Продолжение стэйблриджских хроник
Глава 10. Гибриды III
Доводы эквестрийских учёных влияют на мнение Верховного Совета грифонов, решающего вопрос войны/мира...
— Можно? – Бэт-пони пролез головой в дверь, на которой чернела надпись «Детектив Бладхаунд». Шейд при любом ответе зашёл бы внутрь, но не хотел казаться невежливым.
Сидящий в кабинете усатый земнопони при свете настольной, настенной и потолочной ламп изучал письма и телеграммы, пришедшие в его контору за время непродолжительного круиза по Ураганным островам. Прежде чем Бладхаунд посмотрел на посетителя, посетитель нашёл взглядом то, ради чего явился в столь поздний час – металлическую колбу, лежавшую на столе возле копыта. Груды фототехники рядом не было, следовательно, корреспонденты «Джи-Джи-Эм» в гости к детективу уже наведались.
— Да, конетшно, мсье Тшейд, – ответил Бладхаунд, откладывая в сторону письмо, которое читал. – Я полагал, вы в больнице, проведываете своего сотрудн’ика.
— Это мне ещё предстоит, – сообщил «мсье Тшейд», бережно затворяя за собой дверь сыскного бюро. – Сейчас куда важнее решить вопрос с грифонами.
— Важнее жизни пони? – Кончики усов Бладхаунда вздрогнули от удивления.
— Цена вопроса с грифонами – тысячи жизней пони. Если мы дадим неправильный ответ, то начнётся война.
— Я не улавливаю. Какой ответ?
— Вот этот. – Бэт-пони указал на металлический предмет на столе. – Там образец крови существа, по которому можно определить его видовую принадлежность.
— Да. Командуюстший Фэрриер обещал прийти за ним в течение часа.
— Он не должен его получить! – твёрдо произнёс Шейд.
— Что?
— Этот образец даст положительный результат. Потому что существа, поселившиеся на Ураганных островах, в прошлом были пони. Их звали Оверкаст и Гейлэйдж. Они подверглись воздействию тёмной магии, изменившей их облик и сознание. Но проверка образцов крови покажет, что это пони. Таков будет результат, и нам нельзя его допустить, потому что этот результат начнёт войну.
Бладхаунд задумчиво пригладил усы и тронул копытом металлическую колбу. Запечатанная ёмкость с угрозой для двух государств немного повращалась и остановилась, указав крышечкой на детектива.
— Я уверен, что грифоны разумные создан’ия. Они не станут воевать из-за одной колбочки с кровью.
— Ошибаетесь, – фыркнул Шейд. – Я прекрасно знаю, о чём говорю. Им только эта экспертиза для войны и нужна. Не отдавайте им образец.
— Боюсь, не могу. Я заключил с командуюстшим контракт и должен предостав’ить образцы согласно этому контракту. Мне дано задание, я его выполняю.
— Вы понимаете, что начнётся война? – прямо спросил Шейд.
— Я всё равно должен выполнить своё задание по контракту, – упрямо ответил детектив, качая головой; в ответ бэт-пони раздражённо дёрнул ушами. – Только так. Это мой пр’инцип.
— Плюньте на этот принцип!
— Мсье Тшейд, – приподнялся над столом земнопони. – Я не такой, как вы. Я не плюю на свои пр’инципы. И заставить меня вы не сможете.
— Да неужели? – Шейд пригнул голову, так что очки сползли на нос; в прищуренных оранжевых глазах с ромбовидными зрачками явственно читалась угроза. – Полагаю, что мои полномочия и друзья в Кантерлоте вполне могут устроить вам очень много неприятностей.
— Как и мои, – внезапно произнёс Бладхаунд. – У м’еня имеется одно расследование по делу мсье Скриптеда Свитча. Увы, контракт по нему отменён. Но у меня остались интериэсные наблюдения. Например, смерть Свитча констатировали два пони, Краулинг Тшейд и Дрессетш Кьюр. Весьма близкие в плане отношений особы, должен отм’етить. Тело Скриптеда Свитча в большой спешке постарались вывезти из дворца в Кантерлоте. По вашему приказу. Якобы для захоронения в дер’евне, где мсье Свитч вырос. Правда, когда я посетил ту деревню, то не нашёл там ни места захоронения, ни каких-либо родствиэнников…
— Не уверен, что хочу слышать все эти домыслы, – тряхнул гривой Шейд.
— Возможно, ваши друзья в Кантелоте захотят их услышать? – вкрадчиво поинтересовался Бладхаунд.
Земнопони продолжал нависать над столом, вызывающе глядя в оранжевые глаза бэт-пони, в которых плясали огоньки ярости.
— Давайте не будем проверять, чьи клыки длиннее, – произнёс Шейд, раздвигая губы в натянутой улыбке и обнажая упомянутые зубы для лучшего обозрения. Унаследованная от предков идеально белая эмаль засверкала в свете трёх ламп.
Гнетущая пауза, пропитанная угрозами, оборвалась с открытием двери. Шейд вынужден был подвинуться, спрятать зубы и вернуть на место очки, чтобы избавиться от угрожающего облика, потому что перед Верховным командующим Грифоньей Республики агрессию показывать не стоило. Пусть даже грифон Фэрриер молодостью и богатырским здоровьем не отличался.
— Господин детектив, – учтиво качнул клювом военный, явившийся в сопровождении двух бойцов, заметных через просвет в двери. – Советник. – Приветствие также последовало в адрес Шейда. Бэт-пони оставалось только соблюсти этикет, ответив лёгким поклоном. – Как я понимаю, вы привезли мне с островов подарок?
— Да, – не колеблясь, ответил Бладхаунд. Он подхватил копытом железную колбу и протянул её грифону. – Вот кровь тех сустшеств. Одного из них. Как вы просили.
— Ни минуты в вас не сомневался, – прошелестел голос Фэрриера. Чуть подрагивающая когтистая лапа с чёрными старческими пятнами забрала маленький предмет и взвесила его, покачав в воздухе. – Как я слышал, добыть эту кровь оказалось рискованной затеей.
— Пострадал начальник службы безопасности моего НИИ, – подал голос Шейд. – Он сейчас находится в госпитале. За его жизнь борются лучшие врачи Эквестрии.
— О-ох! – печально произнёс Фэрриер. – Вы не поверите, но мне грустно слышать, что из-за грифонов страдают и гибнут пони. Такие дела.
— Угу, – коротко откликнулся Шейд.
По взглядам двух существ советник по науке определил свою принадлежность к лишним слушателям и покорно оставил грифона беседовать с усатым земнопони.
Шейд ждал у входной двери, когда пока этот разговор закончится, и грифон покинет кабинет.
— Командующий Фэрриер! – позвал он, заставив вздрогнуть не только орлольва, но и двух кобылок, которые стояли возле дома с картой Балтимэйра в копытах. Голубую пони с розовой гривой и розовую пони с голубой гривой Шейд проигнорировал, подойдя к грифону в старом светлом мундире.
— В чём дело, советник? – повернулся к нему командующий. По его знаку сопровождающие бойцы сделали два шага назад.
— Поездка выдалась хлопотной для нашего друга детектива, – сказал бэт-пони, пристально глядя в глаза старого военного и жалея, что яркий свет фонарей не позволяет ему снять очки. – Он ещё не успел собрать воедино мысли и эмоции. И случайно дал вам не тот контейнер. – Шейд поднял копыто, показывая пузырёк, очень похожий на тот, что держал в когтях Фэрриер. – Он просил извиниться и передать вам настоящие образцы. Не загрязнённые примесями.
Грифон внимательно изучил две закрытые ёмкости. Потом снова взвесил ту, что нёс в лапе.
— Мне казалось, что господин детектив не способен на подобную оплошность.
— Мне казалось, командующий, – совсем тихо произнёс Шейд, – что вам грустно слышать, что из-за грифонов страдают и гибнут пони.
Фэрриер удостоил советника по науке прямым взглядом. Во взгляде Шейду удалось прочесть, что грифон подтекст понял.
— Что ж, бывает, – произнёс крылатый командир, забирая контейнер у Шейда и передавая ему свой. – Спасибо вам, советник. Если бы не вы, то завтра на заседании Совета я бы летел без ветра под крыльями.
— До встречи завтра на Совете, – завершил разговор бэт-пони.
* * *
— Так что ты искал в законах Республики? – спросил Инцитат у Рэдфилда, когда они оба переступили порог украшенного куполом здания Совета.
— Пытался найти нормы и правила, относящиеся к пребыванию пони на островах, – ответил секретарь.
Ему сложно было сохранять концентрацию на разговоре из-за обилия кичливо разодетых преторов, командующих, секретарей, корреспондентов и прочих участников важнейшего государственного мероприятия. Для единорога цвет грифоньего сообщества представлял малоизученную, но манящую картину.
— И? – потребовал продолжения посол.
— Если бы удалось нацепить на тех зверей браслеты, – вздохнул единорог, – то получилось бы апеллировать к закону от шестьсот третьего года Республики. В нём говорится, что пони, за чьим перемещением по стране наблюдают круглосуточно, не относятся к нарушителям границы.
— Слушай, это интересно, – цокнул языком эквестрийский посол.
— Да, но теперь бессмысленно. Браслеты не нацеплены, чемодан, в котором система для слежения – пустой груз. Хорошо хоть Уайлд жив.
— Ты с самого начала вёз сюда эти устройства, чтобы использовать этот закон?
— Нет, я о нём прочитал лишь вчера. Изначально я думал использовать браслеты на случай, если грифоны потребуют отловить бестий и перевезти в Эквестрию. Мы тогда имели бы существенное преимущество, зная их точное местонахождение.
— Но не получилось, – подытожил Инцитат, подталкивая секретаря в сторону двустворчатых дубовых дверей с ромбовидными узорами. – Я сейчас догоню… Не переживай, ты там сразу поймёшь, где находятся места для представителей Эквестрии, – с кривой усмешкой заверил Рэдфилда посол.
Сам пегас отыскал советника по науке, который перед заседанием позволил себе чашку кофе и пил её, взгромоздившись на подоконник. Ворчание не слишком довольных таким поведением грифонов Шейд игнорировал.
— Слушай, а секретарь-то твой не дурак, – заметил посол, попутно улыбаясь семье знакомого претора.
— Дураки в моём НИИ не водятся, – сухо ответил Шейд.
— Меня поразило то, как он начал шерстить законы Республики. Я такого рвения даже у себя не помню. Я к тому, что твой Рэдфилд в моём посольстве очень пригодился бы.
— Бери его на должность, – произнёс Шейд, не отрывая от губ чашку. – Он всё равно с завтрашнего дня безработный. Только он об этом пока не знает.
— Как это? – не понял пегас.
— Перед поездкой сюда я обнаружил, что Рэдфилд таскает деньги из бюджета НИИ на сторонние исследования, которые я остановил. Может, профессор Бикер ему такое прощала, но мне своевольные управленцы под боком не нужны. Так что гулять он идёт на все четыре стороны.
Инцитат в ответ на слова Шейда хмыкнул и даже сам не смог понять – от удивления или от смеха.
— Тем более хочу его в секретари, – сказал пегас. – Чувствую, кадр разносторонне талантливый. И не обременённый авторитетами.
Посол повернул голову, оценивая, какое количество народа осталось в зале с колоннами, а какое уже прошло через двери с ромбами. Попутно отметил у дальней стены занятых разговором Гардиана и Нитпика. Представитель «Джи-Джи-Эм» сегодня вырядился в синий бархат с белыми отворотами.
— Господин посол, – вновь привлёк его внимание Шейд, – тут вот в верхах Кантерлота слух прошёл, что Селестия в Ивсфилд собирается через пару месяцев. С дипломатическим визитом. Подтвердить можете?
— Если бы мог, – лукаво произнёс пегас, – то подтвердил. Но, увы, есть определённые границы конфиденциальности…
— Ясно-понятно. – Бэт-пони одним глотком допил кофе и поставил чашку на подоконник. – Какие у нас шансы на сохранение мира? – спросил Шейд, слезая с подоконника; выполняя резкий манёвр, он едва не упал, так как обе левых ноги синхронно подогнулись. Послу даже пришлось ловить советника по науке.
— Что-то вы совсем плохо выглядите, друг, – без увёрток сообщил Инцитат. Шейд вместо ответа проворчал что-то неразборчивое. – Не переживайте, шансы таковы, что сегодня рассудок победит безумие, – подбодрил сородича посол.
* * *
Рэдфилд сроду не бывал в государственных и правительственных учреждениях. На Кантерлот ему довелось любоваться пять раз, когда он гостил у родственников, но во дворец с экскурсией его провести не сумели. Так что Зал Заседаний Дворца Советов Ивсфилда – своим видом принуждавший проговаривать каждое слово с прописной буквы – стал первой увиденной им ареной политических дебатов. Пони оставалось лишь раскрыть рот и изучать вереницы балконов, возведённых вдоль стен под нависавшим на десятиметровой высоте куполом. Судя по разнице цвета каменной кладки, древнему архитектору пришлось снести ранее существовавший интерьер, чтобы уподобить зал расправленным крыльям. Одно вздымалось вдоль правой стены, и представители южных земель отправились занимать свои места. Второе, симметричное, отводилось северным политикам. В месте, где два каменных крыла сцеплялись балконами-перьями, высилась ещё одна трибуна с единственным на всё помещение столом. Грифона, который взлетел на эту трибуну, Рэдфилд не знал, но отметил шапочку с двумя золотыми лентами. Похожие носили сотрудники архивов, приносившие в редакцию «Джи-Джи-Эм» пыльные свитки.
Мимо замершего в растерянности секретаря шли грифоны. Один из них, в строгом синем мундире, весьма невежливо заставил единорога подвинуться, после чего полез на центральную трибуну, выступавшую из стены, в которой архитекторы проделали двери. Ещё один военный, нацепивший парадного вида китель с высшими знаками отличия, остановился рядом с Рэдфилдом, посмотрел на отведённое ему по закону место и вздохнул:
— Ой, чувствую, однажды не взлечу туда.
— Этому месту не помешает пара лестниц, – поделился своими наблюдениями Рэдфилд. Грифон покрутил головой и заметил единорога с жетоном посетителя, приколотым к отвороту пиджака.
— Господин посольский секретарь. – В голосе старого орлольва слышался вежливый кивок. Рэдфилд на секунду смутился новому для себя титулу, но потом вспомнил, что для пропуска на заседание Инцитат выдал ему значок, который обычно носил сотрудник посольства. – Да не угаснет ваша магия.
— Командующий Фэрриер, – поприветствовал грифона пони. – Да будет… Эм…
К своему глубочайшему стыду секретарь не мог сформулировать даже самого примитивного пожелания. Грифон отнёсся к этому весьма благосклонно.
— Не трудись ты с этим словоблудием. Я за свои годы столько фразочек наслушаться успел, что мне они как вилкой по стеклу… Ох! Вроде на улице тучи, но день будет жарким. Не таким жарким, как в песках Мэйритании, на всё же… – прошелестел голос Фэрриера, после чего старый воитель поднялся на положенную ему высоту, где занял раскладное креслице рядом с молодым и недовольным на вид заместителем.
Рэдфилд в этот момент сообразил, что поток заседателей возрастает, а он в какой-то степени мешает проходу, так что секретарь побрёл к месту, однозначно отведённому для представителей Эквестрии. Грифоны могли быть дипломатичны и вежливы, но своим соседям отвели огороженную квадратную секцию, напоминавшую загон для животных. И разместили её так низко, как могли, чтобы даже зрители в нижних рядах, где ютились представители прессы, видные культурные деятели, отставные военные и просто городские жители, смотрели на копытных сверху вниз.
Тем временем полноватый грифон в причудливой шапке раскрыл лежавшую перед ним книгу и, раздвинув часть стола, достал несколько заточенных бамбуковых палочек и чернильницу.
— Прошу объявить о начале заседания, – зычно сказал он. – Чтобы все собрались для начала.
Сигналом, о котором просил грифон, стал перезвон трёх спаянных вместе колокольчиков, которые висели над входными дверями. Ближайший к ним пернатый, отвечавший за порядок и безопасность в помещении, протянул лапу к верёвочке и резко дёрнул. Скорость перемещения грифонов по залу заседаний и прилегающему коридору моментально возросла.
Рэдфилд услышал, как где-то наверху открылась дверь. Он поднял голову и заметил, что выше трибуны, за которой вёлся протокол заседания, но чуть ниже купола, тоже есть балкон, и на этом балконе имеются деревянные кресла. Целый ряд из пяти своеобразных тронов, на центральном из которых был выгравирован символ. Он напоминал три свисающих сосульки, из которых центральная была чуть длиннее. По книгам и архивным записям секретарь знал, что это символ церкви Великого Неба, отображающий лучи жизни, ниспосланные сверху. Точно такой же знак имелся на одеждах любого из представителей церкви, и даже вход в парящее над городом священное здание строители выполнили в форме трёх сцепленных «Т».
На высоком балконе, над головами всех собравшихся, центральное место заняла одинокая фигура. В зал она попали через особый вход, через балкон, куда, по всей видимости, спустилась прямо из здания церкви. Священника отличала снежного цвета одежда с серебристыми полосами, которые почти сливались с тканью. А что в нём выделялось, так это тёмный круг перьев вокруг левого глаза. Природа не подарила этим перьям симметричных собратьев, поэтому со стороны казалось, что ментор церкви с кем-то подрался и схлопотал синяк. Но, судя по оживлённому и довольному виду, вышел из «драки» победителем.
Уши Рэдфилда уловили рядом с собой тихий стук копыт. Инцитат и Шейд добрались до «ложи», предназначенной гостям из Эквестрии.
— А отчего же сразу в клетку нас не посадить? – Советник по науке не оставил без комментария гостеприимность грифонов.
— Ну, если мы сегодня выступим на уровне бризи-штангиста, то ты и в клетке побываешь, – цинично заметил посол.
— Серьёзно? – всполошился Шейд.
— Нет, конечно, – махнул копытом пегас. – У нас дипломатическая неприкосновенность. Но из Ивсфилда придётся уматывать очень быстро…
— Господа присутствующие, – разнёсся по залу голос сидевшего за столом грифона. – Начинаем заседание Совета Республики от двадцать второго дня тысяча двадцать первого года. – Не переставая говорить, грифон вносил в книгу какие-то пометки. – Заседание носит внеочередной экстренный характер и организовано согласно постановления заседания Совета Республики от восемнадцатого дня тысяча двадцать первого года.
Голос ответственного оратора оказался столь монотонным, что стоявший рядом с Рэдфилдом бэт-пони начал скрытно зевать. Секретарь прекрасно понимал своего начальника: проведя много часов за разбором архивных записей, единорог открыл, что грифоны в канцеляризации дел дотошнее, чем организаторы Эквестрийских игр.
— На заседании присутствуют, – последовал беглый обзор помещения, – все представители округов, имеющие право голоса. Запись дел ведёт секретарь Совета Рилаент. Также… – Грифон подвинул на столе плоский предмет, оказавшийся крутящимся зеркальцем на подставке. При помощи данного хитрого приспособления он мог следить и за поведением «вышестоящих инстанций». – На заседании также присутствует ментор Церкви Великого Неба.
После этого объявления многие грифоны запрокинули головы, чтобы посмотреть на верхнюю ложу и убедиться, что кто-то из церковников решил снизойти до политических дрязг.
— Заседание от двадцать второго дня, согласно протоколам заседания от восемнадцатого дня, посвящается инциденту, случившемуся в семнадцатый день тысяча двадцать первого года на границе территории юго-западного округа Республики. Для раскрытия обстоятельств инцидента слово предоставляется претору округа Регримму.
На ближнем правом «утёсе» началось движение. Вперёд выступил среднего роста грифон с завитками шерсти на львиных лапах. Периодически заглядывая в подготовленную шпаргалку, Регримм произнёс:
— Как я сообщал в докладе на прошлом заседании, два грифона из казарм на архипелаге Первого шага, находясь в патруле над Ураганными островами, подверглись нападению неизвестных существ. Я обратился к Совету с требованием установления обстоятельств происшедшего. Постановлением Совета был утверждён план организации исследовательской группы и мероприятий по сбору информации об инциденте. Результаты должны быть озвучены на заседании данного Совета для принятия решения о причислении инцидента к враждебным действиям со стороны соседнего государства либо к внутренним инцидентам Республики. В качестве инициатора обращения прошу участников Совета и представителей заинтересованных сторон предоставить имеющиеся сведения по обозначенному инциденту. Спасибо за внимание.
Завершив выступление, Регримм сделал шаг назад, оставив балкон пустующим. Как понял Рэдфилд, для грифонов-политиков, желающих взять слово, это являлось отработанной веками процедурой.
Главный секретарь Рилаент сверился с листком, где до заседания политики отметили факт наличия у них докладов и порядок выступления.
— Слово предоставляется Верховному командующему Республики Фэрриеру, – прозвучало на весь зал. Несмотря на громкость фраз, старому грифону в военной форме понадобилось какое-то время и указания молодого заместителя, чтобы сбросить дремоту и сделать шаг к краю своей площадки.
— Ага, гм, да, – бормотал Фэрриер, пытаясь разобраться в нескольких листах бумаги.
Из-за подрагивающих когтей перелистывание страниц давалось военачальнику с трудом. Его заместитель отвернулся, чтобы не наблюдать этого позорного, по его мнению, зрелища.
— Господин секретарь, господа командующие округов, да и все прочие, – начал речь Фэрриер. Рэдфилд даже на большом удалении ощутил боль местного секретаря, которому приходилось перекладывать вольный слог командующего на необходимый канцелярит. – Сердечно вас всех приветствую. Получается, что я, стараниями моего длинного на язык заместителя, как бы выступаю сейчас обвиняющим. Хотя мне обвинять Эквестрию не в чем, да и не особо хочется. Но, раз уж протокол…
Фэрриер снова встряхнул листы бумаги. Рэдфилд краем уха уловил, что тяжело сопевший Краулинг Шейд затаил дыхание.
— В установленные сроки, господа преторы, по поручению совета от… третьего дня давности с помощью представителей Эквестрии и нашинского Медиакорпа была сформирована группа из двух грифонов и двух пони. Группа выполнила поставленную задачу, добыв образцы крови существ, атаковавших патрульных в ночь… этого… инцидента. – Командующий потёр когтём клюв и продолжил, явно перескочив через полстраницы текста. – Короче говоря, при всесторонней проверке никаких признаков, указывающих на принадлежность существ к любой из рас пони, наши светлые головы от медицины не нашли. Посему моя рекомендация как Верховного командующего и претора центрального округа, то бишь Ивсфилда и прилегающих… В общем, предлагаю разойтись уже поскорей. Давайте будем разумными существами и примем то событие как локальное и малозначимое.
В зале раздались одобрительные перешёптывания и даже пара хлопков. Секретарь Совета встряхнул бамбуковой палочкой, которой только что набросал три абзаца скорописи. Командующий Фэрриер попятился, сжимая листы с результатами экспертиз, однако материалы у грифона оперативно выхватили. Место на обособленной трибуне занял докладчик в синем мундире.
— Верховный командующий не огласил один весьма значимый факт! – заявил Флоуик.
— Слово предоставляется вице-командующему Республики Флоуику, – сообщил Рилаент, внося соответствующую отметку в протокол заседания.
— Ну, начинается… – вздохнул Инцитат.
— Коллеги, – сказал Флоуик. Причём, судя по взаимным «переглядкам», обращался он не к политикам, а к стоявшим рядом военным командирам. – В отчёте отмечена бурная химическая реакция с выделением тепла при смешивании образцов крови и раствора игнификтацина. Я не буду сейчас зачитывать курс биохимии, отмечу лишь, что подобная реакция смеси возможна в двух случаях. Или кровь, представленная на анализ, создана искусственным путём, или на анализ представлена кровь существ, созданных искусственным путём. В любом из этих двух случаев, как мне кажется, имеет место обман эквестрийцами наших учёных. И посему снятие всех обвинений преждевременно. Ситуация требует повторных исследований, новых экспертиз, о назначении которых я прошу Совет.
Пегас взмахнул крыльями и слегка приподнялся, привлекая к себе внимание. Рилаент объявил, что посол Эквестрии Инцитат берёт ответное слово.
— В ходе экспедиции на Ураганные острова серьёзно пострадал один из исследователей. Остальные с трудом отбились от этих тварей. Если вам так угодно подтвердить результаты, полученные вами, грифонами, то слетайте на острова сами. Я более не желаю подвергать опасности представителей эквестрийской науки.
— То есть вы отказываетесь от сотрудничества с Республикой? – незамедлительно спросил Флоуик.
— Такой фразы я не произносил, – соскочил с политического крючка Инцитат.
— Слово предоставляется претору и командующему армией северо-западного округа Гардиану.
— Дозвольте сообщить Совету, – прозвучало с крайнего левого балкона, где в одиночестве стоял претор Гардиан, – что результаты экспертизы, вызвавшие у вице-командующего сомнения, имеют объяснение. Согласно сведениям, предоставленным эквестрийской стороной, данные существа, бестии, созданы посредством тёмной магии. Их сотворила змея по имени Ламия. Ни мы, ни пони не имеем представления, откуда они взялись, какие на них использовали заклинания и почему они поселились на Ураганных островах. Но факт их создания магическим путём, как мы видим, научно подтверждён нагревом какой-то там колбы.
— Змея по имени Ламия, – хмыкнул Флоуик. – Какая интересная версия.
— Если вице-командующий не верит моему слову, когда я говорю, что имел неприятный диалог с этой змеёй, если вице-командующий не хочет верить и слову всеми уважаемого Нитпика, сопровождавшего меня в тот день… То, возможно, ему следует посетить Кантерлот, чтобы, с высшего дозволения правящих сестёр, лично увидеть тело Ламии. Если, конечно, это тело не создали искусственно, ведь мы все прекрасно осведомлены о достижениях пони в области творения всяких разных существ.
— Я попросил бы вас, Гардиан, воздержаться от подобного ёрнического тона.
— А я в ответ попросил бы вас, Флоуик, воздержаться от голословных обвинений.
— Как только пони перестанут нарушать законы нашей Республики…
— Они их не нарушают.
— Да? А как же ситуация с вторжением двух пони на территорию Грифонстоуна? Их появление там не согласовано с Советом Республики. И никаких извинений со стороны Эквестрии не последовало.
— Ещё и это вспомнил, – сквозь зубы выдохнул Инцитат.
— Объявляется свободное обсуждение, – провозгласил Рилаент, заметив многочисленных желающих довести до общего сведения своё мнение. Тем самым он устранялся от обязанности объявлять всех по очереди. Судя по смешку Инцитата, на заседаниях Совета эта ситуация была типичной.
— Данный инцидент не имеет никакого отношения к случившемуся двадцать второго числа, – заметил претор Регримм. – Если бы имел, я отметил бы это в своём вступительном обращении.
Флоуик, по-прежнему не желавший сделать шаг в тень и освободить трибуну для выступлений, трагически всплеснул передними лапами.
— Не желаю никоим образом нарушать протокол. Инциденты не имеют прямой связи. Кроме патологического желания пони влезть на нашу территорию и присвоить её себе.
— Вице-командующий, – убедительно попросил Фэрриер, похлопав молодого грифона по спине. – Прекращайте своё выступление и садитесь на место. По-моему, в зале все уже устали от вашего нагнетания.
— Позвольте всего одно последнее замечание, – вывернулся из-под лапы непосредственного начальника Флоуик. – Я хотел бы обратить внимание собравшихся на повторяемость истории. Триста лет назад драконы обосновались на Огненных островах. Мы не оставили земли ящерам, провели две Драконьих войны, отвоевали острова обратно. Сейчас пони и их искусственно выведенные твари обживают другие острова. Мы что, в этот раз отступим и послушно отдадим территории?
— А вы войну предлагаете начать? – спросил командующий Ивлин с юго-востока. Предки грифона относились к числу тех, кто героически отбивал острова у драконов, поэтому он влез поперёк слова Флоуика, с которым обычно старался не спорить.
— Если потребуется.
— Вы, заботящийся о землях страны, хоть представляете, как сильно война ударит по нашему государству? – поддержал командира Ивлина пожилой претор юго-востока. – Вы почитайте новый номер «Птичьего полёта». Там в красках расписали, как и на что взлетят цены, если вы кинетесь клевать соседнюю страну.
— Точно, – кивнул претор южного округа Нэтгал. – Мне с утра супруга такую истерику закатила по поводу роста цен на косметику…
Рэдфилд готов был поклясться всем, чем угодно, кроме жены и сына, что сидевший в этот момент в рядах для зрителей Нитпик подмигнул ему.
— Если мы выиграем эту войну, то все товары, которые якобы подорожают, достанутся вам бесплатно. И в количествах, превышающих ваши потребности, – заявил Флоуик. Поддержки у других командующих он не нашёл. Даже военачальники юга и севера предпочитали смотреть вниз, на ряды зрителей заседания.
— Что-то у меня мало убеждённости, что мы войну выиграем, – отметил Ивлин. – Особенно, если в конфликт вмешается «Си Хорс».
— Видите ли, – подхватил стоявший рядом претор, – мы общались с настоящим руководителем лабораторий «Си Хорс». И получили от него гарантии сохранения нейтралитета и непременном противодействии стороне-агрессору.
— Ух ты! Гарантии! Страшно-то как, – не унимался вице-командующий. – А чего-то посерьёзнее гарантий было предоставлено? А то, знаете ли, слова как-то не очень пугают.
Рэдфилд услышал тихую фразу «не переживай, будет тебе что-нибудь посерьёзнее», которую обронил Краулинг Шейд. Глазами секретарь наблюдал, как Верховный командующий, ставший сердито переминаться с ноги на ногу, нанёс по крылу заместителя ощутимый удар. И такого воздействия хватило, чтобы стоявший на самом краю Флоуик покачнулся и чуть не слетел.
— Так, малой, – на весь зал гаркнул Фэрриер. – Защёлкни клюв и сядь на место. Пока я тебя не вышиб с должности в далёкое Подхвостье.
— Не имеете права. Ещё два месяца, – прищурившись, ответил Флоуик. И тут Рэдфилд понял, что впервые с начала заседания ему есть, что сказать.
— Верховный командующий может обратиться к пункту семнадцать статьи четвёртой военного устава Республики, где подчёркивается возможность смещения грифона с высокой военной должности в обход установленных протоколов по причине психологического несоответствия нормам.
Шум в зале усилился. Посол Инцитат одобрительно кивнул Рэдфилду. Секретарь Рилаент задумчиво покрутил в когтях палочку для письма, но отметил реплику пони в протоколе. А вице-командующий смерил единорога таким взглядом, словно намеревался оторвать голову и выпить всю кровь.
— Это точно, – хохотнул Фэрриер. – Так что сядь и успокойся, пока я не начал слушать советы представителей Эквестрии.
Флоуик тяжело плюхнулся на отмеченный для его персоны участок трибуны, но мысленно изничтожать присутствующих в зале копытных не прекратил. Народ вокруг с юмором и интересом обсуждал «великое отступление» вице-командующего, а также единорога, внезапно продемонстрировавшего знание законов Республики лучше большинства её граждан.
— Итак, полагаю, мы можем приступать к процедуре… – Рилаент расправил плечи и подготовил официальный призыв к голосованию, однако, глянув в зеркало, поперхнулся и сменил тон: – Слово предоставляется ментору Церкви Великого Неба.
И снова многочисленные головы приподнялись, чтобы впиться взглядами в практически забытый балкон под потолком и его одинокого обитателя. Облачённый в белую робу с серебристыми полосами грифон опустил лапу, которой изъявлял своё желание высказаться.
— Мои сородичи, – сказал грифон с ассиметричной расцветкой перьев. – Я обращаюсь так не только к тем, чьи лапы украшены когтями. Под сенью Великого Неба уравнены и единообразны все, в ком есть искра жизни. Даже неверующие в силу верховных покровителей дороги им и должны рассчитывать на их милость.
Посол Инцитат слегка подтолкнул Шейда, которому после нескольких дней научно-политических игр не помогал даже кофе. Однако бэт-пони был не единственным в зале, кто явно скучал, слушая слова с верхнего балкона.
— Но мы должны помнить, что наши деяния куда важнее нашей веры, – продолжал вещать ментор церкви. – Великое небо приемлет и принимает тех, кто в него не верит. Но оно отвергает и карает тех, кто поведением своим умаляет семейство своё и весь род грифонов. Не будем забывать, какова была ярость Великого Неба к древним Гнездовьям. Лишь чистота и праведность Грифна Великого спасли наш сбившийся с пути народ.
Рэдфилд мельком взглянул на барельеф, размещённый под балконом секретаря Рилаента. Скульпторы ожидаемо поместили там героического вида фигуру, обращённую к публике зрячим глазом и опирающуюся на глефу с длинным древком.
— И сейчас внимательней всего мы должны следить за деяниями своими, – продолжал ментор церкви. Он прекрасно осознавал, что притянул к себе все взгляды. – И различать в них угодные Великому Небу. Единой любовью оно отвечает всем существам этого мира. Но лютой ненавистью проникнется к тем, кто возжелает вредить другим своим сородичам. Война, которую готовят чьи-то замыслы, есть худшее из преступлений в мирозрении Великого Неба, и не будем мы достойны спасения и процветания, творя войну другим. И призываю вас, сородичи мои, увидеть благость и отвратность своих помыслов и обратить начинания в дела, угодные Великому Небу. Вот все слова, что мне желаемо сказать вам сегодня.
Грифон в белой робе опустился на трон с символом церкви. Многие преторы и командиры задумчиво переглядывались, пытаясь понять, к чему вообще относились слова церковника и как в связи с его выступлением им теперь надлежит поступить. Первым из оцепенения вышел Нитпик, шумно столкнувший передние лапы. Претор Гардиан, заметивший и мгновенно оценивший жест товарища, начал аплодировать следующим. Через пару секунд овации охватили почти все ряды сидячих мест и трибуны. Даже Флоуик отметился парой равнодушных хлопков.
— Хитрец, однако, этот ментор церкви, – сказал Инцитат, когда аплодисменты начали стихать.
— В смысле? – не совсем понял посла Рэдфилд.
— Сейчас будет голосование преторов. Мы его в любом случае выиграли бы, потому что не тратили зря время и предоставили доказательства. Но народ подумает, потом скажет вслух, что именно слова ментора оказали решающее воздействие и не допустили войны. Что тут скажешь? Отлично продуманный политический шаг. Редкий случай для того балкона.
— Это хорошо или плохо? – спросил бэт-пони. – И кто вообще этот ментор?
— Конкретно этого ментора не знаю. Лично с ним не общался. А имена послушники в церкви не употребляют. Отрекаются от них сразу после обряда посвящения. Так что я не имею представления, кто сей грифон и из какого региона он родом.
— Ясно, – буркнул Шейд. – Значит, примем это к сведению и проясним детали.
— По поводу его выступления. В нём хорошо то, – подумав, ответил пегас, – что он не ратует за войну с пони. По крайней мере, при данной политической ситуации. И плохо оно тем, что церковники много веков не лезли в дела Совета. Последний раз, когда менторы ударились в политические игры, это раскололо государство и привело к появлению Грифонстоуна. Поэтому за этим пёстрым парнем надо внимательно следить, чтобы лишних яблок не натряс.
Над головами пони прозвучал призыв Рилаента к голосованию. Секретарь Совета первым делом предложил к утверждению версию, что произошедшие четыре дня назад события являлись преднамеренным нападением эквестрийцев и служат поводом для ответных мер. Инцитат и Рэдфилд смотрели на «утёсы», на представителей округов. А ещё яростней крутил головой по сторонам вице-командующий Флоуик. К его негодованию, которое почувствовала на себе почти оторвавшаяся пуговица мундира, никто не поддержал военную инициативу.
Рилаент поменял вариант для голосования. Рэдфилд крутанулся на месте, одновременно с другим секретарём считая поднятые вверх лапы. Семь голосов – семь преторов решили считать ситуацию с патрульными и бестиями внутренним делом Республики, никак не связанным с пони. Рэдфилд всё ещё не верил своим глазам, как его кинулся обнимать Инцитат. Чуть меньшую радость выражал измотанный советник по науке.
— Отличная работа, господа! – объявил Инцитат под общий гомон грифонов. – Семь к нулю на стороне пони. Такого на моём веку ещё не случалось.
— Стэйблридж умеет удивлять, – ответил единорог, наблюдая за тем, как здание через отдельную дверь покидает служитель церкви.
— Кстати об этом, – прозвучал над ухом усталый голос Шейда. – Я вас, Рэдфилд, должен кое о чём информировать…
* * *
Из-за толстого стекла два пони не слышали нервного писка приборов, но видели свет сигнальных ламп и лежавшую на койке мешанину из белых медицинских повязок, бурой шерсти и чёрных подпалин. Зелёная единорожка листала державшиеся на одной скрепке бумаги, а вот бэт-пони не сводил глаз с сотрясаемого мелкой дрожью пациента, чья борьба за жизнь длилась уже не первые сутки.
— У нас нет других вариантов, – вздохнула Дресседж Кьюр. – Он пережил транспортировку на «Си Хорс», но до конца недели не доживёт. Основные показатели неуклонно деградируют. Только «Оранжерея» может помочь.
— Подумай, что ты предлагаешь, и как бы он к этому отнёсся. Возможно, Уайлд предпочёл бы смерть новаторским методам лечения Еудженин.
— Когда-нибудь мы должны будем перейти к испытаниям. Сейчас это может спасти ему жизнь.
— И превратить его в гибрид из живой плоти и продуктов «Оранжереи».
— Если бы сохранился образец «чудо-клеток», – прикусила губу Кьюр. – Если бы мы не извели его тогда в Стэйблридже, то не пришлось бы всё пересоздавать и выращивать в «Оранжерее». И мы ещё так далеки от параметров тех «чудо-клеток».
Краулинг Шейд практически не слушал. Он всё ещё смотрел на уцелевшую часть морды земнопони-зоолога и пытался понять, на что он как учёный, сторонний наблюдатель, обладающий сердцем, должен решиться. Риск не гарантировал успеха, он это понимал, Кьюр это понимала. Бэт-пони искал в эквестрийском языке слова, которые могли бы служить ему оправданием.
— Ты художник, – наконец произнёс он. – Там твой холст. Делай с ним всё, что посчитаешь нужным. И давай надеяться, что это назовут шедевром.
— Благодарю… – смущённо и неуверенно произнесла Кьюр.
— Если это всё, то я пойду, займусь другими делами.
— Помни, не трать на работу много времени, – услышал за спиной бэт-пони. – Я назначила тебе покой и постельный режим. Иначе нервное истощение тебя убьёт. И новые мозги тебе в «Оранжерее» не сделают.
— А жаль… – вздохнул Краулинг Шейд и направился к лифту.
Он пребывал в твёрдой уверенности, что главврач научного центра будет крайне занята весь вечер, а то и не один, так что не станет проверять состояние своего самого титулованного пациента. А потому бэт-пони решил посвятить эту ночь и следующий день шастанью по личной научно-исследовательской вотчине.