущелья… Ладно… Во всяком случае, мы должны доверять Рэрити…

Боу натужно скрипела и стонала, когда мы спускались в глубь ущелья. Дело было, скорее, в поклаже и силах самой пегаски. Я была весьма миниатюрной, да и круп у меня был настолько плоский, что… Неважно… Так потихоньку мы и продвигались вперёд.

Пегасочка, которая недавно проснулась, вновь была весёлой. Правда, так как наши запасы практически кончились да и нормального отдыха у нас не было уже давно, мы успели вымотаться с самого утра. Ну Боу, по крайней мере, точно устала. Сэнди умоляла меня устроить привал, но я, к своему огромному сожалению, отказалась от этого предложения. Меня до сих пор удивляло то, что Сэнди слушалась меня, ведь я была всего на несколько лет её старше.

Подойдя к пункту назначения, мы упёрлись в скалу.

— Это то место? — Сэнди растянулась на траве отдыхая.

— Да, точно оно, ты сама видела: там подробная инструкция, как добраться сюда.

— Может, ты карту не так повернула? — я одарила Боу своим снисходительным взглядом, к которому пегаска уже привыкла. — Ну а что?! Может, Рэрити ошиблась?

— Сама ведь говорила: доверяй портным, — пегаска пробурчала что-то невразумительное и подошла поближе к скале.

— Может, нужно произнести заклинание? — это была весьма разумная и здравая идея до тех пор, пока я не услышала… — Эск! Элекор! Эземунд! Эсерендор!

О, Селестия!.. Сэнди продолжала зачем-то скакать на трёх ногах в сторону камней и выкрикивать непонятные мне слова.

Ладно, она же ещё ребёнок… Который спокойно жил один без родителей. Неважно…

Если Рэрити сказала нам прийти сюда, значит, должен быть какой-то способ найти проход. Боу перестала кричать и сообщила мне, что она нашла путь. Но если мы немного подумаем… Что… Стоп… Что?!

— Я же говорила! — Сэнди стояла напротив длинного туннеля, простирающегося вглубь скалы. — Идём!

Так, ладно… Это мы ещё обсудим…

Сначала он представлял из себя обычную пещеру, но по мере того, как мы проходили глубже, начинали появляться горящие факелы. В какой-то момент углубление в скале стало принимать правильную форму коридора. На этом участке стены были покрыты деревом, выкрашенным в зелёный, а пол выложен мраморной плиткой, которая переливалась при свете факелов.

Наконец мы достигли конца туннеля. Перед нами предстали железные ворота с золотым узором, изображавшим, как мне показалось, принцессу Селестию, чьё копыто стоит на солнце. Справа на стене был установлен магический изумруд, закреплённый серебряной опорой.

— Я надеялась, нас встретят, — печальные вздохи Боу навели меня на новую мысль, но я не дала ей дальнейший ход.

— Думаю, всё будет позже, — я подошла к изумруду и постучала по нему копытом. Яркий свет разлетелся по всей пещере, освещая скромный интерьер. Наконец изнутри послышался голос:

— Солдаты Республики! Спешу предупредить вас, что данное убежище неприступно. Эти ворота сделаны из лунного камня и защищены магическим…

— Нет, нет, мы не двухвостые, — Боу спешно прервала голос из изумруда, хотя я инстинктивно хотела послушать, как именно защищено это строение.

— О… Эм… Прошу минуточку ожидания… — голос кобылки затих, и вскоре послышался звук цоканья копыт по кафелю. Мы с Боу переглянулись и принялись исполнять указания. То есть ждать…

— Откуда вы? — спросил голос, вернувшийся через несколько минут.

— Мы из Понивилля… — мне показалось, что я отчётливо услышала «О, Селестия!».

— Отойдите от ворот, мы пропускаем вас внутрь, — вновь зазвучал незнакомый голос.

После этого раздался треск шестерёнок, который эхом разлетелся по всей пещере. Ворота открылись, и мы с Боу прищурились. Яркий свет ударил нам в глаза, не давая открыть их. Когда я наконец-то смогла видеть, то заметила, что несколько стражников наставили на нас копья. Они были в потёртой стальной броне, и только один из них, стоящий позади всех, — в золотой и ухоженной. Он смотрел на нас с сожалением, когда все остальные были словно шокированы. Та мысль, которую я отказалась развивать, оказалась правильной. Как я говорила, нас ещё «встретят»… Позади всего этого бегала кобылка в очках и офисной одежде, которая, вероятно, и ответила нам.

— …Приветик?! — пегасочка неожиданно для всех прервала молчание. Сэнди не выглядела напуганной, скорее, она была в замешательстве.

— Отправить пегаску к остальным? — единорог, который держал копьё телекинезом, обратился к своему командиру.

— Пока нет… Ждём указаний принцессы.

К офисной пони подбежала кобылка сиреневого цвета и в спешке что-то пробормотала, после чего сразу же поспешила обратно к лестнице, а офисная пони тем временем подошла к командиру и шепнула пару слов ему на ухо.

— Так! Пегаску — к остальным, а земнопони ведите к принцессе.

— Прошу проследовать за нами, — два единорога "любезно" попросили Боу пройти за ними, направив на неё копья.

— Что?! Я никуда не пойду! — Сэнди попятилась назад с возмущённым видом.

— Это указ принцессы, — командир с непонятной эмоцией на лице, больше похожей на сожаление, обратился к пони.

— Указ принцессы?! — Боу презрительно фыркнула. Ох… Лишь бы она не ляпнула про портных. — Знаете, мой папа всегда говорил…

— Куда её уводят? — я вмешалась в разговор, и не только потому, что Сэнди собралась оскорблять члена королевской семьи. Я очень не хотела расставаться с пегаской и тревожилась за неё… Тем более я думала, что принцессе бы не сильно понравилось, узнай она, что Сэнди нарушила её указ, хоть это и спасло пони жизнь. Так что я совершенно не понимала, куда её и зачем хотели увести.

— Неважно, но её накормят, вылечат и дадут всё необходимое, — неожиданно Боу укусила одного из стражников, и её подняли в воздух с помощью телекинеза.

— Лэмплок! Не оставляй меня! — моё сердце разрывалось, когда я слышала её крики.

— Можно? Одну секунду… — я обратилась к капитану.

— Да, — он кивнул всё с тем же сожалением на лице и махнул в сторону пегасочки копытом, — пожалуйста…

Я подбежала к Сэнди, которую стражники на время отпустили. Она обняла меня, но я отстранилась и зпглянула ей в глаза.

— Послушай… Тебе сейчас нужно пройти с ними… — пегаска смотрела на меня так, будто я её оставляю. О, Селестия, моё сердце было разорвано дважды…

— Что? Я думала…

— Я вернусь за тобой. Обязательно. Но сейчас тебе нужно пройти с ними, — Боу хотела возразить, но я была уверена, что так будет лучше. — Сэнди! Пользуйся ситуацией. Размышляй здраво: у нас закончились припасы, а там тебя накормят. Тем более Рэрити сказала нам идти сюда и выполнять все указания стражи… Ты же доверяешь ей? — немного помолчав, Боу кивнула головой в знак согласия.

— Ты обещаешь, что вернёшься? — она положила на моё копыто своё и с детским доверием посмотрела на меня. Ответ был очевиден… — Конечно, вернусь! Не знаю, как… — мы с Сэнди усмехнулись со слезами на глазах. У нас, как всегда, не было плана. — Но я вернусь…

— Ладно… — Боу поднялась и добровольно пошла за стражниками, а я ещё долго смотрела ей вслед, пока меня не подозвал к себе командир стражи.

Я не знала, что это за место, но оно было очень странным. Монотонные белые коридоры совсем не создавали впечатления того, что я во дворце. Повсюду сновали стражники и пони в фиолетовых халатах с узором в виде шести звёзд. Я была и рада, и в замешательстве одновременно, потому что наконец-то увидела живых пони. Я насчитала восемь выживших с утра, но теперь поняла, что выжило намного больше. Они не создавали впечатление потерянных или напуганных. Они общались, спешили, рассуждали. Всё это походило на какой-то научный центр, нежели на безопасное место. Я так и не увидела ни одного жилого помещения. До тех пор, пока я не подошла к двери с надписью «Кафетерий Пинки Пай».

Оттуда доносилась музыка. Та самая, что крутилась сегодня в моей голове. Пел её голос, который нельзя было спутать ни с чьим другим.

Один шажок вперёд!

Один шажок назад!

Один шажок вперёд!

Танцуйте, стар и млад!

Танцуйте польку, пони!

Танцы вас развеселят!

Пинки Пай пела и отплясывала на сцене, пока за столиками сидели счастливые пони в фиолетовых халатах. Танцы их действительно веселили, но я не заметила на столах еды. Точнее, заметила, но… Одно сено… Это же кафетерий…

Стражники остановились, и меня остался сопровождать лишь командир. Мы зашли в просторный зал, в котором я разглядела небольшой трон и сидящую на нём принцессу. Это помещение тоже не было украшено. Такие же белые стены, как и везде. За троном стояло ещё больше стражи — я так и не смогла разглядеть, что там находилось, но мне стало понятно, что для Спаркл это важно. Принцесса смотрела на меня и долго молчала, пока я не приблизилась к ней почти вплотную.

— Я не сразу поверила в это… — Твайлайт поднялась с трона и подошла ко мне. — Ты выжила в Понивилле… Именно ты… Я вижу, у тебя много вопросов… Но перед тем, как ты задашь их, я хочу тоже кое о чём спросить. Это Рэрити тебя направила сюда?

— Нет… — Пинки Пай говорила никого не выдавать… Я и не выдам…

— Я вижу, что ты врёшь… Но как-никак ты ответила на мой вопрос. Задавай свои.

— Что случилось со всеми пони? — я долго молчала перед тем, как спросить, но всё же поборола свой страх.

— С теми, что упали без причины и начали пускать пену изо рта? — я хотела лягнуть принцессу копытом из-за её неуважительного отношения к моим родителям и ко всем другим пони, что погибли.

— Да, с ними… — однако, рядом стояла стража, и, совершив задуманное, я никогда бы не смогла вытащить Боу.

— Они умерли. Но тебе интересна причина их смерти, не так ли? Это вирус. Смертельный магический вирус. О том, как он действует, ты узнаешь чуть позже.

— Но почему тогда?..

— Ты не умерла, потому что ты заболела. Уже потеряла обоняние?

— Что? Нет… — я опять не успела договорить. Манера разговора уже начала надоедать.

— Я поняла. Можешь не продолжать. Ты узнаешь о болезни и вирусе позже. Обязательно. Следующий вопрос.

— Почему вы сказали пони у бутика Карусель оставаться на местах?

— Следующий вопрос.

— Но…

— Следующий вопрос! Здесь я принцесса! Не забывай об этом.

— Ладно… — не знаю почему, но Твайлайт хотела, чтобы те пони умерли — это очевидно. — Как-никак вы ответили на мой вопрос… — Спаркл с раздражением взглянула на меня, и потому, пока она не решила вышвырнуть меня из зала, я решила задать следующий.

— Со мной была пегаска… Её увели «к остальным», что это значит? — принцесса внимательно посмотрела мне в глаза, думая, стоит ли спускать с копыт грубость, сказанную в её адрес, но всё же через какое-то время она смягчилась и ответила:

— Я уверена, ты заметила, что погода немного ухудшилась, — туча, появившаяся вчера, так и не ушла с неба, — понимаешь, этот вирус распространился на всю Эквестрию. И теперь у нас нехватка пегасов-синоптиков. Теперь каждый на счету… — о, нет! Бедная Боу!.. — Не волнуйся, с ними хорошо обращаются. По-крайней мере, им живётся лучше, чем тем, кто остался в Эквестрии.

— Что? Вы хотите сказать, есть ещё выжившие?

— Больше, чем думаешь, — ну конечно, Рэрити и готовилась к тому, что выживут многие. Но этого не случилось… Потому что их убили… — Но их меньше, чем тех, кто погиб сразу. Намного меньше.

— Я так и не поняла. Вы собираете пегасов-синоптиков?

— Да, конечно, — я уже собиралась спросить, где они их находят, но Твайлайт подала голос первой. — Опережая твой следующий вопрос, отвечу сразу. Мы сами их находим. Есть что-то ещё, что ты хочешь знать?

— Что дальше?

— Что?

— Ну я задала вам вопросы, вы мне задали вопросы, что дальше?..

— Ах… Тебе нельзя оставаться здесь, так что ты покинешь убежище, а твоя подруга Боу останется тут и займёт почётное место в рядах пегасов-синоптиков, — я огляделась по сторонам: стражники сделали шаг вперёд ко мне, телекинезом нацеливаясь на меня копьями. — Я так понимаю, тебя не устраивает данный вариант, да?

— Есть другой?

— Конечно! Я предлагаю тебе выполнить пару моих заданий, — я округлила глаза. — Ты удивлена, почему же? Подумай немного, у меня каждый пони на счету, и я не могу жертвовать этими жизнями. Только два пегаса выходят за пределы этого убежища по известным тебе причинам, — именно они и набирали пегасов-синоптиков. Я уже представляла, как они посещают все населённые пункты и зазывают пегасов на «королевскую службу». — Так что ты — большая удача для меня, — это было… Странно… Очень. Я знала, что принцессе доверять нельзя. Она явно была замешана во всём, что произошло в Эквестрии. Её собственная подруга не доверяла ей. Хотелось спросить, где сейчас находится Рэрити, но, хоть меня и раскусили, я не хотела напрямую подтверждать тот факт, что следую её указаниям.

— Что же я получу с этого? — необходимо было разобраться в задумках Спаркл.

— Раньше, когда нашей принцессе была нужна помощь, мы не просили ничего, — раньше принцессы никого не крали, — но времена меняются. Я сразу же отпущу твою подругу — тебе понадобится пегас. В любом случае я предоставлю вам номер класса люкс, бесплатное питание и воду. Также я передам тебе указания от Рэрити… — я удивлённо посмотрела на Твайлайт.

— Откуда вы знаете? — раз Спаркл догадалась, что я должна была получить указания от Рэрити, то я могла спросить, где та находится.

— Ты правда думала, что моя лучшая подруга сможет скрыть это от меня?

— Но где же сама Рэрити?

— Нет, нет, нет, время вопросов закончилось! Сейчас я жду твоего ответа.

Что же мы имеем?.. Свобода Боу, номер класса люкс в самом защищённом месте Эквестрии, бесплатное питание, вода, а также указания Рэрити — Твайлайт умела торговаться.

— Я согласна…

— Я не сомневалась. Я выполню все свои обещания, но ответь на ещё один вопрос, ладно? Я знаю, ты думаешь, что это я убила всех пони. Ты винишь меня также в том, что я не спасла их. Прошла мимо. Ты думаешь, ты лучше меня. Но вот тебе вопрос: ты подумала хоть об одном пегасе, не считая своей подруги? — я собиралась издать звук несогласия, но Твайлайт даже не слушала. — Ты подумала о тех пони, что могут умереть из-за неподконтрольной погоды? — Нет. Оплакивала ли ты хоть кого-то, не считая своих родных? — Нет. Ты даже не такая, как я. Нет, ты — самая обычная самолюбивая пони! Теперь иди, получишь все указания позже…

Стража вывела меня из королевского зала. Я даже не думала об этом… Неужели я была не лучше Твайлайт? Я вспомнила, как бежала к дому своих родителей, когда остальные пони умирали вокруг. Я даже ни разу не остановилась, чтобы помочь… Неужели я была эгоисткой? Я подумала о Боу… Я ведь спасла её. Защищаю от боли, которую она получит, узнав, что её родители мертвы. Или же я увидела в пегаске саму себя? И защищала вовсе не Боу…

— Лэмплок! — я обернулась и увидела её… Эпплджек! — Неужели ты жива? — она обняла меня, и я почувствовала её мягкое тело. Блаженство… Я несколько лет мечтала об этом. Сомнения как копытом сняло, я не думала ни о чём, кроме её запаха: яблоки… Чем же ещё она могла пахнуть? Яблоки… Не знаю, сколько минут прошло, но для меня наша встреча длилась настолько долго, что я успела возбудиться… Ну, конечно же, я возбудилась. Столько бессонных ночей с грёзами об этой кобыле. Причём я не только грезила, лёжа в кровати... Я вдыхала аромат яблок раз за разом, мечтая, чтобы этот момент никогда не кончался. Но, конечно же, мечты редко становятся реальностью.

— Да… Я… — мне нужно подышать…

— Я так счастлива! Кто ещё? Скажи, кто ещё выжил?

— Сэнди! Сэнди Боу! — Эпплджек смотрела на меня своими красивыми, зелёными, прямо как у меня, глазами. Да, я постоянно верила, что именно этим мы и похожи. Глаза — это зеркало души, и потому наши души были похожи… Уи-и-и!.. О… Я отвлеклась… Так… Её глаза… Они были удивлёнными, будто ожидали чего-то ещё… Зелёные…

— Ну? — она что-то спрашивала, но мне хотелось, чтобы она просто обняла меня ещё раз…

— Что ну? — её красивая рыжая шкурка… Красивые сильные ноги… Я часами подглядывала, как она сбивает яблоки с помощью них. Раз — яблоки в корзине! Два — яблоки в корзине! Три — яблоки в корзине!

— Кто ещё выжил?

— Что? Выжил? Никто… — я сделала копытом жест в стиле «да какая мне разница, кто мёртвый, кто живой, я мечтаю глянуть на твой круп». Только после этого я поняла, что я наделала.

— Только двое, — к моему счастью, Эпплджек была куда лучше, чем я: мёртвые пони волновали её куда больше, чем моё безразличие. Она немного помолчала и плотно закрыла глаза. Я представила, сколько слёз она вылила за все эти дни… Но потом она подняла голову и обняла меня снова.

— Хорошо, что ты выжила, — надо упоминать, что вместо возбуждения я чувствовала стыд? Думаю, нет.

Эпплджек — не та пони, что должна была дать мне следующие указания. Но, как я поняла, слово моего бывшего психиатра играло огромную роль в этом убежище, так что она забрала указания у стражника, сообщив, что проводит меня. Мы разговорились с ней, она спросила о моей семье, а я о её. Кроме той информации, которую я уже знала, она рассказала, что Биг Мак, её брат, тоже жив и находится здесь. Ну а потом я поинтересовалась о Рэрити.

— Я слышала, что она сделала. Она умница, — я посмотрела в этот момент на лицо Эпплджек и заметила… Нет! Нет! Этого не может быть! Мне показалось? Бывает. Точно показалось… — Я… Знаешь, я думала, что она утаивает что-то от меня… Думала, хочет расстаться со мной. — Нет… Нет… Нет!!! Моё сердце было разбито. Мне не показалось: они пара… Ну почему?! Ещё именно с Рэрити… С кобылой, которая спасла меня. — Но, оказалось, она помогает другим… Ты чего?

— Ничего, — пропищала я, чуть не плача… Ладно, будь взрослой кобылкой, Лэмплок. Неужели ты думала, что самая красивая пони на свете и, по совместительству, носительница элемента влюбится в тебя? Психически больную, которая боится темноты и не снимает шарф. Тем более, Рэрити спасла меня, как я уже заметила. Я должна была быть ей благодарна… Она думала обо всех пони и пыталась спасти, а я стремилась сохранить жизнь лишь себе и никому больше, поэтому я должна была найти Рэрити и, как минимум, за всё поблагодарить.

— Знаешь, Рэрити спасла меня и Сэнди… Я бы хотела сказать ей спасибо. Кроме того, она написала, что следующие рекомендации ждут меня здесь.

— Прости, Лэмплок, — голос Эпплджек дрожал, — я не думаю, что Рэрити сможет ответить тебе…

— Что с ней случилось? — неужели она не пережила вируса? Единственная из всех носительниц элементов.

— Я отведу тебя к ней. Знаешь, иногда я говорю с ней, и мне становится легче, — её прекрасные зелёные глаза наполнились слезами… Если глаза — это зеркало души, то её душа сейчас плакала, но она решительно смахнула с щёк мокрые капли. — Для начала ты должна узнать правду о том, что случилось со всеми пони.

Мы подошли к огромной двери, возле которой стояли два стражника. Эпплджек даже не нужно было ничего говорить: они сразу же пропустили нас внутрь. Как оказалось, помещение было чем-то вроде тюрьмы, но оно было чистым и ухоженным, с такими же белыми стенами, как и во всём убежище. За столиком перед входом сидел жеребец и увлечённо что-то обсуждал с единственным заключённым.

Это был пони средних лет. Он улыбался, и его лицо излучало свет. На его худом, почти костлявом теле, был надет элегантный костюм. Тёмно-серый пиджак и жилетка были совсем не помяты. В серых глазах сверкала радость. Он был свеж, опрятен и счастлив. Создавалось такое впечатление, что он не заключённый, а обычный пони на прогулке в Кантерлотском саду, а его охранник — лишь приятный собеседник.

— Простите, что заставил вас ждать, мисс, — на последнем его слове у Эпплджек нервно дёрнулось копыто. Охранник настолько был увлечён беседой с этим странным жеребцом, что не сразу заметил наше появление. — Чем могу помочь?

— Освободите доктора Ордерли.

— Конечно… У вас ведь имеется разрешение? — тут я поняла, что Эпплджек, одна из носительниц элементов, спасавшая мир несколько раз… Даже она не имела права распоряжаться здесь.

— Да, посмотрите, — она протянула ему одну из бумажек, что забрала у стражника.

— Да, всё в порядке, — охранник принялся расстёгивать наручники. — Честно говоря, неохота вас отпускать. Вы слишком интересный собеседник.

— Что вы, — голос доктора мелодично переливался, — это вы скрасили моё одиночество.

Наконец пони был свободен. Он отряхнул свой пиджак и поспешил выйти за дверь.

— Кому же я обязан сказать спасибо за моё чудесное спасение?

— Этой кобылке, я тут ни при чём. — Эпплджек указала на меня.

— Доктор Ордерли, — он учтиво протянул мне копыто, — я не могу выразить свою благодарность словами, поэтому скажу вам лишь скромное и недостойное вашей доброты «Спасибо». Хотелось бы узнать ваше имя. — Ладно… Сказать, что он самый учтивый жеребец, что я знала, — значит, ничего не сказать.

— Лэмплок…

— Что же, мисс Лэмплок, для меня счастье осознать, что даже в этом мире остался свет… Ну а сейчас… Не могли бы вы рассказать, чем же я вам оказался полезен?

— Ордерли, — Эпплджек позвала доктора кротким, но настойчивым и серьёзным голосом.

— Да-да?

— Она из Понивилля… Следует пути Щедрости.

— О… — лицо доктора вдруг стало печальным. Его серые глаза перестали сиять. Ордерли обратился ко мне без прежней элегантности и бархатистости в голосе, но всё же с оттенками какой-то мягкости и сочувствия.

— Потеряли кого-то?

— Родителей.

— Сожалею, — доктор был первым, кто спросил меня об этом. Эпплджек раскрыла рот от удивления. Хотя она, конечно, знала, что они не выжили, но она не была готова принять это. Ей было тяжело осознавать, что все пони погибли, когда мы оставались в живых. Чувства вновь нахлынули, но я не дала им волю, сдержала глубоко внутри.

— Думаю, вам есть о чём поговорить. Я пока подожду у лестницы.

Когда Эпплджек ушла, я обратилась к доктору:

— Я бы хотела узнать о вирусе и о болезни.

— Да, конечно. Но, знаешь, может, мы лучше сначала…

— Нет, — я перебила Ордерли. Мне уже надоела неизвестность, я должна была понять, что погубило пони. — Прошу, ответьте сейчас.

— Ладно, ты права. Я не буду объяснять, как работает вирус. Скажу лишь одно: он убивает всех пони, распространяется на многие километры за считанные секунды, проходит сквозь любые преграды, как материальные, так магические.

— Но почему мы выжили?

— Это второй вирус. Мы… Ты больна… Ты уже лишилась обоняния?

— Нет, — почему они спрашивают об этом?

— Этот вирус, который второй… Он вытесняет первый. То есть, нет… Они живут в полном согласии, никак друг на друга не влияя. Но если второй вирус попал в твоё тело, то первый в твоё тело попасть не может, и наоборот. Ты выжила, потому что второй вирус добрался до тебя раньше, чем первый.

— Кто выпустил эти вирусы?

— Республика, — теперь я знаю, кто убил мою семью…

— Зачем? — осталось выяснить только это.

— Я обещал рассказать о вирусах и болезни, а не о политике.

— Ладно… Почему вы спрашиваете, лишилась я обоняния или нет?

— Дело в том, что это и есть болезнь. Сначала лишаешься обоняния, затем вкуса, потом слуха… — неприятное молчание в конце заставило меня начать нервничать.

— Получается, я… Скоро перестану ощущать запах, вкус, перестану слышать и видеть?

— Да… — я опустилась на пол.

Я не умерла мгновенно только для того, чтобы медленно тлеть в этом мире. Но Сэнди, бедняга… Она ведь тоже… Я вспомнила, как пегаска не почуяла запаха в вагоне и то, как она постоянно принюхивалась. Я сочла это за её жизнерадостность, но сейчас-то всё поняла. Даже когда я проснулась и впервые заговорила с Боу, она постоянно шмыгала носом. Пони делала это потому, что не ощущала запаха. Бедняжка, наверное, напугана… Даже не рассказала мне.

— Лекарства нет?

— Нет… Хотя… Ты уже смотрела послания Рэрити?

— Нет.

— Ну тогда самое время… Ты же не думаешь, что она провела тебя сюда лишь для того, чтобы ты разочаровалась и уселась на пол в бездействии? — доктор опять заговорил своим бархатным голосом, который вселял в меня надежду на лучшее.

Мы осмотрели указания Рэрити. Первым, как ни странно, было поговорить с доктором Ордерли и, по возможности, освободить его. После этого нам нужно было отыскать саму Зекору, в караване, который будет находиться между Эпплузой и холмами Макинтош. Странным было то, что заданием принцессы тоже было найти Зекору и, более того, привести в убежище. А Рэрити ещё и приложила подробную карту маршрута каравана.

— Знаешь, если ты не хочешь этого делать, то… Не нужно, — тихо сказал доктор, когда мы вместе с ним искали Эпплджек. — Я знаю, ты могла подумать, что Рэрити возложила надежды на тебя. Но, поверь, я знал её, и потому уверен, что последнее, чего бы она хотела — это чтобы пони рисковали своей жизнью лишь потому, что считают, что должны ей что-то.

— Я пойду до конца. Эта болезнь всё равно убьёт нас…

— Что же… Ладно. Тогда выдвигаемся! — мы уже подошли к Эпплджек, когда доктор это крикнул.

— Нет, у нас есть ещё пара незаконченных дел. И одна не спасённая пегаска…

— А-а-а-а! — крик жеребца раздался в коридоре, ведущем к помещениям с пегасами.

— Что случилось на этот раз? — спросил знакомый голос, принадлежащий кобылке.

— Эта пегаска опять меня укусила!

— О, Селестия! Кто-нибудь, наденьте ей уже тренировочное седло!

Мы вошли в зал, который был заполнен пегасами. Лишь несколько стражников были единорогами. Тут я увидела её… На мою Боу пытались нацепить какое-то седло с утяжелителями по бокам, которое, видимо, развивало координацию движений. Боу лягалась и рычала. Бедняжка… Я уже начала доставать из сумки указ о её освобождении, как Ордерли выхватил его сам с помощью телекинеза.

— Я так понимаю, вон та пегасочка со шкурой цвета песка — твоя подруга, да? — я кивнула головой, подтверждая догадку доктора. — Если ты не против, можно я сам разберусь с этим?

— Ордерли… — Эпплджек укоризненно глянула на доктора.

— Я, конечно же, скажу твоей подруге, что своим спасением она обязана только тебе. Я, видишь ли, хочу поговорить вон с тем пернатым отродьем, — он указал на кобылку с радужной гривой. Стоп… Это её голос я слышала в коридоре… Это же Рейнбоу Дэш!

— Да, конечно, иди, — Эпплджек неодобрительно кивнула головой, когда я разрешила доктору взять указ.

— Началось… — яблочная кобылка наблюдала, как Ордерли шагал к пегаскам.

Доктор демонстративно показал указ об освобождении. Потом он якобы нечаянно ткнул им со всего размаха Рейнбоу в нос и, несмотря на её возмущённое и пыхтящее лицо, обратился к нашей пегаске:

— Привет. Ты Сэнди Боу, да? — пони недоверчиво кивнула. — Там стоит твоя подруга, она пришла за тобой, посмотри… — он указал копытом на меня. Боу оживилась и посмотрела в мою сторону. Когда мы поймали взгляды друг друга, я поняла, что никогда не видела более счастливых глазок. Я подумала о том, что, возможно, не смогу их увидеть, когда ослепну… Моё сердце ёкнуло, и слёзы начали скатываться по щекам. Она была так рада видеть меня… Её лицо буквально излучало счастье! Может, это самолюбиво, но мне плевать… Я поняла, что в Эквестрии есть хотя бы одна пони, которой я нужна.

— Лэмплок! — она окрикнула меня словно маленькая кобылка, которая встречает маму, и я улыбнулась своей пегасочке.

— Перед тем, как уйдёшь, не могла бы ты лягнуть эту штуковину со всей силы? — доктор указал на импровизированный снаряд для тренировки координации, который через несколько секунд после этой просьбы превратился в гору мусора. Стоит упоминать, что челюсть Рейнбоу была где-то чуть ниже пола?

— Ты… Ты что себе позволяешь?! — она буквально кипела, но доктор с невозмутимым лицом опять ткнул ей указом в лицо.

— Ты что, не прочла? Не умеешь читать? Ладно, я сам это сделаю… «Настоящим указом подтверждается, что пегаска Сэнди Боу освобождена от работы синоптика и имеет разрешение свободно передвигаться по всей Эквестрии…» Ох, глянь, тут даже отпечаток копыта самой Твайлайт, мать её, Спаркл…

— Ордерли… Не надо, — Рейнбоу неожиданно сменила лицо. Оно было провинившимся.

— Ой, что это у тебя? — он указал на золотую молнию, висящую на цепочке Рейнбоу. — Ты теперь у нас почётный Вондерболт, да?

— Ордерли… — Рейнбоу выглядела подавленной.

— Да, да, конечно, ухожу. Знаешь, хотел сказать, что забавно это. Ты вроде элемент верности, а взяла и предала всех пони Эквестрии.

Доктор медленно пошёл обратно к нам, забрав приказ с собой. Я заметила, что Рейнбоу взглянула на Эпплджек. После этого она опустила глаза и ушла, растворившись в толпе.

— Она не виновата, — Эпплджек обратилась к доктору с печалью в голосе.

— Она виновата. Как и все мы. Но она единственная, кто не хочет этого признавать. Она и Твайлайт… Ладно, идём…

— Идём. Догоните нас… — «догоните»? Почему мы должны их догонять?

— ЙЕЙ!!! — Пегаска кинулась мне на шею. — Я знала, что ты вернёшься за мной.

— Ты хоть поела? — я нежно обратилась к Сэнди, когда она через пару минут слезла с меня.

— Они давали только сухое и плесневелое сено… Бу-э…

После того, как я поговорила с Рэрити, я зашла в ангар, где Эпплджек помогала нам выбрать повозку, на которой мы отправимся к холмам Макинтоша. Наши сумки были загружены провизией, которой с нами поделилась Эпплджек. Свежие яблоки и морковь — то, что нужно.

Я позвала доктора, пока Сэнди "примеряла" к себе каждую повозку.

— Я должна поговорить с тобой.

— Да, конечно, — он огляделся на Эпплджек и Боу, убедившись, что они не слышат нас, и продолжил: — Что ты хотела обсудить?

— Боу… Я… Она не знает про вирус и про то, что творится.

— Как это может быть?

— Дело в том, что… — я вкратце рассказала ему историю пегасочки. Объяснила, что хочу поддержать в ней веру в то, что её родители живы. Объяснила, что она даже не знает, что пони убивали других пони.

— Ладно. Я понял… Но, пойми, в те места, куда мы отправимся…

— Сэнди справится, — если что случится, она кого угодно закидает яблоками.

— Лэмплок, я выбрала! — пегаска, за судьбу которой я беспокоилась, остановилась около старого фургончика. Наверное, когда-то он принадлежал странствующим торговцам, но теперь стоял без дела здесь. — Смотри, там даже лампа есть! — на палке, которая уходила вперёд фургончика, действительно была прикреплена лампа. — Так тебе будет всегда комфортно, — О, Селестия… Моё сердце сейчас растает… Малышка думала обо мне, даже когда выбирала фургон. — Тебе нравится?

— Конечно…

— Слышали? Лэмплок согласна! Значит, берём его! — стоп… Когда это моё слово стало решающим?

— Ты уверена, что сможешь нас нести? — не то чтобы я сомневалась в Боу, но фургон был такой большой, а Сэнди — такой маленькой…

— Ордерли сказал, что моя сила не понадобится, потому что в каждый фургон встроен магический изумруд, который питается пассивной магической энергией пегасов и позволяет летать на дальние расстояния, совершая минимум работы… Я всё правильно сказала? — доктор одобрительно кивнул, и пегасочка вновь начала улыбаться.

Боу завизжала от радости, когда её наконец запрягли в фургончик. Доктор уже устроился на сидении, и лишь мы с Эпплджек стояли в ангаре.

— Пора прощаться…

— Да…

— Я хотела спросить у тебя… Болезнь прогрессирует? Я имею в виду ту твою болезнь.

— Ну… Я сегодня не могла минут двадцать выйти из поезда.

— Я хотела сказать, что… Ты можешь поговорить с Ордерли. Он не только прекрасный эпидемиолог, но и талантливый психолог.

— Я справлюсь, — какой смысл волноваться об этом, если скоро я даже видеть ничего не буду?

— Понятно, — она крепко обняла меня. — Будь осторожна, Лэмплок.

— Ладно.

Через некоторое время мы уже подлетали к Эпплузе.

Доктор глядел в окно, а я время от времени проверяла, всё ли хорошо у Боу. Хотя у нас и был поезд, который как раз отправлялся в нужном направлении, Ордерли сказал, что использовать его неудобно, так как нам ещё предстоит долго мотаться по Эквестрии, выполняя указания Рэрити. Доктор признался, что понятия не имеет, чего же на самом деле хочет эта кобыла, но заверил, что, когда он работал с ней до появления вирусов, все её действия были направлены лишь на благо других. После того, как я переговорила с Рэрити, у меня самой не осталось каких-либо сомнений по данному поводу.

Помолчав минуты две, я спросила у доктора, знает ли он, как Твайлайт догадалась, что я выполняю указания Рэрити.

— Это лишь её догадки, она не телепат, так что… Хотя я встречал пару единорогов-телепатов… Чтобы прочесть чужие мысли, они натужно напрягались и потом отдыхали несколько минут. Я хочу сказать, что Твайлайт знает не больше нашего. Что ей было известно?

— Она знала, что это Рэрити привела меня к убежищу.

— Это совсем элементарно. Я был там, у бутика Карусель. Рэрити уже тогда кричала о том, что все должны бежать в хижину Зекоры. Твайлайт просчиталась, решив, что там спрятаны обычные припасы. Ну а позже, увидев тебя, она догадалась, что Рэрити оставила в ней подсказки.

— Зачем она отдала мне все её указания?

— Это я должен был передать их тебе, но меня посадили за «революционную деятельность в отношении Эквестрии». Документы и карты были изъяты, из-за чего они и оказались у Спаркл. Ну а позже она передала их тебе, — что-то тут не укладывалось.

— Нет… Зачем она отдала их мне? Это же «революционная деятельность».

— Это самое приятное. То, что Твайлайт отправила нас по указаниям, лишь подтверждает тот факт, что она ничего не знает, но желает докопаться до правды, а единственный способ это сделать — следовать подсказкам Рэрити. Спаркл, в отличии от нас, даже не уверена в том, что Зекора точно жива. Кстати, мы, наверное, этим воспользуемся…

— Стой. Что значит «точно жива»? — я слишком часто слышала это. Твайлайт говорила о пони, которые «точно останутся в живых»…

— Я хотел сказать… — доктор замялся и начал теребить кончик своей жилетки.

— Ещё… Как Рэрити могла знать, что ты не погибнешь? Она ведь сказала найти тебя — значит, была в этом уверена. И почему все шесть носительниц элементов остались живы, и их семьи?

— Существует прививка, — доктор выпалил правду, подняв на меня глаза.

— Получается, есть лекарство, и ты молчал?!

— Прививка. Не лекарство…

— Не поняла.

— Существовала прививка, которая могла предотвратить заражение вирусом, но сейчас она бесполезна. Нужно искать вакцину.

— Но… Почему вы не дали её всем?

— Её было мало. Она производилась из расплавленных драгоценных камней, которые добывали на северо-западе страны. Эти изумруды были столь редкими, что за каждый из них приходилось отдавать кучу битов. Это даже подорвало нашу экономику. Мы выкачали всё, что смогли, почти всё… Пойми, казна Кантерлота пуста. Мы потратили всё, пытаясь спасти пони… — я промолчала. Ордерли не мог врать, он ведь был помощником Рэрити, которая, если бы только могла, отдала бы всё, что у неё было. Хотя она так и сделала…

После этих слов воцарилась тишина. Наверное, никто из нас так и не решился бы начать разговор, если бы мы не услышали крик Боу:

— Лэмплок!

— Да? — я высунула голову в окошко и взглянула на пегаску. Небо впереди неё было чистым, так как туча ещё не успела туда добраться.

— Там, сзади, нас, кажется, кто-то преследует… — я оглянулась. Одновременно со мной назад посмотрел доктор, сразу же подоспевший к окну. — Параспрайты…

— Что нам делать? Хотя… Стоп. Зачем нам что-то делать? Это же параспрайты…

— У нас тут два варианта. Либо это обыкновенные параспрайты — они мигом съедят всю нашу еду. После этого мы будем медленно умирать от голода, — я округлила глаза, когда поняла, что за опасность они представляют. — Вариант номер два… Это параспрайты, которых однажды заколдовала Твайлайт, опять же, спасибо принцессе за помощь, так вот… Эти параспрайты не едят пищу, — о, это здорово, — они пожирают всё остальное! — это уже плохо… — Так что они съедят нашу повозку, и мы упадём вниз, но нет худа без добра — мы умрём быстро.

— Есть вариант, где мы НЕ умираем? — Боу включилась в разговор. Я испугалась, что она начнёт бояться, однако она оказалась храбрее меня.

— Да, есть, и для этого помолчите, пожалуйста, — рог нашего доктора засветился тёмным цветом. Выглядело всё это достаточно жутко — словно он был каким-нибудь некромантом.

Параспрайты обогнали нашу повозку, будто бы и не интересуясь нами, но потом, заложив вираж, они полетели прямо на Сэнди. Нашему доктору пришлось высунуться из окна, чтобы на них нацелиться. Параспрайты уже были очень близко к Боу, как вдруг тёмное полупрозрачное полотно из магии двинулось в их сторону. Через одно мгновение они все рухнули вниз, на землю.

— Спасибо… Как ты это сделал?

— Парализующее заклинание — полезная штука. Только когда делаешь такое полотно, сильно устаёшь, — доктор выдохнул и смахнул пот со лба. — Я, наверное, сейчас даже на телекинез не способен…

— Сэнди, ты видела это?! Круто, да? — обратилась я к Боу. Зная мою пегасочку, я была уверена, что она начнёт визжать от радости, но пони почему-то приутихла… Не махала крыльями… О, Селестия! — Ордерли, вы парализовали Боу!

— Что?! О, нет… — доктор, наколдовав полотно, случайно зацепил и пегаску.

— Мы… Мы упадём!

— Нет, не паникуй, сейчас я что-нибудь придумаю… Сейчас… — хоть Ордерли сказал не волноваться, сам он явно вдался в панику: начал выглядывать из окна и нервно бить себя хвостом по бокам. — Так, ладно, придумал… Ты залезешь на Сэнди и будешь управлять ей.

— Что?! Как я это сделаю, по-твоему?

— Помашешь её крыльями — вот и всё. Пегасы же с этим справляются, — я так и не поняла, намекал он на то, что пегасы чуть глупее остальных, или же всего-навсего старался меня ободрить. — Давай, лезь быстрее, а то пассивная магия скоро иссякнет и мы разобьёмся насмерть. Я бы сделал это с помощью телекинеза, но мне нужен отдых…

— Стоп! Я же могу упасть!

— Мы все сейчас можем упасть!

— Но что, если… — Ордерли уже не слушал, потихоньку выталкивая меня на две деревянные опоры, к которым и была прицеплена Боу.

— Не бойся, всё будет хорошо.

Я не боялась. Совсем не боялась… И медленно продвигалась вперёд, к Сэнди. Бедняжка была напугана не меньше моего, потому что даже не могла пошевелиться… Я внезапно соскользнула с опоры, точнее, это она сорвалась из-под меня. Мы падали! Я почувствовала, как доктор всё-таки успевает притянуть меня обратно с помощью телекинеза. Видимо, это было всё, на что он способен, более на его магию я надеяться не могла. При этом Ордерли почему-то перестал переживать и даже стал напевать «Один шажок вперед…». Когда я наконец добралась до Боу, то решила хоть немного её приободрить.

— Не бойся, радость моя, я тут… Сейчас я помашу твоими крыльями, и… Не бойся, ладно? — не думаю, что пегаске стало легче от мысли о том, что сейчас я буду пилотировать наш фургончик, но возразить она не могла, так что я уселась ей на спину и взяла в копыта её крылья. Как и предполагалось, падать мы перестали. Мы прямо-таки полетели навстречу земле. Я не могла справиться с управлением… Сильные поры воздуха били по моей мордочке и мешали сосредоточиться. Я махала этими крыльями, пока мы наконец не выправили курс, но к тому времени мы уже были слишком близко к земле…

Доктор тихонько лягнул повозку, чтобы она не развалилась ещё больше, и сообщил нам то, что мы и так знали:

— Дальше пешком… — на самом деле повозка была почти в полном порядке, и можно было бы продолжить наше путешествие, однако мы уже пролетели Эпплузу. Впереди виднелся караван повозок, где и находилась Зекора.

Действие парализующего заклинания закончилось, Боу задорно закинула на себя поклажу, и мы поплелись по дороге. Я всё время размышляла над тем, что узнала сегодня. Слишком многое… Сэнди общалась с доктором, даже не подозревая ни о чём. Я так и не спросила её про обоняние. Позже… Когда придумаю, как объяснить ей, чем мы больны. Я думала о болезни, и порой мне казалось, что идти дальше бесполезно — я даже не знала, зачем мы ищем Зекору, но, вспоминая разговор с Рэрити, понимала, что не имею права остановиться и перестать помогать ей.

Мы с Эпплджек прошли в небольшое помещение, которое не было украшено драгоценностями и красивой отделкой. Оно было каким-то домашним… Тогда я и поняла. Здесь жили носительницы элементов и их семьи. Я увидела родителей и сестёр Пинки Пай, они сидели на лавке, приставленной к двери, на которой был узор в виде кьютимарки пони. Мимо нас с Эпплджек прошли Скутс и Эпплблум. Эпплджек потрепала свою сестрёнку по гриве. В отличии от Скуталу, Эпплблум не была столь задорной. Я видела, как она плелась за Скуталу и, тихонько всхлипывая, кивала ей в ответ, когда Скутс что-то радостно ей говорила. Также, увидев Скуталу, я подумала о том, что, видимо, Твайлайт разрешила взять в убежище не только родственников, но и близких. Но как так получилось, что никто не умер из семей носительниц элементов? Наконец мы подошли к комнате, на двери которой не было узоров.

— Я должна объяснить тебе… Рэрити, она… Больна…

— Чем?

— Тем же, чем и вы. У неё пропадают чувства…

— Насколько всё плохо?

— Уже не осталось ни одного…

— Что? Как такое возможно?

— Мы не знаем. Ни один пони не может этого объяснить. Но у нас есть одна догадка… — я вопросительно взглянула на Эпплджек. — Понимаешь, доктор Ордерли сказал мне, что вирус должен был начать действовать несколько быстрее. Понимаешь… Когда разведчики вышли наружу, чтобы осмотреть Эквестрию, они обнаружили, что пони не потеряли всех чувств. Лишь потом мы узнали, что они лишались их по одному. Пойми, невозможно найти кого-либо, кто потерял слух уже сейчас. Но прогнозы уверяли, что у пони исчезнут все чувства разом.

— Но причём тут Рэрити?

— Она же элемент щедрости, — слёзы стекали по щекам Эпплджек. — Думаешь, если бы у неё была возможность пожертвовать собой и взять удар на себя… Думаешь, она бы этого не сделала? Нам кажется, она нашла способ… — мы простояли около двери несколько минут. Эпплджек сказала, что ей нужно успокоиться, прежде чем зайти туда.

После она легонько толкнула дверь, и мы оказались в небольшой комнате, посередине которой располагалась капсула. Она… Она лежала там. Два небольших кабеля были подсоединены к её копыту, но никаких приборов в комнате не было, а все провода уходили под стену. Рядом с ней сидела её сестрёнка…

— Привет, Свити Бель, — Эпплджек подошла к маленькой кобылке и обняла её.

— Привет, — её взгляд всё ещё был направлен на тело своей сестры. Отвечала она апатичным и отстранённым голосом.

— К Рэрити пришли посетители, — на этих словах Свити Бель резко повернулась в мою сторону. Капилляры на её глазах полопались от напряжения, потому белки выглядели кроваво-красными, будто бы она рыдала кровью. Мешки под глазами говорили о том, что она оплакивала её, даже не прерываясь на сон… Мне даже стало стыдно. Мои родители умерли, и я вспоминала о них лишь тогда, когда видела новые трупы пони, а маленькая кобылка не покидала свою сестру и день, и ночь…

— Кто ты? — она впилась в меня взглядом, будто бы это я что-то сотворила с Рэрити. Я надеялась, что меня выручит Эпплджек, но яблочная кобыла молчала.

— Рэрити спасла меня, — тут взгляд кобылки подобрел. Слёзы вновь собрались на её ресницах. Она взглянула на Эпплджек и дрожащим голосом спросила: — У Рэр… Получилось?

— Да… Она смогла… — Эпплджек тоже не смогла сдержать слёз.

Свити Бель обняла меня. Влажные капли потекли по моей шкуре, смешиваясь с моими. Я представила, как Рэрити упала около бутика «Карусель». Ни единого звука… Ни единого запаха… Ни одного прикосновения… Темнота… Я начала рыдать. От осознания того, что испытывала Рэрити. От осознания того, что я скоро тоже погружусь во тьму. Я боялась темноты… Я подумала о Боу, которая уже не чувствует запахов. Я подумала о маленькой кобылке, чьи слёзы намочили мою шкурку. Я подумала об Эпплджек, чья любовь осталась одна в темноте. У Эпплджек не было даже возможности сказать Рэрити, что она не одна… Когда Рэрити погрузилась во тьму… Мы лишились самого яркого света… Мы все блуждаем во тьме.

Эпплджек ушла и взяла Свити Бель с собой, попросив маленькую кобылку дать мне время поговорить с Рэрити. Я села около её тела. Она не двигалась, но я заметила, что она всё ещё дышала. Я не знала, что могу сказать ей.

— Спасибо… — я собиралась продолжить, но… Как только слова благодарности сорвались с моих уст, я уронила голову на её тело и зарыдала…

Я оставалась в таком положении несколько минут. Может, больше. Это было похоже на приступ. Я отдавала отчёт в своих действиях. Могла думать… Но у меня не получалось остановить рыдания.

И тогда я осознала. Осознала свою цель. Не только это, я осознала куда большее. Рэрити была светом, что вывел меня из темноты. Даже сейчас она продолжала направлять меня. Она была настолько светлой душой, что даже после того, как погрузилась во тьму, продолжала освещать путь другим. Я знала: Рэрити — не мой свет… Но она помогла слишком многим. Я должна была вновь зажечь её свет. Должна была развеять эту тьму.

— Спасибо, — я стояла около дверей, собираясь уходить. — Обещаю тебе, что буду идти до конца…

Я вышла из комнаты. Свити Бель в ту же секунду зашла обратно. Она проводила всё свободное время около сестры.

Эпплджек ждала меня.

— Она помогла тебе?

— Больше, чем я думала, — Эпплджек лишь кивнула, и мы пошли обратно к доктору Ордерли и Боу.

Наконец-то на небе рассеялись тучи. Я увидела их. Моих родителей. Две звезды. И осознала кое-что: даже когда тьма окутывает нас, нужно понимать, что свет… Он никуда не уходит. Тьма может его скрыть. Тьма станет уверять нас, что света нет. Но, даже если мы не чувствуем его, каждый должен помнить: свет будет несмотря ни на что указывать нам верное направление…

Часть Пятая: Лечение

Свет звёзд начал казаться не таким уж и ярким, когда пустыню покрыла кромешная тьма. Хоть мы и взяли с собой фонарь, который пришлось тащить мне, так как доктор Ордерли заявил, что прекрасно обходится без света, а Боу не смогла придумать оправдание и просто призналась, что не хочет ничего нести.

Однако, даже лампа не спасала меня. Я постоянно видела, как тени моих страхов пляшут в пустыне, при этом каждый раз исчезая, когда я направляла на них свет.

— Как Рэрити догадалась, что караван Зекоры станет двигаться именно в это время? — Боу задала интересный вопрос, который мне и в голову не приходил. Мы провели целый год под куполом, но Рэрити не только знала, где будет Зекора, но и нарисовала подробную карту маршрута.

— Это же элементарно... — тут доктор замолчал, но потом продолжил: — Ну или не совсем элементарно. Она не посвятила меня в это, но у меня, как всегда, есть догадки. Первая: Зекора заранее определила дату отправления каравана, вторая: Рэрити каким-то образом нашла способ связываться с внешним миром, преодолев защитный слой купола. Первый вариант звучит правдоподобней, хотя и немного странно. Почему они отправились в путь, когда был выпущен вирус?..

— Какой вирус? — Боу, которой уже наскучил длинный ответ доктора, вновь была вся во внимании. Ордерли виновато посмотрел на меня и получил строгий взгляд в ответ.

Пускай выкручивается. Я ещё не готова рассказать Сэнди, что случилось в мире.

Доктор сказал Боу, что это уникальный метод вакцинации. Запускаешь в город слабый вирус, передающийся воздушно-капельным путём — организм пони с ним справляется и приобретает иммунитет. Пегасочка слабо в это поверила...

«Запись из журнала доктора Ордерли.

Тема: Необычная симптоматика.

Мы наконец-то сделали это! Клинические испытания вируса были проведены — добровольцам вкололи препарат. Как и ожидалось, после колоссальной работы он показал положительный результат, который, честно сказать, мне был совершенно не интересен. Я понимал, что отдел не сможет ошибиться.

Самой удивительной оказалась симптоматика. За несколько минут до того, как потерять обоняние, пони начинали рыдать и плакать. Я долго не мог понять, из-за чего это происходило, пока не обратился к своим старым записям, и был сильно удивлён тем, что забыл столь важную деталь.

Обоняние и память сильно связаны между собой. Почуяв аромат печенья с клубникой, можно вспомнить, как несколько лет назад ты его ел. Так же с запахом пони. Духи кобылки, что согласилась пойти с вами на ужин в местный ресторан, могут напомнить о вашей матери, которая однажды надушилась похожими.

Если пони теряли обоняние, они лишались неотъемлемой части своей жизни. Они начинали рыдать, вспоминая то, что вскоре забудут. Родителей, близких, счастливые в их жизни моменты... Они теряли это навсегда. Думаю, я снова займусь психологией».

Наконец мы дошли до караванов. Ордерли предложил разделиться, но я опять его остановила.

Я понимала, что в фургонах могут быть мёртвые пони, и потому сказала Боу, что нам нужен кто-нибудь, стоящий на страже. Так маленькая пегасочка осталась снаружи.

— Ну и долго ты будешь играть в дочки-матери? — доктор как-то зло обратился ко мне.

— Не поняла, — тихо промямлила я от удивления. Привыкнув к бархатистому голосу Ордерли, я совсем не ожидала такого.

— Эх, — доктор вздохнул, и, к моему счастью, к нему вернулся тот мягкий голос, в котором теперь я всё-таки слышала каплю недовольства. — Пойми, ты не сможешь вечно укрывать её от этого.

— Я знаю, и я говорила тебе об этом в самом начале. Скоро я всё ей объясню. Причём, не без твоей помощи, — Ордерли вопросительно взглянул на меня. — Эпплджек упомянула, что ты отличный психолог. Я уверена, что у тебя получится объяснить Сэнди всю ситуацию.

— Но я пытаюсь это сделать, — с недоумением произнёс доктор, — а ты мне запрещаешь.

— Стоп... Значит, ты не случайно постоянно проговариваешься про вирус? — Боу частенько общалась с Ордерли, и тот постоянно включал в разговоры пару слов о вирусе.

Я злилась на его несобранность, и только сейчас начала осознавать… Доктор явно не из тех пони, которые могут взять и забыть что-то. Он был гениален и щепетилен. Путём размышлений ему удавалось объяснять поступки Рэрити и предугадывать её действия.

Он до сих пор был одним из самых ухоженных пони. Мой шарф запылился и весь был запачкан кровью двухдневной давности вперемешку с грязью, которую я начала собирать ещё около хижины Зекоры. Но костюм Ордерли был свеж и чист даже после аварийной посадки в пустыне и нескольких часов блужданий по песку. Такой пони не мог взять и забыть о смертельном вирусе. — Ты хотел, чтобы Боу рассказала нам о том, что потеряла обоняние. Тогда бы мне пришлось объяснить ей всё.

— Ну почему же... Ты могла бы опять соврать, — в его голосе слышался сарказм. — Сказала бы, что у неё дичайший насморк... Знаешь, а когда она ослепнет, солжём, что Селестия взяла отпуск, и теперь у нас будет пожизненная ночь, — вздохнув, он посмотрел на меня. — Чем раньше ты решишься, тем меньше боли ты ей причинишь.

— Но я пытаюсь её защитить, — мы наконец подошли к первому фургону из конвоя и остановились. — Как ты не понимаешь? Она, возможно, — последнее, что осталось от того мира, и если мы...

— Лэмплок, — доктор посмотрел в мои глаза и резким, но бархатным голосом сказал: — Твои родители мертвы. Ты должна принять это.

Нет, дело не в этом, — вот поэтому я не хотела общаться с незнакомым мне психологом. Они постоянно думают, что умнее меня, раз я психопатка. Хорошо хоть он не в курсе, что я больна. — Я прекрасно осознала...

— Ты осознала... Когда ты в последний раз ревела. Это третья ночь с их смерти. Ты сейчас не переживаешь из-за их смерти.

— Что?!

— Дослушай меня! Ты не осознала это. Ты ведь видела Свити Бель? — я положительно кивнула. — Она до сих пор оплакивает свою сестру, которая даже не умерла... — я уже пристыдила себя за это. Неужели доктор прав? Но я ведь любила своих родителей! — Подумай, Лэмплок. Ты заперлась в своём внутреннем мире и используешь бедную Боу для того, чтобы отвлечься. Кобылка любит тебя как сестру, — о, нет... Мне и до этого казалось, что я увидела в Боу саму себя. Этот несчастный песочный замок начал осыпаться. Теперь по-настоящему... Но неужели я никогда не испытывала к Боу никаких чувств? Неужели она стала мне дорога лишь из-за жалости к самой себе? — Пойми, ты так и не осознала того, что произошло. Ты сейчас не лучше, чем Боу, ведь поверить в случившееся не можешь. Я не знаю, что вам пришлось пережить по пути в научный центр, но мне сдаётся, что ни один неподготовленный пони не смог бы это преодолеть, не сломав себя изнутри. Скажи, что тебе пришлось испытать на этом пути?..

Я посмотрела на Ордерли. Вспомнила, как я вытаскивала трупы из вагона. Как равнодушно пробегала мимо пони, что умирали в муках, когда я сама была защищена щитом.

Я рыдала, меня тошнило. Но этого мало. Доктор был прав. Ни один пони в здравом уме не смог бы этого преодолеть.

— Ордерли... — начала я, но не успела договорить. Из дальних фургонов послышался лязг и рычание. Ордерли коснулся меня своим копытом и перевёл взгляд на меня, а потом тихо произнёс:

— Посмотри мне в глаза. Ты смотришь мне в глаза... Ты смотришь мне в глаза… — тут он завёл копыто куда-то за мою спину, не касаясь её, и продолжил шептать: — Ты чувствуешь тепло в затылке… — этого не могло быть, но я действительно его ощущала. Это было невероятно. — Ты расслаблена, твои веки опускаются, тебе хочется спать… — я неожиданно для себя закрыла глаза, и мир исчез, оставив мне лишь голос доктора: — Ты забудешь о боли, забудешь о раздумьях. Наша цель — найти Зекору, ты будешь сосредоточена на ней. Найди Зекору... Помоги Рэрити... Когда найдешь Зекору, твоя боль и твои раздумья вернутся. Теперь просыпайся, — доктор вновь коснулся меня копытом, и я открыла глаза. — Нам надо работать. Этого хватит ненадолго, но мы в любом случае вернёмся к нашему обсуждению, ладно? Я не хочу путешествовать с психически неуравновешенной, — отлично. Если бы он только знал, чем я ещё больна...

Мы потихоньку крались к фургону, откуда доносился звук, и заглядывали в каждый вагон поочерёдно. Но ничего, кроме трупов и барахла, не находили…

Почему я опять поставила мёртвых пони и мусор на одну и ту же ступеньку? Рычание постепенно становилось всё громче и ближе. Тут я заметила огромного волка у одного из фургонов. Я мгновенно направила на него свет фонаря... Но там ничего не было — это был всего лишь ещё один мой страх. Однако, рычание продолжалось, и оно было реальным. Ордерли тоже его слышал.

Мы продолжали продвигаться дальше, мгновенно покидая каждый фургон, если не обнаруживали там зебру. Ну или её тело…

Я почему-то была уверена, что эти пони знали, что умрут. Слишком уж большим совпадением было то, что караван знающей обо всём Зекоры решил выдвинуться именно в тот день, когда выпустили вирус.

— Стой, — доктор поднял своё копыто, останавливая меня, — ты тоже это видишь? — там, около фургона, собралась целая стая волков, которые поедали труп зебры. Они разрывали его на куски, с жадностью впиваясь зубами в конечности.

— Да... Я их вижу, — мои ноги подкосились от страха. Я медленно направила на них свет фонаря… Но там никого не было!

— Что за?.. — я смотрела на труп зебры. Его конечности были разодраны, но поблизости никого из хищников не было. — Ты ведь тоже это видела!

— Да, я тоже...

— А-а-а-а! — доктор схватился за спину. Его укусил тот самый волк! От испуга я уронила фонарь на землю, но мягкий песок защитил его от повреждений. — Сними его с меня! — я подбежала к Ордерли и лягнула хищника, но мои копыта прошли сквозь него!

Свет от лампы осветил доктора — страшное чудовище опять исчезло! — но на спине Ордерли был чётко виден укус.

— Ты... Как ты его сняла?

— Не знаю. Я не смогла лягнуть его. Он — словно призрак...

— Но как ты его прогнала?

— Свет. Он испугался света.

— Постой, — в темноте волки вновь подошли к трупу зебры и продолжили разрывать её тело. Я направила на них свет, и монстры растворились в воздухе. — О, чёрт! Ты поняла, кто это?

— Нет...

— Найтмервулфы, — я опустила фонарь, и они снова накинулись на зебру. Некоторые из них стали приближаться к нам, и мне пришлось прогонять их с помощью света, — личные псы Найтмер Мун. После её изгнания они скрылись в разных уголках Эквестрии.

То есть... Сама темнота... Хочет съесть меня. Я знаю, это глупо, но страх — это то, что нельзя контролировать. Я всю свою жизнь боялась темноты и сейчас была в ужасе от происходящего. Взяв фонарь в зубы, я стиснула их так сильно, как только могла.

Ничто бы не заставило меня выпустить его изо рта...

Сэнди! Она осталась одна без света!

Лампа упала на землю, выскользнув из моих зубов.

— Боу! Она осталась там! — доктор глянул на стаю волков, затем на начало каравана, где стояла пегаска.

— Мы уже почти закончили поиски. Нам необходимо сперва доделать работу до конца.

— Зачем? Мы можем подождать до утра!

— Потеряв драгоценное время! — доктор был отчасти прав. Болезнь медленно убивала и меня, и Боу.

— Мы не ослепнем за ночь. Ведь так?..

— Нет, я говорю сейчас не об этом. Может быть, Зекору именно в этот момент поймали Найтмервульфы. Может, она где-то истекает кровью... Пойми, мы не знаем, что с ней, и нам нужно спешить, — в этот момент в нашу сторону кинулся один волков. Доктор быстро поднял лампу и прогнал его. — Они уже начали охоту на нас! Мы будем вынуждены улетать отсюда! Поэтому нам и нужно закончить сейчас!

— Ты заканчивай, а я к Боу! — я схватила фонарь, но почувствовала, как доктор удерживал его копытом.

— Мне он понадобится больше...

— Ты единорог. Наколдуй себе что-нибудь!

— Этот вид заклинаний мне не доступен! Ты можешь идти без света — Найтмервульфы не последуют за тобой.

— Но как я прогоню их, если они уже напали на Боу?! — Ордерли замолчал в замешательстве. Тем временем к нам всё ближе и ближе подбирались Найтмервульфы… Их было уже четверо…

— Мы должны закончить работу. Это самое правильное решение.

— Нет! — волки приближались...

Тут я схватила лампу и неловким броском запустила её в сторону. Попав в цель, масло, что было в ней, мгновенно вспыхнуло, и весь фургон объяло пламенем. Найтмервульфы боязливо убежали. Огонь тем временем уже переходил и на другие, пробираясь как в конец, так и в начало каравана.

— Ты что сделала?!

— Это самое правильное решение! — я бросилась в начало каравана за Боу, а доктор в тем временем наперегонки с огнём стал осматривать фургоны.

Я обнаружила Боу, лежащую на песке. Она не двигалась. Я немедленно бросилась к её телу.

— Я не спала! Нет! Я!.. Ох, Лэмплок, что с тобой? — она распушила перья и приобняла меня крылом.

— Ничего, всё нормально. Нам надо идти.

Мы бросились обратно к каравану. Фургоны, что были в начале, всё ещё горели, но повозки, находившиеся посередине, уже превратились в угольки. Там поджидало несколько Найтмервульфов, но Боу подняла меня в воздух и пронесла над ними. Один из волков попытался подпрыгнуть и укусить нас, но Сэнди сделала вираж и пролетела прямо над сгоревшей повозкой. Найтмервульф упал на угли, издав раздирающий уши вопль, и вспыхнул, чтобы навсегда уйти во тьму.

Мы пробежали вдоль линии горящих караванов и наконец обнаружили доктора, который телекинезом держал лампу и светил ей в Найтмервульфов, так и норовящих укусить его.

— Помогайте мне! Нужно найти Зекору! — Боу, к моему ужасу, кинулась в караван, в котором лежал разодранный труп пони. — Сэнди, держи лампу, мне тяжело концентрироваться! — Ордерли кивнул мне, когда Боу ушла. Он дал мне ещё немного времени, чтобы всё ей объяснить…

Мы обыскивали фургоны один за другим, но ни одной зебры в них не было.

Пламя забирало с собой не только побрякушки, провизию и всевозможные травы и лекарства, но и тела несчастных погибших пони. Я подумала, что это даже хорошо — никто бы не похоронил их, если бы не мы...

Я вспомнила о родителях, тела которых так и остались лежать под покрывалом в подвале моего дома.

Я должна была предать их земле. Ещё лучше — сжечь. Они стали бы светить...

Тут я наткнулась на фургон, полный зебр. Темнота портила обзор, поэтому мне пришлось забираться в повозку.

Жуткий запах сгнившей плоти распространился по всему помещению. Я принялась ковыряться копытами в трупах, но Зекору так и не обнаружила.

— Лэмплок! — Боу не была испугана, но её крик прозвучал так, будто я срочно должна была подойти. Я выскочила из фургона. — Лампа, она больше не светит!

— Что?! — к нам подбежал доктор. — Масло не могло кончиться так быстро.

— Я не знаю, что случилось, но одна из этих собак кинулась прямо на фонарь и потом, резко отскочив, скрылась. Ну а лампа... — на нас налетел один из Найтмервульфов и кинулся на Боу, но доктор телекинезом схватил горящую палку и огрел ей псину.

— Два последних фургона! Быстро осматриваем и улетаем! Сэнди, держи оборону! — пегаска взяла в зубы палку и зажгла её, поднося к одному из сгоревших фургонов.

Я, не раздумывая, забежала в один из них и увидела там ещё одну зебру! Пламя уже пожирало фургон с одной стороны. Однако, тело было повёрнуто лицом к стене. Мне нужно было увидеть её мордочку, но дым уже начал заполнять помещение. Я закашляла, а мои глаза стали слезиться. Еле-еле добравшись до зебры, я вздохнула с облегчением: это была не Зекора.

Я ринулась обратно, но тут услышала крик Боу.

— Лэмплок, доктору стало нехорошо... Он не слышит меня! Лэмплок, я... — её голос оборвался на полуслове. Теперь она действительно была напугана.

Неожиданно передо мной появился Найтмервульф. Я лягнула стену фургона, отколов от неё огненную доску, но волк почему-то не нападал на меня.

Он начал превращаться в полотно темноты... А я почувствовала, что шум вокруг начинает потихоньку утихать…

Тут я услышала голос родителей. Я обернулась и увидела маму с папой. Они смотрели на меня. Мама улыбалась, а папа держал телекинезом упакованный подарок. Это было со мной... Давно я уже прожила этот чудесный момент.

Неделю назад у меня был приступ. Самый первый. Я не смогла зайти в тёмную комнату. Я заходила и выходила, пока мама не обняла меня и не остановила.

Тогда они подумали, что это из-за боязни темноты…

У папы на копытах коробка. Красивая... В ней лежит моя первая собственная лампа. Вижу, как он достаёт её. Как я, маленькая кобылка, скромно подбегаю к отцу, и он зажигает огонь. Чувствую её аромат. Странный, но тёплый... Стоп. Я не чувствую запах. Я знаю, что он должен быть, но его нет...

— Прощай...

Мои родители незаметно ушли — точно так же, как и появились. Я ревела, но не понимала причины этих эмоций. Мне хотелось упасть на землю и долго рыдать.

Я бы так и поступила, но неожиданно услышала голос Сэнди. Она пела...

— Так завяжи свой шарф скорей.

Ты знаешь, ночи...

Я посмотрела на неё. Она открывала рот и пела, но я не слышала.

Свет надо мной ярко засиял. Две звезды... Мои родители...

Полотно тьмы стало окутывать меня. Сначала оно закрыло обзор на звёзды, потом я перестала видеть язычки пламени.

Темнота... Лишь она осталась.

Но нет, я продолжала чувствовать биение сердца, своё дыхание…

Я ясно ощутила, как огонь опалил мою спину. Наверное, доска с крыши фургона упала прямо на меня. Но неожиданно исчезло и это… Я потеряла саму себя и была не уверена, жива ли. Вирус одолел меня. Потеряв запах и вкус, я оглохла. И ослепла.

Меня объяла темнота. Мой самый главный страх. Я боялась её всю жизнь, и именно в ней умру...

Лишь затем я увидела свет. Он медленно освещал мир, направляясь прямо во мрак.

Полотно тьмы стало постепенно отступать. Сначала лучи медленно прорезали его, но затем начали яростно прорываться вперёд, даря яркий любящий свет.

Когда полотно спало, я почувствовала ожоги на своей коже. Спина обгорала, и боль начинала давить на моё сознание. Я отключалась...

Но, внезапно услышав голос Сэнди, почувствовала, как моё сердце снова забилось. После, упав от боли на пол фургона, я взглянула на небо через отверстие, образовавшееся из-за доски, что упала мне на спину.

И вновь увидела своих родителей...

Мои маленькие пони, если вы меня слышите, значит, всё закончилось. Это всё закончилось... Знаю, всем пришлось нелегко, но теперь вам нужно собраться...

Я открыла глаза, но боль дошла до меня раньше, чем тусклый свет маленькой лампы. Спина ныла от ожога. Точнее, небольшой её участок.

Я лежала, повернувшись лицом к деревянной стене, и не могла видеть, что происходило сзади. Меня кто-то трогал. Это я знала точно.

Чьи-то копыта прошлись по пострадавшему участку кожи, и ожог перестал болеть.

— Я думала, она проснётся, когда я сниму пластырь, — это были звуки голоса, который явно принадлежал кобыле. Однако, это была не Боу и не Зекора.

— Я, конечно, сомневался, но мне почему-то показалось, что она не проснётся, — прозвучал голос доктора, после которого повисло молчание. Я представила, как кобыла вопросительно смотрит на него, и только после этого он объясняет ей свою догадку: — У неё зрачки перестали двигаться. Это может означать лишь то, что началась фаза глубокого сна.

— Понятно, — я почувствовала, как она убрала копыта с моей спины. — Теперь я закончила. Нужно дать ей немного отдохнуть.

Я услышала стук копыт, и, судя по всему, все присутствующие отдалились от меня. Затем я, к своей радости, услышала голос Сэнди.

— С ней точно всё будет хорошо? — моя маленькая пегасочка…

— Да. Со мной всё будет хорошо, — я развернулась и увидела зебру. Только это была не Зекора…

— Лэмплок! — Боу мигом подлетела ко мне. — Не болит?

— Немного…

— Я рада, что ты в порядке, — зебра подошла ко мне, и я заметила, что её левая нога, начиная от копыта и заканчивая шеей, закрыта повязкой. — Твой ожог будет вылечен через несколько дней. Шерсть начнёт отрастать через неделю, — отлично, теперь к моей невзрачной внешности добавилось и уродство. Хоть и непостоянное.

— Ты нас спасла, да? — не только док может строить догадки.

— Да, — Ордерли поднялся с пола. — Найтмервульфы уже пожирали нас, когда она пришла.

— Что? Нас искусали? — я не замечала и не чувствовала на своём теле никаких ранений, кроме своего ожога, который, к слову, не видела по понятным причинам.

— Нет, — зебра посмотрела на меня своими ярко-зелёными глазами.

— Ты забыла, о чём я тебе рассказывал? — доктор подошёл ближе.

— Личные псы Найтмер Мун. Ну и что с этого?

— Принцесса Луна, как ты знаешь, может следить и управлять нашими снами. Когда Найтмермун захватила власть над ней, то, разумеется, решила использовать эту возможность в своих целях.

— Она могла устраивать кошмары каждому пони, — зебра подхватила рассказ доктора. — В буквальном смысле этого слова. Однако, она была слишком занята, поэтому, оторвав частицу своей души, родила из неё Найтмервульфов.

— То есть они могут создавать кошмары?

— Что-то вроде этого. Самое ужасное — не то, что они могут их создавать. Самое ужасное — то, что они знают твои страхи. Знают, чего ты боишься больше всего на свете, — я начала постепенно осознавать, что со мной произошло. Я думала, что болезнь одолела меня, поэтому стала терять все свои чувства. Это и было моим главным страхом.

Темнота. Фобия, преследующая меня с самого детства, переродилась в смертельно-неизлечимую болезнь.

А вот оглохнуть я никогда не боялась. Однако, перестав слышать голос Боу, я испугалась ещё сильнее…

Кроме того, я тогда увидела что-то ещё. Что-то важное. Но никак не могла вспомнить, что именно.

— Как ты спасла нас?

— Я зажгла свет.

— Не поняла.

— Обычный свет. Найтмервульфы боятся его. Я знала это, и тогда поняла, что данное приспособление, — она поднесла ко мне два изумруда, скреплённые вместе. Между ними была встроена золотая шестерёнка, к которой была прикреплена небольшая ручка, — будет полезным для меня...

— Как? — я хотела задать вопрос, но доктор перебил меня:

— Крутишь ручку — с ней вертится шестерёнка, высекая искры из изумрудов, — доктор, предвидя мой вопрос, решил не терять возможности что-то кому-то разъяснить. — использовалась Зекорой для обозначения своего местоположения в неясную погоду, чтобы пегасы на колесницах могли видеть её с земли.

— Но мы же подожгли фургоны. Там всё полыхало.

— Страх в ваших сердцах был слишком силён. Огонь уже истлел и собирался погаснуть, поэтому он не мог вас защитить. Причём, испугались вы не Найтмервульфов. Доктор поведал мне, что страх был в ваших сердцах ещё до того, как вы пришли, — зебра отошла от меня. — Теперь поправляйтесь. Ордерли сообщил мне, что у нас впереди долгое путешествие.

— У нас? — я глянула на доктора.

— Да, мисс, — Ордерли глянул на зебру, протягивая копыто в ожидании подсказки.

— Тэо.

— Спасибо огромное. Мисс Тэо сказала, что очень хотела бы найти Зекору и выразить ей благодарность. Ну а поскольку нам тоже предстоит отыскать её, я посчитал, что меньшее, что мы можем сделать для нашей спасительницы, — это пригласить отправиться с нами.

— Я, наверное, надоела с вопросами, но у меня есть ещё два. Первый: мы сейчас где?

— Это хижина Зекоры, она говорила мне о ней на пути нашего каравана. Мы собирались остановиться тут ненадолго, прежде чем отправимся на нашу родину. Я надеялась, что после того, как она убежала, мы найдём её здесь, — я уже собиралась спросить, почему, но зебра решила выдать ответ, не дожидаясь моей реакции: — Мы были ученицами Зекоры. Официально нас называли отделением «Зебринской магии». Она рассказала нам о вирусе — оставила записку — и убежала сюда, чтобы закончить какое-то особое зелье. Также она сообщила, что выбрала одного из нас и вколола ему лекарство, — зебра немного помолчала.

Мой мозг в это время старательно переваривал всю полученную информацию. Зекора следовала пути щедрости, как и мы, — разумеется, она не могла обречь своих учениц на смерть, но и спасти всех тоже. — Она написала, что та из нас, кто выживет, должна дождаться здесь доктора Ордерли и передать ему зелье.

— Но мы его так и не нашли, как и саму Зекору. Благодаря этому я пришёл к весьма радостному выводу: зебра жива. Она смогла пережить вирус, — Боу распушила перья. По её заинтригованной мордочке я поняла, что мне придётся снова ей лгать. — Сейчас Зекора явно движется к себе на родину.

— То есть вы не нашли её… — я взглянула на Боу и передумала произносить слово «труп», — здесь?

— Да, Зекоры нигде нет, — зебра улыбалась краешками рта.

— Тут есть подвал? — к сожалению, у меня был неприятный опыт поиска трупов. Я очень хотела ошибаться, но... Каковы шансы, что она не умерла?

— Эм... Я... — доктор Ордерли цокнул по деревянному полу. — Там, кажется, что-то есть — возможно, действительно подвал. Мы там не проверяли. Сейчас поищу лазейку, — Ордерли ушёл, а я тем временем решила подняться с кровати. Напряжённый взгляд зебры полосовал моё сердце. Мне не хотелось её расстраивать, но...

— Я нашёл!

Мы подошли к подвалу. Я попросила Боу сходить и проверить, что происходит на улице. Пегаска недовольно фыркнула, но всё-таки согласилась.

Доктор приподнял крышку люка — и они с Тэо закрыли копытами носы. Зебре понадобилось несколько секунд, чтобы осознать всё, что произошло. У неё на глазах блеснули слёзы, и она поспешила выйти из хижины.

— Ты что, не чувствуешь? — Ордерли взглянул на меня с удивлением.

— Нет, — теперь на лице доктора читался испуг. И только потом я поняла. Обоняние, я потеряла его...

Мы нашли Зекору. Ко мне вернулась боль, как Ордерли и обещал.

Мы нашли то зелье, о котором нам сказала Тэо. Зекору мы тоже нашли. Она оставила нам записку... Точнее, она оставила записку своей ученице.

— Тут написано... — доктор с позволения Тэо читал записку вслух, когда зебра успокоилась и вернулась в хижину. Боу всё ещё караулила наш фургон, на котором мы сюда и прилетели.

— Прошу тебя простить меня.

Хоть избежала ты огня,

Тебе остался долгий путь

Пред тем, как суету покинуть.

Проведи ты искателей света

К водопаду верности цвета.

Пусть стану я звездой твоей,

Любимая моя Реордемей.

— Ты сказал «Реордемей»? — спросила Тэо после того, как Ордерли закончил.

— Да... — доктор прочитал шёпотом текст ещё раз. — Да, точно Реордемей.

— Но это не моё имя. Реордемей погибла... Тогда, когда вирус подействовал, на нас напали Найтмервульфы. Я убежала, полагая, что я единственная, кто выжила. Утром я решила вернуться туда и нашла тело Реордемей. Оно было разодрано на куски, — я вспомнила тело зебры, которое рвали Найтмервульфы. — Я подумала, Найтмервульфы съели её после того, как она умерла… — зебра замолчала, и слёзы вновь потекли из её глаз. — Это значит, что Зекора не выбрала меня. Она написала письмо Реордемей. Я должна быть мертва…

Мы решили переночевать здесь. Зебра отказалась спать в хижине после того, как мы нашли труп Зекоры. Мы, разумеется, сказали ей, что она может занять наш фургон. Боу устроилась на пуховом пледе, который доктор отрыл непонятно где. Пегаска ещё не спала, но уже закрывала глаза и зевала. Доктор Ордерли изучал содержимое склянки, которую мы нашли. Он заявил, что, если с новым ответом приходит слишком много новых вопросов, то это не ответ.

Я же зашла к спасительнице. Зебра лежала, положив голову на передние ноги. Она была очень занятной. Мои познания о зебрах заканчивались лишь Зекорой, поэтому увидеть ещё одну для меня было неожиданно.

«На самом деле, они ничем не отличаются от пони, — размышляла я. — Тоже плачут, тоже хотят верить в лучшее. Только полосатые. Да и грива красивая…»

— Ты что-то хотела? — я осознала, что всё это время я бесстыдно смотрела на Тэо.

— Я хотела сказать… Спасибо, что спасла.

— Не за что, — её голос, наполненный грустью, не позволил мне уйти. Она тихонько всхлипывала, хотя слёз я не видела.

— Зекора много значила для тебя?

— Нет. У меня были хорошие отношения с ней, но, знаешь, даже странно, что я поверила в то, что она выбрала меня. Я ведь даже труп в хижине найти не смогла. Не то что спасать Эквестрию.

— Ты помогла мне… То есть нам.

— Это другое. Я не переживаю по этому поводу, лишь думаю о том, что странно это. Я ведь не знала, что больна. Не знала, что скоро все чувства пропадут, но чувствовала себя прекрасно. Теперь же, когда узнала, не перестала желать жить, напротив, захотела ещё больше. Однако мне плохо от осознания того, что я умру. Потихоньку, медленно. Я думаю, что было бы, если бы я так и не узнала об этом.

— Ты бы жила дальше. Пока у тебя не пропало бы обоняние. Тогда ты обо всём бы догадалась.

— Но что лучше? Знать, что ты умираешь, или же нет?

— Мне кажется, — я уселась рядом с ней. Зебра приподняла голову и посмотрела на меня, — проблема не в этом. Мы все знаем, что умираем. Кто-то быстрее, кто-то медленнее. Проблема в том, осознаём мы это или нет. — я удивилась своим словам, но потом поняла, что слишком долго размышляла над этим всем. Проблема осознания и принятия. Мы знаем о том, что происходит вокруг нас, но остаётся вопрос: будем ли мы это принимать? Я смотрела на зебру и осознавала: как бы ей ни было хорошо, когда она не знала, что больна, ей стало бы слишком больно, если бы она поняла это позже. Я тянула с объяснениями Боу, оправдываясь тем, что песочный замок придавит нас мгновенно насмерть. Но я ошибалась. Он не придавит нас насмерть. Это не убьёт Боу. Это ранит её слишком сильно. Она не умрёт и будет чувствовать всю эту боль, которой можно избежать, и виноватой буду я. Но почему же я не хотела осознать это? Наверное, потому, что мне пришлось бы принять другую вещь, которая принесёт боль только мне. Внезапно я начала рыдать, упав на пол, выпуская наружу все невыплаканные слёзы… Боль наконец-то подкралась ко мне и вонзила в меня остриё, которое я создала своими копытами.

— Что с тобой? — зебра склонилась надо мной, забыв про свою печаль. Я стала кричать ей о том, что я осознала. Осознала, что мои родители умерли. Что я умру. Наверное, я в первый раз по-настоящему начала переживать за Боу. Именно за неё, а не за себя, увиденную в этой пегаске. Мне захотелось подбежать к ней и всё рассказать, но из-за рыданий сил уже не оставалось ни на что.

Я услышала, как зебра вышла, оставив меня захлёбываться в слезах. Мне показалось, я стала ненормальной, хотя в этом уже давно была доля правды. Через несколько минут я увидела свет. Он тихонько заползал в фургон через окошко, а потом заметила зебру, которая стояла с лампой в зубах. Тэо поставила её и обратилась ко мне.

— Мне сказали, ты боишься темноты, — зебра зашла в фургон. — Знаешь, от неё спасает не только свет. Сэнди Боу уснула. Доктор Ордерли слишком занят.

Я непонимающе, сквозь пелену слёз, взглянула на неё.

— Я могу остаться с тобой. Если ты хочешь, — я жалобно кивнула ей, и Тэо села рядом со мной. Проревев до тех пор, пока мои глаза не начали закрываться сами собой, я заснула под сладкий шёпот зебры, уверявшей меня, что скоро всё будет хорошо.

Часть Шестая: Надпись на шлеме

Не чувствовать запах было весьма непривычно. Тэо зажгла в доме ароматические травы, которые по её словам давали очень приятный аромат. Обоняние было не единственное, что я потеряла. Я многое осознала и многое переосмыслила. Я подумала, что следовать «пути Щедрости»... Немного... Рано для меня. Я не была той, кто нужна Рэрити, да и её план был весьма и весьма сомнительным. Она послала напуганных и полуживых пони выручать её сотрудника. После этого она хотела, чтобы мы отправились искать зебру, которая могла умереть. Кстати с ней именно это и случилось. Сейчас мне кажется, что Рэрити элемент удачи нежели щедрости. Её поступок разумеется оправдывает то что она спасла многих пони... Наверное я запуталась. Я ринулась спасать всю Эквестрию непонятно как. Я не имела никаких талантов. Это не жаление себя, это действительно правда. Если говорить о жалости к себе. Я должна взять отдых. День, два... Я должна вернуться в научный центр и отдохнуть. Даже если я и решусь продолжить, то я должна, как минимум собраться с мыслями.

Приступов не было довольно давно и меня это пугало. Каждый раз, когда приступы прекращались мы радовались всей семьёй. Правда через некоторое время я начинала цокать по ковру с частотой три удара копытом в минуту, пока не цокну девяносто раз. Сбиваясь я каждый раз начинала заново.

Я решила, что расскажу Боу про болезнь, но доктор объяснил мне, что сейчас я на эмоциях и для начала мне нужно привести мысли в порядок. Конечно и Ордерли мог поговорить с Боу, но я хотела сделать это сама. Надо честно признать, что я делала это не потому что «это я построила этот песочный замок, я его и сломаю», а потому что... Боу стала мне действительно дорога. Я хотела, чтобы она услышала это от меня и простила меня. Может эгоистично, но... Боу нужна мне. Только сейчас я это поняла. Я не знала, что я к ней чувствую... Зато я знала, что я действительно чувствую, что-то к ней, а не жалость к себе. Хоть и её я тоже чувствовала. Я так увлеклась спасением мира, что действительно поверила в то что я смогу это сделать. Ну хотя бы помочь.

Доктор умолчал о том, что было в той склянке, когда я спросила, что там он ответил мне, что это не лекарство, на этом я и остановилась. Если бы он знал, что там он был сказал.

Зебра решила лететь с нами. Она сказала мне тоже самое, что я однажды ответила на вопрос о том, уверена ли я, что хочу следовать «Пути щедрости».

— Болезнь всё равно убьёт меня... Что мне ещё делать как не пытаться спасти пони от этой болезни, — я объяснила ей, что мы не уверенны в том, что Рэрити пытается вылечить болезнь. Мы до сих пор сами не знали куда и зачем мы движемся. Зебра сказала, что это не имеет значения. Что же не одной мне придётся многое осознать.

Я опасалась из-за её ноги, но зебра ответила, что ей не помешает это. Я даже не знала, что находится под повязкой. То есть там нога это понятно. Только что же с её ногой...

— Лэмплок, ты будешь яблоко? — Сэнди стояла около наших седельных сумок, которые мы скинули в одно место.

— Нет... Хотя знаешь давай, — скоро я перестану чувствовать вкус... Зачем же пренебрегать возможностью наслаждаться этим? Надо сказать, что эта болезнь поставила для меня жизнь в ином ракурсе. Я никогда не задумывалась об обычных вещах вроде яблок. Ну яблоки и яблоки. Еда и еда... только теперь я начинаю думать, а я ведь так редко баловала себя изысканной едой. Потому что не любила выходить из своего дома. Я не была на концертах Октавии. Столь многое не почувствовала. Я не жила одним словом. Хотя честно сказать даже сейчас у меня не появилось особого желания написать список моих заветных желаний и начать выполнять их по одному, пока я не сыграла в ящик.

— Ты будешь? — Боу посмотрела на зебру, когда передала яблоко мне, — Тэо? — зебра оглянулась, — Ты будешь яблоко?

— Нет, спасибо.

— Ладно, — Боу шмыгнула носом и улеглась на плед, — слушай, я всё хотела спросить, а почему ты не говоришь стихами, ну как Зекора, — я навострила уши. Я даже не задумывалась об этом.

— Зекора родилась и воспитывалась на родине... Я же воспитывалась здесь в Эквестрии.

— Твои родители... — я проревела ей вчера в гриву все свои слёзы из-за смерти своих родителей, даже не спросив о её...

— Мои родители приехали сюда, когда мама была беременна мною. К сожалению они давно умерли...

— Мне жаль, — Боу опустила ушки.

— Ничего малышка... Это было давно, — она глянула на меня. Наверное подумала, что разговоры о родителях делают мне больно.

— Мне тоже жаль.

— Спасибо, — она улыбнулась мне, я улыбнулась в ответ давая понять, что я в порядке.

— Дамы, — доктор постучал копытом по стене, — собирайтесь. Нам надо лететь. Даже если вы хотите отдохнуть, то лучше мы сделаем это в номере люкс, который нам предоставила любезная Лэмплок, — зебра удивлённо посмотрела на меня, а Боу похлопала крыльями.

— Номер Люкс? Ты ничего не говорила мне... — Боу с радостью и не доверием глядела на меня.

— Рэрити же сказала, что приведёт нас в безопасное место... — немного подумав ответила я.

Мы подлетали к Эппллузе, когда услышали хлопки. Правда хлопки были одиночными и редкими. Я встревоженно подошла к окну, выглядывая источник шума. Несколько десятков солдатов двухвостой республики окопались неподалёку от города. Стоявшая за укрытиями пулеметалка не двигалась. Но я слышала хлопки... Неожиданно что-то лязгнуло в фургоне. Доктор начал осматриваться, а Эш навострила уши. Мы сидели в полной тишине несколько мгновений пока лязг не повторился. Я решила посмотреть всё ли хорошо у Боу. Пегаска судя по всему ничего не услышала. Как вдруг раздался ещё один хлопок. Фургон накренился и я выпала из окна продолжая держаться одним копытом. Одно из креплений треснуло. Пегаска махала крыльями из-за всех сил. Я увидела Тэо, которая протягивала мне копыто. Я почти ухватилась, как вдруг фургон тряхнуло ещё раз. Я с оглушительным воплем понеслась к земле.

Быть земнопони, это как-то унизительно. Пегасы могут летать. Единороги левитировать других и даже себя. Земнопони же могут разбиться на смерть. Земнопони насмерть о землю...

Я бы даже усмехнулась, но вместо этого я вопила на всю Эппллузу и дрыгала копытами. Я летела прямо на часовню ратушу. Тут меня объяло тёмным цветом. Я начала потихоньку сбавлять скорость. Наш фургон был достаточно далеко и сильно накренился, но при этом продолжал лететь, хоть и потихоньку снижаясь. Доктор Ордерли помог мне не умереть, только затащить меня обратно не представлялось возможным. Я почти замерла, как вдруг тёмное поле вокруг меня исчезло и я провалилась сквозь крышу часовни ратуши.

Обломки и слой пыли затуманили мой обзор. Мой отупевший от страха мозг наконец-то начал принимать сигналы тела. Первым, что сообщил мне мозг была боль. Только потом я открыла глаза и увидела, как на меня наставили тонкую металлическую палку, со стёклышком наверху. Пони уставился на меня и молчал. Позади него был ещё один земнопони... У него было два хвоста! И у этого пони тоже. Мой мозг мгновенно нормализовал свою работу и я поняла, что двухвостый пони передо мной, что-то говорил мне всё это время.

— Тоже оглохла что ли?.. — судя по всему говорил он это уже не мне. Но и ко второму пони он тоже не обращался. Было такое чувство, что он разговаривает сам с собой. Тут он начал легонько задевать второго пони своим задним копытом. Тот резко развернулся и отшатнулся увидев меня. Он несколько секунд глядел, то на меня, то на проломленную крышу, а потом развернул такую же палку со стекляшкой и уставил её на меня. Тогда пони, что стоял передо мной взял табличку, что лежала в углу и принялся писать на ней. Надпись на табличке была — «Сколько хвостов у тебя?».

— Один... — пони облегчённо выдохнул, а тот что стоял около у окна опять развернулся. Пони опять начал писать, что-то на доске, как я сообщила ему, — я слышу...

— Что?... Ты слышишь? — я кивнула и он убрал табличку, — послушай не бойся ладно... Я не знаю кто ты, но не бойся, — я продолжала слушать, потихоньку думая, чем бы ему воткнуть в глаз, — мы защищаем Эппллузу. Ты... Я сейчас провожу тебя вниз ладно. Там выход, если хочешь можешь спуститься в одиночку, но нужно быть осторожней, тебя могут подстрелить. Поэтому давай я тебя провожу до местных...

— До местных... — наверно взяли горстку выживших пони в плен.

— Да конечно.

Я потихоньку поднялась, пока пони отошёл подальше к окну. Он сказал, что если мне будет легче он может идти впереди меня. Мне не очень хотелось поворачиваться спиной к убийце, поэтому я согласилась. Он повесил себе на шею эту странную металлическую палку и вышел из часовни. После нескольких минут утомительного шагания по ступенькам он спросил меня.

— Ты вообще, как оказалась на крыше?

— Упала, — я ответила полушёпотом.

— Стой. Это ты летела на фургоне?

— Да.

— По вам стреляли. Видела на возвышенности неподалёку от города укрепление?

— Стреляли? — он взглянул на меня с изумлённым видом, а потом вспомнив, что я и не должна знать значение этого слова, пояснил мне.

— Видела, там на укреплении стоит такая штука?..

— Пулеметалка, — я сказала это с такой напыщенной интонацией будто бы это он не знал, что происходит в округе. Только потом я поняла, что выдумало это слова сама.

— Нет, — он спокойным голос поправил меня. Мы остановились перед дорогой которая разделяла два ряда домов, — Это пулемёт. Когда слышишь хлопки, значит он стреляет... Он стреляет и из его дула... Посмотри, — он показал мне ту металлическую палку на его шее, — Это снайперская винтовка, она тоже стреляет. Не так часто, как пулемёт, зато точнее. Вот эта часть называется дуло. Из неё вылетают пули.

— Трассирующие, я знаю.

— Нет, трассирующие пули это... Те... Видела, словно такая полоса в воздухе, вот это трассирующие пули. Они помогают стрелку целиться, а остальные пули ты не видишь.

— Понятно, — было не совсем понятно... Только вот мне уже хотелось побыстрее увидеть остальных пони и узнать в порядке ли они, — Ты сказал здесь где-то местные.

— Да. Сейчас, — он посмотрел в ту самую стекляшку на своей... «Снайперской винтовке»... Через несколько секунд я услышала хло... Выстрел... Да...

Пони целился куда в сторону домов, что были на противоположной стороне дороги. Через несколько секунд после выстрела, из окна показалась голова пони в шляпе. Он посмотрел на нас двоих и радостно улыбнулся. Несколько мгновений и он уже вышел из дома и помахал нам копытом. Судя по одежде и звёздочке это был шериф. Двухвостый пони помахал ему рукой затем указал на меня, а потом в сторону шерифа. Тот кивнул и стал выглядывать из-за стенки дома в конец улицы, откуда открывался вид на ту самую возвышенность.

— Послушай... Я говорил про то, что по вам стреляли. Там в укрытии сидит ещё один снайпер... — увидев мой непонимающий взгляд он объяснил, — У него винтовка, как у меня, — теперь понятно почему хлопки... Да что же ты... Выстрелы были одиночными. Я с ужасом подумала о том, что скорее всего он целился в Боу, — так вот этот снайпер засел там. С ратуши в него не попадёшь, а вот если целиться с земли, то можно попасть в тот небольшой промежуток откуда он целится сам. Только для этого мне нужна приманка... — я немедленно округлила глаза, — послушай тебе всё равно нужно попасть на ту сторону, и он в любом случае постарается пристрелить тебя. Как только он постарается это сделать я стрельну в него...

— Ты хочешь... Убить...

— Я знаю вы не привыкли к убийствам, но посмотри, — он указал копытом вдоль улицы. Я увидела трупы пони, которые лежали там. У одной кобылки с причудливым платьем не было головы, осталась лишь часть гривы на шее, которая была запачкана в крови и пыли, — это всё сделал тот снайпер... Ты не можешь убивать и это чудесно... Только помоги мне, прошу...

— Ладно, — не знаю зачем... Мне все равно придётся бежать через эту дорогу, так что... Я почему то вспомнила тех солдат, которых Кудах превратил в камень. Боу думала, что так мы спасаем живых пони, которые спят. Только я то знала, что те пони мертвы. Думаю наш куролиск не собирается расколдовывать их... Так отличается это чем-то от убийства? Я ведь не убивала их. Тем более даже в камень их превратил Кудах. По моей просьбе... Неужели я тоже убийца. Нет... Пони не убивают...

— Скажешь когда будешь готова бежать, — двухвостый пони смотрел в стекляшку на своей винтовке, которую нацелил в сторону укрепления, чуть-чуть высунувшись из-за угла дома.

Я посмотрела на домик, что стоял через дорогу. Большие окна были потресканы и разбиты. Над ними была вывеска «Чайный магазин миссис Елли». Думаю миссис Елли была бы немного расстроена увидев свой магазин. Если она конечно ещё жива... Я решила что буду прыгать в окно того магазина, чтобы сократить время на путь через дорогу.

— Давай! — я крикнула и побежала вперёд. Преодолев половину пути я услышала выстрел. Затем ещё один. Я прыгнула в разломанное окно и умудрилась зацепиться копытом за стекло. Я упала на пол и перекатилась. Нога легонько заныла предупреждая меня о новой царапине. Учитывая то что до этого я упала с неба и не умерла, я не стала даже смотреть на копыто.

Я наконец-то могла осмотреть пони со стороны. Он был одет в запылённый плащ, из под которого торчали два хвоста. Скорей всего он был пегасом, но я так и не увидела, чтобы он использовал крылья. На шлеме была, какая та надпись, которую я никак не могла разглядеть. Пегас долго смотрел в свою стекляшку, а потом отозвался на крик шерифа. На вопрос «Ну?», пегас лишь отрицательно покачал головой. Потом он кивнул мне и ушёл обратно в ратушу.

— Ты в порядке? — я увидела фигуру шерифа в разрушенной стене магазина.

— Да... — всего лишь упала с неба... Всего лишь... — Я в порядке.

— Мы видали ваш фургон ещё вчера, — шериф был намного моложе чем я думала, он говорил звучным голосом с характерным южным акцентом, который иногда можно было услышать и у Эпплджек, — Хотели развести костёр, шоб вы нас увидели, тольк вы уж были далеко.

— Эти пони действительно защищают Эппллузу?

— Ох... Да... Славные парни... Мы как увидали их два дня назад сраз встали на позиции. Тольк потом оказалось шо это славные ребята. Они нас уже долго защищают.

— Двое...

— Да мы сами удивляемся... Они сказали, шо к нам идёт десяток солдат. Хотят захватить наш яблоневый сад, — теперь понятно зачем солдатам Эппллуза, — не знаю как, тольк они уж два дня их сдерживают, — теперь это казалось логичным. Наверное неподалёку от города, было укрепление двухвостых. После вируса большинство умерло. Теперь их хоть и много у них каждый солдат на счету. Эти пони с помощью своих винтовок в лёгкую убивают каждого солдата, кто полезет в сторону Эппллузы с враждебными намерениями, — ну лады ты устала... Пойдём, ты отдохнёшь да хоть народ обрадуешь...

— Народ? — сколько же пони смогло выжить здесь...

— Да у нас чёрти шо твориться в последнее время... — он опустил голову и продолжил тихим голосом. Большинство населения умерла... Шериф тоже... Несколько пони заболело не пойми чем. Ну эт не важно. Самое главное вы уже здесь.

— Мы?

— Да... Ваш фургон. Ему конеш крепко досталось, но не чё, мы отремонтируем и вы нас от седова увезёте, — так...

— Не поняла.

— Да вы не переживайте мы всё бесплатно отремонтируем. Самое главное эвакуируйте маленьких жеребят. Мы ещё продержимся... — О Селестия... Жители думают мы от Твайлайт. Прилетели их спасти...

— Я боюсь вы неправильно поняли, — шериф... или помощник шерифа посмотрел на меня изумлённо, — мы не приехали вас спасать...

— Что? Я думал принцесса...

— Принцесс больше нет... Эквестрия проиграла войну...

— Ты хочешь сказать, что принцессы умерли...

— Я не знаю, что творится с Луной и Селестией, но Твайлайт больше не помогает пони.

— Мы... — шериф посмотрел куда-то в сторону. — Что нам теперь делать?

— Я не знаю... Никто не знает, — шериф уже не слушал меня, но я должна была знать сколько пони выжило, — Скажите... Сколько осталось в живых? — он продолжал молчать, — шериф? — наконец он взглянул на меня, — сколько осталось в живых?

— Примерно тридцать... Тридцать пять... — он начал качать копытом в воздухе, — я не знаю может меньше, может больше... Я не был не готов к этому, — он взглянул на меня и я увидела, как у него в глазах появились слёзы, — я только помощник шерифа... Я угробил этот город... Не уследил...

— Шериф, — он вопросительно кивнул не глядя на меня, — я из Понивилля. Я хочу чтобы вы кое-что поняли... Те кто жил в Понивиллле их больше нет. Все умерли... — он взглянул на меня с тревогой, — выжило только двое... То что у вас в городе осталось столько пони... Это чудо... Шериф, вы отлично справились... — он больше не мог сдерживать слёзы и поспешил выйти из здания извинившись передо мной и попросив подождать...

Мы наконец зашли в здание полное пони. Наверное, когда-то здесь хранили все сбережения Эппллузы. Это называлось банк... Да, точно банк. Шериф объяснил мне, что выбрал это здание, потому что в случае чего, можно было бы спрятаться в хранилище. Хоть это была сомнительная идея, лучше альтернативы я так придумать и не смогла. Пони теснились в не слишком уж и большом помещении. Ужасные условия, постоянный плач жеребят и напуганные пони, которые не знают чем они больны... Хотя бы еды у них было достаточно. Меня встречали с радостной улыбкой за несколько минут мои седельные сумки доверху нагрузили яблоками. Я сразу попросила шерифа объяснить бедным жителям, что к чему. После небольшой речи шерифа, пони сразу погрустнели. Несмотря на это, яблоки мне предлагать не перестали.

Я толком не знала, зачем я пошла с шерифом сюда. Мне нужно было срочно направляться к фургону. Когда я сообщила об этом шерифу он сказал, что всё равно попросит кого-нибудь помочь отремонтировать наш фургон. Было приятно знать, что пони не стали хуже. В отличии от тех, кто заперся в центре Твайлайт... Если подумать, то я ведь собиралась сделать тоже самое... Несмотря на моё обещание Рэрити я хотела прекратить следовать пути щедрости. Я рассказала шерифу о том, что представляет из себя эта болезнь. Он решил, что жителям ещё рано знать об этом... Я вспомнила разговор с Эш. Я хотела сказать шерифу о том, что потом будет только хуже, но промолчала. Шериф спас более тридцати пони, а я чуть не погубила одну пегаску.

— Нужно поговорить, — в дверях показался двухвостый. Пони сначала настороженно смотрели на него, но потом узнавая в нём защитника Эппллузы, продолжали заниматься своими делами.

— Что случилось? — шериф заговорил, когда убедился, что остальные пони нас не слышат.

— Мы с Мэнни заметили отряд двухвостых. Мэнни смог уложить лишь одного, остальные скрылись за барханами.

— Эмм... И что теперь? — шериф озадаченно глянул на меня, а потом на солдата.

— Фургон... — снайпер взглянул на меня, — Они движутся в сторону падения фургона...

— Зачем?! — я перебила шерифа, который собирался сказать, что-то.

— Наверное думают, что там припасы. У них туго с едой. Они пытаються захватить яблоневый.

— Да... Я знаю... — наверное двухвостые пони точно также, как и шериф приняли нас за спасателей... Пони надеялись на спасателей... Почему же теперь мне кажется это столь странным. Я должна была придумать, что-то. Надеюсь наш «отряд» не пересечётся с двухвостыми. Что если они вообще решили никуда не идти или ждать меня? Что если они решили бросить меня... Хоть это был достаточно печальный вариант. Зато они бы точно остались живы. Я уже направилась к выходу, как снайпер окликнул меня.

— Ты куда?

— Разве не ясно.

— Подожди... Мы что-нибудь придумаем, — неприятно было говорить, что мы бросим тут всех, не пытаясь помочь, но мне нужно было объяснить, что не нужно рисковать ради нас.

— Пойми. Мы не спасательный отряд. Мы здесь по другим причинам. Так что...

— Ну ладно... Но постой, — я опять вернулась, — Даже если так я всё равно помогу...

— Нет, — я заметила сколь многим вещам я стала удивляться. Раньше желание помочь было естественным. Почему же мне все естественно доброе кажется странным?! — Тебе лучше остаться тут, — я не знала, зачем он защищает этих пони, но... Как мне казалось у него были на то свои причины. Может он тоже следовал какому-нибудь пути, — Эти пони не справятся без тебя... Я не могу помочь им, так что если из-за меня умрёт один из их защитников я себе этого не прощу...

— Пойми, туда направилась большая часть отряда. Если мы сможем найти правильную позицию тогда я смогу устранить их всех, — шериф покачал головой, и после этого снайпер обратился к нему, — я знаю, вам не по нраву такие меры, но это лучший выход из ситуации. Мы спасём тех, кто был в фургоне и заодно покончим с пони, что нападают на город. После того как я перестреляю тех...

— Перестань я не хочу об этом слушать. Ты помогал нам... Аррргх, — шериф мохнул копытом и отошёл в сторону, — нет, это не правильно, — не знаю почему, но... неужели я согласилась... Мне начало казаться, что это правильное решение... Мне начало казаться, что убийство это правильно...

— Подумайте, шериф, это спасёт многих пони.

— Но ты убьёшь их.

— Я убивал их и раньше...

— Это другое у тебя не было выбора...

— Сейчас тоже нет... — шериф отрицательно покачал головой, — подумайте...

— Я не хочу принимать это решение... Не могу... Пускай решает она...

— Я?! — только не я...

— Там находятся знакомые тебе пони... Это их убьют... Когда пытались убить моих жителей я принимал решения. Сейчас ты должна принять решение. Только я не хочу знать, что за решение ты примешь... — шериф поспешил отойти и зашёл в комнаты с пони...

— Ну и, — я глянула на снайпера, — Что ты думаешь?...

Что я думаю... Прекрасный вопрос... Прекрасный...

Мы рысью скакали по занесённой пылью тропинке вместе со снайпером. Он сказал, что сам починит фургон. Получится у него не так хорошо как у профессионального ремонтника, но полететь мы сможем. Я всё ещё сомневалась... Я не смогла решиться на убийство пони. Только отказаться я тоже не могла. Я либо убила бы тех, кто мне дорог, либо убила бы тех, кто пытается убить тех, кто мне дорог. Из двух зол я выбрала меньшее. Я оправдывала свой поступок тем, что двухвостые пони убивают и не заслуживают жить сами. Только заслуживаю ли я жизни, если я тоже убиваю? Хоть мне и не придётся стрелять, я чувствовала будто это я лично смотрю в эту стекляшку, целюсь...

— Почему ты помогаешь нам? — сумасшедшим нельзя думать слишком много...

— Я же сказал. Убьём тех и тогда... — снайпер, который тоже думал о чём то, ответил мне спустя минуту. У меня так и не получилось разглядеть надпись на шлеме. Я постоянно забывала о ней, когда у меня появлялась возможность посмотреть на его затылок.

— Нет... Зачем ты помогаешь всем нам, то есть жителям Эппллузы и остальным пони?

— Я у себя тоже спрашивал... — он вздохнул, — Если тебе интересно, то я начал это делать до того, как все погибли.

Я поглядела на него в ожидании продолжения исповеди, но пони ничего больше не сказал.

— Так почему...

— Дорога будет долгой, да? — он улыбнулся, затем откашлялся и грустно продолжил, — Ты наверно не поймёшь. У нас в стране с правителями согласны не все. Так вот, когда началась война согласны были тоже не все. Я был не в их числе... — он поправил свою винтовку, потянув зубами за ремешок на котором она держалась, — Нам... То есть нашим жителям всем дали ложную информацию о вашей стране... Утверждали, что вы неразвитые дикари, язычники, практикуете магию и заклинания. С одной стороны так оно и есть... Дело в эпитетах да? — он глянул на меня и я кивнула не желая прерывать рассказ, — ты знаешь из-за чего началась война?

— Нет... Я была под куполом и не знала о ней. То есть я знала...

— Понятно... У нас закончилась еда.

— Не поняла...

— Растения начали умирать. Перестали расти. Наш климат был... Не самое лучшее, что у нас было. Так что народ быстро охватила паника. Нужно было действовать.

— Хм... — я вспомнила те обращения по радио, в которых, говорилось про еду и воду, — так значит у вас нет машин, которые работают на полях...

— Ха, — он сдавленно посмеялся, — я слышал, как вас обрабатывали, когда вы были под куполом... Про машины это правда... Только вот убирать уже было нечего... — мне хотелось... Нет мне нужно было знать из-за чего началась война. Только для начала я хотела узнать, почему же снайпер отказался участвовать в ней, поэтому я спросила.

— Ты не ответил... Почему же ты помогаешь нам?

— У нас было очень много не довольных... Слишком много... Я чуть не каждый день выезжал подавлять демонстрации недовольных. Однажды мы подъехали к одной из таких демонстраций. Молодые студенты, плакаты, лозунги и прочее... Всё как обычно... Думал сейчас постреляю пару раз в воздух они и разбегутся. Только приказа всё не было и не было... Тут приехал один из военачальников. Я не узнал тогда, кто это был... — он помолчал, затем продолжил. Его голос постепенно надламывался, — Нам дали приказ стрелять на поражение... Я стрельнул несколько раз... Потом бросил себе винтовку под копыта... Ну меня затем и сослали в Сан-Паломино. «Отряд диссидентов»... Мы следили за ситуацией около купола вокруг Лас-Пегасуса... — остальную часть пути мы прошли молча...Только потом мы остановились около спуска с холма, — пришли, — он достал свою винтовку и поставил её на две маленькие опоры, пока он ложился и смотрел в стекляшку я посмотрела вперёд и увидела наш фургон, — на возьми... — он протянул мне бинокль, — смотришь в эту стекляшку...

— Я знаю что это...

— О... Ну ладно.

Я посмотрела через «стекляшку» на наш фургон. К моей радости я увидела там Тэо. Почему они ещё не ушли? Прошло не менее получаса. Ладно тебе Лэмплок... Ты же надеялась, что они тебя ждут... Хотя лучше бы они ушли, тогда бы я отказалась убивать тех пони. Моя душа стала бы чиста. Только помешало бы это снайперу убить всех. Он бы ведь не развернулся бы и ушёл.

— Зачем тебе моё разрешение...

— Что? — стрелок оторвался от стекляшки и посмотрел на меня.

— Почему ты не мог сам пойти и убить их всех без моего разрешения... — он царапнул своим копытом по винтовке.

— Это твои знакомые и я... Шериф ведь сказал, что ты должна решать.

— То есть если бы я сказала нет, ты бы не стал никого убивать? — ответа не последовало. Снайпер снова уставился в стекляшку и сказал мне.

— Слева от фургона за холмами... — Я посмотрела сквозь бинокль на барханы.

— Там ничего нет.

— Смотри внимательней, — я убрала бинокль и посмотрела на барханы, я заметила несколько фигур, которые потихоньку двигались в сторону фургона. Я поглядела в бинокль и увидела двухвостых солдат. Только у одного из них была эта снайперская винтовка. Другие тащили у себя в зубах дубинки, — Послушай меня, — я посмотрела на стрелка, он всё ещё смотрел в стекляшку, — мне нужна твоя помощь. Угол обзора бинокля шире, чем у винтовки, — он посмотрел на меня, — мне нужен наводчик...

Хоть мне и не придётся стрелять, я чувствовала будто бы это я лично смотрю в эту стекляшку, целюсь...

Я не знала почему, только вот я чувствовала, что жизнь той зебры и тех пони куда нужнее мне, чем жизни тех, кто пытается их убить. На барханах начали появляться всё больше фигур пони, они больше не крались, а бежали к фургону. Я думала об этом раньше. Моя жизнь стала лишь чередой решений в которых я должна была выбрать либо свою жизнь, либо чужую. Тот двухвостый с кровавыми ногами, что я ослепила, Те солдаты, которых заколдовал куролиск, по моей просьбе... Я считала, что жизнь в Эквестрии это счастье. Жизнь в Эквестрии была словно чудный сон. Только теперь я увидела совсем не ту Эквестрию, что представляло. Это прозвучит банально... Теперь жизнь похожа на один страшный кошмар. Может жизнь была такой всегда, а я не знала об этом. Если так, то я хочу обратно в мой чудный сон...

— Ты наводишь я стреляю поняла... — я кивнула...

Раздался оглушительный хлопок. Я смотрела через стекло бинокля на республиканцев, они все пригнулись и перестали двигаться. Наконец я нашла пони, что был убит снайпером. Крови было немного, только его лицо, застывшее в агонии, помогло мне понять, что он мёртв.

— Следующий.

— Что?

— Следующий где?! — я начала искать взглядом следующую цель для снайпера. Затем я вспомнила, что уже видела солдат с дубинками, на бархане.

— Чуть выше первого, — несколько секунд... Кровавый фонтан брызнул из головы пони. Тот солдат, что стоял неподалёку от него пустился на утёк... Жизнь ещё одного пони оборвалась и дубинка выпала из рта...

— Следующий... — мне становилось не по себе, я хотела отбросить бинокль от себя... Затем я увидела, как на нас целиться пулемёт и все сомнения остались позади...

— На нас целиться пулемёт справа, — мой мозг опять заработал в несколько раз активней, — десять метров!

— Не волнуйся, — мне показалось, что снайпер усмехнулся, — нас он не достанет... Если бы у них была винтовка, как у меня то это проблема... Ну а так... — пони, что находился за пулемётом, отлетел от него и я успела увидеть, как шея бедолаги залилась кровавой жижей... Пони что таскал тележку с пулемётом забился в истерике, пытаясь отстегнутся он орал, что-то... Стоит упоминать, что это был предсмертный крик, — я же сказал... Не проблема, — стоп... Я видела одного пони... О нет!

— У них есть снайперская винтовка! — я перестала смотреть в бинокль

— Что? — Раздался хлопок после, которого я услышала крик снайпера. Копыто снайпера было в крови... Несмотря на это он пригнулся и другим свободным копытом, притянул меня к песку. Раздался ещё один хлопок, который видимо был предназначен для меня... Снайпер ещё кряхтя осмотрел своё копыто. Я услышала то самое «блять», которое так часто произносили все республиканцы.

Снайпер потихоньку начал двигаться к винтовке. Он снова посмотрел в стекляшку и попытался отодвинуть винтовку в сторону... Ещё раз прозвучало «республиканское» слово... Снайпер посмотрел на меня.

— Тебе нужно прицелиться самой... — мои глаза округлились, но снайпер тут же прервал потом моих возмущений и отрицательных ответов, — стрелять я буду сам...

Хоть мне и не придётся стрелять самой, я чувствовала, будто бы это я лично смотрю в эту стекляшку, целюсь...

Я тихонько подползла к винтовке и вгляделась в стекляшку... Песок, и только песок всё, что я видела... Бум!!!... Ещё один выстрел разнёсся над пустыней... Я дрогнула, но винтовку из копыт не выпустила. Я почувствовала, как винтовку, кто-то двигает, и услышала голос снайпера...

— Скажешь когда увидишь пулемёт...

— Стоп, — я снова увидела труп пони запряжённого в повозку с пулемётом.

— Теперь... — Бум!!!... На меня начал сыпаться песок... Похоже следующий хлопок я не переживу... — от прицела отодвинься... Теперь нужно чуть выше, пока не увидишь того пони, — я непонятно зачем отодвинулась от... «Стекляшки» и продолжила искать цель... Скоро должен был прозвучать ещё один хлопок... Мои копыта начали дрожать...

— Нашла я нашла!... — Бум!!!...

Я закрыла свои глаза. Темнота, которую я всегда боялась позволяла спрятаться от мира. Я любила прятаться от мира... Только этот способ я ненавидела... Я пряталась у себя дома, я пряталась за своей болезнью в каком то смысле... За темнотой я не пряталась никогда...

Мы с Тэо сидели на одном сидении. Боу уже пристегнулась к креплениям которые починил снайпер. Мы уже собирались улетать. Ордерли, который повредил ногу устроился на полу. Тэо решила, что лучше будет подождать меня несколько часов и только потом идти в Эппллузу искать меня. Хоть Боу пыталась отправиться на мои поиски, Тэо категорически запретила ей летать. Я представляла, как пегаска фыркнула и согласилась... Половина отряда, смогла уйти, без снайпера их попытки были обреченны, поэтому они предпочли «тактическое» отступление. Хоть это было не победой, на Эппллузу они нападать точно не будут. Ордерли заверил, что копыто снайпера скоро заживёт. Насколько я поняла снайпер не очень переживал по этому поводу. Сказал, что пойдёт в Эппллузу пешком, несмотря на то что мы предложили подвезти...

Мы уже улетали, когда я посмотрела на снайпера. Тихонько прихрамывая снайпер направлялся в сторону Эппллузы. Наконец я прочла надпись на шлеме — «Это моё решение... Моя ответственность»... Тогда когда ему пришлось стрелять в тех молодых пони с плакатами... Это съедало снайпера всю жизнь. Решение... Поэтому он отказывался стрелять пока ему не скажут. Он смог увидеть в пони, что-то лучшее... Он верил нам... Поэтому он просил шерифа одобрить стрельбу. Поэтому он просил меня сделать решение. Он боялся принять неправильное решение. Ну а так... Убитые сегодня это моё решение... Моя ответственность.

Я решила, что буду следовать пути щедрости...

Часть Седьмая: Спасаю себя спасая других

Мой путь… Путь щедрости. Мне нужно разобраться, что значит путь щедрости. Мне нужно разобраться куда я иду, зачем и что ждёт меня в конце этого пути. Что же такое щедрость? Щедрость — умение отказываться от того, чем ты обладаешь и жертвовать этим. Я знаю, что щедрость — это нечто большее. Только пока я слишком молода, чтобы объяснить, что такое щедрость… Может позже… У меня не было ничего на тот момент, когда я начала следовать пути щедрости. Дом… Наверное он уже сгорел, а если и нет, то жить в нём я точно не буду. Мой шарф… Для меня шарф имеет более духовное значение, нежели материальное. Да и кому нужен шарф… Чёрт… Даже шарф не могу отдать… Мои страхи не позволяли мне это сделать… Ну, а что если щедрость распространяется не только на материальные блага. Наверно было странным не подумать о Рэрити… Она отдала всё что у неё было. Все её биты. Своё место в безопасном месте. Она пожертвовала своей возможностью находится с любимой. Она пожертвовала своей жизнью, это и было концом её пути… Неужели это будет и мой путь?… Путь щедрости…

Ну, а пока я жила в номере люкс!… Я бы хотела провести остаток жизни здесь, ожидая того момента пока я ослепну и не смогу видеть эти прекрасные пуфики на диванах. Такие мягкие… Роскошь была повсюду. Мебель, сделанная мастерами своего дела, поразила меня в первую очередь. Я никогда не видела такого. У меня не хватало эпитетов, чтобы описать всё великолепие убранства, что теперь было у нас в распоряжении. Здесь было около семи комнат не считая гостиной и кухни. Изящная посуда была сделана из фарфора. Никакого металла, только фарфор! Приятный дизайн, который даже я смогла оценить. Нет я не была привередой, только вот я ничегошеньки не понимала в дизайне!

Путь щедрости… Ирония…

Я подумала о том, что жители Эппллузы теснятся в здании банка, пока я сижу тут на этих пуфиках…

Я предложила Ордерли отдать наше жилище пони из Эппллузы. Доктор, который разлёгся на диване, «леча» свою ногу, посмотрел на меня удивлёнными глазами. Несколько мгновений спустя он тоже погрустнел, видимо поняв насколько мы «щедрые». Несмотря на это он сказал, что Твайлайт не позволит нам отдать это место другим. Мы были нужны ей. Пока что… Ордерли предложил мне альтернативу. Сады Эппллузы были полны яблок. Ну, а на столах научных сотрудников лежало сено. Если бы Твайлайт согласилась обменять еду на лекарства мы бы могли помочь тем пони. Доктор Ордерли сказал, что полная антисанитария убьет их быстрее чем республиканцы. Я заметила ещё тогда, что большинство жеребят было простужено. Ордерли обещал переговорить с Твайлайт. Хоть он и не хотел с ней говорить.

— Что уж поделаешь… Поговорю я с ней.

— Думаешь, она послушает?

— Думаю, она увидит выгоду. У неё медикаментов завались, а вот с нормальной едой напряг. Видела, как Пинки скачет в кафетерии? — розовая пони с гривой похожую на сахарную вату, действительно скакала там сутки на пролёт. Я недавно глянула программу выступлений, которая висит около кафетерия. У Пинки Пай было только пять часов на сон, и ещё один час на отдых во время которого выступали либо Винил, либо Октавия, либо обе сразу. Хоть они частенько выступали вместе с Пинки, аккомпанируя ей музыкой, я не видела их так часто, как Пинки, — наверно, не будь её там пони бы с ума посходили от этого сена.

— Думаешь, Твайлайт заставляет её?

— Нет… Ты же знаешь, как живёт Эпплджек. Ни каких забот. Хоть она открыто говорит Твайлайт о своей ненависти к ней, — элемент честности… Наверное она единственная, кто остаётся голосом добра у Твайлайт, — Пинки делает это по своей воле.

— Зачем? … Она же мучает себя, — доктор вздохнул, а потом, улыбнувшись, взглянул на меня.

— По той же причине почему ты хотела отдать этот номер люкс незнакомым тебе пони.

— Она хочет помочь?

— Эх… Я не то хотел тебе сказать, да и ладно, ты почти права. Она точно так же, как и мы пытается помочь пони, — доктор растянулся на диване и закрыл глаза.

— Ордерли, — доктор кивнул мне, — Ты поговоришь с Твайлайт?

— Я же сказал… — Ордерли протяжно зевнул, — что да.

— Я думала, ты пойдёшь прямо сейчас…

— Лэмплок… — он сел на диван, а потом и вовсе слез и тихонько прихрамывая направился к выходу, — об этом я и говорил.

— Не поняла…

— Тебе забралась в голову непонятная идея и ты опять ринулась всем помогать, через несколько часов ты обо всём забудешь и успокоив свою душу бесконечными оправданиями уляжешься на пуфики и уснёшь… — нет, я же решила следовать пути щедрости… Хотя я и раньше говорила себе это, а потом я действительно забывала об этом. Я пообещала Рэрити, что буду идти до конца. И уже через день я говорила себе, что её идея глупая и я не та пони, что ей нужна… - эй, — доктор окликнул меня и я вернулась в настоящий мир. Доктор посмотрел на меня умилённым взглядом, — я не это имел ввиду… Знаешь когда я говорил о Пинки, я хотел сказать, что она пытается успокоить свою душу. Точно также, как и ты. Из-за этого вы обе помогаете другим пони. Да, разными путями и всё же помогаете. Эх… Я не лучше, чем ты… Я то постоянно лежу на пуфиках, а у тебя хоть иногда бывают просветления… Нет ничего плохого в том, чтобы пытаться излечить свою душу помогая другим. Только потом ты осознаешь, что себе ты так и не помог. Ты пытаешься спастись… Поэтому ты следуешь пути щедрости, — Ордерли уже начал уходить, когда я спросила.

— А почему ты помогаешь другим?

— Я же говорю… Тоже лечу свою душу.

— От чего?

— Знаешь, — Ордерли задумался на секунду, а затем, улыбнувшись, ответил, — тут одна пони, очень просила меня поспешить к Твайлайт, так что я наверно пойду, ладно.

— Ой иди давай… Всё равно знала, что ты не ответишь, — Ордерли лишь усмехнулся и вышел из номера.

Я направлялась по лестнице к своей маленькой радости… Эпплджек… Я оставила попытки завоевать её сердце… Я не пыталась даже… Я имею ввиду, даже в теории эти желания перестали существовать. Только ведь нет ничего плохого в том, что я хочу побыть с ней… Побыть и ничего более… У меня был свободный допуск, в эту часть научного центра, об этом, кстати говоря позаботилась Эпплджек. Я прогуливалась по коридорам в поисках моего яблочного десерта… Который я не попробую… Я наткнулась на серую пони. Она была в странном свитере и общалась… С камнем. Она что-то говорила своим монотонным голосом, этому маленькому безжизненному собеседнику. Мне стало немного грустно… Я понимала, какого это. Может конечно, она не психически больна, только вот мне кажется, что она чувствует себя не очень. Я порой вела себя ещё более странно. Тем более сейчас, когда приступов не было слишком давно я начала волноваться. Да во мне теплилась маленькая надежда, что приняв смерть родителей я наконец-то излечилась… Только каковы шансы…

Я так и не смогла отыскать Эпплджек. Я поспрашивала у пони вокруг и они мне сказали, что она вышла. Я уже направлялась к выходу, как опять наткнулась на двух малюток. Я услышала радостный смех Скутс из кухни.

— Осталась щепотка соли, — пегаска опрокинула небольшой мешочек и соль водопадом полетела вниз в тару, — упс…

— Ничего, — Эпплблум пробежалась глазами по рецепту, — добавим в три раза больше сахара и всё будет нормально.

— Привет, девочки, — я скромно помахала копытом.

— Привет, Лэмплок, — Эпплблум уже не выглядела такой грустной, она кажется действительно была увлечена процессом.

— Привет! — со мной поздоровалась, маленькая любимица Рейнбоу. Я не знаю что там натворила Рейнбоу Дэш, но маленькое создание я винить в этом не буду. Для меня она всё та же милая Скутс.

— Чем занимаетесь?

— Мы решили, что нашим талантом может оказаться готовка, — Эпплблум озадаченно всхлипнула, — мы конеш и раньше думали на готовку, но вдруг мы мало старались.

— Ну, а с этим блюдом мы точно получим наши кьютимарки… Без Свити Бель конечно тяжело… — Эпплблум демонстративно покашляла и Скуталу замолчала. Я вспомнила маленькую сестрёнку Рэрити, которая даже сейчас видимо сидела около своей сестры… — Я ведь только…

— Я пошла за сахаром, — Эпплблум вышла из дверей, а Скуталу вздохнула и продолжила свои кулинарные взыскания.

Можно понять Эпплблум. Её бабушка умерла, но при этом она продолжает держаться, в то время, как Свити Бель льёт слёзы над телом живой сестры. Хотя неизвестно кому из них тяжелей. Я пристыдила себя когда увидела, как Свити Бель переживает из-за сестры. С другой стороны, в ней нуждаются её близкие. Не только Эпплблум и Скуталу, но и её собственные родители, которые переживают и за Рэрити и за Свити Бель.

Я легонько толкнула дверь, где находилась Рэрити. Свити Бель всё ещё смотрела на свою сестру. Не думаю, что у бедняжки остались слёзы. Она обернулась на меня, когда я её поприветствовала. Её состояние, в отличии от Эпплблум совсем не улучшилось. Честно сказать, понятия не умею, что я сейчас пыталась сделать. Только вот мне казалось, что я обязана помочь этой маленькой кобылке. Да, да я знаю, мне это не поможет ну и неважно, сейчас я стараюсь помочь и только это имеет значение. Я подошла к маленькой пони и положила ей копыто на плечо. Она удивлённо посмотрела на меня, а я сделала вид, что не заметила этого и обратилась к ней смотря на тело её сестры.

— Я знаю, что тебе тяжело, — ну начало вроде неплохое, по крайней мере я так думаю, да и Свити Бель меня не выгнала пока что… — Я знаю что тяжело терять близких…

— Я не потеряла её, — она сверкнула на меня своими иссохшими кровавыми глазами и мне сделалось жутко, — она здесь со мной, как и обычно… Но при этом, как-то далеко… Она всегда была рядом, но где-то не со мной… У неё всегда находились дела важней.

— Я знаю, что тебе тяжело, — О Селестия! … Лэмплок немедленно оставь маленькую бедняжку в покое и выйди из комнаты, пока не довела её до слёз!

— Самое обидное, что её заботы действительно были важнее чем я… — Свити Бель продолжала говорить сама с собой не обращая на меня внимания… — Наверное это я была виновата. Это мне нужно было стараться больше времени проводить с ней. Она тоже нуждалась во мне, — только не начинай говорить. Молчи! Лэмплок!

— Тебе нужно понять. Сейчас ты жалеешь себя, а не её, — Ой… Ну ладно тебе не причитай, Ордерли же делал так. Скажи пони, что он самолюбивый и заботится только о себе и после этого пони сразу будет легче… Я ведь правильно всё поняла? — Тебе нужно принять это — Рэрити больна… — Её маленькие глазки задрожали, — Ты хоть представляешь сколько пони беспокоятся из-за тебя… — Лэмплок… Замолчи… — Твои родители, Эпплджек, Скуталу… Подумай об Эпплблум. У неё умер близкий ей пони. Она вместо того, чтобы отчаяться продолжает жить. Она старается быть счастливой и делает счастливыми других, — Бедняжка начала плакать… Я ненавижу саму себя… Так почему же ты не замолчишь?! — Думаешь Рэрити пожертвовала собой ради того, чтобы ты сидела и жалела себя?

— Это не правда!

— Ты знаешь, что это так, Свити Бель.

— Нет! — малютка взбрыкнула свой стульчик.

— То что ты сейчас испытываешь — это злость и ты злишься на саму себя! Ты знаешь, что ты самолюбивая пони! — она ничего не ответила мне. Я увидела сомнение в её взгляде, она начала верить мне… Лэмплок замолчи! Ты понятия не имеешь, что творится у неё в душе!… Я знаю, что творится у неё в душе. То же самое было со мной… Это не значит, что ты права! Ты не осознала смерть родителей. Ты лишь перекинулась с одного на другое. Ты перестала врать Боу, теперь ты врёшь Свити Бель! Ты психопатка, Лэмплок!… Нет!… Да ты знаешь что это так!…

Так ладно… Пока они обе спорят, Я заметила, что Свити Бель залилась рыданиями… Любовь… Это нечто сложное. Любовь нельзя объяснить. Только Я верю, что Свити Бель чувствовала любовь к своей сестре. Я знаю, что Лэмплок чувствовала любовь к своим родителям… Я чувствовала… Также Я знаю, что Лэмплок больна и при этом в чём то она права. Самолюбие тоже говорит в нас, когда мы теряем близкого нам пони. Нам больно, нам жалко себя. Да, разумеется нам жалко себя и это правильно. Это любовь в наших сердцах. Она причиняет нам боль, когда наши любимые умирают. Только пони забывают о любви в такие минуты. Пони забывают, что это любовь сжимает их сердце. Почему такое происходит? … Любовь это чудо. Но можно ли верить в чудо, когда смерть забрала у тебя тех, кого ты любишь? Можно ли поверить в чудо, когда ты остался один без опоры и тепла любви? Нам легче поверить в то, что мы ужасны… Поэтому Лэмплок поверила в то, что она ужасная пони… Поэтому она корила себя за то что она скучает по родителям. Поэтому она хотела спасти Свити Бель от этого. Только Лэмплок не поняла, что доказательство чуда лежит в капсуле. Рэрити… Она не нуждалась в спасении. Она не нуждалась в чём либо… Её любовь бы выжила и она знала это… Но почему она пожертвовала собой? Рэрити была щедростью. Но при чём же здесь любовь? Её любимая и её сестра страдали глядя на её тело. Щедрость… Нельзя заставить себя любить всех пони, но можно заставить себя быть щедрым. Именно это и сделала Рэрити. Она пожертвовала собой подарив нам возможность осознать, что любовь и щедрость существуют… Не только из-за щедрости Рэрити это сделала. Любовь двигала её. Лэмплок хочет быть щедрой… Ей тяжело это даётся… Лэмплок может не пройти по пути щедрости, правда есть ещё один путь… Только для этого нужно поверить в чудо…

Мысли промелькнувшие у меня в голове заставили меня очнуться. Я увидела, как маленькая Свити Бель рыдает на полу. Я подбежала к ней и приобняла. Она даже не отреагировала на меня. Её плач был зловеще тихим, несмотря на то что слёзы текли водопадом. Я пыталась ей, что-то соврать. В этот раз мне хватила ума соврать, что-нибудь утешительное. Я обещала ей, что найду лекарство и вылечу Рэрити… Свити Бель не отзывалась. Я выбежала в коридор и наткнувшись на Эпплблум, отправила её искать родителей Свити Бель. Сама я вернулась к бедняжке… Что же я натворила? Зачем я пошла к ней? Я хотела помочь… Меня распирало тщеславие от того, что я помогаю всем и вся… Я помогаю жителям Эппллузы, я спасла Боу, спасла Ордерли, спасла куролиска… Мне нравилось это. Я чувствовала, что получаю от этого удовольствие. Спасая других, я не чувствовала себя ущербной. То есть я не… О Селестия… Наконец-то подбежали родители Свити Бель. Мама принялась успокаивать дочку и поблагодарила меня за то что я пыталась её успокоить. Я чувствовала отвращение к себе. Это я была виновата в срыве этой пони и её родители меня благодарили. Я толкнула дверь и пошла от туда прочь.

Меня немного лихорадило. Я не могла собрать свои мысли. Я не могла сконцентрироваться. Я думала о бедной Свити Бель. У меня появилась одна ужасная мысль о том, что я всё-таки была права. И во всяком случае я не сделала ей хуже. То что она начала рыдать, ещё не говорит о том, что ей стало хуже. Она лишь выплеснула все эмоции. Может ей даже стало легче… Нет! Я… Так нельзя думать. Я поступила ужасно. Я нечаянно задела пони и извинилась перед ней…

— Лэмплок! — я оглянулась. Той пони оказалась Эпплджек. Моё сердце сделало обречённую на провал попытку затрепетать. Мне было сейчас не до этого…

— Привет Эпплджек, я тут искала тебя… Мне сейчас надо идти…

— Я тоже искала тебя, — она мягко положила мне на плечо копыто и улыбнулась. Так… Сердце сделало на этот раз удачную попытку… — Мне нужно поговорить с тобой.

— Да конечно… — я моментально забыла о Свити Бель, а затем снова вспомнила о ней, только мой мозг сказал мне, что это не важная информация. Мозг врал… А отупевшее от Эпплджек сердце даже не успело меня упрекнуть.

— Я даже не знаю… Это очень важно и я давно хотела тебе это сказать, — о неужели… Нет, это не может быть правдой… — Я очень хорошо знаю тебя… Я тебя лечила… — стоп. Что же будет с Рэрити… Стоп! Эпплджек не смогла бы так поступить с ней, — я знаю многие твои слабости, и пока я не узнала большего, — она обняла меня и прошептала на ухо… — я должна перестать видеться с тобой…

— Я согласна! — что… стоп… Что?!

— О… — Эпплджек отодвинулась от меня, — я думала… Ты чуть больше привязалась ко мне…

— Нет, я думала о немного… Почему мы должны перестать видеться?

— Эх… Пойми сахарок, ты же знаешь что я элемент…

— Честности…

— Да… То что вы пытаетесь сделать… Я не знаю, что вы пытаетесь сделать и вы не знаете. Только, когда вы узнаете, вы должны будете идти дальше, а я должна продолжать не знать, что вы делаете.

— Почему? — Эпплджек посмотрела на меня умилённым взглядом.

— Потому что я элемент честности, — мой мозг, которому, так долго мешало соображать моё сердце наконец-то заработал и я всё поняла.

— Тебе придётся рассказать Твайлайт, что мы делаем, когда ты узнаешь, — Эпплджек согласно кивнула.

— Поэтому Рэрити ничего мне не говорила о том, что она делает, поэтому никто мне ничего не говорил о том, что война зашла так далеко…

Мы помолчали ещё немного и я направилась в свой номер. Эпплджек поймала меня перед этим и обняла видимо в последний раз, пожелав мне удачи. Я была не в себе. Моя бедная голова ужасно болела и меня тошнило. При этом я не могла перестать думать обо всём, что произошло со мной. Я подумала о тех пони, что благодаря мне навсегда останутся лежать в песках Сан-Паломино. Моя ответственность… А те бедняги, что превратились в камень. Я постоянно думала о том, что они убийцы. Они не заслуживают жить. Заслуживаю ли я жить?…

Я до сих пор ничего не рассказала Боу. Эпплджек была подавлена, когда узнала о том, что её самые близкие пони скрывали от неё беды войны. Твайлайт спасла её и всю её семью. Только Эпплджек ненавидит её. Но Эпплджек жива. И это самое главное. Ужасы войны не коснулись её… Почти… Может будет лучше, если я так и не расскажу Боу о том, что творится. Теперь, когда я знала, что я спасаю именно Боу, а не себя, я могла позволить себе укрыть её от этого. Только я обязана рассказать ей о болезни, она наверно сильно напугана… Ничего не говорит нам об этом… Моя маленькая храбрая пегасочка… Я буду скучать по ней, когда она меня возненавидит.

Незаметно для себя я оказалась у дверей нашего номера. Я тихонько зашла, надеясь привлечь меньше внимания, чтобы направится прямиком к себе в комнату. На диване сидели Тэо и Сэнди. Увидев меня Боу радостно махнула крылом, я лишь вяло улыбнулась в ответ, мой усталый взгляд поймала Тэо, что-то изменилось в её лице. Я спешно начала открывать дверь. Я распахнула дверь и мне в глаза ударила темнота, я сделала один шаг навстречу… Я не смогла пройти дальше…

— Нет! — приступ… Мои надежды на выздоровление рухнули, словно песочный замок…

— Лэмплок… Что случилось? — а вот и песочный замок… Боу подошла поближе ко мне, — У тебя всё хорошо? — её нежный голосок лился мне в уши.

— Да… Всё хорошо, солнышко, — я попыталась зайти в дверь… Нет… Нельзя… — может пойдёшь к себе? — Боу испуганно глядела на меня.

— Отойди, малышка, — Тэо отодвинула Боу и подошла ко мне. Она приложила своё копыто к моему лбу… — у неё жар, — моя бедная голова кружилась всё больше, а я тем временем всё пыталась войти в эту дверь. О! … Я почувствовала, что кто-то взялся своим ртом за мой хвост. Когда я поняла, что это была Тэо… Я почувствовала смешанные эмоции. Было неловко и приятно одновременно… Думаю да… Именно это я почувствовала… — 52 удара в минуту…

— Что это значит? — спросила обеспокоенная Боу.

— Это значит, что у неё скоро выскочит сердце, — это не хорошо… Боу сделала серьёзное лицо и спросила Тэо.

— Я могу чем-то помочь?… — зебра окинула её взглядом, а затем одобрительно кивнула.

— Попробуй её успокоить… Мне нужно время, чтобы приготовить отвар, — зебра рысью ускакала на кухню, а Боу… Обняла меня…

— Я не знаю, что с тобой… Только если я как-то могу помочь, скажи… — я не могла сказать… Хотела, но не могла… Я не могла сказать о том, что я больна и чем я больна… Эпплджек говорила, что это один из симптомов. Во время приступа я буду до последнего отрицать, что я больна…

— Со мной всё хорошо, — я с натяжкой улыбнулась, переставляя копыто, то за дверь то обратно… Боу посмотрела на меня жалобным взглядом, — только может ты пойдёшь к себе? — Глаза Боу заслезились.

— Тебе станет легче? — она долго старалась держаться. Моя мама нередко впадала в истерику, когда у меня приступы. Всё чего я хотела в эти минуты, чтобы мама успокоилась и шла к себе… Не видела меня. Не видела мои страдания… Не видела, что её дочь уродец, который не может контролировать свои действия… Я не хотела видеть мамины страдания и слёзы. Сейчас я не хотела видеть страдания Боу…

— Да солнышко, мне станет легче… — моя пегасочка кивнула и бросив на меня взгляд ушла к себе… Я прислушалась к своему сердцебиению, наверное это только плацебо, кажется мне стало легче.

Я слышала побрякивания склянок на кухне. Зебра готовила мне снадобье, что успокоит мои нервы… Страх. Именно он заставляет меня делать всё это. Цокать по ковру. Считать до девяти. Избегать некоторых чисел. Не ходить с правого копыта… Жить. Жить я мешала сама себе. Порой я хотела обвинить в этом страх… Только потом я признавалась, что жить себе мешала лишь я сама. Навязчивые мысли вещь неприятная. Особенно для психически больных пони. Мне нужно моментально избавиться от навязчивых мыслей, чтобы у меня не началась истерика. Для этого я и проделываю всё это. Чем больше страхов и переживаний в твоей жизни, тем больше в твоей жизни приступов. Переживаний за последнее время было предостаточно…

Тэо принесла в зубах миску с непонятной жижей. От неё возможно исходил запах. Ну я так думала. Откуда мне теперь знать. Я всмотрелась в миску. Тэо пододвинула миску поближе ко мне и я отхлебнула немного. Не знаю насчёт запаха, а вот вкус был вполне ничего. Я тихонько вылакала всю миску, пока Тэо терпеливо ждала. Наконец, когда я закончила она отнесла её на кухню и вернулась ко мне.

— О… — неужели я воскликнула это вслух! … Тэо опять схватилась ртом за мой хвост. Я так понимаю там артерия. Неужели нельзя выбрать другое место?! Не то чтобы я жалуюсь… Я сбилась со счёта… Сколько там было 48 или… Эх… Всё сначала…

Тэо ухаживала за мной до самого вечера. Боу несколько раз выходила из комнаты, но её сразу же просили уйти обратно, поскольку у меня увеличивалось сердцебиение и давление. Когда пришёл доктор Ордерли, зебре больше не нужно было держать во рту мой хвост, чтобы узнать померить мне пульс. И нет доктору тоже не нужно было это делать! Он знал специальное заклинание, чтобы оценивать состояние пациента. Нужно было ложиться спать, а приступ всё не заканчивался. Моя голова кружилась и мне хотелось спать… Даже гипноз доктора Ордерли, который заставил меня забыть о переживаниях, не смог помочь. Тэо решила остаться со мной. Доктор сказал, что завтра нам нужно будет отправляться и зебре, да и мне тоже нужно выспаться. Ни я, ни Тэо по одним лишь нам известным причинам не уходили. То есть я то знала, почему я остаюсь, а почему Тэо осталась со мной мне было не известно.

— Ты не ужинала сегодня, — Тэо после этих слов взяла миску с разрезанным на дольки яблоком и протянула её мне. Я повертела головой в знак отрицания. Зебра, которая временно была решена дара речи, убедительно кивнула подсовывая мне миску с яблоками… Три минуты и я сдалась… Я была ужасна голодна и съела всё яблоко. Тэо поставила миску на стол, — Эх… И что же нам с тобой делать…

Я так и не поняла, что именно хотела сказать зебра… Или ей было интересно, что же поделать со мной или же она спрашивала, что делать нам с ней, пока у меня не пройдёт приступ. Я решила, что второе…

— Ну ты ведь можешь идти спать…

— И оставить тебя одну? Нет, так не пойдёт.

— Тэо…

— Да, Лэмплок, — её тихий голос назвал моё имя.

— Почему ты осталась тут со мной? — зебра посмотрела в сторону. А затем с грустью в голосе сказала:

— Ты обидишься, если узнаешь… Поэтому давай не… — зебра остановилась на полуслове, когда я смогла отойти от двери…

Я насчитала девяносто… Я сразу же упала на пол, не успев спросить зебру, почему же я обижусь… Слезинка потекла из моего глаза… Более от усталости, чем от собственной никчёмности. То подскочила ко мне и аккуратно подняла меня.

— Вот так… Умница… Давай, пошли спать, — она толкнула дверь и начала меня тихонько вести прямо внутрь. Там была кромешная темнота и даже когда мои силы были на истоке, мой страх был сильнее всего и заставил меня лягаться и упираться передними копытами… — Что случилось? … — зебра немедленно взглянула мне в глаза и остановилась. Слёзы начали капать из моих глаз… Не знаю из-за чего, может из-за её доброты… Или же из-за своей ничтожности… Хотя, наверное всё сразу… — Тшшш… — она начала поглаживать мою гриву словно я… Душевнобольная… — Всё хорошо… Что такое случилось?

— Я… — я замолчала… Приступ больше меня не беспокоил и я могла сказать о страхах… Только мне было стыдно…

— Ну скажи мне… — тихий голос зебры успокаивал мои нервы.

— Я… Боюсь темноты… — её глаза расширились…

— О Селестия… — я не думала, что она открыто укажет мне на то что бояться темноты глупо, но я была уверена, что в мыслях она подумала об этом… Только ошибалась… — Я же затащила тебя прямо туда… — она была лучшей пони… Зеброй чем я… — я сейчас включу свет… Прости меня… — через несколько минут я уже лежала в кровати. Мир сновидений любезно пригласил меня… Наконец то отдых. Я уснула с мыслями о зебре, которая осталось со мной…

Мне стало значительно лучше. Лихорадка прошла, пульс был в норме. Я опять проснулась в компании зебры. Устроившись около моей кровати она сказала, что пришла под утро, чтобы следить за моим состоянием. Было опять немного неловко, когда она взяла мой хвост… Доктор Ордерли объяснил ей чем я больна. Тэо сказала, что сочувствует мне…

Мы уже собирались в путь. Боу уже была около фургона на улице. Тэо укомплектовывала свои седельные сумки, а я тем временем разговаривала с Ордерли.

— Эпплджек, долго что-то говорила мне про то, что не может с нами более общаться, — доктор рассказывал мне о том, кто рассказал ему о моей болезни, — Потом наконец-то сказала чем ты больна и опять принялась за своё…

— Мне она то же самое сказала…

— Ну значит мы сами по себе. Ты хоть в порядке, — я укоризненно взглянула на Ордерли, — ну я имею в виду, для пони, которая пережила конец света.

— В порядке, — Ордерли немного помолчал, а затем продолжил.

-Боу немного испугалась… Нет она храбрая, виду даже не подала. Я с ней поговорил, всё объяснил. Она маленько расстроилась, наверно больше из-за тебя… — Ордерли вздохнул, — ты будешь говорить ей о том, что происходит.

— Да, — Ордерли удивлённо взглянул на меня, — чем раньше, тем лучше.

— Ха, — доктор улыбнулся, — я думал ты долго будешь удерживать в ней наивность.

— Да… Я буду скучать по её наивности… За это я её и люблю…

— Оу… — доктор… Расстроился… — то есть… Ты и Боу? …

— Что… Нет! То есть… — не то, чтобы я об этом не думала. Думала… Только Боу… Это же Боу! Она милая, красивая… Моложе меня… Энергичнее… Может мне нравятся кобылы повзрослее. Только не из-за этого я не хотела быть с Боу… Она была мне почти, как дочь, хоть я и сама нуждалась в родителях. Я чувствовала ответственность за неё, — нет я люблю Боу в другом смысле. Она нужна мне…

— Оу… — стоп, мне показалось или…

— Ты рад этому?

— Что? Ха… Нет, — он заулыбался ещё больше…

— Тебе около тридцати, а ты…

— Эй… Не надо тут о возрасте ладно?… Любительница яблок, — я раскрыла свой рот в возмущении, —, а ты думала я не знал, что ты подкатываешь к Эпплджек.

— Я… Даже если так, — я подняла копыта в указала им в сторону доктора, — Не такая уж она и старая понятно…

— Ладно… Ладно… — мы смотрели друг на друга пока я наконец не засмеялась.

— Ха… Ой… Любительница яблок… — доктор лишь улыбался иногда посмеиваясь вместе со мной, — дурак ведь ты…

— Пойду я, — через несколько минут веселья доктор наконец то отправился к лестнице, — мы подождём вас с Тэо ладно?… — я лишь улыбнулась ему в след… Было приятно беззаботно посмеяться… Я даже не помню, когда в последний раз смеялась… Доктор Ордерли действительно замечательный психолог… Стоп…

— А ну стоять! — доктор развернулся в мою сторону, — ты специально пытался развеселить меня, чтобы поднять мне настроение.

— Эх… Почти ведь… — он поднялся обратно, — ты была такой грустной, а нас многое ждёт впереди. Ты стараешься заботиться обо всех вокруг, забывая про себя… Ты тем более угнетаешь себя. Ты столь многим помогла.

— Кому? Все мои попытки провалились.

— Ты помогла Боу. Вытащила меня. Помогла Свити Бель…

— Думаешь это забавно? — доктор удивлённо глянул на меня… — да я пыталась ей помочь и провалилась. Я правда хотела помочь...

— Ты о чём? Стой ты ведь… Ты разве не знаешь, что Свити Бель наконец-то вышла из комнаты?

— Нет…

— Она наконец-то заговорила с родителями и с Эпплблум и Скуталу. Ты помогла ей. Она приходила вчера… Я её не стал впускать, сама знаешь почему. И да я же не сказал, Твайлайт согласилась обменять еду на лекарство. Ты пыталась не зря.

Я лишь улыбнулась. Доктор кивнул мне и ушёл к Боу… Я… Я почти опустила копыта. Наверное я хотела это сделать даже не потому что у меня не получилось, а потому что я сделала этим хуже. Ну я так думала. Я чувствовала себя отвратительно, из-за слов душевнобольной пони Свити Бель полегчало. Я сказала ей откровенный бред… И ей стало лучше… Что если я была не права. Я думала о тех мыслях, что появились у меня, когда я общалась с маленькой сестрой Рэрити. Путь щедрости. Я знала о нём, только какой путь был ещё я так и не могла понять…

— Лэмплок! — я оглянулась и увидела зебру, — я собралась, ты идёшь? — я счастливо кивнула ей и мы пошли.

Мы были около ворот, когда Тэо остановилась. Я не сразу поняла, что привлекло внимание зебры, пока не увидела двух пони. Одна из них была светленькой пегаской с инвалидными колёсиками. Та пони, что стояла рядом была единорожкой. Они стояли прижавшись к друг другу. Пегаска общалась с той пони, что отвечала нам через магический изумруд.

— … Доктор Рин… — пони секретарь пролистала свои бумаги телекинезом… — да… Мы ждали её, только тут сказано, что у неё номер на одного пони.

— Да всё правильно, — пегаска немного замялась и обеспокоенно взглянула на единорожку, что стояла рядом с ней, — понимаете мы бы хотели, поселиться вместе в одном номере…

— Такое возможно… А доктор…

— Она оглохла.

— Хм… Рано… Необычный случай. Я хотела бы вас предупредить о некоторых моментах. Во первых вам придётся делить еду на двоих. С голода вы не умрёте… Я думаю вы понимаете, что иногда будете недоедать… И да, раз Доктор отказалась от лекарства, то мы вынуждены сказать, что вы будете обязаны покинуть научный центр, когда вы обе ослепните… Я надеюсь вы согласны с этим?

— Да конечно, — пегасочка чуть погрустнела.

— Что-то случилось? — единорожка, которая ничего не слышала обратилась к пегаске. Пегаска написала, что-то на дощечке, которая висела на её шее и показала это единорожке. Там было написано «Всё хорошо, любимая». Пегаска поцеловала, свою единорожку и обняла её… Только когда единорожка не могла видеть её лица, пегаска снова погрустнела и вздохнула, глядя куда-то сквозь небольшую пелену слёз…

— Тэо… — я посмотрела на повязку Тэо, которая охватывала всю её ногу, потом осмотрев инвалидные колёсики пегаски, я подумала, что именно из-за этого зебра обратила на тех пони, — ты в порядке?

— Да. Лэмплок я сказала тебе, что ты обидишься, если я скажу из-за чего я осталась с тобой, — я согласно кивнула, — я подумала над этим… Тебя это всё ещё обидит. Только смысл примерно такой. Я помогла тебе… Чтобы помочь себе…

— Меня это не обидело.

— Я же сказала, это только смысл, — мы немного помолчали, глядя на двух кобылок, что обнимаются.

— Я так и не сказала спасибо, — Тэо посмотрела на меня, — Спасибо…

— Не за что… Я уже говорила, ты мне помогла ещё больше…

Она помогала себе, помогая мне. Я спасала себя, спасая других.

Я не сразу разгадала, почему же мы должны были лететь к деревне Рэйнбоу Фоллс, но потом Ордерли ещё раз зачитал мне отрывок из стихотворения Зекоры.

- Проведи ты искателей света

К водопаду верности цвета.

И я поняла, что слова «разгадала» слишком уж преувеличенно. Зелье, что мы нашли было ключом. Мы должны были разбить склянку о скалу, по которой стекает радужный водопад и тогда… Я не знаю, что будет дальше. Ордерли упрямо уклонялся от ответа, скорее всего даже он не знал, что будет дальше. Перелёт продолжался довольно-таки долго и был весьма утомителен, мне постоянно хотелось размять копыта.

Я так и не успела поговорить с Боу. Она приветливо мне помахала копытом будучи уже запряжённой в фургон, я хотела подойти к ней, только Ордерли в этот момент сказал, что нам нужно торопиться и мне пришлось запрыгнуть в фургон.

— У меня вопрос... — Ордерли стоял около окна, — кто-нибудь из вас… Когда-нибудь… Видел радужный дождь? — я подошла к окну и…

— Ух ты… — над деревней была огромная грозовая туча, которая извергала из себя молнии… И радужный дождь!

— Я бы сказала это радужный ливень, — зебра прижалась ко мне пытаясь посмотреть на дождь.

— Да погодка не радует… — до нас дошёл раскат грома, — хотя… Когда это было легко? Так ведь… Ладно думаю самое время вам объяснить план, тем более он только что немного изменился. Я разлил зелье по трём разным склянкам, — с помощью телекинеза он достал три склянки из своей сумки и обратился к Тэо, — У меня к тебе вопрос… Зекора приводила вас сюда?

— Да… откуда ты?…

— Она показала вам какой-нибудь водопад… Я имею в виду, какой-нибудь особый, ну к примеру "Нам природа говорит, зелье можно тут сварить», — зебра окинула взглядом доктора, — ну ты поняла, про что я.

— Да, — зебра призадумывалась, — Только она показала нам два водопада…

— Отлично, вы должны взять зелье и кинуть так, чтобы оно разбилось о скалу, по которой стекает водопад.

— Зачем? — я спросила доктора.

— Ну… — доктор немного замялся, — там и узнаете…

— А ты с нами не идёшь? — доктор отрицательно кивнул мне.

— У меня болит нога, — Ордерли покачал больным копытом.

Доктор раскрыл двери фургона и в этот момент нас легонько тряхнуло. Доктор посмотрел в сторону деревни, которая была уже почти рядом.

— Боу! — доктор крикнул пегаске, прорываясь сквозь порывы ветра, — Видишь то большое радужное озеро! — я повнимательнее глянула в сторону деревни. Захватывающее зрелище… Там действительно было озеро всех цветов радуги. Видимо оно образовалось из-за непрекращающихся ливней, а потом туда начали стекать несколько водопадов и озеро совсем разрослось.

— Да вижу!

— Опустись чуть ниже к земле и пролети прямо над ним!

— Поняла!

Стоп…

— Ты хочешь заставить нас прыгнуть туда?! — доктор виновато пожал копытами.

— Садиться тут весьма опасно… — я хотела возразить, только вот доктор дал мне достойный аргумент, — ты же не хочешь подвергнуть Боу опасности?

— Ты тащишь её в центр бури!

— Ты тащишь её в центр бури… — я немного помолчала и затем ответила…

— Ладно…

— У меня вопрос, — зебра вглядывалась в озеро, —, а какой именно водопад из тех двух нам нужен?

— Тот, который вы не выберете первым, — усмехнулся доктор.

— Понятно…

— Кое-что ещё, — доктор из своей сумки достал карту и передал нам, предварительно сделав там отметку, — встретимся там. Мы с Боу подождём вас три дня… и после этого вернёмся в научный центр и будем ждать вас там.

— Похоже на план…

— Ну, а то, — доктор улыбнулся, а затем снова стал серьёзным, — ты плавать умеешь?

— Да, — Тэо удивлённо глянула на меня, — Хоть что-то я должна уметь!

— Тэо, — доктор спросил зебру, — ты умеешь плавать?

— Не утону…

— Ладно… Нам нужно прыгать, — я посмотрела на озеро ухватившись за стенку фургона.

Зебра кивнула мне и немного помедлив, прыгнула с визгом… Моя очередь… Была не была!

Я прыгнула замахав копытами в воздухе. И хоть я не впервой прыгала с высоты… Ну или падала с высоты… Чувство было завораживающее… Я прорезала потоки воздуха и они со свистом проносились мимо меня. Я визжала пока наконец не достигла воды… Невыносимая боль раздалась в моём боку. От боли я даже забыла начать грести копытами и чуть не утонула… Я забила копытами по воде беззвучно крича от боли и наконец то выплыла наружу. Тэо нервно пыталась добраться до берега и тяжело при этом дышала. Я быстро добралась до неё и помогла, хоть я и не плавала слишком уж хорошо.

Я что-то упоминала о списке до того, как сыграю в ящик… Так вот думаю напротив пункта поплавать в радуге можно смело ставить галочку. Мы отряхнулись от радуги и побежали в деревню. Молнии хлестали по домам половина из, которых выгорела. Небольшой потоп устроенный радужным дождём затруднял нам продвижение. Мы рысью продвигались вглубь деревушки. Повсюду были расставлены небольшие торговые палатки. На прилавках был разный товар… Здесь были лампы!

— Ярмарка… — мы перешли на шаг и зебра рассказала мне о том, что здесь было… — была когда-нибудь на ней?

— Нет… Я мало где бывала, — правда чувствую, скоро придётся попутешествовать изрядно.

Молния неожиданно ударила рядом с нами. Мы отшатнулись от испугу и ускорили шаг. Молний было очень много и они постоянно пронзали небо. Грохот практически не прекращался.

— Мне кажется или молния целиться в нас?! — тут молния ударила в скалу над нами.

— Нет, она целиться не в нас, — тут от скалы откололся огромный валун и упал на тропинку прямо перед нами, —, а может ты и права… — тут валун покатился прямо на нас, — Осторожно!

Тэо ринулась в гряду пылающих домов, что мы намеревались обойти. Она прыгнула прямо в огонь и я последовала за ней. Пламя легонько опалило мою шкурку. Только не это причинило мне боль: я запнулась о доски и вывалилась с другой стороны дома, больно ударившись копытом. Я поднялась на копыта и взглядом стала искать зебру. Наконец она выскочила из дверей дома и вдруг посмотрела назад меня. Я оглянулась и увидела нечто… Радужный смерч… Из того озера в котором мы искупались поднялся огромный радужный смерч и двигался почти что в нашу сторону.

— Замечательно… — зебра передала мне одну склянку, — Посмотри туда, — она указала мне копытом на верхушку одного из радужных водопадов, которая выглядывала из-за многочисленных домиков и палаток, — это один из водопадов, иди к нему ладно… — она указала копытом на другой водопад, — я отправлюсь к тому. Если зелье не сработает беги ко мне, если сработает то жди меня ладно, — я кивнула и посмотрела в след уходящей зебре… Зная меня и мою удачу я могла сразу идти за зеброй…

Несмотря на это я, запинаясь и тяжело дыша проследовала к тому водопаду. Удар молнии откинул меня в сторону и поджёг ещё одну палатку. Я невольно пригляделась к одной палатке. Я не могла понять, что же привлекло моё внимание пока я не увидела клетку с бьющейся в ней белой птичкой. Я немного поколебалась и затем ринулась к птичке. Я не горела желанием помогать животным, для меня пони всегда были на первом месте, только вот оставить бедное создание погибать тут я не могла. Я пыталась открыть клетку зубами, когда у меня не получилось сделать это копытом. Птица хлопала своим крылом, задевая мою мордочку и не специально мешая мне. Наконец я справилась и защёлка отодвинулась. Я открыла дверцу и птичка подождав немного выпорхнула на свободу. Я наверное долго бы смотрела ей в след с радостной почти глупой улыбкой на лице, если бы молния не ударила рядом с палаткой. Деревянная балка падала прямо на меня… Она остановилась в нескольких метрах и пару горячих угольков упали на меня. Я отскочила и балка, которую удержал дом, что стоял рядом, вдруг рухнула и упала туда где была клетка с птичкой…

Смерч приближался, только двигался он явно не в мою сторону. Я достала склянку и кинула её в радужный водопад. Ладно хоть он был широким и я смогла докинуть. Я уже собиралась уходить и направляться к зебре… Меня ослепил яркий свет. Я услышала, что-то и затем… Затем ничего не произошло… Я же говорила…

Я направилась к Тэо. Смерч двигался прямо к тому водопаду и я поняла, что я очень удачная пони. Смерч поменял траекторию и начал двигаться прямо на меня. Я обошла ещё одно горящее здание…

— Лэмплок… — я столкнулась с Тэо… — Я же говорила подожди меня там.

— Что?! Зелье не сработало! — зебра испугано посмотрела, на меня… Ой…

Мы пытались спасти от смерча и продвигались к «моему» водопаду.

— Ты уверена что зелье не подействовало?!

— Я разбила склянку, а потом был яркий свет и шум! … — я пыталась перекричать шум молний, — После этого ничего!

— У меня вообще ничего не было… — я немного пораскинула мозгами… Ох Лэмплок… Даже когда удача на твоей стороне, ты не можешь понять это…

— Я не посмотрела на скалу!

— Что?!

— Я не проверила за водопадом! — зелье было ключом… Разумеется это скала отодвинулась, когда я услышала тот шум…

Смерч уже двигался прямо на нас когда мы подошли к водопаду… Опять сквозь радугу… Я прыгнула через водопад и очутилась в пещере напоминавшей ту, где находится научный центр. Я посмотрела на Тэо и мы пошли вперёд. Опять ворота. Они были намного скромнее чем ворота научного центра. Тем более здесь не было магического изумруда. Я постучала и звук эхо раскинулось по всей пещере. Когда ворота открылись я уже была готова увидеть направленные на нас копья. Вместо этого на пороге стояла земнопони и две единорожки.

— Добро пожаловать, — приятным голосом сказала земнопони.

Те кто построили этот центр были уверены в системе безопасности, нежели Твайлайт, что было немного странно. Хотя это не так важно. Куда более важно, что нам с Тэо дали полотенца. Мы намокли и было холодно. Нам предложили и чай, только мы отказались изъявив желание быстрее перейти к делу. Нам сказали что нас ждали и к нам сейчас подойдёт управляющая.

Мы стояли в коридоре и я наблюдала за работой пони, когда мы заметили изящную единорожку. Я заметила, что она была одной из самой высоких пони, что я видела не считая принцесс. Её золотистая грива аккуратно переливалась, а грациозная походка доводила её образ до великолепия, она медленно подошла к нам и представилась.

— Моё имя Сэсси Сэдлз, я рада, что вы добрались сюда в целости и сохранности. Мне сказали вы хотите сразу перейти к делу, — мы обе кивнули, — что же это похвально. Перед тем, как мы начнём… Вы из какой ячейки, — мы переглянулись.

— Ячейки?

— Да… Я имею ввиду город. Балтимер, Мэйнхеттен, Тротингем…

— Понивиль… Мы из Понивилля.

— Пони из Понивилля… — она оживилась, — это… А где же доктор Ордерли? Он должен был прибыть сюда… Неужели он…

— Нет с всё хорошо. Он повредил копыто и дорога сюда была ему тяжеловата. Он скоро поправиться…

— Ха… — пони улыбнулась, — я так и знала, что он не явиться сюда. Передайте ему, что однажды главному управляющему нужно будет явиться сюда…

— Главному управляющему?

— Да… Он не сказал… Конечно он не сказал. Послушайте он добрый и пытается помочь всем, только уж есть у него одна привычка… Недоговаривать. «Путь щедрости» полностью под управлением доктора Ордерли. Хоть он знает лишь крупицы информации именно он управляет ей… Что же… Если вы Понивилльская ячейка то у меня к вам особые поручения… Пройдёмте, — она повела нас к большой карте Эквестрии, отдавая попутно задания разным пони, которые постоянно спрашивали у неё, что-то, — Что же… Так как доктор Ордерли отсутствует, я поручу это задание вам. Ордерли знает, над чем мы трудимся?

— Нет… По крайней мере нам он не сказал…

— Он действительно не знает. Тогда я обрадую вас первая… Мы ищем лекарство, — это… Это хорошо…

— Вы пытаетесь создать лекарство? — Тэо радостно посмотрела на меня.

— Нет… Лекарство уже создано… — мы с Тэо переглянулись, — осталось лишь найти и тогда мы сможем излечить болезнь. Именно с этим вы нам и поможете. Наши ячейки трудятся над разными задачи, чтобы найти лекарство. Учитывая то что с вами находиться Ордерли мы поручаем вам серьёзное задание. То есть целей у вас три… Первое — вы должны отправиться в Балтимер и отыскать одну… Знакомую доктора Ордерли… Скажите ему о том, что нужно найти ту, что вылечила Ордерли и он поймёт кого нужно искать… Второе я прошу вас пробраться в Кантерлот… В замке принцессы может найтись необходимая нам информация. Третья задача косвенная она поручается всем ячейкам. Нам необходимо узнать, что случилось с принцессами. Луна и Селестия пропали и мы не знаем где принцессы.

— А разве Твайлайт не прячет лекарство в научном центре, — после недолгой тишины спросила Тэо.

— Мы уже отправили ячейку в научный центр… — ух ты… — Скорей всего лекарства там нет. Ну, а теперь я хочу предложить вам остаться тут на ночь.

— О нет… Спасибо, только мы должны идти.

— Мы не пройдём через смерч… — Тэо посмотрела на меня, — завтра буря утихнет и отправимся в путь… Конечно Ордерли и Боу нас ждут…

— Наверно ты права… Останемся тут на ночь…

Земнопони, что встретила нас у ворот, проводила нас до нашего номера. Это была тесная и тёмная комнатушка… Тёмная…

— Это конечно не номер люкс… — да… Это определённо не номер люкс, — Если что-то понадобиться…

— Может у вас будет лампа или любой источник света? — Тэо спросила земнопони…

— Да конечно… Сейчас я принесу…

Я смущённо посмотрела на зебру. Тэо лишь улыбнулась мне…

Мы лежали в комнате почти засыпая. Свет лампы тихо освещал скромное убранство и отпугивал мои страхи.

— Лэмплок… — зебра тихо позвала меня.

— Да… — я посмотрела на свою полосатую спасительницу.

— Я ещё утром хотела тебе подарить… — она положила рядом со мной те два скреплённых изумруда, что помогли ей осветить темноту и спасти нас, — это тебе.

— Спасибо, — я растрогалась и ещё больше засмущавшись посмотрела на зебру, — Это правда… Это много значит для меня…

— Тебе это нужнее, чем мне… — мы немного помолчали и наконец я спросила…

— Ты сказала, что помогала мне, чтобы помочь себе.

— Лэмплок я… Слушай я не совсем это хотела сказать…

— Тебе это помогло?

— Что? — зебра посмотрела на меня.

— Ну… Ты смогла помочь себе? — зебра немного помолчала, а затем ответила.

— Мне это очень помогло…

— Я лишь хотела сказать, что это чудно… Что помогая мне ты смогла помочь себе…

— Спасибо…

Мы ещё немного помолчали, а затем я пожелала ей сладких снов. Она пожелала мне спокойной ночи и тоже закрыла глаза. Я подумала о том, что это замечательно, когда ты смог помочь себе помогая другим. Самое замечательное в этом то, что даже, если ты не помог себе ты смог помочь другим. Я уже начала засыпать, когда почувствовала хвост Тэо у себя на теле. Я посмотрела на её лицо. Её грива навалилась чуть-чуть прикрывая левый глаз. Это была первая ночь, когда я засыпала спокойная и уверенная в том, что тьма будет рассеяна с помощью света излучаемого Тэо.

Часть Восьмая: Прибежище

Я приоткрыла свои глаза и успокоилась, обнаружив, что тусклый свет лампы продолжает освещать наше прибежище, а хвост Тэо продолжает лежать на мне. Зебра спала и мне не хотелось будить её, поэтому я продолжала лежать. Я подумала о лекарстве. Оно действительно существует. То есть всё не так уж и плохо. Если конечно не обращать внимание на то что Эквестрия разрушена, пони медленно погибают, а единственная оставшаяся принцесса занята непонятно чем. Она спасла пони, что были близки её сердцу. Вероятно, это была не единственная причина из-за которой она построила этот центр и всё же... Пока те, кто дороги ей находятся в безопасности, остальные страдают на поверхности. Любовь заставила её спасти одних пони и оставить остальных. Я пыталась убедить себя в том, что любовь это чудо. Только именно любовь толкнула Твайлайт на это. С другой стороны, то что сделала Твайлайт можно принять за самолюбие. Любовь Рэрити была настоящей — я уверена в этом. А вот была ли любовь Твайлайт настоящей или же она создала научный центр, чтобы защитить себя от боли из-за потери близких? Точно так же поступила и Республика двухвостых. Они решили напасть на нас, чтобы прокормить себя и своих родных. Твайлайт безразлична к тем, кто умер, а вот двухвостые убивали сами. Они поставили жизни своих родных превыше наших. Точно также поступила и я тогда около Эппллузы. Я подумала о том, что близкие мне пони важнее чем те, кто пытался их убить... Оказывается Твайлайт была лучшей из нас. Она не убила не одного пони. Я почти убила, чтобы защитить. А республиканцы убивали, чтобы прокормить себя... Жители республики умирали из-за недостатка еды. Никто не был виновен в том, что их растения погибают. Если конечно, кто-то не создал тот вирус, который погубил эти растения. А что если никто не виновен? Что если причиной смерти двухвостых был случай. Жизнь... Судьба... Не важно, что... Только ни один пони не был виновен в том, что еды не стало... Так стоит ли нам винить республиканцев... С одной стороны они тоже только защищались... С другой стороны они могли бы найти мирное решение... Сейчас уже было не важно, кто виноват... Хотя нет! Это важно! Нам важно знать, кто виновен в смерти столь многих... Смерти моих родителей... Смерти того пегаса в фетровой шляпе, что ехал в Эппллузу, смерти тех студентов на демонстрации, смерти Зекоры, смерти многих пони... Или же я не права. Тех студентов убил снайпер... Из-за приказа своего командира. Моих родителей, Зекору и многих пони убила болезнь... И тот, кто её создал... Легче думать, что это случай... Независимая цепочка событий. Я не знаю хотела ли бы я смерти тех, кто убил моих родителей... Я не знаю, хотела бы я смерти тех, кто медленно убивал всех выживших. Я не знаю нормально ли это вообще — хотеть чьей то смерти. Я хотела, чтобы страдания прекратились. Я хотела, чтобы мне не пришлось объяснять Боу, что она больна и что пони могут убивать. Я не знаю хотела бы я чтобы страдания виновных прекратились. Я страдала из-за того, что превратила пони в камень, я страдала из-за того, что одобрила убийство тех пони около Эппллузы. Заслуживала ли я избавления от страданий? Теперь, когда я подумала о том, что я тоже виновата, я поняла, что это тяжело. Теперь, когда я раскаивалась я знала, что я хочу прощения... Только я не знала готова ли я простить тех, кто убил моих родителей. При этом каждый раз думая о том, что они заслуживают наказания я понимала, что и я заслуживаю наказания. Хватит ли искреннего раскаяния, чтобы заслужить прошение? Только ничьё искреннее раскаяние не вернёт мне моих родителей. А что если те, кого я помогла убить, тоже были чьими-то родителями? А что если всё это только случай и никто не в чём не виновен, то что нам тогда делать со всеми этими смертями. Неужели я теперь тоже виновата. Я пытаясь выжить, была втянута в круговорот смертей... Независимая цепочка событий... Путь щедрости...

— Лэмплок... — зебра посмотрела на меня полусонными и заботливыми глазами. — Что случилось? Почему ты плачешь... — Я лишь всхлипнула и попыталась сдержать слёзы, что я не заметила... Я рассказала своей полосатой спасительнице то о чём я думала. Не так красиво, как было у меня в мыслях и постоянно всхлипывая... Она лишь глядела на меня с пониманием и после этого обняла прошептав... — Неужели ты живёшь с этими грехами и мучаешь себя этими мыслями... — она посмотрела мне в глаза, — И ты помогла убить их ради нас?... — я лишь молчала, не смея вымолвить «да». Слёзы лились из моих глаз и зебра понимающе кивнула и снова обняла меня, — Прости нас, Лэмплок... Ты поступила хорошо...

— Я помогла убить пони! Это... Это плохо...

— Ты не хотела их убивать... Ты хотела спасти нас!

— Так и они хотели спасти близких им пони! — зебра помолчала немного, а затем отодвинулась от меня.

— Ты приняла решение, ты решила, что мы для тебя дороже чем они... Они сделали тоже самое, только вот я уверена, что будь у тебя возможность ты бы приняла решение, благодаря которому никто бы не умер...

— Это не оправдывает меня, — зебра встала и пошла к выходу, а затем остановилась, и немного постояв на месте, обернулась и сказала:

— Я не могу освободить тебя от этих мыслей, зато если ты хочешь я могу побыть с тобой...

— Мне это должно помочь? — я сказала это глядя с лёгким недоверием... Тэо начала уходить. Я представила, что я осталась наедине с тусклым и тлеющим светом... Свет показался мне в этот момент столь холодным и безжизненным. Куда теплее было, когда Тэо обнимала меня... — Тэо... — Зебра оглянулась на меня, я в слезах попросила её о том, чего я хотела, — Останься со мной... — Она снова обняла меня... Страх и страдания не ушли. Они остались со мной, только тепло, что я чувствовала не давало этим страданиям занять мое сердце.

Яркий свет солнца ослепил меня, когда мы вышли на поверхность. Приветливые лучики отражались от радужных луж и попадали мне прямо в глаза. Радуга, уже настоящая повисла над долиной. Туча ушла куда то на север, оставив после себя красивый и неповторимый след. Путь до доктора и Боу займёт несколько часов. Нам нужно было добраться до деревушки, что располагалась на холмах единорогов. Она была заброшена ещё до войны с двухвостыми, по непонятным причинам. Наверное те, кто жил там переселились в процветающую Рэйнбоу Фоллс, которая к слову, теперь тоже заброшена и уже по понятным причинам. Я посмотрела на Кантерлот, который возвышался над всей Эквестрией. Из всех тех воздушных шаров, что я видела в первый день, когда исчез магический купол остался только один, а во всём остальном Кантерлот остался таким же, как и тогда. Сэсси Сэдлз сказала нам, что если мы захотим первым делом отправиться в Кантерлот, то Ордерли обязан будет явиться перед этим в центр. Она сказала, что без согласованного и чёткого плана мы останемся в Кантерлоте навсегда, и нам крупно повезёт, если мы останемся там живыми. Я пожалела о том, что ни разу там не побывала до вируса и войны с республикой. Лишь мой отец там был однажды. Он сказал мне, что Кантерлот самый удивительный город во всей Эквестрии, пока ты там не побываешь. Я так и не поняла смысла этой фразы...

Мы были на высоком холме и смогли разглядеть заброшенную деревушку. Только на пути к ней было ещё одно небольшое поселение. Ордерли не отметил его на карте, но было видно, что оно было образовано давно. Маленькие некогда уютные домики выглядели необитаемыми, некоторые выглядели обгоревшими. Я не удивлюсь, если жители этой деревушки тоже перебрались в Рэйнбоу Фоллс. Мы подошли ближе. Было решено проверить деревушку на наличие... Чего бы то ни было. Мы заглядывали в разные дома, проверяя есть ли, кто дома. Я было хотела поискать еду и медикаменты, следуя советам Рэрити, только вспомнив, что Тэо не слышала советов элемента щедрости я не стала этого делать. Мы перестали заходить в дома после того, как в пятом доме опять никого не оказалось. Лишь портрет молодого единорога, что скромно улыбался со стены, дал нам знать, что кто-то здесь всё-таки, когда то жил. Судя по всем вещам, что были оставлены, пони покинули эту деревню совсем не в спешке. Я даже нашла в чьём-то доме недавно сваренный суп. Мой желудок сделал позыв о том, что я давно не ела. Я из скромности отказалась есть в центре «Пути щедрости», а мой живот неприятно урчал и я при этом постоянно краснела, надеясь на то, что Тэо не слышала позывов голода издаваемых моим организмом... Что со мной не так?

Дорога и трава, что росла на ней были примяты. Такое чувство будто бы тут проехалась карета с широкими колёсами. Череда таких непрерывных полосок были по всей дороге. Мы зашли за угол невольно следуя за полосками и услышали шум. Мне показалось, что раздавалась музыка. Приятные и грустные звуки, какого то духового инструмента. Тэо молча подала мне сигнал о том, чтобы я была осторожней. Мы пригнулись и начали красться в сторону. Я пыталась не издавать звуков и прижалась к земле. Я потихоньку кралась вслед за Тэо... И хвостом опрокинула почтовый ящик... После неприятного лязга, который вероятно раскрыл наше местоположение не пойми кому, звуки музыки прекратились. Моё сердце начало учащённо биться и я начала махать хвостом ещё чаще пытаясь успокоить нервы. Через некоторое время послышался голос.

— Неплохо, неплохо. Ну-ка дай мне... — голос жеребца был обращён явно не к нам, — Я конечно давно не играл, но попробовать могу... — После этих слов я вновь услышала музыку. Я с облегчением выдохнула и последовала вслед за зеброй дальше.

Тэо тихонько посмотрела из-за угла белого домика, когда мы добрались до источника звуков. Мне было ничего не видно, но осознавая, что я от рождения сама грациозность, я не стала лезть вперёд и пытаться, что-нибудь увидеть.

— Там три солдата республики, — тихо сообщила мне зебра, при этом обернувшись в мою сторону,

— Придётся обойти,- я вздохнула и уже собиралась поворачивать назад.

— У них пленники, — я округлила глаза и посмотрела на зебру, — их посадили в одну большую клетку... — я немного помолчала, размышляя над этим. После этого я попросила зебру подвинуться. Я перестала беспокоиться о своей врождённой «грации». Я не хотела верить своим глазам, но там действительно были пони в клетке. Три солдата, лишь один из них был в броне. Остальные были одеты в мешковатые, коричневые куртки, на их головах были непонятные кожаные шлемы, поверх которых были надеты очки. Один из них играл на саксофоне... Да кажется так это называется. Я посмотрела на пони, что были в клетке. Мои ожидания подтвердились, все они были измождёнными и грязными, они закрыли глаза и тяжело дышали. Я смотрела на весь этот смрад и поняла, что наша земля никогда не видала большего ужаса. Загнанные в клетку словно бешеные звери, сидели пони, пока рядом с ними разливались красивые звуки благороднейшего инструмента, его держал своими грязными копытами, солдат... Нет, не так выглядят солдаты. Солдаты защищают свою страну — вот, что я запомнила с самого детства. Благородные стражники в сияющих от солнца Селестии доспехах. Идеал, который сейчас был втоптан в землю копытами нашей «принцессы». Сейчас эти защитники, являются не более чем прислугой взбесившейся принцессы, которая преследует непонятные цели. Они обманом заставляют пегасов работать в тяжёлых условиях и потом без зазрения совести вышвырнут их, когда они ослепнут. К сожалению, с ними произошло тоже самое. Я увидела тогда сожаление в глазах капитана стражи и сочувствие в голосе. Он не хочет, чтобы всё это происходило. Только не может же он усомниться в правоте своей принцессы. Наверняка им сказали, что они оставляют всех пони во благо. Даже мне было сложно поверить, что Твайлайт отвернулась от нас и предала то за, что сражалась раньше. Словно стражники был этот благородный инструмент. Он был втоптан в грязь, когда к нему прикоснулись эти копыта, грязные копыта, что посадили живых и добрых пони в клетку и заставляли инструмент выдавать из себя красивые звуки, чтобы создать иллюзию благородства и красоты... Мы точно не пойдём в обход.

Только вот я не знала, что делать. Зебра сказала мне, что у них у всех есть по одной дубинке. Пулеметалки... Пулемёта у них не была, что показалось мне странным. Неужели они втроём согнали стольких пони в клетку. Возможно они сделали это до того, как началась вспышка вируса. Да, думаю это весьма вероятно... Я не нашла не один труп и из-за этого данная теория начала терять свою правдоподобность. Я не могла поверить в то, что эти пони обошлись без жертв. Я сегодня подумала о том, что возможно республиканцы не виноваты. Но увидев это... Я надеюсь... Я знаю, что даже среди республиканцев могут найтись честные и добрые пони, которые оказались по разные стороны баррикад с Эквестрией, чтобы спасти свои жизни. Только вот я уверенна, что запереть пони без еды и удобств в тесной клетке совсем не нужно для их выживания. Эти республиканцы явно не голодали и не были похожи на тех, кто находиться на грани вымирания.

— Я за пайком, вам принести? — я была слишком глубоко погружена в свои размышления, чтобы мой мозг обработал значение этой фразы, а уж тем более обнаружил в ней опасность. Мозг Тэо, которой в отличии от моего мозга, видимо направил свою деятельность по выработке плана, который спас бы пони в клетке, заметил, что пайки находились рядом с нашим убежищем. Поэтому зебра резко дёрнулась назад. Я, прервав свои размышления от испугу тоже дёрнулась назад... Только моя прекрасная грация помогла мне и во второй раз. Я наступила на тот самый, проклятый Селестией почтовый ящик, который опрокинула несколько минут назад. Он со звоном брякнул о стену, выскользнув из под моего копыта, — Кто там?!

Тэо снисходительно посмотрела на меня. Я от осознания того, что сейчас нас схватят и посадят в клетку из-за меня, опустила ушки. На грохот прибежал один из не бронированных солдат. Он уже успел прихватить дубинку в зубы. Он ошарашенно посмотрел на нас, но затем устремился на нас замахнувшись дубинкой. Я ринулась вперёд желая прикрыть зебру от удара. Столь много доброты проявляла ко мне это полосатая спасительница. Она с самого начала помогала мне. Я уже встала перед ней, пытаясь что-нибудь сообразить, только зебра неожиданно выскочила вперёд и левым передним копытом, что было полностью забинтовано, отбила удар. Республиканец с криком боли выронил дубинку, у него из рта побежали струйки крови. Зебра тем временем сделала ещё один удар тем же копытом и ещё раз по челюсти. Она даже не дрогнула ни в тот раз, когда отбила удар дубинки, ни в тот раз, когда ударила по челюсти, заставив республиканца плеваться кровью. Зебра пнула дубинку подальше, а я с недоумением глядя на неё, подошла поближе. Республиканцы, что сидели у клетки с испугом уставились на нас. Хотя думаю с испугом они смотрели только на мою полосатую спасительницу. Несмотря на это пони, что был в броне схватил дубинку и направился в нашу сторону. Я не знала, что бы сделала Тэо, только на этот раз мой мозг смог выдать идею, что спасла бы нас. Я порылась в сумке и достала подарок Тэо. Я нацепила устройство на левое копыто и подбежала к зебре. Испытывая смущение я запрыгнула на её тело и облокотила на её спину свои передние копыта. Тэо пыталась спросить у меня, что-то, но была прервана моей идеей. Я начала крутить ручку, шестерёнка, как и подразумевалось пришла в движение и начала царапать красивые изумруды. Многочисленные искры полетели в стороны республиканца, попадая в самое глаза, самое уязвимое место. Совет Рэрити, сработал и сейчас. Пони закричал и попятился назад. Оставшийся пони побежал на утёк перед этим крикнув фразу, бронированному пони, который только, что проморгал глаза и тоже собирался пуститься убегать.

— Быстрее в танк! — о... Я помню, как однажды подумала, что Танк — это черепаха Рэйнбоу... Оказалось, что танк может уничтожить целое здание за несколько выстрелов, кажется у нас проблемы...

Я подбежала к клетке с пленными пони они уже давно оживились увидев нас. Крича что-то на перебой, они то благодарили нас, то пытались что-то сказать. На дверях клетки висел замок... Ирония... Ох уж эта ирония... Лэмплок не может вскрыть замок... Наконец то я поняла, что пытались мне сказать пони. Ключ был у республиканца. Мы с Тэо подошли к республиканцу, который всё ещё не мог прийти в себя.

— Я держу, а ты обыскивай, — я глянула на зебру. Она, как и ожидалось возразила мне.

— Может лучше я? Не обижайся конечно, только я думаю у меня лучше получится, — да я вообще бездарная и не талантливая, мне не привыкать, что ты...

— А ещё ты куда более ловкая чем я... — зато я умела признавать свои слабые стороны, которых было не мало, — я буду копошиться обыскивая его карманы, а ты управишься за несколько секунд.

— Ладно, — согласившись со мной сказала зебра.

— На счёт три... — ух ты! Мы опять считаем до трёх... Только не это... — Раз... — я стукнула копытом о дорогу, и поймала на себе странный взгляд зебры, — Два... — ещё одно цоканье... Тэо кажется поняла, что у меня приступ... — Три!

Я надавила копытами на республиканца. Он сразу же забрыкался. Я видела, как он пытался подползти к своей дубинке, сотрудничать с нами он явно не собирался. Тэо ловко обшаривала карманы, своими копытами.

— Нашла, — зебра уже поднимала ключ, и вдруг республиканец ударил меня в глаз своим копытом. Он начал брыкаться и ключ упал на землю. Тэо отскочила от него. Республиканец ринулся к своей дубинке, — Хватай ключ! — зебра крикнула это мне и подбежала к республиканцу, чтобы оглушить.

Я схватила ключ и побежала к клетке. Неожиданно в конце улицы появился танк...

— Тэо берегись! — зебра немедленно последовала за мной.

Раздались выстрелы, словно из пулемёта. Наверно танк был снаряжён им тоже. Я трясущимися копытами начала открывать замок. Раздался оглушающий хлопок. Домик, за которым мы недавно прятались разнесло в щепки. По крайней мере одну из стен. Ключ выпал из моих копыт. Я с отчаянием посмотрела на зебру и с извинением посмотрела на пони, что были в клетке.

— У тебя получится... — Зебра начала подбадривать меня, вместо того, чтобы открыть замок самой.

Я попробовала ещё раз. Легонько повернув ключ копытами я отворила замок! ЙЕЙ! Хотя чему радуюсь. Замок... Я открыла обычный замок... Я только успела отойти от дверей и все пони галопом начали выбираться от сюда. Некоторые помогали раненым, некоторые спасали своих маленьких кобылок и жеребят. Все говорили нам слова благодарности. Было очень приятно, что мы смогли помочь им. Их глаза счастливо смотрели... БУМ!!! Стену домика перед нами разорвало и обломки полетели в нас. Некоторые пони застыли в испуге.

— Бегите! — одна розовая пегаска, что была до этого со всеми в клетке и теперь активно помогала раненым не растерялась. Все пони снова продолжили движения скрываясь в толще домов, — спасибо вам, — запыхаясь выпалила пегаска, когда мы тоже начали уносить свои копыта от туда, — только ещё нам нужно спасти единорогов, их держат в колодце отдельно от всех пони...

— Не получится, — мы обернулись на фиолетовую пони, что не заметно подошла к нам, — нам нужно уходить отсюда, — она потянула пегаску за собой.

— Мы не можем их оставить! — пегаска отдёрнула своё копыто.

— Их наверняка убили... Ты должна спасаться...

— Там мой сын и муж!... — после этого крика было неловкое молчание, прерванное выстрелами пулемёта, и последующей репликой фиолетовой пони.

— Решай сама, — фиолетовая пони побежала прочь.

— Я уже решила... — прошептала ей вслед пегаска и обернулась на нас, — вы и так много сделали, и всё же я не справлюсь...

— Мы поможем, — я утвердительно кивнула пегаске, затем немного подумав я посмотрела на зебру и виновато спросила у неё... — мы ведь поможем?

— Тебе решать, — Тэо мягко улыбнулась мне.

— Мы поможем.

Тихонько подкравшись к углу дома я посмотрела на танк. Один двухвостый вылез из него и осматривался. Он тревожно перешёптывался с теми, кто был внутри танка. Они успели подобрать того республиканца у которого были ключи, пока я придумывала и излагала наши дальнейшие действия. Я кивнула пегаске, что стояла напротив через дорогу, тоже укрывшись за домом и она вышла прямо на дорогу держа в зубах склянку. Пони, что вылез из танка посмотрел на неё перестав говорить... Она швырнула склянку и она с треском разбилась о огромную махину. Шипящая и дымящая жидкость заставили пони захлопнуть крышку люка и привести танк в движении. Та капсула с трубой из которой вылетали ракеты, начала разворачиваться, а танк приступил к движению. Пегаска взмахнула крыльями и уворачиваясь от выстрелов пулемёта полетела по улице продолжая кидать склянками по танку.

— Ты хочешь сказать... Они поедут за мной... — мы сидели в неповреждённом домике в нескольких десятках метров от танка.

— Да. Они наверняка посчитают, что им угрожает опасность, — пегаска с сомнением глянула на меня, — поверь они дезориентированы больше, чем и они не знают чего ожидать от нас.

— Точно также, как мы не знаем чего ожидать от них, — пегаска хотела что-то дополнить, а затем согласилась со мной, — хотя, в чём-то ты права.

— У меня есть с собой пару таких зелий я думаю у нас получится, — Тэо стояла чуть поодаль от нас, вглядываясь в окно.

— Ну а что дальше? — пегаска с нетерпением подгоняла меня каждый раз, бедняжка волновалась за свою семью и я не смела её упрекать в этом.

— Дальше ты ведёшь их к колодцу, в котором держат единорогов и затем мы должны сделать так, чтобы они ракетой стрельнули по колодцу, — я улыбалась себе и своей замечательной идее... Да! Это я придумала!... Посмотрела на пегаску.

— Если предупредить их заранее, они сдержат обломки телекинезом... Ты уверена, что эта... Ракета сломает крышку колодца. Я слышала о том, что говорили республиканцы, даже телекинез не помог её снять.

— Уверена... Потом мы вытаскиваем единорогов с помощью верёвок, — я посмотрела на Тэо и она копытом приподняла, крепкие верёвки найденные нами, — И всё! Спасение удалось! — я победоносно подняла копыто и улыбнулась.

— Что же, действительно здорово придумано, — Тэо указала копытом на пегаску, — Повторим ещё раз. Ты отвлекаешь их и ведёшь до колодца, затем я привлеку их внимание, спрячусь за колодцем они стрельнут по нему, а потом Лэмплок вытаскивает единорогов.

— Что? — я уже глупо улыбаясь и почему-то всё ещё не опуская копыта, посмотрела на Зебру, — Почему это ты будешь прятаться за колодцем? — я знала, сколь разрушительна эта ракета, она ломала дома, ракета с летающей штуки разрушила амбар Эпплджек, ракета с танка разрушила магию зебринского амулета... Если зебринский амулет не смог выжить после ракеты, разве зебра сможет...

— Ну должна же я хоть что-то сделать, чтобы помочь...

Пегаска летела рывками, чтобы танк не отставал за ней. Пулемёт прекратил стрелять, хотя было много возможностей подстрелить пегаску именно из него. Я подумала о том, что он мог сломаться, а затем поняла, что сейчас это не важно. Главное, у республиканцев теперь одним способом убийства меньше. Я бежала, тихонько продвигалась между грядами домов, пытаясь уследить за движениями пегаски. Наконец впереди показался колодец. Я глянула на Тэо сидящую в укрытии наготове с верёвками и снова успокоила душу. Хорошо, что ей не нужно рисковать своей жизнью около колодца...

— Нет! — я крикнула и цокнула с размаху о деревянный пол... Затем цокнула ещё два раза, так, чтобы никто не заметил... — Ты не можешь... — я уловила на себе взгляд зебры.

— Почему я не могу? — мягко спросила Тэо.

— Ты... — почему она не может это делать? Она может... Только я не хочу, чтобы она рисковала собой, — Ты... То есть... Я хотела сказать... Что...

— Я сама спрячусь за колодцем, — пегаска выступила вперёд, — в конце концов, там моя семья, а не ваша. И к тому же вы и так достаточно помогли за сегодня.

— В этом то и дело. Там твоя семья! — зебра сказала это громче, чем обычно, — Какой смысл, если ты можешь погибнуть при этом?

— Ну... — пегаска сложила крылья и снова подошла к окну, — тогда я спасу их... К тому же вы тоже можете погибнуть.

— Ни у кого из нас нет семьи.

— Это не значит, что нам можно погибать, — тихим голосом заметила я, — нас ждёт Боу и Ордерли и... Ты сама знаешь... — откуда у неё вообще появилось навязчивое желание погибнуть?! Она знала, что нам многое нужно сделать. Остановиться здесь это того не стоило. То есть да, было жалко тех, кто мог бы тут погибнуть, только мы же спасём ещё больше... Если бы мы остановились сейчас, то их бы спасение не имело никакого смысла...

«Это уже не имеет значения. Они уже все мертвы...»

Я легонько вздрогнула после всплывшей в голове фразы Твайлайт. Это совсем другое! Или же нет...

— То есть мы можем отвернуться от одних, чтобы спасать других, — опять с мягкостью в голосе сказала зебра.

— Нет... Я не это хотела сказать... Я хотела сказать, что нам нельзя погибать при этом, а спасать надо всех.

— А что если в конце нам нужно будет погибнуть? — пегаска хотела, что-то сказать дабы прервать нас, но к сожалению Тэо её даже не слушала, — То есть мы теперь жизнь меряем в цифрах. Пытаешься продать жизнь подороже? Лэмплок, запомни — жизнь всегда бесценна и искать ей высшую цену это глупость.

— Мы не можем умирать сейчас...

— Почему?

— Потому что я не хочу, чтобы... Мы... умерли сейчас... — Тэо посмотрела мне в глаза, не решаясь говорить дальше.

— Так ладно! Ладно! — пегаска с наигранной улыбкой встала между нами, — я ясно дала понять — это моя семья... И поэтому я буду прятаться за колодцем. А если вы не согласны с этой частью спасения... То тогда я вообще не участвую, а от танка смогу уворачиваться только я... — мы молча согласились с пегаской при этом я почувствовала радость на душе... Только какую-то виноватую радость... — Ну тогда решено... И ещё один момент, — я подняла глаза на пегаску, — Что потом делать с танком?

Тэо уже привязала верёвки и была готова положить их в колодец в любую минуту. Я подошла к ней и виновато пристроилась рядом. Правда, не я одна чувствовала себя виноватой, зебра тихонько подвинулась ко мне и взглянув на меня один раз продолжила следить за дорогой. БУМ!!! Домик, стоявший дальше нас взорвало ракетой танка. Он выехал на дорогу и уже разворачивал трубу в сторону колодца. Пегаска в этот момент залетела за колодец. Железные пруты, приваренные к колодцу не позволяли единорогам выбраться наружу. Тишина, что повисла в воздухе затянулась. Даже гудение танка перестало слышаться. Я посмотрела в глаза Тэо. Она смотрела с испугом. Страх был на её лице. Она смотрела на пегаску, что была готова умереть. Розовая пони закрыла глаза спрятавшись за колодцем... О чём думала? О своей семье... О том, что она их любит... БУМ!!! Пыль и обломки помчались на нас, пытаясь обогнать языки пламени от взрыва... Тишина переродилась в звон, который был у меня в ушах. Тэо, что-то крикнула и помчалась прямо в огонь. Я остановила её и накрыла её сверху моим телом... Когда я открыла глаза я уже была на земле, а зебра скрылась в облаке пыли, держа при этом верёвку в зубах. Я помчалась в сторону танка, чтобы решить последнею проблему...

— Может единороги могут сделать, что-нибудь? — Тэо распутывала, а затем удобно сворачивала верёвки, пока я пыталась залатать брешь в корабле под названием «Моя идея». Я даже не подумала о том, что с танком нужно будет, что-то делать. Другие пони могли бы пострадать, поэтому мы были обязаны, что-то сделать.

— Не думаю... — Пегаска сидела у окна, — ни у одного из них нет подходящего заклинания, а с телекинезом у них тоже не всё хорошо, иначе они бы уже выбрались от туда.

— А на чём они специализируются, ну хотя бы ваша семья к примеру?

— Ну... — пегаска впервые улыбнулась, и посмотрела куда-то вдаль, начиная рассказывать нам о своей семье, — мой сын тренируется управлять воздухом... У него это в отца... Муж наверное один из лучших в управлении воздухом.

— То есть он может управлять воздухом? И перемещать воздух куда угодно? — немного позже спросила я.

— Да, конечно.

— У меня есть идея...

Я забралась на железную махину и громко постучала копытами по крышке люка, чтобы отвлечь их и не позволить выстрелить им по колодцу ещё раз. Честно сказать, я ужасно нервничала. Думаю то, что я делаю лучше бы удалось Тэо нежели, чем мне... Только если я решила её уберегать, то буду уберегать её до конца... Ну или пока мне самой не понадобиться помощь. Я наконец то увидела единорога, который выбежал из почти рассеявшегося облака пыли. Мы заранее сказали ему, что нужно делать, поэтому он не теряя времени использовал заклинание. Рог засветился бордовым цветом и поле магии объяло танк.

Прошла первая минута... Я была готова в любой момент... в любой момент... Крышка люка раскрылась и республиканец, жадно глотая воздух, которого, благодаря магии единорога не было в танке, высунулся наружу. БУМ! Я треснула крышкой люка по танку, при этом ударив республиканца лицом о бортик. Он ничего не понимая собирался что-то сделать... БУМ! Я ещё раз закрыла люк с размаху, кровь потекла по голове двухвостого... БУМ! БУМ! Республиканец без сознания упал в танк... Я закрыла крышку со слезами на глазах, от ужаса происходящего... Только остановиться сейчас было нельзя...

— Ещё раз! — крикнула я единорогу и бордовое поле магии вновь объяло танк.

Люк вновь открылся... БУМ! Я ударила ногу несчастного... БУМ! БУМ! Кровоподтёк мгновенно появился на ноге республиканца, уже другого, того у которого не было брони... БУМ! Я ударила крышку ещё раз... И вдруг люк раскрылся, а мне в глаз, на котором уже появился синяк прилетело копыто. Резкую боль в глазу дополнила боль в спине, когда с криком свалилась с танка на землю ударившись перед этим о бортик. У меня помутнело в глазах... Республиканец ударил меня прыгнув сверху. Я попыталась лягнуть двухвостого. Я ударяла копытами ещё раз и ещё раз, только я была слишком слабой... Несмотря на больную ногу, он развернулся и ударил меня в шею... Я упала на землю... Стало тяжело дышать... На глаза навернулись слёзы. Я попыталась отползти... Сквозь пелену слёз я заметила у него в зубах нож! Я собрав все свои силы отскочила от него в тот момент, когда он попытался полоснуть меня ножом. Я начала терять контроль над своим телом... Двигаться стало тяжелее, при этом я продолжала пятиться назад. Мне начало не хватать воздуха... Республиканец замахнулся ещё... Бордовое поле магии объяло голову двухвостого. Нож выпал из рта и республиканец упал без сознания. Я посмотрела на единорога позади меня... Мозгам тоже нужен кислород...

— Лэмплок! — своим затуманенным зрением я смогла увидеть Тэо.

— Пегаска... Она жива?... — я увидела слёзы в глазах единорога.

— Лэмплок помолчи... — Зебра подскочила ко мне.

— Я...

— Тихо... О мироздание... — только сейчас я заметила, что с моей шеи стекает кровь... Много крови... Я упала на землю от бессилия и лёгкого шока... Я не успела отскочить от ножа, — Лэмплок, тебе нужно сесть... — Зебра начала поднимать меня и я застонала от боли... — Потерпи чуть-чуть... Так... — она прислонилась своей шеей к моей.

— Наверное лучше копытом... — заметил единорог.

— Нельзя. Копыто грязное, — резко ответила Тэо, а затем скромно попросила, — я знаю вам тяжело... Только прошу, помогите мне. У меня в сумке лежит тряпка, — с этими словами зебра стянула с меня мой шарф, — достаньте её пожалуйста.

— Есть...

— Теперь на счёт три, — на счёт три... Я бы цокнула копытом, если бы смогла, — прижмите тряпку к её ране. Готовы?

— Да...

— Раз... Два... Три! — зебра отошла от меня и тряпка прижалась к ране на шее, Тэо тем временем быстро обмотала мою шею мои же шарфом, — потерпи моё солнышко... — «Ты моё солнышко. Остальное не имеет значения». Мама... Я вспомнила её лицо... Самое красивое лицо на свете... Мои родители... Когда их не стало жизнь потеряла свой смысл... — Нужно завязать покрепче... — «Так завяжи свой шарф скорей, Ты знаешь ночи стали холодней...» Затем я встретила Боу, самое жизнерадостное существо на этой погибающей планете. Затем мы встретились с доктором Ордерли, умным, добрым и запутавшимся доктором... Тэо, зебра, которая подарила мне столько добра в этом тлеющем мире... Эти пони стали моим смыслом. Эти пони стали теми ради кого я шла дальше. Эти пони были теми ради кого я жила... И сейчас эти пони стали теми, ради кого я умирала...

— Моя жена! — я взглянула на единорога, рог которого опять светился бардовым, — она дышит! Я чувствую! — он ринулся к своей жене исчезая из поля моего зрения... Если бы я могла помочь... Почему у меня нет зелье. Которое излечило бы все раны... Или же есть?

— У меня... — я открыла рот и кровь из него накапала на полосатую шкурку зебры... — Мои сумки... Зелье... — зебра немного подумала, а затем всё ещё надавливая на то место откуда у меня текла кровь, открыла мою сумку, — Не ту...

— Не нужно говорить... — она мягко предупредила меня о том, что я очень близка к смерти. Она наконец то вытащила из моей сумки ту склянку, что была в хижине Зекоры... — Это же... — Тэо прекрасно знала, что это.

— Отдай пегаске... — Тэо посмотрела на меня и я почувствовала, что её копыто задрожало.

— У тебя есть ещё такая?... — я отрицательно кивнула, я отдала другую такую склянку Боу...

— Моя жена... — единорог подбежал к нам, — она умирает... Может, вы можете ей помочь... Я вижу, что у вас у самих проблемы...

— Зелье... — я попыталась сказать единорогу, что мы можем спасти ту пегаску. Тэо посмотрела на зелье, что лежало рядом с нами и из её глаз покапали слёзы...

Мы уже шли к укрытию, когда Тэо тихонько остановила меня.

— Зачем ты это сделала? — она мягко спросила меня глядя в глаза.

— Я... Нам ведь правда нельзя умирать, — Тэо так хотела, чтобы пегаска не рисковала собой.

— Единственному кому из нас нельзя умирать, это доктору Ордерли. Мы с тобой, как бы это обидно не было, не являемся кем то незаменимым. И если у нас с тобой есть шанс спасти других, мы должны идти до конца. Иначе весь этот наш «Путь щедрости» не имеет никакого значения.

— А что если я не хочу, чтобы кто-то из нас умирал. Точно также я не хотела, чтобы вы умерли в пустыне Эппллузы.

— Тогда с нами был доктор Ордерли... Сейчас мы не рискуем жизнью доктора...

— Я тогда не знала, что он главный в «Пути Щедрости», — мы немного помолчали подыскивая слова... Я нашла их первая, — ты сказала мне с утра, что я сделала решение. Я решила, что вы мне дороже, чем те пони... Ты сказала, что я поступила хорошо. Сейчас я поступаю точно также, — я сказала это всё спокойным, лишь чуть надломленным голосом, — Ты мне нужнее, чем та пегаска... Поэтому я... — я замолчала стараясь не разреветься. Тэо не могла ничего сказать.

— Идём! — пегаска крикнула нам, — Я уже предупредила... О... Мне оставить вас наедине.

— Что... Нет... Надо идти... — зебра постояла ещё чуть-чуть и затем мы так и не найдя слов последовали на места...

— Зелье... — я повторила сказанное ранее. Тут я почувствовала, что копыто Тэо закрывает мой рот.

— Тебе нельзя разговаривать, — я попыталась опять сказать про зелье, только левое забинтованное копыто, Тэо закрыла мой рот и я не могла произнести ни слова...

— Так у вас есть что-нибудь, чтобы помочь... — единорог всё-ещё искал способ помочь своей жене, — Может какое-нибудь зелье, — Тэо дрогнула в этот момент.

— Нет... — она сказала это сухо и посмотрела в мою сторону, не заглядывая при этом мне в глаза, — я ничем не могу помочь...

— Извините... Вы и так многое сделали... — Тэо заплакала и её слёзы смешались с моей кровью. Когда единорог ушёл она подняла склянку с земли...

— Я приняла решение... — с этими словами она открыла мой рот и влила мне зелье, я слабо сопротивлялась... И не только потому что мне было тяжело... Я не хотела умирать...

Я почувствовала, что мне лучше... Кровь перестала капать, а шея перестала болеть. Я была жива.

Иногда лишь чудо может спасти нас. И чудом было то, что доктор Ордерли и Боу прилетели к нам, услышав взрывы ракет. Зелье спасло пегаску, несмотря на это, Тэо так и не вымолвила более ни слова с этого момента. Республиканцев было решено посадить в клетку... Я знаю на что это похоже... И тем не менее мы оставили им много еды, воды и приставили нескольких пони следить за их состоянием... Хотя мне всё равно было не по себе. Я посчитала зверством сажать живых пони в эту грязную и тесную клетку. А потом я сама поступила точно также. Хотя наверное я единственная, кто задумалась о том, что это возможно плохой поступок.... Мы перевезли всех спасённых пони, в штаб «Пути Щедрости». Хоть нас предупредили о том, что у них к сожалению не где разместить пони, Сэсси сделала исключение на первый раз и приняла всех пони, что мы спасли. Позже стражники вернулись за республиканцами и взяли их под стражу. Сэсси ответила, что вскоре их скорее всего отпустят на волю, именно так поступали во время войны с пленными республиканцами. Хоть Ордерли назвал это идиотизмом и причиной по которой мы проиграли войну, Сэсси была непреклонна. Кстати сказать наш доктор с большой неохотой признал, что это он глава «Пути щедрости» и вид у него был очень виноватый. Несмотря на это все были рады видеть своего истинного лидера в штабе.

Мы уже пролетели более половины пути до Балтимера, когда наступила ночь. Боу уверяла нас, что может лететь ещё, при этом зевая, и наклоняя наш фургончик из стороны в стороны... Поэтому мы решили остановиться на ночь и дать пегасочке хорошенько выспаться. Нам пришлось облетать Кантерлот с юга и именно это заняло у нас столько времени. Ордерли сказал, что пролетать над Кантерлотом опасно... Кстати говоря об Ордерли...

— Так кто эта твоя знакомая? — мы с доктором сидели около фургона, пока Боу и Тэо, что-то готовили над огнём.

— Она тоже доктор.

— И над чем вы работали?

— Мы не работали вместе... — я только сейчас заметила, что доктору тяжело говорить об этом... Я хотела лёгкой беседы, чтобы отвлечься от всего произошедшего за день! Что я делаю не так?! Я уже хотела сменить тему, и доктор сам продолжил говорить... — Она психиатр Селестии.

— Что?! — я навострила ушки и повернулась к доктору... Мне уже не нужна лёгкая беседа.

— Ты думаешь принцессы не страдают... — доктор ухмыльнулся, — она жила более тысячи лет, отправила свою сестру на луну, пережила несколько концов света, а затем ей пришлось отправить своих жителей на войну, при этом, учитывая, что мы никогда даже не могли поверить в то, что пони способны убить...

«Скажите ему о том, что нужно найти ту, что вылечила Ордерли и он поймёт кого нужно искать...»

— Стой... Если она психиатр, то...

— Да Лэмплок... У меня был психоз... — неужели... Ордерли... Я думала я одна такая... Понятно, что у меня другие проблемы... — Я знаю, что это вполне нормально... Порой нам бывает тяжело, и не все могут с этим справиться в одиночку... Только мне... Немного стыдно.

— В этом нет ничего стыдного, Ордерли.

— Я не хотел обидеть тебя, — я даже... И не обиделась, — У тебя немного другие проблемы, ты действительно больна. А я сорвался... Не справился, а она, — глаза доктора блеснули и я заметила лёгкую улыбку, — Она спасла меня, — доктор снова задумался, — к сожалению ей не дали прививки... Поэтому мы должны искать не её, а её записи о Селестии.

— Надежда ведь ещё есть.

— Знаешь... Раньше бы я поверил в чудо... А теперь. Не думаю, что мне столь повезёт, — доктор замолчал и мы больше не говорили об этом. Ордерли был чудом для той розовой пегаски. Если бы не он, она бы умерла...

— Ужин! — Боу весело нас позвала к «столу»... Я не ела целый день.

Яблоки и каша. Я никогда бы не подумала, что это блюдо может быть столь вкусным. Я облизала свою тарелку... Да! Я правда её облизала! Было очень вкусно! Я даже попросила добавки, что на меня совсем не похоже. В свете костра мы общались о том о сём. Мы забыли про «Путь щедрости», про республику, про принцесс... Мы общались и это было здорово. Боу и Ордерли в основном общались и рассказывали нам, что-либо. Мы с Тэо просидели весь ужин молча. Я лишь сказала зебре «Спасибо», когда Боу рассказала, что это именно Тэо приготовила ужин. Когда мы закончили наш... Изумительный... ужин, все разбрелись по разным сторонам. Боу мгновенно уснула в фургоне. Ордерли сказал, что ему нужно прогуляться. Я села рядом с Тэо...

— Тэо, — по лицу зебры текли слёзы, — Почему ты плачешь?

— Я чуть не убила её... — зебра всё ещё переживала... Те же мысли, что мучили меня с утра...

— Ты спасла меня...

— Я знаю... Только ты ведь пыталась спасти пегаску... Ты хотела отдать ей своё зелье, а я закрыла тебе рот и...

— Ты тоже хотела пожертвовать собой... Хотела идти и прятаться за колодец вместо неё. Я точно также не разрешила тебе это сделать... — зебра взглянула на меня и легонько всхлипнула...

— Почему? Почему мы так поступили?... Почему нам легче отдать свою жизнь? — она смотрела на меня и ветерок тихонько колыхал её странную и красивую гриву, которая опять наклонилась на бок. Почему мне так тяжело от мысли потерять эту зебру?...

— Не знаю... Знаешь, тогда, когда ты закрыла мне рот и отдала зелье мне... Я подумала о том, что не хочу умирать. Я хотела сказать спасибо, что выбрала меня...

— Я тоже испугалась, — я удивлённо посмотрела на зебру, — мы всё равно умрём... Почему же мне так страшно...

— Я не смогу освободить тебя от этих мыслей, зато если ты хочешь... — зебра посмотрела на меня, — я могу побыть с тобой...

— Останься со мной... — Тэо приобняла меня хвостом и я обняв её в ответ прижалась к её шее своей мордочкой ощущая её мягкую и тёплую шёрстку... Мы смотрели на звёзды и я думала о том, почему я не боюсь темноты, когда Тэо рядом со мной...

— Надо сказать, Балтимер неплохо сохранился... — Ордерли выглядывал из окна озираясь на город в котором жила психиатр Селестии... Если сравнить с Понивиллем, то Балтимер вообще не пострадал. Ни дыма, ни огня, ни трупов пони. Ничего не указывало на то, что миру пришёл конец. По тротуару прогуливались пони, торговцы торговали чем то в палатках, магазины не были закрыты, и даже работало кафе под открытым небом. К сожалению это был лишь вид сверху...Когда мы приземлились я взглянула на вывеску кафе имени Селестии. Такие кафе накануне войны построили во многих городах. На вывеске была изображена Селестия, которая телекинезом держит чай и улыбается... Снизу кто-то нарисовал краской надпись «Селестия ненавидит чай», — И всё-таки, волнения охватили и этот город, — заметил доктор уставившись на эту надпись.

— Балтимер хотя бы похож на спокойное место... В отличие от Эппллузы и Понивилля, здесь можно хотя бы создать видимость того, что в мире ничего не произошло...

— Не очень-то у них и получается, — Ордерли указал копытом на одну из тех торговых лавок. На ней висело объявление «Таблички для тех кто, оглох».

— Не теряйте возможность общаться со своими близкими! Быстрый и удобный способ общаться, когда вы оглохнете! — симпатичная кобылка с коротеньким хвостом кричала из-за прилавка, зазывая покупателей, — купите три таблички и получите средство для письма в подарок!

Я до сих пор так ничего и не рассказала Боу. Обстановка в городе всеми возможными способами намекала на болезнь... «Мы вернём вам обоняние» гласили таблички местных торговцев, у которых на прилавках стояли разноцветные склянки. Мы даже не обращали на это внимания... Ну кроме Боу. Она то и дело смотрело по сторонам. Она однажды почти спросила меня, а затем передумала... Нужно рассказать ей.

— Мы пришли, — с неохотой в голосе заметил Ордерли, — Если вы не против, я бы хотел, чтобы только Лэмплок пошла со мной...

Мы продвигались по коридору с успокаивающими мятными обоями. Мои цоканья эхом пролетали по пустым коридорам. Становилось немного... Страшно. Хотя Ордерли не придал этому значения. Он шёл вперёд и я впервые увидела неуверенность в взгляде доктора. Он будто бы, что-то искал, хотя создавалось впечатление, что он знает куда идёт... Мама! Я отшатнулась от страху и запнулась. Труп пони ждал меня в следующем коридоре... Страшное и в тоже время беспомощное лицо застывшее в агонии уставилось прямо на меня.

— Идём... — сказал доктор безэмоционально и протянул мне копыто.

— Что мы вообще ищем? — мне хотелось побыстрее уйти от сюда...

— Ты ищешь её записи... — Доктор почти незаметно всхлипнул, — Или её саму...

— А ты, что ищешь? — поинтересовалась я перешагивая через труп.

— Успокоение... — с неожиданной лёгкостью в голосе ответил доктор. Я уже собиралась спросить, что это значит, вдруг доктор в этот момент указал мне на дверь кабинета, — она работала здесь... Я уверен, именно здесь бы она провела свои последние минуты. Если она умерла, найдёшь её тут и не надо мне говорить, нашла ты её или нет... Обыщи всё, скорее всего она бы постаралась привлечь внимание к этой папке, — немного подумав доктор сказал, — не найдёшь — позовёшь меня, я буду вон в том коридоре налево...

Я подошла и встала перед дверью кабинета. На табличке позолоченными буквами было написано «Доктор С. Миллер». Я подождала, пока Ордерли уйдёт и ему не будет видно то, что находится в кабинете. Я вспомнила то, как я нашла трупы своих родителей, вспомнила, то как мы с Тэо нашли труп Зекоры... Я открыла дверь и увидела за столом её... Ордерли был прав... Ему не повезло...

Я укрыла бедную пони, что вылечила нашего доктора, покрывалом, что было на диване, предварительно переложив её на этот самый диван. Стало ужасно жаль тех кто погиб... Я быстро утёрла подбежавшие к глазам слёзы. Нужно было найти записи о Селестии. Я, стараясь не разбрасывать просмотрела содержимое её шкафов. В шкафах было куча папок и я понятия не имело, что мне нужно искать... Ордерли сказал, она бы постаралась привлечь внимание к этой папке, только тут ничего не было. Я потратила на это уже много времени. Я открыла первый ящик стола. В нём была лишь канцелярия и шоколадка, которую я постеснялась взять... А ведь хотелось... Во втором ящике была куча печатей и её органайзер, последняя запись в котором датировалась примерно чуть больше года назад, ещё до того, как были поставлен магический купол... Надпись «Конференция в Лас-Пегасе» была зачёркнута и вместо неё было написано «День мороженого»... У всех бывают тяжёлые дни. И как же я давно не ела мороженого... Открыв третий ящик я уже понадеялась, что обнаружила то что искала. Там лежала одинокая папка. Я открыла её и мне под ноги выпала записка. «Ордерли, я надеюсь...» Так... Это мне нельзя смотреть. Это не моё. Я решила, что отдам эту записку позже Ордерли и он сам её прочтёт, думаю он мне не поверит, что я не стала смотреть, что там написано... Ну да и ладно... Я открыла папку желая узнать, что там написано, только и там меня ждало нечто принадлежавшее Ордерли. Это была папка с историей болезни доктора Ордерли...

Я зашла в коридор и увидела Ордерли стоящим напротив одной из дверей. Он задумчиво вглядывался в комнату в которой не было ничего кроме кровати и небольшого окошка. Я собиралась что-то сказать, но промолчала... Мне стало понятно, что это за комната...

— Здесь она вернула меня к жизни... — сухо начал Ордерли... — И сейчас она мертва, — он посмотрел на меня и грустно кивнув сказал уже с утвердительной интонацией, — мертва...

Ордерли так и не пошёл в её кабинет. Не думаю, что она была только психиатром для Ордерли... Только я уже говорила, что это не то, что мне нужно знать... Ордерли был очень встревожен, когда я сказала, что нашла историю болезни и записку адресованную ему. Когда я заверила доктора, что не читала ни того ни другого, он успокоился. Он пробежался глазами по тексту записки и сказал, что записи о психике Селестии находятся у неё дома. Уютная квартирка доктора была открыта с помощью ключа спрятанного в горшочке с растением. Мы все удивились, только никто не решился спросить Ордерли откуда он это знает. Мы разбрелись по комнатам в поисках. Через несколько минут Боу окликнула нас и притащила папку с документами. Ордерли вежливо подхватил папку телекинезом, улыбнувшись пегасочке. Он опять быстро проглядел текст и сказал, что мы нашли то что искали.

Мы уже собирались уходить, когда я увидела вазу с цветами... Такие красивые и вкусные... Я раньше не ела цветы из вазы, цветы в вазах для украшения, а не для еды... Или же их можно... Самое главное, мне хочется их есть...

Я подошла к вазочке стоявшей в метре от меня и начала жевать цветы... Я небрежно жевала и опрокинула вазу, я опёрлась копытами о столик и прямо с него ела эти цветы...

— Лэмплок... Ты чего, — Боу первая заметила странности в моём поведении, неужели у меня приступ... Нет! Такого никогда не было! — Всё хорошо, — пегаска спокойным голосом начала успокаивать меня... Нет, Боу, это не приступ! Оставшиеся цветки упали на пол и я начала есть с грязного и немытого пола... Это точно не приступ.

— Солнышко, — Тэо подошла ко мне... Ой лучше бы ты этого не видела...

— Чтоб тебя за хвост! Отойдите от неё! — Ордерли подскочил ко мне, когда я уже доедала цветы... — Быстро дайте мне яблоко! — Боу начала искать у себя в сумке яблоко. Я съела все цветы... А есть мне захотелось ещё больше... Я посмотрела на свои копыта. Я вцепилась в одно из них и начала разгрызать до крови свою собственную ногу...

— Быстрее! — Боу наконец достала яблоко, Ордерли схватил лакомство телекинезом и принялся отрывать меня от собственной ноги, — Не надо Лэмплок... Не надо... Смотри яблоко! Вкусное яблоко! — он общался со мной будто бы я полоумная. Наконец он оторвал меня от моей ноги и я принялась кушать сочное яблоко...

«Запись из журнала доктора Ордерли

Тема: Без разницы уже...

Перечитывая свои прошлые записи, почувствовал себя восторженным жеребёнком... Необычная симптоматика... Придурок... После «успеха» прошлых испытаний было решено продолжать создание препарата. Следующим на очереди был вкус. Первый опыт заключался в том, что добровольцам... Откуда они берутся, эти добровольцы... Так вот этим добровольцам вкалывали прототип... Реакция была замедленной, пони сначала ничего не почувствовали, затем началось... Бедняга начал жевать стол! У Твайлайт совсем крыша поехала. Она запретила, кому-либо входить туда. Она занервничала и впилась своими глазами в добровольца сквозь стекло. Когда это наконец закончилось она отправила, того пони на срочное обследование к психиатру. Психических отклонений не было выявлено, только шоковое состояние... На следующий день... О Селестия... На следующий день Твайлайт притащила животных Флаттершай и посадила их в одну комнату с добровольцем. После этого ему вели препарат. Стол из комнаты был убран. Твайлайт была настолько серьёзной, что никто не решался с ней заговорить, она глядела за добровольцем, постукивая нервно копытами. Наконец препарат подействовал... Половину сотрудников вырвало... Твайлайт была такой радостной... Доброволец начал поедать своё копыто. Он вгрызался в него вырывая у себя куски мяса. На животных он даже внимания не обратил. Твайлайт сказала, что входить никому нельзя, пока симптомы у добровольца не пройдут. То что с ними случается это булимия... Пони, теряя свой вкус начинают поглощать, всё, что смогут найти. Чтобы наесться до отвалу в последний раз... Я напишу об этом чуть позже. Следующий эксперимент, проведённый Твайлайт, заключался в том, что теперь в комнату садили двоих добровольцев и лишь одному из них вкалывали препарат. Несколько минут ожидания и симптоматика повторяется. Пони начинает есть себя. Второй доброволец пытается помочь ему. Доброволец с введённым препаратом не обращает на него внимания, при этом не проявляя никакой агрессивности. Твайлайт была опять довольна. Она сказала, что все остальные испытания могут проводить без неё и она даёт добро на следующую стадию разработки... По результатам исследований картина следующая. Пони которым ввели препарат, начинают поедать всё съедобное, что найдут. При этом они ищут съедобное только в радиусе трёх метров. Мы поставили корзину свежего и приятного сена на расстоянии пяти метров. Пони даже не посмотрел на неё и начал поедать мебель. Так не найдя съедобного, пони начинают есть, то что у них под ногами или рядом с ними при этом отдавая предпочтение рыхлому материалу... Сегодня к нам в центр заявилась некая Рэрити. Мне сказали, что она не последняя пони и имеет огромное влияние на принцессу Твайлайт. Ходила, сновала, так ничего и не сказала... Твайлайт начинает уже подсылать сюда приближённых. Неужели ей не хватает подкупленных сотрудников, которые и так сдают всех и каждого. После увольнения профессора Мордина, я уверен, что кто-то тут работает на Твайлайт... Ещё Рэрити будет тут бродить...»

Я подумала, что после потери вкуса, этот день не сможет стать хуже... Мы были немного потрясены этим. Тэо успокаивала меня, пока я плакала от испугу, хотя сама зебра тоже была напугана. Боу молчала не проронив не слова. Она сидела напротив нас рядом с Ордерли. Ордерли... Для которого этот день тоже был не сахар, объяснил нам всем, что это был симптом. Мы все молчали и лишь я тихонько всхлипывала... Надо сказать, вид у меня был ужасный. Моя челюсть, нога и шёрстка около шеи были в крови, и разумеется немытая грива, которая вся была в катышках. Я было подумала, что зебре не очень приятно меня обнимать и попыталась уйти из её объятий. Тэо не заметила мою жалкую попытку, видимо будучи сильно напуганной. Она смотрела куда то в сторону, а я так и осталась в заботливых объятиях зебры.

Наконец Боу первая заговорила...

— Я виновата, — пегаска зарыдала, — это я заразила Лэмплок! — о нет...

Мне пришлось рассказать правду. Рассказать ей всё, что сейчас в мире. Она перестала плакать и не разу не перебила меня, хотя я уже не могла сдерживать слёзы. Я не стала говорить ей о том, что некоторые пони умерли, я ещё не готова сказать ей, что её родители мертвы. Когда я перестала говорить, пегаска лишь тихонько сказала мне:

— Я потеряла обоняние сразу же после... После открытия магического купола... И через несколько минут я потеряла вкус... Упала во время полёта и начала есть траву с земли... — пегаска до сих пор не плакала, а моё сердце уже было убито в предвкушении того, что она спросит, — То есть я быстро ослепну?

Я замолчала, не зная, что ответить я уже хотела спросить об этом Ордерли... Он пнул стеклянный шкаф, что стоял рядом.

— За что! — он пинал стеклянный шкаф с остервенением, копыто доктора быстро покрылось кровью, — За что! За что! За что!!! — доктор сорвался... Опять... Он зарыдал... И в гневе кричал на кого-то... — За что нам это всё! За что! — доктор успокоился и немного подышал, а затем обратился к нам, — Мы возвращаемся в научный центр... На этом... Мы должны остановиться...

— Мы не можем остановиться, — шёпотом начала я...

— Почему?! — он уставился на меня и с иронией и злобой адресованной не мне, продолжил, — почему это мы не можем остановиться?! Мы ничего никому не должны!

— А что насчёт Рэрити? — я уже нормальным голосом спросила Ордерли, — она пожертвовала собой...

— Ха, — доктор сдавленно усмехнулся и прервал меня, — Пожертвовала... Она нас бросила, Лэмплок. Подумай, она стала героем! И спокойно наслаждается спокойствием, пока мы с вами ходим по умирающей Эквестрии и вместо того чтобы начать лечить её лишь вскрываем гнойные раны. Почему мне не дали такого шанса?! Я бы отдал не только свои слух и зрение, я с удовольствием умер! Умер с мыслью о том, что я герой и мне не нужно беспокоиться о тех, кто умирает каждый день на этой планете!

— Это не так! — я повысила голос, — Ты не можешь знать это... Она переживает за нас...

— Если бы переживала, тогда бы она сейчас пыталась спасти Эквестрию, а не мы... Ты посмотри на нас, разве мы должны спасать её...

— Ты самый главный в «Пути Щедрости»

— Формальность... — отмахнулся доктор, — я там «главный» лишь потому что создал «Путь щедрости». Ты была там и прекрасно видела, что сейчас там всем заправляет Сэсси...

— А почему она должна помогать другим пони?

— Не должна! Точно также и мы не должны никому помогать!

— Мы нужны другим пони... Ты думаешь, что лучше бы ты умер и всё... Только подумай о других.. Можешь говорить, что угодно, только без тебя никто не решиться проникнуть в Кантерлот, без тебя не было бы «Пути щедрости», без тебя я бы не вышла из депрессии, — я подумала о нас с Тэо. Мы были готовы умереть с ней сегодня, хоть и боялись... Только потом мы поняли, Тэо поняла, что она нужна мне, а я поняла, что я нужна ей... Наша смерть лишь сделала бы хуже... — Мы нужны другим пони... У них нету чуда... И они не могут без него жить... Мы привыкли, что чудо рядом с нами... Ты прилетел на помощь к пегаске и спас её жизнь и это было чудом... Пони нуждаются в чуде и сейчас больше чем раньше... — я уже почти убедила доктора и остальных и вдруг, — Мы не можем остановиться, потому что... Мы не можем остановиться, потому что... Мы не можем... — нет... Я же почти смогла... Приступ, болезнь помешала мне... — Мы не можем остановиться, потому что...

— Прости, Лэмплок... Только нам тоже нужно чудо... — Ордерли начал тихонько уходить. Боу взглянула на меня и тоже пошла вслед за доктором...

— Мы не можем остановиться, — Тэо легонько задела меня хвостом и остановилась около меня... — Мы не можем остановиться потому что... — она понимающе кивнула и обняла меня хвостом... Я почти смогла вернуть их... Совсем чуть-чуть... И они уже уходят... Нет! — Мы не можем остановиться! — я крикнула это и Ордерли вместе с Боу обернулись, — Мы не можем остановиться потому что!... — я цокнула копытом, — Мы не можем остановиться, потому что...

— Кому-то сейчас нужна наша помощь, — у пегаски в глазах появились слезы.

— Мы не можем остановиться потому что!...

— Однажды нам помогли... Кто-то стал для нас чудом, — шёпотом сказал мне Ордерли, — и теперь мы должны стать этим чудом...

— Мы не можем остановиться потому что!...

— Потому что если болезнь победит нас, одна маленькая пони останется наедине с темнотой, — я заплакала от умиления и счастья, глядя на Тэо...

Наверное, впервые в жизни я смогла преодолеть свою болезнь... Я закрыла глаза и прижалась к Тэо. Было темно, только мне не было страшно... Я чувствовала... Хоть не было света... Тэо осталась со мной...

Часть Девятая: Прекрасное чувство

Любовь. Я знаю, что я люблю родителей, только это что-то совершенно иное. Любовь к родителям словно пришита в мое сердце, и закреплена у меня в мозгу. Это естественно, так и полагается, любовь к родителям не сравнима ни с чем другим. Поэтому я не знала, что такое любовь. Я была не очень общительной пони. Наверное было предсказуемо, что я влюблюсь в Эпплджек. Мой личный психиатр. Кобыла знающая меня, кажется лучше чем я сама. Кобыла, которой я разрешила копаться у меня в мозгу. Мои мысли и страхи лежали перед ней. Я была уязвима и слаба. Она помогла мне... Пыталась помочь и именно это заставило меня чувствовать влечение к ней. Она не воспользовалась моей слабостью, она стала лечить её. Она была одной из немногих пони с которой я общалась... Одиночество не та вещь, которую ты хочешь испытывать. Сначала уверяешь себя, что одиночество это не страшно. Уверяешь себя, что тебе никто не нужен, а потом начинаются истерики, начинаются слёзы, ты считаешь себя никчёмной и брошенной. И некому тебе помочь. Я была странной, пока не научилась справляться с болезнью, маскировать её. Только когда я научилась это делать было поздно. Я постоянно обвиняла болезнь в своих неудачах, только я всегда знала в глубине души, что это я виновата в своих несчастьях. Это больно признавать, лучше всё спихнуть на болезнь. Так я и делала. Поэтому болезнь и прогрессировала. Стресс порождал приступ. Когда я плакала и утешала себя, у меня случался приступ. После этого я начинала плакать и утешать себя ещё больше и больше. Замкнутый круг и ему не было конца. Любовь к родителям была пришита к моему сердцу, только жалость к себе и любовь к себе были для меня важнее. Теперь я знаю, что я любила своих родителей, я поверила в это. Только это не отменяет того, что мои родители настрадались с такой ужасной дочерью, какой я была. Может быть и не я виновата в этом... Только... Чего хотят любящие родители?... Чтобы их дочкой можно было гордиться? Чтобы она была опорой для семьи? Чтобы она оправдала надежды? Родители этого хотят, только не это самое важное для них. Родителям нужно знать, что их дочка счастлива... Я не смогла выполнить даже этого. Нужно было лишь быть счастливой... Я не справилась с этим при их жизни. Мои родители умерли осознавая, что я психически больная кобыла, сейчас буду напугана ещё больше. Мои родители умерли с этой мыслью и поэтому, когда они прощались со мной, то написали, что я должна найти свет для себя...

Я сказала, что нам нельзя останавливаться. Только нам всё-таки нужно ненадолго остановиться. Нам было тяжело в последнее время и никто из нас не говорит об этом. После срыва Ордерли я поняла, что не я одна психически не устойчива. Хоть никто больше не имеет проблем с коврами и цоканьем по ним, зато я поняла, что у каждого из нас мозг загружен одними и теми же мыслями. И если мы не остановимся и не подумаем над всем этим, то тогда мы будем лягать стеклянные шкафы... Ну или цокать по ковру в моём случае...

Я предложила остаться в Балтимере ненадолго. Мы остались в квартире психиатра Ордерли, перед этим разумеется получив разрешение. Доктор ответил «Почему я должен вам не разрешить остаться тут» и мы остались. Тэо после моего приступа булимии чувствовала себя очень тяжело, не стоит и говорить о Боу... Вопрос на который я не смогла тогда дать ответ всё ещё крутился в её голове, Ордерли сказал, что сам поговорит с ней. Надо сказать и я думала над этим. Сколько мне осталось? Я тоже потеряла обоняние быстро. И хоть я видела нескольких глухих пони это были единичные случаи. В основном многие пони всё ещё могли учуять запах и тем более различать вкус еды.

— Лэмплок... У тебя тёплый шарф, — Тэо легонько задела кончик шарфа своим копытом.

— Спасибо, — я ласково ответила зебре.

Мы сидели в комнате на диване и ждали пока вернуться Ордерли и Боу. Доктор сказал, что ему нужно поговорить с Сэнди... Объяснить ей кое-что. Малышка держалась хорошо, она потеряла обоняние раньше всех... Неизвестно сколько ей осталось. Неизвестно сколько мне осталось...

— Откуда он у тебя?

— Моя мама сшила, — зебра после этого помолчала не зная, что ответить.

— Она... Хорошо сшила... — наконец-то сказала зебра.

— Да, — после этого мы обе замолчали погрузившись в свои мысли. Обычный вопрос казалось, сейчас мог навести уныние на каждого из нас. Всё что было вокруг нас казалось лишь одним большим напоминанием о том, что в мире творится что-то ужасное. И мы не могли свыкнуться с этими мыслями. Нам нужно было очистить себя...

— Знаешь, я пожалуй схожу в душ... — хотя бы в прямом смысле, — и если ты хочешь я могу постирать твой шарфик.

— О... Да, конечно, — я сняла с себя шарф и передала мамин подарок зебре, — спасибо.

В Балтимере было достаточно влажно и при этом не душно. Такое чувство будто здесь постоянно шёл дождь и лишь совсем недавно кто-то разогнал тучи. На дорогах до сих пор были не высохшие лужи, а на деревьях и лужайке можно было ощутить капельки дождя. Уже начало темнеть и меня тихонько клонило в сон. Боу и Ордерли отогнали наш фургон поближе к дому психиатра и мне нужно было пройти совсем немного, чтобы оказаться рядом с фургоном. Я уже подошла и собиралась открыть дверь, только она внезапно открылась и дверях стояла Боу. Она сначала не удивилась, увидев меня, а затем приподняла брови будто бы от удивления и сказала мне привет. После недолгих расспросов пегаска заверила меня, что у неё всё хорошо и она благодарна мне за то, что я ничего ей не говорила. Меня это немного насторожило... Ну да и ладно! Важнее, что Боу стало легче... Хотя мне показалось, что она всё-таки немного грустит... С другой стороны, почему ей не должно быть грустно? Я ещё немного посмотрела на пегаску, когда она заходила в дом, а затем отправилась к Ордерли. Доктор работал над чем-то при свете лампы. Он поприветствовал меня не отрываясь от своей работы. Он что-то с увлечением записывал используя телекинез, перо мягко и быстро скользило, вырисовывая то, что хотел доктор.

— Не хочешь подняться в дом? — я тихонько зашла.

— Нет... — доктор не отрывал взгляда от пера, — я пожалуй буду ночевать здесь.

— Ты ведь... Не из-за того, что мы ночуем в её доме, — сказала я выделив слово «её».

— О нет, — доктор усмехнулся, — Нет, что ты, — я немного помолчала не зная, что сказать, а затем развернулась к выходу.

— Я тогда... — я не успела договорить и доктор прервал меня.

— Лэмплок, — доктор был немного взволнован, он перестал работать и посмотрел прямо мне в глаза и после сказал, — Я хотел сказать... Следующие несколько дней... Тебе могут показаться неправильными, некоторые вещи, которые мы будем делать. Тебе возможно покажется, что мы делаем, что-то плохое... Только прошу тебя. Поверь мне. Ты одна из немногих, кто продолжает верить, когда остальные перестают это делать. И мне не справиться без тебя. Я лишь об одном тебя прошу, немного подождать и тогда всё станет правильным. Даже то что раньше тебе казалось совпадением...

— Так скажи мне...

— Я не могу... Только, когда ты увидишь своими глазами... Ты поймёшь, что я был прав и то что я делаю... Мы все делаем это правильно, — доктор немного помолчал, а затем сказал, — Я уже почти сдался, и только твоя вера помогла всем нам. Прошу тебя, поверь мне ещё раз.

— Ладно.

— Это будет скоро, только не завтра. Нам нужно будет отдохнуть ещё один день, а после нас ждёт много работы. Так что спи и не беспокойся.

После этого я пошла обратно в дом. Я подумала о том, что я действительно очень мало знаю о том, что мы делаем. Я не знала не о том, что именно делают пони в «Пути щедрости», лишь недавно я узнала кто ими управляет, я не знала, сколько мне осталось жить... Хотя я видимо проживу достаточно, чтобы ответить хотя бы на несколько вопросов, ну на один точно...

Я лежала наслаждаясь чистой водой и тем, что наконец то смогу смыть весь ужас накопившийся за эти дни. Не только моя грязная грива волновала меня. Убийства, смерти, слёзы по умершим... Столь многое произошло за эти дни. И это был момент, когда я должна была всё осмыслить. Раньше я лишь перебирала мысли в своей голове. Я думала и думала и всё это было бесполезно. Я должна была создать мысль, которая нормализует моё психическое состояние. Словно лекарство от болезни она будет истреблять мысли, которые заставляют сомневаться, заставляют не верить меня в добро. Только... Из чего создать её, эту мысль, что сможет помочь мне верить и дальше. Доктор совсем не помог, вместо того, чтобы отдыхать я думала над словами Ордерли. Что такое ужасное мы должны будем сделать, из-за чего я смогу засомневаться в нашей правоте? Убийство?... Я легонько вздрогнула от этой мысли и маленькие волны созданные мной начали ласково касаться моей мордочки. Я набрала воздуха побольше и опустилась под воду. Мои ноги при этом чуть вылезли из воды и им стало немного зябко. Я закрыла глаза и сосредоточилась на странных звуках в воде. Я словно провалилась в пустоту и если бы не мои задние копытца я бы даже смогла в это поверить. Ну а так я знала, что я лишь погрузилась под воду. Под приятную водичку, которая смоет с меня все плохие мысли. Так что же со мной случилось, я провалилась в пустоту или же спряталась? Я подняла мордочку на поверхность и начала ловить воздух, наслаждаясь каждым вдохом, и протирала при этом глаза своими копытами. Мне казалось, я недостаточно подготовилась для того, чтобы создать ту нужную мысль. Только я не могла больше ждать... Я не хотела провалиться во тьму. Я включила душ и вода начала смывать кровь с моего обмякшего тела. Смоет кровь, смоет плохие мысли... Теперь моя голова была открыта для более светлых вещей, что я могла найти... Я стояла под душем ощущая себя столь чистой, свободной и тогда я увидела мой шарф, который сушился после стирки. Я подумала о маме. Именно она раньше была тем, что избавляло меня от страхов. Только это была не мысль... Это было чувство... Любовь. Только любовь могла меня защитить. Я оказалась беззащитна, когда она умерла. Не полностью. Любовь моей мамы поддерживает меня до сих пор... Только сам факт того, что моя мама умерла.... С этим я не могу справиться... Я посмотрела на шарф ещё раз. Теперь там не было крови благодаря Тэо... Неужели... Неужели она нужна мне... Осознание этого пришло ко мне потихоньку. Эта мысль зародилась ещё при первой нашей встрече с ней. Только я не давала ей быстрого развития. Потихоньку эта мысль пыталась отыскать правильное место в моей голове. Мои мысли о скорби и ужасе происходящего постоянно затмевали эту мысль. Это были совершенно разные мысли и находились они на разных уровнях моего сознания. Несмотря на это я постоянно думала о чём либо другом. Я думала о тех, кто умер, я думала о тех, кто страдает... Я не думала о ней. Я не думала о нас. Мне нужно было осознать. Это не только мысль. Это чувство...

Я застенчиво прошла к Тэо. Она лежала свернувшись на диване, её грива опять легонько прикрывала её левый глаз, что выглядело очень мило. Её ушки приподнялись, а вслед за ушками и её мордочка. Она приветливо улыбнулась мне и я раскраснелась. Мы обе ещё не высохли, и вся ситуация стала ещё более неловкой после того, что сказала Тэо.

— Боу уснула в спальне, — тихим голосом сказала зебра, — я постелю нам здесь, — хотя сейчас видимо каждая ситуация с Тэо будет неловкой для меня. Я лишь смотрела на зебру и не решалась сесть на диван рядом с ней... — тебе холодно? Я тут нашла полотенца... — она встала взяв полотенце и начала...

— Нет! — я крикнула и зажала копытом рот, вспомнив, что Боу спит, а затем продолжила тихим голосом, — То есть... Я не замёрзла.

— Обтереться-то всё равно нужно, — немного подумав сказала зебра, и... Начала вытирать меня, — тихо... Не вертись, — неловкость... Очень много неловкости... Зебра обтирала меня с непонятной тщательностью не забыв пройтись во всех местах... Почти во всех... Я немного вздрогнула когда зебра обтирала мой хвост, — Ну вот и всё, — радостно сказала Тэо, — и если тебе не трудно, не могла бы ты и меня вытереть, — зебра протянула мне полотенце и улыбнулась с виноватым и одновременно благодарным видом, — я тут замёрзла, пока тебя ждала, — я очень мало понимаю в отношениях. Очень. То есть из всех пони, кого я хорошо знала — это мои родители, мой психиатр и всё. Так вот вопрос. Нормально ли это, когда одна кобыла обтирает другую, а затем наоборот... Это даже звучит ненормально!... Или я преувеличиваю? Я была очень рада тому что сейчас происходило. После фразы Тэо, — владей мы телекинезом, смогли бы обтираться сами... — я подумала о том что это чудесно, что ни одна из нас не владеет телекинезом. Только я боялась того, что я сделаю или скажу ей какую-нибудь ерунду и она больше не захочет общаться. Что если она лишь относиться ко мне с добротою? С другой стороны она относилась так только ко мне... Это слишком тяжело для меня. Я ничего не знаю об... Отношениях. Я уверяла себя, что у нас с Эпплджек может что-то получиться и я считала это своими отношениями... Только недавно я узнала, что у неё уже есть кобылка... Я понимала тогда, что Эпплджек не обратит на меня внимания, только я продолжала надеяться. Теперь я тщательно обтирала тело зебры. Я поймала себя на том, что мне очень приятно это делать... Очень приятно... Я надавливала копытами на её полосатое намокшее тело, обтирая её полотенцем. Я начала обтирать её прекрасную гриву, которая взъерошилась, под моими ужасно неуклюжими движениями. Затем я принялась за её хвост. Обтирать хвост было вполне прилично и одновременно приятно, только на счёт её крупа у меня были сильные сомнения. Обтирать или нет? Если оботру она может обо мне не то подумать... То есть именно то она и подумает, только мне не хотелось бы, чтобы она так подумала. Если не протру, то она может спросить почему я не протёрла её круп и тогда будет ещё более неловко... О Селестия! Что мне делать? Да конечно, Селестия подскажет нужно ли мне обтирать круп зебры. Так я закончила с хвостом и остался только круп... Оставила десерт напоследок, да Лэмплок... О! Что если она так и подумала? Я почувствовала, что начала нервничать ещё больше. Пот тихонько заскользил по моему телу. Я тихонько коснулась её крупа... Тэо лишь промолчала, я не могла видеть её лица, поэтому оставалось загадкой, что она чувствует...

Я и Тэо лежали и разговаривали перед сном. Лежать и общаться. И весь мир не существенен, когда эта зебра открывает мне частичку своей души или позволяет мне поделиться с ней чем-то. Честно сказать я мало что могла рассказать ей. Тэо поделилась со мной и рассказала о чём она думает уже несколько дней.

— Я порой думаю что... — зебра лежала на спине и легонько цокнула копытами, что были приподняты к верху, мне было приятно осознавать, что именно мне она рассказывает о том, что её волновало, и одновременно с этим я понимала, что я никчёмный собеседник и мало, чем смогу помочь, — что может быть... Я не больна и Зекора всё-таки мне вколола прививку. Нет! Я знаю, что многие ещё не потеряли обоняние и всё-таки... — Зебра тихонько всхлипнула, — что если я здорова?

— Ну это... Хорошо... — да, Лэмплок, замечательно... Ты отличный собеседник.

— Я не надеюсь на это, нет... Я уже смирилась с возможной смертью, — я вопросительно глянула на Тэо. Она заметила это и сказала, — я с детства спокойно отношусь к смерти, — зебра посмотрела на забинтованное копыто и почему-то посмеялась, — надо сказать я приняла смерть до самых костей, — зебра перестала смеяться и продолжила смотреть на копыто, а затем снова начала говорить, — я подумала о том, что если все перестанут чувствовать, а я останусь в этом мире... Останусь одна в этом погасшем мире...

— Не совсем одна, — заметила я через некоторое время.

— Да знаю. Звучало красиво... — зебра тихонько улыбнулась глядя на меня, — а тебя не беспокоит что-нибудь?

— Нет, что ты, — меня ничего не беспокоило, если не считать, что я влюблена в тебя, то ничего... — Я только хотела спросить, что у тебя с копытом?

— О... — зебра посмотрела на копыто, а затем на меня, — поговорим об этом потом, ладно? — потом? Когда это потом?... — то есть я вообще не хотела бы об этом говорить, — теперь понятно...

— Извини... Я лишь увидела тогда, что ты остановила копытом дубинку и даже ни слова не сказала. Будто ты совсем... — я говорила это так восторженно желая сказать спасибо полосатой спасительнице, только она меня прервала.

— Лэмплок... — зебра сказала настойчивым, и всё таким же нежным голосом, — Я же просила.

— Ладно, — сказала я не заметив, что у меня появилась обида в голосе... Я не обижалась никогда на других пони. Лишь на родителей порой...

— Эй, — зебра сказала это мягким и нежным голосом, — у нас есть вещи, которые мы держим при себе, тебе ли этого не знать... — Стоп... Опять! Почему всё сводиться к тому, что я больна! Да я больна! Я не перестала быть из-за этого пони! Да может у меня... Стоп! А почему я это высказываю лишь себе?

— Почему всё сводится к тому, что я больна? — я сказала это чуть тише, чем у себя в голове... Боу всё-таки спит.

— Я не хотела тебя обидеть... — я не обиделась из-за того, что она не рассказала мне, что с её копытом... Больно мне надо знать, что с её копытом... Только когда всю жизнь тебе указывают на твою болезнь... Я даже в магазин не могла сходить! — Ты же знаешь...

— Только ты именно это и сделала... Ты меня обидела.

— Лэмплок.... — Снова этот тон... Тон будто я психически больная!

— Ты меня обидела.... — стоп я хотела сказать... О нет... Я лишь просопела, когда зебра посмотрела на меня...

— Приступ? — так я и отвечу... Когда у меня приступ я не скажу, что у меня приступ... Не скажу, что мне больно... Не скажу, что мне обидно до слёз... Я не хотела плакать... Только слёзы уже начали появляться на глазах. Тэо постоянно успокаивала меня и мне не хотелось, чтобы она видела меня такой и уж тем более успокаивала меня. То есть мне хотелось... Я хотела знать, почему она рядом со мной, когда мне больно... Что это? Её доброта или любовь? Я хотела знать, что я для Тэо не только психически больная за которой нужно ухаживать. Я хотела знать, что я для неё любовница, что я для неё кобылка, которую она любит, что я тоже нужна ей... Я собралась уходить, когда зебра сказала, — Лэмплок, останься. Я не хотела обидеть... Иди сюда... — я бы хотела сказать ей о том, что я чувствую, только вместо этого я лишь заплакала...

— Ты меня обидела... — ты меня не обидела Тэо... Уже нет... Зебра уже начала вставать, когда я хлопнула дверью и пошла навстречу темноте.

Я шла по Балтимеру в слезах. Я никогда раньше не выходила на улицу ночью. Лишь тогда, когда я встретила Тэо... Тогда была ночь... Любовь это очень больно. Зачем тогда пони любят? Я подумала о Эпплджек. Её любовь тоже ничего не может ей сказать. Не что она чувствует, ни о том насколько она любит её. Рэрити ничего не могла сказать. Она осталась закрыта наедине с чувствами. Без возможности их отдать, поделиться этими чувствами. Я тоже не могла поделиться своими чувствами... То есть не хотела. Даже когда у меня не было приступов я не общалась с Тэо. Я лишь слушала её. Я слегка обиделась из-за её копыта... Зачем мне это надо было? Только сейчас я подумала, а не обижается ли Тэо на меня... Опять я перегрузила свой мозг... Я подумала мне станет легче, а теперь я переживаю из-за Тэо...

Я подошла к повороту. Фонари там перегорели и переулок выглядел очень тёмным. Я немного постояла смотря во тьму, а затем подумала, что я и так проявила чудеса в не боязни темноты и повернула обратно. Я оглянулась и увидела наш фургончик, через трещины в стенке, просачивался свет лампы. Доктор Ордерли всё ещё работал.

«Ты можешь поговорить с доктором Ордерли. Он не только прекрасный эпидемиолог, но и талантливый психолог...»

Почему мне не хочется спрашивать об этом у Ордерли?... Хотя, кого ещё можно спросить об отношениях двух кобыл посреди ночи...

Я открыла дверь фургона и посмотрела на Ордерли. Он продолжал писать глянув на меня лишь один раз, а затем посмотрел на меня снова и спросил.

— Что-то случилось?

— Ты меня обидела...

— Что? — спросил доктор.

— Ты меня обидела, — повторила я погромче, делая головой движения под названием «догадайся уже, что у меня приступ»

— Ясно... Так... — доктор отложил перо и подошёл ко мне, — садись... Начнём. Боу спит. Вы лежали с Тэо в одной комнате. Правильно? — я лишь кивнула, не успев удивиться, — Тэо... — прикусив губу, доктор пытался подыскать корректные слова, — Особенная для тебя. Правильно? — я замялась и покраснела, а затем кивнула головой в согласие, — Так... Вы о чём-то разговаривали, потом ты обиделась... Из-за того что она сказала, что-то про твою болезнь, — доктор выдал все догадки правильно... Только я не могла ему это сказать. Я отрицательно кивнула ему головой, — Что?... Точно! Ты же не можешь... Лэмплок, если хочешь, чтобы я тебе помог нужно, чтобы приступ закончился. Я не знаю... Проделай что-нибудь, чтобы полегчало, я тебя подожду... — так... Я сказала «Ты меня обидела» уже пять раз... Неплохое число, только сейчас не подойдёт. Девять... Ну конечно девять. Только чтобы было девять нужно сказать ещё четыре раза. Четыре не такое плохое число. Только три было бы лучше. Скажу три тогда будет восемь. Тоже хорошее число. Только я люблю девять больше... Ладно...

— Ты меня обидела. Ты меня обидела. Ты меня обидела. Ты меня обидела... — я перестала говорить и посмотрела на Ордерли... Лишь бы он ничего не сказал, тогда у меня получиться... Доктор сделал вид, что занят работой. Талантливый психолог... — Получилось, — я улыбнулась, когда Ордерли посмотрел на меня, — я уже не обижаюсь на неё...

— То есть моя помощь...

— Нужна. Что мне делать?

— То есть?

— Ну я же сказала... Тэо...

— Чем я могу тебе помочь, Лэмплок? Я уверен ты уже сделала всё что нужно, — я вопросительно посмотрела на доктора.

— Скажи мне, что дальше. Я не совсем разбираюсь в этом.

— В этом?

— В отношениях.

— Всё что нужно сделать, это проводить с ней больше времени, общаться и показывать, что она тебе нужна. То есть всё то что ты делаешь сейчас, — я уже собиралась, что-то спросить, только доктор перебил меня и вежливо начал провожать к двери, — Да именно это и ничего больше. Ты делала всё правильно, — я уже стояла за дверями фургона, — Иди... — я стояла недоумевая, а затем спросила.

— И тебе за это платили?

— Ну... — доктор всплеснул копытами, — да некоторое время.

— Пока не поняли, что твои советы бесполезны, — доктор покачал головой.

— Лэмплок, я могу рассказать тебе о способе, которым можно подёргать рычаги в мозгу объекта твоего воздыхания, и на некоторое время заставить её думать, что ты ей нравишься. Только ты этого не хочешь, — я отрицательно кивнула, опустив голову, — и ведь именно из-за этого ты на самом деле обиделась, — я округлила глаза. Ордерли слишком много угадывал, — Ты хочешь знать, что ты нравишься ей потому что ты это ты... Только так не бывает. Мы видим в особенных пони то что... Поддерживает нас.

— Я знаю! Тэо... Она словно прибежище... Укрытие. Я увидела в Тэо защиту. Только Тэо увидела во мне душевнобольную и такое чувство ей лишь...

— А что если именно это и поддерживает её? — я взглянула на Ордерли.

— Её поддерживает то, что я психически больная?

— Кто её знает... Что если так и есть? Тогда ты бы смогла принять это?

— Знаешь, если моя болезнь защищает её... Тогда я смогла бы принять это.

— Лэмплок, — доктор обратился ко мне, — ты заметила, что я порой хорошо угадываю, только дело в том... Что действительно угадываю. То есть, то что я говорю это лишь догадки, и хоть часто я угадываю, однажды я могу ошибиться. Ты сможешь узнать всё, что тебя волнует лишь у одной пони... Точнее зебры. Поэтому иди к ней и поговори, — я решила задать ещё один вопрос, раз уж у доктора так хорошо получаются догадки, то почему бы и не узнать...

— Нравлюсь ли я Тэо? — на одном дыхании выпалила я.

— Я то это откуда знаю, — удивившись ответил Ордерли, — я тебе уже сказал иди к ней...

— Я хочу услышать твою догадку, — доктор улыбнулся, когда я это сказала.

— Я бы сказал... Только моя догадка повлияет на тебя. Поэтому иди к ней...

— Ну, Ордерли!

— Иди поговори с Тэо, — я ещё постояла напротив доктора, а потом набрала побольше воздуха и пошла к дому.

Я лишь посмотрела на Тэо, когда зашла. Она лежала на постели и сразу же поднялась, когда увидела меня. Её зелёные глаза посмотрели на меня из середины тёмной комнаты.

— Прости меня, — я сказала это и подошла ближе к зебре.

— Я думала, это мне стоит извиниться... — я забралась на кровать к зебре. Я тихонько дрожала, надеясь, что в темноте Тэо этого не заметит.

— Я хочу сказать тебе кое-что.

— Ладно... — я легла рядом с зеброй и посмотрела ей в глаза.

— Я чувствую себя в безопасности рядом с тобой, — слёзы от переизбытка чувств тихо падали на подушку, — зебра, которая до этого казалось знала всё что будет наперёд, теперь казалась удивлённой.

— Я тоже хочу кое-что сказать, — начала зебра и дрожь усилилась, — Только когда ты в безопасности, я чувствую себя в безопасности... — мы лежали в тишине и наверное бы так и лежали, не закрыв глаз, пока я наконец то не решилась сказать...

— Хочешь я расскажу про свою кьютимарку?

— Правда? — тон зебры стал более лёгким, — Хочу...

Я рассказывала о получении кьютимарки. Я рассказывала о том, что моя мама готовила мне. Я рассказывала о моём отце. О моём психиатре. И о всём значительном, что было в моей жизни. Она была первой, кто услышала это всё... Я рассказала ей то о чём не рассказывала всю мою жизнь. Я мечтала об этом. Думала. Представляла. Верила. Теперь я это делала. Я рассказывала особенной пони о моей жизни. Тэо слушала меня внимательно и тоже рассказывала мне о себе. Мы не разу не говорили ни о её копыте, ни о моей болезни... Это тоже важно... Только не в эту ночь...

Проснувшись я чувствовала, что кто открывает мои глаза... Это не самое приятное чувство, когда телекинезом пытаются раскрыть глаза... Я заморгала, больше от неприятного ощущения нежели от того что только что проснулась, и уставилась на дверь. Доктор Ордерли жестом показал мне, то что нужно идти за ним.

— Ты хотя бы ложился спать? — доктор впервые смотрелся неряшливо. Хоть костюм оставался не мятым, сам доктор выглядел усталым. Непричёсанная грива и полузакрытые глаза, говорили о том, что доктор проработал всю ночь.

— У тебя тоже непричёсанная грива, — я лишь недовольно хмыкнула и продолжила слушать доктора, — Мы сегодня идём в ресторан, — я сразу же проснулась.

— В ресторан?! Зачем?... Стой, они вообще работают?

— Да... Почему бы им не работать?

— Потому что пони не чувствуют вкус, — по слогам проговорила я.

— Да ладно, — доктор махнул копытом, — разве это в ресторане главное?

— Это ресторан, Ордерли, и хоть я не часто там бывала...

— Вот именно, — доктор перебил меня, — ты там не разу не была и поэтому понятия не имеешь, зачем пони ходят в ресторан, — я решила, что на обиды времени нет и задала очевидный вопрос.

— Ну и зачем пони ходят в ресторан?

— Я не знаю, зачем другие пони ходят в ресторан, только ты сегодня пойдёшь ради... — доктор указал своим копытом на зебру.

— Тэо... — полосатая спасительница, лежала на скомканной постели, рядом с ней было постелено и моё место и сейчас, когда я встала зебра тихонько начала перебираться туда во сне.

— Именно. Я подумал вчера над твоими словами о том, что ты не знаешь ничего об отношениях, ну... И решил тебе немножко помочь. Поэтому давай приведи себя в порядок и потом, когда я приглашу вас сделай удивлённое лицо, ладно, — доктор начал спускаться по лестнице, когда я спросила с улыбкой на лице.

— Почему ты даже не спросил, помирилась ли я с Тэо? — доктор умилённо посмотрел на меня.

— Вы проснулись рядом и она обнимала тебя своим копытом...

— Что?! Правда, она... — я даже не заметила этого.

— Да, — с усталостью сказал Ордерли и ушёл, пока я стояла и гарцевала от радости... Я проснулась в обнимку с особенной зеброй. Йей!

Так начнём. Быстрый душ, чтобы от меня свежо пахло... И собственно всё. Я думала это будет дольше... Я причёсывалась перед зеркалом и по разному завязывала свой шарф, когда услышала голос Ордерли.

— Леди! Прошу минутку вашего внимания, — я вышла из ванной и застала всех в комнате. Боу, зевая вывалилась из спальни с распушёнными крыльями. Тэо, чья грива была взъерошена, тихонько убирала постель. Ордерли... Как ему это удаётся? Грива доктора была ухожена, а серые глаза снова приободрились и бегали по комнате в поисках ответов, — в честь того, что мы проделали не малую работу и в честь того, что впереди работы будет ещё много, я приглашаю вас провести этот день в ресторане.

— В ресторан?! — «удивилась» я.

— Именно в ресторан. Я нашёл замечательное заведение в котором есть специальное блюда для тех, кто не чувствует вкус.

— Я хотела побыть дома сегодня... — сказала зебра. И я ведь хотела! Я не люблю куда либо ходить! Доктор просчитался на этот раз очень по крупному... Серые глаза доктора уже уловили панику у меня на лице, и подмигнули мне, — хотя... Думаю нам может понравиться, — зебра сказала это смотря на меня... Именно на меня! И «нам»... Похоже, доктор опять угадал.

Ресторан был на углу дома. Это было приятное, уютное и при этом небольшое место. Приглушённый свет и приятная музыка создавали атмосферу умиротворения. Тихие официанты незаметно сверкали подносами, двигаясь от столика к столику. Диванчики были слегка потрёпанными, только это почему то добавляло ещё больше атмосферы уюта. Иногда можно было услышать разговоры других пони, которые сливаясь между собой и музыкой превращались в одну странную мелодию, которая заставляла представить, что с миром ничего не случилось. И лишь одна парочка сидела в дальнем углу не разговаривая. У них было заказано блюдо на двоих к которому они так и не притронулись. Кремовый земнопони с прямоугольным заострённым по бокам подбородком, смотрел в глаза кофейной пегасочке, которая из-за своих пушистых крыльев показалась мне столь лёгкой, будто она была готова прямо сейчас вспорхнуть, забрать с собой своего партнёра и закружиться с ним под дивную мелодию ресторана.

Наш официант вежливо поинтересовался, если среди нас те, кто потерял вкус. После этого он предложил нам с Боу отдельное меню, сразу поспешно добавив, что если нам будет угодно, нам принесут, такое же меню, что и другим пони. Я заинтересовалась, какие блюда в рационе для тех кто не чувствует вкуса, поэтому попросила специальное меню. Боу замялась и попросила ей принести, такое же меню, что и всем. Ордерли сделал несколько многозначительных взглядов в сторону Боу, ничуть не осуждающих, скорее доктору опять пришла в голову, какая та догадка. Официант ещё раз извинившись уже перед Боу, принёс нам меню и отошёл от нас.

— Я ведь говорил в ресторане, еда совсем не главное.

— Сказал тот, кто ещё чувствует вкус, — после этого зебра улыбнулась. Я смешно пошутила! Я наверное впервые пошутила!

— И всё-таки мне кажется ты со мной согласна, — доктор наверное уже увидел в моих глазах радость от происходящего. Признаться, мне очень понравилось здесь. Я никогда не была в таких местах. Я опустила свой взгляд в меню и доктор продолжил, — Редко такое обслуживание встретишь. Заметно, что после того, что случилось, они вспомнили, что это ресторан, а не забегаловка на углу. Музыканты, атмосфера, специальное меню, приятное обслуживание. Ох да насчёт меню, интересно чем оно отличается? — вероятно доктор спрашивал меня.

— Знаешь... В принципе ничего такого, тут самые обыкновенные блюда, только может их готовят по другому... Я пожалуй закажу мороженное...

Прошло некоторое время, которое мы потратили на обсуждение, того почему ресторан не стал менять диваны. Я и Тэо были уверены, что это ради атмосферы, а Боу с Ордерли уверяли нас что ресторану битов не хватило.

— Я тебе говорю, Лэмплок, — Боу горячо спорила, при этом оставаясь весёлой, — Однажды мой отец не успел заказать следующую партию ткани. У нас остались лишь одни издержки, а полки магазина были пусты. И знаете, знаете, что он сделал? — мы уже посмеиваясь в предвкушении, радостно кивнули головой, ожидая продолжения истории, — Он распотрошил старую скатерть... И сказал что у нас неделя моды в стиле «Старой Эквестрии»... — Боу смеялась лишь иногда прерываясь, чтобы рассказать, что было дальше, — И весь... Весь Мэйнхеттенн... Ходил в нашей скатерти...

— Так что мы с Боу определённо правы, — сказал Ордерли.

— И всё-таки диваны не перестали выглядеть красиво, — заметила зебра.

— Тоже правильно, — согласилась Боу.

Наконец-то нам подали наш заказ. Мороженное смотрелось замечательно. Сервировка, видимо была одной из особенностей меню специального. Мне дали одну маленькую ложечку, которая мне была ни к чему. А вот для Ордерли выдали целый набор, хоть он заказал только кусочек торта. Пока все приступили к еде, я оглянулась на ту самую парочку, что заметила, когда вошла сюда. Земнопони протянул своей возлюбленной ложку с угощением, пегасочка с улыбкой на лице съела угощение из протянутой ложки... Мне это показалось очень... Приятным.

— Так ты попробуешь? — Тэо счастливо спросила меня, — нам всем интересно, какое на вкус это специальное блюдо.

— На вкус? — улыбнувшись переспросила я.

— Ты знаешь о чём я, — протянула зебра.

— Ладно, — я тихонько лизнула мороженное, — О... Ау... — Оно холодное, то есть... Очень холодное! Это было странно и... Вкусно! Я думала, что теперь не буду чувствовать ничего, только я до сих пор чувствовала холод и тепло... Я поделилась со всеми ощущениями, — и ещё... Тут есть шоколадка, — я попыталась раскусить, твёрдую шоколадку.

— Я даже от сюда слышу хруст, — Ордерли был прав, шоколадка была очень хрустящей.

Именно это и создавало такие яркие эмоции. Ресторан постарался сделать такое блюдо, которое до сих пор можно было почувствовать, только другими чувствами. Зрением я видела замечательную сервировку, слухом я улавливала хруст шоколадки, а осязание помогало мне чувствовать холод. Всё это рисовала картину вкуса мороженого в моём сознании, может не так точно, но всё-таки получалось. И разумеется чувства на этом не закончились.

— Я немного не уловила, о чём ты говоришь, — призналась зебра...

— Пока не попробуешь, не узнаешь, — с этими словами я взяла ложечку в рот, зачерпнула мороженное и протянула зебре. Тэо сначала улыбнулась, глядя на меня, а затем...

— О!... Оно холодное... — зебра улыбаясь, похрустела шоколадкой, — и хрустящее...

— Я об этом и сказала, — зебра облизнулась, а потом нежным и тихим голосом сказала.

— Спасибо, Лэмплок... — это действительно было очень приятно.

Потихоньку начало темнеть. Мы сидели в ресторане общаясь, и размышляя о том, что не мы одни не остановились. Даже потеряв вкус, пони продолжают ходить в ресторан. Пони придумали способы вернуть вкус, без самого вкуса. Пони не останавливались и это было замечательно. Я поглядывала то на Тэо, то на ту парочку, думая о том, что самое лучшее чувство осталось неподвластно болезни. Лишь сказав это у себя в голове, я поняла, что я действительно чувствую, сердце моё стало пламенным. Там поселилась любовь, прекрасное чувство...

Придя домой я первым делом решила подойти к Ордерли и спросить что он думает о сегодняшнем вечере. Я уверена, он уже сделал выводы, и знает, что мне сказать. Только я подошла к доктору он сразу сказал.

— Я подойду к фургону через несколько минут, подождёшь меня там, — я на радостях пошла вниз к фургону.

Я прошла до фургона там предусмотрительно горел свет. Я открыла дверь и немного вздрогнула увидев там Тэо. Зебра тоже не ожидала меня увидеть, её глаза округлились, а ушки характерно приподнялись. За её спиной висел прикреплённый к стене конвертик на котором было написано моё имя.

— Привет, — неловко улыбаясь сказала зебра, — я... Тут... Ждала Ордерли! — выпалила она и опять неловко заулыбалась.

— Я тоже... То есть нет, я... Что это за конверт? -зебра оглянулась и её глаза округлились ещё больше.

— Я... Это не я прикрепила... — она прочитав моё имя передала конверт мне. Там ничего не было и лишь сзади конверта была надпись, которую я прочла в слух.

— «Поищи записку в шарфу», — я переглянулась с зеброй и она тихонько стянула с меня шарф в котором мы отыскали записку, я опять прочла, — «Лэмплок и Тэо, я бы хотел, чтобы мы закончили с этим здесь и сейчас. То есть мы закончим, а вы лишь начнёте...», — я переглянулась с зеброй и она жестом показала мне «читай дальше», при этом легонько краснея, — «Сразу бы хотел сказать, что вы обе...» — я прекратила читать, а затем поняла, что сейчас это уже не важно и продолжила, — «Что вы обе обращались ко мне за помощью в отношениях», — зебра раскрыла рот и покраснела, я лишь поджала ушки и опустила глаза в текст, — «Это было здорово, вы обе даже не подозревали о том, что не вы единственные ничего не знаете об отношениях, даже я ничего о них не знаю, только раз уж вы ко мне обратились я помогу... Точнее сказать мне и помогать не нужно было, вы бы и сами разобрались с вашими чувствами. Я лишь хочу дать вам пару советов. Самое важное... Вам нужно признаться в ваших чувствах», — я посмотрела на зебру и тут же опустила глаза в текст, — « Теперь советы лично каждой из вас. Тэо, ты должна сказать Лэмплок, что её болезнь, это твоё лекарство. Пойми ей не будет от этого обидно, ей станет от этого легче. Ей хочется знать, что она не только психически больная кобыла, ей хочется дополнять тебя, помогать тебе, она это делает, только не знает об этом. Скажи ей это. Лэмплок, и хоть ты во многом помогаешь Тэо... Тебе нужна большая помощь. Не потому что ты больна, а потому что так устроен твой разум. Твоя голова загружена болью и отчаянием и ты упрямо продолжаешь верить в добро. Тебе тяжело и тебе нужна Тэо. Я знаю почему ты не хочешь принимать помощь. Ты боишься, что однажды Тэо станет тяжело... Что же я думаю тебе нужно обсудить это с ней самой... Лэмплок, тебе и Тэо придётся спать в фургоне, потому что мне нужно выспаться после долгой работы. Так что спокойной вам... Хотя нет... Приятной вам ночи...» — я сгорала от стыда, когда дочитала. Я посмотрела на зебру. Она больше не краснела и её ушки приподнялись.

— Лэмплок... Ты правда не обижаешься из-за того что... Мне легче, потому что ты больна...

— Нет... — робко ответила я, — Только почему тебе легче... — зебра ничего не ответила и лишь вытянула забинтованное копыто вперёд, — Что с твоим копытом, Тэо?

— Я не могу сказать...

— Что там? — я подошла к зебре, которая отошла назад и зажалась в угол, — Шрам? Ожог? Неужели ты думаешь, что мне важен твой внешний вид? — я обняла зебру и пыталась посмотреть в её зелёные глаза, пока она опускала свой взгляд.

— Это ужасно. Я чудовище внутри... Только ужасно, что и тебя я считаю чудовищем... — я задрожала, а зебра посмотрела мне в глаза, — Ты почти убила, Лэмплок... Ты целилась в них... Ты одобрила убийство! Пони умирали, потому что отказались нарушить идеалы добра... А ты убила, чтобы не погибла я... Ты чудовище, спасшее другое чудовище! — зебра начала рыдать, — Я не могу тебе нравиться после этого... После того что я тебе сказала... — зебра попыталась уйти, только я прижала её со всей страстью и обидой к стене фургона.

— Ты думаешь, что ты не можешь мне нравиться после этого... Я вижу в тебе лишь спасение... Спасение от моих страхов и моего сумасшествия! Я лишь ничтожная пони, ищущая спасение... — я задрожала не зная, что сказать... Только потом я попросила зебру, заливаясь слезами... — Спаси меня... — зебра учащённо задышала. Теперь вместо того, чтобы прижиматься, она подошла вперёд. Я легонько задрожала. Свет лампы тихонько осветил лицо зебры. Слёзы тихонько капали из её глаз. Только не было на её лице печали. Там была доброта, только вместе с ней ещё чувство... Это чувство зажглось в её глазах. Зебра, которая была в моих объятиях подалась немного вперёд. Она приоткрыла рот и я услышала...

— Я спасу тебя... — её дыхание, пришло в мою сторону вместе со словами, от которых запылало моё сердце, и обдало меня теплом. Тем теплом, которое я тогда не чувствовала от одинокого и тлеющего света. Тем прекрасным теплом, которое я чувствовала лишь рядом с зеброй... Затем наши губы сомкнулись. Я округлила глаза, хоть зебра легонько коснулась меня. Я тяжело задышала от страсти и страха перед столь прекрасными ощущениями. Зебра отстранилась и раскрыла свои глаза, которые закрыла на время поцелуя... Поцелуя... Это был поцелуй... — Не бойся, моё солнышко... — зебра провела своим забинтованным копытом по мордочке, лаская мою щечку, которая была мокрой от слёз, — Теперь я с тобой... — Она поцеловала меня ещё раз. Я постаралась не дрожать... Ласково прикусив мне губу, зебра прижалась ко мне... Я легонько простонала и закрыла глаза доверяясь зебре...

Я лежала в фургоне рядом с Тэо. Она улыбалась, глядя на меня. Мне казалось я была так наивна, счастлива рядом с ней.

— Ты мне нравишься... — сказала зебра перебирая мою гриву. Я поцеловала зебру, только она сказала, — Я чтобы ты это сказала.

— Ты мне тоже нравишься, — теперь зебра поцеловала меня, — Я хочу сказать тебе кое-что...

— Всё, что угодно моё солнышко...

— Знаешь... — начала я, а затем всхлипнула, — Родители попросили меня найти свет, который светил и спасал меня от страхов и темноты, — зебра понимающе кивнула, — Наша первая встреча... — сказала я и из моего глаза покатилась одна слеза счастья от осознания того, что я нашла... — Ты нашла меня, когда страхи пожирали меня... — зебра понимающе посмотрела на меня осознав, что я хочу ей сказать, а также осознав, что значит наша встреча, — Ты стала моим светом и прогнала все страхи... Спасла меня...

Тэо обняла, начиная целовать меня, опять сырую от слёз... Не только от моих слёз. Лежа, в объятиях той, от кого было столько тепла для меня, при свете небольшой лампы я поняла, что нашла... Я нашла свет...

Часть Десятая: Больная разумом

Наверное кошмар перестаёт быть кошмаром, когда знаешь, что в нём будет наизусть. У меня был лишь один кошмар. Мне редко снились сны, а если и снились, то я редко их запоминала. Только мой кошмар я запомнила и знала наизусть.

Мой дом, который по ночам казался мне пугающе неуютным. Просыпаясь ночью в кроватке я боялась и никогда не могла решить, что страшнее. Выйти к кошмарам навстречу самой или ждать пока они придут сами. Правда, здесь у меня не было выбора... Звук трескающейся лампы, и я просыпаюсь. За моим зашторенным окном можно увидеть тихий и мирный Понивилль. Небо безоблачное, но при этом тёмное, звёзд почему-то не видно, как и их правительницы луны. Луна не являлась ко мне во сны никогда. Ни в виде принцессы, ни в виде красивого небесного светила. Папа говорил, что луна является только к тем, кто не может одолеть свои кошмары. Только и я не могла их одолеть... Пережить, спрятаться... Только не преодолеть. Я слышу, плач и цоканье копыт...

Я тихо открываю дверь, которая обязательно скрипит, каждый раз одинаково. Я недолго вглядываюсь в небольшой коридорчик в конце которого меня ждёт лестница вниз. Затем оглядываясь назад я решаюсь идти... Я тихонько цокаю по коридору оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к шорохам. Я останавливаюсь из-за звука чужих копыт... Тишина. Затем звук разбитой лампы. Опять... Я иду дальше и мне опять начинает казаться, что кроме моих копыт есть чьи-то ещё. Наконец я дохожу до комнаты родителей. Я тихонько начинаю открывать дверь. Через небольшое отверстие я заглядываю внутрь комнаты, и вижу лишь темноту пожирающую всё что есть вокруг. Я напираю на дверь сильнее, но она продолжает открываться с тихой скоростью, будто ничего не изменилось. Мне кажется я вижу свет... Только темнота начинает просачиваться сквозь дверь и уже кажется, что на дверь кто-то давит. Мне кажется, что кто-то кричит. Это страшный крик... Призывающий... Страх усиливается и мне срочно нужно попасть в комнату родителей, туда, где мне будет безопасно. И не страшно... Темнота просачивается в коридор из родительской комнаты, где я видела свет и только когда дверь открывается полностью я осознаю. Я из-за страха темноты выпустила ещё что-то более тёмное... Темнота пожирает меня и не слышно ни моих криков, ни моих слёз... Я слышу, что кто-то кричит. Я слышу, что кто-то плачет... Только не я... Это не я...

Так было каждый раз, когда мне снился этот кошмар. Только не в этот раз... Я очнулась в родительской комнате. Я начала слышать своё прерывистое дыхание. Я уже была взрослой. Не маленькая кобылка пяти лет, какой я была в этом кошмаре... Родителей не было на кровати... Я знала, где они находятся... Подвал... Мне нужно было спускаться в подвал. Только оказалось, что повзрослев я стала бояться темноты ещё больше, чем раньше. Я лихорадочно проверяю шкафы и полки... Ничего нет... Я набрала побольше воздуха, стараясь успокоить нервы и вышла в коридор. Я немного отошла и услышала привычное цоканье копыт. Ощущение того, что я не одна... Я останавливаюсь и прислушиваюсь вновь... Цоканье позади меня! Я оборачиваюсь и вижу седого республиканца... Старость уже добралась до него. Морщины стали неотъемлемой частью лица, а в каждом движении видно тяжесть... Он идёт на меня с дубинкой в зубах и я ощущаю не злобу. Нет в нём злобы, есть лишь желание убить меня. Не растерзать, а лишь заставить меня навсегда уснуть. Словно темнота... Я в испуге пытаюсь идти назад и вдруг мои передние копыта покрываются кровью. Я запинаюсь и качусь вниз с лестницы. Докатившись до поворота, я ударяюсь головой. Мои глаза больше не видят. Кровь заполонила их полностью. Я пытаюсь оттереть левый глаз и когда мне это удаётся я вижу перед собой республиканца. Я делаю рывок и вновь запинаюсь катясь с оставшейся лестницы...

Лёжа на полу я пытаюсь отползти от республиканца, который своими тяжёлыми и грузными движениями всё равно умудряется догонять меня. Я упираюсь телом в дверь. Я даже и не пытаюсь её открыть. Я знаю, что она не поддастся. Глупое желание выжить и страх перед смертью пронзают меня. И тут я вижу лампу слева. Она стоит на столике, неизвестно зачем поставленная у входа. Республиканец приближается ко мне... Я ударяю лампой. Характерный звук... Тот самый, что я слышала... Республиканец падает замертво. Я убийца... Я убила... Кровь начала растекаться из тела двухвостого... Я наступаю в неё и бегу обратно, забыв про подвал. В комнату родителей, где будет безопасно... И не страшно. Я пробегаю, в слезах, около своей комнаты, когда дверь тихонько приоткрывается.

Я закрываюсь в комнате родителей и вижу там темно-серую кобылу. Она плачет перед телами моих родителей, которые лежат на кровати.

— Мы должны помочь ей найти свет, — кобыла оборачивается и я вижу её безглазое лицо. На месте глаз, два кровавых ожога из которых продолжает течь кровь. Кошмар, переставший меня пугать уже давно, теперь смог ужаснуть меня. Я узнала в этой кобыле себя... — Свет, что согреет её... — кобыла берёт фонарь и поджигает тела моих родителей... — Тебя уже не спасти... Меня уже не спасти... Только её мы спасём!... — это страшный крик... Призывающий.

Дверь в комнату родителей начинает открываться. Я её открываю... Я начала закрывать дверь и не пускать себя в комнату, только не получалось... Серая кобыла начала мешать, пытаясь открыть дверь. Пламя уже подошло к двери, а мне становилось невыносимо удерживать эту дверь! Неожиданно дверь открывается и маленькую серенькую кобылку охватывает пламенем. Я подхожу к ней и беру на руки. Я кричала и плакала удерживая на руках себя.

Лунный свет, которого никогда не было в моих снах неожиданно посветил в окно. Он тихонько прошёлся по обожжённым трупам родителей, потом ласково погладил меня и сгорающий труп маленькой меня, а затем указал на дверь которая снова закрылась. Дверь запылала лунным светом. Я не знаю почему, только я поднялась и была полна решимости пройти через дверь.

— Оставь, — устало промолвила серая ослеплённая кобыла, указав копытом на труп маленькой меня... Я положила кобылку ей на копыта и поцеловав её в обгоревший лоб прошла через дверь, слушая колыбельную, спетую для умершей меня...

Это было... Странно.

— Здравствуй, — я посмотрела в темноту и оттуда тихим и при этом королевским шагом вышла повелительница ночи. Покровительница сновидений и защитница тех, кто страдает кошмарами. Принцесса Луна.

Её ночная усеянная звёздами грива, излучала свет. Тусклый, ночной, и всё-таки свет, которого столь не хватало в тёмной комнате где я оказалось. Вокруг не было ничего кроме меня, Луны и темноты. Я поклонилась принцессе, не зная уместно ли это вообще. Я тихонько дрожала перед величием персоны, которая посетила мой сон впервые за столько лет.

— Значит, — я дрожащим и тихим голосом боясь оскорбить принцессу спросила, — я не справилась с моим кошмаром?

— Пока что это не твой кошмар, — с сожалением и без капли повеления сказала принцесса, — У нас не так много времени, поэтому я хочу сразу сказать тебе, что произошло, — Луна улыбнулась и сказала мне, открыв дверь, которая появилась из темноты, — пошли, я знаю, ты боишься темноты...

Я зашла за Луной в дверь и мы оказались в светлой комнате, где не было ничего кроме света...

— Тебе легче?

— Нет, — призналась я. Вокруг был один свет. Я никогда не была в месте более светлом чем это. И всё-таки мне не стало легче. Я даже теперь подумывала вернуться обратно к тому тусклому свету от гривы Луны, только я не стало озвучивать это в слух.

— Твои родители... Не совсем верно сказали тебе про меня, — сказала Луна, смотря куда-то в даль, — я прихожу ко всем пони, кто нуждается во тьме. И я помогаю всем с их кошмарами, а не только тем, кто не может справиться с ними самостоятельно, — Луна посмотрела на меня будто ожидая чего-то, а затем ласково улыбнулась, — я думала ты будешь задавать вопросы.

— Конечно... Разумеется ваше величество, — растерялась я.

— Оставь это, моя дорогая. Я не вправе принимать эти почести от тебя, — я немного удивилась услышав это и затем всё-таки спросила.

— Почему же вы никогда не посещали меня?

— Потому что ты больна, — грустно заметила Луна. Я даже не успела в мыслях расстроиться тому что всё сводится к моей болезни, когда Луна заметила, — Я знаю, что ты не любишь, когда тебе говорят о твоей болезни, только... Я не могла навестить тебя, потому что войдя в твои сны. Я бы заболела...

— Эта болезнь передаётся? — удивилась я.

— Только я могу заболеть этой болезнью во сне. Я очень восприимчива к тому, что творится в голове у пони, в чьи сны я захожу. И в Эквестрии есть несколько пони в чьи сны я заходить не могу. До начала войны вас было очень мало, — Луна с сожалением сказала, — вас даже подсчитали. Только когда началась война, проблемы с разумом начались у многих пони. Одного из них ты знаешь...

— Ордерли.

— Да. И не он один болен разумом. Многие пони Эквестрии... Да их болезни до сих пор не так сильны, как те которыми болеете вы, — Луна замолчала ненадолго, а затем сказала, — прости меня Лэмплок, — я подняла ушки и посмотрела на принцессу, — Я раньше с насмешкой относилась к этой обязанности — защищать пони от их кошмаров. Только теперь я вижу, насколько это важно.

У меня были смешанные чувства. Во первых я понимала, что злиться на принцессу Луну я даже и права не имею... Хотя она возможно принцесса, только я уже знала одну принцессу, которой я точно не буду кланяться. Было неприятно разочаровываться в тех, кто должен был оберегать тебя. Теперь мне казалось будто весь мир, который мы знали раньше не только был безвозвратно утерян, но и никогда и не существовал. Он был лишь глупой иллюзией. Глупой надеждой, на то что всё хорошо и прекрасно. Или же я не права?...

С другой стороны я прекрасно понимала Луну. Она и так помогала многим. Если она не хотела рисковать своим психическим здоровьем не делает из неё ужасную пони. Я бы никому не пожелала болеть тем же чем и я. Так что я лишь поднялась и хоть у меня осталась лёгкая дрожь в копытах я более не боялась принцессу.

— Вам не за что извиняться, принцесса, — я сказала «принцесса», громко и счастливо. Мне всё же хотелось знать, что остались принцессы, которые смогут спасти пони.

— Ты добра, моя маленькая пони, — улыбнулась принцесса, — У меня к тебе есть вопрос, — я внимательно посмотрела на луну и её гриву, которая даже в этой светлой комнате продолжала излучать тусклый свет, — Ты знаешь что собирается делать Ордерли? И о чём он хочет попросить тебя?

— Нет. И о чём же? — Луна заговорщически улыбнулась, а затем выпустив воздух из лёгких сказала.

— Он хочет чтобы ты спасла меня, — ЧТО?!

Мы шли по огромному зданию. Ухоженность и минимальность. Именно этими словами я могла описать происходящие вокруг. Не было ни единого мусора, загрязнения или других нежелательных веществ в этой комнате, в которой трудились десятки пони. Только здесь не было и никаких удобств, ни красивых успокаивающих цветов, ни диванов, ни огромных карт. Только самое необходимое.

— Я не понимаю... — начала я, — где мы?

— Я уже говорила, это штаб «Пути Щедрости», — сказала Луна указывая копытом, на всё что было перед нами.

— Штаб... Во сне?

— Да. Это эффективно и безопасно. В любой момент Твайлайт может обнаружить штаб пути щедрости в Рэйнбоу Фоллс, только штаб продолжит свою работу, где бы он ни был.

— Принцесса, — я скромно позвала пони, которой под силу было поднимать луну, — я хотела спросить, что случилось с Твайлайт?

— Ты удивишься, только на самом деле с ней ничего не произошло. Она всё ещё пытается выполнить своё предназначение, — мы начали проходить мимо рядов столов за, которыми работали пони, — Ты наверное знаешь, что задачей Твайлайт было поддержание гармонии, — честно сказать думала, что Твайлайт занимается немного другим. Только я не стала ничего говорить, осознавая, что принцесса точнее знает о истинных задачах Твайлайт, — Так вот она продолжает поддерживать гармонию в Эквестрии.

— Я не думаю, что её действия похожи на попытки сохранить гармонию.

— Разве нет? — без упорства возразила принцесса, — она только это и делает, проблема в том, что мало кто об этом знает. Аликорны всегда будут верны своему предназначению и не что не заставит их отказаться от выполнения своей миссии, — да... Найтмер Мун с вами согласна... — я так и знала, что ты об этом подумаешь! — рассмеялась принцесса... — Стоп! Что! О Селестия! Что я сказ... Надумала, — не переживай ты так, — приободрила меня принцесса, — я сразу догадалась по твоему виду, что ты подумаешь о Найтмер Мун. Только на самом деле Найтмер Мун самое правильное доказательство того, что я хочу тебе сказать. Подумай, чего хотела Найтмер Мун?

— Вечной тьмы, — сразу же ответила я.

— Теперь подумай, какое моё предназначение? — я посмотрела на кьютимарку принцессы.

— Поднимать луну... И... — я так и не сказала тех слов. Я вдруг кое-что осознала. Найтмер Мун была Луной, которая справилась со своей задачей... Ну почти...

— Правильно моя маленькая пони. Найтмер Мун хотела того чего хочу я. Её предназначение было моим. Она была... — Луна ненадолго замолчала, а затем с тоской договорила, — Лучшей мной... Только это не значит, что она была правильной мной.

— Тоже самое происходит с Твайлайт?

— Нет. Точнее я так думаю. И всё же я принимаю вашу сторону. Хоть мне и не нравиться то, что задумал Ордерли.

— Кстати об этом. Что он именно задумал? — Луна опять улыбнулась той заговорщической улыбкой, — Ответ ждёт за следующей дверью, — я не заметила как мы оказались в конце рядов около ещё одной двери, — Идём.

Повсюду была темнота. Ни один лучик света не мог проникнуть в эту обитель, только я чувствовала, что всё-таки здесь что-то есть. Потихоньку мои глаза начали привыкать к темноте и я смогла разглядеть, укрытое в темноте. Капсулы наподобие той, что я видела в комнате Рэрити, стояли в два ряда прижатые к стене. Только сверху них находилось стекло, которое, полностью закрывало капсулы. Луна потихоньку начала продвигаться ничего мне не говоря, я прошла за ней попутно вглядываясь в стекло. Из-за темноты я так и не могла увидеть, что там находится. Казалось будто всё вокруг... Размытое. Мне чудилось будто окружение растекается и все предметы готовы раствориться во тьме. Только потом я вспомнила, что я во сне.

Мы остановились у одной из капсул. Луна тихонько осветила её своим рогом... Странно я думала, что принцессе Луне не подвластна магия света... Наконец тьма отступила. Я посмотрела на стекло и увидела там Луну! Она лежала закрыв глаза и к её копыту были подсоединены два кабеля, точно такие же, что и у Рэрити.

— Мы с тобой видим немного разные картины сейчас, — начала говорить Луна, — твоё сознание подстраивает всё вокруг для твоего удобства. Я не знаю, что именно находится в этом месте, поэтому я попыталась создать наиболее точное её представление для себя. А что видишь ты?

— Я вижу вас... Вы внутри капсулы.

— Это я вижу тоже.

— Вы находитесь в научном центре Твайлайт, — утвердительно сказала я.

— Я не знаю, — призналась принцесса, — Ордерли думает именно так. И наверное он прав. Здесь находятся все важные пони Эквестрии, которым не посчастливилось узнать о войне с Двухвостыми, а точнее узнать, что на самом деле было во время войны с двухвостыми. Ты ведь не знала, что они способны убить? — я отрицательно кивнула, я твёрдо верила, что войны как таковой тоже нет, — Когда узнаешь, что пони способны убить... Ты больше не будешь прежним. Твайлайт знала это и поэтому она создала это место, — Луна окинула копытом всё тёмное пространство, — Обитель тех, чей разум был изуродован ужасом войны.

— Почему она тогда не оставила вас в научном центре. Там есть пони, которые знают о войне. При этом они продолжают работать.

— Те пони для неё расходный материал. Ты это знаешь. Дело в том, что Твай... — внезапно прогремел взрыв. С потолка начали осыпаться, кусочки пыли, и внезапно начали прорезаться яркие лучики света.

— Что происходит? — спросила я.

— Ты всего лишь просыпаешься... — прогремел ещё один взрыв и мы с Луной пошатнулись, — Видимо не в самой спокойной обстановке. Ты и вправду задержалась в мире снов.

— Стойте, Луна! — я должна была знать это, — Почему вы не приходили в мои сны раньше? — Луна лишь виновато улыбнулась и сказала.

— Моя маленькая пони, я так и не пришла в твой сон... — после этого произошёл ещё один взрыв и плита с потолка обрушилась прямо на принцессу.

— Луна! — я крича, открыла глаза и обнаружила себя в объятьях Тэо.

— Всё хорошо, — зебра тихим голосом успокаивала меня, а затем прогремел ещё один взрыв и мы обе невольно вздрогнули.

— Ну и кошмары у тебя в голове... — я оглянулась и увидела Ордерли, казалось он только, что проснулся, — не удивительно, что Луна в твои сны и копытом не зашла. Я надеюсь ты получила ответы на все вопросы.

— Честно сказать, вопросов появилось лишь больше.

— Я так и знал... Ну ты теперь хотя бы знаешь расклад дел, — единорог зевнул и направился в угол фургона, при этом чуть не упав, когда прогремел ещё один взрыв, — одевайся, — доктор протянул мне телекинезом фиолетовый халат на котором было нарисовано шесть звёздочек. Я удивлённо посмотрела на Ордерли, — Что? — искренне изумился единорог, — я думал фиолетовый тебе понравится.

— Это халат из научного центра Твайлайт Спаркл?

— Эй! Я не украл. Мне их честно одолжили, — оправдался доктор.

— Ты ведь понял о чём я, — укоризненно сказала я.

— Ну... Если объяснять вкратце... Мы напали на базу республики притворяясь гвардией принцессы, чтобы республиканцы подумали, что именно принцесса напала на них.

Я выглянула в окно фургона. Повсюду летали пегасы в доспехах королевской стражи. На земле единороги магией обезвреживали республиканцев, которые уже успели убить нескольких пони. Трупы единорогов в доспехах лежали на земле, багрянец заляпал золотой металл, который сверкал в лучах солнца. За колесницами, гонялась та непонятная штука с пропеллером, она постоянно стреляла, будто у неё внутри была пулеметал... Пулемёт, а также изрыгала те ужасные ракеты, что без проблем разрывали амбары. БУМ!!! Ракета взорвалась в воздухе рядом с колесницей, пегас заложил вираж и смог уйти влево от ракеты.

Мы незаметно для меня стали опускаться на землю. Я вышла из фургона и к своему ужасу наступила в лужу крови. Я уже не могла разобрать кому она принадлежала раньше. Вокруг нас собрались единороги и сразу укрыли нас магическими щитами разных цветов.

— Я надеюсь это того стоило? — я посмотрела на Ордерли продолжая в ступоре стоять в луже крови. Доктор лишь грустно посмотрел на меня и ответил.

— Я сам не знаю...

Я уже хотела идти, только любимое копыто задело меня и я повернулась. Я посмотрела в зелёные глаза зебры и она поцеловала меня. Я легонько засмущалась. Я целовала её только в порыве чувств, а теперь это было так... Осознано, и несмотря на это я попыталась не показывать своего смущения.

— Удачи тебе, — тихим голосом сказала зебра.

— Ты не идёшь с нами? — с непонятной радостью и грустью одновременно спросила я.

— Нет, — печально сказала Тэо, — Зебры не работают на принцессу.

— Ты говорила, что работают.

— Да, — улыбнувшись сказала зебра, -Только вот республиканцы об этом не знают.

— Ладно...

— Будь осторожней, — я кивнула и начала смотреть вслед фургону, который улетал.

Мы, прикрываемые щитом, бежали в центр небольшой деревушки. Одна из единорогов, что прикрывала несла с собой копьё. Я честно не разу не видела, чтобы им пользовалась королевская стража. Я думала, что это декор такой. Правда, когда единорожка воткнула копьё в ногу республиканцу, который немедленно упал корчась от боли, я поняла, что дело не в красоте... Хотя с чего бы это копьё не может быть оружием, я вообще ранила пони бляшкой от ремня. Я подумала о том, что мне нужно какое-нибудь оружие, хотя бы для морального спокойствия. Я подумала о подарке Тэо и хоть мне очень не хотелось использовать её подарок таким образом, он слишком хорошо ослеплял противника.

— Пригнитесь! — единорог, который предупредил нас был разорван с помощью пулемёта. Немного крови попало на магический щит, которым нас прикрывало.

Мы спрятались за барьер обстреливаемые пулемётом. Неожиданно справа, на единорожку с копьём бросился республиканец с дубинкой. Он с размаху ударил ей по ногам, затем выбил ей зубы ударом по челюсти. Ордерли, напрягся и из рога направился тёмный луч, который парализовал республиканца. Единорожка сплюнула кровь на него и ударила ему копытом в глаз после чего вновь подняла щит.

— Что сейчас доктор? — единорог с зелёной гривой стоявший слева от нас обратился к Ордерли, — может парализуете и того солдата?

— Он за укрытием! — пытался перекричать пулемёт Ордерли, — Нужно точное попадание! Пускай нам с воздуха помогут!

— Вас понял! — единорог покинул наше убежище и ушёл назад.

— Ордерли! — я обратилась к доктору воспользовавшись свободным временем, одновременно, нацепляя с помощью ремешка подарок Тэо себе на левое копыто, — Что мы пытаемся сделать?!

— Ну... — прогремел взрыв ракеты, который унёс жизнь нескольких единорогов, удерживавших республиканцев у домов неподалёку, — мы ищем аликорна.

— Дурацкую статую аликорна. Статую! — гневно прокричала единорожка с разбитой челюстью.

— Да ладно вам, Рози, я думал вы долго ждали полевой операции, — с непонятным энтузиазмом потихоньку переходящим в истерику, ответил Ордерли.

— При всём уважении... Это скотобойня, сэр, — уже без злости заметила единорожка. И перед тем как Ордерли успел, что-то ответить она сказала, — Я знаю, что сама согласилась. Извините.

— Всё нормально, — успокоил единорожку Ордерли. Я не стала расспрашивать об этом аликорне. Было видно, что Ордерли переживает за каждого мёртвого. И насколько я поняла единорог сам сомневался в правильности своего решения.

«Только прошу тебя. Поверь мне. Ты одна из немногих, кто продолжает верить, когда остальные перестают это делать. И мне не справиться без тебя.»

— Ордерли, — я подползла к доктору. Осколки каменного барьера за которым мы прятались, сыпались ему на гриву, которая даже сейчас была ухожена. Ордерли взглянул на меня своими серыми глазами в которых читалась глубокая тоска за всех погибших, а также недоверие и омерзение к самому себе. Откуда мне знать, что именно это было в глазах доктора? Что же, в моих глазах читалось тоже самое, — Ты всё делаешь правильно, я верю тебе.

— Спасибо, — доктор сначала отвернулся в сторону, а затем закрыл глаза и едва заметно улыбнулся.

ВШУУУХ!!!

Над нами пронеслась колесница и когда она оказалась над пулемётом из неё вылетел пегас и бросился прямо на солдата республики.

— Вперёд! — Ордерли крикнул это когда пулемёт утих.

Мы все бросились к укрытию за пулемётом. Добравшись до туда, мы увидели пегаса и республиканца. Республиканец ножом в зубах полоснул пегаса. Крылатый страж не обращая внимание на рану передними копытами ударил, республиканца в грудь. Броня сдержала удар и двухвостый сделал ещё выпад ножом. Тем временем единорожка телекинезом запустила копьё в ноги солдату. Тот подкосился и упал на одно колено, тогда пегас истекавший кровью ударил республиканца в лицо задними копытами. Я подбежала к краю дома, наблюдая за этим. Неожиданно из-за угла на меня набросился республиканец. Перед лицом проскочила дубинка и я с треском упала на землю. Он с размаху наступил мне на грудь копытом от чего я взвыла. Сырая трава, будто успокаивала меня, пока мои кости жалобно хрустели под копытом республиканца. Я ударила ему в живот. Он даже не обратил внимания и замахнулся дубинкой ещё раз... Ударив ею подоспевшего пегаса. Я подняла левое копыто и закрутила ручку изумрудов. Искры обрушились прямо на республиканца. Он был слишком близко к ним и похоже они серьёзно повредили ему глаза. Он с криком боли повалился на землю, пока я тихонько отползла от него. Все с удивлением смотрели на республиканца. Страшные крики и странные «республиканские» слова изливались из рта ослеплённого. Вот тебе и моральное спокойствие...

Я посмотрела тем временем на другого республиканца. К шее двухвостого было представлено копьё, только воспользовавшись тем, что единорожка отвлеклась, республиканец отодвинул остриё и вонзил нож ей в шею. Единорожка с хныканьем опять вонзила ему копьё уже в другую ногу. На этот раз республиканец точно не сможет подняться.

— И так всю войну... — тихо сказал Ордерли подойдя ко мне, — мы их щадили, а они вставали и убивали нас.

Бои продолжались и мы продвигались к тому месту, где прятали аликорна. Хотя это трудно назвать «прятали»

— Нам нужна та статуя?

— Да, — доктор монотонным голосом ответил мне.

— Та что посередине площади?

— Да, — я лишь покачала головой не желая больше отвлекать доктора.

Несмотря на то что это была обычная хоть и очень детальная статуя аликорна, вокруг неё потихоньку собрались войска республики. Несколько пулемётов было расставлено вокруг площади. Колесницы с пегасами отвлекали на себя единственную непонятную штуку с пропеллером. Танка я не видела и не смотря на это ситуация была тяжёлая. В отличии от нас остальные пони не были спрятаны за щитом. Ракеты убивали их сразу же. Пулемёт разрывал бедных пони десятками. Я вспомнила слова Луны. После такого мой и без убийств больной разум точно не выдержит этого.

Я не представляла как можно вести войну с теми, кто может убивать... Несмотря на это мы, оказывается, побеждали. Мы потеснили войска республики в одну точку. Мы фактически окружили их. Мы, не сделав ни одного убийства могли победить. Я с отвращением к собственным мыслям подумала о том, чтобы мы могли сделать, если кто-нибудь мог бы убивать. Хотя бы один пони. Сколько бы смертей мы бы сегодня избежали? Видимо этот вопрос так и останется без ответа.

— Мне нужны все единороги, которые знают заклинание паралича! — крикнул Ордерли зеленогривому единорогу, который в очередной раз кивнул и побежал на поиски.

— Ты ведь тоже владеешь заклинанием паралича, — доктор лишь улыбнулся и сказал мне.

— Знаешь, доверять своей магии это роскошь, которую я не могу себе позволить, — я так и не определилась с тем, что именно хотел сказать доктор.

Тем не менее, через некоторое время вокруг Ордерли собралось несколько единорогов. Немного подумав доктор посмотрел на площадь. Пулемётные выстрелы не прекращались, только теперь они в основном убивали пегасов. Бедные пони падали прямо с неба и часто ещё живые после выстрела разбивались о землю на смерть. Я не понимала чего ждал Ордерли, выступать нужно было уже сейчас. И хоть мне было достаточно боязно я была уверена, что не за что не останусь позади. Хотя на самом деле мою храбрость можно было поставить под вопрос. Я порой забывала, что меня постоянно охраняло магическое поле после того как меня сшиб с ног тот двухвостый.

— Чего мы ждём? — терпеливо спросила единорожка, обученная парализующим заклинаниям.

— Что? — будто проснувшись сказал доктор. Я думала он думал о чём то важном... Неужели он... — Выступаем! — Ордерли оживился.

— Вперёд! — куча голосов слившихся в один прокричали ободряющую фразу. Вот сейчас я начала чувствовать себя не комфортно. Хоть до этого пони вокруг умирали, мне казалось, что Ордерли держит всё под контролем. То что сначала было точно спланированной операцией неожиданно превратилось в бойню. Это было не похоже на «Путь Щедрости». Пони, которые были настолько предусмотрительны, что устроили штаб в мире сновидений, сейчас шли в бой. Неужели эту статую нельзя было... Украсть. Нехорошее слово, только по идее статуя принадлежит нам, а двухвостые напали на нас.

Только это уже не имело значения. Небольшая армия «Принцессы» с криками ринулась к статуе. Пулемёты уже были направленны на нас в безнадёжных попытках пробить щиты. Я видела как нескольких пони, создававших магическое поле убили. Их окровавленные культи разлетались по дороге с всплесками багрянца. Я была в ужасе и не могла остановится. Казалось лишь я замечаю, что пони вокруг гибнут. Напряжённые тела заключённые в доспехи неслись прямо на республиканцев.

Наконец первая волна добралась до статуи. Большинство республиканцев предприняли попытку бежать. Остались лишь те у кого глаза были наполнены кровавой яростью, парочку пони, которые были запряжены в повозки с пулемётом, большинство из них не успело убежать и те кто был парализован заклинанием. Тех кто предпочёл сражаться быстро одолели. Тягаться с магическим щитом без ракет было невозможно. Одному республиканцу переломили ногу. Открытый перелом выглядел ужасно, а двухвостый не затыкаясь орал, пока один единорог из милосердия не парализовал республиканца.

— Телекинетики! — Ордерли встал около статуи и начал раздавать указания. Несколько пони, одетые в такие же халаты, что и у меня, подошли к Ордерли, — Начинайте вырывать статую! — Ордерли отвлёкся и начал, кого-то искать в толпе, пока не увидел зеленогривого единорога, — Где наш специалист по вооружению? — зеленогривый единорог опять послушно убежал выполнять указание, — Взяли! Давайте вы сможете! — земля начала сотрясаться и на ней появились трещинки. Ещё слышавшиеся выстрелы стали совсем далеко от нас, — И... Вот так! — статуя была выдернута и единороги телекинезом положили её на обширную повозку, — Теперь быстро все собрались...

— Я нашёл, доктор Ордерли, — зеленогривый единорог перебил доктора.

— Спасибо, подожди немного, — после доктор снова обратился ко всем, — Собираемся! И уходим! — большинство начали эвакуироваться и залезать на колесницы, которые во время подоспели, когда площадь была захвачена. Мы отошли поближе к зданию, которое было недалеко от площади.

Вдруг в небе показалась та штука с пропеллером. Две ракеты вылетело прямо на колесницу в которой была статуя. В последний момент кто-то укрыл колесницу магическим щитом.

— Защищайте колесницу! — вокруг сразу же образовалось поле магии поддерживаемое несколькими единорогами... Ордерли явно не тот пони, который мог бы упустить что-то. Он явно не мог просчитаться, когда на кону стояла чужая жизнь. Порой казалось, что некий авантюризм присущ этому единорогу, только как оказывалось в большинстве случаев каждый его шаг был просчитан. И неужели сейчас он мог забыть про ракеты? Я смогла придумать как остановить танк. Неужели доктор не придумал как остановить ту штуку с пропеллером? Столь многие пони погибли чтобы сейчас мы проиграли... — Он не должен стрелять, — мои страшные мысли подтверждались. Ордерли забеспокоился, — неужели они не знали... Держите щит! Ну же давай... — Ордерли смотрел в небо и впивался своими глазами в колесницу.

Неожиданно ракеты перестали стрелять по магическому полю. Ордерли постоянно произносил «Ну же...». Штука с пропеллером будто задумалась, а затем направилась прямо на единорогов удерживавших щит. Пулемёт, начал стрелять по ним и они начали разбегаться в панике пока кто-то не укрыл их полем. Штука с пропеллером с тем временем оказалась выше колесницы и начала надавливать на неё сверху, пытаясь утянуть вниз.

— Да! — доктор рассмеялся и ударил копытом по земле, — теперь все быстро уходим! — пони начали эвакуироваться вновь, — У нас получилось... — доктор обратился ко мне улыбаясь.

— Да... — я взглянула на одно из окровавленных тел, — получилось...

БУМ!!!

Мир погрузился в темноту, а я почувствовала резкую боль. Казалось будто невидимая сила ударила меня спереди, а затем я больно ударилась о твёрдую стену моей спиной. Непонятный звон в ушах, не позволял моему слуху прояснить ситуацию. Я почувствовала, что из ушей льётся, что-то тёплое... Кровь... Опять... Я постаралась открыть глаза... Нет, стоп они уже открыты. Только я не видела ничего. Я приподнялась и наконец то смогла разглядеть комнату. Зрение вернулось оказалась я лежала лицом к стене. Кровь из ушей начала опять литься в глаза. Я попыталась... ОЙ!... Я наступила прямо в осколки стекла, которые лежали повсюду. Видимо когда то они были окном в которое я влетела. Я всё ещё моргая из-за крови хотела посмотреть на окно... О Селестия!

Напротив окна стоял республиканец в броне. Это был один из тех кто решил остаться сражаться. Рядом с ним лежала винтовка. Ему придётся либо лечь, либо встать на дыбы, чтобы стрельнуть в меня. Я попятилась назад вдруг задев крупом шкаф. Копыта были в крови из-за стёкол. Я почти оттёрла левый глаз от крови. Оглянувшись я увидела столик с лампой... Да ладно...

Я взяла лампу в зубу и разбежавшись ударила ей республиканца. Только это не твой глупый кошмар, Лэмплок. И тебе силёнок убить лампой не хватит. Республиканец с силой лягнул меня, а затем познакомил приклад своей винтовки с моим лицом. Разум начало мутить и несмотря на это я смогла приподняться на дыбы и покрутила ручку изумрудов. Искры полетели в двухвостого, он что-то крикнул, чего я не могла услышать из-за звона в ушах... Неожиданно республиканец закрыв глаза набросился на меня и ударил меня спиной о шкаф. Я почувствовала безумную боль слева, а республиканец не переставая молотил по мне своим копытом. Я заплакала и начала кричать, только никто не приходил на помощь. Ни лунный свет, ни доктор Ордерли... Я пыталась лягаться, только ничего не выходило. Мне казалось этот безумец скоро отобьёт мне внутренности. И затем он открыл глаза... Спасибо тебе Тэо... Спасибо тебе Рэрити...

Я ткнула этого безумца в глаз изумрудом. Я увидела, что он закричал и ослабил хватку. Я уже могла бежать... Вместо этого я повернула изумруд и ткнула ещё сильнее. Боль не действовала на меня. Мне было столь больно, что я перестала обращать на это внимание. Мозг отключил боль, чтобы я могла жить. Республиканец совсем убрал копыта он упал на пол. Я лишь ткнула изумрудом ему в другой глаз. На этот раз он сильно лягнул меня и я опять ударилась о стену и лицом упала на осколки. Я быстро встала и боль опять вернулась. Глаза кажется не задело, а вот вся левая щека горела пламенем боли. Я попыталась ползти и выбрав не то направление отползла в сторону от окна. Двухвостый встал выкрикивая что-то. Он не видел ничего только я поняла, что если он меня найдёт, то тогда я уже ничего не увижу на этом свете.

Я продолжала отползать и упёрлась в стену. Опять дурацкое продолжение кошмара. Я бы усмехнулась не будь я той пони, что валялась окровавленная в одной комнате с двухвостым, который был обучен убивать. Я огляделась по сторонам. Лампы не было. Только диван, ковёр... Ха!... Давай цокнем по нему три раза. Почему бы и нет?!... Вдруг республиканец махнул ногой, когда опёрся о стену, он обернулся и начал идти в мою сторону. Я вспомнила, что он не потерял слух в отличии от меня. Перестав шуметь и стараясь не дышать я продолжила оглядываться. Я обратила внимание на везде лежавшее стекло. Будь я единорогом смогла беззвучно кинуть стекло и отвлечь республиканца.

Я начала потихоньку ползти в сторону окна. Республиканец сразу, что-то услышал и прибавил ходу. Я начала ползти быстрее, на ноги я встать не могла, идти было слишком больно. Своей тяжёлой походкой он уже почти догнал меня, когда я задела что-то на полу. Это была винтовка. Видимо она издала шум, когда я её коснулась и республиканец чуть ли не побежал на меня. Я растерялась не зная, что делать до окна было далеко. Искры против слепого не помогут... Только не это. Хотя я уже знала ответ. Я взяла в копыта винтовку. Я не собиралась убивать. Я мыслила и мой разум не был затуманен...

Наверное я должна была услышать БУМ!!!... Только в ушах продолжало звенеть...

Ногу республиканца разорвало пополам. Управ на правый бок, республиканец закричал... Было страшно не слышать крик. Он открывал рот и из культи лилась кровь. Он мог умереть. Я убила. Только ещё можно было спасти республиканца.

Я проползла до окна и поднявшись на ноги, которые сразу завыли от боли, попыталась перелезть через окно. Я упала на землю и меня наконец-то нашли пони. Вокруг была суматоха, большинство уже эвакуировалось и республиканцы воспользовались шансом. Все те кого мы победили до этого и оставили в живых сейчас окружали нас.

И так всю войну...

Поэтому Эквестрия проиграла. Невозможно воевать с теми кто владеет магией. Эквестрия была куда могущественней. И все эти пулемёты и ракеты ерунда по сравнению с тем, что может сделать магия. Только мы не могли убивать. Именно поэтому мы и проиграли. Хотя и республика не оказалась выигравшей.

Из-за суматохи вокруг никто и не обратил внимания на крики и выстрелы. Меня наконец-то доставили к доктору Ордерли. Он стоял под щитом, командуя теми кто остался. Пиджак смотрелся помято и был кое-где порван. Халат был разорван и на нём была чья та кровь. Когда Ордерли посмотрел на меня, он проговорил что-то. Я показала копытом на уши и доктор напрягся и из рога вылетел тёмный луч. Звон потихоньку перерос в звуки взрывов.

— Что с тобой случилось? — видимо повторил свой первый вопрос Ордерли.

— Я почти убила пони, — Ордерли округлил глаза, — он там... Нужно спасти этого республиканца, — спасти чтобы ты не стала убийцей? Ты очень благородная пони, Лэмплок.

Доктор сразу же распорядился, чтобы к нему кто-нибудь отправился. Нас зажимали всё туже и туже. Ракеты непрерывно ударяли, а пулемёты убийственным дождём сотрясали магическое поле. Убитые лежали на площади. Звучит странно, только вся земля и вправду была залита кровью, вся трава стала красного цвета. Сражаться было нельзя. Пони либо погибнут сами, либо убьют других. Ни один из вариантов не устраивал. К нам подбежали пони, сообщили, что спасли республиканца, только без зелий глаза ему не вылечить. Ордерли лишь взглянул на меня с жалостью и затем отпустил их.

Через некоторое время, которое я провела лёжа на земле и хныча от боли, которая дала знать о себе, в небе появилась фургон. Наш фургон. Сразу подняли магическое поле вокруг фургона. Пегаска с бантиком на хвосте, который развевался от порывов ветра приземлилась на землю и огляделась. Ужас, что она увидела заставил её мгновенно прослезиться. Только не одна слезинка не упала с её лица. Она сделала серьёзное лицо и терпелива ждала пока я доползу с помощью Ордерли до фургона. Я залезла в родные стены и меня подхватила зебра. Я не была ранена серьёзно. По крайней мере с виду казалось, что на мне лишь очень много царапин и крови. Только не смотря на это зебра начала беспокоится. Ордерли оказался в фургоне и мы начали улетать.

Остальные пони остались внизу. Мы никого не взяли с собой. Колесниц больше не было. Я посмотрела в окно. Бои продолжались и пони начинали проигрывать. Затем я увидела статую. Республиканцы уже окружили сбитую колесницу. И тут я осознала.

— Мы не должны были выиграть? — Ордерли просчитывает всё до мелочей. Он был сейчас почти спокоен. Значит он сделал всё, что задумал, — Нам не нужна была статуя да? Ты задумал проиграть с самого начала? — Ордерли лишь кивнул мне в ответ. Из серых глаз доктора покатились слёзы, — Ордерли, — доктор уже не смотрел на меня, — Ты всё делаешь правильно, — доктор развернулся и посмотрел на меня, — Я верю тебе, — доктор задумался ненадолго, а затем благодарно кивнул, — Только объясни мне, что-ты задумал, — доктор ещё раз кивнул и отсел в другой конец фургона.

Уже ночь. Луна светила на чистом небе. Ночью можно проснуться по разным причинам. И одна из них кошмары. Только что делать, если просыпаясь после кошмаров ты попадаешь в другой кошмар? Есть способ победить кошмары. Для этого нужно самому превратиться в кошмар. И лишь победив все свои кошмары ты осознаёшь, что создал самый страшный кошмар внутри себя. Остаётся лишь сжечь себя, чтобы спастись.

Тэо посмотрела на изумруд, который был в крови. Я лишь извиняясь, посмотрела на неё и поцеловала. Никакого смущения, лишь счастье от того, что мне есть к кому прижаться. Чувствовать, что я в безопасности. Чувствовать любовь. Пока она рядом, я не буду сжигать себя. Потому что я согреваюсь от её тепла.

Часть Одиннадцатая: Линия

Тело ужасно болело. Тэо легонько лизала мою оцарапанную стеклом щёку и, хоть больше у меня болело само тело, эффект был приятным. Мы всё ещё летели до Рэйнбоу Фоллс, зелья у нас не было, а доктор сказал, что не в силах помочь магией. Понятия не имела почему, только у меня были и другие вопросы.

— Дело в том, что Луна... Скажем, она арендовала мою голову, чтобы поговорить с тобой, — Ордерли объяснял мне, почему принцесса Луна не могла поговорить со мной раньше, — обычные пони не столь восприимчивы к чужому разуму, а вот Луна сразу бы сошла с ума, войди она в твой сон. И возможно бы она заболела хуже, чем ты.

— А тебе хоть что-то будет от моей болезни?

— Ты же видишь. что я уже впал в депрессию, — усмехнулся доктор и затем снова затих, когда я и Тэо посмотрели на него. Мы не винили доктора. Только позволить ему шутить над собой в такой ситуации мы не могли, — На самом деле это сложно. Твой разум не оказал на меня никакого воздействия. А вот разум Луны... Она «больна» похуже всех нас. Только приходя в чужие сны она ставит заклинание, которое оберегает владельца сна. И в этот раз она поставила заклинание опять... Только она оберегла тебя, а не меня и заодно это заклинание защитило меня от воздействий твоего разума. А вот разум Луны, — доктор тяжело выпустил воздух из лёгких и посмотрел в сторону.

— И что ты чувствуешь?

— Вину, — доктор немного помолчал, а затем продолжил, — знаешь, это даже забавно... Давай о другом, — отмахнулся копытами Ордерли.

— Расскажи, что ты пытаешься сделать?

— Мы пытаемся сделать, — поправил меня Ордерли и выдержал паузу, пока я не кивнула в знак согласия, — Я уже говорил мы пытаемся спасти принцессу Луну. Только я думаю, тебе интересен сам способ её спасения?

— Именно.

— Как только прилетим в штаб, я всё объясню. Ну, а пока лишь самое главное. Наверное, мало кто знал, что по преданию, статуя аликорна, которую мы «пытались украсть» была живой пони, — я недоумевающие взглянула на доктора и он продолжил, — по легенде это была родственница Селестии и Луны. После того как сёстры начали править Эквестрией, Селестия стала любимицей народа. Луна была скромной и не желала мешать сестре, — тут Ордерли почесал затылок, — да, я знаю, что случилось потом, только вопрос насчёт Найтмер Мун до сих пор спорный, так что оставим это... Так вот насчёт её родственницы. В отличии от Луны она не желала мириться с тем, что Селестия получила всё. Ну и тогда началось. Переход на тёмную сторону и всё-такое. Ну, в общем Селестия с Луной закатали её в камень и она до сих пор заколдована.

— Это правда? — осмыслив всё сказанное, спросила я.

— Без понятия. Такое очень возможно и именно поэтому Твайлайт на это клюнет.

— Клюнет на что?

— Понимаешь. Луна находится в научном центре...

Неожиданно посреди ночного неба вспыхнул яркий свет. Мы все бросились к окну и сразу же зажмурили глаза. Столб яркого света возвышался над землёй и казалось уходил до самого неба.

— Это где-то над вечнодиким лесом! — прокричала изумлённая Боу, которая сейчас пилотировала наш фургон.

— Что это? — прикрывая глаза спросила Тэо.

— Я кажется знаю, что это, — сказал Ордерли, — Только я очень хочу ошибаться...

В дали появилась странная полоса и она шла прямо на нас. Приближаясь всё ближе и ближе, полоса стала походить на волну.

— Боу, держись! — Ордерли прокричал перед тем как ударная волна сшибла наш фургон.

Я крепко ударилась о стенку фургона головой, только осталась в сознании. Фургон закружило и я услышала крики Боу о том, что она не может удержать фургон. Тэо и доктор оказались в конце фургона. Неожиданно фургон тряхнуло о дерево и задняя стенка оторвалась.

— Тэо! — я уже пыталась броситься к зебре, только меня прижало к фургону. Моя полосатая любимица и доктор выпали из фургона к счастью я заметила, что мы пролетали над холмом. Правда волноваться меньше от этого я не стала.

Наконец Боу смогла посадить фургон. С грохотом фургон перевернулся и я опять почувствовала, что моё тело измучено и ему точно нужен отдых, который я позволю себе не скоро. Я полежала ещё немного перед тем как встать. Я переживала за Тэо. Я волновалась за доктора и за Боу, которая затихла после падения. Я волновалась из-за принцессы Луны. Я волновалась из-за того, что нам придётся сделать для того, чтобы спасти её. Только когда из твоей больной во всех смыслах головы течёт тёплая струя крови, а тело ужасно болит и, кажется, впервые за сутки перестало напрягаться... Так хочется спать. Мои глазки уже слипаются. Я засну и увижу прекрасный сон...

— Лэмплок! — мечтай Лэмплок... Мечтай.

Собрав мешок с костями под названием моё тело, я бросилась из фургона на крик Боу... Ну как бросилась. Запинаясь, выпала, даже неготовая к тому, чтобы стоять на ногах, не говоря уже о спасении пегаски от чего бы там ни было.

— Я уже иду, — полуживая просипела я, запутавшись копытами в своём шарфе.

— У меня всё хорошо, не переживай, — успокоила меня пегаска, — я только... — я наконец подошла к Боу и посмотрела на неё. Сэнди запуталась между деревьями и опорой фургона, — застряла тут немного, — договорила пегаска, виновато улыбаясь.

Боу тихонько махала своим правым крылом, при этом постанывая от боли.

— Прости, — сказала я, глядя на пегаску.

— Ничего. Скоро заживёт, — Боу пережила падение с высоты без травм. А я вывихнула крыло пегаски, когда пыталась ей помочь. Что со мной не так?

Фургон продувало насквозь благодаря ещё одному входу. Задняя стена, которая должна была там быть теперь радовала нас живописным окружением. Тёмный лес не смотря на то что он выглядел хмурым на самом деле таким не был. Скорее добрая старость читалась в поросших мхом деревьях, чьи кроны возвышались до самого неба. Тени постоянно мелькали в глубине леса. И, словно усталые старики хвойные деревья махали своими ветками, пытаясь утихомирить животных, что прятались за ними.

Ночь была весьма светлая, только не смотря на это я вцепилась в фонарь, который чудом уцелел. Мы уже собирались идти на поиски доктора и Тэо. Боу сказала мне, что пегасы лучше чувствуют местность и она точно знала где упали те, кого мы ищем. Ситуация нелепым образом сложилась против нас. Живописные кроны деревьев настолько плотно затянули небо, что если бы я использовала подарком Тэо я бы обязательно подожгла весь лес. Крыло Боу разумеется не позволило ей лететь. А Ордерли бы точно решил, что им лучше дождаться нас. Потому что именно пегасы лучше чувствуют местность. Так что мы идём!... Ой...

Хотя всё это блекло по сравнению с тем, что мне придётся говорить с Боу. Я заметила, что я уже давно с ней не говорила. Тогда в ресторане мы обсуждали другие темы. Ну а сейчас разговор обязательно зайдёт о смерти и болезнях. Поэтому я лишь терпеливо ждала пока Боу начнёт говорить.

Не смотря на все мои ожидания Боу ничего не сказала. Это было странно. Сэнди не выглядела грустной. Может она обиделась. Я так с ней давно не говорила по душам. Я слишком часто была с Тэо. Наверное мне самой стоит поговорить с ней.

— Так, — я прикусила губу осознав, что сначала надо было придумать фразу, а потом её говорить, а не наоборот. Боу внимательно посмотрела на меня, как всегда смотрела, когда я что-либо говорила ей, — Болит крыло?

— Только когда им двигаю, — беззаботно ответила Боу. Ну... Сейчас твоя очередь задать вопрос. Не так ли? Я совсем не понимаю эти социальные ритуалы. Что ты от меня хочешь? Почему ты обиделась на меня?!

— Как у тебя настроение?

— Нормально, — немного смутившись и улыбнувшись ответила пегаска, — Почему ты спрашиваешь?

— Ну... Мне важно знать, что у тебя всё хорошо.

— Оу, — пегаска говорила это добрым голосом, при этом не смотря на меня, — Ладно. Мне приятно что ты беспокоишься, — Сэнди опять продолжила идти молча, а у меня начался невроз.

— То есть ты ничего у меня... Не хочешь спросить? — Сэнди, смутившись, помотала головой, — или сказать? — уже с истерикой в голосе спросила я.

— Нет, — всё так же беззаботно отвечала Боу.

— БОУ! — я не вытерпела и остановилась. Это невозможно! Зачем так себя вести! — Если ты обиделась на меня, нужно так и сказать! А не делать вид что у тебя всё нормально!

— Я и не обиделась... — оправдываясь, пролепетала Сэнди.

— Ты раньше постоянно о чём-нибудь говорила. О бантах и прочей... Повседневной милой ерунде! — я немного перевила дыхания, а Боу встала в такую позу, будто на неё напало бешеное животное, — Я пыталась тебя защитить. Я не хотела тебе лгать, — я фыркнула от усталости. Обычно я никогда так не кричала.

— Так я и не обиделась, — я лишь бессильно опустила голову и приготовилась кричать, как вдруг Боу сказала, — я обиделась на тебя. В Балтиморе. Потом я поговорила с доктором и знаешь, — она сделала неопределённый жест копытом, — Ты творишь странные вещи. Выкалываешь глаза, стреляешь по другим, идёшь против принцессы. Тем более ты психически больная. Без обид.

— Да куда уж там.

— Не смотря на это, ты продолжаешь верить в прекрасное. Ты... — она грустно усмехнулась, — Ты спасала трупы, чтобы я оставалась невинной. Это ведь были трупы, да? — я опустила взгляд на землю.

— Да.

— Я не представляю, какого было тебе. Твои родители ведь умерли, во время вспышки вируса? — я лишь кивнула, — А ты продолжала волноваться из-за моей невинности и веры в добро. Я не могу на тебя обижаться, — она улыбнулась и протянула копыта. Я крепко обняла её, уткнувшись в её песочную гриву.

— Ладно, всё, хватит, — улыбаясь, сказала я, отодвигаясь от Боу — Пошли, пока я не расплакалась.

Я опять шла по лесу, уже не переживая о том, что Боу на меня обижается. Огромный камень вины и ответственности свалился с меня. И в тоже время мне было немного грустно. Я ведь так и не смогла спасти её невинность. Тогда когда прилетела на поле боя. Я видела её лицо. Она была готова видеть кровь и смерть, а невинные пони не готовы видеть столько ужаса. И не смотря на это, Боу оставалась для меня кусочком того старого мира. Будто поняв, чего мне не хватает, пегасочка стала напевать весёлый мотив неизвестной мне песенки. Затем, закончив, она сказала:

— Я слышала. ты хорошо общаешься с Тэо.

— Да, — легонько покраснев ответила я, — Знаешь, — я подождала немного, а затем быстро проговорила, — Я ей нравлюсь, — я, улыбаясь, уставилась на Боу.

— Да, — Боу улыбнулась, а затем переспросила, — В смысле?... — Боу странно посмотрела на меня. Я продолжала улыбаться, предчувствуя, что что-либо пошло не так.

— Я ей нравлюсь. Она сама сказала так после нашего поцелуя.

— Поцелуя? — Боу округлила глаза. Я не думаю, что с ней рано говорить об этом. Такое даже маленьким кобылкам можно знать.

— Ну да... Она поцеловала меня и...

— Буэ, — пегасочка остановилась и указывая на меня копытом сказала, — Вы же две кобылы, Лэмплок.

— Я знаю. И что? — Боу немного подумала, а затем спросила:

— И у вас любовь?

— Любовь, — тихим голосом повторила я, — Я, правда, не знаю, любовь ли это...

Боу лишь насупилась и ничего не ответив, пошла вперёд.

Вдруг из леса за спиной пегаски послышался пронзительный рык. Она, прикрикнув от испуга, прижалась ко мне.

— Ты... Ты слышала.

— Ага, — я была напугана ещё больше, а затем страшное душераздирающие рычание повторилось вновь, — нужно срочно уходить.

Пробежав сквозь деревья, мы остановились и огляделись назад. За нами гналась стая непонятных существ. Их страшные глаза мелькали между деревьев, а их рычание наводило предельный ужас.

Тело отказывалось идти дальше. Хотя нужно было срочно убираться отсюда. Боу сказала, что нам осталось не так много, только я не могла пройти и шагу. Ноги гудели, тело ломило от полученных ударов, а головная боль напоминала о недавнем падении.

Неожиданно из-за дерева на Боу прыгнула существо. Оно было покрыто листвой и кажется зацепило за собой ветки... Стоп... Оно было полностью из дерева! Отвратительный древесный волк цапнул нос Боу. Пегаска вскрикнула, только в долгу не осталась. Ногами она превратила этого волка в заготовку для костра. Правда сразу же вокруг этих веток образовался магический туман, который превратил кучу дров в живое существо.

— Защищай меня! — крикнула я убедившись, что Боу ничего не угрожает, и кинулась к своей седельной сумке.

— Тебя! Мне казалось это мне нужна помощь! — с носа пегаски закапала кровь.

Я ничего не ответив продолжила рыться в сумке. Тут волк кинулся на меня, только Боу прыгнула и перехватила древесное существо. Она надавила на него копытом и посмотрела в сторону деревьев откуда приближалась остальная стая.

— Советую тебе поторопиться! — Боу встала между мной и приближающейся стаей. Волки подбегали всё ближе и ближе.

— Уходи! — я перевернулась на бок и когда Боу отошла я закрутила ручку изумрудов. Фонтан искр бросился на волков, кусая и обжигая их древесную поверхность.

— Ты же лес спалишь! — Боу стояла около меня.

— Нет, кроны высоко, — сказала я убедившись, что волки отошли, — а сами деревья слишком прочные, — сгореть заживо в лесу было очень легко. Подожги я хотя бы одну крону деревьев, огонь бы распространился на следующие деревья и тогда будет трудно выбраться из леса.

— Нам нужно идти, — сказала Боу поднимая меня, — только вот я чувствую, они набросятся на нас, — Боу посмотрела на волков глядевших своими зловещими глазами из тьмы леса, — Ты не сможешь постоянно останавливаться и поджигать их. Так мы никогда не доберёмся.

Я оглядела свои седельные сумки. Затем посмотрела на Боу улыбаясь.

— Ну, у меня есть одна идея, — я рассмеялась, — Только, чувствую, она тебе не понравится.

— Самая. Ужасная. Идея.

Боу пробегала между деревьев, а я тем временем поджигала древесных волков. Лёжа на спине Боу. Я пристегнулась к пегаске, обмотав нас нашими седельными сумками.

Боу резко перепрыгнула через обвалившиеся дерево и я почувствовала, что она помогла себе своим здоровым крылом. Искры пламени летели прямо в глаза древесным хищникам, которые то и дело пытались сцапать нас. Обгоревшие волки душераздирающе скулили и принимались валяться на земле, чтобы сбить пламя.

— Лэмплок, нас загоняют!

— Что?! — переспросила я.

— Волки нас куда-то загоняют. Я уже не могу пробиться к Ордерли.

Через некоторое время волки прекратили прыгать на нас. Они лишь бежали у меня действительно появилось ощущение, что нас загоняют словно на убой.

— Что они задумали? — спросила я Боу. Пегаска резко остановилась, — Боу! — я пыталась извернуться, чтобы посмотреть куда глядела пегаска, только сумки, которыми я пристегнулась, не позволяли развернуться.

— Ничего хорошего... Они привели нас к озеру.

— И что?... О нет, — дерево не тонет в воде. Дерево не горит в воде, — Разворачивайся!

— Я не думаю что...

Волк набросился прямо на нас. Он больно тяпнул меня и взвыла от боли. Я так часто травмировала себя и мне всё равно было очень больно каждый раз. Я чувствовала себя маленькой кобылкой. Я очень хотела прижаться к моей полосатой спасительнице и укрыться за ней... Только волк царапнул меня ещё раз. Я поняла, что это действительно была ужасная идея. Боу перевернулась и попыталась, судя по звуку, ударить волка, только он ускользнул. Боу снова перевернулась в погоне за волком, только тимбервульф, предугадав её действия, не стал двигаться.

— Боу! — тимбервульф укусил меня прямо в плечо. На глаза навернулись слёзы.

Я почувствовала, что Боу оттолкнулась от земли. Только мы так и не перевернулись, вместо этого я упала прямо на тимбервульфа, и он сильнее вцепился в моё плечо.

— Надави на него! — крикнула Боу.

Я плечом, за которое меня и кусал тимбервульф, прижала волка к земле. Шея древесного существа согнулась неестественным образом и тимбервульф, разжав челюсти, заскулил. Несмотря на это, я надавила ещё сильнее и вскоре послышался хруст. Волк забил ногами по мне, царапая меня и попробовал укусить меня ещё раз, на этот раз куда слабее. Тимбервульф отчаянно махал когтями по моему телу. Я уже хотела отпустить, только Боу мне этого бы не позволила. Я чувствовала как она давила на меня всем телом. Я не смогла больше терпеть боль и, оттолкнувшись от земли, приподнялась ненамного, а затем резко под весом Боу опустилась вниз. Послышался хруст сломанного дерева и только потом я заметила голову волка отколовшуюся от остального тела.

— Боу... Всё в порядке, — тяжело дыша проговорила я, — можно вставать.

Мы потратили много времени, пытаясь развязать сумки. Тем временем нас окружило ещё больше тимбервульфов. Они угрожающе рычали, глядя на нас из-за деревьев. Я заметила, что все они были намного меньше того волка, которому мы переломили шею. Я подумала, что это мог быть вожак стаи или что-то вроде того. Волки до сих пор не решались напасть на нас. Скоро их вожак должен был снова вернуться в обычное состояние и, наверно, тогда они и бросятся на нас.

— Держи сумку, — Боу одела на меня сумки. Я тем временем смотрела на деревяшки, которые скоро станут тимбервульфом, — Эй, всё позади, — успокоила меня Боу, задев за здоровое плечо.

— Что? — я немного удивилась её заботе, — Нет... Я думала о том, что нам нужно что-нибудь сделать с ним. Он вожак стаи, если мы сможем сделать так, чтобы он не превратился обратно в волка, тогда они не нападут на нас.

— Я подумала... — Боу посмотрела на меня, а затем передумала говорить, — Не важно, — она обдумывая посмотрела на груду дров, — Так может, сожжёшь?

— Кого... Подожди. Сжечь волка? — я немного смутилась и посмотрела на изумруды, — он ведь умрёт, — тихим и сокровенным голосом сказала я.

— Это... — Боу немного призадумалась, а затем сказала, — Ладно, ты права. Я... Не знаю, зачем я это сказала. Давай уходим отсюда.

— Подожди, — я взялась за ручку изумрудов. Странное чувство появилось во мне. Я смотрела на эту груду веток, словно на кости. Этот волк пытался убить нас с Боу. Не за что. Для целей понятных лишь одному ему. Столько страданий испытали и мы, и эти тимбервульфы. И для чего... Еда. Необходимость. Или ярость бешенства управляла этим существом. Неважно лишь одна мысль о том, что он хотел убить, заставляла меня ненавидеть это животное. И я ненавидела себя за ненависть к этому животному. И за желание убить... Нет, это не правда. Я не была лучше. Я не была права. Я лишь подумала о том, что могу умереть здесь. Умереть, и никогда больше не увидеть Тэо. Умереть, и так не спасти пони от болезни. Я не хотела умирать. Убивать я не хотела. Только ручка изумрудов медленно закрутилась под моим копытом.

— Лэмплок, не надо! — убийственные частички огня ринулись на груду деревяшек, когда вокруг них начал образовываться магический туман. Слова Боу прозвенели у меня в голове, отражаясь в задворках моего разума. Она предупреждала... И тем не менее. Я убила. Я убийца.

Стая древесных существ заскулила о своей утрате. Они бы смогли загрызть нас, напади они разом, и тем не менее они отступили. Уголь безнадёжно тлел на том месте, где мог появиться тимбервульф. Я отрешённо смотрела на пепелище, осознавая, что я наделала. Я не плакала, лишь кровь падала с меня. Порезы и укусы ныли, и я понимала, что это лишь увертюра к моей душевной боли. Я убийца...

Неожиданно магический туман появился вновь и превратился в небольшой вихрь. Он закружился вокруг пепелища. Стая, которая собралась уходить снова окружила нас. Вихрь блеснул ярким светом и затем когда я открыла глаза...

Существо из пепла стояло передо мной. Оно угрожающе рыкнуло и оскалилось. Стая тимбервульфов была в не меньшем замешательстве чем мы. Пепельный волк зарычал на нас. Боу подскочила к нему и ударила задними ногами прямо по лицу волка. Её ноги прошли сквозь волка, не нанося ему никакого вреда. Тем временем волк замахнулся на Боу своей лапой и тяпнул её за лицо. На ране пегасочки появилась кровь.

Полуживой волк из пепла собирался убить нас?

— Уходим отсюда! — я ринулась в обратную от озера сторону и остановилась, увидев стаю волков, которые окружили нас.

— Что нам делать? — испугано спросила пегаска, оглядываясь по сторонам. Я лишь попросила свой мозг выдать идею спасения. Вместо этого он лишь переработал ту, которая уже сработала.

— Сейчас ты должна проскочить через стаю, — сказала я, забираясь Боу на спину, при этом не привязывая себя к ней и смотря в ту же сторону, что и она, — закрой глаза и не открывай, пока я не скажу.

— Ладно, — согласилась пегаска. Я подняла копыто с изумрудами повыше и приготовилась крутить их, опустив при этом голову и закрыв глаза.

— Боу, вперёд!

Пегаска начала двигаться вперёд. Я неуклюже закрутила ручку изумрудов и услышала звук пламени и искр, смешивающийся со звуками копыт Боу. Скуление и треск дерева указывали на то, что идея сработала.

Я перестала крутить ручку и открыла глаза.

— Боу, стой, — пегаска остановилась, продолжая закрывать глаза, — Боу, посмотри на меня, — пегасочка открыла глаза. Позади нас были волки, которые выли от боли и злобы. Я взглянула на пепельного волка. Он весь сыпался и, кажется, скоро он совсем испарится. Мозг на этот раз придумал кое-что получше, — Смотри, — я указала копытом на волка, — Нам нужно лишь подождать, пока он испарится, — пегасочка немного подумала, а затем сказала.

— Там есть небольшой холм, — она указала копытом, и я смогла разглядеть возвышенность, — он в другой стороне от доктора и Тэо...

— Только оттуда я смогу подать сигнал, — договорила я за Боу, обрадовавшись тому, что смогу хотя бы раз использовать подарок Тэо по назначению.

— Именно, — пегасочка уже направилась в сторону холма.

Пепельный волк не переставая гнался за нами. Я была на холме, а волк всё не останавливался. Пепельный волк побежал прямо на меня. Он должен был скоро умереть. Только он не делал этого. Он упрямо боролся за своё подобие жизни, пытаясь оборвать при этом мою. Я начала плакать. Это было глупо. Я бы подумала о том, сколь я ужасна, только я боялась умереть сейчас. Боу подбежала ко мне сзади. Я нелепо ползла по холму, когда волк прыгнул прямо на меня...

Пепел развеялся и улетел далеко от меня. Я ещё долго смотрела в то место, где был этот волк. Стая нелепо заскулила и бросилась наутёк от осознания того, что перед ними убийца. Меня стошнило и кусочки блевотины запутались в гриве. Я не знала, умер ли тот волк на самом деле, только вместо того, чтобы подумать об этом, я лишь истерично рассмеялась и разрыдалась. Я была нелепой убийцей, недостойной жить. Убийцей, которая пыталась спасти убитых. Убийцей трусливой и неопытной.

Я смеялась и плакала, пока меня не стошнило ещё раз. Только затем пегасочка легонько подняла меня. С её помощью я добралась до вершины холма. Она что-то говорила мне тихим голосом, а я её не слушала. Опасность прошла, и я подумала о том, насколько я ужасна. Раньше я хотя бы думала о себе плохо. Раньше я хотя бы корила себя за свои поступки, а теперь я могла убивать и думать лишь о своей жизни. Я была ужасна.

Я посмотрела на небо. Две звёздочки сочувственно тлели и утешали меня. Я вытянула копыто и покрутила ручку изумрудов. Пламя засветило, указывая моей спасительнице и доктору где я. Я покрутила ручку ещё немного и затем бессильно опустила свою ногу.

Прождав весьма долгое время, я услышала Боу.

— Лэмплок, — пегасочка тихо позвала меня.

— Да? — отрешённо отозвалась я.

— Знаешь, возможно этот Тимбервульф и не умер, — Боу говорила быстро и не могла собраться с мыслями, — может, скоро он снова превратится в дерево или... Я не знаю. Не может ведь так быть... Что ты... — Боу замолчала, я посмотрела на неё и увидела её глаза полные слёз и затем тихим голосом она проговорила, — Убийца, — я лишь глупо смотрела на неё не зная, что сказать и затем она вновь спросила, — почему ты сделала это? — я облизнула губы и затем сказала:

— Я подумала о том, что больше не увижу Тэо, — я посмотрела в землю, — больше ничего. Я подумала потом о том, что не смогу спасти пони... Только это враньё. Мне всё равно, — я разревелась, — я хочу помогать Боу... Хочу... Только мне всё равно на других пони. Я не герой, — Боу опять меня слушала, внимательно и не перебивая, — Я так испугалась сегодня, что больше не увижу Тэо. Я поняла, что я обязана выбраться от сюда живой.

— Я тоже испугалась, — призналась пегаска, — это я предложила тебе убить этого волка. А потом ужаснулась собственной мысли... Это я виновата.

— Ты ошибаешься. Сейчас точно виновата я, — после этого мы долго сидели, ничего не говоря. Я опять легла смотря в небо.

— Лэмплок.

— Да.

— Ты любишь Тэо? — я развернулась и посмотрела на Боу.

— Я... Она мне нравится. Любовь — это более серьёзное чувство.

— Так ты не говорила ей, что ты любишь её?

— Я не совсем уверена. Я хочу чтобы это было так и всё-таки я не уверенна.

— Тем не менее, если бы ты её не любила, мы бы не выжили сегодня, и ты бы не убила. Это, конечно, уже хорошо, — пегаска взвыла, — Это так сложно! Я лишь хотела сказать, что если ты пошла на убийство ради неё, возможно, это очень серьёзное чувство, — я замолчала, глядя Боу в глаза.

— Ты правда так считаешь?

— Да, — я растроганно посмотрела на Боу, а затем подумав, сказала:

— Знаешь, я расстроилась, когда ты так странно отреагировала о нас с Тэо, теперь я вижу, что ты рада, — Боу погрустнела, а затем сказала:

— На самом деле, я... Не так важно, что вы обе кобылы. Я очень счастлива за тебя, только я хотела сказать тебе о болезни.

— Что именно? — я отодвинулась от пегаски.

— Доктор Ордерли рассказал мне это тогда в Балтимере и просил не говорить тебе. Он сказал, что это тебя расстроит, я тогда не поняла, почему... Теперь я знаю, почему... Видишь ли, болезнь...

— Наконец мы вас нашли! — радостный голос доктора послышался снизу холма. Боу немного занервничала, но затем, когда Ордерли поднялся на холм, она радостно улыбнулась.

— Да... — она украдкой посмотрела на меня, давая мне понять, что недосказанное ею было очень важно, — Мы тоже рады вас видеть.

— Лэмплок, у меня к тебе разговор, — обняв Боу, произнёс Ордерли. Лицо доктора выглядело серьёзно. Я тихонько улыбнулась Тэо, которая только что поднялась на холм. Но доктор, увидев это сказал, — очень важный разговор.

— Почему Тэо и Боу не могут пойти с нами? — Ордерли побывал в мире снов после падения из фургона. Думаю, ему повезло, что после удара головой о камни он не отправился в немного другой мир. Столб яркого света, что мы видели, исходил от дерева Гармонии. И, как считали в «Пути щедрости» ничего хорошего это не означает. Ордерли так и не объяснил, почему это плохо, только всё что он сказал — это то, что нам немедленно нужно попасть в научный центр Твайлайт Спаркл при этом не добираясь до Рэйнбоу Фоллс. Нам нужно освободить Луну прямо сейчас. Только Боу и Тэо должны были направиться в «Путь щедрости». Для чего, зачем... Я этого не знала. Ордерли опять просил поверить ему.

— Их присутствие там необходимо... Поверь мне, — я невольно скривила недовольное лицо. Доктор виновато усмехнулся, — да, ты права... Слишком часто я прошу тебя поверить мне, а выходят из этого ужасные вещи, — доктор взглянул на Луну, которая спряталась за парою мрачных облаков, — Заметь, я спрашивал тебя о том, готова ли ты идти до конца. Я знаю сейчас расклад немного другой, — он посмотрел на Тэо, — тогда ты была одинока и не нужна сама себе. Искала оправдание своему спасению, корила себя за все беды других пони. Теперь... Ты чувствуешь, что в твоей жизни появилось прекрасное. Тебе не хочется потерять это. Только буду честен с тобой, если ты согласишься помочь ещё раз, вероятно тебе придётся не видеться с Тэо три дня, а то и более. Сейчас у вас важный период и тем не менее мне нужна твоя помощь. Если бы всё было не так срочно я попросил бы кого-нибудь другого. Я спрошу тебя ещё раз. Ты хочешь помочь? — я смотрела на Тэо обдумывая сказанное доктором Ордерли. Три дня это не так много, только у нас каждый день может быть последним, что если я оглохну и ослепну за эти дни? Такой она меня точно не полюбит... — Лэмплок, — я посмотрела на Ордерли, — мы ищем лекарство. С помощью лекарство ты и Тэо сможете прожить целую жизнь и три дня для вас покажутся незначительными.

— Ладно, — я тихонько всхлипнула, — раньше я это делала, чтобы помочь пони...

— Ты и теперь помогаешь, а если твои собственные желания исполнятся тоже, это не эгоизм, — я кивнула и после недолгого молчания доктор сказал, — ну, думаю ты захочешь поговорить с ней.

— Да, — будто проснувшись сказала я, — ты прав.

— Лэмплок, — доктор показал на изумруды прикреплённые к моей ноге, — лучше, если это пока что побудет у неё.

— Расстроилась? — мы устроились у вершины холма в месте тёмном и тихом.

— Немного... Точнее да. Я очень расстроилась.

— Я никуда не денусь за три дня, — улыбнулась Тэо, обняв меня.

— Так может это будет не три дня! — вообще, я думала, что это я буду утешать Тэо. Только после того как она отнеслась совершенно спокойно к данному факту, я закатила небольшую истерику.

— Я буду ждать сколько потребуется, — я взглянула на зебру.

— Это серьёзное обещание.

— Согласна, — зебра немного подумала, а затем ответила, — ладно, я готова пообещать, — затем зебра снова немного засомневалась, после чего опять ответила, — теперь точно готова, — она немного помолчала, после чего взяла меня за копыта и сказала, — Лэмплок, — она улыбнулась, я невольно ответила ей улыбкой, — я обещаю, что буду ждать тебя, — я растаяла от этих слов... Никогда мне не говорили такого... Да это не важно! Важно что именно Тэо сказала мне это. Я раньше сомневалась насчёт моих чувств к ней. Она была первой пони... Зеброй, которой я понравилась. Мы не знаем, когда мы умрём и... Я сомневалась насчёт серьёзности наших чувств. Только теперь я... Поверила что это любовь.

— Тэо, я должна тебе кое-что сказать...

— Нет, — перебила меня Тэо.

— Что... Стоп... Что?

— Нет. Не сейчас.

— Ты... Ты даже не знаешь, что я хочу сказать.

— Знаю, — она погладила меня своим забинтованным копытом по щеке, — Я пообещала, что буду ждать. Только тебе не кажется, что и ты должна подождать. При чём ровно столько же сколько и я, — она прислонилась ко мне вплотную и тихо сказала на ушко, — вернись ко мне... Тогда я скажу тебе это, — она укусила меня за ушко и ласково отстранилась.

— Ладно, — раскрасневшись, сказала я. Наверное, это к лучшему, — Тэо, — я сняла с себя её подарок, — Ордерли сказал, что лучше чтобы это побыло у тебя, — Тэо ласково взяла подарок в копыта, — он спасал меня много раз, только сейчас он побудет у тебя.

— Осторожней, — смотря на подарок, сказала Тэо, — Прошу тебя.

— Это тоже серьёзное обещание, — зная. что я постоянно травмирую себя, я не могла пообещать, что вернусь живой и здоровой.

— Да, — зебра улыбнулась, — и всё же. Будь осторожней.

— Ладно, — Тэо прижалась ко мне и ласково поцеловала.

Я смотрела в даль уходящей Боу и Тэо. Я так и не узнала, что было с болезнью. После того, как я поговорила с Тэо, доктор Ордерли сказал, что нам нужно срочно отправляться. С помощью магии он вылечил крыло Боу. Почему он тогда меня не мог вылечить? Я уже собралась задать все меня интересующие вопросы, как услышала голос Ордерли.

— Ты готова идти?

— Да.

— Пути назад не будет.

— Я знаю, — немного замявшись, сказала я. Зачем спрашивать это снова?

— После этого принцесса возненавидит нас, — быть в списке тех, кого ненавидит принцесса Твайлайт это не очень здорово. Я с опаской взглянула на доктора, — Ну, а ты как думала. Мы собираемся освободить принцессу Луну. Это тебе не тортик украсть.

— Я и тортики никогда не воровала...

— Ты знаешь, о чём я.

— Знаю. Только у меня такое чувство, что это мы плохие.

— Я тебе говорил об этом, — да он прав. Он говорил об этом. Ладно я должна помочь другим пони... Ну или хотя бы себе.

— Я помогу, Ордерли, — я сказала это и снова уставилась в даль.

— Ну ладно, — неожиданно я услышала звук, очень похожий на звук заклинания. Затем... Я перестала чувствовать тело! Я упала на землю и мне показалось, что Ордерли придержал мою голову телекинезом, — Не бойся. Я не хотел тебя пугать. Это парализующее заклинание. Мне очень жаль, что именно тебе придётся освобождать Луну, только ты единственная, кто сможет попасть туда где её держат, — страх тихонько сковал меня, если бы я не была парализована, я бы сейчас закричала, — я обещал, что всё станет ясным, даже то что раньше было не ясно, — Ордерли усмехнулся и сел напротив меня, — Тебе никогда не казалось, что Рэрити дала немного странные и глупые указания? — да. Я думала об этом. Я тогда назвала её элементом удачи. Всё это было слишком странно, — Она попросила незнакомых пони освободить её сотрудника из под стражи, — Ордерли опять усмехнулся, — зная меня, ты наверное уже догадалась, что если я не хотел, я бы никогда не оказался за решёткой. Я сделал это специально чтобы ты добыла это, — доктор с помощью телекинеза достал приказ об освобождении, — видишь это — печать копыта самой принцессы. Невозможно подделать. Только эта печать необходима, чтобы стражники открыли дверь в хранилище. Там лежит Луна. Туда направишься и ты, — что? Почему именно я?! — придётся отправить именно тебя, — доктор будто слышал мой голос, — после этого луча... Мы должны торопиться. Все агенты внедрения записаны как стражники или учёные и их не получиться поместить в хранилище, — стоп... Поместить?! Ты хочешь чтобы я была в той тесной капсуле?! В темноте?! Одна?! Да ты сумасшедший?! — ну а я знаком пони в научном центре Твайлайт. Меня никогда не поместят в хранилище, — доктор немного задумался, а затем сказал, — Насчёт Твайлайт. Статуя аликорна, что мы пытались спасти... Агенты внедрения дали Твайлайт сведения о том, что эта статуя по неизвестным причинам стала очень важна для республики. Ну, а мы знаем эти причины... После того, как в небе появился этот луч, Твайлайт свяжет это со статуей и решит что она важна. И тогда она обязательно отправится лично забрать эту статую. Она отправится к посту республики и встретит там хорошо вооружённую армию. Если бы не произошло чего-нибудь необычного, она бы никогда не покинула научный центр и мы бы не смогли противостоять её магии. Ну а так мы освободим принцессу Луну и нас появиться союзник, который сможет с ней справиться, — Ордерли немного помолчал и затем рог доктора засветился тёмной аурой, — Ну, а сейчас тебе нужно выспаться.

Я начала закрывать свои глаза. Я знала, что Ордерли всё ещё на моей стороне и всё это, чтобы освободить принцессу Луну. Только парализовать меня?! Серьёзно?!... Хотя, я ведь сама на это согласилась.

Неожиданно послышался протяжный вой волка. Луна продолжала прятаться за своими спутниками облаками, а мне показалось, что вдали я вижу силуэт знакомого мне фургона.

Часть Двенадцатая: При свете Луны

Стекло отодвинулось и я упала на холодный пол. Я лишь тихонько попыталась встать и в глазах сразу зарябило. Множество неясных картин закрутилось в моей голове. Падение, Боу пытающаяся сказать мне про болезнь, обещание Тэо, Ордерли, который рассказывает мне о Луне... Убийство... Меня вытошнило и блевотина со шлепком ударилась о пол, а затем растеклась мне под копыта.

— Внимание, — механизированный и возбуждающий голос кобылы раздавался откуда-то из моей капсулы, — мы сожалеем, но в вашей капсуле произошёл сбой. Не предпринимайте резких движений. У вас могут появиться тошнота, кровотечение из глаз и ушей, диарея, непроизвольное мочеиспускание. Просим вас не беспокоиться и лечь обратно в капсулу.

О том, чтобы не беспокоиться и речи не шло — я вся дрожала от холода и страха, вглядываясь в темноту. Луна была права. В реальности я увидела совсем непохожее на то, что пыталась воссоздать Луна. Капсулы совсем не были похожи на ту, что была у Рэрити. Пони были отчётливо видны в них даже в темноте. Лучше бы их не было видно... Вид пони, находящихся в капсулах без сознания, был жутковат.

Тело надо сказать, чувствовало себя замечательно в отличии от меня. Лишь тошнота, которая давно прошла... И позывы в туалет. Живот неприятно урчал, а вот моча потекла тонкой струёй по моей ноге. Глупое чувство стыда зародилось во мне. Казалось несколько пони из своих капсул смотрят на то, как я справляю нужду. Слёзы обиды и страха покатились из моих глаз. Было слишком ужасно. Я будто вернулась в те времена, когда я ещё пыталась наладить отношения с окружающим миром. И вот я опять стою опозоренная на виду у тех, кого я на самом деле не волную и опять принимаю это слишком серьёзно. Я лишь тихонько прижалась к капсуле рыдая и зовя на помощь тех, кого уже давно не было рядом... Небольшой приступ помог мне справиться с моими мыслями, которые пожирают изнутри. Я почти забыла о тех ужасах, которые я переживала раньше. Мне нужно лишь уйти от этого кошмара. Приступ отчистил голову от мыслей. Поэтому сейчас нужно заполнить голову и сердце.

Я подумала о самом лучшем и любимом, что было в моей жизни. Утерев шарфом слёзы, я разрыдалась лишь больше. Я лежала около своей капсулы. Никчёмная, беспомощная. Я не уверена, что даже Тэо смогла бы в этот раз принять меня такой. Я перестала плакать. Она ждёт меня. Она обещала.

Надо собраться с мыслями.

И так. Я опять заплаканная стою в луже из своей блевоты и мочи находясь при этом в тёмном помещении с кучей пони в стазисе. День уже начался хорошо и я чувствовала, что нужно идти дальше...

Послать именно меня наверное было самое глупое решение. Благо темнота не мешала мне идти дальше. Свет от капсул не так сильно освещал то что было вокруг, зато позволял мне не бояться. Я знаю, что у Ордерли не было другого решения. Пони из Рэйнбоу Фоллс добирались бы до научного центра слишком долго и могли бы не успеть до возвращения Твайлайт. Я не знала ничего что произошло за то время пока я была в капсуле. Только раз я здесь оказалась, значит план Ордерли сработал. Очевидно, сбой работы капсулы был сделан им. Непонятно как, хотя я думаю это не составило для него большого труда. И хотя пони из научного центра не успели бы добраться, Тэо и Боу вполне могли залезть в капсулы вместо меня. Не думаю, что я позволила бы Тэо залезть сюда. Ну вот а Боу... Нет... Так нельзя... Её бы я тоже не отпустила. Наверное.

Я продвигалась вдоль рядов капсул. На самом деле помещение было не такое большое как во сне. Я думаю, здесь было не более ста капсул. Половина из которых должна пустовать. Видимо сюда планировалось помещать важных пони, которые были знакомы с ужасами войны. Я конечно не была важной пони. Только уверена, доктор придумал как решить и эту проблему. Надо сказать, что я не могла определиться с тем обижаться мне на него или нет. Пони совсем не двигались в капсулах и это наводило на меня страх.

Наконец я добралась до неё. Лунный свет даже через стекло начинал радовать меня. Я почувствовала облегчение наконец найдя её. Принцесса Луна. Защитница пони и их снов. Пони относились к ней с недоверием. Только мне она всегда нравилась больше других принцесс. Я всегда надеялась, что мы с ней похожи. Я благоговением потянула копыта с к стеклу. Я всматривалась в мою принцессу будто ожидая того что она сама проснётся. Наконец я надавила на стекло капсулу и после некоторого времени капсула начала отодвигаться сама.

Звук открывающейся капсулы заставил меня отскочить. Я, тяжело дыша, смотрела на то, как стекло капсулы медленно отодвигалось. Затем, когда Луна была свободна, я легонько подошла к ней. Она всё ещё не просыпалась. Я потянула к ней своё копыто и она сразу же открыла глаза. Я немного не ожидала этого и глупо уставилась на неё.

— Лэмплок?

— Принцесса Луна? — Луна немного помолчала, оглядываясь по сторонам, а затем сказала:

— Спасибо... Теперь давай выбираться отсюда.

Мы уже стояли у выхода из помещения. Луна потратила некоторое время на сборы. У неё не было ни одного из симптомов, которые были у меня, но видимо ей тоже было не совсем хорошо. Неизвестно сколько она пролежала тут и не смотря на это после небольшого отдыха она была готова идти. Глядя на её уверенное лицо, я подумала о том, что она лучше меня знала, что сейчас происходит.

— Как только мы выйдем отсюда, начнётся бой. Я думаю, Ордерли, сразу поможет нам. Только он не знает точное время нашего освобождения, поэтому будь осторожней, — Луна цокнула один раз, готовясь выходить, а затем сказала, — главное будь рядом и всё будет хорошо, — она улыбнулась и волна тепла прокатилась по мне. Её улыбка была слишком воодушевляющей, чтобы не улыбнуться в ответ.

— Да, принцесса.

— Хорошо, — немного помолчав и закрыв глаза, будто думая о чём-то она опустила голову вниз, — Начали.

Рог Луны засветился и капельки пота начали течь по её лицу. Затем она постучала по воротам копытом и из-за них послышалось:

— Ты это слышал? — голос жеребца за воротами звучал удивлённо.

— Слышал что? — спокойный голос другого жеребца не был удивлён.

— Там, за воротами... — вдруг послышался удар, а ворота задребезжали. Казалось, что кто-то по ним ударил. Затем ворота открылись и я увидела двух стражников. Один из них лежал на полу...

— Приветствую вас, принцесса Луна, — один из стражников склонился перед принцессой.

Видимо Ордерли и об этом позаботился.

— Что дальше? — сказала Луна, поклонившись в ответ.

— За этими дверями находится важный пост охраны. Нам придётся прорываться с боем, — немного откашлявшись агент «Пути щедрости» сказал, — Доктор Ордерли думал, что вы нам поможете с этим.

— Среди тех стражников есть агенты?

— Нет, ваше высочество, — сразу ответил агент.

— Тогда идём. Может сможем договориться с ними.

Луна прошла до следующей двери и резко распахнула её магией. Стоявшие у поста стражники сразу обернулись. Среди них стоял один стражник в золотых доспехах, он уже собирался что-то сказать, как Луна заговорила громогласным королевским голосом.

— Приветствуйте свою истинную принцессу! — её голос был слишком громок, так что большинство инстинктивно упали перед ней. Правда выражать почёт они, видимо, не собирались, наверное они хотели прикрыть свои уши. Некоторые начали переговариваться, не зная, что делать и затем пони в золотых доспехах заявил неуверенным голосом:

— При... Вы немедленно должны сдаться... Наша истинная принцесса Твайлайт Спаркл, — он неуверенно посмотрел на стражников и жестом приказал им подняться, — иначе нам придётся заставить вас, — Луна лишь грустно опустила глаза и прошептала:

— Поданные меня всегда нелюбили.

Её рог засветился и стражники встали в боевую стойку, направив на нас копьё. Неожиданно все они начали засыпать. Когда половина из них уже лежала на полу, несколько единорогов подняли вокруг себя щиты, видимо блокируя заклинание. Это было глупое решение...

Луна сверкнула рогом ещё раз и все оставшиеся стражники были оттолкнуты телекинезом в стену. Неприятный лязг предвещал их боль. Лишь один стражник смог не отправиться в царство снов. Он жалобно заскулил, лежа в своей крови. Луна подошла к нему и приготовилась усыпить, когда он с презрением кашлянул на неё кровью.

Нас заметили, когда мы вышли в главные помещения. По словам агента у нас было совсем немного времени до того как научный центр объявит тревогу. Нашей первой задачей было захватить пункт управления воротами. То, что сначала было похоже на освобождение Луны, начало походить на сражение за научный центр. Зная Ордерли, я начала переживать.

— Внимание! Научный центр подвергся нападению! — голос из динамиков не оставлял нам времени. Нас обнаружили.

Поднялся шум, которому аккомпанировала сирена. Пони с напуганными глазами смотрели на Луну, которая гордо выгарцёвывала по научному центру. За поворотам нас ждала стража. Их было намного больше, а за ними бегали единороги в золотых доспехах.

— Удерживайте их до прихода Твайлайт! — в общей шумихе, пытался докричаться до кого-то стражник в золотых доспехах, — и срочно отбейте пункт управления воротами...

— Принцесса Луна, — агент подбежал к аликорнше, видимо тоже услышав приказ, — если Ордерли уже захватил пункт, ему срочно нужна наша помощь! — Луна лишь кивнула.

Я посмотрела вперёд. Перед нами стояло скопление стражников. Пятьдесят пони перекрыли проход от стены до стены, чтобы удержать лишь одну Луну. Только им ничего не помогло.

Принцесса одним лучом из рога сразу же пробила нам путь, растолкав стражников стоявших по середине. Копья полетели нас и я забежала за Луну. Телекинез принцессы отправил копья обратно. Я была удивлена, однако Луна нарочно попадала в стражников. Она била не только по ногам, но порой и колола стражников копьями прямо в спины. Кровь тонкой плёнкой начала заполнять пол. Наконец Луна начала идти. При этом на нас начали набрасываться оставшиеся пони с дубинками. Их дубинки были слишком похожи на те, что использовала Республика и я думаю, что я не ошибусь сказав, что это и были дубинки республики, всего лишь перекрашенные. Луна не оглядываясь и смотря вперёд начала телекинезом выворачивать ноги некоторым пони. А некоторым она ломала челюсти. Я не знала откуда столько жестокости в ней. И тем не менее я лишь тихо радовалась, что мне не нужно сражаться против неё.

— Подбери одну дубинку, — посоветовал мне агент, который лишь изредка использовал своё копьё, чтобы ранить тех, кто слишком быстро возвращался в бой.

Я отвлеклась на поиск дубинки и не заметила, как агента сбил с ног пегас. Агент попытался встать, как вдруг ещё один пегас подхватил и унёс агента в воздух.

— Принцесса Луна! — я окликнула её, но она так и не обернулась, — Принцесса Луна, помогите! — пегас улетал с агентом, как вдруг Луна выпустила луч из рога и мне показалось, что пегас крикнул. Сирена и шум затрудняли слышимость, а я и так не отличалась хорошим слухом, так что я не была уверена в этом, пока наконец пегас не перестал махать крыльями и не упал вместе с агентом.

Копья продолжали лететь в Луну. Она отвлеклась на агента и подпустила одного из стражников слишком близко. Я бросилась на него и попыталась сбить стражника с ног. Он развернулся и я ударила копытами ему по телу. Лишь на несколько секунд замешкавшись, он поднял на меня копьё. И в этот момент Луна со всей силы лягнула стражника отчего тот улетел не хуже чем от телекинеза.

— Помоги агенту! — крикнула Луна.

Я посмотрела на агента. Мне показалось, ему было тяжело ходить. Я подобрала дубинку и бросилась к нему на помощь. Неожиданно появился другой пегас, который и сбил с ног агента. Он начал пикировать на меня. Я уже приготовилась увернуться, так как ударив пегаса дубинкой я бы сломала большинство своих зубов. Только в крыло пегасу воткнулось копьё управляемое агентом. Крылатый стражник спикировал вниз и когда он упал копьё вышло из крыла насквозь. Я уже подбежала к агенту, когда пегас, злобно рыча от боли, начал подниматься на ноги.

— Иди к Луне... — бросив дубинку сказала я агенту, при этом смотря на пегаса, который, хромая от боли шёл на нас.

Агент начал двигаться к Луне. Я тем временем снова подняла дубинку. Дрожа из-за страха я смотрела на пегаса. Я не была готова драться. Я всегда не была готова драться, я боялась и не знала, что делать. В таких ситуациях я чувствовала себя будто загнанная в ловушку. Хотелось быстро уйти отсюда, только я не могла.

Пегас сделал выпад на меня. Копыто пегаса залетело мне в левый глаз. Я замахнулась на пегаса дубинкой попав ему по голове. Он опять хотел ударить меня, мои удары были слабыми и не могли сбить с ног, тем не менее, я успела замахнуться ещё раз и ещё раз. Тут он резко толкнул меня в грудь и я отлетела к стене, выпустив из зубов дубинку. Не теряя времени он развернулся и ударил меня задними ногами... Как это всё-таки больно... Я взвизгнула и встала на дыбы. Моя затея почти удалась, только он ещё раз развернулся и на этот раз со всего размаху направил копыта своих задних ног мне в живот. Я согнулась на земле, готовясь к ударам... И вдруг пегаса резко оттолкнуло далеко в сторону. Я оглянулась на Луну, которая помогла мне своим телекинезом и она кивнула мне, после чего я подошла к ней.

Наконец мы были у пункта управления дверьми. Несмотря на общею суматоху агенты «Пути Щедрости» хорошо отбивались. Став в плотное кольцо в середине, которого я разглядела доктора Ордерли, агенты «Пути Щедрости» держали оборону пункта управления дверьми. Увидев принцессу Луну, агенты радостно воскликнули и теперь, казалось, атаки стражников были ничтожны. Мы пробились к доктору Ордерли. Я не знала, что делать. Я... Мне казалось, я должна обидеться на него. Я пережила немало стресса, пытаясь освободить Луну. И тем не менее я сама согласилась. Наверное, я бы согласилась даже расскажи мне Ордерли всё это. Только почему он не рассказал?

— Привет, Лэмплок, — радостно и виновато сказал Ордерли.

— Я не хотела бы оставаться в этом месте надолго, — Луна вышла вперёд. Странно, что Ордерли обратился сначала ко мне, а не к ней, — давай завершим все дела и поскорее уйдём отсюда.

— Дела? — я, начиная возмущаться, посмотрела на Ордерли, — я думала, мы спасаем Луну.

— Я не сказал тебе, — начал оправдываться Ордерли.

— Ты ей и этого не сказал?! — возмущённо спросила Луна. Во снах она была доброй. А сейчас она казалось мне действительно грозной принцессой. Я никогда так про неё не думала, только она почти не обращала на меня внимания и так жестоко расправлялась со стражниками. Только теперь я поверила, что всё-таки она та принцесса, какой я её представляла. Её методы были странными. Только всё она делала ради добра, — ты и так заставил её переживать кошмар темноты! Я надеялась, что тебе хватит благородства рассказать, что мы будем делать!

— При всём уважении... — начал серьёзно Ордерли. Только Луна не позволила ему договорить. Она замахнулась копытом и прижала Ордерли к полу. Он начал кряхтеть от боли.

— У тебя нет ни капли уважения к тем, кто тебя поддерживает! И к своей принцессе тем более! — она выпустила Ордерли и он отряхивая пиджак встал на ноги.

— Я не рассказал тебе... Многое я тебе не рассказал, — теперь я знала. Я точно должна обидеться на Ордерли.

Нам нужно было сделать несколько вещей. Нужно было забрать документы Твайлайт. Что было в этих документах я не знала. Только Ордерли сказал, что объяснять долго и я узнаю всё позже. Также он сказал, что там есть один документ специально для меня. Я удивилась, только задавать вопросы не стала, пытаясь выглядеть обиженной. Я и вправду обижалась... Только это всё сложно объяснить... Также нам нужно заглянуть в комнаты приближённых Твайлайт Спаркл.

Оставив большинство агентов оборонять пункт управления двери, мы небольшой группой пробирались в хранилище документов. Охранять пункт необходимо по следующей причине. Как объяснил мне Ордерли, Твайлайт использовала специальное заклинание, не позволяющее телепортироваться внутри научного центра и внутрь научного центра. Поэтому единственный способ попасть сюда — через двери из Лунного камня. А как я уже знала, эти двери открывались только изнутри...

Я, доктор, Луна и три агента продвигались по научному центру. Немногие стражники, что сновали по научному центру, уже не решались нападать. Я расслабилась и не заметила, как над нами пронеслось нечто быстрое. Мы насторожились и остановились, оглядываясь по сторонам.

— Что это было? — спросила Луна. Только никто не мог ей ответить. Даже Ордерли на этот раз ничего не сказал.

Неожиданно над нами пронеслось что-то, оставив после себя след из грозовых облаков.

— О нет... — доктор Ордерли внимательно рассматривал грозовой след. Вдруг он, будто прислушиваясь, посмотрел вперёд и затем крикнул, — На землю! — Я, не успев среагировать легла на пол чуть позже остальных. Нечто пролетело вновь, снова оставив после себя грозовой след как раз в том месте где недавно была принцесса Луна. Принцесса встала и вопросительно посмотрела на Ордерли, — Вандерболты, — объяснил доктор, — против нас сражается гордость Клаудсдейла.

Луна решительно настроилась победить Вандерболтов. Мы не смогли продолжать движение, пока она не устранит угрозу и хоть архивы были совсем близко, мы не знали чего ожидать от Вандерболтов. Я удивилась тому, что Вандерболты остались на службе у Твайлайт. Хотя я сразу догадалась почему. Рэйнбоу Дэш. После того как она стала почётным Вандерболтом, её решение имело вес. Насколько я знала, Рэйнбоу Дэш единственная, кто поддерживает Твайлайт. Странная мысль промелькнула у меня в голове. Неужели нам придётся сражаться с Рэйнбоу Дэш?

Луна тем временем пыталась... Я не знаю, что она пыталась сделать. Лучи из её рога искрили постоянно. Вандерболты то и дело кружили вокруг. Только потом они показали на что способны. Луна, порядком устав, не могла уследить за Вандерболтами. Их было несколько. И когда один Вандерболт пролетел мимо неё, она начала целиться в него и тогда сзади её сбил с ног другой.

Луна громко вскрикнула. Мне казалось, ей переломило все ноги. На такой скорости это было вероятно. Как только она упала, другой Вандерболт подлетел к ней и начал сдавливать её ноги. Тогда один из агентов, единорожка, кинула телекинезом копьё. Вандерболт немедленно отскочил и копьё угодило в Луну. Её нога начала кровоточить, а единорожка застыла от удивления. Вандерболты опять окружили Луну, не обращая на нас внимания. Тогда агенты попытались броситься на них. Ничего хорошего из этого не вышло. Все агенты кроме единорожки, которая так и осталась стоять, были обезврежены.

Я не знала, почему Луна ничего не делала. Она ещё боролась, только не пыталась заколдовать их. Может это было бесполезно, Вандерболты слишком быстры. Я не знала, что делать и Ордерли тоже. Мой мозг напрягался изо всех сил, чтобы выдать идею... Да ладно!

— Ордерли, — я тихо позвала доктора, — я нападу на них.

— Ты серьёзно?

— Я нападу на них, отвлеку, а затем ты нападёшь на них. Нужно просчитать всё на несколько шагов вперёд и тогда у нас будет шанс.

— Тут не только дело расчёта, — Луна вскрикнула и доктор начал думать, — может сработать... Только нам не хватит сил.

— Главное отвлечь их на время. Потом Луна справится.

— Ладно.

Я, немного помешкав, бросилась на одного из Вандерболтов. Я знала, что эта затея закончится для меня кучей ранений и, возможно, переломами. Я очень не хочу терпеть боль. Я уже бросилась на одного из Вандерболтов и...

Боль. Нестерпимая боль. Вандерболт вытащил копьё из принцессы Луны и воткнул мне в ногу, пригвоздив меня к полу. Неприязнь к революционерам или обычная предосторожность... Не знаю почему, но Вандерболт посчитал нужным повернуть копьё, этим убив во мне последние нотки самообладания. Я забилась в истерике, крича и зовя Селестию на помощь. Слёзы покатились из глаз и мне показалось я видела ухмылку Вандерболта. Которая была стёрта с морды пегаса ударом единорожки, которой и принадлежало это копьё. Она наконец-то пришла в себя, думаю, не без помощи Ордерли, который сам тоже бросился на Вандерболта. Пегас весьма быстро расправился с единорожкой, а Ордерли тем временем решил напасть на другого Вандерболта и был сразу же откинут. Только моя затея удалась.

Луна, несмотря на перебитую копьём кость поднялась на все четыре ноги и отлягнула последнего Вандерболта. Он отлетел и с характерным звуком ударился о стену, а затем упал на пол. Оставшиеся Вандерболты опять попытались сбить Луны с ног. Только в этот раз один грозовой след закончился намного раньше. Луна остановила телекинезом крылья пегаса и он спикировал лицом на пол, упав к её ногам. Луна лишь пренебрежительно отошла от него, прихрамывая, и принялась следить за единственным оставшимся. Немного покружив над Луной, грозовой след подлетел к обезоруженным Вандерболтам и улетел, прихватив их с собой.

Недолгое время мы продолжали находиться на своих местах. Состояние шока прошло только тогда, когда копьё в моей ноге решило напомнить о себе. Я всхлипнула и снова застонала от боли.

— И почему все зовут мою сестру, а не меня? — улыбаясь, сказала Луна. Она, прихрамывая, подошла ко мне и я, несмотря на боль, смогла выдавить из себя подобие улыбки, осознав, что произносила «О Селестия» куда чаще чем «О Луна».

— Наверное нужно было звать вас, — Луна улыбнулась и посмотрела на рану, — мы это, конечно, вылечим. Только нужно достать копьё, — я было собралась ещё простонать от обиды и страха перед предстоящей болью, как услышала Ордерли, который помогал раненым агентам.

— Стойте. Я могу обезболить ногу, — было неприятно полагаться на помощь доктора, после того как я делала обиженный вид... Только какая сейчас разница?! У меня копьё в ноге!... Стоп. Не нервничай и обижайся дальше. Тебе можно.

Я отстранёно посмотрела в сторону и чуть заметно кивнула Луне, после чего она подозвала доктора. Ордерли подошёл ко мне и рог доктора засветился тёмной аурой. Наконец я перестала чувствовать боль в ноге. Луна с помощью телекинеза достала копьё, а единорожка из своих сумок вынула зелье и полила мне на ногу, а затем сказала выпить оставшуюся половину.

В отличии от меня Луна действительно сломала ногу. Только останавливаться она не хотела и мы двинулись дальше.

Я и Ордерли находились в хранилище документов. Луна с агентами остались охранять вход. Хранилище не было достаточно большим и должной защиты у хранилища не было. Я не знала, как Ордерли смог открыть большую дверь, что защищала хранилище, хотя я уверена, что он готовился заранее, и тем не менее мы были внутри. Твайлайт, похоже, заходила сюда иногда, ну или по крайней мере кто-то сюда иногда заходил. Документы были раскиданы по столу, а остальные лежали в металлических стойках. Я не знала, что мы искали, поэтому лишь стояла в стороне, ожидая, когда Ордерли найдёт то, что ищет. Я была немного заинтригована тем документом, который предназначался именно для меня и тем не менее не спрашивала об этом доктора. Да! Я всё ещё обижалась.

— Лэмплок, — доктор склонился над одним из документов, — это тот документ, о котором я говорил, — он протянул скреплённую вместе бумагу.

— Что это? — начиная разглядывать документ, спросила я.

— Список психически больных пони, — я удивлённо посмотрела на доктора.

— Нас правда подсчитали? — я тогда не придала значения словам Луны.

— Да. У всех кроме тебя и Лэйни есть описание болезни.

— Лэйни? — доктор покачал головой и затем ответил:

— Луч, что сбил наш фургон. Ты знаешь, что он исходил от дерева гармонии. Такое случается, когда нарушается гармония в мире Эквестрии.

— И причём тут Лэйни?

— Она убила другого пони, — я положила список на стол и чуть не плача, смотрела на доктора, — Она первая Эквестрийская убийца. Поэтому нужно было действовать, — я села на круп от осознания.

— Я ведь тоже убила в тот день, — отрешённо смотря в пол, сказала я. Тяжесть появилась у меня на сердце. Неужели... Нет, нет, нет, пожалуйста нет.

— Я знаю.

— Этот луч... Я могла... — не смотря на моё нежелание быть убийцей. Я была убийцей. Я убийца. Пепел того Тимбервульфа на моих копытах. Но я ведь защищалась! Нет, ты хладнокровно убила. Ты могла уйти. Ты могла умереть, чтобы не убивать самой! Всё ради чего ты боролась. Признай, теперь ты лишь эгоистка, пытающаяся выжить. Ты не могла терпеть убийц, не знала как можно таким стать... И теперь ты одна из них. Ты оправдывала их. Ты знала... Я знала. Я убийца.

— Об этом я думаю, — доктор снова взял список и отдал мне, выводя меня из раздумий. При этом ужасное чувство отвращения к тому, что я сделала никуда не ушло и было со мной. — Я боюсь, что все, кто находятся в этом списке, могут убивать... Слишком большое совпадение, что ты убила в тот же день, что и Лэйни. С другой стороны, это был лишь Тимбервульф. Я думаю, что у обычных пони есть защита от того, чтобы не убивать. Психически больные пони не защищены и поэтому вы можете убить, — после недолгого молчания доктор сказал, — Мы должны найти лекарство, пока не поздно.

— Тогда что мы делаем здесь?

— Лекарство здесь, Лэмплок.

— Что?! — я бы упала на круп снова, если бы и так не сидела на нём, — в «Пути Щедрости» сказали, что лекарства здесь нет.

— Это сложно объяснить, — начал Ордерли, — Здесь находится то, без чего лекарство не поможет.

— И что тут находится? — Ордерли немного замялся и только потом сказал.

— Точнее сказать «кто».

— В смысле?

— Я хочу освободить Рэрити, — выпалил доктор. Я некоторое время смотрела на доктора. То есть, сначала мы спасали Луну. Потом искали какие-то документы. Теперь мы освобождаем Рэрити.

— Ты собираешься ворваться в покои носительниц элементов. Украсть...

— Освободить, — поправил Ордерли, — вообще-то Твайлайт её похитила.

— Освободить, — согласилась я, — одну из носительниц элементов. Против воли её семьи, друзей и девушки, а затем скрыться отсюда с принцессой Луной. Ты хоть осознаёшь, что мы натворили?

— Да, — серьёзно ответил доктор, — идея ведь моя, — с истеричной улыбкой досказал Ордерли. Я лишь покачала головой.

— Так ты нашёл то, что искал? — спросила я, приведя мысли в порядок.

— Нет, — с досадой ответил доктор, — похоже, Твайлайт не стала этого записывать. Только как я уже говорил, документы не главное. Нам нужно освободить Рэрити, — доктор немного подумал, а затем сказал, — Лэмплок.

— Да?

— Прости меня, — доктор собрался и сказал, — Я частенько тебе чего-то недоговариваю. И я постараюсь говорить тебе правду. Я буду продолжать кое-что утаивать, — почесав затылок, виновато произнёс доктор, — тем не менее, если ты о чём то меня спросишь, я сразу тебе отвечу.

— Прямо так.

— Агась, — радостно подтвердил доктор.

— Тогда скажи мне, про что именно мне пыталась сказать о болезни, — опять твой эгоизм, Лэмплок. Боишься потерять то, что имеешь? Да, если ты вдруг потеряешь осязание, будет неудобно обниматься с зеброй... Что, если она правда тебя любит? Ты в это время лишь наслаждаешься, что кому-то нужна. Униженная, никчёмная. Сегодня ты увидела свой истинный облик. Заплаканная и беспомощная в собственных нечистотах с чувством вины, ненависти и сожаления к самой себе... Хватит! Я люблю Тэо... Люблю.

— Боу... — закатив глаза произнёс доктор, а затем, хныча, сказал, — ну я же тебе говорил... Ладно, вот именно это я не могу сказать тебе сейчас.

— Всё с тобой ясно, — обвиняющий меня голос в голове утих и стало легче. Я даже не стала винить доктора... Только я обязана знать о болезни.

— Как только выберемся отсюда... Я тебе скажу. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.

— Ладно, — согласилась, я убирая список к себе в седельную сумку.

— Лэмплок, — я взглянула на доктора, — Прости за то, что отправил освобождать Луну именно тебя.

— Я сама бы согласилась, — доктор улыбнулся мне, — я прощаю тебя, Ордерли. Только я надеюсь увидеть, что мы и вправду помогаем Эквестрии. И да... Предупреждай меня в следующий раз, ладно? Я проснулась в тёмной комнате, мне было страшно и я не знала... — я немного сорвалась. Доктор виновато кивнул и сказал.

— Я обещаю. Буду всегда предупреждать, — собрав сумки, мы уже вышли, когда доктор спросил, — то есть, ты согласна вломиться к носительницам элементов?

— Да, — пренебрежительно ответила я. Я была подавленна. И одновременно зла на себя. Надо было честно сказать себе. Я эгоистка. Теперь если я хоть как-то хочу загладить свою вину, я должна была сделать всё для того, чтобы вылечить Эквестрию.

— Ладно, — доктор улыбнулся, а затем вновь сделал виноватое лицо, — спасибо, что продолжаешь верить.

— Пожалуйста.

Поднявшись в комнаты носительниц элементов, мы остановились около двери. Она была тоже заперта, хотя у Ордерли опять был ключ. Только по словам доктора, нас там будут готовы встретить.

— Я надеюсь вы знаете, что вам придётся сражаться с носительницами элементов гармонии, — из всех нас Луна ближе всех была к носительницам элементов. Странно, что именно она пыталась нас приободрить. Я уверена, ей будет очень нелегко драться с теми, кто раньше ей был как родные, — Они многое сделали ради Эквестрии. И сейчас большинство из них всей душой скорбят за каждого убитого и мёртвого. Только они не будут помогать нам. Более того, некоторые попытаются остановить вас. Самые опасные из них — это Рэйнбоу Дэш и Пинки Пай, — Пинки Пай? Да ладно?! — они дадут вам пощады, как только вы попросите. Они вас простят после боя. Они постараются быть с вами добрыми настолько, насколько это возможно. Только мы пытаемся украсть...

— Освободить, — кротко поправил Ордерли и затем увидев на себе гневный взгляд Луны, опустил взгляд вниз.

— Освободить их подругу. Этого они нам не оставят. Они не успокоятся, пока не вернут Рэрити. И хоть было много примеров, когда носительниц элементов побеждали, после они всегда одерживали победу. Поэтому нужно сделать всё быстро и срочно укрыть Рэрити.

— И кое-что ещё, — начал говорить Ордерли, — Эпплджек была лояльна к «Пути Щедрости» с самого начала. Поэтому весьма вероятно, что она захочет уйти с нами. Думаю Принцесса Луна и Лэмплок сделают всё возможное, чтобы так и случилось. И да... Не смейте и копытом трогать семьи носительниц элементов. Как бы я презрительно не относился к некоторым из носительниц элементов, Луна права. Они сделали слишком многое для Эквестрии.

— Мы и вроде и обычных пони не трогаем, — изумлённо сказал один из агентов.

— Да... Потому что им нужна помощь и они не пытаются нас вырубить.

— А они попытаются?

— Ну вот увидим Биг Мака и узнаем, — оу... Наверное он больно ударит, — ладно давайте за дело.

Пока Ордерли возился с ключом, у меня возникла идея.

— А разве вы не можете усыпить всех, кто находиться за этой дверью? — спросила я принцессу Луну, — вы усыпили тех стражников.

— Я обладаю даром усыплять лишь тех, кто этого хочет, — я смутилась.

— Неужели стражники... — я остановилась, ответив на свой вопрос сама.

— Конечно они хотели спать, — подтвердила мою догадку Луна, — и хоть я не могу их усыпить, я надеюсь, что всё обойдётся без крови, — Луна посмотрела на дверь и сказала, — хотя не думаю, что так получится.

Наконец Ордерли открыл дверь. Прислушавшись, он тихонько приоткрыл её и затем туда зашла Луна. Я тихонько зашла вслед за Ордерли. В зале была пустынно. Не было слышно ни одного пони. И всё это лишь подтверждало, что нас ждут. Около поворота Луна остановилась и закрыла глаза. Все следом остановились и стали следить за принцессой. Она несколько минут стояла неподвижно и затем из её рога появился луч, устремившийся к потолку, откуда вскоре свалился один из Вандерболтов. Неожиданно перед нами промелькнул радужный след и на расстоянии от земли мы увидели Рэйнбоу, махающую крыльями.

— Я не знаю, что вам здесь нужно, — с презрением и злобой начала пегаска, — Я не знаю, как вы уговорили принцессу Луну, — сказала она пытаясь скрыть разочарование, — Только если вы не уйдёте отсюда, то я за себя не ручаюсь.

— Теперь ты хотя бы в открытую нас ненавидишь — съехидничал Ордерли. Я могла видеть, как Рэйнбоу буквально кипит от ненависти.

— Последний шанс... Пошли вон!

— О, ну ладно... — доктор обратился к нам, — Давайте, разворачиваемся и уходим, — продолжал ехидничать Ордерли. Видимо пегаска слишком сильно ему насолила, — Только передай Твайлайт привет, ладно, — доктор сказал это и неожиданно ударил лучом из рога по Рэйнбоу. Пегаска увернулась в последний момент, — Начали! — агенты немедленно попытались также напасть на пегаску.

— В атаку! — прокричала Рэйнбоу. Из-за поворота на нас вылетели два Вандерболта, а также выбежали стражники.

Нас было слишком мало. Даже с Луной шансы на победу были слишком малы. Большинство стражников Твайлайт в совершенстве знали заклинание паралича. Агенты опутали меня и Ордерли магическим полем. Хотя Ордерли, потеряв обычно присущую ему концентрацию и осторожность, кричал на агентов, уверяя, что ему защита не нужна и что они обязаны потратить все силы на защиту от Рэйнбоу.

Радужная пегаска была серьёзным противником. Она не нападала на Луну, которую активно пытались победить стражники, и тем не менее удары её были сокрушительны. Я была почти бесполезна в бою. Лишь однажды, прорываясь я лягнула одному из стражников по шлему и он отскочил, попав на Вандерболта, который на огромной скорости сшиб и стражника и себя. Тем не менее, меня часто пытались парализовать или ударить. Единственная оставшаяся из агентов не обезоруженная единорожка удерживала вокруг меня магическое поле и поэтому мне ничего не грозило.

— Лэмплок! — меня позвала Луна. Я ринулась к ней, наблюдая за тем, как Ордерли пытается попасть в Рэйнбоу.

— Да, принцесса.

— Мне нужно сконцентрироваться! Тогда я смогу отбросить всех стражников с помощью телекинеза за один раз.

— Ну и что я могу сделать?! — неожиданно единорожку защищавшую меня столкнул на полной скорости Вандерболт и магический щит пропал. Луна успела столкнуть Вандерболта телекинезом, больно ударив его о стену. И, тем не менее, единорожка уже была в царстве снов, когда Луна смогла её освободить.

— Придумай что-нибудь! — Луна оттолкнула телекинезом трёх стражников.

Я ничего не умела. Это не нытьё, это факт. У меня не было особых талантов и, тем не менее, раньше я могла запускать искры с помощью подарка Тэо. Теперь он был у неё. У меня была лишь седельная сумка, которую мне отдали на пункте управления дверьми и список психически больных пони лежавший в ней... Да ладно?! Прямо идея за идеей!

Я, сквозь стражников, оттолкнутых принцессой, бежала к доктору. Он до сих пор целился в Рэйнбоу. Свирепый вид и растрёпанная грива даже остановили меня поначалу. Я подбежала к доктору и рассказала, что Луне нужно помочь а потом указала на список психически больных пони, копытом взяв копьё.

— Ну и что?

— Лишь обычные пони защищены, — сказала я улыбнувшись. Доктор уже начал догадываться, — А психически больные пони могут убить.

Я взяла копьё в зубы и направила на стражника, который был на полу.

— Всем прекратить! А не то она убьёт стражника! — все пони мигом обратили на нас внимание, я ткнула копьём стражнику прямо в шею и тихонько надавила. Ордерли телекинезом показал список Рэйнбоу Дэш и спросил, — узнаёшь её почерк?

— Её почерк... — будто подтверждая, сказала пегаска, разглядывая документ.

— Это список психически больных пони! — расхаживая, сказал Ордерли, — и она! — доктор указал на меня, — в их числе, — после этого Ордерли убрал список обратно в мою седельную сумку.

— И что с того?! — возмущённо спросил стражник, готовясь напасть. Пони не могут убивать, — после этого послышалось возмущённое «Да, не могут» из толпы. И лишь Рэйнбоу Дэш начала нервничать.

— Наверное вы знаете о том, что от дерева гармонии исходил странный луч пять дней назад, — пять дней?! Я была в капсуле пять дней?! — Так вот. Ровно пять дней назад некая пони Лэйни совершила убийство, — послышались удивлённые и растерянные возгласы. Стражники были явно шокированы. Рэйнбоу, которая наверняка об этом знала, крикнула, пытаясь успокоить стражников.

— Довольно! Она не сможет убить! Нападите и заберите копьё! — некоторые стражники начали двигаться вперёд. Я посмотрела на Луну. На неё никто не обращал внимания и её рог светился очень ярко. Ордерли стоял на месте, не зная, что делать. Тогда я положила копьё в копыто и сделала то, что умела лучше всего. Пережила свой приступ.

— Три! Пять! Десять! — стражники больше не хотели подходить. На их лицах были изумление и нерешительность

— Нападайте! — кричала Рэйнбоу. Стражники глядели то на пегаску, то на меня.

— ААААА!!! — я начала кричать и бить себя по голове. Некоторые стражники действительно начали волноваться.

— У неё приступ, не смейте подходить! — Ордерли наконец-то собрался с мыслями.

— Зачем она выкрикивает числа? — пятясь, спросил один из стражников.

— Она думает сколько раз ударить копьём!

— Пятьдесят семь! — стражник после этого округлил глаза.

— Сложите оружие и лягте на пол! Может она успокоится! — я была слишком удивлена, однако половина стражников выполнили просьбу Ордерли.

— Вы совсем идиоты! — Рэйнбоу кричала, срывая голос. Однако стражники продолжали складывать оружие. Тогда пегаска разогналась и выхватила у меня копьё. Улыбаясь, она махала крыльями, оставаясь в воздухе и спросила, когда нас окружили стражники, — что теперь будете делать?

— Наверное, головы пригнём, — ответил Ордерли и я посмотрела на рог Луны. Он весь искрился и я знала, что скоро будет.

— Что? — недоумевая спросила Рэйнбоу.

— Пригни голову! — крикнул Ордерли и я накрыла свою голову копытами.

Ударная волна телекинеза пронеслась по стражникам. Их резко подкинуло верх, а затем резко уронило вниз. Все стражники были обезоружены. Лишь Рэйнбоу продолжала парить над землёй. Тем не менее Луна быстро взяла её в поле телекинеза.

— Тогда, когда на нас напали Вандерболты я представила, что на нас напала Рэйнбоу Дэш, — сказала Луна, смотря на пегаску, — Я осознала, что не смогу сражаться с носительницами элементов, — она опустила взгляд, — я помогу вам во всём. Я буду сражаться. Только я не смогу сражаться с носительницами элементов, — Ордерли уже собирался спросить о чём-то, только Луна, опережая вопрос, ответила, — Несмотря на это, я буду сражаться с Твайлайт. Я буду здесь и послежу за Рэйнбоу и стражниками. А вы найдите Рэрити.

— Что! — Рэйнбоу вспылила, — Вы хотите забрать Рэрити! Ах ты ублюдок, Ордерли!

— Я могу парализовать её, тогда вы пойдёте с нами, — предложил Ордерли.

— Попробуй, — согласилась Луна. Рог Ордерли начал светиться тёмным, а затем начал искриться. Лицо доктора напряглось и затем рог погас, а Ордерли посмотрел на меня и сказал:

— Вот поэтому я стараюсь не использовать магию часто. Я слишком быстро выгораю.

— Тогда я буду здесь, — сказала Луна.

— Три, пять, десять? — улыбаясь спросил Ордерли, когда мы шли в комнату Рэрити.

— На самом деле это не те числа, которые я люблю. То есть я их люблю. Особенно три. Только... Ладно, долго объяснять, — на самом деле я не хотела говорить о моих любимых числах.

— Ладно, главное, твоя идея спасла нас.

— Да, — подтвердил один из агентов, — я уж думал, нас там так и поймают.

— Нет, мы выберемся, — приободрил Ордерли, — ты же не... — внезапно доктор замолчал.

Я услышала вдалеке весёлый мотив. Радостная песенка звучала весьма зловеще в пустых стенах научного центра, тем более я так и не могла найти её источник.

— Ты поделись...

Ты позаботься. Ведь так надо жить!

Ты поделись...

Ты позаботься. Только так стоит жить!

Наконец перед нами появилась розовая пони. Грива была скомкана, после долгих непрерывных выступлений. Капилляры глаз давно полопались и уставились на нас зловещим багрянцем. Она, не переставая, улыбалась и иногда посмеивалась, что придавало её виду лишь больше ужаса.

— Пинки Пай?... — агент неопределённо указал на неё копытом, а затем рассмеялся, — док, вы уверенны, что её нужно остерегаться.

— Конечно нужно, глупенький, — Пинки внезапно достала пушку. Не ясно как и не ясно откуда, но она её достала и выстрелила прямо в агента.

Конфетти унесло агента и с чудовищной силой впечатало прямо в стену! Кровь перемешалась с конфетти, а стена дала трещину.

— Чтоб её за хвост!... Бежим! — мы с Ордерли проскочили в поворот, слыша зловеще весёлый голос Пинки Пай.

— Я только хочу увидеть ваши улыбки... Стойте!

Пинки нелепым образом оказывалась впереди нас. Мы не могли никак спастись от неё. Грохот пушки то и дело раздавался позади. Даже если бы кто-нибудь и захотел сражаться с элементом гармонии, я не знаю как такое можно сделать. Она опять появилась за поворотом, направив на нас пушку. Я успела в последний момент спрятаться и стена, что была позади меня, потрескалась.

— Как она это делает? — спросила я у Ордерли.

— Она ломает стену, — ответил доктор, видимо глядя на трещину.

— Нет! — я отрицательно покивала головой, — я спрашиваю как она оказывается впереди нас?

— Ну, а я про что говорю, — неопределённо ответил доктор, — нам нужно срочно добраться до Эпплджек. Иначе она нас когда-нибудь пристрелит.

— А что, если Эпплджек откажется помогать нам? — остановила я доктора, который уже собрался идти.

— Ну... — доктор потянул «ну» и затем обречённым голосом сказал, — у меня больше нет идей.

Положение стало почти безнадёжным. У доктора всегда были запасные выходы. Он всегда знал всё наперёд. Теперь он не притворялся. Он действительно не знал, что делать. Будет обидно пройти такой путь и застрять здесь.

Мы были у комнаты принадлежавшей семье Эпплджек, о чём указывало изображение её кьютимарки на двери. Ордерли начал барабанить по двери копытом, когда послышался приторно сладкий голос Пинки Пай, распевавший песенку.

— Ну же, открывай! — я занервничала, когда голос Пинки стал громче. Доктор барабанил копытом, пока дверь наконец не открылась.

Биг Мак зубами схватил Ордерли и зашвырнул в комнату. Я увидела Эпплджек, она изумлённым взглядом смотрела на меня недолго, а затем схватила и тоже затолкала в комнату. Одним копытом она придавила меня к стене и я не могла пошевелится. Несмотря на это, она сочувственно взглянула на меня взглядом, который так и говорил «Тебя то как угораздило, сахарок». Я оглянулась и увидела на диване Эпплблум вместе со Свити Бель и Скуталу. Они молча сидели, уставившись на нас. Биг Мак встал напротив Ордерли. Он злобно смотрел на него и доктора не пришлось держать. Было и так ясно, что бежать ему сейчас не куда.

— И какого сена вы задумали?! — произнесла Эпплджек после недолгого молчания.

— Я могу всё объяснить, — робко начал Ордерли. Эпплджек выглядела не очень лояльной к нам. Я даже не знала, что сейчас перспективней. Быть пристреленной Пинки или быть избитой собственным психиатром.

— Как ты объяснишь захват научного центра?

— Что? — возмутился Ордерли, а затем опять замолчал, когда Биг Мак ударил копытом о стену, — то есть... — неожиданно мы услышали стук в дверь и голос Пинки.

— Эпплджек, — решительно начал Ордерли, — мы здесь, чтобы освободить Рэрити, — Эпплджек собиралась сказать, что-то, только Ордерли говорил слишком отчётливо и не останавливаясь, — Рэрити можно вылечить. Именно этим я и занимаюсь, — Эпплджек немного опешила, а Свити Бель подскочила на месте, — вылечив Рэрити, мы избавимся от болезни, — тут Эпплджек точно не знала, что сказать. Она сильно ослабила хватку, только я не посмела выбираться. Наконец после долгих звуков стуков Пинки и воющей сирены, Эпплджек сказала.

— То что ты говоришь правда?

— Да, — сказал Ордерли. Эпплджек переглянулась с Биг Маком, а затем посмотрела на метконосцев, — Свити Бель... — начала Эпплджек.

— Я иду с вами, — яблочная пони лишь и кивнула, а затем посмотрела на Скуталу.

— Перед уходом я должна поговорить с Рэйнбоу, — Эпплджек после этого опустила взгляд, а Ордерли, которому видимо надоела ситуация, в которую мы попали, сказал Скуталу:

— Такую возможность мы тебя предоставим, а теперь, — Биг Мак опять зло посмотрел на Ордерли, — если вы, конечно, не против... Я бы предложил освободить Рэрити и покинуть научный центр.

— Эпплджек! — позвала Эппблум, — а меня ты разве не спросишь? Я тоже пойду с вами.

— Я не сомневалась в этом, — улыбнулась носительница элемента честности, — Потому и не спрашивала.

Эпплджек приоткрыла дверь и мы увидели Пинки Пай, которая целилась пушкой в дверь. Увидев Эпплджек, она убрала пушку и радостно сказала:

— Я так рада тебя видеть. Представляешь, эти злючки, — она указала на нас с Ордерли копытом. Было... Непривычно стать злючкой. Пусть даже лишь в глазах Пинки Пай. Раньше она называла злючкой республику, так что мне стала не по себе, — пытались захватить научный центр... — вдруг она остановилась и сказала грустным голосом, — подожди... мои глаза... — розовая пони схватилась за свои глаза, — Пинки чувство, — вдруг из её глаз начали течь слёзы, — слёзы... Значит ты...

— Да, Пинки, — сказала грустно, но решительно Эпплджек.

— Ты... Вы не можете.

— Не можем. Мы должны это сделать, — тут яблочная пони взмахнула своим лассо, связала ноги, розовой пони, при этом поймав её голову и мягко положив на пол.

— Ты не можешь... — ревела Пинки, — Не уходи! — мы начали медленно уходить и я заметила, как Эпплджек смахнула слёзы с глаз.

Свити Бель долго решала, остаться ей тут или нет. Эпплджек заверила её, что Твайлайт и дальше будет заботиться о её родителях и тем не менее Свити не могла решить. Когда Рэрити была освобождена и её тело погрузили на Биг Мака, Свити Бель приняла решение. Она шла с нами. Мы подошли к выходу. Все были немного удивлены увидев принцессу Луну.

— Принцесса Луна? — Эпплджек проходила между тел стражников, ошарашенно глядя на Луну и Рэйнбоу Дэш.

— Да, моя маленькая пони, — лицо принцессы просветлело. Осознав, что хотя бы одна из носительниц элементов идёт с нами, по крайней мере находясь при этом в сознании, Луна наверняка почувствовала облегчение и уверенность в правильности своих действий.

— Что вы здесь делаете?

— Принцессу Луну, — начал Ордерли, — освободила Лэмплок. До этого она находилась в заключении у Твайлайт.

— Как ты могла? — вдруг сказала Скуталу, — неужели ты напала на принцессу Луну?- пегаска смотрела на Рэйнбоу Дэш глазами, полными разочарования.

— Нет, Скутс, нет! — Луна удерживала Рэйнбоу телекинезом, — это они напали на нас!

— Потому что вы поймали принцессу Луну и Рэрити! — пегаска осмотрела всех стражников и сказала, — я ведь думала остаться с тобой...

— Скутс, — Рэйнбоу говорила подавленным голосом, — не надо.

— Я думаю нам нужно выйти, — сказал Ордерли и следом за ним вышли агенты, Биг Мак с Рэрити, а также Свити Бель и Эпплблум, которые сначала ненадолго задержались.

— Теперь я уйду... — всхлипнула Скуталу.

— Нет, они ошибаются, Скутс! — кричала от обиды Рэйнбоу, — Только Твайлайт знает, как спасти Эквестрию!

— А что, если она ошибается? — Скуталу спросила выделив слово «она», — А ты продолжая быть ей верной ошибаешься тоже!

— Скуталу... Это ты ошибаешься, — Скуталу замолчала, а затем подошла к Рэйнбоу и обняв её, сказала.

— Я всегда тебя любила, — в глазах Рэйнбоу появились слёзы. Луна отпустила одну ногу пегаски, чтобы та смогла обнять Скуталу, — если ошиблась ты, я буду ждать тебя, — радужная пегаска всхлипнула и слёзы потекли из её глаз, — а если ошиблась я, тогда я буду наказана тем, что никогда тебя больше не увижу.

— Не надо Скутс... — ревела Рэйнбоу, прижимая к себе пегаску, — я люблю тебя... Скутс...

— Я всегда буду ждать тебя, — Скуталу отошла от Рэйнбоу и взглянув на неё ушла за дверь.

Я была немного подавленной из-за Скутс. Не знаю, что у них была за любовь. И тем не менее... Обещание ждать. Тэо тоже дала мне обещание. И тоже просила меня вернуться. Мне вдруг стало очень жаль Рэйнбоу. Наверное, лишь поставив себя на её место я смогла осознать, какого ей. Она ведь точно также как и я верит в то, что её действия правильны. И сейчас, проходя мимо тел раненых стражников, я очень сомневалась, что мы поступаем правильно. У многих из них были разбиты головы. Те, кто был в сознании, злобным и ненавистным взглядом смотрели на нас. Не было страха в их глазах. Лишь ненависть, которая ужасала и поражала меня. Никогда ещё я не видела в глазах пони такую страшную ненависть.

Ну, а Ордерли старался не замечать этого. Он вдруг стал почти одержим. Постоянно всех торопил, при этом всё с той же вежливостью. Он был слишком близок к цели и проиграть сейчас было нельзя. Он рискнул и выиграл и теперь когда всё идёт по изначальной задумке, он не мог позволить себе оплошать.

Эпплджек шла с Биг Маком. Было видно, что им обоим не по себе от зрелища. Луна старалась выглядеть беспристрастной. Точно также, как и Скуталу. Только если Луна действительно выглядит такой, то по Скуталу можно было сразу сказать, что она явно о чём-то думает. Эпплблум и Свити Бель держались Эпплджек. Они пытались подбодрить Скуталу, только после нескольких попыток, стало ясно, что пока лучше будет дать ей побыть одной. Свити Бель выглядела оживлённой. Ей вправду стала лучше. Я всё ещё корила себя за то, что наговорила ей тогда, и тем не менее ей правда это помогло.

Наконец мы были у пункта управления дверей. Агентов окружили и отбиваться им стало намного трудней. В пылу битвы мелькали изнеможенные лица, которые говорили об общей усталости. Думаю появившаяся Луна была очень кстати. Теперь реакция на принцессу ночи была скромнее. Лишь облегчение я увидела на их лицах, когда Луна начала помогать.

Ордерли подозвал нескольких агентов и сказал, что носительницы элементов и их близкие должны быть защищены любой ценой. Большинство агентов объяло их магическим полем, а некоторые агенты объяли магическим полем, агентов защищающих носительниц элементов и их близких.

— Открываем двери и уходим отсюда! — Ордерли крикнул это почти победоносно. Лишь смотря на раненых агентов, которых подносили к двери, он виновато уставился на двери.

С грохотом двери начали раскрываться. Лунный камень, не пропускающий в научный центр, открывался, чтобы освободить нас. Скрежет и грохот почти перебивали сирену. Стражники научного центра опустили копыта, почти не сражаясь. Только Ордерли не радовался. Наконец двери раскрылись и мы увидели Твайлайт. Тем не менее я знала, что с нами свет Луны.

Часть Тринадцатая: Туманное решение

Твайлайт осмотрела разрушенный нами научный центр. Мне не хотелось признавать только мы на самом деле совершили плохой поступок. Во имя добра... И всё-таки. Она недовольно оглядела своих стражников и было непонятно на кого именно она злится — на нас из-за того что мы ворвались сюда, или на них из-за того что не удержали нас. Луна встала перед нами, защищая нас от гнева Твайлайт. Несмотря на это, Твайлайт почти вежливо сказала:

— Луна, мне жаль...

— Принцесса Луна, — поправила Твайлайт повелительница Луны.

— Мне жаль, — так и не признав поправки продолжила Твайлайт, — что мы встречаемся в таких условиях. Тем не менее я рада тебя видеть, — весьма по-тёплому призналась Твайлайт, — только к сожалению, тебе всё равно придётся лечь обратно в капсулу, — так это уже не тепло.

— А ты переживала, что мы делаем плохое дело, — украдкой сказал мне Ордерли.

Луна была слишком поражена сказанным Твайлайт. Я успела заметить на её лице возмущение и лишь потом она смогла прийти в себя. Она так и стояла, защищая нас. Твайлайт расхаживала перед нами и вглядывалась в каждого из нас, пока звуки её копыт эхом разносились по научному центру.

— Знаете, из всех вас я удивлена лишь Скуталу, — пегаска не пряталась и тем не менее заметно сжалась, услышав Твайлайт, — предать элемент верности...

— Элемент верности, — усмехнулся Ордерли. Для него это была прямо таки больная тема.

— Она помешала вам саботировать королевское предприятие.

— Она помешала нам саботировать разработку вируса! — крикнул доктор, всё накопившееся в нём выходило наружу. И так было каждый раз, когда он встречал Рэйнбоу или Твайлайт. И теперь я знала, почему он так переживал из-за этого. Он почти предотвратил болезнь и, видимо Рэйнбоу помешала ему в этом... Только почему разработка вируса это королевское предприятие?

— И всё-таки она одна из немногих, кто была по настоящему верна и продолжает быть верной Эквестрии, — словно заучив ответы до этого говорила нам Твайлайт. Грациозно, без ненависти и упрёка и тем не менее давая нам знать, что мы виновны в её глазах, — Только я думаю сейчас нам нужно поговорить о другом, — Твайлайт вспорхнула и усилив свой голос магией начала говорить громко и покровительственно, разнося свои слова на весь научный центр, — Я предлагаю всем сотрудникам «Пути Щедрости» уникальную возможность. Вы складываете оружие и уходите от сюда. Вас не будут преследовать и не попытаются в дальнейшем арестовать, — агенты начали тихонько переговариваться, оружие они пока не складывали, только Ордерли начал заметно беспокоиться, — данная возможность предоставляется и организатору этого чудовищного деяния. Доктор Ордерли вы можете уйти точно так же как и все ваши сотрудники. Что касается вас, Луна, я вынужденна вас расстроить. Вы немедленно обязаны... — Вспышка тёмной магии ударила Твайлайт и аликорн успела поставить блокирующее поле в самую последнюю минуту.

— Все на выход! — крикнул Ордерли. Ему явно не хватало мощи голоса Твайлайт. Большинство агентов так и не услышали доктора из-за сирены и звуков магических заклинаний.

Растерянные агенты продолжили битву со стражниками, у которых явно появилась воля к победе. Теперь возможность уйти от сюда стала ужасающе шаткой. Внезапное появление Вандерболтов усугубило ситуацию до отчаянной. Пегасы кружились около Твайлайт, мешая немногочисленным агентам и Принцессе Луне атаковать. Нас было слишком мало. Луна была нашим единственным преимуществом. Теперь шансы не сравнялись, а были явно в пользу Твайлайт. Я не могла сделать ничего, лишь изредка вздрагивать, когда в магическое поле, защищающие меня, попадали копья.

Тогда на помощь пришла истинная правительница Эквестрии.

— «Путь Щедрости»! — громогласным и приятным голосом заявила принцесса Луна. Ей не нужно было магическое заклинание, чтобы говорить так. Продолжая борьбу с Твайлайт она обратила на себя внимание не только агентов, а за одно и стражников. Перед магией её голоса нельзя было устоять, — Срочно выводите носительниц элементов, после выбирайтесь сами! Сделайте всё ради спасения Эквестрии!

Организованно агенты бросили сражение и начали продвигаться к двери. Ордерли сразу успокоился, теперь он начал отдавать указания. Больше не было суматохи. Перед моим взором были лишь две Принцессы и пони, которые им служат.

Твайлайт пришла в бешенство. Несмотря на успехи по продвижению к двери нам пришлось отступить, когда аликорн с грохотом приземлилась около проёма. Образовав вокруг себя магическое поле она с яростью в глазах атаковала Луну магическими лучами и телекинезом отбрасывала всех, кто решался подойти.

— Носительницы элементов не покинут научный центр! — намерения Твайлайт были ясны и без этой фразы. Эпплджек лишь грозно зарычала, услышав такое заявление.

— Нам нужно что-то делать! — элемент честности была зла, сохраняя при этом самообладание, — Раз из-за нас такая суматоха, мы обязаны чем-то помочь.

— Агась! — протяжно подтвердил Биг Мак, который передал Рэрити одному из агентов.

— Нас слишком мало, — сказала я глядя на то как Вандерботы мешают Луне сосредоточиться на заклинании, — и у нас совсем нет пегасов... Кроме Скуталу.

— Точно! — глаза доктора загорелись и он улыбаясь, выжидающе посмотрел на нас.

— Док, не томи говори сразу! — видимо давно знавшая повадки Ордерли, не вытерпела Эпплджек.

— Пегасы, — заявил доктор, а затем обратился ко мне, — знаешь, почему мы не стали вытаскивать всех пони из капсул?

— У нас не было возможности? — предположила я.

— Именно! У нас было мало агентов. Я рассчитывал на то, что мы освободим Луну и уберёмся отсюда. Теперь же битва затянулась и нам не помешает пополнить наши ряды, тем более пегасами.

— И откуда по-твоему взяться куче пегасов? — усомнилась Эпплджек, — будто в научном центре полно пегасов, которые согласятся свалить отсюда и сражаться с Твайлайт! — Эпплджек посмотрела на Ордерли, который стал улыбаться только шире и наконец то меня, а затем и Эпплджек осенило, — Пегасы-синоптики! Точно!

Твайлайт заманивала сюда пегасов со всей Эквестрии и думаю, узнав, что Твайлайт на самом деле хотела, они будут не очень довольны. Боу сопротивлялась всеми силами, когда её пытались заставить работать. Думаю теперь, когда пегасы знают, что происходит, они встанут на нашу сторону. Нужно лишь добраться к ним...

— Биг Мак! — крикнула Эпплджек, встав за громоздким красным пони, — Ты готов?

— Агась! — ответил Макинтош.

— Тогда вперёд!

Мы решили, что отрывать агентов сейчас не самое лучшее решение. И хоть мы остались без поддержки магического поля, у нас появился шанс выбраться отсюда. Биг Мак прорывался сквозь стражников не замечая никого на своём пути. Прорыв Макинтоша был слишком внезапен и никто не успел среагировать как нужно в пылу битвы. Твайлайт и Вандерболтов не слишком заботило куда мы направляемся, если это не выход из научного центра, поэтому мы с лёгкостью вырвались из окружения и поспешили в помещения с пегасами.

— Эпплджек нужна твоя помощь, — сказал Ордерли, когда мы направлялись к пегасам-синоптикам.

— Что такое, док?- спросила радостно Эпплджек.

— Ну... — доктор опять тянул фразы в своей привычной манере. Такое обычно бывало, когда сказанное доктором, будет неприятно собеседнику, — Ты будешь говорить с пегасами, — я же говорила.

— Что? Нет, нет. Ты у нас психолог, ты и говори.

— Ну, а ты психиатр, — возмутился доктор.

— Так не надо меня впутывать.

— Впутывать куда?! — усмехнулся Ордерли, — мы пытаемся освободить пленников Твайлайт, чтобы сбежать из её центра с Луной и Рэрити. Куда больше впутываться? — Эпплджек недовольно взглянула на доктора.

— Я знаю, что ты задумал, — презренно сказала яблочная пони, — ты думаешь, что за мной пойдут, потому что я элемент честности, — ну... Действительно умно. Элемент честности не может врать.

— Конечно, — улыбаясь сказал Ордерли, — ты думаешь они пойдут за доктором, который уже был революционером до вспышки вируса? Или за пони, который говорит только «Агась» и «Нет».

— Нет, — зачем-то сказал Биг Мак, а затем замолчал, осознав, что сам только что ненароком подтвердил догадку Ордерли.

— О чём я и говорил, — торжествовал Ордерли.

— Лэмплок может поговорить с ними, — Что... Стоп... Что?! Да ладно тебе! Ты хочешь чтобы я... Я! Поговорила с ними. Наверное я очень самокритична и тем не менее. Я знаешь ли тоже... Революционер, — Лэмплок? — позвала Эпплджек, выводя меня из раздумий.

— Да? — отозвалась я.

— Она часто так... Уходит в себя? — обратилась Эпплджек к Ордерли.

— Ну порой бывает...

— Эй! — неужели я вправду порой ухожу в себя? Нет, я знаю, бывает я задумываюсь о чём-нибудь и даже не замечаю, что вокруг меня. Я не виновата, что мне нравиться обдумывать происходящее со мной...

— Лэмплок!

— Всё я здесь, — немного помолчав я посмотрела на Ордерли. Мы прекрасно знаем почему я не могу поговорить с ними. И я не хочу, чтобы доктору пришлось озвучивать это. Я уверена ему не охота обижать меня, — Я думаю, что отправить тебя это самое лучшее решение. Ордерли прав.

— Похоже мне придётся идти, — согласилась Эпплджек. Яблочная пони ушла, уводя за собой Биг Мака. Тем временем Ордерли подошёл ко мне и сказал.

— Не расстраивайся.

— Так я... Не расстроилась.

— Хорошо, — сказал Ордерли потирая ворот пиджака, — Тогда пошли.

В помещениях с пегасами творилась полная суматоха, при этом успешно контролируемая. Несколько Вандерболтов без экипировки, которые видимо были ответственны за подготовку синоптиков всеми силами пытались сдерживать волнения. Сирена этому не способствовала. Ну, а наше появление привело пегасов в окончательное замешательство. Я немного переживала на счёт успеха нашего предприятия. Если пегасы-синоптики не были довольны Твайлайт, почему они не пытались удрать раньше? Может они пытались и не смогли. Я уже убедилась, что удрать из этого места достаточно трудно. Пегасы на мгновение притихли увидев нас, а Вандерболты приготовились атаковать. Лишь затем увидев Эпплджек, которая вышла вперёд, они смутились. Я предположила, что Вандерболты даже не представляли увидеть здесь носительницу элемента. Эпплджек украдкой глянула на нас. Затем прокашлялась и, гордо выпрямив осанку, начала говорить.

— Я знаю, что вам тут многое наговорили. О том, что Твайлайт пытается помочь. О том, что вы нужны сейчас Эквестрии. Только всё это ложь, — Ордерли дал немного советов Эпплджек перед тем как мы пришли сюда. Слова «Ложь», «Честность» и «Правда» должны были фигурировать так часто, как только возможно. И, ох да, фраза «Я как элемент честности заявляю вам...» должна была прозвучать обязательно, — Твайлайт поглощена неизвестными целями. И идёт на всё, чтобы этой цели достигнуть. Только эта цель — явно не благополучие её народа. Со мной рядом — очевидцы того, что происходит в Эквестрии. Честно сказать неподконтрольная погода — это не самое страшное, — Эпплджек ненадолго замолкла. Сирена так и не прекращающаяся говорила вместо неё, пока Эпплджек не сказала, — голод. Смерть. Убийства. Всё это взаправду твориться сейчас в Эквестрии, пока принцесса Твайлайт сидит здесь! Так имеет ли она право забирать вас у Эквестрии?! — в ответ послышалось преобладающие «нет». Вандерболты, осознав, что сейчас происходит, начали улетать, — Мы полагались на нашу принцессу. Только порой и она совершала ошибки. Тогда именно пони показывали ей, что она ошиблась. Именно пони показывали ей верный путь. Я, как элемент честности заявляю вам — принцесса Твайлайт Спаркл ошиблась, а вы должны выбраться отсюда и указать нашей принцессе истинный путь! — «Ура!» разнеслось по всем помещениям для пегасов. Оглушительное ликование синоптиков распространилась на всех пегасов, даже на тех кто раньше был совсем не уверен. Сотнями они стали улетать и словно разноцветные стаи бабочек стремились отсюда. Разноцветный вихрь, сносивший всё на своём пути, направился прямо на принцессу.

— Не хочешь пробоваться на роль принцессы? — съехидничал Ордерли, — я слышал сейчас в Кантерлоте с данными кадрами дефицит.

— Кантерлот мёртв, — презренно ответила Эпплджек. Она опустила взгляд и затем без злобы призналась, — у меня такое чувство, будто я соврала.

Яблочная пони неуверенно направлялась обратно к выходу. Ордерли ненадолго остановился, позволяя Эпплджек уйти вперёд. Ни Ордерли, ни Эпплджек не были уверенны в том, что они делают. Мне кажется, что и у Твайлайт такие сомнения. Я даже не знаю какого ей идти против тех, кто был тебе почти родным. Она была связанна с носительницами элементов неведомой магией. И сейчас эта связь трескалась на моих глазах, а я, не хотя того, была одной из причин разрушающей её. Я старалась надеяться на то, что я права. Что я выбрала правильный путь. Только проходя по разрушенным нами коридорам я сомневалась. Это было самое безопасное место в Эквестрии и я вторглась сюда. Словно республиканцы вторглись в Эквестрию. Им было это нужно. Они спасали свой народ. Я тоже. А ведь пони были здесь счастливы и в безопасности. Большинство из них даже не ведает, как тяжело приходиться тем, кто остался снаружи. И я не беспокоясь о них пробудила безграничную мощь в виде Луны, которая из-за злости и несправедливости принялась крушить всё вокруг. Выпущенные нами пегасы теперь неорганизованны. Будет сложно контролировать погоду, разрушительную мощь которой я испытала на себе. Так правилен ли путь, который я выбрала? Ордерли просил сказать ему, что он поступает правильно в то время, когда я сама не знала ответа на этот вопрос.

— Эй, ты ведь не обиделась?

— Что? — я подняла глаза на Ордерли.

— Ну на то, что Эпплджек сказала, — про что он говорит? — Странно конечно, что она так себя повела, она всё-таки твой бывший психиатр. Она должна была знать, что у тебя проблемы с разговорами, — Что?! Он про это... Ой да ладно тебе.

— Нет, — я усмехнулась, — я не об этом думала. Я не переживала об этом. Выступать должна была она, даже умей я говорить.

— Ну ладно... Хорошо, — мы прошли дальше в сопровождении растянувшегося цветного полотна из пегасов, пока Ордерли вновь не заговорил, — я лишь хотел сказать, что не обязательно быть хорошим психологом или носительницей элемента честности, чтобы за тобой пошли пони, — он улыбнулся той широкой, искренней улыбкой, которой улыбался лишь изредка, — нужно лишь доброе сердце.

— Прямо как у меня? — потянув уголки рта в разные стороны спросила я.

— Прямо как у тебя.

— И кто за мной идёт?

— А нас троих тебе не достаточно? — усмехнулся доктор.

— Нас троих? Ты это про Боу, себя и Тэо. Нет вы идёте не за мной.

— Ну, Тэо точно идёт за тобой, — ну ладно с этим мне будет приятно согласиться, — Боу вообще бы с нами не было, если бы не ты, — затем доктор остановился и серьёзно сказал, — а я бы так и остался в Балтимере, бросив всё на начале пути, — я лишь кивнула в ответ, — все они, — Ордерли провёл копытом в воздухе указывая на пегасов, — летят сейчас благодаря тебе. Ты зажгла этот пожар, — Ордерли лишь улыбнулся после этого и мы пошли дальше.

Даже, если это всё правда, и это я зажгла этот пожар. Правильно ли я поступила?

Пожар тем временем пылал. Неразбериха вернулась вновь. Пегасам было тяжело сориентироваться, где стражники, а где агенты. Поэтому в бой они вступать не стали. За исключением того, что они снесли Вандерболтов отвлекавших Луну. Пегасы вылетали сквозь двери из лунного камня. Твайлайт больше не могла удерживать оборону. Она смогла снести телекинезом лишь пару пегасов, а затем она поняла, что удерживать их напрасно. Твайлайт была в ярости. Всё созданное её рушилось на её глазах. Как когда-то была разрушена Эквестрия. Твайлайт растрачивала энергию по напрасно. Тем временем Луна сосредоточилась и нанесла точный удар. Луч энергии ударил в Твайлайт. Ударная волна откинула всех рядом стоявших. Поднявшийся магический дым, застилал принцессу и выход. Казалось, битва ненадолго остановилась. Туман цвета звёздной ночи начал потихоньку рассеиваться. Многое было не видно и лишь силуэт Твайлайт мелькал за пеленой магии. Наконец магический дым рассеялся и перед нами предстало тело Твайлайт лежавшее на полу. У всех замерло дыхание. Битва окончательно остановилась. Недовольные угрозы стражников и тихие разговоры агентов слышались на фоне общего молчаливого изумления. Вдруг тёмное поле объяло Твайлайт.

— Она жива, — вскоре объявил Ордерли. Луну, которая до этого выглядела напряжённой, охватило неведомое спокойствие.

Стражники вновь принялись бросать оружие. Тело принцессы было отодвинуто с помощью телекинеза и по команде Ордерли пони начали эвакуацию. Мы продвигались по туннелю до тех пор пока не подошли вплотную к скале закрывавшей вход. Я решила, что я обязана её открыть. В конце концов надо как-то оправдывать моё имя.

— Отойди подальше, — пони были сконцентрированы и изумились, когда я вышла вперёд, — сейчас я открою дверь, подождите немного, — как же там Боу говорила? — Эск!... Элендор... Простите, сейчас я открою, — Ордерли с удивлёнными глазами подошёл ко мне, и попытался что-то сказать, но я перебила доктора, — Эск! Элекор! Эземунд! Эсерендор! — я с глупым выражением лица уставилась на скалу, которая так и не сдвинулась. Слова заклинания эхом разносились по туннелю выставляя меня ещё большей дурочкой. Что же я сделала не так? Это ведь правильно, именно так сказала Боу! Ордерли смотря на меня всё таким же удивлённым взглядом, подошёл поближе к скале и она испарилась сама по себе. Агенты устремились наружу проходя мимо меня, а я всё с тем же глупым выражением лица смотрела то на открывшийся проход, то на доктора.

— Эта скала лишь скрывала проход, — начал доктор, — она испаряется, как только подойдёшь к ней поближе, — глупая. Маленькая. Лэмплок. Боу выкрикивая своё заклинания при этом прыгала в сторону скалы.

— Тогда зачем вообще нужна эта скала?! — от обиды спросила я, — Любой может попасть в научный центр!

— Чтобы попасть в научный центр нужно пройти через дверь, сделанную из лунного камня, открыть которую можно только изнутри, — Ордерли приободрил меня, когда я поникла, — не переживай.

Как только мы вышли на поверхность, к нам, а точнее к доктору подбежала пони и сказала.

— Можете подавать сигнал, доктор, — она протянула ему странное устройство, — вы сказали, что сделаете это сами.

— Ох нет, — доктор передал свёрток мне, — я хотел доверить это Лэмплок, — пони взглянула на меня, приятно улыбнувшись, и затем кивнув, ушла.

— Ты уверен, что мне можно хоть, что-то доверять? — да я запричитала! После дурацкого эпизода с этой скалой любой бы запричитал. Хотя нет... Только я.

— Да уверен. Это у тебя получается хорошо, — Ордерли развернул свёрток и там оказалась ракета к которой была подсоединена небольшая кнопка. Когда ракета была закреплена на земле, Ордерли обратился ко мне, — ты у нас почти профессионал в обращении с пиротехникой, — я неуверенно посмотрела на Ордерли. Он говорил про то, что я выжгла глаза нескольким пони и однажды подала сигнал с помощью подарка Тэо. И это он считал признаком профессионализма?

Я нажала на кнопку и ракета ярким огоньком взмыла вверх пока не распалась на завораживающие искры.

— Это был обычный фейерверк? — спросила я у Ордерли.

— Ну да, — признался доктор, — у нас, знаешь ли проблемы с финансированием.

Тем не менее сигнал был подан. С вершины ущелья на нас немедленно стали пикировать колесницы с запряжёнными в них пегасами. К своему сожалению я так и не увидела знакомый фургон. Колесницы плавно соприкасались с землёй и туда немедленно запрыгивали единороги. Теперь было ясно почему в научном центре не было пегасов. Они ждали нас, чтобы потом эвакуировать.

— Мисс Лэмплок, пройдёмте с нами, — единорожка подошла ко мне и указала в сторону колесницы, на которую забирались носительницы элементов. Я взглянула на Ордерли, который будто старался не замечать этой единорожки.

— Я побуду здесь недолго, пускай они летят без меня, — я решила поддержать доктора и улететь вместе с ним. Единорожка, услышав это, виновато на меня взглянула, а Ордерли начал куда-то уходить. Я хотела пойти за ним, однако единорожка преградила мне путь своим копытом.

— Доктор Ордерли настоятельно просил эвакуировать вас в первую очередь, — ах ты... Всё стало ясно, — вы полетите на самой защищённой колеснице, — я уже не слушала её и начала идти в сторону доктора обходя копыто единорожки, — простите! — единорожка вновь встала передо мной и её рог засветился, — доктор Ордерли разрешил мне парализовать вас в случае... — я легонько толкнула единорожку. Это было совсем на меня не похоже, однако перспектива быть парализованной меня не радовала. Я не знала, что со мной происходит. Я так хотела улететь отсюда как можно быстрее и вернуться к Тэо. Однако я почему-то одновременно считала нужным остаться здесь и помогать доктору и Луне. Что со мной происходит?

— Ордерли! — доктор нарочно не отзывался на крик, — Ордерли! — доктор счёл нужным повернуться лишь тот в момент, когда я подошла к нему и ткнула в него копытом, — Какого сена ты сейчас делаешь?! Ты же обещал, что не будешь больше утаивать.

— Я обещал, что буду сразу правдиво отвечать на твои вопросы, — доктор укоризненно взглянул на единорожку, которая сразу же поднялась и пошла за мной, — Я сразу сказал, что продолжу утаивать некоторые вещи.

— Доктор, я не... — начала оправдываться единорожка.

— Да не беспокойтесь, — уже без упрёка сказал доктор, — идите эвакуироваться.

— То есть... Я могу остаться? — спросила я Ордерли, который на удивление бросил свою затею, а такое случалось не часто.

— Что? А нет, нет... — смеялся Ордерли, — Принцесса Луна, как вы думаете Лэмплок заслужила побыстрее оказаться в безопасности?

— Разумеется, — согласилась Луна, — и если она сама не сядет в колесницу и не отправится в безопасное место я телекинезом посажу её туда, — я лишь захныкала.

— Ты же говорил я веду за собой пони, — начав идти в сторону колесницы сказала я.

— Так и есть, — серьёзно заявил Ордерли, — сейчас ты полетишь, а я с принцессой Луной за тобой следом, — я отчаянно прорычала и пошла. Заметив это Ордерли сказал, — Лэмплок, я и так подвергнул тебя опасности. Ты сделала очень многое для того, чтобы мы спасли Рэрити, только теперь я прошу тебя не подвергай себя более опасности, — я лишь развернулась и пошла эвакуироваться.

Я залезла на борт обширной колесницы, которая была похожа на фургон. Телекинезом держа свёрток ко мне подбежала единорожка.

— Ордерли просил передать вам это, — я удивлённо взяла свёрток в копыта, — он сказал, что это успокоит вас, — я раскрыла свёрток и там... Была куча фейерверков.

Носительницы элементов, метконосцы, Биг Мак и один единорог, создававший магическое поле, летели со мной. Пегасы начали взлетать и я посмотрела в окно, где раздавая указания стоял Ордерли. Рядом с ним стояла Луна, она постоянно озиралась на вход в научный центр, ожидая кого-то. Вдруг её лицо исказилось и она что-то сказав Ордерли подлетела ко входу. Большинство колесниц уже улетело и оставалось лишь несколько. Внезапно Луну отнесло от входа лучом магии. Луна упала на землю и сразу попыталась встать. Тем временем из входа вылетела Твайлайт. Она недолго искала, что-то глазами пока не уставилась на нас. Она напряглась и из её рога прямо на нас направился луч.

— Держитесь! — крикнул пегас, который управлял колесницей.

Я прикрыла глаза, готовясь к удару по колеснице, однако вместо этого нас плавно куда-то потянуло.

— Она тянет нас к себе! — крикнул единорог, создававший магическое поле, — я не могу ей противостоять! — разумеется, Твайлайт не пыталась нас сбить. Она хотела вернуть Рэрити.

Неожиданно Луна поднялась на ноги и направила энергию на принцессу. Колесница сильно завиляла в воздухе, когда магия Твайлайт перестала на нас действовать. Я вместе с фейерверками и Свити Бель вывалилась из колесницы. Мы летели на встречу каньону, однако Луна смогла нас спасти. Теперь у Твайлайт было преимущество. Луна успела отбить магический луч Твайлайт, когда он почти коснулся принцессы. Энергия из рогов соединилась, образовывая единый луч, из точки соприкосновения которого вылетали искры. Фиолетовые и цвета звёздного неба искры обжигали землю, когда падали на неё. В воздухе поднялось напряжение, причём во всех смыслах. Взглянув на Свити Бель и показав ей жестом идти за мной я бросилась к доктору.

— Что нам делать? — прикрывая глаза от яркого света спросила я.

— Что ты здесь?... — я и доктор пригнулись уворачиваясь от луча, который начал двигаться, когда Твайлайт взмыла в воздух, — Я ведь просил улетать!

— Так надо было лучше защищать нас, — доктор немного подумал и увидев Свити Бель, осознал что произошло.

— Остальные целы?

— Да, — обе принцессы послали волны дополнительной энергии к центру, которые при столкновении образовали магический взрыв.

— Все эвакуировались, — сказал доктор оглядываясь, — теперь наша очередь. Принцесса Луна! — обратился Ордерли. В ответ на это волна энергии вновь понеслась по магическому лучу, который соединял двух принцесс и разразившийся оглушающий взрыв, наконец разорвал луч. Принцесса Луна направила рог на Твайлайт и вокруг неё образовалось прозрачное магическое поле, точно также поступила и Твайлайт.

— Что они делают? — спросила я у Ордерли.

— Глушат магию, — пояснил доктор, — куда более важно, что Луна будет делать сейчас.

— Может нам стоит помочь.

— Не советую.

Тем временем принцессы так и стояли, пока Луна не сказала:

— Что теперь? — Твайлайт ничего не ответила, — ты ведь знаешь, что Рэрити уже далеко отсюда, а я буду стоять здесь сколько угодно.

— Точно так же как и я, — сухо ответила Твайлайт, в голосе которой читалась усталость.

— Только мне это на пользу, а тебе нет, — Твайлайт опять предпочла не отвечать, — Скажи мне... Зачем всё это? Я не могу поверить, что ты обратилась против Эквестрии.

— Так я и не обратилась.

— Ну а что это всё по-твоему?! — вскричала Луна, — ты похитила пони и распоряжалась ими как своей коллекцией. Складывала, распределяла... — Луна кричала словно от обиды, однако Твайлайт смогла прервать её тихим, почти кротким голосом.

— Мне жаль, что я разлучила тебя с сестрой, — на этот раз Луна решила, что Твайлайт не достойна её ответа, — Я бы сказала тебе, почему я это делаю... Только это ничего не поменяет.

— Почему ты так уверена? — оживилась Луна, — неужели ты думаешь я не поверю тебе? — Твайлайт лишь отрицательно кивнула.

В этот момент раздался звук грома. Я посмотрела на небо. Звёздное, чистое, ночное небо не предвещало грозы, однако звуки грома повторились вновь. Скала исчезла и из входа в научный центр вылетели Вандерболты, оставляя за собой грозовой след.

— Наконец-то, — тихим голосом сказала Твайлайт, — теперь мне на пользу стоять здесь.

— Чтоб её... — проговорил Ордерли, — нам срочно нужно что-то делать! — крикнул доктор Луне.

— Вот так да? — промолвила Луна, — я знаю, ты пытаешься вернуть гармонию в Эквестрию, — Луна начала тихонько идти в сторону Твайлайт, — только неужели это похоже на Гармонию?

— Нет, — ответила Твайлайт, а Луна тем временем подходила всё ближе.

— Так может нужно помогать пони?... Спасать их?

— Это уже не имеет значения... Мы все уже мертвы, — Луна прекратила подходить к Твайлайт будто застопорилась и затем испуганным голосом промолвила.

— Нет... Неужели ты... О нет...

— Я же говорила, — грустно улыбнулась Твайлайт, — даже если я тебе скажу, это ничего не поменяет.

— Ты идиотка, Твайлайт, — голос Луны был полон изумления, — Идиотка...

— Я рассматривала все способы, — будто оправдываясь начала говорить Твайлайт.

— Ты знаешь о чём они? — тихим голосом я спросила Ордерли.

— Я... — Ордерли был тоже изумлён, — я... Правда не знаю.

— Только этот способ позволит нам спасти гармонию Эквестрии... Это важнее чем все мы.

Луна вскрикнула от злости и гнева и бросилась на Твайлайт. Свити охнула и прикрыла рот копытами, увидев, что Луна проткнула рогом Твайлайт, она вскрикнула от боли, а Луна лишь сняла её с рога движением копыта. Твайлайт упала на землю, крича и держась за проткнутую грудь из которой лилась кровь. Луна оглянулась на нас с наполненными кровью глазами. По рогу стекал багрянец капая на волосы Луны, усыпанные звёздами. Принцесса ночи выправила осанку и направилась к нам.

— Нам нужно уходить, — заявила она подходя к единственной колеснице. Я оглядываясь на Твайлайт, спросила.

— Кто будет управлять колесницей, — пегасов вокруг не осталось, все агенты «Пути Щедрости», кроме нас, уже эвакуировались.

— Ну, а у кого здесь крылья? — ответила Луна запрягая себя в колесницу.

Луна вспорхнула огромными крыльями и колесница мгновенно оторвалась от земли. Я под давлением воздуха прижалась к спинке сидения. Мы начали вылетать из ущелья, которое после последних событий полностью оправдывало своё название. Почти поднявшись до края обрыва мы увидели фиолетовый луч, прорезавший воздух. Я оглянулась и увидела, как Твайлайт падает от усталости. Вдруг повозку сильно накренило. Я взглянула на Луну и увидела в её крыле свежую рану. Луч насквозь прожёг крыло принцессы, а она даже не вскрикнула и продолжала лететь. Однако это продолжалось не долго...

— Я больше не могу терпеть! — вырвалось из уст Луны, повозка коснулась земли, попыталась взлететь вновь и наконец упала, успев вылететь из ущелья. Доктор выбежал из повозки и бросился к Луне, — Моё крыло... Ах... — доктор обречённо взглянул на Луну, — прости меня Ордерли, — доктор упал на землю закрыв глаза копытами.

— Мы были так близко, — поднявшись промолвил Ордерли глядя на грозовой след удаляющихся Вандерболтов.

— Может у нас получиться что-нибудь сделать, — будто сама не веря в сказанное, произнесла Луна.

Я в отчаянии начала озираться по сторонам. Неужели после всего пережитого мы не сможем спасти Рэрити? Ордерли схватился за голову после того как от бессилия ударил по земле. Луна, которая так и не стёрла кровь со своего рога выглядела подавлено. Стоявшая рядом Свити Бель в гневе смотрела на улетающих Вандерболтов. Сложно поверить, однако решение проблемы было не далеко от нас. Увидев это я истерично рассмеялась. Все оглянулись на меня и только, когда истерика прошла я сказала:

— Поедем на Локомотиве.

Он так и остался тут стоять. Я даже не думала, что когда-нибудь он пригодиться. Ордерли, с улыбкой запрыгивая в локомотив, сказал мне:

— Поэтому пони и следуют за тобой, — я искренне улыбнулась и принялась заводить локомотив.

Нажав кнопку автоподжига я попросила Ордерли переключить локомотив на реверсивный ход. Я не очень хорошо знала устройство локомотива, однако поверив в то, что я специалист по пиротехнике, я сказала, что сама приведу локомотив в движение. Ордерли долго говорил мне, что мы не успеем разогнаться и догнать Вандерболтов, а я лишь поглядывала на оставшееся красное магическое полено и уверяла, что у меня получится. Все остальные разместились в вагоне, когда я готовилась кинуть красное полено в котёл. Я, опять переоценив свои познания об пиротехнике и взрывчатке, принялась размышлять о том, что котёл может разорвать, если кинуть сразу же красное магическое полено, однако других тут не было и мне пришлось рискнуть. Я открыла крышку котла и огонь приветливо потянулся ко мне. Я подкинула огню полено и языки пламени задвигались. Я ринулась в вагон ожидая сильного взрыва и резкого движения. Луна с Ордерли умиротворённо сидели в вагоне, а Свити Бель смотрела в окно.

— Лягте на пол и прикройте голову копытами! — все выполнили сказанное мною. Однако ничего не происходило и после того как это начало казаться глупым, доктор тактично меня спросил:

— Лэмплок ты точно всё правильно сделала?

— Да, локомотив...

БУМ!!!

Я из-за того, что локомотив резко дёрнулся вперёд, улетела в стену вагона. Доктор Ордерли вжался в сидение, а Луна успела поймать и удержать Свити Бель. Чемоданы, которые были на верхних полках попадали прямо нам на головы, а неподалёку от Свити Бель с грохотом упал тяжёлый ящик, и единорожка от испугу вскрикнула. Я выглянула в окно и ветер резко ударил мне в лицо чуть не сбив с ног. Ордерли подошёл к окну и начал глазами искать Вандерболтов.

— Смотри! — крикнул он указывая копытом, — Мы почти догнали их!

— Думаешь с какой скоростью мы едем, док?

— Ну уж больше чем восемьдесят восемь миль в час! — улыбаясь ответил доктор. Я оглянулась назад крепко держась за окно копытами, чтобы не выпасть. Колёса локомотива и впрямь оставляли после себя если уж не огонь, то хотя бы разогретые рельсы. Из трубы валил красный магический дым и порой проскакивали огненные вспышки. Я не решалась зайти в локомотив для того, чтобы проверить состояние котла. Мне казалось, он и вправду готов взорваться в любую минуту, — Луна! Попытайтесь сбить Вандерболтов! — Луна подойдя к окну выпустила пару заклинаний в Вандерболтов, однако своей цели они так и не достигли.

— Они слишком манёвренные! — пыталась перекричать свистящий локомотив Луна, — нам нужно придумать что-то другое.

— Я надеюсь у нашего специалиста по пиротехнике и сейчас найдутся идеи, — сказав это Ордерли сам натолкнул меня на идею.

— Устроим фейерверк, — радостно ответила я вытряхивая сумку. Доктор лишь рассмеялся.

— Ладно, — доктор взял телекинезом фейерверк, — мы с Луной целимся. Ты стреляешь.

— Ничего себе! — Свити Бель, которая совсем недавно переживала из-за Твайлайт и злилась на Вандерболтов теперь просияла счастьем, раскрыв тяжелый ящик, что чуть не упал на неё, — тут граммофон и пластинки графини Колоратуру.

— Колота... — попыталась выговорить я, — Котолара... Кто?

— Графиня Колоратура! — поправила меня Свити Бель, — Тебе понравятся её песни.

— А песни старые или после смены стиля? — поинтересовался Ордерли. Я изумлённо взглянула на доктора, однако он даже не заметил этого.

— По-моему старые, — ответила Свити Бель разглядывая пластинку.

— Ну это хорошо, — ответил Ордерли начиная вглядываться в окно.

— А мне она после смены стиля нравилась больше, — призналась Свити Бель.

— Да как была попсой так и осталась, — заявил доктор, — Раньше у неё хоть шик был.

— Каждому своё, — доставая телекинезом пластинку ответила Свити Бель.

— И то верно, — подытожил Ордерли.

— Не хочу отвлекать вас, меломаны, — начала Луна, — однако мы собирались спасти Рэрити.

— Прицельтесь сразу несколькими, — попросила я. Луна и Ордерли разделили поровну фейерверки в сумке и прицелились ими всеми, — и так... Насчёт три. Раз, — внезапно я услышала музыку. Я посмотрела на Свити Бель, стоявшую около Граммофона, на котором закрутилась пластинка этой... Колоратуры и Свити лишь виновато улыбнулась, — Два...

- Свет наш озарит! Тьму в их сердцах!

Чиркни спичкой! Вперёд! Нужно свет, нам зажечь!

— Три! — я нажала на кнопки и фейерверки полетели в Вандерболтов, оставляя за собой яркий след. Луна корректировала их курс, однако Вандерболты всё равно продолжали уклоняться. Я была готова к этому и нажала кнопки опять. Уворачиваться от нескольких фейерверков Вандерболтам было сложней.

Копыта к небу тяни! Осветим всё впотьмах!

Нам лишь нужно зажечь!...

Наконец фейерверки разорвались огнём в небесах, пламенем обжигая Вандерботов.

- Нужно зажечь! Жечь! Жечь! Жечь!

Одного Вандерболта сильно задели оба фейерверка, один из которых взорвался прямо около него. Небесные краски, созданные сверкать и радовать пони стали оружием в моих копытах. Небо было неподходяще разноцветным, красочным и ярким, а вдобавок эта музыка...

- Тьму нужно сжечь! Жечь! Жечь! Жечь!

Так называемая «тьма», начала пикировать вниз. Я к своему ужасу заметила, что Вандерболт падает на рельсы. Ситуация приняла резкий оборот. Я не хочу быть убийцей... О Селестия! Да не реви ты! Спаси этого Вандерболта от погибели! Я пыталась докричаться до Луны, но принцесса ночи была слишком занята, целясь не взорвавшимся фейерверком в оставшегося Вандерболта. Дурацкая музыка, которая вначале мне показалась вполне замечательной, теперь давила на нервы. Эта графиня повторяла одну и ту же строчку около минуты и это не могло не раздражать. Я подошла к Ордерли слишком поздно. Вандерболт пропал из виду.

БУМ!!!

Я содрогнулась, услышав лязг крыши. Взглянув наверх я увидела, что крыша помялась и лишь услышав крики боли я догадалась. Он упал нам на крышу. Крик Вандерболта рвал моё сознание на части. Я представляла, как ужасно он мог обжечься. Всё из-за меня. Тем временем оставшийся Вандерболт, которого фейерверки всё-таки задели, однако не смогли сбить, теперь поменял курс. Он больше не преследовал колесницу. Не будь на крыше пегаса, которого я сожгла заживо, я бы назвала чувство, посетившее меня радостью. Ну а так лишь облегчение. Я посмотрела на Свити Бель, которая тоже была взволнована криками и уже хотела попросить доктора остановить локомотив и облегчить муки пегаса...

Вы знали, что некоторые пегасы могут разогнаться до скорости звука? Этот Вандерболт не смог разогнаться до скорости звука. И всё же, когда он неожиданно влетел через окно с моей стороны и ударил меня по лицу, я вскрикнула громче того бедолаги на крыше. Срезав своим копытом частичку лица, тот самый Вандерболт, который, как я подумала, прекратил погоню, налетел прямо на Принцессу. Он ударил её об стену и Луна отправилась в своё царство. Я не представляла как можно выжить после такого, однако зная, что пони не убивают других пони я верила, что Луна будет жить. Ордерли телекинезом ударил Вандерболта с помощью граммофона, прервав Колоратуру. Вандерболт был явно не готов к этому, и даже отшатнулся. Ордерли кинулся на него и сразу был отброшен. Я лежала на полу истекая кровью. С моего лица и вправду содрали немного кожи, а возможно и мясо. Я с отвращением представила, что моя кожа впечаталась на копыте Вандерболта, которым тот сейчас ударял Ордерли. В глазах ужасно мутнело и всё, что я могла разглядеть — это зажавшуюся Свити Бель. Зато я слышала. Слышала крики. Крики боли от ожогов Вандерболта. Отрывистые крики Ордерли и злостные выкрикивания того, кто бьёт. Плач Свити Бель. Также я плакала и кричала. Я уже сказала, что день начался замечательно. Так он в принципе и закончился. Я опять сломлена и не готова идти дальше. Всё валится и летит в крах. Я опять убийца, а Луна совсем недалеко. Мне нужно лишь встать и пойти. Что же меня тогда заставило идти? Заставило жить?... Тэо.

Мозг, который, надо было заметить был весьма упорен, проявлял упорство опять. Раньше упорство мозга заключалось лишь в моих приступах. Мозг упорно дарил мне боль, когда я отказывалась ходить по ковру или считать до трёх и девяти. Боль слишком сильную и тогда я считала, тогда я ходила. Теперь мозг хотел жить. Он начал тихонько заглушать боль, которая и так была сильна и душевная, и телесная. Слух, который и так у меня был плох он решил отключить на время и перенести всю энергию на зрение. Крики пропали, а я начала искать глазами то, что меня спасёт... Специалист по поджогам. Я бы рассмеялась, если бы моё лицо не отдавало дикой болью при попытке двигать им.

Я ударила по граммофону копытом, пытаясь отвлечь Вандерболта от Ордерли. Тот развернулся и посмотрел на меня я бессильно пнула граммофон в сторону Вандерболта, надеясь, что он наконец отойдёт от Ордерли. Так и случилось, когда Вандерболт отошёл от Ордерли, я нажала на кнопку, сжимая фейерверк в копытах, и направив на себя. Искры забили Вандерболта в глаза, выжигая их. Он пытался закрыть свои глаза копытами, однако было поздно, пламя, когда-то дарившие веселье, сейчас забирало зрение. Хотя нет... Это моя ответственность. Крики Вандерболтов слились почти в один. Я знала, что если бы фейерверк взорвался у меня в копытах, я не только бы ослепла, а заодно и погибла бы от ожогов. Поэтому я выпустила огонёк в окно, который успел опалить одну из моих передних ног и немного шкуры на боку справа. Я упала на круп, не зная, что делать и опять начиная слышать крики боли. Мозг сделал то, что хотел. Я была жива, а за окном запылал фейерверк.

Нас увидели те, кто летели в повозке и спустились за нами. Обоих пегасов Ордерли обезболил, при этом волнуясь, что может выгореть, и одного из них послал в научный центр, чтобы там вернулись за тем, кто не мог видеть. Ордерли сказал мне, что эти не магические ожоги легко вылечить. Точно так же, как и моё лицо. Правая щека была оборвана, а кровь уже почти засохла. Луна до сих пор не очнулась. Вся в крови она лежала тут, будто воплощение той, кто был лучшей Луной. Вдруг доктор рассмеялся и все оглянулись на него. Он смеялся тем болезненным смехом, которым теперь смеялась Пинки Пай. Смех отчаяния.

— Я... — сквозь смех начал говорить Ордерли, — я представил, как Сэсси колет свою дурацкую булавку... «Хорошая работа»... Тиньк! — доктор будто бы вколол булавку копытом и продолжил смеяться.

— Булавку? — спросила я.

— Да так... — доктор перестал смеяться и шмыгнул окровавленным носом, — истеричное...

— Ладно.

Лично я хотела расплакаться... Почему бы не сделать это сейчас? Я отвернулась от всех и слёзы тихонько появились на моих глазах, скатываясь вниз по лицу, и падая с огромной высоты в бездну. Прямо как я. Тоже в бездну. Убийца и специалист по пиротехнике. Такое моё призвание. Я пока не убила пони, однако я была всё ближе к убийству.

Я лишь подумала о Тэо. Хоть что-то было хорошее во мне. Чувство к этой зебре. Последнее хорошее, что осталось в моей тлеющей душе.

Повозка летела и летела, а мои слёзы падали вниз. Я думала о том, что я ничем не отличалась ни от Твайлайт, ни от Республики. Все мы пытались сделать лучше, делая при этом ужасные вещи. Я знала, что это неправильно. Однако это и был путь щедрости.

Часть Четырнадцатая: Персэпшэн

Я плелась с невероятным упорством, стараясь добраться до мед блока в штабе «Пути Щедрости». Хотелось упасть в обморок и опять пролежать дней пять и проснуться с здоровым телом. Бок и нога неприятно горели, а на щеку даже смотреть не хотелось. Однако я знала, чего мне хочется на самом деле. Её имя в моей голове давало мне знать, зачем я продолжаю дышать и передвигать копыта. Ордерли сказал мне, что выделит мне одно из тех зелий, что похожи на зелья Зекоры. Лечение не займёт много времени, а я смогу сдержать обещание, данное Тэо. Я ведь говорила, что это обещание сложно сдержать.

Только прибыв в «Путь Щедрости» мы сразу были окружены медиками и теми, кто и искал родных и близких. У многих агентов тут были семьи. Я не знаю, искала ли меня Тэо, однако я умудрилась прошмыгнуть в сторону мед блока как можно скорей. Принцессу Луну немедленно унесли на носилках, причём в специально подготовленное помещение. Она до сих пор не очнулась, прежде чем начала тревожить Ордерли. Ни у кого не было радости. Лишь усталость и чувство отчаяния. Насколько я знала, это было лишь началом. У агентов был день на отдых. Хотя, я уверена, что если было бы нужно, любой принялся за работу хоть сейчас. Все агенты были здесь добровольно, каждый знал, что на кону, и это было одним из наших немногих преимуществ. Я думала, что все будут рады увидеть Рэрити и только потом я поняла, что мёртвая на вид кобыла не может принести много радости. А вот метконосцам, Эпплджек и Биг Маку обрадовались многие. Я думаю, метконосцы возьмут на себя роль тех, кто будет привносить хоть немного радости. С одной стороны наша затея удалась. Мы освободили Рэрити. На нашей стороне были уже две носительницы элементов. Также с нами была Луна... Которая была без сознания. Также мы сильно разозлили Твайлайт. Пройдёт немного времени и она нападёт на штаб, обнаружить местонахождение которого не составляет труда. Столь много повозок было сложно потерять из виду, а Твайлайт явно догадалась отправить хотя бы одного пегаса за нами. Теперь, как только Твайлайт наберёт сил, она попытается напасть на нас.

Я устала от сражений. Я не могла терпеть столько ненависти и ярости, которая всегда бывает в сражениях. Я сразу подумала о том Вандерболте, которого обожгла. Шея и передние копыта бедолаги обгорели полностью и покрылись пузырями. Меня к моему стыду чуть не вытошнило, когда я увидела это. Меня уже тошнило от собственных поступков... Я правда боялась того, что могу убить пони. Столько раз я осознанно ставила свою жизнь превыше чужой. Хотелось вновь залезть в ванну. Будто вода может смыть кровь с моих копыт. Раньше я так и считала. А как я боялась за себя. Меня протыкали копьём. Однажды зарезали. Пытались застрелить. Я устала. Устала от постоянной угрозы со стороны республики, а теперь и принцессы Твайлайт Спаркл. Устала от болезни, которая... Ох. Я так и не спросила, что там с болезнью. Я решила сначала найти Ордерли, а затем отправиться в мед блок.

Я сменила направления в поисках доктора и вдруг услышала её голос.

— Лэмплок! — я оглянулась и увидела Тэо. Она была... Заплаканной. Зебра с дрожащими губами потихоньку шла ко мне.

— Тэо, — что с ней случилось?

— Почему тебя не было с теми, кто только что прилетел? — сквозь слёзы проговорила она, — я думала... — Лэмплок. Какая же ты глупая пони. Что она могла подумать не увидев меня с теми кто прилетел? Только одно. Я подошла к зебре и она схватила меня в крепкие объятия и начала плакать, уткнувшись в мою гриву.

— Прости, — начала я оправдываться, — я пообещала тебе, что буду осторожней и вот... — зебра отстранилась от меня, чтобы посмотреть на ожоги, — я хотела залечить их, чтобы...

— Ты совсем что ли?! — сорвалась на крик Тэо, — я хотела, чтобы ты вернулась живой! Ты думаешь, я бы стала ругать тебя из-за каждой царапины?! — из её опухших глаз лились слёзы, которые не давали мне покоя и заставляли меня саму начинать плакать, — я чуть с ума не сошла, когда тебя не увидела! — зебра тяжело дышала, обнимая меня и иногда всхлипывала, пока не сказала, — Я тебя люблю, — я улыбнулась и слеза выкатилась из моего глаза.

— Я люблю тебя, — зебра прижала меня к себе. Всё как папа и говорил. У меня в сердце зажёгся маленький огонёк. Чувство тепла, защищённости и нескончаемого счастья. Любовь. Она меня любит.

— Только больше не пугай меня так, — зебра отстранилась и посмотрела на меня, — Ладно?

— Ладно, — Тэо чувственно поцеловала меня, легонько посасывая мою нижнюю губу, а затем провела своим копытом... — Ай, ай ай! — лицо отдало болью, когда Тэо провела копытом по ране, — Ой.

— Прости, пожалуйста, — виновато сказала зебра, — пошли. Тебя и вправду нужно полечить, — зебра потянула меня за собой, однако я остановилась и сказала:

— Ордерли выделил мне зелье, оно сразу меня залечит.

— Ага, — скептично ответила зебра, — а потом на моей малышке остаются шрамы вроде этого, — Тэо указала копытом на мою ногу, которую проткнули копьём. Тэо уже успела заметить это?! — и вон след от ножа так и остался, — сказала Тэо, оттягивая мой шарф, чтобы увидеть шрам, а затем она грустно добавила, — хотя лицо без зелья будет сложно вылечить.

— Тебе нравится? — игриво спросила Тэо, поглаживая мой обгоревший бок, нанеся что-то себе на копыта.

— Ну, а ты как думала? — наслаждаясь ощущениями, почти промурлыкала я, — мы ведь с тобой так и познакомились.

— Нет, — усмехнулась зебра, — мы с тобой познакомились, когда ты чуть не сгорела заживо, пытаясь спасти пони.

— Зебр... Я спасала зебр.

— Ладно, здесь я закончила, — отходя от меня сказала Тэо. Я издала расстроенный звук, означавший что-то вроде «Не отходи и помассируй меня подольше». Тэо услышала и игриво улыбнулась, — хотя знаешь... — Ого! Она залезла прямо мне на спину и уселась на меня своей... Ох какая же она большая! В отличие от моей плоской. Интересно у всех зебр такая или только у моей? Моя зебра... — Ты наверно так устала? — да я очень устала. Тэо нежно провела копытом по моей спине, вызывая у меня дрожь от наслаждения. Я уже представляла, как моя зебра довольно улыбается, замечая моё возбуждение, — Наверное тебе было так одиноко одной? — одиноко. Всю жизнь мне было одиноко и когда я проснулась тогда в капсуле. Я тогда опять испытала унижение и одиночество... Лэмплок нет! Перестань думать о плохом! Давай возбудись опять. Тэо нежно вдавливает свои копыта в твоё напряжённое тело... Рррх!

— Тэо? — жалобно спросила я.

— Да, моя красавица, — взволнованно ответила зебра услышав мой голос. Красавица...

— Я хотела тебе сказать, — Тэо привстала и я развернулась, ложась на спину. Теперь я могла видеть её, — там в научном центре. Мне было очень тяжело... — Зебра легла на меня и начала, утешая, поглаживать моё тело, — я подумала о тебе... Только тогда я смогла встать и идти дальше, — слёзки задрожали в глазах зебры, я наверное уже давно плакала, — Я... У меня нет ничего в жизни кроме тебя. Мои родители умерли и я тогда думала, что всё. Жизнь закончилась. Я была готова умереть. Лезла в горящие фургоны. Теперь мне так страшно потерять тебя, — зебра приобняла меня и начала тихим голосом говорить мне на ушко.

— Я никуда не уйду, — я хотела возразить и сказать о том, что кто-нибудь из нас может умереть, однако зебра продолжала, — я всегда буду с тобой. Слышишь? Всегда. Даже если я умру, я буду неприкаянной душой следовать за тобой. Вдруг умрёшь ты, а я этого не допущу, поверь, я буду ждать своей смерти и прекрасен будет тот день, когда моё тело умрёт и я соединюсь с тобой.

— Это серьёзное обещание.

— Да, — улыбнулась зебра, — Ты уже однажды так говорила. И вообще-то, я уже обещала тебе это. Я ведь тогда пообещала, что буду ждать тебя, — Тэо ласково улыбнулась, — я надеюсь, тебя больше ничего не волнует?

— Нет... — я уже потянулась к зебре в предвкушении поцелуя, как вдруг услышала слабый стук в дверь. Тэо недовольно фыркнула и разочарованно закрыла глаза, утыкаясь мне в гриву, — Кто там? — крикнула я.

— Лэмплок! — я не могла не узнать этот голос. Щенячья радость вперемешку с нетерпением могли принадлежать лишь одному существу в Эквестрии.

— Боу! — я радостно вскочила и заторопилась к двери, при этом виновато улыбнувшись своей полосатой любимой, которая была очень недовольна тем, что нас прервали. Я распахнула дверь и Сэнди в буквальном смысле налетела на меня.

— Я так рада тебя видеть!

— Не одна ты, — прорычала Тэо.

— За эти пять дней столько произошло, ты не поверишь чему я научилась! — Боу нагрузила меня информацией, пытаясь в полноте красок пересказать события пяти дней. К сожалению, от переизбытка эмоций у маленькой пегасочки я уяснила лишь одно — «Я должна это увидеть». Что именно я должна была увидеть — не ясно. Тэо под жалобным взглядом Боу согласилась меня отпустить.

— Я приготовлю нам что-нибудь, — Тэо подошла ко мне, и тихим голосом сказала, — и береги свои уши, — я недоумевающе взглянула на зебру, однако Сэнди уже тянула меня к выходу.

Темноватые коридоры штаба выглядели достаточно мрачно. И если место, где агенты работали, было похоже на Мэйнхеттенские офисы, по крайней мере так я их себе представляла, то коридоры походили на старый замок. Тусклый свет факелов, холодные каменные стены и зловещее эхо, всё это сопровождало нас на пути к «невероятному». Именно так Боу описывала то, что она хотела мне показать. Наконец мы подошли к большим воротам. Сэнди и кивнула пони, стоявшему на входе и добавила.

— Она со мной, — старый пони в ответ на эту реплику лишь показал нам копытом на ворота, разрешая зайти, — Ладно, — пегасочка обратилась ко мне, — сейчас ты зайдёшь и увидишь кое-что. Так вот эта штука, — пегаска осмотрелась, будто говорила мне что-то сокровенное и затем почти завизжала, — моя!

— Так давай уже зайдём, — Боу, улыбаясь, открыла дверь.

Яркий свет заставил меня прикрыть глаза, однако я успела заметить перед собой нечто громоздкое. Наконец я открыла глаза полностью и увидела перед собой ту самую штуку с пропеллером. Лопасти грациозно блистали в лучах многочисленных огней. Не похожая ни на одну штуку с пропеллером, что я видела до этого, эта была чуть более громоздкой и не такой вытянутой. Она напоминала собой вместительную и бронированную повозку, нежели ту штуку с пропеллером. Боу, звонко смеясь, открыла переднюю дверь и уселась за кресло. Я подошла поближе, наблюдая за тем, как Сэнди надевает наушники. Через несколько секунд лопасти начали крутиться, поднялся шум, а пони, которые были в этом помещении, обратили на нас внимание, и по доброму покачали головой. Я не могла не улыбнуться, смотря за тем, сколь ловко и уверенно, с явным знанием дела пегаска щёлкает разными штучками и следит за огоньками. Привычная весёлость пегаски пропала, а на лице появилась сосредоточенность, до тех пор пока она не...

— Леди и Джентлькольты! — Тэо не зря меня предупреждала. Звонкий и ужасно громкий, видимо усиленный какими-то динамиками, голос Боу разнёсся по всему помещению, заставляя меня закрыть уши, — Приветствую вас на борту воздушного корабля «Персепшэн»!

— «Персэпшэн»? — переспросила я.

— Что?! — Боу показала жестом, что не слышит меня. Тогда я покрутила копытом в воздухе, изображая пропеллер, и затем опустила копыто вниз, прося остановить лопасти.

— Это твой... Корабль? — спросила я, когда шум умолк.

— Ну, вообще-то я пилот, — с гордостью заметила Боу. Пегасочка слезла с сиденья и, указав на выдвижную дверь, спросила, — хотите зайти на борт? — я усмехнулась и запрыгнула в «Персэпшэн»

— Я сначала подумала, что это та республиканская штука, а не корабль, — оглядываясь, сказала я. В отличии от нашего старого фургона здесь было больше места и дёшево обитые сиденья. Корабль был явно комфортабельнее.

— Отчасти так и есть, — Боу по-матерински провела по обшивке своей «подопечной», — это штука, кстати, называется вертолёт. Она немного отличается от тех, что ты видела. Эта служит для переброски войск, отсюда такой вместительный отсек для экипажа. «Путь Щедрости» немного переработал этот корабль. Снял всё оружие и заменил двигатель. Теперь движок работает от энергетических изумрудов.

— А раньше от чего работал? — изумилась я.

— Я так и не смогла изучить концепцию, — пренебрежительным голосом ответила Боу. «Концепцию»? С каких пор Боу говорит подобное? Становилось всё страннее и страннее. Сначала она с щенячьей радостью хочет показать мне бывшее орудие убийства. Теперь выясняется, что она умеет управлять этим орудием и, более того — разбирается в том, как оно работает. Хотя, это ведь именно она рассказала мне об устройстве локомотива, — Однако мне сказали, что раньше этот корабль работал на неком электричестве. Для наших пони данная технология в диковинку, поэтому решили пользоваться сравнительно недавно изобретённым двигателем.

— Боу, — я, вежливо стараясь не показать, будто я не уверена в пегаске, спросила, — то есть, ты правда умеешь летать на этом?

— Я так и знала, что ты удивишься! — смеясь ответила Боу, — Пока ты дремала в капсуле, я прошла небольшой курс обучения. Были и другие претенденты, однако Ордерли рекомендовал именно меня, — Боу опять с глубокой заботой осмотрела борт корабля и призналась, — на самом деле я и сама никогда бы не подумала, что это будет моё призвание. Пилот, — она глянула на меня и с улыбкой спросила, — и как это увязать с моим бантиком на кьютимарке?

— Для меня моя кьютимарка тоже будто заново открылась, — немного подумав, сказала я. После того как я стала «специалистом по пиротехнике», моя кьютимарка и вправду стала выглядеть более привлекательной.

— Ну ладно, — обнимая меня сказала Боу, — приятно было с тобой поговорить, однако более не смею тебя задерживать, — она подмигнула мне и залилась краской, — Когда освободитесь, можно посидеть всем вместе, — предложила пегаска, — правда, Ордерли сегодня не в духе.

— Да, ему тяжело, — я немного подумала и спросила, — подожди, ты уже видела доктора? — пегаска издала нервный смешок и замялась.

— Ну, — Сэнди нервно шаркала копытом по борту корабля, — Это он вообще-то и попросил меня спрятать тебя.

— Что?

— Ну, а ты думала я настолько глупенькая, чтобы отрывать вас от ваших... Буэ...

— Боу!

— Прости. Я никак не могу свыкнуться, что ты с кобылами.

— Это сейчас не главное, — я прервала пегаску, — так зачем меня отвлекать?

— Чтобы тебя не нашла Сэсси, — я, недоумевая, взглянула на Боу. Я пыталась собраться с мыслями, как вдруг лицо пегаски стало удивлённым. Оглянувшись, я увидела причину удивления.

Та самая Сэсси Сэдлз, которая встречала нас, когда Тэо и я впервые пришли в штаб «Пути Щедрости», стояла около корабля и, грациозно улыбаясь, смотрела на меня. Позади этой статной кобылы стоял доктор, который будто нарочно до сих пор не смыл кровь с лица и не желал привести в порядок свой пиджак. Злой и недовольный вид Ордерли немного напугал меня. Я не знала, что происходит, а объяснения всё не было. Неловкая ситуация наконец закончилась, когда Сэсси заговорила.

— Приятно знать, что вы живы и здоровы, мисс Лэмплок, — кобыла протянула мне копыто, а Ордерли закатил глаза.

— Спасибо, — скромно ответила я, пожимая копыто управляющей.

— Вообще-то раны ей залечили, — буркнул Ордерли, — до этого она была вся в ожогах, — кобылица недовольно выпустила воздух из ноздрей. Было такое чувство, будто бы она собрала всё своё самообладание, чтобы продолжить вежливо говорить со мной.

— Я сожалею об этом. Разумеется, я бы предоставила вам необходимую медицинскую помощь, если бы вам это потребовалось. Ну, а теперь я бы хотела кое-что с вами обсудить, — я испуганно взглянула на Боу, а затем на доктора. Ордерли, сожалея, взглянул на меня и я осознала, что недовольство и злость обращены не ко мне, а к Сэсси, — не волнуйтесь. Я всего лишь хотела бы обсудить ваши успехи и вашу помощь, которую вы оказываете «Пути Щедрости».

Я нервно смотрела то на доктора, то на Сэсси. Разговор никак не вязался. Доктор явно выказывал Сэсси своё недовольство и на все её попытки начать ничем не обременённую беседу он отвечал что-то неоднозначное, а во всё остальное время монотонно постукивал копытом по столу. Я молчала, не смея произносить не слова. Наконец у Сэсси не хватило терпения.

— Доктор Ордерли! — вскричала кобылица, — прошу вас, во имя Селестии, перестаньте.

— Я даже не знаю, жива ли Селестия, — отрешённо ответил Ордерли.

— Зато её сестрица жива, — Сэсси встала из-за стула и повернулась к нам спиной, — валяется у нас в мед блоке, — она повернула свою голову к Ордерли и зло сказала, — вместо могущественной правительницы привёз мне коматозницу.

— Могла бы сама за ней сходить, — Сэсси опустила глаза вниз и затем отвернулась, — я повторяю вам, доктор. Я прошу выйти вас из кабинета, как заинтересованное лицо и позволить Лэмплок принять решение самой, — я вопросительно взглянула на доктора и грустно опустила глаза вниз.

— А я повторяю вам, Сэсси Сэдлз, что я на правах со основателя «Пути Щедрости» имею право принимать участие в любых вопросах этой организации, — Сэсси нервно взмахнула копытом в воздухе и, истерично улыбаясь, села на стул.

— Что же, ладно. Приступим, — Сэсси прокашлялась, прочищая горло и как можно вежливее начала говорить со мной, — мисс Лэмплок. Вы меня впечатлили, когда вы смогли вдвоём освободить целую деревню и одолеть экипаж танка.

— Танк мы одолели не вдвоём, — я поправила Сэсси и осознала, что сделала это зря.

— И всё-таки, — продолжала Сэсси, — вы меня впечатлили. Тогда я посоветовалась с доктором Ордерли о вас. Вы спасли Эпплузу от республиканцев. Смогли выжить по пути в ужасное ущелье. Пережили тяжёлую битву за статую аликорна. И, конечно же, ваша главная и недавняя заслуга. Без вашей помощи мы бы не вернули Рэрити. Однако все эти события кое-что объединяет, — Сэсси замолчала и поглядела на меня.

— Что же их объединяет? — неуверенно спросила я, сжавшись под взглядом Сэддлз.

— Вы почти убили, — твёрдо сказала кобыла. Я не знала, что сказать.

— Ты давишь на неё, — уверенно сказал Ордерли.

— Возможно, — согласилась Сэсси, — Однако разве я не права? — Сэдлз обратилась ко мне, — вы ведь знаете о том, что вы в списке психически больных. Также вы наверняка знаете о Лэйни.

— Я слышала о ней кое-что.

— Она убийца, — зло сказала Сэсси, — и, причём... Хорошая, — Сэсси подошла к карте утыканной булавками, — город Тротингем не был в числе городов, защищённых куполом. И хоть общеизвестно, что республика напала на нас с запада, планируя захватить Толл Тейл, рядом с которым в шахтах добывали алмазы, нужные для прививки. И, не смотря на это, республика решила захватить этот восточный остров и заодно город Тротингем, — Сэсси недолго смотрела на карту и затем продолжила с грустным голосом, — Это был родной город Лэйни. После того, как она сделала своё первое убийство она через несколько дней уничтожила этот город со всеми республиканцами. Остались лишь руины. Это произошло как раз тогда, когда вы лежали в капсуле. Вы осознаёте, что я хочу сказать, — я отрицательно покивала головой, — Одна кобыла! — вскричала Сэдлз, — ну, может ей кто-то помог. И всё-таки она разрушила целый город республиканцев. Представляете, какая это мощь! И теперь выясняется, что лишь психически больные пони могут убивать. И представьте себе! — нервно кричала Сэсси, — что вы тоже из списка психически больных.

— Ты идиотка, — начал Ордерли.

— Вы представляете, чего сможет добиться «Путь Щедрости» с вашей помощью, — я испуганно вжалась в кресло, когда Сэсси, не замечая ничего, подошла ко мне, — Мы сможем выиграть войну в считанные дни.

— У нас война? — недоумевая спросил Ордерли.

— Ты знаешь о чём я. Нам нужно прорваться в Кантерлот как можно скорее, и только убийца поможет нам в этом, — Сэсси поправила гриву и опять пытаясь говорить спокойно сказала, — я предлагаю вам следующие. Вы обучаетесь убивать, а я предоставлю вам всё необходимое...

— Нет, — я скромно прервала Сэдлз, отказываясь от её предложения более для себя, чем для неё. Столько раз я чуть не становилась убийцей. Столько раз я обдумывала это. Убийство. Прервать чужую жизнь, насильственно освободить душу от оболочки. Нет, нет ещё раз нет. Даже, если убийство можно оправдать. Даже, если убийство для спасения других это одна из высших добродетелей я отказываюсь от этого. Одна пони убийца с помощью защитной магии, по мнению Сэсси, может захватить Кантерлот. И я об этом думала. Остановить войну в считанные дни. Излечить всех пони. И всё что нужно сделать это убить. Буду ли я убийцей? — я не буду убийцей. Не хочу, — я посмотрела на Ордерли и хоть на лице доктора появилась мягкая улыбка, облегчения в этой улыбке я не увидела. Доктор по прежнему угрюмо смотрел на Сэсси будто ожидая её следующего хода.

— Ну раз так, — Сэсси села на стул и всплеснула копытами, — я советую вам хорошенько это обдумать. Вы и так ценный сотрудник, однако будучи убийцей вы станете намного ценней.

— Нет.

— Ладно. Это ваш выбор, — мы сидели в тишине после этого. Сэсси была необычайно спокойной после моего отказа несмотря на её эмоциональное поведение до этого. Она всматривалась в Ордерли будто ожидая от него чего-нибудь пока наконец не сказала, — доктор, вы не хотите ничего сказать Лэмплок, — тут Ордерли зло сверкнул глазами в сторону Сэсси. Именно этого он и ждал. Лицо доктора исказилось в презрении к Сэдлз, — о болезни, — я вопросительно взглянула на доктора. Он ответил виноватым взглядом.

— Я выяснил, — начал Ордерли, затем прокашлялся и сказал, — я знаю, когда примерно мы все потеряем наше восприятие, — именно это хотела сказать мне Боу. И именно это не говорил Ордерли. Боу тогда в Балтимере расстроилась после разговора с доктором, значит сроки неутешительные. Я душевно приготовилась узнать дату моей смерти. Я заметалась и начала бегать взглядом то на Сэсси, то на доктора. Знать дату своей смерти? Хочу ли я этого? — дело в том, что каждый индивидуально реагирует на болезнь, однако я смог выявит закономерность. Чем раньше теряешь первые чувства, тем позже потеряешь оставшиеся, — я в недоумении смотрела на доктора. Я ждала конкретных цифр, а вместо этого мне предоставили совсем другую информацию. Наконец мозг переработал сказанное доктором и я не без радости сказала.

— То есть раз я рано потеряла обоняние и вкус... Я ведь рано их потеряла, — засомневалась я.

— Да рано, — согласился Ордерли. Я не смогла сдержать эмоций и улыбнулась.

— И Боу! Она ведь почти сразу потеряла и обоняние и вкус! Сколько ей осталось?

— Боу уникальный случай, — почему то без радости говорил доктор, — она проживёт со слухом и зрением ещё пять лет.

— Пять лет?! — радостно переспросила я. Я когда то думала, что нам осталось несколько дней, а оказывается она проживёт целых пять лет! Я волнуясь спросила, — а я?

— Два или три года. Всё зависит насколько ты рано потеряешь слух.

— Это замечательно, — я заметила, что доктор совсем не веселится, а Сэсси терпеливо чего то ждёт, — ведь так? У тебя ведь есть прививка, — доктор соглашаясь кивнул, — неужели вы? — я взглянула на Сэсси.

— Нет у меня тоже есть прививка.

— Тогда, что страшного? — я недоумевая смотрела на доктора.

— Я сожалею, — сказал доктор.

Я была не настолько глупой, чтобы не догадаться сразу. Только мой мозг давно научился защищать меня от страшных мыслей. Поэтому я больна. Я цокаю по ковру и страшные мысли уходят. Мозг заставляет меня переключаться с обдумывания страшных мыслей на цоканье ковра, счёта до трёх и девяти. Я считаю и страшные мысли уходят. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять и страшных мыслей нет. Именно поэтому я не догадалась сразу, что страшного в том, что нужно потерять обоняние и вкус сразу. Эта мысль страшна для меня и мозг постарался убрать её как можно дальше от моих раздумий, поэтому я не догадалась. Тэо скоро умрёт.

— Тэо умрёт, — я глянула на доктора и глаза начали заливаться слезами, — сколько ей осталось?

— Зависит от того когда она потеряет обоняние.

— Ордерли, — я хотела впасть в истерику, — Сколько ей осталось?

— Пять месяцев, — я громко всхлипнула и вскрикнула, — может восемь, — я начала рыдать не зная, что делать. Неужели так важно сколько у нас осталось времени? Главное мы вместе. Мозг как и Ордерли пытался утешить меня, однако сердце было неутешно. Сердце пылало и рыдало. От обиды и несправедливости, преподнесёнными в очередной раз этим тлеющим миром, который казалось ненавидел и одновременно оберегал меня.

— К чему это сейчас? — я уставилась на Сэсси и продолжая рыдать спрашивала, — почему я должна по вашему поменять своё решение после этого? — раз мозг не мог меня успокоить прямо сейчас, он решил узнать зачем мне нанесли столько боли. Сэсси не ожидала, что я так скоро начну говорить и немного замешкавшись ответила.

— Теперь, когда мы спасли Рэрити у нас всё готово к тому, чтобы начать лечить болезнь. Нам лишь нужно добраться до Кантерлота. Подготовка и захват Кантерлота будут длиться около месяца. Ваша подруга может быть спасена, — Сэсси замолчала после чего тихим голосом сказала, — если вы готовы стать убийцей, — я перестала реветь и уставилась в глаза Сэсси. То есть мне нужно убить, чтобы спасти Тэо. Теперь я выбирала не между какими-то пони и моею душой. Теперь я выбирала между моей душой и Тэо. Я пронзительно вскрикнула и залилась рыданиями от груза свалившегося выбора. Ордерли подскочил ко мне и обнял меня.

— Успокойся, — он тихонько гладил меня по спине. Он знал, что сейчас мне не чем помочь, поэтому он лишь продолжал крепко обнимать меня.

— Почему нельзя попросить Лэйни?! — вдруг вскрикнула я.

— Мы искали её, — начал Ордерли, — никто не знает даже цвета её шерсти. Она загадка и я не в состоянии разгадать её в настоящее время.

— Я должна увидеть Тэо, — я отстранилась от Ордерли.

— Нет лучше не надо, — доктор постарался меня обнять.

— Отпусти меня! — я в истерике крикнула на Ордерли.

— Сначала успокойся, — тихо сказал Ордерли, — если ты хочешь ей сказать о болезни, то надо сделать это как можно правильней. Заявишься к ней в слезах и ей станет хуже, чем тебе, — я начала прислушиваться к Ордерли, — Тэо будет нуждаться в помощи. В твоей помощи.

Я всхлипнула и ушла, ничего не ответив Сэсси.

— Долго же ты, — улыбаясь сказала Тэо, когда я вошла. Было плохо, однако я постаралась потянуть уголки рта, чтобы на моём лице появилось нечто похожее на улыбку, — Ну больше я тебя никуда не отпущу, — игриво сказала Тэо, — давай садись, — Тэо усадила меня и поднесла мне тарелку с красиво сервированным фруктовым салатом, — я знаю, что вкус ты у меня, не чувствуешь, однако, кто сказал, что нужно перестать баловать тебя, — зебра продолжала улыбаться, затем она волнительно спросила, — что-то случилось? — чуткие глаза Тэо заглядывали мне в душу. Она смотрела на меня будто, где-то там, в глубине моих глаз, где-то на моей душе, было написано о том, что мне больно и плохо.

— Тэо я, — я решилась рассказать ей о том, что она умрёт, — хочу, — я замешкалась, — Тэо я хочу, — или не замешкалась? Я посмотрела на зебру будто она знала ответ на этот вопрос, — Тэо я хочу...

— Ну-ну солнышко, — она обняла меня. Ох нет! Неужели сейчас?!

— Тэо я хочу...

— Всё будет хорошо, — она заботливо провела копытом по моей гриве, переходя после этого на спину.

Я не смогу. Не смогу без неё. Я потеряла всё в этом мире. Виновата я в этом или нет я не хотела потерять Тэо. Я потеряла своих родителей. Я потеряла доброту Боу, которая раньше напевала песенки, а теперь пилотирует бывшее орудие смерти, я потеряла уверенность в доброте элементов гармонии и особенно в доброте принцесс. Я потеряла веру в то что я добрая пони, которая пытается кого-то спасти. Я не волновалась не об одном пони, когда Сэсси попросила меня начать убивать. Я отказалась от убийства. Теперь, когда я узнала, что убивая я смогу спасти Тэо я начала сомневаться.

— Тэо я хочу спросить. Ты знаешь, куда после смерти попадают убийцы? — зебра немного удивилась после моего вопроса, а может из-за того, что мой приступ закончился.

— Почему ты спрашиваешь это у меня?

— Ты не знаешь ответа?

— Знаю, — призналась зебра. Тэо недолго думала и затем сказала, — дело в том, что это несколько сложно. Я работала над схожими вопросами, когда была ученицей Зекоры, — Тэо зачем-то погладила свою забинтованную ногу, — убийство это тяжкий грех. И на небеса убийц вряд ли пустят. Однако после того как мы узнали про республиканцев, всё в корне поменялось. Ты знала, что у республиканцев похожая с нами религия? — я редко задумывалась о религии. Я лишь знала, что нужно поступать хорошо, и, что после смерти пони попадают на небеса, — ты сама знаешь, что некоторые республиканцы убивают, чтобы спасти чужую жизнь. И тут получается, что-то удивительное. Спасти жизнь другому это чудо. Убийство это ужасный грех, — зебра поглядела на меня и после продолжила, — так что я думаю, что даже у убийц есть шанс на спасение.

— Тэо, — я тяжело выпустила воздух из груди, — мне жаль, только я должна улететь ненадолго.

— Что?! — Тэо схватила меня за плечи, — Куда?

— Я не знаю куда именно, — я сказала зебре чистую правду.

— Зачем?

— Не знаю, — я стыдясь соврала. Зебра подумала и после тихо спросила.

— Что-то между нами не так?

— Что?! Нет, — я схватила забинтованное копыто Тэо, — я счастливо тому, как всё складывается между нами. Я лишь должна улететь. Ненадолго, — Тэо заметно погрустнела. Я вроде раньше не видела её такой. И я не знала, что именно с ней случилось, — Поверь я каждый раз ухожу лишь для того, чтобы вернуться к тебе как можно скорей, — убийство. Она чувствовала это. Почти как тогда, когда я чуть не умерла от ножа и она выбрала мою жизнь. Тогда она почти совершила убийство, а теперь она чувствовала, что я хочу совершить убийство. Да я была готова. Я стану убийцей. Ради неё и от этого мне тяжело. Не хочу, чтобы она связывала себя с убийством.

— Ты улетаешь прямо сейчас?

— Да. Чем раньше улечу, тем раньше вернусь.

— Останься ненадолго. Ты же можешь остаться, — она начала меня целовать.

Нет не могу, — не могу принимать в дар её поцелуи пока не вернусь. Сначала я спасу её, а затем буду достойна её.

— Прошу тебя, — зебра прижала меня к себе и я не могла ей сопротивляться.

Я не хотела связывать её с убийством. Она мечтала о том чтобы быть связанной со мной. Я считала, что не достойна её поцелуев. Она мечтала подарить мне себя всю от начала и до конца. И я не могу сопротивляться. Я покусывая её губу, удивлялась тому, что я не так плоха, как всю жизнь думала. Я не могу потерять её. Что угодно, только не её. Я буду убивать, только не отнимайте у меня Тэо. Она припадает губами к моей шее и я словно проваливаюсь под воду. Я спрятана и я в защите. Сейчас она может меня защитить, как и всегда. Почему я не чувствую вкус? Я так и не знаю каковы губы кобылы на вкус. И я думаю о вкусе губ сейчас, когда я согласилась быть убийцей? Несколько слезинок падает из глаз от осознания того, что меня не волнует, что я убийца. Меня интересует лишь она. Её запах. Болезнь лишила меня этого, несмотря на это я вдыхаю аромат её волос и я верю что он превосходен. Она легонько проводит копытами по моему телу и я легонько постанываю. Я заливаюсь краской, однако зебра сама тяжело дышит. Она садится на меня сверху и кусает за ухо. Мне охота простонать ещё раз. Я под водой и ничто меня не волнует. Мне очень тяжело переносить прикосновения. Мне невыносимо приятно и неприятно одновременно. Слишком чувствительное тело. Я вздрагиваю каждый раз, когда зебра касается меня.

Открой глаза Лэмплок. Не бойся. Взгляни на неё. Ты хоть веришь? Она вся твоя. Полосатая. Красивая. Она любит тебя. Я прижимаю её сильнее и чувствую её вспотевшее тело. И я бы лизнула её, чтобы почувствовать вкус её пота, если бы могла чувствовать вкус. Я пересчитаю каждую полоску на её теле. Она игриво шлёпает меня хвостом. И больше нет стыда. Я трогаю её круп, а она лишь рада моему наслаждению. Она улыбается и целует меня. И мне кажется, что мой язык движется, более умело, чем её. Она опять шлёпает меня хвостом и я лишь сильнее мну её круп. Мы тихонько размыкаем губы и она тяжело дыша смотрит на меня и затем нежно закапывается в моей гриве. Я не смею двинуться. Игривость сменилась нежностью и она снова чувствует себя уверенней поменяв правила. И я импровизирую. Что может быть нежнее поцелуя в щёчку? Ласковый и тёплый поцелуй в щёчку. Она посмотрела на меня легонько улыбаясь. Она победила. Потому что я сдамся. Она моя защита, моя опора и поддержка.

— Ты думаешь нам сегодня стоит зайти чуть дальше? — я уже сдалась любимая. А ты опять меняешь правила. Я смотрю на неё и вдруг. Ох.

— Ты про занятие любовью? — она нежно улыбается и тихим голосом сказала.

— Занятие любовью? Ты это так называешь?

— Не дразни меня, — покраснев прошу я.

— Даже не думала об этом, — виновато и нежно сказала зебра.

— Я бы с радостью, — призналась я, — только я не уверенна что нужно делать это сейчас, — я испугалась. Тело задрожало из-за волнения. Зайди мы чуть дальше и это будет мой первый раз.

— Давай потом, — улыбаясь сказала зебра, — теперь, когда мы вместе у нас будет ещё много времени, чтобы сделать это, — зебра прижалась ко мне, и мы продолжили наслаждаться тем, что мы вместе, а я расстроилась из-за того что времени оставалось не так много как мне бы хотелось.

Я шла к Персэпшэну в сопровождении Сэсси. Я не винила её более. Я не могла её винить. Она искренне пыталась спасти пони, а я лишь спасала свою любовь. Сэсси говорила о том, что убить может не сразу получится и что я могу пробовать убить столько раз, сколько мне понадобится. Боу уже была в Персэпшэне. Она знала, что я собираюсь сделать, однако ничего в упрёк не сказала. Я потеряла её доброту.

— Также вам понадобится наш эксперт по вооружению, — продолжала инструктировать Сэсси.

— Не понадобится, — я услышала голос доктора и оглянулась. Он телекинезом держал винтовку республиканцев, — я сам научу её убивать, — мы немного помолчали и наконец Ордерли сказал, — лучше я научу её убивать, чем кто-то чужой, — я лишь благодарно кивнула и зашла на борт Персэпшэна.

Я потеряла родителей. Этот мир потерял гармонию. Однако я продолжала верить в чудо. Я продолжала верить в то, что убийц, которые спасают других пони однажды простят. Я продолжала верить в то, что однажды гармония вернётся. Я столь многое потеряла, однако это стоило того, чтобы обрести любовь.

Часть Пятнадцатая: Упорство умалишённой

Всё будто изменилось. И с виду не было ясно что. Однако в глубине души я чувствовала столь многие изменения и меня это пугало. Как пугали изменения, что начались после вспышки вируса. Я знала, почему я боюсь. Я боялась потерять то, что я имею, и я любила этот страх. Любила и берегла этот страх, потому что он позволял мне удержать всё то, что у меня есть. И сейчас не щедрость души двигала меня, а страх в моём сердце.

Путь щедрости. Я не думала, что это будет так сложно. Быть щедрой. Казалось, что может быть проще? Я пошла по этому пути, не осознавая, что такое щедрость. Не осознавая, что мне так тяжело расставаться с тем, что мне дорого. Мой шарф был символом моего страха. И я осознавала этого с самого начала. Может меня и не волнуют деньги и богатства, однако я не была щедра. И осознать это, и свыкнуться с этим было тяжело. Рэрити пожертвовала своей любовью. Я делала всё наоборот. Я жертвовала ради любви. Или же нет? Может я бы погрузилась в вечный сон, чтобы Тэо смогла жить. Может я бы забрала её болезнь себе, как это сделала Рэрити. Сейчас я отравляла свою душу. Какого это — убить? Я сжимала в копытах винтовку, глядя наружу. Щёлкнет ли что-то в моём сознании? Возникнет ли луч из дерева гармонии? Или ничего не изменится. Страх перемен опять был рядом. Я боялась потерять, то, что у меня есть.

Все молчали. Нечего было говорить. Ордерли тихо сидел, думая о своём. Ни слов упрёков, ни уговор не делать этого. Он будто знал, что я не отступлюсь. После короткого ознакомления с винтовкой, из которой мне уже доводилось стрелять, стало тихо. Боу лишь спросила, куда лететь. Она всецело погрузилась в свои обязанности, следя за показанием не ясно чего. Я потеряла Боу. Стоило уйти на пять дней и моей пегасочки не стало. Хотя на самом деле я перестала обращать на неё внимание тогда, когда познакомилась с Тэо. Неужели доктор был прав и я, помогая Боу, лишь хотела помочь себе. Каждый раз, когда я сомневалась в себе и истязала себя за свои поступки, меня утешало лишь одно. Я хотела быть доброй. Я хочу быть хорошей. И этот факт действительно давал мне надежду на лучшее, и я начинала верить в себя.

Я улыбнулась этой мысли. Она часто греет мою душу. Доктор это заметил, и я посмотрела на него. Он не начинал говорить, однако я знала, что нужно это сделать.

— Так, что ты думаешь об этом? – наконец подобрав фразу, я обратилась к доктору.

— О том, что ты убиваешь? – переспросил Ордерли и посмотрел в сторону, — я знал, что ты это сделаешь, поэтому я был готов к этому, — доктор взглянул на открытую дверь в кабину Боу и затем сказал, — я не осуждаю тебя, если ты об этом.

— Это я и хотела знать.

— То, что делаешь ты свойственно всем. Ты ведь услышала о том, что создание вируса это королевское предприятие.

— Да. Я хотела тебя спросить об этом, однако… — я замолчала, а затем сказала, — так что там про вирус?

— Я тогда не соврал тебе. Вирус, убивший твоих родителей, создали в республике. Однако вирус, из-за которого сейчас медленно умирают, создали в Эквестрии. По указу принцессы.

— Ты знаешь, зачем ей это?

— Изначально… — доктор прокашлялся и продолжил, — планировалось победить республику. Без крови и жертв, — доктор улыбнулся и с грустью проговорил, — замечательная идея, которая обернулась катастрофой.

— Что случилось?

— Рэйнбоу Дэш не виновата. Хоть я её и виню. На самом деле виновата Твайлайт. Я не знаю, чего она желает, однако для этого ей потребовалось, чтобы вирус действовал на всех. Для вируса не было никаких преград. В нём больше магии, чем самого вируса. Я и Рэрити попытались уничтожить вирус. Нам почти удалось, и тогда нас остановила Рэйнбоу Дэш, — доктор замолчал, отрешённо глядя в пол и затем, когда я уже хотела начать говорить, он сказал, — После этого республика похитила вирус. Республиканцы не умеют работать с магией, поэтому не смогли создать вирус действующий только на Эквестрийских пони. А вот сделать вирус смертельным у них получилось. Для вируса не было преград, и они не смогли остановить распространение этой смертельной угрозы. И в назначенный срок вирус вспыхнул. Видимо, республиканское правительство держало всё это в секрете, точно также как и наше. А теперь, небось, они уверяют своих граждан, что это мы создали вирус, — доктор почесал шею, — Если от их правительства хоть что-то осталось.

— Это всё грустно, — сказала я, — ты знаешь, из-за чего начали войну республиканцы?

— Нехватка еды.

— Они ведь не виноваты. Я ненавижу за всё страдание, что они принесли нам, однако, — я с надеждой глядела в глаза доктора, стараясь донести свою мысль, — они не виноваты. И я уверена, — а осеклась, а затем исправилась, — я верю, что им тоже тяжело убивать.

— Точно также как и нашим пони было тяжело создавать вирус. То, что ты делаешь – убийство. Это свойственно всем. Только в разной форме. Поэтому я тебя не осуждаю. Я знаю, что ты терзаешь себя за это. Хотя, — признался доктор, — даже, если бы ты не сожалела, я бы и тогда не осуждал тебя. Мне лишь жаль, что тебе придётся убить.

— Почему республика не могла договориться с Эквестрией?! Ведь тогда всё бы было хорошо.

— Почему ты родилась психически больной? – вдруг ответил Ордерли, — родись ты здоровой, всё бы было хорошо, — доктор замолчал, и я осмыслила сказанное им, — на самом деле я не знаю почему.

Я посидела недолго с Ордерли и затем, оставив винтовку, я зашла в кабину Боу, которая приветливо мне улыбнулась, будто мы собираемся на обед, и затем пегаска продолжила управлять полётом. Я заняла сидение справа от неё и взглянула на красивейший вид, открывавшийся благодаря огромному стеклу.

— Изумительный вид, правда? – я лишь кивнула в ответ. Голос пегаски тихонько дребезжал, — красивые леса… Горы.

— Я хотела спросить, — начала я, однако Боу меня перебила.

— Нет. Не спрашивай меня об этом. Я не готова пока что ответить на это, — я молча уставилась на постепенно изменяющийся горизонт, осознавая тяжкий груз вины. Не за убийство. За то, что с Боу случилось всё это. Я порой думаю, что стоило оставить её камнем. Пускай она бы осталась такой, какой она есть. А сейчас она словно песок. Ненавистный из-за моего поражения песочный замок, рассыпавшийся под напором этого мира и жестокости обитающей в нём. Я не смогла её защитить.

— Прости, — все, что я смогла сказать. Пегаска лишь грустно опустила глаза вниз, когда я выходила из кабины, даже не осознавая, за что я извинялась.

Полёт длился ещё некоторое время, пока Ордерли не попросил Боу приземлить Персэпшэн. Мы сели в скалистой местности где-то на западе. Мы были не далеко отсюда, когда пытались захватить статую аликорна. Как говорила Сэсси, республиканцы напали на нас с запада. Придя с неизвестных земель, они почти сразу смогли ударить по Толл Тэйлу, прекратив поставки и так немногочисленных изумрудов для прививки. Доктор перемолвился с Боу о чём то и пегаска с виду успокоилась.

— Неподалёку отсюда небольшое предприятие, когда то построенное Эквестрийскими пони. Однако теперь это форпост для республиканцев. Вон с той возвышенности открывается хороший вид, — Ордерли указал на скалу, а затем глянул на винтовку, — расстояние не столь большое. Ветра нет, — Ордерли говорил отрывисто, при этом не сухо и в голосе слышалось переживание, — Пошли.

— Не могу! – я, причитая, отбросила винтовку и посмотрела на доктора, — не могу…

— Так пошли отсюда, — мягко повторял доктор свою фразу уже в который раз.

— Нельзя, — отвечала я.

Затем я успокаивалась, доктор вновь давал пару советов, и я опять глядела в стекляшку, которая, оказывается, называется оптический прицел. По территории ходил грузный и усталый двухвостый пони. Передвигался он тяжело, а крылья, скреплённые золотой бляшкой, едва колыхались в такт. Пони носил ту же форму, что и пегас, которого я видела в день вспышки вируса. Когда он, наконец, к кому-то подходил, в нём появлялась невиданная энергия. Пегас начинал кричать и жестикулировать копытами. И я уверенна, ему это очень нравилось, ведь продолжалось это почти около часа. Этот пегас был тем, кого я должна убить.

— Не могу, — бессильно сказала я и уткнулась лицом в свои копыта.

— Так пошли отсюда, — он похлопал меня по плечу, — ты сможешь попробовать потом.

— Я должна сделать это сейчас. Потом будет поздно.

— У тебя восемь месяцев впереди.

— В лучшем случае, — перебила я доктора, — Ну, а так у меня осталось месяцев пять, — я недолго смотрела на это унылое предприятие и затем придвинулась к винтовке.

Ладно, я смогу это сделать. Ради Тэо. Так смотрим в прицел…

— Отодвинься, — сказал доктор.

— Что?

— От винтовки отодвинься, а то глаз себе выбьешь.

Я отодвинулась и приготовилась стрелять вновь. Пегас продолжал кричать на двухвостых подчинённых. Я ненадолго закрыла глаза, подготавливая себя…

БУМ!!!

Раскрыв глаза, я не увидела ни пегаса, ни подчинённых. Я опешила и испуганно посмотрела на предприятие без прицела. Одно из массивных невысоких зданий дымилось и начало обваливаться. Сирена, будто прыгая по костям, предупреждала уже после беды. Это сделала не я. Я вопросительно глянула на доктора. На лице Ордерли было то самое выражение, означавшее, что он усиленно думает и пытается провести сложные логические выводы. Отвлекать доктора было незачем, он сам скажет мне, когда догадается, что произошло, поэтому я вновь смотрела в прицел. Вдалеке слышались выстрелы, а прямо передо мной, в перекрестии прицелы шёл бой республиканцев с невидимым противником. Паника поредевшего состава после вспышки вируса была отчётливо заметна. Похожее я видела тогда, когда мы пытались захватить статую аликорна. Впрочем, это не делает республиканцев менее опасными. Солдаты республики стреляли как раз в то облако пыли и обломков, появившееся после обвала здания. Двухвостые уже выкатывали пулемёт, когда Ордерли наконец позвал меня.

— Давай к Боу! – доктор начал торопил меня, лицо единорога было обеспокоено.

— Ты знаешь, что случилось? – хватая винтовку и вешая её себе на шею, спросила я.

— Не совсем, — доктор уже спешил к Персэпшэну.

— Тогда зачем нам спешить? – догоняя Ордерли, спрашивала я.

— Потому что я знаю из-за кого это случилось, — доктор взглянул на меня и улыбнулся полной азарта улыбкой, — Кажется, Лэйни напала на них.

— Лэйни?! То есть… Нам надо спешить! – мы подбегали к Персэпшэну, когда Ордерли крикнул.

— Заводи двигатель! – Боу недоумевая, глянула на него, — Заводи! – на срыв кричал доктор, — Двигатель! – Сэнди после этого засуетилась и лопасти через некоторое время начали вертеться. Я запрыгнула в кабину, а Ордерли забежал на борт Персэпшэна и через открытую дверь просунул голову в кабину и, указывая копытом сказал.

— Лети вон туда, — я запыхалась, однако была очень рада. Я улыбалась, а Боу, недоумевая, смотрела то на меня, то на доктора.

— Что случилось?

— В том то и дело, что ничего! – радостно смеясь, сказал доктор, а затем обратился ко мне, — кстати, отдай винтовку, пока случайно кого-нибудь не пристрелила, — я, светясь от счастья, отдала доктору это ужасное орудие убийства, искренне надеясь, что мне больше не придётся брать эту винтовку в копыта, — Мы нашли Лэйни!

— Ты уверен, что это она?

— Да! – вдруг доктор задумался и сказал, — ну почти уверен.

— Эта та Лэйни, которая убийца? – вдруг спросила Боу.

— Она самая. Разыщем её, и Лэмплок не придётся убивать, — Боу вдруг задумалась. Она всматривалась на битву и затем глядя мне в глаза спросила.

— То есть ты разрешишь другим убивать заместо тебя? – радость сразу испарилась. Я растерянно глянула на доктора, который был изумлён реакцией Боу не меньше чем я и ответила.

— Тогда мне не придётся убивать, а Лэйни и так убивает, — Боу опечалилась лишь больше после моего ответа.

— Я пыталась примириться с тем, что ты хочешь стать убийцей, чтобы спасти пони. Спасти Тэо. А сейчас ты берёшь и разрешаешь делать это другим. Тебе ли не знать как это тяжело?

— Что?! Ты разве не хочешь, чтобы я не убивала?

— Я лишь хочу, чтобы ты оставалась хорошей пони.

— Ты хочешь сказать я плохая пони?! – я вспылила и гневно посмотрела на Боу, ожидая сама не зная чего. Однако пегаска замолчала и не хотела более говорить, — ты на себя посмотри, что случилось с тобой, — пегаска зло кинула на меня взгляд, — Ты без вопросов повезла меня убивать других пони. Пилотируешь бывшее орудие убийства!

— Ты меня этому и научила!

— Я?!

— А кто кинулся между мной и республиканцем? Кто хотел отдать зелье курице? Кто спасал мёртвых, чтобы незнакомая пегаска не расстроилась из-за смерти?! Ты всегда была готова пожертвовать собой и своей душей своими моральными воззрениями, чтобы спасти нас! И теперь ты хочешь отказаться от… — по вертолёту вдруг открыли прерывистый огонь из винтовок.

— Так ладно, — доктор почти зашёл в кабину и взглянул сквозь окно на битву. Республиканцы атаковали небольшое здание. Они зажали в нём нападавших и атаковали из всего, что у них было, — Подвиньтесь. Боу включи, пожалуйста, громкоговоритель, — Боу нажала кнопку, и доктор заговорил, а слова, произносимые Ордерли, усиливались и летели прямо в сторону маленького здания, — Мисс Лэйни! Вас приветствует организация «Путь Щедрости». Мы предлагаем вам немедленную эвакуацию и взамен не просим ничего! – на слово доктора казалось реагировали лишь республиканцы, однако Ордерли продолжал говорить, — мы окажем вам помощь, если она вам требуется! И предложим вам место в нашей организации, от которого вы сразу же можете отказаться! – ничего не произошло, и битва продолжалась. Доктор нажал на кнопку, отключая громкоговоритель, и сказал нам, — ну и что будем делать?

— Я пойду вниз, — колеблясь, сказала я.

— И что ты сделаешь? – вдруг спросила Боу.

— То, чему тебя учила, — чуть обиженно произнесла я.

— И как ты это сделаешь? – спросил доктор. Я покосилась взглядом на винтовку, и тогда Ордерли быстро заговорил, — нет, нет, нет. Так, подожди, — он достал телекинезом из своей сумки странную связку и повесил мне на шею, — эти штуки на связке называются дымовая шашка. Дёргаешь за колечко и бросаешь. Всё просто, почти как фейерверки, — доктор улыбнулся. Персэпшэн резко наклонился и мы с доктором повалились в бок, — Что там Боу?!

— В нас целится их вертолёт! – я взглянула в окно и увидела, как над нами зависла их вертушка. Она угрожающе следовала прямо за нами, пока Боу пыталась отлететь от неё, — О нет! – вдруг две ракеты направились прямо на нас! Боу накренила Персэпшэн как могла, однако нам было не избежать столкновения. Когда ракеты почти достигли нас, я закрыла глаза и прижалась к Боу. Несколько секунд темноты и затем продолжившиеся звуки боя дали мне ответь на заданный мною, почти риторический вопрос.

— Мы живы?

— Ага, — неловко произнесла Боу. Мы всё ещё были в воздухе и к тому же в целом Персэпшэне. Я взглянула на ракеты. Они были объяты зелёной аурой и направлялись прямо туда, откуда они и вылетели. Яркий взрыв и обломки вертолёта уже летят вниз, прямо на республиканцев. Я уже убрала копыта от Боу и нажав кнопку сказала через громкоговоритель.

— Спасибо. Я Лэмплок. Я сейчас спущусь к тебе и помогу, — опять нажав кнопку, я тихонько добавила, — если тебе вообще нужна помощь.

Я оторвала колечко от дымовой шашки и кинула её рядом с тем небольшим зданием, в котором пряталась Лэйни. Персэпшэн опустился неподалеку, и я слезла на ящики, а затем понеслась к Лэйни. Наверное «Путь Щедрости» меня слишком изнежил. Что-то я привыкла бегать под защитным полем. Сейчас я, не замечая ничего вокруг, бежала к Лэйни. Хоть дымовая завеса и способствовала моей защите, однако от пуль он не защищала. Я, чуть ли не взвизгивая, продвигалась к укрытию Лэйни, пока, наконец, не добралась до здания. Однако внезапно выкатившаяся повозка с пулемётом испортила мои планы. Массированный и не прерывный огонь не позволил мне забраться в здание, я пригнулась к земле и тихонько начала отползать от здания к железным балкам поблизости.

— Лэмплок! – раздался голос Боу из громкоговорителя, — кинь ещё дымовую шашку! Дым начинает рассеиваться, — я сделала, так как мне сказала Боу, и туман снова заволок землю.

— Лэйни движется к другому укрытию! – вдруг в воздухе появился голос доктора Ордерли, — пробеги за зданием, чтобы укрыться от пулемета, а затем беги за ней!

Я вдохнула, а затем снова выдохнула. Зажмурила глаза и… Началась очередная погоня, за возможностью не убивать. Хотя я знала, что Лэйни искали очень долго, и сдаться сейчас было непозволительно. Хоть и очень хотелось сделать это. Продираться сквозь дым под обстрелом пулемёта то ещё удовольствие. Я укрылась неизвестно зачем, когда мои силы подошли к концу и услышала голос доктора.

— Лэйни в соседнем здании, — вертолёт кружил где-то надо мной, однако меня они не видели из-за тумана. После молчания, которое продолжалось долго, голос Ордерли заговорил вновь, — С тобой всё в порядке? – я потянула правое копыто вверх и закрутила ручку на подарке Тэо, дабы успокоить тех, кто волновался за меня. Голос в ответ лишь рассмеялся, — Давай тебе немного осталось. Стоп. О нет! Лэмплок будь осторожна, к тебе приближаются республиканцы, — ну а чего я ожидала?!

Я заметалась в своём укрытии и когда шарманка пулемёта заиграла вновь, я прижалась к земле и истерично начала выползать из укрытия, которое норовило стать моим гробом. Вдруг я услышала крики республиканцев, они были уже совсем близко, и я могла разглядеть их сквозь туман. Я замерла в нерешимости, думая, что же мне делать. Вдруг БУМ!!! Пуле прошибла голову одного республиканца и тот упал замертво. Остальные быстро глянули в сторону источника выстрела. Небольшое здание по соседству внезапно стало мишенью для пулемётчика, а Лэйни тем временем умертвила другого республиканца. Один республиканец, который остался, прижался к земле, как и я. Он прятался от Лэйни, не осознавая, что сзади него стою я, подобравшая винтовку одного из республиканцев. Я, тяжело дыша, прицелилась в него. Один выстрел и тогда я смогу идти. Зачем я вообще взяла винтовку в копыта? Может, слова Боу переубедили меня. Только была ли я на самом деле той кобылой, которую увидела во мне Боу? Хотела ли я быть той кобылой? Путь щедрости — может, это всё-таки мой путь. Двухвостый внезапно бросился в мою сторону. Он не знал, что я тут. Наверное, хотел прорваться обратно, однако на пути республиканца встала я. Ну как встала? Я пряталась. Я, не зная, что делать, ударила республиканца винтовкой. Я занервничала, и вместо удара у меня получилось лишь толкнуть республиканца. Тот опешил не на шутку и больно взбрыкнул передними копытами. Я ещё больнее ударилась головой о землю, когда упала, однако я сразу же попыталась сбить республиканца с ног. Битва сразу была не равной, и жеребец лишь с силой швырнул меня о железные балки. Я взвыла от боли, однако нащупав железный прут я, продолжая выть, сообразила, что смогу шарахнуть этого республиканца прутом. Он уже брал в копыта винтовку, когда я, схватив прут в зубы, ударила ему по ногам. Я вскрикнула от боли и выпустила прут изо рта. Это оказалось чуть больнее, чем я думала. Однако республиканцу тоже досталось и он, схватившись за копыто, замешкался. Я толкнула республиканца и наконец-то свалила двухвостого с ног и ударила ему копытом в живот и затем в нос. И осознала, что сделала это зря. Республиканец больно ударил мне в глаз, а затем отбросил меня, лягнув мне прямо в бок. Он начал хватать винтовку, когда та самая воля к жизни проснулась во мне и я устремилась в сторону республиканца и толкнула того передними копытами. Республиканец, пошатываясь, отлетел назад... Ошмётки тела республиканца ударили прямо в меня. Бедолага напоролся на свой же пулемёт и двухвостого разорвало.

Стало противно и не только от ошмётков. Я испуганно стояла, боясь пошевелиться, осознавая, что я была слишком близка к убийству.

Я кинула дымовую шашку, чтобы прорваться к зданию, в котором пряталась Лэйни. Выстрелы продолжали раздаваться. Я зашла в здание. Дымовая шашка немного перестаралась, и теперь всё вокруг здания и в самом здании было в тумане, сквозь который я ничего не видела. Однако, похоже, та кто стреляла, держа своё оружие телекинезом, видела очень хорошо.

— Привет, Лэмплок, — у неё был странный и одновременно очень женственный голос.

— Привет, Лэйни, — неуверенно сказала я. Кобылка, с которой я разговаривала, оставалась в тумане и я не могла разглядеть её.

— Луна рассказывала мне о тебе, — беззаботно говорила Лэйни продолжая стрелять. Я слышала крики республиканцев, только Лэйни это не беспокоило. Как она видит в таком тумане? У меня замечательное зрение и я не видела ничего кроме зелёной магической ауры Лэйни, — она сказала, что мы похожи и возможно, однажды мы встретимся. Ну, вроде так и случилось?

— Ага, — согласилась я.

— Может, кинешь шашку опять, а то завеса начинает рассеиваться.

— Я и так ничего не вижу, а ты хочешь опять дыма напускать! – вдруг обратился к Лэйни недовольный голос жеребца, о чьём присутствии в этом здании я даже не догадывалась.

— Ой, да ладно тебе! – прогремел выстрел и кажется, он размозжил, чью-то голову, потому что на меня полетели брызги крови. Мне кажется или Лэйни посмеялась? – Давай я подсвечу их телекинезом, и стреляй по ним, сколько хочешь! – Лэйни так и сделала, и сразу начали раздаваться приглушенные выстрелы больше похожие на свист, а я тем временем кинула шашку опять.

— Так ты… То есть вы идёте? – У. Меня. Очень. Много. Вопросов. И это был один из самых важных.

— Прости, Лэмплок, — вдруг заговорила Лэйни печальным голосом, — Луна сказала, у меня немного другой путь. Я не могу пойти с тобой.

— Ты нужна нам! Нам не справиться без убийцы.

— Ух ты! – воскликнула Лэйни, — А Луна мне другое говорила. Зачем вам убийца?

— Чтобы захватить Кантерлот. Это поможет излечить болезнь.

— Как? – изумилась Лэйни. Причём весьма справедливо. Я уже собиралась признаться, что сама не знаю, однако кобылка сказала, — хотя знаешь. Я доверяю «Пути Щедрости». Луна ведь сотрудничает с вами?

— Вообще то мы её недавно вызволили и теперь она у нас в штабе.

— Ух ты! – опять воскликнула Лэйни, — ты не знаешь, почему она не связывается со мной? Прошло уже несколько дней с нашего последнего разговора.

— А как ты вообще с ней связывалась?

— С помощью снов! – Лэйни продолжала стрелять, — круто, да? – её женственный голос звучал очень странно, произнося подобные фразы, — честно сказать, я знатно охуела, когда она впервые связалась со мной, — так, а вот это определённо странно. Это ведь одно из тех республиканских слов. Она что знает, что оно означает?

— Луна в коме. Наверное, поэтому она не может связаться с тобой, — интересно, а чью голову брала Луна, чтобы связаться с Лэйни?

— Вы там поставьте её на ноги. Она позарез нужна. Ну, так вот я сказала, что доверяю «Пути Щедрости», однако пойти с тобой не могу. Ну, раз вам нужна убийца. Будет вам убийц! — я почему то представила как она раскидывает копыта в разные стороны, однако я не могла видеть её за туманом, — Луна не говорила, что нужна моя помощь, вот я и шаталась по Эквестрии со своей сестрой и с этим вот… Кстати, где моя сестра?

— Откуда мне знать, где твоя сестра?! – зло спросил жеребец. Голос был молодым, однако раздражённым.

— Ладно, она не пропадёт. Так вот, когда будете нападать на Кантерлот, скажите Луне, что нужна моя помощь, и я помогу вам. А теперь давай проложим тебе путь к вашему вертолёту.

— А ты?

— Я закончу пару дел. Да и мою сестру нужно найти.

— Ты совсем идиотка?! Эвакуировались бы сейчас и всё, — жеребец опять был недоволен.

— Я должна найти свою сестру и закончить пару дел, — уверенно заявила Лэйни, — сможешь подать им какой-нибудь сигнал? – спросила Лэйни, обращаясь ко мне. Я нащупала подарок Тэо на правом копыте и уверенно сказала.

— Да.

— Тогда давай вылезай и беги к вертолёту. Я прикрою. Главное беги и не оглядывайся.

— Стой, подожди. У меня очень много вопросов к тебе.

— Ты можешь спросить у Луны всё обо мне, когда она проснётся. Было очень приятно поболтать, однако лучше продолжим нашу беседу в другой раз. Лады? – в ответ на это я лишь подошла к двери, — и да Лэмплок было приятно увидится.

— Мне тоже, — честно призналась я. Лэйни продолжала в кого-то стрелять и я почему-то почувствовала такую радость от встречи с ней. Она была странной! Очень странной! Однако это нас и роднило. Когда она, посмеиваясь, убивала, это вызывало, откровенный страх и ужас одновременно, однако было в этом и нечто… Чудесное.

Я сквозь туман проглядела контейнер, что стоял впереди. Звуки выстрелов, словно крики разъярённой толпы, давали мне знать, что кто-то хочет меня убить, а иссякающий туман, будто иронично выказывал мне иллюзорность своей защиты, когда в волокущемся дыме просвистывали пули. И я побежала.

Галопом я неслась сквозь туман к намеченному контейнеру, из которого я бы смогла подать сигнал. Лэйни продолжала подсвечивать республиканцев, которые окружили небольшое здание. Их было несколько десятков, и я содрогнулась, представив, что Лэйни решила перебить их всех. Когда прямо передо мной встала одна из тушей, я застопорилась и хотела начать бежать в другую сторону, только в этот момент ноги ублюдка перебило выстрелом. Я переступила через него. Переступила через убийство.

Выход из тумана знаменовал две вещи. Я ближе к своей цели и теперь меня легче подстрелить. Хотя, скорее всего, все были заняты Лэйни, поэтому я беспроблемно залезла… Фу! Это контейнер с мусором! Буэ. Я уже собралась вылезти и запричитать, как вдруг, будто назло в меня начали стрелять. Пули с лязгом ударялись о контейнер, поэтому мне пришлось причитать здесь, прижавшись к отходам. Спасибо, что обоняние и вкус меня покинули, так как я вжалась головой прямо в мусор. Затем я попыталась перевернуться на спину и наконец, смогла подать сигнал. Яркие искры начали брызгать в небо, и теперь я была уверена, что привлекла внимание двухвостых.

— Лэмплок! – послышался усиленный голос Боу, — видишь строительные леса? – поскольку ответить я не могла, мне в любом случае придётся увидеть их. Я завертела головой в надежде увидеть что-то, похожее на строительные леса. Конструкция в виде металлической опоры и деревянных балок наконец-то была найдена моим взором, и я приготовилась к ещё одному рывку, — мне негде сесть, поэтому я подберу тебя там! – я уже собралась рвануть из своего укрытия, как вдруг услышала звуки пулемёта, — Лэмплок, пригнись!

Пригнуться куда?! Пули попадали в контейнер и начали выбивать из него искры, у меня оставалось немного вариантов. Я, чуть не плача, обмотала свою мордочку шарфом и принялась разгребать мусор, в попытке закопать себя поглубже и спастись. Мусор был неприятно мягкий и ужасно вязкий. Тут не было привычных отходов, однако было много тряпья, в которое была завёрнутая какая жижа. Я взглянула на одну из тряпок. По этикетке стало ясно, что это форма бывшего сотрудника этой фирмы. Происхождение жижи для меня оставалось загадкой. Или же? О Луна чтоб тебя рогом проткнули! Желудок вывернуло наизнанку, и меня протошнило прямо в шарф. Это была гниль! Это были гнилые тела! Я наглоталась своей блевоты, остатки которой растеклись по морде и удерживались шарфом и разревелась, а звуки пулемёта лишь погоняли меня. Какие ублюдки их сюда сложили?! Те самые ублюдки, которых Лэйни убивала со смехом и радостью. Те самые ублюдки, которые и меня хотели пристрелить. Им даже перетаскивать меня не придётся, я сама залезла в могилу.

Я только сейчас подумала о том, как это символично вкапывать себя в гниль, чтобы остаться живой. То же самое, что и убийство. Не думаешь о том, что пони так не поступают. Не думаешь о морали и эстетике. Блюешь, плачешь, только вот продолжаешь копать дальше и всё это, чтобы выжить. Сколько же смрада было принесено убийством? И неужели я надеялась положить всему этому конец, научившись убивать? Республиканцы убивали уже несколько лет и всё чего они добились, это разрухи. Разрухи материальной и, что ещё страшнее, моральной. Всё из-за желания жить. Желания быть счастливым. Так неужели не ясно, что пройдя через весь смрад и окунувшись в горы трупов и смертей, обрести счастье будет тяжело. Только вот у меня было немного выбора.

— Лэмплок, — вдруг крикнул голос доктора, — путь свободен! – я вынырнула из гнили и тяжело дыша, стянула шарф, на шею стряхивая рвоту. Я взглянула на пулемётчика, точнее на то, что осталось от него, и поблагодарила Лэйни.

Я кинула ещё одну шашку и, перевалившись за стенку контейнера, начала движение. Липкая от мусора, я чуть не поскальзывалась на месте, а мне приходилось бежать, что я делала с детства не очень хорошо. Земнопони, не умеющая бегать? Как бы жестоко не было, я была такой земнопони.

— Лэмплок, заворачивай влево. Спереди республиканцы! – моя липкая от гнили и блевоты грива, налезавшая мне на глаза и одновременно испуг и страх за свою жизнь затуманили моё сознание и я, послушавшись Боу, сделала всё, как она сказала, и ударилась головой об стену, — то есть, направо! Направо! — я, простонав от боли, попыталась…

— А! – я вскрикнула и осмотрела своё плечо. Кровь засочилась из раны, а я начала отползать к повороту, что был в правой стороне. Отдёрнув зубами, колечко я не кинула, а выронила дымовую шашку, потому что в меня попали ещё раз.

Я сделала отчаянный рывок, осознавая, что если не продолжу двигаться, то меня точно убьют. Я ковыляла по проходу, всматриваясь в леса. Линии крови оставляли за мной живописную, абстрактную картину на полотне асфальта. Теперь республиканцем даже искать меня не нужно. Только идти по следу. Я с упорством умалишённой продолжала двигаться к лесам, до которых осталось совсем чуть-чуть. Взбираться по ним было ещё большим идиотизмом. Я с таким же успехам могла бы остаться в могиле гнили и ждать, пока Лэйни всех перебьёт. На лесах я становилась мишенью, причём очень медленной.

Пробираясь в тех местах, где меня не будет видно, я еле-еле переставляла ноги. Персэпшэн уже подлетел к концу лесов, и мне оставалось пройти совсем немного. Однако республиканцы определённо решили освободить меня от страданий и ужасов этой жизни. Внизу прогремел взрыв, и леса мгновенно накренились, слава Луне, в сторону постройки. Деревянная балка подо мной сорвалась с креплений, и я шлёпнулась на один этаж ниже. Пыль и накрытые стройматериалы говорили о том, что достраивать это никто не собирается. Я, прокашливаясь, попыталась встать и, услышав цоканье копыт я осознала, что я здесь не одна. Я уже не могла бежать. Даже прятаться было тяжело. Я так громко дышала, что даже слепой мог попытаться подстрелить меня. Я простонала и подумала о Тэо. Цоканье приближалось, однако я думала не об этом. Я думала о том, что стонать под Тэо куда приятней. Я бы даже усмехнулась, однако от таких мыслей мне становится печально. Я хочу к ней обратно. Выглянув из-за кирпичей, которые послужили мне укрытием, я увидела республиканца со снайперской винтовкой. На крыше действительно была удобная позиция. Республиканец, кажется, заметил, что-то и пошёл в мою сторону. Я прижалась к завалам кирпичей, которые должны были стать частью здания. Защищать. Что же они всё-таки выполнят своё предназначение. Зашуршав кирпичами, я только больше уверила республиканца в том, что здесь кто-то есть. Я услышала, как цоканья участились и замерла после того как сделала то что хотела. Республиканец нашёл меня и содрогнулся. Затем он быстро опёрся на кирпичи и направил на меня винтовку, двухвостому было крайне неудобно, однако он смог прицелиться в меня. Я сидела перед ним в гнили и блевотине от меня, вероятно, пахло смрадом, я была ранена и обляпана в крови, я была ничтожна и заплакана. Жалость и растерянность была в глазах республиканца. Я до этого видела подобное в глазах республиканцев, только у того снайпера из Эпплузы. Двухвостый пожалел меня, а я хотела к Тэо. Я выбрала её.

Я с криком сумасшедшей печали оттолкнула винтовку, и выстрел ушёл в пол, вторым копытом я замахнулась на республиканца, держа при этом кирпич в копыте. Двухвостый упал на пол, а кирпич раскололся надвое. Я выхватила второй кирпич и со всем желанием жить ударила им республиканца. Двухвостый так и остался лежать на полу после этого, а я даже не знала, жив он или нет. Я безумно глядела на всё, что было вокруг меня, пока сожаление и ненависть к себе не вырвались из меня в виде крика. Только крик ничего не исправил.

На верх. К Персэпшэну. Я забралась на крышу и сразу нашла взглядом то, что искала. Боу посадила Персэпшэн на крыше, не выключая двигатель. Ордерли открыл телекинезом дверь, и я зашла на борт, ничего не говоря. Я вжалась в угол и закрыла глаза. Ордерли начал пытаться проверить мои раны, которые загоняли меня в шоковое состояние. Лишь, когда мы улетали, я тихим голосом сказала.

— Нам надо будет вернуться, — доктор взглянул на меня, — Нужно похоронить их.

Лэйни убила всех. Я проходила мимо трупов республиканцев уложенных рядками и пылающих ящиков и зданий. Тут всё было мертво. Однако Лэйни позаботилась о мёртвых. Постаралась прибраться. Я остановилась у одной из стен. Труп двухвостого, лежавший рядом, был выпотрошен, а на стене кровью были нарисованы линии, которые затем преобразовывались в одно имя «Лэйни».

— Такое же было в Троттингеме, — вдруг произнёс шокированный видом доктор.

— Не похоже на неё, — я взглянула на уложенные рядками трупы республиканцев. Да и вообще мне казалось, что не будет она такого делать. Она убийца. Только вот на такое она не способна. Я знала. Я чувствовала, — я вдруг заметила, что одна из линий тянется куда-то. Она тянулась и уходила на землю, а затем она указывала в сторону… Контейнера? Нет. Она указывала на то самое здание.

— Ты куда?! – побеспокоилась Боу, когда я сорвалась на галоп. Доктор подлечил меня, однако бегать я не умела столь хорошо, поэтому Боу вскоре меня догнала, — Что случилось?

— Идём, — сказала я.

Наконец мы поднялись на тот самый этаж. Я с замирающим сердцем начала подходить к кирпичам. Республиканца там не было. Лишь раскрошенные кирпичи и написанное кровью имя.

— Лэмплок, — прочитала я.

— Что это значит? – спросила изумлённая пегаска, доктор испуганно глядел на меня, и они оба ждали ответа.

— Пошлите, — ответила я, направляясь к выходу.

Огонь с такой сложностью разожжённый лично мной превращал в пепел тела убитых республиканцами. И республиканцев я тоже сожгла. Достойны ли этого они или нет, однако я решила их сжечь тоже. Только вот горели они в другом месте. Отдельно от невиновных пони. Гореть вместе с ними республиканцы точно не достойны. Стало ли мне спокойней? Да. Я наблюдала на этот сокровенный огонь и успокаивалась. Ненадолго. И душу мою это не грело. Однако я успокаивалась. Убийца ли я? Даже если я не убила, я давно стала убийцей. Я выбирала себя и своё счастье. Виновата ли я в этом? Это вопрос ответ, на который я буду искать. Всё-таки что-то странно успокаивающие было в сложенных Лэйни мёртвых республиканцах и подожжённых мною трупами.

Боу подсела ко мне и смотрела на огонь вместе со мною, пока не сказала.

— Помойся, перед тем как идти к Тэо ладно, — я не смогла сдержать улыбку и смешок. Я взглянула на пегаску, и она улыбнулась в ответ. А затем виновато посмотрела на меня и сказала, — Прости меня, — в глазах пегаски, что-то заблестело, — я знаю, что я изменилась. И я не осуждаю тебя не в чём. Только, когда ты перестала делать ужасные вещи во имя добра, я испугалась, что и я делаю, что-то неправильно, — я прижала пегаску к себе.

— И ты меня прости. Знаешь я сегодня видела как Лэйни стреляла и убивала. Только я не могу назвать её плохой пони. Не могу и всё. Она не убийца, как республиканцы. Она убивает других мучительно для себя. И не показывает этого другим. Ты всё делала правильно, — пегаска наклонила голову мне на плечи, и мы продолжили смотреть на огонь.

— Хочешь, я буду весёлой и жизнерадостной ради тебя? – вдруг спросила пегаска, — я знаю, для тебя это много значило.

— А ты этого хочешь?

— Да, — призналась пегаска

— Тогда я уже рада. Ведь для меня много значило, то что ты сама хотела оставаться жизнерадостной даже в этом тлеющем мире, — я и Боу опять взглянули на огонь.

- И мы живём в чужих мирах,

И видим сумрак в миражах,

И хочется сказать: Жизнь полный крах!

Но это ведь не таааак!

Подумай лишь о чудесах,

От бед останется лишь прах,

Ну а покаааа!...

Ты завяжи свой шарф скорей,

Давно уж ночи стали холодней!

Так завяжи свой шарф скорей,

Ты знаешь ночи стали холодней...

Ночи стали холодней. И мир изменился. И я боялась и втайне верила. Что всё будет хорошо. И я надеюсь, однажды от всего плохого в этом мире останется лишь прах.

Часть Шестнадцатая: Поближе к небесам

Вода была чистой, мягкой, успокаивающей. Я лежала и старалась наслаждаться, однако я не старалась отвлечься от плохих мыслей. И призраки моих грехов доставали меня даже сейчас. Так было всегда. Поэтому я цокала копытом, каждый раз, когда капелька воды падала вниз.

Кап. Цок. Кап. Цок. Кап… Цок. Кап. Цок. Кап. Цок.

Приступ не помогал. Я не могла не думать об этом. Я была в воде. В чистой воде. А мне всё казалось, что я там. В том контейнере. Прокапываю себе путь к жизни, через смерти других пони. И этот смрад преследовал меня прямо сейчас. И крики тех пони, что убили в Понивилле, звучали у меня в голове. Я сходила с ума. Сумасшедшая сходит с ума. С этим миром, что-то случилось, и я была виновна в этом. Я кое-что осознала. Я осознала, почему я схожу с ума. Потому что я догадалась о том, что уже знала. Сейчас. Прямо сейчас пони страдают, плачут, боятся, выживают, умирают. Это был не единственный контейнер. Сколько таких контейнеров в Эквестрии? Сколько пони сейчас умирают? Сколько пони сейчас в плену у республиканцев. Пони умирают сейчас. А я думала о спасении пони только тогда, когда сама окуналась в смерть и весь этот ужас, что творится в Эквестрии. И самое страшное во всём этом было то, что я не переживала за всех этих пони. Я боялась. Когда я думала об ужасах, происходящих с ними, я боялась, что это коснётся меня. Я не знаю, как после такого жить, не думая постоянно об этом.

— Лэмплок, — постучав по двери, сказала Тэо, — Я могу войти.

— Да, — немного подумав, ответила я. За то время, что я думала, я попробовала красиво уложить намокшую гриву.

Тэо скромно приоткрыла дверь и затем протиснулась в ванну. Она села рядом со мной. Пока я смотрела ей в глаза, она опустила правое незабинтованное копыто в воду и начала потихоньку раскачивать воду, тем самым поднимая небольшие волны.

— Ты так быстро убежала в ванну, что я даже не успела поговорить с тобой, — я убежала, потому что от меня, вероятно, пахло гнилью, — я волнуюсь за тебя, — а я за тебя. Я взяла копыто Тэо и поцеловала её намокшую от воды шёрстку.

— Залезай ко мне, — вдруг предложила я. Я уже пропускала воду, так что ванна была чистая.

— Прямо так? – игриво спросила Тэо, залезая ко мне.

— Да, — зебра начала расплёскивать воду. Она легла сверху и посмотрела прямо на меня. Глубоко в душу. Улыбка сошла с лица Тэо и вдруг она сказала.

— Ты напугана? – я хотела возразить, однако зебра положила мне копыта на губы, — ты ведь не зря сразу убежала в ванну. Ты уже долго здесь лежала. Что случилось? – я опустила глаза, — Посмотри на меня, — Тэо копытом приподняла мою мордочку, — Я ведь чувствую.

— Я боюсь, — наконец призналась я.

— Чего? – я боялась много чего, — Почему ты не говоришь мне, что происходит? Я даже не знаю, где ты была, — я не могла сказать ей, что происходит. Или же я должна была это сделать? Это ведь её жизнь подвергалась опасности. Лэмплок, она ведь тебе тогда сказала, что лучше, чтобы она знала о своей смерти. В первый день нашей встречи. Почему я решила, что сейчас не нужно ей говорить?

— Тэо, — нервы сдавали. Голос дрожал. Знать, что твоя любовь медленно умирает это страшно. Она лежала рядом со мной, живая и тёплая. И неужели однажды она перестанет меня слышать, видеть и чувствовать. Неужели я перестану видеть её улыбку, и она больше не заглянет в мои глаза, так глубоко, как только она умеет. Неужели она оставит меня одну. И что страшнее, неужели она останется одна, запертая болезнью в своём сознании наедине с самой собой, — Ты скоро ослепнешь, — я сказала это и посмотрела на неё. Взгляд зебры был направлен будто в пустоту.

— Насколько скоро? – её голос был спокоен и мягок. Казалось, будто я нервничала намного больше её.

— Пять месяцев, — Зебра ничего не сказала и лишь глядела на меня, казалось, она полностью спокойна, в то время как я сходила с ума, — Почему ты не нервничаешь! – я сорвалась. Тупая пони. Да, Лэмплок, ты тупая пони. Я отдышалась и попыталась взять себя в копыта… Вместо этого я разревелась, — прости, я не должна, — я всхлипывала, пыталась успокоиться и затем ревела, — восемь месяцев, если потеряешь обоняние сейчас, — Тэо прижалась ко мне и сказала.

— Всё хорошо, солнышко, — зебра попробовала поцеловать меня. Неужели она не волнуется? Моё сердце пылало от страха и любви, а она говорит, что всё хорошо. Я ведь убийца. Тот ублюдок, вероятно, подох, а надпись лишь подтверждает это. Я чувствовала себя точно также, как тогда, когда воткнула республиканцу бляшку от ремня в глаз. Я не готова. Не хочу потерять и её. Она умирает и говорит что всё хорошо.

— Нет! – это я должна была успокаивать её, а не она меня. Это я должна была говорить, что всё хорошо, — Ничего не хорошо! Пони умирают! Ты умираешь! – зебра лишь прижималась ко мне ближе. Она тихонько припала к моей шее, пока я продолжала плакать.

— Всё будет хорошо, моё солнышко. Я сейчас рядом, — и тут разревелась. Неостановочный поток грусти и беспомощности лился из моих глаз, пока Тэо легонько тёрлась о мою щёку. Это был даже не конец. Пять месяцев впереди, а я похоронила нас всех уже сейчас. Казалось уже ничего не исправишь. Всё что мы делали, чтобы спасти себя и других, всё это походило на один крик беспомощности. И я кричала, а ей хватало лишь тихих ласковых слов, чтобы я услышала, — всё будет хорошо, — я не знаю, сколько я плакала. Наконец я взглянула на Тэо.

— Прости меня, — всхлипывая, сказала я.

— За что?

— Это я должна была поддержать тебя. А вместо этого разревелась сама, — Тэо тепло улыбнулась мне.

— Ты самая лучшая, самая добрая пони для меня, — Тэо усмехнулась, — и нет, это не только потому, что я влюблена в тебя, — она помолчала, а затем сказала, — Любовь слепа. И раз так. Я лучше буду слепой, чем буду считать тебя плохой пони. Ты ведь всегда умела верить, тогда, когда другие опускали копыта. Так прошу, поверь мне, ты добрая пони. Даже если ты начнёшь убивать, я верю, ты не перестанешь быть доброй, потому что зло тебе противно и тебе неприятна сама мысль о том, чтобы причинять кому-то зло. И ты не виновата во всём, что сейчас твориться в Эквестрии, — я была виновата. Тэо не знала, что лишь психически больные пони могут убивать. Научись я убивать, я бы уже сейчас могла спасти стольких пони от республиканцев, как это, видимо делала Лэйни, — Поверь мне, я прошу тебя.

— Хорошо, — несмотря на это одной лишь её просьбы хватало, чтобы перестать винить себя.

— Вот видишь. Я же говорила, что всё будет хорошо, — она обняла меня и, продолжая гладить копытом мою гриву, сказала, — мы с тобой будем вместе. Так или иначе. Я всегда буду ждать тебя, — зебра после этого неожиданно лизнула мой нос и игриво сказала, — ты ведь хотела меня поддержать? – Тэо приблизилась к моему уху и тихим игривым голосом вогнала меня в краску, — Хочешь поддержать меня, тогда подержи меня за круп, — зебра приподняла ту самую часть тела, которую просила меня подержать, — меня так возбуждает, когда ты так делаешь.

— Это было один раз, — сгорая от стыда пропищала.

— Самое время это поправить, — Тэо взяла мою мордочку в копыта и прижала её к своим губам.

Я лежала с ней в ванной и наслаждалась. Наслаждалась ей и тем, что она наслаждается мною. И всё о чём я думала, ушло. То есть оно не ушло, однако я осознанно не думала об этом. Только недавно я не представляла, как я смогу спокойно жить дальше, когда в Эквестрии столько смерти и вот уже сейчас я целовалась со своей возлюбленной и отбрасывала все ужасы прочь от себя, будто бы их не было. Будто бы я не виновна во всём этом. Теперь я буду верить в это. Верить в то, что я не виновна. Раз она в это верит. Я однажды сказала себе, что не знаю что такое щедрость. Зато я узнала, что такое любовь. Любовь — это нечто среднее между себялюбием и бесконечной щедростью. Я была готова пожертвовать всем ради Тэо. И в то же время я становилась ужасной пони, которая не думает о других. Любовь облагораживала и одновременно заставляла не думать об ужасах. Просто закрывать глаза на всё происходящие. Я не была щедрой. Нельзя считать себя щедрой, потому что ты желаешь отдать ей всё, что у тебя есть. Это называется любовь. Вот тот второй путь, о котором я подумала тогда. Любить. И раз для того чтобы спасти её мне нужно вылечить пони от болезни. Я сделаю всё возможное, чтобы вылечить пони. Чтобы вылечить её.

Обожаю вытираться с Тэо после ванной.

— И как вы видите, они соорудили лагерь здесь, — Сэсси ненадолго прервалась, чтобы перейти к другому концу карты, а затем, вытягивая слова, договорила, — и здесь.

За то время, что нас не было, Твайлайт успела привести к Рэйнбоу Фоллс половину своей армии. Держались они на расстоянии, однако знак это был очень не хороший.

— Тогда почему они не попытались нас перехватить? – спросила Боу.

— Им это без надобности, — сказал отстранённым голосом Ордерли, который над чем-то усиленно думал, — во-первых, они не знали, кто на борту и вообще могли предположить, что это вертолёт республиканцев, а во-вторых мы летели в штаб, а не из него. Думаю, если вылетим сейчас, они обязательно нас перехватят.

— Ну что же, — заговорила Сэсси, — я так думаю, у нас есть не так много времени, прежде, чем Твайлайт решит напасть, так что мы должны сделать ход первыми. Теперь, Лэмплок, — обратилась статная единорожка ко мне, — не могли бы вы рассказать о Лэйни?

— Ну, — сказала я, — она вроде на нашей стороне. Она обещала помочь, однако нам нужна принцесса Луна, чтобы поговорить с нею.

— Вы видели как она, — Сэсси выдержала паузу и затем сказала, — убивает?

— Да. И она делает это хорошо. Она единорог и поэтому ей легко управлять винтовкой, — я вдруг задумалась — странно, что республиканцы так не делают, — Ордерли вдруг удивлённо посмотрел на меня.

— Ты разве не знаешь?

— Видимо, нет, — недоумевая, проговорила я.

— Республиканцы не могут владеть магией, — вдруг сказал Ордерли и тут уже я удивлённо смотрела.

— Почему ты думала, их пегасы не летают? – я было уже, хотела спросить, зачем магия для полёта, а потом вспомнила, про пассивную магию пегасов.

— Поэтому одна пони убийца имеет огромное преимущество перед республиканцами, — будто невзначай заметила Сэсси, — как, кстати, продвигается ваши попытки…

— Я думаю нам уже без надобности, чтобы Лэмплок убивала, — прервал Ордерли.

— Дополнительная помощь не помешает, — тихо заметила Сэсси, глядя на меня, — однако вы правы. Теперь у нас есть куда более важная задача, — проговорила Сэсси, тыкая копытом в карту, — Идеи? – в этот момент дверь открыл пони с бурой гривой.

— Цейди не смогла подойти. Она потеряла вкус и у неё приступ булимии.

— Вот оно как, — удивился Ордерли, — тогда, — доктор призадумался и, постукивая копытом об стол, принялся размышлять, — А точно! Позови пожалуйста Шел.

— Сейчас.

— Она будет управлять сопротивлением, — объяснил доктор, когда пони ушёл.

— У тебя всё-таки есть идея? – поинтересовалась Сэсси.

— Да, однако мне нужно обдумать некоторые вещи, — доктор встал и подошёл к карте, — ну, а пока что, вот как мы поступим. Идея такая, мы отправляем две группы отвлечь Твайлайт. Первая на колеснице, вторая на вертолёте, под управлением Боу. Все остальные по туннелю уходят в другой штаб.

— У вас есть другой штаб? – изумлённо спросила я.

— Ну, Сэсси натаскала в горную пещеру оборудования и назвала это штабом, — иронично ответил Ордерли.

— Как видишь, это помогло, — парировала Сэсси.

— Так вот загвоздка в том, что нам всем нужно уйти так, чтобы Твайлайт не знала, куда мы ушли. Поэтому я и предлагаю отправить две группы. Твайлайт подумает, что… — тут двери открылись и Ордерли с Сэсси замерли и удивлённо смотрели на дверной проём. Я обернулась и…

— Принцесса Луна, – сказала Боу.

— Вы ведь, — не мог прийти в себя Ордерли.

— Я вышла из комы, — тихо заметила Луна. Это было несколько неожиданно. Мы все не знали, что делать, пока я, наконец, не сказала.

— Лэйни передаёт привет.

Рассказав принцессе, что произошло и что происходит сейчас, мы уже хотели продолжить обсуждение эвакуации, однако принцесса хотела что-то сообщить нам. Луне будто нездоровилось. И хоть её очень обрадовало, что Лэйни жива, после этого Луна больше не улыбнулось. Её что-то очень тревожило и наконец, она сказала нам.

— Тогда у центра Твайлайт, я проткнула её рогом, после того как она сказала, что то, что она делает это единственный способ спасти Эквестрию, — Ордерли подвинулся ближе к столу, а Сэсси телекинезом перебирала булавки, начиная понемногу нервничать, — Твайлайт хочет вернуть гармонию в Эквестрию. Для этого она и приказала создать вирус, — после этого Луна замолчала, и все недоумённо начали переглядываться, пока Луна не продолжила, — Вы не заметили, что пони стали несколько хуже?

— Да, — вдруг ответила Сэсси, — многие агенты отказывались вступать в бой против стражников, потому что не желали причинять кому-либо боль. Теперь у нас куча добровольцев на операции подобного типа.

— Пони стали хуже. Это пока не так заметно. Нам кажется, что это из-за республики, из-за смертей. Однако вскоре пони станут слишком жадными, слишком злыми. Всё это происходит из-за того, что была нарушена гармония. Твайлайт считает, что вылечив вирус и даже защитившись от республики, мы не спасём гармонию. И тогда жизнь в Эквестрии будет хуже, чем в республике. Пони будут становиться хуже и хуже, все пони начнут убивать. И тогда Эквестрия погибнет, — я с широко раскрытыми глазами смотрела на Луну, пока, наконец, не обернулась на остальных. Все были шокированы не меньше меня.

— То есть все, что мы делаем, — начал Ордерли прерываясь, — лишь убивает Эквестрию.

— Нет! – вскричала Сэсси, — Нет, нет, нет. Это всё неправильно. С чего вы взяли, что именно это задумала Твайлайт.

— Я знаю это, — Сэсси лишь прорычала от злости, а затем, упав в сидение, спросила.

— Ну, а как Твайлайт собирается вернуть гармонию, если пони умрут от вируса? – Луна опустила голову и вздохнула.

— Доктор, — Ордерли выглядел обессиленно. Всё что он делал, могло вдруг оказаться неправильным. Он ведь искренне верил, что пони умирают не зря. Тогда, когда мы пытались захватить статую аликорна, погибло очень много пони. Тем не менее, доктор поднял глаза на принцессу, — вы ведь нашли записи о Селестии, так?

— Да, — ответил Ордерли, — с помощью них я узнал, что вас держат в научном центре. Селестия говорила своему психиатру, — стоп. Психиатру?

— Ты хочешь сказать, Селестия, — я замолчала ненадолго, обдумывая насколько, всё может быть плохо, — психически больная, как и я.

— Нет, — резко ответил Ордерли, — у неё был нервный срыв, как и у… — тут доктор замолчал и я сообразила. У доктора тоже был нервный срыв, и он лечился от этого, однако доктора не было в списке психически больных, — других пони, — договорил Ордерли, не желая рассказывать другим о своём срыве.

— Такое было у многих пони, и я уже говорила тебе об этом, — вдруг начала говорить Луна. Она старалась говорить тихо, и, несмотря на это её голос звучал более властно, чем у любого из нас. И при этом чувствовалось, что принцесса, тоже переживает из-за чего-то. Это передавалось её голосу, и резко отличало от Твайлайт, которая, казалось, всегда была стойкой, — после начала войны, очень многие пони, которые порой даже и не знали обо всех ужасах, подвергались нервным срывам. Такое случилось и с Селестией.

— И эти пони, — я замолчала, оглядев всех вокруг и остановив взгляд на Ордерли, — тоже могут убивать?

— Пока что нет. Ты больна с рождения и поэтому ты можешь убивать. Гармонию легче надломить из-за ваших больных разумов и страдальных сердец, — заметила принцесса, а затем предостерегающим голосом сказала, — однако, как считает Твайлайт, всё к тому, что все пони смогут убивать.

— Так что там с записями? – нетерпеливо спросила Сэсси.

— Доктор, — мягко обратилась принцесса, — вы ведь не только про моё местонахождение узнали из записей.

— Вы сейчас о втором хранилище?

— Да, — Луна стала ходить из стороны в сторону при этом, рассказывая нам, — в первом хранилище как вы знаете, находятся одни из самых достойных пони. Однако все они знали про войну, а главное знали об ужасах, что творятся на войне. А есть второе хранилище. В нём как несложно догадаться нашли своё место те, кто не знал об ужасах войны. Они лежат в своих капсулах, заточённые там на тысячу лет. Именно там лежит Селестия, — принцесса Луна остановилась. Её грива усыпанная мириадами звёзд колыхнулась, а затем остановилась, как и аликорн. Выдохнув принцесса сказала, — Твайлайт ждёт, пока умрут все. А затем через тысячу лет в мир выйдут лучшие из нас и невинные перед ужасами убийств. И тогда гармония вернётся, — принцесса закончила говорить. Неужели Твайлайт была права?

«Они уже все мертвы...»

Я вздрогнула от зловещих слов, что появились в моём сознании. Неужели мы были не правы? То есть для того, чтобы спасти Эквестрию мы должны были умереть. Ничего не делать и ждать медленной смерти.

Мы должны были уступить место другим. Я постоянно выбирала свою жизнь. Я выживала, когда смерть уже была готова забрать мою душу. Словно мы были не достойны жизни в Эквестрии.

— Значит, все, что мы делали, — поникшим голосом начала Боу.

— Нет! – ударил копытом по столу Ордерли, — это же чушь!

— Ордерли, успокойся. Прошу тебя, — попросила Сэсси. Доктор с глазами полными отчаяния смотрел на Сэсси, вытянув копыто, будто просил чего-то.

— Мы же с тобой начинали всё это, — дрожащим голосом говорил, — С Рэрити! Рэрити не могла ошибиться!

— А Твайлайт, по-твоему, могла предать Эквестрию! – вспылила Боу.

— Ты ведь сама видела, что она делает! – парировал доктор, — это ведь она заставляла пегасов работать! И…

— И что?! – крикнула Сэнди, — да заставляла. Однако она обеспечивала их едой и защитой!

— Она обращалась с ними как с животными! Дрессировала! Не ты ли случайно брыкалась, когда на тебя надевали тренажёр?!

— Не кричи на меня! – требовательно, но с обидой ответила Боу.

— Доктор Ордерли! – вот тот самый королевский голос. Вот теперь не было слышно ни переживаний, ни сомнений. Однако, как только Ордерли и Боу замолчали, Луна продолжила тихим и даже сожалеющим голосом, — нам нужно решить, что мы будем делать. Я предлагаю сделать так. Каждый выскажет своё мнение, если будет преобладать мнение о том, что нам нужно продолжать лечить пони мы продолжим, если же мы решим, что Твайлайт права, тогда мы отдадим ей Рэрити и будем помогать ей.

— Ага. Замечательно! – съехидничал Ордерли, — говорю сразу, я за то, чтобы продолжать лечить пони.

— Извините, — в дверях стояла единорожка, — я, наверное, не вовремя?

— Это мы должны извиняться, Шел, — устало потерев глаза копытами, сказала Сэсси, — Не могла бы ты подождать.

— Конечно, — единорожка скрылась за дверьми и тогда Сэсси сказала.

— Я считаю, что Ордерли слишком лично заинтересован, — сказала Сэсси, выделив слово лично.

— Ты ничего умнее сделать не можешь, чем обвинить меня в предвзятости?!

— Она отчасти права, — согласилась с Сэсси принцесса Луна, — и вы доктор знаете почему, — доктор будто застыл в этот момент, не зная, что сделать.

— Лэмплок тоже предвзята, — вдруг сказала Сэсси. Я недовольно уставилась на кобылу, однако она продолжила, — доктор и Лэмплок будут решать судьбу Эквестрии, исходя из своих интересов.

— Будто ты нет?! – зло заявила Боу. Мы с доктором удивлённо взглянули на пегаску, которая ещё недавно не хотела поддерживать нас, — мы все тут… — Боу неопределённо помахала копытом в воздухе, — Предвзяты. Каждый по своему.

— Мы должны сделать выбор на благо Эквестрии, — поучительным тоном начала Сэсси.

— И между чем мы выбираем? – спросил доктор, зло глядя то на Сэсси, то на принцессу Луну, — либо мы продолжаем лечить пони и из-за этого, по словам принцессы, которая не стала толком никому ничего объяснять, а лишь смотрела, как все умирают, Эквестрия умрёт, либо мы перестаём лечить пони и тогда сами смотрим, как все умрут! – поднялся шум. Крики и необоснованные предположения в поддержку и той и той идеи. Боу неожиданно заняла сторону доктора. Луна в отчаянной попытке предлагала спросить всех пони, а Сэсси в истерике начала уверять, что мы все предвзяты. И лишь меня смутило, то, что сказал доктор.

Я попыталась обратить внимание, однако меня никто не хотел слушать. Пони опустились до оскорблений. В основе это были Сэдлз и Ордерли, однако и Боу умудрилась сказать, что-то в адрес Луны, а когда я попыталась повысить голос, чтобы меня услышали, оскорбления полетели и в мою сторону. Тогда я тихонько подошла к принцессе, которая грустно смотрела на всё происходящее. Я сказала ей на ухо пару слов, принцесса кивнула и, встав прямо, крикнула своим королевским голосом.

— Прекратить немедленно! – эхо королевского голоса зазвенело в ушах. Наконец, когда большинство было в состоянии убрать копыта от ушей, Луна сказала, — у Лэмплок есть нечто важное, — она взглянула на меня и добавила, — право, я не знаю, что это.

— Я тут подумала, — боязливо начала я, — ведь пони и вправду умрут, если потеряют все чувства. Когда все пони лишатся осязания, никто не сможет ухаживать за больными. И тогда пони умрут от жажды. Получается, Твайлайт Спаркл, — я сделала паузу, однако у всех на лицах появилось осознание того, о чём я хочу сказать, — убийца, — пони замолчали, погрузившись в раздумья. Лишь Ордерли смотрел на меня круглыми глазами, пока не схватился за голову. Неожиданно молчание было прервано. Истеричный болезненный смех Сэсси Сэдлз. Наконец закончив, она сказала.

— Доктор, — Ордерли почему-то был очень поникшим. Весть о том, что Твайлайт Спаркл убийца, расстроила единорога больше, чем большинство ужасных вещей. Доктор поднял голову на соосновательницу «Пути Щедрости», — я думаю нам надо эвакуироваться. Проблему с Твайлайт мы обсудим позже. Однако, приношу свои извинения, принцесса Луна, видно, что Твайлайт не права. А даже если права, её методы не лучше наших, — Луна ничего не сказала и даже не кивнула, однако и спорить не стала. Вместо этого принцесса неспешно по-королевски вышла из-за стола и перед тем как выйти из двери, кивнула в сторону Сэсси.

— Если я понадоблюсь, чтобы провести эвакуацию, скажите мне, — после этого принцесса ушла.

— Доктор? – побеспокоилась Сэсси.

— Да. Сейчас, — Ордерли неопределённо помахал копытом в воздухе, — дай мне пару минут.

Сэсси лишь кивнула, и мы все удалились, оставив доктора наедине со своими раздумьями.

Твайлайт психически больная, как и я? Как Лэйни? Это могло быть очень вероятным. Не каждому пони хватит хладнокровия оставить на погибель целый город. Для этого нужно быть психом. И для того, чтобы совершать хорошие поступки нужно быть психом. Все мы были немного не в себе. Луна тысячу лет провела на Луне, как бы то не звучало. У Ордерли были нервные срывы. А Сэсси я бы посоветовала взять отпуск. У этой кобылы явно сдавали нервы. Как и у всех нас.

«Когда узнаешь, что пони способны убить... Ты больше не будешь прежним.»

Да, Луна, вы были правы. Осознание того, что где-то творится ужас, и ты не в состоянии остановить это, пугали меня. Страшно, что я ничего не могла с этим сделать. В мире обитали ненависть, злость, насилие и я не могла их победить. Даже Лэйни не могла их победить. Зло находится где-то в самих пони, и мы не в состоянии искоренить зло, даже искоренив всех пони. Твайлайт Спаркл ошибалась. И мы ошибались. Я боялась. И я бы с удовольствием переждала бы, пока зло уйдёт. Переждала бы, пока в мире опять всё не наладится. Однако у меня не было такой возможности. Я буду убита ненавистью, что завелась в этом мире. Словно паразит, она выжимает гармонию из этого мира. И мы были не в состоянии объяснить республиканцам, как прекрасен мир без зла. Потому что у них не было такого мира. Да. Я представляла измученных и голодных республиканцев, представляла государство, которых пичкает граждан пропагандой. Чудесные машины. Эквестрийы дикари. Мне жаль, что у них не было такого мира, как у нас. Однако попытаться забрать этот прекрасный мир у нас было варварством. Непозволительным и жестоким, глупым и омерзительным варварством. И пони сходили с ума от этого. Убийство и война выжигала раны на их бедном разуме и гармония не могла больше сдерживать натиск ненависти, что был направлен на Эквестрию. И гармония затрещала по швам.

Потому что пони не убивают. И тогда, когда все пони забудут гармонию и начнут убивать, не для защиты и спасения нуждающихся, а из неоправданной ненависти и злобы, тот день будет последним днём пони.

Мы сидели около двери, ожидая, когда доктор выйдет. Шел уже утомилась, однако с места не двигалась. Боу расхаживала кругами, что-то нервно сопя себе под нос и каждый раз при повороте сотрясая бант на кончике хвоста. Я же была поглощена раздумьями.

Тут дверь раскрылась, и доктор вышел к нам. Ордерли улыбался? Он опять был бодр и свеж, сияющая улыбка красовалась на лице доктора, и казалось, что этот пони только что вернулся из сада Кантерлота после светского вечера.

— Боу? – пегаска остановилась внимательно слушая, — я, зная про твоё умение шить, хотел бы тебя попросить об одном деле.

— Ладно, — удивлённо ответила пегаска, — и что я должна сшить?

— Рэрити, — улыбаясь, ответил доктор.

— Так как вам Рэрити? — спросила Боу, когда мы были в «Персэпшэне». Смотря на плюшевую куклу Рэрити… Надо сказать я бы не догадалась, что это Рэрити, если бы мне не сказали. Боу сшила её из разного тряпья, которое смогла найти в штабе и теперь белая шкурка Рэрити была тёмно-красная с узором из бахромы. Измученное лицо куклы, так и просило распороть её, чтобы прервать её мучения. Хотя эти закрученные волосы напоминавшие недоваренную лапшу очень походили… Однако надо признать сшитый Боу бантик был выполнен на славу и смотрелся превосходно. Вот бантик действительно был красив.

— Ну, — протяжно начал Ордерли, а Боу впилась в него сверкающими глазами, — у неё красивый бант!

— Да! – подтвердила Тэо, — Бант изящный!

— А ты что думаешь, Лэмплок?

— Бант…

— Что-нибудь кроме банта, — почти потребовала Боу. Я приоткрыла рот, соображая, что сказать и подняла копыто в воздух, будто мысль крутилась вокруг меня, и я её почти поймала.

— Мне очень нравится её грива, — сказала я и затем нервно улыбнулась. Боу недолго смотрела на нас, после чего недовольно заявила.

— Могли бы и получше соврать, — пегаска направилась в кабину пилота, бросив нам напоследок, — вот знаете! Не каждый может сшить из хлама.

— Конечно, — на полном серьёзе заявил Ордерли, — я и не сомневался в твоём достижении, — Боу вздёрнула нос и затем, немного подумав, улыбнулась.

Кукла Рэрити нужна была на тот случай, если Твайлайт решит проверить телекинезом вертолёт. Тогда обнаружив нечто похожее на Рэрити, она полетит за нами, поскольку Рэрити и Луна это самое важное, что есть у «Пути Щедрости». Ну, а все остальные смогут благополучно скрыться по туннелю. Разумеется, Твайлайт пошлёт некоторые войска в штаб. И тогда они напорются на Шел с группой сопротивления, которая будет удерживать войска, пока пони не завалят туннель за собой. Шел вместе с группой сопротивления и теми пони на колеснице должны будут направиться в Мэйнхеттен или в Балтимер, после чего их там разыщут агенты «Пути Щедрости» и проводят до штаба. Благодаря этому Твайлайт так и не узнает местонахождение штаба. Оставалось пара вещей. Твайлайт могла запросто телепортироваться в Персэпшэн. Чтобы этого не произошло, мы поставили в корабле специальный изумруд заряженный заклинанием, похожий на то, что использовала Твайлайт в научном центре. Также была опасность того, что Твайлайт решит поймать нас с помощью телекинеза. Для этого у нас была принцесса Луна. Также мы взяли двух агентов «Пути Щедрости», один из которых даже обладавших парализующим заклинанием. Ну а против стражников и смертоносных заклинаний Твайлайт мы должны были справляться сами.

Пока все пони заканчивали приготовления, Ордерли скромно прошёл в кабину пилота и тихим голосом сказал что-то Боу.

— Зачем? — спросила наивно пегаска. Доктор опять сказал ей что-то и тогда пегаска уже намного тише, однако всё равно слышно сказала, — ладно.

Ордерли и Боу вышли из Персэпшэна. Мы с Тэо лишь переглянулись и продолжили приготовления. Я удивилась тому, насколько у меня мало, оказывается, вещей. Мой шарф, который я всегда носила на себе, подарок Тэо, расставаться с которым было весьма нежелательно, как я успела убедиться, список психически больных, который я вскоре хотела прочесть и бутылка с водой, которую я взяла ещё дома, ну и сами седельные сумки. Мне не мешало бы вытряхнуть её хорошенько. Веточки от яблок, грязь, песок. На самой сумке были капли крови и вообще сумки, вероятно, очень плохо пахли. Гигиена для меня в последнее время была очень редким удовольствием. Добавив к этому мою рассеяность или, как говорил папа «нежелание обращать внимание на неинтересные мне вещи» мне становилось ясно, почему моя сумка была в таком плохом состоянии. Однако всё это были оправдания. Ордерли почти всегда выглядел так, будто он собирается на приём к Селестии. Я была тепличной кобылкой. За мной нужно ухаживать. Я взглянула на Тэо. Зебра не забывала при каждом удобном случае стирать мой шарф и вообще она любила ухаживать за мной. Она делала это так ненавязчиво и спокойно, будто так и должно быть. Я так счастлива с Тэо, я защищена и любима. Так было раньше, когда родители были живы. Тэо заменяла мне маму, как бы то не звучало. Тэо умнее меня, взрослее неизвестно на сколько, заботлива и внимательна ко мне. И в тоже время она красива и я больше чем люблю её. Я теперь получала от любви не только саму любовь и защиту, а ещё и удовольствие. Тэо посмотрела на меня украдкой, а затем посмотрела мне прямо в глаза и, улыбнувшись, сказала.

— Я тоже люблю тебя, — я растерянно прикрыла глаза, осознав, что откровенно пялилась на неё с улыбкой глупенькой кобылки.

Я иногда думаю, почему она меня любит? Я верю, что она меня будет любить. Она обещала. Только мне интересно почему? Я помогаю ей чем-то. Её боль связана с её копытом. Её бедная нога была перебинтована полностью, однако она была стойкой и отбивала удары дубинок. Было страшно за Тэо. Я не знаю, что мне делать без неё. И она не знала, что делать без меня. Её слёзы, когда она думала, что я умерла, её выбор, когда я умирала. До того как мы признались в любви, мы хотели помогать миру, спасать мир. Теперь казалось, я была готова начать губить этот мир лишь бы остаться рядом с ней. Я бы вышла и начала раз за разом писать своё имя чужой кровью, лишь бы остаться с ней рядом. Я ужасна, однако я люблю её. Я не была хорошей пони. Даже тогда, когда мои родители умерли, я была всего лишь забитой и напуганной, потерявшей маму с папой пони. Однако потеряв всё, я смогла осознать как тяжело горе. И я помогала. Я была готова умереть, чтобы спасти других. У меня ничего не было. У меня было лишь чувство боли и печали. И я знала, что и другие чувствуют это. Я вступила на путь щедрости и пошла по пути смерти и самоотверженной помощи. А потом я встретила её. И начала сомневаться в том нужно ли помогать всем. Я вспомнила, как хорошо было с родителями. И чтобы вновь по-настоящему ощутить боль, которая заставляла меня жертвовать собой и спасать других я должна потерять Тэо. Только я не хочу терять её. Поэтому я продолжу помогать. Помогать потому, что я знаю, что боль есть. Она не уходит и если сейчас Тэо защищает меня от боли, это не значит, что боли нет. Тэо поверила в меня, внушив мне, что я хорошая пони. Я не была хорошей. Я стала ей, через боль потери. Я стала ей тогда, когда оказалась одна. Смерть моих родителей не прошла зря. Их утрата убивает меня до сих пор. Однако они умерли не зря. Я продолжу помогать. Только я знала, если мне придётся выбирать, между миром и Тэо, я выберу Тэо. Только пока моя любимая в безопасности, я продолжу помогать.

— Я счастлива, что ты у меня есть, — стало так хорошо на душе. Слёзы счастья, столь редкие, покапали у меня с глаз. Как же я тебя люблю. Как же я тебе благодарна за твою веру. Я так благодарна своим родителям. Я сейчас верила в то, что я хорошая пони. Я так любяще смотрела на неё и знала, что она прочтёт всё это у меня в глазах. Тэо любя потёрлась своим носом о мою шею, и я тихим голосом сказала, — спасибо.

Боу вернулась на борт, опустив голову. Она, что смущается? Порозовевшие щёчки пегаски, делали её умилительной. А когда она стыдливо пробежала мимо нас в кабину пилота, поджав ушки, я с трудом сдерживала улыбку. Наконец в Персэпшэн поднялся Ордерли с невозмутимым и спокойным видом.

— Ты что сделал с Боу? – тихим голосом спросила я.

— Я решил, что обязан извиниться перед леди за то, что оскорбил её сегодня, — это тогда, когда они спорили про Твайлайт? Странно. Я вопросительно взглянула на Ордерли, однако доктор лишь пожал бровями и уселся на место.

— Доктор, первая колесница готова лететь. Сэсси уже уводит пони в туннель. Мы можем начинать? – единорог заглянул в Персэпшэн.

— Да, — подумав сказал доктор и притопнув копытами вышел в ангар, крикнув в сторону кабины, — Боу, можешь заводить Персэпшэн!

Ангар начал открываться. Послышались звуки грозы и проливного дождя. Дождь был обычный, а не радужный. Я с грустью подумала о тех пегасов, что мы выпустили. Я почему-то думаю, что мало кто из них обеспокоился о погоде в Эквестрии. Как Луна и говорила. Пони становятся хуже.

— Думаешь, Твайлайт специально напустила грозу? – спросила Луна у Ордерли.

— Ну, так тут сомнительная выгода, — поправляя пиджак, который под порывами ветра начал мяться сказал Ордерли, — Ей то тоже ничего не видно.

Природа завывала, будто в преддверии чего-то страшного. То, что пони идут против пони. Вот что было страшно. Две принцессы опять схлестнутся. Луна стала бы правительницей, если бы мы вылечили бы всех пони. «Неплохая предвыборная кампания» однажды сказал Ордерли. И вправду, принцесса прекратившая геноцид, освободившая Эквестрию от тирании республики и спасшая всех от вируса. Именно так мы и хотим всё преподать. «Путь Щедрости» останется в тени, а истинная правительница поведёт пони к светлому будущему.

А вой продолжался. Ангар медленно открывался, словно разматывая клубок наших нервов. Вспышка! И только затем гром. Так и Эквестрия умирала. Сначала молния и лишь затем грянет отзвук.

— Готовьтесь лететь! – командовала Шел, — Давайте! Осторожней!

Колесница устремилась вперёд. Она отвлечёт совсем мало кого, однако это была уже хотя бы малая помощь нам.

— Ладно, — заявила Луна, — давайте теперь мы.

Ничего не было видно. Конечно, отдельные объекты разглядеть было можно, однако я не представляла, как Твайлайт собирается преследовать нас. Тем не менее, за нами двинулась лишь половина войск Твайлайт. Это было не очень хорошо. Доктор надеялся, что большинство войск отправится за нами. Придётся лишь надеяться, что Шел справится.

Ну, а теперь мы должны отрываться от Твайлайт.

— Вы нашли её? – нервно спрашивал у Луны доктор, которая, закрыв глаза, искала телекинезом Твайлайт.

— Не мешай мне, — спокойно ответила Луна. Доктор устало взъерошил гриву, усевшись на сиденье, — Стоп. Я нашла её.

— Что она делает? — подскочил и занервничал Ордерли.

— Готовит заклинание, телепортацию видимо, — доктор улыбнулся и перестал нервничать.

— Сейчас, — доктор выговаривал это протяжно, — сейчас…

БУМ!

Персэпшэн тихонько тряхнуло после глухого звука, удара об вертолёт. Ордерли довольно улыбался и усмехался, показывая в отпечаток на Персэпшэне, который оставила Твайлайт.

— Ничего смешного! – повернулась к нам Боу, — она портит мой… — Сэнди вдруг засмеялась и потом спросила, — это её морда так упечаталась? – Ордерли лишь улыбаясь, кивнул.

Вдруг Персэпшэн сильно тряхнуло. Боу сразу повернулась обратно, а мы вжались в сиденья.

— Что это было, — спросил агент?

— Твайлайт, — угрюмо ответила Луна и затем, повернувшись к доктору, сказала, — если она и вправду убийца, как считает Лэмплок, тогда я нам не завидую. Откройте дверь, — Боу удивлённо посмотрела на Луну, а затем сделала, что просила принцесса.

Визг ветра ударил в уши, а Луна со свистом спикировала вниз. Магический дуэль начался в воздухе. Звуки заклинаний прорезали воздух и словно молнии звучали чуть позже после того как появятся сами. Дождь забарабанил, по полу корабля и сразу стало зябко.

— Нам нужно попытаться оторваться от них сейчас, — сказал один из агентов, — доктор Ордерли я могу использовать для этого парализующее заклинание.

— И тогда ты убьёшь их. Они свалятся с высоты, и погибнут! – пытался докричаться до агента сквозь завывания вьюги доктор.

— Тогда пусть сами уйдут, — сказала я радостно, так как меня посетила идея. Я подошла к кабине пилота и сказала, — Давай поближе к небесам.

Вертолёт начал набирать высоту, приближаясь ближе к источнику молний. Молнии сверкали чаще и чаще, а магические заклинания начали бить реже. Вспышки ярости природы начали вспыхивать рядом с колесницами. Одна из колесниц сильно дёрнулась, когда линия молнии блеснула рядом со стражниками. Войска Твайлайт начали поворачивать.

— Ты была права! – крикнул доктор, — вон большинство улетело! Осталось лишь семеро колесниц!

Я в ответ на это взяла винтовку, поймав на себе удивлённые взгляды.

— Ты что задумала? – спросила зебра.

— Раз молнии их не волнуют, то надеюсь хотя бы выстрелы заставят их уйти, — на меня всё ещё удивлённо и испуганно смотрели все пони, кроме Боу, которая с трудом справлялась с управлением, — я по колесницам буду стрелять, а не по ним! – возмущенно ответила я. А после чего задумалась о том, что не стоит возмущаться тому, что меня считают убийцей.

— Тогда постой, — зебра взяла зубами трос и пристегнула карабином к моей сумке, — ты у нас слишком часто падаешь, — я благодарно кивнула и с помощью натянутого троса наклонилась из вертолёта.

Ветер недовольно ныл, а проливной дождь яростно хлестал меня по шёрстке. Вдруг лиловый луч магии направился меня и за несколько мгновений до столкновения меня втащили обратно с помощью троса. Луч угрожающе пронёсся перед моими глазами, после чего исчез.

— Попробуй стрельнуть, не целясь. Может, их напугает сам звук, — Ордерли что-то судорожно искал, а затем крикнул остальным, — Пристегнитесь все! Один вираж и тогда… — тогда ты с криком выпадешь из Персэпшэна.

Вертолёт сильно тряхнуло, и я повисла прямо над землёй. Я завопила, запутавшись в тросе. Ветер и полёт вертолёта раскачивали меня, превращая всё это в бешеную карусель, с которой я очень хотела слезть. Точнее сказать забраться обратно.

— Не дёргайся! – крикнул Ордерли, — Трос зацепился за дверь, и мы не можем тебя втянуть обратно, — да ладно тебе! Даже, если бы я смогла успокоиться, ветер раскачивал меня из стороны в сторону.

Неожиданно лиловый луч опять прорезал воздух и чуть не оборвал трос. Единорог из колесницы прям возненавидел меня. И хоть целился он в вертолёт, казалось, что убить он пытается меня. Так пони не убивают. Куда страшнее были молнии и трос, который вот-вот норовил оборваться и заодно оборвать мою жизнь.

— Отвлеки их, Лэмплок! Мы что-нибудь придумаем!

— Они и так в меня целятся! – истерично кричала я.

— Мне мешает это думать! — замешкавшись, прокричал Ордерли.

Недовольно застонав, я сделала то, что в таких ситуациях делать не стоит. Посмотрела вниз. Твайлайт и Луна, кружились в небе и опрокидывали смертоносные заклинания в сторону соперника. Луна, кажется, была уверенней, а Твайлайт, казалось, уже измоталась.

Так ладно… Отвлечь так отвлечь. Я попыталась дотянуться копытом до спускового крючка и, убедившись, что винтовка не направленна на меня, я стрельнула. Это была тупая идея. Крики ветра и оглушительные звуки грома, заглушали звук выстрела.

— Ордерли! – вертолёт тряхнуло, после того как единорог наконец-то начал стрелять в корабль, а не в меня. Перестав сильно раскачиваться я крикнула, — Ордерли! – доктор выглянул ненадолго, — Возьми винтовку и прицелься в колесницы! Звука выстрела не слышно!

Ордерли телекинезом взял винтовку и потянул к себе. Я кружилась на тросе и не могла постоянно наблюдать за колесницами, однако один раз я увидела как доктор, смог высечь искру с помощью выстрела. Единорог с лиловой магией продолжал стрелять, не желая улетать. Лишь одна колесница решила покинуть сражение под небесами.

БУМ!

Ярость природы молнией превратила колесницу с единорогом в сгоревшую повозку. Я, задержав дыхание, смотрела на падающую вниз колесницу и почему-то всхлипнула. Тем временем, к моим седельным сумкам пытались пристегнуть ещё один трос. Однако из-за ветра у них получалось не очень. Тэо выглянула и вдруг спрыгнула вниз. Она была тоже прикреплена тросом, и мы запутались вместе. Наконец зебра поймала меня и заключила в крепкие объятия.

— Тяни наверх! – вдруг мой трос оборвался, видимо не без помощи Ордерли и нас с Тэо начали тянуть наверх. Зебра прижалась ко мне как можно ближе и я, тяжело дыша, начала понемногу успокаиваться. Сырую и озябшую, меня с Тэо наконец-то втянули на борт. Зебра подползла ко мне и, обняв меня, накинула на дрожащую меня, что-то вроде полотенца, — Ты всё-таки упала, — Тэо проговорила это и истерично посмеялась, а затем посмотрела на меня и сказала любя, — надо быть осторожней.

Персэпшэн порой потряхивало, однако как сказал Ордерли, мы скинули достаточно стражников. Теперь всё зависело от Луны. Мы летели в одну самых больных и заражённых ран, нанесённых республикой Эквестрии. Толл Тейл. Теперь там поселились республиканцы и устроили там оплот республики в Эквестрии. Неизвестно точно, что там происходит после вируса, однако войска республики до сих пор там. Пролёт через Толл Тейл должен затормозить Твайлайт. Наш вертолёт явно примут за республиканский, а Твайлайт посчитают напавшей, хоть так собственно и есть. И тогда республика обратит весь свой огонь против Твайлайт, этим позволив нам уйти.

Луна залетела на борт, и устало сложила крылья. Дверь была захлопнута. А принцесса Луна сразу задействовала свой рог.

— Твайлайт пытается приземлить нас телекинезом, — сказала принцесса строгим голосом. Видимо она глушила магию Твайлайт. Судя по напряжённому лицу это было трудно.

— Мы почти у Толл Тейла, — нервно уверял Ордерли, — и мы долетели! – радостно воскликнул доктор.

— Легче не стало, — ответила Луна, у которой подкашивались ноги. Казалось, она скоро упадет, как вдруг послышались взрывы, а Луна выпрямилась, и её рог перестал сверкать.

— Получилось, — устало проговорил Ордерли и откинулся на спинку сидения.

Мы недолго летели и всё ещё были в небе над Толл Тэлом, как вдруг Боу сказала.

— Ордерли, посмотри, — настороженно проговорила пегаска. Доктор подошёл к кабине пилота и, взглянув в окно сказал.

— Чтоб её за хвост, — Ордерли подбежал к двери и раскрыл её. Сердце забилось, когда я вновь увидела купол, произрастающий из луча магии, исходящего откуда-то с земли. Тот самый купол, под которым мы жили в Понивилле, — Боу, лети быстрей!

— Я стараюсь! – кричала пегаска.

— Ты сможешь Боу, — начал подбадривать Ордерли, однако купол всё быстрее сгущался над городом, — Давай малышка, давай, ты сможешь! – Купол пронёсся над нами, — Нет! Поворачивай, — Персэпшэн тряхнуло и мы чуть не врезались в купол. Хвост вертолёта зацепился за магическое поле и нас оттолкнуло. Луна телекинезом попыталась выправить нас и наконец, вертолёт был на земле.

Купол сомкнулся с землёй, и выхода не было. Мы застряли в Толл Тейле, пока не отключим генератор заклинания, которым успела воспользоваться Твайлайт.

— Откуда вообще генератор заклинания в Толл Тейле? – спросила Луна.

— Я думал вам об этом лучше знать, — ответил Ордерли.

Луна раскидала парочку республиканцев, которые подскочили к месту падения. Удивлённые Эквестрийские пони, голодные и уставшие начали собираться около нас и глядели на принцессу.

— Извините меня, — проговорила Боу.

— Ты не виновата, — доктор приобнял пегаску и затем она спросила.

— Что же нам делать? Целый город республиканцев, вооружённых и готовых убить нас, а также Твайлайт, до которой надо сначала добраться.

— Будем делать, то, что и всегда, — устало, улыбнулся Ордерли.

— Поверим в чудо, — сказала я. Зебра подошла ко мне и приобняла хвостом.

Республиканская армия, которая может убивать. У них есть винтовки, ракеты, возможно танки и вертолёты. Их был целый город, и мы должны были пройти через него, а затем выбраться наружу. Хоть небо и было закрыто куполом, мне казалось, что сейчас мы были очень близко к небесам.

Часть Семнадцатая: Все пони приходят в восторг

Купол давит на меня. Всегда давил. Давил своими облаками. Давил тем, что я в закрытом пространстве. Я люблю закрытые пространства, если это я закрылась. А вот если закрыли меня. Закрыли с теми, кто хочет меня убить и уничтожить, с теми, у кого ненависть ко мне…

Купол давит на меня.

Понивилльская бойня оставила уродливые шрамы на моём разуме. Я всегда боялась плохих воспоминаний. С плохими воспоминаниями приходят плохие эмоции. Обида, беспомощность, стыд. Поэтому я больна. Приступ прогоняет воспоминания.

Тогда многие умерли. Тот день, когда купол растворился. Республиканцы напали, когда купола не стало, однако воспоминания зацепились за фиолетовый купол. Небо хорошее, оно ласковое. А купол запирает внутри, против твоей воли и потом кидает на тебя разъярённых на тебя двухвостых Убийство и кровь на каждой улице. Фиолетовая кобылка с кьютимаркой в виде цветка была разорвана пулемётом на моих глазах. Её крик так свеж в памяти. Та группа пони, все они кричат в агонии, будто я виновата в этом. Мертвецы кричали на меня из загробного мира в минуты воспоминаний, будто пытаясь свести меня с ума. Однако поздно. Я уже сумасшедшая. Старика избивают дубинками. Старые кости жеребца хрустят и ломаются под напором ненависти, злобы и гнева. Беспричинного гнева. Вот чем страшна война. Танк разрывал бедных пони, которые даже не могут убивать.

С куполом было связано самое страшное воспоминание

"Лэмплок, мы тебя очень любим! Ты лучшее, что было в нашей жизни".

Я тебя так люблю, мамочка. Так люблю тебя. Папочка, как мне тебя не хватает. Я так скучаю по вам, мои родители. Я закрываю глаза, и вижу строчки прощального письма. Самое страшное воспоминание, однако, очень важное. Не смогу забыть. Я даже не похоронила их. Хочу предать их тела огню. Не смогу закопать их после того, что видела. Тот контейнер был ужасен.

Вот что такое для меня фиолетовый купол.

— Тэо, — я позвала свою полосатую спасительницу.

— Да, — ответила зебра, не отрываясь от сумок с лечебными зельями.

— Пообещай, что сожжёшь меня, когда я умру, — зебра остановилась, а затем испуганно посмотрела на меня.

— Лэмплок, всё будет хорошо, — она положила своё копыто на моё, — ты же сама сказала — надо верить в чудо.

— Я имею в виду вообще, — я прикрыла глаза, от осознания того, какую глупость и перед каким событием ляпнула, — Потом. Кремируй меня, ладно.

— Хорошо, — тихо ответила зебра. Она вернулась к сумкам и затем с погрустневшим видом повернулась ко мне и сказала, — ты ведь тоже кремируешь меня, если…

— Да, — уверенно кивнула я.

— Спасибо, — кротко сказала Тэо.

Ордерли оглашал нам наши дальнейшие действия. Он хотел прорваться на Персэпшэне к Твайлайт и затем общими усилиями отбить у неё и затем уничтожить генератор магического купола. Однако я решила иначе.

— Нас ведь сразу собьют, — сказала я тихим голосом. Для меня совсем непривычно кому-либо перечить, однако когда я пыталась спасти нечто важное, рамки привычности для меня стирались. А сейчас я пыталась спасти Тэо.

— Я думаю, мы ещё сможем использовать элемент неожиданности. А даже если они и засекут нас, тогда наша замечательная и неповторимая, — доктор указал копытом на Луну, однако не успел договорить.

— Ордерли! – Луна оглянулась на всех нас, когда мы удивлённо посмотрели на неё после её крика. Принцесса нервничала из-за своих поданных.

Нам придётся оставить всех этих пони. Поднять восстание нельзя. Ордерли сразу откинул эту идею. Умрут слишком многие, а спасутся лишь несколько. Бедные жители Толл Тейла с ропотом взирали на свою правительницу, которая клялась защищать и оберегать их. А теперь она даже не обращается к ним. Луна нервничала, на неё и так слишком много возлагалось. Ей придётся держать магическое поле вокруг себя и нескольких пони, а также стараться нейтрализовать республиканцев. Только не это заставляло её нервничать. Народ. Её народ смотрел на неё с глазами полными вопросов и мольбы. А ей придётся уйти. Пройти мимо них с безразличием на их судьбы, также как Твайлайт.

— Простите, — тихо извинился Ордерли, — Так вот, тогда Луна собьёт все ракеты телекинезом.

— Но Луна будет нам нужна для того, чтобы победить Твайлайт. И она не сможет и следить за ракетами, и атаковать Твайлайт, — объяснила я, — Лучше будет двинуться пешком, тогда на обратном пути, когда будем взлетать, Луна уже сможет отводить от нас ракеты телекинезом, а до этого республиканцы даже не будут знать, где Персэпшэн, — Ордерли задумался. Мне казалось, он стал выискивать изъяны и в своей идее и в моей.

— А что, если кто-то взлетит на Персэпшэне, пока мы будем идти до Твайлайт? – побеспокоилась Боу.

— Мы вытащим изумруды с энергией, — быстро ответил Ордерли, обдумывая действия, — Лэмплок права. Так будет лучше. Ладно, давайте, ещё немного времени и будем выдвигаться, — доктор взглянул на бедных пони, что столпились поодаль от нас, — чем раньше, тем лучше.

Мне было нечего собирать, я лишь для того, чтобы занять себя, затянула ремни на седельных сумках и подарке Тэо. Мне нужно будет найти что-нибудь попрактичней. Всё-таки это источник света, а не приспособление для самообороны. Быть единорогом очень практично, однако. Лэйни была чуть ли не машиной для убийств с помощью её телекинеза. Не то что бы я собиралась убивать, после того как Лэйни согласилась помочь, это, к моему счастью, было без надобности, однако подумать на эту тему я могу. В моём арсенале была винтовка двухвостых, которую я могла использовать лишь лёжа и подарок Тэо, который я тоже могла использовать, лишь оперевшись обо что-нибудь. Республиканцы придумали пулемёт, однако для того, чтобы и стрелять и передвигаться нужно два пони. Мне нужно было что-нибудь, чем бы я смогла обороняться, не останавливаясь.

Мы были почти у края города. Скорее всего, в каком-то специальном месте, где жили лишь Эквестрийские пони. Тут было не так грязно, однако стало как-то мрачно, что ли. На каменном заборе висела колючая проволока. Может день был такой или это вообще всё моё восприятие, однако мне казалось вокруг всё таким серым. И хоть это был один из моих любимейший цветов, по очевидным причинам, мне всё-таки казалось не правильным, что город выглядит столь мрачно. Сами пони не выглядели тощими или больными. Они были напуганными и угрюмыми. Никто не с кем не беседовал, в глаза старались не смотреть и быстрее проходить по улицам. Я-то так делала всегда. Я боялась других пони. Теперь видя, что такое происходит с другими пони, мне становилось жаль тех, кто живёт под куполом республики.

— О Селестия! – я вжалась в землю и прикрыла глаза копытами, тяжело дыша. Я во время своих раздумий оглянулась назад и совершенно неожиданно для себя увидела принцессу Луну.

— Прости, моя маленькая пони, — смотря на стену и украдкой поглядывая на своих поданных, безучастно проговорила Луна, — я не хотела тебя напугать.

— Ничего, — я собралась и всё ещё тяжело дыша, встала с земли, — я просто искала что-нибудь, — я посмотрела на Луну и подумала, что ей совсем не интересно, что я тут делаю. Она пришла посмотреть на поданных и подумать в одиночестве, поэтому пойду-ка я искать средство обороны дальше.

— Так что ты искала? — всё-таки поинтересовалась Луна, хоть она дальше продолжала теперь не украдкой, а лишь виновато смотреть на пони, — я увидела, что ты что-то ищешь и хотела помочь.

— О, — удивилась я, — Да я тут… — Я постучала копытом по земле, вспоминая, что я хотела сказать, — искала, что-нибудь, чем можно обороняться. У меня тут есть небольшая идея насчёт того, как добраться до Твайлайт, — Луна вдруг резко обернулась на меня и, хоть её лицо излучало чуть заметную улыбку доброты, мне стало как-то не по себе, — мне… Нужно, чтобы я не останавливалась и могла обороняться. Да. Вот, — нервничая, закончила я.

— Ладно, — Луна взглянула на доктора. Боу приобняла Ордерли крылом и они, что-то обсуждали, — хорошо, что у тебя есть идея. Доктору нездоровится, и он начинает допускать ошибки. Ты смышлёная пони, у тебя получиться.

— А что с доктором? – я взволнованно посмотрела на Ордерли.

— Он долго не посещал моё царство, — грустно сказала Луна.

— Так, когда в последний раз спал? – заботливо возмущалась Боу, продолжая обнимать доктора.

— Лэмплок тоже долго не спала, — говорил Ордерли, потирая глаза копытами.

— Она и так неплохо вздремнула! — я закатила глаза, — она спала пять дней, а ты за эти пять дней хоть раз сомкнул глаза?

— Слушай, не суть, ладно, — Боу и Ордерли продолжали спорить, а я покорив себя за то, что не заметила, что доктор совсем не спал, продолжила свои поиски.

— Лэмплок, — позвала Луна, — я думаю это то, что ты ищешь, — принцесса показала копытом на колючую проволоку.

— Так я сама поранюсь, — изумлённо ответила я, вспомнив то, как пыталась стеклом ткнуть в глаз.

— Так, мы что-нибудь придумаем, — повеселев, сказала принцесса и сняла телекинезом проволоку. Она ещё недолго улыбалась и затем вдруг погрустнела и спросила, — как думаешь, я должна что-то сделать? – я оглядела всех несчастных пони, что мы оставим, — ты ведь была там, в Понивилле, когда Твайлайт бросила их. Я ведь поступаю также? – Луна повернулась ко мне, она вопрошающе смотрела на меня, будто я знала ответ, будто я знала, как сделать лучше, будто я знала, как всех спасти.

— Я так не думаю, — кротко ответила я.

— Всё ведь то же самое, — отчаянно сказала Луна, опустив взгляд, — принцесса бросает пони, чтобы после того, как купол иссякнет, улететь в тайный штаб и спасать там Эквестрию. Эквестрия гибнет здесь и сейчас, а мы всё куда-то улетаем.

— Там мы и пытаемся захватить Кантерлот, — тихо стараясь не перечить, сказала я. Луна призадумалась и затем спросила.

— Почему ты думаешь, что я поступаю иначе, чем Твайлайт? — я смогла ответить на этот вопрос. Благодаря Тэо.

— Потому что я верю.

— И всё?

— И всё, — Луна всхлипнула, а затем повернулась, чтобы вновь смотреть на своих подданных и сказала, — вера великолепная и одновременно очень хрупкая вещь. Будь поосторожней с ней, — вдруг Луна встала и пошла в сторону Персэпшэна, — пошли, я придумала, что делать с проволокой.

Пройдя вдоль стены, с которой Луна взяла проволоку, мы двинулись к первому зданию. Агент выглянул и посмотрел по сторонам. Он указал копытом налево и стукнул копытом три раза от землю. Все обратили взгляд на Луну. Принцесса одним резким движением выскочила из-за стены и мощным ударом телекинеза треснула республиканцев о землю. После её жеста копытом мы продвинулись дальше.

— Что здесь происходит?! – двухвостый выбежал из соседнего здания и в недоумении оглядывал трёх республиканцев без сознания. Агент немедленно выпустил луч магии с парализующим заклинанием, после чего поток недовольства прекратился.

Мы наконец-то прошмыгнули в здание. Я и Тэо вышли вперёд, и нас обхватило защитным магическим щитом Луны, а агенты отступили назад. В здании республиканцы не могли ничего сделать. С помощью щита Луны я и Тэо шли вперёд и протискивались через республиканцев, агенты с помощью парализующего заклинания помогали нам. Когда же мы выходили из здания, агенты становились основной защитой, потому что на открытом пространстве республиканцы могли начать стрелять. Разумеется, они могли попробовать сделать это и в зданиях, однако и на этот случай я знала, что делать. Луна, разумеется, была основной защитой всегда, только было решено, что ей нужно беречь силы до схватки с Твайлайт. Принцесса смогла бы одна добраться до неё и, причём намного быстрее, однако потом ей пришлось бы сражаться и с республиканцами и Твайлайт. Боу указывала нам путь, как пегас, она запомнила всю местность и точно знала, как легче добраться до Твайлайт. Доктор шёл рядом с Луной и Боу. Он всегда был готов помочь парализующим заклинанием в крайнем случае, однако из-за быстрого выгорания он старался использовать магию лишь в крайнем случае.

— Сейчас два пути, — остановилась Боу, — можем пройти через окно и быстро перейти в другое здание или пройти дальше и долго обходить стену, зато там нет республиканцев.

— Давай через окно, — решила Луна. Магическое поле обхватило агентов и…

Окно раскрылось под телекинезом принцессы, и агенты выскочили наружу. Республиканцы даже не успели поднять дубинки, как были без сознания. Выбив телекинезом дверь мы прошли в следующие здание. Щит опять был на нас, и мы с Тэо вышли вперёд. Коридоры в здании были очень извилистыми, и мы петляли вслед за указаниями Боу.

Вдруг из дверей вышел республиканец. Удивление на лице двухвостого сменилось агонией, когда Тэо лягнула и отправила тушку обратно в комнату. Ударившись о стеллаж, республиканец опрокинул содержимое, которое с лязгом упала двухвостому на голову. Подобных происшествий в здании больше не было, и мы успешно добрались до выхода. Я удивлялась тому, что здесь не было Эквестрийских пони, когда-то это было жилым зданием, о чём говорили оставленные вещи, однако сейчас здесь никого не было. Хотя возможно большинство жильцов были убиты либо республиканцами, либо вирусом, а остальные решили перебраться.

Приоткрыв двери, я выглянула на улицу. Между домами была дорога, на которой ходили немногочисленные Эквестрийские пони. Было пару республиканцев, стоявших на месте. У них были дубинки и у парочки были винтовки без оптического прицела. Также справа стоял пулемёт, однако около него никого не было.

— Мы можем пройти незаметно, — предложила я, — там ходят обычные пони. Нас не заметят.

— Кхм, кхем, — обратила на себя внимание Луна. Я глупо улыбнулась, подумав насколько я тупая.

— Луна может перелететь в другое здание, — предложила Боу.

— И ты тоже, — добавил Ордерли, — республиканцы не заметят вас из-за, скажем так, пасмурного неба.

— Но я то могу пройти с вами, — возразила Боу.

— Можешь, но согласись, будет лучше, если ты точно будешь не замечена, — Боу кивнула и затем взглянула на Луну.

— Так и сделаем, — согласилась принцесса.

Боу и Луна, поднялись на крышу, а мы приготовились идти. Первыми пошли агенты. Мы с волнением следили, затем, как они переходят дорогу. Двухвостые были чем-то заняты и агенты смогли пройти без проблем.

— Нашла очередь, — Ордерли выглянул и, шмыгнув, сказал, — я пойду слева, подальше от вас. Лэмплок ты идёшь и прикрываешь Тэо. Я больше всех похож на местного жителя, поэтому закрою вас. Лэмплок старайся вплотную идти к Тэо зебр тут видят, может лишь чуть почаще, чем аликорнов, — готовы?

— Да, — ответила Тэо. Я тяжело выдохнула, после чего кивнула.

Двери распахнулись под копытом Ордерли, и мы неспешно пошли вперёд. Я тихонько оглядывалась по сторонам. Пони тихо разговаривали, когда шли по улице и озирались на республиканцев. К моему сожалению, у республиканцев винтовки были на изготовке. Они опирались о своё укрепление и могли просматривать всю улицу, однако они заболтались и, похоже, им было не до патрулирования. Расстояние было небольшое, и мы почти прошли половину. У меня сдавали нервы, и хотелось галопом броситься к двери напротив, и всё-таки я старалась держаться. Тэо пригнула голову, не знаю, нервничала ли она, я решила приобнять её хвостом. Зебра благодарно улыбнулась.

Доктор шёл на расстоянии и умело замедлял ход, чтобы постоянно прикрывать нас. Мы почти были у здания. Нам оставалось совсем чуть-чуть, как вдруг я услышала крик.

— Стойте! – всё не могло пройти так спокойно. Я вцепилась копытами в землю и застыла. В голове застучал пульс и, я, волнуясь, повернула голову. К одной из пони шёл двухвостый. Крик был обращён не к нам, — Стой! Что ты там ей сказала!

— Ничего, — оправдывалась единорожка.

— Я слышал! Что ты сказала про принцессу? — республиканцы с винтовками прицелились в сторону единорожки.

— О небеса, — тихим голосом проговорила Тэо.

— Я ничего не говорила, — оправдывалась единорожка. Республиканец недолго смотрел на неё, а затем ударил другую единорожку. Она страдальчески вскрикнула. Пони на улице или останавливались и начинали торопиться, чтобы уйти подальше отсюда. Двухвостый ударил единорожку ещё раз и она с воем опёрлась о стену.

— Её пристрелят, если ты мне не скажешь, что ты говорила про принцессу!

«- Лежать, Сука!»

Неприятные воспоминания нахлынули на меня. Голова заболела, будто меня вновь ударили как тогда. Купол, казалось, опустился ниже, начиная ещё сильнее давить на меня.

— Ответь на вопросы, и мы отпустим вас, — сказал двухвостый.

«- Так давай ты ответишь на наши вопросы, и мы тебя отпустим, ладно?»

Единорожка у стены заревела, глядя на допрашиваемую пони. Та злобно молчала и ненавистным взглядом смотрела на республиканца. Тот ударил её ещё раз.

— Не молчи! Отвечай мне, что с принцессой!? – пони упорно молчала. Она героически поднялась из лужи собственной крови на трясущихся ногах и так же ненавистно глянула на республиканца.

Это было слишком для меня. Купол давит на меня.

— Ордерли, мы должны помочь, — тихо сказала зебра.

— Нет, они сразу пристрелят нас, — Ордерли двинулся в сторону дверей, — у нас есть шанс пройти незамеченными, идём.

— Она умрёт из-за нас, — возразила Тэо.

— Не сможем выйти из Толл Тейла, умрут все, — зебра призадумалась. Ордерли был прав, и это вело доктора. Это помогало ему, когда он хотел остановиться. Остановимся сейчас, умрут все, — тем более Лэмплок нужна помощь.

Зебра посмотрела на меня и её глаза округлились. Я вцепилась правым копытом в её ногу и плакала тяжело дыша. Тот допрос был ужасен. Меня избили и заставляли рассказать про Зекору. Меня также избивали, как и ту пони, если бы не вспышка вируса. Ненавижу, когда меня насильно останавливают. Ненавижу купол. Ненавижу республику.

— Солнышко что случилось? – зебра попыталась приобнять меня, однако я не выпускала её ногу.

— Приступ, вот что случилось. Давай пойдём отсюда, — торопил нас Ордерли.

Я, ковыляя, пошла за Тэо, а Ордерли нервно продолжал смотреть на допрос. Было стыдно, что я оставляла её там. Я отвратительно себя чувствовала, будто оставила там саму себя, на растерзании этим ублюдкам. Однако страх был сильнее и, поджав хвост, ковыляла с улицы, вцепившись в Тэо. И, что ещё страшнее, в сердце зародился страх того, что такое может повториться со мной. Я ещё громче всхлипнула, представив, что меня просят выдать «Путь Щедрости» и пытают при этом. Я даже знать не хотела, каким мукам могут подвергнуть меня республиканцы лишь для того, чтобы узнать то, что им нужно. Хотя было ясно, что у большинства республиканцев моральные границы уже давно стёрты.

— Да чтоб её за хвост! – вдруг отчаянно прокричал Ордерли.

Я оглянулась тогда, когда принцесса Луна приземлилась между республиканцами с винтовками и единорожкой у стены. Она выкинула телекинезом двухвостого, что допрашивал бедную пони, и он с протяжным криком улетел куда-то за стену. Прозвучали выстрелы, однако Луна подняла щит перед собой и пули останавливались об него. Лик Луны был в ярости. Ненависть кипела в аликорне, и она превращала её в сокрушительные удары. Она хотела не просто спасти единорожку, она хотела замучить каждого, кто виноват в её испуге. Она выхватила винтовки и начала стрелять республиканцам по ногам. Крики боли разносились на улице и всё чаще и чаще.

Вдруг один республиканец начал бежать в сторону пулемёта. Луна не замечала двухвостого, и он уже почти был у цели, как вдруг Эквестрийский пони кинулся на него. Это был коренастый престарелый единорог красного цвета, у которого в гриве уже виднелась седина, он мгновенно сбил с ног республиканца. К нему подоспел худощавый пегас и вместе они принялись забивать копытами двухвостого. Толпа, что была на улице, скопилась вокруг них. Кто-то принялся помогать, а кто-то просто кричал.

Луна закончила перестрелку. Все республиканцы ползали в собственной крови с перебитыми ногами. Теперь я не удивлюсь, если Лэйни её протеже. Ну, а толпа пришла к решению повесить республиканца, когда я это услышала, я с ужасом глядела на них и лишь затем немного успокоилась, увидев, что они вяжут верёвку не к шее, а к ноге двухвостого. Пегасы привязали верёвку к фонарю и все по очереди стали лягать республиканца в лицо. Луну приветствовали овациями. Торжественно цокая по земле, пони кричали «Ура!» своей принцессе. Луна улыбалась, будто во время Галла и грациозной поступью двигалась к нам, пока вдали начинала реветь сирена. Нас раскрыли, а пони и не прятались. Пони поднимали бунт.

Зайдя в здание, Ордерли дрожа начал кричать на Луну.

— Вы что наделали! – у доктора нервно дёргался глаз.

— Я не смогла безразлично уйти, — уверенно заявила Луна, — эта пони погибла бы.

— Мы скрылись бы незаметно и улетели бы из Толл Тейла!

— Видишь, в чём твоя беда, Ордерли, — начала величественно принцесса, — ты думаешь лишь о тех, кто тебе дорог. Как и вы все, — Луна копытом обвела меня и Тэо, — а я думаю обо всех этих пони, — она повернулась в сторону двери, где звучала яростная толпа, — и поэтому я поступаю правильно, — Ордерли услышав это, застыл на месте и опустил взгляд вниз.

— Ваше высочество, — произнёс он покорно, — я лишь хочу вам сказать, — тут Ордерли помолчал и затем крикнул, — Что ты дура! Ты загубила вообще всех в этом городе! Сейчас эти пони поднимут бунт и их перестреляют! Всех до единого, — Луна отошла назад и забегала глазами, — Я же сказал нельзя поднимать бунт! Нельзя! Потому что все сдохнут! А мы всё равно свалили из Толл Тейла, оставив их подыхать! Ты загубила их не по ошибке, не из-за того, что ты облажалась, что могло случиться с каждым. Ты убила их целенаправленно!

— Это нет так, — чуть ли не в слезах проговорила Луна. От вида плачущей принцессы я затихла. Ордерли сильно перегнул и я не удивлюсь, если принцесса опять прижмёт доктора к земле копытом и заставит извиняться.

— Вы даже не виноваты в том, что твориться в Эквестрии, — Луна подняла взгляд на доктора, который стал говорить тише, — я виноват, Рэйнбоу виновата, ненавистная мне Твайлайт Спаркл виновата. А вас предала ваша ученица и засунула в капсулу вместе с вашей сестрой на тысячу лет. Вы не виноваты ни в одной смерти, — Ордерли ненадолго замолчал и затем прибавил, — даже в этих смертях. Вы лучше нас и вы правы. Однако ваша привязанность к подданным понадобится тогда, когда Эквестрия опять станет прекрасной. А теперь, прошу вас, поднимитесь и пойдёмте, — принцесса поднялась и, всхлипнув ещё раз, убрала телекинезом слёзы с лица, — и, ваше высочество, -тихо сказал Ордерли, — простите меня, пожалуйста, — Луна посмотрела на него из-за спины и затем сказала.

— Это я должна просить прошения.

— Вам не за что просить прощения, принцесса, — покорно вымолвил Ордерли.

— Как и тебе.

Осталось совсем немного. Однако нужно было опять встать после поражения и идти. Встать из грязи, продолжать схватку, когда каменные изваяния в виде твоих идеалов рушатся и пытаются похоронить тебя в руинах. Звук сирены невозможно слышать более. Все мои нервы содрогались, когда сирена, перед тем как почти закончиться, издавала отчаянный вопль, направленный на то, чтобы подорвать мою психику. И у неё это получалось. Мне вырвать свой мозг, когда тот потрескивал на последних нотах этой психотропной мелодии. А я ведь с детства была глуховата, какого тогда было другим?

Начало подташнивать, а нужно было идти дальше. Никогда не думала, что сирена столь сильное воздействие. Потом я уже не выдержала и попросила срывать громкоговорители телекинезом.

Осталось проскочить через последнее здание. И нас там уже ждали. По улице было идти бесполезно и намного опаснее, в воздухе начали летать вертолёты, а патрули начали выкатывать пулемёты. Ресторан «Восторг» выглядел печально после нападения республиканцев. Надпись «Утопия доступная каждому» удивила меня. Хотя, скорее всего здесь всего лишь были сдержанные цены. Восторг не был разрушен окончательно, даже очень многое сохранилось. Вывеска со слоганом до сих пор гласила мне позолоченными буквами «Все пони приходят в восторг».

Луна выбила телекинезом тяжёлую дверь чёрного входа и придавила ею одного республиканца. Я и Тэо забежали вперёд, и неожиданно слева на меня набросился двухвостый. Я от испуга полоснула копытом по лицу республиканца. Тот вскрикнул, однако сразу повернул лицо обратно ко мне, и тогда я полоснула ещё раз уже по глазам. Вскрикнув, республиканец повалился на пол, выпустив из зубов дубинку.

— Мои глаза! Сука! – он сначала брыкался, а затем просто начал кричать от невыносимой боли корчась на полу.

— Пошли, — Тэо всепрощающе посмотрела на меня и провела хвостом по моей правой ноге, где проволоки не было и мы пошли дальше.

Вот так встретил меня восторг. Кровью и оскорблениями, после попытки убить. На золотистом полу разливалась кровь республиканца и мешалась с грязью, которую уже никто не убирал. Я представляла, как эта плитка раньше блистала. Я слышала цоканья республиканцев, что приближались сюда убить нас, и сама представляла, как раньше здесь ужинали пони. «Утопия доступная каждому». И горько и забавно. А цоканья всё приближались. Чтобы обмотать вокруг своей ноги проволоку и закрепить её мне пришлось перевязаться несколькими слоями бинтов и затем распотрошить куклу Рэрити с позволения Боу и обмотаться поверх бинтов плотными тряпками. Проволока раздирала кожу и так неплохо, просто мой первый удар вышел не очень. А когда мой второй удар пришёлся по глазам республиканца я сразу ослепила ублюдка. Ослеп в сиянии утопической роскоши.

Я опёрлась на спину Тэо, когда республиканцы забежали. Узкий коридор и они столпились в нём. Один из них даже начал готовить винтовку, пока остальные бежали на нас с дубинками. Я закрутила ручку и «Восторг» опять засиял в багряно-золотистом пламени. Искры выжигали кожу на лице республиканцев и те позакрывали глаза. Фонтан искрящегося света слепил двухвостых, а агенты парализовали их. Затем фонтан утих, и восторг вновь погрузился во тьму, оставив после своего сияния лишь ожоги.

Мы забежали на кухню, раскрыв сдвоенные двери, и совершенно не ожидали увидеть там республиканцев. Тэо ударила одного из них по ноге, отчего тот сразу подкосился, левым копытом зебра добила двухвостого. Звуки заклинаний прорезали воздух и пара республиканцев были парализованы. Луна толкнула одного телекинезом прямо в шкаф и металлическая посуда с лязгом вывалилась, погребая под собой двухвостого без сознания. В пылу сражения я отбежала чуть поодаль, и вдруг на меня из сдвоенных дверей, что были слева от меня, напал республиканец. Я даже не успела среагировать, и тот больно ударил меня в левый глаз. Я замахнулась копытом с проволокой, однако республиканец прижал мою ногу с проволокой к плите, что стояла сзади. Я провела несколько резких ударов ему задней ногой в живот, однако тот, чуть оклемавшись, сразу ударил свободной ногой в лицо, и я не только получила удар от республиканца, а ещё и стукнулась затылком об плиту. Луна откинула республиканца телекинезом, однако двухвостый схватил меня, и я вместе с ним вылетела через сдвоенные двери. Я начала падать вниз со второго этажа и проломила столик, на котором всё ещё была скатерть. Это очень больно, а для такой слабой пони, как я подобное вообще невыносимо. Однако республиканец, казалось, лишь больше озверел, он попытался приподняться и ободрал себе с криком кожу из-за проволоки. Я, освободившись, попыталась убежать, но запуталась в скатерти и упала. Республиканец попытался накинуться на меня, и вдруг двухвостого объяло телекинезом. Тушка республиканца пролетела через весь зал и пробила одно из делений в огромном окне во всю двухэтажную стену. Это заметили республиканцы на улице. Я попыталась встать, и вдруг начали раздаваться звуки нечастых выстрелов. Ваза с завядшими цветами раскололась на части с характерным звуком, и я скорее попыталась спрятаться за колонной, которая поддерживала небольшой балкончик, где и находилась Луна. Десятки республиканцев прорывались в огромный зал ресторана и опирались на столы, чтобы начать стрелять из винтовок. Я слышала треск и крики республиканцев и представляла, как Луна переворачивала столы и швыряла их в двухвостых. Я вскрикнула, когда Боу задела меня копытом и затем отдышалась от испуга.

— Пошли, я покажу выход! – крикнула Боу, утягивая меня за собой.

— А что с остальными!? – пыталась я перекричать звуки сражения.

— Они спустятся по лестнице, всё хорошо, — заверила меня Боу и я последовала за ней.

Мы двигались от одной колонны к другой. Почти весь огонь был обращён на Луну так, что мы смогли без труда продвинуться до выхода. И тогда всё опять пошло наперекосяк. Будто могло быть иначе.

Двухэтажная стеклянная стена рассыпалась под выстрелами пулемёта. Маленькие осколки, словно сверкающие слезинки жильцов утопии падали вниз. На нас теперь охотился вертолёт. Луна ухватила пропеллер телекинезом, и громадина завиляла в воздухе, после чего принцесса опустила аппарат на землю. Двери выхода или, точнее сказать, парадного входа раскрылись, и там стоял республиканец. Я лишь бессильно простонала, резко останавливаясь и прячась за последнею колонну.

— Боу! — Сэнди решила, что останавливаться не к чему. Я в отчаянной попытке остановить её крикнула, но это не помогло. Пегаска разбежалась и распушила крылья. Она в буквальном смысле налетела на двухвостого и сбила того с ног.

Я, торопясь, побежала к пегаске. Боу счастливо улыбалась мне, стоя рядом с республиканцем, будто с добычей.

— Не волнуйся за меня, — мягко сказала она, — хоть мне и приятно, — я устало улыбнулась и…

— А! – двухвостый ударил мне по пястью, и я свалилась на землю. Боу принялась затаптывать республиканца, а тот лишь взбрыкнул и откинул пегаску. Я ударила ему прямо по лицу, и проволока впилась в морду двухвостого. Он вскрикнул и попытался оторваться, однако этим сделал лишь хуже. Морду ублюдку разорвало и тот вскричал от боли. Сэнди опять принялась затаптывать республиканца, как подоспели агенты и парализовали двухвостого заклинанием.

Нам осталось совсем чуть-чуть. Мы уже были напротив здания, из которого поднимался столб магического луча. Поднявшись, я двинулась с остальными к этому зданию. На улицах был переполох. Армия республики подняла все свои силы на подавление бунта, который был в самом разгаре. Пони возводили хилые баррикады, и кидались в республиканцев разным мусором. Некоторые использовали магию и оказывали серьёзное сопротивление двухвостым. Однако рано или поздно ополчение проигрывало. Пегас, летавших в небе, подстреливали и они иногда ещё живые разбивались о землю. Единороги насколько бы хороши не были бы в магии, не могли противостоять такому напору винтовок и пулемётов. Бунт был подавлен, однако он продолжался уже на смерть.

Луна на этот раз выбила двери копытом. Она целеустремлённо продвигалась к Твайлайт, которая окутала себя магическим щитом. Десяток республиканцев, столпившихся вокруг Твайлайт, вылетел дверь не без помощи телекинеза Луны. Со всем отчаянием Луна дёрнула головой, и ярость в виде магической энергии атаковала Твайлайт. Однако тщетно. Щит лишь поколебался, а затем вернулся в привычное состояние.

— Принцесса, сюда приближаются республиканцы, — Луна, не оглядываясь, обвалила главный вход, оставив десятки приближавшихся республиканцев снаружи здания.

— Наверху есть ещё один вход, следите за ним, — спокойно проговорила Луна.

Затем принцесса встала перед щитом Твайлайт Спаркл. Рог Луны заискрился, и затем принцесса ночи коснулась им щита. Щит сильно задёргался и Луна с усилием начала прорезать отверстие в щите. Твайлайт, кажется, даже не занервничала, она лишь уставилась на Луну, продолжая заряжать генератор купола своей магией.

Пара республиканцев выскочили из дверей наверху и сразу повалились под парализующим заклинанием агентов.

— Я уставать начинаю, — заявил один агент, тяжело дыша, — ты как?

— Да нормально пока, — он посмотрел на второго и похлопал того по спине, — ты в ресторане много сил потратил.

Звук прорезающегося щита вскоре был одним из немногих звуков в комнате. Ордерли нервно ходил по зданию и смотрел на Твайлайт и Луну.

— Что не так, — сказал доктор мне, ну, по крайней мере, я была одной из немногих, кто слышала, — почему она не нервничает?

— Кто? – поинтересовалась я.

— Твайлайт, — ответил доктор.

— Луна почти закончила, не переживай, — попыталась я успокоить доктора. Я ещё раз взглянула на принцессу ночи, она выглядела столь усталой. Видимо, у Твайлайт сильная магия, — сражаться с Твайлайт будет тяжело. Луна и так устала, а теперь…

— О нет, — вдруг прервал меня Ордерли. У него опять было это лицо. Лицо, означавшее, что доктор до чего-то додумался, — Луна, срочно отойдите от…

Волна магии откинула меня к стене. Я больно ударилась о металлическую конструкцию и даже не успев прийти в себя, я почувствовала, как меня поднимают в воздух с помощью телекинеза и прижимают к стене. Я попыталась оглядеться своим помутившимся взглядом. Все мы были подняты и прижаты к стене. Луч больше не исходил от генератора. Купол пал. Твайлайт стояла в середине. Она тяжело дышала и еле стояла на ногах, однако продолжала удерживать нас. Луна выглядела обессиленной, когда она почти прорезала щит, Твайлайт оттолкнула нас всех телекинезом. И вдруг она заговорила.

— Рэрити с вами нет? Так ведь? – спокойно спросила она. Доктор усмехнулся.

— Боу, у тебя вышла отличная кукла! – крикнул он, улыбаясь то ли от отчаяния, то ли от бессилия, — раз принцесса до сих пор не разгадала нашу затею!

— Что теперь будешь делать? Убьёшь нас? – спросила зло Луна. По голосу чувствовалось, что ей очень больно, — ты ведь и так убийца.

— Нет, совсем нет, — покачала головой Спаркл, — Я хочу рассказать вам об одной вещи, — почти по-доброму начала Твайлайт, — Думаю многие знают о Пинки-чувстве. Так вот Пинки предсказала, что республика нападёт на нас.

— Только это ни чем не помогло, — сказал Ордерли.

— Если бы не она, не было бы научного центра, — ответила Твайлайт, — Предсказание растолковали неверно и поэтому мы не достаточно подготовились. Также она предсказала падение гармонии, — Спаркл сделала паузу и затем сказала, — и недавно она предсказала, что мы объединимся, чтобы вернуть гармонию, — после этого стало очень тихо, пока Ордерли наконец не сказал.

— А… Там вариант с убийством ещё в силе? – несмотря на серьёзность ситуации я не смогла сдержать смешок. Луна зло посмотрела на меня, а затем на Ордерли, который продолжил, — Я вот лучше сдохну, чем помогу вам убивать Эквестрию, — вдруг он изменился в выражении лица и покорно сказал, — Твайлайт я бы с удовольствием помогал бы вам и бок о бок сражался за гармонию в Эквестрии, однако ваша идея неправильна. Вы не вернёте гармонию, обрушив всё, что было и убив всех пони. Возможно, ты опять неверно истолковала предсказание Пинки Пай.

— Не в этот раз, — учтиво не согласилась Твайлайт, — Вы ведь видели, что творится на улицах. Пони гибнут под пулями республиканцев из-за ваших действий. И вы считаете это правильным путём? – Спаркл оглядела нас и затем, вздохнув, сказала, — ладно. Вы сможете поверить мне позже, а сейчас все мы на Персэпшэне отправимся в научный центр. Там вы поверите мне, ну, а до тех пор вас будут охранять, — Твайлайт улыбнулась нам всем, — рано или поздно. Вы всё рано не сможете победить меня.

— Да, ты права, — согласилась Луна говоря прерывистым голосом и периодически постанывая от боли, — Мы не сможем тебя победить. Зато я знаю то, что уже однажды побеждало тебя.

— И что же это? — немного нервничая, спросила Твайлайт.

— Республика, — с этими словами Луна телекинезом расчистила вход, который сама и завалила.

Послушались выстрелы, и Твайлайт была ранена. Кровь хлынула по телу принцессы, и последующий звук пулемёта не предвещал ничего хорошего для Спаркл. Многочисленные ранения повалили принцессу на пол, однако она успела взгромоздить перед собой магический щит. Все мы опустились на землю, как только по Твайлайт начали стрелять. Ордерли телекинезом выхватил винтовку, которая осталось от тех республиканцев, что окружали Твайлайт, когда мы вошли сюда и выстрелил в Спаркл. Она вскричала и щит исчез. Выстрелы опять начали убивать Твайлайт и вдруг её рог заискрился. Принцесса засияла и затем исчезла. Луна после этого опять завалила вход обломками. Боу подошла туда, где раньше стояла принцесса и изумлённо спросила.

— Она? – Боу хлопнула крыльями и посмотрела на подошедшего Ордерли.

— Телепортировалась, — объяснил Ордерли, не дослушав вопроса, и передал пегаске изумруд с Персэпшэна, — мы почти вырвались. Осталось лишь улететь. Боу, Луна летите к Персэпшэну, а затем вытащите нас отсюда, — Боу посмотрела на дыру в верхушке здания, через которую проходил луч.

— Принцесса, а вы пролезете? – Луна недовольно взглянула на Боу, а один из агентов хихикнул.

— Извините, — сжался агент под свирепым взглядом Луны. Боу покраснела и начала оправдываться.

— Я… То есть… У вас ведь крылья. Они такие большие и красивые. И я вот волновалась, — Луна всё ещё недовольно смотрела на Боу, — ну всё, меня теперь на Луну сошлют.

— Если кого ссылать, то только меня, — встрял Ордерли, — давайте, нам осталось совсем немного.

— Не волнуйся, моя маленькая пони, — вдруг по-доброму сказала Луна, обращаясь к Боу, — полетели.

— Так, ладно, — сказал Ордерли, когда Луна и Боу пропали из виду, — нам нужно оборонять всего одну дверь.

Оборона двери прошла на ура. Я просто крутила ручку изумрудов, каждый раз, как слышала цоканья. Нам лишь оставалось надеяться, что республиканцы не пригонят сюда танк.

— Мы прилетели! – послышался голос Боу через громкоговоритель.

Мы галопом понеслись на улицу. Луна объяла нас своей магией, защищая от пуль. Купола больше не было, и яркое солнце ударило мне в глаза. Наконец я смогла видеть опять и заметила.

Ой! Да Ладно!

Танк запустил ракету, и она взорвалась около нас. Я шла первая и потому уже вышла из здания. Взрывной силой меня откинуло на улицу, и щит вокруг меня исчез. Я, кажется, упала в лужу. Стало мокро и сыро, однако я не могла раскрыть глаза и тем более пошевелиться. Звон в ушах затмил и сирену, и выстрелы, которые давно стали уже привычными. Наконец я попыталась раскрыть глаза. Я ужаснулась, когда увидела перед собой кучу трупов пони. Трупы были свежими, не прогнившими как обычно. Ещё тёплые. Тел было очень много. Я испуганно пошатнулась, когда посмотрела под ноги. Я лежала в реке крови. В буквальном смысле по улице Толл Тела лилась река крови.

— Она упала куда-то сюда! – послышались крики республиканцев.

Я отчаянно заметалась по улице. Персэпшэна не было видно, и поэтому я решила спрятаться. Спрятаться и притвориться трупом. Я накрыла себя ногами молодой кобылки, перед которой лежала ещё одна мёртвая земнопони. Столько трупов по нашей вине. Бунт был подавлен. А город уничтожен. Казалось, будто сопротивление приводит лишь к большим жертвам. Однако мы не могли не сражаться. Нельзя было просто ждать смерть. Это неправильно.

— Да сдохла она! – нетерпеливо проворчал другой республиканец, — пошли уже!

Я ещё немного лежала в залежах трупов, обмокая в крови убитых, пока, наконец, меня опять не объяло щитом Луны.

— Лэмплок, давай сюда! – послышался знакомый голос зебры.

Я воспрянула духом. Вырвалась из залежей мёртвых пони, в чьей смерти была виновата. Разбрызгивая кровь, я вырвалась из тьмы и смерти и продолжила идти. И потом я продолжу идти. Потому что то, за что я сражалась правильно. Потому что уже нельзя отступить. Поэтому бунт закончился лишь тогда, когда большинство пони умерло. Потому что сражаются не за награду. Сражаются за такие вещи как любовь и добро. А за них можно и умереть. Я переступала чужие трупы, шлёпая по крови, непробиваемая для республиканских пуль. Твайлайт не права. Оставив и покинув Эквестрию мы не спасём её. Да она опустеет со временем и в том и другом случаи. Однако гармония чувствует это. И она знает, что куда более ужасно предать пони и оставить их, чем попытаться спасти их и возможно убив при этом. Эти пони умерли не из-за Луны сегодня. Из-за республики. Принцесса Луна лишь зажгла искру. А бунт назревал уже давно. Потому что нельзя жить, когда тебя удерживают насильно. В этом разнице между домом и темницей. Дома ты закрываешься сам от бед и напастей, дома твоя семья, которую ты будешь защищать, если понадобиться. А в темницу сажают насильно. Против воли. Насилие столь противоестественное для пони и побудило их поднять бунт. Возможно я не права. Однако я пойду дальше. Потому что верю.

Я лучше умру, сражаясь за любовь, свободу и дом, чем покорюсь и сяду в темницу.

Такое было не только на той улице. Везде. Толпы трупов. Я с Персэпшэна глядела на всё это. Я тихонько плакала и радовалась. Радовалась тому, что оковы были сброшены и эти пони нашли свой восторг.

Нас тепло встретили в штабе. По виду было, что мы усталые и сломлены. Никто не лез с расспросами. Сэсси лишь кивнула Ордерли в знак глубочайшего уважения и сказала, что все добрались в целости и сохранности. Луна отправилась помогать. Она сказала, чтобы ей дали любую работу и лишь после этого она поговорит с Лэйни. А вот Ордерли сразу сказал, что отправиться в царство снов. Боу пожелала доктору спокойной ночи и настоятельно просила выспаться в этот раз. Перед тем, как уйти, доктор сказал.

— Как проснусь, устроим праздник, — мы все удивлённо глянули на доктора, — да, почему бы и нет. Большинство не подозревает, что произошло в Толл Тейле и хочет отдохнуть после успешной эвакуации. Да и нам не помешает отдых, так что решено, — доктор слабо улыбнулся и пошёл к себе.

Я и Тэо отправились к себе.

Я, отмывшись от крови, устало легла к Тэо. Накинув на себя одеяло, я прижалась к зебре, согреваясь от её тепла. Я уткнулась в полосатую спасительницу и разревелась. Да после всего сказанного, после всего того, что я для себя решила, я всё равно разревелась. Даже если я права, пони всё равно погибли. Очень много пони. Зебра лишь обняла меня. Ей ведь не легче, чем мне. Всё-таки она меня успокаивала, терпела свою боль и успокаивала меня.

— Солнышко, — наконец сказала она, — ты ведь и так знаешь, что не виновата в этом, — я кивнула, всхлипывая, — что тебя волнует.

— Я просто иду дальше. Столько пони умерло, а я сказала себе, что так и надо, что правильно. И пошла дальше, — зебра легла так, чтобы смотреть мне прямо в глаза.

— Будет хуже, если ты остановишься, — сказала зебра, перебирая мою гриву.

— Я знаю, просто иногда кажется, что пони не может выдержать столько смерти. Что пони бы просто уже лёг бы и умер лишь бы не видеть весь этот ужас. И когда я иду дальше, мне кажется, что я какая-то странная.

— Странное не значит плохо, — Тэо высунула из под одеяла свою забинтованную ногу, — моя нога странная, однако ты не думаешь, что это плохо, ведь так?

— Нет, я так не думаю, — я вдруг помолчала и после того, как Тэо слизала слезинки с моей щеки, я спросила, — Что с твоей ногой? – зебра улыбнулась.

— Я расскажу тебе, — она коснулась копытом моего носа и я сквозь слёзы улыбнулась, — однако после праздника, ладно? – я кивнула, — и ты обещаешь отдохнуть?

— Хорошо, — согласилась я.

— Теперь давай спать, — сказала зебра. Я повернулась спиной и она, прижавшись ко мне, обняла меня.

— Спокойной ночи, моя полосатая спасительница, — Тэо любя шлёпнула меня по крупу. Ей почему-то очень нравилось, когда я говорила ей о её полосатости.

— И тебе спокойной ночи, моё маленькое, странное, любимое солнышко, — сонно произнесла Тэо.

Я закрыла глаза и вздрогнула. Передо мной вместо привычной тёмной усыпляющей пелены появились окровавленные тела. Я раскрыла глаза и опять была в кровати с Тэо. Стоило мне закрыть глаза, и я опять видела страшные изуродованные трупы и опять утопала в крови. Я раскрыла глаза и нервно начала цокать по кровати. Такие воспоминания перед сном невыносимы.

— Что случилось, — заботливо спросила зебра. Я даже удивлялась, откуда у неё столько заботы ко мне.

— Я не могу уснуть, — призналась я, — закрываю глаза, а там пережитые мною ужасы.

— Что я могу для тебя сделать? – я постесняюсь об этом попросить. Постесняюсь, — скажи мне, — я набрала побольше воздуха и выдохнув скромно попросила.

— Спой мне колыбельную, — я повернулась к Тэо, чтобы видеть её лицо, — я знаю это странно, однако мама всегда пела, — зебра умилённо посмотрела на меня.

— Разумеется, спою, — ответила зебра со слезинками в глазах.

— Спасибо, — я повернулась и опять прижалась к ней спиной, — это много для меня значит.

Обняв меня, она своим прекрасным голосом запела.

- Звёздочки на небе светят,

И тихо стало давно,

Светлячки во тьме летят.

Я тебе улыбнусь душевно

Не бойся в ночи никого

Я с тобой.

Ни что в ночи не страшно.

Я с тобой.

Я засыпала под самую прекрасную колыбельную, наполненную любовью ко мне. Словно мама вернулась ко мне. И я не боялась ничего и никого, когда меня обнимала Тэо. Этот мир странный. Он столь много забрал у меня. Моих родителей, мою психику. В этом мире умерло столько пони. Это мир был полон крови и смерти. И в тоже время этот мир подарил мне Тэо. Этот мир был странным, и я жила в нём, однако я не боялась. Потому что она рядом.

Часть Восемнадцатая: Бархатные слёзы

Она определённо владеет мной и моим сердцем. Потому что только она может заставить меня танцевать…

Я проснулась, стискиваемая в объятиях Тэо. Я обычно просыпалась очень рано, хоть и была так называемой совой. Копыта зебры обхватили меня и прижимали к её ровно вздымающейся груди. Даже если бы я в конец обезумела и решила добровольно выйти из этих тёплых объятий, у меня это вряд ли получилось бы. Тэо была необычайна, сильна, и держать такую маленькую пони, как я, — для неё не проблема. Хотя, как я уже заметила, находиться в её объятиях было комфортно.

Комната была тёмной и освещалась блеклым источником света в виде небольшой свечки. После столь приятных ощущений прошлое нагрянуло опять. Я лишь вздохнула, подставляя свой разум под поток нескончаемых воспоминаний о смерти. Угрызения совести стали чем-то пугающе привычным, и теперь, к моему сожалению, я уделяла им всё меньше и меньше внимания. Я устала от этого. Устала от смертей, как бы это ни звучало. Всё это никогда не пройдёт бесследно для меня. И как только я обрету спокойную жизнь… Если я вообще достойна такой награды. То тогда ужасные поступки, совершённые мной, станут потихоньку меня убивать. Хотя, скорее, я просто однажды умру от пули или же вируса. Всё это так авантюрно. Будто мы были героями, спасающими Эквестрию. И одновременно с этим, всё было достаточно расчётливо и рутинно. Агенты работали за бумагами, думая, где достать нам снаряжение и просчитывая ходы Республики и Твайлайт.

Хранительницы элементов гармонии были настоящими героями. Героями чистого сердца и помыслов. Они не думали о таких вещах, как выживание и личное счастье. Страшный и могущественный враг с абстрактной целью противостоял шестерым героям связанной крепкой и нерушимой связью. И это выглядело так наивно и волшебно. Я даже не думала, что эти злодеи могут принести настоящий вред Эквестрии. Я всегда знала: хранительницы спасут нас, что бы не произошло. Теперь хранительницы распались: одна из них в коме, а другая бесследно пропала. Республика сразу казалась странным врагом. Что-то было неправильное в ней. Мы продолжали верить, что всё наладится, однако нас ждал печальный исход. Эквестрия в руинах. Республиканцы сражались неправильно за правильные вещи. Спасти свой народ. Теперь всё перемешалось. Являясь самыми кровавыми и морально ужасными существами, республиканцы хотели того же, чего и мы. А вся эта попытка привести Эквестрию к светлому будущему была лишь прикрытием для своих зверств.

А какие же герои сейчас? Мы пугающе живые. У нас есть свои желания, свои цели и мечты. У нас есть свои грехи. И свои одержимости. Всего этого не было у хранительниц. По крайней мере, они не думали о своих прихотях, когда Эквестрия находилась под угрозой. Хранительницы бросались в бой с врагом, не раздумывая. Они знали: победа — единственный путь. И они не могут проиграть. Никак. Позади них пони Эквестрии и сама гармония. Мы же просчитываем все операции. Долго готовимся. Ордерли идёт на изощрённые уловки, чтобы дать нам хоть какое-то преимущество перед многочисленными армиями Твайлайт и Республики. Нас трудно назвать героями, однако времена меняются, и, возможно, именно наша прихоть и одержимость может помочь этому миру стать прекрасным.

— Привет, солнышко, — сонно сказала зебра, потянувшись.

— С добрым утром. — я прижалась сильнее к зебре. Тэо сладко зевнула и положила свои копыта на мой бок.

— Ты знала, что с самой нашей первой встречи мы с тобой спали каждую ночь вместе, — я не ожидала услышать такое и ненадолго призадумалась. — В первую нашу ночь ты плакала и так устала, что уснула со мной в фургоне, — начала рассказывать Тэо.

— Подожди-ка. Тогда в люксе Твайлайт мы спали в разных комнатах. Ты сама сказала, что пришла лишь под утро. — я развернулась к Тэо, чтобы видеть её лицо.

— Ну, — виновато улыбаясь, протянула зебра, — я немного тебе соврала. — я с лёгким возмущением взглянула на Тэо. — Я так беспокоилась за тебя. Ты сильно прохворала в тот день, и ещё такой ужасный приступ… — я тихонько притянула Тэо к себе, остановив поток ненужных оправданий лёгких поцелуем.

— Это так мило, — призналась я.

— Да, я такая, — восхищённо заметила Тэо, вызвав у меня улыбку. — Потом был Рэйнбоу Фоллс, где нам пришлось спать вместе из-за тесной комнаты. Затем Балтимер, где Боу очень кстати улеглась в спальне, а доктор решил проветриться. Затем наша чудесная ночь в фургоне, — она подвинула ко мне свою мордочку, и наши носы нежно соприкоснулись, — а затем тебя парализовали, и ты пробыла в капсуле пять дней, — недовольно и сочувственно проговорила Тэо.

— Подожди, так получается, что…

— Эти пять дней не считаются, — улыбнувшись, быстро прервала меня зебра.

— Ох, и дай угадаю, — протяжно сказала я, — ты всё это время думала обо мне.

— Конечно, — серьёзно призналась зебра. — Я даже оставляла свет включённым на ночь. — я вдруг затихла, стараясь не пустить слезу от столь милого признания. — Больше мы не расстанемся. — Тэо начала тянуться ко мне, и я закрыла глаза в ожидании поцелуя, как вдруг…

— Тэо! — я попыталась освободиться от одеяла, которое зебра неожиданно накинула на меня, пока сама Тэо, невинно смеясь, соскочила с кровати.

— Вставай, солнышко, — я наконец-то стянула одеяло с мордочки, — нам нужно подготовиться.

— Что? Я думала, мы сегодня побудем у себя, — запричитала я, лениво разваливаясь в кровати. — Тем более, ты сама говорила, что тебе больше нравится сидеть дома.

— Так оно и есть. — зебра игриво улыбнулась, выглядывая из-за двери, за которую успела зайти. — И всё-таки, мне не терпится увидеть, как ты танцуешь.

— Ты думаешь, я буду танцевать?

— Поверь. Ты сделаешь всё, что я попрошу. — зебра взглянула на меня и загадочно прибавила: — Всё, — я, задумавшись, смотрела на зебру.

— Я не буду петь! — зебра рассмеялась и затем сказала:

— Ты такая наивная, — подмигнув, зебра вышла из комнаты, оставив меня в раздумьях.

Такое чувство, будто я опять оказалась в Понивилле. И это не очень хорошее чувство, потому что большинство вечеринок проходили без меня. Как бы там Пинки ни старалась меня найти, однако, если прятаться в шкафу, накрывшись мамиными платьями, тебя беспокоить не станут. Теперь, думая о Пинки-чувстве, мне кажется, что Пай знала, где я, и просто не решалась меня тревожить. Это было очень одинокое для меня время. Очень.

Я остановилась перед зеркалом и поглядела на себя. Грустная пони в шарфике глядела на меня своими зелёными глазками, на которые, казалось, постоянно накатывают слёзки.

— Ты не будешь ныть, — требовательно к самой себе сказала я, а затем, немного подумав и решив, что выполнить это будет тяжело, добавила: — По поводу одиночества. — пони в зеркале, казалось, лишь больше расстроилась и готова была заплакать. Мне стало её жаль, жаль саму себя, и я смягчилась. — Хотя бы сегодня, — пони всхлипнула и кивнула головой, после чего я, наконец, решила умыться.

Пони уже начали празднество. Весёлые оклики и крики пугали меня до жути. Я всегда пыталась избегать подобного и не без веских причин. Неприятные воспоминания о тех немногочисленных вечеринках, на которых я побывала, сыпались на меня одно за другим, и у меня был ужасный соблазн просто с визгом убежать к себе в комнатку и упросить Тэо остаться со мной. Однако, гордо цокнув копытом три раза, я направилась дальше. Я хотела навестить Луну и доктора с Боу. Что-то мне подсказывало, что принцесса эту вечеринку точно пропустит. Это было немного странно. На улицах Толл Тэйла до сих пор льётся кровь, а мы здесь, в безопасности, и празднуем. Луна точно не позволит себе отдохнуть и тем более радоваться после такого. Умерло много пони, а жизнь продолжалась, и будто ничего не изменилось. Огонёк в тлеющих лампадках продолжал свои причудливые танцы, когда мимо него кто-то проходил; холодные стены горной пещеры всё так же угрюмо мерцали в причудливых переливах света. И ничего не изменилось, а конец света уже наступил. И я искренне рада, что все остальные пони праздновали в неведении ужасов, что произошли недавно, в то время как некоторых охватила отчаянная радость. Один из агентов, что был с нами, тихо улыбался своим знакомыми, в то время как те просто радовались происходящему. Он держал телекинезом стакан с напитком, тихонько отхлёбывая, и каждый раз после этого вздыхая. Он многозначительно глянул на меня и приветственно кивнул. Я, ответив ему похожим кивком, пошла дальше.

Однако, я знала одного пони, который, казалось, мог улыбаться в любой ситуации. И не знаю, что творилось у него в голове, и какие угрызения совести одолевали этого пони, однако сейчас он будто опять гулял по парку, как в тот раз, когда мы встретились. Неспешно прогуливаясь по коридорам нового штаба, он дарил широкую улыбку каждому встречному и глядел вверх, будто наслаждаясь солнечным светом, в то время как над ним была лишь горная порода. И, казалось, он бы начал собирать цветы, однако пол был ничуть не теплее каменного потолка. Пони скажут, что он полон энергии и желания жить дальше, однако я знала: доктор на грани сумасшествия. И, казалось, уже очень давно.

— Привет, — улыбка чуть-чуть спала с лица доктора. Убедить меня в том, что всё хорошо, у него не получится, поэтому и стараться не нужно.

— С добрым утром, — уже я постаралась улыбнуться. Доктор, кивнув и, немного поглядев на меня, рассмеялся.

— Вижу, ты себя замечательно чувствуешь на вечеринке, — с сарказмом сказал доктор.

— Ага, — уныло ответила я и, подойдя к стене как можно ближе, начала идти, а доктор встал слева от меня, будто прикрывая от всего этого веселья.

— В детстве не заладилось с празднеством?

— Только не надо мне мозг полоскать, — прорычала я без злобы.

— Я и не собирался, — неумело оправдался Ордерли. — Однако, если хочешь поговорить об этом.

— Нет.

— Ладно, — мы немного помолчали, пока доктор не сказал: — Меня попросили тебя немного отвлечь, — признался он.

— Ну, отвлекай, — усмехнулась я. — Кстати, где Тэо?

— Она и попросила тебя отвлечь. Они с Боу готовят что-то вроде сюрприза для тебя.

— А разве ты не должен был мне об этом говорить? — удивилась я.

— Отнюдь, — протянул доктор, — ожидание сюрприза лишь увеличивает удовольствие от него.

— Это имеет смысл, — согласилась я.

Мы вошли в тот зал, где готовились к празднику. Главный офис штаба был превращён в танцплощадку. Казалось, неприветливые стены теперь были мистическими и необычными после того, как их украсили парочкой фонариков. Слева находилась небольшая импровизированная сцена.

— Мы даже откопали ди-джея, — гордо заявил Ордерли. — Не Пон-3, конечно, однако растормошить толпу сможет. — я совсем не радовалась растормошенной толпе, однако маленькая грустная пони в зеркале обещала не ныть. — А мы будем сидеть здесь. — Ордерли указал на столик около стены. Он стоял вдалеке ото всех, и в то же время отсюда был замечательный вид на сцену. Я была почти уверенна, что Ордерли выбрал столик специально. Доктор уловил мою улыбку и сказал: — Надеюсь, более неврозы из-за шумной толпы тебя не побеспокоят.

— Надеюсь.

— Сядем? — Ордерли указал копытом на столик. Мы уселись так, чтобы нам было видно сцену. Хоть некоторые уже начали веселиться, приготовления ещё шли, и в зале было не так много пони. — Думаешь, Твайлайт права? — вдруг спросил Ордерли. Я взглянула на доктора, и вдруг мне стало стыдно за свои страхи. А потом вспомнила Толл Тейл, и стало ещё более стыдно. Однако, не могла же я просто отказаться от своих страхов, потому что относительно чего-то другого это кажется не значительным.

— Тебе тоже кажется, что она действительно верит в сказанное, — сказала я.

— Да, — вздохнув, ответил Ордерли. — Мы считали её злой принцессой, а она так же, как и мы пытается спасти Эквестрию.

— Луна говорила об этом ещё перед тем, как мы пытались украсть статую аликорна, — вспомнила я.

— Я боюсь за Луну, — признался Ордерли. — Боюсь, что в последний момент она просто обернётся против нас. Я и сам-то тяжело верю в то, что я прав, — доктор молча уставился на пони, которые передвигали столы. Растерянный взгляд доктора на фоне безмятежной суеты агентов напоминал о том, что где-то сейчас происходят чудовищные вещи, о которых мы решили просто не беспокоиться.

— Знаешь, Лэмплок, Сэсси правильно сказала тогда, что я предвзят. Я заинтересован в том, чтобы вылечить пони. И не более. — доктор с тяжестью выговаривал каждое слово, будто скидывая с души один камень за другим. — Меня давно надо было отстранить.

— Нет, — резко сказала я, — это неправильно — просто ждать, когда все пони умрут. И… — я замолчала, думая о том, что и я предвзята. Я не хотела умирать. Не хотела терять Тэо. Доктор грустно ухмыльнулся, заметив сомнение в моих глазах.

— Мы с тобой не герои, Лэмплок. Совсем нет. Каждый из нас бежит от прошлого. Каждый по-своему. Я стараюсь исправить ошибки. Ты ищешь защиты от прошлого. — он внимательно посмотрел на меня. — Однако, нам обоим важно вылечить болезнь. Это будет совсем скоро. Нам осталось совсем немного. Кантерлот, и после него ты сможешь жить такой жизнью, какой захочешь.

— А вдруг мы ошиблись? — спросила я. — Вдруг наши действия приведут пони к последующей гибели?

— Пони уже у гибели, — резко произнёс доктор. — Конец света уже наступил, Лэмплок. Ту гармонию, что была, уже сложно вернуть. Однако мы можем попытаться хотя бы выжить. — я изумлённо глянула на доктора.

— Так ты не собирался спасать Эквестрию? — разочарованно проговорила я.

— Я и так спасаю её! — отчаянно сказал Ордерли. — Просто спасаю её лишь от болезни. Мы ведь не знаем, права ли Твайлайт.

— Раньше ведь ты говорил мне, что ты прав, что нужно только верить.

— Я и сам раньше верил, — тихо сказал Ордерли, — зато сейчас я знаю, что, когда вылечим пони, у Эквестрии появится шанс спастись. Бросив всё на произвол, мы не сможем ничего сделать. — доктор легонько коснулся моего копыта. — Послушай, ты ведь хочешь спасти Тэо. Она для тебя всё. Подумай, сколько ты сможешь провести с ней времени в этом прекрасном мире.

— Эквестрия важнее, чем мы с ней, — тихо сказала я, уже сама не уверенная в своих словах.

— Ты не должна отказаться от неё, потому что относительно чего-то другого это кажется незначительным, — вдруг сказал Ордерли, и у меня пробежали мурашки по коже от проницательности доктора.

— Это значит, что мы должны пойти против Эквестрии, против того, что мы изначально хотели защитить?

— Нет. Мы хотели вылечить Эквестрию, и после защитить её от республики и от всех кошмаров. Я даже придумал, как это сделать. — доктор ненадолго замолчал, а затем тихо сказал: — Я просто хочу знать, что ты пойдёшь до конца.

— Зачем тебе моя помощь? — спросила я. — Я даже не единорог.

— А мне помогает то, что я единорог? — озадачил меня Ордерли. Магия доктора помогала, однако не так часто, как могла бы, умей он хорошо колдовать. — Я знаю, ты сможешь сделать всё ради неё, а значит, ты сможешь мне помочь излечить всех от этой болезни.

— Это все, потому что я могу быть убийцей, да? — предположила я. — Если Луна откажется помогать, мы не сможем попросить Лэйни о помощи, и тогда тебе понадобится убийца.

— Послушай, всё не так, как выглядит, — начал оправдываться доктор. Меня захлестнула обида за столь ужасное отношение ко мне. Я всегда думала, что доктор хотел мне искренне помочь... И тут в моём разуме скользнула одна идея.

— Стой, — прервала я оправдания доктора. — Если тебе была нужна убийца, зачем ты меня тогда останавливал и спорил с Сэсси?

— Потому что вы мне и вправду дороги, — сказал доктор искренним голосом, и, хоть поверить очень хотелось, делала я это с трудом. — Пока Твайлайт не высказала эту безумную идею, я надеялся, что мы справимся с помощью Луны. Теперь же я вижу, что для победы в Кантерлоте нам всё равно понадобится убийца. И, если Луна откажется нам помогать, я сожалею, однако именно тебе и придётся стать этой убийцей. — я посмотрела на доктора, размышляя над всем. И было лишь одно, что меня пугало в этой идее.

— На небесах, — начала я, и затем глянула на доктора. — Ты ведь веришь в жизнь после смерти?

— Да, — грустно ответил Ордерли, будто из-за этого у него и были проблемы.

— На небесах нас не простят за то, что мы сделали, — говорила я тихим благоговеющим и напуганным перед всевозможными небесами голосом. — Если Твайлайт права, это значит, что мы разрушим одну из самых прекрасных вещей на свете. Мы разрушим саму гармонию. — доктор тяжело смотрел вниз, обдумывая сказанное мной, пока не ответил:

— За то, что я сделал до этого, меня всё равно никогда не простят на небесах, — доктор вздохнул и, закрыв морду копытами, сказал: — Лэмплок, если решишь, что Твайлайт права, прошу тебя предупреди меня об этом. — Ордерли убрал копыта от лица и произнёс: — Однако, если ты будешь уверена в том, что Путь Щедрости — самый верный путь, скажи мне об этом, и, я обещаю, мы сделаем всё возможное, чтобы вылечить пони. — встав из-за стола, он добавил: — И Тэо, — доктор немного прошёлся, потянулся, и затем, присвистнув, он обернулся ко мне. На мордочке Ордерли сияла та самая широкая улыбка. — Ну, а сейчас, давай веселиться, — искренне и жизнерадостно произнёс он, что немного даже напугало меня. Я встала из-за стула и последовала за доктором, когда он начал идти своим неспешным шагом. Он будто гулял по парку и иногда смотрел наверх. А там… Там небеса, и они светят ему своим тёплым и всепрощающим светом.

Что я натворила? Что доктор натворил? Что же ты сделал, Ордерли? Неужели это столь ужасно, что сами небеса не простят доктора? И я шла по этому пути. Рэрити создала «Путь Щедрости», зная о намерениях Твайлайт, и меня это успокаивало. Если сама щедрость отказалась умирать ради Гармонии, может, это действительно неправильно. Хотя Рэйнбоу смогла предать. С другой стороны, Твайлайт сказала, что она единственная, кто осталась верна Эквестрии. Это было ужасно. Я оказалась неправа сегодня утром, когда говорила о героях. Я сказала, что герои нынешней Эквестрии пугающе живые. Я оказалась неправа. Герои всегда должны быть самоотверженными и сделать всё во имя добра. Для героев нет серого. Лишь чёрное и белое. Для нынешних героев важны их желания. Добро стало относительным для нынешних героев, а значит, истинных героев не осталась вовсе.

Всё сказанное доктором было очень неожиданным, однако сам Ордерли старался не подавать виду. Он принялся светски беседовать со всеми пони, пока, наконец, не сказал мне, что подошло время сюрприза. Я прошла, как он объяснил мне, в комнату Боу. Оставив меня с пегаской наедине, Ордерли, приятно улыбаясь Боу, сказал, что у него ещё есть несколько дел.

— Пошли со мной, — позвала пегаска. Она была одета в жилетку, тёплый розовый цвет которой так эффектно сочетался с её песчаной шёрсткой. Такая же розовая бабочка на её шее также подсказала мне, что пегаска готовилась к этому вечеру, как и все остальные. Удивительно, как небольшой праздник помогал всем забыть ужасы прошлого. Ну, или хотя бы помогал притвориться, что смогли забыть. Вот чего уж я не ожидала, так это того, что простые радости кобылки вроде одежды и с меня сгонят печаль умирающего мира.

— Ты так здорово выглядишь, — искренне польстила я, трогая края жилетки. — Ты сама это сшила?

— Да! – гордо заявила Сэнди. — Я же говорила: я хорошая швея, — с небольшим укором произнесла пегаска.

— Милая, в этом никто не сомневался. — так, ладно… Та кукла была ужасна. Серьёзно. Одежду Боу шьёт замечательно, а вот к шитью кукол её нельзя допускать. — У тебя получился шикарный наряд.

— Я знаю, — вдруг заулыбавшись, произнесла пегаска. — Однако, это не всё. — тут пегаска раскрыла дверь небольшого шкафчика, которого в нашей комнате с Тэо не было, и я увидела то, что висело прикреплённое за лямочки. — Это для тебя, — добрым голосом произнесла Боу, — подарок. — я засиявшими глазами смотрела то на пегаску, то на её подарок. Легонько коснувшись копытом нежного чёрного бархата, я спросила:

— Это мне?

— Я же говорю: подарок.

— Спасибо! – я с визгом кинулась обнимать пегаску.

— Я решила, что твоей тощей, — пегаска виновато посмотрела на меня и, нервно хихикнув, попыталась исправиться, — то есть, стройной фигуре пойдёт такое мешковатое бархатное платьице. — Боу подбежала к платью и увлечённо принялась рассказывать про него. — И мне всё равно, что считают другие. Мешковатые вещи — это здорово, тем более, на такой фигуре, как у тебя. И, что ещё более важно, я решила, что тебе будет приятно оставить свой шарфик, поэтому, — Боу подошла ко мне и ослабила шарф, после чего он свободно повис на моей шее, — если сделаешь так, то будешь смотреться очень красиво. — пегаска прикусила губу и затем добавила: — Хоть и необычно, — я лишь ещё раз обняла пегаску. — Надевай платье и пошли.

— Тэо тоже будет в платье? – поинтересовалась я.

— Пусть это будет для тебя сюрпризом, — улыбнувшись, ответила пегаска.

— Это неправильно, доктор, — её величественный голос сложно не узнать. Тем не менее, говорила Луна подавленно и тихо.

— Вы же не хотите бросить нас сейчас? Я знаю, что вам тяжело после событий в Толл Тейле, — говорил доктор.

— Это не из-за Толл Тейла, — будто сомневаясь в своих же словах, прервала Луна. — Я подумала, что, раз ты считаешь, что ожидание смерти не вернёт гармонию, то неужели, сея смерть, мы сможем вернуть гармонию?

— Разве мы сеем смерть?

— А что мы, по-твоему, собираемся делать в Кантерлоте? — Луна вдруг оглянулась, когда увидела нас с Боу. — поговорим позже, — сказала она и затем тихо прибавила: — Я не считаю, что Твайлайт права, однако и в нашей правоте я начинаю сомневаться. — Луна неспешно ушла, громко цокая копытами, и доктор сказал нам:

— Ну, — весело начал Ордерли, — пошлите отдыхать!

— Да! — звонко подхватила Боу, которая будто совсем ничего не слышала, и побежала в направлении зала, который был уже недалеко.

— Лэмплок, — обратился ко мне доктор, — я знаю, ты сейчас захочешь многое обдумать и даже, возможно, решить что-то, однако лучше займи свою голову отдыхом. Наша цель не изменилась, мы всё ещё спасаем пони. Возможно, мы не герои, но мы уж точно и не злодеи. — я выпустила воздух из ноздрей и сделала шаг навстречу залу.

Я распахнула двери, и яркий свет ослепил меня ненадолго. Звуки громкой музыки и танцующих пони отвлекли меня. Яркая посуда, белые скатерти, разговоры, цоканья танцующих копыт — на всё это я немного обратила своё внимание. Всё-таки, лишь одна она заинтересовала меня. Все мои оставшиеся чувства тянулись к ней. Она прекрасна. Она сидела за столом и сразу увидела меня, как только я вошла. Свою нежную улыбку она дарила мне, и я потянулась к ней всем своим телом. Я ступала по залу, не отрываясь от неё своим взглядом. Как звон посуды уходил на задний план, так и война забывалась. Страдания пони, моё желание спастись, а не спасать, всё это не здесь. Всё это так далеко, и я бы корила себя за это, однако я занята. Лишь она волнует меня. Она вышла из-за стола, и её великолепное чёрное шёлковое платье заскользило по полу, когда она пошла навстречу ко мне. Она коснулась меня и губами и тихо сказала:

— Ты чудесна, солнышко, — и провела по мне своим копытом, одетым в шёлковые вечерние перчатки, скрывающие её бинт.

— Ты так прекрасно выглядишь, — призналась я. Зебра смущённо улыбнулась и ответила:

— Пошли за стол, пока я окончательно не разомлела под твоим взглядом.

Тогда в Балтимере народу было не так много. Музыка там была такой спокойной, и все пони сидели за уютными диванчиками. Здесь же с самого начала играла громкая музыка, поначалу пони даже не смогли достаточно расшевелиться. И лишь затем топот копыт начал звучать почти так же громко, как и музыка. Однако всё это не касалось меня и моего маленького мирка за этим чудным столиком. Еда, к слову, была на уровне кафетерия в научном центре. Даже я, — пони, потерявшая вкус, — с какой-то грустью глядела на это сено. И всё-таки, пони веселились. Со стороны это выглядело как отчаянная попытка забыться. И я не смела обвинить кого-то в этом: грустно мне от того, что и я делаю то же самое. Причём всю мою жизнь.

— Жаль, однако, — произнёс Ордерли, и все сидящие за столом обратили на него внимание. — Если бы Эквестрию не ждали такие ужасные муки, мы бы с вами не сидели бы здесь.

— И разве это плохо? — вдруг спросила Боу. — Зато Эквестрия была бы опять цела и счастлива.

— Тогда бы не встретились, — донёс свою мысль до пегаски доктор, и Боу заметно помрачнела. Ордерли посмотрел именно на меня и спросил: — Вы бы пожертвовали нашей встречей, чтобы спасти Эквестрию?

— Я даже не знаю, — сказала пегаска, — мы бы ведь могли встретиться где-нибудь ещё. — Сэнди ненадолго задумалась, и затем грустно сказала: — Хотя, вдруг и не встретились бы.

— Даже если бы мы и встретились, — начал Ордерли, вставая из-за стола, — я сомневаюсь, что мы бы смогли стать столь близки. Эквестрия переживает тяжёлые времена и, к сожалению, именно это нас и сплотило, — доктор немного помолчал и затем сказал: — Или к счастью. Я собираюсь дойти до Сэсси, — обратился он к Боу, — ты не хочешь пойти со мной?

— С удовольствием, — согласилась Боу и вальяжно протянула своё копыто доктору.

— Я бы и вас позвал, — обратился к нам доктор, — однако, уверен, вам и вдвоём хорошо. — зебра, улыбнувшись, кивнула доктору, и после этого Ордерли и Боу оставили нас наедине.

Я положила свою голову на плечо Тэо и прижалась к ней. Пожертвовать нами или остальным миром. Столь пугающий выбор. Если бы я могла всё исправить. Исправила бы я? Мои родители, счастье Эквестрии и миллионы жизней. А на другой чаше весов она. Одна зебра. И я не могла выбрать. И я могла бы просто радоваться, что мне уже не нужно выбирать, однако передо мной встаёт другой выбор. Она или счастливое будущее Эквестрии. Я могла бы успокаивать себя мыслями о том, что Твайлайт не права, однако неужели мы правы? Я так запуталась. Что важнее: моё счастье или же счастье всей Эквестрии. Почему именно мы должны были отказываться от нашего счастья? Неужели после всего пережитого я не могла просто быть с ней?

Я разревелась, и мои слёзы заскользили по её шёлковому платью. Словно чувствуя меня, Тэо лишь прижала меня к себе. Я не могла выбрать. Неужели я смогла бы выбрать её и оставить весь мир?

— Солнышко, — вдруг произнесла она. Было стыдно за то, что я испортила один из немногих счастливых в некотором роде вечеров, поэтому я украдкой виновато взглянула на неё. — Нас ждёт конец. Так или иначе, — она говорила тёплым голос, выжидая паузы. — Несмотря на это, что бы ни случилось, как бы это всё ни закончилось, я всё равно буду любить тебя.

Это было так обидно. Неужели мы не могли быть с ней просто счастливы. Просто жить, радуясь каждому мгновению, проведённому вместе. И так было со всеми пони в Эквестрии. Обычное желание жить, которое я постоянно испытывала в тайне даже от самой себя, когда была маленькой. Тогда я была всего лишь психически больной; теперь же нас сдерживала катастрофа и апокалипсис. И, несмотря на это, мы продолжали жить. Любить.

— Так тяжело выбрать, — сказала я, немного успокоившись.

— Выбери то, что кажется самым правильным и искренне добрым, — я так же украдкой взглянула на зебру и кивнула. — Что бы ты ни выбрала, я всё равно останусь с тобой, — поцеловав меня, зебра прибавила: — Сколько бы нам ни осталось, — утерев копытом слёзы с моей мордочки, Тэо улыбнулась, — Я знаю, что успокоит тебя.

— Что? – всхлипнув, спросила я.

— Танцы, — игриво сказала Тэо.

— Что... Нет! — занервничала я.

— Вот видишь, — рассмеялась Тэо, — это тебя сразу успокоило.

— Это не успокоило меня. Я просто начала переживать по другому поводу! — кричала я.

— По очень милому поводу, — заметила Тэо. — Давай, скажи мне, что ты не умеешь танцевать, а я тебя всё равно потяну за собой, — монотонно выговаривала зебра, — а затем мы тихо потанцуем в объятиях.

— Под такую музыку? — я ничего не имею против чужих вкусов, однако играющая музыка походила на скрежет метала, по которому постоянно цокают копытом.

— Ты права, — согласилась Тэо. Я уже обрадовалась, что мы останемся тут, как вдруг зебра сказала: — Пойду, попрошу включить что-нибудь поромантичней. — я простонала и положила мордочку на стол. — Я тоже тебя люблю, — нараспев сказала зебра и ушла.

Всё-таки, в танцах есть нечто особенное. Нежные прикосновения, её тихий голос мне на ухо и грустная мелодия…

— Прости, — я наступила ей на копыто уже в который раз.

— Всё хорошо. — я лишь вздохнула, отказываясь от прекрасной возможности поныть. Не хотелось омрачать этот и так ужасный по моей вине танец моими причитаниями.

Чувствую туман над землёй,

Чувствую пустоту внутри,

Чувствую, что меня где-то ждут.

— Мне нравится эта песня, — призналась я, — хотя, наверное, мне просто нравится всё слезоточивое.

— Это «Пассажир», один из моих любимых исполнителей, — сказала Тэо. — Я специально попросила включить эту песню.

— Пассажир?

— Да.

Чувствую шум вместо музыки,

Перекрываю дарованный мне простор узостью,

Чувствую жгучую боль в глазах.

— Тэо?

— Да.

— Что с твоим копытом? — Тэо не ответила сразу, поэтому я сказала: — Ты сказала мне вчера, что расскажешь.

— Да, я знаю, — зебра вдруг тихонько усмехнулась и сказала: — Я надеялась, моё копыто будет единственной драмой на сегодня, однако я вижу, что тебе и без этого тяжело. Это может подождать.

— Что? Нет, — ласково сказала я. — Ты самое важное для меня. Не будь тебя, я бы и не переживала сегодня, — тихонько поцеловав её в шею, я сказала: — Я не знаю, что с твоим копытом, однако я вижу, что это тебя мучает. Я приму тебя любой…

— Не говори так, — резко сказала Тэо и затем тихим голосом добавила: — Ты не знаешь, насколько всё плохо.

— Так скажи мне. — зебра уткнулась в мою шею, зарывшись мордочкой в гриву, пока, наконец, не сказала:

— Хорошо. Только дотанцуем этот танец, ладно?

— Ладно. — она прижалась ко мне так крепко, будто это наш последний танец.

Она думала, что я брошу её. Я подготовила себя ко всему самому страшному, что могло быть с её копытом, и всё-таки она всё равно переживала. Она обещала мне, что будет всегда меня ждать, и я ей верила. Всё, что произошло с её копытом — это часть её. Это словно сумасшествие, именно это повлияло на Тэо и её психологию. Именно благодаря копыту она стала той, кто полюбила меня, и этого не отнять. Так неужели я могу не принять то, что будет под её бинтами? Тэо же не хотела переживать. Она действительно хотела станцевать этот танец. Прикрыв глаза, она наслаждалась, будто убаюкиваясь в моих объятиях. Я так желала увидеть, что с её копытом, чтобы сказать ей о том, что всё хорошо. Так хотелось прекратить её страдания, как она прекращает мои.

Чувствую сожаление о том, что её нет рядом.

Чувствую сердце с боязнью страха.

Часть Девятнадцатая: Тлеющие угли

Тэо смотрела на меня, сидя на нашей кровати. Я в терпеливом ожидании сидела напротив и не торопила зебру. Она должна сделать это сама. Снять все страхи и довериться мне, как я доверяю ей. Тэо доверяла мне всегда, однако, когда дело касалось её копыта она становилась похожей… На меня. Такая же пугливая и недоверчивая даже к близким пони, такая же робкая, ранимая и одновременно нервная. Я лишь хотела помочь ей, как она помогала ей, потому что знала, как это тяжело.

— Я готова, — сказала она, и я оживилась, — только прошу тебя. Если ты не захочешь после этого быть со мной, — я уже собралась возразить, как зебра сказала, — Лэмплок прошу, дослушай меня, — моя любимая чуть не в слезах говорила всё это, — если ты не захочешь быть со мной после этого. Если я покажусь тебе столь уродливой, что ты не сможешь больше ко мне прикасаться, — зебра тихонько заплакала, и мне так хотелось обнять её и утешить, однако она продолжала говорить, — Если ты не захочешь больше называть меня своей любовью, я прошу тебя. Позволь мне хотя бы быть рядом с тобой. Так рядом, как ты разрешишь. Позволь мне тихой тенью идти за тобой и наслаждаться тем, что раньше ты меня любила. Позволь мне оставить в своей памяти то чудное время, когда мы были вместе, поскольку это для меня единственное, что имеет значение в жизни. Я буду тихо восторгаться твоим великолепием, твоей добротой и уникальностью, только прошу, разреши мне остаться рядом, — я не смогла сдержать слёз. Зебра подошла ко мне и, взяв моё копыто в свои сказала, — Я так люблю тебя, Лэмплок. Ты разрешишь мне?

— Да, — сразу же сказала я. Моё сердце разрывалось на куски при виде столь опечаленной Тэо. Я так хочу, чтобы она знала, что я люблю её, — Тэо, я не брошу…

— Нет, не говори этого! – занервничала зебра, — прошу, не говори, пока я не показала копыто.

— Хорошо, — я лишь посмотрела ей в глаза, ожидая того, что она скажет.

— Лэмплок, я хочу попросить тебя о кое-чём.

— Всё что угодно любимая.

— Ты… — она всхлипывала и залилась краской, — Это может быть наша последняя ночь, когда ты ещё любишь меня. Так что… Ты можешь поцеловать меня? – я, разумеется, согласилась и уже потянулась к ней, как она сказала, — только прошу, не ненавидь меня после этого, — я недоумённо посмотрела на неё. Ну как я могу тебя ненавидеть? Ты же самое лучшее, что произошло в моей жизни. Ты это я, а я это ты, — ты сейчас удивляешься, — в слезах говорила она, — а когда ты увидишь моё копыто, тебе может стать противно, что я прикасалась к тебе и лежала с тобой в одной постели.

— Я не буду ненавидеть, — сказала я.

— Ладно. Тогда поцелуй меня, пожалуйста, — робко попросила она.

— Конечно.

Я виновато придвинулась к ней. Я чувствовала такую вину из-за того, что она так убивается. Она так любит меня. Я нежно потёрлась о её мокрую от слёз щеку, и она тяжело задышала, будто в ожидании чего-то прекрасного. Я скользнула своей щекой к её носу и затем, немного повернув мордочку, я коснулась её носа своим. Она продолжала плакать и, тем не менее, делала это тихо. Слёзки выкатывались из глазок и лишь иногда она всхлипывала. Я коснулась своим копытом её груди, и она вздрогнула. Она отрывисто задышала, и я попыталась её успокоить. Так не привычно это делать. Обычно это я плакала. Обычно это она меня уверяла, что будет любить меня такой, какая я есть. Тут я, легонько повернув мордочку вбок, коснулась её губ своими. Я ненадолго отстранилась, чтобы поглядеть ей в глаза. Она была мной. Тот самый трепет и растерянность в заплаканных зелёных глазах. Тут закрыв глаза, я нежно прильнула к её губам, не намереваясь более отстранятся. Лаская её губу, я коснулась языком её рта. Копытом, что было на её груди, я решила обнять её и прижать к себе. Шёлк прижался к бархату, и мы продолжали наш поцелуй. Она трепетно наслаждалась каждой минутой думая, что это действительно может стать нашим последним поцелуем. Я любила её и представляя самое ужасное, что могла увидеть на её копыте я не могла и думать о том, что могу бросить её из-за чего-либо. Я отстранилась, однако оставалась так близко, чтобы чувствовать её дыхание. Тепло я чувствовала до сих пор. Она дышала так громко и тепло, боясь раскрыть свои глаза. Я коснулась её губ ещё раз и отодвинулась от неё. Тэо раскрыла глаза полные слез и тихим пугливым голосом сказала.

— Спасибо, — она всхлипнула и, посмотрев в сторону, сказала, — думаю, сейчас. Я знаю, первая твоя реакция всё равно будет испуганной, поэтому не бойся подумать, только прошу, скажи мне сразу, — тяжело вздохнув, она зубами стянула с себя вечернюю перчатку. Передо мной предстало её левое копыто в бинтах, и зебра посмотрела на меня с огромным желанием остановиться на этом и, тем не менее, ей самой нужно было сделать это, — Я люблю тебя.

Тэо зацепилась за краешек бинта и дёрнула. Затем она поспешными движениями стала разматывать бинт. Она накладывала повязку в несколько слоев, и я пока что не могла разглядеть, что там. Наконец, что-то начало проглядываться бинт потихоньку начал отпадать сам собой. Тэо закончила разматывать бинт и робко выставила своё копыто. Мне стало жаль зебру. Оно было страшным. Я невольно округлила глаза и посмотрела на неё. Она испуганно задрожала и, тем не менее, ничего не сказала и ждала моих слов. Там не было копыта. Это было не копыто, а кость. Голая кость, на которой клочьями ближе к верху прикрепилась омертвелая ткань тела. Она была словно у тех трупов, что я встречала. Такая же сгнившая и пугающая. Воспоминания нахлынули на меня. Мертвечина и сгнившие трупы. Тот ужасный контейнер и реки крови в Толл Тейле. Всё это было на её копыте. Я лишь больше стала чувствовать себя виноватой. Я ожидала ожога, шрама, протеза. Только не этого. К этому я себя не подготовила. Я взглянула на Тэо. Я должна была сказать ей что-то. Сделав шаг навстречу, я зажгла в её глазах надежду. Зебра почти улыбнулась, как вдруг опять занервничала. Её бедный и так измученный разум зачем-то стал подкидывать ей пугающие идеи. Она так боялась моей реакции на её копыто. Я не знаю, судьба ли это или просто мой мозг и сердце решили так, однако глядя на её копыто я видела все свои ошибки. Глядя на её копыто, я думала о мёртвых пони, что я не спасла.

- Лэмплок... Ты правда не обижаешься из-за того, что... Мне легче, потому что ты больна...

Видя моё сумасшествие, она чувствовала, что внутри я тоже пугающая. Мы обе были внутри больны. И очень страшной болезнью. Нас не могли принять пони. Потому что мы были страшными. Она полюбила меня, потому что чувствовала ту самую боль, что я чувствовала на протяжении всей моей жизни.

Я подошла к Тэо. Расплакавшись, я поверила самой себе, поверила в то, что не брошу её. Я наклонилась к её копыту и Тэо попыталась отодвинуть свою ногу от меня, однако я взглянула на зебру и улыбнулась. Она подвинула свою ногу ближе ко мне, и я коснулась губами белой кости. Зебра громко всхлипнула, разорвав моё сердце. Кровь пролилась по всему моему телу, и жар любви заполнил меня всю. Я продвигалась всё выше и выше. Слёзы зебры капали мне на гриву, пока мои губы прижимались к мёртвым участкам её ноги. Наконец я поднялась до её шеи и встретилась с ней глазами, полными слёз. Я люблю её.

— Это значит, что ты? – она была так беззащитна передо мной. И я взяла её в объятия и успокоила её.

— Я люблю тебя со всеми твоими страхами и всей твоей болью. Я люблю тебя, — Тэо вцепилась и в меня и разрыдалась опять. И в этом плаче было нечто разрывающее душу. Я почувствовала это. Почувствовала, как внутри неё стало ярче. Будто она освободилась и впервые за всю свою жизнь она дышала полной грудью. Она жадно глотала воздух и продолжала реветь. Она была столь счастлива, что годы страха и одиночества закончились.

— Я всегда буду с тобой Лэмплок, — сказала она глядя на меня сквозь слёзы, — я не брошу тебя, чтобы не случилось, и кем бы ты ни стала.

Ей понадобилось время, чтобы успокоиться. Иногда она прекращала плакать, однако как только я касалась своим носом её мордочки, она продолжала рыдать. Я боялась, лишь бы у меня не начался приступ, мне не хотелось оставлять её одну. Тем не менее, вскоре я смогла утешить её. Тэо пролежала ещё немного у меня в объятиях, просто наслаждаясь мной, и затем она прикрыла глаза. Подумав, что она вымоталась и уснула, я положила свою голову на её шею и тоже решила отдохнуть, как вдруг зебра поднялась на ноги. Было непривычно видеть, как она ступает на свою кость, однако я старалась сохранять обычный вид и мои глаза округлились лишь тогда, когда она стала наматывать бинт на своё копыто.

— Зачем ты это делаешь? — встав с кровати, я подошла к ней, — Я ведь уже знаю.

— Да, однако, — зебра вздохнула и обернулась на меня, — я не хочу, чтобы ты видела меня такой или тем более прикасалась к этому уродству, — я уже собралась возразить, как Тэо прервала меня, — я знаю, знаю, что ты делала бы это и это очень согревает моё сердце, — заметила она тепло. Всё, что мне оставалось сделать, это согласиться с зеброй и обнять ее, прижав свою мордочку к её приятно вспотевшей спине. Закончив обматывать своё копыто бинтами, она спросила, — я могу рассказать тебе, как это случилось?

— Конечно, — мы всё ещё сидели с ней на полу, и я продолжала обнимать её.

— Я не знаю, когда это случилось. До моего рождения или после, однако, как рассказывала моя мать эта «честь» выпала ей и мне, когда она была беременна мной. Возможно, это напугает тебя даже чуть больше, чем моё копыто, — она выдержала паузу и сказала, — Я некромант, — зебра выжидающе смотрела на меня, пока я не спросила.

— То есть, ты можешь общаться с мёртвыми? – недоумевая, спросила я.

— Не только. Общаться с мёртвыми можно и без этого, — она протянула мне перебинтованное копыто, — Я умею управлять душами живых. Доставать их, перемещать и отпускать обратно в тело. И за это я должна была заплатить цену. Небесам не нравятся, когда, кто-то меняет привычное течение жизни и пытается управлять душами. Поэтому и убийц они прощают лишь в крайних случаях. Поэтому и я должна была заплатить цену.

— Из-за этого ты работала в отделе зебринской магии?

— Да, — усмехнулась Тэо, — я была ценным кадром. Хоть и не самым уместным, — я задумалась немного обо всём этом.

— Значит, ты можешь достать мою душу из моего тела.

— Да конечно, — тут зебра немного помрачнела, — однако это очень болезненно для того, чью душу я буду доставать. Это боль за гранью физической. Это душевная боль. Я читала об этом. Такое чувство, будто с твоего мозга снимают тонкий слой и затем обжигают, то, что осталось и так несколько раз. Сама душа кричит в агонии. После этого конечно выживают, однако проводить изъятие души следует лишь, если это действительно нужно, — я тщательно обдумала всё сказанное.

— Получается, что моя любимая — это зебра-некромант умеющая управлять душами? – Тэо будто призадумалась ненадолго и сказала.

— Да.

— Я лишь больше люблю тебя, — зебра улыбнулась мне и сказала.

— Знаешь, ты сегодня спасла меня. Я так прекрасно себя чувствую после того, как ты приняла меня такой, какая я есть. И, я думаю, после всего этого нам нужно закончить этот день кое-чем прекрасным.

— Да, — согласилась я и затем, подумав, спросила, — И чем же?

— Тем о чём я говорила ещё с утра, — я, недоумевая, смотрела на зебру, пока она начала меня двигать к кровати, — Ну помнишь? Я тогда сказала, что ты сделаешь всё, что я попрошу, — я уже была на кровати, когда зебра подарила мне долгий поцелуй. Она отстранилась от меня и немного поглядев, прильнула к шее.

— О так ты, об этом, — растаяла я под её прикосновениями к моей шее, — ласки на ночь действительно будут приятным завершением дня, — промурлыкала я. Тэо зарылась своими копытами мне в гриву, продолжая ласкать мою шею, прикрыв глаза от удовольствия, я старалась прижать к себе как можно ближе вспотевшее тело Тэо.

— Вообще-то, — поднялась Тэо повыше, — я говорила о кое-чём чуть лучше, чем лишь одни ласки на ночь, — она опустила своё копыто вниз по моему телу, заставляя меня вздрагивать, и остановилась прямо около низа живота. Я всё ещё нежилась в удовольствии от её поцелуев, однако на всякий случай обратилась к своему мозгу, и немного поразмыслив, я с интересом посмотрела на зебру, — ты называешь это занятия любовью, — сказала она. Я раскрыла рот и принялась размышлять.

— Ты хочешь? – я неопределённо подняла копыто в воздух.

— Тебя, — игриво сказала зебра, обдавая моё ухо тёплым дыханием. Она лежала сверху и, так сказать, контролировала ситуацию, и хоть это меня возбуждало, нужно было хорошо подумать над этим.

— Ты хочешь сделать это сейчас?

— Да. Мне кажется, эта ночь уже стала для нас особенной, — и вот что я имею. Она лежит сверху на мне. Её копыто почти между моих ног, её дыхание столь горячо, что я готова таять под ним, а влажность её тела сводит с ума. Я психически неуравновешенно влюблена в нее, и она только, что призналась мне в том, что мучало её всю жизнь.

— Тогда пускай эта ночь станет самой особенной для нас, — сказала я и Тэо счастливо улыбнулась.

— То есть ты?

— Да, я хочу тебя, — покраснев, сказала я и Тэо издала счастливый визг и после вцепилась своими губами в мои.

— Тогда я должна ещё кое-что тебе сказать, — смущаясь, сказала зебра.

— Я слушаю.

— Видишь ли, — заволновалась зебра, — я... Получилось так, что я немного постарше тебя, — ну это было вполне ожидаемо, она была мудрее меня и взрослее, это чувствовалось, — и я намного взрослее тебя, — я немного удивилась, представляя, насколько она могла быть старше меня. Зебра прикусила губу и сказала, — я старше тебя на десять лет.

— Тебе тридцать два? — удивилась я.

— Да, солнышко, — неловко ответила зебра.

— Выглядишь на все двадцать три, — призналась я спустя некоторое время.

— Спасибо, — покраснела зебра, — знаешь, доктор уверял меня, что для тебя это не проблема. Он говорил, что тебе нравятся кобылы постарше, — тут пришла моя очередь чувствовать себя неловко.

— Вообще-то, так и есть, — прижав ушки сказала. Тэо умилительно посмотрела на меня, и я решила, что самым правильным решением будет поцеловать её. Я уже хотела притянуть Тэо поближе к себе, как вдруг она опять сказала.

— И как бы это не звучало то, что я тебе сказало это не то, что я хотела тебе сказать. То есть это не самое главное, — нежно проведя своим копытом по моей щеке, она спросила, — я ведь буду у тебя первой?

— Да, ты будешь моей первой, — смущённо призналась я.

— И ты будешь моей первой, — я сначала удивлённо посмотрела на зебру и лишь затем, когда мой мозг обработал сказанное ею, я счастливо улыбнулась.

— Правда? Я так долго об этом думала. Ты ведь такая красивая и я думала, что... – я замолчала и затем, собравшись, сказала, — как видишь, я действительно переживала об этом, — тут мой мозг обработал сказанное Тэо ещё раз, и я спросила, — то есть целых тридцать два?...

— Да, — прервала меня зебра, — как я говорила, никто не смог принять меня кроме тебя, — зебра ласково улыбнулась и заметила, — поверь мне, ради тебя стоило подождать, — она легонько прижалась ко мне губами. Однако как только я захотела ненадолго расцепить поцелуй, Тэо прижала меня к кровати.

Нужно лишь расслабиться Лэмплок. Я знаю тебе немного страшно, однако Тэо сделает всё как нужно. Я, конечно, мечтала об этом время от времени и даже прочла одну книгу, лежавшую у мамы далеко в шкафу. Я даже, кажется, помнила пару советов. И всё-таки это не помогало успокоиться! Стянув с себя платье, Тэо тихонько начала опускать своё копыто, и мои нервы натянулась, будто струна виолончели. Хотелось крикнуть. Не знаю от чего и не знаю, однако крикнуть очень хотелось. Тэо скользнула своим телом по мне и оказалась чуть по ниже, её мордочка находилась около моей шеи, своим забинтованным копытом она тихонько снимала с меня моё бархатное одеяние, а другое она опустила ещё ниже и была... Так близко. Я закусила губу в ожидании прикосновения и вдруг... Моё тело дёрнулось, когда Тэо нежно коснулась меня. Я так долго привыкала к прикосновениям. Чего только стоило привыкнуть к её объятиям. Это такое странное чувство, когда мне невыносимо хорошо и очень больно. Это даже была не боль, это была помесь из щекотки и боли. А я ненавижу щекотку! Я могла доверить своё тело только любимой, и даже к ней мне нужно было привыкать.

— Всё хорошо? – вдруг спросила она, — ты несколько бурно реагируешь, — заметила зебра, — и я не знаю, хорошо ли тебе.

— Я подумала, — я привстала и Тэо поднялась вместе со мной, — может, сначала я сделаю тебе приятно, — я тяжело дышала и выжидала прежде, чем произнести каждое слово. Я не хотела всё портить, и хоть Тэо была хороша, я не могла терпеть такие страстные прикосновения.

— Ну, хорошо, — согласилась зебра и посмотрела на меня в ожидании моих действий.

Начинать было не так просто надо сказать. Вообще тут всё было не так просто. Тем более мои копыта были слишком неуклюжими, однако как я успела заметить и как мне однажды сказала Тэо, чему я была очень рада, у меня действительно, получается владеть языком. Как бы то не звучало. Я всегда думала, что мой короткий язык будет таким же неуклюжим, как и мои копыта, однако я была приятно обрадована способностям своего языка во время первого поцелуя с Тэо. Словно инстинктивно мой язык мог доставлять моей любимой зебре удовольствие, и благодаря прочитанной книге я знала, как применить это. И куда.

Я обняла свою полосатую спутницу. Она так сексуально потеет. Сейчас я действительно разочарованно из-за потери вкуса и запаха. Хотелось вдохнуть запах её тела, как можно глубже и затем лизнуть эти блестящие капельки. Зато осязание было всё ещё при мне. Мои копыта опускались вниз по её спине, пока не нащупали её упругие ягодицы. Улыбнувшись, я надавила на них, и зебра издала чуть слышный стон. Тем временем я рассоединила наши губу и легла на кровать, затем игриво глядя зебре прямо в глаза я начала пододвигать её круп к своему лицу.

— Что ты задумала? – смущённо произнесла Тэо, подвигаясь ко мне.

— Тебе понравится, — заверила я зебру, двигая её розочку всё ближе к моей мордочке.

Она оказалась прямо надо мной и застыла в ожидании, опираясь передними копытами об стену. Я уже немного напортачила. В книге говорилось о том, что нужно было медленно спускаться от её губ... Тех, что сверху... Вниз. Лаская шею, не забыв лизнуть грудь и затем медленно, осыпая её живот поцелуями спуститься вниз. Как уверяла авторша книги, нужно было для того, чтобы кобылка приготовилась к этому и желала предаться ласкам. Хотя, глядя на Тэо я, почему то подумала, что она и так желает этого.

Я не знала, однако автор книги уверяла меня, что самое главное — это томное ожидание, и я решила исполнить второй пункт, так как нужно. Я, приподняв голову, дотянулась своим коротким, зато влажным языком до ноги Тэо. Легонько вздрогнув, зебра убедила меня в том, что я всё делаю правильно, и я повела языком прямо к её губкам, остановившись около них. Тэо разочарованно простонала, однако в этом стоне чувствовалось лишь больше наслаждения. Я, по своей природе очень робкая пони, испытывала лишь немного стыда. Куда больше было возбуждения и искреннего желания сделать моей зебре приятно. Я поцеловала её прямо в лобок и обвела языком вокруг её бутона, и она начала капать на меня. Тэо от перевозбуждения прикусила своё копыто, а я ведь даже не коснулась её. Её соки капали мне прямо на мордочку, что сначала смутило меня ненадолго и, лишь затем, отдавшись страсти, я облизнулась.

Теперь я решила дать ей то, чего она так хотела. Положив голову на подушку, я коснулась языком её губ и лизнула их сверху вниз. Начав всем языком снизу, я постепенно отводила язык, пока наверху не остался один кончик, и я ласково коснулась им её розового бугорка. Реакция Тэо была восторженной. Она разжала зубы, выпуская своё копыто, и крик наслаждения вырвался из её рта. Её сок обильно начал стекать мне в рот, а я лишь повторила движение языком. Я была нежна и терпелива, и это приносило свои плоды. С каждым прикосновением Тэо вскрикивала, и, хоть мне очень хотелось начать двигать языком быстрее и начать прямо таки лакать из неё её нектар, однако я знала, что нужно ждать. Так моя любимая получит всё наслаждение, которое я только могла ей дать.

Я провела эту процедуру ещё несколько раз и только хотела перейти к следующему движению, как случилось то, что я не обдумала. Терпение всё-таки кончилось, только не у меня, а у Тэо. Зебра опустилась прямо на мою мордочку, и я прижалась всем своим ртом к её промежности.

— Солнышко, я кажется... – ей приходилось приложить много усилий, чтобы выговаривать каждое слово, — я сейчас закончу. Ты прекрасна, однако я больше не могу терпеть, — Я, поддавшись её просьбам, заскользила языком чуть быстрее. И всё-таки я сделала, что я хотела. Прочерчивая знак бесконечности, я каждый раз задевала самое чувствительное место в её бутончике и Тэо, не прекращая, стонала. Вдруг она сомкнула ноги и начала чуть слышно постанывать. Её влага начала ещё обильней литься мне на мордочку, и я инстинктивно потянула свои копыта вниз моего тела. Я нежно ласкала себя, представляя, что скоро привыкну и к её прикосновениям, и тогда она будет дарить мне удовольствие, — сейчас, — тихим голосом сказала Тэо. Она уже готова предаться невыносимому удовольствию оргазма, и я, как любящая, сделала самое правильное в этой ситуации ... Остановилась, — Лэмплок? – через некоторое время спросила Тэо, — она перестала постанывать, и её тело опять расслабилось, и тогда я коснулась её языком. Я не могла просто так лишить её такого удовольствия. Если авторша той книги права, а до сих пор её советы оказались очень дельными, то если я потяну момент до получения оргазма, тогда моя зебра будет стонать от удовольствия. Мне было жалко её и одновременно я возбуждалась, наблюдая, то как она изнывает от удовольствия. Ещё раз останавливаюсь, — Лэмплок, пожалуйста! – вскричала она, — я не могу больше, — она долго не могла расслабиться в этот раз, и как только она это сделала, мой язык опять соединился с её губками, — Лэмплок... Хорошенькая моя, — ещё раз любимая. Потом ты мне скажешь спасибо, — давай... Да! Да!... Нет, только не это! Пожалуйста, Лэмплок, да мне закончить, — зебр уже взревела. Я поцеловала её в бутончик, и уже не дожидаясь, пока она расслабится, начала ласкать её бугорок. Я ласкала её и ласкала, пока она не стиснула мою мордочку своими ногами. Язычку стало сложней проскальзывать между её губками. Нектар обильно полился на меня из её розочки, и я с чувством удовлетворения расслабилась, лёжа на кровати.

Тэо через некоторое время спустилась с меня и легла рядом со мной. Её тяжёлое дыхание вздымало её грудку, и я лишь улыбалась, глядя на неё. Совсем уставшая, она потянулась к моей мордочке. Мой удивлённый взгляд лишь прибавил в ней желания, и она облизнула меня. Она с наслаждающимся видом проглотила всё, что смогла слизать с меня и затем, поцеловав меня, она устало откинулась на подушку, и страстно дыша мне в ухо сказала.

— Это стоило того, чтобы ждать.

Она долго отдыхала. Что-то особенное было в ней. Усталое дыхание, размякшее, вспотевшее тело и счастливый влюблённый взгляд, направленный на меня. Я была довольна собой. Я думала, я буду откровенно плоха в этом деле. Моя тощая, костлявая, немного ассиметричная фигура не производила желаемого эффекта. Я чувствовала постоянное смущение и стыд и мне очень тяжело расслабиться. Однако, я смогла доставить ей удовольствие. Возбуждения во мне пробудилось куда больше, чем стыда и я постаралась поверить в себя.

— И как тебе? – робко спросила я.

— По мне не видно, — согласна, вопрос конечно не уместный, однако...

— Я хочу услышать это, — нежно коснувшись её копыта своим, произнесла я.

— Я ждала этого тридцать лет, а ещё я так тебя люблю, что мне бы хватило одного твоего прикосновения, — она наклонилась ко мне поближе, — однако, у тебя талант, Лэмплок. Своим языком ты творишь прекрасные вещи, — я благодарно улыбнулась таким комплиментам и тут почувствовала её копыто у себя между ног, — и я жажду доставить тебе хоть немного такого же удовольствия.

Тело опять напряглось и начало подрагивать. Тэо владеет своими копытами намного лучше, чем я своими и я уверена, не будь я такой странной, она бы доставила мне массу удовольствия. Однако вместо этого я ощущала лишь дискомфорт. Она опять коснулась меня, и волна неприятной боли прокатилось до самого мозга. Звуки, издаваемые мной, можно было принять за стоны удовольствия, а на самом деле я чуть не плакала. Не от боли, больше от обиды, что портила удовольствие Тэо и сама не могу насладиться им в полной мере. И всё-таки нужно было прервать это.

— Тэо, остановись, — выпалила я, и зебра внимательно взглянула на меня.

— Что-то не так, солнышко?

— Да, — разочарованно произнесла я. Мне пришлось рассказать ей о том, насколько ужасно моё тело во всех отношениях. Пришлось рассказать и том, что раньше даже во время лёгких прикосновений мне было тяжело. Закончив, я расстроенно взглянула на зебру.

— Я даже не знала, малышка. Почему ты мне не сказала об этом сразу? – тут зебра немного подумала, видимо вспомнив о своём копыте и добавила, — хотя ладно, глупый вопрос. Неужели ты так сильно расстраиваешься?

— Я всегда чувствовала себя уродливой изнутри. Прямо-таки исключением из правил. Всегда знала, что со мной что-то не так и когда это касается столь интимных вещей, это расстраивает, — накопившиеся чувства, разумеется, выплеснулись наружу, голосок задрожал, а мои глаза наполнились слезами, — я даже не могу заняться любовью, чтобы не испортить всё это под конец. Я чувствую себя пони со слабейшим либидо.

— С чего ты взяла, что ты могла испортить эту ночь? Ты была так прекрасна. Единственная виноватая здесь — это я, — зебра слизнула накопившееся на щеке слёзы, — ну, малышка, не плачь. Ты и я найдём подход к тебе, ладно? Как ты говоришь, тебе нужно лишь привыкнуть. Я приму тебя любой, солнышко. Будешь привыкать столько, сколько захочешь. Даже, если тебе на это понадобиться тридцать два года или больше. Ты для меня всё равно самая любимая.

— Не бросай меня никогда, — переизбыток чувств нахлынул на меня, и я промурлыкала это, прижимаясь к ней.

— Я никогда тебя не брошу, — объятия Тэо удерживали меня и тихонько убаюкивали, пока зебра не предложила, — давай я попробую кое-что.

— Что? – зебра , очень осторожно начала спускаться вниз и произнесла.

— Я поцелую тебя. Очень нежно, — я решила, что после всего нужно дать ей помочь мне. Откинувшись на подушку, я закрыла глаза в предвкушении. И вдруг я почувствовала её горячее дыхание у себя на лобке. Она специально остановилась ненадолго, чтобы я приготовилась и лишь затем она спустилась ниже. Жар её дыхания возбуждал меня и... Мне не было больно. Я почувствовала волну, однако не боли, а наслаждения. Она ненавязчиво и одновременно чувственно и ярко омывала берега моего сознания. Я начала получать удовольствие, будто ласкала сама себя и всё-таки это была Тэо. Она опускалась ниже и, тем не менее, не спешила затронуть меня. Она была всё ближе и ближе, а боли всё не было, и тут она коснулась меня. Немного дискомфорта, совсем немного, будто короткий сигнал боли прошёл до моего мозга и затем. И затем я почувствовала... Волна наслаждения поднялась высоко над берегом и была готова накрыть мой разум полностью. Любимая ласково и тихонько, однако продолжала прижиматься и волна вот-вот обрушится на меня и захлестнёт меня целиком. Это был не оргазм, однако это было удовольствие, которое раньше я не получала. Её губы прижались полностью и наслаждение проникнуло в мой мозг, целиком, заливая мой разум приятными ощущениями.

Так же осторожно она приподнялась и легла рядом со мной. Она немного помолчала, прежде чем задать волнующий вопрос.

— В этот раз не было больно? – я бы ответила на вопрос сразу, не заметь я у неё на губах влагу. Это ведь твоя Лэмплок. Ох... Если она смогла это сделать, тогда и я смогу. Потянувшись поближе к ней, я украдкой лизнула её языком, слизав с её губ свои соки. Зебра улыбнулась мне и пожалев ещё раз, что я не чувствую вкуса, я ответила на её вопрос.

— Это было приятно. Будто вода омывала моё тело и добралась до моего мозга, — глядя в потолок начала описывать я свои ощущения, — было так хорошо. Хотя немного дискомфорта было. И всё-таки ради таких ощущений стоит и немного потерпеть, — немного подумав, я добавило, — самое приятное во всём этом, что ты делаешь это ради меня и принимаешь мои изъяны, — посмотрев в её глаза, я сказала, то, что готова говорить ей постоянно, — я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю малышка и счастлива, что ты рядом со мной, — она легла на меня сверху и, прикрыв глаза, сказала, — Лэмплок, насчёт того выбора, о котором ты мне сказала. Ты ведь думаешь о том, что мы можем оказаться неправы, да?

— Я боюсь этого, — призналась я.

— Я лишь хочу сказать, — Тэо раскрыла глаза и глубоко вдохнув, сказала, — то прекрасное время, что мы провели с тобой вместе, та любовь, что мы обрели — всё это навсегда останется с нами, сколько бы времени у нас не осталось. Так что, выбери то, что ты действительно считаешь правильным, а я буду с тобой, что бы ты ни выбрала.

Это была прекрасная ночь. Я лежала в её объятиях и знала, что даже если она перестанет чувствовать, она всё равно будет со мной. Даже, если я стану убийцей, она всё равно будет со мной. И она также будет петь мне колыбельную, жалея меня, а я буду нежно сжимать её левое копыто, чтобы она знала о том, что для меня это делает её лишь прекрасней.

Я думала, что любой мой выбор будет неправильным. Теперь же я знала, что любой мой выбор будет верным, потому что Тэо будет со мной. И как бы мне не было тяжело думать, о том, что возможно её скоро не станет, я должна выбрать то, что спасёт Эквестрию. По крайней мере, я попытаюсь. И даже если я совершу ошибку и сделаю выбор, который впоследствии медленно убьёт всё живое и доброе, что есть на этой планете. Я буду знать, что она всё равно будет рядом со мной и будет верить в то, что всё чего я хотела это лишь сделать этот мир прекрасным.

Часть Двадцатая: Цокая по ковру

Тусклый свет лился по комнате родителей, освещая шёрстку серой пони. Она повернулась ко мне спиной, и я всё ждала, когда она обернётся на меня своей безглазой мордочкой и что-нибудь скажет. Она была мной, и я смотрела на неё. Кошмар снился мне опять, и опять я сгорела, будучи маленькой кобылкой; только теперь я знала, кто кричал. Я убила республиканца и поднялась в комнату мамы и папы, а здесь была я. Однако она просто молча глядела на комнату, сидя ко мне спиной. Только я сделала шаг к ней, она сразу сказала:

— Ты сама это сделала, — она обернулась, и её страшные ожоги предстали передо мной. И страшнее всего, что эти ожоги были на мне, — ты сама сделала шаг ко мне.

— И что это значит? — спросила я.

— Это значит, что это твой выбор, — сны вещь, конечно странная, однако логику и в них искать нужно.

— Что с тобой случилось? – с сожалением в голосе произнесла я.

— Ты ещё не знаешь этого, — опустив голову, сказала она, — Лэмплок, я думаю, что это моя вина.

— Ты виновата в том, что с тобой случилось?

— Ты ещё не знаешь, что со мной случилось, — ответила она, — а я виновата в том, что случилось, — я немного помолчала, переваривая сказанное. Свет от фонаря тихонько заколыхался, когда в коридоре пугающе скрипнула дверь.

— И что всё-таки уже случилось? – спросила я, подойдя к ней. Она была грустной в этот раз и очень тихой. Будто на неё разом нагрянуло состояние шока и меланхолии.

— Я скучаю по ним, — сердце сдавило, и я сжала глаза от боли. По ним. По родителям.

— Я тоже скучаю по ним, — призналась я, садясь рядом с ней около фонаря. Она вдруг зло на меня посмотрела, по крайней мере, именно так казалось из-за её окровавленных глаз, и затем произнесла.

— Ты скучала по ним, — начала она обиженно, — а затем заперла меня здесь одну.

— Я и сейчас скучаю по ним, — боль начала давить на сердце ещё сильней, заставляя меня сжаться в муках.

— Чувствуешь? – спросила она оживлённым голосом, — вот что такое скучать. Вот что такое боль потери. Ты ведь знаешь её. Сначала боль потери оживляет тебя, ты чувствуешь себя живой, как бы больно тебе не было и это пугает. Потому что нельзя верить, что в жизни такое может произойти, однако ты чувствуешь, что ты жив, каждая частичка тебя оживает и мучается от боли потери, а затем, — она сделала паузу, чтобы посмотреть мне в глаза, — а затем ты умираешь. Не телом. Что-то внутри тебя умирает, и только умерев, ты сможешь жить дальше, — она прислушалась к детскому цоканью в коридоре и, взяв лампу, сказала, — я умерла, Лэмплок, однако я должна спасти тебя, — дверь раскрывается, и маленькая я входит в комнату и безглазая я кидает в неё лампу. Пламя охватывает маленькую кобылку, и она умирает. Я подхватила малышку, когда она умерла от обжигающей боли. Так сложно было оторваться от её улыбающегося лица, которое обещало, что всё будет хорошо, — и всё-таки это не решение, — произнесла серая кобыла без глаз.

— Что ты пытаешься решить? — положив малышку на кровать, спросила я.

— Тебе легко делать выбор, — вдруг произнесла она, — у тебя уже есть варианты. А я должна придумывать их сама, — она заходила по комнате, нервно проговаривая вслух свои мысли, — я думала над этим. Ты меня надолго тут заперла, так что времени у меня было достаточно. Я тогда сказала, что нас не спасти и ошиблась, — она подскочила ко мне и с дрожью в копытах взяла меня нежно за плечи, — тебя можно спасти. Нужно спасти. Если спасу тебя — спасу её, — она указала на обгоревший труп маленькой пони. Вдруг она замолчала и затем, успокоившись, спросила с надломанным, будто от плача голосом и одновременно с улыбкой, расплывшейся по её мордочке, — Ты помнишь, как папа нас гладил по голове, как он трепал нашу гриву? — она нежно погладила меня по гриве и затем потрепала её, — ты моя маленькая умница, — она всхлипнула и чуть не плача добавила, — моя доченька.

— Я помню.

— Лэмплок, а помнишь, мама. Она, она так... Помнишь её поцелуи перед сном, — тут её улыбочка стала чуть поменьше, хоть и не исчезла с лица. Она близко наклонилась ко мне, и между нашими губами осталось совсем немного. Её дыхание было не таким горячим, как у Тэо. Словно сотлевшие угли она лишь немножко согревала меня, — она приходила перед сном, зажигала все лампы и затем, — она начала приближаться и вдруг поднялась и поцеловала меня в лоб, — дарила нежный поцелуй, обещавший, что всё будет хорошо, пока мама рядом.

— Что ты делаешь? – Я только что флиртовала сама с собой, пока говорила о моих родителях?

— Я скучаю, — призналась она и отдалилась от меня. Мне стоило лишь моргнуть, и серая кобылка предстала передо мной в том самом бархатном платье. Она уселась, повернувшись ко мне спиной, и украдкой выглядывала из-за плеча, заигрывая со мной и краснея. В сумраке ночи её глаза покрывали тени от фонаря, и она выглядела завораживающе. Однако я с лёгким шоком уставилась на свои копыта, когда почувствовала, что и я одета в платье. На мне был нежный и нелепо обтягивающий моё тело шёлк, в котором поблёскивало танцующее пламя света. Взглянув на выставленное левое копыто, я обнаружила, что оно забинтовано, — Я всегда буду тебя ждать, — произнесла серая кобылка на манер Тэо, — удивительная вы пара, Лэмплок. Две ущербные личности встретились и сплелись вместе в сумасшедшей любви. Ты ведь пошла убивать ради неё, — возмущенно заметила она, — ты готова отдать всю Эквестрию ради неё. Раньше ты хотела спасти этот мир, когда родители умерли, ты решила, что будешь спасать других пони. Теперь ты встретила Тэо. Поёт тебе колыбельные, называет солнышком, сюсюкается с тобой во время приступов... Никого не напоминает?

— Маму.

— Да, Лэмплок, маму, она напоминает тебе маму, которая у тебя когда-то была, однако ты решила, не мучаться и просто забыла о маме.

— Это неправда, — тихим голосом сказала я. Как же она была права. Да и как можно спорить с самой собой.

— Это правда, Лэмплок. Сначала ты использовала бедную Боу, — стоило мне моргнуть, как у серой кобылки пропало платье, и на кончике хвоста у неё появился бантик, — ты представляла себя защитницей, её старшей сестрой, которая будет оберегать и защищать. Теперь ты даже и не собираешься провожать её в Мэйнхеттен, — я виновато опустила взгляд. Я ведь действительно обещала ей отвести её в Мэйнхеттен, — И вот мы приходим в научный центр и там кто? Правильно! Эпплджек! – кобылка на секунду успокоилась и, стоя уже в ковпоньской шляпе, сказала, — знаешь, пойдём в твою комнату.

Кобылка скользнула за дверь и исчезла во тьме полуночного кошмара. Сглотнув слюну, я сделала отчаянную попытку проснуться. Когда у меня, как и предполагалось, ничего не вышло, я шагнула во тьму за самой собой. Как только моё копыто коснулось пола в коридоре, я услышала стоны, причём стонали моим голосом.

— Ах, — возбуждённые наигранные стоны разнеслись на весь дом, — Да, моя хорошенькая, да... Да!

Я, озираясь по сторонам, прошмыгнула к двери своей комнаты. Скрипучая дверь тихонько раскрывалась, представляя передо мной извивающееся тело безглазой меня. Она ласкала себя копытом, смотря прямо на меня. Томно прикусывая губу, она будто сдерживала саму себя от стонов, что иногда вырывались.

— Помнишь это? – она посмеялась, стараясь делать это игриво и возбуждающе, — ты, что покраснела, Лэмплок? Разве ты стыдишься самой себя? Ты проводила много ночей, мечтая о ней. Раз! – она углубила копытце так сильно, что у меня даже заболело между ног, — и яблоки в корзинке... Два! – начав усиленно двигать копытом, кричала она, — и яблоки в корзине... Три! И яблоки в корзине, — я не могла перестать на неё смотреть, как бы мне не хотелось. Хотя, возможно, мне и хотелось? – С другой стороны не стоит сгущать краски, да, моя малышка? — поднеся ногу ко рту, сказала она и затем, лизнув своё копыто, продолжила, — ты ведь делала это тихо. Стыдясь. Уверена, сейчас тебе это кажется милым, хоть ты и немного шокирована, чтобы признать это, — кобылка встала с кровати и приблизилась ко мне. Её грудь наполнилась воздухом, а глаза она прикрыла, затем, издав тяжёлый вздох, кобылка продолжила, — Теперь у тебя есть Тэо, — бархатное платье покрывало тело серой кобылки, — Я рада за тебя, — призналась она, и лишь после этого её щёчки покраснели, — Ну, а ты что думала? Я ведь желаю тебе счастья. Хотя ваша любовь странная. Ты считаешь Тэо красавицей, а на самом деле она тридцати-двухлетняя пухлая зебра-некромант, у которой вместо копыта — страшная уродливая кость.

— Она не уродливая, — спорить с самой собой? Да, Лэмплок, ты можешь это!

— Разве? – серая кобыла взялась за моё копыто и одним яростным рывком сорвала все бинты. Отвратная кость с кусками болтающегося мяса была вместо моей ноги, — Это, по-твоему, не уродливо?! – вскричала безглазая я, — это, по-твоему, не страшно?! – она опустила копыто и разочарованно проговорила, — хотя, кому я это говорю? Ты ведь целовала её копыто. Ты увидела там все смерти, что произошли по твоей вине? – усмехнулась она, — ну, почти правильно. Ваша любовь основана на боязни страха. Две калеки, одна в мозгах, другая в копыте. И я думаю, тебе как раз таки повезло больше, чем ей, — кобылка с презрением взглянула на меня, — Терпеть тебя, твои странности это тяжелейший труд, — она, отвернувшись, всхлипнула и со словами полными любви произнесла, — с которым справлялась лишь мамочка, — когда она резко обернулась на меня, презрение опять читалось на её мордочке, — теперь ты веришь, что Тэо с этим справится. Зебра, конечно, хороша... Баюкает тебя перед сном, и всё-такое... Скорей всего, ты для неё последний шанс. Молодая кобылка, уродка конечно, зато лижет с удовольствием...

— Прекрати, — не выдержала я. Я должна вернуть себе свой разум. Мысли совсем пропали, как только она начала говорить. Я знаю кто она. Я знаю, почему она зла на меня, — ты это я.

— Да тебя только что осенило! – всплеснула копытами она.

— Ты это моя болезнь, — короткий смешок раздался после того, как я озвучила догадку, я хотела начать говорить, однако кобыла начала истерично смеяться. Её копыта, не выдержав, подкосились, и она продолжила заливаться болезненным смехом уже на полу.

— Я не твоя болезнь, Лэмплок, — наконец сказала она, посмеявшись. Кобылка уселась в угол комнаты и дрожащим голосом обратилась ко мне, — однако я создана твоей болезнью. Цокаешь по ковру, и плохие мысли уходят? А ты не думала, куда они уходят? Они остаются в твоей голове, Лэмплок. В той части тебя, которая скрыта твоей болезнью, далеко в заброшенных местах твоего разума. Эта часть терпит все твои плохие мысли, терпит все страхи и медленно сходит с ума, когда сумасшествие и породило её. Я и есть эта часть Лэмплок, — я уставилась на её бедное изуродованное лицо и, подумав, что это лишь малая часть её страданий, большинство из которых происходят в её голове, я сожалеюще взглянула на неё. Было очевидно, что в её страданиях виновата я.

— Прости меня, — серая кобылка разревелась. Из того места, где раньше были её глаза, потекла кровь. Она защищала меня всю мою жизнь. Я боялась представить, сколько в её мозгу крутится ужасно пугающих мыслей, с которыми я не захотела бороться.

— Ты ругаешь свою болезнь! – вскрикнула она, — а болезнь защищает тебя. Она отправляет сюда все ужасные мысли, с которыми ты не можешь справиться. – я приблизилась к этой бедной пони, что прижималась к стене и чувствовала такую жалость к самой себе, осознавая, что существует часть меня, которая так мучается и страдает. Мои копыта обвились вокруг её шеи и прижали поближе. Она припала губами к моей кости и, покрывая её поцелуями, кобылка обратилась ко мне.

— Тэо такая хорошая, — пони приподняла мордочку, — она так защищает тебя. Я так люблю её колыбельные, будто мама поёт их. Плохие мысли почти не появляются, и я чувствую себя в безопасности, — все неприятные вещи, что сказала мне эта серая пони, были моими страхами и укорами, которые я обращала к самой себе. Моя болезнь тщательно защищала меня от них и лишь теперь, когда я разговаривала с той частью меня, где все эти мысли хранились, я чувствовала, насколько мне было бы тяжело, — и, всё-таки, мне нужна помощь, Лэмплок, — попросила она, — скоро мы отправимся в Кантерлот...

— Я ещё не решила, — прервала я саму себя, как вдруг серая пони сочувственно покачала головой.

— Ты уже решила. От этого я тебя спасти уже не смогу. Ты отправишься в Кантерлот. И мне нужна помощь, чтобы приступы не происходили там.

— И что я могу сделать? – недоумевая, спросила я. Кобылка всхлипнула и, утерев кровь, капающую из прожжённых глаз, подошла к многочисленным лампам, которые хранились у меня на полочке. Разглядывая причудливые и обычные, однако, всё равно любимые мною подарки родителей, она вдруг обернулась на меня и сказала, — я хочу поговорить с мамой и папой.

— Они мертвы, — а их тела ты сожгла на кровати в их же комнате. Я старалась говорить мягко, чтобы не расстроить и не заставить плакать кровью только что успокоившуюся кобылку. И хоть я вся была в крови и багрянец, в котором было столько душевной боли, впитывался в моё платье, я совсем не задумывалась об этом. Не было не отвращения и желания смыть с себя кровь. Это действительно были её слёзы. Это была её боль и желание всего лишь жить спокойно.

— Я знаю, — ответила она с долей сожаления, однако она говорила так, будто обрела чуть зримую надежду. Кобылка подошла ко мне и, взяв в копыта кость, с благоговением сказала, — она сможет поговорить с ними. Она поможет тебе. Прошу тебя, Лэмплок, поговори с ними, я так хочу ещё раз встретить маму и папу. Я буду и дальше защищать тебя, только прошу, поговори с ними.

— Хорошо, — согласилась я, — только скажи, решение для чего ты пытаешься найти?

— Я пытаюсь спасти Лэмп и тебя, — произнесла кобылка своим привычным холодным голосом, — чтобы ты не стала такой как я.

— Лэмп это малышка, что ты сжигаешь? – предположила я.

— Да.

— А ты Лок?

— Верно, — сказала кобылка, — я Лок, — Лэмп и Лок, — Поговори с ними, прошу тебя, — сказала она уже не холодным, а тем надломленным голосом, что я слышала, когда она плакала, — подари мне ещё одну встречу с ними.

Пот катился с моего лба, а лёгкие старались набирать в себя воздух как можно чаще. Слезинки на ресницах и взволнованный взгляд Тэо вместе с её копытом, обнимающим меня, подсказал мне: Я проснулась.

Облизнув свои губы, я подняла взгляд из тарелки и оглядела сидящих за столом. Тэо довольно улыбалась и будто пребывала в своём мире. Зебра отстранённо смотрела будто сквозь тарелку с едой, к которой лишь едва прикоснулось. Надо сказать, даже после ночного кошмара, её вид смог вызвать у меня довольную улыбку. Тэо всё ещё наслаждалась тем, что произошло ночью. Доктор культурно ел, изредка поглядывая на меня. Он не стал для меня плохим пони, зато я сама для себя стала плохой и это меня разочаровывало. И да, говорить всё это Ордерли не имело смысла, так как, я уверена — он, лишь взглянув на моё лицо, мог догадаться о моём отношении к происходящему. Малышка Боу явно не выспалась. Пегаска клевала носом и, обычно радостная, она тоже молчала за столом. Хотя, как мне кажется, это от того, что она не чувствует вкуса. Бедняга переживала об этом сильнее, чем я. Я же куда больше боялась потерять оставшиеся чувства.

Мы завтракали в зале, столы ещё не убрали и пони решили воспользоваться этим, пока можно. Объяснять Тэо, что мне приснилось, я пока что не стала. Она была такой счастливой с утра, что я даже не стала ныть, хоть очень хотелось. Вместо этого я сказала, что мне приснился тот самый кошмар. Я не видела Тэо такой раньше. С прошлой ночи, конечно, многое изменилось и в лучшую сторону, однако для Тэо это, видимо, слишком много значило.

— У меня есть две новости, — закончив свой завтрак, объявил Ордерли. Он утёр салфеткой свою мордочку и в ожидании посмотрел на нас, — Одна из них, как водиться, хорошая...

— Давай с хорошей, — перебила Боу, которая была рада оторваться от еды.

— Несмотря на некоторые сомнения, Луна всё-таки решила поддержать нас в битве за Кантерлот, — я лишь кивнула этой новости. Было не ясно, пытался ли доктор так воздействовать на меня или была другая причина постоянно говорить о битве за Кантерлот.

— Ну, а плохая, — поинтересовалась я.

— Новость так-то не совсем плохая, — усмехнулся Ордерли и затем, цыкнув, продолжил, — в общем, Луна, чтобы мы отправились в Понивилль, — копыто дрогнуло, и я сразу постучала по стулу копытом три раза, — я знаю, это, возможно, будет тяжело для вас с Боу, — сказал доктор, обращаясь ко мне, — однако то, что хочет сделать Луна, пойдёт на пользу всем пони. После случившегося в Толл Тэйле она приняла решение о том, что хочет создать что-то вроде закрытого города. Принцесса использует оставшийся в Понивилле генератор магического купола и после того, как мы излечим болезнь, она закроется там со всеми желающими пони, — доктор сожалеюще взглянул на меня, я до сих пор цокала копытом по стулу. Даже Тэо проснулась из своей счастливой дрёмы и волнуясь взяла моё переднее копыто, — вам двоим необязательно ехать, тем более я знаю, как это будет тяжело для Лэмплок, — взглянув на Боу он, улыбнувшись, сказал, — а вот тебе придётся с нами поехать.

— Ну, а кто же вас ещё повезет, — согласилась Сэнди.

— Ну, а то, — Доктор встал из-за стола и, поблагодарив за завтрак, сказал, — мы полетим прямо сейчас. Я хочу закончить все дела как можно раньше, чтобы уже отправиться в Кантерлот.

Возвращение в Понивилль будет для меня болезненным, это точно. Тем более после этого сна. Мои родители до сих пор лежат там не похороненные, хоть я и обещала себе, что сделаю это. И может сейчас самое время? Я стучала копытом, и это помогало, однако я знала, что Лок сейчас очень тяжело. Мне нужно поговорить с родителями.

— Тэо?

— Да, Лэмплок.

— Я знаю, просить тебя об этом, возможно, не нужно, однако, у меня сейчас не так много выбора. Ты ведь некромантка, так?

— Да, — протянула Тэо, будто зная, к чему я веду.

— Ты можешь помочь мне поговорить с моими родителями? – почти на одном дыхании спросила я и с надеждой посмотрела в зелёные глаза. Зебра прислонилась к спинке стула и, выдохнув, начала говорить.

— Я сразу подумала о том, что как только ты узнаешь про мои способности, ты попросишь о разговоре с родителями, и поэтому я заранее подготовила ответ. Да, Лэмплок, я могу тебе помочь, однако тебе станет лишь хуже после этого. Разговор с близкими тебе людьми после смерти — очень опасное дело. Ты просто можешь не захотеть уходить из мира мёртвых.

— Мне нужно просто один раз поговорить с ними, Тэо, — жалостно упрашивала я.

— Лэмплок, — прикрыв глаза, продолжала Тэо, — прошу тебя, послушай меня, я ведь уже помогала одной кобылке. У неё была точно такая же проблема, у неё тоже умерли родители и она думала, что сможет облегчить своё горе, иногда общаясь с ними. В итоге пребывание в мире живых стало ей казаться слишком тоскливым, а в мире мёртвых она оставалась всё дольше.

— Так почему ты просто не прекратила это?

— Я не могла, — ответила Тэо, ложа копыта на стол, — я боюсь, что ты не вернёшься ко мне из мира мёртвых.

— Так ты же можешь просто вытянуть меня оттуда в крайнем случае, — всё упрашивала я.

— Помнишь про ту боль, что я тебе рассказывала? Именно её ты испытаешь, если я попытаюсь тебя вытянуть. Если же ты сама уйдёшь оттуда, тогда боли ты не испытаешь. Общение с мёртвыми — это почти как перемещение души, только это несколько легче. Для некроманта легче, — взяв меня за копыто, зебра ласково сказала, — я представляю ту боль, что ты чувствуешь, однако я не хочу терять тебя, поэтому, пока нет экстренной ситуации, я бы не хотела использовать свои способности, — думаю, мой разговор с Лок и её проблема — это весьма экстренная ситуация. Сердечко сжалось от волнения, и я рассказала всё Тэо. Зебра после моего рассказа, немного обдумала всё сказанное мной и затем спросила.

— То есть... Ты заигрывала сама с собой? — я лишь плюхнулась мордой об стол от недоумения. После столь напряжённого ожидания её реакции я узнаю, что больше всего Тэо волнует это, — Ладно, я знаю, это не имеет сейчас значения. Я лишь волнуюсь за тебя, Лэмплок, — я подняла свою мордочку и взглянула на Тэо, — то, что ты видела... Это ведь что-то вроде раздвоения личности.

— Нет, это совсем другое! – принялась оправдываться я, — она это и есть я, только она олицетворяет ту часть меня, которая и содержит...

— Лэмплок! – перебила меня Тэо, — я верю тебе. Я не пытаюсь сказать, что ты больна, чем то ещё. Просто беспокоюсь, — взяв меня за копыто, зебра вздохнула и, к моей радости, наконец, согласилась, — хорошо, я помогу тебе, Лэмплок, — мои копыта благодарно обвились вокруг неё, а губы ласково прижались к её носу, — Лэмплок, тогда нам придётся лететь в Понивилль, — я взволнованно взглянула на зебру, — твои родители остались там не похороненные. Связаться с ними оттуда будет безопасней и легче.

Все мои опасения насчёт возвращения в Понивилль связаны с прошлым. Я боюсь прошлого. Из-за этого и болею. И боюсь я не только того, что произошло во время вспышки вируса, а ещё и того, что было до этого. Однако сейчас я хотела связаться с моими родителями, и как бы мне не было грустно, родители стали моим прошлым. Они навсегда будут в моём сердце, по крайней мере, Лок точно сохранит память о них и будет иногда делиться этой памятью со мной. Я надеюсь, что не схожу с ума ещё раз и Лок это всего лишь часть меня, проявившаяся во сне. И хоть со мной в одном вертолёте летела сама принцесса снов, я не торопилась с расспросами. Во-первых, она очень мало знает о моих снах, поскольку во сны сумасшедших она лезть не хотела, а во-вторых по её напряженному лицу было видно, что она сама борется со своими кошмарами.

Пройдя в кабину пилота, я уселась за второе сидение сбоку от Боу. Пегасочка добродушно улыбнулась и продолжила смотреть в большое окно, которое находилось перед ней. Погода ухудшалась, вдали лил дождь, заслоняя обзор, и в небе играла молния, разрывая воздух в причудливых изгибах, а ведь сейчас должно холодать. Хотя, думаю, снега в этом году мы вряд ли дождёмся.

— Боу, ты ещё помнишь про моё обещание? – спросила я, глядя на Кантерлот, мимо которого мы пролетали.

— Какое? — не задумываясь, ответила пегаска, щёлкнув один переключателей.

— Про Мейнхеттен, — Боу нервно кашлянула, однако к моей радости, штурвал из копыт не выпустила.

— Всё думаешь о возвращении домой, — слабо улыбнувшись, ответила она, — я гляжу на тебя, и вижу, сколько боли тебе доставляет возвращение домой и я думала, а стоит ли мне возвращаться. Мне повезло с какой-то стороны, и я не видела своего мёртвого отца. И для меня он сейчас жив. Всё также сидит в своём скрипучем кресле, пока вдруг не вскочит, осенённый какой-нибудь гениальной идеей, — Сэнди повернула штурвал, наклонив этим «Персэпшэн» и начала облетать Кантерлот издалека, — а вдруг приду домой и он мёртв. Сидит безжизненный в кресле, а глаза не источают тот огонёк жизнелюбия, который всегда был у него. Я думала, пускай я с ним не увижусь, зато для меня он будет жить вечно, — Боу взглянула на меня в ожидании того, что я ей отвечу. Слова пегаски поразили меня, однако теперь я даже рада, что мы не кинулись в Мэйнхеттен. Сэнди с несвойственной ей серьёзностью подошла к этому вопросу. И всё-таки у меня было другое мнение насчёт этого.

— Твой отец был бы так рад тебя видеть.

— Я знаю, — прервала она спокойно.

— Он ведь даже не знает, жива ли ты.

— Да, я знаю Лэмплок, — нервно отмахивалась Боу.

— И он бы отдал свою жизнь, лишь бы встретиться с тобой ещё раз, — Боу собралась прервать меня опять, однако замолчала и я решила извиниться, — знаешь, Боу это не моё дело, я не хотела тебя обидеть.

— Нет, Лэмплок, — сказала пегаска, — это твоё дело. И ты права. А мне просто страшно, — я приобняла пегаску, которая всё-таки не смела даже опустить взгляд вниз или позволить слезам затуманить обзор, однако я видела, как ей плохо.

— Я обещала, значит, провожу тебя.

— Спасибо, — пегаска лишь ненадолго прикрыла глаза, чтобы затем смахнуть слезинку и, широко раскрыв глаза, сказать, — смотри, Лэмплок... Понивилль, — я убрала ногу от пегаски и уставилась сквозь окно на город, в котором когда-то жила. Ещё не было видно, что дома были разрушены, однако чувствовалось, что что-то не так. Возможно это лишь моё воображение вместе с удручающим пейзажем из-за испортившейся бесконтрольной погоды, однако, казалось даже издалека, что с городом что-то не так.

Чем ближе мы подлетали, тем отчётливей становилось видно разрушенные дома. Разумеется, я искала глазами лишь один единственный. Многие, кто был на борту «Персэпшэна», не видели Понивилль после того, как город был разрушен. Нигде такого не было. Почему купол раскрыли раньше вспышки вируса, ведь столько пони смогло бы выжить? Неужели Твайлайт старалась убить как можно больше сразу? Вздохи и слова удивления слышались из уст агентов. Луна так и не стала подходить. Наконец мы подлетели к городу. Я хотела уйти из кабины пилота, однако решила не оставлять Боу наедине с умершим городом, в котором мы раньше жили.

Пони в «Персэпшэне» встрепенулись, когда послышались звуки пулемёта. Боу дёрнула рычаг на себя, и вертолёт накренился немного назад. Трассирующие пули высекали в небе искры, прямо перед нами. Пегаска отодвинула два рычажка и выпрямила штурвал, после чего «Персэпшэн» коснулся земли. Агенты приготовились выходить, их в этот раз было больше, чем тогда в Толл Тэйле.

— Боу, — обратился доктор, — проводишь нас. — пегаска кивнула, стараясь прийти в себя после неожиданного нападения, — Присутствие здесь республики осложняет нашу задачу, — монотонно объявил Ордерли для всех, — однако, насколько мне известно, их здесь не может быть так много. Скорее всего, это пара напуганных двухвостых, которые прихватили пулемёт. Постараемся...

Воспоминания, словно молнии в небе над Кантерлотом, сверкали в моей голове. Разветвляясь, они освещали самые скрытые коридоры моего разума, в яростной попытке пробудить во мне страх. «Сахарный уголок» был разрушен. Именно здесь в меня стрельнули из танка. Оглядев стену, под которой меня чуть не похоронило, я прошла к тому самому месту, где вирус меня застал. Воображение дорисовывало, как меня, сломленную и заплаканную, тащили на допрос. Безумие или всё то же воображение заставляли верить, что я вижу на примятой земле свою запёкшуюся кровь. Зато вертолёт был реален. Обгоревший металл давно перестал дымиться. Я тогда даже не знала, как эта штука называется. Пройдя вдоль мёртвой конструкции, я уставилась на то место. Ноги задрожали больше, чем обычно, а всем своим телом я могла чувствовать бешеное сердцебиение. Крики и последующая тишина, которые были в тот день, звоном всплыли в моём сознании, и как бы мне не было плохо, я прошла к тому месту и уселась на землю. Здесь я была, когда все умерли. Разум взрывался воспоминаниями, и звон в ушах, словно сирена в Толл Тэйле сводил меня с ума. Я ведомая своими страхами галопом побежала отсюда прочь, как вдруг ноги подкосились, как тогда, и я растянулась на сырой от дождя земле. Я заползла в угол между двумя домов и разразилась плачем, будто в ожидании пока голоса Рэрити.

- Мои маленькие пони, если вы меня слышите, значит, всё закончилось... Это всё закончилось... Я знаю, вам пришлось нелегко, но теперь вам нужно собраться...

Ничего не закончилось! Я всё ещё здесь! Умираю с каждой секундой, и меня убивает собственный разум. Так нельзя... Столько смертей и крови. Только больная на голову идиотка могла пройти всё это. Почему я такая самолюбивая? Неужели это моё наказание? Просто выкидывать плохие мысли подальше. Я забыла всё, забыла с радостью вообще всё! Смерть родителей я просто забыла их! Лок, какая же я уродина! Ты права, Лок. Одна из немногих здравых частей моего разума обречена на страшные страдания до конца жизни. Вдруг я забуду Тэо? Забуду её, когда воспоминания о ней станут слишком тяжёлыми, и опять буду жить.

— Ну, ты чего, солнышко? — сквозь пелену слёз я даже не заметила её приближения. Слюни вперемешку со слезами капали с моей морды, а она лишь прижала крепче к себе.

— Не хочу тебя забыть, — всхлипывала я, — Не хочу забыть тебя, как забыла родителей. Лок права, я забыла их специально.

— Лэмплок, — поднимая мою мордочку, сказала зебра, — Ей тяжело, поэтому она сказала тебе это. Ты это и есть она, а значит, раз она помнит, помнишь и ты. И страдаешь из-за их смерти тоже ты. Нужно провести ритуал как можно раньше. Хорошо? Я знаю, что ты чувствуешь. Тяжело возвращаться в дом, который уже не кажется родным, — ненавижу возвращаться. Как не странно, я пережила множество ужасов в этом городе ещё до вспышки вируса. Я не зря всё-таки редко выходила на улицу. Протерев слёзы, я огляделась вокруг и решительно захотела подняться на ноги. Небольшая истерика была лишь сигналом о том, что моя нервная система не справляется. Я должна поговорить с родителями.

Пулемётный обстрел вели из бутика Карусель. С одной стороны, это могло показаться просто жестокой иронией, однако, собрав все известные мне факты вместе у себя в голове, я догадалась, что республиканцы выбрали это место неспроста. Куча ящиков с провизией валялась вокруг него, так и не тронутые после вспышки вируса. Сам бутик был круглый, и переставлять пулемёт было необычайно легко для республиканцев, благодаря чему защищать это здание не составляло труда. Разумеется, мы могли просто обойти их, однако Луна заявила, что убрать их нужно сейчас.

Аликорн гордой походкой прошла к бутику. Щит вокруг неё защищал её от пуль, и тем не менее, двухвостые не могли попасть по ней. Все выстрелы шли мимо неё. Когда принцесса преодолела половину пути, стрельба начала редеть. Попытки республиканцев убить Луну не приносили желаемого результата, и они заколебались. Вдруг Луна остановилась и королевским голосом заявила.

— НЕМЕДЛЕННО ВЫХОДИТЕ ИЗ ЗДАНИЯ И ТОГДА МЫ ПОЩАДИМ ВАС. ВЫ БУДЕТЕ ЦЕЛЫМИ И СВОБОДНЫМИ, ЕСЛИ ПОКИНЕТЕ ЭТОТ ГОРОД СРАЗУ. — в ответ на королевское заявление, которое звучало словно гром, посреди действительно шедшего дождя последовало молчание. Однако как только Луна сделала шаг вперёд, из здания донёсся голос.

— Мы больше не доверяем принцессам! – послышался крик жеребца, который на фоне голоса Луны звучал неуверенно и надломано. Луна вопросительно оглянулась на Ордерли. На лице у доктора было то самое выражение, означавшее, что Ордерли только что осенило. К всеобщему изумлению доктор осторожно вылез из укрытия, не смотря на то, что Боу испуганно шипела предостережения. Доктор сделал несколько шагов, и пулемёт зазвучал опять. Луна уже хотела кинуться защитить доктора, однако тот вытянул копыто.

— Стойте! – Луна остановилась, а доктор так и остался живым и невредим. Пулемётные выстрелы попадали в землю в нескольких метрах от доктора, который довольно улыбался ещё одной правильной догадке, — это не республиканцы! – крикнул он Луне, — они не могут убивать! – вдруг стрельба прекратилась, и отчаянный голос жеребца завопил.

— Не смейте подходить!

— Мы не желаем вам вреда! – вступил в переговоры Ордерли, мягко и аккуратно проговаривая каждое слово, — с нами принцесса Луна!

— Мы видели, что на какие зверства способны принцессы, — чуть не рыча заявил голос, — Мы единственные выжившие в Понивилле, — Что?! – Принцесса Твайлайт бросила нас здесь умирать.

— Принцесса Луна здесь не причём! Тем более вы не единственные, кто выжил в Понивилле. Прямо сейчас тут стоят две пони, которые смогли выжить, — голос замолчал, через несколько мгновений он взволнованно спросил.

— Как их зовут?

— Одну из них зовут Сэнди Боу! – прокричал Ордерли.

— Не приближайтесь к нам! – завопил голос, — Не было... – так же неожиданно, как и закричал, жеребец ненадолго замолчал и затем спокойно спросил, — повторите ещё раз. Пожалуйста.

— Сэнди, — отчётливо произнёс Ордерли, — Боу.

Вдруг внутри бутика послышался шорох и суета. Чьи-то тихие голоса спорили, пока, наконец, двери бутика с треском не раскрылась, и в дверном проёме не показалась единорожка. Она оглядывала всё вокруг и вдруг Боу вскочила и, улыбаясь, бросилась на встречу к ней.

— Кодлифайн! – прокричала пегаска, бросаясь в объятия единорожки, — ты жива!

— Жива! – единорожка обернулась к бутику, — это действительно она, вы можете выходить! – сразу же после этого из бутика вышло немного пони, взгляды которых метались от единорожки, обнимающей Боу, до принцессы Луны.

— Это ещё ничего не значит, — проворчал жеребец, который, судя по голосу и перекрикивался с нами, — Принцессам нельзя доверять. — и хоть на морде у него было разочарование, кричал он с пренебрежением, а не с обидой, — Ну и где вы были, когда мы умирали?! – к примеру, позавчера она была в Толл Тэйле. Даже несмотря на то, что сегодня день воспоминаний, перечислять все события того ужасного дня мне точно не хочется. В голове всё равно всплыла картинка того, как Луна, удерживая телекинезом две винтовки, стреляет по ногам республиканцем, и мне сразу подумалось о том, что для того, чтобы перечить принцессе Луне, нужно иметь действительно веские причины. Луна яростно выпустила воздух, и из ноздрей повалил горячий пар. Я знала, что по ногам она, конечно, стрелять не начнёт, однако то, что она сделала, превзошло все мои ожидания.

— Мои маленькие пони, — сказала Луна, по-королевски выпрямив осанку, — я удивительно счастлива знать, что вы смогли выжить, и хоть вам было тяжело, сейчас я сделаю всё, чтобы вам жилось лучше, — холодные глаза принцессы оглядели возликовавшую толпу после этого. И, несмотря на то, что недовольный жеребец ворчливо отмахнулся, все остальные были рады своей принцессе, и пара слов смогла их убедить, что жизнь сейчас наладиться.

Вдруг единорожка, которая была знакома с Боу, спросила.

— А кто ещё смог выжить? — она начала взгляд искать знакомую мордочку в толпе агентов.

— Лэмплок! – радостно позвала Боу. Я уже неохотно сделала шаг вперёд, как вдруг лицо единорожки исказилось в страхе.

— Лэмплок? – переспросила она у Боу и взглянула на меня, — Дочка Лэмпфилда? – обратилась она уже ко мне и пони из бутика начали переговариваться между собой и кто с ужасом, а кто с презрением смотреть на меня.

— Да, — робко ответила я. Единорожка вдруг пошатнулась от меня в другую сторону.

— Что происходит? – обратился к ним доктор.

— Несколько дней назад в город заявилась пони, — начал жеребец. Он тоже заметно испугался, однако недовольство с морды у него не пропало, — у неё весь рот был забинтован и сама она словно полоумная. Я сразу тогда решил, что не к добру это. На следующий день, мы обнаружили по всему Понивиллю линии крови, — жеребец выждал паузу и затем произнёс, — и все они тянулись к твоему дому.

— И это всё? – усмехнувшись, спросил Ордерли, хоть лично я действительно занервничала и вжала копыта в землю от напряжения.

— Нет, — произнесла единорожка, — это не всё.

Это была та самая пони, что писала на стенах того предприятия, где я встретила Лэйни. Зачем она это делает? И что она хочет сказать? В чём точно нет сомнений, так это в том, что пишет она хорошо. Принцесса Луна с доктором и агентами двинулись к генератору купола. Пони из бутика сказали, что пытались попасть к нему, однако их напугали звуки, доносившиеся оттуда. Всё происходящие в Понивилле было очень странным, и они решили лишний раз не рисковать, и, заперев двери снаружи, больше не подходили к месту, где находится генератор купола. Мы, в сопровождении единорожки, что знала Боу, шли по тянущимся следам крови. Мы прошли в обширное здание, которое пострадало от нападения республиканцев. Линия крови тянулась вперёд по коридору, то и дело натыкаясь на стёкла от выбитых окон. Я была, как обычно погружена в свои размышления и не заметила сразу, что это было за здание. Лишь затем, оглядывая все предметы, что валялись на полу или ютились в шкафах, я догадалась. Это была больница.

— Там не самое приятное зрелище, — сказала единорожка, остановившись около угла, — мы убрали большинство трупов на улицах, однако этот решили оставить. Та кобыла напугала многих, и мы подумали, что лучше не трогать то, что она сделала.

Неужели...

О нет.

Я застыла на месте, так и не решаясь идти. Я поднимала и опускала копыто, наступая прямо на линию крови. Я всё не могла наступить ровно посередине этой линии. Нужно было наступить обязательно посередине линии, а у меня всё получалось как-то криво, да и сама линия была кривой.

Тэо приобняла меня хвостом и я немного успокоилась. Сердце продолжало бешено стучать, однако я начала идти.

«Убийца»

«ТЫ»

«Спаси ЕЁ»

«Вера»

«Терпение»

«УБИЙЦАУБИЙЦАУБИЦА»

«СВЕТ»

Бред сумасшедшей, оказавшийся печальной действительностью, был многократно написан на стенах и полу больницы алыми чернилами. И все красные линии тянулись к одному телу. Двухвостый с перебитыми ногами лежал около стены. Около республиканца лежала бляшка от ремня, которой я выколола ему глаза, этим убив двухвостого.

«Лэмплок, поздравляю, теперь ты вторая Эквестрийская убийца»

Не только у меня в голове пронеслись эти слова, надпись была сделана рядом с телом республиканца. Я упала на пол прямо в кровавые надписи и отползла к противоположной стене. Я была убийцей, почти с самого начала я была убийцей.

— Лэмплок, — Тэо попыталась успокоить меня, — всё будет хорошо.

Отстранённо глядя на тело республиканца, я думала лишь об одном. Я была убийцей всё это время. Все мои страдания и мучения из-за нежелания быть убийцей обернулись сейчас ещё более печальными. Я старалась спасти свою душу, а я уже её погубила. Та деревня со статуей Аликорна, Толл Тэйл. Сколько пони умерло из-за того, что я не стала убивать? Это ведь сотни жизней и все потому, что я пыталась спасти, то, что давно загубила. Слёзы подходили к глазам, однако я не плакала, просто не могла плакать из-за этого. Не хотела. Старый, дряхлый ублюдок пытался меня убить и сделал бы это, не выколи я ему глаз бляшкой. Он так и не смог оправиться и видимо подох от потери крови. Я волновалась и переживала, пытаясь сохранить жизнь таким мерзким тварям, как он. Из-за этого умирали пони, которые почтенно относятся к такому великому дару, как жизнь и мир. Я променяла их светлые жизни на этих отвратительных сволочей. Нужно было лишь перестрелять их, мне бы даже не грозила опасность.

Одна кобыла! Ну, может, ей кто-то помог. И всё-таки, она разрушила целый город республиканцев.

Как же ты была права, Сэсси. Я должна была убивать, хоть что-то я могла сделать.

В коридоре послышались шаги, и я нервно дернулась, ударившись о стену. Тяжело дыша, я схватилась за подарок Тэо, однако, в отличие от того дня, в этот раз пришёл действительно мирный пони. Пегас тяжело дыша, то ли от испуга, то ли от того, что торопился. Он указывал копытом в сторону больницы и затем, отдышавшись, проговорил.

— Это была мантикора, — заявил грубым басом пегас.

— Ты имеешь в виду... Что? – недоумевала единорожка.

— Здание с генератором. – отрывисто сказал он, — Там была мантикора.

— Так её звуки мы слышали, — сказала единорожка, после чего призадумалась и спросила, — разве принцесса Луна?...

— Она легко справилась с ней, — опередил пегас вопрос единорожки. — Принцесса зашла в здание, чтобы посмотреть на генератор и тогда её сцапала другая мантикора. Их там было две! Она совсем не ожидала этого, — обречённо пегас уставился на всех нас, — тот доктор сказал, чтобы вы срочно заводили этот... – пегас замялся, что-то вспоминания.

— Персэпшэн, — предположила Боу.

— Да, точно! – указывая на Боу копытом, произнёс пегас. — Он просил торопиться... Она уже убила троих.

Поднялся небольшой спор о том, что нам делать. Пони, которые скрывались в бутике Рэрити, не хотели покидать Понивилль, в то время как Боу упрашивала их лететь с нами. Тем временем я опять ничего не делала и пони опять погибали.

— Почему они не парализовали мантикору заклинаниями? – тихо спросила я. Пегас неожиданно взглянул на меня. Похоже, он знал, что это моё имя пишут кровью по всей больнице, потому что он долго смотрел на меня с отвращением, прежде чем ответить мне, — они пытались. Однако это подействовало лишь в начале, затем это её разозлило.

— Ты поможешь мне, — сказала я, глядя на Тэо.

— Конечно, — ответила она заботливо.

Крики опять наполнили Понивилль и пони опять умирали из-за того, что были слишком прекрасны для жестоких животных, которые не гнушаются убийства, ради... Неизвестно чего. Я обошла на безопасном расстоянии здание с генератором и устремилась в бутик «Карусель». Внутри, как я ожидала, было то, что поможет мне. Я встала напротив небольшой повозки и обратилась к Тэо.

— Я думала, ты сможешь тянуть меня, — зебра опустила взгляд.

— Лэмплок, ты ведь не знаешь, ты виновата в смерти того республиканца или нет, — Тэо приобняла меня, а я старалась делать вид, что совсем не нервничаю, — ты не должна это делать.

— Даже если я не виновата, это самый правильный путь. Возможно, это ужасно и прискорбно, однако я верю, что это правильно, — зебра кивнула и начала пристёгивать себя к повозке. Перед тем как помочь ей, я спросила, — ты точно хочешь помочь? Я не обижусь, быть хоть как-то причастной к такому, может быть отвратительно.

— Ну, во-первых ты обидишься, — улыбнулась Тэо и затем сказала, — во-вторых, я же сказала: Что бы ты ни выбрала, я всегда буду с тобой, — поцеловав зебру, я неловко попыталась помочь ей, думая о том, как я вообще умудрилась убить с моей аккуратностью и затем, вздохнув, залезла в повозку.

Мантикора бушевала и пыталась ухватить агентов своими когтями. Смертоносное создание пылало необоснованной ненавистью ко всему живому. Эта было столь отвратительно для меня, что я более не колебалась. Может, буду потом, однако не сейчас. В пылу смертоносной битвы мало кто заметил нас.

— Останови здесь, пожалуйста, — попросила я зебру. Повозка сразу остановилась и робко попросила, — не могла бы ты уйти?

— Что? – почти возмущённо спросила зебра.

— Я боюсь за тебя. Вдруг что-то пойдёт не так.

— Когда я сказала, что останусь с тобой, это значило, что я останусь с тобой.

— Тэо может ты...

— Я. Останусь. Рядом, — сказало Тэо убедительно, и затем, смягчившись, добавила: — Я не оставлю тебя.

Устройство было немного странным, однако я вроде как разобралась. Вставив копыта в ячейки, я прицелилась чуть выше мантикоры и надавила на пластинки. Пулемёт затрещал и большинство агентов, и самое главное мантикора оглянулись в мою сторону.

— Всем отойти от мантикоры! – крикнула я, предварительно перестав стрелять.

Я встретилась глазами с этой тварью. Что-то там было. Она будто знала или чувствовала кто я. Убийца, такая же убийца, как и она. Я не знаю, хотела ли мантикора сделать рывок или наоборот увернуться от пулемётного огня. Я лишь надавила на пластинку. Пули начали касаться её тела и разрывать твёрдые ткани её толстой кожи. Ни крика, ничего истеричного, я просто жала на пластинку и наблюдала, как монстр потихоньку умирает. Когда она всё-таки упала на землю, я не переставала жать на пластинку. Лишь когда ногу мантикоры оторвало от тела, я решила, что пора остановиться. Пони испуганно смотрели на меня. После столь оглушительных выстрелов и криков, казалось, что город погиб. Только дождь капал, размывая по земле кровь убитых. Перед зданием с генератором лежало несколько растерзанных трупов пони и одно кровавое отвратительное пятно в виде дохлой мантикоры. Хотя, казалось, все испытывали ко мне отвращения больше, чем к дохлой мантикоре. Несмотря на это, я неторопливо вылезла из повозки и дрожащими копытами попыталась помощь Тэо отцепиться от повозки.

— Я не спрашиваю, в порядке ты или нет, — начала Тэо, смотря на меня будто в ожидании моего рецидива, — и так вижу, что нет. Однако может, я могу как-то помочь?

— Мне нужно поговорить с родителями, — всё ещё находясь в состоянии шока, сказала я, — пошли домой, Тэо, — зебра печально посмотрела на меня и приобняла.

— Пошли.

Удивительно, однако, я так и не расплакалась. Просто не хотела плакать из-за мантикоры.

А вот взглянув на стены дома, мне действительно стало обидно до слёз. Мне вот даже интересно. Эта кобыла фанатеет от нас с Лэйни или ненавидит нас?

«Добро пожаловать домой, убийца номер два».

Эта надпись была отчётливей всего. Все остальные стены были усеяны обрывками фраз или просто словами наподобие того, что были в больнице.

Тэо прижала меня к себе хвостом, когда мы подошли к двери. Делаем глубокий вдох и... Дом, милый дом. Дверь скрипнула, и чувство ностальгии сразу дало о себе знать. Слезинки всё-таки появились в глазах, однако я знала, что зареви я сейчас, я буду реветь целый день. Кружка с выпитым кофе до сих пор стояла на столе. Я, тихонько цокая, прошлась по своему дому и Тэо нежной поступью шла за мной. Все вещи, даже стены напоминали обо всём. Обо всей моей жизни. На первом этаже казалось, что ничего не произошло. Лишь слой пыли напоминал о том, что меня здесь долго не было. Однако мне так и хотелось крикнуть дому. Ты разве не знаешь, что наступил конец света! Почему здесь всё осталось таким же, как было? Я проходила мимо тумбочек и мне улыбались с фотографий, на которых я всё еще чья-то дочь.

— Ну и как тебе? – вдруг спросила я. Мне осталось лишь предложить ей попить кофе, и обсудить прошедший день, усевшись на диванчик.

— Твой дом? – изумилась моему вопросу зебра, — думаю, слово уютный подходит больше всего. Таким дом и должен быть. — я остановилась перед дверью в подвал. Ещё один приступ нытья? Позже, Лэмплок, позже. — Ты готова, Лэмплок? – спросила меня зебра, взяв меня за копыто, когда я уже хотела открыть дверь.

— Да, — сказала я чувствуя, что боюсь, — Я сойду с ума, если не поговорю с ними, — а сойти с ума два раза подряд, это действительно тяжело.

Я всё-таки заплакала, когда увидела их.

После небольшой подготовки зебра была готова отправить меня в загробный мир на встречу с родителями. Тэо ещё раз напомнила мне, что я должна вернуться к ней.

— Если я вдруг не вернусь, — я коснулась её своей ногой, — вытащи меня, — зебра протестующе посмотрела на меня.

— Лэмплок, я же говорила тебе.

— Я вытерплю, — сказала я, — ради тебя я вытерплю, — Тэо посмотрела в сторону, глаза её наполнились слезами и она кивнула.

— Просто я чувствую себя ужасно из-за мысли о том, что могу подвергнуть тебя ужасной боли лишь бы быть с тобой, — призналась зебра.

— Тэо, не быть с тобой. Вот самая страшная боль, — и как бы красиво и напыщенно пафосно это не звучало, это было действительно так, — всё остальное я потерплю ради тебя, — она поцеловала меня, поглаживая мою мордочку копытом, и затем она коснулась забинтованным копытом моей груди, и нежно надавив, зебра начала ритуал. Я закрыла глаза, как просила зебра и вдруг...

Счастье. Именно счастье я чувствую сейчас. Это мой дом. Без кровавых надписей, а на улице солнечный день и нет даже тучки, которая предвещала бы дождь. Я почти дома. Почти с родителями. Я встала напротив двери и постучала в свой же дом. Никто не ответил, и я протянула копыто, чтобы постучать ещё раз, как вдруг.

— Солнышко, заходи, — сквозь всю мою душу прошла дрожь, когда я услышала её голос. Я думала, я умру здесь от разрыва сердца, которое бешено колотилось. Я хотела плакать и хотела кричать, однако я чувствовала бесконечное счастье и просто не могла плакать. Открыв дверь, я увидела её. Она стояла за столиком, на котором ютилось горячее кофе. Моя мама. Я стояла в проёме раскрытых дверей, не зная, что делать, — ты так и будешь стоять, доченька? — моя душа плакала, я чувствовала это. Словно всё, что было во мне, сжалось при слове «доченька». Я бросилась к ней в объятия, прижимая маму ближе и ближе к себе.

— Мамочка... – и хоть из глаз не капали слёзы, я ревела. Это была она. О небеса! Моя мамочка здесь рядом со мной.

— Тише, доченька, — она поцеловала меня в лоб, — я рядом, — она умерла. Как я вообще живу без неё?

— А старика-отца обнять ты не хочешь? – затихшим голосом произнёс мой отец. Я сходила с ума. Мой отец сидел на диване и смотрел на меня, отложив книгу, которую он читал. Я взглянула на маму, будто прося разрешение отпустить меня ненадолго, чтобы подбежать к отцу, разумеется, она лишь одобрительно улыбнулась. Отец потрепал меня по гриве, прижимая к себе.

Мама села рядом с нами на диван и оба моих родителя смотрели на меня. Я словно маленькая кобылка, глядела то на маму, то на папу, не зная, что делать? Что им сказать? Наверное, самое главное.

— Я так скучала, — призналась я, и мама обняла меня, утешая.

— Мы знаем, — сказала она, убирая длинную чёлку с моих глаз. Нечего было говорить, хотелось лишь прижаться к ним и быть рядом столько, сколько возможно. До самых костей я чувствовала любовь к ним и сожаление о том, что их нет рядом, — мы так рады, что ты нашла свет, — вдруг произнесла мама, — мы с папой так волновались, что ты не сможешь жить в том мире, — мама взглянула на меня с глазами полными радости и любви и это разрывало меня на кусочки, — а ты смогла выжить в этом мире.

— Тебе пришлось многое пережить, — сказал отец, — и ты всегда старалась поступать правильно. Мы гордимся тобой.

— Самое главное, что ты смогла найти счастье, — произнесла мама.

Я провела дома слишком много времени. Не знаю сколько. Я просто сидела с родителями, изредка говоря о чём-нибудь, пока отец, наконец, не сказал матери.

— Ей нужно идти, — отец печально посмотрел на маму.

— Может, ещё немного, — попросила мама, прижимая меня к себе. Отец лишь отрицательно кивнул, тогда мама приподняла мою голову и сказала, поглаживая меня, — тебе пора обратно.

— Я не хочу, мама!

— Ты должна, — строго сказал отец, — я не хочу, чтобы моя любимая дочка страдала из-за меня, — я взглянула на маму тем самым жалобным взглядом, которым изредка упрашивала её о чём-то. Однако мама лишь кивнула, подтверждая слова папы.

Как бы мне не хотелось остаться здесь, я подошла к двери. Раскрыв её, я сразу почувствовала капли дождя на себе. Ливень был за пределами родительского дома, где было так светло и уютно. Капли редко капали мне на мордочку, и я уже приготовилась идти, как вдруг решила обернуться. Там стояли мои родители, счастливые и молодые, они провожали меня взглядом. Я разбежалась и кинулась к ним в объятья напоследок. Слова любви прозвучали от них, и я сделала то, чего не смогла тогда. Попрощалась.

Я шагнула в дождь, чтобы опять уйти от них. Прощайте.

Пламя огня скрывало тела моих родителей, унося их на вечный покой. Я чувствовала... Счастье. Также я чувствовала обиду, страх, однако счастье я сейчас ощущала куда больше. Очнулась я вся в слезах, когда ритуал закончился. Лок, кажется, нашла успокоение. Ненадолго, однако, я чувствовала, что жить мне стало спокойней. Огонь погребального костра поблёскивал в глазах Тэо, которая, как и я, насквозь промокла под дождём.

— Та кобылка, которой ты помогала поговорить с родителями, — начала я, не отрываясь взглядом от костра, и Тэо нервно обернулась на меня, — это ведь и есть ты. Да?

— Да, — спустя некоторое время ответила она, и я склонила голову на её плечо. Сейчас было самое время заплакать, однако вместо этого я спросила:

— Ты будешь кофе?

— Да.

Тэо осталась дома готовить напиток, а я пошла за доктором и Боу. Я весьма эффектно решила уйти тогда и, вероятно, они до сих пор пребывают в состоянии шока. Пони опять озирались на меня, и о чём-то тихо переговаривались, как и тогда до вспышки вируса. Однако не было никакой тревоги или позывов приступов.

Я застала доктора около Луны, которая ворочалась и стонала от боли во сне. Теперь я была убийцей. Мы с доктором обсудили это. Разумеется, он ничуть не осуждал меня, а я сказала, что обязательно помогу в Кантерлоте. Тогда он ответил, что можно считать, что мы уже выиграли. Луна была... В порядке, как не странно. И хоть по ней это было совсем не заметно, Ордерли уверил меня, что уже завтра она будет в полном здравии. Приглашение на кофе доктор принял с охотой, однако я видела, что Ордерли что-то мучает, и когда я собралась уходить, доктор позвал меня:

— Лэмплок, — по тревожному голосу стало ясно, что ничего хорошего доктор сказать не хотел, — уже завтра мы будем в Кантерлоте и завтра это всё должно закончится, однако я обязан сказать тебе кое-что. То, что мучает меня, та вина, из-за которой я и пытаюсь вылечить всех, — Ордерли замолчал, ненадолго собираясь с духом и затем признался, — это я создал вирус. Это я виноват в смерти столь многих, — он глазами, которые наполнялись слезами, смотрел на меня, и чувство ярости к самому себе наполняло доктора, — это из-за меня все пони теряют чувства. Ты, Боу, Рэрити! Я работал консультантом, а затем Твайлайт уволила руководителя проекта и назначила на это место меня. Я тогда уже был знаком с Рэрити, и она сказала, что лучше я останусь на этом месте и буду всячески стараться тормозить разработку. А затем мы попытались сделать саботаж, именно тогда Рэйнбоу и помешала нам. После этого вирус попал в руки республики, и они создали смертельную версию, — Я, наверное, должна была чувствовать ненависть, однако ничего такого не было. Я просто тупым взглядом смотрела на доктора, даже не видя тут вины Ордерли. Обняв доктора, я прервала поток самобичевания. Кажется, не я одна сегодня почувствовала счастье.

— У тебя замечательный домик, — сказала Боу, сидя за столом.

— Скажи это дыре в крыше, которую проломило снарядом республиканцев, а также стенам снаружи, которые приукрашены кровавыми надписями, — усмехнулась я. Кофе было разлито и мы только что уселись за напитком. Испорченный моими терзаниями ужин в штабе «Пути Щедрости» требовал нормальных посиделок. К слову, я, кажется, впервые привела друзей к себе домой... Интересно, а папа бы разрешил?

— А ты не заболела случаем? – спросила Боу и я в недоумении взглянула на неё, — не в обиду сказано, однако я думала, у тебя будет нервный срыв или что-то в этом роде, — я лишь усмехнулась в ответ.

— Ещё не ночь.

— Сарказм, хорошее настроение, — перечислял Ордерли, то, что обычно не ассоциировалось со мной, — ты прям расцвела после убийства.

— Убийство здесь не причём, — я приобняла Тэо и украдкой взглянула на зебру. Я занималась любовью прошлой ночью. Вот это способно поменять жизнь пони. Если бы не этот дурацкий кошмар и не этот дурацкий конец света я бы была такой счастливой весь день. Стоит поблагодарить Лок. Она прекрасно меня защищает.

— Стойте, я чё-то не допёрла, — вдруг сказала Боу, — ты, типа, такая счастливая, потому что у тебя вчера был секс, — доктор разразился смехом, когда Тэо поперхнулась кофе. Я смущённо прижала ушки, гадая, откуда она знает.

— Ты-то это откуда знаешь? – гневно задала мой вопрос зебра.

— Ты свою улыбку с утра видела? – спросил Ордерли, немного успокоившись, — сразу можно догадаться, что у тебя было.

— Нет! Ты что забыл? – вскрикнула Боу и Ордерли вдруг аккуратно замах копытом, однако Боу так и не заметила жест, который означал «Пожалуйста, замолчи», — мы же вчера решили убедиться, что у них всё будет хорошо и, в случаи чего, поддержать Тэо или Лэмплок. — Ордерли опустил взгляд вниз, оставив попытки заткнуть Боу, — В общем, когда мы услышали, — тут Боу не сдержалась и хрюкнула от смеха, перед тем как изобразить голос Тэо, — О, да, моя хорошенькая! Да!... После этого были уверены, что с вами всё будет хорошо и решили оставить вас. — возможно, гневный взгляд Тэо, или мой смущённый вид, или виноватое и подавленное выражение мордочки Ордерли, или всё вместе, однако что-то всё-таки заставило догадаться Боу, что она брякнула нечто лишнее, — Я походу не должна была это рассказывать, да? – Доктор смачно шлёпнул себя копытом по морде и тогда Боу всё-таки сообразила, что зря.

— Самое важное, что теперь у вас всё хорошо, — попытался оправдаться Ордерли.

— Ага, — зло прорычала зебра и Боу вдруг опять рассмеялась.

— Я просто не могу не смеяться, когда вспоминаю твои крики, — захлёбывалась от смеха, объяснила Боу, — я ещё ни разу не слышала, чтобы кобыла так странно оргазмировала.

— А ты много раз слышала, как кобылы оргазмируют, — с ухмылкой спросил доктор. На этот раз Тэо поперхнулась из-за смеха, а не от стыда.

— Я... Я не это имела в виду, — начала оправдываться Боу, пока Ордерли приглушённо смеялся, расстёгивая свой пиджак из-за жары.

— Действительно, — начала Тэо улыбаясь, — О, Сэнди Боу! – Тэо наигранно вскинула копыта вверх, — Великая гуру оргазма! Просвети нас, что именно нужно кричать в кровати!

— Так, ладно, вы знаете, что я не такая, — продолжала оправдываться Боу уже увереннее.

— Какая такая? – спрашивал с улыбкой Ордерли.

— Не лесбиянка, — предположила я.

— Да, — подтвердела Боу.

— А вот у зебр, таких как я и Лэмплок называют шаловливками.

— Шаловливками? – морщась, переспросила я.

— Да, — сказала Тэо, вставая из-за стола, — Ордерли, тебе налить ещё кофе?

— Я бы не отказался ещё от кружечки, — учтиво согласился доктор, приподняв одно копыто кверху.

— Как насчёт тебя, Боу?

— Нет, спасибо. Это, конечно, была самая вкусная кипяченая вода, что я пила, однако, когда не чувствуешь вкус, лично мне хватает одной кружки.

— Тебе налить, любимая? – обратилась ко мне зебра. Вдруг шальная мысль проскользнула в разуме, и я прикусила губу, чтобы не засмеяться. Доктор и Боу заинтересованно глянули на меня и я, зная, что ещё пожалею об этом, на весь дом крикнула.

— О, да, моя хорошенькая! Да! – прокричала я, возбуждённо прыгая на стуле, и Ордерли с Боу взорвались смехом. Я старалась сдержаться под взглядом Тэо, однако не смеяться было тяжело, — Прости, пожалуйста, — успокоившись, сказала я.

— Ничего, — спокойно ответила зебра, — если хочешь, можем обсудить твой оргазм.

— Нет, не хочу, — тихо ответила я, сжавшись и перестав улыбаться.

— Что это вдруг? — спросила она наигранно заботливо. Ну, во-первых, нельзя обсуждать того, чего не было, а во-вторых это обидно, хоть я и заслужила.

— Я уже извинилась, — промяукала я.

— Ну, тогда веди себя хорошо, — поставив кружки на стол, сказала Тэо.

— А то зебра тебя накажет, — страстно произнесла Боу и улыбнулась. Тэо прищурившись, глянула на Боу и затем, посмотрев на меня, игриво сказала.

— Накажу я её в любом случае, — просто пей кофе, Лэмплок. И ничего такого, что Тэо ласкает тебя под столом своей задней ногой. Кажется, я теперь знаю, почему зебры называют таких как мы шаловливками. Мы ненадолго замолчали, отпивая кипячёную воду, как говорила Боу. На меня нашло небольшое умиротворение, и вдруг Ордерли произнёс.

— Я должен сказать вам кое-что, — я подумала, что он захочет рассказать им о вирусе и потупила взгляд в кофе, готовясь поддержать доктора, если понадобится, однако произошло то, чего я не ожидала, — завтра мы нападём на Кантерлот. Луна сегодня во сне объявит это всем агентам и попросит Лэйни помочь. Я не рассказывал вам, зачем мы нападаем на Кантерлот. Дело в том, что, когда Рэрити пыталась забрать на себя весь вирус и пожертвовала собой, мы ошиблись. Устройство, с помощью которого она это сделала, сработало неправильно. Теперь Мэйнхэттенская ячейка обнаружила то, чего не хватало устройству.

— И мы хотим захватить Кантерлот, чтобы пробраться к этому устройству? – спросила Боу

— Да, — ответил доктор, — только дело в том, что для того, чтобы вылечить всех, нужно уничтожить вирус. А для этого нужно, чтобы пони, который заберёт в себя весь вирус, уничтожил себя в этом устройстве.

— То есть, Рэрити придётся умереть? – испуганно спросила Сэнди.

— Нет, если Рэрити умрёт, то не будет никакого толку. Болезнь останется, кто-то должен будет вобрать в себя оставшиеся частички вируса и забрать все то, что поглотила Рэрити и лишь после этого пони должен уничтожить себя, — доктор замолчал и после произнёс, — и этот пони буду я, — звон протяжно раздался в моих ушах, и я взволнованно подняла глаза от чашки с кофе, — вы стали для меня очень дороги, и я хотел сказать вам об этом.

— Мне очень жаль, — сказала Тэо шокировано, глядя сквозь стол.

— Ты знал об этом с самого начала! – вскричала Боу, и только сейчас я обратила внимание на то, что она плачет, — Ты знал, что умрёшь и ничего не сказал! Лишь сейчас ты заявляешь, что умрёшь!

— Боу, я... – пегаска, так и не дослушав объяснений, вскочила и убежала в ванную комнату. Доктор, тяжело вздохнув, встал из-за стола, однако я остановила Ордерли.

— Я сама схожу к ней, — перед тем, как уйти, я обняла доктора и спросила, — другого пути ведь нет?

— Только один путь, Лэмплок, — произнёс доктор, — Путь щедрости.

Постучав по двери, я вошла в ванную комнату и обнаружила там маленькую плачущую пегаску. Обняв её, я подставила плечо, в которое она сразу начала плакать.

— Мне тоже жаль доктора, — сказала я.

— Лэмплок, мне не просто жаль Ордерли, — проревела пегаска, — я не хочу, чтобы он умирал, потому что... Потому что... Я влюбилась, Лэмплок... Я не хочу, чтобы умирал, — я удивлённо посмотрела на пегаску, — а ты как думала? Умный, элегантный доктор, который может, лишь взглянув на тебя, может рассказать о тебе больше, чем ты сама знаешь о себе. Он путешествует вместе со мной, рискует своей жизнью и сражается ради благого дела, и обращается со мной как с истинной леди. Не надо быть доктором Ордерли, чтобы догадаться, что я влюбилась в доктора Ордерли. Конечно, я влюбилась! – отчаянно всхлипнула Боу, — А теперь он уходит на погибель, и я даже не могу признаться ему в своих чувствах, потому что сделаю Ордерли лишь больней, если я ему, конечно, хоть сколько-то важна.

— Ты не безразлична ему, — заверила я её.

— Ты не знаешь этого, — прохныкала она, уткнувшись мне в плечо.

— Я верю, — сказала я, поглаживая её, — даже если ты решила не признаваться ему, думаю, он уже и так это знает. Это всё-таки доктор Ордерли, — пегаска ели заметно улыбнулась и спросила.

— Что мне тогда делать? – Боу в ожидании уставилась на меня.

— Ну, узнай я, что Тэо завтра умрёт, я бы взвыла, и прижалась к ней, не отпуская, — я немного подумала и сказала, — проведи с ним последний день. Будьте вместе и радуйтесь тому, что можете это делать хотя бы до завтра. Я бы, конечно, не смогла сделать это без слёз и истерик, однако я верю, что у тебя это получится. Ты всё-таки сама жизнерадостность, — улыбнулась я.

Ей хватило минуты, чтобы прийти в себя. Я была в восторге от силы её жизнерадостности, которая улыбалась и радовалась даже перед смертью. Зайдя в гостиную, она улыбнулась и сердечно извинилась перед доктором, после чего крепко обняла Ордерли и сказала, что будет скучать.

— Лэмплок, у тебя в доме есть граммофон? – спросила пегаска.

— Да.

Кружка за кружкой. Воспоминание за воспоминанием. Песня за песней. И вечер подошёл к концу. После пары композиций Сапфир Шорс, Тэо отыскала в пластинках пару песен Пассажира и, уверив, что они не столь печальные, как обычно, она запустила пластинку.

Пой, пой во весь голос,

Люби всем сердцем.

Чувствуешь. Чувствуешь, будто ещё есть выбор.

Если мы засияем, мы сможем прогнать тьму.

Мы говорили о том, что произошло с нами с того момента, как была вспышка вируса. Я призналась доктору, что восторгаюсь тому, как он мог брать себя в копыта и успокаиваться. Когда я рассказала, что мне кажется, будто доктор представляет себя в красивом саду, Ордерли улыбнулся и сказал, что моя догадка почти правильная.

Мы не дождёмся конца наших буден,

И так и умрём не найдя умиротворения.

Мы работаем до полусмерти,

Лишь потому, что нам так велели делать.

Тэо поблагодарила доктора за помощь с нашими отношениями, Ордерли опять ответил, что мы бы прекрасно справились и без помощи. А Боу, будто случайно прижалась к доктору, и Ордерли приобнял её копытом.

А нам надо бы мчаться через леса,

Нам надо купаться в ручьях,

Нам надо смеяться и плакать,

Нам надо любить и мечтать.

Нам надо любоваться звёздами,

А не просто ждать, пока мы туда отправимся.

Услышь мои слова, надо знать, что это значит.

— Я знаю, на улице дождь, — начал Ордерли, — и всё-таки, может, хотите прогуляться.

— С удовольствием, — сразу согласилась Боу, даже не задумываясь.

— Ну, а мы, пожалуй, останемся, — зебра удивлённо глянула на меня, однако я сразу подмигнула ей, — у нас много важных дел, а вы идите вдвоем, — сказала я, выделив слово вдвоём, и заметила благодарную улыбку на мордочке Боу.

— Много важных дел? – усмехнулся доктор.

— Да... Ну, знаешь, наказание и всё-такое, — легонько покраснев, сказала я. Доктор кивнул и, вздохнув, сказал.

— Тогда я думаю, самое время попрощаться, — хотелось запротестовать. Сказать, что всё обойдётся. Сказать, что умирать необязательно. Однако я просто обняла доктора, — для меня великим счастьем было встретить всех вас в конце своего пути.

Ордерли и Боу ушли одни в дождь. Я ещё долго смотрела, как доктор уходил вместе с пегаской навстречу ночи, галантно укрывая её от дождя своим пиджаком с помощью телекинеза.

Петь, петь во весь голос,

Любить всем сердцем,

Чувствовать. Чувствовать, будто ещё есть выбор.

Если мы засияем, мы сможем прогнать тьму.

Лампы тихо оставались на полочках, дожидаясь своей хозяйки. Тэо улыбалась, разглядывая мою комнату. Здесь всё началось. И сюда я вернулась опять. Я думала, что не смогу вернуться и тем более спать в своём доме, однако теперь мне было так приятно провести здесь ночь, тем более с Тэо. Доктор умирал. Я поговорила с родителями, которые умерли. В Эквестрии появилась ещё одна убийца. От этого всего я бы заплакала и убивалась бы, не защищай меня сейчас Лок так усиленно. Вылечилась ли я? Нет. Скоро я опять начну цокать по ковру. Однако сейчас я могла вздохнуть и поцокать по ковру уже из ностальгии. Скоро я опять буду плакать, и стараться забыть всё ужасное.

— Тэо, — я прилегла на кровать, пока зебра разглядывала мою комнату. Когда моя любимая посмотрела на меня, я игриво сказала, — Ты знала, что я мастурбировала здесь, мечтая о том, что в меня когда-нибудь влюбится кобылка, и будет согревать меня ночами, — зебра удивлённо округлила глаза и затем игриво улыбнулась, подходя ко мне, — ты ведь хочешь исполнить детские мечты своей любимой кобылки?

— Больше всего на свете. — шаловливка.

Ночью можно проснуться по разным причинам. Я проснулась, так как почувствовала, что Тэо ворочалась. Я приобняла её, и она, ненадолго раскрыв глаза, поцеловала меня и опять уснула. Обняв её я всмотрелась в темноту, которая немного рассеялась под светом небольших ламп, когда-то подаренных мне моими родителями. Я убийца, подумала я, и кровь наполнила мозг и сердце. После чего я плотнее прижалась к Тэо и уснула, чувствуя спокойствие разумом и боль сердцем.

Часть Двадцать Первая: После пламени

Выйти из дома было тяжело. Как и тогда. Как и давно, когда родители ещё были живы. Наверное, тогда мне было даже сложнее. Страх того, что может произойти зародился в те времена, однако преследует меня и сейчас. Лок защищала меня, а выйти из дома было также тяжело. Ужасные события прошлого, когда я была совсем маленькой кобылкой, сломали мою и без того расшатанную психику. И хоть другим это покажется чепухой, я дрожу от страха, и по сей день. И всё-таки я шагнула за порог. Не пришлось даже возвращаться и выходить в такт стуку сердца. Лок защищает.

Мы присели за столиком сгоревшего кафе. Тем не менее из-за разломленной стены открывался замечательный вид на тоскливый, заброшенный город. Печаль и умиротворение перед бурей так и крутились в безумном танце вокруг моей души. Над Кантерлотом сгущались тёмные тучи. И это не дуновение ветра или шалости бесконтрольной погоды. Отряды пегасов, собранные наспех из агентов «Пути Щедрости» сдвигали податливые, наполненные каплями дождя облака, чтобы усложнить схватку для республиканцев. Искры света били прямо с неба, и казалось сам мир с нами. Внушает надежду.

Надежду на спасение? Надежду на излечение? Чего же ты хочешь Лэмплок? Чего я хочу?

Я смотрю на неё и вот она разгадка моего разума. Ключом ко всем дверям и замкам была она. У меня уже есть, то что я хочу. Так, следует ли просить у небес большего?

Вспышка молнии разразила воздух, чтобы дойти до нас через несколько секунд громогласным отзвуком.

Когда весь мир рушился, я обрела собственный. И не имеет значения, что произойдёт сегодня. Это скажется на Эквестрии, на её жителях. Только не на нас. Я буду всегда любить Тэо, чтобы не произошло, и она всегда будет меня ждать. Я так долго старалась спасти саму себя от её смерти, чтобы не страдать. Возможно, не защищай меня сейчас Лок, я бы думала совсем по-другому, ну а пока у меня появилась возможность обдумать это. Тэо так спокойно относится к смерти. Своей, по крайней мере. И это неудивительно: она была связана с тем миром, разговаривала с мёртвыми и умеет управлять душами. Хотя мне это так и не помогло. Я знала, что есть тот мир, только почему-то продолжаю цепляться за этот. Столь необыкновенное желание жить, несмотря на все страдания, что преподносит мне этот мир. И теперь я отпускала всё это. Была готова разрешить ей умереть. Раньше знала, что выберу её, а теперь думая о том, что она пожертвует собой, если это понадобится, я не могу просто взять и оставить всех пони на погибель, ради спасения себя от боли потери. Она всегда будет со мной, а этот мир может безвозвратно пропасть.

— Лэмпи, — позвала меня зебра, — у меня тут есть кое-что для тебя, — в копытах у неё был свёрток, который она неустанно ворочала, — только перед тем, как я вручу подарок... Я хочу рассказать о том, что это значит, — тут Тэо рассмеялась, — прости, я готовилась заранее и сейчас забыла все слова, — я улыбнулась, все ужасные мысли забылись, как и её слова, что она подготовила для меня, — я вижу, как тебе тяжело верить в саму себя. Упорства тебе не занимать, однако я хочу поддержать тебя, — тут она развернула свёрток. Странная штука, похожая на маленькую винтовку лежала в свёртке. Прикреплённый ремешок, был почти такой же, как на подарке Тэо, — Это сигнальный пистолет. Или попросту ракетница. Она осталась от республиканцев. Ордерли сказал, что двухвостый пытался поджечь пони, стреляя в них из этого, — Тэо замолчала глядя на ракетницу и затем подняв взгляд на меня сказала, — Я просто хотела сказать, что ты как этот пистолет. Ты была создана, чтобы освещать всё вокруг, а теперь времена, поменялись и тебе приходится убивать. Просто помни, о том, что твоё истинное призвание — это не убийства.

— Во-первых, — начала я, — ты очень мило нервничаешь. Во-вторых, я чувствую себя неловко, потому что ты даришь уже второй подарок, а я так ничего и не подарила и, в-третьих. Призвание было в том, чтобы найти свет, что спасёт меня, — я прижалась к ней ближе, — и я нашла тебя, — подарив ей краткий поцелуй, я как маленькая кобылка бросилась разглядывать подарок.

— Лэмплок, — доктор постучал копытом по двери, которая чудесным образом уцелела, — тебе надо взглянуть на это.

«0900990009900009099099090999000009909900099099990990009909909099009000000909000009900909099900000990090909909900»

— Она опять здесь была, — сказала я, потрогав кровавую надпись на Персэпшэне.

— Раньше мы её бред хотя бы прочесть могли, — Ордерли внимательно всматривался в цифры. Раскалывать загадки разумов это по части доктора, и теперь он казалось, зашёл в тупик.

— Не обращай внимания, — проговорила Боу, — у тебя сейчас всё равно голова загружена. Подумаешь над этим потом, — тут пегаска смутилась, — То есть... Полетели уже.

Посмотрев вслед пегаске, доктор перевёл взгляд на меня. Он как обычно улыбнулся, не волнуясь из-за своей участи, и похлопав меня по спине, залез в Персэпшэн.

— Оранжевый семь докладывает Персэпшэну: Кантерлот в зоне обстрела.

— Вас слышу... Как вас там? – виновато проговорила пегаска в необычный прибор.

— Оранжевый семь.

— Да точно! Извините, знаете, мне эта идея с позывными кажется немного тупой, да и вообще эта штука, странно выглядит и звучит.

— Это рация. Похожа на радио, удобная вещь.

— Не знаю, на мой взгляд, как-то... Буэ.

— Это была идея доктора Ордерли, так что если есть какие-то...

— Хотя знаете! Вообще, да... Полезная вещь... Действительно, полезная.

— Конец связи Персэпшэн.

— Конец связи, Оранжевый семь.

Было ужасно. Казалось, что всё идёт, как обычно, но, конечно, это было не так. Мне всё казалось, что кто-нибудь сорвётся. Слишком спокойные все были. Мы даже не обсуждали это. Будто хотели закончить всё на вчерашней радостной ноте. Так не бывает. Пластинка кончается, а жизнь идёт дальше. Я просто не могла паниковать. Хотела, я чувствовала это и не могла. Разум был непривычно холоден и это пугало. Я даже не знала, что лучше — испытывать всю боль, что испытывает Лок или отгородиться от всего. Золотая середина, конечно, лучший вариант, однако порой приходится выбирать из двух зол и определить, какое из них меньшее бывает тяжело. Хотелось крикнуть, что сожалею, зарыдать и упасть плашмя на пол. Кричать о том, как мне дороги все эти пони, и я не хочу терять ни одного из них. Хотелось одного, а делала я другое. Поэтому я просто прижалась к Тэо, надеясь, что её отдавать не придётся... По крайней мере, сегодня.

Пулемёт загромоздил большую часть пассажирского отсека, поэтому с нами летело очень мало пони. Луна, на мордочке которой было огромное желание закончить всё как можно быстрей. Принцесса была моим щитом, именно благодаря её магии меня не пристрелят, и я смогу расчищать путь агентам. Разумеется, с нами были Боу и Ордерли, присутствие обоих необходимо на Персэпшэне. Также была Тэо уверенная в том, что её помощь понадобится мне. И она верно рассуждала. Ощущение её копыта на моём, во время стрельбы поможет мне успокоить нервы. Ну и собственно я. Эквестрийская убийца номер два.

— Лэмплок тебе тут одна кобыла передаёт привет, — объявила Боу, попытавшись изобразить радостный голос. Настороженно глянув на пегаску, а затем на рацию я зашла в кабину пилота.

— Кто?

— Лэйни, — Сэнди даже улыбнулась ради такого случая.

— Она там что из вертолёта выпала? – послышалось из рации.

— Лэйни? Приём Лэйни! – я с неожиданным азартом выхватила микрофон.

— Привет двадцать девятая, — её элегантный, чарующий, весёлый голос красивой кобылки звучал так обнадёживающе, что я не могла не улыбнуться, слыша её. Она говорила так, будто мы давние подружки, случайно встретившиеся в столице. И всё-таки я была обязана спросить.

— Двадцать девятая?

— Ох, да! – она нервно посмеялась и звуки её смеха, словно музыка прекрасного тонкого инструмента, разлились по Персэпшэну, — Это, вообще-то, долгая история, однако, если вкратце: Луна мне рассказала, что у тебя какой-то фетиш на девятки, — я бросила взгляд на принцессу. Казалось впервые за весь полёт выражение её лица поменялось, и лёгкая ухмылка расплылась по лицу, — ну а потом я узнала, что ты тоже стала убийцей, причём второй, поэтому так тебя и назвали. Двадцать девятая.

— Логично. Наверное.

Я на самом деле вот почему связалась с тобой, — голос Лэйни вдруг перестал излучать ту неудержимую жизнерадостность, — я... Короче я это. Как сказать то? – рация ненадолго замолчала, и затем послышалось печальное, — сожалею. Я знаю, как тебе тяжело. Сама через это прошла. Сначала вроде всё хорошо, а потом идёт срыв разума. Мозги вскипают, и хочется просто раскроить себе череп. Затем слёзы и истерика, — я шмыгнула носом, все иллюзии насчёт непрошибаемой защиты Лок рухнули, — ты только не бери в голову ладно? Знай, всё будет отлично. И я тут подумала, когда всё это закончиться... Тут есть одна кафешка, недалеко от королевских башен, может, наконец-то встретимся, и отпразднуем заодно победу, тем более мне уж очень интересно поглядеть того кто управляет республиканским вертолётом, — Боу улыбнулась уголком губ.

— Да, а мне уж интересно глянуть на кобылу, которая спасла мой вертолёт от ракеты, — сказала Боу и Лэйни в ответ утончённо усмехнулась.

— Пустяк, — после этого с того конца рации доносилось лишь трещание, пока Лэйни наконец не сказала, — Удачи тебе двадцать девятая. Надеюсь, сегодня это всё закончится.

— И тебе удачи Лэйни.

Рация затихла. Улыбки, что неожиданно появились у всех на мордочках после разговора с этой удивительной кобылой, потихоньку начали исчезать. Кантерлот был близко.

— Давай ближе и чуть пониже. – доктор указал копытом на золотые ворота, через стекло и затем обратился к Луне, — Щит можно активировать!

— Не хочешь сказать ободряющую речь перед тем, как начнём, — отстранённо предложила Луна и, поймав на себе удивлённые взгляды, сказала, — так обычно и делают. Народ должен чувствовать важность цели и самого себя.

— Так, может, принцессе Эквестрии и стоит повести свой народ? – услужливо спросил Ордерли, пропуская Луну к рации. Аликорн вздохнула, однако зашла в кабину пилота и затем тихим голосом спросила.

— Меня уже слышат? – Ордерли нажал на кнопку и затем жестом показал Луне, что теперь её голос будет услышан.

— Дорогие пони, — после небольшой задержки начала Луна мягким голосом, — и все те, кто сегодня вступит в схватку за Кантерлот. Эквестрия погибает и чтобы узнать это, не нужно слушать меня. Достаточно просто посмотреть на нашу столицу. Некогда величественный оплот самого прекрасного государства на этой планете. И я говорю без преувеличения. Государство — это те, кто живут в нём, и вы прекрасны. Ваша доброта, ваши души и большое доброе сердце, созданное, чтобы любить и жить в спокойном мире делают вас такими. Однако сейчас большинство тех, кто населял наши земли, мертвы. Мы находимся на краю пропасти, на дне которой сгустились зло и ненависть. Всё прекрасное в этом мире было кроваво втоптано в грязь и превращено в смрад. Эквестрия не требует от вас ничего. Эквестрия молит вас о помощи прижимаясь к земле, и я как её правительница делаю то же самое. Я падаю ниц перед вами и прошу вас пойти за мной, чтобы гармония и спокойствие вновь воцарились на нашей земле! Чтобы не было больше крови! Чтобы не было больше ужасов! — Луна перевела дыхание и затем опять тихим голосом продолжила, — Так получилось, что я борюсь с кошмарами пони в прямом смысле этого слова. И я знаю, что вам страшно. Я знаю, что сердце ваше закипает от эмоций, а разум мутнеет от возможной опасности, но знайте. Я здесь. С вами. Опять сражаюсь с вашими кошмарами. Конец связи, — Ордерли нажал кнопку, и Луна украдкой спросила, — я ведь правильно сказала «конец связи». Так и надо было? – доктор с округлившимися глазами стоял напротив принцессы.

— Да так и надо было. Знаете, эта ваша речь, — Боу ненадолго задумалась и, благоговея, договорила, — воодушевляет. – Луна беспристрастно кивнула и двинулась в пассажирский отсек. Рог аликорна загорелся, и защитное заклинание пеленой легло на Персэпшэн.

Ну вот и оно.

Двери раздвинулись и все в Персэпшэне притихнули. Будто минута молчания в честь меня. Ячейки пулемёта приняли с радушием мои копыта, и я приготовилась давить на пластинку. Персэпшэн развернулся боком и по нам открыли огонь. «Тысячи мушек». Примерно так я подумала, когда по мне стреляли впервые. Крики убитых заполнили голову. Та кобылка, разорванная выстрелами пулемёта, вскричала в моей голове опять.

«Ты сама это сделала»

Лок защищала меня. Крики затихли, и вместо них зазвучал пулемёт. Я уже не думала об убийстве. Просто я опять стараюсь всех спасти. Убиваю и спасаю всех. Пули прорезали живую плоть, забирали жизнь и вылетали, оставляя после себя пустую мёртвую оболочку и выпуская душу наружу. Сколь неестественно это было и печально. И всё-таки мозг был хлоднокровен. Давя на пластинки копытами, я старалась целиться по республиканцам на мосте, о том, чтобы закрыть глаза от омерзения к самой себе и речи не шло. Попадать получалось редко, зато, когда это случалось, последствия были кровавыми. Будто лопаясь, тела двухвостых разрывались кровавой жижей и падали замертво. Республиканцы заметались по заставе, укрываясь от пулемёта, оставив попытки убить нас. Армия, уничтожившая нашу страну, в ужасе бежала. И Кантерлот взревел.

Сирена надрывала глотку и всё-таки не могла перекричать звуков ужаса. Пулемётные очереди, магические вспышки и взрыв башни, которым Лэйни оповестила нас о своём присутствии, заглушали визжащие звуки, что так давили на разум в Толл Тэйле. Огромное каменное сооружение с грохотом упало вниз со скалы, и я лишь могла надеяться, что никто из мирных пони не погиб.

Лэйни рвалась через весь Кантерлот, оставляя после себя кровавые линии. Её саму я так и не увидела, однако безжизненные тела, ничком лежавшие на залитых дождём улицах, напоминали о ней. Молния била в громоотводы на башнях, и сверкание растекалось по золоченым крышам, как линии крови растекались по городу.

Повозки «Пути Щедрости» замелькали в воздухе. Уже оттуда единороги использовали парализующие заклинание. Сквозь магические щиты пули пройти не могли и в безнадёжном отчаянии республиканцы возводили баррикады, которые сразу сметались телекинезом. Вертолёты двухвостых порой даже не успевали подняться в воздух, а если и поднимались их, сразу перехватывали отряды пегасов и садили на землю. Схватка была выиграна везде. Даже на земле танки были бессильны и уничтожались магией. Толпы пони выбегали на освобождённые улицы и встречали освободителей.

— Эвакуируйте их немедленно! – раздавал приказы Ордерли, — проверяйте больницы и подвалы. – пока мы рвались к устройству, что излечит всех пони, остальные агенты спасали тех, кто остался в столице, когда враг напал. Эти пони пережили нападение, пережили год оккупации, а затем пережили вирус. Закончить мучение было необходимо. Однако убивая, так сложно думать о том, что наше дело праведное.

Стреляла я плохо. Пуль я, видимо, истратила изрядно и я каждый раз виновато прижимала ушки, видя, как доктор перезаряжает пулемёт. И, тем не менее я убивала, и наш путь щедрости продвигался вглубь города. Оставляя за собой кровавые ошмётки. Республиканцы убегали, замечая Персэпшэн. И порой умирали в нескольких метрах от укрытия .

— Нужно сделать круг, — объявила Боу, — нас просят о помощи.

— Нельзя! – крикнул Ордерли, — Пускай Лэйни им поможет.

— У неё нет рации, — заметила холодно Луна. Доктор подышал, чтобы успокоить себя.

— Мы слишком близко к цели. Нельзя сейчас сходить с курса.

— Там целое здание полное пленных. — передавала пегаска слова из рации, — Им мешает пулемёт. Подход к зданию простреливается, — Ордерли махнул копытом, и я почувствовала, как Персэпшэн разворачивается.

— Патронов не жалей, можешь мазать сколько угодно просто шлёпни пулемётчика как можно быстрей ладно? – у меня даже кивнуть не сразу получилось. Я только потом заметила, что у меня шок, — ты как? – я всё-таки смогла оторвать взгляд от прицела и посмотрела на Ордерли, — держись Лэмплок. Совсем немного осталось. Потом всё... Начнётся та жизнь, которую я тебе обещал. Помнишь, я тебе обещал?

— Только вот у тебя этой жизни не будет, — выцедила я и уже была готова шлёпнуть себе копытом об морду за эти неуместные слова.

— Так, я и не говорил, что смогу её прожить.

«Это будет совсем скоро. Нам осталось совсем немного. Кантерлот и после него ты сможешь жить такой жизнью, которой захочешь».

— Ордерли, — взволнованно позвала Боу, — тебя срочно вызывают, там... – Боу прижала динамик к уху, — тебе нужно самому это послушать.

— Приём, — только Ордерли взял динамик мордочка единорога исказилась. Порой он пытался вставить слово, однако доктора сразу перебивали. Затем он отбросил динамик и бросился ко мне. Взгляд устремился в раскрытые двери и глаза доктора забегали, высматривая нечто.

— Что случилось? – поинтересовалась Луна холодным голосом. По её виду казалось, что всё происходящее не сильно её заботит, а оказалось совсем наоборот.

— Я не вижу их! – крикнул доктор в рацию.

— Что случилось? – повторила Луна, немного усилив голос.

— Задница! Вот что случилось, — доктор занервничал и попытался сразу же себя успокоить. Вздохнув и выдохнув, он опять спешно подошёл к раскрытым дверям и наконец-то ответил Луне.

— Передали, что двухвостые собрались и теперь теснят наши позиции. Около сотни пони одним блоком движутся по Кантерлоту и сметают вообще всё, — взглянув на улицы столицы, по которым носилась толпы пони, мне показалось, что даже сотня пони не такой серьёзный повод, чтобы паниковать. Ну, когда у тебя тоже есть армия, — они движутся в сторону здания с пленными. Надеюсь, успеем забрать пленных, до их прихода.

— Мы уже близко, — объявила Боу, — Лэмплок приготовься, я резко поверну, и мы сразу окажемся напротив него.

Копыта напряглись в ячейках. Персэпшэн накренился и, сглотнув ком в горле, я надавила на пластинку, как только увидела республиканца. Стволы пулемёта завращались, готовясь к выстрелам. Вдруг сильная треска чуть не свалила меня набок, однако копыта удержались в ячейках. Надавив на пластинку, опять я, к ужасу, обнаружила – защитное поле пропало. Луна была изумлена, однако попыталась закрыть нас щитом и как только Персэпшэн обволокла магия ночного цвета, тряска повторилась. Яркий магический луч ударил в ночную пелену и щит опять исчез. Пулемётчик не растерялся и меня бы разорвало на части не вытяни меня Тэо из ячеек пулемёта.

— Улетай быстрей! – пули порой пробивали обшивку и Ордерли прижался к полу, одновременно выглядывая в раскрытые двери, чтобы разглядеть происходящее.

Луна старалась защитить нас, но все попытки поставить щит заканчивались провалом. Бросив это занятие, она встала в полный рост и я только могла догадываться о том, что она делала, хотя судя по еле различимому крику и прекратившейся стрельбе она просто выкинула республиканца телекинезом.

— Нам надо найти этот луч, — потребовала принцесса, — если, что-то способно остановить мою магию мы должны разобраться с этим прямо сейчас, — всё полетело Селестии под хвост или куда там ещё... Я не знаю. Однако мы опять были уязвимы, будто я и не была убийцей. Я ведь наивно решила, что это решит все проблемы.

— Нет, — возразил Ордерли, убирая гриву со вспотевшего лба. Луна уже начала, что-то говорить, однако доктор стоял на своём, — заткнитесь, — сказал он спокойно. Луна в возмущении раскрыла рот, а доктор, не обращая внимания, обратился к Боу, — свяжись с кем угодно, пускай ищут Лэйни, как хотят, где хотят... Мне всё равно. Пусть она рвёт копыта сюда, без её помощи мы тут сдохнем, — тут доктор посмотрел на Луну застывшую в шокированном недоумении, — так теперь вы. Командовать ваше величество будет после того, как Я отобью ВАШУ столицу. Сейчас мы отправимся к устройству. Это. Самое. Главное. Мы должны отбить и удержать это устройство так долго, как только можем. Поиски загадочной разрушительницы магических полей позже... – меня откинуло в противоположную стену, а в ушах зазвенело от взрыва. Нас подорвали ракетой. Без магии мы были почти беззащитны.

Лэмплок уже седьмой раз... Ты терпишь крушение на летающем средстве передвижения уже седьмой раз.

Я почувствовала, как в разуме, что-то треснуло. Лок, защищавшая меня всё это время не выдержала и защита, как огромное стекло в ресторане Толл Тэйла маленькими частичками падала на основание моих мыслей впиваясь в мозг и заставляя меня кричать. Хотя, возможно, это была всего лишь боль в плече.

Болевой туман застилал обзор, когда я раскрыла глаза в поисках её. Как только я почувствовала её копыто, я в агонии попыталась развернуться. Боль выжигала меня изнутри, однако я не могла остановиться. К своему ужасу я обнаружила, что она не двигалась. Что-то оборвалось внутри меня, и мир вдруг оказался далеко, чьи-то крики и звуки боя затихли, хотя только что были совсем рядом. Царапина во всё тело, от крупа до шеи, раскинулась на ней, проливая на полосатую шкурку кровь. Всё моё тело дрожало, при этом боясь пошевелиться, будто она рассыплется.

Вдруг Тэо раскрыла глаза. Жадно глотая воздух, я схватилась за сердце. Моё дыхание остановилось, когда я подумала что... Всё хорошо.

— Тэо, ты как? – она издала болезненные звуки и коснувшись меня копытом сказала.

— Жива я, — она откашлялась и посмотрела назад меня. – жива. Солнышко ты, — говорить ей было тяжело, и на каждое слова она тратила кучу усилий, — Помоги другим, — она сочувственно глядела куда-то назад меня и я оглянулась.

Те крики, что заглохли, сейчас раздавались отчётливо и их причиной был доктор Ордерли. Желудок скрутило больше от неожиданности, чем от увиденного. Открытый перелом? Так это называется. Бедняга доктор валялся неподалёку от пулемёта схватившись за свою ногу, плоть которой была разорвана. Дёрнуться на помощь к доктору было плохой идеей. Плечо, оказывается, болело не просто так. Поджав, правую ногу я доползла до доктора.

— Лэмплок, — доктор часто дышал и прижмуривался от боли, — что у тебя болит?

— Чего?! – изумилась я.

— Давай без этого... Ладно. Что у тебя болит? Сначала тебя лечим, потом меня, — я глупо пялилась на доктора, чувствуя себя ужасно отупевшей, — Что болит? Голова, круп, нога?! – недовольные крики доктора вывели меня из оцепенения.

— Плечо, — коротко ответила я. Магия объяла моё плечо, и доктор раздражённо вдохнул.

— Плечевой сустав раздроблен, — сказал он, будто не мне, а в сторону. Рог доктора засветился и направил в меня магический луч. Боль отступила, а нога свободно двигалась, — у меня за такое лицензию должны отобрать, — доктор язвил, даже на волоске от смерти и это довольно таки пугало, — однако сейчас выбора нет. Так, теперь я. Надави здесь, пожалуйста.

Копыта вжались в ногу Ордерли, а сам доктор телекинезом принялся затягивать жгут выше перелома ремешком, ради которого ему пришлось распотрошить свою седельную сумку. Когда процедура была закончена, Ордерли попытался облегчить страдания и себе. Я лишь посочувствовала выражению мордочки «Ну кто бы сомневался» и искрящемуся рогу Ордерли с иссякшей магией. Теперь доктору из-за меня придётся терпеть невыносимую боль. Вспоминая, что он готовился умереть сегодня, становилось совсем невыносимо.

— Боу! – позвал доктор и затем взволнованно повторил, не услышав ответа, — Боу ты в порядке!

— Да! Я тут застряла просто, — стук копыт об закрытую дверь в кабину пилота подтвердил слова пегаски, — Сейчас я выйду... Я так облажалась, прости меня.

— Это не ты виновата, и даже не Луна, — тут Ордерли огляделся, — кстати, где она.

Луны в Персэпшэне не было. Я начала карабкаться наружу сквозь обломки, чтобы поискать её. Наконец я доползла до раздвижной двери и вместо принцессы обнаружила нечто другое. Да ладно Лэмплок. Почему только тебе так везёт?

— Блин, блин, блин, — я пригнулась, заползая обратно и показывая копытом, что нужно вести себя тихо, — там те республиканцы. Доктор резко двинулся, пытаясь взглянуть на них, но сразу вернулся на место, из-за боли в ноге.

— Надо удержать их. До прибытия помощи.

— Луны-то нет! Как я это сделаю?

— Не задавай глупых вопросов, у меня совсем настроения нет, на них отвечать, — доктор похлопал ногой по пулемёту и затем обратился к Сэнди, — Боу! Свяжись... С кем-нибудь пускай пришлют хоть кого-нибудь, но лучше, если здесь будет Лэйни. Ладно?

— Хорошо! – крикнула пегаска через дверь.

Потянувшись к пулемёту, я даже не знала, чего боялась больше. Количества убитых, что останется после меня, или же того, что я сама могу схлопотать пулю.

— Подожди немного. Пускай подойдут поближе, — посоветовал Ордерли.

— Док! У меня плохие новости.

— Да неужели! Я другие и не ждал!

— Лэйни мертва, — печально сказала Боу и ухмылка на лице Ордерли пропала, — она погибла под завалами здания, которое сама и подорвала, — я вдруг неуместно усмехнулась. Стало поначалу стыдно и лишь, потом я заметила, что плачу, а смешок был от нервов, — Зато нас могут вытащить, надо обозначить место падения.

— Сможешь подать сигнал? – спросил меня по-доброму Ордерли, — я, глотая слёзы, кивнула в ответ.

Красный огонёк взмыл в воздух, когда я стрельнула из ракетницы. Уверена звёздной ночью это выглядело бы совсем завораживающе. Помню, когда Лэйни убила, в небе появился луч исходящий из древа Гармонии. Сейчас никакого луча не было. Всем было всё равно, что пони, отдавшая свою душу на растерзание грехам, умерла, пытаясь спасти погибающее сердце Эквестрии. И всё-таки мне было не всё равно. Пусть этот огонёк будет в честь неизвестной героини.

С криками неконтролируемой ярости солдаты республики поскакали к обломкам Персэпшэна. У многих даже дубинок не было, не то что винтовок, казалось, они готовы просто загрызть любого Эквестрийского пони. Прозвучит нелепо и всё-таки...

Пускай сволочи погрызут свои пули.

Колесо убийства закрутилось и пули помчались к своим бывшим хозяевам, чтобы принять их в кровавые объятия. Как бы я кровожадно ни думала, я сломалась и рыдала как маленькая кобылка. Я и так была маленькой кобылкой. Сметаемые пулемётным ураганом республиканцы валились один за другим на улицах Кантерлота. Мясо горами валялось на тротуарах, и кровь стекала в канализацию, словно дождевая вода.

— Ордерли помощь уже близко! — Боу смогла раскрыть дверь и вдруг замолчала ужаснувшись видом ноги Ордерли.

— Не волнуйся, пожалуйста. Что там с помощью?

— Они. Близко, — пегаска всё ещё была в шоке, однако смогла успокоиться, — только вот нас теснят на всех флангах. Двухвостые перехватывают инициативу, — Без помощи Луны и Лэйни неудивительно, что мы стали проигрывать.

— Передай им следующие: Пусть все соберутся около бутика Рэрити. Мы должны удержать этот бутик любой ценой, — пегаска вскарабкалась обратно в кабину пилота, а Тэо спросила.

— Зачем нам её бутик? – спросила Тэо.

— Там находится то самое устройство, -ответил Ордерли.

С неба на республиканцев посыпались магические лучи. Калерия прибыла. Персэпшэн, или, точнее сказать, то, что от него осталось, был объят защитным полем и прямо перед ним села колесница. Прикрываемые мной и магическими щитами агенты «Пути Щедрости» заскочили в Персэпшэн и помогли Ордерли подняться на борт колесницы.

— Пошли, — позвала меня Тэо и, бросив пулемёт, я рысью двинулась к колеснице.

Мы проигрывали. Было видно, что от первоначальной затеи почти ничего не осталось. Мы хотели захватить Кантерлот, ознаменовав этим освобождение от тирании республики. Теперь, поджав хвост, мы робко надеялись хотя бы одолеть болезнь. Лэйни — кобыла, которую казалось ничто и никто не остановит, погибла, а Луна загадочно исчезла после падения. На улицах разворачивались ужасы Толл Тэйла, благо большинство мирных пони, агенты на этот раз смогли спасти. Что удивительно – больше того загадочного луча, что разрушил щит Луны, больше не мелькало.

С грохотом коснувшись земли, колесница накренилась и чуть не упала перед Кантерлотским бутиком Рэрити. Доктор, ковыляя, не без помощи Боу, вышел из колесницы, напоследок он попросил агентов удерживать бутик, затем подозвав к себе одного пони, он сказал тихим голосом, который я еле услышала. «Любой ценой вытащи их отсюда. Прошу». Пони с радостью согласился на эту просьбу.

Я распахнула двери бутика неуверенная стоит ли мне вообще идти с Боу и Ордерли, однако никто не возражал, а сердце меня звало. Тэо устремилась за мной и, хотя Ордерли торопился, все остальные делали всё траурно и медленно, будто мы уже хороним доктора. Было странное ощущение. Неужели сейчас всё закончится? Именно так. Это было странно, я даже не могла представить, что всё будет так. События этих дней навсегда оставят неизгладимый след и на мне и на всей Эквестрии, и это длилось всего лишь пару дней. Это теперь казалось даже бессмысленно. Столько крови и ужаса за такой короткий промежуток времени и всё это кончиться сейчас.

Мы зашли в зал, где раньше вероятно Рэрити разрабатывала фасоны платьев и шила их. Теперь же тут стояла капсула похожая на те, что были в научном центре Твайлайт. Ордерли остановился прямо перед ней. Я представляла, насколько было тяжело ему и Боу, что поддерживала доктора во всех смыслах, но я совсем не ожидала следующего.

— Тут не хватает капсулы, — голосом мертвеца сказал Ордерли, — Нужны обе капсулы.

— Что? – изумилась пегаска и вдруг я услышала, как двери сзади захлопнулись.

Позади нас стояла немолодая единорожка. Как она вообще прошла мимо агентов?! Она телекинезом держала винтовку и с ухмылкой глядела на всех нас. Я сделала шаг назад и, оглянувшись на доктора, опять посмотрела на единорожку. Она казалась немного постарше носительниц гармонии и тем не мене была ухожена и хорошо выглядела, тем не менее, приятный внешний вид наводил лишь больше ужаса.

— Конечно, её нет, — сказала она скрипучим голосом, — мы бы не позволили тебе вылечить всех.

— Лэмплок это что Лэйни? – напугано, спросил доктор.

— Нет, это не её голос.

— Тогда пофиг на неё. Она не республиканка и не из списка, так что убить не может, — я приготовилась, если, что стрельнуть в неё из ракетницы. Она будто почувствовала это и, вцепившись в меня взглядом произнесла.

— Думаешь, убийство может решить все проблемы. Нет. Надо смотреть в корень проблемы. Возьмем, к примеру, Лэйни, — кобылка демонстративно цыкнула и недовольно покивала головой, — все, что оставалось после неё это смерть. Она уничтожила свой дом. Убила многих пони, ради не известных ей самой целей. Она даже не знала, почему она продолжает идти. Она улыбалась и хихикала, будто на светском вечере, удерживая при этом винтовку. Она была одной из лучших убийц, что я встречала, и схватка с ней была довольно таки тяжела, даже тяжелей чем победить принцессу Луну. И всё-таки все те смерти не помогли этому миру стать лучше и излечиться. Все смерти, принесённые вами не приблизили мир к гармонии. Вы лишь втаптывали в грязь былые идеалы, надсмехаясь над ними, а ведь именно на них и было построено наше замечательное общество. Убийство не может решить ничего, если за этим убийством не следует великая идея, следующая из глубин старины, подаренная нам мудрецами, что жили в гармонии и счастье.

— Ты несёшь бред, сама не зная нужно убийство или нет! — вскипел Ордерли, — заткнись и лучше скажи мне кто ты и где вторая капсула.

Раздался выстрел. Боу вскрикнула и я резко обернулась на Ордерли, только вот на нём не было ранений от пули. Доктор с глазами ужаса глядел на меня, Боу приложила копыта ко рту, сдерживая крик, а Тэо бросилась ко мне в объятия. Опустив взгляд вниз, я увидела и затем почувствовала. Она стрельнула мне прямо в сердце. Кровь хлынула из раны, и стало невыносимо холодно. Озноб пробежался по всему телу, и я с трудом дышала, глядя на кровь, что текла из раны.

— Я хочу показать пример, — направляясь к доктору, сказала единорожка спокойным голосом, — убив её, я убираю преграду на пути к гармонии. Мне жаль эту пони. А вот тебя мне не жаль, — она наставила винтовку на Ордерли и Боу крепче прижалась к доктору, — оу не бойся маленькая пегасочка. Я не буду убивать Ордерли. Хотя хотела бы. Просто я и мой лидер знаем, что он нам не помешает более, и мы хотим, чтобы ты страдал, доживая свою жалкую жизнь, со страшным грехом на душе, в мире тобой и разрушенным. Убийство, каким бы сладким оно не было ничего не решит.

Тэо бросилась на единорожку и тут же была откинута в стену назад ко мне.

— Прощайте неприкаянные души, надеюсь, небеса смилостивятся над вашими жизнями.

Единорожка ушла и все бросились ко мне. Доктор, хромая, чуть ли не галопом подбежал ко мне, и хоть я видела на лице Ордерли полнейшее разочарование самим собой, сейчас он сконцентрировался, чтобы помочь мне.

Я чувствовала, что смерть близко. Хотя казалось волноваться не чему. У меня было столько ранений и их легко вылечивали зелья. Дышать почти не получалось. Передо мной выстилалась серая пелена, и глаза постоянно закрывались. Всхлипывая, я крепче сжала копыто Тэо.

— Вылечи её, — просила она, — прошу.

— Тут что не так, — доктор с растерянным лицом осматривал рану, — Она не настолько тупая. Знает ведь, что мы вылечим это.

— Сейчас я достану зелье, — зебра нервно рылась в своей сумке, — Вот держи... Возьми уже!

— Подожди, — рог Ордерли заискрился, даже на лёгкий телекинез доктору еле хватало магии. Тут я почувствовала, как пуля внутри меня шевелиться и закричала, когда Ордерли резко её выдернул. Несмотря на боль моей благодарности не было предела. Пелена рассеялась и я почувствовала себя чуточку живой. Взгляд Тэо был полон страха, когда пуля была ей показана.

— Я сожалею, — вдруг сказал Ордерли. Я опять тяжело задышала, ситуация стала пугающей.

— Что? Что случилось? Дайте ей уже зелье, — копошилась Боу, точно также, как и я недоумевая о том, что происходит.

— Солнышко, — Тэо коснулась моей щеки и из её глаз закапали слёзы, падая мне на грудь и смешиваясь с кровью. Зебра не сдержалась и упала мне в объятия, прижавшись всем телом.

— Мне очень малышка, — доктор взял другое моё копыто, — это пуля была с порчей. Её не вылечить, — что за порча? Что вообще творится?

— Я читала, — запричитала Тэо, — её можно убрать! Надо убрать её всю из организма и тогда...

— Она умрёт раньше, чем я успею это сделать. Прости Тэо, — доктор опустил моё копыто и потянул Боу, которая в оцепенении стояла около меня за собой.

Чтоб тебя за хвост... Я что умираю? Заплакав, я приобняла Тэо и всё у меня в голове перемещалось. Вся моя унылая жизнь, освещённая любовью в конце, подошла к завершению, тогда, когда я почти смогла спасти этот мир. Я всё ждала чего-то. Чуда. Да хоть Селестии, я не знаю... Хотелось кричать и лягаться, а вместо этого я просто сжимала Тэо всё крепче. Я же уйду сейчас, а моя любимая останется здесь. Она тихим голосом причитала, прижавшись ко мне, и постоянно повторяла, что любит меня. Я чувствовала порчу, которая заражала меня изнутри. Я умру, а Тэо останется страдать, как я бы страдала без неё.

— Тэо, — я приподняла её мордочку, вымазанную в моей крови и её слезах, — Сегодня утром...

— Не надо, — попросила она. Говорить было тяжело и, видимо, не только мне казалось, что каждое слово отнимает немного времени, которое я могла бы ещё жить, — просто будь со мной, так долго, как можешь.

— Послушай. Сегодня утром я думала о том, что будет, если ты умрёшь. Я не представляла раньше, что это возможно. Я была готова погубить весь мир ради тебя. Только теперь я знаю. Никто и ничто не отнимет, то время, что мы провели вместе. И даже смерть не сможет, затушит пламя нашей любви. Ты слышишь? — холод порчи отнимал мою жизнь. Смерть была так близко, а я продолжала жить, отражаясь в её глазах заполненными слезами, — Я всегда буду любить тебя, наша любовь вечна, а мир нет. И мы можем лишь пожалеть этот прекрасный и тлеющий мир, и ждать, когда мы встретимся опять. До тех пор знай, ты, несомненно, самое лучшее, что было в моей жизни, и без тебя я бы даже не опечалилась тому, что умру сейчас. Ты осветила темноту, когда я была потеряна. Ты наполнила мою жизнь смыслом, когда я падала в пропасть. Когда болезнь начала забирать мои чувства ты подарила мне самое прекрасное чувство из всех. Любовь. Ты приняла меня такой, какая я есть. Ты стала моей жизнью, — я погладила её левое копыто и, чувствуя, что умираю, сказала ей последние сокровенные слова, — Я всегда буду любить тебя Тэо.

— Я всегда буду ждать тебя моё солнышко, — рыдала она и кровь с лица вымывалась слезами, — Вдруг станет страшно, знай я всегда рядом, я никогда не брошу тебя. Я так люблю тебя.

Да любимая, я знаю, я тоже тебя люблю. Я закрыла глаза, чувствуя, что конец уже близко. Затем почувствовав невероятное упорство жить ради неё столько сколько смогу, я раскрыла их и прижала её копыто ближе к себе, чтобы до последнего вздоха быть с ней.

Так холодно.

Я даже не чувствовала боли, коварная порча убивала безболезненно.

— Нет, — вдруг произнесла Тэо, — я не смогу тебя оставить, — я уже не могла, говорить. Странные звуки, все, что я смогла издать, — Ордерли ты ведь сможешь убрать порчу? – спросила Тэо, повернув своё заплаканное лицо на доктора.

— Да, — тихо сказал он, — только ты ведь знаешь, она умрёт к этому времени.

— Не умрёт, — уверенно сказала Тэо, — если я достану её душу, — тут зебра скинула повязку со своего копыта. Боу и Ордерли удивлённо воскликнули, а Тэо поставила копыто мне прямо на грудь и, наклонившись ближе, сказала, — прости меня.

Яркая зелёная аура начала образовываться вокруг её копыта. Я почувствовала себя крайне странно. Чувство близости смерти не прошло, а холод вдруг отступил.

На всю комнату разносились цоканья копыт Лок. Она подошла к столику, что стоял рядом со мной и улыбнулась.

— Привет Лэмплок, — я попыталась пошевелиться и вдруг почувствовала, что мои ноги привязаны ремнями к стулу. Лок вдруг затянула на своём копыте ремешок со скальпелем.

— Что ты делаешь? – испуганно спросила я. Лок вздохнула.

— Ни я, ни она не хотим причинять тебе боль. Мы обе очень любим тебя, однако потерять не можем.

— Лок, пожалуйста, скажи что... АААА!!! – Лок воткнула мне лезвие прямо в висок и потянула, вырезая мне скальп.

Я полоумно кричала, а Ордерли и Боу держали меня, пока Тэо проводила ритуал. Боль за гранью возможной наполняла всё моё тело. Чувства, мысли воспоминания, всё это нещадно выдиралось из моего тела, и уносилось вместе с душой, оставляя болезненные ожоги потери. Умирая, я чувствовала себя до невозможности живой, сердце, охваченное порчей бешено колотилось, и я чувствовала, будто мой мозг слой за слоем срезали и затем пламя наполняло меня с копыт, до оставшегося мозга. Я думала лишь о ней. О том что было между нами и о том как вечно люблю её. Пока моя душа не ухватила остатки моего разума с собой.

Я почувствовала, как боль прекратилась. И жизнь моя вместе с болью закончилась.

Странные ощущения нахлынули на меня. Я начала потихоньку чувствовать своё тело. Не полностью и смутно, и тем не менее я чувствовала, значит, была жива. Я, прищуриваясь, раскрыла глаза и увидела её. На ней был непривычный костюм... Санитарки? Тэо стояла далеко, почти в дверях, наблюдая за мной. Повернув голову прямо, я заметила доктора Ордерли. Он мило мне улыбался и крепко стоял на ногах. Перелома уже не было видно, а поверх привычного пиджака на нём был надет белый халат. Повернувшись опять на зебру, я заплакала и позвала её.

— Тэо, — услышав это, зебра тоже бросилась в слёзы, а доктор казался приятно удивлённым.

— Ты помнишь, — тихо проговорила зебра.

— Мисс, — странно позвал меня доктор, — вы помните, как вас зовут?

— Лэмплок, — удивлённо ответила я. Организм казалось, распадался. Хотелось пить, тело затекло, а сердце колотилось как локомотив.

— А моё имя вы знаете?

— Ордерли. Доктор Ордерли.

— Это просто чудно. Вы помните, что с вами произошло.

— Я умерла? – тут Ордерли рассмеялся.

— Нет, что вы. Вы прошли атропинокоматозную терапию, чтобы вылечить ваше расстройство.

— Что это значит Ордерли? – занервничала я. Всё это было. Очень. Странно.

— Мы пытаемся вылечить ваше психическое расстройство, — я изумлённо глянула на Ордерли и он, кажется, занервничал тоже, — вы находитесь в психиатрической клинике Понивилля.

— Нет. Этого не может быть, — я попыталась встать, однако обнаружила, что привязана к каталке ремнями. Я нервно забилась, пытаясь высвободиться, — Ордерли освободи меня! Что происходит?!

— Успокойтесь всё хорошо...

— Тэо помоги мне! – кричала я на всю комнату.

— Да почему она к вам обращается?

— Я не знаю, — покраснела зебра.

— Помогите мне! Освободите меня!

— Принцесса я очень извиняюсь, — виновато начал Ордерли. Я оглянулась направо и обнаружила там принцессу. Мой визг моментально разнёсся на всю палату.

— Здравствуйте служба доставки! Доктор Ордерли... – молодая пегаске в кепке, вдруг зашла в комнату. Это была Боу, — я походу не вовремя.

— Выйдете из палаты! – потребовал доктор, — подождите там, пожалуйста, — затем Ордерли опять обратился к Твайлайт, — я извиняюсь, я был уверен, что у меня получиться излечить болезнь.

— Ничего страшного, — мило заметила она, — может, ей станет лучше, после того как она успокоится, — доктор поправил халат и рог Ордерли заискрился.

— Вам нужно ненадолго успокоиться.

— Нет! Послушай Ордерли нам нужно срочно остановить её! Не то республика победит или сама Твайлайт угробит всех пони! – луч магии коснулся меня, и сон пеленой опять опустился на мой разум. Я перестала кричать, и так захотелось закрыть глаза.

— Я отвезу её в палату, — нежный голос Тэо звучал у меня в сознании. Она взяла мою каталку зубами и повезла меня куда-то, а я опять доверила свою жизнь ей.

Пони были счастливы. Сотрудники психиатрической клиники улыбались и разговаривали. Не было никаких разрушенных стен, грязи или звуков стрельбы. Только солнечный свет попадал сквозь окна и нежно согревал моё уставшее тело. Тэо везла меня в палату, через главный зал и вдруг двери распахнулись. Яркий свет и радостная живая природа встретили мой взгляд. Улицы Понивилля были чисты и опрятны. Казалось, будто не было войны, не было республики. Прекрасный мир жил и расцветал, пока мой тлеющий разум медленно выжигал сам себя, оставляя лишь угли и печаль после пламени.

Часть Двадцать Вторая: То, что останется

Так много мыслей.

— Теперь давай ещё немного поешь. Вот так, вот.

Сколько времени прошло?

Вопросы разной степени важности мучают меня. Сгрызают изнутри, разрывая остатки мышления. Мысли так спутаны. Говорить сложно. Думаю сумбурно. Всё вместе – вспышки, огонь, стремление.

Что со мной?

Кажется, говорю в пустоту, но ведь слышу. Хотя бы один слушатель у меня будет. Ха-ха. Нет, не один. Не один. Лок, Лэмп и я. Прекрасные слушатели. Тусклые собеседники. Они молчат. Не отвечают мне, только мой голос беспомощно кричит.

«Помогите мне! Освободите меня!»

Медсестра кормит меня из трубочки.

Почему?

Глупая пони. Ты знаешь ответ. Ты знаешь, кровь не смоется. Багряные ленты на теле, копытах. Уже не оттереть. Два, три, пять, семь, девять, двенадцать, тринадцать, не определилась, четырнадцать, двадцать девять. Это она так сказала тогда.

Я была первой. Только сейчас догадалась об этом. Они звали меня второй, а я была первой. Буду второй. Так легче. Совесть не так терзает.

Совесть. Столько крови, чтобы спастись. Они говорят, что ничего не было. Крови не было, вины не было. Она есть, я знаю.

— Хочешь подышать?

Дышать. Ха! Ты мне предлагаешь дышать? Неужели мне можно? Хоть что-то. Покорно киваю головой. Свежий воздух поможет думать. Солнце подарит серотонин. То, что нужно. Мне необходимо думать. Найти выход. Он не здесь. Не стоит открывать двери, он у меня в голове, где-то в пучине моего разума, спрятан в обломках измученного лекарствами сознания. Если он вообще есть.

— Ну и как дела у нашей пациентки, — ты такой весёлый. Я так счастлива. Нет той защитной насмешки в голосе. Нет вины в глазах. У тебя та жизнь, которая и должна быть у пони. Счастливая, наполненная удивительными открытиями, приносящими лишь радостные ответы. Никак кровавых намёков. Просто ответы.

Доктор Ордерли.

Так тебя зовут. Спасибо, что позволяешь считать тебя моим другом. Так легче. Порой даже забываю о ремнях, что держат меня. Просто вспоминаю, как сидели тогда в кафе. Музыка. Та... Та... Та-та. Там. Там. Там. Твой отглаженный пиджак. Всегда аккуратен. Уверенная походка. Будто ты в парке. Листья шуршат под твоими ногами и ты улыбаешься, глядя на всё происходящее вокруг. Ты ведь видишь... Те неуловимые детали в этом странном мире, заметные только тебе. Дрогнувший уголок губ. На секунду прикрытые глаза. Копыта, сплетённые вместе. Прикушенная губа. Тайные знаки, которые ты читал. Ноли и единицы на борту её вертолёта.

Сэнди Боу.

Песчаный замок на берегу моря. Это тебе не пустыня Паломино. Тут песок более хрупкий. Его конечно, не сломишь — это же песок. Однако разрушить замок из такого песка, сломать нечто красивое и детское. Это легко.

Она здесь как целое песочное королевство. Будто воплощение самой Эквестрии. Да! Эквестрия в миниатюре. В её песочной гриве, сверху которой надета кепка службы доставки. Смех и огонёк в глазах. Перелив звонких стаканов, на которых так красиво играют эти чудесные виртуозы.

Только почему ты тут так часто? Так часто говоришь со мной? Ты ведь не знаешь меня здесь.

Пришлось молчать. Быть покорной. Перестать кричать. Меня учили думать.

Примерно так. Доктор хотел, чтобы мои мысли стали более плавными и цельными. Долгие фразы, которые так сложно удержать в голове. Думаю о многом. Многое знаю. Только это как вспышки. Пламя. Фейерверк. Умно. Красочно. Сумбурно.

Опять не справляюсь. У меня в голове созрел план. Они говорят, что пони не убивают. Помню, как нажимаю на пластинку и в воздухе появляются линии.

Лишь волнует: Что, если я ошиблась?

Нужно ждать. Ради неё.

Тэо.

Её имя звучит в моей голове не так сумбурно. То есть, это сложно. Когда думаю о ней, всё равно идёт фейерверк и вспышки. Только они не заканчиваются. Красочные огоньки разрываются на тёмном небе в моём воображении, и картинки с ней так и возникают.

Прикосновения. Поцелуи. Слёзы. Любовь.

Спрятала её в сознании и защитила. Моя самая любимая мысль. Единственное, что для меня хоть что-то значило. Умирала на её копытах. Сказала, что всегда буду с ней. Те мгновения, что мы прожили. Думала, они поддержат её. Теперь они поддерживают меня.

Всё остальное просто калейдоскоп.

— Ну вот, как и обещал. Ты можешь свободно ходить по своей палате. Здорово да?

— Да.

Мне сказали, прошло три месяца. И вот какого успеха я добилась. Ладно, это было довольно-таки странно, но, кажется, теперь мне становится легче. Тот самый калейдоскоп, он всё равно остаётся. Но что мы делаем с ним? Правильно, просто начинаем думать о чём-нибудь другом. Ремни — вещь, конечно, унизительная, но она была необходима. У меня ни капли злобы к тем медсёстрам и доктору удерживавшим меня. Это всё было лишь для того, чтобы мне стало легче.

— Оставить тебя одну?

— Ты ведь придёшь ещё?

— Не думаю, что сегодня смогу зайти. — доктор виновато посмотрел на часы, — Эй! Выше нос! Сэнди к тебе зайдёт.

Доктор ушёл, захлопнув за собой дверь. Такие минуты настоящее испытание для меня. Мысли так и лезут в голову. Но теперь намного меньше, чем раньше. Вот так и лежу порой целыми часами, глядя в потолок, лишь изредка вздыхая. Теперь я стараюсь думать о том, как здорово будет, когда меня выпишут. Доктор сказал, что мы устроим маленькую вечеринку в честь этого. Нужно будет пригласить принцессу Твайлайт. Мне так стыдно за тот поступок. Однако не будем о плохом!

Ещё больше мне хочется выздороветь, чтобы повидаться с Тэо. Ордерли сказал, что нужно сначала хотя бы немного поправится. Не знаю почему, но доктор уверен, что так будет лучше.

Воспоминания из детства. Их теперь так много в моей голове.

Помню, что была изгоем. И дело не в болезни. Всё было однозначно из-за меня. Слишком близко принимала любые насмешки. Меня надломили, а затем я изнутри разрушила саму себя. Настоящая пытка.

Потом жизнь началась. Только вот я уже отстранилась от неё. Закрылась в себе, боясь всего на свете. Тем не менее, даже из такой ситуации появились счастливые моменты.

Эпплджек. Оу, что за маленькая пони покраснела? Да это же ты, Лэмплок! Влюбиться в своего лечащего врача, да ещё и кобылу. Лесбийские интересы начались не с неё. Если углубиться в суть, они идут из детства, однако осознание пришло именно с ней. Подозрения были и до этого, да и жеребцы меня не никогда интересовали. Однако, как бы то двусмысленно не звучало, когда я попала к ней на кушетку, искра в сознании вспыхнула. Такой приятный стыд, когда о чём-то скрытном, пошлом и личном известно лишь тебе. Краснеешь, а эта обворожительная деревенщина даже не догадывается. Или догадывается? Аааа... Ну и ладно. Я была глупой и маленькой. Однако это было нечто светлое. Что-то с чем не так легко расстаться. Отпустить – да. Только вот потерять – нет. Курс лечения был доооолгий. Мне бы хотелось думать, что мы с ней стали чуть больше, чем просто психолог и пациентка. Вместо этого я стала сумасшедшей.

Сегодня мне рассказали почему.

Из-за моих родителей. Это не было легко. Да, подсознание это уже знало, старалось намекнуть даже там в моих бредовых красочных фантазиях. Всё равно плакала. Теперь пустота стала осмысленной и заметной. Нужно просто принять это ради них. Нельзя лечь и умереть, нужно идти дальше ради моих родителей. Я и так доставила множество хлопот.

Решила зайти домой. Ордерли настаивал не делать этого: Не хотел, чтобы я связывала свой дом с мыслями о их смерти.

— Разве я могу этого не делать? – ответила я. Доктор вздохнул.

Это был наш дом. Тут всё связано с ними, тем более сейчас. Мягкая печальная музыка эхом льётся из граммофона. Гостиная, с которой так связаны воспоминания об отце. Спокойный, умный, усталый и счастливый глава семейства. И я — его маленькая дочурка. Он трепал меня по гриве каждый раз, проходя мимо. Глупые воспоминания, наполненные незамеченным в своё время счастьем. Хотя, может так и нужно. Не замечать, что ты счастлив и просто жить, не зная о бедах.

Мама. Сколько всего в этом слове. Эта мудрая и самая красивая пони принимала на себя все удары судьбы, уготованные для меня. Нерушимая защита, спасавшая меня от всех вредоносных воздействий этого мира. Я так любила её, что просто сошла с ума. Жизнь оборвалась и меня отбросило так далеко от всего того что было. Раздробило на кусочки, каждый из которых разрывался с неимоверной болью. Она знала и бережно хранила все мои секреты и тайны. Моё мышление по большей части сформировано её видением мира. До какого-то момента. С моим взрослением это видение исказилось и извратилось, принимая причудливые формы. Тем не менее, её частичка всегда будет со мной. По сути, я и есть её маленькая частичка.

Это займёт время. Никогда не получится оправиться полностью, однако со временем боль немного стихнет.

После того как это случилось, мой мир начал распадаться и искажаться. Страшные образы рисовались в разуме. Трагедия стала моим зрением, через неё, через всю испытанную мною боль, я стала смотреть на мир. Для меня наступил настоящий апокалипсис. Мне казалось мир вот-вот рухнет. Защитный барьер иссяк и нужно было что-то делать. Единственная, к кому можно было обратиться — это Эпплджек. Мой психолог должен был мне помочь. После этого меня посетила Твайлайт Спаркл. Подобный случай действительно был редкостью. Тяжело психически больных пони не так много в Эквестрии. Принцесса приняла решение. Для меня выделили палату в больнице. Пришлось многое обустроить и многое нужно было подготовить. Помогать вызвалась пони из службы доставки. Она смогла добыть всё необходимое и эту пони звали Сэнди Боу.

За то время мы сдружились. Докторов, занимающихся психиатрией было не так много, по само собой разумеющимся причинам. Однако Эпплджек и Твайлайт посовещались и решили пригласить одного врача. Сэнди Боу помогла привезти его из Балтимера. Этого специалиста звали Доктор Ордерли. Гений. Для которого психология была небольшим хобби, переросшим в серьёзный интерес к неизученной психиатрии. Эпидемиолог по специальности, психиатр по призванию, он сразу согласился лечить меня. Твайлайт покинула Понивилль ненадолго, в то время как Эпплджек осталась. Тем не менее, она доверила моё лечение доктору Ордерли.

У меня были приступы старой болезни, а теперь начались ещё и произвольные панические атаки. Ордерли не подпускал ко мне многих медсестёр. Одни были недостаточно квалифицированными, другие боялись «сумасшедшей пони», были и те, кто не подходил по другим причинам. Сэнди вызвалась быть моей медсестрой, однако Ордерли запретил ей под предлогом отсутствия образования, хоть доктор и жалел об этом, он боялся навредить мне.

Тогда волонтёром вызывается одна кобыла. Так и не объяснив доктору, какое у неё конкретно образование, она уверяла, что разбирается в душевной боли. Тем более, она знает, что такое потерять родителей. Доктор разрешает ей попробовать. Произошло нечто прекрасное. Я стала чувствовать себя спокойней. Прямо на глазах моё состояние улучшилось. Так меня стала лечить зебра – Тэо.

Приступов становилось меньше. Намного. Депрессия, конечно, не спадала. Хоть порой на моей мордочке показывалось счастье. Так потихоньку и шло моё лечение. Вроде бы начало получаться. Никто не знал, чего ожидать, никто не знал, что получится в конце. Однако всё пошло своим чередом. Ну, почти...

Тэо и я влюбились.

Счастливая любовь, которую я ждала. Несмотря на все эти печальные оттенки сумасшествия. Она стала моим светом, я стала её солнышком. Она оберегала меня, и затем согревалась от любви. Чувство чего-то правильного появилось в жизни. Будто так оно и должно быть. Лэмплок и Тэо. Два кусочка единого целого, наконец-то соединившиеся в самом прекрасном чувстве.

К сожалению, вскоре я начала бредить. Точнее сказать, пони начали замечать это. Тэо конечно, стала первой, кто забеспокоился. Она бы несомненно стерпела от меня много странностей, однако когда твоя любимая потихоньку уходит в себя, невольно начинаешь беспокоиться. Помимо тех проблем, что у меня уже наблюдались. Детский страх темноты вывернулся пугающей меня до безумия фобией. Какие-то глупые отрывки про двухвостых, про вирус. Я жила в другом мире всё это время. Именно так постановил доктор Ордерли.

— Не переживай, прошу тебя, — говорил он плачущей Тэо, которая обнимала меня, — она вероятно, знает кто ты такая. Возможно даже знает всех нас. Она ведь называет нас по именам, обращается к нам. Значит, и в том мире мы для неё тоже присутствуем. Просто нужно ей помочь.

— Ей будет больно?

— Нет. Меня лишь пугает, что в том мире ей больно.

Так вот я и попала на антропинокоматозную терапию.

Курс антидепрессантов не прошёл даром. Со временем у меня даже появилось желание гулять. Солнце светило в небесах. Пели птицы. Да это же мир утопии, деточка! Улыбнись, Лэмплок! Ведь ты живёшь в ней. Знаете что царит в Эквестрии? Счастье. Оно тут везде. Светится всеми существующими цветами. Звучит любой нотой в отголосках всех голосов и инструментов. Картина, написанная палитрой великой радости. Музыка, скрывающаяся в партитуре эйфории.

Прогулка тем временем продолжалась. Боу позвала меня на танцы. «Ничего шумного» сказала она. «Просто небольшое скопление пони, которые слишком погрязли в заботах». Пегаска долго уговаривала меня и, не думаю, что смогла бы это сделать, если бы затем не сказала, что хочет показать нечто особенное.

Что же сказать? Боу, ты меня заинтриговала!

Если ты идёшь к океану,

Если плывёшь через море,

Если ты лезешь по горе,

Если пересекаешь страну...

Голос жеребца звучал знакомо, а мелодия заставляла машинально цокать копытом в такт. Площадка была под милым навесом, закрывавшим нас от приветливого солнца, маленькие лучики которого весёлыми зайчиками всё-таки порой умудрялись проскакивать. Боу позвала меня. Она сидела вдалеке от площадки, на стульчике со спинкой, похожей на плетённые корзинки. Однако она была не одна – с ней сидел доктор, потягивая из трубочки напиток и кивая головой под музыку.

— Привет! – крик еле прорвался через громкую песню.

— Ты пришла! – обрадовалась Боу. Доктор скромно махнул мне копытом.

— Здесь мило! – призналась я.

— Конечно! Это же танцы! Тут весело и... Это же танцы! – развела копытами Сэнди, — тебе давно пора было отдохнуть.

— Ну нам, конечно, пришлось её немного задержать, — с виноватой улыбкой признался Ордерли, — но не будем об этом.

— Ты сказала, что тут будет... – небольшая пауза лишь смутила Боу и я решила спросить напрямую, — Что-то особенное.

— Ах! Да, помню. Только перед этим доктор хотел бы задать пару вопросов.

— Лэмплок, с каждым днём ты чувствуешь себя лучше. Видно, что лечение не прошло зря. Приступы закончились совсем, благодаря антропино-коматозной терапии. Только теперь меня волнуют твои рассказы о той Эквестрии. Ну про республику...

— Да. Конец света с потерей органов чувств. Бред сумасшедшей.

— Эй, — он положил своё копыто на моё, — никто тебя не винит. Ты пережила страшные вещи, что наяву, что в коме. Просто мы волнуемся и хотим узнать: Ты ведь в курсе, что произошедшее там с тобой — просто искажённое восприятие реальности? – я сделала долгую паузу. Доктор, который стал серьёзным, как только завёл разговор, пристально смотрел мне в глаза. Он был непроницаемо спокоен и доброжелателен, как обычно, однако всё это — лишь умелая маска, скрывавшая труднейшие мыслительные операции по анализу моего поведения. Боу замерла в ожидании. Больше она не пританцовывала и с лёгким испугом наблюдала происходящее.

— Да, конечно, — доктор ухмыльнулся, а Боу громко выдохнула и попыталась запить своё напряжение яблочным соком.

Через любые эмоции

На любой станции

Куда бы не лежал путь твой

О, дорогая, я буду с тобой

— Ну что же, поздравляю тебе с выпиской! – доктор поднял свой стакан и под дружное «Йей» чокнулся с Боу, — Сэнди, тебе слово.

— Лэмплок. Мы долго этого ждала и теперь, когда твоей психике ничего не угрожает... Посмотри вон туда.

Что-то особенное. Скорее сказать, кто-то особенная. Такие моменты заставляют терять связь с вещами вокруг. Всё движется, как эти нелепые картинки в калейдоскопе — мерцает, кружится, неуловимые события, звуки. Только она остаётся значимой и близкой ко мне. Это были очень долгие пять месяцев.

О, я буду с тобой,

Если грянут холода,

О, я буду с тобой,

Если случится беда

Нежно и достаточно крепко – чтобы показать, что не отпустит и больше не потеряет меня. Это были её объятия. Копыта дрожат и мысли опять спутались, запинаются и падают в чертогах разума и остаётся лишь всё, связанное с ней. Последнее пламя в моём темном сознании. Плачу. Опять. И буду плакать ещё, знаю. Слишком чувствительна к ней, к этой зебре, давно ставшей частью меня. Хотя, возможно, даже куда больше – я уже живу лишь одной тобой, моя любимая Тэо.

— Так жаль, что тебе пришлось пережить столько страданий.

— Я люблю тебя, — жалобные слова, что ты столь много раз слышала от меня. Что мне ещё сказать. Самая чистая и стабильная мысль в моей голове. Чувство, переполняющее меня. Это тебе нужно знать.

— Я тоже тебя люблю, — слышали я это тебя? Конечно. Большего и не хочу слышать. Твоё каждое слово сказанное мне бережно записывается и хранится в моей голове. Только вот эти слова – всё что мне нужно. Слова, в которых чувств куда больше, чем самих слов.

— Ну ладно вам, всё закончилось более менее, — позвал нас доктор, — давайте к нам. Посидите, успокоитесь. Лэмплок хоть проревётся.

— Пошли танцевать, — неожиданно говоришь ты.

— Танцы? – Отрываюсь от твоей шкурки, промокшей от моих слёз. Поднимаю заплаканные глаза на тебя.

— Тэо, действительно, — подхватывает доктор, — у бедной малышки шок. Дай ей прийти в себя.

— Закажем по стаканчику сока! Отдохнём! – Боу поднимает свой стакан к верху.

— Любимая, — ты наклоняешься к моему уху, — ты же не откажешь мне.

— Нет.

О, я буду с тобой

Чувствовать солнца лучи,

О, я буду с тобой,

Если появятся тёмные тучи

Проходим сквозь народ, далеко от доктора и Сэнди. Некомфортно. Однако ты ведёшь меня. Не могу не идти за тобой. Ничего не слышно, кроме громкой музыки. Ты оглядываешься и одобрительно улыбаешься мне. Тревоги уходят. Наконец остановились. Ты плавно прижимаешься своей шеей к моей. Двигаешься осторожно и медленно, хоть музыка быстрая и ритмичная.

— Как ты себя чувствуешь в последнее время? – спокойно прямо мне в ушко задаёшь вопрос.

— Я так рада тебя видеть.

— Любимая, — чуть настойчиво говоришь ты, — Как ты себя чувствуешь.

— Мне стало намного лучше, когда пришла ты.

— До меня. Как ты себя чувствовала?

— Было тяжело...

— Мне жаль, солнышко, — солнышко. Так ты меня называла. Нежные воспоминания с тобой, но что-то в них странное. Помимо тебя в них есть что-то. Будто тот калейдоскоп. Только тёмный и не могу вспомнить, что там, — Расскажи мне.

— Мыслей было так много. Слов так мало. Всё обрывками и всё так быстро, будто огоньки. Только ты была пламенем. Светом, что постоянно освещал мой разум.

— Сейчас?

— Мне лучше, картинок больше нет. Мысли стали спокойней. Только вот теперь, увидев тебя, почему то стало появляться... Знаешь, я просто слишком нервничаю.

— У меня для тебя подарок, — ты заглядываешь к себе в седельную сумку. Такое чувство будто и у меня раньше была похожая. Нечто странное в твоих копытах, — Это твой шарф, — накидываешь мне на шею. Мама связала его. Стало сразу спокойней. Чувствую её ласку, теперь и твою, — я его стирала однажды. Помнишь? — Красный цвет. Тёмный, густой. Страшно, — вижу, что помнишь и это правильно. Больно и страшно, я знаю, но так нужно. Мне придётся ненадолго уехать.

О, я буду с тобой

Наслаждаться нашим теплом,

О, я буду с тобой

Лежать тихим пеплом.

— Ты ведь только приехала? – протестую. Тоскливо смотрю на тебя, не желая расставаться.

— Я всегда с тобой, Лэмплок. Сохрани всё что было между нами. Знаю, что мыслей много, знаю что, они пугают. Однако они нужны тебе. Ты просто думай обо мне, ладно. То, что осталось, тот свет в твоём разуме.

— Мне так не хочется, чтобы ты уезжала. Ты бы ведь могла остаться. Ради меня.

— Я уезжаю ради тебя... – не было никаких сомнений, что нужно тебя послушать. Просто хочу находиться рядом с тобой постоянно. Хотя я готова ждать сколько угодно ради встречи с тобой.

— Смогу ли я сохранить мысли о тебе?

— Ну конечно, солнышко. Ты ведь сама однажды сказала: Никто и ничто не отнимет то время, что мы провели вместе.

Ты ушла. Призрачно растворилась в толпе, под музыку, которую окрасила в печальные оттенки. Всё вокруг потускнело. Тебя уже не было, а происходящее вокруг так и не начинало хоть что-то для меня значить. Лишь свет чувствовался в моём разуме и сердце, когда-то зажжённый тобой.

Куда бы не лежал путь твой,

О, дорогая, я буду с тобой.

— Как же здорово собраться всем вместе, — воскликнула Боу, накладывая себе тарталеток в тарелку.

«Небольшой праздник в честь твоего выздоровления». Вот собственно, что сейчас происходило.

— А как же мне приятно просто отдохнуть, — Принцесса Твайлайт Спаркл явно налегает на салат. Надо признать, это весьма мило. Было тяжело набраться храбрости, чтобы пригласить её. Я струсила, когда увидела двух стражников, сопровождавших её. Да что там говорить, саму принцессу я боюсь намного больше. С другой стороны, сейчас это был мой единственный шанс.

Было достаточно тихо. Еда уплеталась, напитки заканчивались, истории рассказывались. Пока все обходили стороной тему болезни и у меня была возможность всё ещё раз обдумать. На самом деле, я просто боялась. Всё было правильно. Если у меня получится – то моей вины здесь нет. Если не получится – то тогда ничего ужасного не произойдёт. С другой стороны, если у меня получится, меня ждут страдания и мир полный бед. В случае провала меня ждёт неопределённо долгий срок реабилитации в психбольнице.

— Думаю, самое время для торта! – неожиданный выкрик и отступать было поздно. Довольные гости разнообразными способами попытались изобразить свою радость. Скромный шоколадный тортик взгромоздился на столе. Каждому нужно было отрезать кусочек. – Теперь, когда болезнь отступила, мне так приятно смотреть на Понивилль. – нож плавно проскальзывал сквозь птичье молоко, разделяя угощенье на кусочки. – Жить в мире, наполненным спокойствием и безопасностью — не это ли и есть настоящее счастье? – Нужно было отрезать кусок и для Твайлайт. Тогда нож остановился и, зависнув вместе с моим копытом в воздухе, принялся дослушивать мою речь. – Только я вот всё думаю. Насколько же страшно было мне в том мире. А ведь он населён теми же пони, что сейчас бродят по улочкам. В том мире возможно остались те, кто был мне дорог. Там осталась та, кого я любила. Тогда то у меня и возникла мысль о том, что... Возможно! Возможно, тот мир действительно существует.

— Эм, Лэмплок, у меня такое чувство, что... – доктор попытался меня остановить.

— Я хочу знать, что не оставляю никого. Есть лишь единственный способ в этом убедиться.

Нож с шоколадной глазурью воткнулся Твайлайт в грудь. Стражники только дёрнулись и затем замерли. Холодный металл протыкал грудь бедняги раз за разом, и её кровь стекала вниз, попадая на мои копыта и смешиваясь с моими слезами. Все присутствующие мгновенно вздохнули. Для принцессы этот вздох был последним. Её тело медленно сползло со стула и затем шлёпнулось на пол в лужу крови. Твайлайт больше не двигалась.

Я попыталась вытереть слёзы и размазала её кровь по своему лицу. Ордерли, Боу и стражники не шевелились. Да и плевать на них. Это не они. Кто-то другой, но не они. Здесь всё было одним большим сумасшествием.

Так много мыслей. Сказать тяжело.

Чувствую свет и порчу. Лучи прорываются сквозь болезненную тяжесть. Сон. Битое стекло. Обжигающий ветер пустыни. Кто-то будит. Проснись. Кровь. Стрельба. Жарко. Страшно. Ткань.

— Положи нож, — прозвучал знакомый голос со второго этажа. Мой голос.

— Сейчас? Ты появилась сейчас?! – Лок. Часть меня стояла с винтовкой республиканцев в копытах. Своими ожогами она грустно смотрела на меня, — Ты была нужна мне! Почему ты не спасла меня? Почему не сказала, что всё это лишь сумасшествие?

— Потому что я его и создала. — Чего? – Ну и конечно, ты опять всё сделала неправильно. Как в Кантерлоте. Бум. Бум. Бум. Куча трупов. Ты один из них. Пони до сих пор болеют. Эквестрия гниёт и разлагается.

— Я ведь не умерла. Где это мы, к слову?

— В твоём уютном разуме. То есть, уютным он стал после моей небольшой полировки. – она переложила винтовку указывая на застывших гостей. – Знаешь, как трудно было делать пустышки? Я долго и старательно лепила их. Если других пони, что умерли до того, как ты покинула Понивилль, можно было взять из твоих воспоминаний, то вот Ордерли пришлось делать почти с нуля. Помести я настоящие воспоминания — ты бы сразу догадалась, что с тобой происходит. А так! Перед тобой раскинулся удивительно утопический мир. – Лок тяжело вздохнула. – который ты всё равно разгадала. К слову, как?

— Тэо.

— Да, конечно. Её пустышку сделать не получилось. Пришлось очень аккуратно давать тебе настоящие воспоминания о ней. В следующий раз буду осторожней.

— Не будет следующего раза. Выпусти меня.

— Чтобы мне и Лэмп пришлось переться за тобой в этот испоганенный мир?! – зло вскричала она, — Нет уж, нихрена! Мы останемся здесь. Ты будешь наслаждаться жизнью, а Лэмп наконец-то будет спасена. Бедная кобылка каждый раз смотрит на этот смрад. Ты постоянно тащишь бедняжку в самые злополучные места. Из-за тебя она вырастет такой же убийцей!

Порой забываю, что она — это всего лишь часть меня.

— Я всё слышу! – вскричала Лок, — Хоть мы с ней всего лишь часть тебя, боль, что мы испытываем, вполне себе ощутимая. Нам досталась ой какая тупая хозяйка, так что настало время взять всё в свои копыта. Стража!

Гвардейцы немедленно двинулись.

— Постой! Там ведь настоящий мир.

— Ужасный мир, — поправила Лок, — Да и с каких пор ты стала любительницей настоящего мира?

— С тех пор, как там остались все пони, что стали мне близки.

— И похоже они мертвы, Лэмплок, — в её словах не было злости на этот раз. Ей от осознания этого факта было печально также как и мне, — ты всё ещё забываешь, что я лишь часть тебя. Ты просто с катушек слетишь, если она умерла. Что-то и так произошло с твоим разумом, Лэмплок. Болезни больше нет. Потому я и смогла выйти. Только что, если ты получила непоправимую травму? Что, если ты не сможешь полноценно жить. Ты ведь чувствуешь такой же калейдоскоп, что и я?

— Да.

— Только куда сильнее. Потому и нужно удержать всех нас здесь.

— Подумай, что если с телом что-то случиться?

— Мы лежали так долго и пока ничего не случилось.

— Нам нужно помочь тем, кто остался. Ты ведь часть меня! Ты хочешь этого также.

Лок опустила взгляд вниз. Теперь то я знаю, из-за кого у меня постоянные сомнения. Неужели часть меня хотела остаться здесь? Там ведь Тэо. Мне казалось, что ни одна клеточка меня не может и подумать о таком. Лок была нашей с Лэмп покровительницей. Частичка меня, запертая глубоко и на долгие годы. Всё это время она терпела боль, предоставленную для меня. Хотя, даже думая об этом, не представляю, как она может хотеть остаться здесь.

— Ладно,- наконец произнесла Лок с тяжёлым вздохом. Стража... Ведите её в больницу!

Схватив нож в зубы, я отскочила в другой угол комнаты, так, чтобы Лок не могла прицелится в меня. Два коренастых стражника с невозмутимыми мордами двинулись на меня. Ох, как же мне не нравится это. Теперь то я вспомнила, чем мне не нравился тот мир. Чрезмерная жестокость тех, кто желает меня убить. Такое было постоянно. День изо дня, противостояние тем, кто меня ненавидит и желает распотрошить мой охладевший труп.

Стоп. Не сомневайся.

Входная дверь с хлопком раскрылась, с треском ударяясь о стену. Позади стражников в дверном проёме показался силуэт кобылы. Раздался звук битого стекла и комната заполнилась густым дымом.

Если меня пришёл кто-то спасти – то сейчас самое время.

— Я слышу тебя, сука! – ох, это просто жуть. Ты можешь хотя бы не стрелять! – Ты будешь жить счастливо, хочешь ты того или нет! – Лок решила подстрелить меня, во чтобы то не стало. Приходиться впопыхах бегать по всей комнате, дабы она не обнаружила меня.

Неожиданно кто-то взял меня за ноги спереди. У меня почти получилось отбрыкнуться как вдруг послышался голос, который так хочется слушать.

— Нужно выбираться.

Свежий воздух, который оказывается был всего лишь в моём воображении, наполнил мою грудь. Не было вкусов, ни запахов. Лок была достаточна умна и делала акцент на цветах и звуках. Как же много я не замечала и теперь хотя бы знание того, что со мной на самом деле, давало мне каплю спокойствия.

Точно также, как и она.

— У тебя не получалось прийти раньше? – тихо спросила я.

— Нет, — ответила Тэо, поправляя сумку со склянками, — пыталась, однако что-то удерживало меня. Даже когда мы встретились, так хотелось кричать о том, что тебе нужно спасаться и вместо этого лишь пару намёков, — переполненная чувствами, я кинулась к ней с объятиями. Зебра лишь легонько прижала меня к себе, после чего отпустила, — Я всего лишь твоё воспоминание, Лэмплок.

— Мне было так одиноко.

— Как и всегда. Нам нужно торопиться.

— Мне казалось, воспоминание о ней будет нежнее, — зебра после этого улыбнулась.

— Так и есть. — она потёрлась своим носом о мой, — Просто сейчас нужно спасти тебя.

Неожиданно что-то сильно ударило меня сбоку и бок начало невыносимо жечь. Деревянная стенка моего домика пыталась сделать лучше и смягчить мой удар... Однако, это не помогло. От стремительного соприкосновения с деревом все мои внутренности всколыхнулись. Твайлайт Спаркл — живая и здоровая, ехидно улыбалась, нависая надо мной в полёте. Её крылья размеренно рассекали воздух, поднимая принцессу. Вот оно какое. Моё настоящее воспоминание о Твайлайт.

И вдруг заиграла музыка, что столь давно не ласкала мой слух. Вопящая сирена. Небо заполнилось республиканскими вертолётами и повсюду задребезжал воздух, раздираемый звуковой волной взрывов. Огонь. Пламя. Мясо. Дым. Лок управляла моим сознанием. И тем не менее, полной власти над ним не имела.

— ДУМАЛА, МЕНЯ ТАК ЛЕГКО УБИТЬ! – громогласным голосом Твайлайт смогла перекричать даже сирену. – ТЫ ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕПЯТСТВИЕ НА ПУТИ К ГАРМОНИИ!

— Тэо, что нам делать? – зебра подала мне копыто.

— Ты должна вспомнить, Лэмплок. Кого-нибудь, кто хочет и может победить Твайлайт.

Рог Твайлайт угрожающе засверкал. Казалось сейчас она просто хочет стереть меня в порошок. То есть, в буквальном смысле. Но кто мог бы спасти нас. У меня не было знакомого аликорна, хотевшего остановить Твайлайт. Я прижалась к Тэо, опираясь на стену своего дома и Твайлайт выпустила в меня луч магии.

— ЧТО? – фиолетовая энергия так застыла в воздухе перед моей мордочкой. Мы с Тэо поспешили отойти оттуда и, затем луч магии вонзился в дом, испепеляя стену.

— Ты заблуждаешься, Твайлайт, — заслоняя собой солнце и широко раскинув крылья, на землю спустилась аликорнша. Принцесса Луна, как я могла о ней забыть? — я задержу её, — Не любила воспоминания о прошлом. Прям терпеть не могу. Однако похоже, они всё-таки могут пригодится.

В гневе заметав в нас молниями, Твайлайт вскричала и вцепилась в схватку с Луной. Республиканцы уже были в городе. Прямо как в тот день, когда вспыхнул вирус. Видеть всё это опять. Осознавать, что ничего не можешь сделать.

Или могу?

Небольшой патруль республиканцев забежал в дом с криками, выкидывая от туда жильцов. Солдаты поставили их к стене и велели не двигаться.

Небольшая группа пони оказалась прямо напротив повозки.

— Стоять! Стоять на месте! — солдат с повозки крикнул это столь громко, что даже я смогла его услышать. Но вот те пони не захотели его слушать.

Я смотрела на ярко фиолетовую кобылку. У неё была красивая грива с завитушками. Её хвост покачивался из стороны в сторону. Отсюда было не разглядеть цвет её глаз. Кьютимарка была похожа цветок, но я не уверенна... Она стояла там...

Только теперь я знала, что нужно делать.

С сумасшедшим криком галопом двинулась на республиканцев и произвела фурор. Ошалевшие пони бросились врассыпную, а солдаты даже не успели среагировать. Копыта вцепились в пулемётчики и мы с ним выпали из повозки на пыльную землю. Казалось, сейчас у меня получилось бы загрызть сволоту заживо. Однако, как только холодное дуло ствола припало к затылку, пыл сразу умерился. Раздался выстрел. Тем не менее, мои мозги были на месте и не превращены в кашу. Тэо отбросила пушку и левым копытом переломила кости противника. Два республиканца позади откашливались от едкого дыма из ещё одной склянки зебры.

Отвлекаться на всё это явно не стоило. Пулемётчик уже бил мою мордочку, с каждым ударом втаптывая меня в асфальт. Коварным ударом напуганной кобылы я обезвредила республиканца. Тот сжал задние ноги и повалился на землю. Мне тоже было больно. Винтовка в паре шагов от меня казалось столь сложно достижимой целью. Тогда солдат, явно на меня разозлившийся, схватил меня за ногу. Усталость не позволяла мне что-либо сделать. Нервно дрыгнувшись, заднее копыто слегка задело двухвостого, а переднее вяло тянулось к винтовке. Тут нервы в задней ноге жалобно взвизгнули. Меня полоснули ножом. Республиканец попытался встать на ноги, чтобы уже наверняка убить меня. Боль подарила мне немного воли и в жалком рывке моё копыто наконец достало до винтовки. Перевернувшись на спину, я с кровожадной улыбкой прицелилась в республиканца. Тот замер в ожидании того, что произойдёт, чуть не выронив нож изо рта. Копыто медленно потянуло спусковой крючок.

Да ладно!

Оружие беспомощно щёлкнуло, и в глазах солдата появилось прежнее желание выпотрошить меня. Так же беспомощно ружьё было откинуто в республиканца и похоже, лишь больше разозлило его. Тут пулемётчик получил сокрушительный удар по ногам. У Тэо был собственный стиль. Она быстро переламывала моим обидчикам кости и вытаскивала меня из опасностей. Я со спокойствием выдохнула из себя весь испуг и поскорей убралась отсюда, следуя за зеброй, в который раз спасающей моё бренное тело и напуганный разум.

— Лэмплок, — остановила меня зебра, — ты ведь помнишь, что это всего лишь твои воспоминания?

— Да. – НЕТ. Совсем забыла об этом. Всё это было так... Захватывающе. Что ты делаешь, Лэмплок? Ты не могла их спасти и теперь не можешь. Весь мой шарф вымок в кровавой реке, когда-то растекавшейся по улицам Толл Тэйла. Слабое отражение в разбитых окнах кафе имени Селестии показало меня. Маленькую пони, виновато топчущуюся в красной жидкости, трусливо поглядывающую вокруг. Столько раз всё с треском проваливалось и приходилось уносить ноги. Я была слишком трусливой.

Громкий звук и такая же громкая боль. Мою правую ногу просто оторвало. С плачем я схватилась за то, что осталось от колена. Мою ногу оторвало! Ногу! О, небеса. Как же больно.

Течение кровавой реки чуть не унесло меня за собой. Пришлось хромать в кафе. Мебель уже была опрокинута. На самом деле здесь никого не было. Всё это были лишь искажённые фрагменты сознания. Как и половина моей оторванной ноги. Однако боль чувствовалась как настоящая. О, Селестия, не могу смотреть. Столько трупов и израненных тел видела, а теперь, когда мне разорвало ногу, смотреть не могу. Прямо кость... Ой! Как же мне больно! Кровь хлещет. Вообще всё было в крови. Откуда её столько в моём воображении?

Хочу кошечек вместо мёртвых. Бабочек вместо пуль.

Тэо пыталась, что-то сделать. Она паниковала, прямо как тогда, когда меня зарезали.

Ауч, ауч, ауч, ауч...

Жидкость из её склянки неприятно зашипела на моей ноге. Кровотечение было остановлено, однако идти теперь будет куда сложней.

— Ты ведь не считаешь себя героем? – Лок с солдатами республики стояла в конце улицы. Лица двухвостых были словно размытое пятно. Взглянув на вывески магазинов, я обнаружила тоже самое в большинстве случаев. Теперь Лок не тратила свои силы на проработку окружения и всё забытое приобретало действительную форму. – То, что тебя подстрелили, лишь показывает твою трусость. Ты ничтожество. Не ничтожней других. Но то, что ты пытаешься возвысить себя, делает тебя ничтожной. Ты ничего не умеешь. То, что твоя ущербность позволяет нам убивать, ничуть не красит.

— Ты такая же трусливая, как и я.

— Мы с тобой одно и тоже! Ты борешься с самой собой, Лэмплок! Ты представляешь насколько, — Лок обвела копытом весь происходивший кошмар, созданный для того, чтобы удержать меня, — ты боишься уходить. Чтобы просто выйти за порог дома, ты прилагала фантастические усилия!

— Я всё равно пойду, — именно, идти не получалось. Шаги довались с невероятными усилиями. Было страшно и больно. С перевязанного колена опять начала капать кровь. Опираясь на Тэо, я пыталась двигаться дальше в неизвестном направлении, как вдруг королевская гвардия перекрыла другой конец улицы.

— Пошли со мной, Лэмплок, — нежный голос Эпплджек заставил меня повернуться и растаять. Она была моложе, чем теперь. Такой, какой я её запомнила, как психолога. Рыжая пони протягивала мне копыто и выражение её мордочки нежно просило меня согласиться. – Тебе нужна помощь. Тебе нужно лечение.

— Я твоё лечение, — сказала Тэо.

— Всё, что ты захочешь, Лэмплок! – вскричала Лок. – Только согласись! Ты умрёшь в том мире. Боль и тлен всё, что тебя там ожидает. Ты думаешь, что сможешь кого-то спасти? Всё, что находится здесь – это твои воспоминания. Ты где-то видишь светлую Эквестрию? Видишь тут счастье? – часть меня Ты лишь приносишь больше страданий себе.

— Тебе нужен доктор. – прошептала Эпплджек.

Доктор. Мне нужен доктор.

Прямо передо мной приземлилась повозка, укрыв меня от взгляда Лок.

Да ладно.

— Кавалерия прибыла! – наконец-то на тебе нет этой дурацкой кепки. Боу задорно вильнула бантиком на кончике хвоста.

Стоило лишь вспомнить их. Двери фургона раскрылись и из них выскочил доктор. Доктор Ордерли.

— Забирайтесь, — он протянул мне копыто помогая взобраться, — гляжу, ты тут опять пыталась сделать что-то сама? – абсолютно неуместное и ехидное замечание по поводу того, что моё запястье потерялось по дороге каким-то образом смогло поднять мне настроение. Это был настоящий Ордерли.

— Пыталась. И разумеется, опять облажалась.

— Пытайся дальше. — единорог дружески улыбнулся, — Однажды получится.

— Это всё очень трогательно! – верещала часть меня с улицы. Все, кто был в фургоне, высунулись в окно. Пони с ожогом в окружении всех этих солдат, выглядела как очень жалкий напуганный диктатор. Возможно, другим она и внушала страх, лично мне было жаль. Я знала, что диктатор из меня никакой. Серьёзно, не стоит личностям, ущемлённым в детстве давать власть. Обидно лишь осознавать, что часть меня действительно хотела этого. – Теперь опомнитесь! Мы разнесём вашу деревянную посудину в клочья!

— Кстати, почему нельзя было появится на «Персэпшэне»? – укоризненным шёпотом обратилась я к доктору после того, как пригнулась.

— Про что вспомнила, на том и прилетели, — шикнул он в ответ.

— Сдавайся, Лэмплок! – устало, будто на последнем издыхании, прокричала Лок.

— Уже несколько раз тебе говорила и скажу ещё раз. Нет, Лок. Я должна выбраться, чтобы помочь другим.

— Как пожелаешь. — Лок опустила голову. Похоже ей это всё надоело также, как и мне, -Целься!

Республиканцы подняли винтовки на наш шаткий фургончик. Вторя действиям солдат, единороги королевской гвардии угрожающе сделали шаг вперёд. Выглядело это всё абсурдно. Попасть под перекрёстный огонь с магией и свинцовыми мушками в своём собственном сне — дело не столь конечно ужасающее, как могло бы то быть наяву. Неужели всё это — лишь безумное искажение всего пережитого? Здесь тогда наверняка должен был быть дождь. Уверена, он где-то тут есть. И цвета. До того как полились кровавые реки, здесь всё было так ярко. В моём настоящем сумасшествии много зелёного света и чёрно-белых полос, переливающихся в скромном пепельном цвете.

— Ей лишь осталось крикнуть «сопротивление бесполезно» и можно начинать фуршет. — ухмыльнулся доктор, — Не хочешь попытаться опять что-нибудь сделать? – обратился он ко мне?

— Что? Нам явно нужна чья-то помощь. – мои ушки поникли, пока я оглядывала всех пони, что хотят покрошить нас на куски. Боу показывала им все оскорбительные жесты, которые она только знала. Стоит отметить, что они были на удивление невинными.

— Ну может нам помогут те, кого однажды выручили мы.

— Как они это сделают? – да и есть ли кому? – К тому же пони, которым я протянула копыто помощи, не так много. Нужно было действовать более самоотверженно. Всё, что получилось у меня – это устроить из двух городов кровавые водопады.

— Такое не у каждой пони получится. — заметил Ордерли и под моим расстроенным взглядом решил сказать что-нибудь ободряющее, — Лэмплок, все мы знаем, как тебе нравится драматизировать. Ты имеешь на это полное право, только прошу, оставь это до того времени, как мы тебя вытащим отсюда...

— Сопротивление бесполезно!

— Да она издевается... Просто попытайся вспомнить тех, кому ты помогла. Поверь, такие пони есть.

Всё, что происходит в жизни, как-то влияет на нас. Не так ли? Просто вспомни тех, чью жизнь ты умудрилась сделать легче. Хоть бы такие пони были...

— Пли!

Спрятаться в шёрстке Тэо, прижавшись к ней мордочкой – всё, что пока что пришло в голову. Она была как всегда гладкой и тёплой. Как же мне не хотелось всё забыть. Опять потерять себя. Все эти реки крови и кошмары прошлого – это не только боль. Это путь, который был пройден. Он сформировал меня и создал такой, какая я есть. Потерять всё это значило самое страшное – потерять тех, кто рядом со мной. Потерять её — вот что было страшно. Я обещала ей, что произошедшее между нами никто не отнимет. И сейчас часть меня хотела уничтожить всё это лишь для того, чтобы облегчить своё существование. Поэтому мне нужно было выбраться. Попробовать опять. И так пока не получится. Лучше терпеть боль и жить в мире, наполненном печалью, чем потерять любовь.

Надеюсь, если выберусь и буду опять заперта в собственной летаргии, то хотя бы смогу вспомнить тех, кому помогла.

Пули и магия посыпались на нашу повозку. Думаю у этих тварей хватило чести не стрелять по бедной пегасочке. Деревянные стены с одной стороны превратились в решето, с другой начали плавиться. Лок тянула. Хотела, чтобы я сдалась сама. Нет уж, эгоистичная часть меня. Тебе придётся придумать что-нибудь получше.

Замечательно. Теперь, когда она услышала мои мысли, думаю, республиканские танки на подходе.

Стоп.

Домик слева от нас изрыгнул из себя железную махину, проломившую каменную стену. Башня танка угрожающе косилась в сторону нашей повозки, как вдруг развернулась на республиканцев. Громаднае стена металла проехала вперёд и укрыла нас от республиканцев. Выстрелы прекратились. Точнее, они были нацелены на танк. Пули упорно пытались пробить броню и со звонким лязгом отчаяния отскакивали.

Крышка люка откинулась и показалась голова пони. Розовая пегаска подмигнула мне и быстро залезла обратно. Та самая кобылка из деревушки около Рэйнбоу Фоллс. Танк прибавил ходу, гоня солдат подальше от нас.

— Почему она на танке? – удивилась Тэо.

— Ну, про что вспомнила, на том и приехала.

Единороги похоже оклемались из изумления и продолжили плавить наши стены. Самое время вспомнить кого-нибудь ещё.

«ХЭЙ!»

Громкий старческий крик раздался из-за поворота. Орава ковбоев в предводительстве с шерифом Эпплузы сердитыми глазами уставилась на королевскую стражу. Не сказать, что они были угрожающей силой для королевской гвардии. Только вот будет ли гвардия со всей яростью отбиваться против собственных граждан? Мне почему то помнилось, что нет. Хотя нас гвардия частенько пыталась остановить...

Южане с криками накинулись на стражники. Те нелепо пытались отбиться от разъярённой толпы. К сожалению, с республиканской армией такие трюки пока не прокатывают. Иначе война бы закончилась очень быстро. Страшно подумать о том, как двухвостые разбираются с несогласными в своей стране.

За витриной разрушенного магазина скользнул тёмный силуэт. В общей суматохе его мало кто замечал. Приглядевшись получше, можно увидеть, что за таинственной фигурой словно тень тянутся два хвоста. Двухвостый остановился, вскинул винтовку и, казалось, замер в бездействии. Винтовка легонько дёрнулась, а к общей полифонии добавился ещё один краткий, но звонкий звук стрельбы. Высунув мордочку из магазина, мне показалася голова пони поверх которой был одет шлем. Пыль тихим туманом слетала с плаща, когда он двигался. Тот самый снайпер из Эпплузы.

— Похоже, с тем кто тебя подстрелил он разобрался. – подытожил доктор, — Боу, ты там жива?

— А ты волновался? – игриво отозвалась Боу.

— Ага, как на иголках сидел, — монотонно пробурчал Ордерли, — Давай, маши крыльями и уноси нас отсюда!

Сэнди разбежалась и затем подняла повозку, которая разваливалась на части, устремляясь к облакам. Выше и дальше от всей битвы, что происходила там внизу и одновременно в моей голове. Мы были уже далеко, однако звуки выстрелов продолжались, и слышались они не из Понивилля. С потолка повозки начал сыпаться песок и кроме меня этого никто не замечал.

— Куда мне лететь-то?

— Действительно. — единорог призадумался глядя в окно, — Как же нам тебя разбудить?

Также, как я обычно просыпаюсь от кошмаров...

— Нам нужно лететь ко мне домой, — все в повозке вырвавшись из задумчивого оцепенения, посмотрели на меня.

— Он почти разрушен, солнышко, — осторожно проговорила Тэо.

— Что, если этот дом тоже просто пустышка, созданная Лок? Ведь она могла решить, что мои родные воспоминания о доме вызовут не те эмоции, что ей нужны, – затараторила я из-за придуманной идеей.

— Вполне возможно, — согласился доктор и затем хмыкнул, — а где же нам тогда искать подлинные воспоминания о твоём доме?

Звук чириканья привлёк наше внимание. В проёме окошка сидела маленькая белая птичка. Она перепрыгнула через углубление, оставленное пулей, и, опять чирикнув, уставилась на нас.

Да ладно.

Та самая птичка, что я спасла в Рэйнбоу Фоллс.

— Боу! – высунувшись из окна закричала я, — Следуй за белой птичкой.

— Чего!?

— Она нам поможет!

Нельзя было не улыбнуться столь милому созданию. Пташка после этого вылетела из окошка и устремилась показывать путь. С глупой улыбкой я бы так и смотрела ей вслед, если бы не ощущение того, что кто-то на меня пристально смотрит. Доктор с полным недоумением и тихой боязнью округлял свои глаза.

— Слишком странно?

— Не то слово. Даже для тебя.

Мой дом оказался за пределами Понивилля. Он был около горных массивов с верхушками, покрытыми снегом. Порой оттуда спускался прохладный ветерок, нежно качая раскатистые ветви дуба, стоявшего около небольшого озера, в которое, журча и поблёскивая, стекали небольшие речушки.

— Что это за место, Лэмплок? – Тэо здесь, похоже, понравилось. Она с интересом и лёгкой улыбкой оглядывала окружение. У меня на щёчках выступил румянец.

— Это место, в котором я мечтаю жить, — прозвучало моё признание полушёпотом.

— Ты никогда не рассказывала мне об этом.

Оу... Ну... Такое дело... – наверное стоило бы.

— Не парься так, — бросил доктор, — она твоё воспоминание. Когда найдёшь Тэо, расскажешь ей это сама.

Всё моё нутро будто провалилось. Голова опустилась, а тело, с трудом державшееся на трёх ногах, упало на землю.

— Что, если вы уже умерли? — Тэо опустилась возле меня. – Вдруг воспоминания — это всё, что у меня осталось? – моя голова легла на её копыта. Зебра ничего не говорила и просто перебирала мою гриву. Столь желанные прикосновения и чувство до боли знакомое. Странное и необычное, хоть и знаю, что когда-то чувствовала подобное. Вроде поднимает меня к свету и в тоже время плотно прижимает к земле. Глаза заливаются жгучей болью.

Нет.

Я просто боюсь её потерять. Так и найти её.

— Никто и ничто не отнимет то время, что мы провели вместе, — её слова тихо уходили в горы, проскальзывая около моих ушей.

— Да, так я тебе и сказала перед смертью.

— Ну и как? Тебе самой стало легче от этих слов?

— Да. Но проблемы это не решило.

— Правильно. Именно поэтому я вырвала твою душу из твоего тела. Ты могла умереть или окончательно сойти с ума. Всё могло пойти не так, как нужно и я бы потеряла тебя. Тем не менее, я всё равно попыталась. Я всегда буду ждать, солнышко. До встречи с тобой ждала тебя, после встречи мне приходилось порой ждать тебя. И даже после смерти буду ждать, пока мы соединимся. Только вот лишь одна мысль о том, что есть возможность спасти тебя, направила меня. Со страхом в сердце, Лэмплок, совершаются самые необычайные вещи, ради любви, — её зелёные осколки души глянули в мои глаза, — У тебя есть возможность рискнуть всем, чтобы найти меня.

Её щека прижалась к моей, даря ту приятную энергию, что отдают нам наши возлюбленные. Она была всего лишь воспоминанием, зато она вселяла в меня надежду и веру на то, что у меня получится. Три ноги с трудом упёрлись в землю.

— В дом мне придётся идти одной.

— Лэмплок! – позвал доктор и его отчётливое эхо громогласно прокричало моё имя, — мир мог измениться с тех пор, как ты впала в кому. Гармония ослабла, и теперь неизвестно, кто правит бал. Могу лишь догадываться, что случилось после Кантерлота, и выводы не очень радостные. А, как ты знаешь, мои догадки часто верны.

— Удержи в себе всё то, что отличает нас, пони, от республиканцев, — попросила Боу, — Если вдруг Эквестрийцы стали такими жадными и жестокими, как уверяла нас Луна, кто-то должен будет оставаться нравственным маяком. Хотя бы для нас, если сможешь отыскать.

— Найди то, что осталось, — Своим копытом Тэо ласково смахнула мои слёзы, — Найди и помоги.

Мне хотелось разрыдаться и кинуться к ним в объятия и никуда не уходить, однако воспоминания о них лишь больше воспламеняли во мне желание отыскать их всех живыми и невредимыми. Сделать всё, чтобы помочь им. Как всегда я была напугана даже больше, чем когда-либо. С каждым разом становилось всё страшней и страшней. Однако и кидалась в пасть страха я всё с более сумасшедшим рвением. Пламя боязни обжигало меня и терзало, оставляя неизлечимые ожоги, которые были моей наградой за каждый такой рывок, за каждый раз, когда у меня получалось поднять своё израненное тело и направить свой искалеченный разум, чтобы идти дальше.

«Убийца»

«ТЫ»

«Спаси ЕЁ»

«Вера»

«Терпение»

«УБИЙЦАУБИЙЦАУБИЦА»

«СВЕТ»

Все эти милые надписи до сих пор кровавыми чернилами тихонько стекали по стенам моего дома. Это было напоминанием. Куда бы я не поселилась, хоть в место своей мечты, всё эти кошмары будут сопровождать меня. Нигде не спрятаться от того, что было мной сотворено. И рядом посреди этого смрада проблески света. Небольшие лучики из задворок моего сознания. Дают мне указание и путь, которому ещё можно следовать.

Скрип. Дверь раскрывается и дома темно, как ночью. Прохожу чуть дальше, и она сама захлопывается. Из промежутков между досками на потолке тихонько сыплется песок. Он миниатюрными барханами собирается на полу. Нужно пережить кошмар, чтобы проснуться. Тихонько прихрамываю вперёд к песку. Из слоя песчинок торчит чья-то нога. Раскапываю и вижу республиканца. Он уже мертв. Осталось подняться наверх...

— И что дальше?

— Ты.

— А кого ты ещё ожидала увидеть здесь? – Лок. Ох уж эта её манера наигранно разговаривать, — Лапонька, я даже пока что переодеваться не начала, — может хватит читать мои мысли? – они у нас общие. Не забывай. Мы вообще одно целое.

— Нет. Ты лишь часть меня.

— Ой, посмотрите-ка на неё. – будто сюсюкаясь проговорила она, — Маленькая пони решила, что Лок это самое плохое, что в ней есть. Ну да. – Лок усмехнулась, а затем попыталась успокоиться, но вместо этого лишь пуще рассмеялась, — Со стороны, наверное, так и выглядит. Злая пони с уродливой мордочкой, которая пытается остановить добрую альтруистку. — она выдохнула и серьёзно сказала, — Мы ведь обсуждали это. Я та самая часть тебя, которой не безразлично, что будет с тобой. Самоотверженно терпела боль все эти годы. От болезни, от стрессов и твоей хронической депрессии. Меланхолия — твой образ жизни. Представь какого мне. Каждый твой плач отзывается во мне разрыванием сердца. И я бы терпела эту боль для тебя дальше. Иди веселись! Спасай других, страдай сама! Только ведь ты умрёшь, если Тэо мертва. У тебя просто душа не выдержит. Психика сразу сломается, каждый нейрон отзовётся нестерпимой болью.

— Без неё меня всё равно ждёт смерть. Просто медленная, — песчаный ливень осыпал её тело. Винтовку она не опускала. Инстинкт самосохранения весь день старался прикокошить меня и теперь даже её установки дали сбой. Всё моё идиотское нутро каждую секунду сомневается в самом себе. Даже столь базовые вещи.

— Ты ведь знаешь, как выйти отсюда, не так ли? – Прохрипел её голос. Ушки Лок дёрнулись, сбрасывая с себя песок и нос кратко шмыгнул. Какое бы она решение не приняла, она уже это сделала. Остаётся лишь ждать и тянуть время, — Ты так и не ответила на мой вопрос. Что дальше?

— Обычно ты мне с этим помогала, — даже отскочить не получится. Мои три ножки неуклюже засасывались всё прибывавшим песком.

— Больше я Лэмп убивать не буду. – виновато прошептала она, — Я нашла решение, Лэмплок. Теперь мне известно как её спасти. Как спасти тебя.

— Ты можешь ошибаться, — чтобы ты там не решила, не убивай меня, Лок. Не надо.

— Ты права. — она опустила ружьё, позволяя мне выдохнуть, — Ведь чуть не стрельнула... – шокировано произнесла она, — Разумеется, я могу ошибиться. А что ты делаешь, когда можешь ошибиться? – с ухмылкой спросила она.

— Лок, не надо.

— Правильно. — зло прорычала она и опять прицелилась, — Ты, как упёртая сука, всё равно попытаешься!

БАХ.

В грудь будто молнией ударило. После выстрела прогремел и мой крик. Удержаться на ногах не получилось и, закашливаясь кровью я шлёпнулась, запутываясь в этом зыбучем песке, который был уже по всему дому. Попытки отползти привели лишь к тому, что моя кровь разбрызгалась ещё больше.

— Страшно, да? – Лок копытом, грязным от песка, сковырнула рану, заставляя меня рыдать от боли, — Там будет намного хуже, Лэмплок! Я спасаю тебя. Оберегаю от того, что может случиться. Ты даже не представляешь как быстро всё может пойти не по плану.

БАХ.

Ещё как представляю.

Её кровь и ошмётки головы забрызгали моё лицо. Мой инстинкт самосохранения только что скончался у меня на копытах. Осмысленную деятельность пока что было вести сложно, поэтому всё, что получалось производить — это всхлипывания и слёзы.

Нужно собраться.

Остатки её серого вещества медленно убирались моим копытом с мордочки. Как же противно, блин. После того, как тело Лок было отброшено, обнаружилась одна неприятная вещь. Ходить было до сих пор сложно. Меня только что пристрелили, да и ноги одной не было. И, хоть это объясняло мою бесполезность, легче от этого не стало.

— Тебе помочь? – раздался трепещущий голосок с лесенок. Маленькая пони, так похожая на меня, держала в копытах винтовку.

— Лэмп, — о нет.

— Ты должна поторопиться, — жалобно запричитала она. Песок сыпал всё сильнее. Это был уже не ливень, а водопад, настоящий песчаный шторм. Пол начал скрипеть.

Маленькая пони бросила винтовку и подбежала ко мне. Заботливо она подняла меня и потащила на второй этаж. Вдруг доска треснула и задняя нога провалилась и утягивалась вниз вместе с песком. Маленькая пони со слезами на глазах тянула моё умирающее тело, пока наконец не вырвала из лап смерти.

— Почему ты убила её?

— Разве это неправильно? – испугалась малышка. Мне уже хотелось ответить на отрез отрицательно, как вдруг та часть меня, воплощающая в себе ту гармонию, что была в Эквестрии, которую мы с Лок так боялись потерять, сказала то, что ввело меня в ступор, — Ведь я спасла тебя. Разве это не правильно?

Мне было нечего было сказать. Песок медленно пробирался за нами по следам копыт. Будто плохие мысли, копящиеся в голове, он пробирался во все уголки моего дома.

— Ты должна стараться искать другой путь, Лэмп, — с трудом выговорила я. Маленькая пони бойко пнула дверь родительской спальни и затащила меня внутрь.

— А что, если другого пути нет? — нервно подбирая слова, проговорила кобылка, пока закрывала дверь, — как у тебя сейчас.

На прикроватной тумбочке стояла лампа. Та самая лампа, которой Лок сжигала Лэмп. Я испуганно взглянула на маленькую кобылку. Она с глазами, полными испуга, глядела в ответ.

— Это единственный путь спасти тебя, — её голос напуганный до глубин души, звучал так самоотверженно. С каждой секундой моя смерть была ближе. Нужно было делать выбор, а мне удалось лишь зареветь. В её глазах дрожали слёзы, сама она тоже дрожала, однако маленькая пони держалась так упёрто в своём желании сгореть, чтобы спасти меня.

— Как я могу убить тебя? – дверь уже не могла удержать песок. Он медленно заползал, напоминая о том, что нужно выбирать.

— Ты не уничтожишь меня. Разве может что-то уничтожить всё добро в пони. Конечно нет, — она опустила ушки, и одна слезинка всё-таки вырвалась из её глаза, — Просто немного ожогов на твоей доброте.

— Разве могу я пожертвовать тобой? Неужели Лок была права и нужно остановиться.

— Не лучше ли страдать самой, чтобы спасти других? — она убеждала меня. Часть меня была лучше, чем я сама. Светлая сторона меня, — Ну, или хотя бы спасти свою любовь.

Свет в лампе тихонько дрогнул, когда я взяла её в зубы. Слезы тихонько скатывались по стеклу, сквозь которое огонёк светил на Лэмп, закрывшую глаза от страха.

Пытаться можно постоянно. Каждый раз поднимать своё обожжённое тело и бросаться в схватку со злом. Бить копытами в огромную стену несправедливости, пытаясь остановить её, чтобы она не раздавила нас. Идти за светом, не смотря на отказывающие ноги. Даже если ты проиграешь окончательно. Сгоришь, пытаясь светить другим. Становится комфортней от мысли, что то, что останется после меня, получит хотя бы небольшой шанс.

Часть Двадцать Третья: Буря на горизонте

О
З

НАНИЕ.

РАЗУМ

лыва

я.

Таккккк много мыслей. ТАК МНОГО МЫСЛЕЙ.

Калейдоскоп...

«Если нас нету рядом с тобой, это не значит, что мы тебя не охраняем».

«Ты спасала трупы, чтобы я оставалась невинной».

«Это я виноват в смерти столь многих».

«Я даже оставляла свет включённым на ночь».

Стекло было разломано и песок сыпался на меня сверху. Медленно. Не обращая внимания на суматоху.

Стрельба, крики.

Этот шум. Тот самый. Напоминающий что в мире что-то не так.

Я проснулась.

Сухой кашель. Во рту пересохло. Тошнит. И не только. Не могу пошевелить ногами и меня охватывает тихий ужас. Не чувствую тело. Стоп. Тише-тише. Успокойся, солнышко. Всё будет хорошо.

Где-то там. Поблизости. Слышно, что стреляют. Сквозь треснувшее стекло вижу лишь чистое небо. Яркий солнечный день, без тучек. Кусочек утопии? Жарко. Шея, вроде, в порядке, могу повернуть голову. Всё очень больно и неудобно, будто разучилась двигаться. Моргаю. Кажется, удастся пошевелить передними...

Ауч!

Порезалась. Ну чудно. Во сне я пережила два тяжелых ранения, а тут всё просто патово от одного пореза.

Это была капсула. Похожая на те, что были в научном центре. Возможно, одна из них. Анализировать происходящее не представлялось возможным. Поэтому я просто тяжело дышала и пытливо вертела глазами в поисках чего-нибудь. С тем яростным остервенением, с которым пыталась выбраться из комы, теперь пытаюсь выпутаться из капсулы. Мягкая обивка теряла свой смысл, так как мне в тело впивались осколки стекла. Чувствительность будто волнами накрывала моё тело. Задние копыта так и не двигались. Надеюсь, у меня ничего не сломано.

РАЗУММОЙТОЛЬКОЧТОСТОБОЙ...

Как же голова болит.

БОЛЬЧТОЕСТЬВКАЖДОМИЗНАС.

Закрываю глаза и начинается тотальная абстракция. О, небеса. Я плохо себя чувствую.

Ладно. Нужно маленько подумать. Тэо смогла меня спасти. Раз выстрелы, значит мы ещё не победили...

Где я?

Что случилось?

Не могу думать! Это просто нереально. Нет! Это как раз таки реально!

— ...Как же мы теперь появимся там? – наконец-то что-то удалось отчётливо расслышать из этого скопища звуков. – Нас ведь сотрут в порошок! Буквально! – обладатель голоса был в панике. Что же, это мне знакомо.

— Мы не виноваты, — прозвучало это грозно, сосредоточенно и при этом, как сжато, — Это ведь не наша вина. – последняя фраза больше походила на вопрос, — надо забрать её тело.

— Ты думаешь её ещё раз оживят? Да ты спя... – реплика резко оборвалась. Стреляли близко от нас и скорей всего, попросить выступить на бис эту паникующую пони не удастся.

— Блять. – стоп. Республиканские слова. Только не это.

Вдруг капсула заскрипела и начала шевелиться. И я вместе с ней. Неприятный обрывистый скрежет. Кто-то стрелял прямо по моему временному убежищу. Вдруг обзор начался меняться. Передо мной предстала пустыня... Оу. Свежие мёртвые тела. Кровь запекалась моментально и постепенно уходила в недра барханов. Капсула наклонилась ещё немного. Ох, ну теперь-то ясно, чего добивался тот пони.

Вопль. Это услышала округа, когда с одного из песчаных склонов моя консервная банка покатилась вниз. Она не была круглой и потому меня ждал увлекательный сеанс иглоукалывания. Никто же не позаботился о треснувшем стекле. Повернув лицо на бок, стараясь спасти свои глаза, я обнаружила нечто приятное. Мои передние копыта двигались. Вяло и давалось мне это тяжело, но тем не менее.

ТАК

Наконец капсула остановилась. Песок застрял меж зубов, а моё бедное тело всё было в микро порезах. Глупо было доламывать оставшиеся стекло. Пустыня поглотила ещё один мой крик, а с правого копыта обильно потекла кровь. Нужно было выбираться от сюда. Горячий песок обжигал свежую ранку. Потихоньку у меня получалось вылезти из капсулы, однако задние ноги так и не двигались.

ЗАВЯЖИ СВОЙ ШАРФ

Одна. Посреди пустыни. И даже не могу ходить. На этот раз я, пожалуй, превзошла себя. Пот градом катился по мне. После пасмурной осенней погоды оказаться на солнцепёке было непривычно. Надеюсь, что лето ещё не наступило и это просто здесь так жарко. Кстати, где это здесь? Стоит оглядеться по сторонам и... Вот это да.

СКОРЕЙ ВЕДЬ

Огромный ураган вдали от меня. Где-то около вечнодикого леса. Он был массивен, внутри него смог бы поместиться целый Понивилль. Что же тут произошло?

НОЧИ СТАЛИ ХОЛОДНЕЙ

Со мной что-то не так.

— Лэмплок, — позади меня стоял жеребец в пыльном плаще, на котором с одной стороны высыхали брызги чьей-то крови. Он радостно улыбался, глядя на меня, а за ним болталось два хвоста. Мгновения ужаса быстро прошли, и тут я вспомнила, кто этот двухвостый. Только вот что мне сказать? Даже имени его не знаю. Что вообще можно сказать в такой ситуации. Вдруг со склона послышались чьи-то воинственные крики и снайпер бросился в укрытие за капсулу, из которой так сложно было выбраться, — Мне нужно вытащить тебя отсюда.

— Что вообще происходит? – ну, он вроде как на моей стороне.

— Слишком многое произошло, чтобы рассказать! – он прицелился в кого-то, кто пытался убить нас. На копыте снайпера был обширный шрам. Да, от того самого выстрела, тогда в Эпплузе. Прогнозы Ордерли оказались верны и двухвостому ничего не мешало глядеть в стекляшку, — Если вкратце, война закончилась, тебя вылечили от порчи, все медленно умирают.

-Ты не знаешь, что с...

— Зебра жива, — о небеса... Ты всё-таки дождалась меня, — Зрение ещё потеряла, мне сказали, вам захочется узнать это.

— Да. Что насчёт Ордерли и Боу, — республиканец немного растерялся.

— Боу жива, а вот Ордерли мне вроде не знаком.

— Ты его раньше видел... – крики становились всё громче.

— Нет времени на это, нужно удирать отсюда. Побежали, скоро должна прийти подмога!

— Стой! – республиканец уже бросился удирать галопом, — Я не могу ходить. Ноги не двигаются, наверное после комы.

Не говоря ни слова, снайпер подбежал ко мне. Он взвалил меня к себе на спину и пустился наутёк. Выстрелы прекратились, а крики стали лишь громче. За нами бежала небольшая толпа пони. И двухвостые и Эквестрийцы.

— Кто они?! Почему они пытаются убить нас! – не лучший момент для вопросов. Я конечно была очень худой, однако не настолько, чтобы казаться пушинкой. Жеребец бежал в полную силу не ясно куда. Впереди была лишь пустыня. Копыта снайпера постоянно запинались о песок и вскоре нас начали догонять.

— Держись! – двухвостый резко повернул и начал забираться на один из барханов. Республиканцы, что гнались за нами были резвей Эквестрийцев и приблизились достаточно близко. Снайпер лягал песок, стараясь попасть преследователям в глаза. Пару раз это даже сработало. Изрекая кучу республиканских слов двухвостые катились вниз хватаясь за глаза, — Нужно просто дождаться подмоги! – тихим голосом проскрипел республиканец. – Тогда всё было не зря.

Спускаться с бархана оказалось даже сложней. Удержать равновесие и не упасть было трудной задачей с которой снайпер успешно справлялся в отличии от своих сородичей, которые кубарем катились вниз. Скользнув в сторону, республиканец, тот который не пытается меня убить, оторвался от тех, кто бежал за нами.

БАХ!

Мордочка больно приземлилась на песок и, несколько раз перевернувшись, я наконец остановилась. Привстала на передние копыта. Республиканец поджимал свою ногу, но как только завидел вдалеке гнавшихся за нами пони, он, превозмогая боль поднялся, и собирался опять бежать. Только было уже поздно.

— А ну стоять, БЛЯ! – разъярённый, грубый крик тяжело брякнул в ушах, — Попались, суки!

Плен. О нет.

Жеребец с побритой гривой в жилете с металлическими крючочками и замочками еле передвигая ноги двигался в нашу сторону. За ним спешили двухвостые с похожей поклажей.

Нет уж. Я в плен не хочу. Тем более к республиканцам. Но реальный мир реален. Задние ноги отказывали, а когда опиралась на правую переднюю, хотелось выть. Из всего, что могло бы меня спасти, у меня ничего не было. Удивительным образом на моей шее держался шарф. Хотя, чего уж говорить. Будь у меня в копытах винтовка, не думаю, что даже тогда смогла бы вытащить свою шкуру.

— Так, теперь пускай молодчик, подстреливший ублюдка, подойдёт ко мне, — ухмыляясь прохрипел уставший республиканец.

— Это был я, сэр! – долговязый единорог подбежал к своему, видимо, начальнику. – Это был я.

— Замечательный выстрел, сынок, — жеребец похлопал его по плечу и единорог расплылся в улыбке. По которой очень скоро прилетело копыто жеребца босса. Долговязого беднягу втоптали в песок, — но вот я приказал НЕ СТРЕЛЯТЬ, БЛЯ! НЕ СТРЕЛЯТЬ! ТАК КАКОГО ХУЯ ТЫ СТРЕЛЯЛ?

— Но ведь попал...

— Заткни свой хуеприёмник, пиздёнышь. – жеребец опустился к уху своего подчинённого и злостно зашипел, — Вы живы из-за того, что слушали мои приказы. И если ты, пидор, захотел сдохнуть, то будь, сука, любезен, сделай это вдалеке от меня и моих рысаков. Ты хочешь сдохнуть?

— Нет, сэр...

— Я не слышу, блять!

— Нет, сэр!

— Вот так то.

Вау. И шокирована была не только я. Подоспевшие Эквестрийцы также удивлённо смотрели на разыгравшуюся перед нами сцену. Пока все были на неё отвлечены, снайпер подполз ко мне.

— Эй, всё нормально, ладно, — агась. То есть нет. Видя мои напуганные глаза, двухвостый попытался меня успокоить, — Ты нужна им живой, — только это не помогло.

— Не волнуйтесь насчёт этого, — доброжелательно обратился к Эквестрийцам босс республиканцев, — Просто дрессировка кадров. Самое главное — мы поймали их, — двухвостые окружили нас. Даже не знаю, чего они опасались от нас. Видимо, они долго гонялись за мной, — правда перед тем, как мы отдадим их вам, нам бы хотелось увидеть награду. Честно, вам не кажется.

Вперёд вышел молодой Эквестриец. Он долго смотрел на нас со снайпером, погрузившись в раздумья. Мордочка его была безэмоциональна, однако глаза источали злобу.

— Принесите им биты.

Единорожка вынесла на своей спине огромный мешок и скинула его на песок рядом с республиканцами, у которых аж слюна потекла. Босс двухвостых аккуратно, почти с отцовской заботой, раскрыл мешок будто пелёнку собственного дитя и радостно захохотал. Сумма была явно гигантской.

-Вам может ещё доставку куда ним организовать?! – двухвостый указал на нас со снайпером.

— Кстати об этом, — прозвучал голос молодого Эквестрийца красивым, но сдержанным баритоном. – пегаса убейте. Кобылу тащите в то место, которое покажем.

Босс республиканцев нервно дёрнулся и замялся.

— Знаешь... Это я ведь так. Как говорится, от эмоций брякнул. После твоих речей о той заразе, которой она болеет, чёт мне не хочется к ней прикасаться. А земляка нашего ща шлёпнем. Любой каприз, как говорится...

— Но тогда как мы донесём её, — единорожка обратилась к Эквестрийцу. – Её тело ослабло и сама она не дойдёт.

К снайперу республиканцы тоже подходить не желали и целились в него из далека. Жеребец в плаще отполз подальше от меня. На мордочке у него не было ни сожаления, ни испуга. Мне стало не по себе. Столь хладно и спокойно он принимал смерть, которую мог бы избежать. Он напоследок глянул в мою сторону и шепнул.

— Помощь скоро придёт, — его глаза закрылись и республиканец лишь ещё раз хмыкнул перед тем, как бодро вскинуть винтовку.

— Стойте! – приятно было осознавать, что порой получается спасать других пони своими идеями, а не пламенем упорства, — он может понести меня.

— Замолчи! – вскипела единорожка. Все вокруг творили какой-то бред и я терпеливо ждала, пока всё объяснится, — Ты опозорила нашу расу, омыв свои копыта в крови убийств. Твой сумасшедший разум презрела сама принцесса Луна...

— И она права, — прервал свою последовательницу Эквестриец, — вид отвисшей челюсти той крикливой лошади был очень занимательным.

— Но...

— Не убивайте его, — попросил Эквестриец и республиканец со вздохом опустил винтовку.

Республиканцы похватали свою поклажу и поспешили удрать. Скрывшись в песках, они пропали из поля зрения. Истекающий кровью, как всё-таки оказалось, пегас нёс меня на спине, под жгучим солнцем пустыни. Толпа эквестрийцев при этом удерживала его под остриём копий и жеребец не мог сделать ни единого шага в неправильном направлении.

— Так чем я больна? – тихо поинтересовалась я.

— Тебе многое нужно будет узнать, — усмехнулся сквозь боль снайпер.

— Не сомневаюсь.

Стало как-то тяжело. Не так себе представляла пробуждение. Написанная сказка претерпевала корректировки на каждом шагу. Не в буквальном смысле. Ходить-то я пока не могу. Хотелось плакать, но нельзя было доставить такую радость тем, кто меня похитил. Крепко сжала глаза, удерживая слезинки. У меня был лишь маленький проблеск света. Тэо жива. Страшно. Как и всю мою жизнь. Только я шагну в бурю ради неё.

Часть Двадцать Четвёртая: Талисман

Сколько же я пропустила.

Разговор вышел занимательным, хоть и часто прерывался этими жуткими сектантами, которые вели нас неясно куда. Мы ждали помощи. Несколько раз двухвостый снайпер падал, притворяясь тяжело раненым. Несколько раз его с осторожностью перевязывали с помощью телекинеза, но подкрепления всё не было и это начинало пугать. Палящее солнце клонилось к горизонту. Стало холодать и шарф пришёлся кстати.

Когда мы остановились и молодой Эквестриец объявил, что мы добрались, я уже выяснила всё, что знал снайпер о произошедшем.

Оказалось, война действительно закончилась. Последний знаменательный бой состоялся в Кантерлоте. Да, тот самый, когда республиканские солдаты погибали под моим обстрелом, яростными нападками Лэйни и натиском независимой организации, имя которой большинство забыли, а некоторые и не знали. Когда силы у обоих сторон были на исходе, мы с Лэйни пропали. Армия двухвостых собралась в последнюю атаку, чтобы окончательно разбить так надоедавших повстанцев.

И тогда появились пони в сияющих доспехах. Озарённые лучами солнца, они ворвались в Кантерлот. Доблестные освободители, без единого выстрела, без единой смерти и без единой потери спасли столицу. И всё это под предводительством нашей великой принцессы Твайлайт Спаркл.

Всё, разумеется, было куда сложней. Королевская гвардия прошлась по трупам двух своих врагов и захватила руины, что мы оставили. Теперь Твайлайт обосновалась там, где и надобно быть принцессе Эквестрии. И, что самое печальное, она правит не одна. В Эквестрии восстановилась диархия. Принцесса Дружбы... И принцесса ночи. Она выжила. Снайпер не знает, как. Да и не знал, что её считали мертвой.

На этом принцесса не закончила. После распада Пути Щедрости, пони, которые находились под его защитой, должны были искать места, где их смогут оберегать. Тоже самое было и с носительницами элементов гармонии. Семья Эпплджек и Рэрити со Свити Белль обратились к той, от которой мы спасли их. Твайлайт Спаркл с радушием приняла своих подруг и это, как она считала, знаменует истинную победу гармонии. Но мало кто знает, что одной носительницы так и не хватает. Флаттершай всё ещё не объявилась. Однако народ, как говорится, «клюнул». Республика официально признала своё поражение и войска двухвостых покинули земли Эквестрии. Те немногие, что решили остаться, считаются полноценными гражданами Эквестрии, обязующиеся жить в гармонии и мире с Эквестрийскими пони.

Тогда почему в нас стреляли Эквестрийские наёмники?!

Оказалось, всё не так радужно.

Война закончилась, но Твайлайт Спаркл была права. Общество деморализуется. Личная шкура и выгода — это основные цели и приоритеты. И, вроде, идёт борьба. Вроде, делает принцесса что-то, чтобы побороть болезнь, только вот пони продолжают умирать. И ужас смерти подталкивает на злодеяния и жадность.

Я знала, почему болезнь не пытаются вылечить. Потому что принцессе этого не нужно. Она сама призналась в том, что её план — это терпеливо ждать, пока все умрут и затем излечить Эквестрию от вируса. Чтобы затем вырастить общество, живущее в гармонии.

Только вот я боюсь умирать и найду способ вылечиться.

Стоп. Тогда почему я не умерла, когда меня попытались убить?

Несколько раз прокручивала в голове полученную информацию и лишь сейчас задалась этим вопросом. Уже собиралась спросить это, как услышала не самые приятные вести за сегодняшний день.

— Мы! Собираемся очистить порчу, что вцепилась в твоё сердце! – прокричал молодой жеребец.

Когда подобное произносят на фоне огромного костра, становится не по себе.

— Меня вылечили от порчи! — наверное, — Иначе как, по-вашему, я ещё жива?

— Потому что порча поглотила тебя. – жеребец злился. Не на меня. Но и на меня одновременно. Это сложно объяснить. — Твой разум болен порчей и тот факт, что ты не умерла, лишь подтверждает, что ты в сговоре с Найтмер Мун.

— Грёбанные сектанты. – проворчал снайпер, — на самом деле они чуханы, мы даже не ожидали, что они нападут на нас, — тут он крикнул так, чтобы они точно услышали, — Тем более позвав с собой наёмников!

— Это были... – жеребец заметался, ему было явно стыдно, — неизбежные жертвы. Нам искренне жаль каждого, кто погиб, защищая её. Смерть этих пони не будет напрасна, — он приостановился и затем сверкнул на меня глазами, — после того, как Найтмер тебя убьёт.

Нет. Мне было очень страшно, когда меня ловили в плен. Однако, блин... Найтмер Мун! Да ладно! Вы серьёзно?!

— То есть, вы не собираетесь сжигать меня? – ну, всегда ведь интересно поговорить о себе.

— Нет. Мы не можем убивать и не будем этого делать.

— Своими копытами, — встрял снайпер.

— Молчать! На твоём месте я бы просил о пощаде и, может, тогда мы возьмём тебя с собой, чтобы наёмники помогли тебе быстро уйти из жизни. А тебе, — жеребец указал на меня копытом, — тебе придётся мучиться, пока Найтмер Мун терзает тебя. Готовьтесь, мои последователи! – Железные цепи, управляемые телекинезом, плотно приковали меня к деревянному столбу. Что интересно, сектанты даже магией не желали касаться ко мне. Угрожающе завывая, Эквестрийцы начали притопывать. Дров в костёр всё подкидывали и яркое пламя заиграло в угрожающем танце. Солнце садилось и близился вечер. Завывания нарастали, огонь пылал всё сильней, топанья становились чаще и вдруг...

Они просто собрались и в спешке ушли.

Костёр мирно потрескивал и в пустыне воцарилась тишина. Ветер тихонько завывал, а я сидела, тихо посапывая.

— Пхаха! — снайпер, которого тоже приковали, взорвался диким ржанием на всю пустыню, — И чё это щас было?! – у меня вырвался тяжёлый вздох и истеричная улыбка потихоньку расцвела на моём лице, — Это самые больные сектанты во всём мире! – тут он закашлялся и добавил, — не убивали бы они ещё столько народу.

Да, было, конечно, не очень здорово, что меня цепями прижало к дереву, в котором полно заноз. Рана на ноге ныла, и в разуме до сих пор продолжали появляться странные картинки. Тем не менее, я жива! Всё как-то легко обошлось. А так обычно не бывает. Обычно всё в крови и мы удираем на каком-нибудь летательном устройстве.

— Как-то это странно, — подала я голос.

— Конечно это странно!

— Да нет. В смысле... Они просто ушли.

— Сумасброды, чё с них возьмёшь?

— Так вышло, что у меня есть некоторые познания о сумасбродах, как ты говоришь. Потому что у меня с головой тоже не всё в порядке. – тут снайпер усмехнулся.

— То шо, ты там через порог перейти не можешь?

— И это тоже. Гляжу тебя предупредили. Так вот, какими бы странными не казались действия сумасшедших, они всегда имеют какой-то смысл.

— У тебя просто паранойя в крови. И стресс. Я видел, как ты сдерживала слёзы.

— Ты так говоришь, будто что-то обличительное, — меня взяли в плен! Любую кобылку, ну, почти любую это напугает.

После этого на пустыне опять грянула тишина. Мне, к сожалению, не было видно бурю отсюда. Выглядела она захватывающе. У меня всегда была особая любовь к таким явлениям природы. Снег, дождь, гроза. Всё это так красиво и захватывающе. Только раньше-то это было под контролем.

— Слышишь? – вдруг спросил снайпер.

— Что? – нет, не слышу. У меня слух просто фантастика. Он как бы есть и как бы нет.

— Какой-то шорох. С твоей стороны.

Треск затухающего костра и моё постукивание сердца, отдававшееся в висках, не давали мне сосредоточиться на звуках вокруг, лишь пустынный ветер иногда проскальзывал около моих ушей. Хоть на слух мне было сложно опираться, зрение у меня было прекрасное. За костром позади снайпера что-то шевелилось. Оно появиллсь прямо там, где заканчивались тени костра и пропадало в темноте ночи. Детские страхи тихо закусали мои нервы. Что-то там определённо было.

— Лэмплок, там что-то позади тебя, — снайпер, чья внимательность была явно выше моей, тоже видел что-то позади меня.

— И позади тебя! – крикнула я в страхе.

Ветер скользнул в огонь и пламя задрожало, а то, что спряталось в темноте резко дёрнулось и послышался тихий визг. Неужели это то, о чём я думаю?

Тебе придётся мучиться, пока Найтмер Мун терзает тебя.

Да ладно!

— Что это за хрень?! Койоты?!

— Нет. Это Найтмер Мун, и даже не спрашивай, как такое вообще возможно! — сзади послышалось рычание Найтмервульф, и я прижалась к деревянному столбу, — Нам нужен огонь! – а он тух. Твою же мать. Вот в чём смысл. Сектанты разожгли огонь, чтобы привлечь их, а когда костёр потухнет, ночные волки разорвут нас на куски, перед этим измучив кошмарами.

Ветер дунул сильнее. С остервенением он будто пытался затушить костёр. И ему это почти удалось. Вокруг вдруг стало ещё темнее и республиканец первый почувствовал на себе зубы Найтмервульфа. Наверное, вцепился ему в плечо питаясь бранью и криками боли. Пламя затухало, а в голове появлялись кошмары. Старые, выдуманные только что. Небольшие обрывки реальности, переплетающейся в безумной фантазии, вызывающие у меня головную боль. Чувство страха с непреодолимым желанием жить. Метаться в цепях, пока не спасусь. Нужно было как-то сжечь их. Будь с нами единорог, проблема была бы давно решена. А у меня только-только получилось двигать ногами. С собой ничего не было, ни кристаллов, что высекали искры, ни фейерверка, а ракетница, что Тэо мне подарила, сейчас представлялась роскошью. Только я, мой любимый шарф и больше ничего.

Нет.

Я не смогу поджечь собственный шарф. Этого нельзя делать. Не хочу...

Зубами получилось бы стянуть шарф и кинуть к ногам, чтобы затем поджечь кончик и опалить им Найтмервульфов. Сложно, тем более с моим-то умением управлять собственным телом, однако могло получиться.

Послышалось клацанье клыков. Найтмервульф царапнул когтями цепи, что удерживали меня.

Аромат домашнего печенья навязчиво проникал ко мне в комнату. Выходить я не торопилась. Капли дождя стекали по окну, изредка зажигаясь светом молний. Как же ярко и уникально. Это занимало мои мысли и думы, отвлекая от всего ужасного, что происходило со мной. Поэтому так не хотелось отходить от окна. Будто с каждой вспышкой выжигалось немного плохих мыслей.

— Солнышко! — услышь мамин голос сейчас, рванула бы галопом. Тогда же я лениво слезла с окна и побрела в гостиную. На столике дымилась чашка с кофе и отдыхали спицы, — У меня для тебя есть небольшой сюрприз, — её голос... Немного виноватый за ужасы, произошедшие со мной и счастливый за то, что я есть.

Мама держала кусочек тепла. Шарф.

— Спасибо, мамочка, — мои заплаканные глаза немного просияли. Не знаю, что такого было в нём, но захотелось сразу надеть и подбежать к зеркалу.

Шею окутал защищающий уют. Мягкий, он согревал меня и сразу хотелось прикрыть глаза. Мама подошла сзади. Она скромно, счастливо улыбалась мне, и вдруг опять появились слёзы.

— Тебе нравится? – я кивнула.

— Прости меня, — дрогнул мой жалобный голосок. Она приобняла меня и также кивнула, вспышками заботы прожигая всё плохое, что могло случиться со мной.

— Это талисман. — вдруг сказала она, — Теперь он будет защищать тебя. Это особая магия. Под защитой моей любви ты будешь в безопасности.

Найтмервульфы уже были сильны. Погрузить в кошмары у них пока не получалось и они беспорядочно рылись у меня в воспоминаниях. Мне становилось хуже, из глаза брызнула кровь. Маленькой кровавой слезинкой, багряной капелькой дождя стекала по щеке прямо на шарф. Снайпер кричал. Пока я отключилась, его могли уже разрывать. Подмоги всё не было.

Костёр уже почти потух. Огонёк с моей стороны тихонько теплился. И даже к нему Найтмервульфы не желали подходить.

Маленькие огоньки на небе светили, и лишь двое из них могли защитить меня. И всё ещё защищали. Зубы сорвали с шеи милую ткань. Ноги лениво слушались меня и схватили шарфик. Он упал в песок и неподвижно лежал под моим взором. Столько всего...

Нитки сжались под пламенем и воспламенились, превращаясь в тонкие линии. Цепи зазвенели и Найтмервульф, что рычал под моим ухом в ожидании трапезы, заскулил. С его морды посыпался пепел. Зашатавшись, он упал, и своим лаем распугал остальных.

Крики республиканца умолкли. Кажется, даже за костром псы Найтмер Мун насторожились.

Ещё взмах. Воздух теребил и взъерошивал огонь. Уже другой Найтмервульф остался без ноги. Мои задние копыта заболели. Нельзя было их так нагружать, хоть выбора у меня сейчас было не особо много. Шарф сгорел наполовину. Псы ужасов заметались вокруг меня. Казалось они набросятся на меня и загрызут, как только огонь погаснет.

Стягивало живот и тошнило. Ноги гудели от усталости. Головная боль так и не проходила.

Лишь огонёчек угасал.

Обжигать копыта не хотелось. Однако тушить шарфик было бы гиблым делом, пока пламя теплилось, Найтмервульфы подходить не решались. Долго это продолжаться не могло. И тогда в порыве отчаяния я бросила кусочек истлевающей ткани в толпу оживших ночных деревяшек. И промахнулась. Упав на песок, он погас, как заброшенный маяк.

На республиканца бросились сразу. От меня, похоже, ждали ещё трюков. Осторожно, они бродили около меня и лишь затем оскалились. Копыта бились о цепи. Душа металась в уставшем теле. Я была готова упасть в обморок и без прислужников Найтмер Мун.

Осталось лишь заглянуть в сердце тьмы.

Темнота была израненной. Сквозь неё что-то виднелось. Только тяжёлые глаза не желали открываться.

— Просыпается, — чей это голос. Незнакомый. Ничего мне не говорит.

— Она уже в сознании? – по-холодному обеспокоилась пони. Это была пони. И я знала её.

— Неизвестно. Ей тяжело, можем усыпить её пока.

— Нет. Пускай проснётся.

Свет потихоньку проскальзывает сквозь тьму, медленно и упёрто пробуждая жизнь. Мою жизнь. Это не кошмар. Это воспоминание, утерянное в мигренях. Сквозь стекло на меня глядит мрачный аликорн и напуганная пони в халате. Шевелиться сложно. Оглядываю белые оцарапанные стены. Такие же капсулы, как моя. Только со спящими. И лишь я одна могу бесполезно хвастаться тем, что в сознании. Размытом и повреждённом.

— Ей нужно время, — будто оправдываясь, произнесла земнопони в халате.

— Я знаю. – хмыкнула Твайлайт и затем улыбнулась по-доброму, — Отличная работа. – Затем она повернулась на меня, вздохнула и печально произнесла, — Я же говорила, ты будешь работать на меня, — цоканья аликорна слышались вплоть до звука закрытия двери.

Доктор смотрела на меня, умиляясь. Мне становилось хуже. Глаза начали закрываться, хоть я и пыталась оставаться в сознании как можно дольше.

— Скоро тебе станет легче.

С меня снимали цепи две пони. Их броня отблёскивала и слепила мне глаза. Кто-то светил на нас фонарём, прожигая Найтмервульфов. Снайпера искусали и он не мог идти сам, хотя на его счёт беспокоились не так сильно. Из четырёх ног у меня лишь одна была здоровой. На переднюю ногу было сложно ступать из-за воспалившегося пореза. Единорожка прикрывала меня и тянула за собой в свете фонаря. Её гвардейские доспехи... Что же тебе нужно, Твайлайт?

Найтмервульфы взбесились в ночи. Они прыгали прямо в нашу сторону, чтобы раствориться. Нежный свет обволакивал моё тело, защищая от кошмаров и становился всё ближе. Нечто, похожее на «Персэпшэн» прилетело за нами. Меня затащили на борт. Единорожка прошла в кабину. Я всё была парализована страхом и глядела прямо в свет фонаря.

— Привет, солнышко, — сердце сжалось от родного голоса. Та освещала мой путь – это она.

Печально улыбаясь, Тэо копытом удерживала фонарь и скромно смотрела в мою сторону. Губы приоткрылись и я застыла под её любящим взглядом. Сердце рвалось к ней, а тело не смело двинуться, боясь что-либо испортить. Короткий вдох вырвался и сердце скомкалось ещё больше, выдавливая слезинку, что была вестницей ливня. Она легонько усмехнулась, а затем улыбка пропала и она стала ещё печальней. Плечи вздрогнули, когда она протянула ногу. Я тихонько потянулась к ней дрожащим копытом.

Наше прикосновение разожгло моё сердце, выпуская наружу все чувства, что копились эти пять месяцев у нас обоих. Прижавшись телами, мы согревались, стараясь выразить любовь. Её боль передавалась мне, все пять месяцев страданий, что она пережила проливались горючими слёзами из моих глаз. Она пришла за мной и опять спасла от кошмаров. Рассеяла тьму, пытавшуюся окутать моё сердце.

Часть Двадцать Пятая: Всё это о любви

Тэо.

Когда-то я заснула на пять дней и мы так тяжело это пережили. Мы встретились в коридоре, она обняла меня, израненную и в ожогах, слёзы намочили щёки, которыми она нежно тёрлась об мои. Было так по-нежному невинно. Медленно ты пытала меня лаской, заставляя обещать, что буду осторожна.

И вот прошло пять месяцев с того выстрела. С выстрела, чуть не убившего меня. Тэо удержала мою душу. Сквозь страшную боль, что уже растворилась в безумном сновидении. Теперь она молчала и было очень тихо.

Чувствовала ли она себя виноватой? Или обижалась на меня?

— Тэо, — Я лежала в её объятиях уже довольно долго. Буря осталась позади, а вдалеке в ночном очаровании виднелись огни Кантерлота. Нет, это был не пожар войны. Это был величайший город Эквестрии и он расцвёл вновь под управлением принцесс, — Любимая, — зебра не отзывалась, даже мордочку не поворачивала.

Тэо вздрогнула, когда я выпуталась из объятья. Место сонной ошарашенности вдруг заняло разочарование. И зачем только понадобилось нарушать сладкую негу? Она была удивлена будто всё вокруг неё в тумане.

— Лэмплок, — тихо произнесла зебра, — я оглохла.

Путь щедрости, казался таким долгим. Не так уж и много прошло, а кажется, что несколько лет. И сколько же всего произошло с нами и со мной лично. И порой думаешь, что чем дальше, тем больней. Тем тяжелее беды на пути.

Уже и не знаю, что делать. Привыкла быть в роли той, кто страдает. К той роли, когда нужно лишь плакать и ждать утешений от Тэо. Ждать её прикосновений, слов, что смогут освободить от тяжестей и успокоить меня. Наполнить любовью, что освещала мой путь.

Теперь она там. За дверью ванной комнаты, ждёт, что я выйду и смогу поддержать её.

Что же мне делать?

Твайлайт встретила наш вертолёт. Принцесса держалась поодаль, но её фиолетовые глаза блеснули в тени. И затем она вышла с пристрастием допрашивая всех, желая узнать, что опять пошло не так. И по какой причине меня привозят грязную в песке, а не спящую в капсуле.

Кантерлот в близи оказался печальным зрелищем. То что было видно издалека, это иллюзия и очень жалкая. Для кого и зачем она была не ясно. Разрушенную башню до сих пор не убрали, а большинство домов, так и остались заколочены. Замок в котором мне довелось оказаться был словно личность шизофреника. Половина комнат обставлена по королевски. Там суетились пони в модных одеждах, изысканные канделябры посверкивали в ярком свете. Другая половина, всё ещё была разрушена. Мебель оттуда вытаскали, оставив изорванные обои, выбитые стёкла и пугающе скрипящие люстры.

Фешенебельно. Сказать по слогам и вдуматься. Слово было странное, неясное, но уже чувствовалось, что оно означает нечто изысканное и богатое. Такой же была и комната или правильней сказать номер в котором нас разместили. После быстрого медосмотра меня проводили до дверей с золотым узором, что едва заметно переплетался в белой краске. Внутри было настоящее королевское убранство. Кровать с балдахином, роскошный, хоть и почти пустой шкаф для нарядов, серебряная посуда. Посреди всего этого я – грязная, с кровоподтёками и с унылым, уставшим, печальным видом – выглядела совсем не уместно.

Тэо со своим экзотичным видом, тоже не очень уютно чувствовала себя в этой королевской гостинице. Хотя она тут похоже находилась уже долгое время, потому что обстановка выглядела обжитой. Именно её седельная сумка делала шкаф «почти пустым». Куда больше её, как и меня собственно, волновало всё, что происходило сейчас. Болезнь, моя смерть. Хах. Прозвучало так будто это обыденные вещи. Моя Тэо так устала от этого. Ей хотелось просто быть со мной. Чего же я ожидала, когда просыпалась? Что всё наладиться. Ведь установка была такой, что я сразу рвусь на спасение всего и вся. Теперь лёжа в ванне чувствую как инфантильность приковывает меня, давит на меня, чтобы глупая пони не вздумала куда-либо двинуться. У меня появлялись наивные мысли о том, чтобы устроить нам с Тэо отдых. Побыть вместе. И что потом? Она ослепнет. Кого мне спасать и как? И самое главное – как спасти её?

Лечебное зелье махом сняло все раны. Голова продолжала болеть. Пульсирующие периодические боли не покидали. Упоминать об этом на осмотре не стала. Холодная плитка прямо-таки обмораживала копыта, а после тёплой воды на воздухе так зябко. Полотенце было, маленьким и не впитывало влагу. Всё это королевское прибамбасье теперь казалось одним издевательством. Хрустальными ручками на двери ни вытереться, ни согреться, а золотой ободок унитаза оказался ещё холоднее плитки. Усевшись на край ванны хотелось выплакаться и лишь после этого выйти к Тэо. Она ничего не слышит. Абсолютно ничего. Ни моих всхлипываний, ни моих рыданий. Ей нужна была моя поддержка, именно тогда, когда я была сломлена и сама хотела спрятаться в её объятиях. Увидев её свет, подумала, что вот она кобыла, что всегда меня утешит. Просить утешение сейчас, было стыдно. Ей было явно хуже. Я была слабой, это мне в нашей паре нужна постоянная забота, Тэо должна быть рядом и слизывать каждую слезинку с моей щеки... По крайней мере мне так хотелось. Всегда буду любить её. Это так – нытьё маленькой слабачки.

Смахнула слёзы, умылась и тяжело вздохнув, повернула хрустальную ручку.

Тэо лежала уставившись взглядом в дверь, наверное, чтобы не пропустить, когда я выйду. У неё уже прикрывались веки, всё из-за моей привычки по долгу торчать в ванной. Увидев меня она раскрыла глаза и слабо улыбнулась. Настал тот момент, когда нужно поговорить. Это должно было вызвать счастье. Мы не виделись пять месяцев. Я пережила смерть и вот стою вся вымокшая, переминаю ноги и смахиваю намоченную гриву с глаз. Обе стараемся улыбаться, пока я не вздохнула.

— Прости меня. Просто не знаю, что сказать? – зебра после этого погрузилась в раздумья. Ни разу не видела, чтобы она так думала. Как то растерянно и напряжённо. Потом она также вздохнула.

— Солнышко, ты можешь сказать это ещё раз?

— Чувствую себя растерянной... – Тэо внимательно смотрела на меня, за каждым моим движением. В комнате раздался ещё вздох. Она оглохла. Пытаться сказать ей что-то было так тупо и... – Прости, к этому сложно привыкнуть. То есть мне не сложно от этого. — какая же ты дура Лэмплок. Перестань уже говорить.

Зебра ещё смотрела на меня, и видимо убедившись, что теперь её очередь говорить, погрузилась в такие странные раздумья. Выглядело так, будто она напряжённо что-то перебирает в своей голове, пытается сопоставить. И кажется, её мысленные комбинации не сошлись. Мордочка Тэо поникла и почти упёрлась в подушку. Любимая чуть слышно всхлипнула.

— Пока ты была в коме, у меня появилась идея научиться читать по губам. Стояла перед зеркалом несколько месяцев, — усмехнулась она и затем погрустнела, — как видишь, пока что получается не очень. Твой голос для меня теперь многое значит, конечно. Однако возможность поговорить с тобой была куда важнее. — голос её был стойким в нём не было дрожи. По её речи не слышно, что она недавно потеряла слух, и теперь может совсем скоро лишиться зрения. Только искренние сожаление, — Дощечку я разумеется, купила, только писать это так долго и напряжённо, тебе явно есть о чём рассказать, и жаль, что не смогу выслушать твои жалобы.

Уместившись на краю кровати мне было страшно задеть её. В попытках быть стойкой, она выдавала свою боль. Трещины на сердце, что нанесла моя смерть, кровоточили и закрывать их копытами было бессмысленно. Почему-то не задумалась сколько обещаний не выполнила я. Одни попытки. И разве Тэо не пытается? Невероятно, что мы продолжали поддерживать эту иллюзию спокойной жизни. Храбрая зебра и напуганная пони, прячущаяся в её объятиях. Разве храбрецам не бывает страшно? Только храбрецы и боятся. Похоже она напугана даже больше меня.

Пододвинувшись поближе к дощечке, для письма я оставила надпись.

«Так может лучше ты мне пожалуешься?»

— Что? – удивилась Тэо, — нет. Ты ведь такое пережила и... – яд печали скользнул у неё из глаз, — У меня всё хорошо Лэмплок.

Я приблизилась ещё ближе, и хрупкая зебра рассыпалась у меня в объятиях.

У неё в копытах лежало моё сердце. Она держала его, когда королевские врачи, пытались управиться с порчей. И днями напролёт старожила стеклянное убежище, что приютило мою оболочку в виде тела, считавшего себя мёртвым. Моя душа жила в Тэо несколько месяцев. Две души слились в единое целое. Так было, так есть и так будет. Потом, когда всё было закончено и сердце вновь обливалось кровью, а душа была помещена рядом, меня забрали у неё. Сказали так нужно. Месяц обещаний от Твайлайт, месяц в неведении, месяц одиночества. Ничего не слышать и боятся, что времени не хватит, на то, чтобы взглянуть на меня ещё, увидеть отражение своей души в родных зелёных глазах, это печальное выражение мордочки.

В одиночестве она печалилась. В молчаливом холоде сходила с ума. Лишь мои слова звучали у неё в голове раз за разом. Любимые. Нежные. Печальные. Глупые. Напуганные. Приободряющие.

Она говорила со мной во сне. Говорила со мной наяву. Бредила мной и ходила по замку призраком, зависшим между небом и землёй. Единственный вопрос Твайлайт слышала от неё. Конечно он был про меня. Вскоре принцесса просто стала отправлять письменное уведомление. Зебра показала мне эту страшную коробку с кучей писем и во всех одно и тоже. «Жива. Не очнулась». И вот однажды не обнаружив весточки, зебра пришла в ужас и ринулась в тронный зал. Через час в пустыне Паломино Тэо будет прятать меня в объятиях.

Жива. Очнулась.

Мы лежали вместе, боясь вставать с постели, потому как знали, просто остаться здесь у меня не получится.

Когда некто спасает твою жизнь это здорово. Однако когда с тебя за это требуют, что-то это уже не так здорово. Если же ты в должниках у Твайлайт Спаркл, люто злой на тебя, то это вообще не комильфо. Хотя было бы преувеличением сказать о злости. Аликорна явно не волновали такие мелкие пони, как я. Не хватает лишь глупой метафоры про шахматные фигуры. Твайлайт Спаркл не была злодеем. У неё есть план и он всё ещё действует в отличие от моего и всех остальных. Республиканцы и Путь Щедрости остались умирать в Кантерлоте. Эквестрия воспрянула и теперь сияет в величии. Гной, сочившийся из злата не считался.

Она приняла меня, словно знатного гостя. Прошлась со мной по замку, обсудила последние события.

— Так ты не слышала? – наигранно спрашивала Твайлайт. – Большая часть населения уже потеряла зрение. Как передают разведчики процентов шестьдесят по всей планете. Деревни и маленькие города пустеют. Лишь животные порой пробегают между домами. – она помолчала, а затем непринуждённо продолжила, — недавно, после твоей смерти, — якобы невзначай добавила принцесса, — я пробудила некоторых пони, что ждали своего часа в капсулах. У тебя как дела?

— Хорошо.

— Думаешь долго Тэо осталось? – Твайлайт старалась поддерживать вид дружелюбия.

— Нет. Хоть мне и хочется, чтобы она видела, как можно дольше.

— Я могу устроить это. – мы остановились. Зал пустой и огромный резко похолодел. В таинственной темноте её тусклые фиолетовые глаза спокойно изучали меня. Было ли это жестокой шуткой? Нет. Твайлайт не врала мне ни разу.

— Как? – мои тихие слова затерялись в мгле, если бы Твайлайт не стояла рядом.

— Видела ураган? Прямо посреди Эквестрии. Многие думают, что он расширяется и однажды поглотит всю планету. Это глупости. На самом же деле он сжимается. И когда глаз бури моргнёт, то, что было в безопасности исчезнет в нещадном вихре магии злости.

— Внутри урагана разве есть нечто важное? Там лишь вечнодикий лес. – Твайлайт хмыкнула в ответ на вопрос.

— А дерево гармонии находиться? – О, небеса.

Твайлайт ухмыльнулась и продолжила осмотр замка.

— Этот ураган появился, после битвы за Кантерлот. Я всегда говорила, что самое важное это сохранение гармонии. И меня никто не слушал. Теперь же, когда поздно, никто просто не обращает внимания на проблему. Когда ты уснула, проснулись... Вендиго. – последнее слово Твайлайт произнесла шёпотом.

— Неужели они существуют? Спустя столько времён.

— Они никогда не исчезают. Они просто появляются, когда мы забываем главные ценности жизни. Их не было очень давно. Лишь стоило миру пошатнуться и вот они здесь. Столько ненависти породила эта война, эти смерти. Неудивительно, что Вендиго так сильны.

Мы подошли к витражу, от которого веяло холодом. На нём злые духи укутывали гибельным холодом злости, целую деревню. Твайлайт села перед ним, сурово глядя на прозрачные фигуры Вендиго.

— Что же я могу сделать? Куда бы не шла за мной тянется чувство печали. Гармонию этим не спасёшь.

— Видишь ли, чтобы остановить Вендиго, нужно спасти гармонию. А спасти гармонию без всех элементов не получится.

— Флатершай. Её нет с вами.

Твайлайт встала напротив витража с шестью молодыми кобылами, которые низвергают зло и приносят свет в этот мир.

— Точно. И честно сказать ты права насчёт того, что не подходишь на роль героини. – вздохнула принцесса, — среди тех кого я разбудила есть храбрые рыцари, исследователи, искатели приключений. Они больше подходят на роль тех, кто мог бы спасти мир, но единственный пони, который знает, как найти Флаттершай согласен работать лишь с тобой.

— Доктор Ордерли привередливый сотрудник, да?

— И не говори.

Кантерлот наверное единственный город, кроме Балтимера, который продолжает жить. И вроде среди развалин великой эпохи жить не возможно, но что вы скажете на открытые магазины, торгующие антиквариатом. Ну, может это и просто хлам. Не разбираюсь. Тем не менее он продаётся. Кафешки работают. Официантки с унылым выражением мордочки встречают и провожают посетителей. По улицам ходят пони. И кажется сейчас странная мода на фетровые шляпы с искусственными цветами, которые вшиты в поля. Выглядит отвратительно, но дамы разгуливают именно в них. Потихоньку разгребаются завалы. Недавно снесли дом, а около него ошивался дворник, который сметал осколки стекла, гильзы и порванный буклетик в одну кучу. Одним словом город жил. На костылях, забинтованный, усталый Кантерлот, словно отравленное сердце упрямо продолжал жить.

Мы с Тэо бродили по улочкам большей частью молча. Поглядывали в глаза, улыбались. Больше у нас ничего и не осталось.

Это было целую вечность назад. Я вышла из дома и отправилась вперёд. Искала путь, чтобы жить дальше. И при этом мне кажется, мы провели с ней так мало времени. Время. Оно подгоняло меня на протяжении всего путешествия. Всё из-за него. Попытки вылечиться. Попытки спастись. Дабы у нас было хотя бы одной минутой больше. Видеть её. Чувствовать. Страх потерять то, что осветило мою жизнь, был так велик, что я бросалась в пламя и воду, лишь бы у нас было время.

А ведь раньше думала не об этом. Мне хотелось помочь. Найти способ сделать чужие жизни легче. В своём стремлении помогать у меня получалось одно и тоже. Куча трупов. Убитых мною или же из-за моих действий. И во что это вылилось?

Эквестрии умирала в безумном вихре нашего безразличия и морального опущения.

Так может просто нужно остаться с Тэо. После уйдём с ней из Кантерлота. И будем жить. Столько сколько получиться. Главное, что каждую минуту вместе.

— О чём думаешь?

Как она это выдерживает? У неё такая спокойная мордочка, будто мы и правда приехали в Кантерлот пройтись по магазинам и затем с кучей пакетов завалиться в кафешку под открытым небом, чтобы болтать, обниматься, нежиться и вечно быть вместе каждой звёздной ночью, которая бесконечными далями простирается в небесах.

— О, том чтобы сдаться... – прошептала я.

После чего взяла табличку и написала.

«Пойдём в кафе?»

Утоление жажды основной бизнес разорившихся владельцев небольших ресторанов, кафешек и забегаловок. Крупные рестораны, брали роскошью. Туда приходили, те пони из дворца. Также для тех, кому посчастливилось быть привитыми, построили специальные залы. Там до сих пор подавали еду. Вкусное и изысканное удовольствие для тех, кто мог чувствовать всё великолепие еды.

Мы же довольствовались ледяной водой.

— Что тебя беспокоит? Напиши честно.

Табличка не заманчиво пододвинулась вперёд велением копыта зебры. Мне не хотелось портить этот вечер. Мне хотелось портить вообще ничего, но получалось у меня всегда наоборот. Я любила её так бесконечно. Также, как и она меня. И это сжигало нас изнутри. Мы осознавали, что это кончиться очень грустно. Как бы так не случилось. Смерть от старости в домике подле гор была бы очень грустным и очень прекрасным окончанием нашей жизни. Но даже это не устраивало нас. Нам хватит лишь бесконечности.

«Я не знаю, что мне делать. Мне нужно расстаться с тобой, чтобы затем остаться с тобой навсегда. Вроде всё правильно, но что если у меня не получиться? Сейчас дело не в том, что все тогда погибнут в страшных муках и бла, бла...»

Дощечка кончилась, пришлось показывать, что есть. Тэо не стала меня перебивать, но мордочка у неё переменилась. Зебра уже составила о моих словах не то мнение и вероятно будет его придерживаться.

«Дело в нас с тобой. Вот что действительно важно. У нас ещё есть время. Знаю, что помогать другим, но неужели я недостаточно сделала для мира. Я уже и так много отдала. Не хочу ещё и тебя потерять. Смысл уходить. Если я могу облажаться и убить нас».

Тэо дочитала.

— Когда пала защита и нам мир обрушился вирус ты действительно потеряла всё. И ты решила во, чтобы то не стало, спасти от этого других. «Чтобы ни один огонёк больше не потух». Так ты сказала мне однажды. Путь щедрости тяжело начался... А уж продолжился ещё тяжелее. Но тогда перед битвой за Кантерлот мы лежали вместе у тебя дома и ты призналась, что ни о чём не жалеешь. И ты если понадобиться ты переживёшь все муки ещё раз, лишь встретиться со мной.

Тэо шмыгнула. Притянула к себе дощечку и лишь бы занять копыта принялась стирать мои надписи.

— Ты боишься прошлого, — продолжила она, — но не забывай, прошу тебя. Никогда не забывай, какой именно путь привёл тебя ко мне. Я никуда от тебя не денусь. Обещаю.

Вечер внёс ясность в происходящее. Возможно сегодня – это последний день, когда мы видимся. И становилось ясно, что придётся прощаться с ней. Думала она об этом? Готовила ли речь? Слоняться вместе по мёртвым улицам и смотреть на тлеющие огни вывесок. Видеть, как наше будущее сгоревшее будущее рассыпается в пепел. Как бы ярко я не горела, однажды потухну. Мои маленькие огоньки пропадут в ночном небе, и их затмит свет великих звёзд. В чём был смысл?

Тихое местечко привлекло своей музыкой. Тэо ее, к сожалению, не слышала и у меня даже язык не поворачивался спросить, что это за столь знакомая мелодия. Несколько парочек танцевали. Мне вдруг вспомнилась та терраса из моего безумного мира, где я впервые после выздоровления увиделась с ней. Мы танцевали... Кружились под страстную музыку, говорили о нас и были счастливы. Пассажир. Вот чья песня звучала тогда. И сейчас тоже.

«Давай потанцуем».

Глаза у зебры округлились.

— У меня сейчас с чувством такта не очень.

«Я с детства глухая на ухо, а координация движений у меня, как у пьяной бризи».

Она звонко засмеялась, аристократично прикрывая рот забинтованным копытом. После долго сверлила меня взглядом.

— Когда-то мне приходилось упрашивать тебя.

Грязная плитка. Еле двигающиеся пони. Полумрак. Дешёвое световое шоу. И прекрасная песня для самой любимой зебры на свете.

Чувствую туман над землёй,
Чувствую пустоту внутри,
Чувствую, что меня где-то ждут.

Она предназначена для меня. Что-то неведомое соединило нас и лишь за это стоило вытерпеть все, что со мной случилось.

Лэмплок и её Тэо. Пусть так будет вечно. Я хочу лишь этого и ничего больше. Она была моим домом у гор. Моей мечтой. Моей целью. Она путь. Путешествие и конечный пункт назначения.

— Лэмплок, — тихо, медлительно произносит Тэо, — о чём песня?

Чувствую шум вместо музыки,
Перекрываю дарованный мне простор узостью,
Чувствую жгучую боль в глазах.

О любви. Все песни о любви. Да что там говорить. Всё это о любви.

Приблизилась к ней, смотрю в глаза и отчётливо произношу одними губами. «Любовь». Тэо нежно улыбнулась и прижала меня к себе. Она мой дом. Моя защита.

Я не знаю, был ли во всём этом, какой-то смысл. Но оно того стоило. Не хочу прожить свою жизнь ни как иначе. Каждое мгновение.

Притягиваюсь к ней своей мордочкой. Ещё оставшиеся чувства даруют нам прекрасные ощущения прикосновения. Её чёрно-белая шёрстка смешивается с моей. Локоны нежно стелились по шее Тэо, а кончик её гривы осторожно ласкал мой лоб. Мои сухие губы приоткрылись и... Фейерверк. Мы сгорали и умирали постоянно с самого рождения. Мертворождённые создания, запертые на этой планете страдать от своего одиночества и предрешённого конца. Старая до боли история, которая длилась бесконечно и становилась лишь печальней. Я боялась, она утешала.

Чувствую сожаление о том, что её нет рядом.
Чувствую сердце с боязнью страха.

— Я должна провести небольшой ритуал.

В комнате горела маленькая дрожавшая лампа. Зебра чертила на моём теле полоски белого цвета – странные символы по форме похожие на растения с её кьютимарки. Немного жутко, только что тут поделаешь. Когда твоя любовь шаманка, приходится мириться с профессиональной деформацией своей пассии. Мистика, окутывала её и без всяких волшебных штучек, она была настоящей загадкой для меня. Её отношение к смерти и жизни всегда изумляли.

«И в чём он заключается?»

Зебра вздохнула.

— Хочу соединить наши души, — я не успела раскрыть рот как она, продолжила, — Всё тихо.

Тэо разбинтовала свою ногу, служившей ей проводником между душами пони, после чего легла на меня сверху, крепко стиснула в объятиях и попросила думать о нас. Ну это будет несложно. Началось странное.

Полоски на моём теле начали светиться нежным зелёным светом, как и её левое копыто. Пламя лампы задрожало, оно недолго сопротивлялось и потухло. Зелёный свет заполонил мои глаза и ничего кроме него не было, как вдруг стало кромешно темно. Разглядеть хотя бы саму себя было тяжело.

— Тэо? – позвала я.

— Я здесь, — послышался её голос.

Зебра стояла позади меня, и её стало отчётливо видно в этой темноте, точно так же как и моё тело.

— Ты меня слышишь? – опомнилась я.

— Только здесь, — с грустью заметила зебра.

Кстати говоря, интересно узнать. Где это – здесь?

— Получилось? – волнительно спросила я.

Тэо села рядом со мной, улыбнулась и пожала копытами.

— И да. И нет.

Она была счастлива. В её зелёных глазах поблёскивало нечто такое же зелёное, светлое и необычное.

— Что это значит?

Тэо показала копытом вперёд.

Два прекрасных светящихся дерева сплетались в одно. Это были наши души. Одно явно Эквестрийское, а другое так походило на зебринские деревья из книжек. Их корни, листва переплетались между собой, а кора становилась единым целым в какой-то момент. Живые и чудесные они стояли посреди темноты, озаряя всё вокруг светом.

— Когда я попыталась соединить наши души, обнаружилось нечто удивительное. Мы и так связаны навечно. Может при рождении. Или после твоей смерти. Я не знаю как это вышло. – зебра тихо вздохнула, — не думай, что зря пришли сюда. Я оставила для тебя небольшой подарок, — она кивнула в сторону стола, на котором располагалась тёмная коробка, — но надеюсь тебе не придётся скоро его открывать.

Что бы это не было за место – здесь прекрасно. Да и не получалось даже начать задавать вопросы. Всё было столь обворожительно загадочно. Старая пыльная коробка, купающаяся, лучах света исходящего от двух деревьев. Я сидела молча думая о том, что же происходит вокруг. И как это впечатляюще. Тэо наблюдала за всем с некоторым спокойствием, будто уже бывала здесь. Возможно так и есть. Переливы зелёного цвета в нескончаемом потоке света, хрупкие листы с узорами вместо прожилок, и молодые деревья, образующие вместе крепчайшею кору.

Я положила свою голову ей на плечо.

— Мы сможем остаться в этом месте?

— Ненадолго. Главное, что теперь мы теперь останемся вместе навсегда. – Тэо усмехнулась, — Ну ты ведь представляешь, да? Связанные души и всё такое.

— Ты даже не сделала мне предложение.

— Всё подходящее кольцо найти не могу.

В этом тихом тёмном месте послышались мой сдавленный смех.

Меня жутко пугала темнота. Однако рядом с Тэо и со светом деревьев появилось как ни странно чувство безопасности. Блуждания в неизвестности ещё никогда не были такими приятными. Она была со мной и этого было достаточно. Не хотелось даже думать о том, что вскоре предстоит уйти. Когда все твои лучшие моменты «ненадолго», то начинаешь трястись за каждое мгновение, и в итоге оно всё равно проходит.

— У нас на самом деле так мало мгновений проведённых вместе. – с грустью заметила я.

Тэо продолжала смотреть на игру света. Её спокойное выражение мордочки, заразилось моей грустью.

— Мы хорошо провели время в Понивилле.

— И в Балтимере.

— Зря я тогда медлила, — усмехнулась зебра, — Нужно было ещё после душа, поцеловать тебя.

— Да ладно тебе! Ты растягивала удовольствие, как могла. А эти обтирания после ванной...

— О да! – рассмеялась она. – Особенно мило, то что ты оставила мой круп на десерт.

Только не это. Я стыдливо спрятала взгляд за копытами.

— Ты всё-таки именно так подумала?

Я внезапно оказалась в нежных объятиях зебры.

— Не переживай. Как уже до этого сказала — это было очень мило. — она помолчала, зарываясь мордочкой в моей гриве и со вздохом добавила, — Мы хорошо провели время.

Хотелось вечно таять в её копытах от ласки и заботы. Почему мы не деревья сплетённые вместе? Наши кроны соприкасаются от колыхания ветра, корни прочно сцеплены, а сердцевина одна на двоих. И ничего не меняется. День и ночь. Летом и зимой. Дождь льёт или может выпал снег. Мы бы стояли вместе, не волнуясь ни о чём. Смерть? Мир? Да ну их. Вечная любовь и ничего более. Бесконечные объятия, поцелуи, нежности. И я готова умирать от переизбытка чувств, а если случилась беда и огонь настиг нас, мы бы умерли вместе в один день.

Прошёл час. Или несколько минут, я не знаю, время тут шло необычно и непривычно. Подкрадывалось ужасное чувства. «Пора». Пора идти, пора расставаться. Эти пора мешали мне жить и стоило мне прикрыть глаза, как агонические крики пони раздавались в голове. Эквестрия раз за разом погибала в бесчувственной тьме, где не было места и для деревьев.

Тэо ёрзала. Нервничала. Мне ли не знать, какого это – нервничать.

— Что тебя беспокоит?

Мне не хотелось спрашивать. Ведь наверняка...

— Наверное пора... — Да. Как обычно, куда-то пора, что-то пора. Я была слишком слаба, чтобы признаться в том, что действительно пора. Так что же нам пора на этот раз? – Пора прощаться моё солнышко.

Я отодвинулась от неё. Она всё ждала вопросов, реакции, но мой взгляд грустно и напугано упрашивал её остаться здесь навсегда. Она не смогла устоять под натиском и прикрыла глаза.

— Прости. – сказала она. – У нас бы не получилось расстаться по своей воле. Это слишком тяжело.

— Что это значит?

— Перед тем, как прийти сюда, я попросила Твайлайт перенести моё тело в капсулу. – она замолчала и ответом ей был всё тот же взгляд. Тэо обвила копытами мою спину, — Когда ты проснёшься меня рядом не будет. И...

— Возможно, что это последний раз, когда мы видимся.

Я заревела.

Глаза наполнились жгучей болью, в ушах зазвенело, а сердце наполнилось страхом. Я представила, как проснусь одна на холодном полу в опустевшей и чужой комнате. Без неё. И жизнь кончится именно в это мгновение, потому что смысла в ней не будет. Остаётся лишь ждать своей смерти в одиночестве.

Плач утихал в темноте и одновременно звучал отголосками света от деревьев. И самое главное, что ни только я возможно не увижу её, но и она меня. Ей было также больно и страшно. В её сердце бурлили, такие же чувства, как и в моём. Я прижалась к ней и мы стали, как те деревья, неподвижные, светлые и навеки вместе.

— У нас ещё есть время, — Тэо не отпускала меня из своих хрупких объятий.

Глядя сквозь слёзы на свет наших переплетающихся душ, верилось, что мы вечные. Значит мы будем вместе вечно. Порой хочется, чтобы ничего не менялось. Но время не стоит на месте, оно движется и это правильно, ведь с каждым мгновением наши души превращались в одно целое. И остановить это мне не хотелось. Нам может казаться, что время это одно и то же мгновение, а прошлое и будущее не более, чем выдумка. Однако время это вечная река. Вода одна и та же, что вчера, что завтра, но она движется, а вместе с ней и мы.

Как бы это всё не звучало, факт остаётся неизменным. Возможно мы не увидимся.

Вдруг Тэо прижала мою голову к себе, сама выпрямилась и всхлипывания затихли. Лишь слёзы продолжали скатываться вниз по щекам, падать будто с обрыва вниз и после этого тонуть в моей гриве.

— Я долго думала над тем, почему мы влюбились и мне стало ясно, что делает меня особенной для тебя. Ты сказала однажды, что я твой свет и твоё лечение. Это моё предназначение Лэмплок. Поддерживать твою жизнь, быть твоим лекарством и направлением одновременно, — Тэо говорила спокойно. Лишь слегка дрожал её голос, — Твоё же предназначение – найти меня. Пока ты искала меня, ты мечтала сделать этот мир лучше, спасать других пони и облегчать их страдания. Ведь ты прекрасно знаешь, что такое страдать. Когда мы встретились единственное, что имело для тебя значение это я. И вспоминая все те разы, когда судьба разделяла нас, чтобы соединить вновь, становиться очевидно, что это не случайность. Миру нужно помочь.

Встретиться вновь. Из этого и состояла моя жизнь с тех пор, как мир сгорел. В поисках света, приходиться вступать в схватку со тьмой и делаешь мир лучше. Свет нашла лишь для себя, тьму побеждала для многих. Но тьмы было слишком много. Свет особенный – потому только один.

— Нужно опять отправиться в одинокое путешествие, — выдохнула я с плачем.

— Но ты не будешь одна, — Тэо проведя копытом по моей гриве, произнесла это так светло, — Я написала пять писем. Прочти их, когда сочтёшь нужным. Пусть это будет твоим лекарством.

— Скажи, что мы встретимся? – попросила я в слезах. Тэо вздрогнула от всей той печали, что собралась в моих глазах, прослезилась сама и едва касаясь моих губ поцеловала.

— Как и всегда, — есть вещи, которые остаются вечными, — Ты поможешь этому миру и найдёшь меня. Я буду ждать тебя, моё солнышко, чтобы мы встретились и остались вместе навсегда.

Всю жизнь она ждёт меня. Всю свою жизнь я ищу её. Наши души были связаны и мы запертые в этой колее двигались вперёд. Наше путешествие бесконечное и от того одинаково печальное и прекрасное, стало основой наших жизней и более того – наших душ. В этой тёмной неизвестности стоило ступить лишь один шаг, и ты упадёшь. Но пока есть свет я буду к нему идти, а пока она жива – она будет светить. У нас ещё есть время. И ничего лучше, чем просто быть вместе я так и не придумала, да и не нужно было. Ведь быть с ней вместе – это всё что я люблю.

Холодный пол ненавязчиво разбудил меня. Щёки мокрые от слёз и чувство опустошённости от пережитого горя... Значит всё правда? В сумасшествии оборачиваюсь рядом была лишь пустота. Её здесь больше нет. Я опять была одна. Одинокая, напуганная кобылка в темноте. Глаза болели, но слёзы продолжали плакать. Я беспомощно лежала на холодном полу обнимая горстку писем, всё что она оставила мне, тлеющие звёздочки, которые поддержат меня на пути к ней.

Твайлайт недолго мучила меня наставлениями. Говорила кратко и с таким тоном будто просит, а не указывает. Грузить подробностями было бесполезно, да и не было их судя по всему. Она ничего не сказала о Тэо, хотя явно всё знала, поэтому, когда мы подходили к ангару я решила удостовериться, о кое чём.

— Принцесса, — подавлена произнесла я. Твайлайт остановилась и посмотрела на меня, как милосердная правительница смотрит на своих поданных, — Я знаю, что виновата и заслужила вашу немилость, но прошу простить меня. – она смотрела без упрёка, внимательно, — Но я тогда хотела лишь помочь пони.

— Не ты одна ошибалась в этом хаосе. – она стояла с высоко поднятой головой, вдруг вздохнула и буквально сжалась на моих глазах. Королевское достоинство отошло в тень и голос её стал похож на голос той Твайлайт, что когда-то приехала в Понивилль, учиться дружбе, — Я ошибалась также, как и ты. Мне стало ясно, недавно, что нет верного решения в данной ситуации, — Тут она выпрямилась, распушила крылья и зазвучал громкий голос правительницы, — Тем не менее я победила. И теперь мы спасём Эквестрию, так как нужно мне, — она выдохнула и спокойно добавила, — я не держу обиды Лэмплок.

— Дело в том, что в Кантерлоте останется зебра, ради которой я живу. Она останется под вашей защитой. Единственное о чём я нижайше прошу вас...

— Лэмплок, обещаю, что она будет в безопасности, — сдерживая слёзы я пошла дальше.

Из ангара доносился шум лопастей. Так же когда-то шумел и Персэпшэн, однако вертолет был другой. Он был... Чище. Лучше. С виду более укреплённый. Персэпшэн был несчастной переделкой, которой несмотря на всё, мне будет не хватать, а эту машину похоже собрали с нуля. Благородная королевского цвета платины покраска, и о ужас. Они даже добавили золотых пластинок, словно это колесница.

— Собрана по запросу Ордерли, — Твайлайт прикрывалась крылом от потоков воздуха, — Пройдоха достал чертежи республиканцев. Кстати говоря ей будет управлять лучший пилот среди Эквестрийских пони.

— Лэмплок! – раздался оглушительно звонкий голос из динамиков. И этот голос по-прежнему не с кем не спутаешь.

Твайлайт посмотрела вдаль. Вид отсюда открывался чудесный и охватывал большую часть земель Эквестрии.

— Храни свою дружбу Лэмплок. Не допускай моих ошибок.

— Одну из них мне придётся исправить. Флаттершай будет скоро будет в Кантерлоте. Живой и здоровой. Только прошу сдержать обещание.

Твайлайт хмыкнула и улыбнулась.

— Непременно. Я принцесса всё-таки, а мы обещания выполняем. Я ведь говорила, что бы будете работать на меня.

Твайлайт Спаркл, как ни крути хорошо играла в эту нелепую игру в которой я была обычной... Нет. Никаких метафор про шахматы.

Лопасти крутящиеся в ритме торнадо, недосып, голод, холод, кровь, кишки, мясо, пони пытающиеся убить меня, которых я дико боялась, и вообще куча вещей, которых я боялась, включая темноту. Одиночество. Всё это ждало меня на пути к Тэо. Огромные шансы того, что это предприятие не закончится успехом лишь больше разочаровывали меня. Да и буря на горизонте не придавала оптимизму. Следующие несколько дней, а может недель, мне предстоит барабаться в этом мире. Сквозь тьму к свету. Я депрессивная личность по натуре, так что неудивительно сколько плюсов я отыскала в задании по спасению Флаттершай.

Двери кабины пилота раскрылись и передо мной предстала пони, для которой я была призраком прошлого.

— Привет, Боу, — сдавленно проговорила я.

Её губы медленно расплылись в широченной улыбке, столь заразной, что и моя мордочка с выражением «я только что скушала лимон», попыталась потянуть губы за уголки.

— Как же радостно тебя видеть!

Пегаска бросилась обнимать меня. Всё было немного странно. Непривычно. Вроде также крепко, что аж рёбра хрустят, однако было в этих объятиях нечто, что пугало меня. Аж холодом повеяло. Слишком многое изменилось.

— Тоже рада видеть тебя Сэнди, — это не враньё. Так и есть.

Быть одной очень тяжело, а Боу всегда умела заставить верить в лучшее, своим безудержным жизнелюбием. Но что-то не так. Будто её отравили. Взгляд пустой, перед зрачками пустынная буря.

— Пристёгивайся, — пегаска выпустила меня из объятий и видя, как я маюсь с ремнями, пристегнула меня сама, — Поговорим пока летим – одно удовольствие, кстати, на такой штуке бороздить воздух, — она усмехнулась, — назвала «Персэпшэн 2». Дань уважения, падшей птичке, спасавшей нас не один раз.

— Надеюсь эта будет падать реже.

— Хах. Тут всё от меня зависит.

— Навыки пилотирование мисс Сэнди Боу весьма высоки, если говорить без шуток.

Голос жеребца сильно меня испугал. В отсеке позади кабины пилотов сидел тот самый республиканец из Эпплузы, который вместе со мной спасся от Найтемервульфов.

— Что вы здесь делаете? – вопрос прозвучал робко.

— Тоже, что и раньше охраняю всех вас по приказу Твайлайт Спаркл.

Шмыгнув носом, я ещё немного посмотрела на него и затем отвернулась. Ощущения отравленности стало лишь больше.

— Ну что? – спросила Боу щёлкая по переключателям на верхней бортовой панели управления, — Как в старые добрые времена?

— Йей, — слабо отозвалась я, — Будто бы ничего и не меняется.

Пегасочка нервно посмеялась. Вся её жизнерадостность в несколько мгновений сдулась.

— Кстати об этом... Я беременна, — Лопасти крыльев пытались скрыть неловкую тишину своими пыхтящими звуками.

Кома оказалась слишком долгой.

Часть Двадцать Шестая: Страх и отвращение в Лос-Пегасусе

— Затем у него появилась эта... Пфф... Ассистентка. Конечно, он говорил, это лишь для работы. Она такая красивая. Её папа купил прививку для неё. Она чувствует запахи, вкус, живёт беззаботно. А я чувствую себя старой, — Боу вздохнула. Было немного страшно, она казалось совсем не следила за управлением. — В общем мы с Ордерли разводимся.

Пегаска взглянула на меня вопосительно, будто в моей власти разрешить эту ситуацию. Неужели она считает, что имеется дельный совет по всему произошедшему за время моей комы. Мне казалось, друзья помогут преодолеть столь сложный путь, а они сами встряли по самое не хочу. Увязли в бытовухе смешанной с апокалипсисом один к одному, и вот я как падший ангел, должна привнести свет в их тьму. Я и так отринула собственные проблемы, чтобы разобраться с чужими. Проблема была в том, что чужие проблемы никак не решались. Все мы надеялись, что всё вот-вот наладиться, когда комотозные стражники царства летаргии зазеваются, и у меня получится ускользнуть. Я просыпалась в надежде, что всё исправится само собой, но вместо этого руины оставленные мной ещё и обрушились от моих шорохов.

— Вы на наших радарах, — шорох, раздавшийся из рации, спас от надобности давать совет. — Вы влетаете на территорию города объединения. Назовитесь.

Боу нервно схватила наушники.

— Борт пять четыре — пять пять Эквестрия.

— Вас слышу. Заходите на посадку. Площадка номер четыре.

— Город объединения? — спросила я, когда радио утихло.

Из кабины сзади послышался сдавленный смех.

— Вам это не понравится, — добавил двухвостый.

Мы успешно приземлились. Впервые за долгое время. Сначала всё было спокойно. Лас-Пегасус стал, конечно, грязным, по крайней мере на подходах к городу. Пони были тут занятыми. Спешили куда-то, хотя и давили приветственную улыбку. Мир разваливался, а они находили силы работать. То есть просто жить дальше. Не карабкаться и искать пути спасения. Обычная рутина, как ртуть, медленно убивала и сводила их с ума.

К двухвостому пони все отнеслись привычно, что было подозрительно. То есть даже отбросить тот факт, что Республика воевала с нами, двухвостого пони не каждый день на улице встретишь.

— Давайте я первый, жду вас на той стороне, найду нам транспорт.

Двухвостный скрылся за дверями пропускного пункта, и Боу тот час кинулась на меня с расспросами.

— Так что посоветуешь?

Я потупила взгляд вниз и затем развела копытами. Серьёзно. Проблемы Сэнди совсем не хотелось разгребать. Это вообще последнее, о чём мне хочется думать. Да и не получалось думать об этом.

— Как ты можешь посоветовать, что-то если не знаешь всей истории? — шлёпнула себя пегаска по мордочке. — После того, как Ордерли встретился с твоей знакомой. Ну, помнишь, ты с ней тогда общалась?

Огонёк загорелся над дверьми пропускного пункта. Я не готова сейчас общаться с Боу, видят небеса. Пегаска отправила меня вперёд, сказав, что проблем быть не должно. Всё было также спокойно, да немного страшно, хотя я ведь не вор и не в розыске. Закон не нарушала.

— Документы, пожалуйста, — за столом сидела приятной наружности единорожка. У неё была странная форма... И ДВА ХВОСТА!

Боу не подавала вида и спокойно рылась в седельной сумке, пока республиканка сверлила взглядом. Я убийца! Я обалдеть как нарушала закон. Тогда в Кантерлоте столько республиканских солдат умерло по вине копыт, жавших на пластинку пулемёта. Город объединения, а двухвостый снайпер рассказывал о том, что республиканцы мирно живут в гармонии с Эквестрийцами.

— Держите, мой муж гражданин города объединения, вот печать о том, что мы в браке.

Её слова были где-то там. На фоне. Всё моё внимание было приковано к единорожке, скрупулёзно изучающей бумаги. Знала ли она?

— Всё в порядке, гражданка. Кто это с вами?

Сердце заколотилось. Казалось, сейчас набегут республиканцы с винтовками, приставят меня к стене и будут стрелять, пока от трупа не останется лишь кровавое месиво.

— У неё острое психическое заболевание — ОКР. Оно входит в перечень заболеваний, которое республиканское здравоохранение обязуется лечить. Как гражданка, я имею право провести пони, нуждающуюся в медицинской помощи, которую Эквестрийская медицина оказать не может.

Единорожка буравила пегаску грозным взглядом, а затем звонко рассмеялась.

— Кажется, кто-то проштудировал кодекс?

— Это обязанность любого гражданина, — улыбнулась Боу.

— Ах, если бы так и было, — вздохнула единорожка и затем обратилась ко мне. — Возьмите временные документы. Приятного вам пребывания в городе объединения.

По всему городу бродили двухвостые вперемешку с Эквестрийскими пони. На улицах было не так много народу, однако его хватало, чтобы увидеть, почему Лас-Пегасус теперь стал городом объединения. Было приятно видеть, хоть что-то не разрушенное окончательно, а даже наладившееся. Но как можно объединиться после стольких пролитых капель крови? После стольких смертей. Дело даже не в том, что мне не хотелось бы. Просто кто-то ведь должен быть наказан. Когда ты становишься виноватой — всё сложнее. Помочь прицелиться другим в себя, нарисовать мишень на голове, саму себя привязать к костру и умолять сжечь, дабы заслужить прощение за содеянное — даже не в здравом уме я отказывалась делать это.

— Не переживайте, — обратился ко мне двухвостый пегас. — Никто здесь не знает про вас.

Я промолчала в ответ. Неужели у меня было настолько виноватое выражение мордочки?

Карета остановилась у роскошного здания, вывеска которого сияла неоновыми огнями, даже днём. «ПЬЯНАЯ ЛУНА». На логотипе нарисована подозрительно знакомая кобыла, с хмельным видом усевшаяся на луну. Это ужасно неправильно. Моя родная Эквестрия катится в самую жопу по моей вине. Теперь идея подождать, пока все пони сдохнут и создать гармоничное сообщество, выглядит весьма разумной. Избавиться от плоти, пока она не сгнила и своим запахом не начала привлекать паразитов.

Внутри нас ждало самое весёлое. Это было тематическое заведение. Прямо на входе нас ждало странное шоу с кобылой в носках на подтяжках. Она облизывала леденец, ну, как бы это сказать... Просто слово вульгарно звучит слишком культурно по отношению к тому, что вытворяла эта пони с леденцом. Она горела. Блеклым, искусственным пламенем и этого было достаточно, чтобы привлечь взгляды пони, замёрзших в холодном мире. Она была горевшей бочкой, а зеваки вокруг бездомными, тянувшие к ней свои копыта.

— Странно, — хмыкнула Боу. — Тебе должно было понравится.

— Что это? — я зависла около этой несчастной пони, что использовала пищу не по назначению.

— Эротическое шоу, — Боу была до предела спокойна.

— На виду у всех? — хотелось плакать. Как такие интимные вещи, которые можно показывать лишь особенной пони, эта кобыла могла добровольно выставлять на показ?

— Солнышко, — приторно позвала меня Боу. — Какая же ты у нас наивная стала. Пошли отсюда.

Когда-то ведь я прятала трупы, лишь бы она не видела. Неужели зря?

Я ещё долго смотрела в след той пони, пока она мне подмигнула, вызывая приступы пунцовой краски по всему телу. Просто как-то грустно это всё. И только сейчас до меня дошло. Что значит разводятся? Уж не спрашиваю, когда они успели сыграть свадьбу. Ведь нельзя так делать. Нужно жить со своей любовью до конца жизни.

По крайней мере так считалось раньше. Я буду придерживаться этого. Что до остальных? Мне не хочется казаться старомодной или нечто в этом роде, просто это неправильно. Ребёнок Боу... О, небеса. У Сэнди Боу будет скоро родится дитя, причём в неполной семье. Не думаю, что Ордерли бросит свою кровь на произвол судьбы, и всё-таки, будь он постоянно рядом, было бы лучше. Об этом ещё рано говорить. Честно сказать, заводить детей сейчас было не самое лучшее решение. Рожать детишек посреди армагеддона весьма сомнительное решение, так что есть все основания думать, что беременеть Боу не планировала. Сказать об этом своей подруге у меня, конечно, смелости никогда не хватит, следовательно догадку проверить получиться не скоро.

Мы прошли в странное помещение с высокими потолками. Окон здесь не было, и множество синих ярких огоньков освещали нескончаемые столы. Здесь, разумеется, не ели. В «Восторг» от еды теперь мало кто приходил. И даже самый оригинальный ресторан не смог бы собрать столько народа, здесь занимались кое-чем другим. Азартные игры. Признаться честно, это было моей слабостью. Но если мороженное тратило биты честно, то карточные игры незаметно обдирали меня до нитки в считанные секунды, так что я говорила фолд на протяжении многих лет. Если в Понивилле это было весьма легко, то теперь, когда я оказалась в столице азарта и королевстве рулетки, отказаться будет очень нелегко.

Любое уважающее себя казино содержало небольшой отель и развлекательную программу. Было сложно догадаться, зачем мы ищем последнее. Боу в ответ презренно фыркала, а двухвостый сам ничего не знал, пегас, как и я, был в этом казино первый раз. Боу переговорила со старым билетёром. Белоснежно седой пони спал на ходу. Оглох он не от болезни, а от старости, однако вскоре он медленно кивнул, и обшарпанные двери раскрылись перед нами. Это было небольшое помещение. Ковровая дорожка цвета крови аортой легла посередине этого чахнущего организма. Шаткие зрительские сидения, располагавшиеся по бокам, разваливались на глазах, а отыскать стульчик с неотломанной спиной было большой удачей, само помещение было не лучше. Самым опасным номером здесь было сидеть под обваливающимся потолком, готовым рухнуть вам на голову. Несмотря на это, пони с открытыми ртами взирали на сцену.

Двое пони на сцене были культурно одеты. Единорожка в красивой, но не броской рубашке напоминала Мэйнхеттенского риелтора. Она держала табличку и быстро писала красивым почерком вслед за речью жеребца. Второй пони на сцене был мне хорошо известен, и при этом его было просто не узнать. Измятый пиджак, взъерошенные волосы и небрежно натянутый галстук с пальмами. Ордерли был, как и все мы, очень уставшим. Помимо всего этого он ещё и пошатывался.

— Я чувствую здесь смерт, — сказал доктор. — Она опутывает каждого из нас. Незаметно! Чтобы схватить вас, когда вы ожидаете этого меньше всего. Я знаю, для чего вы сюда пришли! Вы хотите, чтобы ваши страхи отступили, но ничего не бывает просто так. Нельзя преодолеть страх, не делая усилий. Нужно выйти на сцену! Выходите! Если вам нужна помощь.

— Что происходит? — шёпотом спросила я у Боу.

Всё это походило на странное собрание анонимных сектантов шизофреников, и главным психом здесь был лечащий врач. Конечно доля иронии в том, что я называю других психами несомненно есть, но когда к психическим заболеваниям прибавляется мистика, всё в одночасье становится невероятно жутко.

— Клоунада, — возмущённо ответила Сэнди. С глазами полными гнева она смотрела на ассистентку фокусника. Бедная пони, что помогала вытаскивать кроликов из шляпы, и не догадывалась о том, как же хочется одной беременной пегаске засунуть её в ящик и распилить на пополам.

Заплаканная пони, стыдливо оборачиваясь, взобралась на сцену. Свет приглушили. Все замолчали в ожидании.

— Ничего не говорите, — настойчивым голосом произнёс Ордерли. В отличии от ног, речь у него не спутывалась. Он говорил отчётливо и ясно, его голосу повиновались. — Ваша аура всё скажет за вас, — он водил копытом около пони, притворяясь, что нащупал поля чакры. —
Чувствую, рядом с вами не стало пони, которого вы любили, —
доброволец сразу закивала, слёзы уже покатились из её глаз. Она пришёптывала «да, да». — Это кто-то из вашей семьи... — продолжал угадывать доктор. – Это жеребец... Ваш муж.

— Да! — вырвалось из бедняжки, и она зарыдала.

Всхлипывания громом прокатывались до последних рядов. Это буря. Буря, добравшаяся до каждого города и дома. Её молнии ударили по всем просто по-разному. Всё стало ясно. Вместо кроликов из шляпы тут вытаскивали биты из пони. Доктор пользовался своим интеллектом и наблюдательностью, дабы скопить средства на существования. То, чем он раньше, помогал другим, он превратил в шоу. В клоунаду. И смеялись здесь далеко не зрители. Те, кто пришёл сюда в отчаянии, искали спасение от своего горя. У них на мордочках написаны все их мысли и проблемы, а Ордерли бессовестно зачитывал всё это вслух, прося за это биты. Это не было похоже на него.

Ассистентка продолжала вести за доктором стенограмму. И, возможно, мне показалась, но она пристально смотрела на меня. Я несколько раз отводила от неё взгляд, но единорожка не прекращала пристального наблюдения.

— Он говорит вам, чтобы вы помнили о нём, — Ордерли делал паузы, притворялся, что слышит её почившего мужа. Глупый стереотип – будто шёпот мёртвых неразборчив. На деле их голоса воют вьюгой в твоей голове, не переставая ни на минуту.

— Всё верно! — кобыла соглашалась с каждым его словом, что бы он сейчас не сказал, будет для неё истиной в последней инстанции.

— Постойте, — он театрально дёрнул копытом, призывая всех к тишине. Зарёванная вдова раскрыла рот в ожидании. — Я слышу... «Пёрышко». Он говорит. «Пёрышко моё, не горюй обо мне».

Видимо, это действительно было её ласковым прозвищем, потому кобыла не смогла вымолвит ничего более связанного, чем слова сожаления и грусти. Под шквал восхищённого цоканья её проводили на место, но все взгляды были устремлены к Ордерли, который для них был светоч. Последняя возможность быть с теми, кого любишь, с теми, кого потерял. И я не могла винить ни одно из тех, кто присутствовал.

У нас была прекрасная возможность побывать за декорациями, куда рвался почти каждый зритель этого трогательного спектакля. Доктор уверял, что ему нужно отдохнуть, что души других не слышно сквозь пелену усталости и истощения. В общем, продолжал делать тоже самое, что и на сцене — врать. Когда народ отступил, нам представилась великая честь услышать той мистической мудрости, что ведали уста единорога. Он не был мне удивлён, конечно же, вопрос в том, когда именно он узнал, что я здесь. Тем не менее, он был рад меня видеть. Ещё бы. Ему наконец-то удалось поговорить с настоящим приведением. Он хреново выглядел. Любое республиканское слово вполне подходило для описания. Не то, чтобы я лучше выглядела — просто мой неопрятный и печальный вид притёрся к личности, и менять что-либо было поздно и лень.

— Долго же тебя пришлось ждать, — улыбнулся он. — Хотя уверен, была веская причина.

Было невежливо уходить от смерти так быстро. Я и так постоянно стараюсь её избегать.

— И я рада тебя видеть, — подавленно отозвалась я, стараясь улыбнуться.

Его ассистентка вела себя немного странно, казалось, что ей хочется чего-то сказать, но она как может удерживает это внутри себя.

— Чё с ней? — не стерпела Боу, до этого остававшаяся в стороне. В каком бы она положении не был, а слова с её губ слетали только так.

Доктор вздохнул, откинулся на спинку стула и устало произнёс.

— Валяй.

Единорожка осмотрела с ног до головы мою персону и разочарованно произнесла.

— Это... Она и есть?

— Я предупреждал, — ответил ей доктор.

— Земнопони. Я извиняюсь за мою бестактность, просто жаль, что дар убийства попал в ваши никчёмные, с точки зрения, умения убивать копыта.

Мне не очень, конечно, нравились оскорбления, от страха я обычно молчала в ответ на оскорбления, но похоже, в этот раз так действительно нужно поступить. Боу вероятно обсыпала бы эту единорожку тысячей непристойных выражений, да так сильно, что её ребёнок с рождения сквернословил, однако вовремя вмешавшийся доктор сгладил обстановку. Он громко и вероятно наигранно рассмеялся, после чего пустился в объяснения.

— На самом деле Скарлет очень восхищается подвигами нашей Лэмплок.

Единорожка сделала шаг вперёд, и блики света скользнули по её глазам, как стальному клинку, который поднесли к пламени горна.

— Это так, — у неё был очень холодный голос. Я ошибочно приняла за разочарование то, что было её привычным тембром. — То, что вы сделали в Кантерлоте просто изумительно. Грязно, на самом деле, но всё-таки порождает. Во всей той кровавости на самом деле чувствуется копыто пони, что любит своё дело, — она сама была сталью. Её слова врезались ножом и медленно, технично прорубали насквозь. — Но я считаю, что Кантерлот это не вершина ваших успехов. Мой любимый и самый кровавый момент вашего путешествия это, конечно же, Толл Тэйл. Не буду спорить, тут есть и личные мотивы. Мне близка техника принцессы Луны, только я намного более умело расправляюсь с врагами данным способом. Даже не умея убивать, на тот момент вы оставили после себя целый город трупов. Жаль, что не республиканских.

Даже не уверенна: комплимент это или нет. Боу тоже призадумалась, но ругательства затаились на кончике языка, готовые слететь в любую минуту.

— Она тоже больная? — выцедил двухвостый, слушавший этот бред вместе с нами. Доктор хотел ответить, однако был перебит единорожкой.

— Нет, — вот теперь это действительно было разочарование. Словно мокрой от дождя сталью провели по стеклу. — К сожалению, психическое здоровье не подводит меня, как и весь остальной работающий бесперебойно организм. Я не могу убивать.

— Какая досада! — вдруг воскликнул Ордерли. — Зато наша малютка Лэмплок обладает этой способностью. И поможет нашей подруге Скарлет с одним делом. Правда?

— Да неужели? — Ордерли впутал меня. В какое-то дело, которое мне не понравится. Что ещё хуже, он опять сделал это за моей спиной.

— Это условия контракта, — холодно констатировала Скарлет.

— Что ещё за контракт? — возмутилась Боу. Серьёзно, этот беременный разъярённый комочек нежности выглядит нелепо, когда пытается сделать выражении мордочки прирождённой убийцы. Чуть менее нелепо, чем я, а это уже крах.

— Контракт моего рабства, — беспристрастно отвечает Скарлет под аккомпанемент звука фэйсхуфа от доктора.

Так, ладно. Вот это действительно крах.

— Похоже мне придётся опять просто довериться тебе. Опять.

Пьяная Луна могла похвастаться всеми видами развлечений. Помимо стриптиз клуба, казино и многочисленных баров тут имелась недавно оборудованная танцплощадка. Туда, как объяснил мне Ордерли заваливались проигравшиеся картёжники решившие пропить билет до дома, а также пони возраста моих родителей. Я боялась, что нашу странную компанию сразу приметят, однако все слишком были заняты собой. Ну или пьяны. Пьянство стало проблемой, кстати. Пресловутый сидр, которым семья Эпплджек торговала раз в год, теперь разливали даже около магазинов игрушек. Этанол содержащие напитки очень популярны в республике и наши пони быстро выкрутились, дабы заработать битов.

Это было странное место, чтобы поговорить, но Ордерли привёл мня сюда обещая, что всё расскажет. Историю с этим якобы рабовладением единорог замял быстро. Это было нечто вроде найма работника, но единорожка упрямо называла это рабством.

— Как себя чувствуешь?

Мы сидели за барной стойкой. Днём тут было тише, чем вечером. Судя по всему, когда восходит Луна включается музыка и начинается ежедневная вечеринка, которой всё нет конца. Но сейчас тут подавали даже горячие блюда, хоть и спрос на них был минимальный. Уверена в городе есть более приличные заведения, для тех у кого остался вкус.

— Хорошо. — сказала я, — Насколько это вообще возможно в данной ситуации.

— Стараешься держаться ради Тэо?

— Да. Ты точно уверен, что знаешь, как найти Флаттершай?

— Не сомневайся. — ему налили нечто из республиканского алкоголя в стакан с кубиками льда. Он отпил, сморщился и с презрением сказал, — Вообще-то не все пони перестали чувствовать вкус.

Барменша извинилась и добавила, что она здесь недавно.

— Вообще-то я в этих напитках не разбираюсь. Наш другой бармен занимается этим.

— Не в чем разбираться, — Барменша испуганно смотрела на единорога, но он уже забыл про неё и смотрел в мою сторону.

— И давно вы разводитесь с Боу?

— Бьюсь об заклад она тебе все уши прожужжала, — доктор улыбнулся, — У нас на самом деле всё было очень чудесно, когда ты умерла. Без обид. Но потом «Путь Щедрости» распался, а большая агентов, потеряла слух, кто-то и зрение... Кто-то потерял всё. Да и больше никто не хотел работать. Я обманул их. Говорил, что это последний шаг перед нашим прекрасным будущим. А всё обернулось крахом. Я ведь и тебя обманул.

— Зато я подвела многих. Мы были так близко.

— Но ты ушла Лэмплок. Не по своей воле, но тебя там не было. Тогда, когда всё разваливалось прямо на наших глазах. Ты не должна была отвечать за это и не отвечала. И посреди этого бардака Боу залетела, — он подумал немного и я не смогла сдержать смех, — Да, да. Очень смешно. Пегаска залетела.

Успокоившись я осмыслила сказанное доктором.

— То есть вы начали разводиться после того, как она забеременела?

— Там было очень много факторов, слившихся в одно решение, — он залпом осушил стакан другого напитка, — Вот это уже другое дело, — улыбнулся он барменше.

— Ну может у вас ещё всё получиться. Она ведь так тебя любила.

— Непривычно, да?

— Да.

Ордерли отодвинул стакан и придвинулся ко мне.

— Я напортачил. Очень сильно. Но я обещаю тебе – если будешь слушать и делать, что говорю, доверишься мне ещё раз и последуешь по моему пути... Тогда сможешь ещё спасти Тэо. Мы найдём Флаттершай и для этого нам необходима Скарлет. Помоги мне выполнить её дурацкий контракт и тогда сможем отправится за Флаттершай.

Скарлет холодно осмотрелась по сторонам. Мы находились в том же заведении, что сегодня днём вместе с доктором. Только теперь тут всё было по другому. Это вообще всё не наше. Не знаю, как в Мэйнхеттене, но не в Понивилле, не в Кантерлоте, не в Балтимере подобного не было. Под скрежет, вызывавший головную боль, который здесь называют музыкой, пони дрыгались в конвульсиях. Разглядеть что-либо в толпе было невозможно. Тела сливались в один страшный организм, будто живые заросли, крутящиеся в безумном вихре, утаскивающим тебя в самую пучину. Вдобавок ко всему тут было очень темно. Редкие огни освещали это помещение, проскальзывая сквозь специально пущенные клубы дыма, стелившиеся по полу. Скарлет вела меня за собой, холодно осматриваясь вокруг. Её глаза пугающе блестели здесь. В них горел интерес, жажда. Она цеплялась взглядом за двухвостых охранников, что подобно статуям у кладбища сторожили нас — беспокойных мертвецов, трепыхавшихся в одной большой могиле. Это был праздник забвения и похороны Эквестрии одновременно. Я боялась прошлого всю свою жизнь, но нельзя забывать. Нельзя. То, чему предавались эти пони, отчаянием стыдно назвать. Это мои поступки были от отчаяния, а они упивались, искали себе партнёров на одну ночь и сдались водовороту, их уносило всё дальше от гармонии, которую я проспала в буквальном смысле. Ордерли меня готовил к этому. Долго объяснял, для чего пони приходят сюда, но увидеть это воочию было... Неожиданно.

Мы сели около барной стойки и вежливо отказались от напитков. Пони, что наливал всем, был убит. Он двигался, говорил, дышал, но был мёртв. Я заглянула в его пустые глаза и вздрогнула. Сколько он тут провёл времени, глядя со стороны на это воплощение апокалипсиса?

— Ну, как ощущения?!

Сейчас в сердце, которое колотится в ритм лязгам, ядовитой желчью осело лишь два чувства. Страх и отвращение. Именно это мне преподнёс город Объединения. Я была не против того, что другие веселились, но это было массовое падение. Пони катятся к отметке, ниже которой ничего нет, и судя по тому, что совершил хозяин этого клуба — отметка смертельно близка. Во мне теплилась надежда, что это неправда. Я всё ещё не могла прийти в себя после услышанного, дрожь не отпускала моё тело. Копыта не слушались совершенно, а учитывая, в каком месте я находилась, нервы были накалены до предела.

— Пообещай, что невинные пони не погибнут.

— Невинных здесь нет, — улыбнулась она, затем поймала мой напуганный взгляд и, облизнув губы стальным голосом, заверила. —
Обещаю вам.

С трудом и очень долго я застёгивала ремешок на копыте. Винтовка, что сконструировала Скарлет, выглядела как вещь, сделанная с огромной любовью. И это было первых и пока что единственным доказательством того, что она настоящая пони. Хоть маньячкой от этого она быть не перестала.

— Готовы?! — сквозь лязг её было тяжело расслышать. Но эти слова отдались звуком грома посреди шумевшей бури.

— Нет! Но выбора у меня тоже нет, так что начнём!

Мы двинулись к двери в отдалённой части помещения. Тут было больше всего столиков, за которыми сидели одинокие старые кобылы, искавшие себе развлечение на ночь. Одна из них подмигнула Скарлет, на что пони победоносно улыбнулась и, сделав беспристрастный вид, пошла дальше. Точно также, как росло количество столиков — росло и количество охранников. Они были не в республиканской форме, а в обычной одежде. Среди них был даже один Эквестрийский единорог. Скарлет хищнически оглядывалась на них, готовая напасть в любое мгновение.

— Мэм, я очень сожалею, но здесь находятся служебные помещения! — дорогу в офис владельца танцевальной площадки нам преградил двухвостый в официальном костюме.

— Ой, простите! – её голос стал совершенно другим. Вместо холодной стали появилась пищалка, принадлежавшая молоденькой кобылке, которая перебрала сидра и решила завоевать танцевальную площадку. — Я просто искала, где весело скоротать вечер! — кокетливо улыбнулась она.

У жеребца на мордочке появился лёгкий румянец.

— Я бы с удовольствием вам помог!

— О да! Обязательно поможешь!

Скарлет выхватила один из своих остро отточенных ножей и полоснула по горлу охранника. Алая жижа хлестанула в нашу сторону, заливая наши шкуры багряными следами грехов.

— Стреляй, Лэмплок! — крикнула она, прижимая его голову телекинезом к полу.

Коробка с воспоминаниями, чувствами, желаниями, планами и прочими чудесными вещами взорвалась от выстрела, звук которого потерялся в какофонии лязгов. Моей очередной ошибкой, которые я совершала чуть ли не постоянно, было подойти к нему слишком близко перед тем, как оборвать жизнь. Липкая тёплая кровь попала на мои ноги и уютно обжилась на маленькой винтовке, ютившейся на моём копыте. Специально сконструированная под земнопони, чтобы увеличить число оставляемых позади меня трупов. Охранники в ужасе таращились на нас — двух Эквестрийских земнопони только что превративших голову двухвостого в раскуроченное запечённое яблоко, политое бордовым сиропом.

— ДА СУКИ! Эквестрийская убийца всё-таки нашла вас! — Скарлет не была сумасшедшей. От факта того, что всё это она делала на ясную голову, мне становилось не по себе.

Лёгким заклинанием единорожка вытащила обоймы из винтовок охранников, которые те даже не готовились применять, а сами винтовки пустила в ход как оружие ближнего боя. Приклады смачно прижались к мордам охранников, оставляя у тех кровоподтёки. Увернувшись от заклинания единорога-охранника, Скарлет воткнула нож и в него, отдав мне одну единственную команду. Я зависла, нацелив на него винтовку... Я ещё ни разу не убивала Эквестрийских пони. Кровь в вене на шее бешено пульсировала, готовая разорвать сосуды. И музыка. Она била меня по ушам, по голове, а световое шоу осветило ужаснувшуюся мордочку единорога, осознавшего, что смерть совсем рядом. Не выдержав ожидания, Скарлет ударила его головой об пол, оставив без сознания на некоторое время.

Единорожка лягнула дверь офиса задними копытами и кровожадно бросилась искать владельца клуба, но её встретил здоровенный охранник, выскочивший из неоткуда. Он буквально бросил её в груду столов, распугивая немногочисленных пони, сидевших там. Звуки выстрелов так и не могли прорваться сквозь шумиху, поэтому до этого мгновения большинство нас и не замечало. Испуганные кобылы бросились в гущу толпы, а Скарлет затерялась в куче поваленных стульев. Вот мы и допрыгались. Двухвостому было под силу просто раздавить меня или с хрустом сломать рёбра. От вопросов убийства я перешла к вопросам выживания. Он издевался надо мной, будто знал, что попытка усмирить его пулей приведёт к провалу. Косяк двери был украшен свинцовой точкой, после моего промаха, а охранник закричал, чтобы выказать с какой ненавистью будет потрошить мой труп.

Между нами встала Скарлет, размахивающая ножами. Отряд небольших стальных акробатов парил в воздухе с помощью телекинеза. Смертельная карусель прокатилась безжалостным вихрем по телу охранника. Порез один за другим бил по самым болезненным точкам — глаза, вены, артерии, сухожилия. Всё, что осталось от огромной злой скалы — это лужа крови и умирающий мешок мышц и костей. Скарлет вежливо попросила убедиться, что охранник больше не будет тренироваться метать вдаль живых существ. Это не тоже самое, что убийства в Кантерлоте. Я убивала осознанно, я пришла сюда, зная, что буду убивать других пони, и это не давало мне покоя. Если в Кантерлоте это было шоком для всех вокруг и самое главное для меня, Кантерлот, как тогда мне казалось, был последней преградой на пути светлого будущего для Эквестрии, последние смерти, которые я принесу в этот мир, ради его спасения. Но это была ошибка. И вот сейчас ещё один двухвостый умирал не во имя всеобщего блага, а из-за чужих грехов.

— Он убежал! — крикнула Скарлет, бросаясь в кабинет во второй раз.

Небольшой коридор уводил на склад с продуктами. С бешеным рвением единорожка раскидывала столики с посудой и отталкивала официантов, большинство из которых были Эквестрийские пони. У меня уже заканчивались силы. Я усталой тенью следовала за ней, по следам бардака, который оставался после единорожки. Неожиданно она легла на пол и крикнула.

— Стреляй! — в конце коридора испуганно ломился в закрытую дверь владелец заведения.

Повинуясь копыту, прицел дрожал, боясь задеть невинных пони. Один раз за сегодняшний день я промазала чуть ли не в упор. На таком расстоянии велика вероятность оборвать жизнь тех, кто не причастен к делам этого ублюдка.

— Нет! Слишком опасно!

Скарлет фыркнула со злобой и вынула нож, видимо, готовясь пригвоздить тварь к стене, но запертую дверь открыли охранники, ввалившиеся, чтобы защитить своего боса. Заранее приготовленный нож всё-таки пригвоздил двухвостого, пускай и не того. Винтовку другого Скарлет выхватила и использовала её. Нога охранника согнулась, а единорожка уже была около него, чтобы прижать голову бедолаги к полу своим копытом. Моя винтовка прижалась к виску и оправила беднягу в мир иной. Другая пуля вонзилась в голову прибитого республиканца.

На кухне уже ждали — одна единственная охранница. Для Скарлет это было настоящим развлечением, комната с кучей холодного оружия, огня и прочих возможностей мучить врагов зажгла её глаза, подобно синему пламени, тушившему местное блюдо. Первой в ход пошла кастрюля. Сначала Скарлет вылила её кипящее содержимое и затем попыталась заткнуть крики обожжённой, ударив той самой кастрюлей по голове. В этот раз я поспешила прекратить страдания бедняжки. Винтовка нацелилась и... Звук щелчка оповестил о том, что патроны кончились. Мы со Скарлет, совсем позабывшие о том, что подобное может случиться, удивлённо смотрели на отказавшуюся убивать винтовку, как двухвостая шарахнула единорожку по голове той самой сковородкой. Выхватив нож со столешницы, она угрожающе двинулась на меня, но Скарлет с окровавленной головой кинулась чуть ли не на нож. Тогда двухвостая укусила её за ухо, и о нет, это не так романтично, как кажется. Единорожка отпиралась и пыталась высвободиться от челюсти охранницы.

— Хватай её винтовку!

Все повара уже давно выскочили с кухни, а остальные охранники наверняка нацелились на дверь. Они ждали нас и караулили, оставив свою коллегу. Может, я предвзята, но убивать эту кобылу совсем не хотелось. Желание переменилось, как только она прислонила мордочку Скарлет к горящей плите. Плитка окрасилась в тёмно-свекольный цвет. Убери труп и кто-нибудь бы из Эквестрийцев поверил, что это кто-то с ярым фанатизмом отнёсся к кулинарии. Скарлет вздохнула, перезарядила мою винтовку и телекинезом подхватила оружие республиканки.

— Готова? — сказала она, стоя у дверей, ведущих к танцевальной площадке.

Я бы сейчас могла выдать глупый каламбур на тему кухни, но уныло ответила.

— Открывай.

Скарлет ворвалась и послышалась громкая энергичная музыка, в которой получилось уловить отзвуки этого страшного звука — звука выстрела, уносящего с собой чужие жизни. Но в этот раз все пока что остались живы, в том числе и единорожка, позвавшая меня. Республиканцы хватались за раненные ноги, а пони продолжали танцевать, лишь те, кто был ближе в ужас,е шарахались и бежали в туалет, побыстрей расстаться со рвотными массами. На сей раз бармен опять глядел на меня мёртвыми глазами. Только он был мёртв и физически — видимо, кто-то из республиканцев зацепил бедолагу, возможно, рикошетом. Он, конечно, был невиновным, но почему-то у меня было очень странное чувство, что это случилось к лучшему. Будто бы это так и должно быть. Пони вместо того, чтобы проверить состояние мертвеца, принялись хватать алкоголь, наступая копытами на его мёртвое тело. От Скарлет они, конечно, шарахались, а вот меня пару раз чуть не затоптали.

Я пробежала мимо раненых охранников в след за единорожкой. В толпе нас поджидало ещё пару республиканцев. Скарлет хватала их телекинезом за ноги и подбрасывала от чего те падали на землю и получали от меня свинцовое обезболивающие. Всё становилось на порядок легче. Теперь сомнений перед каждым выстрелом стало меньше. Звучит немного пафосно, но за нами действительно тянулся кровавый след. В буквальном смысле. Вспотевшие пони дрыгались под эту симфонию мигрени и не замечали нас. С закрытыми глазами ограждали себя от проблем. От вируса и прочей шляпы, которая могла приключиться с любым живым организмом в этом мире. Винила я их? Я бы сделала также. Я также и делала. Они просто как разряжающие себя энергокристаллы, живые аккумуляторы, которым надоело тратить энергию на боль и страдания. Они тратили себя здесь в тёмном ужасном месте, чтобы забыться, чтобы не проживать все случившиеся беды. Но утром их настигнет похмелье из реального мира и станет ясно, что произошедшее ночью это самообман. И так каждый день до тех пор пока они не вспыхнут и не прожгут всю свою живую энергию.

Выстрел. Кровь охранника брызгами устремилась на тело танцующей поняши, к которой тёрлись сразу несколько жеребцов. Она возгоралась в этом фонтане крови, и её было не остановить. Алая жидкость текла по её бедрам, и всё это одно мгновение пока, я проходила около неё.

— Он вышел на улицу!

Последние два охранника бросили винтовки и скрылись в гуще толпы. Беги на меня Скарлет, я бы поступила также. Уж не знаю, почему сумасшествие обошло эту кобылу стороной, но она была воплощение самого процесса убийства. Её тело, склад ума, ловкость и желания — всё это шло на создание убийства. Для неё это эстетика и грация, смысл жизни. Уничтожать всё самое отвратительное и болезнетворное.

После жаркого клуба свежий воздух был настоящим подарком. Скарлет пальнула сразу из пяти винтовок, но именно в этот момент жеребец забежал в переулок. Нас чуть не сбила одна припозднившаяся карета. Что задержало меня, а следом и единорожку. Она нервно прошипела на мою неловкость и, сломя голову, бросилась на поимку того ублюдка. Я искренне надеялась, что в ней бьётся не только удовольствие от убийств, но желание отомстить за ту маленькую пони, которой та тварь причинила столько зла.

В переулке собралась небольшая кучка пони, шарахнувшихся от Скарлет. Она провела меня через их толпу. Они встали около небольшого стола, с которого республиканец спешно убирал порошок. Мне кажется, или продавать чистящие средства ночью, да ещё и в таком месте, не самая лучшая идея?

Жеребец опять забежал за угол. Я начинала умирать от усталости. Хоть я и не бегала почти. Скарлет высунула мордочку и сбросила все винтовки, стоило заглянуть на улицу, и мне и всё стало ясно. Тут было довольно-таки людно для апокалипсиса. Разумеется, ублюдок скрылся из виду. Мы прошли немного, как услышали позади нас яростные крики.

Это владелец небольшого магазина выгонял того, кого выслеживала Скарлет. Его глаза округлились до невозможности, и он ринулся по улице. Лавируя между парой прохожих, которых Скарлет бесцеремонно расталкивала, я приблизилась к месту, в которое опять попытался спрятаться подонок. Небольшое кафе, которое планировало закрываться. Там была лишь одна посетительница, официантка и выбежавший на вопли владельца танцплощадки шеф повар. Взгляд пони, которого мы пытались догнать, померк. Он притих, и ему стало ясно, что деваться уже некуда. Мы настигли его, и сейчас его судьба была в наших копытах, а Скарлет его судьбу давно предопределила.

— Давай! Убей его!

К моему удивлению, обнаружилось нечто, чего в условиях договора Скарлет не указала. Пони, которого нужно убить, оказался Эквестрийцем. Один единственный хвост поджался в испуге.

— Это правда? Вы действительно это сделали? — в кафе остались только виновники всего произошедшего.

У меня на глаза наворачивались слёзы. Это не могло быть не правдой, и если я ещё хоть как-то могла приживить в своей голове мысль о том, что республиканец способен на такую мерзость, то... Ну не могли пони пасть так низко.

— Это правда или нет?! — мой крик резанул всем по ушам. Слёзы скатывались вниз по мордочке очередным дождём. Это была скорбь за судьбу несчастной жизни, которую он погубил и печаль за Эквестрию одновременно.

— Всё не так, как кажется, — пролепетал он.

— Просто убей его, Лэмплок! — кричала Скарлет. — Он должен заплатить за содеянное!

Содеянное. Мы только что убивали пони, которые просто работали на негодяя. Для Скарлет они были пустое место, а у меня щёлкала в мозгу мысль о том, что у каждого из них возможно есть семья. После вспышки вируса выжило и так мало пони, а мы продолжали уменьшать население Эквестрии. И что там говорить, если уж каждого наказывать за содеянное, то я должна остаться лежать мёртвой в Кантерлоте. Я делала совсем не то, что нужно. У меня цель спасти Флаттершай, а я сижу здесь и целюсь в ублюдка, продавшего собственную дочь в сексуальное рабство. И тогда где правильнее быть? Ордерли уверял, что это первый подобный случай, но что, если это не так. Давно опоздав, у меня всё были наивные желания исправить что-то. Я сама гналась за работорговцем, потому что это гласили условия контракта на рабство Скарлет. Где же тут белое и чёрное?

— У меня семья, — разумеется. — Ещё остались три крохи... Я не вру. Их мать умерла ещё до всего этого пиздеца и... Кормить их стало сложно, и когда у дочурки началась последняя стадия вируса, мне предложили... — он зарыдал. И мне было интересно, отчего он ревёт. От страха за собственную жизнь или из-за детей. — Всё это, чтобы прокормить семью и только.

— Убей его!

— У него семья, — подавленно ответила я.

Скарлет ошарашенно кинула на меня свой взгляд и принялась объяснять мне, какая я дура и о том, что о чужих семья надо было раньше думать. У неё были очень странные представления о зле и добре. Она требовала убить поганца сейчас, после чего сбежать. В ней было нечто жестокое, хоть и сама она не убивала. Она ранила сильно и цепляла за больное. Скарлет уверяла, что я буду тупой, если остановлюсь сейчас. И это было и вправду глупо. После тех смертей оставить в живых главного злодея немыслимый идиотизм, на который я, разумеется, была способна. Но даже с точки зрения морали это выглядело полным бредом. Мои представления о зле и добре были ещё более странными. Совершённое сегодня — это ошибка, которую уже не исправишь.

— Как вы могли не знать, что у него семья? — причитала я, продолжая всхлипывать и хныкать.

— Мы знали об этом! — кричала Скарлет, что у неё было сил. — Почему я должна беспокоиться о его семье, когда он сам плюёт на них? Теперь выполни условия контракта и убей его. Пускай он будет мёртв, как и его дочь!

— Она не мертва, — тихо сказал он, и мы мгновенно замолчали.

— Её использовали и затем выбросили, как мусор, я это знаю! — начала кричать Скарлет.

— Нет! Я заключил сделку с влиятельными пони, которые выкупили «Пьяную Луну». Они проводят аукцион, чтобы продать её тому, кто предложит лучшую цену.

Совершённое сегодня это ошибка, которую уже не исправишь. Зато, оказывается, есть пони, которую я могла спасти.

— Это нечестно! Вы обманули меня! — раздался крик Скарлет в номере, принадлежавшему Ордерли. И хоть они были в соседней комнате, всё было хорошо слышно. — Были чёткие условия договора, и вы их нарушили! Она должна была убить того ублюдка!

Ордерли всё разузнал за несколько минут. Подкупил он кого-то или загипнотизировал, подглядел или подслушал, это не суть. У нас была точная информация о том, где и когда состоится это ужасная хрень, которую кто-то из дурости назвал аукционом.

— Ты ведь умная пони, — доктор вкрадчиво старался прекратить этот поток ярости. — Подумай сама, ситуация довольно-таки усложнилась. Я не буду судить о правильности действий Лэмплок, однако теперь она предлагает довольно здравый вариант, — Скарлет выдохнула, похоже, это не первый раз, когда доктор урезонивает эту кобылу. — Если говорить о условиях контракта, то в них нет ни строчки о том, что Лэмплок должна убить его.

— Да, но...

— Нет, дослушай меня, м прервал её доктор, продолжая говорить в одном темпе. — Единственное, что есть в контракте про Лэмплок, так это то, что она должна показать, как она убивает других республиканцев.

— Но он ведь мразь, — подавленно добавила она, выждав паузу. — Он должен быть наказан.

— Он уже наказан, милая.

Скрипнула старая кушетка, видимо, на неё кто-то устало свалился, а затем послышался детский обидевшийся голос единорожки.

— Но я хочу измучить эту мразь сама, м её голос опять зазвучал холодным клинком. — Хочу смотреть, как он сдохнет.

— Ладно, это всё, конечно, здорово, — начал двухвостый, — только скоро несколькими этажами выше начнут продавать маленькую кобылку. Собираетесь что-то предпринять?

— Например, сказать об этом властям? — неожиданно для всех высказалась Боу. — Ну знаете, как это обычно делают.

— Нет, — бросил Ордерли. — Владелец «Пьяной Луны» очень хороший знакомый главы республиканской администрации. Ну, и вы сами догадываетесь, что без его ведома тут ничего не происходит. И высока вероятность, что на аукционе он тоже будет присутствовать.

— Хвост с политикой. — стальным голосом произнесла Скарлет. —
Вырежем одного за другим. Выпотрошим и затем убьём. Всех, кто там будет.

— Как оригинально, — съязвил республиканец.

— Ну, это хоть какой-то план, — признал усталым голосом Ордерли.

Боу нервно фыркнула, услышав, как доктор соглашается со своей рабыней. Честно — пообщавшись со Скарлет, не думаю, что между ней и единорогом есть хоть что-нибудь похожее на отношения.

Они немного поспорили, Боу пыталась напомнить всем про Флаттершай, но ясно, что ту пони бросить нельзя. Спустя пару острот и несколько язвительных шуток все разошлись по своим углам. Под моё тело было выделено крохотное помещение, в котором с трудом можно вытянуть ноги. Тем не менее, это была чудесная возможность побыть одной. Уставившись в стену, пустую, как мои оправдания, я думала. Точнее сказать, жалела, ныла и просто терзала себя мыслями о произошедшем. Я не пошла на этот небольшой совет, потому что мне было нечего ответить или сказать.

Справедливым было убить того ублюдка. Справедливым было, чтобы меня подстрелили и оставили умирать в Кантерлоте. Но мне было страшно. Поэтому я поступала несправедливо и втайне радовалась, когда справедливость не замечала мои грехи. И я радовалась до тех пор, пока нить справедливости, скреплявшая весь мир, не начинала трещать по швам. То, что случилось с той маленькой пони, справедливо? Нет. Но как могла я требовать справедливости, когда сама поступала нечестно?

Все эти вопросы были огнём, сжигавшим поля Эквестрийской невинности. И я в этом пламени тлеющий уголёк, что разгорелся, внезапно, посреди выжженного поля. Все оттенки слились в пожарище поглощавшем Эквестрию. Пока моё тихое зелёное пламя жгло сорняки, пожар испепелял древо гармонии. Так я и умру в путешествиях от одного пепелища к другому. То, что произошло с той маленькой пони, не только веление судьбы. Это вполне осознанный поступок другого пони. И как можно жить в мире, где хотят насиловать маленьких беззащитных созданий? Я сходила с ума от этой мысли. Подушка, сырая от соплей, слёз и моих слюней, удерживала мои крики. Мордочка вжалась в мягкий пуховый мешок, не позволяя мне яростной экспрессии. Убить их всех. Сорвать гниль на корню, пока не проросли корни в нашу чистую землю, пропитанную кровью. Но нельзя же прополоть всё без разбора.

В этой буре грешников, пытающихся сделать мир лучше, не было место справедливости. Меня должно было ждать наказание. За все мои грехи. Произошедший сегодня абсурд прочно засел у меня в голове и не желал выбираться. Никто меня даже не обвинял. Будто стреляла в пустоту. Мёртвые тела должно быть выносят с танцплощадки, моют кровь. А дома их ждали семьи. Дети. Любимые. «Задержались на работе» — подумают они с утра. «Что-то случилось?» — проскочит мысль к середине дня. Затем им сообщат о том, что чокнутая кобыла ворвалась и перестреляла всех охранников без видимой причины. Не взяла денег, не потребовала выкупа, не убила владельца. Она просто сошла с ума.

Я закричала. Забила в стену копытами. Это был блядский кошмар, а я уже давно проснулась. У психопатки уже было прозвище — Вторая Эквестрийская убийца. Заголовки газет на утро пестрят одноимённым заголовком, предлагая фотографию места преступления. Это был всего лишь контракт. Должна показать, как убивает других.

— Лэмплок! — в комнату вошло сразу две жизни. Боу поймала меня в объятия. Я боялась пошевелить копытом, лишь бы не задеть её ребёнка. — Что случилось?

Что, блять, случилось?! Она спрашивает что... Всем наплевать на случившееся. Все, кто знали меня, даже не удивлены, тому факту, что я затушила несколько огоньков в ночи.

— Я их убила, БОУ! УБИЛА! — сопли растеклись по моей мордочке, сплетаясь со слюнями. Пара криков — это всё, на что меня хватило. Дальше в моей речи был бы лишь один несвязанный бред — такой же, как и мои поступки.

Сэнди молчала. Может, ей стало ясно, какой ужас произошёл со мной, и что я натворила.

Я просто зелёное пламя, и нет моей вины в этом. Я ракетница. Создана освещать — начала убивать. Так Тэо однажды сказала.

И слёз появилось ещё больше. Жертва темноты, внезапно освещённая светом. Стоило ждать, когда темнота падёт и на меня, когда мир затихнет, и из всех чувств у меня останется лишь любовь. Но я пыталась. Пыталась сделать лучше. И выходило не хуже — выходило отвратительно.

— Я бы могла позвать доктора, но не хочу, чтобы он пудрил тебе мозги, кроха, — она говорила голос матери. Кобылы, которая скоро будет нянчить своё дитя. — Это ужасно. Прости, конечно, но так оно и есть, — я всхлипнула громче, чем обычно, и Боу прижала меня к себе крепче. — Но тебя вело доброе сердце, — она помолчала. — Сделай кто-нибудь такое с моим ребёнком, я бы убила там всех. Виновных и невиновных. Ты дала тому пони шанс искупить свою вину, и у тебя появился точно такой же. Попытайся, — она повернула мою мордочку так, чтобы увидеть мои обожжённые болью глаза. — Не получится — не переживай. Я ведь рядом.

Я тихо расплакалась от её слов. Они не избавили от боли и не простили мои грехи. Это странное субъективное эмоциональное мнение, не могло исправить ситуацию, но от самой поддержки. От самого факта, что друзья всё ещё со мной — мне стало легче.

Та наивная кобылка с бантиком на хвосте была потеряна и жила лишь в моих воспоминаниях. Вместо неё мудрая кобыла, у которой под сердцем самое ценное в жизни. Этот мир потрепал её. Беременность сделала её лучше. Мне слышались её беззаботные песни, её смех. Вспоминался её пылкий нрав, её грустная мордочка, её жаркие объятия при встрече. И умение во всём находить счастье. Она жила сейчас. Каждым мгновением. И её волновали простые вещи в такой сложной ситуации. Многое теперь стало по-другому. Но я всё также плачу, только теперь у неё на виду.

Часть Двадцать Седьмая: Тьма пустыни

Всё разваливалось. Внутри меня. И вокруг. Город Объединения — самое ужасное, что только мне довелось видеть в своей жизни. А ведь это всего лишь слабый отблеск былого республиканского величия, при этом разбавленный наивной Эквестрийской культурой! Но это выглядело так отвратительно! Меня никто не понимал. И Эквестрийцы, и республиканцы спокойно жили здесь и даже радовались, наслаждались жизнью.

Меня охранял наш двухвостый друг. До начала аукциона оставалось несколько часов, а вломиться раньше означало упустить ублюдков, которые примутся делать то же самое, когда нас рядом не будет. Мне, конечно, хотелось забрать малютку сразу, но в последнее время всем как-то стало плевать, чего мне хочется. Более того, и мне стало наплевать на собственные желания.

— Так чем тебе не нравится этот город? — спросил республиканец.

Ему тут нравилось. Он говорил, что под давлением принцессы и технологиях республики жизнь превратилась в сказку. Преступность упала до минимума, появилась еда, а пони Эквестрии наслаждаются причудами республиканской культуры. Но именно эти вот причуды мне и не нравились. Пьянство, бордели, стриптиз, азартные игры, да и вообще постоянная потребность в удовлетворении собственных желаний не взирая на желания других… Я не могла этого объяснить. Мне не было неприятно всё это само по себе. Я ведь и сама была рада сыграть в карты и в последнее время меня жутко тянуло выпить кружку сидра. Да и в старые деньки все жили для себя! Борделей, конечно, не было, но разве мы не занимались тем же самым? Удовлетворение собственных желаний было важно всегда. Просто всё проходило, как-то спокойнее, что ли. Это надобность не принимала маниакального вида. Это всегда была мечта. Кто-то мечтал собрать какую-то коллекцию, кто мечтал выращивать яблоки, кто-то мечтал помогать окружающим. Я же мечтала найти свою любовь. У всех была мечта, а не потребность.

Никогда не думала, что буду думать о прошлом с таким положительным настроем.

Было что-то отталкивающее в республиканском образе жизни.

— Не знаю, — ответила я двухвостому пегасу. — Народу много.

— Тебе стоит отдохнуть. Ты какая-та напряжённая.

— Не-е-е-е. Лучше пошли в гостиницу! Может, уже всё готово.

Я тут только что обдумывала, какая же эта речушка грязная, а мне предлагают нырнуть в неё с головой. И вообще, идея прогуляться казалась всё хуже. У меня было ощущение потерянности с тех пор, как я покинула замок Кантерлота, и оно не прекращалось до сих пор. У доктора был какой-то невероятный план по спасению Флаттершай, но он никак не начинал воплощаться. Мы ходили вокруг да около. Вчерашний день был настоящим кошмаром, разрушившим вообще всё. Вспомнились деньки, когда мы удирали от республиканцев на поезде, скрывались от них на карете. Всё казалось волшебным приключением. Но потом трупы сгнили, и обманывать себя стало бесполезно. Я просто убийца. И пока большие пони играют в политику и управляют жизнями, остаётся лишь бродить, размахивая винтовкой, чтобы чужие планы действовали. Я никогда не считала себя героиней. Нет. Скорее, мне хотелось верить, что я обычная маленькая пони, которая сможет спасти мир лишь добрым сердцем.

— Она появилась, — Скарлет холодно сообщила это доктору, увидев меня.

Ну вот, началось.

Мы поднялись на самый верх. Всю поездку в лифте мы молчали. Скарлет сидела, как сторожевой пёс, а я упала в углу и безжизненно уставилась в пол. Мне ничего не нужно было делать. Если бы и Скарлет могла перейти ту грань восприятия реальности, когда психика надрывается и отказывается работать, то можно было бы просто сидеть на диванчике в ожидании, пока остальные справятся. По сути, сейчас то же самое, просто теперь мне придётся наблюдать как Скарлет жонглирует ножами.

— Я всё-таки переживаю из-за этого вашего контракта, — призналась я. — Мне совсем бы не хотелось, чтобы ты была рабом.

Не меняя положения, не отводя взгляда, всё тем же холодным тоном она произнесла:

— Все мы рабы, Лэмплок. И лучше уж быть им добровольно.

Пищащий звук резанул уши, и двери раскрылись. Единорожка выдвинулась на аукцион с полной уверенностью, что её щедрое предложение никто отклонить не сможет. Когда речь идёт о жизни и смерти, ставки всегда высоки. Ручкт двери не поддались, и единорожка яростно вырвала их, так что нам стало видно, что происходило внутри.

Маленькая кобылка умерла. Её истерзанное тело валялось прямо посередине кабинета директоров. Мы успели к тому моменту, когда пара республиканских солдат отрывала её ноги от тела. Мы не угадали со временем и совершили ошибку, думая, что несчастную продали в сексуальное рабство. Она была игрушкой для потехи — её растерзали на глазах у богачей, которым захотелось узреть смерть наяву. Единственная вещь, что меня утешала, так это то, что она ничего не чувствовала и не видела.

У Скарлет потекла пена изо рта.

Единорожка всего за одну секунду смогла отобрать всё оружие, что было в этой комнате, включая декоративное ружьё, висевшее на стене, и отдала его мне. Пока она избивала всех подряд, я подошла к трупу маленькой кобылки. Уже трупу. И это точно. Ей в голову с двух сторон зачем-то вбили гвозди, так же поступили со слёзными озёрами. Живот обрили, и ранами оставили на нём надпись: «Собственность республики». Одно копыто — переднее — ей отрубили. Я огляделась в поисках пропавшей конечности и обнаружила её в огромной вазе, наполненной, судя по всему, мочой. Теперь мне стало ясно, почему всё её тело было мокрым. Я оттряхнула собственные копыта — пару раз дотронуться до трупа было не лучшей идеей. Задние ноги, как нам со Скарлет удалось сразу заметить, были оторваны от тела. Как бы поступили с ними, не войди мы кабинет? Я перевернула её на спину. Гриву ей оторвали или отрезали. Точнее сказать, вырвали вместе с кожей головы. Как это называется? Снять скальп? Вроде так. Круп и спина были исполосованы. Я снова огляделась по сторонам: двухвостые кричали и мельтешили, всё пытались прорваться через ножи Скарлет и, ясное дело, безуспешно. А вот и то, чем её истерзали! Около дивана лежала плётка. Кто-то приделал к ней острые наконечники.

Нужен более тщательный осмотр! Я открыла рот этой бедняжки. Ни зубов, ни языка. Потом осмотрела вазу. Всё, что я предполагала там найти, нашлось. Если внимательно изучить ноги кобылки, те, что остались, то есть, передние, то можно заметить многочисленные порезы. Мне стало очень интересно, как они были сделаны. Немного поисков, и я нашла ответ. Рядом с полом, около трупа, был странный загнутый нож. Они срывали с её тела кожу, медленно и потихоньку наслаждаясь процессом.

То же самое сейчас делала Скарлет. Нет, она, конечно, не срывала ни с кого кожу, а просто наслаждалась процессом. Поймав мой взгляд, единорожка задала тысячу вопросов. Что мы с ними сделаем? Окунём в мочу? Оторвём им ноги? Или вообще повторим всё то, что они сделали с кобылкой? А может, будем истязать их по-своему? Сбросим с крыши, как с борта корабля?

— Пускай шмякнутся! — смеялась Скарлет. — Потом кто-нибудь их соскребёт с асфальта.

Я не знала, что чувствовала в этой комнате, набитой грешниками и убийцами. Эти двухвостые приносили другим боль, просто потому, что им так хотелось. Но разве так можно? Нельзя! Ведь на этом и строятся все грехи: мы делаем кому-то плохо против их воли. Но ведь сейчас я поступала точно так же, как и они! Но я делала это лишь потому, что это они сделали кому-то плохо. Я останавливала их. А был ли смысл делать им больно сейчас? Был ли смысл их убивать? Если они больше ничего не смогут сделать?

Скарлет вдруг заскучала. Она долго, очень долго, ждала моего ответа.

— Лэмплок, ты в порядке?

— Да, — тихо ответила я.

— Ты просто будто ушла в себя.

Такое со мной бывало. Нужно было уже определяться, что делать со всеми этими двухвостыми. Нельзя же было их оставить тут! Или можно?

Ордерли ждал у фойе. Доктор встрепенулся, стоило мне появиться, и с горящими глазами спросил.

— Ну, как всё прошло? — он немного забеспокоился. — Где Скарлет? Вы убили тех ублюдков?

— Я оставила их там. Скарлет сторожит.

— Ты куда? — я прошла мимо доктора не останавливаюсь.

— Пойду выпью и, может, в карты поиграю — мне нужно немного подумать.

Доктор ещё долго смотрел мне вслед, после чего побежал проверять Скарлет.

Я пила сидр, так как ничего республиканского пробовать так и не решилась. Первая кружка никак не подействовала, мне лишь стало тоскливо от того, что я сижу одна в баре. Я не посмела идти в «Пьяную Луну», было страшно и стыдно там показываться. Так что пришлось искать другой бар. «Троттингем» показался достаточно приличным заведением, к тому же, тут были в основном Эквестрийские пони намного старше меня. Тут сидели семьями, но маленьких жеребят и кобылок было не так много, но все они были рядом с родителями. Мне показалось, что одна кобылка была глухой.

Это был даже не бар, а кафе, но сидр продавали и моя голова достаточно удобно лежала на барной стойке, так что было решено остановиться здесь. Вторая кружка сделала меня ещё печальнее, вспомнились мои собственные родители и изуродованный дом в Понивилле. Надо будет прийти туда и навести порядок. Убрать кровавые надписи хотя бы, а ещё лучше залатать крышу. Наверное, там всё дождём залило., а доски прогнили.

Тот небольшой запас денег, который мне дала Твайлайт у меня кончался. Хватит ещё на пару кружек, либо на пару партий в карты. Но после второй кружки мне очень захотелось выпить ещё одну. Наконец, после третьей, мир помутнел. Всё немного закружилось. Совсем немного. Дрожащие копыта шатались — я это узнала, потому что решила пройтись по кафе. Меня заинтересовал местный барельеф: он показывал стражников, уводящих пони в темницу. Я села за барную стойку и спросила единорога, наливавшего мне сидр, за что его уводят.

— Эта же из истории. — улыбнулся он. — Пони украл хрустальный шар волшебницы, его поймали и он будет сидеть три дня и три ночи в наказание. После чего он выйдет из темницы и станет добрым малым. Детская сказка. Там конечно ещё какие-то подробности были, но я запамятовал, — он провёл копытом по своим усам в попытках вспомнить, но, видимо, у него не получилось, и он замолчал.

Тогда я попросила четвёртую кружку сидра. Я её выпила и спросила:
— А какое наказание за убийство?

Бармен округлил глаза, а сидящие за столиком позади меня зашептались.

— Не знаю. У нас в Эквестрии, если ты помнишь, убийств, — это слово было произнесено шёпотом, — не было. Хотя постой! — с энтузиазмом воскликнул он. — Вспомнил! Они ведь недавно закон ввели, в честь «подарка»: любой республиканец, совершивший убийство Эквестрийского пони, будет казнён. Даже если это сам глава администрации! — усмехнулся бармен, и я усмехнулась вместе с ним.

Меня посетила очень замечательная идея! Вот пятую кружку выпью и сразу направлюсь в «Пьяную Луну».

Копыто толкнуло дверь, но она не открылась. Тогда я забарабанила по ней, и послышались шаги. У порога кто-то на несколько секунд задержался, но после приоткрыл дверь.

— Ах это ты! — Ордерли запустил меня.

Вальяжной походкой он двинулся к тому месту, где лежала малышка. Её труп до сих пор никто не убрал.

— Так что ты собираешься?.. — доктор хотел задать вопрос, но его оборвал мой выстрел.

Один из солдат республики был ранен и громко вскрикнул, а остальные дико засуетились. Другой солдат яростно попытался пробиться сквозь лезвия, но Скарлет ловко резанула ему по копыту. Небрежно отпихнув грохнувшееся тело, единорожка громко рассмеялась. Мне это совсем не нравилось, и нужно было побыстрее прервать всё это. Я подошла ближе. Громкий звук ударил по ушам, а алый всплеск устремился в стену. Кто-то причитал и просил о пощаде. Двухвостый в костюме забился в угол. Решила убить его раньше остальных. Подходить ещё ближе мне страшно. Вдруг кто бросится? Копыта шатались. Нервничала я, была пьяна, устала, и сама же напугана. Бах! Едва получилось удержать ногу! Маленькая винтовка была удобной, но сейчас куда лучше было бы стрелять из обычной. Все, кто сидели рядом с двухвостым в костюме, оказались забрызганы кровавым месивом.

Участок, выделенный для них, становился уже и уже. Они знали, что конец скоро настанет. В окно стучалась косой пони-жнец, она торопила меня и заодно напоминала, что совсем скоро придёт мой черёд. Но во мне было слишком много алкоголя, чтобы придать этому значение. Моя жизнь сокращалась с каждым днём. Болезнь это или порча, но я всё ещё жила. Пони-жнец мрачно ухмыльнулась подобным мыслям. Как она уже говорила, мой черёд всё равно придёт.

БАХ!

Пони, пришедший сюда посмотреть наиздевательства над маленькой кобылкой, а, возможно, и сам в них поучаствовать, возился в крови, пачкал в ней свои копыта и истошно орал. Его передняя нога встала между головой и пулей, желая разлучить их. Они орали! Продолжали орать! А он таа вообще верещал! Скарлет смеялась и гоготала над кучей взрослых жеребцов, совсем недавно истязавших невинное создание. Прицелилась лучше. Стрельнула. Кровь хлестала повсюду. Ножи, пули. Так или иначе, двухвостые затапливали кабинет багрянцем, который подобно волнам выбрасывался на берег к моим ногам, и я касалась копытами холодной густой жидкости. Что интересно, большинство оставшихся двухвостых истошно орали и не желали прикасаться к трупам сородичей, хотя ещё недавно им в забаву было расчленять несчастную кобылку.

Стрелять в одиночку стало трудно. Перезарядка меня застопорила — всё не получалось вытащить обойму, а в это время республиканцы не прекращали попыток пережить сегодняшний день. Вспомнились те двухвостые, из самого первого дня начавшегося кошмара. Они приставили к стене всех и расстреляли бедолаг за пару секунд. Нужно было позвать сюда пегаса, хотя, как помниться, ему в расстрелах безоружных не очень нравится участвовать, но, думаю, в этот раз он бы с лёгкостью сделал исключение.

Ордерли не вытерпел и, укоризненно вздохнув, перезарядил оружие.

Их осталось двое. Возможно, один из них уже оглох. У второго морда была в крови, и он прижимал свою голову к полу, по которому растеклась та самая пресловутая кровь, которая медленно, но верно заполоняла не только этот кабинет, но ещё и всю мою жизнь. Так вот, этот, с окровавленной мордой, уверял, что у него есть куча битов, средств и связей и нашу жизнь он сможет сделать одним сплошным удовольствием, стоит мне только отвести пушку в сторону. Мы не будем ни в чём нуждаться. Все наши прихоти будут выполняться, чуть стоит нам пискнуть. И он настоятельно просил забыть об этой маленькой кобылке, которая никому не нужна.

Бах!

Последний двухвостый осмотрелся вокруг. Всё его тело было исполосовано парящими в телекинезе лезвиями. Его угрюмый тяжёлый взгляд упал на меня и попытался задавить. Он вымазался в крови с копыт до гривы. Она въелась в его шкуру и медленно прогрызала её. Стоило избавить его от мучений.

Они были мертвы. Куча тел гурьбой наваленные в задней части кабинета уныло остались лежать в крови. Умерло множество пони, но ничего не изменилось. Тело маленькой кобылки до сих пор было расчленено, да и более того… Она была мертва. Нетж серьёзно. Она не ожила. Они её убили, и этого было не изменить.

— Эй! — я позвала малышку тихим голосом и осторожно прикоснулась к ней.

Доктор попытался отодвинуть меня от её окровавленного трупа. Он всё твердил, что ей не помочь, и в этом была горькая правда. Наше мщение принесло лишь больше смертей. Грех так и не был исправлен.

— Да ладно уж тебе, Лэмплок, — устало произнесла Скарлет, складывая ножи. — Мы сделали всё, что могли.

Раздался выстрел. Но стреляла не я. Винтовка на копыте уныло смотрела в пол. Тем не менее, голова Скарлет была прострелена, огромное кровавое пятно и расколотый череп, из которого вытекали внутренности. Она застыла с таким выражением мордочки, которое вопрошало меня о чём-то. В последнюю секунду она успела удивиться и умерла, так и спрашивая: «Что же произошло?» Копыта её пошатнулись, и её тело, созданное убивать, упало на пол, истекая кровью. Раненый республиканец сжимал в руках декоративное ружьё со стены, глядя на нас с отвращением. Я громко закричала. Причин для крика было множество, но какая именно стала той искрой, породившей взрыв, мне неизвестно. Республиканец прицелился в нашу сторону, и доктор принялся приводить меня в чувства. «Стреляй в него!» У меня была винтовка, а мой противник смертельно ранен и, возможно, умрёт раньше, чем выстрелит, но я не могла даже пошевелиться, когда крик в моём горле иссяк. Мой взгляд зацепился за простреленную голову Скарлет. Единорожка лежала перед нами беспомощная, хотя минуту назад могла бы победить всю республиканскую армию в одиночку. Республиканец нажал на спусковой крючок… Ружьё громко щёлкнуло, будто притворяясь, что патронов было больше, чем один. Доктор стремительно поднял моё копыто, прицелился и ещё раз крикнул на меня: «Стреляй!» Республиканец, покрытый кровью, чужой и своей, пополз к оставшимся винтовкам, но Ордерли быстро их откинул в другую часть комнаты. Это расстояние двухвостый преодолеть не сможет, он это знал и мучительно взвыл. Он ровно и спокойно задышал и посмотрел в мою сторону.

— Стреляй, Лэмплок, — угрозы больше не было, и доктор говорил спокойно.

— Я не могу… — разрыдалась я.

Это идиотизм, именно так. Как и большинство моих действий. Но что остаётся поделать? Скарлет умерла, и маленькая кобылка умерла. Все республиканцы умерли! И даже этот республиканец умрёт. Причём от моего же неудачного выстрела! Но больше стрелять я не могла. Просто не могла. Доктор отпустил моё копыто. Мы стояли и смотрели на бойнюю в которой корчился от боли недобитый республиканец, до тех пор, пока он точно не умер.

Мы сильно изумили двухвостого и Боу, когда вошли. Не говоря не слова, я кинулась к унитазу и прилипла к нему. Меня тошнило. Слёзы с блевотой падали в туалет, и это продолжалось чуть ли не вечность. С каждым рвотным позывом мою голову раздирала нестерпимая боль, принося больше страданий. В какое-то мгновение блевать стало нечем, но тошнота не прекратилась. Казалось, меня рвёт собственными внутренностями. Пять кружек сидра отравили меня. Слюни сплелись на мордочке, а желудок всё продолжал болезненно сжиматься, и с каждой мыслей о произошедшем он сжимался ещё больнее. В голове моей крутилась последняя фраза Скарлет. «Мы сделали всё что могли». В очередной раз этого оказалось недостаточно, чтобы спасти хотя бы одну пони. Тошнота не прекращалась. Рвало от самой себя, от этого города и вообще от всего ужасного, что случается в мире. Только стоило представить, что делали с той малюткой, и желудок сворачивался, черепная коробка сдавливала мозг, а слёзы продолжали капать из глаз. Но потом всё просто прекратилось, я упала на холодный пол и свернулась калачиком. В дверь барабанила Боу, одновременно крича на Ордерли. Это был пиздец.

Вдалеке от города Объединения разгорелся костёр. Тело Скарлет сгорало у нас на глазах, её шкурка быстро тлела и превращалась в пепел, а кожа медленно обугливалась. Ночью в пустыне было холодно, но хотя бы теперь Скарлет смогла нас согреть. Надо сказать, что это было в её стиле: она была спокойна в пекле, и в то же время моментально вспыхивала от чужого леденящего безразличия.

— Что нам делать теперь? — спросил двухвостый. — Ты всех уверял, что она необходима.

— Так и есть, — Ордерли был зол, что с ним бывало редко.

— Где ты её нашёл? — спросила я. — Кем она была до встречи с нами?

— Дочь циркача. Он её и научил обращаться с ножами. Ублюдок был со Скарлет жесток, но, надо признать, это помогло ей достигнуть успеха. Для того чтобы вытащить Флаттершай, мне нужна пони, виртуозно обладающая телекинезом и ловкостью Скарлет.

Помнится, с утра ещё всё начинало разваливаться. И вот развалилось. В обломках сущего мы топтались около искалеченных тел невиновных. Раз за разом разгребать завалы стало невыносимо. Буря. Буря прошлась по шатким домикам, которые мы только что отстроили. Один апокалипсис за другим. Однако мы вставали и упрямо вступали в схватку. И сегодня ко мне пришло страшнейшее осознание: дело не в том, возможно ли победить или нет. Даже выиграв схватку со злом, нам никогда не устранить его злодеяния. Что мне ответить Скарлет? Что мне сказать отцу той маленькой кобылки? Что мне сказать ей самой? Наказывая грешников, мы не исправляем их грехи. Раскаяние может очистить душу грешника, но как скинуть грязь с тех, чьи души они погубили. Даже устранив всё зло этого мира, мы не избавимся от последствий случившихся злодеяний. Закопав обломки мы не решим проблему их существования. Всё это не имеет смысла. Ни наша жизнь, ни этот мир.

Мне кричали вслед, но я не оборачивалась, ушла от всего этого в бесплодную холодную пустошь. Как и обычно. Думаю, впервые в жизни меня не волновали опасности вроде Найтмервульфов и прочей дряни, что может захотеть моей крови. Было гадко от осознания собственной беспомощности после произошедших ужасов. В последнее время мне казалось, что моё упорство заведёт меня достаточно далеко, чтобы увидеть хоть чью-нибудь победу. Твайлайт, Ордерли или кого-нибудь ещё. Принцесса хотела создать новый мир, доктор мечтал спасти этот. Теперь мне ясно, что различий в этом не было. Оба они строили наше будущее на обломках старой Эквестрии, которую никогда не вернуть. Любая из этих побед изменит наш мир до неузнаваемости. Любая из этих побед прекратит множество страданий. Но ни одна из них не остановит страдания навсегда.

Принцесса мечтает о возрождении старой Эквестрии. Это сказочный мир, в котором, наверное, почти каждый пони был счастлив. Но она не сможет спасти заболевших. Она будет смотреть как каждый из нас уснёт без чувств. Ордерли, наоборот, думал о тех, кого Твайлайт хочет принести в жертву. Но только вот он не видит, как мир разлагается. Доктор даже не представляет, сколько страданий может возникнуть из-за смерти Гармонии. В любом случаи, теперь лишь принцесса может осуществить свою задумку.

Для меня всё это было бессмысленно.

Буря равномерно кружилась, она, казалось, немного успокоилась. Победа была за ней.

Боу окрикнула меня. Беременная пегаска неуклюже перебиралась через барханы. Она уверенна подошла ко мне и вот, коснувшись моей дрожащей фигуры копытом, испачканным в песке Сэнди, произнесла:

— Не нужно пропадать. Ты и так однажды ушла от нас. Пошли на борт «Персепшена-2». И помни, в мире нет ничего, с чем бы мы не справились.

Она нежно потянула меня за собой, но я заупрямилась.

— В том-то и дело, что есть. Нам не исправить произошедшего.

— Но разве ты допустишь, чтобы такое произошло ещё раз?

— Боу, ссё кончено. Дело не в том, что сдаваться нельзя, что нужно идти вперёд, пока зло не будет побеждено. Дело в том, что произошедшего не исправить.

— Мы можем спасти других, — прошептала пегаска, и на её мордочке ярко вырисовывалось недоумение. Или, может, ей просто надоели мои психозы и постоянное нытьё? — Ты столько пережила… И останавливаешься теперь?

— Раньше казалось достаточным просто встать после падения. Потому что раньше единственное, что меня волновало, это моя Тэо. Теперь мне стало очевидно, что быть счастливой в этом тлеющем мире у меня не получится. Мне нужно спасти его, но… Нет чудесного способа, Боу! Никак не спасти тех, кто пострадал.

— Но ты нужна нам!

— Я не герой. Просто кобыла.

В ночной пустыне умиротворённо заснуло само бытие. Ни ветра, ни шорохов. Даже буря вдалеке выглядела застывшей.

— Не знаю, что ты сейчас чувствуешь, Лэмплок. Мы с тобой по разному воспринимаем этот мир. Ты усложняешь многие вещи, сама порой того не замечая. Похоже, из нас двоих это ты — сама наивность.

Я всё искала две звезды на небе, но созвездий было слишком много, словно это сквозь слёзы всех страдальцев проскочил луч света. Повернувшись в сторону Боу, я поймала её взгляд.

— Меня поражала твоя способность идти вперёд несмотря ни на что. Ты не герой, нет. Ты боишься всего на свете, ты трусливая и никчёмная. Без обид. Но при этом ты не отступала и не сдалась ни разу. Что же тебе помогало идти?

— Обещание, данное родителям, — найти свет.

— И?

— Любовь Тэо — это мой свет… Мне хотелось бы побыть здесь немного.

— Хорошо, — она пошла назад, но после крикнула не оглядываясь. — Ордерли всё равно затащит тебя на «Персепшен-2»!

Кто бы сомневался?

Небо всё было в слезах, переливающихся бликами света. Вокруг меня сгущалась тьма. Отблески города Объединения были далёкими и блеклыми, и звёзды стали единственным источником яркого света. Найти безопасное место. Найти свет. Я действительно всё усложняла. У меня была цель. И я должна ей следовать. Ради Тэо пришлось пойти на многое, хотя мы всегда могли с ней лечь в обнимку и умереть, но я не разу не поступила так. Страдала, прошла буквально сквозь реки крови, убивала. И вот меня поглощала тьма в сердце пустыни. Страдания других сломали меня, но теперь осталось мало что терять. Звёзд было много, и найти моих родителей среди них сложно… Но это и не нужно. Я знаю, они там. И они освещают мой путь, нужно лишь продолжать идти. «Мы проиграли сейчас, но в конце мы победим». Примерно так сказала Твайлайт во время вспышки вируса.

Ради Тэо пришлось идти на многое. Незаметно она спасла меня из тьмы. Я не знала, что делать, но оставаться здесь — точно неправильно. Мне остаётся просто идти по пути света. Сложнее всего поверить. Поверить в то, что всё будет хорошо. Порой вокруг сгущается тьма и забирает всё. И ты начинаешь бояться. Становится страшно за свою любовь. За себя. За этот чудесный, на самом деле, мир. Поэтому я и отправилась на поиски света. И сейчас нужно сделать всё возможное, чтобы спасти её.

Я расцепила ремешки и сбросила винтовку. Может, это было сумасшествием, но тогда у меня есть хорошее оправдание. Ракетница заняла своё почётное место на копыте — именно она там должна быть… Не как оружие, а как источник света. Она будет тем, чем хочет быть. Яркая вспышка света озарила темноту и мои копыта, зарываясь в песок, направились в сторону «Персепшена-2».

Пустыня оживилась: поднялся ветер и песчинки начали нещадно резать мою шкурку.

— Мы думали, что-то случилось! — крикнул Ордерли.

Боу уже завела двигатели и слегка улыбнулась, заметив меня через ветровое стекло.

— Я решила добровольно прийти.

— Разве могло быть иначе? — неловко улыбнулся доктор.

Ври дальше, хитрец.

— Где твоя винтовка? — ну он хотя бы всё такой же внимательный, как и раньше.

— Она мне больше не нужна, — тихо сказала я. — Больше не буду убивать.

Доктор изумлённо встал посреди отсека для пассажиров.

— Но… Это пригодилось бы нам!

Похоже, только внимательность у него и осталась.

— Раньше ты отговаривал и меня, и Сэсси Сэдлз. Тебе было жаль заставлять меня убивать.

Ордерли предпочёл промолчать в ответ на это, да и мне самой стало неловко за подобный упрёк. Было решено пройти в кабину пилота и усесться рядом с Боу, которая аж засияла от счастья. Может, это был первый шаг на пути? Они оба и правда забыли о том, какими были раньше. Я и сама забыла ненадолго, и это было ужасно. Грусть часто одолевала меня и заставляла сжиматься калачиком, но в этот раз я пошла в темноту, которой боялась. Наверное, им сейчас тожеже тяжело. И если доктор не признается, то Сэнди уже устала быть той, кем не является.

— Так куда мы направляемся?! — крикнула Боу.

— Ну во-первых нам нужно добыть древний артефакт. В конце концов, что за приключение без древнего артефакта? — усмехнулся доктор. — Он находится около Мэйнхеттена. И ещё, как бы то цинично не звучало, нам нужно найти замену для Скарлет. Таким ловким телекинезом, который нам нужен, обладают лишь две пони в Эквестрии. Одна из них мертва, другая — принцесса.

— Отлично, — вздохнула я. — Придётся впутывать Твайлайт.

— Нет, — мрачно ответил доктор. — И не Луну. И даже не Селестию.

— Тогда… — зависла я в недоумении. — Кто эта принцесса?

Боу рассмеялась:

— Ты же не знаешь!

Я повернулась в сторону доктора, который тоже сдавленно смеялся.

— Принцесса Лэйни, — сказал он мне.

Часть Двадцать Восьмая: Если ты окажешься во тьме

— Да ладно.

Боу всё не могла остановить позывы смеха. «Персепшен-2» оторвался от земли, но ей было слишком смешно, так что продолжить движение аппарат не мог.

— Как мы могли забыть? — сквозь слёзы хохотала она, — Знаешь, — она взяла меня за плечо, — это на самом деле чрезвычайно депрессивная история, но... – её голова не выдержала и повалилась прямо на панель управления, нажимая при этом несколько кнопок, которые предостерегающе загорелись, но пегаска уже потеряла связь с реальностью, — Но видела бы ты свою мордочку!

— Если вкратце, — доктор выдохнул ещё один смешок и успокоился, — то Лэйни стала принцессой. Да, история правда депрессивная, но думаю Лэйни сама её расскажет.

— Она же умерла! – вскричала я. Тоже хотелось посмеяться, но в памяти отчётливо возникали события, ужасного дня.

— Как тебе сказать... — промолвил доктор и помолчал обдумывая, — Порой пони могут выжить при самых отчаянных обстоятельствах. Тебе ли не знать?

После этого стало тихо. Боу ещё несколько минут исправляла последствия своего бурного веселья, наводя порядок на панели управления. Наш двухвостый друг вступил в полемику с доктором об устройстве республиканского управления. Тема на самом деле была захватывающая, а аргументы обоих впечатляющие, и вполне возможно, я бы смогла высказаться в пользу Эквестрийской протективной диархии, но у меня были более личные дела. Выйдя из кабины пилота и усевшись в укромном месте, за пустыми — или заполненными — металлическими ящиками, я трепетно достала из сумки то, что мне давно хотелось прочитать.

Письма Тэо. Конверты слегка помялись, у такой неряхи, как я это было просто неизбежно. Каждый из них был подписан.

Если ты окажешься во тьме

Если тебя настигнет печаль

Если ты почувствуешь себя счастливой

Если тебе станет одиноко

Последний конверт заставил меня вздрогнуть. Взглядом несколько раз просмотрела слова, сложившиеся в страшное предложение.

Если я умру

Она не могла не написать этот конверт, не могла оставить меня без последних слов, но только существование этого письма, уже печалит меня.

Писем было всего пять и мне хотелось вскрыть каждое и прочитать всё сейчас, но думаю, Тэо лучше знает, что и когда прочесть, так что буду следовать её просьбам. После пережитого мне точно полагается прочесть хотя бы одно. Но какое выбрать? Письмо с печалью можно перечитывать постоянно, так что оставлю его на потом. Счастье даже на горизонте не предвиделось, этот конверт стоит спрятать в сумке и забыть. Одиночество так явно не ощущалось. Теперь в компании Боу, доктора, да и двухвостого, стало куда спокойней. Последнее письмо мне никогда бы не хотелось открывать. Так что...

Привет Лэмплок. Я не знаю, какое письмо ты откроешь первым, так что не удивляйся, что начало в каждом из них будет похоже. Прошу не читай их все сразу, иначе не получится поддержать тебя, когда моя помощь будет нужна больше всего. Ты же у меня послушная кобылка?

Прости. Если ты открыла это письмо, тебе сейчас не до этого.

Я бы лучше предпочла ЭТО, чем сложившуюся ситуацию. Я представляла, как она игриво улыбается и прижимается ко мне, произнося это. Хотя... Она, как всегда, права.

Порой бывает, что тьма сгущается вокруг. И я знаю, как тебе тяжело и ни разу ты не оставалась без меня в подобных случаях. Ты чувствуешь себя потерянной и не знаешь, как правильно поступить и что делать дальше. Что бы сейчас смогло помочь? Мой совет или одобрение? Разве ты не знаешь, что у тебя это и так уже есть? Ты может не всегда поступала правильно, но всегда стремилась к этому. Мы с тобой уже говорили об этом. Помнишь после Толл Тэйла «Путь Щедрости» устроил вечеринку. Это было чудесное время и ради таких мгновений и стоит прорваться сквозь тьму. Тебе так не кажется? Раньше так и было. Ты была готова преодолеть всё что угодно ради меня, но ты колебалась... Ты ещё тогда не убивала. По крайней мере думала так. Ты всё боялась совершить неправильный выбор. Начать убивать, развалить гармонию и спасти обычных пони, которые хотят жить или же погубить всё живое и уберечь гармонию, позволить плану Твайлайт осуществиться. Тогда, на танцах, прижавшись к тебе, я сказала, что любой выбор будет правильным. Ты можешь корить себя, сколько угодно, но ты добрая пони. И думаю именно сейчас это заметно более всего. Я провела эти пять месяцев около твоего тела, охраняя его и твою душу, что была со мной. Лишь отголоски происходящего в Эквестрии донеслись до меня. Но даже то, что мне известно позволяет предположить, что старой Эквестрии больше нет. Грустный взгляд Боу, каждый раз когда она сажала свой вертолёт после вылазки, угрюмое молчание Твайлайт, всё больше погружавшейся в саму себя и страна разорванная огромной бурей – всё это, отчасти наша вина. Но ты пыталась поступить правильно. Оправдывает ли это тебя? Успокаивает ли это? Зная тебя, думаю что нет. Но это точно не повод остановиться и позволить тьме выиграть.

Или может тебе кажется, что мир потерян и не стоит за него сражаться? Моё солнышко, ты ведь так не думаешь? Разве недостаточно в этом мире прекрасных вещей за которые стоит сражаться? Любовь. Да моя милая, я буду теперь вечно вытягивать тебя из пучины отчаяния любовью. Хотелось бы прижать тебя к себе и заставить танцевать. О, да! Ты терпеть не можешь танцы, но танцуешь ради меня.

Мы совершали ошибки и нас постигали неудачи, но в этом и суть, Лэмплок. Нельзя останавливаться. Может мы и ошиблись, но мы до сих пор живы. Война закончилась. Эквестрия свободна от солдат республики. И разве это неправильный выбор? Всё не так однозначно, как порой кажется. Чёрно-белый мир это обман, но кто сказал, что чёрного и белого цвета нет совсем? Ты тянешься к свету, Лэмплок. С твоего самого первого шага сделанного в одиночку. Послание родителей предначертало твою судьбу, а может они просто знали, что ты маленькая добрая пони. Твои мама и папа сказали правильно. Ищи свет, если вдруг оказалась во тьме.

Так что будь послушной кобылкой и выбирайся из тьмы, хотя бы ради меня.

Люблю тебя вечно. Твоя Тэо.

Часть Двадцать Девятая: Ответственность

— Ладно, народ, слушаем внимательно!

Если с утра я просыпаюсь от чужого властного крика, то денёк обещает быть тяжёлым. Глаза открываю с трудом, а моя седельная сумка послужившая подушкой, показалось необычайно мягкой. Сладкая нега тянула обратно в мир сновидений, но стало ясно, что уснуть уже не получится. Нехотя проковыряв глаза, я опёрлась на стенку холодного стального ящика – около него вчера и уснула.

— Я знаю, что держал вас в неведении до этого момента, — продолжил доктор, — Но теперь пора бы поделиться с вами планом. Лэмплок ты проснулась?!

— Да! – протянула я.

— Ну так иди сюда тогда! И так объясняю план вкратце. Чтобы его разработать у меня ушло долгих пять месяцев подготовки, так что давайте без лишних вопросов, просто доверьтесь мне.

Мы встали напротив доктора.

— Флаттершай ушла не по своей воле. И я знаю лишь одно создание, что хотело и одновременно смогло её выкрасть из под надзора Принцессы. Я говорю о Дискорде. Именно в его логово мы собираемся проникнуть. Для этого нам нужно основательно подготовиться.

Доктор развернул перед нами карту Эквестрии с пометками в виде булавок.

— Вам привет от Сэсси Сэддз. И так приступим. Во-первых, нам надо найти облачные клинки выкованные пегасами до объединения трёх рас. Звучит геморройно, согласен, но у меня всё готово. Мэйнхэттенский музей согласился обменять их на контейнер лекарств, — доктор указал на тот самый ящик, около которого я уснула, — Проблем не будет.

— Простите, доктор Ордерли, у нас проблемы.

Работники музея со скудной охраной выглядели побитыми. Половина экспонатов была разломана, остальная отсутствовала. По иронии судьбы это случилось не впервые дни апокалипсиса, а почти перед нашим прибытием.

— Нас обокрали. – пояснила в паре слов единорожка с перебинтованной головой.

— А я-то думал у вас Яки свадьбу праздновали, — ответил ей доктор.

— Мы ведь всё равно можем рассчитывать на лекарства? Вы ведь знаете у нас множество пони без чувств в клиниках.

— Нет.

— Ордерли, да отдай им лекарства, — попросила я.

— За что? – крикнул он, — Ты хоть представляешь сколько стоит этот контейнер. Там находиться иммуноглобин, Лэмплок. В старой Эквестрии можно было продать его и купить себе дом.

— Так мы не в старой Эквестрии.

— Поэтому он стоит ещё дороже! Затаскивай его! – скомандовал он двухвостому пегасу.

— Я один их не подниму. – флегматично ответил тот.

— А как ты их до сюда дотащил?

— Работники музея помогли.

— Да твою же мать, — доктор в отчаянии прикрыл морду копытами.

— Во-вторых, нам нужно найти ключ от укрытия Дискорда. И охрану этого ключа он доверил тем, кто ненавидел его сильнее остальных, но при этом очень любил Флаттершай. Я, конечно же, говорю про её зверушек.

Огромный медведь раскрыл свою пасть, его грозный рёв закладывал уши, а слюни летели в нашу сторону, будто заранее смачивая пищу, которая ещё даже не оказалась у него во рту. Доктор всё кричал нам, что это не главная опасность, но когда медведь схватил республиканца, я усомнилась в его словах.

— Молодец, отвлекай его дальше! – крикнул доктор

Он потянул меня в глубь пещеры где прятались животные Флаттершай, последнее, что мы услышали снаружи это выстрел винтовки и разъярённый крик медведя. Как и во всех пещерах здесь было темно и сыро. Лучи солнца едва проскальзывали сквозь вход и тени постоянно колебались – республиканец был до сих пор жив. Обычно, когда Ордерли говорит, что всё пройдёт спокойно – то начинается задница, тогда что будет если он заранее предупреждает, что нас ждёт ещё большая опасность?

Пока, в принципе, всё шло действительно спокойно, больше животных не было видно и лишь сверху на меня капала скопившаяся сырость пещеры. Я резко остановилась, когда эти самые капли начали ползать.

— Лэмплок, — испуганно произнёс доктор, — Ты главное не волнуйся.

— В-третьих, нам необходимо отыскать поезд. Не спрашивайте зачем.

В окрестностях Мэйнхеттена было множество заброшенных локомотивов, но не один из них не устраивал Ордерли. Нам, как он объяснил, нужен старый локомотив. И один из таких как мне помнится стоял в близи ужасного ущелья. Да, тот самый, на котором мы прокатились с помощью реверсивного хода. Однако, как оказалось, паровозик времени не терял, кто-то прицепил к нему те вагоны, что мы с Боу сбросили.

— Ну хотя бы поезд на месте, — пробурчал доктор.

Неожиданно труба локомотива задымила и весь состав начал движение, прямо-таки убегая от нас. Морду Ордерли лучше в этот момент было не видеть.

— БОУ догони их!

Всё-таки нам придётся гнаться за ними.

По сути этот локомотив не принадлежал нам. Но и те кто его угоняет явно не машинисты, так что преимущество за нами. Мы ведь ради благого дела пустим его под откос. «Персепшен-2» снизился над вагонами и только не говорите... Ох, да, именно это мы и собираемся сделать.

— У тебя есть план? — спросил доктора двухвостый.

— Да, да, — бурчал Ордерли, — Я такое в кино видел. Лэмплок, хватай сумки, ты идёшь с нами.

— Зачем?

— Потому что когда мы захватим локомотив, его нужно будет остановить.

Республиканец спрыгнул на крышу вагона. Ордерли подбадривающе похлопал меня по плечу.

— Давай, хоть раз в жизни спрыгнешь с вертолёта по собственному желанию, а не из-за турбулентности.

На крышу вагона я неуклюже шлёпнулась, о приземлении на все четыре копыта, можно и забыть. Если бы я была кошкой, то этот позор никогда бы не был забыт среди семейства кошачьих. Локомотив только набирал скорость, поэтому встречные потоки воздуха были весьма ласковы с нами.

— Прыгай! – крикнула я доктору.

— Зачем? – он удивлённо раскинул копыта в разные стороны, — Вы и сами справитесь.

«Персепшен-2» спешно отлетел от поезда и скрылся из виду. Замечательно.

— И четвёртое. Нам нужно узнать, где это самое убежище находится. Да, я врал, что уже знаю, но на самом деле я знаю того, кто знает, где находиться убежище. Это почти тоже самое. Он за солидную сумму битов, рассказал мне всё что нужно, чтобы подготовиться, однако, где именно прячется Дискорд он умолчал. Мы с ним поспорили, что Лэмплок сможет выпить стакан порчи и остаться в живых. Выиграем спор и он расскажет. Ты не волнуйся, после смерти у тебя к порче выработался иммунитет. Так что даже голова не закружится.

Меня рвало перед домиком друида, пока он и Ордерли горячо спорили.

— Да всё, Ордерли, — ворчал друид, — Она сдохнет.

— Да не сдохнет она!

Боу обнимала меня и зачем-то рассказывала про то, как её рвало на первых порах беременности. От этого становилось лишь хуже. Вместо привычной блевоты, тошнило странной штукой, похожей на смолу. И как только я успокаивалась, отвратительный вкус вырванной порчи во рту, заставлял блевать раз за разом. Копыта отнимались, вскоре я не могла пошевелиться и просто лежала на полу, наблюдая за тем, как увеличивается количество смолы.

Через несколько минут тошнить перестало, но затем я почувствовала позывы в туалет.

— Лэмплок, у тебя кровь! – закричала Боу. Потом помолчала и задумчиво прибавила, — У меня во время беременности такого не было.

— Так отдадите нам лекарства?

— НЕТ! – прокричал Ордерли.

Он вместе с республиканцем пытался сдвинуть металлический контейнер.

— Но вам ведь всё равно придётся оставить его тут.

— Но вам его... Уррхх... – он упёрся в ящик спиной, но даже этот сверх умный и ловкий трюк не помог ему, — Не отдам!

— Ну ладно, — подавленно отозвалась единорожка из музея, — Я вам хотела сказать, кто нас ограбил и куда они направились.

Доктор резко остановился, немного поглядел на контейнер и затем переметнул взгляд на единорожку из музея.

— Ладно, берите лекарства.

— А мы уже не возьмём, — проговорила пони.

— Почему это!?

— Потому что вы злой.

Может она и права. Только стоило ей это произнести, доктор зарычал и ударом копыта выместил свою злость на ни в чём невиновный контейнер.

Помимо темноты есть множество вещей, которые меня пугают. Не столь сильно, как темнота, но всё-таки пугают. И одна из таких вещей сейчас падала на меня с потолка пещеры. Пауки были очень маленькими, наверное, поэтому я спутала их с капельками воды.

— Лэмплок, стой!

Я неслась как безумная, прочь от пауков в глубь пещеры. Когда пауки перестали падать с потолка, я упала на пол и стала кататься по холодной земле, стараясь сбить пауков со спины, истошно крича при этом. Мысль о том, что маленькие создания ползают по мне своими маленькими ножками, ужасала. Да ладно. Стоит вообще признать, что даже подумать не успеваю об этом, когда вижу жуков или пауков или ещё что-нибудь подобное. Подоспевший доктор отряхнул меня телекинезом и всячески просил успокоиться. Наконец я спокойно выдохнула, убедившись, что ни одного паука на мне нет.

— Нормально?

— Ага... – всхлипнула я.

— Давай осторожней, где-то в глубине пещеры прячутся звери. И та дрянь, которую я боюсь больше всего.

Доктор помог подняться, отряхнул на сей раз копытом, улыбнулся, но когда он повернул голову улыбка его исказилась. Он смотрел на скопище животных – птицы, белки, летучие мыши, койоты и один муравьед – все они собрались вокруг одного предводителя. Белый кролик возвышался на каменном пьедестале, а на шее от света факелов блеснул ключ.

— Так ты про него говорил?

— Да.

— Пиздец.

В нас полетели жёлуди и колючки, мы едва успели прикрыть мордочки, как на нас бросились и сами звери, койот бросился на доктора, но он увернулся и зверь тяпнул меня, вцепился в ногу. Я задрыгала ногами, а в глаза попытались вцепиться летучие мыши, они дёргали за гриву, хлопали крыльями, и повсюду рычала, пищала и завывала животина. Койот дёрнул за ногу и я упала на землю, его зубы крепко держали, хоть и не врезались глубоко, со временем боль даже утихла, только вот ужасный зверь, грозно рычавший и пыскавший пену из рта, всё не отпускал и от этого совсем не успокаиваешься. Пальни я по ним ракетницей, пару белочек точно превратятся в палёные носочки, а убивать, хоть и животных, мне не хотелось.

Поле магии чёрного оттенка обхватило всех животных и вскоре они повалились на пол. Летучие мыши остановились посреди полёта и шлёпнулись на сырую землю, койот ослабил хватку, а белки, парализованные, лежали в залежах желудей.

— Постоянно забываю, что я так умею, — усмехнулся Ордерли.

Он коснулся магией моей ноги, ослабив боль, опять поднял и побежал в обратную сторону крича при этом.

— Следуй за белым кроликом!

Двухвостый помог мне спуститься, тамбур Эквестрийского поезда оказывается смертоубийственное место – один сильный рывок и до следующей станции придётся ехать на дрезине. Я посмотрела в окошко двери. Не ясно кто там двухвостые или Эквестрийские пони, но зато они точно нас не заметили. Пегас взял винтовку на изготовку, кивнул головой на дверь. Будь тут Скарлет, всё бы закончилось в считанные секунды. Ей бы не помешала ни тряска вагонов, ни отсутствие оружия. Мы бы просто запустили её в вагон и закрыли дверь, стараясь игнорировать брызги крови и крики тех, кого она забивает прикладом отобранной винтовки. А бедному республиканцу придётся оставаться неподвижным, чтобы начать стрелять.

Открываю дверь вагона. На нас уставилась пара республиканцев. Один из них развалился на полу, другой ковырялся в ящике. Винтовки у обоих под копытом, но не наготове. Республиканец ухмыляется и просит их обойтись без резких движений – позади нас резко открывается дверь другого вагона. Республиканец — единорог — не сразу заметил нас и выкрикнул, что-то про жратву своим товарищам. В вагоне, который позади нас, сидело ещё четверо.

Наш двухвостый бьёт сородича по ногам и затем скидывает с поезда, глухой крик оповестил нас о неудачном падении. Дверь с армадой республиканцев быстро захлопнули, испуганный пегас подпёр её собой, и конечно, бросил свою винтовку, в то время как жеребцы из вагона впереди к своим винтовкам потянулись. Тогда я вытянула свою переднюю ногу вперёд, направила ракетницу и сигнальный огонёк влетел в вагон, угодив в отдыхавшего жеребца. Пламя обожгло его, заставляя орать и молотить копытами стараясь стряхнуть огонь, республиканец испытывал ужасные муки, но это было лишь начало. Я хлопнула железной дверцей вагона и сквозь окошко пронеслась вспышка света – это сигнальный огонёк взорвался. Арию боли теперь пели дуэтом – это оба республиканца мучались от ожогов.

Двухвостый больше не мог удерживать дверь и нужно было куда-то идти. Раскрываю дверь и бросаюсь в пекло, огонь горит и это очень не нравится, двум истошно орущим, республиканцам. Двухвостый шмыгает за мной и прикрывает за нами дверь. Тут в отличии от заднего вагона, была куча ящиков, наёмники выдернули сиденья и устроили тут склад на колёсах, но вагон всё равно останется пассажирским, всё-таки он для этого создан. Это я сейчас так метафорично вспомнила про ракетницу, её предназначение и свое решение больше не убивать. То есть... Метафора в метафоре. Теперь трупов после меня не оставалось, зато я оставляла обожжённые умирающие от боли тела, которые до сих пор тут. Они никуда не делись! Разныться конечно можно, я имею полное право на это, но пожалуй не сейчас.

Одним из ящиков мы заслонили вход. После того, как мы кое-что тут возьмём, можно будет отцепить вагоны, этим самым избавиться от наёмников. Отгоним локомотив подальше к Паломино и будем ждать доктора. Я вышла в тамбур проверить всё ли нормально – сразу стало шумно — колёса бились о рельсы и свистел поток воздуха, разрезаемый быстрым движением состава. Послышался чей-то спокойный крик, мой двухвостый друг нашёл просто подходящее время, чтобы задавать вопросы. Автосцепка была исправна, я боялась, что они повредят её. Хотя о чём я? Замарочиваться никто бы не стал. На этом поезде единственная пони с паранойяльными заскоками это я. Я аккуратно свесилась из этого убийственного тамбура – чтобы перейти из одного вагона в другой, нужно прыгать на этом экспрессе, никто не думал о задохликах. Однажды, моё раздавленное вагонами тело, найдут на рельсах из-за того, что кто-то не думает о своевременной модернизации оборудования. Автосцепка была слишком крепкой и мне не хватит сил, чтобы сдвинуть её. Тем более без инструментов. Я поднялась на ноги и передо мной в раскрытой двери тамбура локомотива стоял рослый единорог. Я подзависла и затем опомнилась – кто-то ведь должен вести поезд. Машинист угрожающе треснул кочергой по стенке тамбура.

Красный смешивался с чёрным. Кровь с порчей. Смола поглощала багрянец, эта гадкая субстанция, которая сократила мою жизнь вдвое, в последний раз, когда мы встречались. Боюсь, что нет никакого иммунитета – тот факт, что я возможно не умру от этой дряни не означает, что у меня иммунитет. Просто уже поздно что-то терять. Я чувствовала себя непотопляемым дерьмом и можно даже считать это положительной чертой моей личности. Лёжа в траве, выблёвывая свои органы и мочась кровью, я находила время для размышлений. Над мыслями о том, что и как происходит. Я уже не выблёвывала, а буквально рыгала смолистой мокротой, её накопилось ещё немного и теперь всё началось опять. Когда меня вытошнило порчей ещё раз, то организм успокоился. Острая боль отпустила живот и вместо неё пришла тихая ноющая.

Это было вообще не нормально. То, что происходит с миром. Просто покажите кому-нибудь подобное лет пять назад и пони бы в ужасе убегали, зовя на помощь элементы гармонии. Мне бы так хотелось показать другим пони, что-то что творится сейчас, это ужасно и мы должны предпринять, что-то, потому что моих действий явно не достаточно. У Ордерли постоянно какие-то безумные планы, но они то и дело срываются. Он тащит нас из одного пекла в другое и всё напрасно. Ещё один план. Как только он провалиться или обретёт успех, я завязываю. Хотя... Думаю больше никому я и не понадоблюсь.

Зато я знаю, что мне нужно будет сделать. Рассказать другим, что убийства это то, чего пони должны сторониться. И по моему виду будет ясно видно, что они разрушают пони, как морально так и физически. Эквестрия достойна большего, чем быть загоном для шайки мародёров, которые забыли о воле небес. Мы не должны забывать, никогда. И апокалипсис этому не оправдание.

— Ну всё, она умерла.

— Нет!

— Вон глаза закрывает.

— Ладно, ублюдки. Вы твари и засранцы и я даже не уверен можно ли вам вообще доверять, но я пойду на эту сделку с вами, потому что МНЕ в отличии от вас не насрать на Эквестрию, — доктор прислонил копыто к морде, глубоко вздохнул и простонал, — Я отдам вам лекарство, оплачу ремонт музея и да, я отработаю смену в этой больнице. Поверить не могу, что все врачи Мэйнхеттена исчезли.

— Мы не обманываем вас. Просто мы тоже заботимся об Эквестрии, — пони из музея слегка улыбалась. Позади неё работники музея перетаскивали лекарство и грузили его на повозки, чтобы доставить тем, кто в нём нуждается.

— Теперь скажите мне, где эти наёмники?

— Они спешно покинули город и направились в Понивилль. Знаю, что это не сильно помогло, но они также что-то говорили про поезд до Паломино.

Доктор округлил глаза. Затем взглянул на меня, глаз у него дёрнулся, а мордочка была непроницаемой. Он подошёл к железному контейнеру и с размахом ударился об него головой, да так, что аж послышался звон металла.

— Что случилось? – спросила я недоумевая.

Он развернулся с диком взглядом и прокричал.

— Нам и так пришлось бы искать этот грёбанный поезд!

Череда таунхаусов с заколоченными окнами и разрисованными дверьми, словно поле увядающих подсолнухов, всё не кончалась. Изредка тут ещё встречались пони, неподалёку была больница, та самая, которой мы отдали лекарства. Боу молчала. Она знала, почему мы здесь. Давнее обещание, что мне необходимо было сдержать. Отец Боу, скорее всего уже ринулся на её поиски сам... Ладно. Во мне слишком мало оптимизма, чтобы произносить подобные фразы, прошло слишком много времени, чтобы надеяться на такое. У нас было время проверить дом Сэнди, пока доктор в больнице, заодно Ордерли проверил списки больных в стационаре, и родственников Боу среди пациентов не было. Так что её отец должен быть в добром здравии. Или мёртв. Боу молчала. Она знала, почему мы здесь. И совсем не знала, что думать по этому поводу. Что ей делать и как реагировать. Мне совсем не хотелось, чтобы она связывала меня со смертью своего отца, но да что уж там говорить – апокалипсис связал наши судьбы, так что если с чем я у неё и ассоциируюсь, так это с унынием.

— Здесь, — произнесла она.

Дом ничем не отличающийся от остальных. Двухэтажный с зелёной дверью. Лишь бантик, привязанный к почтовому ящику, выделял это здание от всех остальных. Это был их герб. Их знак, развевающийся по ветру и приводящий путника из дальнего пути к родному очагу. Мне было это знакомо. Поэтому я с ней. Буду с ней, чтобы там не случилось. Казалось дико циничным не надеяться на то, что её папа выжил и в тоже время казалось глупым ожидать чего-то другого.

Пегаска постучала. Затем ещё раз. Никто не открывал.

— Может его настигла глухота? – спросила я.

— Возможно, — ответила Боу.

Она спустилась с лестницы. Отодвинула камень и подняла ключ. Поднялась. Ключ щёлкнул в замке и дверь раскрылась – глухо скрипя, приоткрыла проход в пыльные чертоги. На полу виднелись следы чьих-то копыт. Маленькие островки оазиса в пыльной пустыни покинутости. Кто-то здесь был и живой. Но глаза Боу не округлялись от удивления, наоборот она будто вполне привычно захлопнула дверь, когда мы вошли. Она не обратила внимания на следы, её куда больше волновала пыль на шляпе отца. Она её взяла с вешалки и начала заботливо оттряхивать.

По скрипучим доскам мы прошли в глубь дома. В кухне была такая же пыль. Она была везде и лишь эти дорожки живых следов, заставляли ужасаться происходящему, потому что дорожки следов вели ровно туда, куда двигались мы. Они заканчивались у пустующего кресла-качалки. Боу села возле него, и опустив голову, произнесла.

— Я здесь уже была. Когда ты умерла, — она повернула голову, слезинка скатилась вниз по мордочке, пока не достигла лёгкой улыбки, — Это мило с твоей стороны, помнить об обещании не смотря ни на что. Я думала, что если прийти сюда с тобой произойдёт чудо. Прости... – она зарыдала.

И я ничего не могла поделать.

Я обняла её – она причитала о том, как любила своего отца. И я ничего не могла поделать. Она теперь была матерью. Не просто беременной кобылой, а той, кто ответственна за своё дитя и сделает для него всё.

— Ладно, — она утёрла слёзы, — Мне нельзя нервничать.

Мир в котором разрушается всё, удивительным образом сохраняет замечательное. Обращая что-нибудь в истлевающий пепел, он озаряет вещи прекрасные и мы начинаем их ценить. Но важно уметь делать свой выбор, а не просто спасать всё, что может сгореть. Боу сделала свой выбор давно, теперь она его только подтвердила.

— Бежим за кроликом, пока он удерживает медведя! – крикнул доктор, республиканец хоть и был весьма потрёпан, но до сих пор дрался с медведем.

— А может ты ему поможешь?

Ордерли слегка задумался а затем спохватился и луч тёмной магии вонзился в медведя и парализовал огромную тушу. Республиканец с ошеломлённой мордочкой оглянулся вокруг, и увидев нас, истошно заорал от негодования.

— Ты раньше так сделать не мог?!

Доктор лишь развёл копытами.

Кролик Эйнджел стоял около корней деревьев и когда мы повернулись на него, громко засмеялся, потешаясь над нами. Республиканец удивился, но мне-то было прекрасно известно, кто этот кролик и на что он способен. Самый вредный из всех питомцев Флаттершай, он изводил всех жителей Понивилля, если ему казалось, что кто-то что-то не так сказал или сделал Флаттершай. Откуда его знал доктор, мне неизвестно.

Ордерли попытался и в этот раз использовать заклинание паралича, но вместо тёмной энергии, рог выдал только пару искр.

— Теперь я вспомнил, почему не злоупотребляю этим заклинанием.

Доктор как-то упоминал, что его магические способности быстро выдыхаются и долго восстанавливаются.

— Давай торопись! Нам нужно догнать белого кролика, — крикнул Ордерли республиканцу. Судя по всему и в этот раз доктор выдохся.

Кролик дёрнул в лес, когда доктор рванул за ним. Двухвостый, вздохнув, ринулся за ними обоими. И что остаётся мне? Я скользнула в лес, пробегая между деревьями и уворачиваясь от низких веток, но вскоре все силы у меня кончились. Здоровье последнее время меня подводит, ещё больше, чем раньше. Порча давала о себе знать. Ноги устали, а сердце колотило, как кролик ногой. Уверенна они справятся и без бесполезного мешка дерьма. Меня то есть. Они убежали далеко вперёд. Деревья вечно дикого леса скрыли их силуэты и наступила тишина. Постепенно, шум цокающих копыт, растворился в спокойствии леса.

Огромное торнадо было бесшумным. Спокойно крутилось и сжималось, ожидая своего часа. Интересно, почему оно появилось? Неужели небеса нас так наказывают? Будто мы недостаточно наказаны... Боюсь о происхождение этой бури мне не суждено будет узнать. Если вдруг... Если вдруг, всё-таки, пони смогут пережить эти времена – запомнят ли меня? Хоть небольшая строка в архивах, о том, что была такая раздолбайка. Да... И все будут знать о том, как я всрала Эквестрию. Мне стало полегче и копыта понесли меня спокойной походкой в глубь леса. Животные неподверженные вирусу, продолжали существовать, как, вероятно, существовали и до появления пони. И теперь казались даже спокойней. Счастливей.

Наверное, я буду забыта, как и всё плохое. Это бессмысленно думать о подобном, скорее мне просто интересно. Так или иначе, после меня ничего не останется. И после моей матери тоже. Но думаю это всё бред с оставлением наследников. Я понятия не имею о том кем были мои прапрапрапрапредки. У Эпплов, к примеру, фетиш был на родственные связи – Эпплджек, как-то показывала их альбом. Но остальным это не присуще. Да и неужели жизнь моих прапрапрапрапредков стала бессмысленной из-за того, что их дальняя родственница слишком никчёмна и не стала изучать родословную, как ей велел отец. Это не сделало бессмысленным их печальные и радостные моменты жизни. Их любовь стала лишь более пламенной от своей особенности. Каждый влияет на мир и если уж делать архив, то со всеми. С той кобылкой, из деревни неподалёку, Рэйнбоу Фоллс, с новоявленным шерифом Эпплузы, с каждым умершим, с несчастной пони, по имени Скарлет и той, кого она пыталась спасти, но не успела. О небеса, пускай они просто запомнят, как всех спасла Твайлайт. Так будет легче.

Если вообще останутся те, кто смогут запомнить.

Выстрел нарушил тишину леса.

Машинист размахнулся кочергой, заставляя меня пятиться. Тяжёлая железная палка вонзилась в стену вагона, оставляя там вмятину. Эта вмятина, вполне могла быть смертельной, придись удар мне по виску.

— Стреляй! — крикнула я двухвостому.

Он спохватился, попытался выхватить ружьё, но он торопился и винтовка упала на пол, а единорог тем временем приближался. Перепрыгнув с локомотива в тамбур вагона, он яростно крикнул и схватил кочергу. Республиканец наконец прицелился. Единорог слегка занервничал и остановился в проёме дверей.

— Стреляй! – повторила я.

Но он опустил винтовку.

— Он Эквестриец.

У него был один хвост. А республиканец стрелял, только по тем у кого их два. Я кричала чтобы он убил его, я жаждала его крови. Как Скарлет, которая не могла убивать, но желала этого. У единорога сердце в копыта ушло, когда он увидел пушку направленную в его сторону. Тогда моё обещание это не более, чем наркоз для совести?

Пламя охватило вагон. Мучавшиеся республиканцы утихли – возможно они были мертвы. Все обещания, все желания, лишь ширма – существенно усложнившая сегодняшний день, но даже после этого, у меня копыта не поднимались выхватить винтовку и пристрелить того единорога. Возможно безумие уже охватило его и тогда он способен убить нас. Возможно его мораль и гармонии утеряны и тогда он способен убить нас. А если не он – то мы сгорим в пожаре, который устроила я сама.

— Лэмплок, лови!

Республиканец кинул мне под ноги облачный клинок – он пошарился в коробках, пока я возилась с автосцепкой – тот самый клинок, который мы и искали. Лезвие клинка и впрямь было сделано из облака. Единорог начал крутить кочергу телекинезом и приближаться ко мне. Обоими копытами держась за рукоятку могущественного клинка, я думала о том, как бы не убить этого пони. Если уж клинки способны помочь остановить Дискорда, то что они сделают с обычным Эквестрийцем.

Я увернулась от кочерги и полоснула лезвием по ноге единорога. Но оно прошло насквозь не оставляя даже царапины.

— Так поэтому его называют облачным... – успела прошептать я, перед тем как единорог ударил кочергой по моей ноге, которую совсем недавно искусал койот.

Я сразу же согнулась пополам и упала на пол вагона. Единорог замахнулся ещё раз, но с ног его сбил республиканец. Они были в опасной близости от тамбура и запросто могли свалиться вниз.

— Отыщи второй клинок!

Я ринулась к коробкам. Всё вокруг полыхало, чёрный смог не уходил из вагона и напротив, с каждой минутой количество едкого дыма только увеличивалось. Несколько из коробок были вскрыты, на поверхности одной из них должен быть второй клинок. Не положили же их в разные коробки? Позади меня слышались крики. Я на миг оглянулась. Республиканец избивал единорога, но на секунду остановился и единорог накинулся на него. Двухвостый давно бы прикончил своего врага, но не мог этого сделать, точно также, как и королевская гвардия, во время войны.

Мы летели на поиски поезда. После изнурительной встречи с любимыми зверушками Флаттершай, хотелось, чтобы всё прошло гладко. Хоть бы не пришлось гнаться за поездом. Думаю с нас вполне достаточно. Тем более с республиканца. Схватка с медведем, это не то, с чего хочется начать денёк. Ордерли внимательно глядел вдаль, стараясь уловить взглядом локомотив, и поэтому, ему было не до обсуждения политики с двухвостым. Я подошла к пегасу.

— Это было впечатляюще.

— Это было ужасно, — улыбнулся он, — часто вы в такое попадали?

— Нет. С медведями дрались в первый раз. У нас вообще раньше был налаженный контакт с фауной.

— Особенно с найтмервульфами? – он усмехнулся

— Бааа... Эти не в счёт.

Он очищал шлем с надписью про ответственность, откинувшись на стенку вертолёта. Успокаивающее монотонное действие. Что-то вроде компульсий, которых у меня, кстати, давненько не было.

— Я ведь даже твоего имени не знаю.

Он усмехнулся ещё раз и после этого, улыбка его пропала.

— И не узнаешь, — твёрдо сказал он.

Я слегка подзависла, но затем поспешила удалиться. Не в первой, когда мне отвечают подобным тоном, но в данном случае это было неожиданно.

— Прости. Не хотела... Это не моё дело, ты прав.

— Нет! Дело не в этом, — он отложил шлем в сторону и глубоко вздохнул, — как думаешь я хороший пони?

— Конечно!

— А республиканцы?

Я опять подзависла. Мне пора бы уже начать пить таблетки от головы или отдохнуть денёк другой, а то подобный темп работы мозга, просто удручает. Хотя, что поделаешь, если ты патологическая тугодумка?

— То есть... Все?

— Да. Они хорошие?

— Ну... То есть... Ну, мне ведь нужно...

— Вот именно. Они для тебя не хорошие. И это вполне нормально. Пока я не узнал Эквестрийцев, вы тоже казались мне не совсем хорошими. Или республика уверила меня в этом. Просто ещё я знал, что и республиканцы ведут себя как дерьмо в последнее время. Поэтому и дал Эквестрийцам шанс. И вы показали себя с очень хорошей стороны, — он улыбнулся, — наверное, те дни в Эпплузе, были одними из лучших в моей жизни после начала войны. Но мне не давала покоя мысль о том, что и в республике, когда-то было также. Может чуть менее гармонично... Но всё-таки. И я хочу, чтобы для тебя... Чтобы я был всего лишь одним из... Наверное, я странно объясняю. То есть сейчас, назови я тебе своё имя, ты перестанешь воспринимать меня, как просто республиканца. Я хочу показать тебе, что каждый способен стать лучше. Каждый может сложить оружие и каждый заслуживает прощения, если он его искренне просит.

Два клинка лежали у меня в седельной сумке, а локомотив находился под моим управлением, но республиканец до сих пор не мог справиться с единорогом, а я не могла справиться с автосцепкой, даже все инструменты мира не помогли бы мне. Тут нужна была сила, которой у меня нет. Я нервничала, ведь от этого зависело всё, я нервничала и постоянно смотрела в сторону горящего вагона.

Республиканец повалил единорога на пол. Рядом с ними упала горящая балка и вслед за ней обрушился участок крыши, искры вспорхнули вверх от истлевающих досок, когда те повалились вниз.

— Я не хочу тебя убивать, — сквозь треск пожара, послышался голос двухвостого снайпера.

Он отошёл от единорога и прошептал.

— Не хочу.

Единорогу на это, похоже, было всё равно. Он телекинезом схватил горячую балку и ударил республиканца по голове. Я закричала, но мой крик беспомощно растворился в звуках пламени. Единорог забивал республиканца, с каждым ударом, балка багровела всё больше. Ещё была надежда. Эквестрийцы не убивают. По крайней мере, раньше не убивали. Не могла же Эквестрия пасть так низко и так скоро? Он ведь не убьёт его? Мы вытащим его из горящего вагона, залечим ожоги...

Единорог выхватил винтовку, она слегка обгорела, но вряд ли была повреждена. Эквестриец прицелился в республиканца, которого мне не было видно за кучей обрушившихся досок. Нееет. Он не сможет убить его. Сейчас бросит ружьё. Он его бросит. Не станет стрелять.

Громкий звук прорвался сквозь пламенные языки, обжигавшие своими прикосновениями вагон и затем кровь брызнула на единорога, обагрив его шкуру и винтовку. Я заревела. И хоть до сих пор надеялась, что он жив...

Эквестриец со стеклянным взглядом посмотрел на меня. Он был убит. Также, как он только что убил республиканца, он точно также как и он, был мёртв. Он осознал, что с ним только что произошло и что он только что сделал. Что он здесь вообще делал? Его наняли машинистом. Заплатили битов и сказали, что дадут сверху, если груз доедет в сохранности. Так было? Единственный благородный республиканец, которого я знала, умер за пару битов сверху?!

У меня было огромное желание стрельнуть из сигнальной ракетницы ещё раз. Моё обещание было итак нарушено и я вполне смогу нарушить его ещё раз, ради такого повода. Пелена слёз и едкий дым огня мешали прицелиться, но когда я наконец была готова стрельнуть, нечто остановило меня. Я долго смотрела на единорога, убившего настоящего героя. Героя, который спас жителей Эпплузы. Героя, который спас меня и тех, кто мне так близок теперь. Героя, который стремился доказать, что он не один такой в республике.

Я так и не смогла выстрелить в единорога. Он отодвинул ящики, в вагон вбежали республиканцы прикрываясь от дыма, и тут упала ещё одна балка обрушившая крышу вагона окончательно. Раздалось ещё пару выстрелов, а после этого, осталось лишь пламя.

Я выстрелила в воздух сигнальной ракетой, остановила локомотив, разместилась около котла и заплакала, прикрыв мордочку копытами.

Я открыла глаза. Сквозь слёзы стараясь разглядеть, что там вокруг. Перестало тошнить, но голову теперь сжимало ощущение боли. Шкурка промокла вместе с хвостом, и было очень зябко. Любое движение заставляло меня мучиться. Несмотря на это, кто-то подхватил меня и потащил, я запищала от тысячи гвоздей врезавшихся в мозг и мало этого, так ещё кто-то громко кричал. Это были голоса доктора и Боу. Они спорили. Он говорил о том, что всё получилось, о том что друид всё рассказал. Она говорила о том, что он придурок рисковавший моей жизнью, она говорила о том, что он придурок погубивший слишком много жизней. Он сказал ей, что всё это ради Эквестрии. Она сказала, что не позволит ему погубить ещё и жизнь её ребёнка.

— Это наш ребенок, а не твой.

Доктор положил меня на оледеневший пол «Персепшена-2». Они с Боу продолжали громко ругаться. Вскоре вертолёт начал взлетать и их крики, частично, поглотил звук лопастей. Доктор с Боу опять разругались, а мы опять потеряли ещё одного пони, который хотел помочь другим. И мне стало одиноко.

Белый кролик корчился от боли, вся его шёрстка была перемазана в крови. Но нас волновало не столько его состояние, сколько то, как мы будем объяснять это Флаттершай. Ногу на прочь оторвало. Подоспевшая Боу орала, и, видимо, из детских стишков была уверенна, что все доктора умеют пришивать лапки зайчикам, Ордерли, забравший ключ, бегал вокруг кроля, трясся окровавленной конечностью и, плеская кровью во всех вокруг, только республиканец недоумевал, чего такого в этом ушастом.

— Ты можешь так не орать!

— Сам не ори! На меня вообще орать нельзя!

— Да ладно вам, это просто кролик!

— Да что ты заладил-то! Это не просто кролик. Это кролик Флаттершай!

— Да откуда мне было знать-то!

— Действительно! Если бы Ордерли объяснял свои дурацкие планы, такого дерьма не было бы!

— Можешь не ругаться! Ты всё-таки мою дочь носишь!

— Ого! С каких пор тебе интересно твоё дитя стало? И с чего ты вообще взял, что это кобылка?

— Потому что я проверил, — мы все замолчали. Боу вцепилась взглядом в Ордерли, — Я врач и единорог. Я проверил. Это кобылка.

На мордочке Боу вспыхнула мимолётная улыбка и затем погасла, чтобы разгореться ещё раз.

— Обсудим позже, — с глупой улыбкой произнесла она, и её взгляд устремился сквозь мир, в одну лишь ей известную сторону.

— Не хотел напоминать, но у вас тут заяц дохнет, — прошептал пегас.

Доктор спохватился, а Боу вышла из транса и, спотыкаясь, пошла к «Персепшену-2». Только что благодаря тому, что двухвостый подстрелил кролика Флаттершай зародилась возможность на воссоединение семьи. Они конечно могли разругаться в любую минуту, но смотреть на них, благоговеющих от чуда зарождения жизни, настоящая радость.

— Думаешь, есть ещё надежда, что они будут вместе? – спросила я двухвостого.

Он улыбнулся.

— Надежда есть всегда.

Часть Тридцатая: Если тебе станет одиноко

Мне стало очень одиноко. Сразу стало ясно, какой конверт стоит открыть. Но дело было не только в этом.

Мне слегка полегчало, мы направлялись к Лэйни и это будет последняя остановка перед логовом Дискорда. Мы были всё ближе к пропасти и деться было не куда. Неизбежное пугает хуже неизвестного, а если уж неизвестно чего ждать от неизбежного... Торнадо утянуло нас вовнутрь, и теперь начало сжиматься. Глаз бури исчезнет для всех в этом мире, если Вендиго одержат победу. Но даже если мы спасёмся, то скольких ещё предстоит потерять. Я уж молчу о тех пони, которые мне не знакомы. Скарлет, республиканец погибли так неожиданно. Совсем не так, как пони должны умирать. Хотя должны ли пони вообще умирать, неужели мы заслуживаем такой участи?

После всех жизненных переживаний закрыть глаза и увидеть свет. В чём же тогда смысл? Не думаю, что он вообще есть и вообще я, наверное, не правильно прожила жизнь, в ней совсем не было радости. Все мимолётные мгновения веселья быстро омрачались существующим положением дел. Моя любовь — столь светлая – принесла мне больше всего счастья в жизни, но весь наш с Тэо роман переполнен печалью, хоть и светлой. Вся жизнь до вспышки вируса, да и после прошла в печали, перед моими глазами пронеслась череда бесчисленных страданий и смертей, столько боли было пережито мной. Но я не жалею ни о чём. Разве что о хороших пони, которые погибли.

И от этого мне очень одиноко.

В минуты, когда смерть пытается скинуть меня в пропасть, я чувствую себя менее одиноко, чем тогда, когда смерть становиться медленной и дышит в спину морозным дыханием, напоминая о неминуемой погибели. Сейчас в «Персепшене-2» настоящий дубак. Боу сердиться в кабине пилота, а Ордерли насупился в другом конце вертолёта. Я между ними. Лежу на одеяльце, едва высохшая, но до сих пор дрожащая от холода. Меня вывернуло полностью после стакана порчи и кажется не только физически, но и ментально. Успев многое обдумать, пока блевала, я опять таки пришла к очередному выводу, который мало что поменяет в мире. Единственное, что меняется из раза в раз так это моё отношение к миру. Ничего кардинального. Но подвижки есть.

Так вот, в эти минуты, когда весь мир замерзает, Тэо разжигает пламя внутри меня. И, кажется, сам апокалипсис не сможет остановить меня на пути к помощи другим пони, на пути к спасению Эквестрии. Тэо внушала веру в лучшее, она видела смерть, как путешествие – ещё дорога, по которой мы можем пройти вместе. Она больше, чем моя жизнь, она моя душа. Как недавно выяснилось ещё и в буквальном смысле. Теперь я одна – она ждёт, пока я найду её. И пока моё путешествие не закончится, придётся продолжать в одиночестве.

Я вскрываю конверт.

Привет, солнышко. Я решила, что написать тебе пачку писем на тот случай, если я ослепну, не такая плохая идея. Твайлайт не торопиться выводить тебя из комы, а меня привезли в Кантерлот и теперь даже не получается видеться с тобой.

Это моё первое письмо, так что поддержи меня.

Я не зря начала с того, что сижу сейчас одна в замке. Мне тоже очень одиноко. Хотя и раньше это было полным безумием. Ты рядом со мной, пока я отчищаю твоё сердце от порчи, ты рядом со мной, твоя душа в моём копыте. Тем не менее, ты не слышишь. Нас разделяет бессознательная завеса, за которой твой разум, твои мысли, твоя душа и что самое главное, там ты сама. Я могу поцеловать тебя, но ты не чувствуешь. Но признаться честно, я всё равно касаюсь твоих безжизненных губ, и сердце сжимает тоска по тебе. Даже когда душа на месте, ты не в состоянии сказать мне что-либо, хотя бы один осмысленный взгляд, лёгкое прикосновение... Я сама беру твоё копыто и глажу себя по щеке. Мои слёзы падают на твою ногу и катятся вниз по шёрстке. Ты лежишь глядя в свой собственный мир, и мордочка твоя выражает страдания, печаль и великую скорбь. Через несколько дней меня увезут в Кантерлот, ты останешься там. В лаборатории, в ужасной расщелине. Я схожу с ума. Общество Боу совершенно не спасает. Мне всё также одиноко, рядом она или нет. Лишь порой, когда она рассказывает нечто чрезвычайно увлекательное, удаётся забыть о том, что совершенно одинока сейчас, но стоит слегка призадуматься и я вспоминаю о своём одиноком ожидании.

Я часто плачу лёжа в постели и могу провести так весь день. С тех пор как ты умерла, мне стало мило твоё любимое хобби – придаваться меланхолии. Ты видела в ней особую ценность, для тебя депрессия это мировоззрение, философия и смысл жизни. Ты смотришь на мир глазами, наполненными слезами. В этом твоя маленькая особенность. Порой вспоминаю их – особенности – одну за другой. Будто сумасшедшая – лежу, плачу и вдруг на мордочке проступает улыбка. Лёгкая улыбка, светлой печали. Вспомнила о твоей любви к мороженому. Ты его ела даже, когда потеряла вкус. Так оно тебе нравится. И твоё странное желание коллекционировать лампы. Хотя с чего же ему быть странным? Я ведь всё ещё оставляю свет на ночь. И ты ещё любишь меня. Твоя необъяснимая зависимость, которая делает меня счастливейшей зеброй на земле. Почему ты так меня полюбила? Что такого увидела?

Ты просто сумасшедшая, да и дело с концом. Больная на голову пони. Только такая могла полюбить меня. Ты уж прости, солнышко, но стоило сказать тебе правду. Всё-таки поцеловать проклятое копыто... Это было весьма мило. Хотя нет... Это сейчас мило. Тогда это было, как будто меня освободили. Страх навсегда остаться одной из-за этого дурацкого копыта и совершенно не нужного, как тогда казалось, дара. В итоге и то и другое помогло мне не остаться одной. Но не стоит об этом. Не хочу думать о твоей смерти, о твоих страданиях, когда я вытянула твою душу. Мне куда приятней вспоминать тот вечер, наши танцы, ночь любви и твои наивные зелёные глаза в которых отражались мои. А помнишь наш поцелуй в повозке. И затем ещё один поцелуй. И затем долгая, долгая ночь поцелуев и слёз счастья.

Вспомнилось, когда увидела тебя в новом штабе «Пути Щедрости». Потерянную и израненную. Ты ещё пыталась тайком выпить зелье лечения. Разве так выполняют обещания? Честно признаться тогда я была испугана, как никогда. Даже после вспышки вируса, когда все погибли и я осталась одна, а в нашем караване поселились найтмервульфы, даже тогда я не была испугана, как тогда когда не увидела тебя в ангаре, со всеми прибывшими. Пони всё прибывали и прибывали, а тебя не было. Мне казалось, что жизнь закончена. Без тебя мне в этом мире больше нечего. Я была готова пойти и лечь в комнате, ожидая прихода смерти, чтобы броситься на твои поиски в ином мире.

Эх, это самое счастливое письмо, что у меня получилось. Все письма до этого были сплошь об одиночестве и о том, что от этого тлеющего мира остаётся лишь пепел. Но даже это письмо приходит к твоей смерти. Потому что к этому всё пришло. Ты умерла, и я осталась одна. Теперь же когда тебя должны разбудить, вернуть к жизни, подходит моё время. Я оглохла и сижу теперь в полной тишине, вскоре должна ослепнуть и даже не знаю, смогу ли, когда-нибудь увидеть тебя. Я долго думала, как спастись от одиночества и, похоже, единственная наша возможность не быть одинокими – это быть вместе. Боюсь только, что такая возможность представиться лишь после смерти. Такое вот очень депрессивное спасение – ждать смерти.

Я отрываюсь от письма. Мои глаза переполнены слезами и жгучей болью, а сердце сжимается от разлуки с ней. И мне больно не от того что я одна – а от того что и она была одна тогда. Я наклоняюсь к письму и смотрю вниз. Там ещё строчки, написанные второпях.

Лэмплок. Моя любимая и дорогая Лэмплок. Моё солнце, моё счастье и моя жизнь. Я увидела тебя. Ты была в пустыне после пробуждения и я дождалась тебя. Я увидела тебя. Но самое главное, ты мне сказала то, что спасло бы меня от одиночества... Ну и пускай я услышала это только теперь, ты всё равно меня утешила. Теперь я смогу утешить тебя. Ты сказала, что все эти пять месяцев ты думала обо мне, хоть и прибывала в мире подсознательного. Даже там ты думала обо мне и любила меня всем сердцем. Так что знай, моё солнце. Когда я лягу в капсулу, все мои мысли будут о тебе, каждую секунду и каждое мгновение, я буду думать только о тебе. Просто вспомни об этом, чтобы не чувствовать себя одинокой.

Часть Тридцать Первая: Королевство Лэйни

Вдали показалось магическое поле. Неужели мне показалось? Нет, это было действительно оно. Прямо в том месте, где должен был быть Понивилль, красовался огромный купол магической энергии, точно такой же какой был во время войны. Нахлынули ужасные воспоминания, как тогда в Толл Тэйле. Посещение Понивилля с каждым разом даётся всё труднее. И если тогда Тэо меня поддерживала, то теперь придётся столкнуться с кошмарами в одиночку. Радовало лишь одно – я наконец-то встречусь с Лэйни. По сути у нас был лишь один разговор и тот по рации, но она казалась всегда родной. Нас с ней связывает нечто необъяснимое и хоть мы, наверняка, очень разные пони, у нас есть нечто похожее.

Безумие видимо.

«Персепшен-2» приземлился около края купола. Выйдя из вертолёта и ступив на сухую безжизненную траву, я узнала это место. Непробиваемая стена магии отделяла нас от вида на ферму семьи Эппл. Именно отсюда на нас напали республиканцы. Я поёжилась, но моим друзьям было не до меня. Они оба старательно делали вид, что не замечают друг друга. И если Ордерли делал это весьма убедительно, изображая сосредоточенную занятость, то Боу нарочито выказывала своё безразличие.

Доктор безмолвно повёл нас за собой. Я оглядывалась вокруг. Огромный магический купол, казалось, простирался до небес, а с другой стороны нас окружал вечнодикий лес с бешеным и неуправляемым торнадо, продолжавшим бесшумно крутиться. Вскоре мы достигли небольшой арки – крохотный зазор в магическом поле. Арка была железной, окаймлённой драгоценными камнями. Что-то вроде двери сквозь магическое поле. Рядом с аркой стояли два единорога и пегаска, которая увидев доктора, улыбнулась, поприветствовала нас, попросила зайти и сказала, что немедленно доложит принцессе о нашем прибытии.

— Принцессе? – спросила я тихо у Ордерли.

— Я же говорил. Лэйни теперь принцесса.

— Послушай если это шутка, то ладно. Хвост с ней. Совсем не забавно, но я переживу. Однако если это правда, то прошу, подготовь меня заранее.

— К таким вещам нельзя подготовиться, — мрачно добавила Боу, — так что лучше готовься челюсть подбирать с пола.

Мы недолго стояли, когда подъехала обшарпанная карета. Она Понивилльская – помню, ездила такая по городу, видимо её восстановили как могли. Сбежались земнопони и затрубили в трубы, инструменты были измятые, явно вытащенные из под завалов, кто-то выкатил красную ковровую дорожку и, наконец, пегаска встретившая нас у арки, громко объявила.

— Принцесса Понивилльская – ЛЭЙНИ!

Двери кареты распахнулись. Из них вышла единорожка с меховой накидкой, которую она поспешно скинула. Под накидкой красовался грязный, перемазанный в грязи и не только, бледно-зелёный комбинезон мусорщицы, в довершении, на глазах принцессы Понивильской красовались тёмные солнцезащитные очки вандерболтов. Кстати о них. Скинув меховую накидку, единорожка показала не только свой не свежий комбинезон, но и крылья или то, что от них осталось – они были переломаны и не раз.

Несмотря на всё... Если забыть о том насколько эпатажно выглядела единорожка... Лэйни действительно аликорн. Она смотрела на нас с благородным выражением мордочки, слегка приподняв её и наблюдая за нами, как и прочие правители слегка свысока. Я вспоминала её женственный голос и мастерство, с которым она кидалась в бой, так что её кандидатура на посту принцессы теперь виднелась вполне ожидаемой.

Но всё это разрушилось когда она громко хрюкнула от смеха и начала заливаться весельем. Она повалилась на пол в свою меховую мантию, сдерживая смех, она пыталась встать, но внезапно её опять прорвало. Боу приложила копыто к мордочке.

— Видели бы вы свои морды, — её голос был по прежнему изящен, между прочем, — Типа я вся такая величественная, тут трубы, гобелены и прочее дерьмо, а вы прям пилигримы в поисках ночлега у подгорного короля, — раскаты её звонкого смеха звучали ещё недолго перед тем, как она встала на четыре копыта и выдохнула последние остатки веселья, — Ух!

— Впечатляет, — монотонно произнёс доктор.

— Да ладно вам, — отмахнулась она, — Вы же знаете, что это всё ради неё, — она тыкнула копытом в меня и затем приготовилась к объятиям, — Ну, приятно всё-таки встретиться.

Я долго стояла перед ней с отвисшей челюстью, пока доктор слегка не подтолкнул меня к ней в объятия. Она крепко стиснула меня.

— В жизни выглядишь ещё унылей, чем по чужим рассказам, — шёпотом начала она, — это так шикарно.

Мы ехали в королевской карете до замка принцессы.

— То есть ты даже не знаешь историю о том, как я спустилась в тартар и победила Тирека?

— Ты ведь умерла... – только и сумела я произнести.

— Ну началось! Не умирала я. По крайней мере тогда. Ладно, слушай сокращённый вариант.

— А что с полным вариантом, — перебила Боу.

— В свете последних событий, не думаю, что он когда-нибудь будет закончен, — печально добавила Лэйни.

— Очень жаль, — сказал доктор.

— Так вот. Я знаю, что ты копыта отбросила при битве за Кантерлот, но я тогда не умирала и даже ранена не была, просто мою рацию раздавило обломками башни и все сразу заверещали «Уууу... Лэйни умерла, её съедят черви» на самом же деле я была цела и невредима, а тебя тогда-то и подстрелили, но к сожалению, я была на другом конце города и путь преграждала огромная башня, которую я и обрушила. Весьма успешно кстати, говорят до сих пор валяется. Собираюсь я значит навалять всем республиканцам пиздюлей, как вдруг объявляют полное отступление. «Путь щедрости» лавку сворачивает и все бегут кто куда, а в небе объявляется эта Твайлайт и её рыцари в доспехах. Спорить было бесполезно, я видела твой истекающий кровью и порчей труп через бинокль и... В общем я помогла Твайлайт добить республиканцев. Это было кровавое побоище, после которого стало ясно, что убивать других пони это не моё, — она помолчала, — В добавок я убила сына своего друга и его любовника. Вышло не красиво. Так что вместо того, чтобы охотиться на пони, я стала охотиться на всякое магическое свирепое дерьмо и постепенно изничтожила всех магических злодеев. Так я покончила хотя бы с одним видом зла, что честно говоря, сильно греет мою душу. Как-то так, вот.

Она непринуждённо улыбнулась. Нормального разговора из такой завязки точно не выйдет. Представляю сколько она пережила и сколько крови на её копытах. Удивительно, как она умудряется относиться ко всем своим несчастьям с пренебрежительной насмешкой. Мне очень хотелось её обнять и пожалеть, но судя по ней, это последнее, что хочется этой кобыле.

— Ты не рассказала главное, — подсказал Ордерли.

— В смысле? – изумилась Лэйни, — Ты про тот случай, когда под землю ушёл Толл Тэйл?

— Чего?! – воскликнула я.

— Нет, нет, — поспешно ответил доктор, — Про крылья расскажи.

— Аааа... Вы про это. В общем история-то житейская. Как-то раз я умудрилась вляпаться в ситуацию похожую на твою. В общем тоже чуть не подохла. Но у доктора был козырь в рукаве и Твайлайт вместе с Луной пришлось меня аликорнизировать, — я посмотрела на Ордерли. Судя по всему у них с Лэйни богатое на событие прошлое. Ничего удивительного, пока я коматозилась пять месяцев, можно было ещё один апокалипсис устроить, — Правда моя аликорнизация пришлась не всем по вкусу и кое-кто решил исправить это «недоразумение» и попытаться оборвать мне крылья, — она опять хрюкнула от смеха своим прелестным, истинно кобыльим и очень нежным голосом, — Я тогда уже завалила Тирека и решила, посвятить себя важному делу. Восстановлению общества, — она глянула в окно кареты и серьёзно заметила, — Никто об этом не беспокоился.

Я совру если скажу, что здесь неспокойно и атмосфера приближающегося конца давит на всех. Да, конечно многое не было восстановленно, но Понивилль притерпел значительные изменения с тех пор, как я побывала здесь в последний раз и это даже если не считать магического купола над головой. Понивилль городок весьма маленький и привести его в надлежащий вид куда проще, чем тот же Кантерлот.

Это не было похоже на отчаянные попытки создать уголок рая перед смертью. Пони просто жили здесь. Судя по всему, до сих пор действовали биты, а кто-то даже занялся фермерством и садоводством или может просто вытащил старые припасы. Народу было очень много. Самой оживлённой частью города была рыночная площадь. Я даже видела пару маленьких кобылок и жеребят. Не думаю, что и у Лэйни есть тиранические наклонности. Похоже, она принцесса, которой пони заслуживают.

Карета резко остановилась. Я выглянула в окно ещё раз и увидела замок принцессы Твайлайт, хотя думаю сейчас здесь резиденция её высочества Лэйни.

— Пошли у меня есть подарок для тебя! – крикнула Лэйни спешно выбегая из кареты в своей меховой мантии. Доктор закатил глаза, — ВОТ!

Лэйни указывала копытами на оторванную голову пони, насаженную при этом на кол – острая деревянная палка проходила насквозь через правый глаз. Единорожка искренне улыбалась и продолжала тянуть копыта к голове бедолаги. Я не могла узнать кто это. Вся мордочка в ожогах и ссадинах и вообще едва похожа на голову, обоих ушей не хватало, а скопления насекомых пожирали гнилую плоть.

— Эта сука убила тебя! – всё также улыбаясь, произнесла единорожка, — И я эту суку убила. Всё это ради тебя, — она обняла меня и крикнула всем, — Ну, пошлите за стол!

Все пони направились в замок. Поток толпы совершенно не обращал внимания на кровавый абажур. Голова уставилась на меня, больше она не была опасна, но до сих пор внушала ужас. Ужас от того, на что способны пони у которых забирают тех, кто им дорог. Доктор подошёл ко мне и также устремил свой взгляд на то, что осталось от моей убийцы.

— Она мучила её весь день. Ты представляешь? Весь день и это не преувеличение. Лэйни заставляла вылечивать эту пони, поддерживать её жизнь, чтобы её мучения продолжались как можно дольше. И только затем, когда все мы устали, а твоя убийца потеряла сознание, Лэйни отрубила ей башку, а после кинула в холодильник. Безумие.

Посещение Понивилля, встреча со своей убийцей и смерть двоих пони, которых я знала, навевали ужасные мысли. В голове проносились бесчисленные сцены расстрелов. Пули летели из одной стороны в другую, бесчисленный свинцовый поток превращался в багровый. Реки крови по королевским улицам и мёртвые тела – то чего уже не исправить. Об этом можно лишь сожалеть.

— Я хочу, чтобы вы подняли свои бокалы! – Лэйни, в своей меховой накидке и в солнцезащитных очках, говорила тост и каждый пони за огромным столом был готов поддержать свою принцессу, — За кобылу, которая умерла, пытаясь спасти нас, выпьем за её упрямое желание помогать, даже после смерти! За мою подругу! За доблестную пони! За жительницу Понивилля! – она повернулась ко мне и улыбнулась, — За Лэмплок.

ЗА ЛЭМПЛОК!

Раздался громкий крик. Пони выпили. И забыли.

Чарка вина передо мной убывала весьма неспешно. Оно приятно вязало во рту и слегка щипало, пить его небольшими глотками было настоящим удовольствием, хоть и на вкус обычная вода. Мне казалось у меня куча вопросов к Лэйни, но теперь когда мы, наконец, встретились, я будто успокоилась и хотела просто побыть в её обществе. Она была безумна и построила мир вокруг себя таким образом, что безумие не только не мешало, а было неотъемлемым атрибутом этой пони. И всё это в Понивилле. Как она это сделала?

Может ответ на дне стакана.

Она в основном общалась с доктором и Боу, которые постоянно перебивали друг друга и кидали злые взгляды. Точнее сказать, это делала только Сэнди. Ордерли невозмутимо выслушивал Лэйни. К слову говоря, Лэйни была не одна. Около неё сидела курносая пони в лёгком пальто и изредка что-то говорила ей шёпотом.

Было ещё пару тостов. Вообще их было много и чаще всего звучало «Небеса, храните принцессу». Было даже слегка весело пару мгновений, но слишком уж я чужеродно выглядела на этом застолье в нашу честь. Когда наступил небольшой период затишья, доктор резко сказал.

— Это всё очень здорово, но признаться честно, мы пришли к тебе за помощью.

Лэйни на секунды задумалась и улыбка ушла с её мордочки, затем она правда попыталась улыбнуться ещё раз.

— Вам нужно жильё, вода, еда? Пфф... Оставайтесь в Понивилле и...

— Нет, Лэйни, — тут её улыбка окончательно пропала, — Ты знаешь, что мне нужно.

— Пошёл нахуй, — она не крикнула, но сказала это достаточно громко, чтобы все пони через несколько секунд после этого замолчали. За столом собрался чуть ли не весь город, но все утихли, когда их принцесса занервничала, — Ты приходишь в мой замок, приводишь сюда Лэмплок, как приманку для меня и затем пытаешься подбить меня на очередную бойню.

— Это не бойня. Я всего лишь пытаюсь спасти Эквестрию.

— Её все пытаются спасти. Я, Лэмплок, Принцесса, даже грёбанные республиканцы говорили, что хотят спасти нас, а в довесок ещё и ты со своим «Путём Щедрости». Все пытаются спасти Эквестрию, но пони почему-то продолжают дохнуть, а мы только и делаем, что убиваем. Все уже успокоились. Один ты тут слоняешься как...

— Безумец? – с язвительной улыбкой спросил Ордерли.

— Пожалуй, и так. В любом случае я больше ни куда не пойду. Я спасла Эквестрию по-своему. Погибло очень много народу и теперь я очистила свою совесть. Не собираюсь больше двигаться с места. Когда всё вокруг не правильно, нужно попробовать начать с себя.

— Лэйни, вокруг апокалипсис!

Она хмыкнула.

— Можно найти тысячу оправданий самому себе и найти множество проблем в других, но тогда проблемы никогда не кончатся. Ты будешь бросаться из стороны в сторону, пока не поймёшь, что ты заперт. В воображаемой чаще. И пока ты стараешься пройти сквозь одни растения, вокруг тебя нарастают другие. Это превращается в нескончаемый лабиринт и ты будешь бродить там так долго, что забудешь чего хотел изначально.

— Я хочу решить только одну определённую проблему. Только одну.

— Да? И сколько же было таких проблем, — вступилась Боу, — Ты постоянно говорил, что мы почти победили. Что до победы над всем злом и над всеми бедами осталась пара усилий. Но каждый раз, когда мы преодолевали этот порог оказывалось, что впереди нас ждёт новый путь, который нужно начинать заново. Твой «Путь Щедрости» затянулся. А Лэйни создала место, которое действительно можно назвать... Эквестрией. Здесь можно жить, здесь можно не бояться того что всё разрушиться, здесь можно не бояться смерти, да и если выбирать место в котором растить дитя, то только в этом.

— Молодцы. Просто здорово, — доктор поаплодировал им копытами, — Я вижу, в чём дело. Тут действительно здорово. Классное местечко. Да. Я бы тут открыл клинику с удовольствием. Ставил бы припарки, укольчики колол. Да только вот в чём загвоздка. Пока вы тут греете жопы в тепле, в магическом саркофаге размером с город, болезнь продолжает пожирать вас. И да, я знаю что ты, Лэйни, слепая, но неужели тебе не сообщили об огромном грёбанном торнадо, которое завелось у вас под боком?

Стоп. Что? То есть... Лэйни слепая. Ах! Так вот зачем ей очки.

— Мне про него известно.

— Так вот моя дорогая, даже если бы болезнь и позволила самым везучим прожить лет эдак одиннадцать, то вот торнадо нет. И если прямо сейчас, что-нибудь не предпринять, то всех нас ждёт скоропостижный конец. И твоих подданных в том числе.

Недовольный народ, который и до этого бухтел, теперь открыто выражал своё недовольство. Слова Ордерли им явно не нравились. Правда, не берусь сказать, чем именно. То ли тем, что оскорбляли их принцессу, то ли тем, что звучали они весьма правдиво.

— Не смей...

— Так что это не я возвожу вокруг себя лабиринты, — прервал её доктор, — Ты. Ты возводишь вокруг себя лабиринты, пытаясь спрятаться от чужих проблем, которые раньше пыталась решать. Лэмплок, в отличие от тебя, до сих продолжает пытаться спасти этот мир.

На этом месте Лэйни дала Ордерли пощёчину. Шлепок был звучный и разнёсся по всему залу. Народ затих, а Боу не знала, как реагировать, она вроде только что была против доктора, но теперь смотрела на него с сочувствием. Лэйни вышла из-за стола и повернулась мордочкой к задней стене, на которой висел огромный меч. Стальное оружие держалось на проржавевших подпорках, оно не сверкало и отражение его не блестело. Это был видавший виды меч без особых изысков. Лэйни провела копытом по лезвию. Пони в пальто подошла к ней и опять что-то прошептала.

— Чего от меня хочешь? – громко сказала Лэйни.

— Того же, о чём просил в прошлый раз. Мы пытались найти тебе замену, но всё обернулось очень печально.

Единорожка обернулась, хоть она и была слепая, она смотрела в глаза, значит, могла видеть другим способом. Подняв тяжёлый меч телекинезом, пони вскочила на стол и громко заявила.

— Мои подданные! Я говорила, что уничтожила всех злодеев Эквестрии, когда-либо нападавших на нас или пытавшихся напасть на нас. Но ещё один, только один, остался жив. ВЕНДИГО! – пони заохали и зашептались, — Я не знаю можно ли отрубить этой твари башку, но если это так, я принесу её в Понивилль и также насажу на кол!

Зал взорвался радостными возгласами, звуками чокающихся стаканов и громким криком «Небеса, храните принцессу». Лэйни же угрюмо уселась за свой трон, кинув меч рядом. Она обиженно глянула на доктора, который добившись своего, не проявлял никаких эмоций – ни ехидства, ни радости.

Всем стало весело. Со временем. Может в голову другим ударил хмель, а может им казалось, что что-нибудь измениться. Все верили, что убив самого злого монстра, можно спасти Эквестрию, будто за всем этим стоит один злодей. Но за нашими несчастьями крылось нечто большее, чем происки злых духов. Вендиго не с помощью меча победили. Они здесь из-за того, как мы вели себя, они не наше наказание, они просто неотъемлемый факт. Естественный процесс саморазрушения, который мы и запустили. Можно оправдать нас тем, что не было выбора, но оправдываться можно, чем угодно – это всё равно нас не спасёт. Похоже мне хмель точно ударил в голову. Стало печально на душе.

Шумиха пугала и мне захотелось покинуть этот пир поскорее. Я сказала об этом Лэйни и она предложила проводить меня. Я долго отпиралась, всё-таки не должна принцесса покидать пир, однако, кажется ей самой хотелось уйти отсюда, тем более это была прекрасная возможность послушать Лэйни.

Снаружи было прохладно. Звёздную ночь из-за купола наблюдать не приходилось. Лишь фиолетовое бельмо над головой. Было жутковато темно. Я поёжилась от чувства страха, но со мной была Лэйни, а улицы Понивилля освещены фонарями, так что это меня успокоило. Мы шли по дорожке и наши ровные шаги отдавали спокойным цокающим звуком и когда мы достаточно далеко отошли от замка, этот звук стал единственным в окружающей тишине, ровно до тех пор, пока Лэйни не начала говорить.

— Ты не разговорчивая, да? – улыбнулась она.

— Вроде того.

— Пити такая же.

— Вы с ней?...

— Всё сложно. Но скорее да, чем нет.

Мы прошли ещё немного, и вышли на рыночную площадь. Теперь она казалась заброшенной, что вполне естественно, но меня одолевали глупые воспоми... Нет. Они не глупые. Всё-таки это был настоящий кошмар, развернувшийся неожиданно и разрушивший всё в одно мгновение, он прошёлся по моему городу и так ненавистному, как торнадо и окончательно снёс хорошие воспоминания об этом месте. Кровавые надписи и ничком лежащие тела, дома без стен и крыш, всё это навсегда останется здесь, под куполом, воображаемым или настоящим.

— Тебе удалось сделать из этих руин замечательное место. Безопасное.

— Да. Я так терпеть не могу собственный город, — к моему удивлению заявила она, — его жители ненавидели меня, а затем я спасла их всех от республики.

— И они извинились?

— Нет. Выгнали. Так что теперь ненависть к Троттингему у меня в крови. После скитаний мне захотелось создать такое место, где всем было бы хорошо. Я не про утопию, но знаешь, про Понивилль, столько сказок ходит, тут всё-таки принцесса раньше жила и элементы гармонии. Это место воистину волшебное. Тихий городок вдали от суеты, но при этом всегда в центре важных событий. Он вроде тех мест из легенд, которое героиня покидает, ради своей цели, в путешествии спасает мир и затем всё равно возвращается в свою деревушку, в которой всё по-старому.

— Героиня смотрит на деревушку и осознаёт горькую правду – ей здесь уже не место.

— Весьма пессимистично, — улыбнулась она.

— Прости. Просто странно, что из всех мест ты обрела счастье именно в этом. Какие же мы всё-таки разные. Для меня это кладбище страшных призраков, для тебя это город мечты. В этом и суть, наверное.

Она улыбнулась и вздохнула. Свет уличного фонаря скользнул по её солнечным очкам.

— Я смотрю на тебя и думаю «Как ты ещё не умерла?» — она говорила на полном серьёзе без тени иронии, — Ты относишься ко всему столь... Сознательно. Ты даже не стараешься закрыть глаза. Мне рассказывали о твоих молчаливых депрессиях. Боу долго описывала твой взгляд смотрящий в никуда. Ты будто постоянно бродишь по самым страшным кошмарам в своей голове и во сне и наяву.

— Да я просто кусок унылого говна, Лэйни.

— Критично, — и опять. Ни сарказма, ни иронии. Она очень ответственно отнеслась к этому разговору, что даже я пыталась отшутиться и выехать на самоиронии, но было уже поздно, — Это может и правда. Но вопрос не в этом, а в том, что сделало тебя такой. Ты прекрасно знаешь то, что мир очень страшное место, даже без всяких республик и вирусов.

— Ты ведь тоже знаешь об этом?

— Конечно. Но отказываюсь признаваться в этом. Я слепая не только на глаза. Я отказываюсь видеть то, что находиться у меня перед носом и заменяю действительность сказкой. Нелепой и глупой. Я отказалась от сражения с республикой, отказалась от поиска лекарства и пошла убивать монстров и волшебных злодеев.

Она остановилась около не отстроенного «Сахарного уголка».

— Каждый сражается, как может.

— Но этого не достаточно!

— Так никогда не будет достаточно.

— И ты с этим смирилась?

— Нет. Просто ничего не могу с этим поделать.

— А я не могу ничего не делать. Это не для меня — просто страдать. Смысл моих страданий если они ничего не меняют? В чем тогда смысл?

— Не знаю, — тихо ответила я.

— Прости, — успокоилась она, — Это был очень тупой вопрос.

— Почему же? Нет. Совсем не тупой. Поэтому-то на него ответить и не могут. Другое дело, глупо это спрашивать у меня. Знай я в чём смысл, то думаю война бы давно закончилась, а в Эквестрии наступил бы рай. Ты задаёшь его мне от отчаяния, но представь, что было бы, знай я ответ. Я бы озвучила его тебе, открывая истину мира в последней инстанции, разрушая все твои не совпавшие с правдой устои, которые поддерживали твою жизнь. Возможно, перевернёт всё твоё мировоззрение, оставит тебя ни с чем и заставит отказаться от всего, что любишь. Что ты тогда сделаешь? Правильно – пойдёшь против смысла. Нарушишь все законы во имя того, что для тебя важно. Хотя, может быть и нет. Но я точно сделаю так. Я не героиня и это не проявление моей скромности, а просто вывод. Я делаю так, как нужно мне, так, как хочется мне, где в этом героизм? Можно, конечно, бесконечно твердить о том, что я на стороне добра и пытаюсь сделать мир лучше для других, но добро- это очень относительная штука, как и зло. И знаешь, я всё это только сейчас осознала. По-моему это бессмысленное говно в конечном итоге. Республиканцы просят помощи у небес или у кого там, точно также как и мы. И утверждать, что правда именно на нашей стороне, просто не честно. Я, пожалуй, перестану думать о смысле и просто попытаюсь отчистить мир от того, что мне кажется злом.

Мою пламенную речь, какие у меня бывают редко и нечасто, разумеется, вначале встретило удивлённое молчание. Потом Лэйни выдала.

— Ну и унылое же ты говно.

— Ну хоть что-то в этом мире действительно точно и определенно.

Мы конечно посмеялись над этим и отошли уже от злосчастного «Сахарного Уголока»

— Да ладно тебе. Главное, что мы прикроем друг друга, если что.

— Ты только больше башни на себя не роняй.

Она посмеялась и ответила мне язвительной шуткой про порчу. Мы обменялись впечатлением о смерти — тут она явно побеждает. Бедолага умудрилась умереть несколько раз за своё путешествие. В тот раз, когда Твайлайт аликорнизировала её, она чуть не умерла от цирроза. Алкоголь это единственный монстр, который одолел её. Она говорила и говорила. О злодеях, которых побеждала, о пони, которых встречала, о приключениях с доктором в Толл Тэйле. Она говорила и говорила, будто рассказывала сказочную балладу, великий эпос о похождениях героини.

Рано или поздно любая дорога доводит героиню до дома. Мой стоял нетронутый. Хотя... Крышу залатали, а кровавые надписи стёрли. Это был небольшой подарок от граждан и Лэйни в частности. Принцесса лично также намалевала «29» на почтовом ящике.

— Точно не хочешь вернуться на вечеринку?

— Нееет, — протянула я.

— Ладно. Если вдруг захочешь, приходи. Мы тебя ждём. Ну, до тех пор, пока не уснём.

Принцесса Понивилля оставила меня одну у дома. После её рассказов я была в приподнятом настроении и сомневалась насчёт своего решения остаться в тёмном доме, где мне постоянно снятся кошмары. Свет был зажжён везде, где только можно, моя с трудом уцелевшая коллекция ламп, теперь работала на славу. Я уселась на кровать в своей комнате, которая теперь походила на маяк. И у меня было очень странное чувство. Не похоже на печаль, её оттенок я узнала бы. Тут я усмехнулась. Это было весьма странно, да и вообще вряд ли такое могло произойти, но, похоже, что я чувствовала нечто похожее на счастье. Неужели эти глупые разговоры смогли так повлиять на моё настроение.

Мои копыта мгновенно скользнули в седельную сумку. Это было мгновение которое упускать просто нельзя.

Дрожащими копытами я держала письмо с надписью

Если ты почувствуешь себя счастливой

Привет, солнышко. Я написала этот конверт самым последним, потому что набор писем вышел весьма депрессивным. Но я подумала, что если вдруг хоть что-то что сможет вызвать улыбку на твоей мордочке, то, пожалуй, нужно быть с тобой рядом и в этот момент. И, Лэмплок, если вдруг ты открыла этот конверт первым, то прошу не читай их все сразу. Ты ведь у меня послушная кобылка?

В этот раз это смогло навести на меня пунцовую краску. Более того вспомнилось, как мы когда-то лежали тут вместе. И она умеет красить щёки багрянцем.

Я пишу это письмо с определённой целью и лишь бы мне не облажаться. Ладно, что уж там, давай с места в ужасный каньон. Я хочу поговорить о твоих родителях. Если раньше все усилия прилагала, чтобы не поднимать эту тему и не расстроить тебя, то теперь, думаю, время пришло.

Тебя беспокоило, гордятся ли они тобой. Как и любое дитя в этой вселенной. Всем нам важно оправдать родительские планы, которые они составили ещё до того, как мы появились на свет. Думаю не стоит говорить о природе этих планов и о том, как они появляются, куда важнее, что нам с ними делать. Наша жизнь складывается определённым путём под воздействием окружающей среды – и заботливых советов родителей и враждебных сил этого мира – да и многих других вещей. Но все это лишь дороги. Множество дорог, по которым нам предстоит идти. И лишь мы выбираем, по какой именно дороге идти.

Часто указатели, которые нам расставляют родители, приводят на те пути, по которым они бы прошли с лёгкостью, а мы постоянно спотыкаемся и с трудом, нехотя передвигаем копыта. Родители уверены, что в конце пути его дитя ждёт лучшая жизнь, чем была у них. По крайней мере они бы этого хотели.

Ты чувствовала себя потерянной после смерти тех, кто дарил тебе заботу всё детство. Ты не знала куда идти и в буквальном и в переносном смысле. Расплывчатые указания о поиске света и ничего более. Место где будет безопасно. Сейчас невольно задаёшься вопросом, существует ли такое? Но кое-что ты смогла выполнить – отыскать свет. Ты меня называешь светом. И тем не менее ты продолжала сомневаться в том, сделала ли ты достаточно, чтобы родители были горды за свою дочь. Ты всё гадала, что бы такого совершить, чтобы уж точно заслужить права называться дочкой.

Ты много думала об этом в Балтимере и сказала, что твои родители хотели лишь того, чтобы ты была счастливой, но так и не сказала выполнила ты их просьбу или нет. Вообще это весьма удивительно. Родители тебе не оставили знаков или дорог по которым можно пройти, только направление.

И ты, вроде бы, неплохо справляешься. Мне лестно видеть в твоих глазах слёзы счастья, когда ты говоришь, про любовь ко мне. Я делаю тебя счастливей, это моё предназначение.

Перестань искать скрытый смысл в их словах. В их просьбе не было недосказанности, только определённость. Они гордятся тобой, я уверенна. Если мы когда-нибудь удочерим маленькую пони или зебру, я буду предельно горда если она захочет стать похожей на её маму. То есть на тебя. Ты говоришь, что совершила много ошибок – по моему же ты преодолела много трудностей. Я бы хотела, чтобы наша дочь, которой, судя по всему, у нас не будет... Прости, всё это общение с Боу заставляет вспомнить, о том, что я шаловливка в годах. Я не настаиваю и не прошу, но... Подумай об этом. Так вот. Я бы хотела, чтобы наша дочь взяла от тебя всё. И если так она и сделает, то единственное о чём бы я её просила – быть счастливой. Это к вопросу о том, как родители выбирают нам дороги. Они пытаются дать детям то, чего не хватало им. Если вдруг мы победим, то я не посмею заставить свою дочь тратить жизнь на бесполезные попытки, что-либо доказать. Пускай будет счастлива и живёт в своё удовольствие. Всё остальное это полный бред.

Моё солнышко, если ты вдруг сейчас хоть немного счастлива, то знай, что я от этого ещё счастливей. Не знаю, что тебе подарило это чувство, но не грусти от того, что меня рядом нет и я не могу сейчас разделить это счастье с тобой. Будь я рядом, то сделала бы всё, чтобы ты стала счастливей. Всё. Целую тебя. Вечно Люблю.

Твоя Тэо.

Только она могла сделать меня счастливой. Разговоры с Лэйни, жизнелюбие Боу и саркастичность доктора, могли лишь напомнить о том, что счастье вообще существует, но только Тэо могла сделать меня счастливой.

Я улыбнулась. Сложила письмо в конверт и легла в обнимку с ним. Странно это. Впервые я спокойно засыпала с мыслью о том, что всё это ради любви. Не ради того, чтобы спасти других пони или, быть может, сделать мир лучше. Нет. Я делала это ради любви. Я вспомнила о том, как ужаснулась тому, что пускай лучше все пони в этом мире погибнут, но Тэо будет жива. Впервые я спокойно засыпала с мыслью о том, что всё это ради любви.

Стоило ожидать. Опять мой дом. Ночь. Кошмар. Всё то же самое, двухвостый пытается убить меня, но я ничего не делаю, лишь говорю, что настала моя очередь умереть. Республиканец удивлённо смотрит на меня, его винтовка смотрит в мою сторону без удивления. Неожиданно двухвостый перестаёт целиться и уходит из моего дома. Через дверь. Я как всегда слышу шорох в комнате родителей. Лестница слегка поскрипывает, а я не тороплюсь. Мне уже надоело находиться взаперти своего же кошмара. Но вырываться отсюда с боем тоже бесполезно – уже делала так.

Я шла так медленно, что маленькая Лэмп забежала в спальню раньше меня, но Лок её не сожгла. Захожу. Лэмп держит в копытах лампу, она стоит около Лок и они обе... Счастливы. Они становятся ещё счастливей увидев меня. Они смотрят на друг друга и кивают.

Лэмп выпускает из копыт фонарь и меня охватывает паника. Стекло трескается, масло разливается по полу родительской спальни и мгновенно вспыхивает. Стена огня разделяет нас, а я ничего не могу поделать, мне боязно за них, они сгорают, но им совершенно не больно и кажется каждый раз когда пламя дотрагивается до них, они становятся лишь спокойней и счастливей. Стоит мне один раз моргнуть и от них остаётся лишь пепел, но кошмар на этом не заканчивается. Огонь медленно охватывает всё вокруг, дом в считанные секунды превращается в тлеющие угли. Пламя окружает меня и мне не куда идти. Это всего лишь кошмар, но мне очень страшно.

— Прости, не хотела тебя сюда приводить, думала ты останешься на вечеринке, отдохнёшь и всё-такое, но похоже грустить это твоя жизненная цель, так что... Короче скоро придём.

В больнице, где лежали пони без чувств, была гнетущая атмосфера, сопровождавшаяся гробовой тишиной. Лишь в приёмном отделении пони кричали – это те кто недавно потерял зрение. Они рыдали и размахивали копытами, потерянные и беспомощные.

Жители Понивилля переоборудовали старую больницу и теперь тут лежали те, кто потерял всё. Они не двигались и не разговаривали. Лишь изредка можно было заметить, как у кого-нибудь блестят глаза. Мы продвигались дальше и приблизились к хорошо оборудованной палате, которая не пострадала во время штурма республиканцев.

Там лежала единственная пациентка. Нижняя часть мордочки забинтована, глаза закрыты, широкие крылья раскинулись и торчали из под одеяла и свешивались с кровати кончиками перьев, едва касаясь пола.

— Пришли, — сказала Лэйни.

— Кто это?

— Ты когда-нибудь видела кровавые надписи...

— Это она? – перебила я Лэйни шёпотом.

— Да. После того, как ты якобы умерла, нас нашла она. Она прилетела держа в копытах табличку с твоим именем написанным кровью, судя по всему, она следила за тобой до тех пор, пока тебя не отравили порчей. Она всюду следовала за мной, так и не сказав ни слова. В отличии от всех кто присоединялся к моей команде, она никогда действительно не нуждалась во мне. Я была всего лишь напоминанием о тебе.

— Ты знаешь, что-нибудь про неё?

— Она любит шифры. Очень. Однажды это вытащило нас, когда мы были по уши в дерьме. Загадки и прочая чепуха, всё это её приводило в экстаз. Я не знаю есть ли у неё семья, любила ли она хоть кого-нибудь, для чего она это делает. Ничего не знаю. Кроме того, что ты ей важна.

— Я никогда не встречалась с ней до этого. И думаю, она больше ненавидела меня.

Лэйни хмыкнула.

— Когда мы узнали, что ты не умерла, я в первый и последний раз видела её слёзы. Когда я спросила её об этом и сказала, что рада видеть её такой счастливой. Она своей кровью написала о том, что расстроена. Когда я попросила объяснить, она написала, что ей будет видеть твои страдания вновь, — Лэйни помолчала, — Но она их так и не увидела. Болезнь забрала её и если мы хотим, чтобы она хоть когда-нибудь смогла вытворить ещё одну жуткую хуету и затем зашифровала её, то давай поторопимся, — в её голосе слышались натужные весёлые нотки, — Ещё неизвестно чего ожидать от логова Дискорда. Чувствую это будет крышесносно.

— У тебя нож есть?

— Чего?

— Нож.

— Блять, Лэмплок, ты такая же пизданутая как она?

— Мы тут втроём пизданутые, — спокойно ответила я.

— И то правда, — согласилась Лэйни и слегка уколола меня ножом. Я ойкнула и схватила листок для диагноза, который валялся тут больше для приличия, чем для пользы.

«Будь счастлива, пожалуйста»

Мы вышли на свежий воздух. Я всё не могла выкинуть её из головы. Она обожала загадки. И из себя сделала такую же загадку. Ни имени, ни цели, ни причин, ни намёков, ни ответов. Но даже потеряв все чувства, она смогла сделать так, чтобы все задавали эти вопросы и продолжали гадать. Так или иначе, она оставила после себя величайшую загадку, которую мне не разгадать.

Часть Тридцать Вторая: Теория Хаоса

Безумие всегда ассоциируется с весельем у пони. Безумные клоуны, безумные выходки, безумные поступки. Всегда прослеживается какой-то мотив крышесносности происходящего, однако никто из пони и не думает о том, что у безумия есть и другая сторона, та которую обычно предпочитают скрывать. На этой стороне льёт дождь и капли оставляют ржавчину на железной решётке, что скрывает окно палаты психиатрической клиники. Я с той самой грустной дождливой стороны, но сегодня мне предстояло вторгнуться в другую сторону –крышесносную. И для этого тоже придётся совершить нечто крышесносное.

Всё-таки въехать локомотивом в скалу это достаточно крышесносно.

Мы долго пытались тыкать в неё ключом и просто копытами в надежде, что тут такая же система защиты, какая была у Твайлайт. Но Дискорд на то и Дискорд, что не стал мелочиться и выдумал нечто сумасбродное. Доктор слегка вздохнул и сказал, что придётся рискнуть. Как бы он не старался спрятаться за этим вздохом я то знаю, что ему весело. Лэйни вообще скакала по тамбуру с облачными клинками наперевес. Принцессе было приятно вырваться из «рояльной» обстановки и окунуться в давно забытый дух приключений. Как заявила Аликорн – «Расправляться с монстрами Эквестрии это моя священная регалия». Благо она прихватила для этой цели ещё и свой меч, поскольку облачные клинки были на редкость бесполезны.

Боу помахала нам, когда мы выглянули из окна перед отправкой. Пегаска решила остаться, чтобы не навредить своему дитя магией хаоса. За нас она видно не беспокоилась.

— Лэмплок, — она позвала меня, — Получилось выкроить немного времени.

После этого она достала из сумки шарф и протянула его мне.

— Вспомнила как быть портной.

— Боу... Я даже...

— Надень уже грёбанный шарф. Ты без него не Лэмплок. Будет обидно, если ты пустишься в своё надеемся последнее приключение без него.

Тёплый и не колющийся. Он сразу укутал мою шею как влитой.

— Я знаю он не будет таким особенным как тот...

— Он будет, — перебила я её.

Ордерли дал команду отправляться и я спешно запустила локомотив, улыбнувшись Боу на последок. Доктор выглянул в окно, чтобы тоже попрощаться с Боу. Она с едва заметным теплом шепнула, чтобы тот был осторожен. Лэйни тайком попрощалась с Пити и вскочила в кабину. Котёл запыхтел. Едкая, чёрная копоть хаотично выбиралась из трубы разбредаясь по всей округе и затем медленно растворяясь в воздухе. Колёса ударялись о стык рельс и приятно лязгали. Но стоило помнить, что к чему. Это была не увеселительная поездка на локомотиве и зная Дискорда всё полетит в тартар буквально на первой минуте.

Локомотив набирал обороты. Это возможно странно, но кто-то построил отдельную ветку, ведущую прямо в горный массив. Может раньше тут хотели проложить туннель, но видимо с началом войны, все строительные работы пришлось забросить.

— Лэйни, — позвал доктор.

Аликорн проверяла своё снаряжение. Она таскала с собой внушительный арсенал, помимо тяжёлого меча и облачных клинков она прихватила пару винтовок, складную дубинку и ещё пару видов неизвестного мне оружия. Услышав голос доктора Лэйни кивнула.

— Тебе нужно залезть на котёл с ключом.

Она послушно открыла дверь кабины и сопротивляясь потокам воздуха начала карабкаться. Затем опомнилась и спросила почему именно она, на что доктор ответил нервными высказываниями о том, что скала близко.

Она действительно показалась. Было раннее утро. Первые лучи солнца только-только коснулись наших мордочек. Эти же лучики скользнули по глыбе камня на которую мы неслись. Она уныло глядела на приближающийся локомотив не собираясь двигаться с места.

— Лэмплок! – крикнула Лэйни, — Подсвети замок!

Я включила прожектора на локомотиве. Свет пролился на скалу, заставляя её сиять. Она преобразилась и оживилась и признала наше приближение. Мы более не были для неё пустым местом, но она до сих пор угрожающе стояла на месте. Лэйни выставила ключ вперёд целясь прямо в камень. Я подбросила ещё угля и топка жадно поглотила его, ускоряя ход машины.

— Мы разобьёмся! – крикнула Лэйни.

— Нет! – громко крикнул Ордерли, — Всё выйдет! Лэмплок подай сигнал!

Гудок громко, протяжно закричал на глыбу, будто она его послушает и сдвинется. Экспресс всё прибавлял ходу, Лэйни с трудом держалась на котле, Ордерли неустанно глядел в окно, ожидая подтверждения своей правоты, а я с опаской следила за котлом и стремительно сокращающимся расстоянием. Всё ближе и ближе. С каждым учащающимся стуком колёс. Мы совсем вплотную подъехали к скале и она зашевелилась.

Фух... Ну всё в порядке. Сейчас она разъедется и мы проедем... Стоп. Это что её... Да ладно.

У скалы зашевелилось два участка, пока они не моргнули. Это были глаза, которые неожиданно появились у скалы, после показались очертания недовольного рта, который широко раскрылся. Скала решила нас сожрать!

— Грёбанный Дискорд! – только и успела прокричать Лэйни, когда скала захлопнула за нами пасть.

Тут не было рельс, единственным светом были прожектора, освещавшие глотку скалы по которой мы с трудом катились. Локомотив петлял из стороны в сторону пока не развернулся боком и не опрокинулся. Угли вылетели из топки в мою сторону. Я прикрыла мордочку копытами, чтобы меня не опалило. Скрежет локомотива всё ещё ползущего по спине боком, неприятно царапал ушную раковину. Мы до сих пор скатывались и не могли остановиться, хотя впрочем останавливаться было поздно. Истлевающая древесина жглась, обжигая шерсть, я пыталась встрепенуться, чтобы сбросить её но локомотив сильно вздрогнул ещё раз, сквозь закрытые глаза прорезался свет – столь ярок он был в том месте куда мы попали. Я приоткрыла веки, чтобы взглянуть – сверху свешивалась драгоценная люстра... И вдруг локомотив начал накреняться, будто падает с обрыва. Едва мой резкий испуганный крик вырвался наружу, как с грохотом стальная машина обрушилась вниз. Впрочем лететь пришлось недолго и уже через несколько секунд гравитация дали о себе знать. Голова треснулась в безразличный металл, послышался звон, который доносился из моей головы и был громче всего вокруг. Со временем он утих и стало ясно – мы остановились. Доктор спрыгнул и упёрся об боковую сторону кабины – теперь она была полом – всеми четырьмя копытами. Улыбнувшись он выдал.

— С прибытием.

Доктор протянул мне копыто, но было бесполезно. Попытки подняться на ноги были болезненны, множество лёгких ожогов и синяков, являющиеся поездки нашей увлекательной поездки, давали о себе знать. Боль старалась защитить меня и всеми способами кричала о том, что остановиться нужно не только поезду, но и нам. И хоть боль призвана спасать организм в данном случае остановиться значило умереть. В мире Дискорда уже начались несоответствия. Рог доктора засветился заклинанием, тёмная аура обволокла мои ноги и боль ушла. Несколько ран слегка затянулись, но на самом деле он лишь заглушил болезненные ощущения, раны в итоге разболятся и придётся залечивать их.

С трудом выбравшись из поезда через переднее окно мы нашли Лэйни. Она с кровоточащей раной недоумевая глядела вокруг. Не знаю каким зрением или ощущением она смотрит, но это действительно обескуражило бы любого. В логове повелителя безумств, властителя сумасшествия и самого духа хаоса, который в одну секунду может превратить вас в папайю, а затем отправить сплавляться по морю Луны в штиль подгоняя вас касатками из бисквита — было чрезвычайно спокойно! Перед нами предстал светский вечер, обычный светский вечер кои наверняка и до сих пор проводят в Кантерлоте для успокоения верхушки общества. Мне они с одной стороны нравились, а с другой нет. С одной стороны мероприятия спокойней найти очень сложно, а с другой стороны всё так пропитано фальшью. По сверкающему полу медленно подобно льдинам продвигались официанты в костюмах. Они разносили напитки пони в дорогих одеждах. Модные фраки, пышные платья эпатажные наряды. Их владельцы были знатью, что каким-то образом смогла пробиться на верх социальной пирамиды. Они были настолько заняты самими собой, что не заметили огромного грязного перевернувшегося локомотива проломившего стену и обрушившегося на пол их драгоценного дворца или где это мы. Так или иначе это было чрезвычайно странно и было ясно, что всё это неспроста и я не удивлюсь если все они превратятся в Найтмервульфов.

— Давайте выбираться отсюда, — предложила я.

Мы двигались сквозь толпу разодетых пони, как призраки. Никто не обращал на нас внимания, но в тоже время мы присутствовали здесь физически – пол ощущался под копытами. Выход было сложно заметить огромные золотые ворота отливали светом, точно также как и стены. Никто их не открывал, видимо уйти отсюда хотели лишь мы. Лэйни тащилась с полным снаряжением не оставив не одну винтовку и всегда держа при себе облачные клинки. Мы всё ждали, что кто-нибудь схватиться за оружие или попытается остановить нас, с этими опасениями мы и дошли до ворот. Ни замка... Ничего. Ордерли попытался толкнуть дверь и только его копыта коснулись золота луч света упал на поверхность двери и нас ослепило.

— Ну вот и началось, — Лэйни резко развернулась выхватывая свой арсенал, но пони продолжали спокойно говорить на светские темы.

— Это загадка, — проговорил Ордерли и мы обратили внимание на дверь.

«Дорогу откроет наш общий страх»

— Знаете... – вдруг начала Лэйни, — Вот что за говно с этими сказочными монстрами? Зачем оставлять подсказки, если не хочешь, чтобы тебя нашли.

— С чего ты взяла, что он не хочет, чтобы его нашли? — парировал доктор Ордерли. Лэйни поглядела на него с недоумением и затем махнула на всё это копытом.

— Ладно. Я думаю это клоуны.

— Тоже их боишься? – спросила я.

— Конечно!

— Жуткие твари.

— Я рад тому, что вы находите, как можно больше схожих черт в своём характере, но я не боюсь клоунов.

— Может разгадка кроется в этом месте, — предложила я, — Кто-нибудь узнаёт его?

— Неее, — протянула Лэйни.

— Я узнаю, — откликнулся доктор вздохнув, — Поверьте мне это просто кучка снобов, боявшаяся порицания со стороны других.

Сразу после этих слов на одну из стен направился свет, выжегший проход в тёмный коридор.

— Неужели? – удивился Ордерли.

— Меня ненавидели в Троттингеме, — задумчиво произнесла Лэйни.

— И меня в Понивилле, — согласилась я.

— Так стойте! – запротестовал Ордерли, — Лично мне чрезвычайно всё равно, что и кто там обо мне думает и тем более не каждый пони боится того, что его не примет общество. Да и более того это всё ужасно относительно – в одном месте выгнали в другом встречают с распростёртыми объятиями. Такое вот у нас общество. Здесь что-то не так.

— Выбора то у нас нет, — хмыкнула Лэйни уже на пути к коридору.

Никто на нас так и не обратил внимания. Мы смиренно прошли к появившемуся выходу, с трудом привыкая к перемене обстановки. После света и отблёскивающего золота, разглядеть что-либо во мраке коридора не представлялось возможным. Нас вела Лэйни. Ей было всё равно на уровень освещения, она как-никак слепая. Её рог едва заметно горел аурой, магия помогает ей смотреть вокруг. Начало слегка светлеть. Мы вышли из туннеля в странный городок с маленькими каменными домиками. Правда не столь уютными как в Понивилле. Каждое здание походило на маленький замок.

— Чтоб тебя за хвост... – прошептала Лэйни.

На площади собирались пони с факелами. Они возмущенно кричали, вставая в круг. Разглядеть объект их ненависти не представлялось возможным. По крайней мере тем кто смотрел на мир глазами. Лйэни вырвалась вперёд с кучей пушек оставив нас позади. Мы бросились за ней, но вскоре доктор замедлил шаг. Он остановился возле кучи трупов республиканцев. Только что убитые двухвостые до сих пор истекали кровью, которую смывал дождь.

— Помнишь этот день? – спросил он меня.

— В смысле? Где мы Ордерли?

— Ни где, а когда, — ветер трепал его намокающий пиджак, — Дискорд водит нас по нашему же разуму. Взгляни туда, — он показал копытом куда-то вдаль. Там в небо устремлялся столб яркого света. Такой же как... – Именно. В тот день ты убила Тимбервульфа, а Лэйни убила пони. Её сейчас изгонят из города.

Аликорн стояла в толпе, смотря со стороны, как её обругивают, за то что она устроила ту самую Троттингемскую резню.

— Она освободила город от тирании республики... Но её всё равно выгнали, — сказал Ордерли.

На Лэйни, которая тогда ещё была единорогом сыпалась куча оскорблений. Единорожка была в странном состоянии, очень похожее на обычное алкогольное опьянение. Она ничего не могла поделать, хотя только что перебила всех республиканцев. Целую армию захватившую остров с начала войны.

— Уёбки, — произнесла спокойно Лэйни.

Дождь врезался в её солнечные очки, которые казалось вовсе не изменились с начала её приключений. Она стала принцессой несмотря на то, как к ней относились здесь. Но ничто не проходит бесследно и даже если она не говорит я знаю, что внутри неё остался рубец, который напоминает о том, что не всё так радужно в нашем мире, как нам бы хотелось.

Мы спокойно ушли оттуда предпочтя не досматривать сцену из прошлого великой героини. Здесь не было выхода, но может быть теперь золотые врата откроются. Все мы были в лёгком замешательстве, пару раз по дороге Лэйни пыталась отшутиться, но настроение было мрачным, мало того, что находимся в западне у духа Хаоса так он ещё и в наших разумах роется.

— Вот! – крикнул чей-то голос, — Вот они!

Когда мы вышли в золотой дворец вокруг коридора собралась толпа пони.

— Вот они не выполнили наши обещания! – крикнул жеребец во фраке.

— Вот блин... – произнёс доктор.

Жеребец обращался к официанту. Флегматично кивнув тот бросил поднос с напитками, стаканы лязгнули в немой тишине, когда бокал разлетелся на тысячи осколков. Также поступили остальные официанты, машинально двигаясь к нам. Когда они собрались в одну линию порыв ветра сорвал с них одежды, а затем и шкуру унося их тело с собой. На их месте остались лишь воздушные силуэты с облачными мечами на перевес.

— Ну приступим! – крикнула Лэйни выхватывая клинки.

Только у аликорна хватило бы телекинетической ловкости, чтобы противостоять им. С поразительной скоростью парируя удары Лэйни разбила толпу и мы бросились к золотым воротам. Но воздушных воинов можно было лишь сдержать, победить ветер было весьма проблематично. Они атаковали её все сразу, никаких поблажек, никаких выходов по одному. Более того многие из них пытались дотянуться и до нас с доктором, но клинок Лэйни всегда вставал между нами и противником. Внезапно поле боя не ограничилось землёй. Облачный солдат рывком поднял Лэйни в воздух и сбросил на стол. Он проломился под тяжестью её веса, все закуски полетели в аликорна, запутавшегося в белой скатерти с позолоченными нитками. Её крылья очень бы помогли, не будь они так потрёпаны. Воины ветра взмыли в воздух и накидывались на беднягу сверху стараясь найти уязвимую брешь в её обороне. Несмотря на то что их клинки были также сделаны из облака они представляли серьёзную опасность. Лэйни уже была вся в порезах – множество раз её ногу чуть не отрубило воздухом. Пока она отвлекала внимание мы с Ордерли под звуки недовольства богачей бросились к воротам. Я утомлённо взвыла, когда увидела, что ворота не открыты и надпись до сих пор красуется на старом месте.

— Что нам делать? – спросила я у Ордерли.

— Думаешь если бы я знал, что делать, то столбом бы стоял тут?

— Действительно.

Лэйни поймали в вихрь. Воины кружили её за ногу по всему дворцу при этом стараясь разрезать её на части, она ловко подставляла порой сразу оба кинжала под их меч и с трудом уворачивалась, раскачиваясь на воздушных потоках. Вскоре её вытолкнули и она со скоростью влетела в стол на котором расставляли наполненные выпивкой стаканы. Все они превратились в осколки, чтобы вонзиться в аликорн. Мы инстинктивно хотели броситься к ней, хотя мало чем бы смогли помочь.

— Сколько выпивки пропало! — с досадой крикнула Лэйни и продолжая махать клинками с помощью телекинеза, даже лёжа. Через секунды она вскочила на ноги и отсекла голову облачному солдату.

С ней всё будет в порядке.

Чего не скажешь о нас. Мы спрятались за перевёрнутый стол, чтобы обсудить варианты, но там наш покой был нарушен одним из светских пони, который решил спрятаться от своих же официантов, чьи действия уже вышли за пределы разумного. Он громко кричал о том, что обещание было нарушено, единорог терпеть это не стал и наложил на него заклинание паралича.

— Ордерли ты говорил, что знаешь это место. Что им пообещали?

— Спасение от смерти, — мрачно ответил единорог.

— Точно! – крикнула я, — Смерть, её все боятся.

Свет указал на ещё один коридор, только что им же и выжженный. Было смутное ощущение, что и сейчас мы только слегка приблизились к догадке, но в любом случае путь к ответу на эту загадку лежит через этот тёмный коридор.

— Лэйни! – крикнула я несясь к коридору.

Ноги аликорна согнулись. Облачный меч пролетел над её гривой. Один из её клинков послушно повинуясь указам телекинеза прикрыл от удара сбоку, стойко сдерживая волшебный меч. Рывок. Лэйни проскальзывает под столом стаскивая за собой скатерть. Столовые приборы со звоном падают еда разлетается во все стороны, но аликорн не останавливается – стражники Дискорда взмыли в воздух и устремились за ней. Мы были около коридора, когда наездники хаоса собрались кинуться н нас. Проскочив в темноту мы были в безопасности. Но Лэйни так и осталась стоять снаружи.

— Я не могу пройти!

Она беспомощно смотрела на нас с доктором укрывшихся во мгле коридора страха, но затем развернулась и приготовила облачные клинки. От порывов ветра грозных воздушных воинов вздымалась её тяжёлая накидка, Лэйни слегка наклонила голову, чтобы глянуть на нас из-за спины, лучик с люстры скользнул по солнечным очкам Вандерболтов, из под плаща показался мусорный комбез в давно засохшей крови и тёмный силуэт аликорна кинулся в сторону света на стражей этого дворца.

— Пафосно... – проговорила я.

Она будет в порядке.

Чем мы дальше проходили по коридору, тем больше с его стен осыпалась позолота, постепенно перерастая в небрежно окрашенные двуцветные стены. Бледно зелёная и белая полоса тянулись за нами. На полу начала появляться дешёвая треснувшая плитка, так было до тех пор пока мы не упёрлись в больничные двери.

— Вот блин... – тихо проговорил Ордерли, — Ладно я знаю, что это за время. Можем уходить. Этот больной ублюдок просто водит нас по нашим воспоминаниям.

Ордерли развернулся назад, но его встретила такая же непроницаемая стена, что удержала Лэйни. Он тихо выругался, постоял на месте, вздохнул и посмотрел на меня.

— Давай не будем делать из этого драму. Ладно?

— Как скажешь.

Двери скрипнули и после того как мы прошли через них, по инерции ещё пару раз открылись и закрылись и каждый раз раздавался тоскливый скрип. Убогая обстановка помещения была через чур кричащей. Медицинское учреждение не может выглядеть столь брошенным, если оно действительно не заброшено конечно. Мы могли заметить как росла ржавчина, трубы отваливались, а сверху капала грязная вода. Это явно была иллюзия, но почему тогда доктор запаниковал?

Мы вошли в отделение. Не знаю какое именно – над дверьми место, где должна располагаться табличка пустовало. Но в палатах лежали пони и пара медсестёр собрались за регистрационной стойкой. Лишь одна санитарка шныряла по палатам протирая полы и громко невинно ругаясь на Эквестрийском. Пациенты не вставали с кровати – в палатах было тихо, мордочки каждого пациенты были изувечены коростами и разными ранами. Доктор уверенно шёл не оглядываясь не на кого. Он сказал правду. Это место ему знакомо, но что это? То время, когда я прибывала в коме? Я не видела ни одного слепого или пони с табличкой.

— Доктор Ордерли! – крикнула медсестра.

— Уже здесь.

Позади нас раздался радостный спокойный голос совершенно не свойственный данному месту. Из дверей палаты вышел улыбающийся белоснежной улыбкой ухоженный единорог. Гладко причёсанный в отглаженном халате, надетом поверх знакомого серого костюма, единственное, что сильно различало единорога с тем, на кого он был так сильно похож это туго стянутый галстук. Его серые глаза были бесхитростны и смотрели в одну точку устремляясь к одной цели и не замечая ничего вокруг. Он был словно поп-дива посреди кладбища.

— Гоняете как студента, — улыбаясь произнёс единорог приближаясь к медсестре, он не замечал нас, но мы расступились перед ним. Он шагал твёрдо, не то чтобы уверенно, но и не придавая своей походке какого-либо смысла. Он просто передвигался из одной точки в другую.

Доктор Ордерли смотрел на единорога со стыдом и сожалением. Он не так уж рад своей молодой версии.

Мне хотелось послушать о чём говорят медсестра и молодой доктор Ордерли, но на всю больницу из сирен раздался голос Рэрити.

«Это не правильно! Мы не можем так поступить!»

Стены больницы треснули, а с потолка посыпалась штукатурка. Одна лампа оторвалась от цепей и хрупкое стекло потянуло гравитацией к полу. Оно с треском разбилось, а огонь сначала сжавшийся и поначалу робко покусывавший мебель в коридоре вскоре начал вгрызаться во всё вокруг, но никто кроме меня этого не замечал.

— Уходим отсюда, — сказал доктор Ордерли и поспешил по коридору.

— Что происходит?

— Ментальная блокировка. Я поставил ещё когда «Путь Щедрости» только зарождался. Эта блокировка защищает лишь поздние воспоминания, но видимо Дискорд активно ломится сквозь них и расшатывает моё сознание.

«Я тебе поверю...»

Голос Рэрити настойчиво рвался из динамиков больницы, которая разваливалась позади нас. Медленно треща по швам, слой за слоем старалась обрушиться на нас. Впереди наконец показался главный вход. Доктор телекинезом скинул замок, толкнул двери боком и я прибавила ходу — выпрыгнула наружу. На улице было также тускло. Дождя не было, но облака прятали от нас свет солнца, так что всё вокруг походило на чёрно-белую фотографию. Я оглянулась на развалины оставшиеся после обрушения, вызванные ментальным землетрясением. Около входа лежала едва уцелевшая табличка с надписью «Лепрозорий Толл Тэйла».

Молодой доктор Ордерли как ни в чём ни бывало куда-то шёл своей целеустремлённой походкой. Доктор Ордерли последовал за ним со вздохом. Он спокойно прогуливался не торопясь – молодой же доктор остановился у дерева, которое в отличие от пациентов этой больницы, было в полном здравии. Его пышные ветви прятали под собой маленькую кобылку к которой молодой доктор и подошёл. Он сел рядом с ней и заговорил.

— Привет. Долго ждала меня?

— Я не ждала вас. Ну поначалу ждала, а затем просто стала наслаждаться окружением.

— Так мне может лучше уйти? – усмехнулся молодой единорог.

— Если хотите, — отрешённо сказала она.

— Пфф... Мне, честно сказать, сейчас лишь больше захотелось остаться, — он усмехнулся и стыдливо посмотрел на землю, а затем резко повернулся в её сторону и спросил, — Как ты это делаешь?

Кобылка звонко рассмеялась в ответ. Её мордочка была изуродована теми же рубцами, что и у остальных пациентов и даже сильней. Её задние копыта неправильно загибались. Сама она была вся в коростах на многих участках тела шёрстка была редкой и переполнена проплешинами. Она выглядела старой. Куда старше молодого доктора.

— Это реверсивная психология, — зато её голос болезнь не смогла достать, что доставляло лишь больше боли. Столь прекрасное создание было сломлено ужасной болезнью, а её жизнь скорее всего загублена. Несмотря на это она дышала намного свободней и глубже, чем молодой доктор Ордерли.

— Бред какой-то.

Она рассмеялась.

— Зря вы так. Вам бы пригодились знания психологии.

Молодой доктор сел рядом с ней под крону дерева, слабая тень которой не могла спрятать их. Во всеобщей ненастности эта парочка выглядела весьма выделяющейся. Блеск гривы единорога, его костюмчик. И затем медленно взгляд переходил на горящие глаза его пациентки. Ветер сокращавший расстояние между ними и унылой тучей раскачивал ветки и срывал листья на землю. Сгнивающая листва выстилала грязную землю и служила мягкой подушкой для парочки в прибольничном парке. Они смотрели вдаль. Открывался вид с холма на земли Эквестрии. Справа Дымчатые горы. У подножья Толл Тэйл. А за ним виднеются шпили Кантерлота, разрезающее приближающуюся тучу.

— Прогуляемся?

— Неееет, — слабо и неубедительно протянул доктор уже готовясь вставать.

— Да ладно. Вам это нравится, — ответила пациентка, — Вы просто ещё не научились правильно гулять по парку.

Молодой единорог уверенно зашагал по тропинке, но пони тотчас его окликнула и попросила вернуться. Он нехотя подошёл к ней.

— Спокойней, — сказала она, — Ты ведь гуляешь. Нужно наслаждаться самим процессом.

— Смысл?

Её страшная от болячек мордочка повернулась в сторону молодого доктора.

— Со временем обретаешь смысл и в таких вещах.

Они слегка помолчали, но затем она протянула единорогу один из листочков прогнивший лишь в двух местах и то совсем маленько. Доктор задумчиво поглядел на него с грустью улыбнулся и затем они вместе прогуливаясь пошли по парку, шурша листвой и беседуя о чём-то о чём с другими они поговорить не могли и не хотели.

— Тебе ведь не нужно объяснять это? – мрачно спросил меня доктор Ордерли в помятом пиджаке.

— Нет. Не нужно.

— Тогда пошли отсюда.

Он уверенно направился в едва уцелевший проход в другое крыло лепрозория. Тёмный коридор встретил нас когда он открыл двери. Так вот и закончился личный кошмар доктора Ордерли лишь для того чтобы продолжится наяву. Тёмный коридор начал светлеть и показалось огромное дворцовое пространство.

Позолота опала. Она валялась на полу. Пыль былого величия, осыпавшаяся из-за гнили идущей изнутри стен дворца. Колонны рушились на глазах. Люстра с трудом держалась и покачивалась сбрасывая хрусталь, как дерево листья перед холодной стужей. Грязные скатерти стелились по полу с треснувшей мраморной плиткой. По крошкам мрамора гарцевали пони в изодранных нарядах от кутюр. Они сбивались в кучу около импровизированного укрытия из пресловутых столов. Но не все преследовали новоиспечённую принцессу. Пара тел уже загнивала измазавшись в позолоте. Совсем немного других пони кричали о том, что они не слышат и не видят. Кобыла с исцарапанными глазами каталась по полу в разбитой посуде раня себя с каждым движением и истошно кричала про то что ей обещали.

Над нашими головами пролетел воздушный стражник. Он ринулся за добычей в самую гущу толпы, но вскоре его призрачный меч вылетел обратно – лезвие растворилось, оставляя после себя лишь одну рукоятку.

— Ворота так и не открылись, — всё мрачнее и мрачней говорил Ордерли, — Теперь твоя очередь.

— ЭТО ОН! – крикнул кто-то из толпы.

Все оглянулись на нас и Лэйни воспользовавшись возможностью покинула укрытие, чтобы воссоединиться с нами.

— Тут всё само сломалось, — оправдалась она улыбаясь и тяжело дыша.

— Нет, — сказал доктор, — Это моя вина.

Лэйни протянула мне ружьё с фразой «стреляй по ногам». Пони медленно двинулись на нас, передвигая грязные ноги и волоча обрывки платьев. Они ненавидели нас по какой-то причине, которую доктор не озвучивал. Пуля разрывала коленные чашечки – и мне всё казалось что это пацифизм по сравнению с убийством. Лэйни была более результативна. Её кинжалы и ружья летали по всему дворцу, подрезая сухожилия и стреляя в обезумевших богачей. Ордерли остудил пыл парочки пони с помощью заклинания паралича.

— Что ты им пообещал Ордерли?! – закричала Лэйни, — В этом кроется разгадка!

Доктор напряжённо молчал стараясь делать вид, что сосредоточен на том, чтобы парализовать нападавших на нас пони, но не выдержал.

— Я дал им то что обещал! Мы взяли с них биты за прививки – они их получили!

Пони остановились перед нами.

— Тогда почему мы страдали? – хором спросили они.

— Потому что наш мир стал слишком яростным. Я не должен отвечать за ошибки прошлого.

— Точно... – Лэйни прошептала, — Вот чего мы все боимся.

Золотые ворота, громко звякнули, заскрипели и начали отворяться. Из той комнаты куда мы так стремились попасть начал сочиться яркий свет. Все кто был обернулись и прикрыли глаза. Но вскоре двери перестали двигаться, звук скрипа утих, а свет померк. Воротам мешала открыться золотая цепочка, сзади виднелось ещё две но их звенья были разорваны и раскинулись по полу. Из трёх цепочек осталась лишь одна.

— Твой страх, — обратился ко мне Ордерли, — Ты знаешь чего ты боишься больше всего.

— Темнота...

Появился ещё один коридор с тьмой не пропускающей свет и мглой которая сжимает тебя не давая спастись. Лэйни подхватила ножку стула – пони обманутые доктором Ордерли бросились на нас в последней попытке помешать нашим планам. Одного жеребца засучившего рукава и взявшего в зубу ножку от стола Ордерли парализовал и Лэйни пробежала прямо по его телу, прыгнула и вскинула винтовки. Сквозь брызги крови мы с Ордерли добрались до коридора.

— Давай, иди, — сказал он, — Мы за тобой последовать не сможем.

Нехотя я шагнула в тёмный коридор. С Лэйни и Ордерли идти по коридору было куда легче, теперь же оставшись с темнотой наедине мне стало не по себе. Это дурацкое чувство. Чего я боялась? В мире есть множество куда более пугающих вещей, чем темнота. И все эти отговорки про то что меня пугает неизвестность и то что может прятаться в темноте, лишь жалкая попытка придать данному страху больше оснований для справедливого существования. Но в этом не было справедливости. Мне просто было страшно. До дрожи, как и обычно. Я озябла и поправила шарф. Небеса, как мне страшно. ДА! Я боюсь темноты! Что с того! Это так важно? Я всегда знала о своём страхе! Мне не нужно его показывать! НЕ НУЖНО! ВЫПУСТИ МЕНЯ! ДИСКОРД! ДИСКОРД! Ублюдок! Выпусти меня отсюда из этого коридора... Бред. Во имя небес... Как же мне хочется уйти отсюда.

Я раскрыла глаза – вокруг меня гостиная. На кухне недопитая кружка кофе. Всё встало на свои места. Там на диване плачет пони, держа в копытах измятый и сырой от слёз листок с размытыми чернилами. Её родители недавно умерли. Их тела до сих пор в подвале дома, накрыты одеялом. Позже она их сожжёт. Уже потом. Когда боль утихнет и останется лишь кровоточащая рана и пепел. И пони – это я.

— Дорога сельская, приведи меня домой
К тем местам, где росла.
Понивилль родина моя
Сельская дорога, приведи меня домой

Позади меня в воздухе левитировал тот из-за кого я здесь оказалась. Он умиротворённо бренчал на гитаре и как ни в чём не бывало напевал песенку.

— Все воспоминания крутятся здесь
Всё осталось на местах
Небо в красках загадочной луны
И слезинка в глазах

— Кхем, Кхем, — демонстративно откашлялся Дискорд, — Прости что сломал грустный момент, но их в твоей истории так много, что уж надоело. Хотя вся твоя история грустная так что думаю впереди у тебя ещё будет возможность выжать педаль в пол.

На фоне всплакивала я сидя на диване и в тоже время я недоумевающе смотрела на него. Как-то он совсем нелепо появился.

— А чего ты ожидала? Битвы с боссом? – ухмыльнулся он, — Да, да. Конечно я могу слышать все твои мысли. Так что не утруждайся и не задавай мне много вопросов. Вслух по крайней мере.

Он положил гитару подмышку и раскрыл дверь моего дома, жестом зовя за собой. На улице меня приятно встретил ласковый свет солнца. Бабочки пролетели мимо и поспешили в глубь города, но тот не был разрушен войной. Один лишь мой дом с разорванной от снаряда крышей, стоял тут будто из другого мира, в отличии от остальных зданий, которые казались теперь мне приторными. Дискорд одним щелчком пальца привёл мой домик в порядок. Он стал таким же... Мирным как и остальные. Совсем не пострадавший от нападения республики, я приоткрыла дверь – внутри была я... И семья. Совсем живая и счастливая.

— Нет, нет, — взял он меня за плечо и закрыл от двери, — тебе туда нельзя.

Он быстро зашагал по улице и пришлось следовать за ним. Понивилль был населён счастливыми пони, которые занимались тем... Чем занимались и до войны. Эта фантазия, бред или что-то ещё выглядели до жути правдоподобными. Жизнь здесь расцветала на каждом шагу и становилось ясно, что это враньё. И только у меня назрел вопрос, как Дискорд на него ответил.

— Да. Всё это было сделано мной. Точнее бережно подобрано. Было очень трудно вспоминать всех жителей Понивилля, но я справился. Если же быть точнее то это последний мирный день Эквестрии. Завтра республиканцы объявят войну.

Городская ратуша проводила небольшое собрание, которое возвещало о том, что пора подготовиться к осени и сбору урожая. Мэр с грустью отмечала о том, что им катастрофически не хватает Эпплджек, но и лечебницу, кто-то должен содержать.

— Причём темнота тут? – отвечал Дискорд на следующий вопрос из огромной кипы, которая роилась у меня в голове, — А разве после того дня ты не блуждала в темноте? Да и вообще тут скрыто куда большее знаешь ли. Но всё со временем.

Мы вышли из города и по узенькой пыльной тропе направились в отдалённую часть города, заросшую травой.

— Слышала когда-нибудь о теории Хаоса? Её конечно же назвали в мою честь и хотя это всё что про неё следует знать, я расскажу тебе немного больше. Теория хаоса, если не прибегать ко всей этой научной муре от принцессы Твайлайт Спаркл – это когда множество частей чего-либо вдруг кажутся нам абсолютно не связанными хаотичными и неуместными, но на самом деле все эти части взаимосвязаны и вместе образуют нечто волшебное. Причём тут моя ловушка? Ну во-первых я бы не назвал это ловушкой. Это скорее проверка. Пароль. Возможность посмотреть кто пришёл ко мне и зачем. И если вдруг потребуется то стереть пришедших в порошок, — Дискорд призадумался, — Что же получается это ловушка. Ну да и ладно. Дело в том что единственное существо, которое заботится о Флаттершай также сильно как и я это Твайлайт, как бы мне не было больно это признавать. Эта пони перевернёт весь мир, чтобы найти и спасти своих подружек, так что я был спокоен и уверен, что когда потребуется время она ворвётся сюда и пройдёт все преграды, так что вашему появлению я был вначале чрезвычайно не рад. И пришлось делать некоторые коррективы.

Наконец тропинка привела нас в необычайно красивое место. Маленький милый мостик, речушка, гомон животных, множество птиц и милых грызунов, а также приятный домик. Это было место в котором когда-то жила Флаттершай. Но где бы мы не оказались теперь, судя по всему она до сих пор здесь.

— Я залез в мысли каждого из вас, кроме хитреца доктора и понял в чём загвоздка. До того как я не ковырнул твою память всё было не совсем ясно, как тебе сейчас, где ты и причём тут все эти страхи и как же открыть ту золотую дверь и что за ней находится, так вот и мне было также неизвестно, что вы за личности и чего вы хотите. Но увидев у тебя в памяти Твайлайт и её просьбу. Что же. Пришлось дать шанс, — он откашлялся, достал расчёску и принялся расчёсывать меня.

— Что ты делаешь!?

— Тшшшш. Мы идём пить чай. Ты же не хочешь показаться неприличной. Ты вся в грязи, пепле, крови и ой... – он поправил шарф, улыбнулся и постучал в домик Флаттершай.

Пегасочка с розовой гривой радостно глянула на нас обоих. Её невинная радость и почти невозможная безмятежность поражали. Она была настолько не из мира, который у нас теперь, что мне стало не по себе. Она настолько источала счастье, что я невольно испугалась. Она была чистой и опрятной, её голосок дребезжал и вообразить столь хрупкое существо во время войны сложно. Мне было страшно касаться её, находиться рядом с ней и более того даже дышать на неё. Вдруг показалось, что я неимоверно грязная для столь милой и чистой особы. Захотелось уйти и скрыться, как можно дальше лишь бы не как не испортить бедняжку. Но было поздно. Я смотрела ей в глаза так долго и даже в моём взгляде она углядела нечто, что уже смогло убить немного её невинности. Флаттершай замешкалась и едва могла заглядывать в мои глаза. Она испугалась того что увидела в моих глазах.

— КХЭМ, — привлёк на себя внимание Дискорд, — Флатершай, это мой новый друг. Ты её вроде знаешь.

— Эм... — пегасочка мягко улыбнулась, — Да это же Лэмплок! О тебе много Эпплджек рассказывала.

Интересно, что могла рассказать Эпплджек о своей пациентке психбольной, явно ничего хорошего. Хотя вероятно, что я драматизирую и всё не так уж и бедово. Так или иначе в дом меня уже впустили, что явно не плохой знак. Флаттершай была довольно любезна с незнакомой ей пони и расспросила о том, какой я чай пью и как мне его заварить. Когда она наконец скрылась на кухне Дискорд шёпотом обратился ко мне.

— Знаешь у нас с тобой очень похожая история войны с республикой. Меня также как и тебя уговорили отправиться и расправиться с республиканцами, уничтожить вирус и засадить цветочки по всей Эквестрии. Но вот облом. Ничего у меня не вышло. Стоило мне только оказаться на территории республики, как моя магия пропала. Стоило мне оказаться рядом с республиканцем и магия моя не работала. Они проходили сквозь мои барьеры, им были нипочём мои магические преграды. Они даже не замечали меня. Я был беспомощен.

— А вот и чай!

Пегаска на подносе внесла в комнату маленький фарфоровый чайничек с маленькими фарфоровыми кружечками.

— Какая прелесть! – воскликнул Дискорд и демонстративно отхлебнул из кружечки с характерным прихлёбывающим звуком, — Ох, но что же это? Мне кажется кто-то раскрыл дверцу твоего курятника.

— Ой, — Флаттершай выглянула в окошко, — И действительно, ох... Простите меня, мне ужасно неловко перед вами, — обратилась она ко мне, — придётся мне отойти ненадолго.

— Ничего, — ответила я в растерянности.

Пегасочка выбежала на улицу и поспешила собрать вместе всех курочек, которых судя по всему выпустил Дискорд.

— Так вот, — продолжил он говорить, — Я дух Хаоса. Моя сила в том, что я разрушаю гармонию. Дестабилизирую её. Но то что вытворяет республика... – он осёкся, — Это... Это совершенно негармонично. Это самое разрушительное, что вообще существует в мире. И мне стало по-настоящему страшно тогда. Страшно за Флаттершай, — он выглянул в окошко, где пегасочка с милой улыбкой любезно просила всех курочек зайти обратно в курятник, — И я сделал то что ты видишь теперь. Я истратил все свои силы, чтобы построить для неё Эквестрию наполненную гармонией. И это измотало меня – потому что когда дух Хаоса старается навести гармонию... Ни к чему хорошему это не приводит. Гармония Эквестрии слабела с каждым днём войны и после того как она окончилась, мне стало лишь хуже. Дерево гармонии умирает и я вместе с ним умираю от истощения. Чем меньше гармонии – тем меньше силы Хаоса. В конечном итоге останется лишь мёртвая злость посеянная республиканцами, разруха и увядание нашего мира, — он вздохнул, — Пришло время. Нужно разбудить Флаттершай и спасти гармонию. Я больше не в силах поддерживать этот небольшой кусочек прекрасного мира.

— Но что же мне делать?

— Просто ответь на вопрос – Чего боимся мы все? Я, ты, доктор Ордерли, Лэйни.

— Разного. У каждого свой страх. В этом ведь суть. Я боюсь темноты, доктор – смерти...

— А разве ты не боишься смерти?

— Конечно боюсь... Но в чём тогда смысл?

Дверь в домике Флаттершай открылась, за порогом ждала темнота мистического коридора.

— И Лэйни боится темноты. И порицания других вы боитесь с доктором.

— Но доктор сказал...

— Доктор врал! Даже я боюсь порицания со стороны других!

Мы подошли к коридору.

— И темноты?

— Темнота может быть у каждого своя, Лэмплок. Помни о теории хаоса. Собери части в одно целое.

Я сделала шаг в темноту. Что же объединяет это? Чего боится каждый из нас? Стало темнее. Дверь закрылась и оставался лишь один путь. Но чтобы его открыть нужно было догадаться. Все эти страхи имели скрытую связь, словно связанные тонкой нитью. Нужно было лишь отыскать её. Увидеть. Но что же это? Путь откроет наш общий страх. Это то из-за чего мы здесь оказались. Этот страх не просто открывает путь. Он и есть причина, по которой нам приходится идти. Он не просто ключ – он путь. Именно из-за него мы продолжаем движение. Он ответ на все вопросы. Единственный страх объединяющий все остальные и объединивший нас.

Тёмный коридор начал светлеть. Показалось помещение. Лишь немного светлей, чем сам коридор. Тусклый синий свет сочился и манил меня к выходу. Это не был зал с взбесившимися богачами. По середине стояла капсула, а на ней лежало тело загадочного зверя. Я с опаской подошла ближе пока не ахнула. Это был совсем не зверь, а сам дух Хаоса. Его тело исхудало и осыпалось в буквальном смысле этого слова. Его ослабшие глаза посмотрели в мою сторону. Это звучит странно, но в них было нечто похожее на безболезненную боль. На самом же деле, он просто отмучался. Тело его начало осыпаться сильнее. Слой за слоем спадала кожа. От постоянных затрат энергии он просто уничтожил самого себя. Издержал. Ради неё. Всё ради Флаттершай.

— Я просто не хотел быть в одиночестве, — сказал он ослабшим голосом, его рука потянулась к капсуле и погладила стекло. Он счастливо улыбнулся, когда посмотрел на мордочку пегаски.

И тут его тело рассыпалось окончательно. Пыль осталась на стекле из под которого лилось голубое сияние. Дух хаоса погиб защищая гармонию. Моя слеза упала на пол в эту самую пыль.

Одиночество – вот чего мы все боимся.

Ворота раскрылись, передо мной предстал тот самый зал в котором пони неистовствовали и пытались уничтожить бедного доктора и Лэйни. Неожиданно капсула с Флаттершай поднялась в воздух и медленно по нему направилась в зал и я шла впереди. И богачи замирали видя меня – пони, что спасла носительницу элемента доброты. Все они склонились перед Флаттершай и расступались, чтобы пропустить. Звуки боя затихали со временем всё больше богачей бросали на пол ножки стульев и столов, вилки и ножи из нержавеющей стали громко гремели о мраморный пол. Лэйни и доктор выбежали вперёд и раскрыв рты удивлённо смотрели, как я ступая по окровавленному по одинокому пути выхожу из тёмного коридора.

Мы сделали это. Мы спасли доброту Эквестрии.

Поезд медленно выкатился из горы, которая разомкнула свой рот, после чего заросла камнем. Богачи дружно поставили локомотив на рельсы используя магию и собственные силы, сами они остались в зале хаоса, но назвать их ненастоящими я просто не могу. Весь мир вокруг показался тусклым. Зелёная хвоя померкла, а небеса застили кучные облака, но солнце было скрыто не ими, а огромным торнадо, что крутилось в центре вечнодикого леса. Локомотив размеренно катился и гулко постукивал колёсами. Поднимался ветер.

— Торнадо бушует! – крикнул Ордерли, — Нужно поторопиться.

Я хотела подкинуть дров, но на рельсах появилась Твайлайт Спаркл со своей огромной королевской гвардией. Я притормозила локомотив – он резко заскрипел и остановился около аликорна. Позади этой армии виднелись все носительницы элементов гармонии и Боу рядом с Персэпшэном-2.

— Вы нашли её? – крикнула принцесса.

Мы вытолкнули левитирующую капсулу наружу и глаза Твайлайт просияли. Все подруги кинулись к Флаттершай, чтобы удостовериться в её невредимости. Одна мордочка за другой светилась от счастья при виде этой доброй пегаски.

— Что с Дискордом? – поинтересовалась Твайлайт.

— Он мёртв, — холодно заявил доктор.

Глаза аликорна на секунду опустились вниз и померкли, после чего она целеустремлённо взглянула на торнадо.

— У нас мало времени. Остался последний шаг! – крикнула она нам, — Нужно остановить Вендиго.

— Стойте! – я выбежала из локомотива, — принцесса, разве вы не говорили, что мне нужно лишь найти Флаттершай. Вы же сказали...

— Остался последний шаг. После этого мы сразу разбудим Тэо.

— Нет, — Твайлайт уже собралась уйти, но мой отказ остановил её, — Я хочу, чтобы вы разбудили её. Прямо сейчас, — Твайлайт колебалась, молчала и в нерешительности метала взглядом, — Где она? Я хочу её увидеть!

— Это невозможно сейчас. Вам осталось лишь остановить Вендиго и тогда.

— Нет! – закричала я, — Вы не можете её разбудить, так?! Это действительно так?!

— Лэмплок, — начал доктор, — Нам осталось пройти совсем немного.

— Как только вы преодолеете торнадо, то мы сразу вылечим Тэо, — мягко произнесла Твайлайт.

— Вы обманываете меня!

— Да нет же! – вскипела Твайлайт, — Просто всё куда сложнее, чем тебе кажется.

— Ну так объясни, — холодно сказала Лэйни.

В суматохе она открыла капсулу Флаттершай и наставила на неё одну из своих многочисленных винтовок ей на голову. Подруги пегаски были готовы разорвать Лэйни, но приблизиться не решались и лишь одна Твайлайт сразу приготовилась бить заклинанием.

— Я бы на твоём месте не стала это делать, — предупредила Лэйни, — Ты может и сильнее меня, но не настолько, чтобы сбить с ног одним заклинанием, так что времени пристрелить твою подругу у меня будет предостаточно.

— Лэйни, — заговорил доктор, но Аликорн не дала ему договорить и направила на него другую винтовку.

— Так и знала, что ты втянешь нас в какое-нибудь дерьмо с двойным дном, — после этого она обратилась ко всем, — Объясняйте в чём причина такой задержки. Вы может и привыкли посылать психбольных на смертельные задания, когда вам вздумается, но в этот раз не прокатит.

Воцарилось молчание. Огромная армия и пятеро величайших героинь ничего не могли поделать с одной очень странной пони. И если у Рэрити было оправдание, то остальных аликорн очень ловко провела.

— Дело в том, что мы не знаем, как вылечить Тэо, — призналась Твайлайт, — Но как вы видите и Рэрити и Флаттершай, тоже стали жертвами вируса. И нам бы хотелось их вылечить. Для этого у нас был план. Точнее у доктора.

— Да, — виновато протянул Ордерли, — Стоило наверное вас предупредить, чтобы избежать этой неприятной сцены. Дело в том, что Флаттершай мы искали не только потому что она дорога сердцу Твайлайт Спаркл, но и потому что она является носительницей элементов гармонии. Правда в последнее время сила гармонии подослабла и ей нужен небольшой заряд. Если вы когда-нибудь бывали в Кантерлоте и глядели на фрески в замке принцесс, то увидите, что раньше у каждой из шести носительниц был небольшой аксессуар. Он несомненно красив, но его основная функция выходила за рамки обычных полномочий для бижутерии. Это был инструмент. Огромный заряд энергии и гармонии. И именно его мы хотим достать. Теперь эти всемогущие побрякушки качаются на ветвях древа гармонии, которое – ой какая неприятность – находится в эпицентре торнадо. Как только мы добудем эти вещицы и принесём их носительницам элементов гармонии, то как уверяет Твайлайт сразу произойдёт всплеск энергии и гармонии, который снимет эффекты вируса на некоторое время. Иначе говоря получиться вылечить пони на ненадолго.

— Трогательно, — хмыкнула Лэйни.

— И это ещё не всё, — Твайлайт сделала шаг вперёд, — Мы уже пытались проникнуть в торнадо и обнаружили, что прямо перед входом пещеру, где произрастает древо гармонии образовалось препятствие в виде поля порчи. И лишь одна пони здесь имеет к ней иммунитет. Тебе придётся лететь Лэмплок, — Твайлайт помолчала, но затем виновато прибавила, — Только ты принесёшь элементы гармонии мы сразу пробудим Тэо – капсула с ней будет ждать тебя у вечнодикого леса.

Лэйни убрала винтовки и закрыла капсулу Флаттершай, спокойно вздохнула и непринуждённо двинулась в сторону локомотива, как вдруг ударила доктора прикладом.

— Так и знала, что ты пиздел.

Персэпшэн-2 приближался к торнадо. Его свирепые обороты, казалось становились быстрей, но то вероятно лишь моё воображение. Зато потоки воздуха становились всё отчётливей и отчётливей и было прекрасно видно, что полёт в глаз бури не самая лучшая идея, как бы там безопасно и не было. С каждой минутой зона затишья, а вместе с ней и наши шансы на успех становились меньше и медлить с полётом было нельзя. Лэйни осталась в Понивилле. Я сердечно поблагодарила её за помощь и она сказала, что проследит, чтобы мне не соврали ещё раз. Твайлайт была недовольна, что рядом с ней будет крутится новоявленная принцесса, но делать было нечего. Огромная армия, шесть героических пони и Лэйни остались внизу. Теперь нас осталось трое. Как когда-то. Только теперь мы молчали. Настроение было паршивое, мне было одновременно обидно и стыдно. Доктор извиняться не собирался, а Боу кажется была на его стороне. Как-то глупо заканчивается наше приключение. Тускло. И если поход в царство безумия тянул на достойный финальный аккорд, то это что-то странное. Столько пройти и всё чего мы добьёмся это продление своих и чужих мучений.

— Скоро начнём спускаться! – объявила Боу, — Советую выглянуть наружу. Видок изумительный.

Я неторопливо подошла к окошечку. Торнадо бешено металось из стороны в сторону и забирало с собой всё до чего могло дотянуться. Множество деревьев кружилось вместе с яростными потоками воздуха. Щепки, листва, ветки, камни, земля одним словом целый кусок леса попал в безумную карусель и не мог вырваться от туда. Мы должны прекратить это.

Вертолёт тряхнуло. Ордерли забеспокоился, но Боу уверяла, что всё нормально, мол в подобной ситуации турбуленция явление вполне естественное. Вскоре трясти стало меньше вертолёт по крайней мере. Копыта же мои ходили ходуном. Я постаралась подойти к кабине пилота, но стоило мне встать на ноги как вертолёт сильно тряхнуло. Моя тушка отлетела в сторону. По салону раздался бряцающий звук металла.

— Всё в порядке! — крикнула Боу, — Просто тут...

Ствол дерева ударил в ветровое стекло оно потрескалось и осколки сильно изранили Боу.

— Сейчас тряхнёт!

Только и успела крикнуть пегаска, перед тем как выдвижную дверь вырвало с корнем. Засвистел воздух и меня начало утягивать наружу. Боу что-то уверенно кричала, но воздух скользил по ушам и звуки её голоса загромождались монотонным шумом бури. Меня схватил доктор и показал, что нужно разжать копыта. Это было безумием. Но хоть он часто мне врал и недоговаривал в последнее время убить он меня не пытался и стоило послушать его. Он обхватил меня и поток воздуха вынес нас прочь из вертолёта, а магия единорога обхватила нас и толкнула подальше. Лопасти пронеслись в нескольких метров чуть не разрубив нас на пополам, но затем вертолёт стремительно начал падать вниз – мы по сравнению с ним безмятежно парили, но это лишь относительно тяжёлый машины. Земля была достаточно близко но не так рядом, чтобы отделаться парой ушибов. Мы летели в заросли, но и это не сильно помогало. Тёмная аура магии единорога не выпускала нас и старалась замедлить скорость падения. Он рывками старался вытянуть нас в верх или просто остановить на месте. В конечном итоге с землёй мы встретились неожиданно.

Заросли встретили нас не приветливо – всё резко вокруг стало темно мы пообломали верхние ветки, но затем удары становились всё больней и больней затем ветки и вовсе перестали ломаться и на одной из них я повисла — ногу саданула отколотая ветка — но магия доктора утянула вниз и я сквозь иголки ринулась на встречу земле. Окончательная остановка – ягодные колючие кусты. Доктор не удерживал меня больше магией и я вывалилась из зарослей, хромая пришла на небольшую тропинку, вся в порезах и кровоподтёках. Оглянулась вокруг. Вместо горизонта – высоченная стена в виде неостанавливающегося хмурого потока воздуха, который с каждой минутой норовит сомкнуться и уничтожить нас. В вихре кружились куски металла от Персэпшэна-2.

— Ордерли! – крикнула я.

Он не отвечал. В кустах лишь, что-то зашелестело.

— Ордерли! – отчаянно я надрывала глотку и уже хотела ринуться обратно в заросли.

— Что-то случилось? – он обеспокоенный и растерянный выбежал из ягодных кустов, удерживая, каким-то чудом уцелевший фонарь, который он успел захватить с собой, на лбу у доктора была отчётливо заметна кровь от ушиба.

— Боу, — только это выговорила я.

Метнулись на её поиски. Побежали к самой границе торнадо прорываясь сквозь уцелевшие деревья. Вот уже показался едва различимый дым, на фоне бушующего вихря. Она там! Мы кричали её имя, звук которого умирал через несколько секунд в этом страшном месте. Прямо перед нами увесистое старое дерево поднялось в воздух. Оно цеплялось за землю корнями, которые с каждым рывком воздуха поднимались из чернозёма всё выше и выше. Доктор схватил и оттянул меня в сторону, когда древо взмыло в воздух. Сверху повалилась грязь, обломанные ветки и опавшие листья. Только мы попытались встать как лопасть вертолёта пронеслась над нашими головами. Мы жались к земле пока свист парящего металла не прекратился. Ордерли после этого рванул к своей жене. Рассыпчатая земля проваливалась под копытами. Рёв торнадо не стихал. Дым за деревьями становился всё черней и горючей.

Вертолёт показался полностью. Растрёпанный, но достаточно уцелевший, чтобы спасти Боу. Кабина вся цела за исключением ветрового стекла. Боу! Она наполовину вывалилась из вертолёта. И шевелилась. Она пытается вылезти.

— Мы здесь! – крикнула я.

Она оглянулась на нас. Слабо улыбнулась. Только...

Огромный шар пламени поглотил остатки Персэпшэн-2 в один миг. Буквально пару мгновений и детали вертолёта полетели в нас. Доктор пригнул меня к земле и мы беспомощно смотрели, как неожиданный взрыв разорвал наш дом и единственную пони, что умела им управлять.

Я закричала. Вырвалась из под копыта Ордерли и кинулась к почерневшим железякам. Пепел оседал на меня, как пушистый снег. Искры огня разметались по всей округе и поджигали последнее, что выжило – деревья, трава и небольшие кусты с выдранными листьями. Сквозь огонь и пелену серого, коптящего дыма я прорвалась к тому что осталось. Мои копыта больно жгло. Я не могла пройти внутрь и от отчаяния ударила погибший Персэпшэн-2. Я знала что Боу жива. Она не могла умереть. Просто не могла. Её ребёнок. Он должен выжить. Должен стать знаком. Знаком того, что у нас есть возможность на выживания. Да и причём тут это!? Там Боу... Её отбросило... Она... Она жива.

— Лэмплок! – окрикивал меня Ордерли.

Я выскочила из огня и побрела вперёд. Сквозь дым и обжигающее чувство, горькое, как порча и жаркое как огонь. Кабина пилота отлетела вперёд. Её отбросило. Точно! Вон её тело, там, оно там за пламенем! Всё в порядке. Всё будет в порядке. Глаза слезились от дыма. Всё тело в пепле. Но я шла. К ней. Она шевелилась и что-то кричала, но визг вихря и неразборчивые оклики Ордерли не позволяли услышать, что она мне хочет сказать. Наконец я обошла пламя...

Крик зазвенел в ушах. Это был мой крик. Всё её тело было обуглено, целые пласты мышц со спины были разорваны. Сразу оказалось около неё, но моё прикосновение доставило ей муки. Она сипло выдавала нечленораздельные звуки. Каждое движение приносило ей нескончаемые муки и даже перестань она двигаться вовсе – боль бы не покинула её. Она держалась за своей живот. И слёзы текли из её глаз, выжигая боль на ожогах мордочки. Её доченька. Её взгляд зацепился за меня. И я не знала, что сделать. Слёзы затопили видимость.

— Лэмплок! – раздался голос Ордерли. Я оглянулась в страхе. Почему-то я почувствовала вину и отринула от тела. Будто я это сделала с его женой. Его пиджак развевался от потоков воздуха, намокшие глаза глядели на то что произошло, — Нам пора! Нужно идти!

— В смысле? Куда идт... Чего блять?!

— Буря сомкнётся! Мы должны успеть!

— Тут ведь твоя жена! Ты блять совсем!? – сквозь слёзы кричала я, — Как мы её бросим?

Его рог зажёгся чёрной аурой, но я встала между Боу и Ордерли.

— Что ты хочешь сделать?!

— Она не должна мучиться! Пускай она уснёт! Отойди!

— Нет!

Вокруг разгоралось пламя. Торнадо подошло вплотную к вертолёту и словно зверь оттяпало то что смогло, но кабина пилота ещё была на земле, она с грустью смотрела на свою хозяйку, перед тем как отправиться в полёт уже без неё. Боу продолжала что-то слабо кричать, она не выживет. Это правда. Но она ещё долго будет мучиться. И каждое мгновение мучений будет длиться для неё вечность. Тёмная аура спокойно переливалась около рога Ордерли, чья мордочка излучала такое же спокойствие и лишь влажные глаза и дрожащий голос выдавали чувства единорога.

— Я боюсь, — сказал он, — Боюсь смотреть в её глаза.

Я уступила. Тёмная магия коснулась обгоревшего тела и Сэнди вздрогнула. На её мордочке появилась безмятежность – боль прошла. Просветлевший взгляд вцепился в меня, но сразу начал слабеть, веки под тяжестью заклинания стали опускаться. Она говорила что-то.

— О... Ордерли...

— Он здесь, — ответила я, — Он рядом.

— Лэмплок, — он выговаривала долго и с трудом каждую букву. Позади нас грозило торнадо. Оно было неимоверно близко и уже схватило кабину пилота, которая долго сопротивлялась и волочилась по земле, перед тем как взлететь ввысь.

— Да, — мой голос дребезжал от боли и грусти, но не подводил и выдавал звуки, превращал их в слова.

— Лэмплок, — хрипела она сквозь сон, — Обним... Ми...

Помедлив я слабо обвила ноги вокруг неё. Копыто упиралось в выгоревшее мясо, склизкое и горячее, но Боу боли уже не чувствовала, а я не смела разжать объятия. Погладила по тому что осталось от её чудесной песочной гривы и горько заревела уткнувшись в её голову. Но только она начала говорить я сразу постаралась успокоиться – на деле же просто на всего мои всхлипывания стали чуть тише.

— Дресс... Дрессинг... Боу...

— Дрессинг Боу? – тихо переспросила я.

Сэнди кивнула, поджала губы, сглотнула боль и указала на кровоточащий живот.

— Твоя дочь? – я не могла прекратить реветь, Ордерли сажал морду копытами, — Это её имя.

Веки Боу закрылись, но она проделала огромное усилие, чтобы открыть и кивнуть мне, она попыталась произнести ещё раз, но у неё уже не получалось говорить и я озвучила имя её дочери вместо неё. Дрессинг Боу. Дрессинг Боу. Дрессинг Боу. Дрессинг Боу. Пегаска улыбнулась слушая самое прекрасное имя на свете и умерла. Жизнь её покинула. Я упала на бездыханное обгоревшее тело и заревела навзрыд, но ко мне подскочил доктор и потянул за собой. Меня уже начало слегка утягивать торнадо, но Ордерли был настойчивей. Он тянул меня за собой сопротивляясь всему на свете. Слёз на его мордочке уже не было. Лишь чувство, которое совсем не следует испытывать. Скорбь да и гнев к самому себе и к миру. Огонь вспыхнул с новой силой когда потоки воздуха подобрались к Боу. Её тело поглотило пламя и буря.

Доктор буквально тащил меня, сквозь редеющий лес освещая путь фонарём, а я всё смотрела туда, где ещё недавно лежала Боу. Ордерли кричал, что нужно собраться и закончить начатое или иначе всё будет бесполезно. Всё это было сказано, как по пластинке. Как заготовленные на этот случай фразы. Не знаю, что он чувствовал сейчас и чувствовал ли вообще, но я была убита. Он спрашивал хочу ли я спасти всех остальных и спрашивал хочу ли я сделать жертву Сэнди напрасной. Но мне было всё равно и я всей душой надеялась, что он просто слишком тяжело травмирован, чтобы горевать. Я захлёбывалась в слезах, а он целеустремлённо тащил меня к древу Гармонии.

— Мы на месте.

Внизу. Каменное ущелье. Усеянное высохшим не представляющим опасности терновником, который рассыпался от слабейшего прикосновения. Доктор кинулся вниз и я неуклюже спустилась за ним. Может мне кажется. Может я совсем свихнулась. Но я слышала голоса. Значение слов было не разобрать, но голоса были радостные. Они уютно смеялись и нежно журчали о чём-то. Какие были по-королевски громкими, какие-то едва различимы в общем гомоне. Сверху на нас сыпались камушки, торнадо было ещё далеко, но уже ворошило ущелье. Ущелье в конце которого виднелось чёрное полотно – порча. Она была замком перед входом в пещеру.

— Давай, — сказал доктор остановившись перед порчей и посветил на неё фонарём, — Ты сможешь, — я помедлила, — Судьба Эквестрии в твоих копытах, — Я сделала неуверенный шаг вперёд.

Чёрная масса поглотила моё копыто. Стало холодно, но я постаралась поставить ногу на землю и продвигала копыто всё дальше. Закрыла глаза и окунулась в порчу с головой, всем телом ринулась в буквально вязкую тьму. Меня обжигало холодом, внутри всё сжималось и появилось стойкое желание остановиться и увязнуть тут навсегда. Но что-то продолжало меня тянуть сквозь тьму. Воздуха не хватало, я мёрзла так будто на меня накинули одеяло из снежных сугробов и облили ледяной водой и при всём этом меня будто постоянно цепляет липкая паутина из смолы не позволяющая сделать ни шагу вперёд навстречу гармонии. Наконец под копытом оказался холодный камень, я постаралась выйти из тьмы и шлёпнулась на пол пещеры. Порча отползла от моего тела, как живое существо. Она не была побеждена, но признала во мне ту кого однажды победить не смогла и решила дать мне уйти.

Вглубь пещеры. Во мрак. Я шла по следу корней древа гармонии, это несомненно были они. Едва различимое мерцание... Древо умирало. Это стало ясно, когда оно предстало передо мной. Такое же как Дискорд, осыпающееся, на последнем издыхании удерживающее хрупкий прекрасный мир гармонии. Элементы гармонии – под их тяжестью ветки свисали вниз и я запросто могла забрать каждый из них, но я остановилась. Дерево умрёт, стоит мне только коснуться элементов. Только я подумала об этом ветка удерживающая драгоценность в виде звезды качнулась в мою сторону. Выбора не было. Я сорвала элемент Твайлайт, затем Эпплджек и так один за другим... С каждой утерянной добродетелью гармонии сыпалась в мёртвую пыль. Пока древо окончательно не иссохло. Все элементы были у меня в седельной сумке, а пыль от древа гармонии лежала на холодном камне пещеры. Ещё одна великая часть Эквестрии на смерть, которой я беспомощно смотрела. Только я собралась уйти, как позади, что-то сверкнуло. Ярким солнечным светом. Тихой поступью прошла сквозь пыль гармонии и увидела росток. Ярчайший свет сочился из его цветка в виде знакомой кьютимарки – солнце. Росток произрастал из единственного тут участка земли. Небольшой холмик, заросший зелёной травой. Это была могила... И колыбель... В одно и тоже время. Я в спешке приклонила копыта.

— Ваше высочество, — прошептала я и поспешила выйти из пещеры.

Порча разошлась в стороны. Может знала, что меня она уже убивает, просто медленно и не стоит тратить силы или быть может на неё так подействовали элементы Гармонии. Ордерли не мог найти себе места, пока ждал меня.

— Ты нашла их? – подскочил он ко мне.

— Да, — подавленно ответила я и достала могущественные драгоценности из сумки.

Доктор оглядел их убедился, что все таки оказались у него.

— Что нам теперь делать? – спросила я.

Доктор поднял глаза виновато.

— Облегчённо вздохнуть, — ответил он.

Телекинезом доктор подхватил фонарь и...

Я упала в агонии, хватаясь за глаза. Огонь фонаря выжег их. Я ослепла. Ослепла! Пламя накрыло зрение темнотой, отбирая возможность лицезреть крупицы света проскакивавшие через торнадо. Осколки стекла застряли в обожжённой мордочке. Мои копыта выпрямились, я заметалась в кромешной мгле, будто бы смогу выйти в сияние света.

— Что ты наделал Ордерли?! – он молчал.

В ответ лишь одна тишина и её звук решалась нарушить только я, да Буря.

— Ордерли! Ордерли! – звала я его, совершенно сходя с ума, — Что случилось?! За что?! – он ударил меня фонарём, — Зачем ты это сделал?! – он ослепил меня, — Ордерли?!

Ноги зацепились за что-то и я повалилась на землю, потоки воздуха приближались, угрожая схватить меня и унести с земель Эквестрии в те края, где сейчас Боу.

— Ты заодно с республикой! – в отчаянии прокричала я. Раздавались мои всхлипы и слёзы пытались пробиться сквозь ожог.

— Нет, — наконец-то подал голос доктор. Мягкий. Свободный.

— То есть ты с Твайлайт! Вы обманули меня! Аааааа! – я кричала от боли. Кричала, чтобы сквозь завывания мощного ветра мой крик смог пробиться и не умереть.

— Нет, — умиротворённо отвечал он.

— Что же ты тогда наделал Ордерли?!

— Я хочу помочь тебе, — я почувствовала прикосновение, это был доктор. Он взял и обвязал шарфом, крепко, мои глаза, при этом воздействуя на них магией, — Теперь ты видишь весь свет, — Боль спадала и неожиданно я начала видеть проблески света, возникающие передо мной небольшими зарницами, — Подумай малышка, кто создал торнадо, — он отошёл от меня, но свет был таким ярким – ничего не удавалось узнать конкретного, мне нужно было привыкнуть.

— Вендиго, — проговорила я, — Неужели те кто поймал нас тогда в пустыне были правы! Ты прислужник Вендиго?

Свет становился отчётливей. Приобретал очертания и я могла видеть вновь, хоть и совсем в непривычном свете. Буря оказалась одним огромным потоком света, что хаотично вертелся на своё усмотрение и утаскивал с собой всё до чего мог дотянуться. Я взглянула на доктора...

— Я не прислуживал Вендиго, моя дорогая Лэмплок... Ведь я и есть Вендиго!

Ауры света пульсировали вокруг доктора, он взмыл в воздух на трёх духах Вендиго, словно сошедших со фресок. Духи раздора и дисгармонии кружили вокруг единорога, но как оказалось всё куда сложней. Все три духа исходили из него и из самого сердца.

Да ладно...

— Не может быть...

— Так и есть Лэмплок, — он опустился на землю, Вендиго не позволяли торнадо, которое приблизилось к нам, окончательно поглотить доктора и меня, — Пора тебе узнать правду. У нас много времени теперь, — я попыталась, что-то сказать, двинуться, но не смогла этого сделать. Меня посетил приступ давней болезни. Я беспомощно топталась на одном месте, — И что бы ты не думала мы с тобой всё ещё друзья. Я даже и не знаю пони более преданной, чем ты. Но давай же начнём. Тогда в том самом лепрозории погибли все. Все пони медленно умирали, сперва пациенты, затем медперсонал. Все они мучительно умирали, но Толл Тэйл отказался нам помогать, а позже и вовсе возвёл вокруг нас непроницаемый магический барьер, всё по указу принцесс. Лекарство найти так и не смогли, а лепрозории умерли все... Все кроме одного доктора, который желал смерти больше всех в этом проклятом месте. Я молился о том, чтобы болезнь забрала и меня, молился о том, чтобы отправиться к той, кого поклялся, но не смог уберечь. Но произошло... Чудо. Я выжил. Неизвестно как. Неизвестно почему. Смерть просто обошла меня стороной. Спустя месяцы, когда все трупы почти сгнили барьер сняли и обнаружили того, кто уже никогда не простит Эквестрии такой мерзости. Мне стало очевидно, что моя родина обманывает нас, держит в цветном куполе и рассказывает бредни о гармонии, но чуть что, так сразу готова пойти на любые жертвы, чтобы удержать хрупкий баланс. Жители утопии стали жертвами утопии. Я не смог оправится тогда и бросил специальность инфекциониста. Я решил пойти по стопам, лучшей кого я знал и стал психологом. Но этого было мало. Тая обиду на Эквестрию я и не подозревал, что всё намного хуже. Покинув края родной страны, мне довелось побывать на многих землях. Грифоны, бизоны, драконы, все они оказались ещё хуже пони. Тогда что делать? Меня охватил ужас. Неужели жизнь настолько несправедлива? И тогда меня нашли они.

Духи Вендиго демонстративно ринулись вверх.

— Они, — продолжал Ордерли, — Открыли глаза на этот мир. Я прозрел. Увидел и узнал то что скрыто. Наши страдания, происходят из наших физических оболочек. Душа же наша, вечно счастлива. То есть все беды исходят только из материи. А Вендиго именно тем и занимались, что уничтожали материю. Они питались раздором, разрушением и медленно убивали нашу планету. Замораживали её, чтобы наконец-таки все душу стали свободны от своей тесной оболочки. Но у них не выходило. Пока мы вместе не придумали план.

Духи раздора послушно пристроились около доктора.

— В своих странствиях я обнаружил затерянную страну, которую населяли существа даже не знавшие о гармонии. Они смогли построить своё общество на страхе легализированного насилия и прививаемой с детства извращённой морали. Кроме того, что мир лишил их гармонии они также напрочь не способны к магии. Несмотря на это они смогли выжить, как вид и можно сказать преуспеть. Сделав упор на развитие технологий они смогли вылезти из грязи не имея ни крупицы магии. Скованные металлом и строгими законами они проторяли себе дороги в будущее. Двухвостые напугали меня и изумили. Вендиго согласились с тем, что решил я. Мы стали единым целым. Движимые одной лишь целью освободить всех и спасти этот мир. Мне пришлось вернуться к старым познаниям инфекций и создать, то чего ещё не видел этот мир. Порча. Самое разрушительное вещество, которое когда-либо было создано. Но оно обладало своенравием. И осознание этого пришло слишком поздно. Ты ведь знаешь из-за чего началась война. Повальное бесплодие земель в республике вынудило двухвостых действовать решительно. Это я заразил их растения с помощью порчи. Я! Все эти смерти из-за войны лежат на моём сердце. Жаль ли мне? Жаль ли мне твоих родителей? Жаль ли мне всех пони, что умерли? Да. Но это от моей глупости. Я просто не мог тогда осознавать сколько несчастных заточённых душ было спасено мной.

Я чувствовала, как реву и слёзы вновь текут по щекам просачиваясь, через шарф.

— С началом войны у меня было две задачи. Развалить дружбу носительниц элементов гармонии и как можно более быстрым способом убить всё живое. Звучит зловеще, но подумай. Заставлять всех так долго мучиться в своих телах... Нет. Я не мог допустить это и разыграл чудесный спектакль. Я подкинул Твайлайт идею о том, как победить республику при этом не совершая ни одного убийства. Она быстро её одобрила и устроила меня на разработку, поначалу как обычного специалиста, поскольку Эквестрия ещё не знала о моих талантах инфекциониста. Так и началась разработка вируса. Взяв свои наработки по порче я создал универсальное орудие. Я сказал ей, что вирус нейтрализует всех республиканцев не убивая их, но на деле всё было совсем иначе. Выводя из игры, с помощью познаний психологии одного руководителя за другим, я возглавил проект. Я врал тебе, уж извини меня за это, о том что смертельную версию вируса придумали республиканцы, но они не владеют магией... Вообще никакой и потому не могли хоть, что-то сделать с моим магическим вирусом. Смертельная версия появилась первой и за одно должна была стать последней. Но это ещё не всё. Я сначала не верил, но Вендиго уверяли меня в том, что этого будет мало. Они уверяли, что Эквестрия настолько слепо верит в Гармонию, что будет защищать её до самого конца даже ценой не то что собственной жизни, но ценой целого государства. Мне нужно было ослабить гармонию изнутри, подорвать её, чтобы затем в смертельной схватке с республикой гармония захлебнулась в раздоре и крови. Энергии от разрушения гармонии хватило бы, чтобы уничтожить всю материю в мире и освободить наш раздвоенный мир от его тёмной тлеющей половины. Я мечтал о том, чтобы остался лишь один свет наших прекрасных душ. Но что же могло разломать гармонию изнутри? Пришлось найти элемент дефективный, сломанный, неправильный, болезненный. Это была ты. Пони, чья магия гармонии подорвана, пони чья психика дестабилизирована. Я так и не выяснил, что является следствием, а что причиной, но выяснять это было не нужно. Помнишь тот список психически больных? Твайлайт не осознавала, но предчувствовала, что вы представляете опасность. Ты была на самом деле не очень подходящим кандидатом, но единственной пони, которую досконально исследовали. Эпплджек сделала о тебе кучу записей, которые в дальнейшем и предопредели мой выбор. Неужели ты думала, что всё это была случайность? Нет, Лэмплок. Ты участвовала в моём плане очень давно.

Доктор вздохнул, после этих слов. Он видел, что я реву и вероятно также оправдывал самого себя.

— Однако передо мной встала проблема. Как же ты развалишь гармонию, если все живые существа и ты умрёте от летального вируса? Пришлось переписать спектакль и затянуть его. Так и появился вирус, которым теперь ты больна. Вирус медленный и убийственный, но в тоже время настоящий шедевр. Он потихоньку отбирает у нас, то что нам так дорого и заставляет сражаться всё яростней и яростней за свою жизнь, разрушая чужие. За одно и появилась возможность поссорит носительниц элементов гармонии. Я наврал Рэрити и она в последствии повела свою возлюбленную на нашу сторону. Эпплджек ещё долго будет считать Твайлайт виноватой в том, что Рэрити лишилась всех чувств. Я искусно всё обставил, что все думали будто мы с Рэрити хотели завершить разработку вируса получившегося, слишком жестоким, все думали будто это из-за Рэйнбоу, которая пыталась нас остановить республиканцы смогли выкрасть вирус и сделать его ещё страшнее, все думали будто Рэрити пожертвовала собой, чтобы сдержать действие вируса...

Мои глаза расширились.

— Прости меня, очень жаль, что приходится обрушивать твои неверные знания о случившемся, но как истинный друг я хочу рассказать тебе обо всём. Мне надоело лгать тебе, моя дорогая Лэмплок. Так надоело. Я хочу рассказать всю правду, без прикрас, чтобы хотя бы раз в этой жизни быть с тобой честным. Рэрити вскоре начала догадываться. Их узы дружбы были слишком сильны, чтобы их разрушили, даже Вендиго это было не подвластно. Она начала спрашивать. Но не получала вразумительных ответов. Она обеспокоилась, тем, что я навожу справки о разных странных вещах, начиная от психически больных пони, заканчивая, тем где сейчас находятся все могущественные персоны Эквестрии и чем они занимаются во время войны. Она сказала, что пойдёт к Твайлайт, да и выдаст все наши наработки. Раскроют всю созданную мною сеть, которые ты помнишь – «Путь Щедрости». Я не мог этого позволить. И заразил саму щедрость почти половиной магического вируса, тем самым значительно продлив период жизни заражённых. Так что тебе не стоит расстраиваться, Рэрити действительно спасла многих, хоть и не по своей воле.

Торнадо шатнулась и накренилось в нашу сторону. Вендиго спешно смогли его сдержать, но доктор забеспокоился.

— Нам стоит слегка поторопиться. После случая с Рэрити у меня не осталось покровительницы. Я уже тогда боялся разоблачения и поставил ментальную блокировку. Твайлайт не смогла ничего выведать у меня, но всё равно бросила в темницу, но было уже поздно. Вирус был установлен и готов, а у нашей принцессы оставалось лишь немного времени, чтобы, что-то предпринять. Она самостоятельно нашла лекартство, которое сразу было украдено «Путём Щедрости», ведь все кто так работали, действительно думали, что спасают Эквестрию от Твайлайт. Принцесса нашла своеобразное, но по своему изящное решение. Именно случай с Рэрити подсказал ей о том, что нужно вместилище. Твайлайт пыталась спасти Гармонию и разработала жестокий план, который является ещё одним доказательством того, что даже самых добрых и невинных пони материя способна превратить в кровожадных существ. И вот тот самый день. Тебе заранее была введена, мизерная доля не смертельного вируса. Вендиго уже находились рядом, пока я ждал тебя в заточении, но такого триумфа они совсем не ожидали. Столько раздора не привносила целая страна. Начиная от убийства в больнице ты оставляла после себя страдания и смерть. Вендиго вели тебя защищая от всего того, что могло бы уничтожить тебя. Ты думала, что это просто случай. Где-то да... Но в основном это был я. Вендиго питались тем раздором, который ты оставляла после себя и становились сильнее, при этом сильнее защищая тебя. Всё наше путешествие было специально подстроено так, чтобы ненужных смертей и страданий было, как можно больше. Ведь вдумайся! Все те бойни. Они ведь глупые! Бессмысленные! Все они были нужны лишь для того, чтобы Вендиго смогли накопить сил. А как умело мы поссорили всех носительниц элементов гармонии. Мы заставили саму принцессу дружбы привносить раздор в этот мир.

Все те смерти... Они... Из-за меня... Это я причина стольких страданий...

— И вот настало время финального аккорда! Грандиозное завершение грандиознейшего спектакля! Позже это назовут Кантерлотской резнёй. Но это вообще не должны были никак называть. Тогда всё должно было закончиться. Огромный всплеск раздора. Столь много убитых. И красивая сказка о том, что мы излечим болезнь. Так или иначе «Путь Щедрости» действительно всё подготовил, даже нашёл недостающую деталь, которая позволила бы собрать весь вирус. И мы действительно смогли бы это сделать, но мне это было не нужно. Я нашёл культ поклонявшийся Вендиго и одной из пони дал задание. Украсть капсулу этим повредив устройство сделав невозможным излечение. И всё шло по плану, пока она не перегнула. Мне так и не удалось разгадать, где она достала пули с порчей, но я клянусь это не я дал их ей. Она должна была лишь саботировать устройство, но вместо этого она решила уничтожить тебя. Она не знала моей маски, ей не было известно, кто такой доктор Ордерли, но представившись самим собой – Вендиго – я строго настрого запретил ей трогать доктора Ордерли. Поэтому она и решила убить тебя. Как ты знаешь, за это её постигла суровая кара. Даже уж через чур суровая. И вот ты умираешь. Я был... Сбит. Я много вам лгал, но не разу не лукавил о своих чувствах. Не одному пони. Ты, Тэо стали мне такими дорогими друзьями, а Боу и вовсе смогла разбудить во мне давно забытое чувство любви. Были мгновения, когда хотелось вовсе отказаться от своей затеи разрушить материю в один из таких моментов я поддался слабости и женился на Боу... Однако духи Вендиго неустанно напоминали мне ради чего всё это. Ради Боу в том числе. И я вновь принимался за осуществление своего плана. Но когда пришлось увидеть твою медленную и мучительную смерть, с последующим вытягиванием души в небезуспешной попытке сохранить твою жизнь... Я растерялся. Тогда я должен был разорвать материю всего и создать мир без страданий. Всё пошло сразу не так. Я целился в самое сердце гармонии, но вместо великого разрыва физической материи, появилось лишь путь к осуществлению моих желаний. Это торнадо содержит в себе всю ненависть, всю злобу и раздор, который был скоплен время войны. Но не сработало. Великое заклинание призванное освободить нас не сработало. Его нужно было активировать. Но для этого нужен был раздор. Мне пришлось обратиться к Лэйни и путешествовать вместе с ней. Я подкосил её жизнь, она начала подозревать, что со мной, что-то неладное и затаила обиду. Но она так и не смогла объяснить, что это было. Мы погубили целый город вместе с ней... И тут я узнаю о том, что Твайлайт пробуждает тебя. Как же она это сделала? Видимо это останется загадкой. После этого ещё одна череда бессмысленных и глупых убийств. И вот наконец-то мы здесь. Я знаю возможно это шокирует, но для этого есть даже определение. Эм... Когда множество вроде бы и не связанных с друг другом вещей образуют одну закономерную систему. Теория хаоса. Точно. Какая же всё-таки ирония — гармония будет разрушена теорией хаоса. Сейчас я обрушу эту темницу, сломлю её оковы, раз и навсегда, ты умрёшь, но затем ты попадёшь в прекрасный мир душ, где сможешь жить счастливо.

Из его сердца выскочили духи Вендиго с оглушающим криком. Свет засочился из всего его тела и обрушился на торнадо. Вендиго рвали бурю на куски расшатывая хрупкий баланс. Сверху посыпались вещи, которые пожрало порождение злобы. Деревья, валуны и куски металла вонзались в землю около нас. Доктор искренне смеялся и кричал о том, что грядёт лучшее время и лучшая жизнь, он поднял элементы гармонии магией вверх и разнёс их на осколки. Из его тела заискрились стремительные искры света похожие на молнии, буря заметалась и была готова разорваться на части, как я услышала тихий голос.

— Моя маленькая пони... – не может быть, — Спасайся. Беги от ложного света во тьму.

Я оглянулась. Пелена порчи до сих пор охраняла вход несмотря на то что в пещере осталось лишь две могилы и ничего больше. Приступ прошёл и наконец копыто коснулось земли. Порча была тёмным пятном в моём зрении. Единственным, что не светилось в округе. Я галопом ринулась туда, порча приняла меня и скрыла от холодного света. Могила её величества светилась искренне тёплым светом, который согревал. И хоть звуки снаружи, как и в прошлый раз сразу пропали, ничего не закончилось. Всё вокруг затряслось и я с ужасом подумала о том, что это конец. Гармония побеждена... Я добровольно принесла элементы главному врагу гармонии. Это было ужасно. Я рыдала и прерывались лишь для того, чтобы с ужасом утихнуть после очередного сотрясения земли, если не всей планеты. Грохнуло невыносимо сильно. Так чудовищно, что ноги сами подкосились. Отползла ближе к могиле, ближе к ростку, казалось что её величество сможет защитить меня даже после смерти.

— Моя маленькая пони, — послышалось вновь, — Если ты меня слышишь, значит скоро всё закончится. Я знаю как тебе нелегко пришлось, но нужно собраться.

Громыхало неистово и хоть слышимость была почти нулевая пещера начала осыпаться и с каждой трещиной сначала тихонько, но затем всё громче начинал звучать свист бешеного ветра. Он разносил пещеру, что веками стояла здесь на камушки. Они падали сверху на меня и вдруг потолок пещеры обрушился вниз. Я прижалась к могиле и отчаянно взвизгнула. Но свет, поле из него, из тёплого света, защитило меня. Росток с знакомой кьютимаркой со значком солнца ярко разгорелся. Вся пещеры обрушилась под натиском холодного света бури и Вендиго. Я прижалась к земле, я не могла закрыть глаза и это был единственный способ спастись от яркого света. Ещё долго грохотало, а ветер не прекращал завывать в ушах, пока не раздался огромный взрыв и даже уткнувшись в землю я увидела колоссальную вспышку холодного света.

Точно сложно сказать, как долго слушала звук молчания и созерцала темноту перед тем как встать. Поле тёплого света расступилось передо мной. Сделала шаг и копыто хрустнуло снегом, который простирался далеко вперёд. Я видела это. Свет отражался от него и снег светился тоже. Всё Эквестрия светилась. Всё было покрыто снегом. План Ордерли... Или правильнее будет сказать Вендиго, явно пошёл наперекосяк. Но что случилось? Я прошла пару шагов и упала в снег обессиленная и уставшая. С шарфом прикрывающим ожог. Со слезами, что застывали на мордочке. Я потеряла сегодня двух друзей, лицезрела смерть духа хаоса и могилу своей принцессы и вот я одна посреди холодной пустыни смерти. Вокруг меня летали тусклые светлячки – души тех, кто погиб. У меня появилась возможность посмотреть на тот мир о котором мне рассказывал отец. У каждого в душе огоньки говорил он. Я не думала, что он был настолько близок к истине. Смерть была рядом, но огоньки подбадривали меня и тянули вперёд. Голос её величества, что оставалась ярким огоньком на своей могиле неразборчиво говорил о чём-то. Я поднялась на ноги. Прошла ещё немного. Снег всё ещё валил с небес. Копыта застревали при каждом шаге, которые давались мне всё трудней и трудней. Они вели меня наверх. Тут когда-то было ущелье ведущее в пещеру, но теперь лишь один снег. Он слепил глаза холодным светом, а свет огоньков становился всё тусклее и меньше грел меня, пока они и вовсе не остались там, в развалинах пещеры. Ещё пара шагов и всё. Копыта застряли в снегу, я шлёпнулась наземь, но так и не могла сомкнуть обожжённые глаза. Вместо этого мою мордочку слоями засыпал снег. Свет утихал и было очень похоже на конец моего пути.

Хотя... Вдали. Там появилось, что-то совсем далеко.

Часть Тридцать Третья: Прах превращается в пепел

Снег. Обжигая своим холодом он не желал поддаваться, но когда копыто всё-таки надавливало он резко уступал и я проваливалась. Там впереди, что-то было. И это давало мне сил. Я уже падала. Прошла чуть больше пары метров. Но оно того стоило. Это нечто, что находилось так далеко и близко одновременно могло быть моим спасением. В ослепляющей карусели света всё мельтешило и не желало хоть на секунду остановиться.

— Мы нашли её!

Это звучало более менее дружелюбно. Послышался хруст снега. Свет загородили две незнакомые фигуры пони. Гвардия. Они аккуратно подхватили меня и стремительно понесли туда откуда пришли. Появлялось всё больше очертаний. Ещё пони. Карета. Огромная. Меня втаскивают внутрь и укладывают на кушетку, но она холодная и странной формы.

— Лэмплок? – знакомый растерянный голос. Силуэт единорожки. С крыльями.

— П-прин... Принце... Са... Т-т-вайлат?

— Пинки Пай была права...

Она коснулась меня рогом. Свет стал тускнеть. Контроля над телом становилось всё меньше. В любом случаи сил говорить, а тем более двигаться не было. Оставалось лишь порой подрагивать от холода и наблюдать за последними искрами света, что стухли, перед тем как сознание погрузилось в пучину мечтаний, кошмаров и их сплетений – снов.

Над Понивиллем кружились вертолёты республики. Это не дежа векю и не страшный сон, просто Твайлайт хочет отбить город и замок обратно. Поле держалось несколько часов перед тем, как пасть под натиском Ордерли. Огромные небесные наездники – духи Вендиго мчались в небе и лавировали среди смертоносных машин. Я здесь была не только от чувства альтруизма, но и от чувства вины. На копыте была ракетница. И я хотела вниз, на землю, туда где хуже всего. Взять удар на себя.

Так тщательно отстраиваемый город был разрушен в течении нескольких минут – примерно столько город находится без защиты купола. В этот раз их цель не захват, а истребление. Галопом бедные жители мчаться к экс-замку Твайлайт. Не все из них успевали. Разорванные ноги и алые брызги на снегу. Мучаясь в агонии они всё равно продолжали ползти к как им казалось последнему безопасному месту во всей Эквестрии. Но это было враньё. Такого места здесь больше не было.

Кареты в резком пике снизились и выправившись с грохотом приземлились на белый плед усеянный багрянцем. Между теми кто уже почти мёртв и теми чья гармонии была мертва задолго до войны. Республиканцы встретили нас замешательством, но уже через пару секунд спохватились. Рой ракет вылетел в сторону просверливая воздух с единственным желанием – разорвать нашу плоть, нашу материю. Свинцовые мушки огромным облаком стремительно ринулись до смерти жалить нас оставляя после себя кровавые следы укусов. Все эти смертельные билеты на тот свет смялись о выставленный магический щит. Пули вдавливались в полупрозрачное голубое поле, сотни убийственных дротиков ненависти затуплялись о магическую защиту, которую всколыхнуть могли лишь взрывы... Но только всколыхнуть. Огромная волна невероятной мощности обрушилась на последнюю надежду спасти невинных жизней, укрывавшихся в этом городе. Единственное, что могло прорезать нашу магию это духи раздора. Но они так и не появлялись.

— План уже идёт не по плану? – спросила Рэйнбоу у Твайлайт.

Аликорн оглядывала город. С грустью и усидчивостью одновременно. Мы уже видели это всё. Мы уже были здесь. И от этого становится безразличней, но не чуть не легче. Это не наша жестокость, это усталость от всех бед, что нескончаемо пытались нас уничтожить. Но мы вставали или нам помогали подняться. Как Твайлайт помогла.

— Его кто-то отвлекает, — издала она наконец, — Он торопится и ждать ему не зачем. Значит кто-то смог привлечь его внимание лучше, чем мы.

Принцесса кинула взгляд на меня. Глупо было говорить загадками. Кто был способен отвлечь внимание обрётшего могущество духа раздора от войска его заклятого врага?

Лэйни.

— Поищем её? – предложила я.

В глазах подруг Твайлайт появилось беспокойство, но аликорн резко кивнула, лишь бросив.

— Помогите раненым, мы скоро вернёмся.

Мы вышли из нашего укрытия под шквал смерти, прямо в жерло порового вулкана, в его кипящею и раскалённую от злобы магму, растекающуюся посреди холодного пейзажа и руин мёртвых зданий. Танки и вертолёты кинулись на нас аки параспрайты. Они кружили вокруг нас, но не могли пробить. Основной урон всё ещё шёл на магическое поле, но и нам крупно доставалось бы, не откидывай Твайлайт Спаркл ракеты в сторону. Она погнула паре танков их пушки и умудрилась безопасно посадить один вертолет, после чего вырвала ему винт. Она шла впереди расталкивая армию республики прикрываясь своими талантами мага, а я шла позади скрываясь под занавесом магии зебринского амулета.

Очередной мёртвый город. Вновь разрушенный Понивилль. В этот раз более кроваво, жестоко, но по хладнокровному быстро. Они были обречены. Никто не рассчитывал на то что купол падёт но для Вендиго это не проблема. Он был уверен, что для него теперь проблем вообще не существует. Лишь маленькие неприятности. Одна из которых умело шныряла по развалинам.

Лэйни прыгала в окна, проскакивала под обрушившимися стенами, порой ей приходилось доламывать дома, чтобы выйти из тяжкого положения. Она убила всех республиканцев, кто проявил чудеса глупости, когда попытался убить её. Телами были выстланы полы в некоторых более целых домах, тела висели прибитые к стенам и просто оставленные морозиться в снегу. Алый на снегу. Его тут было много, но я не могла разглядеть сам цвет, потому что всё что я видела это свет. Один живой яркий огонёк убегал от сетей холодного света, что распространялись повсюду, залезая в стены некогда создававшие иллюзию безопасности, для их обитателей. Лэйни брыкалась как могла, я бы сказала, что её не что не сможет убить, но это было бы опрометчиво, особенно после всего произошедшего...

Мы с Твайлайт ринулись туда. И моя и её защиты бессильны перед мощью Вендиго, но у меня было кое-что посильней магии – Дружба.

Наше появление было быстро замеченно Аликорном без крыльев. Лэйни быстро встала как вкопанная, хоть мы были и за стеной. Её сенсорно-телекинетическое зрение помогало видеть больше, как и мне мои выжженные глаза. Я спокойно обошла дом идя в сторону свирепого чудовища = злодея, что надвигался на нас. Лэйни кричала мне одуматься, но если Твайлайт права дружба меня защитит. Если она не права, то всё пропало. Дорожить мне более не чем, так что попробовать стоит.

Ордерли затормозил, он парил в воздухе и из его светящегося холодного сердца выныривали Вендиго, они извивались и рвались сожрать меня, но задерживались буквально передо мной. План начал работать. Не факт, что он дойдёт до конца. Не факт, что дружба победит. Но её существование уже греет мне душу. Я улыбнулась ему. Искренне. Он опустился на землю и принял облик обычного пони. Душераздирающие вопли Вендиго стихли, лишь взрывы ракет натыкающихся на магию гремели вдалеке.

— Лэмплок? Этого не может быть... – он подошёл и испуганно задел меня копытом, — Это правда ты?

— Да.

— Живая?

— Да. Пока что.

— Я ведь тогда убил тебя. У древа Гармонии.

— Нет.

— Лэмплок то есть... Ты знаешь... О нет.

Я опустила мордочку вниз.

— Я думал ты мертва. Я был уверен в этом, — невероятно могущественный пони, что почти уничтожил этот мир вместе с Вендиго говорил дрожащим голосом и не знал куда деться. Он подбежал ко мне и подхватил за плечи, — Это должно было быть не так. Ты должна была умереть и не узнать об этом. Послушай я просто... Ей не было больно.

— Я знаю.

— Я хотел, чтобы вы оказались в лучшем мире, вместе, — он отошёл в сторону забыв о том, что нападает на предпоследний защищённый город в Эквестрии. Забыл о том, что рядом стоят два великих Аликорна.

— Не переживай.

Он стремительно обернулся и глянул как на безумную.

— Ты не винишь меня?

— Нет, — улыбнулась я, — мне больно, но ведь ты желал нам только добра.

— Врёшь! – духи Вендиго вырвались из его сердца, глаза единорога ярко засветили и он зло ринулся на меня, машинально моргнув моё тело сжалось, я думала лишь о том, чтобы Твайлайт сдержала Лэйни, — Давай! Попытайся убить меня! Ну же! Выпусти свою ненависть! Свою злобу!

— Как я могу тебя ненавидеть? – ненастоящий свет в глазах единорога угас, — Ты же мой друг.

Духи Вендиго померкли и с воплем потухли, будучи вновь запертыми у него в сердце.

— Ордерли, — продолжала я, — Я тысячи раз верила твоим словам и кидалась в смертельное пламя по твоей инструкции. И знаешь ты не разу не врал мне. Ты просто хотел сделать мою жизнь лучше. Но Ордерли, теперь я прошу тебя поверить мне. Ты одурманен. Вендиго используют твой сияющий разум, через раненное сердце. Они как паразиты пробрались в рану и теперь пожирают тебя изнутри. Они хотят посеять раздор, а не разрушить материю и освободить нас, они обманули тебя.

— Нет... Просто Твайлайт тебя использует и заставила наговорить это, — из зияющей раны на его сердце рвался леденящий нутро свет духов раздора.

— Ты сказал, что когда Гармония будет разрушена, материи не станет и в мире будут лишь одни души наполненные счастьем и избавленные от страданий. Так почему же пони всё ещё страдают?

— Потому что... Эм...

— Вендиго всё же смогли тебя обмануть. Ордерли ты тогда не послушал свою пациентку, когда она просила выучить психологию, не слушал, когда она учила тебя жить. И она оказалась права. Прошу, не повторяй ошибок прошлого. Поверь мне сейчас.

Его взгляд померк и потупился, он отвёл его в сторону и вдруг глаза единорога засияли через небольшой проблеск света в слезинке.

— То есть... О нет...

В округе раздался громкий вопль прижавший нас к земле, лишь один Ордерли стоял как вкопанный – из его глаз ввысь потоком света устремились Вендиго. Они кричали и медленно убивали единорога терзая и без того раненное сердце. Духи раздора и ненависти злобно вскрикнули, глянули на нас и устремились прочь довершить начатое, считая, что Ордерли им уже не нужен. Они оставили ослабшее тело доктора в снегу посередине разрушенного города, некогда бывшим маяком дружбы и гармонии.

Доктор не двигался. Он слабо постанывал от боли, в нём более не было холодного света, лишь маленький тёплый огонёк истлевал в сердце.

— Столько смертей, всё из-за меня, — шептал он, дрожа от холода и отчаяния. Я обняла его, — Боу! – крик боли вырвался из него, — Она умерла. Что я наделал? — его слабый голос перебивала вьюга, — Прости Лэмплок, прости меня. Тэо. Нужно было, что бы вы были вместе.

— Ты хотел спасти нас.

Он умирал от ожогов света Вендиго. Кончики его копыт превращались в синий пепел и он весь медленно и потихоньку истлевал. Он с трудом удерживал свой взгляд на мне и хотел было, что-то произнести, но уже не мог от бессилия ничего сделать.

— Ты сделал для этого мира больше, чем кто-либо из пони.

Слёзы покатились из его глаз. Сердце зажглось и сгорело. Всё его тело – одна кучка пепла, которую вьюга мигом унесла с собой, забирая с моих копыт всё что осталось от того, кто так сильно хотел помочь нам, что чуть не уничтожил этот мир. На копытах остался лишь снег, который без устали валил на землю. Вьюга завывала принося колючие снежинки и не давала мне хоть на минуту побыть в тишине.

Твайлайт меня подняла из снега.

— Что. Это. Было?! – спросила Лэйни.

— Часть плана, — отрезала Твайлайт уводя меня с мёртвой площади умирающего города.

— И это тоже часть плана? – она указала копытом в сторону гигантского монстра, который нападал на столицу. Он пожирал злобу и раздор, которой сегодня было достаточно. Солдаты республики напали на Кантерлот и Понивилль. Два последних города Эквестрии не считая Балтимэра, который уже оккупирован и Лас-Пегасуса из которого войска республики и пришли. Тех кого мы со Скарлет убили в гостинице, стали поводом для нападения. Богатые двухвостые, хоть и были мразями, но имели влияние. И когда с ними жестоко и кроваво расправились республиканцы начали беспокоится, считая, что перемирие лишь обманный трюк Эквестрийцев, чтобы подготовится к ещё одной войне. Во всём этом республиканцев убедил Ордерли будучи под контролем Вендиго.

— Да. И с этой частью придётся разобраться тебе.

— Чего?! – Лэйни ещё не осознавала свою роль, — Как я его уничтожу? Оружие проходит сквозь него!

— Ты не сможешь этого сделать, — мы шли по заснеженным улицам. Войска республиканцев отступали за своим предводителем, чтобы бросить все силы на Кантерлот, — твой меч покрывают осколками элементов гармонии. Это поможет тебе задержать его.

— Для чего? – Лэйни остановилась в ожидании ответов, пурга запорошила всё вокруг снегом, я прятала мордочку от колючего снега, а Лэйни упрямо смотрела на принцессу.

— Чтобы мы выполнили свою часть плана.

Все дети Эквестрии собрались в Понивилле. Все кто был ещё способен хотя бы видеть. Каждый пони пришёл сюда по своей воле. Не было не общего сбора, не звона в колокола. Они просто собрались тут. Гвардейцы, лекари, маги, пилоты, кучера, строители, ремонтники, я видела одну повариху, расхаживающую с огромной кастрюлей, тут была группа музыкантов, что не переставали играть и один цирюльник сидящий на развалинах дома и державший телекинезом ножницы. Он обрезал всем желающим слишком длинные гривы. Кобылы брали с мёртвых стражников золотые шлемы и примеряли их себе. Тут с трудом набиралась сотня. Это всё что было. Но это не имеет значения. Скоро мы вылетаем.

Лэйни спокойно бродила среди развалин Понивилля в своей меховой накидке, волоча за собой меч искрящийся радугой. Тёплый свет её глаз был скрыт солнечными очками. Она вся искрилась, как и её меч. Она поймала мой взгляд, если так теперь вообще можно выразиться. Подошла поближе и попыталась усмехнуться, но ирония была погребена под завалами надежды.

— Так значит Пинки Пай всё это предсказала?

— Да, — ответила я.

— Неужели ничего нельзя было сделать?

— Стало бы только хуже.

— А она сказала... Что будет с нами? Мне она не говорит про моё будущее.

— Пинки предупредила, что ты придёшь с этим вопросом. Просила передать – «Верь в себя».

— Чудно. Это поможет мне в битве с духом всея пиздеца и дисгармонии, — она слегка улыбнулась увидев мою улыбку, но потом притихнув спросила, — Ты?

— Что я?

— Ты выживешь?

Меня удивляет то как жизнь сделала круг. Конечно может быть я просто стараюсь провести какие-то схожие черты в событиях своей жизни. На самом же деле это всё просто попытки. Я пробую раз за разом спасти этот мир. Как бы там ни было, это последняя моя попытка. Ещё один раз в Кантерлот. Ещё один раз постараюсь вылечить всех.

— Тэо меня уже долго ждёт.

Лэйни бросилась ко мне в объятия. И укрыла меня от пурги. Давая думать о том, что ушло. О том как прах превращается в пепел.

Первые колесницы вылетели. Мы не могли рисковать и прятать капсулы с Флаттершай и Рэрити по разным колесницам, надеясь, что они проскочат, поэтому все защищали нас. Все бросили свои силы на королевскую просторную карету в которой летели мы. Многие не знали почему я лечу вместе с элементами гармонии и что я должна сделать. Но каждый знал свои обязанности и этого было достаточно.

Прыткая карета в которую запрягли Вандерболтов неслась навстречу демону. В ней сидела та кто убила почти всех злодеев Эквестрии. Только она смогла бы сдержать его. Победить же сможет лишь гармония, которую мы утратили. Но мы вернём её. Лэйни выпрыгнула на полном ходу из кареты размахнувшись мечом на Вендиго. Тот издал вопль. Не знаю была ли там боль, но непомерная ненависть слышалась точно. Она смогла отвлечь его от целого города, который теперь был нашей заботой.

Пролетая сквозь облака взрывов мы стремились к башне, где ещё осталась гвардия... Та её часть, что смогла уцелеть. Все силы республики целились в огромный шар магии и он дал осечку. Поле моргнуло и опало. Яростный крик Твайлайт мигом скомандовал всё восстановить. Ракеты откидывались телекинезом, маги разрывались между надобностью защищать нас от ракет и сосредоточиться на защитном поле. Одна из колесниц устремилась вперёд и... Её разорвало прямо перед нами. В последний миг они укрыли нас от поражения и роя ракет, что остались никем не замеченными в облаках. Поле так и не восстановили. Колесницы падали на некогда изящные дома Кантерлота. Давили великое наследие, что мы могли оставить. Всё прекрасное обращалось в пепел – истлевало — или рушилось и спасалось лишь в виде кучки щебня и пыли.

Колесница треснула о посадочную платформу. Кто-то в дали радостно воскликнул, но все кто были рядом со мной оставались мрачными, как лепрозорий из кошмаров.

— Они наступают!

Стены вокруг башни ломились. Одичалые республиканцы были уверенны, что спасают себя. Никто не был способен доказать им, что мы пытаемся вылечить всех. Был один способ убедить их, только один – вылечить вопреки всему.

— Нужно торопиться, — Твайлайт взяла меня в охапку и потащила. Позади несомые магией, плыли два хрустальных гроба, что вскоре станут колыбельками.

— Стойте, — крикнули гвардейцы, — Принцесса, вход в башню завалило, а когда мы его начали разгребать оказалось, что это ступени обвалились. Но вы можете пройти, через западную башню и перейти мост. Однако и там есть проблема, — гвардеец огляделся по сторонам.

— Какая?! – в нетерпении крикнула Твайлайт.

— Республиканцы. Мы не охраняли ту часть и...

— Собирайтесь!

Небольшой отряд вырвался за ворота и галопом ринулся к западной башне. Щиты сдержали всё, но слабели. Мой зебринским амулет, был готов треснуть, но всё ещё защищал меня. Ступеньки обваливались и тут хоть и не так сильно. Пролёт за пролётом все просили небеса, преодолеть следующий пролёт. При этом постоянно мы озирались, опасаясь, что нагрянут республиканцы. Но они сами себя обнаружили. Громкие разговоры о том, какие Вендиго страшные и можно ли им вообще доверять. Ну хоть кто-то тут изобразил остатки критического мышления.

— Насчёт три, — тихо говорил стражник, — Вы прикроете меня, а я парализую их.

Стены задрожали. Сверху посыпалось тартар знает что, а снаружи ревел метелью Вендиго.

— Три!

Он выскочил, но слишком рано. Щит не появился, а он уже ударил республиканцев заклинаниями. Лишь одного. Остальные достали винтовки. Труп бедного стражника скатился вниз и застрял между двумя уцелевшими ступеньками. Единорожка быстро начертила на дощечке, оставшемуся пегасу, чтобы он не совался туда. Гвардейцы укрыли вход щитами. Мы хотели переждать, но республиканцы не останавливались.

— Может если взять винтовки? – спросила одна земнопони. На ней криво сидел позаимствованный с трупа шлем. Все оглянулись на неё, — Мне уже надоело... Я хочу убить их, — сдавленно раздалось у неё.

Воцарилось молчание. Даже республиканцы затихли с выстрелами.

— Так и есть, — поддержала единорожка и начертила на табличке пегасу, — смысл быть добрым по отношению к ним? Они убивают нас, а мы должны сохранять им жизни.

— Если бы не этот идиотизм мы бы ещё тогда выиграли войну!

Начался гомон. Твайлайт закричала. Несмотря на гнев принцессы никто больше не хотел умирать стараясь сохранить жизнь врага.

— С вами ведь Эквестрийская убийца, — произнесли кротко из толпы, — она ведь убивала!

Они оглянулись на меня, стаявшую позади и ожидающую пока весь этот кошмар закончится. Их взгляды требовали ответов.

— Тебе может кажется, что отдать свою душу на растерзание в тартар, чтобы спасти пару жизней, это неплохая идея. Но если ты думаешь, что сможешь убить всех негодяев и затем расплатиться за это, то ты ошибаешься. Раньше наши герои, — я посмотрела на Твайлайт и её подруг, — старались подружиться со своими врагами. Они показали, что добро есть в каждом. С тех пор как на нас напали республиканцы мы стали сомневаться в этом. Но они просто разрушили самих себя в желании спасти других. Их души стали злее. Но в них есть добро. И даже если не все пони в этом мире добрые — соврите им и убедите в обратном, — я помолчала, — Они думают, что мы хотим уничтожить их. Давайте покажем как они ошибаются в нас и вылечим их, может потом и они покажут, что мы ошиблись в них, когда назвали злодеями. Не дайте же пропасть, тем жертвам, что так тщательно спасали гармонию и умирали ради неё. Хоть это и сумасшествие.

Они конечно бросили винтовки. И конечно многие из них умерли, пока мы пробирались к мосту.

Метель завывала. Видимость резко упала, снег витал в воздухе с яростью врываясь в мордочку, градинки сыпали по телу, ноги осекались и проваливались. Нам нужно было преодолеть не такой уж и большой мост. Все республиканцы были обезоружены. Но это лишь те что в башне.

Внизу разворачивались кровопролитные бои. Кровь была лишь Эквестрийская. Я видела, что и с той стороны и с той свет был одинаково тёплый. Разумеется разноцветный, множество цветов, всяких оттенков и яркостей, но... Везде настоящий. Наши магические щиты потихоньку теснили к основанию башни. На нас уж и не обратили внимания. Вертолёты казалось обезумели и порой без причины врезались в стены замка. Всё вокруг разрушалось, как Вендиго того и хотят.

Мы шли вперёд с опаской вглядываясь под ноги. Один пони упал, но его с трудом вытащили телекинезом. Мы прошли настоящую мясорубку. У всех шкурки были в крови, кроме меня и подруг Твайлайт. Нас не пускали и охраняли. Я знала зачем им я. Но это совсем не расстраивало. Даже казалось, что по-другому и быть не может. Или не должно.

— Смотрите! – крикнула Эпплджек и указала копытом вперёд.

Там была она.

— Лэйни, — вздохнула я.

Её тело лежало погребаемое снегом, копыто свисало с моста, обнимая радужный меч. Я ринулась вперёд, но гвардия не пустила и отправилась проверить. Твайлайт за оглядывалась по сторонам – Вендиго. Если Лэйни здесь то и он должен быть рядом. Наконец её принесли к нам. Она была жива, но вся истерзана. Ей оторвали ухо, и одно переднее копыто. Всё тело в крови, накидку она давно скинула, а комбинезон весь изодран. Свет сочился через раны в её теле. Маги сделали, что смогли, влив в неё кучу лечебных зелий и омывая ими же раны.

— Что ты здесь делаешь? Ты должна была отвлечь его! – закричала Твайлайт.

— Я отвлекала, — полуживая отозвалась она, — он кидал меня по всему городу. Чего ты разоралась! – вскипела Лэйни, — сейчас поднимусь и пойду дальше жопу драть ради вашего величества.

— Ради меня?! Ох... Ладно ты выдавала такой бред, но это зашло слишком далеко!

Метель заревела сильнее.

— Принцесса, — крикнули из гвардии, — Извиняюсь, что вам перебиваю, но нам нужно торопиться.

— Молчать! – крикнула Рэйнбоу, — Принцесса наверное сама разберётся.

— Ты то чаго тут разаралась! – вступила Эпплджек, — Он ващето прав!

Снега стало больше. Они не замечали, но нас засыпало наполовину. Пурга глушила крики, но им это не мешало. В них стало так много злобы. Беспричинной и совершенно не нужной. Все кинулись в горячий спор, о том как выжить, но именно злоба и сгубила их всех. Стало страшно замерзнуть на мосту. Лишь одна Пинки Пай молчала. Из под капюшона тёмной накидки выглядывала её розовая грива и спокойные глаза. Она улыбнулась и кивнула.

— Как вообще можно уничтожить того, кто питается мой злобой! А я ненавижу эту дрянь!

— Лэйни, — я подошла и взяла её за плечи, она сначала попыталась оттолкнуть меня, но вдруг её губы дрогнули и она будто выпала из безумного оцепенения, — Знаешь что чувствую я, когда смотрю на Вендиго – грусть.

— Ну кто бы сомневался! – усмехнулась она, — Ещё бы...

Потому что вся та злоба, что он скопил, — перебила я, — Это наша злоба. Это мы стали причиной того, что Вендиго так силён. Даже сейчас мы продолжаем убивать себя. Разрушать изнутри. Вендиго это не злодей – это наши грехи. И мне грустно, когда вспоминаю о своих грехах, о всех тех, кого я убила.

Пурга утихла.

Небо прояснилось и показались звёзды. Ночь.

Все мы утихли и в нерешительности стояли на мосту, пока не показались Вендиго. Они искали Лэйни, чтобы убедиться в её смерти. Мы обе были слепые, но мы вдвоём глянули на Вендиго и почувствовали грусть.

— Идём, — попросила Твайлайт и все мигом поспешили к западной башне, где установлено оборудование.

Лэйни опёрлась на меч и встала. Он был ей опорой вместо утраченного копыта. Хоть ей и не требовалось поворачивать голову, чтобы увидеть меня она это сделала, чтобы я увидела её улыбку.

— Прощай, — только и сказала она тихо.

— Удачи тебе.

Мост ещё долго тянулся, а Вендиго приближались всё ближе и ближе, но Лэйни не переставала глядеть в мою сторону грустно улыбаясь, пока дверь башни не захлопнулась.

Я остановилась перед дверью в которой располагалось оборудование для лечения. Вот оно, то ради чего отдавали свою жизнь пони, то к чему мы стремились всё это время. И вот мы здесь.

— Ты готова? – заботливо спросила Твайлайт.

— Ещё немного, — принцесса кивнула и оставила меня ненадолго одну.

Я сняла зебринский амулет, насладилась светом, что исходил из него и положила обратно в конверт с прочитанным письмом, в котором и нашла его.

Если я умру

Солнышко...

Ты могла по разному раскрыть конверты. Могла их открыть сразу все. Могла терпеливо ждать и открывать изредка по одному. Но я почти точно знала, что этот конверт ты не откроешь пока время не придёт.

Когда я узнала правду я долго не могла прийти в себя. Тот факт что меня убьёт Ордерли невероятно печален. Он сделает, то есть сделал это безболезненно. Я и так буду... То есть была без сознания, лежала в капсуле. Он подойдёт и будет долго смотреть, пока ты готовишься к путешествию к древу Гармонии, будет смотреть, изучать и вспоминать. Он вслух поклянётся, что делает это ради нас... Он зарыдает и уйдёт. Ты ему очень дорога. Он просто не знает, как ты сможешь пережить мою смерть. И он берёт себя в копыта. Говорит себе о том, что ты не успеешь узнать. Говорит себе о том, что мы будем вместе и... Я умерла от того же от чего умерла ты однажды – Порча. После того как он убьёт меня, ему было невероятно сложно смотреть тебе в глаза и когда на его глазах умерла его семья – его жена и ребёнок – он почувствовал как груз вины спадает с него.

То что тебе сказала Твайлайт правда. Все её слова. Это так. Пинки Пай и вправду предсказала будущие, но мы не могли ничего сделать. Представляю сколько на тебя сейчас всего навалилось. И ты в праве делать сейчас то что ты захочешь. Пинки Пай сказала, что мне не найти тех слов, что утешат тебя и мне остаётся сказать тебе лишь то что ты и так знаешь. Я люблю тебя. Прости что оставила тебя. Прости меня. Больше всего на свете мне хочется страдать за место тебя. Единственная мечта это облегчить твои страдания.

Но всё было предрешено.

Когда ты умерла Пинки Пай смогла увидеть будущее, то каким оно будет. Заснеженные пустыни посреди Эквестрии и как они только не пытались победить Ордерли он всегда их выигрывал. Его ум помогал ему победить Твайлайт всегда. Он слишком умён, слишком расчётлив, тяжёлые удары жизни научили подмечать всё и он уверен, что его цель оправдает любые грехи. Твайлайт не могла выиграть.

Более того ей стало ясно, что даже если бы и не было Ордерли её старый план не сработает. Эквестрия слишком заражена дисгармонией и уничтожение всех вокруг не избавило бы нас от неё, напротив только ещё ухудшит ситуацию. Потому что то что творится сейчас будет повторятся раз за разом, пока мы не научимся жить в новом мире.

Тогда принцесса и решила проиграть. Проиграть с разгромом. Упустить из виду всё. Дать ему все карты в руки и позволить выиграть её. Только проиграв мы бы смогли опередить его. Только тогда он бы расслабился и начал допускать ошибки. Но нам даже не придётся ничего более делать. Как только он увидит свои ошибки он сразу бросит оружие. И ты поможешь ему. Помни, когда он убил меня, он лишь хотел сделать тебя счастливее, он хотел воссоединить нас. Так прости же его.

Даже если бы он меня не убил. Одна из нас всё равно должна была бы умереть. И тебя ждёт смерть. Ты когда-нибудь задумывалась, как же Твайлайт вылечила тебя от порчи? Ордерли расскажет тебе что природа порчи и вируса схожа. Так вот. После того дня в Кантерлоте, Твайлайт забрала себе все механизмы с помощью которых Ордерли, якобы хотел вылечить нас. Они были настоящими ведь Путь Щедрости действительно верил в благое дело и делал его добросовестно. Так вот помнишь то небольшое приспособление, устройство, которое позволяло концентрировать весь вирус в себе? То устройство из-за которого у Рэрити ничего не получилось? Твайлайт вшила его в твоё сердце. Именно так и получилось спасти тебя от порчи... Но за это придётся заплатить.

Меня поставили обо всём в известность. И сказали, что не разбудят тебя, если откажусь помогать. За нас давно всё решили, но нам ли не всё равно? За возможность увидеть тебя ещё раз...

Ты сейчас стоишь перед входом в комнату, где находится оборудование и устройства для лечения и плачешь. Слёзы капают на бумагу и ты разрываешься между страхом смерти и желанием быть со мной. Ты всё равно выберешь меня, но страх тебя не оставляет. Ты так любишь меня и вопрошаешь ну почему мы не можем быть вместе тут в Эквестрии, почему всё просто не может быть прекрасно? Почему бы нам вместо всех этих страданий ни сидеть на террасе дома твоей мечты в горах? Не знаю почему так. Но я получила куда больше счастья от того, что просто любима тобой.

Иди туда и не забывай про мой последний подарок, что я оставила для тебя в твоей печальной душе.

Часть Тридцать Четвёртая: Чувствую в сердце боязнь страха

Две капсулы были готовы. Рэрити уже лежала в одной из них. Она будет излечена от вируса, который она взяла на себя. Осталась лишь одна часть – я. Меня заразят всем вирусом, что есть и затем испепелят вместе с ним. И все будут излечены. Это было странно. Мы все молчали. Никто ничего не произносил. Эпплджек мельком взглянула на меня и я даже не успела изобразить улыбку прежде, чем она отвернулась.

— Лэмплок, — позвала Твайлайт, — Время пришло.

Капсулу закрыли. Она была стеклянная и через неё я могла наблюдать за последними картинами своей жизни. Рэрити лежала напротив. Поодаль от меня. Я вспомнила как приходила к ней. Как она бездыханно лежала и казалось, что такой она и останется навсегда. Машина загремела. Она зажглась, запыхтела, но снаружи сильно что-то треснуло и машина погасла вновь. Я тяжело дышала, стекло запотевало. Твайлайт покорпела над рычажками и машина заработала вновь. Кристаллы загорелись, поднялся шум и все смотрели на Рэрити – Рэрити смотрела только на меня. Её глаза раскрылись. Она с трудом соображала и не знала, где она. Перед ней лежала незнакомая пони в капсуле с повязкой из шарфа на глазах. Этой пони была я, но она меня не знала, она не знала, что спасла меня, она не знала, как часто её голос звучал в моей голове. Она смотрела на меня и единственное, что я ей сказала.

— Если ты слышишь меня... Всё закончилось.

Из её глаз выкатилась слеза и машина загудела вновь. Я выдохнула и подумала о том, что похоже это мои последние мысли... И конечно у меня была идея о ком думать. Тэо.

Темнота.

Здесь не было ничего. Но я слышала свои мысли. Ещё не умерла. Только заразилась. Точно. Наверное они сейчас проверяют сработало ли. Вылечились ли все пони... И только потом меня убьют. Да... Так оно и будет.

Но, что-то всё-таки тут оказывается есть. Повернулась и увидела маленький огонёк. Совсем крохотный вдали. И он слегка увеличивался. Где я тогда? Я могу ходить. Чувствую своё тело. Чувствую, что слышу.

Я у себя в сознании. Я разочарованно вздохнула. Я побродила в темноте. Крохотный огонёк стал ещё больше и осветил то что было позади меня. Это был столик со странной тёмной коробкой к которой были приделаны колёсики. Подарок Тэо, что она тогда оставила мне. Подойдя поближе стало ясно, что это кинопроектор. На нём была странная пыль... Пепел. Здесь повсюду был пепел. На столе, на полу и из-за этого на моих копытах, вся моя грива была в пепле и я тоже. Только моё копыто прикоснулось к кинопроектору, как бобины закрутились и напротив показалось изображение, а всё вокруг заполнилось знакомой музыкой.

Чувствую туман над землёй,
Чувствую пустоту внутри,

Свет кинопроектора отображал в темноту напротив знакомую мордочку, наполненную счастьем. Она напевала, что-то, но слов не было. Вместо них играла моя любимая песня, а мне показывали беззвучные кадры. Боу была рядом... Живой. В её глазах светилась сама жизнь и беззаботность. Вот она общается с куролиском, вот пинает учебное седло и безумно счастлива видеть меня, когда я вызволила её из принудительных тренировок. А сейчас она как сумасшедшая скачет около тайного укрытия Твайлайт и произносит первые слова, которые пришли ей в голову. Она кричит в громкоговоритель Персепшена, смеётся в кафе, рассказывает весёлые истории из своего детства, выстраивает несуразные логические цепочки, которые каким-то образом ещё и работают.

И вдруг номер люкс в укрытие Твайлайт. У меня приступ. Тяжёлый. Я тогда нервничала и не хотела, чтобы она видела меня такой, но... Боу меня обнимает и наивными глазами смотрит на меня... Вдруг музыка слегка утихает и я слышу голос Боу который заставляет слёзы намочить мои ресницы.

— Я не знаю, что с тобой... Только если я как то могу помочь скажи...

Кинопроектор моргает, плёнку будто заедает, но затем изображение появляется вновь, а музыка приобретает прежнею громкость.

Чувствую, что меня где-то ждут.
Чувствую шум вместо музыки,

Сквозь решётки клетки мне видно улыбающегося жеребца. Он опрятен, костюм его выглажен, взгляд целеустремлён и он знает свою цель. Тем не менее он идёт к ней спокойно и с удовольствием. Будто гуляет по парку. Он сидит в кафе рядом с пегаской и только сейчас я подмечаю его скрытые эмоции. То как он украдкой успевает поглядеть на неё, слегка коснуться и даже уловить запах её песочной гривы. Плёнка барахлит и они гуляют вместе по Понивиллю в ливень. Не заботясь о времени, что им осталось. Ещё одна помеха и он смотрит на меня в тот роковой день, но мы ещё не в Кантерлоте. Мы в Понивилле. Музыка затихает, но он ничего не произносит. Он уже сказал, всё что было нужно, он лишь смотрит на меня виновато и просит прощения, хотя он уже давно прощён.

Я подхожу к проецируемому изображению всё ближе, всхлипывая на каждом шагу и оборачиваюсь на огонёк света, он уже перерос в полосу на горизонте, которая становится всё больше и больше и ближе и ближе. Тут я осознала, что это за полоса. Запаниковала, но то что появилось в свете кинопроектора сразу успокоило меня. Мама. Папа.

Их спокойные мордочки, слегка улыбающиеся. Они заняты своими делами. Обычными делами, папа возится с моей лампой которая перестала светить, а мама стоит на кухне и заваривает себе кофе.

— Эй, чего такая хмурая? – раздаётся мамин голос.

Я пробурчала ей в ответ «ничего». Кинопроектор будто стоит на лестнице, там где стояла я. Мама смотрит в объектив и несмотря на мою унылую мордочку со всей материнской любовью улыбается мне.

— Мы любим тебя Лэмплок.

И я вас...

Перекрываю дарованный мне простор узостью,
Чувствую жгучую боль в глазах,

Музыка опять громко заиграла. Я упала перед кадрами света и зарыдала, но не слышно. Слышно было только прекрасную мелодию, что раздавалась вокруг в этой темноте. Вдруг кинопроектор забарахлил и погас. Стало действительно темно. Только угрожающе быстро приближающийся огонёк светил мне. Стало страшно. Неужели... Я ринулась к пыльному кинопроектору. Она не могла ведь оставить меня без себя... Мне нужно её увидеть. Но кинопроектор так и не загорался. Я легла ничком возле столика и заплакала. Она бы мне сейчас сказала, что мне необязательно смотреть на неё, чтобы быть с ней рядом. Тэо умела верить в это как никто другой. Она бы сказала, что она всегда рядом. Где бы она ни была.

Чувствую сожаление о том, что её нет рядом.
Чувствую сердце с боязнью страха.

Мне хотелось думать о ней и у меня была такая возможность. Все мгновения, что мы пережили... Тэо была права. Они всегда будут со мной. Кинопроектор загудел, но всё-таки изображение до сих пор было тёмное, как вдруг объектив будто раскрыл глаза. Это были мои воспоминания. Немое кино памяти. Это я открыла глаза а возле меня она...

— Просыпайся солнышко.

И я больше не могу сдержать слёзы. Она гладит мне гриву на плёнке и я от отчаяния провожу по гриве своим копытом. Она дарит мне кристалл, который высекает искры и затем мы уже в фургоне. Темно, ночь и я так дрожу, а она признаётся, что любит меня. Мы видимся с ней в штабе Пути Щедрости после короткой разлуки, которая казалась вечностью – я пыталась прошмыгнуть мимо неё, чтобы она не видела, как я ранена, а она решила, что я умерла. И она смотрит на меня, как на приведение. Как на пони, которой больше нет в живых и в её глазах великий страх утерянной любви и великое счастье от того, что я всё-таки жива. Два этих чувства сливаются в одно и превращаются в слёзы. Затем плёнка барахлит и она уже смеётся. Она ест со мной мороженное и тогда казалось, что мир прекрасен. Или мы танцуем. Я совершенно не умею, но мне так нравится просто быть рядом с ней. Каждое мгновение с ней казалось, что мир прекрасен, потому что она действительно делала для меня этот мир прекрасным. Она и есть мой мир. Она смогла зажечь меня и превратить в огонь, в свет. Но для меня — она — свет.

Музыка кончается и огонёк света уже совсем близко. Тэо была рядом со мной, но мысль о том, что она мертва убивала меня. Вдруг утихли все звуки кроме тарахтенья бобин кинопроектора. Плёнка ещё раз забарахлила и мы опять лежали с Тэо в постели. Она только что продолжала гладить меня по гриве, как убрала копыто и сказала.

— Я тебя так люблю.

Она придвинулась как можно ближе к объективу, а я к экрану. В груди зажгло и мне хотелось стать зарницей на небе. Звездой. Светом. Лишь бы уже увидеть Тэо после смерти. Мне становилось всё больней и я всё ближе жалась к экрану. Тэо ласково на меня смотрела. Её чёрно-белые полосы. Её грива. Её нежные слова.

— Солнышко, я буду ждать тебя.

И своё сердце я заполнила боязнью страха, как эту темноту заполнил свет.

Эпилог

Моё тело сожгли. Все собрались рядом, около капсулы. Это были похороны. Мои похороны. Лэмплок. Она была рядом со мной. Её терзали муки. Её мордочка вся заплаканная в агонии смотрела на пепел, что остаётся после меня. Ей кажется, что я где-то далеко, но нет. Я рядом, здесь, около неё, обнимаю её... Но она ещё жива. И не может почувствовать прикосновение приведения.

Я осталась тут. Небеса звали меня, но уходить было рано. У меня была возможность скользить меж мирами, меня предупреждали об этом в детстве, что однажды предстоит сделать выбор.

Когда Лэмплок уже превратилась в пепел, оставленный после процедуры излечения, все пони в изумлении остановили битву. Эквестрийцы, двухвостые, все. Они остановились на мгновение, когда осознали, что чувствуют. К ним вернулись утерянные чувства – обоняние, вкус, слух. К тем кто лежал в больницах вернулось зрение и осязание. Те кто думали, что всё пропало обрели надежду. Воины двух армий стояли очень долго, пока республика не осознала, что только что случилось. Без команды начальства, которого уже и не было, каждый республиканец сложил оружие на земле, сдаваясь в плен действительно храбрым войнам Эквестрийской гвардии и ополчения, которые победили без единого убийства.

Вендиго был побеждён. Когда подруги элементы Гармонии были снова вместе их радости не было придела, но для начала у них было важное задание от которого многое зависело. Они отправились в поисках духов раздоров на улицы Кантерлота. Флаттершай и Рэрити были невероятно шокированы, но не задавали никаких вопросов раньше времени. Как раньше в старые времена, они собрались вместе и с помощью сил Гармонии одолели Вендиго. Победу над республиканской армии присудят Эквестрийскому народу, а победу над Вендиго элементам Гармонии. Но Твайлайт долго будет пытаться объяснить, что дело было совсем не в них а тех, кто смог укротить свою злобу и выбрал правильный путь. Но мало кто знал, сколько усилий в победу над Вендиго вложила странная принцесса по имени Лэйни. Я бы могла рассказать, что с ней случилось, но думаю это её история.

Лучше я и дальше вам расскажу о путях. Например о «Пути Щедрости». Всё-таки они собрались вместе вновь, правда уже не прятались. Они внесли огромный вклад по восстановлению Эквестрии. Поговаривают, что у них в планах даже есть проект по строительстве нового Толл Тэйла. Бьюти Брасс не любит говорить о себе и ещё больше о том, как эта компания появилась. Пару раз она кинула в журналистов булавками.

Республика покинула земли Эквестрии, но на этом наши отношения двух государств не закончились. Они предлагают нам всю техническую помощь, которую только мы согласны принять. Их машины отстраивают целые города и действительно помогают в полях. Величайшие умы Эквестрии приятно удивлены мирным технологиям, которые оказывается были у республиканцев. Эпплджек вместе с Твайлайт долго и упорно работали над проблей порчи, что заполонила поля республики. Они уже совсем близко, но пока мы поставляем им еду. Отношения не такие уж и близкие как можно или хотелось бы подумать. Ещё слишком мало времени прошло, чтобы всё забыть, но республика и Эквестрия упорно движутся к этому.

Пинки Пай так и не смогла прийти в себя окончательно. Её постоянно мучают кошмары про то, что бы случилось, если бы болезнь не вылечили.

Твайлайт пытается отыскать Луну, но похоже, что это безуспешно. Она уверенна, что в этом, как-то замешан Ордерли, но доказать не может. Её очень пугает второй росток с цветком в виде Луны, который появился в пещере, где было расположено древо гармонии. Если про смерть Селестии она знает точно, то насчёт Луны она не уверенна. В любом случаи терять ещё одну наставницу ей совсем не хочется.

Флаттершай нашла себе место в этом мире, как бы то странно не было. У неё очень много работы и она не находит время для хандры. Постоянный наплыв животных в её маленькой ветклинике держит её в тонусе и не позволяет раскиснуть. Но порой на неё всё же нахлынывает и на утро глаза её красные, а фотография Дискорда убрана в стол, чтобы лишний раз не потерять над собой контроль.

Рэрити и Эпплджек теперь вместе. Собственно это всё. Никаких бутиков и яблок. Никакой работы. Только личное их волнует теперь. Ибо они осознали истинную ценность времени, проведённого вместе. Эпплджек знает про важность своей работы над созданием лекарства для республиканских полей, но старается ограничиваться только рекомендациями, а если и нужно куда-то ехать, то они с Рэрити едут вместе.

Рэйнбоу старается удержать на плаву академию Вандерболтов. Всё не так плохо, но и не легко. Она не отчаивается. Главное, что она смогла помириться со Скуталу. Малютка думала, что ей придётся вымаливать прощение, но Рэйнбоу сразу растаяла, как только Скутс пришла.

Ну это дела тех, кто остался жить. Если же говорить о том, кто умер то тут всё интересней. Боу воспитывает свою дочь. Они очень хотят родится заново. Сэнди рассказывает Дрессинг Боу только чудесные вещи про жизнь. Она рассказывает о том, как это здорово и увлекательно. Маленькая Дресс давно считает, что жизнь это самое удивительное путешествие, какое только возможно. И хоть деда порой ворчит мама уверяет, что скоро они отправятся туда. Как только папа завершит все свои дела.

Случай Ордерли был весьма уникальным. Сотворить столько зла с полной уверенностью, что все кто умер будут куда счастливей. Он был наказан, но своему наказанию только рад. Однажды он будет прощён. Тогда, когда сможет простить себя сам. Кошмар лепрозория будет продолжаться раз за разом, пока он не осознает, что чувствовать вину, за чужие смерти может каждый, но не каждый обязан брать на себя грех за их смерти. Он не будет там один. Одна пациентка поможет ему выйти из этого ужаса, ужаса который он создал сам для себя.

Есть ещё множество судеб и множество душ. Тех что остались жить и тех что умерли. Этих историй так много и может когда-нибудь они будут рассказаны. Но меня волновала лишь одна судьба.

Её.

Но сейчас всё в порядке. Она рядом со мной. Смотрит на пепел, что падает снизу вверх и затем превращается в свет. Ей интересно. Она уже никогда не будет счастлива. Может это было её проклятие с рождения, может наказание за грехи совершённые ради других пони. Она может чувствовать любовь, но не счастье. Хотя любви ко мне ей вполне достаточно, чтобы чувствовать себя комфортно. Как и мне достаточно любить её. Лэмплок и её Тэо и так навсегда. Её взгляд устремлён далеко и она думает о тревожном, я касаюсь её щеки и она нежится в моих прикосновениях, обнимаю её и стараюсь защитить от вредоносных последствий, которые ей нанёс тот прекрасный и тлеющий мир.