← 2. Воспоминания Оранж Дайс, сбой и беседа во мраке 4. Пробуждение ярости, предательство и воссоединение зелёного крыла →

Наследие Богини. Диксди

3. Библиотека тёмного, ящерка и покинутый город

Оказавшийся в плену у каменных ящеров, вороной аликорн изучает их быт, пытаясь добраться до места проведения ритуала или узнать о судьбе своей спутницы. Эйранда, исследуя брошенный городок, обнаруживает необычную находку, наводящую на мысли о прошлом и её бывшем наставнике в поисках редкостей. Вместе с нею, по воле случая, в городе оказываются и другие искатели редких предметов. Диксди проходит ритуал, но механизм, призванный излечить её от воздействия измельчённого кристалла, принимает решение на основе вложенных директив...

Поглощённый лесом городок Кнотхолл был печальным памятником самому себе и временам золотой эпохи великого расселения, когда каждый клочок земли, высвобожденный от леса или ледяных оков вендиго, представлял ценность, сопоставимую с золотым рудником или кристальным месторождением. Пони и единороги отправлялись в путь, подальше от привычных мест, ради новых открытий, плодородной почвы, вкусной пищи и, что немаловажно, собственных владений. Достаточно было найти подходящее место, вбить столбик с кривой надписью на дощечке и начать строить свой городок, дом за домом. Никто и никогда не претендовал бы на эти владения, места хватало всем, и даже сейчас в нём был излишек. Мелкие городки появлялись и пропадали. Оказавшиеся вблизи торговых путей становились богаче и больше, прославляя своё название на всю Эквестрии. Тем, кому не повезло или чьи основатели не смогли слишком долго удерживать новые поколения в насиженных местах, постепенно угасали, исчезали и превращались в руины. Редко когда такие места получали второе дыхание, куда чаще последние их жители перебирались в более успешные города с куда большей возможностью применить свой талант с отдачей, а не прозябать в Селестией забытых местах на карте.

Если такие места ещё и остались на более новых картах, то лишь благодаря зорким пегасам и не менее дотошным грифонам.

Эйранда была готова поспорить на сотню-другую битов, что Кнотхолл Виллэдж отсутствовал на всех картах чуть младше пары сотен лет. Обветшавшее здание ратуши развалилось и почти скрылось за кронами проросших из подвала деревьев. Сиротливо разбросанные вдоль заброшенной главной улицы, дома встретили её пустыми окнами и далеко не всегда целыми дверями. Даже улицы угадывались больше по остовам сгнивших столбов с кусками ограды и слишком уж правильно выросшим клёнам. Возможно, когда-то давно тут были тенистые аллеи, и жители этого места неспешно бродили по ним, обсуждая важные на то время вещи. Например, где хранить фамильные драгоценности или какой сервиз лучше поставить для гостей, особенно нежданных. С этой мыслью Эйранда открыла первую попавшуюся дверь и чихнула от запаха плесени и сырости, вырвавшегося из заточения, словно исполняющее желание облачко из масляной лампы. Брошенная мебель превратилась в труху, стены покрывали занавеси из тонкого кружева паутины, а в камине гордо росли грибы, всем своим видом показывая, что куда лучше мха разбираются, где нужно расти.

— Мда... — протянула чёрная пони, вытирая об порог копыто, вляпавшись во что-то склизкое и терпко пахнущее. — Городок просто рай для искателей тлена и отчаяния. Ушлые жители утащили весь скарб, какой можно было, бросили лишь отборный мусор.

Чёрная птица с зеленоватым пучком перьев гадко каркнула с подоконника и упорхнула, словно согласившись со сказанным. Искательница приключений огляделась по сторонам и покинула заброшенный дом, отправившись к следующему. Имя стёрлось с почтового ящика, оставив неразборчивые буквы. Покосившаяся ограда утопала в разросшихся кустах, за которыми не следили с момента, как город покинули. Копытца Эйранды глухо цокали по камням, проглядывающим из-под земли и разросшегося мха. Когда-то вымощенная неровными плитками, главная улица почти пропала из виду, поддавшись лесу и вездесущей траве. Свернув с неё вбок, пони остановилась на пороге дома, сохранившегося лучше других. Хотя двери и не было, плотно запертые ставни ещё сопротивлялись растительности и не пропускали сырость внутрь. Редкие усы вьюнков, просочившись внутрь, свисали гроздями желтоватых листиков, покачиваясь на сквозняке.

Масляный фонарь, провисевший на крючке невесть сколько времени, чихнул дымом и загорелся. Чтобы открыть его колпачок, Эйранде потребовалось несколько раз стукнуть фонарь об пол, оказавшийся каменным, а не деревянным, как в других домах. Тусклый и дрожащий огонь разогнал полумрак, вытаскивая на свет брошенную мебель, сундуки и ведущие на второй этаж лестницы.

Прожорливые термиты почти сгрызли перила и уголки ступеней, однако крепко сбитая лестница ещё выдерживала вес пони и лишь жалобно поскрипывала под её копытами. Верхний этаж был практически пуст и пострадал от проломивших северную сторону стены ветвей и упавшей балки, поддерживающей скат крыши. На стенах виднелись разводы после добравшегося до внутренностей строения дождя, превратившего половину комнат второго этажа в зелёный ковёр пробившихся травы и мха. Многочисленные книги оказались без магических обложек и превратились в труху от прикосновения. Та же участь постигла и плотную ткань гобелена, осыпавшуюся на пол неровными кусками заодно с частью штукатурки и лепного карниза, скрывающего под собой удерживающую гобелен перекладину. Не обнаружив ничего ценного, Эйранда вернулась на первый этаж. В полутьме она отыскала сохранившийся камин со старинными часами, где странное существо пыталось убежать от воинственно выглядящего пони-стражника с мечом в зубах. Видимо, когда-то механизм заставлял фигурки двигаться, но сейчас часы лишь звонко хрустнули и потеряли одну стрелку с горстью шестерёнок от попытки пони их запустить.

— Ничего, даже завалявшейся брошки, — фыркнула она, копаясь в ящике тумбочки, пытаясь отыскать там хоть что-то ценное. Эта деталь интерьера оказалась целее других и стояла в самом углу, куда не добралась сырость. Отвалившаяся дверца и рассохшийся ящик гулко упали на пол и хрустели под её копытами с жалобным поскрипыванием. — Городок более унылый, чем я даже представляла. А это что такое...

В дальнем уголке блеснула скруглённая грань металла, одновременно с зеленоватым огоньком изумруда. Несколько заноз и попыток выковырять предмет из трещины в дереве увенчались успехом. В копытцах Эйранды оказалась монета. Потемневшая от времени и слегка грязная, она была такой же, как полученная от ящерок в Черривайн-тауне. ЕГО монета. Те же символы, та же огранка самоцвета и даже рёбрышки на грани, слегка неровные и потёртые, были такими же.

— Какого Дискорда? — выдохнула пони, приблизив к монете огонёк фонаря. В мыслях прокручивались все истории, что она слышала о местах, где он побывал, но ни одно из них не напоминало этот городок. Монета оказалась тут случайно или тут нашёл конец своего пути один из её обладателей? Эйранда хмуро смотрела на монету, словно ожидая, что та сама расскажет свою историю. Покрутив кругляшок в копытах, она закинула его во внутренний кармашек к остальным, найденным в путешествиях необычным монетам. В остальном дом оказался пуст. Потайные шкафчики за сброшенными вниз или унесёнными картинами уже пустовали. Сохранившиеся комоды хранили в себе лишь рой моли или вездесущую паутину.

Гулкий цокот на улице отвлёк её от изучения фигурки из мрамора, расколотой и лежащей у истлевшей лавки. Эйранда осторожно выглянула в щель между створками. Два пони осторожно шли по улице, оглядываясь по сторонам. Третий зашёл в тот самый дом, куда первым делом заглянула она. Видимо, он вляпался в ту же болотистую лужу, превратившую деревянный пол в слизь из перегноя, плесени и грибов, отчего послышалось невнятное ругательство.

— Эта штука должна быть тут! Все помнят описание? Кабаллеро шкуру спустит, если мы не отыщем эту шкатулку! Суйте нос куда угодно, хоть в выгребную яму, но отыщите её! — пурпурный пони с кьютимаркой в виде половинки лимона с бокалом обладал резковатым голосом, от которого в разные стороны разлетелись лесные птицы, до этого момента спокойно дремавшие на карнизах домов и ветках. — Повозка будет тут через несколько часов, если найдёте что-то ценное, считайте это призом. Но если кто-то прикарманит шкатулку... в общем, этого лучше не делать. Тебя, клювастый, это тоже касается, не думай, что неприкасаемый лишь потому, что нашёл этот Дискордом забытый городок по блеску флюгера на ратуше!

Мрачный и отчего-то потрёпанный грифон бросил злой взгляд на земнопони и одним рывком вспорхнул в окно соседнего дома, покосившегося и когда-то имевшего приятный розовый цвет, если верить сохранившейся под карнизом краске.

— Дон Кабаллеро обнаглел после своего последнего дела в Кристальной, ты так не думаешь, Лэмон Физз? — заметил один из незваных гостей города, вытирая о порог копыта. Ещё немного и он бы заметил следы чёрной пони, однако раздражение и усталость от проделанного пути притупили его внимание. — Он платит гроши, а мы таскаемся в самые проклятые всеми места, и ради чего? Я как-то иначе представлял поиски сокровищ. Золотые украшения там, монеты, ну ты понимаешь.

— И ты ещё жалуешься, после того как разбил вазу с картой к одному из таких тайников?! Сэд Сэк!! Да тебе голову открутить надо было, и с крупом местами поменять, никакой бы разницы не было! — Физз вскрикнул, напугав спящих на чердаке летучих мышей, стайкой вылетевших из слухового окна, чуть не сбив с карниза вылезающего на крышу грифона.

— А может вам обоим сунуть в рот по морковке и помолчать? Тут всё на мхе держится, рухнет дом — будете копать обвал, пока копыта не сотрёте, я вам помогать не буду. Меня нанимали искать, а не в мусоре рыться, — едко заметил пернатый, осторожно спускаясь к небольшой башенке, украшающей жёлоб для дождевой воды. Отыскав прочный участок крыши, он раскрыл крылья и спустился на землю. — В этом доме пусто. Всё унесено, что было ненужным — брошено. Судя по следам, ещё лет двадцать сюда забредали случайные путники и выносили остальное. А может жители забрали, кто знает. Если шкатулка осталась, нужно искать в домах ближе к ратуше или... вон в том доме.

Грифон указал когтём в сторону дома, где скрывалась Эйранда.

Искательница приключений затаила дыхание и стала медленно отходить от окна, оглядываясь по сторонам в поисках чёрного хода. Ей повезло, что никто не учуял дым от фонаря. Накинув колпачок и прижав его к основанию, она с трудом сдержала вскрик, когда металл под копытом накалился. Связываться с подельниками чёрного археолога в забытом всеми городке не входило в её планы. Их дороги пересекались не раз и оставляли после себя весьма натянутые отношения. Не говоря уже о проснувшихся не вовремя подозрениях насчёт его причастности к случившемуся с нею во владениях семьи Коин.

Брошенное одним из наёмников имя заставило её замереть на месте и оглядеться.

— Проклятье... — тихо прошептала она, осторожно приоткрывая свой механический глаз. Полумрак отступил, и перед её взором стали медленно проступать стены первого этажа. Стены, покрытые уже знакомым невидимым простым зрением узором. Линии пересекались, пропадали там, где стены обвалились, стекали на пол и образовывали вытянутые овалы с начертанными по их грани символами. Изогнутые штрихи тянулись в одну сторону, завершаясь у камина, покрытого копотью с кусками обвалившейся трубы там, где когда-то разжигали поленья. Владелец дома был явно знаком с символьной магией и достаточно умело скрыл её в окружающей пестроте отделки дома.

— Всё ещё жалеешь о потерянном глазе? — едко заметил болтающийся на её груди амулет.

— Радуйся, что кроме меня тебя никто не слышит, говорливая побрякушка, — тихо прошептала пони, скользнув к камину.

На улице послышались приближающиеся шаги и шелест складываемых крыльев. Скрежет когтей по полу раздался почти одновременно с хрипловатым голосом.

— А мы тут не одни, одна любопытная мисс, кажется, хочет нам помочь в поисках, она ведь хочет? — грифон распушив перья улыбался, но улыбка постепенно сходила с его клюва, по мере того как застигнутая врасплох пони оборачивалась и под чёлкой её гривы разгорался солнечный огонёк.

— Не раньше, как кто-то из вас ответит, какие дела вдруг стали связывать многонеуважаемого Кабаллеро с Эбони Хорном, — вернув улыбку ответила вишнёвогривая пони, пропадая во вспышке солнечного света, заполнившего дом...

Калиго стояла у дрожащей колонны с заточённой в ней демикорном, вслушиваясь, как тихие, почти плачущие мольбы сменяются криком, переходя в полный силы вой, сотрясающий стены. Сложно было понять, нравится ли ей это или она просто улыбалась собственным мыслям. С заменяющего ей глаза артефакта сорвался тонкий красноватый луч, заскользив по вспыхивающим на боковых каменных панелях символам. Ловко перескакивая с одного изображения на другой, тонкая нить багрового света выписывала замысловатые фигуры, проявляясь и исчезая в воздухе благодаря проплывающим облачкам пыли. Несколько красных и повторяющихся символов не понравились Королеве, и она с трудом сдержалась от выказывания своей досады вслух. Рекреационная камера уже начала выполнение заложенной в неё программы, и сейчас уже нельзя было её остановить, пока все циклы ритуала не будут завершены. Возможно, создавшие эти устройства, вложившие в них свои знания и опыт последних из демикорнов-лекарей, могли бы ответить на вопросы, роящиеся в голове чёрной демикорна. Но даже они не смогли бы предсказать, как поведёт себя экспериментальная, ни разу не запущенная на памяти Калиго, часть этого лечащего механизма. Пробный модуль контроля и подавления Феномена Регрессии и способный вылечить его так и не был испробован в деле. Вначале не было времени, потом... потом уже не было никого, кому бы он понадобился.

Правительница каменных ящеров помнила тот день, когда в глазах её соплеменников загорелся безумный магический огонь, рвущийся наружу из самого сердца. Бесполезные попытки сохранивших рассудок урезонить их, пленить или заковать в сдерживающие артефакты. Что-то внутри сердец ломалось, обращая сжатую в их телах силу богини против них самих. Сначала было всего несколько вспышек и среди молодых поколений, но вскоре это случилось и с демикорнами из первых поколений. Один из наставников потерял рассудок, отдавшись охватившей его силе, и лишь одно смогло остановить его полный разрушения путь. Ограничители, переработанное и перенастроенное наследие прошлого, распознали в этом необъяснимом безумии попытку контроля над разумами их носителей и запустили "Рубиновый Режим". Огненные смерчи, плавящие скалы и стены шары всепоглощающего пламени, вспыхивали там, где ещё минуты назад безумствовали её соплеменники, унося с собой их и всех, кто оказался рядом с ними. В одной из таких вспышек оборвалась жизнь главы первого поколения Маскипалы, успевшей в последний миг передать остальным, с чем им пришлось столкнуться. Чума из забытых времён задолго до Великого Катаклизма вернулась назад, и имя ей было Феномен Регрессии.

Из всех, кого помнила Калиго, лишь один демикорн сумел обрести иммунитет и пожертвовать собой ради создания дополнительного модуля в рекреационной камере. Его имя было Вайлдсайд.

— Спустя столько веков... задуманное тобой спасение активировалось вопреки моему желанию. Во имя Алой, надеюсь, ты знал, на что идёшь, заставив техномагов вписать в рекреационную камеру это рискованное заклинание и частичку тебя самого. Даже сейчас, часть твоего опыта и сознания витает где-то внутри тонких пластин с выбитыми на них скрижалями, считываемыми этим древним механизмом, — едва слышно проговорила Калиго, отворачиваясь от колонны, ощутив, как вздрогнул сильнее обычного пол. — Ты не сообщил мне о запуске модуля подавления спящего Феномена Регрессии, Амергал. Системы лечения обнаружили действующий ограничитель главы поколения, но так как он оказался внутри камеры, связь замкнулась и теперь нагрузка растёт с каждой минутой.

— Нет причин для волнений. В твоём случае это сооружение ушедшего народа вело себя так же, пока приводило в чувство твоё тело и разум. Всё было в порядке тогда, всё будет так же и сейчас. Я не хотел беспокоить тебя без причины, после отнявшего силы разговора с нашим гостем, — сухо проговорил Ящер, встав рядом и положив каменную лапу на её холку.

— Одна ошибка, Амергал, и никто из нас не получит желаемого. Я слишком долго ждала этого шанса и другого у меня не будет. Она последняя и, как и предполагалось, стала главой своего поколения. Обладательницей ключа к этому и многим другим местам. Подумай, что случится, если она не выдержит? — Калиго ткнула острым кончиком хвоста в сторону вздрогнувшей колонны, исторгшей вой своей пленницы. Несколько отливающих жёлтым символов на каменных панелях сменились на красные, заставив тёмную нахмуриться.

— Она останется тут, как осталась ты? Со временем вы обе найдёте способ вернуть к жизни залы кладок, наполнив их живящей силой и теплом, не так ли? Или ты имеешь что-то другое в виду? — в голосе Ящера возникли нотки сомнения. Подойдя к колонне вплотную, он прикоснулся к ней лапой, ощутив пробивающийся изнутри жар.

— Она останется тут. Все останутся тут. В виде мелкой пыли, все до единого. Рекреационная камера обнаружила в ней спящий Феномен Регрессии, Амергал. Был запущен погашающий его модуль, но это был эксперимент, так и не проверенный на практике! Вспышки ярости угасли сами по себе и больше не повторялись. За ненадобностью этот модуль просто отключали перед каждым использованием механизма. А эта рухлядь и без него готова развалиться на части. В любой момент что-то может пойти не так, и тогда я ничем не смогу тебе помочь. Это будет твоей проблемой, ровно те несколько минут, когда всё здесь будет выгорать, разрушая одну преграду за другой! — стальной механический хвост взвился в воздух, застыв раскрытыми лезвиями у каменной груди Амергала. — Ну? Или мне напомнить, чем это обернулось в прошлом? Причину, по которой твой народ потратил годы в поисках возможности выращивать эти замечательные когти на своих лапах, рискуя потерять их вообще?

— Ты преувеличиваешь. Тогда твоих соплеменников были десятки, сейчас здесь всего одна и при этом последняя из девятого поколения, слабого и никчемного, с твоих же слов. Если Феномен выйдет из-под контроля, что может случиться? Все три входа в этот зал легко заблокировать, заперев массивные двери. Даже если ей удастся вырваться, мы всегда можем перекрыть другие двери и направить её прямо в одно из "тех" мест, где она не сможет причинить никому вреда, — Амергал передвинул один из рычагов ниже, сжав на колонне одно из охлаждающих колец. Из многочисленных, слегка заросших известью, щелей вырвались струи пара, как только вращающаяся внутри кольца вода столкнулась с раскалённой поверхностью. — Но ты уверена, что с её помощью тебе удастся сделать требующееся?

— С работающим ограничителем главы? Да. В нём уже находится нужная мне личность, и пробудить от сна "Спящих" будет делом нескольких часов. С ними это место оживёт и в твоих лапах будет всё, что казалось утерянным на века, — Уверенно отозвалась Калиго, сверяя несколько символов, появившихся сразу, как на колонну опустилось и закрепилось охлаждающее кольцо. Мерцающие строки, пропадающие и появляющиеся снова, описывали происходящее в камере, отчитываясь о поломках, произведённых заменах и введённых в эксплуатацию артефактах, наполненных магией в соответствии с поставленной задачей. Её беспокоили только попытки механизма передать те же данные на ограничитель и получить ответ, отчего часть действий выполнялась с задержкой. Подключённые с опозданием цилиндры, призванные гасить отдачу от пережигаемой пыли магического негатора, частично выходили из строя, разлетаясь мелкими осколками. Оставшиеся взяли на себя нагрузку и пока держались, ожидая действий со стороны механизма, заменяющего лопнувшие детали. — Я послала одну из твоих ящерок к нашему гостю.

— Хочешь узнать, не отыскал ли он чего в записях Пепельной Тени? — Оскалившись в улыбке, спросил Ящер, вжав ещё несколько рычагов. Между зубцами шестерёнок полыхнули искры, и клубы пыли вспыхнули небольшими облачками пламени. К верхней части колонны опустился желоб, перекрытый прочной створкой, удерживаемой парой рычагов.

— Если ритуал завершится неудачей, возможно, он сможет оказаться полезен. Впрочем, он будет полезен вне зависимости от завершения ритуала, — Калиго не отрывала взгляда от бегущих знаков на инитиумнарском. Экспериментальный модуль с задержкой докладывал о проделанной работе, ссылаясь на мелкие неисправности, допустимые на фоне общей работы камеры. По залу прокатился крик, оборвавшись так же внезапно, как и начался, заставив тёмную вздрогнуть. — Ещё несколько дней и она будет готова принять своё предназначение, а затем останется со мной.

— Этот аликорн будет против, ты так не думаешь? — Каменная лапа точным ударом забила в паз непослушный цилиндр. Часть основания под колонной выдвинулась, открыв углубления, тотчас заполненные опустившимися с потолка стержнями из полупрозрачного минерала. Подсвечиваемые редкими разрядами, в них плавно поднимались пузырьки, словно воздух в вязкой массе.

— Она сама скажет ему, что их путям суждено разойтись, — уверенно проговорила тёмная, подойдя к колонне ближе. — Я сделаю ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Вернее, та личность, что сейчас спит в её ограничителе.

Тихо рассмеявшись, Королева покинула зал, оставив Амергала позади. Она не смогла бы стать правительницей этого места, если бы каждый из её планов не имел запасных вариантов. Ящеры ставшие зависимыми от её познаний этого места, были только началом. Страж, версия прототип под номером три, уже был неожиданной случайностью. Даже без него, её планы на Залог Договора, шли куда дальше простого оживления залов кладки. Там, в глубине руин этого места, спало больше всего желаемое ею, с того момента как она прочитала старые записи, сохранившиеся исключительно благодаря материалу, на котором они были выполнены. Экспедиции в эти туннели, вопреки запретам наставниц и глав поколений, окупились ещё тогда и спасли её жизнь позже, когда ящеры притащили её в одну из рекреационных камер. Если бы не разрушенный ограничитель, все её мечты осуществились намного раньше.

— И когда этот момент наступит, я сотру тебя в пыль, — зло прошипела она окружающей темноте, безумно расхохотавшись представленной в воображении картинке своего триумфа.

В месте, где никогда не видно солнца и однообразный, почти вязкий полумрак наполняет всё вокруг, сложно не потерять чувство времени. Совершая редкие прогулки, Ван никак не мог избавиться от мысли, будто прошли уже недели, если не месяц с момента, как его копыто переступило порог древней арки, ведущей во владения каменных ящеров. Эти каменные существа жили по своим внутренним часам, засыпая внезапно и так же пробуждаясь. Питаясь рудой, прокапывая новые проходы, они таскали куски обнаруженных кристаллов, бережно укладывая по выемкам в скале, словно в каменной оранжерее. Порой на его пути встречались не раз отремонтированные рельсы, сохранившиеся ещё с тех времён, когда часть строения соседствовала с шахтами. Загруженные рудой потрёпанные вагонетки медленно катились по ним к массивным устройствам, частично погружённым в скалу. Получающие энергию от исходящего от лавы жара, они превращали бесполезные обломки в однородную массу и отправляли дальше. Как не пытался вороной узнать предназначение этих механизмов, ответов он так и не получил. Сопровождающие его ящеры отмалчивались или отвечали короткими, ничего не поясняющими фразами.

Среди подземных жителей гор, остающихся скрытными от живущих на поверхности, Ван обнаружил более стройных существ, поджарых, с яркой расцветкой отдельных чешуек, опоясывающих грудь или шею. Ящерки, как назвал их про себя вороной, передвигались куда плавнее, почти скользя над каменной поверхностью, при этом будучи не намного легче своих более грузных соплеменников. Они чаще бросали на него любопытные взгляды и о чём-то перещёлкивались на своём языке, указывая в сторону чёрного жеребца.

При всей диковатости повадок этого народа и склонности использовать грубую силу своих прочных тел, ящеры не менее охотно использовали и доставшиеся им механизмы. Подпитываемые магическими кристаллами, грубовато вставленными в зачарованные пластинки, двери поднимались и опускались на массивных рычагах, соединённых с прочными, но уже почти изношенными шестернями. Детали из этой запорной механики уже не раз менялись на изготовленные заново, пусть не так точно и со следами ковки. Почти каждое творение инженеров и механиков далёкого прошлого, встреченное Ваном, несло на себе попытки исправить вышедшее из строя или заменить сломавшееся безвозвратно. Так, в поисках замены источника питания, ящеры исковеркали оригинальную конструкцию, сняв некоторые пластины и кожух, приклепав недостающие детали кусками металлических полосок, перетянув трубы в местах протечек, вставив в пазы не точно обработанные кристаллы, а их кособокое подобие, с тускловатыми разрядами внутри. Один из таких механизмов несколько раз чихнул, мигнул полупрозрачным обломком кристалла и выплюнул его на пол, заодно с ещё пятью его собратьями. Зло клацающий и шипящий под нос ящер поднял угасший камень и сложил в стоящий рядом рассохшийся ящик. Поискав замену, он воткнул в паз новый обломок и, убедившись в надёжности креплений, начал заполнять остальные пазы. Сопровождающий вороного ящер не дал досмотреть, чем завершился ремонт механизма. Лишь по возобновившемуся за спиной гулу, Ван смог понять, что ящеру удалось его оживить вновь, вот только надолго ли...

Вспоминая путешествие в город Шестерней, Ван пытался сравнить увиденные здесь механизмы с используемыми грифонами и чем больше вспоминал деталей, тем сильнее убеждался в куда более древнем происхождении всей окружающей его механики. Всё, что попадалось на глаза там, поддерживалось поколениями в порядке и улучшалось. На фоне старых механизмов из дерева и кованых деталей отчётливо выделялись элементы, отлитые из железа. Здесь же, напротив, массивные части созданные одним куском, заменялись каменными, кованными или снятыми с уже отслужившей своё механики. Ящеры лишь использовали их, латая ровно настолько, насколько им позволяли скудные знания. Бросив гадать над историей машинерии этого места, Ван обратил внимание на сами туннели. Пусть и основательно разрушенное временем и стараниями самих ящеров, это строение оставалось огромным. Массивные двери с цифрами сменяли друг друга, отрезая одни кольца коридоров от других. Некоторые вели в просторные и почти пустые залы, другие несли на себе следы ударов, покорёживших толстый металл и выгнувших часть запирающих стержней. Включая зал, где Ван утолял голод в обществе Королевы, таких помещений насчитывалось около пяти. Два из них выглядели как купола, удерживаемые пересекающимися в центре потолка арками, другие походили на вытянутые широкие коридоры, с лестницами на второй этаж, нависающим подобно балкону. Ступени, по задумке неизвестного архитектора, были одинаково удобны как для демикорнов, так и для пони. Но уж точно не для когтистых лап ящеров, оставивших изломы и царапины на камне. Кованые перила, витые и довольно изящные когда-то, были обглоданы. Один взгляд на следы от зубов заставил Вана вздрогнуть и оглянуться на идущего рядом ящера.

На развилках, закреплённые в небольшом углублении в стене, встречались металлические пластинки с нанесёнными на них линиями карты. Пусть даже надписи оставались непонятными для жеребца, полустёртые схемы проходов и обозначенных кружочком дверей дополняли картинку окружающего. По ним выходило, что под землей была построена целая сеть залов-куполов, поделённых на этажи и внутренние кольца. Тонкие линии туннелей соединяли их на разных уровнях. В том, что этажей было несколько, Ван убедился лично, заглянув в один из проломов в полу, ведущий на нижний ярус. Кое-где этажи соединялись самодельными лестницами, сложенными из каменных блоков. На всё тех же металлических картах, переживших не одно тысячелетие, кто-то, тоже довольно давно, оставил пометки будущим посетителям этого места. Нацарапанные острым предметом значки отмечали разрушенные залы, какие-то требующие к себе внимания помещения и обходные пути, указывая на дыру в стене или на часть обрушившейся комнаты, ставшей соединительным проходом в совсем другое место. Остальные пометки могли означать что угодно. Так или иначе, почти все коридоры сходились в один широкий ход, упирающийся в толстую железную дверь. На старых схемах эта дверь была обозначена единицей. В одну из прогулок ему удалось оказаться рядом с нею. Половинка овала, уходящая под землю, упиралась в верхний край вытянутой вверх арки. Прочный и гигантский замок удерживал её закрытой. Тонкий ручеёк ключевой воды пробивался из кожуха запирающего механизма, впадая в небольшую лужицу посреди засыпанного камнями хода. Если это и был когда-то выход, то теперь не было и речи пытаться открыть эту дверь, годную по росту средних размеров дракону. В углу ящеры сбрасывали ненужный хлам, и в целом всё место навевало тоску своей захламленность и заброшенностью.

Пытаясь запомнить план подземного строения, Ван обнаружил бесполезность этой, вначале показавшейся гениальной, идеи. По желанию ящеров узкие коридоры появлялись и исчезали. Там, где не так давно был поворот направо, мог обнаружиться тупик, поворот в другую сторону или целое ответвление. С унынием он вспомнил рассказы Диксди о том, как ящеры создают временные проходы, заваливая их за собой, едва надобность в них отпадает. Представить, что они вернут скале первоначальную прочность, Ван никак не ожидал, встретившись с ещё одним проявлением самобытной магии. Едва ли удастся отсюда сбежать, даже если он сможет вырваться из оков и отыскать янтарноокую спутницу.

И всё же, при всём непостоянстве проходов, некоторые места оставались неизменными. Служебные, на первый взгляд, переходы, со стелющимися по полу толстыми трубами, обломками стеллажей и сорванными с петель дверьми, оставались нетронутыми достаточно давно, чтобы позволить пыли покрыть всё толстым слоем. Так же обстояло дело с комнатами, похожими на жилые, находящимися за дверьми, похожими на увиденные в горах. Прочные металлические плиты, частично полые внутри, с торчащими в боковых пазах зубцами направляющих желобов, могли уходить в стены, сдвигаться под пол или напротив, подниматься в потолок. Двери, отмеченные чёрным символом, вписанным в половинку шестерни, были массивнее других и поднимались сразу по двум желобкам вверх, цепляясь спаренными шестерёнками за торчащие из дверной рамы зубчики. Одна из таких створок перекосилась, когда механику заклинило от сильной встряски, прокатившейся по всему строению. Массивная часть застряла на половине пути вниз, оставив зазор в треть от высоты от пола. Заглянув под неё, аликорн увидел сидящую на полу комнаты ящерку. Она спала, замерев в момент, когда её лапы искали что-то в покорёженном металлическом ящике. Причину этого внезапного сна, Ван по-прежнему не понимал. Существа из камня будто бы уходили в состояние статуи, даже черты их мордочек и тел, становились угловатыми и резкими, как высеченные из куска скалы неизвестным скульптором, помешавшимся на рептилиях.

Во всех этих прогулках, призванных держать его вдали от проходящего ритуала, самым худшим было наличие сопровождающего из числа не знающих эквестрийский, о чём красноречиво свидетельствовал жест когтями у горла и клацающие звуки каменной рептилии. Не все из живущих в этом месте горели желанием овладеть языком поверхности, и тем необычнее было слышать слова на эквестрийском, пусть даже с жутким акцентом, из каменной пасти, усеянной прочными клыками с подвижным и узким язычком, похожим на кусок стального троса. Прогулка в молчании вынуждала Вана прислушиваться к отдалённому шуму, в котором ему слышался плач или вскрики, сжимающие ему сердце. Ему становилось не по себе.

Так или иначе, все прогулки завершались возвращением в отведённую ему комнату, где его оставляли наедине с книгами, пыльными полками и тишиной. И сны в этом месте были беспокойными, полными мутных силуэтов и лихорадочно дёргающихся образов.

Мрачный от ожидания и собственной беспомощности аликорн сидел на краю каменной кровати, очнувшись от очередного пугающего сна, смешавшего события прошлых лет с какими-то фантастическим сюжетом. Детали уже выветривались из мыслей, и Ван обратил взгляд на книги, расставленные по полкам. Кем бы ни был этот Пепельная Тень, он собрал приличную библиотеку. Справочники по давно исчезнувшим растениям, в том числе из пустошей и совершенно непролазных чащоб Великого Леса, стояли рядом с описаниями кристаллов, руды и её форм и особенностей. Две массивные книги на инитиумнарском оказались рядом с фолиантами на древнеэквестрийском и ещё каком-то языке, оставшимся непонятным для вороного, но напомнившем узоры в хижине Зекоры. Пытаясь разогнать остатки сна, он взял первую попавшуюся книгу в плотной, выполненной из обработанного дерева обложке. Вместо названия на полированной поверхности находился овал из кованого металла со вставленным в него тонким спилом камня. Внутри него красовалось изображение величественного храма, кажущегося объёмным. Достаточно было наклонить книгу от себя или в бок, как изображение начинало двигаться, пропадало в тумане и появлялось снова, создавая иллюзию окна в другой мир. Открыв на случайной странице, Ван обнаружил вместо букв гипнотические разводы, создающие тошнотворное ощущение. Захлопнув том, он поставил его обратно. Другой фолиант в обложке попроще и куда потрёпаннее, оказался самодельным. Множество помятых и надорванных по краям листов соседствовало с обрывками из записной книжки с записями разной степени разборчивости. Между ними располагались сложенные вчетверо карты и тонкие деревянные пластинки с прорезями. Всё это было сшито в обложку от совсем другой книги исключительно ради свойств сохраняющего бумагу камня, усиленного металлическими вставками и ещё двумя камешками поменьше. Заклинание работало и сохраняло листки нетронутыми. Листая её, Ван наткнулся на аккуратно переписанный текст на незнакомом языке с приложенным к нему листиком с наспех сделанной записью:

«На заре своего сотворения мир Экви был полон опасностей для будущих его жителей. Существа, рождённые плоть от плоти мира, вовсе не горели желанием уступить место новым расам и, меняясь, привыкая к условиям, они населили то, что мы сейчас называем Тартаром. Были ли все они монстрами? Не могу сказать, я лишь в середине своих поисков благодаря удаче, подарившей мне шанс избежать ненужных жертв. С уверенностью можно утверждать, что не все из них несли гибель и вполне даже понимали изменчивость мира, встав стражами на границе. И всё же поднявшие голову молодые расы, освоив магию и прочие удивительные вещи, решили обезопасить себя раз и навсегда. Предки тех, кого сейчас называют единорогами и земнопони, заключили соглашение с древнейшей силой этого мира, появившейся в начале, когда танец хаоса и порядка порождал причудливые формы магии и заклинаний живущих сами по себе. Эта сила, олицетворение самой магии как таковой, не была доброй. И при этом не была злой. Она просто была, приняв форму гигантских существ, способных жить вечно и не испытывать дискомфорта от пребывания в раскалённом центре молодого мира. Продолжая свои поиски, разбираясь в оставшихся с тех времён реликтах, я могу точно сказать, это соглашение было заключено этими гигантами, из желания позабавиться. Им, постепенно уходящим из взрослеющего мира, хотелось оставить после себя наследие. И это наследие в итоге обернулось»...

У страницы отсутствовала нижняя часть, а судя по номеру в верхнем правом углу, ещё с десяток страниц после неё. От них остались рваные края корешков и торчащие грубые нитки. Вздохнув, Ван пролистнул обратно, отыскав ещё записи на староэквестрийском. Вопреки ожиданиям, автор этой книги использовал сокращающий время способ пиктограмм куда чаще, оставляя на долю старой письменности лишь тексты требующие дословного изложения. Записи напоминали походный дневник исследований, следы на страницах красноречиво свидетельствовали, в каких условиях писался текст. Вот следы от капающего из фонаря масла, несколько дырок с тёмными краями остались от искр костра. Протёртые до дыр сгибы на листках, вставленных в книгу уже после того, как их изрядно потаскали в карманах сумки или за поясом. Куда интереснее было с разворотами, со следами воска, попыток оттереть пятна чернил и жирными мазками угля. На пожелтевшей бумаге обнаружились изображения артефактов. Большинство из них Ван никогда не встречал в своей жизни, остальные показались знакомыми и чем-то напоминали предметы на теле Диксди. Внимание вороного привлекла схема на двух страницах. Шагающий аликорн был вписан там в круг и повёрнутый остриём вверх треугольник, углами указывающий на три пиктограммы, схематично изображающие пони, единорога и пегаса. Пегас был грубо обведён в овал. Автор этой схемы что-то искал. От картинки с аликорном тянулись линии к несколько раз исправленным строчкам. Чуть ниже, теми же уверенными линиями, треугольник был перерисован, образуя зеркальным отражением квадрат. Рассечённый через центр, он был помечен стрелкой поворота, но новые грани так и не были прорисованы до конца. Три боковых угла, намекали на будущую восьмиугольную фигуру, если бы автор решил завершить начатое.

Пытаясь разгадать смысл этой схемы и записи, приписанной мелким и неразборчивым почерком, Ван вздрогнул от прокатившегося по коридору грохота. Тщётно пытаясь узнать причину переполоха, вороной крикнул в темнеющий проём двери, но оставил эти попытки, едва шум стих вместе с отдающейся в копыта дрожью пола. Подняв упавший с кровати фолиант, аликорн открыл его снова, листая непонятные записи и зарисовки, пока вновь не наткнулся на внятный текст на староэквестрийском. На этот раз речь шла о ящерах и кьютимарках:

"... Народ подземных владений считает себя свободными от понятия “предназначение”. В отличие от "мягких пони", как они называют жителей надземной Экви, скованных цепью судьбы или кьютимаркой. И в отличие от "сильных пони", видимо тут имеются в виду народ демикорнов, несущий бремя привязанности к артефактам и наследию своей богини. Ящеры, называющие себя "Хранителями Скал", владеют понятием "души камня" или, что будет более точным, внутренней силы найденной руды. Если для магов самоцветы представляют ценность лишь после точной огранки, с соблюдением количества граней и плоскостей, а то и нанесения особых, внутренних линий силы, то для жителей скал играет роль естественная форма. В связи с этим, они вольны выбирать свой камень и дарованные им свойства, менять на иной и не привязываться к нему. Выбирать собственный путь развития в зависимости от окружающих их условий. Я провёл немало времени с ними, но до сих пор считаю, что ключевой ролью в их выживании было и остаётся постоянное совершенствование этой, безусловно, дикой и первобытной магии, когда не было слов, тонкости линий заклинательных схем и символов.

Каждый из ящеров, как мне кажется, поэтому не особо верит в предначертанность судьбы или призвания. В свою очередь, это привело к полному игнорированию кьютимарок и безразличию к столь естественному для пони поиску себя в мире. Для них пустым звуком является сила кьютимарки и возможность изменить судьбу, изменив это изображение на боку. Пустой видится и попытка найти её, считая, что важны поступки и решения, а не то, что диктует пустой бок или знак на нём. Среди ящеров, мне удалось услышать легенду о неком тиране, получившим возможность отнять как судьбу пони, так и его силы и метку. Полагаю, что легенда основана на событиях случившихся достаточно давно, чтобы стереться из памяти живущих, но такая способность интересна. Если мне удастся понять, как... возможно получится избежать повторения истории с пустобоким правителем, получившим свою метку в день своего поражения, принеся множества бедствий и, в итоге, заставившего исчезнуть целую прекрасную страну.

Почему я уверен в возможности подобного? Полагаю, из-за отнятой и изменённой кьютимарки у меня самого... "

Вороной с любопытством вгляделся в две зарисовки. Первой была вполне обычная кьютимарка. Дверь из дерева с лежащим перед нею ключом. Она была зачёркнута и рядом была нарисована другая. Изогнутая толстая линия с острыми кончиками, изгибалась и пересекалась двумя похожими на клинья чёрточками. Над нею проходила дуга, под которой, автор изображения, поместил небольшой кружок. Если бы было с кем поспорить, Ван был готов выложить битов сто на то, что в рисунке использовались зебринские мотивы, но это было практически невозможно. Предположение разбилось о несвойственные зебрам линии-уголки, обрамляющие эту кьютимарку с двух сторон по диагонали. Ван оглянулся на свой бок. Его кьютимарка тоже имела причудливые элементы, но лишь отдалённо напоминавшие изображённые. На обороте страницы были набросаны случайные элементы знака отдельно друг от друга. Немногочисленные сноски с пометками выделялись среди множества знаков вопроса. Некоторые строчки были зачёркнуты и переписаны заново, отчего разобрать написанное так и не удалось. Последняя из фраз была написана до половины и брошена. Перевернув несколько пустых листиков, Ван обнаружил продолжение записей:

"В поисках значения я вернулся в одну из брошенных библиотек на краю скалистого утёса, упирающегося в море. Когда-то давно скалы были куда дальше от опасно вгрызающихся в них волн, но теперь, море однажды заберёт себе этот реликт древности со всеми знаниями, что в нём сохранились. Моё предположение было верным. Аэтаслибрумы, созданные магами прошлого на основе куда более древних знаний, давали не только новые силы и облик, раскрывшись перед читателем и не оставляя загадок. Они наделяли своей судьбой. Вероятно... так эти древние книги могли создавать олицетворение мощи, Аликорнов.

Что удивительно, мне удалось отыскать и тех, кому сила досталась без всяких фолиантов. Пронизывающая Экви незримая магия замирала в отдельных пони и через множество поколений, накапливаясь, дарила миру аликорна-жеребёнка. Если я смогу понять, очертить точки, в которых эти всплески магии привели к их появлению, возможно, мне удастся подойти ближе к тому, что называют..."

Разобрать последнее слово, скрытое за потемневшими краями обгоревшего угла страницы Вану не удалось. Похожее утверждение он уже читал в книгах Кантерлотской библиотеки и в одном из фолиантов школы магии Гринлифа, но почему-то засевшие строчки оттуда вспомнились именно сейчас. Несколько магов прошлого так же выдвигали теории о появлении аликорнов, но в силу того, что таких аликорнов было всего две и обе они были правящими сёстрами, вопросы оставались без ответа. Автор же этих записей пошёл куда дальше, вот только записи сохранились не так хорошо, как этого хотелось. Если верить Амергалу, кто-то похожий на него искал "каплю вечности" и для этого даже одолжил часть силы богини демикорнов. Заметки на полях, мутные упоминания и зарисовки символов и артефактов говорили в пользу этого предположения, но смог ли он найти искомое? Вероятно, этот дневник так и не был завершён и ответов в нём нет, только версии, догадки и ничего больше. Удалось ли ему перешагнуть за грань, недоступную для аликорнов и что бы это вообще могло значить?

На следующих страницах Ван нашёл наброски каменных арок. Используя всё тот же непонятный язык, автор этой самодельной книги оставил короткие пояснения к каждому из элементов, оставляя пустыми строчки там, где сам не знал функции обведённой детали. Если эти инструкции и предназначались для чужих глаз, то только если их обладатель знал этот язык, похожий на случайным образом нанесённые закорючки, черточки и дуги, лишь с третьего раза обретающие какую-то мнимую закономерность. Бросив бесполезную попытку понять хоть что-то из написанного, Ван стал рассматривать наброски, грубо передающие уже увиденное им на прогулках. Механизмы, двери с пометками рядом с приводящими их в движение кристаллами, обрывки карт с дорисованными чуть позже элементами и отмеченными выходами на поверхность. Эти места он уже видел, от выходов остались только покорёженные створки дверей, груды камней или тщательно замурованные огромными кусками скал проёмы. Другие карты напоминали Эквестрию, но границы узнавались не сразу. Линия побережья находилась куда дальше, чем это отобразил неизвестный картограф. Части скал давно уже пропали. Каньон, мимо которого он проходил с Диксди, на карте был намного меньше. Видимо время и разрастающийся на склонах лес расширили его границы, вызывая обвалы с краёв. Наткнувшись на отметку среди болотистой местности, он задумался. Что-то в этой части карты было знакомым, но он так и не смог вспомнить, где ему уже доводилось видеть её. Возможно, выполняя одно из расследований, он был там, но воспоминания, как назло, прыгали от него как испуганные лягушки. Отмахнувшись от назойливого ощущения дежавю, он продолжил чтение, наткнувшись на изображение ящера и чего-то, напоминающего гору в разрезе.

"Каменным Ящерам, по сути рождённым плоть от плоти гор, нет особой необходимости в дыхании, а при разговоре с "мягкими пони", они используют вживлённый в горло кристалл, время от времени требующий замены. В их историях рассказывалось о Переселении, обоснованном поиском новой руды. Более прочной, дающей новые способности. Те из них, кому удалось отыскать наиболее мощные по силе камни, становились Хранителями. Это делает их иерархию довольно необычной, строящейся не по опыту и мудрости, а по удаче, как мне кажется. Хотя, возможно для обнаружения подобных камней и, правда, нужно обладать незаурядной мудростью.

Считая кристаллы основными источниками магии, я заблуждался. С точки зрения ящеров, они не столь надёжны и часто оказываются хрупкими. В свою очередь они щедро торговали ими с надземным народом. Подгорные единороги охотно обрабатывали осколки, превращая их в сосуды для заклинаний, резервуары магии или даже сложные линзы для фокусирующих магию башен. Поиски корней к торговле, привели меня к заключенному намного раньше соглашению с "сильными пони", демикорнами. Или как они ещё называли их "несущие время на бедре". В последний визит я высказал опасение ходом обмена одних довольно редких кристаллов. Хранительница Лима не стала меня слушать. Будет жаль, если я окажусь прав. Свойства этого чёрного хрусталя не изучены и вполне могут принести вред тем, кто попытается использовать его без необходимой осторожности".

Погрузившийся в чтение вороной не заметил, как в дверях шевельнулся силуэт и раздался шипящий и клацкающий звук. Выронив книгу от неожиданности, он с трудом поймал её над самым полом.

— Королева прислать меня на случай, если что-то требоваться, — раздался хрипловатый голос, коверкающий слова на эквестрийском. — Королева считать, юный аликорн нужен присмотр. Она мудра и видеть больше, чем скрываться в окружающем. Видеть желание в сердце.

Стоящий в проходе ящер, значительно меньше ростом Амергала, терпеливо выжидал ответа. Шкурку по бокам и на плечах покрывал ряд вросших камней, самые крупные из которых торчали из полускрюченных запястий и предплечий, поблескивая острыми гранями сколов, обнажающих зеркальные плоскости. Некоторые из этих камней переливались тусклым свечением в глубине трещин, отбрасывая едва заметные тени от выступов на коже и крупных чешуек. Заметив испуг на мордочке жеребца, ящер улыбнулся, если этот оскал из острых клыков можно было назвать улыбкой, но остался стоять у порога. До Вана не сразу дошло, что на этот раз его не собираются никуда тащить и даже не вторгаются в предоставленную ему комнату. Каменная рептилия стояла и внимательно его рассматривала.

Обратив внимание на книгу, она ткнула в неё когтём.

— Те, что построить город в полной кристалл долина, торговать. Хотеть кристалл, сильный. Возникать страна. Много света, красиво. Многие торговать с ящер. Давать назад гладкий кристалл, с нужный заклятье внутри. А потом измениться. Придти сюда в железный доспех, нести сильный магия. Много маленький ящер погибнуть. Каменный кладка разрушить. Амергал остаться один, сильно злиться и закрыть сюда ходы. Воины в железный доспех войти в туннель вокруг владений Амергал. Он открыть путь жидкий камень. Пол, потолок, стена. Плохой маг сгореть. — Ящерка отвернулась в сторону и мрачно перевела взгляд в сторону стены. — Потом придти то, что от них остаться. Выть... будить плохой кристалл, плохую магию. Пока не придти Королева, много туннель быть плохой.

Вороному не нужно было долго гадать, чтобы понять, о ком идёт речь. Войска Сомбры пробились не только в укрепления демикорнов, спрятанных среди ущелий гор. Каким-то образом им удалось добраться и сюда, получить отпор и сгинуть без следа. Вот почему они обозлились на Армоса. И вот почему в тех помещениях по пути к некрополю они наткнулись на залы, забитые оружием, таранными устройствами и ящиками. Единорогов тут не любили не без причины. Хорошо, что их лидеру, Армосу, ещё не пришла в голову мысль восхищаться магами Сомбры при ящерах. Повисла неловкая пауза, и ящерка лишь время от времени меняла положение, словно не давая тому, что было мышцами в этом жёстком теле, застояться.

— Раз тебя прислали приглядывать за мной, думаю тебе известно моё имя. А вот твоё мне нет, не называть же тебя "ящерицей"? — невесело улыбнулся в ответ вороной, гадая, что от него нужно на этот раз.

— Называть подгорный народ "ящерица" грубо, но я прощать незнание, — улыбка ящера стала шире. Резкие черты, острые линии скул и узкие глаз, сделали этот жест доброжелательности немного хищным, и вороной опасливо сделал шаг назад. — Моё имя есть Страйда. Мне нет запрета говорить. Не другие. Знать язык места выше скал.

Ящерка. Ван взглянул на гостя по новому, пытаясь собрать воедино все свои догадки и подмечаемые детали. Обладательница свистящего и щёлкающего голоса, будто она говорила, попутно жуя камни, вне всяких сомнений была ящеркой. Плавный шаг в комнату, более узкий хвост и мордочка лишь подтверждали это, как и цветные чешуйки, обрамляющие линию талии, поднимаясь наверх и завершаясь загнутым узором на груди и шее. За всё время, Ван впервые видел представительниц каменного народа так близко.

— Хм, очень приятно... — вороной сухо кивнул и вернул упавшую книгу на полку. — Что значит, "нет запрета говорить?"
— Не все знать язык, не все кто знать язык говорить с ты. Так говорить Амергал, — отозвалась гостья, войдя в комнату и оглянувшись по сторонам, словно она уже не раз бывала тут и просто проверяла, всё ли на своих местах.

— Смотрю тут от картин одни рамы остались. Ваша правительница не в восторге от живописи? — заметив остановившийся на рамах взгляд ящерки, спросил аликорн. Покосившиеся, они висели без полотен на стальных стержнях, вбитых в стену как попало. В углу одной из них, паук сплёл треугольник паутины и теперь с опаской смотрел из своего укрытия в щели рассохшегося дерева. Не слишком аккуратно, оставляя рваные края, кто-то очень давно вырезал холсты.

— Королева не желать видеть их. Картины быть красиво, но их нельзя оставлять. Ранить её сердце тем, что быть на поверхность. По мордочке Королева течь влага из-под артефакт-глаз, — Страйда оперлась лапой на дверную раму, оставив на ней глубокие борозды от когтей, и замерла у боковой стены не спуская взгляда с жеребца.

— Как вообще демикорн смогла стать вашей правительницей? — буркнул вороной, не надеясь услышать ответа. К его удивлению ящерка ответила, выдержав паузу и прикоснувшись когтями к вживлённым камням.

— Она подарить возможность ящер жить с много камень в тело. Не один, не два, а много. Раньше. До дня, когда она придти и остаться, ящер погибать от много камень в теле, даже если быть очень сильный. Камень требовать выносливость. Не все обладать выносливость. Даже называющие себя "чистая лава". Королева найти способ, провести много времени в странный зал и слушать голоса спящего прошлого. Как спасибо за её жизнь. Мы сохранять её жизнь, она подарить нам больше сила. Быть добра, быть демикорн и понимать тьма, как её понимать мы, — ящерка говорила медленно, подбирая слова. На последнем слове она жестом указала на всё окружающее её и вороного. — Ты думать ты видеть меня. Это не так. Думать смотреть вокруг предмет и книга. Это тоже не так. Тут нет свет. Камень твоя грудь, превращать тьма в свет, для твой глаза. Обманывать глаза. Видеть тьму как свет.

Когтистой лапой Страйда коснулась камня на груди аликорна. Вороной молчал, не зная что сказать на это. С её слов выходило, что настоящего света тут не было. Малейшие источники света уже казались огоньками, а вспышка выплеснувшейся лавы в одном из проломов, ведущем к сердцу горы, вообще едва не ослепила его в одну из прошлых прогулок. Даже если он избавится от оков и камня, в кромешной тьме он точно не найдёт дороги назад. Ван не хотел этого признавать, но видимо тут его загнали в угол.

— Камни это сила. Разные камни, разная сила. Камень с большой сила быть у Амергал, только он носить самые мощь-камни. Он долго жить, много уметь, немало знать и быть Хранитель Скала. Амергал жить до того, как хаос придти в мир над гора. Он сказать другие ящер оставаться. Не идти наверх. Когда придти Королева, она подарить сила тем, кто только появиться из скорлупа, — продолжала говорить ящерка, присев рядом с кроватью. Хвост, разбившись на сегменты, сложился полукругом вокруг её лап. — Юный аликорн согласиться. Королева обещать великий дар. Она сделать, мы благодарить.

— И всё же меня удерживают тут как пленника и не позволяют увидеть мою спутницу! Возможно, она добра к тебе и другим, но я не вижу этого. Иначе для чего это на моих копытах? — Ван поднял копыто, и звенья цепей жалобно звякнули.

— В тебе много беспокойство о та, шагать рядом с ты. Нет беспокойство. Да уверенность, — глаза ящерки сузились и блеснули внутренним огоньком. Издав забавный щёлкающий звук, высунув кончик стального язычка, она протянула лапу к цепи.

— Ладно, я погорячился, но это нисколько не добавляет гостеприимности ни ей, ни этому Амергалу, — вздрогнул жеребец, ощутив как каменная лапа сжимает его копыто. Кольцо кандалов вжалось в шкурку, доставляя неприятные ощущения.

— Ты бояться цепь. Считать оковы для плен. Это не так, молодой аликорн ошибаться, — проклацкала ящерка, подтянув чёрное копыто ближе и рассматривая крепления оков.

— Попробуй переубедить меня в этом, — буркнул в ответ Ван, не зная чего ожидать от этого существа с лапами, способными раздавить средних размеров булыжник. Что же до когтей, они явно могли оставить борозды и на чём-то попрочнее камня.

— Цепь защищать, цепь спасение. Смотри в глаз Королева и благодари цепь. Знак на металл, очень старый. Не просто знак, память для Королева, — тихо проговорила Страйда, не выпуская из лап звеньев. Оторвав несколько листьев от подстилки, она осторожно продела их через браслеты, скрывая края, царапающие шкурку копыта. Неожиданная забота от ящерки ошеломила вороного, не ожидающего такого от грозных существ. — Когда-то эти цепь держать Королева. Не дать совершить её дело без мысли, как Королева говорить. Она принести их с собой. Давно. Теперь они держать тебя от дела без мысли, когда придти время. Оно придти скоро. Так быть...

— Вот как... хотелось бы верить, что это и правда ради моего блага, — Ван растерянно покосился на выбитые символы. Они действительно напоминали инитиумнарские надписи, но ящерка могла сказать что угодно, даже то, что нужно было Калиго, и он не мог различить, говорит ли она правду.

— Те, кто носить время на бедре, нет слабости. Только сила. Так быть всегда, — Страйда закончила обматывать листьями кандалы и теперь осторожно завязывала узелки, щёлкая когтями по металлическому ободку. Проверив, хорошо ли держатся повязки, она выпустила цепь из лап и отодвинулась. — В "око-часы" Королева звенеть осколок грусть. Все из нас слышать эта песня разбитый кристалл, рваный металл. Едва эта песня начинаться, влага из глаз Королева, течь по её мордочка. Лёд, металл, сила снаружи. Трещина, тоска, дребезг внутри. Королева звучать грусть чаще, когда быть рядом с ты. Тебе нет оставаться тут.

— С радостью покину это место, как только мне вернут мою спутницу, живой, здоровой и со всеми её артефактами. Я напоминаю Калиго о её прошлом и с этим я ничего не могу поделать, — пожал крыльями аликорн, прикрыв глаза. Ощущения от оков стали менее неприятными. Интересно, Калиго заметила, как он морщится при каждом шаге, и послала ящерку или это был жест от самой каменной жительницы этого места? На это у Вана ответа не было. — Почему твоя Королева молчит о происходящем с нею? Когда я смогу её увидеть? Что это за ритуал такой, что по коридорам прокатывается грохот и в раздающемся вдалеке вое мне чудится голос Диксди?

Сам того не заметив, Ван ткнул копытом в оказавшуюся твёрдой и покрытой трещинками грудь Страйды, изумлённо смотрящей на него снизу вверх.

— Она отравить себя "чёрная пыль" и проходить ритуал. Она желать сила, отрицать слабость. Слабость ломать сердце, сердце рождать пепел. Ты хотеть видеть последняя из демикорн и идти с нею путь, но ты сомневаться в её сила? Если так, принимать слово Королева лучше дорога. Дать ей быть свободна от голоса времени на бедре, остаться тут. Ты аликорн, ты жить вечно. Приходить сюда и видеть своя спутница. Выбирать ты, — ясные жёлтые глаза ящерки походили на два отполированных до блеска драгоценных камня, с крошечными огоньками в самом их ядре. Искорки могли бы сойти за зрачки, если бы не распадались на более мелкие, едва ящерка наклоняла мордочку в другую сторону или отворачивалась.

— Что? Позволить ей стать такой как Калиго? Нет! Это не жизнь. Это какое-то существование в замершем времени... Даже если это освободит её от "рубинового режима" и этой связи со стражем. Я не могу согласиться, — Ван отвернулся от каменного существа, не желая смотреть в её сторону. Калиго обещала ему сохранность Диксди. Возможно, она сдержит своё слово. Но тень сомнения всколыхнулась в нём снова от слов этой ящерки.

— Хорошо. Тогда юный аликорн ждать. Спутница сломаться — нет. Ждать, но не сломаться. Верить в слово Королева, верить в своя спутница, — голос ящерки звучал одновременно разочарованными и растерянным. Она плавно поднялась и отошла к стене, оставляя на полу след из царапин от хвоста. Замершая неподвижно Страйда, могла бы сойти за деталь интерьера, если бы не мерцающие живым светом глаза. — Ждать, когда Королева позвать ты... ждать когда... всё меняться...

Речь ящерки стала невнятной, превращаясь в щёлкающий набор звуков и рокота. Качнувшись, она достала из небольшого мешочка на поясе осколок кристалла и приложила к вмятинке на горле, с силой прижав его лапой под удивлённый взгляд вороного.

— Много говорить. Старый камень себя истощить. — Улыбнувшись и прочистив горло, произнесла Страйда.

— Ты говоришь при помощи кристалла? — вороной с удивлением смотрел, как на глазах оживают записи Пепельной Тени.

— Аликорн догадаться верно, — кивнула она, не зная, что не так давно, жеребец прочитал это в лежащей у кровати книги. — Хотеть вода? Идти? Еда? Я уметь поднимать валун, я иметь камни плавающая скала. Это честь. Такой камень редкость. Не все иметь такой камень в тело.

Страйда не без гордости продемонстрировала торчащую ниже локтей пару полупрозрачных выступов. Они не только уходили под каменную кожу, но и пронизывали стальные нити мышц, врастая в сами кости, смутно виднеющиеся сквозь них, преломляясь в гранях. Движение лап вызывало в них тусклое мерцание, пробегающее волнами от основания до самых кончиков, срываясь крошечными искорками в изломах. Вопреки жутковатому виду, это выглядело завораживающе гармоничным, особенно когда ящерка не шевелилась. Ван с трудом подавил желание подойти ближе и рассмотреть их внимательнее, побоявшись реакции Страйды. Кто знает, как она расценила бы этот жест, подумалось ему.

— Вырастить на себе кристаллическую форму... самоцветов, это не опасно? Ведь они считаются природным сосредоточием магии? — на миг ему показалось, как похожий, только намного крупнее кристалл отбрасывает его разрядом заклинания к стене. Угловатая тень скользит позади вспышки, не давая ему рассмотреть её владельца. Мутное воспоминание развеялось, оставив неприятный осадок, как если бы он никак не мог вспомнить очень важное. От этого ощущения, шёрстка на его боках поднялась дыбом против его воли.

— Эти — нет. Но есть другие ящер, иметь другие кристалл. Они быть разный, как и камень. Быть хороший, быть плохой, быть пустой, — Страйда пыталась подыскать более понятные описания, но это ей не удалось, и она просто махнула лапой, остановившись на этом, как ей казалось, исчерпывающем объяснении. Рассматривая вороного, она добавила. — Ты задавать такой же вопрос, как он. Я быть только несколько год из скорлупа, но помнить, как он быть с Королева. Он учить меня язык над гора. Смеяться над моя ошибка, но быть терпение и повторять снова, пока я не запоминать.

— Ты видела того, за кого меня приняли? — Ван ухватился за эту ненадёжную соломинку, благодаря, про себя, обеих принцесс за такую удачу.

— Да. Он быть тут, но не любить это место. Оно делать его хмуро, когда он не читать своя книга или искать новый проход далеко от пещер, где спать, есть, жить. С первый день как он придти, он отказаться носить кристалл на грудь. Желать магия, желать свобода, найти способ быть с камень, но сохранить магия и видеть темнота. Время идти и Пепельный Тень меняться. Быть хороший в начало, стать жёсткий и прочный, как серебро-камень, в конец. Очень жёсткий, после долгий прогулка по это место. А потом он уйти и забрать с собой ящер и Королева. Мы долго их искать, долго посылать крепкий ящер искать след, далеко за предел вязких арок. И тогда найти Королева одна. Почти умирать, — голос ящерки погрустнел, и в нём появилось больше свистящих и шипящих ноток. — Мы принести её в устройство древний народ, что она починить с Пепельный Тень. Долго держать там. Ждать два раза по сто лет. Давать камень, давать разный камень через сила гора. Из всех камень, что мы давать, помогать только один. Королева выходить из устройство её народ и говорить. Не сразу. Тогда мы узнать, что Пепельный Тень её предать, много кусать и оставлять одну. С того день мы не слышать о Пепельный Тень. Амергал всем говорить и хранить надежда, что аликорн пропасть. Прекратить жить и стать невесомая пыль, а ту пыль пылевики съесть. Амергал верить в это много по много лет. А потом приходить ты...

— Ты сказала, что устройство, вернувшее жизнь Калиго, помогал восстанавливать аликорн? — Ван присел на край кровати.

— Искать старый комната, изучать надпись, помогать с заклинания Королева. Да. — прошелестела ящерка, прислонившись к стене.

— Ты довольно охотно отвечаешь на вопросы. Я ещё понимаю, если бы эта демикорн или Амергал стоял за дверью и слушал мою реакцию. К чему бы? Амергал всё ещё принимает меня за него? — фыркнул вороной, пытаясь прислушаться к движению за дверью. Но там было тихо. Даже вой на какое-то время стих и слышался только приглушённым рокотом.

— Твои слова слышать каждый. Все слышать. Это работать как время на бедро народ Королева, — Страйда повернула одну из лап ладонью вверх, открыв взору округлый плоский камешек, прочно вросший в сплетение тугих сухожилий, проступающих под шкурой. Чуть возвышаясь, он тускло переливался белым светом, затухая и разгораясь. — Все кто иметь такой, слышать. Кто не иметь, не слышать. Королева не иметь такой, но она узнать твои слова, если касаться Амергал. Тебя волновать эта новость?

— Я... нет, не особо, — уклонился от ответа жеребец, радуясь, что не успел сказать лишнего до того, как узнал эту особенность Страйды. А возможно и многих других. Упрекая себя в недальновидности, он покосился на полку с книгами и внезапно наткнулся взглядом на едва заметную надпись, выцарапанную на стене чуть ниже крепления:
"Желая сохранить последний росток, иди за поедающими пыль дорог".

— Это место становиться меньше, — прижав коготь к мутному камешку проговорила Страйда. Камень вспыхнул и погас. Вместе с этим голос ящерки стал тише. — Много коридор и комнат оказаться за граница это место. Их найти другие. Я слышать, как Королева говорить с Амергал. Искать сила времени на бедре у последних из поколение. Последних из её народ. Она искать их здесь, не найти. Пытаться вдохнуть жизнь в своё, не получиться.

— Калиго последняя из своего поколения? — Вороной едва не воскликнул, вовремя прижав копыто к губам. — Но почему ты говоришь мне это?

— Твоя спутница носить время на бедро из такой же металл. Королева как-то говорить легенда, как их Шагающее Пламя создавать "око-часы" для каждого из первых. Говорить, это дар от их богиня. Страйда не понимать слово, не знать богиня. Есть Хранитель Скал. Быть несколько, остаться один. Королева говорить, все первые уйти. Получить рана в битва, стать яркая вспышка или терять себя. Тогда время на бедре переходить к новый первый, — Ящерка бросила осторожный взгляд на дверь, склонившись к уху аликорна. — Твоя спутница тоже быть первая своё поколение. Королева хотеть её помощь едва увидеть "око-часы". Она отвести тебя к твоя спутница. Скоро... Ты согласиться оставить её в это место.

— Вот ещё! Если это такая попытка убедить меня, то не особо удачная. С чего мне оставлять её тут? — аликорн передёрнул крыльями.

— Ты сам понять, когда увидеть ритуал. Но ты знать, Королева желать хорошо последней из свой народ. В мир над гора таить опасность. Даже если твоя спутница стать сильная, ей не устоять. Даже страж, про который она говорить, ей не помочь. И ты не помочь. Только Королева знать. Она видеть то, что причинить вред твоя спутница, если она пойти с тобой.

— И кто же просил это передать? Калиго? — Ван лихорадочно думал над сказанным. Всё это взволновало его, пробудив почти утихшие сомнения в честности этой правительницы подземного мрака. Даже если она говорила искренне, со слов ящерки выходило, что ради "блага" Диксди, эта тёмная кобылка провернёт дело в свою пользу, не спрашивая ни у кого разрешения. Его просто поставят перед фактом, что за пределами этого мирка, Диксди... дальше вороной просто не хотел думать, прикусив губу от охватившей его досады и невозможности выбраться отсюда.

— Но Амергал хотеть тебя уйти. Даже со спутница. Его не волновать мир над гора, — добавила Страйда. — Ты говорить с Королева, если она хотеть, она сказать причина. Ты понимать и уходить.

— Какой бы не была причина, я пришёл с нею и покину это место тоже не один, — мрачно ответил вороной. — Можешь так и передать, не важно кому, Амергалу или Калиго.

— Хорошо. Я понимать, — Ящерка выпрямилась и с хрустом вжала когти, разминаясь после не слишком удобного положения у стены. На каменной мордочке скользнуло разочарование и сожаление. Словно она что-то знала, но не стала добавлять, услышав его ответ. Камень в лапе из тускло-жёлтого вновь стал белым.

— Да, раз уж ты здесь, где в этой комнате или за её пределами можно ополоснуться? Прогулки по туннелям оставили на мне пыли больше, чем за всё время странствий. Ещё немного, и эти штуки начнут проявлять ко мне интерес, — Ван ткнул копытом в попискивающих пылевичков. Пушистых существ, мирно катящихся по лапам ящерки, карабкаясь по чешуе и невесомыми шариками падающих с неё на пол.

— Ополо... снуться? — Страйда на секунду показалась озадаченной, забавно склонив мордочку на бок. Озарённая догадкой, она улыбнулась. — А! Вода. Аликорн не мыться песок как ящер скал, брать вода для своя шкурка, как это делать Королева. Там. Нажать на зелёный камень, течь вода. Нажать на жёлтый камень, вода теплеть. Отпустить — перестать течь или теплеть.

Ящерка указала в сторону комнатки с терпким ароматом сырости и чего-то растительного. Тесная каморка, походящая скорее на вечно влажный чулан, была выбита в скале наспех, сохранив на стенах косые выступы сколов. С потолка свисало грибовидное растение, обёрнутое листьями и уходящее корнями в скалу, отчего вороной принял это за оранжерею и даже попытался дотянуться до листьев, кажущихся съедобными. Молчаливо показав на цепи, Ван с восхищением смотрел, как ящерка подняла валуны с цепями и передвинула чуть ближе к стене, пусть и не так легко, как это делал Амергал. Теперь длинны оков хватало, чтоб зайти в каморку, не натягивая их при этом.

Впервые за столько дней, он наслаждался свежим душем, чуть отдающим прелыми листьями, размышляя над сказанным ящеркой. Прикрыв глаза, он представил себе тёплый весенний ливень, поблагодарив про себя создателя этой растительной душевой, с удобными камнями-кнопками с выемками под копыта. Одним нажатием напор воды регулировался, как и её температура, правда, прежде чем освоиться, Ван оказался попеременно под дождём из ледяной воды и под жгущими каплями кипятка, вынудившими вжаться к угол и оттуда осторожно экспериментировать с нажатием на жёлтый выступ. Из комнаты доносился хруст. Страйда что-то жевала, и Ван не хотел уточнять у неё, что именно она там грызёт. Пол отдался в копыта грузной вибрацией и выглянувший наружу вороной обнаружил себя оставленным в одиночестве.

Неуклюже отжимая копытами мокрые гриву и хвост, он вновь пожалел об отсутствии телекинеза и вспомнив шутки инструктора-пегаски над ним в школе магии Гринлифа, спихивающей его в фонтан за каждое проявление невнимательности. Улыбнувшись прошлому, он снова бросил взгляд на надпись. Оставивший эту записку явно торопился и не хотел оказаться застигнутым врасплох. Резкие линии почерка напоминали послание на обратной стороне двери в некрополе. Тот же наклон, хотя глубина куда меньше. Ван прочитал её ещё раз, пытаясь найти разумное обоснование и понять, кому вообще предназначалась эта надпись. Если ему, то кто мог знать, что он вообще окажется тут?

Пытаясь отогнать дурные предчувствия, вороной взял книгу, но чтение не помогало, и он бросил это занятие уже после первых строк. Вспоминая ограничитель Калиго, пусть растерзанный и покорёженный, Ван сравнивал его с "око-часами" Диксди и находил немало сходств. Ящерка была права, они были созданы в одно время и отличались лишь формой. Со слов Королевы, она была из четвёртого поколения и была последней в нём. Если этот ограничитель давал больше прав, чем обычный, то не могла ли Диксди понадобиться ей как... глава своего поколения?

— Калиго думает, что Диксди умеет им пользоваться... — еле слышно проговорил вслух Ван и вскочил с кровати, не в силах унять охватившее беспокойство. Пусть и ограниченно, аликорны имеют к ним доступ, как в этом убедился он сам. Вот для чего его держат на всякий случай. Пусть даже Калиго не боится Стража. Но ей ничто не помешает получить над ним контроль через его спутницу. И кто знает, чем это закончится. — Параспрайтов тебе в библиотеку.

Вороной пнул с досады кровать и зашипел, потирая ушибленное копыто. Подозрения и склад ума следователя строили в его голове предполагаемые события против его воли. Но все возможные планы разбивались об невозможность сбросить оковы или оказаться в месте, где проводился ритуал.

Свод комнаты дрогнул, уронив на голову аликорна мелкие камешки. Где-то далеко раздался грохот, словно нечто массивное врезалось в стену и, проломив её, остановилось. В проеме двери скользнуло несколько ящеров, бежавших, прижавшись к полу. Шагнув к выходу, Ван ощутил падающие с копыт оковы и одним прыжком оказался в тёмном коридоре, змеящимся в толще скалы, извиваясь и наклоняясь. Прижавшись к стене, вороной медленно брёл по нему, переступая через лежащих ящеров и обломки статуй с колоннами. Из пустых комнат вырывались чёрные клубы угольной пыли. Звук шагов искажался, отзывался эхом, перекрикивающим само себя. Где-то впереди разгоралось пламя и слышалось лязганье, как если бы кто-то спихнул по лестнице доспехи.

— Диксди?! — крикнул он, заметив знакомый силуэт, скрывшийся за поворотом. — Диксди! Подожди! Я сейчас... что это за... пакость...

Ставший липким пол цеплялся за его копыта и каждый шаг становилось делать всё труднее. Опустив взгляд вниз, Ван замер, увидев под поверхностью пола покачивающееся отражение. Его двойник смотрел на него с пола, улыбаясь и демонстрируя обе пары клыков. С уголка глаза струилось пламя цвета весенней грозы, разбиваясь на всполохи и вырывая из полумрака его мордочку. Улыбка пропала, едва стены прогнулись и накренились, разрубив отражение на две части длинной трещиной. Со скрежетом по отражению пролегла ещё одна трещина, соединившись с предыдущей в узкий треугольник. Вытянутый осколок выгнулся и лопнул, открыв чёрный провал пустоты, из которой на Вана взглянула шестиглазая тварь, холодно, безучастно, будто его не было, и она смотрела на что-то позади него. Аликорн вскрикнул, сделав шаг назад, но крылья уткнулись в стену. Шершавая поверхность отрезала ему путь к бегству и вместе с этим чувством на его копытах захлопнулись оковы, утягивая его прочь от зеркального пола в вязкую липкую трясину. Угольно-чёрный дым наполнил коридор, прорезаясь всполохами зеленоватых огоньков. Шелест уносимых ветром страниц стих, погружая коридор в тишину.

— Как наш кисточковый гость? — Белоснежная единорожка с мраморной гривой мягко шла рядом с Шайнинг Армором.

— Уже лучше, доктор Циннамон гений в лечении травм, полученных от магии или наделённых ею предметов. Признаться, даже у него был озабоченный вид, когда он приступил к осмотру этого единорога. — Голос Шайнинга звучал задумчиво и рассеянно. Мыслями он был с лечащейся Кэйденс, но всеми силами пытался взять контроль над эмоциями в свои копыта. — Что узнали ваши коллеги насчёт потайной комнаты? Ловушки, тайные хранилища, что-то опасное?

На всё перечисленное она отрицательно покачала головой. Ловушки проверялись в первую очередь. Единственная найденная уже была разряжена, признав в этом кисточковом наследнике заклинание, въевшееся тому в рог. Остальные были рассчитаны скорее на примитивных расхитителей сокровищниц, да и то достаточно удачливых, чтобы оказаться по ту сторону мощной двери. Часть из них пришла в негодность ещё века назад, другая же изрядно напугала одного из её подчинённых, оказавшегося в путах из металлических лент. Тайные хранилища были пусты и открыты ещё до того, как комнату замуровали. Истлевшие куски бумаги высыпались из них прямо на пол, а в углах свили гнёзда вездесущие пауки. Опасной была лишь одна вещь. Тайные знаки на металлических укреплениях, расположенных под каменной облицовкой стены. Даже беглого взгляда было достаточно для понимания, как быстро изжарится вломившийся в эту комнату без спроса. Этот амарантовогривый маг спас многие жизни. Против такого мощного заклинания, имитирующего дыхание дракона, выстоял бы лишь сам дракон. Сейчас же всё приводящее в действие это заклинание угасло, развеялось и потеряло свою силу. Марбл взглянула в сторону двух своих магов, внимательно изучающих фолианты на полках. По большей части это были оригиналы фолиантов, хранящихся в уцелевших после бунта библиотеках. Некоторые рассыпались в копытах, другие ещё удерживались силой зачарованных переплётов в целости. Расставленные по углам восьмиугольной комнаты статуи поначалу пугали своей реалистичностью, особенно если на них натыкались случайно, выхватывая из тени своими крошечными огоньками. По её настоянию использование магии в комнате сократили до минимума, а каждый маг получил в напарники одного из кристальных пегасов, на случай физической угрозы, а не магической.

— Строение комнаты не обычное. Под каменными плитами укреплённая конструкция из металла, не дающая всему месту обрушиться, а так же способная сфокусировать во внутрь разрушительное заклятье, к счастью уже развеянное. Что бы ни поддерживало в нём жизнь, это пропало одновременно с открытием массивной шкатулки кисточкохвостым, — проговорила Марбл, переступив лежащую на полу полку. — Строившие это место явно рассчитывали на возможность стать целью впечатляющей атаки. Ума не приложу, от чего пытались защитить и что именно хранили тут, но эти крепления выдержали бы падение метеорита. Мы можем строить только догадки. А ещё доступ к оригинальным свиткам и фолиантам, редким даже по меркам Кантерлотской библиотеки и архивов Ордена Магов, просто неоценимый источник информации. Я и все маги, работающие со мной безгранично благодарны вам, Шайнинг Армор.

— Предполагаю, после изучения книги останутся в библиотеке Кристальной Империи? — Улыбнувшись, отозвался единорог, получив в ответ такую же улыбку от кобылки.

— Вне всяких сомнений. Создание копии не такая сложная задача. Но есть ещё кое-что... — Марбл вильнула хвостом и, предложив присесть на один из ящиков с инструментами, устроилась сама на импровизированной скамье, сложенную из обломков мебели. — Под комнатой имеется несколько туннелей. Нам удалось найти туда вход, но он закрыт изнутри. Более того, дверь отличается от ведущей в эту комнату и находится на противоположной стороне от неё. Я даже могу предположить, что создатели этой двери просто грубо позаимствовали часть механизмов и принцип действия у первой. Найденный проход закрыт массивной створкой, с настолько прочным замковым механизмом, что просто грубая сила не даст никакого результата. Тонкая магия так же дала сбой...

Заметив осуждающий взгляд единорога, она осеклась и отрицающе замахала копытцем. Понимая рискованность задумки, она лично испробовала несколько самых безобидных заклинаний, просто убедившись в наличии за дверью крупных коридоров и упорности запора в попытке его отпереть. К несчастью, время стёрло с двери надписи, оставив несколько бордовых полосок и невнятные пятна от символов.

— Почему вы не предупредили о находке сразу? — Армор тихо цокнул по ящику копытом.

— Прежде всего, никто не мог понять, что это такое. Лишь откопав две трети, стала видна часть креплений, петель и запирающего механизма, внутреннего и внешнего. Собственно говоря, прежде чем вести вас к ней, необходимо было убедиться в её безопасности. Она явно древнее всего построенного и куда массивнее. Если её и открывали, то или какие-то гиганты, или механизм. Но мы ничего не нашли. В запорном механизме отсутствуют детали, но когда именно их вынули или они сами рассыпались, мы не знаем, — единорожка кисло улыбнулась и развела копытцами в стороны.

— К слову... давно хотел спросить, почему вы и ваши подчинённые так охотно перешли от Ордена на мою сторону. Это лестно, но всё же... — взглянув в глаза мага, проговорил Шайнинг. Марбл не отвела взгляда, лишь вздохнула, будто вопрос был не из простых и отвечать на него ей не особо хотелось.

— Не в обиду будет сказано, но, как начальник дворцовой стражи, вы не знаете Орден так, как его знаю я. Вы принадлежите к единорогам, чья одарённость замыкается на создании барьеров или средства нападения. Атакующие и защитные заклинания. Примитив с точки зрения магов Ордена. Те же, кому повезло обладать множеством навыков, разными видами магии и осваивать взаимоисключающие заклинания, попадают под пристальное внимание глав уже с самых первых классов обучения, — тускло начала издалека единорожка, усевшись поудобнее. Одного взгляда было достаточно для понимания её личного отношения к Ордену, вот только причина была пока не ясна, и Армор внимательно слушал. — В отличие от других, я пришла в Орден не по протекции наставников и не с подачи родителей. Они оба были земнопони и не особо радовались моим достижениям. Начав карьеру как строитель, переняв дело отца, я обнаружила дар ощущать шаткие места конструкций, используя магию, а со временем меня "заметили". На создание своей команды верных и преданных коллег потребовался не один год. Почти все они отщепенцы от ордена. Не смогли уметь всё, не проявили способности дальше своего призвания и так далее. Сложившиеся традиции ордена, непоколебимые устои этого мирка яйцеголовых ситуацию только ухудшили.

— Лучшее лучшим, достойное достойным? Я помню этот девиз... — Шайнинг усмехнулся, заметив, как лёгкая улыбка скользнула и на мордочке Марбл.

— Именно. Лучшие имели доступ до книг, свитков, артефактов, а мы, достающие эти артефакты, порой из рушащихся на глазах зданий, гробниц и склепов, должны были только облизываться. Перед дающим возможность утереть им носы предложением, устоять было просто выше моих сил, — белая кобылка рассмеялась, встав с ящика и направившись в сторону ветхих, покрытых пылью полок. — Решение поддержали все. Как видите, не напрасно. У вас маги, способные разобрать завал и обнаружить тайные туннели, а у Ордена — временный запрет совать сюда свои рога. Временный, потому что я прекрасно знаю — когда Ордену закрывают дверь, его лучшие маги проникают через подвал или лезут в трубу.

На этих словах Марбл стала серьёзнее и, обернувшись к единорогу, протянула взятую с полки книгу.

— Поэтому очень важно, чтобы все дела тут закончились быстрее, а наш кисточкохвостый маг очнулся окончательно и смог запереть эти двери. Как не мерзко это признавать, моих знаний, как и навыков моих подчинённых, недостаточно для оценки опасности этого зала. Кто-то более подкованный в магии вполне способен разбудить незамеченное нами, — хмуро добавила она.

— Меня держат в курсе. В любом случае, охрана из пегасов кристальной будет тут постоянно, а в них я уверен не меньше, чем в самом себе, — в голосе Шайнинга звучала уверенность. Пернатые стражи обладали качествами, почти утраченными в настоящие дни. Служба для них не была просто данью традиции, они относились к ней как к военному делу и выкладывались полностью, выполняя приказы добросовестно. Шайнингу даже казалось порой, будто они сошли со старых свитков, прочитанных им в военной академии. Взяв книгу и просмотрев бегло оглавление, он сложил её к остальным. Всё, что уцелело, будет перевезено в библиотеку. И всё же дверь, упомянутая единорожкой, не выходила у него из головы. Напавший на Кэйденс так же скрылся подземными ходами, сколько ещё таких путей проложено под страной, не знали даже сами её жители. — И подготовьте кого-то из ваших магов. Ходы под зданиями это потенциальная уязвимость Кристальной, оставить это без внимания я не могу.

Единорожка кинула удивлённый взгляд. Этот жеребец, по сути являющийся соправителем страны, держался довольно уверенно, но скорее как стражник, чем кто-то беспокоящийся о своей безопасности. Никто на его месте не решился бы на такой шаг даже в мыслях, но он, как ей показалось, был готов первым войти в подземные ходы, едва найдётся способ открыть дверь. И это в нём подкупало.

— Как будет угодно. Полагаю, одним из магов буду я, ещё нескольких я подберу исходя из поставленных задач, — почтительно склонив голову, ответила Марбл, но Шайнинг, окрылённый идеей, уже шагал к выходу, прихватив пару ящиков с книгами и несколько резных фигурок, удерживая их облаком телекинеза. В зале, не занятые исследованием комнаты маги вовсю укрепляли потолок, не давая верхнему этажу обрушиться окончательно. Рассеивая тьму, то там то здесь вспыхивали огоньки магии, сваривающей воедино прочные конструкции, создавая эдакий купол над ведущей наверх лестницей.

Я просто хотела остаться твоей сестрой

Последнее одиночество