Последний пони на Земле

Глава 1: 23 мая

Дорогой дневник.

Я думаю, мне лучше записать всё в деталях прежде, чем забуду (или свихнусь). Если ты (скорее всего, я) заметишь, что я переключилась с рукописных записей на криво вклеенные в книжку печатные, знай, что на то была очень веская причина.

Вообще-то, я использую преобразователь речи в текст на моём ноутбуке, и эта запись не набрана на клавиатуре. Почему? Великолепный вопрос! Потому что я не могу печатать. Спросишь почему? Вот это правильный вопрос. Не то чтобы в этом был какой-то смысл… нет. Нет. Пиши. Пиши, или свихнись в тишине. Я где-то читала, что большинство людей после одиночного заключения выглядят хуже, чем после пыток.

Но это я забегаю вперёд. Значит, проснулась я, как обычно, рано, чтобы успеть на автобус до гаража, я там работаю. И как только попыталась встать поняла – не мой сегодня день. Потому что падала как будто целую милю и приземлилась своей тупой рожей прямо об ковёр.

Чувство было такое, как будто ноги отказались работать как надо, или спина. Ничего не сломала, но ситуация всё равно мерзкая. И хорошо бы если бы этим её мерзость исчерпывалась. Я ещё даже не проснулась толком, поэтому почти не заметила, что пальцы у меня онемели. Попыталась подняться, но в результате просто крутанулась на месте, как червяк какой-то дурацкий.

Два шока подряд это уже достаточно, чтобы прийти в себя, но так как время было ещё почти ночь, света вокруг было не так много и видно было плохо. Тем не менее, я помню, как подумала, что рука моя выглядит как-то странно. Может, я её сломала ненароком во сне? Она смотрелась почти синей, на тот момент мне показалось, что это синяки. Но опереться на неё тем не менее оказалось можно, и не больно. Она просто работала не так, как мне бы того хотелось.

Вместо того, чтобы снова попытаться встать, я подползла к стене, чтобы включить свет и посмотреть, что же со мной приключилось. Дотянуться до выключателя было непросто, но после кажущейся вечности, мне удалось до него добраться и хорошенько себя рассмотреть. Пижама с меня свалилась ещё во сне, поэтому зрелище получилось, признаюсь, самое жуткое в моей жизни.

Сразу стало понятно, почему мне не удалось встать – во мне вообще ничего даже отдалённо человеческого не осталось. Не знаю, удалось ли мне упасть в обморок или нет. Но несколько часов я просто валялась на спине и смотрела на то, что когда-то было моими руками.

Я не знаю, что это было, до сих пор не знаю. Но вне всякого сомнения, я превратилась в какое-то животное. Насколько я могу судить, что-то вроде небольшой лошади. И «небольшой» это преуменьшение. Стоя, я ростом где-то с маленького ребёнка, метр, может, чуть больше. Я вообще ни на что земное не похожа, уж в этом я точно уверена. По крайней мере, если где-то не водятся аквамариновые лошади, о которых мне ничего не довелось услышать.

Пропорции мои тоже смотрятся странно. Голова слишком большая для такого тела, хотя это плюс – в неё помещаются мои мозги (уж сколько есть). Глаза просто возмутительные, красно-коричневые и громадные. А ещё у меня теперь есть хвост – восхитительная новость. Он того же цвета, что и мои волосы. Синевато-зелёные, как будто я пытаюсь прикинуться Статуей Свободы или ещё чем-то таким.

Я могу и дальше продолжать, но скорее всего в итоге озверею и ноутбук себе об голову разобью, или ещё что-нибудь. Я даже ещё не решила, что из всего этого самое худшее. Пока что придётся принять, что я изменилась из одного вида в другой. Изменение настолько полное, что даже простейшие вещи у меня совершенно не получаются. Сначала я попыталась позвонить на работу, потому что что-то мне подсказывает, что, выглядя как беженец из розовой мечты пятилетней девочки, я на Лос-Анжелесском общественном транспорте и остановки не проеду.

Оказывается, смартфоны не приспособлены для работы копытом. Ёмкостные тачскрины или что там? В общем, даже если в этих дурацких кирпичах, которые теперь у меня на конце рук, есть какая-то ёмкость (что это вообще такое?), они слишком здоровые, чтобы попасть в кнопки. Пришлось покопаться в ящиках, найти ручку, которую мне подарили на ярмарке вакансий, у неё на обратной стороне стилус для смартфонов, и зажать её во рту.

Только бестолку, на работе никто не взял трубку. Это на них не похоже, гараж открыт круглосуточно. Попробовала личный телефон босса, наткнулась на автоответчик, что ещё страньше. И не то чтобы звонки не проходили, что бывает по разным причинам. Я оставила сообщение, насколько это получилось, но Бог знает, что босс бы подумал если бы его услышал.

На тот момент я уже знала, что голос мой звучит странно, но этого было мало, чтобы отвадить меня от идеи что-то делать дальше. Мне надо было дозвониться хоть до кого-нибудь. Мне нужна была помощь от кого угодно, кто бы воспринял меня серьёзно. Поэтому я позвонила маме. Нет ответа. Позвонила младшему брату, ничего. Позвонила 911. «Все операторы заняты, пожалуйста, оставайтесь на линии».

Что вообще происходило? Сначала я подумала, что то, что произошло со мной произошло со всеми сразу. Может, мои семья и знакомые просто не настолько уверены в своих изменившихся голосах? (мой меня до сих пор нервирует, прямо сейчас диктую и вздрагиваю)

Версия показалась мне убедительной. Может, у меня галлюцинации вызванные газовой атакой, или ещё что похуже, но это по крайней мере лучше, чем признать, что моё тело кто-то похитил. И вот в этот момент я заметила, что что-то подозрительно отсутствовало всё утро. Звуки.

Мне доводилось слышать всякое. Окна у меня однослойные, стены тонкие, и мне бы пришлось соврать, назвав эту часть города не злачным районом. Как и все профессиональные горожане, я в совершенстве освоила искусство делать вид что ничего не слышу.

Этим утром вид делать не пришлось. Снаружи не доносилось ни звука, но так как меня отвлекли мои собственные проблемы, до того момента я этого не замечала. Что вообще произошло? Я добралась до окна, в ужасе представляя, что снаружи поле боя или горы трупов, перегородивших улицу. Трупов не было. Вообще никого не было.

Может, я читаю это годы и годы спустя, может, я была одна так долго, что позабыла, как выглядели города. В Лос-Анжелесе живут миллионы и миллионы людей, и даже рано утром улицы в центре должны быть набиты людьми и машинами. Никого. Ни автобусов на дороге, ни поездов на Метролинке вдали, и никаких пешеходов на тротуарах. И не только поблизости, а насколько хватало глаз. Все машины были недвижимы, припаркованы там, где их оставили вечером.

На то, чтобы собраться с духом, потребовалось время. На то, чтобы научиться ходить и обзвонить все номера, которые я знала, включая друзей дальше и дальше от ЛА, ушли часы. В худшем случае это ведь могло быть местное явление, правда? Я должна была наткнуться на «занято», если все одновременно бросились звонить за пределы города, но при должном везении была вероятность и дозвониться. Оба варианта были бы обнадёживающими. Ни один не сбылся.

Ты можешь подумать, что на четырёх ногах ходить это то же самое, что на четвереньках. Во всяком случае, я так подумала. Несмотря на всю логичность, это оказалось ошибкой. В подробности углубляться я не стану, но замечу, что возможность передвигаться хотя бы с долей былой скорости наполняет меня невероятной гордостью. Если бы не моё существенное уменьшение в размерах, я бы предположила увеличение скорости с переходом на четвероногость. Иначе какого чёрта кому-то нужны четыре ноги? Пока неясно, буду ли я когда-нибудь быстрее, но со всей определённостью могу сказать, не сейчас. И я всё ещё иногда падаю, когда пытаюсь остановиться или резко повернуть. Есть над чем работать.

Честно говоря, грех жаловаться, приспосабливаюсь я быстро. Когда у бабушки случился инсульт, ей потребовалось три месяца лечения чтобы научиться ходить, и без костылей она уже не ходила никогда. Моя трансформация тянет как минимум на аналог повреждения мозга (да чего там, всего тела!), и я уже хожу! Слава богу.

Извиняюсь, отвлеклась. Я прозвонила весь свой список контактов, заодно потренировалась в использовании стилуса ртом. Хорошо, что я не отключила телефон от розетки, за те часы пока я с ним возилась батарейка бы точно села. Оставила сообщения всем, кого знала, включая слабо знакомых и друзей из интернета, которых мне даже встретить лично не довелось. Прозвонила все пятьдесят два номера из списка, и пообщалась с пятьюдесятью одним автоответчиком. Последний, дальний родственник из Канады, вроде бы был без автоответчика. Но трубку всё равно никто не взял.

Часы потрачены впустую. Никакие бомбы за это время мне на голову не упали, никто не позвонил, оповещений о катастрофах на телефон не пришло. Я заглянула на сайты с новостями (само по себе подвиг), но и там ничего необычного не нашлось.

У меня уже было достаточно поводов чтобы отмести возможность того, что всё происходящее – сон. Мои ощущения были слишком натуральными. Да и даже если это всё-таки сон, мне кажется, что продуктивнее действовать исходя из того, что это явь. В худшем случае я потрачу сколько-то сил во сне. В лучшем – не потеряю бесценное время пытаясь убедить себя в иллюзорности происходящего только потому, что факты оказались слишком неприятными. День и ночь спустя я вполне уверена, что это не сон, а реальность в которой мне приходится жить.

Естественно, с одеждой получилось совсем плохо. Потребовался час чтобы найти спортивные шорты, которые удалось ужать достаточно, чтобы они с меня не спадали. Хвост пришлось выпустить поверх ремня. Моя самая маленькая футболка висит на мне мешком и временами сползает, и мне кажется, что впредь лучше найти детскую одежду. К сожалению, детей у меня никогда не было, так что и одежды такой в моей квартире не нашлось. Мне удалось найти небольшую сумку, которую можно повесить на шею, и в которой достаточно места для кошелька и телефона, и с ней я спустилась на улицу. Тишина была настолько пронзительная, что казалось, что её почти видно, и ничто её не нарушило, пока я не добралась до конца улицы, где стоит дом с собакой во дворе.

После того, как испуг отправил меня лицом в асфальт (к счастью, падать пришлось с небольшой высоты), я быстро ретировалась и отправилась по маршруту, по которому автобус довёз бы меня до центра города. По моим прикидкам, в многомилионном городе шансы на то, что кроме меня никого не осталось, будут малы и недостойны внимания. Пятнадцать минут на автобусе превратились в два часа на моей черепашьей скорости, но и придумать что-то получше у меня не вышло. Ничего кроме как идти, идти и ещё немного идти. Мои ступни – хорошо, копыта – громко цокали по тротуару, уничтожая все шансы на скрытность. Я думала, что такое путешествие босиком будет достаточно болезненным, но опасения не оправдались.

Я знаю, что подковы применяют не просто так, но забыла, для чего именно. Твёрдые поверхности стирают копыта, или что-то в этом духе. Интересно, придётся ли мне об этом позаботиться если придётся много ходить.

До центра я добралась уже после обеда, и никаких признаков жизни в нём не нашлось. Когда переходила мост через автостраду, машин на ней было ничуть не больше чем в переулках, все припаркованы. С этим ещё надо будет разобраться.

Я зашла в маленький угловой магазинчик мимо которого прохожу по дороге на работу, и обнаружила двери открытыми и никого внутри. Достала из холодильника бутылку воды, на то, чтобы её открыть ушло ещё минут двадцать. Судя по всему, мои челюсти куда сильнее чем были, иначе откручивать ими крышку было бы, как мне кажется, намного больнее. Оставила доллар на кассе и двинулась дальше.

Никаких следов того, что в городе есть ещё кто-то живой мне не попалось за весь поход. На работе тоже никого не было, когда я наконец до неё добралась, так же, как и ни в одном здании.

Что за ужасная катастрофа могла вызвать что-то подобное? Или, что ещё важнее, почему меня не утащило туда же, куда и всех остальных? Не помню, что в Библии написано про Страшный Суд, но уверена, что не «Праведные отправятся на небо, а грешники останутся на земле в виде синеватых лошадей».

Я бродила долгие часы, посреди улиц, обычно забитые машинами, через тротуары, не заполненные прохожими. Ни тех, ни других не было, и я в одиночестве вернулась в свою квартиру. Что ещё мне оставалось делать? На ужин я съела целую коробку овсяных батончиков, потому что сил готовить что-то другое уже совершенно не оставалось. На вкус, к счастью, они ничем не отличались от того, что было раньше. Зубы мои теперь выглядят как… ну, как у лошади, наверное. Остаток вечера я билась с ноутбуком пытаясь выйти в онлайн и так ничего полезного там не обнаружив.

Не знаю, чем займусь завтра. Если все и вправду исчезли, тогда… электричество рано или поздно выключится, так? Никаких больше супермаркетов, никакого бензина, никакого ничего. Придётся учиться выживать. Драться с волками и койотами было бы намного легче, будь у меня пальцы, которыми можно нажать на курок!

Я постараюсь вести этот журнал получше, чем прошлые несколько лет. Поговорить мне всё равно не с кем, и может это немного поможет мне не сойти с ума.

-А

P.S. Я тут подумала, и наверное лучший доступный вариант снова научиться писать – ртом. Для тренировки я буду рисовать что получится. Это мой лучший на данный момент автопортрет. Признаю, есть над чем работать, но я никогда не была художником, даже когда у меня ещё были руки.