Апокалипсис: рождение Императора

ВНИМАНИЕ

Сцены насилия, секса и жестокости
В третьей части будут жестокие и кровавые сцены с гуро и расчлененкой. Смерть — это не игрушка. Грош цена мужику, если он не готов испачкаться в крови. Этого не нужно хотеть, но к этому всегда нужно быть готовым.

Смерть не будет где-то далеко, она всегда ждет тебя, анон. Спеши жить. Я не хочу чтобы ты жил так, как будто никогда не умрешь. Я не хочу, чтобы ты умирал так, как будто никогда не жил.
Я хочу чтобы ты был смелым и отважным, я хочу чтобы ты БЫЛ в каждое мгновение, отведенное тебе судьбой.
Ну, и насчет секаса, то никаких подробностей я описывать не собираюсь, ибо не порнограф. Просто решил, что он нужен для заострения. Он просто будет, причем вполне нормальным. Во всяком случае, с точки зрения понях :)

Не канон
Многие затронутые темы выходят далеко за рамки Эквестрии и человечества. Но все эти грани будут гармонично объединены в целостный и комплексный образ.
Это всего лишь полет фантазии отдельного человека, никому не подотчетный. Бояться его — глупость. Ненавидеть его — ересь.

Осторожно: политота

Если кто думает, что я тут собираюсь агитировать за путинов, едро, януковичей, навальных, каспаровых, призывать идти на митигни или не раскачивать лодку, обвинять во всем Госдеп или кричать о правах человеков, то вы все ошиблись.
Мне омерзительны буквально все из представленных ныне политических сил и фигур, ибо нет среди них лидеров, лишь марионетки и прохвосты, мелкие человечишки. Я хочу показать таких Лидеров, за которыми я действительно пошел бы даже в ад без колебаний и нытья.
Осторожно: религиота

Я буду брать и обсуждать пророков и божеств произвольных пантеонов, и, возможно, довольно нелестно отзываться о них и об их последователях.

Если у вас есть религиозные чувства и вы склонны в них оскорбляться — закройте и не читайте.
Изложенная тут квинтэссенция филосовской и космогонической мысли вызовет неминуемый баттхед у любого жреца авраамических культов, поэтому им это читать противопоказано. И показывать им это произведение тоже не следует, если не хотите, чтобы они называли вас одержимим всеми демонами варпа.
Осторожно: пылесосия

В рассказе подняты очень сложные философские вопросы, на которые очень бы хотелось ответить просто «42». Возможны: жуткий баттхерд, жизненная дезориентация, разрушение стереотипов, просветление.

Содержание на Гугл Докс

АПОКАЛИПСИС: РОЖДЕНИЕ ИМПЕРАТОРА или ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАРХА

Часть 1. Зов человека
Глава 1. Хранитель времени
Глава 2. Калаш
Глава 3. Совет дает добро
Глава 4. Площадка № 18
Глава 5. Пинки — вечеринка
Глава 6. Ключ на старт
Глава 7. Зов человека

Часть 2. Путь гармонии
Глава 1. Прибытие
Глава 2. Снова Твайлайт
Глава 3. Посвящение
Глава 4. Решение
Глава 5. Путь пустоты
Глава 6. Поэт и солдат
Глава 7. Путь гармонии

Часть 3. Кровавые ангелы
Глава 1. Пробуждение силы
Глава 2. Кто круче
Глава 3. Итоги недели
Глава 4. Кровавые вороны
Глава 5. Крысиный король
Глава 6. Поэт и солдат
Глава 7. Апокалипсис
Эпилог

Часть 1. ЗОВ ЧЕЛОВЕКА

Нет разделителя частей, поэтому обозначены как главы с пустым содержанием. За содержанием — в главы.

Глава 1 Хранитель времени

Я сидел под сенью величественного зеленого дуба и нежился в лучах заходящего Солнца. Конечно, это не было солнцем, но меня это не особо напрягало. Вернее, совсем-совсем не напрягало. Я закрыл глаза, и теплый легкий ветерок колыхал мою гриву. Я не люблю длинную гриву. Я всегда стригусь коротко, но длина достаточна для ветра. Лоб слегка защекотало. Я не стал открывать глаза, просто смахнул дубовый листочек магией. Я сделал это «солнце» пару тысяч лет назад. Ох, и трудно было настроить плазменные потоки. Диспропорция спектрального наложения заставляла меня напрягаться не по-детски. Но фазовое тунеллирование – мой конек. Я самодовольно хихикнул от такого каламбура, ведь я сам сейчас конек. Вернее, пони. Вернее, единорог.

— Корвин, хватить дрыхнуть: я уже походил. – и смачная отрыжка завершила предложение, делая его настоящим ультиматумом. Я медленно открыл глаза, наслаждаясь каждым мгновением этого теплого летнего вечера. На меня с ехидством уставилась пара прищуренных лазурно-голубых глаз. Надменный самодовольный болван всецело искренне намеревался выиграть. Это вызвало у меня легкую улыбку. Нет, не ухмылку, только дружелюбную улыбку, ведь я обожал этого старого самодовольного осла. Он, как ни странно, тоже очень сильно ко мне привязался. Мы были просто неразлей вода, и постоянно проводили свободное время вместе, хоть не проходило даже пяти минут, чтобы кто-то не высказал другому какую-нибудь колкость. В сущности, капитан Дмитрий Пржевский не был старым ослом. Он был молодым жеребцом пони, как и я. Правда, земным пони, которыми преимущественно и населен Сталлионград. В отличие от большинства, он имел белоснежный окрас и носил длинную дымчастую гриву. Я решил сделать ход конем. И сделал. Этот каламбур снова вызвал у меня улыбку.

— Шах. – сказал я протяжно, уже наметив мат через девять ходов. Или одиннадцать, если Димка проявит чудеса смекалки. В любом случае, ему уже не вывернуться, ведь комбинаторика – тоже мой конек. Он явно не ожидал такого хода, и нахмурился, склонившись над доской. Еще бы, на кону стояла бутылка грифонского вина двухвековой выдержки. Этот шельмец вчера выиграл ее в карты у майора Подковина, зампотыла Ахтынского гвардейского пехотного полка. Майор недолго сокрушался, с древних трофейных запасов он мог добыть еще. Мои золотые часы, лично подаренные принцессой Селестией, поставил я на кон. Пржевский всегда был падок до всяких цацек и украшений, тем более к каким-то статусным штучкам. Мне же все это было плевать, это глупые смертные гоняются за жалкими пылинками, что смеют называть своими. Я же смертным не был. Вернее, тело мое было смертным. Но не я.

Дмитрий, нервно ерзая, тем временем родил очередной ход, приближающий его фиаско. Я потягивался на скамейке, медленно поднимал голову и потряхивал ушами. Я делал вид, что думаю над ходом, мне не хотелось показывать ему, что обыграть его не тяжелее чем отнять яблоко у жеребенка, он на это очень болезненно реагировал. Кроме того, я любовался тремя юными кобылками, гулявшими около пруда. Они звонко хохотали, украдкой зыркая в нашу сторону. Конечно, они глядели не на меня, а на Пржевского. И было от чего: тот действительно был красавец. Слава первого ловеласа всея окрестностей витала над ним. Кобылки просто таяли от его взгляда, даже если он нес полную околесицу, а нес он ее почти постоянно. Были, правда, немногие кобылки, которым он не нравился совершенно, но он не заморачивался по этому поводу, просто называя их деревенщиной. Причем сам верил в это искренне. Я подхватил магией ладью, и протащил ее, забирая пешку.

— Шах.

— Ну его в печку! Ну его в печку! – злобно пробубнил Дмитрий и вновь сосредоточил вычислительные ресурсы на доске. Светло-серая кобылка из троих смехотуний у пруда все вертелась под невысокой ивой. Тонкие веточки струились по ее крупу и гриве, отчего та прижимала ушки и потряхивала шкуркой, а я любовался ею. Хоть место тут северное, но магия обогревала многие жилые территории. Южный парк Сталлионграда находился за городской чертой, и тут гуляла куча народу. Множество прудов и мест отдыха сделали его излюбленным местом и для меня. Тем более, всего в двух километрах был мой дом. Пржевский жил в самом Сталлионграде в районе Осоки, но бывал он там редко. Чаще он бывал у меня, я даже выделил ему комнату, благо, дом у меня был большим и в нем была гувернантка, она же кухарка Стейра Ост. Я привез ее из Кантерлота, где родился и вырос. Да, в Сталлионграде очень ценили инженеров, так что я не был стеснен в условиях и средствах. Но из-за этого белоснежного мерзавца мне пришлось сделать шумоизоляцию в его комнате. Впрочем, я на него не сердился.

— А мы вот так! – твердо сказал белый жеребец, передвинув черного коня, и мускулы на его плече заиграли с вызовом. Я рассмеялся, и Димка неуверенно начал тащить коня обратно, желая переходить. Но я смеялся не из-за хода. Меня рассмешило то, что конь ходил конем. Да, забавно. Это была человеческая игра, а не понячая. Последние полторы тысячи лет приходится заимствовать культуру с человеческого мира. Мир пони, мир людей и мир шаггов были связаны в кластер миров, поэтому контакт такого рода допускался.

— Да, я вот так. – похоже, уверенность к Пржевскому вернулась, когда я затих и погрузился в свои мысли. Я не стал медлить и сделал ответный ход, который совсем не показался опасным моему сопернику. Три молодые интересные особы у пруда уже без украдки смотрели в нашу сторону и совещались, смеясь и вскидывая гривой. Конечно, они подойдут. К этому белому прохвосту они всегда подходят. Ну как мухи на мед. Мне на мгновение стало завидно, но когда я вспомнил, сколько тот времени проводит в салонах красоты, перед зеркалом и на спортплощадке, зависть мгновенно отступила, вместо нее снова нахлынули мысли, на которые тело не влияло инстинктами.

Раньше, до катастрофы, более двух тысяч лет назад в нашем кластере было семь планет и десять цивилизаций, но вынужденные меры заставили сократить кластер до трех миров и установить карантин для цивилизации пони. Кураторам человеческих цивилизаций из-за этого пришлось покинуть свою планету, но они пошли нам навстречу. Скрепя сердце, они оставили людей в очень сложный период – под конец пятого цикла. С шаггами проблем вообще не было: это была простая и примитивная цивилизация, обычно такие предназначались для душ на начальной разумной стадии, после они переводились в более сложные миры. Иногда продвинутое сознание из цивилизации шаггов в случае его успешности переносили в цивилизацию пони. Такие сущности в решениях своих руководствуются по большинству инстинктами, интеллект же их не столь высок. Пржевский, например лишь второй раз в шкуре пони после перевода из шаггов. Он, конечно, дуб-дубом, но он хороший парень, никогда не предаст, и обладает прямо животным магнетизмом.

— Привет! – звонкий голос, который перекликался с хихиканьем, вывел меня из транса. – Кто победил?

— Победила дружба? – тут же вскинулся Пржевский, окинул лошадок взглядом и вопросительно уставился на меня.

— А мы еще не кончили, – сказал я многозначительно и хитро улыбнулся Димке.

— Рады это слышать. – Прыснула розовая кудрявая кобылка, после чего все три переглянулись и зашлись громким смехом. Я улыбнулся шире. Пржевский ржал как конь. Полагаю, он не понял в чем дело, но ржать ему нравилось, особенно за компанию. С его громкого ржания девушки начали смеяться еще громче. Когда все успокоились, мы начали знакомиться. Серенькая кобылка представилась как Кира, и начала вести со мной беседу пока другие две были заняты Димой. У меня не было такой харизмы и тела как у него, но тоже кое-что имелось. У меня был очень красивый голос, красноречие и проникновенный взгляд. Я немедленно взялся все это эксплуатировать.

— А как зовут вас? – спросила она, косясь на мою кьютимарку.

— Я Корвин Марк.

— Какое необычное имя.

— Я не местный. Я родился в Кантерлоте. – о да, это помогало.

— Неужели вы из Кантерлота? – глаза кобылки оживились, — расскажите мне о Кантерлоте!

— Ну что ж. Для начала можно на «ты». Хорошо, Кира?

— Конечно.

— Тогда с чего же начать? Ах, да, Дмитрий, предлагаю тебе сдаться, после чего мы сможем распить это чудесное вино. Что скажешь?

— Гвардия Сталлионграда не сдается! – настроен он был решительно, хоть улыбался.

— Ну что ж, тогда я предлагаю отложить партию, пройти в кафе и распить там другое вино. – Расчет был верен. Смекнув, что другое вино придется покупать, скряга Пржевский тут же передумал.

До заката мы поболтали за столиком, выпив вино. Оно и впрямь было чудесным. Кира не была привычной к спиртному, и это хорошо. Других кобылок звали Райе и Сочиль, и они бросали друг на друга сначала многозначительные, а потом и злобные взгляды. После мы прошлись по освещенной фонарями аллее к открытому летнему кафе, там были вкусные напитки и танцы. В общем, как обычно. Из необычного была только драка Райе и Сочиль на террасе у пруда, в результате которой синяя Сочиль была укушена розовой Райе и сброшена в пруд. Посетители в кафе долго не могли прийти в себя, не удивились только я и бармен, который видел Пржевского.

Луна мерно светила сквозь открытое окно, покрывая комнату серебристым светом. Как же я рад, что комната Димчика покрыта звукоизоляцией. Он просто монстр. Я перебирал носом серую гриву Киры, которая в свете луны казалась серебром. Я уже проваливался в полудрему, когда она легонько укусила меня за ухо.

— А что значит твоя кьютимарка? Я никогда раньше не видела такой. – ее хвост коснулся моей метки.

Кьютимарка действительно была непростой. Впрочем, она у меня была такой сколько себя помню на всех телах, начиная с тела аликорна, которым я когда-то был. Это были обычные песочные часы. Не уверен, но мне кажеться, что Селестия начала кое-что подозревать. Эрик и Бранд того же мнения, а Рэндом сейчас не во плоти, руководит духами аликорнов и вообще не желает заморачиваться. Но это не столь важно. Все равно она ничего не сможет узнать пока не придет пора. Да и незачем ей это знать, и так слишком много на себе тащит.

— Корвин, ты уснул? Какой твой особый талант? – ее зубы еще раз сомкнулись на моем ухе, и теплое дыхание прошлось по нему.

— Хм. Я Хранитель времени. Или Смотритель времени. Так формально называется моя должность. – я говорил правду. Конечно, я не упомянул организацию, которая имеет столь экзотическую вакансию.

— Значит, ты работаешь на ратуше часовщиком? Или просто часовщиком? Наверное, ты инженер с завода часов Красная Звезда? О, у моего папы есть командирские наградные часы этого завода. Он говорил, что надежнее только молоток. Ты ведь там работаешь? – она явно намылилась на долгую беседу. И что за привычка?

— Нет, не на том. Я специалист отдела разработок Ижемского машиностроительного завода. – я не хотел об этом говорить. Вернее, я вообще больше не хотел разговаривать.

— Странно. А почему тогда часы? – ее голос стих, его заменило тихое и мерное сопение. Кира крепко спала. Я не использовал рог для заклинания. Я могу прямо влиять на реальность и пространство-время. Во всяком случае, в пределах нашего кластера.

Я хотел уснуть, но воспоминания начали так некстати всплывать и перебирать мои чувства. Пребывание без плоти дает возможность контроля над всеми этими воспоминаниями. Их можно просто заблокировать. Нет и чувств. Их тоже можно отключить, оставив один рассудок. Но тогда не можешь понять это все, и даже не хочешь. Только живое, чувствующее тело способно дать сознанию мотив, желание и стремление. Да, это прекрасные учителя. Но за учебу берут дороговато. Я потянулся, и еще раз ощутил счастье от осознания того, что звукоизоляция присутствует. Иначе в этом доме еще часа два бы хрен кто уснул.

Я вспомнил Дару. Как же давно это было. Вечность назад, наверное. Я носился над кристальными хребтами в теле сильного аликорна, мой огненный окрас так подходил под цвет рассветных огненных облаков на Амбере, моей родной планете, которой больше нет. И Дара задевала меня своими нежно-желтыми крыльями, дразнила и беззвучно предлагала состязанье. Срываемся в пике, и снова ввысь взмываем к стратосфере. Вдали сверкают Авалона серебряные башни. Так хорошо, свистит в гриве ветер, и я понял, что сон унес меня. Так хорошо…

Глава 2 Калаш

— Да, и не забудь забрать чертежи по проекту Грасса. Он через две недели выходит из отпуска, я хочу, чтобы он приступил немедленно, как появится. Как говориться, со свежими силами. И чай, блин, весь не выдувайте, я сейчас буду. – в прошлый раз мой отдел выпил весь мой драгоценный травяной чай, который я с таким трудом отыскал. Решил угостить ребят, сходил на совещание, возвращаюсь – от чая остался один только аромат. КАК восемь пони могут выпить пачку чая за полчаса?! Уму непостижимо! Искал ведь полдня. Конечно, конечно, можно обратить взор к Пустоте, привести в движение спираль пространства, призвать из Пустоты нуклоны, сложить их в атомы, а те в молекулы структурой – и вуаля, в мгновенье ока еще пачку чая получить. Но это ведь неинтересно. Средь нашего сообщества отношение к такому поведенью сродни тому, как в человеческом обществе геймеров почитают читы. Не то, чтоб это есть недопустимо, но гораздо приятнее играть по правилам, и побеждать по правилам. Конечно, кураторы сами устанавливают эти правила, но играть ведь мы тоже любим. Гораздо интереснее по правилам игра. Я допускал обращение к пустоте только тогда, когда меня что-то серьезно напрягало.

После того, как Дорн удалился с распоряжениями, я еще повертелся на третьем этаже и направился на пятый. Будет очередное совещание, я буду докладывать. В принципе, на моем участке все нормально, не лучше и не хуже чем у других. Что меня действительно влекло, то это несколько проектов совместно с другими отделами, вел которые седой Калаш, легендарный в Сталлионграде и за его пределами конструктор. Мой отдел был частью его КБ. Я обожаю промышленность и технику, именно поэтому я покинул Кантерлот. Вернее, я изначально собирался жить в Сталлионграде, но я хотел родиться единорогом в именитой семье чтобы «официально» иметь возможность пользоваться магией и без проблем занять интересующую меня должность.

Чубась, член правления, уже важно восседал в зеленом кресле и гневно поглядывал на заходящий персонал. Хоть совещание должно начаться через минут десять, но он искренне считал всех, кто пришел позже него, опоздавшими. Его рыжая длинноватая грива смешно подскакивала и цеплялась за его рог, когда он раз за разом резко вскидывал голову дабы гневно зыркнуть, отрываясь от чтения какого-то документа. В последнее время все больше жеребцов стали предпочитать длинные гривы. Но я не интересовался модой, короткие волосы я считал значительно более практичными. Вскоре Чубась устал театрально мотать головой, и гневно зыркать перестал. Он никому не нравился на заводе, ведь назначен он был «сверху» из самого Кантерлота по договоренности с Партией, и в предмете не разбирался совершенно. Себя меж тем считал он руководителем блестящим, а чего другого ожидать от закадычного кореша Блюблада? Но правление завода благоразумно не подпускало его к серьезным проектам, зато назначило на специально созданную самую высокооплачиваемую должность с пафосным названием, в специально созданное подразделение с ОЧЕНЬ пафосным названием, и расположило это подразделение в самом престижном синем крыле самого престижного восьмого этажа здания администрации, обставив престижной мебелью. Никаких серьезных полномочий ни у Чубася, ни у его подразделения не было, но на пустые проекты с кричаще пафосным названием выделялись заведомо завышенные средства, дабы Чубась и его кантерлотская братва могли без затруднений подживляться и не задумывались о необходимости для этого дополнительных полномочий. В принципе, такое положение всех устраивало: завод получил широчайшее финансирование и заказы, Чубась – престижную должность и источник доходов для жизни на широкую ногу, его родня пухла от гордости, Кантерлот получил агента влияния (номинально), Партия укрепила сотрудничество с Селестией. Впрочем, руководство Партии и Селестия в последнее время поразительно поладили и спелись в продуктивном сотрудничестве. Селестия больше не пыталась переиначить управленческую структуру Сталлионграда, просто поняв правила здешней игры, и даже оценила их по достоинству. Хитрые руководители завода хоть и были приторможенными консервативными стариками, но умудрялись поворачивать подобные ситуации так, чтобы это разрешалось к общему благу. Единственный негативный фактор был в том, что персонал часто конфликтовал с кантерлотскими, система их ценностей сильно отличалась. Но это мелкая цена, со временем такие ситуации сглаживались, все-таки пони были очень дружелюбными существами.

Одним из последних зашел седой Калаш. Когда-то он был красной масти с черной гривой, но сейчас его шерстка потемнела, а грива и хвост были серебристыми. Редкость для пони, они не часто доживают до седых волос. Он де-факто был моим прямым начальником, и я очень привязался к старику. Поначалу между нами были трения, ведь я кантерлотец, да еще и единорог. Но после мы очень сдружились. Уже три жизни я был рядом с этой выдающейся душой, ведя ее стезею совершенства. Первый раз я был его наставником, второй раз мы были равными, сейчас он был моим руководителем, но наше творчество всегда приносило мне великую радость. Калаш болел. Скажу больше, он бы уже умер, если бы не я. Я искусственно поддерживал его здоровье, так как без него было не завершить нескольких очень важных проектов. Но я не мог вечно держать его здесь, он и так прожил больше, чем полагается пони, да и эгоистично удерживать его ради своих прихотей, лишая возможности путешествовать и развиваться дальше. Я принял решение, что отпущу его по завершении проектов. Было неприятно думать о том, что я останусь без него, но я уже знал, где он родится вновь, и я возьму его в ученики. Конечно, это будет уже не тот ворчливый и вечно недовольный Калаш, и я с тоской подумал, что буду скучать по этому деду. Сейчас он подошел и сел рядом.

— А чего это он? – настороженно указал дед на Чубася. Того уже третий раз подряд посылали провести плановое совещание, и старик начал опасаться, что его планируют поставить на руководство некоторыми нашими проектами. Я знал, что у высшего заводского руководства сейчас полный аврал по корректировке пятилетнего плана в связи с дополнительным финансированием и заказами, поэтому посылали кого ни попадя, тем более, что руководить исследовательскими отделами было особо нечего, все и так знали свои задачи и прекрасно координировали свою работу.

— Да все нормуль. Воспринимай это как обычную формальность. Давай просто прочтем отчеты, и все. – я старался максимально успокоить старика, ведь сердце у него работало исключительно на моей магии. А я не всегда могу быть рядом, если что случится. Но Калаш не унимался, стариковская подозрительность усматривала в присутствии Чубася как минимум заговор против него лично.

— Итак, начнем. Надеюсь, вы подготовили свои доклады согласно моим требованиям? Я не собираюсь терпеть тех, кто не выполняет моих требований. – рыжий обвел всех многозначительным взглядом, который, по его мнению, должен был вселить в сердца собравшихся должный страх и уважение. Персонал был опытен, поэтому все старательно изобразили благоговение. Чем раньше этот болван удовлетворит свои амбиции, тем быстрее закончится формальное совещание и все смогут заняться своими делами, иначе длинных пассажей рыжего о величии непревзойденного себя не избежать. Калаш подернулся, но я положил копыто на его спину, дабы он успокоился. Мне всегда было забавно наблюдать за иерархической возней смертных. Лично мне все эти ранговые разборки были сродни возне детей в песочнице, не поделивших ведерко и совок. Ведь мне милей и интересней чистое творчество, полет мысли, дерзкий вызов. Да, понимаю, большинству смертных, когда б они узнали о моих возможностях, первое в голову приходит то, что с этим всем можно владеть и править ВСЕМ МИРОМ, и они искренне удивятся, когда я сообщу, что это мне не нужно. Но знаете, с точки зрения вашего кота положить кусок мяса в холодильник и пойти читать книгу – чистое безумие. Он совершенно искренне недоумевает, как это можно не есть мясо, когда оно у тебя в руке, а вместо этого уткнуться носом в квадратную штуку, и даже не играть с ней, весело разрывая по кусочкам и метая по всей комнате, а просто смотреть туда. Уж он-то точно сделал бы все правильно: стал бы жрать кусок мяса пока бы не наелся, а потом бы все равно продолжил жрать сколько только можно, а потом бы вырыгал, и снова бы жрал. А потом, когда мясо бы закончилось, он бы начал жрать то, что раньше вырыгал. А книгу он бы подрал на кусочки попозже, когда отдохнет. И был бы уверен, что неадекватен тот, кто поступит иначе.

И хоть смотреть на ранговые разборки было интересно, но сейчас конфликт Калаша и Чубася, которые на ножах с самого появления рыжего на заводе, мог подкосить деда . Я напрасно объяснял Калашу, что рыжий будет лишь свадебным генералом. Калаш очень переживал за свои детища. Страхи его было не развеять словами и доводами. Прошло немного времени, больше половины начальников отделов уже отчитались о ходе работ. Дело было нехитрым, достаточно было прочесть пару абзацев да выслушать комментарии Чубася. Он, конечно, совершенно не понимал ни сути проектов, ни сетевых графиков работ, однако старался сказать что-то в общих словах. После пятого комментария он устал подбирать общие слова, и просто важно кивал.

— … части открылков, поэтому необходимо увеличить дисперсность. Это было достигнуто увеличением содержания никеля на 18% и карбида вольфрама на 3%. Возрастание себестоимости за счет редкоземельных металлов на 14% компенсируется увеличением технологичности за счет изменения технологического регламента, который позволит производить большинство деталей методом холодной штамповки. Итоговая себестоимость возрастает только на 2% при условии тиража не менее 150 тысяч изделий. – я быстро прочитал текст и посмотрел на Чубася. Он, как обычно, кивнул. Видимо, он уже даже не пытался понять, о чем велась речь. Пришла очередь доклада Калашу. Я заметил оживление рыжего подлеца, он явно намеревался доставать старика. Калаш взял в копыта лист доклада, намереваясь последовать моему совету и быстро прочесть доклад.

— Мой аудиторский отдел буквально вчера предоставил мне записку. И знаете что? Мне неприятно это говорить при всех, но ваш отдел срывает сроки. Уже два дня как прототип К15-СУ должен быть в испытательном цеху. Как это понимать? – Чубась надулся индюком, составив обиженную мину. Я почувствовал, как в Калаше вскипает обида и выделяется адреналин. Я заблокировал адреналиновые рецепторы сердца деда, и быстро встрял:

— Срыв сроков был вызван ошибкой планового отдела и отсутствием контроля отдела поставки. В данный момент произведена прямая поставка, прототип готов и будет передан в испытательный цех до вечера. Хочу напомнить, что график предполагал резерв в 5 дней, так что срыва планов не произошло.

Чубась расстроено посмотрел на меня, но крыть было нечем.

— Начинайте доклад.

Калаш быстро прочел текст и положил его на стол. Я уже чувствовал мысли Чубася, который собирался сказать что-то про грязный пол в крыле КБ Калаша, и лихорадочно пытался придумать что-то более колкое, поэтому я его опередил и принял меры.

— Прошу меня простить, товарищи, мне нужно отлучиться. — Чубась быстро вскочил и засеменил к выходу с выпученными глазами. Надеюсь, он добежит до туалета. Да, я уверен, что добежит, мне не хотелось, чтобы он жидко обделался прямо посреди коридора, ведь это опустит его и так невзрачный авторитет в отрицательные величины, и может привести к напряженности в отношениях руководства завода с щедрыми кантерлотскими инвесторами. Секретарь Чубася с нетерпением ждал окончания совещания и уже в мыслях пил чай с маффинами. Он не мешкал.

— Продолжаем совещание, товарищи.

Следующий начальник отдела 14 начал доклад с невозможности использования форсунки класса А7, и начал зычно обосновывать необходимость увеличения бюджета, а я удовлетворенно отметил, что Чубась таки добежал.

— Хорошо, Корвин. Тогда вечером обязательно отведаем этот салат. Странно, я за всю жизнь не попробовал такого. И это, спасибо, что выручил.

— А, ладно, бать, забей. – я мотнул головой, приглашая идти без остановок. Старик пошел, в глазах его сверкнула довольная искорка. Да, я называл его батей, и он очень рад был этому прозвищу. Своих детей у Калаша не было, жена его болела постоянно, и уже давно умерла. Он оглянулся на туалет, из которого только что вышел Чубась. Видя, как все уже расходятся, рыжий даже обрадовался. Секретарь забрал все бумаги и ждал своего шефа возле туалета. Они молча отправились на свой восьмой этаж пить чай. Мне, кстати, тоже было бы неплохо чайку хлебнуть. Мы разошлись на лестнице с Калашом молча, старик не любил много говорить, и я тоже. Чай был восхитителен, на сей раз ребята ничего не выпили пока я не пришел.

Вечером в загородном кафе я ждал Калаша. Я уже сделал заказ на горячие блюда, но попросил не приносить их до прихода деда. Дмитрий тоже был тут, и мы уплетали салаты и фрукты. Кафе размещало столики в небольших полузакрытых помещениях, выходящих в отдельный зал. Мне нравилось здесь, особенно то, что интенсивность освещения можно было регулировать отдельно для каждой кабинки.

— Да, зря эта розовенькая прогнала Сочиль. Утром она выглядела неважнецки, ей было бы гораздо лучше, если бы вы заперлись втроем. – Я хохотал, вспоминая походку Райе в воскресенье утром. Да, она и впрямь сделала это зря. Пржевский по обыкновению просто ржал и поглядывал в сторону биллиардных столов. Вскоре уже должен был прийти дед, он никогда не опаздывал.

— Может, сегодня повторим? – он явно углядел кое-что интересное меж столов, но я туда смотреть не хотел, погрузившись в свои мысли.

— Не, сегодня никак. Завтра с самого утра нужно дать нагоняй лентяям из отдела Стафа, пока он на больничном, они совсем распустились. Давай лучше на выходных.

— Ну без проблем. Как тебе, кстати, Кора?

— Кира. Ничего, вот только болтать любит. Знаешь, не люблю такого, что когда знакомишься, то словно воды в рот наберет. А наутро просто нельзя заткнуть. Жутко напрягает.

— А, ну да. – он рассеянно глянул на стол, взял зубами яблоко и начал жевать. – Вчера видел угадай кого?

— Не знаю.

— Рамону! – он гордо надулся, собираясь рассказать, как она просила его вернуться и все простить. Мне это было неинтересно, поэтому я встал из-за стола.

— Я щас. – и поплелся в сторону выхода встречать деда. Тот был слеповат, потому мог долго искать нас среди множества кабинок. Я постоял две минуты на крыльце, любуясь луной. Принцесса Луна сегодня в ударе: организовала звездопад. Я полюбовался зрелищем и посмотрел на аллею. По ней, чудно сверкая в лунном свете, пружинистой походкой шел Калаш. Его седая грива маревом струилась под луною, как призрачная ткань.

— Здарова, бать. Как всегда вовремя.

— Старый конь борозды не испортит. – Улыбнулся тот в ответ. Я тоже улыбнулся. Занятно, но эта фраза стала крылатой по всем мирам, где было что-то, похожее на коней.

Идя к столику, я не заметил там Пржевского. Это даже хорошо. Я кинул взгляд к биллиардным столикам и не ошибся. Он, конечно, был там и уже показывал какой-то белой кобылке с голубой гривой как надо играть. Да, вот так вот возьми кий, положи себе на копытце, вот так вот зубами ухвати, да вот тут рядом со мной, и оп! Ой, не попали, ну давай еще раз, на этот раз я прижмусь плотнее – я внутренне восхищался тому, как он ловко это проделывает. Я видел уже много раз этот старый избитый прием, но у него он неизменно работал.

Как раз принесли горячее, и мы принялись за ужин. Восхитительные грибы под соусом. И, конечно, рагу с цветною капустой, я это просто обожаю.

— Да, ты был совершенно прав. – откинувшись, сказал Калаш. – Эта воронка просто искривляет само пространство! Опыты показали, что магия неспособна проделать такое. Даже представить себе не могу, какие чудные материалы мы сможем создавать послойной микросборкой при помощи этой установки! Эх, завидую я вам, молодым, вы на пороге революции в металлургии! – дед был вдохновлен, но он даже представить себе не мог, зачем мне в действительности все это.

— Когда можно испытать опытный образец?

— Уже через месяц. Ты очень правильно сделал, когда предложил собирать установку на моей отдельной экспериментальной промплощадке. Она очень сильно влияет на электроприборы, и многое оборудование в наших цехах могло бы просто накрыться. Да и эти кантерлотские не суют туда нос. Достали!

Калаш начал перечислять все приметы, которые указывали на заговор кантерлотских против него лично, не преминув вспомнить сегодняшнее совещание. Это было надолго, поэтому я поддакивал, а сам думал о другом. Конечно, дед главным злодеем считал дурака Чубася, но я знал, что сделку Селестия контролировала лично. Плюс ко всему среди жеребцов Чубася, в основном гуляк и воришек, я узнал двух непростых ребят. Это были жеребцы из личных магов принцессы. К слову сказано, лишь два десятка единорогов во всей Эквестрии были способны к заклинаниям пространственной магии. И лишь трое из них могли сознательно и со стабильным результатом применять телепортацию – носитель Элемента магии Спаркл, и эти двое, все они — приближенные Селестии. И они определенно что-то вынюхивали. Благо, я предвидел такой поворот и установка собрана далеко за городом в нежилом районе, который не обогревается магией, и теплолюбивые кантерлотские жеребцы не изъявляли желания туда добираться. Пользоваться магией Пустоты, чтобы повлиять на их память я не хотел: Селестия обязательно обнаружит следы Пустоты и всполошится не на шутку. Вот тогда начнутся проблемы, которых лучше избегать.

— Да не все так плохо, слышь, бать. Да и что они тебе могут предъявить? Даже если они найдут все нарушения, которые есть да еще столько же выдумают, их все равно никто не послушает. Максимум снимут премию. Да все будет хорошо!

Тут подошел Дмитрий с той самой белой кобылкой. Я знал, что он обязательно с кем-то придет, поэтому заблаговременно заказал еще одну порцию. Они присели и завели разговор с Калашом. Дед как обычно начал вспоминать свою молодость и давать наставления, рассказывать, что вот такого вот раньше не было, а вот это вот было. Кобылка хихикала и с интересом заглядывала в свою тарелку, радуясь неожиданному угощению. Пржевский молча ел, иногда поддакивая и не споря, так как знал, что себе дороже. Легкий прохладный ветерок иногда залетал в помещение, и холодил копыта.

Я был доволен и в то же время несколько напряжен. То, что я задумал, еще не делалось в известной мне истории. Конечно, Вселенная велика, и наверняка что-то похожее где-то имело место быть, но наш уровень кураторов о таком не знал. Поэтому я не мог вот просто так взять и открыть проход в другой мир кластера, как не мог просто создать нужную машину: ее еще нужно было придумать и разработать. И, похоже, разработки близятся к концу. В принципе, не было ничего необычного в том, чтобы перемещаться между планетами. Особенно между мирами своего кластера, на которое совсем не требовалось разрешение Совета наблюдателей и позволялось кураторам по своему усмотрению. Но наша ситуация была исключительной: недавняя катастрофа заставила нас возвести абсолютный барьер возле планеты, так что любые пространственные смещения можно было произвести лишь внутри него. Карантин же не мог быть снять как минимум полторы тысячи лет, да и то мы сомневались, достаточно ли этого. Учитывая, что подобных Чубасю товарищей было еще немало, то карантин придется продолжить. А ситуация не терпела отлагательств, тем более, что друг Тарх просил меня помочь. Перед тем, как покинуть человечество. Связаться с Джулианом или Каином, державшим внешний барьер, не было никакой возможности. Да и вся эта затея, скажем прямо, была не совсем, гм.. не совсем законна.

Конечно, я не боялся Селестию. Я для нее закон, а не она для меня. Она, правда, ничего не знает об этом, но ей и не надо. Я переживал о том, разрешит ли подобное дело Совет наблюдателей. Впрочем, если не разрешит, я сделаю это на свой страх и риск. Последствия ослушания для меня будут страшными. Но знаете что, если бы я не бросал дерзкий вызов ежечасно, я бы никогда не стал тем, кем есть сейчас, так что дело решено.

Принесли мятный чай, и я с наслаждением окунулся в чаепитие. Да и что же не устраивает куратора цивилизации во всей этой идиллии, раз он делает такие сумасбродные вещи?

Все просто. Я обещал. И мне просто скучно.

Глава 3 Совет дает добро

Мой город Авалон, сверкая серебром в час предрассветный, туманом розоватым облачен. И Солнце, под которым был взращен, свой путь по небосводу возжелало начать. Уже багровым маревом восток охвачен был. Я Знака ждал. И вот он ослепил: коснулось Солнце Башен серебра вершины, и сколько только было во мне силы, в рывок прямой и дерзкий весь вложил, навстречу свету теплому я крылья разложил. Один, второй, десятый мощный взмах. Меня не удержать. Уже в верхах пронзаю чистый и прозрачный ветер, и разгоняюсь. Ближе все порог для звука: сорван будет в срок. И вот момент удара звукового. Пошла волна, коснулась там кристалла ледяного. Кристалл ответил мне, вибрацией живя, он чистый громкий звук произведя. Метаюсь меж вершин кристальных, звуки пробуждая, я эти звуки в чудную гармонию вплетаю. И вот пора: луч Солнца прорезает горизонт. Величественный с гор кристальных катится аккорд. Хребет пересекаю в идеальный миг, в себе одном и свет, и звук объединив. Пылает жаром Солнца мой окрас. С вершин кристальных вечность звук потряс. Финальный мой аккорд на славу получился: я рыжей молнией на землю опустился.

Отец мой Оберон был в центре заповедной рощи. И родичи все наши кругом стали прочно. Приветствие мне трубный хор запел. С отцом я рядом Дару усмотрел. Расправив золотые крылья, мой отец над мной и Дарой возложил венец из солнечного света заплетенный. Теперь мы вместе. Ритуал был завершенным.

-Кори! Кори, просыпайся. Уже солнышко высоко, еще, не приведи Селестия, опоздаешь.

— Я уже проснулся. Спасибо, Стейра. – я легко поднял голову и сел. – А что на завтрак?

— Блинчики с черникой. И салатик твой любимый.

— Ой, классно. Уже сейчас иду.

Стейра пошла на кухню накрывать. Я поднялся с кровати и пошел в ванную. Там стояла купель, частично заполненная водой. Я не стал аккуратно умываться, а просто сунул голову в воду на пару секунд, потом вынул и как следует отряхнулся. Взглянул на малое зеркало на уровне головы. Все-таки хорошо носить короткую гриву: и расчесываться уже не надо. Само все теперь торчало прямо и ровно. Вспомнив сон-воспоминание, я повернул голову вправо и посмотрел на себя в большом ростовом зеркале на стене. Крыльев нет. Средний рост. Серая шерстка, черная грива и хвост. Немного лишнего веса от сидячей работы. Ничего в этом теле не напоминало о том молодом огненном аликорне, что заставлял петь горные вершины. Только кьютимарка была той же.

Блинчики были великолепны. Вообще все в Эквестрии было замечательно. Всем мудро правила Селестия, мощное оружие Элементов Гармонии против практически любого недруга было под копытом. Злобу и ненависть искусственно занизили на период карантина. Редко кто из поняш был действительно злым, а конфликты носили столь незначительных характер, что случаи убийств привлекали к себе непосредственное внимание принцессы Селестии, и были предметом долгого разбирательства для всего правительственного аппарата. Впрочем, пони – далеко не такая умилительная раса, какой она есть сейчас. Вообще-то она среди множества иных рас, считается универсальной, как и еще десяток универсальных видов. Вернее, пони – это не раса, а подраса. Самостоятельной расой были аликорны, поняши были ответвлением. Раса аликорнов имела свои преимущества: можно было уверенно подготовить высокоразвитый разум, готовый стать куратором второго уровня за довольно непродолжительный срок, буквально за одно-два воплощения. Конечно, срок жизни аликорна мог достигать десятков тысяч лет, но зато процесс обучения был стабилен и предсказуем. Поняши также были довольно стабильными: кризисы в обществе назревали достаточно долго, проходило по 3-4 поколения пока это не выливалось во что-то серьезное, поэтому кураторам было широкое поле для маневра. Но вот для воспитания разумов выше третьего уровня цивилизация аликронов требовала очень продолжительного времени. С поняшами все можно было организовать значительно быстрее, отпустив злобу и ненависть, но за этим всем нужно внимательно следить, чтобы не завести цивилизацию в тупик или разрушительный кризис. Наши потомки аликорны, кураторы второго уровня этой планеты до катастрофы, допустили множество ошибок. И поплатились за свою халатность: нам, кураторам третьего уровня, пришлось сильно покорпеть, дабы стабилизировать ситуацию, а также использовать аликорнов для искусственного контроля сил пустоты, чтобы поддержать стабильность систем планеты и светил. И пришлось поставить для прямого управления обществом кураторов второго уровня, Селестию и Луну. Вообще-то, когда цивилизация под прямым контролем кураторов, это считается крайне непрофессионально. И да. Построение гармоничного общества, которое обеспечивает самосовершенствование и раскрытие генетического потенциала большинства его членов на самом-то деле и есть главная задача кураторов цивилизаций. Только вот это самое общество должно САМОСТОЯТЕЛЬНО прийти к такой гармонии, со всеми своими недостатками, триумфом воли их преодолев.

Но разве этого мы добились? Идиллия веселого и беззаботного общества создана искусственно. Природа и сущность бессмертных духов поняш урезана, у них мы отняли значительную часть их темной стороны. Было бы лучше, если бы они воевали? Но ведь они и так уже воевали в прошлом. Знаете, к этому моменту были все шансы преодолеть большинство разногласий. Но были бы войны.

Жалел ли я смертных? Глупый вопрос к существам, подобным мне. Я называю их смертными, но никто на самом деле не смертен. Однажды осознавший себя разум уже больше никогда не перестанет существовать. Да, до достижения третьего уровня каждое свое воплощение такой разум будет сознавать себя как новую личность, и не будет иметь осознанного доступа к воспоминаниям предыдущих воплощений. Но он всегда будет един и целостен, с каждой новой жизнью добавляя новые уникальные грани своего миропонимания, с каждым разом он будет той же сущностью.

И в то же время я сочувствую страданиям других существ. Селестия считала нас бездушными машинами. Да, я действительно циничен и без колебаний пожертвую миллионами для жизни и счастья миллиардов. Я и впрямь рационален до того, что добрый эмоциональный разум сочтет меня чудовищем. И я не осуждаю, когда-то я тоже был таким.

Малышка-пегас неудачно зашел в поворот и залетел в чащу. Его крылья сломаны, он уже никогда не поднимется в небо. Я чувствовал всю его горечь. Все его разбитые мечты. Год за годом он с тоской смотрел в небо, видел своих друзей, стригущих тучи беззаботно. Обрубками своими он отчаянно махал, пытаясь тщетно над землею взвиться. И лишь во сне ему приснится. Однажды, в день вступления в зрелость, он попросил своих друзей поднять его на облако, чтобы быть поближе к небу. После веселых разговоров он сказал, что хочет до обеда тут остаться. Друзья полетели по своим делам, к обеду говоря вернутся. Он посидел еще немного на облаке. К дождю из облака он добавлял свои слезы. А когда дождь закончился, он решил полететь в последний раз. Свист ветра радостно взъерошил гриву, обрубки он по привычке развернул, как будто это и взаправду были крылья. Все. Я сострадал ему. А излечить его мне была пара пустяков. Но я не сделал этого. Чудовище? Это был его урок. Трудный урок, но необходимый. И он его не выучил, урок ему сей будет повторен.

Критерии добра и справедливости у смертных очень часто неспособны понять добродетель с моей точки зрения. Как можно объяснить такое воющим над убитым сыном старикам? Как такое объяснить голодному и чуть живому жеребенку, скитающемуся по мертвой деревне в поисках матери в надежде, что она его накормит в то время, как ее тело уже остыло в сожженном доме? Как же я мог говорить о справедливости искалеченному пегасу, что каждый день своей недолгой жизни лил слезы и мечтал о небе? А никак.

Но вот страдания пустые, которые не ведут к совершенству, а лишь питают гнилых и вырожденных Темных существ – это уже плохо. И нам, кураторам, внимательно следить необходимо, что эти Темные в пучины ненависти цивилизацию не окунули. Смысл не в том, чтобы уберегать живых от тьмы, ибо от нее не убежать, тьма есть в каждом, она – необходимая часть, и без нее не будет личности и развития. Смысл в том, чтоб существо само сквозь тьму бы к свету пробивалось, сознательно поняло и решение свое бы укрепило волей.

В столовой вкусный подавали суп.

— Отлично, вчера доставили последние части оборудования для установки, Крикс уже начал монтаж. Але, гараж? Ты слушаешь?

— Конечно, бать. – я растянул улыбку. – Ты же знаешь, что я слышу все.

— Сегодня ты опять где-то в облаках витаешь. Сколько тебе можно говорить… — старик Калаш бурчал по обыкновению, когда его особе недостаточно внимания уделялось. А я действительно обдумывал ситуацию. Похоже, все идет несколько не по плану.

— Калаш, скажи, до испытаний еще поставки на твой отдельный комплекс планируются?

— Эм-м-м. Да, конечно. Варону постоянно что-то надо. – Калаш, сощурившись, мельком взглянул. Как же я люблю этого умного деда. Он сразу понял все.

— Я отменю все поставки до испытаний. Эти кантерлотские вовсю за мной следят. Ух, супостаты! Особенно эта рыжая крыса! Уже третий за неделю бал закатывает в садах Гаруна! Это с каких-же статков? У-у-у, ворюга! Я уже дважды говорил с правлением, и рыжая крыса тоже там была. Нахальненько так улыбался. Теперь хочет избавиться от меня, чтобы никто не мешал ему вволю воровать! – и старик пустился в обоснование теории заговора воришек.

Калаш был прав, аудиторский отдел Чубася занимался преимущественно его проектами. Благо, проектов и материала было много, разобраться быстро там не получалось. Нарушения были исключительно мелкими, но они искали не нарушения. Чубась с радостью делал подшивки в своей синей папке, специально отведенной для Калаша. Но мотивы дед понимал неверно. Да и не мог он их понять.

Глобал и Старгрув, профессора Кантерлотского университета магии, все копались в разработках. На меня они, конечно, внимания не обратят. Да и вряд ли они в конце-концов смогут разобраться: я разбил установку на пятнадцать разных проектов, причем нигде в технических регламентах об их взаимосвязи не указано. И еще важный момент того, почему я выбрал Сталлионград. Селестия не имела над ним прямого контроля – это раз. И, во-вторых, ее специалистами были маги, а не инженеры. А инженерный персонал, верный Кантерлоту, почти не разбирался в магии. Я наблюдал, как чертыхались профессора магии, привыкшие к алхимическим кругам и диаграммам, пытаясь разобрать чертежи и инженерные формулы, как швырялись в ярости логарифмическими линейками, не в силах уловить суть проекта. «Оно мне надо, на старости лет-то!» — гневно повторял Старгрув за чашкой кофе своему коллеге. Глобал был более спокоен, и поддерживал Старгрува как мог: «Знаний ведь за плечами не носить. Ведь вы всегда своим студентам говорили. Верно?». «Ах, вы правы. Извините. Продолжим, пожалуй?». «О, да. Идемте.» И они уныло продолжали. Инженерная часть им помогала, но толку от нее было мало: они не понимали что искать. В суть поисков были посвящены только эти двое. Но чувство тревоги все равно меня не покидало.

Мы уже вышли из столовой и направились в свои отделы. Столовая была на четвертом этаже, балконы с коридора выходили на укрытый тенью внешний двор, и я решил выйти, чтобы «закусить» обед свежим воздухом. Вид открывался красивый, посредине двора была аллея мощных дубов. Сталлионградцы очень любят дуб, к слову. Вторым любимым деревом их была береза. Березы высажены были по бокам двора, и сверху вид был очень симпатичный. Внизу сновали пони. Надышавшись, уже собрался уходить, как краем глаза я за что-то зацепился. Необычный для жителей Сталлионграда нежный лавандовый цвет и легкая фигура пони скользнула за угол. Нечисто это. Я вызвал Пустоту и быстро увидел вблизи то, что хотел, несмотря на расстояния и стены.

Спаркл!!!

Какого Дискорда? Это же может все испортить! Я благоволиво относился к этой смышленой кобылке, но тут она совсем ни к чему. Селестия, наверное, серьезный кипишь подняла. Я обратил свое внимание к Селестии. Мгновенно в Кантерлоте очутился взором. Какие-то бумаги пишет. Стражник неспокойно оглядел комнату, блеснув золотом доспехов. Как-будто почувствовал мое присутствие. Она вела себя спокойно и величественно, слова плыли четко и мягко. Глаза блестели мудростью. Вроде все как обычно.

Стоп. Ее призрачная грива изменилась. Розовая полоса стала уже вдвое больше остальных, а призрачный хвост наполовину покрылся нежно-розоватым оттенком. Я прикоснулся к ее разуму. Так и есть. Ой, не к добру это. Держись, девочка, не надо. Только не сейчас.

Я немедленно направился в свой отдел, быстро нашел Грасса и дал нужные распоряжения. Я сказал, что мне нужно отлучится по делам и засобирался домой. Руководителю моего уровня разрешалось самостоятельно планировать свой рабочий график, потому больше никаких формальностей соблюдать не нужно было. Да, я, кажется, чересчур расслабился. Нужно чаще обращаться к Пустоте чтобы не упускать важные детали, и более тщательно мониторить обстановку.

Так, значит, ученица Селестии, Носитель Элемента магии Твайлайт Спаркл здесь. Старики вызвали подмогу, и Спаркл разбирается в инженерном деле. Думаю, при определенном стечении обстоятельств они смогут кое-что раскопать раньше, чем это нужно. Я снова вызвал Пустоту и нашел наших горе-исследователей. Все трое были в синем крыле на восьмом этаже. Старгрув вводит единорожку в курс дела. Эй, дед, только не надо приучать девчонку к кофе! Она ведь подсесть на него может. Так, судя из разговора, пока ничего. Я заметил внимание Селестии к каждому из аудиторской группы. Жаль, простых путей не будет. А так бы было хорошо: просто обеспечил диареей на парочку недель, иль что-нибудь такое, и всех делов-то, но принцесса сразу найдет следы магии Пустоты и заявится сюда лично. И мысли прочитать незаметно не выйдет. Придется действовать более тонкими методами.

Я сходил в буфет и попил чайку, следя за беседой. Селестия также внимательно следила, но моего присутствия она не осознала. Ха, конечно, мой разум ведь на один уровень выше. Наконец, разговор был окончен и Спаркл собралась заняться своим обустройством в заказанной для нее квартире неподалеку от завода. Рыться в памяти будет заметно, а вот текущие мысли можно снять без опасения. Я легонько прикоснулся к ее сознанию. Ага, хочет приключений. Можно было бы и так догадаться. Ладно, будут тебе приключения. Ничего серьезного быть не должно: видос у меня не очень маскулинный. Уже собирался уходить, как подумал, что неряшливость тоже не помешает. Я взял недоеденный вишневый круасан и поставил заметное пятно на шее. Так, пора, работаем.

Хорошо, как всегда, держит карту перед носом и вперед не смотрит. Я двинулся навстречу, также держа перед носом какой-то чертеж.

Бум.

Лавандовая пони сидела и терла лоб. Надо было полегче.

— Ой, прошу прощения! Вы знаете, совсем вас не заметил. – на меня из-под лоба взглянула пара фиолетовых глаз.

— И не мудрено, сударь. Под копыта смотреть бы не мешало. – Твайлайт поднялась и поискала глазами карту.

— Это ваше? Простите, ради Селестии. Вы, наверное, не местная? Вы из Кантерлота?

— Эмм. Нет, я из Понивилля. Хотя раньше жила в Кантерлоте.

— Тогда я очень рад встретить землячку! Знаете, я ведь тоже родом из Кантерлота.

Твайлайт смерила меня взглядом, каким обычно смотрят покупатели на прилавки с товаром.

— Э, хм. Интересно. Знаете, я тут немного заблудилась. Вы знаете этот район?

— Разумеется. Знаете, во искупление своей вины я с радостью стану вашим проводником в суровом мире Сталлионграда. Я вижу у вас карту? Куда вы направлялись?

— Проспект Понимира Иллича 90. Знаете?

— Конечно. Тут недалеко, с радостью провожу вас. Пройдемте. Сейчас через центральную проходную лучше не идти: пересменка и давка ужасная. Я поведу вас тайными тропами, полными приключений, страхов, тайн и силовых кабелей.

Единорожка захихикала и бросила:

— Ведите!

По служебным помещениям мы шли молча из-за грохота агрегатов, и лишь пару раз я дурачился, строя страшные рожи, завывая или поднимая в воздух лежащие на полу кабеля и шевеля ими на манер змей. На улицу мы вышли под звонкий смех кобылки. Так, начало неплохое.

— А я ведь вас знаю. – Сказал я вкрадчиво.

— Правда? О, как интересно! И кто же я?

— Вы – Твайлайт Спаркл, ученица принцессы Селестии, и вы – Носитель Элемента магии.

— О! – единорожка смутилась, но потом с интересом взбросила голову. – А откуда?

— Ну что же я газет не читаю? Полгода назад о вас и о ваших друзьях вышел целый цикл статей в газете Правда.

— Правда? — Удивилась Спаркл.

— Правда. — Ответил я в рифму и улыбнулся. Поняшка теперь прочно нацепила улыбку:

— А вы кто будете?

— Меня зовут Корвин. Кстати, как давно вы прибыли в Сталлионград?

— Недавно, пару часов назад.

— И сразу к нам на завод?

— Неотложное дело. – Твайлайт отвела глаза.

— Да? – так, это нехорошо. Побольше надо разузнать. – Так вы, наверное, с утра не ели?

— С утра? Да еще со вчерашнего обеда!

— Тогда считаю своим долгом вас накормить. По Сталлионградски, так сказать, чтобы не показалось мало. — Твайлайт ответила звонким смехом и сказала:

— Не откажусь. В Кантерлотских заведениях порции мне всегда казалось маловатыми.

Мы похихикали.

— А у вас интересная кьютимарка. Я видела похожую. У нас, в Понивилле, живет один доктор. У него тоже на крупе песочные часы.

— Как интересно. А я думал, у меня уникальная. — я еще расспросил о поездке, и мы подошли к дому, где находилась квартира Твайлайт.

— Мы уже пришли, но просто так оставить вас я не могу. В этом же здании на втором этаже есть прекрасное заведение, считаю своим долгом убедится в том, что голод ваш будет утолен. – я изобразил самую вежливую улыбку.

— О, как хорошо. Я бы сейчас съела целую тележку!

— Смею заметить, тележки несъедобны. – мгновение мы уставились друг на друга, а потом синхронно заржали.

За столиком мы пообсуждали яства и завели спор о первенстве Кантерлотской и Сталлионградской кухонь. За этим спором кончился обед, я заказал десерт. Насытившись, Твайлайт расслабилась.

— А какое неотложное дело привело вас к нам? – я перешел неожиданно и спонтанно.

— Ну, вы знаете, Корвин, тут такое дело... – я быстренько прервал:

— Твай, надеюсь, не против, если перейдем на «ты»?

— Без проблем, Корвин. – улыбка стала шире. Хорошо.

— Так что за дело?

— Принцесса попросила меня помочь аудиторам на заводе, потому что они не справляются.

— Странно. Неужели в Кантерлоте перевелись специалисты?

— Нет, нет. Просто там все очень сложно. А я умею читать и техническую документацию, и в магии понимаю.

— Ого! И что еще за техномагия? Никогда не слышал. – я громко рассмеялся. – Такая чепуха волнует принцессу?

— Принцесса встревожена. Главный конструктор Ижемского машиностроительного завода ведет какие-то странные магические разработки.

— Кто? Калаш? Странные МАГИЧЕСКИЕ разработки? – и я дико заржал, на нас начали оглядываться. – Калаш на нюх не переносит магию. Даже мне было трудно с ним общаться по началу.

— А ты его знаешь? – спросила осторожно Твайлайт.

— Я? Его знаю? Знаю ли я старину Калаша? Да он мне как отец! Не знаю, что себе надумала принцесса, но Калаш и магия несовместимы. Поверь, я больше десяти лет работаю с ним, и ни разу он не взялся за проекты, где был хоть намек на магию. – лицо мое и голос были искренними полностью. Твайлайт с неуверенностью посмотрела на десерт, который принесли, а после на меня.

— Зачем тогда принцессе это? Я не понимаю. – она задумчиво смотрела на цветное желе.

— Знаешь, я думаю, что принцесса ни при чем, думаю, ее попросили, а сама она даже не вникала в ситуацию. – я взялся за мороженное.

— Как так может быть? – единорожка откусила и себе кусочек.

— Я думаю, все просто. Блюблада знаешь?

— А то.

— Чубась – его дружбан. – и я начал расскзывать все как есть, про то, как Чубась попал на завод, что его родня хлопотала перед Селестией, про конфликт болвана Чубася с благородным седым творцом, который встал на пути воровства и невежества.

— Тут дело ясное как день: Чубась пожаловался родне, а те подговорили принцессу. Родня Чубася – приближенные к королевской семье, так что их слово весьма веско. – Твайлайт задумчиво смотрела на меня. Видимо, мои слова ее убедили.

— Так что же мне делать? – расстроено сказала кобылка.

— Вот я бы на твоем месте взял бы пару папок на квартиру изучать, а сам бы пошел путешествовать по Сталлионграду. Вот подумай, когда еще такая выпадет возможность? – я заговорщицки подмигнул.

— Ну, я не знаю. А ты мне устроишь пару экскурсий? – у Твайлайт заблестели глаза. Так, стоп. Вот этого мне не надо. Я что, напрасно с вишневой кляксой как дурак ходил?

— Не знаю, Твай. Понимаешь, у меня сейчас много работы. Не думаю, что смогу уделить тебе достаточно времени.

— А я тогда знаю! – звонко заявила кобылка, — я тогда позову сюда всех своих друзей! Знаешь, мы думали совсем-совсем иначе про Сталлионград и его жителей. Но ты совсем не такой, как мы думали. Ты очень веселый, и Сталлионград тоже совсем не угрюмый город, как мне говорила Рарити. Им обязательно надо здесь побывать…

Она тараторила дальше, а у меня потемнело в глазах. Ну за что мне это?

— Твай, может, не стоит тащить твоих друзей в такую даль, та и холод ведь, север…

-Ну о чем ты говоришь? Мы не будем ходить по снегам, у вас ведь вокруг города все отапливается, и тепло прямо как у нас! Нет, все решено! Я сегодня же отправлю письмо.

— Принцесса может расстроится, что ты развлекаешься с друзьями вместо работы. – я не оставлял попыток.

— Нет, она сама предлагала отправится всем вместе, но девчонки не захотели. Теперь я понимаю, что принцесса была права! Если я напишу сегодня, то уже до выходных они будут здесь. И мы придем к тебе в гости. Ты даже не представляешь, какую вечеринку закатит Пинки, и придут все твои друзья…

Я представил Пржевского рядом с ними. Мне стало плохо.

— Я занят буду в выходные. И в следующие. Прости, но не выйдет.

— Ну может быть получиться? – она состроила просительную мордашку, и на меня уставилась пара огромных влажных глаз. Блин.

— Посмотрим. А сейчас мне пора. Был рад поболтать, Твайлайт Спаркл. – мы улыбнулись, и я направился к выходу.

— Ну ты уж постарайся. Не пожалеешь. – кобылка вскочила и рысцою побежала за мной.

— Подожди. Ты, кажется, запачкался.

Ага. А ты только заметила, да? Твайлайт догнала меня и забежала наперед.

— Да подожди же. Вот, смотри, клякса на шее.

— А, ладно. Сейчас на заводе умоюсь...

— Сейчас уберем. – я не успел даже среагировать, как фиолетовая плутовка нырнула и быстро слизала джем с моей шеи. О, нет. Вот этого мне не надо.

— Ну вот, теперь порядок. – она уставилась на меня и тихо хихикала.

— Слушай, у вас там в Понивилле все кобылки облизывают первых встречных старых жеребцов?

— Ну, не все. И ты ведь не старый.

Ага. Конечно. Держи карман шире. Так, надо с эти быстрее завязывать.

— Мне и правда пора.

— Хорошо. Если ты работаешь с Калашом, то мы еще встретимся, правда?

— Да, это вероятно. Ладно, будь здоров.

— Пока.

Я чувствовал на своей шкуре ее взгляд, и мне такое положение вещей нравилось все меньше.

Развалившись дома на диване, я надеялся на то, что Твайлайт не станет тащить сюда всех носителей. Ведь если они приедут, с ними приедет и она.

Дара, моя жена. Вместе другими пятью древними аликорнами, на время карантина они стали Элементами гармонии и их Носителями. Они разделили свои сущности: память и знания собрали в кристаллы, а свой характер и эмоции отставили в душах, которые рождаются теперь как Носители. Носители ничего не помнят до тех пор, пока не задействованы Элементы. Лишь в краткий миг душа с памятью соединяется воедино, а потом их дороги вновь расходятся.

Я оставил попытки быть вместе уже полторы тысячи лет назад. Знаете, у аликорнов любовь ведь и вправду вечная. Никто ее не заменит. Я пытался быть с ней. Это была та же улыбка. Те же изящные движения. Тот же кроткий взгляд. Но это была не она. Не Дара.

И сейчас я не хотел ворошить прошлое. Мне это было больно. Ну и пусть Спаркл отправляет свое письмо. Оно ведь и не дойти может. Почему-то.

В дверь постучали.

Я удивился, никого там не почувствовав. За дверью стоял доктор Ктопыто из Понивилля.

— Привет, Эрик. Почему ты не предупредил меня? – я был удивлен.

— В Пустоте много лишних ушей. И много поставлено на карту.

— Ну проходи быстрее. – я пустил брата и закрыл дверь.

— Совет дает добро.

Глава 4. Площадка № 18

— Полагаю, не стоит напоминать, что это не совсем наше дело. – начал Эрик без прелюдий.

— Да, не стоит.

— И чем ты рискуешь.

— Я в курсе.

— И чем МЫ рискуем.

— И вот чем ВЫ рискуете?- я начал раздражаться.

— Ты подумал том, что виндиго могут использовать портал? И мало еще какая нечисть.

— Для этого вы будете тут. Более того, не забывай, что портал может работать только по команде оператора здесь. И еще не забывай, что пока никто ни в нашем кластере, ни вообще в секторе Совета ни разу не слышал о портале в обход карантина. Если об этом не слышал совет, то виндиго и прочие дегенераты не могут себе даже представить, что есть такая возможность. Если мы не выдадим им эту информацию.

Эрик помолчал. Да, все это он уже десять раз говорил и еще больше раз слышал.

— Меры предосторожности мы примем максимальные. Селестия на грани срыва. – добавил он безо всякого перехода и направился в гостевую комнату, я пошел за ним следом.

— Да, сегодня я ее видел. Бедная кобылка. Слушай, Эрик, может надо…

— Разговор окончен. Потерпит.

Эрик лег на кровать, укрылся и закрыл глаза. Разговаривать до утра он не намеревался.

Я знал, что нечего терять время, и решил тоже пойти поспать. И еще было бы неплохо поесть. На кухне отыскал пару яблок, и пошел с ними наверх в спальню, удерживая магией. Пока дошел – расхотел. Положил на тумбочке яблоки и лег в кровать. Вечер был теплым, поэтому я не укрывался.

Люди – более сложная в управлении раса, чем пони. Частота смены поколений там в три раза выше, а их ментальная мощь значительно превосходит силу магии самых продвинутых единорогов в Эквестрии. Конечно, с аликорнами им не сравниться, но это на первом уровне. Человек на втором уровне развития разума заткнет аликорна за пояс без усилий. Раса людей – одна из немногих универсальных, которые не имеют особых различий между подрасами. Быть куратором в человеческих цивилизациях — довольно почетная вещь. И самое главное то, что платформа человека позволяет добиться быстрого развития разума после достижения второго уровня. Правда, достигнуть второго в теле человека проблематично: длительность жизни довольно мала, особенно в конце цикла.

Я всегда восхищался Тархом. Он также вышел из расы людей, и за довольно короткий промежуток времени достиг третьего уровня где-то в средине пятого цикла человеческой цивилизации. После этого мы несколько раз встречались в Асгарде, центральном управленческом мире нашего кластера. Асгард был населен преимущественно существами второго уровня и выше. Здесь был Совет наблюдателей. Хоть технически после катастрофы из-за карантина кластер был разделен, но наш управленческий центр по-прежнему в Асгарде. Иногда к нам из других кластеров прибывали творцы пятого и шестого уровней, и тогда все кураторы нашего кластера собирались в Асгарде, чтобы провести с ними «акт творения» — один из высших ритуалов единенья разумов. Уже предвижу, что подумают об этом существа первого уровня. Но это совершенно не то. Чтобы максимально близко описать процесс для человека, я бы сравнил его с игрой огромного оркестра, но инструмент каждый музыкант бы мог выбирать сам, равно как и вольно импровизировать музыку, а дирижер лишь показывает общее направление и концепцию. Конечно, в этом описании довольно все условно, но главное то, что это – чистое творчество, ничем не ограниченное. Именно в таких условиях зародилась наша дружба. Мы идеально дополняли творчество друг друга. Мой порыв дополнялся его скрупулезностью, моя дерзость ограничивалась его кротостью, мои идеи проявлялись его усердием. Наш творческий ансамбль привлекал восторженное внимание всех творцов, что прекращали свою песнь, дабы послушать нашу. Дара восхищалась мной, ибо нас нередко прибывали посмотреть существа высоких уровней.

Мы очень сдружились. Очень часто я жил с Дарой на Земле, иногда живал жизнью человека. Тарх не раз менял спутниц: союзы существ, вышедших из человека, не так долговечны. Мы вместе поднимались по золотому пути эволюции, ведя за собой других творцов нашего кластера. Но беда планеты аликорнов остановила все. Карантин можно поставить при помощи повторной кластеризации трех планет. Одна – планета карантина, ничто не может попасть на нее или с нее кроме мыслей высших существ. Вторая – источник барьера, но на ней не могут находиться существа выше первого уровня, иначе есть риск того, что карантин будет прерван. Третья планета – якорная, но высокоорганизованной жизни там лучше не заводить, и за этим дело не стояло в каждом кластере по две – три таких планеты было. Никто не желал оставить свои цивилизации на столь долгий срок. На мою просьбу откликнулся только Тарх. Он имел авторитет среди группы кураторов Земли. Он убедил их пойти нам на встречу. Своим решением он спас поняш и аликорнов, дал им шанс все исправить. Тарх со своей группой отбыли в Асгард, покинув людей в сложное время.

В конце каждого цикла цивилизации условия обучения ужесточаются, темная сторона души включается на полную, а срок жизни падает втрое – вдесятеро от номинального. Так закаляются самые сильные, самые стойкие души. Ведь легко быть честным, добрым и правильным в гармоничном обществе, когда вокруг лишь благодать и взаимная любовь. И так тяжело любить и поступать благородно тогда, когда вокруг одна грязь, когда за свое добро взамен лишь ненависть получишь. Обычно только около 5% существ удовлетворят этот сложный фильтр, но в будущие боги в конце цикла на новый уровень лишь достойные пройдут.

Утром я с Эриком позавтракал, и мы согласовали правила маскировки. В принципе, я и раньше их соблюдал. Эрик ушел (телепротировался) к установке для ознакомления и охраны, я отправился на завод.

Распорядившись в своем отделе, я через Пустоту нашел Калаша. Он был в цеху № 7, аудиторы были в своем кабинете, Твайлайт также была с ними. Хорошо, пусть возятся. Я быстро добрался до деда. Тот крепким словцом поучал грузчиков и монтажников, и уже минуты две доказывал, что его бабушка бы сделала это вдвое быстрее. К слову, бабушка бы вообще никак не сделала, потому что уже полвека как померла.

— Здорово. Че так? – он отвлекся и посмотрел на меня.

— Привет. Слушай, нужно будет помочь с установкой. Этот аудит отнимает слишком много сил, да и нужно непосредственное участие. Ты знаешь об этом проекте все, и даже больше меня. Я дам тебе оставшиеся чертежи. Окончательная сборка и отладка – очень тонкая штука. Твоя магия там будет кстати. Они взъелись на меня – значит, мне туда дорога заказана, они обязательно потащатся следом. Чубась заберет технологию и перепродаст ее еще раньше, чем установка пройдет испытание. И пять лет работы Дискорду под хвост.

— Хорошо. Ты тут с этими справишься? – я обеспокоенно посмотрел на старика.

— Да, конечно. И не из таких передряг выбирались. Кстати, вчера профессуре прислали пополнение – какую-то кобылку из Понивилля. Слышал?

— Еще и видел. Обедали вместе.

— Да ну? – дед удивился. – И как ты так быстро разузнал?

— Не поверишь. На дворе лбами столкнулись. Туда-сюда, слово за слово, и кое-что выведал. Ты, батя, при ней лишнего не болтни, это очень непростая кобылка. Личная ученица принцессы Селестии.

— Да ну?! – старик удивился еще больше. – Вот как оно обернулось! Значит, кому-то с самого верха перешел дорогу старый Калаш. Значит, от меня они без результата не отступятся. Сегодня же заберешь всю документацию по проектам группы «К», и езжай на площадку. Пропажу документов как-то разъясню, время потяну. Чубась завтра едет в Кантерлот на полторы недели. Постарайся все сделать, чтобы испытания прошли до его возвращения. Тогда он выкусит, тогда технология останется за заводом.

Калаш опустил голову, мрачные мысли грызли его.

— Если совсем припрут, я напишу заявление. Не хочу, чтобы они резали живые проекты ради того, чтобы разобраться со мной. Тебя я буду рекомендовать на мое место.

— Бать, да ты что? Это ж твоя жизнь?

— А ничего. Уже и стар стал. Пора молодым дорогу давать.- Старик усмехнулся. Похоже, мысль о том, что я стану главным конструктором, дала ему силы. Он очень по-доброму посмотрел на меня. – Да, решено. Вот испытаем установку – и на пенсию, буду по утрам грибы собирать в западном парке. А потом глядишь – и пристроишь старика каким-то сторожем на экспериментальную площадку. – дед улыбнулся и хитро подмигнул. – От перемены мест слагаемых сумма ведь не меняется.

Я подошел к седому Калашу и положил голову ему на шею. Старик пустил слезу. Кажется, дай ему волю, и он проведет саму Селестию. Я отстранился и решил в Пустоте посмотреть, где аудиторы.

Дискорд! Они уже у входа в цех!

— У нас гости. – только и успел сказать я.

— А, вот он. Проходите, товарищи. – секретарь пропустил группу следовавших за ним пони. В цех, неумело переставляя копыта по решетчатому арматурному перекрытию, вошли Старгрув, Глобал и Твайлайт. Я стоял в тени, и они меня сразу не увидели. Они левитировали перед собой кучу какой-то документации.

— Простите, но у нас возникли некоторые трудности с чертежами. Надеюсь, вы не откажите в помощи? – Старгрув, почтенно кивая, приблизился с конструктору. За последние две недели он проникся глубоким уважением к техникам, хотя ранее их в грош не ставил.

— Как я могу вам отказать, когда правление открытым текстом мне приказало во всем вам содействовать. – скрипучим ехидным голосом проворчал Калаш. – Теперь стой завод – профессор в документах все никак не разберется. О, вы привели на экскурсию внучку? Ей все тут показать? Конечно, Ижемский завод подождет сутки-двое, подумаешь, миллион-второй потерь от простоя. Пустяк ведь, правда. – дед сверкал глазами, Старгрув смутился.

— Как тебя зовут, доченька? – Калаш неожиданно тепло обратился к лавандовой единорожке.

— А.. Кого? Меня? Твайлайт. – она немного наклонила голову и легко стукнула копытцем. – Твайлайт Спаркл.

— И все-таки, товарищ, мы бы просили вас помочь. – Глобал подступил ближе и глянул поверх очков. – Без вашей помощи нам не обойтись.

— Конечно. Что у вас? – Калаш зарылся взглядом в документы, заботливо выставленные веером магией Старгрува. Я собирался незаметно ускользнуть, и уже повернулся было в пол-оборота, когда Твайлайт меня заметила.

— Корвин! – она начала прыгать в мою сторону, страшно гремя копытами о решетку. С каждым прыжком она продолжала выкрикивать:

— Корвин!

— Кор… гррррх! – как и ожидалось, она споткнулась о решетку и загремела. Я поднял ее магией и осмотрел. Вроде, не забилась.

— Осторожнее тут. – я слабо улыбнулся. – Как устроилась?

— Замечательно! – звонко выкрикнула единорожка. Казалось, падение ничуть ее не смутило. – Я так рада тебя встретить!

Я покосился в сторону группы. На меня уставились три пары злых стариковских глаз.

— Не кричи так громко. Здесь нельзя громко разговаривать.

Твайлайт состроила виноватую рожицу и опустила ушки.

— Я больше не буду. Я написала письмо друзьям, и они скоро приедут. Я их обязательно с тобой познакомлю! Ты рад? – под конец предложения она снова начала звонко выкрикивать и хохотать.

— Конечно. Только не кричи. – я снова взглянул на Калаша, но тот уже погрузился в чертеж.

Ага, жди гостей. Твое письмо уже на ближайшей помойке. И то, которое ты написала утром, тоже.

— У меня есть свободное время до обеда. Организуешь мне экскурсию по заводу? – она наклонила голову набок.

— Да, без проблем. Граааасс! – Крикнул я вниз в цех. Грасс, несший чертеж в архив, поднял голову. – Проведи экскурсию по заводу этой леди! – я указал на Твайлайт.

— Сейчас, отнесу чертеж и вернусь. Пусть никуда не уходит! – Грасс опустил голову и продолжил движение.

— Все слыхала? Стой тут, за тобой придут.

Твайлайт нахмурилась.

— Я думала, ТЫ мне все покажешь?

— Извини, не могу. Дела. Еще увидимся.– и уже развернулся чтобы уйти.

Единорожка нахмурилась еще больше и громко топнула о решетку. Эхо трижды обошло цех, и все посмотрели в нашу сторону.

Я повернулся и обдал ее ледяным злым взглядом. Да, я доброе существо, но это не значит, что во мне нет тьмы. Видимо, еще никто так на нее не смотрел. Она наклонила голову и опустила ушки.

— Извини, я не хотела – последнее ее слово было чуть слышно.

— Мне и вправду пора идти. – я развернулся и быстро направился в архив. Напоследок я уловил удивленный взгляд Калаша: он еще ни разу не видел, чтобы я ТАК смотрел.

Сервопривод натужно гудел, манипулятор медленно поднимал кольцо стабилизатора. Магией я страховал и производил точную подстройку. Так, немного левее.

— Варон, не жуй маффины! – крикнул я, не поворачивая головы.

Клацнул зажим, манипулятор Варона ловко установил крепежный болт и завертел его могучим усилием машины до упора. Я осторожно ослабил хват манипулятора. Вроде на месте. Не разжимая гидравлические тиски, я попробовал пошатать кольцо магией. Держится.

— Так, крепим остальные. – Мы быстро завертели остальные болты, и я отошел осмотреть агрегат издали, чтобы сверится с тахеометром. По дороге я взглянул в большое зеркало, сделанное из чистого серебра, и потому идеальное. Я выглядел устрашающе: монтажный экзоскелет делал похожим меня на кошмарного робота-убийцу из человеческого кинематографа. На спине покоился массивный корпус, из него, словно лапы паука, торчали манипуляторы с самым разным инструментом. Чтобы удержать всю эту махину, вдоль ног искривленными швеллерами опускались стойки-опоры, которые полностью копировали понячую анатомию, и могли работать синхронно с движением ног. Вся эта красота крепилась к телу стальными обручами с кожаной прокладкой. Дополнял кошмарную картину набор оптических приборов на голове, который полностью скрывал глаза, а левый «глаз» еще и светился зеленым светом. Да, присниться – с кровати упадешь. Этот экзоскелет – моя гордость, моя личная разработка. Работать в нем могут только единороги – машина работает на магии. Научится работать не сложно, если вы владеете элементарным телекинезом. Достаточно сконцентрировать магию на антенне перед глазами, как ваши мысли машина начнет автоматически исполнять. Замечательная вещь! Позволяет двум-трем единорогам с лихвой заменить несколько монтажных бригад.

Я замерял показания и сверил с чертежом. Все хорошо. Переходим к следующему. Тут раздался гудок переговорного устройства. Я нажал тумблер.

— Это Дорн. К вам гости.

— Какие еще гости? – спросил я раздраженным голосом.

— Команда носителей Элементов Гармонии. С дракончиком.

— Какого Дискорда?! Меня ведь нельзя беспокоить! Дорн, что за дела? И что они тут забыли?

— Приказ правления. Мы обязаны выполнять требования Твайлайт Спаркл.

Чертова Спаркл! Я знал, что от нее будут проблемы. Но почему тут все они? Я ведь уничтожил еще три письма, которые она писала. Я тщательно следил, чтобы она не связалась с ними. Ну, сейчас кое-кто услышит ласковые. Я призвал Пустоту.

— Бранд, почему они здесь?

— Извини, я ничего не смог поделать! Принцесса отправила Деш письмо через меня и потребовала ответа в течении часа. Я не мог его приныкать. Она направила их в Сталлионград и приказала помогать Твайлайт во всем. Сегодня утром пришел поезд.

— А у тебя что, руки не из того места растут? У поезда не могло спустить колесо? Рельсы разве не могли съесть параспрайты?

— Прости, как только Деши отписалась, в Понивилль явилась Луна, она сопровождала нас до самого завода.

— Луна еще здесь?

— Нет, она отбыла в Кантерлот.

— Бранд, Луна не разбирается особо в магии Пустоты. Надо было задержать поезд, она бы ничего не просекла. Да и почему ты меня не предупредил?

— Мы ведь договорились не держать связь через пустоту?

— Мы договорились не говорить в Пустоте об ЭТОМ. Про другое можно. Братишка, ты меня реально подставил.

— Извини.

— «Извинитями» ты уже не отделаешься. Где вы?

— Спускаемся на лифте. Полдороги уже проехали.

— Проклятье. Надо снять экзоскелет!

Я заторопился к раздевалке, где было приспособление для одевания и съема монтажного экзоскелета. Но заторопился – это не то слово. Он не предназначен для спринта, сервоприводы яростно гудели и свистели, но скорость была примерно той же, — как скорость неторопливого шага. Телепортироваться я не хотел: перемещение могло повредить тонкие схемы. Я уже слышал, как подъезжает лифт. А, ладно. Пусть видят, сами напросились. Я стоял спиной к лифту, когда услышал звук открывающейся лифтовой заслонки, цокот копыт по решетке и веселые смешки. Но тут повисла гробовая тишина.

Я медленно стал разворачиваться (а быстро бы и не вышло). С каждым шагом скрипели и лязгали приводы, гудела гидравлика, и щелкали разряды зеленой магии на конденсаторах. Железные подошвы опор гулко стучали по бетонному полу. Я повернулся в поняшам, видя их в отладочной сетке для сверхточного монтажа. Зажужжал привод оптических приборов, переставляя линзы. Мигнул зеленый глаз, оповещая меня о том, что активирован режим обычного зрения. Звонко щелкнули гидравлические ножницы на правой «лапе».

— Привет. – Сказал я.

Раздалось два удара: Рарити и Деш грохнулись в обморок. Лицо Твайлайт я описать не в состоянии. Пинки смотрела на меня с каменной мордой, а левый ее глаз дергался с завидным постоянством. Бедная Флатти! Рейнбоу Деш упала в обморок, и спрятаться ей было не за кого. Ее задние копытца подкосились, она была не в силах даже крикнуть, и только резко хватала ртом воздух.

«Прости! Прости, родная. Я не хотел тебя напугать…»

— Да ладно тебе! Все с ней будет впоряде! Кстати, а ничего себе так аппаратик. – раздался в голове голос Бранда.

— Говна не держим. – Ответил я ему и направился к поняшам.

Глава 5. Пинки - вечеринка

Чай с печеньем постепенно приводил горе-исследователей в чувства. Эппл Джек повезло: она сразу пошла в буфет с Дорном и не видела меня в монтажном облачении, поэтому была в прекрасном расположении духа.

Дорн уже разлил мой любимый мятный чай по чашкам, но не всем хватило такого маленького чайника, поэтому он занялся приготовлением второй порции. Рарити осматривала всех гордым взглядом так, будто это они упали в обморок, а не она. На мой внешний вид, композиция которого была дополнена масляными пятнами и глубокой царапиной на правом плече (сорвался блок логисторов при установке), она взирала с явным отвращением.

— А вот я ничуть не испугался! Слышь, Рейнбоу Деш? Я – самый храбрый! – маленький дракончик строил Деши рожицы и вертелся на диване. Радужная грива мотнулась, и Деши недобро посмотрела на Спайка. Тот умолк. Все кобылки были явно напряжены. Еще бы.

— Можете не представляться, я вас знаю. Меня зовут, как вам, наверное, уже известно, Корвин. С Дорном вы также уже знакомы. Это – мой помощник Варон. Располагайтесь, и еще раз простите меня за столь негостеприимный прием. Если бы мне доложили о вашем визите, все было бы совсем по другому. – я улыбнулся и подлил чаю Эппл Джек. От меня несло машинным маслом и герметиком, и от Варона тоже. – Вы располагайтесь, нам нужно привести себя в порядок, но вскоре мы к вам присоединимся.

Мы с Вароном молча вышли из буфета и отправились на минус пятый уровень в раздевалку. Буфет и кабинеты были на минус втором.

— Я буду заниматься этими «гостями». Ты продолжай. Переходи на блок 4, там одному работать уже можно. Если закончишь – начинай блок 3. – сказал я Варону, не поворачивая головы.

— Надеюсь, они ненадолго? – сиплый голос Варона заглох от звука остановки лифта.

— Думаю, сегодня день пропал. Я постараюсь увести их отсюда. Нам по максимуму нужен день совместной работы, не больше, идем на три дня раньше срока. До вечера я не смогу тебе помочь.

— Ладно. – в голосе Варона мелькнуло раздражение. – Эта рыжая тварь даже Элементы Гармонии подключить не гнушается, лишь бы со стариком расквитаться. Даже не представляю, что дальше будет.

— Наверное, будет жаловаться в Кантерлот на любого сотрудника, который его продинамит и вызывать Селестию лично дабы наказать нечестивца. – я улыбнулся, пытаясь поднять Варону настроение. Но он, наверное, принял сарказм за чистую монету и только скривился от досады.

— Шутишь, да? Боюсь, что так оно и будет.

Я помог Варону одеть экзоскелет, а сам отправился в ванную. Потом я отыскал пластырь и мазь, быстро обработал рану на плече и заклеил ее.

— А вот и я! – сказал я , вернувшись в буфет.

Обстановка вроде разрядилась, в буфете уже звучали звонкие веселые нотки. Рарити смерила меня взглядом, который говорил: «Лучше бы это был не ты».

— Что ж, я с вами тоже чайку поем. Да и пора бы.

— Что у тебя с плечом? – спросила Твайлайт. Она еще не могла отойти от зрелища робота-убийцы.

— Понимешь, тут такое дело. Работаем мы себе с Вароном, никого не трогаем. Тут из-за угла ка-а-ак выпрыгнет мантикора! – я поднял передние копыта и подался вперед. – Ну, я не растерялся, быстро схватил магией арматурину и отходил мерзавку. Она убежала за угол и исчезла. Работаем мы дальше.

Я обвел недоумевающих кобылок и Дорна взглядом и выдержал театральную паузу.

— Работаем – работаем, как тут из-за угла ка-а-ак выскочит гидра! – Деши уже начала улыбаться. – Но я, как понимаете, тоже не растерялся. Я хватил мою любимую арматурину и давай ее охаживать! Тяжело, знаете! Пока стучишь по одной голове, вторая все тебя норовит укусить. Но каждая из ее голов поняла, что не на тех напала. Короче, разворачивается – и за угол.

Пинки лыбилась до ушей, Деши тихоньки хихикала. Флатти перестала бояться.

— Работаем мы, значит дальше. Но тут, из-за угла кто? – я снова оглядел всех присутствующих. Дорн расслабился и улыбался.

— Масляный монстр? – язвительно бросила Рарити.

— Нет! ДРАКОН! – выкрикнул я и снова подался вперед со вскинутыми копытами. Флаттершай вскрикнула. – И здоровый, гадина! Арматуру свою любимую об него погнул. Но разве я прощу кому-то свою арматуру? Варон его анекдотами несмешными решил угробить. А пока он их рассказывал, я быстренько смотался в раздевалку, надел мой личный боевой костюм и выскочил к дракону, разя его всем оружием, которое только у меня было. Как увидел меня дракон – сразу наутек пустился. Развернулся – и за угол. Только хвостом меня чуть зацепил. А тут и вы пришли.

— Да шо ты тут нам рассказываешь? – Эппл Джек даже оставила чай, негодуя, – Не влезет дракон в эту вашу конуру!

Все кроме Эппл Джек смеялись.

— Я же вам говорила, что он веселый. – Твайлайт бросила подругам.

— Я не поняла, это ты шо, шутил? – Эппл Джек недоуменно озиралась.

— Ни в коем случае! Это чистая правда! – я улыбнулся и принялся за чай.

— Я так рада тебя тут встретить, ты даже не представляешь. Я много рассказывала о тебе моим друзьям, и мы решили устроить для тебя вечеринку. – Твайлайт хитро посмотрела на Пинки Пай. Я чувствовал на себе любопытные взгляды. Не люблю, когда меня рассматривают.

— Как прошла твоя экскурсия, Твайлайт?

— Все хорошо. Я узнала так много нового! Но как-то странно с нами общались пони, когда узнавали, от какого отдела мы пришли.

— Я ведь рассказывал тебе, отчего так. Ты им не говорила? – кивнул я на остальных поняш.

— Нет, не говорила.

— Плохо. – бросил я и вернулся к чаю. Твайлайт смутилась. Видимо, она плохо воспринимает критику.

— Так что привело вас сюда, на самые задворки Вселенной, сквозь холод и стужу? – я снова сменил тон на благожелательный.

— Понимаешь, аудиторы попросили меня съездить сюда и осмотреть тут все, а также поискать еще возможную документацию по проектам Калаша. – Твайлайт говорила четко, но интонации были виноватые. Чего она заискивает? Я ведь ей не начальник.

— Конечно, смотрите все как есть, я везде вас проведу. Смотреть, правда, особо нечего, все на начальной стадии сборки и нескоро заработает, даже питание не везде есть. Документация также имеется, но вынести ее я не позволю: она необходима для монтажа. – я улыбался и говорил расслаблено, но уловил напряженный взгляд Деши после последнего предложения. Она просто сверлила меня взглядом. Я ответил ей таким же, и она опустила глаза.

— Сейчас попью чаю, и начнем. Что же вы хотите раньше – экскурсию или архив? – я обвел их добрым взглядом.

— Я хочу все тут посмотреть! – завопила Пинки, Дорн отшатнулся от нее.

— И я хочу все посмотреть! – заявил Спайк.

— Мне, собственно, без разницы, тут везде одна грязь и ржавчина. Но если Спайки хочет экскурсию, я тоже пойду. — кивнула Рарити.

— Я в бумаги не полезу, — буркнула Деш и попыталась подняться в воздух. Комната была низкой, поэтому ничего не получилось.

— А я куда все. Шо я в архиве не видела?- Эппл Джек вернулась к своему чаю.

— А мне бы взглянуть на документы. Профессора просили привезти интересные папки… — начала было Твайлайт.

— Нет. Никакие документы не покинут площадку без личного указания главного конструктора, и это не обсуждается. — в моем голосе зазвучали металлические нотки.

— Хорошо, я понимаю. Тогда не будем терять времени? – Твайлайт поднялась и потянула шею.

— Да. Дорн, уберите тут все с девочками и проведи их по комплексу. Деши, не приближайся к кабелям в воздухе. Пинки, не трогай ничего и не нажимай. Рарити недоуменно на меня посмотрела.

Я посмотрел на Спайка и послал мысль:

— Смотри чтобы без глупостей там.

— Конечно. – вернулась мне мысль Бранда.

Я включил освещение в архиве. Единорожка зашла вслед за мной. Архив был невелик, стояло несколько столов с сукном и светильниками.

— Здесь вся документация. Проголодаешься – иди в буфет, там все найдешь.

— Да, спасибо. Может, попросить Флаттершай обработать твою рану?

— Все в порядке, это царапина. Ладно, располагайся тут, а мне пора.

— Хорошо. – Твайлайт повернулась к стеллажам и отправилась к ним. Пусть ищет. Да тут мне и Калашу, хоть мы все знаем, разбираться пару недель. Ну, пусть мозги понапрягает. Я верно рассчитал, что Твайлайт не сунулась к установке, а сразу пошла к бумагам: внутри агрегатов в качестве эмиттеров стояли кристаллические диаграммы древней магии пустоты. По завершении сборки их никто не увидит, а нигде по документации это не проходило. Если бы она увидела диаграммы, то сразу заподозрила бы неладное. А так – пусть роется в бумагах. Но надо их вытащить из комплекса, хотя бы на сегодня, Варон закроет блоки до завтрашнего утра, и тогда нечего будет опасаться. Установка действительно способна работать в указанных документацией режимах без использования какой-нибудь магии, кроме вмешательства оператора. Не задокументированные режимы работы никто демонстрировать, естественно, не собирается.

Через час я вернулся. В архиве было холодно, и единорожка дрожала.

— Взять плед Аллах не позволяет? – усмехнулся я и накрыл ее одним из пледов, которые лежали тут специально для этого.

— Это ты? Нет, я просто не заметила. И я не видела тут никого. Аллах – смотритель архива? – она улыбнулась и завернулась плотнее.

— Нет. Ты его не знаешь. – я ухмыльнулся. Конечно, откуда тут его могут знать?

— А почему тогда он мне не позволяет?

— Почему – почему. Работа у него такая. – я рассмеялся. – Идем попьем горячего молочка.

— О, у вас тут есть молоко? – Твайлайт поднялась из-за стола.

— Да. Сухое. – Она недоверчиво посмотрела. – Его придумали недавно. Позволяет хранить молоко в сухом виде продолжительное время.

— Очень интересно!

Пока мы шли к буфету, я рассказал ей о сухом молоке.

— Ты знаешь, Э-Джей будет просто в восторге, когда узнает, что теперь ей не придется терять столько не распроданного и перекисшего молока. Знаешь, мне все больше нравится Сталлионград и его жители. Вы такие смекалистые, хоть и не особо понимаете в магии.

— Да, мы такие.

Я наколотил молока и сыпанул ложку сахара в каждый стакан.

— Еще теплое. – задумчиво сказала единорожка.

— Конечно, я ведь развел его кипятком.

— Слушай, а откуда ты знал, что Деши может запутаться в проводах или что Пинки будет что-то нажимать? Ты наводил справки? – фиолетовые глаза внимательно следили за мной.

— Вот же глупенькая. Я же говорил, что про вас писали статьи. Про каждую выходила отдельная статья, они вызывали довольно длительные обсуждения.

— А что писали про меня? – она улыбнулась и принялась за молоко.

— Много чего. Писали, что твой магический потенциал удивил саму принцессу Селестию. Что ты знаешь кучу всяких магических трюков. Что много читаешь и очень умная. Что Селестия тебе доверяет. Да много чего писали. Все только хорошее. – Она пила молоко и незаметно улыбалась.

— А ты что думаешь по этому поводу? – быстро сказала она и снова принялась за молоко.

— Я тебя почти не знаю, Твайлайт. Ты похожа на ту, как тебя описали в статье. Но знаешь, то, что видно корреспонденту, далеко не всегда отражает действительную сущность пони. Поэтому я пока не знаю, какая ты на самом деле.

Она молчала.

— Впрочем, ты что-то говорила о вечеринке. – я допил молоко.

— Да, но ты ведь занят.

— Сегодня после обеда – нет.

— Я бы хотела осмотреть все на площадке. Завтра профессора будут ждать меня с докладом. – неуверенно сказала Твайлайт.

— Жаль, жаль. Следующий свободный денек выдастся нескоро. – я поставил стакан и откинулся на диване.

— А что на площадке?

— Да еще ничего конкретного. Установка еще не готова, только блоки разбросаны. И смотреть нечего. Вот в начале следующей недели – да, посмотреть стоит. Будет все правление. Я лично буду оперировать установкой. – я состроил гордое выражение лица. Мне, впрочем, и вправду есть чем гордиться.

— Ух ты! Тогда давай лучше я тогда посмотрю, когда все будет работать. Профессора мне говорили, что тут какие-то тайны и дело нечисто, а, оказывается, просто еще не готово, а потом всем все покажут. Верно? – на ее мордочке отчетливо проступила радость.

— Конечно, какие там тайны. Профессорам Чубась приказал разобраться с Калашом, вот они и видят вокруг тайны и заговоры. А документы изъять без разрешения главного конструктора я просто не имею права. Мне жаль, Твайлайт, что ты стала заложником в этой не очень приятной ситуации. Но зато мы с тобой подружились. Правда? – я улыбался.

— Конечно. Действительно очень хорошо. Так что, вечеринка? – лукавые фиолетовые глазки блеснули.

— Я вызываю Дорна, пусть выключает Ивана Сусанина.

— Кого?

— Был один такой проводник. А, может, и не было. – я улыбнулся.

До дома мы добрались без приключений.

— Ого! Вот это дом! – удивилась Эппл Джек. – Ты тут живешь?

— Да. Если желаете, можете остановиться у меня – есть две гостевые комнаты, кроме того, моя тоже недели две будет свободной. Почти все время я буду на экспериментальной площадке. В гостинной есть диваны. В общем, у меня довольно просторно, и я вас не стесню, будете тут сами хозяйничать.

— О, это прекрасное предложение. – оживилась Рарити. – в квартире Твайлайт довольно тесно. Мы были бы очень признательны.

— Да, и облака здесь получше будут. – Заметила Деши. В городе на высоте довольно большая загазованность из-за промышленных предприятий, дышать там пегасу было непросто.

— Да без проблем. Миссис Стейра! – позвал я, как только все зашли в холл.

— О, Корвин. Я не знала, что ты сегодня прибудешь. – Стейра вышла из своей комнаты и начала спускаться по лестнице, стуча копытами по дубовым доскам. – Какие красивые гостьи у нас сегодня! А где товарищ Пр… — она осеклась, увидев мой взгляд. – Проходите, располагайтесь. Я сейчас …

— Тут еще ничего не готово к ве-че-ри-нке! – крикнула Пинки. – Но мы это сейчас исправим!

Я с ужасом оглянулся, надеясь, что ЕЕ там не будет. Но пушка уже стояла, фитиль горел, а Пинки Пай закрыла копытами уши.

БУУУМ!

— Миссис Стейра, все в порядке! – Крикнул я и подбежал к несчастной, которая уже была готова упасть. – Не переживайте, все в порядке.

— Это так и надо? – тихо сказала она и жалобно на меня посмотрела.

— Да, все хорошо. Я вас попрошу не удивляться, наши гости несколько более веселые, чем мы привыкли. Все хорошо. Разместите их, будьте добры, и сходите за покупками: сегодня у нас будет большая вечеринка. – тихо сказал я.

— Хорошо, Корвин. Кто они такие? Не слишком ли много за раз? – также тихо сказала она и укоризненно покосилась.

— Ну что вы, миссис Стейра! Это – официальная делегация из Понивилля, причем по приказу самой принцессы Селестии. – тихо прошептал я.

— Да ты что! Я все поняла, все будет в лучшем виде.

— Вы самая лучшая, Стейра. – я улыбнулся.

— Ох, знаю, знаю. – распорядительница улыбнулась и направилась к столпившимся разноцветным поняшам.

Вечеринка и впрямь была чудесной. Я не знаю откуда, но у Пинки Пай вдруг в этом районе к вечеру оказалась нехилая толпа приятелей и приятельниц. Пржевский, который как назло оказался в парке неподалеку, тоже был завербован розовой кудряшкой. Я стоял на крыльце, когда он подбежал галопом:

— И еще друг называется! – он обиженно отвернулся.

— Это официальная делегация. Извини, но тут не все так просто, и это не развлечение.

— О, какие кобылки! – сорвалось у него, когда он посмотрел внутрь. Я проследил за его взглядом и увидел Рарити. Потом так же медленно я повернулся к нему и тихо сказал:

— Убью.

Он явно не ожидал такого, но по моим глазам понял, что все серьезно.

— Совсем-совсем? – переспросил он.

— Да. Только официальное общение.

— Ну, хоть так поразвлекусь. – он явно приуныл.

— Заходи.

Было и вправду весело. Танцы, пляски, песни и шарады, всяческие игры, тортики и все прочее. Меня такое быстро утомляет, а разноцветная толпа радовалась до упаду. Стейра веселилась от души. Отлично, меня тут никто и не заметит. Я ухватил себе посудину с пуншем и пошел на широкий балкон второго этажа. Сюда толпа, хвала богам, не добралась. Луна немного поднялась над лесом, который начинался буквально в ста метрах от моего дома, и освещала все вокруг серебристым ровным светом. Я уселся на диван, поставил пунш на столик, покосился на кресла вокруг стола и сдвинул их, чтобы не мешали мне смотреть.

Через небольшое время толпа вывалила наружу, так как Пинки Пай решила устроить игры для пегасов. Пегасов было только два – синий и желтый. Они носились до лесу и назад, таская какие-то разноцветные круги и ленточки, это все происходило прямо перед моим балконом, крик и гам стоял неимоверный. Конечно, победила Рейнбоу Деш, но свой приз великодушно отдала Флаттершай. Подруги хихикали в воздухе, потом спустились к толпе, которая уже начала заваливаться обратно в дом. Я налил себе еще пунша и устроился задремать.

— Прячешься? Мы тебя нашли, теперь никуда не убежишь! – захлопали крылья, перед носом я увидел разноцветные волосы. Деши плюхнулась на пол, села и уставилась на меня. Я улыбнулся:

— В принципе, я мог бы телепортироваться, мне бы даже не пришлось убегать.

— Почему ты не веселишься со всеми? Что-то скрываешь? – резко и хрипло повела Радуга. В это время подлетела Флаттершай.

— Я просто устал несколько, прошу меня простить. Вам, наверное, будет скучно тут сидеть и дремать вместе со мной? – Флаттершай тоже села возле столика, лунный свет чудно играл в ее прямых розовых волосах.

— Мы увидели тебя сверху, и решили, что тебе грустно. – сказала она тихо.

— Ни в коем случае. Просто устал. – я отхлебнул пунш и подтянул магией два стакана с полки, которые тоже наполнил пуншем.

— А ты совсем не злой. Я сначала так испугалась. А потом оказалось, что ты очень добрый и веселый. – Флаттершай подняла стакан и отпила немного.

— Извини, Флаттершай, мне очень жаль, что испугал тебя.

— Да, я тоже сначала решила, что ты – самое страшное зло, которое я видела. – Рейнбоу Деш подхватила стакан и осушила его одним махом.

— Зло? – я усмехнулся. – А что вы знаете про это зло? Какое оно?

— Ну, оно страшное. Наверное. – Розовая грива закрыла половину мордочки, которую кобылка скромно опустила.

— И оно причиняет боль! – Деши наполнила еще один стакан.

Я немного помолчал.

— Знаете, девочки, далеко не все страшное, или причиняющее боль – зло. Есть зло, которое совсем-совсем не страшное, и боли не наносит, но пострашнее будет. Есть доброе зло. Есть и злое добро. Очень много граней, мир не черно-белый…

— Что ты такое говоришь, — перебила меня Деш – зло есть зло, добро есть добро, какие еще могут быть «грани»?

— Скажи мне, Рейнбоу Деш, когда ты тренируешься, разве ты не чувствуешь боль? Разве не ломит твои крылья после каждого радужного удара? Но эта боль, тренировки, делают тебя сильнее. Ты стала тем, кем есть, благодаря этой боли. – я пытливо взглянул в глаза пегаске.

— Не знаю. Да, наверное. – голос Деши стал тихим.

— Твоя сила – это добро, несомненно. Но досталась она тебе не просто так: ее ты купила, заплатив за нее болью. Поэтому далеко не всегда боль – это зло.

Флаттершай немного подумала и сказала:

— Ну, каждый может выбрать терпеть ли боль или нет. А если кто-то наносит боль другому – это зло?

— И это тоже не всегда зло. Вот ты, например, когда лечишь вывих, ты ведь наносишь другим боль? Но зло ли ты совершила, когда делала им больно?

— Ну… нет. – ее бирюзовые глаза впервые посмотрели на меня прямо.

— Видишь, наносить боль другим – тоже далеко не всегда зло. Зло – несколько более сложная концепция, чем та, которую можно понять с точки зрения биологических чувств.

— Че? – Деши склонила голову набок. – Ты и впрямь какой-то странный. Говоришь непонятные вещи. Твайлайт сразу сказала, что ты не такой как все.

— Все мы по-своему уникальны, Деши. У каждого внутри есть и свет, и тьма. Без каждой из сторон не будет целого. Свет всегда рождает тень.

— Ничего не понимаю. – начала тихо ворчать Рейнбоу Деш.

— А мне очень нравится. – тихо сказала Флаттершай. – Ты так интересно рассказываешь.

Я улыбнулся.

— А, вот ты где – услышал я голос Твайлайт. – Мы все тебя ищем, а он тут сидит.

Она подошла к столу и села.

— Почему ты тут один скучаешь? – спросила она и посмотрела на пунш.

— Я не один, и я не скучаю. – я мотнул головой и улыбнулся. – Угощайся.

— На мой стакан, — Деши поставила стакан и взмахнула крыльями. – Пойду лучше вниз к Пинки. – и выпорхнула через балкон.

— Чем вы тут занимаетесь? – спросила Твайлайт, отпив пунша.

— Да так, болтаем о том, о сем.

— Да, очень интересно. – подтвердила Флаттершай.

— Так тебе интересно? – пристально посмотрела на нее единорожка, — или НЕ интересно?

— Ну.. Да… Или нет... Извините, я наверное пойду. – она хлопнула крыльями.

— Уже идешь? – спросил я.

— Да, наверное. Спасибо за пунш, я буду внизу. – и она перелетела через перила вслед за Деши. Я расстроено смотрел ей вслед.

— Так о чем вы болтали? И зачем ты спрятался?

— Да так, ни о чем. А спрятался я потому, что очень устал. Извини, Твайлайт, я и впрямь как выжатый лимон. Я уже старый для таких вечеринок.

— Никакой ты не старый. Устал просто.

— Да, устал. Ты не против, если я вздремну чуток прямо на этом диванчике? Не будешь обижаться на старого невежливого единорога?

— Нет, нет, конечно отдыхай. И прекрати называть себя старым, а то я начну обижаться. – она встряхнула гривой и посмотрела на луну. – Такая луна сегодня красивая. Можно я посижу на балконе?

— Ну, ведь пунша еще половина осталась, так что есть резон. – Я растянулся на диване и закрыл глаза. Она тихо засмеялась. Когда я уже сопел, она принесла плед и укрыла меня. Зачем зубами, если есть магия? Я провалился в сон.

— Корвин, у нас проблемы – я проснулся среди ночи от ясного голоса в голове.

— Эрик, что случилось?

— Селестия опять сорвалась.

— Проклятие! Ты принял меры?

— Конечно.

— Сейчас я буду.

Твайлайт свернулась калачиком возле дивана. Я аккуратно поднял ее и положил на диван, сверху укрыл пледом, который она принесла раньше. Она не проснулась. Я быстро призвал Пустоту и перенесся в Кантерлот.

Глава 6. Ключ на старт

— Когда это произошло?

— Восемь минут назад.

— И что будем делать?

— Как обычно.

— Сколько народу внутри?

— Семьдесят пять пони.

— Луна там?

— Слава богам, ее там не было.

— Так, что-то я переволновался. Ты будешь держать щит?

— Да. – Эрик посмотрел сквозь купол.

— Эвакуируй стражников, стариков и детей в отдельное помещение.

— Пятеро стражников уже эвакуированы. Детей и стариков не было. Как раз был очередной бал Блюблада.

— Еды им хватит?

— Да, запасов много. Если затянется, я добавлю. А ей, как помнится, нравятся рыжие. Взгляни, он там один такого цвета. Не повезло бедняге.

Я присмотрелся. Ба, Чубась! Я злорадно усмехнулся. Вот, значит, какие неотложные у тебя дела в Катерлоте? На балах резвишься? Ну ничего, этот тебе запомнится надолго. Я специально не буду стирать тебе память, когда все закончится.

— Это уже какой срыв? Пятый? – задал я риторический вопрос.

— Да. Они участились, а каждый новый срыв продолжается все дольше.

— Эрик, с этим надо что-то делать. Она же может однажды насовсем рехнуться.

— Тебе надо – ты и делай. Я не собираюсь. Диана убьет меня, когда закончится карантин.

— Это же для дела!

— Разговор окончен. Твоя тебя хоть не убьет.

— Ты же знаешь, Дара очень ранима. Я не знаю, как она будет с этим жить.

— Давай просто подождем, она сама и угомонится. – Эрик замолчал. Я тоже помолчал некоторое время.

— Ладно. Тогда отложим операцию, пока Селестия придет в норму. Потом, как обычно, сотрем этим всем память, и тогда будем начинать потихоньку. – я уже собрался вернутся на площадку.

— Боюсь, мой брат, этого делать нельзя. Если ты не передумал – придется начинать немедленно. – я удивленно посмотрел на Эрика. Он всегда скептически отзывался об этой затее, а сейчас вдруг стал меня подгонять.

— Что ты знаешь? – спросил я настороженно.

— Я не хотел тебя пугать. Сегодня была связь с Ра Шаксом. Похоже, на Землю людей действительно без санкции пробралась какая-то зараза из другого кластера. Он сказал, что прямых наблюдений без присутствия существ третьего уровня вести нельзя, но косвенные признаки говорят о том, что они готовят жатву в ближайшее время.

Мороз окутал меня с ног до головы. Холодный ужас сковал мою волю. Неужели все ТАК плохо?

— Так почему же Асгард медлит? – я почти сорвался на крик.

— Асгард не примет резкого решения без точных данных. Пребывание существ третьего уровня на планете – источнике барьера ставит под угрозу карантин. Карантин – приоритетная цель для Совета наблюдателей, ибо этот кризис уже имеет место быть. Они не пойдут на активацию действующего кризиса ради предотвращения вероятного. Все просто и логично, брат.

— Да, все верно. Значит, действуем по прежнему плану. Но это более рискованно: никто из нас не сможет пройти сквозь портал пока Селестия в таком состоянии. Это поставит под угрозу стабильность всей планеты.

— Все верно. Остается надеяться, что это ненадолго. – слова Эрика чеканили четкостью и простотой.

— Да. И не забудь сделать качественную иллюзию, а то по стране пойдут волнения.

— Все уже продумано, не беспокойся. Ша Ракс не говорит пустого, поэтому поторопись. Надеюсь, у тебя получится.

— Спасибо, брат. – я призвал Пустоту.

За день мы с Вароном собрали установку. Ночью я испытал ее во всех режимах. Все работает отлично. Я наблюдал за Носителями Элементов, чтобы они не притащились сюда. К моему счастью, они преимущественно бродили по городу, паркам, а Спаркл была на заводе. Я связался с Калашом и доложил о готовности. Я предложил перенести демонстрацию на завтра.

— Надеюсь, ты хорошо подумал? – услышал я в переговорном устройстве его скрипучий голос.

— Да, не беспокойся. До завтра все будет готово.

— Хорошо, я оповещу руководство.

Тяжелые мысли одолевали меня. Нужно как следует провести демонстрацию и уладить все бумаги, чтобы никаких следов не осталось. Потом придется перенести установку в другое место и начать операцию. Столько всего навалилось.

— Эрик? Как дела? – воззвал я к брату.

— Нормально.

— Как Луна восприняла инцидент?

— С пониманием, придворные историки ей указали, что Селестия и раньше в некоторых случаях созывала совет и запиралась с ним в замке для принятия важных решений. Она очень удивилась, когда узнала, что сестра не пригласила на совет ее.

— Лучше ей на таком «совете» не присутствовать. – я горько усмехнулся.

— Хорошо. Удачи.

Часов под десять на смотровую площадку начала собираться комиссия. Бранд предупредил меня через Пустоту:

— Утром прибыла Луна и у нее случился беспокойный разговор с Твайлайт. Твайлайт тоже немного волнуется, Селестия не отвечает на ее письма, но то, что Солнце исправно восходит и заходит, убеждает их, что все, в общем, хорошо. Луна прослышала о необычной демонстрации и решила посмотреть лично.

— Да их сюда как магнитом тянет. Ладно, я буду готовиться. Постарайся, чтобы Твайлайт не пересекалась со мной, мне некогда будет за этим следить.

— Хорошо, сделаем.

Я стоял в экзоскелете на площадке оператора, возвышаясь над установкой. Рычаги и концентраторы магии искрились зеленоватым туманом. На смотровой площадке воцарилась благоговейная тишина. Да, зрелище им предстоит потрясающее.

В емкостях перед установкой лежали руды разных металлов. Моей задачей было извлечь металлы из руды, составить их в известную сетевую структуру и объединить в деталь. Прочность изготовленной таким образом детали превосходила все известные в Эквестрии сплавы, и создавать можно было детали с произвольными металлическими характеристиками и формой. Чудесно. Но установка не для этого.

— Ключ на старт! – мой голос отчеканил слова, словно брошенные бетонные столбы бухнулись на землю.

— Есть ключ на старт! – Варон звонко отозвался.

Сверкнули магические приводы, и действо началось. Манипуляторы моего экзоскелета то и дело опускались в активную зону и производили нужные действия. Извлекаемые и структурируемые металлы светились разными цветами. Вот цинковая ярко-зеленая капля начала расползаться сначала на трубочки, а потом разошлась причудливой шестигранной решеткой. Вот сталь, играя всеми переливали красного и белого, объединилась с иссиня – белой микросеткой углерода. Оптические приборы, скрывающие мои глаза, раз от раза заменяли линзы. В линзах отражалось все чудо, которое сейчас смотрели гости. Вот завершающая сборка, и композиция, переливаясь всеми видами краски и сложнейшими трехмерными структурами, начала обретать форму длинной усеченной полосы. Она быстро остыла и затвердела, и взору наблюдателей предстал односторонне заточенный клинок, отливающий синевой металла. Я опустил клинок на смотровую подставку для ознакомления, а сам громко сказал:

— Отключить питание!

— Есть отключить питание! – отозвался Варон, и гул эмиттеров завершился. Я медленно переместился на лифтовую платформу, которая спустила меня на пол площадки. Я зашагал к испытательной полосе, на которой стояли камни, столбы, трубы и рельсы.

Магией я снял изготовленный клинок с полки и установил на специальном креплении одного из манипуляторов. По очереди я подходил к представленным тут «экспонатам» и размеренными ударами клинка крушил их. Камень кололся, сходя огромными пластинами. Сталь громко ухала, покорно падая разрубленными кусочками. Бетон сходил пластами, оголяя четкую структуру арматуры внутри себя. Последним стояла стеклянная глыба. Тут кроме манипулятора мне потребуется магия, чтобы как следует разогнать клинок. УДАР! Звук оглушил высокой нотой. Глыба была разрезана до половины, а дальше просто раскололась, причем ровно продолжая линию разреза. Осколок отлетел и разрезал мне половину щеки, не защищенной линзами. Я не подал виду, и решил потерпеть. Кровь остановил магией.

Я подвел клинок к глазам и посмотрел. Трещин не было, монолитность не нарушена. Деформаций нет. Две маленьких зазубрины в самом конце лезвия. Одна царапина. Я установил увеличительную линзу: микротрещин нет.

— Товарищи, я доволен результатом, — сказал я громко и магией доставил клинок в смотровую комнату для ознакомления. Все столпились вокруг, Калаш надулся от гордости и даже не стал подходить к клинку, всем свои видом говоря: «Это не предел, это я даже смотреть не буду».

Я повернулся и медленно зашагал в раздевалку, где меня ждал Варон, чтобы снять экзоскелет. Краем глаза я заметил, что Луна уставилась на меня. Ну и пусть смотрит.

Через минут сорок я ждал Калаша в его кабинете. Варон отправился убрать все возле установки, комиссия уже покинула смотровую комнату. Радости правления не было границ – Калаша наперебой поздравляли и желали творческих успехов в будущем.

— Корвин, – уловил я мысль Бранда. – Твайлайт и Луна ищут тебя. Они увязались за Калашом и сейчас идут за ним. И остальные Элементы тоже, так что их тут целая толпа.

— Я уже не удивляюсь. Похоже, пока я тут, они будут хвостом за мною волочиться. Где вы?

— Выходим из лифта.

— Ладно. Жду.

Я подошел к зеркалу посмотрел на рану. Действительно глубоко, почти пробил щеку. Я быстро заживил рану, остался только глубокий шрам.

Дверь заскрипела, я обернулся. В дверь вошел Калаш, я за ним ввалилась вся толпа разноцветных лошадок. Замыкала шествие принцесса Луна.

— А, вот и он. Надеюсь, все прошло гладко? – Калаш принялся рассаживать Луну и остальных гостей, пододвигая им кресла. Луна отказалась присесть. Еще бы. Я вежливо поклонился Луне:

— Ваше высочество, большая честь для меня видеть вас. Все прошло по плану, конструктор.

— Наши гости очень хотели поговорить с тобой, ответь на их вопросы. – Калаш заискивал перед всеми ними, мне аж противно стало. Хотелось побыстрее все закончить. Я уже знал, что будет сегодня вечером. Это тяжело, и разговоров вести мне не хотелось.

— Я с удовольствием отвечу на вопросы уважаемых гостей. – ответил я равнодушным тоном. Калаш вскинул бровь, взглянув на меня. Я заметил удивление в глазах некоторых из шестерки Элементов.

Луна покосилась на Калаша и заговорила:

— Наше высочество удивлены сим дивным аппаратом. Вы ли его главный разработчик?

Мой тон был равнодушным и почти без модуляций:

— В разработке участвовали все отделы, эта установка – результат труда многих инженеров под руководством моего наставника, лучшего конструктора Эквестрии. Я руководил сборкой и окончательной отладкой установки. Я же стал ее первым оператором.

Калаша обуял тихий ужас, когда он услышал мой тон.

— Наше высочество интересует странный костюм, при помощи которого вы проводили демонстрацию. – Луна перестала воспринимать мой тон как что-то странное, видимо, решив, что все так и должно быть. Поняв это, Калаш успокоился.

— Монтажный экзоскелет – одна из последних разработок нашего завода, он предназначен для выполнения самых разных производственных операций, а также значительно усиливает силу оператора и возможности его зрения. Он еще не пошел в серию, так как окончательные испытания не завершены. На данный момент имеется только четыре работоспособных экзоскелета, каждый из которых уникален и специализирован.

Твайлайт вытаращилась на меня с отвисшей челюстью.

Луна уважительно посмотрела, оценив лаконичность и полноту ответов. Такая безэмоциональная машинная речь ей явно пришлась по душе. Но мне было все равно, что там ей по душе.

— Наше высочество интересует, можем ли мы взять себе для изучения тот дивный и прочный клинок, который вы соизволили создать пред нашими глазами?

— Разумеется, принцесса. После лабораторных исследований изделие в полном вашем распоряжении. Лабораторные исследования и экспертное заключение будут готовы к сегодняшнему обеду. Лаборатория находится в здании управления завода на третьем этаже. Я немедленно распоряжусь о том, чтобы вам выдали образец по первому требованию.

Луна задумчиво посмотрела на меня. Видимо, она хотела улыбнуться мне, но что-то увидела в моих глазах, и передумала.

— Наше высочество удовлетворили свое любопытство. Мы благодарны вам за ответы. Проводите нас к выходу, конструктор.

— Разумеется. – Калаш засуетился, раскланиваясь. Он бросил на меня недоуменный взгляд. Я не поднял глаза. Я не хотел встречаться с ним взглядом. Как только они вышли, шестерка подошла ближе.

— Еу –ей! Это в натуре было круто! Сделай мне такую же штуку! – Рейнбоу Деш подскочила и попыталась заглянуть мне в глаза. Я отвернулся.

— Конечно. Несколько попозже.

— Эй, что с тобой? – Твайлайт подошла ближе и тоже попыталась встретится взглядом. Я спрятал щеку со шрамом.

— Извини, Твай. Несколько напряженный день. Все хорошо, но я и впрямь несколько не в себе. Девочки, не обижайтесь, все в порядке, но я не в форме.

— Что случилось? Почему ты ушел и ни с кем не попрощался. А это что? Откуда этот шрам?! – она таки увидела.

— Оттуда, откуда все. – сказал я равнодушно.

— Да что с тобой, Корвин? Я тебя не узнаю. Ты меня пугаешь!

— Ага. Мне тоже как-то стремно, — подтвердила Эппл Джек.

— Все в порядке, — сказал я злобно и оглядел их. У пинки округлились глаза. – Все в полном порядке. Прошу простить, но мне пора идти.

Я поднял со стола папку с документами и двинулся к выходу.

— Я же говорила, что он псих. — тихо сказала Деши.

Кажется, кто-то из них начал хныкать. Плевать!

— Эй, приятель, что ты творишь, я не понял? – услышал я голос Бранда из Пустоты.

— Заткнись, Бранд.

— Понял.

Я пришел домой после завершения всех формальностей. Я надеялся, что Твайлайт с друзьями не будет дома. Их и не было, как и их вещей. Вышла Стейра.

— Эй, Корвин, что там у вас произошло?

— Где?

— Почем я знаю где? Они пришли, даже нет, влетели и начали собираться. Кажется, кто-то из них еще хотел остаться погостить. Твайлайт ругалась и плакала, и Флаттершай тоже, правда, не ругалась. Остальные молча собирались. Ты что, их выгнал?

— Нет.

— Твайлайт сказала, что ты – дурак. Судя по всему, они уехали в Понивилль.

— Хорошо.

— Зря ты так. Они очень хорошие. — Стейра укоризненно посмотрела, но решила лишних вопросов не задавать.

Я бросился на кровать и стал со страхом ждать стука в дверь. И скоро постучались. Стейра зашла и замялась в дверях. Я повернул голову.

— Что?

— Там. Это, там пришли сообщить… в общем, Калаш умер.

Глава 7 Зов человека

Так вы не знаете, что такое жатва цивилизации? О, все очень просто.

Начну с того, что текущая Вселенная предполагает два способа стать сильнее – эволюция и паразитирование.

Эволюция достигается последовательным обучением разума разными способами в самых разных условиях. Самым понятным для смертного способом можно назвать воплощение, когда разум берет под контроль биологическую или подобную ей структуру и взаимодействует с проявленным миром посредством этой структуры. Для существ первого и второго уровня сознательная память ограничивается только текущим воплощением: эти условия максимально способствуют эволюции этого разума. Разум последовательно решает поставленные задачи, обучаясь и становясь все более сложным и опытным. За организацией уроков для существ более низкого уровня отвечают существа более высокого уровня разума – кураторы. Далеко не все организованные уроки просты и вызывают у учеников энтузиазм, это свойственно любому процессу обучения, что для жеребят в начальной школе, что для сущностей высоких уровней: многие ученики лишь по прошествии длительного времени смогут понять причину, по которой им пришлось так напрягаться и набивать себе шишки. Но результат такого обучения действительно прекрасен: разум становится все более обширным, все большие возможности открываются перед ним, все более масштабные задачи ему становятся интересными и посильными. Недостатком этого способа стать сильнее, как я уже упоминал, есть довольно длительный период обучения и тот факт, что некоторые уроки, мягко скажем, не совсем приятны ученику. А некоторые вполне себе интересны, приятны и увлекательны. Кураторы более высокого порядка никогда не снизойдут до индивидуальных методик обучения: молодые сущности просто помещаются в определенную среду и наделяются определенной свободой действий. Верхом профессионализма среди кураторов считается ситуация, когда обучаемые существа имеют полную свободу действий, так как такая ситуация позволяет быстро подготовить среди молодых разумов настоящих самородков, но это также создает для сущностей самые тяжелые условия при воплощении.

Группа обучаемых разумов под руководством кураторов помещается на одной, реже на нескольких планетах одной звездной системы, которые заселяются одним или несколькими видами разумных существ. Автоматизированная система воплощений регулирует процесс обучения, давая допуск разумам на воплощение в тех или иных условиях, в работу системы иногда вмешиваются кураторы для корректировки и оптимизации алгоритмов ее работы.

Такая система эволюции была разработана создателями текущей Вселенной, благодаря этой системе я смог осознать себя как сущность и развить свой разум до третьего уровня, и мое обучение продолжается. Мне не ясны их мотивы, но, скорее всего, они сходны с моими: им просто по приколу. Мне нравится наблюдать, как нечто грубое и примитивное со временем бросает вызов собственной природе и побеждает ее, становясь все более совершенным, и невероятный подъем я чувствую, когда это делают мои ученики. Создателям, сущностям высокого порядка, с которыми я еще даже не встречался, наверное, тоже приятен факт эволюции их творений. Наверное, каждый способ, которым существо подвигло себя на эволюцию и стало лучше, рассматривается ими с удовольствием и нескрываемым интересом, как и я с восхищением взираю на эволюционные прорывы моих учеников.

Также для поддержания баланса и создания условий для некоторых уроков сущностям предоставлен и другой способ стать сильнее – паразитирование. И в проявленном, и в исходном мире эти способы похожи: одна сущность или их группа начинают использовать силу и возможности других в своих интересах в ущерб интересам эксплуатируемых. И для проявленного мира, и для не проявленного главным условием паразитирования есть искажение информации для тех, на ком паразитируют, а также разрыв информационных связей между ними. Для этого сущностей нужно разобщить и стравить друг с другом, как правило, на почве дележа каких-то малозначимых, но искусственно популярных ресурсов или ценностей. Например, можно долго пропагандировать набор материальных или социальных ценностей, без которых нельзя считать себя «нормальным членом общества», пока оно, это общество, наконец-то примет это правило. А когда примет, то набор этих ресурсов, как правило, подконтрольных к тому времени группе паразитов, объявляется жутко ограниченным, и для допуска к этим ресурсам членам общества предлагают принять некие правила и выполнять некие действия, которые совершенно противоречат интересам общества в целом, но могут быть временно выгодны избранным в пропагандистских целях. Более примитивный способ предполагает внесение разногласий в общество на основании искусственно созданных идеологических предпочтений, которые по сути своей ничем не отличны друг от друга. Например, можно развивать в одной группе культ всемилостивого божества А, в другой – аналогичного по сути, но другого по названию и принятым ритуалам божества Б. В определенный исторический период, когда идеологическая установка достаточно укрепится в обществе, эти группы стравливаются между собой на почве выяснения «истинности» идеологии, хотя обе они по сути ошибочны. Мы, кураторы, хоть и имеем способности, сходные с божествами разных культур, не являемся тщеславными существами, этой детской болезнью переболели еще на первом уровне. Нам не нужна слава или прославление, нам нужно усложнение и эволюция обучаемых разумов, их волевые победы и радость единства со своим социумом.

Главная стратегия паразитирования проста – разделяй и властвуй. Главная цель этой стратегии – обрыв социальных связей индивидуума с социумом, раздробление его на все более мелкие составляющее, конфликтующие между собой. Когда разум поражен злобой и ненавистью и не связан со своим социумом дружбой и любовью, это разум легко эксплуатировать паразитарным сущностям, обретающим таким образом могущество и силу. В проявленном мире такие порабощенные существа почти все свое время посвящают достижению целей, выгодным паразитарным сущностям. В не проявленном их история еще плачевнее: сущность может быть интегрирована на неопределенный срок в разум паразита, и выбраться оттуда ей бывает ой как непросто без помощи своего куратора. Таким образом, паразиты делают себя все более могущественным, заставляя поглощенные разумы трудится над целями паразита. Разум паразита может быть довольно примитивным, но суммарная мощность порабощенных им разумов может позволить его ментальной силе сравниться с таковой у существ более высоких уровней. Уровень паразита при этом измеряется отрицательными величинами. Из известных мне случаев встречались паразиты до минус пятого уровня, и такие случаи становились настоящим бедствием для кластеров, в которых они были обнаружены.

Цивилизации давно уже объединяют в кластеры для более быстрой эволюции: сознания, существ и культуру из разных миров можно переносить в другие миры кластера по желанию кураторов. Правда, перенос воплощенных существ — это событие, конечно, экстраординарное, но в некоторых кластерах эта практика носит систематический характер и приносит отличные плоды. Биосферу и планетарные условия в кластере стараются сделать максимально схожими, иногда проводя долгую работу по копированию биосферы и адаптации разумных видов под нее. В большинстве миров кластера одинаковые длительности планетарных циклов: длительность суток, года, даже планетарные спутники аналогичны. Также кураторы стараются связать разные цивилизации одинаковыми культурными надстройками – языком, системой ценностей, технологическим укладом. Решение аналогичных задач с позиций разных цивилизаций взаимно обогащает их информационный багаж. Разногласия присутствуют, но тем прекраснее это разнообразие.

Обучение разбито на циклы, в пределах которых цивилизация работает над усвоением определенных навыков во все более тяжелых условиях. В разных кластерах различают разные периоды для циклов, в нашем кластере принято разбивать цикл на четыре периода. Длительность цикла и периодов устанавливается индивидуально исходя их текущей задачи и обстановки. Каждый следующий период для отработки навыков более сложен, чем предыдущий, все меньше возможностей самореализации предоставляется воплощенным существам, все больше темной стороны им позволено задействовать, все меньше срок их жизни, блокируются магические возможности разума. Конец цикла для воплощенных существ – самый тяжелый период, по результатам которого можно выделять те сущности, которые успешно прошли обучение, несмотря на трудности, и позволять им переходить на новые уровни миропонимания, приступить к решению более сложных задач.

Когда на планете аликорнов произошла катастрофа, цикл обучения цивилизации пони пришлось прервать и ввести самый легкий режим воплощения на период карантина. Когда мы обратились за помощью к кураторам трех планет нашего кластера для установки карантина, ни одна группа не рискнула покинуть своих учеников. Я долго просил Тарха помочь нам, и он согласился. Он верил в потенциал людей, и он попросил свою группу пойти нам навстречу в обмен на мое обещание помочь людям в кризисной ситуации. Цикл обучения людей тогда подходил к завершению, и они вступили в самый сложный период. Но они неплохо держались без помощи своих кураторов. До недавнего времени.

Я наблюдал за земной цивилизацией людей. Из-за карантина я не мог наблюдать непосредственно, я мог видеть только информационный фон планеты, некоторые выдающиеся сущности среди людей и обрывки событий. В последнее столетие я заметил скачкообразный рост популяции людей, гораздо более внушительный, чем было рекомендовано кластеру для поддержания стабильности планетарных систем. Также я заметил быстрое, в течение одного-двух поколений, изменение идеологической парадигмы правящего класса, а также общего эмоционального фона цивилизации, причем не в лучшую сторону. К сожалению, лишь обрывки информации могли доходить до меня сквозь карантин, лишь самые значительные события я мог разглядеть. Какая-то сила спровоцировала два масштабнейших военных конфликта за это последнее столетие и множество других значимых социальных катаклизмов. Злоба, зависть, жадность, ненависть, страх, отчаяние и безумие охватили планетарный информационный фон. Миллиарды сущностей почти всю свою жизнь с небольшими перерывами занимались только тем, что ненавидели. Ненавидели соседа, начальника, подчиненных, правительство, ненавидели умных, ненавидели глупых, ненавидели талантливых и ненавидели бездарей, ненавидели успешных и ненавидели неудачников, ненавидели красивых и ненавидели уродливых. Многие из них ненавидели даже самих себя.

Для меня было ясно, что кто-то взял контроль над управленческими структурами цивилизации и целенаправленно окунает ее в пучины безумия и ненависти. Какая-то часть ее, народ, из которого вышел Тарх и много иных молодых богов, еще сохраняла здравый рассудок в своем большинстве, это народ всегда был сильнее других. Но около двадцати лет назад пал и этот бастион, утонув в океане злобы и невежества вслед за всей цивилизацией. Я не знал, что именно произошло, но я предполагал государственный переворот или измену правителей их страны.

И тогда я понял, что пора вмешаться. Пора исполнить обещание, данное моему другу Тарху. Я принялся искать способ обойти карантин, и буквально позавчера мои поиски увенчались успехом. Теперь я узнал, что жатву невидимые паразиты планируют провести в самое ближайшее время. Поэтому придется торопиться и рисковать.

Так что такое жатва, спросите вы? Я ведь так и не рассказал. Жатва цивилизации – это ее массовое развоплощение. Говоря простым языком – массовое вымирание. Но не просто вымирание. Гибнущие существа должны быть злобными и невежественными, они должны ненавидеть и не чувствовать связи с остальными. Это позволит паразиту поглотить их и заставить работать на себя. Разум тех, кого не удается поглотить сразу, паразиты запечатывают в контейнеры из золота и платины и перевозят на свои планеты, условия жизни на которых позволят довести похищенных до состояния, в котором будет возможно поглощение. После жатвы остаются разрушенные планеты, и, в лучшем случае, скудные осколки цивилизации. Виндиго провели жатву на нашей планете, но нам удалось стабилизировать кризис и защитить поняш от поглощения. Люди пожертвовали своей безопасностью ради этого. Теперь поглощение грозит людям, и защитить их некому. Некому, кроме меня.

Ночь принесла мне успокоение. Я вновь обрел холодный рассудок. Я откорректировал свой план с учетом полученной информации и понял, что он с высокой долей вероятности будет эффективным. Мне пришлось раньше времени отпустить Калаша. Сегодня я провожу его как подобает.

— Ты уже проснулся? – Стейра тихонько постучала в двери, не решаясь зайти. Да, вчера я был не в духе.

— Да, Стейра, все в порядке. Извини меня за вчерашнее.

— Ты ведь знал, да? Но ведь зачем ты так с ними? – она зашла в комнату.

— Да, я знал. Мне жаль, что так получилось, но так было надо. Поверь мне, Стейра. Мне они действительно симпатичны, и мне неприятно было причинять им боль. – я встал с кровати, уже имея четкий план на день.

— Помирись с ними. Такие хорошие кобылки.

— Да, помирюсь обязательно. Мне нужно собираться, завтракать я не буду. И меня не будет несколько недель. – и я быстро приступил к сборам.

На церемонию прощания с главным конструктором собралось все правление завода, многие руководители других предприятий и не последние члены Партии. Мне поручили провести ритуал как самому близкому пони. Он сам об этом просил.

На большой площади возле обелиска Славы стоял собранный за ночь большой и высокий прощальный постамент. На него по очереди выходили знакомые Калашу пони и говорили прощальную речь. Последним речь предстояло говорить мне. По традициям Сталлионграда прощание с умершим пони нужно провести до захода солнца. Я заметил принцессу Луну среди партийных чинов. Она нашла меня в толпе взглядом и время от времени смотрела в мою сторону. Наконец, подошло мое время.

Я поднялся на постамент. Посреди него на массивном медном кубе лежало тело старика. Он действительно выглядел изможденным, хотя вчера еще улыбался и шутил. Его седая грива была аккуратно расчесана и серебряным водопадом опускалась на грудь и правую ногу. Он лежал на животе, положив голову на передние ноги. Могло показаться, что он просто спал. Но он уже ушел. Ушел, выполнив задание. Площадь смолкла, и я громко начал:

— Он сделал то, ради чего пришел в этот мир. Он сделал даже больше, чем можно было ожидать от одного пони. Он подарил шанс многим на спасение в этом мире и в других мирах, где могла потребоваться его помощь. – я помолчал секунд десять. В толпе многие плакали, особенно работники нашего завода, знавшие старика. Я с удивлением увидел Старгрува, который ревел навзрыд.

— Будет лишним говорить, кем был Калаш для завода. Но не лишним будет сказать, кем он был для меня. – Луна внимательно следила за каждым моим движением. – Я всегда считал его своим вторым отцом. И сейчас, когда он ушел, я чувствую в себе пустоту, которую ничем нельзя заполнить. Я знаю, он был бы рад знать то, что я сейчас скажу. То, что мы создавали вместе, даст добрые плоды. Он знал, что не сможет пожать то, что посеял. Он никогда не разменивался на мелочи только для себя. Он работал ради других, и его труд с благодарностью примут потомки. Пусть он ушел. Пусть его уже нет с нами, но его дело будет жить! Мы продолжим его дело, мы осуществим то, о чем вместе мечтали. Мы не подведем тебя, мой названный отец!

Над площадью зависла кристальная тишина. Каждый шорох можно было слышать. Я развернулся к телу Калаша и мой рог охватило серо-голубое сияние.

Такое же сияние охватило тело Калаша, и оно медленно начало подниматься над кубом все выше. Чем выше поднимался Калаш, тем ярче свечение охватывало его. Когда он поднялся выше обелиска Славы, свечение стало столь ярким, что уже не было видно тела внутри. Налетел резкий колючий северный ветер. Сияние начало рассыпаться мелкими и яркими синими искорками, которые подхватывал ветер и уносил вдаль. Чем больше искр уносилось ветром, тем меньше становился сгусток серо-синего сияния в небе. Через три минуты уже совсем маленький сгусток магии рассыпался роем синих звездочек, которые хаотично разлетались в стороны словно пчелы. Они уносились все дальше на юг, продолжая светить, пока совсем не скрылись из виду.

Я больше ничего не говорил, а просто спустился с постамента и смешался с толпой. Принцесса Луна покинула ложу для сановников и отправилась искать меня. Церемония предполагала еще поминальный обед, поэтому я действовал быстро, пока все будут заняты.

Я телепортировался на завод и отправился прямиком в отдел кадров. Там я написал заявление об увольнении. Инспектор по кадрам с удивлением посмотрел на меня, когда увидел заявление. Я объяснил этот шаг тем, что мне нужно время, чтобы прийти в себя после тяжелой потери. К счастью, начальник отдела кадров был на похоронах, поэтому шумиху никто не поднял. Немногим ранее заявления об уходе написали верные мне Дорн и Варон. Еще вчера они простились с Калашом и не ходили на церемонию. Они были посвящены в мои планы и уже ждали меня на площадке № 18. Медлить было нельзя.

Я скопировал установку и все оборудование в заранее приготовленный замаскированный комплекс в Вечнодиком лесу в пяти милях от Понивилля: мне могла потребоваться помощь команды носителей Элементов. Вечнодикий лес – не особо насыщенное поняшами пространство в Эквестрии. Комплекс был подземным, в нем было все для длительного проживания пяти десятков пони и людей. Наверху также были жилые и тренировочные помещения. Сверху это все было накрыто магическим маскировочным куполом так, что сверху все выглядело как обыкновенный лес. Купол также выполнял защитные функции: он не пропускал внутрь никого за исключением тех, кому я выдал допуск. Также при приближении к куполу живое существо охватывала паника, и оно убегало прочь, даже не столкнувшись с силовым полем. С установки на площадке № 18 я снял все магическое оборудование, так что ее теперь можно было использовать только в режимах, указанных в документации. Конструкция установки была такова, что без магических блоков невозможно было определить, что ее можно было использовать еще как-нибудь. Уверен, принцесса Луна с кантерлотскими профессорами уже к вечеру будет здесь все вынюхивать. Особенно, когда вскроется пропажа трех ключевых специалистов по этому проекту. Но это уже не важно.

Варон и Дорн пошли обживаться в своих комнатах наверху: помещений для жилья хватало, и они предпочли поверхность.

Через два часа мы были готовы к открытию портала. Будет нелегко, но я смогу, теперь я в этом уверен. Я снова стою на площадке оператора в своем экзоскелете.

— Ключ на старт!

— Есть ключ на старт. – Варон чеканил слова словно надежный автомат. Дорн с удивлением наблюдает действо.

Эмиттеры загудели, давя пространство словно кашу. Активная зона начала искажаться, в ней принялись расплываться черные пятна неправильной формы. Это не была привычная чернота. Это была пугающая Пустота, и, казалось, уже ничего, что туда попадало, не сможет вернуться. Черные пятна постепенно увеличивались, сливались с другими, пока не заполонили собой все пространство активной зоны. Теперь вместо зоны там была лишь зияющая чернота, которая колыхалась и вибрировала. Помещение заполнилось звуками космической музыки и странными, еле слышимыми шепотами, в которых можно было различить обрывки слов и фраз на неизвестных языках. Я поднял два манипулятора с закрепленными на них кристаллами погрузил их в эту Пустоту.

Есть отклик!

Я сосредоточился на пустоте и послал ей приказ. Пустота послушно выполнила его, считав с кристаллов информацию. Отлично, установка смогла эмулировать пространство, которое было за пределами Барьера. Осталось найти Землю.

Мои глаза стали темными, заполнившись пустотой, и я принялся обрабатывать циклопические многовекторные потоки информации, которые бы позволили мне проложить маршрут к Земле. Звезду за звездой миновал я, фиксируя маршрут на диаграмме посредством свободных манипуляторов, вкрапливая в нее кристаллы в причудливых комбинациях. О да, это было сложно. Но фазовое туннелирование – мой конек. Наконец, я нашел Альфа-Центавру. Я установил псионический маркер на меньшей из двойной системы звезд и продублировал этот маркер на маршрутной диаграмме сапфиром, записав на нем гигантский объем навигационной информации. Я был в одном переходе от земного светила. Вот оно, Солнце. Не эмуляция светила, как у нашей планеты, а настоящее и живое. Оно радостно приветствовало меня. Я чувствовал его радость и теплоту, и оно отозвалось мне своим стремлением: «Наконец. Помоги. Помоги им!». Я уже видел Землю. Последний переход и последний маркер.

Все во Вселенной пребывает в вечном движении: планеты кружат вокруг светила, звезды вращаются вокруг центра галактик, галактики совершают свой вечный танец, наполняя Вселенную красотой и гармонией. Никогда планета, пройдя точку пространства, уже не окажется в ней. Уже через секунду она навсегда уйдет от нее на миллионы километров вместе со своим светилом и галактикой. Поэтому столь сложны процессы фазового туннелирования и пространственной навигации: необходимо учитывать это вечное движение, поэтому навигационная информация закрепляется позиционированием на самые разные участки пространства, как правило, звезды, для постоянной корректировки маршрута на каждый момент времени. Но теперь навигационная диаграмма завершена, и расчет маршрута выполняется установкой автоматически.

Я расслабился и посмотрел на планету с орбиты. Прекрасная голубая планета. Жемчужина среди подобных. Величественные белые хребты и причудливые переливы синих океанов. Зеленые леса, голубые реки, бескрайние равнины полей и бесконечная гладь морских просторов. Дом человека. Дом, который оказался в опасности из-за нас. Пришло время сдержать обещание.

Я подключился к Пустоте вокруг Земли и начал искать тех, кто мне нужен.

Часть 2. ПУТЬ ГАРМОНИИ

Глава 1 Прибытие

Серега шел по ночным улицам Ростова со своих, уже ставших вечными, тренировок. Холодный декабрьский ветер хлестал по лицу, но после тяжелого физического напряжения это почти не чувствовалось. Он очень хотел быть похожим на своего кумира – Федора Емельяненко, и усиленно занимался самбо. Следует отметить, он делал в этом определенные успехи, и уже был чемпионом города в тяжелом весе. Но пробиться дальше без нужной «крыши» было делом почти нереальным: местным чиновникам было совершенно неинтересно заниматься спортсменом, за которого не хлопотали. И последние полгода Серегу это несказанно злило.

Эх, жалко, что не лето. Сейчас бы на мотоцикле с ветерком проехался. Но кататься с ветерком первого декабря было бы глупой идеей. А вот летом… Серега замечтался. Он вспомнил, как лихо выделывал трюки на своей старенькой Хонде. Стая байкеров, что проезжала через Ростов-на-Дону и остановилась на треках для выступления и ночевки, была в восторге от его мастерства. Но принять его они отказались: для вступления в клуб нужно было обладать внушительным и дорогим мотоциклом. У Сереги не было такого мотоцикла, не было и денег на его покупку, да и вряд ли они бы у него появились. Откуда у простого токаря возьмутся лишние двадцать – тридцать тысяч долларов на статусный байк?

Но Сергей не унывал. Он все еще рассчитывал вернуться в милицию, откуда его под фанфары поперли два года назад. После армии он устроился участковым в своем районе. Он упрямо отказывался терпеть всякое безобразие. Он был тем редкостным, сегодня уже почти вымирающим видом милиционера, которого можно было назвать идейным. Он дважды ловил на горячем одного драгдиллера. И каждый раз не более чем через неделю того выпускали. Руководство прямым текстом заявило молодому милиционеру, что этого человека нельзя трогать, а нужно лишь через определенные периоды взимать у него определенную сумму денег, часть из которой можно оставить себе, а остальное – передавать начальству. Конечно же, Сергей не стал терпеть такого положения дел и на следующий день, встретив урода возле школы, избил его до полусмерти и сломал тому позвоночник, бросив на ступеньки возле школы. Скандал поднялся нешуточный, но, благо, у наркоторговца был при себе нож и травмат, а у Сережиного отца был знакомый следователь – майор, который, в общем, и устроил парня в милицию, так что дело до уголовной ответственности не довели. Но из милиции выгнали. Серьезные мафиози решили, что инцидент исчерпан, раз Сергей больше не на должности, да и мелких сошек им хватало, они их особо не жалели, поэтому Серегу они не трогали. Кореша искалеченного наркодиллера собирались было устроить Сереге крутую разборку, но после армии тот усиленно занимался самбо, да и в десантуре рукопашке его научили неплохо, поэтому результат возмездия оказался предсказуем. Пятеро тварей остались лежать со сломанными и вывихнутыми костями. Больше попыток «восстановить справедливость» не предпринималось.

Еще до армии Сергей закончил ПТУ на токаря. С трудом ему удалось устроится на доживающий свое завод, большую часть которого уже порезали на металлолом. Зарплату платили абы как, но ничего лучше молодому парню было не найти. Идти в офис очередным манагером он не хотел.

Он расправил затекшие могучие плечи.

Была надежда на спортивную карьеру, но отсутствие протеже ставило серьезные препятствия. Вот что Сергея серьезно напрягало, так это армянская и дагестанская диаспоры, которые умудрялись везьде без мыла пролезть. Их бойцов принимали в областные, и даже федеральные сборные, и классом они были ниже чем Серега на порядок. Ему было очень обидно. Почти со всеми протащенными от диаспор бойцами ему доводилось не единожды выходить на ринг, и он без напряжения побеждал их. Обидно было и то, что против двадцатилетнего Сереги иногда выходили матерые дядьки лет под 30 – 35. В паспорте у них значилось, что им 19-20. Шансы молодого бойца против матерого профессионала просто смехотворны, и это был главный секрет «непобедимости» горцев. Но Серега все равно побеждал, таким уж он был упрямым, причем, чем менее справедливой ему казалась ситуация, тем фанатичнее он сражался.

Но победы и очки упрямо не замечались спортивной чиновничьей братией, зато хорошо замечались ими подарки и подношения. Одно время от злобы на хитросделанные диаспоры он даже примкнул к скинхедам. Но быстро понял всю убогость этого движения. Эти зиги, наколки и пафосные речи могли придать этой организации вид сплоченной и целеустремленной, но Серега быстро убедился, что это не так. За грозными речами скрывалась кучка трусов, которые с радостью колотили толпой таджика-дворника и кричали угрозы возле синагоги, но с ужасом разбредались и оставляли своих на избиение, когда армянские наркоторговцы прислали для разборок только пять человек. Да и глупости вроде расового превосходства и почитания Гитлера ему претили. Он хорошо понимал, что его проблема, на самом-то деле – не диаспоры, его проблемой была та гнилая система, которая такое допускала. Он оставил ряды «грозных бойцов» после того, как узнал о плотных контактах руководителя ячейки с местным раввином. Как оказалось, тот периодически просил за определенное вознаграждение пройтись толпу скинхедов по улицам и покричать «смерть жидам». Зачем раввину это было нужно, Сергею было невдомек, но то, что эти скинхеды – сплошной спектакль, ему было понятно и достаточно для выводов. Он все еще продолжал общаться и тренироваться с одним из парней скинхедов, но тот был вполне вменяемым и просто надеялся таким образом когда-то получить какую-то должность от националистических сил. Тот читал очень много литературы, и был разносторонне образован. Сереге нравилось беседовать с ним, и они были дружны. Часто его друг рассказывал об удивительных цивилизациях пошлого, и эти истории завораживали Сергея.

Честно сказать, он не знал, как поступать дальше. Сейчас его физическая форма отлична, и нужно начинать серьезно выступать. Но уверенность с каждым месяцем уходила из него, и тяжелые мысли каменной глыбой навалились на плечи. Он купил макароны в магазине возле дома и поднялся на шестой этаж. Мама, наверное, уже нажарила ему картошки. Так и есть. Он знал, что жареная картошка не особо полезна для спортсмена, но он любил ее с самого детства. Мама жарила, и он не мог отказаться.

— Слышь, Сереж! Че-то возле Сирии какая-то возня начинается. – крикнул отец из комнаты.

— Ну и пусть. Уже год начинается и никак не начнется. – Сергей не особо интересовался политикой, а вот отец – да, следил. Только зря он следил по телевизору. Сергей пытался приучить отца к интернету, но тот боялся компьютера так, как если бы тот взорвался от первой ошибки оператора. Сергей поужинал и пошел спать в свою комнату. Там Сергей почесал голову, вороша свои русые волосы. Он уже собирался раздеться, как вдруг почувствовал легкое головокружение, и оно усиливалось. Наконец его начало шатать, и он ухватился за шкаф, чтобы устоять. «Инсульт!» — испуганно сообразил парень, но ничего не мог сделать: ужас сковал его ледяным дыханием. В глазах потемнело, и он почувствовал, что падает. Падение было долгим, Сереге показалось, что он летит в темную бездну.

— Денис, ты ведь просто обязан знать. Я знаю, что ты знаешь! – толстый дядя, пыхтя папиросой, нервно поглядывал по сторонам.

— Можешь знать, конечно. Кто запрещает. Но ведь это не то, что ты хочешь знать ведь так? – небольшой человек в рыжей кепке хитровато щурился и улыбался. Было видно, что такой разговор для него легок словно сон. Ему так нравилось все комбинировать и проворачивать. Тусовка бизнесменов Тюмени любила шутить о том, что Денису не страшно попадать даже в ад: он с самим чертом договорится, да еще и вокруг пальца обведет три раза.

— Просто скажи, чего ты хочешь. – толстый дядя, наверное, уже свыкнулся с мыслью о необходимости дополнительных трат, поэтому оставил свои попытки выболтать нужные ему сведения. Наивный, он полагал, что сможет выболтать нужное у самого Деньки Курбатова! Ха-ха три раза!

— Пятнашку я хочу, и ты узнаешь все. – Денис потянул сок из стакана.

— Пятнашку! А не жирно? – толстый аж побагровел.

— В самый раз. – Денис допил сок и огляделся. – Давай быстрее решай, я и так потратил на тебя слишком много времени. У меня максимум десять минут.

Толстый помолчал.

— Может, десять?

— Пятнадцать и никаких гвоздей. Слушай, Кеша, ты ведь не на базаре. – Денис снял кепку и поправил свои черные и жесткие как поволока волосы. Они удивительно сочетались с его пронзительно-голубыми глазами.

— Ты просто грабитель. – толстый дядя потряс головой и полез за кошельком. В принципе, такая цена информации его вполне устраивала, но негодование выразить полагается.

Получив деньги, Денис рассказал дяде, где и что выгоднее купить, и пошел к машине. Все было как всегда, денежка была в кармане. В принципе, он неплохо зарабатывал мелким бизнесом и знанием рынков. Не олигарх, но на жизнь ему хватало, и на хлеб, и на икорку. В свои тридцать с небольшим он неплохо раскрутился. Он сел в машину и задумался.

Нет, он никуда не спешил, он просто хотел побыстрее все закончить: Иннокентий был ему противен. Он завел свой L200 и отъехал на пару кварталов. Машина не новая, но живая. Он решил просто посидеть и попить кофе минут пятнадцать. Он любил подумать в одиночестве. Он был душой компании, всегда веселым и находчивым, ведь он никому не показывал свои тяжелые мысли.

Денис заехал во двор, во дворе была кофейня. Когда тепло — они ставили во дворе летник, сейчас же внутри было только пара столиков, и все были заняты веселыми студентами Тюменского государственного нефтегазового университета. Ребята смеялись, один даже приволок гитару и пытался петь надломившимся козлиным голосом. Получалось очень забавно, Денис усмехнулся, вспоминая себя в молодости, и заказал себе латте. Он решил попить в машине.

Он пытался отогнать мрачные мысли, но он был не из тех, кому лишь бы сейчас пожрать, а там – хоть трава не расти. В последнее десятилетие все так радуются увеличению добычи нефти. И только специалисты хватаются за голову: для увеличения добычи стали массово и повсеместно использовать метод гидроразрыва, это действительно ускоряет извлечение нефти, да вот только делает больше 65% нефти неизвлекаемой. Да, господа, до 50% нефти навсегда теряется для человечества только ради того, чтобы олигарх Вася выкачал из вышки максимум за короткий промежуток времени, пока власть не поменялась и вышку у него не отобрали. А ведь новых месторождений практически не разведывают, уж кому как не ему, геологу, это известно. И что будет с Сибирью, когда варварская недальновидная добыча исчерпает рабочие месторождения, Денис старался не думать. И что будет с человечеством, когда закончится нефть, страшно даже представить, ведь заменить ее фактически нечем. Денис все время старался занять себя чем-то чтобы не думать об этом, но не думать он не мог: уж так он был устроен.

Он вытащил из бардачка потрепанный томик Гоголя. Уж сам он не знал почему, но произведения Гоголя он обожал. «Мертвые души» он перечитывал раз десять. Как бы ему хотелось, чтобы слухи о втором томе оказались правдой. Он мечтал прочесть о том, как Чичиков исправится и станет порядочным человеком. Он был уверен: второй том существует, даже распечатанный отрывок у него имелся в этом томе. Он вытащил залапанный листок и начал читать.

«Вот моя просьба. Знаю, что никакими средствами, никакими страхами, никакими наказаниями нельзя искоренить неправды: она слишком уже глубоко вкоренилась. Бесчестное дело брать взятки сделалось необходимостью и потребностью даже и для таких людей, которые и не рождены быть бесчестными. Знаю, что уже почти невозможно многим идти против всеобщего течения. Но я теперь должен, как в решительную и священную минуту, когда приходится спасать отечество, когда всякий гражданин несёт всё и жертвует всем, − я должен сделать клич, хотя бы к тем, у которых ещё есть в груди русское сердце и понятно сколько-нибудь слово благородство».

Денис мог и не читать: он знал этот отрывок наизусть и мог рассказать его, проснувшись среди ночи. Когда он его впервые увидел в интернете, то мог бы поклясться, что эти слова уже были ему известны. Когда-то давно, странное такое дежа-вю.

Да, странным, неверное, кто-то бы нашел размышление современного коммерсанта о благородстве на полном серьезе. Денис хмыкнул и допил кофе. В ушах зашумело. Крепкое, наверное. Надо откинуть кресло и вздремнуть минут этак -надцать. Денис откинул кресло и плюхнулся на него, но почему-то продолжил падать дальше, как будто вместо кресла была дыра.

Дзын-н-н-н-нь!

Пуля прошла в десятке сантиметров от головы и громко вляпалась в бетонный блок. В ухе зазвенело. Да, Константин Иванович, видимо, взялись за вас как следует, мелькнула быстрая мысль. Какое-то шестое чувство заставило его нырнуть в укрытие ни с того ни с сего. И это продлило жизнь на какое-то время.

На камуфляжном погоне болталась оторванная звезда майора. Константин зачем-то оторвал ее окончательно и положил в карман. «Чтоб не болталась» — первое, что пришло на ум. Наверное, оттого, что он любил порядок.

Вот тебе и стабильность хренова. Последних полгода его батальон спецназа дислоцировался в Алагире, и боевые столкновения с группами боевиков за эти полгода происходили регулярно. Уже три десятка двухсотых отправил он на милую родину. Он предпочел бы сам все тридцать раз прокататься в цинковом гробу вместо них, но ему нужно было жить: с ним намного меньше ребят поляжет.

А бородатая вооруженная волна все не спадала, отчаянно пытаясь пробиться на равнину. Он отвлекся и осмотрел дырку от пули в блоке. Это тяжелая 12,7-миллиметровая плюха разорвет голову как арбуз, без труда оторвет руку или ногу. А это значит, что за ним охотится не сопливый юноша, где-то раздобывший СВД, а профессионал с тяжелой винтовкой. Рация ожила.

— Товарищ майор, мы видели все. Степахин уже выдвинулся! – прохрипело в эфире.

— Какое двинулся!!! – заорал майор в ответ. – Верни его нахрен! Отставить! Отставить!

Было уже поздно. Солдат был профессионалом, и умело маневрировал между укрытиями. Но участок, на котором ему нужно было открыться буквально на полторы секунды, стал роковым.

БАХ!

Пуля вывала кусок спины солдата вместе с остатками легкого. Смерть была моментальной. Чудовищной энергии крупнокалиберного снаряда было достаточно, чтобы отбросить тело человека на полтора метра.

— Сука, кто еще высунется, расстреляю собственноручно! Слышите, собственноручно! – майор старался не смотреть на сержанта, который лежал в двух десятках метров от него. В эфире повисла тишина. Константин начал соображать. За укрытием его не достать, до темноты осталось полтора часа. Если у них нет минометов, то все будет в порядке. Рация снова захрипела.

— Держись, комбат. Недалеко есть коробочка, уже выдвинулась.

— Потерпите лучше, скоро темнота. – майор не хотел рисковать. Вдруг у духов есть ПТУРы?

— Да хрен их знает. Держись, батя, уже едут.

— Хорошо.

Минут пятнадцать прошли тихо, и у майора затеплилась надежда. Но она улетучилась, когда он услышал характерный свистящий звук мины. БАХ! На пятьдесят метров правее смазали. Но они быстро откорректируют огонь. БАХ! На двадцать метров правее. БАХ! На десять метров левее.

Он уже слышал свист мины над головой и точно понимал, что эта мина – его. Эх, извини, Светка, так и не купил я тебе норковой шубы. Зато, хоть квартиру получишь.

Все вокруг потемнело, и майор начал проваливаться в мягкую бездну. Видать, не такая уж ты, смерть, и страшная.

В этот вечер долго буду

С принцессой говорить.

Все магические новости

Должны мы обсудить…

На мониторе мелькали веселые разноцветные поняши в красивых платьях и величественная белоснежная принцесса Селестия. Из динамиков лилась их задорная песенка. Рома уже раз пятый просматривал эту серию, она была его любимой. Раздался звонок в дверь. Роман дернулся и быстро закрыл проигрыватель. Тщательно проверив, не открыты ли в браузере ресурсы брони, он пошел открывать дверь. Признаться, если бы у него была открыта порнуха, он бы даже не почесался ее закрывать.

— Че так долго. – Петька лыбился в розовые с мороза щеки.

— Заваливайся и не задавай лишних вопросов.

— Окей, без проблем, братишка! – Петька быстро разделся и развернул свой ноутбук.

— Начнем, пожалуй! – Рома закончил с аппаратурой, установив микшер рядом со своим сверхмощным ноутом и выносной звуковой картой.

И ребята начали творить невероятной красоты миксы и техно-музыку. К сожалению, никто кроме них эту музыку не слышал, только они через свои супермодные наушники.

Деньги у ребят водились. Они оба работали в видной софтовой компании Киева. Рома был программистом по универсальным платформам, Петька – тестировщиком. Они еще с детства были не разлей вода, вместе закончили физмат, и теперь вместе работали. Руководящие должности им не светили, это дело было расписано для деток начальства на многие годы вперед, даже если детко начальника было дебильно и ни черта не разбиралось ни в чем кроме тусовок. Чаще всего так и было, и это уже воспринималось коллективом аки норма и непреложная истина. Иногда Роме хотелось убить всех тех, кто подставлял зад, считая это нормой.

Работу свою ребята считали нудной, просто вынужденной мерой. Никакого удовлетворения она не приносила, разве что неплохую материальную отдачу. Но их отдушиной была музыка. Они были на слуху у андерграундного музыкального мира Киева. Конечно, на реальные тусовки их не приглашали: их музыка была через чур сложна для тусовщиков. Рома не принимал развлекательную концепцию музыки. Он был непременно уверен, что музыка должна воспитывать человека и делать его лучше. Он был главным вдохновителем и руководителем их маленького техно-ансамбля. Их музыка действительно заставляла задумываться о мире и своем месте в нем.

Музыка уносила их в далекие пространства, где было лишь творчество и гармония звуков. Они работали как единый организм, как единый разум, за долю секунды понимая намерения друг друга, и развивали эти идеи и концепции каждый на своей машине.

Наконец, по прошествии двух часов экспериментов, ребята были удовлетворены: три новых трека были готовы.

— Сегодня же залью на ютуб. – радовался Ромчик.

— Опять с этими своими понями? – Петька хитро подмигнул. – Да ладно, не парся. Все мы в этом мире немножко брони. Кто больше, кто меньше.

— Ай, держи краба, братишка!

— Ай и держи!

Друзья посмеялись, попили чайку, и Петька пошел домой.

Роман уже второй час листал аналитику в интернете. Музыка – не единственное его увлечение. Он внимательно следил за событиями в мире, и обстановка не была обнадеживающей. Было такое впечатление, будто кто-то разом начал дестабилизировать все возможные точки напряжения на планете. Роме было непонятно зачем это делать, ведь такими темпами цивилизация сожрет сама себя. Масоны? Но какой смысл? У них и так сейчас и влияние, и ресурсы астрономические. Зачем обрушивать цивилизацию в пропасть, ведь и сами они сгинут вместе с ней? Он не находил ответа, хотя информацией владел огромнейшей.

Наконец, он решил досмотреть прерванный эпизод мультика про поняш перед сном. Не успела Рейнбоу Деш поймать пирог Соарина, как мир вокруг начал колыхаться.

«Землетрясение!» — почему-то мелькнуло в голове Романа. Он в панике схватил самое дорогое, что у него было – всю свою аппаратуру, которая валялась тут же на столе, и уже собирался выбегать из квартиры на улицу, как вдруг провалился во тьму. «Ну вот и все» — была его последняя мысль.

— Решение окончательное. Я отказываюсь от сделки, ваша репутация, мягко скажем, не очень обнадеживающая. – его глаза цвета закаленной серой стали яростно блеснули, и никто не мог в них смотреть.

— Понимаете, Степан Петрович, сейчас вы отказываетесь не только от солидного вознаграждения. – лысый маленький человечек слащавым голосом вещал свою речь, но в его голосе чувствовалась угроза. – Вы можете потерять нечто большее.

— Смотрите не надорвитесь. Разговор окончен. Господа, мне пора заняться более важными делами. – Ивашкин Степан Петрович поднялся с дивана, вместе с ним поднялись остальные участники переговоров. Разозленные неудавшиеся покупатели сделали это против своей воли. Они не хотели показывать уважение ему, но словно какая-то невидимая сила парализовала их волю и заставила вскочить влиятельных московских бизнесменов перед директором самой заурядной агрофирмы Шкловского района Могилевской области, словно солдат перед генералом. Он еще раз обвел их своим стальным взглядом, и снова все опустили глаза. Он медлительно развернулся и вышел. Было совершенно непонятно, ЧТО заставляло всех их так панически бояться этого человека.

Степан Петрович совершенно не выглядел свирепо, а кое-где даже комично. Он не был великаном, обычный средний рост. Не был он и красавцем: животик и залысина присутствовали. Он не имел особого влияния: его агрофирма была хоть и самой преуспевающей в области, но отнюдь не могла поспорить с пищевым гигантом РФ, который хотел купить молокозавод этой агрофирмы. Особых связей также не было, да и что могла противопоставить маленькая Белоруссия политическому прессингу РФ, ведь хозяева пищевого гиганта имели мощное лобби в правительстве. Но все это улетучивалось вместе со всеми понтами и уверенностью даже у влиятельнейшего олигарха, лично прибывшего на встречу, когда этот маленький и невзрачный человек был рядом.

Степан Петрович вышел из комнаты переговоров, улыбнулся в усы своему главному бухгалтеру, которая нервно ожидала его появления, и закурил свою любимую трубку. Подчиненные часто шутили, говоря за глаза, а иногда и прямо, что он был Сталиным в прошлой жизни. Все они, да и сам Степан Петрович, были бы сильно удивлены, узнав правду.

Вечер выдался долгим. Он знал, что с ним обязательно разделаются. Но он был не из тех людей, кто спрячет голову в песок. Ему часто говорили, что таких как он руководителей почти не осталось, и что пора учиться деловому подходу. Да, черт возьми, даже пусть он такой останется один-единственный на Земле, но все равно не перестанет поступать правильно! Он знал что будет, если он продаст завод. В договоре написано, что покупатели обязуются все собранное с инфраструктуры молоко перабатывать на заводе и только по утвержденным технологическим регламентам, и принимать его по ценам, не ниже чем по области.

Но пресловутый «деловой подход» превратит этот договор в бумагу, которой можно будет только что подтереться: покупатель просто перепродаст завод через две-три организации, и конечный покупатель уже ничего никому не будет должен. И они начнут свою обычную практику, как не раз уже поступали в Белоруссии – они будут скупать молоко с инфраструктуры за бесценок, в лучшем случае перерабатывать на заводе по ужаснейшим опасным для человека технологиям, а, скорее всего, просто будут возить молоко в РФ и делать эту химическую бодягу там совершенно бесконтрольно. И за это ему лично обещали два миллиона евро. А как же крестьяне в его районе? Как же рабочие завода? Как же, в конце концов, потребители молочных продуктов? Он не мог их предать. Пусть таких как он и осталось мало, но он не станет еще одним паразитом и предателем. Лучше уже умереть в бою как мужчина.

В дверь постучали. «А быстро они» — мелькнуло у него в голове. Он не стал открывать: пусть ломают дверь. Он не будет облегчать им работу. Бежать было некуда, да и бессмысленно. Его будут искать просто для того, чтобы показать другим пример. Чтобы было неповадно взбрыкивать перед «серьезными людьми».

Он лег на кровать и закрыл глаза. Когда он их открыл, то вокруг было темно и было такое ощущение, что он куда-то летит.

Хорошо. Я нашел всех, кого искал. Команда будет небольшой, но больше я не успею подготовить, придется полагаться на то, что есть.

Манипуляторы экзоскелета вытащили кристаллы из активной зоны и я крикнул:

— Отключить питание!

— Есть отключить питание. – Варон как всегда действовал четко.

Пустота в активной зоне завибрировала еще больше, потом резко схлопнулась в точку, которая после исчезновения породила небольшую ударную волну. Волна колыхнула волосы на моей гриве, и ударилась о стенки ангара, погаснув навсегда. Я искал нужных мне сущностей около двух часов. Пришлось отключить их сознание до того момента, пока я не соберу всех. Дорн по очереди носил их в зал для брифингов. Кажется, вместе с предпоследним я захватил целую гору какой-то аппаратуры, назначение которой мне было неизвестно. Ну да ладно, сейчас меня это интересовало мало, гору сложили в его будущем жилище. Последняя сущность была выдающейся. Уже дважды этот великий дух становился во главе своего народа и сумел подвигнуть его на великую победу в, казалось бы, совершенно безнадежных условиях. Думаю, он не будет против сделать это еще раз.

По сути, все эти сущности были выдающимися. Все они в разные исторические эпохи были на острие борьбы. Каждый из них не единожды был героем, поэтом, писателем или вождем. Это пять самых сильных и мудрых духов человечества, и сейчас им предстоит схватиться за свою цивилизацию в неравной схватке.

Дорн и Варон с изумлением смотрели на людей. Я довольно детально описывал им внешность человека, но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Люди сидели в креслах через одно, чтобы подлокотники соседнего кресла не были заняты.

— Они выглядят… довольно хрупкими. – сказал Варон, когда мы все уже были в зале. В зале было несколько рядов кресел и трибуна с экраном для слайдов. Все люди сидели в креслах первого ряда без сознания. – Кажется, их можно сломать пополам одним хорошим ударом копыта.

— Да, их тела слабее наших. Но не стоит их недооценивать, Варон. – я разглядывал тела моей команды, и с неудовольствием отметил, что только двое имели крепкое тело.

— Все они в одежде. Они носят ее постоянно? – Дорн не мог сдержать своего волнения и живейшего интереса.

— Да ты посмотри на них – шерсть только на голове. Конечно, им нужно во что-то кутаться. – Варон разглядывал людей со всех сторон. – однако, почему у них такая странная и разная одежда? Особенно у этого, самого большого. Какая-то пятнистая, оборванная и грязная. Он что, нищий бродяга?

Но больше всего Дорна и Варона заинтересовала обувь майора. Они с живейшим интересом осматривали тяжелые берцы с причудливой шнуровкой.

— Интересно посмотреть, как они ходят. – Дорну не терпелось. Его аж трясло от любопытства. – И если они действительно ходят только на задних ногах, то они могут быть выше принцессы Селестии!

— А ты посмотри на их передние ноги! Это просто невообразимо! Этим они все делают? А как это все двигается? Просто удивительно! – жеребцы еще минут пять осматривали людей и удивлялись деталям. Я не мешал им, да и время я зря не терял. В то время я тестировал совместимость их тел с условиями нашей планеты и биосферой. Хоть эти параметры были синхронны до карантина, но я беспокоился о том, что они могли стать различными. Но нет, все в порядке. Я отметил сильное токсическое загрязнение их организмов, особенно тех, кто был постарше. Видимо, экологические условия планеты людей значительно ухудшились.

— Ладно, ребята, будем начинать. – сказал я, и жеребцы ушли за дверь. Не нужно, чтобы люди увидели их без подготовки.

Я пробудил людей. Один за одним они открывали глаза и удивленно озирались по сторонам. Майор тихо прошептал:

— А это че, уже ад, или только суд? – его соседи уставились на него круглыми как тарелка глазами.

Все дико смотрели друг на друга, некоторые встали и озирались стоя. Я был невидим, и начал самым добродушным тоном, на который только был способен:

— Приветствую вас, люди. Не беспокойтесь, с вами все хорошо, вы не умерли и находитесь в безопасности.

Спокойствия группе это не придало, все запаниковали еще больше.

— Не следует бояться, я все вам сейчас расскажу. Я не желаю вам зла, я принес сюда вас против вашей воли, но это было вызвано необходимостью. Я прошу вас успокоится, и занять удобные вам места.

Люди переглянулись, послышался легкий ропот, начались нервные пересадки, наконец, они уселись. Они предпочли сесть максимально близко друг к другу.

— Меня зовут Корвин. Вы сейчас находитесь на другой планете, и это связано с кризисом на вашей. Вы были выбраны для преодоления этого кризиса.

— Оп-па. Так мы на летающей тарелке? – Сергей присвистнул. – А ловко вы. Меня из самой спальни свистнули.

— Нет, я не использовал корабль. Вы были телепортированы.

— И теперь вы сделаете нас суперкиборгами? – Роман оживился и глаза его заблестели. – А вы можете приделать мне ионную пушку на плече как у хищника?

— Ваши тела не будут подвергаться изменениям. Вы пройдете курс обучения, который позволит вам эффективно преодолеть кризис вашей цивилизации.

— Круто – одновременно сказали Роман и Серега. – И посмотрели друг на друга с улыбкой. Лица остальных людей были каменными. Думаю, они все еще не были уверены в реальности происходящего.

— Вид жителей нашей планеты может быть вам непривычен, но, проанализировав ваши эстетические предпочтения, я пришел к выводу, что мы вполне удовлетворяем их требованиям. Сейчас я покажу себя и познакомлю вас с моими помощниками. – с этими словами я снял невидимость, и пять пар округленных глаз уставились на меня. Я позволил им понаблюдать за мной пару минут, после этого пригласил зайти жеребцов.

— Красный жеребец с серой гривой и хвостом – это Дорн. Коричневый жеребец с черной гривой и хвостом – это Варон. – сказал я.

— Вы что, единороги? – выдавил из себя Степан Петрович.

— Наш вид имеет несколько рас, кроме единорогов есть еще пегасы – они с крыльями – и земные, они без рога и крыльев. – я говорил медленно, чтобы люди все успевали расслышать. Видимо, наш внешний вид не показался людям угрожающим, потому что они стали гораздо меньше волноваться.

— Ага. Прямо Эквестрия форева. – сказал Роман. – Мне казалось, что в Эквестрии контактами с людьми ведает Селестия.

Дорн и Варон уставились на худощавого парня с опаской, Дорн даже начал дрожать. Видимо, они предположили невероятные псионические его способности. В принципе, так и было, но сейчас они были заблокированы. Я не удивился факту того, что люди могли кое-что знать о нашей планете.

— На сегодня наше знакомство будет окончено. Завтра с утра мы продолжим с вами более предметную беседу. Пока же вам лучше отдохнуть и приспособить сознание к новым фактам, которые так неожиданно на вас свалились. Вам нужно обязательно хорошо выспаться, тогда вы значительно лучше адаптируетесь к новым условиям. Я предполагаю, что вам будет очень нелегко заснуть, учитывая стресс и неожиданности последнего дня, поэтому сейчас вы примете снотворное, после этого мои помощники проводят вас в ваши апартаменты. Я прошу вас на полном серьезе отнестись к вашему обучению, так как от этого напрямую зависит судьба вашей цивилизации.

— Как обычно. – флегматично заявил Роман. Видимо, он привык к подобным фразам, но я не мог понять, как именно это могло произойти.

Дорн перестал дрожать, и указал на стол с заранее приготовленным снотворным зельем в стакане.

— Снотворное начнет действие через полчаса. У вас будет достаточно времени для того, чтобы расположиться. – люди по очереди выпили каждый свой стакан, после этого Варон сказал:

— Следуйте за нами.

Люди ушли располагаться, а я остался анализировать обстановку. В принципе, все прошло лучше, чем я ожидал. Во всяком случае, не было никаких истерик, более того, о нашем мире людям кое-что известно, это тоже хороший знак: наши бессознательные пласты вполне совместимы на данном историческом этапе.

Я отметил быструю адаптацию двух более молодых людей и их готовность воспринимать новую реальность. Более старшие пока отказались воспринимать ее. В принципе, все это ожидаемо. Завтра будет интересный день.

Глава 2 Снова Твайлайт

Людей мы также поселили наверху в отдельных домиках. Снотворное подействовало хорошо, и люди спали часов до десяти. После их пробуждения я ждал на поляне, вокруг которой стояли их жилища. Половина наземных жилищ стояла пустой, так как изначально я планировал обучить гораздо больше групп людей. Они проснулись почти одновременно, кто хотел спать дольше – сон тех я искусственно прерывал. Дорн ходил по домам и просил всех выходить.

Они начали выходить один за другим, щурясь от яркого солнца, которое к тому времени было уже высоко. Некоторые из них были почти без одежды. Все стояли возле дверей, не решаясь ничего делать. Юноша атлетического сложения с интересом озирался вокруг. Дорн также с интересом рассматривал его.

— Приветствую вас, люди. – Начал я громким голосом. – Я рад тому, что вы отдохнули. Это наземная часть вашего тренировочного лагеря, здесь вы найдете все необходимое для жизни. В случае, если вам что-либо потребуется, можете обращаться к нам, мы постараемся выполнить ваши пожелания в максимально сжатые сроки. С противоположной от ваших домов стороны поляны вы найдете чистое озеро, в котором вы можете мыться. Еще одно озеро, побольше, находится на север от лагеря на опушке леса. Тут вам не угрожает никакая опасность, можете быть полностью спокойными. Лагерь огорожен силовым полем, через которое нельзя пройти. Радиус силового поля составляет пятьсот метров, так что вы не будете стеснены. На территории лагеря вы найдете много плодовых деревьев, беседок и лавочек, условия вашего обучения мы стараемся сделать максимально комфортными.

Я прервался и обвел взглядом людей. Они выглядели отдохнувшими, красивая природа и хорошее обращение привели их в прекрасное расположение духа. Подозрительность и страх почти оставили их, они внимательно слушали. Я продолжал:

— Также еду и прочее вы можете в любой момент попросить у нас. Насчет одежды, то в своих жилищах в шкафах вы найдете одежду подходящего вам размера разных цветов. Я не знал, какие именно вещи предпочитают люди, поэтому мы сделали одежду исходя из оптимальных анатомических параметров. В случае, если одеждой вы будете недовольны, то вы можете попросить одежду другого фасона. Сейчас вы можете произвести гигиенические процедуры, после чего вас ожидает завтрак и отдых. За это время я советую вам познакомиться. Варон и Дорн будут помогать вам в этом. После этого я буду ждать вас в зале для брифингов для ввода в курс дела. У вас есть вопросы?

— Скажите, господин… товарищ, или как..- начал самый большой человек, переминаясь с ноги на ногу. – А… а я точно не умер? Это не рай?

— Вы живы, мне нет резона лгать вам. Еще вопросы?

Молодой атлет быстро выпалил:

— А где у тут у вас параша?

Варон и Дорн недоуменно переглянулись. Я быстро считал образ незнакомого слова и идентифицировал его значение.

— Туалет найдете слева по окончании домов.

Молодой атлет, худощавый юноша и самый большой человек немедленно ринулись в ту сторону. Старшие люди с отчаянием посмотрели им вслед, понимая, что им за молодыми не угнаться.

— Еще один туалет есть справа от домов. – и они с облегчением направились вправо. Я удивился и отметил про себя, что людям по утрам нужно довольно много туалетов. Нужно будет поставить еще несколько, чтобы не стеснять их.

Я проанализировал память людей, и кое-что в земной ситуации стало проясняться. Главное, что меня испугало, так это то, что люди изобрели и произвели огромное количество невероятно мощного и разрушительного оружия самого различного принципа действия. Я надеялся, что мне удастся как-то решить эту проблему. Также меня удивил невероятный творческий подъем человечества в трудных для него условиях. Творческое наследие, которое знали только эти пять человек, приводило меня в восхищение.

Также выяснился тот крайне интересный факт, что человеческие творцы в своем порыве фантазии могли запросто смотреть сквозь время и пространство, окрыленные вдохновением. Они узнали невероятно много о разных мирах Вселенной, оставив эти истории в книгах и других источниках искусства как фантастику и сказки. Я был поражен тем, что их творцы смогли заглянуть даже за Барьер карантина нашей планеты и увидеть Эквестрию и основных ее действующих лиц весьма подобно. Шестерка Носителей Элементов, большинство их приключений, принцесса Селестия и Луна – все это они описали и изобразили настолько реалистично, что я лишь диву давался. Конечно, поняши не пели песенки под сюжет как в художественном фильме людей, но основные исторические моменты увидены поразительно точно.

Но и этого мало. Люди каким-то образом в своих фантазиях смогли узнать даже о моей родной планете Амбере, которой нет уже больше сотни тысяч лет, о серебряных башнях Авалона, и даже обо мне, о моих братьях, и они сложили довольно реалистичную историю нашей жизни так, как они могли ее понять, наложив на человеческие реалии. Они даже узнали имя моего оружия – Грейсвандир, только это, конечно, была не сабля. Если честно, я был в шоке от этого. Теперь я не удивляюсь, почему Тарх не побоялся оставить людей. Такого невообразимого творчества я не видел ни в одном из встречавшихся мне миров. Их музыка завораживала, их изобретательность поражала воображение, их фантазии срывали покровы тайн Вселенной. Нет, такую прекрасную цивилизацию я просто не имею права потерять. Люди, меж тем, осваивались.

— Теплая. – майор Константин Василевский первым вошел в воду по пояс и медленно провел по ней рукой. Далее он неуверенно оглянулся на остальных, улыбнулся и резко бросился вперед. Он умело нырнул в синее озеро, разбросав брызги так далеко, что они достали до берега.

Роман ступил на пещаное дно озера и также медленно пошел на глубину. Он довольно хорошо плавал, и любил купаться, поэтому также быстро лег на воду и устремился к противоположному берегу.

— Странно, у нас декабрь, а тут – лето… — Степан Петрович, переминаясь, стоял на берегу. Он намеревался войти, но еще не определился с какой ноги начать.

— Так ведь планета вроде не наша, тут в это время что угодно может быть. – Денис подошел к водной глади и окунул ногу. – И правда теплая. Идем? – он весело посмотрел на Степана Петровича и приглашающе махнул головой. Они потихоньку начали заходить в воду.

— А вроде не все так уж худо, как мне вчера казалось. – тихо сказал Степан Петрович скорее себе чем Денису.

Последним в воду молча зашел Серега, и также начал плыть. Было удивительно, но плавал он неважно, поэтому на глубину не заплывал.

Дорн наблюдал за людьми и удивлялся тому, как блестит мокрая кожа людей на солнце. Варону не повезло: он готовил завтрак и не мог видеть всего этого. Худой юноша плавал довольно проворно, и уже дважды переплыл небольшое озеро, крупный мускулистый человек мощно махал руками, поднимая огромные волны и кучу брызг, но скорость его была небольшой. Остальные предпочитали небольшие дистанции на мелководье, изредка неуверенно переговариваясь. Наконец, они начали выходить один за одним, вытираясь полотенцами, которые Дорн заблаговременно принес. Последним вылез Роман:

— Люблю плавать. На Борщаговке возле меня есть неплохой бассейн, но с озером не сравнить, конечно.

— А ты часто ходишь? – осведомился Сергей.

— Раза два-три в неделю, как когда. – Рома начал вытираться.

— А дорого?

— У меня абонемент, за месяц берут четыреста пятьдесят, есть еще сауна, но за нее доплачивать надо. – Роман тряхнул длинными волосами как собака.

— Ничего себе. Это ж совсем задаром! – удивился Сергей. – Я сколько не спрашивал, меньше двух тыщ нигде нет. И Ростов не самый дорогой город. И зал там, наверное, есть?

— А, так ты из России? – рассмеялся Роман. – Четыреста пятьдесят это в гривне, в рублях это будет около двух с половиной тысяч. Тебя, кстати, как звать?

— Меня Серегой. – тот протянул руку.

— А я – Рома. Приятно познакомится.

-Ага. А я уже думал где-то халява есть. – они улыбнулись.

Дорн подождал немного и объявил:

— Сейчас вы можете пройти в свои жилища и одеться, после этого подходите к большой беседке в роще.

Люди посматривали на единорога с некоторым смущением и недоверием, но пошли в свои дома. Голова Дорна доходила им до груди, поэтому они смотрели на него сверху вниз, и Дорну было это непривычно и неприятно, так как он считался высоким жеребцом как для пони.

Варон уже накрыл на стол и ждал людей на завтрак. Он был осведомлен, что люди, особенно самцы, предпочитают белковую пищу, поэтому на столе были и рыба, и яйца, и сыр. Также для людей приготовили много хлеба, овощи и фрукты и чай из трав. Люди почти одновременно подошли к беседке, и оказалось, что они предпочли коричневую и серую одежду.

— Ну что, давайте знакомиться, что ли? – начал Степан Петрович. Все сели за стол и принялись за еду.

— Я тогда начну первым. Меня зовут Ивашкин Степан Петрович, тридцать пять лет отроду. Есть жена Люда, сейчас на отдыхе в Турции, отправил неделю назад вместе с дочкой Настей. – он прервался и наложил себе в тарелку еды. – Живу в городе Шклов Могилевской области, Белоруссия. По образованию экономист. Сейчас руковожу крупным хозяйственным комплексом. Дела идут неплохо. Человек я незлобный, но требовательный. Увлекаюсь музыкой, иногда пишу рассказы для местной газеты. А так вроде живу как все. – и он принялся за рыбу. Следующим решил быть майор.

— Василевский Константин Иванович, родился в Нижнем Новгороде, вырос в Самаре. Если спросите или тот самый, то да, маршал Василевский был моим прадедом. – Все взглянули на Константина с интересом. – Так уж повелось, что все мужики у нас в роду были военными, и мне тоже туда дорожка была назначена. Служил честно, сначала в десантуре, потом в спецназ взяли. Наш батальон специализировался на горных бандформированиях. Работал он и в первую, и во вторую Чеченскую. Правда, на первой меня не было, а тогда нас ставил в пример сам Рохлин. Сейчас наш батальон снова воюет, сидим в Алагире и проход в горах перекрываем. С той стороны перевала духи толпами прут… — он запнулся, заметив летящий по воздуху чайник, и побледнел как стена. Раньше люди не видели, как единороги пользуются магией, и сейчас это повергло Константина в шок. Чайник плавно опустился на стол, мерное свечение, которое его охватывало, пропало. Все кроме Романа перестали есть и ошарашено переглядывались.

— Это что вообще, нах…й, было? Вы это видели? – прошептал Денис.

— Я видел летящий чайник. – также прошептал майор.

— И я. – подтвердил Степан Петрович.

В это время Варон поднял магией пустую тарелку из-под рыбы, чтобы наполнить ее, когда увидел реакцию людей. Они все с ужасом уставились на нее, а Сергей даже вскочил из-за стола и отбежал от беседки.

— Почему вы так беспокоитесь? – осведомился он. Никто не ответил, все лишь молча провожали взглядом тарелку, которую Варон так же магией наполнил рыбой и вернул на стол. Тогда Варон понял, что магия неизвестна людям, и он объяснил:

— Передвижение предметов магией – простейшая операция, и такой магией владеют почти все единороги. Для нас это привычно. Беспокоится вам не о чем.

Люди недоверчиво уставились на Варона.

— Простите, уважаемый… Кстати, не напомните как вас величать? – начал Степан Петрович, который первым отошел от шока.

— Зовите меня Варон. Я слушаю вас внимательно.

— Варон, а вы все вот так можете… переносить?

— Это зависит от магической силы конкретного единорога. Я, например, могу поднимать грузы килограмм пятьдесят – шестьдесят. Это немного выше средних способностей единорогов. Есть маги, сила которых просто потрясает. Но в лагере таких магов нет.

— Наверное, это очень удобно? – осведомился Денис.

— К сожалению, мне не с чем сравнивать, и для меня это так же естественно, как для вас пользоваться руками. Наверняка они более удобны, чем копытокинез, но вряд ли вы это замечаете. Ведь так? – Варону нравилось, что люди обратили на него внимание.

— Копытокинез? – спросил Степан Петрович.

— Это слабое телекинетическое поле вокруг наших передних копыт, оно позволяет производить некоторые манипуляции с предметами вблизи копыт. Оно довольно слабое у единорогов и пегасов, а вот земные пони способны удерживать довольно массивные предметы. Для нас проблематично производить сложные или тонкие операции при помощи копытокинеза, например, дети часто пишут, удерживая карандаш зубами, так как копытокинезом это сделать гораздо сложнее. Я заметил, что вы очень ловко пользуетесь руками, поэтому могу предположить, что они удобнее для сложных манипуляций.

Некоторые начали рассматривать свои пальцы, сжимать и разжимать их.

— Интересно. Знаете, очень занимательно. А Корвин – это ваш руководитель? – Степан Петрович решил спросить все что возможно.

— Да, он придумал установку для транспортировки вас с вашей планеты. Он очень мудрый, и знает очень много. Мы с Дорном работаем с ним уже много лет, и этот пони не перестает нас удивлять своими познаниями.

— Он говорит как-то странно. Будто компьютер. – заметил Рома.

— Кто, простите? Я не знаком с таким. – Варон старался припомнить всех, кто был ему известен.

— Компьютер – это машина для обработки информации. Я хотел сказать, что он говорит как машина. – Рома снова принялся за еду.

— Не обессудьте его, просто он очень… пожилой. Он живет уже многие тысячелетия, поэтому его образ мыслей гораздо сложнее нашего. – Все недоверчиво посмотрели на Варона. — Но вы не беспокойтесь, он очень добрый, и даже бывает веселым. Вы даже не представляете, какую работу он проделал, чтобы помочь вам.

— Помочь? – вскинул бровь Степан Петрович.

— Да, помочь. Он сам вам все объяснит. – Варон тряхнул гривой. Сергей уже вернулся за стол, нерешительно принимаясь за еду.

Когда все поели и стали пить чай, Степан Петрович предложил:

— Может, продолжим знакомство?

— Да. На чем я остановился, когда прилетел чайник? – майор хмыкнул и немного подумал. – В общем, горячо сейчас возле Алагира. Когда меня сюда дернули, как раз в переделку попал, и думал, что уже коньки отброшу. Степахина прям вчера снайпер, который меня прижал, достал-таки. Жаль, такой хороший был парень. На гитаре еще вчера утром играл, жениться собирался, даже рапорт на отпуск ему через месяц подписал. Не вышло. – майор погрустнел и замолчал. Видимо, разговаривать он больше не желал. Степан Петрович это понял, и решил резину не тянуть. Он как-то сразу взял инициативу в свои руки и принялся командовать, что совершенно не вызвало удивления или неприятия остальных.

— Кто следующий? – спросил он.

— Наверное, я следующий. – Начал Денис. – Я родился и вырос в Тюмени. Зовут меня Денис Мунисович Курбатов. Батя татарин, мать – с Донбасса. Мне сейчас тридцать лет, через два месяца будет тридцать один. Я геолог по профессии, сейчас кручусь и подрабатываю мелким бизнесом. С женой развелся два года назад из-за тещи. Чего-то невзлюбила меня она, в общем, скандалы вечные. А я не люблю такого, вот и поставил вопрос ребром. Ребра не вышло. – Денис грустно усмехнулся. – Ну вот, пожалуй, и все в общих чертах.

— Ясно, ясно. Давай ты рассказывай. – Обратился Степан Петрович к Сереге.

— Кто, я? Ну… Да нечего такого рассказывать. Сам я с Ростова Работал в милиции, потом уволили за принципиальность. Сейчас работаю токарем. Занимаюсь самбо. Живу с родителями. Думал выступать, пока в сборные не берут. Да, мне сейчас двадцать три года. Пока не женился. Вроде все.

— Значит, остался я? – Роман огляделся. – Родился я в городе Белая Церковь, три года назад переехал в Киев и там работаю. Сейчас мне двадцать четыре года, неплохо зарабатываю программистом, увлекаюсь музыкой. Тоже пока не женился. Иногда выступаю на концертах андеграунда вместе с другом. Увлекаюсь аналитикой. Ну, много еще чего, так сразу и не вспомнишь.

Все замолчали и стали пить чай.

— Значит, собрались тут люди самые разные. – начал Степан Петрович. – так, команду этот Корвин подобрал технически грамотно. Посмотрим, что он нам приготовил. Чай, во всяком случае, хорош, да. Что скажете? – Степан Петрович поднял голову на остальных.

— Да, вроде хорошо мы тут устроились. – подтвердил майор.

-Эти все пони, единороги, страшно напоминают мне один мультик. – сказал Роман. – Там тоже были разноцветные говорящие пони, и всякое такое.

— Да? А ну расскажи! – заинтересовался Степан Петрович. Остальные также заинтересовались.

— В общем, мультик детский, но весьма продуманный и хорошо сделанный. Дизайн и вид этих пони очень похож на вот этих, но только у тех были побольше глаза. Да и выглядит тут все значительно реалистичнее. А так все пропорции и движения – прямо копия. И да, там тоже были единороги, которые могли колдовать, были и пегасы, которые летали, и были земные, прямо как нам рассказал Варон. Только единороги могли не только передвигать предметы, но и всякие заклинания использовать.

Варон тем временем внимательно слушал.

— Они все жили в стране Эквестрии, которой правили две принцессы – Селестия и Луна, и принцессы также управляли солнцем и луной. Эти принцессы были вроде бессмертными, или около того, им на момент событий мультика было больше тысячи лет. Все события вертелись вокруг шестерых молодых кобыл пони, которые могли одевать Элементы гармонии и использовать их магическую силу для разных задач. Да, у этих пони так же, как и у Варона и Дорна на крупе было обозначение – кьютимарка, которая обозначала их особое умение или талант. Вот у Варона на крупе гаечный ключ. Что это означает, Варон?

— Это означает талант инженера. – Немного помолчав, тихо сказал Варон.

— Вот, я же говорил. – подтвердил Роман и допил чай.

— А что это за Элементы гармонии? – заинтересовался Денис.

— Какие-то мощные магические артефакты. Используя их, эти кобылки совершили пару подвигов. В общем, ничего такого сложного, ведь мультик детский. — Роман запнулся.

— Интересно, интересно. – протянул Степан Петрович. – скажи, Варон, этот сюжет соответствует вашим реалиям?

Варон молчал и тихо сопел, иногда озираясь.

— Варон, ты слышишь? – переспросил майор.

— Да… Да, все, что сказал Роман очень близко к истине, но я ничего не понимаю. Откуда вы можете такое знать? – голос Варона был тихим, и он беспокойно перебирал передними ногами.

— Хм… Роман, что еще тебе известно? – нахмурился Степан Петрович.

— Довольно много касательно центральных персонажей. – Рома также нахмурился. – Все это очень странно.

— Что-то более странное, чем завтрак на другой планете, приготовленный единорогами? – рассмеялся Денис и хлопнул Романа по плечу. – Зачем хмурится, а? Солнышко светит, чай попили, осталось спасти планету, и можно расслабиться. – он рассмеялся, Серега и Константин его поддержали. Роман и Степан Петрович также улыбнулись.

— Эх, табачку бы… – мечтательно сказал Степан Петрович и потянулся.

— Если у вас есть пожелания, я постараюсь их выполнить. – подошел Варон, все еще волнуясь.

— Ну как пожелания. Трубку бы мне и табачку.

— Вы имеете в виду курительную трубку? – уточнил Варон.

— Ну да, ее. И табачку бы английского.

— Это возможно. Правда, указанный вами сорт табака мне неизвестен, поэтому я возьму лучший из известных. – улыбнулся Варон, и его рог охватило красноватое сияние. Через секунду над столом образовался красный магический сгусток, еще через секунду он распался на части, а на его месте возникла аккуратная блестящая черная трубка, матерчатый мешочек с табаком и коробок спичек. Когда рог Варона перестал светиться, все это плюхнулось на стол перед усатым курильщиком. Степан Петрович поднял и рассмотрел трубку. Она была немного больше, чем они привык, но вполне себе рабочей. Он степенно набил ее табаком из мешочка, и закурил. Все наблюдали за ним с нескрываемым интересом.

— Хорош табачок, да слабоват. Ну ничего, на безрыбье и Дед Мороз – Снегурочка. Спасибо, Варон, удружил. – Степан Петрович улыбался в свои усы и пыхтел трубкой.

— Да не за что. Надеюсь, все в порядке?

— Да, теперь все в полном порядке. – подтвердил человек.

— Слышь, братва, а он вам никого не напоминает? – нажал ржать Денис.

— Ба, а ведь точно! – подтвердил майор и разразился басовитым смехом.

Серега с Ромой недоуменно переглянулись, а Степан Петрович еще шире улыбнулся в свои усы. Тут подошел Дорн.

— Корвин готов провести брифинг. Когда будете готовы – следуйте за мной.

Люди сели в первом ряду и внимательно слушали. Я ощущал их напряжение, но отметил, что адаптация и первичная социализация прошла успешно. Я поведал людям о правилах эволюции во Вселенной, о кураторах цивилизации, о паразитах и катастрофе на нашей планете. Я объяснил им, что их кураторы не смогут помочь им, а, по уточненным сведениям, жатва должна начаться через три недели.

— Из этих трех недель две мы потратим на тренировки, и еще неделя у нас будет, чтобы сорвать жатву.

— Но как мы сможем противостоять всей мировой закулисе, за спиной которой, как оказалось, стоят какие-то могущественные демонические силы? – спросил Роман. Он больше других знал об этой самой закулисе, но никогда даже не думал о сверхъестественных силах, которые управляли всеми этими теневыми игроками.

— Люди, также как и единороги, обладают мощными магическими силами. Но сейчас, в конце цикла, они заблокированы, лишь генетическая аномалия или случайная травма способна частично снять блокировку магических способностей человека на Земле. Вы были выбраны потому, что ваши магические силы наиболее сильные. С нашей помощью вы снимете блокировку. Также мы постараемся максимально обучить вас пользоваться вашими магическими способностями. Используя эти способности, вы сможете помешать жатве. В случае успеха я рекомендую вам использовать свою силу для перехвата управления человеческой цивилизацией и направить ее развитие в конструктивное русло.

— А в случае неуспеха? – насторожился Степан Петрович.

— В случае провала я могу предложить вам и вашим семьям эвакуацию на нашу планету. На ней есть незаселенные земли, там вы сможете основать свой анклав.

— Я не убегу как заяц. – хрипло бросил майор. – Я не бегал от смерти и не прятался за спинами своих ребят.

— Я тоже приму долю своего народа. – подтвердил Степан Петрович.

— И я.

— И я тоже.

Все люди оживленно кивали, некоторые потрясали кулаками в воздухе. Хороший знак. Они не отступят и не бросят своих.

— Значит, нам нужно приложить максимум усилий. – констатировал я.

— А какие способности может дать нам магия, — осведомился Степан Петрович.

— У каждого они могут быть индивидуальны, и будут зависеть от освоенных вами заклинаний и предрасположенности. В самом общем случае – мощный телекинез, психическая связь, значительное повышение физической силы и выносливости, увеличение долголетия до недостижимых человеку сроков.

— Прямо как у супермена? — обрадовался Роман.

— Все зависит от ваших наклонностей и способности грамотно применять навыки.

— А как снимать эту самую блокировку? – уточнил Денис.

— Как правило, для этого используют методики концентрации и измененного состояния сознания. Но у вас нет никакой практики в этом, кроме того, для этого человеку требуется довольно продолжительное время. У нас его нет. Сегодня мы попробуем использовать концентрацию. Если вы не проявите должного успеха, то мы прибегнем к помощи Элементов гармонии – любая блокировка автоматически будет снята с любой сущности, если Пустота идентифицирует достижение сущностью гармонии.

— Так Элементы гармонии действительно существуют здесь? – удивился Роман.

— Да, ваши познания о нашей планете, и об Эквестрии в частности довольно точны. Я пока не уверен в помощи Элементов гармонии, но я приложу все усилия для того, чтобы ее получить. Сейчас я обучу вас методикам концентрации. Приближается обед, после него мы продолжим тренировку.

— А если носители Элементов откажутся помогать? – Степан Петрович беспокойно повел усом.

— Есть еще один способ, при котором я напрямую свяжу ваши сущности с Пустотой. Но это будет означать фактическое уничтожение вашей сущности после смерти физического тела: Пустота поглотит вас и растворит в себе. Это самая страшная участь для существа, меня самого жестоко накажут за эту операцию, а вы поплатитесь своим бессмертием.

Люди выглядели озадаченными. Неудивительно, ведь за эти пару часов на них хлынул такой поток информации. Особенно поразило их то, что их духи бессмертны и используют тела для воплощения. Они долго переспрашивали и некоторое время не могли смириться. Особенно старшие, которые были религиозны. Им очень тяжело было переступить через эти предрассудки. Но все равно они довольно быстро адаптировались и усвоили информацию.

После обеда мы приступили к занятиям наверху, на полянке. Уже через два часа мне было понятно, что видимого и быстрого результата этот метод не дает. Уже вечерело, когда я оставил людей и отправился в Понивилль.

— Бранд, привет. – вызвал я брата через Пустоту.

— О, привет, Корвин. Ты очухался? Как вообще? – Бранд старался говорить весело, но я чувствовал его волнение.

— Все в порядке. Мне удалась первая часть операции.

— Ты серьезно! Старик, да ты гений! Я еще не слышал про случаи обхода барьера!

— Да ладно, наверняка такое проделывалось. Как кобылки?

— Нормально. Знаешь, Твайлайт сильно обиделась.

— Было бы чего.

— Ну, это мы понимаем, а ты же знаешь этих кобылок – поди пойми что у них на уме. – Бранд вздохнул. – Она регулярно получает письма от Селестии и посылает ей свои, поэтому она уже успокоилась и вроде все нормально. Луну я больше не видал, она до сих пор торчит в Сталлионграде.

— Ты там, надеюсь, никакие глупости в письмах не задаешь? – спросил я.

— Ты что, все как обычно, в общих фразах. Иногда от имени Селестии посылаю ее выяснить какой-то научный вопрос, и все.

— Я хочу с ними встретиться. Мне нужна их помощь и помощь Элементов.

— Не вопрос. Я сейчас быстренько пришлю Твайлайт письмо от ее учительницы, и дело в шляпе. – Бранд уже собрался доставить письмо.

— Подожди. Так не пойдет. Мне нужно будет рассказать им всю правду. Если Пустота определит обманное использование Элементов, то эффекта не будет.

— Твайлайт тебе глаза выцарапает. – буркнул Бранд.

— Прорвемся, братишка.

— Ну смотри, как знаешь.

— Сначала я хочу поговорить с Твайлайт. Где она?

— Да где ж ей быть-то? У себя в библиотеке.

— Она сама?

— Нет, с ней Рарити. – Бранд вздохнул.

— Ничего. Ты можешь им что-нибудь вкусное и сладкое принести? Минут через десять я подойду.

— Да, конечно. Уже несу.

— Что они делают?

— Планируют досуг на завтрашней ярмарке, и обсуждают последний розыгрыш Пинки Пай.

— Настроение?

— Веселое.

— Отлично. Через десять минут я подойду, а ты проследи, чтобы они съели сладости.

— Будет сделано, братишка.

— Ты крут, Бранд. Извини, что послал тебя в прошлый раз.

— Да ладно. Я ведь тоже далеко не сахар. – Бранд хихикнул и умолк.

Через десять минут я стоял перед дверями Понивилльской библиотеки. Изнутри доносился звонкий смех. Я постучал.

— Библиотека уже закрыта, – послышался веселый голос Твайлайт. Я постучался настойчивее.

— Я открою, вдруг что-то важное, — отозвался Спайк и засеменил к двери. Дверь открылась, Спайк посмотрел на меня снизу вверх.

— Могу я видеть Твайлайт Спаркл? – осведомился я.

— А вы по какому вопросу? — спросил Спайк.

— По личному. – ответил я и зашел в библиотеку.

В дальнем углу библиотеки за столом сидели Твайлайт и Рарити. Они заметили меня, и разговор сразу прекратился. В библиотеке воцарилась тишина.

Глава 3 Посвящение

— И как оно все будет, а, господа? – Денис глядел на огонь и шевелил в нем веткой угли.

— А кто его знает. Эти медитации – какая-то хрень на палочке. Я себе всю задницу отсидел. Даже на политзанятиях так скучно не было – там хоть вздремнуть можно было. – Константин развалился на теплой траве и глядел на звездное небо. Луна только начала восходить, поэтому звезды были видны прекрасно.

— А звезды тут красивые. Яркие такие, как лампочки. – Денис также посмотрел наверх.

— Это оттого, что тут нет ночного освещения. – пояснил Рома. – В городах свет ночью постоянно. Даже в нескольких десятках километров от города звезды видно плохо. – Он еще немного помолчал, смотря на звезды. – Видите, — он показал пальцем, — отсюда можно видеть Большую и Малую медведицу. Они, правда, немного отличаются по форме, но разобрать можно.

— И что? – Серега перевернулся на другой бок, подставив его под тепло огня.

— Наши планеты относительно недалеко друг от друга в галактике. – сделал неожиданный вывод Рома. Все замолчали, думая о своем.

Костер люди развели в березовой роще. Дорн и Варон присоединились к ним, они редко бывали на пикниках. Корвин ушел уже третий час как, и вестей не было. Огонь успокаивал и убаюкивал. Романа и Серегу, как записных салаг, отправили за хворостом, майор вызвался проследить за ними. Он чинно похаживал рядом с ними и давал «ценные» наставления. Рому он в шутку даже заставил сортировать ветки, и бедняга отсортировал больше трети веток прежде, чем понял, что его разводят. Правда, ломать ветки майор вызвался сам под тем предлогом, что молодые «покалечатся». Все смеялись, но Константин на полном серьезе верил в то, что ребята могут покалечиться, ломая ветки. Впрочем, никто не протестовал. Сейчас все просто сидели и глазели на огонь.

— Вы говорили, что магия была неизвестна вам. Но вы ведь сражались с духами, насколько я слышал? – Варон обратился к майору. – Духов нельзя поразить обычным оружием, только магическим. Как же вы без магии с ними справлялись?

Майор сначала не понял. Потом улыбнулся:

— А, эти духи. Нет, это были не духи. В смысле, не призраки, это были душманы. Так мы называли боевиков, которым противостояли. – Майор собирался с мыслями. – Душманами сначала их назвали еще в Афгане. Потом название перекочевало на кавказцев, еще в первую Чеченскую. Так за ними это прозвище и осталось.

— Вы там тоже воевали? – вступил в разговор Дорн.

— Нет, я тогда еще пешком под стол ходил. – жеребцы недоуменно переглянулись. – В смысле, был еще маленький. В первой своей заварушке я побывал уже на второй Чеченской войне.

— А сколько вам лет. – осведомился Дорн.

— Тридцать шесть.

— И за это время было уже как минимум три войны?! – волосы в гриве Дорна зашевелились. – и Чеченских вы говорили было уже несколько? Сколько их было?

— Две Чеченских было. Пока две. – майор недобро усмехнулся.

— Вы так мало живете… — тихо сказал Варон, — Но так много воюете.

— А сколько вы живете? — Степан Петрович поднял голову и с интересом посмотрел на жеребцов.

— Лет двести – двести пятьдесят. Старость начинает нас одолевать в последние пять-шесть лет, до этого трудоспособность удовлетворительна. – Варон не мог отойти от шока. – Три войны за тридцать лет…

— Не хочу вас пугать, братишки, но за это время войн было гораздо больше. Это я упомянул самые серьезные войны моей страны за это время. А были еще и менее серьезные, а еще были и другие страны, которые воевали. Мы постоянно воюем, таковы уж люди. – майор дотянулся и похлопал Дорна по плечу, потому что взгляд его стал стеклянным. Дорн вздрогнул, дико посмотрел на майора, вскочил и убежал во тьму.

— Я не знаю, говорил ли вам Корвин, — начал Роман, — Но за последнюю тысячу лет было всего несколько десятилетий, когда на Земле не было войны. Все остальное время кто-то с кем-то… — Роман осекся, когда Денис толкнул его в бок.

— Не беспокойтесь, я уже понял это. – Варон грустно смотрел в огонь. – Я прошу прощения за Дорна, он более впечатлительный. Мне и правда очень тяжело осознавать то, что я сейчас узнал. Возможно, люди не могут без войны. В конце концов, кто я такой, чтобы судить целую цивилизацию. Тем более, что тысячу лет назад Сталлионград тоже воевал с принцессой Селестией.

— Правда? – удивился Денис. – Я думал, у вас тут тишь да благодать.

— Это было очень давно, и тогда произошли многие знаменательные события. Бой длился всего один день, и этот бой до сих пор с ужасом вспоминают в Эквестрии. – Варон говорил тихо, его голос дрожал. Он немного помолчал и продолжил: — Всего один день той войны на нашей памяти, но до сих пор страх не оставил нас. Я не знаю, что должно случиться, чтобы заставить бояться человека, если вы так спокойно говорите о бесконечной войне за последнюю тысячу лет.

Все помолчали, Сергей встал и подбросил дров в костер, отчего искры веселым роем взмыли к небесам.

— Надо бы сходить за Дорном. – сказал майор.

— А кто ж его теперь тут найдет? – ответил Серега.

— Он скоро вернется. – сказал Варон. – Дайте ему немного времени.

Костер разгорался больше от новой порции хвороста, луна поднялась выше и теперь покрывала верхушки деревьев своим серебристым сиянием.

— Я уже и забыл когда вот так сидел и смотрел на звезды у костра. – мечтательно протянул Степан Петрович.

— А я часто ночевал на природе. – сказал Серега. – летом с ребятами часто ходили в походы в лес.

— А я только раз был в походе. – улыбнулся Роман. – Ездили как-то на рыбалку.

— И что поймали? – оживился майор.

— Да ничего не поймали. Все обдулись пивом, потеряли три удочки и порвали палатку. – Роман смутился, когда майор и Денис начали ржать.

— Так ты рыбу ловить не умеешь? – смеялся майор.

— Ну как, умею. Умел. В детстве ловил. А что? – Роману не понравился такой оборот.

— Так, это надо исправлять, где такое видано, чтобы молодежь рыбу не умела ловить? – майор загорелся идеей быстро всех научить удить рыбу. – А ты, Серега, умеешь?

— Ну, ловил пару раз… — Сережу тоже смутило то, что он не умел удить рыбу.

— Так, все, решено. Что скажешь, братва, научим молодежь? – майор встал и потянулся.

— Отчего же не научить. – Степан Петрович усмехнулся в усы и сел поближе к костру.

— Варон, где тут у вас рыба ловится? – Денис тоже загорелся рыбалкой.

— В дальнем озере много рыбы. Но я не знаю, какими снастями пользуются люди…

— Тащи что есть, а там разберемся! – майор довольно похаживал возле костра и потирал ладони. – Заодно на завтрак свежей ухи сделаем. Ты, Варон, ел настоящую русскую уху? А?

— В нашей кухне есть рецепты рыбного супа, но не уверен…

— Вот видишь, и не пробовал. Да ты тогда вообще ничего слаще редьки не ел! — майор перестал ходить около костра и снова сел. – Вот завтра и попробуешь. Если не понравится – можешь тогда лягнуть меня с бок. – майор дотянулся и до Варона, и тоже хлопнул того по спине.

— Хорошо, попробую обязательно. – он смущенно улыбнулся и дернулся, когда ладонь майора шлепнулась по спине. Больно ему не было, и он подумал, что это такой у людей обычай завершать фразы. В это время в свете костра появился Дорн. Было видно, что он плакал, потому что морда была влажной.

— Дорн, иди-ка сюда. – сказал Денис. – Иди-иди, не бойся. Садись вот тут, все хорошо. Хорошо?

— Да, я в порядке. Простите, просто…

— Да все нормально, братишка. – Денис положил руку на голову Дорна. – Все хоккей, завтра тебя ухой накормим, и все сразу в радужных тонах увидишь.

Прикосновение человека успокоило Дорна.

— Что за уха? – он поднял глаза.

— Я вижу, ты не в курсе? – Денис потрепал серую гриву на голове жеребца и сказал: — Завтра утром идем на рыбалку. Если хочешь – идем с нами.

— Да? – Дорн ободрился. – Конечно, я пойду. Если можно.

— Все, решено. Завтра, как только рассвет – все и пойдем. Кто возражает? – Степан Петрович оглядел всех и пыхнул трубкой. – Ну вот, все за. Кстати, Рома, расскажи нам что-то об этой гармонии, за которой пошел Корвин. Ты что-то знаешь?

— Да, в мультике очень много о них говорилось.

— О них? – переспросил Денис.

— Да, эти Элементы гармонии – центральные персонажи. Вернее, не сами элементы, а пони, которые их использовали.

— А что такое мультик? – встрял Варон.

— Ну, это анимированное изображение… динамическая картинка… — Рома пытался подобрать понятные слова для пони, потому что Варон только пожимал плечами. – Фильмы у вас есть? – наконец нашелся Рома.

— Да, этот жанр искусства у нас присутствует.

— Мультик – это фильм, только нарисованный.

— Интересное решение, – удивился Варон. – Тогда можно нарисовать то, чего на самом деле не было?

— Точно. Можно нарисовать что угодно. – подтвердил Серега. – Трансформеров, там суперменов всяких… — пони недоуменно на него уставились.

— Это он про примеры вымышленных персонажей. – объяснил Рома. – Вы их не знаете. Так вот, в мультике, про который я говорю, показывалась Эквестрия, похожая на вашу. Корвин сказал, что мультик довольно точно ее описывает.

— Невероятно. – удивился Варон.

— Ты про элементы давай. – направил Степан Петрович.

— Да, про элементы. Это шесть молодых кобылок пони из города Понивилль… — и Рома начал детально описывать все, что он знал. Серега еще раз подбросил хвороста, вспыхнувший костер осветил изумленные морды Варона и Дорна.

Твайлайт и Рарити молча смотрели на меня секунд двадцать.

— Добрый вечер, поняши. Мне нужна ваша помощь. – они все так же были неподвижны.

— Пошел вон. – размеренно сказала Твайлайт после большой паузы.

— Я никуда не уйду.

— Убирайся прочь, или я позову стражников. – Твайлайт начала раздражаться.

— Полегче, дорогуша. – Рарити толкнула подругу. – Может, у него ч… — она осеклась, когда фиолетовая единорожка злобно посмотрела не нее.

— Зови стражников. Но я никуда не уйду, пока мы не поговорим.

— Поговорим? – она телепортировалась из-за стола и встала прямо передо мной. – Поговорим?! – ее глаза яростно сверкали. – Я не желаю говорить с таким облезлым вруном как ты!

— Я не врал тебе, Твайлайт.

— Да ну! А Луна говорит иначе. Ты выгораживал Калаша и его противозаконные эксперименты! Ты говорил, что никакой магии и никаких секретов, ты врал мне и усыпил мою бдительность! Теперь что-то странное происходит в Кантерлоте. Селестия успокаивает меня, но я знаю, что что-то неладное, и твой любимый Калаш в этом как-то замешан. – Она приблизилась вплотную.

— Я не врал тебе про Калаша. Он действительно ничего не знал о магических блоках в проекте.

— Не ври мне! – взвизгнула единорожка и телепортировалась наверх лестницы. – Уходи, или я закричу! — и она побежала наверх с спальню, захлопнув дверь.

— Слушай, я понимаю, что просто так ты бы не пришел, но, может, сейчас не лучшее время? – Рарити осторожно поднялась.

— Я не уйду, пока мы не поговорим.

— Хм… знаешь, давай пройдемся немного по улице и оставим ее до утра. Можешь заночевать у меня в бутике, а утром придем к ней вместе. Идет? – Рарити допила чай и уже направилась к двери.

— Нет, Рарити, говорить я буду сейчас.

— Это действительно так важно? – спросил Спайк.

— Да, очень.

— Давайте тогда напишем письмо Селестии, Твайлайт послушается совета принцессы. – дракончик уже нашел где-то перо и бумагу и даже написал половину текста.

— Нет, Спайк. Решение должны принять вы сами. Рарити, ты можешь собрать тут носителей Элементов Гармонии? – я посмотрел на нее. Ее ухоженная грива качнулась.

— Слушай, сейчас уже поздно. Давай, может, утром? – ее голубые глаза просительно заблестели.

— Это действительно важно. Я прошу тебя, Рарити, приведи всех сюда. – я посмотрел в эти глаза пристально и хладнокровно. Она поняла, что маневр попрошайки не удался.

— Ты и впрямь просто полная неожиданность и непредсказуемость. Серьезно, я совершенно не знаю чего от тебя ждать в следующую минуту. Вдруг ты превратишься в Дискорда и начнешь свои глупые игры? – она отвела взгляд.

— Рарити, ты знаешь, что это не так. – я перевел взгляд на дверь вверху лестницы. – Я пока поговорю с Твайлайт.

— Ладно, дорогуша. Вы тут это, без глупостей, ладно? Спайки, идем со мной. – она обеспокоенно посмотрела на меня, подняла магией и посадила себе на спину Спайка и выбежала в дверь.

— Твайлайт, выходи. – громко сказал я. Ответа не последовало. Мой рог засветился, и дверь спальни слетела с петель. Через долю секунды единорожка появилась в проходе с растрепанной гривой.

— Стража! Стража! – закричала она.

— Стража тебя не услышит. – сказал я медленно.

— Да что тебе от меня нужно? Чего ты прицепился? – она обреченно села в дверях.

— Твайлайт, давай просто поговорим.

— Я тебе все равно не поверю.

— Твайлайт, я действительно скрыл от тебя часть информации по моей установке и препятствовал твоим исследованиям, но я не врал тебе. Калаш ничего не знал о моих истинных целях.

— Неважно. Можешь выгораживать его сколько угодно – принцесса Луна разберется со всем. Селестия говорит мне в письмах, что все в порядке, но Луну она точно послушает, и скоро твоего любимого Калаша возьмут как следует. – она говорила тихо и ровно.

— Нет, Калаша уже никто не возьмет. Он умер позавчера вечером. – Единорожка посмотрела на меня с удивлением. – Этот проект был не столько его, сколько моим. Да, я скрывал его и от тебя, и от Селестии. Луна там ничего не найдет. Прости, но это было действительно важно.

— Так все это – твоя затея?

— Да.

— Я немедленно расскажу Селестии! Даже не знаю, что она с тобой сделает. – в ее глазах промелькнул испуг.

— И что же за злодейство я, по твоему, совершил? Скажи, Твайлайт! – мой голос стал грозным. – Что я сделал плохого?

Она задумалась, но страх в ее глазах не исчез.

— Я не знаю, но Селестию это волновало. Я все напишу ей, как только Спайк будет здесь. Пусть она принимает решение. – Твайлайт опустила голову и засопела.

— Селестия не ответит. – Твайлайт из-под лоба взглянула на меня.

— Что значит, не ответит? Ты наложил заклятие на Спайка?

— Нет. Селестия сейчас… Она сейчас болеет. И не может ответить тебе или кому либо. – я знал, что она не поверит.

— Ты врешь как всегда, Корвин. Врешь и не краснеешь. Сегодня утром я получила ее письмо. – ее глаза снова наполнились злобой.

— Это было письмо не от Селестии. Это письмо – подделка, и я могу тебе процитировать все письма, которые ты получила с того момента, как Селестия заперлась во дворце на совещание. Это не совещание, она серьезно болеет. И не может ни с кем общаться. Когда придет Спайк, я могу прислать тебе десяток «писем от Селестии». Мы заботились о том, чтобы ты не беспокоилась.

— Это ложь! Этого не может быть! – она разгневано начала бить копытами, в глазах ее появились слезы.

— Послушай, скоро принцесса выздоровеет, и мы обязательно ей все расскажем. Но сейчас мне нужна ваша помощь.

— Нет! Нет, уходи! – она начала выхватывать книги с полок и бросать в меня. Книги ударялись в мою голову, спину, бока, но я продолжал стоять. Тогда она подняла чайник со стола, и метнула в меня что есть силы. Я знал, что нужно остаться на месте, это должно сработать. Чайник с грохотом разбился о мою голову, и один из осколков оставил на левой щеке в дополнение в первому, еще и второй широкий разрез. Я закрыл глаза и припал на колено, из раны обильно потекла кровь. Когда я открыл глаза, Твайлайт стояла посреди комнаты с раскрытыми глазами, из которых катились слезы. Ее губы дрожали. Я медленно подошел к ней, оставляя на полу след из капель своей крови, обнял и прижал к себе. Сначала она вырывалась, но потом положила голову мне на плечо и начала громко реветь. Через несколько минут она успокоилась, и лишь изредка всхлипывала.

— Прости меня, Твайлайт. Я не хотел причинять тебе боль. – я старался говорить как можно нежнее. – Так вышло. Ты очень хорошая, и мне очень жаль, что так получилось.

В ответ она прижалась сильнее. Все, думаю, хватит. Я снял с плеча Твайлайт правую переднюю ногу и поставил на пол, опустив голову.

— Извини меня. Хорошо? – я почти перешел на шепот.

— Да. – так же тихо сказала она.

Тогда я отошел и отвернулся, пряча разрезанную часть лица. Кровь залила всю шею, так что спрятать не получилось.

— Подожди, — сказала она. – Нужно обработать рану.

Я мог заживить рану самостоятельно, но решил дать ей похлопотать над этим. Это увеличит уровень ее доверия ко мне и вероятность позитивного ответа на просьбу.

— Теперь у тебя будет еще один шрам. – она незаметно улыбнулась, закончив обработку и наложив пластырь. – Получится крест. Знаешь, будет даже красиво.

— Надеюсь, ты не станешь увлекаться, украшая меня таким образом? – я сморщился, пытаясь улыбнуться с разрезанной щекой. Твайлайт улыбнулась шире.

— Ну вот, ты снова веселый и добрый. Почему же ты тогда был таким страшным и чужим?

— Работа такая. – я поднялся и пошел в спальню чтобы посмотреть в зеркало что получилось. За дверью послышался цокот копыт и нервные голоса. Через мгновение в дверь начали заходить пони, озираясь на разгром внутри. Флаттершай вскрикнула, увидев кровь на полу.

— У вас тут все нормально? – спросила Деши. – Ты что, убила его? – обратилась она к Твайлайт.

— Этого вы не дождетесь. – я высунул голову из спальни и начал спускаться. Твайлайт опустила голову и посмотрела на друзей.

— Так, вижу, вы помирились. – звонко объявила Рарити. – Ну что ж, хорошо. А теперь, мистер Корвин, надеюсь, вы потрудитесь объясниться?

— Конечно. Будьте добры, присаживайтесь. Где-нибудь тут, где поменьше хлама.

— Ну вот, снова все тут надо убирать. – бурчал Спайк.

Когда все были готовы слушать, я начал:

— Мне нужна будет помощь Элементов гармонии. Дело чрезвычайной важности, и Селестия с Луной в него не посвящены. Не то, чтобы это было такой уж тайной, я собирался предоставить им общую информацию, но после операции. Дело в том, что информация, которую они могли бы узнать в процессе этой операции, могла бы их серьезно травмировать. Особенно Селестию, ведь у нее очень доброе сердце. Более того, я боялся и боюсь того, что она начнет совершать глупости, когда узнает о страданиях других народов. Дело касается другого мира. Другой планеты и существ, которые ее населяют.

Кобылки нервно переглянулись.

— Ты гонишь. – устало сказала Эппл Джек. Я покосился на нее и продолжал:

— Та установка, которую вы видели в Сталлионграде, нужна мне в действительности для того, чтобы добраться до их планеты. Эти существа – люди, они довольно похожи на нас в своем мышлении, но более агрессивны. Я выбрал пятерых самых развитых людей и доставил их сюда. Мне нужно подготовить их, чтобы они смогли предотвратить беду на своей планете. Но их магические способности заблокированы. Для снятия этой блокировки нужна помощь Элементов гармонии. Я также могу открыть их способности без Элементов, но тогда способности откроются слабо, и они погибнут, растворятся в Пустоте через некоторое время. Если мне не удастся подготовить их или они потерпят неудачу – их цивилизация будет уничтожена.

Я замолчал, ожидая реакции. Все пони ошарашено смотрели на меня.

— Если вы решите помочь, то использовать Элементы гармонии вам будет нужно по своему усмотрению, без ведома Селестии или Луны. Принцессы не должны узнать о людях до того, как операция закончится. Они не должны с ними контактировать, иначе последствия могут быть непредсказуемыми.

— Как же мы достанем Элементы? Они ведь в замке Кантерлота? – заметила Твайлайт.

— За этим дело не станет. – в воздухе над столом появилась шкатулка и медленно опустилась на него. Кобылки подошли, Рарити открыла ларец, и все ахнули.

— Они настоящие… — тихо пропищала Пинки.

— Как ты смог их достать? – удивилась Твайлайт.

— Мои познания и магическая сила значительно выше, чем все, с чем вы сталкивались. – я посмотрел на нее и усмехнулся.

— Так что, ты сильнее Дискорда? И принцессы Селестии? – недоверчиво сказала Деши.

— Да. Но в некоторых вопросах я им уступаю. Я вам обязательно все расскажу, но сейчас я не стану забивать вас лишними сведениями. Подумайте до утра над моей просьбой. Знайте, что принцессы могут разгневаться на вас за использование Элементов без их ведома.

Я встал и повернулся к выходу. Среди поняш поднялся тихий ропот. Твайлайт вскочила и догнала меня.

— Так кто же ты такой, Корвин? Я совсем запуталась. Честно. И я боюсь.

Я снова обнял ее и похлопал по спине:

— Не бойся, все под контролем. Я просто старый безнадежный романтик, который решил спасти мир. – она улыбнулась. – Надеюсь, это у меня получится.

Глава 4 Решение

— И завтра мы идем с ними на рыбалку. Знаешь, они – странные существа. И страшные. Иногда у меня прямо мороз по шкуре от них. А иногда они очень добрые и отзывчивые. Если честно, они очень-очень непредсказуемые. Думаю, ты правильно поступил, что скрыл все от Селестии. – Варон допивал чай.

— Да, очень странные. Я понятия не имею как у них устроена государственность, и как правительство управляет ими. – молвил Дорн.

— Ну, уж как-то выкручиваются, как же без правительства. Хорошо, снасти я приготовил, они практически идентичны нашим, только удилища у них потоньше – чтобы удобно было рукой брать. – я был доволен, что люди хорошо осваиваются.

— А они довольно быстро начали захватывать новые пространства, да? – я улыбнулся и посмотрел на Дорна, который поперхнулся чаем. – За пару свободных часов уже добрались до дальнего озера. Об одном переживаю: кобылки очень эмоционально могут отреагировать на некоторые их особенности. Люди – сложные существа, особенно сейчас. Они полны противоречий. Они способны решиться на величайший героизм и самую низкую подлость в один и тот же день. Думаю, их беда в том, что однажды они променяли справедливость на хлеб и безопасность. Это вызвало цепную реакцию, которая обрушила защитные механизмы их души, и позволила темным силам их поработить.

— На хлеб и безопасность? А разве это тяжело добыть? – хмыкнул Дорн. Я усмехнулся ему.

— Здесь, милые мои помощники, это совершенно легко достать. Даже доставать подчас не требуется. В мире людей все по другому. Огромное количество людей голодает. Прямо сейчас на планете людей голодает более МИЛЛИАРДА человек. Вы представляете себе жизнь, в которой вы только и делаете, что хотите есть? Ты, Дорн, сколько прожил?

— Сорок два года, — дрожащим голосом сказал тот.

— И все эти годы ты ел достаточно?

— Да, конечно. Не всегда то, что мне хотелось, но мне несложно было достать желаемое.

— А теперь представьте себе, ребята, что вы прожили всего двенадцать лет, и за все это время случаи, при которых вы наедались досыта, можно пересчитать по копытам. И вот вы идете, и думаете только о еде, от голода темнеет в глазах, а истощенные ноги насилу вас держат. И тут вы видите немощного старика, у которого есть хлеб. Вы можете отобрать хлеб у старика, и тогда тот умрет, потому что тоже голоден. Вы можете быть благородными и не отнимать, и тогда с высокой долей вероятности умрете сами, причем очень мучительно. – Дорн и Варон смотрели на меня с ужасом. – Что вы выберете в такой ситуации?

Они молчали. Я допил чай.

— И это – одна из самых очевидных и легких нравственных дилемм, которые стоят перед человеком. Про более сложные вещи вроде навязанных желаний, пропаганды и иерархической борьбы я вообще помолчу, потому что вам даже не приходилось с таким сталкиваться и вы не поймете о чем идет речь. Быть человеком – не так просто. Каждый миг вам нужно выбирать между светом и тьмой. Сейчас у них ситуация такая, что выбирая свет, ты обязательно что-то теряешь. Выбирая тьму – можешь что-то обрести. Как тот пример с хлебом и стариком.

Варон и Дорн продолжали молчать.

— А если вы думаете, что я привел вам этот пример как чисто теоретический, то вы сильно заблуждаетесь. – Варон задрожал. – Такое среди людей бывает сплошь и рядом. И знаете, что я вам скажу? – я повысил голос, — Люди частенько выбирают мучительную смерть от голода, предпочитая гибель преступлению, предпочитая справедливость возможности жить. И это – великое чудо людей. Это их самое сильное качество. Это несокрушимая их воля к справедливости. Они называют это качество человечностью.

В воздухе повисла кристальная тишина. Жеребцы не смели ничего сказать, даже дышать громко не смели.

— Идем уже спать, ребята. Завтра вам ни свет ни заря на рыбалку, у меня тоже будет сложный разговор. И помните о том, что я вам сказал, перед тем, как осуждать людей. – я поднялся и пошел к себе.

Утром я ждал кобылок возле Вечнодикого леса. Первой пришла Флаттершай.

— Привет, красавица! – я издали помахал ей. Она, конечно же, смутилась.

— Как спалось?

— Хорошо. – она пригнула голову.

— Позавтракать успела?

— Нет. Извини.

— За что? – я засмеялся.

— Не знаю. – она улыбнулась.

— Ну, раз не завтракала, то вот держи. – я достал из сумки яблоко и поднес магией прямо к ней. – Бери кусай. Поймаешь прямо в воздухе?

Она сначала смутилась, но потом довольно ловко начала есть яблоко.

— Знаешь, ты так мило завтракаешь, что у меня для тебя есть еще одно. Что скажешь? – И я вытащил еще одно яблоко. У нее буквально все получалось очень обворожительно, и я залюбовался. Тем временем подлетела Рейнбоу Деш.

— О, есть яблочки? Кто угощает?

— Медленно, медленно вы, юная леди, летаете. Все яблоки уже съели.

— Это я, что ли, медленно летаю? – засопела Рейнбоу Деш.

— Конечно. Флатти успела раньше тебя, и потому яблоки достались ей. – Деши обиженно посмотрела на желтую подругу, и та смутилась.

— Так она же возле самого дикого леса живет. Че ж ей сюда добираться. Где справедливость – то? – синяя пегаска взмыла вверх к ближайшему облаку и вернулась. Я заметил:

— Вроде и остальные подходят. – на дорожке среди деревьев показались разноцветные поняши. Пинки Пай прыгала впереди. Твайлайт, Рарити и Эппл Джек шли за ней.

— Так, хорошо. Все собрались. И что вы решили? – я осмотрел их всех.

— Мы пока не решили. Ну, не все решили. – сказала Твайлайт. – Рарити и Флаттершай верят тебе. Остальные сомневаются. И я тоже сомневаюсь.

— Понимаю, понимаю. И вы правильно делаете, что сомневаетесь, ведь не каждый же день какой-то чудной тип предлагает спасать чужие планеты? – я расхохотался.

— Это точно. – подтвердила Деши. – Все это стремно выглядит. Не, я ничего не говорю, ты, вроде, и правда непростой чувак и все такое, но все это очень… неожиданно. Вот. – она перестала махать крыльями и опустилась на землю.

— Как твоя щека? – подошла Твайлайт.

— Ты знаешь, скучает по твоему чайнику. А как он поживает? – я подмигнул.

— Да ничего. – она улыбнулась.

— Даже если ты говоришь правду, откуда нам знать, что им стоит помогать. И что они будут делать, когда получат магию? Я правильно поняла? – Эппл Джек вскинула голову, отчего ее длинная коса перекинулась на другую сторону.

— У меня есть предложение. Существа с другой планеты – люди – сейчас находятся недалеко отсюда. Я могу провести вас туда и показать людей. Если будете себя хорошо вести, то даже сможете пообщаться.

Поняши переглянулись.

— Мне что, делать нечего и таскаться где не попадя? У меня на ферме уйма работы. – Эппл Джек фыркнула.

— А я бы посмотрела. – Сказала Флаттершай. – А какие они?

— Похожи на драконов, но чуть выше нас и без хвоста и крыльев. – сказал я.

— И мне тоже интересно. – сказала Твайлайт.

— В общем, делаем так: кто хочет посмотреть людей – за мной. Кто не хочет – может не идти. Только потом не смейте говорить мне, что я врал вам.

Они снова переглянулись.

— Эппл Джек, ну давай сходим. Интересно же. – сказала Рарити.

— Ладно, веди. Только если недолго.

— Подсекай! – майор раз за разом подбегал то к Сереге, то к Роме. Он не столько ловил сам, сколько следил за ловлей своих новых подопечных. Он радовался, когда кто-то из ребят вытаскивал рыбу больше, чем когда вытаскивал сам.

— А тут просто ловить. – Сказал Денис Степану Петровичу. – Рыбы много.

— Да, рыбы тут просто гибель. Кстати, сколько там у нас?

— Больше половины ведра, — сказал Денис, оглядев все емкости и оценив суммарное количество.

— Да вот хватит, наверное? Что скажешь? – Степан Петрович положил на рогачи удочку, которую подхватил мгновение назад, когда принял рябь за поклевку.

— Еще немножко посидим. Солнышко еще не так высоко. Посидим, пока начнет припекать, а так и убежим.

Степан Петрович не ответил, только пыхнул трубкой. Варон сидел рядом и также рыбачил. Рыбак из него был как из сита ведро, и он почти ничего не поймал. Более того, сделать наживку из хлеба ему было довольно проблематично, и он раз за разом просил Дениса ему помочь. Дорн же довольно умело рыбачил, и даже вытащил самую большую рыбу.

— Слышь, Костя! А ты на какой должности был? – громко крикнул Денис. Группа молодежи во главе с майором сидела поодаль.

— Комбат. – майор подошел через некоторое время. – Батальон спецназа.

— Ух ты. Так давай мы тебя комбатом и будет называть? – Денис улыбался до ушей.

— Да называйте. Меня мои так называют уже три года, так что я привык. – майор уже развернулся.

— Странно. Комбат. – проговорил Дорн.

-А что не так? – удивился майор.

— Просто… на языке драконов это означает сражение. – Дорн быстро посмотрел на майора, потом снова на поплавок.

— Это подходит. – рассмеялся майор и ушел к своим. И вовремя: Роме уже порядком надоело рыбачить, и он начал сматывать удочку.

— Э, куда? В озере еще рыба есть. – майор грозно подступил и насупился.

— Ну комбат, хватит уже нам. Я хочу поплавать тут. – Рома просительно уставился на майора. Это помогло, но лишь отчасти.

— Так, еще десять минут ловишь, потом плавай.

Сергей ловил молча, ловить рыбу ему понравилось, хотя везло ему в этом деле гораздо меньше, чем Роме. Тому, как назло, на крючок цеплялась большущая рыба. А вот ему – одна мелюзга. Конечно, может уже говорить, что хватит рыбы.

— Слышь, боец, ты говорил, что чем-то занимался? – майор присел и взял свою удочку. Рыба уже давно объела наживку, поэтому он принялся делать новую.

-Самбо. До армии ходил на каратэ, но там больше криков чем работы. Сложные такие приемы, а толку от них мало. – Серега нехотя вспоминал.

— Это точно. – подтвердил майор. – Вот попал как-то к нам в часть один каратист. А я тогда еще взводом командовал, и в обычных мотострелках. Срочники – слоны и все дела. В общем, прислали его. После присяги стал он взбрыкивать и дедушек не слушаться. Ну, разные случаи бывали, решил я понаблюдать, что ж из этого выйдет. Ну, повертелся, значит, он… опп! – майор подсек хорошенького карасика на полторы ладошки. – Учись, молодежь!

Серега с завистью посмотрел на рыбину.

— Так вот, стал он вертеть вертушки, приемчики всякие показывать и кричать, как это у них заведено, дедушки и испугались. Ну его, думают, в баню, джекичана этого. Неделю целую фраер булки расслаблял, пока не пришел с санчасти дед Вася. Вася ничего об этом не знал, знал только, что молодых прислали. Первым, кого в казарме встретил Вася, как назло оказался каратист. Вася, пользуясь случаем, тут же решил послать каратиста за сигаретами. Он не курил, но с другим заданием не нашелся. Получив отказ, Вася вознамерился восстановить справедливость и тут же подрался с каратистом. В итоге все вертушки и кия ничем не помогли против Васиных плюх. Забавно вышло, да. Вася тогда стал дедом каратиста, и тому сначала очень несладко пришлось. Потом, правда, подружились. Каратист даже учил Васю каратэ с переменным успехом. Они оба с Рязани оказались. Слыхал, после службы они вместе какой-то бизнес открыли. Вот такое каратэ. – закончил майор.

— Интересно. А у нас диаспоры зверствовали, даже офицеров не слушались. – начал вспоминать Серега. – Посбивались в кучки, да так, что кто не в кучке – тот враг для них. Много хлопот мы все от них натерпелись. И, как мы поняли, офицерам запретили как-то этим кучкам противодействовать. У нас одного ротного даже уволили, когда он пытался посадить всю эту кучку в дисбат. Не понимаю, зачем такое указание дают офицерам? – Сергей посмотрел на майора.

— Да, Сереж. Есть беда такая. А зачем – хрен пойму. На политзанятиях нам все уши прожужжали про толерантность. Но беспредел-то ведь пресекать надо? Потому я в спецназ и ушел. Так мне больно было видеть, что наших ребят прессуют ни за что – ни про что, а мы сделать ничего не можем. Да и вы, солдаты, хороши. Чего отпор-то не даете, вас же больше?

— Да не знаю. Как-то все по-разному. За себя каждый, все боятся, хотя по отдельности вроде все смелые ребята. – Серега сдвинул плечами, не зная как выразить словами такую сложную мысль.

— Точно. Разобщение, атомизация. – подхватил Рома.

— Что-что? – не понял майор.

— Атомизация. Раздробление общества для препятствия его мобилизации и структуризации… – начал разъяснять Роман.

— Хватит матюгаться. По человечески скажи. – сказал Константин.

— Если просто, то это когда у каждого хата с краю. Когда человек человеку – волк. Тогда даже небольшая, но хорошо организованная кучка может по очереди нагибать людей. Забирать себе лучшие куски и уничтожать поодиночке. Есть целая наука, которая занимается этим в рамах информационной войны.

— Чего? – не понял Серега.

— Информационной войны. Есть такое дело, когда народ тяжело или невозможно победить силой, то можно постепенно развратить и разрушить его изнутри. – Рома поднял палец вверх.

— Мудрено это все. – протянул майор.

— Десять минут уже прошли. Я пойду купаться. – Роман поднялся и стал сматывать удочку.

— Только подальше заходи, а то всю рыбу распугаешь. – начал бурчать Серега.

— А че тут пугать, я уже всю крупную выловил. –смеялся Рома.

— Они довольно милые. – сказала Рарити.

— И, вроде, спокойные. – подтвердила Деши.

Я стоял с кобылками на противоположной от людей стороне озера. Мы были накрыты маскировочным куполом, чтобы не смущать людей.

— Они постоянно носят одежду? – удивлялась Рарити. – Им, наверное, нужно очень много одежды. Но эта на них какая-то одинаковая.

— Эту одежду сделал я по единому образцу.

— А под одеждой они что, лысые? – Деши разглядывала майора. – Это их командир? Такой большой и мускулистый.

— Они еще не определились четко с руководством, но, я полагаю, руководить ими будет вон тот усатый с трубкой. – я указал на Степана Петровича, который как раз поймал рыбу.

— Он у них самый умный? – предположила Твайлайт.

— Нет. У него самая твердая воля. И он довольно мудр.

— Я думала, что руководить должен самый умный. – Твайлайт посмотрела на меня.

— Далеко не всегда, Твай. Далеко не всегда.

— А они неплохо ловят рыбу. – отметила Эппл Джек. – мне даже есть захотелось.

— Они обещали накормить моих пони русской ухой. Думаю, там хватит всем.

— Это человеческая еда? А нам она подходит? – спросила Пинки.

— Да, вполне.

— До меня доносятся некоторые из их слов. Они что, говорят на нашем языке? – удивился Твайлайт.

— Да. Во Вселенной много языков, и этот – один из самых сложных и распространенных. Мы старались сделать так, чтобы наши языки не особо отличались и вовремя производили синхронизацию.

— Кто это мы? – насупилась Твайлайт.

— Мы – хранители времени. Такая у нас работа. – я улыбнулся ей и показал язык. Это снова рассмешило ее. Она подвинулась ближе.

— Эй, кажется, один из них начал раздеваться. Что это он собирается делать? – обеспокоенно засуетилась Рейнбоу Деш. – Корвин, а че это он?

— Какой белый! – ахнула Флаттершай. – Они все белые?

— Нет, есть и другие расы и цвета. Но среди этой группы белые все.

— Он идет в воду! Они умеют плавать? – бирюзовые зрачки Флаттершай расширились. Человек тем временем начал плыть прямо к нам, причем с приличной для пони скоростью. Поняши молча наблюдали за ним. Твайлайт незаметно подбиралась все ближе ко мне. Хорошо, что она была слева. Когда она уже хотела прикоснуться головой к моей шее, я подставил под ее рог забинтованную щеку, после чего вскинул голову и отпрыгнул.

— Эй, полегче! – проворчал я.

— Ой, извини! Тебе больно? – она покраснела.

— Если не тыкать туда рогом, то нет. – буркнул я, а Рарити уставилась на меня красноречивым вопросительно-укоризненным взглядом. Я не подал виду, что заметил.

— Он скоро будет на нашей стороне. Он нас не увидит? – тихо спросила Пинки Пай.

— Нет, мы невидимы и неслышимы для них.

— У-и-и-и-и! – вдруг закричала Пинки со всей силы и начала подпрыгивать. – Значит, можно кричать и веселиться?

— Да, можно. –сказал я.

— Они так быстро плавают! – удивлялась Флатти.

— Я могу быстрее, — заметила Деши.

Рома тем временем почти доплыл до противоположного берега, и развернулся. Назад он решил не спешить и проплыть в свое удовольствие. Он лег на спину и раскинул руки. Такое красивое и чистое озеро. Зеленые деревья и ласковый ветер. Ряби почти нет. Вода чистая и голубая, на средине можно видеть каменистое дно и веселые стайки рыбок, а глубина тут метров десять – пятнадцать. Он еще не купался в таких красивых водоемах. Вокруг Киева вся природа засрана, воды рек и озер мутные. Толпы горланящих людей, особенно на выходных. Горы мусора, пластика и стекла, бутылок, оставленные пьяным и не очень быдлом, которое потом само же режет о стекло ноги, а потом искренне возмущается тому, что какой-то урод тут намусорил. Пьяные компании с бесстыжими давалками, которые искренне считают себя порядочными просто потому, что «все так делают». Удастся ли им исправить все это, даже с пресловутыми суперспособностями? Они же не будут патрулировать каждый уголок и ловить за руку пьяных обывателей, которые бросают мусор где попало. А ведь каждая такая пластиковая бутылка – очередная капля в чашу загрязнения, и кто его знает, когда эта чаша переполнится, и ядовитые потоки хлынут через край? Зычный голос майора оторвал Рому от тяжелых мыслей.

— Эй, Ихтиандр! Уже сворачиваемся!

— Какое у него красивое имя! – воскликнула Рарити. – Ихтиандр… Ихтиандр. – повторяла она, смакуя имя на все лады.

Рома поднял голову с воды и обеспокоенно посмотрел в то место, где стояли поняши, словно почувствовал чье-то присутствие. Потом он развернулся и поплыл к остальным.

— Так что мы решаем? – заговорила Рарити.

— Нам нужно посовещаться. Ты не против? – обратилась ко мне Твайлайт.

— Конечно нет. Я подойду к вам через полчаса. Хватит ли вам времени?

— Да, вполне.

Люди за это время уже успели почистить рыбу, и теперь разводили костер. Варить уху собрался Константин, сейчас он колдовал над рыбой и гонял Варона за продуктами. Веселый гомон предвкушения ухи стоял возле беседки.

— Мы хотим поговорить с людьми. – сказала Твайлайт, когда я подошел.

— Разумеется, я проведу вас. Но хочу предупредить, что некоторые сведения о мире людей могут сделать вам больно.

— Хватит пугать, мы тут уже все пуганные. – Эппл Джек не терпелось.

— Глаза закрывай! Глаза закрой! – поучал майор Рому, который пытался раздуть огонь. В ответ на это костер обдавал Романа клубами дыма, от дыма слезились глаза, но закрыть их он не мог: на него уставилась Твайлайт Спаркл. Рома также уставился на нее и закаменел все в той же нелепой позе на четвереньках. Постепенно все начали обращать внимание на подошедших разноцветных поняш и разговоры затихли.

— А, вы, наверное, носители Элементов гармонии? – первым нашелся Степан Петрович и подошел к кобылкам. – Очень рады вас видеть, вы как раз подоспели к ухе. Что скажешь, Костя?

— Нам нужен котел побольше! – весело отозвался майор и вернулся к рыбе, тем не менее с интересом разглядывая кобылок. Рома нашел в себе силы подняться, и теперь он смотрел на Твайлайт сверху вниз. Видимо, они решили поиграть в гляделки.

— Мы очень, очень польщены вашим визитом. – Денис подошел к поняшам, и они обратили внимание на него. – Меня зовут Денис, и я согласен стать вашим проводником в нашем тесном мужском коллективе. Вот это представительный мужчина – это Степан Петрович. У него фирменные усы и он любит курить трубку.

Степан Петрович кивнул и пыхнул трубкой.

— Меня вы уже знаете, я тот еще перец, это – Рома, и он, к слову, знает о вас почти все! – кобылки удивились, а Рома покраснел. – Это – Сергей, лихой донской казак, степной орел и все такое, а вот эта грозная боевая машина…

— Эй, полегче! – улыбнулся майор.

– …это Константин, но он предпочитает, чтобы его звали комбат. Сейчас он приготовит нам самую лучшую уху, которую только видела Эквестрия! – все с удивлением смотрели на Дениса, который неожиданно превратился в Цицерона и диктора футбольного матча одновременно.

— Э… Хм, простите, но я далеко не все поняла из того, что вы говорили… — начала Твайлайт.

— Это совсем необязательно, ведь мы в любое время готовы растолковать вам все, что пожелаете. Но главное, что вы должны понять, так это то, что мы вам всем безумно рады! – Денис не врал. Люди уже начали переживать, что Элементы гармонии откажутся помочь, и им придется сделать нелегкий выбор. Когда команда людей увидела поняш, настроение у них значительно улучшилось.

— Спасибо, конечно, за радушный прием… — Твайлайт даже смутилась такой неожиданно позитивной реакции людей.

— А когда будет готова лучшая уха в Эквестрии? – подпрыгнула Пинки и вдруг появилась рядом с майором, от чего тот отшатнулся.

— Эм… полчаса, не больше. – выдавил тот из себя, когда на него уставились огромные голубые глаза розовой кудряшки. Она немедленно схватила кусочек морковки и начала хрумать, улыбаясь и тряся своими кудряшками в такт. Майор заворожено смотрел на Пинки, а та по очереди брала кусочки морковки и жевала их.

— Что ж, может, вы тоже представитесь? – предложил я.

— О, конечно. Простите, просто все так неожиданно, не сочтите за грубость. Я – Рарити, Элемент щедрости. – она грациозно поклонилась, ее вычурная грива качнулась вслед за ней.

— Я Пинки Пай, — подскочила Пинки, которая снова была в толпе поняш. Она уже успела съесть всю морковку, и майор принялся чистить еще. – Я – Элемент радости, я обожаю вечеринки и всякое веселье! – и она снова прыгнула.

— Эппл Джек. Элемент честности. – она махнула хвостом, щелкнув им в воздухе.

— Рейнбоу Деш, Элемент верности и самый крутой пилот в Эквестрии. – надулась Деши, зависнув над землей.

— Твайлайт Спаркл. Я – Элемент магии, личная ученица принцессы Селестии. – единорожка поклонилась. Флаттершай молча смотрела на людей.

— А тебя как зовут, малышка? – спросил Денис.

— Это Флаттершай, Элемент доброты. Она стесняется. – подлетела Деши.

— Ну вот и познакомились. Прошу к столу. – резюмировал Степан Петрович.

— Да, присаживайтесь. Уха скоро будет, пока перекусим по легкому. Ромчик, Сереж, рассадите дам. – Денис почувствовал напряжение и пытался разгладить его всеми силами.

Парни неуверенно переглянулись и показали поняшам на беседку. Те молча пошли к ней. Только Пинки вертелась около майора, выхватывая куски. Думаю, они поладят.

Пони сели на лавочку и повисла неловкая тишина. Денис пытался шутить, но шутки не вызывали усмешки у кобылок. Степан Петрович напрягся.

— А как вы собираетесь разрешить тот самый кризис, который случился на вашей планете? – спросила Твайлайт после некоторых раздумий.

— Ну как, навести шороху и установить нормальный порядок вещей. – сказал Степан Петрович. Пони подумали.

— Что значит навести шороху? – осведомилась Деши.

— Вы будете убивать? — Эппл Джек сказала слова, которые у всех вертелись на языке. Флаттершай вздрогнула.

— Не без этого. – пыхнул трубкой Степан Петрович после некоторой паузы.

— Вы будете устанавливать новую правду кровью других, да? – Твайлайт нахмурилась. – А кому эта новая правда будет не по душе? Если кто-то будет стоять у вас на пути просто потому, что не будет осведомлен?

— Или будет действовать не по своей воле? – включилась Рарити.

— К сожалению, сроки решения проблемы сильно сжаты, и мы довольно ограничены в выборе методов. Сложные времена – сложный выбор. – Денис присел на скамейку напротив поняш.

— У вас что, действительно все так плохо? – нахмурилась Деши.

— Разные люди бывают. – Начал Денис. – Есть такие уроды, оставить в живых которых – преступление.

— С чего вы взяли, что вы – другие? – Эппл Джек опустила глаза. – Откуда вы можете знать, что поступаете правильно?

— Мы это можем только предполагать. – сказал Степан Петрович. – Если хотите знать мои планы, то я скажу вам честно: после преодоления кризиса и перехвата власти лично я приложу все усилия чтобы наказать мерзавцев, из-за которых мой народ оказался в столь плачевном состоянии. И мне будет плевать, осознавали они или нет, по своей ли воле действовали или их заставили. – его серые глаза блеснули, а Сергей и Рома с опаской уставились на Степана Петровича. Повисла пауза.

— Я не могу помогать тем, кто намерен убивать. – тихо сказала Твайлайт и встала из-за стола.

— Сахарок? – покосилась на нее Эппл Джек.

— Но ведь иногда нет другого способа победить зло! – решительно встрял Рома, который до этого говорить не решался. Твайлайт посмотрела на него и отвернулась.

— Я не могу помогать тем, кто будет убивать. – тихо повторила она и пошла прочь. Я не стал ее останавливать. Пинки старательно делала вид, что не слушает разговор, и только быстрые косые взгляды выдавали ее интерес. Степан Петрович отвернулся и смотрел на огонь. Он уже пару минут назад понял, что Элементы не станут помогать.

— Твайлайт! – закричала Деши.

— Уха скоро будет готова, — подошел майор. – Знаете что, лошадки? Думайте себе что хотите и пойте свои веселые песенки, но жизнь у нас несколько сложнее, чем то, к чему вы привыкли. Я не бегал от смерти раньше, и не стану бежать теперь. Я убивал, и я защищал тех, кто мне дорог. Мои ребята считали меня героем. Журналисты и правозащитники считали меня убийцей. Родные просто любили меня и ждали моих писем.

Он замолчал, а Флаттершай начала плакать.

— Корвин, если они не хотят помочь, то делай то, что ты там говорил с пустотой, и начинаем работать. Я слыхал о переселении душ, но не верил в это. Я всегда думал, что если умру, то с концами. Какая же мне разница, сейчас это будет или десятилетием позже. Я буду защищать тех, кто мне дорог, это мой долг, и я не могу иначе. Пускай меня снова назовут убийцей, преступником и палачом. Пусть на мою могилу высыпают телеги помоев. Такой уж я человек. Приготовьте место для ухи – она уже подоспела. Сейчас я принесу. – и он ушел к огню.

— Я тоже согласен на ритуал. – немного погодя начал Рома. – Сколько себя помню, я хотел бороться со злом. Но у меня никогда не было сил, чтобы бросить вызов могущественным темным силам. Я мог только смотреть новости, читать аналитику и скрипеть зубами. Я знал, что нужно делать, но никогда у меня не было возможности сделать то, что нужно. Я боюсь смерти, но я не стану отступать. Один мой прадед погиб, защищая Киев. Второй погиб в Сталинграде. Третий – подо Ржевом. Все они пали героями, чтобы мог родиться и жить я. Они дали мне шанс все исправить, и я использую этот шанс, чего бы мне это не стоило.

Пони с ужасом слушали такие слова.

— Все, что я любил, сейчас сползает в задницу. Моя родина стала донором для целой стаи паразитов. – Денис сидел за столом и вертел ложкой. – Эта свора шакалов грабит мою родину и все остальное, взамен засыпая ее водкой и наркотиками. Я видел целое поколение, которое загнулось от безнадеги. Мои леса, мои поля, наши недра – все уничтожается на корню. Всю мою жизнь я хотел видеть добрых и веселых людей на улицах, заботливых чиновников, честных предпринимателей. Но вместо этого видел лишь злобу и ненависть власть имущих, страдания и трусость всех остальных. Сейчас, когда угроза нависла над всем, что мне дорого, надо всем, что и есть я сам — я не стану прятаться. Пусть я уйду в пустоту навсегда, но я хочу, чтобы осталось все то, о чем я мечтал. – Денис встал и пошел помогать майору с ухой. Говорить начал Сергей. Слова давались ему очень тяжело, в горле стоял ком:

— С детства я боролся с несправедливостью. Где боялся, где нет. Многие называли меня дураком, и с друзьями я не мог ужиться. Все они были мелкими и ненастоящими. Я не терпел двуличия или трусости, поэтому чаще был одиночкой. Те, за кого я вступался, предавали меня, как только моя помощь им была неинтересна. Я мало что понимаю на этом свете, я мало жил и немного видел. Но здесь я вижу то, что всегда хотел. Я вижу настоящих людей, я вижу тех, кого всегда хотел называть друзьями. Мы очень мало знакомы, и они, возможно, никогда не станут считать меня своим другом. Но я хочу, чтобы они считали, и я доверяю им. Если они идут в пустоту навеки – я пойду за ними без сожалений. — он прервался, в глазах его были слезы. Дорн тоже начал плакать, Пинки внимательно следила за беседкой, хоть и стояла возле котла. Степан Петрович набивал трубку новой порцией табака. Он степенно и размеренно разжег ее и обвел взглядом всех присутствующих:

— Полагаю, что я выражу общее мнение в том, что с помощью Элементов, или без, но наша миссия должна быть продолжена. – Степан Петрович покурил трубку и продолжил. – Так уж вышло, что в своей жизни я всегда руководил. Даже в армии с первых дней мне пришлось принять сержантскую должность, так уж получилось. Я всегда дорожил своими людьми и не жалел себя ради них. Даже тогда, когда я волею судьбы попал в этот чудный мир, я пребывал в сражении за своих подчиненных, и мне грозила гибель. Я не боялся умереть, я всегда боялся только подвести тех, кто доверился мне. Я поставил на кон свою жизнь ради заурядного молокозавода, который мне было все равно не спасти. Неужели я пожалею себя ради всего человечества?

Да, сейчас люди мелочны, глупы и невежественны, их сердца заполнены завистью и злобой, но ведь они не всегда были такими! Они умирали без страха на полях сражений, они отдавали последнее своим близким, они рисковали жизнью ради того, во что верили всем сердцем.

Пойду ли я в пустоту? Сейчас, когда я услышал слова тех людей, кто делит со мной этот стол, я снова горд за человечество. Я буду ходить в пустоту хоть тысячу раз. Мы готовы к ритуалу, Корвин. Вам, поняши, надеюсь, понравится уха. А после продолжайте веселиться. Надеюсь, все у вас будет хорошо.

— А вот и уха подоспела! – сказал Денис. Они вместе с Константином принесли большой казан и поставили его рядом со столом. Завтрак прошел почти без разговоров. Уха была восхитительной, но никто не ощущал этого чудесного вкуса. Я был в тихом шоке от слов людей.

Глава 5 Путь Пустоты

— Кто будет первым?

Я с ужасом думал о том, что мне нужно сделать. Мне предстояло уничтожить пятерых лучших из человеческой цивилизации. За это мне сладко не придется: совет наверняка изгонит меня, или заточит в унылое местечко на пару тысяч лет. Или вообще переведут управлять безжизненной каменной планетой. Но не это главное. Мне предстояло уничтожить чужой разум. Мне предстояло уничтожить то, ради чего старались многие великие демиурги. Похоронить их труды. И похоронить истинную жизнь.

Знаете, когда умирает биологическая единица, то дух всегда продолжает жить. Даже поглощение паразитом – это не смерть. Даже тогда у вас будет выход. Но после принудительной связи с Пустотой дороги назад уже не будет. Я удивился такому быстрому и легкому решению людей. Они наверняка даже не осознавали, на что согласились. После того, как пятеро носителей элементов ушли, я долго разъяснял людям последствия такого шага, но разубедить их было невозможно.

Уничтожение разума...

Все живущие сознательно или подсознательно понимают, что их биологическое тело – лишь временная форма, что их жизнь не прекратиться с приходом тела в негодность. Они могут подкреплять свои ощущения всякими религиозными традициями. Могут даже отрицать, ссылаясь на отсутствие доказательств, но они всегда чувствуют то, что не прекратят существовать. Их страх умереть – лишь результат работы инстинкта и страх неизвестного. Их жаль и тоска – следствие привязанности к привычному порядку вещей. Даже я, имея привязанности, тоскую по ушедшим, хоть и знаю, что они всегда будут, и мы еще встретимся.

Я еще дважды говорил с Твайлайт, но было бесполезно. Упрямая дура! В последний раз я ей так и сказал. Убивать они будут, видишь ли. Не это ее мотивировало отказать. Я знал, почему именно она не хочет помочь. И не жестокость людей ее смутила. «Убивать будут...»

Но ведь никакой разум не перестанет от этого существовать! А вот они...

Комок стоял в моем горле и всего меня трясло. Мне предстояло погубить настоящую жизнь. Мне предстояло стать убийцей, настоящим убийцей. Убить тех, кто более других достоин жить. Их мечты прекрасны, их побуждения вдохновляют самих богов, их творческий порыв не знает границ! Я чувствовал произведения, созданные этими духами ранее, их жажду нового и прекрасного. Я понимал, что они способны создать еще множество творений, увидеть и познать неведомую и полную интересных вещей Вселенную. Мне предстояло оборвать их полет.

Мне... Мне, а не им, предстояло убивать!

Мне предстояло стать тем, кто собьет молодого пегаса, который сегодня лишь стал на крыло и только попробовал вкус полета. Безумный штопор его последним будет виражом. Мне предстояло убить поэта, что понял суть стиха и замысел масштабный только начал воплощать. Убить музыканта, который лишь вчера сумел в экстазе с музыкою слиться, и стать единым целым с ней, симфонию великую в уме составив. Убить отцов, чьи дети не родятся. Убить мечты. Убить...

— Я первым буду. – майор встал из-за стола и подошел ко мне. – Мож, это... Палку, может, в зубы? Ну, чтоб не поломать? Ведь будет больно?

Я вздрогнул. Люди смотрели на меня, но страха в их глазах я не видел. Поняши были не очень разговорчивыми. Кроме Пинки. Похоже, они неплохо поладили с майором. Пинки все время порывалась помогать ему с ухой, не знаю, то ли хотела побыстрее попробовать, то ли и вправду хотела хоть чем-то помочь. Под конец Константин, кажется, перестал шарахаться от норовившей выскочить где ни попадя Пинки Пай, и даже начал вполне успешно ей руководить. В качестве поощрения почесал за левым ушком.

— Нет, физической боли не будет. Лучше перед процессом развести костер. И подготовтесь. Может, попробуем еще раз обратиться к носителям Элементов? Я проведу вас к ним, поговорим с каждой в отдельности? – я говорил эти слова твердо, но скорее для себя, чем для них. У меня все еще теплилась надежда, что мне не придется убивать. Убивать по-настоящему.

— Корвин, не будем терять времени. Мы понимаем, что это – огромная ответственность для вас, но мы не можем поставить весь наш мир под удар из-за своего малодушия. Я полагаю, разговоры будет малопродуктивными. – Степан Петрович говорил медленно и уверенно. – Если Элементы гармонии не стали слушать даже вас, то наши слова их точно не убедят.

— До сих пор не могу поверить, что они отказались помочь. – я смотрел вдаль. За прекрасной зеленой лужайкой начиналась березовая дубрава с редкими молодыми соснами. Солнце так красиво играло лучами меж их еще не очень густых крон. Ренбоу Деш вышла из-за стола совсем не такой, какой села. Дерзкая пегаска с вызовом заглядывала в глаза людей поначалу, но боялась поднять их, когда пришла пора прощаться. Рарити, похоже, забыла свои манеры и постоянно чесала нос. Или делала вид, что чесала.

— Мы не виним ни вас, ни их. – Денис подошел и положил руку на мою спину. – Рома рассказал нам о вашем мире, жестокость для вас в новинку, тем более, что носители Элементов – девушки. То есть, кобылки. Или как там у вас это называется. Мы благодарны вам, что вы оказываете помощь нам и нашему миру.

— Да. Сконцентрируемся на этой задаче. Давайте будем делать то, что даст результат. Лучше делать хуже, но с результатом, чем лучше, но без него. – черная трубка снова выпустила облачко дыма, выгодно подчеркнув слова своего владельца.

— Хорошо. За раз я смогу присоединить к Пустоте двоих, после этого мне нужен будет отдых пару часов. До вечера завершим соединение, и завтра начнем практическое изучение магии. – люди стояли расслабленно, но я чувствовал их решимость. Дорн и Варон безучастно убирали посуду. Похоже, они также были шокированы отказом помочь, но не вмешивались в разговор. Эппл Джек все время пыталась заговорить за столом, но замолкала, ловя на себе взгляды людей. Флаттершай, как ни странно, была наиболее смелой в конце, и довольно решительно поглядывала на подруг. Интересно, что она им скажет. Впрочем, не важно.

— Я буду вторым, — Роман поднял руку.

— Слышь – ко, молодежь, не беги вперед паровоза. Не говорили, что-ль, что старших надо пропускать? Денис, давай на пару вперед пойдем. – майор опустил руку Ромы и потрепал его волосы.

— Есть, трщ комбат! – Денис охотно согласился оставить молодых на потом. – А ты не зыркай, все там будем. – сказал он Роме улыбаясь. Степан Петрович перехватил взгляд Дениса и улыбнулся одними глазами. Этот похвальный взгляд мигом вселил уверенность в Дениса.

— Приготовьте костер. – сказал я.

— Салаги, что непонятно? – майор насупился, и Роман с Серегой поплелись собирать хворост.

— Не могу ее нигде найти. В библиотеке нет, в ратуше тоже. Сверху не видно. – Деши переводила дух у колодца во дворе Флаттершай. – Наверное, где-то на ярмарке. Где ей еще быть?

На дворе были только Рарити и сама Флатти. Эппл Джек ушла на ферму чтобы нести товар на ярмарку, Пинки куда-то ускакала. Твайлайт ушла с концами.

— Мы должны поговорить с ней! – Флаттершай не унималась. – Поищи еще.

— Пойдем и мы на ярмарку, она там наверняка будет, тем более, что она организовывает литературную часть программы. – Рарити поправила прическу и посмотрела на Флаттершай.

— Да, идем туда. Роджер, ты остаешься за главного. Морковку можешь таскать из огорода. – белый кролик кивнул и закрыл дверь дома. – Ну Деши, ну поищи еще.

— Ладно, ладно. Уже лечу. Уф... – хлопки голубых крыльев заглушили вздох Рейнбоу Деш.

Двое человек сидели предо мной. Остальные расположились поодаль и наблюдали. Я призвал Пустоту. Я ворвался в реальность, где все было только здесь и сейчас. У Пустоты нет ни прошлого, ни будущего. Только здесь и сейчас. Только настоящее, которое существует.

Мой разум еще несколько минут делал попытки определить верх и низ, и стать на этот «низ» ногами. Но у меня не было ног, я был лишь точкой, ничем и всем. Разум привык осознавать тело и позиционировать себя относительно его, и часто новички делают ошибки из-за этой привычки разума. Необычная легкость наполняла меня, я был словно воздушным. На самом деле я просто перестал ощущать тело, и все сигналы, которые оповещали меня о гравитации, давлении воздуха, состоянии организма просто перестали поступать. Я дал время разуму привыкнуть к Пустоте, и уверенными, уже до автоматизма заученными упражнениями отучил себя мыслить и чувствовать категориями с позиции материального тела.

Уже не сновали мысли из слов. В пустоте все мысли – только образы. Один-единственный образ может содержать информацию, для описания которой потребуются многие тома печатного текста. И эти образы неслись плавно и ненавязчиво. Сначала я позволил им плыть так, как им хотелось. Они меняли друг друга как в калейдоскопе: какой-то образ дикой планеты, красивая лужайка с неведомыми зверушками, жующими красную листву на синих деревьях, огромный кристалл сапфира и его причудливая кристаллическая решетка, план-проект давно забытого механизма, весь процесс его сборки, эксплуатации и утилизации, еще одна унылая, покрытая шрамами литосферных разрывов планета. Я почему-то зацепился за этот образ так, как, бывает, цепляешься одеждой за дверную ручку, внезапно дергаясь и прерывая движение, и Пустота услужливо выудила огромное количество связанных с ним и подобных образов.

Эта планета мне знакома. Да, эта моя родина, планета Амбер. Тут уже нет величественных городов с дерзкими высокими башнями, так любимыми аликорнами. Нет тут даже атмосферы. Вся поверхность стала черной и плоской, лишь несколько хребтов и разломов концентрическими кругами опоясывают некогда живой и цветной мир. Они появились тогда, когда литосферные плиты раскрошились и ушли под магму, и планета в считанные часы превратилась в раскаленный шар, как во времена своей юности. Несколько судорожных рывков в агонии умирающего ядра планеты привели к образованию этих хребтов и разломов. Лишь одна небольшая площадка отличается от равномерной глади застывшей магмы – те самые поющие горы, так любимые мною.

Именно в этих горах, которые мы называли Хрустальными, я впервые раскрыл свои крылья навстречу ветру. Мой брат Эрик учил меня летать. Тогда он еще не был таким угрюмым, как сейчас. Тогда он был веселым, и часто любил подшутить надо мной в полете. Но я быстро обучался, и мы соревновались с ним на равных меж кристальных заснеженных хребтов и зеленых бескрайних равнин между ними. Огромная сопка посреди гор была нашим любимым обзорным пунктом, и мы там часто отдыхали, разгорячив свои крылья. На этой сопке я открыл свои чувства Даре. А пред тем заставил Хрустальный перевал исполнить ей мою сонату верности. Она ничего не ответила тогда, лишь улыбнулась еле заметно. Рассвет удивил нас необычной двойной радугой, и мы просто смотрели на это чудо, прижавшись друг к другу на морозном воздухе кристальной чистоты, смахивая мелкие снежинки с ушей, потряхивая ими.

В этих горах совет решал что делать после катастрофы. Это место было защищено планетарными щитами, и потому уцелело. Виндиго заключили сделку с какими-то паразитами высокого уровня, лордами темного техно-мира. Они не могли взять нас хитростью, поэтому прибегли к грубой силе. Эти паразиты с чужого кластера, просто привели к нам несколько боевых кораблей и ударили планету сдвоенной циклонной торпедой. Первый заряд пробил оболочку планеты, второй дошел до ядра и разорвал его в щепки. Цепная реакция практически мгновенно превратила планету в раскаленный шар. Нас приютила новая планета, и мы получили еще один шанс. Совет запретил расследование инцидента, во всем обвинив нас, аликорнов. Думаю, совет был прав.

Мы бежали от войны, но она настигла наших потомков. Каждый раз, убегая от своего страха, ты встретишься с ним, но он будет более сильным. Каждый раз, отклоняя вызов судьбы, прячешься, уходишь десятой дорогой только для того лишь, чтобы в конце этой дороги снова прийти к этому вызову, который будет еще опаснее предыдущего. Решение всегда придется принимать, и чем дольше нерешительность, тем хуже. Всегда Пустота поставит тебе выбор: сражайся, и можешь умереть, или беги – и живи. Какое-то время. Но оно не бесконечно, а выбор, страх и сражение – неизбежны. Страх придется побеждать.

Имеешь два пути победы над страхом.

Имя первого из путей – Безумие. Откажись от осознания. Откажись от понимания. Придумай свой мир и подмени им реальность. Или откажись от воображения и ограничь свое ощущение до ощущения примитивной дискретной логической машины. Такие находились и находятся. Безумие может наделить силой победить страх, но цена этой силы – отчужденность. Безумие толкает объявить войну всему, что не есть Я, и с каждым новым поверженным врагом это Я все меньше. Оно мельчает и усыхает, пока не осознает себя ничтожеством. И тогда для того, кто поддался безумию, останется только ненависть и отчаяние.

Имя второго пути – Отвага. Трусы утверждают, что она то же, что и безумие. Но принцип отваги диаметрально противоположен безумию. Цель безумия – одиночество. Цель отваги – единение. Осознавший единство побеждает страх. Тот, кто един с товарищами, тот заполняет себя любовью и надеждой, и чем больше единых, тем более величественной стает личность. Трусы утверждают, что в отваге нет ничего необычного. И они правы. Именно поэтому отвага есть у каждого.

Я упорядочил течение образов. Я сконцентрировался на двух духах предо мной и прикоснулся к ним. Они напряжены. Я вызвал диаграмму единения. Их отвага станет ключом к Пустоте. Отвагой они победили страх, и Пустота покорна станет им. Я проверил каждую линию и узел диаграммы и начал вдыхать в нее свою силу. Диаграмма осветилась розовым сиянием. В Пустоте пошла вибрация. Узловые точки по краям диаграммы позиционировались на координатах духов людей и окрасились в разные цвета. Дух Константина Василевского вибрировал коричнево-оранжевым цветом, дух Дениса Курбатова – ярко-зеленым. Роман имел синий цвет духа, Сергей – ярко-красный цвет. Степан Петрович свой дух окрасил в мерно-белый цвет, который иногда переливался всеми цветами спектра.

Духи двух людей уже прочно заняли места в узлах диаграммы, и я все более разгонял ее мощь. Эта мощь вытягивала цвет души людей, окрашивая свою структуру в их цвета. И вот пришла пора, когда духи вошли в резонанс и отринули страх. Я видел все пространство сразу, без деления на секторы, и диаграмма единения, вибрируя и искажаясь в гранях, начала расти и заполнять собою все ощущаемое пространство. Вот все пространство вокруг стало цветным, оранжевый и зеленый смешались в нем в причудливой спирали, и наступил момент. Я отринул от себя сущность диаграммы и ударил Пустоту в точку, в которой образовалась брешь. Брешь в Иномирье, которое поглощает свет души. Нельзя концентрировать свое внимание на этой бреши, иначе весь твой разум без остатка уйдет в Иномирье, и ты исчезнешь. Так, как эти обреченные.

Я направил диаграмму в брешь, и та с дикой силой сжалась, увлекая за собой души несчастных. Пространство схлопнулось и замкнулось на само себя, свернувшись на 360 градусов в дикую, неестественную сингулярность. Кусок пространства просто перестал существовать в этой Вселенной.

Прошло несколько мучительно долгих мгновений – может, миллиарды лет, а может доли секунды, и пространство отрыгнуло два одиноких цветных огонька, и этот плевок разошелся по всей Пустоте резкими колючими волнами, оповещая Вселенную о жертве обреченных. Тела требовали свои души, и Иномирье неохотно оставило добычу на время, подчиняясь неписанным и неведомым мне Законам, установленным создателями Вселенной. Пустота подождет. Пустота умеет ждать. Для Пустоты время не имеет значения.

______________________________________

Майор сидел на траве, скрестив ноги по-турецки. У него это получалось не очень хорошо, ведь ноги у него были огромными. Денис же этот трюк проделал очень ловко. Константин закрыл глаза и попытался не думать ни о чем. Ага, конечно, вот просто возьми и не думай ни о чем. Как назло, в голову начали ломиться самые разные и не связанные друг с другом мысли, толкаясь и гудя, как пассажиры метро в час-пик. Зачем-то еще и догола раздеться нужно было. Хорошо, хоть этих двух жеребцов отправили отсюдова. Майор с раздражением ловил их взгляды на себе, когда они вчера купались в озере. В принципе, ему было чем похвалиться в бане перед мужиками. И перед бабами тоже, хе-хе. Но ведь они, вроде, кони, и сравнение достоинств с конским было явно неутешительным. Хотя, они ведь не настоящие кони, а маленькие, да еще и какие-то короткие, так что, может, еще и потягаемся? А черт их знает с их стандартами, но в грязь лицом ударить не хотелось.

«Тьфу ты, блин!» — мысленно выругал себя Константин. Тут с ним невесть что сделать собираются, а он затеял игру «У кого длиннее». Да сколько в спортзал не ходи, у негра, блин, длиннее!

И мысли эти. Это как про слона: вот скажут тебе не думать про слона, и, как назло, только про одного слона и думать будешь. «Закрыть глаза и ни о чем не думать. Не думать. Не думать, блин.»

Так, что-то холодно тут становится. Хорошо хоть костер развели, нужно было ближе к нему сесть. Так, где этот костер? Константин попробовал открыть глаза, но вокруг было все так же темно. Он испугался и попытался протереть глаза, но рука не поднялась. И другая тоже.

Страшно. Он не ощущал рук. Он вообще ничего не ощущал, как будто спал. Как страшный сон, когда пытаешься что-то сделать, но ничего не слушается. Когда хочешь убежать, но ноги словно вязнут в густом киселе. Хочется закричать, но кричать было нечем. Вообще ничего, только одни мысли и темнота вокруг. Но что-то ведь было, он ведь чувствовал себя, ощущал, что он есть и существует.

Страх сковал все, что осталось от человека. Мороз, дикий мороз схватил и не отпускал. Но ведь не было ничего – ни рук, ни ног, ни туловища, что же могло мерзнуть? Отчего же так холодно?!

Вся его сущность покрылась этим морозом. Он не понимал. Ничего не понимал, только чувствовал, что куда-то перемещается.

«Ну, нет ничего, ну и что с того? Я мыслю и понимаю, значит, я все-таки есть, даже без всего остального? Или нет? И что за дела тут с этим бл..дским морозом, батареи, что-ли, поставить нельзя?». Постепенно он пытался управлять свои положением в темноте. Но куда направиться? Вперед? Назад? «И где вообще тут перед или зад? Или верх?». Страх покидал его, уступая место любопытству.

«А как там Денис? Ему тоже так холодно, или, может, у него там наоборот жара? Хотя, нет, костер ведь разожгли, значит, тут везде такой морозище, прям как на Крещение. Помню, как первый свой раз купался в проруби на Крещение. Эх, и страху было, а все чего же? Здорово только. В первые мгновения только шок небольшой, а потом так хорошо, а потом завернутся в одеяло, да чайку в предбаннике. Батя, травник знатный в деревне, чай отменный у него. Да в баньке веничком, а потом еще раз в прорубь!». Константин ощутил какие-то вибрации, но чем он ощутил, не мог понять как ни старался.

«Не, в баню обязательно нужно после этого. Интересно, у них тута есть бани? Или они вылизываются как кошки? Хотя нет, полотенца у них есть, значит, не вылизываются. Или таки да?». Вибрации усиливались, но сам он был неподвижен. Блин, и чем же тут все ощущается? И мороз этот совсем жуткий стал.

«Значит, уйду навсегда. Ну и ладушки, хоть холодрыга эта не будет задалбывать. Надеюсь, успеем. Не, перед тем как уйду, в баню нужно кровь из носу. Так, где мой нос, а? Вертайте уже, супостаты.» Страх окончательно оставил майора, и мысли о теплой бане и веничке заполнили собою все. Он уже не ощущал холода. Вернее, ощущал, но не обращал на него внимания. Он обращал внимание только на горячий веник в своем воображении и теплый, душистый пар с раскаленных камней. Пустота больше его не отвлекала, он диктовал ей условия, а не она ему.

«И веничков обязательно нужно три на рыло: дубовый, березовый и еловый, чтобы.... А.... Куда?... Туда?... Куда это «туда?» — он почувствовал, как его с нечеловеческой силой рвануло куда-то в темноту, но в ней было что-то. Тоже темное и непонятное, но не темнота. И не пустота. Что-то... Что-то, где нет даже... пустоты? Его тянуло туда, и он не понимал ничего. Сейчас, вот уже оно. Что «оно»? Или не «оно»? Ах...

Он отключился. Он перестал быть. Он стал ничем. Он перестал сознавать и понимать. Он перестал ощущать. Он исчез.

Но... он был?

Сознание вернулось так же резко, как и пропало. «Глаза... Они вернулись? Или нет? Как-то странно они смотрят. Не могу понять в какую сторону. И не моргают. Так, куда я смотрю-то?» Он видел пустоту вокруг, но всю и сразу. Пустота больше не была для него тьмой. Он видел ее, и все, что в ней.

«Что это за зеленый шарик вдали? Ой, а чего это он уже рядом, как это я тут оказался? Или это он тут оказался?» Майор ничего не понимал, и лишь судорожно переводил свое внимание с одного объекта на другой, и Пустота услужливо приближала или удаляла их.

«Мороз. Мороз тут так и не убрали. Батареи тута надо...» — и Пустота немедленно вызвала и поставила перед ним образ батареи. Старой, чугунной, с облезлой краской, к образу которой он привык в своей школе. Это была «его» батарея, его ватага в школе почти каждую зимнюю перемену собиралась у этой громадной, сваренной из немыслимого количества секций, батареи. Каждый раз, когда он говорил или слышал о батарее, в его сознании возникал именно этот образ. Но тут все оборвалось, Пустота сжалась и разлетелась на мелкую пыль вокруг, а его самого словно потянули вниз сорванной со стопора могучей пружиной. Вниз, тут есть низ! Он во что-то ударился и упал на спину. Мороз и тут не отпустил его. Он открыл глаза и увидел небо.

Он снова видел и слышал так, как привык за свою жизнь. К нему подбежал Сергей и помогал подняться. Холодно. Вся его кожа покрыта инеем. Он сел и посмотрел на Дениса. Тому помогал Роман, и бедняга тоже был седым от мороза. Его волосы буквально покрылись снежинками, как елка зимой. Майор провел рукой по волосам. Тоже иний. Деды Морозы, блин. Была бы борода, можно было сказать, что она из ваты. Еще чего-то вспомнилось про подарки и горбатых представителей сексуальных меньшинств, прямо как в поговорке. Или песенке?

Я очень устал. Открыть путь в Иномирье, да еще и отправить туда кого-то – сложная и трудоемкая задача даже для существа высокого уровня. А помня то, что я еще и воплощен в живом теле, то силы на это нужно просто немерено. Люди уже помогли своим подняться и сесть около костра. Костер согрел их тела.

— Ну как там? – с волнением дознавался Рома. – Что там видели?

— Чертей со сковородками. Они сказали, что тебя дожидаются. – смеялся Денис.

— Ага. А нас они не захотели, даже в специальный холодильник посадили чтобы не опалить ненароком. Вишь, все морозом покрылись. – Константин поддерживал шутки, чтобы не дать шанса страху.

— Вы очень хорошо прошли это испытание. Ваша цивилизация будет гордиться вами. Я горжусь вами. Вы принесли самую большую жертву, которая только возможна. – Я говорил твердо, но сил у меня было мало. И настроение ни к Дискорду.

Я – убийца. Я убил их. Сейчас они смеются и шутят, но они уже там. Рано или поздно, как только их тела не смогут больше их держать, Пустота возьмет то, что отныне принадлежит только ей. И они уйдут. Навсегда. Из-за меня. Мне было так больно. Я принес их в жертву, чтобы дать шанс тем, кто вскоре даже не вспомнит о подвиге Великих Безымянных. Тех, кто отринул самого себя ради других.

А ведь как много их было у людей. На полях сражений. У станков в холодных цехах. С серпом под палящим солнцем. «...но мы держим рубежи: мы сражаемся отважно.» Мне пришла на ум незамысловатая песенка из памяти майора, которую тот любил петь своим солдатам в редкие часы отдыха и безопасности.

Люди так легко забывают своих героев. Тех, кому обязаны жизнью. Некоторые государства с помпой отмечают героические подвиги, но почти никто не бывает искренним на этих мероприятиях. Редко у кого в последние времена ёкнет сердце, когда он пройдет мимо могилы или памятной доски героев. Только тот, кто помнит, кто был там, подойдет к этим могилам. Он не станет делать это на публике, он не захочет рассказывать другим то, что видел ТАМ. И лишь редкий человек увидит ветерана возле могилы своих братьев. Потому что они оживают, и снова травят свои, уже набившие оскомину бородатые анекдоты, когда он вспоминает их. Люди еще не научились ценить то, что имеют. Этот урок у них еще впереди.

А сейчас эти двое принесли самую великую жертву, которую только возможно. Они пожертвовали самих себя, и мне стало очень обидно оттого, что этой жертвы люди еще очень долгое время не смогут оценить. Да и сами герои еще не поняли, ЧТО он положили на алтарь судьбы.

— Мне нужно пять часов отдыха, после этого мы сможем продолжить. Пока отдыхайте. Третий заход будет ночью. А сейчас мне нужна полная отключка. Варон останется за старшего в это время. Советую вам отдохнуть после ритуала. – я развернулся и пошел в комплекс. Люди молча проводили меня взглядом.

В беседке сидели и пили чай трое: Степан Петрович, Константин и Денис. Романа и Сергея они отправили за хворостом для следующего костра.

— Страшно прямо жуть. Еще таких ужасов не видал. Я будто умер. – Денис пыхтел над чашкой чая.

— Молодых жалко. Совсем ведь жизни не пробовали. А тут такое. – Степан Петрович был без своей, уже ставшей традиционной, трубки.

— Да, я бы не хотел, чтобы ребята прошли через это. Может, втроем справимся? – майор вопросительно посмотрел на Степана Петровича.

— Мы будем использовать все предоставленные возможности по максимуму, и это не обсуждается. Жалко ребят, но что же остальные? Двоих пожалеем, а целый мир пусть уж как-нибудь выкручивается? – Степан говорил тихо.

Все помолчали некоторое время, а Денис резюмировал:

— Жизнь – жестокая штука. Всякий, кто рожден, смерти не минует. Так уж все устроено.

— И все-таки я склонен полагать, что Корвин не напрасно думал еще раз поговорить с носителями Элементов. Некоторые из них вполне позитивно отозвались о просьбе. – Степан Петрович снова потянулся за трубкой и стал ее набивать.

— Да почти все. Белая сразу соглашалась. Розовую я бы тоже уболтал. Желтая тоже была, в принципе, не против, может, надавить на нее немного. – майор начал прикидывать варианты.

— Да, разноцветная тоже начала ломаться. Ее тоже можно додавить. Насчет ковбойши – не знаю. Но, думается, она пойдет за большинством. Наша главная проблема – фиолетовая. И еще большая проблема в том, что она у них, похоже, главная. – Денис так же живо анализировал ситуацию.

Степан Петрович довольно запыхтел трубкой:

— Да, все верно понимаете, мужики. Но главная проблема не в этом. Проблема в том, что они все – бабы. И у них тут, вроде, матриархат или что-то в этом роде. Правят две королевы...

— Принцессы. – поправил Денис.

— Ну да, принцессы. Самые мощные устройства – тоже у баб. Вернее, у девок. Мужикам было бы проще все объяснить: они толкуют по сути. А бабу только авторитет убедить может. Улавливаете?

— Кто ж знает, что у них тут в авторитете? Или кто? – майор задумчиво вертел чашку с травяным чаем.

— Ну, у этой фиолетовой – Селестия. Или как там ее? – Степан Петрович вопросительно посмотрел на Дениса.

— Да, Селестия. – подтвердил тот.

— Чем она знаменита?

— Солнцем и Луной вертит не хуже заправского цыгана. Колдует все подряд. Ну, и здоровенная по их меркам. – Денис припоминал, что знает о Селестии. Пока немного. — Да, Солнцем и Луной мы не повертим. Или нужно вызывать сюда еще целый цыганский табор.

— Может, просто надавить? Прессинг, так сказать? Настращать ее до усрачки и натравить остальных на нее? – майор прикидывал те методы укрощения строптивых, которые ему были известны.

— На жалость надавить? — Денис перебирал варианты. – Дорн! Эй, Дорн, поди-ка сюда. Где Варон?

Жеребец, проходивший по поляне, направился к беседке.

— Он помогает с хворостом ребятам. – сказал он по пришествии.

— Ты что-то знаешь про эту, которая ушла утром раньше остальных? – Денис повернулся к жеребцу.

— Вы про Твайлайт Спаркл? – осведомился Дорн.

— Да, про нее самую. – нетерпеливо выпалил майор.

— Кое-что знаю.

— А про принцессу Селестию? – Денис так же быстро включился в допрос.

— Знаю очень много. А что именно вас интересует?

— Нас интересует их характер. Что они за люди... вернее, пони, чем дышат и все такое. Знаешь это? – Степан Петрович пристально смотрел на Дорна.

— Эммм... Кое-что знаю. А зачем вам это?..

Степан Петрович бесцеремонно перебил:

— Нужно. Не уходи. Так, ребята, план такой: следующим на очереди буду я один, молодежь останется напоследок. Итого у нас есть часов десять. Уже меньше, кстати. Вы должны найти эту Твайлу, или как ее там, и убедить ее помочь нам.

— А как же мы туда пойдем? Силовое поле, и все такое? – спросил майор.

— Варон остался за старшего. Он нас пропустит. – Денис начал комбинировать. – Но как же мы проберемся к ней? Там ведь целый город, нас засекут и поднимется шумиха.

— Дорн, скажи, вот Корвин мог становится невидимым. Вы можете использовать такую технику? – Степан Петрович соображал быстро.

— Нет, это сложное заклинание.

— А «отвод глаз», там, «скрадывание», «маскировка», или что-то такое знаешь? – майор допивал чай. – Или Варон, может, знает?

— Нет, ничего такого. Хотя, погодите, в студенческие годы мы часто шутили в Филядельфийском университете над кобылками. Один мой однокурсник знал заклинание иллюзии, и я немного пользовался этим заклинанием. Но я уже немного подзабыл...

— Ну так давай вспоминай, дружок, вспоминай. – Степан Петрович властно смотрел на жеребца, и тот даже не посмел перечить. – Сможешь?

— Полагаю, да...

— Полагаешь, или да? – усатый требовал конкретного ответа.

— Да, я смогу. Только заклинание действует всего в десятке метров от меня, вам нельзя будет удалятся дальше.

— Тогда ты пойдешь с нами. – довольно сказал Денис. – Заодно по дороге расскажешь все, что знаешь.

— Но Корвин не давал подобных указаний...

— Слушай, мы уже прошли ритуал, — Денис снова прервал жеребца, — значит, до следующего утра мы тут не особо нужны. Остальные тоже пройдут ритуал независимо от успеха переговоров. Что мы теряем? Ничего, по срокам укладываемся в график. А если все получится, то Корвин тебе только спасибо скажет. Ему эта процедура, похоже, нравится меньше чем нам. Ну и мы в долгу не останемся. Правда, мужики? – Денис посмотрел на майора.

— А то! Не робей, Дорн. Все будет пучком. – подтвердит тот.

— Ну вот и хорошо. Сейчас ты, Дорн, беги за Вароном и веди его сюда. А вы, ребята, готовьтесь. Кстати, что у нас по финансам? В городе без финансов нельзя. – Степан Петрович довольно улыбался в усы.

— Вы имеете в виду деньги? – переспросил жеребец.

— Их, родимые. Есть? – Денис сделал потирающий жест пальцами, понятный людям, но Дорну неизвестный.

— Да, деньги есть. Я возьму с собой достаточную сумму. – Дорн кивнул.

— Так, всем готовиться. – пыхнул трубкой вечный руководитель.

Глава 6 Поэт и солдат

— Скоро закончится лес. Там еще пол километра, и начнется город. Вы уверены, что не хотите представиться под другими именами? – красный жеребец настороженно водил ушами.

— Нет, не надо. Запутаемся. В Сталлионграде имена похожие есть? – Денис уверенно шагал по тропинке.

— Есть похожие. Но даже там такие имена показались бы странными. – Дорн остановился, увидев кого-то впереди.

— Ничего, где наша не пропадала. А где пропадала – там была не наша.

— Внимание, впереди пони. – предупредил жеребец. Он благоразумно подменил фантомом также и свою внешность, так что поначалу его тоже не узнают.

Впереди и правда кто-то был, но его цвета расплывались среди веток.

— Идем, не останавливаемся. Время не ждет. – майор продолжил движение. Денис положил руку на голову Дорна и увлек его идти дальше. Скоро среди деревьев показалась зебра. Она что-то собирала в кустарнике, укладывая веточки в сумку.

— А ловко они зубами управляются, да? – шепотом сказал Денис майору.

Зебра дернулась и повернула голову в их сторону. Удивительно, как она смогла так далеко их услышать. Она оторвалась от своего дела и рысью понеслась к тропинке. Для человека такая скорость перемещения была просто невероятной. Дорн напрягся. Зекора подскочила и начала безо всякого вступления:

— Отрадно увидеть в лесу жеребцов. Добыча, как водится, любит ловцов. Мне помощь нужна: тяжела моя ноша. До хижины сумки сама не доброшу. Вы мне помогите, снесите их в дом. За это земной мой вам будет поклон.

— Э... Здравствуйте. – Денису было непривычно, что ему смотрят не в глаза, а куда-то в живот. Вместо человека зебра видела жеребца, который повторял по возможности движения Дениса. Естественно, голова фантомного жеребца была на уровне солнечного сплетения человека. – Далеко ли нести.

— Мой дом недалече, тропинка ведет, и путник его непременно найдет. – Зекора поняла, что ей помогут, и была тому страшно рада. Она набрала два мешка трав, и еще пару сумок. – Идемте к кусту, там поклажа моя. Мы сможем ее унести без труда.

— Жадность фраера сгубила. – резюмировал майор, видя набитые мешки и сумки. Зекора покосилась на него, но не нашлась что сказать. Видимо, подбирать рифму к слову «фраер» ей еще не приходилось. Впрочем, когда поклажа была разобрана, она все же нашлась:

— Не фраер я, зебра. И женского роду. Мой голос мою подтверждает природу. – она махнула хвостом и пошла вперед. Майор уже собирался сказать что-то о том, что конкретно и окончательно подтверждает принадлежность в мужскому или женскому роду, но Денис перехватил его мысль и посмотрел на него. Видимо, кое-какие врожденные силы Пустота уже начала открывать в нем. Майор осекся и не стал ничего говорить. Через пару минут Зекора снова начала:

— Зекора зовут меня. В этом лесу живу и настойки поняшам несу. Вы мне помогли, благодарна безмерно. Имен ваших знать я хотела бы верно. – она повернулась через плечо и оглядела идущих сзади. Нести мешки в руках было неудобно, и мужики закинули их себе на плечи. Зекора видела мешки, поддерживаемые магией на соответственной высоте. Она удивлялась, но расспрашивать не стала.

— Меня зовут Денис, на всех смотрю сверху-вниз . Этот жеребчик – Дорн, у него есть дядя Борн. А этот громила – Комбат, спорить с ним сам черт не рад. – улыбаясь, ответил Денис. В нем почему-то тоже проснулся и поэт, и засыпать обратно не собирался. Похоже, ему начинало нравится такое положение вещей, его разум начал работать значительно быстрее. Он решил постебаться с зебры. Дорн с опаской посмотрел на человека, а майор хмыкнул. Зекора ненадолго зависла от обилия незнакомых слов. Видимо, она поняла, что с нее смеются, и решила поддержать игру. Она мало с кем общалась, и поболтать с веселыми жеребцами, да еще и в рифму ей выпадало не часто.

— Откуда вы, пони. Впервые вы здесь? Проездом, иль в граде хотите осесть? – она поравнялась с Денисом и уже с интересом рассматривала своих путников.

— Мы слуги порядка. Мы – воины света.

Хранители истины. Стражи рассвета.

Мы – длань справедливости, карающий меч,

Что силы хаоса был призван рассечь. – Денис навскидку нес пафосные стихи и был в шоке от самого себя. Игра захватила его. Дорн и Константин с ужасом слушали словарное недержание Дениса. Константин уставился на Дениса круглыми, как пятаки, глазами, но тот даже не думал останавливаться:

— Туда, где начнет править бал Сатана,

Туда, где в огне загорится страна,

Туда мы пойдем, и, себя не жалея,

Растопчем ненависти черное семя.

Денис мгновенно охватил свой литературный запас, и закончил стих строками из какого-то мотивационного ролика про войну, который он давненько видел:

Живите свободно, дружны и вольны.

Не надо бояться, что нету стены.

Врагам же склоненных голов не видать,

Когда есть такие как сын и как мать.

После этих слов Денис скорчил подобострастное выражение лица, и фантом повторил такое же, но на понячий манер. Денису даже понравился такой феноменальный талант, который он в себе так неожиданно открыл. Константин был в шоке.

— Пушкин! Не, ну точно Пушкин! – воскликнул он смеясь. Зекора на этот раз зависла надолго. Таких пафосных стихов ей еще не доводилось слышать. Дорн просто молчал и смотрел что ж из этого выйдет. Наконец, Зекора переварила стих и его смысл и снова начала интересоваться, причем еще более активно.

— Вы стражники? Странно, окрасом не те. И много имеете слов в рюкзаке. Вы странно сейчас говорите все это. Не знаю я более странных поэтов. – Зекора осматривала своих путников уж очень пристально. Дорн забеспокоился.

— Далеко еще нести? Мы несколько спешим. – перевел тему майор.

— Еще один поворот вдоль тропы, и дом мой увидите вскорости вы. – Зекора снова ускорила шаг и пошла впереди. Майор подошел к Денису и зашипел:

— Ты чего беса гонишь?

— Да так, прикалываюсь. Извини, Остапа занесло. – Денис хохотнул.

Наконец, груз был сложен возле дома зебры, и команда парламентеров заторопилась дальше. Предложение Зекоры попить чайку вежливо отклонили, сославшись на нехватку времени.

Ну вот, наконец, и лесу конец. Настроение у Дорна улучшилось. Миновав домик Флаттершай, команда двинулась в сторону центра Поннивилля. Повезло: из-за ярмарка на улицах почти никого не было. На перекрестке стояла одинокая единорожка и периодически озиралась вокруг. Заметив трех путников, она побежала им навстречу. Она была нежно-зеленого окраса, с такой же гривой и белой прядью.

— А они и впрямь довольно милые. – тихо сказал Константин Денису. – Детишкам бы понравились. Кстати, давай спросим у нее где тут что.

— Ага. Сейчас.

Единорожка быстро приблизилась.

— Привет. Вы из Филлядельфии? – она беспокойно переминалась. – Понимаю, мой заказ очень необычен, но все другие библиотеки ответили отказом. Я так рада, что вы доставили мне материал. Так трудно найти что-либо по этой теме. Пройдемте ко мне, я приму заказ и рассчитаюсь с вами. Надеюсь, дорога была не утомительной? – она с нескрываемым интересом осматривала сумки Дорна, на глаз прикидывая, сколько там может уместиться.

— Э, простите, барышня. – начал Денис. – Мы тут просто мимо проходили, и ничего не доставляем.

— О, извините. – на ее мордочке проступили грустные черты, а невероятно большие янтарные глаза расширились и опустились. – Простите за беспокойство, просто я очень жду один заказ. Сегодня должна быть доставка, но час назад пришел уже последний поезд из Филлядельфии, и я думала, что курьер заблудился. – она чуть не хныкала от отчаяния. Денис подавил в себе желание погладить ее.

— Малышка, где же ты видела троих курьеров за раз? – ласково начал он. – Курьеры толпами не ходят.

— Ну, или когда целый контейнер нужно допереть. – загудел майор. – Или ты целый контейнер чего-то выписала?

— Нет, нет, что вы. – грустно ответила поняшка. – Только пару книг. Видимо, и эта библиотека ответит мне отказом. Где же мне еще что-то узнать? – она вздохнула и оглядела путников.

— И что за книги ты ищешь? – удивился Денис. – Про НЛО, что-ли?

— Про что, простите? – поняшка сделала голову набок.

— Про НЛО. Как пришельцы прилетают, всех похищают и ставят жууууткие опыты. – Денис состроил гримасу, и фантом повторил ее, смешно прижав уши. Поняшка улыбнулась.

— Ага-ага. И планету хотят захватить. И всех съесть. – подтвердил майор.

— Или поработить. Или поработить, а потом съесть. – Денис снова скорчил гримасу.

— Ха-ха-ха. – Рассмеялась единорожка. – А почему поработить и съесть?

— Ну, наверное потому, что если сначала съесть, то поработить потом уже нельзя будет. – глубокомысленно заключил Денис, ухватив себя за подбородок и посмотрев на небо. Фантом смешно повторил за ним это жест. Единорожка рассмеялась еще больше, в ее янтарных глазах зажглись огоньки.

— А кто вы такие, откуда? – похоже, она уже забыла про книги.

Несмотря на то, что майор ткнул Дениса в бок, тот снова начал гнать беса. Похоже, его начинало прикалывать такое его свойство. И он, составив гордую и пафосную мину и выдержав театральную паузу, начал:

— Мы – странствующие рыцари. Мы – посланники справедливости. Мы помогаем обездоленным и караем нечестивых. Мы всегда спешим на помощь тем, кто в этом нуждается.

Единорожка прыснула и затряслась от смеха. Дорн закрыл глаза и подумал : «И это самые мудрые из людей?»

— Я – лорд степей Денис, герцог Сибири и князь Тюменский. Этот великан – принц Константин, великий воин и герой сражений, устрашитель горных духов. А это – Дорн, наш оруженосец. А ваше имя как, прекрасная незнакомка?

Единорожка боролась со смехом и тщетно уже третий раз пыталась представиться. Наконец, она совладала с собой и выдавила:

— Лира. Совсем как мой кьютимарк.

— Приятно слышать столь неземное имя. Кстати, где все, Лира? – посерьезнел Денис.

— Все на ярмарке. Вы, наверное, тоже туда идете. Ну конечно, сегодня же будет литературные состязания! Вас, наверное, пригласила Твайлайт?

— Да, конечно, нам нужна именно она. – подтвердил Денис безо всяких эмоциональных признаков, хотя все внутри него подскочило. Дорн не совладал с собой и таки подпрыгнул от удивления. «Сумасбродная стратегия с поразительно эффективным результатом...» — только и успел подумать он.

— Только мы не знаем города, Лира. Ты можешь провести нас к ней? – встрял майор.

— Конечно, я с удовольствием провожу вас. Вы, наверное, те самые известные артисты из Сталлионграда, которых грозилась пригласить Твайлайт на собрании литературного кружка! Конечно, как же я сразу не догадалась! – Лира подпрыгнула от радости. – Можно с вами пообщаться?

— Ну, мы, вроде как, уже общаемся. Так что конечно. Идем, Лира. – Денис кивнул головой в сторону центра, и поняшка повела путников вперед, вклинившись по центру.

— Вы знаете, я так много читаю, и уж давно состою в литературном кружке Поннивилля. А раньше была в кружке Кантерлота, до того, как переехала. Когда сюда прибыла Твайлайт, то стало так интересно. Она очень много знает, мы с ней на собраниях постоянно что-то обсуждаем. Особенно стихи...

— Она любит стихи? – воодушевился Денис и переглянулся с Константином.

— О да, у нее целые собрания наших великих поэтов. Но знаете, хоть и нельзя такого говорить, вы, наверное, как артисты и литераторы, обидитесь на меня. Но какая-то вся эта поэзия однообразная и скучная. Этакая бесконечная элегия про чистые ручьи, высокие горы и белых зайчиков. Разве что в древних свитках Эпохи раздора можно найти такие стихи, которые по настоящему берут за душу. В них есть что-то такое...

Я таких свитков видела лишь пару десятков, и это при всем том, что мой отец – хранитель Кантерлотской библиотеки. Он, правда, стихи не очень любит, а вот мама – да. И то так тяжело прочесть стих в этих свитках: наречие старое, и многие метафоры совсем непонятны. Вы, наверное, сейчас обидитесь на меня за то, что я так говорю о наших великих классиках... – она вопросительно посмотрела на Дениса. В этих янтарных глазах был вызов и играли бесенки, Денис был просто заворожен этим взглядом.

— Лира, сколько тебе лет? – изумился Денис.

— Шестнадцать, — хитро улыбнулась она.

— И ты прочла столько литературы к этому времени, и даже изучала древние источники? И книги ищешь по всей стране? – у Дениса округлились глаза. – Да ты прям вундеркинд!

— Что-что? – не поняла поняша.

— Говорю, ты прямо гений. Я просто в шоке! – Денис искренне удивлялся.

— Ну что вы, ни в коей мере, — застеснялась Лира. – Вы еще не знаете про Твайлайт. Вот она – просто ходячая библиотека. И знаете, она разделяет мое мнение о стихах Новой Эпохи. Они такие ску-учные. Вы тоже будете их читать сегодня?

— Стихи мы сегодня обязательно почитаем. Ага. Но скучными они вам точно не покажутся, уж будь уверена, Лира. Ты искала древние стихи в этих всех библиотеках? У нас есть много интересных стихов. – Денис подмигнул поняшке, и та расплылась в улыбке. Денис и майор незаметно переглядывались, и, похоже, план у них вырисовывался похожий. Лира несколько помялась и несколько раз посмотрела на Дениса. А потом она подошла к нему ближе и тихо сказала:

— Вообще-то я искала не стихи. Вы ведь не будете с меня смеяться, если я скажу? – она воровато оглянулась.

— Нет, конечно. Что ты, Лира, как можно смеяться с такой умной и начитанной пони как ты. Ни в коем случае. – Денис также понизил голос. – Говори.

— Я искала... – она еще раз оглянулась чтобы убедиться, что никто не видит и не слышит, — я искала книги о людях. Да, да, не смейтесь. Я нашла информацию о том, что люди были в Эквестрии давным – давно. Вы мне верите?

Дорн закашлялся и начал спотыкаться, но, получив незаметного тумака по ребрам от майора, взял себя в копыта и невозмутимо потопал дальше.

— Лира, то, что я тебе скажу – это тайна. Я могу тебе это сказать только по дружбе, и при условии, что ты никому ничего не расскажешь. – Денис заговорщицки подмигнул. Лира сказала почте шепотом:

— Клянусь, никому-никому!

Денис наклонил голову к ее уху, и фантом сделал так же:

— Мы недавно в древних архивах Сталлионграда наткнулись на книги людей! – Лира чуть не подпрыгнула и навострила уши, — и в этих книгах были человеческие стихи. Именно их мы сегодня будем читать. Только тсссс.... Селестия запретила нам говорить о том, что это стихи людей!

— Я так и знала, что она все скрывает... – глаза Лиры сузились.

— Ты ведь никому не скажешь? – Денис внимательно посмотрел на Лиру.

— Я никому ничего не скажу. А можно я посмотрю на эти книги? Они с вами? – она так смотрела на Дениса, что тот бы не раздумывая отдал бы все книги, если бы они у него были.

— Нельзя, Лира. Все книги людей были изъяты, как только Селестия узнала о них. Я успел прочесть и выучить лишь малую толику из человеческих стихотворений. Сегодня у тебя будет шанс слышать то, что раньше пони никогда не слышали. Только тсссс... Ты обещала молчать. – Денис приложил палец к губам, и фантом повторил этот жест копытом.

— Вот почему я не могу ничего найти в библиотеках. Селестия изымает любую информацию. – Лира насупилась.

— Думаю, у Селестии есть на то основания. – задумчиво сказал Денис.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я имею ввиду то, что Селестия пытается защитить вас от этих знаний.

— Что значит «защитить от знаний»? Разве знания о людях могут представлять для пони какую-то опасность? – Лира фыркнула и посмотрела на Дениса. Тот помолчал, ответил ей тяжелым взглядом и сказал:

— Могут.

— Я тебя не понимаю, Денис. Что ты там прочел? – не унималась Лира.

— Я прочту тебе стихи, и ты поймешь. Ты говорила об Эпохе Раздора и прекрасных стихах, которые были рождены тогда. Я прочту тебе стихи людей, и ты сравнишь их. И тогда ты поймешь ту цену, которую заплатили люди за эту красоту. — Денис вдруг замолчал. Наверное, от только что сам осознал то, что сказал Лире.

Он часто повторял набившую оскомину фразу про то, что искусстве требует жертв. Он впервые понял, КАКИХ ИМЕННО жертв требовало искусство. По его щеке бежала слеза, и фантом повторил ее.

— О... – Лира заметила перемены в голосе Дениса и увидела его слезы. Она была поражена этим разговором, и долго не решалась говорить.

— Прости, я не думала, что это так больно для тебя... – она заглядывала в глаза фантома.

— Нет, все в порядке. Ты тут совершенно ни при чем. – Денис опять подавил настойчивое желание погладить поняшу. – Будь осторожнее с тем, что ты можешь узнать про людей. Лишь теперь я понял, почему Селестия изымает книги. Нельзя, чтобы вы заплатили ту же цену. Она слишком высока. Прости, Лира, давай сменим тему.

— Да, неплохо бы. – заметил Константин. – Вроде, уже близко подошли?

Лира посмотрела на Дениса и прикусила язык. Она обиделась на него.

— Вы думаете, я ребенок, и со мной нужно нянчиться? – она снова фыркнула.

— Нет, Лира. Это... Это тяжело для меня. Надеюсь, ты поймешь. – Денис снова одернул руку, которая уже направилась к гриве Лиры.

— А стихи-то хоть красивые? – вздохнула поняшка.

— Я выбрал лучшие. Обещаю, тебе понравятся. – Денис снова подмигнул ей. Тем временем все четверо вышли на большую площадь, уставленную палатками и другими конструкциями. Шум и гам на площади стояли как обычно на базарах. Крутились какие-то разноцветные карусели, пегасы носились в бреющем полете над площадью.

— Сегодня жарко. Пойдем выпьем сидру. – предложила Лира. Сидр продавала умилительная малютка с роскошным бантом. Рядом сидела ее бабушка и наблюдала за процессом, изредка вмешиваясь, когда у малышки что-то не получалось.

— Мы угощаем. – заявил майор.

— Я уже не ребенок! – запротестовала Лира. – И мы не на свидании!

— Уж не знаю как тут у вас в Поннивилле принято, но у нас жеребец обязан угостить любую сопровождающую его даму. А если она откажется, он имеет право ее лягнуть. Лира, ты ведь не хочешь, чтобы Константин тебя лягнул? – Денис подмигнул ей.

— Интер-р-ресные у вас обычаи, ребятки. Но я не против. Угощайте! – Лира подошла за кружкой. Кружка была меньше стандартной человеческой, грамм на триста. Поэтому Денис с майором заказали себе по две. Малышка пони с бантом смешно дергала за рычаг, и напиток быстро наполнял бокалы. Сверху кружки собиралась ароматная пена. Неожиданно к палатке подошла Эппл Джек.

— Господа, сегодня сидр получился крепче обычного, поэтому будьте осторожны! – она весело посмотрела на подошедших и пошла дальше. Отлично, она не узнала. Когда пришла очередь Дорна забирать свой бокал, он вывалил на прилавок пригоршню увесистых золотых монет. Мужики уставились на гору золота с открытыми ртами. Первым взял себя в руки майор и ткнул Дениса в бок, так как на них уже начали обращать внимание. Они взяли свои бокалы и отошли в сторону. Лира допила свой сидр, отнесла кружку и сказала:

— Ждите здесь, я пока найду Твайлайт. Она тут бегает как угорелая, но я быстро ее поймаю. Только никуда не уходите! – и смешалась с толпой.

— Осторожнее с сидром. – предупредил Дорн. Мужики аккуратно попробовали напиток, потом смелее, а потом и вовсе выпили первый бокал залпом.

— Почти как квас, только яблочный. – удивился Денис.

— А у нас делают похожий на закваске из сухих ржаных корочек. И из березового сока с овсом. Окрошка на таком была бы знатная. – мечтательно протянул Константин и начал вторую кружку.

— Осторожнее, от этого можно опьянеть! – забеспокоился Дорн. Мужики удивленно уставились на него.

— Вы что, реально можете этим ужраться? – удивился Денис. – Да тут пол-оборота максимум. Ну, может, один.

— Как есть, и не больше. – подтвердил майор. Дорн почти ничего не понял из того, что говорили люди. Он сдвинул плечами и начал пить из своего бокала.

— Интересно, если они косеют от кваса, что с ними будет от коньячка или аперитива? – улыбался Денис.

— В говнищу от первой стопки. – безапелляционно заявил майор. – А то и вовсе копыта отбросят. Как говориться, что русскому хорошо, то Дорну смерть. Да? – расхохотался майор, и Дорн покосился на него из-за кружки.

— Кстати, дружище, дай-ка сюда монетку поглядеть. – оживился Денис, допив весь сидр.

— И мне тоже. – майор протянул руку. Дорн вытащил из сумки магией кошелек и дал им по мелкой монете.

— Это что, золото? Реально золото! – вертел монету Денис. – Как думаешь, сколько тут?

— Грамм десять – пятнадцать. А, может, и больше. Ни хрена себе, у них золотишко дешевое. А что можно купить за эту монету? – Константин присвистнул.

— Кружку сидра. – ответил Дорн. Он совершенно не понимал, чему люди удивляются.

— Них..я себе! – не сдержался Денис, вскрикнув. У майора тоже глаза округлились. Проходящие мимо поняши оглянулись на фантом Дениса и смерили его взглядом. Он не обратил на это никакого внимания. – Дорн, а ну дай сюда весь мешок! Давай, сказано!

Жеребец послушно вытащил и отдал кошелек Денису. Тот взвесил в руке и тихо сказал:

— Около киллограма.

Константин удивленно мотал головой. Денис отдал мешок и монету Дорну, и тот начал допытываться:

— А что такое? Что не так?

Денис ответил:

— Дорн, за вот этот мешочек золота у нас можно купить весь такой Поннивилль со всеми его жителями и всеми потрохами, еще и в нагрузку что-то получить.

— Как это вместе с жителями? – не понял Дорн. – А что, жители тоже продаются?

— Проехали, Дорн. Давай-ка лучше еще сидру выпьем, пока суд да дело.

— Мне, наверное, уже хватит. Я уже чувствую, что немного хмелею. Вы точно не боитесь перебрать? – жеребец обеспокоенно озирался.

— Не боись. Это как компот для нас. Лишь бы золота хватило. – майор отрыгнул, и снова троица удостоилась косых взглядов. Тем временем на огороженной площадке раздавался задорный девичий голос.

— Че это там за шум? – насторожился Денис.

— Какой-то конкурс. Ярмарка ведь. Вроде, конкурс сидра. – прислушался Дорн.

— А ну пойдем ближе! – заинтересовался Константин и двинулся в сторону площадки.

— ... не так, как в прошлом году! В этом году Поннивилль точно будет первым! – Эппл Джек распиналась с трибуны и грозилась невидимым оппонентам копытом, рядом с ней сидела представительная серая пони в очках и одобрительно кивала. – Три бочки сидра Поннивилль выставляет для состязания! И защищать честь нашего славного города сегодня, когда сезон сидра в разгаре, будут следующие пони. Поннивилль, встречай своих героев: Тандерлейн!

Толпа одобрительно загудела, и на площадку вылетел черный пегас с белой гривой, постриженной под ирокеза.

— Пинки Пай!

Розовая кудряшка выскочила и встала рядом с пегасом. Эппл Джек еще и еще называла имена участников, бумажки ей приносили и приносили.

— Давай и мы выступим! – загорелся майор. – Мы их перепьем как детей!

— Я не могу, мне стихи еще читать. – отнекивался Денис.

— Ты что, боишься окосеть? – майор хмыкнул.

— Да нет, просто после каждого стиха за сцену бегать неохота.

— А, ну тогда ладно. Где тут запись? – и майор ринулся сквозь толпу. Запись вела та самая серая пони в очках.

— Взнос участника – десять монет.

— Дорн, давай что надо. – И жеребец магией положил кучку монет на стол записи.

— Имя и город? – поинтересовалась пони.

— Комбат из Сталлионграда! – весело сказал майор.

— Ожидайте, вас вызовут. – с улыбкой сказала пони и написала что-то на бумажке, которую передала красной малышке – пегасу.

На площадке собралось уже полтора десятка разноцветных поняш. В толпе мелькала радужная грива Рейнбоу Деш. Она вертелась возле одного места, и Денис углядел рядом с ней Рарити и Флаттершай. «Отлично!» — подумал он.

— ...и последний участник – впервые на нашем конкурсе представитель Сталлионграда – Комбааааат!

Толпа неодобрительно загудела и засвистела. Тут не очень любили сталлионградцев. Майор вышел на средину площадки и стал возле своего стола с номером, на котором стояли бокалы, наполненные сидром. На разливе возле бочек стоял крупный красный жеребец с половиной зеленого яблока на крупе. Столики находились недалеко от места, где стояли Денис и Дорн, поэтому не стоило боятся, что иллюзия прервется.

— Внимание, участники, правила не поменялись. Кто выпьет больше кружек сидра, тот и победил! Кто упал на сено, тот проиграл. Начали!!!

Толпа начала бесноваться и скандировать имена своих претендентов. Столик Пинки Пай стоял рядом со столиком майора, и они шли вровень до пятого бокала, после которого Пинки качнулась, словно подстреленная, и рухнула на сено, заблаговременное расстеленное для этой цели. Толпа завизжала в ужасе.

— Ик.... Скажите... Ик.... Мы раньше не встречались? – Голова Пинки моталась по сену, она дико вращала своими огромными голубыми глазами. Майор только усмехнулся, и сдул пену с шестого бокала.

Вот уже половина участников валялась на сене, к некоторым из них участливо подбегала медсестра в красной шапочке, но потом возвращалась, показывая толпе, что все в порядке.

— Эй, я же просила никуда не уходить! – Лира растолкала толпу и и подошла к ограде. – Это там что, Константин? Он сколько уже выдул? – она с ужасом уставилась на майора, осушавшего бокал за бокалом.

— Не беспокойся за него, мы же сталлионградцы, или где? – смеялся Денис. – Стихи буду рассказывать я, так что все в порядке.

— А, ну тогда ладно. Я нашла Твайлайт, она ждет вас возле сцены, конкурс начнется через пол-часа, вы выступаете последними. Она уже боялась, что вы не придете. С ним точно все будет в порядке?

— Несомненно. Ты его просто не знаешь. Дорн, варежку прикрой. – Денис не переставал смеяться, а у Дорна действительно отвисла челюсть.

Толпа неистовствовала, и дико закричала, когда Тандерлейн рухнул вместе со своим десятым бокалом. Деши обхватила голову передними ногами в взмыла в небо. Вот на площадке осталось только двое – какой-то здоровенный серый единорог из Филлядельфии, и майор. По правилам нужно было стать за один столик, чтобы «смотреть друг другу в глаза», как это объяснила Эппл Джек с трибуны. Константин допивал пятнадцатый бокал и уже испытывал затруднения, но не с опьянением, а с емкостью своего живота. Но поводов для беспокойства не было: последний из могикан шатался и медитировал над недопитым двенадцатым бокалом. Уже третья попытка направить бокал в рот провалилась, и очередная порция сидра разлилась у него на груди. Наконец, в бессильной ярости он хлопнул непокорный бокал об стол, отчего его обдало остатками сидра.

— Вин... л.. Ик... Винил мне... Ик... просто.... Ик.... не поверит – и он шлепнулся навзничь вместе с бокалом, таки поломав его об землю. Константин поднял руку вверх, фантом повторил этот жест, и толпа заревела, приветствуя победителя. Денис перескочил через ограду, увлекая за собой Дорна. Лира зачем-то перескочила за ними.

Они подошли в майору, и Денис спросил:

— Ты как вообще?

— Да все нормуль. Знаешь, что самое смешное? – улыбался майор. – Я вообще-то трезвенник. В смысле, вообще не пью. Разве что квас.

— Тю, а зачем ты тогда поперся сюда? – удивился Денис.

— Квасу на шару выпить. И местных на место поставить. Дорн, пошли забирать награду.

Эппл Джек и серая пони в очках еще что-то там говорили, толпа горестно вздыхала, а Деши, насупившись, злобно смотрела на майора. Когда все закончилось, Дорн спрятал медаль в сумку, и все отошли подальше под дерево.

— Ребята, у вас в Сталлионграде все такие, без крыши? – Лира все еще не могла отойти от потрясения.

— Не, не все. Вот Дорн, например, — нормальный. Да, Дорн? – спросил Денис. Жеребец утвердительно кивнул.

— Ну вот. А вот что касается меня и комбата, то пиши пропало. Крыша улетела напрочь и безвозвратно. Так что вот, ешьте с маслом. – Денис смеялся.

— Ну вы даете. Но вы мне по душе. Даже как-то странно себя чувствую, будто давно вас знаю. – Лира мотнула головой. – Ладно, идем к Твайлайт.

— Ну Твай, ну что нам стоит...

— Нет, я сказала. Флаттершай, перестань доставать. С каких это пор ты стала такая приставучая?

— Я не могу поверить в то, что Тандерлейн проиграл... – Деши грустно летала туда-сюда, и лишь изредка сокрушенно махала передними ногами.

Все поняши из шестерки сидели за столиком в небольшом отдалении перед сценой, где вскоре должен был начаться конкурс. Пинки Пай уже отошла от транса, и просто сидела за столом. Весело ей, кажется, не было.

— Дорогая, может, обратимся к Луне за советом? – Рарити то и дело предлагала какой-то выход.

— Корвин же сказал, что нельзя привлекать сюда принцесс, а то может случиться беда. – Эппл Джек мельком посмотрела на Твайлайт.

— Корвин то, Корвин се... – злобно передразнила ее фиолетовая единорожка. – Сдался вам этот Корвин вместе со своими людьми!

— Но они нуждаются в нашей помощи, дорогая. Ты ведь слышала, что беда грозит всему их народу. – Рарити уже устала от всего этого, но не оставляла надежды.

— Этот старый плут ясно сказал, что они могут обойтись и без нас. Вот пусть и обходятся. Вы сами говорили, что они типа крутые герои и не боятся никаких последствий. Вот пусть и будут героями. – Твайлайт была уже сильно раздражена, она не терпела, когда на нее давили.

— Ты вроде говорила, что он не старый? – удивилась Эппл Джек.

— Заткнись! – зашипела волшебница. – Я не желаю о нем слышать! — ковбойша от неожиданности даже перестала жевать яблоко.

— Но они же... Мы же знаем, что с ними будет, если мы им не поможем? – Флаттершай уже в третий раз приводила все тот же аргумент, но на этот раз Твайлайт была просто в ярости и крикнула без раздумий:

— А ты вообще подумала о том, что мне скажет Принцесса, когда узнает? Что ОНА МНЕ СКАЖЕТ?!! – ее глаза сверкали. Флаттершай вдруг вылетела из-за стола, подлетела прямо к единорожке, уперлась своей мордочкой в ее и зашипела, с каждым словом поднимая голос:

— Так тебе совершенно плевать на то, что будет с теми, кто решил бросить вызов злу, что будет с теми, кто не пожалел себя, тебе плевать на то, правильно или нет ты поступаешь, лишь бы принцесса тебя НЕ РУГАЛА?!! – последнее слово пегаска крикнула с такой силой, что Твайлайт приложила уши. Потом Флаттершай мотнула головой, отстранилась от волшебницы и заплакала. Она поднялась в воздух, и, громко всхлипывая, улетела прочь. Рейнбоу Деш бросилась ее догонять. Остальные поняши молча смотрели на Твайлайт, эта пауза затянулась на долгие минуты.

— Твай...

— Что еще! – накинулась фиолетовая единорожка на Лиру, которая только подошла. Лира отшатнулась:

— Это... Ну, артисты из Сталлионграда, про которых я тебе говорила.

— А, сталлионградцы! – взвилась волшебница. – Как обычно, в последний момент, все сплошь вруны и плуты! Подойти вовремя Партия запретила?

— Я пойду, наверное. – неуверенно промямлила Лира, и бочком покинула взрывоопасное место. Твайлайт посмотрела на нее и немного остыла.

— Там... Там Спайк за кулисами, он вам все расскажет, — и она не глядя махнула копытом в сторону сцены. Троица удалилась, и Твайлайт снова повернулась к подругам. Они молча смотрели кто куда, на нее никто не смотрел. Твайлайт так же молча села за стол и приготовила таблички с оценками.

Начался конкурс, на сцене поняши в одиночку или труппой ставили номера, вели монологи и читали стихи. Твайлайт выслушивала всех их, потому что была в составе жюри. Рейнбоу Деш вернулась вместе с Флаттершай, и они сели за стол. Иногда за столом поняши переговаривались о чем-то несущественном. Наконец, последний участник вышел на сцену. К концу более половины зрителей разошлись кто куда, и уже начался закат.

Глава 7 Путь Гармонии

Спайк стоял на высокой тумбочке, возвышаясь над снующими вокруг него пони, и командовал их движением не хуже заправского регулировщика. Только флажков не хватало.

— Но у меня новая песенка! – белая маленькая единорожка чуть не хныча уставилась на него.

— Уже третья новая песенка с утра? Свитти Бель, я не пущу тебя на сцену без подготовки. И не надо тут плакать. Так, мне пока работать. – быстро добавил он, завидев Дениса, который водил взглядом вокруг. Дракончик несколькими прыжками по спинам поняш добрался до крупа Дорна и уселся на нем как наездник.

— Так, ребята, отойдем. Давайте, давайте. Я – Спайк. Вон туда, где нет пони. – он указал когтистой лапкой на пространство возле сложенных бочек и ящиков у стены дома. Пока они шли, Денис и Константин и интересом рассматривали малыша, а тот в свою очередь рассматривал их. Причем смотрел на людей, а не на фантомы.

— Хорошо, что пришли. Про настоящих артистов можете не беспокоиться: они застряли на предыдущей железнодорожной станции, и прибудут сюда только завтра. Вы пойдете последними, это самое лучшее время, после этого я без труда организую вам встречу с Твайлайт. Чего? – все недоуменно уставились на него.

— А, вы же не в курсе. Я работаю с Корвином, так что без проблем. Я помогал вам с утра, и выпасал за вами весь день. Чего? – люди еще больше удивились.

— Так у вас тут все схвачено? – протянул Денис.

— За все заплачено. – подтвердил Спайк. – Мы всегда пытаемся помочь. Но мы можем помочь лишь тем, кто старается и что-то делает. Так что постарайтесь как следует, а я уж пособлю чем смогу. – он как-то странно посмотрел на Дениса, потом на майора.

— Ты разговариваешь как-то необычно... – начал Денис.

— Для пони? Хе-хе, я же дракон. Ну, типа дракон. Я ответственен за лингвистические сигнальные системы нашего кластера, поэтому держу себя в тонусе и всегда в курсе всех новинок. Так что не ссыте в компот и держите хвост пистолетом, чехлы поснимать и плуги не кидать. – он подмигнул.

— Ну разве что трех корпусные. – хохотнул Денис. Спайк обрадовался:

— И помнить правила проезда перекрестков на БЕЛазе. – он тоже подмигнул Денису и посмотрел на пространство возле сцены, где начиналась какая-то буча. – Так, ребятки, будьте готовы, все будет по высшему классу. А мне пора, а то сейчас там поняхи нахомутают. – он ловко соскочил с Дорна и побежал в центр орущей толпы.

— Дорн, расскажи нам немного о городе Сталлионграде, раз уж мы оттуда. – попросил Денис.

К концу конкурса шестерка поняш просто молча сидела за столом и смотрела выступления. Жюри уже порядком утомилось, ведь полдня сегодня они без перерыва выслушивали креативчик. В жюри кроме Твайлайт входили Лира, Рарити и мэр Поннивилля. Мэр не особо разбиралась в том, что происходило на сцене, просто ставила отметки исходя их своего отношения к выступавшим. Солнце уже начало клониться к закату, и только Спайк был все так же неутомим.

Эппл Джек несколько раз отлучалась по делам, помогая своим собраться после ярмарки. Выторг был хорош, особенно после того, как дерзкий сталлионградец перепил всех, даже известного тусовщика Филлядельфии. Поняши возмутились, и ринулись усиленно «тренироваться» для будущего реванша, быстро опустошив все запасы яблочного напитка.

Флаттершай тоже недавно вернулась из дому, покормив своих зверюшек. Деши иногда вскидывала голову: когда она начинала похрапывать, Рарити толкала ее в бок.

Твайлайт чувствовала себя препаскудно. Она делала вид, что ничего не произошло, но немые претензии подруг просто так не исчезнут, и она это понимала. Она боялась признаться себе в том, что она... боится?

Разборка была не окончена, и это было как пить дать: напряжение росло с каждой минутой. Только конкурс закончится – и Рарити наверняка поведет примкнувших к ней поняш на решительный штурм, не зря же они тут сидят и ждут. Флаттершай на ее стороне. Пинки Пай пока официально хранит нейтралитет, но уже склоняется к мнению Корвина, особенно после того, как Твайлайт сама проговорилась про причину отказа.

Рейнбоу Деш ничего не говорит, но мнение Флаттершай для нее очень важно. Да и люди, судя по всему, стали вызывать в ней уважение. Сначала она весьма скептически относилась к ним и думала, что они начнут умолять ее помочь им. Но те просто послали всех к Дискорду.

Эппл Джек? Твайлайт одним ухом слушала выступление, но больше думала о предстоящем разговоре. Она не хотела поддаваться давлению, но и правды крыть было нечем. Только Эппл Джек может принять ее сторону, но не факт. Если честно, волшебница так и не разобралась в намерениях фермерши.

Но больше всего ее беспокоило то, что команда, фактически, раскололась. Причем на этот раз уже по серьезному: это не штучки Дискорда, когда можно было просто все вспомнить при помощи заклинания. Если в этот раз компромисса не случиться, поняши этого никогда не забудут. Во всяком случае, Рарити и Флаттершай заняли самую жесткую позицию. Вполне возможно, они поссорятся с Твайлайт навсегда. Или надолго.

Твайлайт, да и другие поняши, еще не сталкивались с таким тяжелым и принципиальным конфликтом. И написать Селестии нельзя. Что бы она сказала? Как она вообще оценит решение Твайлайт? А что, если они помогут появится таким же тиранам, как и Сомбра? Тот, с трубкой, это подтвердил недвусмысленно. И остальные люди его поддержали. Странно, они такие разные, но так решительно и едино выступили. А команда носителей Элементов уже давно знакома, а тут такое дело. «Еще вчера вечером мы с Рарити были такими близкими, а сейчас мы почти враги. Все это Корвин, будь он неладен! И где он только взялся на мою голову. Выперся со своей машиной, водил меня за нос, а теперь еще и с подругами рассорил. Какая же я была дура...» — думала единорожка. «Но ведь он хотел помочь людям, они ведь в беде?» — вылез откуда-то из глубины сознания голос невидимого оппонента. «А мы-то тут причем?» — парировала Твайлайт саму себя. «Ты ведь веришь ему? Я-то знаю.» — голос пристал как парспрайт к пирогу. Она совсем запуталась и тряхнула головой, отгоняя все мысли. Она решила успокоиться и просто послушать до конца выступления, а там будь что будет. Вроде, это уже предпоследний номер. Может, ей удастся просто незаметно улизнуть и отсидеться где-то пару дней, и лишь потом явиться к подругам, когда для людей все будет решено? Эта идея показалась ей привлекательным способом избежать ответственности, и она решительно отринула все размышления о том, как же отнесутся к ней подруги после этого.

Солнце уже коснулось горизонта и окрасило небосвод в красивый алый цвет. Редкие тучки тоже покраснели, словно кобылка на первом свидании. Твайлайт посмотрела на темную кружку, в которой оставалось еще немного сидра, и допила остаток. Пузырьки уже вышли, остался кисловатый привкус. Темный стол в закатных лучах стал еще более темным, очертания трещин в досках размывалось в этом дивном закатном свете. Какая-то хорошенькая сиреневая кобылка с длинной и прямой синей гривой восторженно рассказывала довольно длинную поэму про жизнь серого зайки в Вечнодиком лесу. Твайлайт непроизвольно резко хлопнула кружной о стол, от чего засыпавшая Деши снова вскинула голову. «Сейчас мне просто ужас как хочется слушать истории про зайчиков!» — злобно подумала она и покосилась на Рарити. Рарити заметила и ответила ей таким же косым взглядом. Судя по всему, история с зайчиком ей тоже порядком надоела, и она была на взводе. Наконец, зайчик доскакал до своего дома и длинный стих закончился.

Раздались редкие хлопки. Пришло время ставить отметки по пятибалльной шкале. Твайлайт равнодушно подняла тройку. Мэр поставила пятерку, Лира тоже подняла тройку. Рарити без церемоний поставила единицу и обдала фиолетовую волшебницу ледяным взглядом. Спайк выскочил на специально поставленную для него табуретку, поправил бабочку на своем смешном, но вполне прилично выглядящем смокинге, и начал вещать:

— А сейчас, дорогие поняши, нечто новенькое. Впервые у нас выступают поэты из Сталлионграда! Приветствуйте! Уверен, таких стихотворений вы еще не слышали, приготовьте ваши ушки! – и он приглашающе поднял ручку и смешно задрал голову. За кулисами началась нервная возня, послышался негромкий спор.

— Да ну куд..

— Не, поди сюда...

— Перестань. Стой! – шум возни за кулисами усилился, и туда побежал Спайк. Не добежав до кулис, он отпрыгнул. Что-то черное вылетело оттуда, и по параболе упало бесформенной кучей посреди сцены. Куча заворочалась, и из нее поднялась голова Тандерлейна. Голова повертела вокруг, напрасно пытаясь сфокусировать на чем-либо расплывшееся в разные стороны глаза. Из-за кулис вылетело яблоко, и с оглушительным шлепком врезалось в филейную часть черного пегаса, разлетевшись на куски. Как ни странно, на поведение головы это не оказало никакого эффекта: Тандерлейн даже не моргнул глазами. Наконец, его глаза сошлись в одной точке и уставились на Лиру. Но смотрел он недолго: из-за кулис быстро вышел крупный коричневый единорог с короткой стрижкой и кьютимаркой в виде молотка, и подошел в Тандерлейну. Майор ухватил того одной рукой за гриву, а второй – за хвост, легко поднял, размахнулся пегасом и запустил его со сцены между рядов скамеек. Фантом сымитировал бросок магией. Тандерлейн кубарем покатился по земле пару метров. На сцену выбежал Денис и остановил майора, уже собиравшегося прыгнуть вслед за пегасом. В зале поднялся ропот. Тандерлейн снова поднял голову и начал озираться вокруг, совершенно не понимая, где он находится.

— Успокойтесь, поняши, успокойтесь! – закричал Спайк. – Медсестра! Медсестра!

Та выскочила из-за сцены.

— Заберите Тандерлейна, он перебрал сидра сегодня. Простите, уважаемые пони, у нас случилось недоразумение с Тандерлейном. – Спайк посмотрел на Дениса.

— Да, простите. Думаю, все дело в сидре. – Денис толкнул майора в бок. Наконец, Тандерлейна погрузили на носилки и унесли. Он пару раз упал с носилок, порываясь то ли лететь, то ли плыть самостоятельно. Рарити уже третий раз дернула Деши за хвост, усаживая обратно на скамейку, с которой та пыталась стартовать в сторону сцены. Постепенно шум улягся.

— Вот к чему приводит пьянство! – громогласно объявил майор со сцены. – Запомните: пьянство вредно для здоровья. Трезвость – выбор сильных. Живите трезво и будьте сильными!

— Кто бы говорил! – закричали из зала.

— Эй, а это не он сегодня выиграл конкурс сидра? – удивилась Рарити.

— Точно, это он! – подпрыгнула Пинки.

— Да, этот самый бугай из Сталлионграда. – подтвердила Рейнбоу Деш. – И мне с ним не мешает потолковать.

— Тандерлейн уже потолковал. – ехидно заметила белая единорожка. Деши молча проглотила.

— Они что, сегодня сидром накачались? Еще и больше всех? – глаза Твайлайт округлились.

— Пятнадцать кружек выпил. – подтвердила Эппл Джек. – И ни в одном глазу. За наградой сам выбрался на постамент, еще и хотел победную речь говорить, но мэр не рискнула выпускать на трибуну того, кто столько выпил. С ними, кстати, Лира таскалась.

— Это невозможно... – покачала головой Твайлайт. – Он пил один, или все трое?

— Он жульничал! Он даже не шатался! – ерзала на скамейке Рейнбоу Деш.

— Да мы все всё видели: он выдул весь сидр, и пил бы еще, если бы остались конкуренты. Честно, я даже рада, что он победил. До вечера разобрали весь сидр, и ничего не осталось. – ковбойша поправила шляпу.

— Как ничего не осталось? Ты же обещала! – Деши обиженно посмотрела на Эппл Джек.

— Все в силе. – толкнула пегаску копытом ковбойша.

Между тем, зал успокоился. Денис даже рад был такой неожиданной встряске: слушатели уже «позасыпали» к этому моменту, теперь же все взбодрились и внимательно слушали. Все ушли со сцены, остался он один. Артистизм был у него в крови. Он выдержал пару секунд паузу, глядя вниз, после чего резко вскинул головой, и начал:

— Вы думали когда-либо о том, что у всего есть своя цена? Сегодня это зеленое дерево, — он указал на роскошную акацию, стоящую невдалеке от сцены, и все обернулись на нее, — красиво и величественно возвышается над крышами домов. Сейчас на нем много ароматных цветов, белыми гроздьями висящих на ветках. Их аромат наполняет воздух на площади, он пьянит в часы рассвета и заката, он наполняет эти недолгие и томные периоды сумерек до краев, венчая величественную картину смены дня и ночи. – он выдержал еще небольшую паузу, обводя всех взглядом. Похоже, все идет хорошо, и публика уже начала проваливаться в нужное состояние. Мельком он заметил фиолетовую волшебницу и удовлетворенно отметил стоящие торчком ушки, которые до этого были приспущенными. Запах акации на закате действительно стал насыщенным.

— Ночью это дерево дает пристанище птицам, днем оно дает пищу пчелам и тень для уставших от зноя путников. Снежной зимой оно наряжается в роскошную белую шапку и радует глаз, искрясь снежинками на солнце. Сейчас оно прекрасно и величественно. Но задумывался ли кто-то из нас о том, какую цену пришлось заплатить природе за такую красоту, за все то хорошее, что акация нам сейчас дарит? – он снова помолчал пару секунд. Аудитория теперь окончательно подчинилась оратору, и эмоции поняш уже начали синхронизироваться друг с другом.

— Когда-то давно оно пробилось из земли, будучи крохотным ростком. Оно было одним из немногих, кому это удалось. Все, кто не смог пробиться, были ценой, которую заплатила жизнь за возможность прорасти лишь нескольким. Оно упрямо росло, невзирая на трудности. Многие ростки были сорваны, съедены или растоптаны. Эту цену заплатила жизнь, чтобы дерево могло вырасти. Каждую зиму, каждый ураган, каждый удар копыта о кору или сорванная ветка доставляют этому дереву страдания, но оно выстояло. Оно заплатило свою цену, и теперь гордо стоит на площади Поннивилля. Это дерево прекрасно, и красота его бесспорна. – он снова дал паузу, оценивая обстановку. Отлично, публика уже почти вошла в резонанс. Она готова.

— А если мы хотим получить что-то более прекрасное? Какова будет его цена? Думали ли мы когда-либо над этим? Думали ли мы, чем заплатили другие за все те красивые вещи, которые зачаровывают нас? Чем должно заплатить общество, чтобы его поэты могли создать шедевр? Какую цену должны заплатить все, чтобы лишь несколько избранных смогли расцвести? Какие страдания должно перенести всем тем, среди которых вырастет композитор и напишет симфонию, пленяющую душу? – снова пауза. Денис неотступно краем глаза наблюдал за столиком, где сидели носители Элементов. Фиолетовая и белая поняши ловили каждое слово, они уже не думали отдельно, теперь их эмоции были едины с эмоциями других слушателей.

— Сегодня вечер будет необычным. В древних архивах заснеженного города стальных пони, там, где суровый ветер ворошит седые вершины, видевшие рождение мира, там, где огонь подчиняет железо и камень, там, где нет места компромиссам, мы нашли древние и таинственные книги. Мы не знаем, к какой эпохе они относятся. Мы даже не знаем, что за народ их оставил. Мы с трудом прочли их, и строгая красота древних стихов поразила нас. В них не было ничего сладкого. Трудно было читать их, ведь каждый из них был рожден из чьих-то страданий. Давно уже нет тех, кто создал эту суровую и необычную симфонию слов. Забыты их имена, потерялись их могилы. Целые народы исчезли, и мы даже не помним их названий. Мы знаем лишь то, что они вели борьбу. Они были разными, и добрыми, и не очень, они были благородными и подлыми, богатыми и бедными, героями и трусами. Вся их жизнь была борьбой, и эта борьба родила нечто прекрасное, нерушимое в вечности.

Неведомо нам, сколькими сломанными и срубленными деревьями заплатила природа ради этой акации. Мы можем лишь видеть ее и радоваться красоте. Не будем же сейчас гадать о цене тех необычайных произведений, которые мы вам приготовили. Насладимся ими сейчас, ибо сумерки окончены, ночь вступила в свои права. Переход завершен, пришло время для истины.

На Поннивилль тем временем действительно опустилась ночь, на столах зажглись свечи. Прожекторы уже были приготовлены Спайком заранее, и были зажжены еще в начале заката. Сейчас Спайк стоял за кулисами и потирал лапки.

— Это будет что-то крайне интересное. – шепнула Лира, наклонившись к Твайлайт.

— Да, действительно. – согласилась та. – Где ты их встретила?

— На Северной улице. – прошептала Лира.

— Как на Северной? – удивилась волшебница. – Как они туда с вокзала попали?

— Так они, вроде, со стороны Вечнодикого леса шли... – сдвинула плечами Лира. Рарити шикнула на них, и Лира отстранилась.

— Ценить нужно вовремя. – продолжал меж тем Денис. – Что толку горевать и вспоминать тогда, когда уже потеряешь? Цените то, что имеете. Цените тех, кто рядом с вами. И первый стих об этом. – он поднял голову и начал. Было просто невероятно, но все, что он читал ранее, быстро и легко преподносилось памятью, и он мог мгновенно обрабатывать произведение, заменяя или удаляя непонятные поняшам моменты. Первым он решил прочесть Лермонтова «Смерть поэта». Некоторые куплеты пришлось на ходу переписать. Откуда, например, в Поннивиле знают про пистолет? Но адаптация получилась просто здорово. Лира судорожно пыталась записывать, а потом бросила это безнадежное дело, так как ей было не угнаться за Денисом. Стих произвел нужный эффект. Поняши оживленно зашептались. Лира с улыбкой посмотрела на Твайлайт, и та кивнула в ответ.

— Сейчас я буду читать вам стихи о том, что вы выберете сами. Но знайте, это может оказаться совсем не тем, что вы хотели услышать. Тема стиха будет вашей, но мораль будет тяжелой. Такова природа этих древних стихов. Кто хочет быть первым?

— Можно я... если другие не возражают. – Флаттершай подняла копытце.

— Слушаю.

— У вас есть стихи о том, что нужно быть добрым?

Денис призадумался и выудил стихи подобной тематики. Нужно что-то такое, чтобы у них порвало шаблон. Ага, вот оно. Тяжелая артиллерия, товсь!

— Конечно, они есть. Слушайте. – и он прочел Есенина «Песнь о собаке».

«Видимо, переборщил...» — подумал Денис, когда половина зала начала хныкать. Слезы в глазах были почти у каждой поняши. Флаттершай была безутешна, она ревела навзрыд, бесполезно Деши ее утешала.

— Вам не понравился стих? – осторожно осведомился Денис.

— Неееееет! – рыдая, крикнула Флаттершай. – Нееет, он хорооооший. Хорош... – и она залилась слезами. Через пару минут пони успокоились, только Флатти еще хныкала и утирала слезы.

— Кто следующий? – спросил Денис и подумал, что перегибать палку не стоит. Спайк высунулся из-за кулис, и с интересом наблюдал, что из всего этого получится. Мэр выкрикнула:

— Расскажите что-то про природу и хорошую погоду. — мэра напряг такой эмоциональный накал.

— Это можно. – Денис перебрал то, что могло бы подойти. В принципе, может взять из песни? Точно. Убрать повторения — и вперед. Он прочел коротенький стих из песни “У природы нет плохой погоды”. Эффект был положительным, мэру реально вставило, но это было не то, что ему было нужно. Наверняка, молодые кобылки попросят более острые темы.

— А есть что-то романтическое? – спросила Лира.

— Да сколько угодно. Для тебя я прочту даже два стиха. Одни веселый, второй – грустный. – Денис зачитал Пушкина «Зимнее утро», а потом «Лебединую верность» Деменьева. Поняшки снова прослезились. Хорошо.

— А стихи про бойцов есть? – крикнула Рейнбоу Деш.

— Конечно. – Денис быстренько прикинул самые сильные варианты. Кажется, дело пошло в нужном направлении. «Журавли» Гамзатова тут будут кстати. Стих сильно задел радужную пегаску, а Флаттершай снова начала хныкать. Деши обняла ее и засопела. Она закрыла глаза и зарылась мордочкой в розовую гриву, чтобы никто не видел ее слез. Рарити посмотрела на них, а потом на Твайлайт.

— Расскажите, будьте добры, стих про друзей. – попросила она. Денис крутанул список в памяти и нашел нужное. Отлично, еще этот стих, может, еще один или два, и он добьет понях. Он тонко ощущал настрой аудитории, и ловко манипулировал им. Денис выбрал стих Ахмадулиной «По улице моей который год...» После стиха Рарити вздохнула и посмотрела на Твайлайт. Потом молча села ближе и положила ей на плечо голову.

— Прости, Твай... – ломающимся голосом сказала она. Она пыталась не заплакать, но было бесполезно. Горячие слезы упали на плечо фиолетовой единорожки.

— И ты прости. – шепотом сказала Твайлайт. Комок стоял у нее в горле. Денис выждал пару минут.

— Эти стихи... От них так больно, но они такие... настоящие. – сказала Лира. Это отвлекло Твайлайт, и у нее родилась идея.

— Осталось время для одного лишь стиха. Этот будет последним. Кто хочет выбрать? – Денис уже знал, кто захочет.

— Скажите, есть ли у вас стихи про трудный выбор? Ну, когда нужно что-то выбрать, и каждый вариант довольно... ну, вы поняли, да? – Твайлайт старалась говорить твердым голосом, но Денису было ясно как день ее состояние. «Юхххууу!» — подумал он. Это именно то, что нужно, чтобы поднять красный флаг над Рейхстагом. Если честно, он с самого начала планировал это.

— Этот стих очень тяжелый. Готовы ли вы его слышать?

— Может ли стих быть тяжелее реальности? – спросила Твайлайт.

— В точку, красавица. – указал на нее пальцем Денис. Фантом ткнул копытом, повторяя. Денис набрал воздуха в легкие, собрал весь свой талант в кулак, и начал, мысленно поблагодарив Шекспира и Загуляева:

Быть иль не быть — вот он, вопрос. Должна ли

Великая душа сносить удары рока

Или, вооружаясь против потока бедствий,

Вступить с ним в бой и положить конец

Страданью...

Умереть — заснуть... и только.

И этим сном покончить навсегда

С страданьями души и с тысячью болезней,

Природой привитых к немощной плоти нашей...

Конец прекрасный и вполне достойный

Желаний жарких...

Умереть — заснуть...

Заснуть... быть может, видеть сны... какие?

Да, вот помеха... Разве можно знать,

Какие сны нам возмутят сон смертный...

Тут есть о чем подумать.

Эта мысль

И делает столь долгой жизнь несчастных.

И кто бы в самом деле захотел

Сносить со стоном иго тяжкой жизни,

Когда б не страх того, что будет там, за гробом.

Кто б захотел сносить судьбы все бичеванья

И все обиды света, поруганье

Тирана, оскорбленья гордеца,

Отверженной любви безмолвное страданье,

Законов медленность и дерзость наглеца,

Который облечен судьбой всесильной властью,

Презрение невежд к познаньям и уму,

Когда довольно острого кинжала,

Чтоб успокоиться навек... Кто б захотел

Нести спокойно груз несчастной жизни,

Когда б не страх чего-то после смерти,

Неведомой страны, откуда ни один

Еще доселе путник не вернулся...

Вот что колеблет и смущает волю,

Что заставляет нас скорей сносить страданья,

Чем убегать к иным, неведомым бедам,

Да, малодушными нас делает сомненье...

Так бледный свой оттенок размышленье

Кладет на яркий цвет уж твердого решенья,

И мысли лишь одной достаточно, чтоб вдруг

Остановить важнейших дел теченье.

О если б... Ах, Офелия... О Ангел,

В своей молитве чистой помяни

Мои грехи.

Повисла кристальная тишина, а потом публика взорвалась бурей оваций. «Странно.» — подумал Денис. – «Они не хлопают, а топают. Впрочем, у них же ноги, а не руки.» Спайк был доволен. Даже распух от гордости, вроде это он сейчас читал стихи. Денис откланялся и ушел за сцену, где его ждал Константин, а Спайк вылез на табуретку и начал говорить что там ему полагалось.

— Ну нихрена себе ты выдал! – хлопнул майор Дениса по плечу. – Я сразу говорил – чисто Пушкин. Не, братан, это было реально круто.

— Да ладно. Главное, чтобы сработало.

— Сработает, точно сработает. – был уверен майор.

— Вы знаете, я впечатлен! – Дорн не отрываясь смотрел на Дениса. – Это было незабываемо! Просто незабываемо! Я обязательно должен записать все эти стихи!

— Не суетись, Дорн. Сейчас не время. – сказал Денис.

Со сцены выглянул Спайк и сказал:

— Идите прямо к концу площади, там есть темная улица. Подождите там пару минут. Когда услышите топот – сделайте вид, что идете по улице из города. Дальше по обстоятельствам. – и он скрылся на сцене. И вовремя: к сцене подскочила Лира и бросилась к дракончику.

— Спайк, где они?

— Кто? – удивленно посмотрел тот.

— Поэты их Сталлионграда!

— А... Они уже ушли с себе, сказали, что устали.

— Как ушли? – подскочила она на месте. – Куда они ушли?

— Они, вроде, в гостинице остановились. – Спайк махнул ручкой в сторону ратуши. Лира тут же понеслась туда, задрав хвост. Дракончик вздохнул, поглядев ей вслед. Он послал ее в противоположную сторону. Через несколько мгновений, конечно же, прибежала Твайлайт:

— Где они, Спайк?

— Они пошли отдыхать. Сказали, что разбили палатки возле Вечнодикого леса.

— Хорошо. Ты тут сам разберешься?

— Да, без проблем, Твайли. – он улыбнулся.

— Ты у меня самый лучший. – она улыбнулась, махнула хвостом и побежала к подругам, которые ждали ее чуть поодаль.

— Я знаю, Твайли, знаю. – вздохнул дракончик и пошел распоряжаться.

— Подождите! Эй, подождите! – крикнула Рарити, завидев фигуры жеребцов в свете луны. Рейнбоу Деш полетела вперед и опустилась прямо перед ними. Все трое остановились и посмотрели на нее.

— Ух, подождите, будьте добры... – Рарити переводила дух, догнав команду парламентеров. Наконец, все кобылки добежали.

— Простите, просто нам так понравилось! – начала Твайлайт. – Такие прекрасные стихи... Мы хотели бы с вами познакомиться. Кстати, можете заночевать у нас, в биб...

— Мы уже знакомы. – резко оборвал Константин. – Дорн, сними иллюзию. Рог Дорна засветился, фантомы колыхнулись и пропали. Два высоких человека в белой одежде, которая делала их похожими на призраков под луной, смотрели на поняш сверху вниз. Ренбоу Деш отпрыгнула от неожиданности, а Флатти издала невольный писк.

— Это были наши стихи. Стихи из нашего мира. Он жестокий по вашим меркам, но какой уже есть. Другого мира у нас нет. – сказал Денис.

— Я знала! Знала! Знала! – запрыгала Пинки Пай и бросилась к майору. Пару раз подпрыгнув около него, она прижалась к нему и потерлась бочком. Он положил руку ей на голову и почесал за ушком, отчего она закрыла глаза и потянулась как кошка, растянув улыбку до ушей. «Ишь ты, наверное, они кайфуют от такого» — удивился майор.

— И зачем вы пришли? А, ну конечно. – Твайлайт кивнула головой. – Я понимаю. Вам, наверное, страшно. Конечно, я все пони...

— Нам уже нет смысла бояться. – прервал ее Денис. – Для нас двоих пути назад уже нет. И для Степана уже тоже.

До поняш не сразу дошло, а когда дошло, у них округлились глаза. Пинки перестала улыбаться и отошла, опустив ушки. У Рейнбоу Деш грива встала дыбом.

— Через два часа ритуал пройдут Рома и Сергей. Мы хотим, чтобы они избежали такой участи. Мы пришли просить вас помочь ИМ – сказал майор.

— Э... значит, вы уже... – начала Рарити.

— Да, нам уже не помочь. Помогите им. – сказал Денис сухо. – Пожалуйста. – так же сухо добавил он. Рарити посмотрела на Твайлайт. Та молчала.

— Я согласна помочь. – сказала Флаттершай.

— Я тоже хочу помочь. – сказала Пинки. Она опустила ушки и незаметно утирала слезы со своих больших голубых глаз.

— И я. – сказала Деши.

— Ну и я, куда уж деться. – посмотрела на луну Эппл Джек.

— Твайлайт, неужели ты так ничего и не поняла?! – топнула копытцем Рарити.

— Я... Простите меня... – Твайлайт начала плакать. – Простите, это все из-за меня... Я действительно была такая дура... Я... я просто... – и она начала реветь. Денис подошел и погладил ее.

— Не плачь. Мы не сердимся на тебя. Мы понимаем, что это непростое решение. Просто помоги нашим друзьям.

Он потрепал ее за гриву и отошел:

— Так что вы решили?

— Ждите здесь. – шмыгая носом, сказала фиолетовая. – Я принесу Элементы. – и побежала.

— Ты что, реально все это выпил? – донесся до нее хриплый голос радужной пегаски.

Лира ворочалась и не могла уснуть. Уже в который раз она спускалась на кухню чтобы попить воды. Бон-Бон таки проснулась от ее пробежек, и теперь сердито топала внизу, ища что-нибудь перекусить. Стихи людей запали единорожке в самое сердце. Они дергали за струны ее души, как она дергала струны своей лиры. Вздохнув, она повернулась на другой бок и посмотрела в окно комнаты на ночной Поннивиль.

В который раз она прокручивала в голове все сегодняшние события, все разговоры, все стихи, и все другое. Она полтора часа носилась по всем местам, где можно переночевать в Поннивиле, но нигде не нашла этих поэтов. Наверняка кто-то перехватил их раньше и пригласил к себе. Сначала она думала, что это Твайлайт, но в библиотеке никого не было. Только Спайк. А когда она прибежала в третий раз, он даже не стал открывать.

«Это точно Твайлайт. Куда она могла их повести?» — размышляла Лира. – «Ладно, завтра я их все равно найду, никуда они не денутся. А сейчас нужно отдохнуть.»

Она снова повернулась на другой бок, подвинула подушку поудобнее и глубоко вздохнула, готовясь заснуть. Снова и снова она вспоминала разговор со сталлионградцами, присматриваясь к каждому слову. «Будь осторожнее с тем, что ты можешь узнать про людей. Лишь теперь я понял, почему Селестия изымает книги. Нельзя, чтобы вы заплатили ту же цену. Она слишком высока.»

Хм, что он имел ввиду? Хм. Нельзя, чтобы вы заплатили ту же цену. Какую? И почему «вы»?

Лира вдруг подскочила на кровати как ужаленная и уставилась в стену. Потом вскочила и ринулась к выходу, чуть не сбив Бон-Бон на лестнице. Та сердито ворчала, но Лира даже не повернулась к ней, и прыгнула на темную улицу, не закрыв за собой дверь.

Костер уже догорал, и Серега бросил туда последние ветки. Варон зевал и откровенно клевал носом. Я пил свой чай и беседовал со Степаном Петровичем и Романом, которые довольно живо интересовались тем, как все устроено в нашем кластере. Сергей тоже слушал, но вопросов не задавал. Скоро команда Элементов будет тут, и я внутренне ликовал. Мне больше не придется делать это. Какое счастье.

Наконец, в свете костра заколыхались тени. Из темноты показалась уставшая морда Дорна, за ним вышли люди.

— Как ты, Петрович? Живой? – подошел майор и обеспокоенно посмотрел на Степана Петровича. Тот махнул рукой.

— Я решил отложить ритуал, когда узнал о вашем предприятии. – сказал я. – И я безумно рад, что все обошлось.

— Не для всех. – крикнула из темноты Пинки Пай, и Степан Петрович дернулся от неожиданности. Одна за одной поняши подходили к беседке, располагаясь полукругом.

— Я благодарен вам за то, что вы изменили решение. – сказал я тихо. Твайлайт начала:

— Корвин, извини, я...

— Это уже неважно. Хорошо, что сразу взяли с собой Элементы. Время позднее, поэтому не будем затягивать. Сергей, Роман, Степан Петрович, прошу вас, станьте вот здесь. – указал я на хорошо освещенное место. Они послушно стали и обеспокоенно начали оглядываться.

— А это не больно? – спросил Рома.

— А это круто – вот такое вот спрашивать? – начала Деши. – Ты же там никуда идти не боя... – она получила подзатыльник от майора, после чего прикусила язык и опустила уши.

— Направьте на людей поток гармонии. – сказал я Твайлайт, и та кивнула. Она надела магией тиару, ожерелья уже были на шеях ее подруг. Их охватило легкое сияние, которое усиливалось с каждым мгновением. Они поднялись в воздух, который наполнился шумом ветра и свистом. Камни на ожерельях и тиаре засветились неестественно белым светом, который стал столь ярок, что из-за него поняш не было даже видно. И вот наконец из этого яркого белого света вылетела широкая радужная лента, завившись в причудливом узоре, и упала на людей, завертевшись вокруг в шумящем вихре. Через несколько мгновений свет стал более тусклым, поняши постепенно опускались на землю, и свет от камней пропадал. Радужный вихрь вокруг людей становился все более прозрачным, пока совсем не исчез.

— Э... Это что, уже все? – не понял Рома.

— Да, все готово. – подтвердил я. – Теперь всем нужен отдых. Вы, поняши, можете остаться в лагере: у нас полно пустого жилья. Варон вам все покажет.

Я стоял у костра и следил, чтобы все отправились спать. Твайлайт вышла на порог своего домика и пару минут смотрела на меня. Я не подошел к ней и не смотрел в ее сторону. Мне совершенно не хотелось с ней разговаривать. Да и незачем.

Посмотрев еще пару минут на Луну, я тоже отправился спать. Завтра людей ждет много интересных и чудесных открытий.

Часть 3. КРОВАВЫЕ АНГЕЛЫ

Глава 1 Пробуждение силы

Рома потянулся на кровати и открыл глаза. Рассвет только-только наметился, через окно он видел розовое зарево над лесом. Он не закрывал окно, потому что любил прохладу и свежий воздух. Сегодня легкий восточный ветерок уже начал подниматься над лесом, ласково шевеля его волосы. «Надо перебираться куда-то в деревню. Ну его, этот Киев. А что? Интернет какой-то проведу, что мне для работы еще надо-то? Пусть на процентов тридцать оплата будет меньшей, но зато хорошо то как...» — он снова блаженно закрыл глаза. Но спать не хотелось. Хотелось чего-то другого.

Он хотел сходить покупаться на дальнее озеро. Пока никого другого нет. Константин уже начинал раздражать его своей настойчивой манерой видеть для него и Сергея опасность за каждым кустом. Не, ну ей богу, как вожатый в пионерлагере: туда низзя — упадешь, и туда низзя – пропадешь, и там тоже утопишься. Правда, он никогда и не был-то пионером, и вожатых в жизни не видел. Только на фотографиях. «Не, все-таки, когда захватим власть, надо будет что-то такое для детей придумать. Чтоб их в походы водили, на стадион там и соревнования всякие устраивали. Выделить специально бабла из бюджета...»

И парень с упоением принялся в мыслях кроить бюджет на интересные, с его точки зрения, государственные программы. Он уже докатился до того, что пора бы на Луне город построить, осталось уточнить сущую безделицу – с каких таких статков? Эта мысль бесцеремонно оборвала его розовые фантазии, посему он сердито решил помечтать о светлом будущем попозже. А сейчас он встал, одел серые штаны и рубашку, а также шлепанцы из непонятного, но мягкого и упругого материала, поправил на голове волосы (лучше выглядеть от этого они не стали) и вышел на улицу.

Вода казалась значительно теплее, чем прохладный утренний воздух, над ней тонкой дымчатой пленкой колыхался призрачный туман. Человек с наслаждением погрузился в воду и начал купаться. За ним внимательно наблюдали две пары глаз: пурпурные и бирюзовые. Деши и Флаттершай залегли на небольшом облаке, взбив его край как бруствер окопа.

— Почему они никогда не раздеваются полностью? – шепнула Флаттершай.

— Не знаю. Кстати, в прошлый раз они тоже раздевались только до определенного момента. Совсем без одежды я их ни разу не видела. На них обязательно должны были оставаться хотя бы эти короткие шорты. – Рейнбоу Деш так же тихо рассуждала.

— Может, у них там есть уязвимые без одежды места? – предположила Флатти. – Надо будет у них разузнать.

— Наверное, они прячут свои кьютимарки! – догадалась Деши. – Сто процентов. Интересно, какая у него отметка?

— Давай подождем и посмотрим.

Ждать пришлось довольно долго, минут двадцать. Солнце уже почти покинуло горизонт прежде, чем Рома вышел из воды. С него заметной дымкой поднимался пар. Он заметил неестественно низко (для своего мира) висящее небольшое одинокое облако. И понял, что там прячется кто-то из пегасов. Мультик был ему знаком. Рома посмотрел на облако немного, и крикнул:

— Хватит прятаться.

Деши еще делала попытки морозиться и отсидеться, но Флаттершай не выдержала и высунула голову. Деши, нехотя, тоже поднялась.

— Доброе утро! – сказал Роман, и принялся вытираться. Флаттершай поднялась и полетела к человеку, радужная прыгнула вслед и догнала подругу. Они почти одновременно приземлились недалеко от человека.

— Привет. – сказала Деши, смерив человека взглядом. – Почему ты никогда не раздеваешься полностью?

Такой вопрос на короткое время вогнал человека в ступор, так как он совершенно не ожидал такого разворота.

— У нас не принято раздеваться полностью. – нашелся он. Заминка человека не осталась без внимания синей пегаски. Это показалось ей подозрительным.

— Почему?

— Это неприлично.

— Что, всегда что-то должно быть на крупе? – наклонила голову Деши.

— Не всегда, но у нас при посторонних нужно быть в одежде.

Деши опять смерила взглядом Романа.

— Ну так ты не у вас. Так что давай, снимай все, что на тебе осталось. – она нахмурилась. Роман закашлялся.

— Это крайне неприлично, и я не могу. Тем более нельзя такое делать перед противоположным полом. – Он ожидал каких угодно разговоров, но чтобы от него в Эквестрии поняши первым делом потребовали снять трусы? Это было шоком.

— Каким боком это вообще тут?! – начинала сердиться Деши. – Давай снимай сам, а то я живо помогу.

— Так, полегче! – тоже начал сердится Роман. – Что вы тут себе позволяете? Это, вообще-то, наш лагерь, а не ваш! Для нас это довольно серьезное нарушение общественной морали. Давайте-ка немножко уважать некоторые... ммм... культурные особенности друг друга. Вы ведь не ходите в туалет прямо на столе посреди комнаты с гостями?

— Ну... – затушевалась Деши. – А что, все прям так серьезно?

— Прямо так. Серьезней некуда.

— Странно. Ну извини, просто странно это как-то. И зачем, главное?

— Этот обычай был придуман давно, и, наверное, не напрасно. – Рома начал спешно натягивать штаны прямо поверх мокрых трусов, торопясь застегнуть их понадежнее. «Кстати, а ведь действительно, почему нельзя трясти снастями в обществе, даже когда тепло? Зачем-то ведь такое придумали, причем во всех культурах?» — подумал он.

— Пойдем, пожалуй. – предложил человек, и они пошли по дорожке. – Спрашивайте давайте, вы ведь за этим тут?

— А сам не хочешь ничего спросить? – удивилась Деши.

— Ну, я уже кое-что знаю, да и у Корвина смогу спросить при надобности. А вот вас любопытство, наверное, просто съедает. Да? – он улыбнулся поняшам.

— По правде сказать, да. – впервые заговорила желтая. – Кстати, напомни нам, если не трудно, как тебя зовут?

— Рома меня зовут. Можно Роман, или Ромчик. Думаю, оптимально будет Рома. – наконец определился он.

— А ты был знаком с остальными людьми раньше? – Рейнбоу Деш поглядывала вверх на человека.

— Нет, мы познакомились тут же. Только пару дней как знакомы.

— И у вас совсем-совсем нет магии? И никто ничего о ней не знает?

— Ну как вам сказать. В сказках, книгах, фантастике всякой, магия есть сплошь и рядом. Также ходят слухи, что и среди людей есть колдуны и экстрасенсы, кто может кое-что наколдовать, только их магия, даже если это и правда, довольно невзрачна по сравнению с вашей. Молнии там всякие и вспышки – этого ничего нет. Лечить вроде могут, или наоборот порчу насылать, но ничего не взрывается, не мерцает и по воздуху не летает. Хотя, скорее всего, большинство их этих «колдунов» – обычные жулики и фокусники.

— Прямо как Трикси. – сказала Деши.

— Ну, Трикси ведь и колдовать умеет, по большому-то счету. Просто она приврать и прихвастнуть любительница. – заметил Рома.

— Ты что, ее знаешь? – удивилась Флаттершай.

— Я же сказал, я многое о вас знаю. – улыбнулся Рома.

— Насколько много? – насторожилась радужная.

— Довольно много. Например, помнишь, когда были соревнования в Клаусдейле, ты тогда во второй раз сделала радужный удар. Рарити тогда выступала с волшебными крыльями, которые сгорели на солнце, а ты, Рейнбоу Деш, боялась выступать и меняла номера, чтобы протянуть время.

Флаттершай удивленно посмотрела на на Деши, а та закашлялась.

— А что... И много ты еще знаешь? – с опаской посмотрела синяя пегаска.

— Ты и правда хочешь, чтобы она это услышала? – указал Рома на Флаттершай и хохотнул. Деши густо покраснела и отрицательно мотнула головой. «Эй, а за этой синей плутовкой что-то водится. Интересно, что?» — подумал Рома. – Так что вы еще хотели спросить?

— Чем ты занимаешься? Какой у тебя особый талант? И кьютимарка? – спросила Флаттершай и покосилась на задницу человека.

— Эм... У нас нет кьютимарок...

— Как нет? – оживилась Деши. – А как же вы определяете свой дар?

— Это уж на глаз. Каждый самостоятельно, или по принуждению, выбирает себе род деятельности.

— Но как вы можете быть уверены, что выбрали правильно? – удивлялась Флаттершай.

— Да вот никак. Кое-кому повезет, и он угадает. Другим – нет, и они занимаются тем, что им противно. Так уж у нас все устроено.

— И что, вы не можете поменять противное на то, что вам нравится? – Флаттершай махнула ушками.

— Далеко не у всех есть такая возможность, Флаттершай. Кому-то удается, у кого-то обстоятельства не позволяют.

— А вы не пробовали как-то так все устроить, чтобы все занимались тем, что им нравится? – Флатти сказала первое, что пришло на ум.

— Да, были подобные мыслишки. В теории все действительно просто замечательно. Только когда доходило дело до практики – в итоге получался пшик. Оказывалось, что большинство хотело командовать и ни за что не отвечать. А работать хотели единицы. Вот так то.

— Значит, у вас большинство работает... работает по принуждению? – нашла подходяще слово Деши.

— Не прямо, но косвенно. Это сложная система социальных, психологических, административных и экономических стимулов, но в итоге получается, что да, по принуждению.

В беседке было спокойно. Я нашел в памяти Константина интересный прибор для чая – самовар. Его конструкция была довольно нехитрой, но я оценил его удобство для тех случаев, когда нужно посидеть за столом и долгой беседой. Когда-то похожие, но много меньшие столовые приборы применялись в Сталлионграде, но потом почему-то были забыты. И неоправданно, между прочим.

Я вызвал из пустоты здоровенный самовар, сверкающий латунью и с высокой трубой. Вода быстро закипела, и на выбор я расположил рядом емкости с самыми разными чаями. Себе по обыкновению заварил мятный. Все еще спали, только Рома и две пегаски возвращались с озера. Человек что-то увлеченно им рассказывал.

— Каких рычагов? – не поняла радужная. – А хотя, зачем оно мне, главное, что все принуждаются работать.

Между тем они подошли к беседке. Я пригласил их за стол и налил им чаю, какой кто хотел. Интересно, о чем они толкуют? Я решил помолчать.

— И что, все-все работают потому, что вынуждены? – Флаттершай подвинула к себе чашку. Рома подул на чай и поставил чашку – он не любил горячий чай:

— Не все. Некоторым везет, и они работают в удовольствие, но сейчас это большая редкость. У вас тоже далеко не все так однозначно, просто более гармонично и справедливо. Ты ведь тоже разгоняешь облака не потому, что тебе так хочется, а потому, что в обмен за эту работу ты можешь получить еду, и многое другое. Ведь так, Рейнбоу Деш?

— Ну, да. Не задумывалась над этим. – сдвинула плечами пегаска. – Иногда мне и правда не особо охота заниматься погодой, но это все-таки моя работа.

— Вот видишь. Но у нас есть некоторые моменты в этой системе обмена товарами и услугами, которые позволяют со временем заставить большинство народу трудиться на небольшую кучку прохвостов, и почти никто ничего не заметит, только узкие специалисты да небольшая когорта правдоискателей, которых без труда объявят сумасшедшими.

— Каких таких еще моментов? – насторожилась Флаттершай. К беседке неслышно подошла Твайлайт. Ее грива торчала что куда спросонья. Она молча села рядом с Флаттершай, и желтая пегасочка начала копытами и зубками укладывать гриву Твайлайт. Все поздоровались, и ей я тоже налил чаю. Она с интересом рассматривала дымящий самовар. Денис замялся, подбирая слова:

— Как же вам растолковать-то? У вас ведь есть деньги? Золотые монеты, посредством которых вы ведете обмен? Биты, верно?

— Да, есть. А причем тут они? – не поняла Деши.

— Сами по себе они совершенно ни при чем. А вот некоторые виды операций, которые можно совершать относительно денег, довольно интересны. Скажите, у вас практикуют операции одалживания денег?

— Ну есть, а че тут такого? Что, эти самые прохвосты одалживают и не возвращают? — Деши вскинула бровь.

— Бывает, но это все мелочи. Главный трюк не в этом. Скажи, Деши, если ты у меня сейчас одолжишь десять монет на один год, то сколько ты мне должна будешь вернуть, когда выйдет срок?

— Так десять и должна, что за глупый вопрос?

— Хорошо. А если я соглашусь одолжить тебе десять монет при условии, что ты вернешь мне одиннадцать через год?

— Это еще почему?! – возмутилась пегаска. – Где это такое видано!

— Ну почему? Взять, к примеру, семью Эпплов. Им нужно в начале весны купить тележки и корзины. Для этого нужны деньги. И они захотят их одолжить у меня. И я им одолжу при условии, что на каждых десять монет осенью они вернут мне на одну монету больше. Они согласятся?

— Нет, конечно, они одолжат у кого-то другого. Что это ты еще за новость придумал? Никто не должен возвращать больше чем занял, это ведь несправедливо! – нахмурила бровь пегаска.

— А если одолжить больше будет не у кого, или остальные будут требовать те же условия? Будут они одалживать? Ведь если Эпплы не купят тележки и корзины, то не смогут собирать яблоки и продавать их, значит, не получат прибыли. А если одолжат – то смогут собрать урожай, вернуть мне долг и оставить себе часть прибыли. Верно? Так что, согласятся ли они тогда?

— Ну, не знаю. Наверное, да. – неуверенно сказала Деш.

— Вот. Первый шаг к порабощению пройден. — довольно констатировал Роман и приступил к чаю. Твайлайт почесала затылок:

— Я где-то читала, что давным-давно, около тысячи лет назад, одна из знатных семей делала что-то похожее. Они одалживали деньги другим, но требовали вернуть больше, чем одолжили. Они могли одолжить много денег, и к ним многие обращались. Благодаря этому смогли открыться новые фермы и кузницы, в город начали стекаться новые жители. Но когда принцесса Селестия узнала об этом, она прогнала из Эквестрии на веки вечные весь этот род, хоть он и был родственным королевской семье, изъяла все долговые расписки и запретила возвращать долги кому-бы то ни было в этом городе. С тех пор в Эквестрии под страхом изгнания запрещено требовать возвращать денег больше, чем было занято. Хотя все, что ты сказал, выглядит довольно рационально. Да и город начал развиваться. Если честно, я не понимаю, почему принцесса так поступила. Я не понимаю, почему ты считаешь это первым шагом к рабству. Как это между собой связано?

— Этого и не понять, если смотреть на это все с позиции двух объектов – кредитора и дебитора...

— Кого? – не поняла Твайлайт.

— Кредитор – это тот, кто одалживает. Дебитор – это должник. Специфическая терминология, наверняка вам не знакомая. Так вот, если смотреть с позиции этих двух, то все вроде правильно и справедливо. Но если посмотреть на это с позиции общества в целом – вот тут-то все и вылазит.

— Ничего не понимаю. – сердилась Деши. – Посмотри отсюда, посмотри оттуда. Какая разница откуда смотреть?

— Да, я тоже, если честно, не понимаю ничего. – сказала Твайлайт. – Если тот, кто дает деньги кому-то на время захочет что-то за это получить взамен вознаграждение, разве это плохо? И я не понимаю Селестию. Так бы значительно ускорилась хозяйственная жизнь. Мотивировка отдать деньги кому-то, чтобы он ими правильно воспользовался была бы выше, чем сейчас. А то строят всякие дворцы и и фонтаны вместо того, чтобы построить фермы и цеха.

— Выше, чем сейчас? А какая сейчас мотивация одалживать деньги? – поинтересовался Рома. Он уже предполагал, какую финансовую систему внедрила и ревностно поддерживала Селестия, но хотел уточнить. Твайлайт процитировала ему урок о скрягах, который учили все поняши перед выпуском из школы:

— Деньги у нас зачарованы. Когда-то кто-то, не иначе как по совету Дискорда, ввел моду копить деньги, и эта глупая традиция быстро распространилась по Эквестрии. Пони ходили голодные и в обносках, но собирали золотые монеты в горшочки, боясь их тратить. Из-за этого хозяйства пришли в упадок, почти никто не покупал ничего у других, только собирал и копил. Полные горшочки золота стояли в полуразрушенных, требующих ремонта хижинах, урчали голодные животы, ветер трепал дыры на одежде, и все это можно было бы быстро поправить, потратив для этого золото, но глупость скупцов застилала их разум. Селестия долгие годы убеждала пони в том, что ценно не золото, а то, на что можно его обменять, но мало кто ей верил. Дошло даже до того, что в некоторых городах пони начинали умирать от голода возле своих золотых накоплений. Тогда Селестия улетела в северные горы, передав управление правительству, которое уже все перепробовало, вплоть до принудительного отъема денег, но ничего не помогало.

Селестия целый месяц провела в одиночестве, думая над тем, как помочь пони победить их глупость. И вот наконец, она вернулась. Вернулась с новым заклинанием, которое должно было помочь. Утром она зачаровала все золото в Эквестрии, и гонцы отправились по всей стране оповестить народ об этом.

Золото отныне не просто лежало, а уменьшалось в размере. В полночь каждого дня вся сумма денег, которая была у пони, становилась меньше на одну тысячную. Все золото, которое исчезало у пони, появлялось в казне Эквестрии. Таким образом, если пони не тратил своих денег, то меньше чем за три года золото практически пропадало. А если он успевал потратить деньги до конца дня, то тысячную часть их терял тот, кто взял деньги.

Тогда все скупцы быстро поняли, что нужно потратить деньги на нужное и полезное, иначе деньги просто исчезнут. Они бросились тратить деньги, и буквально за несколько месяцев хозяйство страны возродилось и начало работать еще эффективнее, чем раньше. А то золото, что наполняло казну каждую полночь, позволило правительству отменить большую часть налогов.

С тех пор у нас почти нет бедных пони. Редко кто нуждается, но государство может позаботиться о таких пони. Так Селестия смогла победить глупую скупость, которая чуть не погубила страну. И теперь если у пони есть много денег, то он старается купить что-то на них или одолжить их кому-то чтобы не терять своих денег каждую полночь.

Рома думал и прикидывал. Выходит, старик Гезель не первый, кто вычислил эту фишку.

— Ну что я могу сказать, поняши? Повезло вам с вашей принцессой. Вы бы нам ее одолжили ненадолго, а? Вернем в целости и сохранности. – он улыбнулся.

Твайлайт взорвалась:

— Что значит «одолжить»? Она тебе что, вещь? – уши ее прижались в шее, а глаза злобно засверкали.

— Чего кипятишься, Твайли? Я же пошутил. А принцессу я наоборот очень похвалил за находчивость. Она у вас и вправду хорошая. – Рома и не предполагал, что Твайлайт так болезненно реагирует. Поняши помолчали еще немного.

Тем временем лагерь просыпался, и его обитатели выходили из своих домиков, приветствуя друг друга и потягиваясь. Майор грузно шагал по тропинке с полотенцем на плече, а за ним хвостом прыгала Пинки Пай. На лужайке сновали уже почти все кроме Эппл Джек и Рарити. Эппл Джек еще спала, а Рарити проснулась раньше всех, но еще не окончила свой утренний туалет. Видимо, она хотела понравится людям, и усиленно накладывала на себя вечерний макияж, причем в высокой концентрации кричащих цветов. Думаю, делала она это зря, так как предназначение и интерпретация такового в культуре выбранных мною людей весьма отличалось от эквестрийской. Ну что ж, интересно будет посмотреть, что из этого выйдет.

Майор передвигался по лагерю, а Пинки, словно собачонка, ходила следом. Я уловил желание человека, и попросил Рейнбоу Деш позвать сюда Пинки Пай. Розовая кудряшка прибежала, я налил ей чаю, и она принялась его пить. Майор, наконец, получил возможность, и рысью побежал в сторону туалета.

— Надеюсь, всем хорошо спалось? – спросил Степан Петрович, подходя к беседке. Все закивали. Люди пожали друг другу руки в знак приветствия, что удивило поняш.

К беседке собиралось все больше обитателей лагеря, мои помощники уже заканчивали накрывать на стол. Деши и Пинки таскали куски со стола, остальные ограничивались чаем и печеньем, ожидая общего начала завтрака. Твайлайт сходила за Эппл Джек, разбудив ее. Рарити присоединилась последней, изящно ступая и гордо посматривая на остальных. Поняши умилились ее красивому макияжу, который был еще наряднее чем тогда, когда она порхала в Клаусдейле.

Реакция людей, тем не менее, однозначной не была. Степан Петрович и Денис тактично сделали вид, что ничего не произошло. Остальные же бросали на Рарити косые взгляды, переглядывались, и смотрели на Степана Петровича. Видя то, что он демонстративно отморозился от происходящего, люди постепенно тоже сделали вид, что ничего не видят. Рарити заметила реакцию людей, и решила выяснить ситуацию:

— Вы чем-то удивлены? Вам не нравиться? Или у вас кобылки не стараются сделать себя красивее?

— Нет, что вы. – начал успокаивать ее Денис. – Очень красивый макияж. Вам очень идет, Рарити.

— А что тогда не в порядке? – спросила Твайлайт, видя то, что Рарити чуть не плачет.

— Видите ли, — вмешался Рома. – Наверное, все дело в тех же культурных различиях, из-за который у нас чуть-было не произошел конфликт у озера.

— Какой еще конфликт? – насторожился Степан Петрович.

— Он не хотел раздеваться. – сказала Рейнбоу Деш. – Я решила снять с него одежду силой, и мы чуть не подрались. – после этого она настороженно обернулась, видя реакцию людей, которые уже все без исключения многозначительно переглядывались и вопросительно смотрели на меня. Я успокаивающе махнул копытом, и замешательство людей несколько снизилось.

— Это че тут вообще делается? – тихо выругался майор. «Ебись оно все конем!» — добавил он в мыслях.

— Я ничего не понимаю. – сказала Твайлайт. – Ваша реакция какая-то очень-очень странная, словно вы шокированы чем-то. Что вас так обеспокоило?

— Видите ли, дорогая Рарити, – решил дипломатично погасить недоразумение Денис, надеясь на то, что это действительно лишь недоразумение. – В нашем обществе тот тип макияжа, который вы сейчас используете, не приличевствует носить для леди. Вы же произвели на нас впечатление истинной леди, и потому мы так удивились, видя вас в таком макияже. Уверен, вы бы не выбрали его, будучи осведомлены о таких культурных тонкостях, но мы очень ценим ваше старание, и в вашем макияже, хоть он и не вяжется с нашими шаблонами и стереотипами, несомненно присутствует стиль и красота. Будьте добры, не обижайтесь на нашу реакцию, ибо мы не имели права судить о вашем выборе нашими мерками.

Человек мысленно похвалил себя за такое красноречие, а Рарити успокоилась. Однако, ей очень хотелось понравится людям, поэтому она побежала смывать весь свой марафет, чтобы не портить имидж леди, признанием в котором ей очень польстили. Люди, похоже, также удовлетворились объяснениями Дениса, отогнав нехорошие мысли по поводу поняш.

После завтрака я объявил план действий. Сегодня мы начнем отрабатывать техники контроля Пустоты и работы с магией. Я попросил Твайлайт помочь мне с обучением людей, и она согласилась. Остальные поняши могут оставаться или приходить когда им вздумается. Все согласились на такие условия. Поняши разошлись по домам, кроме Рарити и Твайлайт.

Флаттершай осталась у себя, Деши улетела гонять облака, а Пинки и Эппл Джек шли через улицы Поннивиля к себе. До Сахарного уголка оставалось всего пару домов. Всем им смертельно хотелось почесать язык, и они болтали и делились впечатлениями о произошедшем всю часть дороги по Вечнодикому лесу. Но в городке, среди пони они прикусили язык.

— Я сегодня вечером обязательно побегу к ним! — звонко пищала Пинки Пай, а Эппл Джек бросала на нее неодобрительные взгляды. В том смысле, чтобы кудряшка снизила громкость. – Я напеку кучу всяких сладостей!

— Пинки, мы в городе. – напомнила ковбойша.

— Ааааа... – расстроено протянула-прорычала Пинки, и они потопали дальше.

Им и вправду следовало быть осторожнее: неслышно передвигаясь между домами и ловко меняя укрытия, за ними следило какое-то существо, которому постоянно удавалось скрыться с глаз. Существо снова шмыгнуло от одного дома к другому, прыгнув в большой, открытый перед ним ящик. Из прорехи в досках на розовую и оранжевую поняшек злобно смотрела пара желтых как у кошки глаз. Глаза сузились, когда существо услышало последние фразы поняш. Оно больше не могло терпеть, и ринулось дальше.

Шкурка на спине Эппл Джек подернулась, словно от мороза. Она почувствовала на себе этот жутковатый взгляд, и оглянулась. Сзади никого не было, но она дала бы голову на отсечение, что кто-то сверлил ее взглядом. Она снова посмотрела вперед....

— Ааааа! – вместе закричали от удивления и испуга две поняшки.

— Ты чего? – выдавила из себя Эппл Джек, пытаясь прийти в себя.

— Ты всю ночь где-то веселилась? – осторожно и без улыбки осведомилась розовая. Пони перед ними еще раз медленно перевела взгляд с одной на другую и протянула:

— Так, так, так. Кто у нас тут. Я думаю, вы мне хотите что-то сказать?

— Лира, что с тобой? – ковбойша уже отошла от шока и обеспокоенно рассматривала подругу. Грива стояла дыбом, торчала в разные стороны, глаза наполнились кровяными прожилками, а правый глаз еще и заметно дергался. Вместе глазом дергалось и левое ухо. В гриве и хвосте застряли обломки веток и репейник. На шкурке красовались свежие царапины, которых Лира просто не замечала.

— Я в полном порядке! – злобно отрезала Лира, и начала медленно наступать на подруг, отчего они начали пятиться. – А вот у вас, поняши, скоро будут проблемы, как мне кажется. Пинки, у тебя там ничего не дергается в этой связи? – она гневно зыркнула прямо в голубые глаза, которые расширились еще больше обычного.

— Да что с тобой? – уже чуть не плача, завопила Пинки.

— Со мной все хорошо. Мне вот только нужно поговорить кое с кем. С теми, кого вы увели у меня из-под носа. Где они!!! – Лира крикнула последние слова так громко, что поняшки присели и прижали ушки. Глаза у Пинки увлажнились, и она заплакала.

— Эй, полегче! – Эппл Джек приобняла Пинки и прижала к себе, став между ней и Лирой. – Что это ты тут за концерты устраиваешь? Лира, отцепись, ладно?

Слезы Пинки вернули Лиру в чувство, и ей стало очень стыдно. Она отступила, и дикие огни в ее глазах погасли. Она сразу вся сникла, и только теперь почувствовала, как же она устала. Бессонная ночь и и бесконечная беготня тут же дали знать о себе, как только нервное напряжение дало слабину. Она просто опустила глаза и апатично уставилась на землю. После некоторой паузы она сказала:

— Простите. Прости меня, Пинки. И Эппл Джек. Просто... Я очень хотела встретится с теми поэтами из Сталлионграда, которые выступали вчера. Они... – на ее глазах тоже появились слезы. – Мне показалось, что они... Не важно. — вздохнув, добавила она. – Я их искала и нигде не смогла найти. Я подумала, что Твайлайт и вы их куда-то увели и прячете, а я...

— Лира... – Пинки тронула ее копытцем. Единорожка тихо продолжала:

— А я, наверное, схожу с ума. Наверное, Бон-Бон не ошибается по этому поводу. Простите, пойду я домой. Нужно выспаться до того, как моя соседка придет с работы: она мне долго будет мылить голову. Простите.

— Ты, наверное, проголодалась? – Пинки заглянула в желтые грустные глаза Лиры.

— Не знаю. Немного.

— Тогда идем с нами в Сахарный уголок. Заодно и с Бон-Бон помиритесь: на работе она никогда не ругается. – она перешла на шепот и воровато оглянулась, — У меня припрятано специальное мирительное пирожное. Только тихо! Это секретный рецепт. Когда будешь его есть – делай вид, будто оно обычное! За его рецептом уже давно охотятся тайные силы! – она состроила смешную рожицу, но на ней все еще блестели слезы. Лира дотронулась рогом до головы Пинки и сказала:

— Спасибо тебе.

— Какой-то скучный и непонятный урок проводит Корвин. Но, наверное, техники управления магией у нас и у них отличаются. Они ведь могут применять ее даже без рога. Тот худенький, похоже, делает успехи. – Твайлайт присела на скамейку, и Дорн налил ей ромашковый чай. Самовар ему очень понравился, и был действительно довольно удобен: не нужно было каждый раз кипятить чайник. Он даже припомнил, что видел похожий, когда гостил в детстве у дедушки. Правда, тот был довольно маленьким, литра на три воды. Этот же был просто гигантом – полуторное ведро воды без труда помещалось в нем, еще и место оставалось.

— Ты заметила особенности их магии? Они используют для концентрации не рог, а все тело, причем у каждого это может быть совершенно индивидуально! – Твайлайт возбужденно подула на чашку, — худой разбирается быстрее других. Он уже может концентрировать стабильную телекинетическую ауру вокруг своих рук! Всего за пару часов тренировок. Представляю, что бы они смогли через несколько лет!

Рарити молча пила чай. Выпив половину, она отрицательно помотала головой Дорну, который жестом предложил снова наполнить чашку.

— Твай, мне уже пора идти. Свитти Бель скоро придет из школы, нужно приготовить ей обед. Ты уж тут разбирайся с ними. – сказала она задумчиво.

— А ты не хочешь посмотреть?

— У них все равно сейчас занятия. Смотреть мне не очень интересно, да и они, похоже, смущаются когда мы смотрим. Особенно этот твой худенький. – она усмехнулась, и Твайлайт тоже. – Рома, верно? Странные имена. Трудно запомнить.

— Мне казалось, что они тебя очень сильно интересуют. – Твайлайт удивилась такому безразличию Рарити. Она немного помолчала и добавила: — Зачем же ты так сильно старалась чтобы помочь им, если сейчас тебе неинтересно?

Рарити задумалась. Наверное, она и сама не особенно отдавала себе отчет в своей мотивации.

— Знаешь, подруга. – начала она свой монолог, — когда я впервые увидела этого Корвина, то он мне показался унылым и безвкусным мужланом, как и принято считать сталлионградцев в Эквестрии. Да еще и за фигурой не следит. – она сморщилась, и фиолетовая с некоторым напряжением посмотрела на нее. – Живет среди железяк, и вечно ими обвешан. Вечно поцарапан и в чем-то испачкан, гриву почти обрезает, в общем, отталкивающий тип. Скрытный. Угрюмый. Это именно то, с чем я предпочитаю не соприкасаться. Никакой утонченности и даже намека на благородство. Какая-то посредственность.

Но знаешь, Твайли, я все чаще ловлю себя на мысли, что мы очень глупые, когда пытаемся оценить пони внешне. Чем больше я его узнавала, тем больше понимала, что это не просто грязнуля-буквоед, а нечто такое, с чем раньше я не сталкивалась. Помнишь наш Галоппинг Гала? И Блюблада, наверное, знаешь. Тогда я совершила ту же ошибку. Нечто красивое и благородное оказалось мелким и ничтожным.

А сейчас то, что я сочла ничтожеством, вдруг оказалось тем, что мне всегда нравилось. Да, сейчас он мне действительно нравится. – она перехватила еле заметный быстрый взгляд фиолетовых глаз и поспешила прояснить ситуацию, — Он, и люди. Я буквально восхищена ими. Даже не знаю, как это пояснить. Вот стоишь рядом с ними, и чувствуешь в себе какую-то уверенность, что-ли. Что они – сила. Вот скажет Корвин или тот усатый тебе слово, и поджилки трясутся что-то ему перечить, хотя сам этот Корвин невзрачный, и усатый хлюпик, задними копытами без труда перешибить можно. А вот не можешь. И ведь не злые они.

Знаешь, когда они все как один согласились пойти на смерть, и даже не попытались упрашивать нас, умолять, тогда во мне будто что-то оборвалось. Я почувствовала их величие. А они ведь не заносчивые, и пошутить любят, простоватые, а вот тоже вокруг них прямо сила вертится.

Не хотела тебе говорить, Твайли, но если бы ты вчера не согласилась помочь им... я бы больше с тобой не общалась. Я уже планировала, как при всех демонстративно запущу в тебя своим Элементом гармонии и уйду с гордо поднятой головой. Не знаю, что ты сейчас обо мне подумаешь, но я планировала настроить против тебя всех, даже Спайка, ведь он ко мне привязан. Я бы никогда тебя не простила.

Она замолчала и пододвинулась в Твайлайт, обняв ее.

— Прости, подружка, если сделала тебе больно, но я хочу быть перед тобой честной. Я тебя простила за то, что двое из людей уйдут навсегда. Я каждый раз гоню от себя эти мысли, когда смотрю на них. А Корвин, — она подняла копытцем мордочку Твайлайт так, чтобы посмотреть ей в глаза, — он и вправду хороший. Но я не знаю, простит ли тебя он.

Подруги еще посидели, обнявшись, без слов.

— Я, наверное, приду вечером, когда у них будет время поговорить. – наконец сказала Рарити, отпустив Твайлайт и поднявшись из-за стола. – А сейчас я пойду.

«Ух ты!» — думал Ромка, — «Значит, можно записать алгоритм действий, а потом вызывать его через ключ структуры! И даже входящие параметры передавать! Тю, все как обычно. Только клава и мышка мне были бы удобнее. Пока подберешь эту комбинацию образов чтобы вызвать процедуру заклинания – поседеть можно. Хотя, с утра я уже неплохо приноровился.»

У него действительно довольно легко получалось концентрироваться на Пустоте и управлять ею. Он быстро понимал правила действий с нею, ведь они были сходны с тем, что ему нужно было делать на работе. Программирование и магия оказались столь близкими дисциплинами, что переквалификация была делом плевым. Отличались только сигнальные системы и системы диалога, да и исполняемая среда была какой-то странноватой, своенравной и нестабильной. Впрочем, тот, кто за полдня с бубном и танцами поднимал упавший громадный сервак со всеми службами, с роем воющих продажников и бухов над ушами, тот без труда сможет подчинить даже заковыристое заклинание и взбрыкивающую непокорную Пустоту, которая то и дело пыталась отвлечь мага.

И что еще более интересное, тут тоже можно было создавать аналоги ботов. Правда, это было сложно, и Корвин обещал показать все ближе к концу, а самого Рому хвалил.

К обеду Рома уже без труда передвигал с помощью телекинеза довольно внушительные и массивные предметы и камни, и даже мог одновременно контролировать до десятка разных предметов. Даже попробовал несколько раз заклинания создания примитивных структур. Самыми примитивными были кристаллические кремневые и углеродные структуры. Призванные им несколько алмазов, рубинов и сапфиров качеством особо не блистали: он волновался, отчего кристаллическая решетка выходила нестабильной, кристаллы были мутными, с трещинами и неправильной формы. Только последние два камня – изумруд и рубин – были правильной ромбической формы и приемлемого качества. Не идеал, конечно, но довольно близко к нему.

Твайлайт с интересом наблюдала за людьми. Люди увлеченно выполняли упражнения. Странно, при выполнении каких-то действий они активно махали руками, а иногда извивались и всем телом, всполохи магии, сначала еле заметные, но все более сильные со временем, высвобождались на их телах при магическом усилии. Интересно, но цвет магической ауры у каждого был свой. Аура чаще всего высвобождалась на руках или глазах людей. Особенно красивыми были глаза: радужная оболочка их меняла цвет, ярко загоралась, и с нее, словно пар от упавшей на раскаленное железо воды, поднималась цветная призрачная дымка. Аура на руках также очень красиво плясала медленными, словно желейными, языками пламени, особенно когда они делали ими какие-то движения. Тогда за ними оставался красивый след цветного магического пламени.

Аура Ромы была ярко-синего цвета. Иногда он просто высвобождал магию на руках без какой-либо цели, просто чтобы она красиво горела, и восторженно наблюдал цветной эффект. Он взмахивал руками и делал ими широкие пассы на манер фэнтезийных колдунов, и это помогало ему сосредоточиться и послать Пустоте более верные, подкрепленные двигательными ощущениями образы. Его магическая аура была значительно ярче, чем у остальных, и это объяснялось тем, что он очень быстро обучался. Пока другие еще только начинали делать успехи в очередном упражнении, он уже его осваивал, и до перехода к следующему упражнению просто доводил исполнение до автоматизма, а потом игрался своей синей аурой, представляя себя каким-то архимагом из очередного скайрима. У него даже иногда в ауре проскакивали небольшие и красивые электрические разряды, как в катушке Тесла, и Корвин обеспокоенно смотрел на него.

Перед самым обедом Рома научился контролировать форму своей ауры в своих играх в архимагов, и уже мог сконцентрировать ее в шары, кубы, полосы и другие фигуры, и даже менять их цвета. Выглядело это, конечно, круто (что вызывало зависть Сергея), но пользы от этого не было никакой. Ну, кроме, собственно, красивых светящихся и пламенеющих фигур. Для какого-то крутого шоу, еще немного подучится, и было бы достаточно.

Твайлайт была заворожена красотой этих аур, ведь магия единорогов не так зрелищна в своем проявлении. Нет, были, конечно, заклинания для пиротехники или красивых эффектов, но магия людей была невероятно красива сама по себе. Ауры светились и пламенели, и они были довольно яркими.

Хорошо, очень хорошо. Обед уже готов, и я распорядился Варону накрывать. В связи с выяснившимся обстоятельствами, я решил откорректировать учебный план. Пока люди выполняли последнее перед обедом упражнение, а Роман, словно жеребенок, игрался своей аурой, я подошел к Твайлайт. Та сидела на пригорке в смотровой беседке и наблюдала за людьми. Она вздрогнула, когда я присел рядом.

— Красиво, правда? – сказал я ей.

— Да, очень. Особенно красиво, наверное, будет когда стемнеет. – подтвердила она. – Корвин, я... я хотела попросить у тебя прощения. Прости меня за то, что я не захотела помогать тебе сразу.

— Не будем об этом, Твайлайт. – я старался говорить как можно более мягко. Я никогда не прощу ее за это, но я не хотел, чтобы она страдала. Она осознала ошибку, и, значит, страдания бессмысленны. – У меня есть к тебе одна просьба.

Глава 2 Кто круче

После обеда у людей было сорок пять минут отдыха. В принципе, их физиологические суточные циклы практически совпадали с таковыми у пони, и мне не составляло труда составить оптимальный график обучения. За столом люди дурачились и шутили, пребывая в эйфории от своих новых возможностей. Я удивлялся психологической стойкости Константина и Дениса: они настойчиво отгоняли и блокировали любые мысли, которые напоминали им о их жертве. Просто отлично. И они победили эти мысли при помощи смеха. Они просто смеялись над этим, и страх, поджав хвост, убирался восвояси, давая им возможность полноценно действовать.

Даже не особо разговорчивый Степан Петрович на это раз улыбался над шутками и сам шутил. Они отлично стыковались в команду, и скоро распределят роли и предпочтения. Я надеялся, что изменения в учебном процессе не станут клином в команде.

Под сенью березовой рощи, укрываясь от лучей полуденного солнца, люди удобно расположились на отдых. Из леса доносилось пение птиц, неугомонными трелями наполняющие всю округу. Ветерок прохлаждал, а трава была густой, невысокой, мягкой и душистой. Кто сидел, кто лежал.

— Слышь, молодежь! – подошел майор к Роме и Сереге, которые улеглись в тени чтобы пуп завязался. – А вы себе уже невест понаходили? Ну, или девок?

Парней такие вопросы несколько смутили.

— Че, нетути никого? – хохотнул Константин. – Ну ниче, мы вам баб быстро подыщем!

— Ну, вообще-то я встречаюсь с одной девчонкой. Не думаю, что у нас все так серьезно, но она мне нравится, и я ей. Хотя, конечно, не все гладко. – сказал Сережа и положил под голову руку.

— А я уже с третьей за этот год расстался. – признался Рома. – Первых двух послал я, третья послала меня недавно. Я как-то не особо к ним привязываюсь. Те, кого встречал, были какими-то фальшивыми. Ненастоящими. Сверху одно, а внутри – пусто. А Аленчик не дура была. Но все равно пустышка. Даже не знаю где искать. – он вздохнул.

— Не, День, ну ты слышал, не? От молодежь пошла! Да я после армии сразу женился. А эти тянут-тянут до седых волос. А детишек когда делать-то? День, да делать же че-то надо! – он энергично жестикулировал руками, подзывая Дениса. – Петрович, скажи хоть ты им!

— Ну щас начнется. – проворчал Рома.

— Да, ребят, жениться вам уже пора. – глубокомысленно заключил Степан Петрович.

— Да-да, пора. – поддакнул Денис.

— И баб мы вам живо найдем! – подытожил майор.

— Щас, все бросим и будем жениться. – раздраженно бросил Серега.

— Как только, так сразу. – почти одновременно согласился Рома.

— А вот у меня племянница есть. – пыхнул трубкой Петрович, — умница, красавица. В институт ходит, уже на четвертом курсе.

— А у моей жены тоже есть родственница. Дальняя. – подключился к поиску кандидатур майор. – И двоюродная сестра... хотя нет, она вам великовата. Вот Денису бы подошла.

— Ну так давай ее сюда. – рассмеялся тот.

— Щас, на марштутке смотаюсь, и привезу. – улыбался майор.

— Я бы сейчас на свадьбе погулял... – мечтательно сказал Степан Петрович. – Ромчик, ты подумай. Девочка хорошая, правильная. Сам следил за воспитанием.

— А че не я? – обиделся Серега. – Че, как огнями тут разбросался, так уже везде Рома?

— У тебя же есть уже невеста? – улыбался Денис. – Че тебе, и вторую подавай, аки шейху?

— Не, ну она просто девушка, не невеста...

— Так в чем дело? Раз-два, и невеста. Долго ли умеючи. – Денис откинулся на шелковую, мягкую и пахучую траву.

— Эх, какая у меня была оказия, когда я Светке предложение делал! – все с интересом посмотрели на него. – Было это лет пятнадцать назад. Только из армии пришел, в карманах пусто. Да и вообще в то время с деньгой большой был напряг. В общем, у меня кореш работал на круизном теплоходе, и я с ним добазарился, что со Светкой до Тольятти и назад съездим зайцем – денег то нетути. Свободные каюты были, а нам больше ничего и не надо было. И возьми же сделай ей это предложение где-то в незаметном месте. Но нет же, романтик хренов и все такое. Потащил я ее на нос корабля, дождался пока мы не выйдем на самое красивое место залива, где открывается вид на кручи, и там начал декламировать ей стихи. Сбивался, конечно, не так как ты, у меня к складной речи особо таланта никогда не было. В общем, стою я на колене, стих читаю, и это естественно привлекает внимание. И капитан, который тоже вышел полюбоваться на кручи, спалил нас. Короче, чтобы не схлопотать монтировкой по темечку, пришлось прыгать в воду прямо посреди русла реки.

— И че она тебе ответила? – ехидно спросил Денис.

— А ниче. Я плавал тогда как топор на дно, она почти километр тащила меня на себе до берега. Когда мы вылезли, то просто упали на песок и лежали так минут десять, пока не замерзли. Ну а как замерзли, то начали обниматься, ну и там любовь-морковь и все такое. Потом до ночи добирались обратно в город. Вот такая романтика.

— Да, на сюжет короткометражки потянет. – сделал вывод Рома. – А если постараться, то и на целый фильм.

— Точно. У меня еще и не такие фильмы были. Даже не верится сейчас, что что-то этакое было со мной. В общем, была у меня собачонка...

— Простите. – фиолетовая единорожка незаметно подкралась к людям. Она затаилась недалеко и слышала весь разговор сначала. Ей было так жутко интересно, но совесть таки заела ее, и она решила, что подслушивать некрасиво.

— А, подходи, девочка, — ласково начал Степан Петрович. – Не стесняйся, присаживайся.

Люди, между тем, напряглись.

— Я хотела бы поговорить с Романом. – сказала Твайлайт.

— Да, конечно. Что ты хотела? – Рома поднялся и сел.

— Корвин попросил меня обучить тебя по углубленной программе. Он не может обучать одновременно по двум программам. – единорожка была просто в восторге от такого задания, и скрыть свое возбуждение не могла.

— Понятно. У нас уже есть свой любимчик. И племянницу ему, и курс углубленный. Заучка, блин. – Сергей обиделся, его начала жестко душить жаба.

— Ну че ты, Серега? Я же тебе потом все равно все покажу! – Рома смутился. – Ну Сереж, ну хватит. – он положил ему руку на плечо, а тот одернул. – Ну хочешь – забирай себе племянницу, чтоб уж пополам.

Сергей хмурился, а Степан Петрович обиженно повел усами.

— Ну ладно. Только ловлю на слове! – Сергей все еще хмурился.

— Ничего не жалко для дружбана, да? – встрял Денис. Он расстроился из-за этого детского конфликта, но счел нужным разрешить его побыстрее, ведь он мог иметь довольно негативные последствия в будущем.

— Ничего-ничего. – подтвердил Рома, и жаба отпустила Серегу. – Не обижаешься, дружбан?

— Да не, извини. Все нормаль. Думаю, будет даже правильно, если ты успеешь научиться большему. Тогда и нас подтянуть сможешь. – Сергей тоже встал.

Степан Петрович решил не обострять конфликт. Тем более это все – детские шалости. «Болтайте-болтайте, а все равно будет так, как я решил.» — подумал он и успокоился.

После отдыха все пошли снова на лужайку для занятия, а Рома и Твайлайт остались на лужайке.

— И что нужно делать? – спросил Рома. Он поверить не мог такой удаче: его будет обучать магии сама Твайлайт Спаркл. Он часто фантазировал, как он общается с этой единорожкой, а тут такое.

— Для начала давай получше познакомимся. И у меня есть некоторые вопросы. Надеюсь, ты не против на них ответить? – она тоже чуть не прыгала от радости, и это было заметно.

— Конечно, Твайлайт. Я очень рад знакомству с тобой. И поговорить тоже всегда хотел. Ты из среди других мне больше всех нравишься. – Рома улыбался.

— Правда? Ну что ж, я очень рада. – она и вправду была рада такому дружелюбному настрою человека. – У меня целая куча вопросов, я просто не знаю с чего начать. – она возбужденно шевелила ногами, то садясь, то снова вскакивая.

— О, скажи, а у вас что, можно вот так брать и передавать невест друг другу?

— Нет, конечно. Да это все вилами по воде писано, я ее даже ни разу не видел. Да и если бы увидел, то тоже непонятно куда бы кривая вывела. Это просто Петрович начал сватать, а Серегу просто жаба задушила. Ему эта невеста нужна как зайцу стоп-сигнал. На самом деле он просто немного завидует, и ему обидно, что у меня получается колдовать получше. Но я думаю, что это все временно, и он скоро догонит. Я более спокоен по характеру, он же несколько более эмоционально реагирует. Да и я его старше, потому немного умнее. Так что вот. – Рома почесал затылок. – Вообще то это все с невестой решается по обоюдному согласию. Раньше были времена, когда действительно женщин можно было купить или продать. Да и вообще других людей. И даже сейчас в отсталых культурах такое практикуется, но в цивилизованном обществе это считается серьезным преступлением. Вот так как-то.

— Ух ты, ты так красиво и развернуто отвечаешь. С тобой просто обалденно говорить! – Твайлайт потирала копыта.

— Ну я же вроде один из лучших духов человечества, так что этого следовало ожидать. – Рома сдвинул плечами.

— Так это была не твоя невеста?

— Говорю же, я ее не видел ни разу, только пару минут назад Петрович начал клинья подбивать.

— Ясно, ясно. А ты говорил, что у тебя нету кого-то особенного? Почему?

— Че, подслушивала? – улыбнулся Рома, и единорожка покраснела. – Много чего было. Я не знаю, как именно решаются у вас такие вопросы, но у нас все довольно демократично. Нравишься – будьте вместе, нет – разбежались. Так и у меня. Где мне что-то не понравилось, где я не понравился. Вот и все дела. Как говорится, в активном поиске.

— Как-то у вас все неправильно. Зачем же тогда быть вместе, если не нравишься? Ведь вы какое-то время были друг другу особенными? Разве можно после этого расстаться? У нас это настолько редко, что о таком случае могут целый месяц писать все газеты города.

— А, вон оно что. Видимо, у вас гораздо более сложный механизм формирования пар.

— Не поняла? Что ты имеешь ввиду?

— Я имею ввиду, что вы, наверное, очень долго друг к другу присматриваетесь прежде, чем будете друг другу особенными. Верно?

— Ну, в общем, да. Мои родители, например, первый год только по письмам общались, а потом еще два года дружили прежде, чем стали друг другу особенными. А как же можно иначе, ведь кого-то особенного так просто и не определишь. А у вас что, по другому?

— Ясно с вами. Эту систему тоже Селестия внедрила? – Рома улыбался и понимающе кивал.

— Конечно. Всех молодых кобылок и жеребцов учат выбирать себе особенного пони. Есть целая дисциплина для этого, и по ней сдают экзамены.

«Ай да Селестия, ай да сукин сын!» — подумал Рома. Он решил все выложить поняшке. Все таки, не маленькая:

— Все правильно. Грамотно. Но у нас все по другому. Когда-то похожая система была и у нас, и за этим следили при помощи семейного воспитания среди народа и специальных курсов среди дворянства. Но потом все деградировало, и весь выбор практически полностью переложили на инстинкты. Результат не заставил себя долго ждать, и буквально за два поколения институт семьи деградировал. Сейчас все живут как хотят, и меняют своих особенных хоть на каждую ночь. Некоторые даже составляют списки бывших особенных и гордятся ими.

— Каждую ночь? Вы что, зачинаете жеребят без заключения брака?! – на ее мордочке проступил испуг. – Но ведь после этого ни жеребца, ни кобылку не примут ни в одну уважающую себя компанию, и даже могут прогнать из города или деревни!

— Да, да. Все это – следствия так называемой сексуальной революции.

— Чего? – не поняла Твайлайт.

— Одного из направлений информационной войны, направленного на развращение и деградацию семьи. Это делают те самые силы, которые хотят сейчас съесть мою цивилизацию. Теперь мне понятно, зачем они стравливали всех со всеми, в том числе и в семьях. Просто им так удобнее питаться. Души не могут сплотиться и сопротивляться поглощению. Так что мы сейчас довольно развратны и невоздержанны. И без брака – на каждом шагу.

— Это просто ужас. – не могла поверить поняша. – Но ведь без семьи жеребята будут несчастными и не смогут получить полноценное воспитание? И здоровье у таких жеребят значительно хуже. Это же научно доказано, мы все это учили! И кобылки болеют намного чаще! Разве они этого не понимают?

— Нет, Твайлайт. Это у нас понимают единицы. Остальные обмануты при помощи сложных манипулятивных приемов и многоплановой пропаганды. И они искренне считают тех, кто не поддается пропаганде, сумасшедшими. Хотя, признаться, таких тоже хватает, так что за примерами ходить далеко не надо. В общем, все печально.

— Прости. Наверное, тебе больно об этом говорить. – она опустила глаза.

— Не раскисай. Я здесь именно затем, чтобы прекратить все это безобразие. А тебе это знать не помешает. Селестия очень добрая и мудрая, и она смогла предотвратить основные угрозы для вашего общества. Ты правильно делаешь, что гордишься ею.

— Правда? Ты так думаешь? – она с благодарностью посмотрела на Романа.

— Не только думаю, но и говорю. Дай пять, и не киснуть. – он поставил ладонь перед поняшкой.

— А что нужно сделать? – не поняла она.

— А, ну да. – вспомнил Рома и сменил ладошку на кулак. – Тогда лови копыто!

— Держи. – рассмеялась волшебница догадавшись, и легонько стукнула копытом о кулак человека.

— Пойдем еще чаю выпьем.

— Идем.

— Так что ты еще хотела разузнать? – Рома поднялся с травы и отряхнулся.

— Ой, так быстро перескакиваешь. Сейчас подумаю. Пойдем пока. – и они направились к беседке. Роме очень нравился мятный чай, который пил Корвин. Он решил сделать себе покрепче. Твайлайт предпочитала ромашковый. Дорн вертелся возле беседки, Варон же большей частью занимался тем, что ковырялся в установке и других технических системах лагеря. Иногда подключался к общим делам, и они работали вместе. Дорн притащил печенья, и они принялись за чай. Человек еще не был голоден после обеда, и печенья не ел. Волшебница усиленно соображала, о чем же спросить человека. Она столько хотела узнать, а сейчас от волнения все идеи вылетели из головы, как рассерженные пчелы из улья, и теперь лишь злобно гудели вокруг вокруг безо всякого порядка. Наконец, она зацепилась за мысль:

— Мне Деши говорила, что ты откуда-то знаешь про нас. И Флаттершай тоже упоминала это. Откуда ты это знаешь?

— Я знал, что ты спросишь. Возможно, ты будешь смеяться, но вы все – персонажи в одном фильме. Выдуманные персонажи. Ну, я полагал, что выдуманные. – он сдвинул плечами, — Если подумать, то вполне может быть, что и вы все сейчас – просто галлюцинация, а я сейчас сижу где-то в психушке и пускаю слюни на смирительную рубашку.

— Не говори так. Это жутко.

— Конечно. С другой стороны, уж слишком качественная галлюцинация. И долгая. Так что я почти уверен, что я не в психушке. – он подмигнул поняше.

— И что там в этом фильме? –заинтересовалась Твайлайт.

— Сюжет в основном вертится вокруг тебя и твоих подруг, носителей Элементов Гармонии. – на щечках Твайлайт проступил легкий румянец. – Вся история начинается с момента, как принцесса отправила тебя в Поннивиль, и вы с подругами освободили Луну от Найтмер Мун. Много еще чего было, возможно, не все соответствует истине. Сериал продолжается, последние сюжеты касались ваших приключений в Кристальной империи, с кристальным сердцем и Сомброй. Возможно, этого у вас не случалось.

— Поразительно! Это было три месяца назад! Но как вы могли узнать об этом?

— Я не знаю. Ваша история – одна из многих тысяч самых разных, придуманных человеком. Возможно, информация во Вселенной может быть доступна всегда и везде о любых событиях. И некоторые, наверное, способны каким-то образом воспринимать ее как свои фантазии или озарения. Если задуматься, люди ведь столько всего напридумывали. Если хоть часть этих историй действительно имела место быть, то это ж просто жуть.

— Почему же? Что тут плохого? – удивилась Твайлайт. – Это же просто невероятно, если вы можете так много узнать о чем либо даже не видя этого ни разу!

— Да вот видишь ли, Твайлайт, ваша история – одна из самых добрых и безобидных у нас. А есть такие истории, что даже зная о том, что это все выдумки, жуть как страшно. Да одного только Фредди хватит. Я, когда впервые посмотрел про него фильм, то два дня боялся заснуть. Ты даже представить себе не можешь, как мне было страшно.

— Что это за Фредди такой?

— Лучше тебе не знать. Просто страшно, и все тут.

— Так его выдумали и сняли про него фильм? Чтобы все боялись?

— Ага.

— А зачем же тогда смотреть фильм, после которого страшно заснуть?

— Ну, есть такой жанр в искусстве. А смотрят чтобы пощекотать себе нервы. Вы ведь тоже рассказываете друг другу жуткие истории? Это то же самое в принципе. Но по эффекту, конечно, не сравниться. – чай у Ромы немного остыл, и он начал осторожно его пить.

— А что в нем такого страшного?

— Нет, Твайлайт, и не проси. Я тебе не буду про него рассказывать. Честно, я был привычен к ужасам и убийствам, и то у меня волосы дыбом были. Я никогда не прощу себе, если нанесу вред твоей психике.

— Не думаю, что все так печально. Рома, я еще наверняка буду просить тебе рассказать мне об этом. Мне очень интересно стало. Так у вас много разных фильмов?

— О да. Целая куча, самой разной тематики. У меня на ноуте есть парочка, но тут питанием не разживешься, так что в пролете с этим. У нас их так много, что только их перечень составил бы толстенную книгу.

— Ух ты! – восхитилась фиолетовая. – Повезло. У нас очень мало фильмов. Сейчас около трехсот, и в год не более десяти новых появляется. И что за ноут?

— У людей сейчас довольно развиты мультимедийные технологии, поэтому все довольно просто. Даже обычный человек при достаточном усердии может снять неплохую короткометражку.

— Невероятно! И вы все это провернули без магии?

— Агась. – сказал Рома в характерной манере Биг Макинтоша, и Твайлайт захихикала с этой шутки.

— А чем ты занимаешься? В смысле, занимался? Какая у тебя профессия?

— Я программист. Эммм... я обучаю машины. – добавил человек после того, как поняшка непонимающе наклонила голову.

— Как это обучаешь машины? Как их можно чему-то обучить?

— У нас есть определенный класс машин, которые способны хранить и обрабатывать информацию. Именно эти машины я и обучаю. Я задаю при помощи специальных инструментов порядок действий машины при том или ином условии. При помощи этих машин мы можем хранить и обрабатывать гигантские объемы информации, производить моментальные сверхсложные вычисления, реализовывать имитацию интеллекта, и используем их для работы во всепланетной информационной сети.

— И как давно у вас такие машины?

— Недавно, если честно. Более-менее заметную роль эти машины, которые мы зовем компьютерами, начали играть лет двадцать пять — тридцать назад, и были они тогда слабенькими и сложными в управлении. Всепланетная же сеть стала более-менее доступна обычному населению лет пять-восемь как. Пока люди еще только учатся пользоваться сим величественным инструментом. Но его потенциал очень громаден. При помощи этой сети можно мгновенно связываться с другими людьми, узнавать новости, читать почти любые книги, смотреть почти любые фильмы и передачи, узнать совет и обсудить новости со знакомыми или незнакомыми людьми, и все это не выходя из дома.

У Твайлайт отвисла челюсть. Немного отойдя от такого шока, она спросила:

— Если вы можете узнать и прочитать почти все, что хотите, то почему же тогда темные силы все еще контролируют вашу цивилизацию?

— Большинство людей довольно заняты, у них много работы и мало времени, чтобы что-то искать. Кроме того, многоплановая пропаганда и массовые выбросы фальшивой информации делают процесс понимания очень трудоемким, и мало кому хочется сидеть и во всем этом разбираться. Хотя, стоит признаться, в последние пару лет количество людей, которые ищут правду и находят ее при помощи этой сети, значительно возросло. Это, конечно, взволновало некоторые из элементов управленческой системы темных сил, и в этом году они начали предпринимать судорожные попытки ограничить доступ в сеть. Признаться, это не было поддержано реальной закулисой, и я не понимал почему, ведь этот самый интернет – прямая угроза их правлению в перспективе одного-двух десятилетий. Как оказалось, такая перспектива их просто не интересовала, в отличии от менее посвященных низших звеньев закулисы.

— Значит, если бы темные силы не уничтожили вашу цивилизацию, вы могли бы победить из с помощью этого интернета за пару десятилетий?

— Да, это очень вероятно. Главный способ порабощения – это сокрытие информации. Когда люди имеют информацию, то поработить или манипулировать ими очень тяжело. Это аксиома. Правда, быстро сказка сказывается, а не скоро дело делается. Если народ обманут и разобщен, не знает истинного положения дел и оторван от корней и веками проверенных традиций, то даже при полном доступе к информации пройдет немало времени, прежде чем наберется критическая масса людей, необходимая для перелома сознания народа. Тем более, можно этому препятствовать, вбрасывая множество правдоподобных фальшивок. Но в любом случае, процесс необратим. Если есть доступ к информации – ментальное рабство за одно, максимум два поколения будет преодолено.

— А как же остальные? Разве нельзя их освободить быстро?

— Нет, Твайлайт. Нельзя. Как рана не заживет ранее положенного срока, так и сознание народа не излечится моментально. Для всего этого нужно время, иногда довольно продолжительное. В информационной войне, в отличии от обычной, все делается незаметно и медленно.

— В какой войне? Я не понимаю? Это магическая война? Но ведь в вашем мире нет магии?

— Нет, не магическая. Информационная, то есть, война обмана.

— Разве можно обмануть целый народ? – удивилась единорожка. – Ведь обязательно найдется тот, кто распознает обман?

— Если начинать врать сразу все, то нет. Но если все делать медленно и постепенно, то вполне себе можно.

— Как же темные силы смогли все это провернуть?

— О, есть для этого целая наука.

— Расскажи.

— Это долгая история.

— Ну расскажи. Ну Рома, ну пожалуйста. – она смотрела на него так умоляюще, что человек сдался очень быстро.

— Хорошо. Война – путь обмана, в ней есть несколько направлений.

Первое направление войны – это «обычная» горячая война – это битва воинов с оружием. Результат у такой войны очень быстрый, и она всем заметна. Именно это у нас сейчас и понимают под словом «война». Но это не единственный способ боевых действий.

Второе направление войны – это наркотизация. – Твайлайт непонимающе хлопнула глазами. – Это приучение народа к пьянству и вредным привычкам. Здоровье народа постепенно снижается, падает рождаемость, падает критичность мышления и воля к сопротивлению. Причем за любые наркотики – табак, алкоголь или что потяжелее, люди платят самостоятельно. И они не видят, что они платят за оружие, которым их уничтожают и порабощают.

Третье направление – это экономические махинации. Спекуляции, подкуп и мошенничество, финансовые системы кредитного рабства, денежная система на ссудном проценте, и все прочее. Мы утром немного говорили об этом.

Четвертое направление – превирание истории. Это подмена исторических документов, уничтожение архивов и библиотек, переписывание истории под себя, и такое прочее. Таким образом можно скрыть величественную и героическую историю целого народа, показав его посмешищем, как сейчас делают это с моим народом. А другой народ, на самом деле ничтожный и коварный, можно выставить несчастным, обижаемым и очень хорошим и праведным.

Пятое, и самое важное и самое долгое по времени направление – это формирование лживого мировоззрения. Это навязывание лживых доктрин и религиозных систем, которые искусственно ограничивают миропонимание человека. Особенно отличились в этом такие доктрины как коммунизм, фашизм, либерализм, христианство, ислам, иудаизм, другие родственные им авраамические культы, культы Кецалькоатля, Ваал-Молоха, и прочие некромантсие и около них. При помощи этих доктрин морочили голову целым народам, заставляя их творить безумнейшие вещи. К слову, стоит отметить тот факт, что в некоторые исторические периоды мудрым лидерам удавалось грамотно накинуть узду на эти доктрины, и использовать их во благо народа, но таких лидеров можно пересчитать по пальцам. Как только такой лидер умирал – все возвращалось на круги своя, и это страшное оружие продолжало калечить рассудок людей. Хватит, пожалуй. Тебе это будет трудно понять и осознать. И я не хотел бы сделать тебе больно.

Твайлайт молчала и тяжело вздыхала.

— Да, мне действительно очень больно такое слушать. И понять тяжело. Знаешь, наверное, мне пока хватит информации. Мне нужно все обдумать. Я не представляю, как ты можешь носить в себе столько ужасов, и шутить со мной при этом. Еще и стараешься оградить меня от чего-то страшного и причиняющего боль.

— На самом деле я сейчас себя чувствую намного лучше, чем когда либо. Потому что сейчас у меня появился шанс противостоять всему этому. У меня появился шанс помочь моему народу и всем людям. И потом, теперь я знаю, что существуют такие милые поняши как вы. И мне приятно думать, что у вас все хорошо и нет всех этих ужасов. Так что нос не вешать, прорвемся. Держи копыто.

Единорожка грустно улыбнулась и стукнула копытом о выставленный кулак человека.

— Хорошо. Пойдем начинать занятие. – она встала из-за стола.

Упражнения на развитие силы и ловкости легко давались как Сереге, так и Константину. У Сережи все получалось немного лучше. Усилием воли можно было заставить свое тело совершать невероятные трюки. Правда, трудно было обучится делать это быстро, и, как говориться, на автомате. Просто невероятно, но он мог, сконцентрировавшись, затавить руку или ногу делать тяговые усилия почти под тонну (как показывал измерительный прибор Корвина). У Степана Петровича и Дениса такие способности, похоже, не были сильной чертой. Корвин сказал, что их сильная сторона – коммуникативные способности, и скоро он разделит группы по усиленному изучению именно «своих» качеств.

Солнце уже начало свой путь к закату, когда силовая часть упражнений закончилась, и люди приступили к коммуникативным. Корвин отметил слабое движение в этом деле Сергея и Константина, поэтому отправил их отдыхать. Он справедливо решил, что лучше дать каждому именно его часть в то небольшое время, что у него есть. В дальнейшем люди смогут поделится знаниями и восполнить их пробелы друг у друга.

Мужики решили сходить к дальнему озеру и пройтись по опушке в поисках ягод. Сереге такое предложение не особо понравилось, по майор не терпел возражений. Пришлось идти. По дороге они увидели Ромчика, за которого взялась фиолетовая единорожка. Видимо, она была чем-то недовольна, и часто прерывала его и мотала головой, но что именно ей не нравилось, было не расслышать с такого расстояния.

Полазив по лесу и поцарапавшись в кустах малины, люди побрели к озеру чтобы искупаться.

— Так какого хрена было идти в самую чащу этих колючек? – кипятился Сергей. – Ведь с самого начала было видно, что тут нифига нету этой малины, одни кусты.

— Слышь-ко, салабон! Приказы начальства не обсуждаются. – добродушно басил Константин.

— Дык какое ж ты мне начальство? Че-то я не припомню, когда тебя мне начальником назначили. – что-то проснулось в Сергее без его на то желания.

— Ах не помнишь? Ну так прямо сейчас и назначили. – улыбался майор. Салага тут решил взбрыкивать? Извольте, кушано достаточно. Сейчас он разберется, кто тут батька. Уж и сам он не знал зачем, но выяснить это прямо тут и сейчас ему вдруг резко захотелось. Хотя еще пять минут назад он и не думал об этом.

— Ну ничерта подобного. – уперся Сергей. Умом он понимал, что майор и вправду опытнее его и заслуживает руководства, но вот то, что понимает не умом, встало в позу и заявило, но начальство еще надо бы выяснить. И ум покорно согласился.

Майор улыбнулся (эх, опять все то же самое!), и толкнул парня в плечо, отчего того далеко отбросило в сторону. Правда, на ногах удержался.

— Че, типа самый крутой тут? – глаза Сереги сузились.

— Ага. Уж тебя покруче. – все так же с улыбкой ответил Константин. Он был расслабленным внешне, но все тело его уже изготовилось, адреналин включил системы организма на повышенные обороты, дыхание участилось.

У Сергея организма производил похожие операции, но расслабленным его было не назвать: мышцы напряглись, на шее пульсировала артерия. Он резко бросился вперед, надеясь за счет скорости свалить более массивного и высокого противника. Но майор невероятно грациозно для своего большого тела сделал два еле заметных пируэта, и Серега понесся дальше, еле удержавшись, чтобы не прокопать траншею носом.

Сергей понял, что так просто с великаном не совладать, и начал осторожно подбираться к нему, стараясь пройти то в ноги, то забежать за спину. На майора эти уловки действовали не особо, он легко отбрасывал молодого противника, пользуясь превосходством в массе и силе. Удары ни руками, ни ногами противники негласно не использовали.

Наконец, молодой изловчился и удачно бросился майору в ноги, сделав достойный захват. Да, два года тренировок самбо даром не прошли. Да только вот Серега забыл учесть, что у майора этих годов тренировок было какбэ несколько побольше. Да и силушки не занимать. Константин сверху просто обхватил молодого за пояс, и поднял его вверх тормашками. В принципе, достаточно было ударить его о землю со всего размаха, но Константин же еще не повредился головой, чтобы такое делать. Он просто отбросил Сергея так, чтобы тот упал на бок. И тот упал.

Сергей не собирался сдаваться, хотя понимал, что сейчас его пожалели. Он сделал еще пару кругов вокруг майора, имитируя атаки. Но тут произошло то, что он не ожидал. Константин ранее только оборонялся, но сейчас неожиданно ринулся вперед как локомотив. И этот локомотив словно щепку снес человека, подмяв под себя. Константин придавил молодого соперника в земле, потом резко перевернулся и увлек за собой его, переворачивая со спины на живот. Пока Сергей делал судорожные попытки выползти, Константин завернул его левую руку за спину в болевом захвате, из которого безнадежно было вырваться.

Нечто в сознании Сереги, то самое, что подначило его на драку, не сдавалось до последнего, терпя боль и заставляя мышцы судорожно сокращаться в бесполезных попытках освободиться. Лишь когда из мышц ушла последняя сила, и тело безвольно расслабилось под майором, тогда оно подняло руки и сказало рассудку: «Делай что хочешь.» — и ушло туда, откуда явилось.

Константин верно прочел все признаки по расслабившемуся телу Сергея, и отпустил захват. Когда майор отряхнулся, Сергей уже поднимался.

— Ну что, понял, кто начальство? – с улыбкой спросил он у проигравшего.

— Да понял, понял. – грустно ответил салага.

— Ну ты удумал. Майору спецназа тут фыркать. – тряс головой Константин. – Я теперь тебе и папка и мамка в одном лице. Но ты хорош, не сдаешься до последнего. Это мне по душе. Если будешь себя хорошо вести – я сам тебя кое-чему научу.

— Правда? – оживился Серега. – Тогда конечно буду.

— Ну вот и ладушки.

После купания майор пошел к лагерю поискать что-то съестное, а Серега остался повалятся на травке под ласковыми и не знойным вечерним солнышком. Через минут десять, когда он уже начал кемарить, возле него что-то захлопало и плюхнулось на траву. Сначала он думал, что это большая птица, но шаги было довольно тяжелыми, и они приближались. Он повернул голову в том направлении, и увидел голубую поняшу. Серега быстро поднялся с травы чтобы рассмотреть получше.

— А, Рынбу Деш, привет. – он поднял руку в знак приветствия и улыбнулся.

— Рейнбоу Деш. – без улыбки поправила пегаска.

— Как дела? – спросил Серега без особой охоты. Ему больше хотелось повалятся.

— Че, типа самый крутой тут? – безо всяких прелюдий начала поняшка.

Серегу это позабавило. Он поднялся. В организме снова забурлил адреналин, но на этот раз человек был полностью расслаблен. Он подумал, что это даже интересно.

— Ага. Уж тебя покруче. – ответил Серега и испытал чувство легкого дежа-вю.

Человек и пегас несколько секунд беззвучно смотрели друг на друга.

Вдруг пегас сорвался, и, помогая себе крыльями, резко бросился вперед. Сергей быстро учился. Два незаметных пируэта, охват шеи поняшки и резкий толчок – и вот уже Деши пролетела мимо. Носом в траву она таки зарылась.

Она быстро вскочила, и в два прыжка оказалась рядом с человеком. На ходу она встала на дыбы, пытаясь ударить его передними копытами. Человек ловко ушел влево, обхватил горло пегаса правой рукой и резким усилием швырнул ее на спину, отскочив тут же, опасаясь копыт.

Деши снова вскочила, прыгнула к человеку, но на этот раз решила не добегать вплотную. За пол-корпуса она ловко развернулась и лягнула задними ногами то место, где только-что был человек. Но он уже разгадал желание поняшки, и потому сместился вперед и влево, и когда она лягалась, Сергей был уже сбоку от нее посредине ее корпуса. Он обхватил ее правой рукой за круп, головой прижал ее голову книзу, а правой ногой заблокировал ее передние ноги. Левое крыло Деши было прижато корпусом человека. Она делала судорожные попытки освободиться или отойти, но ее сил было недостаточно. Тогда она вспомнила о свободном правом крыле, и начала резко и часто хлопать им по лицу человека.

Серега не учел эту неприятную особенность пегаса. Если он ее сейчас отпустит, она наверняка изловчиться лягнуть его. Тогда человек перенес свой центр тяжести, поднял поняшку и бросил через себя на землю, повалившись рядом.

Удар спиной о землю был неприятным, но Деши и не такое терпела, поэтому ни капли не растерялась. Мгновение они сопели и смотрели друг другу в глаза. Человек вовремя отпрыгнул, когда голубая пегаска развернулась на земле и попыталась молотить всеми четырьмя копытами.

Поняв, что просто так человека не одолеть, Рейнбоу Деш решила вытащить свой козырь. Она хлопнула крыльями и поднялась в воздух. Серега несколько растерялся, как вести себя с воздушными противниками он не знал даже приблизительно.

Деши сделала круг, заходя так, чтобы солнце светило в спину, и камнем бросилась на Серегу. Тот не успел среагировать, и два копыта в грудь отбросили его на траву. Для человека этот удар был довольно ощутимым, ведь тело поняшки, при меньшем размере, гораздо более крепкое. Тем не менее он перекатился через голову и резко встал на ноги. Деши хмыкнула. Она пошла на второй заход, намереваясь повторить прием, но человек уже изготовился к этому. Когда она опять спикировала, он сместился в сторону, ухватил ее за разноцветную гриву и бросил в траву, используя ее же инерцию.

Пегаска кубарем покатилась по траве. На этот раз ей было довольно больно.

— Слышь, может, хватит? – подошел к ней человек. Деши засопела и вскочила. Она резко прыгнула, помогая себе крыльями, развернулась в воздухе боком и со всей силы ударила человека всеми четырьмя ногами.

Сергею просто повезло, что у него была такая реакция. Он успел отпрыгнуть назад и поставить руки в защиту. Копыта все-таки достали его, но не ударили, а только толкнули, отчего он проехался задницей по траве.

— Ты что, совсем охренела? – резко поднялся человек. Если бы он не отпрыгнул, то этот удар легко бы проломил ему грудь. Пегаска снова начала взлетать, но Сергей решил не пускать ее в воздух. Он подпрыгнул и с ноги в грудь отбросил пегаса обратно в траву. Пока Деши поднималась, он подскочил к ней и ударил коленом в нос.

Деши увидела звезды, а на глаза непроизвольно навернулись слезы. Из носа по голубой шерстке заструилась кровь. Серега взял ее гриву в руку, поднял ей голову и сказал:

— Успокойся, да?

В ответ на это пегаска, несмотря за то, что ее больно держали за гриву, со всей силы ударила человека в открытое солнечное сплетение головой. Голова поняши довольно массивная, потому Серега согнулся пополам и присел, отдуваясь.

— Тебе пиздец. – в перерывах между глотками воздуха сказал человек.

Рейнбоу Деш расправила крылья, и снова начала подниматься в воздух. Серега решил помешать этому любой ценой, и прыгнул за ней, стараясь ухватить задние ноги пегаски. Странно, то ли она хлопала крыльями на месте, то ли прыжок затянулся, но расстояние между руками человека и задними ногами пегаски почти не увеличивалось уже секунд десять. Когда она оглянулась, то ее глаза округлились, и она ошарашенно посмотрела на Серегу, после этого взяла крен влево, и резко ушла куда-то вниз. Серега не мене ошарашенно проследил за ней и с ужасом обнаружил, что находится на высоте восьмого-девятого этажа, и продолжает набирать высоту.

Холодный ужас сковал его, он захотел немедленно вернуться на землю, скорость его замедлилась, он начал падать.

— Ааааа! – заорал Серега со всей мочи, когда земное притяжение неумолимо потянуло его вниз.

Похоже, он падает в озеро, так что есть шанс не убиться, если правильно упасть. Он прекратил орать и изготовился упасть ногами в воду. В это время над головой захлопали крылья, Рейнбоу Деш протянула свои задние ноги человеку, и он немедленно за них ухватился. Человек был тяжелым, и уже успел набрать немалую скорость, потому Деши, как не старалась, не смогла полностью остановить падение. Они оба, истошно вопя, упали в озеро, подняв целый фонтан брызг.

Все-таки пегаске удалось здорово снизить скорость падения, поэтому они не пострадали. Они барахтались в воде, и медленно плыли к берегу. Ни один из них хорошим пловцом не был. Когда они уже почти выбрались, к озеру на крик прибежал майор и Твайлайт. Твайлайт, правда, телепортировалась. Денис же еще бежал на своих двоих.

Константин бросился в воду и помог беднягам добраться до берега, удерживая Серегу за волосы, а Деши за гриву. Они несколько минут отплевывались и тяжело дышали. Серега был в синяках, у Деши был припухшими губа и нос , с носа капала кровь.

— Что произошло? – обеспокоенно бегала вокруг сидящих и пыхтящих драчунов Твайлайт.

— Да че, не видишь, что-ли. Не поделили чего-то. – глаз у майора был наметан.

— Вы что, дрались? – у Твайлайт округлились глаза.

— Конечно. Смотри какие разукрашенные. Интересно, зачем было на средину озера заплывать для этого? И на земле ведь можно.

— Рейнбоу Деш, зачем ты дралась с человеком? – подошла к ней Твайлайт. – Вы ведь могли погибнуть!

— Да все нормуль. – сказал Серега и утерся.

— Так это ты начал? – майор грозно нахмурился. – А ну выкладывай.

— Не, это не я. – сказал Сергей и упал на траву чтобы отдышаться.

— Это я. Я думала, что так люди решают кто круче. Вот они, — Деши ткнула копытом в майора, — тоже дрались, и майор сказал, что он теперь круче. Я решила попробовать, кто из нас круче.

— А чего же ко мне не прилетела, — улыбнулся Константин.

Деши нехотя пояснила:

— Ты больше и сильнее, и Сережу тогда победил. Я побоялась.

— Это ты правильно, — покивал головой майор.

— Рейнбоу Деш, о чем ты только думала?! – Твайлайт сокрушенно прислонила к голове копыто. Пегаска устало отмахнулась и тоже плюхнулась на траву без сил.

— А как вы оказались на средине озера? Я видел, вы падали? Зачем вы туда поднялись? – удивлялся Рома.

— Не знаю. – сказал Серега. — Я прыгнул за ней, смотрю, а я уже в небе и падаю.

— Он полетел за мной. – сказала пегаска.

— Как же я мог полететь? – недоуменно посмотрел на нее человек.

— Откуда же мне знать. На крыльях полетел.

— Каких еще крыльях? У меня нет никаких крыльев!

— Тогда были. Большущие, красные. Прозрачные такие. Когда ты закричал, они исчезли, и ты начал падать.

— Ничего не понимаю. – нахмурил лоб майор.

Сергей пугливо обследовал руками свою спину, опасаясь найти там что-то чужеродное. Ничего подозрительного не обнаружив, он успокоился и снова лег на траву.

— Думаю, Корвин сможет дать этому объяснение. – задумчиво сказал Рома.

Глава 3 Итоги недели

Я сильно удивился тому, что человек смог использовать такое сильное заклинание, даже не зная его. Тем не менее, уже через полчаса было понятно, что он без труда способен вызвать призрачные крылья, которые обладали немалой подъемной силой. Несколько попыток взлететь были удачными, но он боялся взлетать высоко, и тут же спускался на землю. Крылья человека были достаточно большими, и с этими крыльями он выглядел угрожающе. Они были красного, как кровь, цвета, и чем больше он концентрировался, тем более кровавыми становились эти крылья, с них начинали отделятся и медленно падать кусочки красной магической энергии, отчего создавалось впечатление, что с них постоянно течет кровь. Нужно будет попробовать разучить это заклинание всем людям, если этот так легко его освоил. В общем, обучение продвигалось довольно быстро. Я был благодарен Твайлайт за помощь, о чем уже дважды сегодня напомнил. Она снова принялась перевязывать мне рану, которую я специально не заживлял. Ей нравилось ухаживать за «раненым», и доставляло немалое удовольствие. Ну что ж, предоставить ей таковое – меньшее, что я мог сделать в благодарность за помощь. После ужина люди захотели развести костер и побалагурить у него. Похоже, они уже решили сделать это традицией. Они молодцы, и стараются укрепить связь между собой, поэтому я целиком их поддержал.

Я попросил Рейнбоу Деш помочь людям в технике освоения полета. Она фыркала, но когда я сказал, что позову кого-то другого, то быстро сдалась. Я тоже присел с людьми у костра, но в отдалении. К ужину пришли Рарити, Флаттершай и Пинки Пай. Эппл Джек была занята, и потому не смогла прийти. Да и вся эта затея интересовала ее мало. Я заблаговременно обезопасил коридор, который вел от Понивиля до лагеря, установив магический отпугиватель от хищного зверья Вечнодикого леса, так что поняшки могли бегать свободно.

Дорн и Варон с удовольствием вертелись около людей, но по большей части молча.

Пинки крутилась около майора, и принесла немного сладостей. Некоторые из них она втихомолку доставала из сумки и носила ему отдельно.

— Да ну хватит мне, я уже наелся. Сколько ж можно его есть? – гудел он басом, когда она принесла пятое по счету пирожное.

— Как уже не можешь? А сидра ты тогда больше всех выпил. Значит, и съесть должен больше других.

— Да все, не буду. Хватит.

— Ну тогда... – она схряпала пирожное в один присест, — ... не пфопадать фе добфу.

— Пинки... – неодобрительно буркнула Рарити. Она удобно расположилась на покрывале возле Дениса. Майор продолжал одну из своих историй:

— Так вот, ухватил я этого Рустамчика как следует и тряхнул. Он видит – вся его кодла разбежалась, он один остался. Это кодлой против одного он храбрый был, как сам на сам – так в штаны и наложил.

— Фу. – сморщилась Рарити.

— Это в переносном смысле. – уточнил Денис. – Для красного словца. Так обозначается то, что человек очень испугался.

— А че, иногда бывает, что и в прямом. – встрял Сергей. Деши, которая недавно подошла и села возле него, хохотнула, а Рарити снова поморщилась.

— Да, навезли их в последнее время немерено по всей Рассее. Даже у нас в Сибири начали появляться. Пока немного, правда. — пожаловался Денис. – А на югах, наверное, прям жуть чего.

— Это да. – подтвердил Сергей. – Им тут как медом намазано. Если Кавказ сила – че сюда переться? Пусть бы там и сидели. Беспредельничают по полной.

— Неужели они все такие плохие? – удивлялась Твайлайт. – У нас грифоны тоже воинственные...

— И тоже носатые! – заметил Рома, отчего люди рассмеялись, а Твайлайт покосилась на него, продолжив как ни в чем не бывало:

— Воинственны и невоздержанны грифоны, но принцесса так построила с ними отношения, что у нас все хорошо и мирно. Хотя у себя они часто конфликтуют, но нас это не касается.

— Нет, конечно. Не все. Далеко не все. – пыхнул трубкой Степан Петрович. – У меня много знакомых в Дагестане. Обычные труженики. Нескольких технологов я даже пригласил для наладки производства брынзы – милейшие люди. А какой шашлык делают – пальцы можно проглотить. Покупали в Карпатах овечье молоко специально для этого. Вот они мне и рассказывали, что расселяют именно тех, которые и у себя беспредельничали. Честных тружеников никуда никто не переселяет, только отморозков. И если они беспредельничали у себя, то теперь там, куда их переселили, делают то же самое.

Пинки Пай легла возле майора, прижавшись к нему и положив кудрявую голову тому на колени. Она потряхивала ушками, требуя погладить и почесать ее, словно назойливый котяра. Майор не находил в себе сил ей отказывать.

— Ага. – подтвердил Рома. – И преференций кучу дают. Подъемных просто немерено. И если утворят чего, менты их не трогают. Ну уже в самых запущенных случаях, когда концов не спрятать, или шумиха поднимется. Вот они и распоясались. Да если бы просто нормально работала ментура, то ничего бы этого не было. В институты устраивают, хоть многие с трудом писать умеют. Как посмотришь список абитуриентов, особенно в силовые ВУЗы – «оглы» через одного. Такие дела.

— Это все с позволения правительства? – удивилась Рарити.

— Не только с позволения, но и по прямому указанию. – сказал Рома.

— Не понимаю. Зачем же такое делать? Ведь это глупо! Это ведь напрямую провоцирует конфликт. – Рарити снова поморщилась. Она с интересом наблюдала за Пинки Пай, которая разве что не мурлыкала под здоровенной рукой Константина, растянув улыбку до ушей.

— У них правительства в большинстве своем находятся под контролем тех же темных сил, которые сейчас хотят их уничтожить. – пояснила Твайлайт. – Но я не понимаю, ведь у вас не монархия, и не тирания, вы же сами можете выбирать себе правителей, как я поняла. Я правильно поняла тебя, Рома?

— Да, теоретически правильно. Выборная, или представительская демократия. Неплохо работает в небольших обществах, где все друг друга знают. В больших же – это обыкновенное надувательство. Имея под руками медиаинструменты, СМИ, искусство, можно запросто манипулировать мнением толпы. Вот процентов 5 людей более-менее понимают кто есть кто, остальным же многократным повторением можно внушить что угодно, и они будут голосовать хоть за черта лысого. Да и предоставленные политические силы, или партии, как они у нас зовутся, состоят в основном из одних и тех же людей. Лозунги и флаги у них разные, делают же они одно и то же. Можешь выбрать правую партию, можешь выбрать левую, могут победить республиканцы, могут консерваторы, но результата никакого – сменяешь лишь шило на мыло. Там, наверху, они все одинаковые.

— Но ведь не все? Некоторые, может быть, и хорошие? – предположила Твайлайт.

— Может быть. Только им приходиться делать то же, что и остальным, иначе их быстренько оттуда выживут. Сама система управленческого аппарата построена так, что хорошим людям там очень не комфортно.

— Твайлайт, — оживился Степан Петрович, — ты говорила, что принцесса как-то решила проблему с грифонами. Как она это сделала?

— О, это было уже давно. Население грифоньего королевства довольно обширно, и они, как я упоминала, очень задиристые. Они часто похищали пони, и заставляли работать насильно, либо же требовали большой выкуп. Селестия держала много гарнизонов на границе с ними, но это мало помогало. Стражники то и дело вторгались на территорию грифонов, чтобы освободить заложников или разбить грифоньи банды, которые планировали нападение. Но грифоны все равно похищали новых пони и грабили поселения. Среди стражников были большие потери, но идти войной на грифонов Селестия не хотела: большинство народу там жило очень бедно, и к похищениям никакого отношения не имела. Скажу больше: они жили так же, как похищенные пони. Только крупные феодалы и их личная гвардия были зачинщиками грабежей и налетов, они же угнетали собственный народ.

Селестия долго вела с ними переговоры, но вскоре пришла к тяжелому решению. Она поставила ультиматум грифоньему королевству, предупреждая, что если через неделю все похищенные пони не вернуться на родину, то графам и князьям грифонов придется пожалеть об этом. Грифоны только посмеялись, и начали собирать армию. Если бы Селестия пошла на них войной, жертвы были бы ужасны, ведь грифоны могли собрать огромнейшую армию, хоть большинство народу загонялось туда насильно. Они прекрасно маневрировали, уклоняясь от войск, нападая на тылы и мирные поселения. Вот прошла неделя, и большинство феодалов собралось в тронном зале, готовясь стать оперативным штабом. Как только первый луч солнца показался над восточным горным хребтом, все главные в своем роду или клане феодалы немедленно превратились в камень. Все стали каменными статуями. Вся знать грифоньего царства не на шутку испугалась. Часть приемников феодалов отпустила всех пони домой и проследила, чтобы они безопасно добрались до границы. Еще через неделю на рассвете дня те приемники, которые не отпустили пони, тоже стали статуями. Многие следующие приемники вернули поняш на родину, осталось менее трети упрямых феодалов. Через неделю окаменели и они. Тогда почти все пони вернулись на родину. Остались единицы упрямых семей рабовладельцев, и они превращались в камень до тех пор, пока весь род феодала или его преемника не заполняли замок своими статуями. Селестия заключила мирный договор с грифоньим королевством, в котором был закреплен следующий принцип: если на поселение пони нападут грифоны, или будет похищен пони, то главный в роду феодал, с земель которого будет банда налетчиков, превратиться в камень независимо от того, имел ли он к этому отношение. Статуи из замка невозможно было вынести, и они навечно оставались в них, напоминая следующим феодалам о том, что с ними произойдет с случае набега на земли поняш. Это было уже давно, чуть менее тысячи лет назад. Я думаю, что принцесса тут поступила несколько жестоко. – закончила волшебница.

— Ничуть, Твайлайт. Селестия поступила очень мудро. – сказал Степан Петрович. – Она сделала так, что жертвы у этого конфликта были минимальны, и, в основном, были наказаны те, кто был причастен к разбою. Если бы она пошла войной на грифонов, то жертв с обоих сторон было бы громадное количество. Эквестрия для народа грифонов навсегда бы стала врагом. Да и эффективность такой войны была бы низкой, через несколько десятилетий грифоны опять взялись бы за старое. Скажи, прекратились ли похищения и налеты после этого?

— Да, конечно. После этого было пару десятков налетов, но только в первое столетие после заключения договора. Уже больше восьмиста лет о таких случаях никто не слышал. И да, народ грифонов сейчас – наш союзник. Не знаю, возможно, вы правы. – согласилась Твайлайт. Флаттершай лежала возле Твайлайт и внимательно слушала разговор. Сама заговорить или спросить что-то она стеснялась. Она только мило поджала под себя ножки и иногда с интересом поглядывала на Пинки.

Все немного посмотрели на костер, а потом Константин начал травить анекдоты и смешные истории, коих знал великое множество. Люди сначала понемногу, а потом уже громко ржали с них, поняши – лишь с некоторых. Когда у людей уже начали болеть животы, Степан Петрович, кашляя, махнул рукой:

— Да будет тебе уже, Костя. Уже болят бока. Вон и подружка твоя вскочила от смеха.

— А что мы все о плохом и о плохом говорим? – оживилась Рарити. — Давайте и о чем-то интересном.

— И чего ты хочешь интересного? – с прищуром спросил Денис.

— У вас такие красивые стихи... Почитайте их еще, пожалуйста. Ну пожалуйста, — и она сделала свои фирменные драматические глаза, которым просто невозможно было отказать.

— Да ну эти стихи, скукота. — махнул рукой Сергей. – Вот если б гитара была, это был бы жир.

— Где ж ее возьмешь? У пони таких точно нет. У них же нет пальцев. – поднял палец вверх майор. Пинки снова умостилась возле него и положила голову на колени.

— Я могу дать вам этот инструмент, — донесся из темноты голос Корвина. Вскоре в свете костра появился и он сам, левитируя рядом с собой гитару. В среде людей послышался радостный ропот. Поняши осмотрели гитару, и признали, что похожий инструмент у них есть, и они играют на нем посредством копытокинеза. Только человеческая гитара оказалась в полтора раза больше – под стать людям.

— Вау, вы еще и петь можете? – удивилась Деши.

— А ты думала, что только морды бить? – с вызовом бросил Сергей, и Деши надулась. Степан Петрович строго посмотрел на Сергея, и тот смутился. – Ну прости, Деш. Рейнбоу Деш. Пегаска кивнула.

Денис взял гитару и провел по струнам. Он был знатным гитаристом по молодости, и даже играл в рок-группе местного разлива. Немного понастроив гитару, он играл переборы, чтобы разыграться. Сейчас играть ему помогала его магия, он безошибочно мог играть любые из когда-либо слышанных им мелодий. Он просто чувствовал мелодию и плыл по ней, и тело выполняло ее как надежный и безотказный автомат, чувственно, именно так, как он хотел. Он решил проверить эти свои способности, и начал играть довольно сложным перебор «Yiruma — River Flows In You». Получилось просто обалденно. Все слушали его завороженно, а у Рарити сузились зрачки.

— Да ты у нас не токмо Пушкин, а еще и Чайковский с Глинкой напару! – удивился Константин. – Не перестаешь удивлять.

Обнадежившись, Денис решил сыграть еще несколько переборов. Он попробовал незабываемую мелодию, которую когда-то слушал в сети, она исполнялась новейшей техникой. И у него получилось! Он был рад как слон такому открытию.

Из леса доносились трели цикад, мерно потрескивал костер, луна красила серебром верхушки деревьев, возле костра все притихли и завороженно слушали неземную музыку, которую извлекал из обычной гитары этот великий Поэт, множество жизней даривший людям прекрасное и светлое. Он много раз был великим писателем, поэтом и музыкантом. И Пушкиным майор не напрасно звал его. И жажда найти второй том «Мертвых душ» не зря беспокоила его в последние годы. Он, бросивший вызов Пустоте, сейчас наполнял окружающее пространство гармонией, той самой, в которой ему было отказано. Но он не обижался, он просто извлекал музыку не из гитары, но из самого себя, ибо был кладезем искусства. Не того, от которого болит голова и не хочется думать. Не того, после которого хочется блевать или ненавидеть. Он был пристанищем того Искусства, от которого хочется жить, любить и творить. Он сам был Им, и никогда не мог иначе. Иногда он забывал, но он не переставал БЫТЬ.

— Ах, как прекрасно. – расчувствовалась Рарити. – Это просто прекрасно.

— А что-то задорное знаешь? – спросила Деши.

— Без проблем, радужная ты грива. – подмигнул ей Денис и пробежался красивым саундтреком к «Пиратам каспийского моря».

— Ух ты! – удивлялась она.

— Я бы никогда не подумала, что из этого инструмента модно извлечь такие мелодии! – Пинки с интересом наблюдала за техникой человека и сокрушенно понимала, что не сможет повторить подобное.

Денис между тем продолжал. Лекгий блюз наполнил ночную тишину вокруг костра. Все это вгоняло в приятный транс, из которого не хотелось выходить.

— Прямо за душу берет. – призналась Твайлайт.

— А ты мог бы спеть? – узнала Рарити.

Денис ничего не сказал, и спел Арию «Там высоко». Он пел, и никто не смел даже говорить. Он все пел, и люди, и пони не хотели, чтобы этот дивный вечер когда-либо заканчивался. Рарити изящно расположилась на своей лежанке, положила голову на передние ноги и кайфовала, глядя на костер. Пинки Пай была в полудреме, сопя на коленях майора. Твайлайт и Флаттершай устроили обнимашки. Рейнбоу Деш тоже хотелось поучаствовать в обнимашках, но это было не круто в глазах людей. Хотя, Пинки же ластиться к самому крутому человеку, и он не возражает. Дорн увидел это, и решил воспользоваться моментом, поиграв с Деши в обнимашки. Получив от нее тумака по ребрам, он воротился восвояси под смешки людей. Песни великого Артиста, исполненные его неземным, будто специально для созданным голосом, наполнили эту маленькую полянку, на которой расположились самые великие души двух миров, счастьем. Тем счастьем, когда ты просто рад тому, что ты существуешь здесь и сейчас.

Но всему когда-то приходит конец. Костер уже начал догорать, и Степан Петрович сказал:

— Хватит на сегодня. Пора спать. – и поднялся. Никто не посмел возразить, хотя всем до жути хотелось еще.

— А мне больше всех Денис нравится. Так интересно все рассказывает. И поет. Интересно, что он еще умеет? Надо будет позвать Эппл Джек. Ей наверняка понравится. – Рарити легко трусила по тропинке. Уже скоро Вечнодикий лес окончиться, и они прибегут в город.

Они поднялись рано. Твайлайт и Рейнбоу Деш остались в лагере. Рарити с утра была разговорчивой:

— Ну, у Пинки Пай можно не спрашивать, это и так понятно, — розовая только улыбнулась, — а кто больше понравился тебе, Флаттершай?

Желтая пегаска задумалась.

— Ты знаешь, я даже не знаю. Они все такие милые.

— Милые? Да этот усатый с трубкой как посмотрит – мороз по шкуре идет. Он что, тоже милый, по твоему? – единорожка хмыкнула.

— Не знаю. По-моему, да... – неуверенно сказала Флаттершай.

— Пинки, а вот что касается тебя, то хотела бы сделать тебе замечание. Ты ведешь себя очень неприлично. Что люди вообще о нас подумают? Что мы – домашние животные? – Рарити снова хмыкнула.

— Почему? – вдруг прыгнула кудряшка перед самим носом Рарити, отчего та остановилась и на мгновение впала в некоторое замешательство.

— Как почему? Ты постоянно лезешь к нему с обнимашками и требуешь, чтобы он тебя гладил. Точно так ведет себя Вайнона на ферме Эппл Джек. Это недостойно.

— А мне нравиться. Особенно когда он чешет за ушком.

— А что, когда чешет за ушком? – насторожилась Рарити.

— На-а-а-много круче чем на процедурах Алоэ и Лотос. У него много пальцев. С копытами не сравниться. И вообще весело. – сказала Пинки и поскакала дальше.

Первая неделя обучения прошла довольно хорошо. Люди сильно продвинулись в изучении магии. Все они оказались носителями довольно разносторонних способностей, правда, пока они проявляются очень нестабильно. Но требовать большего от них было бы глупо за ту несчастную неделю уроков.

Наиболее умелым магом был, без сомнения, Роман. Он обладал довольно обширными техническими знаниями, и каким-то непонятным мне образом, умело интегрировал между собой магическую и техническую дисциплины, магия у него приобретала совершенно неповторимый стиль. Зная природу тех или иных процессов, он хитро применял заклинания или их группу для выполнения задач, для которых они изначально не были предназначены. Грамотно анализируя состав заклинаний, он даже смог составить парочку собственных. Он называл это «техномагия». Твайлайт же очень не любила отсебятины и отклонений от учебных пособий, от чего между ними постоянно возникали конфликты. Имел он, правда, и недостатки. Рома очень болезненно реагировал на критику, а также часто терялся в ситуациях, которые требовали быстрой оценки и решения. Он любил долго подумать и все взвесить, любил анализировать и глубоко размышлять, но оперативно оценить обстановку было выше его сил. Кроме того, он был несколько нерешительным, что в опасной обстановке могло стоить ему жизни. Но он постепенно преодолевал в себе этот недостаток.

Сергей уже довольно уверенно чувствовал себя в воздухе. Несмотря на все усилия, никто из людей кроме Романа не смог усвоить заклинание полета, да и то летал Рома неуверенно. Похоже, Сергей с Деши довольно сильно сблизились, хоть почти все время подкалывали друг друга и бросали друг другу вызов. Человек уже почти научился контролировать свою силу, лишь иногда теряя самообладание. Он был очень ловок и быстр, несколько раз я замечал за ним способность значительно ускоряться. Тоже пока неосознанную и толком не контролируемую. Опять же он имел недостатки, но полностью обратные таковым у Ромы. Он совершенно не напрягал себя затем, чтобы детально обдумать ситуацию, а бросался везде где мог наобум. Безрассудство, которое может погубить его. Он уже дважды травмировался, и мне приходилось по быстрому залатать его, благо, хоть это не было проблемой. Если бы травмировались Константин или Денис – помочь я бы ничем не смог: Пустота ждет свою добычу, и будет препятствовать любым попыткам ее этой добычи лишить.

Константин также довольно неплохо развивал боевые качества, но гораздо более развитым у него было тактическое чувство. Он безошибочно мог определить кому, где и когда нужно находиться, чтобы задача была выполнена максимально эффективно. Также этому он пытался научить Сергея. Как ни странно, но радужная пегаска также признала его абсолютным авторитетом, и он частенько помыкал как Сергеем, так и ею, и это не вызывало у них никакого видимого неудовольствия. Даже можно было сказать, что долгое отсутствие его распоряжений вызывало теперь у них легкое беспокойство. Его сильной стороной, какой бы тавтологией это ни было, была сила. Он практически в совершенстве овладел практиками концентрации усилий, и лишь иногда ошибался. Ему не хватало грации и скорости, как у Сергея, но он с лихвой компенсировал это своей чудовищною силою. Как он любил говаривать, против лома нет приема.

Денис отлично мог концентрировать свою волю на каком-то кристалле, извлекая из него красивые звуки и свет. Он даже подумывал над тем, не сделать ли как-то на досуге из кристаллов причудливый музыкальный инструмент. Ему даже удавалось вызвать из кристаллов узконаправленные пучки довольно интенсивного излучения. Но более всего он овладел навыками коммуникации и информационного воздействия. Он безошибочно мог угадывать мысли и желания других людей, и даже поняш. Полагаю, если он продолжит эти практики, то укрыть от него свои намерения не сможет ни один лжец. Также отлично он овладел маскировкой и отводом глаз. А своей манерой речи мог за некоторое время обратить на свою сторону самого ярого оппонента. Это уже не упоминая его выдающиеся артистические таланты.

Степан Петрович? Думаю, он был универсален. Его магическая сила была больше, чем у кого бы то ни было из людей. Я даже склонен полагать, что будь у него достаточно времени, и он затмил бы даже Селестию. Обучался он, правда, не так быстро, как остальные, но усвоенные им техники отличались стабильностью. Он довольно живо интересовался социальным, экономическим и политическим устройством Эквестрии, и часто обсуждал с Твайлайт и Романом те нормы и институты, которые практиковались в Эквестрии и на Земле. Похоже, Рома был у него любимчиком, и он довольно часто прислушивался к его словам и идеям, и так же часто умерял пыл молодого фантазера, которому бы только волю дай – и Остап Бендер с Нью-Васюками нервно курит в сторонке. Он, да и Денис, с которым Степан Петрович также был довольно близок, быстро поняли ценность идей Ромы, и старались удержать эти идеи в реалистичных рамках. Степан Петрович также очень симпатизировал Твайлайт, но взаимностью она ему не отвечала, и даже откровенно недолюбливала. Уж не знаю почему.

Все люди более-менее сносно обучились телепортации на незначительные расстояния. У Константина это получалось почти мастерски. Наверное, это оттого, что он не особо любил бегать. Также я пытался обучить их силовому щиту, но удовлетворительную стабильность заклинания усвоили только Рома и Степан Петрович.

Поняши каждый вечер приходили в лагерь. Рарити и Пинки Пай приходили постоянно. Флаттершай и Эппл Джек были только пару раз. В общем, жизнь била ключом.

После этой недели я планировал диверсионно-разведывательную операцию на Земле. Я счел, что люди уже готовы для нее, осталось провести еще один тяжелый для некоторых из них урок, да предусмотреть меры безопасности: без щитов они были уязвимы для человеческого оружия. Я проанализировал известные майору образцы стрелкового и дивизионного вооружения людей, и более-менее понял концепцию брони и вооружения, пригодных на первое время, пока они не овладеют заклинанием щита . Я еще посоветуюсь с людьми по этому поводу.

Ветер звенел в ушах, дух захватывало от очередного виража, но человек не отставал от пегаса, синим пятном мелькавшем впереди. Они двигались синхронно, понимая друг друга с полуслова, а иногда хватало и одного только взгляда. Огромные крылья Сергея приводили в восторг радужную пегаску, и были очень удобны еще и тем, что можно было лететь почти вплотную к человеку, не опасаясь быть задетой: призрачное крыло проходило сквозь материальную преграду как голограмма. За человеком оставался небольшой кроваво-красный след. Человек мог лететь очень быстро, но повторить радужный удар был не в состоянии: встречный поток воздуха делал невозможным его дыхание уже на скорости 100-150 километров в час. Мотоциклетный шлем, который достал из Пустоты для него Рома (Серега долго вредничал, выбирая разные модели и раскраски, остановившись-таки на серебряном с кроваво-красными молниями), тоже не мог обеспечить дыхание на скорости свыше 300 километров в час. Но и на этих скоростях человек летал довольно рискованно. Когда он входил в драйв, то даже Рейнбоу Деш, известный сорвиголова, останавливала его.

Пегаске нравилось обучать человека и летать с ним. Разделавшись с делами в Погодном патруле, она летела в лагерь. Больше всего ей нравилось хвататься Сергею за шею и лететь вместе с ним. Призрачные крылья проходили сквозь нее, не мешая полету, а сила подъема их была таковой, что, казалось, он мог взять на спину всех шестерых поняш. Конечно, спина бы такого не выдержала, но крылья – да. Второй человек хоть и мог вызвать такие же крылья, только синие и более яркие, но летать побаивался. Деши подначивала Серегу пообзывать Рому за эту боязнь высоты, но тот пригрозил вступиться «за дружбана», и та успокоилась.

Они иногда сидели на облаке и болтали. Вернее, человек не мог сидеть на облаке, но он мог расправить крылья и зависнуть в любой позе.

— А почему у тебя не было друзей там? – допытывалась пегаска как-то после обеда, пока был перерыв. Она лежала на облачке, задрав пузо кверху и заложив ногу за ногу, а Серега висел вертикально, расправив крылья.

— Ну почему же, были друзья. Много знакомых, да и на тренировках пацаны. Почему ты решила, что у меня не было друзей?

— Помнишь, тогда, когда мы впервые увиделись, и вы решили обойтись без помощи Элементов, ты сказал, что у тебя никогда не было таких друзей. Может, я че неправильно поняла?

— Я имел ввиду, что у меня не было ТАКИХ друзей. Я немного путаюсь в этих словах, это Рома поговорить мастер.

— Давай его тоже научим летать! Втроем вообще будет круто! Я тебе говорю: надо его пообзывать, ему станет стыдно, и он все-равно полетит.

— Деши, не надо так. Он классный пацан, но он реально обижается. Давай-ка закругляйся с такими идейками. Когда-то я сам с ним поговорю, и потихоньку буду приучать к полету. Лады?

— Не понимаешь ничего. – не унималась пегаска.

— А от майора потом выгребать не хочешь? – догадался Сергей. Эта перспектива действительно могла отбить у нее охоту делать что угодно, и она замолчала.

— Так что ты там про друзей говорил? – напомнила Деши.

— А, да. Ну, знаешь, знакомые были, товарищи. Но так, чтобы друзей — неа. Даже не знаю, как тебе это объяснить. Вот друг, например, и мне не жалко за него жизнь отдать. И я уважаю его. И я знаю, полностью уверен, что ему тоже ни капельки не жаль для меня ничего. И что он меня уважает. И всегда примет меня, каким бы я ни был – грязным, оборванным, пьяным. Вот такого не было. Товарищи были – да, посидеть с ними, поговорить, на природу сходить. Но так, чтобы настоящий друг – нет. Знаешь, вот чувствую, даже не знаю почему, что Рома – вот он настоящий друг. И он тоже знает, хоть мы иногда по разному смотрим на вещи. Думаю, Рейнбоу Деш, это словами не объяснить. Я просто это чувствую. Вот Рома бы сумел растолковать. Наверное, у вас это как-то по другому, с дружбой.

— Как по другому? – пегаска лениво расправила задние ноги и улеглась поудобнее.

— Не знаю. Да и вы ведь не мужики, у девчонок дружба – это обнимашки и тортики. И за парней вы друг другу глаза выцарапываете. – Серега начал лыбится.

— Не надо только вот на нас этих соплей вешать, лады? – она скривилась, — Мы, между прочим, в немалых передрягах побывали, так что задницу друг другу прикрывать пришлось. А тортики и обнимашки – так вы тоже это дело любите. Что Пинки не притащит – растаскиваете как параспрайты, ничего не остается. Еще ни одно пирожное не выбросили – все подмели. По другому, блин.

— А парни? Вам ведь, вроде, уже пора? Или я не так понял?

— Да пора, пора. Только это не близкое дело. Пока найдешь кого-то особенного, это долго. Да и я пока хочу сконцентрироваться на поступлении в академию, и на учебе, а там будет видно. В академии — там самые крутые жеребцы, так что искать себе пару в Понивиле было бы глупо.

— А в старых девках остаться не боишься? – Сергей подлетел ближе, и легко дернул ее за заднюю ногу. Она лениво брыкнулась:

— Мне еще знаешь сколько до этого? Это вы – бабочки однодневки. А я еще буду юной кобылкой лет пятнадцать-двадцать. Так что спешить некуда.

— Ах ты ж синяя лентяйка. – улыбнулся Серега, и, подлетев сбоку, потянул ее за ушко. Она клацнула зубами, но он успел забрать руку. Деши нехотя повернулась на бочок, явно намереваясь вздремнуть, но человеку дремать не хотелось. Серега подлетел с другой стороны и начал чесать ей спинку и бок, отчего она смешно задергала задней ногой. «Прямо как мой Тузик.» — весело подумал он. Немного погладив и почесав ее, он дождался, пока она расслабиться, после этого резко схватил ее за голову и сунул в облако до самых ушей. Засмеявшись, он быстро развернулся, ринулся вниз от облака и ушел на вираж.

— Тебе пиздец! – сказала Деши отплевавшись, и погналась за ним.

Под вечер Рома сильно утомился. Твайлайт оказалась училкой на редкость дотошной и въедливой, и гоняла его в хвост и в гриву. А когда у него получалось что-то сложное, она прыгала вокруг от радости как жеребенок. Сказать, что они стали дружны – это ничего не сказать. В свободные часы они болтали без умолку. Вернее, Рома отвечал по максимуму на вопросы без размазни, а только по сути, а вот Твайлайт... Оказалось то, что единорожка – ужасная сплетница, и уже успела выложить человеку всю подноготную понивильской жизни. «Надо об этом молчать, а то не знаю как кто, а Рарити ей точно гриву повыдергает» — думал Рома. К счастью, молчать он умел.

Вечером после занятий он решил, наконец, заняться давно задуманным делом. У него уже неплохо получалось материализовать вещи. Пока сильно сложные он сварганить не умел, но что-то такое, состав и конструкцию которого он знал хорошо, он мог вытащить из Пустоты без проблем. Твайлайт отправилась куда-то искать Корвина и докладывать ему обстановку, а Рома пошел в свой домик и разложил аппаратуру, которую притащил с собой во время переноса. Достав свой сверхмощный ноутбук, он поставил его на стол и разложил. Отличный 19-дюймовый монитор был просто создан для этой цели. Рома сконцентрировался, его глаза вспыхнули ярким синим светом, и на полу появился небольшой ящичек с пятью розетками. Повозившись с ним немного, он выудил из Пустоты пару кристаллов рубина и изумруда, положив их на столе. Взмахнув руками, он озарил домик вспышками магии, накладывая заклинание, над которым думал за обедом. Должно получиться. Кристаллы засветились мерным красным и зеленым светом. Теперь камни были под напряжением, и брать их руками было опасно. Он подхватил их телекинезом, и установил в гнезда с электродами внутри ящика. Рома достал из Пустоты шнур питания для ноутбука (это было делом плевым), и подсоединил его к машине. Залез в BIOS и посмотрел настройки питания. «Так, немного больше частота. А вот с напряжением угадал.» — подумал он, и снова взмахнул озарившимися магией руками, предварительно отключив кабель питания. Второй замер показал, что источник питания удовлетворителен – входящее напряжение переменного тока 223 Вольта, частота – 49,8 Герц. Больше можно не мучиться – это вполне сгодится. Мощность камней, по расчетам, составляла около пяти киловатт, и больше просто не требовалось. Рома захлопнул крышку ящика.

Следующий этап – колонки. Пока винда грузилась, он принялся за них. Он с минуту махал руками, наполняя пространство домика холодным синим огнем магии. Наконец, колонки были готовы. Было бы неплохо сделать их деревянными, но дерево – довольно сложная структура, гораздо сложнее полимерных пластиковых. Это уже в другой раз. Подключив колонки, парень убедился в их работоспособности, и принялся за самое сложное. За мышку. С мышкой было сложнее, он в целом представлял себе ее устройство, но с некоторыми узлами пришлось повозиться. Только с пятого раза компьютер распознал какое-то устройство, и только с двадцатого мышка работала более-менее сносно. Ну вот и все. Теперь можно погамать перед ужином.

Капитан Тит лихо рубил в кровавые клочья триклятых орков своим пиломечом, а все их шуты и мега-громыхалы не причиняли броне ультрамарина ни единого вреда. Кто-то из них хочет помахать своим рубилом? Ну что ж, пусть идут поближе, им же хуже. От тяжелых реактивных снарядов болтера их тела разлетались так же эффектно, как наполненные водой шарики лопаются от прикосновения острия иголки. «О, да. Идите к папочке!» — думал геймер, разрубывая зеленую живность и разукрашивая унылый пейзаж мира-кузницы в веселый красный цвет орочьей крови. Он уже второй раз проходил одиночную кампанию, и на этом уровне разобраться с зеленокожими труда не составляло. Криками, визгами и оглушительной стрельбой наполнилось пространство домика.

Твайлайт заработала похвалу Корвина, и сейчас шла к беседке в самом прекрасном расположении духа. Пока до ужина, можно еще поболтать. Она как раз вспомнила похождения Бон-Бон в Кантерлоте, которую ей по секрету рассказала Лира. И всем остальным членам литературного кружка, взяв перед этим слово никому-никому не рассказывать. Твайлайт обожала похвалу. И поболтать про чужие секреты. Ромы в беседке не было. На озере тоже. С Сергеем и Деши он точно не мог полететь – они были вместе со всеми и Корвином. Зато из его домика раздавался странный грохот. Подойдя ближе, поняшка опасливо заглянула. Странная машина грохотала и издавала страшные звуки, какие-то цветные пятна метались по магической картине, на которую и уставился сам Роман. Твайлайт испугалась, что он стал жертвой какого-то колдовства, но перед тем, как накладывать охранное заклинание, решила все-же окликнуть.

— Рома....

— А, это ты. – он нажал на паузу, и Тит замер, выпустив кишки какому-то прыткому зеленому рубаке. – Что, уже доложила?

— Это что? – неуверенно спросила поняша.

— А, игрушка. До ужина минут двадцать, вот, погамать сел.

— Чего?

— Поиграть. Это – машина, компьютер... – и он принялся рассказывать волшебнице про компьютер и игрушки. Рассказ занял минут десять, так как Твайлайт часто переспрашивала. Но поняла она быстро. И решила посмотреть. Ей не повезло с игрой: от обилия кровищи, злобных перекошенных зеленых рож и унылых коридоров бесконечных фабрик ей очень скоро стало не по себе. И еще не повезло ей в том, что как раз игра подошла к моменту, когда лорд Хаоса Немерот прорвал ткань реальности и проник на платформу со всем своим демоническим войском и уродливой рожей, из которой торчали трубки жизнеобеспечения. Она еле досмотрела конец заставки, и выскочила из домика, задрав хвост. Рома понял, что это было чрезмерно круто для нее, и с сожалением выключил игрушку: сейчас как раз начинала переть демонота, и там было поинтереснее.

Он догнал ее, быстро телепортировавшись прямо у нее перед носом. Грива у поняши стояла дыбом. Он взял ее голову и прижал к своей груди, успокаивая и приглаживая поднявшуюся гриву.

— Ну перестань, Твай. Это же просто игра. Выдумка, это не реально.

— Какой же он страшный... – шептала кобылка, постепенно успокаиваясь в руках человека.

— Конечно страшный. Да ему по должности положено: он ведь лорд Хаоса. Если он не будет страшным, то его с работы выгонят.

— Страшный... Я помню Дискорда, так этот в сто раз его страшнее. И те, зеленые тоже. Но этот...

— Да не бойся: капитан ультрамаринов Тит его по стенке размажет.

— Кто?

— Тот воин в синем доспехе, которым я управляю.

— То есть, ты сможешь его победить? – Твайлайт освободилась и посмотрела на человека.

— В игре – конечно. А так, если где-то увидишь – то только делать ноги. Да ты не бойся, его ведь не существует, он – выдумка. Страшная история.

— Как Фредди?

— Нет, Фредди страшнее намного.

— Какое же у вас там все страшное. Даже игры. – единорожка загрустила. – Разве нельзя сделать игру, где нет таких ужасов? А какой же смысл этой игры?

— Ну ведомо какой – поубивать всех поганцев, добраться до главаря, и его тоже убить.

— Значит, чтобы выиграть, нужно всех убить?

— Агась. – весело сказал Рома, но улыбки у Твайлайт это не вызвало.

— И что, все игры такие?

— Нет, не все, есть и добрые. Но в большинстве игр надо убивать врагов. Это основной смысл. Думаю, все это тянется еще с детства. Самая популярная игра у мальчиков – это игра в войну.

— С самого детства дети играют в войну?

— Да. Это важная часть нашей культуры. Конечно, война – это страшно. Но еще страшнее – жить в рабстве. Пойдем, Твайлайт, я расскажу тебе о восстании Спартака.

— Там тоже будут убивать?

— Конечно. Думаю, тебе пора бы уже привыкнуть к такой особенности человека в данный исторический период. Возможно, когда-то нам удастся так все наладить, что мы сможем обойтись без войны. Но пока это – утопия, и даже если ты преследуешь интересы добра, без ущемления чьих-то интересов не обойтись, и иногда при столкновении этих интересов единственный выход – убить тех, кто против тебя. К сожалению. Вам нужно благодарить Селестию за то общество, в котором вы живете. Если честно, Твай, я очень рад за вас за всех.

— Ты хороший, Рома. Ты очень добрый, я чувствую. Но ты так просто говоришь о том, что можно кого-то убить. И там, в игре так просто убиваешь всех, хоть даже и понятно, что все они ненастоящие, но ведь их видно, видно, как они умирают. Зачем ты так, ведь жизнь – не игрушка? – она снова уперлась головой человеку в грудь и опустила ушки.

— Не знаю, Твай. Наверное, я привык. Для меня это так буднично. – он провел рукой по ее гриве. – В городе Киеве, в котором я живу, убивают часто. Так часто, что новости об этом даже не привлекают внимание, и воспринимаются как должное. Наверное, мне не стоило это говорить. Прости.

— Ничего. Ничего, ведь важно знать правду, доверять друг другу... Но мне страшно представить себе такое. Чтобы кто-то кого-то... А вдруг... вдруг и тебя...? – она начала хныкать.

— Не бойся. Уверен, у нас все получиться. Видела, как здорово у меня уже получается? Все будет хорошо. Не бойся. – Рома почувствовал, что футболка на груди становится мокрой.

Глава 4 Кровавые вороны

Утро, как всегда, встретило людей и поняш веселыми лучами солнца. Лес шумел, а Рома и Сергей отправились искупаться. Рома тренировал Сергея плавать, а тот в свою очередь настоял на полете. Несколько покружив над озером, Рома решил, что экстрима на сегодня хватит, и нырнул в озеро прямо посредине. После завтрака началась подготовка к операции. Мы собрались в зале для брифингов, Рома принес свою вычислительную машину и при помощи переходников, которые вытащил из Пустоты, приспособил ее для показа слайдов.

Я обговорил с людьми концепцию брони, которая будет нужна на первое время. Дизайн этой брони предложил, конечно же, Рома, он же растолковал остальным людям назначение каждого вида доспеха.

— Да что за детский сад, в конце-то концов! – кипятился Денис. – Вот это все мракобесие обязательно?

— А мне нравиться. – задумчиво чесал подбородок Константин. – Деморализовать противника будет просто здорово. Ну и что, что сурово? Так же и должно быть. Наши ребята даже коробочки зубастыми пастями разрисовывали. Я думаю, это важный элемент. Да мне как-то Леха Прямой, командир бронетанковой роты, рассказывал, что давно подметили парни – какая машина страшно размалевана, на той попаданий в разы меньше. Видно, есть какой-то эффект. Все-таки это можно посчитать по дыркам на машине.

— Ну не знаю даже. – сокрушался Денис. – Такая безвкусица. Ужас просто.

— Да ненадолго же броня эта нам. И я серьезно: выглядит очень устрашающе, и это важно. – поднял палец вверх майор.

— Я же говорю: это будет круто! Я даже представить себе не могу, как разорвет шаблон у аналитиков! – Роман довольно потирал руки.

— Не знаю, можно ли будет в этом летать... Но выглядит действительно круто. – покивал головой Сергей.

— Думаю, от этого может быть еще один существенный плюс. – начал Степан Петрович, и все притихли. – Это может пустить наших врагов по ложным следам. Рома говорит правду насчет аналитиков. Ты говоришь, что это – популярная и узнаваемая тема?

— А то! Куча игр, фэндома, канон как энциклопедия, армии фагов!...

— А по человечески можно? – перебил Денис, которому непонятный сленг резал ухо.

— По человечески если, то да, очень популярно и узнаваемо. Если это просочиться в интернеты – это будет водородная бомба!

— Насчет бомбы. – зацепился я за мысль. – Полагаю, это станет главным козырем паразитов при жатве. Нам всем придется хорошенько поработать над тем, чтобы они не смогли использовать оружие массового поражения. Но пока сконцентрируемся на операции. Если все согласны (Денис скривился, но подчинился), то я сейчас беру Рому и Константина, и я приступаю к производству брони, Константин же с помощью Ромы распределит ваши роли в команде. Производство займет часа полтора, остальные пока продолжайте тренировать знакомые вам техники.

Полагаю, какой бы наивной не была идея Романа, но она определенно имела много позитивных моментов, как в тактическом, так и в стратегическом плане. Роман предложил взять за образцы для брони аналогичные из игры на своем компьютере. Игра, по моему мнению, была глупой до безобразия, но модели брони и вооружения выглядели, безо всякого сомнения, круто. Броня Астартес, элитных отрядов сверх людей Империума человечества. Я содрогался от мысли о том, что и этот чумной и угрюмый мир может оказаться не выдуманным, а реальным, как реальной оказалась «выдуманная» людьми Эквестрия или Амбер. Но, какой бы выдуманной не была эта реальность жуткого мира будущего, в котором есть только война, люди очень качественно продумали все детали, и даже историю этого мира.

Металл и другие структуры для брони я мог без труда создать на своей установке, а ее возможности наделяли металл брони просто фантастическими характеристиками. Уже одно то, что молекулярная структура брони могла организовываться для более оптимального отражения снарядов, делало столь тонкий его слой надежной защитой. Это означало то, что броня без труда выдержит попадание снарядов из легкой пушки, а стрелковое оружие не оставит на нем даже следа. Слабое магическое силовое поле делало броню неуязвимой для кумулятивных снарядов. Магический усилитель движений в ранце превращал тяжелую броню в силовой экзоскелет. Теперь не человек таскал броню, затрачивая свои силы, а броня носила человека, чутко реагируя на его движения и усиливая их.

Единственным отличием были размеры. Я подгонял размер брони под габариты человека, размер же настоящих Астартес был в полтора раза больше. Но даже и так средняя броня была почти два метра в высоту. В качестве оружия я предложил людям использовать кристаллические излучатели. Сконцентировав на них свою волю и использовав простенькое заклинание, человек мог добиться высвобождения высокоэнергетического плазменного сгустка, который система разгонных кристаллов с огромной скоростью запускала по прямой. Чем большие магическое усилия прикладывал человек – тем более мощным был сгусток плазмы. Для того, чтобы люди могли использовать это оружие как им привычно, пришлось оформить их в знакомые им очертания пистолетов и винтовок. Оформить их было решено как болтеры в стиле тех же Астартес. Для Сергея и Константина, как хорошим рукопашникам, также решено было изготовить оружие ближнего боя.

Константин при помощи Ромы распределил роли и назначение каждой брони. Для себя он выбрал огромный доспех терминатора. Думаю, он ему будет как раз под стать. В этой броне майор, и так немаленький, был в высоту более двух с половиной метров. Оружием ему послужит большой штормовой болтер, рассчитанный на большую скорострельность не очень мощных плазменных снарядов. Также для рукопашного боя он решил попробовать молот, каким обычно вооружались терминаторы. Он решил, что это обычная блажь, и использован этот молот все равно не будет, а будет только болтаться за плечами в специальных креплениях. Но на всякий случай я снабдил это оружие мощным тектоническим заклинанием, которое подпитывалось самим Константином по мере необходимости.

Для Ромы майор определил броню библиария. Хоть изначальный вариант не предусматривал шлема, его я все-же произвел. На плечах и руках брони я вставил крупные кристаллы сапфира – эти камни лучше всего помогали человеку концентрировать магию. Вооружен он был короткой винтовкой, стилизованной под болтер. Такая винтовка была рассчитана на среднюю скорострельность. Но основным вооружением Ромы, несомненно, должна была стать его магия.

Денису достался обычный тактический доспех. Но вооружен он будет тяжелой винтовкой, и будет выполнять функции опустошителя. Его способность концентрироваться на кристаллах дала ему возможность добиться от кристаллического оружия значительно более внушительной скорострельности и мощности сгустков плазмы, нежели остальным. А способность скрыть себя от врагов даст ему возможность занимать выгодные позиции без боязни быть пораженным.

Сергея майор определил как штурмовика. Штурмовой доспех ему не понадобился, так как у него были призрачные крылья. Зато он был вооружен цепным мечом на магическом движке. Пара кристаллических излучателей малой мощности, стилизованных под болт-пистолеты, дополняли его вооружение.

Для Степана Петровича майор также хотел определить броню библиария, но назойливые аргументы Ромы таки переубедили его. Учитывая статус, Степану Петровичу определили доспех инквизитора. В конце-концов, в тактическом отношении это не слишком отличалось от библиария, поэтому Константин наконец сдался. Вооружили нашего инквизитора все той же парой стилизованных плазменных излучателей. Основным же вооружением Степана Петровича, как и у Ромы, должна быть магия. Для концентрации ее я использовал крупные камни алмазов на плечах и руках.

Покрасить доспехи решили в цвета и эмблемы ордена Кровавых воронов. Ни мне, ни майору это название особо не понравилось, но Рома пристал как банный лист, утверждая, что круче них только яйца всмятку. Наконец, когда все определились, я отправил людей наверх, позвал в ангар Варона, и мы принялись за дело.

Люди ждали и возбужденно переговаривались на лужайке перед грузовой рампой. Большой грузовой лифт от нее вел на все подземные этажи комплекса вплоть до нижнего ангара с установкой. Поняш я заблаговременно отправил в Понивиль «за продуктами» с самого утра. До обеда их не будет. Я ничего не говорил им о задании, справедливо решив, что так будет лучше как для них, так и для людей. В конце-концов, люди отправляются в бой, а там эмоциям делать нечего: любая заминка может стоить жизни.

Наконец, я произвел последний доспех и комплект вооружения. Я справился раньше срока: на все про все мне понадобился час времени. Я же все-таки инженер по профилю. Перетащив в лифт все вооружение, мы с Вароном поднялись на лифте наверх.

Люди несколько минут с интересом рассматривали свои доспехи.

— А почему мой серый, а не красный? – осведомился Степан Петрович.

— Это ты у Ромы спроси. – сказал ему майор. – Он мне все уши прожужжал, что тебе надо именно этот.

— Рома, почему? – удивился усатый.

— Это – доспех инквизитора. Инквизиторы всем рулят. Ну и вот. – Рома мало обращал внимания на посторонние раздражители, полностью уйдя в изучение своего доспеха. Глаза его лихорадочно блестели.

— Какой ужас... – качал головой Денис. – Везде одни черепа, еще и двуглавого орла прилепили. Ты же, вроде, с Украины, Рома? Логичнее был бы Трезуб, или еще чего. А шлем – ну и рожа... – он продолжал осматривать и сокрушаться.

— Это Аквила, герб Империума человечества. Раз уж мы в образе – значит все должно быть четко. – равнодушно заявил Роман.

— А себе ты взял побольше? Я тоже такое хочу. – сказал Сергей майору.

— Тебе такое нельзя – летать не сможешь. Это тоже ничего. Так, вдевай, сказано! И носом тут не верти, а то в трусах в бой пойдешь, понял? – отрезал майор, прикидывая в руках вес огромного молота.

— А это ты чего, шахтером наняться решил? – заметил молот Денис, и решил поподкалывать.

— Да не знаю, зачем оно надо, но малой пристал, и хоть умри. Слышь, Петрович, ты ему скажи чего, а то ведь до добра не доведет. Ей-богу, как че придумает – хоть стой, хоть падай. – шутил Константин, однако молот внушал ему довольно смешанные чувства. – Так, одеваемся, время не стоит на месте.

Для одевания я предусмотрел специальные конструктивные отличия от оригинальных доспехов. В этих доспехах была возможность автоматически раздвинуть пластины нагрудника, и кираса немного наклонялась назад. В образовавшийся люк человек мог задом свободно опустить ноги в опоры, просунуть руки в рукава, словно в рубашку, после чего кираса возвращалась в исходное положение, и грудная пластина становилась на место, герметично замыкая человека внутри брони. Шлем одевался отдельно. В броне терминатора не потребовалось даже отклонять назад кирасу: человек просто влазил через огромный люк открывающейся передней пластины и удобно размещался в доспехе. Шлем у доспеха терминатора можно было не снимать во время погрузки/разгрузки. Оружие удобно размещалось на магнитных креплениях, не мешая движениям.

Люди одели силовые доспехи, и попробовали движения. Движения были свободными, хоть и несколько непривычно было приспособиться к габаритам брони. После некоторой тренировки мы отправились на небольшой полигон, подготовленный на дальней лесной поляне. При усилии люди могли совершать в броне большие прыжки в несколько метров в высоту. Сергей попробовал пролететь в броне. Крылья легко подняли его, но некоторые виражи придется учить заново: инерция значительно возросла.

На полигоне люди попробовали пострелять по мишеням, специально расставленным там утром. Кучность и точность была весьма посредственной. Нужно будет предусмотреть системы наведения для следующих вылазок. Работа опустошителя была просто устрашающей: шторм плазмы даже без особой точности превращал бетонные блоки в дымящиеся груды за пару секунд. Точность стрельбы майора была значительно выше, что и не удивительно. Константин и Сергей решили испытать свое рукопашное оружие, и были в восторге: даже небольшое касание тектонического молота превращало в мелкую крошку бетонный блок. Сильный удар разрывал в клочья даже железные швеллера. Цепной меч резал любой материал словно горячий нож сливочное масло. Я оставил людей практиковаться, поручив майору отработать хоть немного тактику до обеда, чем люди и занялись.

В принципе, первое задание не было сложным, особенно учитывая их превосходство в вооружении и магии. Даже связь придумывать не пришлось: Денис связал все их мысли в одну ментальную сеть, и они могли обмениваться не только разговорами, но и мыслеобразами. Например, майор мог составить в уме план движения по местности, и все участники команды уже знали этот план без единого слова. Точно так же майор мог знать все их движения и видеть то же, что и они. Им бы пару месяцев потренироваться, и лучшего боевого отряда на планете было б не сыскать. Но у них нет пары месяцев, да и знаний им нужно еще очень много кроме тактических. Перед обедом их ждал последний, довольно жестокий урок перед началом операции.

Я позаботился о том, чтобы никого кроме людей не было на поляне. Поняши еще разбираются в Понивиле, и будут тут не ранее чем через час-полтора. Своих помощников я отправил провести уборку в подземном комплексе, и запретил выходить оттуда без моего разрешения. Зрелище это будет не из приятных. Но я знал, что так надо. Нельзя, чтобы в бою появлялись сомнения. В бою нужно действовать четко и правильно, иначе погибнешь. Нужно быть готовым к тому, чтобы убить.

Рядом со мной выскочил из Пустоты терминатор, и плюхнулся на траву с негромким лязгом, оставив на ней вмятины. Остальные уже шли по тропинке, обламывая ветки из-за непривычных своих габаритов. Лучики солнца, попадая на металлического цвета броню Степана Петровича, весело отблескивали от множества граней его сложного скафандра. Последним опустился на полянку Сергей, уже довольно уверенно маневрировавший в воздухе. Прыжок получился грузным, мягкая земля прогнулась, и только широкая подошва уберегла ноги от застревания в земле. Я попросил людей встать на круги, очерченные магическим светом. Они выровнялись в линию, занимая свои места. Между ними было довольно широкое расстояние. Перед ними, метрах в десяти напротив каждого был небольшой, метр в радиусе, купол силового поля. Внутри куполов находилось по одному зайчику и по две хрюшки. Старшие люди уже догадались, зачем они здесь. Я начал:

— Перед тем, как отпустить вас на выполнение задания, вам придется выполнить небольшой тест. Тот, кто не выполнит тест, на задание допущен не будет. Перед собой вы видите троих зверей. Каждому из вас по очереди нужно будет убить своих зверей тремя разными способами. Кто желает отказаться – можете идти в комплекс прямо сейчас, дальнейший допуск к боевым операциям вы получите только по прошествии этого теста. Если какого-то из зверей вы убьете таким же способом, как и предыдущего, вместо него вам будет предоставлен еще один: их запас имеется.

Люди переглянулись. У старших это не вызвало вопросов, а вот Рома и Сергей начали паниковать.

— Так, на месте, смирно! – рявкнул на них майор, видя их нерешительность, и они замерли. – Пойдете последними. Надо – значит надо. Вы тут не тортики похавать собрались. Кто будет тушеваться – надеру жопу лично!

Это помогло. Страх наказания и авторитет майора заставил их собрать в кулак всю волю. Первым начал Константин.

Я выпустил из купола зайчика. Хрюшки улыбались, некоторые уже лежали на боку, засыпая. Некоторые зайки принялись рыть норы. Константин подошел к зайчику. Земля под его лапками задрожала. Небольшой участок – пять на пять метров – был свободен для передвижения выпущенного зверья вне купола. Остальное было огорожено силовыми щитами небольшой мощности. Зайчик уставился на нечто большое и красное и улыбнулся. Майор поднял большую железную ногу, и резко наступил на косого, отчего его всего впечатало в землю, словно его там и не было. Широкая металлическая ребристая подошва скрыла от взгляда то, что осталось от зайки, одно только ухо торчало.

— Следующий. – сухо скомандовал майор. Зверушки все еще продолжали улыбаться, но некоторые из хрюшек, которые мылились спать, беспокойно вскочили, ощутив дрожь земли. Первую хрюшку вытолкнуло из силового поля, и майор немедленно навел на нее штурм-болтер. Вспышка оранжевой плазмы насквозь прожгла голову несчастной свинке, опалив черные края большой дырки в голове. Завоняло паленым мясом. Звери в своих полупрозрачных клетках заметались от страха, улыбки пропали с их морд. Их визга слышно не было, так как купол не пропускал звуки.

— Следующий. – так же сухо сказал терминатор, доставая из-за спины молот. Купол пропал, и визг напуганного поросенка наполнил округу. Он сделал отчаянную попытку рвануть отсюда подальше, но молот терминатора перехватил его, ударив сбоку. От сейсмического эффекта плоть несчастного разорвало пополам, средина разлетелась на куски, которые красными и бурыми ошметками полетели в сторону силового поля и ударились о него, породив волны возмущений. Вся траектория полета ошметков была залита кровью. Константин развернулся, и потопал на свое место, на месте его правой ноги осталась вмятина с красно-белым месивом, что только-что было пушистым зайчиком. Безжизненный, непонятно каким образом уцелевший выпученный глаз смотрел вслед своему убийце. Звери в своих непреодолимых клетках обезумели. Они метались по маленькому пространству, ударяясь о края силового поля, сталкивались друг с другом и истошно вопили, но их участь была предрешена.

Денис сжег зайца плазмой издалека. Сила зеленых сгустков была так велика, что от зайца ничего не осталось. Первую хрюшку он примазал к земле огромным камнем, который притащил магией, вторую – забил ногами. Его железные подошвы были окрашены в кроваво-красный цвет, и кровь на них особо заметной не была. Рома снял шлем и блевал себе под ноги. Видя это, Сергей присоединился к нему, едва успев освободиться от шлема.

Инквизитор поднял болтер, и несколькими выстрелами достал зайчика, отчаянно маневрирующего между белыми вспышками. Хрюшку он поднял над землей телекинезом, потом резко бросил на землю, отчего ее внутренности вывалились из живота, и она забилась, делая судорожные попытки подняться, но задние ноги запутались в кишках. Степан Петрович скривился, ударил телекинезом ее еще раз, и она замолкла. Вторую хрюшку он сжег разрядом молнии, вызванной заклинанием.

Рома шатался, его лицо было зеленым. Он сделал попытку бегства.

— Убью, сука! – зашипел майор, и парень вернулся на свое место. Я выпустил зайца. Рома долго перепахивал синей плазмой небольшой квадрат земли, отчего он скоро стал напоминать лунную поверхность, но заяц все так же бегал. Замотав головой, человек вернул винтовку за спину, и резко выбросил вперед руку, а его глаза блеснули синей вспышкой. Зайчика разорвало на части прямо в прыжке. Свинью он таки застрелил из винтовки, немного успокоившись после разборок с зайчиком. Когда пропал купол, и оставшийся поросенок истошно завопил, гадя прямо под себя, Рома снова поднял руку, и поросенка объяло яркое пламя. Крик его стал еще более истошным, но оборвался через доли секунды, а еще через мгновение на его месте осталась только кучка пепла. Лицо Ромы было уже не зеленым, а серым, но черты лица заострились и стали уверенными. Он зашатался и сел где стоял.

Сергей неуверенно шагнул в сторону квадрата, в котором бегал зайка, больно ударяясь головой о стенки ограничивающего его поля. Человек сделал несколько шагов, потом передумал, и вернулся. Потом снова подошел и ступил в квадрат. Он изловчился, загнал зайца в угол и ударом ноги превратил в красно-серую мешанину. Повернувшись к куполу, он увидел свинью. Она не делала попыток убежать, только смотрела на него с дрожащими ногами. Человек вытащил болтер, прицелился, и, закрыв глаза, нажал на курок. Когда он снова посмотрел, то хрюшка неподвижно лежала, упав на ноги, с дымящейся дыркой во лбу. Он положил болтер в магнитную ловушку на бедре, и достал из-за спины цепной меч. Усилие воли – и цепь с тихим шелестом набрала чудовищные обороты. Купол пропал, и последняя хрюшка отчаянно рванула от него. Пиломеч тихо зазвенел в воздухе, и отсек свинье задние ноги с частью туловища. Свинью от удара развернуло, но она еще билась, пытаясь бежать на передних ногах. Не думая, человек подскочил и ударом ноги в голову раздробил свинье череп, отбросив к силовому полю. Безжизненный растерзанный кусок мяса шлепнулся о стену поля, и упал. Теперь Сергей понял, что совершил ошибку, и умоляюще посмотрел на меня.

— Первый удар был смертельным, поэтому третий способ засчитан. – успокоил я его. – В комплексе на минус третьем этаже для брони есть моечная камера. Воспользуйтесь ей, после чего можете полчаса отдохнуть, затем я жду вас в комнате для брифингов.

Люди сидели в креслах, их лица были серьезными. Доспехи они оставили в камере перед установкой, предпочитая прийти налегке. От обеда, по совету майора, люди отказались. Я начал:

— Вы хорошо справились с последним тестом, и теперь я могу быть уверен, что вам по плечу боевая операция. Суть операции следующая. – я магией сменил слайд, и на экране возникла картинка причудливой золотой опоры с несколькими крупными камнями по бокам и огромным бриллиантом посредине. – Это – консоль управления планетарной защитной системы Земли. Эти консоли были произведены вашими кураторами и используются для удаленного управления защитными планетарными системами. Первым этапом операции будет захват этого устройства. Я могу определить координаты этих устройств на вашей планете и высадить вас недалеко от их расположения. Наименее охраняемой, по предварительным оценкам, будет консоль в этой точке, — я указал на слайде, демонстрирующем карту материка Евразия, точку на Аравийском полуострове. Люди рассматривали ее, прикидывая противника, с которым им придется столкнуться.

— Вторым этапом будет установка консоли в один из контрольных узлов защитной системы, известных вам как дольмены. Действующих узлов осталось очень мало, паразитами приложено много усилий, чтобы вывести их из строя. Все действующие контрольные узлы охраняются, но не уничтожены по непонятным мне причинам. Наверное, их еще как-то собирались использовать. Вы будете пробиваться к дольмену в Кавказских горах недалеко от того места, откуда я взял Константина. Целью операции будет получение информации о месторасположении устройств для поглощения душ. Во время проведения как первого, так и второго этапа, постарайтесь привлечь к себе минимум внимания, а также не оставлять свидетелей: паразиты могут всполошиться и принять меры.

Люди кивали.

— После того, как консоль будет установлена, вы еще некоторое время будете охранять систему, пока я не получу необходимую информацию.

По завершению операции мы продолжим обучение, попутно готовясь к более серьезным операциям. Не исключена возможность вербовки сторонников на Земле. После этого мы должны будем резкими и быстрыми ударами уничтожить все устройства поглощения душ до начала жатвы, что вынудит темные силы отказаться от сценария уничтожения вашей цивилизации. Вы используете это время для перехвата управления, и кризис будет преодолен.

— На словах довольно просто. – грустно сказал Денис.

— Теперь готовьтесь к первому этапу операции.

— Привет, Твайлайт! Куда это ты пропала? – в библиотеку забежала сине-голубая единорожка, и принялась осматривать книжки на полках, вынимая их магией и ставя на место. – Есть что-нибудь новенькое? А то Спайк никого без тебя к книгам не подпускает.

— Спайк, ну зачем же ты? Ведь Лире можно. – пожурила волшебница дракончика, а тот недобро покосился на Лиру. Твайлайт зашла домой буквально три минуты назад. Не обязательно было идти к Зекоре, чтобы понять, что Лира следила за библиотекой, чтобы подкараулить Твайлайт. Следила целую неделю, и регулярно справлялась у Спайка. Но Твайлайт ничего не заметила, она была крайне возбуждена и рассеяна, и даже затолкала коробку с кексами на полку вместо книги. Спайк достал коробку и положил на стол:

— Зачем спрашиваешь? Я ведь тебе говорил, что она отправилась по заданию Селестии. Верно, Твай?

— Что? Да, по заданию. – не сразу сообразила Твайлайт.

— А что за задание? – Лира оставила в покое книги и уставилась на фиолетовую библиотекаршу.

— Да ничего интересного. Так, добыть некоторые образцы. Правда, дома в библиотеке такое не найдешь, вот и приходится в разъездах добывать. Как там у тебя дела?

— Хорошо, хорошо. Да, кстати, куда ты подевалась после конкурса? У нас же должно было быть совещание с подведением итогов? Тебя не было, мне пришлось за все отдуваться. Это нехорошо с твоей стороны – бросать дела вот так вот на произвол. Ты хотя-бы предупреждала, или что? – Лира подошла поближе, внимательно осматривая коробку с кексами.

— Извини, Лира, просто так все неожиданно. Селестия прислала мне письмо прямо среди ночи, пришлось все бросать и ехать в Кантерлот. Да, Спайк?

— Ага. – подтвердил он, поднял коробку, на которую пялилась Лира и понес ее наверх.

— Да ничего, бывает. А зачем тебе столько кексов? Тут же на целую толпу? Или вы собираетесь на пикник? – она снова пристально посмотрела на Твайлайт, и той стало не по себе.

— Да, собираемся. А что?

— Ничего, ничего. Просто странно, еще полдень, все заняты, а ты уже с коробкой. Обычно кексы берут перед самым пикником, чтобы были горячие. – она все так же испытующе пялилась.

— А я сейчас иду к Рарити, туда и другие друзья подойдут.

— Правда? Я сто лет не видела Рарити. Идем вместе, у меня для не есть куча новостей.

— Э-э-э-э... Ну, мы там долго не будем, нам нужно будет сразу идти. По быстрому съедим кексы, и будем идти, так что ты даже не успеешь с ней поговорить.

— А куда вы идете?

— М... На ферму к Эппл Джек. Да, она просила помочь ей перенести яблоки.

— Рарити будет таскать яблоки на ферме? – Лира сделала недоверчивую мину.

— Да, будет. Она обещала.

— Ясно, ясно. Слушай, у нас столько разговоров было про этих поэтов, которых ты пригласила на конкурс, и нигде не можем их найти. После выступления как сквозь землю провалились. Ты ничего о них не знаешь?

— Лира, если честно, не видела их после выступления. Где они – Дискорд его знает.

— Ладно, извини, Лира, нам уже нужно идти. – вышел из спальни Спайк. – Библиотека закрывается, через час я освобожусь – приходи и бери что хочешь, раз Твайлайт тебе разрешает.

— Ну ладно, тогда пока. Увидимся, Твайлайт. Привет кобылкам и Рарити. – она махнула хвостом и выбежала в дверь. Твайлайт захлопнула дверь магией. Спайк поманил ее пальцем в спальню. Когда она зашла, он тихо сказал:

— После того выступления она сама не своя. Следит за тобой, и за другими. Уже дважды бегала за вами в Вечнодикий лес, но прибегала обратно. Она следила за библиотекой и ждала тебя.

— Не может быть! Но зачем... Ах да, конечно. Понимаю, те все истории... – Твайлайт грустно помотала головой. – Нужно будет осторожнее пробираться. А тебе не интересно куда я девалась?

— Ну ты же сказала, что по важному делу. Потом расскажешь. Я доверяю своему напарнику, так что можешь быть во мне уверена.

— Спасибо тебе, Спайки. Ты у меня самый лучший. – она обняла дракончика.

— Спасибо в миске не звенит. – буркнул спайк, и Твайлайт хитро улыбнулась.

Сэм Оливер сидел на вышке и пялился на пустыню. Черт бы побрал эту пустыню. Какого, вообще, дьявола жить в пустыне? Тем более, когда у тебя столько бабок? Он не понимал этого Гариба. Эмир Гариб Эль-Марави – влиятельный человек Эмиратах. Он мог жить на побережье, в Альпах, на тропических остовах... Но этот идиот живет, блин, в ПУСТЫНЕ!

Да, в принципе, самому ему хорошо: во дворце созданы все условия, сады, фонтаны с бассейнами и бассейны с фонтанами, кондиционирование, все дела. Блиииин! А нам-то что? Это арабы напялят на себя полотенец сто кило, и балдеют себе, хоть на сорокаградусной жаре, хоть на ночном морозе. Жопу кверху задерут, аллаху акбар скажут, дунут травушки – и жизнь весела. Но они-то не арабы.

Зачем вообще этому эмиру столько охраны? Да еще и в пустыне? Кому он вообще тут надо? У него совершенно нет врагов, он на хорошем счету у всех политических сил региона, у него НАСТОЛЬКО влиятельные покровители, что даже бригадный генерал Бригс стелился перед ним, как вшивая сучка перед кормежником.

Но у эмира была настоящая паранойя. Причем сам он не боялся ходить без охраны даже по улицам провинциальных городов. Но замок... Он боялся за свой замок так, будто этот замок был целью всех террористов в мире. Но террористы нападать бы даже не подумали: никто не будет кусать кормящую руку.

Подумать только, даже пять танков имелось в ангарах замка, вокруг в пустыне было несколько точек ПВО, а электронная система защиты и наблюдения была лучше, чем на фабрике облигаций. Что тут, вообще, блин охранять? Золото? Да тут уже столько золота в одну охрану вбухано, что будь замок до краев им набит вначале, сейчас осталась бы только горка.

Хорошо, хоть на деньги не жлобятся. Своих наркоманов с полотенцами на головах в охрану не набирали. Только наших ребят – после Зеленых беретов, или после Легиона. Морских пехотинцев брали нехотя, но если чел был профи, то без проблем. Замок охранял без малого пехотный полк с артиллерией, тяжелым вооружением, и даже три вертолета было.

С другой стороны, эта паранойя была на руку Сэму и его сослуживцам. За два года можно было заработать на безбедное существование в любой точке мира. А опасности нет никакой: ребята рассказывали, что уже пару десятков лет нарушителей страшнее заблудших караванов никто тут не видел: местные опасались этих мест, где могли шлепнуть путника за здорово живешь.

Осталось пожариться каких-то два месяца, и Майями будет гудеть долго и упорно, когда он заявится туда с мешком бабок. Коммуникатор ожил:

— Сэм, что-то видишь? Что-то с электроникой. Черт, наверное этот ушастый Луи вчера что-то накрутил. Уже месяц не может разобраться. А еще и яйцеголовый. Дьявол! Опять блоки задымились. Хорошо, хоть основные узлы ламповые, а то ве... жжжжжжж....

Сэм с отвращением оторвал от уха раскаленный коммуникатор, который, как назло, уже успел замолчать. Он аккуратно поставил его назад, перед этим охладив в пальцах. Пустыня была все так же пустынна, ничего. Только легкий ветерок подниматься начал. Только не это... Вышка легко качнулась, словно от ветра. Еще и вышка на ладан дышит? Ну ваще круто, теперь пару дней придется торчать на каланче, пока вышку будут чинить.

Вдруг его спина оказалась словно в гидравлических тисках, голова почему-то мотнулась в сторону, и...

Тело спецназовца обмякло в громадных клешнях терминатора, и он быстро телепортировался на крышу здания, предварительно уперев тело солдата о стойку.

— Ты проследил чтобы электроника вырубилась? – быстро переспросил он.

— Да, я проследил, чтобы импульс был даже в защищенных цинковым экраном помещениях. Ни одного сигнала от электроприборов я не фиксирую. Маскировка, вроде, работает хорошо, солдаты меня не видят. – ответил Рома.

— Я уже на позиции. Все выходы из казарм и боксов на мушке. Петрович прикроет меня полем, если что. Он решил не рисковать, и кроет всю вышку. Как бы у него силы хва...

— Хватит болтать пустое. Серега, как снайперы?

— Осталось двое. На каждого по минуте.

— Давай там не геройствуй. Если что – хрен с ними.

— Уже один.

Спецназовец устало смотрел в бинокль и тепловизор посменно, стараясь не прикасаться к раскаленному крупнокалиберному снайперскому агрегату. Никогда и ничего тут не ходит и не движется, но он был профессионалом, и делал все на автомате. Как только кто-то шланговал – отправляли с волчьим паспортом без копейки денег. В принципе, правильно делали. Легкий горячий ветер ударил его в спину. Что за дерьмо. Он обернулся и начал ссать и одновременно срать в штаны помимо своей воли: к нему пришел сам Ангел Смерти, с жуткими кровоточащими крыльями. «Эй, а с каких это пор ангелы с пистолетами?..» — немного успокоился солдат, ослабив напор из переднего крана. Яркая красная вспышка, которая выжгла ему пол-головы, оборвала эти здравые размышления, и тело продолжило избавляться от накопившегося в нем за время дежурства.

— Снайперов больше не вижу. Что дальше?

— Рома, найди местоположение консоли. – майор укрылся за желтой башенкой и поглядывал на казармы.

— Готово. – у всех в мыслях отчетливо проступили координаты.

— Денис, что там?

— Начинают нервничать, но пока грешат на техников.

— Все в казармах? – терминатор нервно сжимал и разжимал рукоять штурм-болтера.

— Нет, несколько взводов в самом дворце.

— Где этот пидор?

— У себя в кабинете, что-то рассказывает гостям. Пока спокоен. Там у него в кабинете какая-то непонятная хуйня... – Денис призадумался.

— Не понял? – Степан Петрович насторожился.

— Не пойму. Не пойму, о чем он думает. Может, шизик какой?

— В жопу шизиков. Рома, работаем.

Эль-Марави удобно расположился на диванчике. Сегодня у него особые гости. Он неплохо устроился в жизни. Его семье все в мире давалось довольно легко. Когда нужно – всегда находились деньги. Когда нужно – связи, причем так высоко, что его коллеги просто скрипели зубами от ярости. И всего-то, что он них требовалось – охранять замок и фамильную драгоценность для важных людей. Эту сделку заключили его предки, одно из подразделений гашишинов, еще после первого Крестового похода. Рыцари Тамплиеры откуда-то приперли эту внушительную, но не особо изящную, драгоценность, и попросили спрятать и давать доступ их эмиссарам в любое время. За это их племя не трогали ни крестоносцы, ни османы. Только персы и их наследники, но они отошли далеко от тех мест и поселились тут. В последнее столетие их могущественные покровители могли предоставить практически любую помощь, о которой их просили. Жаловаться было грех.

В последнее время покровители зачастили с комиссиями, словно не доверяли ему. Иногда прибывал и этот болезненный, с вечно серым лицом, худой юноша с черными глазами и волосами. Если честно, Гариб побаивался смотреть ему в глаза. Да и прислуга говорила, что этот господин очень странный. Почти ничего не ест, а как посмотрит – душа в пятки. Ну и пусть. Они же, вроде, друзья. Эмир снова пустился рассказывать о той чудесной статуе, которую он намедни купил, как он всех на торгах переплюнул в два раза, как неверные из Австрии только поджали хвост, заслышав цену. Статуя стояла сейчас в большом гостевом кабинете, где на низких диванчиках и расположились гости эмира – несколько бизнесменов, и делегация от покровителей: двое представительного вида мужчин с бакенбардами и этот юноша, все в одежде на старинный английский манер. Костюмы выглядели жутко дорогими. В сущности, так и было. На таких же низких, под стать диванам, столиках были золотые посудины со свежими фруктами и изысканными напитками. Кабинет был отделан очень богато, как, собственно, и весь замок-дворец. Мрамор и золото – вот лейтмотив высокого кабинета. Беседа была вежливой и приятной, но бессодержательной. Эмиру хотелось поиграть со своей дочкой, которая как раз гуляла в саду, но правила этикета – дело святое.

Внезапно, на внешней стороне замка около казарм послышалась далекая возня и крики. В дверь влетел начальник охраны, и что-то шепнул эмиру. Двое «джентльменов» вопросительно уставились на черноглазого юношу, но тот лишь удивленно развел руками. Между тем за воротами дворца уже начиналась редкая стрельба. Эль-Марави вытащил планшет-коммуникатор, и побил пальцем по монитору. Поняв, что он сдох, он тут же вскочил, и крикнул:

— Начальник, любой ценой! – и выбежал из кабинета, увлекая за собой «джентльменов». Начальник охраны молча достал пистолет и так же молча расстрелял несчастных бизнесменов, которые оказались не в том месте не в то время. Шум возле казарм был уже дикий, а над воротами вспыхивали какие-то зеленые всполохи.

Денис поливал плазмой все, что показывалось из-за укрытий. Он концентрировал столько усилий на кристаллах, что зеленая плазма наполовину сжигала людей, даже если только касалась одежды. Но солдаты, словно пчелы из разворошенного улья, все лезли и лезли. Танку, который выехал из ангара, повезло не больше – очередь сверх-горячей материи выжгла в нем дыры до средины, достала до боекомплекта, и тот детонировал. От мощного взрыва танк рассыпался полностью, а часть стены, возле которой он проезжал, упала и накрыла собой взвод прытких коммандос, дико высматривавших противника на пустой вышке. Во дворце почти не осталось отрядов, все они стянулись к воротам, и вели беспорядочную стрельбу. С дальнего конца замка поднялся Апач, и двинулся по параболе в воротам.

— Денис, не отвлекайся, — выпалил Степан Петрович и выбросил в сторону вертолета стальную руку, которую сжал в кулак. Вертолет также скомкало, словно гигантская рука смяла бумажный вертолетик. Груда металлолома грузно упала на песок, разлетевшись мелкими деталями.

Три ужасающих железных статуи красного цвета неслись по коридорам дворца, гулко ухая подошвами по мраморному полу, сметая, словно кегли, все, что посмело оказать сопротивление. Солдат выскочил из-за колонны, и ударил очередью по железным фигурам. Железное изваяние с синим наплечником и странным железным капюшоном бросило в его сторону руку, и солдата разорвало, словно шарик с водой.

— Через два поворота налево, и по лестнице вниз. Может, просто перенесемся? – спросил Рома.

— Не надо, мы не знаем куда попадем. Нужно видеть, или хотя-бы знать. Уроки забыл? – майор хорошо усвоил телепортацию. – Как вы, мужики?

— Еще лезут. Вертушки поднимать больше не рискуют. Пока все хорошо, вы там свое делайте. – Степан Петрович ответил за Дениса, который полностью сконцентрировался на массированном обстреле.

Сквозь колоннаду, отделявшую террасу от сада, Рома заметил какую-то мелкую девчушку, усиленно фотографирующую их. Роман проверил фотоаппарат, и не заметив в нем признаков живой электроники, продолжил бег.

Ступеньки были очень длинными, но люди бежали живо, и уже через пару минут были перед огромным порталом из бетона и стали. Стальные многотонные двери преградили им путь.

— Рома, открой их.

— Не могу. Они застопорены вручную. И да, у нас проблема. Консоль двигается. Похоже, там есть подземный туннель. Давай телепорт!

— Опасно, салабон! Слышь, че говорю? Щас мы их откроем, не боись. – Константин бросил на место болтер, магнитные захваты поймали его прямо в воздухе и аккуратно установили в гнезда за спиной. Взамен болтера терминатор вытащил из-за спины свой огромный молот, и взвесил его в руке.

— Может это, не надо?

— Не ссать! – бросил майор свой любимый клич, и размахнулся.

— Эй, мужики, у вас все в порядке? – Денис обеспокоенно кликал товарищей.

— Теперь да! – довольно пробасил Константин. – А че?

— Да не знаю, ту половина дворца нахрен развалилась! Вы че там делаете?

— Да тута дядя Костя в шахтера поиграть решил. Дырочка нам нужна была. Ну как дырочка... так, дырища. Ладно, конец связи. – Сергей подавил смешок. И было чего – нескольким ударами сейсмического молота майор в драбадан разнес стальные ворота вместе с половиной пещеры, в которую эти ворота вели.

— Да тут целая железнодорожная станция! – удивился Рома. – Но как они могли уехать, я ведь спалил всю электронику!

— Обычный дизель. Электроника ему не нужна. Что тут осталось? – угрюмо ворчал майор. – еще два локомотива сломаны. Интересно, чем они их раскурочили? Видно, что только что, даже масло и солярка из разбитых корпусов течет. Это не взрывчатка...

— Как далеко они отъехали? – спросил Сергей.

— Километра два, и удаляются со скоростью около 50 километров в час. – прислушался к ощущениям Рома.

— Вот платформа на ходу! Забирайтесь в нее! – указал на стоящую прицепную платформу Сергей. Платформа была маленькой, но все там спокойно уместились. Сергей пристроился сзади, вызвал крылья и взмахнул ими.

— Эй, полегче! – с опаской сказал Рома и даже пригнулся на платформе, когда ветер начал свистеть о неровности доспеха. Скорость уже превышала сотню километров, и возрастала.

— Сколько еще до них? – спросил майор.

— Хватит разгоняться! При такой скорости догоним через пару минут. Из скорость постоянна. Хватит гнать! – уже кричал Рома.

— Кстати, ты же электрику вырубил? Почему тут свет есть? – удивился майор.

— Питание подается с внешней стороны. Лампочки и другое грубое электрооборудование от того ЭМИ, который я индуцировал, не горит.

— Понятно. Так, всем в оба.

Через несколько минут действительно показался небольшой составчик из миниатюрных вагонов-платформ, точно таких же как тот, на котором сейчас ехали ребята. Майор первым телепортировался на предпоследнюю платформу, Рома прыгнул за ним, когда платформы сблизились. Они подняли оружие и пошли, стараясь топать не так громко.

— Какое несчастье, какое несчастье... – сокрушался Эль-Марави. В замке осталась его маленькая дочь, но долг – превыше всего. Он держал в руках увесистую золотую конструкцию, которую поклялся защищать. Через несколько минут они доедут до конца тоннеля, там пересядут на самолет и перевезут артефакт в резервное хранилище на одном из островов Океании.

— Не беспокойтесь, эмир. Мы окажем вам всю необходимую помощь. – уверял «джентльмен». Он хотел сказать что-то еще, но его отвлек какой-то глухой металлический грохот. Он, и все остальные, обернулись туда и замерли в ужасе. Там стояло огромное металлическое чудовище, словно сошедшее с экрана фильмов ужасов. Худой быстро поднялся, выхватил артефакт у эмира, злобно зашипел и бросился вперед локомотива, но не упал, а быстро понесся дальше, поддерживаемый небольшими черными крыльями.

Эмир еще раз посмотрел на три красных стальных фигуры, и закрыл лицо руками. Вот оно, страшное пророчество. Давным давно, еще когда его род гашишинов заключил сделку с Храмовниками, родовая колдунья прокляла свой род, сказав, что они заключили сделку с самим ариманом. Она напророчила гибель всему их роду и перерождение мира, когда к ним в дом придут красные стальные гиганты. Он без сил опустил руки, и увидел, как «джентльмены», повыхватывали откуда-то мечи, и бросились на гигантов, но были раздавлены в лепешку железными ручищами гиганта. Эмир успел посмотреть вслед удаляющемуся и продолжающему громко шипеть худому черноглазому шайтану прежде, чем вспышка плазмы снесла ему голову.

— Что это за хуйня была? – ошарашено спросил Рома.

— Не знаю. Серый, догони его!

— Есть! – и он бросился вперед, призвав и расправив крылья. Он мог не бояться зацепить стены, крылья без проблем проходили сквозь них. А тот, с черными крылышками, похоже, избегал стен, но летел живо. Вот впереди замаячил свет, и выход из туннеля быстро приближался. Как приближалось и его противное шипение. Он шипел, словно проколотая автошина, с небольшими перерывами чтобы набрать воздуха. Наконец, туннель закончился, и Серега огляделся. Худой летел к самолету по параболе, возле самолета испуганно забегали люди. Человек расправил крылья, и что есть духу понесся за уродливой фигурой. Тут можно было не боятся столкновения со стеной, и Серега быстро догнал уродца. Достав болтер, он прицелился и нажал спуск. Первые выстрелы прошли мимо из-за нервов, но горячая красная плазма все-же нашла цель. Серега стрелял без передышки, уже наделав в черной фигуре много дыр прежде, чем тот начал падать.

— Живучий, гад! – крикнул Сергей, и выхватил второй болтер, уже пристрелявшись и поливая черного раскаленными сгустками. Но на том дыры быстро затягивались, а от его костюма почти ничего не осталось. Наконец, черный упал на песок и заворочался от боли, когда плазма прожигала все новые дыры на его теле взамен затянувшихся.

— Вы там долго, мужики? Он че-то не сдыхает! – пожаловался Сергей.

— Дай нам образ где ты есть! – скомандовал майор. Когда ребята получили образ, то телепортировались прямо к Сергею, который с остервенением расстреливал извивающееся на песке тело.

— А ну хватит. – сказал майор и наступил на странное существо ногой, наглухо придавив к земле. Оно, тем не менее, делало резкие попытки освободиться, и оказалось довольно сильным. Майор достал болтер и выжег ему дыру в голове. Оно завизжало от боли, но за пару секунд дыра затянулась, заполнившись перед этим странной чернотой.

— Будешь дергаться – продолжу. Понял? – спросил Константин, и серый уродец кивнул. Он посматривал на окружавших его существ со смешанным выражением страха и злобы. Рома поднял артефакт.

— Мужики, вы там как? – спросил он у Дениса и Степана Петровича.

— Да уже почти никто не лезет. Тихо и скучно. Как вы? – ответил Денис.

— У нас все готово. Идите сюда, тут кое-что интересное.

— Ого, куда вы забрались! За раз и не допрыгнем.

— Смотрите путь, и давайте. – Рома сконцентрировался и передал образ туннеля и этого места.

— Уже идем.

— Кстати, тут какой-то самолет, и люди недалеко. Разберемся с ними? – спросил Сергей.

— Рома, что там у них? – осведомился майор.

— Пару человек пилотов, солдат нет. Думаю, он не опасны, но электронику сейчас погашу, чтобы не названивали никому.

— Правильно. Давай. – сказал Константин и с силой вжал в песок серого уродца, который пытался выскользнуть. Рома поднял руку, она озарилась синим сгустком, и над самолетом вспыхнуло еле заметное синее облачко, наполненное электрическими протуберанцами. Через пару секунд оно погасло, а все электрические цепи, что имели толщину проводника меньше миллиметра, сплавились к чертям собачьим.

— Это нельзя! – зашипел вдруг уродец, который с ужасом наблюдал всю картину. – Это нельзя здесь! Вы тут нельзя!

— Значит, говорить умеем? Вот сейчас и поговорим. – ласково протянул майор. – Ты что за хуй?

Серый худой уродец молчал.

— Ты кто, блядь, такой?

— Ты не сметь спросить меня имя! – снова расшипелся мелкий гаденыш. – Ты червяк, не сметь!

— Так, по хорошему, значит, не желаем? Можно и по плохому. – он снова достал болтер и начал дырявить уроду голову. Тот заорал, и орал так минуты две, пока песок под его головой не превратился в стекло.

— Ну что, по хорошему, или по плохому? – спросил майор тогда, когда его раны затянулись.

— Что ты хочешшшшь? – злобно зашипела тварь.

— Для начала, ты кто такой?

— Я Среврилл. Я тут чтобы есть. И скоро я буду есть. И когда я поем, мы продолжим разговор, червь! – он злобно зыркал по сторонам.

— Наверное, он из этих. – понял Рома. – Интересно, почему тогда они не уничтожили артефакт?

Тварь противно рассмеялась:

— Глупые черви! Нельзя бить то, что сделано жестко! Желесный миску не разбить!

— Значит, они не могут уничтожить его. Вы вообще, откуда будете? – продолжал рассуждать Рома.

— Оттуда, откуда скоро будете и вы! – тварь хохотала. – Вы не убить меня! Вы только черви!

Тем временем недалеко появились Денис и Степан Петрович, и бегом направились к остальным.

— Что это такое? – удивился Денис.

— Пыталось свиснуть консоль. Не убивается, зараза. А надо бы прихлопнуть, Корвин сказал, чтобы минимум следов. А эта тварь – вроде одна их них. – майор снова навел болтер и прожег голову твари, демонстрируя ее неуязвимость.

— Так, может надо не тело бить? – предположил Степан Петрович.

— Я в тот мороз не полезу. — поежился Денис.

— Да ладно, я полезу. – Сказал Степан Петрович, и снял шлем.

— Ты лжешшшшь! – засвистел уродец, но теперь в его глазах мелькнул страх.

Глаза Степана Петровича сначала засветились ярким белым светом, а потом наполнились черной, как ночь, Пустотой.

— Это нельзя! – завизжала тварь. – Это нельзя! Как может? Он обещал! Нельзя...

Звуки пропали, вокруг была лишь мерная Пустота. Петрович сделал несколько упражнений, чтобы привыкнуть к ней, и осмотрелся. Вокруг него были разноцветные духи друзей, и еще нечто. Оно не светилось, как люди или пони, а больше походило на жирную масляную каплю в воде. Эта капля колыхалась, меняла форму, и была больше, чем духи людей. Было такое впечатление, что она пульсировала, и была полая внутри. Человек приказал Пустоте разорвать эту каплю, и это было сделано. В этот же момент сквозь разрыв хлынули разноцветные искры, как из бенгальского огня. Только искры не гасли, а уносились куда-то вдаль. Пузырь, между тем, все более сдувался, пока от него не осталась одна оболочка. Когда последняя искра покинула ее, оболочка пропала в Пустоте, словно ее и не было. Человек вернулся в тело.

Существо затихло, и майор опасливо снял с него ногу, все еще держа на прицеле. Оно не двигалось, но его плоть начала быстро разлагаться. Через минуту остался только скелет, который продолжал рассыпаться в мелкий песок.

— Так, дело сделано, труби отход. – повернулся в Роме майор.

— Хорошая работа, ребята. Жаль, что вы нарвались на одну из тварей. Теперь они насторожатся, и будет посложнее. Теперь они поймут, что тут замешана магия. Впрочем, ваши доспехи помогут скрыть следы и увести на время в другую степь.

Люди стояли тихо. Жестокость, которую им пришлось проявить, тяготила их. Но победа, которую они одержали, окрыляла. Я продолжал:

— Теперь осталось менее сложное: установить консоль в узел управления. Охраны там почти нет, небольшой лагерь вооруженных оборванцев. Справитесь сегодня?

— Пойти бы погулять полчасика... – начал Денис.

— Твайлайт и Деши уже пришли. Я думаю, будет разумнее, если вы встретитесь после операции.

— Все правильно, мужики. Давайте-ка еще разок рванем, и родимая сама пойдет. – поддержал майор, надевая вытянутый шлем.

Саид всегда жил бедно. И его отец жил бедно. И отец его отца жил бедно. Но Саиду бедность надоела. Он слышал о воинах-красавцах, что приходили с войны богачами, и даже могли иметь своих рабов. Саид всегда мечтал о собственных рабах. О том, как он будет подгонять их и приказывать, а работать будут они. Сам Саид работать не любил, и почти никогда не работал. Лагерь уже готовился ко сну, мулла провел намаз и отправился в свой кишлак.

Тут был лагерь, из которого они ходили через Камень к мерзким урусам, и брали там рабов. И убивали их там. А потом снова прятались сюда. Аллах ненавидит урусов, мулла лично сказал это. Правда, старец Ибрагим из кишлака, где он жил, говорил, что в коране ничего про урусов не сказано, и старшие ему верили. Но мулла-то ближе к Аллаху, и коран читает. И молодым больше нравился мулла, потому что старец Ибрагим говорил, что нужно работать, а мулла говорил, что можно отнять все у урусов. Сам Саид коран читать не хотел, пару сур для молитв он знал, все остальное – ленился. И вообще он не любил читать.

Саид стоял на часах, и скоро его должны сменить. Он уже устал, и хотел спать. Почти все обитатели лагеря разбрелись по своим пещерам, которые служили им казармами.

Саид стал протирать глаза: посреди лагеря вдруг появился какой-то шайтан! Из ниоткуда! У шайтана был огромный молоток! Саид еще раз протер глаза. Он все еще там, и замахивается своим молотком!

БААААААХ!!!!

Саида бросило на землю, больно отбив ступни. Когда он поднялся на колени, то услышал, как застонали горы, и каждая пещера обрушилась на тех, кто в ней находился. Редкие оставшиеся в лагере или убегали, или стреляли в шайтана, но разве шайтана пулей возьмешь? Серебряной, да и то не всякого...

Шайтан стал швырять огнем в людей, и они падали. Саид затаился, ужас не позволял ему даже пошевелиться. Он увидел герб урусов на груди шайтана, и понял, что шайтана прислали колдуны проклятых урусов. Саид подорвался и побежал прочь, несмотря на боль в отбитых ногах. В тот вечер Саид был единственным, кого не убил злой шайтан.

— Так, мужики, все чисто. – сказал майор.

— У меня тоже. – ответил Денис, возвышаясь на сопке. Только одного прыткого боевика он обстрелял, больше сопротивления не было.

— Я тут вижу одного, ковыляет со всех ног отсюда. Сейчас я его подрежу. – отозвался с высоты Серега.

— Отставить. Пусть бежит. – сказал майор. – Пусть он расскажет, что тут видел. Они сюда ни в жисть больше не сунуться. Ребята мои в Алагире хоть вздохнут спокойнее.

— Координаты дольмена получены. – резко встрял Рома.

— Идем, мужики, и будем заканчивать. – Степан Петрович уже устал порядком.

Команда железных воинов продвигалась по тропинке меж гор.

— Это здесь. Только я не вижу ничего. – недоумевал Рома.

— Вот, вверху дырка. – заметил Денис. Команда телепортировалась на высокий балкон над горами, в которых уже начало темнеть.

— Не пролезть. Рома, раздевайся и полезай туда, ты самый худой. Петрович, прикрой его на всякий пожарный. – распорядился майор.

Рома освободился из доспеха, и ловко пролез в дыру дольмена. Внутри было сыро, и пахло мхом. Он установил золотую консоль по центру и спросил:

— Корвин, все готово. Есть контакт?

Бриллиант в центре консоли засветился, и в голове проявился ответ:

— Да, все в порядке. Теперь подождите пока я сниму информацию, и можете возвращаться. Консоль можете оставить, она больше не нужна.

Рома опять одел доспех, без него он уже чувствовал себя в опасности.

— Да, мужики. Красивый в горах закат. – протянул Константин.

— Ага. Аж стих какой-то сочинить захотелось. А то и поэму. – мечтательно сказал Денис.

— А я есть хочу. – сказал Серега.

Степан Петрович снял стальной шлем и закурил трубку. Когда он закончил, в сознании людей послышался голос:

— Все готово, можете возвращаться.

Глава 5 Крысиный король

Кобылки нетерпеливо мотали ушками, и иногда нервно бегали по поляне. Деши прижала Дорна к стенке, и тот проболтался о том, куда пропали люди. Корвин почти не отвечал, а только стоял на мостике в своем страшном паукообразном костюме, и ворочал кристаллами в черном сгустке при помощи длинных металлических манипуляторов. Варон, который стоял у нижнего пульта управления, так вообще прикрикнул на них, и выгнал из ангара, чтобы чего не зацепили.

— Все будет хорошо. Я говорю тебе, все будет хорошо! – повторяла Твайлайт скорее себе, чем подруге. – Все же будет хорошо? – и она вопросительно уставилась на Рейнбоу Деш.

— Не знаю. – Деши тоже нервничала, но виду не показывала. Она хлопнула крыльями и пролетела над полянкой несколько раз: полет ее успокаивал. Но оставлять Твайлайт тоже было нельзя, и она вернулась в беседку. Единорожка сидела за столом спиной к Деши, и положила голову на передние копыта, которые уперла в стол.

Деши подошла сзади и обняла подругу, отчего та вздрогнула. Пегаска протянула мордочку, и потерлась щекой о шею Твайлайт. Та ответила, и положила подбородок на нос подруге.

— Все будет нормально. Не бойся. – тихо сказала Деши, и снова поднялась в воздух.

Из рампы раздались звуки поднимающегося лифта, и кобылки ломанулись туда. Вертикальные ворота рампы медленно открылись, и так же медленно лучи вечернего солнца озаряли поднявшихся. Сначала ноги, потом туловище, лица...

Люди поднимали руки, закрывая глаза от солнца. Рома еле устоял на ногах, когда на него набросилось фиолетовое, мягкое, теплое и тяжелое нечто. Оно ухватило шею, потащило вниз с писком, переходящим в хныканье.

— Какая же ты у меня плакса. – он погладил поняшку, и ее шкурка дрожала под его руками. Находится в таком полусогнутом положении было тяжело для спины, Рома сделал усилие чтобы распрямится. Тщетно, поняшка крепко вцепилась в шею, повиснув на нем, словно мешок картошки. Сереге повезло больше: он успел выйти из лифтовой камеры, да и Рейнбоу Деш могла зависать в воздухе. На глазах пегаски тоже были слезы, но вела себя она тихо. Когда слезы на глазах уже нельзя было скрыть, она повернула голову и зарылась мордочкой в одежду человека.

— Ну ладно, ну хватит. – утешал фиолетовую поняшку Рома, видя как все уже направились к беседке. – Пойдем уже. – он поставил Твайлайт на землю, но отцепить ее было трудной задачей. Когда он справился, то снова потрепал ее гриву на голове, и пошел за остальными, а она побежала сбоку.

Люди ели много и охотно. Хороший знак. Многие ломаются в бою, и приходят с войны калеками, даже если не получили ни единого ранения. Но ломаются только слабые. Сильные становятся еще сильнее. Так же случилось и с ними. Разговоров за столом было мало, до чая так вообще раздавался только звон посуды и чавканье. Молодые довольно стойко перенесли испытания сегодняшнего дня, и мысли их были ясными. Константин одобрительно кивал и похлопывал их. Он знал, как важна им похвала старших, поэтому не скупился. Но и не переусердствовал.

Когда пришли Флаттершай, Рарити и Пинки Пай, все решили сделать посиделки у костра. Песен в этот вечер не было, все предпочли просто тихо поболтать. Кобылки довольно сдержанно отреагировали на новость о сегодняшнем бое. Рарити давно понимала, что этого не избежать, и смирилась с этим. Ей, правда, не пришлось ждать, чтобы узнать, что все в порядке. Пинки же отмела напрочь любые мысли о плохом. Она принципиально игнорировала любые размышления о том, что все могло закончится иначе, чем хорошо. У нее хорошо получалось. Во всяком случае, пока.

И люди, и пони в разговоре старались обходить стороной сегодняшнюю операцию. Я рассказал о ней в общих чертах. Только Рейнбоу Деш допытывалась подробности, но подруги обрывали ее.

Рома сидел, грелся у костра и думал. Твайлайт переняла манеру Пинки Пай ластиться к человеку, который больше других понравился. Поначалу это прикалывало, но сейчас уже надоело. Иногда хотелось потянуться, но приходилось терпеть, чтобы не потревожить ее. Рома думал о вчерашнем разговоре про «страшную» игру. Наверное, он уже никогда не будет играть в нее. Нет, он не боялся. Но вид кровавого месива больше не прикалывал его. Ему хотелось совсем другого.

— Тебе было страшно? – спросила Твайлайт и умостилась поудобнее у него на коленях.

— Сначала. Вернее, до начала. А потом как-то... как будто все не по настоящему. Как будто я снова играл в эту игру. Только потом, когда все закончилось, я понял, что это все было реальным. – парень громко вздохнул.

— Не, Ромчик, этот молоток мне определенно понравился. А там у них ничего покруче не было? – майор прилег на траву и заложил руки за голову. Пинки тут же улеглась у него под боком.

— Было. Только тебе лучше его не давать. – улыбнулся Рома, но лицо его было все таким же серьезным. Люди молчали, и потихоньку раж победы сменялся легкой меланхолией. Поняши чувствовали это, но не знали как подбодрить людей. Они вообще не знали, как действовать в подобных случаях.

— Знаете, — начал Корвин, — один из ваших кураторов любил порассуждать об этом. Когда-то давно на земли ваших предков пришло огромное войско персов. Их было очень много – более восьми сотен тысяч. Царь Дарьявауш вел их. Одни из ваших предков, скифы, были значительно менее численные. Но они смогли победить врага, почти не сражаясь с ним. Дарьявауш позорно сбежал, его войско от болезней и бескормицы поредело впятеро. Сам Тарх тогда управлял вашими племенами, и носил тогда имя Оданпирса. Когда все закончилось, на землях скифов остались лежать сотни тысяч персидских воинов. Дарьявауш обманул их, а многие и вовсе не хотели воевать, но вот они были здесь, и они были мертвы.

Твайлайт плотнее прижалась к Роме, он прошелся рукой по ее гриве и ухватил рукой ушко. Корвин продолжал:

— Тогда вождь-старец рек всем племенам с горы, отправив тризну мертвым. Слова эти я повторю вам ныне.

Основа воина – равновесие между созиданием и разрушением, в этом мудрость. Основы эти не являются хорошими или плохими, они есть, и каждая из них в равной степени необходима. Плохо лишь отсутствие одной из составляющей. Воин должен уметь привести оба свои противоборствующие начала к равновесию. Также он обязан помнить, что обе они взаимосвязаны, и изменение одной коснется и другой. Равновесие – важнейшее искусство воина.

Не забывай – Воин разрушает по необходимости, но не стремится к разрушению. Боем может быть разрушение, но может им быть и созидание. Оба эти деяния, совершенные во благо, дают тебе право требовать. Если ты не делаешь ничего, ничего ты и не заслуживаешь.

Священные обязанности Воина – созидать и защищать то, что он создал. Созидание есть главная основа Воина, все остальное – производные от нее. Созидательная сила всех воинов духа образует силу народа. Таким образом, сила народа определяется его способностью созидать. И каждый народ, создавший великое, достоин уважения. Не меньше, но и не больше. Уважение есть созидание, преклонение перед чужим и подражание ему есть разрушение.

Защитить все созданное – долг каждого воина, ибо незащищенное созидание обратится в прах. Для этого и нужно воинское разрушение.

Слова, которые сказал Тарх, я повторяю вам. Мудростью воспользоваться нужно, чтобы идти путем Воина. Мудрость же – в балансе и гармонии. Как нет плохих нот, или плохих красок, так нет ничего плохого или хорошего, что само по себе. Сочетание же нот и красок – вот что может показать или красоту нетленного шедевра, или бездарную их трату. Гармония – в мудром единении существ и сущего. Величайший воин сможет к гармонии вести весь свой народ.

— Какие удивительные слова. Почему он говорил их своим воинам после победы, а не вдохновлял перед боем? – удивилась Рарити.

— Наверное, потому, что главная победа – это не сразить врага. – пыхтел трубкой Степан Петрович. – Главная победа совсем в другом, ребята. Мы начинали одерживать ее после Великой отечественной, но потом почему-то все потеряли. – он с досадой выбил трубку, и принялся набивать еще. В мешочке табака осталось менее половины.

— Что вы имеете ввиду? – не поняла Рарити. Степан Петрович задумался, прикидывая, как же все растолковать. Он это чувствовал, но слова пока подобрать не мог. Денис почесал Рарити за ушком, и она закрыла глаза. Наконец, Степан Петрович нашелся. Он снова набил трубку, разжег ее, и пустил облачко дыма:

— Я имел ввиду ситуацию после страшной Войны, в которой наш народ одержал победу. Мы заплатили немыслимую цену за нее. И мы победили. Тогда, хоть людям и жилось тяжело в разрушенной войною стране, тогда они почувствовали свое единство. Тогда они были как один, и могли радоваться просто так, просто придя друг другу в гости, даже если ничего не было на столе. Они были вместе, и этого им хватало для маленького счастья. Страна начала подниматься из руин, восстановились колхозы и предприятия, произошло несколько технологических прорывов, мы покорили космос, но потом... Потом что-то поломалось. Какая-то сила испортила стройный механизм единства. Мы стали мелочны, мы грызлись из-за пустяков. Мы могли быть счастливы, но вместо этого мы лишь завидовали и злились. Что-то пошло не так.

И сейчас каждый сам за себя. Людей наполнили мелочные обиды. Сейчас столы на праздниках ломятся от яств, но радости нет среди гостей. Друг другу они стали чужими. Они предают и тратят свою жизнь на вещи, которые им не нужны по сути. Этими вещами они хотят впечатлить людей, тех, кто им безразличен и кому они безразличны. Они променяли мнение человека на самого человека. Грустно это все. – он снова положил трубку в рот. Было понятно, что больше говорить он не намерен.

— Но как же это все удалось? — удивилась Твайлайт. – Ведь у вас уже было это единство. Почему вы стали каждый сам за себя?

Рома снова пошевелил фиолетовую гриву, и сказал:

— Тому есть множество технологий. Самая основная – это технология «Крысиный король». Есть еще вспомогательные, но основная – она.

— Что еще за технология? – удивилась Рарити.

— Технология разрушения общества изнутри. А так назвали ее потому, что так же разрушают общество крыс, чтобы от них избавиться. Суть технологии состоит в том, чтобы разрушить центральный стержень общества – единство и нравственность.

— Рома, расскажи. – попросила Твайлайт.

— Это грязная технология. Я не хочу про нее говорить с вами. – Рома сделал попытку освободиться от волшебницы и встать, но она остановила его передними ногами и головой, прижав обратно к земле:

— Расскажи. Я хочу знать.

— Ладно. – он махнул рукой. — Задача этой технологии — разрушить ключевые узлы, невидимые фундаменты и скрепы социальной конструкции. Создать атмосферу раздробленности, когда каждый сам за себя и нет понятия «свой». Чтобы достичь этого, нужно сломать нравственность. Показателем сломанной нравственности является поведение, когда свой предает своего.

Суть этой технологии очень ярко раскрывается на примере крыс. Эти животные в первую очередь известны своей невероятной выживаемостью. Основа такой живучести — в социальной сплоченности. Крысы невероятно социальные животные. Они вместе ходят «на дело», помогают друг другу, защищают, если есть возможность, забирают с собой раненых. Крысы ощущают себя единым организмом и ведут себя как единый организм. Они быстро обмениваются информацией, быстро предупреждают об опасности, передают навыки защиты. В таком поведении нет индивидуальной выгоды. Защитный механизм имеет нравственную природу.

— Правда, правда! – заметила Флаттершай. Рома продолжал:

— Один из самых эффективных способов борьбы с крысами основан на разрушении защиты. Так как защита имеет основанием нравственность, способ в итоге основан на разрушении нравственности. Всем нельзя сломать нравственность. Можно сломать одиночке, да и то не сразу. Ломают постепенно. Для этого создают условия, когда рациональная логика приобретает решающее значение. Главное, заставить совершить первый шаг — действие, до этого находящееся под абсолютным табу.

Делается это следующим образом. Берут крупную и сильную крысу, долго морят ее голодом, а потом бросают к ней в клетку только что убитую крысу. После некоторых раздумий она пожирает своего мертвого собрата. Рациональная логика подсказывает: это уже не собрат, это пища. Ему все равно, а мне выжить нужно. Значит, кушать надо.

— Какой ужас. – пискнула желтая пегасочка.

— Второй раз планка безнравственности поднимается выше. В клетку бросают еле живое животное. Новая «пища» хоть и почти мертвая, но все же живая. И снова рациональная логика подсказывает решение. Он все равно умрет, а мне нужно жить. И крыса опять ест себе подобного, теперь уже практически живого.

Третий раз в клетку бросают вполне живую и здоровую «пищу», слабого крысенка. У сильной крысы снова включается алгоритм рациональной логики. Есть все равно нечего, говорит она себе. Что толку, если мы оба погибнем? Пусть выживет сильнейший. И сильнейший выживает.

Обратите внимание, у крысы на принятие решения с каждым разом уходило все меньше времени. При этом уровень безнравственности каждого нового пожирания был все больше. Через некоторое время крыса вообще не думала. Она относилась к своим соотечественникам как к пище. Едва ей подбрасывали в клетку новую крысу, она тут же накидывалась на нее и пожирала. С момента, когда она вообще не думала, жрать или не жрать, ее нравственность была сломлена. Далее ее выпускали назад в общество, откуда в свое время взяли. Это уже была не та крыса. Это уже было существо без признаков нравственности. В своих поступках оно руководствовалась только логикой эгоизма. Но окружающие не знали этого. Они принимали ее за свою и полностью доверяли.

Очень быстро существо, внешне похожее на крысу, приходило к мысли: зачем где-то искать пищу, если она кругом, теплая и свежая. Рациональная логика определяла характер действия. Крысоед выбирал ничего не подозревающую жертву и пожирал ее.

Очень скоро он приходил к выводу, что самый оптимальный вариант — не открыто нападать и пожирать, а делать это втайне от общества. В следующий раз под тем или иным предлогом эта крыса заманивала свою жертву в укромное место и там пожирала.

Когда у крысиного сообщества не оставалось сомнений, что среди них завелся волк в овечьей шкуре, крысы уходили из этого места. Причем, уходили в ста случаях из ста. Животные словно боялись отравиться флюидами трансформированной крысы. Они боялись стать такими же. Инстинктивно чувствовали: если их сознание впитает новые установки, возникнет общество без тормозов, общество предателей, общество потребителей. Атмосфера безнравственности разрушит механизм социальной защиты и погибнут все.

— А разве крысы не могли узнать и выгнать этого «короля»? – удивилась Твайлайт.

— Так почему крысиное сообщество уходило, почему не могло уничтожить «короля»? В таком поведении тоже есть глубокий смысл. Коллективный разум, которым в данном случае можно считать инстинкт, просчитывал, что в ликвидации примут участие самые сильные особи, элита общества. Кто знает, что с ними будет, когда они вопьются зубами в живую плоть безнравственного собрата. Не заразятся ли сами его порочностью?

Если пофантазировать и представить, что общество не покинуло безнравственного собрата, а осталось с ним жить, легко допустить, что он заразил бы своей рациональной логикой элиту. Тоже придумал бы как это сделать поэтапно и незаметно, в полном соответствии с логикой. Вместо одного «крысиного короля» появилась бы целая каста таких «мутантов». Не имея принципов, они быстро победили бы традиционную элиту. Далее нашли бы способ придать новому порядку статус справедливости и законности.

Крыс спасает от такой трансформации отсутствие свободы в человеческом понимании. Отсутствие такого мощного интеллекта, как у человека. Они руководствуются инстинктом. Инстинкт определяет главной ценностью общества не пищу и даже не жизнь отдельной крысы, а нравственность. Это фундамент, на котором построена любая социальная конструкция. Ради ее целостности они уходят от источника заразы. Сохраняя фундамент, крысы сохраняют себя единым обществом с традиционной шкалой ценностей, в итоге сохраняясь как вид.

— А как же это связано с людьми? – не унималась волшебница. Рома еще раз погладил ее и продолжил:

— У человеческого общества нет такого инстинкта. Но оно тоже основано на нравственности. Если убрать этот фундамент, вся конструкция быстро превращается в гору мусора, который начинает перетирать себя до состояния пудры, то есть, когда мельче уже некуда. Перетереть в пудру — значит, отрезать от корней, традиции, уклада и главное, свести на нет моральные устои. Для общества последней стадией размельчения является момент, когда оно превращается в ни чем не связанных индивидов. Возникает атомизированное общество, человеческая пыль, беззащитные души, которые можно без труда поглотить.

Разрушение человеческого общества осуществляется по технологии «крысиного короля». Весь удар сконцентрирован на разрушении нравственности. Всеми способами выжигается понятие свой.

Потребительское общество учит: своих в природе нет. Все чужие, все — потенциальная пища. Самая оптимальная пища те, кто находится рядом и считает себя твоим близким. И не подозревает, что ты на самом деле «крысиный король». Он верит, а ты его жрешь.

Таких «крысиных королей» в современном обществе становится все больше. Это самые страшные хищники. Они объединяются в группировки, рассматривая соотечественников как быдло (пищу). Открыв «истину», что свое счастье можно построить на чужом несчастье, сначала они действовали в лоб — «пожирали» народ открыто. Потом сообразили, что самый оптимальный вариант — пожирать под завесой красивых высоких слов.

С экранов телевизоров и страниц газет полились потоки обещаний и высокопарных слов о свободе и равенстве. Изначально «короли» не собирались выполнять обещанное. Для них это было лишь средство приманить «пищу». Они рвались на ключевые узлы общества, чтобы под покровом красивых слов жрать своих. С каждым годом они набирались сил, становились более сильными, изворотливыми и опасными. Главная их опасность — они внешне не отличаются от здоровых членов общества. Они научились так маскироваться, что выглядят лучше своих честных собратьев. Но если не слова слушать, а на дела смотреть, нетрудно разглядеть суть этих существ.

Вся мощь их ума и воли сосредоточена в узком эгоистичном секторе. Они разучились думать в категориях общества и государства. Они думают только о себе и своем выводке. Они питаются своими собратьями точно так же, как тот крысоед. Их много, они невероятно расплодились, и их количество продолжает расти. Они поделились на мелких и крупных, разбив страну на охотничьи угодья, места охоты и кормления.

Мелкие «крысы», подвизающиеся в уголовном секторе, рассуждали — вот лежит пьяный, в кармане деньги. Все равно кто-то возьмет. Раз так, почему не я? И брал потихоньку. Потом брал у полупьяного. Объяснение было другое: он все равно пропьет, а мне деньги нужны на правильные дела. А потом приходил к мысли: раз денег всем не хватает, все плохо живут, то пусть выживет сильнейший. Далее высматривал жертву, бил по голове и грабил. При отсутствии нравственности против такой логики нечего возразить.

В бизнесе логика сначала приводила к мысли, что человека можно уволить, выкинуть на улицу. Ход мысли понятен: если не выкину, разорюсь, и в итоге он все равно окажется на улице. И я вместе с ним. Раз он все равно там окажется, пусть уж лучше без меня. И увольнял.

Второй этап: пусть работает, но зарплату можно не платить. Иначе разорюсь, и все окажутся на улице. А так предприятие сохранится. И начинались сознательные задержки выплат.

Третий этап: например, предприниматель сознательно начинал делать вредную для здоровья продукцию. Если буду думать о судьбе незнакомых людей, разорюсь. Пусть сами о себе думают. Для него собратья были не более чем теплое живое мясо, которое само в рот ползет.

Аналогично рассуждали политики. Первый слом, поедание трупа, это обещание того, что заведомо выполнить нереально. Логика: если не будешь обещать с три короба, тебя не выберут. Выберут другого, хуже тебя, который обещает, что рот выговорит. Раз в любом случае общество будет обмануто, но в одном случае ты окажешься в числе дураков, а во втором случае в числе избранных, пусть будет второй вариант.

Аналог второго этапа слома нравственности, пожирание полуживого собрата, это торговля местами в своей партии. Логика тоже понятная, на выборы нужны деньги. Если строить из себя "гимназистку", деньги возьмут конкуренты. В итоге деньги все равно кто-то возьмет, и в любом случае будет выбран. Раз это неизбежно, то пусть лучше я возьму, чем кто-то.

Третий этап, пожирание живого и здорового собрата, — лоббирование законов, идущих во вред обществу. Логика та же самая. Если ты откажешься участвовать в прямом грабеже общества, его ограбят другие. Людоедский закон все равно протолкнут, а раз так, какая разница, через кого это будет сделано? Лучше пусть через меня.

Сегодня политический публичный сектор представляет собой сборище «крыс» последней стадии. У них нет ничего святого, ничего личного, только бизнес. И этот процесс не может остановиться. Он будет совершенствоваться, подчиняясь рациональной логике.

Государственным чиновникам тоже с помощью рациональной логики постепенно сломали нравственность. Сначала многие стеснялись, когда им предлагали деньги. Старые, что это подло, еще работали. Потом взятку назвали другим словом, что сняло рефлекс на слово «взятка», и процесс пошел.

Взяток теперь не брал никто. Теперь «откатывали», «заносили» и «пилили». Это уже были не воры, а уважаемые члены общества, использующие "окно возможностей". Произошло самое страшное — по умолчанию и негласно в глазах общества это было легализовано. Человек мог торговать своей честью. Общество ему доверило общую кассу, а он за взятку раздавал ее хищникам.

На определенном этапе дошло до того, что предлагали официально признать: мол, в административном секторе сложился рынок со своими правилами и расценками. Раз так, почему бы его ни узаконить? Проще говоря, поступило предложение узаконить казнокрадство и коррупцию, а заодно и проституцию. Мол, все же знают, что это есть! На тот момент легализация всех трех пороков была отвергнута, но процесс разложения идет, все меняется…

Первый этап слома нравственности госслужащих — предлагали взятку в виде благодарности за легальную, но, например, ускоренную работу.

Потом предлагали «скушать полуживого». Это выражалось в выполнении двусмысленных заказов. Например, пробить через бюджет финансирование какой-нибудь школы, а с выделенной суммы взять откат. Логика та же — откажешься ты, согласится другой. А тут и сам денег заработаешь, и детям польза.

Третий этап — «поедание живых и здоровых». Под благовидным предлогом предлагается украсть, например, деньги для больных. Схема внешне, как правило, очень благочестивая, комар носа не подточит. Но знающие люди все понимали. И снова та же логика — не ты возьмешь, другой подсуетится. Лучше ты никому не сделаешь, бюджет попилят, а ты останешься в дураках.

«Крысиные короли», прошедшие все круги логики, выпущены в общество. Они понимают свой народ как питание. Питание им понравилось, и они уже сами проявляют инициативу. Аппетиты растут, техника совершенствуется, «крысы» сбиваются в группировки, между которыми начинается конкуренция.

Чтобы было понято, члены этих группировок не считают подельников за своих. Своих там в принципе не может быть. Это партнеры, помогающие друг другу пожирать собратьев. Как только партнер ослабевал, его тут же пожирают бывшие партнеры. Нет, даже не бывшие. Пожираемый и пожирающий продолжают оставаться партнерами. Начала даже культивироваться новая мораль, типа, не за что обижаться на меня, сам виноват, что расслабился, я только воспользовался. Ничего личного, просто бизнес !

Новые условия порождают новую логику. Партнерство сводится к пожиранию слабого, кем бы этот слабый ни был, хоть брат родной. «Крысы» оставались пожизненными партнерами, до самой смерти. Если ослабевший партнер, которым собрались полакомиться собратья, изрядно покусанный успевал убежать, он начинал обличать «крысиных королей», выносил сор из избы. Так он надеялся восстановиться на прежнем месте. Кому-то это удавалось, и его опять принимали «в обойму», словно ничего и не было. Ну, подумаешь, хотел сожрать меня, а я не дался. Теперь вместе сидим и думаем, как кого сожрать, и друг за другом смотрим, не ослабел ли партнер, не приступить ли к питанию. Сдерживающим фактором является сила партнера и его такая же готовность сожрать тебя.

Таким образом стройную структуру общества разбивают в щепки. И главную негативную роль тут играют прежде всего управленческие звенья в государстве. Именно с них начинается разложение всего общества.

Рома закончил довольно длительную речь, освободился от единорожки, и пошел в беседку, чтобы сделать себе чаю. Все молчали и глазели на огонь. Рома вернулся, и уселся с чаем. Твайлайт подтянулась и снова прижалась к человеку.

— Однажды у нас тоже были проблемы с продажными чиновниками. – вспомнила она. – И Селестия долго не могла придумать ничего, чтобы это прекратить. Каждый новый все более суровый закон приводил к тому, что продажная часть управленцев подстраивалась под него. Они все друг друга крыли, и очень тяжело было вывести их на чистую воду.

Степан Петрович прислушался. Волшебница продолжала:

— Тогда Селестия обратила внимание на ночных стражей, которых не стали разгонять после изгнания Найтмер Мун. Она отвела их в далекий забытый замок, и долго готовила, обучая их тонкостей разговоров, наблюдений. Она научила их смотреть в самую душу пони. Ночами они могли смотреть их сны, и понимать, кто есть кто. Через год, когда подготовка ночных стражей была окончена, Селестия объявила о новом законе, согласно которому ночным стражам вручались чрезвычайные полномочия, и они были подотчетные только ей. Где обитают ночные стражи – никто не знал. Их редко встречали, увидеть их можно было только ночью, когда все спали. За несколько первых месяцев бесследно исчезли более половины всех крупных должностных лиц в государстве. Они пропадали по ночам, некоторые улики показывали на ночных стражей. Но ни одно подразделение не могло требовать ответа от них. Их даже не могли отыскать. Капитан дворцовой стражи даже дал приказ немедленно хватать ночных стражей, где бы они не появились, за что был разжалован и изгнан принцессой в тот же день. За год работы ночных стражей почти весь государственный аппарат обновился, и исчезновение чиновников практически прекратилось. С тех пор о продажных чиновниках у нас никто не слышал. Лишь очень редко бывает, что кто-то из них исчезнет без следа. До сих пор никто не знает, где база ночных стражей, кроме принцесс. Когда вернулась принцесса Луна, тогда Селестия поставила ее во главе ночных стражей. Они доблестно несут свою службу, проверяя чужие сны.

— Да, интересная концепция. Новаторская. – протянул Денис.

— На самом деле ничего нового. – отрезал Степан Петрович. – Подобные институты на Земле существовали уже давным-давно. Правда, через некоторое время они сами становились крысиными королями. Думаю, это должны быть не столько следователи, сколько философы. Чтобы они могли подумать на перспективу в несколько поколений. Да и отбор туда должен быть тщательнейшим, причем не по признаку лояльности, а по широте кругозора. Этот вопрос мне кажется очень интересным и первоочередным. Эх, как же хотелось бы обсудить его с Селестией! – он повел своими усами.

— А в Империуме этим ведает Инквизиция. – оживился Рома.

— Вот чего ты мне этот доспех выпросил? – усмехнулся усатый.

— В каком Империуме? – не поняла Твайлайт.

— Ну только давайте не будем... – покривился Денис.

— Да трави давай. Интересно же кем мы сегодня кривлялись. – поддержал Твайлайт Константин. Твайлайт лукаво посмотрела на Рому. Тот вздохнул, допил чай и приготовился долго болтать.

— Хоть у кого-то есть ЗДРАВЫЕ предположения? Здравые, господа! А вам, мистер Стефан, я хочу выразить свою обеспокоенность. Вам не лишним было бы показаться врачу! – Доусон был в ярости.

И не только в ярости. Он жутко боялся. Ни он, ни его отдел ничего не могли понять, и даже предположить. Ни-че-го. Fuck!

— Но мистер Доусон... Может, выслушаем версию коллеги, все-таки других-то нет...

— Это все полное Shit, и даже не заикайтесь об этом! – он потерял самообладание, но резко взял себя в руки. Такого с ним уже несколько лет не случалось. Ситуация и вправду была экстраординарной. – Простите, Макс.

Вообще дьявол разберет что тут произошло. Никто, абсолютно никто не мог дать внятных ответов, кроме летчиков. Что за оружие было использовано? И каким вообще оружием можно смять вертолет?

Луи Доусон в свои пятьдесят пять всякого насмотрелся. Инопланетяне? Пусть в них верят любители Малдера и Скалли. Он отлично знал о всех тарелках и похищениях, и отлично разумел, что к инопланетянам они не имели никакого отношения. Его отдел имел один из самых высоких уровней допуска, и со сказками про инопланетян он расстался еще пятнадцать лет назад, когда пришел сюда и прошел курс молодого высоко-рангового ЦРУшника. Нельзя сказать, что он расстался с этими сказками без сожаления: так романтично было верить в то, что где-то в космосе есть другие миры. А тут нате: это все земные аппараты и земные технологии, которые он даже видел своими глазами. И это не показалось ему крутым: эти сраные тарелки лишь ненамного превосходили реактивные самолеты. Разве что в маневренности. Но движка хватало на 10-15 часов работы, и он выгорал. Учитывая то, что обмотки нужно было делать только из золота, платины или осмия, а сами обмотки потянут на пару тонн, цена такого удовольствия была сомнительной. Как минимум.

Оружие специалисты отдела сразу определили как плазменное. В принципе, подобные разработки уже велись, но добиться хоть сколь-нибудь вменяемого результата ни у кого не получалось уже более трех десятилетий. А эффект его был впечатляющим: одна установка практически выкосила пехотный полк, и никаких следов не оставила. Передняя стена замка превратилась в решето, песок на площадке с казармами сплавился в стекло. Целью был, без сомнения, этот слащавый эмир. А установка просто выманивала силы защитников из замка. Кто мог сделать такое оружие? Русские? Не смешите. Еще до поступления на завод все чертежи бы уже были у них. И прототип был бы изготовлен раньше, чем чертежи у русских пройдут все бюрократические проволочки. Уже более тридцати лет почти весь руководящий состав русских подчинен тем же силам, что и их собственный руководящий состав. Для плебса разыгрывается «противостояние сверхдержав» но вся эта игра – в одни ворота. И русские, и американские лохи с удовольствием ищут источник своих проблем за океаном. Обученные шавки винят во всем империю зла, русских варваров, террористов, гнилой капитализм или хищный запад, а караван идет себе куда нужно.

Китайцы? Вряд ли. Стырить технологию – всегда пожалуйста. Разработать? Забудте. Японцы? Да на кой черт им этот эмир сдался.

Единственное, что есть из внятного – это рассказы пилотов и пару фотографий, которые сделала малая эмира. По счастливой случайности ее фотоаппарат оказался не цифровым, а древним раритетом с пленкой. Даже механика вся была ручная. Малая собиралась стать фотографом. Но ей не повезло: ее завалило в замке вместе со всеми остальными родственниками эмира. Фотографии отлично показали солдат в боевых экзоскелетах, причем жутко и безвкусно размалеванных. Но эти технологии были только на стадии разработки, причем уже много-много лет, уж кто-кто, а его эксперты всегда держали руку на пульсе. Более того, они были уверены, что из этой идеи ровным счетом ничего не выйдет. Но тут – на тебе. Или все-таки русские? Но они еще не выжили из ума, чтобы лепить свой герб на экзоскелеты диверсантов.

— Мистер Доусон, сэр. – старина Крагг кряхтел и отдувался, так как ему пришлось побегать сегодня утром.

— Слушаю вас, мистер Крагг. – Доусон уже немного успокоился.

— Возможно, мы все-таки выслушаем версию мистера Стефана?

— Хорошо, убедили. Говорите, мистер Стефан.

— Сэр, — поднялся молодой для их отдела человек и поправил очки, — позвольте взглянуть на фотографии.

— Что вы там хотите увидеть, Стефан?

— Ну, перво-наперво нужно посмотреть, есть ли рога на доспехах.

— А что, если рога? –поинтересовался Крагг.

— Тогда все значительно хуже. Нет, рогов нет. Слава богу. Это Кровавые вороны. Один из лучших орденов космодесанта Империума человечества.

Доусон чуть не убил себя фэйспалмом. Нет, пусть Стефан говорит. Просто он с ужасом представил себе лицо генерала Уоррена, когда он будет ему все это докладывать...

В светлом простором кабинете, строго, но изысканно отделанного зелеными суконными панелями, находилось трое. Окон в продолговатом прямоугольном кабинете не было. Старомодные, но красивые настенные светильники наполняли комнату мягким и успокаивающим светом. Посреди кабинета стоял Т-образный стол для совещаний, он тоже был обтянут зеленым сукном посредине, к краям оголяя полированное черное дерево. Во главе стола сидел грузный генерал-лейтенант, справа от него сидел подполковник, слева – полковник.

— Товарищ генерал, наша группа боевиков К-75 в секторе Алагира полностью уничтожена. Выжил только один боец. Но он несет явную чушь, так как склонен к опиатам. – подполковник Борис Вознесенский закрыл папку.

— Заменить их есть кем? – устало спросил генерал-лейтенант ФСБ Виктор Розенблюм.

— Так точно, товарищ генерал. Новая группа боевиков из наших учебных лагерей уже формируется, и через несколько дней прибудет на позицию. Полное развертывание займет около недели.

— Хорошо. Пусть сразу же сделают пару вылазок. В Алагире стоит батальон спецназа – пусть обязательно положат несколько. Ну и пару десятков трупов местных пусть тоже обеспечат. Вы же постарайтесь сделать так, чтобы во всем обвинили спецназовцев. Еще что-то, товарищи?

— У меня все. – закрыл папку подполковник.

— А я вынужден еще немного задержать вас. – заявил полковник Иосиф Румбельт. – Всплыли некоторые факты, которые требуют более детального рассмотрения. Вот некоторые из них. Все пещеры были обрушены, следов взрывчатки не обнаружено. Предварительные замеры геодезистов дают основание сделать вывод о невероятно мощном вертикальном ударе в центре площадки, что подтверждает слова выжившего. Характер повреждений у трупов соответствует его версии. И главное, в охраняемом дольмене обнаружен странный артефакт.

Генерал насторожился:

— Какой вывод вы предлагаете?

— Я полагаю, о ситуации необходимо доложить Магистру. – полковник встал.

— Поддерживаю. – встал за ним подполковник.

Прекрасный магистр восседал за столом и попивал густую красноватую жидкость из золотой чаши. Рядом шуршали балахоны из дорогущей ткани. Он и сам был в таком балахоне. Как же они ему надоели за эти сотни лет! Тупые безвкусные дебилы, ну кому может нравится такая унылая и отстойная одежда? Но она привлекала их, делала покорными, потому можно и потерпеть.

Ничего, скоро дело будет в шляпе, и он сможет вернуться домой со своими партнерами. Предприятие сулило немалый подъем всей их команде. Не то, чтобы они любили друг друга – любовь не особо ценилась в их мире. Зато ценился деловой подход. Ради дела можно было и потерпеть этих всех алчных вечно-голодных ублюдков. Так же, как эти балахоны. И план близок к завершению, и уже ничто не сможет ему помешать.

Красивый зал в готическом стиле был освещен мягким светом факелов. Магистр ненавидел факелы. Зачем эти коптящие инсталляции позапрошлого века, когда есть намного более комфортные способы освещения? Но плебс не поймет. Загадок и тайн ему подай. Впереди зашушрало, и вскоре шахматный пол, на который уставился магистр, был закрыт темным сукном балахона.

— Прекрасный магистр, к вам лорд Ибнор, требует аудиенции. – подошедший плечистый молодец поклонился, опять противно зашуршав своим балахоном. Магистр поднял на него свои колючие черные глаза с презрением: ну вот как может этот богатый и влиятельный идиот раскланиваться тут, чуть ли не в лепешку расшибаясь ради какой-то новой «великой и незабвенной» цацки или уровня «посвящения»? Ну дебил же.

— Хорошо, кадош Морган. – сказал прекрасный магистр мягким, нежным голосом, полным доброты и участия, — Проводи достопочтенного лорда Ибнора в мой кабинет.

Дверь в кабинете захлопнулась. В кабинете были только двое – магистр и Лорд Ибнор. Прослушки можно было не бояться.

— Какие вести, Ибнор?

— Дурные, господин. Полагаю, кто-то мешает нам.

— Подожди. – магистр закрыл глаза и вызвал центр слежения. Запросив данные, он снова открыл глаза и блеснул ими. – Я полагаю, твои тревоги напрасны. Центр подтвердил отсутствие чужих кораблей в звездной системе. Другие миры кластера я исключаю: одни слишком примитивны, вторые заперты. Наши союзники Виндиго уверяют, что барьер стабилен, так что аликорны не смогут помешать нам.

— Отбит и использован ключ удаленного доступа планетарной защиты.

— Люди уже несколько раз вплотную подбирались к разгадке эфира, и через него могли познать Пустоту. Мы всегда вовремя реагировали. Теория релятивизма на целое столетие отправила их по ложному пути. А сейчас у них просто нет времени. Я допускаю, что это работа одного из сохранившихся анклавов беженцев, которые еще хранят знания своих кураторов. Глупцы сбежали в дальние леса за Урал. Но мы уничтожили большинство из них. Полагаю, нет нужды волноваться. Они не смогут помешать.

— Подтвержден факт использования магии. Уничтожен Среврилл. Предлагаю принять меры.

— Ты несколько взволнован, милый Ибнор. Некоторые из людей обладают этой способностью. Но их ничтожно мало. Беженцы могли развить в себе такие навыки имеющимися у них техниками. — магистр поднял свою чашу и надпил.

— Подтвержден факт использования оружия, которого на планете не производят.

— Нельзя ли поподробнее.

— По всем признакам это воины Астартес из Империума человечества.

— Ибнор, что ты имеешь ввиду?

— Это из выдуманной людьми вселенной. Но мы опасаемся, что эта вселенная может оказаться реальной так же, как подтверждена реальность некоторых иных их произведений.

— Продолжай.

— В этом случае мы можем заиметь некоторые неприятности. Я полагаю, нам нужно ускорить жатву.

— Милый Ибнор, некоторые механизмы так просто не переделать. Ты считаешь опасность серьезной?

— Пока у меня нет полной уверенности. Я не вижу массовых операций. – Ибнор сглотнул.

— Каким образом могли попасть сюда эти войска? Они многочисленны? Как они передвигаются?

— Если мы говорим об этих войсках, то они передвигаются на кораблях. Их число, но некоторым оценкам, не более десятка.

— Звездная система чиста. Число воинов ничтожно. Милый Ибнор, я склонен полагать, что это – мистификация. Я советую тебе обратить внимание на анклавы беженцев. О таком пустяке я даже не стану оповещать совет.

— Мудрость ваша неоспорима. – Ибнор поклонился. – Но я считаю нужным сообщить, что представления людей об этом могут быть несколько отличны от истинного положения вещей. Это мы не раз замечали.

— Я все же полагаю, что выводы твои преждевременны.

— Ваше слово – закон для меня. – поклонился Ибнор и скрипнул зубами.

Тем временем подошла к концу и вторая неделя обучения. Навыки людей укрепились значительно. Теперь мы можем приступать к вылазкам на Землю. Нужно уничтожить около пятнадцати объектов, и делать это нужно будет в строгой очередности. По иронии судьбы, паразиты делали установки на знакомых и узнаваемых людьми объектах. Таким образом гораздо проще обеспечить работу установки, знакомый образ захватывает душу как магнитом. Кроме всего прочего, Денис, Рома и Степан Петрович в своей броне сделали несколько удачных вылазок на Землю и провели несколько встреч с конструктивными силами и течениями на просторах бывшего СССР. Мыслящих и добрых людей было много, но они были разрознены, и им требовался сильный лидер. Степан Петрович взял на себя эту роль. Слух о непобедимых воинах, которые пришли сплотить всех добрых людей, словно пожар, пронесся интернетом. Я явственно почувствовал ментальный подъем большого количества людей, которые захотели из песка вновь собраться в великую структуру. Думаю, у них не будет проблем с перехватом управления. Но вот проблема оружия массового поражения была основной. И мы уже составили приблизительный план действий.

Время близилось к обеду. В этот день на небе были редкие облака, и немного поднялся ветерок. Тем не менее, это было даже лучше: ветерок немного развеивал полуденный зной.

— Твайлайт, гляди! – радостно закричал издали Рома единорожке. Она побежала к нему, забыв о телепорте. – Вот!

Он махнул руками, оставляя воздухе синие косматые разводы, и в небе засветилась яркая радуга.

— Как? Сам придумал. – надулся он как индюк.

— Волшебно! Думаю, Рейнбоу Деш это лучше не показывать. Знаешь, ты – мой лучший ученик! Ты выучил почти все, что я знала!

— Лучший? А сколько у тебя было учеников?

— Эм... Так ты – первый.

— Ну, тогда точно лучший. Выбирать-то не из кого. – волшебница рассмеялась. – А потом, через много-много лет, будешь ставить своим двоечникам меня в пример. Будешь говорить: «Вот был тут один, а вы все – лодыри!»

— Почему, может, у меня будут ученики и потолковее. – она встала на дыбы и толкнула его копытами.

— Ну уж нет. Скоро обед, давай-ка завязывать с уроками. Завтра уже начало операции, лучше отдохнуть как следует.

— Вам завтра на задание? – она посерьезнела.

— Да. Да ты не переживай. За эту неделю мы стали как минимум вдвое сильнее.

— Да, конечно. – она натянуто улыбнулась. – К обеду подойдут остальные кобылки. Рома, а что будет, когда все закончится?

— Ну, мир, дружба, жвачка. Мы победили, салют, и все такое. А что?

— А вы... вы больше не вернетесь?

— Ну почему же. Машина-то ведь всегда под рукой. Попросим Корвина, и будем друг к другу в гости ходить. Я тебе по всем злачным местам Земли экскурсию устрою. Да, на свадьбу приглашу, мне уже Петрович невесту наобещал.

— Ты ж ее подарил. – она рассмеялась и снова ткнула его копытами.

— Да я тут подумал, что Петрович вроде как станет нашим президентом. Ну, а быть двоюродным зятем президента само по себе неплохо. Как думаешь, Твайлайт?

— Ах ты ж расчетливый подлец! – она манерно покачала головой.

— Ну почему сразу подлец? Может, у нас еще все по любви заладится. Пойдешь подружкой невесты. – Рома толкнул поняшку в бок. Та зарылась головой ему подмышку:

— Тогда жду официального приглашения. Только заранее предупреди, а не так как мой брательник – за пару дней до свадьбы. Мне же еще платье нужно будет сшить. И для всех остальных тоже, ты же пригласишь всех моих подруг?

— Да какие проблемы. Ты ведь ни разу не была на настоящей украинской свадьбе? Та свадьба в Кантерлоте – бледная тень. Серега приведет с Дона казачий хор, я вызову цыганов с медведями, будет гульба на целую неделю. Все будут гулять, потом отдыхать под столом, а потом просыпаться и снова гулять. О, Селестию с Луной набухаем! Прикинь, че они там будут творить, да?

— Да ладно, ты набухаешь Селестию? Да она вас всех там перебухает! Даже Костю! – и единорожка весело поскакала к озеру, чтобы покупаться в жаркий день.

— Кто последний – тот дурак! – крикнул человек, пытаясь ее обогнать.

— Я полагаю, Рома и Денис говорят верно. Сегодня после обеда вам лучше отдохнуть. – я согласился с их доводами. Не нужно перенапрягать их перед началом операции. Пусть отдохнут и развеются. – А что сегодня в Понивиле? Я слышал, что-то особенное?

— Да, да, да! – подтвердила Пинки. – Сегодня вечером будет концерт. Будут выступать с новой программой Винил Скретч и ансамбль Октавии. Они предупреждали, что это будет нечто новенькое. Одна моя подружка из Филядельфии писала мне, что это действительно нечто!

— Считаю вполне уместным нам всем сходить туда. – я оглядел присутствующих за обедом в беседке.

— Это можно. Можно. – согласился Степан Петрович. – не знаю как кто, а я на концертах уже сто лет не бывал.

— И я с удовольствием пойду. Рарити, что скажешь? – Денис посмотрел на свою любимицу.

— Конечно, это будет замечательно.

Все остальные также одобрительно закивали.

— Уииииии! Я еще успею напечь кучу вкусняжек! – радовалась Пинки.

На центральной площади Понивиля собралось довольно много народу. Было много пони из окрестных поселков, поэтому на чужаков никто не обращал внимания. Со стороны ратуши была возведена небольшая сцена, на которой уже расположилось оборудование Винил. Она заканчивала какие-то манипуляции с ним.

— Тут что, придется стоять? – сокрушался майор.

— Ну почему же, можно сесть! – ответила ему Эппл Джек и села на землю.

— Ну я-то если сяду, то нихрена не увижу с земли. – расстроено сказал он. Люди уже самостоятельно напялили на себя иллюзию, и для всех пони, кроме знакомых, выглядели обыкновенными единорогами разных расцветок. Цвета фантомов выглядели так же, как и цвета их магии.

Компания шестерки поняш со Спайком, компания Корвина и люди компактно расположились в заднем ряду. Рома и Денис пошли вперед к сцене, чтобы посмотреть все вблизи.

— Чего смотришь? – обратила на странного синего единорога внимание Винил Скретч. Голос у нее оказался несколько резким, но довольно приятным. Очки свои она так и не снимала.

— Да вот смотрю аппаратуру. Я тоже музыкой интересуюсь. – ответил ей он.

— А. Ну молоток. А че без палки-мигалки? – она подняла магией мигающую палочку, которые продавались возле сцены.

— Сколько ватт?

— Коммерческая тайна. Вообще-то двадцать киловатт, но больше половины я не врубаю.

— Иш ты! А усилок такой маленький! – удивился Рома. – И радиатора нет!

— Это спецзаказ, парень. На магических кристаллах, это даже не ламповый. Уйму денег стоит.

— А басы на таких децибелах не фонят?

— Тоже все пучком. Каждая группа частот по колонкам магически ограждены от пробоя. Все предусмотрено. – Винил уже с интересом смотрела на синего худощавого жеребца.

— Круто! А че такой микшер слабенький? – с неудовольствием отметил синий единорог. И действительно, аналоговая консоль для виниловых пластинок выглядела бледной тенью даже самого примитивного цифрового микшера.

— Слышь, у меня все по последнему слову техники. Как только что-то интереснее придумаешь – обращайся. – Винил обиделась, и вернулась к наладке аппаратуры. Октавия грациозно вышла из-за кулис и подошла к белому ди-джею. Почти все жеребцы на площади немедленно обратили на нее внимание.

— Ну что? — спросила она мелодичным, невероятно приятным голосом.

— Все, скоро начинаем. Пусть ребята будут готовы. Так, все вопросы будем решать после концерта, ребята, а сейчас идите на места. — обратилась она к Денису и Роме. Октавия посмотрела на них своими красивыми глазами, и отправилась за кулисы.

Когда ребята вернулись к своим, Пинки Пай уже принесла несколько коробок с вкусняшками, и настойчиво заставляла их есть майора, который активно отнекивался. Наконец, все было готово на сцене, и Винил начала концерт в неповторимой задорной манере. Они играли смесь живой инструментальной музыки ансамбля и миксового техно Винил. Рома отметил, что необходимо было обладать действительно немалым профессионализмом, чтобы синхронно, без возможности цифровой раскадровки, исполнять такое. Было даже подобие цветомузыки в виде нескольких мигающих разноцветных ламп, но они не мигали в такт музыке (естественно). Исполнители очень старались, и многие композиции были просто замечательны. Но Рома остался несколько разочарован. Этой музыке на хватало... насыщенности и эпичности. Но требовать большего от той техники, которой владели исполнители, было просто невозможно. И тут у Ромы зародилась идея. Он посмотрел на Дениса, и тот тут же уловил стремление Романа. Денис хитро улыбнулся.

— Пойдем! – шепнул он ему. Они тихо встали и пошли к сцене. Спайк незаметно увязался за ними. До антракта оставалось две композиции, и они встали сбоку от сцены. Спайк подбежал и крикнул:

— Мужики, я в теме!

— А теперь, милые пони, антракт двадцать минут! – объявила в микрофон Винил Скретч, и крутанула регулятор консоли. Уже стемнело, и ночная прохлада опустилась на город.

За кулисами музыканты активно переговаривались, но замолкли, когда к ним подошли два жеребца-единорога, ярко-синий и изумрудно-зеленый. На спине второго сидел дракончик.

— Так, парни, что надо? – узнала их Винил. Октавия также подошла поближе.

— Видите ли, какое дело. Мы – музыканты экспериментального жанра...

— Все, все места в группе забиты. – отрезала Скретч.

— Нет, не в этом дело. У нас своя самостоятельная группа, и даже некоторая своя аппаратура. Но воспроизводящих систем нет. Мы хотим сейчас воспользоваться вашей, чтобы сыграть свою музыку. – Денис вопросительно посмотрел на Винил.

Глаза у Октавии расширились, морда Винил Скретч осталась неизменной.

— Вы хотите вклиниться в наш концерт? – переспросила она.

— Вот именно. – подтвердил зеленый жеребец.

— Что это еще за новости! – возмутилась Октавия, но Скретч закрыла ей копытом рот.

— Триста битов. – невозмутимо сказала она.

— Без проблем! – крикнул дракончик на спине зеленого жеребца, и мешок с золотыми монетами грохнулся перед единорожкой. Та открыла его магией, подняла, взвесила зубами, и кивнула:

— Валяйте. Если сожжете аппаратуру – будете возмещать.

— Конечно-конечно. – подтвердил Денис.

— Но Винил!!! – воскликнула Октавия, покосившись на пришельцев.

— Пускай. – твердо сказала Скретч. – Пускай.

Рома быстро вытащил свою аппаратуру на сцену и принялся подключать переходниками, которые он заблаговременно выудил из Пустоты. Консоль Винил была отключена и послужила столом, на котором он расположил свой ноутбук, микшер и звуковую карту. Ящик питания поставил внизу. Аппаратуру по-быстрому притащил из лагеря Спайк. Рома надел наушники, проверяя звук. Все в порядке. Антракт подходил к концу, и на сцену вышла Винил Скретч. Взяв микрофон, она начала:

— Уважаемые пони! В нашей программе произошли незначительные изменения. Молодые музыканты обещают порвать вас на части своей музыкой, и я решила дать им шанс! Приветствуйте!

Толпа неодобрительно загудела.

— Эй, что там происходит! – всполошилась Твайлайт, завидев на сцене Рому и Дениса.

— Давай, бро! – закричал Серега. – Порви их всех!

Рома отключил всю «цветомузыку» к чертям собачьим, и решил обойтись своей. Мысли двух людей были синхронизированы, и Денис выжидал. Рома запустил фоновый нагнетающий трек, приглушив немного, чтобы можно было говорить на его фоне.

Как только зазвучали ударные, он использовал вспышки синей магии, и вызвал на сцене небольшие пламенеющие фигуры, которые пульсировали, меняли цвета и местоположение в такт музыке. Толпа затихла и с интересом уставилась на сцену.

Денис дождался эмоционального аккорда, и пока музыка не стала слишком сильной, начал:

— Приветствую тебя, Понивиль! Сегодня ты выйдешь за грань своего понимания. Приготовься покинуть свой тесный и уютный мирок, ибо тебя ждет приключение. Великие герои ждут своих путей! Какой путь выбрать тому, чья судьба и так предначертана? Какой дорогой идти герою, что решил бросить вызов судьбе? Как распорядиться могуществом? Сегодня вы будете свидетелями могущества звука. Пусть не испугает вас дорога борьбы, ибо лишь в борьбе обрести сможешь победу! К победе сегодня вас будет призвать наш ди-джей Рома!

И Рома начал зажигать. В прямом и переносном смысле. Винил и Октавия были очень талантливы, но они не могли тягаться со всей мощью мультимедийных технологий людей. Они не могли сравниться со всем тем, что накопила человеческая цивилизация в своем творчестве. Вся эта мощь была умещена в небольшом компьютере человека, и сейчас она выплеснулась наружу, подчиняя себе разум окружающих.

Грандиозный рок и эпические хоралы, неудержимое техно и классика – все это было объединено в великую гармонию звуков, и человек мастерски вплетал все это в реальность Понивиля, быстро клацая на клавиатуре ноутбука и ловко вертя ручки микшера. Это было почти неуловимо для постороннего глаза, и только величественный звук грандиозной музыки подтверждал мастерство человека.

Рома контролировал свою «цветомузыку» из пляшущих красивых пламенеющих призрачных фигур, которые теперь были не только на сцене, но и над всей площадью. Все вместе это производило грандиозный эффект.

Винил и Октавия с интересом наблюдали за неуловимыми действиями синего худощавого жеребца, который он совершал со своей непонятной аппаратурой. Винил стукнула Октавию в бок, и вопросительно посмотрела на нее. Та в ответ улыбнулась и кивнула.

Эта музыка была не для расслабления. Эта музыка звала к действию. Она не успокаивала, но требовала ответов и действий.

Через два часа Рома утомился, и решил отдохнуть и дать отдохнуть публике. Он включил уже готовый микс эпической красивой музыки, и расслаблено присел прямо на пол, смахивая пот с лица. Народ Понивиля был заворожен, и последним аккордом эта неземная музыка наполнила его до краев. На мониторе мелькали изображения, которые сопровождали ролик микса, и Рома смотрел на него безо всякой задней мысли. Парочки в толпе обнимались. В конце трека Рома выполнил сегодняшнее заклинание, и над темным ночным небом Понивиля вспыхнула яркая разноцветная радуга, вызвав дикий восторг у поняш.

Лира сразу заприметила Твайлайт и незнакомых жеребцов. Она следила за компанией из толпы, не решаясь подойти. Она пыталась проследить за поняшами в Вечнодиком лесу, но каждый раз дикий ужас, которому она не могла сопротивляться, гнал ее назад. Сейчас же она решила просто выжидать и наблюдать. Когда после антракта программа изменилась, Лира сразу заприметила на сцене жеребцов из числа тех, что были с Твайлайт. Она незаметно пробралась за сцену и наблюдала синим жеребцом и его странной аппаратурой.

Но настоящий сюрприз ждал ее через два часа наблюдений, когда жеребец просто включил запись, а сам сел отдыхать. Тогда на маленьком экране его аппаратуры лира смогла увидеть картинки.

И на этих картинках были люди. Почти все они были воинами. Бесстрашные мужчины в сияющих доспехах, прекрасные женщины в роскошных платьях. Они были именно такими, какими она себе их и представляла. Мастерскими волшебниками, бесстрашными и грозными. Лира жадно смотрела и не верила своему счастью. Она не смела надеяться ни на что большее. Бесполезно было спрашивать у Твайлайт – она все равно не ответит. Нужно просто усердно искать, и тогда Лира точно найдет все нужные доказательства. Нужно только искать.

Молодая единорожка с замиранием сердца следила своими янтарными глазами за картинками на экране, боясь даже вздохнуть, чтобы не спугнуть удачу.

— Это было реально круто! – не могла угомониться Деши.

— И безответственно. – сказала Твайлайт, но улыбка на ее мордочке красноречиво свидетельствовала о том, что она по настоящему думает. Винил хотела вернуть деньги, но Денис лишь отмахнулся, вызвав у той недоумение.

Веселая и возбужденная компания, весело переговариваясь, дошла до конца Понивиля.

— Ну, поняши, так, как уже за полночь, то идите по домам спать. – сказал Корвин. – А мы двинемся в лагерь.

— Тогда до завтра. – сказала Рарити.

Глава 6 Воля к победе

— Денис, а где микшер? – спросил утром следующего дня Рома. – Ты ведь забирал аппаратуру. Ты все забрал?

— М... Да. Все, что было на консоли. А что? – оторвался от умывания Денис. – Микшера там не было. Я думал, что ты его забрал. Ты не забирал?

— Если спрашиваю, то стоит полагать, что нет. – злобно прошипел Роман. – Винил спиздила у меня микшер. А еще и бабло взяла. Сучка мелкая.

— Почему ты решил, что это она? Может, просто забыл? – Денис снова приступил к утреннему туалету.

— Я видел, как она смотрела на него. Надо было самому все забрать. Вот же мразота рогатая. – Рома снова зашипел и бросился к лифту. Через пару минут из лифта выскочил библиарий кровавых воронов, и расправил за плечами синие крылья.

— Эй, че ты делаешь? – удивился проходящий мимо Константин.

— Навожу справедливость! – злобно ответил Рома и взмахнул крыльями.

Октавия проснулась как всегда рано. Она тихо потянулась и посмотрела в окно на утреннее солнышко. Утро было ее любимым временем суток. Еще пару минут понежившись на мягкой простынке, она так же тихонько пошла на кухню.

Она ступала очень осторожно, чтобы не разбудить Винил. Подруга спала долго, потому что поздно засыпала. В принципе, предосторожности были напрасны, так как разбудить Винил не могли бы даже дикие пляски возле ее кровати.

Выйдя на кухню, она принялась искать овощи в корзине. Выудив пару, она начала нарезать салат.

— А, есть что-то пожрать? — послышался за спиной вкрадчивый голосок, когда было уже почти готово. Винил подошла к Октавии сзади и положила ей голову на плечо. – Пахнет вкусно.

Октавия хотела было рассердиться, но просто не смогла. Вместо этого она улыбнулась и дотронулась копытом к носу белой нахальной пони. В ответ копыто лизнули, и Октавия тихо засмеялась, одернув ногу:

— Ты так рано проснулась? По какому такому поводу? – она потерлась щекой о растрепанную гриву Винил.

— Э... Да я еще и не ложилась. – ответила та и потянулась к салату. Октавия забрала миску из-под носа противной подруги, и разделила содержимое между двумя мисками.

— А чего ты не спала? – спросила Октавия у единорожки.

— Да занята была.

— Чем?

— Да разным. – и Винил принялась за салат. Октавия пошла в комнату за пакетом с другими продуктами, чтобы наделать бутербродов. Вернулась она, тем не менее, не с пакетом. Взгляд ее с благожелательного сменился на строгий. Она держала в копытах Серегин микшер.

— Винил Скретч, что это такое? – серьезно спросила она.

— Эммм... аппаратура. А что?

— Где ты ее взяла?

— Где взяла там уже нет. – хитро улыбаясь, ответила Винил.

— Ты украла это. – так же серьезно сказала Октавия.

— Ну почему сразу украла? Я... я одолжила. Ненадолго. Да и потом я заплачу. Или верну. Штука вроде крутая, только неудобная – эти все регуляторы такие маленькие. Только магией и захватишь...

— Винил!!! – оборвала ее красивая серая поняша. – Ты понимаешь, что ты наделала? А если тебя схватят стражники? Ты вообще о чем-нибудь думала?!

— Да я же все верну. Я хотела только посмотреть. – виновато усмехалась белая пройдоха. – Просто посмотреть. Окти, ты мне не веришь?

— Винил, ну разве же так можно? Что о нас вообще подумают? Ты содрала с бедных талантливых ребят кучу денег! Это ведь мы им должны были заплатить за такой концерт, а не они нам! Да еще и обокрала их...

— Детка, не переживай. Я хотела вернуть им деньги, они отказались. Так что никакие они не бедные.

— Винил, мне так стыдно. – Октавия опустила копыта и ушла в комнату. Скретч неохотно поплелась за ней. Октавия вернулась к себе и прилегла в постель. Белая нахалка забралась ей под бочок и начала подлизываться. В прямом смысле – она облизывала ноги Октавии, а та одергивала их. Но сопротивляться долго не могла, и скоро начала улыбаться. «Маневр удался!» — подумала Скретч. И тут дверь затрещала. Винил схватилась и выскочила в комнату.

А там, согнувшись, сквозь коридор ломилось красное железное чудище. Когда оно пробралось в комнату, то оказалось почти вдвое выше Винил, и смогло встать во весь рост, головой почти задевая потолок. Его рожа была свирепой, а зеленые однотонные глаза не сулили ничего хорошего.

— Где микшер? – проревело чудовище. У Винил подкосились задние ноги, и она не могла убежать, хоть и старалась:

— Ч..что? – наконец выдавила она из себя.

— Микшер, который ты вчера спиздила!!! – заорало чудище так, что стекла задрожали. Винил только тряслась как осиновый лист, не в силах даже пошевелиться. Рома уже начал подумывать о том, не дать ли этой воровке так, чтобы искры из глаз посыпались, когда сбоку послышалось негромкое цок-цок-цок.

Чудище повернуло голову и увидело Октавию. В глазах ее не было страха, а в передней ноге она сжимала микшер.

— Пожалуйста, не обижайте Винил. – тихо попросила она. В ее прекрасных глазах засветились слезы. Она положила микшер к ногам чудища и дотронулась до железной лапы копытом. – Пожалуйста, не надо.

Чудище молча осторожно ухватило рукой коробку микшера и стало пробираться к выходу, снова согнувшись. Октавия подошла к Винил и обняла ее. Подруга тряслась и всхлипывала.

В первые два дня было разрушено только два объекта: Тадж-Махал и статуя Христа-Искупителя в Рио-де Жанейро. Пришлось уничтожать всю эту красоту, чтобы обезвредить ужасные механизмы, спрятанные в них, – ловцы душ. Еще осталось одиннадцать, но сегодня команда, немного набравшись опыта, все делала гораздо быстрее.

Жан устало выслушивал жалобы своей девушки. Мишель, конечно, очень красивая и утонченная натура, и он сначала был очень горд тем, что смог завоевать ее среди дикой конкуренции. Но уже через месяц он жалел об этом. Его жизнь постепенно превращалась в сущий кошмар, а ведь они еще не женаты. Это, конечно, было необязательно, но ведь жили-то они все равно вместе. Ах, как хорошо и весело ему было с ней, когда они просто встречались. Просто гуляли по набережной вдоль Сены.

Совместная жизнь оказалась несколько прозаичнее. Во-первых, Мишель умела готовить только доширак, и то его можно было жрать только с жуткой голодухи. Во-вторых, совершенно не убиралась. В третьих, деньги высасывала, словно пылесосом. И самое главное – она вечно жаловалась и была чем-то недовольна. Нет, в то время, когда вокруг нее увивалось по пять-шесть кавалеров и каждый из кожи вон лез, дабы привлечь внимание богини, это было как бы само собой разумеющееся. Но ведь сейчас — другое дело.

«Наверное, это даже не из-за переизбытка внимания ухажеров.» — грустно размышлял Жан, допивая кофе из миниатюрной фарфоровой чашечки. – «Наверное, это она так воспитана. Странно, и ведь родители не били ее, и были очень добры...» За последнюю неделю он передумал гору мыслей, и начал приходить к тому мнению, что весь этот эгоцентризм – результат того, что Мишель была единственным ребенком в семье. Он перебирал в уме своих знакомых, и с удивлением обнаруживал, что такой эгоцентризм свойственен всем, кто у родителей был один. И, чем больше было братьев и сестер, тем меньше это «все мне должны» проявлялось.

Жан чуть не подскочил от своей догадки, и даже забыл о легкой головной боли, которая у него была с утра от дежурных жалоб и требований милой и грациозной Мишель. Наконец, Мишель утомилась жаловаться, и решила сменить кнут на пряник, ласково погладив руку Жана и обворожительно улыбнувшись. Жан тоже улыбнулся ей, и вспомнил, как она так же улыбалась ему на вершине Эйфелевой башни месяц назад. Жану захотелось вернуться в то беззаботное и счастливое время, снова прикоснуться к Мишель, обнять ее легонько, и скинуть эту стерву с башни нахрен, а потом наблюдать за ее падением и хохотать во все горло. Скоро было Рождество, и Жан посмотрел на стоящую неподалеку Эйфелеву башню, которую как раз наряжали верхолазы. Большое окно кафешки открывало прекрасную панораму на башню. Жан решил пойти на улицу и сделать пару фоток. Хоть немного даст отдых своим ушам.

Молодой человек набросил свою куртку, достал из рюкзака чехол с фотоаппаратом, и направился на улицу. Пока он спустился на первый этаж, на башне что-то начало происходить: верхолазы начали оживленно кричать и жестикулировать, и быстро заскакивать на опоры башни. Люди же разбегались кто куда. Он присмотрелся, и заметил нечто странное: какие-то большие санта-клаусы деловито прохаживались по башне и под ней, что-то обсуждая. Нет, не санта-клаусы, какие-то рыцари? Вроде, сегодня парада никакого нет.

А это что? Один из рыцарей... летал? Да, летал вокруг башни и что-то орал верхолазам и посетителям, которые быстро сваливали. На крыльях, как ангел. Интересно, что это за технология? Наверное, он летал на тросе. Снимают что-то, или как.

Внезапно послышались хлопки выстрелов. «Точно киношку снимают!» — догадался Жан и решил подойти поближе. И тут на крышах и в нишах домов начали загораться синие огни, и стрельба понемногу утихала. «Вот это эффекты» — подумал Жан. – «Интересно, зачем они тратятся на пиротехнику, можно ведь все графикой заменить?». Истошный вопль отвлек его от размышлений. Он обернулся, и увидел падающий с крыши здания факел, горящий синим пламенем и дико кричащий. Факел упал в нескольких метрах около Жана, и тот с ужасом увидел, что это был не факел, а человек. Солдат, наверное? Во всяком случае, на нем был какой-то навороченный шлем, который полностью обгорел. Недалеко от догоравшей кучки углей с металлическим лязгом плюхнулась большая снайперская винтовка, от нее отлетели несколько частей. Запахло паленым мясом, и Жана обуял ужас. Ноги безо всякой команды сознания понесли его прочь от кафе. Только метров через пятьдесят он успокоился и огляделся. Вроде, ничего. «Просто что-то пошло не так.» — успокоил себя Жан. Резкие удары и визжащие звуки, которые раздавались со стороны башни, привлекли его внимание. Он оторопел: рыцари разбивали железные опоры башни! Один, самый огромный, махал молотом, отчего металл опор разлетался в щепки, а от звука дрожали и трескались окна в зданиях. Второй рубил опоры мечом так, как будто они были пластилиновыми. В скором времени башня дала заметный крен, и начала сначала медленно, а потом все быстрее заваливаться на бок. Башня летела в сторону Жана, но он не мог оторваться от такого зрелища.

Бвжжжжжж! – навернулась башня буквально в двадцати метрах от парня, земля задрожала, и он упал на колени. Жан проследил за вершиной. Вершина застряла в той самой кафешке, из которой он пару минут назад вышел. Пробила как минимум три этажа.

«Надеюсь, эта сука никуда не ушла. Не иначе, как небо помиловало меня сегодня. Причем два раза подряд.» Он вытащил фотоаппарат из чехла, и принялся снимать все, что попадало в объектив.

Рома смущенно посмотрел на Степана Петровича. Тот неодобрительно покачал головой, и пошел обедать. Единорожка взяла дурную привычку вешаться на шею, требуя утешения. Каждый, блин, раз, когда они выходили из лифта. Пора завязывать с этими телячьими нежностями. Да и авторитет среди мужиков падает. Серега так вообще начал подкалывать.

— Твай, да все нормально. Хватит уже! – строго сказал человек, и единорожка послушно отпустила. – Давай завязывай с этим. Как маленькая, ей богу.

— Прости. – она опустила ушки.

До окончания обеда разговоров было мало. Мужики сосредоточенно жевали, изредка перебрасываясь фразами. Твайлайт в лагере вертелась почти постоянно, иногда прилетата Рейнбоу Деш. Посиделки у костра решили отменить, чтобы было больше времени на отдых.

— Идем с опережением графика. – подбивал промежуточные итоги майор после обеда. – За два с половиной дня уничтожено пять объектов из тринадцати. На последнем объекте обнаружено аж пять этих тварей. Нам нужно будет действовать осторожнее, некоторые из них посильнее того урода в пустыне. Слышь, Сереж, тебе говорю. Аккуратнее будь: тебя сегодня чуть не достали. Причем два раза, скажи спасибо Петровичу, что прикрыл.

— Я понял. Буду осторожнее. – кивнул Сергей.

Следует сказать, что он и вправду стал осторожнее. Он уже не был тем сумбурным сорвиголовой, каким был две недели назад. Рома же наоборот потерял свою нерешительность где-то в песках пустыни. В нем появилась некоторая жесткость. Иногда даже жестокость.

— Значит, сегодня у нас спец операция. Даже две. – начал Степан Петрович. – Для обеих нужно будет мое присутствие. Денис, как дела на твоем фронте?

— Все отлично. Все договорено. Я проверил намерения, двое пытались крысить, я из сжег на глазах остальных. Другие приняли все всерьез, так что сегодня заминки не должно быть. – Денис перевел взгляд на Константина. Тот ответил:

— Мы с Серегой сегодня еще одно дельце сделаем. Сегодня у нас остался Сфинкс. Думаю, вдвоем справимся. Предварительная разведка показала, что там почти нет охраны. Да и мы быстро – пару раз долбанем молотком, и дело в шляпе.

— Хорошо. А мы с Ромой двинемся в Москву. – уведомил Степан Петрович. — Там уже скоро вечер, нужно все успеть. Денис, это не помешает сделке?

— Полагаю, даже поможет.

— Хорошо, мужики, за дело. – он поднялся.

Твайлайт подбежала к Роме и попробовала снова прыгнуть на шею, но тот отстранил ее мягко, но настойчиво:

— Хватит. Я же просил.

— Хорошо.

Человек поднялся, и пошел в портал лифта за остальными.

— Господа, я требую тишины!

Ропот потихоньку стих. Огромный зал был заполнен самыми разными людьми. Они очень сильно нервничали, многие беспокойно оглядывались. На большой сцене стояла корзина, доверху наполненная головами. Тела, которым не так давно принадлежали все эти головы, валялись за сценой в служебном помещении. Большинство тел были в парадной генеральской форме. Корзина стояла перед искусно отделанной гильотиной, имевшей более трех метров в высоту. Красивые инкрустации натуральных камней и золотые барельефы украшали всю конструкцию гильотины. Секутор Мафусаил еще раз оглядел зал, и стукнул молотком по трибуне, заставляя смолкнуть всех, кто еще не успел.

— Господа, похоже, случилось несколько не очень хороших событий, но я полагаю, что все еще образуется. Чрезвычайная комиссия провела расследование, и у нас уже есть некоторые догадки. Пусть уполномоченный глава комиссии начнет доклад. Прошу вас, тельтсаар Кентафраил.

Со стола, который стоял почти впритык к трибуне, поднялся высокий худощавый старик, и направился к ней. Он достал папку, медленно открыл ее, и начал:

— Как вам известно, повреждено шесть установок жатвы. Пока это не критично, ибо наиболее интересные образцы находятся в зоне действия все еще рабочих установок. К сожалению, мы не можем рисковать и применять оружие нашего корабля: планета сейчас без кураторов, и этот шаг вызовет неминуемые санкции против нас. Мы можем действовать исключительно мягкими методами: цивилизация должна сама выбрать путь уничтожения. У нее, и у каждого из них обязательно должен быть выбор, таковы особенности нашего ремесла.

Но поводы для беспокойства все-же есть. Большинство наших аналитиков сходятся во мнении, что все эти диверсии имеют все-же Земную природу. Мы склонны полагать, что один из анклавов беженцев сумел найти и активировать оружие из древних хранилищ. Наши данные подтверждают, что на территории Сибири их было несколько. Карательные отряды уже отправились на зачистку всех неучтенных поселений. Если нападения продолжаться в том же темпе, то до срока жатвы эффективность сбора упадет до неприемлемого уровня.

Учитывая это, мы примем меры для ускорения жатвы. Это может поставить под угрозу саму жатву, ибо наши действия станут заметны влиятельным нашим марионеткам. Но ситуация требует немедленного вмешательства.

Старик уже собрался покинуть трибуну, когда из толпы выступил точно такой же старик, только ниже и коренастее.

— Прошу прощения, благородный тельтсаар, но нельзя ли принять меры по качественной охране установок? Гоплиты могут остановить это бесчинство.

— Ваше замечение резонно, кольмет Тисмафил. Отряды гоплитов уже разосланы по оставшимся установкам. Для этого мы вынуждены были потратить резервный запас сырья душ.

По залу пробежал беспокойный ропот, а вышедший вперед Тисмафил поклонился, и отошел назад.

— Не беспокойтесь, господа. Вскоре у нас будет предостаточно сырья.

Жан расписался на всех бумагах, переговорил со всеми психологами, и сейчас ехал по заснеженной дороге к знакомому редактору за город. Парень просто наслаждался тишиной в машине, которой ему так не хватало все это время. Эксклюзивные фотографии и интервью, которое мог предоставить Жан, приводили его знакомого редактора в экстаз. Редактор просто прыгал от возбуждения, и ничуть не скрывал этого. Он сам лично возьмет интервью у Жана, тем более, что Жан – его однокашник. Такая история, такая драма!

Николас сердечно встретил Жана в своем коттедже. Николас не любил мегаполис, и предпочитал сельскую местность. До Парижа всего двадцать километров, полчаса – и в городе. И в то же время собственный дом даст сто очков форы вперед любой квартире. В последнее время он очень ценил умиротворенность и уединение.

Парни принялись рассматривать фотографии, наметанный глаз редактора сразу определил пару чрезвычайно удачных снимков среди множества. Записав интервью на диктофон, товарищи захотели просто попить кофейку и поболтать. Николас решил проверить почту, и уселся за компьютер. Жан уже успел осушить чашку, а товарищ все так же продолжал втыкать в монитор.

— Николас, твой кофе уже остыть успел. – напомнил ему Жан.

— А?! – испуганно обернулся редактор. — А, это ты. Бегом сюда, смотри что делается!

Жан еще никогда не видел своего товарища таким бледным, и быстро подошел к монитору. Пробежавшись глазами по заголовку, он почувствовал, как мороз сковал позвоночник.

Новости наперебой обсуждали серию терактов в Париже, Лондоне, Берлине и многих других крупных европейских городах. Мусульманские фанатики применили боевые отравляющие вещества всего полтора часа назад – как только Жан выехал из города. Количество погибших к данному часу исчислялось уже десятками тысяч. Через пару минут Франсуа Олланд обратиться с речью к нации. Николас быстро нашел страницу трансляции. Видео было неважнецким, но хоть звук был приличным. Как и полагается, в трансляцию навалилось столько народу, что шла она через раз. Смысл, тем не менее, уловить было можно. Президент говорил о гнусных террористах, и о том, что все это – дело рук Сирийцев и Ирана, которые сплотили вокруг себя весь мусульманский мир. И что Франция отныне в состоянии войны с ними всеми, как и другие европейские государства. И что негодников ждет возмездие, ад и погибель и все такое.

— Что же теперь будет? – со страхом спросил Жан.

Екатерина Андреева с неподражаемым профессионализмом рассказывала о последних новостях в России и в мире. Вечерний выпуск программы «Время» приковал к себе внимание почти всей взрослой аудитории страны. И было чего: события в мире стали развиваться столь стремительно, что прямо мурашки по коже. Прошло уже около двадцати минут эфира, и про теракты в Европе и про объявление войны блока НАТО против всего мусульманского мира уже было сказано. Во время репортажа редактор торопливо принес Екатерине еще один листок, с которым она быстро ознакамливалась.

В служебном помещении возле огромных серверов стояла грозная фигура железного человека. Его красная страшная маска и синее пламя на руках наводили ужас на двух инженеров, которые порывались покинуть место, в котором стояли, но наталкивались на невидимые стены, больно ударяясь.

Роман готовился взять под контроль передающие системы, и проверял все еще раз.

Тем временем в студии прямо в кадре появился некто, закованный в стальную толстую броню. Оператор не посмел прерывать съемку, так как несколькими мгновениями ранее этот самый броненосец сообщил, какими карами это для него обернется.

— Это что такое? – схватился за голову режиссер. – Охрана, что тут происходит? Какого огурца в нашу студию прутся актеры Валеры? Уволю всех!

Но охрана была ни при чем. Забежать в студию они не могли: в дверях как будто были прозрачные стены.

Екатерина Андреева была профессионалом, и сделала вид, что все так и было задумано. Более того, она почти была в этом уверена.

— Уважаемая ведущая, – сказал железный истукан ровным и несколько скрипучим голосом. – У меня есть сообщение для зрителей. С вашего позволения я начну.

— Конечно, конечно. – мило улыбнулась ведущая. Она уже поняла, что сегодня эфир будет особенным. Но режиссеру она после эфира глазки-то повыдерет: этот гад решил над ней потешиться и поднять рейтинг за счет ее конфуза. Ну что ж, посмотрим кто последним посмеется.

— Врубай сюжет! Сюжет! – орал режиссер оператору на пульте. Тот отчаянно крутил регуляторы и щелкал переключателями, но никакого эффекта не было.

— Загасить аппаратуру! – догадался режиссер, а его лоб уже покрыла холодная испарина. Но даже выключение аппаратуры не дало никакого эффекта. Тогда режиссер понял, что это – полномасштабная диверсия, а не простенькая шутка. Он смирился с этим, устало хлопнулся в свое кресло и расслабился. Теперь с него и взятки гладки, теперь за это будут сношать безопасность.

— Кстати, представтесь нашим зрителям. – с улыбкой сказала ведущая.

— Я – представитель отряда, предназначенного для преодоления системного кризиса цивилизации. Мы не являемся представителями какой-либо политической структуры. Наша задача – предотвратить апокалипсис.

— Ого! Интересно. А это вы уничтожили великие памятники искусства?

— Именно.

— И, несомненно, с самой благородной целью. – Катерина уже перестала злиться на режиссера. Этот прохвост придумал отличный ход.

— Я хочу обратиться ко всем жителям планеты, которые смогут меня услышать. Многие в сети интернет уже наслышаны о нас и наших целях. Вкратце я обрисую вам ситуацию.

Дорогие братья и сестры, все мы находимся в огромной опасности. Некие силы, природа которых нам не ясна, ставят своей задачей уничтожить нашу цивилизацию в ближайшие дни. Их целью являются наши с вами души, которые они поглотят при этом. Мы уничтожили несколько установок для поглощения душ, которые были замаскированы под знаменитые архитектурные сооружения. Но много еще осталось. Мы постараемся уничтожить их прежде, чем кровавые планы будут исполнены.

Мы призываем вас в ближайшее время ни в коем случае не поддаваться ни на какие провокации, которые, как вы могли убедиться, уже активно начались. Ни в коем случае нельзя допустить применение оружия массового поражения. Этот призыв я направляю в первую очередь военнослужащим ракето-воздушных сил стратегического назначения. Получасом ранее мы дали аналогичное обращение по центральным телеканалам телевидения Китая, Европы и Соединенных штатов Америки.

В случае, если людям удастся удержаться от кровавого безумия хотя бы пару дней, мы сможем закончить уничтожение установок-поглотителей. Тогда мы сможем объявить себя публично и поделиться своими знаниями о том, как построить гармоничное общество. А сейчас будьте рассудительными и думайте своим умом. Ни в коем случае не верьте представителям высшей власти любой страны, если они призывают к войне: большинство из них замешаны в организации апокалипсиса.

С этими словами железная фигура подняла правую руку, которая осветилась ярким белым светом, этот же свет повторился в крупных камнях бриллиантов на его руке, и пропала. Екатерина Андреева с удивлением уставилась на то место, где только что стоял железный истукан. Изображение на экранах телевизоров мигнуло, и исчезло, сменившись «снежком». Все оборудование Останкинской телебашни дымилось, даже свет пропал.

— Владимир Владимирович, сейчас он только один в комнате ожидания. Никаких других представителей нет. Никаких признаков транспортных средств. До переговоров осталось пять минут. Что делать?

— Ничего. Подождем. – сухо и быстро ответил Президент. Он тоже нервничал. Не потому, что встреча могла сорваться: аналитики уже сообщили о способности к телепортации этих... существ. Он беспокоился о том, примут ли его условия. Ведь эти, похоже, не врали. Свои источники у него было почти везде, информация подтверждалась. И ситуация даже стала хуже за последние сутки. Если удастся все разрулить, важно было все вывернуть в свою пользу. И в этом он был мастер.

— Господин Президент, в комнате ожидания уже трое. Инквизитор с ними. А также библиарий. Оружие сдавать отказываются.

— Ничего, Сергей Игоревич. Я уверен, что если бы они собирались меня ликвидировать, то оружие им бы не понадобилось. Пусть проходят. – Президент напрягся. Внешне это выглядело как расслабление.

Загородная резиденция всем была хороша. И бункер славный, и полный фарш по средствам связи. В общем, все по высшему разряду, как и полагается. Зал собраний на подземном этаже был обставлен очень хорошо. Все в красивых, ненавязчивых сине-голубых тонах. Черные панели подчеркивали строгость. Дорогущая ламповая стерео аппаратура с виниловым проигрывателем незаметно покоилась в углу. Дубовый стол, резные дубовые кресла с мягкой голубой велюровой обшивкой. В общем, все как обычно. Президент волевым усилием отогнал ностальгические воспоминания о кухонных посиделках с сослуживцами еще в далекой Чехословакии. Эх, как же было хорошо. На табуретках за заляпанным столом. Рижские шпроты, колбаса за два-двадцать, чешское пиво и никаких тебе охранников, резных кресел и этикетов. Эх, и были ж времена...

Высокая черная резная и лакированная двустворчатая дверь была открыта одним из «агентов Смитов», как звал их про себя Владимир Владимирович, с негромким металлическим лязгом в комнату вошли Инквизитор, Библиарий и Космодесантник. Так их уже окрестили все осведомленные о встрече. С противоположной от Президента стороны стола стояло три кресла. Подлокотники с них были заблаговременно убраны.

— Прошу присаживаться, господа. – вежливо предложил Президент, указав на стулья резким, но властным жестом. Охранников вдоль стен комнаты бил настоящий мандраж: они отлично понимали, что если что – никто и ничего не сможет сделать. Но «делегация» вела себя мирно. Инквизитор сел по центру, Космодесантник – справа, Библиарий – слева.

«Странно.» — подумал Президент. – «Я полагал, что статус Библиария выше чем Космодесантника.»

Инквизитор снял шлем и положил перед собой на стол. Под шлемом оказалось вполне себе человеческое лицо, да еще и с усами. Это сильно успокоило Владимира Владимировича, и он несколько расслабился. Внешне это выглядело так, как если бы он напрягся.

— Что ж, господа. Ваши сведения подтвердились. – начал Президент. – Более того, наши интересы совпадают. Я не желаю гибели цивилизации по той простой причине, что я – ее часть. Конечно, у меня есть места, где я могу некоторое время быть в безопасности, но это время не бесконечно. Поэтому я уже дал кое-какие распоряжения.

— Мы рады вашему согласию. – ответил Инквизитор. – Естественно, мы предполагаем, что у вас есть некоторые условия нашего сотрудничества. Вы хотите сохранить свой социальный статус, и мы не имеем против этого ничего против. Но большинство ваших соратников должны подвернуться репрессиям.

Голос Инквизитора был тихим, но что-то этакое, незаметное, заставляло Президента принять слова усатого так серьезно, насколько это только возможно.

— Моя команда не поймет меня. Я обладаю рычагами влияния, а они, в свою очередь, — результат множества договоренностей и обязательств. При разрушении этих основ, рычаги перестанут существовать. – Президент уже устал говорить это своим аналитикам, требовавшим того же самого. В теории все действительно просто чудесно, а вот на практике...

— Мы готовы взять эту работу на себя. Вы не будете под подозрением. Вся полнота власти останется за вами, и мы даже готовы будем этому содействовать. Но мы также хотим иметь влияние на некоторые аспекты внутренней политики. Наши рекомендации пусть будут приняты. Вы получите поддержку от нас. В глазах населения, да и влиятельных людей, это будет выглядеть как поддержка сверхъестественных сил. Также наше сотрудничество может быть тайным. – Инквизитор говорил ровно и беспристрастно. Профессионально. Как будто читал мысли и говорил на упреждение.

Президент задумался. Насколько можно верить этим ребятам? Сейчас они будут действовать сообща но пройдет месяц, год, два... Ведь у него есть собственные планы. Как они отнесутся к ним? В любом случае сейчас первое – предотвратить апокалипсис, а потом и с этими можно будет разобраться. В конце-концов, это ведь люди, а с людьми он умеет выстраивать отношения.

— Могу я знать ваши имена? – поинтересовался Президент.

— Пока зовите нас так, как вы привыкли. Когда придет время сотрудничества, вам все станет известно. – кивнул Инквизитор.

— Хорошо. Я бы хотел выразить пожелание. Видите ли, управление обществом – вещь тонкая. Наладить все сложно, а разрушить можно в один момент. Я попросил бы вас в дальнейшем консультироваться с моими аналитиками насчет операций, которые вы провели сегодня в новостях. Это – очень сложный механизм контроля, и грубое вмешательство в его работу может нанести большой вред. Данную вашу операцию я приветствую, но все же рекомендую более осторожно относится к публичным выступлениям. Точно так же я попрошу вас осторожнее относится к переговорам с разными политическими силами и общественными организациями. Было бы неплохо, если бы все это могло быть проанализировано нашими центрами. Уверяю, от такой координации действий наше сотрудничество станет более продуктивным. – Президент решил прощупать ситуацию тут же.

— Ваше замечание резонно и достойно пристального внимания. Полагаю, в этом вопросе мы сможем прийти к определенному соглашению. – Инквизитор кивнул. – Также мы хотели бы получать доступную вам информацию о состоянии дел. И попросили бы вас сделать все возможное для ограничения использования средств массового поражения. Мы готовы выделить для этого свое время и бойцов. – Инквизитор все так же был невозмутим. Президент кивнул:

— Ваша просьба будет удовлетворена. Насчет бойцов – полагаю, мы обойдемся своими ресурсами, так как никаких точных методик по использованию подобных сил мы не имеем, а ошибок допускать нельзя. Более того, силовое воздействие – чрезвычайно грубая и малоэффективная работа в данном вопросе. При необходимости мы запросим помощи.

— У нас больше нет вопросов, господин Президент. – сказал Инквизитор.

— Мои также исчерпаны. – поднялся Владимир Владимирович. Команда космодесанта поднялась с негромким лязгом.

— А потом пойдем к Эппл Джек. У нее еще осталось немного сидра. Оттянемся по полной. Твай, ты с нами? – Рарити доела кекс и довольно мотнула гривой.

— Да, конечно. – Твайлайт улыбнулась. Натянуто. Они сидели в сахарном уголке, все вместе.

— Да не переживай, подруга, что с ними может случиться? – подбадривала ее белая пони. — Они со всем справятся.

— Просто мне как-то не по себе. Раньше мы все могли сделать сами. Все зависело от нас самих. А тут приходится просто сидеть и ждать. Ждать, и все тут. – Твайлайт грустно посматривала по сторонам. Только выходки Пинки вызывали у нее улыбку.

— Мы можем еще и надеяться. – заметила Флаттершай.

— Да, ждать и надеяться. Что же еще остается?

Степан Петрович шел по заснеженным улицам своего родного Шклова в полушубке и вязаной шапке, которые добыл дома. Вчера должны были приехать родные. В Шклове было уже около полуночи, в Эквестрии же только закончился обед. Пока все шло по плану, и он попросил Корвина ненадолго сходить к своим, чтобы предупредить их убраться в деревню. Внезапно от угла дома дома отделилась серая фигура и быстро направилась к нему.

— Петрович! Ты ли это? – скрипучим прокуренным сказала она.

— Вовчик? Че ты так поздно? Уже пора бы на боковую.

— Ай Петрович, — обрадованно подбежал невысокого вида мужичок в сером пальто. – А мы думали, что уж пропал ты.

— Слушай, Вов, я Людку нигде не могу найти. Они не у тебя?

Мужичек затушевался и опустил глаза. Это не обошло внимание Степана Петровича. Холодный нож полоснул по его сердцу, и весь мир сразу ухнул в бездну.

— Когда это случилось, Вова? – подавив желание схватиться за голову и заорать во всю глотку спросил он.

— Да... Пошли ко мне. Я как раз за беленькой бегал. Пошли, Петрович. – мужичок нерешительно похлопал усатого по спине. – Идем, идем.

Мороза Степан Петрович почти не ощущал. Он не осознавал то, как поднялся на третий этаж, как раздевался, как садился за стол. Жена Вовчика Маринка бегала вокруг него, не смея говорить. Они давно уже дружили, были кумовьями. Марина по совместительству была главным бухгалтером агрофирмы Степана Петровича.

За столом он почти не говорил, только кивал. Друзья находили нужные слова чтобы поддержать его. Много нужных, добрых слов. Слов, которые могут дать человеку желание жить. Он просто сидел и слушал их, таких добрых. Таких знакомых.

Молот просвистел в нескольких сантиметрах от корпуса, Сергей еле успел уклониться. Он развернулся и резким выпадом полоснул мечом по терминатору. Терминатор сделал шаг назад, но устоял, заблокировав ручкой молота меч. Цепь на мече не вращалась, поэтому опасности для ручки не было. Сейсмическое заклинание на молоте тоже не поддерживалось.

Сергей взвился в облака, махнув Рейнбоу Деш, которая была болельщицей, и круто спикировал снова. Терминатор пропал перед самой атакой кровавого ангела, отчего тот зарылся в землю по самые плечи, оголив тылы в не самой удобной позе. Терминатор сместился всего на пару метров, и теперь подходил к парню, застрявшему в земле словно страус.

— Ну вот и все. – пинком выбросил Серегу из земли майор. – Недолго музыка играла, недолго фрайер танцевал.

— Блииин. – фыркал Серега. – Я тебя когда-то победю. Обязательно.

— Победишь, победишь. – добродушно пробасил майор. – Идем, вон Денис что-то машет. – Что тебе? – спросил Константин, телепортировавшись к лифту, из которого вышел Денис.

— Новые союзнички просят помощи. – поморщился он.

— Что, разобраться с кем-то? – поднял молот Константин.

— Да, есть малехо. Странно, только пару часов назад говорили, что не надо, и везде сами. – он сдвинул плечами.

— Просто они не подумали. – сказал майор. – Серега, вали сюда.

Парень уже снова взмыл в облака и резвился с Деши в небе. Та не забыла подколоть лузера, который только что выгреб люлей от терминатора. Серега подлетел и опустился.

— Идем на задание. Дело появилось. – деловито сообщил майор.

— Мужики, давайте дождемся Петровича. Рома как раз за ним пошел. – Денис решил охладить его пыл.

— Да ладно тебе, Петрович же сам предложил помощь. – терминатор хлопнул по плечу Дениса. Тот был без брони, и пошатнулся под весом лапы терминатора.

— Кстати, просят прийти без доспехов – в комнате много народу, и комната маленькая. Корвин где-то отлучился, за машиной сейчас Варон. Давайте все-таки дождемся Петровича или Корвина. – Денис махал головой.

— Давай сходим просто узнаем в чем дело, а там видно будет. – сказал майор. – Да и полем накроемся. Ты ведь поле держишь нормально?

— Да. – неуверенно сказал Денис. – Да, уже стабильно.

— Ну так чего боятся. Ты ведь говорил, что он не врал?

— Да, его намерения были искренними. Во всяком случае в деле предотвращения жатвы. Он говорил серьезно и не врал. Жулик он, конечно, изрядный, но он все-же человек, а не один из них, и помирать ему совершенно неохота. И про население он пару раз думал. Думал, что надо бы защитить. Ладно, пойдем. – согласился Денис.

— Так, дай-ка я это сниму. – сказал Константин, перенесся к своему домику и вылез из доспеха.

Компания из трех человек появилась в коридоре бункера и направилась в комнату для брифингов. В комнате действительно было много людей, они сновали между множества столов и мониторов. На стене комнаты висел большой экран, некоторые смотрели на него и что-то обсуждали. Денис подошел к одному человеку.

— Василий Дмитриевич, мы пришли выслушать ваши пожелания насчет помощи. – Денис обратился к высокому худому старичку в строгом костюме.

— А, это вы, Денис. Простите, если мы вас отвлекаем. Черт знает что, я совершенно не понимаю, зачем вам в этом принимать участие, ведь это испортит всю красоту игры. Несомненно, к этой партии мы долго готовились. Я и сам удивляюсь, насколько все гладко идет. Наверное, просто все элементы действуют уже на автомате, даже контроля почти не... – начал он. Было похоже, что он может говорить об этом часами. Поэтому Денис грубо оборвал его:

— Простите, вы говорили, что инициатива идет не от вашего отдела?

— О нет, я бы никогда не согласился вклинивать непонятные фигуры в годами отработанный гамбит. Это идея Владимира Владимировича, это он меня попросил связаться с вами.

— Понятно. А где он сам?

— Он сказал, что подойдет, как только вы появитесь. Я немедленно распоряжусь оповестить его.

— Благодарю вас, академик. – Денис вежливо кивнул. «Все будьте рядом, я поставлю щит.» — сообщил он ребятам. Те стали ближе.

Через несколько минут на мостик, стоявший повыше на манер балкона, вошел Президент и пять охранников. Все с черными как уголь глазами.

«Уходим, уходим!!!» — быстро передал мысль Денис, и ребята отступили к выходу. Охранники выхватили пистолеты и открыли огонь. Люди в комнате закричали, начали прятаться под столы и метаться. Одна пуля попала в ногу Сергею, и он вскрикнул. Тогда майор ухватил и швырнул его вперед, и начал толкать и его, и Дениса к выходу из комнаты, закрыв обоих своей широкой спиной. До выхода оставалось всего пару метров, пули вгрызались в тело майора, дырки расплывались алыми пятнами на серой его одежде, но он лишь сопел и толкал растерявшихся соратников к выходу. Уже в коридоре Денис заорал:

— Варон! Варон! Вытаскивай нас! Телепорт не работает!

Со стороны двери, которую майор предусмотрительно захлопнул и подпер собой, доносились выстрелы и удары. К счастью, дверь была бронированной и выдерживала попадания.

Вдруг земля ушла из-под ног, и команда вывалилась с противоположной стороны портала. Корвин уже сменил Варона у пульта, и теперь завершал работу установки. Рома и Степан Петрович также были тут – пару минут назад они прибыли из Шклова, где Рома нашел убитого горем мужчину.

Рейнбоу Деш вертелась около облачка в ожидании возвращения людей. Уже вечерело, и солнце клонилось к закату. Она придумала новый трюк, который Сергей уже точно повторить не сможет. Наконец, лифт на рампе загудел, и она подлетела к ней. Усевшись сверху, она собиралась напугать майора, набросившись ему на спину. Когда открылась кабина лифта, она изготовилась и повиляла задом перед прыжком как кошка. В лифте была слышна какая-то возня. Странно, обычно все тихо выходят. Дорн бежал к кабине лифта с покрывалом и сумкой наперевес. Когда он добежал, из кабины выскочил, прихрамывая, Сергей, затем Рома, ухватили покрывало и расстелили на земле. Затем медленно вышли Степан Петрович и Денис, ведя под руки майора, за ними выскочили Варон и Корвин. Варон тут же сбросил сумку Дорна на землю, и они оба начали копаться в ней, выуживая бинты и какие-то склянки. Спина Константина была вся красная, а сам он с трудом держался на ногах. Когда его подвели к покрывалу, он грузно плюхнулся и закашлялся. Рейнбоу Деш решила подлететь поближе... и отпрыгнула в ужасе: Константин был весь в крови. Кровь была на его губах, булькала во рту, мешая дышать. Кровью он кашлял и глухо хрипел. Люди молча смотрели, а Серега тихо плакал. «Это что... этого не может быть... не может быть...» — носились в голове пегаски мысли, словно пчелы вокруг улья.

Майор меж тем хрипел все тише, уставившись на белую тучку над головой. Денис ухватился за голову и тоже лил слезы. Рома стоял и не знал что делать. Степан Петрович на коленях стоял возле огромного, бьющегося в агонии друга и держал его за левую руку. Кажется, его волосы стали светлее? Нет, они стали... белыми. Степан Петрович был седым, словно древний старик.

Рейбоу Деш осторожно приблизилась на дрожащих ногах и посмотрела в лицо своего... командира? Да, она считала его своим командиром. Как же могло быть иначе? Командир повернул голову и увидел ее. Командир поднял руку, дотянулся до нее и сжал ее переднюю ногу. Сильно.

— Не ссать! – еле слышно прохрипел человек, кашляя кровью.

Константин снова посмотрел на голубое небо Эквестрии, и затих. Искра жизни в серых его глазах погасла. Яркая оранжевая звездочка в Пустоте мигнула, и исчезла в Иномирье навсегда. Его больше нет. Нигде и никогда.

Рука на ноге Деши ослабла и упала на землю.

— Нет. – хрипло сказала она. – Нет, так неправильно. Так неправильно!!!

Пегаска мотнула головой, и взвилась в небо. В груди яростно горел огонь, мешая дышать. Рейнбоу Деш долетела до первой тучки и разнесла ее вдребезги. Потом вторую. Третью. Она носилась по небу, ища новые и новые тучки, терзая их. Дышать становилось все труднее, крылья налились свинцом, а она все продолжала носится в небесах, пока на них не осталось больше туч.

Уже была глухая ночь, и Дорн зажег магические фонари, светившие дивным светом. Люди молчаливо сидели в беседке. Поняши тоже сидели тут. Твайлайт по обыкновению прижалась в Роме, и тот ее не прогонял, как в последние дни. Рейнбоу Деш тоже сидела с Серегой в обнимку, оба тихо вытирали слезы. Пинки Пай свернулась калачиком возле тела майора.

Когда взмыленная заплаканная Деши грохнулась перед Сладким уголком, Пинки Пай поняла все без слов. Глупая улыбка застыла на ее мордочке, она молча сняла свой колпак и вышла в дверь. Когда поняши прибежали в лагерь, то обнаружили ее здесь, возле майора. Она ничего не говорила, просто лежала и безмолвно лила слезы. От этого ее голубые глаза казались еще больше. Рарити пыталась погладить ее и пожалеть, но розовая поняша совершенно не реагировала на внешние раздражители. Просто лежала и плакала. Тихо, никому не мешая.

В отличие от нее Флаттершай ревела и пищала, но сейчас Рарити ее немного успокоила и прижала к себе. Флаттершай все равно продолжала хныкать. Эппл Джек, как оказалось, приняла смерть человека очень болезненно, хоть никогда не интересовалась им. Сейчас она лежала рядом с пинки, укрыв ее своим роскошным русым хвостом. Она молча поглядывала на беседку. Похоже, самообладание не потеряли только я, Рарити и Денис со Степаном Петровичем. Метаморфоза с его волосами была замечена не сразу.

— Неужели ему нельзя было помочь. – тихо спросила Рарити.

— Нет. Он пошел путем Пустоты, и на тело невозможно было воздействовать никакой магией. Я заживил рану Сергея без проблем, и если бы он получил такие повреждения, то сейчас был бы уже полностью целым. То же касается и Дениса: его повреждения мне не залечить. – мерно сказал я. Со стороны казалось, что я говорю это равнодушно, но это было не так. Я видел, как он ушел в Иномирье. Его великая жертва оказалась слишком скорой.

Рарити посмотрела на Твайлайт, и та отвела взгляд, зарывшись мордочкой в руку Ромы.

— Ты же говорил, что президент был искренним? – злобно бросил Сергей.

— Да. Тот был искренним. – тихо подтвердил Денис.

— Что значит тот? – превозмогая комок в горле спросил Степан Петрович.

— Это значит то, что тот, который был на мостике – не президент. – пояснил Денис. — Он похож, и даже считает себя им в некотором роде, но это не он. Такое впечатление, будто его сознание фрагментарно. Будто он – из нескольких частей. С одной стороны какой-то простой уральский мужик. С другой он частично уверен, что он и есть президент. Будто под гипнозом или наркотой. А тот Президент, с которым мы договаривались, наверное, уже мертв. Во всяком случае мне удалось увидеть мысли этих тварей, они знали, что подобное решение их совет принял после того, как узнал о нашей сделке. Вероятно, на его помощь рассчитывать уже не придется.

— Что ты еще узнал? – допытывался Степан Петрович.

— У них есть три главаря, все три минус второго уровня. Один из них был там, он снял щит и не позволял мне телепортироваться. Но главное не в этом. Они ускорили жатву и собираются развязать ядерную войну уже завтра пополудни. У нас есть не более шестнадцати часов. На следующих объектах – Статуе Свободы и Колизее, теперь дежурят двое остальных главаря с кучей тварей помельче, так что взять их будет непросто. Учитывая, что мы потеряли самого сильного бойца, следующий заход может стать для нас последним.

Слова человека были полностью резонными. Степан Петрович устало сказал:

— Значит, будем пытаться уничтожить столько установок, сколько успеем. Хоть что-то сделаем.

— Нет! Не надо. – испугалась Твайлайт. – Не ходите никуда, останьтесь. Вы все равно ничего не измените. Зачем еще и вам... останьтесь. – уже шепотом закончила она и снова расплакалась. Рома погладил ее:

— Комбат себя не пожалел. А мы что, струсим? Он сказал что? Он сказал «Не ссать!» А это значит – не ссать! Так что же мы, мужики, будем боятся? Если суждено погибнуть, то возьмем этих тварей с собой сколько сможем. А ты, Твайлайт, знай: мы не сдаемся. Такие уж мы есть.

Единорожка посмотрела на него заплаканными глазами и кивнула. Рарити тоже кивнула и погладила Флаттершай. Степан Петрович поднял голову. Его ранее безвольные и нерешительные движения пропали, вместо этого он снова сжал кулак, и в его глазах снова блистала сталь и несгибаемая воля:

— Все верно. Нам нужно что-то придумать. Еще такого не было чтобы мы не смогли победить. Корвин, что еще можно придумать?

Воля к победе этих людей вселила надежду и в меня. Я обвел их взглядом и сказал:

— Я пойду с вами.

Глава 7 Апокалипсис

Идея, конечно, просто блестящая. Есть только одна малюсенькая загвоздка. На Земле не может находиться существо второго уровня и выше (паразиты не в счет – они не влияют на технологию процесса). Наличие существа второго уровня поставит под угрозу барьер вокруг нашей планеты. Существо же третьего уровня гарантировано приведет к срыву карантина. Чем это обернется для поняш – неизвестно, но явно ничего хорошего ждать не следует, если даже бледная тень виндиго – Дискорд – смог доставить им столько неприятностей. Есть, правда, один способ. Очень и очень рискованный. Но ситуация требует немедленных действий.

— Эрик! – позвал я брата.

— Даже не прости. Я не сделаю это. Мне жаль людей, но у них есть свои кураторы, пусть они с ними разбираются. – как всегда, мой старший брат предпочитает синицу в руке.

— Я справлюсь. Просто доверься мне, брат.

— Решение окончательное. Риск слишком велик. Ты вообще подумал о последствиях неудачи?

— В самом худшем случае я просто сниму воплощение и отдалюсь от планеты. Потом подберете меня.

— А кто сменит маршрут на установке? Кроме тебя ведь у нас нет навигаторов?

— Вся документация есть. Разберетесь. – не унимался я.

— И сколько на это уйдет времени? – скептически скривился Эрик.

— Сколько ни уйдет. У нас карантин, что может случиться? Я ручаюсь за то, что срыва карантина не произойдет. Самый худший вариант – я на время останусь вне игры. Эрик, сжалься над ними!

— Нет, риск неоправданный. Кроме того, ты окажешься вне нашего социума. Ты подумал о том, что тебя также могут поглотить? И что они смогут сделать с твоими знаниями?

— Этого им не видать. Если я не успею отойти от планеты, я разрушу свои знания. Об этом не следует беспокоиться. – сказал я твердо.

— Что и следовало доказать, братишка. Ты просто потеряешь большую часть себя ради пустышки.

— Это не пустышка! Это не пустышка, Эрик, ты ведь видел их творчество! Неужели тебе все безразлично? Брат, я прошу тебя! – это было уже просто жестом отчаяния. Чаще звезды вспыхивают вновь, преодолев гравитационный радиус черной дыры, чем Эрик меняет решения.

— Нет, Корвин. У каждого своя зона ответственности. Пусть каждый делает свое дело. В чужое лезть не надо. – началось философствование. Он всегда так делает, когда не хочет брать на себя ответственность.

— Конечно, Эрик. Только Тарх так не говорил. И я так не скажу. Бранд! Ты сделай это. – позвал я младшего, раз старший так дрожит за свое.

— Извини, братишка, но Эрик прав. Своя рубашка ближе к телу. Да, и не забывай, в каком состоянии сейчас Селестия. Если ты пойдешь сейчас и что-то пойдет не так, то у нас могут возникнуть серьезные трудности.

И с Брандом понятно. Он приколист по жизни, но сейчас говорит серьезно. И про Селестию он прав. Это вторая проблема, но она решаема.

— Тогда я решу проблему Селестии. А она поможет мне решить мою. Да, она сможет сделать это, раз вы так боитесь головомойки от Ша-Ракса. Знаете, у аликорнов это уже переходит в хроническую болезнь. Вы так боитесь рисковать и принимать ответственность за свои решения. Это уже привело к двум катастрофам, и возможная катастрофа на планете людей – тоже следствие нерешительности. Нашей, блин, нерешительности. И вы сейчас продолжаете все так же бегать от проблем вместо того, чтобы их решать. Бегаете от войны? Можете бежать, но она все равно найдет вас. И пока вы бежите, она становится только сильнее.

Эрик опять принялся философствовать:

— Брат, нет порока в мудрости, безрассудство же может привести...

— Может, может. Да, могут быть неприятности, если что-то делать и рисковать. Но я знаю способ, как гарантировано добыть неприятностей: это НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ! Тогда они у вас стопроцентно будут. Знаете, сегодня погиб один из людей. Насовсем. Но в его сущности не было ничего, кроме стремления к победе. Они уже много раз побеждали. Знаете, что давало им победу? Они ее просто хотели. Хотели больше всего остального, хотели даже больше, чем себя самих. Вот что сделало их сильными, даже сильнее, чем вы. Да, сильнее, чем вы, команда древнейших аликорнов. Потому что они сражаются, а не убегают. Поэтому они могут победить. А вы с таким подходом только отстрочите поражение.

— Смело. Но мудро ли? – сказал после некоторой паузы Эрик.

— Это покажет время. Если вы хотите лишь убегать, — бегите, и будете жить. Какое-то время. Я же пойду и стану в строй с теми, кто будет сражаться. Пусть это будет мой последний бой, но я больше не хочу убегать.

— Тогда удачи. – грустно сказал Эрик. – Когда тебя ждать в Кантерлоте?

— Через час. Нужно вернуть себе настоящее тело.

Я оставил команду отдыхать. Они спали вповалку прямо возле костра, я и оставил Дорна поддерживать огонь, чтобы им не было холодно. Пусть высыпаются, до утра есть еще пару часов, за это время нужно уладить вопрос с Селестией.

Я спустился в ангар и запер дверь: это зрелище нелицеприятное. Не хотелось бы, чтобы кто-то это увидел. Да и процедура это весьма болезненная: нужно переделать буквально каждую клетку организма, не прекращая его жизнедеятельности. Но я умею контролировать боль, так что ничего страшного. Я начал.

Сначала распалась на пыль моя уже основательно потертая белая шерстка и черная грива, оставив лысую шкуру. Под шерсткой были видны только самые большие шрамы. На шкуре же их было просто невероятное количество: она вся была посечена былыми порезами и рваными следами. Это все — следы моего падения на что-то острое, или же падение чего-то острого на меня. Чаще это были листы жести.

Теперь пришла очередь распадаться и моей шкуре. Было больно, нервные окончания пришлось полностью сохранить. Чтобы органы не выпали, я поддерживал все легким силовым полем. Кровеносные сосуды пульсировали прямо в воздухе, я создал вокруг каждого из них ауру имитации давления тканей, иначе капилляры и мелкие сосуды бы просто лопнули. После распада шкуры и растворил подкожный жир, оголяя внутренние органы. Среди зеленоватых кишек бурым пятном выделялась печень.

Теперь можно растворять мышечную ткань. Вот уже полностью тело поддерживается телекинезом, мышцы медленно распадаются сначала на кашицу, потом на еле заметную пыль, и исчезают в Пустоте. Постепенно оголились кости, и теперь уже все внутренние органы можно было изучать как в кабинете биологии. Сердце билось несколько быстрее положенного. Но и их нужно перестроить, они также расползались и исчезали. Наконец остался только желтоватый скелет да нервная система, которую нельзя вырубать. Пора менять кости.

Кости побелели и вытянулись, скелет стал почти вдвое выше, вчетверо увеличился рог, появились крепления для крыльев, а потом и кости самих крыльев, нервная система выросла и приняла формы, сопоставимые с новым размером и конституцией скелета. Мозг немного увеличился и правильно разместился в немного большей черепной коробке. Глаза также увеличились и поменяли цвет радужной оболочки с серого на ярко-янтарный. Теперь внутренние органы. Медленно расширялась кровеносная система, новые сосуды последовательно разрастались один из другого как ветви раскидистого дерева. Когда кровеносная система замкнулась, сердце сократилось. Новое сердце было вдвое больше прежнего. Наконец, оно стабилизировалось, и можно было начинать строить все остальное. Грудная и брюшная полость быстро заполнились новенькими, розовыми и без следа износа органами, связками и растяжками прикрепившись в новому скелету. Они пульсировали, я тестировал новые органы на работоспособность. Это заняло продолжительное время, Наконец, дрожание и сокращение внутренних органов прекратилось, все запустилось и нормально работало. Время делать мышцы. В отличии от пони, мышцы аликорна гораздо плотнее и имеют поперечные волокна, что позволяет совершать очень сильные сокращения без риска разрывов волокон. Мышечная масса оплела кости и внутренности непроницаемой броней, почти скрыв нервную и кровеносную систему под собой, теперь лишь небольшие сосуды и рецепторы торчали над мышцами. Кожа прочной розовой мембраной скрыла под собой все тело, о мышцах теперь можно было судить только по рельефу на плотно охватившей их коже. Когда все было готово, шкура покрылась густой, безо всяких следов и царапин ярко-рыжей шерсткой, крылья обросли жесткими перьями, завершили образ короткая огненная грива и длинный огненный хвост. Крылья венчал ряд маховых перьев такого же огненного цвета, как и крива с хвостом. Вот и все.

Телекинез отпустил тело, и я плюхнулся на пол, упруго распрямившись. Я подвигался, и все работало отлично. В соседнем помещении было зеркало, я отправился посмотреть. Действительно впечатляло. Рельеф мышечных сокращений был виден даже сквозь густую шерстку. Я с наслаждением расправил крылья. Как же мне этого не хватало. Широкие крылья были значительно больше от пропорций пегаса. Рост был высоким, моя голова была выше, чем голова Ромы. Грудь сильно широкой не была, я всегда предпочитал ловкость силе. Я присмотрелся: на правой щеке все так же красовались два шрама, образующие наклонный крест. Интересно, я не давал такой команды. Ладно, пусть будут, не столь важно, так вполне сгодиться. Теперь пора в Кантерлот.

Я поднялся на лифте и вышел на полянку. Через два часа будет рассвет, на все про все у меня ушло около часа. Твайлайт, как назло, проснулась, и теперь пялилась на меня. Она стояла просто за дверью, и сделать вид, что я ее не увидел, было нельзя. Тем более, что в кабине и перед рампой было освещение. Она с минуту разглядывала меня, я ничего не говорил. Голос у меня остался тот же.

— Что, Твайлайт, не спится?

Она заметила знакомый ей шрам. В принципе, она догадывалась, но сейчас все сомнения были развеяны.

— Ты аликорн. Ты и правда не просто пони. – голос ее был грустным. Опять она за свое.

— Агась. – пародировал я Биг Макинтоша. Она еле заметно улыбнулась. Я подошел к волшебнице, которая теперь едва была вполовину меня ростом, и обнял свои огненным крылом. Крыло почти полностью закрыло ее.

— Иди отдыхай. Скоро я буду здесь. – сказал я тихо. – А сейчас есть одно дело.

— Я уже не хочу спать. Я подожду тебя у костра.

— Давай. – я снова поставил крыло на место и отошел. Потом посмотрел на звездное небо, расправил крылья и взмыл вверх рыжей молнией.

До Кантерлота я решил лететь, чтобы привыкнуть к крыльям. Ночью меня никто бы не заметил, поэтому я совершал всякие трюки в воздухе. Как же я люблю летать! Но ради выполнения задачи чем-то нужно было жертвовать. Магия для меня была важнее полетов, поэтому я воплощался в единорогов.

— Эрик, я скоро буду. Как она?

— Худо, Корвин. Этой ночью закрылась с двумя жеребцами и тремя кобылками в своих покоях. Под утро пришлось их всех реанимировать. Похоже, ей легче не становиться. Прошлый раз к этому времени она уже пришла в норму. Сейчас же даже признаков облегчения не замечается.

— Как пони, которые во дворце?

— Тоже неважно. У многих серьезное истощение. Если бы не реанимация, больше половины бы уже умерли. В этот раз она просто ненасытна. Приходится искусственно увеличивать жировые запасы и накачивать организм пони глюкозой. Четверо уже сошли с ума, и сейчас в отдельном помещении. Буду полностью восстанавливать состояние сознания. Благо, я сделал слепки на кристаллах. С позапрошлого раза взял за правило. – Эрик сокрушался и вздыхал. Его специализация – биосистемы. Их разбалансировка приводили его в подавленное состояние.

— Но хоть немного же ей должно стать легче? Гормональный фон?

— Эстроген, тестостерон и нанодреналин зашкаливают. Окситоцин почти на нуле. Лютеотропный гормон скачет в течении суток беспорядочно.

— Ментальная сфера?

— Как обычно во время срыва. Но это слишком затягивается. Ранее жеребцы никогда не доходили до такого уровня истощения, и в этот раз их больше. Твой Чубась, так помирал уже раз восемь. Я уже думаю над тем, не гуманнее ли дать ему умереть, чем так издеваться.

— Пусть уже живет. Тем более, что сейчас будем решать проблему. Во всяком случае, на сегодня. Как быть дальше, пока не знаю.

— Давай, я жду. – Эрик снова сконцентрировался на чей-то реанимации.

Я не мог обвинять в чем-то Селестию. Она была уже биологически зрелой кобылкой аликорна, когда все это началось. Луну мы решили оставить биологически в подростковом возрасте, и с ней подобных проблем удалось избежать. Вернуть же вспять развитие связанного с Пустотой куратора второго уровня было опасно, да и проблему тогда недооценили. Решили, что все пройдет нормально.

Вы когда-нибудь пробовали оставить без физической близости и деторождения кобылку на пару десятков лет? На на пару сотен лет? А на две тысячи лет? То-то. Тем более, что у аликорнов соитие происходит не только на телесном, но и на духовном уровне. Оставшиеся смертные потомки аликорнов, которые побоялись развоплотиться, сейчас, конечно, имелись, но они не имели связи с Пустотой. Да и большинство из них были трусами, потому что были потомками трусов. Кобылки из анклава аликорнов с северных гор иногда принимали какое-то заметное участие в жизни Эквестрии, жеребцы же почти не отличались своей ролью от обычных единорогов и пегасов, и жили в основном там же, в анклаве. Без аликорна со связью с Пустотой потомства у Селестии быть не могло. Как и полноценной близости. Она, конечно, была очень сильной и достойно несла бремя своих обязанностей. Но природа иногда берет свое, а эта ее внутренняя сила становилась в этом вопросе главной помехой.

Да, она была очень сильной, как физически, так и ментально. И не было никого среди смертных, кто был бы ее сильнее. Никто не мог ее покорить или подчинить. И это было главной проблемой: ни одна кобылка не будет радоваться близости с тем, кто слабее ее. Для нее это будет таким несущественным пустяком, что не принесет радости, а только разочарование и отвращение. Так было и с Селестией. Конечно, у нее иногда были фавориты из числа пони или смертных аликорнов. Но это был жест отчаяния: никто не мог ее покорить.

И вот она срывалась. Уже четыре раза. У нее просто ехала крыша, и она устраивала дикие оргии со всеми, кто попадался под копыто. Это случалось на балах, когда она видела танцующие и счастливые пары. Зависть тогда застилала ее разум, и безумная похоть была ответом на одиночество. Мы ограничивали передвижения всех, кому не повезло (некоторые поначалу думали, что как раз повезло) и самой Селестии, пока она не насытиться и не вернется к норме. Тогда стирали всем память, приводили место срыва в порядок, и жизнь продолжалась как ни в чем не бывало.

Но несчастной кобылке со временем становилось только хуже, и сейчас ее разум все так же во власти одиночества и неудовлетворенности, которое сводит ее с ума.

С этими мыслями я подлетел к сероватому барьеру, который держал Эрик.

— Ага. Красавчик. – похвалил он меня за трансформацию. – Она сейчас в тронном зале.

— Хорошо. Пошел я.

— Давай. Смелый ты наш. Я тебя предупреждаю еще раз: не суйся на Землю...

— Завязали, Эрик. Открой барьер! – рассержено оборвал я брата.

Я подходил к тронному залу по длинному коридору. Возле самого зала подле дверей лежал, свернувшись, Чубась. Ему доставалось больше других, он был весь грязный. Увидев меня и оценив мои размеры, он заскулил. Видимо, подумал, что я сейчас возьму его в оборот прямо как Селестия. Да, с моими нынешними габаритами это была верная смерть для него. Причем не самая легкая.

Двери были огромными, толстыми и высокими. Селестия удерживала их магией. Я приложил усилия, и дверь с грохотом открылась, несколько панелей отлетело и стукнулось об пол. Зал производил удручающее впечатление: кругом грязно, ужасный запах, треть ценных витражей разбиты. Ковровая дорожка вся в пятнах и разводах. Несколько предметов мебели разбиты в щепки, а сами щепки валялись по всему залу. На возвышении возле трона лежала животом вниз графиня Улла, кобылка синей масти, и визжала: Селестия била ее по крупу какой-то мухобойкой и облизывалась. Бедная графиня не могла сдвинуться: магия не давала ей даже пошевелиться. Грива и хвост Селестии были полностью розовыми, как всегда во время срыва. Когда я распахнул дверь и вошел, Селестия удивленно уставилась на меня и отвлеклась. Магическая хватка ослабла, и синяя кобылка не преминула воспользоваться шансом улизнуть. Рейнбоу Деш бы позавидовала такой скорости. Когда Улла выскочила сквозь двери, я снова их захлопнул и поставил экран вдоль стен всего помещения.

— Ой-ой-ой, а кто это у нас тут? – слащавым и ехидным голосом сказала Селестия, шлепнув мухобойкой по крупу себя. Она сделала голову набок и противно улыбнулась.

— На колени, сука. – процедил я сквозь зубы. Она схватилась и подлетела, став прямо перед моим носом. Она оказалась на голову ниже меня, и это ее несколько смутило — она привыкла на всех смотреть сверху:

— Не смей мне приказывать!

— Я сказал на колени, сучка! – сказал я громче и пододвинув свою морду к ней. От нее несло нечистотами. – Грязная сука! – добавил я ввиду этого факта. Она пару секунд оценивающе рассматривала меня, после чего сделала резкий выпад в область шеи, пытаясь укусить. Я среагировал, и протаранил ее голову своей сбоку, отчего она отлетела на пару метров. Правда, не упала, а выровнялась на крыльях.

— Ты кто такой, красавчик? – спросила она тем самым противным слащавым голосом, махая крыльями.

— Я сказал, чтобы ты стала на колени! – уже громко выкрикнул я и топнул ногой, отчего каменный пол треснул, мелкими камешками разлетаясь вокруг. Она блеснула глазами и ринулась на меня. Я бросился навстречу, взял несколько влево, и сильно засадил ей крылом в грудь, отчего ее отбросило к стене. От удара со стены посыпалась штукатурка, а Селестия упала. Но тут же схватилась, ее рог охватило розовое сияние, она вырвала телекинезом вмурованный в высокий постамент трон вместе с арматурой и кусками бетона, и швырнула в меня. Я телепортировался прямо к ней. То место, где я стоял, трон превратил в кратер, осколки камней срикошетили от стен. Я ухватил зубами ее рог, взмахнул крыльями и поднял вверх. Вверху зала я резко развернулся, и бросил Селестию вниз, припечатав собой на полу. Она вскрикнула от боли и телепортировалась опять наверх постамента. Там она дико взвыла, и из ее рога в мою сторону направился яркий розовый луч. Я не успел вовремя подняться, луч достал меня. Мое тело швырнуло к стене с огромной силой, но, махнув крыльями, мне удалось избежать встречи со стеной.

— Красавчик, ты всегда такой грубый? – она противно хохотала на постаменте.

— На колени, сука, или ты сдохнешь! – опять громко сказал я, и улыбка с ее лица пропала. Снова с ее рога метнулся розовый луч, но я был готов, и ответил ей аналогичной магической атакой. Огненный луч поглотил луч Селестии, и быстро добрался до нее, бросив на дальнюю стену. Снова посыпалась штукатурка, когда белая кобылка шмякнулась о нее. Она упала и накрылась своими крыльями, громко кашляя. Это было больно. Откашлявшись, она опять стала на крыло, и попробовала спикировать на меня, творя заклинание молнии. Я переместился в конец тронного зала, и заклинание ударило в пустое место. Селестия скрипнула зубами и стала на пол, ища меня глазами.

Я возник прямо позади нее и прыгнул передними ногами на спину, прижав крылья к крупу. Селестия зашипела и попробовала встать на дыбы, но я был массивнее, и с силой придавил ее к полу. Я попытался ухватить ее зубами за шею, но она изловчилась, и больно стукнула меня затылком по носу. Перед глазами у меня засверкали искры, я растерялся на мгновение, и Селестия телепортировалась опять на тронный постамент, где вместо трона осталась только яма и огрызки арматуры. Она снова направила на меня заклинание молнии, но я вовремя переместился, и теперь стоял позади нее, но уже задом к ней. Я со всего маху лягнул ее в задницу, и она кубарем покатилась по ступеньками, чертыхаясь и вопя. Она упала, распластав на полу ноги и крылья в стороны. Только она встала, как я одним прыжком снова запрыгнул на нее сверху и с силой придавил:

— Я сказал тебе: на колени, грязная ты сучка! – и со всей силы боднул своей головой ее затылок. Ее передние ноги подкосились, и она упала на колени. Селестия попыталась поднять голову, но я ухватил зубами ее шею и с силой ткнул мордой в пол, отчего он снова затрещал и покрошился. Я не стал медлить, и без труда вошел в нее, подавив любые попытки сопротивления. Она пыталась отбиться или вырваться, но за каждую попытку я неминуемо кусал ее и больно бил головой или крылом. Сопротивление ее слабло. По конец она уже не делала попыток освободиться, и обмякла, приняв свою судьбу. Ее воля к сопротивлению была полностью сломлена. В конце она громко заорала, от ее крика вышибло, словно фугасом, все окна во дворце, а разноцветные осколки витражей накрыли нас, как тяжелые конфетти, устлав тронный зал равномерной хрустальной крошкой разных цветов.

Селестия вырубилась, и только громко и прерывисто дышала. Ее ноги подкосились и она упала на живот, безвольно уронив голову на передние ноги. У меня в голове тоже шумело. Я присмотрелся к ее гриве. На гриве и хвосте стали проступать знакомые нежные цвета утреннего неба. Через несколько минут ее грива была полностью нормальной, хвост завершал принимать привычную расцветку.

— Эрик, как она?

— Все в порядке. Гормональный фон стабильный. Безумие отступило. Поздравляю: теперь ты многоженец.

— Отцепись. Мне пришлось. Когда она очухается?

— Ууу, не знаю. Похоже, ты перестарался. Окситоцин вырубил ее напрочь. Даже когда очухается, то будет шататься еще пару дней. Не знаю, сможет ли она сделать нужное заклинание. У нее все конечности будут дрожать еще долго. Да и помял ты ее не слабо: вся в ушибах.

— Приведи ее в порядок. Накачай адреналином. Я буду возле установки. Мы должны выдвинутся не позднее чем через час. Сделаешь?

— Да, хорошо. Правда, позитивный эффект от процедуры может оказаться менее продолжительным, так что...

— Эрик, просто сделай.

— Лады. Я дам ей хотя бы сорок минут. Текущий гормональный фон ей крайне необходим, хоть на несколько десятилетий пусть эффект сохраниться.

— Хорошо. Я пока подготовлю свою команду.

Я легко опустился на полянке. Светать будет через час. Надеюсь, в этот раз солнце поднимет Селестия.

— Корвин! – бросилась ко мне фиолетовая единорожка. Но остановилась в нескольких метрах, привыкая к моему новому виду. Он вызывал в ней смешанные чувства. Также подошел Рома и Степан Петрович. Твайлайт ерзала возле Ромы до тех пор, пока он проснулся, и рассказала о моей метаморфозе. Ей не терпелось рассказать, поэтому она ерзала специально. А когда узнал об этом Рома, то разбудил Степана Петровича и долго полоскал ему мозги. Думаю, это верное решение.

— Твайлайт, принцесса Селестия выздоровела, и через час будет здесь. – сказал я фиолетовой плутовке. Она сначала обрадовалась, но потом испугалась. – Не бойся, Селестия не станет тебя осуждать. Когда мы уйдем, расскажешь ей все как было. Она похвалит тебя, Твайлайт.

— Ты думаешь? – воодушевилась она. Тут сзади подобралась какая-то тень.

— Конечно. – заверила тень голосом Флаттершай. Пегаска тоже все слышала о моем превращении, но притворилась спящей. Сейчас же прибежала посмотреть. Да, ей всегда нравился огненный окрас. В снежных пустошах хрустальных гор Дара сказала мне, что мои огненные крылья греют ее не хуже пламени. Она подобралась ближе. Я не мог смотреть ей в глаза.

— Корвин, тут такое дело... – начал Рома.

— Да, это возможно. – сказал я и повернулся к Степану Петровичу. – Но это очень ответственный шаг. Процедура болезненна, вы уверены, что хотите этого?

— У меня никого не осталось, кто помнит меня таким. Мне же предстоит взять под контроль общество в очень тяжелых условиях. Мое невзрачное тело не очень соответствует такой задаче. Да и голова седая стала. Рома долго меня уверял. Думаю, ради пользы дела это нужно. – Степан Петрович грустно покачал головой.

— Хорошо. У нас еще есть немного времени. Пройдемте. – согласился я.

Степан Петрович несколько помялся, вытащил из кармана трубку и пустой уже мешочек из-под табака, и отдал Роме:

— Бросать буду. Нельзя дурной пример подавать. – улыбнулся он. К нему подошла Флаттершай. Степан Петрович не гладил никого из поняш: они его боялись. Он вытянул руку к желтой пегасочке, и она уткнулась в ладошку своей мордочкой. Ладошка пахла табаком, и хоть табак не нравился Флаттершай, она не хотела убирать свой носик из ладони этого человека. Она подошла ближе, и Степан Петрович потрепал ее роскошную розовую гриву. Затем повернулся и пошел к лифту. Я последовал за ним, привыкая к своему новому росту. Рома шел сзади как консультант.

Солнце полоснуло горизонт, и уже выкатилось на небо. Пинки Пай все так же молчала и лежала возле майора. Она отказалась от предложенного чая. Денис и Сергей беспокойно озирались на рампу посреди поляны и нервно ждали возвращения остальных. Поняши проснулись и готовили завтрак. Наконец, лифт загудел. Все направились к лифту чтобы посмотреть.

Из лифта вышел высокий огненный аликорн, который был выше всех людей. За исключением одного, который вышел последним. Этот гигант был более двух с половиной метров в высоту, широк в плечах и моложавого вида. Лишь его лицо и стальные глаза выдавали в нем прежнего Петровича. Усов не было. Волосы стали длинными до груди и темно-русого цвета, как и раньше. Черты лица стали более грубыми. Он был оголен до торса, и под его помолодевшей кожей ходуном ходили тугие мускулы. Рядом стоял его новый доспех, под стать ему ростом и размером. Доспех был вычурен и полностью позолочен: Рома настоял. Петрович обвел всех взглядом, и принялся облачаться в доспех. В доспехе он выглядел просто потрясающе. Новым оружием для него служили встроенные в наручи кристаллические излучатели и огромный кристаллический янтарный меч, который мог по усилию воли нагреваться до десятков тысяч градусов. Петрович бросил меч за спину, и тот стал в пазы захватов.

— Ну что ж, идем совещаться? – предложил он своим обычным голосом, но несколько более низким, громким и насыщенным. Если ему и раньше никто особо не пробовал перечить, то сейчас и подавно никто не посмел ослушаться этого гиганта.

Он подошел к мелкой на его фоне Пинки, и дотронулся до нее своим позолоченным железным пальцем:

— Пойдем, маленькая. Идем, он бы не хотел, чтобы ты была голодной. Идем.

Пинки подняла на него свои голубые глаза и кивнула. Все вместе люди и поняши подошли к беседке и принялись завтракать.

— Сегодня нам предстоит нанести удар по ключевому узлу системы поглощения душ. Если все получится, то жатва будет сорвана. Опасность же состоит в том, что предотвратить войну мы уже не сможем. – вводил я в курс дела остальных. – Мы не сможем атаковать напрямую, потому что центральный пункт очень хорошо защищен. Если там будут главари, то мы не выдержим. Поэтому у меня есть план. Высаживаемся сначала в другом месте. Сейчас нет времени объяснять подробнее, объясню все по дороге, а сейчас сюда прибудет принцесса Селестия. Судя по всему, она с принцессой Луной. Они помогут мне с одним заклинанием, после чего мы сможем начинать.

Люди и пони вышли из беседки и стали в кучу. Я остался в беседке. Вверху раздались легкие хлопки крыльев, и я вышел наружу. На поляну в десяти метрах опустились принцессы. Принцесса Селестия уже привела себя в порядок и выглядела как и всегда – элегантно и величественно. Поняши поклонились ей, люди сделали какие-то жалкие и в разнобой попытки поклонов. Степан Петрович не кланялся.

Я вышел вперед и начал:

— Приветствую вас принцесса Селестия и принцесса Луна. Меня зовут Корвин, и мне нужна ваша помощь.

— Кто вы и что это за существа? – строго спросила меня принцесса Селестия. Но в глаза мне она боялась смотреть. Ее ноги и крылья еще еле заметно дрожали. Было видно, что ей хочется убраться отсюда подальше, чтобы не видеть меня. Но у нее были обязанности, и она осталась. Принцесса Луна молчала и только строго смотрела на поняш.

— Мы – ваши помощники. Эти существа – люди, им требуется моя помощь. Помогите мне с заклинанием, и мы отправляемся в путь. На все интересующие вас вопросы ответит Твайлайт Спаркл. – говорил я мерно и расслаблено.

Принцесса перевела свой взгляд на Твайлайт, отчего единорожка поежилась. Но взгляд Селестии и ее голос были добрыми и благожелательными:

— Подойди, моя любимая ученица. Я скучала за тобой, и очень рада тебя видеть. – когда Твайлайт подошла, Селестия погладила ее крылом, и единорожка приободрилась. – Можно ли верить сим существам?

— Да, им нужна помощь. Корвин хочет идти с ними. Он говорил, что не может пойти, пока вы не наложите на него заклинание, принцесса. – сообщила Твайлайт.

Селестия снова повернула ко мне голову и наконец посмотрела в глаза. В них была искорка страха. И еще что-то.

— Какое заклинание вы желаете наложить? – спросила она меня.

— Наклоните свой рог, принцесса, я сообщу его вам. – сказал я и протянул рог вперед. Она коснулась моего рога своим, и огненная вспышка ознаменовала передачу знания. Она задумалась.

— Зачем вам это? – наконец спросила она. – Это лишит вас силы.

— Но не знаний. Иногда это важнее. Времени мало, принцесса. Прошу вас принять решение быстро. – говорил я негромко, но твердо. Селестия задумалась.

— Хорошо, я наложу заклинание. – после паузы сказала она. Я принудительно снял любую магическую защиту и приготовился. Рог Селестии засиял, и в глазах у меня потемнело.

Когда я очнулся, меня тормошил Рома. Я был без сознания пару минут. Теперь я могу без страха нарушить карантин и перемещаться на Землю. Селестия оборвала мою связь с Пустотой. Я часов семь-десять не смогу пользоваться магией Пустоты. Потом связь восстановиться, к тому времени мне уже нельзя быть на Земле. Обычная магия все-же работала. Я поднялся и тряхнул головой. Селестия стояла поодаль и изредка бросала на меня незаметные взгляды и о чем-то спорила с Луной. Можно было не слушать, я знал о чем спор. Луна призывала схватить всех и прекратить все это пока я без сил, Селестия настаивала на том, чтобы сначала выслушать Твайлайт. Я расправил крылья и громко хлопнул ими, чем привлек внимание сестер и Твайлайт, которая активно участвовала в споре на стороне Селестии.

— Благодарю за помощь, принцесса Селестия. Нам пора собираться. – объявил я и обратился к своей команде. – Всем сбор. Готовность три минуты. Погрузка на лифт, проверка всех систем.

Люди зашевелились, Варон и Дорн первыми зашли в лифт. Степан Петрович, сияя доспехом, подошел к телу Константина, возле которого лежала Пинки Пай:

— По нашей традиции воину нужно лежать в родной земле.

Пинки кивнула. Петрович поднял руку, и тело майора легко взмыло в воздух. Он шел медленным шагом к лифту, и тело плыло рядом с ним. Пинки провожала своего человека до самого лифта. Она больше не плакала. Кажется, сестры только заметили мертвого человека, потому что их голоса сразу смолкли. Наконец, все стояли в лифте. Я намеренно сделал быстрые сборы, чтобы не было этих долгих прощаний. Сейчас не время для эмоций. Похоже, никто из поняш кроме Рарити не осознал, что это последняя встреча. Варон нажал рычаг, и заслонка начала медленно закрываться.

— Удачи. – сказала Рарити и смахнула слезинку. Остальные просто смотрели.

Установкой управлял Варон, и ему это удавалось не очень искусно. Он высадил нас на несколько километров севернее от нужной точки. Денису удалось узнать о существовании нескольких уцелевших анклавов людей, которые убегали в Сибирь, хранителей древних знаний. Глупые люди считали этих хранителей – волхвов – обычными жрецами. Но это были не жрецы, а ученые и инженеры, философы и математики. Они облекали научное знание в религиозную оболочку, дабы запутать ищущих древние технологии правителей и культы. К нынешнему моменту сохранилось только три анклава, остальные были уничтожены в качестве еретиков, раскольников и такого прочего. Главной организацией паразитов в предыдущие века были искусственно созданные культы разных богов, благодаря которым они могли манипулировать большими массами людей. Именно стараниями этих культов было разбито большинство анклавов. Те, что сохранились, выжили исключительно благодаря древним подземным хранилищам, в которых они могли укрываться. Их было очень мало, и квалификацию они во многом потеряли, но некоторые системы хранилищ еще могли функционировать. Я надеялся, что в самом большом хранилище есть еще рабочая боевая техника времен Тарха. Конечно, это была лишь надежда, потому что размер анклава не превышал тысячи человек, а техника требовала обслуживания и высококвалифицированного персонала. Подготовить такой в столь малом социуме было большой проблемой.

Я поднялся над лесом, высматривая поселение. Люди называли все анклавы староверами, и только малая их часть была настоящими хранителями древних знаний и технологий. Многие были обычными общинами, которые уходили дальше от общества, спасаясь от притеснений. Именно поэтому паразиты забросили уничтожение анклавов. Они сочли, что уже никого не осталось, а существующие – это обычные люди. Сейчас это могло очень сильно помочь нам.

Холод хлестал мои крылья. С непривычки было довольно не комфортно, но через пятнадцать минут тело привыкло. Наконец, я заметил поселение, и рванул туда. Через пару минут там появились и люди, которые уловили образ этого места. Снега было много, и люди грузли в своих тяжелых доспехах по пояс. Только Степану Петровичу было попроще. Его лицо я не стал закрывать шлемом, а сделал стеклянный сверхпрочный купол над головой.

— Эй, есть кто живой, — закричал Денис. Из окон невзрачных, но добротно сложенных срубов на странную компанию с опаской поглядывали. Но Денис уже связывался со старостой анклава, поэтому проблем быть не должно. Дверь дальнего домика заскрипела, и навстречу нам двинулась делегация закутанных в плотные одежды людей. Одежда была очень качественной: вся из пушной кожи. Издали она не казалась особенной, но ближе была видна ее вычурность и неповторимый стиль каждого образца. Красоту тут любили. Наконец, люди приблизились, и вперед вышел высокий мужчина в высокой черной меховой шапке и в черной соболиной шубе.

— Денис? – опасливо косясь на Степана Петровича и меня спросил он. Остальные мужчины также были одеты очень добротно, все с винтовками на плече. Из домика неподалеку выскочило несколько мальчишек, тоже с винтовками, непропорционально большими для них, и стали с интересом приближаться к пришельцам. Винтовка самого малого шкета тащилась за ним, оставляя след от приклада на снегу. Это была явно не его винтовка, но он все равно схватил ее для виду.

Денис, с трудом пробираясь в снегу, двинулся навстречу:

— Да, Радимир, мы это. Че так неубрано?

— Дык мы это, в валенках не проваливаемся. – буркнул обиженный староста. – Идем в избу, чего на морозе стоять?

Мы пошли за ними в большую круглую избу, крытую соломой. Люди называли сию избу клуней. Это, как оказалось, был склад для фуража. Посреди избы был замаскированный огромный грузовой лифт. Кнопок на панели не было, а лишь небольшой матовый сенсорный сканер. Человек приложил руку, и лифт со всей компанией двинулся вниз.

Хранилище и вправду было просто огромным: подземные залы и переходы тянулись на многие километры, многие помещения имели несколько ярусов. Почти вся техника управлялась вычислительными машинами на кристаллах и магии, поэтому не могла быть использована или даже протестирована людьми: магия была заблокирована.

Рома с Серегой отправились искать рабочую технику. Двое из команды старосты Радимира повели их в отсеки с боевыми машинами. Я же с остальными пошел к узлу связи. Тут тоже кристальные технологии не позволяли людям что-то сделать. Еще четыреста лет назад связь с Асгардом работала, но планеты продолжают свое вечное движение, и навигационная информация на кристаллах устарела. Кристаллы требуют периодической отладки в связи с модификациями пространственного положения. Некоторые программы позволяют самостоятельно динамически отслеживать и корректировать навигационную информацию, но это высший пилотаж. Из всей команды наших кураторов такое умею делать только я, ведь фазовое туннелирование – мой конек.

— Сейчас попробуем наладить связь. – сказал я. – Это не так сложно, я постараюсь обеспечить вас бесперебойной связью. Я продублирую программу на нескольких кристаллах на случай утери. Приготовьте кристаллы.

— Все уже готово. – негромко сказал староста, но в его голосе послышалось воодушевление. Среди людей анклава прокатился ропот надежды.

Установка представляла собой несколько каменных столбов с нишами для кристаллов и несколько металлических перекрытий. Внутри была сложная структура, которая позволяла резонировать с Пустотой. Я не смогу подключиться к Пустоте, но координаты Асгарда я могу рассчитать в уме для любой точки пространства даже проснувшись среди ночи. Я двадцать лет только тем и занимался. Я быстро записал нужную информацию на кристаллы и установил программы авто определения и корректировки.

— Готово. Подключайте. – сказал я через пару минут.

Один из мужчин подошел к кристаллу, стал ему кланяться и водить руками в воздухе, явно намереваясь читать какую-то долгую хвалебную литанию.

— Быстрее! – рявкнул Петрович, и неудачный молельщик быстро подбежал в столбу и установил в нишу навигационный кристалл. Кристаллы питания уже были установлены. Радимир положил ладонь на такую же матовую сенсорную панель. Я подумал, что это неплохой интерфейс управления. Намного удобнее кнопок и рычагов. Как только вернусь, приступлю к разработке таких. Если вернусь.

Пространство между столбов осветилось, и посреди возникла голограмма, там виднелась небольшая зеленая лужайка, был уже закат зелено-желтого солнца, оператор – высокий белокурый кудрявый мужчина – отдавал какие-то команды машине через еще более удобный интерфейс, всплывавший командной панелью прямо перед ним. Увидев пункт – источник на своей призрачной панели, он округлил глаза и ошарашено уставился на всех нас. Группа Радимира тут же принялась кланяться оператору с другого конца, а он дико смотрел на всю эту картину. Я привлек его внимание. Когда он увидел аликорна, то несколько успокоился.

— Есть сообщение для Тарха. Мне нужно с ним говорить. – быстро сказал я.

Оператор поднял ладонь в останавливающем жесте и начал искать в интерфейсе запуск интерактивного переводчика. Он волновался, и это заняло у него больше времени, чем обычно. Наконец, переводчик был включен, и он сказал, сопроводив пригласительным жестом:

— Пожалуйста, говорите. Асгард слушает, оператор 63491 Волокол. – сказал блондин уже спокойно, иногда косясь на бьющих поклоны людей.

— Мне нужно немедленно поговорить с Тархом. – быстро сообщил я. Оператор порылся в интерфейсе и скорбно покивал головой:

— К сожалению, его крейсер сейчас в состоянии фазового прыжка. Я могу перенаправлять ваш сигнал, если вы задействуете модификатор для прыжка.

— Модификатор устарел, написать новый возможности нет. Запишите сообщение и передайте немедленно.

— К записи готов. – сообщил оператор, выбрав пункт из интерфейса.

У ребят разбегались глаза: вдоль высоченных ангаров стояли огромные боевые роботы, их конечности ощетинивались стволами и коляще-рубяще-дробящим инструментом. Все роботы имели порядковые номера в непонятной числительной системе на корпусах с разных сторон. Все машины были тщательно убраны, но признаков их работы не было. Тиснение самых разных свастик и коловратов было поставлено почти на каждый лист брони. На некоторых листах пространство было полностью занято ими.

Рома остановился возле группы разношерстных средних роботов, магией подключился к ним и отметил, что почти все они исправны. В всяком случае система диагностики не находила поломок. Лишь пару машин отвечали отказом на зов оператора. После некоторого совещания, Рома был разочарован, использовать можно будет не более одной машины: для управления требовались хотя бы начальные навыки программирования. Управлять машиной более-менее сносно сможет только он. И большого многофункционального робота также нельзя использовать: там требовалась команда высокопрофессиональных пилотов. Посовещавшись по этому поводу, ребята решили сойтись на машине огневой поддержки как наиболее простой в управлении. Выбрав самую, по его мнению, лучшую в ангаре, Рома решил остановиться на этой. Провожатые сказали, что в других ангарах набор техники подобный. Поэтому решили не терять времени. Роман дал команду машине, и большой люк в ее чреве неслышно открылся. Провожатые мужчины с благоговением уставились на все это. Рома попробовал забраться: довольно просторно. Кабина автоматически подстроилась под габариты человека в броне. Рома раскинул руки, получив от машины инструкции, и под них повелись небольшие приводы, охватив легкими браслетами. Ноги охватили такие же приводы.

— Эх, гробы подорожают! – сказал Рома, и крышка кабины начала закрываться.

Я услышал гулкие шаги чего-то огромного, и с надеждой решил, что техника работает. Мы отправились в ангар, с которого доносились звуки.

Вдоль стен стояла разнообразная боевая техника. Почти вся она была разукрашена так любимыми земными кураторами свастичскими символами самой разнообразной формы. Посреди ангара прохаживался средний желтый робот семи метров в высоту и водил в разные стороны конечностями, утыканными разнообразным оружием. Наконец, робот решил протестировать одно из них, навел на другую машину в конце зала и выстрелил лучом разгоряченной плазмы. В несчастной подопытной машине горела здоровенная дыра. Робот дернулся от неожиданности и ухватил себя за голову правой рукой. Послышался металлический лязг от удара тяжелой рамы о голову робота. Наконец, робот развернулся и увидел нас. Он помахал ручищей в знак приветствия и двинулся в нашу сторону энергичными шагами. Над крышей ангара носился Сергей, он спикировал на плечо робота и ухватился за торчащую из спины опору для излучателей.

Робот подошел ближе и заговорил громким голосом Ромы:

— Взять мы сможем только одну машину. Но есть и хорошие новости: тут стоит автоматический мощный щит, так что поднять его твари не смогут. Я пока не особо разобрался как тут и что, но стрелять и щит включать умею. Я не нашел машины, подходящей Корвину: кабины рассчитаны на человека.

— И то хлеб. – сказал Степан Петрович. – Подлетим, да как вжарим разок из этой малышки – и готово.

— Не думаю. – остудил его я. – Система охраны очень мощная. Кроме того, стоит ждать нападения главарей. Сейчас заканчиваем приготовления и отправляемся в город Москву. Перенестись прямо к установке нельзя: она порождает сильные флуктуации пространства. Высадимся недалеко, а там – своим ходом. Готовность пять минут. Проверить все.

Люди начали проверять оружие и доспех. Вдруг в голове раздался голос Варона:

— Корвин, у нас проблема.

— Селестия?

— Да, она требует немедленно пустить ее в ангар и отправить к вам, иначе она вырвет лифт. Телепортироваться она не может из-за работы установки. Что делать? – он волновался, в переговорном устройстве слышался строгий голос Селестии.

— Вот же глупая кобылка. Варон, протокол К-19.

— Есть протокол К-19. – сказал Варон дрогнувшим голосом, но команду выполнил четко. Он разбил стекло ниши на стене и взял оттуда ключ, открыл крышку предохранителя и вставил ключ в замок. Подождав ровно 5 секунд, он повернул ключ. Рядом под такой же крышкой предохранителя засветилась красная кнопка. Лифт уж кряхтел, и скоро Селестия будет тут. Варон открыл крышку и нажал кнопку. Навигационная диаграмма загудела, и каждый кристалл в ней превратился в гору осколков, повинуясь аварийному заклинанию. Селестия влетела в ангар и увидела, как с диаграммы со звоном посыпались осколки кристаллов. Теперь портал вел в никуда. Пустота в активной зоне колыхнулась и пропала, и связь прервалась.

— Я не могу поверить, чтобы тебе понравился этот мрачный тип! – удивлялась Твайлайт.

— А мне он все же больше других понравился. – тихо говорила Флаттершай.

— Но почему, я не могу понять? Почему он?

— Потому что он самый добрый из них. – так же тихо сказала пегасочка.

— Кто? Он? Да у него на лбу написано: «Тиран». Он ведь и сам говорил. Говорил ведь! – Твайлайт была удивлена до невозможности.

— Да, говорил. И Корвин об этом говорил. Вы все слушали, но не услышали. Только я услышала. Я только недавно это поняла. – Флаттершай поежилась.

— Что ты поняла? – спросила Твайлайт.

— Что добро не всегда такое простое, как мы привыкли. Помнишь, Рейнбоу Деш, тогда в Сталлионграде Корвин говорил, что иногда нужно делать больно, чтобы сделать добро. Никто не понял этого из вас. А я поняла. Поняла, что иногда сделать больно необходимо. Иначе не получиться сделать добро. Принцесса Селестия, я ведь правильно все поняла? – посмотрела на принцессу Флаттершай.

Та помолчала и улыбнулась. Горько улыбнулась:

— Да, милая Флаттершай. Иногда без этого обойтись нельзя.

— Ничего не понимаю. – дулась Твайлайт. – Ну вот пускай Рома вернется, я у него все расспрошу.

Рарити подняла голову:

— Вы что, ничего не поняли? Никто ничего не понял?

Все подруги удивленно посмотрели не нее. Селестия отвернулась.

— Что мы не поняли? – осторожно спросила Деши.

— Что они не вернуться. Что они не вернуться больше. Никто из них. Даже если у них все получиться, мы их больше не увидим. Вы что, не понимали этого? – Рарити встала и ушла в сторону рощи. Она не хотела видеть слезы подруг, и не хотела, чтобы кто-то видел ее слезы.

Анна Степановна заканчивала выгул кота. Кот был жирным и пушистым, отчего казался еще более толстым. Кошара не хотел опять в квартиру, поэтому вяло перебегал с одной стороны клумбы на другую. Конечно, он был далеко не спортсмен, но убежать от бабули труда не составляло. Тем более она не хотела соваться в клумбу, где были кучи грязного снега. Кошак же в снегу не проваливался, и бегал по нему как по асфальту. Анна Степановна устала бегать за котом, и начала звать и аргументировать Васе словами то, что нужно идти домой. Вася слушал, но домой не собирался. Угловой дом в Богоявленском переулке привлекал его куда меньше, чем двор, где он уже заметил кошар-корешей возле мусорки и собирался сходить разъяснить, чьи в лесу шишки.

И тут посреди двора раздался металлический лязг и земля задрожала. Посреди двора, заглядывая в окна третьих этажей, стоял большой желтый монстр. На его плечах стояли монстры поменьше, а над ним парили рыжая крылатая лошадь и монстр с крыльями.

Кошак Вася ощетинился, заорал и бросился к бабуле, в пальто которой вцепился мертвой хваткой. Бабуля не стала медлить и рванула в подъезд, но любопытство взяло верх, и она выглядывала из подъезда за диковинкой.

Летающая рыжая лошадка махнула копытцем, и вся компания отправилась в сторону Никольской улицы: лошадка и крылатый – на крыльях, а желтый великан бегом, пытаясь не обрывать ветки деревьев и провода на ходу.

— Народ, этот робот вроде и летать может! – орал Рома, хоть это было необязательно.

— Не надо никуда летать! – испугался Денис. – Беги себе, тут недолго осталось. Вот по Никольской два с половиной квартала, и мы на площади.

— Так ведь провода пообрываем. – не унимался Рома.

— Хрен с ними! Тебе сказано беги, вот и беги. – рассердился Степан Петрович, которого перспектива полета на плечах громадного робота не привлекала совершенно.

Робот на узенькой для него Никольской улице обрывал подсветку и провода, и переступал через автомобили, из которых с криками разбегались люди. Молодые люди в кафешках с интересом рассматривали чудо, полагая, что это какой-то трюк. Несколько машин робот все-таки зацепил, проломав капот.

— Беги дальше, не останавливайся! – прикрикнул на Рому Денис, когда тот начал мешкать и пытаться что-то сделать с поврежденным автомобилем, и робот побежал дальше. Вот улочка повернула, и показалась башня Кремля и шпили исторического музея. Если бы робот подпрыгнул, то мог бы увидеть их и раньше. Выскочивший на улицу регулировщик полицейский выронил свисток изо рта и быстро ретировался в двери магазина.

А вот и главная установка. Тут не просто установка, а целый комплекс установок. Центральный узел – небольшая пирамидка посреди Красной площади. На самом деле пирамида большая, как храм Уицтли-Потчли в Чичен-Ицца. Просто почти вся пирамида под землей, наверху только небольшой зиккурат с мумией и терафимом – управляющим устройством. Так просто это не разрушить, а главное – уничтожить терафим, маленькую золотую пластинку. Тогда разом отключаться все установки-ловцы душ. Но сделать это можно только очень сложным заклинанием, которое учить человеку пару месяцев минимум.

Но этот комплекс – не просто ловец душ. Этот комплекс – сложная машина подавления воли. Я анализировал его, пока мы бежали сюда, но без связи с Пустотой я не могу точно определить механизм его работы. Могу только знать его тактико-технические характеристики.

Эта машина подавления воли способна вызывать подавленное состояние сознания на громадной территории. У населения под ее действием падает воля, пассионарность, инициативность, значительно увеличивается депрессивное состояние и постоянная дырка в душе, которую нестерпимо хочется залить алкоголем. Только самые стойкие способны опираться этой установке, да и то она превращает их в бледную тень себя настоящих.

Я проследил историю этой установки, и по ней четко видно, что активность и инициативность населения с началом ее работы начала немедленно падать, потребление спирта и других наркотиков – расти. Установка была отключена на непродолжительный период во время войны и после нее, и население тут же забросило пьянство и принялось активно сопротивляться вторжению и развиваться. Как оказалось, похожие установки паразиты ставили во многих местах, но тогда удавалось пресекать такую их деятельность. Сейчас же они усовершенствовали технологию, и научились подавлять сознание не всего населения, а только нескольких народностей.

Мы выбежали на площадь и ринулись на ее средину, став перед зиккуратом. Я начал думать как со всем этим быть.

— Все под поле. Сейчас будем пробовать варианты. Денис, как насчет охраны?

— Пока никого из тварей нет. Только снайперы.

— Сергей, займись снайперами. – быстро распорядился Степан Петрович.

— Есть. – кровавый ангел взвился в небо, и принялся быстро стричь небо над зданиями. Он просто пролетал над лежанками снайперов, и бил цепным мечом прямо сквозь слой кирпича или бетона. Вскоре оставшиеся в живых снайперы поспешили убраться подобру-поздорову. Охрана зиккурата бросилась к большой башне с часами.

— Главная установка – это Мавзолей? – удивился Рома. – А ну-ка попробуем!

Робот навел излучатели правой руки на пирамиду и дал залп. Эффекта никакого: лучи были поглощены мощным защитным полем. Степан Петрович попытался забежать внутрь, но уперся в это самое поле. Удары, магия и янтарный меч не возымели никакого эффекта.

— Должны быть установки, которые обеспечивают столь мощное поле. Они должны иметь антенны в виде хорошо узнаваемых населением символов. Это позволит концентрировать энергию населения для работы установки и для создания защитных экранов! – я озирался, и уже понял, какие это установки. Слева была какая-то культовая разноцветная постройка с антеннами крестообразной формы, эта часть механизма обеспечивает концентрацию внимания населения. Для правильной работы этой установки по всей территории должны стоять похожие для сбора энергии людей, также этот символ должен прочно ассоциироваться с чем-то важным у населения. Справа красное здание с резонаторами на шпилях, задача этой установки – преобразование накопленной энергии в удобную для питания главной и защитной установки форму. Прямо перед нами стояли башни с рубиновыми пентаграммами на шпилях, этот механизм и обеспечивал, во-первых, защитное поле вокруг зиккурата, во вторых, увеличивал мощность исходящего сигнала подавления. Установки необходимо разрушать последовательно.

— Степан Петрович, нужно последовательно уничтожить антенны на этом храме, потом шпили на этом красном здании, потом красные звезды на башнях крепости. – быстро объяснил я задачу.

— Понял, сделаем. Остальные – прикрывайте меня.

— Внимание, кажется, прибыли главари. Но я их не вижу. Только чувствую. – объявил Денис.

— Всем быть наготове! – предупредил я ребят.

Генерал Титунеев многое повидал на своем веку. Сейчас он приехал в Кремль ругаться. Ругаться и положить рапорт об увольнении. Он больше не мог вынести таких порядков. Ему в командный состав насильно зачисляли всяких прохвостов, которые только и умеют, что воровать. Специалистов, которых он растил и лелеял, уволили, и теперь его гарнизон больше напоминает наполненный крысами погреб, чем военное подразделение. Он устал ругаться: у каждого жулика был высокий протеже. Тут, в Кремле. И когда он пришел просить выгнать одного ретивого полковника, то жаловаться ему довелось не кому нибудь, а двоюродному брату этого самого полковника. Сейчас он в самом худом расположении духа стоял на верхнем этаже Сенаторского дворца и смотрел на Красную площадь. Вид там, однако, был занятный, и генерал с интересом начал наблюдать за событиями.

Над площадью парила на крыльях фигура какого-то солдата в красной броне с мечом, он иногда подлетал к зданиям и вырывал этим самым мечом куски бетона, которые медленно и неторопливо падали на мостовую. Людей на площади уже не было, лишь отдельные зеваки стояли поодаль и щелкали фотоаппаратами.

Прямо посреди площади стоял здоровенный робот и иногда стрелял непонятными лучами в Мавзолей. Рядом с ним стоял еще один солдат в броне с большой винтовкой. Справа от робота стоял очень высокий бронированный силуэт в полностью золоченой броне. Наверное, офицер. Но больше всего поразил генерала крылатый конь огненного окраса, который сидел на плече робота и... говорил что-то офицеру.

Чувство абсолютной нереальности происходящего охватило Титунеева. Но кое-что заставило его поверить в то, что это на самом деле. Со стороны храма Василия Блаженного выехала колонна БТР-ов. Робот повернулся туда, дал залп синим лучом из своих орудий, и от колонны остались только догорающие остова. Это точно не инсценировка. Не успел он так подумать, как земля затряслась, окна в здании начали лопаться и выпадать. Морозный воздух ударил в лицо. Рядом с Мавзолеем вдруг образовалась дыра. А из дыры начало подниматься... что это? Говно? Точно, десятки тонн вонючего говна перли из дыры, но не растекались по площади, а поднимались вверх и начинали формировать там какую-то замысловатую фигуру. Вонища наполнила зал, и генерал закрыл нос платком. Но уйти и пропустить такое зрелище он не желал.

Говно все перло. Откуда там столько говна? Точно, там же центральный городской коллектор. Там собирается дерьмо со всей Москвы, и там его уже накопилось за столько лет целая уйма. И вся эта уйма говнища сейчас поднималась в воздух и образовывала какие-то три странные фигуры. Центральная напоминала большого дракона, та, что левее, походила на раздутый пузырь с шипами, а правая была похожа на ворону. Странно, сами фигуры большими не были, но говна в себя они взяли мама не горюй. Да кто ж его поймет – ведь на площади творилась форменная чертовщина.

Внезапно высокий офицер в золотых доспехах пропал, и появился аж на шпилях храма Василия Блаженного. Он рубил своим огненным мечом кресты на куполах, некоторые выворачивал руками. Фигуры из говна, наконец, сформировались, и приняли стабильную форму, окрасившись в серый цвет. Дракон ринулся за блестящим золотым офицером, но ему наперерез бросился летающий солдат с красными крыльями, и ударил дракона по животу своим мечом. Дракон изогнулся, и из его раны на мостовую полетела добрая машина дерьма, накрыв толпу зевак. Зеваки расплылись по площади и с ужасом стряхивали с себя одежду. Рана на животе дракона затянулась, и он бросился за крылатым солдатом.

Пузырь начал плеваться своими шипами в робота, но шипы разлетались о какое-то невидимое поле. Тогда пузырь полетел на таран и ударился о то место, где только что стоял робот и солдат с винтовкой. Солдат каким-то образом появился недалеко от окна Титунеева, и открыл огонь по дракону, который гонялся в небе за крылатым, и из того посыпалось дерьмо. Но скорость от этого не уменьшилась. Робот успел отбежать, и теперь жарил пузыря своими синими орудиями, отчего тот катался по земле огненным шаром, но быстро приходил в себя. Пузырь надулся, и снова начал подниматься.

Ворона же целиком увлеклась крылатым конем, но поймать его оказалось не так просто: летал и маневрировал он с таким умением, что грузная ворона то и дело цеплялась крылом за здания, оставляя на них говняный след. Ворона пыталась уязвить коня огненными шарами из клюва, но это было очень трудно. Конь взвился в облака, и ворона, гулко ухая крыльями, подалась за ним.

Золотой офицер срубил все кресты с храма, и исчез. Титунеев не сразу разглядел его, так как просто не знал куда смотреть: увидеть хотелось все, ведь на площади творилось такое... Наконец генерал заметил его на башнях Исторического музея. Он, как и ожидалось, рубил шпили.

Дракон заметил это, и бросился к нему, но был остановлен выстрелом из орудий робота. Орудие сожгло половину его туловища, но брешь в теле быстро заполнилась дерьмом и затвердела, снова став плотью. Дракон взвыл и бросился на робота. Пузырь уже поднялся на довольно приличную высоту, и теперь атаковал воина с винтовкой своими шипами. Как назло, воин стоял как раз напротив окна генерала. Воин исчез и появился уже на башне с Курантами, ведя огонь оттуда. Шипы же врезались в здание Сенаторского дворца, пробив его навылет. В стене возле Титунеева образовался большой пролом, но самого генерала не зацепило. Он подбежал к пролому, несмотря на опасность, и стал жадно ловить каждое мгновение этого фантастического сражения говняных монстров с роботами и летающими конями. Пусть он умрет, но он ДОЛЖЕН увидеть, чем это закончиться. Дракон спикировал на робота, но тому удалось отскочить. В месте падения дракона образовался небольшой кратер. Робот начал убегать по площади от дракона, но гад был значительно проворнее, и уже почти догнал желтого железного великана, когда с небес камнем спикировал огненный конь. С его крыльев сорвалась ударная волна и буквально размазала дракона по земле говняной лужей. Брущатка слетела с площади по всей длине волны, аж до самого музея. За конем неслась ворона, и коню уже некуда было убегать, когда откуда ни возьмись воздух рассек крылатый солдат, и разрезал ворону напополам. Она не успела склеиться до столкновения с землей, и разнесла начавшего собираться заново дракона, растекшись лужей дерьма вместе с ним и образовав еще один кратер. Воину с винтовкой приходилось несладко: пузырь обдавал его целым градом шипов, зеленые шаровидные выстрелы же солдата приводили лишь к тому, что с пузыря обильными каплями падали кучи дерьма. Наконец, на это обратил внимание робот, навел на ничего не подозревающего пузыря все орудия, и вжарил со всех стволов. Пузырь превратился в огненный шар и рухнул за площадь, также растекшись дерьмом. Но все три монстра быстро восстанавливались.

Золотой офицер сбил последний шпиль с музея, и бросился рубить красные звезды со шпилей кремлевских башен. Рядом с Титунеевым стояла уже целая толпа людей, завороженно наблюдая за происходящим. Титунеев побежал к лестнице, пока монстры не восстановились, и полез на крышу. Когда он вылез, ворона, дракон и пузырь уже восстановились и снова набирали высоту, несмотря на активный обстрел со стороны робота.

Генерал обратил внимание на золотого офицера, который как раз появился на ближайшей башне. Он махнул огненным мечом, и очередная красная звезда полетела вниз. Когда шпиль пролетал мимо, Титунеев обратил внимание на то, что края были оплавлены, словно их срезали автогеном. Монстры поднялись, и начали группироваться на средине Кремля, планируя совместную атаку на робота, который страшно мешал своим огнем. Золотой офицер сбил последнюю звезду с Курантов, и звезда разбилась вдребезги о мостовую. Тогда робот поднял орудия и ударил из всех стволов по Мавзолею. На этот раз на месте Мавзолея образовался сгусток пламенеющей плазмы и молнии, расходящиеся по стенам.

Монстры почти изготовились в атаке, когда Титунеев увидел как по Красной площади в сторону главных ворот Кремля бежит... Ленин! Точно, это он, с желтой лысиной и в старомодном пиджаке!!! Он выбежал несколькими мгновениями раньше из Мавзолея и теперь пытался скрыться в Кремле. Золотой великан со шпиля заметил Ленина, одним прыжком с башни настиг его буквально в десятке метров от ворот, и пронзил огненным мечом. Ленин вспыхнул и сгорел в одно мгновение.

Тогда высокий золотой офицер выудил из кучки пепла что-то блестящее и исчез, появившись перед роботом, держа это блестящее в ладони. Крылатый конь моментально подлетел к нему и дотронулся до этой блестяшки рогом, отчего над площадью вспыхнула яркая заря, и все небо озарилось невероятно насыщенными радугами. Высоко, в самой стратосфере все небо разразилось частыми и яркими молниями.

От этой красоты Титунеева отвлек противный и невероятно громкий визг, от которого закладывало уши. Он повернул голову, и увидел, что это орали монстры, истекая потоками говна. Они все орали, а говно все лилось с них, заливая Кремль изнутри всеми этими нечистотами. Все то говно, которое набрали на себя монстры из коллектора, теперь выливалось из них. Говно все поднималось и поднималось, затапливая весь кремлевский комплекс. Уйти говну было некуда: стена не пускала его наружу, все ворота принудительно закрыли по тревоге. Когда монстры выпустили из себя все говно и исчезли, то до верха кремлевской стены оставалось буквально пару метров. Все остальное утонуло в говне.

Титунеев не боялся утонуть: ради того, чтобы увидеть такое, не жалко и умереть. Но судьба была милостива к генералу: на крыше Сенаторского дворца ему ровным счетом ничего не угрожало.

«Вот это история...» — подумал Титунеев, осматривая залитый до краев говном Кремлевский комплекс. В тот день в говне утонули почти все, кто был в Кремле.

Анатолий Борисович Чубайс шел по коридору своей загородной резиденции. Скоро все закончиться, и он станет значительно сильнее. Сейчас он уважаемый человек среди людей и важный дух среди омахр.

Когда-то он был обычным зловредным духом, который ненавидел тепло, и мог воплотиться максимум в крысу. Всегда почему-то в рыжую.

Но омахры приняли его, накормили душами людей, и сейчас он помогает им. Сейчас он их партнер, а скоро будет могущественным духом.

В нем все еще осталась та самая его центральная черта – он ненавидел, когда у людей был свет и тепло. Еще когда он был невзрачным бесенком, то тушил огонь в очагах. Сейчас же у него возможности были побольше: он хорошо потрудился, чтобы разрушить энергосистемы людей поосновательнее. Ему не было ничего более милого, чем зябнущие от холода люди, сидящие в темноте. Это была его сущность.

«Внимание, план «Исход»!» — прозвучало в его голове оповещение от омахров. Что-то пошло не так, нужно развоплощаться и немедленно направятся к кораблю.

Окружающие Анатолия Борисовича с ужасом увидели как он захрипел, схватился за горло и упал замертво. Но его живот почему-то шевелился. Когда прибежал врач и расстегнул рубашку, то живот мертвеца лопнул, и из него повалили полчища рыжих крыс.

— Они убежали. Жатва сорвана. – сообщил я своим боевым товарищам. – Твари не ожидали такой наглости и дерзкого налета, поэтому операция удалась. Мы застали их врасплох, ударив там, где они не приготовились. Думаю, ваша цивилизация спасена. Сейчас они готовятся к экстренной эвакуации.

— Я так не думаю. – задумчиво сказал Денис. – Я улавливаю приказы немедленной ядерной атаки по всей планете. Они все равно уничтожат цивилизацию, даже если теперь в этом нет никакого смысла.

— Простите, но больше я ничего сделать не могу. – сказал я грустно.

— Мы понимаем. Для нас честь сражаться вместе с тобой, Корвин! – сказал Петрович и положил золотую перчатку мне на спину.

Это была лучшая похвала для меня за многие тысячи лет.

— И для меня великая честь сражаться рядом с вами. Даже если вас уничтожат, мы вернемся. Вы никуда не уйдете, мы вернемся, и возродим жизнь на Земле. Я во всем буду помогать Тарху. Вы обязательно продолжите свой путь на этой планете. У меня осталось лишь двадцать минут, и мне придется развоплотиться. Я счастлив, что смог уберечь вас от поглощения. Но мне очень жаль, что вы будете уничтожены.

— Что ж, такова наша цена. Возможно, в следующий раз нам повезет больше. – улыбнулся Денис. Он уже снял шлем и теперь смотрел на голубое небо над Красной площадью, на котором было множество радуг.

Люк на пузе робота с негромким шипением открылся, и Рома выскочил к друзьям. Он тоже снял шлем:

— Да, красивое небо. А я собирался летом в Москву съездить. Вот и съездил.

— Но мы их все-таки сделали! – опустился рядом Сергей. — Красиво сделали. Кстати, Кремль говном залило доверху. – Он не просто опустился, он притащил с собой какого-то генерала. – Вот, с крыши снял. Горланил чтоб спасли.

Генерал Титунеев в благодарность качнул головой, и отошел недалеко. Любопытство брало верх, и он наблюдал за нами издали.

— Давайте просто посидим вместе, как в старые добрые времена. – предложил Денис, и мы уселись возле робота. Люди посадили меня по центру и похлопывали по спине как старого боевого товарища. Это было действительно здорово – побеждать вместе с друзьями.

— Жалко, Костя до победы не дожил. Всего-то один денек. – сказал Сергей.

— Ага. А для победы сделал больше, чем кто либо. Кроме Корвина, конечно. – подхватил Рома. – Эх, было бы время, я бы в его честь замутил лучший микс в жизни.

— А я бы поэму написал. – усмехнулся Денис.

— Народ, я ни на этом, ни на том свете не забуду, как Ленин съебывал из Мавзолея!..

Так мы сидели и отдыхали после этого странного боя. И эти минуты были самыми счастливыми за последние две тысячи лет. Но всему есть конец.

— Мне пора, друзья. – Я поднялся и отошел на пару метров. Я повернулся к людям и расправил огненные крылья. Люди стали в строй во главе с Петровичем и козырнули своим военным приветствием. Титунеев также подошел, одел фуражку козырнул.

— Всего хорошего. – молвил я и начал читать заклинание самосожжения.

— Корвин! Корвин, стой! – раздался в голове голос Тарха. – Стой, я заберу тебя на свой крейсер, тут безопасно!

В голове зашумело, и я опустился на палубе, освещенной мягким неоновым светом. Везде просматривался металл, но земные кураторы любят натуральные материалы, и почти все панели были деревянными и кожаными. Вдоль металлических стен плелись многочисленные растения, отчего внутри корабля было очень уютно. Да, они любили природу и старались сделать свои корабли максимально для себя комфортными.

На меня смотрел радостный высокий человек с длинными пшеничного цвета волосами и немного более темной бородой. Был он высок, худощав, одет в простую конопляную рубаху-косоворотку и такие же штаны. Ноги обуты в мягкие конопляные ботинки. В голубых глазах играют бесенята. Да, это мой дружбан Тарх.

— Привет, дружище. Что ж так долго? Там у них ядерная война наметилась. Останови заряды.

— Не могу. Мы сейчас на орбите Сатурна, ближе быть нельзя: разрушим карантин. Я получил твое сообщение и сразу направился сюда. Только успел перед тем как ты сжег свое тело. Я гляжу, вы успели сорвать жатву?

— Да, поглотители отключили. Но ядерного апокалипсиса все равно избежать не удалось. Прости, у нас было очень мало времени.

— Я все понимаю, и безмерно благодарен и за это. Остановить ядерный удар я тоже не смогу. Но они сильные. Я уверен, что они выкарабкаются. Ты ведь видел их?

— Да, неслабые ребята. Я привязался к ним. А двух отправил в Иномирье. Один уже ушел.

— Я понимаю, это было трудно. Я думаю, Ша-Ракс поймет.

— Да мне без разницы, что подумает Ша-Ракс. – рассердился я.

Тарх посмотрел на меня и рассмеялся:

— Узнаю Корвина. Все такой же, не любишь начальство?

— Да причем тут это...

— Командир, мы засекли фазовый прыжок от планеты. – доложил русый офицер.

— Это эти твари. Что у них за колымага? – поинтересовался я. Офицер пояснил:

— Древний и примитивный боевой крейсер. Отсек на 144 тысячи экипажа, сдвоенные циклонные торпеды, класс «Вокс». Уже сотни тысяч лет уважающие себя цивилизации таких консервных банок не делают...

— Что-что? Циклонные торпеды? Они ведь давно запрещены? – я поднялся с пола и направился к мониторам.

— Это древний крейсер. – сдвинул плечами офицер.

— Покажи мне его. – потребовал я.

На голограмме возникло изображение корабля. Я узнал этот корабль. Я никогда его не забуду. Это тот самый, который разрушил мою родную планету Амбер.

— Тарх, летим за ними. Пора положить край этому неподобству.

— Но Ша-Ракс запретил их преследовать... ну да, конечно. А знаешь, мне тоже все равно, что скажет Ша-Ракс. Только как же мы их выследим?

— Не беспокойся. Фазовое туннелирование – мой конек.

Твари были хитрыми и умело заметали следы. Они носились от системы к системе, прыгали нелинейно и хаотично. Но им было не уйти от лучшего навигатора кластера. Наконец, мы выскочили возле какой-то унылой черной планеты. Беглый анализ выявил весь ужас существования на ней.

На эту планету привозили поглощенные или отловленные души, где их доводили «до кондиции». Так паразиты называли состояние полного отчаяния, когда душа теряет волю к сопротивлению.

Существа на планете были несчастными. У них даже не было полного набора органов для полноценного существования: все необходимое они закачивали в свой организм через систему трубок. Любой, кто вел себя на так, как хотелось хозяевам, просто лишался своей порции необходимый веществ. Тело этих существ было серым и слабым. Только большая голова и полные страданий черные глаза были развитыми. Почти все они делали при помощи технологий, примитивных и опасных. На планете совершенно не осталось биосферы, по ней текли токсические реки. Жить на поверхности без специального скафандра было совершенно невозможно. Жизнь этих существ была полна отчаяния и страданий.

Их было невообразимо много – сорок миллиардов. Еще около двухсот миллиардов порабощенных душ ждало своего часа чтобы воплотиться и страдать. Кто ломался и терял волю – поглощались паразитами. И было на этой планете то, что нас испугало – паразит минус четвертого уровня. Он может разметать нас с Тархом как Тузик грелку. Я нигде не мог найти его воплощение, пока не понял, что сама эта планета и есть тот самый паразит. Он воплотился в планете. И будет жрать души до тех пор, пока не достигнет невероятного могущества. А что будет потом – и предположить страшно. Звалась планета Омахрос.

Древний крейсер паразитов готовился встать на орбиту, нас они не видели, так как крейсер Тарха был очень современным и имел маскировку.

— Ну что, заявимся в гости? – я хитро улыбнулся Тарху.

— Командир, мы приняли сигнал с Асгарда. Нам приказано немедленно вернуться. Любые другие действия запрещены. – офицер вопросительно посмотрел на Тарха.

— Огнеслав, блокируй все сигналы. Готовь абордажную капсулу. Скрой наше местоположение и постарайся блокировать пространство сколько сможешь.

— Есть, командир. – офицер повеселел и быстро отдавал команды кораблю и команде.

Капсула неслышно подобралась к кораблю, вырезала пустотным резаком шлюз, и мы с Тархом запрыгнули внутрь. Моя связь с Пустотой полностью восстановилась, и я проверил ситуацию.

— Они еще долго будут висеть на орбите. Они вернулись раньше срока и без добычи. Их проверяют, потому что подозревают.

— Все верно. Думаю, мы успеем. – Тарх расправил плечи, и кости его хрустнули.

Мы дожидались пока пройдут все проверки и будет отключен планетарный экран. За это время мы проверили корабль на предмет вооружений. Было три комплекта циклонных торпед. Интересно, зачем они таскают с собой так много этого ужасного оружия апокалипсиса?

Эти паразиты даже нормальный искусственный интеллект сделать не могли. В качестве управляющей вычислительной машины они используют центральную нервную систему живого существа. С этой личностью пришлось повозиться, потому что она оказалась полнейшим психом. Звал себя он Небесным Ращепителем. Это нечто: толпа паразитов верхом на психованном корабле, вооруженном циклонными торпедами... Я вообще удивляюсь, как они еще пол своего кластера не разнесли. А может и разнесли, раз в чужие повадились. Во всяком случае, они вовремя чистили память своему кораблю, и судьба их кластера была мне неизвестна.

Наконец, все проверки прошли, щит с планеты сняли, и пришло время действовать. И тут этот корабль-псих уперся, и заявил, что ему нужна мотивация для такого поступка. Мы с Тархом чуть не упали прямо где стояли. Я лихорадочно искал нужные слова, и таки нашел. В памяти Ромы. Я вызвал диалог с кораблем, и начал вещать ему так пафосно, как только мог:

— В тяжелые времена мы всегда ищем виноватых. Брать свое от судьбы, а не склонять перед ней голову – это признак силы. Многие обвинят тех, кто покарал Омахрос – Корвина и Тарха. Мудрые возложат ответственность на тех, кто вынудил нас. Если повезет, это желание справедливости разовьется в них, они станут хозяевами своей судьбы и встанут на службу истине. И всю цепь этих событий смог запустить один удар Небесного Расщепителя.

— Я сделаю это! – ответил корабль, и я быстро отключился от его сознания, чувствуя, что оно переполняется дикой ненавистью к Омахросу.

Удар первой пары циклонных торпед Омахрос даже не заметил, и только тогда, когда ядро взорвалось и магма начала крошить литосферу титанической пульсацией, только тогда планета-паразит попыталась стабилизироваться, и даже вполне успешно. Лишь мелкие флуктуации да несколько завалившихся городов-ульев – вот и весь урон. Но следующий двойной залп психованного корабля оставшимся боезапасом привел к тому, что планету сначала сжало, а потом разорвало в клочья, как спелый арбуз разрывает взрывом тротиловой шашки изнутри. Корабль псих-психом, но заранее отошел на безопасную дистанцию и успешно уклонился от всех осколков планеты.

Мы зашли на мостик, где тряслись в серых стандартных телах три бравых паразита минус второго уровня, что обрекли людей на вымирание. Игув, Буллах и Цибеот.

— И что с вами, ребята, делать? – сказал Тарх, недобро улыбаясь. Я улыбался так же, а их черные желейные душонки тряслись, как вибростанок.

— Командир, больше блокировать выход из Пустоты не можем, прости. – раздался в голове рапорт Огнеслава.

Тут же на мостике появился Ша-Ракс, и его первый и второй сенешали – Один и Тор. Ша-Ракс и Один были в форме духов, Тор был в воплощении человека. И выражение морды его лица не сулило нам с Тархом ничего хорошего.

ЭПИЛОГ

Мы уже восемь месяцев торчим с Тархом на орбите Сатурна. Асгард сообщает, что Эрик никак не может настроить диаграмму. Ну и пусть: зато у нас есть время пообщаться.

Первые три месяца мы только тем и занимались, что освобождали порабощенные души. Душ с Земли оказалось немного, твари успели поглотить только чуть более двух миллионов, мы отправили их опять на Землю. Что касается остальных – пока вопрос с ними подвешен. Их планет уже нет, как оказалось, твари запустошили весь свой кластер, и еще полтора десятка других миров. Так что придется подождать бедолагам, пока для них подготовят новые миры.

Все это время решалась моя с Тархом судьба на совете. Ша-Ракс негодовал из-за нашего ослушания, но кое-кто повыше отнесся к нам весьма благосклонно. Особенно ко мне. Он даже рекомендовал присвоить мне четвертый уровень за оперативную работу и инициативность. Ша-Ракс и правление нашего кластера выступали за понижение меня до второго за отправку двух людей и Иномирье и за несанкционированное разрушение Омахроса. В конце-концов, пришли к компромиссу и решили оставить все как есть. Так что вроде на этот раз пронесло.

С этим неизвестным высоким покровителем я не встречался, но Один говорил мне, что он доволен тем, что аликорны излечиваются от трусости. Да, было бы неплохо. Как бы там ни было, правление кластера после заступничества немедленно поубавило прыть в своих репрессивных стремлениях.

Когда мы вернулись на орбиту Земли, то очень удивились. Как оказалось, человеческая цивилизация не понесла критического урона. Маневр с договоренностью удался, да и призывы в эфире телевидения помогли.

Покойный президент за те несколько часов все-же успел запустить большой план. План этот, как оказалось, тщательно готовился многие годы, и сработал практически безукоризненно: до цели долетело только пять зарядов, да и то все заряды были направлены против маленького государства Израиль. В общем, этого государства больше не было, но ничего страшного. Тем более, почти никто не горевал за этим.

Но некоторые существенные разрушения все-же произошли. Паразиты установили много ядерных зарядов на дне океанов вдоль трещин земной коры, и таки сумели активировать их. В результате этой геологической катастрофы полностью ушли под воду восточное и западное побережье Северной Америки вглубь на 200-500 километров, практически исчезла под водой Калифорния. Почти затонула Великобритания и четверть Европы, полуостров Крым, побережье Китая, несколько больших Японских островов. Бедному Китаю досталась еще и та напасть, что в Тихом океане за несколько десятилетий скопился целый мусорный материк из пластика, который выбрасывался в море китайской промышленностью. Огромным цунами вследствие разлома океанской коры весь этот мусор выбросило обратно на китайскую территорию, почти все плодородные южные земли которой оказалась под многометровым слоем пластикового мусора. Вся беда этой катастрофы, незначительной по планетарным меркам, была в том, что затопленные районы были наиболее населенными, заполненными огромными мегаполисами. Из-за этого человечество потеряло около трети своего числа за несколько суток.

В Европе начались и до сих пор не утихли гражданские войны между коренными жителями и ввезенными сюда за много десятилетий мигрантами, численность которых оказалась примерно одинаковой. Когда продуктов стало не хватать – люди брались за оружие. Учитывая еще и религиозный аспект, гражданская война на уничтожение стала неизбежной. Сначала более агрессивное и сплоченное мусульманское население активно выдавливало и вырезало под корень население европейское, но под угрозой уничтожения изнеженное европейское общество отбросило все игры в демократию и толерантность, и ответило на это непримиримым фашизмом и расизмом. Европейское население было более технически развито, более организовано и более образовано, поэтому сейчас, по истечении восьми месяцев, в противостоянии европейского и приезжего населения наметился перелом. И как раньше до абсурда доходили европейцы в терпимости и толерантности, так сейчас до абсурда возвели нетерпимость и фашизм: на захваченных территориях уничтожалось все не европейское население. Сейчас население Европы сократилось уже вдвое, и оставшееся мусульманское население все чаще предпочитает убраться домой пока есть возможность. Есть все предпосылки для того, чтобы через пару лет на просторах старой Европы, которая лишилась около четверти своих прибрежных территорий, не осталось ни одного не европейца. Ближний восток стал зоной экологического бедствия вследствие ядерного удара по Израилю и массового применения химического оружия. Люди постепенно покидают тот район и переселяются в Индию и Африку.

Наименее пострадали от катастрофы земли России, Восточной Европы, Индия, Африка, Австралия. Пожалуй, только в России и Восточной Европе не ощущалось проблем с голодом и питьевой водой.

Государства Восточной Европы после начала гражданской войны в Европе Западной вынуждены были отгородиться от нее плотным военным барьером, но все равно часто подвергались нападениям вооруженных подразделений как мусульман, так и европейцев, которые пытались отбить себе хоть немного еды и припасов. Со временем вместо свергнутых правительств европейцы сумели создать новые, и государства Восточной Европы выступили союзниками европейских государств, в начале лета они стали главной ударной силой и грозой всего мусульманского населения Европы.

Американский материк потерял большинство городов и пригодных к земледелию территорий, и погрузился в разбор своих проблем. За несколько часов ушли под воду все прибрежные города, включая Нью-Йорк и Вашингтон. Но населению удалось худо-бедно наладить свой быт. Теперь главным штатом стал Техас, и ковбойская культура грозит стать доминирующей по всей Северной Америке в перспективе нескольких десятилетий. Между некоторыми штатами иногда вспыхивают вялые вооруженные конфликты, но жизнь людей, хоть и ухудшилась значительно, все-же несколько наладилась. Население потеряло почти все технологичные производства, и было отброшено в развитии на полтора столетия назад.

Как ни странно, но наиболее легкая судьба оказалась у России, Украины и Белоруссии, территория которых не только практически не пострадала, но и чудным образом у них исчезли все их прямые конкуренты и угрозы, либо же оказались по горло завалены своими проблемами. Также в результате бегства паразитов замертво упали основные теневые и не очень игроки, которые растаскивали ресурсы и содействовали деградации государства, структур и населения. Главное, что у этих стран остались люди, еда, вода, территория, технологии и оружие чтобы все это защищать.

В результате ядерного удара и сдвига земной коры от активации океанических разломов орбита планеты немного сместилась, отчего Евразия стала ближе к экватору. Климат тоже со временем значительно измениться в сторону более теплого и мягкого. Через несколько лет климат в Сибири станет приблизительно как в утонувшем Крыму. Так что проблем с едой и энергией у населения славянского кластера также не ожидается. А вот Европе повезло меньше: она практически осталась на месте, но течение Гольфстрим остановилось совершенно. Так что скоро температура там будет такая, как недавно была в северных частях Якутии.

В общем, почти весь мир пребывал в борьбе за выживание, и даже местами каннибализме, и в ближайшие десятилетия шанс на нормальное развитие был только у людей, живущих в славянском кластере. Ирония судьбы: они первыми готовились для жатвы как наиболее ценные, их долго деморализовали деструктивной пропагандой и установкой подавления воли, грабили и спаивали, но им больше всех повезло в этой всей неразберихе планетарных преобразований.

Но это не все. В качестве бонуса им досталась команда Лидеров. Тех самых, которых я подготовил. Это Петрович, Денис, Рома и Сергей. Рома подговорил Петровича, и тот отказался от своего имени, и теперь именовал себя просто Императором. Скромно и со вкусом.

Первые пару месяцев было все-же тяжело: Российская федерация усилиями своей невероятно “профессиональной” элиты распалась на десять удельных княжеств, некоторые из которых уже почти были готовы воевать друг с другом.

Но Император и его помощники, которые опять же с легкой руки Ромы назывались Примархами, сумели сплотить и объединить общество. Почти все население, когда узнавало об Императоре, хотело встать под его начало.

Император обнародовал свою программу развития, и она была поддержана народом. Многие ее пункты он перенял из опыта Селестии.

Эта программа нашла отклик у многих, и уже к лету все удельные князьки были сброшены и казнены народом, и Россия вновь стала одним государством, руководство которым взял на себя Император с Примархами. Белоруссия и Украина уже готовят документы для создания союзного государства с нового года. Называть новый союз, не мудрствуя лукаво, решили по старому названию Русь.

Денис взял на себя управление культурой и искусством. Он закрыл почти все развлекательные проекты современных продюсеров и их звезд, а заодно повыгонял самих продюсеров и звезд. А некоторых даже посадил в тюрьму за дебилизацию и развращение населения. Даже открыл реалити-шоу о бывших сверхмодных знаменитостях из мест не столь отдаленных, показывая их быт. Взамен же развращаемому эфиру он смог создать значительное количство проектов просветительского характера. Но это было не скучные академические проповеди. Денису удалось совместить в себе интересные сюжеты и воспитательный момент.

Два месяца назад по приказу Дениса спецоперацией с территории бывших Соединенных штатов Америки, охваченных вялотекущей гражданской войной, была эвакуирована почти вся команда создателей мультфильма MLP:FiM‎. Впрочем, подобными операциями эвакуировались многие важные специалисты и деятели искусства. Команда уже обжилась на новом месте, и через пару недель анонсировала продолжение прерванного сезона телешоу, которое Денис обещал размещать в лучшее эфирное время на центральных каналах.

Рома принялся за инновации и перспективные проекты. Проектов этих было столько, что Императору приходилось лично умерять пыл своего Примарха. К слову сказать, Император все-таки выполнил свой хитрый план и познакомил Рому со своей племянницей окольными путями так, вроде он тут ни при чем. Хитрый план удался, и на осень под Киевом уже планируется грандиозная свадьба. Правда, Твайлайт Спаркл там побывать не удастся.

Многие проекты Ромы уже начали воплощаться в жизнь, но большинство из них столь грандиозны, что пройдут многие года, пока они реализуются. Просто огромные ресурсы были направлены на образование, были созданы два института магии, куда приглашались одаренные и имеющие магические способности молодые люди, Рома там был главным научным консультантом. Пятый цикл завершился, начался шестой, а это значит, что через полтора-два десятилетия магия станет постепенно возвращаться в мир людей, но овладеть ей смогут лишь чистые сердцем.

Сергей стал лучшим бойцом сил специального назначения, и уже командует своей ротой. Он провел несколько блестящих операций и обзавелся парой наград. Правда, с большим спортом его надеждам не суждено сбыться: подходящего соперника ему не найти. Во всяком случае сейчас. Если все пойдет хорошо, то через несколько лет он вполне сможет взять командование вооруженными силами на себя, потому что организаторские способности у него оказались очень хорошими.

Для населения же все тоже шло неплохо. Благодаря программе и политике Императора за лето удалось почти устранить безработицу и пресечь политическую нестабильность. Начало динамически развиваться сельское хозяйство и промышленность. Император почти полностью заменил управленческий аппарат в государстве, заодно втрое его сократив. Как ни странно, работать от этого он стал только быстрее и лучше. Репрессии против высшего руководства действительно были массовыми: за лето было расстреляно около двух тысяч и посажено в тюрьму около тридцати тысяч чиновников и крупнейших бизнесменов. Поговаривали, что для этого специально готовилась какая-то сверхсекретная служба лично Императором и Примархами. Население почти перестало употреблять спиртное: установка больше не давила их психику.

Одним словом, общество потихоньку выбиралось из разрухи и готовилось к процветанию. У меня на этот счет не было даже сомнений. Через два-три десятилетия Русь станет светочем мировой цивилизации, и другие страны последуют ее путем. Скорее всего, они тоже захотят стать под начало Императора, хоть сам он критично высказывался о едином мировом правительстве, предпочитая многообразие и многополярность.

Наконец, через восемь месяцев Эрику удалось найти путь к Земле, еще пару дней он перестраивал портал, чтобы достать меня у Сатурна. Я попрощался с Тархом, и Эрик переместил меня в Эквестрию.

В Эквестрии была уже зима, через пару дней должен был начаться праздник Теплого очага. Дорн и Варон были страшно обрадованы, видя меня. Они уже не надеялись, что я снова окажусь в Эквестрии.

Эрик сработал четко, и стер всю ненужную память принцессам и придворным. Носителям же Элементов он память оставил с тем условием, чтобы они не болтали. Они, конечно, пробалтывались, но никто им не верил. Спайк поднимал эти истории на смех.

Несколько дней я провел с моей командой и Эриком, рассказывая о моих приключениях, первым делом вернув себе привычный вид единорога с серой шерсткой и черными хвостом и гривой. Также мы при помощи Ша-Ракса связались с нашими братьями, которые держали барьер, и передали им информацию для его модификации. Теперь моя установка стала бесполезна: этим методом за барьер больше не попасть, мы снова плотно заперты внутри карантина. Мне больше не попасть на Землю. Хотя, если я все-же захочу, то смогу. Ведь смог же однажды? Все-таки фазовое туннелирование – мой конек.

Сегодня будет праздник Теплого очага, и я отправил своих помощников по домам в Сталлионград, то-то их родные обрадуются. Да и сами жеребцы уже давно ничего кроме установки не видели. Скоро закончатся зимние каникулы, и мы вернемся на завод, я стану Главным конструктором. Ребята – моими заместителями.

Но пока на Понивиль неслышно опускался вечер, и я шел по снегу к Сахарному уголку, где скоро начнется веселый праздник поняш. Пинки для подруг заняла целых два столика у камина, так что и для меня местечко найдется. Сладостей там предостаточно, наверняка на праздник у Пинки Пай что-то особенное.

Я пробирался в снегу по Вечнодикому лесу, когда углядел вдали на полянке справа что-то красное. Доспех терминатора. Пинки попросила Эрика перенести доспех сюда. Так он тут все время и стоял, со своим сейсмическим молотом в правой руке, которым нес когда-то устрашение врагам человечества.

Поняши редко заглядывали в Вечнодикий лес, и еще реже они бывали на этой полянке. А побывав, старались больше сюда не возвращаться: эта страшная фигура пугала их. Лишь изредка сюда прилетала Рейнбоу Деш или кто-то из шестерки забегал. А Пинки Пай бывала тут частенько. Она приносила доспеху сладости, и оставляла их рядом. Когда она возвращалась, то коробка была пустой. Сладости съедала семья енотов, поселившихся неподалеку, так что для этой семейки настали золотые деньки. Но Пинки не знала о енотах, и очень радовалась, не находя сладостей в коробке. Для нее майор был все еще живой, это он съедал пирожные и кексики. И тогда Пинки по привычке сворачивалась возле терминаторского доспеха калачиком, весело рассказывала ему все новости, а в ее воображении человек все так же травил свои пошловатые анекдоты и истории, и гладил ее своей большой теплой рукой.

Между этими размышлениями я зашел в Понивиль и направился к центру. Уже начинало темнеть, на домах зажигались разноцветные праздничные фонари, детишки носились по снегу с веселым визгом, поднимая на виражах снежные бураны.

Вот и Сахарный уголок. К нему стекались со всех сторон разноцветные веселые компании, которые громко разговаривали, смеялись и бросались снегом. В меня тоже залепили снежком, и виновный карапуз-пегас смутился, прячась за нежно-оливковую маму. Мама смущенно посмотрела на меня, но я улыбнулся в ответ, и она тоже улыбнулась, поняв, что я не сержусь. Карапуз, шестым чувством поняв, что буря миновала, пулей вылетел к вертящейся в снегу куче товарищей, и нырнул разбираться со всем этим в самую гущу событий.

Я отворил двери Сахарного уголка и прошел внутрь. Тепло камина и запахи всяких вкусностей окружили меня со всех сторон. В Сахарном уголке пока не очень много разноцветной публики, но команда носителей Элементов уже в сборе: они помогали Пинки справиться со всем. Наконец Рейнбоу Деш заметила меня. По ее реакции остальные подруги поняли, что произошло что-то необычное, и все вместе посмотрели на меня.

Несколькими мгновениями спустя я с трудом держался на ногах, со всех сторон облепленный визжащими разноцветными поняшками, которые отрабатывали на мне свои фирменные групповые обнимашки. Я все время тыкался носом в чью-то разноцветную гриву (в принципе, понятно чью), и пытался поднять голову, чтобы вдохнуть воздуха. В меня тоже тыкались их мордочки, но им было проще, потому что я был в самом центре.

Потом были слезы радости, снова обнимашки, снова слезы, и снова обнимашки. Потом мы сидели за столиком возле самого камина и беседовали о всяком. Огонь приятно грел нам шерстку, а заведение постепенно заполнялось веселыми посетителями.

После полуночи у Пинки был еще один пункт гуляний: недавно у рыжей единорожки Лилу и ее мужа серого земнопони Красса родился чудный единорожик с рыжей шерсткой и серыми гривой и хвостиком. И сегодня Пинки предложила выбрать ему имя всем миром Сахарного уголка, потому что родители никак не могли прийти к соглашению по этому поводу. Долго галдела толпа, но никакое имя не вызывало поддержки у публики. Тогда к корзине с малышом, которая стояла в самом центре, подошел и я. «Привет, старый дружище!» — подумал я и улыбнулся, а малыш улыбнулся мне в ответ. Я поднял голову, и толпа послушно утихла:

— Мы назовем его Калаш.

Послесловие

Вот и подошла к концу моя сказка. Я очень рад этому, рад, что мой труд завершен. И в то же время мне немного грустно. Я привязался к своим героям, и мне жать расставаться с ними, особенно сейчас, когда их жизнь только-только начинается.

Буду надеяться, что вам понравилось путешествовать с моими персонажами, радоваться их победам и открытиям и горевать вместе с ними. Я надеюсь, что этот рассказ, который так неожиданно для меня самого разросся до небольшого романа, принес вам радость.

Я задумывал этот рассказ не только для развлечения, я бы хотел, чтобы вы, мои читатели, размышляли о сложных вопросах нашей жизни вместе со мной. Некоторые из вас согласятся с моими выводами, некоторые – нет, но если вы задумались о том, к чему я вел, то я очень этому рад, и могу считать свою задачу достигнутой.

От вас же я жду ваших критических отзывов. К сожалению, табун не особо горел желанием критиковать мою сказку. Возможно, ждал окончания, ибо кривая могла куда угодно вывернуть. Возможно, поднятые мной вопросы несколько сложноваты.

Сейчас же пришло время нам попрощаться с волшебной сказкой в этот вечер Теплого очага. Кто знает, возможно, мы еще встретимся с нашими героями. А может, с другими героями. Но это будет уже совершенно другая сказка. Про эту же помните: сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок.

АП
Продолжение сеттинга таки будет. Есть еще пару моментов, которые хотелось бы высветить.

Единая Эквестрия

Я убью тебя чашкой

Трикси и ее удивительный домашний питомец-перевертыш. Кристальный тур

Фильм

О важности полового воспитания

Дорожные песни бродяги

Луна никогда не отправлялась на луну: Эквестрийская афера длиной в тысячу лет

До смерти хочу туда попасть / Dying to Get There

Гоззо-археолог и потерянный город

Волки

Апокалипсис: рождение Императора

ВНИМАНИЕ

Содержание на Гугл Докс

АПОКАЛИПСИС: РОЖДЕНИЕ ИМПЕРАТОРА или ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАРХА

Часть 1. ЗОВ ЧЕЛОВЕКА

Глава 1 Хранитель времени

Глава 2 Калаш

Глава 3 Совет дает добро

Глава 4. Площадка № 18

Глава 5. Пинки - вечеринка

Глава 6. Ключ на старт

Глава 7 Зов человека

Часть 2. ПУТЬ ГАРМОНИИ

Глава 1 Прибытие

Глава 2 Снова Твайлайт

Глава 3 Посвящение

Глава 4 Решение

Глава 5 Путь Пустоты

Глава 6 Поэт и солдат

Глава 7 Путь Гармонии

Часть 3. КРОВАВЫЕ АНГЕЛЫ

Глава 1 Пробуждение силы

Глава 2 Кто круче

Глава 3 Итоги недели

Глава 4 Кровавые вороны

Глава 5 Крысиный король

Глава 6 Воля к победе

Глава 7 Апокалипсис

ЭПИЛОГ

Послесловие