Семь Пони Чистилища

«В своём падении виноваты лишь вы. Отвергнули Свет, став пешками Тьмы»

Во время поездки в Мэйнхэттан никто из Эпплов не произнёс ни слова. Все свои недовольства и возражения бабуля Смит высказала по пути к станции, и теперь её организм требовал отдыха и покоя, поэтому она, под звуки колёс, стучащих о рельсах, спала крепким сном. Биг Макинтош сидел рядом с Эпплблум, и порой могло показаться, что они мысленно общаются между собой. Эпплджек же сидела отдельно и, подложив копыто под голову, унылым взглядом смотрела в окно. Красоты Эквестрии не смогли облегчить ей страдания, а лишь усилили их, ибо теперь ей предстояло жить в месте, где радость и веселье давно умерли. До сих пор она помнила, как в детстве мечтала жить здесь и как сильно была разочарована в жителях этого города. Ощущение тоски вновь нахлынуло на неё, воображение рисовало мрачные силуэты однотипных зданий, блеклое небо и пони-зомби, у которых нет зрачков и которые ведут себя так, словно ими кто-то манипулирует. Страх оказаться не в своей тарелке снова начал терзать её душу, недовольные взгляды стали появляться на улицах и в переулках, следя за ней, и как бы говоря: "Вам здесь не рады". Эпплджек старалась вытряхнуть эти мысли прочь, но они возвращались, пытаясь прочно засесть у неё в голове. В итоге ей это всё так надоело, что она решила поспать. К счастью, неподалёку на отдельном сидении лежала Бельфегор, которая помогла ей со сном, после чего сама отправилась во вселенную сновидений. И так бы они всё проспали, если бы поезд не стал останавливаться, а кондуктор не произнёс бы: "Мэйнхэттан".

Жители этого мегаполиса практически не обращали внимание на Эплов, так как у них самих хватало проблем, а те пони, что всё же обратили на приехавших внимание, лишь бросали презрительные взгляды и фыркали у них за спиной. Темп жизни здесь был гораздо быстрее, чем в Понивилле. Все куда-то спешили, громко кричали, требуя немедленно подать такси, стояли в очередях, не скрывая своего нетерпения. Повсюду на зданиях висели различные билборды: турагентств, салонов красоты, парикмахерских, ресторанов быстрого питания, клубов, театров, музеев и тому подобное. Эпплы явно были здесь лишними. Они старались как можно быстрее добраться до Оранджей, согласившихся взять их под своё копыто. И дело было вовсе не в доброте или заботе, а в простом желании поднять свой статус, помогая "бедным и самобытным дальним родственничкам". Однако, не только Эпплов пугал этот бездушный и огромный город. Бельфегор ужаснулась, увидев столько работяг и почувствовав некую слабость. Ей стало не по себе. Она со страхом в глазах оглядывалась во все стороны, и чуть было не прижалась ко своей жертве. Ей хотелось, чтобы одна из сестричек была рядом и успокоила её. Ощущение одиночества внезапно охватило Бельфегор и ей стало грустно. С трудом сдерживая себя, чтобы не вскрикнуть, ей удалось вместе с Эпплами добраться до семьи Орандж, у которой как раз-таки были гости из высшего слоя общества.

 — А вот, собственно говоря, и те самые родственнички, о которых мы говорили, — радостно воскликнула Миссис Орандж, принимая Эпплов в свой дом. Гости взглянули на них не без некоего пренебрежения, но вспомнив зачем всё это затевалось, принялись восхищаться гостями. Эпплы были для них диковинкой, можно даже сказать, некой экзотикой. Пока они обустраивались, в дом вошла Бельфегор, которой тут же стало хорошо и приятно. Прямо как тогда на вечеринке в саду Кантерлота. И хоть ей по-прежнему было одиноко, чувство страха и слабости пропало, а вместо него появилось ощущение блаженства.

Когда Эпплы обустроились, то их пригласили к столу. Мистер и Миссис Орандж принялись описывать их жизнь так, будто они жили в грязи, питались отбросами и вообще им следовало бы упасть на колени и биться головой об пол, благодаря за "спасение", что Эпплам весьма не нравилось, особенно Эпплджек. Сославшись на внезапно заболевший живот, она покинула гостей и пошла к себе в комнату. Через некоторое время к ней пришла Бабуля Смит.

 — Не, ну ты только послушай их! Они описывают нашу ферму, как помойку, хотя сами были там и даже ели нашу еду. Что-то тогда они не называли её помоями, — недовольно воскликнула она, после чего взглянула на лежащую на кровати Эпплджек.

 — Они используют нас, чтобы подняться в их глазах, а заодно и как развлечение, — уныло ответила Эпплджек.

 — Тоже мне: "любящие родственнички"! Тьфу, такими быть! — презрительным тоном произнесла Бабуля Смит.

 — Здесь это норма. Поверить не могу, что я хотела стать одной из них. Придётся привыкнуть к этим унижениям, всё равно им это быстро надоест, вот увидишь. Скоро мы перестанем быть сенсацией и тогда нам укажут на дверь, мол: "Извините, но по надуманной причине мы не можем больше вам помогать. Так что идите своей дорогой, забыв все те обещания, что мы вам дали", — ещё более тоскливым голосом сказала Эпплджек.

 — Ну ничего. Как только мы поднимемся на ноги, купим отдельное жильё и тогда уже никто не будет нам указывать что делать и кого веселить, — уверенно произнесла Бабуля Смит, на что Эпплджек лишь тяжко вздохнула. Её теория о том, что про них скоро забудут оказалась верной.

Первые дни Мистер и Миссис Орандж использовали их в качестве украшения, приглашая с собой на различные выставки и постановки. Естественно, что им особо не давали говорить, если только не хотели услышать речь "тупой деревенщины". Но вскоре они стали всем надоедать, особенно Эпплджек, чья грустная физиономия навеивала на всех тоску. Биг Макинтош в основном говорил: "Агась", а Бабуля Смит не брезговала отвечать высокомерным господам в весьма грубой форме. Однажды она произнесла такое, от чего некоторые упали в обморок. Эпплблум сначала веселила своей активностью, но потом начала сильно раздражать. Сами же Эпплы, помимо того, что играли роль клоунов, пытались найти работу. Бабулю Смит никто не хотел брать из-за её возраста, Биг Макинтоша взяли грузчиком, но сложнее всего пришлось Эпплджек. На работу, где предполагалась грубая сила её не принимали, поэтому ей пришлось искать работу в другом месте. Сначала она попыталась устроиться пекарем, но из-за большой конкуренции и пренебрежения жителей мегаполиса к деревенской пище её затея провалилась. Ей ничего не оставалось, как пойти работать в каком-либо офисе.

 — Итак, — произнёс начальник фирмы по производству мебели, просматривая её резюме, — Значит, вы работали на ферме?

 — Так точно. У меня есть опыт работы с животными, сбивания яблок с дерева, а также я кое-что смыслю в предпринимательстве, — фальшиво-уверенным голосом ответила она.

 — Ага. Можно вас спросить: у вас есть опыт работы с бумагами? — спросил он у неё, протирая свои очки.

 — Небольшой, но есть, так как все финансовые расходы и содержание фермы было на мне.

 — Ага. Мы вам позвоним, — ответил он холодным тоном.

Эпплджек от тёти Орандж узнала, что если наниматель говорит: "Мы вам позвоним", то это означает: "Да мы тебя в жизни не возьмём ни за какие деньги! Можешь даже не мечтать о работе здесь!" Поэтому, она попробовала пойти в другие предприятия.

 — Где вы видите себя через десять лет? — задали ей вопрос на одном из собеседовании.

 — Вам что нужна гадалка? Я думала, что мне надо будет там бумаги раскладывать, а не будущее предсказывать, — язвительно ответила Эпплджек, после чего ей показали на дверь.

 — Есть ли у вас мечта? — спросили у неё в другом месте.

 — Была, пока мне не пришлось перебраться сюда, — тоскливо-гневным тоном ответила она.

Но всё же один раз ей удалось получить работу, правда ненадолго. Спустя несколько дней к ней подбежал начальник с взъерошенной гривой, безумными глазами и покрытый потом.

 — Что ты наделала?! Я же сказал заполнить форму 4-F в трёх экземплярах, а не 8-J в двух! — яростно на весь офис крикнул он.

 — Но они выглядят практически идентично, не считая надписи в правом углу! Я уже запуталась с этими вашими: 10-D, 56-JK, 124-Q и так далее! — яростно крикнула она, так как всю ночь она пыталась разобраться с горами бумаг разной формы, а значит, разными правилами оформления. Плюс, она находила это крайне бесполезным занятием.

 — Уволена! — вскрикнул её босс, и это стало последней каплей. С тех пор Эпплджек перестала искать работу и окончательно обленилась. Ей не хотелось вставать с кровати, есть и пить, каждый день дублировал другой.

Насколько плохо от всяких выставок и различных представлений становилось Эпплджек, то настолько же хорошо было Бельфегор. Проходя мимо некоторых картин, называемых произведением искусства, она звонко хихикала, ибо никогда в жизни не видела таких причудливых картин, нарисованных как будто под воздействием волшебных зельев, которые были весьма популярны в давние времена. А когда она увидела, по словам "знатока искусства" одну из самых известных и дорогостоящих картин, то просто закатилась смехом. В театре она также наслаждалась шоу, ведь актёры были её любимчиками. Однажды, когда её сёстры спросили: за что она так любит актёров, то ответила простым тоном: "Они настолько ленивы, что готовы прожить любую жизнь, но только не свою". Плюс, благодаря им, многие пони, вместо того, чтобы использовать воображение и пытаться понять, что же хотел сказать автор того или иного произведения, ходили смотреть трактовку какого-то незнакомого им пони, который мог спокойно перевернуть всё с ног на голову и сделать по-своему. Даже в офисах Бельфегор ощущала некую лень, исходящую от работников, ввиду того, что они были словно машины, делающие одно и то же, не задумываясь и не напрягая мозг. А ночью, когда все клубы и бары наполнялись уставшими пони, то ей было настолько хорошо, что она даже поменяла своё мнение о Мэйнхэттене. В клубах играла громкая музыка, похожая на ту, что Винил врубила во время вечеринки в саду Кантерлота, и здесь пони снимали напряжение, выпивая различные коктейли, танцуя на разноцветной площадке, освещённой лучами и прожекторами различных цветов, и пытаясь найти здесь свою вторую половинку, хотя бы на день, в основном это были молодые пони. Постарше же предпочитали бары, в которых они мирно напивались, пытаясь забыться и делясь своими эмоциями и чувствами с барменом, который, успокаивая их, продолжал наливать. "Надо будет сюда сходить с Асмодей и Вельзевул. Уверена, им понравятся эти заведения, а особенно, их посетители", — думала она, вспоминая сестёр.

Эпплблум пришлось весьма несладко в школе Мэйнхэттана, ведь там над ней постоянно издевались. Мало того, что она была пустобокой, так ещё и из "гнилой деревни" — именно так называли местные школьники Понивилль. Особенно ей доставалось от своей кузины, Бэбс Сид. Та использовала её, чтобы перевести всё презрение своих сверстников от себя на свою двоюродную сестру. И это сработало, так как теперь все оскорбления и угрозы были направлены на Эпплбулм, которая пыталась хоть с кем-то подружиться. Её не раз обманывали, притворяясь друзьями, но в итоге всегда подставляя. Ей приходилось не раз искать свои вещи, вылезать из мусорки, а также прятаться от хулиганов. Учёба же шла весьма слабо, так как учительница, в отличии от Чирли, была весьма злой и вредной. Ей не хотелось долго заморачиваться с учениками, а попытки спросить у неё что-то или попросить позаниматься могли вывести её из себя. Так что каждый день стал для Эпплблум в своём роде кошмаром, не считая выходных, когда не надо было идти в столь ненавистное место. В эти дни она вспоминала Метконосцев, Чирли, школу в Понивилле, Твайлайт и её друзей, и до неё никак не могло дойти, что же пошло не так. Почему всё вдруг стало так плохо? Кто ответственен за это безобразие?

Свити Бель и Скуталлу также тосковали по своей подруге, и без неё Метконосцы окончательно перестали существовать. Свити Бель никак не могла пережить смерть своей сестры, а Скуталлу, разочаровавшись в Рэйнбоу, отреклась от неё и даже сменила причёску. Лишь Эпплблум удерживала их вместе, а поскольку её больше не было, то на этом всё и закончилось. Больше они не пытались получить кьютиметки, предпринимая кучу попыток различной степени безумия. В школе над Свити больше никто не издевался, поскольку все знали о том, что стало с её сестрой, а Скуталлу перестала обращать внимание на себя и постоянно молчала. Даймонд Тиара и её подпевала, Сильвер Спун, поняли, что им нужны новые жертвы для издевательства, поэтому они выбрали Снилза и Снейлза. В День Сердец и Копыт Чирли пыталась пробудить в них чувства любви и дружбы, но это было безнадёжно. Это был самый неудачный день из всех, потому что ни о какой любви речи и быть не могло. Все были заняты подозрением друг друга, а также ожиданием постройки садов Флима и Флэма. Строительство шло полным ходом, и иногда Свити Бель со Скуталлу проходили мимо того места, где когда-то была ферма "Сладкое Яблоко". Теперь там были скелеты новых построек, толпа строителей и куча строительной техники, а также порой сами братья Флим и Флэм, яростно спорящие с прорабом по поводу сроков и расходов.

Что касается детей Кейков, то их всё же удалось спасти, но как и ожидалось, Пампкин потеряла всю свою магию, что для единорога было весьма ужасным. Но Миссис и Мистер Кейк не отчаивались. Они всячески подбадривали свою маленькую дочурку, уча её быть земнопони, и когда кто-то спрашивал не стали ли они любить её меньше, то ему приходилось оглядываться в поисках выхода, так как Миссис Кейк смотрела на такого пони гневным, просверливающим душу, взглядом. Однако, они вовсе не забывали про Паунда, так что жизнь их семьи вскоре наладилась. Твайлайт же так сильно увлеклась расследованием, что забыла написать об этом Эпплджек. Кого бы из жителей она не расспрашивала, какое бы место не исследовала, никаких улик и следов не находила. Тем временем сами жители винили во всём Зекору, и некоторые из них решили избавить город от "ведьмы". Обезумевшие от желания спасти себя и своих близких, а также наслушавшись слухов о принадлежности Зекоры к слугам Тьмы, они толпой ринулись к её дому, с верёвкой, факелами и вилами. Пока одни пытались её схватить, другие же тем временем подготавливали хворост и столб для сожжения зебры. Прямо как во времена Средневековой Эквестрии, Зекору повели к этому столбу, прочно привязали и один из них воскликнул:

 — Сгори же в мучениях, злая ведьма! Это тебе наказание за то, что наслала на нас беду!

 — В своём падении виноваты лишь вы. Отвергнули Свет, став пешками Тьмы, — произнесла она в ответ.

 — Ты ещё нас смеешь обвинять во служение Тьме? Лицемерка! — яростно воскликнул будущий лидер движения "За чистую Эквестрию".

 — Не ведайте вы, что вы творите... — начала она, но её тут же перебил другой пони:

 — Да заткнись уже ты! Поджигайте её!

Процесс казни был весьма неприятным зрелищем: огонь охватил тело зебры и начал превращать его в обугленный кусок плоти. Крик Зекоры раздался по всему лесу, а те пони, что подожгли её, решили не смотреть на это и просто уйти. Оказывается, не так-то просто взять и сжечь кого-нибудь. Тем не менее они считали, что поступили правильно, обезопасив свои семьи от жуткой колдуньи. Их единомышленники приводили в качестве доказательства семью Кейков, а также Спайка, считая, что это именно она превратила его в монстра.

Эпплджек же всё это время медленно, но верно убивала себя. Её тело исхудало, взгляд стал пустым, ноги постоянно болели, живот урчал. Бельфегор же исследовала город, ища новые источники энергии, которую она потом использовала, чтобы усилить лень Эпплджек. Хоть ей и было весело, но тоска по сёстрам всё же терзала её. Однажды, в одном из клубов она увидела кобылку, у которой грива была очень похожа на гриву Асмодей. Это заставило её загрустить и покинуть клуб пораньше. Жизнь покидала тело Эпплджек, душа уже взывала об уходе, и даже поддержка семьи не могла ничего исправить. Организм отказывался бороться с болезнями, и в один тоскливый дождливый день она не открыла глаза. Мистер и Миссис Орандж хоть и отказались платить в своё время за лечение, всё же организовали похороны, на которые были приглашены все члены семьи Эпплов. Они чувствовали себя виноватыми, так как не смогли помочь своим родственникам, а также испытывали презрение и ненависть к Оранджам. Некоторые из них просто презрительно посмотрели на них, другие же открыто плевали в их сторону и клялись прикончить на месте, а третьи от слов перешли к делу: Мистеру Оранджу весьма сильно досталось от Брейбёрна. Биг Макинтош взял на себя роль кормилица: он работал в две смены, а также стал подыскивать более прибыльную работу. Бабуля Смит попыталась устроиться в банке кассиром, но из-за плохого слуха её не приняли. Эпплблум же стала более прилежно учиться, ибо ей хотелось помочь своей семье и не быть просто балластом. Мистер и Миссис Орандж помогли им приобрести небольшую квартиру в качестве извинений за случившееся. Плюс, они хотели избавиться от "назойливых родственников".

Стоило лишь Бельфегор показаться в Замке Двух Сестёр, как тут же раздался радостный крик Асмодей:

 — Бельфегор!!! — после чего она подлетела к ней и крепко обняла. Тут же появилась Вельзевул, так же радостно вскрикнув и желавшая объятьев. Вслед за ними появились и остальные сёстры.

 — Как же я рада вас всех видеть! — счастливым тоном произнесла Бельфегор.

 — О, как же я скучала по тебе! Ну как там город? Рассказывай! — с детским любопытством принялась расспрашивать Асмодей.

 — Да! Да! Какие там блюда? Может ты привезла что-то из местной еды? — вставила своё слово Вельзевул.

 — Кхе-кхе. Мне кажется, что вы забыли спросить самое главное: мертва ли твоя жертва? — серьёзным тоном произнесла Маммон.

 — Не волнуйся, Маммон. Эпплджек погибла от безысходности, — добродушно ответила Бельфегор.

 — Видишь? Я знала, что она справится! Просто нужно уметь ждать, — невинным тоном произнесла Асмодей, после чего тут же воскликнула: — Давай, рассказывай!

 — А как же: "Нужно уметь ждать"? — подловила её Бельфегор, но тут же увидев грустную мордашку Асмодей, принялась рассказывать, — Это место просто что-то! Сначала я сильно испугалась, увидев кучу трудолюбивых пони и быстрый темп города, но это лишь на первый взгляд. Стоило мне попасть в музей или в театр, или что ещё важнее — в офис... это место, где большинство пони работают, как я тут же ощутила прилив энергии. Особенно, мне запомнилась одна выставка, где выставляли... вы мне не поверите!

 — Что? Что там? — жаждущим историй тоном спросила Вельзевул.

 — Вы готовы? Точно? Итак, там показывали одну из самых дорогих картин во всей Эквестрии. И это... — после этих слов Бельфегор сделала паузу, чтобы накалить момент. — Чёрный квадрат на белом фоне!

 — Да ладно! Не может быть! — воскликнули все сёстры одним тоном.

 — Я не шучу! Там действительно изображён чёрный квадрат на белом фоне. И всё. И это считается произведением искусства. Знала бы я, что быть великим художником так просто, сама бы им стала, — восхищённо воскликнула Бельфегор.

 — Да уж, дожили! Пони стали считать искусством простой квадрат! А дальше что? Кто-то нарисует точку на белом фоне и все эти идиоты воскликнут: "О, это же гениально!" — недовольно воскликнула Сатана.

 — Это же супрематизм! — восторженно произнесла Люцифер.

 — Чего? — недоумённо спросила Сатана.

 — Разновидность авангардизма — направления в искусстве, — с умным видом произнесла Люцифер. Остальные сёстры посмотрели на неё, как на сумасшедшую.

 — Люси, ты мне голову-то не морочь! Я понимаю, что ты хочешь повыпендриваться, но мы не идиотки! Нас не обманешь этими умными словечками! Это, Дискорд подери, чёрный квадрат, нарисованный на белом фоне — результат воздействия Бельфегор на пони искусства. Или же твои жертвы придумали такой способ контроля: перевернуть всё с ног на голову, заявляя, что белое — это чёрное, а чёрное — это белое. Вот они и пытаются выставить простые и ничем не примечательные работы, как шедевры, а действительно красивые картины, как мусор, — недовольно проворчала Сатана.

 — И что в этом плохого? — невинно спросила Люцифер.

 — Ну сама подумай: если все художники начнут рисовать квадраты и прочие фигурки, то кто нарисует твой портрет? А если нарисует, то вместо твоего величественного облика мы увидим лишь круги, треугольники и прямоугольники, — шутливым тоном произнесла Левиафан.

 — А ведь ты права! Это же ужасно! Нельзя лишь с помощью геометрических фигур запечатлеть всю мою красоту и великолепность! Надо будет это остановить, как только мы поможем нашей госпоже! — решительно произнесла Люцифер.

 — Заодно, я покажу вам город и его достопримечательности, — сказала Бельфегор, после чего она принялась описывать свои впечатления более подробно. У них было полно времени на это, так как после уезда Твайлайт из Понивилля в Кантерлот, их госпожа приказала ждать дальнейших распоряжений. В случае чего источник энергии у них всегда был — это прогнивший без Гармонии Понивилль.