Никогда не суди о жуке по надкрыльям (Хроники разрыва по-королевски: Кризалис)

Действие IV – Моя задница чертовски хороша

Предисловие от автора:

Внимание!

В следующей главе будет присутстовать высокая концентрация Твайлопорки.

Упоротые фанаты Твайлайт настоящим уведомляются, что в рамках следующей главы автору на вас глубоко насрать.

Позвольте повторить ещё раз. Автору на-срать. Если какие бы то ни было фанаты/фанатки не в состоянии осилить главу, где по-настоящему ненавидят Твайлайт Спаркл, то, очевидно, им стоит подвести курсор в верхний правый угол экрана и нажать Х.

И, как вы, наверное, догадались, автору реально, РЕАЛЬНО не нравится Твайлайт Спаркл.

Виноваты первые фанфики, которые он, к несчастью, прочёл. В них единорожка обнаруживает человека, заключает его в тюрьму, знакомит с КсеноСелестией, которая по-быстрому хочет подорвать его на следующей неделе, затем Твай извиняется перед этим принимающим всё подряд кретином, имеет его, время от времени убивает и возрождает, а затем картинка сменяется их свадьбой и тому подобной ерундой.

…И эта история не исключение!

На этот раз, никакой Твайлопорки не будет. Просто несколько (надеюсь) смешных моментов.

Погнали!

«Риччи, Риччи, Риччи, Риччи…»

Ммм, какими замечательными были эти два месяца.

Прошло почти семь месяцев с тех пор, как мы с Риччи встретились в том… кабаке, наполненном похотью и невыполненными обещаниями.

Два – с тех пор, как мы вместе спали, он прижимал меня так крепко, моя голова удобно располагалась на груди, вдыхая его запах.

«Люблю его, люблю, люблю…»

Мои мысли, чувства… всё.

Они так прекрасно переплетены друг с другом.

Так вот как ощущается любовь? Желать кого-то настолько порочно, что ты даёшь ему всё, и делаешь для него всё.

Так просто одним махом всё разрушить. Королева, безжалостная к врагам, и в то же время по-матерински любящая своих подданных. Своих детей… своих деток, так любящих свою Королеву.

Нет, падений больше не будет, было бы только с кого начать.

Я хочу его!

Я хочу, чтобы он хотел меня!

Я хочу, чтобы я была ему нужна!

Я хочу, чтобы он жаждал меня, как я жажду его, каждую секунду каждой минуты каждого часа каждого дня.

Так странно, что мне удаётся сохранять ясный ум, находясь рядом с ним. Оставаться собой, а не пускать слюни от ненасытного вожделения.

Даже если, по сути, я этим и занимаюсь.

Но… нет, хоть мои мысли запутанны и порой сложны для того, чтобы в них разобраться, всё же они ясны.

Я знаю, чего хочу.

И знаю, как это получить.

А с недавнего времени… я знаю, что он хочет того же.

О-о-ох, любовь, которая однажды в нём проснулась, из крошечного огонька превратилась в бушующее пламя страсти и едва сдерживаемого желания.

Если бы он только сдался и обнял меня.

Но сперва, он должен узнать, кто я на самом деле.

Я должна знать, должна!

Станет ли он любить меня, когда увидит отвратного урода под симпатичным миражом?

Не знаю… возможно, станет. Может быть, ему удастся заглянуть за мой внешний вид и увидеть там одинокую кобылку.

Одинокую кобылку, которая даст ему всё, стоит только попросить.

Порой несколько необычные мысли снуют в моей голове последнее время.

Ибо я должна приблизиться к реализации единственной цели.

Я хочу с ним спариться.

Знаю, что, по большей части, мне стоит задумываться именно над этим. Разве я не всегда хотела с ним спариться, с единственной целью воссоздания семьи?

Да, да, хотела.

И всё так же хочу, но не в том же смысле.

Теперь я хочу спаривания для того, что любить его, иметь от НЕГО детей и растить их бок о бок с ним.

Эта мысль, это стремление преследует меня день за днём, месяц за месяцем.

Бывают времена, когда я с трудом удерживаюсь от того, чтобы укусить Риччи, впрыснув в него своей крови, своего токсина, который мягко перепишет его генетический код, сделав его подобием меня.

Не совсем таким, как я – он чересчур иной, чтобы стать полноценным перевёртышем.

Но всё-таки, он станет прекрасен, когда моя кровь заразит… нет, не заразит, очистит, уберёт всё лишнее, переделает его, позволит стать намного лучше.

Не таким, каков он сейчас; всё, что он из себя представляет, станет… совершенным.

Но чтобы стать Королём, моим Королём, ему придётся пережить трансформацию.

Впрочем, на сегодняшний день я вполне довольна. И потому никогда не стану принуждать его силой.

Нет, он должен сперва принять меня, мой истинный облик, без… Без ненависти ко мне, моему безобразию, моему уродству.

Я желаю сделать его своим Королём, но чтобы он любил меня именно такой, какая я есть, а не за тот симпатичный вид, что он видит ежедневно.

Не то чтобы он проявлял хотя бы капельку влечения, когда на меня смотрит… что-то беспокоит меня, что-то… волнует.

Ведь если он не находит привлекательной пони, возможно, он предпочитает нечто экзотическое.

Что-то вроде зебры. Или грифины.

Или перевёртыша.

Мечта… но это хорошая мечта.

Многообещающая.

Мы просто шли рядом, болтая друг с другом, наплевав на окружающий нас мир, когда в своём разговоре мы перешли на восторженные тона:

– …А он упёрся – и стоит, с места не двинется! – объяснял весело Ричи, — Ну, так Джон подошёл к этому наглому говнюку да как врезал!

Я громко рассмеялась, что привлекло внимание нескольких озадаченных пони.

Не так, как вы, лягать, подумали.

– Так понимаю, с дороги он убрался? – я весело усмехнулась.

– Можно и так сказать, – засмеялся он; лукавая ухмылка подчеркнула его привлекательные черты.

Он подмигнул мне, поддразнивая, на что я тут же ответила, игриво толкнув бочком его бедро. Это привлекло ещё больше взглядов от окружающих, в которых мелькали недовольство и отвращение, но, как я уже говорила, мне было плевать.

Всё, что меня заботило – это идущий рядом человек и тот потенциал, что в нём заключался, необходимый моему виду.

Не только для того, чтобы зачать потомство, но и для того, чтобы он стал Королём, отцом, в котором оно так нуждалось.

Для нашей любви, если она, конечно, не угаснет, чтобы питать ею наших детей какое-то время.

И даже если этого не достаточно, строить планы легче на сытый желудок. Хоть меня и не заботили завоевания, всегда лучше иметь запасной план.

Риччи потребуется правильное мышление для того, чтобы нести ответственность. Очевидно, я могла бы его этому научить, однако искренне верю, что, со временем, ему удастся принять бразды правления и править вместе со мною.

Мы подошли к довольно небольшому ресторанчику, быстро обратив на себя всеобщее внимание пони внутри. Я почувствовала смесь эмоций, что вспыхнула в них всех.

Озадаченность, лёгкий страх, отвращение, апатия и… нервозность.

И всё направлено против моего Риччи, просто за то, что он иной.

Это была одна из тех черт, что так не нравилась мне в пони. Они ненавидят всё другое, по-настоящему. Вот почему они так мало продвинулись в техническом прогрессе.

В смысле, Риччи рассказывал о технологиях, которые создали представители его вида, там, в его мире. Всё, чего достигли здесь все прочие виды, заставило бы их сгореть со стыда.

И когда… если он сумеет принять истинную меня и станет моей второй половинкой, мы сможем использовать всё, что он знает, чтобы дать возможность расе перевёртышей продвинуться по технической части. И хоть он не знал того, как их создать, всё-таки основы были ему известны.

Вопреки мнению большинства, мои дети вовсе не лишены разума. Каждый из них независим, хоть и связан с коллективным разумом. Это не значит, что я их контролирую – могла бы, но так не делаю.

Я никогда не лишала их свободы воли. Это приводит к остановке роста, к застою в любом развитии.

А мои дети… среди них было много изумительных изобретателей, учёных, мыслителей и эрудитов. Если бы Риччи показал им через коллективный разум то, что знает о технологиях людей, результаты могли бы превзойти всё, что этот мир когда-либо видел!

Мы могли бы создать оружие; не для нападения, но для самозащиты, когда враг окажется у ворот.

Мы могли бы создавать футуристические коляски, которые помогали бы перевёртышам, утратившим способность привычно перемещаться.

Развивалась бы медицина, спасающая моих деток от того, что уже и так отняло у меня столь многих из них.

У моих детей тоже есть семьи, и хоть они все появляются на свет от меня, инцест – вовсе не то, что заботит перевёртышей. Нет тех ужасных родов, которые могут привести к… чтобы они тоже могли иметь детей.

Не столь многих, в отличие от меня, один, два, может больше.

Когда доходит до дела, перевёртыши мало чем отличаются от прочих видов.

Возможно, когда-нибудь мы будем готовы показать это миру.

Мы вошли в помещение ресторана и сели за столик в самом дальнем углу. Риччи, очевидно, раздражали постоянные косые взгляды, что было заметно по чистому презрению, отражавшемуся на лице.

– Глянь-ка на того уродца.

– И с чего бы этой куколке болтать с этим?

– Фу, аппетит потерян.

– Она должна жалеть его.

Пока продолжался этот достаточно громкий шёпот, эмоции Ричарда начали сливаться в один большой шар из ярости. Его левый глаз начал гневно подёргиваться, а пальцы принялись барабанить по столу, он пытался отвлечь себя чем угодно, чтобы только не броситься на них.

Я хорошо знала, что он так делает в попытке сдержать свой нрав, ведь ему приходится испытывать подобное почти каждый день.

«Эти дискордовы пони смеют огорчать моего Риччи! – яростно решила я, мой ум работал как часы, когда я составила тогда столь коварный план, – Ну что ж, посмотрим, как вам понравится, когда я сделаю это».

– Не обращай внимания Риччи, – утешила я, достаточно громко, чтобы слышали окружающие, – они просто завидуют, поскольку им никогда не заполучить такую задницу…

Я устроила представление для неприкрытых пристальных взглядов, игриво хлопнув ягодицами. В итоге последовали различные по силе волны зависти, а также похоти, исходившей от многочисленных жеребцов… и кобылок.

– …а тебе это удалось, – закончила я, устраивая ещё большую развлекуху, пододвинувшись вперёд и кокетливо лизнув человека в щёчку.

От такого Риччи выглядел слегка ошеломлённым, но быстро он оправился и улыбнулся, умышленно приподняв верхнюю губу так, чтобы стали видны острые зубы.

– Что ж, у тебя прекрасная задница, – похвалил он застенчиво, подмигнув мне, поддразнивая, после чего протянул ко мне руку и с любовью погладил лицо.

И хоть я была уверена, что он никогда бы не догадался, что я ощущала в тот момент.

Любовь, уважение, уже готовые вот-вот переполнить, и всё же… он вернул их обратно.

Страх заставил его это сделать, страх оказаться отвергнутым.

Я бы сказала, он считал, что я всего лишь притворялась.

«Если бы он только знал правду о том, что я сказала, – подумала я с грустью, – Я его. Я вся его. Ему стоит лишь попросить».

– Ты просто чертовски прав, – чувственно мурлыкнула я, слегка наклонив голову, чтобы поцеловать его пальцы, только что касавшиеся моей щеки, – и это всё твоё.

Истинная, честная улыбка украсила его лицо. Глаза сияли благодарностью, восхищением, любовью и… о-о-о… так много любви.

«Я люблю тебя, Риччи, – подумала я, стараясь, чтобы эти слова случайно не слетели с губ, – я так люблю тебя, и знаю… знаю, что ты боишься, но я прощаю тебя, потому что я терпелива, и я люблю тебя, и хочу, чтобы ты любил меня тоже».

Как бы я хотела, чтобы он мог слышать мои мысли. Меня не испугал бы отказ, дискорд подери, мне так хотелось сказать ему, что я так долго чувствовала.

Но сначала мне стоит показать себя… и узнать, станет ли он всё равно ощущать ко мне любовь.

Если это так, то тогда… Тогда я стану его, а он – станет моим.

К столику быстро подбежала официантка, озарив нас обоих счастливой улыбкой. Фактически, я не уловила от неё абсолютно никакого отвращения или ненависти. Это была пышная масляно-жёлтая единорожка с перевязанным розовым хвостиком и, кажется, меткой в виде молочного коктейля.

– Добро пожаловать к Клопперам ! – радостно воскликнула она. – Чтобы вас хорошо обслужили, вам стоит только сделать «цок-цок», и мы уже тут.

Мы с Риччи уставились на официантку… несколько ошеломлённо.

– Меня зовут Смути, и сегодня я обслуживаю вас, могу ли я принять заказ?

После того, как кобылка сверкнула улыбкой во все зубы, я быстро пробежалась по меню и заказала сено-бургер, а также немного сена-фри и яблочной соды…

Что? Я не всё время пью сидр.

Риччи заказал стейк и картофельный салат – стейк, очевидно, был из части меню для грифонов.

Тем не менее, чувства отвращения от официантки так и не появилось. На самом деле, она лишь прощебетала слова благодарности и, счастливая, унеслась на кухню.

– Эй, Криззи.

Я вышла из небольшого оцепенения и посмотрела на человека с тёплой улыбкой.

– Да? – спросила я с любопытством.

Он глазел на свои нервно дёргающиеся пальцы в течение нескольких мгновений, прежде чем с шумом выдохнуть и пристально на меня посмотреть со вполне благодарственным выражением на лице.

– Ты… по-настоящему хорошо относилась ко мне с тех пор, как мы встретились, – сказал он с благодарностью, – Я знаю, что вёл себя не лучшим образом, и потому прошу прощения за это.

Я хотела резко прервать и отвергнуть его заявление, но он быстро вмешался, положив правую руку на моё левое копыто, соединив вместе одно с другим … когда он ласково их сжал.

– Но с самого начала ты всё время была со мною, – продолжил он горячо, – Ты поддержала меня, когда я оступился, помогла мне, даже не моргнув глазом… и я не знаю, как правильно выразить мою признательность. Но, если ты не против… ты могла бы остаться на ночь… у меня.

Я была поражена, потрясена, одурманена, будучи… за пределами всего.

Неужели он просил о том, о чём я думала?

Он поймал мой взгляд, но потом резко и торопливо поднял руки в воздух.

– Я-я-а не то имел в виду, – он заикался, очевидно, моё выражение лица выдало то, как я его поняла, – Просто… тебе, похоже, понравилось то, как мы тогда провели ночь. И, если честно… мне тоже. Наверное, дурацкая мысль, ты не должна…

Я быстро прикрыла его рот копытом, хотя мой взгляд был прочно прикован к столу.

«Не смей краснеть, Криззи! – приказала я себе строго, – Мы не стесняемся, мы не краснеем и мы уверенно…Ой, да ну нахуй, мы краснеем!»

Я почувствовала тепло на щёках и по-быстрому попыталась от него избавиться.

К несчастью, Риччи решил, что сейчас подходящий момент, чтобы поцеловать моё копыто, в результате чего мои щёки вспыхнули, словно топка, заставив меня тихо вскрикнуть и отстраниться.

– С удовольствием, – согласилась я смущённо.

Он улыбнулся, и от него пошла волна любви, за которой последовала ещё большая волна облегчения.

– Только на этот раз джинсы ты снимешь, – тут же продолжила я, захихикав от того, как налились румянцем его щёки.

– К-конечно.

«В самом деле?.. Ух ты… это будет… вполне замечательная ночь».

Наши взгляды застыли друг на друге. Эмоции, что я улавливала, пируя на них… так удовлетворяли, так наполняли, были так… прекрасны.

Я потянулась, чтобы погладить его по щеке.

– А вот и ваш заказ!

Я вынырнула из наполненного чувствами оцепенения и быстро отдёрнула копыта при внезапном появлении официантки, которая принесла в магическом захвате оба наши блюда.

Она положила их на стол перед нами, и, подмигнув, весело ускакала прочь.

Несколько мгновений мы с Риччи просто смотрели друг на друга, прежде чем… зверски оскалиться и буквально зарыться в еду.

Наши лица были уже сплошь измазаны к тому моменту, когда мы успешно заставили обалдеть большую часть ресторана: я была в соке от сено-бургера, а он – в картофельном салате.

Видели б вы их лица, когда я уткнулась Риччи в кремового цвета щёчку, вовсе не заботясь о том, в чём окажется моя мордашка.

– Эй, некоторые, между прочим, пытаются здесь поесть! – крикнул какой-то жеребец.

Захихикав, я повернулась к нему, заметив склонившуюся к нему кобылку примерно одного с ним возраста, с высокомерно задранным носом.

Я приковала свой взгляд к жеребцу, облизывая свою мордашку медленно, соблазнительно, изо всех сил стараясь не хихикать при виде внезапно возросшего возбуждения, а также немаленькой такой проблемы, быстро набиравшей вес.

– Я та-а-ак сожалею, – протянула я чувственно, – мне казалось, что вам по душе кобылки с кремом на мордочке, мои извинения, сэр.

Мой тон, очевидно, вовсе не помог в решении его «проблемы», на что я быстро указала, пожалуй, только чтобы привлечь внимание той спесивой кобылы.

– Тем не менее, похоже, я была права, – мой взгляд на миг сдвинулся в сторону его едва прикрытого пробудившегося достоинства, видневшегося под столом, – По-видимому, у вас небольшие проблемы, сэр. Разве ваша мама не говорила вам, что показывать такое – грубо?

С лица кобылы мигом слетело чванливое выражение, и она заглянула под стол только для того, чтобы ахнуть, залепить жеребчику пощёчину и убежать прочь, раздувая ноздри. Тот позвал её по имени и умчался следом, дико размахивая эрегированным членом.

После того, как дверь захлопнулась и глаза всех пони наконец-то от меня отвернулись, я повернулась к весьма довольному Ричарду, ухмылявшемуся в молчаливом одобрении.

«Погоди-ка… это возбуждение?»

Риччи возбудило то, что я только что сделала?

В этом было мало смысла, поскольку я заигрывала с ним почти всё время, прямо у него под носом.

Но всё же я смогла заставить его возбудиться, из-за чего почувствовала себя… соблазнительной, в некотором роде.

И поскольку мне удалось понять, что его возбуждает, стало ясно, что это вовсе не благодаря моей внешности.

«Значит, мои слова? – размышляла я про себя, – Мои слова… взволновали его?»

Уверенность наполнила моё истинное «я».

Даже если он найдёт мой настоящий облик непривлекательным, я всё же могла рассчитывать на то, что мои слова его… тронут.

Однако прежде чем я успела поздравить себя хоть с каким-то продвижением, Ричард быстро вытер лицо салфеткой и встал. Я торопливо последовала его примеру и вытерла мордашку, тихо хихикая над тем, что мне, вопреки всему, всё-таки удалось сделать это.

– Сегодня плачу я, Риччи, – любезно предложила я и захихикала ещё сильнее, заметив его заляпанную рубашку, – Тебе, похоже, стоит пойти домой и принять душ или вроде того.

Он было поднял бровь, но потом заметил, как я на него глазею, и глянул вниз, на несколько запачканную жиром одежду. Затем вновь посмотрел на меня и застенчиво улыбнулся.

– Ну да, полагаю, стоит, – согласился он, явно позабавленный, но тут же принялся копаться в кошельке и вытащил наугад оттуда несколько монет, к моей немалой досаде, – Знаю-знаю, просто возьми их, прошу тебя; ты же знаешь, я плохо себя чувствую, когда не плачу, по крайней мере, половину.

И не собиралась… но он умеет состроить неплохую парочку щенячьих глазок, если что-нибудь нужно.

«Дискорд бы побрал твои маленькие миленькие глазки!»

– Ладно, Риччи, – согласилась я с неохотой, не обращая внимания на победную усмешку, которой он меня наградил, – но если ты и дальше будешь строить такие физиономии, я вылижу твоё личико, словно перевозбудившаяся псина, и начну называть тебя «хозяин».

Он поднял руки в знак капитуляции и направился на выход из ресторана.

– Ну хорошо, хорошо, прости, – заюлил он, в то время как я улавливала скрытую игривость в его эмоциях, – Не надо больше так делать!

Я улыбнулась и принялась медленно и предостерегающе высовывать язычок.

После этого он довольно быстро нашёл путь наружу.

Я по-девичьи рассмеялась и заплатила Смути, накинув пару монет на чай.

В конце концов, не каждый день удаётся встретить приятного единорога в центре Кантерлота.

Изначально я планировала отправиться прямиком к дому Риччи, однако, поскольку всё ещё чувствовала на лице и носике некоторую липкость, то решила, что душ определённо не повредит.

Так что я изменила изначальное направление и направилась обратно к отелю, где жила всё это время.

Добраться туда было недолгим делом, ловя по пути изумлённые взгляды, которые останавливались, в основном, на моём лице и… ну, на том, что на нём осталось после ужина.

Я зашла внутрь отеля и дружески помахала портье. Она была вполне миленькой, хоть и вряд ли достаточно взрослой, чтобы работать. Но это было от того, что – как мне удалось от неё узнать – она изо всех сил старалась заработать достаточно денег на содержание своего ребёнка.

Её родители были богаты, но отказались помогать до тех пор, пока она не откажется от ребёнка и не забудет, что он вообще был. Их, по-видимому, оскорбляло существование отпрыска, в венах которого течёт кровь грязного простолюдина.

Но она отвергла это и тем самым заслужила моё уважение.

«Её выражение, когда она получила по почте сумку с двумя тысячами бит, было… весьма удовлетворяющим».

Не то, чтобы они были от меня, разумеется. Мне не нравятся пони, и я никогда не стала бы им помогать. Честно говоря, я просто удачно угадала нужную ей сумму.

«Хе-хе».

Получив от неё ключ от номера, я прошла несколько лестничных пролётов и, наконец-то, добралась до коридора, где была моя комната.

Однако, оказавшись у двери, я тут же почувствовала, что внутри кто-то есть, и потому открыла дверь, воспользовавшись магией, а не копытами.

В комнате было темно, и я едва смогла различить находившуюся там пони.

Не то, чтобы мне был нужен свет. Я могла ощутить исходившее подозрение с лёгкой примесью высокомерия; это было словно тяжесть в воздухе.

Вспыхнул свет, открыв моего незваного гостя.

– Добрый вечер, Криззи, – поприветствовала она вежливо, – Прошу прощения за вторжение, но, боюсь, мы не можем больше это откладывать.

Я не ответила, вместо этого недобро на неё посмотрев, подыскивая в памяти подходящее заклинание.

– Прошу, присаживайтесь, – продолжила она уважительно, – Я хотела поговорить с вами об одной личности.

Я удивлённо моргнула от её просьбы и с любопытством склонила на бок голову, одновременно пользуясь магией, чтобы закрыть и запереть дверь.

И почему ничего не могло пройти без заминок?

«Очевидно, потому, что тогда не было бы так весело, – бесстрастно пришла я к выводу, – Я могла бы надеяться на то, что всё будет по плану… но нет, конечно же, нет. Вместо этого я теперь должна развлекать… бывшую подружку Риччи. Охуеть как замечательно».

Подумать только, всё, что мне хотелось – это принять грёбаный душ, прежде чем броситься в объятия будущего супруга.

Вместо этого я… да иди ты нахуй, это что, ляганая записная книжка?

«Похоже, кто-то меня действительно ненавидит».