Пять дней Фотофиниш.
Пролог. День первый.
Еще одна вспышка камеры ослепила Фотофиниш, заставив ее зажмуриться. Ее охранник, разгоняя назойливых папарацци и прочих зевак, аккуратно проталкивал кобылку вперед – к машине.
— Мисс, как вы можете прокомментировать вашу провальную…?
— Она сейчас не будет отвечать ни на какие вопросы! Освободите проход!
— Мисс, завтра это фото будет на первой странице!
— Отдай сюда! – рослый жеребец в костюме выхватил у репортера камеру и забросил ее далеко в толпу. – Быстрее, садитесь.
— Ты даже не представляешь, как сильно мы пожалеем, что сделали это. – Фотофиниш забилась куда-то в уголок машины и лишь со страхом наблюдала, как ее могучий помощник пытается в последний раз отбиться от назойливых охотников на сенсации, показывая всем видом, что пони вот-вот уедет. В конце концов, телохранитель с трудом уселся на заднее сидение и, захлопнув громко дверь дал водителю знак – можно ехать.
— Вы в порядке? – жеребец позволил себе смелость снять с голубой пони очки, открыв ее красные от слез глаза. Фотофиниш резко отвернулась в сторону окна, прикрыв мордочку копытом.
— Просто отвезите меня домой… Я хочу выпить.
— Не уверен, чтобы дома что-то было.
— Пожалуйста…
Черный седан вихлял по узким улочкам Кантерлота, освещая мокрую от моросящего дождя брусчатку и вычурные фасады двухэтажных зданий. Затормозив у выхода на пешеходную улочку, шофер бойко открыл пассажирскую дверь, буквально подхватив слабеющую кобылку. Переглянувшись с коллегой, он медленно повел хозяйку домой. Телохранитель устало расстегнул пиджак, расслабил узел на галстуке и отправился в ближайший магазин.
День первый.
Фотофиниш стоило огромного труда продрать глаза. Едва завидев свет утреннего солнца, она болезненно зажмурилась и стиснула зубы – невыносимо болела голова. Пролежав беззвучно еще около минуты, кобылка тихо приподнялась, опершись спиной об изголовье просторной постели, и окинула взглядом свою спальню: горничная, видимо, уже успела прибраться в комнате. Следы вчерашней попойки, о которой голубая кобылка, естественно, ничего не помнила, были аккуратно опустошены, вымыты и расставлены на кофейном столике. Клауди Хувз – единственная прислуга в доме Фотофиниш прекрасно знала, как хозяйка любит собирать этикетки от дорогого алкоголя, вклеивать их в большой альбом, подолгу разглядывать их. Никто уже и не помнил, откуда у пони появилось такое странное увлечение, в том числе и сама коллекционерка. Фотофиниш слегка, насколько ей позволяли ослабшие от похмелья мышцы и грызущее чувство вчерашнего провала, улыбнулась. В дверь постучали, потом еще раз. Не дожидаясь ответа, в спальню тихонько зашла Клауди Хувз – робкая светло-желтая пегасочка с завязанной в пучок шоколадной гривой и коротким, тщательно расчесанным хвостом.
Увидев свою хозяйку бодрствующей, кобылка слегка занервничала и с виноватым видом уселась подле двери в спальню.
— Доброе утро, мисс Фотофиниш. Простите, я не знала, что вы уже…
— Сколько времени? – перебила пони-фотограф. — Сколько я проспала?
— Одиннадцать сорок пять… Простите… Я два раза пыталась вас разбудить, но вы так крепко спали…
— Проклятье… — Фотофиниш скатилась на спину и полностью накрылась легким одеялом. — Я пропустила съемки… Никто не звонил?
— Я отключила телефон, как вы и просили. Помните? Вы как-то предупреждали меня, чтобы отключала его, если вы будете… пьяны…
— Неужели это я одна вчера столько выпила…?
— Нет, мисс, вам еще Джером немного помог. – пугливо пробурчала Клауди.
— Джером вчера уехал? Где он сейчас, не знаешь…
— Мисс… Вы… его вчера уволили, и водителя тоже.
— Больше никогда не буду пить! – завыла из-под одеяла Фотофиниш. — Позвони Джерому, скажи, что я наговорила глупостей… Там у аппарата лежит блокнот с номерами. Почерк у меня так себе, но думаю, ты разберешься.
— Конечно.
Клауди Хувз, расслабившись, кивнула головой и удалилась за телефоном. Голубая пони скинула с себя одеяло и перевернулась на живот. Вставать ей никак не хотелось. Свежий после ночного дождя ветерок приятно обдувал тело, вздымая легкими порывами ухоженную шерстку Фотофиниш. Она расслабилась, практически забыла про свою головную и душевную боль. Пони сладко зевнула, растянувшись на всю постель.
— Сегодня я никуда не выйду…
— Он не отвечает. – пегаска-прислуга снова проникла в спальню, из кармана ее фартука выглядывал конверт для писем.
— Что это у тебя?
— Ой, я совсем забыла… Это вам. Курьер прислал около часа назад. Вы еще полежите? Я могу прочитать.
— Я прочту потом, Клауди. – Фотофиниш неохотно повернулась в ее сторону, свесив с края кровати передние копыта. — Поможешь мне одеться?
— Да, конечно. – пони мигом подскочила к большому стенному шкафу. — Что изволите сегодня?
— Просто достань мне халат. Сегодня я посижу дома…
— Уверены? Сегодня может быть достаточно жарко.
— А знаешь… Ты права. В конце концов я дома… — пони соскользнула на пол. — Ты хочешь чаю или еще чего-нибудь?
— Если вы хотите, я могу приготовить завтрак.
— Клауди Хувз, кажется, я задала тебе вопрос.
— Ну… Я бы не отказалась. – стеснительно ответила пегасочка.
Фотофиниш крайне редко принимала у себя дома гостей – чаще всего она арендовала для встреч и личных мероприятий залы. Здесь же была её и только её территория. Квартира голубой пони состояла из четырех комнат, одна из которых была отдана под жилье Клауди Хувз, и кухни.
Последняя же являлась не только объектом гордости и любви пегаски-горничной, но еще и негласным центром квартиры. Довольно просторная, огражденная от широкой прихожей лишь аркой, она была украшена лучшими фотографиями авторства голубой пони, стены и потолок были выкрашены в нежно-зеленый цвет.
— Расскажи мне, — голубая кобылка сама разлила чай по чашкам, — Чем ты занималась вчера? Успела отдохнуть, пока меня не было?
— Ну… вчера приходил Голден Гласс, мы с ним пошли в кино, потом… в ресторан, а потом…
— Зачем ты меня обманываешь? Я же вижу: вчера с утра была целая банка сахара, а сегодня – только половина.
— Ну ладно. Мы чай пили…
— Главное, чтобы вы хорошо провели время. Голден Гласс вроде неплохой парень… Как там у тебя с ним?
— Он принес тортик, — мечтательно начала Клауди, — мы поболтали, а еще…
— Ну же?
— Он сделал мне предложение.
— Ух ты! – Фотофиниш искренне улыбнулась и по-родительски потрепала пегаску по гриве. — Поздравляю тебя! Не могу поверить, что ты уже стала совсем большой… Твоя мать была бы в восторге.
— Не вините себя…
— Если бы я не отпустила ее тогда, возможно, все бы было иначе, Клауди… В любом случае, я очень за тебя рада. Скоро оставишь меня тут одну. Кстати, что там насчет письма?
— Вот, держите. – горничная передала пони конверт. Фотофиниш резко поменялась в лице буквально через минуту чтения.
— Это со студии. Кажется, сегодня я стала беднее на двести тысяч…
— Они разозлились из-за того, что вы опоздали?
-Пойду позвоню им, Клауди. Может, еще смогу чего-нибудь решить… Только бы…
— Вам чем-нибудь еще помочь?
— Думаю, я смогу сама набрать номер, если ты об этом. – пони нервно сняла трубку телефона, немного дрожащим копытом набрала нужные числа и села возле тумбы в ожидании ответа. Резкий жест, поданный Клауди, как только она попыталась снова что-то спросить, обозначил начало неприятного разговора.
— Если что-то будет нужно, я на кухне. – шепнула пегаска.
— Алло… Алло? Добрый день… Я звоню вам насчет того письма, которое я получила недавно. Я понимаю ваше недовольство… — Фотофиниш прервал строгий голос из трубки. — Понимаю, понимаю. Это полностью моя вина, мой поступок непростителен… Я хотела спросить, возможно ли еще перенести съемку, ну хотя бы на… сегодня? – Пони снова получила немногословный ответ. — Послушайте, если эта модель отказалась, думаю, я смогу найти другую… помните Флаттершай? Мы снимали ее четыре года назад, но она потом прекратила карьеру. Если я смогу её вызвонить…? Отлично! Я попробую, обязательно попробую. А что тогда получится с неустойкой? Ясно… можно ее будет вычесть из суммы гонорара? Понимаете, дело в том, что я пока не располагаю такими средствами… Вы уже знаете про выставку? Да… я очень на нее рассчитывала. Я перезвоню вам минут через двадцать – сразу, как с ней свяжусь… — Фотофиниш тихо положила трубку. — Вот я попала… Еще бы я сохранила ее телефон…
— Я принесла вам старые записные книжки. – Клауди аккуратно поставила рядом с телефоном стопочку из потрепанных ежедневников. — Вдруг они вам понадобятся…
— Ты просто умница. Спасибо, иди отдохни немного… Так… — кобылка раскрыла первую попавшуюся книжку и, как ни странно, довольно быстро наткнулась на желаемый телефон. — Надеюсь, она меня еще помнит. – пони-фотограф зажала телефонную трубку двумя копытами, от волнения она зажмурилась…
— Добрый день. – раздалось с другого конца провода.
— Здравствуй… Это Фотофиниш. Помнишь меня? Мы работали вместе четыре года назад. У тебя есть время поговорить?
— Буквально несколько минут, спешу на день рождения.
— Послушай… Я думаю, что было бы неплохо возобновить твою карьеру. Торжественное возвращение, так сказать. Что ты думаешь об этом?
— Очень вряд ли. Вы же помните, из-за чего мне пришлось не продолжать работать с вами?
— Ну… Ты же осознаешь, что это не такая уж и большая проблема? Тем более, Флаттершай, я могу предложить тебе гораздо более удобный график, щедрый гонорар…
— Если вам нужен срочный ответ, то нет. Больше я такой ошибки не повторю.
— Подумай, пожалуйста. Это очень щедрое предложение…
— Простите, мне дороже мое душевное здоровье и благополучие моих друзей.
— А если я придумаю что-то для Рэрити?
— Нет, спасибо. – последовал строгий ответ. — И не звоните сюда больше, пожалуйста. Если мое мнение изменится, я позвоню вам сама. -Флаттершай поспешно положила трубку.
— Что-то изменилось? – заволновалась Клауди Хувз.
— Пожалуйста… Запри дверь получше и отключи телефон. – казалось, что Фотофиниш незаметно смахнула слезу. — Я позову тебя, если понадобится.
— Я как раз забыла спросить, что вчера случилось?
— Не будем об этом! – голубая пони влетела в свою спальню и захлопнула за собой дверь.