The Conversion Bureau: Письма из дома

Глава первая: ПривeтСтuВн!

ПривeтСтuВн!
иЗвни 3А ПoчеpК. Псать ry6ами тжел0! Я В ФетлокЕ. ЭтО МленБкй ГороД. Все туТ добрьЕ. Я лоблЮ СЕНО!!! Пошл уuитbся. Скоро НапNшу еЩё.
Ной.

Привет Стивен!
Я пишу лучше. Но еще тяжело. Я быстро учусь. Пишу губами. Стал земным пони. Хожу в школу для новопони. Нас там много. Фетлок хороший город очень гостеприимный. Надеюсь тебе станет лучше. Рад что ты почти не пострадал. ФОЧ меня пугает. Напишу больше другой раз.
Ной.

Привет, Стивен!
Не думал все так серьезно! Беспокоюсь за тебя, держись подальше от мегамоллов, ладно? Я бы хотел, чтобы Ф.О.Ч. это всё прекратили. Рад, что твоя рука заживает. Надеюсь, с ней всё будет хорошо.
Каждый день я хожу в школу для новопони. Нас учат про Эквестрию, но больше всяким бытовым вещам. Сначала было тяжело, но теперь стало получаться. Смотри, как я уже пишу. Причем губами! И копытами уже много чего умею. Ещё здорово балансирую вещи. Все пони тоже так умеют, у нас развитое чувство равновесия. Могу крутить мяч на копыте, а раньше не умел, помнишь баскетбол? Я даже умею держать карандаш на носу! Правда! В следующем письме многое расскажу.
Ной.

Здаров, Стивен!
Наконец-то я научился нормально писать. Теперь это легко на удивление, я, представь, даже рисовать немного могу. Немыслимо, вроде — но я так понял, эквестрийцы очень ловки от природы. У наших новых тел «передние копыта из нужного места растут», так сказать.
Всего три недели тому назад я едва умел ходить и что-то кое-как хватать губами, теперь же пишу, рисую, могу гарцевать — и даже правильно галопировать! – а вчера я... испёк кексики. Да, брат, самые настоящие кексики! Здесь никак без кексиков. Делал всё сам, под наблюдением инструктора Глиммердаун.
Ты вот спрашивал, как мы обходимся без рук. Вообще, элементарно. У чашек, кувшинов, всего остального есть ручки, а шея у меня необычайно гибкая. Не смейся, но я даже могу увидеть свою жо… заднюю сторону. Серьёзно. Шея у пони – как кран. Я могу посмотреть вниз, под себя, или на свой бок. Могу кусить чесучее место на боку. Будь я человеком, так бы точно не смог.

И я знаю, о чём ты подумал. Нет, шея не гнётся в том направлении. И нет, это не значит, что я проверял.

…Ладно, проверял. Но в чисто познавательных целях. Не ржать! Нет, туда — никак. Пони не собаки всё-таки. Хватит об этом.
Я чувствую в этом теле большую силу. Здоров как конь – ну, только не «как». Поднимаю зубами полный кувшин с молоком. Наклоняю голову, берусь за ручку зубами и вот так вот поднимаю без всяких усилий. А ещё, когда хожу отлить, то не брызгаю по сторонам. Это всё та же супер-ловкость — потому что человеком я тоже такого не умел. И да, у меня теперь стальные челюсти – прямо как у автопогрузчика.
Единственные сложности возникли, когда я доставал кексы из духовки. Я боялся обжечь губы. Но оказывается, тут есть такие толстые штуки для рта, мы ими пользуемся как печными прихватками. Но всё равно было страшно. Я имею в виду, мордой лезть в духовку. Но я смог и не обжёгся.
Кексики, кстати, клёвые, тебе стоит попробовать. Я никогда не замечал. Да нет, они просто офигенные! Или это мой вкус так изменился. Сладости теперь правят моим личным миром, что странно, потому что раньше я их особо не любил.
Видимо, на той неделе будем учиться плотничать. Я напишу в следующем письме. Да, и я рад, что вы с Ади снова сошлись. Поздравляю, парень. Я желаю вам только самого лучшего.
Ной.

Привет, Стивен!
На этой неделе мы учились работать по дереву. Всеми мыслимыми способами. Как земному пони, мне не светит заниматься погодой, или магией-шмагией. Мы делаем р а б о т у – заставляем мир крутиться. Настоящую мужскую работу в Корпусе земных пони.
Вот, хочешь узнать, как пони делают дверь без помощи рук? Сначала берём бревно. Серьёзно, начинаем с бревна. Здоровенного такого. Не знаю, откуда они его взяли – надо будет спросить в другой раз. Итак, есть громадное бревно, куча пони – и дальше?

Берём, значит, здоровенную длинную пилу с зацепами с обоих концов. Двое пони впрягаются в неё с разных сторон. А ещё двое или трое держат лезвие. На тупой стороне пилы подвижные прихваты для зубов, свободно скользящие по ней. Итак, мы подходим к бревну, направляем пилу, и двое запряжённых в неё пони начинают тягать её туда-сюда, туда-сюда. Когда дело пошло, пилу можно отпускать.
Ты удивишься, насколько гладко всё получается. Прям волшебство. Один раз я оказался впряжённым вместе с другим пони – ещё двое были с другого конца. Мы работали как одно целое. Никогда не видел ничего подобного – даже на фабрике. И ты знаешь, это здорово – работать вот так, вместе. Никто не ноет, не орёт, не косячит. Ну… почти.
Хочу сказать, в нашем классе всё-таки есть парочка клоунов. Один жеребчик всё время на всё жалуется – не знаю, что за люди были его родители, но они провалили свою работу. Но и он сначала делает своё дело. А потом снова превращается в занозу в крупе.
Я не понимаю, как так возможно. Будто в наших мозгах прописана какая-то новая команда, которая выгоняет из головы постороннюю хрень, не дающую работать. Когда надо что-то сделать, пони собираются вместе и делают — так, будто на свете нет ничего лучше, чем помощь другим. А потом вдруг снова становятся собой. Это немного жутковато.
Но это также значит, что труд здесь никогда не бывает в тягость. Я прекрасно провёл время, и целую неделю не было причины на кого-то взбеситься. Никто не напортачил – по крайней мере, сознательно.

За всё время никто не вёл себя как осёл, никто не доставлял проблем. Специально. У меня никогда не было такой вот недели в стране двуногих.
…Почти никто. Я всё-таки надеру жидкий хвост этому сопляку. Ей-богу, моё следующее письмо тебе будет из пони-тюрьмы. Если, конечно, у них есть здесь тюрьмы. Не знаю пока.
Так вот, разделываем мы, значит, бревно на доски – да, технология ещё та, будто живёшь на Ярмарке Эпохи Возрождения – и тащим к пильщикам, чтобы те их пилили дальше. Получается, работа требует копыт и зубов шести пони — но это не страшно. Мы, земнопони, сделаны из крепкого материала, главное что требуется – это совать и подставлять что надо и куда ровно и точно. А учитывая этот коллективный разум, всё получается как бы само собой.
Я видел пони с топорами. Серьёзно. С топорами во рту, они рубили лес. Будь это на Земле, их мозги бы взболтались в черепушке от постоянных ударов железом по дереву. Но это не Земля. Да и честно говоря, и они не совсем пони. Даже и близко нет.
Видишь ли, до превращения я немного читал про лошадей. Эквестрийцы на пони только с виду похожи. На самом деле, у них довольно мало общего с земными лошадьми. Отличий масса. Да,понятно, мы говорящие и разумные. А вот ты например, знаешь, что лошади не могут дышать ртом? Только через ноздри. Эквестрийцы же дышат и носом и ртом, как люди. У нас и голосовые связки есть – ну это понятно, раз мы можем говорить.
Опять же, еда – конечно, мы едим и сено, и люцерну, и всякое такое, но мы также съедаем кучу сладостей, пирогов, тортов, хлеба, цветов, овощей, молока, и даже яиц. Яйца необходимы для выпечки. Так что эквестрийские пони ещё и немного всеядны. Мы не едим мясо, оно не усваивается, даже в желудке не захочет оставаться, но можем переварить немного яичного белка. И ещё: то количество калорий, что мы можем проглотить, убило бы лошадь. Да и человека тоже, я полагаю. Убило бы наповал. Похоже, тут ни у кого не бывает проблем с инсулином, в Эквестрии нет диабета.

Ещё мы можем отрыгивать. Земные лошади не могут, спорим, ты не знал?
Кроме того, многое из того что мы едим, просто ядовито для земных лошадей. Перец, например, лук, или нарциссы. У меня сегодня к лэнчу сэндвич с маргаритками и нарциссами. На Земле нарциссы ядовиты и для лошадей и для людей. Но меня заверили, что в нашей стране ничего ядовитого не растёт. Вообще ничего.
За её пределами, в том же Вечносвободном лесу, ждут бесчисленные опасности. Там один сплошной кошмар. Но здесь, в настоящей Эквестрии, если ты видишь: что-то растёт, то ты можешь это есть. Может, и стошнит, но ты не умрёшь. Не знаю, почему так, магия, наверно.
Я тут упомянул про магию… Единороги могут пойти известно куда. Мне не нравится их отношение. Они понятия не имеют о настоящей работе, при этом думая, что рог делает их какими-то особенными. У меня нет такого чувства к пегасам, они клёвые. Но единороги меня раздражают. Они все делают в одиночку своей магией, поэтому у них не бывает командного духа, про который я говорил.
Я бы такому лесопилку не доверил, вот что я скажу.
Ной.

Здорово, Стивен!
На твой вопрос, куда деваются все эти калории, я скажу так: конечно же, прямо в мои бугрящиеся мускулы, вот куда! Но я понял, о чём ты. И посвящу тебя в увлекательный мир эквестрийского навоза.
О-о да, мы производим это дело вагонами. А как иначе, если столько жрать? Но тут всё продумано.
У нас есть сортиры. Но не совсем такие, как у людей в старые времена. Попробую объяснить.

Представь себе небольшой амбар, в который могут поместиться один-два пони. Там внутри стойка и большая, широкая, прямоугольная дыра в полу. В неё и делаешь свои дела. На стойку спереди опираешься, а внизу на полу есть доска — чтобы обозначить то место, где надо встать, если не хочешь смотреть. Вот там и расслабляешься.

Это дело падает через дыру прямо в тележку под полом. Навозку. Понячье дерьмо не такое, как у людей – оно сухое и не рассыпается из-за волокон травы (сено, всё-таки — основа нашего питания). Эффективно и гигиенично – подтираться не надо. Не надо и всё. По крайней мере, пока не забываешь поднимать хвост. Я выучил этот урок в первый же день, и не советую повторять эту ошибку. Не. Надо.
Смейся-смейся, обезьянин. У меня больше нет проблем с пищеварением, тех, что были в человечьем облике. Как будто снова двадцать и можно есть всё что хочешь — не будет ни изжоги, ни колик, ничего. А помнишь тех веган из университета?¹ Этой проблемы тоже нет. Почти. Думаю, дело в том, что данное тело рассчитано на вегетарианство.
Значит, наполняешь ты тележку, и когда одну часть заполнил – нажимаешь на рычаг снаружи сортира и сдвигаешь её на пару дюймов. Это позволяет заполнять равномерно. Считается культурным следить, чтобы было не выше пола. Со временем научишься.
Когда тележка полна, её увозят и ставят пустую. Навозки разгружаются в компост-центре. Он есть в каждом городе, маленькие городки могут иметь один общий. Не знаю, что они там делают, но на выходе получается удобрение – и на нём-то и растёт самая вкуснятина. Видимо, понячье дерьмо не так опасно и токсично, как человеческие нечистоты. Может, другие бактерии, или из-за того, что другой рацион. Не знаю. Знаю только, что это не так страшно, как вляпаться в человечье.

Тебе это всё интересно, да? Ну, сам спросил. Вот так тут это делается. Эквестрия прекрасно обходится без смывных туалетов и очистных сооружений.
Я вот о чём хотел поговорить – про опухоль Ади. Они сейчас конечно у всех – от цезия куда ты денешься, разве только если совсем воду не пить – а как без неё? Надеюсь, наночистка теперь уже не такая болезненная. Это то, по чему я точно не буду скучать. Рака здесь не бывает. Как и большинства других болезней. Бывает иногда что-то вроде простуды, но не страшно. Все болезни – за границей и я туда не собираюсь.
Да, и насчёт твоего вопроса – я не знаю, где находиться Эквестрия. Ночное небо, как это ни странно, почти такое же. Хоть я и немного их знаю, но я точно видел созвездия Ориона и Большой ковш – я уверен, это они. Мы как-то связаны с Землёй, но непонятно, как. Они тут кстати действительно верят, что Принцессы поднимают солнце и луну, и я видел в медиа – здешние день и ночь не совпадают с земными. Так что не знаю.
Может быть Эквестрия – это карманная вселенная, подпространство, или ещё какое отражение Земли. Это выше моего понимания, извини. Я знаю, это важно для тебя, но я простой рабочий пони.
В другой раз расскажу, как здесь изготавливают всякие сложные штуки. И про необычного единорога, которого я встретил.
Ной.

__________________________
¹ Многие вегетарианцы страдают от повышенного газообразования.

Глава вторая: Трёхслойный торт

Привет, Стивен!
На этой неделе я узнал много нового. Снаружи кажется, что Эквестрия это рай. Она вся зелёная, цветущая, полна вкусняшек, песен и веселья. Но в жизни пони, оказывается, есть тёмная сторона. Ну, не то чтобы там у нас водились террористы, корпоративные войны и грунтовые воды с цезием, но кое-что меня удивило.
Во-первых, нет равенства. Общество чётко поделено на слои, и не всё всегда между ними гладко. Мы, земные пони, ощущаем это особенно сильно. Дело не только в единорогах – с пегасами хуже.
Общество здесь — вроде трёхслойного торта с вишенками сверху. Нижний слой, который выполняет основную работу — выращивает еду, строит дороги, дома, выгребает дерьмо (буквально!) — это мы, земные понии. Мы основа общества, и на нас лежит основная тяжесть.
Следующий слой – это единороги. Рог позволяет делать сложную, мелкую работу – и они здесь, как бы средний класс. Они делают часы, шьют одежду, пишут книги, становятся докторами или учатся магии — и вообще всему, что требуют ума и аккуратности. Хорошо живут – и, понятно, не на фермах.
Элита – это пегасы. У них только одна работа – производить и доставлять погоду. Серьёзно. Эквестрия – «контролируемая среда», здесь всё, что мы называем «природой» делается нами же, пони. Мы, например, земные пони, не просто сажаем семена. Мы заставляем их расти. Они не сделают этого без нас. Без пегасов — не будет погоды. В их облачных городах – они могут ходить по облакам и даже лепить из них постройки – есть фабрики, как мне сказали, которые делают всё — от снежинок до дождей.
Только подумай, какая это сила. Нипони не может противостоять им, любое сопротивление обречено. Они могут создавать смерчи. Бури с грозами. Вечный мороз на полях, если захотят. Неудивительно, что больше половины налогов идёт на поддержание их расслабленного, буквально в облачном замке образа жизни. Они не могут выращивать еду в облаках. Всё привозят в летающие города отсюда, снизу. Можно считать их Эквестрийским отражением наших сверхбогачей, корпоративных богов.
Вишенки на торте — это наши принцессы, Селестия и Луна. У них есть рог и крылья, они единственные в своём роде. Они не как всепони. Я не думаю, они вообще из плоти и крови. Я видел издалека Селестию, когда приехал — её грива не похожа на волосы – она, как бы завеса из света и чистой энергии. Я думаю, принцессы – энергетические существа, как в старой фантастике, не имеющие физического тела. Я даже думаю, они не совсем настоящие – не в том же самом смысле, что пони и люди. Ещё я думаю, что они только выглядят как пони – потому что им так надо.
Их власть абсолютна, и я считаю, что данное нам объяснение, почему Эквестрия расширяется — только часть правды. Здесь ведь нет никакого перенаселения. Любой бы задался вопросом – почему тогда они пустили нас к себе? Я думаю, Бюро превращений – это намеренное вторжение.
Но ты знаешь, я только за. Вперёд, Эквестрия! Признаемся честно, мы образцово-показательно угробили Землю, и, наверное человечество лучшего и не заслуживает. Я думаю, то что делают принцессы – это скорее спасательная операция. Они эвакуируют планету, прежде чем на ней погибнет вообще всё.
Конечно, поскольку я теперь пони, я не могу думать иначе. Я иногда задумываюсь над этим. Можно только гадать, смог бы я нынешний согласиться со мною же, которого ты знал. Я согласился бы с собой, как ты думаешь?

Кажется, меня уже не так раздражают единороги. Позволь рассказать тебе о той, которую недавно встретил.
Это было после пони-школы, мы наконец-то закончили нашу дверь. Мы приделали красивые дверные ручки и получилось очень мило. Я горжусь этой дверью. От бревна до двери, чёрт подери. Я никогда и ничем так в жизни не гордился, как сейчас этой дверью!
Ну, неважно. В общем, мы отправились в город. В Большой Фетлок. Я живу в Просто Фетлоке, который, в общем-то, деревня. Большой Фетлок в нескольких километрах, и это шумный «вполне себе город». У них нет центрального рынка, зато магазины, рестораны и парк. Я был в полном восторге после недель в деревенской глуши.
Мелкий засранец, о котором я писал, новопони, который бесит меня и половину класса впридачу, был тогда с нами. Этот ушлёпок взял себе имя «Рокет Рэйсер», и каждый раз как я его слышу, мне хочется лягнуть его прямо по заднице. Я считаю, нормально взять себе эквестрийское имя — блин, я и себе хочу такое же подобрать (есть идеи, кстати?) Человеческие имена привлекают внимание, да и звучат глупо. Я, конечно, хочу влиться в общество. Но когда я выберу имя, это не будет идиотская хрень вроде «Рокет Рейсера». У них же нет ракет! Подумал бы хоть об этом, долбоящер.
В общем, сопляк чем-то сразу загорелся и сбежал, уж не знаю, чем. Увидел что-то «Крутое» наверно. Глиммершайн, наш инструктор, сказала нам держаться вместе, когда мы первый раз в городе, и Луна свидетель, именно это мы и делали. В общем, мы пошли искать его.
Большой Фетлок тоже похож на «Ярмарку Эпохи Возрождения», но только роскошную, не как Просто Фетлок. Тут и киоски с ласкающими взгляд товарами, магазины всего, в чём пони может нуждаться – или чего только может пожелать. Но мы попали в магазин… телескопов.
Никогда бы не подумал, что этот парень хоть каким-то боком к науке, но он уже насмотрел себе здоровенный телескоп. Скорее всего, его привлёк «стимпанковый» вид этой штуковины, изготовленной из бронзы и полированного дерева. Так или иначе, мы нашли его в этом забавном магазинчике, наполненном множеством телескопов и по крайней мере одним микроскопом.
Приборы, правда, оказались примитивными – просто тубусы с линзами. Но зато очень, очень красиво сделанными – настоящие произведения искусства. Из тех вещей, знаешь, что богачи покупают, только чтобы показать, насколько мала для них цена. Не думаю, чтобы они были мощные – по крайней мере, по земным стандартам. Но красивые – что есть, то есть.
И вот, значит, этот Рокет нагибает свою шею, чтобы заглянуть в большой телескоп, самый дорогой в магазине, понятно, и поскальзывается на задних копытах. Он опрокидывает эту красивую медную штуковину, та падает на другую, и в результате, вокруг рушиться всё.
Я уже говорил, что пони наделены супер-ловкостью. В следующий миг я бросился на пол, копыта в разные стороны – и стал ловить ими телескопы. Я, как уже говорил, не могу хватать вещи, но уже научился балансировать их на копыте. В результате – я лежу на спине, на каждом копыте стоит по телескопу, а ещё я, конечно, падая, подсёк мальчишке ноги и он сел мне прямо на лицо. О-очень смешно.
Тут я слышу нечто среднее между смехом и гневным воплем – откуда-то из-за толстой задницы Рокет Рейсера, и не могу пошевельнутся – потому что сразу представляю, как все эти телескопы падают и разбиваются об пол. Не лучший момент в моей жизни.
Голос, оказалось, принадлежал хозяйке магазина, маленькой милой кобылке по имени Перспикесити. Примерно моего возраста, но в тысячу раз симпатичнее. Перспикесити была очень благодарна за спасение её трудов.
После того, как Рокхед-ретард слез с меня и извинился (клянусь, в один из этих дней -ХРЯСЬ!- прямо по заднице, обоими копытами) я смог сказать «Здрасьте».

А затем, наконец, обратил внимание, что Перспикесити – единорог.
Магией рога она подняла и расставила по местам все телескопы – и, надо сказать, я был в смешанных чувствах. Я не испытывал симпатии к единорогам с тех пор, как приехал — считал, что они нелюдимые, что им всё легко достаётся и они не ценят труд. Но оказалось — подсобка её магазина забита верстаками и столами со сложнейшими и точными деталями, там даже стоит установка для литья бронзы. Я бы ни за что не решился работать с расплавленным металлом, уж точно не зубами и копытами. Выпекания кексиков было достаточно для моей морды, спасибо.
Хотя её первые слова про «деревенских олухов, разносящих её магазин с глазами бешеной мантикоры» (что за хрень такая – мантикора? Можешь узнать для меня? Здесь плохо с гипернетом) и показались мне обидными – как я уже сказал, она милашка.
Думаю, у тебя возникнет вопрос, как бывший человек может найти пони привлекательной. Слушай, я теперь пони — и этим всё сказано. Мой вкус к еде изменился, видимо, и другие предпочтения тоже. Я думал о человеческих женщинах, которых знал – и ничего. Даже меньше чем ничего – они для меня просто странные звери. Наверное то, что управляет в нас всем таким изменилось, когда изменились наши тела. Просто представь Перспикесити как красивую женщину, так наверное проще.
Я отметил, что один деревенский олух – я себя имел в виду – спас чёртову кучу телескопов, пожертвовав своей гордостью, так что, возможно она судит слишком строго.
К её чести, она тут же искренне извинилась.
Короче, у нас завтра свидание. Всё-таки единороги неплохие.
В следующем письме расскажу, как всё прошло. А прямо сейчас мне нужно поговорить с одним маленьким пони насчёт убегания от старших.
Только не знаю теперь, лягнуть его, или сказать «спасибо».
Ной.

Глава третья: Небо и трава

Здарова, дружище Стивен!
Я поверить не могу, что ты правда ходил на сборище Фронта Освобождения Человечества. Они меня реально пугают. Ну, то есть я примерно понял из твоих писем, почему они так настроены. Я сам пришёл к выводу, что появление Эквестрии не случайно. Но я не считаю это вторжением. Я же говорю – это спасательная операция.
Да, в результате её все достижения человечества будут стёрты. Но стоят ли они того, что Эквестрия предлагает взамен? Думаю, я смогу пошатнуть твою уверенность, когда расскажу, что было на следующий день.
Я бегал по округе – хотел узнать больше о месте, в котором живу. Фетлок не то чтобы большой, но я видел в нём только малую часть – в основном, нашу школу для новопони и наши же импровизированные бараки, наскоро перестроенные из амбаров. И ещё, конечно, была та незабываемая экскурсия в Большой Фетлок. Я хотел посмотреть, как живут местные и на что похожа эта земля.
Кругом поля — ты даже не представляешь, сколько — по большей части, зерновые. Немного милых фермерских домиков и великое множество амбаров. В целом, похоже на 2D картинки до-нано эпохи. Наверно, когда-то Земля выглядела так же.
Я смотрел на рой бабочек – они здесь ещё живут, и… вау, я тебе скажу, они потрясные. Реально красивые. Они здесь повсюду. Иногда как будто бежишь сквозь облако цвета.
Я читал, что давно, в 1700-е, парусные корабли буквально проплывали сквозь потоки бабочек возле берега – целые облака живых существ, растянутые на километры. Я не верил, что такое может быть – даже к началу девятнадцатого века, не говоря уже про наши дни – но с тех пор, как попал в Эквестрию — верю. Когда-то Земля тоже была прекрасной. Теперь я точно знаю.
Но бабочки это так, к слову. Я хотел рассказать про другое облако.
Помнишь, я говорил про другую физику? Я получил возможность узнать, насколько именно она другая, благодаря новому другу – пегасу Скайсингеру. Он любит петь, потому так и зовётся, и когда я смотрел на бабочек, то услышал пение откуда-то сверху. Отличный, кстати, голос.
Это Скай расставлял облака.
Да, ты правильно понял. Погоду здесь делают – природа не работает в Эквестрии сама по себе. Мы должны её заставлять. Пегасы, как я писал, отвечают за погоду, ну, а чтобы рос урожай – нужен дождь. Классно то, что дождь идёт, когда ты его закажешь – совсем как покупку в Гипербай или Гуглзон.
В общем, я стоял там, а Скай надо мной двигал облака туда-сюда. Я обратил тогда внимание, что небо кажется ближе, чем на Земле. Я думаю, что Эквестрия – это не планета, а скорее некое место, что бы это ни значило. Ты, наверное, знаешь больше о таких вещах. В общем, облака оказались очень близко, и Скайсингер тоже, так что я ему представился.
Слово за слово, короче, зря мне не нравились пегасы. Скай хороший пони. Стало действительно здорово, когда он спустил одно облако ко мне, сюда.

На Земле, как ты знаешь, облака только выглядят плотными – потому что они далёко и жутко огромные. Но если ехать или лететь сквозь облако, эта иллюзия рассеивается – облака тот же туман, у них нет ясной границы. Просто туман становится гуще по мере того, как подходишь, пока ты, наконец, не весь в тумане, так? Но вот только не Эквестрийские облака.
Здесь те самые облака, которые я воображал в детстве. Они густые, непрозрачные, с чёткими краями. Они выглядят чем-то вещественным – и притом, сопоставимого с пони размера. Облако, которое притащил Скай, было ещё детёнышем, наверное — с мотоцикл величиной. Оно висело передо мной, прямо над тропинкой. Я обошёл его по кругу. Потрогал копытом, но не ощутил прикосновения — копыто провалилось внутрь. Когда я его вытащил, оно было мокрым. Похоже, эквестрийские облака хоть и супер-плотные, но всё же из пара. Я даже сунул голову внутрь. Когда я вынул её, с меня текло, но это был незабываемый опыт. Скаю мой вид показался невероятно забавным, да и мне тоже – моя грива промокла насквозь.
А теперь скажу тебе дикую вещь: всё это время Скай стоял на облаке. Как будто это скала или типа того. Для Ская облако было твёрдым. Это самое очешуительное, что вообще можно увидеть. Пегасы могут ходить по облакам, как по твёрдой земле, могут толкать их и двигать своими копытами. Я не знаю, как – одно слово, волшебство.
И это то, о чём следует помнить, когда услышишь пропаганду ФОЧ, Стив. Мы говорим о настоящей, Селестия свидетель, магии. Это волшебная страна. И магия делает это место покровительствующим жизни, а не враждебным ей.
Когда я думаю об удивительных вещах, которые научились делать люди – ведь всё это было сделано ради выживания во враждебном мире. Погода может убить тебя, растения могут убить тебя, животные могут убить тебя, голод, жара, холод, болезни, даже ультрафиолет от солнца – всё, что окружает нас, смертельно опасно. Люди эволюционировали, становились умнее, чтобы избегнуть коварства природы, хоть немного продлить жизнь, убавить страдания.
Теперь люди живут, закупорившись в городах, гигантских ульях из стали и пластобетона, и ценой за искусственную среду стала гибель остальной жизни на Земле. Наш мир срыт до основания, отравлен и так загажен, что если у тебя к тридцати не было третьего рака, врачи в недоумении. Я не обвиняю людей – всё, что они делали – просто чтобы не страдать. Проблема в самом нашем мире – это плохое место для жизни.
А вселенная Эквестрии – это место, созданное для того, чтобы в нём жили. Она как будто создана специально, не так, как Земля, и весь тот мир, в котором ты живёшь. Это не царство стихий, случайностей и эволюции – Эквестрия как будто из мифов, где боги сотворяли мир. Это доброе место, где жизнь — желанный гость, а не случайный результат химических брожений в равнодушном космосе.
Люди умны – но им пришлось такими быть, чтобы выжить в кошмаре. Все их фантазии были, в сущности, об одном — о мире, который менее жесток. Такой существует, Стивен, прямо за Барьером, который ты видел в новостях. Плата за вход небольшая – сменить внешность, с примата на пони.
Что я хочу сказать – я не жалею о превращении, ни капельки. Я играл с бабочками под солнечным светом, который не сжигает шкуру. Я совал голову в волшебное облако. Никакие чудеса людей не сравнятся с этим. Вот о чём подумай. Ну да, Шекспир, полагаю — это слишком кроваво для пони. Но что такое несколько пьес рядом с настоящей магией, каждый день, с тем чтобы никогда не знать болезней и бедности?
Хотя вот насчёт бедности... Сегодня я впервые видел бомжепони. Или что-то похожее. Сейчас объясню.
Видишь ли, в Эквестрии невозможно голодать – мы едим траву, а трава растёт везде. То есть, вообще везде, и вкусные цветы тоже. Спросишь тогда, зачем что-то выращивать? Зачем высевать разнотравье, люцерну, и злаки, и морковку и остальное? Видишь ли, травой можно наестся, но иногда же хочется и чего-то вкусного покушать. Одно дело – не голодать, а другое – питаться нежнейшими ростками и самыми пикантными тепличными цветами. Не говоря уже о пирогах, тортах, рагу и супах. На траве можно выжить, но нужна домашняя кухня (или хороший ресторан) чтобы еда была в радость.
В общем, та пони – не помню её имя. Вся бледно-синяя от горя – или, похоже, изначально синего цвета, она бродила по опушке возле наших бараков. Один местный мне сказал, что она колобродит довольно давно. Никто не знает, откуда она, потому что она отказывается говорить, но ясно, что бездомная.
Она была странно одета, как очень оборванный волшебник, или ребёнок, играющий волшебника. В большую шляпу и сильно потрёпанный плащ. Я попытался поздороваться, но она сбежала. Вид у неё был жалкий.
Так что, может, нищета здесь и бывает – или другие причины для изгнания из общества – я не знаю всей её истории – но я точно могу сказать: кто бы она ни была, она не околевает, голодная и больная, где-нибудь в парке, покрытая сажей, цезием и нанопылью. Местные говорят, что если бы она согласилась поговорить, ей бы помогли. И они бы, я верю, так и сделали. Это не Земля, где, если ты бедный, безработный – ты больше не пони.
Если она ещё раз покажется, я догоню её и заставлю всё рассказать. Может быть, всё что им нужно – это чуть более настырный пони.
Всё, кончил агитировать «Во славу Селестии», теперь о моём свидании. Помнишь единорожку Перспикесити, телескопного мастера, о которой я говорил?
Короче, я пригласил её в лучший ресторан, который мог себе позволить. Нам, новопони, платят небольшое пособие, пока мы не найдём работу. Я своё почти что не тратил, ну и кое-что отложилось. Деньги здесь называются «биты» и это маленькие монетки из золота. Во всяком случае, я думаю, это золото.
Мы держим их в мешочках, спрятанных в гриве. Волосы в ней прочные, а на кошельке есть крепкая заколка, которая его держит. Доставать и класть биты из такого кошелька непросто – только понячья супер-ловкость и выручает.
Почти всё стоит один бит или два. Я не знаю курса здешнего золота к земному «кредиту», но похоже, золото и драгоценные камни тут в изобилии. Помнишь, я говорил, Перспикесити делает телескопы? Многие инкрустированы самоцветами, а все декоративные части выполнены из золота и серебра. Местная экономика мне совершенно непонятна.

Вот например, за три-пять битов я могу купить ящик яблок. Целый ящик чертовски хороших яблок. Но вечер в городе с Перспикесити обошёлся мне всего в пятнадцать. Восемь, или около того, за ужин, четыре за билеты в театр, остальное – по мелочи. Вроде, мы ещё мороженое покупали. Я смутно помню, что было после спектакля, моё внимание было целиком поглощено ей.
Ты вот говорил про Шекспира, и про трёхмерные передачи, вообще про людское искусство, вот оказывается, у пони тоже это всё есть. Шоу, на которое я сводил Перспикесити было вполне ничего. Это был мюзикл, я их вообще-то не люблю, но раз кобылкам нравится… ну ты понял. А потом мне даже понравилось. Представь!
История была про жеребца, который отправился в путешествие за пределы Эквестрии за редким цветком, чтобы спасти маленькую кобылку, которая попала в беду в Вечносвободном Лесу. На неё напало какое-то чудище, я про такое не слышал – наверное, за пределами Эквестрии есть город монстров или что-то типа. Спасибо, я в этот лес ни ногой. Но благородный жеребец таки пошёл – с разящим остриём на шлеме и сияющими доспехами на крупе. Смотрелось круто.
Ну вот, сражается он, значит, со всякими монстрами, не то из Властелина Колец, не то из Нарнии или ещё откуда – и я бы сказал, выглядит это всё довольно бодренько. Они используют движущиеся куклы и эффекты освещения – и получается вполне прилично. Ну, значит, долго ли коротко, добыл он цветок, спас кобылку и стали они с её мамой жить-поживать. Не скажу, чтобы гениальнейшая пьеса всех времён, но музыка том прилипчивая – я до сих пор мурлыкаю под нос тему жеребца – и отличная хореография. Если бы на Земле уцелела хоть одна деревня – она бы гордилась вполовину худшим театром.
Перспикесити понравилось. Даже очень.
Итак… Я встречаюсь с единорогом, вот оно как. Мог бы я раньше подумать? Мне поначалу не нравились единороги – а теперь одна из них — даже более чем нравится. Затем, я не любил пегасов, а теперь вожу дружбу с одним. Это место что-то делает с пони, злость выгорает, испаряется из наших сердец.
Блин, даже тот жеребчик, Рокет, уже не так бесит. Похоже, он стал такой холерой, после того как его бросили родители – им, видишь, хотелось жить в эксклюзивном элитном доме. Семьи с детьми туда не допускались, так что они сами переехали, а его бросили. Придя домой как-то раз, он нашёл пустую квартиру — с запиской на столе и кредистиком, которого хватило на пару недель. Как люди могут такое творить?
Бедняга. Кажется, я даже чувствую себя немного виноватым. Это, наверное, зря – он уже стал за мной увязываться. Ну знаешь, на меня всегда действовали жалостливые истории. Зато больше не хочется отлягать его за амбаром.
Слушай, мне жаль насчёт Ади. Но надо быть выше этого. Если бы я обнаружил её с тем парнем, я бы, наверняка, тоже взбесился. Я тебя не виню. Она, видно, просто не из тех, не создана для постоянных отношений. Вот что я скажу, а ещё – что мой друг заслуживает лучшего. Прости, что не могу сейчас быть рядом.
А вот ты-то как раз мог бы! Я знаю тут классную единорожку, у которой имеется сестра. Так, на всякий случай.
Ной.

Глава четвёртая: Твой маленький пони

Дорогой Стивен!
Слушай, мне безумно жаль насчёт прошлого письма. Я и не думал, что ты обидишься. Я просто беспокоюсь за тебя и скучаю по старому другу, вот и всё.

Если ты думаешь что Фронт Освобождения Человечества имеет нам сообщить нечто важное, я только за. Я знаю тебя много лет как мудрого и сострадательного человека, я уверен – ты сам во всём разберёшься. Не буду больше пытаться тебя агитировать, лучше расскажу ещё немного про здешнюю жизнь. Правда, очень жаль, что ты это так воспринял.
Несколько месяцев назад, до превращения, мы с тобой спорили – откуда взялась Эквестрия. У меня есть пара догадок, основанных на том, что я узнал.

Последние две недели – извини, мне стоило отписаться раньше – думал, как теперь отвечать – я проводил всё свободное время за изучением этого мира. Вначале я задался вопросом, откуда тут одуванчики — наши, земные. Это единственные цветы, которые я хорошо знаю — только они сумели пережить эко-коллапс, уцелели в зонах сплошного загрязнения – удивительно, но они растут даже на шламовых полях и наносвалках. Их называют «Последние цветы» — потому что для большинства это единственные живые цветы, которые они увидят. Это правда, кстати, других цветов я там не встречал. Помнишь, я ещё всегда останавливал тебя, когда мы их находили? Они казались мне удивительными.
Теперь я знаю, они ещё и вкусные — но это другая история.
Я к чему — в Эквестрии они абсолютно те же самые. Крупнее, ярче, немного с другим вкусом насколько я помню, но это те же самые растения. Я не скажу насчёт травы, деревьев и всего такого – кто их живьём видел? Но одуванчики я узнал.
Мы с тобой говорили про созвездия на ночном небе – да, они здесь те же самые. В основном. Я несколько раз видел, как они менялись. Может быть, они что-то вроде проекции – или госпожа Луна в самом деле как-то управляет ночными светилами. Не знаю точно. Когда они не меняются – тогда вроде бы, те же.
Я начинаю думать, что между Землёй и Эквестрией есть некая связь. Слишком много здесь выглядит так, будто украдено из нашего прошлого. Я думаю, когда-то наши вселенные соприкасались и это появление Эквестрии – не первое. Или эта связь была всегда, но более тонкая.
Моё впечатление от Селестии было таким: она нечто иное, нечто большее, чем просто пони. Скорее, она что-то из научной фантастики — энергетическая форма жизни, только создающая видимость пони. Но и это не совсем точно. Я думаю, они с Луной – фэйри.
И не возмущайся так. Подумай – история хранит множество рассказов о Эльфхейме, Волшебной стране, Королевах фей и таинственных бродячих музыкантах. Томас – Рифмач и все прочие. В истории Евроссийской зоны можно найти кучу таких легенд. И в Японии можно было, когда та была обитаема. В Паназии и Североамериканской зоне то же самое.
Что, если не все легенды ложь? Что, если Земля всегда граничила с неким местом, где творятся рождённые разумом и волей чудеса? И это то самое место, откуда и идут все эти легенды — про волшебные земли и королев фей? Может быть, этот мир, где правят бессмертные существа, выглядел тогда иначе? Может быть, страна разумных пони – это их очередной эксперимент, или мода у них такая. Может быть, это только одна волшебная страна, а есть и другие. А может – и я больше склоняюсь к этой версии – это последняя оставшаяся из них.
Может быть, остальные погибли – или разъединились с Землёй навсегда. Может, Селестия и Луна – остатки древнего народа, последние бессмертные фейри, живущие в этой стране чудес – в их личном космосе. Ещё, я думаю, они пришли эвакуировать Землю – как я это вижу – из-за некоего долга перед человечеством. Или даже не человечеством, а природой, этим миром, живыми существами Земли, кто ещё уцелел.
Пока это лишь гипотезы. Мне нечем их подкрепить, но всё же, что-то заставляет думать именно так. Ты из нас двоих всегда лучше понимал разные странные штуки про космос.
Я помогал Перспикесити разбирать её подвал. Нет, это не то, что можно подумать. Я не бросаюсь за каждым симпатичным крупом. С Перспикесити у нас, кажется всё серьёзно. У меня к ней чувства и похоже, взаимные. Я надеюсь на это.
Её комната находится сверху, над мастерской. А вниз по лестнице — здоровенный подвал. Внутри, как положено, лежит старый хлам – причём весьма неожиданный. Например, старинный проигрыватель, мы такими пользовались – не знаю, в 1920-е, что ли? С раструбом наверху. Невероятно. Эта вещь выглядит так, будто создана людьми. А может, так оно и есть.
Мы, вообще-то, пытались найти коробку самоцветов. Я уже говорил – хоть местная экономика и остаётся для меня большой загадкой, драгоценные камни тут, видимо, попадаются в изобилии. Конечно, всё-таки не на каждом углу – они ей срочно понадобились, чтобы доделать телескоп важному заказчику из Хуфингтона. Она припомнила, что внизу оставался ещё запас – и вот, мы целый день перебирали хлам.
В углу я обнаружил полки. Они выглядели вырезанными из цельного куска дерева. Нехилые здесь деревья выращивают, я тебе скажу. Полки оказались забиты ящиками, разными безделушками и книгами. Я стучал по ящикам в поисках камней и одна унига упала.
Она оказалась на английском. Вроде. На староанглийском. Очень, очень «старо». Я видел такое письмо на музейных голограммах, когда учился в колледже. Её, похоже, делали и писали руками – именно руками, не копытами. Вот ещё один привет из человеческого мира – она написана не Эквестрийским алфавитом, который я совсем отчаялся выучить.
Я спросил Перспикесити про книгу – она понятия не имеет. Книга хранится в её семье несколько поколений. Может быть даже, до изгнания Луны на луну – не спрашивай, я полный профан в Эквестрийской истории. Не знаю даже, реальное это событие или вымышленное. Для пони это всё реально – как для нас Великий Экономический Коллапс или первая Наночума. Я понял только, что книге минимум семьсот лет. Может и больше.
Она хорошо сохранилась. Вещи тут меньше подвержены распаду, чем на Земле. Какая-то другая энтропия.
Я пытался её читать, но разобрать староанглийское письмо непросто, если это вообще оно. Я не эксперт, может это вообще что-то другое. Может, какой-то древнеэквестрийский язык. Но выглядит знакомо.
Я спрашивал Перспикесити — как она считает, почему вдруг Эквестрия позволила новопони поселиться в ней. Она рассказала мне: не так давно Селестия объявила, что "вновь обнаружена Земля и её жители погибнут без помощи Эквестрийцев". Тут я крепко задумался — не просто обнаружена, а вновь обнаружена. Это подтверждает мои гипотезы, так ведь?
Что, если тайные миры были всегда рядом, отпечатавшись в человеческой культуре и мифах – боги, демоны, чудовища, странные и прекрасные земли фейри – и всегда были связаны с нами? А может быть, чушь это всё. Не знаю, я простой рабочий пони. Но, думаю, раз тебе это интересно, то стоит рассказать. Я хочу сказать просто, куча вещей здесь — будто из человеческого мира. И это заставляет задуматься.
А может быть, это всего лишь явление «параллельной эволюции». Книга там, или графин выглядят узнаваемо, в этом ли мире или другом – потому что форму определяет функция. Стол выглядит как стол, ведь суть столешности – в его практическом назначении. Это объясняет всё. Амбар это амбар, потому что он служит амбаром.

Всё, хватит заумных вещей, у меня от них грива чешется.
Лучше я расскажу про своего сына, Рокета.
Вообще-то, он мне не совсем сын – но всё, кажется, идёт к тому, что я его усыновлю. Ему нужен отец, который был бы для него примером – я подозреваю, у него не было настоящего отца, потому он и прилип ко мне как электрический зажим к пластобетону. Он сильно изменился за этот месяц, я скажу — это уже не тот сопливый нытик. Сейчас скорее, я скажу ему «прыгай» и он уже в воздухе, раньше чем слова слетят с моих губ. Он хочет для кого-то что-то значить, и этот кто-то – я.
Это, в общем, неплохо. Похоже, он меня немного героизирует. Не знаю, чем я это заслужил – я просто поговорил с ним после инцидента с телескопами и внимательно его выслушал. Может быть, этого оказалось достаточно. В конце концов, он неплохой жеребёнок.
Мы уже почти закончили пони-школу. Мы ещё учим Эквестрийское письмо, основные фразы и всё такое, ещё не закончили с владением инструментами, и как я сказал, совсем плаваем в Эквестрийской истории. Но ясно, что дело к концу, раз к нам зачастили советники по профориентации, помогать найти место в обществе.
Я хочу найти себе что-нибудь в Большом Фетлоке. Быть поближе к Перспикесити. Ей нужен сильный помощник в мастерской, но я не знаю. Я хочу свою, независимую работу. Не совсем удобная ситуация выходит. Так что я пока в раздумьях.
Этот чёртов жеребёнок опять учинил катастрофу, но, похоже, в результате нашёл нам работу. Может, Рокет – пони удачи или типа того. Не удивлюсь, если у него на заднице внезапно появится клевер-четырёхлистник, с ним такое постоянно. Его катастрофы оказываются полезнее, чем любой мой план. Блин.
Мы с Рокетом бежали по Фетлоку – по тому, который большой – он опять увидел нечто «клёвое» и умчался в мгновение ока. На этот раз это была пожарная машина, или скорее, телега, впервые их здесь увидел. Понятно, что в Эквестрии должна быть пожарная служба — со всеми этими домами из дерева, крышами из соломы, остальным Ренессансом вокруг, огонь это большая проблема.
Пожарная телега была красной, тоже как в старину – я до этого видел спасательную технику только жёлто-флуоресцентного цвета. Но красный тоже ничего, а на самой телеге был насос и большая бочка из стали и меди. Выглядело это, во всяком случае, как сталь и медь.
Тележка оказалась на понячьей тяге, и вскоре нас представили местному капитану пожарной охраны или как он тут называется – он очень гордится своей станцией и своей командой.
Конечно, причиной, почему мы перед ним предстали, было то, что Рокет отсоединил шланг, залив улицу, нескольких прохожих, не говоря уже о пекарне, и… в общем, как я и говорил, катастрофа.
В общем, кое-кто в команде уходит на пенсию, и прежде чем я успел открыть рот, Рокет записал нас обоих в пожарные.
Так что, если пройдём испытания, нас ждёт вполне героическая карьера. Я буду стараться изо всех сил. Мы с Рокетом решили немного потренироваться перед испытаниями. Мы предположили, что надо будет тягать повозку много и быстро, качать воду и управляться со шлангами, не говоря уже о том, чтобы знать улицы. Так что мы организовали себе площадку для тренировок возле бараков, перетягиваем верёвки и возим туда-сюда тяжести в одолженной телеге. Я раздобыл карту Большого Фетлока и мы восстанавливаем по ней каждый возможный путь до магазина Перспикесити – а их много.
Глиммершайн – наш инструктор, помнишь? – болеет за нас. Похоже, мы первые в классе нашли работу сами, и она ставит нас в пример того, чего пони могут добиться, работая в команде.
Во что этот треклятый жеребёнок меня втянул?
Я думаю, всё-таки это скорее удача, но не надо давить, ладно? Предпочитаю не думать о том что будет, если мы провалим испытания. Просто буду стараться как можно лучше.
Вот ещё что, я думал насчёт Эквестрийского имени. «Ной» здесь не катит, звучит как иностранное имя, а это нехорошо. Не то, чтобы кто-то открыто брезговал новопони, но они сохраняют дистанцию… всё-таки пришелец из странного мира. Я не сталкивался с открытой враждебностью из-за того, что я бывший человек, но… всё же не хочу привлекать к этому внимание.
Я думаю, если пройду испытания и стану пожарным, возьму имя «Вайлдфайр». Если верить старым киношкам, это лучшее имя для пони, какое можно придумать. Оно идеально подходит к работе и классно звучит.
А вот если не пройду, тогда не знаю. Что-то вроде «Клейстера» или «Конины», наверное. Спокойно, спокойно. Что же мне делать с этим жеребёнком?
Да, вот ещё что! Я сумел найти ответ на твой вопрос. Я думаю, это благородная жертва с твоей стороны — после всех моих надоедливых уговоров (извини ещё раз!) ты согласен выслушать противную сторону. В самом деле, никто лучше не расскажет ситуацию с не-ФОЧ-евсткой точки зрения, чем наш посол Твайлайт Спаркл лично. Я понимаю, почему ты хочешь поговорить именно с ней. И более чем рад помочь.
Это было нелегко, но я смог добыть её расписание, так что вы сможете встретиться лично. Мой новый друг-пегас Скайсингер знает пегаса, который знает одного королевского гвардейца. Я поручился за тебя, объяснил ситуацию, и они мне помогли.
Прямо сейчас она в поездке по североамериканским Бюро Превращений, с одним из шести первых послов. По моим источникам, они начнут с Лос Пегасуса – который бывший Лос Анджелес, затем посетят Альбукерке, Мемфис, Блумингтон, Хамтрэмк, Лэнсинг и наконец, Новый Нью-Йорк. Ты и так живёшь в Мичигане, наверное Хамтрэмк или Лэнсинг самое то, чтобы встретить их.
Я правда, надеюсь, что если ты услышишь правду прямо из конских уст (я — это всё ещё я, как видишь) ты поймёшь, что точка зрения Фронта Освобождения Человечества на то что твориться с Землёй или с человечеством не самая лучшая. Жду не дождусь, когда узнаю, что из этого выйдет.
И, конечно, поздравляю тебя с новой подружкой. Ханна, похоже, замечательная женщина, умная и красивая. Надо же, старый приятель встречается с актрисой! Это круто, так держать. Обязательно покатай её на своём коптере, если получишь разрешение. Я надеюсь, она окажется из тех… ну ты понял. Может быть, вы вместе сможете встретиться с Твайлайт. Сейчас увидеть говорящую пони – ничего особенного, но как насчёт по-настоящему знаменитой пони? Я тебе завидую. Знаменитости не приезжают в Фетлок. Даже в Большой.
Жду с нетерпением твоего следующего письма. Я ценю, что ты продолжаешь со мной переписываться, особенно, когда приходиться писать письма на бумаге. Ну, у тебя-то есть принтер, но всё же. Это не то же самое, что по гипернету. Я хочу, чтобы ты знал, как я благодарен за это.
До следующего раза, твой маленький пожарный пони (надеюсь).
Ной/Вайлдфайр.

Глава пятая: Навеки в моём сердце

По-видимому, между четвёртой и пятой главой произошли события "Euphrosyne Unchained". Получается так, что эти рассказы являются спойлерами друг к другу. Но я всё-таки настоятельно рекомендую сначала дочитать "Письма".

Стивен:
Наверное, смысла нет это писать, но я отказываюсь верить произошедшему, поэтому я согласился. Перспикесити считает, что так надо — в первую очередь мне самому. Чтобы разобраться.
Я не верю тому, что мне сказали. Кто-то ошибся. Я не могу это принять, это слишком тяжело. Я пошлю это письмо твоей сестре в Гранд-Рэпидс, в надежде, что ты, может, как-то прочтёшь его. Что ты ешё можешь это прочесть.
Мне сказали что… тебя больше нет. Сказали, ты влетел на боевом вертолёте в Барьер. Что вы с Ханной затеяли – я не могу поверить – убить двоих наших послов. И что самое ужасное – что это всё моя вина, всё это стало возможно благодаря мне.
Мы были лучшими друзьями в том мире. Мы дружили с младшего класса – в школе, а потом в колледже. Вместе снимали квартиру – уж не помню, сколько лет. Я был рядом, когда ты женился, потом развёлся с Эшли. Помнишь мальчишник в честь развода? Чудной тогда выдался год.
И я думал, что знаю тебя, думал, знаю до мозга костей. Думал как о брате, которого у меня не было.

Поэтому – я отказываюсь это принимать. Это неправда.
Вполне может так быть, поэтому я не буду терять надежды. Однажды я встречу тебя в Большом Фетлоке, цокающего по мостовой – славного жеребца, которого я представлю своей жене. Ты, Рокет и Перспикесити. Мы могли бы вместе участвовать в Забеге Листьев, я познакомил бы сына с лучшим другом. Он бы считал тебя дядей. О, Селестия. Селестия.
Так что, если это всё же окажется неправдой, вот что было со мной за эти полгода. Если, как она считает, это поможет мне, то я расскажу.
Я успешно сдал экзамен на пони-пожарного. Мы оба, я и Рокет. Мы устроили полигон возле бараков новопони. Добыли старую сенную телегу и учились тягать её, упражнялись с верёвками, будто это шланги и изучали город.
Совместная работа сплотила нас, я думаю, это одна из причин, почему мы с Перспикесити всё-таки усыновили его. Теперь мы официально семья, живём вместе над телескопной мастерской.
Пресвятые Селестия и Луна, как же я люблю эту кобылку! Она поддерживала меня, даже когда я этого не заслуживал. Рокет правда «пони удачи», моей — точно. Он, правда, не получил клевер-четырёхлистник, он получил другую метку. Как и я. У нас одинаковые огоньки под каплями воды. У него капли падают слева, у меня справа. С одинаковыми попометками — пусть теперь кто только скажет, что мы не отец и сын.
Я не получал вестей от тебя четыре, может быть, пять месяцев, но как-то не до того было. Я изо всех сил старался стать лучшим, насколько это возможно, пожарным – и помочь Рокету с тем же. Быть пони-пожарным – сложная, опасная работа. Но оно стоит того. Я чувствую себя героем иногда, зная, что мы спасаем жизни, или – что тоже немало, чей-то бизнес. Но большую часть времени мы просто дежурим возле ратуши. Это как раз самое тяжёлое.
Можно подумать, сидеть и болтать, или там, во что-нибудь играть – не жизнь, а малина, но это не так. Мы всегда ждём вызов, всегда напряжены. Часть меня боится звонка, потому что знает, с чем может столкнуться, а часть хочет – потому что ждать – гораздо тяжелее. Странная работа.
Но мне повезло, я считаю. У меня работа, которая мне нравиться, я помогаю семье, и у меня замечательный сын. Рокет превратился в юного жеребца, которым я очень горжусь. Трудно теперь даже представить, что когда-то я считал его засранцем. Всё, что было нужно – немного любви и чтобы кто-то показал, что значит быть жеребцом. Его наградили за храбрость, похвастаюсь. Он спас маленькую кобылку из горящего амбара, прямо перед тем, как тот рухнул. Я не поспевал за ним, мне оставалось только смотреть и волноваться– но это нужно было сделать, и он это сделал, со всей самоотверженностью.
Через месяц после того как нас с Рокетом приняли в пожарные, я сделал предложение Перспикесити. У меня серьёзная работа, обеспеченное будущее, и, будь я проклят, если не любил её всем сердцем ещё тогда. Я, конечно, узнал её лучше со времён эпизода «поймай-все-телескопы». Я боялся, конечно, когда делал предложение, мы всё-таки знаем друг друга не так уж долго. Но иногда чудо случается – и тебе надо просто следовать за ним, что я и сделал. Только Луна знает, что она нашла во мне, но как бы то ни было – спасибо звёздам за это.
Ну так вот, как я говорил, я пять месяцев не получал от тебя весточки, и стоило об этом подумать, как на улице началось столпотворение. Помнишь, я писал, что знаменитости не приезжают в Фетлок? Ну, теперь это не так, но не могу сказать, чтобы мне особо понравилось.
Когда я выглянул из депо, первое что я увидел – четырёх здоровенных, закованных в броню пегасов. Белоснежных, в полном доспехе с устрашающими шлемами. Это уже впечатляет, но это только начало. Они тянули громадную повозку, Королевскую Повозку Эквестрии, и угадай, кто в ней сидел. Я ощутил одновременно страх и чувство… глубокой привязанности. Селестия. Принцесса Эквестрии, Богиня Солнца. Здесь, в Большом Фетлоке.
Когда она направилась к нашему депо, мои ноги сами подкосились. Я сложился в поклоне раньше, чем успел об этом подумать. Никакая тренировка в пони-школе тут не требуется. Просто иначе никак. Её величие ощутимо физически. Оно наполняет воздух, наполняет разум, проникает в кости. Это не то же самое, что встретиться с президентом или лидером корпорации. Это настоящее воплощение власти.
Я теперь точно могу сказать – она не из этого мира. Если ближе посмотреть – её грива, это не волосы. Я не знаю, что это, чистая энергия, свет, струи магии – но что-то нездешнее. Она развевается без ветра, а цветом как сама бесконечность. Селестия – абсолютно точно сверхъестественное существо.
Теперь я не сомневаюсь, что она и правда поднимает солнце.
Как бы то ни было, добром это не кончилось. Меня арестовали. Ну, не так как на Земле, но всё-таки меня взяли под стражу двое этих бронепегасов. Меня не били, не жарили микроволнами, не стегали плазменным хлыстом, не тыкали шоковой дубинкой, не пытали и не калечили. В общем, не как действует полиция на твоей стороне Барьера. Всё было на удивление вежливо и культурно. Но я чувствовал, что попал в переплёт, и мне хотелось плакать. Плакать как жеребёнку.
Затем начались несколько самых неприятных часов моей жизни. Сначала я долго-предолго сидел в ратуше. Они очистили офис мэра и оставили меня там. Я не знал, выставлена ли охрана, и боялся пошевелиться. Я понятия не имел, за что и почему. Я думал – это из-за того, что я новопони, бывший человек, нарушил какой-то закон, женившись на Перспикесити. Я так боялся за неё – во что я её втравил, решив, что я для неё достаточно хорош? Мне было горестно и стыдно.
Наконец, Селестия собственной персоной вошла в комнату. Ей принесли чай. Она пила чай и смотрела на меня. Это были самые длинные минуты в моей жизни. Я не решался смотреть ей в глаза и внимательно изучал свои копыта. Я хотел просить за Перспикесити и Рокета, объяснить – что бы я ни натворил, они не виноваты.
В общем, дело было в том расписании, что я тебе послал, добытом через Скайсингера – том самом, где говорилось, какие Бюро посетят Твайлайт Спаркл и Пинки Пай. Мне сказали, что на них было совершено покушение, что Ханна устроила стрельбу в Лэнсингском Бюро, что невинные люди и пони были ранены и убиты. Я сразу отказался верить. Это было как в кошмаре.
Но самым ужасным было узнать, что ты всё это время работал с Ханной, собирая информацию через меня, ты предал нашу дружбу, моё… доверие к тебе.
Селестия спрашивала меня, что-то рассказывала, я не помню всего, что говорил и как говорил – всё как в тумане. Помню, что как минимум раз я упал и начал плакать. Она была добра ко мне, но я не сомневался ни секунды, что будь я на самом деле виновен, замышляй я против неё – я бы не пережил этот день. Я не знаю, что она делает со своими врагами, но, несомненно, нечто эффективное. Селестия внушает и любовь и страх. Возвышенное и ужасное, чудесное и пугающее всё в одном.
Я никогда не сделаю того, что огорчит её. Не потому, что она могущественна, я сам не хочу. Я хочу служить ей в меру своих способностей. Не знаю, смогу ли объяснить, но – в общем, она заслуживает любви. Это глубокое чувство. Я не чувствовал подобного, даже в детстве – ни к флагу, ни к корпорации, ни к земному лидеру. Это как обидеть мать, только хуже.
Последнее что я помню из встречи – жалость на её лице. Она не упрекала меня – но мне и так было паршиво. Она жалела не о моей наивности, моём безрассудном доверии, о том что я даже не подумал, как именно можно использовать информацию. Я думаю, в тот день она жалела меня, зная, что моё сердце разбито.
Я ужасно зол на тебя. Как. Ты. Мог?
Может, это всё же неправда. Я хочу в это верить. Но Селестия – богиня. Живая богиня. Как она может ошибаться? Она та, кто умеет подымать солнце. Я рад был бы поверить, что даже богини иногда ошибаются.
Я хочу верить, что однажды увижу тебя – живого и здорового пони, бегущего навстречу. Мой старый друг, мой — всё ещё — лучший друг.
Не знаю, смогу ли я вообще когда-нибудь принять это. Наверное, до конца моих дней какая-то часть меня будет ждать, что ты войдёшь в дверь – даже после Точки Ноль, когда людей уже не будет. Часть меня думает, что ты здесь, в Эквестрии, учишься в одной из пони-школ.
Моя жизнь постепенно пришла в норму после Королевского Визита. Какое-то время пони шарахались от меня – не каждый день Её Высочество Селестия прилетает в место типа Фетлока, чтобы с кем-то побеседовать. Особенно о чё-то… таком. По-видимому, коптер, влетевший в барьер, наделал много шума. Но я не знал об этой истории до встречи с Селестией. Большой Фетлок не сказать, чтоб такой уж центр цивилизации.
Я слышал, Скайсингера тоже вызвали на ковёр. С тех пор я его не видел. Это печально. Мой первый друг-пегас, и я даже не знаю, захочет ли он разговаривать со мной теперь. Ему теперь нет причин мне доверять – а есть все основания НЕ доверять, и я его понимаю. Я просто хотел бы поговорить с ним, объяснить, что я не ведал, что творил.
Но я простой земной пони. Я не умею летать. Я не смог бы отыскать его, даже если бы считал, что он будет мне рад.
Перспикесити всё это время держалась молодцом. Она разделила моё горе, и никогда не сомневалась во мне. Может быть она, поскольку единорог, тоже может видеть в душах пони – или может, она просто любит и верит в меня.
Мы с Рокетом трудимся пожарными, а по уикендам бегаем до Просто Фетлока и назад, иногда Перспикесити бегает вместе с нами, и наш маленький табун бежит, бежит, словно ветер.
Я теперь всегда украдкой поглядываю на небо – на случай, вдруг увижу Скайсингера. Я наверно, из тех, кто вечно надеется на что-то.
И я навсегда сохраню тебя, своего старого друга, в своём сердце. За каждым углом я буду ждать – может быть, ты выйдешь нам навстречу. Я знаю, что это невероятно, может быть даже невозможно.
Эквестрия – волшебная страна. Может, она подарит нам ещё одно чудо. Если я буду надеятся достаточно сильно.

Покойся с миром, дорогой друг.

Я прощаю тебя.

Вайлдфайр.

КОНЕЦ